Корона на троих [Лоуренс Уотт-Эванс] (fb2) читать постранично

Лоуренс Уотт-Эванс Эстер Фриснер Корона на троих

Посвящается нашим собственным наследникам: Майку, Анне, Аманде и Юлиану.

Глава 1

— ТРИ-И-И?!

Крик, раздавшийся из северной башни Дворца Божественно Тихих Раздумий, был настолько громким и пронзительным, что расколотил семь витражных окон в банкетном зале. Шесть из них относились к немногим сохранившимся работам великого мастера Орацио и датировались четырнадцатым веком. Последнее — дешевую подделку — вставили во времена правления Корулимуса-Разложенца, тысячу лет назад.

Когда стеклянные осколки забарабанили по столу, король Гудж, правитель Гидрангии, оторвался от своего кубка, глянул поверх него на внезапно хлынувший в залу дневной свет и прорычал:

— Во имя пяти способов потрошения быка, что это?

Дрожащий у локтя своего свирепого повелителя, лорд Полемониум залепетал:

— Я умозаключаю, умозаключаю. Ваше Всемогущее и Бесподобное Величество, что это полная энтузиазма и сопутствующая жизненным процессам экзальтация Ее Наиприятнейшего Высочества Королевы Артемизии, вашего зрелого в супружестве соподвижника, свидетельствующая о переходящем дискомфорте отделения части, преамбулы подступающей радости воспроизведения вашего высочайше ожидаемого отпрыска.

Несколько минут король Гудж сколупывал серебро с голубого стекла кубка и задумчиво жевал его, как бы размышляя над полученной только что информацией. А затем с изумительной быстротой, которой он всегда славился, выдернул из ножен свой меч Сокрушитель — и отсек голову лорда Полемониума, дополнив ею хаос на столе.

Насухо вытерев окровавленное лезвие о кружевную скатерть и глядя на остолбеневших министров, король сказал:

— Теперь пойдем дальше по кругу. Спрашиваю еще раз: что это?

— Королева рожает ребеночка, — скороговоркой выпалил лорд Филарет, не отрывая взгляда от головы лорда Полемониума, которая все еще покачивалась.

— О! — Король Гудж швырнул Сокрушитель обратно в ножны и высоко поднял кубок с вином. — Вовремя. — Он перевернул драгоценный сосуд, пролив содержимое в черную спутанную бороду.

В дальнем нижнем конце стола, вне пределов досягаемости монарших меча и слуха, лорд Кротон ткнул локтем в бок лорда Филарета.

— Мне послышалось или наша уважаемая королева и вправду голосила «Три»?

Лорд Кротон пожал плечами, не обращая никакого внимания на вопрос. Каждый раз, являясь на консультативное совещание — а по сути пьянку — короля Гуджа, он видел и слышал только его величество. Наверное, подобное почтение было сродни смертельному очарованию, которое заставляет обывателя останавливаться и пялиться на случайное и ужасное дорожно-транспортное происшествие. Или, возможно, объяснялось тем, что министр, чьи глаза и уши не были направлены только на короля Гуджа, очень быстро лишался и того, и другого.

— Я сказал, — повторил лорд Кротон, проверяя, — с чего бы ей кричать «Три»?

— Может, она играет со своей служанкой в стукалку? — рискнул угадать лорд Филарет, не поворачивая головы.

Лорд Кротон коротко хрюкнул.

— Филарет, правильный крик в стукалку: «Четыре сбоку, ваших нет!» Это каждый дурак знает. Кроме того, беременные женщины никогда не играют в стукалку.

— Дорогой Кротон, ты же прекрасно знаешь, каковы рожающие женщины. Они несут всевозможную чепуху. Разве твоя собственная жена?.. — Он дал вопросу повиснуть в воздухе.

— Ну да, — признался лорд Кротон. — Когда моя дорогая Иона освобождалась от бремени, она обзывала меня пустоголовым похотливым себялюбивым слюнявым бабуином. И клялась, что я к ней больше не прикоснусь, покуда жив. Что не должно было долго тянуться, потому что она собиралась убить меня, как только к ней возвратятся силы. Все это так, Филарет, но она не вопила «Три».

— Ну возможно, ее величество решила, что завоевавший нас новый правитель уже в курсе, что он пустоголовый похотливый себялюбивый слюнявый бабуин, — предположил лорд Филарет.

— В курсе! Да он бы принял это как офигительный комплимент.

Филарет покивал:

— Конечно. Поэтому давай примем, что ее величество вопила не «Три», а «Ура!».

— "Ура"? — отозвался лорд Кротон задумчиво.

— Крик радости, — объяснил Филарет, — означающий, что ее труд успешно завершен и что ей не нужно больше сидеть в заточении в северной башне, как это предписывает старинная гидрангианская традиция.

Лорд Кротон затряс головой:

— Не знаю, Филарет. Теперь, когда ребенок родился и королева может выйти из северной башни, она должна опять спать с королем Гуджем. Это не тот случай, чтобы я мог вообразить хоть какую-нибудь нормальную женщину радующейся.

— Ну, в этом все-таки намного больше смысла, чем в выкрикивании номеров, — возразил лорд Филарет, — Кроме того, скажи мне: чего бы ради королеве Артемизии кричать «три»?

Лорд Кротон задумался.

— Верно, — заключил он. — В этом вовсе нет смысла. Это — «ура». Это было «ура». Это должно быть «ура». Он немножко поковырял