Заря империи [Сэм Барон] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Сэм Барон «Заря империи»

…дожди железные, где стрелы, тучами с тетив слетая, в щиты вонзались…

“Беовульф”

Пролог

Восточный берег Тигра, 3158 год до н. э.
Деревня простиралась перед ним, словно ягненок, загнанный в западню стаей волков. Тутмос-син остановил вспотевшего коня на гребне горы, его воины в это время выстраивались по обеим сторонам от него. Он осматривал равнину внизу, отмечая засеянные поля и оросительные каналы. Потом его взгляд остановился на деревне, расположенной всего в двух милях.

Там Тигр делал резкий поворот, огибая земляные хижины и шатры, стоявшие на берегу. Сегодня река, дававшая жизнь деревенским ничтожествам, станет препятствием, которое не позволит им сбежать.

“Тем, которые еще не сбежали”, — поправил сам себя Тутмос-син. Он хотел застать деревню врасплох, но новость о приближении его отряда опередила воинов, как это часто случалось. Пять дней воины ехали верхом довольно быстро и мало спали. Несмотря на все эти усилия, деревенские ничтожества получили предупреждение за несколько часов. Новость о его приближении, вероятно, шла по реке, быстрее, чем способен передвигаться всадник на лошади. И даже теперь Тутмос-син мог видеть несколько маленьких суденышек. Сидевшие в них люди яростно работали веслами, продвигаясь вдоль дальнего берега Тигра. Эти счастливчики воспользуются речным путем, чтобы избежать судьбы, которую он им уготовил.

Его воины выстроились. Почти триста человек стояли в ряд на вершине горы, Тутмос-син находился в центре. Каждый воин подтянул тетиву лука, отстегнул копье и приготовил меч, чтобы можно было его быстро выхватить из ножен. Они делали это столько раз, что теперь практически не разговаривали и им не требовались приказы, когда они готовились не к сражению, а завоеванию и покорению. Только приготовив оружие, они могли позволить себе позаботиться о личных потребностях. Каждый всадник напился воды из бурдюка, затем вылил остатки себе на голову и на шею коня. В деревне найдется много воды и для людей, и для животных.

Ретнар, помощник Тутмос-сина, остановился сразу же за ним.

— Люди готовы, Тутмос-син.

Вождь повернул голову, увидел готовность и возбуждение на лице Ретнара и улыбнулся. Затем он посмотрел налево и направо вдоль строя воинов, каждый десятый поднял лук или копье. Воины действительно были готовы и рвались в бой. Их ждала награда за дни напряженной и быстрой скачки.

— Ну, тогда давайте начинать.

Тутмос-син ударил пятками по бокам коня и поскакал вниз, воины последовали за ним. Они не особенно торопились. Если бы лошади были отдохнувшими, то отряд несся бы вниз галопом и очень быстро, в неудержимом порыве преодолел бы последние две мили. Но после пяти дней скачки никто не хотел рисковать ценными, но усталыми лошадьми — не тогда, когда конец путешествия так близок.

На равнине построение нарушилось, и линия больше не была такой прямой, как наверху. Небольшие группы всадников отделились от флангов и стали прочесывать местность. Они обыщут ближайшие поля и разбросанные вокруг фермы, чтобы согнать людей в деревню.

Основная группа всадников с Тутмос-сином во главе ехала кентером по полям, засеянным золотистой пшеницей и ячменем. Вскоре они добрались до широкой, хорошо наезженной дороги, которая вела к деревне, перешли на галоп и через две минуты уже миновали первые строения.

Теперь впереди скакали самые молодые воины на самых свежих лошадях, их боевые кличи заглушали стук копыт. Они проехали мимо нескольких отдельно стоящих деревенских ничтожеств, не обращая внимания на кричащих женщин, испуганных мужчин и плачущих детей. Грубый деревянный забор, высотой в человеческий рост, мог бы ненадолго замедлить продвижение воинов, но ворота стояли открытыми, и их никто не защищал.

Воины ворвались внутрь, не встретив никакого сопротивления.

Тутмос-син видел, как умер первый деревенский житель. Старик, спотыкавшийся от страха, попытался добраться до хижины и скрыться в ней. Один из воинов Тутмос-сина ударил его мечом, а потом поднял окровавленный клинок высоко в воздух и издал боевой клич. Стрелы вырвались из луков и вонзились в мужчин и женщин, застигнутых на открытых участках. Всадники рассеялись, некоторые спешивались, чтобы обыскать дома. Они не выпускали из рук мечи или копья. Конечно, любой, кто окажет сопротивление, умрет, но многих убьют просто ради развлечения или удовлетворения жажды крови. Остальных пощадят.

Алур мерики нужны рабы, а не трупы.

Тутмос-син не обращал внимания на шум и крики, медленно проезжая по деревне. Теперь его окружали телохранители, которых насчитывалось десять человек. Он отметил несколько двухэтажных домов, что говорило о богатстве владельцев. Некоторые дома скрывались за высокими земляными стенами, перед другими были разбиты небольшие сады, отделявшие их от дороги.

Тутмос-син добрался до площади в центре деревни — большого открытого участка с огромным каменным колодцем посередине. На рыночной площади стояло более дюжины повозок с грязными матерчатыми навесами, трепетавшими на легком ветру. На некоторых все еще оставались выставленные товары, хотя торговцев не было. Все повозки были брошены. Богатая деревня, как и обещали его разведчики.

Предводитель отряда ненадолго остановился, чтобы дать коню напиться из колодца, затем выбрал более широкую дорогу, которая вела в дальнюю часть деревни. Тутмос-син с телохранителями скакал по этой дороге, пока не добрался до реки. Там он остановился, легко спрыгнул на землю и бросил поводья одному из воинов. Деревянный причал на дюжину шагов вдавался в Тигр. Шагая по настилу, он потуже завязал широкий кусок голубой ткани, расшитой красными нитями, который не позволял волосам падать на глаза. Затем он остановился и уставился на противоположный берег.

Даже в этом месте, предназначенном для переправы вброд в середине лета, воды Тигра доходили почти до самого верха широкого берега, а в некоторых местах человека накрывало с головой. Для переправы на другую сторону имелся паром, но брошенное судно стояло у противоположного берега вместе с тремя другими маленькими суденышками; все были пусты.

Тутмос-син обратил внимание, что плоскодонный паром накренился под необычным углом. Вероятно, кто-то из деревенских ничтожеств пробил днище.

Противоположный берег круто шел вверх, и там начиналась возвышенность, усеянная финиковыми пальмами и тополями. Тутмос-син видел, как сотни людей судорожно карабкаются по склонам. Некоторые вели за собой животных, другие несли скудные пожитки в руках, мужчины помогали женщинам и детям. Большинство следовало по петляющей дороге, которая вела к проему между ближайшими возвышенностями. Почти все оглядывались назад, на реку, опасаясь, что мрачные всадники последуют за ними. Трусливые деревенские ничтожества убегут так далеко, как только смогут, и будут бежать столько, сколько смогут, а затем спрячутся среди скал и в пещерах, будут дрожать от страха и молиться своим жалким богам о спасении от алур мерики.

Они ускользнули от него, и это приводило Тутмос-сина в ярость, хотя его лицо не выражало никаких эмоций. У усталых лошадей не было сил сражаться с течением, не то что преследовать убегающих деревенских жителей. Кроме того, воины не могли бы переправить пленных или товары назад, на этот берег реки. У них для этого не имелось средств.

Он ненавидел Тигр, ненавидел все реки почти так же, как ненавидел оседлых ничтожеств, которые жили рядом с ними. По рекам ходили лодки, которые могли двигаться быстрее, чем лошадь, скачущая галопом, и перевозить людей с их пожитками. А главное — бегущая вода давала жизнь таким деревням, как эта, — этой мерзости и гнусности. Вода позволяла им разрастаться и процветать.

Тутмос-син глубоко вздохнул и пошел назад. Он никак не выражал свое разочарование. Вождь снова вскочил на спину коня и повел своих телохранителей назад в деревню, где его встретили громкие причитания и плач пленных. У колодца ждал Ретнар.

— Приветствую тебя, Тутмос-син. Отличная деревня, не правда ли?

— Приветствую тебя, Ретнар, — официально ответил Тутмос-син, чтобы подчеркнуть свою власть и вес.

Двое мужчин были практически одного возраста (до двадцати пяти лет им не хватало нескольких месяцев), но Тутмос-син командовал большим отрядом воинов, и саррум племени, или царь, поручил Тутмос-сину захват этой деревни. То, что саррум был его отцом, никак не влияло на власть и авторитет Тутмос-сина.

— Да, но очень многие сбежали на другой берег.

Ретнар пожал плечами.

— Один из рабов сказал, что они узнали о нашем приближении несколько часов назад. Новость пришла по реке.

— Как раз достаточно времени, чтобы большинство из них сбежали. — Тутмос-син гнал своих людей практически без отдыха на протяжении последних трех дней, пытаясь избежать именно этого. — А раб сказал, сколько народу было в деревне?

— Нет, Тутмос-син. Я выясню это.

— Ну, тогда занимайся своими делами, Ретнар.

Оставшиеся жители деревни должны прятаться под кроватями или в ямах, выкопанных под их хижинами. Потребуется несколько часов, чтобы найти всех.

Тутмос-син спешился и шагнул к колодцу. Один из подчиненных достал полное ведро воды, и Тутмос-син вдоволь напился, потом вымыл пыльное лицо и руки. Он отпустил большую часть телохранителей, чтобы те могли поучаствовать в разграблении деревни. Здесь они не понадобятся.

С ним остались только трое, и вместе с ними он приступил к осмотру. Тутмос-син зашел в несколько самых больших домов. Ему было любопытно посмотреть, что там есть и как живут эти люди. Он также зашел в полдюжины лавок. Везде бросились в глаза свидетельства поспешного бегства владельцев — от недоеденных блюд до все еще разложенных для продажи товаров. Кое-что хозяева успели поспешно затолкать внутрь, перед тем как сбежать. Тутмос-син не торопился, осматривая кожаные ремни, постельные принадлежности, сандалии и посуду, разбросанные вокруг. Он даже заглянул в харчевню, но из-за неприятного запаха, висевшего в воздухе, быстро ее покинул.

Потом Тутмос-син поехал по другой дороге, размышляя, как деревенские ничтожества могут жить за земляными стенами, которые закрывают небо и не дают свободно проникать ветру.

Их окружают вонь и грязь сотен других, таких же, как они сами. Истинный воин живет свободно и гордо, не привязанный ни к какому месту, а то, что ему требуется или он хочет иметь, он добывает своим мечом.

Его внимание привлек большой дом, почти скрытый за стеной. Тутмос-син толкнул деревянные ворота. Вместо обычного сада он обнаружил кузницу с двумя наковальнями, мехами и тремя сосудами разных размеров для охлаждения. На полу и на скамьях лежали частично починенные орудия фермерского труда. Но почти половину рабочего места занимали приспособления для изготовления оружия. К стене, окружающей сад, были прислонены глиняные формы для мечей и кинжалов. Точильные камни заполняли целую полку, а при помощи огромного куска дерева оружейных дел мастер проверял новые клинки, о чем свидетельствовали многочисленные борозды и отрубленные щепки.

Конечно, мастер забрал с собой орудия труда или где-то спрятал их. Оружие и орудия труда так же ценны, как и лошади. Из кузнеца получился бы полезный раб, но такой важный человек, несомненно, перебрался на другую сторону реки после первого предупреждения.

Вероятно, этот кузнец — прекрасный мастер, если у него такой большой дом. Эта мысль не доставила удовольствия Тутмос-сину. Лучшее бронзовое оружие алур мерики было захвачено в таких больших деревнях, как эта. Вождю очень не нравилось, что деревенские кузнецы могли создавать такое прекрасное оружие с такой очевидной легкостью. Мечи, кинжалы, копья и наконечники стрел — все это можно было изготовить здесь, причем лучшего качества, чем удавалось мастерам его народа.

Не то что представители его клана не знали тайн бронзы или меди. Но их маленькие переносные кузницы не шли ни в какое сравнение с возможностями большой деревни.

Для изготовления крепкого бронзового меча требовались осторожность и время, а его соплеменники не могли этим похвастаться, поскольку постоянно перемещались с места на место.

Большинству воинов его клана было плевать на образ жизни оседлых ничтожеств, но мудрый отец Тутмос-сина обучал его тайнам жизни. Из многочисленных сыновей Маским-Ксула только Тутмос-син родился в полнолуние, а это время рождения тех, кого боги наделяют исключительной восприимчивостью и хитростью. Ко времени совершеннолетия Тутмоса отец добавил к его имени редкий послелог “син”, что означало мудрость и рассудительность.

Тутмос-син понимал важность знаний о врагах. Оседлые ничтожества представляли угрозу даже для алур мерики, и его отец это прекрасно понимал. Все остальные члены клана презрительно фыркнули бы, услышав о том, что деревенские жители могут с ними соперничать. Для воинов врагами являлись другие степные племена, с которыми они могли столкнуться во время странствий. Среди жалких оседлых ничтожеств было мало воинов и еще меньше опытных наездников. Любой из его воинов, более сильный, более высокий, обладающий боевыми навыками и обученный езде на лошади с ранних лет, без труда убивал в сражении трех и более жителей деревни.

Нет, оседлые ничтожества не знали военного искусства и никогда не смогли бы стать сильными воинами. Но они обладали другим оружием, более смертоносным, чем любой лук или копье, — это была еда, которую они получали из земли. Эта еда позволяла им размножаться, словно муравьям. Им не требовалось охотиться или сражаться за пропитание. Чем больше еды они извлекали из земли, тем больше их становилось. И когда-нибудь их может стать так много, что даже алур мерики не удастся убить их всех.

Тутмос-син поклялся, что такой день не наступит никогда. Его отец стареет, и вскоре ему придется передать власть, которой он так долго пользовался. В тот день Тутмос-син, который уже являлся любимцем совета старейшин племени, станет править алур мерики. Он будет обязан обеспечить разрастание и процветание клана, идя путем покорения и грабежей, как было всегда. Он выполнит свой долг.

Прошло несколько часов, прежде чем он вернулся на рыночную площадь. Она оказалась заполнена воинами и пленными. Почти все прекратили плакать. Новые рабы стояли на коленях в пыли, плечом к плечу. Их страх висел в воздухе и, казалось, перебивал запах, исходивший от воинов, пять дней без устали скакавших на лошадях, Тутмос-син увидел, что Ретнар сидит на земле. Он прислонился спиной к колодцу и ждал возвращения вождя.

— Привет тебе, Ретнар. Сколько их здесь?

— Двести восемьдесят шесть взяли живыми, когда выкопали последних из нор. Еще семьдесят или восемьдесят мертвы.

Достаточно для наших нужд. Мы обыскали все дома и поля. Никто не пытался оказать сопротивление.

— Сколько всего их здесь жило?

— Почти тысяча ничтожеств обитала в этой грязи, — ответил Ретнар с отвращением на лице. — Если бы мы оказались здесь на несколько часов раньше, то смогли бы взять еще четыреста или пятьсот.

— Для этого нам потребовались бы лошади с крыльями. — Они ехали так быстро, как только могли. — А лошадей нашли?

— Нет, ни одной. Все, у кого имелись лошади, конечно, отправились на юг, Но на полях остались волы.

От волов не было толка, по крайней мере так далеко от стоянки алур мерики. Тутмос-син надеялся захватить хотя бы несколько лошадей. Дополнительные лошади могли бы отвезти назад побольше трофеев. Он прогнал эту мысль.

— Ты готов начать?

— Да, Тутмос-син. После того как выберем себе рабов, остальных оставим в живых?

Ретнар провел пальцем по мечу, проверяя его остроту.

Тутмос-син улыбнулся, видя на лице воина предвкушение крови. Его помощник любил убивать.

— Нет, не на этот раз. Слишком многие от нас бежали. Начинай.

Ретнар встал и отдал приказ. Воины пошли вдоль ряда пленных, выбирая тех, кто был негоден к работе. Держа мечи наготове, они отгоняли в сторону стариков, детей, больных и калек. Они вырывали младенцев из рук матерей, а если женщины пытались сопротивляться, их били кулаком. Двое мужчин попытались оказать воинам сопротивление, и их тут же зарубили. Воинам Ретнара требовались только достаточно сильные и выносливые люди, которые могли выдержать то, что им предстояло. Остальные, от которых не будет толку, умрут. Так приказал Тутмос-син.

Отбор шел быстро. Тутмос-син наблюдал за тем, как воины разделяли деревенских ничтожеств на две группы, и его губы шевелились: он считал пленных. В живых останется чуть больше ста сорока человек.

После того как отбор закончился, Ретнар выкрикнул приказ, и началась бойня. Воины методично двигались сквозь ряд тех, кому предстояло умереть. Мечи поднимались и опускались.

Вскоре запах крови наполнил воздух. Крики и вопли эхом отражались от стен, когда любящие люди что-то кричали друг другу. Убийство, умелое и быстрое, отняло немного времени. Воины не видели славы в такой бойне. Лишь некоторые жители деревни попытались оказать сопротивление. Трое детей хотели сбежать (их подтолкнули к этому беспомощные матери), но воины стояли в ряд и не позволяли уйти никому из жертв. Другие призывали своих богов, просили Мардука или Иштар помочь им, но у ложных богов деревенских ничтожеств не было сил, чтобы справиться с алур мерики.

После окончания бойни Тутмос-син сел на коня и проехал перед теми, кого оставили в живых. Впереди него следовали телохранители, держа оружие наготове, в равной мере чтобы напугать рабов и охранять вождя. По испуганным лицам мужчин и женщин катились слезы. Выжившие быстро замолчали и теперь смотрели на этого нового воина.

— Я — Тутмос-син из алур мерики. Мой отец, Маским-Ксул, правит над всеми кланами алур мерики.

Он говорил на своем языке, хотя мог достаточно хорошо изъясняться на диалекте деревенских жителей. Если бы деревня оказала сопротивление, если бы кто-то из жителей смело сражался, он мог бы обращаться прямо к ним. Но теперь это обесчестило бы его. Один из воинов переводил, говоря громко, чтобы все могли узнать свою судьбу.

— Именем Маским-Ксула вы все становитесь рабами алур мерики до конца жизни. Вы будете много работать и подчиняться всем приказам. Сейчас вы узнаете, что ждет тех, кто не подчиняется или пытается сбежать.

Он повернулся к Ретнару.

— Покажи им.

Ретнар в свою очередь повернулся к воинам, и началась следующая стадия обучения рабов. Один из младших командиров выбрал двух мужчин и двух женщин. Воины быстро раздели мужчин и разложили их на земле, как можно сильнее растянув конечности. К ним привязали веревки таким образом, что люди совершенно не могли двигаться. В то же время другие воины подогнали оставшихся рабов поближе, чтобы они могли видеть пытку. Все рабы так и оставались на коленях. Все должны были смотреть, никто не мог отвернуться или закрыть глаза.

Воины встали на колени рядом с каждой привязанной жертвой. Ретнар кивнул, и его подчиненные приступили к делу, используя ножи, чтобы резать пленных, или камни величиной с кулак, чтобы ломать кости. Беспомощные люди закричали в ужасе еще до того, как им нанесли первый удар. Когда началась сама пытка, крики боли отражались от земляных стен и, казалось, усиливались. Следовало растягивать пытку, чтобы жертвы страдали как можно больше и как можно дольше. Их судьба послужит примером тем, кого заставили смотреть. Некоторые зрители бесконтрольно дрожали от страха, другие кричали от отчаяния, но большинство просто в ужасе наблюдало за происходящим. Все, кто отворачивался или закрывал глаза, получали удар плоской стороной меча.

В это время другие воины занимались женщинами. Повозка, которую жители деревни использовали для продажи фруктов или овощей, теперь служила другой цели. Воины сорвали с женщин одежду, а потом бросили на повозку на спины, друг рядом с другом. Их удерживали смеющиеся алур мерики, и первая группа уже выстраивалась в очередь для получения удовольствия. Вначале женщин изнасилуют почти до полной потери сознания, а потом разрубят на куски. Подобное всегда наводило должный ужас на только что взятых в плен женщин.

Процесс не займет много времени. Зато потом не будет никакого сопротивления. Новые рабы выучат урок, который хотели им преподать их новые хозяева: мгновенно подчиняйтесь любому приказу, терпите любое надругательство и оскорбление, или вас ждет еще более ужасное наказание. У алур мерики возникало мало проблем с рабами — как с мужчинами, так и с женщинами. Медленная пытка до смерти за малейшее прегрешение, настоящее или вымышленное, являлась очень эффективным средством устрашения, которое помогало держать рабов в узде, пока они не уработаются на хозяев до смерти.

Тутмос-син повернулся к Ретнару и увидел, что его помощник уже собирается приступить к делу. Он первым изнасилует одну или обеих женщин.

— Не дай им умереть слишком быстро, Ретнар.

Усиливающиеся крики жертв заглушили ответ Ретнара.

Тутмос-син развернул коня и выехал из деревни в сопровождении трех телохранителей. На этот раз он осматривал соседние фермы, изучал дома, поля и даже бесконечные оросительные каналы. Ни один воин никогда не унизится до фермерства, но Тутмос-син хотел знать, как эта деревня настолько разрослась, как столько человек могли кормиться с этих полей. Однако он не мог найти ответ. К тому времени, как он вернулся, урок Ретнара закончился. Четыре тела, теперь покрытые мухами, лежали там, где их настигла смерть. На рыночной площади воцарилась тишина. Подчиняясь новым хозяевам, рабы молчали. Они выучили первый урок.

Тутмос-син спешился, затем прошел мимо тел к стоявшим на коленях деревенским жителям. Те неотрывно смотрели на жертвы, как им было приказано. Некоторые бросили взгляды на приближающегося вождя алур мерики, но после одного взгляда на его неулыбающееся лицо тут же отворачивались и снова смотрели на жуткое зрелище перед ними. Не обращая внимания на мужчин и детей, он осматривал лица женщин. Три или четыре оказались достаточно симпатичными.

— Приведите их ко мне, — приказал он телохранителям.

Воины тут же схватили тех, на которых он указал, подняли на ноги и вытащили из стоявшей на коленях толпы. Потребовалось всего несколько мгновений, чтобы сорвать с них одежду и заставить встать на колени в пыль.

Эти выглядели самыми симпатичными, хотя Тутмос-син знал, что слезы и ужас изменяют женское лицо. Две женщины дрожали и тихо плакали, но горькие слезы скоро иссякнут.

В конце концов ведь в глазах содержится лишь определенное количество воды. Две другие просто глядели на него, их ужас уже сменился безнадежностью.

Тутмос-син осмотрел каждую по очереди, хватая их за волосы и поднимая лица вверх. Он выбрал двух, которые выглядели постарше, примерно шестнадцати или семнадцати лет. Он любил их в этом возрасте, когда они уже научились удовлетворять мужчину. Он знал, что они доставят ему удовольствие. После увиденного сегодня они приложат все усилия, чтобы доставить ему удовольствие.

К нему подошел Ретнар.

— Урок закончился, Тутмос-син. Начинаем делить трофеи? Мужчины хотят разобрать остальных женщин.

Тутмос-син посмотрел на солнце, которое все еще стояло высоко в небе.

— Нет, не сейчас, только после наступления темноты.

Отправь рабов трудиться. Все, что мы не хотим забрать с собой, должно быть уничтожено. Если можно сжечь, то сносите сюда и поджигайте. Все, включая заборы, повозки, орудия труда, одежду. Разбивайте все, что нельзя сжечь. Затем завтра пусть рабы сломают и разберут все дома. Когда деревенские ничтожества вернутся, они не должны найти тут ничего уцелевшего. И перед тем как возвращаться назад в лагерь, также подожгите поля.

Все, каждое животное, нужно уничтожить.

Тутмос-син оглянулся вокруг, на окружавшие его дома.

— Эта деревня была слишком большой и процветающей.

Деревенских ничтожеств нужно отучить строить подобные места. А когда тронетесь в обратный путь, нагрузите рабов. Пусть несут столько, сколько могут. И пусть только самые сильные дойдут до нашего лагеря.

Ретнар улыбнулся.

— Я их научу. Значит, ты возвращаешься на совет?

— Да. Завтра я возьму пятьдесят человек и вернусь к отцу.

Я привезу ему лучшее вино и женщин. Если хочешь, отправь десять своих людей с подарками дедушке.

Дедушка Ретнара также входил в совет.

— Дедушка будет рад.

— Ты хорошо потрудился, Ретнар. Я поговорю о тебе с отцом и советом.

Ретнару потребуется примерно три недели, чтобы присоединиться к племени, поскольку с ним будет столько рабов и трофеев. И количество рабов увеличится, когда воины Ретнара заглянут на фермы, мимо которых проезжали, спеша к деревне.

Тутмос-син сел на коня, затем повернулся к телохранителям:

— Ведите моих женщин к реке.

Он направил коня по дороге, ведущей к берегу. Вначале он займется животным, потом сам вымоется в Тигре. Две женщины также вымоются, чтобы не нести деревенскую вонь к нему в постель сегодня ночью.

Нырнув в прохладную чистую воду, он думал о том, чего добился в этот день. Они взяли много трофеев и рабов, и большая деревня будет уничтожена как урок оседлым ничтожествам.

Благосостояние и сила алур мерики увеличатся. Если бы они захватили на несколько сотен рабов больше, набег считался бы более успешным, но с этим ничего нельзя было поделать.

В целом все прошло хорошо. Его отец и совет будут рады.

Одиннадцать лет спустя, рядом с истоками Тигра…
Тутмос-син медленно ехал между отдельно стоящими хижинами, пока не добрался до края отвесного берега. С этой высоты он посмотрел на прохладные воды Тигра, блестевшие в лучах солнца. Они только что спустились с гор, где зарождались, а горы тянулись к далекому северному горизонту. Прямо под возвышенностью караван из людей и животных начал трудную переправу на восточный берег.

Этот караван окажется более могучим, чем водное препятствие, которое им предстояло преодолеть. Люди степей, алур мерики, путешествовали туда, куда хотели, и ничто не стояло у них на пути. Они правили всеми народами мира, как ими правил Тутмос-син. Он был их царем и правил миром.

Вождю алур мерики было тридцать пять лет, и он оставался таким же сильным и могучим, как в молодости; на высоком, мускулистом теле не было ни капли жира. На шее висела медная цепь с трехдюймовым золотым медальоном, положенная предводителю алур мерики. В отличие от своих приближенных, он не носил никаких других драгоценностей или колец для демонстрации своей важности или завоеваний. Медальон объявлял о его власти — только самые сильные и самые способные завоевывали право его носить.

Тутмос-син с удовлетворением смотрел на сцену внизу.

Племя растянулось в широкую и петляющую линию длиной почти четыре мили. От этой змееподобной процессии вверх поднимался высокий столб красноватой пыли. Ветра не было. Процессию подгоняли четыреста воинов, помогая фургонам и телегам перебраться через участки, на которых земля превращалась в мягкий песок. Они также не давали отбиться от каравана стадам овец, коз и крупного рогатого скота. Время от времени людям приходилось спешиваться, чтобы помочь усталым животным перебраться через трудный участок. Караван продвигался медленно, но никогда не останавливался.

Колонна состояла из лошадей, волов, фургонов, телег, скота, женщин, детей, стариков и рабов. Этот порядок соответствовал их важности. Истинная же сила его народа — огромная группа воинов — скакала на лошадях во многих днях пути впереди, причем отправлялись они во все стороны. Некоторые выбирали лучший и самый легкий маршрут следования для племени. Однако большинство грабило деревни, забирая все ценности, которые только удавалось отыскать, для собственного обогащения и для того, чтобы их клан жил и разрастался.

Алур мерики стали самым крупным племенем среди тех, кто пришел из северных степей много поколений назад. Теперь их насчитывалось более пяти тысяч человек, не считая рабов.

Это означало, что в подчинении у Тутмос-сина находилось почти две тысячи воинов. Ни одно другое степное племя не могло похвастать таким количеством воинов. А что более важно — воины алур мерики никогда не знали поражения в битве. Прошло более двадцати лет с тех пор, как какой-то другой клан осмеливался бросить им вызов. Тогда еще алур мерики правил Маским-Ксул.

Тутмос-син был доволен тем, как продвигались его соплеменники, и отвернул коня от края мыса. Как только он это сделал, к нему приблизилась небольшая группа всадников с предводителем одного из кланов во главе.

— Приветствую тебя, саррум, — произнес Урго, глава одного из кланов и родственник Тутмос-сина. Для обращения Урго использовал официальный титул.

Урго первым поклялся в верности Тутмос-сину после смерти Маским-Ксула шесть лет назад. Урго был ниже родственника на ширину ладони, но немного шире в плечах. Несмотря на разницу в семь лет, старший Урго выглядел ничуть не хуже, чем младший Тутмос-син. Но восемь или десять часов в день, проводимые на спине резвой лошади, помогут любому сохранять прекрасную физическую форму.

— Приветствую тебя, Урго.

— У меня есть новости, Тутмос-син.

Алур мерики правили двадцать глав кланов, а клан Урго превратился в один из самых могущественных. У него в подчинении находилось двести воинов.

Нельзя сказать, что Урго и другие главы кланов облегчали жизнь Тутмос-сину, хотя половина из них состояли с ним в той или иной степени родства. Временами казалось, что всей ордой алур мерики с бесконечными спорами о женщинах, лошадях или чести каких-то воинов управлять легче, чем норовистыми двадцатью членами совета.

Тутмос-син повел Урго назад, на гребень горы. Они оставили телохранителей позади, вне пределов слышимости, и уселись у края мыса, откуда могли наблюдать за процессией внизу. Каравану потребуется три-четыре дня, чтобы перейти Тигр вброд. Они будут стоять здесь лагерем по крайней мере неделю и отдохнут, починят фургоны и телеги. Овцы и козы будут пастись на сочной траве и набирать вес, перед тем как караван снова тронется в путь.

— Один торговец, путешествующий по реке, рассказал мне кое-что интересное, — начал Урго без церемоний. — Он сообщил, что далеко на юге находится большая деревня под названием Орак. Торговец утверждает, что там живет две тысячи оседлых ничтожеств.

— Две тысячи? — недоверчиво переспросил Тутмос-син.

Эта деревня в два раза превышала любую другую, с которой алур мерики доводилось сталкиваться когда-либо раньше. И если такое поселение способно кормить себя, то там должно быть много богатств, а значит, и трофеев.

— Неужели столько оседлых ничтожеств могут жить в одном месте? Ты уверен, что торговец говорил правду?

— Да, саррум, я ему верю, — ответил Урго. — Об этом месте говорили и другие. Давай я тебе покажу.

Он принялся чертить карту на песке. Урго провел несколько тонких линий ножом, положил несколько мелких камушков для обозначения гор и других наземных ориентиров. Появились реки, на востоке поднялись горы. Как и всегда, он поразил саррума своей памятью. Урго мог нарисовать карты всех мест, в которых побывал клан, причем так точно, словно проезжал там вчера, а не пять или даже десять лет назад.

— Перебравшись через Тигр, мы поедем на восток, — заговорил Урго. — Через несколько недель нам придется выбирать, какой дорогой следовать на юг. Если мы завернем здесь или здесь, — он показал места на карте, — как мы собирались, то наш путь будет пролегать очень далеко от Орака. Мы сильно отклонимся на северо-восток, и деревня окажется слишком далеко для набега. Поэтому если мы хотим взять это поселение, то должны повернуть раньше. Надо подойти к нему поближе, возможно, даже выбрать путь вдоль Тигра. Вдоль реки лежат плодородные земли. Найдется немало зерна и других товаров, которые мы сможем захватить. Мы хотели идти иначе, но в этой огромной деревне мы возьмем много трофеев.

Урго сделал глубокий вдох.

— Какой бы путь мы ни избрали, приблизившись к тому месту, мы сможем отправить вперед наши боевые отряды для захвата Орака. У двух тысяч деревенских ничтожеств должно быть много ценностей, и спрятать их все им никак не удастся.

Тутмос-син смотрел на линии на песке.

— Это место мне кажется знакомым, — произнес он.

— Так и должно быть, — рассмеялся Урго. — Ты захватил его за несколько лет до того, как стал саррумом. Уже тогда Орак был богатой деревней. В тот раз ты вернулся с большим количеством рабов.

Тутмос-син теребил рукоятку меча, пытаясь вспомнить один набег из стольких, в которых участвовал. Название ему ничего не говорило, но он узнал изгиб Тигра.

— Да, я помню. Хороший набег. Но тогда деревня не была такой большой, мы убили всех жителей и уничтожили ее.

Неужели она могла так быстро снова разрастись?

— Наверное, — пожал плечами Урго.

Решение казалось простым, и вроде бы принять его было несложно. Оно не отличалось от множества других подобных, которые приходилось принимать клану каждый день. Тем не менее Тутмос-син колебался.

— Такая деревня бросает вызов нашему образу жизни, Урго, — сказал он. — И уже по одной этой причине ее следует уничтожить. Но мы не собирались отправляться так далеко на юг.

Если мы туда направимся, то удлиним наш путь на много миль. Нам придется спешить, чтобы добраться до зимнего лагеря.

То, что мы найдем в этом Ораке, может не стоить нескольких дополнительных недель пути.

— Да, может оказаться и так, — ответил Урго. — Это обычный риск.

Тутмос-син понимал осторожность и предусмотрительность Урго, который не принимал таких решений. Только Тутмос-син или весь совет мог изменить маршрут. Урго отвечал за сбор информации о земле, по которой они проезжали, и предлагал возможные места для набега или пути следования. Когда алур мерики в конце концов все равно повернут на юг, выбранный маршрут и скорость движения будут крайней важны для процветания и самой жизни кланов. Саррум прекрасно понимал, какую проблему Урго имеет в виду. Если они отправят отряды для проведения набегов, то это означает трудности с доставкой трофеев назад в основной лагерь. Воин на коне, нагруженный оружием, водой и всем тем, что требуется для его животного, может взять мало дополнительного груза. Нагруженные добычей рабы передвигаются очень медленно, для них тоже требуется много воды и еды, что также нужно нести. Если же весь клан подойдет поближе к Ораку, то они отклонятся почти на двести миль к западу от места, где хотели оказаться. Как и всегда, нельзя было удовлетворить все желания и потребности. Независимо от принятого решения, найдутся недовольные.

— Если мы отправимся к этому поселению, то они узнают о нашем приближении, — сказал Тутмос-син и постучал пальцем по камушку, который обозначал Орак. — Большие деревни пустеют задолго до появления наших воинов. Сбегут даже фермеры, живущие на пути нашего следования, после того как закопают свои орудия труда и семена глубоко в землю. Какой бы маршрут мы ни избрали, новость о нашем приближении скоро распространится.

В идеале они снова захватят этот Орак вместе со всеми людьми и богатствами, но подобное не происходило почти никогда, даже если использовались только отряды, способные быстро перемещаться на большие расстояния. Орудия труда, зерно и ценности исчезнут, лошадей и скот рассеют по местности или спрячут. Племени повезет, если удастся захватить одну треть богатств деревни.

Тутмос-син отвернулся от карты и уставился на землю внизу, но продолжал думать об Ораке. Нельзя допускать существование подобной мерзости. Деревенские жители копаются в грязи, словно свиньи, добывая себе пропитание, вместо того чтобы охотиться и бороться за него, как делают настоящие мужчины. Оседлые ничтожества живут и плодятся, как муравьи. Можно растоптать их муравейник, но через несколько лет он снова вырастал, и их оказывалось больше, чем раньше. Этот Орак мог служить примером. Тутмос-син сравнял его с землей несколько лет назад, но деревня снова разрослась, а количество оседлых ничтожеств увеличилось.

Теперь Тутмос-син хотел разрушить поселение и уничтожить всех, кто жил в нем. Алур мерики может терпеть маленькие деревни. Их обычно грабили, но не разрушали, чтобы снова совершить на них набег в будущем. Но поселение из двух тысяч человек было больше, чем оскорблением. Тутмос-син задумался, что произойдет, если они вернутся еще через десять лет и обнаружат, что деревня снова удвоилась в размерах. Нет, этот Орак следует уничтожить, чтобы подобное никогда больше не происходило.

Это будет нелегко. Тутмос-сину требовалось придумать, как сделать так, чтобы все жители деревни оставались в ней вместе со всеми своими пожитками, пока бежать не станет слишком поздно.

— А брод у этой деревни хороший? — спросил Тутмос-син.

Урго кивнул.

— По словам нашего торговца, это единственная легкая переправа на протяжении тридцати или сорока миль в обе стороны. Похоже, что именно это помогает поселению разрастаться так быстро.

— Значит, большинство жителей деревни побегут через Тигр или вниз по реке. — Тутмос-син снял кинжал с пояса и пододвинулся к карте, нарисованной Урго. — Возможно, вот так и следует их брать, чтобы слишком многие не сбежали.

Вождь говорил и одновременно рисовал на песке новые линии. Он предлагал простой план, но он отличался от всего, что они когда-либо делали. Поможет рельеф местности, как и Тигр. К тому времени, как Тутмос-син закончил излагать свои соображения, головы двух мужчин почти касались друг друга, склоняясь над картой.

— Это хитрый план, Тутмос-син. Мы возьмем много рабов.

— Тактика простая, и у нас в два раза больше воинов, чем нам требуется. А деревенские ничтожества сделают то, что делают всегда, и таким образом помогут их уничтожить.

Наконец Урго кивнул.

— Да, саррум. Не могу даже предположить, что нам может помешать. Мы возьмем много ценностей. Я начинаю подготовку.

У нас впереди много месяцев, чтобы разработать детали, но мы всегда можем изменить тактику, если случится что-то неожиданное.

— Значит, решено, — Тутмос-син встал, Урго сделал то же самое. — Сегодня вечером обсудим это на совете.

Конечно, они это одобрят, в особенности если план поддерживает Урго.

Тутмос-син запрыгнул на коня, его телохранители снова окружили его. Он опять подъехал к краю мыса, чтобы в последний раз взглянуть на караван. Его народ продолжал непреклонно следовать вперед. Путешествовали они медленно, но правителям мира нет нужды спешить.

Тутмос-син улыбнулся в предвкушении добычи, развернул коня и направил его галопом. Он определил маршрут и цели алур мерики на следующие шесть месяцев. Это означало, что некоторые деревни останутся целы, а их глупые обитатели станут благодарить богов за свое избавление, не понимая, что существуют только благодаря милости Тутмос-сина.

Огромная деревня Орак будет взята с такой же легкостью, как самая маленькая ферма на пути следования племени. Обитатели Орака умрут или станут рабами. Он, Тутмос-син, так решил, и так оно и будет. Ни один клан, ни одна деревня, никакие силы природы не остановят мощного натиска его народа.

И на этот раз, когда он покончит с Ораком, деревня потонет в грязи, из которой и поднялась. На этот раз муравейник снова не вырастет.

Часть I. Встреча

Глава 1

Восточный берег реки Тигр, двести миль к северу от Великого моря…
— Просыпайся, Эсккар, просыпайся немедленно! За тобой прислал Никар. Ты должен идти к нему прямо сейчас!

Эсккар понял, что слова повторяли уже несколько раз, и сопровождались они яростным потряхиванием. Теперь они перестали быть простыми звуками и превратились в послание, медленно пробиравшееся по лабиринту сознания. Голова и тело все еще не отошли от вчерашней пьянки.

— Хватит, — прохрипел Эсккар и неловко замахнулся на посыльного.

Однако проворный и ловкий юноша легко уклонился.

Эсккар сел на жестком соломенном тюфяке. Помещение кружилось перед глазами, кровь стучала в висках от внезапного движения. В горле пересохло и оно, казалось, напоминало посыпанный песком земляной пол под его босыми ногами. Похоже, голова была готова расколоться в любую минуту. Он расплачивался за выпитое вчера вино.

— Воды, — простонал он.

Через несколько секунд посыльный вложил деревянную чашу в трясущиеся руки Эсккара. Тот сделал несколько больших глотков, хотя большая часть жидкости потекла у него по подбородку на голую грудь. Глаза отказывались фокусироваться, и яркий солнечный свет, который проникал через открытый дверной проем в погруженную в тень солдатскую казарму, ничуть не улучшал самочувствия, как раз наоборот.

Как только Эсккар опустил чашу, парень снова заговорил.

— Быстрее, Эсккар! Никар тебя ждет! Ты должен идти к нему немедленно.

Что, именем богов, от него нужно Никару? Но одно имя и положение Никара — правителя деревни Орак — заставили его шевелиться. Вначале Эсккар, шатаясь, прошел в сортир, также находившийся в казарме, рядом с местом размещения солдат, оттуда вернулся к своему тюфяку, чтобы одеться.

Выйдя из казармы, Эсккар прищурился на солнце, и его глаза так и оставались наполовину закрытыми, пока он пробирался к колодцу. Мгновение он просто держался за грубые камни, потом достал ведро, выплеснул немного воды на лицо и только затем начал пить.

Несколько освежившись, Эсккар поднял голову и удивился, что солнце стоит так высоко. Демоны из подземелий! Вероятно, он вчера выпил целый бурдюк этого горького финикового вина. Он проклинал себя за эту глупость.

Обернувшись, Эсккар увидел нескольких стражников, которые в это время должны были выполнять обычные задания, но почему-то стояли рядом с ним и явно чувствовали себя не в своей тарелке.

— Где Ариам? — спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. Голос звучал хрипло даже для его собственных ушей. Ариам был начальником стражи, следил за соблюдением немногих законов Орака и защищал деревню от разбойников.

— Ариама нет, — ответил седобородый воин и сплюнул в пыль, демонстрируя свое отвращение. — Он сбежал, забрав с собой дюжину людей, запасных лошадей и оружие. На рынке говорят, что варвары направляются на юг и идут к Ораку.

Эсккар переваривал услышанное, изучающе оглядывая их лица. Он увидел страх и неуверенность, смешанные с потрясением от потери командира. Неудивительно, что они смотрят на него. Если Ариам сбежал, то ответственным становится Эсккар, по крайней мере до тех пор, пока не изберут нового начальника стражи. Это объясняло вызов
Никара.

Улыбающийся посыльный потянул Эсккара. Но тот отказывался спешить и неторопливо достал из колодца еще одно ведро с водой. Он вымыл руки и лицо, потом вернулся в казарму, чтобы зашнуровать залатанные и поношенные сандалии. Только после этого он последовал за парнем по петляющим улицам к внушительному каменному дому Никара, самого крупного купца Орака и главного среди пяти правящих Семей, которые руководили ежедневной жизнью деревни.

Парень протащил Эсккара мимо охранника в дом, затем повел по узкой лестнице на верхний этаж. Дом казался погруженным в тишину, не было обычных посетителей, поджидающих своей очереди, чтобы быть принятыми занятым купцом.

Никар стоял на маленьком балконе и смотрел на деревню. Он был значительно ниже Эсккара ростом, к тому же седовласый купец отличался полнотой. Лишний жирок вокруг талии свидетельствовал о том, что это богатый человек.

Эсккар что-то прохрипел, надеясь, что изданные им звуки прозвучали как приветствие, потом застыл на месте. Самый важный и богатый человек в деревне внимательно осматривал его с головы до ног — так, как если бы выбирал лучшего раба из плохой партии.

Почти три года назад Эсккар, хромая, пришел в Орак, имея только меч за спиной и рану на ноге, в которой уже началось заражение. С тех пор он много раз видел Никара, но самое важное лицо Орака никогда не обращало особого внимания на высокого темноволосого младшего командира, который редко говорил и никогда не улыбался.

Закончив осмотр, Никар отвернулся и уставился на деревню. Внезапно Эсккару стало неуютно в потрепанной одежде и поношенных сандалиях.

— Ну, Никар, что ты хочешь? — слова прозвучали грубее, чем хотел Эсккар.

— Я не уверен в том, что хочу, Эсккар, — ответил купец. — Ты знаешь, что Ариам сбежал?

Эсккар кивнул.

— Ты можешь не знать, что варвары недавно перебрались через Тигр далеко на севере. Там уже начались убийства. Варвары жгут деревни на своем пути.

Потребовалось несколько секунд, чтобы слова Никара с трудом пробрались сквозь пары, затуманивающие сознание Эсккара. Наконец он понял их значение. Значит, слухи соответствовали действительности. Он прислонился к стене. Голова болела, живот свело судорогой, и мгновение ему казалось, что его сейчас вырвет. Эсккар прилагал усилия, чтобы держать под контролем и мысли, и живот.

— Они пришли с дальнего севера, с предгорий, потом спустились в долину к реке, — продолжал Никар, затем замолчал, чтобы дать Эсккару время переварить услышанное. — Они движутся на юг. Вероятно, они повернут в этом направлении, хотя до их прибытия несколько месяцев.

Никар говорил спокойно, но Эсккар услышал в его словах отголосок страха и смирение с судьбой.

Эсккар провел рукой по непослушным волосам, затем потрепал жидкую бороденку.

— А ты знаешь, какой это клан? — спросил он. Даже после всех этих лет слово “варвар” резало ему слух.

— Насколько я понимаю, их называют алур мерики. Это может быть тот же клан, который несколько лет назад напал на нашу деревню.

Эсккар скорчил гримасу. Его родной клан. Но уже много лет они не были его народом — с тех пор, как его изгнали.

— Алур мерики — сильный клан, у них много людей и лошадей.

— А ты из какого клана, Эсккар? Или мне не следует задавать этот вопрос?

— Спрашивай, что хочешь. Но я не участвовал в набеге на это поселение, если тебя это интересует. Я только начал выезжать с воинами, когда они убили мою семью.

— Так вот что случилось! И ты поэтому их покинул?

Эсккар прикусил губу, ругая себя за то, что заговорил о своем прошлом. Даже мало знающие деревенские жители знали, что воины никогда не покидали свой клан добровольно, только с позором.

Никар продолжал молчать, и Эсккар был вынужден ответить.

— Я не просто покинул их, Никар. Я бежал, спасая свою жизнь. Мне повезло, что удалось от них уйти.

— Понятно. Ты прав, это неважно.

Мысли Эсккара вернулись к алур мерики. Значит, клан его семьи марширует к Ораку. Нет, слово “марширует” не передает медленное, уверенное и неумолимое продвижение степного народа. Для описания этого движения, при котором за несколько месяцев можно преодолеть всего несколько миль, больше всего подходит слово “переселение”.

— А ты давно знаешь об их приближении, Никар?

Никар потрепал седую бороду.

— Сообщение пришло три дня назад. Я сказал об этом только Ариаму. Он предупредил меня, что не стоит никому больше об этом сообщать по крайней мере несколько дней, пока он не придумает, как оборонять деревню.

Эсккар презрительно хмыкнул, тряхнул головой, и волна острой боли пронзила голову. Он сразу пожалел о проделанном движении. Ариан возглавлял небольшой гарнизон деревни и, конечно, все хорошо рассчитал. Но его планы не включали оборону деревни, а также и Эсккара, третьего человека в гарнизоне. Помощник Ариама, второй человек в гарнизоне и один из друзей Ариама, умер неделю назад от оспы. Эсккар уже знал, что не получит повышения. Он никогда не удосуживался льстить, подхалимничать и выслуживаться перед Ариамом.

Вместо этого два дня назад Ариам отправил Эсккара в погоню за беглым рабом, не имеющим большого значения. Выполнение этого задания могло бы занять неделю, если бы глупый раб не сломал ногу на каких-то камнях. Эсккару просто повезло. Он помнил удивленный взгляд Ариама, когда вернулся вчера во второй половине дня.

Затем вчера вечером дружески настроенный Ариам пригласил солдат в харчевню выпить вина и спеть. Вино он оплатил, и оно лилось рекой. Они сидели там долго. У Эсккара должны были бы возникнуть подозрения после первой чарки, поскольку жадный Ариам никогда не покупал больше одной кружки ячменного пива своим солдатам. Но он устал, ему хотелось пить, и он был доволен тем, что так быстро удалось поймать раба, поэтому ничего не заметил. И теперь Эсккар ругал себя за то, что его так легко обманули.

Эсккар опять почувствовал, как кровь пульсирует в висках, и ему захотелось пить.

— Так, Никар, что ты ожидаешь от меня? Ты хочешь, чтобы я отправился за Ариамом и остальными? Я уверен, что он взял с собой самых молодых и буйных. Вероятно, он также украл и самых лучших лошадей. К тому времени, как мы будем готовы отправиться в погоню, он уже отъедет на большое расстояние, а с дюжиной бойцов он сможет противостоять любой силе, которую мы отправим в погоню.

Голос Эсккара снова стал хриплым, и он с трудом выдавил последние несколько слов.

Никар понял, почему посетитель хрипит, и крикнул слугу. Сразу же появился тот парень, который провожал Эсккара сюда. Вероятно, он ждал на лестнице. Никар повернулся к гостю.

— Воды или вина? — спросил он.

Эсккару хотелось вина, очень сильно хотелось и прямо сейчас, но он уже совершил достаточно глупостей в последнее время.

— Для начала воды. Может, я выпью вина позднее, да, Никар?

Эсккар не пытался скрыть сарказм. Он жил в Ораке почти три года, но за все это время заходил в прекрасный дом Никара только один раз, да и то чтобы передать сообщение. Теперь Никар предлагал ему вино почти собственной рукой. Эсккар гадал, что за этим последует.

Пока парень наливал воду, Эсккар думал о начальнике стражи, который легко мог ограбить деревню перед своим исчезновением. На мгновение Эсккар задумался, почему ему не перерезали горло. Боги знали, что он бесчисленное количество раз спорил с Ариамом. Он содрогнулся, представив себя, беспомощно лежащего в постели. Этакая пьяная свинья, готовая к тому, чтобы ее зарезали. Очевидно, Ариам не посчитал его достойным того, чтобы убить.

Эсккар выпил воды, затем снова повернулся к балкону. Несмотря на плохие новости, ему стало лучше после прохладной воды.

— Спасибо, Никар. Но я повторяю вопрос: ты хочешь, чтобы я отправился в погоню за Ариамом?

— Нет, я не хочу, чтобы он возвращался. Я был дураком, что верил ему и собирался доверить оборону Орака. Теперь я убил бы его, если бы мог. Я хочу подготовить деревню к обороне. Мы должны быть готовы отбить атаку варваров.

Эсккар с трудом сдержал улыбку при мысли о толстом купце, сражающемся с видавшим виды Ариамом. Он уже собрался что-то сказать, но помедлил, пытаясь думать. Все это время он водил рукой по грубой поверхности стены. Никар пригласил Эсккара в дом не для непринужденной беседы. Нет, Никар хотел знать, что можно сделать для Орака. А если точнее — что Эсккар может сделать для Орака.

Вероятно, тридцать с лишним оставшихся воинов последуют за Эсккаром, по крайней мере на какое-то время, или из преданности, или по необходимости. У большинства в деревне имелись жены и дети, или они были слишком старыми, чтобы гоняться по разным землям и грабить.

Эсккар вспомнил, что видел за тридцать один год жизни. Он сражался с четырнадцати лет. Тогда он впервые убил человека, воткнув нож ему в спину. Его отец, командовавший двадцатью воинами, каким-то образом оскорбил Маским-Ксула, вождя алур мерики, и наказанием стала смерть всей семьи. Эсккар видел, как умерли его мать и младший брат и как его сестру куда-то унесли. Но человек, который убил его брата, больше никогда никого не убьет. Эсккар так никогда и не узнал, что привело полных ярости телохранителей Маским-Ксула в шатер его отца. Он выскользнул в темноте, ушел и никогда больше не возвращался к кострам своих соплеменников.

Ему придется покинуть Орак. Если он попадет в плен, его бывшие соплеменники убьют его просто за то, что он покинул клан. А если они вспомнят семью Эсккара, то его судьба окажется еще хуже.

Эсккар вернулся к настоящему и понял, что Никар продолжает изучающее смотреть на него.

— Нам придется бежать, Никар. Если бы даже здесь остались Ариам и другие, то деревня бы пала. Тридцать, даже сто солдат роли не сыграют. Если кланы на самом деле идут сюда, то атакуют нас сотни воинов, не исключено, что даже тысяча.

Эсккар покачал головой при мысли об этом. Тысяча варваров, невероятное количество хорошо вооруженных воинов на конях, сметут любое войско из простых деревенских жителей. Они не смогут их остановить.

Никар ничего не говорил и просто продолжал постукивать по стене, которую до сих пор поглаживал Эсккар.

— Нет. Мы должны остаться. Остаться и сражаться. Орак следует удержать. Если мы сбежим, то здесь ничего не останется, а когда мы вернемся, нам опять придется строить все заново.

В голосе Никара звучала готовность действовать. Мужчины одновременно повернулись и посмотрели друг другу в глаза.

— Это моя деревня, Эсккар. Когда я здесь появился, Орак представлял собой несколько земляных хижин. Я сам ее строил вместе с другими Семьями. Я живу на этом месте двадцать семь лет, и все мы богатели здесь с каждым днем. Все, что у меня есть, находится в этой деревне. Никогда раньше так много людей не жили в одном месте, в безопасности, имея еду, и питье, и орудия труда в достаточном количестве. Оглянись вокруг себя, Эсккар. Ты хочешь вернуться к образу жизни своих предков, жить в шатрах, каждый день бороться за пропитание, убивать других людей, чтобы отобрать то, что принадлежит им? Или ты хочешь добывать пропитание из земли и отдаваться на милость любой банды убийц?

Эсккар, как и все остальные, знал, чего добился Никар. Он также знал, что деревня существовала на этом месте несчетное количество лет до появления Никара. Нет, Никар не делал все в одиночку. Рядом с ним трудились и другие торговцы и фермеры, и они правили Ораком. Их богатство и мощь росли, а потом они сами и их сыновья стали именоваться “высшим сословием”. На протяжении многих лет пять Семей решали спорные вопросы и устанавливали традиции, по мере того как росли их дома и увеличивалось влияние.

— Никар, я знаю, что для тебя значит Орак. Но даже если нам удастся отбить атаку небольшого отряда, они вернутся с большим количеством воинов. Если против нас выступят основные силы алур мерики…

— Нет, Эсккар, я не стану об этом слушать! — Никар ударил кулаком по балконному ограждению. — С их последнего появления прошло десять лет. В тот раз не было никакого предупреждения. Я помню, как люди сражались друг с другом, чтобы забраться в лодки и переправиться через реку. Многие оказались в ловушке в деревне. Они стали рабами или умерли. Те, кто перебрались на другой берег, бежали изо всех сил. Когда мы вернулись, здесь не осталось ничего. Варвары разрушили наши дома, сожгли посевы, убили животных и завалили колодцы. Для того, чтобы отстроиться заново, потребовалось два года. Два потерянных года. Ты понимаешь, сколько времени понадобиться, чтобы заново отстроиться теперь?

Эсккар покачал головой. Два года казались ему достаточным периодом времени для замены земляных хижин и высадки нового урожая.

— Сейчас Орак в два раза больше, чем был тогда. Теперь, как я думаю, на восстановление потребуется пять лет, и это предполагая, что наша торговля не перейдет другой деревне, вверх или вниз по реке. Возможно, Ораку никогда не удастся стать таким великим снова. Я не могу терять пять лет, Эсккар. И не буду.

Эсккар достаточно долго жил среди деревенских жителей, чтобы понимать их страхи, но жалобы на набеги были просто сотрясанием воздуха.

— Никар, разбойники с севера и востока совершали набеги на эти земли на протяжении многих поколений. С этим ничего не поделаешь. По крайней мере, на этот раз у тебя достаточно времени, чтобы подготовить… отход.

Никар снова посмотрел на деревню.

— Ты такой же, как и все остальные. Они все говорят, что ничего нельзя сделать. Ты удивляешь меня, Эсккар. Ты воин, но тем не менее ты боишься сражаться.

— Следи за словами, Никар. Я сражался против алур мерики раньше. Но я не дурак. Хотя я с удовольствием убил бы побольше членов этого клана, я не стану сражаться, если нет надежды на победу. Если бы нашелся какой-то способ сдержать их, если бы можно было что-то сделать… Но они просто очень сильны. Будет лучше, если ты возьмешь свое золото и уедешь.

— Нет, я не убегу, и я не стану отдавать свое с трудом заработанное золото варварам! Лучше использовать его для защиты Орака. Я слишком стар, чтобы все начинать сначала. Это моя деревня, и я останусь. Если ты сможешь защитить Орак.

— Ничто не остановит алур мерики.

— Возможно, ты прав. Возможно, ничего нельзя сделать. Но перед тем, как мы снова побежим, я хочу знать, почему мы не в состоянии защититься от них. Я хочу знать, почему Орак, с таким количеством жителей, настолько беспомощен. Объясни мне это, Эсккар.

Никар был прав насчет деревни. Эсккар ни разу за время своих путешествий не видел такого большого поселения. Едва ли проходил день, когда никто не приезжал в Орак. Некоторые даже стали использовать новое слово для его описания — его называли город, самое большое поселение, которое люди когда-либо строили. Оно было окружено настоящим частоколом из неотесанных бревен, с двумя крепкими воротами, не позволяющими входить кому попало. Но Эсккар знал, что частокол и ворота оберегают лишь от мелких воришек или маленьких банд грабителей, а не от движущихся из степей воинов.

Из всех врагов, которые появлялись на этой земле, степные варвары вызывали наибольший ужас. Они были безжалостными воинами и великолепными наездниками, и никакая сила не могла им противостоять. И никакая сила не противостояла, ни на памяти Эсккара, ни в легендах других народов.

— Никар, а где видели варваров? Далеко?

— Во многих милях отсюда, в степях на дальнем севере, — ответил Никар. — Сюда они доберутся к середине лета. Из-за большого изгиба Тигра им придется отойти далеко за восток, перед тем как они смогут повернуть на юг. Но на этот раз, похоже, они направляются к нам. Не исключено, что следующим летом к Ораку примчится не один отряд. Сведения о наших богатствах дошли и до их ушей, как сообщили мне торговцы.

— Значит, у нас на подготовку почти шесть месяцев. Конечно, небольшие отряды могут оказаться здесь раньше, гораздо раньше.

У степных жителей всегда имелось два или три отряда, которые действовали в некотором отдалении от основной части племени. Они искали возможности захватить лошадей, орудия труда, оружие или женщин, и необязательно в таком порядке. Правда, никто из них не проезжал мимо хорошего коня, чтобы потратить время на женщину. Деревня такого размера обязательно привлечет их внимание, как привлекала всех. Не исключено, что здесь теперь живет почти столько же народу, сколько в движущемся племени. Странно, что Эсккар не подумал об этом раньше.

Он осушил чашу с водой до дна. Глаза больше не резало, головная боль сменилась глухими ударами в висках. Эсккар вспомнил произнесенные ранее Никаром слова. Теперь ему казалось, что в них содержится вызов.

— Ты хочешь знать, почему мы должны бежать, Никар? Я тебя правильно понял? Потому что у нас нет воинов. У нас есть фермеры, торговцы и несколько дюжин мужчин, которые обучены обращаться с оружием. Алур мерики в состоянии выставить против нас сотни воинов. Даже солдаты не станут сражаться при таком раскладе.

— Если мы станем сражаться против них из-за нашего частокола…

— Частокол не выдержит. Набрось несколько веревок — и его можно свалить.

— Значит, нам нужна более прочная ограда, — заявил Никар самым серьезным тоном. — Такую ограду можно построить за оставшееся время?

Эсккар бросил взгляд с балкона. Забор, который окружал Орак, проходил практически под ним, всего в дюжине шагов, но теперь он изучал его так, словно видел впервые. Недостаточно высокий, недостаточно прочный, понял он. Ораку требовалась крепкая стена. Земляная стена, если можно сделать ее достаточно высокой и достаточно крепкой, заставит варваров задержаться. Но даже стена не остановит воинов. Ну, по одной задаче на раз. Деревне просто требовалось что-то, способное оказать достаточное сопротивление и заставить атакующих перебраться к более легким целям.

— Мне нужно подумать об этом, Никар. То, о чем ты говоришь, может оказаться невозможным. Дай мне немного времени. Я вернусь к тебе до заката и скажу, что думаю.

Никар кивнул, словно ожидал слов об отсрочке.

— Значит, приходи ужинать после заката. Мы тогда снова поговорим.

Эсккар поклонился и покинул дом. Он шел по петляющим улицам назад к солдатским казармам и думал о словах Никара. В казармах он не обратил внимания на стоявших без дела мужчин и направился к конюшням. Он попросил коня, и, пока конюхи готовили его к выезду, Эсккар снова вышел на улицу. Он подошел к ближайшему уличному торговцу и потратил последние медные монеты на хлеб с сыром.

Эсккар положил еду в мешок, наполнил бурдюк водой, затем уселся на коня и медленно поехал по деревне. Он выехал из главных ворот и кивнул стражнику, который нервно взглянул на него. Несомненно, стражник подумал, вернется ли он. Видно, слухи распространялись быстро, а тут еще новость о внезапном отъезде Ариама.

Свежий воздух помог Эсккару окончательно развеяться и избавиться от последствий выпитого вчера вина. Сознание прояснилось, и Эсккар обратил внимание на быстрого коня, который, как казалось, не меньше его рад покинуть ограниченную частоколом территорию деревни. Мужчина пустил коня легким кентером, и так добрался до вершины небольшой возвышенности, которая располагалась примерно в двух милях к востоку от деревни. Отсюда открывался отличный вид на Орак и реку Тигр, которая петляла за поселением.

Эсккар остановил коня и съел купленный хороший хлеб и не очень хороший сыр. В голове кружились разные мысли. К его удивлению, у него появилось несколько идей насчет того, что можно сделать, а что нельзя. Он слизал остатки сыра с пальцев и изучающе осмотрел деревню, словно видел ее в первый раз.

Орак стоял на широком участке твердого грунта и камнях, река огибала его так, что быстрые воды защищали почти половину деревни, не позволяя к ней приблизиться. Скальное основание деревни когда-то окружало болото. По мере разрастания поселения фермеры осушили болота, разбили там поля и построили дома на отвоеванной земле. Местность пересекали дюжины каналов, больших и маленьких. Они доставляли воду от реки к фермам.

Не исключено, что землю снова можно затопить и оставить только одну основную дорогу, ведущую к воротам. Эсккар представил ряд лучников на вершине стены, стоящих плечом к плечу, и то, как они направляют стрелы на конных налетчиков внизу. Лук, решил он. Только это оружие уравняет мягких деревенских жителей с воинами алур мерики, и только в случае, если лучники смогут прятаться за стеной.

Если конные воины столкнутся с мощной стеной, то утратят преимущества. Тогда они не смогут направить шквал стрел для подавления защитников, после чего обычно неслись атакующие всадники и рубили всех на части. Если алур мерики придется выступать против такой стены, то большая физическая сила и мастерство владения мечом и копьем не обеспечат обычного результата. Да, это может сработать. Если Ораку удастся построить стену, то у деревни появится шанс. Сможет ли Орак измениться, оставалось под вопросом.

Орак напоминал все другие деревни, которые видел Эсккар. В основном он состоял из небольших хижин, построенных из речной глины и соломы, хотя дома богатых торговцев и представителей высшего сословия были гораздо больше и состояли из двух этажей. Деревню окружал забор, но и вокруг частокола возникли многочисленные хижины и шатры. Некоторые, несмотря на запрет Никара, крепились к самому частоколу.

Что касается самих деревенских жителей, они напоминали людей из других поселений. Большинство владело лишь небольшим количеством имущества: простой одеждой, деревянной миской для еды, может, несколькими грубыми орудиями труда. Но фермы вокруг Орака давали достаточно зерна, которое пекари превращали во вкусный хлеб. Приятный запах свежеиспеченного хлеба постоянно висел в воздухе над деревней.

Фермеры не только производили достаточно для того, чтобы прокормить себя и свои семьи, но и могли продавать или обменивать зерно в деревне. Эти излишки наполняли Орак людьми, которым не требовалось для выживания заниматься сельским хозяйством: купцами, плотниками, владельцами лавок, владельцами гостиниц, кузнецами и многими другими. Эти умелые мастера занимались всеми видами ремесел, которые требовались для поддержания деревни и окружающих ферм, а также передвижений по реке. Они брали плату зерном, а также монетами, которые платили богатые торговцы и представители высшего сословия.

Орак отличался от других мест, в которых успел побывать Эсккар, только размерами. Деревня была большой, когда он только тут появился, а с того времени увеличилась в два раза. За время странствий Эсккар понял: чем больше деревня, тем с большей легкостью его примут. Большой деревне всегда требуются люди, чтобы ее защищать, поэтому опытный боец, который знает лошадей, обычно находил работу и безопасное место для ночлега, хотя деревенские жители могли смеяться над его варварским происхождением у него за спиной. Они редко смеялись ему в лицо: шрамы на его теле, полученные в сражениях, пугали большинство деревенских жителей. По крайней мере, они не прогнали его в страхе, что неоднократно случалось в других местах.

Во время своих странствий он добрался до Великого моря на юге. Три года назад Эсккар решил вернуться в землю своей молодости. Он присоединился к торговому каравану, направлявшемуся в Орак, и стал одним из охранников, нанятых для защиты товаров купца. Когда двадцать разбойников напали на караван ночью, охранники были застигнуты врасплох и проиграли схватку. Раненый Эсккар и несколько слуг смогли убежать и добрались до Орака неделю спустя. Слуги, которых он спас, не только поручились за него, но и поддерживали его, пока он не поправился. Он решил остаться на несколько месяцев и присоединился к отряду, защищавшему деревню, и так никуда и не уехал. С тех пор ему удалось подняться до третьего человека в отряде, он участвовал в обходах местности и преследовал беглых рабов и мелких воришек.

Эсккар отбросил мысли о прошлом и решил взглянуть на Орак глазами алур мерики. Он глотнул воды из бурдюка, съехал с горы и направился к реке.

Дул свежий бриз, воздух был прохладным и словно придавал сил. Эсккару часто не хватало ощущения ветра на лице. Его всегда манила скачка на лошади по открытой местности, и от этого каждый день, проведенный в замкнутом пространстве деревни, казался пыткой. “Ты всегда будешь варваром, хотя твой народ и отверг тебя”, — говорил он сам себе. На протяжении многих лет он бесцельно странствовал по земле, деревенские жители и фермеры, которых он встречал, относились к нему с презрением, его часто били и оскорбляли.

Он жил в Ораке три года, дольше, чем где-либо, и в последнее время уже думал снова пуститься в странствия. Его раздражал Ариам и его глупые приказы. Возможно, сейчас пришло время забыть Орак, отправиться на восток и посмотреть земли, которых еще не видел.

Независимо от того, что хотел Никар, попытка отбить набег алур мерики провалится, а его самого просто убьют. Эсккар не был ничем обязан деревенским жителям. Для них он был еще одним варваром, способным убить их во сне. Он достаточно часто видел недоверие и страх в их глазах.

Его искушала мысль об отъезде, но недолго. Новое место окажется ничуть не лучше Орака, а вероятно, и значительно хуже. Ему снова придется начинать с самых низов, простым солдатом, к которому относятся чуть лучше, чем к зеленому новобранцу. Нет, он чувствовал то же самое, что и Никар. Эсккар никуда не побежит, чтобы начинать жизнь заново. Он не побежит, если найдет какой-то другой вариант, в особенности тот, который не приведет к его смерти.

Алур мерики убили его семью, изгнали его из клана, преследовали по равнинам и чуть не убили несколько раз. Эсккару не нравилась идея снова от них бежать. Если предположить, что можно что-то сделать и не остаться в результате с перерезанным горлом, то он хотел попробовать для разнообразия нанести им ответный удар, отплатить за смерть отца.

Если ему это удастся, то Орак и Никар будут многим ему обязаны. Как у начальника стражи, у него будет достаточно золота, чтобы обосноваться здесь до конца жизни. Возможно, он окажется в рядах высшего сословия и станет одним из правителей Орака. Это принесет почти такое же удовлетворение, как и уничтожение части алур мерики.

Эсккар отбросил в сторону подобные мечты. Он изучал местность, медленно направляясь на юго-запад, время от времени останавливаясь, чтобы осмотреть подходы к Ораку, и представляя, что увидят степные жители, когда обратят сюда свои взоры.

Он ехал почти три часа, пока не обогнул Орак и не оказался снова на вершине горы, с которой начинал обзор. Эсккар спешился и сел, прижавшись спиной к камню. Затем он стал обдумывать идеи, которые пришли ему в голову в этот день.

Никто никогда не называл его сообразительным, но Эсккар был способен подготовить простой план не хуже кого-либо другого. Эта способность плюс рост, сила, быстрота владения мечом и ножом помогли ему подняться и стать одним из помощников Ариама. Теперь Эсккар был один, и Никар попросил его сделать то, что никогда не делал никто другой, — не дать степным воинам ограбить и разрушить деревню.

Масштабы предстоящего давили на него. Он заставил себя вспомнить, что план состоит из многих частей и каждую можно рассматривать по отдельности.

Он тщательно обдумал многочисленные задачи, которые требовалось решить для защиты деревни, и несколько раз повторил их вслух, чтобы удостовериться, что запомнил их все. Закончив, Эсккар заметил, что солнце здорово отклонилось на запад. Он крякнул, встал, потянулся, затем сел на коня и вернулся в деревню тем же путем. По крайней мере, он знал, что скажет сегодня вечером, хотя и сомневался, что это понравится главному купцу Орака.

Глава 2

Въезжая в Орак, Эсккар увидел, что ворота охраняют два солдата вместо обычного часового. Оба поприветствовали его с выражением облегчения на лицах. Вероятно, Никар приказал поставить дополнительного стражника для успокоения жителей деревни. К этому времени все уже должны знать про замеченных на севере варваров.

Пока он пробирался по узким улочкам, люди прекращали заниматься своими делами и смотрели на него. Некоторые пытались его остановить и спросить, что он знает о варварах. Эсккар не обращал на них внимания. Похоже, все знали, что его вызвал Никар, поэтому теперь смотрели на него с надеждой и ожидали защиты. От этой мысли он нахмурился. Эсккар не представлял, что им сказать.

Солдаты ждали перед казармой: сидели на корточках в пыли или стояли, прислонившись к стене; никто не выполнял обычных обязанностей. На всех лицах было написано беспокойство. Солдаты знали о сегодняшней встрече с Никаром. Его ждали почти тридцать мужчин и некоторые из их женщин. Все хотели узнать какие-нибудь новости. Он спешился и передал поводья конюху.

Эсккар подумал, не пройти ли мимо собравшихся, но решил, что ему следует им что-то сказать.

— Вы знаете, что приближаются варвары?

Ему кивнули в ответ.

— Они не появятся по крайней мере еще пять месяцев, так что сегодня ночью можете спать спокойно, — он колебался, не зная, что им еще сказать. — Я встречаюсь с Никаром, чтобы обсудить оборону деревни. Когда вернусь, расскажу вам все, что мне станет известно.

Он широкими шагами прошел мимо них в казарму. Эсккар подумал, не перебраться ли ему в комнату Ариама, где тот проживал один, но решил, что это может подождать до окончания сегодняшнего ужина. Вспомнив о предстоящей встрече, он сбросил всю одежду и обернулся грубым одеялом. Эсккар вышел из казармы и отправился вниз по петляющей улице, вышел из ворот в задней части деревни и повернул прямо к реке. Эсккар не обращал внимания ни на кого их тех, кто хотел с ним поговорить, и оттолкнул нескольких достаточно смелых типов, попытавшихся преградить ему путь.

На берегу Эсккар сбросил одеяло на низкий кустарник и нырнул. Вначале он посидел в заводи у восточного берега реки, где его немного отнесло течением, потом поплыл сильными широкими гребками против течения. Для этого приходилось хорошо потрудиться. Через несколько гребков ему уже требовалось прилагать все силы, чтобы его не снесло вниз по реке. Вернувшись в заводь, Эсккар отдохнул в прохладной воде. Наконец он выбрался из реки, снова взял одеяло и вытерся им, перед тем как вернуться в казарму.

По крайней мере сегодня вечером он не будет встречаться с Никаром в потрепанной одежде и пахнуть лошадьми и вином. Эсккар облачился в свою единственную чистую одежду и задумался, брать ему с собой короткий меч или нет, потом решил, что меч ему не потребуется. Люди, которые хотели бы видеть его мертвым, уехали вместе с Ариамом. Эсккар сомневался, что у него в деревне остался хоть один враг.

Он отправился в дом Никара. Когда ему оставалось пройти несколько шагов до ворот, навстречу вышли пять мужчин и направились к нему.

Это был достопочтенный Дриго с сыном и тремя телохранителями. Они заполнили узкий переулок, и Эсккару пришлось отступить в сторону, чтобы дать им пройти. Достопочтенный Дриго взглянул на него и улыбнулся. Это была улыбка человека, у которого уже есть ответы на все вопросы.

Эсккар миновал ворота, ведущие к дому Никара, и обнаружил парнишку, который проводил его сюда утром. Теперь парень снова ждал его. Как только они вошли в дом, парень закрыл и запер дверь, потом склонился и вытер влажной тряпкой ноги и сандалии Эсккара, стирая с них пыль.

Жене Никара Крете было почти столько же лет, сколько ее мужу, ее волосы уже давно поседели. Все знали, что Никар предпочитает видеть в своей постели молоденьких рабынь, но он с уважением относился к жене, а она очень умело вела хозяйство.

Крета тепло поздоровалась с Эсккаром, правда, после того как быстро осмотрела его, проверяя, чисто ли он одет. Видимо, она решила, что он выглядит вполне прилично и достойно. Она много раз проходила мимо Эсккара на улицах и даже не замечала его. Теперь она проводила его в обеденный зал в задней части дома. Там Эсккар увидел большой стол, накрытый только на двоих. Крета легко поклонилась ему и оставила одного. Служанка средних лет принесла вино, но Эсккар попросил воды. Она вернулась через несколько минут и вручила ему чашу с охлажденной водой. Как раз в это время в зал вошел Никар.

— Пожалуйста, садись, Эсккар. — Теперь на Никаре был другой наряд, с вышивкой красными и синими нитями по вороту. — Ты сегодня много ездил верхом, поэтому вначале нам следует поесть, а потом уже поговорим. Что-нибудь выпьешь?

Слуги начали подавать еду, по одному блюду. Эсккару это показалось несколько странным. Во время солдатских трапез все ставилось на деревянный стол сразу же и поглощалось очень быстро, чтобы ненароком не исчезло.

Эсккар ел медленно, подстраиваясь под темп хозяина дома, опуская маленькие кусочки разогретых овощей в растительное масло со специями, привезенное из какой-то далекой страны на западе. Во время трапезы по большей части говорил Никар, расспрашивал Эсккара про первые годы жизни и многочисленные места, которые он видел во время путешествий. Он даже спросил про степные кланы, о том, что это за люди и почему они живут так, как живут. Он говорил обо всем, кроме приближения степного народа.

Эсккар понял, что Никар продолжает изучать его, хочет знать, что Эсккар за человек. Еще важнее было то, что Никар хотел знать, достаточно ли у Эсккара ума для осуществления плана.

Еда оказалась самой лучшей из всего, что когда-либо пробовал Эсккар. Но вино, как и блюда, подавали в малых количествах. Он решил, что Никар хочет видеть его трезвым, с ясной головой. Когда слуги наконец убрали со стола и заново наполнили кубки, Никар отпустил их и закрыл дверь.

Эсккар успел заметить Крету, которая сидела под дверью и шила при свете масляной лампы. Таким образом она не позволяла слугам подслушать разговор хозяина. Но это не поможет. Рабы, живущие в доме, всегда знают, что происходит.

— Итак, расскажи мне про твою сегодняшнюю поездку. Что ты видел? — Никар вернулся к столу и неотрывно смотрел на гостя.

— Ты хочешь знать, можно ли защитить Орак от варваров? Это можно сделать, но цена будет высока, и не исключено, что ты не захочешь ее платить.

Он внимательно посмотрел на Никара, но хозяин дома не произнес ни слова.

— Мы не можем одержать над ними победу в сражении. Но мы в состоянии сделать так, что им будет трудно захватить деревню. Если нам удастся продержаться месяц или два, им придется идти дальше. Их погонит отсюда отсутствие еды. Вот это и есть наша цель — сделать так, чтобы для них взятие деревни оказалось очень дорогим, слишком дорогим, если считать убитых воинов и лошадей. Они должны понять, что тратят слишком много времени на поселение, которое окажется лишенным еды и лошадей, даже если они и возьмут его в конце концов. Это означает, что нам придется убить много воинов — достаточно, чтобы их предводители забеспокоились.

Эсккар увидел вопрос в глазах Никара.

— У варваров всегда много воинов, но недостаточно лошадей, женщин и еды. Именно поэтому они все время сражаются, даже между собой. Поэтому клан и рад возможности уменьшить свои ряды, избавиться от дураков, молодых и слабых. Если они теряют пятьдесят или шестьдесят воинов в обмен на захват богатой деревни, то радуются подобной сделке.

Никар кивнул в задумчивости:

— Я понимаю. Значит, они будут рады схватке, по крайней мере вначале. Так что мы должны сделать, чтобы она оказалась для них болезненной?

— Первым делом нам следует построить стену вокруг деревни. Настоящую каменную стену, которую нельзя свалить или сжечь. Высота ее должна составлять по крайней мере четыре человеческих роста. И она должна окружать значительно большую площадь, чем сейчас окружает частокол.

— Представители высшего сословия обсуждали строительство такой стены и раньше, Эсккар, но из этого ничего не вышло. Особой необходимости не было, а стоимость получалась высокая, и требовалось много усилий. Теперь приближаются варвары, а значит, возникла настоятельная необходимость.

— Не забывай, Никар, нам нужно посоветоваться с каменщиками насчет того, можно ли вообще построить такую стену.

— Да, конечно. Что еще нужно?

— Во-вторых, следует снести все хижины и фермы за пределами этой новой стены, полностью снести, сравнять с землей. Это должна быть голая земля, а фермы и поля следует снова затопить. Болотистая местность замедлит продвижение лошадей, и они будут вынуждены подходить к деревне только по дороге, ведущей к главным воротам. В-третьих, каждый мужчина должен пройти военную подготовку. Это означает обучение и вооружение как можно большего количества лучников. Только лук может прогнать алур мерики. Нам потребуются тысячи стрел и сотни луков, и мужчинам придется тренироваться каждый день, пока они не станут уверенно стрелять по целям и попадать, стоя на стене. Они также должны научиться обращаться с боевыми топориками, копьями и мечами, бросать камни по атакующим и орудовать вилообразными шестами, чтобы сбрасывать лестницы, приставленные к стене. Даже женщины и дети должны работать и сражаться. Нам придется тренироваться каждый день, строить каждый день и готовиться к любой возможной атаке. Всем придется работать так, как они никогда не работали раньше, чтобы все было готово к встрече с варварами.

Эсккар сделал глубокий вдох и хлебнул вина. Он радовался, что ему удалось все сказать, практически не запнувшись.

— Следует сделать запасы еды и воды, достаточные, чтобы прокормить всех жителей Орака на протяжении двух или трех месяцев. Частично стада следует переправить подальше, через реку, где они окажутся в безопасности. А значит, деревню покинет часть мужчин и солдат, чтобы охранять стада от разбойников. Животные — искушающая цель. Когда появятся варвары, они должны знать, что у нас нет лошадей, крупного рогатого скота, коз и овец, которых они могли бы забрать с собой.

Никар внимательно смотрел на него, понимая, что гость сказал еще не все.

— И что еще нужно сделать? — спросил хозяин дома.

Эсккар был готов к ответу.

— Рабы. Нам потребуется, чтобы рабы работали так, как никогда раньше, и у нас не будет ни времени, ни людей, чтобы их охранять. Они должны работать сами по себе и использовать все свои навыки и умения. Ты должен обещать освободить рабов, Никар, по крайней мере некоторых, чтобы у них была причина работать и сражаться.

Никар не донес кубок с вином до рта. Рука замерла на полпути.

— Освободить рабов! Неужели ты говоришь серьезно?! После того, что мы за них заплатили! И если мы освободим рабов, как будет жить деревня?

— Не всех рабов. Только тех, которые нам нужны для обороны, вероятно, не больше половины. Деревня же существовала до того, как здесь появилось столько рабов? Кроме того, если придут варвары, то вы потеряете рабов вместе с жизнью или сами станете рабами. В любом случае рабов вы лишитесь. Если же мы добьемся успеха, то у вас будут слуги, которым вы будете платить, пока не найдете новых рабов для их замены. Они не будут напряженно работать без обещания свободы, Никар, а то и убегут в ночи, считая, что даже варвары будут относиться к ним лучше. Не забывай, Никар: многие умрут — и жители деревни, и рабы, и тебе в любом случае придется их заменять.

Никар молчал, внимательно слушая гостя.

— И последнее, Никар. Ты должен выступать от имени всей деревни и пяти Семей. Я могу организовать оборону и определить, что необходимо сделать, но не должно быть никаких ссор и споров между представителями высшего сословия или кем-то из главных купцов. Мы должны обращаться к людям как один, чтобы все поняли: мы решили оказать сопротивление и победить. И ты должен обеспечить все, что я попрошу для обороны деревни. Я не стану спорить ни с тобой, ни с кем-то еще. Все должны подчиняться моим приказам и не оспаривать их. Даже ты, Никар. И я спрашиваю тебя: ты выступаешь от имени пяти Семей?

Мгновение Никар казался ошарашенным требованиями Эсккара.

— Ты много хочешь. Но в твоих словах есть смысл. Многочисленные ссоры между пятью Семьями общеизвестны. О них сплетничают люди. О них следует забыть, чтобы защитить Орак.

— И ты будешь выступать от имени пяти Семей?

— Да. Я думаю, что их всех можно убедить, за исключением Дриго. Вероятно, он решит идти своим путем.

Эсккар не думал, что от достопочтенного Дриго можно легко отмахнуться. На протяжении последних нескольких месяцев люди Дриго действовали так, словно их хозяин единолично правит деревней. Даже Эсккар, которого мало интересовали сплетни, знал, что Дриго борется с Никаром за власть и постоянно пытается склонить другие Семьи на свою сторону. Пока большинство предпочитали Никара, который определенно был более справедливым и уравновешенным правителем.

— А если ты не сможешь контролировать достопочтенного Дриго? Что тогда? — спросил Эсккар. — Он могущественный и сильный, и многие последует за ним.

Никар снова уставился на него, открыто его оценивая.

— Похоже, ты не такой простой солдат, как мне говорили. — Он отпил из кубка. — Если тебе удастся разработать хороший план по защите Орака, то нам, возможно, не потребуются ни Дриго, ни его золото. Давай я буду беспокоиться о Дриго. — Никар взмахнул рукой, словно отмахиваясь от проблемы. — Но в дальнейшем, если нам удастся отразить атаку варваров, что мы будем должны тебе, Эсккар?

— Не очень много, Никар, — рассмеялся он. — Пять Семей превратятся в шесть, и я буду ровней вам в управлении деревней. Каждая из ваших Семей даст мне по два золотых слитка, чтобы я мог построить собственный дом. За это я останусь в Ораке, и мы сможем готовиться к следующему приходу варваров, потому что они обязательно вернутся через пять или десять лет. Если нам повезет и мы прогоним алур мерики, они никогда не забудут это оскорбление. У них долгая память. Когда-нибудь они вернутся, и нам снова придется отражать их нападение. Поэтому я думаю, что снова вам потребуюсь, и чем скорее мы начнем подготовку, тем лучше.

Никар покачал головой.

— Столько потерь и разрушений! Для всех нас было бы лучше, если бы они оставили нас в покое.

— Они этого никогда не сделают, Никар. Они живут тем, что забирают у других. Это единственный образ жизни, который они знают. Поэтому они вернутся. Эта борьба может не закончиться, пока кто-то из нас не будет уничтожен полностью.

Очевидно, Никар не думал о том, что варвары могут вернуться. Мгновение он молчал, вертя в руках кубок с вином.

— И еще одно, Эсккар. Некоторые могут задуматься, почему ты сражаешься против своих. Что мне им говорить?

— Говори им правду. Алур мерики больше не мой народ. Когда ты покидаешь клан, твоя жизнь, твои воспоминания… заканчиваются, — впервые Эсккар заговорил очень
эмоционально. В голосе слышались напряжение и возбуждение. — Я хочу… Даже твоего золота недостаточно, чтобы заставить меня бороться против них. Но я хочу получить возможность отомстить им за убийство моей семьи, убить как можно больше их воинов, чтобы удовлетворить души моих предков. Это единственный шанс, который у меня когда-либо будет.

Никар понимающе кивнул.

— Достаточно разговоров о прошлом и будущем, — сказал он. — Ты считаешь, что мы способны отразить атаку варваров, если сделаем все, о чем ты говорил?

Эсккар встретился с ним взглядом.

— Ни одна деревня никогда не окружала себя такой стеной, которая требуется нам. Я даже не знаю, можно ли построить такую стену до их прихода. Но если можно, то у нас появляется шанс. Хороший это шанс или нет, мы узнаем в предстоящие месяцы. Если мы вложим душу в подготовку и станем работать с полной отдачей, то шанс неплохой. Но если мы подготовимся плохо, то знаем, что случится. Я могу дать тебе надежду, Никар, но не больше. Как я уже говорил, цена, которую ты заплатишь за оборону деревни, может оказаться больше, чем стоит деревня, или больше, чем ты можешь себе позволить. Но даже и тогда мы можем потерпеть поражение. Ты рискуешь больше, чем своим золотом. Все, кто раньше пытался противостоять алур мерики, были уничтожены.

Никар осушил кубок с вином и поставил на стол.

— Значит, мы должны построить стену вокруг Орака, если хотим оказать сопротивление, — несколько минут он сидел молча, постукивая пальцами по столу, затем поднял глаза: — Я понимаю, Эсккар, что ты говоришь честно. Ты не обещаешь успеха. Если бы ты его обещал, я бы тебе не поверил, — он еще какое-то время смотрел на своего гостя, словно принимая решение. — У тебя нет женщины, не так ли?

Странный вопрос удивил Эсккара, хотя он понял, что Никар уже знает ответ. Женщины, по крайней мере хорошие, были в Ораке и малочисленны, и дороги. Отцы не одобряли браки достойных дочерей с солдатами, у которых не было будущего, в особенности с теми, у кого за душой не водилось и пары монет.

— Нет, я пока не мог себе позволить женщину, — ответил Эсккар.

Ему не удалось скрыть смущения. Примерно раз в неделю Эсккар тратил медную монету на одну из девушек в харчевне или посещал проституток, которые по ночам продавались на берегу реки. Со времени его последнего визита к ним прошел почти месяц.

— Несколько недель назад я получил новых рабов, — продолжал Никар. — Одна из них, как меня заверили, все еще девственница. Думаю, ей около четырнадцати лет. Она не красавица, но довольно привлекательная. Я собирался сам лечь с ней в постель, когда будет время… и желание, — добавил он с улыбкой. — В отличие от многих женщин, она умеет считать, читать, писать и кажется довольно здравомыслящей. Я отдам ее тебе, и, думаю, в предстоящие месяцы ты найдешь ее полезной во многих делах. Она будет гораздо больше, чем наложница. Тебе потребуется кто-то, чтобы помогать с расчетами и не давать тебе проводить вечера в харчевне.

Эсккар был очень удивлен, но тем не менее понимал, что это исключительный и дорогой подарок, предлагаемый любезно, с тонким намеком и советом.

— Спасибо, Никар.

Внезапно Эсккар понял, что это означает: Никар согласился с его требованиями.

— Нам всем потребуются твои советы и руководство, Никар. Если мы хотим добиться успеха, то много людей должны работать вместе. Я еще раз благодарю тебя.

— Возможно, ты и не обладаешь умом Ариама, но способен думать, и я знаю, что ты умеешь сражаться, — ответил Никар. — Остальному ты в состоянии научиться, а я и другие тебе помогут. Немногие люди все умеют. Большинству из нас требуется учиться и принимать всю помощь, которую нам только могут дать. Не позволяй своей гордости помешать тому, чего ты можешь достигнуть при помощи других.

Никар какое-то время молчал.

— Ты должен знать еще одну вещь, Эсккар. Если мы добьемся успеха, то я буду должен тебе очень много, больше, чем я сам и моя семья смогут заплатить. А если мы потерпим поражение, то потерпим его вместе. Я встречаюсь с представителями высшего сословия послезавтра, когда Нестор вернется с юга. До тех пор ты назначаешься начальником стражи. Когда мы встретимся, то подтвердим наше решение противостоять варварам. Бери девушку прямо сегодня и перебирайся в отсек Ариама. Завтра я пришлю тебе немного золота, чтобы ты смог купить то, что тебе потребуется. В следующие несколько недель, я уверен, для тебя найдется дом. Другие Семьи дадут слуг, чтобы освободить тебя от всего, кроме обороны деревни.

Эсккар понял, что имел в виду Никар, говоря о доме. Несмотря ни на что, многие покинут Орак в предстоящие месяцы. Эсккар внезапно понял, что между ними установилась связь. По крайней мере, у них нашлась одна общая черта: ни один из них не сдавался легко. Они или будут вместе жить дальше, или вместе умрут.

Независимо от того, как все это закончится, Эсккар знал, что его жизнь изменилась: он никогда больше не будет простым воином, который на протяжении стольких лет зарабатывал на жизнь своим мечом. Теперь ему придется научиться думать, рассчитывать, готовить оборону и обучать людей. Уже не в первый раз за этот день он задумался, способен ли выполнить поставленную задачу.

Но он уже сделал первый шаг — убедил Никара, что способен спасти Орак. Для достижения этой цели ему придется еще больше измениться, стать кем-то другим, а не оставаться пьяным дураком, который вчера вечером вырубился в харчевне. Он поклялся себе, что подобное больше никогда не повторится.

Никар встал, показывая таким образом, что ужин закончен.

— Значит, решено. Мы сделаем то, что не делалось никогда! Мы спасем деревню.

Эсккар улыбнулся, внезапно подумав о девушке, которая пойдет с ним назад в казарму.

— Нет, Никар, если мы добьемся успеха, то используем новое слово и станем называть наше поселение город Орак.

— Давай молиться, чтобы этот день наступил, — ответил Никар.

Он протянул руку и сжал плечо Эсккара, как бы запечатывая соглашение. Затем купец широкими шагами направился к двери, позвал жену и что-то тихо сказал ей, перед тем как они удалились в жилую часть дома.

Через несколько минут Эсккар услышал женские голоса, которые о чем-то возбужденно спорили, затем прозвучал крик, полный муки и страданий, и оборвался после громкого шлепка. Потом снова появилась жена Никара, которая тащила за плечо девушку. Крета подтолкнула ее, чтобы девушка оказалась перед Эсккаром.

— Вот рабыня, Эсккар. Ее зовут Трелла, — теперь Крета говорила очень резким тоном. — Конечно, ты можешь изменить ее, если хочешь. Я предложила бы тебе хорошенько ее отлупить, чтобы она знала свое место. Она своевольная и гордая.

Девушка с ненавистью посмотрела на бывшую хозяйку, и Эсккар понял, что у Никара имелась не одна причина избавиться от девушки. Жизнь в богатых домах пяти Семей, похоже, была гораздо более сложной и запутанной, чем он думал раньше.

Эсккар сделал шаг вперед и поднял подбородок девушки. У нее были большие темно-карие глаза, но она не желала встречаться с ним взглядом. Кожа оказалась чуть темнее, чем у него, и чистой, если не считать нескольких малозаметных оспин на обеих щеках. Цвет кожи свидетельствовал о том, что она с юга. На узком лице бросался в глаза тонкий нос, маленькие ровные зубки прятались за дрожащей губой, на которой в углу все еще оставалась капля крови от удара Креты. Девушка выглядела худой и в целом несимпатичной. Но она обладала одним сокровищем: темные и густые волосы волнами падали ей на плечи.

Он увидел страх у нее в глазах, тот страх, который появлялся у раба, которого передают от одного хозяина другому. Она дернула головой, вырываясь от него, и уставилась в пол. Внезапно у него в памяти всплыл образ другой девушки, того же возраста и такой же испуганной. Через год после того, как он покинул клан, он подружился с Илтани, которой спас жизнь и которую защитил от изнасилования. Она заплатила долг, отдавшись ему. Тогда он впервые был с женщиной. И еще два раза потом она рисковала жизнью, чтобы спасти его, и этот долг он уже никогда не сможет уплатить. Возможно, боги послали ему воспоминание об Илтани, чтобы напомнить про этот долг.

— Послушай меня, девочка, — сказал он мягко, снова взяв ее за подбородок. — Не бойся. Ты должна мне помочь, и мне необходима твоя помощь. Ты понимаешь меня?

Она посмотрела на него, и Эсккар выдержал этот взгляд. На этот раз он увидел силу, которая скрывалась в темных, широко посаженных глазах. Губы у нее прекратили дрожать, она быстро кивнула ему, и при этом движении густые волосы заструились вокруг лица.

— Отлично. Тогда пойдем со мной.

Внезапно ему в голову пришла одна мысль, и он повернулся к Крете:

— У нее есть какие-то вещи, которые ей следует взять с собой?

— Кое-что есть, — с неохотой признала Крета. — Она может вернуться за ними утром.

Все безделушки и вещи исчезнут к утру, их заберет или жена Никара, или другие слуги. Эсккар уже начал отворачиваться, затем остановился и снова посмотрел на Крету.

— Плащ. Он ей потребуется, потому что ночью холодно. У нее есть плащ? — Эсккар говорил спокойно и рассудительно. — Или, возможно, ты найдешь для нее какой-то плащ?

Вероятно, жена Никара помнила слова мужа. Она поджала губы, но сдалась.

— Плаща у нее нет, — признала Крета. — Но я отдам ей один из своих.

Она хлопнула в ладоши, и мгновенно появилась еще одна девушка. Несомненно, она стояла сразу же за дверью. Крета велела служанке принести вполне определенную вещь. Девушка вскоре вернулась с выцветшим и заштопанным плащом, который выглядел вполне пригодным для ношения.

Эсккар взял плащ и накинул Трелле на плечи.

— Поблагодари хозяйку за подарок, Трелла.

Он внимательно наблюдал за ней. Сейчас он начнет узнавать, какую девушку приобрел.

Трелла вначале посмотрела на Эсккара, словно пытаясь понять выражение его лица. Он ничего не говорил, только смотрел на нее. Пауза затягивалась. Затем Трелла повернулась к Крете и склонила голову.

— Спасибо, хозяйка, — тихо произнесла она. Слова прозвучали подобострастно, так, как и должна их произносить рабыня.

Подняв голову, она посмотрела на Эсккара, словно спрашивая: “Ты этого хотел?”. Он с трудом сдержал улыбку. Эсккар повернулся к Крете и низко поклонился:

— Спасибо, госпожа Крета. Трапеза, которую ты приготовила, была восхитительной и прекрасно поданной.

Он заранее отрепетировал непривычные слова и был рад, что удалось их произнести без запинки.

Выйдя из дома на улицу, Эсккар рассмеялся вслух, взял Треллу за руку, мягкую и теплую, и повел девушку к казармам.

— У тебя был свой плащ?

Она покачала головой, но смотрела в землю.

— Тогда хорошо. По крайней мере, ты хоть что-то от нее получила.

Девушка бросила на него взгляд украдкой, потом снова уставилась под ноги.

Эсккар подумал о большой кровати в комнате Ариама и пошел быстрее, глядя на звезды. До полуночи всего несколько часов, а ему придется встать до рассвета.

Когда он завернул за угол, то чуть не замер на месте от удивления. Горели два факела, освещая участок перед казармой и толпу солдат, их женщин и жителей деревни. Очевидно, им всем было больше нечего делать в этот час, кроме как ждать его возвращения. Эсккар быстро сосчитал собравшихся. Рядом с солдатами стояли шестьдесят жителей деревни, в целом получалось около ста человек.

Теперь все мысли о Трелле, теплой постели и наслаждении исчезли. Он вспомнил о своем обещании. Ему придется что-то сказать. От этой мысли у него пересохло во рту и возникло неприятное ощущение внизу живота.

Заметив Эсккара, все начали говорить одновременно. Мужчины окружили его, дергали за одежду, задавали вопросы, словно бросали камни. Эсккар знал, что должен начать говорить, иначе толпу не успокоить, но его сознание оставалось пустым, словно кубок после вчерашней пьянки. Он дошел до казармы и остановился там только потому, что вход закрывали солдаты. Он должен был ответить на вопросы толпы.

Эсккар почувствовал, как его руку сильно сжали, и понял, что шумная толпа испугала Треллу. Он посмотрел на нее сверху вниз и увидел в ее глазах вопрос.

— Что они хотят? — неуверенно спросила девушка.

Он поджал губы перед тем, как ответить.

— Ничего, девочка. Они только боятся предстоящего. Они думают, что варвары уже стоят лагерем перед воротами.

Каким-то образом ее беспокойство придало ему сил, и он повернулся к толпе.

— Оставайся здесь, — приказал он Трелле.

Он отпустил руку девушки, сделал несколько шагов к большому валуну и взобрался на него, чтобы оказаться над толпой.

— Тихо! — громко произнес Эсккар. Он снова повторил это слово, на этот раз командным голосом. — Вы своими криками разбудите всю деревню, и тогда сегодня ночью никто не заснет.

Он кивнул солдатам, и те передвинулись в первый ряд, приказывая возбужденной толпе утихомириться. Когда голоса наконец стихли, заговорил Эсккар:

— Да, это правда. Варвары приближаются.

Эсккар позволил толпе осознать сказанное. Он подтвердил их самые большие страхи и теперь наблюдал за их лицами.

— Но их не будет еще несколько месяцев, поэтому возвращайтесь в свои постели — пока ваши жены не перерезали вам горло за то, что так поздно приходите домой.

После этой фразы некоторые нервно засмеялись, но другие стали выкрикивать вопросы. Их интересовало, откуда придут варвары, следует ли покидать деревню или Орак будет отбивать атаку. Эсккар поднял руку, и в конце концов собравшиеся замолчали.

— Через два дня состоится встреча Никара и представителей других Семей. Тогда мы сможем начать подготовку к обороне. Мы укрепим Орак, чтобы он мог отразить любую атаку.

Послышались крики недоверия, вопросы; шум все усиливался. Эсккар посмотрел вниз на солдат.

— Успокойте их, — приказал он.

Его подчиненные пошли сквозь толпу, заставляя замолчать крикунов и отталкивая назад самых агрессивных.

“Странно, теперь эти солдаты следят за каждым моим жестом и подчиняются любому приказу”, — подумал он. Вчера только его кулаки при поддержке меча, в случае необходимости, обеспечивали какую-то малую, часто призрачную власть и авторитет. Эсккар понял, что это, наверное, и есть настоящая власть, и его немало поразили ощущения, которые он испытывал. Люди боятся. Даже солдаты беспокоятся. Они хотят, чтобы им сказали, что они в безопасности, чтобы кто-то взял на себя ответственность и руководство, нашелся тот, в кого они могут верить, даже короткое время.

— Я знаю, что у вас много вопросов, — продолжал он, когда разговоры стихли. — Но придется подождать до выступления Никара. Послушайте меня, друзья мои. У нас есть средства и люди, чтобы достаточно укрепить Орак и остановить варваров, если мы будем держаться вместе. Я буду руководить вами в этом деле и говорю вам: это можно сделать, и это будет сделано. А теперь возвращайтесь по домам и ложитесь спать. Пусть Никар выступит через два дня. Тогда вы узнаете, что должны сделать.

Они кричали на него, но Эсккар больше не обращал на них внимания. Он спрыгнул с камня и схватил за плечо Гата, видавшего виды ветерана, которому близилось к пятидесяти. Когда Эсккар поступил на службу в ряды стражников Орака, Гат занимал должность младшего командира, но Ариам понизил его за то, что опытный солдат оспаривал его приказы. У Эсккара не было настоящих друзей среди солдат, но он уважал старого бойца, который лучше многих знал свое дело.

— Гат, ты теперь мой помощник, — объявил Эсккар громким голосом, чтобы его слышало как можно больше солдат. — Разгони эту толпу. Проверь, чтобы ворота заперли на ночь и чтобы там стояли стражники. Пусть несколько человек обходят улицы до рассвета. Делать им ничего не нужно, но пусть будут вооружены и выглядят впечатляюще. После этого зайди ко мне.

Гат кивнул, без вопросов принимая свое назначение, как и власть Эсккара.

— И, Гат, я перебираюсь в комнату Ариама. Поставь стражника у меня перед дверью. А то кто-нибудь из этих дураков станет ко мне стучать до рассвета.

Эсккар повернулся к Трелле и увидел, что она неотрывно смотрит на него. Страх исчез, и теперь, когда он вернулся к ней, она не сводила с него больших глаз. Он взял ее за руку и повел прочь от толпы, к задней части казармы, где теперь должен был жить.

Войдя с девушкой внутрь, Эсккар с удивлением отметил, что кто-то здесь прибрался, вычистил и утрамбовал земляной пол, выбросил мусор и перенес сюда его вещи. Кто-то из солдат ожидал его повышения.

При мысли о своих вещах он улыбнулся. Перенос тонкого одеяла, старого большого меча, который пристегивался к боку лошади, и короткого меча не занял бы много времени.

В небольшом очаге горел огонь, и кто-то положил перед ним кучку дров. Вошел солдат с ценной свечкой, которую поставил на застывшую лужу воска в центре грубого стола. Солдат с восхищением посмотрел на Треллу, затем, перед тем как выйти, улыбнулся Эсккару.

Эсккар закрыл дверь и прислонился к ней спиной. Шум толпы уже стихал. Его солдаты отгоняли жителей деревни от казармы. Пламя свечи взметнулось вверх, добавляя свет к тому, что шел от очага.

Трелла медленно обошла комнату. Эсккар следил за ней, пока она осматривала свой новый дом. Она сняла плащ, повесила на крючок у двери. Туда же она повесила и небольшой кошель, в котором, несомненно, находилось остальное ее имущество. Она прошла к очагу, повернулась и уставилась на хозяина, высоко подняв голову.

Эсккар увидел очертания ее груди под тонким платьем. Она глубоко вздохнула и встретилась с ним глазами.

— Мне сказали, что тебя зовут Эсккар, что ты варвар и меня передают тебе в качестве рабыни, — она не могла скрыть горечи при слове “рабыня”. — Крета не сказала, что ты теперь начальник стражи.

— Степные народы не считают себя варварами, Трелла. Они точно такие же, как любой другой клан, только перемещаются с места на места. Но я покинул их много лет назад, когда мне было четырнадцать лет, и с тех пор жил на фермах и в деревнях, продавая свои боевые навыки. Я просто солдат, и я стал начальником стражи лишь из-за трусости Ариама.

Эсккар все еще стоял спиной к двери и услышал, как с другой стороны на пост встает один из стражников. Шум толпы смолк, лишь время от времени раздавался крик кого-то из его воинов, выполнявших свои обязанности.

Его воины. Слова звучали очень приятно. День начался плохо, но к концу он стал начальником стражи с собственной комнатой, собственной рабыней, а утром следовало ждать прибытия мешка с золотом. Возможно, боги все-таки ему улыбаются. Перспективы на будущее выглядели неплохо, по крайней мере на несколько месяцев, до появления алур мерики. Те, вероятно, отрубят ему голову и насадят ее на копье. Однако этой ночью не было смысла беспокоиться об отдаленной перспективе.

— Мой отец был советником у правителя деревни Карнакс, — сообщила Трелла. — Они оба погибли из-за предательства, а нас с братом продали в рабство. Теперь я принадлежу тебе.

Эсккар задумался, правду ли она говорит. Все знали, что рабы врут о своем прошлом. Ее родители вполне могли быть крестьянами, обрабатывавшими поля, которые продали дочь за несколько монет, потому что не было дождей или умерла свиноматка. Он никогда не слышал про Карнакс, да и вообще, то, что она говорила или на что претендовала, имело мало значения. Трелла была рабыней и останется ею на всю жизнь. Эсккар увидел, как она напряглась, и догадался, что она станет ему сопротивляться, когда он к ней прикоснется.

К его удивлению, мысль об обладании ею не принесла возбуждения. Внезапно он почувствовал в ногах усталость, его клонило в сон. Он отошел от двери. От этого движения в глазах Треллы появился страх. Она шагнула назад и скрестила руки на груди.

Эсккар сел за стол и минуту смотрел на горящую свечу.

— Трелла, сегодня был долгий день, полный многочисленных сюрпризов для нас обоих.

До этой минуты он не чувствовал, сколько сил он потратил на разговоры с Никаром. Он заставлял себя думать и четко излагать свои мысли. Размахивание мечом и разрубание голов отнимало меньше сил. Эсккар понял, что сегодня произнес больше слов, чем за весь последний месяц. Его голова не привыкла к такой работе, и теперь он слишком устал для того, чтобы овладевать девушкой. Он стареет. Тридцать годков позади, и он знал, что ему повезло прожить столько лет.

— Не исключено, что завтрашний день окажется еще хуже. Я устал. Я съел слишком много и выпил слишком много вина, и у меня в голове крутится слишком много мыслей. Скажи мне, что тебе нужно, и мы ляжем спать.

Она подняла голову, и ему показалось, что она покраснела, хотя нельзя было сказать с уверенностью из-за тусклого дрожащего пламени свечи.

— Я никогда не была с мужчиной.

Он улыбнулся ей, хотя в эту минуту не знал, хорошая эта новость или плохая.

— Думаю, что сегодня ночью ты в безопасности, девочка. Для меня гораздо важнее выспаться, чем сражаться с тобой.

Он встал и огляделся.

— Вон там горшок. Не думаю, что тебе следует пользоваться уборной снаружи, по крайней мере сегодня ночью.

Он встал из-за стола и вышел, кивнув стражнику, дежурившему у двери, потом отправился в солдатскую уборную.

Закончив там, он увидел, что его поджидает Гат. Старый солдат не стал зря терять время.

— Никар назначил тебя начальником стражи?

Гат смотрел ему в глаза, стоя прямо перед новым командиром.

— Пока да. Но я сказал ему, что буду командовать всей деревней и всей обороной или ничем. Он подтвердит это после встречи с представителями высшего сословия. Или не подтвердит.

— А если нет? — спросил Гат.

— Если нет, то мы с моей рабыней покинем деревню. Но Никар подтвердит, я уверен в этом.

Гат пожал плечами, затем покачал головой. От этого движения его длинные седые волосы взлетели над плечами.

— Ты в самом деле считаешь, что деревня в состоянии противостоять варварам?

— Гат, я не стал бы тебе врать. Я знаю, что это никогда не делалось раньше. Но Орак не маленькая деревня. Здесь вполне может оказаться столько же людей, сколько и атакующих варваров. Я думаю, что мы можем достаточно укрепить оборону и продержаться, пока они не будут вынуждены уйти.

Ему приходила в голову мысль о том, чтобы украдкой убраться из деревни в один из следующих месяцев, но обещанное Никаром золото отгоняло эту мысль.

Старый солдат явно сомневался, и имел для этого все основания. Тем не менее Гата следовало убедить, иначе и так небольшой авторитет Эсккара у солдат исчезнет вообще. Они уважали Гата, и его слова будут иметь значение.

— Продержись со мной несколько недель. Давай посмотрим, что можно сделать. Я весь день думаю об этом, и считаю, что это возможно. Я уверен. Тем временем твое жалованье удваивается, и ты становишься вторым человеком в отряде.

Гат сделал шаг к новому командиру.

— Ты изменился со вчерашнего дня. На тебя снизошла божья благодать?

Смех Эсккара громко прозвучал в ночи. Он не был в особо хороших отношениях с богами.

— Нет, я не сошел с ума, хотя голова у меня и кружится от всех новых мыслей.

Он уже собрался уйти, но Гат сильно схватил его за руку, и теперь их лица находились всего в нескольких дюймах друг от друга.

— Ты изменился, Эсккар. Это увидит и дурак, заметят и остальные солдаты. Какое-то время, по крайней мере, я буду выполнять твои приказы. Но если ты мне соврешь, то я сам воткну меч тебе в спину. Клянусь богами, воткну! У меня жена и двое пацанов, и я не допущу, чтобы их забрали варвары!

— Тогда выполняй свои обязанности. Завтра будет долгий день, и тебе придется многое сделать.

Он хотел уйти, но Гат все еще не отпускал его, держа за руку.

Эсккар подумал о том, как быстро все изменилось. Вчера он бы врезал любому, кто попытался бы его так схватить. Теперь это не имело никакого значения.

Когда Эсккар вернулся в комнату Ариама, свечку затушили, а дрова в очаге прогорели, остались лишь тлеющие угли. Он закрыл дверь на деревянную щеколду, развязал сандалии, разделся, не обращая внимания на холод в комнате.

Он снял со стены короткий меч, извлек его из ножен и положил рядом с кроватью. После побега от алур мерики он никогда не спал, не положив оружие рядом. На мгновение он задумался, не воспользуется ли девушка мечом среди ночи, но решил, что слишком устал для беспокойства еще и об этом.

На кровати было более чем достаточно места для двоих, поскольку Ариам любил крупных женщин. Мгновение Эсккар думал, что кровать пуста, но затем понял, что девушка устроилась у стены, как можно дальше от него. Отлично, пусть там и остается. Завтра, может даже утром, он сделает ее женщиной, и вопрос будет решен.

Эсккар рухнул на свою часть кровати, повернулся к ней спиной и посмотрел на дверь. Затем он натянул тонкое одеяло на плечи и позволил телу расслабиться, готовясь ко сну.

Но его сознание отказывалось подчиняться. В голове крутились мысли о Никаре, алур мерики, командовании стражей, самой деревне. Неделю назад Эсккар и представить не мог, что подобное случится. Теперь у него есть шанс получить власть, золото, рабов — все, что хочет, если ему удастся спасти Орак от варваров.

Большое если, несмотря на то что он сказал Никару и Гату. Предстояло столько сделать, и было трудно решить, с чего начинать. Завтра следует заняться несколькими задачами. Ему придется поговорить с Гатом, выбрать новых младших командиров, подготовиться к встрече с Никаром, поговорить с солдатами. Эсккар знал, что перед ним стоит очень сложная задача, но шанс есть, и если ему удастся победить, если он добьется успеха, если боги даруют ему удачу, если… если… если.

Мысли ходили по кругу, от ужина у Никара до встречи с представителями высшего сословия. Он думал о том, что ему следовало сегодня вечером сказать своим солдатам и толпе, что еще необходимо обсудить с Никаром, что нужно сделать завтра, как он должен обращаться к солдатам, что он должен сказать пяти Семьям. Каждый раз, когда он пытался додумать одну мысль до конца, в голове внезапно появлялась другая, и круг начинался снова.

Одеяло слегка потянули, и внезапно он почувствовал, как тело Треллы прижалось к его спине, ее ноги легко скользнули по его, что-то мягкое коснулось его плеча.

— Ты все еще не спишь, — прошептала она так, словно это было обвинение. — У стены холодно, — пояснила она, чтобы оправдать свое перемещение. — О чем ты думаешь?

Все, о чем он думал, вылетело из головы при первом прикосновении ее тела.

— О тебе. Я думал о тебе.

Мысли об Ораке исчезли вместе с усталостью, и он почувствовал, как у него твердеет член.

— Не ври. Ты думал о Никаре и его золоте.

Он тихо рассмеялся. Она определенно быстро соображала и была достаточно смелой, чтобы бросить вызов новому хозяину.

— Да, я думал о Никаре, но не о его золоте. Но теперь я забыл об этом и думаю только о прикосновении твоего тела. Ты очень красивая, Трелла.

Она долго не отвечала. Затем провела рукой по его плечу, и от ее прикосновения коже стало почему-то и холодно и тепло одновременно. Эсккар взял ее руку в свою и крепко держал, точно так же, как на улице вечером. Трелла придвинулась к нему поближе, и теперь он чувствовал все ее тело, вытянувшееся вдоль его собственного, теплое и мягкое.

— И о чем ты думаешь сейчас?

Он почувствовал ее дыхание у своего уха.

— Я хочу держать тебя в своих объятиях, прижимать к себе и целовать твои губы.

Он с трудом сдерживался, он давно не испытывал такого сильного желания, но не хотел двигаться или делать что-то, что нарушит магию, созданную ее словами и прикосновением.

— Я — твоя рабыня, Эсккар, — сказала она ему в ухо тихим голосом, сильнее прижимаясь к его спине.

Ее слова удивили его, он перекатился на другой бок, чтобы смотреть ей в лицо, обнял ее и, притягивая к себе, почувствовал мышцы у нее на спине. Теперь все ее тело прижималось к его, а ее кожа казалась почти горячей. Он чувствовал себя как-то странно. Возможно, на него повлияли события дня или то, что она принадлежит ему. Внезапно он захотел ее больше, чем какую-либо женщину когда-либо в жизни. Но больше всего ему хотелось, чтобы и она испытывала желание, чтобы она так же хотела его.

— Рабыню просто используют. Если бы ты была простой рабыней, то я бы взял тебя независимо от того, хочешь ты этого или нет. Но ты больше, чем простая рабыня. Это знал даже Никар, а я — простой варвар, который не умеет произносить речи.

Но он не мог остановиться и не обнимать ее, и услышал, как Трелла резко втянула воздух, когда он коснулся ее мягкой груди.

— Я заметила страх в твоих глазах, когда ты впервые столкнулся с толпой снаружи. Но ты произнес правильные слова, и, как я думаю теперь, ты веришь в них.

Он ничего не ответил, удивившись ее словам и немного стыдясь того, что его нервозность была заметна, по крайней мере девушке. Он думал, что хорошо справился и, возможно, больше никто ничего не заметил.

Трелла провела губами у него по щеке, и все мысли снова улетучились у него из головы.

— Я тоже боюсь, Эсккар. Боюсь варваров, боюсь будущего. Но мне уже давно пора стать женщиной, и я думаю, что ты не причинишь мне слишком много боли.

Она позволила телу расслабиться и спрятала голову на плече у мужчины. Через несколько мгновений ее рука проскользнула ему между ног, и она резко вдохнула воздух.

Он поцеловал ее в щеку, затем в губы, вначале нежно, затем настойчивее и глубже. Она прижималась к нему. Он ласкал ее тело, касался ее, гладил живот и сдерживался столько, сколько мог, пока не почувствовал, что его разорвет от желания. Он сдерживался, пока она не застонала от желания, и он почувствовал влагу у нее между ног. Тогда он оказался на ней и двигался так медленно, как только мог, зная, что причинит ей боль, но пытался быть как можно более нежным. Затем, когда он вошел в нее, она вскрикнула, это был резкий крик боли, она снова втянула воздух, а ее ногти впились ему в спину, затем последовал вздох удовольствия.

Эсккар мгновение лежал без движений, пока она не расслабилась и не обняла его снова. Девушка крепко прижималась к нему. Он стал раскачиваться на ней, и теперь ее легкие вскрики боли смешивались с выражением удовольствия. Ее желание нарастало. Когда все закончилось, к сожалению, слишком быстро, он прижал ее к себе и гладил по голове, наслаждаясь ее присутствием, пока не заснул у нее в объятиях. Это был глубокий сон человека, уставшего эмоционально и изможденного физически. Ему было уютно рядом с ней — этого ощущения он не испытывал с детства.

* * *
Трелла подождала, пока не убедилась, что не разбудит его. Затем она нежно высвободилась из его объятий, убрала руку, обнимающую шею мужчины, но осталась рядом с ним и чувствовала дыхание Эсккара у себя на груди. Он лежал на боку, тяжело дышал, одна его рука осталась у нее на животе. Она уставилась в темноту и думала о том, что произошло. Их окружала тишина, деревня спала. Но беспокойные мысли не давали ей заснуть.

Она хотела этого, но не по тем причинам, по которым этого желал мужчина рядом с ней. Ее девственность усложняла ей жизнь. Никар, его сын, слуги в доме Никара и даже работорговцы, которые привезли ее в Орак, хотели ее, и ее девственность добавляла ей привлекательности. Этот Эсккар тоже хотел ее и взял бы силой, независимо от ее желания, этой ночью, если бы не события дня.

Он должен был это сделать. Иначе начальник стражи потерял бы уважение своих воинов. Если бы она сопротивлялась, он бы избил ее, а она не хотела такого начала отношений с ним. Нет, лучше со всем покончить сразу, пока у нее еще оставался для него подарок. В предстоящие месяцы многое должно случиться, и ей требовался ум, чтобы остаться в живых, в особенности если варвары в самом деле придут.

Кроме всего прочего, Эсккар хотел ее, и эта мысль доставляла ей удовольствие. В доме Никара она увидела это у него в глазах, несмотря на свою старую одежду и слезы на щеках. Трелла вспомнила отчаяние, нахлынувшее на нее, когда она впервые увидела высокого варвара с мрачным лицом, которому теперь принадлежала.

Она пыталась рассуждать здраво, хотя время от времени воспоминания о ее собственных желаниях затуманивали логику. Странно, призналась она себе, что когда он ушел из комнаты, она как раз решила, что, несмотря на страхи и опасения, хочет, чтобы именно он стал первым. И, предложив себя, вместо того чтобы просто позволить себя взять, она сохранила какое-то чувство собственного достоинства. Мужчина должен быть больше, чем животным, и этот Эсккар, варвар или нет, продемонстрировал, что обладает не только тем, что видно сразу. Она рабыня, но даже рабыня может делить жизнь хозяина. Теперь его жизнь стала ее жизнью, и Трелла хотела, чтобы они оба поднялись в будущем.

Она не слышала ничего из того, что Эсккар с Никаром обсуждали во время ужина, но слышала большую часть разговора Никара с женой, Кретой, до появления Эсккара, а потом — с достопочтенным Дриго. Никар делился своим беспокойством из-за приближения варваров, и именно это заставило его послать за Эсккаром. Каким-то образом этому варвару удалось убедить Никара, что он в состоянии организовать оборону деревни. Это достижение удивило даже Никара, который сам обладал острым умом — таким же острым, как ее отец.

При мысли об отце ее охватила грусть, но она заставила себя не думать о том, как он лежал на полу, а кровь лилась из его ран, невидящие глаза смотрели в потолок. Отец хорошо обучил ее, слишком хорошо, как обычно говорила ее мать, он увидел в дочери такой же острый ум, как у него самого. Трелла надеялась когда-нибудь отомстить за его смерть. Но теперь у нее не осталось слез, чтобы оплакивать родителей или собственные несчастья.

Ей нужно было выяснить все про этого варвара, и как можно быстрее. Он может быть сильным бойцом и иметь опыт участия в сражениях, но ей требовалось знать, достаточно ли у него ума, чтобы продержаться до встречи с варварами, не то что отбить их атаку. Это волновало ее больше всего. Завтра она выяснит гораздо больше о своем новом хозяине. Теперь ее будущее зависело от него.

С сегодняшнего вечера она принадлежит солдату, да к тому же еще и варвару, значит, ее положение лишь немного выше, чем у женщины, пристроившейся к воинской части, или проститутки. Однако если Эсккар преуспеет как начальник стражи и возглавит оборону Орака, то и он, и она несоизмеримо поднимутся в глазах окружающих. Хотя она знала, что даже этого подвига может оказаться недостаточно, чтобы смыть клеймо чужеземца и варвара.

Тем не менее, если Никар увидел что-то стоящее в этом человеке, то ей также следует это поискать. И любое место лучше, чем дом Никара, где его отвратительный сын лапал ее при каждой возможности. Днем она выполняла обязанности служанки, и скоро отец передал бы ее сыну, а потом ее отдали бы слугам. Даже жизнь рабыни варвара лучше такого существования.

Трелла удивилась тому, как варвар вел себя с ней. Мать предупреждала ее о боли в первый раз, но боль она чувствовала только одно мгновение, а страх превратился в удивление и удовольствие. Он отнесся к ней нежно, гораздо более нежно, чем она ожидала, а от своей реакции на него она даже смутилась. Трелла знала, что вела себя бесстыдно, и до сих пор чувствовала между ног влагу, которая снова заставляла думать об ощущениях, охватывавших ее тело быстрее, чем она могла их контролировать.

Наконец мысли замедлились, и она начала засыпать, думая о мужчине рядом и о том, что завтра она начнет новую жизнь рабыни этого выскочки, нового начальника стражи. Это была не та жизнь, к которой она готовилась, которую они с отцом часто обсуждали, пока он ее обучал. Вместо помощи какому-то богатому и могущественному торговцу теперь ей придется помогать этому грубому солдату отразить вторжение варваров. Чем больше она думала об этой задаче, тем больше она ее пугала и обескураживала.

Трелла была слишком молода, ей было всего четырнадцать с половиной лет, но ей следовало попытаться. Оставалось надеяться, что отцовских уроков окажется достаточно для преодоления неопытности.

Кроме того, даже Эсккар признал, что никто никогда раньше не отражал атак варваров, поэтому, возможно, новый хозяин послушается ее совета. Трелла решила, что должна использовать все, чему научилась, а также и свое тело, чтобы он держался рядом. Она ему потребуется больше, чем он предполагает, как и сказал Никар.

А если Эсккар добьется успеха, то только боги знают, что им может принести будущее. В предстоящие дни их ждет много работы. Последней мыслью перед тем, как она наконец погрузилась в сон, стала мысль о завтрашней ночи. Она снова будет лежать в его постели и его объятиях, и на этот раз не будет страха, только удовольствие.

Глава 3

Эсккар резко проснулся от стука в дверь. Рука потянулась к мечу, когда он садился. На мгновение он пришел в замешательство из-за незнакомой постели и обстановки, пока не вспомнил события прошлой ночи. Стук усилился, и дверь уже содрогалась на слабых петлях, которые ее еле держали.

— Боги, прекратите этот шум! — закричал он. — Кто там?

— Гат, командир! Вставай! Пришел посыльный от Никара!

— Будь проклят ты и все боги, — пробормотал Эсккар, затем сказал громким голосом: — Сейчас буду!

Эсккар бросил взгляд на маленькое окошко, прикрытое куском кожи. На земляной пол пробивался яркий солнечный луч. Почти час после рассвета. Ему следовало уже давно встать. Из-за вчерашней хорошей еды и удовольствия, доставленного женщиной, он глубоко заснул и сейчас чувствовал себя прекрасно отдохнувшим. Он уже и не помнил, когда так крепко спал.

Эсккар встал и посмотрел на пустую кровать. Трелла исчезла, ее плащ не висел на крючке. Несомненно, сбежала, приняв его за дурака. Но воспоминание о прошлой ночи вызвало улыбку. Он внимательно осмотрел кровать и увидел небольшое пятно крови, оставшееся от ее девственности. Ну, сейчас у него нет времени на девушку.

Он быстро оделся, открыл дверь и, пристегивая короткий меч, уже выходил из комнаты. На улице он прищурился от яркого солнечного света. Гат ушел, но его ждали двое мужчин. Эсккар узнал старшего — это был один из доверенных слуг купца. Второй оказался значительно моложе и вооружен коротким мечом. Вероятно, это был телохранитель, нанятый Никаром. Лицо старшего мужчины явно выражало нетерпение.

— В чем дело? — проворчал Эсккар. “Никар решил все отменить? Или потребовать возвращения рабыни?” — пронеслись мысли.

Слуга шагнул вперед и кивнул с самым легким из возможных поклонов.

— Никар просил передать, чтобы ты пришел к нему завтра в полдень.

Слуга помолчал, затем, не дождавшись от Эсккара ни слова, продолжал говорить:

— Я должен передать тебе вот это.

Он протянул небольшой кошель, в котором приятно позвякивало. Эсккар взял его из рук слуги.

— Передай своему хозяину, что я приду в указанное время, — Эсккар решил, что должен быть милостивым, и добавил: — Мне очень жаль, что я заставил вас ждать. Я поздно заснул вчера из-за мыслей о варварах.

Несколько смягчившись, посыльный Никара поклонился, на этот раз более уважительно. Он пожелал Эсккару доброго утра, затем направился назад к дому хозяина. Телохранитель последовал за ним.

Эсккар повернулся к стражнику, который стоял, опираясь на копье.

— Убери улыбку с лица, или я вырежу тебе внутренности.

Парень улыбнулся еще шире, и только после этого улыбка исчезла.

— А где девушка? Ты позволил ей сбежать в ночи, пока спал на посту?

Мужчина снова улыбнулся:

— Нет, капитан, она вышла совсем недавно и отправилась за едой. Она сказала мне, чтобы я дал тебе поспать. Она скоро вернется.

Да, если только к этому времени она не преодолела половину поля. Вероятно, Трелла очаровала стражника с такой же легкостью, как его самого. Будь прокляты боги, ему следовало сказать парню, чтобы следил за ней. Он станет предметом всех шуток в Ораке, великий начальник стражи, который не смог даже на один день удержать рабыню. Эсккар оставил мрачные мысли при себе и отправился вначале в уборную, потом к колодцу умываться.

Возвращаясь в комнату, он увидел, что из небольшого отверстия, служившего трубой, поднимается дым. Внутри он нашел Треллу, которая грела воду на огне. Дыма оказалось не меньше, чем огня. Буханка свежего хлеба лежала на столе, от нее приятно пахло. В единственной треснувшей миске лежала темная колбаса.

Он, как идиот, уставился на девушку и не мог не улыбнуться, когда она к нему повернулась. Трелла наблюдала за ним, пока он садился за стол, потом снова повернулась к почерневшей медной посудине с вмятинами в нескольких местах. Трелла взяла ее тряпкой, отнесла к столу и налила теплой воды в деревянную чашу перед ним.

— Доброе утро, господин, — сказала она ничего не выражающим тоном и поставила посудину на стол.

— Я думал, что ты сбежала. Когда я проснулся и увидел, что тебя нет, я решил, что ты выскользнула ночью.

— И что бы ты сделал, если бы я сбежала? — спросила она, все еще не выражая никаких эмоций.

— Я отправился бы за тобой, Трелла.

Он протянул руку через стол и коснулся ее руки. Он получил удовольствие от прикосновения к ее коже, и мысли вернулись к прошлой ночи.

— Завтра тебя ждет разговор с Никаром, как всем известно. Как бы ты отправился за мной в погоню, если ты с ним встречаешься?

— Есть вещи, которые для меня важнее, чем Никар и Орак. Если ты когда-нибудь от меня сбежишь, я отправлюсь за тобой.

У нее на лице появилась улыбка и мгновенно превратила ее в юную девушку. Она коснулась его руки.

— Я не сбегу, по крайней мере сейчас, — сказала она более мягким тоном. — Ешь свой завтрак, господин. Тебе сегодня многое предстоит сделать, чтобы подготовиться к завтрашней встрече.

— Тогда присоединяйся ко мне.

Он разломил хлеб, на две части, затем так же разорвал колбасу. Трелла отнесла кастрюлю назад к огню и вернулась к столу. Она взяла колбасу, откусила, но большую часть вернула на тарелку.

— Тебя впереди ждет долгий день, и тебе нужны силы, — сказала Трелла, кивая на мясо. — Кроме того, рабу не подобает есть столько же, сколько ест хозяин.

Эсккар запил хлеб теплой водой, затем подтолкнул колбасу к Трелле.

— Ешь, женщина. Тебе потребуются силы сегодня ночью.

Она покраснела от смущения и отвернулась.

Женщины — загадочные существа, решил Эсккар. Ночью дерут тебе спину, срывая кожу, а утром отказываются встретиться с тобой взглядом. Он сменил тему.

— Как ты за это заплатила? Крета дала тебе несколько монет, перед тем как ты покинула ее дом?

— Эта старая корова? Она мне ничего не дала, только забрала несколько принадлежавших мне вещей. Нет, я просто спросила у стражника, где взять еду, затем отправилась к уличному торговцу с самой лучшей улыбкой. Я сказала ему, что
я — женщина Эсккара и мне нужна еда тебе на завтрак. Ом дал мне хлеб и колбасу. Я сказала ему, что ты с ним расплатишься позднее.

— И он дал тебе еду? — пораженно спросил Эсккар. Никто в деревне никогда не давал ему ничего в долг.

— Он был рад помочь, — она некоторое время жевала кусочек хлеба. — Господин, могу я кое-что сказать?

Он резко поставил чашу с водой на стол.

— Говори, что хочешь, Трелла. Вчера ночью я сказал тебе, что ты будешь больше, чем служанка, и мне потребуется твоя помощь. Так что говори, что ты думаешь.

— Мужчины забывают по утрам то, что говорили ночью, — она играла с крошками хлеба, рассыпанными на столе перед ней.

— Точно так же женщины много чего говорят, чтобы получить желаемое. Что ты хочешь, девочка? Ты хочешь уйти? Или вернуться к Никару? Я не стану тебя останавливать, если ты этого хочешь. Так что говори, и давай с этим покончим.

Она снова коснулась его руки, затем подняла на него глаза.

— Эсккар, я просто девушка. Нет, даже не так, я рабыня. Но прошлой ночью, после того как ты заснул, я долго думала о том, чего хочу.

Она убрала руку.

— Мой отец мертв, моей семьи больше не существует, они или мертвы, или проданы в рабство, так что я никого больше из них не увижу. Поэтому прошлой ночью я решила, что хочу остаться и помочь тебе. Помочь тебе справиться с варварами. Потому что, если ты добьешься успеха, у тебя будут богатство и власть и ты сможешь основать собственный дом. Именно этого я хочу сейчас — быть частью твоей семьи. Поэтому я помогу тебе так, как только смогу.

Какое-то время он просто смотрел на нее.

— Прошлой ночью, в темноте, я стал сомневаться, на самом ли деле смогу защитить деревню от варваров. Сегодня утром это кажется еще более невероятным.

— Я тебе помогу, Эсккар. — Она склонилась через стол. — Я уверена, что в состоянии помочь. Именно поэтому Никар отдал меня тебе. Но ты должен рассказать мне все — твои мысли, планы. Все.

Он смотрел в миску, обдумывая ее просьбу. Он ни с кем не подружился в Ораке, не доверял ни одному мужчине настолько, чтобы поделиться своими сомнениями. Гат и остальные мало что могли предложить. Эсккар не сомневался, что лучше них понимает, что следует сделать.

Он мог поговорить с Никаром, но Эсккар не хотел так скоро делиться с правителем Орака своими опасениями. Нет, у Эсккара не было никого, кому бы он мог довериться. Никар говорил, что девочка будет полезна, так что он вполне может побеседовать с ней, как и с любым другим человеком. Только он сомневался, что она поможет. Тем не менее он ничего не терял, доверяясь ей.

Но он все равно колебался. Она из дома Никара. Возможно, все то, что ей скажет Эсккар, будет передано в дом ее прошлого хозяина. Даже если Никар доверяет своему новому начальнику стражи, купец все равно может желать знать тайные мысли Эсккара. Но ее отдали ему, не дали попользоваться, да и ненависть между ней и Кретой выглядела неподдельной.

— Господин, я не стану никому повторять то, что ты мне скажешь.

Он подумал, не умеет ли она читать мысли. Эсккар наполовину верил, что прошлой ночью она использовала какой-то заговор. В конце концов его убедил ее взгляд. Трелла смотрела так напряженно, что, казалось, этот взгляд проникает в его мысли. Она перегнулась через стол и ждала, когда он примет решение.

— Я расскажу тебе то, что знаю, Трелла, — начал он. — Но я не понимаю, как ты можешь помочь.

— Не исключено, что я в состоянии сделать больше, чем ты представляешь. Меня с детства обучали многим вещам. Мой отец принадлежал к высшему сословию и учил меня понимать их образ жизни и мыслей. Пока он работал, я сидела у его ног и слушала, что он советует правителю нашей деревни. И я многое узнала в доме Никара. Поскольку я умею писать и считать, я почти каждый день работала с Никаром и его помощниками. Я слышала, как они обсуждали Орак, достопочтенного Дриго и других господ из высшего сословия.

Ему хотелось ей верить. Более того, ему хотелось ей доверять. Даже если она повторит его слова Никару, какое это имеет значение? У Эсккара есть золото и рабыня, а если он решит уехать, за ним последует немало солдат. Никто не попытается его остановить. Что он теряет?

— Очень хорошо. С чего мне начать?

Они говорили почти два часа, Эсккар описал строительство стены, объяснил про использование луков для сдерживания атакующих, про затопление земель вокруг деревни. Он рассказал ей, как собирается обучать мужчин, какое оружие ему потребуется, какие силы он надеется собрать и что принесут с собой следующие месяцы.

Она спросила про варваров. И он описал их и их тактику, объяснил, почему они сражаются. Эсккар, как только мог, разъяснил все детали предстоящей борьбы, ответил на ее вопросы. Она бесконечно спрашивала о деталях.

Когда он закончил, Трелла снова перегнулась через стол и взяла одну его руку своими двумя.

— Спасибо, господин. Но ты говоришь только про борьбу, про мужчин и стену. Ты не говоришь мне про то, чего опасаешься, про то, что тебя беспокоит и заботит больше всего. Пожалуйста, господин, расскажи мне об этом.

Эсккар погладил ее руки. Они казались такими же теплыми и так же возбуждали его, как прошлой ночью. Девушка определенно использовала против него заговор, но это не имело значения.

— Хорошо, Трелла. Меня волнуют представители высшего сословия. Я не знаю, как с ними быть. Они быстрее соображают и умеют произносить речи. Никар — хороший человек, но я не доверяю ему полностью. Он послал за мной только потому, что у него нет никого другого. Другие представители высшего сословия гораздо хуже. А Дриго… Вчера вечером он посмотрел на меня на улице, и я увидел смех в его глазах. Он насмехался надо мной, не произнося ни слова, и я ничего не мог поделать.

От этого воспоминания он почувствовал гнев, и на мгновение крепко сжал ее руку.

— Я не боюсь Дриго, но у него есть власть и люди, которые подчиняются его приказам. Я могу убить каждого из них, но даже маленькая стая волков способна завалить одного человека. — Эсккар сделал глубокий вдох. — Но больше всего я боюсь выглядеть дураком в их глазах и в глазах всех остальных.

Никогда в жизни Эсккар не признавался никому в своих страхах, тем более девушке-рабыне. Теперь же слова были произнесены. И их нельзя было забрать назад. Он решил продолжить.

— То же самое с купцами. Я не знаю, как просить луки, мечи и все остальное, что мне потребуется. Я не знаю, как просить столько, сколько мне нужно и когда мне это нужно. Я сомневаюсь, что даже с помощью Никара смогу получить то, что нужно.

Он высказал свои сомнения и страхи. Но вместо позора после признания своей слабости Эсккар почувствовал облегчение.

Рука Треллы сжала его руку с удивительной силой.

— Господин, тебя беспокоят эти вещи, потому что ты не знаешь этих людей. Я всю свою жизнь жила с такими людьми. Их нечего бояться. Точно так же, как ты провел свою жизнь в сражениях, они жили, разговаривая, считая и торгуясь. Но с приближением варваров время разговоров закончилось. Теперь они будут одновременно бояться тебя и нуждаться в тебе, потому что понимают: только воины способны спасти их и их золото. Могу я сказать тебе, что случится, по моему мнению?

Мысль о том, что представители высшего сословия его боятся, вначале показалась странной.

— Продолжай, Трелла.

Она сказала, как, по ее мнению, отреагируют пять Семей, что, вероятно, скажут и сделают обладающие властью люди и как их высокомерие и потребность возвышаться над всеми и всем может оказаться сильнее страха перед варварами. Она поведала ему про сомнения и беспокойства Никара, в особенности из-за других Семей и больше всего из-за Дриго.

— Помни, что независимо от того, что случится с варварами, представители высшего сословия никогда не будут тебе полностью доверять и никогда полностью тебя не примут. Ты не из их числа.

Эсккар вспомнил прошлый вечер, когда поставил условие, что Никар и другие господа примут его в свой круг. Вероятно, это показалось Никару детским лепетом.

— Я думал, что они будут благодарны, если я спасу их деревню. Но ты права. Они всегда будут считать меня варваром.

— Они такие как есть, господин. И никто из них не любит делиться властью, в особенности с чужеземцем, даже Никар. Он может относиться к тебе хорошо сейчас, когда ты ему нужен, но в дальнейшем вернет себе всю власть.

— А ты, Трелла? Ты не возражаешь против того, чтобы принадлежать варвару?

— Ты не варвар, господин. Ты с уважением относишься даже к рабыне. Я видела это прошлой ночью. Это и многое другое. Я здесь тоже чужестранка. Возможно, боги послали нас друг другу, — последние слова она произнесла с чуть заметной улыбкой. — А теперь мы можем поговорить про твою завтрашнюю встречу с благородными господами? Тебе следует подготовиться к ней.

Со все возрастающей уверенностью она стала говорить о вопросах, которые могут возникнуть во время встречи в доме Никара, и о том, как ему следует на них отвечать. Эсккара удивили ее мысли, хотя после ее объяснений, он понял, почему эти вопросы скорее всего возникнут. И еще Эсккар понял, что его предложения по защите Орака оказались более сложными, чем он сам предполагал.

— Прошлой ночью ты сказала, что ты родом из…

— Карнакса. Это большая деревня, рядом с Великим морем, в Шумере.

— Ты сказала, что твой отец был советником у правителя деревни. Тогда это вызвало у меня сомнения, но теперь я вижу, что ты говорила правду. Ты думаешь, как представительница высшего сословия. Ты понимаешь, что такое власть и как ею можно воспользоваться.

— Да, господин. Мой отец обучал меня не так, как обучают других девочек. Он обучал меня образу жизни и мышления представителей высшего сословия, он объяснял мне тайны золота, фермерского хозяйства и много других вещей.

— Ты должна обучить меня всем этим секретам, — он улыбнулся. — Если для меня не слишком поздно их учить.

— Со временем ты узнаешь их все. А теперь нам следует снова заняться твоей подготовкой к завтрашней встрече.

Она объяснила, какая может возникнуть ситуация, и привела несколько примеров возможного развития событий. В каждом случае она объясняла, что ему следует говорить и как решать каждый вопрос. Чем больше они говорили, тем больше он ей доверял. Дольше всего они обсуждали достопочтенного Дриго.

Мнение Треллы о Дриго удивило Эсккара. Она считала, что Дриго представляет собой наибольшую опасность. Она много узнала о Дриго в доме Никара, как и о его планах. От ее слов у Эсккара по спине пробежал холодок. Он не осознавал до этой минуты, как опасен этот человек.

Постепенно его уверенность росла. Он решил, что ничто и никто больше никогда не оттолкнет его в сторону, ни на улице, ни в доме Никара. Он будет начальником стражи, и его признает даже Дриго.

Когда они закончили обсуждение, их руки снова встретились над столом. Теперь Эсккар смотрел на нее по-другому: он видел женщину, в сердце которой горит огонь и намерения которой тверды, как бронза. Эсккар понял, что нашел женщину, обладающую кое-чем более ценным, чем горстка золотых монет. Он чувствовал, что если она будет рядом с ним, то он сможет добиться всего чего угодно: бросить вызов пяти Семьям и даже победить орду варваров.

— Ты даешь мне силу, Трелла, — просто сказал он. — Оставайся рядом со мной.

Она крепче сжала его руку, и ее сила снова удивила его.

— Теперь у тебя есть власть, Эсккар, ты должен научиться ею пользоваться, и быстро, или она ускользнет от тебя. Ты должен действовать так, словно всегда обладал ею. Когда ты говоришь, говори властно и уверенно. Если ты не упорен, не знаешь, что сказать, то не говори ничего, просто выгляди уверенным. Толпа последует за тобой, если ты ее поведешь. Я увидела это прошлой ночью и сегодня утром на улицах снова. Даже солдаты смотрят на тебя, ожидая приказаний. И с этой минуты не испытывай благоговения ни перед одним человеком, Эсккар, даже если он из пяти Семей. Это просто купцы, и все они напуганы. Кажется, что только ты один не боишься, и в этом твоя сила. Без колебаний демонстрируй эту силу и свою власть. С сегодняшнего дня все будут на тебя смотреть, искать слабость или сомнение. Если они у тебя есть, скрывай их. Если кто-то начнет выступать против тебя, отталкивай их, убивай, если потребуется. Никто не станет оспаривать твое решение. В трудные времена люди ищут сильных вождей, не купцов и торговцев, какими бы богатствами они ни обладали. Или ты берешь власть завтра, или ты не берешь ее никогда.

Жесткие слова больше не удивляли его, даже ее замечание об убийствах. Представители высшего сословия именно так и думали, не заботясь ни о чьих жизнях, кроме своих собственных. Он перестал воспринимать ее как неопытную молоденькую девушку, рабыню или даже женщину, мысли которой не имеют значения. Она стала окном в жизнь высшего сословия, она могла догадаться и предвидеть их заговоры и планы и предлагала себя ему в партнерши, предлагала принять участие в его начинаниях.

Но сила воли Треллы все-таки удивляла его. Некоторые женщины могут быть сильнее, чем их мужчины, хотя от этой мысли ему становилось несколько неуютно. Такие женщины часто затмевали мужчин и превосходили их в чтении мыслей и выражений лиц других людей. Трелла обладала всеми этими качествами, это была сила мужчины в теле молодой женщины.

Ему в голову пришла одна мысль. Он запустил руку под одежду и извлек кожаный кошель Никара. До сих пор он даже не заглянул внутрь, но теперь открыл его, высыпал содержимое на стол, стал медленно считать монеты и насчитал двадцать золотых. Он знал, что Ариам получал только десять каждый месяц. Какое-то время Эсккар играл с маленькими золотыми квадратиками, касался их, наслаждался прикосновениями к прохладному металлу и властью, которую он представлял. Он знал, что многие мужчины поклонялись золоту, строили планы и заговоры, чтобы приобрести его, затем по ночам гладили его за запертыми дверьми, перед тем как захоронить глубоко в землю.

Он поднял голову и увидел, что Трелла наблюдает за ним, а не за золотом. Эсккар резко подвинул две монеты через стол.

— Возьми их, обменяй на медные и заплати уличному торговцу за еду. Я не хочу быть никому должен, в особенности за хлеб. Проверь, чтобы тебя не обманули. На остальное купи себе приличную одежду и все остальное, что тебе требуется. И купи мне новые сандалии, самые крепкие, какие только найдешь. Такие, в которых мужчина может сражаться.

Затем Эсккар подтолкнул к ней другие монеты, пытаясь не думать о том, что доверяет ей сумму, которую до этого дня считал настоящим богатством.

— Храни остальное для меня. В ближайшее время надо будет еще много чего купить.

Он опустил палец на одну монету, самую яркую и блестящую из всех, поднял ее и посмотрел на свет.

— Это подарок для тебя. Одной золотой монеты достаточно для покупки хорошей рабыни. Если когда-нибудь захочешь меня покинуть, просто отдай мне эту монету, и получишь свою свободу.

У нее на лице появилось смущение и замешательство, Эсккар откинулся на спинку стула и рассмеялся.

— Это сбережет мне время и труды: не надо будет гоняться за тобой. А вообще с этой минуты пусть между нами не будет больше никаких разговоров про хозяина и рабыню.

Он опустил монету ей на ладонь и закрыл ее пальцами.

Трелла разжала пальцы и посмотрела на золото, блестящее у нее на ладони.

— Можно мне взять твой меч? — тихо спросила она.

Он удивился, мгновение колебался, потом достал меч из ножен и протянул рукояткой к ней.

Девушка встала, положила монету на край стола, затем опустила на нее лезвие меча, выбрав место в середине, где оно оказалось самым острым. Трелла надавила на меч обеими руками, склонилась всем телом, на ее загорелых руках напряглись мышцы.

Когда она подняла меч, посередине монеты шла тонкая бороздка. Трелла отдала ему меч, затем собрала оставшиеся монеты и опустила в кошель.

— Теперь эта монета помечена, и я ее сохраню, — сказала она, повесила кошель на шею и спрятала его под одежду. — Тебе следует готовиться к встрече. Уже почти полдень.

Эсккар встал, выглянул из окна и увидел, что солнце поднялось значительно выше, чем он думал.

— У меня еще есть время для этого, Трелла.

Он притянул ее к себе, жадно поцеловал, чувствуя непривычное возбуждение от удовольствия, когда она встала на цыпочки и обвила его шею руками, а сама всем телом прижалась к нему. Он бросил бы ее на кровать и немедленно взял бы ее, забыв про Орак и Никара, но она сама отпрянула от него, отвернулась и вышла на улицу.

Эсккар съел последний кусочек хлеба и последовал за Треллой. Стражник все еще оставался на посту и наблюдал за удаляющейся девушкой.

— Следи за тем, куда смотришь, пес, если не хочешь неприятностей! — рявкнул Эсккар.

Он вырвал копье из рук пораженного солдата и снова заговорил:

— Иди за ней и оставайся рядом с ней. Рядом с ней, ты меня понял? Следи, чтобы с ней ничего не случилось и все знали, что это женщина Эсккара. Если к ней пристанет какой-то мужик, перережь ему горло. А теперь пошел!

Он подтолкнул солдата, тот пошатнулся, но устоял, а затем поспешил за девушкой. Эсккар покрутил тяжелое копье в руке, несколько раз взвесил его, затем развернулся и со всей силы запустил в стену дома. Копье воткнулось в нее, и от стены отлетели куски. Эсккар довольно крякнул, а потом отправился в другую сторону в поисках Гата. Пришла пора готовиться к завтрашней встрече с Никаром.

* * *
На этот раз Трелла обращала гораздо больше внимания на окружающих. Солдаты у казармы прекращали свои дела, поворачивались и смотрели на нее неотрывно, пока она шла мимо. Кто-то окликнул ее по имени, другие грубо высказывались о ее первой ночи с Эсккаром. Вначале ей было неуютно от их слов и наглых взглядов, но затем она поняла, что они все знают, кто она, и просто грубо шутят. Опасность от них ей не угрожала. Они не причинят ей зла.

Выйдя на улицу, она поняла, что один солдат следует за ней в нескольких шагах позади. Она повернулась и узнала часового, который утром дежурил перед комнатой Эсккара.

— Командир Эсккар приказал мне сопровождать тебя по деревне, Трелла, и защищать тебя, если вдруг кто-то не знает, кто ты.

Она не знала, что ответить; мелькнула мысль, не отправил ли Эсккар сопровождающего следить, чтобы она не сбежала. Но простое лицо мужчины говорило о том, что он не способен что-то скрывать и замышлять. И еще она вспомнила прикосновение рук Эсккара всего несколько минут назад.

— Спасибо, солдат. Как тебя зовут?

— Меня зовут Адад, Трелла.

— Ну, Адад, скажи мне, где найти купца, который продает хорошую одежду? Мне нужно кое-что купить для моего хозяина.

Он показал, куда идти, и они пошли в толпе, заполнявшей узкие улочки Орака. Это были шумные мужчины, женщины, дети и животные. Трелла увидела, что большинство земляных домиков одноэтажные. Перед домами и лавками более богатых купцов обычно стоял прилавок или стол, на котором выставлялся товар. Рисунки на стенах показывали, что это за заведение или какие товары в нем можно купить.

Хотя Трелла прожила в Ораке почти два месяца, ей редко позволяли покидать двор Никара, да и тогда только для сопровождения Креты или кого-то из старших слуг. Теперь она внимательно рассматривала людей и прилавки. За каждым прилавком стоял купец, его жена или старший ребенок. Они одновременно охраняли товары от мелких воришек и подзывали проходивших мимо людей. Орак очень напоминал ее родную деревню, только оказался больше размером и в нем было больше богатых домов.

Ей хотелось бы неторопливо побродить здесь, но хотелось и поскорее вернуться назад к Эсккару. Поэтому она спешила, пока не добралась до лавки, которую предложил посетить Адад.

Трелла вошла в низкую дверь заведения купца Римуша и увидела, что там уже ждут своей очереди две женщины. Старшая была одета как жена обеспеченного ремесленника. Ее молодая спутница выглядела как служанка или рабыня, в особенности судя по скромному одеянию. Большое помещение освещалось только солнечным светом, который проникал через дверь и небольшую дыру, проделанную в потолке. Трелла заметила несколько грубо сколоченных столов и полок. Все были покрыты одеждой или кусками материи — шерстяной и из хлопка. У нее защекотало в носу от сильного запаха новой ткани. Товары лежали и на полу, занимая практически все свободное место. Поэтому Трелле приходилось ступать осторожно, смотреть, куда ставит ногу. Яркое одеяло закрывало проход в следующее помещение.

Женщины и владелец лавки бросили на нее быстрый взгляд, затем решили не обращать внимания на бедно одетую рабыню. То есть они не обращали на нее внимания, пока в лавку вслед за ней не вошел Адад. Он огляделся вокруг, затем прислонился к косяку у входа. При виде вооруженного солдата, сопровождающего Треллу, все замолчали, и теперь Римуш повернулся к ней. Ему потребовалось всего мгновение, чтобы догадаться, кто она такая.

— Ты новая рабыня солдата Эсккара? — быстро заговорил Римуш.

Его явно разбирало любопытство. Эсккар и его новое положение были главной темой разговоров во всем Ораке с самого рассвета.

Хотя Трелла и не обладала высоким ростом, она знала, как нужно правильно встать и вести дела с купцами, поэтому приняла нужную позу и только потом ответила:

— Моего хозяина зовут Эсккар, начальник стражи. Он хочет, чтобы я купила для него сандалии и одежду. У вас есть эти товары или мне поискать в другом месте?

Она высоко держала голову, говорила тихо, но твердо и уверенно. Купец обязательно узнает тон человека, привыкшего иметь дело с торговцами и слугами.

Казалось, более старшую женщину раздражало, что ей помешали.

— Когда я закончу, рабыня, ты можешь покупать все, что тебе нужно, если ты в состоянии себе это позволить.

— В таком случае я посмотрю в другом месте, — спокойно сказала Трелла и повернулась, чтобы уйти.

— Нет, подожди, девочка, — поспешно крикнул Римуш ей вслед. — У меня есть все, что тебе нужно. — Он повернулся к другой покупательнице. — Я вернусь к вам после того, как закончу с… Как тебя зовут, девочка?

— Трелла.

Ей было забавно видеть, как Римуш отвернулся от жены ремесленника. Хозяин лавки отправился в самый темный угол и мгновение спустя вернулся с парой сандалий. Пока он ходил за одеждой Трелла осмотрела сандалии, потом крикнула хозяину лавки:

— Эти сандалии недостаточно прочные, Римуш. Мне нужны самые лучшие, самые крепкие, какие у тебя только есть. Они должны быть такими надежными, чтобы в них можно было вести бой.

Бормоча что-то себе под нос, он мгновенно вернулся и вручил ей другую пару сандалий, которую подхватил по дороге не останавливаясь, затем снова направился в заднюю комнату. Вторую покупательницу разозлило отношение Римуша, она с грохотом бросила кусок материи, который рассматривала и вышла из лавки. Ее спутница, проходя мимо Треллы, широко ей улыбнулась, потом вышла вслед за хозяйкой.

Трелла внимательно осмотрела сандалии, потом с силой стукнула одним о прилавок, покрутила обеими руками, проверяя надежно ли они сшиты.

— Хорошее качество, — заметила она, когда вернулся Римуш с охапкой одежды. — Я их возьму, конечно, если хозяин одобрит.

— Во всем Ораке нет лучших сандалий. Твой хозяин будет доволен. — Он отодвинул локтем рулон материи, затем выложил на узкий стол одежду. — У тебя высокий и широкоплечий хозяин. Мало у кого есть нужный ему размер.

— Значит, ты знаком с моим хозяином?

— Нет, он никогда ко мне не заходил. Но я знаю, кто он.

Трелла отложила в сторону первые четыре рубахи — тонкие, мягкие, украшенные вышивкой и рисунком. Они предназначались для богатых купцов и представителей высшего сословия. Та, которую выбрала Трелла, подходила как раз для начальника стражи. Она была хорошего качества, но не украшена ничем, кроме красной полоски по простому квадратному вырезу. Трелла лизнула палец и потерла полоску, проверяя, не размажется ли краска, затем вывернула тунику наизнанку, проверяя швы, потом потянула за рукав, чтобы удостовериться, крепко ли он пришит.

— Эта подойдет, — объявила она. — Мне также нужно купить одежду для себя, что-то простое. Что-нибудь найдется?

Для этого потребовалась помощь жены Римуша, которая появилась из задней части дома, чтобы взглянуть на новую рабыню начальника стражи. Она помогла Трелле выбрать, затем проводила ее в заднюю часть дома, на примерку.

— Тебе очень идет, Трелла. Ты выглядишь, словно благородная госпожа, — заметила женщина, восхищаясь тем, как сидит одежда. — Ты уверена, что не хочешь более богатый наряд?

Трелла улыбнулась в ответ на комплимент:

— Этот прекрасно подойдет. А теперь я должна идти.

Она сняла новую одежду и надела старую.

Торговались значительно меньше, чем ожидала Трелла. Пять серебряных монет за дорогие сандалии, четыре за рубашку и две за ее наряд. Цена казалась вполне разумной, но она предложила восемь монет за все. Римуш стал жаловаться, что его грабят, но в конце концов согласился на десять, когда Трелла бросила все на прилавок и собралась уйти.

Римуш выглядел удивленным, получив от нее золотую монету. Золота в деревне ходило мало, и рабам нечасто доверяли такие деньги. Он взял монету, попробовал ее ногтем, проверяя, настоящая ли она, потом заметил метку Никара, и только после этого вручил Трелле десять серебряных монет сдачи.

Наблюдая за ним, Трелла улыбалась. Римуш обязательно расскажет другим, что у Эсккара есть доступ к золоту Никара. Она собрала покупки и поблагодарила хозяина лавки и его жену.

— Нет, Трелла, это мы благодарим твоего хозяина. Пусть его защитят боги, и пусть он защитит нас от варваров. И от достопочтенного Дриго. Я слишком стар, чтобы начинать на новом месте.

— От достопочтенного Дриго?

— Да, от него самого, — Римуш выплюнул слова. — Его головорезы забирают все, что хотят, и платят очень мало, если платят вообще. Они говорят, что Дриго вскоре станет управлять Ораком.

— Никар этого не допустит, — ответила Трелла. — И этого не допустит мой хозяин. Он защитит тебя, Римуш, — уверенно заявила она ему. — Он защитит нас всех.

На улице Адад терпеливо ждал доверенную ему женщину. Они пошли назад к казармам, солдат следовал в двух шагах за девушкой. Остановились они только один раз, чтобы Трелла могла купить хорошую расческу, потому что в ее старой было больше сломанных зубьев, чем целых, потом они купили небольшую масляную лампу.

Трелла заметила, что все смотрят на нее — и когда она идет, и когда останавливается. Никто никогда не видел, чтобы солдата отправляли охранять рабыню. Она удостоилась бы внимания только из-за одного этого. Но все жители деревни знали, что она рабыня Эсккара — человека, который заявил, что способен защитить Орак от варваров. А значит, она становилась важным лицом.

Несколько человек спрашивали ее, что она знает о варварах или планах Эсккара. Она улыбалась всем, кто к ней обращался, но ничего не говорила. У них на лицах был написан страх перед варварами. Они так сильно беспокоились, что обращались за надеждой даже к ней.

Прогулка по улицам Орака заставила ее задуматься о многом. Трелла увидела опасения жителей деревни, беспокойство, о котором сама предупреждала Эсккара, а это означало, что в ближайшие несколько дней может произойти все что угодно, — и хорошее, и плохое. Трелла заставила себя об этом не думать. Ей было о чем беспокоиться в следующие несколько часов.

Глава 4

Эсккар нашел Гата сидящим у стены казармы. Дожидаясь командира, воин дремал под теплым послеполуденным солнцем. Гат поднялся на ноги, громко зевнул, затем первым направился к конюшне. Осталось менее дюжины лошадей. Ариам забрал лучших, оставив животных, молодые годы которых были в прошлом. Эсккар не стал бы доверять ни одной лошади из конюшни, если бы пришлось участвовать в жесткой схватке, даже тем, которых забрал Ариам. Для покупки, содержания и обучения хороших лошадей требовалось золото, а скупцы из высшего сословия пытались сэкономить на лошадях для солдат.

Они выбрали двух коней, которым надо было размяться, и Эсккар указал путь на вершину горы, где вчера предавался размышлениям. Два воина сидели на спинах животных, глядя друг на друга, пока Эсккар повторял Гату все то, что говорил Никару, только на этот раз с большим количеством деталей. Гат высказал предложения насчет необходимых запасов еды, количества и качества оружия, а также сказал о том, как следует платить людям. Они обсудили солдат — индивидуальные способности каждого — и то, как их можно использовать наилучшим образом. Эсккар предложил трех новых младших командиров, и Гат согласился.

Они обсуждали все, что требовалось для сбора, подготовки и содержания большого количества бойцов. Затем они попытались расставить задачи по порядку: что необходимо сделать в первую очередь, что может подождать несколько недель. Наконец они обсудили варваров, пытаясь догадаться, что те предпримут, увидев стену, как станут использовать оружие и лошадей, и определить наиболее вероятные точки атаки.

Эсккар никогда раньше не вел подобных разговоров. На протяжении всей своей жизни он просто сражался. Он воевал, а не рассчитывал. Он устраивал засады на врагов или хватал их во время сна, но всаднику никогда не требовалось никакой особой тактики. Следуя истинной традиции степей, Эсккар считал, что главное — это иметь больше людей и лучших лошадей, чем у противника. Если варвары видели, что противник превышает их количественно, то просто пытались избежать сражения, предпочитая перенести битву на другой день. Ни Эсккар, ни алур мерики не видели никакого бесчестия в том, чтобы уйти от подобных конфликтов. Теперь же Эсккару приходилось придумывать, как противостоять не просто количественно превосходящему противнику, но войску, многие воины которого были сильнее и опытнее, чем имевшиеся у него. И еще он должен был убедить жителей деревни в своей правоте, в том, что его тактика окажется результативной. И это было не менее важно.

Гат родился и вырос в деревне, и поэтому мог многое подсказать. Он пережил на своем веку много сражений, имел собственное мнение и не колебался, высказывая свои идеи, в особенности относительно оружия и обучения. Он все время бросал Эсккару вызов, искал слабости и недостатки, которые обрекут оборону Орака на провал. Когда Гат находил слабое место, они тут же начинали обсуждать, как решить проблему.

Часа через три Эсккар удовлетворенно кивнул. Они достигли соглашения по всем вопросам. Гат помог ему более детально разработать план. Впервые Эсккар почувствовал уверенность. Он ответит на все вопросы на встрече у Никара, и никто не сможет отмахнуться ни от его идей, ни от фактов. Они могут не верить в то, во что верит он, но это можно обсудить.

Потом мужчины спустились по склону и вместе осмотрели территорию, как это уже делал Эсккар. На этот раз они обращали особое внимание на поля к северу и югу от Деревни. Если их затопить, то изменится обычный подход к главным воротам Орака. Когда они наконец закончили круг, Гат признал, что у Орака есть шанс противостоять нападению, если повезет.

Эсккару хотелось большего, чем просто одобрение Гата. Он хотел, чтобы старый солдат подождал его у дома Никара на тот случай, если представителям высшего сословия захочется выслушать мнение второго человека. Гат прожил в Ораке более пяти лет, и большинство с уважением отнесется к его словам.

— Но нам придется обучать лучников, по крайней мере триста или четыреста человек, — заметил Гат. — Даже предполагая, что тебе удастся обеспечить их всех оружием, все равно для подготовки хорошего лучника нужно по меньшей мере два месяца.

Эсккар не понимал, почему нужно столько времени для обучения стрельбе из такого простого оружия, но полагался на опыт общения Гата с деревенскими жителями.

— В таком случае нам лучше приступать немедленно, — сказал он. — Ты лучше всех знаешь, как проводить обучение. Они сделают так, как ты скажешь.

И сделают все необходимое быстрее для Гата, чем для варвара. Эсккар мог быть начальником стражи, но он еще не показал себя перед людьми. Пока они за ним последуют, но для настоящего сражения, когда люди должны полностью доверять своему командиру и быть готовыми рискнуть жизнью, требовался другой предводитель, с другим авторитетом.

— А что насчет всего остального? Ты точно знаешь, что требуется от Никара и других членов Семей?

— Да. Я все это обсудил с Треллой. Она подумала о дюжине вещей, которые я упустил. Она знает, как спрашивать о том, что нам потребуется. Нам просто нужно сказать ей. Тогда она займется ремесленниками. Она умеет писать, умеет считать и помнит, что слышала. Она из высшего сословия. Ее отец обучил ее, как править.

— А, она одна из этих.

— Из кого? — Эсккар посмотрел на Гата.

— Она — одна из особенных. Ты же жил в других деревнях?

— Да, жил. А теперь кончай говорить загадками. Что с ней такое?

Гат молчал какое-то время, перед тем как ответить.

— Сколько женщин в Ораке умеют читать или считать не только до десяти?

— Я не знаю, — пожал плечами Эсккар. — Наверное, ни одна. Все писари — мужчины.

— Ты не умеешь писать, и я тоже. Но жена Никара умеет. — Гат увидел удивление на лице Эсккара. — Есть и несколько других, жены крупных ремесленников и купцов. Как ты думаешь, кто ведет их торговые дела, когда они уезжают или больны? Есть женщины, глупый варвар, которых специально обучают не только для постели. Если она одна из них… Расскажи мне, что тебе говорила Трелла.

Эсккар скорчил гримасу, но тем не менее пересказал все, что узнал.

— Значит, ее растили как будущую жену кого-то вроде Никара или Дриго, — задумчиво произнес Гат. — Правителя из высшего сословия.

— А что это…

— Послушай меня. Тебя растили для сражений, тренировали с детства, обучали использованию оружия, показывали, как стать сильным.

— Да, так живут варвары. Всю жизнь проводишь в обучении воинскому мастерству, как…

— А Треллу обучали помогать править. Вероятно, она провела всю жизнь у ног отца, наблюдая за правителями своей деревни. Она училась читать по выражениям лиц, прислушиваться к словам и определять, когда лгут. Сколько ей лет? Четырнадцать? Вероятно, последние пять лет ее жизни были заняты наблюдением за высшим сословием ее деревни, обучением тайнам золота и бронзы, секретам письма. Она изучала жизнь фермеров и деревенских жителей. Если она так умна и сообразительна, как ты говоришь…

— Да, — кивнул Эсккар, пытаясь переварить услышанное.

Ему никогда не приходило в голову, что представителей высшего сословия Орака специально готовили, чтобы править. Значит, точно так же, как его учили сражаться, Треллу учили использовать свой ум, изучать людей и их образ жизни, манеру поведения. Их беседа сегодня утром… Он понял, что Трелла готовила его к завтрашней встрече, не только используя свое знание дома Никара. Она знала тайны высшего сословия, могла читать мысли других, а значит, она гораздо ценнее, чем он думал.

— Не привык к умным женщинам?

Эсккар закрыл рот и нахмурился, глядя на Гата.

— Нет. Я не знал, что такие женщины существуют.

— Подумай о том, что это значит, Эсккар, перед тем, как отправлять ее к колодцу за водой и заставлять мыть тебе ноги. Никар, видимо, сделал тебе гораздо более ценный подарок, чем ты думаешь.

— Вначале я решил, что она просто поможет мне не забывать нужные вещи… просто будет под рукой. Но после того, что случилось вчера в постели и разговора сегодня утром…

— Она тебя уже околдовала. Я видел, как ты на нее смотришь. — Гат рассмеялся, вспоминая. — Но станут ли представители высшего сословия слушать рабыню?

— В нужный момент я заставлю их, Гат. И она будет говорить от моего имени. Если господа откажутся или будут мешать нам, мы покинем Орак. Я не стану спорить с Дриго или кем-то еще из них. Именно это я вчера сказал Никару я повторю то же самое на завтрашней встрече. Именно поэтому тебе тоже нужно присутствовать там, на тот случай, если они захотят послушать, что ты думаешь.

— Я думаю, Эсккар, что нас обоих из-за тебя убьют.

Эсккар рассмеялся.

— Не исключено. Но не говори им этого. Кроме того, у нас есть время убраться отсюда, если дело пойдет плохо. И если дело дойдет до этого, за нами последует достаточно людей. Поэтому нам просто нужно посмотреть, как пойдут дела.

— Значит, время покажет, — сказал Гат и ударил пятками по бокам коня.

Они поехали кентером, пока не миновали ворота, потом пустили коней шагом. Гат был прав. Следующие несколько дней решат все. Но Эсккар убедил старого солдата, что было довольно трудной задачей, и теперь Гат останется, пока считает, что они смогут выдержать осаду. Победа над Гатом поможет убедить и солдат. Эсккар решил, что сегодня он хорошо поработал. Ему просто требовалось сделать то же самое завтра в доме Никара.

* * *
Трелла вернулась в комнату Эсккара с покупками и села за стол, наслаждаясь редкой минутой одиночества. Она устала от событий последней ночи и сегодняшнего утра. Их было слишком много.

В открытую дверь струилось солнце, освещая новый дом. Всего несколько месяцев назад подобное жилище показалось бы ей убогим и ужасным. Эта комната была даже хуже, чем крошечный закуток, который она делила с двумя другими девушками в доме Никара. Но в этих стенах она отвечала за все. Она стала хозяйкой дома Эсккара, если, конечно, можно назвать домом одну комнату, присоединенную к солдатской казарме.

На нее навалилось не так уж много новых обязанностей, но, главное, не было Креты и старших слуг, чтобы отдавать ей приказы. И ей удалось избежать неприятной судьбы: вначале удовлетворять Никара, потом его сына и других слуг. Она могла бы принять роль постельной партнерши Никара и ублажать его время от времени. В конце концов он ведь относился к тому типу мужчин, для которого ее готовил отец, хотя она надеялась, что муж окажется ненамного ее старше. Нет, Никар не представлял бы проблемы. Она знала, что могла бы доставить ему достаточно удовольствий, чтобы не получать дополнительных обязанностей. Проблемы в доме Никара возникали из-за Креты и младшего сына, Калдора.

Слуги описывали свой унизительный опыт с Калдором, и даже теперь Трелла не могла не содрогнуться. Она видела, как он развлекался с одной рабыней. Та девушка была даже младше Треллы и почти не знала никаких женских секретов. Он взял ее сзади, поставив на колени и опустив ее голову и плечи на пол. Несчастная девушка непрерывно плакала, и ее рыдания эхом разносились по дому. Но слезы рабыни ничего не значили, даже для других слуг. Калдор постарался растянуть акт, несомненно наслаждаясь унижением девушки, как и ее телом, и не обращал внимания ни на кого, кто проходил мимо его комнаты.

Трелла задумалась, что бы сделала сама, когда Калдор в конце концов позвал бы ее, приказал раздеться и показать себя. Она в ярости потрясла головой. Трелла бы подчинилась, как и та девушка, а потом рыдала бы и ее утешали бы старшие женщины. Рабы не сопротивлялись своим хозяевам, какими бы ни были их приказы; а от рабынь ожидалось сексуальное удовлетворение хозяев. Это было таким же обычным делом, как стирка одежды господина и прислуживание ему во время еды.

Она заставила себя прекратить думать о подобных неприятных вещах. Вместо этого Трелла вспомнила прошлую ночь, и от этого воспоминания у нее по телу прокатилась волна удовольствия. Она с нетерпением ожидала сегодняшнюю ночь. Нет, что бы ни принесла эта новая жизнь, она определенно будет лучше, и Трелла не станет тратить время, жалуясь на судьбу, тем более, что столько всего еще нужно сделать.

Обязанность рабыни — приносить удовольствие хозяину, напомнила она себе. Она добилась гораздо большего прошлой ночью и сегодня утром. Эсккар поделился с ней своими проблемами, доверился ей. Он отнесся к ней по-другому, почти как к равной, а этого не происходило со времени ее порабощения. Более того, Эсккар с уважением выслушал ее предложения и мысли. Он был необразован, но понимал, что правильно, принимал разумные предложения, независимо от того, кто их высказывал. Значит, теперь у нее будет такая роль: советница днем, любовница ночью.

Прошлой ночью она была испуганной девственницей, не уверенной в себе. Сегодня все будет по-другому, и она начнет учиться, как удовлетворять желания Эсккара, как возбуждать его и заставлять желать ее тела. Мать Треллы предупреждала ее о мужчинах и их потребностях, о том, как они могут утратить интерес к женщине, после того как несколько раз с ней переспят. К счастью, мать рассказывала ей о тайнах любовного искусства. Используя то, что она узнала от матери, и то, что она сама скоро обнаружит, Трелла заставит Эсккара оставаться с ней.

Она почувствовала влагу в потайном женском месте при мысли о том, как он войдет в нее сегодня ночью. Может, она и рабыня, но она стала женщиной. Трелла решила заставить Эсккара желать ее, она собиралась стать самым важным в его жизни.

Но сейчас Трелле нужно было вспомнить о других обязанностях. Она встала и огляделась, думая, с чего начать. Эсккар не дал ей никаких приказов. Вероятно, его бы не волновало, если бы она весь день просто сидела, расчесывая волосы и ожидая его возвращения. Его комната была грязной и явно неухоженной, хотя Трелла сомневалась, что Эсккар и предыдущий владелец вообще замечали подобные вещи. Это означало, что придется поработать. Трелла не собиралась жить в грязи.

Она пошла к двери. Адад поднял глаза и улыбнулся. На миг он напоминал ей брата.

— Адад, я хочу, чтобы ты мне кое-что принес.

Она говорила “серьезным тоном”, как называл это отец. Такой тон она всегда использовала, когда чего-то хотела.

— Что тебе нужно?

— Веник, ведро, тряпки. После этого я хочу, чтобы ты купил коврики, самые простые. Три, нет, лучше четыре штуки, вот такого размера. — Она широко развела руки. — Скажи купцу, для кого они, и скажи, что я заплачу ему позднее. Ты можешь сделать это для меня?

— Я не должен оставлять тебя одну. Эсккар приказал мне…

— Я знаю, что он тебе приказал. Обещаю: я не буду выходить из комнаты до твоего возвращения.

Он колебался, потом сдался, понимая, что Эсккар не вернется еще какое-то время.

— Я скоро вернусь. Никуда не уходи.

Он поставил копье у стены и отправился выполнять поручение.

Трелла улыбнулась. Солдат подчинился ей почти так же быстро, как если бы приказ отдавал Эсккар. Она вернулась в комнату, посмотрела на кровать и решила, что вполне может начать с нее.

Она отодвинула тяжелую кровать от стены, и ей открылась куча мусора и хлама. По куче бежал толстый коричневый паук, непривычный к свету. Трелла нахмурилась, увидев его. Он
выглядел достаточно большим и вполне мог сильно укусить. Возможно, земляной пол когда-то покрывал слой чистого песка, но со временем он исчез. Оставшееся больше напоминало грязь с полей.

Вернулся Адад с веником в одной руке и пустым ведром в другой.

— Я пошел за ковриками, — объявил он и побежал трусцой. Он беспокоился и не хотел оставлять ее одну.

Трелла взялась за веник и стала мести хлам к двери. Закончив подметание и притоптав земляной пол под кроватью, она опять толкнула тяжелую постель в угол. Для этого пришлось приложить немалые усилия. После этого девушка подмела остальную часть комнаты.

Она работала методично, большую часть времени на коленях, руками отодвигала все попадающиеся на пути предметы, бросала все камушки и мусор в ведро. Она руками разравнивала пол и придавливала пяткой время от времени попадавшихся насекомых.

Ко времени возвращения Адада она уже убрала в комнате. Они вместе отодвинули стол, потом разложили коврики. Один оказался у кровати, другой сразу же у входа, а два оставшихся — под столом и шатающимися скамьями. Она выровняла земляной пол и еще раз проверила, чтобы коврики лежали ровно и под ними не было кочек.

Наконец, закончив уборку, Трелла осмотрела комнату. Она выглядела настолько чистой, насколько ее можно было убрать за такое короткое время. По крайней мере сегодня ночью здесь не будет никаких крошек или кусочков костей, привлекающих насекомых и мышей. Во время следующего похода на рынок она за медную монетку купит тележку чистого песка. Его будет достаточно, чтобы заново покрыть земляной пол.

Если этой комнате предстоит стать их домом, то она покроет внутренние стены новым слоем грунта, потом его выровняет и побелит. Так удастся избавиться от старых запахов, которые никак не уходили из помещения. Подумав о запахах, она вспомнила про матрас. Только боги знали, когда его меняли в последний раз. Надо будет наполнить его свежей соломой.

Трелла осмотрела себя и рассмеялась. Она была покрыта пылью и грязью. Половина грязи с пола, вероятно, осталась на ней. Требовалось помыться. Она взяла плащ, повесила его на руку, затем собрала старую одежду и испачканную маслом тряпку, которую использовала, чтобы брать с огня горячую кастрюлю. Со всем этим она направилась к реке. Адад последовал за ней. Ему приходилось быстро переставлять длинные ноги, чтобы поспевать за девушкой.

Трелла наслаждалась вновь обретенной свободой. На самом деле стражник облегчал ей жизнь, поскольку она могла идти, куда пожелает, и чувствовать себя в безопасности.

Она знала путь к реке и быстро добралась до ворот в задней части Орака. Она прошла сквозь выходящие к реке ворота и повернула налево, быстро пробираясь сквозь толпу Трелла шла на шаг впереди Адада, но на этот раз никто не обращал на них внимания. Они миновали причалы, на которых мужчины занимались своими лодками, и вскоре добрались до участка для купания женщин, который отмечали ивы, растущие у берега.

— Подожди здесь, Адад. Мне нужно выстирать одежду Эсккара и искупаться самой. Пожалуйста, подержи мой плащ.

Адад явно чувствовал себя не в своей тарелке, но согласился. Обычно мужчины не подходили близко к местам купания женщин, хотя некоторые частенько проходили мимо, никуда не торопясь, смеялись и смотрели на женщин.

Трелла отправилась на берег, затем спустилась к самой воде. Было уже поздно, и стирали только три человека. Казалось, что одна пожилая женщина с внучкой больше плещутся, чем стирают. Третья женщина, похоже, была всего на несколько лет старше Треллы.

Трелла бросила взгляд назад и увидела, что Адад стоит там, где она его оставила, примерно в пятидесяти шагах. Она прошла несколько шагов по воде и нырнула в прохладную воду, позволяя ей омыть все тело. Потом девушка вынырнула, чтобы вдохнуть воздуха, повернулась спиной к берегу и сняла одежду через голову, подержала ее под водой и попыталась отстирать.

Она вымылась, потерла все части тела в холодной воде, несколько раз опустила под воду волосы. Потом она снова надела мокрую одежду через голову, с трудом натянув на тело.

Затем Трелла взяла другие вещи и выстирала их тоже. Когда она закончила, к ней подошла третья женщина. Она медленно двигалась по воде, платье было поднято до талии и подоткнуто там.

— Ты — Трелла, новая рабыня Эсккара?

Трелла осмотрела молодую женщину. Под левым глазом у нее красовался большой синяк, нижняя губа была разбита и распухла.

— Да, меня зовут Трелла. А ты…

— Шубура. Я рабыня в доме достопочтенного Дриго. Я должна закончить стирку вещей моего господина и вернуться домой. Его сын может снова позвать меня перед ужином.

Она поднесла руку к лицу.

Трелла слышала рассказы про сына Дриго, и ей стало жалко Шубуру. Трелла поблагодарила богов за то, что ее купил Никар, а не Дриго. По крайней мере в доме Никара хозяин и сыновья не били женщин, даже рабынь.

— А почему твой хозяин тебе избил, Шубура?

Женщина не ответила на вопрос и подвинулась поближе.

— Скажи своему хозяину, чтобы был осторожен. Достопочтенному Дриго не нравится, что Никар выбрал его начальником стражи.

У Треллы по спине пробежал холодок, который был вызван совсем не прохладной водой, омывающей ее бедра.

— Что ты слышала?

Шубура вернулась к камням у берега, достала какую-то одежду из корзины и опустила ее в воду. Она огляделась вокруг, проверяя, не следит ли кто-то за ними. Пожилая женщина все еще болтала с девочкой, и в их направлении смотрел только охранник Треллы.

— Немного. Достопочтенный Дриго говорил с сыном. Он сказал, что Эсккар слишком много на себя берет и его нужно поставить на место и преподать урок. Такой, который не забудут ни он, ни другие солдаты. Это все.

Она пожала плечами и отвернулась, сосредоточившись на стирке уже чистой одежды.

Трелла опустила в воду руки.

— Почему он избил тебя, Шубура?

Молодая женщина снова повернулась к ней и содрогнулась всем телом.

— Моя мать слишком больна и не может работать. У нее нет денег на покупку еды моим братьям и сестрам. Они все голодают. Скоро моей матери придется продать их в рабство, как меня, просто чтобы прокормить. Поэтому прошлой ночью, после того как молодой Дриго использовал меня, я спросила, не даст ли он мне одну или пару медных монет для моей семьи, чтобы она не голодала. Я обещала очень стараться, чтобы принести ему удовольствие, делать все, что он пожелает. — Она закрыла глаза, словно снова переживала случившееся. — Один раз он ударил меня, чтобы я замолчала, а потом за то, что побеспокоила его такими вещами.

К рабу могут относиться хорошо или плохо. Суровый хозяин Дриго убил одного из своих рабов несколько недель назад. Ходили слухи, что его сын даже хуже, чем отец.

Треллу никогда не били в доме Никара, даже не шлепали до того вечера, когда ее забрал Эсккар. А молодой Дриго избил Шубуру просто за то, что она пыталась прокормить свою семью.

Но Трелле нужно было побольше узнать про планы Дриго.

— Подожди минутку, Шубура.

Трелла отвернулась от берега и раскрыла кошель, который все еще висел у нее на шее. Теперь медные и серебряные монеты перемешались с золотом Эсккара. Она достала из кошеля две медные монеты, затем заново плотно завязала его, перед тем как повернуться к молодой женщине. Держа руку в воде, она пододвинулась поближе к Шубуре.

— Возьми это для своей матери. Если кто-то их найдет, скажи, что подобрала на улице. — Их руки встретились под водой. — Если услышишь что-то про моего хозяина, возвращайся сюда завтра. У меня для тебя еще найдутся монетки. Когда ты сможешь прийти?

— Через час после рассвета, Трелла… Госпожа Трелла. Я благодарю богов за твой подарок.

Госпожа Трелла. Впервые в жизни кто-то признал, что она является хозяйкой дома.

— Я сделала совсем немного, Шубура. Тебе лучше идти, пока они не спохватились, что тебя так долго нет. А то еще изобьют тебя снова.

Шубура кивнула и ушла, спрятав монеты под платьем.

Трелла ждала, расплескивая воду вокруг, словно продолжая стирать, пока Шубура не исчезла за причалами. Затем она собрала одежду и взобралась на берег.

Направляясь к Ададу, она видела, как мужчина осматривает ее тело. Ее грудь и бедра четко вырисовывались под мокрой одеждой. То, что считалось позором в доме ее отца, теперь ничего не значило. Никого не интересовало, во что одета рабыня и одета ли вообще. Адад наконец вспомнил о хороших манерах и отвернулся, отдавая ей плащ. Она несколько минут вытирала им волосы, потом с благодарностью завернулась в него. Трелла направилась домой с мокрой одеждой в руках, напряженно думая о том, что только что услышала.

Никар знал о стремлении Дриго стать первым человеком в Ораке, управлять высшим сословием и определять будущее деревни. В последние месяцы Дриго много сделал для достижения этой цели. Но Никар считал, что Дриго уедет из-за приближения варваров, и с его исчезновением решится по крайней мере одна проблема из стоявших перед Никаром.

Никар хотел, чтобы совет представителей высшего сословия проголосовал за то, чтобы остаться и сражаться. Если Дриго покинет Орак, а варваров удастся прогнать, то Дриго будет сложно вернуть власть и авторитет. Но если Дриго убедит других представителей высшего сословия покинуть Орак, власть Никара ослабнет. Когда они вернутся для восстановления деревни, власть и влияние будут у Дриго. Он займет место Никара как первый человека в Ораке.

Однако Никар пользуется большим влиянием. Если Эсккар докажет, что его план может сработать, и если Никар решит остаться и сражаться, то высшее сословие, вероятно, примет его сторону.

Трелла так резко остановилась, что Адад налетел на нее. Они уже миновали ворота. Она отошла с середины улицы и прислонилась к ближайшей стене, прижимая к груди мокрую связку и не обращая внимания на взгляды проходивших мимо людей.

До этой минуты Треллу на самом деле не волновали последствия завтрашней встречи. Если они все останутся и будут сражаться, то Эсккар заслужит большие почести и сможет основать собственный дом в Ораке. Риск того стоил, хотя Эсккар повторял, что не останется, если не будет считать, что у них есть шанс победить.

Если Дриго уедет, а Орак выстоит, этот господин потеряет лицо и честь, но сохранит все свое золото и сможет скоро восстановить свою торговлю. Но тогда зачем Дриго ставить под сомнение план Эсккара? Если деревня выстоит, даже в его отсутствие, высокомерный господин определенно выиграет.

Никар, вероятно, пришел к тому же выводу, что и Трелла. Именно поэтому он и сказал Эсккару, чтобы не волновался из-за Дриго. Даже Эсккар, хотя и не был искушен в политике, знал, что выбор Дриго имеет значение и повлияет на многих в Ораке.

Возможно, у Дриго есть какие-то другие планы, о которых не подумал Никар. Трелла стала размышлять о возможностях Дриго. Они казались довольно простыми: уехать или остаться. Уехать, взяв с собой все ценное, или остаться, рискуя жизнью и богатством по приказу Никара. Варианты выбора казались ясными и четкими. Если только Дриго не придумал что-то третье.

Она вспомнила все, что слышала о Дриго. Амбициозный, высокомерный и жестокий по отношению к слугам, жадный, когда дело касалось его товаров и золота, вечно жаждущий все новых богатств. Но золото, напомнила она себе, можно получить не только продавая и покупая, Дриго вторжение варваров может казаться благословением богов, а не кошмаром, который предвидел Никар.

И тогда Трелла нашла ответ. Она догадалась о плане Дриго, а это не удалось даже Никару. Она посмотрела на Адада, потом на меч, пристегнутый у него к поясу. Ей требовалось выяснить кое-что еще, чтобы быть абсолютно уверенной.

— Пошли, Адад, нам нужно возвращаться. Я должна поговорить с Эсккаром.

* * *
Эсккар передал поводья конюху и направился к колодцу, чтобы смыть пыль и лошадиный запах. Он с нетерпением ждал часа, когда ляжет в постель с Треллой. Потом они сходят в одну из лучших харчевен Орака, где можно выпить хорошего вина и вкусно поесть. О такой роскоши он раньше не мог и подумать. Потом они снова вернутся в постель.

Войдя в комнату, Эсккар с удивлением огляделся вокруг. Сейчас здесь стояла полутьма, но даже и при таком освещении комната казалась светлее, чем раньше. Он увидел новые светло-желтые коврики, которые покрывали половину пола, затем понял, что всю грязь вымели, а пол выровняли. Комната выглядела почти такой же чистой, как дом Никара, правда, бедная обстановка и грязные стены портили впечатление. Трелле удалось это сделать всего за несколько часов, и от этого его желание только усилилось. Его предыдущих женщин мало волновала чистота.

Он едва успел повесить меч, как вошла Трелла с мокрой одеждой в руках. И когда он увидел выражения ее лица, его настроение сразу же испортилось.

— Господин, нам нужно поговорить, — она бросила взгляд на дверь. Адад ушел, выполнив свои дневные обязанности. У двери теперь дежурил другой солдат. Она заговорила тише: — Ты можешь отослать стражника подальше, чтобы мы спокойно поговорили?

Хорошее настроение улетучилось полностью. Эсккар вышел на улицу и велел стражнику наблюдать за дверью из-под дерева, вне пределов слышимости. Затем Эсккар вернулся и закрыл за собой дверь.

Трелла уже развесила мокрые вещи на просушку. Она оказалась в объятиях Эсккара, прижалась к его груди и так крепко обняла его в ответ, что он поразился. Он чувствовал все линии ее тела под влажной одеждой и вдыхал запах реки с ее чистых волос.

Она шагнула назад, взяла его за руку и подвела к столу. Они сели друг напротив друга, но Трелла продолжала держать его руку.

— Господин, сегодня днем я познакомилась на реке с одной девушкой, рабыней из дома достопочтенного Дриго. У нее на лице синяки. Ее избил сын Дриго. Она сказала мне, что Дриго хочет “поставить тебя на место” до завтрашней встречи. Я боюсь, что Никар недооценил намерения Дриго.

На Эсккара нахлынула волна ярости при мысли о том, что Дриго может помешать его только что обретенному счастью и процветанию. Затем он пожал плечами. Вероятно, это просто разговоры, женские сплетни на реке.

— Что может сделать Дриго, Трелла? Он может отказаться сражаться и уехать или остаться и попросить назначить начальником стражи кого-то другого. Для меня это не имеет значения. Я сказал Никару, что буду иметь дело только с ним. Если представители высшего сословия не хотят сражаться или хотят видеть кого-то другого на месте начальника стражи, то мы с тобой забираем Гата и еще нескольких человек и уезжаем.

— Кого Дриго может предложить на должность начальника стражи?

Эсккар задумался. Среди солдат достаточно опыта было только у Гата, а он не хотел занимать эту должность. Гат ненавидел Дриго и его банду и не желал иметь с ними никаких дел. Он был уже готов к отъезду, когда Эсккар отговорил его от этого вчера вечером.

У Дриго была масса охранников, и все они носили мечи, разгуливая по деревне. Их возглавлял Наксос, личный телохранитель Дриго, неприятный, грязный и грубый тип. Ни Никар, ни кто-то другой не доверят свои жизни и богатства Наксосу, даже если его и предложит Дриго.

— Я никого не могу предложить из Орака. Если только тут нет какого-то человека, о котором я не знаю. Этот человек должен иметь опыт сражений с варварами и командования солдатами в бою.

— А сколько солдат у достопочтенного Дриго, хозяин?

— Они не солдаты, — поправил он, испытывая раздражение из-за обычной путаницы, типичной для деревенских жителей. Они не отличали нанятых охранников от специально обученных воинов. — Они крупные ребята, носят мечи, но по большей части они наводят страх на фермеров, ремесленников и торговцев, то есть людей, которые слабее их и не вооружены. Они смелые, когда их много, но ни один из них не способен убить даже самого молодого воина алур мерики.

Она молчала, и ему потребовалось мгновение, чтобы понять: он не ответил на ее вопрос.

— У Дриго много охранников, больше, чем у других представителей высшего сословия. Может, девять или десять.

Судя по выражению лица, Трелла была полна решимости, и при виде этого выражения Эсккар задумался над собственными словами. Каждый представитель высшего сословия нанимал себе охранников. Им платили лучше, чем солдатам, и они обычно пили и общались друг с другом. Они смотрели на солдат сверху вниз, и солдаты всегда их недолюбливали.

— Я думаю, что Дриго мог нанять дополнительных охранников за последние несколько недель.

— А другие господа? Сколько у них охранников?

Эсккар уже понял, к чему она клонит. У каждого из представителей высшего сословия на службе состояло по крайней мере семь или восемь вооруженных охранников. Даже если не считать охранников Никара, это означало, что их количество превышает тридцать пока не сбежавших солдат. Остатки чувства удовлетворения исчезли.

— А другие охранники пойдут за человеком Дриго, этим Наксосом?

Эсккар глубоко вздохнул.

— Я не знаю, Трелла. Они сделают так, как им скажут их господа, но без приказа… Вероятно, они выслушают человека Дриго.

— Завтра утром я снова пойду к реке. Рабыня Дриго говорила, что может прийти через час после рассвета. Ты встречаешься с Никаром только в полдень. Возможно, она скажет нам что-нибудь еще.

— Если ей не перережут горло за то, что много болтает о своем хозяине, — сказал Эсккар. Он слышал разные рассказы про дом Дриго.

— Я дала ей две медные монеты за то, что она мне рассказала, и обещала дать завтра еще несколько, господин. Если ты это одобряешь.

Услышав эту вежливую просьбу, он улыбнулся.

— Дай ей целую горсть, если она узнает что-то полезное. — Мнение Эсккара о золоте определено изменилось за одну ночь. — Мне нужно подумать, что могут предпринять Дриго и Наксос в следующие несколько дней.

Она покачала головой.

— Завтра, господин. У тебя нет двух или трех дней. То, что собирается сделать Дриго, случится завтра. — Она сжала его руку.

— Как ты думаешь, что он попытается сделать?

Эсккар смотрел на нее, гадая, как ей удалось его так озаботить всего несколькими словами. Если бы кто-то другой сказал ему то же самое, то он бы просто рассмеялся. Но Трелла придавала словам весомость.

— Я удивился, когда Никар послал за мной. Вероятно, не нашлось никого, к кому он мог бы обратиться. Если бы я вчера вечером не сказал, что Орак можно защитить, Никар отказался бы от идеи обороны. — Эсккар решил, что это правда. — Если бы я уехал…

— Или если бы ты был мертв, — закончила фразу Трелла, — то Дриго стал бы командовать солдатами и избавился от тех, кто ему не нужен или кого он не в состоянии контролировать. И Орак стал бы его деревней.

— А что это ему даст? Варвары же все равно придут, и он не сможет им противостоять.

— Варвары не придут еще несколько месяцев. Если в распоряжении Дриго будут шестьдесят солдат и охранников или около того, да еще и други, которых он может нанять дополнительно, то кто его остановит? Он сможет делать все, что захочет. Он сможет брать все, что захочет. Он сможет разграбить деревню, переправить трофеи на другой берег, а потом вернуться после ухода варваров. Если у него будет достаточно людей и золота, он заново отстроит Орак, и это станет только его деревня. Ему не понадобится ни Никар, ни кто-то другой из высшего сословия. Он станет единолично править Ораком.

Она ждала несколько секунд, но Эсккар молчал.

— Дриго не учитывал тебя. Он не ожидал, что тебе удастся убедить Никара. Теперь даже жители деревни считают тебя единственным человеком, который не боится варваров. Не думаю, что благородному Дриго это нравится.

Эсккар разозлился. Он хотел, чтобы Трелла ошибалась. Будь прокляты эти господа и их хитрости! Теперь они ему угрожают. Он стукнул кулаком по столу и увидел, как у Треллы округлились глаза. Эсккар встал и прошел к двери, открыл ее и крикнул стражника.

— Отправь кого-нибудь за Гатом. Прямо сейчас. Затем возвращайся на свой пост.

Трелла коснулась его руки. Она последовала за ним к двери.

— Пошли и за Ададом. Этой ночью он должен быть рядом. Сегодня он был со мной и видел, как я разговаривала с рабыней. Он может обмолвиться кому-то, что я разговаривала с одной из женщин из дома Дриго.

Ее предложение вызвало у него раздражение. Эсккар знал, что Трелла ходила к реке и ее сопровождал стражник. Но ему никогда не пришло бы в голову думать о том, чем может заниматься стражник в свободные от службы часы. Он крикнул в спину уже удаляющемуся солдату;

— И Адада приведи! Я хочу, чтобы он сегодня ночью охранял мою комнату!

Эсккар так сильно хлопнул дверью, что она затряслась, затем шагнул к крюку, на котором висел его меч, надел пояс и пристегнул меч. Жест, возможно, был глупым, но он чувствовал себя спокойнее с мечом на боку. Казалось, стены сжимаются вокруг него, а в воздухе запахло какой-то затхлостью — ему стало душно. Надо было выйти на улицу.

— Уже почти стемнело, Трелла. Никуда не выходи ночью.

— Куда ты собрался?

— Никуда. Мне просто нужно немного подумать в одиночестве.

На самом деле он почувствовал, как подпадает под ее влияние, делает то, что она хочет, вместо того чтобы самому принимать решения. Он резко распахнул дверь и вышел.

Эсккар подошел к дереву и прислонился к нему. В воздухе висел запах жарящихся кур, доносящийся с улицы.

Но Эсккар потерял аппетит. Он хотел сегодня вечером пройтись по деревне вместе с Треллой, показать ее всем, потом зайти в какую-нибудь харчевню, выпить вина и поужинать. Мужчина раздраженно сжал рукоятку меча.

Теперь он останется здесь, опасаясь покинуть комнату, опасаясь, что ему в спину могут воткнуть нож. Он не боялся никого из нанятых Дриго головорезов. Но только если он встретится с кем-то из них один на один. Однако трое или четверо в состоянии завалить любого человека. Ему снова захотелось покинуть Орак. Взять Треллу и уехать. Осталось еще много золота Никара. Он может оказаться на коне через несколько минут. Стражники у ворот откроют их для него, так или иначе.

Эсккар послал Никару несколько проклятий, потом выразился насчет других представителей высшего сословия, Ариама и в особенности насчет деревенских жителей, которые не доверяли ему и ненавидели его на протяжении всех этих лет. Теперь эти трусы хотели, чтобы он спасал их жизни и жалкую собственность. Он презирал их точно так же, как они боялись его. Для них он был отверженным, прирученным варваром, но все равно варваром, который повернется против них, если у него возникнет такая возможность.

Ему следует уехать, покинуть Орак. Ничего хорошего не получится, если он останется и попытается оказать сопротивление алур мерики, поставит свою жизнь на кон из-за этих жалких ничтожеств. Он возьмет Треллу и… Она не хотела уезжать. Она не ответила, когда он заговорил про отъезд. Ей, девушке, рожденной в семье из высшего сословия, не нужна жизнь спутницы солдата, продающего свое владение мечом. Он даже не знает, умеет ли она ездить верхом. Немногие женщины управляются с лошадью. Он снова выругался. Но оставить ее после прошлой ночи он не мог.

Вернулся стражник в сопровождении раздраженного Адада, который был вынужден прервать ужин. Двое мужчин замедлили шаг, заметив своего командира под деревом. Он шагнул к ним, держа руку на рукоятке меча.

— Держитесь вместе и будьте начеку. Не оставляйте пост ни по какому поводу. Кричите, если заметите что-то подозрительное. Сегодня ночью могут быть неожиданности. Через некоторое время я прикажу другим солдатам присоединиться к вам.

Он прошел мимо, не обращая внимания на их вопросительные взгляды, и вошел в комнату. Темнело, и он увидел только силуэт Треллы, сидевшей за столом. Без еды ей было нечего делать.

Эсккар закрыл дверь, прошел к очагу и стал разводить огонь. Ему надо было хоть чем-то занять руки, одновременно продолжая думать. Наконец огонь разгорелся, и Эсккар подбросил больше дров, чем было необходимо. Он поднес горящую палку к столу и зажег новую лампу, которую Трелла купила сегодня.

Трелла ничего не сказала. Когда свет лампы добавился к свету очага, Эсккар повернулся к девушке:

— Ты умеешь ездить на лошади?

— Нет, господин. Но я уверена, что могу научиться.

Она говорила ровным тоном, но он услышал разочарование в ее голосе. Она понимала, что подразумевает вопрос. Эсккар тоже чувствовал разочарование, но по другой причине. Он научил многих жителей деревни ездить верхом. Даже если ученик был способным, с сильными руками, требовалась по крайней мере неделя, чтобы мышцы ног достаточно окрепли, а то и дольше. И это при условии, что Трелла не свалится с лошади и ничего себе не сломает. Однако она может идти пешком, пока учится.

В дверь постучали, потом толкнули, и вошел Гат.

— Что происходит? Почему…

Тут он увидел меч на боку у Эсккара.

— Закрой дверь, — сказал Эсккар. — Нам нужно поговорить.

Гат сел за стол и переводил взгляд с Эсккара на Треллу и обратно. Он заметил, что снаружи два стражника.

— Что случилось?

— Пока ничего. Трелла кое-что услышала у реки. Люди Дриго могут попытаться что-то предпринять, возможно, избить меня или убить. Похоже, достопочтенный Дриго недоволен новым начальником стражи и не желает ждать завтрашней встречи. — Эсккар повернулся к Трелле: — Расскажи ему все.

Она пересказала все, что узнала на реке, и добавила свои мысли насчет того, что собирается сделать Дриго.

Гат сидел за столом, пожевывая губу и размышляя. Он не торопился с ответом. Наконец старый солдат повернулся к Эсккару.

— Что ты намерен делать? Я не собираюсь подчиняться приказам этого дурака Наксоса или даже Дриго; впрочем, они и не захотят видеть меня в своих рядах. Возможно, пришло время забыть обо всех этих глупых разговорах и покинуть Орак.

Несколько минут назад Эсккар хотел услышать именно это. Но он наблюдал за Треллой, пока она говорила. Он знал, что она хочет остаться, хочет, чтобы остался он, хотя она этого и не произнесла вслух. Внезапно ему захотелось не разочаровывать ее. Он не желал признавать, что не в состоянии принять вызов Дриго.

— Нет, Гат. Я намерен остаться и сражаться, — слова вылетели словно сами по себе. — Я не позволю головорезам Дриго прогнать меня, по крайней мере, пока Никар хочет видеть меня начальником стражи. Но, конечно, если ты останешься вместе со мной.

Эсккар не любил никого просить о помощи, но выбора у него не было.

— Я не уверен, кому из людей мы можем доверять. Ты живешь здесь много лет, знаешь их лучше, чем кто-либо, и уж точно лучше, чем я.

— Большинство из них ненавидит этих охранников, — сказал Гат, почесывая бородку. — Хотя может найтись несколько идиотов, желающих получить серебро Дриго. — Он вздохнул. — Но таких наберется не больше трех или четырех. Если они попытаются что-то предпринять, то когда?

— Должны сегодня ночью, Гат, или завтра в доме Никара. Или перед встречей, или после нее, мне кажется, — он повернулся к Трелле: — А ты как думаешь?

Собственные слова удивили его: он относился к ней как к равной.

— Господин, если кто-то набросится на тебя после того, как Никар подтвердит твое назначение начальником стражи, это будет воспринято как вызов Никару. Подобное не понравится другим представителям высшего сословия. Но если Дриго удастся унизить тебя до встречи, то господа не захотят тебе доверять, независимо от того, кто виноват. Ведь на кон поставлены их жизни и собственность.

— Ну, тогда все просто, — согласился Гат. — Мы отправимся к дому Никара всем отрядом, а если кто-то попадается нам на пути…

— Если вы появитесь у дома Никара с тридцатью вооруженными людьми, Гат, представители высшего сословия могут посчитать это угрозой.

Трелла высказала свое мнение, когда ее не спрашивали, но к этому времени ни Эсккара, ни Гата уже не беспокоило, что рабыня дает им советы. Она продолжила, прежде чем они успели что-то сказать:

— И не должно быть никакого кровопролития, ничего, что заставит господ думать, будто они у вас в руках и рискуют жизнью.

Эсккар сжал кулак, но сдержал желание врезать им по столу. Он часто смотрел смерти в лицо в сражении, но у Дриго было достаточно золота, чтобы нанять дюжину человек, готовых рискнуть собой. Мысль о том, что стая дворовых псов бросится на него, чтобы разорвать ему горло, вызвала волну ярости. Однако он заговорил спокойным тоном:

— Кровь прольется, Трелла. Если только мы не уедем.

— Кровь на улицах не прибавит уверенности представителям высшего сословия. Они не станут тебе доверять. Ты можешь найти другой способ?

— Будь прокляты боги! — на этот раз кулаком по столу стукнул Гат. — Моя жена с радостью услышала, что мы остаемся, даже если это означает сражение с варварами. Если я уеду сейчас… если мы уедем с тобой, Эсккар, то это означает, что с нами отправятся женщины, дети, повозки, животные, то есть получится целый караван. Я надеялся, что мы останемся.

Эсккар подумал, что он должен выбрать одно из трех: он может уехать вдвоем с Треллой, может возглавить группу солдат с женами и детьми или остаться и сражаться и с высшим сословием, и с варварами. Ну, время осторожности прошло. Он не мог признаться в своем беспокойстве перед Треллой и Гатом и не хотел забирать свои слова обратно.

— Мы остаемся, Гат, если остаешься ты.

Гат фыркнул.

— Хочешь все взвалить мне на плечи? Я слишком стар, чтобы отправляться в странствия, если есть шанс остаться здесь.

— Значит, мы сражаемся, — объявил Эсккар. — Нам просто нужно, чтобы Никар подтвердил мое назначение начальником стражи. После этого мы можем заняться Дриго.

Эсккар чувствовал себя лучше после принятия решения.

— Гат, проверь, чтобы сегодня ночью никто не покидал казарму, пусть с дюжину человек несут дозор и будут начеку.

— Есть, командир, — Гат встал и улыбнулся Трелле. — Ты уже отработала свое содержание, девочка. Возможно, сегодня ты спасла и мою голову, и голову своего хозяина. Попытайся сделать так, чтобы он до утра не вляпался ни в какие неприятности. — Он повернулся к Эсккару: — А завтра ты все равно будешь разговаривать с людьми?

— Да. Прямо перед встречей с Никаром, как мы и собирались.

— А что ты будешь делать, если…

— Я что-нибудь придумаю, — ответил Эсккар.

Он проводил Гата и смотрел, как старый солдат исчезает в темноте. Эсккар прислонился к стене дома, думая о том, что принесли последние несколько часов. Последние пятнадцать лет он жил сам по себе, сам принимал решения и расплачивался за них. Он выжил, благодаря своему боевому мастерству, но добавить к этому достижению можно было немногое.

Теперь он слушал девушку, которую обучали воспринимать не только очевидное, но и видеть то, что он, вероятнее всего, пропустил бы. И он больше, чем слушал: они с Гатом уже начали на нее полагаться. Эсккар никогда раньше не обращал внимания на советы женщин, а теперь, наоборот, искал их. Часть его хотела не придавать значения ее словам, принимать собственные решения, даже делать ошибки, если дойдет до этого.

Но он знал, что это глупо. Более того, его могут убить. Он не прожил бы так долго, не прислушиваясь к голосу правды. Нужно и сейчас посмотреть правде в глаза. Если бы Трелла не соединила в одно все, что узнала, он, вероятно, попал бы в западню, приготовленную Дриго и его людьми на завтра.

Так что, возможно, он даже обязан ей жизнью. Эсккар не любил признавать подобные долги, но ни один воин никогда не забудет о таких вещах. Его жизнь изменилась благодаря ей и Никару. Вызов Никара обещал ему новое будущее. Теперь советы Треллы обещают еще больше. Во всяком случае он обязан ей за ее помощь. Он все еще хотел ее, хотел все сильнее с каждым часом, и если для того, чтобы она была рядом, нужно проглотить гордость и принимать ее советы, то он сделает это. Она уже один раз спасла ему жизнь. Может, ей удастся сделать это снова. В конце концов, дела не могут идти еще хуже. Возможно, пришло время поворота.

Эсккар в последний раз посмотрел на стражников, потом вошел внутрь и запер дверь за собой. Трелла так и сидела на том же месте и ждала. Ее силуэт выделялся в тускло освещаемой очагом комнате. Она ждала, чтобы он решил не только свою судьбу, но и ее.

Он понял, что ничто не имеет значения. Ему нужно быть с ней, оставить ее для себя. Все остальное не имело значения, включая его глупую гордость.

— Мы что-нибудь придумаем, да?

* * *
Трелла проснулась до рассвета, выскользнула из постели и оделась. Ночь прошла без каких-либо событий. Эсккар попросил принести жареную курицу, хлеб, орехи и вино, и они поужинали дома. Курица была хорошо приготовлена, хотя ни один из них этого не заметил. Она наполнила ему кубок вином, но сама пить отказалась. Он выпил половину кубка, но больше вина не доливал, наполняя кубок водой. Трелла ничего не говорила, но радовалась, что ее хозяин понимает: в такую ночь не следует много пить.

Гат возвращался два раза. Один раз он сообщил, что все в порядке, люди расставлены по местам. Во второй раз он съел кусок курицы и сказал Эсккару, чтобы тот немного поспал. Перед тем как лечь в постель, Эсккар загородил дверь столом и скамьями и положил меч и нож рядом с кроватью.

Он держал Треллу в объятиях в темноте, но ничего не говорил, и она знала, что он думает о завтрашнем дне. К ее удивлению, Эсккар вскоре предложил план, как справиться с охранниками. Это было опасно, но таким образом, возможно, удалось бы избежать кровопролития.

Когда обсуждать уже больше было нечего, Трелла уселась на него верхом, чувствуя возбуждение от своей смелости. Она снова и снова целовала его, затем склонилась вниз и терлась о него, медленно двигая грудью по его груди и животу, затем назад к губам и снова вниз. Внезапно она почувствовала его внутри себя, и услышала собственный стон, когда на нее накатила волна удовольствия. Она продолжала медленно двигаться, наслаждаясь новыми ощущениями. Она сдерживала мужчину, пока он не вскрикнул, и они оба забыли о мире, который существовал за дверью их комнаты.

После этого Эсккар сразу же уснул. Это был глубокий сон, не прерываемый ничем. Девушка спала некрепко, часто просыпаясь в ожидании рассвета. Ей хотелось пораньше оказаться у реки.

Как только рассвело, она разбудила Эсккара, и они открыли дверь. Там не было ничего нового, только двое усталых стражников стояли на посту. Через несколько минут появился Гат. Он зевал и нес большой деревянный поднос, на котором лежали хлеб и сыр. Это был завтрак для всех, включая часовых, которые наблюдали за дверью Эсккара всю ночь. Потом Трелла вместе с Гатом отправилась в казарму и предложила солдатам постирать их вещи.

Они наполнили корзину, положив в нее столько одежды, сколько она сможет унести. Она надеялась, что вместе с ней к реке пойдет Адад, но он уже ушел спать после ночного бдения, поэтому Гат отправил с ней другого солдата.

В этот ранний час лишь немногие женщины пришли на реку стирать, но скоро их будет больше. Женщины ее сразу же узнали. Они собрались вокруг, пока она работала, знакомились и хотели услышать последние новости и сплетни от человека, который на самом деле может что-то знать.

Трелла успокаивала их, не переставая заниматься стиркой. В конце концов они отошли. Трелла поняла, что снова и снова стирает одну и ту же вещь. Наконец она увидела, что приближается Шубура.

Теперь на Треллу не обращали внимания, и она подвинулась подальше вниз по реке, в более глубокую часть. Там вода доходила ей почти до талии. Но Шубура и туда не сразу пришла, а вначале выстирала несколько вещей. На этот раз Трелла внимательно осматривала берег и следила за другими женщинами, но никто не обращал на них внимания, только усталый стражник, который переводил взгляд то в одну сторону, то в другую.

Когда Шубура приблизилась, Трелла дала одежде выскользнуть из рук. Течение отнесло ее прямо к Шубуре, которая ее поймала и вернула Трелле. Когда их руки соприкоснулись, Трелла передала девушке три медные монеты. Шубура на мгновение опустила глаза на свою руку, потом слегка отвернулась, глядя на берег.

— Твой хозяин встречается с Никаром в полдень. Дриго приказал Наксосу не дать Эсккару дойти до дома Никара. Они хотят опозорить его и Никара перед другими господами до встречи. Если Эсккар окажет сопротивление, Наксос убьет его. И станет новым начальником стражи.

Значит, все случится сегодня утром. Трелла отвернулась, чтобы никто не видел, как они разговаривают.

— А еще что-нибудь ты узнала?

— Нет, ничего. Только Дриго заявил, что через несколько дней будет править Ораком. Они с сыном уже подсчитывают, сколько золота соберут до появления варваров.

— Спасибо за новости, Шубура.

— Мы с мамой благодарим тебя за монеты, госпожа Трелла. Мама сможет несколько дней кормить семью.

— Если твоя мать сможет держать язык за зубами, то я пошлю ей еще денег. Если узнаешь что-нибудь новое, скажи ей, а она пусть передаст это мне.

Для Шубуры определенно будет легче и безопаснее встречаться с матерью.

Шубура кивнула, затем отошла. Недалеко от них брызгались только что подошедшие женщины, которые хотели поговорить с Треллой. Но Трелла собрала мокрую одежду и осторожно пошла назад к берегу. Она держала тяжелую гору белья в руках, мокрая одежда прилипала к ее ногам, когда она шла к воротам. Стражник следовал за ней, несомненно осматривая ее фигуру.

Она увидела Эсккара перед казармой. Он прошел за ней в комнату и закрыл дверь.

— Она пришла?

— Да.

Трелла повторила все, что ей сказала Шубура. Удивительно, но новость, казалось, успокоила его. Он прошел к столу и сел, нахмурившись. Она расстелила мокрую одежду на кровати, затем села за стол напротив него.

— Ты не откажешься от своего плана, господин?

Он поднял голову, лицо было мрачным.

— Нет. Я займусь этим Наксосом.

Она знала, что он имеет в виду.

— Если ты убьешь слугу Дриго, то он наймет кого-то еще, чтобы убить тебя. Он не станет терпеть оскорбление. А другие представители высшего сословия…

— Если смерть Наксоса окажется для них слишком кровавой, Трелла, то мы уедем отсюда. Я не стану жить здесь, думая, когда до меня доберется наемный убийца Дриго.

Трелла внимательно смотрела на него. Она не видела ни намека на беспокойство. Эсккар казался расслабленным и уверенным в себе, от вчерашних сомнений не осталось и следа. Она поняла, насколько он отличается от купцов и ремесленников, с которыми она выросла. Это воин, и ему требовалось только знать, что делать. Он додумается, как это сделать, а начав, станет подобен стреле, выпущенной из лука, — никаких колебаний и никакого возврата назад.

— Я могу чем-нибудь помочь?

Он улыбнулся ей. Это была настоящая улыбка, полная тепла и заботы.

— Возможно. Я думал о встрече. Мне все еще нужно поговорить с людьми. Но я считаю, что мне потребуется твоя помощь.

Она улыбнулась в ответ и протянула руку через стол.

— Скажи мне, что делать.

Глава 5

— Через два часа я встречаюсь с Никаром и пятью Семьями, — заговорил Эсккар, обращаясь к Гату и трем солдатам, которых выбрал на должности младших командиров.

Они сидели плечом к плечу за маленьким столом в комнате Эсккара. Гат устроился рядом с хозяином. Бантор, Джален и Сисутрос — напротив. На столе стоял кувшин с водой и кубки.

Бантор был надежным человеком, по возрасту чуть старше Эсккара, и умел выполнять приказы. Джален был на пять лет младше и приехал в Орак с запада. Этот отличный боец и одни из немногих хороших наездников в Ораке ссорился с Ариамом и его приспешниками даже больше, чем Эсккар. Сисутросу только что исполнилось двадцать лет, но он обладал острым умом, который не уступал его мастерству владения мечом.

За исключением Гата, никто из них никогда не командовал значительным количеством людей. Ариам держал их в простых солдатах, а командирами назначал своих любимчиков, которые выполняли его приказы, не раздумывая. Эсккар отметил этих трех мужчин как смелых и способных; кроме того, на них можно было положиться. А главное — они смели не соглашаться с Ариамом.

— На встрече у Никара будет много споров, но большинство представителей высшего сословия решат остаться и сражаться. Чуть позже Никар отправится на рыночную площадь, чтобы выступить перед людьми. Я тоже выступлю. Вы с солдатами должны находиться там, чтобы поддерживать порядок. Слушайте мои подсказки и помогайте склонить деревенских жителей на нашу сторону. Если в толпе начнутся беспорядки, не бойтесь разбить несколько голов. До окончания этого дела прольется немало крови, так что мы вполне можем начать проливать ее сегодня.

Эсккар изучающе смотрел на них. Они казались достаточно уверенными и решительными.

— Бантор, ты отвечаешь за ворота. Поставь по три человека у каждых. Никто не должен покидать деревню без разрешения Никара или моего собственного. Никто, включая представителей пяти Семей.

На их лицах отразилось недоверие и сомнение. Разбить несколько голов — это они понимали. Но противостояние пяти Семьям и их вооруженной охране определенно представляло большую опасность.

Эсккар увидел вопрос в глазах подчиненных.

— Мы не можем позволить людям покидать деревню и брать с собой что-то из вещей или рабов, что может нам потребоваться для обороны, — объяснил он. — Поэтому если кто-то хочет уйти и забрать с собой, например, раба-строителя, то мы не должны это позволять. Наши жизни могут зависеть от подобных людей.

— А как насчет тех, кто идет на поля? — Бантор склонил голову набок.

Эсккар понимал, что лучше, когда задают вопросы, чем когда молчат.

— Я не имею в виду тех, кто уходит на день, Бантор, только тех, кто покидает деревню навсегда или надолго и забирает с собой вещи. Если кто-то хочет уехать сам по себе — отлично, пусть едет. Но ни один богатый человек, забирающий с собой рабов, орудия труда или много багажа, не уедет без нашего одобрения.

— Люди достопочтенного Дриго сейчас разговаривают со всеми на улицах и на рынке, — сообщил Бантор. — Они ведут себя так, словно уже правят в деревне. Некоторые говорят, что Дриго возьмет командование над Ораком и солдатами.

— Ну, у меня приготовлен сюрприз для достопочтенного Дриго, — ответил Эсккар, благодаря богов за предупреждение Треллы. — Но об этом мы поговорим позднее.

— Люди не захотят отказываться от своих рабов, Эсккар, — заметил Гат. — Возникнут проблемы, если ты попытаешься их остановить.

Эсккар кивнул.

— Если у них окажется что-то, что нужно нам, будь то раб, или орудие труда, или оружие, мы им за это заплатим. То есть им заплатят Никар и представители других Семей.

Воины обменялись взглядами, но ничего не сказали. Эсккар не стал обращать внимания на эти взгляды. Ему нужно
было, чтобы эти люди верили в него, по крайней мере, до завтрашнего дня, когда они сами увидят, какая складываются ситуация.

— С завтрашнего дня мы начинаем собирать отряды и обучать народ. В следующие несколько месяцев в деревню хлынут сотни людей, бегущих от варваров. Мы должны быть готовы вооружать и тренировать их.

— Нельзя научить людей сражаться с варварами за несколько месяцев, — возразил Джален громким голосом.

— Мы не собираемся встречаться с ними в открытом поле и сражаться один на один. Вместо этого мы будем вести борьбу со стены, которую построим вокруг деревни. Сражаться будут лучники. Любой человек способен научиться стрелять из лука. Мы с Гатом обсуждали этот вопрос. Это можно сделать.

Эсккар повернулся к Гату, который согласно кивнул.

— Мне всегда хотелось обучить большую группу людей, которая могла бы сражаться, как один, — признался Гат. — Теперь у меня есть такая возможность.

У старого солдата имелось много странных идей насчет обучения людей, и ничто не приносило ему большего удовольствия, чем работа с новобранцами, из которых он делал настоящих солдат.

— Они окружат нас и атакуют деревню со всех сторон, — настаивал Джален. — Даже лучники не в состоянии остановить такую атаку.

— Не так быстро, Джален, — Эсккар легко усмехнулся. — Мы сделаем так, что они смогут приблизиться к нам большой группой только с одной стороны, в хорошо укрепленном нами месте. Мы будем ждать за стеной, ждать, пока у них не закончатся продукты, ждать, пока они не будут вынуждены продолжить путь. Нам не нужно победить или отогнать их. Нам просто нужно вымотать их, они должны устать от атак. Я знаю, что мы способны сделать это.

Эсккар постучал своим кубком по столу.

— При каждой атаке на нашу стену мы будем их убивать. Мы заставим их спрыгнуть с коней и убьем нашими стрелами.

И снова он увидел недоверие в глазах солдат. Они в разное время видели схватки с варварами или становились их участниками. Они прекрасно знали, насколько те сильны.

— Вы знаете, что, когда человек больше не сидит на лошади, он становится легкой мишенью. Его легче убить, а варваров — легче вдвойне. Они с детства сражаются, сидя на лошадях. Их мечи и копья предназначены для нанесения ударов со спины лошади, они привыкли стрелять из луков, когда несутся галопом на врага. Но, спешившись, они становятся плохими бойцами и легкими целями для лучников, стоящих за стеной.

— Варвары тоже лучники, Эсккар, — заметил Сисутрос, которому доводилось раньше сталкиваться с варварами, и у него с тех пор остался шрам. — Они с такой же легкостью способны сбить наших людей со стены.

— Возможно, это для них окажется не так легко, как ты думаешь, Сисутрос, но я рад, что вы все думаете о подобных вещах. Варвары используют маленькие, сильно изогнутые луки. Мы используем охотничьи луки, большего размера и более мощные, с более тяжелыми стрелами. Мы начнем убивать их раньше, чем они приблизятся на нужное им расстояние, а стена защитит наших людей от их стрел.

— Ты на самом деле считаешь, что стена может их остановить, командир? — спросил Сисутрос.

— Да. Им никогда не приходилась сталкиваться ни с какой стеной, а уж тем более заполненной хорошо вооруженными и хорошо подготовленными людьми.

Гат потрепал бородку.

— А можно ли построить вовремя достаточно мощную и достаточно высокую стену? — спросил он. — Я имею в виду: какой должна быть ее высота?

Эсккар пожал плечами.

— Тут я пока ничего сказать не могу. Этот вопрос еще нужно выяснить. Потребуется несколько дней для обсуждения его с мастеровыми и строителями. Именно поэтому никому из них нельзя позволить уехать.

Он посмотрел на каждого из подчиненных по очереди.

— Самая трудная часть битвы против варваров состоится в следующие несколько часов, — объявил он и посмотрел в окно. Времени оставалось мало. — Если пять Семей примут наш план, то деревню можно удержать. Именно поэтому важно, чтобы все вы находились на рыночной площади и следовали моим приказам. Мы с Никаром склоним пять Семей на нашу сторону. Вы должны помочь убедить толпу.

— Ты просишь нас рискнуть нашими жизнями, Эсккар, как и нашими семьями, — заметил Сисутрос. — Если мы останемся и будем сражаться… Если мы проиграем…

— Мы с Никаром будем рисковать не меньшим. Или вы предпочтете забрать ваши семьи и начать странствия в поисках безопасного места? Когда мы прогоним варваров, ваша жизнь здесь будет обеспечена и безопасна. Кроме того, я удвоил вам жалованье. Это должно помочь вам принять решение. Когда мы прогоним варваров, каждый из вас получит по двадцать золотых монет и трофеи, захваченные у варваров.

Упоминание о золоте дало желаемый результат.

— Но этого недостаточно, чтобы люди сражались. Я много раз сражался с варварами и, даже когда убивал их, мне всегда приходилось отступать. Я устал от отступлений и устал слышать, насколько они великие бойцы. Пришла пора заставить их бояться нас.

Слова Эсккара долго висели в воздухе, потом снова заговорил Джален:

— Я никому об этом не рассказывал, но семь лет назад варвары совершили набег на мою деревню, убили моего отца и взяли в рабство мать и сестру. С тех пор я убил многих из них, но я хочу получить возможность убить больше. Я буду выполнять твои приказы, Эсккар, пока ты сражаешься с ними. Я не боюсь их, даже на лошадях.

Эсккар кивнул, понимая боль этого человека. В деревне жило много подобных ему людей. И теперь он понимал, почему Джален так часто гневно смотрел на него, видя только представителя варварского клана, а не солдата, которым стал Эсккар.

— Мы все бойцы, и наше сражение с варварами начинается сегодня. Первый шаг — это не позволить Дриго взять власть в Ораке. Даже при поддержке Никара я ожидаю кровопролития до заката. То, о чем я прошу, будет нелегко. Вероятнее всего, это окажется самым опасным делом в вашей жизни. Но если мы победим, награда будет велика. Поэтому я спрашиваю вас: последуете ли вы за мной по этой дороге, чтобы заработать для себя золото и спасти Орак? Или мне искать других людей?

Они посмотрели друг на друга, а потом по очереди медленно кивнули. Они были согласны.

Эсккар удовлетворенно улыбнулся. Он подвел их к этому решению. Теперь он выяснит, в какой мере они готовы рисковать. Он посмотрел на солнце.

— Хорошо. Теперь нам нужно еще кое о чем договориться, а для этого у нас очень мало времени, черт побери.

* * *
Толпы сновали взад и вперед по узким улицам. Эсккар никогда не видел такого количества народа на рыночной площади. Каждый хотел его остановить на пути к дому Никара и задать вопросы. Эсккара сопровождали Гат, Сисутрос, Адад и еще два солдата. Он облачился в новую одежду и сандалии и шел уверенно и целеустремленно, широкими шагами. Толпа расступалась перед ним. С пояса свисал короткий меч, только что смазанный маслом, чтобы легко выходил из ножен.

За ним шла Трелла с должным образом опущенной головой, тоже в новой одежде. Ее наряд не был сшит из дорогой материи, которую носят богатые купцы или процветающие фермеры, но подходил к ее новому положению и выглядел гораздо лучше, чем та одежда, которую она носила, будучи рабыней Никара. Эсккар даже не подумал указывать ей, что купить и сколько на это потратить, но его не удивило, что ей хватило ума купить что-то практичное.

Завернув на улицу, где стоял дом Никара, Эсккар увидел то, что ожидал, — примерно двадцать человек, нанятых охранников пяти Семей. Пользуясь положением своих хозяев, они пренебрежительно относились к жителям деревни и солдатам, по крайней мере все то время, что Эсккар жил в Ораке. Заметив, что он приближается, они выпрямились и выстроились в неровную линию, перегораживая улицу примерно в дюжине шагов от ворот Никара. У большинства из них на одежде красовалась эмблема Дриго.

Наксос, главный телохранитель достопочтенного Дриго, выделялся широкими плечами и жесткой рыжей бородой, которая не полностью скрывала оспины на лице и выбитый зуб. Он стоял в центре ряда, прямо на пути Эсккара.

— Встреча пяти Семей закрыта для солдат, — объявил Наксос громким голосом, когда группа Эсккара приблизилась. Говорил он так, чтобы все вокруг его слышали и почувствовали его власть. Он засунул большие пальцы за широкий пояс, с которого свисал меч.

— Меня вызвал Никар, — спокойно ответил Эсккар, останавливаясь в пяти шагах от ряда телохранителей. — Мне также запрещено входить?

Наксос был одним из немногих людей в деревне ростом с Эсккара. Он уставился ему в глаза и какое-то время не отвечал. Потом произнес так же громко:

— Ты можешь войти.

Его голос раздавался на всю улицу. Вел он себя так, словно сам решал этот вопрос.

— Но остальные должны вернуться в свою дерьмовую казарму! Здесь не нужно играть в солдат!

Значит, его хотят заполучить в одиночестве. Несомненно, Дриго тоже не хочет слишком большого кровопролития. Они набросятся на него, когда он пойдет сквозь их ряды. Эсккар мысленно поблагодарил Наксоса за оскорбительные слова. Охранники часто издевались и насмехались над солдатами. Эсккар посмотрел на мужчин, которые смело стояли рядом с Наксосом, держа руки на мечах. Они улыбались, уверенные в своей власти. Эсккар слышал, что толпа у него за спиной начинает рассеиваться.

— Мои солдаты идут туда, куда я им скажу, Наксос, — твердо заявил Эсккар. — Отойди в сторону и дай нам пройти.

Смех Наксоса прогрохотал на улице.

— Ты — свинья и варвар, Эсккар, и тебе уже давно следовало преподать урок. Я положу твою голову на тарелку, если твои люди сейчас же не уберутся.

Крупный молодой парень, стоявший рядом с Наксосом, достал меч из ножен. Зрачки у него расширились от возбуждения.

— Позволь мне убить его для тебя, Наксос, — с готовностью предложил он.

Эсккар не ответил. Он медленно поднял левую руку над плечом, ладонью вперед, словно чтобы успокоить парня. Но, вместо того чтобы что-то сказать, Эсккар просто показал пальцем на зачинщика. В воздухе что-то просвистело, послышался глухой удар, и парень опустил голову вниз, с удивлением увидев длинную стрелу, врезавшуюся ему в грудь.

Умирающий вначале резко вдохнул воздух, потом поднял голову, меч выскользнул у него из руки и упал на землю. Затем он сам упал на колени, а потом рухнул лицом в пыль. Никто не шевелился. Все люди Наксоса подняли головы и с открытыми ртами смотрели на крыши домов вдоль улицы. Там находились десять лучников, по пять с каждой стороны. Ими командовал Джален, и они были готовы стрелять — луки натянуты, цели выбраны. Они ждали только сигнала от Эсккара.

Охранники замерли, неотрывно глядя на лучников, пока Гат выкрикивал приказ. Бантор с полудюжиной солдат подбежали к группе Эсккара и встали по бокам командира и Гата. У всех были щиты и приготовленные к бою мечи. Напротив Наксоса и охранников очень быстро возник новый ряд.

Бравада охранников мгновенно сменилась страхом, и теперь они казались парализованными. Никто из них не пытался достать оружие, большинство теперь даже не держались за рукоятки. Несколько человек, в особенности те, кто служил не у Дриго, а у других господ, немного отступили назад, словно чтобы отделиться от Наксоса и людей Дриго.

Эсккар спокойно достал меч из ножен, но держал его так, что острие смотрело в землю, потом преодолел пять шагов, которые отделяли его от Наксоса. Тот поднял глаза на крышу и увидел, что трое лучников целятся ему в грудь. Он даже не пошевелился, когда Эсккар поднял меч и направил ему в живот. Вместо этого Наксос посмотрел на меч так, словно никогда не видел подобного оружия.

— Всем не двигаться! — прокричал Эсккар. — Бросить оружие! Любой, кто попытается воспользоваться мечом, умрет в этой пыли!

Ничего не произошло. Казалось, охранники приросли к земле. Большинство все еще смотрели на лучников над ними.

— Немедленно! — рявкнул Эсккар.

Его голос словно расколдовал их, и мгновение спустя послышались глухие удары — это оружие падало на землю.

Эсккар посмотрел в глаза Наксоса и увидел, как их заполнил страх. Эсккар не стал больше ждать, не позволил ему ничего сказать или сделать и глубоко воткнул меч в живот противника. Изо рта Наксоса вырвался звук, в котором соединились боль и удивление, и он попытался схватиться за лезвие, которое пронзило его. Эсккар яростно повернул меч, отчего изо рта Наксоса вырвался стон, затем выдернул меч из тела.

Кровь заливала все вокруг, просачиваясь сквозь руки Наксоса, когда он пытался прикрыть ими смертельную рану. Он опустился на колени (ноги его больше не держали), затем рухнул на спину, подогнув одну ногу под себя. Другая дергалась в пыли. Наксос пытался что-то сказать, но не мог выдавить ни слова. И раньше, чем он умер, люди Эсккара прошли вперед и оказались рядом с охранниками. С этого расстояния уже можно было наносить удары.

Эсккар наклонился и вытер меч об одежду умирающего, не обращая внимания на предсмертные стоны и подергивания, переложил меч в левую руку и вытер правую, забрызганную кровью из живота Наксоса. Никто из бойцов Наксоса не шевельнулся и не произнес ни слова.

Эсккар вернул меч в ножны. Он повернулся спиной к присмиревшим охранникам и посмотрел на испуганных деревенских жителей, которые держались у него за спиной, надеясь увидеть что-то интересное. Теперь они тоже словно приросли к земле и пораженно молчали.

— Мне не нравится, когда меня называют варваром, — сказал Эсккар, и его голос разнесся по улице. — И моим воинам не нравится, когда к их командиру так обращаются.

Он повернулся к Гату:

— Собери их оружие и следи, чтобы вели себя тихо.

Трелла остановилась в нескольких шагах позади Гата и других солдат. Эсккар позвал ее по имени, и она последовала за ним, мимо остолбеневших охранников. Они вошли в открытые ворота, в большой сад, который отделял дом Никара от улицы.

Дверь в дом была приоткрыта, у нее никто не дежурил, и они вошли без стука. Внутри Эсккар понял, что никто не знает о случившемся. Слуги были заняты, прислуживая гостям Никара, и у них не оставалось времени следить за событиями на вечно шумной улице.

Трелла коснулась его руки, достала кусок ткани, смочила слюной и стерла пятно крови у него со щеки и еще одно с руки, потом внимательно осмотрела его в поисках других следов крови. Лицо у нее побледнело, руки немного дрожали, но в глазах паники не было. Эсккар догадался, что она никогда не видела подобную смерть.

— Убийство людей никогда не бывает красивым, — сказал он тихо, так, что его могла слышать только она. — Если бы я не убил его, то он каждый день угрожал бы мне. — Он на мгновение коснулся ее руки. — Ты в состоянии выдержать то, что нам предстоит здесь?

Трелла кивнула.

Они повернулись при звуке шагов и увидели приближающуюся к ним Крету.

— Добрый день, Эсккар, — она бросила взгляд на Треллу, затем, заметив новый наряд, посмотрела внимательнее. — Следуй за мной, они тебя ждут. Ты уже опоздал.

— Добрый день, Крета, — ответил Эсккар, кивая. — Веди нас.

Крета резко остановилась, но Эсккар заговорил до того, как она успела возразить:

— Никар сказал, что мне следует использовать Треллу как помощницу, и мне нужно, чтобы она находилась рядом со мной.

Его голос звучал уверенно и жестко.

Крета не произнесла ни звука, повернулась и повела их в ту же комнату, где Эсккар ужинал с Никаром. Она постучала один раз, затем открыла дверь. Эсккар и Трелла прошли мимо нее, и она захлопнула за ними дверь.

Сегодня обеденный зал выглядел по-другому и скорее предназначался для ведения дел, чем трапезы. Мягкие кресла и подушки, использующиеся во время трапез, исчезли. Откуда-то принесли новый стол, и приставили к тому, за которым ужинали Никар и Эсккар, так что теперь деревянные столы заполняли почти всю комнату. В воздухе висел запах вина, хорошо ощутимый, несмотря на несколько веток жасмина в дальнем углу.

За столом сидело десять человек — главы пяти Семей, каждого из которых сопровождал или старший сын, или доверенный советник. Никар восседал во главе стола, по правую руку от него — благородные Ребба и Декка. Двум кузенам принадлежало несколько магазинов и много судов, бороздящих реку. Дриго и Нестор расположились на другой стороне. Нестор владел большинством крупных ферм вокруг деревни.

Оставался один пустой стул в конце стола. Эсккар направился к нему и низко поклонился собравшимся. Его сомнения исчезли. Убийство на улице полностью связало его, и теперь он не мог повернуть назад. Он должен был покинуть это помещение начальником стражи. В противном случае ему повезет, если удастся выбраться из Орака целым и невредимым. После убийства Наксоса Дриго определенно назначит цену за его голову. Эсккар понял, что у него есть одно, хотя и временное, преимущество: никто в этой комнате не знал, что случилось на улице, не знал, что их охранники разоружены и теперь сидят в пыли под присмотром его солдат.

— Достопочтенный Никар, я пришел по твоей просьбе. — Он посмотрел на других мужчин и заметил удивление, промелькнувшее на лице Дриго. — Приветствую вас всех.

Трелла подчеркивала, что ему всегда следует быть вежливым и сдерживаться, независимо от провокаций и разногласий, которые могут возникнуть.

— Твоей рабыне здесь не место, — объявил Дриго, хотя председательствовал на встрече явно Никар. — Это встреча пяти Семей, и мы следуем нашим обычаям. Женщины и рабы не допускаются.

Дриго быстро оправился от удивления. Странно, подумал Эсккар, еще вчера он испытывал бы благоговейный трепет перед представителями высшего сословия и их властью. Теперь он считал этого господина просто препятствием, которое следует преодолеть.

— Достопочтенные господа, я простой солдат. У меня нет ни подготовки, ни должной памяти, чтобы беседовать с вами. Моя рабыня должна запоминать то, что мы обсуждаем, чтобы я в дальнейшем не забыл ничего важного.

— Мой отец велел тебе отослать рабыню прочь.

Эти слова произнес Дриго младший. Несколько лет назад он избивал более слабых детей. Теперь он стал мужчиной и считал себя очень важным. Ему исполнилось девятнадцать лет, и он был выше и шире в плечах, чем отец. Три человека, которые нанесли ему оскорбления, таинственно умерли, убитые в ночи. Еще два, по крайней мере, умерли от руки самого молодого Дриго.

Другие главы Семей смотрели на младшего Дриго сурово, и Эсккар догадался, что только старшие могли говорить свободно.

— Она остается со мной, — твердо заявил Эсккар. — Или я могу уйти, если хотите.

Это было первое столкновение характеров, и проходило оно точно так, как предсказывала Трелла. Один из глав Семей посмотрел на Дриго, двое других на Никара. Эсккар стоял свободно, руки расслабленно висели по бокам. Трелла оставалась в двух шагах позади него и смотрела в пол.

— А куда ты отправишься, Эсккар? — спросил Дриго, не обращая внимания на слова сына. — Назад к варварам, откуда ты прибыл? Может, нам следует послать тебя к ним.

— Сегодня ветер дует во многих направлениях, достопочтенный Дриго, — ответил Эсккар. — Но я думал, что Семьи хотят защищать Орак. Если это не так, просто скажите об этом, и я оставлю вас вести ваши дела. Воины всегда найдут работу в эти беспокойные времена.

— Ты — наглый пес! — рявкнул Дриго-младший. — Я думаю вышвырнуть тебя на улицу.

На этот раз отреагировал Никар:

— Дриго, твой сын выступает, когда ему не положено. Если он не может придержать язык, то ему лучше покинуть помещение.

Никар обвел глазами стол, и другие согласно кивнули.

— Мой сын будет молчать, — ответил Дриго. — Но я не буду. Нам не нужен этот солдат. Мы в любом случае не можем оказать сопротивление варварам.

Несколько членов Семей заговорили одновременно, но, перекрывая шум, четко прозвучал голос Эсккара:

— Достопочтенные господа, если вы не хотите сражаться, то ваша деревня будет уничтожена. Варвары снесут и сравняют с землей ваши дома, а затем сожгут все, что не сбросят в реку. Или вы можете оказать им сопротивление, прогнать их и спасти свою деревню. Выбор за вами, и вы должны сделать его сегодня.

Его слова мгновенно заставили их замолчать. Эсккар обвел глазами стол и увидел сомнение в их глазах, смешанное с растерянностью: их удивляла смелость человека, которого они считали простым солдатом. Он продолжил раньше, чем они успели что-то сказать:

— Что бы вы ни выбрали, люди ждут от вас ответа. Я сказал им, что вы выступите перед ними сегодня. Поэтому вы должны сейчас принять решение. Если вы скажете им, что высшее сословие не собирается оказывать сопротивление, то многие начнут собираться и уезжать. Уехав, они не вернутся назад. Тогда вам всем придется уехать, забрав то, что сможете унести, перебраться на другую сторону реки и надеяться, что не встретитесь с варварами.

— У тебя не было права разговаривать с людьми, — заявил достопочтенный Ребба, впервые открыв рот. — За Орак могут говорить только пять Семей.

Достопочтенный Декка согласно кивнул.

— Жители деревни знают, что приближаются варвары, — ответил Эсккар ровным голосом, сдерживая гнев. — Они знают, что Ариам забрал людей и лошадей, а также все, что мог унести, перед тем как сбежать. Они знают, что я сейчас встречаюсь с вами. Если вы ничего не скажете сегодня, уедут многие другие, включая меня самого и остальных солдат. Никто не останется здесь охранять ваши богатства. Никто не будет здесь сидеть до тех пор, когда бежать будет уже поздно. И тогда Орак падет уже через несколько недель, за много месяцев до появления варваров. Когда вы выйдете отсюда, то, думаю, поймете, сколько всего изменилось.

Он посмотрел на Никара.

— Повторяю: если вы не хотите, чтобы я защищал деревню, так и скажите, и я уйду. Мне не нужно рисковать жизнью, защищая Орак.

— Ничто не остановит варваров, Эсккар, — заговорил Нестор, старший из всех представителей Семей. Нестор жил в Ораке и его окрестностях даже дольше, чем Никар. Сейчас он обитал на одной из больших ферм, которые окружали деревню. — Тебе следует это знать лучше, чем кому-то из нас.

— Достопочтенный Нестор, я считаю, что их можно остановить, и я знаю, как их остановить. Это может быть сделано, и я обсуждал это с Никаром. Но это возможно, только если мы начнем подготовку прямо сейчас и если все отнесутся к делу серьезно и приложат все усилия для достижения цели. Каждый должен вложить душу в эту тяжелую работу. Жители деревни должны верить, что Орак способен оказать сопротивление, или они уедут.

— Жители деревни нам не требуются, — небрежно бросил Дриго. — Мы здесь правим, и мы решаем, что станет с Ораком.

— Вы можете здесь править, но власть и силу вам дают жители деревни, — возразил Эсккар. — Что вы будете делать без ремесленника, пекаря, винодела, владельца харчевни и даже фермеров на полях? Сами печь хлеб, сеять и править в своей семье?

— Есть другие деревни, — Дриго был уверен в себе и продолжал смотреть на Эсккара сверху вниз.

— Да, и у них есть свои правители, — заметил Эсккар, вспоминая слова Треллы. — Туда вас просто так не пустят. Придется немало заплатить. И, возможно, в новой деревне вы не окажетесь в высшем сословии.

— Мы можем основать свою деревню, — заявил Дриго-младший, забыв о приказе молчать. — Для этого нам не требуются жители этой деревни.

Эсккар рассмеялся:

— Да, и стать правителями кучи дерьма с пятьюдесятью или сотней людей. Но здесь река, плодородная почва, торговля с другими деревнями, сотни мастеровых и ремесла всех видов. Где еще вы можете найти подобное?

— Помолчи, сын мой, — сказал старший Дриго, бросая взгляд на наследника. — Но в словах моего сына есть разумная мысль. Мы можем сюда вернуться после того, как варвары уйдут.

— Да, вы можете начать все сначала, — кивнул Эсккар.

Он мысленно благодарил Треллу за то, что предвидела все. Пока они еще не сказали ничего, о чем бы она не подумала заранее.

— Конечно, варвары снова вернутся через пять или десять лет. Или могут прийти другие чужестранцы. Не исключено, что они захотят править новым Ораком.

Эсккар посмотрел на Никара и увидел, что тот откинулся на спинку стула, сидит расслабленно и определенно наслаждается спором, оценивая выражения лиц других глав Семей.

— Но я не хочу отнимать ваше время, достопочтенные господа, — продолжал Эсккар. — И я не думаю, что мое дело — объяснять вам ценность деревни размером с Орак.

Он чуть-чуть запнулся, пытаясь донести смысл, который ему объясняла Трелла. Но, похоже, они не заметили никаких сбоев.

— Возможно, нам следует попросить Эсккара объяснить нам, как он собирается останавливать варваров, — тихо произнес Никар. Он ждал мгновение, но никто не произнес ни слова. — Пожалуйста, присаживайся, Эсккар. Хочешь вина?

Эсккар сел, толкнув ногой меч на поясе, на который, похоже, никто не обратил внимания.

— Воды, достопочтенный Никар. Моя рабыня за ней сходит.

Он кивнул Трелле. Она прошла к кувшину с водой, который стоял на столике сбоку, наполнила кубок и поставила перед ним.

— Мне вина, рабыня, — ухмыльнулся Дриго-младший и толкнул кубок по столу в направлении Треллы. Она ловко поймала его до того, как он свалился со стола.

Трелла посмотрела на Эсккара с ничего не выражающим лицом. Он кивнул.

— Вина для господина Дриго, — повторил Эсккар и подумал, что убьет молодого дурака за оскорбление.

Вероятно, какой-то намек на эту мысль проскользнул в его голосе, потому что к нему повернулись все собравшиеся, включая старшего Дриго.

— Нет, моему сыну не надо больше вина, — сказал старший Дриго более спокойным, даже осторожным тоном. — Мы здесь закончили. Вы можете и дальше тратить время на разговоры об отражении варваров, но в конце вы все равно покинете деревню. — Он встал, и сын последовал его примеру. — У меня есть более важные дела.

Эсккар терпеливо улыбнулся сыну Дриго, даже увидев кинжал под одеждой молодого человека, когда тот вставал.

Больше никто не покинул своего места. Отец с сыном направились к двери, но младший Дриго не мог сдержаться и не высказаться еще раз. Он остановился в нескольких шагах от Эсккара.

— Варвар, ты бы лучше следил за языком, или обнаружишь, что он исчез у тебя изо рта.

Музыкальный смех Треллы удивил всех, включая Эсккара. Все замолчали и повернулись к ней. Только один Эсккар не сводил глаз с рук молодого Дриго.

— Простите, достопочтенные господа, что не смогла сдержаться. Мой язык предал меня, — покаянно произнесла Трелла, но смех продолжал звучать у нее в голосе и отражался в глазах.

— Что здесь смешного, рабыня? — старший Дриго нахмурился, словно не уловил что-то важное.

— Ничего, достопочтенный Дриго, — ответила она униженно. — Просто последний человек, который называл моего хозяина варваром, мертв.

— Нам нет дела, если он перерезал горло какому-нибудь фермеру, разводящему свиней, — заговорил Дриго-младший. Он раскраснелся и явно был в ярости.

Смех девушки вывел парня из себя. Молодой Дриго не привык к тому, чтобы над ним смеялись публично, да еще рабыня.

— Нет, господин Дриго, это был не крестьянин, — ответила Трелла ровным голосом, в котором слышался легкий намек на неподчинение и наглость, достаточные для того, чтобы еще больше разозлись парня. — Это были Наксос и еще один из охранников; они лежат на улице перед домом.

Она продолжала улыбаться, глядя на парня.

Все глаза повернулись к Эсккару, который чистил под ногтем, продолжая смотреть на молодого Дриго. Парень уже заводил руку под одежду, и она находилась в нескольких дюймах от кинжала.

— Это правда? — спросил Никар, не в силах сдержать негодование и ярость. Они ясно слышались в его голосе.

— Да, это правда, — ответил Эсккар, опершись о стол левой рукой, когда повернулся на стуле, чтобы посмотреть Никару в лицо. — Человек Дриго пытался не дать мне пройти в твой дом. Наксос также заявил, что моей рабыне запрещено заходить. Он назвал меня варваром, а затем вместе с еще одним парнем попытался наброситься на меня.

Не совсем так, но близко к истине. Эсккар подождал мгновение перед тем, как продолжить. Он немного подвинулся, чтобы прижать меч ногой к столу и его было бы удобно выдернуть. Затем Эсккар повернулся лицом к старшему Дриго, подставив младшему правый бок.

— Не беспокойся, достопочтенный Дриго. Остальных твоих охранников я пощадил. Ты найдешь их снаружи, и в дальнейшем они будет вести себя гораздо более вежливо по отношению к моим воинам.

Эсккар обернулся к младшему Дриго, увидел, что тот покраснел еще сильнее, и улыбнулся ему так, как взрослый мужчина улыбается маленькому мальчику.

Молодой человек с криком ярости выхватил кинжал и бросился на Эсккара, уверенный, что успеет ударить до того, как варвар сможет встать или выхватить меч из ножен. Но вместо того, чтобы вставать и пытаться отразить клинок клинком, Эсккар перенес вес тела на тяжелый стол и выбросил вперед ногу. Он попал сандалией точно в центр груди парня, кончик ножа замер в нескольких дюймах от его тела. Затем Эсккар изо всей силы пнул парня, и тот отлетел к стене. Этого было достаточно, чтобы Эсккар вскочил на ноги, выхватил меч из ножен, в один прыжок преодолел разделявшее их расстояние и воткнул меч в горло младшего Дриго.

Движения Эсккара были такими быстрыми, такими неожиданными, что правители Орака так и сидели на своих местах, словно прилипли к стульям. Смертельный удар поразил их, они реагировали так, как обычно реагируют те, кто отдает приказы, но не наносит удары мечами.

Первым пришел в себя старший Дриго.

— Нет, остановись! — закричал он, но слишком поздно.

Он увидел, как меч входит в плоть его сына, затем сам бросился на Эсккара.

Оружия у Дриго не было, и его можно было бы отбросить просто сильным ударом кулака. Но не сегодня, подумал Эсккар, поворачиваясь, чтобы встретить атаку. Эсккар шагнул назад, вытянул вперед руку с мечом и позволил Дриго самому наткнуться на лезвие. Из-за веса и из-за того, что он находился в движении, его понесло дальше вперед, так что рукоятка почти коснулась его груди. Его правая рука дергалась перед лицом Эсккара, глаза у Дриго округлились от удивления, а потом закатились. Он покинул этот мир даже раньше своего сына, который еще какое-то время дергался, пуская кровавые пузыри, а потом умер от потери крови.

Все вскочили на ноги, но никто не произносил ни слова. Они стояли, ошарашенные, с округлившимися глазами, и смотрели, как умирают отец и сын Дриго. Эсккар попытался извлечь меч из тела старшего Дриго, но меч очень плотно вошел в него. Эсккару пришлось поставить ногу на труп и сильно потянуть.

Никто так ничего и не произнес вслух. Кровь продолжала вытекать из двух тел. Эсккар вручил меч Трелле.

— Почисти его.

Он наклонился и взял кинжал, который выронил глупый парень, затем сел за стол, опустив кинжал на колени. Эсккар взял кубок с водой и осушил до дна. Правда, много воды пролилось, когда он отталкивался от стола.

— Я думаю, что вам всем следует сесть, — сказал он спокойным голосом. — Нам еще требуется обсудить много вопросов.

В дверь громко постучали и стучали все настойчивее.

— Посмотри, кто там, Трелла, затем найди Гата.

Дверь распахнулась раньше, чем до нее успела добраться Трелла. В дверном проеме показалась Крета, за ее спиной маячили два охранника Никара. Она уже собралась что-то сказать, но с ужасом уставилась на кровавую сцену под ногами и быстро прикрыла рукой рот. Охранники за ее спиной выглядели такими же испуганными, как и их хозяйка.

— Достопочтенный Никар, возможно, тебе следует сказать своим людям, что здесь никому не угрожает опасность, — произнес Эсккар.

К его облегчению, Никар быстро пришел в себя.

— Да, конечно. Крета! Вина всем. И вели рабам немедленно убрать эти тела. — Он увидел, что целая толпа слуг собралась перед обеденным залом, и стал говорить громче, чтобы его все слышали: — Дриго с сыном попытались убить Эсккара, нового начальника стражи, — он сделал паузу. — Но вместо этого были убиты сами.

Следующие десять минут царил хаос. Испуганные слуги вытаскивали тела из обеденного зала, вытирали пол и расставляли по местам мебель. Трелла вернулась с Гатом. Она вручила Эсккару меч, с которого вытерла кровь, и на мгновение коснулась его руки. Все еще нервничающие господа быстро выпили вино, налили еще и снова выпили. Затем продолжающая дрожать Крета вышла, закрыв за собой дверь.

Все это время Эсккар изучающе осматривал людей за столом. Пять Семей, нет, теперь уже четыре Семьи, испугались и, несомненно, думали, что на месте Дриго мог оказаться любой из них. Их надо было немедленно успокоить.

— Достопочтенные господа, я приношу извинения за то, что здесь случилось, — заговорил Эсккар спокойным тоном. — Но я никого не провоцировал ни на улице, ни в этой комнате.

Это верно, думал он, но верно и то, что он был готов убить любого, кто попытается его остановить. Он обвел глазами стол и увидел, что они приходят в себя и слушают его. Теперь эти люди снова начнут думать, пытаясь понять, что изменилось в Ораке и кто от этого выиграет. Эсккар сделал еще один вдох.

— Но достопочтенный Дриго не был заинтересован в защите Орака, только в том, чтобы взять власть в свои руки. Он собирался захватить вашу деревню и вашу собственность.

Наблюдая за ними, он решил, что Трелла была права. Лучше налить ведро масла, чем кубок.

— Вы — правители Орака. Мои люди и я останемся, чтобы сражаться за деревню и защищать ее, если вы этого хотите.

Он посмотрел на каждого по очереди.

— Никар говорил, что хочет сражаться. Я ответил ему, что Орак можно защитить и я буду командовать обороной, если Семьи согласятся на мои условия. Теперь пришло время решать. Мы защищаем эту деревню до последнего, или мы все уезжаем. Что вы выбираете?

Глава 6

Следующие два часа представители высшего сословия спорили между собой и с Эсккаром. Никар приказал принести еще вина. Господа возмутились, когда Эсккар объяснил, что случилось снаружи и что готовили для Орака Дриго и его люди. Наконец все решили, что смерть Дриго была оправданна, и разговор перешел на строительство стены и предстоящее вторжение варваров. Эсккар снова и снова объяснял, как можно отразить атаки варваров из-за стены. Все изменилось, когда Ребба задал ключевой вопрос:

— Предположим, Эсккар, что нельзя построить достаточно высокую и достаточно надежную стену за имеющееся у нас время. В конце концов ведь и строительство дома может занять несколько месяцев. Что тогда?

— Достопочтенный Ребба, это самый важный вопрос, и я не могу на него ответить. Нам нужно встретиться со строителями и каменщиками и выяснить у них, можно ли построить такую стену. Если нет, то каждый решает сам, оставаться ему или уезжать.

Но Ребба еще не закончил.

— Предположим, они говорят, что можно, и мы начинаем работу, но варвары приходят до окончания строительства. Тогда мы окажемся в ловушке.

Эсккар с Треллой обсуждали эту возможность.

— Мы можем только попытаться, Ребба. Но как только мы поймем, что не успеваем закончить стену вовремя, мы можем уехать. Я не хочу сражаться против варваров в открытом поле.

Эсккар вспомнил, что еще говорила Трелла.

— Но если мы сбежим теперь, то бросим все, что здесь построено, и Орак никогда не будет таким великим. Торговля вверх и вниз по реке значительно снизится, а то и сойдет на нет. Помните, что опасность точно так же угрожает нам, если мы покинем это место и обоснуемся в другом, где начнем все заново. Каждый варвар — грабитель, каждый клан — разбойничье племя. Но если мы прогоним их прочь, то нарушим старый порядок смерти и разрушения. Орак станет величайшей деревней в мире. И вы будете ею владеть.

Ребба уставился в свой кубок с вином. Эсккар подумал, не выпили ли они все лишнего. Может, теперь они не смогут четко мыслить. Он сам хотел выпить вина, но стоило только бросить один взгляд на Треллу, стоявшую у него за спиной, — и он продолжал пить воду. Теперь Ребба перевел взгляд на Никара и кивнул.

— Эсккар, оставь нас ненадолго, — заговорил Никар. — Нам нужно кое-что обсудить между собой.

— Я понимаю. — Он встал. Ему было приятно размять ноги. — Пойдем, Трелла, подождем в саду. Возьми это, — он протянул ей кинжал Дриго.

Кинжал был маленьким и очень хорошего качества. Это был нужный подарок. Кинжал вполне может ей потребоваться в ближайшие дни.

Открыв дверь, Эсккар увидел Крету. Он знал, что она слышала каждое слово. И ее отношение к нему изменилось. Она нервно поклонилась, но на этот раз с неподдельным уважением. У входной двери слуга с открытым ртом бросился вперед, чтобы открыть дверь перед Эсккаром и Треллой.

Гат с солдатами находились в саду. Они перевели охранников представителей высшего сословия во двор. Охранники без оружия сидели на земле, прислонившись спинами к стене, которая отделяла дом Никара от улицы. В открытые ворота Эсккар увидел жителей деревни. Они заполнили всю улицу и стояли плечом к плечу. От входа их отгоняли солдаты с копьями.

Как только люди увидели выходящего из дома Эсккара, по толпе пронесся крик. Жители деревни радостно приветствовали его, выкрикивали его имя. Шуму было много. К Эсккару подошел Гат с широкой улыбкой на лице.

— Приветствую, командир, — официально сказал он и должным образом поклонился, чтобы все видели, каким уважением пользуется начальник стражи. — Когда вынесли тело Дриго, новость распространилась, как пожар в степи. Нам пришлось завести охранников в сад. Очень хорошо, что Дриго с сыном были так нелюбимы.

Гат подошел поближе, чтобы его мог слышать только Эсккар.

— Я послал за остальными солдатами, когда увидел, что толпа увеличивается. Может, тебе следует им что-то сказать.

Эсккар едва слышал его из-за шума с улицы. Там собралось по крайней мере пятьсот человек. Он никогда не видел, чтобы такое количество жителей деревни собиралось вместе. Он повернулся к Трелле.

— Что мне им сказать?

Он уже освоился с представителями Семей, но сейчас ему предстояло выступать перед народом, и он не знал, что говорить этим людям.

Трелла взяла его за руку и потянула вниз, чтобы говорить ему в ухо.

— Это не имеет значения. Сейчас ты для них герой. Скажи им, что все будет хорошо и что Никар и другие скоро выступят перед ними.

— Но представители высшего сословия еще не закончили обсуждение. А если они решат бежать?

— Никогда! Они решили остаться и сражаться еще час назад. Им просто нужно время, чтобы поуговаривать самих себя.

Эсккар заставил себя улыбнуться и широкими шагами направился к воротам. Он поставил ногу на перекладину, подтянулся и встал над толпой, на широком заборе, потом поднял руку, призывая к тишине. Потребовалось время, чтобы шум стих, чему также помогли суровые крики солдат, которые дежурили перед воротами. Это дало Эсккару время подумать.

— Люди Орака, — начал он громким голосом. — Вскоре перед вами выступят представители четырех Семей. От них вы услышите, что мы собираемся делать.

Ответом ему был гневный рев, некоторые кричали, что Семьи сбегут, другие — что он должен спасти их, третьи просто снова и снова выкрикивали его имя. Люди стали давить на солдат. Так они ворвутся в сад.

— Тихо! — крикнул он голосом, подходящим для командования в сражении. Этот громкий голос был слышен по всей улице. — Тихо, или я оставлю вас варварам! — Это помогло: шум прекратился, и толпа остановилась. — Идите на рыночную площадь и ждите Никара и другие Семьи! Идите немедленно!

Эсккар спрыгнул с ворот, но сандалий зацепился за какую-то поперечину, и он потерял равновесие. Ему помогла удержаться сильная рука Гата. Боги, если бы он сейчас свалился на задницу, то жители деревни хохотали бы до упада. Эсккар с Треллой отправились назад в дом. Поджидающий слуга широко раскрыл перед ними дверь. Когда она закрылась за ними и они оказались в безопасности, Эсккар облегченно вздохнул, поднял голову и увидел, что к нему направляется Никар.

— Ну, Эсккар, какие еще сюрпризы ты нам приготовил? Возможно, тебе следует нам рассказать, что ты решил делать. Я начинаю задумываться, какую силу я спустил с поводка.

Несмотря на иронию в его словах, Эсккар услышал в них и уважение.

— Тебе не о чем беспокоиться, Никар. Я только хочу услышать твое решение. Мы остаемся и сражаемся или бежим?

— Семьи решили остаться и возглавлять оборону Орака, — ответил Никар громким голосом, зная, что его слова услышат и будут повторять. — Ты командуешь Ораком, пока мы не прогоним варваров. — Затем он понизил голос, чтобы его слышали только Эсккар и Трелла. — Хотя я могу только гадать, что случится тогда. — Никар обреченно пожал плечами. — Это не имеет значения. Что мы должны делать сейчас?

— Веди господ на рыночную площадь. Пусть все видят, что они едины в этом решении. Вы лучше меня знаете, что сказать. После того, как вы все выступите, я объясню, как нам будет трудно.

Никар кивнул и потрепал бороду.

— Еще что-нибудь? — спросил он.

— Нет, ничего. Я уверен, что будет… — Трелла схватила его за руку и зашептала ему в ухо. — О, да… Я думаю, что тебе следует отправить людей в дом Дриго. Нужно захватить его дом и все имущество. Мы можем начать платить за оборону Орака его золотом.

— Да, отличное предложение, Эсккар, — Никар бросил взгляд на Треллу. — Это облегчит положение Семей. — Никар колебался мгновение. — А что ты хочешь для себя из добра Дриго?

— Мне ничего не нужно из его золота.

Жрецы говорили, что убийство людей ради золота может вызвать гнев богов, а Эсккар, с тех пор как прекратил участвовать в набегах, пытался избежать их гнева, как только мог.

— Но у него большой дом. Он мог бы стать отличным центром обороны, а также местом для хранения оружия. После того, как вы его опустошите, возможно, вы одобрите использование его нами.

— Когда все закончится, ты оставишь его себе, — ответил Никар. — Почему бы и нет? Я же обещал тебе дом, хотя и не ожидал, что он будет больше моего.

— Никар, если я проживу достаточно долго, чтобы оставить себе дом, то к тому времени уже достаточно заплачу и тебе, и другим Семьям за него. Ты можешь сказать это другим представителям высшего сословия, если спросят.

Никар внимательно смотрел на него.

— Ты продолжаешь удивлять меня, Эсккар. Бери дом завтра на закате солнца. Этого времени нам будет достаточно, чтобы обыскать его и найти тайники Дриго.

Никар снова повернулся к Трелле:

— Я уже задумываюсь, не ошибся ли я, подарив тебя. Твой смех послужил сигналом к убийству, словно удар. Мгновение я думал, что вы оба сговорились об этом заранее. — Он покачал головой. — Нет, это не может быть правдой. Молодой Дриго был дураком, и сам во всем
виноват.

Никар снова повернулся к Эсккару:

— Хотя тебе не надо было убивать его отца. Ты мог бы…

— Если бы я не убил его, то он убил бы меня. Если и не сегодня, то достаточно скоро.

Эсккар действовал инстинктивно, но знал, что поступил правильно. И отец, и сын должны были умереть.

— Да, наверное, — неохотно согласился Никар. — В любом случае слишком поздно думать об этом. Пошли на рыночную площадь, успокоим людей. Нам нужно многое сказать им, если мы хотим убедить их остаться и сражаться.

* * *
Эсккар смог задуть лампу только через пять часов после заката. С самого утра они ни минуты не находились вдвоем. Этот долгий день изменил судьбу Эсккара больше, чем какой-либо другой со дня рождения. Он забрался под одеяло, а там его обняли ждущие руки Треллы. Они долго лежали, обнявшись, события дня все еще водоворотом кружились у них в сознании.

— Мы пережили этот день благодаря тебе, Трелла.

Это было правдой. Она, вероятно, спасла ему жизнь, предупредив о Наксосе. А спровоцировав Дриго в нужный момент, она направила события в нужное русло.

Никар выступил перед людьми на рыночной площади. Он обещал зерно, серебряные монеты и новые или лучшие дома для тех, кто останется и будет сражаться. Он гарантировал ремесленникам защиту их ремесла. В деревне будут сделаны запасы продуктов и зерна в достаточном количестве, чтобы прокормить всех, пока не исчезнет опасность. И, наконец, работающие на строительстве стены рабы и подневольные слуги, проданные хозяевам на определенный срок, получат свободу, а их владельцы — плату за них.

Это объявление было встречено гневными криками некоторых хозяев и радостными — рабов, но Никар настаивал на своем. Орак должен выжить, а для обороны деревни требуются опытные мастера. Он повторил, что тех, кто попытается уехать с важными орудиями труда или рабами, будут останавливать.

К толпе обратились и другие представители высшего сословия, и даже два жреца. Они все отвечали на вопросы и настаивали на необходимости остаться и защищать свои дома и семьи.

Расслабилась толпа только после объявления Никара о том, что оборону деревни будет возглавлять Эсккар.

— Твои слова понравились жителям деревни, Эсккар. Я видела, что они тебе доверяют.

На рыночной площади Трелла сидела у его ног, спиной к толпе, чтобы он не забыл ничего важного. Он предупредил людей об опасности отъезда из Орака, риске путешествия по дорогам и разбойниках, которые следуют за варварами. Он снова и снова уверял их, что варваров можно прогнать, что их защитит стена. Он обещал защищать их всех.

И это сработало. Под конец большая часть толпы одобрительно выкрикивала имена Никара и Эсккара. Люди считали, что эти двое способны спасти их семьи и их жизни. Крики и разговоры продолжались еще долго после того, как Эсккар и представители высшего сословия покинули рыночную площадь.

— Я надеюсь, что мы многих убедили остаться. Строительство стены потребует людей.

Трелла мгновение молчала, затем крепко прижала его к себе и только потом заговорила:

— Я никогда раньше не видела, чтобы людей так убивали… Я имею в виду… так неожиданно. В Карнаксе я присутствовала при казни, но никогда не видела, чтобы кто-то… убивал так. Это оказалось более кровавым, чем я ожидала. — Она прижалась к нему еще крепче, накрыла его ногу своей, потерлась о него. — И тебя могли убить. Когда Дриго бросился на тебя с кинжалом, я думала, что ты умрешь. А ведь это я спровоцировала его, хотела, чтобы он на тебя напал, насмехалась над ним, пока он не вышел из себя.

— Люди умирают все время. А люди вроде Дриго и его глупого сына умирают гораздо быстрее, потому что ничего не знают о настоящей борьбе. Я участвовал во многих сражениях и кое-чему научился.

— А Наксос? Он же не был изнеженным ублюдком и стоял достаточно близко к тебе.

Она по-настоящему беспокоилась, искренне волновалась за него.

— Наксос был другим, но он потерпел поражение уже тогда, когда за моей спиной поднялись лучники. Если бы его люди были обученными бойцами, то бросились бы на нас после того, как ударила первая стрела, и у лучников не осталось бы четких целей. Вместо этого они продолжали стоять на месте, лишившись воли к борьбе.

— А что бы ты сделал, если бы они тебя атаковали?

Он тихо рассмеялся ей в ухо и нашел рукой ее грудь. От этого прикосновения он возбудился.

— Наксос и его охранники были хулиганами и бандитами, которые привыкли расталкивать людей на улицах и пробивать головы жителям деревни. Охранники не ожидали, что им придется столкнуться с лучниками. Именно поэтому они так быстро испугались.

Но та стрела пролетела гораздо ближе, чем ему хотелось признать, чуть-чуть не задев ему голову. Лучник с Джаленом разломили пополам одну из золотых монет Эсккара в виде награды, но он уже жалел об этой щедрости. Было бы достаточно нескольких серебряных монет — в дополнение к трем серебряным, которые он обещал каждому лучнику.

Трелла вздрогнула от его прикосновения, провела рукой по шее мужчины, а потом начала ласкать ему грудь.

— Теперь люди последуют за тобой. Даже Семьи будут делать то, что ты скажешь, после смерти Дриго.

Она опустила руку ему на бедро, и ее пальцы принялись за исследование.

— Дриго стал бы правителем Орака. Хорошо, что он быстро умер и не стоит на нашем пути.

От ее прикосновения его желание усилилось, беспокойство ушло, член затвердел. На мгновение в сознании возник образ Дриго, падающего на меч, и от этого Эсккар возбудился еще больше. Он знал, что так часто бывает после убийства: мужчина желает женщину, любую женщину, просто чтобы доказать, что он еще жив после окончания схватки, он выжил, а умер кто-то другой.

“И какая женщина лежит у меня в постели!” — думал он, когда его руки ласкали ее тело. Она для него была ценнее любой другой во всей деревне. Возможно, убийства возбудили и ее. Женщины часто возбуждаются, став свидетельницами убийства. В конце концов она ведь помогла им свершиться.

Им становилось все жарче в постели, и не из-за толстого одеяла. Губы Треллы нашли его, они долго целовались, потом не могли отдышаться.

— И какие у моего господина для меня поручения на утро? — соблазнительно прошептала она, касаясь рукой его мужского достоинства.

— Это мы решим завтра. — Он перекатился на живот, не в силах больше сдерживаться и чувствуя, как она легко раздвигает ноги под ним. — Сегодня ночью у тебя есть более важные обязанности.

* * *
На следующее утро Эсккар вернулся к обычному образу жизни и проснулся до рассвета. Он тихо оделся и оставил Треллу спать в теплой постели, а сам вымыл лицо и руки холодной водой у колодца. В это время первые солнечные лучи показались из-за гор на востоке и омыли Орак теплым светом. Эсккар долго пил из второго ведра, утоляя жажду. Затем он направился в казарму будить людей. Но не успел он дойти до двери, как она открылась и появился Гат. Старый солдат был одет, на поясе висел короткий меч.

— Я только что их разбудил, командир. Лентяи сегодня весь день будут спать на ходу. Немногие вовремя отправились спать вчера вечером.

— Спасибо, Гат.

Его помощник, вероятно, проснулся еще раньше него. Они обсудили, что предстоит сделать за день. Полусонные солдаты, шатаясь, выходили на солнечный свет. Никар повторял во время выступления, что жители Орака не должны впадать в панику, нужно продолжать вести обычную жизнь. Солдаты же должны поддерживать порядок в деревне. Вчера вечером Эсккар с Гатом уже обсуждали эти планы, но Эсккар хотел удостовериться, что солдаты будут заняты весь день.

К тому времени, как Эсккар вернулся в комнату, солнце поднялось над горизонтом. Он увидел, что дверь открыта для проветривания. Трелла приготовила завтрак. Сегодня хлеб был от пекаря, который использовал другой, более дорогой сорт зерна. Сосуд с деревянной затычкой, едва ли превышающий по высоте большой палец, был наполнен коричневой солью. Вода из колодца теперь наливалась в изящный кувшин, рядом с которым стоял еще один, со слабым пивом. Новая глиняная тарелка также пополнила все увеличивающееся имущество Эсккара. Запах двух темно-коричневых колбасок, каждая из которых оказалась больше одной вчерашней, смешивался с запахом все еще теплого хлеба.

— Доброе утро, Трелла.

Он взял ее за плечи и поцеловал, наслаждаясь вкусом ее губ. Мгновение спустя она обвила руками его шею и ответила на поцелуй. Вид кровати всего в шаге от них искушал Эсккара. Вероятно, Трелла почувствовала, о чем он думает, потому что вырвалась из его объятий.

— Доброе утро, господин. Ты должен поесть. Скоро сюда придет Корио.

Они сели за стол и принялись за еду. Трелла объяснила, о чем договорилась с одним из уличных торговцев: каждое утро завтрак им будет приносить посыльный. Эсккар знал, что теперь может рассчитывать на хорошую еду.

Закончив завтрак, Эсккар с Треллой занялись обсуждением стены. Они говорили про нее и прошлой ночью, но Эсккар хотел убедиться, что ничего не забыл.

Способность Треллы предвидеть проблемы продолжала поражать его. Она учила его думать, как думает правящий господин из высшего сословия, чему его так и не научили годы, проведенные в Ораке и других деревнях.

Однако ее ум и мысли были для него не главным. Даже если бы она была глухонемой, Эсккар оставил бы ее для занятий любовью. Он уже с нетерпением думал о предстоящей ночи.

Дверной проем закрыла высокая фигура, и в комнате сразу же потемнело.

— Приветствую тебя, Эсккар, — прозвучал голос. — Никар попросил меня поговорить с тобой.

— Заходи, уважаемый Корио. — Эсккар заставил себя забыть о Трелле и постели, встал из-за стола и протянул руку главному строителю. — Садись за стол. Хочешь вина?

— Не сейчас, спасибо, — Корио говорил густым басом.

Он сел за стол, внимательно осмотрел хозяина, несомненно оценивая нового Эсккара, который вчера чудесным образом превратился из обычного солдата в предводителя многих сотен людей.

— Трелла, это господин Корио, самый главный строитель в Ораке, — Эсккар посмотрел на Корио. — Трелла присоединится к нам. Я нахожу ее очень полезной. У нее прекрасная память.

Если Корио и посчитал это странным, то ничего не сказал. Эсккар заметил, что гость задумчиво посмотрел на Треллу.

— Ну, Эсккар, объясни мне, что там со стеной? Я вчера не был на рыночной площади, но слышал, что вы с Никаром обещали построить стену вокруг деревни, причем достаточно большую, чтобы остановить варваров. — Он поджал губы. — Я никого не хотел оскорбить этим словом.

Эсккар рассмеялся. Он догадался, о чем думает Корио. Вчера Эсккар поклонился бы ему на улице. Сегодня Корио беспокоится, что может погибнуть так же быстро, как молодой Дриго, — и без каких-либо последствий для убийцы. Эсккар улыбнулся, чтобы гость расслабился.

— Я не варвар, Корио, поэтому используй это слово, как хочешь. Как ты и сказал, я вчера обещал стену жителям деревни и теперь прошу тебя помочь мне выполнить обещание. Мне нужна стена вокруг Орака, достаточно высокая и крепкая, чтобы удержать варваров, стена, на которую я могу поставить лучников. Эти лучники будут стрелять в атакующих. Ты можешь построить такую стену?

— Любую стену можно построить, командир. Какая высота требуется?

— По крайней мере двадцать пять футов. С такой высоты перед лучниками открывается большой участок для обстрела, даже если и придется отправлять стрелы на большее расстояние. Конечно, стена должна быть достаточно прочной, чтобы ее нельзя было легко свалить.

Корио не отвечал, Эсккар продолжил.

— Не нужно, чтобы стена окружала весь Орак. Мы разберем дома, которые стоят за пределами деревни, и затопим поля по обеим сторонам. Я объезжал деревню два дня назад. Стена должна огибать больший участок, чем нынешний частокол, но ненамного больший.

Корио заерзал на скамье, словно ему там было неудобно сидеть.

— Для строительства такой стены, как ты описываешь, потребуется по крайней мере год, не исключено, что и целых два. А ты ожидаешь варваров через пять месяцев?

— Пусть простит меня господин Корио, — Трелла говорила подобострастно, как и следовало. — Мой хозяин не собирается указывать ему, что строить. Господин — главный строитель. Хозяин только спрашивает, что можно построить. Какую стену, способную остановить варваров? Правильно, господин мой?

Эсккар постарался сохранить бесстрастное выражение лица.

— Да, конечно, я именно это и имел в виду. Я не стану объяснять кузнецу, как ковать меч. Я могу только просить то, что мне требуется.

Эсккар устроился поудобнее и вежливо и уважительно попросил Корио оказать ему услугу. Честь требовала от ремесленника честного ответа.

Корио постукивал пальцами по столу.

— Если предположить, что я останусь в Ораке для этой работы, сколько человек будут трудиться на строительстве стены? Придется закупать материалы в других местах и доставлять по реке. И еще нам, вероятно, потребуются мастера из других деревень. Сколько готов заплатить Никар?

— В твоем распоряжении будут все жители деревни, Корио. Все, включая меня самого и моих солдат, если потребуется, а также сотни новых мужчин, которые вскоре начнут к нам прибывать, спасаясь от приближающихся варваров. Работать будем семь дней в неделю, до самой ночи, а то и ночью. Никого от работы освобождать не станем. Даже Никар обещал поучаствовать. Семьи готовы предоставить все имеющееся у них золото для закупки необходимого.

Главный строитель задумался. Эсккар тем временем рассматривал и оценивал собеседника. Корио был примерно одного возраста с ним, но на несколько дюймов ниже, волосы у него уже поредели, бросалась в глаза седина. Бороду он брил, в глазах светился ум. Эсккар знал, что это мастер своего дела, он привык сам называть цену, работать в собственном темпе и следовать собственным правилам. Ничто не заставит его строить стену. Нужен какой-то ключик, чтобы он захотел включиться в дело, что-то, что заставит его остаться. Эсккар вспомнил, что предлагала Трелла.

— Послушай, Корио, — Эсккар перегнулся через стол. — Если нам удастся сдержать натиск варваров, то Орак станет самой крупной и самой важной деревней на сотню, нет, две сотни миль во всех направлениях. Человек, построивший стену, которая спасет Орак, станет самым знаменитым строителем на всей земле. Именно стена нанесет поражение варварам, а не солдаты, не жители деревни. Твоя слава разнесется вверх и вниз по реке, и о тебе будут помнить всегда. И, конечно, тебе хорошо заплатят за твои труды.

“А если ты не сможешь этого сделать, то мы все начнем готовиться к отъезду”, — распрямляясь, добавил Эсккар про себя.

— Господин, я помню, как благородный Никар говорил про учреждение еще одного Дома для замены Дома Дриго, — добавила Трелла. — Если Корио согласится построить такую стену, то Никар и Семьи определенно согласятся принять его как равного.

Никар не говорил ничего подобного, но эта мысль понравилась Эсккару. Даже он знал Корио как честного человека, который справедливо относился ко всем. Никар и Семьи могли выбрать и худшую кандидатуру.

— Это шанс присоединиться к высшему сословию, Корио. Подумай о чести. Ты станешь одним из правителей Орака.

Ремесленник продолжал сидеть за столом, переводя взгляд с Эсккара на Треллу.

— И Никар на это согласился? — прямо спросил он.

— Если он забудет об этом, то мой хозяин ему напомнит.

Эсккар кивнул.

— Да. Я уверен, что человеку, который построит стену для спасения Орака, ни в чем не будет отказа.

“Он теперь наш”, — решил Эсккар. Даже Корио не мог не желать основать свой собственный Дом.

У Эсккара закончились слова, поэтому он ждал молча и наблюдал за Корио. Гость продолжал думать, все еще выстукивая что-то на столе.

Потом стук резко прекратился, и Корио встал.

— Прости меня, командир, мне нужно ненадолго отлучиться.

Он вышел на улицу и кого-то крикнул. К ремесленнику тут же бросился молодой человек с большим матерчатым мешком. Корио забрал мешок, вернулся к столу и достал кожаный цилиндр размером с колчан стрел, затем снял с него крышку, осторожно извлек из него свиток папируса и разложил на столе, придавив четыре угла небольшими гирьками, которые также лежали в мешке.

Папирус оказался картой, на ней изображался изгиб реки и деревня. Эсккар слышал про подобное раньше, но видел впервые. Папирус считался дорогим и редким товаром, в соседних землях его было не найти, его продавали прибывающие по реке торговцы и просили немало.

При взгляде на карту Эсккар почувствовал себя птицей, которая летит высоко в небе и смотрит вниз на Тигр и деревню сверху. Река изображалась голубым цветом, а все остальное — черным или коричневым. Деревня вырисовывалась четко, линия вокруг обозначала частокол. Эсккар увидел возбуждение в глазах Треллы и понял, что она тоже никогда раньше не видела подобного сокровища.

— Эту карту нарисовал один мой раб несколько недель назад. После вчерашних… событий я снова велел ему пройтись по деревне и вокруг частокола, а затем мы большую часть ночи трудились над деталями. Поэтому… все, что здесь изображено, по большей части правильно.

Эсккар не отводил глаз от карты, но думал о словах Корио. Если он работал всю ночь, то это значит, что трудился он при свете ламп и свечей, дорогих товаров даже для Корио. Еще более интересным казалось то, что Корио слышал разговоры о варварах и стене и приготовился к этой встрече. Это означало, что Корио достаточно умен и понимал, о чем его попросят, еще до того, как его пригласили. Это также означало, что у Корио готовы ответы, — а Эсккару следует задавать правильные вопросы.

Трелла много раз говорила ему, что следует ждать всего, чего угодно. Эсккар сжал кулаки под столом, так, чтобы Корио не видел.

— Ты можешь прочитать карту, Эсккар? У многих возникают проблемы с условными обозначениями. Люди не понимают, что означают линии и знаки.

Эсккар заставил себя думать только о карте, внимательно осмотрел изображение деревни, реки, причалов, частокола, ферм и двух дорог, которые сходились в миле от деревни и соединялись в одну, по которой все ехали в Орак или выезжали из него.

— Да, все понятно.

Ему доводилось рисовать много карт на земле, а на папирусе оказалось еще легче читать обозначения. Он провел пальцем по реке.

— Пожалуйста, не касайся листа руками. Чернила могут размазаться, да и сам папирус довольно тонкий и хрупкий. Используй вот эту указку.

Он протянул Эсккару маленькую деревянную палочку с тупым закругленным концом.

Эсккар взял указку и определил на карте ключевые точки, уточняя вслух, правильно ли все понял, также отметил, где находятся север и юг, указанные стрелками в одном углу. Корио объяснил несколько деталей, которые Эсккар не понимал. Эсккар бросил взгляд на Треллу. Она также поняла все обозначения.

— Ты хорошо разбираешься в картах, Эсккар, — заметил Корио. — У некоторых возникают проблемы с масштабом. А теперь покажи мне, где ты хочешь видеть стену и что ты исключишь.

Эсккар не знал, что Корио имеет в виду под словом “масштаб”, но решил не спрашивать, тем более, раз предполагается, что он это понимает. Он повторил слово про себя, чтобы потом спросить у Треллы, что это такое.

— Стена должна проходить вот здесь, здесь, а потом вернуться к берегу реки, — Эсккар легко касался карты указкой. — Вот эти места будет затоплены, превращены в болота. Я хочу заставить варваров отправить основные силы к главным воротам. Там мои люди смогут убивать их со стены. Со стороны реки стену следует ставить как можно ближе к берегу, чтобы варвары не смогли отправить достаточное количество людей и штурмовать деревню сзади или с боков. А в этой части, где находятся главные ворота, я буду убивать их градом стрел.

Корио долго молчал, перед тем как поднять голову.

— Варварам доводилось видеть деревянные заборы, и они научились использовать лестницы и веревки. Они используют ту же тактику против нашей стены. Если твои солдаты будут заняты с луками, каким образом они остановят атакующих на лестницах?

— Я сам пользовался такими лестницами против частоколов, подобных нашему. Длинные вилообразные шесты помогут сталкивать лестницы. Две женщины, действуя вместе, способны оттолкнуть такую лестницу даже с воином на ней.

Эсккар не стал добавлять, что у него в прошлом имелся подобный опыт. Его самого однажды сбросили вместе с лестницей, и он чуть не наткнулся на собственный меч.

— Именно поэтому нам нужна настоящая стена, мощное сооружение, которое нельзя свалить или сжечь и которое позволяет поставить на нее два или три ряда лучников.

Корио снова надолго замолчал. Казалось, он неотрывно смотрит на карту. Эсккар воспользовался моментом, чтобы взглянуть на Треллу. Она выглядела уверенной и ободряюще ему улыбнулась.

Главный строитель сделал глубокий вдох и поднял голову:

— Когда я направлялся сюда сегодня утром, то собирался честно сказать тебе, что невозможно построить такую стену вокруг Орака за то время, что у нас есть. Невозможно построить стену такой длины и высотой двадцать пять футов за имеющееся у нас время. Для такой высоты требуется проведение особых работ по укреплению стены, установка дополнительных поддерживающих конструкций. Также потребуется очень тщательно готовить фундамент. А как насчет высоты пятнадцать футов?

Эсккару пришлось задуматься, представить эту высоту. Он знал, что пятнадцать футов — это немного меньше, чем высота трех деревенских жителей. Варвары обычно выше ростом, хотя большинство ниже шести футов. Но хорошо подготовленный наездник в состоянии встать на спину коня и подпрыгнуть достаточно высоко, чтобы перебраться через пятнадцатифутовую стену. Даже мертвых лошадей и людей можно использовать в виде ступеней, да и лестницы такой высоты легко сделать и нести.

— Нет, это недостаточно высоко, — ответил Эсккар и стал объяснять причины, но почувствовал, что у Корио уже есть ответ.

— Я предлагаю, Эсккар, построить стену высотой четырнадцать или пятнадцать футов, но перед стеной выкопать ров, глубиной по крайней мере десять футов и шириной тридцать футов. Эффект будет тот же самый, что и от стены в двадцать пять футов, которую хочешь ты.

Эсккар не ответил, и Корио поспешил добавить:

— Гораздо легче выкопать канаву, чем строить стену. И копать может любой житель деревни. А грунт можно использовать для изготовлений глиняных кирпичей, из которых строить стену. Земля и камни пойдут на укрепление основания.

Корио все это тщательно продумал. Мысль о рве была новой, Эсккар их никогда не видел и не слышал про них. Он представил себя стоящим на дне такого рва, смотрящим вверх. Стена на самом деле покажется высотой двадцать пять футов.

— А из-за рва стена не ослабнет у основания? — Эсккар знал, что для подобного строения нужен твердый грунт.

На лице Корио появилась улыбка.

— Ты соображаешь быстрее большинства людей, Эсккар, если ты об этом подумал. Но ров не будет подходить к самому основанию стены. Он закончится примерно в шаге от нее, и мы еще сделаем склон наклонным, чтобы на нем было трудно стоять. Низ стены укрепим камнями, чтобы было трудно подкопаться. Тогда основание получится надежным, а атакующим будет нелегко прокопать ход или обвалить стену подкопами.

От произнесенных слов самому Корио стало не по себе.

— Но ты понимаешь, командир, что если варвары начнут копать по всему основанию стены, то в конце концов строение ослабнет и начнет разрушаться?

— Если мы дадим им время копать у основания стены, то мы проиграли. Камни, стрелы, копья — все будет использоваться, чтобы их остановить. Нет, у них не будет времени копать.

— Господин Корио, а можно затопить ров водой из реки? — вежливо спросила Трелла.

Корио уже собрался что-то сказать, но помедлил, возможно вспоминая, что случилось с молодым Дриго.

— Нет, если мы затопим ров, то сама вода может ослабить землю у основания стены. Если бы было больше времени, то можно было бы выложить ров камнями и бревнами для укрепления, но его нет, — закончил Корио со снисходительной улыбкой.

Однако Трелла еще не закончила:

— Тем не менее, господин Корио, еще мы пустим немного воды, на день или два, это может превратить поверхность рва в жидкую грязь, и таким образом ноги атакующих будут вязнуть в ней, не правда ли?

— Да, но грязь высохнет через несколько дней, и ров станет таким, как раньше, — объяснил главный строитель менее терпеливо и снова начал постукивать пальцами по столу.

Эсккар решил, что Корио не привык выслушивать предложения рабов, тем более — молодых женщин.

— Господин Корио, а если мы будем наполнять ров водой каждые несколько дней или по мере высыхания?

— Если мы окажемся запертыми внутри стен, Трелла, то у нас не будет доступа к реке, чтобы открывать канавы по желанию. — Пальцы выстукивали на столешнице все более быстрый ритм, и ответ Корио казался окончательным.

Но Трелла продолжала, не обращая внимания на его раздражение:

— Можно использовать воду из колодцев внутри деревни. Колодцы в Ораке постоянно пополняются из реки. Разве нельзя построить водяное колесо, которое бы поднимало воду через стены?

Пальцы прекратили стучать, и уверенная улыбка сошла с лица Корио. Что такое водяное колесо, именем богов? Но Эсккар увидел, что главный строитель понял значение слов и опять глубоко задумался. Затем Корио резко встал, прошел к дверному проему и вышел на солнечный свет.

Эсккар также поднялся из-за стола. Ему было любопытно, что он увидит снаружи. Он подмигнул Трелле и встал в дверном проеме. К своему удивлению, он увидел пятерых учеников и помощников Корио, которые сидели на корточках в пыли. У каждого в руках было по свертку. У одного мальчика на шее висела большая грифельная доска. Корио тихо разговаривал со старшим помощником, которому было примерно столько же лет, сколько и главному строителю. Говорили они довольно продолжительное время. Эсккар почувствовал руку Треллы у себя на спине. Она проскользнула ему под одежду и стала тереть напряженные мышцы.

— Что такое водяное колесо? — спросил он, наблюдая за Корио.

К тому присоединился один ученик. Потом этот ученик вручил свою сумку другому и куда-то побежал по улице. Корио снова стал беседовать со старшим помощником, оба все больше возбуждались.

— Это приспособление, которым мы пользовались в нашей деревне, чтобы забирать воду из реки. При его помощи несколько рабов могли доставать много бочек воды.

Корио отвернулся от помощника и направился назад к ним.

Когда они все снова расселись, Корио повернулся к Трелле:

— Прошу прощения, Трелла, я вижу, что и ты, и твой хозяин гораздо мудрее, чем кажетесь. Иногда полезно скрывать свой ум и таким образом скрывать свои способности. Ты подсказала хорошую мысль, — продолжал он. — Мне самому следовало об этом подумать. Я отправил парня на поиски землекопа, строителя колодцев. Нам нужно знать о силе воды внутри колодцев и о том, сколько времени требуется, чтобы выкопать новые, а также где копать. Водяное колесо будет отличным способом подъема и переправки воды через стену. Но я не думаю, что нам потребуется переносить воду через стену. В ней можно сделать отверстия, прямо над уровнем земли, и через них сливать воду в ров. Да, я думаю, что это сработает.

Корио ненадолго замолчал.

— Мы можем сделать глиняные трубы и вставить их в отверстия, а также построить деревянные траншеи, по которым вода будет поступать от колодцев к трубам. Поверхность рва будет оставаться жидкой грязью, и атакующим придется передвигаться очень медленно. Однако мы не будем заливать туда слишком много воды, чтобы не возникло угрозы основанию стены.

Эсккар задумался о словах Корио об уме, который полезно скрывать, и понял, что главный строитель и себя включает в группу скрывающих. Эсккар всегда считал, что люди типа молодого Дриго, которые говорят резко и надменно, умнее его и умнее большинства других. Возможно, это не так. Возможно, есть много людей типа Корио и Треллы, которые не демонстрируют свой ум и не открывают лишний раз рот, и таким образом им удается избегать трудностей. Людям не кажется, что они много знают. Он это обсудит с Треллой позднее.

— Командир, я впервые начинаю верить, что предлагаемое тобой возможно. Я не уверен, что все можно построить вовремя, но я изучу вопрос и дам тебе ответ завтра. Это трудно, и если мы успеем все сделать, то только впритык, не раньше. Но, может, мы все-таки в состоянии сделать то, что ты просишь.

— Господин Корио, а как быть с воротами в деревню? — спросила Трелла. — Можно ли их достаточно укрепить, если именно там будут атаковать варвары?

— Ворота можно укреплять, пока они не станут крепче стены, а ров там можно сделать в два раза шире и даже глубже. Нам для этого потребуются большие бревна из лесов на севере. Пока мы их увлажняем, они не загорятся. Варвары попробуют использовать таран, но для его доставки потребуется время, и твоим солдатам за это время придется их убить.

Он посмотрел на Эсккара.

— Я надеюсь, что ты подумал о том, что варвары будут выпускать стрелы по всему, что высунется из-за стены?

— Да, Корио, подумал.

Он не стал объяснять дальше, потому что пока не знал, успеют ли они вовремя сделать луки и подготовить людей.

Эсккар поджал губы и молчал, пока Корио не понял, что никаких дальнейших объяснений не будет. Корио не любил спрашивать дважды.

В эту минуту вернулся ученик в сопровождении деревенского строителя колодцев. Сола назначили Семьи, и он был единственным человеком в Ораке, которому дозволялось рыть колодцы. Он также был одним из самых старых жителей деревни, невысоким и сгорбленным. Он утверждал, что ему почти шестьдесят лет. Он всю жизнь прожил у реки.

— Корио, я пришел по твоему зову. Что ты хочешь знать?

Солу было трудно говорить, в основном потому, что у него осталось очень мало зубов.

— Насколько сложно построить новые колодцы в Ораке, Сол? — спросил Корио, сразу же переходя к делу.

— У нас уже есть четыре больших общественных колодца, которыми могут пользоваться все жители деревни, и много частных. Они дают больше воды, чем мы используем. Зачем нам еще колодцы?

“Еще один человек, гордящийся своим положением и своим ремеслом,” — подумал Эсккар, которому стало забавно. Старик на него совершенно не обращал внимания. Очевидно, Корио работал с Солом раньше, потому что тут же ответил на вопрос.

— Мы обдумываем оборону Орака, и мне требуется вода рядом с частоколом. Мне нужно знать давление в каждом колодце на тот случай, если придется доставать большие количества воды каждый день. Поэтому скажи мне, Сол, как мастер по колодцам, сколько времени займет строительство новых колодцев?

Сол почесал лысую голову и долго не отвечал. Он явно не привык, чтобы его куда-то срочно вызывали, даже Корио, не то что какой-то начальник стражи.

— Если все делать правильно, продалбливать породу и укреплять стенки, то примерно два месяца.

Сол обвел взглядом стол, словно ожидая, что кто-то оспорит его мнение.

Корио ничего не сказал и только начал выстукивать ритм пальцами по столешнице.

— Теперь что касается давления воды. Течение реки сильное. Она хорошо наполняется водой, и колодцы в Ораке не опустеют, — продолжал Сол. — Вода будет восстанавливаться, как только ты ее заберешь.

— Даже если мы используем водяное колесо? — спросил Корио.

— Зачем тебе водяное колесо?

Увидев, как Корио помрачнел, Сол поспешил ответить:

— Да, даже при использовании водяного колеса. А если удалиться от реки, то почва там сухая, и даже хороший колодец высохнет после трех или четырех дней напряженного использования.

Корио встал и поклонился строителю колодцев.

— Спасибо за твое время и мудрость, Сол. Ты очень помог. Прости, что я отвлек тебя от работы.

Когда Сол ушел, Корио повернулся к Эсккару:

— Он — старый дурак, но хороший каменщик. Что касается колодцев, то я считаю, что работающий колодец можно выкопать за неделю или две. Сол обычно не торопится и растягивает работу. Но я думаю, что он прав насчет давления воды.

Корио выглянул из дверного проема на солнце, осторожно свернул карту, убрал ее в кожаный чехол, затем плотно его закрыл.

— Я перепроверю все свои расчеты. Завтра в полдень я вернусь и скажу тебе все, что тебе нужно знать.

— Спасибо, господин Корио, — ответил Эсккар, встал и пожал Корио руку. — Я сегодня утром очень многое узнал.

— Как и я, — на этот раз Корио улыбался более приветливо. Он пошел к двери, затем остановился и повернулся.

— Уважаемый начальник стражи, — официально обратился он. — Мне не хочется тебя оскорблять, но я должен кое-что спросить. — Он посмотрел на Треллу, затем продолжил. — Если ты когда-нибудь захочешь продать свою служанку, то я готов заплатить любую цену. В моем деле постоянно приходится искать людей с определенными навыками и талантами. Похоже, у твоей служанки много таких навыков и знаний.

Он посмотрел на Эсккара, потом на Треллу, потом снова на Эсккара.

— Господин строитель, я благодарю тебя за твое очень щедрое предложение, но Трелла не продается. — Эсккар улыбнулся, показывая, что совсем не оскорбился. — И мы с нетерпением ждем тебя завтра.

Он поклонился Корио, его примеру последовала Трелла.

Корио немного задержался, словно хотел что-то добавить, но вместо этого просто улыбнулся, поклонился, вышел из комнаты и подозвал своих учеников. Эсккар направился к двери и смотрел, как гость удаляется вместе с сопровождающими. Главный строитель предоставил ему почву для размышлений, но теперь Эсккар думал о другом.

Он вышел на яркое солнце и крикнул стражника, который терпеливо стоял на посту.

— Я не хочу, чтобы меня кто-то беспокоил в течение следующего часа. Если кто-то будет меня спрашивать, скажи им, что я занят обдумыванием обороны Орака.

Стражник посмотрел на него и понимающе кивнул, стараясь сохранять бесстрастное выражение лица. Трелла убирала со стола кубки с водой, но услышав, что он вернулся, поставила их назад и повернулась к нему — и оказалась в его объятиях.

— Тебе следует встретиться с Никаром и мастеровыми, — она обвила его руками и прижалась головой к груди. — Похоже, сейчас мистер Корио — самый важный человек в Ораке, и нам следует…

— Тихо, девочка, — сказал он хриплым от страсти голосом. — Или я продам тебя Корио. Я уверен, что он найдет для тебя занятия. Будешь что-нибудь строить.

Его руки проскользнули к ней под одежду. Он почувствовал ее нежную плоть и снова восхитился тем, как она его возбуждает.

— Может, он понравится мне больше. Может, он будет давать спать по ночам.

Теперь ее руки оказались у него под одеждой, от чего Эсккар возбудился еще больше.

Он раздел Треллу и бросил ее одежду на стол, затем поднял ее на руки и отнес на кровать, а там нежно опустил на одеяла. Эсккар стоял и смотрел на ее обнаженное тело, пока снимал свою одежду. Трелла грациозно изогнулась в кровати, посмотрела на него снизу вверх и потянулась к нему, ожидая удовольствия. Он вспомнил обещание прошлой ночи и поклялся лучше контролировать свою страсть.

— Трелла, моя женщина, ты мне принадлежишь, и ты останешься со мной.

Эсккар сел на кровать и начал целовать ей грудь, а потом у него не осталось в голове слов ни для кого и ни для чего.

Глава 7

Через час Эсккар отпер дверь и вышел во двор. Дежурил все тот же стражник. К нему присоединился Гат, и оба они сидели под деревом. Судя по мрачному выражению лица Гата, Эсккар понял, что его собственное хорошее настроение сейчас исчезнет.

— Так, Гат, что случилось?

— Мы можем поговорить с глазу на глаз, командир? — Гат бросил взгляд на дом.

Трелла уже встала и оделась, но в комнате все еще пахло сексом.

— Да, давай сходим в харчевню, поедим и выпьем пива.

У Эсккара разыгрался аппетит, и то, что раньше было неслыханной роскошью, теперь стало обыденным делом. Он пошел к харчевне, Гат последовал за ним. Эсккар миновал дешевое заведение рядом с казармой и направился к небольшой харчевне, расположенной через две улицы, в которую солдаты обычно не ходили. От вина и пива в этой таверне не крутило живот, а если посетители хотели чего-то, кроме хлеба, то это приносили от уличных торговцев.

Хозяин хотел посадить посетителей рядом с дверью, чтобы все проходящие могли видеть, кто к нему заглянул, но Эсккар выбрал темный угол, заявив владельцу, что им нужно поговорить, и попросил подать пиво и хлеб. У Эсккара теперь было золото, но он не собирался тратить его на выпивку.

— Ну, Гат, — начал он после первого большого глотка пива. — Что случилось?

— Солдаты. Пока ты получаешь удовольствие, они стоят на улице и беспокоятся о варварах. Их волнуют разговоры об отражении атаки, которые ведутся вокруг. — Гат замолчал и сделал глоток. — Они знают, что их недостаточно для противостояния варварам, даже при условии строительства стены. Тебе нужно поговорить с ними. Некоторые готовятся сбежать, как Ариам. Я вижу это в их глазах. Они отворачиваются, когда я на них смотрю. Скажи им что-нибудь, и как можно скорее, или они сбегут.

Эсккар сжал в руке кружку с пивом, когда Гат упомянул его время с Треллой, но тут же расслабился. Он не мог сердиться на Гата за это. Когда Ариам попусту тратил время, иногда развлекаясь целый день, его поведение раздражало всех, кому он был нужен, включая Эсккара. Кроме того, Гат был близок с солдатами и знал об их настроениях. Если он говорит, что возникла серьезная проблема, значит, она возникла. Иначе Гат сам бы с ней справился.

Неделю назад Эсккар бы в гневе вылетел из таверны, вернулся в казарму и стал кого-то лупить. Теперь, при угрозе приближения варваров, это не годится. Теперь солдаты нужны были ему больше, чем он им.

Без них стена окажется бесполезной. А что еще хуже, ее никогда не построят без стражников Орака, без этой силы, заставляющей трудиться остальных. Эсккар сидел в задумчивости, прикидывая, что ему сказать и сделать. Ему приходили в голову разные идеи, он размышлял над ними в деталях и медленно. Возможно, Трелла права. Ему следует все тщательно продумывать перед тем, как говорить или действовать.

Они долго сидели молча.

— Что сказал Корио? — наконец спросил Гат, допив пиво. — Стену можно построить вовремя?

Эсккар пересказал ему все, услышанное от Корио.

— Теперь ты знаешь столько же, сколько и я. Давай возвращаться к людям. Вот что я от тебя хочу.

Загибая пальцы, Эсккар перечислил все, что хотел от Гата. Когда он закончил, Гат улыбнулся и прислонился к неровной каменной стене, а потом попросил принести еще пива.

Через два часа подготовки, включая обсуждение предстоящего выступления с Треллой, Эсккар обогнул казарму и прошел во двор. Гат привел всех солдат, оставив только по одному человеку у каждых ворот. На Эсккаре была короткая одежда, грудь оставалась голой. В руке он держал длинный меч.

Гат, Джален, Бантор и Сисутрос ждали вместе с солдатами, стоя перед рядовыми. Два одеяла у их ног скрывали то, что лежало под ними. Позади стояла высокая телега с четырьмя большими крепкими колесами.

— Садитесь, в два ряда, — проворчал Эсккар, глядя на солдат.

Он насчитал двадцать семь человек. По крайней мере, пока никто не сбежал, хотя день и неделя еще не закончились. Эсккар прошелся взад и вперед перед сидящими солдатами, глядя на каждого по очереди.

— Вы, солдаты, пусть и не самые лучшие, поможете мне отразить натиск варваров. Вы это сделаете, обучая сотни мужчин, жителей нашей деревни и других людей, которые будут прибывать в Орак в течение следующих месяцев. Однако до того как вы сможете это сделать, вас самих нужно должным образом подготовить, и мы этим займемся, начиная с сегодняшнего дня.

Он показал мечом на Гата и трех других командиров, поясняя, кого имеет в виду под словом “мы”. Он увидел, что глаза у солдат забегали, некоторые заерзали на своих местах. Но они ничего не сказали, а значит, усвоили два основных урока солдатской жизни: никогда не вызываться добровольцем и никогда первым не задавать вопросов.

— Я вижу, что у вас есть сомнения, — продолжал Эсккар с улыбкой. — Очень хорошо. Давайте немного поспорим. Вы ведь любите делать ставки, не правда ли? Давайте представим, что я — яростный воин, варвар. Гат, иди сюда.

Гат по приказу шагнул вперед, доставая короткий меч, и встал напротив Эсккара в десяти футах.

— А теперь давайте делать ставки. Варвар против Гата. — Эсккар стал размахивать огромным мечом в воздухе. Слышался свист. Меч был почти в два раза больше коротких мечей, которые носили солдаты. — Кто победит?

Никто ничего не сказал, поэтому он закричал им:

— Отвечайте мне. Псы! Кто выиграет?

На этот раз послышались ответы “ты” или “варвар”, но люди отвечали неохотно.

Он подождал еще мгновение.

— Значит, никто не думает, что солдат может победить. А почему нет? — Он не давал им покоя, пока не получил ответ, который хотел услышать. — Из-за длинного меча. Я зарежу его до того, как он ко мне приблизится. — Эсккар гневно посмотрел на них. — Или я не могу этого сделать? Джален!

Гат шагнул назад. Джален запустил руку под одеяло, надел толстую кожаную броню, взял толстый деревянный щит, укрепленный двумя полосками из закаленной меди, вдел руку в ремни, достал меч и агрессивно направился к Эсккару. Приближаясь, Джален поднес щит к глазам. Короткий меч, который минуту назад казался таким жалким, теперь выглядел гораздо более угрожающим.

Эсккар инстинктивно отступил на шаг назад и поднял меч до того, как Джален остановился, также в десяти футах от него.

— Так, солдаты, давайте вернемся к нашему спору. Варвар или Джален? Кто победит теперь?

Мгновение спустя большинство тихо произнесли имя Джалена.

— Что заставило вас изменить мнение? Разница в щите, не правда ли? Теперь длинный меч варвара имеет гораздо меньшую ценность. А защищенный короткий меч становится смертельным. Джален может подойти близко к варвару, принимать удары длинного меча на щит и легко убить врага.

— Варвары не сражаются пешими! — выкрикнул один из солдат. — Они используют лошадей вместо щитов.

— А-а, мы слышим голос командира, — заметил Эсккар и снова кивнул Гату.

Эсккар сунул два пальца в рот и резко свистнул. Мгновение спустя прибежал конюх с лошадью. Эсккар вскочил на спину животного и высоко поднял меч. Лошадь встала на дыбы, демонстрируя норов. Эсккару пришлось крепко держаться за узду и сжимать бока лошади коленями.

Тем временем Гат вытащил тренировочный столб высотой четыре фута, который поставил на
деревянный брус, вкопанный в землю. Теперь столб стоял прямо, а наверх он положил дыню с рынка.

Эсккар развернул лошадь, отъехал на небольшое расстояние, затем развернулся и погнал животное к столбу с воинским кличем варваров, который подействовал на возбужденное животное, словно кнут. Проносясь мимо столба, Эсккар склонился вперед и нанес сильный удар мечом. Дыня раскололась, словно раздавленная виноградина. Также Эсккар прорубил часть столба, и в разные стороны вместе с кусочками дыни полетели щепки и грязь.

Назад он возвращался медленно, успокаивающе разговаривая с лошадью и улыбаясь сам себе, потому что чуть не промазал по дыне. Эсккар остановился перед солдатами.

— Кто хочет выступить против варвара с лошадью?

Никто не ответил.

— Давайте, солдаты. Я дам вам лошадь, хотя гарантирую, что у вас лучший шанс на земле. Что, до сих пор нет добровольцев?

Он посмотрел на них сверху вниз и рассмеялся. Потом он повернулся к Гату и снова кивнул. На этот раз Гат с Бантором прыгнули на телегу и взяли в руки луки со стрелами. Они натянули тетиву, но не стреляли, стоя плечом к плечу на краю телеги.

— А теперь на кого поставите, на варвара на лошади или на людей с натянутыми луками, которые стоят на стене? Потому что именно это увидят варвары, когда приблизятся к Ораку. Только высота стены будет двадцать пять футов. Покажи им, Джален.

Джален и Сисутрос побежали за казарму и вернулись с двумя молодыми деревцами, связанными веревкой — одно над другим. Джален поставил свой конец на землю и придерживал ногой. Сисутрос отпустил свой конец и тот взмыл в воздух. Сисутрос встал рядом с Джаленом, и теперь они оба удерживали шест вертикально.

— Высота этого шеста двадцать пять футов. Когда варвары окажутся внизу, то их мечи и лошади будут бесполезны.

Он подвел лошадь к шесту, чтобы солдаты могли увидеть разницу в высоте. Эсккару пришлось опять успокаивать животное, которое нервничало из-за непонятного предмета, маячившего над головой.

— Представьте себя наверху стены. Вы отправляете стрелы вниз в варваров и их лошадей. Ну, теперь вы на кого поставите?

Он уставился на их открытые рты, надеясь, что до них доходит все, что он пытается объяснить.

— Командир, — обратился к нему один из солдат. — Но ведь и у варваров есть луки. Они тоже могут стрелять в людей на стене.

Говорил Алексар, тот же парень, который задал и первый вопрос.

— А, я вижу, что наш воин умен, — ответил Эсккар, спрыгивая с лошади.

Он прошел к телеге, посмотрел вверх, и Бантор вручил ему лук и стрелу. Эсккар вернулся к солдатам, держа лук в одной руке, а стрелу в другой.

— Вот таким луком пользуются варвары, — объяснил он, словно они никогда раньше не видели подобных луков. — Он короткий, потому что из него стреляют с лошади, несущейся галопом. Он сильно изогнут, потому что это требуется для придания мощи. Этот лук изготовлен из трех различных пород дерева, которые склеиваются вместе, а потом еще и укрепляется по углам косточками. Мастеру требуется шесть месяцев для изготовления подобного лука.

Эсккар знал, что большинство людей не представляют, сколько усилий необходимо для изготовления одного лука и сколько их теряется или ломается во время сражения.

Он поднял вверх стрелу.

— Стрела короткая, потому что должна подходить для лука и потому что ее везут на лошади. Наконечник делается из закаленной кости или бронзы. Она почти невесомая.

Эсккар несколько раз подбросил стрелу в воздух, чтобы они увидели, насколько она легкая, затем приставил ее к луку. Он повернулся к телеге, натянул лук и выпустил стрелу. Она воткнулась в толстое колесо.

— При помощи такого лука даже самый неповоротливый варвар на лошади способен выпустить от десяти до пятнадцати стрел в минуту.

Знали это солдаты раньше или нет, но это было пугающее количество. Ведь только пятьдесят всадников могли выпускать по крайней мере пятьсот стрел в минуту, а у каждого всадника в колчане хранилось от тридцати до сорока стрел.

Опустошив колчаны, воины могли начисто разбить противника, превышающего их количественно в пять раз. Они могли нанести огромные потери врагу, разбить их ряды и сделать их легкой добычей для последующей атаки копьями и мечами.

— Но эта стрела убивает не более, чем со ста шагов. Лишь немногие стрелы пролетают сто пятьдесят шагов. — Эсккар дал солдатам время, чтобы это переварить. — С близкого расстояния стрела смертельна. После ста шагов она не пробьет броню и щит. С двухсот шагов и более стрела бесполезна. Она не пронзит даже кожаный панцирь. Большинство из вас умеет стрелять из лука. Даже Форно, — Эсккар показал луком на солдата, который застрелил воина Наксоса, — по крайней мере, когда трезв, способен застрелить человека с пятидесяти шагов. Наши луки будут длиннее и более тяжелыми, стрелы тоже более тяжелыми. Этого достаточно, чтобы убить человека с двухсот шагов, если только у него не надеты бронзовые доспехи. А поскольку не требуется изготовлять маленькие луки, наши можно сделать за три месяца.

Эсккар мрачно улыбнулся солдатам.

— Итак, солдаты, вам придется готовить других людей, много людей. Вам придется обучать их стрелять из лука, использовать копье и короткий меч. Нашу стену построит главный строитель Корио, и она закроет большую часть Орака. Остальную часть деревни мы снесем, а потом затопим окружающие земли. Мы заставим варваров приближаться к нашим главным воротам, и станем убивать их из луков со стены. С завтрашнего дня мы все начинаем тренироваться в стрельбе из лука по три часа в день. Тренировками будут руководить Гат и Форно.

Он бросил взгляд на Гата, который согласно кивнул.

— Через три месяца каждый из вас должен попасть человеку в глаз с двухсот шагов. После того как будет построена стена, мы отметим расстояние, чтобы вы знали, где пролегает эта граница.

Теперь они внимательно его слушали. Он практически читал их мысли по выражениям лиц. Они думали, что, возможно, это сработает. Не исключено, что это сработает. Им нужно дать веру, что-то, что задержит их здесь еще на несколько месяцев. Они останутся, пока у них есть надежда.

— Когда вы сможете выпускать по крайней мере десять стрел в минуту, стоя за стеной в кожаной броне и выбирая цели, вы справитесь с варварами так, как они обычно справляются с другими. Вы разобьете их ряды и убьете сотни варваров. Помните: лошадь — это большая цель. Если вы убьете или раните лошадь, человек упадет. Падая, он может потерять лук, колчан со стрелами, меч или просто впасть в панику, даже если и не сломает шею.

Эсккар внимательно посмотрел на солдат.

— Я ожидаю, что через пять месяцев для обороны стены у нас будет триста-четыреста человек, хорошо умеющих стрелять из лука. Остальные мужчины и женщины Орака окажут нам поддержку. У нас будет еда и вода, в то время как варвары не найдут ничего съестного за пределами деревни. Когда они достаточно проголодаются, они уйдут отсюда. Мы приготовим для варваров и другие сюрпризы, но я не хочу сразу перегружать ваши головы. Однако помните: когда полетят стрелы, я буду стоять рядом с вами на стене. Итак, завтра начинается подготовка. Я буду тренироваться вместе с вами. По мере прибытия других людей, вы начнете их обучать, как Гат и Форно будут обучать вас.

Он увидел, что у них на лицах все еще отражается сомнение.

— Не беспокойтесь, другие люди вскоре появятся: варвары прогонят их из их домов. Это будут мужчины, семьи которых убили варвары, или те, кто просто устал бегать от них каждые несколько лет. Уже сейчас многие люди в нашей деревне ждут возможности рассчитаться за старое. Когда они услышат, что мы намерены сражаться, они к нам присоединятся.

Эсккар замолчал, словно обдумывая свои слова, и переводил взгляд с одного солдата на другого.

— Мы сможем разбить варваров, пока сражаемся с ними так, как нужно нам, на наших условиях. Я знаю, как они ведут военные действия, и знаю, что их можно победить. Вы, солдаты, станете теми, кто это сделает. Если только вы не предпочтете бежать, вместо того чтобы сражаться.

Он замолчал на мгновение, чтобы они и это переварили.

— С сегодняшнего дня ваше месячное жалованье удваивается, и кормить вас будут лучше. Завтра получите первые деньги. А после того как варвары будут отбиты, получите награду, равную вашему жалованью.

Несомненно, Никар потянет эту небольшую сумму, тем более с золотом Дриго.

Это объявление привело к ожидаемым радостным крикам. Эсккар подождал, пока они прекратятся.

— Но с завтрашнего дня вы работаете. Вы тренируетесь и охраняете деревню. Если будете хорошо тренироваться, то большинство из вас станет командовать подразделениями из десяти человек, а за это полагается дополнительное вознаграждение.

Затем он заговорил строгим голосом, чтобы они лучше его поняли:

— Но если будете лениться, я не буду вас убивать. — Они снова замолчали. — Я просто вышвырну вас из Орака, и беспокойтесь тогда о себе сами.

Он посмотрел на садящееся солнце.

— Гат, отведи это жалкое подобие солдат в харчевню и купи им пива. Но немного. Они начинают подготовку на рассвете.

Эсккар пошел прочь, думая, что ему самому нужно присутствовать на тренировках, по крайней мере первые несколько дней. Ему тоже не помешает попрактиковаться с мечом и луком. Он долго сидел в казарме, мышцы ослабли, и он чувствовал, что пока не готов встречаться с варварами один на один. Убивать дураков типа Наксоса и Дриго было довольно легко, но закаленные воины алур мерики — это совсем другое дело.

Эсккар завернул за угол и увидел поджидающую его Треллу. Около нее стояло более дюжины женщин, рядом вертелись дети и собаки.

— Я не давала им пройти, как ты и приказал, хозяин, — сказала она громким голосом, чтобы все слышали ее. — Они обязательно отвлекли бы тебя.

У него округлились глаза от удивления. Солдатские женщины редко подчинялись своим мужчинам, тем более рабыне другого мужчины. Ей каким-то образом удалось заставить других людей, в два раза старше ее, принять ее волю. И их ведь было много! Некоторые женщины стали грубо высказываться насчет определенных частей тела Эсккара, и он порадовался, что Трелла не пустила их во время разговора с солдатами, хотя он ей ничего такого и не приказывал.

— Хорошо, Трелла. Пойдем со мной.

Он вежливо кивнул женщинам, которые уже миновали его. Они горели желанием узнать, какая судьба ожидает их мужчин.

— Нам нужно готовиться к ужину, а ты должен вымыться и одеться, — заметила Трелла, морща нос. — Ты воняешь, как лошадь.

Никар пригласил Эсккара к себе на ужин. Не имело значения, относилось приглашение и к Трелле или нет, поскольку Эсккар в любом случае решил взять ее с собой.

— Я уверен, что так и есть. Но до ужина мне нужно встретиться с мастерами по изготовлению луков и стрел. Я только что пообещал солдатам новое оружие, и мне необходимо убедиться, что все будет в порядке.

Подойдя к своей комнате, он велел стражнику привести к нему мастеров по изготовлению луков и стрел через час. Затем Эсккар с Треллой отправились к реке мыться. Там они разошлись по участкам, отведенным для мужчин и женщин. Эсккар быстро помылся, потом немного поплавал, затем вытерся и несколько минут ждал Треллу. Ее мокрые волосы блестели в лучах заходящего солнца. Ее одежда плотно облегала все еще мокрое тело, и Эсккар пожалел, что пригласил мастеровых. Он взял Треллу за руку, не обращая внимания на улыбки деревенских жителей, и они направились назад к казарме.

В открытую дверь постучали, едва Эсккар успел пристегнуть меч. У входа стояли двое мужчин, которые представляли полную противоположность друг другу. Изготовитель луков Руфус оказался сгорбленным стариком с длинными седыми волосами, свисавшими патлами, и пожелтевшими зубами. Одежда его была грязна, в разноцветных пятнах, от него пахло клеем и смолой. Изготовитель стрел оказался значительно выше, а судя по чистой одежде, можно было сказать, что дела у этого мастера идут неплохо. Бросался в глаза излишний вес, что свидетельствовало о гораздо большей прибыльности изготовления стрел, чем солдатской службы. Правда, это можно было сказать почти про любую профессию. Тевана вообще-то был плотником и занимался изготовлением орудий труда и различных небольших приспособлений. Для местных ремесленников он создал много различных предметов, облегчающих труд. Изготовление стрел для солдат он считал побочным заработком и занимался этим делом уже много лет. Эсккар узнавал его на улице, но никогда раньше с ним не разговаривал.

Изготовитель стрел заговорил первым. У него был глубокий и приятный голос. Он поклонился Эсккару и бросил быстрый взгляд на Треллу.

— Добрый день, командир.

Руфус, мастер по изготовлению луков, не поклонился.

— Твой вызов заставил меня прервать работу, — заявил он. — Я теряю время, пока мы разговариваем. Что так важно и не могло подождать до утра? — голос звучал раздраженно.

Эсккар два раза встречался с Руфусом. Один раз он принимал несколько луков, а второй раз жаловался на то, что один из луков сломался через несколько дней. В первый раз на Эсккара просто не обратили внимания, а во второй над ним посмеялись, потому что Руфус не давал никаких гарантий.

— В конце концов откуда я знаю, каким образом какой-то дурак будет его использовать после того, как лук покинет мою мастерскую? Может, им выкапывали ямку? Здесь он нормально гнулся, вы за него заплатили, и дело с концом.

Эсккару пришлось сообщить Ариаму, что замены он не получил.

— Пожалуйста, садитесь, Руфус, Тевана. Принеси вина нашим гостям, Трелла.

Эсккар говорил спокойным тоном, подавляя в себе желание выхватить меч и снести Руфусу голову. Старик делал лучшие луки не только в Ораке, но во всей округе. Теперь большую часть работы выполняли его сыновья и ученики, но они работали не хуже учителя.

Трое мужчин сели за стол, Трелла разлила вино, затем заняла свое место на стуле за скамьей Эсккара. Руфус почти выхватил кубок у нее из руки и одним глотком осушил половину, затем посмотрел на Эсккара с таким видом, словно говорил, что он невысокого мнения о предложенном вине. И снова у Эсккара зачесалась рука при этом оскорблении.

— Спасибо, командир, — сделав глоток, поблагодарил Тевана. — Чем мы можем быть тебе полезны?

— Я не стану долго отрывать тебя от работы, Руфус, — заговорил Эсккар. — Сегодня вечером я встречаюсь с Никаром. Но я хочу как можно скорее сообщить вам, что мне нужно. К нам приближаются варвары, и для оказания им сопротивления требуются луки и стрелы.

— Думаю, что тебе потребуется гораздо больше, чем это, чтобы остановить варваров, — заметил Руфус с сухим смешком, от которого рука Эсккара невольно потянулась к рукоятке меча. — Но я могу продать тебе все луки, какие тебе потребуются, если ты можешь себе позволить за них заплатить.

— Очень хорошо, Руфус, я рад это слышать. — Если старый дурак хочет так вести дела, пусть. — Трелла, объясни Руфусу и Теване, что нам нужно.

Трелла пододвинула стул поближе к столу.

— Моему хозяину требуется четыреста луков, каждый длиной пять футов. Выпущенная из него стрела должна пробивать кожаные доспехи с двухсот шагов. Нам также потребуется сто тысяч боевых стрел и, по крайней мере, десять тысяч учебных. Все должны быть с должным оперением и бронзовым наконечником.

Наконечники для стрел можно делать из всего чего угодно, правда, предпочтительными являются кость или бронза. Если костяной наконечник может войти глубже в цель, то от бронзового получается более серьезная рана, и его труднее вытащить.

— И, конечно, моему хозяину потребуются тетива, кольца для предохранения больших пальцев и наручи.

Тевана не донес кубок с вином до рта. Рука замерла в дюйме от губ. Руфус сразу же расхохотался, шлепая ладонью по столу. Его смех становился все громче, пока раздраженный Тевана не повернулся к нему.

Первым в себя пришел изготовитель стрел.

— Командир, это невозможно. Никто никогда раньше не заказывал такое количество стрел — да еще с бронзовыми наконечниками! Для этого потребуется по крайней мере три, а то и четыре тонны бронзы. Также нужно дерево, перья, клей. Я не могу столько изготовить…

Руфус склонился вперед, перебив разговаривавших, и его лицо оказалось очень близко от лица Эсккара.

— Если бы ты попросил пятьдесят луков, то я, возможно, изготовил бы их для тебя. Но четыреста? Я даже не стану пытаться.

Он взял кубок, осушил его, затем опять протянул Трелле. Он теперь смотрел только на Треллу, очевидно решив, что все дела с Эсккаром закончились.

Как только Трелла поднялась, чтобы идти за кувшином с вином, Эсккар поднял руку.

— Господину Руфусу хватит вина. Нам предстоит обсудить еще много деловых вопросов.

— Со мной тебе нечего обсуждать, — ответил Руфус, встал и направился к двери. — Я возвращаюсь к себе в мастерскую, пока еще светло.

— Стража! — крикнул Эсккар громким голосом.

Стражник, дежуривший снаружи, быстро подхватил копье и оказался в дверном проеме.

— Если господин Руфус попытается уйти, убей его.

Все услышали звук копья, рассекающего воздух, и оно мгновенно оказалось в горизонтальном положении на уровне груди Руфуса. Бронзовый наконечник остановился в футе от тощей груди Руфуса, замершего у двери. Он уставился на оружие, затем снова повернулся лицом к столу.

— Ты не имеешь права угрожать мне, Эсккар.

— Я не пытаюсь тебе угрожать, Руфус, я только говорю тебе, что случится. Если ты перешагнешь через порог, то умрешь, пронзенный копьем. Теперь возвращайся сюда и садись. Нам нужно многое обсудить, а времени мало.

Руфус вернулся к столу и сел.

— Ты меня не испугаешь, Эсккар. Я обращусь к Никару и пяти Семьям.

Эсккар покачал головой. Этот человек, вероятно, страдает старческим слабоумием, если не понял, что произошло вчера.

— Руфус, если ты не слышал, то в Ораке многое изменилось. Ты в самом деле считаешь, будто можешь сказать Семьям, что слишком занят сейчас и тебе некогда делать луки? Что работы по спасению Орака ниже твоего достоинства?

— Я в любом случае собираюсь покинуть деревню, Эсккар. Я не стану рисковать жизнью, пытаясь остановить варваров. Их ничто не остановит. Поищи кого-нибудь другого для изготовления луков.

— Если ты хочешь уехать, Руфус, ты можешь уехать. Я сам провожу тебя до ворот, прямо сейчас, если пожелаешь. Но твоя семья останется в Ораке и будет жить или умрет вместе с остальными. Может, ты не слышал выступления Никара вчера. Он сказал, что никто не покинет Орак без его разрешения. Но для тебя я сделаю исключение. Я уверен, что все твои сыновья и ученики обрадуются твоему отъезду. Очевидно, ты слишком стар, чтобы быть главным мастером по изготовлению луков.

Эсккар видел, как Руфус побледнел от его жестоких слов.

— Ты не имеешь права меня здесь задерживать. Я свободный человек и мастер своего дела. У меня есть право уехать, если я так решу. Кроме того, такое количество луков за пять месяцев изготовить просто невозможно.

— Я не говорил, что ты должен все их делать сам, Руфус. Найди других для их изготовления. Именно поэтому я сегодня пригласил сюда тебя и Тевану. Вы оба должны придумать, как удовлетворить наши потребности. Вы должны решить, сколько требуется дерева, меди, бронзы, веревок, перьев, клея, обмотки, умелых мастеров. Что еще вам требуется? Если вы не в состоянии сами выполнить работу, найдите других, кто вам поможет. Пошлите гонцов в другие деревни вверх и вниз по реке.

Эсккар повернулся к Теване:

— То же самое касается и тебя. Если ты не в состоянии изготовить такое количество стрел, найми других или купи их. Платеж обеспечит Никар. Поэтому я предлагаю каждому из вас вернуться домой и обдумать задачу.

Двое мужчин переглянулись, но ничего не сказали.

Тишину нарушил голос Треллы:

— Господин, ты велел мне напомнить про качество товара.

— О, да, конечно. Не думай, Руфус, что можешь соединить несколько палочек и назвать это луком. Они должны получиться идеальными. От них будут зависеть наши жизни, и я хочу, чтобы на каждые пятьдесят луков ломалось не больше одного. Тевана, то же самое касается и стрел. Древко должно быть прямым и крепким, с выемкой для тетивы, с перьями, с должным наконечником. Все стрелы должны быть одной длины и веса. Никаких расхождений, чтобы лучники не мазали.

— Господин, ты хочешь сейчас обсудить оплату? — подала голос Трелла.

Проклятье, он забыл о золоте, а это всегда самое главное в разговоре с мастеровыми. Эсккар немного отодвинулся от стола.

— Оплата. Да, нам следует обсудить этот вопрос. Руфус, мы заплатим тебе твою обычную цену за лук высшего качества. Но за каждые двадцать луков ты будешь получать, как за двадцать пять. А после отражения нападения варваров ты получишь награду — двадцать золотых монет.

Он повернулся к Теване:

— То же самое касается и тебя, мастер по стрелам. За каждые двадцать стрел ты получаешь оплату, как за двадцать пять. Но ты лично отвечаешь за качество, независимо от того, кто их изготовляет. Жизнь моих людей будет зависеть от их полета и от силы удара. Если ваш товар окажется не идеальным, то я без колебаний отрублю вам головы.

— И та же награда, если отобьем нападение варваров? — медленно спросил Тевана с намеком на улыбку.

Эсккар понял улыбку. Для Теваны сделка получалась более выгодной, потому что гораздо легче сделать стрелу, чем лук.

— То же самое и для тебя, Тевана. Я хочу получить оружие, а вы оба в результате обогатитесь. А когда все это закончится, вы станете героями Орака. Вы будете людьми, делавшими оружие, которое спасло Орак.

— Господин, нам пора идти, или мы опоздаем.

— Да, и теперь мы можем сообщить Никару хорошую новость — работа над оружием уже началась, — объявил Эсккар и улыбнулся гостям. — И в какое время завтра эти прекрасные мастера вернутся сюда для обсуждения изготовления луков и стрел?

— Через час после полудня, господин, — ответила Трелла. — Если не все еще будет решено, мы подумаем над этим вместе.

— А-а, да, я забыл сказать. С вами обоими будет работать Трелла, она проверит ваши расчеты, а также получение вами всех необходимых материалов. Вы должны работать с ней так, как если бы работали с Никаром или со мной. Вы увидите, что она прекрасно помнит детали и умеет их подмечать. Поэтому подключайте всю необходимую помощь и не теряйте времени, пытаясь ее обмануть. Это не пойдет на пользу вашему здоровью.

Эсккар встал и заметил, что уже спустились сумерки. Они на самом деле могут опоздать.

— Всего хорошего, Руфус, Тевана. С нетерпением жду вас.

Он посмотрел на стражника, стоявшего в дверном проеме.

Солдат слышал все и расскажет другим о том, как Эсккар разбирался с Руфусом.

— Стража, главный мастер по лукам может уйти.

После ухода мастеровых Эсккар обнял Треллу за плечи.

— Думаю, что теперь у тебя с ними не возникнет проблем. Но если возникнут, дай мне знать.

Он почувствовал, как она опустила голову ему на плечо.

— Не должно быть проблем, господин. Но я подумала еще об одном человеке, с которым нам следует поговорить. Начальник пристани.

— Начальник пристани? А почему он?

Начальник пристани заправлял шестью деревянными причалами, к которым причаливали речные суда и на которых рабы загружали или разгружали товары. Он также занимался организацией перевозки товаров в Орак и из него и перегрузкой товаров в другие лодки или повозки для отправки в места, удаленные от реки.

— Ты велел Руфусу не уезжать, но ты думаешь только о наземных дорогах. Им всем будет гораздо легче договориться об отплытии на каком-то судне. Они со своими семьями могут далеко уехать к тому времени, как мы об этом узнаем.

Эсккар нахмурился и понял, что она права. Он был наездником, только раз в жизни путешествовал в лодке, и у него не было желания повторять этот опыт.

— Как я понимаю, это также означает, что у причалов необходимо поставить стражу. И нам также придется поговорить с капитанами всех судов.

Для всего, что оказывалось нужно сделать, требовалось больше людей, больше внимания к деталям, больше времени, которого у него не было. Эсккар вздохнул.

— Договорись на завтра о встрече с начальником пристани и Бантором.

Эсккар посмотрел на нее сверху вниз и почувствовал себя поразительно счастливым.

— А теперь пошли к Никару. Подумай, как обрадуется Крета, увидев тебя, и как будет рада кормить тебя за своим столом. Я уверен, что у вас найдется, о чем поговорить.

Глава 8

Ужин у Никара неожиданно превратился в семейный вечер. Два его сына, Лесу и Калдор, вернулись в тот день из поездки по торговым делам.

Старший сын Никара, Лесу, присматривал за небольшим караваном. Он путешествовал с вьючными животными, нагруженными разными товарами, и привел отцу семь новых рабов. Отец, несомненно, перепродаст их с большой прибылью. Трелла знала, что Лесу умен, обходителен и вежлив. Ему было всего девятнадцать лет, но он собирался скоро жениться; Лесу сможет продолжить торговое дело отца. Он прекрасно подходил для этого.

Калдор был на год младше Лесу. За ужином он сидел напротив Треллы и почти все время ерзал. Это напомнило Трелле, что младший сына Никара не обладает ни терпением, ни умением держать себя в руках, что свойственно страшим. Хотя она это и так помнила. Но сегодня, по крайней мере, он не смотрел на ее грудь. Она вспомнила его грубые прикосновения и с трудом сдержалась, чтобы не содрогнуться.

Никар, вероятно, предупредил обоих сыновей, что Эсккара провоцировать не следует, как не следует и неуважительно обращаться к Трелле. Они ужинали в том же зале, где Эсккар убил двух человек. Никар хотел, чтобы больше не происходило никаких несчастных случаев. Никто не должен повторять ошибок и называть Эсккара варваром.

Наконец ужин закончился, Трелла с Эсккаром покинули дом Никара и прошли через двор. Как только они добрались до улицы, Трелла взяла Эсккара за руку и крепко ее сжала. Девушка радовалась, что дела на вечер закончились. Она сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь очиститься от воспоминаний об этом доме. И решила больше туда не возвращаться, если получится.

Они шли быстро, и Трелла легко поспевала за длинными шагами Эсккара. Она почувствовала, как Эсккар сжал ее руку, явно думая о теплой кровати, которая их ждала.

— Ты сегодня вечером вела себя очень тихо. Я думал, тебе есть что сказать Никару.

— Я не в том положении, чтобы давать советы Никару, господин. И женщинам не следует говорить о таких вещах со своими мужчинами в присутствии других людей. За столами в домах высшего сословия женщины молчат, когда мужчины обсуждают дела, — она замолчала на мгновение. — И мне не хочется больше возвращаться в этот дом, даже на трапезу. Со мной там не случилось ничего хорошего. Я предпочла бы больше никогда там не появляться.

Они завернули за угол. При входе в казарму горел факел.

— Там было так плохо, Трелла? Я имею в виду… расскажи мне об этом.

— Пожалуйста, господин, не сегодня. Я просто рада, что покинула то место.

— Значит, мы не будем о нем говорить.

Он обнял ее за плечи, и они миновали шаткий забор, который окружал отведенную солдатам территорию.

— Возможно, мы поговорим в постели о других вещах.

Она ненадолго прижалась к нему, молча давая обещание.

Прохладный ночной воздух развеял запахи, напоминавшие о доме Никара. Трелла почувствовала желание, влагу между ног. Ее тело уже было готово принять любимого.

Оказавшись в комнате, Эсккар повесил меч и обнял девушку. Она обвила его шею руками, крепко прижалась к нему, и они долго стояли так. Трелла начала расслабляться, наслаждаясь ощущениями. Она снова чувствовала себя в безопасности. Между ними нарастало тепло, и она ощутила, как твердеет его плоть.

Эсккар выпустил ее из объятий и снял одежду.

— Ложись под одеяло, Трелла.

Она услышала хрипоту у него в голосе — первое свидетельство страсти.

— Ты не хочешь, чтобы я развела огонь?

— Нет. В тебе достаточно огня для меня. И я не дам тебе замерзнуть. Обещаю.

Он сдержал обещание, и тепло их тел вскоре распространилось под одеялом. Когда все закончилось, Трелла расслабленно лежала у него в объятиях, а он гладил ее по волосам. Возбуждение все еще оставалось новым для нее и долго не уходило. Она наслаждалась ощущением его тела рядом.

— Господин, я видела…

— Эсккар… называй меня так, когда мы вдвоем и особенно в постели.

Она прижалась к нему.

— Эсккар, я видела, что сегодня ты пил мало вина, да и ел немного. Тебе не понравились вино и еда?

— Я никогда не пробовал лучшего вина за все время своих странствий. Но теперь мне нужно тренироваться с солдатами, а от слишком большого количества вина человек слабеет. А если я буду еще каждую ночь любить тебя, девочка, то мне потребуется много сил.

— Никар беспокоился, что ты слишком много пьешь, что на тебя нельзя положиться. Я слышала, как он это говорил в тот день, когда отдал меня тебе.

Эсккар вздохнул.

— Никар был прав. В последние месяцы я проводил слишком много времени в харчевне. Если бы у меня было больше денег, то я бы пил еще больше. — Он рассмеялся, затем снова стал серьезным. — В ту ночь, когда сбежал Ариам, я вырубился в харчевне, и солдаты отнесли меня в постель. Меня могли убить во сне. Это не должно никогда повториться.

— Очень хорошо, что твоя голова остается ясной, господин… Эсккар. Тебе потребуется весь твой ум, особенно, когда будешь работать с Корио.

— Я рад, что высшее сословие примет Корио в свои ряды. Я думаю, что он хороший человек.

Во время ужина Никар согласился повысить Корио до высшего сословия и упомянул, что господа уже думали об этом.

— Молодому Калдору не очень понравилось твое предложение о присоединении Корио к высшему сословию.

— Калдор — мальчишка, Трелла. Он только что вернулся из своего первого путешествия с караваном, если это вообще можно считать настоящим походом. Всего шестьдесят миль на восток и обратно. Два дня пути для наездника на хорошем коне. — Эсккар поцеловал ее в макушку. — Как ты думаешь, сколько золота они взяли из дома Дриго?

Никар отказался сообщить, сколько было найдено, хотя и сказал, что одну четверть отдали жене Дриго. Она с дочерью и самыми доверенными слугами и охранниками села на судно и отправилась вниз по реке, в деревню ее отца.

— В доме Никара я работала с писцами, и они говорили, что у Никара свыше тысячи двухсот золотых монет, — задумчиво произнесла Трелла.

Она вспомнила свой первый день в Ораке. Никар допрашивал ее почти час, проверял ее, желая удостовериться, что она умеет считать и писать, перед тем как отрядить ее на работу к своему старшему писцу. Ей потребовался всего один день, чтобы понять разницу в ведении дел в Ораке и ее родной деревне. Старший писец Никара вскоре решил, что она гораздо полезнее, чем два других раба, которые вели у Никара журналы прихода и расхода. А она быстро узнала размеры владений Никара.

— Писцы много сплетничали. Они говорили, что Дриго почти так же богат, как Никар. Я бы сказала, что нашли около тысячи золотых монет — более чем достаточно для оплаты обороны Орака.

— Неудивительно, что Дриго ходил по улицам так, словно владеет ими. Столько золота! А он хотел еще больше. И он хотел, чтобы его семья была первой Семьей в Ораке.

— Мой отец говорил, что жадность может довести человека до чего угодно. Дриго разрушил бы Орак. Ты сожалеешь о его убийстве?

— Если бы он даже был нищим на улице, то я убил бы его за то, что он оскорбил тебя. Никто никогда больше не посмеет этого сделать. Я обещаю.

Его слова порадовали ее, и она повернулась к нему. Они долго целовались, наслаждаясь вкусом друг друга. Поцелуй привел к другим ласкам, и Трелла удовлетворенно вздохнула, чувствуя, как Эсккар снова возбуждается.

— Трелла, завтра у тебя будет особенный день. После утренней тренировки мы с тобой встречаемся с Никаром и другими Семьями.

Она удивленно приподнялась на локте и посмотрела на него.

— Что? Зачем нам с ними опять встречаться?

— Завтра я дам тебе свободу. Я поговорил с Никаром с глазу на глаз и спросил, как это делается. Никар оформит соответствующий документ, а еще один представитель высшего сословия выступит свидетелем.

Его слова удивили Треллу. Она села в кровати.

— Почему ты это делаешь, Эсккар? Сейчас не время для таких вещей. Может, позднее, после того как варвары уйдут. Сейчас, как твоя рабыня, я могу говорить за тебя. Как свободная женщина, я стану еще одной солдатской женщиной, из тех, которые следуют за воинами и пристраиваются к лагерям.

— Я думал, что ты обрадуешься, — голос Эсккара звучал пораженно. — Кроме того, я не хочу, чтобы ублюдки вроде Калдора смотрели на тебя сверху вниз. Как свободная женщина, ты можешь решить стать моей служанкой и все равно выступать от моего имени.

— Значит, вот почему ты это делаешь? Чтобы не смущаться от того, что рабыня умеет думать и много говорит?

— Боги, нет! Я делаю это потому, что хочу видеть тебя рядом с собой. — Он грубо схватил ее за руки. — И я хочу, чтобы ты выбрала меня свободно. Я никогда в жизни не относился ни к одной женщине так, как к тебе. Если хочешь, мы завтра покинем Орак, и пусть деревня делает все, что хочет. Орак для меня ничего не значит. Значишь только ты.

Трелла долго молчала. Когда она заговорила, голос звучал твердо:

— Нет, мы должны остаться здесь, и ты должен победить варваров. Только тогда у нас будет власть и надежное положение. И… — она колебалась, не зная, как это сказать. — Ты говоришь, что хочешь меня… А не хотел бы ты… взять меня в жены?

Когда он не ответил сразу же, Трелла сильно ткнула его в бок.

— Ну, что ты об этом думаешь? Не можешь решиться?

Он рассмеялся и потер место, в которое она ткнула, затем снова лег.

— Я не думал о том, чтобы взять жену. Я думал о новой рабыне, которую привез Лесу. Она выглядела довольно симпатичной, и формы у нее хорошие. Она может мне подойти…

Трелла оттолкнула его и попыталась вылезти из кровати, но Эсккар поймал ее и притянул назад. Она сопротивлялась и пыталась вырваться, но он прижал ее весом своего тела и держал за запястья, когда оказался на ней.

— Ты очень сильная для девушки, Трелла. Я думаю, что мы можем пожениться в храме Иштар, после того как Никар подготовит документ о твоем освобождении. Хотя я уверен, что из тебя получится ужасная жена и мне придется регулярно тебя бить.

Он склонился, чтобы поцеловать ее, но она отвернулась, продолжая сопротивляться. Когда она отказалась подставить ему губы, он поцеловал ее в шею и волосы, затем насильно раздвинул ей ноги и дал почувствовать, как сильно ее хочет. Наконец она встретилась с ним губами.

— Трелла, я не знаю, что люди называют любовью, но уверен, что люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой. Я клянусь в этом перед всеми богами на небе и под землей.

Его тело вызвало у нее возбуждение. Она прекратила сопротивляться и еще больше раздвинула ноги. Он с легкостью вошел в нее. Ее тело все еще оставалось влажным после предыдущего раза. Трелла издала долгий стон удовольствия и медленно обвила тело мужчины ногами.

— Наверное, я могу выйти за тебя замуж. Тебе нужен кто-то, кто бы о тебе заботился.

Она обвила его руками и внезапно напрягла все мышцы тела, сжимая его со всей силы. Мгновение спустя она медленно расслабилась. Эсккар снова оказался рядом с ней.

— И нашим детям потребуется имя отца.

— Детям? Я не думал о детях.

Его рука проскользнула вниз ей на бедро.

— Да, господин, — ответила она, возвращаясь к роли рабыни. — Если мы так будем проводить каждую ночь, то боги обязательно вскоре пошлют ребенка. Или тебе это не приходило в голову?

Мысль о том, что он может сделать ей ребенка, возбудила его. Эсккар начал толчки, двигаясь все быстрее и быстрее, пока Трелла не закричала от наслаждения.

Эсккар ничего не говорил, просто прилагал все усилия, чтобы доставить ей максимальное удовольствие. Трелла почувствовала, что теряет контроль над своим телом, и слышала собственный стон как бы со стороны. Эсккар сдерживался, дожидаясь ее, пока ее стоны не усилились, пока он не почувствовал, как стенки влагалища плотно сжали его плоть. Она выкрикнула его имя. Он почувствовал, как вытекает его семя, и вскрикнул, сквозь ее тело прокатилась волна удовольствия, потом сквозь них обоих, и это повторялось снова и снова, пока оба не лишились сил.

Эсккар оставался внутри нее, не двигаясь долгое время, пока Трелла не стала задыхаться, и ей пришлось попросить его слезть с нее. Они долго держали друг друга в объятиях, пока она не пришла в себя и снова смогла думать.

Трелла чувствовала, как мужчина погружается в сон, и ей пришлось заговорить громко, чтобы он не заснул.

— Я нужна тебе для управления домом, чтобы проверять, все ли делается так, как должно. И еще придется разбираться со многими проблемами, чтобы деревня была в безопасности. Дом Дриго готов для нас. Мы можем перебраться туда завтра.

Потом она немного помолчала.

— Но пока не надо освобождать меня или жениться на мне, хотя твое предложение мне очень приятно. В ближайшие месяцы я больше помогу тебе как рабыня, а не как жена. Я подожду. Когда варвары отступят, ты освободишь меня, если все еще будешь этого хотеть.

— Я никогда не слышал, чтобы какой-то раб отказывался от свободы. Предположим, я изменю решение?

Она коснулась его губ пальцем.

— Ну, тогда я воспользуюсь своей монетой, господин. Или ты уже забыл, что говорил?

— Храни свою золотую монету, Трелла, или верни мне ее в нашу брачную ночь. Я никогда не возьму своих слов назад. Ни один воин никогда этого не сделает. — Он устало поцеловал ее. — А теперь я могу поспать?

— Это не я не даю тебе спать. Вместо того чтобы думать об обороне деревни, ты слишком много времени тратишь на удовольствия и днем, и ночью. Кому еще ты сказал о моем освобождении?

— Только Никару, а он не скажет никому. Я специально обговорил это с ним.

— Хорошо. Тогда скажи Никару завтра, что ты решил немного подождать. А теперь спи.

Он повернулся на бок и заснул через несколько секунд. Трелла смотрела в темноту. Она была расслабленна, но спать не хотела, тело приятно напоминало ей про их страсть, и она думала о поразительном предложении Эсккара.

Этот солдат, который совсем недавно был так беден, что не мог себе позволить приличной одежды, готов сделать ей такой ценный подарок. Ей не требовалось предложение свободы, чтобы понять, как она ему дорога. Она видела это в его глазах и знала с их первого совместного утра, когда он вручил ей золотую монету.

Каким-то образом этот подарок изменил ее, заставил по-другому посмотреть на него, и теперь она видела в нем много вызывающих восхищение качеств, которые перевешивали грубоватость и солдатские замашки. Его неожиданное предложение удивило ее. Трелла уже решила, что в какой-то момент попросит себе свободу, и не сомневалась, что Эсккар ей ее даст.

На мгновение она вернулась мыслями к Дриго и его сыну. Эсккар убил сына не только для того, чтобы спровоцировать отца, но и потому, что парень оскорбил ее. Когда он потребовал вина, у Эсккара изменился взгляд, глаза стали ледяными, и Трелла на мгновение увидела безжалостного воина, который все еще жил внутри него. Варвары быстро выходили из себя и обладали крутым нравом. Оскорбление мгновенно вело к выхватыванию мечей и смерти.

Молодому Дриго и его отцу следовало тихо уйти. Если бы они так поступили, то остались бы живы, и высшее сословие Орака раскололось бы надвое. Они сражались бы друг с другом, и в деревне царил бы хаос. Теперь золото Дриго оплатит оборону Орака, а высшее сословие все еще объединялось вокруг Никара.

Трелла подумала, что теперь ни один человек не оскорбит ее. Сегодня вечером даже Калдор вел себя вежливо, не глазел на нее. Несомненно, отец предупредил его. Никар также проявлял осторожность и смотрел на Эсккара по-новому, как на человека, который с легкостью вел дела с людьми вроде Корио и Руфуса. Никару есть о чем беспокоиться в будущем, если варваров удастся отбить. Но вначале деревне нужно выжить. Как и Никар, Трелла приложит все усилия, чтобы это случилось.

Стать свободной сейчас было бы ошибкой. Лучше оставаться на заднем плане — лучше и для Эсккара, и для нее самой. Ошибки рабыни легко не принять всерьез или просто отмахнуться от них, а им обоим это нужно. Такая необходимость может возникнуть в любое время. Трелла была рабыней больше трех месяцев. Этого времени более чем достаточно, чтобы узнать горькую реальность.

В отличие от людей, которые продавались на год или два и к которым относились скорее как к слугам, раб становился собственностью хозяина до конца жизни. У него не было прав, и ждать было нечего. За первую неделю работорговцы два раза избили ее, пока она не научилась подчиняться. Трелла содрогнулась при мысли о том, что они могли бы с ней сделать, если бы не хотели получить дополнительную плату за ее девственность. Но, даже несмотря на это, они раздевали ее догола для собственного развлечения и для показа потенциальным покупателям, которые рассматривали и ощупывали ее так, словно покупали животное на развод.

Даже Никар смотрел на нее похотливо и водил рукой по ее телу. Он видел только девушку, которую можно использовать для собственного удовольствия. Нет, у рабыни очень горькая жизнь, и ей ее не вынести. Трелла слишком хорошо жила в доме отца и слишком многому научилась, чтобы принять такую судьбу. Из-за приближения варваров ее положение, как и положение Никара, имело мало значения. Эсккар говорил ей, что у самого последнего раба в деревне жизнь лучше, чем у пленного в шатрах варваров.

Трелла потрясла головой, чтобы отогнать мрачные мысли. Впереди ждало много работы, будущее оставалось неопределенным, перед ней не открывалось никакого четкого пути. Она подождет свою свободу.

Трелла вспомнила слова отца: “Хороший предводитель думает на полгода вперед, великий предводитель думает на шесть лет вперед”. Она долго размышляла над этой фразой. Ее хозяин, похоже, не привык думать больше, чем на несколько дней вперед. Она нужна ему, чтобы направлять его. Тем не менее он продолжал удивлять ее, выдвигая идеи в ответ на ее вопросы. Но только в ответ на ее вопросы или подначивание. Она видела, что у него есть ум, но он никогда не учился его использовать.

Все это должно измениться. Да, она должна начать теперь, если они с Эсккаром хотят выжить. Орак выстоит или падет в зависимости от того, что они с Эсккаром сделают в следующие несколько месяцев, а не в зависимости от того, что случится, когда варвары окажутся на равнине перед деревней. Ее
судьба и судьба Эсккара зависела от выживания Орака. Такие мысли удивляли ее. Они так отличались от того, что она думала всего несколько дней назад! Теперь она хотела, чтобы Эсккар не только выжил, но и стал одним из обладающих властью представителей высшего сословия.

Ее отец рассчитывал, что она войдет в какую-то семью из высшего сословия через брак. И он очень напряженно готовил ее для этой роли. Трелла узнала тайны торговли и обмена, золота и серебра, ведения сельского хозяйства и даже изготовления бронзы. Каждый вечер отец рассказывал ей про события дня, объяснял, перед каким выбором стоят правители и какие решения они приняли. Живя у Никара, Трелла не видела ничего, чего не поняла бы.

Мечта отца закончилась с его смертью. Теперь над дочерью маячила угроза нападения варваров, представляя одновременно и огромную опасность, и редкую возможность. Если деревня выживет, Трелла будет женой солдата, который спас Орак. Семья Эсккара, ее будущие дети должны выжить и стать могущественными. Эсккар — сильный человек. Он даст ей много детей.

Она почувствовала, что засыпает, мысли потекли медленнее. Их Дом должен стать богатым и сильным, чтобы защищать ее и их детей. Мысль о детях заставила ее замереть, и она шепотом произнесла молитву Иштар:

— Богиня, дай мне сына, но не сейчас. Пожалуйста, богиня, не сейчас. Позже.

Повторяя молитву, она заснула, уютно прижавшись к Эсккару.

* * *
На следующее утро Корио прислал человека с просьбой перенести назначенную встречу на вторую половину дня и попросил Эсккара прийти к нему домой. Эсккар не возражал. Он чувствовал себя хорошо после утренних учений. Затем он смотрел, как Гат занимается с солдатами. Его помощник ничего не любил так, как заставить подчиненных попотеть, чтобы сделать из них настоящих воинов.

Никто из солдат не сбежал этой ночью, хотя для этого у них будет еще много месяцев и возможностей. Они пребывали в приподнятом настроении и, похоже, гордились тем, что Эсккар собирается сражаться рядом с ними. Хорошее настроение солдат еще улучшилось от сообщения о том, что с этого дня Эсккар и Никар начинают принимать новобранцев для увеличения отряда. Большинство новобранцев окажутся фермерами или жителями деревень, которые покинули свои дома. Или это просто будут люди, желающие начать новую жизнь. Тем не менее среди них найдется несколько человек, умеющих сражаться.

Два стражника сопровождали Эсккара, Треллу и Сисутроса в дом Корио. В демонстрации силы, возможно, и не было необходимости, но на территории, окруженной частоколом, все еще оставалось несколько сторонников Дриго. Кроме того, многим жителям Орака не нравился запрет Эсккара на свободный выход из деревни.

Двухэтажный дом строителя стоял в самой северной части Орака, на максимальном удалении от казарм и берега реки, но, тем не менее, внутри частокола. Дом окружала высокая стена, защищающая его от оживленной улицы. Толстая деревянная дверь открывалась в небольшой двор, украшенный ухоженными клумбами. На них росли тюльпаны, розы, герань и другая зелень, от которой в воздухе приятно пахло. Часть сада была вымощена плоскими камнями с реки. Их ставили на раствор из глины с соломой. Поэтому дорожки не размывались даже в самый сильный дождь.

Трелла предложила взять с собой Сисутроса. Когда она спросила у Эсккара, у кого из младших командиров самый острый ум, он назвал именно его.

— Выбери умного парня для работы с Корио, пока он строит стену. У тебя и без этого будет много дел.

Молодой младший командир, судя по виду, не очень радовался поручению. Сисутрос хотел сражаться, а не помогать строить стену.

Эсккар приказал стражникам ждать в саду, а сам с Треллой и Сисутросом вошел в мастерскую Корио. Внутри их ждал большой деревянный стол, застеленный тонкой льняной скатертью. Стол окружали Корио с двумя сыновьями и помощниками. На этот раз Трелла стояла слева от Эсккара и участвовала в происходящем наравне с остальными.

Похоже, Корио пребывал в отличном настроении, несомненно, после встречи с Никаром и включения его семьи в высшее сословие. Корио поприветствовал всех, затем представил сыновей и учеников. Эсккар обратил внимание на то, что Корио называл всех, даже самых младших, обращаясь к каждому. Когда он произносил их имена, они гордо выпячивали грудь.

Вот так завоевывают людей, понял Эсккар. Вот так приобретают верных людей. Нужно демонстрировать уважение к своим в присутствии чужих. Возможно, ему удастся кое-чему научиться от таких, как Корио и Никар. Эсккар сказал себе, что должен запомнить, как Корио относится к своим ученикам, и таким же образом относиться к своим солдатам.

— Начальник стражи, — официально обратился Корио. — Я обещал тебе ответить на вопрос относительно строительства стены для защиты Орка. Мы с сыновьями много поработали вчера вечером и сегодня утром, чтобы ответить на этот вопрос.

Он кивнул помощникам, и те сняли ткань со стола.

Трелла резко вдохнула воздух, Сисутрос поражение схватился за рукоятку меча. Эсккар просто неотрывно уставился на стол. Вчерашняя карта превратилась в макет Орака, только большего размера. Теперь была видна вся деревня и окружающая местность. Маленькие кусочки дерева представляли ряды зданий, частокол был сделан из веточек, река из бледно-зеленых камушков. Макет составлял примерно четыре фута в длину и три фута в ширину. Плоские деревянные полоски, окрашенные в зеленый цвет, обозначали поля. Корио держал в руке указку и объяснял, что означает каждый предмет.

— Это Орак сегодня, — продолжал он. — Теперь мы его изменим.

Словно два мага, его сыновья принялись перемещать условные обозначения, кое-что убрали, кое-что добавили. За несколько минут они сильно изменили макет. Маленькие кусочки дерева, которые представляли дома и фермы за линией частокола, исчезли. Их покрыла зеленая материя. Вместо частокола появилась более высокая стена, представленная тонкими деревянными полосками. Со всех сторон ее окружала узкая тряпичная лента коричневого цвета. Она представляла ров, предложенный Корио. Причалы исчезли, условные обозначения для ворот сменились более крупными и толстыми палочками.

— Стену можно построить, Эсккар, — подчеркивая слова, Корио коснулся стены на макете указкой. — Ее высота составит четырнадцать футов с трех сторон деревни и шестнадцать футов по обеим сторонам от главных ворот. Мы затопим территории, которые раньше были болотом, а потом, при помощи воды из колодцев Треллы, постоянно будем пополнять ров. Там все время будет стоять вода и меситься грязь. Расстояние от дна рва до верха стены составит двадцать пять футов.

Любой хозяин редко хвалил рабов, в особенности рабов другого хозяина.

— Все это можно построить за пять месяцев?

— Трудно, но да, я считаю, что можно, при условии, что каждый будет работать так, как ты обещал. Мы должны начинать немедленно, прямо завтра, собрать все, что нам требуется, как, например, бревна с другой стороны реки и из лесов на севере. Вокруг Орака растут только ивы и тополя, а они слишком мягкие и слишком маленькие для наших нужд. Нам потребуются сотни бревен всех размеров, включая крупные для главных ворот, которые построит мой сын. Большинство из них придется доставлять по реке. Мы немедленно отправим посыльных и торговцев для их закупки. Большинство камней нужно брать с реки. К счастью, их много, и они лежат недалеко. Следующий этап — это выбор участка для сушки на солнце кирпичей. Они потребуются в большом количестве. Для того чтобы они должным образом затвердели, нужно несколько недель, так что это дело нельзя откладывать. Нам потребуются все лопаты, которые только можно найти, а также песок с возвышенностей на юге, много песка. И, конечно, рабы, для тяжелой работы.

— Значит, начинаем завтра, — объявил Эсккар, глядя на маленький Орак и изучая место, где заканчивалась стена и начинались болота. Все выглядело поразительно похоже на то, что он представлял, стоя на горе всего несколько дней назад. — Ты должен показать это Никару и Семьям. Я уверен: он будет доволен.

Эсккар повернулся к Сисутросу и сжал плечо подчиненного.

— Сисутрос, ты видишь, что нужно сделать. Требуется кто-то надежный, чтобы все проверять: доставили ли бревна, прикатили ли камни, сделали ли кирпичи. И рабов, и жителей деревни следует подгонять и заставлять работать, как только будет готов Корио. И они должны трудиться до изнеможения. Все должны работать, даже женщины и дети. Никто из жителей деревни не должен прятаться в своих домах, пока остальные трудятся. Для начала я выделю тебе десять солдат. Это будет трудная задача. Но я уверен, что ты справишься.

Сисутрос кивнул, очарованный макетом и теперь готовый выполнять задание, от которого утром пытался отделаться.

— Я все сделаю, командир. Это стоит того, чтобы взглянуть в лица варваров, когда они увидят стену Корио, закрывающую им путь.

— Это еще не все. Следуйте за мной.

Корио вышел из дома. У одной из стен, окружающих двор, стояли два ученика.

— Эти мальчики построили образец стены, чтобы у вас сложилось какое-то представление.

Мальчики на самом деле построили стену примерно в три фута высотой и четыре длиной, используя обычную речную глину, Перед ней была выкопана канавка, представляя ров. Сзади на стене, у самого верха, приделали деревянную платформу.

Корио сел на корточки и показал на куклу. У игрушки в руке был крошечный деревянный меч, поднятый вверх. Ее поместили в канаву перед стеной.

— Вот так будет выглядеть человек рядом со стеной. Варварам потребуются длинные лестницы, чтобы добраться до верха.

Он перебрался на другую сторону.

— С обратной стороны стена будет укрепляться каждые двадцать футов другой стеной, которая также поможет удержать вес боевой платформы. Эту платформу мы построим из грубых досок. Она окажется на четыре фута ниже верха стены, ее ширина составит десять футов. Этого должно быть достаточно, чтобы люди натягивали луки, размахивали мечом или даже передвигались, пока другие сражаются.

Эсккар присоединился к Корио, присев рядом на корточки.

— А какая будет высота площадки со стороны деревни? — спросил Эсккар. Он задумался, каким образом он будет поднимать туда людей и как они станут оттуда спускаться. Эту деталь он упустил из виду.

Один из учеников захихикал, очевидно, из-за несообразительности Эсккара и тут же получил линейкой по руке. Корио все это время не расставался с ней.

— Закрой рот, парень.

Корио выглядел раздраженным. Его явно смутил этот недостаток в представляемом им проекте. Корио, вероятно, предупреждал всех учеников и помощников, что они не должны смеяться и высказываться, если кто-то из необразованных солдат, в особенности их начальник-варвар, не поймут что-то из увиденного или не смогут произвести простые подсчеты в уме.

Но тот же вопрос возник и у Сисутроса.

— Да, господин Корио, а какой высоты будет площадка? Нам ведь потребуется очень быстро поднимать и опускать людей, а они будут тащить на себе немалый груз. И нам нужно свободное пространство у основания, чтобы люди быстро перемещались из одной точки в другую.

— Высота площадки — десять футов. С внутренней стороны стены мы построим пандусы или ступени, чтобы ваши люди могли туда подниматься. А для подъема наверх тяжелых камней для сбрасывания на атакующих можно использовать специальные подъемные багры.

— Никаких деревянных пандусов, Корио, — предупредил Эсккар. — Ничего, что может легко сгореть. Через стену полетят горящие стрелы. Я не хочу, чтобы рядом находилось что-то, что может загореться или хотя бы дымить.

Пожар всегда считался самым большим несчастьем в деревне, даже в лучшие времена. Стены зданий строились из речной глины, но крыши делались из смеси тряпок, дерева или соломы и обычно легко загорались. Часто пожары происходили из-за очагов, на которых готовили еду. Если во время осады жители деревни увидят дым, многие запаникуют. Эсккар решил, что обороняющиеся должны быть готовы к пожару и дыму. Еще одна деталь, которую следует обдумать.

— Серьезное замечание, — согласился Корио. — Мы будем строить, используя как можно меньше дерева.

— Господин Корио, могу ли я высказаться? — заговорила Трелла. — Возможно, нам следует покрыть все, что может гореть внутри стен, слоем глины. А рядом со сражающимися можно поставить женщин и стариков с ведрами воды, чтобы сразу же тушить огонь, если начнется какой-то пожар. И еще, разве другие стрелы, кроме горящих, не будут попадать в деревню через стену?

— Трелла права, — согласился Сисутрос. — Стрелы будут падать везде. Нам, возможно, стоит каким-то образом прикрыть землю за стеной. Под самой стеной может оказаться безопасное место, но дальше следует что-то придумать.

Корио кивнул в задумчивости.

— В следующие несколько недель придется обдумывать много подобных вещей, — заявил он.

Главный строитель встал и повернулся к Эсккару. Тот тоже поднялся.

— Я начну работу с Сисутросом с завтрашнего дня, — Корио смотрел прямо в глаза Эсккару. — Ты получишь стену, командир. Теперь ты должен обеспечить людей, которые будут ее оборонять.

Глава 9

Через пять дней многое изменилось. Эсккар и Трелла перебрались в дом Дриго. На нижнем этаже просторного здания располагалось пять комнат приличного размера и большой зал, который можно было использовать для встреч или трапез. Было и отдельное помещение для приготовления пищи. На верхнем этаже, который Эсккар занял вместе с Треллой, располагались только две большие комнаты: одна для сна, а вторая для работы.

Имея столько лишнего места, Эсккар обеспечил жильем Бантора и Джалена. У Бантора были жена и дочь восьми лет. Познакомившись с ними, Трелла наняла мать и дочь для помощи по хозяйству. Семья Бантора была рада выбраться из жалкой лачуги, которую мог позволить себе солдат, и благодарна Эсккару.

Достопочтенный Нестор предоставил человека, знающего грамоту, и он появился на следующее утро после переезда Эсккара и Треллы. Писец вел учет всех расходов, но каждый вечер возвращался в дом Нестора, где, несомненно, сообщал обо всем интересном.

Два сына Гата и их друзья сразу же стали проводить целые дни в новом доме и работали посыльными. Они передавали сообщения, которые Эсккару или младшим командирам требовалось до кого-то донести. Никар предоставил пожилую рабыню-повариху. Он собирался продать ее, но много за нее бы не дали, и он подарил ее Эсккару. Благодарная рабыня взяла на себя приготовление пищи, и вскоре Эсккар и Трелла уже наслаждались хлебом и овощами прямо с рынка, а время от времени еще и курицей.

Мужчинам, привычным к совместному проживанию в грязной и переполненной казарме, дом казался просторным и роскошным, но Эсккар знал, что скоро есть и спать здесь будет гораздо больше командиров. А пока он велел каждому командиру по три ночи подряд спать в бывшей комнате Ариама. Таким образом они будут рядом с солдатами — не только для того, чтобы за ними следить, но и для того, чтобы знать, что они думают и чувствуют.

К основному дому примыкал маленький, одноэтажный, в котором жили охранники и рабы Дриго. Там насчитывалось пять отдельных комнат, в каждой можно было разместить по четыре-пять человек. Эсккар решил постоянно держать рядом десять солдат на случай, если возникнут проблемы с жителями деревни или даже Семьями. Все равно туда нужно было кого-то поселить, потому что в старой казарме помещалось не более пятидесяти человек. Гат помог отобрать десять солдат, проверив, чтобы в дом Эсккара перебрались только самые надежные и крепкие парни.

У Эсккара и Треллы установился определенный распорядок дня. С утра Эсккар тренировался вместе с солдатами. После небольшого перерыва и умывания он встречался с четырьмя младшими командирами и Треллой, чтобы распределить дела на остальную часть дня. Они собирались в комнате Дриго, большом помещении перед спальней Эсккара. Никар забрал из дома большую часть мебели, но никто не захотел взять два стола из этой комнаты. Эсккар купил их за небольшую цену. Он использовал меньший как свой рабочий стол, а за вторым помещались все младшие командиры.

Когда собрали командиров в первый раз, Эсккар говорил первым, как требовала традиция. Потом Трелла предложила вначале давать выступить другим. Тогда ничто не будет упущено, и сведения вовремя поступят к Эсккару. Она добавила, что не нужно давить на солдат своим авторитетом. Эсккар понял, что это мудрое предложение, и на следующее утро первым выступал Гат.

— Стрельбище готово, — объявил Гат. — Поскольку Сисутросу требовались строительные материалы, а нам участок, мы снесли почти все хижины с северной стороны частокола. Мы поставили мишени в трехстах шагах, у самого берега реки.

— А как идут тренировки?

Большинство солдат умели прилично натянуть лук, но они еще должны были обучать остальных. Это требовало настоящего мастерства, а также умения учить других.

— У них все неплохо получается, но медленнее, чем мне хотелось бы. Им нужно поработать еще хотя бы неделю.

После этого Гат перешел к следующей теме:

— За последние несколько дней мы приняли пятьдесят новобранцев. После этого я прекратил принимать кого-либо, по крайней мере пока эти не пройдут подготовку.

— Гат, нам нужны люди как можно скорее, поэтому тренируй их побыстрее, — сказал Эсккар. — Но я не хочу, чтобы плохо подготовленные люди шатались по Ораку с оружием или дураки убивали себя и жителей деревни. Как скоро ты можешь взять следующую группу?

— Недели через две, а то и побольше придется подождать. — Никто с Гатом не спорил. — Тогда сможем принять еще сорок или пятьдесят человек. Тевана уже присылает нам учебные стрелы, хотя и потребовал четыре тонны бронзы, новую кузницу и кучу инструментов для работы по дереву и металлу. Я думаю, господин Тевана хочет обеспечить себя на будущее, чтобы ему больше никогда не нужно было ничего покупать.

Услышав это, Эсккар скорчил гримасу: ничто не могло остановить Тевану или других ремесленников. Они старались воспользоваться ситуацией. Если Орак выстоит, окажется, что многие ремесленники получили большую прибыль от сделок с Эсккаром и Никаром.

— И благодаря Трелле у нас теперь много луков, причем хороших, — с улыбкой продолжал Гат. — Расскажи им, Трелла.

Все повернулись к Трелле. Она сидела слева от Эсккара, как и всегда, немного отодвинувшись от стола.

— Когда я отправилась в дом Руфуса, то не знала, как делают луки, поэтому попросила его показать мне все. Вначале он сопротивлялся, но в конце концов отвел меня в мастерскую, где лукам придается нужная форма, а также варится клей. Я увидела чаны, где вымачивается дерево, и прессы, где загибается деревянная часть. Но я не видела готовых луков. Посмотрев все, я отправилась к Гату. Он привел несколько человек, и мы обыскали дом. На небольшом чердаке, над спальней мастера по изготовлению луков, мы нашли помещение для просушки, которое использовалось и как склад. Там хранилось двадцать два законченных лука, готовых к использованию. Я велела Гату их забрать. Поскольку Руфус говорил, что запаса товара у него нет, я сказала ему, что платы за эти луки не будет. Он не обрадовался.

Гат рассмеялся.

— Нет, он совсем не был рад. Он начать кричать на Треллу. Но его сыновья быстро остановили его. И хорошо сделали, или я бы врезал старому дураку.

— Проверьте, чтобы история стала известна всей деревне, — сказал Эсккар, посмеиваясь, хотя уже слышал ее. — Тогда другие, возможно, будут более честными. И продолжай тренировать людей, Гат. Вначале стрельба из лука, потом работа с мечом и копьем. Тренируйтесь из-за стены, если можете. Сисутрос, что там у нас со стеной?

— Командир, я беспокоюсь, — с мрачным видом ответил Сисутрос. — Последние пять дней Корио и его помощники выкапывают в земле небольшие ямки, вбивают туда палки и замешивают раствор из глины с соломой. Он часто встречается с учениками, и они все говорят и говорят. Каменщики работают от рассвета до заката, делают кирпичи, но Корио еще не положил ни одного, хотя и кажется, что он занят. Я спрашивал, когда он собирается начать, но он ответил только “скоро”.

Эсккар нахмурился.

— А что ты для него сделал?

— Мы дали ему бревна и орудия труда, собрали три рабочих группы. Я расчистил участок там, где будут стоять новые ворота, но это все, что пока сделано.

— Господин, еще рано беспокоиться, — вставила Трелла. — Я видела, как строятся дома. Вначале много говорят и долго готовятся, и только потом начинается строительство. Вначале всегда так — много суматохи, путаницы и, как кажется, почти никакого продвижения вперед. Лучше пусть они точно решат, что нужно делать, чем сделают неправильно, а потом придется начинать все сначала.

— Давайте надеяться, ради нас самих, — Эсккар покачал головой. — Хотя я хотел бы, чтобы стену закончили по крайней мере за день или два до появления варваров, — он повернулся к Бантору: — А стражники у ворот?

Бантор оказался занят больше всех. В деревню приезжало и приходило большое количество людей, не меньше и выезжало из нее. Соответственно увеличилось движение на дорогах. Он уже остановил две драки у ворот. В них участвовали люди, которые хотели уехать. Во время второй стычки стражники чуть не оказались повержены. Эсккару пришлось выделить дополнительные силы, и теперь у обоих ворот постоянно дежурили по четыре человека.

— Мы обыскиваем все повозки, которые выезжают из Орака, — ответил Бантор. — Деревню не покинул никто из рабов, не вывезли никаких ценных орудий труда. Мы проверяем, чтобы никто из жителей деревни, включенных в список Никара, не уехал без его разрешения. — Он обвел взглядом стол. — Командир, люди устали охранять ворота. Они жалуются, что учения идут по десять-двенадцать часов в день, а потом им еще приходится стоять по четыре часа у ворот или обходить улицы.

— Бантор, я знаю, что сейчас им трудно. Скажи солдатам, что так будет еще несколько недель, пока мы не подготовим новобранцев. — Эсккар в это не верил. Вероятнее всего, для новобранцев найдется применение в другом месте. — Ты можешь подавать пример, Бантор. Отдыхай не больше их, делай все вместе с ними, и твои стражники все выдержат, потому что выдерживаешь ты.

Бантор кивнул, затем откинулся на спинку стула. Он испытывал облегчение от того, что командир понимает его проблемы.

Трелла снова склонилась вперед:

— Бантор, а кто-нибудь пытался заплатить твоим людям, чтобы выехать из Орака? Если нет, то это скоро случится. Какой-нибудь богатый мастеровой или купец предложит твоим подчиненным золото, и искушение будет большим.

— Вроде Руфуса, ты имеешь в виду, — усмехнулся Гат. — Я уверен, что он к этому готовится прямо сейчас, пока мы разговариваем.

Эсккару эта возможность не приходила в голову, хотя, конечно, ему следовало подумать о такой очевидной вещи. Теперь он задумался, что бы сделал сам, если бы был богатым купцом, желающим, чтобы несколько стражников, которым мало платят, какое-то время смотрели в другую сторону.

— Бантор, скажи своим людям, что если кому-то из них предложат взятку, то он должен ее принять. После того как она окажется у него в руке, он должен о ней сообщить, и ты ее удвоишь. Независимо от величины взятки, мы ее удвоим.

— А откуда мы возьмем дополнительное золото? — поинтересовался Сисутрос.

— Конечно, у того, кто предлагал взятку, — ответил Эсккар. — Если человек имеет возможность предложить пять серебряных монет, то у него где-то имеется еще по крайней мере пять. То есть человек, предложивший взятку, заплатит вдвойне и все равно останется в Ораке. Бантор, скажи об этом своим солдатам. Если они об этом не разболтают, то у них появится дополнительный интерес. Несколько человек успеют получить лишние деньги до того, как новость распространится.

При этом все собравшиеся улыбнулись. Они могли представить себе выражение лица какого-нибудь купца, когда он поймет, что его обманули. Эсккар повернулся к Джалену и несколько минут слушал отчет о состоянии причалов, затем поднял руку, чтобы подчиненный замолчал.

— Джален, на этой неделе ты не получал никаких важных заданий, потому что я приготовил для тебя кое-что особенное. Я хочу, чтобы ты выбрал четырех человек, хороших наездников, и пять самых лучших лошадей, которые только есть в деревне. Затем ты должен отправиться на север и найти варваров. Я хочу точно знать, где они и когда мы можем ожидать их появления у Орака. Ты — самый лучший наездник в Ораке, — продолжал Эсккар. — И ты видел варваров в действии. Нам нужно знать как можно больше об их перемещениях, о том, сколько человек в алур мерики. Все, что ты узнаешь, будет полезно, но самое главное — нам необходимо знать, сколько у нас остается времени.

Все повернулись к Джалену. Молодой человек выглядел спокойным.

— Я знаю, что это опасно. Если ты подойдешь к ним слишком близко, тебя убьют или возьмут в плен.

— Я все сделаю, командир, — ответил Джален. — Хотя было бы лучше взять побольше людей.

— Нет, больше я тебе не дам. Я не хочу, чтобы ты вступал в борьбу. Я хочу, чтобы ты провел разведку и сообщил все, что выяснил.

Джален выдохнул, но не стал спорить.

— А как скоро я должен уехать?

— Поезжай утром, — ответил Эсккар. — Сегодня выбери людей и приготовь все необходимое. Все они получат по десять золотых монет после возвращения в дополнение к обычному жалованью. И двойная награда для тебя, Джален.

За такое количество золота большинство людей с радостью рискнут жизнью.

— Не бери с собой много багажа. Ты должен ехать быстро. И ты можешь взять с собой только двух опытных солдат. Двух других выбери из новобранцев. Выбирай только хороших наездников и тех, кто умеет подчиняться приказам. Нам не нужны горячие головы, у которых взыграет кровь, как только они увидят варваров.

Эсккар имел в виду не только сопровождающих Джалена, но его самого.

— Выбирай любых лошадей в деревне, можешь даже брать их у Семей. Ведь вроде бы у Дриго были хорошие кони?

Эсккар раздраженно шлепнул ладонью по столу: про лошадей Дриго он забыл. Конечно, их уже присвоили Семьи. Разведение лошадей и уход за ними требовали много серебряных монет, и только самые богатые люди могли позволить себе такую роскошь. Лошади солдат, которых с неохотой выделяли представители высшего сословия, по большей части были далеко не лучшими. Они использовались для объезда местности или как вьючные животные.

— Эти лошади должны быть где-то здесь. Мы их найдем. Но помни, Джален, твоя задача — раздобыть сведения, а не сражаться. Я хочу, чтобы ты вернулся сюда живым, и не хочу видеть твою голову на копье какого-нибудь воина. Если посчитаешь нужным, отправь двух человек назад с сообщениями. Возьми мальчика в качестве слуги, пусть он едет на запасной лошади.

Мальчика всегда можно бросить, если потребуется лошадь.

Трелла встала, отправилась к другому столу и вернулась с небольшим кожаным свертком. Из него она достала кусок светло-коричневой материи и расстелила на столе.

Все склонились вперед, чтобы посмотреть, потом резко вздохнули. Это оказалась детальная карта, причем детали вышили зелеными, голубыми и красными нитками. Были четко отмечены река и Орак, и большинство деревень на севере.

Трелла положила на стол тонкую деревянную иглу и два маленьких мотка ниток, красных и белых.

— Ты сможешь этими нитями показать, что и где нашел. Мой господин вчера приобрел это специально для тебя.

Эсккар решил объяснить поподробнее.

— Когда я увидел карту Корио, то не мог о ней не думать. Поэтому я отправился к нему и спросил, не может ли он сделать карту и для меня. Корио сказал, что свою получил от достопочтенного Реббы, у которого есть раб, умеющий делать подобные вещи. Я отправился в дом Реббы и убедил его, что мне нужен раб, который это сделает.

Потребовалось гораздо больше, чем вежливый разговор. Эсккар угрожал забрать раба силой, если карта не будет готова к утру.

— Я провел час с рабом. Он сказал, что тряпичную карту легче носить с собой и использовать, чем карту на папирусе. Он объяснит тебе кое-какие вещи и покажет, как определять расстояния между различными предметами. Поработай с ним, Джален, пока не разберешься во всех деталях.

Эсккар обвел взглядом людей за столом.

— А теперь давайте возвращаться к работе. Джален, приходи к нам ужинать после заката, и мы кое-что обсудим. Я собираюсь к Корио. Нужно посмотреть, как идут дела.

Он встал, и начался новый день в преобразовании Орака.

* * *
Передвижения Эсккара с сопровождающими по Ораку стали таким привычным делом, что жители деревни едва ли обращали на него внимание. Он всюду ходил вместе с Треллой и двумя стражниками, один был опытным ветераном, а второй новобранцем. От последнего ожидалось, что он станет наблюдать за старшим и следовать его примеру. На этот раз первым шел Сисутрос. Они нашли Корио перед главными воротами. Он склонялся над маленьким столиком и беседовал с одним из своих сыновей. Их окружали рабы и мастеровые.

Похоже, никто ничего не строил. Большинство людей просто стояли вокруг. На земле валялись орудия труда. Выкопали несколько неглубоких ям, вокруг лежали кучи материалов. Ни один кирпич не был положен.

— Доброе утро, — широко улыбаясь, Корио поздоровался со всеми по имени. — Я ожидал, что ты придешь, командир. Боюсь, Сисутрос недоволен тем, как продвигается дело.

— Мы знаем, что такая работа отнимает время, Корио, — ответил Эсккар, желая показать главному строителю, что он немного разбирается в его ремесле. — Но я хотел посмотреть, что сделано, и узнать, когда работы будут закончены.

— На самом деле, Эсккар, мы почти готовы приступить к работе. Пойдем, я тебе покажу.

Корио пошел на север и остановился перед неглубокой ямой.

На взгляд Эсккара, ширина ямы составляла четыре фута, длина — шесть футов, а глубина — три фута.

— Это начало стены. Мы углубим яму еще ненамного, чтобы быть уверенными в прочности фундамента, а затем сверху засыплем ее камнями. Потом мы воздвигнем две стены из высушенных глиняных кирпичей, заполним проем между ними землей, камнями, а сверху снова положим кирпичи. В результате получится толстая крепкая стена. Землю будем добавлять медленно и прочно утрамбовывать. Некоторые кирпичи положим внутри под углом к внешней части стены, чтобы еще укрепить ее. Таким образом получится достаточно прочное строение, несмотря на то что передняя и задняя части будут сделаны из одних глиняных кирпичей. Естественно, если бы у нас имелось в запасе больше времени, то мы сделали бы стену более высокой и более толстой.

Корио обратился к сыну, который тут же убежал и вскоре вернулся с тяжелым глиняным кирпичом, из которого торчало несколько соломинок.

— Мы будем использовать вот такие кирпичи.

Длина кирпича составляла восемнадцать дюймов в длину, шесть в ширину и четыре в высоту. Выглядел он весьма тяжелым. Эсккар собрался взять кирпич из рук парня, но Корио остановил его.

— Командир, если собираешься брать кирпич в руки, не хватайся за концы. Он может разломиться пополам. Бери только снизу и держи крепко.

Эсккар взял кирпич, как было сказано, и удивился его весу. Он передал его Сисутросу, который также взвесил его в руках, а затем вернул парню. Сын Корио осторожно положил его на дно ямы, затем убежал за вторым кирпичом. Вернувшись, он положил второй кирпич в одну линию с первым, между ними остался проем размером с палец. Потом он убежал за следующим, а Корио принялся за дальнейшие объяснения.

— Кирпичи выкладываются в яму вот таким образом, как вы видите, затем покрываются тонким слоем влажной глины и песка, потом кладется третий кирпич посередине, на два предыдущих. Затем мы добавляем еще глины, и повторяем весь процесс. Стена вырастает из земли и становится прочнее по мере высыхания глины и песка вокруг кирпичей. В дальнейшем мы смажем внешнюю сторону стены другой смесью песка и глины, что также довольно хорошо укрепляет строение.

— Господин Корио, но они не кажутся достаточно прочными, — заметил Сисутрос, пробуя кирпичи ногой. — Это ведь просто глина? Я имею в виду: разве варварам не удастся свалить эту стену?

Эсккар думал то же самое, но научился не задавать очевидных вопросов. Тем не менее он почувствовал облегчение от того, что Сисутрос выразил его собственные сомнения.

— Сисутрос, стена получится достаточно крепкой, чтобы защищать солдат и обеспечить им платформу, с которой вести бой. На нее будет нелегко взобраться и свалить. Но если варвары начнут подкапываться под стену или принесут таран и попытаются ее пробить, то долго она не выстоит. Для строительства стены, достаточно крепкой, чтобы ее не взял таран, требуется гораздо больше времени, чем есть у нас в распоряжении.

— Господин строитель, — заговорил Эсккар. — Твоя задача — построить стену. Наша — ее оборонять. — Он повернулся к Сисутросу. — Если мы позволим варварам стоять перед стеной и подкапываться под нее лопатами и топорами, то это значит, что мы проиграли. Если мы предоставим им столько времени… Нет, мы должны убивать всех, кто добирается в ров или к основанию стены.

Корио какое-то время обдумывал слова Эсккара.

— Со стеной будет не так легко справиться, а утрамбованную землю трудно копать. Но если достаточное количество людей с нужными инструментами займется основанием, то через двадцать или тридцать минут напряженной работы им удастся проделать небольшой проем.

“И даже меньше”, — подумал Эсккар, зная, что Корио никогда не видел, с какой яростью степные народы ведут войну и сколько энергии вкладывают во все, связанное с ней.

— Мы не дадим им даже десяти минут, Корио. Просто обеспечь, чтобы стена не рухнула.

Он посмотрел на Треллу: не хочет ли она что-то добавить?

— Господин строитель, нет ли возможности построить небольшую стену, на которую Эсккар с подчиненными провели бы пробную атаку, — заговорила Трелла. — Таким образом они выяснят, сколько нужно времени на то, чтобы ее пробить или свалить. А то, что они выяснят, поможет вам в работе.

Корио почесал подбородок, обдумывая ее слова.

— Отличное предложение, Трелла! — сказал он. — Я никогда не пытался сломать ничего из того, что строил. В любом случае мы почти готовы начать, поэтому первым делом построим для вас часть длиной десять или двадцать футов там, где скажете.

— А когда мы увидим всю стену? — спросил Эсккар.

Им требовалось знать, можно ли это сделать вовремя. Но, похоже, этот вопрос Корио не особо волновал.

— Возвращайся через десять дней, и увидишь первую часть стены законченной, — ответил Корио. — А теперь для тебя гораздо важнее обеспечить все поставки и людей, которые мне требуются.

— Ну, тогда я отправляюсь решать свои задачи, — Эсккар официально поклонился Корио. — Сисутрос остается с тобой. Занимайтесь своим делом.

Эсккар ушел с Треллой, которая шагала рядом с ним, нарушая традицию: обычно рабы следовали за хозяином.

— Что ты думаешь? — спросил Эсккар.

— Корио уверен, что в состоянии закончить стену вовремя, если не произойдет ничего неожиданного. Но, по-моему, он не слишком думал о прочности стены. Теперь он об этом задумается и, я уверена, сделает основание стены более прочным, чем собирался, по крайней мере в тех местах, где, по твоему мнению, будут атаковать варвары. — Она улыбнулась ему. — Итак, господин, ты сегодня хорошо потрудился. Корио построит для тебя стену, из-за которой можно сражаться, а не стену дома.

Эсккар рассмеялся, затем обнял ее, крепко прижал к себе и шлепнул по попе, не обращая внимания на взгляды и улыбки людей на улице.

— Ну, тогда сегодня ночью тебе придется потрудиться с особым усердием, чтобы твой хозяин получил награду за то, как он быстро соображает.

* * *
Ночью, когда Эсккар уснул, Трелла лежала у него на руке. Ей пришлось заставить себя забыть об их страсти. Наконец ей удалось очистить сознание и подумать о своем будущем. В ближайшие месяцы нужно будет долго и напряженно трудиться. Она знала, что будет занята, помогая Эсккару разбираться с деталями обороны и проверяя, чтобы ничто из важных моментов не было забыто.

Но все это — только подготовка к настоящей борьбе, которая ждала впереди. Несколько дней жизни с Эсккаром убедили Треллу, к ее удивлению, что у хозяина много хороших качеств и гораздо больше ума, чем считали многие. Он показал себя способным и находчивым. Пусть он необразованный и грубый, но он знает, что такое честь, и это вызывало у нее уважение и в конце концов завоевало ее сердце.

Эсккар убедил Никара, затем солдат и, наконец, остальных жителей деревни, что способен защитить Орак, и теперь даже Трелла ему верила. Если дать ему достаточно людей, необходимые материалы, оружие, запасы продуктов, проверить, все ли учтено и не забыты ли какие-то детали, то у него появляется равный с варварами шанс. И поэтому она обещала себе, что сделает все, что сможет, чтобы обеспечить ему этот шанс.

Тем не менее Трелла знала, что даже успешная оборона Орака не означает, что Эсккар выживет. Как только угроза исчезнет, представители высшего сословия и крупные купцы вспомнят об убийстве Дриго и о том, сколько золота им пришлось потратить на Эсккара. Они захотят уничтожить выскочку-начальника стражи. Представители высшего сословия считают себя слишком умными, слишком богатыми и слишком могущественными, чтобы подчиняться правлению чужеземца вроде Эсккара. И они не захотят, чтобы кто-то, подобный ему, разделял с ними власть и постоянно напоминал им, чем они ему обязаны. Таким образом, хотя осуществление его мечты и вступление в высшее сословие возможно, но сомнительно, что он, варвар, долго там продержится.

Нет, они найдут способ от него избавиться. И от нее. Они вспомнят, как она провоцировала Дриго, как помогала Эсккару завоевать на свою сторону купцов, и, самое главное, вспомнят, что она была рабыней. Ее судьба связана с судьбой хозяина и точно так же предрешена. Даже если она выживет, даже если она перестанет быть рабыней, ее выдадут замуж за какого-нибудь младшего сына, который будет держать ее в доме, считая игрушкой и источником появления на свет детей. Ее запрут в доме, не дадут ни в чем участвовать, ни с кем встречаться и вскоре забудут.

Таким образом, получается, что Эсккар может победить в сражении, но потерять победу. Поэтому ее усилия должны быть направлены на то, чтобы они с Эсккаром сохранили плоды победы. Трелла должна использовать весь свой ум и изобретательность. Это трудно, и действовать она должна тихо и незаметно, чтобы никто не догадался о ее целях. Даже Эсккару пока лучше ничего не знать.

Ключом будет знание всего, что происходит в Ораке. У нее уже появилось несколько идей насчет того, как взяться за выполнение этой задачи. Сегодня, когда они шли, держась за руки, по улицам деревни, Трелла видела, как на нее смотрели люди — на рабыню, которая шла рядом с хозяином, на рабыню, которая очаровала высокого солдата, на рабыню, которая свергла дом Дриго, на рабыню, которая посещала советы представителей высшего сословия. Эти взгляды заставили и ее иначе смотреть на себя.

Завтра она займется завоеванием на свою сторону простых людей, начав с женщин. Потом она использует их для сбора сведений. Она найдет союзников и друзей среди жителей деревни, в особенности — среди новых, которые стекутся в Орак в следующие несколько месяцев. Это будут люди, не имеющие земли и друзей и не считающие, что должны хранить верность господам из высшего сословия или богатым купцам.

Трелла принялась развивать эту идею и слегка изменила положение тела. От этого легкого движения Эсккар перевернулся на бок, но не проснулся. Она улыбнулась при мысли о себе и Эсккаре — солдат из варваров и образованная рабыня. Все в деревне считали, что она его околдовала, использовала магию или отвары, чтобы превратить его в вождя. Даже Никар частично в это верил. Возможно, это тоже пойдет ей на пользу. Пусть они все думают, что она обладает какой-то властью над мужчинами.

Она знала, что у нее острый ум, достаточно острый, чтобы быстро замечать и понимать многие вещи, которые другие понимали очень медленно или не понимали вообще. Простые люди станут одним из ключей к власти в новом Ораке, решила она. И они составят серьезный противовес власти и деньгам высшего сословия. Она найдет способ завоевать сердца толпы. Она уже возбудила их интерес, и это только первый шаг. Да, это путь к власти и безопасности для нее и ее мужчины. Трелла улыбнулась в темноте и повернулась на бок, обняла Эсккара и подвинулась поближе. Она заснула почти сразу же после этого, чувствуя себя в безопасности в его объятиях.

Глава 10

Следующие четыре недели пролетели быстро. Эсккар их почти не заметил. Каждое утро он вставал до восхода солнца и в изнеможении заползал в кровать по вечерам. Каждый день возникала какая-то новая проблема или неожиданная отсрочка. Но все-таки первая группа новобранцев прошла обучение, вступила в отряд, и следующая группа из сорока человек уже приступила к тренировкам.

Наконец у Бантора и Гата оказалось достаточно людей для дежурства у ворот, на причалах и улицах, что позволило Эсккару отправлять солдат на обходы близлежащих территорий. Их сообщения подтвердили, что люди направляются к Ораку. Некоторые хотели сразиться с варварами, другие просто искали убежище, безопасное место, в которое можно перевезти семью. Каждый день прибывало все больше людей. Приехало не меньше, чем уехало. Стражники Бантора останавливали всех у ворот, где прибывающие беженцы узнавали, что могут или сражаться, или копать, или ехать дальше. Свободно в Орак въезжали только торговцы с караванами и товарами.

Каждый день по деревне ходили солдаты, проверяя, чтобы все жители выполняли работу, на которую их определили. Лентяи получали только одно предупреждение. После второго нарушения порядка Эсккар просто приказывал им покинуть деревню, заставляя оставить все ценности для нужд обороны.

Один глупый ремесленник стал сопротивляться приказу и достал нож. Бантор убил его. Его смерть была маленьким камушком, брошенным в огромную реку, но жители деревни, как богатые, так и бедные, поняли предупреждение. С тех пор никто не пытался покинуть деревню, используя силу. Все, кто остались, работали на строительстве стены, добавляя свой пот и кровь к песку, камням и глине, из которых она создавалась.

Стена. Она стала смыслом жизни каждого человека и главной темой разговоров. Вначале обсуждали тяжелый труд. Люди носили на себе землю, кирпичи или камни. Никар, Корио и
старейшины деревни каждый день обходили место стройки, подбадривая рабов и свободных людей, чтобы те не сбавляли темпа. Солдаты Сисутроса проверяли, чтобы каждый выполнял норму, и сами участвовали в тяжелом труде. Кнутом они пользовались, только если кто-то ленился. Люди трудились и потели, и стена начала подниматься из земли. Но росла она медленно, словно сопротивляясь усилиям нетерпеливых людей, которые хотели поднять ее из пыли.

Следующей темой обсуждения было обучение новобранцев. Солдаты Эсккара потели во время суровых тренировок не меньше, чем жители деревни трудились на строительстве стены, и проклинали своих наставников. У них крепли тела, и они учились использовать оружие. Они тренировались в тени новой стены, проверяя свое мастерство в стрельбе из лука с новых платформ.

Стрельба из лука считалась главным в подготовке. Каждая группа солдат посвящала ей, по крайней мере, три часа в день. Они ежедневно выпускали сотни стрел, пока с пальцев не начинала капать кровь, а мускулы — дрожать от напряжения. Закончив с луком, они учились работать с мечом, копьем и боевым топором. Конец дня не приносил желанного отдыха, потому что Эсккару требовались солдаты для охраны ворот и причалов, обхода деревни и надзора за рабочими группами. Все жаловались, но это было бессмысленно: командиры трудились так же напряженно, как и простые солдаты.

Третьей темой, которая обычно признавалась самой интересной, были начальник стражи и его рабыня. Лишь немногие жители деревни знали или замечали Эсккара до того, как Никар назначил его старшим командиром. Те, кто помнил его по прежним дням, признавали, что он изменился. Он все еще держался отстраненно и редко улыбался, но теперь явно выделялся среди других, когда ходил по деревне.

Все считались с ним и подчинялись ему. Все ожидали, что он защитит Орак и спасет их от варваров. Все внимательно следили за ним каждый день, искали малейшего знака, который свидетельствовал бы о страхе или сомнении. Но ничего подобного не замечали. И каждый день стена увеличивалась еще на несколько футов в длину, солдаты тренировались еще напряженнее. Постепенно жители деревни начинали верить, что выживут.

Если об Эсккаре говорить было практически нечего, то совсем другое дело — Трелла. Она выполняла свои обязанности или сопровождала хозяина, и каждый раз все находили что сказать о рабыне, которая очаровала солдата. Бросая вызов традициям, она ходила рядом с Эсккаром, и он часто обнимал ее, давая всем понять, что она для него значит.

Деревенские женщины начали уважать ее, и мужчины вскоре стали так же относиться к ней, как и их жены. Трелла проявляла мудрость, нетипичную для ее возраста, к ее голосу прислушивались на советах. Казалось, она излучает власть над мужчинами и женщинами, и многие спрашивали у нее совета, когда она шла по улице.

Тем не менее в конце каждого дня усталые жители деревни задумывались, хватит ли солдат для защиты Орака, а солдаты беспокоились, смогут ли работники закончить стену вовремя.

Эсккар сам принимал участие в работе, словно этим мог обеспечить успех. Он ежедневно тренировался и вскоре стал лучшим мастером по владению мечом в деревне, но все равно много раз падал в грязь при встрече с опытным или удачливым противником.

Солдаты при этом всегда радостно кричали, и Эсккар научился одобрительно кивать победителю, хотя одному человеку редко удавалось победить его дважды. Несколько раз в неделю Эсккар брал коня и объезжал местность вокруг Орака. Он изучал ее и одновременно упражнялся в езде верхом. Каждый день приносил новый синяк или царапину, и каждую ночь Трелла массировала напряженные мышцы хозяина.

Трелла трудилась так же неугомонно. Она отвечала за все оружие, которое требовалось солдатам. Она ежедневно встречалась с Руфусом и Теваной, удовлетворяла их запросы и точно так же работала с теми, кто изготавливал копья, щиты и топоры. Она следила за работой многих людей и направляла ее в единое русло.

Однажды она провела целый день с Эсккаром и Гатом, изучая оружие и мужскую одежду. Они показывали ей кожаные панцири, головные уборы и наручи для лучников. Поскольку лучники будут стоять на стене, открытые по пояс, требовалась кожаная броня. Она обеспечит существенную защиту: если и не остановит стрелу алур мерики, выпущенную с близкого расстояния, то определенно спасет много жизней.

Трелла точно так же изучала оружие. Гат показал ей короткий меч, копье и боевой топор, какие хотел получить, и продемонстрировал, как все это будет использоваться. Он научил ее оценивать их качество. Девушка обратила внимание, что Эсккар внимательно слушает Гата. Старый солдат знал толк в оружии и понимал, что требуется.

Вскоре Трелла знала все, что необходимо, чтобы иметь дело с купцами и мастеровыми. Гат осматривал и принимал каждый новый товар, а Трелла освободила его от необходимости торговаться и договариваться о сроках.

Трелла следила, чтобы оружие и другие товары доставлялись вовремя, рассчитывала, сколько золота понадобится. Взяв на себя эти заботы, она позволила Эсккару уделять больше внимания набору новых воинов, обучению людей и их расстановке. У него оставалось время и на встречи с Никаром, Корио и остальными представителями высшего сословия. В конце каждой недели она проводила день с писцами Никара, проверяла счета и следила, чтобы ни один купец не получил платы за непоставленный товар.

Трелле потребовалось всего несколько дней, чтобы обнаружить, сколько серебра украл предыдущий начальник стражи, покупая продукты плохого качества. Она честно торговалась с фермерами как представительница Эсккара и проверяла, чтобы вовремя доставлялись продукты хорошего качества, причем по разумным ценам и столько, сколько нужно.

У солдат впервые была приличная еда в достаточном количестве, и это помогало им справляться с изматывающими тренировками. К баранине и курице — теперь обычной еде солдат — добавлялись свежий хлеб и овощи. Трелла увеличила и число поваров. Солдаты любили бы ее только за одно это, но она делала больше. Из денег Эсккара она заплатила несколько медных монет тем, кто пожелал вымыть казармы и убрать территорию вокруг них. Через несколько дней даже вонючая казарма пахла приятнее и выглядела чистой.

Но Трелле этого было мало, и она искала другие возможности для расширения своего влияния. Она нашла их, когда обсуждали с Никаром и Нестором распределение жилья.

Но приказу Никара все, покидающие Орак, теряли права на дом и любое имущество, которое оставалось в деревне. Это заставляло всех жителей деревни, которые думали об отъезде, делать трудный выбор. Если деревня выстоит и они вернутся, то не получат назад свои дома: их к тому времени уже передадут кому-то другому. Или они могут остаться и сражаться.

Тем не менее многие покидали Орак, а остающиеся поднимали шум и спорили даже из-за самых убогих из брошенных домов. Трелла осматривала каждое жилище и предлагала новых владельцев, отдавая предпочтение тем, кто мог больше помочь Ораку. Она умело спорила, заставляя людей Никара отказаться от намерения помочь друзьям или тем, кто готов заплатить. Трелле были важны те, у кого имелись необходимые навыки для обороны деревни. Если они хотели остаться и работать, Трелла представляла их интересы.

Обратиться за помощью к Эсккару понадобилось всего один раз. Люди Никара хотели отдать пустующий дом купцу, торгующему вином, а Трелла настаивала на передаче его семье из пяти человек, в которой отец и два взрослых сына были готовы сражаться. Эсккар вышел из себя и пригрозил выгнать всех писцов Никара из деревни. Трелле пришлось попросить его не обращаться к Никару. После этого проблем с распределением домов не возникало.

С каждым днем жизни Эсккара и Треллы все больше переплетались с судьбой Орака, а судьба Орака зависела от стены.

Все, кто мог, работали на строительстве стены. Сражайся, копай или двигай дальше — для тех, кто надеялся остаться в Ораке, никаких других вариантов не существовало. Это решение принял Эсккар, и его поддержал Никар. Солдатские мечи помогали его выполнять. Все, включая членов Семей, трудились ради обороны Орака.

Не дозволялось работать ни над чем другим без специального разрешения Никара или Эсккара. Те, кого ловили за другим занятием, подвергались какому-то наказанию, и Эсккар не делал исключений для сыновей из Семей, хотя и позволил им заняться более легкими работами, чем копание ям и перенос камней, при условии, что они будут добросовестно выполнять свои обязанности.

Гат отправил больше людей объезжать дороги и охранять от разбойников тех, кто вез товары в Орак. Теперь в подчинении у Сисутроса было двадцать человек. Они следили, чтобы все напряженно трудились на строительстве стены. А там работало свыше четырехсот мужчин и юношей, женщин и стариков. Корио сновал между ними и трудился не меньше, чем любой другой человек, как и его ученики.

Рабы и свободные жители деревни работали в равных условиях, все они были покрыты пылью и грязью, за исключением тех, кто собирал камни из реки и мог время от времени помыться. По вечерам, после завершения работы, жители деревни приходили смотреть на стену, которая день ото дня становилась все длиннее и длиннее.

Теперь стена тянулась уже на сто футов в обе стороны от места новых ворот. Каждая сторона ежедневно увеличивалась по крайней мере на двадцать футов и постепенно окружала весь Орак, словно гигант с раскрытыми объятиями.

Старший сын Корио, Алсинор, руководил строительством главных ворот. Их делали из тяжелых бревен, которым придавали нужную форму, а потом плотно пригоняли друг к другу. Ворота будут специально обработаны и покрыты толстыми бронзовыми полосами, чтобы не загорелись от огненных стрел. С внутренней стороны в воротах проделают отверстия, чтобы вставлять дополнительные бревна, когда их закроют, а стойки укрепят камнями, чтобы сооружение получилось еще более прочным.

Под воротами уже выкопали ров шириной шесть футов и глубиной десять футов. Эту яму полностью заполнят тяжелыми камнями и смесью из глины и соломы. Таким образом, получится прочный фундамент, который не позволит подкопаться под эту часть стены. Вскоре воротами уже начнут пользоваться, хотя работа над ними еще будет продолжаться. Они будут закрывать новую, расширенную территорию деревни.

Каждый день прибывало более дюжины судов с древесиной всех видов и размеров. Орудия труда, оружие и изделия из кожи поставлялись по суше и по воде, как и продукты питания и вино, которые должны были заполнить склады Орака на время осады. Новость распространилась по соседним территориям, вверх и вниз по реке, и другие деревни захотели или помочь в борьбе с варварами, или просто получить прибыль.

Приходили суда, наполненные дорогой медью и оловом. Руды, которая требовалась работающим с бронзой мастерам, было мало, и ее было сложно достать. Рудники находились очень далеко и давали мало металла, так как заставить в них работать можно было только рабов. По какой-то таинственной причине рабы быстро умирали в рудниках, лишь немногие держались дольше полугода. Эсккар понял, что это и есть причина, объясняющая, почему так много золота и серебра нужно для покупки меди и олова.

Но Эсккар требовал бронзового оружия и только той руды, которая могла дать прекрасный металл, поэтому золото Никара продолжало утекать. Кузнецы Орака трудились от восхода до заката, превращая руду в бронзовое оружие и орудия труда.

Дерево с севера считалось вторым по важности грузом, поскольку оно требовалось не только для ворот, но и для укрепления стен и платформ, изготовления щитов для солдат и даже для разведения огня в кузницах. Другие суда приходили с оружием — готовыми мечами, копьями и даже луками со стрелами, в дополнение к изготовляемым в самом Ораке. Суда, которые постоянно сновали по реке, были маленькими, с несколькими веслами, иногда крошечным парусом. В них нельзя было загрузить много товара, но их каждый день прибывало все больше и больше по мере распространения новостей о нуждах Орака. Каждый капитан быстро разгружал судно, брал в обмен товар или деньги и возвращался за новой партией.

Начальник пристани разрешал разгружать только продукты питания и вино, хотя Эсккар не сомневался, что и другие товары попадали в деревню.

На причалах возник огромный рынок. Там каждый день покупали и продавали привезенное по реке. Ответственность за этот торг взяли на себя Семьи Декки и Реббы. Они покупали, продавали и следили, чтобы цены не выходили за грань разумного.

Эсккар не доверял никому из Семей, уверенный, что если бы у них появилась такая возможность, то они обокрали бы деревню. Чтобы не допустить этого, в работе им помогали Никар и его писцы. Они проверяли счета. Похоже, это срабатывало, поскольку купцы и капитаны жаловались, что их обворовывают, а Семьи кричали, что скоро станут нищими. Но торговля никогда не прекращалась, и каждый день продолжали приходить и отчаливать суденышки.

Гат напряженно тренировал солдат. Один раз они с Эсккаром целый день спорили насчет новых идей Гата, пока Эсккар не согласился со старым солдатом. Ветеран хотел обучить солдат сражаться группами из десяти человек. Эсккар никогда не слышал ни о чем подобном, как и никто из солдат. Но Гат уверенно отстаивал свои идеи и объявил, что от лучников будет больше пользы, если они станут так сражаться, а пехотинцы таким образом могут поддерживать друг друга в сражении. Эсккар в конце концов согласился, поскольку число солдат все увеличивалось, и в любом случае нужно будет их как-то организовать и как-то ими управлять.

Как только Гат начал работать по-новому, улучшился и боевой настрой людей, и результаты.

Ветераны тренировались по четыре часа — или на рассвете, или через час после полудня. После тренировки они работали или под началом Сисутроса, или Бантора, или обучали новобранцев, которые тренировались на протяжении всего дня. Новобранцам было труднее: им требовалось иметь хорошую физическую форму, чтобы хорошо сражаться. При сражении на мечах первым обычно умирал более слабый или уставший, поэтому Эсккар хотел, чтобы солдаты могли сражаться и убивать противника на протяжении многих часов, если потребуется.

Гат заставлял их бегать, держа тяжелые бревна над головами, пока их не начинало шатать. Они падали, но после этого им в дрожащие руки вкладывали мечи и заставляли бить по столбам, пока на руках не появлялись волдыри. Руки сперва кровоточили, но вскоре твердели и покрывались мозолями. Иногда солдаты выстраивались и маршировали с копьями и щитами. При этом они держали тяжелое оружие над головой для укрепления мышц.

Затем, изможденные, мучимые жаждой, на дрожащих ногах, они оказывались на стрельбище и выпускали стрелы до тех пор, пока каждый не попадет в мишень пятьдесят раз, независимо от того, сколько стрел на это требовалось. Гат с помощниками проверял, чтобы каждый солдат правильно натягивал тетиву и прицеливался. Тех, кто увиливал, ждали деревянные палки. И каждый день мишени отодвигались на несколько футов, пока через три недели даже новобранцы не стали попадать в цель, удаленную на шестьдесят шагов, пять раз из шести.

Когда заканчивалась тренировка, солдаты отдыхали, извлекая учебные стрелы из мишеней и готовя их для следующей группы. Они проверяли луки и заменяли в случае необходимости. Хорошо сделанной тетивы хватало на двести-триста стрел, потом она рвалась или растягивалась. Требовались усилия дюжины женщин, трудившихся весь день, чтобы сплести из грубого льна подходящую тетиву.

Эсккар вначале тренировал своих солдат, потом работал с новобранцами. Те испытывали гордость, зная, что командир не гнушается потеть с ними по несколько часов каждый день. От этого им было легче выносить тренировки, особенно если начальник стражи хвалил их. Но чаще он орал:

— Вы, жалкие псы! Я хочу, чтобы вы больше боялись Гата и меня, чем кого-то из варваров.

И каждый день несколько жителей деревни, в основном старухи и дети, приходили понаблюдать за тренировками и подбодрить мужчин. Эсккар это разрешал, чтобы все знали: солдаты напряженно тренируются, прилагая не меньше усилий, чем те, кто носит землю и камни.

Трелла постоянно напоминала Эсккару, что он должен заводить друзей среди жителей деревни, давать им понять, что он для них делает, и превращать их в своих сторонников.

— Твоя сила заключается в вере людей в тебя, в то, что их защищаешь ты, а не богатые купцы, — напоминала она ему.

И поэтому он каждый день заставлял себя сказать несколько слов поддержки или одобрения или просто поздороваться с деревенскими жителями. Эсккар чувствовал себя странно, делая это, но вскоре привык. Теперь он полностью доверял Трелле. Если она считала, что что-то важно, то Эсккар делал это, даже не понимая, зачем это нужно.

Поразительно, но все шло как надо. Настрой солдат и новобранцев оставался боевым, и этому еще способствовал рост стены, которая медленно ползла по местности, окружая Орак. Каждый день она увеличивалась по крайней мере на двадцать футов, и Корио обещал, что с увеличением мастерства рабочих строительство пойдет быстрее.

Эсккар снова был в прекрасной физической форме. Он бегал с бревнами вместе с самыми слабыми новобранцами, чтобы нарастить собственную силу. Если они смогут выдержать этот темп и варвары не появятся до завершения стены, то все может получиться.

Эсккар никогда не думал, что деревенских жителей можно подготовить к сражению с варварами один на один, но теперь он начал думать по-другому. Людей и раньше готовили в солдаты, но никогда под угрозой близкого нападения варваров. Гат и другие командиры становились все более опытными, и подготовка солдат давала все лучшие результаты. Если деревенским жителям удастся сражаться с варварами на своих условиях, если варвары сделают то, что ожидает Эсккар, если они не появятся слишком рано, если… если… если.

Каждую ночь в постели Эсккар шепотом рассказывал Трелле о своих сомнениях и беспокойствах. Он никогда в жизни не делился своими мыслями ни с кем, а тут открыто разговаривал с Треллой, которая успокаивала его, если могла, или просто крепко обнимала. Они реже предавались любви, но с большей страстью, словно делили ношу, которая угрожала подмять их под себя.

Каждый день Эсккар узнавал что-то новое, смотрел на кого-то или на что-то по-другому, что-то осознавал или делал какую-то ошибку. Каждый день приходилось принимать множество различных решений, он попадал в ситуации, опыта которых не имел. Он не прощал своим командирам ошибок и еще более сурово относился к себе.

Худшими его ошибками были те, которые он не осознавал. На них ему указывала Трелла или кто-то еще, и тогда он чувствовал горечь во рту. Эсккар заставлял себя слушать объяснения Треллы и молча давал клятву больше никогда не повторять таких ошибок.

Ничто в жизни Эсккара не подготовило его к этой ситуации, и он уже не один раз думал все бросить, взять коня и просто уехать прочь. Но всегда мысль о Трелле заставляла его продолжать работу.

Теперь он хотел будущего, о котором она мечтала. Эсккар знал, что медленно и почти незаметно меняется, учится думать, прежде чем говорить, размышлять, перед тем как действовать, а главное — слушать и принимать советы других. Откуда-то он знал, что боги связали ее судьбу с его судьбой и что они оба встретят будущее, которое варвары принесут в Орак. И каждый день стена продолжала расти.

* * *
Те же самые недели пронеслись еще быстрее для Треллы, поставившей, кроме всего прочего, перед собой задачу, которую она не могла выполнять в открытую. Это началось после того, как они перебрались в дом Дриго. Покончив с утренними обязанностями, Трелла проводила два или три часа, гуляя по деревне. Ее всегда сопровождал стражник. Она надевала старую одежду, которую носила в доме Никара, и разговаривала с женщинами на рынке, помогала стирать на реке, даже посещала женщин, которые работали в поле или на строительстве стены.

Но не только посещала. Она сама трудилась на строительстве стены не менее напряженно, чем мужчина, хотя редко оставалась там дольше нескольких часов. Она носила камни и кирпичи или копала ямы вместе с другими женщинами. Когда Корио впервые заметил ее за работой, то попытался остановить. Однако она сказала, что и так делает мало по сравнению с другими женщинами.

Вначале группы любопытных женщин собирались везде, куда бы она ни пошла. Они хотели с ней поговорить и давали советы. Через неделю ее стала сопровождать жена Бантора, Аннок-сур.

Это была некрасивая, но практичная женщина на несколько лет младше Эсккара. У Аннок-сур были навыки и опыт, необходимые для управления большим хозяйством. Вдвоем они вскоре превратили бывший дом Дриго не только в дом для Эсккара и его воинов, но и в центр подготовки обороны Орака.

Они вместе давали слугам задания на день и установили определенный распорядок дня. И вскоре хозяйство уже крутилось, словно само по себе. Несмотря на разницу в возрасте, они стали подругами.

Трелла сидела за небольшим столиком в комнате, а Аннок-сур расчесывала ей волосы. Ни одна из них не считала странным, что свободная женщина расчесывает волосы рабыне.

— Госпожа Трелла, твои прогулки по деревне стали самым главным событием дня для многих жителей, — сказала Аннок-сур тихим голосом, которым привыкла говорить, хотя в эти минуты они были одни на втором этаже. — Они прекращают свои дела и ждут, когда ты пройдешь мимо, и огорчаются, если ты выбираешь другую улицу.

— Мне нравится встречаться с людьми, Аннок-сур. Я многое от них узнаю об Ораке.

— Возможно, ты учишь их больше, чем понимаешь сама. Столько людей просят твоего совета или помощи! И ты многим даешь медные монетки. Почему ты такая щедрая ко всем?

Трелла ответила вопросом на вопрос:

— Ты давно замужем за Бантором. Это трудная жизнь — быть женой солдата, не правда ли?

— Очень трудная, госпожа. Мои первые два ребенка умерли, один сразу же, как только родился, а второй через несколько месяцев. Выжила только Нингаль, моя дочь, — она вздохнула. — Бантор — хороший человек, он много работает, но иногда туго соображает. Пока Эсккар не повысил его, у нас почти ничего не было, и не было надежды на улучшение. Мне приходилось делать много неприятных вещей, чтобы помочь Бантору и Нингаль выжить.

“Лучше не произносить некоторые слова вслух”, — подумала Трелла.

— Но теперь жизнь стала лучше, не правда ли?

— Да, пока. Но после того, как мы отразим атаку варваров, боюсь, что снова наступят трудные времена.

— Ты уверена, что мы их отразим?

— Нет, конечно, нет. Я знаю, насколько они сильны. Но если наши мужчины проиграют, все это уже не будет иметь значения. Если нас не убьют сразу же, мы с тобой станем рабынями в шатре какого-нибудь воина, нас будут насиловать и бить по его желанию. Нет, больше всего я боюсь состариться, имея лишь солдатское жалованье. У Нингаль не будет приданого, и она не сможет найти хорошего мужа. С тех пор, как Эсккар стал командиром, кажется, что будущее моего мужа благословлено богами. Бантор — очень верный и преданный человек. Мы оба помним, что для него сделал Эсккар.

Трелла взяла расческу из рук Аннук-сур и повернулась к ней:

— Я тоже солдатская женщина. И я боюсь того же, что и ты, Аннук-сур, того, что после поражения варваров все вернется к прошлому. Сейчас Эсккар силен, но когда Ораку больше не будет ничего угрожать, высшему сословию, возможно, не нужен будет такой сильный начальник стражи. Вероятно, им не потребуется и столько солдат, в особенности тех, которых они не вырастили сами.

— Значит, вот почему ты ходишь по деревне? Ты завоевываешь дружбу людей? Их дружбы будет недостаточно для защиты твоего хозяина.

— Я хочу гораздо большего от жителей деревни. И ты можешь мне очень помочь, если захочешь. Такая помощь не будет забыта, Аннук-сур.

— Я с радостью помогу тебе, Трелла. Ты не вечно будешь рабыней. Все это знают. Нет, ты будешь важной дамой в Ораке, а Эсккар заложит великий Дом. А с ним может подняться и Бантор.

— В таком случае нужно многое сделать, чтобы обеспечить это будущее. Мы должны заручиться поддержкой людей после победы над варварами. Жители деревни должны связывать свое будущее с будущим Эсккара; нужно, чтобы никто представить не мог это будущее без него. К старому не должно быть возврата.

— А ты знаешь, как этого добиться? Представителям высшего сословия такое не понравится.

— Нет, не понравится. На самом деле будет очень опасно.

Трелла ничего больше не сказала, просто ждала, пока Аннук-сур думала.

— Я не хочу возврата к старому. Объясни, что я могу сделать, чтобы тебе помочь.

Трелла заговорила. А когда она закончила, старшая женщина сжала ее руку своей.

— Это можно сделать, Трелла. Мы можем этого добиться. Я сделаю все, что нужно.

— Помоги мне, Аннук-сур, и у тебя когда-нибудь будет своей огромный Дом. Я обещаю.

Глава 11

Прошло еще несколько недель. Эсккар был слишком занят, чтобы заметить осторожные маневры Треллы. Да они бы его не волновали, если бы даже он их и заметил. Он беспокоился о Джалене. Тот должен был вернуться уже три недели назад, и Эсккар боялся, что потерял опытного командира, да еще волновался из-за того, что он ничего не знает о продвижении варваров.

В голове крутились и более мрачные мысли. Если алур мерики взяли Джалена в плен и стали пытать, то они узнали все о планах Эсккара. Тогда они могут отправить боевой отряд раньше, до окончания строительства стены.

Как бы ни сложилась судьба Джалена, Эсккару надо было отправить на разведку еще одну группу, и ее он возглавит сам. Варваров нужно найти, и Эсккар больше никому не доверял выполнение этой задачи. В деревню продолжали прибывать люди; они рассказывали, что орды варваров следуют за ними по пятам, но их слова нельзя было считать достоверными сведениями. Эсккар с каждым днем становился все напряженнее и прилагал немалые усилия, чтобы выглядеть уверенным.

Прошло более двух месяцев с тех пор, как Эсккар стал начальником стражи. Он каждый день встречался с Корио и Сисутросом, чтобы поговорить о строительстве стены. Их работа шла гладко, и Эсккар не сомневался, что стену закончат вовремя. Тем не менее ему требовались сведения, собранные Джаленом. Он решил подождать еще три дня. После этого он сам возглавит вторую группу.

Учения в то утро прошли плохо. Эсккар отвлекался из-за беспокойных мыслей, и один активный новобранец попал мечом ему по голове. Эсккар рухнул на землю. Если бы лезвие было бронзовым, а не деревянным, он был бы уже мертв.

Через несколько часов после того, как солнце достигло зенита, один из посыльных Бантора нашел Эсккара рядом с Корио проверяющим результаты дневной работы.

— Командир, Бантор просит тебя подойти к воротам. Там стоят путешественники, которые хотят поговорить с тобой.

— Передай Бантору, что я сейчас приду.

Эсккар улыбнулся веселому парнишке, который помчался передавать новое послание. Эсккар попрощался с Корио и направился к главным воротам, где увидел Бантора и двух стражников. Они беседовали с тремя незнакомцами.

По мере приближения Эсккар понял, чем путники выделяются из всех, кто обычно заходил в Орак. Эти незнакомцы, вероятно, прибыли из страны, расположенной далеко на севере, где у людей темные бороды и волосы и светлая кожа. Все они оказались очень высокими и мускулистыми. Даже их одежда выглядела странной: смесь кожаной и тряпичной, темных тонов. В этих местах люди предпочитали некрашеное полотно и светлые тона.

У каждого незнакомца был тяжелый лук и толстый колчан со стрелами, но ни меча, ни боевого топора, только по длинному кинжалу на каждом боку. Маленький осел был привязан в нескольких шагах от людей. Он отдыхал, хотя с его спины и не сняли какие-то мешки, одеяла и кухонную утварь. Несомненно, это было все имущество путешественников.

— Приветствую тебя, Бантор, — Эсккар кивнул и другим стражникам.

Он пытался запомнить имена как можно большего количества солдат. Когда он не мог вспомнить имя, то все равно каким-то образом приветствовал каждого человека. Ему было приятно видеть, что даже самое простое приветствие, знак, что он узнал человека, заставляли людей расправлять плечи.

— Приветствую, командир, — ответил Бантор. — Эти путники хотят поговорить с главным человеком в деревне, но я подумал, что будет лучше, если с ними поговоришь ты.

Бантор многому научился за последние несколько месяцев. В самом начале он, вероятно, направил бы путников в дом Эсккара и забыл о них. Теперь он вместе с другими стражниками не выпускал их из вида, пока командир не решит, что с ними делать.

Эсккар повернулся к вновь прибывшим, выбрал старшего и, судя по возрасту и внешнему сходству, догадался, что это отец двух других.

— Здравствуйте. Меня зовут Эсккар, я начальник стражи.

Эсккар был одним из самых высоких мужчин в Ораке, но тут обнаружил, что глаза всех трех незнакомцев находятся на одном уровне с его собственными. Для него было непривычно смотреть на человека не сверху вниз.

— Что привело вас сюда?

Он знал, что это не купцы и не фермеры. Даже мальчики, младшему из которых было не больше пятнадцати лет, выглядели сильными, крепкими и закаленными.

Старший мужчина изобразил легкий поклон, показывая, что считает себя равным.

— Меня зовут Тотомес, а это мои сыновья, Нарквил и Митрак. Мы приехали на юг, чтобы сражаться против алур мерики. Мы можем присоединиться к вашей деревне, если вы действительно собираетесь сражаться.

Мужчина говорил с сильным акцентом и медленно, словно ему приходилось переводить каждую мысль.

Эсккар прищурился. Едва ли один из двадцати жителей деревни знал название приближающегося степного народа. Большинство деревенских жителей считали, что все варвары одинаковы. Похоже, им никогда не приходило в голову, что у каждого клана есть название, вождь, а у этого вождя есть имя. Алур мерики назывались так в честь одного из ранних вождей, хотя Эсккар знал, что человек Алур Мерики мертв уже по крайней мере сто лет.

То, что эти незнакомцы знали название, казалось странным, если только им не доводилось встречаться с алур мерики.

— А почему вы хотите с ними сражаться?

Тотомес придвинулся к Эсккару, оглядел его лицо и долго смотрел ему прямо в глаза, перед тем как ответить.

— Ты же сам из степей, командир, не правда ли? Ты из какого клана?

Эсккар сжал челюсти от неожиданного вопроса, который осмеливались задать лишь немногие. У него возникло искушение приказать этим троим пришельцам покинуть деревню. Но он вспомнил предупреждения Треллы. Она неоднократно говорила ему, что следует сдерживаться.

— Я покинул степной народ почти двадцать лет назад, Тотомес, а здесь, в Ораке, считается грубым задавать слишком много вопросов, в особенности незнакомцам. Итак, что привело вас сюда?

— Наше дело — убить как можно больше представителей алур мерики. Столько, сколько сможем. Именно поэтому я и спрашиваю тебя: из какого ты клана?

— Если хотите сражаться, выходите из ворот и направляйтесь на север. Я обещаю, что вы найдете столько представителей алур мерики, сколько захотите. — Он повернулся к стражникам, которые стояли за незнакомцами. Говорил он спокойно, но твердо. — Проводите гостей за пределы деревни и проследите, чтобы они уехали.

Младший парень опустил руку на лук, хотя тот оставался висеть у него на груди.

— Если еще раз прикоснешься к луку, мальчик, то покинешь деревню без него.

Пока Эсккар говорил, стражники, стоявшие за незнакомцами, достали мечи. Бантор отошел в сторону. Он пока только держал руку на рукоятке меча.

Тотомес что-то резко сказал сыну на языке, которого Эсккар никогда не слышал, и парень мгновенно убрал руку с лука.

— Моему сыну Митраку еще долго придется изучать обычаи незнакомцев. Но я предупреждаю вас: если кто-то попытается забрать у нас один из луков, он умрет.

Эсккар продолжал говорить спокойно:

— Я думаю, что вам стоит уехать до того, как мои стражники воткнут мечи вам в спину или я сам пожалею о своем гостеприимстве. Вы не станете никого убивать в Ораке.

— Значит, ты правитель Орака? И можешь угрожать тем, кто желает войти в твою деревню, даже если они хотят сражаться против варваров? — спросил Тотомес, явно выходя из себя.

Эсккар мгновение неотрывно смотрел на Тотомеса. Несомненно, это жестокие и суровые люди, но, судя по виду, они готовы сражаться с варварами, да и вообще с кем угодно. Они путешествовали по местности, полной воинов, разбойников и воров, и каким-то образом им удалось выжить.

То, что они явно чужеземцы, делало их путешествие по этим землям еще более удивительным. Путники из дальних земель рисковали во время путешествий гораздо больше. Они всегда становились первыми жертвами грабителей, поскольку у них не было родственников, чтобы отомстить. Это была еще одна из причин, объясняющая, почему люди редко уезжали более чем на несколько миль от места рождения.

Эсккар взглянул на лук мужчины. Было трудно судить о его размерах, поскольку он висел на спине, но, судя по виду, Эсккар решил, что этот лук на фут длиннее тех, с которыми тренировался он сам. Эсккар посмотрел на оружие двух мальчиков. Длина их луков не уступала длине лука отца.

Кто-то у него за спиной кашлянул. Эсккар понял, что собралась толпа, все застыли на своих местах, не обращая внимания на припекавшее солнце. Все смотрели на чужеземцев, были напряжены и ожидали, что в любой момент прольется кровь. Эсккар решил, что эти люди могут быть полезны. Но уже прозвучали грубые слова, и теперь приходилось как-то исправлять ситуацию. Он подумал, как поступила бы Трелла. Вероятно, предложила бы им выпить воды. Или вина. Почему бы и нет? Он повернулся к Бантору.

— Проследи, чтобы об их животном позаботились, — сказал он и обратился к Тотомесу: — Следуйте за мной.

Не дожидаясь ответа, Эсккар развернулся и пошел назад. Он шел быстро и уверенно. Стражник старался выдержать темп, а Эсккар боролся с искушением повернуться и посмотреть, следуют ли за ним Тотомес с сыновьями. Эсккар прошел по главной улице Орака, повернул налево, в узкий переулок, и почти сразу же вошел в небольшую харчевню, в которой обычно сидели путешественники.

Мгновение он стоял неподвижно, давая глазам привыкнуть к тусклому освещению, и почувствовал, как его охранник наткнулся на него. В этот час здесь было мало народу, и самый большой стол оставался незанятым. Эсккар направился туда и крикнул девушку-служанку.

— Вина мне и моим гостям.

Он уселся лицом к двери и увидел, что незнакомцы стоят там, едва переступив порог, и щурятся в полумраке. Эсккар кивнул стражнику:

— Садись и держи руку на рукоятке меча.

Стражник восхищенно улыбнулся:

— Командир, я думал, они воткнут кинжалы в спины нам обоим.

Эсккар мрачно улыбнулся в ответ:

— Такие люди нам бы пригодились. А теперь садись и не открывай рта.

Говорил он тихо, поскольку к столу уже приближался Тотомес. Чужеземец остановился перед ними и, явно колеблясь, оглядывал погруженное в полумрак помещение.

— Ты так и собираешься здесь стоять или сядешь и выпьешь вина? Или ты не хочешь пить после своих странствий?

Тотомес выглядел настолько же смущенным, насколько совсем недавно был разозленным. Но раньше, чем он успел ответить или даже сесть, появилась служанка с пятью деревянными кружками и большим кувшином вина. Трое гостей стояли вокруг стола, пока она ловко разливала темно-коричневую жидкость по кружкам.

— Я надеюсь, девушка, что это приличное вино, — заметил Эсккар, когда она закончила. — Я не хочу оскорблять своих друзей.

Она засмеялась, потом посмотрела на него и соблазнительно улыбнулась.

— Наше самое лучшее вино, командир, в наши лучшие кружки. Все, что хотите, все, что угодно. Вам стоит только попросить.

Она опять улыбнулась ему, быстро поклонилась и ушла.

Тотомес снял лук через голову и положил на стол между собой и Эсккаром. Его сыновья последовали примеру отца и сели справа и слева от него. Стол был чуть больше, чем луки.

Эсккар поднял кружку.

— Добро пожаловать в Орак, Тотомес, — он напряг память и добавил: — Добро пожаловать, Нарквил, Митрак.

Эсккар был доволен, что повторил про себя имена мальчиков, когда услышал. Этому его научила Трелла.

— Меня зовут Эсккар, а это мой ленивый телохранитель на сегодняшний день, Хикрос.

Тотомес поднял кружку, повторяя жест Эсккара:

— За Орак.

Все пятеро мужчин сделали по большому глотку, потом отхлебнули еще. Эсккар первым поставил свою кружку на стол. Она оставалась еще наполовину наполненной вином.

— Я рад, что мы ушли от ворот, командир. Мне не нравится, когда мне грозят ударить мечом в спину.

— Если мы собираемся говорить, Тотомес, то лучше делать это в тени и с кружкой вина. Но если ты думаешь, что здесь ты в лучшем положении, чем у ворот, ты ошибаешься. Я могу в любое время выгнать тебя из Орака. В деревне тебе некуда пойти, тебя найдут везде.

Тотомес обдумывал это какое-то время, затем кивнул.

— Наверное, ты прав. — Он отпил еще вина, затем вытер рот тыльной стороной ладони. — Мы пришли сюда в поисках возможности убивать варваров. В округе говорят, что Орак собирается оказать им сопротивление, хотя я не понимаю, как такое возможно. Но мы все равно решили пойти и посмотреть сами.

— Да, это правда, мы намерены сопротивляться, — Эсккар откинулся назад и прижался спиной к неровной стене. — Хотя мы все можем погибнуть. Как вы видели, мы строим стену вокруг деревни. После ее завершения мы намереваемся сражаться с варварами из-за нее и убивать их стрелами.

— Для этого требуется много лучников, капитан, — заметил Тотомес. — И хороших лучников. Варваров убить нелегко, даже стрелами. Мы это знаем. Мы с сыновьями убили многих за последние два года.

Эсккар обдумал эти слова. Если эти трое сражались со степными народами на протяжении последних лет и им удалось выжить, то они, вероятно, очень опытные воины. Эсккар стал очень осторожно подбирать слова:

— Я не хочу тебя оскорбить, Тотомес, но как вам удалось выжить так долго? Если только ваша группа не состоит из большего числа людей, которые где-то скрываются.

На лице Тотомеса промелькнула грусть.

— Наши сородичи живут далеко на севере, в степи и на возвышенностях у огромного северного моря. Там гораздо холоднее, чем здесь. Из-за землетрясения моему клану пришлось перебираться на юг, мы уже начали строить новый дом, но тут на нас напал отряд алур мерики. Они убили почти всех. Мой брат, жена и несколько детей мертвы.

Он уставился в кружку с вином.

— Мои сыновья, я сам и несколько других воинов в то время были в отъезде. Мы исследовали горы, искали руду и лес. Когда мы вернулись, то увидели уезжающих варваров. Не все из нашего клана были мертвы. Многих пытали, покалечили, изуродовали и оставили умирать. Мои сыновья видели медленную смерть своей матери.

Тотомес бросил взгляд на сыновей.

— Те из нас, кто остался в живых, кровью поклялись отомстить, и четырнадцать человек стали преследовать варваров. Некоторые погибли в боях, другие повернули назад. Но мы с сыновьями еще не убили достаточно, чтобы считать клятву выполненной.

Эсккар сочувственно кивнул, хотя неоднократно слышал подобные рассказы. Казалось, они повторялись уже сотню раз.

— Хорошо, Тотомес, если ты хочешь убивать варваров, то ты прибыл как раз в нужное место, при условии, что умеешь подчиняться приказам. Мне нужно столько опытных лучников, сколько я могу найти, а еще больше мне нужны люди, способные обучать других. Мы учим людей стрелять из лука.

Эсккар посмотрел на луки, лежащие на столе. В тусклом свете они казались отличными от всех, которые он когда-либо видел.

— Можно мне осмотреть твой лук? Не думаю, что когда-либо видел подобный.

От этих слов чужеземцы улыбнулись.

— Вряд ли ты мог видеть такие, — Тотомес протянул ему один из луков. — Это новая форма, которую придумал мой дед. Они делаются из ядровой древесины особого дерева, которое растет только в определенных местах в степи. Древесина в середине ствола толще крепче, чем с внешней стороны, и выглядит так, будто два слоя склеены вместе.

Эсккар внимательно осмотрел лук. После общения с Руфусом он понимал, что только что узнал большой секрет. Деревянная часть была толстой, но лук весил меньше, чем он ожидал. Эсккар поднял оружие к свету и увидел, что оно сделано из единого куска дерева.

Эсккар знал, что лук, сделанный только из одного куска дерева, не может выдержать большую нагрузку и из него нельзя выпустить тяжелую стрелу на большое расстояние. Дерево с внешней стороны лука должно гнуться гораздо сильнее, чем с внутренней, иначе лук сломается. Чтобы решить эту задачу, изготовители луков делали их из нескольких кусков дерева, сгибая под различными углами. Потом их соединяли и удерживали вместе клеем.

На луке Тотомеса дерево с внутренней стороны выглядело словно крашеное, но при более внимательном рассмотрении оказалось, что это обычный цвет дерева. Центр лука был перетянут тонкими веревками и кожаными ремешками для укрепления оружия. Кроме того, это помогало его держать. Эсккар опустил лук на стол и посмотрел на Тотомеса. Тот достал стрелу из колчана и протянул Эсккару.

Начальник стражи отметил, что она почти на три дюйма длиннее, чем стрелы, используемые его людьми, и немного тяжелее, но во всем остальном она выглядела такой же.

— А как далеко стреляет этот лук?

— Мы можем попасть в любую цель с двухсот шагов. Этот выстрел будет смертоносным. А вообще из этого лука можно послать стрелу более чем на пятьсот шагов. Нам удавалось попадать по целям и на больших расстояниях.

В голосе звучала гордость.

Эсккару это показалось хвастовством, но он решил не развивать тему. Попадание во что угодно с двухсот шагов было прекрасным результатом. Он протянул стрелу назад владельцу и снова поднял кружку с вином.

— Так что ты собираешься делать, Тотомес? Если ты хочешь остаться здесь и сражаться, то тебе придется подчиняться моим приказам. В противном случае ты можешь остаться на несколько дней в Ораке, отдохнуть и купить все, что требуется, перед тем как трогаться в путь. Я не могу позволить, чтобы воины свободно разгуливали по деревне. Все, кто носит в Ораке оружие, находятся под моим командованием.

— Я предводитель своего клана. Я не могу подчиняться приказам… других.

— Вполне справедливо, — ответил Эсккар и допил остатки вина. — В таком случае ты должен уехать через три дня. Если ты задержишься, я заберу ваши луки и все
остальные ценные вещи, которые у вас есть, а вас выгонят из деревни.

Он встал. Хикрос последовал его примеру.

— Спать вы можете здесь, при харчевне. Вы будете в безопасности, и они с вас много не возьмут, после того как видели, что вы пили со мной. Всего хорошего, Тотомес.

Эсккар кивнул двум мальчикам и собрался уходить. Тотомес тоже встал.

— Командир, пожалуйста, останься. Я еще многое хотел с тобой обсудить.

Эсккар повернулся и смотрел на Тотомеса, пока тот не опустил глаза.

— Ты говоришь, что ты предводитель клана, Тотомес, но твой клан мертв или находится далеко отсюда. Теперь за тобой следуют только эти два мальчика. Ты говоришь, что хочешь сражаться, но здесь, в Ораке, сражаются так, как скажу я, или никак.

Эсккар помолчал немного, чтобы Тотомес переварил услышанное, и продолжил, прежде чем Тотомес успел ответить:

— Если хочешь остаться, то дашь мне клятву верности до того, как мы нанесем поражение варварам и прогоним их отсюда или пока мы все не умрем. Ты будешь мне во всем подчиняться, как и все остальные, кто сражается под моим командованием, и получать точно такое же жалованье. Если вы умеете пользоваться этими луками так, как ты утверждаешь, то поможете обучать моих лучников. Так вы избавите себя от ношения камней и копания канав, хотя и это тоже будете делать, если потребуется. Я сказал все, что нужно было сказать. А теперь выбирай.

Тотомес также встал, гордость в нем боролась с желанием мстить. Нарквил, который выглядел старшим из двух мальчиков, что-то сказал Тотомесу на их языке. Они какое-то время разговаривали между собой, и даже младший мальчик высказался, Тотомес повернулся к Эсккару.

— Я принимаю твое предложение, командир. Пожалуйста, сядь, — попросил он. — Мы хотели бы многое узнать.

Эсккар официально поклонился, запечатывая сделку, и вернулся на свое место. Служанка, которая стояла поблизости, прислушиваясь к каждому слову, прибежала с новой порцией вина и снова разлила его по кружкам.

— В таком случае я рад, что ты присоединяешься к нам, Тотомес. Есть много…

Дверь с грохотом распахнулась, что одинаково удивило и хозяина, и посетителей. Руки всех потянулись к мечам или кинжалам. В ярком солнечном свете стоял тот же посыльный, который ранее прибегал за Эсккаром.

— Командир!.. Бантор сказал, чтобы вы немедленно шли к воротам! — он сделал глубокий вдох, пытаясь перевести дух. — Приближаются всадники. Он думает, что это Джален!

Эсккар мгновенно вскочил, ударился головой о низкий потолок, бросился к двери и только потом вспомнил о новобранцах.

— Хикрос, отведи Тотомеса с сыновьями к Гату. Скажи ему, что это наши новые инструкторы для лучников, а затем проводи их ко мне домой.

Эсккар нырнул в дверной проем и побежал. Посыльный несся впереди него назад к воротам. Когда Эсккар до них добрался, Бантор спустился с последней ступеньки деревянной лестницы, которая вела на стену. Широкая улыбка стала еще шире, когда он увидел командира.

— Это Джален? — Эсккар не мог скрыть своего нетерпения.

— Думаю, да. По крайней мере, конь похож на его.

Эсккар с Бантором направились к воротам и увидели небольшую группу всадников, медленно приближающуюся к ним. Начальник стражи насчитал четырех мужчин, всего на два меньше, чем уезжало, а когда они приблизились, заметил, что молодой слуга также выжил, хотя двое воинов — явно нет. Эсккар встал сбоку от старых деревянных ворот, пропуская группу деревенских жителей, которые выбежали из них. Эсккар почувствовал, как кто-то взял его за руку, посмотрел вниз и увидел, что к нему присоединилась Трелла.

— Как ты так быстро обо всем услышала? — спросил он и обнял ее, наслаждаясь прикосновениями к женщине.

Эсккар обернулся, проверяя, рядом ли ее телохранитель, поскольку его собственный остался с гостями. В деревне все еще жили несколько человек Дриго, хотя большинство покинуло ее несколько недель назад. Опасаться людей Дриго можно было меньше, но увеличилось количество деревенских жителей, которым не нравился военачальник Орака и установленная им жесткая дисциплина.

— Бантор не знал, куда ты отправился, поэтому велел посыльному заглянуть в дом. Мальчик рассказал нам про трех лучников, к которым ты повернулся спиной и которых пригласил выпить, после того как они пригрозили тебя убить.

Эсккар рассмеялся.

— Все было не совсем так, Трелла. Хотя они интересные ребята.

— Да, я уверена, что все было не так, — ответила она и крепче сжала его руку. — Но мне хотелось бы с ними познакомиться.

— Познакомишься сегодня вечером. Думаю, что в маленьком домике у нас как раз найдется место еще для трех человек.

Разговор прекратился, когда в ворота в облаке пыли въехал Джален. Его появление сопровождалось приветственными криками толпы. Он спрыгнул с коня и пошатнулся. У него явно затекли мышцы после долгой езды. Эсккар обнял воина, хлопая его по спине, а жители деревни все это время выкрикивали имя Джалена.

— Боги из подземелья, Джален, я уже несколько дней назад потерял всякую надежду! Я считал тебя мертвым. А теперь ты въезжаешь в деревню как ни в чем не бывало! Пойдем ко мне в дом. Там мы сможем поговорить.

— Клянусь богами, я очень рад, что вернулся, — Джален посмотрел на стену и открыл рот. — С того времени, как я уехал, многое изменилось.

Он шагнул к коню, отвязал кожаный кошель от одеяла, затем последовал за Эсккаром и Треллой к их дому. На полпути они увидели Никара, который ждал их на улице, чтобы пригласить всех к себе. Другие представители высшего сословия тоже вскоре должны были подойти.

Через несколько минут гости Никара до предела заполнили зал, предназначенный для встреч. Были заняты все сидячие места. Еще несколько человек стояли там, где нашли место. Все ждали Джалена.

Он отправился умыться с дороги, хотя Эсккар знал, что потребуется гораздо больше времени и усилий, чем несколько минут у колодца, чтобы избавиться от запаха лошадиного пота, пропитавшего тело и одежду. В комнате быстро стало душно от такого количества людей.

Эсккар снова сидел в конце стола рядом с Треллой. Гат, Сисутрос и Бантор встали за командиром. Когда вошел Джален с влажными после мытья волосами, оказалось, что на нем старая одежда Никара, которая ему велика. Джален сел на последнее остававшееся пустым место, рядом с командиром, и выпил вина, налитое специально для него.

— Достопочтенный Никар, я благодарю тебя за вино и одежду, которую ты мне дал. Боюсь, что мою носить будет уже невозможно.

— Ты можешь просить все, что хочешь, — ответил Никар. — Но приступай к рассказу. Мы все хотим услышать новости. Ты нашел варваров?

Улыбка сошла с лица Джалена.

— Да, я их нашел, и мне многое нужно вам рассказать.

Он потянулся к кожаному свитку, который отдавал Эсккару. Джален достал оттуда матерчатую карту и расстелил на столе. Она порвалась по краям и испачкалась от многократного касания руками. Было очевидно, что она хорошо послужила. Эсккар увидел на ней много новых ниток.

Все головы склонились над картой, словно ее тайны можно было легко прочитать. Улыбки сменились обеспокоенными взглядами. Люди гадали, какие новости услышат. Джален поставил кубок с вином на стол и начал рассказ.

— На пятый день пути мы впервые услышали про алур мерики. Чем дальше на север, тем больше мы встречали людей, двигающихся на запад. От них мы узнали о набегах варваров, забирающихся далеко на северо-восток. Чтобы не встречаться с ними, мы ехали поближе к реке. Следующую неделю ничего не происходило, а потом мы начали встречать множество людей, двигающихся на юг. Они пытались уйти от основной массы кочевников. Многие из этих людей слышали про Орак и направлялись сюда. Они уже прибыли?

— Да, и на дорогах появляется все больше и больше народа, — сказал Эсккар. — Все идут сюда. Некоторые остаются, если хотят сражаться и работать. Другие останавливаются за пределами деревни и уезжают через несколько дней.

Джален кивнул.

— Приедут новые. Мы двигались на север еще педелю и стали встречать небольшие группы разведчиков, по пять или десять варваров. Каждый раз, когда они нас замечали, мы сбегали на юг. Один раз они гнались за нами целый день, пока нам не удалось от них отделаться. Слава богам, что у нас такие сильные лошади. Каждый раз нам приходилось делать круг, чтобы снова поехать в северном направлении, и мы все больше удалялись от реки.

Эсккар склонился вперед, смотрел он сурово.

— Но больших отрядов вы не видели, только разведчиков?

Они должны были встретиться по крайней мере с одним большим отрядом воинов.

— Да, только разведчиков. Мы не могли продолжать путь на север, поэтому тронулись на восток. Мы разговаривали со многими путешественниками и даже разбойниками. Чем дальше мы продвигались на восток, тем яснее становилась ситуация.

Джален снова отхлебнул вина. Все собравшиеся не сводили с него глаз.

— У варваров есть план. Основная часть племени, в которой по крайней мере семьсот или восемьсот воинов, медленно продвигается к нам, в большей или меньшей степени следуя изгибам реки. Два больших отряда отделились от основной части и удаляются на восток и юг от нее. Они убивают всех на своем пути или заставляют их двигаться на запад.

Джален опустил палец на карту, и все столпились, чтобы получше рассмотреть, что он показывает. Представители высшего сословия толкали друг друга, забыв о чувстве собственного достоинства.

Джален показал на красные нитки.

— Вот здесь находится основной лагерь, или, по крайней мере, находился две недели назад. Они передвигаются медленно и держатся поближе к реке. А отряды воинов удаляются на восток и сгоняют всех к реке.

Джален снова показал на карту, на два кривых шва черными нитками, которые далеко загибались на юго-восток.

— Они отъезжают на большие расстояния, но всегда на восток и юг, хотя иногда отправляют пленных и трофеи назад в основной лагерь. Они делают это каждую неделю. Возможно, они также меняют людей, чтобы все могли получить трофеи.

Эсккар, как и остальные, уставился на карту, но он уже понимал план варваров. Он сидел в задумчивости, пока его из этого состояния не вывели слова Никара:

— Ну, Эсккар, что ты обо всем этом думаешь? Похоже, они могут пройти мимо нас, если так отклонились на восток. У изгиба реки основная часть племени может продолжить путь в том же направлении. Таким путем они шли, когда в последний раз двигались по нашим местам.

Эсккар бросил взгляд на Джалена и увидел, что его младший командир прекрасно понимает, что задумали варвары. Эсккар склонился над картой и провел по ней пальцем.

— Основная часть движется вдоль реки Тигр, а сейчас эта группа направляется почти точно на восток. У изгиба реки они продолжат путь вдоль нее, и это будет уже путь на юго-восток. Когда изгиб закончится, они пойдут на юг, и мы окажемся прямо у них на пути. К тому времени отдельные отряды будут на юго-востоке от Орака, они тоже начнут движение по направлению к нам, вначале на запад, потом на север. Они подойдут к Ораку с юга, вдоль реки, и станут гнать назад всех, кто попытается сбежать из Орака.

Эсккар поднял голову и обвел взглядом собравшихся. Он увидел, что все они его слушают с открытыми ртами, пытаясь понять значение сказанного.

— На этот раз варвары не просто проезжают мимо, а мы не просто еще одна деревня у них на пути. На этот раз они направляются прямо в Орак. Мы — их основная цель. Они гонят всех к нам, зная, что толпы фермеров и деревенских жителей бегут со всеми своими ценными вещами и скотом. Варвары ожидают взять много трофеев, перед тем как двинутся дальше.

Слова Эсккара заставили всех надолго замолчать. Наконец заговорил Никар:

— Ты в этом уверен, Эсккар? Они все еще могут повернуть на восток и не направиться прямо сюда.

В вопросе Никара звучало отчаяние. Люди услышали слова, но не то, что они означали.

— Объясни им, Джален, — сказал Эсккар. — Скажи, что ты думаешь.

— Я думаю так же, как Эсккар, — сообщил Джален. — Они направляются сюда. В противном случае основная часть повернула бы на восток несколько недель назад. Именно поэтому они движутся так медленно. Они хотят, чтобы люди слышали об их приближении и бежали сюда, считая себя в безопасности, пока вдруг не окажется, что им некуда идти. Деревня будет забита людьми со всей местности. Варвары знают, что на Тигре нет никакого легкого брода на протяжении сорока миль в обе стороны от Орака.

Эти слова навели Эсккара на еще одну мысль. Он притянул к себе карту, уставился на нее и хмыкнул, затем снова оттолкнул ее на середину стола.

— Да, и еще они отправят группу воинов на другую сторону реки, чтобы никто туда не перебрался, даже через брод. Таким образом мы окажемся в окружении. Им будет все равно, станет Орак сопротивляться или нет. Нам будет некуда бежать.

Долгое время никто не издавал ни звука. Все были погружены в грустные мысли о будущем.

Тишину нарушил Калдор, младший сын Никара.

— Вы говорите, что у глупых и необразованных варваров есть план, только потому, что они следуют вдоль реки! Они с таким же успехом могут направиться назад тем же путем, которым пришли, а не следовать сюда.

Никар резко повернулся к сыну, его голос дрожал от ярости:

— Ты больше не посмеешь выступать за этим столом, пока я не попрошу тебя раскрыть рот. Если не можешь подчиняться, выйди.

Все поежились, вспомнив нахальные слова другого юноши, который был убит как раз в этом зале. Калдор покраснел после резких слов отца и снова сел, отвернувшись от группы собравшихся. Все повернулись к Эсккару, ожидая какого-то взрыва.

Эсккар услышал, как у него за спиной тихо заскрипел стул Треллы. Она напоминала ему, что находится рядом. Он не стал прямо отвечать Калдору, а ответил Никару, словно вопрос задавал он:

— Если кто-то здесь думает, будто вожди алур мерики, которые командовали своим кланом в сотнях битв, не способны тщательно спланировать путь, предварительно все обдумав, то он ошибается. Если вы думаете, что не нужно иметь мозгов, для того чтобы править тремя или четырьмя тысячами человек, организовывать охоту и сбор продуктов, ремонт телег, плавку руды, ковку бронзы, изготовление орудий труда и оружия, выращивание скота, и все это в постоянном движении и переходах на сотни миль, вы ошибаетесь еще больше. Если мы допустим такую ошибку, то точно погибнем или попадем в плен.

Никто ничего не ответил, и никто не смотрел на Калдора.

— Джален, — нарушил тишину Эсккар. — У тебя сложилось какое-то представление насчет величины племени? Сколько человек, телег, лошадей?

Джален сжал пустой кубок: несомненно, он хотел еще вина, но слишком нервничал, чтобы просить снова наполнить кубок.

— Клан увеличился в размерах. Вероятно, в последние несколько лет произошло какое-то объединение. Люди говорят, что сейчас в племени свыше пяти тысяч человек, не считая рабов.

Эсккар задумался над этим. Вокруг стола слышалась удивленные возгласы, некоторые хватали ртом воздух. Пять тысяч было невероятным количеством людей, более, чем в два раза, превышающим количество людей в Ораке. Но Эсккар знал, что играют роль не все члены племени, а только воины, которых они могут выставить против стены. Все заговорили одновременно, но Эсккар постучал кубком по столу.

— Пять тысяч — это большое количество людей, но воином окажется лишь один из пяти. Остальные — это старики, женщины и дети. Самое большее — у них полторы тысячи воинов. Вероятно, меньше, может, около тысячи двухсот. Это много, но у нас будет свыше трехсот защитников. Нам будет труднее, чем мы думали, но отразить атаку варваров все равно возможно.

— Когда мы согласились защищать Орак, мы говорили о шестистах или семистах варварах, — заметил Нестор, склоняясь над столом. Голос его звучал напряженно от беспокойства. — Теперь мы говорим о в два раза большем количестве, и ты утверждаешь, что все еще возможно защитить Орак? Мы сумасшедшие, если думаем, что такое количество варваров можно остановить!

— Их может остановить стена, — произнес Корио, и все повернулись к нему. — Она будет достаточно высокой и достаточно крепкой. Я видел людей Эсккара во время тренировок, видел, как они выпускают стрелы по целям, расположенным в сотне шагов, по семь или восемь стрел в минуту. Я наблюдал за ними, и я верю в тех людей, которых видел.

— Ты строишь стену, — возразил Ребба. — На твое мнение влияет твоя работа. Но независимо от крепости стены, будет недостаточно людей, чтобы ее защищать.

— Да, это правда, я верю в стену, — признал Корио. — Но если мы сможем привлечь дополнительных людей, то все получится. Я в этом уверен.

— А откуда мы возьмем этих дополнительных людей? — закричал Нестор и с силой стукнул кулаком по столу, затем повернулся к Эсккару. — Твои планы привлекать и обучать людей уже не выполняются так, как хотелось бы. С каждым днем становится все меньше людей, желающих сражаться. Разве не так, командир?

Снова воцарилась тишина, и все опять повернулись к Эсккару. Он увидел страх у них на лицах и понял, что у него нет слов. Он не знал, что случится, если варвары бросят всех своих воинов на стену одним броском. Все ждали его ответа.

Послышался звук отодвигаемого Треллой стула. Ножки заскрипели по деревянному полу, и все повернулись к ней, включая Эсккара.

— Простите меня, достопочтенные господа, за то, что высказываюсь, но разве сами варвары не отправляют вам всех людей, которых вы хотите?

Она говорила со склоненной головой, должным образом выражая покорность и помня о своем подчиненном положении. Ее слова едва долетали до ушей собравшихся.

— Клянусь богами, Трелла, ты права. Я дурак, что не увидел этого. — Уверенность Эсккара вернулась, он вначале посмотрел на Треллу, потом на Джалена, который согласно кивнул. — У нас будет столько людей, что мы не будем знать, чем их занять. И многие из них окажутся воинами, которых варвары изгнали из их маленьких деревенек на юге и востоке. Эти люди ищут возможности отомстить. Мы с легкостью получим еще сотню-другую людей, и многие из них явно знают, как орудовать мечом.

Он в возбуждении схватил Треллу за руку.

— Мы можем это сделать! Нам не нужно соответствовать варварам количественно. Один человек за стеной будет стоить четырех или пяти под ней. Нам надо быть готовыми разместить много людей в деревне, но это возможно.

— Значит, ты считаешь, что Орак можно удержать? Мы найдем достаточное количество людей? — возбуждение в голосе Никара свидетельствовало о его чувствах.

Эсккар снова повернулся к столу, на его лице продолжала играть улыбка, вызванная словами Треллы.

— Да, достопочтенные господа, я уверен, что мы можем это сделать. С еще одной сотней бойцов… — он замолчал и повернулся к своей рабыне. — Нам нужно еще чего-то опасаться, Трелла?

Она на мгновение подняла глаза.

— Мне не следует выступать на вашем собрании.

— Говори, Трелла, — резко сказал Корио. — И забудь про эти обычаи. Если тебе есть что сказать, говори, а мы решим, стоит это учитывать или нет.

Тем не менее Трелла продолжала вести себя так, как подобает рабыне.

— Достопочтенные господа, мне кажется, что вскоре вы столкнетесь с проблемой того, что делать с таким количеством людей. Если сотни фермеров и деревенских жителей придут в Орак с юга и востока, они переполнят деревню. Уже сейчас на улицах много незнакомцев. Боюсь, они мешают работе и вызывают другие проблемы. Возможно, вам следует подумать о том, чтобы закрыть ворота для всех, за исключением тех, кто будет сражаться, и их семей, а остальных отправлять на другую сторону реки.

Это казалось Эсккару разумным, и он собирался согласиться, но успел прикусить язык. Пусть вначале выскажутся другие, многократно повторяла ему Трелла. Вначале выслушай, что они скажут, и тогда ты будешь лучше знать, что сказать самому.

Снова прозвучал голос Корио:

— Да, клянусь богами, моя работа уже неоднократно прерывалась. Всякие люди заходят на рабочие участки, задают глупые вопросы. Каждый день становится все хуже и хуже. Трудно заставлять людей работать, когда вновь прибывшие стоят вокруг и глазеют на них.

Его поддержали со всех концов стола.

— Мы рискуем всем, что у нас есть, чтобы спасти Орак, — заявил Никар. — Эти незнакомцы ничем не помогают ни нам, ни деревне. Давайте возьмем тех, кто нам нужен, и отправим остальных прочь.

— Сражайся, работай или уезжай, — тихо произнес Эсккар. — Мы это говорим уже давно, и эти варианты выбора мы предложим тем, кто может нам помочь. Мы можем организовать стоянку для вновь прибывших на месте старой деревни, к югу от Орака. Пусть останавливаются там, пока не решат ехать дальше. Тогда они не попадут в Орак.

Первые люди, которые поселились в Ораке, выкопали колодец примерно в двух милях к югу и жили там много лет, перед тем как перебраться на нынешнее место.

— Потребуется больше стражников у ворот и на месте старой деревни, — сказал Джален. — И больше обходов местности.

Эсккар улыбнулся при этих словах.

— У нас уже подготовлено сто восемьдесят человек, и хорошо подготовлено. Сейчас подготовку проходят еще шестьдесят и будут готовы через несколько недель. Теперь, поскольку у нас есть из кого выбирать, можно увеличить число обучаемых.

— А ты уверен, что людей будет достаточно? — Никар выразил всеобщее беспокойство.

— Да, Никар, теперь я уверен. Мне нужно триста пятьдесят человек для защиты Орака и еще пятьсот жителей деревни за их спинами, чтобы помогать сражаться и подносить стрелы, камни, воду и все остальное. С таким количеством людей я смогу удерживать Орак, пока стоит стена и не закончились продукты питания. Но я думаю, что нам придется послать еще пятьдесят воинов на другую сторону реки.

Нестор выглядел удивленным.

— Зачем посылать кого-то на другую сторону, когда они нужны здесь?

— Чтобы охранять твой скот, достопочтенный. Весь лишний скот, овцы и лошади должны быть выведены из деревни и нашей местности. У нас нет ни корма, ни места, чтобы их здесь содержать, к тому же, если они останутся здесь, вонь будет нестерпимой, как и грязь. Кроме того, варвары узнают, что скота у нас здесь нет. Тогда у них будет меньше желания сражаться. Помните: золото для них не так важно. Первым делом лошади, потом скот, потом женщины. Вот как они думают. Поэтому мы отправим прочь всех животных — через реку и на запад. И охранять их будут пятьдесят человек.

Эсккар протянул руку и пододвинул к себе карту. Он поставил палец в точку, где был обозначен основной лагерь варваров.

— Джален, когда, по твоему мнению, придут варвары? У нас достаточно времени?

— Судя по тому, что я видел и слышал, я думаю, что самое раннее — через два месяца. Отдельные отряды, конечно, могут появиться раньше, но я не думаю, что это входит в их планы. Они двигаются медленно, не торопясь, наслаждаются завоеваниями. Они не видят необходимости спешить.

— А что если они узнают о строительстве стены? — спросил Никар. — Это не заставит их изменить планы?

Джален пожал плечами.

— Вероятно, они уже слышали про нашу стену. Мы встретили на севере много крестьян, которые знают о том, что мы собираемся сопротивляться.

Эсккар снова отодвинул карту на середину стола.

— Они не изменят планов, — твердо заявил он. — Они не поверят, что стена способна их остановить. Тем не менее, мы должны помнить, что большой отряд может появиться здесь раньше, чем мы думаем. — Он посмотрел на Корио. — Сколько осталось до завершения первого участка?

Корио, вероятно, ожидал этого вопроса.

— Через несколько дней мы его закончим. Новые ворота будут готовы примерно через неделю, а пока мы можем использовать телеги и людей, чтобы закрывать въезд. — Он повернулся к старшему сыну, который сидел рядом с ним. — Алсинор, ты должен как можно быстрее поставить ворота, даже если вначале они и не будут полностью укреплены.

Сын согласно кивнул, и Корио снова повернулся к Эсккару и другим.

— Мы уже увеличили скорость строительства стены. Материалы подвозят в достаточном количестве, рабочих много, хотя и лишних всегда найдем чем занять. — Он обвел взглядом собравшихся, перед тем как сделать важное заявление. — Я закончу стену по крайней мере на месяц раньше, чем предполагалось.

— А что со рвом? — спросил Нестор. — Никто ничего не говорит про начало работы над рвом.

— Рвом мы займемся в последнюю очередь, — объявил Корио. — Мы с Эсккаром обсуждали этот вопрос. Имея триста или четыреста мужчин, мы сможем выкопать окружающий Орак ров за неделю или десять дней. Мы будем делать это в последний момент, так что даже если варвары и узнают про стену, они не посчитают ее серьезной помехой.

Никар обвел взглядом собравшихся за столом.

— Есть еще что-то, что нам следует обсудить? — Все смотрели на своих соседей, но молчали. Затем Никар заметил, что Трелла подняла голову, они встретились взглядами. — Трелла, ты хочешь что-то сказать?

Она снова низко поклонилась.

— Достопочтенный Никар, я знаю, что вы обсуждали затопление земель у деревни, но пока никаких работ еще не начинаюсь. Возможно, нам теперь следует подготовиться к этому на тот случай, если варвары появятся раньше. Я не знаю, как много времени это займет и сколько воды потребуется.

Очевидно, этого не знал и никто другой, потому что все молчали. Никар повернулся к Реббе, который сидел, в задумчивости поглаживая бороду Реббе принадлежало большинство ферм вокруг деревни, и именно он много лет назад занялся осушением болот. В вопросах сельского хозяйства решения принимал он. Именно он определял, какие культуры следует высевать для Орака, в каком количестве и кто этим будет заниматься. Его семья построила самые большие оросительные каналы и знала о движении воды больше, чем кто-либо. Ребба долго думал, и Эсккар чувствовал, что уже готов сорваться, но тут Ребба наконец заговорил.

— Моя семья будет трудиться вместе с людьми Корио на строительстве деревянных волноломов. Если мы их правильно установим, то сможем направить поток воды из реки, высотой от тридцати до сорока футов, на окружающие фермы. Он должен затопить землю менее, чем за день, и его будет достаточно, чтобы варвары даже не пытались осушить воду. Через несколько дней вода глубоко уйдет в землю, и она превратиться в болото. Потребуется несколько месяцев, чтобы ее потом осушить. Мы прокопаем дополнительные канавы, чтобы направить воду туда, куда нам нужно.

— Мне очень жаль, что приходится затоплять твои земли, Ребба, — сказал Никар. — Но ты знаешь, что это должно быть сделано.

— Не жалей об этом, друг мой, — улыбнулся смирившийся с судьбой Ребба. — Варвары бы в любом случае уничтожили посевы. Вместо этого вода освежит землю, а в дальнейшем она станет еще более плодородной, чем была.

Никар опять обвел взглядом собравшихся и опять остановил его на Трелле.

— Что-нибудь еще, Трелла? — теперь он говорил спокойнее и подбадривал ее взглядом.

— Достопочтенный Никар, есть еще одна проблема, о которой следует подумать, — она сделала паузу, затем продолжила: — Когда вы будете переправлять скот через реку, возможно, следует включить в группу сопровождения жителей деревни и даже членов ваших Семей. Если что-то случится с животными, Орак в будущем останется без пищи и без стад. Солдаты могут быть верными, но искушение все равно остается большим. Возможно, стоит отправить со скотом равное количество солдат и жителей деревни. И, возможно, следует назначить награды за возвращение всего скота в целости и сохранности.

Никар мгновение молчал.

— Да, это стоит обдумать. Скот и зерно потянут на кругленькую сумму, и если они не вернутся в Орак, то нас ждет голод. Мы обсудим этот вопрос. — Он обвел взглядом стол, но никто ничего не предлагал. — В таком случае мы заканчиваем. И я снова благодарю богов за возвращение Джалена.

“И за доставленные им сведения”, — добавил про себя Эсккар. Он вышел из дома, воины следовали за ним. Эсккар пригласил их к себе на ужин.

Бантор, Джален и Сисутрос пошли отдельно, но Гат присоединился к Эсккару и Трелле, хотя они и двигались в противоположном от дома Гата направлении. Когда они остались на улице одни, Гат кивнул телохранителю Эсккара, чтобы тот отошел вне пределов слышимости. После этого Гат схватил Эсккара за руку.

— Командир, — заговорил он, подвигаясь поближе к начальнику, затем повернулся, чтобы включить в разговор и Треллу. — Я не уверен, видел ли ты выражение лица Калдора, когда заговорила Трелла. Я же как раз смотрел на него. Он сидел за спиной отца. Щенок кипел от ярости, после того как отец его осадил.

Гат потрепал бороду.

— Если бы взглядом можно было убить, то юная Трелла уже лежала бы в земле. — Он выглядел обеспокоенным. — Тебе лучше бы проследить за ним, Эсккар. Я не исключаю, что он попытается причинить зло или тебе, или Трелле.

— Гат, спасибо за беспокойство, — искренне поблагодарила Трелла. — И за твое предупреждение. Мы будем осторожны.

— Хорошо. А если потребуется, то я прикажу одному из своих ребят всадить нож ему в спину. Я даже сам могу это сделать. Просто дайте мне знать. — Он кивнул Эсккару. — В таком случае я прощаюсь до ужина.

После этого он пошел своей дорогой, широко шагая.

Эсккар в задумчивости посмотрел на Треллу, потом обнял ее. Они направились к своему дому, телохранитель следовал в нескольких шагах позади.

— Госпожа Трелла, — обратился Эсккар, использую почетный титул, даваемый старшей женщине в доме. — Как я понимаю, сегодня вечером нам предстоит многое обсудить. Похоже, происходят вещи, о которых я не имею представления.

— Когда ты много говоришь ночью, я на следующее утро чувствую себя разбитой и не отдохнувшей. Хотя в последнее время ты был слишком занят и слишком уставал, и на меня у тебя не оставалось сил.

— В таком случае мне придется найти для тебя время. Может, ты проследишь, чтобы сегодняшней вечер не растянулся и наши гости ушли пораньше. А после этого у нас останется много времени на… разговоры.

— Да, господин.

Она взяла его за руку и не отпускала, пока они не вошли во двор бывшего дома Дриго.

Глава 12

В тот вечер не потребовалось прилагать много усилий, чтобы ужин побыстрее закончился. Джален устал после путешествия и хотел поскорее вернуться к девушке, с которой стал вместе жить как раз перед поездкой на север. Он первым встал из-за стола. Гат и другие гости поняли намек Аннок-сур. Новости, привезенные Джаленом, интересовали всех, но после его ухода никто уже не хотел задерживаться.

Эсккар нашел Треллу в кухне. Она помогала поварихе и Аннок-сур. Он взял ее за руку и повел по лестнице с наружной стороны дома на второй этаж. На верхней площадке, прикрытой занавеской, стоял большой горшок. Эта лестница, идущая вдоль наружной стены дома, позволяла слугам опорожнять горшок, не беспокоя хозяина и не отвлекая его от работы.

Дом Дриго был чудом строительной мысли. Он мог похвастаться многим, чего не было даже в доме Никара. Толстая дверь вела в комнату приличного размера, которую Дриго использовал для работы. Теперь там стоял большой стол, шесть стульев и маленький столик.

Еще одна тяжелая дверь вела отсюда в комнату для сна. Ее размер поразил Эсккара — почти двадцать пять футов в длину и двадцать в ширину. Четыре небольших окна были расположены на двух стенах довольно высоко, на равном расстоянии друг от друга. Они пропускали свет и воздух. Однако через них не мог бы пробраться даже ребенок. На случай пожара было одно узкое окно, закрытое толстой ставней, укрепленной двумя подпорками. Ставню будет труднее открыть, чем дверь. В глиняном горшке под окном лежал моток толстой веревки для использования в чрезвычайной ситуации. За этим окном можно было наблюдать и охранять его из внутреннего дворика внизу. Дриго специально так устроил личные покои, чтобы никто не мог войти или подслушать, что происходит в его спальне и что там говорят.

Теперь все это шло на пользу Эсккару. Они с Треллой тщательно заперли каждую дверь. Впервые в жизни у него было что-то более ценное, чем золото, — уединение. Он мог спокойно говорить и быть уверенным, что его никто не подслушает.

Он обнял девушку и прижал к себе, глядя сверху вниз на ее лицо и вдыхая запах ее волос.

— Трелла… я весь день хотел обнять тебя и поблагодарить за твои слова за столом Никара. Ты делаешь все возможным, и теперь даже Семьи слушают, когда ты говоришь.

Она обвила шею мужчины руками и прижалась лицом к его груди.

— Ты сказал, что хочешь поговорить, господин, — поддразнила она его обращением, принятым у рабов. — Или ты привел меня сюда не для этого?

И снова ей удалось возбудить его несколькими словами и прикосновением своего тела.

— Я думаю… что мы поговорим позднее.

Он снял с нее одежду, медленно стягивая через голову, наслаждаясь видом ее тела и ощущениями, когда это тело прижималось к нему. Прошло три дня после того, как они любили друг друга в последний раз. Внезапно показалось, что это очень большой срок.

— В таком случае… нам следует поторопиться, — прошептала она, расстегивая его пояс, который упал на пол.

Она помогла ему раздеться. Ее желание было не меньше, чем его.

Эсккар нежно подвел ее к постели и опустил на нее, затем провел руками по ее телу. Он не торопился, заставляя себя сдерживаться, пока приводил ее в возбуждение. Он хотел, чтобы она тоже получила удовольствие, и хотел этого не меньше, чем получить его сам.

Он никогда не делал ничего подобного раньше. До Треллы его мало волновало, чувствовали ли его женщины что-то или нет. Он слышал рассказы о таком. Мужчины говорили, что есть женщины, которые получают не меньше удовольствия, чем мужчины. Раньше Эсккар отмахивался от таких историй, считая их просто солдатской болтовней. Владела Трелла магией или нет, но она принесла ему что-то особенное, и это что-то делало их любовь большим и лучшим, чем простое совокупление. Эсккар хотел сохранить все так, как есть.

Потом он лежал, отдыхая на чистых подушках и мягком матрасе, заполненном хлопком и перьями. Горела маленькая масляная лампа, давая достаточно света, чтобы видеть все, происходящее в комнате. Трелла вышла и вскоре вернулась с графином с водой и двумя стеклянными кубками.

Дорогие стеклянные кубки были редкостью. Это был подарок одного из многочисленных купцов, желающих что-то получить. Эсккар с благодарностью выпил воду, но Трелла осушила только половину своего кубка, вылив остатки на кусок материи. Им она вытерла Эсккару лоб, затем протерла грудь и гениталии. Она вывернула кусок материи на другую сторону, и после этого вытерла собственную грудь и лоно. Закончив, она прижалась к мужчине и натянула на них обоих одеяло.

Ему нравилось, как она о нем заботится, словно о ребенке.

— Знаешь, Трелла, это очень хорошая жизнь. У нас прекрасный дом, слуги и есть золото, чтобы за все платить. Для меня это сбывшаяся мечта. — Он обнял ее за плечи. — А самое главное, у меня есть ты.

— Если бы не было меня, то у тебя в кровати лежала бы другая девушка. Все мужчины одинаковые. Мой отец, Никар, правители моей деревни… Ох!

Он ущипнул ее, чтобы она замолчала.

— Да, у меня была бы другая девушка, но не в этой постели. Я бы лежал с ней в казарме, а дюжина мужчин ухмылялись бы, наблюдая за происходящим.

Эсккар перевернулся на бок и оказался лицом к Трелле. Теперь он говорил серьезно.

— Я знаю, кому я обязан этой мягкой постелью. Все это произошло благодаря тебе, и я этого не забуду. — Он убрал волосы у нее с лица, затем поцеловал ее в щеку. — Так что говори, что хочешь, даже если знаешь, что это неправда.

— Значит, ты все еще хочешь меня, — прошептала она. Внезапно она заговорила голосом молоденькой робкой девушки: — Даже если я не так красива, как женщины, которые теперь кладут на тебя глаз?

— Да, больше, чем когда-либо. — Он игриво шлепнул ее по бедру. — Но ты должна мне рассказать, откуда такая юная девушка столько знает о любви. Если все девушки в Карнаксе такие, как ты, то я должен побывать там. — Эсккар положил ее на себя. — Где ты научилась делать мужчину таким счастливым?

Трелла спрятала лицо, и он знал, что она покраснела.

— Однажды отец поймал меня, когда я смотрела, как он развлекается с одной из служанок. Он решил, что раз я такая любопытная, то должна научиться доставлять удовольствие мужчине. Это обеспечит мне хорошее отношение будущего мужа. Поэтому он приказал одной из рабынь рассказать мне все тайны и… мне… позволили наблюдать за ней и ее мужем.

Эсккар думал, что еще она делала, но его это не волновало.

— Твой отец был мудрым человеком. Он сделал тебе роскошный подарок, и он навсегда останется со мной. — Это напомнило ему кое о чем неприятном. — А теперь расскажи мне о Калдоре. Что там с этим взглядом?

Трелла села, завернувшись в одеяло, и повернулась к нему.

— Я видела тот же взгляд, что и Гат, хотя и всего одно мгновение. Отец выставил его в неприглядном свете перед всеми. Глупому мальчишке следовало бы промолчать. Затем, когда я заговорила и представители высшего сословия слушали, он разозлился еще сильнее. Мне позволили говорить, а ему запретили. Он… — Трелла замолчала.

Эсккар взял ее руку в свою, поднес к губам, затем сжал.

— Так, и что он еще сделал?

— Когда я жила в доме Никара, Калдор хотел… хотел меня. Он говорил мне, что просто ждет, когда его отец первым воспользуется мной, а потом меня передадут ему. Но он не хотел долго ждать, он хотел, чтобы я… чтобы я… встала на колени и доставила ему удовольствие таким способом.

Она замолчала, ей было трудно говорить.

— Я оттолкнула его и убежала. Я бы убежала из дома, но меня схватила Крета и заставила рассказать ей, что произошло. Вероятно, она поговорила с Калдором, потому что после этого он только смотрел на меня и улыбался. Я… его боялась.

“Я убью его за это”, — решил Эсккар, продолжая держать руку Треллы в своей. Он не хотел, чтобы она знала, что он чувствует в эти минуты. Он ругал себя за то, что был таким дураком и раньше не расспрашивал ее о жизни в доме Никара, словно ничто из того, что происходило до их встречи не имело значения после того, как она досталась ему.

Но он не мог убивать всех, кто хотел уложить Треллу в постель, потому что теперь на нее с вожделением смотрело большинство мужчин Орака.

— Что произошло потом?

— Ничего. Через несколько дней после этого из поездки вернулся Никар. Прошло две недели, и в путешествие отправились Калдор и Лесу. Затем ты пришел на ужин, и меня отдали тебе.

— И ты не знала, кто хуже, варвар или испорченный ребенок, — легким тоном произнес он и обрадовался, когда она рассмеялась. — Казалось, что ты не хочешь идти со мной. Почему ты не рассказала мне об этом раньше?

— Потому что я не думала, что это имеет значение. Я решила, что все лучше, чем быть рабыней, и собиралась сбежать. Но ты оказался нежным и отнесся ко мне с уважением. После того как я в тот вечер услышала, как ты разговариваешь с толпой, я решила тебе помочь, сделать так, как просил Никар, но из личных соображений.

Она коснулась его щеки.

— А затем, после того как мы занялись любовью, я почувствовала… У меня возникли совсем другие чувства, и теперь я хочу быть только твоей женщиной. Я не хочу жить без тебя, Эсккар. Если мы потерпим неудачу, то мы оба здесь умрем, и ничто больше не будет иметь значения. Если мы победим, то значения не имеет Калдор.

Рука Эсккара сжалась при упоминании имени Калдора.

— Ты не можешь его убить, Эсккар, хотя мне бы и хотелось этого. Если ты убьешь еще одного сына из Семей, они тебя никогда не простят. — Она повернулась в его объятиях, чтобы прижаться щекой к его щеке. — Ты должен меня слушать. Здесь речь идет о гораздо большем, чем просто варвары. Если мы победим, то победа может оказаться для тебя такой же смертоносной, как варвары. Тебе придется сражаться с Семьями, которые вспомнят, что ты родился варваром, вспомнят смерть Дриго, членов своих семей, погибших в сражении, и то, сколько их золота ты потратил.

Он уже собрался что-то сказать, но Трелла прижала палец к его губам.

— Даже солдаты могут попытаться взять у тебя власть при помощи купцов и Семей. Когда это все закончится, многие будут мертвы, среди них — твои друзья, и ты наживешь себе новых врагов. Для того чтобы удержать власть над ними, ты должен многое сделать, и начинать надо прямо сейчас.

Она дышала ему в щеку, а он хотел держать ее в объятиях и забыть обо всем, кроме нее. Будь прокляты боги, неужели недостаточно сражаться с варварами? Теперь ему нужно беспокоиться, как бы не получить нож в спину, и думать о будущем — когда он даже не знает, переживет ли предстоящее сражение.

Пусть их всех заберут демоны и жарят в огне! Лучше участвовать в жестоком сражении, чем во всех этих заговорах. Он может взять Треллу и уехать из Орака, доверяя своему мечу и золоту, которое уже заработал. Часть его все еще хотела жить сегодняшним днем и не беспокоиться о планах и заговорах других людей.

Эсккар коснулся волос девушки.

— Трелла, мы не обязаны оставаться здесь. Мы все еще можем уехать в любое время. Есть другие деревни, другие земли, и у нас достаточно золота. — Она ничего не ответила, и он продолжил: — Разве это не лучше, чем оставаться здесь и рисковать всем, сражаться с варварами и с тем, что будет после?

— Ты должен сделать выбор за нас обоих. Я свой выбор уже сделала, и я последую за тобой, пока ты хочешь меня.

Эсккар понял в это мгновение, что Трелла примет и другой, суровый образ жизни, только чтобы остаться его женщиной. Она готова отправиться в путешествие в поисках новой жизни, если это все, что он может предложить.

Он вздохнул.

— Мы останемся и будем сражаться. А теперь скажи мне, что я должен делать.

— Я внимательно за тобой наблюдала, Эсккар, и многому от тебя научилась. Но теперь пришло время строить новые планы. Обучение людей идет хорошо. Стена растет с каждым днем, а твои помощники вошли в роль. Наблюдая за твоими тренировками, я вижу, что ты стал сильнее и выносливее. А теперь мы должны показать Ораку другого начальника стражи.

— А как мы это сделаем, жена?

— Я считаю, что тебе нужно на какое-то время покинуть Орак. Я много об этом думала.

Она села и снова налила воды в его кубок.

— Кто из твоих помощников сейчас для тебя наиболее важен? — спросила Трелла.

— Сисутрос. Он быстрее всех соображает, и я возложил на него наибольшую ответственность.

— Нет, я думаю, нет. Я бы сказала, что самый важный Бантор, потому что он каждый день имеет дело с множеством людей и он может от твоего имени говорить с ними. Он медленнее соображает и знает, что ты проявил
терпение по отношению к нему. Поэтому он самый верный. Но ты утратишь эту верность, если не будешь проводить с ним больше времени. Ты должен следить, чтобы ему оказывали то уважение, которое он заслуживает.

— Возможно, ты права насчет его верности, хотя я бы самым верным назвал Гата.

— Гат — хороший человек, и я его воспринимаю как дядю, но сейчас он просто обучает людей, и есть много других, которые могли бы заняться тем же самым. Подумай о Джалене, который хочет только сражаться и будет верен тебе, если ты позволишь ему добиться побед.

Эсккар задумался о ее словах и увидел своих воинов в новом свете.

— А Сисутрос? С ним что?

— Сисутрос для тебя наиболее опасен, потому что именно к нему повернутся Семьи, когда захотят тебя убрать. Корио и некоторые другие уже чувствуют себя с ним свободнее и легче, чем с тобой. И мы должны это изменить. Помни: он не убивал никого из них и не ходит по Ораку с вооруженными телохранителями. И еще помни, что их никогда не покидают мысли о смерти Дриго. Сисутрос по крайней мере один раз разговаривал с Калдором. Это я знаю точно. Так что когда ты уедешь, ты должен взять с собой Сисутроса.

— Откуда ты столько знаешь о Сисутросе и Корио и их делах?

— Весь последний месяц я каждый день встречаюсь с множеством женщин — рабынями, свободными женами и дочерьми. Я давала медные монетки тем, кто нуждается, и подружилась с остальными. Из-за тебя ко мне относятся уважительно, а теперь ко мне еще обращаются за советом и помощью или просто идут поговорить. Женщины есть везде, а такие мужчины, как Калдор, их просто не замечают. Те, кто приносят мне сведения, получают медную монетку или то, что им требуется. Наши слуги рассказывают мне о разном или общаются с теми, кто много болтает. Все они помогают мне собирать секреты, которые, по мнению мужчин, женщины не слышат или не понимают из-за своей глупости. Я многое слышу от них, и скоро в Ораке не будет происходить ничего, о чем бы я не узнала. Все будет доходить до моих ушей.

Трелла тратила его золото, но у него его было больше, чем нужно для удовлетворения потребностей. И она была права: мужчины говорят в присутствии женщин так, словно те глухонемые. Он сам много раз так делал. Теперь он больше не будет неосторожно открывать рот, чтобы его собственные слова потом к нему не вернулись.

— А все эти… женщины… сообщают тебе все, что слышат?

— Да, они шпионят за своими мужьями и любовниками. Большинство мужчин очень свободно болтают во время занятий любовью, как тебе известно.

Шпионят. Новое слово, о значении которого Эсккар тут же задумался. Шпион — это сборщик секретов, которые другие не хотят тебе раскрывать. Такие знания определенно могут быть полезны.

— И ты продолжишь сбор этих сведений?

— Да, обязательно. Но мне нужно больше золота, Эсккар.

Его двадцать золотых монет в месяц должны исчезнуть. Он погладил ее по шее, думая, что его отношение к золоту изменилось за последние несколько месяцев. Теперь оно стало просто средством достижения цели.

— Бери сколько нужно, Трелла. Что еще я должен услышать перед сном?

Они долго говорили той ночью. Когда Эсккар не соглашался или задавал ей вопросы, то внимательно слушал ее объяснения, пока они не достигали согласия или, по крайней мере, понимания.

Они шептались, наблюдая, как на небе появляется, а потом исчезает луна, как тухнет лампа. Дело уже близилось к утру. Трелла меняла не только его мысли, но и сам образ мыслей. Однако одну из них он оставил при себе. Когда придет время, молодой Калдор умрет. От этого на губах у Эсккара появилась улыбка, перед тем как они оба погрузились в глубокий сон.

* * *
На следующее утро Эсккар, как обычно, тренировался с последней группой новобранцев. Он обладал природными способностями к воинскому искусству, которые еще усилились благодаря нескольким месяцам тренировок и хорошему питанию, и теперь он тоже мог заниматься обучением, а не только тренироваться с новобранцами.

Тем не менее Эсккар часто получал новые знания, а не только делился своими. Некоторые из прибывших просто не обучались раньше так, как того хотел Гат, однако являлись опытными бойцами. Поэтому Эсккар наблюдал за различной техникой владения мечом и уже освоил кое-какие новые приемы.

В этот день удача была на его стороне. Никаких новых синяков. Тело не болело. Он устал, испачкался и умывался вместе с солдатами, перед тем как приступить к следующему этапу тренировки. Эсккар повел новобранцев по улицам к воротам, выходящим на реку, и к мишеням для стрельбы из лука на северной стороне. Стрельба из лука, по мнению Эсккара, оставалась самой важной частью подготовки. Лук по-прежнему был единственным оружием, которое давало жителям деревни шанс в борьбе против варваров.

Эсккар с Гатом часто обсуждали эту подготовку, и оба стремились сделать каждого мужчину прекрасным лучником ко времени появления варваров. Солдаты должны были не только освоить стрельбу из лука, но и технику, которую Гат специально разработал для стрельбы со стены.

Когда Эсккар с группой появился на стрельбище, то застал там внушительную толпу. Большую ее часть составляли солдаты, но собралось и достаточно жителей деревни, как мужчин, так и женщин. Увидев их, Эсккар нахмурился. Жители деревни и солдаты должны были в это время выполнять свои обязанности, а не наблюдать за тренировкой в стрельбе из лука.

Пробираясь сквозь толпу, он разозлился еще больше. Новобранцы следовали за ним. Толпа кричала. Пробравшись вперед, он увидел, как прицеливается Тотомес. Люди в толпе снова закричали. Потом сын Тотомеса Митрак натянул лук и выпустил стрелу по самой дальней мишени. Зрители снова одобрительно закричали, еще до того как мальчик, обслуживающий мишени, показал, что стрела вошла точно в центр.

Эсккар замер на месте. Увиденное произвело на него такое же впечатление, как и на всех остальных. Нарквил тем временем выпустил стрелу в ту же мишень и тоже попал точно в центр. Затем Тотомес с сыновьями отошли на двадцать шагов назад и начали все снова. Они уже стоял далеко за самым дальним рубежом, с которого тренировались самые опытные лучники. Гат был здесь же. Он заметил Эсккара и присоединился к нему.

— Доброе утро, командир. Тебе надо было прийти пораньше. Этот Тотомес с сыновьями устроил тут такое! Они ни разу не промахнулись, ни с какого расстояния. Форно говорит, что никогда видел ничего подобного.

Форно был старшим лучником в войске Эсккара. Именно он застрелил воина Наксоса. Форно руководил подготовкой лучников-новобранцев.

— Значит, они умелые лучники. Но могут ли они обучить этому мастерству других?

Гат почесал бороду. Толпа в это время снова одобрительно кричала после очередного попадания.

— Форно считает, что могут. Тотомес уже ему кое-что подсказал и даже дал выстрелить из собственного лука, хотя и с близкого расстояния.

Никто из лучников не хотел бы сломать лук другого, пытаясь попасть по удаленной цели. В пользу Форно говорило то, что Тотомес вообще разрешил ему воспользоваться своим оружием. После того как Тотомес с сыновьями выстрелили в очередной раз, толпа отошла еще на двадцать шагов. Тотомес заметил Эсккара и кивнул ему.

К этому времени расстояние от мишеней превышало триста шагов, и сами мишени выглядели маленькими. Несмотря на расстояние, стрелы Тотомеса довольно легко долетали до них, делая лишь небольшую дугу. Форно присоединился к начальнику стражи и Гату, недоверчиво качая головой.

— Клянусь кровью Мардука, этот человек умеет пользоваться луком лучше, чем кто-либо, кого я видел. — Форно повернулся, прищурился и уставился на мишени. — И мальчики почти так же хорошо стреляют. Нарквил стреляет медленно, но у него самые точные попадания, хотя у Митрака выше скорость стрельбы. Но он тоже стреляет очень метко.

— А они могут тебе помочь в подготовке других? — спросил Эсккар.

— Командир, я думаю, что это я буду им помогать через несколько дней, — ответил Форно. — Мне хотелось бы посмотреть, как они стреляют из наших луков, но я уверен, что Тотомес тренировал лучников лет двадцать.

Тотомес с сыновьями находились на максимальном удалении от мишеней, и тем не менее почти все их стрелы попадали в цель. Эсккар принял решение и повернулся к Гату:

— Пусть Тотомес начнет тренировать эту группу новобранцев. И я сам буду тренироваться вместе с ними.

Гат приподнял одну бровь.

До этого дня Эсккар откладывал интенсивные тренировки в стрельбе из лука, в основном сосредоточившись на владении мечом. Этот день вполне мог оказаться подходящим для начала подготовки в стрельбе из лука.

Вскоре Эсккар стоял во главе группы новобранцев с луком в руке, колчан со стрелами висел на поясе. Цели находились всего в тридцати шагах.

Тотомес начал давать указания. Он отложил в сторону оружие и показывал, что нужно делать, при помощи лука одного из солдат. Если кто-то и посчитал странным, что начальник стражи стоит в одном ряду с новобранцами, никто ничего не сказал по этому поводу. Потом Тотомес встал рядом с Эсккаром и смотрел, как тот вставляет стрелу в лук, прицеливается и выпускает ее.

— Снова, — приказал Тотомес, неотрывно глядя на ученика. Эсккар выпустил еще одну стрелу, хотя первая попала почти в центр мишени. Тотомес покачал головой. — Так ты не попадешь по удаленной цели, командир. — Он повернулся к своим сыновьям. — Покажите ему.

Два мальчика встали по бокам Эсккара, схватили его за локти, поправляя их положение, потом заставили его перенести больше веса на стоявшую сзади ногу.

— Ты делаешь слишком большой упор на переднюю ногу, командир, — продолжал Тотомес. — Поэтому, натягивая лук, ты теряешь равновесие и делаешь ненужные движения. И, наклоняясь к луку, ты меняешь направление полета стрелы. Всегда поднимай стрелу к небу и выпускай ее, когда тетива натянута почти до плеча. Ты должен как будто выталкивать ее плечом. Если ты выпустишь стрелу слишком рано, то она вполне может попасть по цели позади тебя, а не впереди.

Два мальчика крепко держали Эсккара, заставляя его медленно натягивать лук. Они следили, чтобы он делал больший упор на отведенную назад ногу, и поправили ему положение правого локтя. Эсккар держал натянутый лук, пока они проверяли его стойку и захват и пока не удовлетворились всем. На это ушло много времени. Левая рука Эсккара уже начала дрожать к тому времени, как Тотомес отдал приказ стрелять. Стрела попала по мишени из соломы, но не по деревянной дощечке, висевшей в центре пугала.

— Вначале очень неудобно, командир, но ты привыкнешь. Наша техника отличается от той… которой ты обучался. Попробуй еще раз.

Тотомес перешел к другому человеку, а Нарквил остался с Эсккаром.

Эсккар стрелял снова и снова, пока левая рука не ослабла так, будто размякла в воде, а пальцы правой распухли и горели от трения о тетиву. Но гордость заставляла его продолжать тренировки. Он не мог проявить слабость перед солдатами. Тотомес, Митрак, Нарквил, Форно и даже Гат ходили вдоль строя новобранцев взад и вперед, внимательно наблюдая за каждым движением, проверяя, чтобы они точно следовали указаниям Тотомеса. К концу тренировки Эсккар устал, как и все остальные, и даже стрелял хуже некоторых.

— Через несколько дней все будет получаться лучше, командир, — сказал Тотомес, по-дружески посмеиваясь и направляясь вместе с Эсккаром к казармам. — Если хочешь добиться точности, то придется избавиться от некоторых дурных привычек, но у тебя все получится. У тебя есть способности и глаз хороший. Если хочешь, Митрак будет заниматься с тобой отдельно, если тебе неловко, когда другие смотрят.

Для этого было слишком поздно. Он уже заявил, что намерен тренироваться с группой лучников, а теперь вызов был брошен его чести. Эсккар решил добиться таких же результатов, как они.

— Нет, Тотомес, хотя я благодарен тебе за это предложение. Я какое-то время потренируюсь с этими людьми.

Это означало четыре дополнительных часа в день с луком по крайней мере неделю в дополнение к обычным тренировкам по утрам с мечом, с копьем и боевым топориком. Но Эсккар хотел точно узнать, как Тотомес и Форно тренируют людей. Судьба Орака будет в руках этих лучников.

Потребовалось десять дней, чтобы Эсккар освоился с изменением техники стрельбы из лука и смог с уверенностью попадать в цель. Он уже давно признал, что Тотомес свое дело знает. Эсккар показывал лучшие результаты в стрельбе, пока не понял, что некоторые новобранцы иногда специально выпускают стрелу не по цели, чтобы обеспечить командиру эти лучшие результаты. Но к этому времени он уже попадал по цели три раза из четырех с семидесяти шагов, и был этим удовлетворен.

Через несколько дней они стали тренироваться на основной стене, глядя на низкие возвышенности, на которых должны появиться враги. Теперь солдаты стреляли одной группой, целясь по определенной полосе, а не отдельным мишеням. Они не удалялись от него, как делали на стрельбище после нескольких выстрелов, а стояли на одном месте. Мишени тоже изменились. Теперь в землю на разных расстояниях от стены вкопали толстые чучела. Люди вставляли стрелы в луки, прицеливались и выпускали стрелы все вместе, по команде. Они учились оценивать расстояние и попадать по всем целям, от самой ближней до самой дальней.

В первый день на стене Эсккар обратил внимание на необычное поведение людей. На стрельбище они постоянно смеялись, грубо шутили, то есть делали все то, что обычно делают солдаты и новобранцы, чтобы хоть как-то забыть о неудобстве и скоротать время обучения. Но когда они впервые встали на стену, смех прекратился сам по себе. Они заняли места, открытые до пояса, и поняли, в какой смертельной схватке им вскоре предстоит участвовать. Поэтому они намного внимательнее слушали слова инструкторов и прилагали больше усилий в работе.

В конце первой тренировки Тотомес отвел Эсккара в сторону.

— Ты закончил обучение, командир, — сказал он. — Лучше ты уже не станешь. Истинный мастер стрельбы из лука из тебя никогда не получится. Ты слишком стар для этого. Прекращай тренировки, пока тебя не обошли слишком многие. Ты уже доказал свое мастерство солдатам. А теперь тебя ждут другие, более важные задачи.

Глава 13

Эсккар выехал из Орака шесть дней спустя, взяв с собой Сисутроса, девять всадников, двух мальчиков и одну вьючную лошадь. Они поехали на юг, выдерживая ровный темп. Джален проводил разведку на севере, собирая сведения о главном лагере варваров. Эсккар же хотел взглянуть на боевые отряды алур мерики, которые далеко отъезжали от основной группы и, по слухам, действовали на юге.

Воины небольшого отряда Эсккара находились в прекрасной физической форме. Это были закаленные мужчины, готовые к борьбе. Шестеро считались видавшими виды ветеранами. Оставшиеся места заполнили новобранцами, теми, кто уже показал себя умелыми бойцами и отличными наездниками. В войне против варваров умение хорошо ездить на лошади было так же важно, как и умение владеть оружием.

Исключение составлял Митрак. Младший сын Тотомеса имел мало опыта верховой езды. Тем не менее в последнюю неделю парень очень много тренировался под руководством Джалена. Увидев мастерство членов семьи Тотомеса во владении луком, Эсккар захотел взять с собой кого-то из них.

Но Эсккару пришлось долго спорить. В споре участвовало четыре человека: он сам, Тотомес и два его сына. Наконец отец согласился, хотя и беспокоился, что может потерять Мнтрака во время малозначительной операции. Тотомес сдался только после того, как Эсккар пообещал лично присматривать за парнем.

Они поехали на юг, часто делая остановки, чтобы дать лошадям отдохнуть. Эсккар проводил много времени с Сисутросом, Митраком и остальными, разговаривал с ними, спрашивал их совета или просто вместе пел.

“Сходись поближе со своими солдатами, от последнего новобранца до твоих помощников, — советовала Трелла. — Вначале ты должен заставить их тебя уважать, потом они должны тебя узнать. Тогда они будут верны тебе. Ты завоюешь их преданность”.

Подтверждение ее правоты он видел в Корио и Никаре. Эсккар не знал, где Трелла столько узнала о том, как руководить людьми, но ее слова имели смысл. Ему стоило только вспомнить все ошибки своих прошлых командиров или свои собственные, чтобы увидеть мудрость того, что она говорила. И он серьезно взялся за дело. Эсккар старался вызвать к себе уважение, а потом добиться расположения солдат.

“Только имея преданных людей, ты можешь иметь настоящую власть, — слова Треллы эхом отдавать у него в голове. — Если в тебя верит достаточное количество солдат и простых людей, ты будешь в безопасности, потому что твои враги будут бояться гнева твоих сторонников”.

Поэтому Эсккар прилагал немалые усилия, чтобы сблизиться с солдатами.

Эсккар сильно изменился за последние месяцы. Золото, женщины, лошади, оружие и все остальное, что он раньше считал желанным, теперь ничего для него не значило. Теперь он хотел власти, такой власти, которая поставит его вне досягаемости представителей высшего сословия. Власть нужна была, чтобы построить собственный Дом, создать клан, который будет существовать вечно. Больше всего он хотел защитить Треллу, обеспечить им безопасное будущее.

Но сейчас Эсккар должен был сосредоточиться на настоящем, поэтому он выкинул из головы мысли о Трелле и Ораке и стал думать о своей задаче. К пятому дню они преодолели уже свыше сотни миль в южном направлении и вскоре услышали рассказы о боевом отряде алур мерики.

Путники, беженцы и странники бледнели от страха при приближении Эсккара и его всадников. Но, как только они узнавали, что Эсккар из Орака, на их лицах появлялись улыбки. От этих путников он многое узнал, и из их разрозненных рассказов сложилось общее представление о происходящем. Варвары наконец добрались до берегов Тигра почти в двухстах милях к югу от Орака. Пока они еще не повернули на север.

Но скоро они это сделают. Никто точно не знал размеров боевых отрядов. Рассказы испуганных людей о сотнях воинов, грабящих земли, ничего не значили. Эсккар уменьшал все в четыре раза, зная, что страх и неопытность значительно увеличивают цифры. Он был уверен, что действуют два отдельных боевых отряда.

Эсккар предупреждал всех, кого они встречали, чтобы не направлялись в Орак, если не хотят сражаться. Тогда им стоило как можно скорее перебираться на другую сторону реки.

В тот вечер, позаботившись о лошадях, они сидели вокруг небольшого костра, наслаждаясь свежим мясом всего во второй раз с тех пор, как выехали из Орака. Они нашли умирающего теленка, отставшего от матери, но в молодом животном оказалось едва ли достаточно мяса, чтобы небольшой отряд мог плотно поесть. Все же теплое мясо после сухарей и черствого хлеба доставляло удовольствие.

После ужина Эсккар отправил одного из мальчиков дозорным на ближайшую горку и собрал остальных членов группы. Каждый вечер он говорил о предстоящем дне, чтобы все знали о том, с чем могут столкнуться.

— Мы уже довольно далеко отъехали на юг. Алур мерики в любой день могут повернуть на север. Поэтому завтра мы повернем на восток. Варвары уже проехали по этим землям.

— А почему не двинуться дальше на юг? — спросил Сисутрос. — Чтобы посмотреть, сколько у них людей?

— Мы больше ничего не узнаем, если поедем дальше на юг. По крайней мере один большой боевой отряд варваров добрался до реки. Если мы с ними столкнемся, когда они повернут на север, они будут нас преследовать и через несколько дней догонят, несмотря на наших хороших лошадей.

— А что мы найдем на востоке, командир? — Сисутрос все равно не был убежден в правильности решения.

— Мы должны встретить группы с рабами, которые идут на север и юг между основной частью племени и боевыми отрядами. Они не ожидают, что кто-то появится с этого направления теперь, после того как их воины проехались по этой земле. Мне бы хотелось взять в плен одного или парочку, чтобы выяснить, сколько их и что они собираются делать. Помните: мы ищем не возможности вступить в бой, а только сведения. Я хочу, чтобы мы все вернулись в Орак живыми.

Большинство командиров мало думали о жизни своих солдат, поэтому он знал, что его слова тронули их.

— Значит, если мы встречаем варваров, мы бежим? — уточнил Сисутрос.

Люди хотели драться. Они были молодыми и смелыми, напряженно тренировались на протяжении многих недель, эта подготовка придала им уверенности, и они очень хотели проверить себя в настоящей схватке с врагом.

— Да, мы сбегаем; разве что встретим небольшой отряд, примерно такого же размера, как наш. В таком случае у нас появится возможность проверить наши клинки.

На следующее утро они ехали в среднем темпе, два человека ускакали вперед, осматривая дорогу, еще один держался в некотором отдалении позади. Так они ехали три дня, часто останавливаясь, чтобы дать отдохнуть лошадям. Они видели все меньше ферм и людей. Вместо них, по мере того как осторожные всадники двигались все дальше на восток, попадалось все больше пустых земель.

Они добрались до предгорий. Огромные горные массивы возвышались над головами. Теперь Орак лежал далеко на северо-западе.

На девятый день после выезда из Орака небо утром оказалось серым и затянутым тучами. Было похоже, что вот-вот пойдет дождь. Они поехали обычным шагом, не взбираясь на вершины возвышенностей и останавливаясь еще чаще, чем раньше.

Через час после полудня, когда они спешились для очередного отдыха, несущий дозор воин вскрикнул и показал на горы. Эсккар мгновенно вскочил на коня и посмотрел на восток. Он увидел, что отъехавший дальше всего на юг разведчик галопом возвращается к ним. Эсккар повернулся налево и увидел, что возвращается и другой разведчик, но медленнее.

Первый разведчик, ветеран по имени Малдар, остановился перед Эсккаром. Все члены отряда уже сели на лошадей, приготовили оружие и осматривали горизонт во всех направлениях.

— Командир, в трех милях впереди находится большая группа варваров, — голос Малдара выдавал его возбуждение. — Может, это две группы. Я не уверен, но, похоже, что там идет сражение. Много пыли и шума.

Сражение между варварами! Это сообщение показалось Эсккару ошибкой. В алур мерики существовали серьезные наказания за драки друг с другом, если воины выезжали по делам клана. Дома, в основном лагере, отдельные воины часто дрались, но конфликты между группами случались крайне редко. Если даже два клана противостояли друг другу, все предпочитали, чтобы вопрос решался схваткой предводителей. Но с кем еще они могут сражаться?

— Малдар, поменяйся лошадью с одним из мальчиков, — Эсккар хотел, чтобы под ветераном был свежий конь. — Сисутрос, дождись другого разведчика и следуйте за нами, но держитесь по крайней мере в полумиле позади.

Эсккар подождал, пока Малдар перенесет свои вещи на другое животное. Командир отряда увидел испуг на лице мальчика, у которого забирали лошадь. В прошлом он бы только посмеялся над ним, но теперь улыбнулся и попытался подбодрить его:

— Не бойся, парень, мы тебя не бросим.

После этого Эсккар с Малдаром отъехали кентером. За их спинами поднялось небольшое облако пыли.

Вскоре двое мужчин добрались до подножия дальних гор. С этого места склоны поднимались все выше и выше, пока основание самого большого гребня не закрыло проход. Эсккару показалось, что он слышит вдали лязг бронзового оружия и крики сражающихся людей; он остановился и прислушался, но ничего не услышал.

— Я видел их вот с этой вершины, командир.

К вершине вела петляющая тропа, на которой остались следы копыт лошади Малдара. Эсккар мог поехать наверх, как делал ветеран, или взобраться по крутому склону пешком. Эсккар решил не рисковать животными.

— Пошли, — приказал он. — Полезем на своих двоих.

Они проехали последние несколько шагов к подножию горы, спешились и крепко привязали животных к небольшому дереву. Эсккар специально проверил прочность узла, Малдар последовал его примеру. Если лошади удастся развязаться, а им придется бежать, Эсккару не хотелось сражаться со своим солдатом за коня.

Они начали долгий подъем; взбираться было трудно, ноги все время скользили. Тренировки последних недель не подготовили Эсккара к лазанью по крутым склонам, и он тяжело дышал к тому времени, как они добрались до вершины. На узком гребне лежали низкие валуны, между которыми пробивалась трава. Эсккар спрятался между двух больших камней.

Он выглянул на простирающиеся перед ним предгорья и понял, что находится на хорошей точке обзора. Он видел серовато-красные выходы породы на высоких горах, лабиринт ущелий, которые причудливо петляли и изгибались.

Малдар показал на северо-восток;

— Смотри, вон они. Нет, подожди, они приблизились к нам.

От кружащегося облака Эсккара отделял еще один гребень, но он понял, что это пыль, поднимаемая многими всадниками. Облако постоянно перемещалось. Похоже, сражались две группы всадников, причем одна пыталась уйти от другой. Пока Эсккар наблюдал, одна группа прорвалась сквозь ряды другой и направилась к тому месту, где расположился командир маленького отряда. Группа всадников неслась вдоль линии гор, но примерно в миле от склона, занятого Эсккаром.

Через несколько секунд всадники второго отряда бросились в погоню.

— Считай первых, Малдар, — приказал Эсккар.

Сам он пытался сосчитать количество людей во второй, большей группе. Странные всадники все еще находились далеко, а лошади скакали и сливались, из-за этого считать было трудно. Он решил, что их шестьдесят пять или семьдесят человек.

— Сорок, может, немного больше. Почему они дерутся друг с другом, командир?

Эсккар обратил внимание на первую группу, которая теперь оказалась достаточно близко, чтобы различить кое-какие детали. У них не было никакого штандарта, или они потеряли его в сражении. Тем не менее даже пыль не могла скрыть желтые вымпелы, которые украшали многие копья и луки. Желтый означал другой клан: главным цветом алур мерики считался красный. Значит, какое-то другое степное племя ввязалось в схватку с алур мерики.

Эсккар видел, как первая группа поворачивает к ним, в поисках выхода из ущелий, в которых они могли заблудиться или оказаться в ловушке. Преследователи догоняли дичь. Очевидно, их кони были свежее, хотя все животные, несомненно, устали от схватки и погони. Эсккар решил, что увидел достаточно.

— Пошли, Малдар. Нам не стоит находиться здесь, когда…

Он замолчал, увидев, как всадники с желтыми вымпелами галопом въезжают в ущелье. Со своей точки обзора Эсккар видел, что эта тропа ведет в никуда. Через несколько мгновений всадники с желтыми вымпелами развернули лошадей и поехали назад, но время было потеряно, и расстояние между преследуемыми и преследователями сократилось. Еще немного — и они окажутся на другой развилке, откуда узкая, петляющая тропа выведет на открытую равнину, где теперь ждали люди Эсккара.

Другая тропа, в два раза более широкая, вела в еще одно ущелье, большего размера, которое петляло среди скал, но опять заканчивалось тупиком, как видел Эсккар. Но спасающиеся бегством всадники этого не заметят. На земле все выглядит по-другому. Перед Эсккаром словно открылось будущее: он видел, что сейчас случится. И в это время у него появилась одна мысль, возможно глупая. Он запомнил все наземные ориентиры внизу.

— Пошли, — приказал он, приняв решение, и начал спускаться с крутого склона, хватаясь за корни и острые выступы.

Внизу Эсккар подождал Малдара, затем схватил его за руку.

— К лошадям иди медленно, Малдар. Их ни в коем случае нельзя напугать.

Наконец они добрались до лошадей, которые явно нервничали. У них раздувались ноздри и расширились глаза от необычного зрелища: только что прямо перед ними с горы свалились люди и упало много камней. Эсккар крепко взялся за узду перед тем, как развязывать узел, и проследил, чтобы Малдар сделал то же самое. Потом они сели на лошадей и поехали к Сисутросу и остальным членам группы. Их скрывал из вида еще один пригорок, покрытый жидкой травкой.

— Командир, нам стоит поторопиться, — голос Малдара выдавал его возбуждение. — Они могут быть здесь в любой момент. Мы же прямо у них на пути.

Эсккар добрался до вершины поросшего травой пригорка, с которого открывался вид на равнину, и увидел остальных членов своего отряда. Он помахал им, подзывая к себе. Теперь уже можно было слышать отдаленный стук копыт лошадей варваров, который эхом отдавался от скал. Боевые отряды находились менее чем в полумиле от них.

Малдар снова открыл рот, но Эсккар оборвал его:

— Нет, они выберут не тот поворот и окажутся в ловушке. Они не знают эту местность, или никогда бы не заехали в первый тупик. Пока мы в безопасности.

Сисутрос подъехал во главе группы и посмотрел на горы. На всех лицах был написан страх, в особенности у новобранцев и мальчиков. Все слышали стук копыт, который эхом отдавался в горах, и знали, что опасность ждет их прямо за хребтом. Эсккар подождал, пока все собрались вокруг него.

— Слушайте внимательно, — Эсккар говорил спокойно и уверенно. — В ущелье, вон там, сражаются два племени варваров, — он показал налево. — Большая по размеру группа — это алур мерики, их от пятидесяти до шестидесяти человек. — Не было смысла пугать их, называя истинное количество. — Они сражаются с другим, меньшим отрядом из примерно сорока варваров. Я их не узнаю, но это определенно другой клан. Сейчас алур мерики загнали первый отряд в тупик и скоро их атакуют.

— Значит, у нас есть время убраться отсюда, — в голосе Сисутроса слышалось облегчение. Другие согласно кивнули.

— Нет, мы никуда не уезжаем, — заявил Эсккар и увидел, как у них после его слов от удивления открылись рты. — Мы атакуем алур мерики сзади. У нас достаточно людей на свежих лошадях, чтобы изменить ход битвы.

— Зачем сражаться, чтобы спасти варваров? — спросил Малдар. — Почему не дать им убить друг друга, пока мы убираемся прочь?

Эсккар покачал головой.

— У варваров есть поговорка: враг моего врага — мой друг. Если мы поможем этому второму племени, то у нас появятся союзники в борьбе против алур мерики, а Ораку требуется вся помощь, которую мы только можем привлечь на нашу сторону. С нашей же помощью этот отряд алур мерики будет разбит. — Эсккар увидел сомнение и недоверие на лицах солдат. — Вы же говорили, что хотите сражаться, не так ли? Вот ваш шанс! Или вы предпочтете сбежать?

Он не дал им ответить и развернул коня к ущелью.

— Митрак, следуй за мной и приготовь свой большой лук. Сисутрос, готовь людей. Лошади должны идти в двухстах шагах за нами.

Эсккар отъехал, не бросив больше ни одного взгляда на членов отряда. Через несколько минут его догнал Митрак. Он был бледен, но готов к борьбе. Глаза у парня округлились. Эсккар взглянул на него.

— Верь мне. Я обещаю, что сегодня ты убьешь по крайней мере пять человек алур мерики.

Эсккар проехал в проем между горами. Крики и ржание возбужденных и испуганных лошадей становились громче. Первая группа воинов поняла, что попала в ловушку, и теперь обе стороны готовились к продолжению битвы. Несомненно, первая группа уже добралась до конца ущелья и там перестроится. Но сражение еще не начиналось, поэтому Эсккар знал, что у него есть какое-то время в запасе.

Он отмечал наземные ориентиры, которые присмотрел с вершины горы, потом занял выбранную заранее позицию и спешился, Он привязал коня к искривленному стволу дерева, затем заново привязал лошадь Митрака.

— У тебя был плохой узел, — пояснил Эсккар. — Твоя лошадь сорвалась бы, напуганная первыми громкими звуками. Всегда проверяй, надежно ли привязано животное. Кони крайней важны. — Он легко хлопнул парня по плечу. — А теперь готовь оружие и следуй за мной.

Не дожидаясь никого и не оглядываясь, Эсккар молча прошел последние сто шагов вверх по узкой тропе. По обеим сторонам возвышались валуны в два его роста. Наконец Эсккар добрался до последнего поворота, проскользнул между скал и быстро осмотрелся.

Варвары оставили двух всадников на открытом участке на тот случай, если кто-то из противников прорвется и сбежит. Эти двое неотрывно смотрели вниз, в ущелье. Тяжелое дыхание Митрака сообщило о его прибытии, и Эсккар шагнул назад.

— Митрак, — Эсккар отметил, что стрела уже вставлена в лук парня и тот готов к стрельбе. — Сразу за поворотом, примерно в сорока шагах от нас стоят два воина. Луки лежат у них на лошадях, но ни у одного в них не вставлена стрела. Вначале стреляй по тому, который дальше от нас, потому что он находится ближе к входу в ущелье, и я не хочу, чтобы он ушел. Затем убей другого. Если промахнешься, стреляй снова. Если он бросится на нас, я встречу его мечом.

Эсккар посмотрел на парня, который, похоже, взял себя в руки, хотя губа и продолжала дрожать, да и лук вроде бы немного подрагивал в руках.

— Ты готов?

Митрак сглотнул, но ему удалось кивнуть.

Эсккар и раньше видел страх и знал его признаки.

— Они представляют собой легкие мишени и не ожидают выстрелов. Просто сделай то, что нужно, а думать будешь потом. А теперь пошли. Сделай три шага и приступай. Я буду стоять сразу же за тобой.

Эсккар достал меч из ножен, скорее, чтобы придать Митраку уверенности, а не по необходимости. В это мгновение внутри ущелья прозвучал знаменитый боевой клич алур мерики, который смешался со стуком копыт. Лошадей галопом отправили в атаку.

Руки Митрака немного дрожали, как раз достаточно, чтобы выдать его нервозность. Он прикусил губу, глубоко вдохнул, выдохнул половину воздуха, затем шагнул вперед. Парень сделал три длинных шага, затем развернулся и выставил вперед левую ногу.

Долгая подготовка под суровым руководством отца дала результат. Лук мягко натянулся, парень прицеливался едва ли секунду, а затем отправил стрелу в полет. Первый воин вскрикнул, когда стрела попала ему в правое плечо сзади. Второй воин смотрел не в ту сторону. Как только он развернулся назад, вторая стрела Митрака, которая мгновенно заняла место первой на тетиве, попала точно в грудь врагу. Воин из алур мерики медленно сполз с лошади.

Эсккар бросился назад к остальным членам своего отряда и, размахивая мечом, погнал их вперед. Затем он побежал назад к Митраку и сжал плечо парня, чтобы придать ему уверенности.

— Займи место на этих скалах. Стреляй по всем с красными знаками отличия, кто будет проезжать или проходить мимо тебя.

Эсккар подтолкнул парня к нужной позиции, сам побежал вперед, схватил под уздцы двух оставшихся без всадников лошадей и повел их назад, к входу в ущелье. Подойдя к нему вплотную, он увидел, что проем между стенами составляет около сорока футов в ширину. Эсккар передал лошадей Сисутросу, который как раз подъехал к нему, держа меч в одной руке и ведя под уздцы коня Эсккара другой.

Командир отряда кивнул своему помощнику. Эсккар испытывал облегчение от того, что его солдаты последовали за ним. Он передал поводья захваченных лошадей одному из мальчиков, затем вскочил на своего коня.

— Крепко держи этих животных. Нам вполне могут потребоваться дополнительные, — велел Эсккар мальчишке, затем повернулся к Сисутросу и воинам. — Следуйте за мной, а оказавшись в ущелье, выстраивайтесь в ряд. Они не ожидают атаки со спины. Когда мы атакуем, скачите во весь опор и убивайте всех на своем пути со знаками отличия красного цвета. Красного! Не забудьте об этом!

Эсккар говорил быстро, не давая своим людям времени думать или сомневаться.

Мгновение спустя Эсккар оказался в центре ряда из десяти всадников, который вытянулся у входа в ущелье. Шум битвы звенел у него в ушах, хотя он пока не видел сражающихся.

— Митрак, — крикнул он парню, стоявшему на скале с луком и приготовленной стрелой. — Следуй за нами, но оставайся среди скал. Убей столько человек, сколько сможешь. Не позволяй никому уйти.

Эсккар посмотрел на воинов с обеих сторон от себя.

— Помните: убивать нужно только тех, кто в красном, или нам придется сражаться сразу с двумя группами варваров.

Он больше не оставил им времени на беспокойство.

— Подумайте об их золоте! Гоните лошадей и орите во все горло. Я хочу, чтобы они больше испугались нас, чем других варваров. А теперь следуйте за мной и делайте то же, что и я!

Он ударил коня пятками по бокам и пустил вперед, надеясь, что остальные члены отряда следуют за ним. Если они этого не сделают, то он скоро погибнет. Эсккар тоже боялся, во рту появилась горечь, как и всегда в начале сражения. Смерть могла ждать в нескольких шагах впереди, но он не хотел думать об опасности или о своем решении вступить в схватку. Эсккар сделал глубокий вдох, радуясь, что время на размышления закончилось.

Он завернул за поворот, расположенный почти сразу же после входа в ущелье, и его взгляду представились люди и животные, сражающиеся и умирающие в пылу битвы. Она разгорелась не на шутку. Поднимались огромные облака пыли, но Эсккар не обращал на них внимания, подгоняя лучшего коня Никара вперед и яростно пиная его ногами. Он крепко удерживался на его спине, сжимая колени. Эсккар добрался до заднего ряда алур мерики, как раз когда первый воин племени услышал, что к ним сзади приближаются лошади, и повернул голову.

Эсккар опустил меч и разрубил плечо воина, когда тот пытался развернуть коня. Не замедляя скорости, Эсккар отправил животное прямо на следующего воина. Конь Эсккара врезался в лошадь варвара, хватка воина алур мерики ослабла, а Эсккар тут же нанес еще один яростный удар мечом. Им овладело неистовство, как всегда случалось во время сражений, и он полностью отдался чувствам. Теперь имело значение только убийство.

Его бойцы скакали прямо за ним, кричали в полную силу и рубили, как сумасшедшие. Один воин из алур мерики развернул коня и бросился на Эсккара, размахивая мечом высоко в воздухе. Но до того, как он успел ударить, одна из стрел Митрака врезалась в грудь варвара, и он спиной вперед слетел с коня.

Сражение превратилось в свару. Лошади врезались друг в друга, ржали, кричали и кусались. Воины с трудом держались на их спинах и пытались сражаться. Но свежие лошади людей Эсккара отталкивали усталых животных алур мерики. Длинный меч Эсккара поднимался и опускался снова и снова, проливая кровь и людей, и животных.

Неизвестная группа атаковала алур мерики сзади, и они не догадывались, как мало в ней людей. Крики воинов Орака звучали громко и смешивались с криками умирающих и раненых. Шум эхом отражался от стен, и это еще усиливало сумятицу.

Эсккар пытался следить за сражением в целом, одновременно управляя конем и нанося удары мечом. Но хаос битвы не давал толком сосредоточиться, и теперь уже отчаявшиеся люди вступали в схватку один на один. В какое-то мгновение Эсккар обнаружил, что его практически окружили. В следующую секунду бьющиеся волны людей оставили его в одиночестве.

Сбитый с лошади варвар бросился на Сисутроса и стащил его со спины животного. Двое мужчин покатились вместе под ноги Эсккара. Начальник стражи наклонился и всадил острие меча в спину варвара, как раз когда тот поднял нож для смертоносного удара.

Затем Эсккару пришлось забыть о Сисутросе, поскольку еще один воин мчался прямо на него, выставив вперед копье и издавая воинственный клич. Эсккару и раньше приходилось иметь дело с копьями, и он знал, что нужно только отклонить острие в сторону на несколько дюймов. Тогда можно выжить. Он ударил коня пятками по бокам, направляя его вперед и прижимаясь к шее животного. Меч он держал низко до тех пор, пока острие копья не прошло над острием меча. Затем Эсккар резко поднял меч вверх и попал по древку как раз позади бронзового наконечника. Копье скользнуло ему по руке. Однако он не выпустил меч, застрявший в копье, когда два коня столкнулись. Копье врезалось незаостренным концом в грудь его обладателя, Эсккар выпустил меч из руки.

От этого столкновения конь Эсккара встал на дыбы. Командира отбросило назад, и он упал. Ударившись о землю, он еще раз перевернулся. С земли все выглядело по-другому, более устрашающе. Один варвар заметил легкую цель, развернул коня и бросился к Эсккару. Но в дюжине шагов от намеченной жертвы его конь внезапно встал на дыбы. Из шеи животного торчала стрела, а всадник предпринимал отчаянные попытки удержаться на умирающем животном.

Эсккар подполз к воину, которого только что убил, чтобы извлечь свой меч. Он схватил его обеими руками, поставил одну ногу на труп и потянул со всей силы. Мимо его головы просвистела стрела, но он не знал, кто ее выпустил и куда она улетела.

Его конь уже стоял на четырех ногах, но вертелся в панике, не зная, как выбраться из схватки. Эсккар быстро преодолел три шага, которые отделяли его от лошади, и снова вскочил на нее, правда, чуть не свалился с другой стороны. Он пытался справиться с перепуганным животным и много кричал, чтобы оно узнало его голос. Ему потребовалось какое-то время, чтобы удобно устроиться на спине, правильно распределив вес, и держать коня коленями. Еще одна стрела просвистела мимо шеи животного, на этот раз Эсккар поднял голову и увидел, как еще один варвар в красном рухнул с коня в нескольких шагах.

Как только Эсккар ухватил поводья, животное успокоилось. Он огляделся и понял, что алур мерики отступают, а воины Орака рубят их, как сумасшедшие. Он потянулся вверх, чтобы увидеть все поле брани, и обнаружил шесть или семь воинов, которые все еще атаковали варваров в желтом. Красный штандарт оказался довольно близко от небольшой группы неизвестных воинов.

— За мной, Орак, за мной! — заорал Эсккар, направляя коня вперед, прямо на красный штандарт. — Орак! Орак! — кричал он, врезаясь в одного из всадников, сбивая его со спины животного и орудуя мечом.

Затем Эсккар ворвался в центр группы, рубя мечом направо и налево и крича своим людям, чтобы следовали за ним. Его снова охватило безумие битвы. Никаких мыслей, никакого страха, просто бей и бей, снова и снова.

Он прорвался сквозь линию варваров, которые развернулись, чтобы встретить людей из Орака. Теперь он добрался до последнего ряда воинов алур мерики, которые сражались со слабеющей группой всадников в желтом. Он ударил мечом по задним ногам одной лошади, затем рубанул по голове еще одно животное. Раненые и испуганные кони вставали на дыбы, махая передними ногами, их крики смешивались с шумом битвы.

Эсккар провел коня между двумя ранеными животными и сразу же убил одного из воинов, когда тот попытался успокоить свою лошадь. После этого Эсккар повернулся к другому всаднику и ударил его по руке. Брызнула кровь, и воин, лишившийся кисти, закричал. Начальник
стражи Орака снова повернул вперед.

Он почти прорвался сквозь ряды алур мерики, но лицом к нему оказался один из воинов в красном. Две коня стояли плечом к плечу, когда с лязгом встретились мечи всадников. Противником Эсккара оказался коренастый сильный воин. Он целился в голову Эсккара. Тот отвел удар, но противник бил снова и снова. Удары сыпались так часто, что Эсккар успевал только отбивать их, у него не оставалось времени самому нанести удар. Эсккару пришлось напрячься, он пытался справиться с противником одной силой, поскольку искусство ведения боя ему не помогало. Но воин алур мерики оказался таким же сильным и решительным.

Эсккар дернул за поводья, пытаясь растащить животных, но его конь попал в ловушку: его подпирали сзади. Эсккар чувствовал, как его рука, держащая меч, слабеет, и увидел победный блеск в глазах врага.

Но этот блеск внезапно потух, когда стрела с тяжелым оперением, словно по волшебству, воткнулась в нижнюю часть шеи варвара. Конь под умирающим почувствовал, как расслабляются колени хозяина, и подался в сторону. Эсккар проехал мимо противника, затухающие глаза которого повернулись к нему. Правая рука Эсккара дрожала от слабости, но он подгонял коня вперед и, ударив в спину, свалил с коня еще одного противника.

Другой всадник из алур мерики врезался лошадью в коня Эсккара. Начальник стражи снова рухнул на землю, но тут появился воин из Орака и почти мгновенно зарезал варвара. Эсккар вскочил на ноги и бросился на последних всадников алур мерики, все еще продолжающих сражаться. Они пытались добраться до предводителя клана воинов в желтом. Эсккар увидел, что их вождь ранен и лишился коня. Его защищал всего один воин.

И снова меч Эсккара вонзился в задние ноги коня, который, заржав от боли, повернулся и скинул всадника. Потом он дернул задними ногами и чуть не попал Эсккару по лицу. Мимо просвистела стрела и свалила еще одного воина в красном. Эсккар поднял меч, чтобы ударить по ногам последнего всадника.

Воин из алур мерики увидел приближающуюся опасность, развернулся и замахнулся мечом на Эсккара. Тот попытался отразить сильный удар, но рука с мечом дрожала от усталости. После столкновения мечей оружие Эсккара отбросило назад, и он чуть его не выпустил. От силы удара Эсккар упал на колени. Он сразу же поднялся, чтобы встретить смертельный удар и отразить его.

Но удара не последовало. Всадник в желтом нанес сильнейший удар по ноге лошади, покалечив животное. Оно обезумело, потом от боли и ужаса рухнуло на колени. Всадник из алур мерики пытался удержаться на спине лошади, поднял меч, собираясь опустить его на голову Эсккара, затем повернулся к последнему из воинов в желтом. Мгновение нерешительности стоило ему жизни.

Эсккар все еще стоял на коленях. Он воткнул меч в нападавшего, который оказался как раз в пределах досягаемости. Потом бросился вперед всем телом, нацеливаясь еще на один удар. Он был готов ударить по врагу, даже если в результате сам погибнет. Клинки Эсккара и последнего из воинов в желтом воткнулись в воина алур мерики с двух сторон. Тот зарычал в агонии. Меч Эсккара вошел в нижнюю часть живота, а клинок варвара под мышку.

Раненая лошадь рухнула на бок, вырвав меч из руки Эсккара. Он с трудом поднимался с колен. Наконец ему это удалось. Эсккар попытался высвободить меч из тела поверженного врага, но не смог. Руки дрожали, мышцы отказывались слушаться. Он понял, что не в состоянии держаться на ногах.

Эсккар с отвращением отпустил рукоятку меча и стал нащупывать кинжал, но необходимости в этом уже не было. Он огляделся вокруг и понял, что сражение закончилось. Не выжил никто из воинов в красном. В живых остались только люди из Орака и варвары в желтом, и все они тут же принялись оглядывать друг друга.

Эсккар заставил себя выпрямиться, зная, что наступил опасный момент. Он пытался отдышаться. Ноги дрожали от усталости и возбуждения. Он громким голосом приказал своим людям спешиться и отложить оружие в сторону.

Воин, который вместе с Эсккаром убил последнего из всадников в красном, повернулся, чтобы помочь встать на ноги своему вождю. Юноша с окровавленным мечом, который он вытащил из тела мертвого воина алур мерики, подозрительно смотрел на Эсккара. Его вождь крикнул своих людей, которые стали быстро продвигаться к нему, по пути опуская оружие. Очевидно, вождь варваров разделял беспокойство Эсккара и больше не хотел сражаться. Молодой воин повторил слова вождя более громким голосом, и на этот раз Эсккар их понял. Он очень давно не слышал слов родного языка.

По крайней мере, прямо сейчас они не начнут убивать друг друга, если Эсккар правильно понял слова вождя. Когда люди Эсккара собрались вокруг него, все еще держа мечи в руках, правда, остриями в землю, к группе присоединился Митрак, Его лицо раскраснелось от возбуждения.

Эсккар хотел отвести своих людей в сторону, чтобы не произошло ничего неожиданного. Он попытался что-то сказать, но изо рта не вылетело ни слова. Он сделал глубокий вдох и попытался еще раз.

— Возьмите лошадей… встаньте вон там…

Он замолчал. К нему шагнул Малдар, взял его левую руку и положил себе на плечо. С другой стороны подошел Сисутрос и обхватил его за талию.

— Ты ранен, — заметил Сисутрос, оглядывая правую руку Эсккара. Она была залита кровью.

— Да, и ты не можешь нормально стоять. Ты дрожишь, — добавил Малдар. — Нам нужно перевязать тебе руку, пока ты не истек кровью, и посмотреть твою ногу.

Двое друзей оттащили его к стене ущелья, где оставалось чистое место, — туда не дошла бойня. Там они опустили его на землю. Неудивительно, что правая рука подвела его, понял Эсккар, глядя на кровь, которая струилась с плеча к запястью. Вероятно, это случилось, когда он отражал удар копьем.

Эсккар чувствовал, как его левая нога бесконтрольно дрожит, и увидел огромный синяк, который уже образовался посередине бедра. Вероятно, он появился, когда Эсккар упал с коня. Внезапно в ноге стрельнула боль, и командир отряда резко вдохнул воздух. Глаза отказывались различать предметы.

Он выругался, понимая, что если сломал бедренную кость, то может уже считать себя мертвым. Он бы не смог ехать верхом, а они находятся так далеко от Орака. Его воины прислонили его к выходу породы, Малдар снял одежду с одного из мертвых и разорвал ее на полосы. Сисутрос поднес бурдюк с водой к губам Эсккара, и тот стал жадно пить. Затем Сисутрос полил ему на раненую руку, чтобы смыть кровь и очистить рану. Малдар быстро перевязал ее. Он явно имел опыт в этом деле.

— Сколько убитых? — Эсккар стоически терпел, пока они обрабатывали его раны. Сисутрос с Малдаром посмотрели друг на друга, каждый считал в уме.

— Четырех нет, — мрачно сказал Сисутрос, и после этого победные улыбки сошли с их лиц.

— А лошади? — Эсккар с трудом выдавливал из себя слова. — Что с мальчиками?

Сисутрос развернулся и приказал одному из мужчин вернуться к входу в ущелье и привести мальчиков с лошадьми.

— Один мальчик мертв, — сообщил Митрак, который сел на корточки у ног Эсккара. — Я видел, как он упал.

— Я же приказал им оставаться на месте! — яростно воскликнул Эсккар. Деревенский мальчишка и минуты бы не прожил в этой схватке. — А второй?

— Я не уверен, — ответил Митрак. — Они оба присоединились к схватке, но я не видел, чтобы он падал. Но, скорей всего, он тоже мертв.

— Я обязан тебе жизнью, Митрак, по крайней мере, два раза, я точно помню, — затем Эсккар повернулся к Малдару, который сидел на земле в нескольких шагах от него: — И тебе, Малдар.

Эсккар опять повернулся к Митраку и увидел, что в его колчане осталось только две стрелы.

— Лучше иди собирать свои стрелы, прежде чем незнакомцы возьмут их для костра.

Он посмотрел на Сисутроса, у которого, похоже, не было никаких серьезных ранений. У Эсккара кружилась голова, и ему приходилось прилагать усилия, чтобы мысли не разбегались. Нога снова начала дрожать, и он схватился за колено, чтобы остановить это дрожание.

— Посмотри раны у наших. И проверь лошадей, — сказал он.

Когда воины ушли выполнять приказы, Эсккар снова прислонился к скале. Его мучило головокружение, зрение затуманилось. На мгновение он закрыл глаза.

Вероятно, мгновение растянулось надолго, потому что он внезапно выпрямился и стал в замешательстве оглядываться по сторонам. Кровь Иштар! Кажется, он заснул. Командиру не следует демонстрировать такую слабость в присутствии солдат. Эсккар попытался встать, но Малдар толкнул его, заставляя снова сесть, и взял за здоровую руку.

— Отдыхай, командир. Ты на какое-то время отключился: потерял много крови.

Эсккар услышал в его голосе искреннюю симпатию.

— А у нас есть кое-какие хорошие новости. Зантар жив. Они нашли его под грудой тел. Он был без сознания. Варвары его раздевали, когда он проснулся. Они его здорово напугали. Он даже описался.

Малдар рассмеялся при этом сообщении.

— И один мальчик также жив, — продолжал он. — Эта крыса-карманник, — добавил он, имея в виду мелкого воришку, который умолял взять его с собой в эту поездку. — Рука у него здорово пострадала, но жить будет. Правда, больше не украдет ни одного кошелька.

Эсккар пытался думать. Если Зантар выжил, значит, они потеряли трех человек — двух ветеранов и одного новобранца. Неплохо, если учесть, какой боевой отряд они разбили. Он задумался, сколько потеряло другое племя. Он огляделся и увидел, что у них едва ли осталось больше людей, способных стоять, чем у него.

Вернулся Сисутрос и рухнул на землю рядом с Эсккаром.

— Четверо мертвых, считая мальчика. Мы также потеряли трех лошадей, не считая твоего коня, которого, похоже, один из варваров намерен взять себе. Остальные в приличной форме, только мелкие порезы и синяки. Нам нужно пройти назад к ручью и умыться или, по крайней мере, послать за водой.

Никто не знал, почему раны, вымытые чистой водой, заживали быстрее, чем непромытые.

— Правильно. Если люди могут ехать верхом, отправляй их к ручью. Пусть привезут воды для остальных.

— Я займусь этим, Сисутрос, — Малдар встал. — Ты оставайся и следи за этими варварами.

Через несколько минут Малдар собрал все целые бурдюки, которые только смог найти, и уехал вместе с двумя другими солдатами.

Сисутрос склонился поближе к капитану и заговорил тихим голосом.

— Я сказал нашим, чтобы далеко не убирали оружие, на случай, если варвары попытаются что-то предпринять.

— Лучше проследи, чтобы наши ничего не начали, — Эсккар хотел от варваров помощи, а не новой схватки.

— Командир, варвары снимают с мертвых все ценности. Некоторые из наших попытались сделать то же самое, но варвары тут же взялись за мечи, так что они отошли.

— Не беспокойтесь насчет трофеев, — сказал Эсккар с усталым смехом. — После битвы все захваченное оружие и трофеи принадлежат вождю. Он распределяет их в соответствии с тем, насколько хорошо человек сражался, или отдаст тому, кто испытывает наибольшую нужду. Скажи людям, что они получат свою долю.

Со стороны варваров что-то прокричали, и Эсккар повернул голову. К нему двигался вождь странной группы. Ему помогал тот же воин, который защищал его в конце сражения.

— Вот идет их вождь. — Эсккар попытался встать, но нога подвела. Еще, похоже, не действовала одна рука. — Помоги мне встать, Сисутрос.

Младший командир подхватил Эсккара и начал поднимать, но молодой воин, который теперь находился всего в нескольких шагах, крикнул на языке, использовавшемся при совершении торговых сделок. Он просил оставить Эсккара на земле. Через несколько минут вождь варваров осторожно сел напротив Эсккара. Молодой воин встал позади своего предводителя. Смотрел он мрачно.

— Приветствую тебя, вождь незнакомцев, — сказал старший из варваров. — Меня зовут Месилим, я вождь ур намму. Это мой сын Субутай.

Он медленно повернул голову, словно движение доставляло ему боль, и кивнул на воина, стоявшего у него за спиной. У Месилима на лбу был большой синяк и порезы, перевязанные тряпками, на обеих руках. Правда, повязки уже промокли от крови. Вождь говорил на языке степных народов. Он сделал паузу, затем посмотрел на воинов Эсккара, сидевших рядом.

Эсккар понял свою ошибку. Когда говорили вожди кланов, могли присутствовать лишь члены семьи вождя или помощники. Все остальные должны находиться вне пределов слышимости, чтобы не услышать чего-то, не предназначенного для их ушей.

— Сисутрос, отведи наших в сторону.

Сисутрос посмотрел настороженно, но тем не менее отвел подчиненных на двадцать шагов — недалеко, но все-таки вне пределов слышимости.

Эсккар подождал, пока вернется Сисутрос. Тот последовал примеру молодого воина и встал за спиной Эсккара.

— Меня зовут Эсккар, я военный вождь деревни Орак. Для меня большая честь приветствовать великого вождя клана Месилима, который в этот день убил много воинов.

Эсккар поднял голову и посмотрел на сына вождя.

— И также его сильного сына, который убил всех воинов алур мерики, которые осмелились противостоять ему.

Лучше излишняя похвала, чем риск оскорбить чью-то честь.

— Твои воины смело сражались, вождь Эсккар, — сказал Месилим. — Но мне хотелось бы знать, почему вы присоединились к схватке. Вы ездите и одеваетесь, как люди с ферм, а они не особенно любят степные народы.

Вождь выразился очень деликатно. “Люди с ферм” было самым вежливым выражением, которое член племени мог использовать для обозначения “деревенских ничтожеств”. Тем не менее, Месилим старался.

— Мой народ сражается с алур мерики. Разве враг моего врага не мой друг? Мы выехали на разведку и увидели, как атаковали твоих воинов. Кто бы не присоединился к смелым воинам?

На лице Месилима появилось подобие улыбки. Эсккар подумал, не переборщил ли он с похвалой. Тем не менее, Месилим и все его люди были бы сейчас мертвы, если бы не помощь Эсккара, хотя, конечно, вождь этого никогда не признает. Из уважения к нему Эсккар также не мог этого упомянуть.

— Все так, как ты говоришь, вождь Эсккар. Враг моего врага — мой друг. Ты спас сегодня много жизней, включая мою собственную. Но объясни мне, почему вы сражаетесь с алур мерики? В их клане много, очень много воинов, а люди с ферм не могут им противостоять.

— Мы не хотим идти войной ни против кого из степных народов, вождь Месилим. Но алур мерики идут к нашей деревне, направляя на нас все свои силы, и мы решили сражаться, а не бежать.

Эсккар увидел недоверие на лице Месилима и догадался, что тот думает: у фермеров нет шансов выстоять против такой огромной силы.

— В моей деревне много людей, почти столько же, сколько в племени алур мерики. Мы построили большую каменную стену вокруг нашей деревни, и мы будем сражаться с алур мерики со стены, не со спин лошадей.

Месилим уставился в землю. Он был слишком вежлив, чтобы показывать свои сомнения или отвращение к такой странной для воинов стратегии. Вместо этого он заговорил о своем клане:

— Мои люди впервые столкнулись с алур мерики более двух лет назад. Мы смело сражались и убили многих из них, но они подавили нас своим количеством. Теперь клан ур намму почти исчез. Большинство наших воинов убиты. Остались только мы, чтобы продолжать борьбу. Почти всех наших женщин и детей… убили или забрали алур мерики, — он не мог скрыть грусти, которая давила ему на сердце. — Мы продолжаем сражаться, потому что я дал клятву Шан Кар, хотя, возможно, было бы лучше, если бы я сегодня пал в бою.

Эсккар посмотрел на Субутая с еще большим уважением. Многие сыновья втыкали ножи в спины отцов темной ночью, чтобы не продолжать смертельную схватку. Именно это означала клятва Шан Кар — борьбу до смертельного исхода, и Месилим обрек своих последователей на эту судьбу, поскольку у них не было шанса победить. Сын должен быть очень преданным, а также очень сильным, чтобы защищать такого отца.

— Великий вождь, мне хотелось бы тебя о многом расспросить. Ты знаешь моего врага, и моим людям помогут эти сведения, если ты захочешь поделиться ими со мной.

Месилим кивнул.

— Да, нам нужно о многом поговорить. Но давай вначале позаботимся о раненых, похороним мертвых и разделим трофеи. Скоро стемнеет.

Он протянул руку сыну, который наклонился и помог ему подняться на ноги, затем проводил его назад к другим членам клана ур намму.

Воины отряда Эсккара бросились к нему, как только Месилим отошел, и сразу же стали задавать вопросы. Когда они собрались вокруг, Эсккар объяснил положение вещей:

— Сейчас мы считаемся друзьями ур намму, поскольку сражались рядом с ними. Они соберут все ценные вещи с мертвых и разделят их между всеми сражавшимися. По традиции делить будет вождь Месилим, поскольку большинство воинов на поле были его. Мы должны похоронить наших мертвых и позаботиться о раненых.

Он увидел сомнение в их глазах и решил объяснить поподробнее.

— Не беспокойтесь. Они легко могли бы уже нас убить, если бы решили это сделать. — В ур намму осталось около двадцати пяти воинов, все еще способных участвовать в битве. — Эти люди много знают о наших врагах. Более того, они нам могут помочь в борьбе. Так что следите, чтобы не оскорбить никого из них. Эта группа — все, что осталось от гордого народа. Они ведут смертельную схватку с нашими врагами. А теперь помогите мне встать.

Сисутрос и Малдар подняли его на ноги и смотрели, как он проверяет ногу. Она сильно распухла, но Эсккар сделал несколько шагов с помощью солдат и с радостью понял, что кость не сломана, иначе нога не выдержала бы его веса. Тем не менее, когда он ступал на нее, ногу пронзала острая боль. Эсккар попросил какой-то костыль. Малдар подобрал сломанное копье и дал ему.

Несмотря на ранения, Эсккар настоял на том, чтобы лично осмотреть всех солдат. Большинство ран не выглядели серьезными, в основном это были порезы. Зантар, который потерял сознание во время битвы, лежал на земле, и у него явно кружилась голова. Глаза плохо видели. Он был слаб и едва мог внятно говорить. Только Митрак не получил ни царапины.

Выживший мальчик по имени Таммуз, которого оставляли присматривать за лошадьми, получил самое тяжелое ранение. Стоя над ним, Эсккар увидел, что левая рука мальчика сломана и, вероятно, в нескольких местах. Малейшее прикосновение или движение вызывало стон.

— Ну, Таммуз, я вижу, что ты не подчинился моему приказу. В следующий раз, возможно, ты будешь послушнее.

Если не считать руки, остальные порезы и синяки казались мелкими.

— Я хотел сражаться, капитан, — ответил Таммуз. Голос звучал слабо, и он с трудом сдерживал слезы. Он поморщился даже от усилия, необходимого, чтобы произнести несколько слов. — Я убил одного из них, в самом деле, из… лука. Митрак это видел, я уверен… что видел.

Эсккар взял с собой в поездку два лука из тех, что обычно прикрепляются к боку коня, но они оставались с лошадьми. Глупые мальчишки взяли луки и последовали за мужчинами.

— Я уверен, что убил, Таммуз. А теперь отдыхай.

Эсккар не мог ничего сделать со сломанной рукой, и мальчик, вероятно, умрет через день или два. Он повернулся к Малдару.

— Дай Таммузу воды, потом вина. Много вина, чтобы облегчить боль.

При помощи костыля Эсккар развернулся и посмотрел на ур намму.

Месилим с сыном почти закончили со своими ранеными и приступили к похоронам. Пока Эсккар наблюдал за ними, ускакали несколько всадников с неизвестными поручениями. Другие начали расчищать место для захоронения у одной из стен ущелья. Он похромал к Месилиму, тяжело опираясь на костыль. Воины Месилима с любопытством посмотрели на него, но расступились, чтобы пропустить. Месилим поднял голову.

— Достопочтенный вождь, — заговорил Эсккар. — У меня есть раненый мальчик. У него серьезный перелом руки, и мы не умеем их вправлять. Может, у вас есть кто-то, кто способен оказать ему помощь?

Месилим задумался над просьбой.

— Мальчику нужно оказывать помощь в последнюю очередь, после воинов. У нас есть лекарь, хотя он сам ранен. Я отправлю его к вам после того, как он обработает раны нашим воинам.

Месилим посмотрел на воинов, расчищающих место для захоронения.

— Мы хотим как можно скорее похоронить мертвых. Хочешь ли ты положить своих мертвых с нашими?

— Да, мы с радостью похороним наших людей с вашими. Спасибо за оказанную честь. Ты позволишь моим людям поучаствовать в выкапывании могилы?

Общую могилу придется копать в каменистой почве, причем достаточно глубокую, чтобы до трупов не добрались дикие звери. Потребуются усилия многих людей, чтобы это сделать.

— У нас есть инструмент. Он облегчит работу, — добавил Эсккар.

— Я должен посоветоваться со своими людьми насчет этого, — ответил Месилим.

Любые операции с мертвыми следует проводить с большой осторожностью и положенными ритуалами, чтобы их души навсегда успокоились.

Месилим обратился к сыну и двум воинам. Каждому было что сказать, но, похоже, они все согласились. Месилим снова повернулся к Эсккару.

— Твои люди могут нам помочь, и мы будем благодарны. Для наших мертвых будет честью покоиться вместе с вашими.

Эсккар поклонился с благодарностью и отправился к своим подчиненным, опять сильно опираясь на палку и сжимая зубы от боли.

— Месилим пришлет лекаря, чтобы помочь маль… Таммузу. — Нельзя называть мальчиком того, кто убил врага в битве. — Собирайте наших мертвых и готовьте к похоронам. Затем все, кто в состоянии копать, должны помочь людям Месилима с могилой. Мы похороним наших с их воинами. Таким предложением они оказывают честь нашим мертвым.

— А что они сейчас делают? — спросил Сисутрос.

Около дюжины воинов сели на лошадей и уехали, половина вела за собой животных без наездников.

— Они соберут тела с другого поля брани. После того как всех похоронят, трупы алур мерики будут оставлены гнить на могиле и кормить стервятников, поэтому все узнают, сколько человек тут погибло. Затем, я думаю, мы все выберемся из этого проклятого ущелья.

Мысль уехать отсюда с каждой минутой казалась все более привлекательной. Везде вокруг жужжали мухи, стервятники и вороны кружили над головами, поджидая добычи. Их привлекали кровь и смерть. Эсккар пытался не обращать внимания на запах крови, от которого его тошнило. Он увидел, как Митрак отмахивается от мухи.

— Митрак, ты нашел свои стрелы?

Виноватый вид парня стал ему ответом.

— Иди ищи стрелы. Они нам могут снова понадобиться, а пока ты этим занимаешься, посчитай, скольких ты убил. — Это займет парня на какое-то время. — Сисутрос, оставь одного человека присматривать за Зантаром и маль… Таммузом. Остальные, берите лопату и начинайте копать.

Эсккар понял, что сам копать не может, потому что не в состоянии лишний раз напрягать больную ногу. Но пятеро его воинов начали копать вместе с воинами ур намму. Маленькая бронзовая лопата, которую они взяли с собой, очень помогла. От ур намму работало двадцать человек. Трудились они напряженно, как могли, хотя Эсккар понимал, что стемнеет гораздо раньше, чем они закончат.

Месилим также об этом подумал. Двое его воинов вернулись с дровами. Они развели костер, потом подожгли несколько больших веток, которые служили факелами. Куски жира, срезанные с мертвых лошадей, помогут им гореть подольше.

Люди Эсккара копали так же напряженно, как степные воины, чтобы доказать: они такие же сильные и крепкие, как и новые друзья. Несмотря на их помощь, двадцати пяти мужчинам потребовалось почти четыре часа, чтобы выкопать достаточно длинную и глубокую яму, способную вместить почти пятьдесят трупов. Это число включало воинов ур намму, убитых во время предыдущей схватки.

Те тела подвезли к могиле, привязанные по два к лошади. Сегодня погибло почти две трети воинов Месилима. Они смело сражались, и если бы их количество соответствовало количеству противников или хотя бы приближалось к нему, то они сами разгромили бы алур мерики. Теперь для мести, в которой поклялся вождь, осталось около двадцати пяти воинов ур найму, и многие из них были ранены.

Спустилась ночь, люди развели костер и зажгли побольше факелов. Через час появилась луна и осветила место работы. Все устали. Наконец, люди, пошатываясь, стали отходить от ямы.

— Клянусь богами, командир, мне кажется, что я никогда в жизни не трудился так напряженно, — сказал Сисутрос.

Судя по виду, он был готов рухнуть. Его покрывало столько грязи, что белки глаз блестели в свете факела. Он осмотрел других, не менее усталых, людей Орака и улыбнулся.

— Но мы им показали, что способны выдержать их темп.

— Умойся и неси наших мертвых сюда.

Один из воинов ур намму запел погребальную песнь, чтобы освятить землю и приготовить ее для приема тел. Эсккар с воинами встали и молча наблюдали за церемонией в свете огня.

Месилим с трудом дошел до Эсккара, правда, без посторонней помощи.

— Вы можете положить своих мертвых с этой стороны ямы, показывая направление, с которого вы приехали. Мы покроем ваших мертвых нашими, чтобы защищать их в загробной жизни.

— Мы благодарим вас за оказанные нашим мертвым почести, — ответил Эсккар, затем кивнул Сисутросу, который стал опускать тела в землю.

За ними последовали тела воинов ур намму. С каждым трупом обращались очень осторожно, выпрямляли ноги, скрещивали руки на груди. Наконец все мертвые упокоились на дне ямы.

Эсккар приблизился к краю могилы, с которого лежали его воины, полностью закрытые другими телами. Он громким голосом произнес нужные слова, отдавая честь каждому погибшему. Он называл каждого по имени, рассказывал о его делах, чтобы богиня Иштар и бог Мардук знали: они принимают настоящих воинов и должны оказывать им честь.

Когда Эсккар отступил назад, к другому концу могилы подошел Месилим и сделал то же самое, хотя говорил он дольше и приводил больше деталей из жизни самых смелых. Наконец все боги, демоны и тени были умиротворены. Люди начали закидывать могилу землей. Это заняло почти столько же времени, сколько ее выкапывание, потому что нужно было плотно утоптать землю.

Забросав могилу землей, воины провели по ней лошадей взад и вперед, чтобы еще лучше утрамбовать. Они закончили работу к полуночи. В это время было опасно покидать ущелье. Люди Эсккара отыскали свободное место как можно дальше от места сражения. Все рухнули на землю, завернулись в одеяла, снятые с лошадей, и уснули. Люди были полностью измотаны, они слишком устали, чтобы есть или беспокоиться, не перережет ли им кто-то горло среди ночи.

Глава 14

Эсккара разбудило утреннее солнце. Он резко сел и сразу же сморщился от боли. Он поднял руку, прикрыл глаза и обвел взглядом лагерь. Его люди уже встали, за исключением Зантара и Таммуза. Те оставались лежать в одеялах. Лекарь Месилима, как мог, потрудился над рукой мальчика, но его крики эхом разносились по лагерю, несмотря на влитое в него вино. Мальчик два раза терял сознание во время лечения. Теперь он спал, но явно чувствовал себя плохо. Больше ничего для него сделать было нельзя. Таммуз или умрет, или поправится, если езда верхом не приблизит его смерть.

Кто-то оставил рядом с Эсккаром бурдюк с водой, и он осушил его, прежде чем подняться на ноги. Приходилось терпеть боль в одной из них. Сжав зубы, он несколько раз, хромая, прошелся взад и вперед. Наконец появилась уверенность, что нога не подведет. По крайней мере, костыль больше не требовался.

Эсккар проверил повязку на руке. Кровь не просочилась сквозь грубую ткань, хотя при любом резком движении появлялась боль. При дневном свете он увидел, что тело его покрыто кровью и грязью. От отвратительного запаха собственного тела скрутило живот.

— Доброе утро, капитан, — к нему подошел Малдар. — Варвары принесли еще дров. Скоро у нас будет свежая конина.

При мысли о еде к горлу Эсккара подступила тошнота, и ему пришлось сглотнуть, прежде чем заговорить:

— Я хочу помыться в ручье. Приведи моего коня.

— Прекрасная мысль, командир. Мы все уже вымылись.

Люди сходили к ручью и вернулись, пока он спал. Эсккар ругал себя за слабость.

Малдар вернулся, ведя коня за узду, и держал его, пока Эсккар осторожно взбирался ему на спину. Он медленно выехал из долины, не обращая внимания на пульсирующую боль в бедре и головокружение.

Эсккар спешился на берегу ручья и сморщился от боли, когда раненой ноге пришлось принять вес его тела. Он рухнул в медленно текущую воду и одновременно обмыл тело и выстирал одежду. Эти усилия вымотали его, и он долго лежал в прохладной воде, пока с него не сошла последняя запекшаяся кровь и не исчез неприятный запах.

Когда терпеть холод уже стало невозможно, Эсккар вылез на берег и отдохнул рядом с ручьем. Лучи солнца согревали его и сушили одежду. Он думал о том, что принесет этот день.

Вернувшись в ущелье, он нашел своих людей в ожидании. Они накормили и напоили лошадей, почистили оружие, обработали раны. Воины ур намму закончили погребение. Место было отмечено единственным копьем, острие которого смотрело в небо. На ветру трепетал длинный желтый вымпел со знаком ур намму.

Для богов и освящения места нараспев произнесли молитвы. Вокруг копья кучей были свалены тела воинов алур мерики. Их оставят животным и птицам, питающимся падалью, чтобы все знали: они окончательно побеждены и в смерти, и в жизни. Обнаружив это место, алур мерики оставят тела нетронутыми и не похоронят. Мертвые будут страдать в загробной жизни из-за своего поражения.

Один из воинов Месилима подал Эсккару кусок хорошо прожаренной конины. Мясо почти почернело и было очень горячим, его даже было трудно держать. Эсккар жадно его съел, удивившись собственному голоду. Понадобился второй кусок, чтобы насытиться.

К нему подошел Месилим.

— Вождь Эсккар, мы готовы покинуть это место. Мы встанем лагерем на другой стороне ручья. Я пошлю разведчиков на случай, если появится еще один боевой отряд.

“Если он появится, то мы все погибнем”, — подумал Эсккар.

Потребовалось время, чтобы нагрузить людей и животных захваченным оружием, едой и трофеями. Наконец они шагом повели лошадей из ущелья. Скорость движения зависела от раненых людей и животных. Покидая ущелье, Эсккар оглянулся на место, где погибло столько людей. Над мертвечиной уже сражалась стая стервятников и других птиц. Степные народы жили и умирали таким образом на протяжении многих поколений. Возможно, этот способ умереть не хуже других, но Эсккар надеялся, что его кости когда-нибудь найдут упокоение под землей, а не над ней.

Они встали лагерем у небольшого ручья, в котором Эсккар купался. Все радовались, покинув лабиринт ущелий и оказавшись на траве, пусть и скудной. Здесь в воздухе не пахло кровью. Засохшее дерево пустили на дрова, и вскоре новая порция конины жарилась на костре.

Эсккар побеседовал с Зантаром. Он пришел в себя и мог связно говорить. На лбу у Зантара красовался огромный синяк. Странно, но он совершенно не помнил сражение и даже то, что происходило перед ним в течение нескольких часов. Ему пришлось в деталях рассказывать о случившемся.

Таммуз капризничал. У них больше не осталось вина, и дать они ему ничего не могли. Мужчины поддерживали мальчика, пока он сидел на лошади во время короткого перехода к ручью, но он снова потерял сознание, когда его спустили на землю. Лекарь Месилима снова осмотрел его и заново привязал больную руку к боку мальчика, чтобы она не пострадала сильнее. Теперь Таммуз спал на мягкой траве, под голову ему положили снятое с лошади одеяло. Он метался и что-то бормотал во сне.

Трое разведчиков ур намму уехали, несколько дозорных заняли посты на окружающих горах. Наконец всех животных накормили и напоили, люди поели во второй раз. Пришло время для беседы.

Месилим с сыном пришли к Эсккару. Он оставил рядом с собой Сисутроса, хотя тот и не понимал языка. Четверо мужчин нашли уединенное место на покрытом травой холмике в ста шагах от ручья. Там они могли спокойно разговаривать.

Эсккар поделился сведениями, которые у него имелись об алур мерики, затем выслушал Месилима. Эсккар задал много вопросов о количестве людей и передвижениях алур мерики. Во время разговора вожди нарисовали карту на земле между ними, используя веточки, камни и ножи, которыми отмечали разные наземные ориентиры.

— Теперь я понимаю, почему они идут таким образом, — заметил Месилим. — Мы гадали, что они ищут и почему не поехали на запад. Тебе и твоей деревне не поздоровиться, когда они подойдут к вам.

— Месилим, я на самом деле считаю, что мы в состоянии оказать им сопротивление, — заявил Эсккар. — У меня будет много лучников на стене, как и мастеров по владению мечом, — и продолжил, не ожидая ответа: — Но я хотел бы получить помощь вашего клана. Я предлагаю вам присоединиться к нашей борьбе. Если вы поможете нам, то, я считаю, ты выполнишь Шан Кар, не жертвуя остальными людьми.

— Шан Кар — это борьба до смерти, — твердо ответил Субутай. — Мы все дали клятву, и никто не повернет назад.

Эсккар кивнул с самым серьезным видом.

— Конечно, я чужой для вашего клана, Субутай, и не знаю ваших обычаев. Но разве Шан Кар не может быть выполнен полным поражением врага в битве? По крайней мере, я слышал, что это так.

Они знали, что Эсккар из степного народа, вероятно даже из клана алур мерики, с которым они только что сражались. Но ни Месилим, ни его сын не хотели задавать вопросов, ответы на которые могут их оскорбить.

— Это так, — ответил Месилим. — Но нас недостаточно для большого сражения. Дни нашего клана сочтены, и нам не удастся восстановить силы до того, как нас раздавят. Через несколько дней к нам присоединятся еще десять или двенадцать воинов и несколько женщин. Это весь клан ур намму.

Эсккар не знал, что из них выжил кто-то еще, но воспринял это как хороший знак.

— Орак достаточно силен, чтобы вступить в большое сражение. У нас почти столько же людей, сколько в племени, и каждый день прибывают новые. Потребуется вся мощь алур мерики, чтобы захватить нашу деревню. Если вы присоединитесь к нам, то сможете участвовать в великом сражении. Если мы победим, Шан Кар будет выполнен. А если вы будете с нами сражаться, я помогу вашему народу оружием, лошадьми и продуктами.

Месилим с Субутаем переглянулись. Шан Кар, который они дали два года назад в ярости после поражения, обрекал их всех насмерть.

— Мы должны сдержать данное нами слово. Этого требует честь, Эсккар, — заявил Месилим, высоко держа голову. — Но если есть способ…

Эсккар молча выдохнул с облегчением, затем посмотрел на землю между ними и стал перекладывать веточки и камни.

— Вот Тигр на севере, — он согнул три маленьких веточки, чтобы показать большой изгиб реки. — А вот Орак, — он поставил один камень рядом с веточкой. — Основная часть алур мерики находится вот здесь, — он поставил два больших камня рядом с рекой. — Два боевых отряда, — он поставил два маленьких камушка в низовьях Тигра, — будут сметать все на своем пути и гнать людей к Ораку. Через шесть или семь недель весь клан встанет лагерем под стенами деревни.

Месилим кивнул.

— За исключением одного отряда, — Эсккар взял еще один камень и поставил его на другой стороне Тигра, напротив Орака. — Этот отряд будет отрезать тех, кто попытается сбежать, а затем заберет скот и лошадей, которых мы отправили на другую сторону реки. Это будет небольшой отряд, вероятно, семьдесят или восемьдесят воинов. Этого, по мнению алур мерики, достаточно. С вашей помощью я устрою на них засаду и убью всех.

Эсккар провел ножом вдоль Тигра в северном направлении.

— После того как эти воины будут убиты, ваш клан может поехать на север, перебраться через реку где-то в верховьях, затем повернуть на юг и ударить по их основному лагерю сзади в самый разгар сражения. Охранять тылы будет очень немного воинов, поскольку они знают, что убили всех на своем пути. Вы можете напасть на лагерь и забрать столько женщин и лошадей, сколько вам нужно для восстановления племени.

Он провел еще одну линию ножом на север.

— Затем вы можете вернуться в эти горы далеко на севере и восстанавливать свой клан. Если вы останетесь к северу от реки Исоги, то можете помочь в охране границ Орака. Мы организуем торговлю с вашим народом и даже предоставим вам защиту, если она вам потребуется.

Эсккар глубоко воткнул нож в землю.

— А как мы выполним Шан Кар? — Субутай не мог справиться с любопытством. — Даже если мы одержим победу, алур мерики все равно останутся непобежденными.

“Осторожно, это нужно правильно подать”, — сказал себе Эсккар и сделал глубокий вдох.

— Алур мерики задумали это нападение на Орак много месяцев назад. Все их переходы и набеги проводились только с одной целью — бросить всю мощь племени против нашей деревни. Они знают, что мы укрепляем Орак и строим стену, но считают, что мы не в состоянии их остановить. Если они не смогут захватить Орак, то будут вынуждены отправляться на юг, не взяв деревни, а это будет значить, что их замысел провалился. Сражаясь рядом с нами, вы поможете нанести поражение алур мерики в великом сражении. Это должно удовлетворить Шан Кар.

Так это будет или нет, оставалось спорным вопросом, но Эсккар предлагал способ сохранить лицо, причем способ, гораздо более привлекательный, чем борьба до последнего вздоха без надежды на выживание. А еще одно сражение поможет сохранить честь. Эсккар опустил руки на колени и отклонился назад. Он сделал все, что мог. Теперь придется решать Месилиму.

Вождь ур намму долго обдумывал слова Эсккара.

— Алур мерики вернутся через десять или пятнадцать лет, — наконец сказал он. — Даже если вы отгоните их сейчас, вы можете потерпеть поражение в будущем.

Эсккар много раз обсуждал это с Треллой.

— Времена меняются, Месилим. К тому времени, как алур мерики вернутся, вся местность вокруг Орака будет защищена, а стены Орака станут выше и крепче, чем сейчас, и появится гораздо больше обученных защитников. Я видел, что может быть сделано для подготовки к битве, и мы многому научились. Будущее всегда окутано тайной, но я верю, что Орак выстоит, а алур мерики придется снова отступить.

— А как мы переберемся через реку? — вопрос Субутая не оставлял сомнений насчет мнения молодого человека. Его слова подтолкнут к решению его отца.

— Когда будете готовы, через несколько недель, приезжайте в Орак, — ответил Эсккар. — У нас есть паром для переправы людей и лошадей через реку. Мы будем ждать вашего приезда и проводим вас в деревню, чтобы кто-то не атаковал вас по ошибке.

— А почему ты все это делаешь, Эсккар? — спросил Месилим. — И почему тебя так беспокоят воины на другой стороне великой реки?

— Если я не смогу уничтожить всех вар… алур мерики на западном берегу, то сбежавшие предупредят тех, кто остался в главном лагере. Если даже несколько человек останутся в живых, это может стать трагедией для Орака. Дюжина человек в состоянии поджечь землю. Нам не выставить боевые отряды на другой стороне Тигра, и у нас недостаточно людей для охраны скота. Жители деревни лишатся мужества, если увидят, как уничтожают и разгоняют их скот. Нам нужен этот скот для восстановления стад после ухода алур мерики.

Эсккар смотрел прямо в глаза вождю.

— Я должен сказать своим людям, что могу уничтожить алур мерики на западном берегу и вовремя вернуться в Орак, чтобы сражаться на стене. Я должен полностью их уничтожить, но я не могу этого сделать на открытой местности. У меня недостаточно лошадей и людей, которые умеют на них ездить. Мне нужна ваша помощь, чтобы загнать их в какую-то ловушку, где мои лучники смогут их убить. Мне нужны ваши воины, чтобы никто из них не сбежал.

— Я поговорю об этом с Субутаем и другими вождями, — заявил Месилим. — Мы дадим тебе ответ к ночи. — Он встал, затем протянул руку, чтобы помочь Эсккару подняться. — Ты… ты родился в степи. Теперь ты живешь с фермерами и скотоводами, и они никогда не примут тебя полностью. Тебе не хотелось бы вернуться к жизни воина?

Это был очень серьезный вопрос. Месилим предлагал ему выбор: Эсккар может поехать с его кланом, если захочет.

Предложение искушало, но мысли о Трелле отвергли эту идею.

— Много раз, Месилим. Я много раз хотел вернуться к жизни воина на равнинах и в степях. Но я слишком долго прожил с деревенскими жителями, и больше привык к их образу жизни, чем к образу жизни наших отцов. И у меня есть женщина, благословенная богами, которая зовет меня назад. Она обладает особым даром. Но если судьба будет ко мне немилостива, то я вспомню о твоих словах.

— Даже если вы победите, можешь ли ты быть уверен в том, как к тебе будут относиться в дальнейшем? — беспокойство Месилима показывало, что он хорошо знает образ жизни деревни.

— Среди предводителей деревень много предателей. Это правда. Но я многое узнал и многому научился за последние несколько месяцев. И моя женщина дает мне хорошие советы.

Варвары считали, что все женщины похожи. И еще они считали, что воин, который слишком внимательно слушает свою женщину, слаб. Тем не менее Эсккар назвал Треллу благословенной богами и имеющей дар, и, возможно, Месилим знал, что встречаются сильные и властные женщины, обладающие такой мудростью и силой духа, что их принимают у костров, вокруг которых совещаются мужчины.

Месилим понимающе кивнул.

— Мы вместе сражались, и никогда не сможем разорвать нашу связь. Ур намму благодарны тебе за все, что ты для нас сделал. Но теперь мы должны решить собственную судьбу.

Он развернулся, его сын последовал за ним.

Люди Эсккара ждали, снедаемые любопытством. Они внимательно наблюдали за разговором двух мужчин, который длился почти два часа. Командир остановился перед воинами.

— Месилим рассказал все, что знает о варварах. Я предложил ему присоединиться к нашей борьбе. Если он примет предложение, я думаю, он в состоянии нам серьезно помочь. Если он выберет другой путь, то наш окажется гораздо труднее.

Внезапно в лагере начался какой-то шум. Эсккар резко повернулся. Мгновение спустя он понял, из-за чего началась суматоха.

— Пришло время делить трофеи.

На это ушло все утро, дележ растянулся и на вторую половину дня. Дело продвигалось очень медленно — это сводило с ума. Эсккар заставлял себя улыбаться и проявлять терпение. Делились трофеи справедливо, и люди Эсккара даже получили чуть больше, чем им причиталось, по его мнению, поэтому никто не жаловался. Доля Эсккара заполнила целый мешок. Трелла найдет применение золоту и драгоценным камням.

Надо было также сосчитать количество убитых каждым воином врагов. Заслушивали свидетелей, предъявляли доказательства того, кто кого как убил и кто это видел. Эсккару приписали восемь убитых
врагов, хотя он сомневался, что их набралось так много. Последнего воина он определенно не убил, хотя им с Субутаем обоим приписали этот труп. Больше всех убил Митрак, стрелы которого оказались в четырнадцати телах и в полудюжине лошадей. Эсккар поблагодарил всех богов, защищающих лучников, за то, что ни одна стрела не попадала в воинов ур намму. Месилим лично вручил Митраку очень ценное кольцо из золота и меди в дополнение к двум горстям драгоценных камней и золотых самородков, которые парень получил в виде своей доли.

Потом многие воины ур намму прикасались к Митраку и его луку на удачу, и все хотели знать, такими ли луками пользуются другие жители деревни.

Остальную часть дня все ели и отдыхали. Эсккар сказал, что люди могут использовать это время для лечения ран. Субутай уговорил Митрака продемонстрировать мастерство в стрельбе из лука, и некоторые воины попытались с ним соревноваться, выпуская по стреле после каждого его выстрела. Однако вскоре расстояние стало слишком большим для их маленьких луков. Мощь его оружия произвела впечатление на всех воинов. Даже несмертельный удар собьет противника с ног, и он не сможет больше сражаться.

Пир продолжался и вечером. Месилим пока не принял никакого решения. Эсккар сел чуть в стороне от круга своих воинов. В какой-то момент он встал и отправился к ручью облегчиться. К нему присоединился Сисутрос.

Когда они закончили и Эсккар повернулся, чтобы идти назад, Сисутрос взял его за руку, пока они оставались вне пределов слышимости людей, которые сидели вокруг костра.

— Командир, я должен тебе кое-что сказать.

Эсккар повернулся и посмотрел на своего помощника. Он услышал напряженность в его голосе.

— В чем дело, Сисутрос? Ты не удовлетворен разделом трофеев?

Даже в лунном свете Эсккар увидел замешательство в лице воина.

— Командир, я… тут такое дело… — Он замолчал, какое-то время возился со своим поясом, затем достал небольшой кошель и вручил Эсккару. — Это золото, двадцать монет, которые мне вручили перед отъездом из Орака. Мне дали понять, что я получу еще десять, если ты не вернешься.

Эсккар почувствовал, как кровь приливает к лицу.

— Тридцать золотых монет. Это много золота.

Он отдал кошель назад. Света было мало, но он увидел удивление на лице подчиненного.

— Ты разве не хочешь узнать, кто дал мне это золото? И почему?

— Я уже знаю, Сисутрос, и знал до отъезда из Орака. Именно поэтому я и взял тебя с собой. Калдор очень неосторожен в словах. Щенку Никара следует держать язык за зубами.

Глаза Сисутроса округлились от удивления. Эсккар вспомнил слова Треллы: всегда действуй так, словно знаешь больше, чем говоришь.

— А кто еще из высшего сословия к тебе обращался?

— Нестор. Однажды вечером я сидел в харчевне, они купили вина, потом мы отправились пройтись. Они сказали, что ты теперь больше не нужен. Вся подготовительная работа проведена, руководство на себя могут взять другие. Их беспокоит, что у тебя будет слишком много власти и ты пойдешь против них после ухода варваров. То есть этого боится Нестор. Калдор ненавидит тебя по какой-то другой причине. Он очень зол на тебя, Эсккар.

— Это из-за Треллы. Он оскорблен, что она соображает быстрее него и что к ее словам прислушиваются Семьи. Он хотел ее, когда она жила в доме Никара. Теперь он хочет, чтобы я умер, а он овладел ею. Его совершенно не волнует будущее Орака, и он слишком глуп, чтобы понимать: он уничтожает того, кто может спасти его жизнь.

— Трелла подружилась с моей женой и даже сидела с моим ребенком, — в голосе Сисутроса появилась твердость, когда он понял смысл слов Эсккара. — Я и не знал, что он ее хочет. Ты прав: он дурак.

Молодой человек какое-то время стоял в задумчивости.

— И я тоже дурак. Ты спас мою жизнь в битве, Эсккар. Если ты обо всем знал, то почему это сделал? Ты мог позволить варвару убить меня.

— Я спас твою жизнь, потому что ты хороший человек с острым умом и потому что мне нужна твоя помощь в защите Орака. Но тебе предстоит многому научиться. Они никогда не позволили бы тебе жить, даже если бы я погиб. Независимо от их обещаний, ты слишком молод для командования таким количеством людей, и я сомневаюсь, что ты получил бы еще золото. Высшему сословию не нужен сильный начальник стражи, у которого есть собственное мнение. Как ты думаешь, почему они все эти годы мирились с Ариамом? Потому что он жаден, и они знали, что могут управлять им, используя его жадность. Нестор просто старый дурак, который не понимает, что варвары вернутся, причем более сильные, чем теперь.

Эсккар рассмеялся.

— А может, я спас твою жизнь, потому что у меня не было времени об этом думать. Я сделал бы то же самое для любого из своих, как и ты.

— Я не уверен в том, что сделал бы на твоем месте. Я… взял золото.

— И что ты собираешься делать? — резко спросил Эсккар. — Убить меня при всех? Бросить мне вызов на бой? Или прирезать меня во сне? У тебя было много возможностей, а до Орака еще долгий путь.

— Я не знаю, чего я хотел! Я не хотел ничего делать. Мне жаль, что я вообще взял золото. Но я взял. Возможно, я не тот человек, которым ты меня считаешь.

Эсккар услышал боль в словах Сисутроса.

— Ну, тогда стань человеком, которым тебе следует быть. — Эсккар сжал плечо Сисутроса. — Забудь о золоте. Посмотри на этих варваров. Они готовы перерезать друг другу глотку из-за женщины или оскорбления. Но в битве они умирают за своих товарищей, потому что это закон воина. Ты воин, Сисутрос, но если ты ведешь дела с купцами и лавочниками на их условиях, то станешь одним из них.

Сисутрос уставился в землю.

— Я не достоин служить под твоим началом. — Он задыхался от переполнявших его чувств. — Ты был справедлив ко мне, повысил меня, а я почти тебя предал. Даже эти странные варвары тебя уважают.

— И что ты хочешь теперь? Чтобы я тебя ненавидел? Нет, я думаю, что возложу на тебя больше обязанностей, потому что ты это заслужил. Ты это заслужил тем, что сделал вчера, когда последовал за мной в ущелье, хотя я видел по твоим глазам, что ты думал. Ты считал, что мы едем на верную смерть. Но ты завоюешь больше уважения тем, что будешь делать, начиная с этой минуты. А когда все это закончится, то с тебя будет еще больший спрос, и ты получишь еще большие награды.

— Ты наградишь меня после того, что я сделал?

— Сделал? Ты не сделал ничего, кроме как выслушал одного молодого и одного старого дурака в харчевне. Ты не убийца, Сисутрос. — Он подошел ближе. — Послушай меня. Когда все это закончится, нам надо будет восстанавливать всю округу. Ты будешь править в собственной деревне, и мы станем вместе бороться против следующей волны варваров. Забудь о Калдоре и Несторе. Они не понимают, что поставлено на кон.

— В таком случае я убью Калдора и Нестора, — твердо заявил Сисутрос. — Я брошу золото им в лицо и убью их.

— Нестор — ничто. Но убийство Калдора принесет мне большое удовольствие. Однако пока нет, потому что мы…

Его перебил крик, прозвучавший у костра. Эсккар повернулся и увидел, что к ним направляется Месилим.

— Мы обсудим это попозже, Сисутрос. Но помни: вчера ты проявил огромное мужество, и мы вместе сражались при небольших шансах на успех. Это гораздо важнее золота.

Эсккар пошел к костру, у которого сидели его люди, чтобы принять вождя ур намму.

— Вождь Эсккар, — официально обратился Месилим, голос которого звучал громко и четко в ночи, — я поговорил со старейшинами своего клана. Мы согласны присоединиться к вам в вашей борьбе и помочь вам отразить атаку алур мерики. Завтра мы займемся приготовлениями.

Месилим протянул руку, и Эсккар сжал его предплечье. Они публично заключили сделку, точно следуя обычаям. Теперь их судьбы переплелись, по крайней мере, на время битвы.

— Я должен пойти и сообщить об этом остальным своим воинам, — и Месилим отправился к своему костру.

Радостные крики смешались с воинскими кличами. Люди Месилима шумно встретили новость о том, что у них появляется шанс выжить и одновременно получить назад часть утраченного.

“Шан Кар будет выполнен, — подумал Эсккар позднее, устраиваясь на ночлег и сожалея, что нет вина, которым он мог бы немного унять боль в бедре. — Я получил союзника не только для сражения на другом берегу реки, но, возможно, и на будущее, если мне понадобится бороться с правителями деревни. И Сисутрос будет предан, по крайней мере какое-то время. И Трелла будет довольна”, — подумал он, засыпая. Во сне он видел ее лицо.

* * *
Через десять дней, перед самым закатом, Эсккар вместе с группой усталых всадников поднялся на последнюю возвышенность и увидел деревню Орак. После трех дней отдыха с ур намму они все отправились в путь на север, причем немного покружили, чтобы запутать любых преследователей. Затем две группы разделились. Ур намму повернули к горам.

Хорошо отдохнувший клан ур намму поедет быстро и оставит простой след, как люди, которым уже хватило борьбы и которые хотят только сбежать. Они отъедут далеко на восток, подождут неделю или десять дней, затем вернутся, чтобы проследить за продвижением алур мерики. Если повезет, они проскользнут между их отрядами, прежде чем варвары сомкнут кольцо вокруг Орака.

Тем временем Эсккар и его группа направились назад, на запад. Ехали они быстро, но все-таки берегли лошадей. В пути Эсккар часто беседовал с Сисутросом. Они обычно ехали бок о бок, позволяя другим уйти вперед. После нескольких таких разговоров Эсккар почувствовал, что его помощник стал по-новому уважать командира и понял, с какими трудностями им всем предстоит столкнуться.

Даже издалека Эсккар увидел, как выросла стена. Восточную сторону, на которую будет направлена основная мощь атаки, закончили, как и огромные деревянные ворота, которые уже подвергли обжигу. Их специально обрабатывали, укрепляя против огня. По обеим сторонам ворот, выше уровня стены, поднимались башни для защиты входа.

Эсккара и его всадников скоро узнали. Даже с этого расстояния Эсккар слышал приветственные крики, которые становились все громче. Мужчины и женщины стали выбегать из ворот, одни спешили к ним, другие забирались на возвышенности вдоль подъездной дороги. Остальные встали плечом к плечу на площадке новой стены.

Перед деревней Эсккар повернулся к членам группы:

— Митрак, ты едешь первым, я за тобой. И для разнообразия постарайтесь выглядеть как настоящие воины, а не как усталые старухи.

Мужчины рассмеялись. Теперь он мог называть их как угодно. Во время стоянки с ур намму Эсккар думал, как укрепить связь между ним и солдатами, и ему пришла в голову одна мысль. Он создаст новый клан. Не клан кровных родственников, а клан товарищей по оружию.

Он предложил эту идею во время отдыха с ур намму, и все воины с готовностью ее приняли. У большинства не было родственников и близких друзей, а новый клан даст им братство, даст то, чего им недостает. У них появится что-то большее, они будут уже не сами по себе, а членами группы и будут привязаны к своим новым братьям и верны им.

Поэтому они дали клятву верности, сперва друг другу, потом Эсккару. Затем Зантар взял иголку с черной ниткой и вышил грубый контур ястреба на одежде каждого из мужчин. Ястреб представлял силу и ярость. Так родился клан Ястреба. Это был клан Эсккара.

Теперь они возвращались, как истинные воины, которые показали себя в битве и объединились в клан. Каждый сидел на лошади более уверенно, не обращая внимания на раны и боль. Митрак гордо нес лук, с которого свисала тонкая кожаная полоска. С полоски, в свою очередь, свисали четырнадцать отрубленных косточек больших пальцев рук жертв. С пояса Эсккара вместе с мечом свисали восемь косточек. Остальные тоже несли кости поверженных врагов.

Возле деревни они пустили лошадей шагом. Быстрее они двигаться не могли из-за окружившей их толпы. Последним ехал Таммуз, Мальчик удивил их всех. Он выжил, несмотря на раны. И хотя он до сих пор корчился от боли в руке, но гордо сидел на лошади, правда, Малдар вел ее под уздцы. Таммуз нес маленький лук в здоровой руке, демонстрируя свой единственный трофей.

Эсккар обводил толпу глазами, пока не заметил Треллу. Она ждала прямо у ворот. Обычно она проявляла сдержанность и не показывала своих чувств. Но тут у нее на лице играла улыбка. Телохранитель стоял прямо за ней. Никто из толпы не смел встать перед нею.

При виде ее он улыбнулся, а проезжая через ворота, нагнулся, поднял ее с земли и посадил боком на коня перед собой. Толпа засмеялась и стала кричать еще громче, когда Трелла обвила шею Эсккара рукой.

— Ну, девочка, я вернулся, и мне есть что тебе рассказать.

Она едва слышала его из-за шума. Жители деревни продолжали выкрикивать его имя, а пугливые лошади стали прижимать уши.

Мужчины спешились и повели лошадей под уздцы к дому Эсккара. Толпа последовала за ними, все еще крича с таким восторгом, словно они уже победили варваров. Прибыв домой, Эсккар приказал внести Таммуза внутрь. Аннок-сур отправила одну из женщин за лекарем.

Эсккар пошел к колодцу и воспользовался первой за три недели возможностью как следует вымыться. Слуга принес чистую одежду, но Эсккар облачился в нее только после того, как долго тер все тело, пытаясь избавиться от запаха конского пота.

Малдар остался в доме Эсккара. Члены группы выбрали его хранителем трофеев, которые сложат в комнатах Эсккара до тех пор, пока люди не захотят ими воспользоваться. Ни у кого из них никогда раньше не было таких богатств, и они не знали, что с ними делать. Все чувствовали себя неуютно, пока это золото оставалось при них. Они обратились к Эсккару с просьбой охранять его для них.

Ему стало не по себе при мысли о том, чтобы хранить золото других людей, но он согласился, что его дом — более безопасное место для этого, чем казармы. Они решили, что Малдар и еще один представитель клана Ястреба будут раз в неделю осматривать ценности и проверять, все ли с ними в порядке. Каждый мужчина взял из трофеев только то, что ему требовалось на первые несколько дней. Они собирались потратить эти деньги на вино, женщин и игру в азартные игры.

Когда Эсккар с Треллой остались вдвоем, он обнял ее и крепко прижал к себе. Мужчина гладил ее волосы и был просто счастлив держать ее в своих объятиях. Он чувствовал поднимающееся возбуждение, но его уже звал к себе Никар. Эсккар неохотно отпустил девушку.

Чуть позже Эсккар, Трелла и Сисутрос сели за заполненный людьми стол в доме Никара. Присутствовали члены Семей и другие важные лица. Был объявлен пир для всех. Жители деревни кричали и пели на улицах, радуясь возвращению Эсккара и возможности попраздновать.

Никар велел подать лучшее вино, но Эсккар выпил всего один кубок, и даже не целый, а половину, после чего долил в него воды. Вино его больше не искушало. Он не хотел, чтобы его ум затуманивался. Эсккар ел, наслаждаясь свежим хлебом и курицей, которые подали слуги Никара.

Когда он описывал сражение, никто не издавал ни звука, и ему пришлось повторить рассказ, добавив побольше деталей. Часть рассказал Сисутрос. Он говорил о сражении так, как видел его сам, и именно он поведал о подвигах Эсккара.

Слушатели были поражены. Им казалось немыслимым, что Эсккар рисковал жизнью, помогая еще одному племени варваров. Тем не менее они порадовались, что две группы вместе прикончили семьдесят воинов алур мерики.

— Ур намму нам очень помогут, — пояснил Эсккар, не обращая внимания на скептические взгляды. — Мы снова с ними встретимся, и они для нас будут следить за основной группой алур мерики.

Звучали новые вопросы, Эсккар дал Сисутросу ответить на некоторые из них, пока сам изучал лица Калдора и Нестора. Старик просто улыбался.

Но молодой Калдор не мог скрыть ярости, и время от времени она отчетливо отражалась у него на лице, хотя он и молчал. Несомненно, он раздумывал, что купило его золото.

“Вскоре ты умрешь, Калдор, как и щенок Дриго, и на этот раз смерть доставит мне гораздо больше удовольствия”.

Наконец Эсккар задал свой вопрос:

— Корио, я вижу, что восточная стена закончена. А как идет остальная работа?

Новые стены ставились. Восточная сторона делалась самой высокой: именно на нее будет направлена основная атака. Вообще-то, она смотрела на юго-восток, на перекресток, где сходились две главные дороги. Они сливались одну, которая и вела к воротам.

— Тебя не было три недели, — ответил Корио. — За это время мы хорошо продвинулись вперед, по большей части благодаря многим новым людям, которые готовы гнуть спину, чтобы избежать встречи с варварами. Вся стена будет закончена меньше чем через три недели. Также мы расширили каналы, и по ним уже можно пускать воду. Мы можем затопить равнины менее чем за час.

Эсккар повернулся к Гату и Джалену:

— А солдаты? Как идет подготовка?

— На этой неделе шестьдесят человек заканчивают обучение, и начнут еще семьдесят, — ответил Гат с широкой улыбкой. — Обучение идет быстрее. Теперь ведь у нас много ветеранов. Ко времени появления варваров у нас будет свыше четырехсот двадцати хорошо подготовленных мужчин для обороны стен.

— Ну, этому можно только радоваться, — сказал Эсккар. — Ты удовлетворен, Никар?

— Эсккар, я более чем удовлетворен. До этого времени я только надеялся, что нам удастся отразить натиск варваров. Когда мы разговаривали в первый раз, ты обещал мне не более чем равные шансы. Теперь я уверен, что они у нас точно есть, в особенности сейчас, после твоего возвращения. Вся деревня беспокоилась, пока ты отсутствовал.

Люди вокруг согласно закивали.

— Но теперь ты вернулся, и у людей снова появится уверенность. Разреши мне поблагодарить богов и завтра устроить праздник в честь твоего возвращения.

Эсккар удивился теплоте в словах Никара, но вид сжимающего зубы Калдора напомнил ему о том, что еще предстоит.

— Я очень рад, что вернулся, Никар… достопочтенные господа. Но теперь я хотел бы пойти домой и немного отдохнуть.

Таким образом, ужин закончился. Казалось, все были возбуждены от мыслей о предстоящем празднике. Деревня не отдыхала несколько месяцев, и неплохо будет дать людям повод попраздновать. На улице перед домом Никара стояло несколько человек, чтобы поприветствовать Эсккара и, к его удивлению, Треллу.

Они пошли назад, в свой дом, Эсккар держал Треллу за руку. Он закрыл дверь, задвинул деревянную задвижку и удовлетворенно вздохнул.

— Разве ты не хочешь еще поесть, Эсккар? Ты едва притронулся к еде у Никара, а нам нужно о многом поговорить.

Ее улыбка была такой же, как он ее помнил.

— Да, Трелла. Я все еще голоден.

Он обнял ее, провел руками у нее по телу, потом жадно поцеловал, она ответила ему с такой же страстью, поднявшись на цыпочки и обвив руками его шею. Когда они наконец прервались, чтобы перевести дыхание, Трелла подняла руки, а он снял с нее одежду через голову и бросил на пол. Эсккар взял ее руку в свою, отступил на шаг и осмотрел девушку. Он наслаждался видом ее обнаженного тела. Это был настоящий пир для глаз. Потом он взял ее на руки и отнес в кровать.

* * *
Через два часа Трелла встала и крикнула слуг, чтобы принесли еды. Они сели за рабочий стол Эсккара, съели хлеба и холодной баранины, запивая все это разбавленным водой вином. Под конец Трелла почистила яблоко, а Эсккар с наслаждением съел горсть фиников. Трелла внимательно слушала, как он описывал путешествие и все, что узнал. Когда Эсккар закончил, она покачала головой.

— Ты слишком многое выпускаешь, — она накрыла его руку своей. — Я хочу знать все о сражении. Что ты думал, что ты видел, почему ты сделал то, что сделал, даже то, как отреагировали твои солдаты. Я ничего не знаю об этом, а, чтобы тебе помогать, мне нужно выяснить, что и как люди думают в подобных ситуациях.

В отличие от большинства воинов, Эсккару было трудно говорить о сражении. Это было очень личное, он переживал слишком многое. Он знал, что часто обманывал смерть, и поэтому не хотел хвастаться своим мастерством. Эсккар прекрасно понимал, что удача так же важна, как и мастерство. Он вспомнил ужас, который испытывает человек в сражении, ржание лошадей, вонь, висящую в воздухе и исходящую от тел мужчин. Он знал, как что-то сжимается в груди, когда на тебя замахиваются мечом, как дрожат руки и ноги, как потом чувствуешь слабость во всем теле и даже не можешь ни о чем думать.

Эсккар заговорил снова. На этот раз он как можно подробнее описал каждый эпизод, начиная с подъема на гору, откуда впервые увидел ур намму и где понял, что они скачут в ловушку. Он попытался передать Трелле мысли, которые в те минуты появлялись у него в голове, и объяснить, почему он решил им помочь. Он вспомнил страх, который видел на лице Митрака, когда гнал его в битву, напряжение и сомнение Сисутроса, который раньше никогда не участвовал в таком сражении, и даже борьбу тех, кого в конце концов убил Эсккар.

Слова и чувства, о которых он даже не догадывался, помогли ему описать что-то, что, казалось бы, не поддается описанию. Когда он закончил, Трелла взяла его за руку и повела назад в постель. На этот раз она ласкала его с огромной нежностью и почувствовала, как он полностью расслабляется и дрожит.

После этого Трелла снова его обмыла. Они лежали в объятиях друг друга, лампа почти догорела, фитиль уже тлел. Но у Треллы еще остались вопросы.

— Расскажи мне побольше про Месилима и его сына.

Это привело к разговору о Сисутросе, о разделе трофеев, создании клана Ястреба и, наконец, о возвращении в Орак. Эсккар даже повторил разговоры с Таммузом и Малдаром. Он сам удивился, что помнит такие детали и в таком количестве. К тому времени, как он закончил рассказ, луна уже стояла высоко на небе.

— Ты все хорошо сделал, муж, даже очень хорошо. Мой отец говорил, что очень немногие люди способны командовать большим количеством воинов. Ты — такой человек, Эсккар. Ты увидел предоставившуюся возможность и воспользовался ею. Удача — это милость богов, и иногда лучше быть удачливым, чем хорошо подготовленным. Все твои решения были правильными, и ты подготовился к будущему, перетащив Сисутроса на свою сторону и создав клан Ястреба. Так ты привяжешь к себе многих воинов. За одну ночь ты создал клан.

— Семь мужчин и один мальчик — это еще небольшое количество, — заметил он, хотя ее слова порадовали его. — Но ты права, нам сопутствовала удача.

— Да, тебе повезло, что тебя не убили, что ты не потерял всех людей, что ур намму не повернулись против вас после сражения и не убили вас всех. Но скажи мне, за кем еще в Ораке эти люди последовали бы в битву против семидесяти варваров? Я не могу никого назвать. И ты показал себя в сражении, как и твои люди, а теперь за тобой с легкостью последует тысяча человек, куда бы ты их ни повел. Они пойдут за тобой так же, как шли десять.

Эсккар думал об этом несколько минут. Люди не последовали бы в ущелье ни за кем другим, определенно ни за кем из Орака. Чем больше он об этом размышлял, тем более невероятным казалось ему то, что они вообще за ним последовали. Но не исключено, что то, о чем говорит Трелла, возможно. Не исключено, что он в состоянии командовать пятью сотнями человек, а может, даже и тысячей.

Она прервала его мысли:

— Но ты не должен снова рисковать жизнью. Никогда больше так не рискуй. Ты доказал свою смелость. Ты говоришь, что собираешься послать солдат против варваров на другой берег реки? Отправляйся, если должен, но не сражайся в первых рядах. Ты не имеешь права так неосторожно себя вести. Ты нужен для защиты Орака и для того, что наступит после.

— Воину нужно сражаться, Трелла, или люди потеряют к нему уважение. Сражение на другом берегу будет легче, но я должен быть там, чтобы обеспечить его успех. После этого я буду держаться позади. — Он провел пальцами у нее по груди, наслаждаясь ее телом. — А теперь, возможно, ты наградишь меня еще раз?

Она склонилась к нему в темноте, поцелована его, затем сильно ткнула его локтем в бок. Эсккар резко вдохнул воздух от удивления.

— Очень типично для мужчины думать только о себе. Ты разве не хочешь услышать, чем я занималась в твое отсутствие, или ты думаешь, что без тебя здесь ничего не происходило?

Эсккар порадовался, что темнота скрывает его виноватое выражение лица. Он действительно почти не думал о ней и ее делах.

— А мы не можем поговорить об этом завтра? — предложил он, не в силах удержаться от просящего и жалобного тона.

— Нет, мы не можем ждать до завтра. Ты должен многое знать, и ты уже достаточно позанимался любовью для одной ночи! И разве ты не порадуешься, узнав, что жители деревни по-настоящему запаниковали, подумав, что ты мертв?

— Мертв? Почему они решили, что я мертв?

— Я распространила слух, что тебя убили. То есть это сделали мы вместе с Аннок-сур. Весь Орак узнал об этом меньше чем за час, на рыночной площади началась паника. Жители деревни испугались и были готовы бежать. Люди кричали, что нам без тебя конец. Если не будет тебя, чтобы нас защищать, то надежды нет.

— А эти люди…

— Друзья Аннок-сур, — довольным тоном сообщила Трелла. — Никару пришлось выступить перед толпой и заявить, что это только слух, что никаких верных сведений нет. Он выступил как раз вовремя, и на рыночную площадь даже привели меня, чтобы подтвердить его слова. Через несколько часов половина деревни сорвалась бы с места. Многие уже начали собирать вещи.

— И ты это сделала для…

— Для того чтобы Никар и другие Семьи знали, насколько ты им нужен, и чтобы это также поняли все жители деревни. Помни: когда сражение закончится, нам потребуется много друзей, чтобы тебя приняли в высшее сословие. А теперь все знают, что тебе благоволят боги.

Значит, она была занята. Эсккар не спросил, что бы она сделала, если бы его убили. Она, конечно, учитывала и такую возможность.

— А что еще ты сделала в мое отсутствие?

Прошел еще час, пока он выслушал все, что ей нужно было сказать. Усталость прошла. Наконец разговоры закончились, Трелла свернулась у него в объятиях, и он крепко прижимал ее к себе, пока они оба не заснули.

Глава 15

На следующее утро Эсккар встал до рассвета. Работа началась за столом во время завтрака, когда он встретился со своими помощниками. Потом они с Сисутросом провели несколько часов с Корио, осматривая стену.

К этому времени и солдаты, и рабочие понимали свою задачу — работа шла постоянно. Корио требовалось всего тридцать солдат, чтобы удерживать всех на отведенных им рабочих местах.

Еще несколько часов Эсккар провел, проверяя, как идет подготовка солдат. Ему пришлось еще раз рассказать о сражении в горах. Он не возражал: этим людям надо было узнать о враге как можно больше, и чем больше они будут верить в своих командиров, тем лучше. Эсккар долго отвечал на вопросы о том, как ведут бой алур мерики.

Солнце уже побывало в зените, когда к нему снова присоединилась Трелла. Она прикрыла голову тканью из хлопка, и они с Эсккаром прошли по деревне, здороваясь с людьми и разговаривая с ними. Они придавали жителям деревни уверенность одним своим присутствием. Но Эсккару пришлось, сжав зубы, заставить себя улыбаться, когда они вошли в храм Иштар и встали на колени перед мрачным образом богини.

Эсккар громко поблагодарил Иштар за победу, повторяя слова, которые этим утром ему предложила сказать Трелла. Он никогда не был в храме Иштар и вообще в каком-либо храме Орака. После смерти его семьи Эсккару не нужны были никакие жрецы с протянутыми руками. Но он стоически терпел, скрывая раздражение и нетерпение, пока жрец произносил бесконечные молитвы божеству, благодаря за возвращение Эсккара в целости и сохранности.

Наконец церемонии закончились. Выйдя на солнечный свет, Эсккар почувствовал себя так, словно сбежал от демонов в подземном мире. Улыбка вернулась, он взял Треллу за руку и повернул к их дому.

— Господин, ты не забыл, что мы сегодня во второй половине дня приглашены к Реббе? — спросила она. — Мы уже опаздываем, а нам может понадобиться многое увидеть до захода солнца.

Чувство удовлетворенности тут же исчезло. Эсккар забыл про встречу с Реббой. Это было вполне естественно, потому что он не хотел тратить три или четыре часа на встречу с представителем высшего сословия, которому принадлежали многие фермы, окружающие Орак, и слушать его объяснения о том, как выращивать пшеницу или пасти коз. Эсккар подумал, не отложить ли встречу, но он делал это уже несколько раз, перед тем как отправиться в разведку. Он знал, что Трелла считает эту встречу важной, причем настолько важной, что организовала ее как можно скорее после его возвращения.

Никакого подходящего повода, чтобы уклониться от встречи, не находилось, и Эсккар опять заставил себя улыбнуться и изменил направление. Они вместе прошли к воротам, выходящим на реку, затем повернули на север. Их сопровождали два охранника.

За пределами деревни они пошли быстрее, и Эсккар вскоре заметил, что ходьба дается ему не так-то легко после нескольких недель езды на лошади. Мышцы отвыкли от такой работы. Солнце ярко светило над головой, воздух у реки был чистым и свежим. В самом Ораке всегда витали запахи людей и животных, которые жили слишком близко друг к другу. Через несколько дней человек переставал их замечать, но Эсккар несколько недель дышал свежим воздухом.

Наконец они перебрались через последний из бесчисленных оросительных каналов и вступили на территорию фермы Реббы. Эсккар никогда не бывал здесь раньше. В отличие от большинства ферм, которые ему доводилось видеть, на этой в разных местах стояло около дюжины хижин. Жилище Реббы выглядело не намного больше других. Амбары для хранения зерна оказались выше средней хижины. Их можно было узнать по высоко расположенным входам, к которым вели лестницы.

Почти к каждому зданию были пристроены загоны для скота, в которых содержались козы, овцы и крупный рогатый скот. Эсккар и Трелла прошли мимо нескольких свободно разгуливавших свиней, которые все подбирали с земли и дрались с курами за все, что ползало под ними. Рядом с главным зданием росло несколько ив, в тени которых дремали четыре крупные собаки. Днем они были почти ручными, но по ночам собаки охраняли территорию от мелких воришек.

В воздухе пахло животными, и Трелла сморщила нос, проходя мимо загонов, хотя Эсккару этот запах показался более приятным, чем воздух в деревне.

Ребба приветствовал их у двери. Дома он не носил дорогую одежду, которую надевал, когда по делам появлялся в Ораке. В этот день он выглядел почти так же, как рабочие в поле.

— Добро пожаловать в мой дом, Эсккар, — Ребба пожал гостю руку. — В такой прекрасный весенний день, как сегодня, не стоит сидеть в помещении.

Они устроились на скамьях под ивой, за столом с изрезанной, видавшей виды столешницей. Несомненно, на ней не раз резали овощи. Девочка девяти или десяти лет, одна из внучек Реббы, принесла им холодной воды.

Ребба подождал, пока гости напьются, затем заговорил.

— Мне еще раз хотелось бы поздравить тебя с победой, командир. Трелла сказала мне, что ты хочешь побольше узнать о фермерстве. С чего начнем?

Эсккар ничего не знал о фермерстве и хотел узнать еще меньше. Фермеры были наименее важными людьми в Ораке. Они редко появлялись в деревне. Приходило всего несколько человек, по большей части женщины, которые каждое утро продавали свои товары на рынке. Иногда мужчины заглядывали к кузнецу, чтобы отремонтировать что-то из орудий труда. Тем не менее Трелла настаивала, чтобы он что-то узнал о ведении сельского хозяйства, поэтому Эсккар опять заставил себя улыбнуться.

— Достопочтенный Ребба, я очень мало знаю о фермерстве. Я знаю, что фермеры обеспечивают Орак продуктами питания, но я вырос среди варваров, они невысокого мнения о фермерстве.

— Они считают нас ничтожествами, даже иногда называют копателями или пожирателями дерьма, не так ли? — со смехом ответил Ребба. — Наверное, это в некотором роде так и есть. Но ведь они и сами занимаются фермерством. — Он заметил удивление на лице Эсккара. — А-а, я вижу, что ты не знаешь, насколько фермерство важно даже для алур мерики. — Он погладил бороду. — Пожалуй, мы начнем с этого. — Он повернулся к Трелле, которая сидела рядом с Эсккаром. — Как я понимаю, ты выросла в деревне на юге. Ты там многое узнала о фермерах?

— Нет, достопочтенный Ребба, — ответила Трелла. — Я очень мало знаю о тайнах фермера и скотовода.

— В таком случае я попробую кое-что объяснить вам обоим. Ферма — это не только место для выращивания пшеницы или ячменя, но также и место для разведения коз, овец и других животных, используемых в пищу. Варвары также разводят животных, только они забирают их с собой, отправляясь в странствия.

— Но они не выращивают никаких растений, — заметил Эсккар. — Они никогда не находятся в одном месте достаточно долго, чтобы урожай успел созреть.

— Да, но они собирают урожай, Эсккар. Однако делают это по-другому. — Ребба улыбнулся. — Алур мерики собирают урожай на корню по пути. Они ищут ячмень, двузернянку, даже горох и разные овощи. Эти растения, которые они встречают по пути, так же важны для них, как и дня нас. По всей земле растут, например, пшеница, бобовые, лен. Они их собирают.

Эсккар принял поправку:

— Да, я знаю, что женщины по пути собирают все, что находят.

— Вот именно. Даже воины не могут жить на одном мясе. Им нужно молоко и сыр, которые дают козы и коровы, шерсть овец, а также овощи и фрукты с земель, через которые они проезжают. И, конечно, они забирают урожай у фермеров с земель, которые захватывают. Я уверен, что ты знаешь: лошадь растет более сильной и крепкой, если ее кормить зерновой смесью в дополнение к траве, которую она ест на пастбище. Вот и получается, что фермерство для них так же важно, как и для нас.

— Да, лошадям нужно зерно, — ответил Эсккар. — Как только появляется возможность, лошадей кормят смесью различных зерен, особенно, если предстоит быстрая езда. — Он задумался над тем, что говорил Ребба. — Алур мерики берут с собой дополнительное зерно для лошадей, когда воины отправляются в набеги. А женщины пекут для воинов хлеб в дорогу.

Хлеб достаточно легок, чтобы везти его на спине лошади, но питателен. Он не портится дольше, чем мясо. Люди Эсккара именно так и поступили, когда отправились в разведку. Он забыл эти мелкие детали жизни в степи, но теперь понял, что они могут быть гораздо важнее, чем он думал.

— Да, хлеб важен для нас всех, — согласился Ребба. — Именно хлебом питаются твои солдаты. Более того, хлеб платит жалованье твоим солдатам. Без хлеба не было бы ни строителей, ни кузнецов, ни ткачей. Хлеб делает возможной торговлю на реке, благодаря которой поступают дерево и руда с севера для строительства твоей стены. Без хлеба не было бы ни золота, ни серебра, ни лошадей, ни оружия. Без фермера не было бы великой деревни Орак.

Неожиданно для себя Эсккар заинтересовался.

— Мне стыдно признать, Ребба, что я не понимал этих вещей. Но я хочу научиться.

— Ты учишься очень быстро, Эсккар, как мы все заметили. — Ребба улыбнулся при этих словах и посмотрел на Треллу. — Но это и к лучшему. Если ты собираешься защищать деревню, то должен понимать эти вещи. И не стыдись отсутствия знаний. Лишь немногие даже в Ораке понимают все это. Как тайну счета. А ее, как я вижу, ты понимаешь.

Эсккар никогда не думал, что счет представляет собой тайну. Да, это трудно, и большинство людей так никогда и не смогли научиться считать больше, чем до десяти, по количеству пальцев. Но, как солдат, Эсккар был вынужден научиться считать многие вещи.

Как и все, он начинал обучение с пальцев и камушков. Ты используешь пальцы, чтобы сосчитать до десяти, затем перекладываешь камушек из одной руки в другую, и начинаешь снова считать по пальцам. Закончив, ты считаешь камушки, зная, что каждый из них представляет десять предметов. Таким образом ты считаешь, сколько у тебя людей, а потом точно так же считаешь, сколько их у твоего противника. Так же считают стрелы, лошадей, оружие, даже горсти зерна, которыми кормят коня.

— Я не знал, что счет — это тайна, Ребба, — сказал он. — Хотя признаю, что бывает трудно, когда число переваливает за сотню.

— Это очень большая тайна, и я думаю, что ее раскрыли только после того, как человек научился вести сельское хозяйство. Мы научились хранить зерно в корзинах и мешках, а затем считать эти мешки. Фермерам пришлось научиться делить зерно друг с другом, и им пришлось выяснять, сколько буханок хлеба получается из одного бушеля. Потом понадобилось разделить землю, чтобы у всех получились равные участки для возделывания. Теперь фермеры умеют считать тысячами, и мы научились делать отметки о количестве на глине, чтобы сохранить навсегда.

Ребба отпил из чашки, перед тем как продолжать.

— Ты знаешь, почему я поддержал тебя и твой план по отражению варваров? Несколько месяцев назад ты заявил, что варвары вернутся через пять или десять лет. Ты прав. Мы должны нарушить порядок этих перемещений, и именно поэтому я решил остаться и бороться. Мы можем и потерпеть поражение, но должны попытаться. Мы больше не хотим заново отстраивать все, что создаем, каждые десять лет, из-за прихоти каждой проходящей мимо банды. Урожай слишком ценен, чтобы его терять.

— Почему? — спросил Эсккар, любопытство которого усилилось. — Ведь поля много раз выжигали в прошлом. Их всегда можно засеять заново.

— А-а, теперь мы снова возвращаемся к тайнам! — ответил Ребба, снова улыбнулся и встал. — Пойдемте. Давайте прогуляемся по полям.

Они прошли за дом, а потом отправились по узкой грунтовой тропе, которая петляла между каналами. Через каналы с водой были переброшены грубые доски, которые легко сдвигались. Каждого мостика едва хватало, чтобы по нему могла проехать повозка. Через несколько минут их уже окружали большие поля пшеницы и ячменя, доходящих до пояса, меньшие поля гороха, чечевицы, свеклы и даже дынь. Еще на одном поле рос лен, который, как знал даже Эсккар, выращивается не для еды, а ради волокон стебля, из которых потом делается полотно. Были и другие растения, которые Эсккар не узнал.

Теперь запах животных исчез, и воздух пах странно приятно. Эти ароматы исходили от поднимающихся над землей растений, разной высоты и разной спелости. Время от времени попадались фруктовые деревья или жасмин, и они также наполняли воздух ароматами. Смесь всех растений создавала приятнейший запах, который трудно описать, но который доставлял удовольствие.

Ребба вел их по узкой тропе, и вскоре их окружила пшеница; большая ее часть все еще росла и доходила только до колен фермера.

— Это двузернянка, — сказал Ребба, показывая на поле слева. — Двузернянка и привычная для вас пшеница — это два самых важных растения на этой ферме. Из них мы получаем зерна, из которых, в свою очередь, получается мука, а из муки пекут хлеб. Именно пшеница дает нам больше всего еды с каждого поля.

Ребба двигался среди растений, внимательно оглядывал некоторые стебли и только бегло смотрел на другие. Наконец он собрал горсть пшеницы с одного стебля, затем еще одну горсть с другого растения, потом приложил ладони друг к другу.

— Вот, Эсккар, посмотри на эти пшеничные зерна, — Ребба протянул обе ладони к Эсккару. — А теперь скажи мне, что ты будешь сажать на следующий год, а из чего сделаешь муку.

Эсккар уставился на зерна, переводя взгляд с одной руки Реббы на другую.

— Я не вижу между ними разницы, Ребба, — ответил он. — Они выглядят одинаково.

Ребба повернулся к Трелле:

— А ты? Что ты выберешь?

Трелла осмотрела зерна гораздо внимательнее, чем Эсккар, затем взяла несколько штук с одной ладони Реббы, поднесла к глазам, оглядела со всех сторон. Потом сделала то же самое с другими.

— Мне они тоже кажутся одинаковыми, достопочтенный Ребба. Хотя, возможно, зерна в одной руке немного крупнее, чем в другой.

— У тебя хорошие глаза, госпожа Трелла, — заметил Ребба. — Да, одни растения дают зерна немного крупнее. — Он высыпал зерна меньшего размера на землю и продолжал держать другие. — Это растение пойдет на семена, для высевания на следующий год. Когда мы будем готовы собирать урожай, мои рабочие осмотрят каждое растение и в первую очередь выберут те, которые дают самые крупные зерна. Их будут выбирать, пока не соберут достаточно для высевания на следующий год.

Ребба поднес зерна к носу, затем положил одно зернышко в рот.

— Конечно, каждое нужно попробовать, чтобы мука, которую мы мелем, не получилась горькой и не имела какого-нибудь привкуса. Ни к чему на следующий год сажать зерна, из которых получится плохой или горький хлеб. Его никто не стал бы есть, и мы получили бы меньшую прибыль за то, что продаем на реке.

Эсккар покачал головой. Зерна показались ему одного размера.

— Значит, большие зерна отправятся в землю для получения следующего урожая? А почему это имеет значение?

— Ты знаешь, сколько пшеницы дает один гектар земли, Эсккар?

Он покачал головой.

— Я даже не знаю точно, что такое гектар.

— А-а, я забегаю вперед, — извинился Ребба. — Гектар — это квадратный участок земли, но сто длинных шагов с каждой стороны. — Он подождал, пока Эсккар не кивнул с пониманием. — Каждый гектар, засеянный пшеницей, дает примерно тридцать три бушеля зерна. Из каждого бушеля, после того как его превратят в муку, получается семьдесят буханок хлеба. На этой ферме тридцать гектаров засеяны пшеницей, поэтому получится почти тысяча бушелей. Часть мы оставим для будущего урожая, часть будет отдана фермерам, чтобы кормить семьи, часть утеряна из-за грызунов или сгниет во время хранения и перевозки. Примерно триста бушелей в целом. Оставшиеся семьсот бушелей можно или хранить, или продавать. Тем, что мы продаем, мы можем оплатить работу кузнецов, изготовляющих наши орудия труда, плотников, строителей, которые строят наши дома, а также купить у торговцев те немногие предметы роскоши, которые нам требуются. И не забывайте также скотоводов. Их животных мы используем или продаем ради мяса.

Ребба улыбнулся Эсккару.

— Благодаря всем излишкам продуктов питания, которые производятся на этой ферме и других, подобных ей, те из нас, кто занимается сельским хозяйством вокруг Орака, можем позволить себе даже самое дорогое удовольствие — содержать солдат и удовлетворять их, казалось бы, неутолимые запросы на оружие и лошадей.

Тысяча бушелей зерна! Эсккар был поражен. И это только одна ферма. Вокруг Орака дюжины ферм, хотя лишь немногие больше, чем у Реббы.

— Я не знал, что можно собрать такой урожай, Ребба.

— Ораку очень повезло в том, что земля здесь такая плодородная и достаточно воды. В нескольких милях от реки фермы дают
гораздо меньше. Чем дальше отходишь от Тигра, тем меньше урожай. Некоторые фермы вдали от воды дают достаточно только для того, чтобы прокормить тех, кто на них работает. А потом земля становится такой сухой, чтобы неспособна кормить даже самых бедных и отчаявшихся фермеров. Именно поэтому мы рискуем жизнью, остаемся здесь и собираемся сражаться с варварами.

Ребба покачал головой, думая о глупости и безрассудстве людей, потом продолжил:

— Итак, ты видишь, что важно все в выращивании и сборе урожая, и это ответ на твой вопрос, Эсккар. Самые крупные зерна отправляются в землю, а из следующего урожая мы снова выберем самые крупные. Таким образом, за десятки лет мы немного увеличиваем количество пшеницы, выращиваемой на каждом гектаре. Каждый раз получается чуть больше еды, потому что мы тщательно отбираем растения. — Он повернулся к Трелле: — Это тайна: посеять, вырастить, собрать урожай, выбрать, посеять. И с каждым разом мы кормим все больше людей. Или покупаем больше оружия.

Ребба повернулся к Эсккару:

— И именно поэтому мы не хотим отдавать даже один стебель варварам. Мы не хотим их терять. После уничтожения посевов или порчи земли теряется сделанное за десять или двадцать лет, и следующий урожай даст меньше еды. Вместо богатого урожая мы можем собрать недостаточно, чтобы прокормить своих людей. В этом году мы рано посеяли из-за сообщения о варварах. Мы рано соберем урожай, поэтому зерно будет мельче. И семена для посева будут храниться в Ораке, мы спрячем их в подземельях, чтобы, даже если деревня падет, наши семьи с другой стороны реки смогли найти их для посадки на следующий год.

— Эсккар не позволит деревне пасть, достопочтенный Ребба, — сказала Трелла.

Ребба посмотрел на нее, потом на Эсккара.

— Когда Никар объявил о своем намерении остаться и сражаться, я очень сомневался в наших возможностях. Тем не менее я остался здесь, хотя знаю, что мои поля сожгут или затопят. — Он грустно покачал головой при этой мысли. — Давайте вернемся в дом. Мне есть что еще вам показать. — Ребба посмотрел на солнце и увидел, что прошел почти час. — Ты никогда не будешь фермером, Эсккар, но к закату ты, по крайней мере, поймешь ценность фермы.

Оставшуюся часть дня Ребба рассказывал про каждое растение, объяснял разницу между различными сортами пшеницы, говорил о том, как из льна делается полотно и как разводят и выращивают животных. В последний час они осматривали оросительные каналы, которые не только несли воду во все части фермы, но и тянулись дальше, к следующей ферме, которой владел другой хозяин.

Ребба с семьей знали все о движении воды. Он объяснил, как каналы становятся все уже и уже и несут как раз столько воды в поля, сколько нужно.

— Вода должна двигаться с определенным напором. Если напор слишком большой, мы не можем управлять потоком. Важно и количество воды, которое используется для орошения растений. Если ее будет слишком много, то растения утонут или заболеют. Если воды слишком мало, то они засохнут. Слишком большой напор — и будут уничтожены сами каналы. Слишком маленький — и вода высыхает, не достигнув цели.

Об этом Эсккар знал, хотя и поверхностно, но, как выяснилось, не понимал, насколько важно вести воды по оросительным каналам. Вода была еще одной из тайн — ключом к другой части загадки. Колодцы и река давали достаточно воды всем, включая фермы и все стада.

И это была хорошая вода. Никто не болел, выпив воду в Ораке или окрестностях, хотя в других землях Эсккар не раз заболевал, после того как пил плохую воду. И он видел, как люди умирали, выпив отравленной воды. Он знал, что в сухих землях, расположенных вдали от реки, колодцы часто давали воду с горьким привкусом, от которой даже у здоровых людей болели животы.

Теперь Эсккар понимал, что вода в реке сама по себе не помогала фермерам. Фермы добивались успеха благодаря оросительным каналам, которые доставляли воду туда, где она требовалась. Река только нагоняла воду, а Ребба с рабочими отводили ее в каналы. Раньше Эсккар не осознавал, насколько важны сотни канав, которые пересекают местность, и насколько сложна их конструкция.

К тому времени, как Эсккар с Треллой покинули дом Реббы, уже почти стемнело, и один из охранников нес зажженный факел, освещая дорогу. Повариха оставила им ужин, и Эсккар с Треллой решили поесть наверху вдвоем. Эсккар почти ничего не говорил за ужином, продолжая обдумывать слова Реббы. Закончив еду, он понял, что продолжает смотреть на кусочек хлеба, который остался несъеденным на тарелке.

— Ты сегодня очень тихий, Эсккар, — заметила Трелла, доедая овощи и хлеб. — Ребба рассказал тебе гораздо больше, чем ты хотел знать о фермерстве?

Эсккар посмотрел на Треллу, сидевшую напротив.

— До сегодняшнего дня я думал, что фермерством занимаются те, кто слишком слаб, чтобы сражаться, или совершенно бесталанен и не в состоянии освоить никакое ремесло. Теперь я понял, что это самое сложное из занятий и самое важное для деревни.

— Хорошо, что теперь ты понимаешь, как работает деревня. Ты знаешь, как фермеры выращивают урожай и ведут дела с торговцами, как ремесленники изготовляют различные изделия, как строители создают дома. Ты знаешь, как кузнецы делают бронзу и как живут владельцы судов. С этого дня при выступлении представителей высшего сословия ты будешь понимать не только то, что они говорят, но и как они думают.

Эсккар не ответил. Мгновение спустя Трелла встала, собрала пустые тарелки и понесла их из комнаты. Он едва заметил, как она ушла. Он сидел на одном месте, думая не только о словах Реббы, но и о словах Треллы.

Эсккар жил в деревнях или их окрестностях половину своей жизни и никогда о них особо не задумывался. Деревня казалась ему только возможностью получить еду и вино, купить или отремонтировать оружие, купить или обменять лошадей, провести ночь в относительной безопасности. Некоторые были большими, другие маленькими, но их всегда окружали фермы и стада. Это было таким обычным, что не привлекало внимания. Но теперь он понимал, что все начинается с ферм. Фермы являлись настоящим богатством.

Всю жизнь Эсккар искал золото. На золото можно купить еду, оружие, лошадей, даже людей. После того как он покинул алур мерики, золото или его отсутствие всегда было самым важным в его жизни. Именно это гнало его с одного места на другое, из одной схватки в другую. Теперь он узнал, что золото — это почти ничто. Фермеры на своей земле создают золото. Производя зерно, они запускают цепь событий, которые поднимают золото с земли. Фермы — это основа всей жизни Орака. Без ферм не может быть деревни. Без деревни не может быть ремесленников и кузнецов, высшего сословия и солдат. Без ферм нет необходимости строить стену и защищать деревню.

Внезапно он подумал об алур мерики. Вожди должны знать те же тайны. Почему тогда они всегда сжигают фермы, проезжая по земле? Им недостаточно просто забрать урожай, они убивают фермеров и оголяют землю. Эти степные народы понимают, что необходимо уничтожить зерно, чтобы не появилось слишком много фермеров, производящих слишком много еды. Ведь это когда-нибудь может привести к появлению слишком большого количества людей, противостоящих им. Именно так случилось здесь, в Ораке.

Если можно еще увеличить количество ферм в Ораке, то появится больше людей, которые смогут участвовать в битвах. Это подвело Эсккара к еще одной мысли: другие деревни вверх и вниз по реке живут своей жизнью, у них есть свое высшее сословие; но если удастся присоединить эти деревни к Ораку, то их излишки увеличат богатства и силу Орака.

Объяснив, как высеваются семена и как собирается урожай, Ребба на самом деле открыл одну из тайн жизни. Теперь Эсккар узнал еще одну, ту, которую уже знали Трелла, Никар и другие представители высшего сословия: жители деревни должны полагаться на мастерство друг друга, чтобы выжить, но все они зависят от ферм, где создается богатство, которое позволяет Ораку расти и процветать, позволяет золоту течь по земле.

Мысль о золоте заставила его улыбнуться. Эсккар помнил, что чувствовал, когда Никар прислал его жалованье за первый месяц. Его радость при виде двадцати золотых монет теперь казалась детской. Настоящее богатство росло на полях. Золотые монеты, которые переходили из рук в руки, — это только еще один способ хранения зерна. В последние несколько месяцев Эсккар стал все меньше и меньше ценить золото. Он теперь понимал, что это лишь способ добиться цели, что-то, что требуется ему прямо сейчас для оплаты стены и солдат, но это просто средство. Трелла понимала это с самого начала.

Какой-то звук заставил его поднять голову. Трелла стояла у двери.

— Ты давно тут? — Эсккар изменил положение на стуле и протянул ей руку.

— Мне показалось, что ты погружен в свои мысли, и мне не хотелось тебе мешать. Ты все еще думаешь о Реббе и его ферме?

Она пересекла комнату и взяла его за руку. Эсккар обнял ее за талию, с минуту держал, прижимаясь лицом к ее мягкой груди, затем усадил к себе на колени.

— Нет, я думал о тебе. Ты знаешь, что ты очень мудрая для такой молодой девушки?

Она обняла его за шею и прижалась к нему.

— Я не такая уж юная, Эсккар. Некоторые в моем возрасте уже родили по двое детей. Теперь я просто женщина… твоя женщина.

— Да, женщина, — ответил он, глядя ей в глаза. — Как ты думаешь, насколько ты мне дорога? На какое количество золота ты потянешь?

Странный вопрос удивил ее, на мгновение у нее в глазах появилось сомнение.

— Значит, ты хочешь меня продать?

Он провел рукой у нее по волосам, наслаждаясь ощущениями.

— Сегодня Ребба мне многое объяснил. И сегодня, Трелла, я узнал истинную цену золота. — Он нежно ее поцеловал. — Теперь я знаю, почему ты стоишь больше, чем все золото на земле. — Он снова поцеловал ее, на этот раз дольше, и провел руками по ее телу. — Я думаю, что пришла пора отправляться в постель.

— Да, господин, — ответила она и обняла его. Но ее улыбка и глаза обещали больше, гораздо больше.

Часть II. Стена Саргона

Глава 16

Тутмос-син ехал первым по петляющей дороге. Его конь обходил валявшиеся на ней булыжники и всякий хлам. На каменистой почве остались следы копыт множества лошадей. Его воины ехали за ним. Все молчали. Никто не смеялся. Они не смеялись с тех пор, как добрались до места, где произошло первое сражение.

В миле позади них лежала груда тел воинов алур мерики, плоть уже была частично съедена с костей. Кости показывали, где воины столкнулись с ур намму. Отсутствие тел воинов ур намму подтвердило то, что Тутмос-син уже знал: вражеский отряд нанес поражение его людям, и у победителей даже нашлось время похоронить своих мертвецов.

Тропа вела дальше, петляя между отвесных скал. Добравшись до ущелья, где произошла бойня, Тутмос-син сразу же все понял. Восемь дней не смогли скрыть следы. Земля была вспахала копытами сотни лошадей.

Там его ждал Урго. Он стоял с несколькими воинами как раз перед входом в ущелье.

Тутмос-син остановился рядом с ним, пытаясь представить, что случилось. Алур мерики преследовали ур намму до этого места. Или их сюда заманили. Какой бы ни была причина, его воины сюда заехали, и ни один из них не уцелел.

— Иссогу… Маркад… — позвал Тутмос-син своих помощников, ехавших сразу за ним. — Отправьте следопытов вдоль стен ущелья. Пусть ищут следы, все, что могло остаться. — Он повернулся к оставшемуся помощнику. — Бехзад, возьми десять пеших воинов и следуй за мной. Обыскивайте землю по пути. Остальные ждут здесь.

Он ударил коня пятками. Животное подняло голову и шагнуло вперед. Урго ехал рядом. Дорога почти сразу делала поворот и тянулась вдоль каменной стены. Как только Тутмос-син завернул за скалу, он увидел мертвых и почувствовал запах смерти.

В дальнем конце ущелья пировали любители падали — птицы, животные и насекомые. Они сгрудились над трупами воинов алур мерики. Звери, которые обычно сражались за пищу, пировали вместе, так много оказалось тут человеческой плоти. По мере приближения Тутмос-сина они с неохотой отходили, раздраженные тем, что им пришлось прервать пир. Они убегали вверх по склонам или с шумом поднимались в небо.

Из груды сломанных костей и гниющей плоти поднималось единственное копье. Ветра не было, и один грязно-желтый вымпел, испачканный птичьим пометом, безвольно свисал с копья.

Тутмос-син огляделся по сторонам, изучая сцену смерти. Для начала он внимательно осмотрел окружающие его крутые склоны. На почти отвесных стенах было бы крайне сложно расположить людей, тем более спрятать. Тутмос-син нашел всего несколько точек, где можно было бы встать, чтобы стрелять из лука.

У него под ногами валялся хлам, оставшийся после сражения. Сломанные мечи, копья, заляпанные кровью тряпки лежали среди костей животных и людей. Из некоторых тел все еще торчали стрелы, по большей части сломанные. Тутмос-син обводил глазами землю, оставаясь на коне. Однако было непросто заставить животное подойти к груде мертвых тел.

— Саррум, взгляни вот на это, — к Тутмос-сину подбежал воин, держа в руке стрелу.

Одного взгляда на нее оказалось достаточно, чтобы Тутмос-син понял, почему воин обратил на нее внимание. Наконечник отсутствовал, стрела была сломана, но даже и так было ясно, что она длиннее и толще, чем стрелы, которыми пользуются его люди.

Он передал необычную стрелу Урго, который изучал ее какое-то время.

— Я видел такие раньше, несколько лет назад, когда мы совершали набеги ходили далеко на север. Там был клан, который использовал такие длинные стрелы. Хорошие лучники. — Он немного потрепал бороду. — Но они не наездники. Они жили на возвышенностях, в густых лесах.

— Поищите такие стрелы, — приказал Тутмос-син, забирая стрелу у Урго и отдавая назад воину. — И покажи ее другим.

Его воины нашли еще три длинные стрелы. Все были сломаны или как-то повреждены. Тутмос-син понял, что против его людей сражались не только ур намму. Вождь повернулся к Урго.

— Приведи двадцать человек. Пусть уберут тела с захоронения. Затем пусть раскопают могилу.

Урго на мгновение открыл рот, не в силах справиться с удивлением.

— Но, Тутмос-син, мертвые…

Он замолчал, увидев выражение лица вождя.

— Да, саррум. Я приведу людей.

Он развернул коня и поехал назад, выкрикивая приказы.

Вернулся Иссогу и трусцой подбежал к вождю.

— Никаких следов, никаких камней не сбито со стен ущелья, саррум, — сообщил он, показывая на восточную сторону. — Ничего.

Тутмос-син повернулся к западной стене. Там Маркад стоял на коленях у выхода породы и изучал землю.

— Помоги ему, — приказал Тутмос-син.

Вернулся Урго, за ним с мрачным видом следовали двадцать человек. Им потребовалось только один раз взглянуть на вождя, чтобы не возражать. Они начали убирать трупы, в основном копьями и ножами, чтобы не касаться разлагающейся плоти. Воины все время произносили себе под нос заклинания, чтобы отогнать духов. В конце концов гниющие тела оттащили в сторону. Иногда плоть спадала со скелетов бывших воинов Тутмос-сина. Тучи мух кружили в воздухе над людьми.

К Тутмос-сину подошел Маркад, морщась от вони.

— Саррум, я нашел немногое. Но несколько человек вполне могли пройти вдоль скал с той стороны. Я обнаружил там одну из таких стрел, со сломанным наконечником. В том месте у каменной стены мог стоять один человек. И с той стороны могли размещаться лучники, которые сверху расстреливали наших людей.

— Сколько?

— Немного, саррум, очень немного, — качая головой, ответил Маркад. — Если бы их было больше, то они оставили бы следы, поцарапали камни. Но они не оставили ничего, только одну стрелу.

Значит, это была не засада, несмотря на странные стрелы.

— Хорошо, Маркад. Продолжай искать любые другие следы.

Тутмос-син оставался на месте и молча терпел вонь от трупов и кружащих над ним мух, пока его люди наконец не убрали его бывших воинов и не начали копать каменистую почву. Он знал, что они проклинают и ругают его себе под нос, но никто не посмел отказаться. При захоронении землю утоптали, чтобы до покойников не добрались любители падали, и вначале воинам было трудно. Наконец один из копавших торжествующе закричал. Через несколько минут воины Тутмос-сина вытащили из могилы тело первого воина ур намму.

Тутмос-син приказал еще двадцати воинам присоединиться к работе. Они расчищали землю и извлекали тела из могилы. Стояла жара, которая еще усиливала запах разложения. Теперь, казалось, он витал вокруг них, словно туман. Извлекали один труп за другим. Их уже набралось более сорока, но люди продолжали доставать из земли мертвых ур намму.

Потом один из людей Тутмос-сина вскрикнул от удивления, и вождь направился к нему. Они вытащили еще одно тело, но этот человек выглядел по-другому. Остатки одежды напоминали ту, которую носят деревенские ничтожества. Да и лицо было широким, типичным для тех, кто обрабатывает землю.

Появилось еще два тела, которые выглядели так же. Один оказался мальчиком, в таком возрасте только начинают ездить верхом. После этого воины не нашли никого. Они расчистили всю могилу.

Потные мужчины стояли вокруг ямы, покрытые грязью, и ждали, пока Тутмос-син обдумывает увиденное.

Ур намму похоронили деревенских ничтожеств вместе со своими воинами. Тутмос-син никогда не слышал о подобном раньше. Похоронить воинов рядом с фермерами значило обесчестить воинов. Ур намму относились к этим ничтожествам точно так же, как алур мерики. На них следовало охотиться, их полагалось убивать. Но тут все оказалось по-другому. Эти люди… правильно похороненные… Он подумал о странных стрелах, одну из которых продолжал держать в руке.

Его воины не были дураками. Они не попали в засаду и убили многих ур намму, а ранили еще больше, о чем свидетельствовали куски окровавленной одежды, разбросанные вокруг. Но ситуация в сражении изменилась, и все его воины погибли, убитые… Нет, стрел недостаточно. Недостаточно, чтобы объяснить такое количество мертвых. Значит, к битве присоединились всадники, которым помогало несколько лучников, стоявших вдоль стен. Эти незнакомцы изменили ход битвы, вероятно ударив по алур мерики сзади. Внезапная атака с тыла даже небольшой группы целеустремленных людей решила исход битвы. Вместо того чтобы стереть с лица земли последних ур намму, его люди оказались в ловушке между двумя отрядами. И они их уничтожили.

Тутмос-син сломал стрелу, которую вертел в руках. Его воины погибли — и надо было отомстить за их кровь, отомстить тем, кто это сделал. Необходимо уничтожить ур намму вместе с теми, кто им помогал.

Тутмос-син поднял голову. Его подчиненные смотрели на него, ожидая приказов. Тишину нарушали только мухи, жужжавшие над мертвыми. Он не очень понимал, что все это значит. Но он знал, как это выяснить.

— Урго, захороните заново мертвых ур намму, — он не стал обращать внимания на ошарашенные лица своих воинов. — Похороните их должным образом, затем проведите коней по могиле. Пусть жрецы принесут жертвоприношения их душам и прочитают молитвы. Нужно попросить прощения за нарушение покоя мертвых.

Не оборачиваясь, он выехал из ущелья. У входа в него он крикнул Маркада и Иссогу.

— Следуйте по тропе, куда бы она ни вела. Найдите, куда они поехали. И посмотрите, не отделялась ли какая-то группа, чтобы повернуть на запад. Возьмите столько людей, сколько нужно.

Через два часа он отдал приказ встать лагерем на ночь в том же самом месте, где разбивали лагерь и восстанавливали силы ур намму. Судя по оставшимся кострищам, было ясно, что люди находились тут несколько дней. Урго нашел еще одну большую стрелу с севера. Часть валялась сломанной у дерева, а часть была воткнута в ствол. Вероятно, там тренировались в стрельбе из лука. Значит, северные лучники и ур намму достаточно сдружились, чтобы вместе стрелять, несомненно, после празднования победы над его людьми. На север вел широкий след, оставленный, вероятно, тридцатью или сорока всадниками.

В течение следующих нескольких дней Маркад и Иссогу найдут ур намму. Но Тутмос-син мог догадаться, что именно они выяснят. Оставшиеся ур намму сбегут на восток, а еще один след уведет на запад, к Ораку.

Группа всадников из Орака выследила или ур намму, или, что более вероятно, отряд алур мерики. Деревенские ничтожества объединились с ур намму или просто атаковали алур мерики с тыла. Как бы то ни было, всадники из Орака повернули ход битвы, а сами потеряли всего несколько человек. Затем два отряда вечных врагов вместе стояли лагерем несколько дней, восстанавливая силы и оправляясь от ран, упражняясь в стрельбе из лука.

Столько времени вместе… Это означало, что теперь деревенские ничтожества из Орака знают все, что удалось выяснить ур намму.

А еще хуже было то, что у Орака есть предводитель, как теперь понял Тутмос-син. И этот человек знает, как вести войну. Это означало, что деревенские ничтожества будут сражаться, а не сбегут. Они победили его людей, и это придаст им сил. Его собственные потери мало значили. По крайней мере, алур мерики добились успеха с ур намму, они фактическими с ними покончили, и этот конфликт наконец разрешен навсегда.

Потеря своих воинов его мало волновала. У него было слишком много воинов. Но его люди посмотрят друг на друга и задумаются. Отряд алур мерики потерпел поражение, уничтожен. Такого не случалось на протяжении жизни почти целого поколения. И от этого его люди начнут сомневаться. Они по-другому начнут смотреть на вождей кланов. Если воинов можно победить один раз, значит, можно сделать это снова?

Тутмос-син обсудил это с Урго, который молча сидел напротив него, не в силах возразить сарруму.

— Твой план, Урго? Ты все еще уверен, что мы можем поймать в ловушку деревенских ничтожеств?

Урго жевал травинку и не торопился с ответом. Его тоже беспокоили потери, потому что любое уменьшение количества воинов ограничивало количество людей, которых можно использовать.

— Мы гоним всех к деревне. Если только там не наберется так много народа, что они смогут нам противостоять, мы возьмем деревню.

Тутмос-син уставился на родственника.

— А стена, которую они строят?

— Стена без воинов бесполезна, саррум, — он встретился взглядом с вождем. — Разве они могут сравниться с нашими воинами? Всего лишь одна маленькая схватка! Это была засада, положение им благоприятствовало, на стенах стояли лучники.

— Теперь у них есть вождь, и он знает, как вести борьбу, когда вступать в бой. Этот вождь может нанести поражение нашим людям.

— Возможно, саррум. Но даже несколько таких людей, как бы сильны они ни были, не в состоянии нанести поражение всем алур мерики.

— Тем не менее я хочу знать больше о военном вожде, который возглавлял эту группу. Выясни, кто это. Если у Орака появился новый предводитель, опытный в ведении войны, то нам следует разузнать о нем все, что только возможно.

Глава 17

Следующие десять дней Эсккар проводил каждое утро со своими помощниками, готовясь к различным поворотам сражения, которые их могут ждать. Затем он тренировался с солдатами, в основном, чтобы подбодрить людей. Клан Ястреба помогал поднимать боевой дух, пересказывая историю о том, как Эсккар уничтожил всадников алур мерики. При каждом повторении добавлялись какие-то подробности, рассказ приукрашивался, и солдаты все больше верили в своего вождя. Стена была почти закончена, и это тоже придавало уверенность. Эсккар хотел, чтобы люди осознавали собственные возможности и доверяли своим командирам. Им это потребуется, когда начнется сражение.

Солдаты тренировались с мечом, копьем и боевым топором. Гордый клан Ястреба играл роль атакующих, изображая набеги на стену. Наставники лучников измерили расстояния от стены и в нужных местах наполовину закопали большие валуны. Эти камни окрасили в разные цвета, отмечая расстояния. Теперь лучники могли оценивать, сколько шагов отделяет их от противника. Старые мишени снесли. Лучники практиковались в стрельбе только со стены, чтобы подготовиться к боевым условиям. Под руководством Тотомеса они научились отправлять град стрел на нужное расстояние.

Оружие и продукты продолжали поступать в Орак. Количество беженцев на дорогах уменьшалось по мере приближения алур мерики, но все-таки люди продолжали прибывать. Многие хотели работать или сражаться и просили только, чтобы Орак защитил их семьи. Увеличилось движение по реке, паром ходил взад и вперед бесчисленное количество раз каждый день. Суда доставляли необходимый груз. Запасы росли, и все жаловались, что у них нет места сидеть или стоять.

Когда Эсккар проходил по деревне, жители приветствовали его, выкрикивали его имя или просто желали ему удачи в предстоящей борьбе. Трелла была точно так же любима, в особенности среди женщин, бедняков, детей и стариков. Она каждый день навещала многих из этих людей, помогала им и добивалась, чтобы женщины знали свои роли в предстоящей борьбе.

У Гата наконец оказалось достаточно солдат, чтобы подготовить женщин и стариков. Его люди показали им, как тушить пожар, как пользоваться палками для нанесения ударов со стены, как отталкивать вилообразным шестом лестницу.

На платформы подняли сотни больших и мелких камней, и жители деревни учились их бросать. После завершения тренировки одной группы, люди собирали камни для следующей, и эта работа продолжалась весь день, пока у всех не начинали болеть мышцы. Люди стирали руки в кровь грубыми камнями. Тысячи камней были свалены в кучи под платформой.

Обучение солдат и жителей деревни продолжалось до тех пор, пока они не осваивали каждый прием, каждое приспособленке и оружие. Женщины покрывали слоем глины все открытые деревянные поверхности внутри Орака, чтобы не оставлять легко воспламеняющихся целей для горящих стрел или факелов. Деревня готовилась к осаде. На лице каждого жителя Эсккар видел одновременно и надежду, и страх.

Глядя на все это, Эсккар удивленно качал головой. Он хлопал Гата по спине и при всех хвалил за успехи.

В конце долгого, но приносящего удовлетворение дня Эсккар вернулся домой как раз перед закатом. Вначале он отправился к колодцу за домом. Он до сих пор радовался роскоши личного колодца и наслаждался возможностью смыть пот и грязь с тела.

Не успел он закончить умывание, как дверь, ведущая во двор, с шумом распахнулась. Мальчик в лохмотьях проскользнул под рукой удивленного охранника, хотя тот был там поставлен как раз для того, чтобы помешать подобным вторжениям.

Мальчик побежал к дому, громко крича на высокой ноте:

— Командир, командир, идите быстрее… Госпожу Треллу пырнули ножом!

Мальчик проскользнул мимо служанки, появившейся из дома. В дверном проеме возник Бантор и схватил парня. Ему удалось его удержать. Эсккар бросился к двери, опустился на колени и уставился на мальчика.

— Я здесь, парень, я здесь. Что с Треллой? Где она? — Эсккар почувствовал холодок внизу живота.

— Госпожа Трелла возвращалась сюда. У нее за спиной появился какой-то дядька и вытащил нож. — Мальчик говорил очень быстро, слова словно набегали одно на другое. — Я крикнул, чтобы предупредить ее, но опоздал, и дядька ее ударил. Потом он развернулся, чтобы бежать, но я схватил его за ногу и держал, пока не прибежал ее охранник. Охранник послал меня сюда за вами.

— Где, парень? Где она?

— На улице мясников, рядом со слесарной мастерской.

— Подержи его здесь! — Эсккар толкнул мальчика в руки Аннок-сур, которая как раз подошла.

Эсккар пересек двор, выбежал из ворот и побежал на улицу мясников. Он не успел сделать и дюжины шагов, как к нему приблизилась толпа, которую возглавлял дюжий солдат. Он нес Треллу на руках. Одна ее рука безвольно свисала. Ее одежда была заляпана кровью, разрезана сбоку и тянулась по земле. Глаза Треллы закатились, и Эсккар не мог определить, жива ли она еще. Он узнал стражника, Клексора, который в этот день должен был охранять Треллу.

Клексор прошел мимо Эсккара, словно не узнал его. Прямо за ним шли три солдата из стражи, с побелевшими лицами и извлеченными из ножен мечами.

— Она жива? — выдавил из себя Эсккар хриплым голосом.

Охранник пронес Треллу через двор в дом. Кто-то расчистил большой стол, и охранник аккуратно опустил на него девушку. Его оттолкнула Аннок-сур и распахнула ее одежду. Кто-то отрезал от кусок ткани и перевязал ей рану. Повязка шла вокруг туловища, прямо под грудью.

Эсккар подошел к столу. Он увидел, как вздымается и опускается грудь Треллы. Значит, она все еще жива. Но лицо у нее побледнело, и из левого бока сочилась кровь.

— Приведите лекаря! — крикнула Аннок-сур через плечо, а сама подложила сложенное одеяло под голову Треллы.

Клексор тупо стоял рядом со столом в том месте, куда его оттолкнула Аннок-сур. Эсккар подошел к нему и схватил за руку.

— Что случилось? Кто это сделал?

Охранник повернулся и мгновение тупо смотрел на Эсккара.

— Да, командир, она жива, — ответил он, словно вспомнив более ранний вопрос Эсккара. — Ее на улице ударил ножом один мужчина. Но рядом проходил лекарь. Услышав крики, он подбежал к нам, перевязал ей рану и сказал отнести ее сюда. — Охранник огляделся. — Он сказал, что придет следом… А-а, вот и он.

В дверь, тяжело дыша, вошел пожилой мужчина. Его лысину обрамляли завитки седых волос. Он нес большую кожаную сумку через плечо, в которой лежали инструменты. Эсккар узнал Вентора, лекаря, услугами которого часто пользовались солдаты. Он был слишком простым для высшего сословия. У Вентора лучше получалось лечить раны воинов, чем головные боли и расстройства желудка.

— Не стойте без дела, — заговорил Вентор, направляясь прямо к столу. — Принесите воды и чистые полотенца. И лампы со свечками. Столько, сколько сможете.

Аннок-сур подвинулась, уступая место лекарю. Вентор открыл сумку и ножом разрезал грубую повязку.

Эсккар стоял неподвижно, его толкали женщины, а он беспомощно наблюдал, как жена Бантора и еще одна служанка стирают кровь с тела Треллы, а лекарь тем временем поливает рану водой.

Вначале Эсккар подумал, что ее ранили в грудь, но, после того как смыли кровь, увидел, что нож вошел слева. Разрез начинался под мышкой и шел вниз, к бедру. Длинная неровная полоса все еще кровоточила, но Вентор не обращал внимания на кровь, промывая рану. Он лил воду из кувшина, двигаясь сверху вниз и снизу вверх. Окрашенная кровью вода стекала на пол.

— Несите еще один кувшин, — приказал Вентор.

Он взял свечу и медленно осмотрел рану по всей длине, поднося огонек близко к телу девушки. Осмотр длился долго. Наконец Вентор выпрямился и поставил свечку на стол.

— В ране ничего нет.

Он взял иголку с ниткой из сумки, продел нитку в ушко, затем быстро завязал узелок на конце. Вентор еще раз промыл рану, потом при помощи женщин, которые соединяли куски плоти вместе, принялся зашивать ее.

Эсккару доводилось видеть подобное раньше. Он сам подвергался такому лечению и даже смотрел, как его зашивали, но на этот раз ему пришлось отвернуться. У него тряслись руки, и он прилагал немалые усилия, чтобы унять дрожь. Жена Бантора присоединилась к Эсккару и своему мужу.

— Я думаю, что она выживет, Эсккар, — прошептала Аннок-сур. — Рана длинная, но не глубокая. Лезвие скользнуло по ребрам. Правда, я не сомневаюсь, что она истекла бы кровью, если бы рядом не оказалось лекаря, чтобы остановить кровотечение.

— Спасибо, Аннок-сур. Пожалуйста, оставайся с ней.

Эсккар неотрывно смотрел на Вентора, который низко склонялся над столом, заканчивая зашивать рану. Наконец лекарь стал перевязывать Треллу, используя чистую материю, принесенную слугами.

— Когда лекарь закончит, задержи его, чтобы понаблюдал за ней, — попросил Эсккар Аннок-сур и повернулся к Бантору. — А теперь пошли выяснять, кто сегодня умрет.

Эсккар вышел во двор и увидел, что он заполнен вооруженными людьми. В сгущающейся тьме горели несколько факелов. Когда люди рассмотрели мрачное выражение лица Эсккара, по толпе прокатился стон.

— Нет, нет, она жива! — быстро выкрикнул Бантор. — С ней лекарь.

Послышались нестройные радостные крики, которые эхом отразились от стены, и Эсккар понял, что улица снаружи заполнена людьми. Всех их беспокоило здоровье Треллы. Два стражника протолкнулись сквозь ряды солдат. Они тащили потрепанного типа, уже покрытого синяками. Его руки были крепко связаны за спиной, в рот вставлен кляп. Пленник трясся так сильно, что упал бы, если бы два стражника его не поддерживали.

— Вот кто на нее напал, командир, — один из стражников ударил пленного в бок. — Клексор не дал ему сбежать.

Солдаты начали кричать: “Убей его! Прикончи его прямо сейчас!” — но Эсккар поднял руку, призывая к тишине, затем повернулся к Бантору:

— Следи за ним, — приказал он. — И пусть пока поживет.

Эсккар боролся с искушением врезать пленному, но это подождет. Вначале думай, потом действуй, всегда говорила ему Трелла. Он только сейчас стал ясно мыслить. После того как ее принесли в дом, он ничего не соображал. Командир обвел глазами сад и заметил Клексора, который в одиночестве сидел на земле. Охранник был в отчаянии и держал голову руками.

— Клексор, иди сюда, — позвал Эсккар, затем повернулся к Бантору: — Расчисти двор, но оставь здесь двадцать человек. Закрой ворота и отправь остальных солдат к стенам. Я не хочу, чтобы кто-то сбежал, проскользнув в темноте. Убивайте всех, кто попытается. Затем возвращайся сюда. Гат, Сисутрос, пошли со мной.

Клексор встал дрожа и чуть не упал. Эсккар взял его за руку и потащил в дом. Не обращая внимания на толпу вокруг Треллы, он повел охранника наверх и усадил на стул перед столом. Эсккар налил два кубка вина, маленький для себя, и большой для Клексора.

— Вот, выпей. — Эсккар подождал, пока солдат осушил половину кубка, затем забрал его у него. — А теперь расслабься. Расскажи мне, что случилось. Не торопись и рассказывай все.

Эсккар сел с другой стороны стола и внимательно осмотрел охранника. Это был видавший виды ветеран, здоровый как бык. Клексор был на несколько дюймов ниже Эсккара, но шире в плечах и груди, его руки напоминали два молота. Он не входил в изначальную группу солдат, но Эсккар достаточно хорошо его знал, он и раньше охранял Треллу.

Клексор вытер рот тыльной стороной ладони.

— Командир, это не моя вина. Я…

— Я просто хочу услышать, что произошло, Клексор. Не ты ее ранил. Расскажи мне в точности, что случилось. Ничего не выпускай.

Клексор глотнул еще вина, затем посмотрел на Сисутроса и Гата, которые стояли, прислонившись к стене.

— Сегодня меня назначили охранять госпожу Треллу, и мы ходили по всей деревне, взад и вперед, заходили к людям в гости, готовили к обороне женщин. Наконец мы направились назад, сюда, но еще какие-то женщины хотели с ней поговорить, поэтому она остановилась с ними на какое-то время.

У него сорвался голос, и он сделал еще глоток вина.

— К тому времени уже спускались сумерки. Мы находились на улице мясников. Там дорога узкая, я шел впереди, прокладывая путь сквозь толпу.

Он замолчал и провел трясущейся рукой по волосам.

“Продолжай ты наконец!” — хотелось крикнуть Эсккару.

— Мы были всего в нескольких шагах от мастерской плотника. Ты ее знаешь, такой большой дом, где делают колеса и…

Эсккар кивнул.

— Вот там мы и были, когда раздался крик… Кричал какой-то мальчишка: “Нож, у него нож!”. Я повернулся и увидел этого типа. Он уже опускал нож. Трелла закричала и упала.

Клексор осушил кубок и неловко поставил его на стол.

— Я стоял там мгновение, командир, и не мог пошевелиться. Но мальчишка, который кричал, схватил убийцу за ногу, когда тот попытался убежать, и удержал его. Мужик упал. И хорошо, что упал, или он прикончил бы и мальчишку. Я видел, как нож мелькнул у головы парнишки. К этому времени я уже пришел в себя и бросился на убийцу, когда тот поднимался на ноги. Я ударил его, он упал… Я еще несколько раз его ударил.

Охранник замолчал, вспоминая.

— Я услышал, как госпожа Трелла сказала: “Живым… возьми его живым”, — перед тем как потерять сознание. К нам подбежал Вентор — вроде его так зовут — и оттолкнул меня в сторону. Он перевязал рану и сказал, чтобы я послал мальчишку вперед, к тебе, а потом приказал мне нести Треллу сюда.

— А того типа, который ее ударил, ты видел когда-нибудь раньше? — спросил Эсккар.

— Нет, никогда в жизни, — ответил Клексор. — Хотя… подожди, я видел его во второй половине дня, пораньше. Он стоял в толпе у стены, когда женщины ходили туда тренироваться. Я уверен, что видел его там. Его могут вспомнить женщины.

Клексор снова начал дрожать, понимая, что его могут казнить за то, что не выполнил своих обязанностей.

— Ты сказал, что он пытался зарезать мальчишку. А у него оставался нож, когда ты его ударил?

Охранник задумался, потом ответил:

— Да, командир, нож у него оставался. Но он пытался сбежать, а не воспользоваться ножом.

— Итак, ты ему врезал. Почему ты не ударил мечом?

— Госпожа Трелла сказала, что нужно оставить его в живых… Нет, это было позднее. Я не знаю. Я просто хотел до него добраться. Я не помню, что думал. Я забыл достать меч.

Эсккар попытался представить, что охранник видел и делал.

— Спасибо, Клексор. Ты правильно сделал, что сохранил жизнь наемному убийце. А теперь иди в кухню и выпей еще вина. Но только один кубок. Тебе нужно оставаться трезвым. Другие захотят выслушать твой рассказ чуть позже.

Охранник встал с заметным облегчением.

— Командир… мне очень жаль, что… Она… Она хорошая женщина… — Клексор подавился словами, не в силах говорить.

— Я знаю. Теперь иди и пришли сюда мальчика, который сообщил новость.

Эсккар повернулся к Гату и Сисутросу, подождал, пока появившийся Бантор протиснулся мимо Клексора в дверь.

— Похоже, этот тип следил за Треллой, а Клексор выполнил свои обязанности.

— Люди говорили, что один человек не может охранять ни тебя, ни ее, — заметил Гат. — Ты это сам знаешь. Ведь какие тут толпы! Но госпожа Трелла не хотела второго охранника. Клексор действовал не хуже любого другого.

— Никто не прислушивается к хорошим советам, Гат. Она то же самое говорила и мне. Мне следовало…

Раскрылась дверь, и Аннок-сур ввела в комнату мальчика, который держал в руке кусок хлеба, намазанный маслом. К испачканному жиром подбородку прилипли крошки. Мальчик выглядел испуганным.

Эсккар встал и проводил ребенка к стулу, который только что освободил Клексор, но на этот раз развернул стул и сел рядом с мальчиком. Он решил, что тому около девяти или десяти лет.

— Не бойся, парень. Как тебя зовут?

Мальчик оглядывался по сторонам. У него округлились глаза. Несомненно, он никогда в жизни не видел такой большой комнаты и так хорошо обставленной. Эсккар повторил вопрос.

— Энки, достопочтенный господин. Меня зовут Энки.

Имя бога воды, который живет в реке.

— Отличное имя, Энки. Сегодня ты совершил подвиг, и я у тебя в долгу. Без твоей помощи, человек, напавший на госпожу Треллу, сбежал бы. А теперь я хочу, чтобы ты мне рассказал все, что сегодня делал, куда ты ходил, когда впервые увидел Треллу. Все. Как ты думаешь, ты можешь это сделать? Начинай с того, как ты сегодня впервые увидел Треллу.

— Это было во время учений, достопочтенный. Я отправился смотреть, как женщины тренируются. Иногда они подворачивают ноги и падают, или у них развязывается одежда. Когда пришла госпожа Трелла, многие из нас побежали к ней. На прошлой неделе я передал ей сообщение, и она дала мне медную монетку. — Парень выглядел удрученно, вспоминая. — Но потом старшие мальчишки ее отобрали.

— Это я могу исправить.

Эсккар встал, прошел к столу, открыл ящик, достал две медные монеты и подарил их Энки, который взял их свободной рукой. Второй он продолжал крепко сжимать кусок хлеба. Эсккар снова сел.

— И что случилось потом?

— Госпожа Трелла смотрела, как тренируются женщины, потом тоже стала упражняться. Знаете, она очень сильная для девушки. Она прекрасно справляется с коротким копьем и с вилообразным шестом. Многие ее приветствовали и смеялись. Когда тренировка закончилась, женщины умылись у колодца. Мне нравится смотреть, как они моются.

Многие женщины снимали одежду и обливались водой. Эсккар улыбнулся. Он сам на это смотрел.

— Да, на это всегда интересно смотреть. А теперь, Энки, скажи: пока ты находился там, ты видел мужчину, который напал на Треллу? Он был там?

Энки нахмурился, пытаясь вспомнить.

— Нет, там не был. Там я его не видел. Но позднее, когда мы уже пошли, он прошел мимо меня и Треллы. Я следовал за ней, надеясь, что ей понадобится передать еще какое-то послание, ну, или еще что-нибудь. Мужчина протолкнулся мимо нее и ушел вперед. Потом он вернулся и снова пошел за нами. Он все время оглядывался по сторонам. Я это помню.

— Хорошо, Энки. А что было дальше?

— Госпожа Трелла остановилась, чтобы с кем-то поговорить. Мальчишки собрались вокруг нее, и охранник отогнал их. Она долго разговаривала с женщинами. Они о чем-то шептались, потом госпожа Трелла улыбнулась и дала одной из них монету. А потом она пошла дальше. Охраннику приходилось расталкивать людей на пути, чтобы они с госпожой Треллой могли пройти.

Мальчик огляделся в комнате и понял, что все на него смотрят. Вероятно, раньше на него никто никогда не обращал внимания, а теперь четверо взрослых мужчин ловили каждое его слово.

— Не бойся, — успокоил парня Эсккар. — Продолжай.

— Я отстал и пытался догнать госпожу Треллу, когда тот мужик опять меня толкнул, пробираясь вперед. Я чуть не упал и выругался на него. Потом я увидел, как он достает нож из-под одежды. Он шел очень быстро и направлялся прямо к госпоже Трелле. Я закричал, и она уже начала поворачиваться. Потом она увидела нож и подняла руку, но он все равно ее ударил. Я продолжал кричать. Он развернулся и побежал прочь, мимо меня, поэтому я схватил его за ногу и держал, пока мы оба не упали. Он встал, но его поймал охранник и стал его бить.

— Ты помнишь, что ты кричал, Энки? Точные слова? — Эсккар хотел выяснить все детали.

— Помню. Я кричал: “Госпожа Трелла, у него нож! Госпожа Трелла…”. Потом, когда мужик бежал мимо меня, я увидел на ноже кровь.

— А как громко ты кричал, Энки? Можешь повторить?

Мальчик без колебаний выкрикнул слова, покрыв лицо Эсккара хлебными крошками. Высокий голос пронзительно звучал в закрытом помещении. Да, кричал парень громко, достаточно, чтобы все остановились и повернулись. Если бы Трелла не развернулась, нож вошел бы ей в спину.

Эсккар заставил парня снова все
повторить. Ничего нового не всплыло. Эсккар посмотрел на трех своих помощников, которые тихо стояли у стены.

— Хотите что-нибудь спросить?

Гат с Бантором покачали головами, но Сисутрос шагнул вперед и склонился, осматривая голову мальчишки. Он отводил непослушные волосы взад и вперед, пока Энки не подпрыгнул от боли.

Сисутрос убрал пальцы. На них оказалось немного засохшей крови.

— Мне показалось, что я заметил кровь. Его тоже задело ножом, хотя, конечно, не смертельно.

У Энки при виде собственной крови округлились глаза. Сисутрос погладил парня по голове.

— Просто царапина, — сказал он. — Смелому мужчине не о чем беспокоиться.

— Спасибо, Энки, — сказал Эсккар, вставая. — А ты из какой семьи?

— У меня нет семьи, достопочтенный. У меня был старший брат. Но он исчез. Я сплю на конюшне или у реки.

Вероятно, брата подобрали на улице и продали какому-нибудь работорговцу.

— Значит, с сегодняшнего дня ты будешь жить здесь. — Эсккар повернулся к своим командирам: — А теперь нам пора поговорить с наемным убийцей.

Эсккар взял мальчишку за руку и повел вниз, там он передал Энки жене Бантора, перед тем как узнать о состоянии Треллы. Лекарь молча сидел рядом с ней. Его работа временно закончилась. При приближении Эсккара Вентор встал.

Эсккар уставился на ее бледное лицо. Треллу закрыли тонким одеялом, еще одно, свернутое, было подложено под голову. Ей расчесали волосы. Глаза были закрыты, но дышала она ровно.

— Как она, Вентор? Она будет жить? — Эсккар не мог скрыть дрожь в голосе.

— Да, командир. Я думаю, что она поправится, — ответил Вентор. — Если только рана не загноится. Удар пришелся ей по ребрам, а потом нож соскользнул вниз. Нападавшему следовало направлять нож вверх, к сердцу. Вообще-то по ребрам бьют снизу вверх, а в случае удара сверху вниз нож как бы отскакивает от ребра к ребру и соскальзывает. Не очень опытный убийца.

Вентор приподнял одеяло и посмотрел на рану Треллы.

— Она молодая и сильная и должна быстро поправиться. Я дал ей немного вина и велел накормить ее супом, как только она сможет что-то съесть.

Эсккар вздохнул с облегчением.

— Спасибо, Вентор. Я хотел бы, чтобы ты остался на ночь. Затем приходи, по крайней мере, два раза в день, чтобы ее осмотреть. Тебе хорошо заплатят за сегодняшнюю работу.

— У высшего сословия свои лекари, командир.

— Да, но я простой солдат, и ты лучше разбираешься в ранах, полученных во время битвы. Кроме того, я не хочу, чтобы дюжина лекарей стояла вокруг и спорила, какие отвары ей дать или каким богам молиться. Занимайся ее раной так, как ты бы лечил солдата.

Эсккар вышел во двор. Солдаты тут же его окружили. Несмотря на приказ, во дворе оставалось более двадцати человек. Теперь он освещался факелом.

Эсккар поднял одну руку.

— С Треллой лекарь. А теперь нам нужно поработать здесь, а вы потребуетесь позднее. Поэтому очистите двор. Остается клан Ястреба и стража, дежурящая у дома. Гат, выведи остальных. Бантор, приведи убийцу на задний двор.

Эсккар следовал за стражниками, которые тащили несостоявшегося убийцу на задний двор.

В маленьком садике была только одна скамейка и два деревца чуть выше человеческого роста. Эсккар встал перед человеком, напавшим на Треллу. Двое мужчин держали его за руки. Он стоял на коленях в пыли, руки были заведены за спину, во рту так и оставался кляп.

Эсккар опустился на одно колено, его лицо оказалось рядом с лицом пленного. У того глаза выкатывались из орбит от ужаса, воняло мочой. Эсккар вытащил кляп у него изо рта, мужчина резко вдохнул воздух и начал говорить.

— Тихо! — яростно рявкнул Эсккар. — Если заговорит или закричит, врежьте ему хорошенько.

Оба стражника еще крепче сжали запястья пленника, высоко заведенные ему за спину. Он взвизгнул от боли, и слюна потекла у него изо рта. Эсккар внимательно осмотрел мужчину, но не узнал. Это ничего не значило. Он мог жить в Ораке несколько месяцев или дней, хотя, вероятнее всего, был новым человеком.

— Кто-нибудь его знает?

Никто ничего не ответил.

— Как тебя зовут?

Мужчина молчал, и Эсккар кивнул стражникам, которые его держали. Они немного выкрутили ему руки, и новая боль развязала ему язык.

— Натрам-зар… Меня зовут Натрам-зар, достопочтенный.

Он говорил хриплым голосом с небольшим акцентом.

Эсккар догадался, что этот человек прибыл с юга, вероятно из Шумера.

— Почему ты напал на мою женщину, Натрам-зар?

— Я хотел ее ограбить, достопочтенный. Я просто вор. Я только хотел украсть ее кошель.

Теперь он говорил умоляюще, в глазах стоял страх, правда, глаза все время бегали из стороны в сторону.

— Значит, ты очень плохой вор, Натрам-зар. Ее кошель до сих пор висит у нее на шее. — Эсккар встал. — Вы нашли у него что-нибудь?

Бантор сделал шаг вперед, держа небольшой кожаный кошель, сильно потрепанный и заштопанный. В нем лежало пять медных монет и нож.

Эсккар взял его в руки и сжал губы при виде крови Треллы. Нож оказался хорошим, и медное лезвие идеально входило в резную изогнутую деревянную рукоятку. Это был небольшой и умело сделанный нож, определенно не солдатское оружие. Он прекрасно подходил для того, чтобы прятать его под одеждой для тихого убийства. И это было слишком хорошее оружие для простого вора. Конечно, он мог его украсть у какой-то богатой жертвы.

— Больше ничего?

— Ничего, командир. Только этот кошель и нож.

— Поднимите его и срежьте с него одежду.

Пленный стал причитать, но стражники быстро его подняли, не обращая внимания на протесты, которые скоро перешли в стоны от боли. Через несколько минут пленного полностью раздели, одежда грудой лежала вокруг него, включая грязное, воняющее нижнее белье, в которое пленный описался от страха.

Используя нож пленного, Эсккар порылся в груде одежды. Он чуть не пропустил маленький кармашек, который был плотно зашит и шел вдоль нижнего шва. Эсккар разрезал нитки и услышал звон монет. Каждая монета была завернута в тряпочку, чтобы приглушить звон.

Эсккар насчитал десять золотых монет, все они ярко блестели в свете факела. Он осмотрел каждый диск, но все они уже явно давно ходили по рукам, поэтому истерлись, и на них стояли метки различных купцов и представителей высшего сословия. Эсккар проверил остальную одежду пленного, но ничего не нашел. Золото же само рассказывало историю — убийство за деньги.

Эсккар стоял и смотрел на Натрам-зара.

— Ты один раз мне соврал. Не повторяй эту ошибку. Если хочешь избежать пытки огнем, то расскажешь правду. — Эсккар услышал, как Гат произносит его имя. — Что случилось?

— На улице собралось много людей высшего сословия. Никар и другие хотят войти, но я никого не пускаю, как ты приказал. И еще люди, охраняющие стены, услышали какие-то странные звуки в темноте. Когда они отправились, чтобы разобраться, то нашли коня, привязанного в трехстах шагах от стены. Тот, кто находился рядом с конем, исчез в ночи. Животное хорошее, да еще и нагружено едой и бурдюком с водой.

“Мне следовало это предвидеть. Убийце требовалось быстро сбежать после совершения преступления”.

Теперь снаружи ждали представители высшего сословия. Эсккар не был уверен, хочет ли он, чтобы они присутствовали при допросе, тем более что наемному убийце мог заплатить Нестор. Но если они не будут присутствовать во время признания, то могут и не поверить свидетелям Эсккара. Будь прокляты боги.

— Бантор, выясни, знает ли кто-нибудь этого коня, кому он принадлежит, откуда появился. Я сомневаюсь, что этот кусок дерьма держал коня в деревенской конюшне, но если это так, кто-то его узнает.

Эсккар посмотрел на Гата, который все еще ждал ответа.

— Впусти только глав Семей, больше никого. Если не хотят заходить, не заставляй их.

Эсккар снова повернулся к пленному.

— Готов начать говорить, Натрам-зар? Время лжи закончилось.

— Достопочтенный господин, я — просто вор. — Голос звучал хрипло, в горле у него явно пересохло, да и боль делала свое дело.

— Привяжите его между деревьев и разведите ноги в стороны. Принесите огня из дома. И много дров.

Натрам-зар закричал, когда солдаты потащили его прочь. Один из охранников на мгновение отпустил руку пленного и яростно врезал ему кулаком в живот. От удара пленник согнулся пополам.

— Молчи, собака, или получишь еще.

Они привязали пленного между двух небольших деревьев, разведя руки широко в стороны. Их привязали к самым большим веткам. Затем солдаты развели ноги мужчины в стороны и закрепили у основания каждого дерева. Каждую веревку очень туго натянули. Когда они закончили, Натрам-зар остался беспомощно висеть там, и мог только слегка дергаться.

Пока это продолжалось, во двор вошли главы Семей. Они явно нервничали, а вид обнаженного мужчины только усилил их опасения.

— Вы как раз вовремя, достопочтенные господа, — заговорил Эсккар. — Этот человек пытался убить Треллу. И жизнь ей спас только быстро соображающий мальчишка с громким голосом. Этого пса поймали во время совершения преступления. Его зовут Натрам-зар. Вот эти десять золотых монет, которые лежат у его ног, были зашиты в его одежде. За стенами деревни его ждал конь. Кто-нибудь из вас знает этого человека?

Вид блестящих в свете факела золотых монет менял все. Ни у одного вора не может быть такого количества золота. Только представители высшего сословия и некоторые самые богатые купцы могли позволить себе заплатить такую сумму наемному убийце. И ни один вор с таким количеством золота не станет рисковать жизнью ради скромного кошеля рабыни, даже если этой рабыней была Трелла.

Эсккар наблюдал за Нестором, но старик казался таким же ошарашенным, как и все остальные. Никар, Декка, Ребба и Корио тупо смотрели на Эсккара. Первым пришел в себя Никар и заговорил:

— Кто ему заплатил? Зачем кому-то причинять зло Трелле?

— Подождите вон там и ничего не говорите, — приказал Эсккар твердым голосом вместо ответа. — Ни слова.

Он посмотрел на Гата, который не испытывал симпатий ни к кому из представителей высшего сословия.

— Гат, проводи достопочтенных господ к боковой стене дома, откуда они смогут все видеть и слышать. Проследи, чтобы они молчали.

Там пленный их не увидит.

К этому времени Натрам-зар отдышался и поднял голову. На землю перед ним поставили большую глиняную чашу, заполненную дровами и несколькими кусками угля. Из дома вышел еще один человек с тремя горящими углями на глиняном черепке. Он бросил их в чашу и начал разводить огонь, перемешивая куски дерева и угли. Через несколько минут огонь уже ровно горел.

Эсккар склонился над чашей и подержал руку над низкими языками пламени. Жар поднимался к ладони, и он ее отвел.

— Разогрейся немножко, — Малдар наклонился и подтолкнул чашу к Натрам-зару так, что она встала под раздвинутыми в сторону ногами. Верх языков пламени оказался в футе от его яичек.

Натрам-зар закричал, как только тепло дошло до его гениталий, задолго до того как огонь мог причинить ему какой-то вред. Он стал извиваться, пытаясь подвинуться в сторону, но мужчины с обеих сторон подталкивали его коленями назад так, чтобы он находился точно над чашей. Малдар подбросил щепок к огонь. Языки пламени взметнулись выше.

Эсккар терпеливо ждал, наблюдая за мерцанием огня и за тем, как пленный судорожно дергается то в одну, то в другую сторону, пытаясь извернуться, чтобы пах ушел с линии, по которой вверх поднимался нарастающий под ним жар. Пленный словно старался втянуть гениталии внутрь себя.

Но Натрам-зар быстро устал от этих неистовых подергиваний, обвис на веревках и снова оказался прямо над низкими языками пламени. Мгновение спустя он вытянулся от боли и снова стал дергаться. Вскоре он опять устал, обвис над пламенем, и все повторилось в очередной раз.

Эсккар позволил пытке продолжаться какое-то время, а Малдар тем временем проверял, чтобы огонь не угасал. Теперь вопли звучали беспрерывно, и Эсккар знал, что этот звук разносится далеко, на несколько улиц. С переулка доносились одобрительные крики толпы, которая догадалась, что происходит.

Когда запах опаленной кожи усилился, Эсккар кивнул Малдару, который потянул чашу на себя, и таким образом жар теперь почти не беспокоил пленника. Тот без сил обвис на веревках. Волоски у него не ногах обгорели, гениталии сильно покраснели от жара.

Эсккар шагнул вперед.

— Кто тебя нанял, чтобы убить Треллу? Говори немедленно, или снова будем тебя жечь.

Мужчина застонал, потому что боль продолжала отдаваться у него во всем теле. Изо рта текла кровь: он прикусил губу.

— Будь милостив, достопочтенный господин!.. Я прошу милости! Я просто вор!

— Давай снова огонь.

Эсккар шагнул назад, а Малдар опять подвинул чашу под пленного. Языки пламени оказались в том же месте, что и раньше, только Малдар подбросил еще щепок. Верх языков пламени теперь поднимался выше и почти касался тела мужчины.

Крики наемного убийцы прорезали ночной воздух и звучали достаточно громко, чтобы их слышали во всем Ораке. Он дергался, а просьбы о милосердии эхом отдавались от стен, которые его окружали. Натрам-зар, вероятно, знал, что умрет, но это уже не имело значения, он хотел только, чтобы прекратилась боль.

Эсккар подал знак, чтобы пытку прекратили.

— Дайте ему воды, а потом мы послушаем, что он скажет.

Солдат принес ковш с водой и поднес к губам пленного.

— А теперь говори. Если соврешь, пытка огнем продолжится. И говори громко, чтобы все слышали твои слова.

Натрам-зар долго хватал ртом воздух перед тем, как смог ответить. Голос у него дрожал от боли и страха.

— Это был Калдор. Мне заплатил Калдор. Калдор, сын Никара. Я делал только то, что хотели представители высшего сословия.

Он замолчал, и у него по щекам потекли слезы.

В группе мужчин, собравшихся во дворе, послышался ропот. Они не верили услышанному.

— Нет! Этого не может быть! — закричал от стены Никар.

Даже Эсккар удивился. Он ожидал, что пленный назовет Нестора. Но глупо было считать Нестора нанимателем. Конечно, он не хотел, чтобы Треллу убили. Он может хотеть убрать с пути Эсккара, но против Треллы он ничего не имел. Он очень по-доброму относился к ней во время всех встреч и совещаний. Но Калдор? Неужели он настолько глуп? Эсккар почувствовал ярость. Это его вина. Ему следовало раньше заняться Калдором.

— А кто еще, Натрам-зар, кто еще? — Эсккар схватил пленного за плечо и потряс. — Говори, или я снова буду пытать тебя огнем!

Слова полились из Натрам-зара потоком. Теперь он готов был сделать все, что угодно, только бы избежать огня.

— Больше никто… только Калдор… и его слуга, Локи. Они подошли ко мне в харчевне… спросили, что я готов сделать за золото, за много золота. Он предложил мне… десять золотых монет за ее убийство. Я сказал ему, что мне нужен конь… чтобы сбежать. Поэтому он также дал мне двенадцать серебряных монет на это.

— А где ты купил коня? Кто его тебе продал?

Несчастный пробормотал имя “Занар” — это был содержатель платной конюшни.

— Отправь кого-нибудь за ним, Гат. Подержи его на улице, снаружи, и пусть опишет человека, который купил у него коня, когда купил и сколько заплатил.

Эсккар снова повернулся к неудачливому дрожащему убийце. В воздухе висел запах опаленной плоти.

— Если рассказ содержателя конюшни отличается от твоего, то я тебя всего засуну в костер, по частям. А теперь рассказывай! Почему Калдор хотел убить Треллу?

— Он сказал, что на благо Орака. Я не знаю, почему. — Натрам-зар увидел ярость на лице Эсккара и снова закричал. — Я не знаю! Я спросил, но это все, что он мне ответил. Клянусь!

Пленный разрыдался.

Эсккар не сомневался, что он говорит правду.

— Когда все это произошло? — Ему пришлось сильно потрясти пленного, чтобы тот прекратил рыдать. — Назови день и час.

— Три дня назад, достопочтенный господин… в харчевне Дадайя. Клянусь! Он вручил мне золото и сказал, чтобы я больше никогда с ним не разговаривал. Только с Локи. Локи принес мне серебро на покупку коня.

Эсккар задал еще несколько вопросов. Пленный прожил в Ораке меньше двух месяцев, избегая трудовой повинности. Он зарабатывал деньги благодаря своему уму и ножу.

Эсккар оставил Натрам-зара висеть между деревьев и направился к представителям высшего сословия. После наблюдения за пыткой у них посерели лица. Страх явно отражался на них. Их охранники оставались на улице снаружи. Представители высшего сословия были отданы на милость Эсккара. Он мог убить их всех, и никто не стал бы протестовать.

— Неприятно на это смотреть, не правда ли, достопочтенные господа? Когда человека пытают, чтобы вытянуть из него сведения? Легко сидеть в харчевне и платить кому-то за убийство, но не смотреть на то, как человек умирает. И нужен очень большой трус, чтобы заплатить за убийство женщины.

Они дернулись от его слов, но его больше не волновало, что они думают о нем. Он встал прямо перед Никаром.

— Где Калдор, Никар?

Казалось, Никар не способен произнести ни слова, он просто тряс головой.

Эсккар повернулся к Сисутросу:

— Найти Калдора. Если его нет на улице снаружи, то он, вероятно, находится дома. И слугу, Локи. Тщательно обыщи дом Никара. Там могут оказаться тайники в стенах или под полом. Ломай все, если потребуется, но найди его.

Никар попытался возражать, шагнул к Эсккару, но Гат так сильно толкнул его назад, что он даже отлетел от стены дома, о которую ударился.

— Оставайся там, где стоишь, господин. Если только не хочешь присоединиться к своему другу. Вот тому, — он показал на пленного.

Эсккар знал, насколько Гат любит Треллу. Старый солдат будет только рад прикончить любого, кто попытался причинить ей зло.

— Бантор, проверь, чтобы никто не выезжал из деревни. Пусть всю ночь на стенах дежурят дополнительные стражники. С самого утра отправь конный отряд. Пусть догонят того, кто держал коня. Его имя мы узнаем от Натрам-зара. Я хочу, чтобы его поймали. Пусть отряд выезжает, как только рассветет.

Затем Эсккар снова повернулся к представителям высшего сословия:

— Ну, достопочтенные господа, кто-то из вас еще что-то знает об этом деле? — Он стоял прямо напротив Корио. — Отвечайте мне!

— Командир, клянусь, что я ничего не знаю об этом. Мне нравится Трелла, и ты это знаешь. Я никогда не стал бы причинять ей зло.

Эсккар задал тот же вопрос остальным и получил тот же ответ. Наконец пришел черед Нестора.

— Итак, достопочтенный Нестор, что ты скажешь? Ты знаешь что-нибудь об этом деле?

Нестор покачал головой:

— Командир, я ничего о нем не знаю. Ничего, клянусь всеми богами. Я никогда не причиню Трелле зла.

Эсккар смотрел в глаза Нестора и пытался прочитать его мысли. Ему захотелось поверить этому человеку. Нестор ничего не сказал насчет того, что может заплатить кому-то за убийство начальника стражи, но Трелла — это совсем другое дело.

Они все вызывали у Эсккара отвращение, и он отошел назад. Ему хотелось подумать, да и поиски Калдора займут какое-то время. Эсккар повернулся к воинам:

— Подержите их здесь. Гат, пойдем со мной.

Представители высшего сословия остались стоять на том же месте, а Эсккар отправился в дом. Гат следовал за ним. Внутри Эсккар остановился и сжал руку старого солдата.

— Следи за ними. Гат. Я не хочу, чтобы они что-то обсуждали друг с другом и отправляли кому-то сообщения. Пусть твои люди постоянно находятся с ними.

Гат кивнул и отправился назад следить за достопочтенными господами.

В доме Эсккар обнаружил, что большой стол свободен. Слуги закончили его мыть и теперь стирали кровь с пола. Они подняли головы, когда вошел Эсккар, но, увидев его мрачное выражение лица, быстро опустили глаза и вернулись к работе.

Эсккар взбежал по лестнице. Вентор и Аннок-сур сидели на стульях по обеим сторонам кровати. К удивлению Эсккара, Трелла пришла в сознание и посмотрела на него.

Вентор и Аннок-сур вышли из комнаты, оставив их вдвоем.

Эсккар занял место Вентора на стуле и взял руку Треллы в свою. Он изо всех сил старался, чтобы его рука не дрожала.

— Сильно болит? — спросил он, наклонился и поцеловал ее в щеку.

Девушка улыбнулась. Голос у нее был слабый, но не дрожал.

— Все не так плохо, муж. Теперь я знаю, что чувствует воин, получив рану. У тебя дрожит рука, Эсккар. Еще что-то случилось?

— Все в порядке, Трелла. Мы поймали человека, который это сделал. Простого вора наняли для совершения убийства. Калдор заплатил ему десять золотых монет и еще дал денег на хорошего коня. Мне надо было убить и его, и Нестора, как только я вернулся в Орак.

Эсккар покачал головой. Он злился на себя за этот просчет.

— Мы ищем Калдора и скоро найдем. Никто не рискнет его прятать, а деревня закрыта, из нее не уехать.

Трелла на мгновение закрыла глаза, и ее следующие слова удивили его:

— Бедный Никар! Столкнуться с подобным! Я уверена, что он ничего не знал про это. Не трогай Никара, Эсккар. Он тебе нужен.

Эсккар покачал головой:

— Из-за этого между нами начнется кровная вражда. Калдор умрет сегодня ночью, и Никар никогда не простит его смерть. И ему, и его семье лучше уехать, как уехала семья Дриго. Никому в Ораке до этого нет дела. Никто не станет отказывать мне в праве мести.

— Нам нужны такие люди, как Никар и его сын Лесу. Они хорошие люди и не должны умирать из-за глупости Калдора. Найди какой-то способ не убивать Калдора.

Трелла закрыла глаза до того, как он успел что-то возразить, но Эсккар знал, что она думает. Поэтому он ждал, продолжая держать ее руку.

Девушка открыла глаза и заговорила. Эсккару пришлось склониться к ней поближе, чтобы услышать слова. Когда она закончила, он долго смотрел на нее.

— Это может не сработать, но я попытаюсь.

В дверь постучали, и Эсккар поднял голову. В дверном проеме стоял Вентор.

— Дай ей поспать, командир. Ей нужно отдохнуть.

Трелла попыталась что-то сказать, но Эсккар склонился к ней и нежно поцеловал в губы.

— Отдыхай, как велит лекарь. Ты теперь в безопасности, а я скоро к тебе вернусь.

Он вышел из комнаты и отправился вниз по лестнице, завернул в кухню и попросил повариху дать ему вина и что-нибудь поесть. Эсккар устроился на стуле у небольшого разделочного стола и долго просто сидел, не обращая внимания на вино и сыр, которые поставили перед ним. Все в доме боялись с ним разговаривать.

Он так и сидел на одном месте без движений, пока по крикам, доносившимся со двора, не стало ясно, что вернулся Сисутрос. Эсккар встал и увидел Малдора и Бантора, которые молча ждали у двери кухни.

— Его нашли? — только и спросил Эсккар, когда они втроем выходили из дома.

В свете факелов он увидел Никара, сидящего на стуле, который кто-то ему принес. Никар закрывал лицо руками. Корио поднял голову, увидел Эсккара в дверном проеме и с сомнением покачал головой.

Двое солдат подтащили к капитану людей со связанными руками — Калдора и Локи.

Лицо младшего сына Никара было испачкано кровью, над глазом виднелся порез. На лице Локи был написан страх. Он был просто слугой, и могущественный отец не мог защитить его. А ненависть толпы испугает кого угодно.

Один из солдат схватил Калдора и швырнул на землю, второй врезал Локи под колени сзади. Оба извивались в пыли, пытаясь встать на колени.

Сисутрос сделал шаг вперед. У него на лице играла улыбка.

— Вот они, капитан. Калдор прятался в потайной комнатке в погребе. Локи хотел сбежать через стену в задней части деревни. Охранники Никара попытались нас не пустить, и мне пришлось одного убить.

Свежая кровь окрасила руку и тунику Сисутроса.

Эсккар подошел поближе и посмотрел вниз на Калдора и Локи. Его лицо ничего не выражало.

Калдор увидел, как его отца сдерживают два стражника.

— Папа, помоги мне! Не дай им это сделать!

— Бантор, уведи Калдора в дом, — приказал Эсккар. — И пусть молчит. Если произнесет хоть звук, сломай ему что-нибудь.

Солдаты Бантора улыбались, поднимая Калдора с земли, потом потащили его в дом. Один закрыл ему рукой рот, чтобы молчал.

Эсккар перевел взгляд на Локи, мужчину лет тридцати, который, вероятно, был слугой Калдора с детства.

— Ведите его на задний двор.

Солдаты потащили испуганного слугу туда, где Натрам-зар все еще висел между двух деревьев. Он потерял сознание, кровь сочилась у него изо рта. Один из солдат, вероятно, врезал ему, чтобы он лишился сознания и прекратил кричать.

Локи увидел, что у Натрам-зара почернели обожженные гениталии, и почувствовал запах паленой кожи, все еще висевший в воздухе.

— Подведите достопочтенных господ поближе.

Эсккар подождал, пока пятеро мужчин не приблизились к нему. Каждого сопровождал один из людей Гата. Эсккар схватил Локи за волосы, яростно дернул и повернул его голову таким образом, чтобы Локи смотрел прямо на Натрам-зара.

— Смотри внимательно, Локи. Тебя ждет то же самое, если не будешь говорить правду. Мы знаем, что произошло. Натрам-зар нам все рассказал. А теперь ты расскажешь нам все, что тебе известно про нападение на Треллу. Только начнешь колебаться или соврешь — и мы привяжем тебя на место Натрам-зара. Тебя ждет еще более страшная судьба.

Эсккар с силой его толкнул, и мужчина рухнул на землю.

— Посмотри на меня, Локи, и помни: одна ложь… одно колебание — и ты занимаешь его место. А теперь начинай с самого начала и рассказывай все.

Локи тяжело дышал. Так дышат люди, которые очень боятся и больше не могут держать себя в руках. Он умоляюще посмотрел на Никара.

— Достопочтенный Никар, пожалуйста, помогите мне. Я ничего не сделал. Я просто…

— Разденьте его и привяжите к дереву. И принесите еще дров для разведения огня.

Эсккар не собирался тратить время на слугу, когда Калдор ждал в доме. Но Локи вырвался от солдат, которые пытались его поднять, и бросился в ноги Эсккара.

— Нет, пожалуйста, достопочтенный господин! Я все расскажу, все!.. Прости меня!.. Прости меня!..

Эсккар не обращал внимания на его крики, пока солдаты срывали с Локи одежду. Другие отвязали Натрам-зара и поместили Локи на его место. Локи закричал, когда солдат принес новых угольков на глиняном осколке и подбросил в огонь.

Солдат стал помешивать угли и щепки в чаше этим же осколком, пока пламя снова не разгорелось. Затем он пододвинул чашу под ноги Локи. Еще один солдат подбросил в огонь щепок. Стражники заняли места по обеим сторонам беспомощного пленника.

Локи закричал, его тело стало дергаться и извиваться, и он непроизвольно обмочился. Огонь зашипел, когда на него попала моча, но не потух. Глаза Локи округлились от ужаса, он пронзительно визжал в панике и просил милости.

— Добавьте еще дров, — приказал Эсккар. — Пусть огонь получше разгорится.

— Калдор заставил меня это сделать, достопочтенный господин, — судя по голосу, Локи был в отчаянии. — Это все Калдор. Он заплатил Натрам-зару десять золотых монет, чтобы убить ее. Он хотел, чтобы она умерла… Он хотел, чтобы она умерла…

Солдат поднял голову и посмотрел на Эсккара.

— Подожди.

Сломленный Локи заговорил. Слова лились потоком, его не приходилось понукать. Локи знал все — про сумму, заплаченную золотом, про серебро для покупки коня, про встречи с Натрам-заром в харчевне. Детали совпадали с рассказом наемного убийцы. Теперь никто в нем не сомневался. Калдор был виновен, и все собравшиеся во дворе это знали. Закончив говорить, Локи обвис на веревках, слезы катились у него по щекам.

— Заткните ему рот кляпом, потом приведите Калдора, — приказал Эсккар. — Пора нам послушать его версию.

Когда Бантор тащил Калдора из дома, солдаты кричали, требуя его смерти. Звук эхом отдавался от стен и доносился до тех, кто собрался на улице.

Калдора подтащили к Эсккару и толкнули, чтобы он снова встал на колени. Руки у него так и были связаны за спиной.

— Тихо! — крикнул Эсккар и подождал, пока все замолчали. Воцарилась мертвая тишина, и слова Эсккара громко зазвучали во дворе: — Калдор, мы допросили Натрам-зара и Локи. Они нам все рассказали. Про золото, коня, план. Теперь все известно. А сейчас пришла твоя очередь говорить, или ты займешь место Локи между двух деревьев. Объясни мне, почему ты хотел убить Треллу.

Калдор посмотрел на отца, которого держали два стражника, причем скорее, чтобы не дать ему упасть, а не сдерживая его.

— Папа, это… это все вранье! Я ничего не сделал. Ничего! Скажи им, папа!

Голос Калдора в этот момент напоминал голос ребенка, он был высоким и пронзительным. Калдор понял, что впервые в жизни даже его отец не может его спасти.

Эсккар повернулся к Никару, лицо которого посерело от разворачивавшихся перед ним ужасов. Толпа и солдаты потребуют смерти его сына, и теперь Никар, вероятно, боялся, что и его самого, и его Семью ждет та же участь.

— Расскажи им все, сын мой, — Никар с трудом выдавливал каждое слово. — Скажи им правду, чтобы избежать пытки.

— Я ничего не сделал, папа. Наверное, это все Локи! Он хотел Треллу с тех пор, как она появилась у нас в доме. Локи… это был Локи!

Услышав, как молодой хозяин обвиняет его, Локи попытался что-то сказать, но из-за кляпа во рту у него ничего не получилось. Прозвучали только какие-то сдавленные звуки. Локи извивался и пытался высвободиться, но люди и веревки крепко его держали.

Эсккар пришел в ярость и схватил Калдора за волосы.

— А откуда Локи взял десять золотых монет, Калдор? И еще двенадцать серебряных на коня? У Локи в самом деле столько золота? И он готов их потратить на убийство женщины? Вы так хорошо платите слугам?

По двору прокатились одобрительные возгласы: солдатам понравилось, как их командир с легкостью уличил Калдора во лжи.

— Пожалуйста, Эсккар, пожалуйста, пощади моего сына, — умолял Никар, пока его сын стоял на коленях в пыли, пытаясь подобрать слова для ответа. — Мы дадим тебе золото… уедем из Орака… сделаем все, что ты захочешь. Пожалуйста, сохрани ему жизнь, достопочтенный Эсккар.

Никар никогда раньше не называл его так, но Эсккар не обратил внимания на эти слова.

— Сохранить ему жизнь, чтобы он еще раз попытался убить Треллу или заплатил еще денег Сисутросу, чтобы тот меня предал?

Солдаты резко вдохнули воздух. Все повернулись к Сисутросу.

— Да, это правда, — продолжал Эсккар. — Калдор давал золото Сисутросу и обещал еще больше после моей смерти. Но Сисутрос пришел ко мне и все об этом рассказал. Мне давно следовало убить Калдора, но я подумал, что молодой дурак выучил урок и будет вести себя подобающим образом.

Пока Эсккар говорил, Сисутрос завел руку за пояс и извлек небольшой кошель с золотом Калдора. Он раскрыл кошель и высыпал монеты в пыль у ног сына Никара.

Теперь Калдора охватил настоящий ужас.

— Папа, пожалуйста! Она только рабыня! Дай ему серебра, нет, золота, чтобы он успокоился!

Сын Никара знал традиции деревни. Если кто-то наносил увечья чьему-то рабу или даже убивал его, размер обычного штрафа составлял десять серебряных монет.

— Он сможет купить десять женщин лучше ее! Я не должен умирать из-за рабыни! Пожалуйста, папа! Пожалуйста!.. — он замолчал.

— Ты дурак, Калдор! — закричал Никар на сына. Лицо у него раскраснелось от ярости, и он пытался вырваться из рук стражников, но у него ничего не получалось. — Она не рабыня! Эсккар освободил ее до того, как уехал из деревни. Это было сделано тайно, при двух свидетелям — при мне и Корио. Их поженил жрец в храме Иштар. Она его жена!

Все пораженно посмотрели на Эсккара.

— Отпустите его, — сказал Эсккар стражникам, которые сдерживали Никара.

Никар остался стоять на месте, только раскачивался из стороны в сторону. Затем он шагнул вперед и с силой ударил сына по лицу, причем так, что парень отлетел назад.

— Ты — глупый ребенок! Ты хотел убить свободную женщину, а не рабыню.

Никар пытался привести дыхание в норму. Судя по виду, он был готов рухнуть без чувств.

— Никар, — Эсккар шагнул к нему. Солдаты ждали приказа, который будет означать смерть Калдора и его отца. — Никар, ты проявлял только уважение и ко мне, и к Трелле. Я дал тебе слово защищать Орак, потому что видел, как много деревня значит для тебя. Поэтому я сохраню тебе жизнь и даже жизнь твоего глупого сына.

Эсккар обвел взглядом солдат, которые пораженно слушали его.

— Вместо этого я уеду из Орака. Если Семьи так сильно желают от меня избавиться, я не хочу причинять им лишнее беспокойство. Как только Трелла сможет путешествовать верхом, мы покинем Орак. Вы можете сами отражать атаку варваров. Или не отражать. Для меня это уже не имеет значения. Если кто-то хочет последовать за мной, приглашаю всех желающих.

Он повернулся к Бантору.

— Отпусти Калдора, — приказал он, затем снова повернулся к Никару. — А теперь иди. Забирай свое золото и молись всем богам, чтобы я больше никогда в жизни не видел твоего сына.

Бантор не пошевелился. Никто не шевелился. Никто не произносил ни звука. Тянулись минуты. Даже Никар застыл на месте, пока тишину не прорезал голос Калдора:

— Да, папа, да! Забери меня домой. Пусть варвар уезжает! Пусть уезжает!

Гат опустил руку на рукоятку меча.

— Клянусь Мардуком, я отправлюсь с тобой! Я не стану сражаться за трусов, которые наносят женщине удар в спину. Но вначале я разберусь с этим маленьким куском дерьма.

Он выдернул меч из ножен и шагнул к Калдору. Эсккар преградил ему путь.

— Нет. Убери меч.

— Я тоже поеду с тобой, — заговорил Бантор, сделал шаг в сторону и пнул Калдора в спину. — И поедут все мужчины, которые хотят сражаться.

К ним присоединился Сисутрос, и его голос звучал громче других.

— Мы все уедем! Нам не нужен Орак. Мы можем построить свою деревню на западе, и нашим вождем будет Эсккар. Лучше построить свою деревню и сражаться за самих себя, чем за трусов и убийц.

Одобрительные крики звучали все громче и громче, эхом отражались от стен двора и поднимались к небу. Мечи сверкали в свете факелов. Солдаты выкрикивали имя Эсккара или Треллы, некоторые добавляли: “Смерть Калдору!”

За пределами двора крики подхватили другие люди. Они прислушивались к происходящему на краю сада, кто-то пристроился на стене, чтобы все видеть и слышать. Но крики, доносившиеся со двора, повторяли и те, кто оставался на улице, хотя и не понимали до конца, что произошло.

Эсккар оставался стоять на месте. Он едва ли мог поверить в то, что слышал. Он никогда не видел такого выражения преданности. Ни одного вождя племени, ни одного правителя деревни никогда не приветствовали таким образом. Прямо сейчас эти люди были готовы последовать за ним куда угодно, делать все, что он скажет. Он может сам возглавить переселение. У него почти четыреста воинов, и они способны отправиться, куда пожелают, и брать то, что захотят. Это власть, и он внезапно это понял. У него есть реальная власть, а не та, которую можно купить за золото. И он понял кое-что еще: теперь Ораком правит он. Солдаты и жители деревни дали ему власть.

Над другими голосами поднялся еще один. Говоривший очень старался перекричать шум. Корио вырвался от сдерживавшего его стражника. Главный строитель высоко поднял руки, показывая таким образом, что хочет выступить. Эсккар громко закричал, требуя тишины.

Потребовалось немало времени, чтобы люди успокоились и можно было услышать слова Корио:

— Солдаты! Жители деревни! Послушайте, умоляю вас! Эсккар не должен уезжать. Вы не должны уезжать! Вам не нужно уезжать! По обычаям Орака Калдору выносится приговор. Он должен быть приговорен к смерти, независимо от желания Эсккара. За его гнусные дела, за попытку убийства свободной женщины он заслуживает смертной казни. Не так ли, достопочтенные господа?

Корио резко повернулся к главам других Семей, которые все еще жались друг к другу. На их лицах был написан страх.

— Разве не так? — прокричал Корио в полную силу своего голоса. В этот крик он вложил всю свою ярость и страх. — Отвечайте мне!

Ребба шагнул вперед, у него нервно бегали глаза.

— Смерть Калдору! — сказал он, и его слова повторил Декка, потом Нестор. — Смерть Калдору!

Оставался только Никар, который сверху вниз смотрел на сына, пока Корио не взял его за плечо. Главный строитель сильно потряс его и заставил поднять голову. Никар тупо уставился на Корио, словно не узнавал его.

— Смерть Калдору, — сказал Никар так тихо, что его едва ли можно было услышать.

Двор словно взорвался. В отсветах факелов мелькали мечи, и все снова и снова выкрикивали слова “Смерть Калдору!”.

И опять Корио поднял руки, призывая к тишине.

— Все согласились. Отведите его на рыночную площадь и забейте камнями. Забирайте их всех. Проведите их по улицам и объявляйте всем о том, в чем они обвиняются. Пусть госпожа Трелла будет отомщена. Пусть их забивают камнями женщины.

Оглушительный крик вырвался из глоток собравшихся.

— Подождите! Дайте мне сказать! — слова Эсккара остановили солдат, которые уже собирались уходить. — Вы хотите, чтобы я остался и сражался с варварами?

Снова раздался оглушительный крик, который повторили на улице.

— Оставайся!.. Оставайся!.. Оставайся! — люди снова и снова повторяли это слово.

Солдаты пришли в неистовство. Их жажда крови передалась толпе на улице. Теперь их ничто не остановит.

Эсккар повернулся и резко поднял Калдора на ноги. Ему пришлось кричать, чтобы его услышали. Он придвинулся к побелевшему лицу парня.

— Ты умрешь медленно, Калдор, как ты и заслужил, а когда ты умрешь, я положу твою голову в ногах Треллы, прямо здесь в саду. Тебе следовало слушаться отца.

Два солдата из клана Ястреба забрали Калдора из рук Эсккара. Другие сняли кричащего Локи и вместе с Натрам-заром потащили к воротам.

— Гат! Проверь, чтобы все было сделано правильно. Потом принеси мне его голову. Я обещал ее Трелле.

— Нет! Милости! Папа, помоги мне!

Гат подтолкнул Калдора в руки солдат, и после этого из толпы к небесам снова поднялся крик. Калдора то толкали, то тянули через двор. Многие воспользовались возможностью, чтобы врезать ему по голове или плечам. Когда они добрались до улицы, снова поднялся крик. Толпа требовала его смерти.

За несколько минут двор опустел. Эсккар слышал, как толпа продвигается по улицам Орака. Жертвы покажут всем. Эсккар огляделся и понял, что остался один. Никто не задержался во дворе. Все хотели посмотреть, как умирают преступники.

Эсккар пошел в дом и понял, что тот тоже опустел. Даже слуги присоединились к толпе, требовали крови и хотели посмотреть казнь. Он подумал, не подняться ли наверх, чтобы посмотреть, как себя чувствует Трелла, но решил немного подождать. Эсккар был опустошен и чувствовал слабость. Он направился в кухню и устало опустился на стул. Вино и сыр оставались на столе нетронутыми.

Эсккар осушил кубок и снова наполнил. Он заставил себя съесть кусок козьего сыра, и едва ли почувствовал его вкус.

Он сделал все, что мог. Калдор умрет, хотя и не так медленно и болезненно, как хотел Эсккар. Возможно, остался шанс помириться с Никаром.

Эсккар выучил трудный урок, тот, который никогда не забудет. С этой минуты все, кто строит против него козни, должны умирать быстро. Он больше никогда не предоставит ни одному человеку такой возможности. Как дурак, он думал, что угрожавшая ему опасность миновала после возвращения в Орак, когда до появления варваров осталось всего несколько недель. А Калдор нанес удар по Трелле.

Эсккар подумал о своей женщине, которая лежала наверху. Теперь все знают, что она свободна и он взял ее в жены. Несмотря на ее возражения, он настоял на том, чтобы освободить ее и жениться на ней до отъезда. Она больше не будет изображать рабыню. Его это радовало.

Глава 18

Эсккар увидел, что Трелла одета, сидит на стуле и расчесывает волосы. После покушения прошло всего семь дней, но она уже не обращала внимания на советы Вентора и всех в доме. Эсккар остановился в дверном проеме. Лицо у Треллы оставалось бледным или после ранения, или от пребывания в закрытом помещении. Двигалась она медленно, чтобы не сползли повязки, но если не считать всего этого, выглядела она поразительно хорошо. Молодые поправляются быстро, а ей только что пошел пятнадцатый год.

Ему нравилось смотреть, как она расчесывает волосы. Возможно, потому что длинные пряди были самым красивым в ней, а возможно потому, что она явно наслаждалась этим. Трелла увидела его отражение в маленьком серебряном зеркальце и улыбнулась, но в глазах осталась твердость. Она не вернется в постель.

Когда она попыталась переложить гребень в другую руку, Эсккар увидел, как у нее на лице мелькнула боль. Он подошел к ней и взял гребень.

— Давай я тебе помогу. Не нужно, чтобы рана снова открылась.

Он с удовольствием, хотя и неловко проводил гребнем у нее по волосам, а другой рукой поправлял выбившиеся пряди. Он никогда не расчесывал волосы никакой другой женщине, считая, что подобное занятие не для мужчины. Теперь его больше не волновало, что могут подумать другие.

— Из тебя не получится хорошая служанка, Эсккар, — сказала Трелла с улыбкой, показывая, что ценит его усилия. — Я попрошу Аннок-сур закончить расчесывание.

— Да, руки у меня к этому делу не привычны, — согласился он и опустил гребень. — А тебе еще не следовало вставать с постели. Лекарь сказал…

— Я знаю, что сказал Вентор. Я была здесь, когда он это говорил. Но рана закрылась, и нет необходимости оставаться в постели, словно старухе. Кроме того, у меня есть для тебя подарок.

— Подарок? — Жители деревни редко обменивались подарками, а варвары еще реже. — Какой подарок? — он не мог скрыть заинтересованность.

— Он тебе понравится. Я собиралась выставить его на стол, когда ты вечером вернешься домой, но теперь тебе придется взять его самому. Он под кроватью.

Эсккар в удивлении наклонился и заглянул под кровать. Вначале он ничего не увидел, потому что темный материал сливался с тенью. Но как только мужчина коснулся вещи, то сразу же понял, что это, достал из-под кровати и развернул. Великолепный бронзовый меч блестел на фоне черной материи.

Командир поднял его к свету, повернул в одну сторону, в другую, поражаясь ощущениям и тому, что меч практически слился с его рукой. Эсккар никогда не видел подобного клинка. Он был так прекрасно выкован, что получился очень тонким и казался одной гранью от острия до головки эфеса. Бронза выглядела темнее, чем обычно, по всей длине, кроме края, где от колеса точильщика металл блестел сильнее. От меча отражались лучи солнечного света.

Рукоятка была сделана из твердой древесины и плотно обмотана полосками кожи, чтобы удобнее было держать. Она оказалась длиннее и шире, чем
обычно, чтобы лучше уравновешивать вес длинного клинка. Головка эфеса представляла собой простой большой бронзовый шар и казалась достаточно крепкой, чтобы пробить голову. Эсккар снова посмотрел на клинок. Хотя он был шире и толще, чем его старый меч, весил он меньше, а в центре проходила неглубокая канавка для слива крови. И гарда также отличалась. Это был кусочек металла, находящийся слегка под углом к лезвию и сделанный специально для защиты руки, но достаточно плоский, чтобы оружие можно было удобно закидывать за спину.

— Боги, Трелла, какой меч! Я никогда раньше не видел такой работы. Откуда он? Сколько он стоил?

Эсккар разрезал мечом воздух. Это было настоящее оружие всадника, предназначенное скорее для рубящих ударов, чем для колющих.

Она улыбнулась ему, как мать, которая смотрит на ребенка, играющего с новой игрушкой.

— Мастер Асмар изготовил его прямо здесь, в Ораке. Ты помнишь нашу с ним встречу?

Эсккар помнил ее прекрасно. Они заходили к мастеру по изготовлению мечей Асмару, чтобы поинтересоваться оружием для Орака. К своему смущению, Эсккар обнаружил, что знает еще меньше о ковке мечей, чем о луках. Он не знал, что бронзовое оружие — довольно новое: этот способ обработки металла используется менее сотни лет.

Асмар вздохнул, затем объяснил, что после обнаружения бронзы меч стал любимым оружием воина, заменив булаву и топор. До этого мечи изготовлялись из меди. Но медное оружие было мягким, быстро затуплялось и разваливалось, поэтому воины продолжали полагаться на более надежное оружие. Бронза все это изменила. Это более твердый металл, клинок можно хорошо заточить, он долго не затупляется, и бронзовый меч способен разрубить медный.

Кинжалы и ножи, оружие, не предназначенное для использования против металла, до сих пор делались из меди. Но теперь медные мечи встречались редко.

Для Эсккара оказалось тайной то, как обнаруживали руду, как добывали и превращали в металл, как потом этот металл ковали, выравнивали, шлифовали и придавали ему нужную форму. Все искусство изготовления мечей было тайной. Эсккар не знал, что бронзу можно получить, только соединив определенные количества меди и олова, а для их получения требуется труд множества рабов, которые добывают металл из-под земли. Две эти руды, каждая — мягкая и гибкая сама по себе, раскаляются и соединяются. Получившийся в результате расплавленный металл выливается в форму, где застывает. В результате получается гораздо более прочный металл, чем каждая из изначальных частей.

— Да, я помню Асмара. Я помню как мне пришлось потратить целый день, слушая его, и наблюдать за его работой, чтобы, когда кто-то в следующий раз начнет говорить об изготовлении мечей, я понял, о чем идет речь.

После этого Эсккар обещал себе никогда больше не воспринимать как должное мастерство любого ремесленника. Он узнал больше, чем тайну бронзы.

— Кажется, что этот меч выкован для моей руки. Когда у Асмара нашлось время для изготовления такого великолепного клинка?

Асмар и его семья трудились весь день до поздней ночи, часто при свете собственных наковален, чтобы изготовить все мечи, наконечники копий, наконечники стрел и боевые топоры, которые потребуются Ораку. Каждый день дым от разводимого Асмаром огня поднимался высоко в небо. Он и его помощники создавали оружие.

Многие предпочитали его боевые топоры, которые было легче и дешевле изготовлять. Простое бронзовое лезвие присоединялось к деревянной ручке. Такие топоры должны оказаться очень полезными при защите стены. Для освоения меча требовалось много месяцев, а управляться с топором можно научить за несколько дней.

— Я сказала ему, чтобы сделал для тебя новый меч, — ответила Трелла. — Тот, который подойдет спасителю Орака. Асмар ответил, что уже начал работу над великолепным клинком, но на его изготовление уйдет много месяцев и он окажется очень дорогим. Мы поторговались, и в конце концов он снизил цену.

На Треллу можно было положиться, когда речь шла о снижении цены. Эсккар снова взял меч и взвесил в руке. Ему страшно хотелось попробовать его на тренировочном поле. Но он вовремя вспомнил о хороших манерах.

— Этот подарок — самая ценная вещь, которая мне когда-либо принадлежала, и у меня нет слов, чтобы выразить мою благодарность.

Улыбка исчезла у нее с лица.

— Цена ничего не значит, если он спасет тебе жизнь. Возьми его с собой, когда поедешь на другой берег. Именно поэтому я и вручила его тебе сегодня. Я хочу, чтобы ты его проверил. Но помни: меч — ничто, и всегда можно изготовить новый. Не делай глупостей из-за того, что он у тебя есть. Это только кусок металла. Если меч поможет тебе вернуться в целости и сохранности, то это будет только значить, что он достиг цели.

Эсккар кивнул, вспоминая людей, погибших из-за того, что слишком привязались к какому-то оружию.

— Я сумею им воспользоваться, Трелла.

Эсккар бросил оружие на кровать и обнял девушку.

— А теперь скажи мне, как я могу тебя отблагодарить. Может, ты вернешься в кровать, как велел лекарь, и я покажу тебе, насколько ценю твой подарок?

— Не думаю, что мне удастся много отдыхать. Нужно многое сделать. Кроме того, я думала, что ты обрадуешься, увидев меня на ногах.

Она повернулась к столу и села.

— Ты мне больше нравишься в постели, — ответил он и провел рукой у нее по шее сзади, потом стал массировать ей мышцы двумя руками. — Там ты разговариваешь гораздо меньше и даешь мне гораздо больше удовольствия, хотя и стонешь, и кричишь так громко, что и мертвых можешь разбудить.

Она прижалась головой к его бедру.

— Если хочешь, я вернусь в постель, муж. И попытаюсь вести себя тихо.

Стоя над Треллой, Эсккар увидел под свободной одеждой ее левую грудь, приподнятую повязкой. Это зрелище до сих пор возбуждало его. Был полуденный час, все обедали. Но он не хотел делать ничего, что замедлит выздоровление жены.

— Может, позднее, после того как ты сменишь повязку. — Он поцеловал ее в макушку. — И тебе не нужно беспокоиться о тишине.

— Я попытаюсь дождаться ночи, — она выпрямилась и снова повернулась к зеркалу. — А теперь скажи мне, почему ты ушел с учений?

— Джален вернулся с другой стороны реки. — Эсккар отправлял людей на поиски подходящего места для засады на варваров. — Он удивился, услышав о случившемся. Джален будет молиться о твоем скорейшем выздоровлении. Сегодня вечером он ужинает с нами.

— А он нашел подходящее место? — разведка Джалена интересовала Треллу гораздо больше, чем его молитвы.

— Он думает, что да. Мы обсудим это сегодня вечером. — Эсккар сел на край кровати.

— Ты считаешь, что варвары вскоре появятся? — она спросила это таким тоном, словно говорила о погоде.

— Основная группа теперь движется быстрее. Они появятся здесь меньше, чем через месяц.

— А ты должен отправляться на другую сторону реки?

Теперь ее голос звучал, как обычно звучит голос солдатской жены, волнующейся за мужа, беспокоящейся, что он будет рисковать жизнью в какой-то маловажной засаде, когда он требуется для значительно более важной битвы из-за стен деревни.

Они уже обсуждали это раньше.

— Да, судя по тому, что мне рассказал Джален. — Эсккар колебался. — Я подожду еще несколько дней. На тот случай, если Месилиму удастся прорваться.

Его это беспокоило гораздо больше, чем он признавал. К этому времени Месилим уже должен был прислать сообщение, если появится. Вокруг Орака начала сжиматься петля. Гораздо меньше людей просили убежища или средства для переправы на другой берег.

Пройдет еще неделя, и для Месилима будет слишком поздно. Люди Эсккара уже начали сжигать поля и урожай и подъезжали так близко к варварам, как только смели, затем отступали назад, уничтожая все за собой. Алур мерики не найдут практически ничего, чем можно было бы кормить людей и животных. Жизнь деревенских жителей будет зависеть от зерна и скота, отправленных на другую сторону реки, по крайней мере до следующего урожая.

— И что еще тебя беспокоит, муж?

Она всегда могла определить, если что-то его беспокоило.

— Никар хочет со мной поговорить… с нами. Он прислал посыльного и спрашивает разрешения встретиться с нами сегодня. Я пока не отправлял ответ.

Эсккар не видел Никара и не разговаривал с ним со дня смерти Калдора. Отец стоял на площади, прикрыв рукой глаза, когда его сына забивали камнями. Гату пришлось защищать Никара от гнева толпы, которая требовала и его крови.

— Наверное, ужасно видеть, как умирает твой ребенок. — Мгновение казалось, что Трелла глубоко погрузилась в свои мысли. — Что нам ему сказать?

Эсккар пришел к ней задать тот же вопрос. Но теперь он сидел в комнате и думал о том, что будет лучше для Орака, для него самого, для Никара. После нападения на Треллу он хотел изгнать Никара и его семью, несмотря на советы Треллы, но теперь знал, что это было бы ошибкой. Ораку требовались люди типа Никара — с широкими взглядами, справедливые и честные, которые могли честно вести дела.

— Мы должны найти способ помириться, Трелла. Но как нам это сделать после того, как кровь пролилась с обеих сторон? За кровь можно расплатиться только кровью.

— Не должно быть больше никакого кровопролития, в особенности среди семей высшего сословия. Кроме того, мы стольким обязаны Никару. Он назначил тебя начальником стражи, поддержал после убийства Дриго и убедил другие Семьи дать тебе золото, которое требовалось, и подчиняться твоим приказам. Он отдал меня тебе, чтобы я могла тебе помогать. Я думаю, что он уже тогда защищал меня от Калдора.

— Возможно, он боялся, что ты воткнешь нож между ребер Калдора, пока он спит. — Эсккар поморщился. Он не мог представить Треллу в постели Никара или чьей-то еще. — Ты права. Мы многим ему обязаны. Но как нам помириться?

— О чем сейчас должен думать Никар? Что его беспокоит больше всего?

— Лесу! Он беспокоится о сыне, — ответил Эсккар.

Несколько недель тому назад они назначили Лесу ответственным за весь скот и зерно, отправленные на другой берег реки вместе с тридцатью пятью солдатами и сорока вооруженными жителями деревни, которые будут заботиться о животных. Они должны были встать лагерем в гористой местности, по крайней мере в ста милях от деревни.

— Шесть дней назад Никар отправил посыльного на лошади на другую сторону реки, несомненно, чтобы сообщить Лесу новость о брате. Возможно, Никар придет просить о сохранении жизни сыну.

— Да, вероятно. Но ты не должен позволить ему просить или умолять о чем-то. Это подорвет его чувство собственного достоинства. Ты должен относиться к нему уважительно, и мы заверим его, что ни с ним самим, ни с его сыном не случится ничего дурного. — Трелла взяла Эсккара за руку. — Давай обсудим, что мы скажем.

* * *
Послеполуденное солнце все еще стояло на небе, а долгий летний день не закончился, когда пришел Никар. Эсккар поговорил со всеми, кто проживал у него в доме, и все уважительно поздоровались с Никаром, а потом проводили наверх. Эсккар и Трелла приветствовали его стоя. Эсккар официально поклонился и предложил Никару сесть на один из трех стульев вокруг маленького столика. На нем стояли тарелки с фруктами и финиками и кувшин с вином.

Эсккар внимательно осмотрел Никара и понял, что тот сильно постарел. До этой минуты ненависть к Калдору перевешивала у Эсккара сочувствие к его отцу. Но, увидев его в таком состоянии, Эсккар почувствовал жалость к этому человеку.

Еще недавно Никар был самым могущественным жителем Орака, но теперь знал, что никакое богатство не вернет ему прежнее влияние. Преступление Калдора ослабило власть его отца, а вторжение варваров изменит основы жизни деревни. Новый Орак будет очень отличаться от старого.

Никар с минуту неловко сидел на предложенном стуле, пока не заговорила Трелла:

— Достопочтенный Никар, потеря сына причиняет тебе сильную боль. Если мы что-то можем для тебя сделать, пожалуйста, скажи нам. Нам нужна твоя помощь в эти дни.

Никар долго смотрел на нее, потом повернулся к Эсккару:

— Трелла… Госпожа Трелла, как кажется, уже поправляется. Я рад. Я пришел попросить у вас прощения за то, что сделал мой сын. — Он опустил голову. — Это позорное преступление, поступок слабого и глупого ребенка, испорченного отцом. Вина лежит на мне. Я его не сдерживал… не научил его уважать других…

Трелла коснулась его руки.

— Никар, не нужно так говорить. Мы все понимаем. Без тебя сегодня здесь не было бы ни Эсккара, ни меня. Мы очень многим тебе обязаны и никогда не сможет за это расплатиться сполна. Но теперь мы должны думать о будущем. Если мы переживем сражение, то впереди нас ждут годы работы, и нам потребуется твоя помощь.

— В ту ночь толпа хотела меня убить, — Никар повернулся к Эсккару. — Почему ты приказал своим людям меня защищать? Тебе было бы легче, если бы я умер, а мой Дом был бы разрушен. С того дня я жду твоей мести.

— Давай не будем говорить про месть, Никар, — ответил Эсккар, который теперь все прекрасно понимал. — Ты был всегда честен со мной. Я не собираюсь устраивать никакой кровной вражды. Я знаю, что ты не имел никакого отношения к случившемуся. Калдор заплатил за свое злодеяние, и на этом конец.

Никар на самом деле ничего не знал про планы сына. А если бы знал, то никакая попытка убийства никогда не была бы предпринята. Или, наоборот, все было бы лучше организовано и исполнено.

Тем не менее Эсккар не мог не выразить то, что чувствовал.

— Если бы Трелла умерла, то все могло бы быть по-другому.

Если бы она умерла, то он бы выкачал из Никара и его семьи всю кровь до последней капли, а затем оставил их тела гнить на солнце.

Никар посмотрел на них обоих, словно увидел впервые.

— Ты сильно изменился после нашей первой встречи, Эсккар. Ты стал великим вождем. А Трелла стала женщиной из высшего сословия, мудрой не по годам. Я не смог увидеть то, что увидели остальные жители деревни много месяцев назад, когда впервые назвали ее великой женщиной. А теперь вы оба проявляете милосердие ко мне.

Он покачал головой, словно все это было выше его понимания.

— Не нужно говорить о милосердии, Никар, только о дружбе, — ответила Трелла. — Нам нужна твоя мудрость. Деревня сильно изменилась за последние несколько месяцев. Если мы прогоним варваров, то никогда больше не сможем вернуться к старому. Орак станет великим городом, гораздо большим, чем может представить кто-то из нас, и многие будут тянуть руки, чтобы взять эту награду. Все услышат об Ораке и будут приходить сюда за защитой. Таким городом должен управлять сильный лидер, а этому лидеру требуется мудрый советчик.

Никар слабо улыбнулся.

— Я уверен, что пока ты находишься рядом с Эсккаром, госпожа Трелла, ему едва ли потребуется другой советчик.

— В Ораке много людей, Никар, — сказал Эсккар. — А в предстоящие годы прибудет много новых. Ты когда-то сказал мне, что построил Орак и хочешь, чтобы он стоял и дальше. Из-за твоей воли я остался здесь, чтобы сражаться. Но в будущем потребуется много рук, чтобы твоя мечта воплотилась в жизнь, а традиции и законы деревни должны стать чем-то большим, чем прихоти пяти Семей.

Эсккар глубоко вздохнул.

— Я прошу у тебя помощи, Никар, помощи, чтобы сделать Орак великим городом для всех людей, которые хотят здесь жить, включая твою собственную семью.

— Я с радостью помогу вам, как и мой сын Лесу. Он хороший человек и становится мудрее с каждым днем. Между нашими семьями не будет кровной вражды, клянусь в этом. — Никар замолчал на мгновение. — А что с моим будущим?

Трелла подготовила Эсккара к этому вопросу.

— Завтра мы втроем пройдемся по улицам Орака, все вместе. И все увидят, что между нами нет вражды, а твой голос остается важным при защите Орака. После того как появятся варвары, у людей возникнет много других поводов для беспокойства. Им будет, о чем думать.

— А после окончания осады они будут помнить только твои добрые дела ради их блага, — добавила Трелла.

Казалось, Никара очень тронули их слова. Он встал и поклонился.

— Ты прав, Эсккар. Я забыл об Ораке и его будущем. Это гораздо важнее, чем что-либо еще. А теперь, командир… госпожа Трелла… я благодарю богов за то, что вы оба находитесь здесь, в Ораке.

После ухода Никара Эсккар велел не беспокоить их с Треллой, потом запер дверь на засов.

— Значит, я буду сильным правителем Орака. Когда ты это решила, жена?

Произнеся эти слова, он поднял ее на руки и понес к кровати.

— Я не хотела, чтобы у тебя слишком сильно кружилась голова, — ответила она с улыбкой, когда он помогал ей снимать одежду. — Никару следовало сказать, какое место его ждет. Он теперь будет благодарен и обеспечит тебе поддержку.

Эсккар начал ласкать тело жены, осторожно, чтобы не коснуться забинтованных участков. У нее от удовольствия вырвался стон.

— Нестор напуган и больше не будет строить заговоры, а поэтому тоже станет тебя поддерживать, как и Корио, важность которого возрастает с каждым днем. Более того, Корио всем обязан тебе. Поэтому с Семьями проблем не возникнет. По крайней мере, какое-то время.

— Ну, тогда помолчи, девочка, и мы начнем работу над шестой Семьей.

Глава 19

Полуденное солнце нещадно палило. Пот покрывал наполовину обнаженное тело Эсккара. На руке появились новые мозоли в местах обхвата рукоятки нового меча. За пять дней он разбил уже полдюжины столбов. Клинок оставался острым, а его вес теперь казался Эсккару привычным. Мышцы играли под загорелой кожей. От расслабленной жизни в деревне не осталось и следа. Он никогда в жизни не был таким сильным и в такой великолепной физической форме.

Джален тяжело дышал с другой стороны учебного столба. Каждый из мужчин отражал нападение другого. Но, вместо того чтобы наносить удары друг по другу, они наносили их по толстому деревянному шесту. Именно его рубили и кололи. Любой варвар, который допустит ошибку, посчитав их легкими жертвами, не успеет пожалеть о своей ошибке.

Услышав стук копыт несущейся к ним галопом лошади, они оба подняли головы. Никто не скакал на такой скорости по заполненным людьми улицам, если только у него не было безотлагательного дела. Всадник спешился, подняв столб пыли, и Эсккар заметил у него на груди эмблему клана Ястреба.

— Командир, у меня сообщение от Сисутроса. Он встретился с ур намму и просит тебя немедленно приехать.

Эсккар вознес благодарственную молитву богам. Время заканчивалось, и ему требовалось переправлять отряд на другую сторону реки через несколько дней, с ур намму или без них. Но если они помогут…

— Отлично, Угард. Найди себе другого коня. Мы уезжаем немедленно. — Он повернулся к Джалену. — Готовь десять человек к выезду.

Им требовались дополнительные люди. Отряды варваров можно было встретить где угодно.

Эсккар проверил новый меч, убедился, что лезвие все такое же острое, затем вытер его тряпкой. Пока не образовалось никаких пятен. В конце концов меч полностью потускнеет, хотя Асмар заявлял, что он от этого станет только крепче.

Эсккар умылся у колодца, потом напился. Несмотря на жару, он надел кожаную броню и шлем, затем отправил посыльного к Гату и Трелле, чтобы сообщить, куда направляется.

Они выехали из Орака галопом на последних лошадях, которые оставались в деревне. Через четыре часа езды они оказались во многих милях от Орака. Солдаты поехали медленнее, чтобы не изматывать лошадей, глаза постоянно осматривали вершины возвышенностей и горизонт. Если там появятся облака пыли, то, значит, там находится боевой отряд — Орака или врага.

Но вместо этого они увидели еще одного всадника из клана Ястреба, который приближался к ним кентером. Он сообщил, что Сисутрос следует за ним всего в дюжине миль. Солдаты поехали дальше и вскоре увидели четырех всадников.

Две группы встретились у скалы, поднимавшейся над высокой травой. Один всадник оказался воином ур намму. Он был изможден, на груди выступали ребра. Он сидел на тощей лошадке, которая выглядела еще более измотанной, чем хозяин.

Эсккар спешился и приветственно протянул руку Он помнил этого человека по лагерю, но не разговаривал тогда с ним и не знал его имени.

— Приветствую тебя, Эсккар, военный вождь Орака, — официально поздоровался воин. — Меня зовут Фашод. Меня прислал Месилим, чтобы выяснить, требуется ли тебе еще его помощь.

— Приветствую брата-воина, как и племя ур намму. У нас есть для тебя еда и питье. Но расскажи мне вначале о Месилиме. С ним все в порядке?

— Да, но все устали, и лошади слабеют с каждым днем. Как только стемнеет, ур намму проскользнут мимо последних отрядов алур мерики. — Он сделал паузу, чтобы сплюнуть после произнесения этого названия. — Ур намму присоединятся к вам в вашей борьбе. Я показал вождю Сисутросу место, где будут пробираться воины. Теперь я должен сообщить Месилиму, что ты ждешь его прибытия.

— Ты принес хорошие новости, Фашод. Но вначале ты должен отдохнуть. Поешь и выпей воды.

Сисутрос, Эсккар и Фашод вместе уселись на песок, отдельно от остальных солдат. Большинство из них никогда не видели варвара так близко. Джален остался с солдатами и напомнил им, чтобы не глазели на Фашода с таким интересом. Фашод вначале жадно пил из бурдюка, потом съел двухдневный запас хлеба, который взяли с собой люди Эсккара.

— Не похоже, чтобы эта лошадь была способна проделать обратный путь, — заметил Сисутрос. — Ее слишком долго гнали на пределе сил.

Эсккар кивнул. Несколько недель напряженной езды — и большинству лошадей приходит конец. Он тоже обратил внимание на состояние животного и стал думать.

— Фашод, возьми одну из наших лошадей в обмен на свою. Сегодня ночью тебе может потребоваться крепкое животное.

Фашод посмотрел на каждого из них по очереди. До этой минуты он держался вежливо, но холодно. Он просто выполнял приказ вождя клана и ничего больше. Предложение лошади, даже в виде временного обмена, считалось важным жестом. Он отложил хлеб и вытер рот тыльной стороной ладони.

— Вождь Эсккар, благодарю тебя. У меня хорошая лошадь, ей для восстановления сил просто нужно несколько дней отдыха и трава.

— Заканчивай еду и питье, — сказал Эсккар, поднимаясь на ноги. Он считал, что животному потребуется на восстановление, по крайней мере, неделя. — Я пойду выберу тебе лошадь.

Эсккар вернулся туда, где ждал Джален, и рассказал тому про обмен животными.

— Выбери кого-то маленького, кто способен идти пешком и ехать на лошади Фашода обратно в Орак. И пусть отправляется немедленно, иначе он отстанет, если нам придется бежать.

Эсккар посмотрел назад, на Фашода.

— Джален, я хочу, чтобы ты немедленно вернулся в Орак. Если все ур намму находятся в таком же ужасном состоянии, как этот человек, то им потребуется оружие, еда и свежие лошади. Иначе они вообще не смогут сражаться. Скажи Трелле и Гату, что нужно подготовить.

Джален кивнул, потом отправился выбирать лошадь для обмена. Эсккар вернулся к Фашоду.

— Лошадь вскоре будет готова вместе с запасом еды. Передай Месилиму, что мы ждем его здесь и проводим в Орак.

— Месилим будет доволен, — ответил Фашод.

Подошел Джален с лошадью, на которой осталась одна узда.

Фашод собрал оружие и еду, потом галопом понесся на восток. Через несколько минут Джален поскакал в противоположном направлении и быстро обогнал одного из своих людей, который уже вел лошадь Фашода по той же тропе.

— Месилиму и его воинам, возможно, пришел конец, — заметил Сисутрос. — На поиски нас он должен был послать одного из лучших. В результате может оказаться, что нам от них мало пользы.

Эсккар думал то же самое, и это его совсем не радовало.

— Не исключено. Но мы узнаем, что выяснил Месилим. Кроме того, тридцать всадников в тылу могут защитить нас. И, усталые они или нет, но они убьют по крайней мере столько же воинов алур мерики, перед тем как погибнут сами.

Ур намму появились только после полуночи, и даже в лунном свете они выглядели очень усталыми. Эсккар предложил Месилиму отдохнуть, пока солдаты Орака несут дозор. На рассвете они начали путь на запад, хотя и медленным шагом. Некоторые лошади ур намму охромели, и всадники то шли пешком, то ехали верхом. Все то и дело оглядывались, гадая, когда появится орда алур мерики.

Эсккар осмотрел группу Месилима и насчитал сорок восемь мужчин, пятерых женщин и семерых детей разного возраста на сорока четырех лошадях. Ни младенцев, ни маленьких детей не было. Родители должны были оставить их умирать или убить. И люди, и животные выглядели так, словно в любую минуту рухнут. Изможденные дети с ввалившимися от голода глазами выглядели так же жалко, как воины. Всем требовалось как можно скорее оказаться в Ораке.

Эсккар вел коня между Месилимом и Субутаем. Месилим многое узнал от взятого в плен разведчика алур мерики, и они видели боевые отряды алур мерики, следующие на юг. Для людей, попавших в ловушку, во все сужающемся вокруг Орака кольце, ценность представляли любые сведения.

К вечеру следующего дня они преодолели достаточно большое расстояние, чтобы уйти от опасности, и оказались недалеко от Орака. Эсккар начал расслабляться. Они разбили лагерь, и ур намму заснули, как только доели последние припасы солдат.

Утром Эсккар передал половину своих людей Сисутросу и приказал ему возвращаться к делам Орака. Дополнительные люди помогут его помощнику закончить сожжение полей. Скоро алур мерики доберутся до Орака. Эсккар хотел, чтобы на их пути не осталось ничего ценного. На каждом поле горел урожай. Факелы подносили ко всему, что только может гореть, — домам, загонам для скота. Не трогали только колодцы. Рядом протекало много маленьких речек, были прокопаны оросительные каналы, поэтому не было смысла отравлять колодцы, сбрасывая в них мертвых животных. Эсккар надеялся, что алур мерики, уходя, тоже не испоганят их.

Они поднялись на вершину последней из окружавших Орак возвышенностей в середине дня. Все вздохнули с облегчением при виде стен деревни. В течение дня Эсккара дважды останавливали дозорные, высланные из деревни. Солдаты Бантора не могли допустить, чтобы группа варваров проскользнула сквозь их ряды.

При виде Орака и его стен, поднимающихся из земли, мужчины и женщины за спиной Эсккара начали возбужденно разговаривать. Даже с этого расстояния они видели, как трудовые отряды работают перед стеной, выкапывая последние участки рва.

Никто из ур намму никогда не видел такую большую деревню или такую высокую и прочную стену. На севере началось затопление полей. Южную часть затопят, как только проедут ур намму.

— Отдыхайте сегодня ночью, Месилим. А завтра ты скажешь мне, как ты сам стал бы атаковать Орак.

Месилим с сыном смотрели на деревню. На них большое впечатление произвели и ее размер, и стена.

— В Ораке сейчас почти три тысячи человек — со всеми теми людьми, которых согнали с мест алур мерики, — сообщил Эсккар. — Еще больше переправилось на ту сторону реки.

— До этой минуты я не верил, что вы способны противостоять алур мерики, — признался Месилим. — А теперь я вижу, что у вас есть шанс.

— Больше, чем просто шанс, — удовлетворенно улыбнулся Эсккар. — Я многое вам покажу.

Они медленно поехали к воротам, а когда приблизились к стене, рабочие прекратили свое занятие и уставились на необычную группу. Вскоре на стенах собрались любопытные жители деревни. Несколько человек начали кричать, когда узнали Эсккара, следующего во главе небольшого отряда союзников. Эсккар повел их от главных ворот вдоль рва, который шел параллельно южной стене вплоть до реки.

Теперь люди со стены стали приветственно кричать воинам и махать руками. Ур намму поражение смотрели на это, и Эсккар понял, что они даже не думали о том, как их встретят жители деревни. Когда маленький отряд добрался до реки, то снова повернул. Они встанут лагерем у стены, на берегу, так, чтобы их было не видно с вершин гор на востоке.

Их ждал открытый участок, два бочонка с водой, большая стопка дров, два освежеванных вола на вертелах, готовых для зажаривания. Рядом с бочонками с водой лежала стопка одеял. Для лошадей веревкой оградили загон, туда поместили сено и зерно для лошадей. В последние месяцы они совсем не ели зерна.

Спешившись, Эсккар показал, что их путешествие закончилось.

— Вставайте здесь лагерем, Месилим. Если вам что-то понадобится, мы это обеспечим. Если будете купаться в реке, осторожно: здесь сильное течение. Даже в это время года может утащить лошадь и всадника. Я вернусь через несколько часов.

Он провел коня через ворота у реки и увидел, что его ждет Трелла. Теперь ее постоянно охраняли два солдата. Он взял ее за руку, и они вместе пошли домой. Во дворе Эсккар направился к колодцу, чтобы смыть грязь и лошадиный запах, а Трелла пошла за чистой одеждой. К тому времени, как он кончил мыться, Трелла вернулась с чистым бельем.

— Я наблюдала со стены, — сообщила она. — Как только ты ушел, они бросились к еде и воде. Они, наверное, сильно голодали.

— Ур намму в плохой форме. Им повезло, что они пробрались между отрядами алур мерики. Но они уже заплатили нам сведениями. Они схватили разведчика алур мерики и пытали его, пока он не рассказал им все, что знал. Он сказал, что через четыре или пять дней алур мерики собираются переправить отряд на тот берег. Это означает, что мы должны их там встретить. К тому времени воины уже появятся на окружающих Орак возвышенностях. Через несколько дней они будут готовы к атаке.

— Надеюсь, что ты к тому времени вернешься.

По ее тону было ясно, что у него возникнет больше проблем с ней, чем с отрядом варваров, если он не вернется.

— Да, даже если засада провалится, я сразу же вернусь. Я уеду через три дня. На север, на место засады придется ехать медленно, и нам может потребоваться время на подготовку. Ты все приготовила, как я просил?

— Мы встретились с ремесленниками. Все будет готово к полудню завтрашнего дня. Но ты не сказал мне, что с ними женщины и дети.

— Их так мало, что я не посчитал это важным.

Она посмотрела на него, и Эсккар предупредительно поднял руку.

— Я знаю: важно все. Но на самом деле они их не упоминали, если только вскользь. Это действительно имеет значение?

— Может быть. Но теперь я должна сделать кое-что еще. Заходи в дом. Ужин на столе.

— Да, жена, — покорно ответил он.

Деревенские женщины иногда оказывались истинным испытанием для мужчин. Вообще-то, в жизни варвара имелись преимущества, в особенности, когда дело касалось отношений с женщинами.

Через два часа Эсккар вернулся в лагерь ур намму в своей лучшей одежде, но с коротким мечом, в сопровождении Джалена и Гата, которых представил Месилиму и Субутаю.

За последние несколько часов произошло многое. Лошадей накормили, затем отвели к реке, чтобы помыть и вообще привести в порядок. Женщины и мужчины тоже помылись, вероятно, впервые за много недель. Одежду выстирали, и она теперь сушилась прямо на их телах.

Детей накормили и завернули в одеяла. Младшие впервые за много недель спали с набитыми животами. Для взрослых еда теперь стала главным делом. Они собрались вокруг костров, с жадностью отрезая куски поджаренного мяса. В лагерь принесли четыре бурдюка с вином, чтобы все могли выпить, но не напиться.

— У меня есть несколько подарков, Месилим, — заговорил Эсккар, как только уселся вместе с помощниками неподалеку от костров, напротив Месилима и Субутая.

Эсккар подал знак Гату, и тот положил одеяло на земле между ними, затем развернул его. Внутри лежало тонкое копье с бронзовым наконечником, стрела, тетива и меч.

Эсккар увидел замешательство на лице Месилима.

— Твои люди потеряли многое из своего оружия, поэтому завтра вы получите шестьдесят таких копий. Кроме того, каждый получит пятьдесят стрел и пять запасных кусков тетивы, а также столько мечей и ножей, сколько вам потребуется.

Казалось, тетива рвется постоянно. А она была так же важна, как и сам лук, и во время боя взять ее негде.

Субутай склонился вперед, взял стрелу и внимательно осмотрел ее, чтобы убедиться, подходит ли она по размеру для их луков.

— Ваши стрелы длиннее и тяжелее. А где вы взяли столько стрел этого размера? — спросил он.

— Мы их сделали, Субутай. То есть они будут готовы к завтрашнему вечеру. Ремесленники принялись за работу, как только я дал приказ. То же самое и с копьями. Это оружие для тех, кто сражается со спины лошади и, хотя мы сами мало ими пользуемся, мы можем их быстро изготовить.

Это произвело впечатление на ур намму. Им потребовалось бы несколько недель, чтобы изготовить такое количество стрел.

— Если вам нужно что-то еще… — Эсккар замолчал, потому что Месилим больше не смотрел на него.

Повернувшись, Эсккар увидел, что к лагерю приближается группа из семи женщин, две из них несли факелы, потому что спустились сумерки. У всех были узлы или корзины различных размеров и форм. В центре шла Трелла в самой лучшей одежде и в сопровождении двух стражников. Рядом с ней Аннок-сур несла факел.

Процессия с факелами произвела странное впечатление на представителей племени. Они видели, что приближается женщина, занимающая высокое положение. Об этом свидетельствовали дорогой наряд Треллы и стражники, а также очевидное уважение, которое проявляли к ней другие женщины. В лагере прекратились разговоры и еда. Все уважительно встали, что было нетипичным для таких мужчин.

Первые женщины остановились, добравшись до группы Эсккара. Трелла прошла вперед и оказалась рядом с ним. Тогда она поклонилась гостям, затем повернулась к Эсккару.

На него она произвела то же впечатление, что и на других. В мерцающем свете факелов она выглядела так, словно пользовалась особой благосклонностью богов. Тишину нарушало только шипение и потрескивание факелов.

Эсккар наконец смог говорить и представил всех друг другу.

Трелла снова низко поклонилась, затем выпрямилась и расправила плечи. Стояла она с гордым видом.

— Приветствую тебя в Ораке, вождь клана Месилим, и твоего смелого сына Субутая.

Эсккар перевел ее слова, затем кивнул, предлагая ей продолжать.

— Мы с уважением относимся к вашей борьбе против нашего общего врага. Мой муж не сказал мне, что с вами путешествуют женщины и дети, поэтому мы не приготовились к их приему. Но теперь мы принесли им подарки и одежду.

Голос Треллы звучал спокойно и царственно. Месилим мог не понимать значения слов, но явно осознавал ее присутствие. Он глядел на нее так, словно лишился дара речи, как и Эсккар несколько минут назад. Субутай смотрел на нее с открытым ртом.

— Достопочтенная жена, Трелла, — заговорил Месилим. — Ты почтила нас своим присутствием и своими подарками. Мы приветствуем тебя у нашего костра. Эсккар говорил нам о твоем даре, но мы не ожидали, что ты нас посетишь.

Трелла смотрела на Эсккара, пока он переводил, и он прочитал вопрос у нее во взгляде. “Даре?” — спросит она сегодня ночью, а потом, несомненно, последует речь о том, что “все важно”.

Она снова поклонилась Месилиму.

— Ваш приезд — это честь для нас, как и ваше предложение помочь нам в нашей борьбе. Как я могла не сделать того, что делаю? А теперь я оставляю вас, чтобы вы могли поговорить, пока мы занимаемся женщинами.

Когда она ушла, мужчины снова сели. Какое-то время все молчали. Эсккар видел, что Гат с трудом сдерживает улыбку. Трелла на самом деле выглядела так, словно обладала достаточной силой, чтобы повелевать людьми и духами. Возможно, это был не только предрассудок. Может, она на самом деле обладала даром, а варвары увидели это более отчетливо, чем Эсккар.

Мужчины смотрели, как она направляется к женщинам, и ее вскоре окружили люди Месилима. Женщинам ур намму пришлось отталкивать мужчин. Фашод стоял рядом с Треллой и переводил для нее, затем помог распределять одежду и другие подарки. Суматоха продолжалась какое-то время, потом женщины увели Треллу и ее спутниц от мужчин. Они уселись в некотором отдалении от костра, чтобы обсудить вещи, которые касались только женщин.

Даже Фашод держался в стороне, оставив одну из женщин переводить. Трелла попросила и своих охранников отойти в сторону. Понаблюдав за происходящим какое-то время, мужчины племени вернулись к костру и еде, но их взгляды часто обращались к Трелле и женщинам, которых теперь освещали только мигающие факелы.

Месилим покачал головой и снова повернулся к Эсккару и его помощникам:

— Я никогда не видел, чтобы наши женщины вели себя таким образом. Они никогда не принимали никакую незнакомку в свой круг и не оказывали ей чести. Трелла в самом деле обладает даром, раз может так легко управлять моими людьми.

— Она мудра не по годам, — добавил Эсккар. — Ее мудрость направляет меня и придает мне сил.

— Ее мудрость направляет нас всех, Месилим, — неожиданно заговорил Гат. — Моя жена, которая старше Треллы в два раза, стоит рядом с ней и слушает каждое ее слово.

Эсккар перевел слова Гата и снова улыбнулся.

— Вождь Эсккар, а почему ее охраняют эти мужчины? — спросил Субутай. — Никто же не станет причинять зло человеку с таким даром.

Эсккар с отвращением покачал головой.

— Я не так давно являюсь военным вождем Орака, Субутай. Две недели назад один из моих врагов попытался ее убить. Его приводила в ярость ее мудрость, и он хотел ударить по мне, убив Треллу. Она была ранена, но выжила, и теперь я делаю все возможное, чтобы попытка не повторилось.

— А клан, который в этом участвовал, убит? — слова Месилима прозвучали скорее как утверждение, чем как вопрос.

— Все, кто был замешан в деле, мертвы. Их убили жители деревни, — ответил Эсккар, осторожно подбирая слова. — Не думаю, что подобное повторится.

Не было смысла объяснять местные законы членам племени, которые обычно видели только белое и черное. В зависимости от преступления, варвары могли наказать весь клан за деяние одного из его членов.

— Это не повторится, — твердо добавил Гат, после того как Эсккар перевел вопрос Субутая. — Все получили предупреждение.

— Хорошо охраняй ее Эсккар, — сказал Субутай. — Если алур мерики узнают, что у вас есть такой человек, то снесут стены, чтобы ее забрать.

Эсккар посмотрел на него, читая под словами намек на то, что хотел бы сделать сам Субутай. Эсккар удивился своей интуиции. Но в том, что касалось Треллы, он все замечал очень быстро, ум срабатывал мгновенно, и он подбирал нужные слова.

— Субутай, такой дар нельзя взять силой. Его нужно отдавать свободно, по доброй воле. Враг не может его захватить, а друг даже не станет пытаться.

— Пусть ее мудрость направляет тебя, Эсккар, — сказал Месилим, переводя разговор на тему, которую требовалось обсудить. — Тебе потребуется ее помощь в предстоящем сражении. А теперь давайте поговорим об оружии.

Какое-то время они обсуждали оружие и дела на предстоящие несколько дней. Они почти закончили, когда от группы женщин донесся смех, и все головы снова повернулись к ним.

Трелла встала, держа за руки нескольких женщин племени. Все они хотели ее коснуться. Когда они наконец отпустили ее, Трелла поклонилась им и направилась к вождям, пройдя мимо большинства воинов. Казалось, они больше обращают внимания на нее, чем на своих вождей. Месилим и Субутай снова поднялись на ноги, как и Эсккар с помощниками мгновение спустя.

Трелла встала между Месилимом и его сыном. Оба оказались очень близко к ней.

— Эсккар, некоторые дети очень ослаблены и не могут путешествовать. Я предложила оставить их здесь до окончания сражения. — Она посмотрела на Месилима. — Если, конечно, нам это разрешит глава клана Месилим.

— Это предложили мои женщины? — удивленно спросил Месилим, как только Эсккар закончил перевод.

Эсккар был удивлен не меньше Месилима. Он никогда не слышал о подобном. Оставить детей у незнакомцев, да еще — по традиции — врагов?

— Трелла, здесь тоже опасно. Они могут не понимать, о чем просят.

Прежде чем Трелла успела ответить, к группе приблизилась одна из женщин. Правда, она замедлила шаг и обратилась за разрешением. Субутай жестом пригласил ее подойти. Женщина тихо, но быстро заговорила с Субутаем, и Эсккар не все понимал, настолько быстро вылетали слова. Говорила она долго, а когда закончила, не ушла, хотя так требовали традиции.

Субутай повернулся к Эсккару.

— Все так, как сказала достопочтенная Трелла. Моя женщина хочет оставить здесь пятерых младших. Они определенно умрут, если нам снова предстоит серьезное путешествие. Среди них моя дочь. — Субутай посмотрел на отца. — Мы должны это обсудить.

Месилим кивнул в задумчивости, затем повернулся к Трелле:

— Мы обсудим твое предложение. Но мы благодарны тебе за него.

— В таком случае я оставляю вас, мужчины. Вам нужно еще многое обсудить.

Она коснулась руки Эсккара и пожелала ему спокойной ночи. Когда она собралась уходить, один из членов племени что-то крикнул Месилиму, затем добавил несколько предложений. Услышав свое имя, Трелла остановилась и ждала.

Эсккар слышал слова воина, но они для него не имели смысла. Он что-то говорил о “касании одаренной”.

Месилим повернулся к Эсккару.

— Мои воины просят большого одолжения, хотя вы и так для нас уже столько сделали… Но если ты разрешишь, они хотели бы коснуться Треллы, чтобы это придало им сил и обеспечило благословение богов.

Месилиму было неловко обращаться с такой просьбой, но он все равно просил того, что хотели воины.

Трелла встала рядом с Эсккаром и вопросительно посмотрела на него.

— Они хотят тебя коснуться, на удачу или что-то в этом роде, — пояснил он. Это может быть обычай, о котором я не помню. Или я просто никогда этого не видел раньше. Похоже, Месилима это смущает, но он считает это хорошей мыслью.

— Что мне делать? Как мне их касаться?

Эсккар думал мгновение.

— Касайся каждого мужчину в верхней части правой руки, чтобы придать ему силы в битве.

Трелла вручила пустую корзину Аннок-сур, которая, как и всегда, оказалась рядом, и приблизилась к Месилиму. Она вытянула руку, но коснулась не руки, а приложила ладонь к его лбу.

— Пусть у тебя будет мудрость, чтобы вести своих людей в предстоящем сражении, — сказала она и после этого коснулась его правой руки, как сказал Эсккар. Затем она повернулась к Субутаю и приложила руку к его лбу. — Пусть у тебя будет мудрость вести своих людей в предстоящие дни, когда многое изменится и всем придется пройти через испытания.

К тому времени, как она закончила с вождями, за Субутаем уже выстроилась очередь. Некоторые мужчины толкались, чтобы занять места впереди. Трелла пошла вдоль ряда, касаясь правой руки
каждого мужчины, чтобы придать им сил в предстоящей схватке. Фашод следовал за ней и переводил ее слова.

Женщины встали в конец очереди, и Трелла пожала руку каждой из них. Закончив, она забрала корзину и ушла, не произнеся больше ни слова. Охранники и женщины последовали за ней.

Члены клана молча стояли и наблюдали, пока она не вошла в ворота и не скрылась из виду. После этого Эсккар повернулся к Месилиму.

— Отдыхай сегодня, Месилим. Мои люди закроют ворота, чтобы тут не ходили любопытные, и будут нести дозор со стен. Я не думаю, что кто-то к вам здесь подойдет, но, если хотите, выставляйте дозорных. Никто из жителей деревни сегодня ночью не покинет стен. Завтра я вернусь, и мы продолжим разговор.

Когда они оказались вне пределов слышимости, заговорил Джален.

— Это было самое странное зрелище, которое я когда-либо видел. Они смотрели и действовали так, словно Трелла — богиня.

— В этом нет ничего странного, — заметил Гат. — Не так ли, Эсккар?

— Совсем ничего странного, Гат, — со смехом ответил Эсккар. — Совсем ничего.

Глава 20

На третью ночь, через три часа после заката, Эсккар вывел сто человек через ворота у реки. Полночи переправляли людей и оружие на другой берег. К рассвету солдаты удалились от берега на значительное расстояние, вне поля зрения любых наблюдателей.

Двигались они медленно. У каждого было семьдесят фунтов груза: деревянный щит, лук, два колчана со стрелами, меч, продукты и вода. Гат заявил Эсккару, что пеший человек не может нести больше шестидесяти фунтов, если он хочет, чтобы они поддерживали хороший темп. Поэтому первый день получался самым тяжелым. С каждым днем вес будет уменьшаться.

Эсккар шел вместе с остальными. Он взял только четырех лошадей для разведчиков и двух ослов для перевозки продуктов и воды. Они не рассчитывали отсутствовать больше недели, а если задержатся, то им самим придется добывать себе пропитание. На этом берегу Тигра ничто не сжигали, а в горах все еще паслись козы и овцы.

Гат настоял на том, чтобы тоже участвовать в походе. Он обучал солдат сражаться вместе и хотел посмотреть результаты своей работы на практике. Сисутрос остался, чтобы следить за обороной Орака. На следующую ночь Джален переправится с кланом Месилима и поведет их к солдатам Эсккара, в назначенное место.

В пути Эсккар думал о своих разговорах с Месилимом и Субутаем. На следующий день после появления ур намму Эсккар вместе с младшими командирами провел Месилима и его сына вдоль стен. Эсккар рассказал про план предстоящей битвы и предложил Месилиму представить себя в роли военного вождя алур мерики. Они ездили взад и вперед, осматривая стены с разных сторон в поисках слабых мест.

Потом он провел Месилима внутрь, показал огромные запасы оружия и другие результаты подготовки к обороне. Глаза Месилима округлились при виде огромного количества стрел и камней. В конце концов он не нашел слабых мест в обороне Эсккара.

— Но вы не должны позволить им перебраться через стену, — сказал он. — Если они проберутся внутрь, то вашим людям конец.

Эсккар с Гатом удовлетворенно переглянулись. Они каждый день, с самого первого дня, вдалбливали эту мысль в головы солдат. Варваров нужно остановить перед стеной.

Время заканчивалось и для Эсккара, и для алур мерики. Великое сражение приближалось, и надо было защитить спину, уничтожив варваров, которых отправят против них с запада. Людей, скот и припасы, переправленные через реку, нельзя потерять, или Орак ждет голод, даже если ему и удастся отбить нападение.

Эсккар хотел взять с собой больше людей, уверенный, что вернется до появления алур мерики. Но паника, отразившаяся на лицах представителей Семей, убедила его, что на этом последнем этапе не следует забирать из Орака много солдат.

Месилим со своими воинами тронется в путь следующей ночью. Таким образом они смогут отдохнуть еще один день. Они хорошо питались и спали все четыре дня после появления у Орака и практически восстановили силы. Сев на отдохнувших лошадей, они легко догонят Эсккара и его медленно двигающихся солдат.

Вместе с Месилимом получалось тридцать семь воинов и два мальчика. Одного воина признали слишком слабым для езды верхом и решили не брать с собой. Ему велели охранять женщин и детей, остающихся в Ораке.

Два дня Эсккар, как мог, подгонял своих людей, шел рядом с ними и сам тащил свой груз. Он мог бы ехать верхом, но лошади требовались разведчикам, а ему лучше было оставаться рядом с солдатами.

Только они разбили лагерь в конце второго дня, как подъехал Месилим. Эсккар внимательно осматривал прибывших воинов. Четыре дня отдыха отразились на их лицах. На каждом была новая одежда. У многих оказалось оружие, подаренное Ораком.

На каждом копье трепетала желтая лента, еще один подарок Треллы. Маленькая желтая ленточка красовалась и на каждом луке. Каждый воин повязал вокруг талии желтый пояс Все это было не просто украшением — в пылу битвы опознавательные знаки помогут отличать друга от врага, а это в еще большей степени требовалось солдатам.

Лошади ур намму тоже выглядели отдохнувшими, а тех, которые не восстановили силы полностью, заменили последними лошадьми Орака. Воины Месилима выглядели уверенными и сильными, совсем не так, как всего несколько дней назад.

Месилим спрыгнул с коня и приветствовал Эсккара, а Субутай повел всадников к месту их лагеря, в нескольких сотнях шагов от лагеря Эсккара. Его люди имели мало опыта общения с варварами. Они вполне могли начать спор или драку с ур намму из-за какого-то неожиданного или неосторожного слова. Лучше держать их отдельно до начала сражения, когда никто не будет отказываться от помощи союзника. Ни один из вождей не хотел неприятностей.

— Судя по виду, твои люди в хорошей форме, Месилим, — Эсккар протянул руку, демонстрируя дружеское расположение. На тропе войны все формальности исчезали. — Какие-нибудь проблемы в пути возникли?

— Нет. Мы часто давали отдых лошадям, а то могли бы догнать вас несколько часов назад.

После того как все поужинали, два вождя остались у костра обсудить следующие несколько дней. Многое будет зависеть от самого места засады, а про это они не смогут ничего сказать до завтрашнего дня. После ухода Месилима Эсккар развернул одеяло на жесткой земле и мгновенно заснул.

Утром Эсккар сел на лошадь и вместе с Джаленом и Гатом присоединился к Месилиму и Субутаю, которые ехали во главе своих воинов. Они направились к месту, выбранному для засады — в нескольких милях от реки, в горной местности. На земле все еще оставались пучки бледно-зеленой травы, но скоро она станет коричневой от безжалостного солнца.

Небольшая долина, выбранная для засады, тянулась с севера на юг и была окружена крутыми горами. У входа с южной стороны жили какие-то фермеры. Они построили полдюжины земляных хижин, держали овец, коз и кур и пытались обрабатывать землю. По сведениям Джалена, их было слишком мало, и никто из них никогда не зарабатывал себе на жизнь мечом. Они стали бы легкими жертвами для первых появившихся здесь головорезов.

Им бы радоваться появлению Эсккара и его солдат, но они выглядели угрюмыми и злыми. Им совсем не нравилось, что у них отбирают землю, даже временно. Они успокоились только после того, как Эсккар сообщил им про приближение большого отряда варваров, которые, несомненно, перережут им всем горло.

Среди поселенцев было несколько женщин. Эсккар не хотел, чтобы женщины находились рядом с его солдатами, не хотел изнасилований и драк. Он вручил поселенцам дюжину серебряных монет, оплачивая потерю домов и загонов, и приказал немедленно двигаться на юг. Когда они стали жаловаться, он предложил забрать деньги назад и превратить их в рабов, если им это больше по душе. Это заставило фермеров тронуться с места. Они нагрузили три повозки своим добром и погнали скот впереди себя.

Узкая долина была почти прямой и слегка шла вверх с юга на север. В южном конце, где жили поселенцы, въезд составлял девяносто шагов в ширину. Потом долина быстро расширялась, примерно в два раза. До дальнего конца было больше мили, и тот вход составлял примерно двести двадцать шагов в ширину. Однако в пятистах шагах от северного конца две каменные стены сближались, и долина сужалась до ста двадцати шагов.

Эсккару понравились стены долины. Они были крутыми и каменистыми, и там имелось очень мало мест, где лошадь и всадник могли бы забраться на вершину, даже проявляя большую осторожность. Внутри же местность оказалась открытой и ровной, и спрятаться было негде. Не было и никаких оборонительных укреплений. Тем не менее ни Эсккара, ни Месилима место не удовлетворило.

Джален увидел, как они нахмурились.

— Командир, это лучшее место, которое я смог найти. Ты хотел что-то недалеко от реки, куда их можно загнать. Эта долина находится почти на пути к Ораку.

— Я уверен, что это лучшее место, — сказал Эсккар. — Но здесь будет трудно устроить ловушку. Нам придется разделить людей, а это означает, что алур мерики будет больше, чем каждая из наших групп. И длина долины означает, что придется преодолевать большое расстояние.

— Ущелье здесь широкое, — добавил Месилим. — Наша линия сильно растянется, а противник сможет ударить по любой точке. — Он повернулся к Эсккару: — Ты говорил, что мы должны убить их всех, а не просто нанести поражение. Если их отряд такого же размера, как наш, не говоря про больший, то они просто развернутся и поедут на юг другой дорогой.

На лице Джалена отразилось сомнение.

— Без борьбы? — спросил он.

— Они не будут сражаться, если не уверены в победе. Они не считают бесчестьем побег или обстреливание противников из луков с большого расстояния, — Эсккар покачал головой. — Нам придется что-то придумать, чтобы заманить их внутрь, а потом не дать сбежать.

Группа командиров медленно проехала к северному краю и осмотрела там почву. Вход оказался широким, как и опасался Эсккар, хотя стены и сжимались перед ним. Эсккар решил, что у него нет выбора. Придется действовать здесь. Алур мерики могут оказаться тут в любой день, и у него не оставалось времени искать лучшее место.

Эсккар, Гат, Джален, Месилим и Субутай поехали назад к центру долины, рядом с восточной стороной, спешились и сели на земле кругом. Пятеро мужчин два часа обсуждали различные варианты, учитывая способности лучников, воинов ур намму, характер местности и то, что, по их мнению, предпримет противник. После принятия решения они еще долго оговаривали детали, пока каждый не понял, где и как будет сражаться.

Пока продолжалось обсуждение, солдаты и представители племени отдыхали и наблюдали за своими вождями, которые чертили линии на земле и спорили об их судьбе.

В конце концов никто не остался полностью удовлетворен, но никто не мог предложить ничего лучшего. Эсккар со своими людьми вернулся к южному концу, где напряженно ждали солдаты, желавшие услышать про свою судьбу.

Эсккар обвел их взглядом, потом заговорил громким голосом:

— Вы хотели сражаться, не правда ли? Ну, я могу вам обещать, что вас ждет схватка, которую вы запомните на всю жизнь. Эта схватка будет отличаться от всех других. Вы должны подчиняться приказам, или пожалеете, что родились на свет. Работайте, как рабы, если хотите выжить. Помните это, если хотите жить!

После этих слов лагерь забурлил. Субутай собрал необходимое оружие и припасы и взял с собой пятнадцать лучших воинов на лучших лошадях. На их долю выпало самое опасное задание — они станут приманкой в ловушке. Воины поедут на юг тем путем, которым попали сюда, и обогнут долину по широкому кругу, чтобы не оставить следов. Потом они поедут на север искать алур мерики, дадут им себя увидеть и заманят противника в долину.

Гат взял тридцать человек и инструмент, которым можно копать, из стоявших в долине домов. Они пошли вдоль крутой восточной стены, чтобы не оставлять следов в центре. Тем временем Месилим выставил наблюдателей на окружающих долину возвышенностях, чтобы никто не появился неожиданно. Еще один трудовой отряд взял ослов и вышел через южный вход, чтобы собрать как можно больше дров.

Остаток этого дня и весь следующий люди Эсккара напряженно трудились и тренировались в стрельбе из лука и подаче сигналов. Лучники отмечали расстояния по всей долине, как горизонтально, так и вертикально, чтобы всегда знать, на какое расстояние предстоит стрелять. С такими склонами по бокам долины ветер мешать не будет. Наконец, все было готово.

Теперь все зависело от Субутая. Ему придется не только найти алур мерики, но и заманить их в долину. Чтобы план сработал, алур мерики должны следовать за ним на небольшом расстоянии, но не слишком близко, чтобы не обнаружили ловушку.

Столько всего могло пойти не так, что Эсккар отказывался об этом думать. Вместо этого он был недоволен всем, что делали солдаты, ругал их и одновременно подбадривал, чтобы работали быстрее. Все обливались потом, но постоянно смотрели на линию горизонта и вершины гор и держали оружие поблизости. Когда вся подготовка была закончена, они наконец отдохнули и проверили оружие.

Началось ожидание. Судя по виду, Месилим тоже пребывал в напряжении и кричал на воинов. Его, похоже, раздражала каждая мелочь. Вождь ур намму волновался за сына. Джален ходил взад и вперед. Он не сомневался, что если что-то пойдет не так, то его обвинят в неудачном выборе долины. Казалось, только Гат ни на что не реагировал. Он спокойно проверял работу солдат, следил, чтобы они все делали правильно, лично осмотрел их оружие, да еще и каждую свободную минуту пытался кого-то чему-то обучить.

В середине утра следующего дня один из часовых на возвышенности с северной стороны предупредительно вскрикнул. Вскоре показался всадник, который галопом скакал на явно усталом коне. Все глаза следили за приближением одинокого наездника. Ехал он строго по центру долины. Бока коня лоснились от пота. Наконец всадник добрался до хижин в южном конце, где ждали Эсккар и Месилим. Это оказался Фашод, которого Субутай прислал с сообщением.

Фашод спешился и заговорил так быстро, обращаясь к Месилиму, что Эсккар с трудом понимал значение слов. Наконец Месилим повернулся к другим командирам, с нетерпением ожидающим новостей.

— Вчера Субутай обнаружил небольшую группу алур мерики и устроил на них засаду. Он позволил нескольким сбежать. Затем он поехал на запад, притворяясь, будто старается замести следы, а потом повернул на юг. За ним следует основная группа алур мерики, а он едет медленно, словно у него устают лошади. Фашод считает, что в боевом отряде около семидесяти человек. Субутай будет здесь через час. Если все пойдет по плану, то алур мерики появятся сразу же вслед за ним.

Эсккар почувствовал, как у него вспотели руки, но не стал вытирать их об одежду. Этот жест увидели и поняли бы все. Все, что угодно, могло пойти не так. Варвары могли догнать Субутая раньше. Они могли остановиться по неизвестной причине или просто повернуть и направиться назад к реке. Но сейчас нельзя было показывать страх или сомнения.

— Значит, пора. Гат, бери на себя командование здесь. — Эсккар посмотрел на Месилима. — Пусть боги улыбнутся нам сегодня.

— Я буду рядом с тобой, когда начнется сражение, — ответил Месилим и повернулся к Фашоду. — Оставайся здесь с Гатом и проверь, чтобы Субутай сразу же понял, где мы, и знал, что мы делаем.

С этими словами Месилим отправился к своим воинам, и через несколько минут все двадцать два оставшихся представителя ур намму выехали из долины на юг, оставив только Фашода с Гатом и пятьюдесятью солдатами в южном конце. Месилиму предстоял часовой путь по горам: надо было объехать долину кругом и появиться у северного конца.

Эсккар повернулся к Джалену:

— Начинайте движение, и, боги, пусть солдаты ничего не забывают и помнят все, что им говорилось.

Эсккар, Джален и пятьдесят лучников направились на север, выстроившись друг другу в затылок. Они следовали вдоль восточной стены долины, ступая очень осторожно, чтобы по возможности не оставлять лишних следов. Последние два дня все старались не наступать на траву в центре долины. Когда алур мерики заедут сюда, они не должны увидеть никаких следов, оставленных людьми Эсккара.

Эсккар и каждый из солдат ненадолго останавливались у северного конца долины, где резко сжимались стены, чтобы оставить оружие в глубокой яме, которую они специально приготовили и хитро скрыли.

Затем они продолжили движение, все так же в затылок друг другу, покинули долину через северный вход и повернули на северо-восток. Последние два человека заметали следы, чтобы не осталось ничего, свидетельствующего об их пребывании в долине. В трехстах шагах от входа в долину Эсккар, Джален и пятьдесят солдат устроились в небольшом тупике, усевшись на землю плечом к плечу, и стали ждать.

Одного солдата с хорошим зрением и умеющего считать отрядили в дозорные. Он устроился среди скал в нескольких шагах от их укрытия. Эсккар сидел на корточках в пыли рядом с солдатами. Запах битвы, знакомая смесь пота, мочи и фекалий, вскоре наполнила тупик. Пятьдесят невооруженных мужчин собрались на небольшом участке, немного больше, чем комната Эсккара.

Из оружия у них имелось всего несколько ножей, и ребенок с мечом, вероятно, мог бы убить их всех. Эсккар знал, что это самая опасная часть операции. Он решил остаться с теми, кто больше всего рисковал, чтобы они не теряли мужества, видя, что он точно так же подвергает себя риску.

— Приближаются всадники! — негромко крикнул дозорный.

Эсккар представил, как воины Субутая въезжают в долину с севера. Они должны двигаться медленно, позволяя алур мерики догнать себя. Эсккар напряг слух, пытаясь их услышать, но его отделяло от них слишком много гор и камня, поэтому он даже не почувствовал вибрации почвы под ногами.

Солдаты явно нервничали, учащенно дышали и ждали, когда удастся выпустить энергию. Эсккар с трудом подавил желание присоединиться к дозорному, но прикрытия не хватало, и один человек увидит все не хуже десяти. От напряженного ожидания ему стали чудиться всякие звуки. То Эсккар думал, что не слышит ничего, то представлял треск пламени и боевые кличи Субутая.

— Вижу варваров. Они движутся… Остановились! Тихо! — прошипел дозорный.

Конечно, алур мерики будут прислушиваться ко всем звукам. Собравшиеся за спиной Эсккара солдаты прекратили все движение. Никто не произносил и не издавал ни звука, не сорвался ни один камень. Каждый смотрел на соседа, чтобы тот не кашлянул и не чихнул. Это могло все испортить.

Варвары находились чуть более, чем в трехстах шагах, от укрытия Эсккара. Почувствуют ли алур мерики ловушку? Увидят ли они укрытие солдат? Заметят ли дозорного? Возможно, их лошади уловят весьма неприятный запах, исходящий от солдат. Эсккар пытался представить себя на месте начальника отряда.

Алур мерики заметят, что ур намму заехали в небольшую долину с маленьким поселением в дальнем конце. От этого поселения в воздух уже поднимался дым — оно горело. Начальник отряда услышит крики людей, потом боевые кличи других, и подумает, что ур намму очень заняты, увлекшись грабежом и убийством, и не заметят, что противники постепенно нагоняют их сзади.

“Клюньте на приманку, — мысленно умолял Эсккар. — Вы ведь хотите и врагов убить, и трофеи взять. Просто заезжайте в долину и забирайте”.

Он услышал стук копыт. Внушительная группа воинов алур мерики создавала значительно больше шума, чем маленькая группа Субутая. Затем звуки стали удаляться, и Эсккар понял, что противник заехал в долину. Он увидел, как у Джалена от возбуждения горят глаза.

Стих последний стук копыт. Эсккар сидел без движения, пока не услышал, как к входу в укрытие подобрался дозорный.

— Они заехали в долину, командир, как ты и говорил! — мужчина широко улыбался.

— Все? — уточнил Эсккар. — Сколько их там?

— Я насчитал семьдесят три, — прошептал солдат. — И заехали все!

Эсккар вскочил на ноги.

— Вперед, солдаты! Сохраняйте тишину и бегите так, как вы не бегали никогда в жизни!

С этими словами он сам бросился к входу в долину, дозорный быстро обогнал его и стал указывать путь. Эсккар бежал изо всех сил и добрался до входа как раз вовремя. Он увидел, как алур мерики преодолели уже более половины долины и неслись в атаку на ур намму, которые, по их мнению, не должны были ничего заподозрить.

В конце долины вверх поднимались языки пламени и столбы черного дыма. Горели дома и загоны для скота, куда добавили много дров и сухой травы, положив их и внутрь, и вокруг. Мгновение спустя из укрытий поднимется Гат с солдатами. Они выпустят первую партию стрел, хотя и будут ждать до последнего, чтобы обеспечить Эсккару и его группе как можно больше времени.

Он бежал так, как только мог, опустив голову и напряженно работая ногами. Им надо было преодолеть более четверти мили до места, где лежало оружие, а потом вооружиться. И все это следовало сделать до того, как алур мерики их заметят. Их лучшие бегуны добрались до этого места за время, пока человек считает до семидесяти восьми.

На этот раз они бежали, спасая жизнь и оружие. Многие обогнали Эсккара, Джален уже ушел далеко вперед. Более молодые и быстрые солдаты обходили своего командира. Эсккар ругал себя за то, что так стар и не может бежать быстрее. Хотя в свой отряд он выбрал самых лучших бегунов. Им требовалось добраться до оружия, вооружиться и выстроиться боевым порядком в самой узкой части долины до того, как варвары поймут, что попали в ловушку, и смогут уйти тем путем, которым приехали.

Если план сработает, то ловушка окажется значительно меньше, чем полная длина долины, может, даже достаточно маленькой, чтобы позволить людям Эсккара поддерживать друг друга, когда варвары будут бросаться всем отрядом на ту или иную группу, пытаясь прорваться и сбежать.

Эсккар наконец добрался до ямы с оружием и увидел, что его большой меч оттуда достали и приставили к скале. Даже несмотря на то, что он стартовал первым, все солдаты его обогнали. Они уже начали выстраиваться боевым порядком и продвигаться к центру долины. Первому солдату, который доберется до оговоренного места, была обещана золотая монета. Теперь солдаты двигались медленнее. Каждый должен был нести меч, лук и колчаны со стрелами, деревянный щит и толстый шест для его поддержки.

Эсккар схватил меч и не стал его пристегивать. Он побежал к центру долины и увидел, как первый солдат достиг середины, установил щит и приготовил стрелу. Ловушка почти захлопнулась.

Через несколько мгновений и Эсккар добрался до центра. Медленно подъехали Месилим с воинами, чтобы присоединиться к строю. Ур намму разделились на две группы. Всадники выстроились в нескольких футах друг от друга, держа в руках луки и перекинув копья за спины. Смотрели они решительно и были готовы отплатить ненавистному врагу за все убийства их сородичей.

Пятьдесят солдат Эсккара занимали две трети проема. Остальную часть заняли Месилим с двадцатью двумя воинами.

Эсккар пытался отдышаться. Вождь ур намму занимал боевой пост на коне, Эсккар остановился в нескольких шагах от него и наконец внимательно осмотрел долину.

Алур мерики бесцельно кружили или топтались на одном месте, пытаясь понять, что случилось. Минуту назад они шли в атаку на дюжину спешившихся ур намму. Затем, словно по волшебству, из-под земли появился строй солдат и выпустил по ним стрелы. В то же самое мгновение ур намму, которые только что грабили и жгли дома, вскочили на коней и тоже выстрелили из луков.

Алур мерики, застигнутые врасплох, развернули лошадей и галопом помчались из долины. Но Эсккар знал, что они уже утратили возможность для побега. Если бы они продолжили атаку, то, несмотря на тяжелые потери, могли бы прорваться сквозь воинов Гата и Субутая.

Эсккар определил, где их вождь. Начальника отряда алур мерики окружали всадники, пока он пытался разобраться, почему незнакомцы не идут в атаку, а просто стоят на месте, кричат, ругаются и размахивают луками, а ур намму ездят взад и вперед. Эсккар насчитал тринадцать лошадей без всадников, которые свидетельствовали о точных выстрелах людей Гата.

Они выпускали стрелы в алур мерики, пока варвары не остановились и не развернулись; тогда они прекратили стрелять. Воины Субутая оставались за лучниками Гата. Этих лучников от стоп до середины груди защищали тяжелые щиты, поддерживаемые вкопанными в землю шестами. Они ждали следующей атаки.

Пока Эсккар наблюдал за происходящим, один воин алур мерики, крича и размахивая руками, наконец добрался до начальника отряда и показал на север. Вождь обернулся в ту сторону, с которой они приехали, и увидел, как воины противника выстроились в самом узком месте долины. Там стояли и незнакомые солдаты, и ур намму.

Алур мерики попали в ловушку, и теперь их вождь это знал.

Эсккар обвел взглядом ряд своих воинов и увидел, что теперь они все уже заняли положенные места. Линия сформировалась. Каждый солдат стоял в двух шагах от соседа, за щитом, который обеспечивал частичное прикрытие от стрел алур мерики. У каждого солдата с пояса свисал один колчан, а второй крепился к щиту. Таким образом, было легко выхватывать стрелы. Мечи воткнули в землю, и их можно было выхватить в любое мгновение, если варварам удастся пережить град стрел.

Джален командовал солдатами, которые стояли ближе всего к стенам. Сам он находился за линией с мечом в руке. Хамати, один из помощников Гата, занял позицию в центре строя лучников. Хамати должен был направлять лучников.

Все заняли свои места. Все шло как надо. Теперь Эсккар и его солдаты ждали. Оставалось выполнить только еще одно, чтобы ловушка полностью сработала.

Хамати спокойно пожевывал травинку и широко улыбался. Он подошел к Эсккару. В яме с оружием прятали также три бурдюка с водой, и Хамати только что вручил последний солдатам. Они должны были напиться перед сражением.

— Командир, все получили воду. Теперь могут писать, сколько хотят. — Он прищурился и посмотрел в дальнюю часть долины. — Я думаю, что алур мерики все еще остаются на расстоянии, доступном для лучников Гата, и не знают этого.

— Да, они запутались, это точно, — согласился Эсккар. — Они не привыкли так сражаться, но довольно скоро они что-нибудь придумают. Солдаты готовы?

Это был глупый вопрос, и Эсккар пожалел о нем, как только слова вылетели у него изо рта.

Ветеран Хамати слышал сотню таких вопросов от старших.

— Они готовы. И я еще раз сказал им, чтобы целились по лошадям. — Он улыбался, видя, что командир беспокоится. — Теперь они уверены в себе. Они же знают, что Гат остановил варваров. Не беспокойся, мы их удержим.

В рядах алур мерики началось движение, лошади стали поворачиваться к Эсккару, сформировалась неровная линия. Вождь, очевидно, решил больше не рисковать, понимая, что его тут ждет. Он попытается сбежать тем путем, которым пришел.

Гат заметил это движение и тоже понял, что оно означает. Эсккар не мог слышать приказ, но внезапно в варваров полетели стрелы. Алур мерики все еще были доступны большим солдатским лукам. А Митрак с еще большим, мощным луком с легкостью попадет по врагам. Эсккар оставил Митрака с Гатом, считая, что там для парня безопаснее.

Смертельный град стрел снова полетел в алур мерики, нанося раны воинам и лошадям. В еще не окончательно сформировавшихся рядах снова началось замешательство. Одна лошадь обезумела от боли, лягалась и кусалась, пока кто-то ее не убил.

Алур мерики тронули лошадей с места и оказались вне пределов действия стрел Гата, но тот отреагировал почти мгновенно. Его воины передвинулись на пятьдесят шагов вперед, остановились и снова установили щиты. Воины ур намму на лошадях продвинулись вслед за ними.

— Пора приниматься за работу, Хамати, — с мрачным видом заявил Эсккар. — Они теперь все поняли. — Он направился к Месилиму. — Что они сделают теперь? По твоей стороне или моей?

— По твоей, — ответил Месилим, не отводя взгляда от противника. Вождь ур намму сидел на одеяле, положенном на спину коня, и пытался рассмотреть как можно больше. — Они попытаются прорваться прямо через центр твоих солдат, как можно дальше от моих воинов. Теперь они думают только о том, как вырваться, и не считают, что твои лучники способны их остановить. Если твои люди выстоят, то мы с ними покончим.

От тона, каким говорил Месилим, у Эсккара по спине пробежал холодок. Он слышал этот тон раньше. Так говорили люди перед самым началом битвы, перед тем, как приходили в неистовство и яростно громили врага. Но времени на размышления не было. Алур мерики начали движение к восточной части долины и пустили лошадей галопом.

— Приготовить луки к стрельбе, — выкрикнул Хамати, используя те же слова, что и во время учений. Затем он зрительно измерил расстояние, готовясь к первому выстрелу. — Цельтесь по лошадям. Если кто-то прорвется, хватайте мечи и рубите лошадям ноги.

Луки натянули, стрелы приготовили. Предстоял выстрел на дальнее расстояние.

— Приготовиться! — прогремел голос Хамати. — Огонь!

Пятьдесят стрел слетели с тетивы. Они должны достигнуть определенного места как раз тогда, как там окажутся варвары. Стрелы со свистом неслись по воздуху. Вторая партия вылетела через три секунды после первой, потом третья. Правда, теперь летело не пятьдесят стрел одновременно, потому что кто-то стрелял чуть быстрее, кто-то чуть медленнее.

Падали люди и лошади, но немного. Варвары продолжали движение вперед. Эсккар видел, что его солдаты теперь стреляют так быстро, как только могут. Боевые кличи алур мерики слились со стуком лошадиных копыт, земля сотрясалась.

Алур мерики надо было преодолеть более полумили, чтобы добраться до людей Эсккара. За это время человек может сосчитать до семидесяти. В пределах досягаемости луков они окажутся с половины этого расстояния. Эсккар автоматически считал партии выпущенных стрел. Одна… две… три. Каждый раз выпускали пятьдесят стрел, и направляли примерно на шестьдесят воинов. Четыре… пять… шесть.

Стрелы летели с двух сторон. Один лучник упал, потом второй, еще одна стрела просвистела у уха Эсккара. Семь… восемь… девять. Но по мере уменьшения расстояния тяжелые стрелы солдат все чаще достигали целей. Десять… одиннадцать. На землю падали лошади и всадники, замедляя движение других воинов, которые скакали позади них. Лучники Орака применили тактику быстрой стрельбы, характерную для степных народов, против них самих, но с большей точностью и эффективностью.

Эсккар услышал, как Месилим выкрикивает приказ, и увидел, как начала движение первая группа всадников ур намму. Двенадцать…

Месилим издал боевой клич и повел десять воинов на алур мерики с фланга. Ур намму для этого пришлось отклониться влево, но они успевали добраться до врага как раз перед тем, как алур мерики достигнут лучников. По пути воины Месилима стреляли из луков. В это же время вторая группа воинов ур намму развернула лошадей за спинами солдат Эсккара и заняла новые позиции на тот случай, если кому-то из алур мерики удастся прорваться.

Заметив, что ур намму встали за лучниками, вождь алур мерики понял, что линия не будет сломлена. Тринадцать… четырнадцать. Затем, менее чем в семидесяти шагах от солдат, воины алур мерики начали приостанавливать лошадей, не в состоянии продолжать путь под таким огнем.

Эсккар видел, как их вождь кричит, пытаясь увести всадников влево и прорваться сквозь открытое место, где раньше стояли ур намму. Но тут в их отряд врезались Месилим и его десять воинов, и началась схватка.

Предполагалось, что остальные ур намму будут ждать позади, чтобы не позволить никому из врагов сбежать. Но, увидев, как их братья сражаются, они, нарушив приказ, понеслись сквозь ряды лучников. По пути они даже сбили с ног нескольких солдат, так им хотелось побыстрее добраться до врага.

Из-за этого лучники Орака были вынуждены прекратить стрельбу, поскольку теперь перемешались друзья и враги.

Люди и лошади Месилима отдохнули и подготовились к схватке. Первая волна их стрел врезалась в противника до того, как те успели повернуться к ним. Затем в ход пошли копья и мечи. Эсккар видел, как первая стрела Месилима сбила с ног лошадь, второй стрелой он убил воина, а потом вождь ур намму врезался своим конем в коня вождя алур мерики. Эсккар заметил, как Месилим отбрасывает меч и поднимает копье, а потом он исчез из виду. Кружились лошади, люди, вокруг них поднималась пыль.

Эсккар ругал всех богов, которых только мог вспомнить. Он припустил бегом к проему справа, чтобы остановить как можно больше воинов алур мерики, которые попытаются здесь сбежать. Трое воинов алур мерики прорвались, но опасность увидел и Хамати, и направил туда людей из строя, чтобы предотвратить новую угрозу. До того как алур мерики успели уйти, в спины воинов и лошадей воткнулись стрелы.

Другие всадники развернулись и поскакали назад, в центр долины. Эсккар снова заметил Месилима. Вождь ур намму держался за шею коня, не в силах позвать своих воинов. Кровь заливала и коня, и всадника. Эсккар бегом направился к нему и подхватил Месилима, когда тот стал падать.

Эсккар опустил раненого на землю. Коня Месилима ранили в шею, и он хромал. Вокруг бесцельно кружили или топтались на месте лошади без всадников. Некоторые солдаты Эсккара, чтобы не терять времени даром, стали их ловить.

Ур намму спрыгнули с лошадей, окружили своего вождя и в спешке даже оттолкнули Эсккара, но через несколько мгновений снова вскочили на коней. Один воин повернулся к Эсккару:

— Месилим умирает. Но он приказал нам подчиняться тебе, пока Субутай не отменит приказ.

— Проверяйте всех лошадей. Никто не должен сбежать, прижавшись к лошадиному брюху. Пошлите пять человек охранять северный вход и скажите им, чтобы оставались там, несмотря ни на что. И проверьте, чтобы все алур мерики были мертвы. Втыкайте копье в каждое тело.

Эсккар снова посмотрел в центр долины и увидел, что отступающих варваров ждет новая неожиданность. Как только началась атака, Гат повел своих солдат вперед, и теперь они продвинулись на двести шагов с первоначальной позиции. Хамати тоже приказал своим людям продвинуться на пятьдесят шагов вперед, и в результате варвары оказались доступны для стрел с обеих сторон.

Дальше солдаты Хамати идти не могли. Если они еще продвинутся вперед, то окажутся в самой широкой части долины и линия слишком растянется. Стрелы полетели с обеих сторон. Они высоко взлетали в небо, а потом по дуге опускались на врага.

Эсккар заметил вождя алур мерики. Он выжил после атаки Месилима, но, похоже, был ранен. Эсккар быстро сосчитал воинов противника. В живых оставалось около двадцати варваров. Гат снова двинулся вперед, еще на пятьдесят шагов. Там его солдаты опять выстроились в ряд.

Люди и лошади алур мерики продолжали падать. С большого расстояния в них врезались смертоносные стрелы с бронзовыми наконечниками. Теперь у вождя осталось слишком мало людей, чтобы прорваться сквозь строй врагов. Он отдал еще один приказ, и его всадники поскакали к западной стене.

Они стали взбираться по ней, несмотря на крутой склон. Алур мерики пришлось спешиться и вести лошадей под уздцы. Но как только они направились к скале, ур намму с обеих сторон пошли в атаку, не обращая внимания на то, что стрелы все еще летали у них над головами.

Эсккар видел, как у лошадей подворачиваются ноги, они падают и кричат от боли. Люди и животные умирали, когда стрелы находили цели, но алур мерики все равно карабкались вверх по каменистому склону. Они хотели только сбежать нз ущелья. Но когда первый воин добрался до верха, четверо ур намму оказались у скалы и начали выпускать стрелы по врагу.

Это были люди Субутая и два мальчика, приехавшие со старшими. Он отправил трех мужчин и мальчика к западной стене, а двух и еще одного мальчика — к восточной на тот случай, если алур мерики полезут по скалам вверх. На то, чтобы занять позиции, ушло много времени, но воины Субутая прибыли как раз вовремя, чтобы уничтожить врага.

Несколько уцелевших алур мерики оказались беспомощны. Если они отпустят животных, те мгновенно развернутся и попытаются спуститься. А одной рукой они не могли стрелять из лука. Через несколько минут они уже все или погибли, или умирали. По ним стреляли и солдаты, и люди Субутая. Ур намму собрались вместе у основания возвышенности, чтобы закончить бойню. Некоторые насмехались над своими жертвами, направляя очередную стрелу.

Один из солдат Эсккара поймал коня и подвел к командиру. Тот вскочил на спину животному и, с трудом успокоив его, поскакал в глубь долины и добрался до ур намму, как раз когда последнее тело упало вниз. Его столкнули солдаты, стрелявшие сверху.

У Субутая была окровавлена губа, но на лице была написана радость победы. Кроме губы, у него ничто не пострадало. Его счастливые всадники издавали победные кличи. Он увидел Эсккара, затем понял, что его отца нет рядом.

— Твой отец умирает, Субутай, — Эсккар не знал, как мягче сообщить новость.

Субутай издал звук, в котором соединились ярость и отчаяние, но ничего не сказал. Он просто задыхался от гнева и бессилия. Эсккар не мог ждать.

— Субутай, мы должны проверить все тела, чтобы никто не изображал мертвого и не прятался в камнях. Мы должны сосчитать мертвых. Ты меня понимаешь?

Субутай долго не отвечал. Его лицо выражало ярость, которую он пытался сдерживать.

— Отведи меня к нему.

Тем не менее он отдал приказы своим воинам, перед тем как отъехать от стены ущелья.

Они вдвоем поехали к тому месту, где воины ур намму пытались оказать помощь вождю. Месилим лежал неподвижно — или уже умер, или потерял сознание; Эсккар оставил там печальных воинов и отъехал, чтобы проверить Джалена и Хамати. Они должны были закрыть долину и считать мертвых. Затем он развернулся и поскакал назад к Гату, который исполнял приказ и отступал к южному концу долины.

— Гат, охраняй вход и держи дозорных вдоль стен.

Гат сам займется деталями, поэтому Эсккар развернул коня и направился к воинам, которые теперь собрались вокруг тела Месилима. Эсккар спешился и понял, что до сих пор держит меч. Ему даже не пришло в голову прикрепить ножны к поясу. Он ничего не делал тяжелым мечом, только переносил его с места на место.

На этот раз он увидел, что Месилим умер. Эсккар встал рядом с телом и произнес молитву. Закончив, он кивнул Субутаю, затем отошел, чтобы ур намму провели положенный ритуал над мертвым. У Эсккара и так было много работы.

Он начал с погибших алур мерики. Эсккар почувствовал удовлетворение только после того, как лично сосчитал трупы. Он не принял на веру цифры, названные Джаленом и Гатом, и приказал собрать все трупы в одном месте, чтобы удостовериться. На земле лежали семьдесят три мертвых воина алур мерики. Начала спускаться тьма. В закрытой горами долине темнело раньше. Люди развели костер. Усевшись у огня, Эсккар почувствовал себя изможденным, словно сражался целый день, хотя на самом деле ни разу не поднимал меч.

Кто-то принес ему бурдюк с вином, украденный с фермы, и Эсккар с благодарностью выпил. Его не волновало на этот раз, что солдатам придется обойтись без вина. В бурдюке оказалось едва ли достаточно для него одного.

Гат потерял только трех человек, еще двое получили ранения. Солдаты, которые находились в Эсккаром, понесли большие потери. Пять человек погибло, четверо получили ранения, но из них, вероятно, умрет только один, может, двое. Тяжелые щиты, которые пришлось тащить на себе и из-за которых солдаты жаловались несколько дней, несомненно, спасли жизни и предотвратили ранения.

Ур намму потеряли четверых, двое получили ранения. Это произошло, когда Месилим повел воинов на варваров. Это была поразительная победа. Семьдесят три противника погибли, а отряд Эсккара потерял всего двенадцать человек. Эсккар никогда раньше не слышал про подобное сражение. Большая и мощная группа врага была побеждена довольно легко и с такими малыми потерями.

Обычно в сражениях побеждала та сторона, у которой оказывалось больше воинов, если, конечно, воины другой стороны не были сильнее, лучше вооружены или лучше отдохнули. Это сражение задумали за много недель до его начала. Затем очень тщательно разрабатывали детали. Эсккар решил, что можно одержать немало таких побед, если все рассчитать заранее. Точно так же они обдумывали оборону Орака. Он подумает об этом позднее.

Когда Эсккар опустил пустой бурдюк из-под вина на землю, вокруг костра уже собралось много солдат. Те, кто оказался ближе к языкам пламени, сидели на земле, остальные стояли за ними. Почти девяносто человек терпеливо ждали, желая услышать, что он скажет.

Несколько человек перешептывались друг с другом, но большинство молчали. Все смотрели на него с восхищением. Через мгновение он все понял. Он вспомнил слова Треллы: “Первым делом люди, Эсккар. Ты должен завоевать их преданность. Помни, насколько они тебе нужны”. Он должен им что-то сказать.

Он встал. Все разговоры мгновенно прекратились, и все глаза повернулись к нему. Эсккар сделал глубокий вдох и заговорил громким голосом:

— Сегодня мы нанесли поражение варварам в битве. Но это не было простой стычкой в горах. Мы должны были убить их всех. Сегодня вы, солдаты, убили семьдесят трех варваров, а мы сами потеряли только двенадцать человек. Чтобы победить, вы должны были точно выполнять приказы и смело сражаться. Вам требовалось действовать совместно, чтобы спасать жизни друг друга. Вы это прекрасно сделали и одновременно доказали, что противника можно победить луком. Теперь, когда они появятся у Орака, не окажется никакого вражеского отряда за нашими спинами, и мы победим их там так же, как победили здесь. Сегодня вы покрыли себя славой. Это ваш триумф. А я сегодня не делал ничего, только бежал так медленно, что меня обогнали все солдаты.

Они засмеялись при этом, несколько человек заметили, что Эсккар стареет.

Он поднял руку и показал на другой костер, в пятидесяти шагах от них. Там молча сидели ур намму и наблюдали за тем, как Эсккар обращается к своим подчиненным.

— Но никогда не забывайте, что нам бы так не повезло без их помощи. Некоторые из них сегодня погибли, включая вождя. За это мы должны их почтить и соединиться с ними, как с братьями.

Эсккар обвел взглядом стоящих кругом людей. Он видел, как у них увлажнились глаза.

— Сегодня мы примем много новых членов в клан Ястреба. Гат, Хамати, Джален… Мы все видели, сколько человек смело сражались. Но каждый из вас стоял плечом к плечу с товарищем, и каждый из вас может рассказать про его смелость. Во-первых, я
хочу назвать Франдара, самого быстрого бегуна, который первым добрался до позиции и за свою скорость завоевал золотую монету. Он удерживал позицию на фланге, являясь замыкающим боевого строя. Я спрашиваю вас, достоин ли он вступления в клан Ястреба?

Круг солдат ответил громом одобрительных возгласов. Люди выкрикивали другие имена. Затем некоторые стали нараспев произносить: “Эсккар!.. Эсккар!.. Эсккар!”. Другие подхватили крик, пока стены долины не отразили звук эхом. Это продолжалось так долго, что Эсккар подумал, не разорвет ли у них легкие. Наконец, успокоившись, они снова уставились на него.

Эсккар никогда не видел раньше, чтобы кому-то оказывались такие почести. Хотя он сам мало что сделал, солдаты отдавали ему должное за победу. Они верили в него. Более того, они верили, что он сделает все возможное для того, чтобы они остались в живых. Трелла была права. Ему больше не требуется сражаться лично, доказывать свою доблесть, чтобы его уважали. Они приняли его как командира и верят, что он поведет их к будущим победам. Он завоевал их верность и преданность. Теперь нужно этим пользоваться.

— Солдаты Орака, — заговорил он. — Клан Ястреба ждет самых смелых. Назовите мне их имена!

Еще один крик поднялся в ночи. И снова они выкрикивали имена, пока не встал Гат и не восстановил порядок. Теперь еще восемнадцать человек получат право носить символ клана. Они все дали клятву, что последуют за Эсккаром в преисподнюю, если он поведет их туда.

Эсккар наконец выскользнул из их круга и направился к Субутаю и его воинам. Они молча горевали из-за потери вождя и наблюдали за тем, как солдаты празднуют победу.

— Субутай, — заговорил Эсккар. — Я пришел поблагодарить тебя и твоих воинов. Без вашей помощи мы не добились бы этой победы. Я также выражаю соболезнования в связи с гибелью Месилима. Он был великим воином, смелым человеком, который хорошо руководил племенем.

— Ты отдаешь почести моему отцу, и это хорошо. Он умер так, как хотел, — в битве, — Субутай говорил сильным и громким голосом, чтобы его слышали все. Это был голос вождя. — Но ты также великий вождь, и ты привел нас к великой победе. Поэтому я объявлю, что Шан Кар моего отца выполнен. Он помог нам добиться этой победы, но теперь нет ни отца, ни Шан Кара. Мы вернемся на север, откуда приехали.

Как только Субутай объявил, что с Шан Каром покончено, Эсккар понял, что ур намму не будут больше сражаться. О борьбе вместе с Эсккаром договаривался Месилим, не Субутай, и сын не был связан клятвой или чувством долга, чтобы продолжать борьбу. В душе Эсккар не мог спорить с этим решением. Ур намму осталось слишком мало, они не могли нанести противнику много вреда, и им повезет, если они вообще останутся в живых.

— Я рад, что ваш Шан Кар закончился. Но дружба между нашими народами не кончается. Мы очень многим вам обязаны, и мы не забудем про наш долг.

Эсккар рассказал о своих планах. Он собирался тронуться в обратный путь в Орак с утра. Оба отряда похоронят мертвых, как только рассветет. Субутай вернется вместе с Эсккаром, чтобы забрать женщин и детей.

Прошло несколько часов, прежде чем все устроились на ночлег. Эсккар устал как собака, скорее от беспокойства, чем борьбы. Наконец выставили дозорных на ночь. Эсккар уже собирался завернуться в одеяло, как вдруг услышал свое имя, повернулся и увидел, что к нему направляется Субутай. Эсккар уже собрался встать, но Субутай уселся рядом с ним. Их лица оказались рядом.

— Эсккар, я хочу с тобой поговорить, — Субутай говорил тихо и на родном языке, хотя ближайший человек находился в десяти шагах от них. — Я знаю, что тебе обещал мой отец, и я помогу, если смогу. Мои воины устали, им нужно время на отдых, и мы должны вернуться на свои земли, пока их кто-то не занял. Но я не хочу, чтобы мы расстались утром друзьями, а к вечеру оказались врагами.

Эсккар понял, что тревожит Субутая.

— В твоих действиях нет бесчестья. Ты должен делать то, что лучше для твоего народа. Переправляйся через реку на севере, та земля ваша. Никто из Орака никогда на нее не претендовал, и лишь очень немногие видели ее. Там не растет ни пшеница, ни овощи, поэтому нам от нее мало пользы. Если только вы не пойдете войной через реку, мы не будем врагами.

— Пройдет много времени, прежде чем мы станем достаточно сильны, чтобы выезжать за реку.

— Но даже тогда в этом не будет необходимости. Когда эта война закончится, нам потребуется помощь, чтобы сторожить наши границы и предупреждать нас о новых атаках и новых врагах. Мы начнем торговлю, вы сможете приобретать то, что вам требуется. Обустроим торговый лагерь. Вы выиграете от этого.

— Может, все и получится так, как ты говоришь, — ответил Субутай. — Торговля вместо войны. Но вначале я должен собрать своих людей и вернуться в горы. Однако часть моих воинов высказываются за набеги на алур мерики, как хотели вы с моим отцом. Мы посмотрим, что принесут следующие несколько недель. — Он протянул руку и сжал плечо Эсккара. — Мы расстаемся друзьями, как сделал бы мой отец.

Эсккар также сжал плечо Субутая.

— Мы расстаемся друзьями. Но я еще могу кое-что для тебя сделать до вашего отъезда. Я подумаю об этом и отправлю сообщение Трелле.

Когда вождь ур намму ушел, Эсккар опустился на траву и задумался о словах Субутая про “следующие несколько недель”. Новый вождь ур намму только что сказал, что Эсккару и деревне придется по крайней мере несколько недель противостоять атакам алур мерики. Эсккар сморщился и завернулся в одеяло.

Трелла поняла, как эти люди могут помочь Ораку теперь и в будущем. А что еще более важно — она отнеслась к ним по-доброму, не обращая внимания на воинские атрибуты; точно так же она не видела варвара в мужчине, которому ее подарили.

* * *
Баррак выполз на вершину горного хребта, не обращая внимания на насекомых, которые с готовностью окружили его и нещадно кусали. Он выглядывал сквозь заросли высокой травы и наблюдал за подходом к долине. Ему было видно немногое. Вход в долину находился более чем в трехстах шагах, но увиденное заставило его еще плотнее прижаться к земле.

У входа в долину на лошадях сидели два всадника. У обоих были копья с желтыми флажками и луки, перекинутые за спину. При виде их расслабленных поз Баррак в ярости скрипнул зубами. Его братья по клану заехали в это ущелье всего несколько часов назад. Он все еще видел широкий след, оставленный копытами лошадей, который тянулся под ним вплоть до входа в долину и скрывался в ней. Вероятно, это ущелье приличного размера.

Появился еще один всадник, который приехал по стене, окружавшей долину. Этот помахал луком всадникам внизу. Они помахали в ответ, но не тронулись с места. Третий наездник осмотрел землю внизу, развернулся и исчез из виду.

Баррак выругался на мух и блох, которые его кусали, затем отругал своих братьев по клану за то, что оставили его в арьергарде, хотя теперь начал думать, что боги спасли ему жизнь. Его конь ступил в яму и сломал ногу, сбросив наездника на землю. Баррак был оглушен, у него кружилась голова, и он не мог сесть за спину другому всаднику и удерживаться на лошади. Поэтому его оставили ждать возвращения других, так им хотелось догнать ур намму. Он потерял сознание, а очнувшись, понял, что остался совсем один.

Баррак разозлился на товарищей за то, что бросили его, и пошел пешком. Раньше он ходил пешком только от шатра до коня. Ему потребовалось почти два часа, чтобы добраться до этого места, следуя по оставленным лошадьми отпечаткам копыт. К счастью, всадники не заметили его приближения.

Прошел еще один час, он все время наблюдал, но ничего не происходило. За это время всадник, который приезжал по верху стены, появлялся еще два раза. Судя по этому, можно было сказать, что ур намму охраняют и окружающие долину возвышенности, и вход. Братья из алур мерики не вернулись тем путем, которым въехали в долину, поэтому они или покинули ее через другой выход в дальнем конце, если он там вообще есть, или их всех убили. Как это можно сделать, Баррак не представлял, но слышал рассказ про то, как несколько недель назад ур намму поймали воинов в ловушку и убили. Даже в самом страшном сне Баррак не мог представить, что такое можно сделать с его братьями по клану.

Несколько всадников появились у входа в ущелье, и на мгновение Барраку показалось, что вернулись его братья. Но на этих новых всадниках не было никаких опознавательных знаков в виде лент или флажков, даже не было копий или луков. Он решил, что это оседлые ничтожества, проживающие у реки, — судя по тому, как они сидели на лошадях. А вот их предводителем был высокий воин, хороший наездник. Он на равных разговаривал с двумя ур намму, которые охраняли вход. Они ответили, демонстрируя уважение и почтение, и это удивило Баррака. Он наблюдал, как высокий наездник кивнул им в ответ. Затем он развернул коня и поехал назад в долину, его воины последовали за ним.

Баррак уже увидел достаточно. Он прижался лицом к земле и пытался думать. Деревенские ничтожества объединились с мерзкими ур намму. Они или убили всех воинов алур мерики, или прогнали их на юг. В любом случае Баррак остался один. Его долг перед кланом был ясен: ему нужно перебраться через Тигр и предупредить вождей алур мерики.

На мгновение его охватил страх. Если ур намму поедут назад этим путем, то увидят его следы среди оставленных копытами лошадей. Они начнут на него охоту и будут преследовать, пока не догонят. Баррак поднял голову и посмотрел на солнце. До конца дня оставалось всего несколько часов. Он не решался двигаться, пока не стемнеет. Ему придется идти всю ночь, чтобы как можно дальше уйти от ур намму, которые на рассвете, конечно, вышлют дозорных.

Ему нужно уйти отсюда, где-то найти и украсть лошадь, а затем вернуться к Тутмос-сину. Вот что ему требуется сделать. Баррак перекатился на спину и закрыл глаза рукой. У него все еще оставался бурдюк с водой и лук. Он отдохнет до сумерек, потом тронется в путь. Если повезет, ему удастся уйти достаточно далеко, чтобы избежать встречи с ур намму.

Барак почувствовал, что плачет. Его младший брат заехал в ту долину. Теперь Барраку придется сообщать их матери про его смерть. Он дал себе выплакаться. Он не сможет себе это позволить в присутствии воинов. Но когда слезы высохли, он дал клятву богам от имени брата. Он собирался мстить и ур намму, и проклятым ничтожествам из деревни. Боги услышали его клятву, и он знал, что они отнесутся к ней с уважением. И оседлые ничтожества, и ур намму заплатят за смерть его брата.

Глава 21

Как только рассвело, Эсккар отправил гонца в Орак, чтобы передать сообщение об их победе. Он также хотел сообщить Трелле про смерть Месилима и реакцию Субутая на нее.

Утром хоронили мертвых и оказывали помощь раненым. Когда всадники и солдаты пустились в обратный путь в Орак, солнце уже стояло высоко, но длинные летние дни обещали несколько дополнительных светлых часов.

Раненые, которые могли удержаться на лошадях, ехали верхом, а группы солдат по очереди несли трех других. Были захвачены тридцать две лошади. Эсккар отдал тридцать из них ур намму. Остальных лошадей алур мерики убили в схватке. Все наелись конины до отвала. Остатки домов использовали как дрова для костров, на которых готовили пищу.

Они встали лагерем сразу же после наступления темноты. На следующее утро Эсккар заставил всех тронуться в путь, как только взошло солнце. К полудню они преодолели почти три четверти пути, и Эсккар рассчитывал добраться до Орака сразу после того, как стемнеет. Он не заставлял людей идти быстрее, да и им не приходилось теперь нести такой груз из неудобных и тяжелых щитов.

Съестные припасы они тоже не несли. Все было съедено. Людям не повредит, если они пропустят один обед.

Когда солнце начало садиться, на вершине горы появился одинокий всадник и направил явно усталое животное к колонне солдат.

Субутай ехал рядом с Эсккаром, нового вождя ур намму сопровождали только десять воинов. Другие остались в долине, охраняя лошадей и отдыхая. Эсккар наблюдал за приближением всадника. Лошадь была покрыта потом, сегодня она больше не сможет никуда скакать. Эсккар остановил колонну, сел на землю и предложил всаднику присоединиться к нему. Остальные солдаты горели желанием услышать последние новости и собрались вокруг них, мгновенно забыв о дисциплине.

— Командир, меня прислала госпожа Трелла. Она просила передать, что варваров уже видели. — Мужчина замолчал, стараясь отдышаться. — Большая группа приехала с юга два дня назад. Мы видели свыше сотни всадников. Теперь они следят за деревней.

— Кто-то из них пытался перебраться через реку? — Сейчас уровень воды был ниже, и сильный пловец вполне мог переплыть на другую сторону.

— Нет, командир. На фермах полно воды, поэтому река им не нужна.

“И еще они пока не хотят привлекать внимание”, — подумал Эсккар.

— Что-нибудь еще?

— Да, капитан. Госпожа Трелла присоединится к вам через несколько часов. Она перебралась через реку вместе со мной и варва… то есть женщинами и детьми, которых оставили воины. Она сказала, что они должны покинуть Орак до того, как противник сделает это невозможным.

Трелла направляется сюда! Небольшая группа мужчин и женщин, переправляющихся через реку, не должна вызвать подозрений. Но это не имело значения. Он не станет рисковать.

— Гат! Трогайтесь в путь и быстрым темпом. Я не хочу, чтобы Трелла ходила по этим местам с группой женщин. Начинаем движение и идем, пока не найдем их.

— Командир, с ней четверо солдат, — поспешно добавил посыльный. — Сисутрос хотел отправить больше, но госпожа Трелла сказала, что это привлечет ненужное внимание.

Четверо или сорок — значения не имело. Эсккар не успокоится, пока не удостоверится, что она вернулась в Орак и находится там в безопасности. Он сел на коня и поехал первым, пустив коня рысью, что вызвало ворчание у солдат, которые с трудом выдерживали заданный темп.

Субутай снова ехал рядом с ним.

— Может, мне стоит поехать вперед, Эсккар, и проверить, все ли в порядке с Треллой.

Эсккар задумался на мгновение.

— Нет, тебе лучше остаться рядом со мной. Охранники Треллы могут насторожиться, если увидят приближающихся к ним воинов.

— Я готов рискнуть. Мы крикнем им, кто мы. Наши женщины нас узнают.

— Нет, я не хочу так рисковать. Оставайся со мной. Мы встретимся с ними через час, самое большее, через два.

— А если мой конь внезапно пустится вскачь? Что ты будешь делать?

Эсккар повернулся и впервые внимательно оглядел мужчину, который ехал рядом с ним. Несколько минут он просто смотрел на нового вождя ур намму, а отвечая, очень осторожно подбирал слова:

— В деревне, Субутай, очень многие мужчины имеют виды на Треллу. Я уверен, что некоторые из них перерезали бы мне горло, если бы посчитали, что это поможет им заполучить ее. Но это никогда не может произойти в Ораке. Вся деревня поднимется и накажет любого, кто попытается взять ее силой.

После этого он заговорил более жестко:

— Но здесь любой мужчина на лошади может взять пленного. Я помню, как однажды сказал своему клану: “Не доверяйте свою женщину ни одному мужчине, в особенности вашему брату и вашему другу”. Теперь воин во мне видит опасность везде, и я не хочу рисковать ее безопасностью.

Субутай понял Эсккара.

— Успокойся. Я поеду с тобой, пока мы их не встретим. — Мгновение спустя он добавил: — Хотя я думаю, что ты набрался мудрости от своей женщины.

— У нее много присказок, так много, что у меня иногда начинает кружиться голова. Например, она говорит, что всегда нужно пытаться поставить себя на место другого человека, чтобы понять, что у него внутри. Иногда это сделать нелегко, но часто это на самом деле помогает понять человека.

Он снова повернулся к вождю ур намму:

— Ты теперь вождь своих людей. Но только время покажет, сможешь ли ты стать великим правителем. Однако эти мудрые слова могут помочь и тебе.

Они молча проехали сто шагов, потом заговорил Субутай:

— Я подумал об этом, Эсккар. На мгновение это было сильное искушение. Но я понял, что вначале должен убить тебя. После всего, что ты сделал для моего народа, я готов удовлетворяться лишь ее мудрыми советами. Но помни о своем внутреннем чутье. Всегда внимательно следи за ней.

— Этот урок я уже выучил. А теперь давай поговорим о будущем.

Луна еще не появилась на небе, когда они поднялись на гребень небольшой возвышенности и увидели два факела, мигающие вдали. Через несколько минут и группа Треллы заметила их и стала махать факелами.

Солдаты застонали от облегчения при виде группы Треллы. Они не останавливались последние три часа. Орак теперь находился недалеко, в двух или трех часах пути легким шагом. Трелла не стала отходить далеко, поскольку ее сопровождали женщины и дети ур намму; кроме того, она взяла с собой много припасов.

Только увидев факелы, Эсккар галопом поскакал вперед. Он спрыгнул с коня, обнял жену и прижимал к себе, пока у нее не перехватило дыхание.

— Тебе не следовало покидать Орак. Это было опасно. На вас могли напасть по пути. Ты ведь еще не оправилась от раны.

Она смотрела на него в мигающем свете факела.

— До Орака всего несколько миль. Но брод могут перекрыть в любой момент. Я не хотела остаться одна на другой стороне реки, вдали от тебя.

— Мы поговорим об этом позднее. А теперь мы должны разобраться с Субутаем. Я надеюсь, что ты пользуешься большим влиянием на него и его женщин, чем я.

Он рассказал ей про сражение в долине, про смерть Месилима и планы Субутая. Пока они разговаривали, подтянулись Гат с остальными. Солдаты развели небольшой костер и собрались вокруг Эсккара и Треллы. Люди допили остатки воды и отдыхали. Эсккар сообщил Трелле, что думает о новой ситуации, затем внимательно выслушал ее ответы.

Они послали за Субутаем. Он находился со своей женой и дочерью и выслушивал женщин клана, осматривал припасы и подарки Треллы. Эти подарки будут очень много значить для ур намму в предстоящие месяцы.

Эсккар велел охранникам подвинуться назад таким образом, что образовался широкий круг. Они с Треллой остались в центре. Теперь туда вошли Субутай с воинами и женщинами, хотя Эсккар знал, что это не соответствует обычаю. Но сложились очень необычные обстоятельства. На тридцать мужчин приходилось всего пять женщин, и они во многом будут определять их судьбы.

Эсккар следил на Субутаем, когда тот смотрел на Треллу, сидевшую на поваленном дереве. Его для нее притащили солдаты. Как ей это удавалось, Эсккар не знал, но даже в грубой одежде, выбранной для путешествия, она выглядела одновременно царственной и желанной. Может, все дело было в свете, который падал ей на лицо. У нее за спиной горели два факела. Несомненно, она привлекала к себе внимание. Она сама это сознавала и прилагала немалые усилия, чтобы и дальше так было.

Когда ур намму расселись, женщины за мужчинами, заговорил Эсккар:

— Два наших народа сражались вместе против общего врага, и не однократно, а дважды, и мы оба раза нанесли поражение врагу. Теперь Субутай поведет свой народ на родные земли, к северу от реки Энрат. Когда мы нанесем поражение алур мерики и прогоним их из Орака, наш народ останется жить на юге. Значит, наши народы могут жить в мире.

Эсккар кивнул на Треллу.

— Мы с Треллой предложили помогать вождю Субутаю всеми возможными способами.

Он повернулся к Субутаю, который должен был говорить следующим.

— Госпожа Трелла, — заговорил Субутай, используя слышанное ранее обращение. — Мы благодарим тебя за помощь нашим женщинам и детям. Ты сделала нам много подарков: еду, одежду, орудия труда и лекарства. Нас смущает то, что нам нечего дать тебе в ответ. Нас сейчас слишком мало, чтобы сражаться против алур мерики. Но мы знаем, что ты мудра и многие люди спрашивают у тебя совета.

Эсккар догадался, что Субутай сомневается, способна ли она дать совет ему. Но Трелла уже воздействовала на умы женщин до того, как они покинули деревню. Несомненно, результаты этого воздействия обсуждались несколько минут назад Субутаем и членами его племени.

— Это мы у тебя в долгу, вождь Субутай, — ответила Трелла мягким голосом, который разнесся в ночи, словно музыка.

Вокруг костра прекратились все разговоры, только потрескивали сучья, да переводчики шепотом переводили ее слова. Все остальные напрягали слух, пытаясь услышать, что она говорит.

— Без твоей помощи не было бы победы два дня назад, и у алур мерики сейчас была бы мощная сила за спиной Орака. Тебе предстоит выполнение великой задачи. Тебе нужно преодолеть огромные трудности, вернуться на родные земли и заново возродить свой народ. Ты должен сделать это быстро, иначе станешь жертвой более крупного клана. Тебе нужно больше жен для твоих мужчин, чтобы они родили много детей. Тебе нужны орудия труда и продукты, чтобы ты снова крепко стоял на ногах. Может, нам с Эсккаром удастся помочь тебе в этом.

Эсккар внутренне улыбнулся, думая о том, в какую хитрую ловушку Трелла поймала Субутая. Она предлагала способ возродить его народ, но он должен был попросить об этом, а тогда он окажется у нее в долгу. Если он отвергнет предложение, то некоторые воины начнут сомневаться, стоит ли ему быть вождем, в особенности, если ее слова им понравились.

Субутай сообразил достаточно быстро. Ему нужно спросить, а потом очень серьезно обдумать ее предложение.

— Госпожа Трелла, если ты знаешь, как помочь моему народу, мы хотели бы это услышать.

— Ни о чем нельзя говорить с полной уверенностью, вождь Субутай, — ответила Трелла. — Нас сейчас ждет великая битва с вашим собственным врагом. Может, мы и не выживем в ней. Но если выживем и прогоним алур мерики, то земли, через которые они проходили, будут полны хаоса и неразберихи. На них окажется много людей без хозяев и без земли, которые уничтожат то немногое, что осталось после алур мерики. Даже среди ваших сородичей найдется много степных кланов, которые будут странствовать по этим землям. Они станут сражаться друг с другом и с солдатами, которых Орак пошлет для защиты наших фермеров и скотоводов. Даже сейчас несколько небольших отрядов степных жителей находятся на западном берегу Тигра. Они движутся на север, избегая алур мерики, и одновременно берут то, что могут.

Эсккар наблюдал за Субутаем, слушающим Треллу. Пока она не сказала ничего неожиданного.

— Если вы захотите, мы можем поговорить с этими отрядами, или вы можете поехать на юг и сами их найти, — продолжала Трелла. — Соберите их вместе в новый клан на вашей земле и заключите мирное соглашение между вашим народом и жителями деревень и ферм. С помощью Орака жизнь в северных землях станет легче. Орак даст вам золото, а вам потребуется только следить за горами и сообщать нам в случае возникновения каких-либо опасностей. Все остальное вам обеспечит торговля. Мы просим только не совершать набеги на земли к югу от Энрата.

Эсккар видел, что Субутай это обдумывает, точно так же, как обдумывал сам Эсккар, выслушав предложение Треллы. Прохождение алур мерики по землям привело к возникновению банд бездомных людей. Если их поглощать по одной, то возможно создать новое племя, причем за несколько месяцев, а не лет.

— Нам все равно требуются женщины для наших мужчин, госпожа Трелла, а их будет найти нелегко. Без них истинные ур намму не смогут существовать.

— Мой муж говорил тебе о способе получить много женщин. Можно взять их у алур мерики, когда те нападут на нас. В самый жаркий момент боя мужчины будут заняты, а вы заберете столько, сколько хотите.

— Даже если вы нанесете поражение алур мерики у ваших стен, они все равно будут преследовать любого, кто попытается забрать их женщин, — уверенно заявил Субутай.

Несомненно, он много думал о таком набеге. Его отец мог бы рискнуть, неся смерть и позор алур мерики, но не Субутай.

— Если с нами будут пленные, госпожа Трелла, то алур мерики быстро нас нагонят и уничтожат.

— Субутай, можно добиться многого, если хорошо все продумать заранее, — заговорил Эсккар. — Мы все видели, как легко тогда разбить алур мерики. Теперь у вас много лошадей, больше, чем вам требуется, может, даже больше, чем вы с легкостью способны гнать назад в горы. Во время набега вы захватите женщин и посадите их на лошадей. Если этот набег тщательно подготовить, то у вас будут заранее приготовлены ремни для привязывания женщин к лошадям, факелы, чтобы сжечь их лагерь. Если вы не станете тратить время и силы на борьбу, то уедете через несколько минут и будете гнать лошадей до изнеможения. Вы можете пересесть на свежих лошадей, захваченных у алур мерики, убить или разогнать старых — и алур мерики придется преследовать вас на усталых животных. Убейте вторую партию лошадей — и алур мерики далеко отстанут от вас. Они побоятся далеко уехать от основной части племени. Им придется повернуть. А тех немногих, которые продолжат путь, можно легко поймать в ловушку и убить.

Некоторые ни за что не откажутся от погони. Это будут те, чьи жены и дочери им исключительно дороги. Но большинство повернет назад, когда поймет, что возможности быстрого отмщения и взятия трофеев нет. После сражения под Ораком в основном лагере окажется много вдов. Их будет гораздо легче заполучить, чем преследовать группу ур намму далеко на север.

— Если тщательно продумать набег, то риск окажется минимальным и много шансов на успех, — заметила Трелла. — И мудрый вождь станет относиться к новым женщинам как к женам, а не как к рабыням. Если к ним будут относиться лучше, чем в алур мерики, они скоро высушат слезы и с восхищением станут смотреть на новых мужей.

Она повернулась к женщинам.

— Чтобы ваш клан выжил, вам придется принять этих пленных как равных, а не захваченных наложниц, относиться к ним по-дружески, а не с кнутом. Тогда их дети и ваши дети вырастут как братья.

Костер почти догорел. Никто не удосужился подбросить дров, поэтому Эсккар сам набрал немного хвороста и бросил в огонь кучей, затем подкидывал по веточке. К нему присоединились другие, и несколько минут все занимались костром, давая Субутаю время подумать. Когда Эсккар снова уселся на землю, люди замолчали.

— Вы оба дали мне немало поводов для размышления, — осторожно заговорил Субутай. — В ответ на вашу помощь вы просите нас только совершить набег на лагерь алур мерики в самый разгар битвы?

— Да, — ответил Эсккар слишком быстро и тут же заставил себя говорить медленнее. — Возможно, ваша помощь не потребуется для нанесения им поражения. Не исключено, что мы проиграем. Но в самый жаркий момент боя ваш отвлекающий маневр может повернуть ход всего сражения.

Субутай сделал глубокий вдох и на мгновение плотно сжал губы.

— Я надеялся, что на какое-то время мы покончили со сражениями. А теперь мы должны решать, рисковать ли, идя в новую битву.

— Вождь Субутай, нам также предстоит еще одно сражение, — ответил Эсккар. — Но всегда остается какое-то еще сражение. Каждый год приносит какую-то новую угрозу. Важно помнить, что участвовать следует лишь в тех битвах, которые помогают твоему народу, а не в тех, которые не приносят ничего, кроме растущей ненависти.

Эсккар произнес эти слова, но мысли принадлежали Трелле. Они много раз обсуждали будущее после поражения алур мерики.

Субутай встал и поклонился, его люди поднялись вместе с ним.

— Ты предлагаешь мне изменить обычаи моего народа, а это сделать нелегко. Но мы обдумаем ваши слова.

Он покинул круг и отправился к месту, где члены его племени собирались раньше. Воины и женщины следовали за ним. Через несколько минут они развели небольшой костер и уселись вокруг него.

— Как ты считаешь, он это сделает? — спросил Эсккар Треллу шепотом, обнимая ее.

— О, да. У него нет выбора. Женщины за этим проследят. Они знают, что если племя не будет расти, то они все вскоре умрут или попадут в плен. И они хотят получать товары из Орака, которые облегчат их жизнь.

Трелла положила голову ему на плечо.

— Я разозлился, услышав, что ты покинула Орак, — тихо сказал Эсккар. — Но теперь я рад, что ты пришла. Я пытался сам убедить Субутая, но не мог придумать как. Однако мне удалось помешать ему уехать вперед и взять тебя в плен.

Эсккар улыбнулся при виде замешательства у нее на лице.

— Неважно. Я расскажу тебе об этом, когда мы вернемся в Орак. А теперь отдыхай. Через час мы трогаемся. Нас ждет великая битва.

* * *
Через два часа после полуночи Эсккар и Трелла были уже на восточном берегу Тигра. Едва они покинули плоскодонку, как паромщики и солдаты подхватили веревки и направили неповоротливое судно назад, на другой берег реки. Казалось, что их глухие и тяжелые стоны разносятся по реке, которая усиливала даже малейший звук.

С этим ничего поделать было нельзя. Потребуется еще четыре раза пересечь реку туда и обратно, чтобы перевезти всех, включая лошадей, назад в Орак. Поэтому люди будут подвергаться риску еще несколько часов.

Сисутрос с беспокойством ждал на причале. Когда они вернулись, у него на лице сразу же отразилось облегчение. В деревне Эсккар, Трелла и Сисутрос быстро пошли к дому и сразу же поднялись в комнату Эсккара, где их ждали Корио и Никар. На столе стоял холодный ужин и вода. Помещение освещали две масляные лампы.

— Клянусь Иштар, мы рады, что вы вернулись, — возбужденно заговорил Сисутрос. — Жители деревни были почти в панике, когда уехали вы оба. Еще один день — и половина попыталась бы переправиться через реку и присоединиться к вам.

— Варвары здесь? — спросил Эсккар, взял холодную куриную ножку и откусил.

— Да, большой отряд, который грабил на юге, появился два дня назад. Нашим разведчикам пришлось бежать к воротам. Теперь они стоят лагерем примерно в двух милях, на ферме, которая принадлежала старому Гудее с сыновьями. Вся семья в гневе из-за того, что варвары выбрали именно их дом. Гудят, как осы. Со стен мы рассмотрели около ста человек, но, вероятно, их по меньшей мере в два раза больше.

— А основная группа? Есть какие-то новости?

— В последние несколько дней никаких сведений не было, но они уже должны находиться где-то поблизости. Теперь мы здесь заперты, и после твоего отъезда мы не отправляли никаких дозорных на север. Вероятно, основная группа встанет лагерем в нескольких милях отсюда через два или три дня. — У него в голосе слышалось напряжение. — А ваше сражение хорошо прошло?

— Отлично. Во время битвы мы потеряли только восемь человек, правда, еще один раненый умер по пути домой. Но мы убили всех варваров, семьдесят три человека, и их лошадей. Выживших лошадей отдали ур намму. Пройдет по крайней мере неделя, а то и больше, прежде чем алур мерики начнут волноваться о том, что случилось с их товарищами, которых послали на другой берег Тигра.

Эсккар мрачно улыбнулся при этой мысли.

— В любом случае, у нас теперь есть еще девяносто ветеранов, которых можно поставить на стены. Эти люди знают, что варваров можно разгромить.

— А ур намму? — спросил Корио. — Они нам помогут в борьбе?

Эсккар пожал плечами.

— Я не уверен. Их вождь погиб в сражении, теперь решения за племя принимает его сын. Но Трелла сделала все, что могла, пытаясь его убедить. Не исключено, что они нам немного посодействуют.

— Мы не хотели, чтобы госпожа Трелла туда ехала, — заявил Никар, глядя на Треллу. — Мы знали, что ты рассердишься. Но она настаивала, и мы ничего не могли придумать, чтобы ее не пустить.

— Это не имеет значения теперь, раз вы оба вернулись в целости и сохранности, — заметил Корио. — Пора готовиться к первой атаке. Как ты думаешь, когда они ее начнут?

— Как только подъедет их вождь, — ответил Эсккар. — Он захочет лично посмотреть первую атаку. Вероятно, он с ближайшим окружением появится до основной группы. Но, может, он не захочет оставлять основной лагерь без охраны и разбивать его слишком далеко в тылу. Поэтому первая атака будет или завтра, или послезавтра.

Никар встал.

— Мы должны дать им поспать. Они устали, и им нужно отдохнуть.

Другие кивнули, пожелали спокойной ночи и отправились в собственные постели, чтобы поспать несколько часов. Эсккар проводил их вниз. После их ухода он вернулся и увидел, что Трелла сидит за столом. Она затушила одну лампу, чтобы экономить масло.

— Ты не устала, Трелла? — он сел рядом с ней. — Ты хочешь о чем-то поговорить?

— Оно начинается, — произнесла она тихим голосом, глядя в стол. — Я имею в виду, что все обдумывание, строительство, подготовка… все закончилось. Теперь начинается сражение.

Ему потребовалось мгновение, чтобы понять смысл ее слов.

— Да, так ведется война. Вся предварительная подготовка заканчивается, и удача или боги определяют твою судьбу. Мы подготовились так, как могли. Теперь мечи и стрелы определят, будем мы жить или умрем. Все наши решения и выбор пройдут проверку, и все увидят, были ли мы правы.

Она повернулась к нему.

— Ты не боишься завтрашнего дня! Почему же меня внезапно охватил страх? До сегодняшнего вечера я не боялась.

— Все люди боятся своего первого сражения, Трелла. Когда мы ждали алур мерики в ущелье, страх солдат, казалось, висел в воздухе. Я был уверен, что алур мерики его почувствуют с трехсот шагов. У людей стучали зубы, они писались, у них дрожали руки. Но, когда начинается сражение, на стрех времени не остается. Это твое первое сражение. Не думай о страхе.

В ночь перед сражением всем мужчинам приходится сталкиваться со страхом. Некоторые боятся ударов меча, другие боятся стрел или копий, но большинство волнуется из-за собственной смелости. Он понял, что и женщина может точно так же бояться.

— В любом случае бежать нам некуда.

— А смерть? Мы оба можем быть мертвы завтра вечером!

Это было вероятнее, чем она подозревала. Эсккар поднял ее со стула, усадил к себе на колени и крепко прижал к себе. Она обвила его шею руками и тоже прижалась к нему.

— Все люди боятся смерти, но я сражаюсь всю жизнь и мог умереть уже много раз. Теперь я боюсь только потерять тебя.

Он поцеловал ее волосы, шею и повернул ее голову к себе.

— Когда ты сидела у костра напротив Субутая, ты выглядела и говорила, как богиня, спустившаяся с небес. Все мужчины в лагере завидовали мне, когда ты прилегла рядом со мной отдохнуть. Я уверен, что многие желали бы оказаться на моем месте.

Эсккар снова поцеловал ее, и на этот раз Трелла ответила на поцелуй, хотя теперь у нее на глазах выступили слезы, она дрожала и пыталась их сдержать.

— Я просто испуганная девочка, которая притворяется мудрой и всезнающей, потому что это нужно людям. А теперь я хочу только, чтобы ты меня забрал куда-нибудь, куда-нибудь далеко, где пять тысяч варваров не будут пытаться нас убить.

Он улыбнулся.

— Нет, теперь слишком поздно. Когда-то я, возможно, и мог это сделать. Но теперь для меня этого недостаточно. Ты мудра и заботишься о многих людях. Ты заслуживаешь большего, чем трудная жизнь солдатской жены. Здесь ты… будешь… царицей Орака, и все люди будут знать про твою мудрость и красоту.

Она заерзала у него на коленях, пытаясь прижаться к нему сильнее. Внезапно Эсккар почувствовал возбуждение от ее прикосновения или жар ее тела, а может, все дело было в нависшей над ними угрозе близкой смерти.

Он поднял ее на руки и понес к кровати.

— Теперь мне нужно, чтобы ты любила меня и дала мне сил на предстоящие дни.

Он положил ее на кровать, помог снять одежду, поскольку она казалась слишком слабой, чтобы сделать это самой, потом, немного отодвинув ее в сторону, сам проскользнул под одеяло, и она оказалась в его объятиях, ткнулась лицом ему в шею, и он едва ли услышал ее слова:

— Дай мне свою силу, Эсккар, и я всегда буду сильной для тебя.

Глава 22

Эсккар проснулся внезапно. Он был в кровати один. Лучи утреннего солнца падали на одеяло и на пол, оставляя причудливые узоры. Он сел и понял, что проспал в мягкой постели, по крайней мере, час после восхода солнца. Он говорил Трелле, чтобы разбудила его за час до рассвета. Прошло уже два часа.

Дом казался странно тихим. Эсккар поспешно оделся. Во второй комнате никого не оказалось, а дверь, ведущая вниз, была закрыта. Когда он ее открыл, до него донеслись приглушенные голоса и запах жареного мяса из кухни. Он сбежал вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и увидел Гата, выходящего из кухни. Он уже оделся для сражения и держал в руке кусок курицы.

— Доброе утро, командир. Я как раз собирался тебя будить, — и продолжил, прежде чем Эсккар успел ответить: — Мы решили дать тебе поспать подольше. Наши заняли посты на стенах, а с вершин гор за нами наблюдает лишь несколько варваров. — Он поморщился. — Ты, наверное, пойдешь помыться перед завтраком? От тебя до сих пор воняет, как от лошади.

— Где Трелла?

Почему она его не разбудила? Варвары ведь могли атаковать на рассвете.

— Там, где и должна быть. С женщинами. — Гат откусил кусок куриной ножки. — Хорошая курица. Думаю, она предназначалась тебе на завтрак.

Эсккар выругался на улыбающегося солдата, затем широкими шагами прошел мимо него в кухню. Там жена Бантора поддерживала огонь в печи. Завтрак был готов. На полпути к столу Эсккар решил, что Гат прав.

— Подожди, Аннок-сур, — сказал он.

Эсккар отправился к колодцу, снял одежду и ею же стал тереть тело. Слуга, вышедший из дома, доставал из колодца одно ведро воды за другим, пока Эсккар не почувствовал себя чистым. Чище можно было стать, только искупавшись в реке. Он обернул мокрую одежду вокруг талии, вернулся в комнату и снова оделся, на этот раз для сражения.

Он не торопился, плотно затягивая набедренную повязку, затем надел чистую льняную одежду, зашнуровал сандалии, которые Трелла купила ему в самый первый день, и проверил, чтобы широкие кожаные ремешки были плотно завязаны вокруг икр.

В комнату постучали, и вошел слуга с толстой кожаной броней. Он привязал кожаные наручи к нижней части правой руки Эсккара, затем прикрепил наплечник. Эсккар прицепил большой меч к ремню, который застегнул на талии, и заткнул за пояс нож, почти такой же длины, как короткие боевые мечи. Под конец слуга протянул бронзовый шлем, но Эсккар покачал головой.

— Оставь его. Слишком жарко.

Он благодарно кивнул слуге и вернулся в кухню, там быстро проглотил остатки курицы, разрывая ее пальцами и запивая водой, поел хлеба.

— Соли, Аннок-сур.

Она протянула ему миску с неровными кристаллами.

Люди, которым приходилось сражаться или работать на жаре, чувствовали себя лучше, съев побольше соли, хотя никто не знал, почему. Эсккар проглотил горсточку не самого приятного кушанья и запил остатками воды.

— Удачи тебе сегодня, командир, — пожелала Аннок-сур, когда он закончил завтрак, вытерла руки тряпкой и проводила его до двери. Ей предстояло выполнять свои обязанности. — Удачи тебе и Бантору.

Эсккар остановился и повернулся так резко, что она на него налетела.

— Спасибо вам обоим за то, что вы сделали для Треллы. Бантору повезло, что у него такая хорошая жена. Только не передавай ему, что я это сказал.

Она рассмеялась и коснулась его плеча.

— Я многое не говорю Бантору, командир.

Выходя на улицу, на яркий солнечный свет, Эсккар подумал о том, что ему не говорит Трелла. Его воины превратили двор в командный пункт. Гат сидел за центральным столом вместе с Джаленом и несколькими солдатами. В углу двора кучкой собрались дюжина мальчишек-посыльных. У каждого из них на руке бросалась в глаза красная повязка, чтобы их сразу же опознавали солдаты и пропускали, куда требуется.

Писари находились рядом с помощниками Эсккара, которые будут руководить обороной. Никар и другие члены Семей сидели за вторым столом. У каждого были свои обязанности и помощники. Просторный двор едва вмещал всех, кто отвечал за оборону Орака.

Эсккар подошел к центральному столу, напомнив себе, что сегодня нужно отдыхать, когда и где только удастся.

— Все заняли свои места по боевому расписанию, командир, — официально обратился Гат. — Бантор и Сисутрос находятся у ворот вместе с Корио и его старшим сыном. Джален охраняет вторые ворота. Малдар будет командовать солдатами со стороны реки, а я — теми, кто находится на северной стене. Хамати и Алексар командуют восточной и западной стенами. Все позавтракали, ведра наполнены водой. Все в сотый раз прослушали инструкции, хотя я уверен, что они про них забудут, как только первый варвар направится к стене.

В нескольких словах Гат передал Эсккару всю информацию, которая тому требовалось, и одновременно сообщил, что все идет так, как нужно.

— Значит, мне стоило подольше поспать. Может, вы не стали бы будить меня, пока сражение не закончится?

— Может, они не будут атаковать еще много часов, а то и дней, — рассудительно предположил Гат. — Вначале они попробуют испугать нас одним своим присутствием. — Он посмотрел в глаза командира. — А теперь пора осмотреть людей и сказать им те же слова.

“Он имеет в виду, что мне давно пора браться за работу”.

— Ну, давай начинать.

Они вышли на улицу, где у стены стояло еще несколько посыльных. За Эсккаром и Гатом следовали Джален с Малдаром. Мальчишки радостно закричали и приветствовали мужчин, Эсккар улыбнулся в ответ. Но ему был уготован еще один сюрприз. Его ждали четыре члена клана Ястреба, включая двух самых последних.

— Это твоя личная охрана с этой минуты, — пояснил Гат. — Эти четыре головореза наименее ценны для клана Ястреба, поэтому их назначили твоими телохранителями. Если останутся трезвыми, то от них может быть какая-то польза.

Каждый оказался выше среднего роста, двум было меньше двадцати лет. Всех отличали хорошо накачанные мускулы и широкая грудь. Они выглядели так, словно на завтрак могут жевать камни, хотя все улыбнулись грубой похвале Гата. На каждом было столько кожаной брони, сколько удалось надеть, на груди у каждого красовалась эмблема клана Ястреба. Эсккар начал возражать, но Гат его перебил:

— Побереги дыхание. Они получили приказ: не дать тебе погибнуть. Поэтому даже не пытайся прогнать их, и не иди ни на какой глупый риск. Они этого не позволят.

Гат пошел дальше, не дожидаясь ответа и продолжения спора.

Эсккар покачал головой и последовал за ним. На обычно людных улицах сейчас было очень мало народу. Большинство нервно приветствовали его. У главных ворот снесли последние дома, чтобы образовался пустой участок, длиной примерно пятьдесят шагов. Этот участок сужался вдоль стен в каждом направлении, но всегда оставалось по крайней мере двадцать шагов между стеной и ближайшим зданием, чтобы воины легко могли
перемещаться из одного места в другое.

Эсккар уставился на ворота. Они крепились на четырех огромных бревнах, по два с каждой стороны. Для бревен в земле выкопали глубокие ямы, и еще закрепили камнями. По верху ворот шли небольшие деревянные желоба, уже наполненные водой. Под ними проходил мостик, чтобы люди, стоя на нем, могли опрокидывать содержимое желобов на ворота и таким образом гасить огонь.

На этой верхней платформе могла уместиться дюжина лучников, которым предстояло стрелять сквозь прорезанные в воротах проемы. Еще одна платформа, шире и прочнее первой, висела прямо под ней. Там тоже имелись прорези для стрельбы. С внешней стороны поверхность закалили огнем, и поэтому она будет загораться медленно, но Эсккар знал: нет ничего деревянного, что бы в конец концов не запылало. Поблизости ждала группа женщин, готовых снова заполнять желоба, если это потребуется. У каждой из них было по ведру воды.

С обеих сторон ворот поднимались квадратные башни. Сделанные из необработанных камней и глиняных кирпичей, выглядели они уродливо, но возвышались и над стеной, и над воротами. Из них лучники смогут стрелять вниз по тем, кто окажется непосредственно у ворот.

Старший сын Корио, Алсинор, увидел, как подошла группа, возглавляемая Эсккаром, и помахал им. Жители деревни и солдаты тоже узнали его, и раздался оглушительный приветственный крик. Эсккар понял, насколько его поход за реку беспокоил жителей Орака. Но его возвращение и сообщение еще об одной победе дали повод для радости.

Было странно, что его приветствовали просто потому, что заметили. Он все еще не знал, как на это отвечать.

— Командир, очень приятно снова видеть тебя в Ораке, — с улыбкой и поклоном сказал Алсинор. — И мои поздравления. Мы слышали, как вы с легкостью расправились со всеми варварами.

Эсккар сморщился. Солдаты не могли не хвастаться победой. Теперь все будут ожидать легкого разгрома варваров.

— Приветствую тебя, Алсинор, — сказал он холодным и суровым тоном. — Не нужно говорить о легких победах. Таких над алур мерики не одержать.

Услышав тон Эсккара, Алсинор мгновенно прекратил улыбаться, и глаза молодого человека округлились от страха.

— Прости… Я не хотел выказать неуважение… Я…

— Хватит, Алсинор. Я знаю, что ты имел в виду. Здесь все идет, как надо?

Будь прокляты боги, он не собирался так пугать молодого человека. Алсинор же тем временем пытался прийти в себя и скрыть смущение.

— М-м-м… Да, конечно. Мы подготовили все, как приказал Сисутрос. Мы…

— Значит, вы все сделали хорошо, — перебил Эсккар, пытаясь говорить мягко и ослабить впечатление от резких слов. — Твои ворота будут одной из главных точек атаки, поэтому ты должен помогать солдатам держать ворота. Если тебе что-то потребуется…

С левой башни закричал Сисутрос:

— Командир, на возвышенности началось движение!

Эсккар с телохранителями быстро направились в башню и осторожно поднялись в темноте по узким ступеням, которые шли вдоль стены на самый верх. Из другой башни появился Бантор и присоединился к ним. Солдаты, занимавшие там боевые посты, отступили назад, чтобы командиры смогли все лучше рассмотреть.

От увиденного Эсккар раздраженно заворчал. Варвары осматривали деревню и оборонительные сооружения с той же горы, на которой он сам много месяцев назад впервые размышлял об обороне Орака. Оттуда можно было рассмотреть большую часть деревни, окружающие земли, которые теперь затопили, и главную подъездную дорогу.

— Несколько минут назад там было всего десять или двенадцать всадников, — сообщил ему Сисутрос. — А теперь я вижу там знамена.

Эсккар считал так быстро, как мог, помогая себе пальцами. Его губы беззвучно шевелились.

— Сейчас их по меньшей мере сорок, и еще три вождя кланов.

На длинных копьях со знаменами алур мерики красовались эмблемы каждого из вождей кланов. Расстояние было слишком большим, чтобы рассмотреть детали, но знамена выделялись очень четко.

— Еще один боевой отряд соединился с двумя отрядами с юга, — заметил он, затем отругал себя за то, что говорит об очевидных вещах.

— Из основного лагеря? — уточнил Гат. — Или просто еще один боевой отряд, занимавшийся грабежом?

— Вероятно, из основной группы, — предположил Эсккар. — Но знамени великого вождя здесь пока нет. Вы его сразу же узнаете, как только увидите.

Третий вождь с воинами, вероятно, составляли передовой отряд основной группы, который послали для встречи с остальными и подготовки нападения. Это могло означать прибытие великого вождя. Или это могло означать что-то еще.

— Будь прокляты мои глаза, — выругался Эсккар. — Я не могу разобрать детали. Ты видишь что-нибудь на знаменах, Сисутрос?

Сисутрос был моложе и предположительно обладал лучшим зрением.

— Нет, ничего, — ответил он. — Но они скоро подойдут поближе.

— Где Митрак? — спросил Эсккар. — У парня зрение лучше, чем у кого-либо в Ораке. Пошлите за ним.

Гат отправил посыльного на поиски лучника. Митрак появился через некоторое время с луком. Парень тяжело дышал.

— Приветствую тебя, Митрак, — Эсккар обнял парня за плечи и подвел к краю башни. — Ты видишь вон те знамена? Это штандарты военных вождей. Я хочу, чтобы ты запомнил эти три знамени, потому что, вероятно, один из вождей будет руководить атакой. Ты должен следить за ним. Если удастся по нему выстрелить, стреляй, но только если ты посчитаешь, что у тебя есть хороший шанс попасть в цель.

Парень кивнул. Он прикрывал глаза рукой, глядя на вершину горы.

Эсккар попытался представить, что думает противник. “Поставь себя на место другого. Что бы я увидел?.. Что бы я сделал?” Не обращая внимания на разговоры вокруг, он попытался это представить. Через минуту он повернулся к командирам:

— С того места, где они находятся, невозможно рассмотреть открытые участки прямо за стеной. Они могут решить, что северная часть наиболее удалена от центра деревни и нашим солдатами во время атаки будет труднее всего до нее добраться. На их месте я бы ударил по воротам, где мы их ждем, но самый сильный удар нанес бы вон в тот угол.

Эсккар смотрел на командиров и ждал, но никто не стал с ним спорить. Он пожал плечами.

— Мы подготовимся к их встрече. Сисутрос, Бантор, оставайтесь здесь с Митраком и несите дозор. Они довольно скоро приблизятся, и Митрак определит, кто там главный. Гат, давай проверим остальные части стены.

Эсккар спустился с башни и быстро пошел к самому северному углу. На полпути туда дорогу ему преградила большая группа деревенских жителей. Они испуганно задавали вопросы, на которые не было ответа.

— Гат, очисти этот участок от жителей деревни, — громко приказал Эсккар. — Отправь прочь тех, у кого здесь нет дел.

Он остановился примерно в пятидесяти шагах от северного угла и взобрался по ступеням на платформу. Раздался громкий приветственный крик. На этот раз кричали и солдаты, и жители деревни. Будь прокляты боги! Ему придется что-то сказать. Эсккар развернулся и посмотрел на толпу внизу. На каждом обращенном вверх лице отчетливо отражались страх и сомнения.

— Солдаты! Жители деревни! Через несколько часов варвары могут начать первую атаку. Они попытаются взять ворота, но я думаю, что они попробуют атаковать и эту часть стены. Поэтому приготовьтесь, — он повернулся к Гату: — Я думаю, что Сисутрос с Бантором способны удержать ворота. Мы с тобой будем командовать здесь.

Эсккар посмотрел в одну сторону вдоль стены, потом в другую. Он находился примерно в шестидесяти шагах от угла.

— Они будут атаковать здесь. Здесь и в углу. Я думаю, что все остальное будет обманными маневрами. Готовь людей. Проверь, чтобы те, у кого меньше всего опыта, находились впереди.

Гат выглядел удивленным и вроде бы не собирался двигаться с места.

— Я хочу, чтобы как можно больше людей набрались опыта, Гат. Первую атаку будет легче всего отбить. Держи нескольких ветеранов в резерве у основания стены, готовых подняться, если потребуется. Я пока не хочу, чтобы варвары узнали, насколько мы хорошо подготовились. Пусть думают, что способны взять стену, если пошлют достаточное количество людей. И еще приведи сюда Малдара и половину его резерва.

Это означало, что придется увести часть людей от ворот, выходящих на реку, но Эсккар не думал, что алур мерики атакуют с той стороны.

Гат кивнул и поспешил прочь, по пути отправляя посыльных в разные стороны. Эсккар повернулся к своим телохранителям.

— Вы все слышали. Если со мной что-нибудь случится, вы продолжаете действовать, как решено. А теперь помогите мне распределить людей.

Все начали двигаться. Через какое-то время, решив, что все знают свои места, Эсккар остановился, чтобы попить воды из бочки. В это мгновение появились Тотомес с Нарквилом, своим старшим сыном, и Митрак. Их сопровождал Джален. Все двигались у края стены, оценивая ситуацию.

Эсккар улыбнулся трем лучникам.

— Рад снова тебя видеть, Тотомес… Нарквил. Вы что-нибудь выяснили в башне?

— Да, к первым трем знаменам присоединилось еще одно, — ответил Тотомес. — Они начали движение к нам.

Эсккар посмотрел на восток. Четыре вождя алур мерики и примерно тридцать воинов медленно ехали в направлении деревни. Через несколько минут они окажутся перед воротами, примерно в полумиле, то есть оставаясь все еще недосягаемыми для стрел.

Вдоль стены пробежала волна возбуждения.

— Тихо! — рявкнул Эсккар. — Не забывайте: они никогда не видели таких стен и сейчас только смотрят. Не высовывайтесь и даже головы не показывайте.

Вероятно, у алур мерики не было сведений о количестве людей в Ораке. Эсккар хотел, чтобы они считали, будто воинов здесь гораздо меньше, чем было на самом деле.

Джален показал на горы на севере. Эсккар увидел людей и лошадей. Склоны были усыпаны любопытными воинами. Несомненно, они нарушили отданные им приказы оставаться по другую сторону вершин.

Тем временем вожди остановились в некотором удалении от ворот и снова стали что-то обсуждать. Эсккар слышал у себя за спиной, как командиры ругают солдат, которые продолжали выглядывать. Эсккар не вмешивался. Как только отдаешь приказ, всегда находится дурак, который его нарушает. Солдаты не меняются никогда.

Алур мерики продолжили осмотр. Ехали они неторопливо и вскоре миновали позицию Эсккара на стене. Они проехали до затопленных земель. Жители деревни тоже столпились, несмотря на приказ не показываться из-за стены. Все хотели посмотреть, как выглядят варвары.

Эсккар увидел, как несколько воинов пустили коней по недавно образовавшемуся болоту. Животные подняли фонтаны брызг, с трудом продвигаясь по густой грязи, покрытой по крайней мере футом воды. Эсккар улыбнулся, увидев, как лошади идут все медленнее. С такой скоростью обычно ползут. Варвары проверили затопленные земли в нескольких местах, но результат везде оказывался один и тот же. Наконец они сдались и вернулись на сухой участок. Там они довольно долго оставались на одном месте, рассматривая стену, тянущуюся до самой реки.

Сухой участок земли между рвом и затопленными землями составлял в ширину всего около тридцати шагов. Примерно такой же была ширина рва. Если взять два этих участка, то варварам будет достаточно места для проведения атаки. Эсккар знал, что они думают. Они считали, что у них не возникнет трудностей с окружением деревни и атакой одновременно в нескольких точках.

Гат подошел к тому месту, с которого Эсккар смотрел на алур мерики.

— Ну, командир, что ты думаешь? Нам следовало затопить ров или нет?

Он сказал это серьезно, без каких-либо намеков на ошибочность прежнего мнения своего командира.

— Теперь слишком поздно, Гат. Если я ошибся, то у тебя, вероятно, не будет возможности сказать мне об этом.

Если противник станет атаковать стену большой силой во многих местах, деревня может пасть. Эсккар снова выругался, опасаясь, что его предположение о том, как будет проходить первая атака, окажется неправильным.

— Похоже, они там не могут прийти к соглашению, — заметил Гат, прикрывая глаза рукой от солнца. Может, уже спорят из-за трофеев.

Один из вождей выглядел разозленным, его конь беспокойно переступал с ноги на ногу, а хозяин сильно жестикулировал. Один раз он даже шлепнул животное рукой, чтобы подчеркнуть какую-то фразу.

Эсккар задумался, о чем они могут спорить еще до первой атаки. “Поставь себя на их место”. Он стал рассматривать возможности. Одна казалась наиболее вероятной. Четвертое знамя принадлежит военному вождю, и он хочет пока отложить атаку. Более возбужденный воин, вероятно, стремится атаковать немедленно. Эсккар не мог быть уверен, но…

“Если примешь решение, то уже стой на нем твердо. С ошибками можно справиться, но моменты нерешительности не исправить никогда”.

— Где Митрак? Митрак! Иди сюда, — закричал Эсккар.

Молодой человек подошел очень быстро. Он следовал за командиром вдоль стены. Эсккар показал на вождей противника.

— Ты видишь вождя, который спорит больше всех? Ты видишь, с кем он спорит? Это военный вождь, и именно на него ты будешь охотиться в подходящий момент. Всегда ищи его, но не во время первой битвы. Пока не нужно пытаться его убить.

Митрак внимательно оглядывал наездников, стоящих довольно далеко.

— Да, командир, я думаю, что ты прав. С башни мы видели, как каждый из этих трех воинов по очереди обращался к нему. Он мало разговаривает. Кажется, он в основном слушает. По большей части говорят другие. Его конь — гнедой жеребец с белым пятном на плече.

Эсккар обругал свое зрение. Он не мог различить никаких меток на лошадях, но ему показалось, что у вождя на шее надето что-то белое.

— Отлично. А теперь взгляни на спорящего. Его тоже не надо сразу убивать.

Митрак повернулся и посмотрел Эсккару прямо в глаза.

— Но почему?.. Я имею в виду… Почему не выстрелить по ним?

— Потому что спорящий, вероятно, поведет первую атаку, и он хочет завоевать славу за взятие деревни в одиночку. Я думаю, что другой вождь отвечает за нападение в целом. Вероятно, он у них самый умный, а первый — безрассудный, отчаянный и честолюбивый. Для первой атаки нам нужен безрассудный во главе нападающих. Не нужно, чтобы он погиб от удачно выпущенной с большого расстояния стрелы. После того как атака провалится, можешь его убить. А после сегодняшнего дня ты должен пытаться убить и второго, использовать каждую предоставляющуюся возможность. Понимаешь?

— Ну, да… да, я понимаю. Я думаю, что понимаю. — У Митрака округлились глаза: рассуждения Эсккара вызвали у него благоговение. — Я иду к отцу, — добавил он, опережая следующий приказ Эсккара.

— Хорошо, иди, и проверь, чтобы он тоже все понял. Давай.

Когда парень убежал, к Эсккару подошел Гат, качая головой, но одновременно и улыбаясь.

— И над чем ты смеешься, старина?

— К закату история будет ходить уже по всему Ораку. Как Эсккар вычислил военных вождей и определил их планы, — он снова улыбнулся и заговорил тише: — Если бы я не знал тебя лучше, я бы почти поверил, что ты знаешь, что делаешь.

— Если бы я знал, что делаю, то не стоял бы здесь с тобой за этой крошечной стеной. Но лучше быть удачливым, чем умным, поэтому давай надеяться, что удача нас не оставит.

Послышались возбужденные голоса людей, стоявших вдоль стены, и Эсккар повернулся. Всадники начали движение, но возвращались не так, как приехали, а направились на север. Он смотрел, как они уезжают. Варвары красиво сидели на жилистых и крепких лошадях. Они чувствовала себя как дома на выжженной земле, которая еще несколько дней назад представляла собой покрытую густой травой равнину. Эсккар взглянул на солнце и понял, что приближается полдень. Он наблюдал за всадниками почти два часа.

— Гат, сделай все, что можешь, для укрепления этого угла стены. Проверь, чтобы стена отсюда до реки держалась прочно. Алур мерики обязательно будут нападать, независимо от того, что решит безрассудный вождь.

— Мы будем готовы. А ты иди и поговори с Треллой. Она ждет внизу.

Эсккар посмотрел с платформы вниз на деревню. Он сразу же нашел глазами Треллу, окруженную женщинами и двумя телохранителями. Эсккар узнал дюжего Клексора, стоящего позади нее.

Эсккар прошел вдоль стены до места спуска, а потом широкими шагами преодолел открытый участок и подошел к дому, в тени которого стояла Трелла. Он приветствовал всех, и они расступились перед ним.

— Доброе утро, муж. Я принесла тебе еды и воды.

Трелла держала небольшую корзинку. Она выглядела спокойной и уверенной. В ней не осталось и следа от вчерашней испуганной девочки. Она надела свою самую плохую одежду, ту, которая была на ней в день их первой встречи. Сегодня она взяла с собой кинжал, который Эсккар забрал из руки мертвого Дриго. Эсккар радовался, что Трелла училась им пользоваться.

Они уселись на землю, прижавшись спинами к стене, и люди отошли в сторону, оставив их вдвоем.

— Сегодня ты выглядишь гораздо лучше, жена. Ты хорошо спала?

Эсккар не стал обращать внимания на улыбки, которые появились на лицах тех, кто находился неподалеку и слышал его слова. Он подумал, что они знают о том, как часто и хорошо он любит свою женщину.

— Да, я спала очень хорошо. А теперь ешь и пей. Потом тебе может не представиться такой возможности. — Она вручила ему кусок хлеба. — Они атакуют сегодня?

— Через несколько часов. Они ждут великого вождя и остальных воинов. Они хотят добиться успеха первой атакой.

Он рассказал ей, что видел со стены, и поделился своими мыслями насчет того, что, по его мнению, должны предпринять варвары.

— Ты знаешь, как они думают, Эсккар. А что еще более важно, остальные жители деревни чувствуют себя в безопасности, когда ты действуешь уверенно. — Она поставила корзинку между ними. — Так что поешь, пока можешь.

От ее слов Эсккар почувствовал себя увереннее, и ему стало приятно. Он принялся за хлеб и курицу. Мясо было все еще теплым. Хотя он завтракал не так давно, но сильно проголодался, а от жары хотелось пить. Эсккар почти осушил бурдюк с водой, когда вспомнил, что и ей нужно предложить воды.

Трелла допила воду после него.

— Отдай остатки курицы Гату. Я должна возвращаться к своим обязанностям. Старики начинают нервничать и ругаться, если меня нет рядом, чтобы их успокаивать.

— Будь осторожна, — предупредил Эсккар. — Не стой там, куда случайно может залететь стрела. И не…

Она встала и улыбнулась ему.

— Да, господин, я все сделаю, а тебе не нужно повторять без конца одно и то же. — Он, вероятно, выглядел удрученным, потому что Трелла наклонилась и поцеловала его в щеку. — Удачи тебе сегодня, муж.

С этими словами она ушла, остальные члены ее группы последовали за ней. Некоторые женщины оглядывались на него и хихикали.

Эсккар еще не привык к постоянным взглядам и хихиканью женщин, которые вели себя так, будто знали все про его личную жизнь. До Треллы ни одна женщина не смела смеяться над ним. Он снова решил, что обычаи варваров гораздо разумнее. Жители деревни могли бы многое перенять у них. Это пошло бы им на пользу.

Он пошел назад к стене с корзинкой в руке и нашел Гата под платформой. Гат ругал двух подчиненных за какое-то прегрешение.

— Трелла прислала тебе курицу на обед, поэтому, как я предполагаю, ты должен ее съесть. — Он всучил ему корзинку. — И отдохни немного. — Когда Гат начал возражать, Эсккар предупредительно поднял руку. — Потом времени не будет. — Эсккар повернулся к одному из постоянно находящихся рядом телохранителей из клана Ястреба. — Принеси Гату воды, и вы сами поешьте и напейтесь воды.

Следующий час Эсккар ходил вдоль стены, проверяя, чтобы никто не терял бдительности, лучники знали свои места и выполняли приказы. Ступать надо было осторожно: верхняя платформа скрипела от веса камней, которые там лежали. Если положить еще, то для лучников не останется места.

Эсккар был удовлетворен проведенной подготовкой. Он проверил сигналы, которые позволят ему обмениваться сведениями с воинами в хаосе битвы. У него даже нашлось время поговорить с некоторыми жителями деревни, которые были готовы идти в бой с короткими копьями, топорами и вилообразными шестами.

Через три часа после полудня люди, несущие дозор на стене, внезапно начали кричать. Эсккар легко взбежал по ступеням к позиции, которую решил защищать сам. Она находилась примерно в пятидесяти шагах от самого северного угла. Он посмотрел налево и увидел Гата, который стоял в углу. Эсккару пришлось расталкивать людей, чтобы добраться до места, но одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять: атака началась.

Возвышенности были покрыты всадниками, которые медленно ехали к Ораку. Большинство из них все еще находились более чем в двух милях от деревни. Они казались бесчисленными, и Эсккар почувствовал сомнение в душе.

— Митрак! — крикнул он. На этот раз парень мгновенно оказался рядом. — Считай их воинов.

Некоторые варвары несли лестницы или шесты, при помощи которых можно перебираться через стены, палки с привязанными или приколоченными поперечинами. Однако их было не очень много.

Пока Митрак считал, Эсккар осматривал всадников и искал знамена. Лошади медленно продвигались к деревне. Три… четыре… пять… шесть… семь. Больше знамен он не видел, и нигде не было большого штандарта саррума. Всадники продолжали появляться из-за гребней дальних гор, но поток их постепенно иссякал; правда, Эсккар заметил один новый штандарт. Они ехали медленно, шагом, или даже вели лошадей под уздцы. По большей части движение происходило молча. Это были сильные мужчины на прекрасных лошадях, готовые идти в бой. Все они жаждали славы и трофеев.

Гат подошел к Эсккару, по ступеням почти одновременно с ним поднялся Джален.

— Демоны, они когда-нибудь закончатся? — спросил Джален. — Иштар, они все продолжают появляться!

— Думаю, что сегодня мы увидим две трети, — сказал Эсккар. — Они подождут вождя племени перед тем, как атаковать, чтобы он мог посмотреть на их отвагу.

Теперь первые всадники остановились и ждали. Вожди держали копья и луки горизонтально, чтобы воины выстроились в линию менее, чем в полумиле от стены.

— А как скоро появится главный вождь? — спросил Гат. — Он ведь не заставит их долго ждать?

— Менее, чем через час, — ответил Эсккар, глядя на воинов. — Достаточно времени для того, чтобы мы изнемогли от страха.

— Ну, тогда он может подъезжать прямо сейчас, если судить по мне, — заявил Гат. — Может, нам следовало остаться на другом берегу реки.

Джален был ошарашен, но Эсккар рассмеялся.

— Тебе следовало подумать об этом вчера. — Он снова повернулся к Митраку. — Ну, сколько их, парень?

Губы парня двигались беззвучно, он помогал себе пальцами.

— Командир, я насчитал одиннадцать сотен, может, немного больше.

Эсккар считал по-другому, предположив, что под каждым штандартом едет сто человек, а также имеются дополнительные воины при вожде, который поведет первую атаку. От ответа ему стало немного лучше. Но если первая атака будет полномасштабной и в ней будут участвовать все воины, то против Орака выступит еще больше народу, чем они уже насчитали.

Варвары издали воинские кличи, и вскоре эти звуки слились в громоподобный рев, который повторялся снова и снова. Воины подняли мечи и копья и сотрясали ими в воздухе.

На гребне горы появился штандарт великого вождя алур мерики. Это было огромное знамя, которое нес гигант, сидевший на здоровом коне. Знамя развевалось на ветру. Эмблема оказалась в форме креста: на штандарте было завязано много бычьих хвостов и ленточек, которые означали выигранные сражения и кланы, входящие в племя. Впереди воина, несущего штандарт, ехал вождь. На большом расстоянии он выглядел вполне обычно, поскольку никаких эмблем или знаков со стены было не различить. Он не держал в руках ни копья, ни лука.

Вокруг него скакало двадцать-тридцать воинов. Они то пускали лошадей галопом вперед, то возвращались назад, издавая воинские кличи. Еще тридцать-сорок человек более спокойно ехали позади него.

За продвижением вождя следили все — как жители деревни, так и варвары. Эсккар видел, как великий вождь поворачивает голову то в одну сторону, то в другую, осматривая сожженную траву и лишенную каких-либо ориентиров местность.

— Клянусь богами, я никогда не видел столько лошадей одновременно, — Гат покачал головой. — Сколько их у них?

— Больше, чем ты видишь, Гат. У каждого воина их по крайней мере две. У многих по четыре или пять. Когда воин умирает, животных отдают клану.

— Давайте надеяться, что сегодня вечером им придется делить многих лошадей, — ответил Гат.

Эсккар заставил себя забыть о лошадях и повернулся к Джалену:

— Скажи солдатам, чтобы приготовились, потом отправляйся на место. Я думаю, они скоро начнут атаку.

Джалену предстояло оборонять участок между Эсккаром и воротами. Он кивнул, затем сжал руку Эсккара.

— Удачи всем нам, командир.

— Он давно говорил, что хочет сражаться с варварами, — заметил Гат, когда Джален убежал. Старый солдат надел кожаный шлем и затянул ремешок. — Я тут принес кое-что для тебя, — он протянул Эсккару медный шлем, блестевший в ярком солнечном свете. — Трелла его заказала для тебя. Почему-то она не хочет, чтобы ты лишился головы.

Эсккар осматривал шлем, взвешивая его на руке. Он был гораздо легче, чем бронзовый, который он отказался носить, жалуясь на его тяжесть и на то, что в нем слишком жарко. Эсккар ненавидел надевать что-либо на голову. Это был шлем упрощенной формы, почти шапка. Он низко опускался на лоб, а сзади закрывал шею до спины. Две короткие медные полоски прикрывали виски. Внутри в качестве подкладки использовался тонкий слой кожи.

Эсккар примерил его. Шлем подходил почти идеально, только немного жал в висках. Эсккар снял его и слегка отогнул мягкие металлические пластины, затем снова надел шлем.

— Трелла велела вручить его тебе прямо перед сражением, чтобы ты не придумал отговорок о том, как потерял его. — Гат повернулся к телохранителям. — Если он его снимет, стаскивайте его со стены, независимо от того, что он будет говорить. Понятно?

Они согласно кивнули и что-то пробурчали, а Гат снова повернулся к Эсккару.

— Носи его ради нее, Эсккар. Он нужен, ведь полетит столько стрел! И удачи тебе!

Один из телохранителей помог Эсккару затянуть ремни шлема под подбородком. Медь не могла остановить удар меча так же хорошо, как бронза, но стрелы варваров, вероятно, отразит, даже с близкого расстояния. Эсккар осторожно повернул голову в одну и другую сторону, проверяя, как сидит шлем. Голове было, в общем-то, легко, поэтому поводов жаловаться не находилось. Он снова повернулся к врагам.

Вождь всех алур мерики почти добрался до первого ряда воинов и въехал на небольшой пригорок, который позволял лучше осмотреться. Другие вожди уже ждали его там. Эсккар смотрел, как они обмениваются приветствиями, потом стали что-то обсуждать. Это длилось довольно долго. Все казались спокойными. Никто не кричал в ярости, не размахивал руками. Вожди просто оговаривали ход битвы.

Разговор прекратился внезапно. Военный вождь поехал назад к передовым всадникам, двое других вернулись к своим кланам. Вероятно, в атаку пойдут триста человек, еще столько же к ней присоединятся, если атака окажется успешной или сложится впечатление, что успех близок. Остальные вожди остались с саррумом, чтобы наблюдать за сражением вместе с ним и указывать на ошибки своих соратников.

— Вожди выглядят очень спокойными, — заметил Гат. — Это хорошо?

— Думаю, да. Если бы вождь, отвечающий за атаку, не получил одобрения, он бы спорил с главой клана. Значит, атака будет. Это хорошо, потому что у них недостаточно лестниц, чтобы перебраться через стену. Они ожидают, что мы рухнем от страха и покинем стену и ворота.

Эсккар наблюдал, как алур мерики готовятся, каждый командир десятки поднимал копье или лук, подтверждая готовность.

— Ну, тогда я лучше пойду, — с этими словами Гат ушел.

Он медленно направился на свое место. Вел он себя так спокойно, словно это было еще одно учение. Эсккар сделал глубокий вдох и крикнул громким голосом:

— Лучники! Не стреляйте, пока они не преодолеют вторую отметку. Не первую! Вторую. Я выпорю любого, кто выпустит стрелу до того, как я отдам приказ.

Его голос разнесся вдоль стены, и он слышал, как его слова повторяют другие, чтобы передать приказ тем, как стоял у ворот и дальше.

— Солдаты, вы готовы? — на этот раз его голос звучал громогласно, и в ответ поднялся одобрительный рев.

Все устали от ожидания, и даже те, кто боялся, теперь преодолели страх. Они просто хотели, чтобы это все побыстрее закончилось.

На равнине вождь варваров, отвечающий за атаку, медленно проехал вдоль строя воинов, по ходу разговаривая с людьми. За ним следовали телохранители и воин со штандартом. Вождь доехал до конца ряда, затем тронулся назад к центру и остановился почти прямо напротив позиции Эсккара. Дурак показал, куда будет направлена атака. Теперь они начнут в любой момент. Эсккар сглотнул, во рту внезапно пересохло.

— Помните: вторая метка, — снова прокричал он, и на этот раз услышал смех. Его людям не требовалось лишний раз повторять приказ.

Лучники закопали в полях цветные камни, отмечая расстояния. Первый камень показывал максимальное расстояние, на которое способны лететь стрелы со стены. Эсккар хотел, чтобы варвары добрались до второй отметки, на сто шагов ближе к стене, перед тем лучники как начнут стрелять. Третий камень стоял в ста двадцати шагах от стены, и с такого расстояния стрелам даже не придется лететь по дуге.

Время приказов и вопросов прошло, все солдаты на стене молчали. Снаружи воинские кличи варваров смешивались с ржанием лошадей. Эсккар увидел, как поднимается штандарт военного вождя. Это знаменосец поднял руку. Затем штандарт наклонился, и лошади понеслись галопом. Крики наездников приглушались теперь стуком копыт.

Тотомес, отвечавший за лучников, взял командование на себя. Его приказы эхом отдавались от стены.

— Приготовить луки… — эти слова в том же ритме тысячу раз звучали во время тренировок. — Целься…

Всадники проехали мимо первой метки. Эсккар видел, что пока никто не выпустил ни одной стрелы. Многие часы безжалостных тренировок исключали время на размышление и беспокойство.

— Огонь! — и двести пятьдесят стрел вылетели в быстро приближающихся всадников. — Приготовиться… целься… огонь! — эти слова повторялись снова и снова, словно заговор.

Эсккар смотрел на приближающихся всадников. Некоторые упали после первого залпа, но не в таком количестве, как он ожидал. Следующий залп оказался результативнее. В третий раз солдаты выстрелили очень нестройно, поскольку более опытные стреляли быстрее, но теперь стрелы выпускали уже с близкого расстояния и прямо, и эффект оказался ужасающим. По всему ряду валились люди и лошади, хотя алур мерики несколько рассредоточились.

Четвертая партия стрел была выпущена, когда всадники находились в пятидесяти шагах от рва. Теперь стрелы летели с обеих сторон. Эсккар увидел, как упал один из лучников, стрела попала ему в лоб, потом услышал, как что-то просвистело у него самого над головой. Но большинство стрел алур мерики попадали в стену. Слышался глухой звук от удара по твердой поверхности. У варваров было мало целей, ведь над стеной они видели лишь верхние части тел солдат, а им еще требовалось найти эти цели, прицелиться и стрелять со спины лошади, которая несется во весь опор.

Затем противник добрался до рва. Некоторые всадники проявили мастерство, заставив лошадей спрыгнуть вниз на десять футов. Однако большинство лошадей остановились перед рвом, на самом краю. Они были напряжены, вокруг них фонтанами взмыла вверх пыль и грязь.

Эсккар видел, как трое всадников полетели в ров, один головой вперед, а два другие — держась за шеи лошадей. Их всех подтолкнули напиравшие сзади товарищи. Стрелы градом летели в воинов сверху, каждый солдат стрелял из лука так быстро, как только мог. Теперь им не требовались приказы.

Алур мерики тоже стреляли, некоторые со спин лошадей, другие спешились, стояли на одном колене на земле и выпускали стрелы в защитников. С лошадей спрыгнуло по крайней мере сто воинов, они бросились в ров и побежали к стене.

Эсккар услышал глухой стук — это к стене приставили первую лестницу. Ее верх показался в нескольких шагах от того места, где он стоял. Эсккар направился к ней, по пути доставая меч. Он уже начал замахиваться, когда показалась голова. Тяжелый меч легко прошел сквозь руку и вошел в голову врага. Эсккар высвободил его, затем воткнул острие в деревянную лестницу и толкнул со всей силы. Лестница рухнула назад в ров вместе со вторым воином, который по ней взбирался.

Эсккар посмотрел на равнину, и увидел еще один штандарт алур мерики, движущийся к нему. Это новый отряд воинов шел вперед для поддержки первой группы.

Над шумом битвы снова прозвучал голос Тотомеса. Лучники тут же сделали шаг от стены и приготовили стрелы.

— Приготовиться… целься… огонь!

И снова повторялось это заклинание, а стрелы находили цели за рвом. Залп следовал за залпом, и подкрепление алур мерики превратилось в какой-то беспорядочный клубок людей и лошадей, которые только толкались и мешали друг другу. Лучники алур мерики тоже оказались среди этой неразберихи, и какое-то время в направлении стены почти не летели стрелы.

Жители деревни выполняли порученную им работу: отталкивали лестницы от стены вилообразными шестами, работали топорами, если какая-то голова появлялась над стеной. Продолжали звучать приказы Тотомеса. Летели все новые партии стрел, лучники стреляли одновременно и по приказу. Стрелы отправлялись в толпу людей и лошадей. Практически каждая стрела достигала цели, попадая или в человека, или в животное.

Солдаты и жители деревни издавали радостные крики. Эсккар видел, что с лучниками алур мерики покончено. Они сломались под этим смертоносным огнем, подкрепление отступило в неразберихе. Его лучники продолжали стрелять, пока алур мерики разворачивали лошадей и отъезжали на безопасное расстояние. Стрелы свистели над головой, но теперь их было меньше, поскольку варвары продолжали отступление, оставив тех, кто прыгнул в ров. Им предстояла нелегкая задача выбираться оттуда самим.

Через стену не перебрался никто. Варвары на лошадях во рву поняли, что лошадь гораздо труднее заставить подняться на десять футов по почти отвесной стене, чем прыгнуть вниз на такое расстояние. Все, кто пытались это сделать, вскоре получили по стреле в спину. Пешие оказались в ловушке. По ним целились и стреляли. Лучники вернулись к самому краю стены и рисковали, показываясь над ней, чтобы выбрать цель и выпустить по ней стрелу.

Менее, чем за минуту, движение во рву прекратилось, за исключением лошадей без всадников, которые бегали взад и вперед с выпученными глазами. Животные испуганно ржали и искали выход из рва. Они хотели убежать подальше от запаха крови.

— Капитан, мне стрелять по вождю? Он все еще на расстоянии полета стрелы.

Эсккар повернулся и обнаружил рядом Митрака, а потом посмотрел туда, куда показывал парень. Два вождя, которые участвовали в атаке, разговаривали, то есть орали друг на друга. Несомненно, они обвиняли друг друга в провале. Эсккар нашел глазами камни-отметки, и понял, что два вождя остановились между первой и второй.

— Да, стреляй, — приказал Эсккар.

Не успел он закончить фразу, как парень встал в стойку, отвел назад тетиву и в последний раз проверил направление и силу ветра. Целился он какую-то долю секунды, затем огромный лук выпустил стрелу. Митрак мгновенно приготовил вторую, прицелился и тоже отправил ее в полет. Третья поднялась в воздух до того, как первая нашла цель.

Вождь, который вел атаку, рухнул вперед. Длинная стерла врезалась ему в спину. Через три секунды прилетела вторая стрела, нацеленная во второго вождя, но его конь дернулся, и стрела вошла животному в шею. Три следующие стрелы Митрака промазали, поскольку раненое животное встало на дыбы. Всадник свалился на землю.

Эсккар выругался. Как не повезло, что конь дернулся! Он увидел оказавшегося на земле вождя, который мгновение не мог прийти в себя. Потом он с трудом поднялся на ноги и снова упал. Ему в ногу воткнулась стрела. Митрак продолжал стрелять, но к этому времени воины окружили двух вождей и унесли, хотя Митрак свалил еще одного всадника, до того как воины галопом ускакали за черту действия лука.

— Отличная стрельба! — крикнул Эсккар и похлопал улыбающегося парня по плечу.

Потом он перегнулся через край стены, чтобы посмотреть, что происходит внизу, затем посмотрел на юг, в сторону ворот. Там варвары уже отступили. Сотни человек было слишком мало, чтобы взять ворота. Эсккар с Гатом противостояли более чем тремстам воинам, и тем не менее им удалось отогнать врага.

Все, собравшиеся на стене, радостно кричали, трясли в воздухе кулаками или махали луками, угрожая отступающим варварам. Появился Гат, который осторожно шел вдоль стены, ловко обходя возбужденных солдат. Он не хотел, чтобы они случайно столкнули его с платформы. Такое часто случалось во время учений.

— Ну, Гат, ты пережил еще одно сражение.

Гат улыбнулся.

— Да, командир. И ты можешь убрать свой меч. Хотя вначале его нужно почистить. Как он в деле?

Эсккар так и продолжал держать в руке окровавленное оружие.

— Очень удобный меч. А у тебя не возникло никаких проблем?

— Ничего серьезного. Основная сила атаки была направлена сюда. Сходим проверить ворота?

Это было хорошее предложение. Но вначале Эсккар крикнул громким голосом, призывая к тишине. Ему потребовалось рявкнуть три раза, прежде чем люди поняли, кто отдает приказ, и радостные крики стихли.

— Вы сегодня прекрасно поработали, — после этих слов снова поднялся шум, и Эсккар поднял руку, прося тишины. — Но это была только маленькая проверка, они хотели посмотреть, какие мы. Следующая атака будет серьезнее, гораздо серьезнее. Поэтому прекращайте шум и принимайтесь за работу. Где у нас ответственные за ров?

Все оглядывались, но никто не ответил.

— Отправляйте их работать. Все знают, что нужно делать.

Ответственные за ров по большей части были молодыми парнями и мальчиками. Они спустятся в ров на веревках, чтобы забрать стрелы и оружие, а также снять все ценное с мертвых. Через несколько минут тридцать юношей и мальчишек уже спускались вниз, вооруженные лишь длинными ножами, чтобы прикончить раненых. У каждого был при себе пустой колчан или мешок, чтобы класть туда все, что еще можно использовать.

Каждая стрела представляла ценность. Большинство стрел окажутся сломанными. Использовать их во второй раз невозможно. Какие-то просто потеряются. Каждый человек, которому приходилось натягивать лук, знает, что ничто не исчезает так быстро, как стрела, падающая на землю. Ты можешь запомнить место ее приземления, но она спрячется под травой или уйдет в землю, и ты ее никогда не найдешь. Но каждый наконечник был сделан из ценной бронзы, и его не следовало терять.

Эсккар с Гатом быстро прошли к воротам, где увидели поджидающих их, улыбающихся Бантора и Сисутроса. У Сисутроса на щеке оказался небольшой порез, из которого продолжала течь кровь.

— Это только царапина, командир. Но мы довольно легко сдержали их натиск. Основная атака была направлена на ваш участок.

— Вы оба хорошо потрудились, Бантор, Сисутрос. Скольких вы убили? Сколько человек потеряли?

Мужчины переглянулись, потом Бантор робко заговорил:

— М-м-м… я не знаю, капитан. Мы пока не считали.

Эсккар отдавал четкие приказы. Сразу же после атаки отправлять ответственных за ров, чтобы забрать оружие и подсчитать количество мертвых врагов.

— Тогда занимайтесь этим, — сказал он тихим ровным тоном, желая таким образом подчеркнуть свои слова. — И используйте шадуф, чтобы затащить внутрь мертвых лошадей. Нам не помешает свежее мясо.

Шадуф был длинным шестом, прикрепленным к столбу, вкопанному в землю. Его использовали для подъема тяжелых предметов или воды из реки. К одному концу шеста подвешивали камни, работники добавляли свой вес и использовать шест как рычаг при подъеме тяжестей. Строители применяли это приспособление при строительстве домов, а торговцы на причалах, чтобы поднять тяжелые грузы со своих судов или погрузить на них.

Эсккар повернулся к Гату:

— Давай поднимемся на башню и посмотрим, что происходит.

Башня оказалась самым высоким строением в Ораке. С нее Эсккар отчетливо видел вождей алур мерики, которые находились примерно в трех четвертях мили и обсуждали положение. Они спешились.

— Готов поспорить: некоторые из них хотят повторить попытку, — заметил Эсккар.

— В таком случае им лучше поменять тактику, — ответил Гат.

— Давай надеяться, что они этого не сделают.

Эсккар прикрыл глаза рукой от солнца и осматривал равнину. Алур мерики атаковали Орак так, словно стены не существовало. Они отправили град стрел на деревню, а потом собирались работать мечом и копьем. Они, вероятно, ожидали, что жители деревни сломаются и бросятся бежать. Но стрелы отскакивали от стены, а защитники выдержали первую проверку. Между тем у самих варваров не имелось никакого прикрытия.

— Лестниц у них больше нет, — заметил Гат. — Они дураки, если попробуют взять Орак без лестниц.

Эсккар склонился через стену башни и посмотрел в ров, где уже начался сбор трофеев.

— Эй, ребята! — крикнул он. — Вначале подбирайте все лестницы и шесты и бросайте их через стену. Передайте приказ дальше! — Он повернулся к своему помощнику: — Ты прав. У них никогда не было лестниц в достаточном количестве, а теперь им придется их изготовлять. И много, очень много лестниц! Вероятно, на сегодня мы свободны. Возможно, и завтра не будет никакой атаки.

— Здесь мало деревьев, — заметил Гат. — Им придется проехать довольно большое расстояние, чтобы набрать необходимое количество бревен.

Все деревья, которыми варвары могли бы воспользоваться, срубили. Не осталось ни домов, ни телег, ни загонов для скота, ничего. Даже лошадям варваров придется уходить на большое расстояние, чтобы найти траву. Алур мерики знали, как жить тем, что дает местность, но местность вокруг Орака почти ничего им не даст.

— Но когда они вернутся, Гат, у них будет много лестниц, веревок, и всего остального, до чего они додумаются.

Гат почесал подбородок и в результате растрепал бороду.

— Они больше не будут пытаться стрелять в нас из луков со спин
лошадей.

— Нет, не будут, — согласился Эсккар. — Они станут думать, как с нами легче справиться, подождут несколько дней прибытия боевого отряда с другой стороны реки. На их месте я бы в следующий раз попробовал поджечь ворота. Отправил бы против них внушительную силу с огнем и топорами.

— Или, может, они сделают ночную вылазку.

Это больше всего волновало старого солдата, хотя Эсккар считал подобное маловероятным. Ведение боевых действий в ночное время не было сильной стороной воинов. Луком особо не воспользуешься, лошадей придется оставить, но самое главное — никто не увидит твоей отваги, а это очень много значит для варваров.

— Именно поэтому ты и отвечаешь за ночное дежурство, — весело сказал Эсккар. — Я знаю, что ты не дашь солдатам спать и заставишь их внимательно нести дозор. Но я думаю, что они вначале попробуют пойти на ворота. Они умеют пользоваться огнем, поэтому я считаю, что в следующий раз в нас выпустят много горящих стрел.

Крики заставили их посмотреть на север. Возвращалась небольшая группа алур мерики, которым не понравилось, что жители деревни осматривают их мертвых. Но ближайшие к ним защитники стены несколько раз выстрелили из луков и отогнали их прочь. На почерневшей траве осталось лежать еще одно тело.

Эсккар с Гатом покинули башню и спустились на землю. Им навстречу шел Бантор.

— Командир, мы насчитали шестьдесят девять трупов — это те, которых мы видим, и еще по крайней мере столько же лошадей. У нас восемь убитых и семнадцать раненых, но только двое тяжелых.

У варваров, вероятно, имелось еще пятьдесят или шестьдесят раненых, треть которых умрет, и много пострадавших лошадей. Поэтому ставки оказались неплохими, восемь против семидесяти с лишним. Если стрела попадала солдату в лицо или шею, то он умирал или сразу же, или через какое-то время. Раны в руки считались менее опасными, а кожаные панцири и шлемы могли остановить любую стрелу, кроме выпущенной с близкого расстояния. Но сейчас было не время хлопать друг друга по спине.

— Всего семьдесят варваров! Гат! Ты видел, сколько стрел не попали по целям во время первых залпов? Едва ли кто-то из воинов упал. Скажи людям, чтобы лучше целились, или я сброшу их со стены.

Бантор с Гатом переглянулись, но ничего не сказали.

— Мы убили только самых слабых и самых глупых из их воинов, — объяснил Эсккар громким голосом, чтобы его слова услышало как можно больше народу. — Следующая группа будет состоять из более сильных и крепких воинов, и они будут знать, чего ждать. Поэтому передайте солдатам, чтобы прекратили хвастаться и готовились. И, Гат, как только ответственные за ров вернутся в деревню, скажи Корио, чтобы пустил воду. Пусть люди работают у колодцев и водяных колес, пока ров не превратится в поток грязи.

Корио считал, что потребуется по крайней мере два дня, чтобы земля должным образом смягчилась во всем рву, и еще больше — перед воротами, где ров был в два раза шире.

— Я хочу, чтобы ров к завтрашнему дню превратился в болото.

Теперь люди будут заняты делом, вместо того чтобы радоваться и бить себя кулаком в грудь, — решил Эсккар. Он пошел прочь, удовлетворенный результатами этого дня, несмотря на суровые слова, обращенные к подчиненным.

* * *
Через два часа Эсккар встречался со своими помощниками за столом во дворе. Тени во второй половине дня стали длинными, стол оказался в тени, и людям было легче дышать.

— Люди черпают воду из колодцев, чтобы заливать в ров, водяные колеса работают, — сообщил Гат после того, как все расселись. — Мы принесли в деревню тринадцать мертвых лошадей, и они жарятся на кострах, в которых горят лестницы варваров. — Он рассмеялся.

— Давайте надеяться, что после следующей атаки у нас окажется больше дров и мяса, — улыбнулся Эсккар. — Огня в следующий раз у нас будет достаточно. Они принесут ветки и траву, смоченные горючей маслянистой жидкостью. И одновременно они пойдут в атаку на стену, на каждом участке. Многие спешатся, чтобы обеспечить прикрытие тем, кто бросится на стены и ворота. И на этот раз они отправят против нас всех своих воинов, а не какую-то часть.

Эсккар повернулся к Корио.

— Теперь пришло твое время, главный строитель. Они станут наваливать дрова под воротами, попытаются их сжечь или сломать, и одновременно будут стрелять по нашим солдатам на стенах и башнях.

Корио заерзал на скамье.

— Ворота выдержат, капитан, и сжечь их будет нелегко. Если солдаты выстоят на стенах, то и ворота выдержат.

Все посмотрели на Сисутроса, потом на Бантора. Они работали бок о бок последние два месяца, строили и охраняли стены и ворота, и обучали подчиненных.

— Капитан, мы удержим ворота, — заявил Бантор. — Многие погибнут, но мы способны их удержать.

Эсккар с минуту обдумывал это заявление.

— Мы добавим половину клана Ястреба к башням и воротам, остальные распределятся вдоль стен. Пусть самые опытные остаются в резерве до тех пор, пока не потребуется подкрепление. — Он повернулся к Никару. — Нам также потребуются самые лучшие жители деревни. И нам нужны вода, камни, оружие, стрелы и люди, чтобы отбрасывать назад всех, кто попытается перебраться через стену.

— Именно для этого мы тренировались, капитан, — спокойно ответил Никар. — Мы понимаем, какой это риск.

Эсккар обвел взглядом стол. Казалось, обсуждать больше нечего. Подготовка решала очень многие вопросы.

— Что нам еще нужно обсудить? — спросил он вслух.

Спустилась ночь, и усталый Эсккар наконец решил немного поспать. Он в последний раз прошелся вдоль стен, проверяя, чтобы всех накормили. Следующие несколько месяцев будет мало еды, ее надо было хорошо охранять и выдерживать норму. Теперь Эсккар прошел мимо солдат и жителей деревни, которые продолжали работать при свете факелов во дворе. Он остановился у колодца и смыл накопившуюся за день грязь с лица и груди.

С сегодняшнего дня до ухода варваров стены будут тщательно охранять днем и ночью. После наступления темноты дозор необходимо нести особенно тщательно. Каждую ночь будут гореть костры, чтобы сразу же поднимать на стены приготовленные факелы. Солдаты с луками в руках будут непрерывно дежурить на платформах. Гат не собирался ложиться этой ночью и намеревался постоянно проверять солдат. Десять ударов кнутом ждут того, кого застанут дремлющим на посту.

Эсккар нашел Треллу наверху. Она ждала его, сидя за большим столом в первой комнате. Она подняла голову и показалась ему какой-то другой: она выглядела усталой, почти изможденной. Эсккар никогда раньше не видел ее в таком состоянии. При виде его девушка устало улыбнулась. Он подошел к ней, наклонился и поцеловал.

— Ты поела?

— Нет, с утра не ела. Я собиралась, но потом началась атака, и все стали носиться вокруг. — Трелла подняла голову и посмотрела на него. — Я видела тебя на стене, и мне стало страшно: вдруг ты умрешь?

Он сел рядом с ней. У открытой двери прозвучал голос Аннок-сур, потом она вошла, не дожидаясь ответа. Она несла поднос с кусками жареной конины, хлебом и теплым маслом. Аннок-сур поставила поднос на большой стол, затем прошла к маленькому столику и наполнила два кубка вином.

— Тебе надо заняться собственным мужем, Аннок-сур, — заметил Эсккар и с благодарностью принял кубок у нее из рук. Запах жареного мяса напомнил ему, что он тоже давно не ел. Он обедал еще до начала атаки.

— О нем я уже позаботилась, — ответила она. — Он вернулся час назад и уже спит. — Она сурово посмотрела на Эсккара. — А тебе надо побеспокоиться о жене. Она сегодня трудилась в два раза больше, чем кто-либо, Проверь, чтобы она поела и выпила вина. Ей нужны силы.

Она опустила руку на плечо Треллы, а потом вышла из комнаты. Трелла снова улыбнулась, на этот раз немного веселее.

— Аннок-сур напоминает мне старшую сестру, которой у меня никогда не было. Она постоянно из-за меня беспокоится. Но я немного поем.

— Нет, ты съешь половину и вина выпьешь, — заявил Эсккар, протягивая руку за куском мяса. — И я тоже, пока Аннок-сур не вернулась и не отругала нас обоих.

Ели они молча. Эсккар прожевал мясо и сделал большой глоток вина. Он наблюдал за Треллой, пока она не доела свою долю.

— А что тебя сейчас беспокоит?

Трелла выпила еще вина, хотя обычно ограничивалась несколькими маленькими глотками.

— Когда началась атака, я наблюдала за ней с крыши дома через улицу. Я видела, как ты стоишь на стене, как стрелы пролетают у твоей головы. Через стену перелетело много стрел. — Она отвернулась. — Я подумала, что могу увидеть, как ты умираешь, прямо у меня перед глазами. Если не сегодня, то завтра или послезавтра. — Она встретилась с ним глазами. — Что случится со мной, если ты умрешь, Эсккар? Что со мной станется?

Этот вопрос удивил его.

— Если деревня падет, Трелла…

— Нет, я не это имела в виду. Что случится со мной, если ты умрешь, а варваров прогонят?

У него от изумления открылся рот. Значит, вот что ее теперь беспокоит. Не то, что она может умереть, а то, что она может выжить. Он не удосуживался подумать о последствиях своей смерти. Он слишком много раз рисковал жизнью, чтобы об этом беспокоиться. В битве ты или выживаешь, или умираешь, а те, кто слишком сильно беспокоятся о своей судьбе, чаще умирают.

Если деревня падет, то Трелла станет рабыней у какого-то варвара, будет жить в шатре, ее будут бить, когда захочется, регулярно передавать другим воинам, которые любят новых рабынь. Ею станет пользоваться любой, кому ее предложит новый хозяин, ей придется терпеть издевки и оскорбления постоянных жен и детей хозяина. Многие женщины предпочитали самоубийство такому существованию.

Но сегодня не эта судьба занимала ее мысли. Трелла, вероятно, станет одной из тех, кто совершит самоубийство, только бы не попасть в плен. Для нее нет пытки хуже, чем невозможность думать и распоряжаться своей судьбой.

Эсккар поднял кубок и осушил его. Кувшин с вином искушал, но он наполнил кубок водой, думая, что ответить.

Трелла терпеливо ждала, как и всегда. Она никогда не торопила его, зная, что ему обычно требуется больше времени, чем ей для обдумывания разных вещей.

— Если я умру, у тебя останется дом и золото. Гат с Бантором будут тебя защищать, пока…

Он замолчал. Солдаты могут погибнуть точно так же, как и он сам; кроме того, у них есть собственные жены. У Треллы нет родственников, к которым она могла бы обратиться. Но есть собственность — значит, начнутся требования, чтобы она снова вышла замуж. Семьи могут выбрать для нее нового мужа. Это их долг в отношении вдов, у которых нет семьи.

— Для тебя найдут нового мужа, или ты сможешь сама себе его выбрать, поскольку тебя знает и уважает так много людей. Ты молодая, а в Семьях много сыновей…

— Значит, меня продадут еще раз, — резко ответила она. — На этот раз из-за моего золота и моей репутации. И будут выставлять напоказ, пока новый муж от меня не устанет и мои слова не начнут его раздражать.

Эсккар думал, что сказать. Ему захотелось еще вина. Жаль, что она не выбрала какой-то другой день для обсуждения этого вопроса.

— Я не могу сказать, что принесет будущее. Давай поговорим об этом завтра, после того как отдохнем.

Она ничего не сказала, просто продолжала сидеть на одном месте, глядя в пол. Когда молчание слишком затянулось, он встал и отправился спать. Эсккар разделся и рухнул на постель, страстно желая спать, но мысли о Трелле не давали уснуть. Хуже всего было знать, что она сама не может найти приемлемого решения этой проблемы. Иначе она бы его предложила.

Он пытался думать, но тело устало так, как устают те, кто участвовал в сражении. Оно предало его, и он глубоко заснул. Эсккар не проснулся, когда Трелла после долгого ожидания затушила лампы и проскользнула под одеяло рядом с ним. Она обняла его и молча заплакала, а потом, наконец, заснула.

Глава 23

Прошло четыре дня. Времени на сон и на разговоры почти не оставалось. Все внимание было обращено на то, что происходило за стенами Орака. Основная группа алур мерики появилась на второй день после атаки, уже после полудня. Остаток того дня и весь следующий они разбивали лагерь. Вскоре на вершинах гор появились сотни женщин и детей, которые разглядывали Орак и его стены. Жителям деревни было точно так же любопытно, и они, в свою очередь, разглядывали противников. Эсккару пришлось выделить для любопытных участок стены, чтобы не мешали солдатам.

Даже на Эсккара произвело впечатление происходящее. Кочующая деревня устраивалась на новом месте, как делала почти каждый день. Большая часть лагеря оставалась скрытой за низкими возвышенностями, примерно в двух милях от Орака, но он знал, что лагерь будет разделен на две части широкими открытым участком, На стороне, ближайшей к Ораку, шатры поставят воины. Там будут работать походные кузницы, там же будут лошади и все, что требуется для сражения. Семьи, телеги, скот расположатся на другой стороне. Напрягая зрение, Эсккар видел, как погонщики гонят крупный рогатый скот и коз, которые давали молоко, сыр, мясо и шкуры. Лошади паслись у реки, тремя отдельными табунами. Их насчитывалось свыше двух тысяч.

Никар отправил писарей считать количество алур мерики. Это заняло большую часть дня и сопровождалось долгими спорами. Наконец они пришли к выводу, что противников насчитывается свыше пяти тысяч семисот человек. Никар в отчаянии покачал головой от общей цифры, а Эсккар только тихо выругался.

На четвертый день Эсккар позвал Треллу в башню. Они сидели там большую часть дня, пока он объяснял обычаи алур мерики, их образ жизни. Дым от сотен костров поднимался в небо. Они уловили запах горящего навоза, который смешивался с запахом горящего дерева. Стоило ветру изменить направление, и этот запах долетал до Орака. Они также видели, как группы рабов, подгоняемые кнутами, строят лестницы и готовят шесты. Еще одна группа занималась изготовлением тарана. Несколько лошадей притащили для этого ствол большого дерева. Приезжали и уезжали телеги с древесиной, которая будет использоваться для изготовления щитов лучников.

— Там очень много народу, Эсккар, но большинство — женщины, дети и рабы, — заметила Трелла. — И больше тысячи лошадей. Что они будут есть? Сколько времени они смогут тут оставаться, пока не закончится трава?

— Лошадей больше двух тысяч, — поправил он. — Воины могут есть скот, если потребуется, а также лошадей. И воин много дней способен обходиться без пищи.

— Если они съедят слишком много животных, то у них не останется скота на разведение, — сказала Трелла. — Все, что они ожидали найти здесь, находится за рекой, вне пределов досягаемости, а переправиться им будет нелегко. Они уже оголили землю у себя за спиной. Они должны быстро атаковать деревню, победить и следовать дальше. Даже земля перед ними сожжена.

Эсккар точно так же оценивал ситуацию. Чем дальше находится источник питания, будь то зерно или животные, тем труднее доставить его в лагерь. Всадники должны есть, и съедят все, что привезут за несколько дней пути. Поэтому варвары мало выиграют, пытаясь доставить припасы на лошадях. Волы обычно проходят две мили в час, и, как их ни бей кнутом, быстрее они не пойдут. Даже стада нельзя гнать слишком быстро, иначе животные начнут умирать. Поэтому основной лагерь постоянно передвигался, всегда в направлении свежей еды и пастбищ.

— Во время первого сражения с ур намму алур мерики потеряли примерно шестьдесят человек, затем еще семьдесят за рекой, и еще семьдесят здесь, да еще раненые, — задумчиво произнес он. — То есть…

— Около двухсот человек, — закончила за него Трелла. — Похоже, они ждут отряд из-за реки.

На следующий день после сражения алур мерики развели сигнальный огонь на самом высоком холме у реки. С тех пор дым поднимался в воздух каждый день. К этому времени они уже явно задумались, что задержало отряд, но Эсккар сомневался, что они считают отряд полностью уничтоженным, по крайней мере пока. Через несколько дней, когда никаких сообщений не поступит, они начнут подозревать о случившемся. После этого они станут размышлять, насколько мощная сила противостояла их воинам на другом берегу реки и можно ли рисковать еще одним отрядом, отправляя его на другой берег.

— Как ты считаешь, когда они снова атакуют?

Все задавали один и тот же вопрос.

— Думаю, завтра, — ответил Эсккар. — Они почти готовы.

— А ты можешь их сдержать?

Эсккар посмотрел в ее серьезные карие глаза.

— Я не знаю, Трелла, — ответил он тихо, чтобы больше никто не услышал его слов. — Я просто не знаю. Я знаю, что они заплатят высокую цену, большую, чем предполагали. А остальное — будет видно. — Он поцеловал ее в макушку. — Не бойся за нас обоих.

Она выпрямилась, сдерживая свои чувства и следя за выражением лица.

— Приходи сегодня домой пораньше. Нам нужно о многом поговорить.

Но когда они оказались вдвоем в постели той ночью, говорить было почти не о чем, хотя Эсккар крепко прижимал жену к себе и почувствовал слезинку у нее на щеке.

— Довольно слез, — Трелла села в постели и снова заговорила твердым голосом. — Ты удержишь деревню, Эсккар. Я верю в тебя и не буду бояться будущего. Тебе не нужно обо мне беспокоиться. Просто не рискуй, когда в этом нет необходимости.

Он не мог видеть ее в темноте, но провел пальцами по ее руке, затем коснулся мягкой груди.

— Я буду осторожен, Трелла.

Эсккар не обращал внимания на внутренний голос, который подсказывал, что завтра он может умереть. В объятиях друг друга они погрузились в тяжелый сон.

На следующее утро Эсккар стоял на стене и смотрел, как солнце появляется из-за гор на востоке. Лагерь варваров уже бурлил. Одного взгляда было достаточно, чтобы его опасения подтвердились. Атака начнется сегодня, вероятно в середине утра.

Его солдаты были готовы, на каждом лице отражалась решимость. Они станут сражаться за свои семьи, за свои жизни. Некоторые хотели отомстить за пролитую кровь. Какой бы ни была причина, она добавляла сил людям.

— Сегодня до полудня, — заметил Гат, поднимая шлем и стирая пот с головы.

— Да, или раньше, — ответил Эсккар, прикрыл глаза от солнца рукой и попытался определить, какие силы куда направятся. — Но я думаю, что у нас для них есть сюрприз.

После первой атаки водяные колеса направляли воду в деревянные желоба, которые проходили сквозь стену. Желоба можно было выдвинуть в ров на различные расстояния. Два таких приспособления установили по бокам главных ворот. В дополнение к этому жители деревни доставали воду из колодцев и постоянно выливали в ров. Через несколько часов такой работы так болели спины, что рабочие были готовы рухнуть в изнеможении.

И теперь, свешиваясь со стены, Эсккар видел, как вода тонкими струйками стекает в ров и превращает его поверхность в жидкую грязь, глубиной три или четыре дюйма. Он сам проверил поверхность прошлой ночью, спустившись на веревке со стены. Он попытался пройти по рву, но поскользнулся и рухнул лицом вниз. Сверху раздался приглушенный смех. Ноги у него утопали в грязи, его шатало, и через несколько минут его подняли наверх. Все ноги были заляпаны грязью.

Теперь он сидел на высоком стуле на полпути между воротами и северо-восточной башней, на которую направлялась основная ударная сила прошлой атаки. Эсккар ожидал, что основной удар снова будет направлен на зтот участок. Он чувствовал угрызения совести от того, что сидит, когда все остальные стоят. Но Гат, который тоже сидел, заставлял его отдыхать, когда только предоставлялась возможность.

На равнине варвары начали передвижение. Военные вожди кричали и размахивали луками, выстраивая большие группы людей и лошадей.

Обычно алур мерики было несложно поставить воина на определенное место. Но сегодня от военных вождей требовалось гораздо большее. Им требовалось определить, кто из воинов какую часть деревни будет атаковать. Первая группа из пятидесяти человек направится к воротам в задней части, вторая группа пойдет к северной стене и так далее. На этот раз каждой группе приходилось нести лестницы, веревки и горящие стрелы, которые воины обычно не таскали с собой. Многие будут жаловаться, возмущаться или отказываться от выполнения задания. Эсккар улыбнулся, увидев, как лестницы передают от одного воина другому, и это сопровождается криками и тычками.

— Воины хотят сражаться, а не носить лестницы, — сказал он Гату. — Самые сильные передают их слабым. Но воинов много. И сегодня у них много лестниц.

Гат отошел к одному из писарей, которых назначили считать врага, и спросил, закончил ли тот работу, крякнул и вернулся к Эсккару.

— Похоже, там собралась тысяча четыреста человек. При такой скорости они не будут готовы до полудня, — заметил Гат. — Смотри, они везут таран.

Эсккар прищурился на солнце и увидел огромный ствол дерева, который лежал на телеге. Ее толкали рабы, и им явно не нравилось это занятие. Их сопровождали примерно двадцать всадников, следя, чтобы они не бросили работу. Рабы с горшками, в которых тлели угольки, тоже не будут испытывать особой радости. Для того чтобы огонь в горшках продолжал гореть, его требуется постоянно подпитывать, но, очевидно, никому не пришло в голову взять с собой то, чем его поддерживать. Решение этих вопросов заняло время, и прошло несколько часов, прежде чем все люди и грузы добрались до отведенных им мест. За воинами грохотали повозки. Всадники продвинулись на сто шагов, чтобы позволить телегам подъехать поближе.

При первом движении всадников по стене прокатился гул. Солдаты решили, что атака началась. Когда же всадники остановились, поджидая телеги, Эсккар с Гатом повернулись друг к другу с улыбками на лицах. Первые всадники находились как раз на расстоянии, доступном для самых мощных луков. Ведущие воины сидели на лошадях и ждали, когда все, наконец, утрясется. Они считали, что находятся в безопасности, а на самом деле преодолели первую отметку и даже ушли вперед на целых тридцать шагов.

Эсккар повернулся к Тотомесу, который занял позицию за командирами. Судя по его лицу, он с нетерпением ждал возможности отправить стрелы по ничего не подозревающим всадникам.

— Главный лучник, я думаю, пришло время показать этим захватчикам, что их здесь ждет.

Деревенский житель приготовил барабан и ждал приказа. Он станет передавать приказы Тотомеса. Тот отклонился назад и взмахнул луком, давая сигнал другим ведущим лучникам. Ему потребовалось несколько минут, чтобы удостовериться в готовности всех, затем он отдал приказ. Барабанщик забил в барабан, через несколько секунд этот приказ повторил другой барабанщик, передавая его вдоль стены.

Двести шестьдесят лучников стояли в два ряда на стене и готовили оружие. Они натянули луки и целились в небо. Тотомес отдал приказ, и один удар в барабан эхом пронесся вдоль стены.

Град стрел поднялся в небо, за ним последовал второй залп и третий. Командиры десяток ритмично выкрикивали приказы, точно так же, как делали это во время многих месяцев учений. Эсккар неотрывно смотрел на всадников в отдалении и одновременно улавливал привычные звуки, когда стрелы вставляли в луки, а потом солдаты крякали, выпуская их в небо.

Из первой партии стрел многие не долетели, но многие попали по первому ряду воинов, которые так и сидели на своих лошадях. Они смотрели на летящие по небу стрелы скорее в удивлении, чем с беспокойством. Алур мерики не считали опасными стрелы, выпущенные с такого расстояния. Но это продолжалось недолго. Когда опустилось второе облако, животные начали вставать на дыбы от боли, раненые кричали и соскальзывали с них. Хотя на таком большом расстоянии сила удара снижалась, бронзовые наконечники все равно могли убить.

Первый ряд воинов попытался отступить, но путь им преграждали другие варвары, и ни один вождь не отдавал приказа отойти назад или двигаться вперед. Телеги продолжали путь и добавляли неразберихи. Рабы потели под кнутами, их хозяева продолжали гнать людей и животных вперед.

Алур мерики топтались на месте, а град стрел восемь раз опускался на них. Несколько человек проехали вперед, пытаясь двигаться под облаком стрел, другие гнали животных назад. Те, кто проехал вперед, стали мишенями для ведущих лучников. Солдаты смогли выбирать конкретные цели, и вскоре стрелы уже летели в тех, кто двигался к Ораку.

Эсккар увидел, как один из этих всадников падает с лошади. Еще один воин схватился за живот и согнулся над спиной животного. Внезапно вся масса воинов дернулась назад, весь порядок нарушился. Воины могут бесстрашно атаковать под летящими в них стрелами, когда в неистовстве несутся к славе, но никто не хотел просто стоять на одном месте, представляя из себя мишень.

Когда всадники галопом помчались за пределы досягаемости стрел, на стене зазвучал смех и издевательские выкрики. Воины оставили мертвых и раненых позади. Эсккар решил, что это отсрочит их атаку еще по крайней мере на час, и снова сел на стул. К нему подошел улыбающийся Тотомес.

— Ну, командир, это послужит для них хорошим уроком. Они больше не станут останавливаться так близко.

— Отличная стрельба, Тотомес, — одобрительно сказал Эсккар. — Скольких мы убили?

Для этого потребовалось внимательно осмотреть местность. Тотомес подошел к краю стены, шевеля губами и одновременно наблюдая за активностью на склонах. Другие также считали, но Тотомес очевидно больше верил собственным глазам.

— Я сказал бы, что мы убили еще двадцать или двадцать пять воинов и лошадей, и ранили намного больше. Это лучше, чем я считал возможным с такими маленькими луками.

Эсккар был доволен. Полсотни варваров исключены из сегодняшней атаки, а из его людей никто не погиб и даже не ранен.

— Это была отличная стрельба, Тотомес. Не все могут похвастаться таким острым глазом и такой крепкой рукой, как у тебя.

Тотомес фыркнул.

— Хорошая стрельба? Попасть всего по половине сотни? Двести пятьдесят лучников выпустили по меньшей мере по восемь стрел каждый по стоящим на месте целям. Это… — он замолчал на мгновение, прикрыв глаза и двигая губами. Подсчет таких сумм был не по силам Эсккару. — Это… свыше двух тысяч стрел, или одно попадание из сорока. Это совсем не хороший результат.

— С расстояния пятьсот шагов, Тотомес, я рад любым результатам. У нас достаточно стрел, и мы заставили их отложить атаку еще по меньшей мере на час. Кроме того, они большую часть утра стояли на жаре, под солнцем.

— И без воды, — добавил Гат, который подошел к ним и присоединился к разговору. — И люди, и лошади хотят пить.

Эсккар поднял голову и посмотрел на небо. Он был для разнообразия благодарен жаре, которую посылали небеса. У защитников имелось достаточно еды, соли и воды, что подтверждать потоком людей, следующих к уборным.

Алур мерики потребовалось больше часа на перегруппировку. Эсккар видел, с каким раздражением они готовились к сражению. Один вождь клана ударил воина мечом и сбил его с лошади. Еще в одном месте, в задних рядах, началась драка, в которой участвовала дюжина человек.

Наконец все заняли места, и забил барабан алур мерики. Орда с криками начала движение. Они ехали шагом к тому месту, откуда из земли торчали стрелы и точно указывали, насколько далеко могут стрелять из деревни. Когда воины приблизились к этому месту, Тотомес выкрикнул приказ лучникам. Они приготовили стрелы и натянули луки. Ожидание закончилось, решил Эсккар. Так или иначе, результат пяти месяцев работы будет виден в следующий час. За это время все должно решиться.

Тотомес, Форно и другие ведущие лучники вдоль стены идеально рассчитали дальность полета стрел. Как только алур мерики пустили лошадей галопом, навстречу приближающимся всадникам вылетела первая партия стрел. Эсккар встал, взял стул и подошел к задней части площадки. Он сбросил стул вниз одному из жителей деревни, затем встал рядом с Тотомесом и стал наблюдать за тем, как северянин командует лучниками.

Варвары быстро скакали под градом стрел. Эсккар наблюдал за луками, которые чуть-чуть опускали для каждого следующего выстрела, пока лучники не стали стрелять прямо. Высота стены давала им еще одно преимущество. Первые стрелы от алур мерики прилетели с шумом — большинство с глухим звуком ударились о стены, некоторые перелетели через них, и лишь немногие попали по целям.

При такой стрельбе многие стрелы отскакивали от кожаных доспехов. Тем не менее зазвучали крики боли, стрелы пронзали голые руки и плечи. Эсккар видел, как одному человеку стрела попала в глаз, и он мгновенно умер. Но скрип дерева, за которым следовал звон тетивы после выпускания стрел, звучал постоянно. Всадники падали, не добираясь до рва. На этот раз они остановились, не желая оказаться там в ловушке. Но несколько человек все равно прыгнули, пока другие распределялись между частями восточной стены. Они разворачивались на узкой тропе, чтобы ехать к северной и южной сторонам.

Те, кто прыгнули в ров, обнаружили совсем не то, что ожидали. Их лошади утопали в грязи и, несмотря на шум, Эсккар слышал, как ломаются кости в ногах. Люди и животные падали на землю. Крики боли лошадей звучали громче, чем крики раненых воинов.

Но многие воины оставались на лошадях и обменивались выстрелами с противниками на стене, другие спешились и прыгали в ров. Солдаты продолжали стрелять в массу людей и животных. Варвары так сгрудились, что почти каждая стрела достигала цели. “Если так и будет продолжаться, — подумал Эсккар, — то мы разгромим их здесь и сейчас”.

Голос Тотомеса звучал, перекрывая остальные звуки. Он выкрикивал приказы, которые эхом отдавались вдоль стены. Первый ряд лучников склонился через стену, и они начали убивать пеших воинов, которые находились внизу. Несколько залпов — и атакующие внизу уже предпринимали попытки выбраться из рва. Тем временем второй ряд лучников продолжал стрелять по врагу, находящемуся за рвом.

Даже несмотря на то что по всадникам стрелял только один ряд лучников, это привело их в ужас. Лучники не могли промахнуться с такого близкого расстояния по так плотно стоящим целям. Вскоре дальняя от деревни сторона рва была усыпана воинами и животными. Некоторые извивались от боли, из тел торчали многочисленные стрелы. В тылу у варваров послышался барабанный бой, всадники тут же развернулись и поскакали на север и на юг, только бы подальше убраться от смертоносного града стрел. Другие спешились, чтобы атаковать стены на своих двоих. Наконец к краю рва подъехали телеги, куда их подтолкнули рабы и воины.

Телеги обеспечили хоть какое-то укрытие, и варвары принялись стрелять по солдатам на стенах. Тотомес приказал всем лучникам целиться по воинам за телегами. Стрелы попадали по целям, а телеги вскоре представляли собой лес воткнувшихся в них стрел.

Но все-таки повозки сыграли свою роль, многие алур мерики пошли вперед и спрыгнули в ров, в то время как обороняющиеся жители деревни продолжали обмениваться стрелами с воинами, защищенными телегами. По крайней мере триста воинов стреляли из луков, то есть их оказалось даже больше, чем защитников. Однако алур мерики стреляли с большего расстояния, примерно с девяноста шагов. Для опытных лучников за стеной это было привычное расстояние. Воины у телег первыми падали под огнем со стены. Однако за повозками собиралось все больше и больше варваров. Они стреляли даже по самым мелким целям, которые появлялись.

Особых приказов не требовалось, каждый стрелял так быстро, как только мог. Эсккар отвернулся от стены и обернулся к деревне. Ее жители, мужчины и женщины, продолжали выполнять порученную им работу. Лучникам подносили новые колчаны со стрелами, за стеной лежало достаточно мертвых солдат, чтобы обеспечить луки на замену.

Тотомес выкрикивал приказы громким голосом. Жители деревни, вооруженные топорами и вилообразными шестами, поднялись на платформу. Лучники продолжали натягивать луки. Они только чуть-чуть отодвинулись назад, чтобы позволить только что поднявшимся на стену защитникам занять места сразу же за ограждением. Ширина платформы составляла всего четыре шага. Три ряда одновременно умещалось там с трудом.

К стене приставили лестницы, некоторые сразу же были сброшены жителями деревни. Но другие так и остались стоять: атакующие внизу навалились на лестницы всем своим весом, чтобы удержать их на месте. Эсккар посмотрел на другую сторону рва. Смертоносный огонь лучников деревни сделал свое дело. Лучники варваров, несмотря на заграждение из телег, похоже, не могли больше оказываться достойное сопротивление солдатам Орака. На ногах осталась меньше половины из тех, кто начинал бой. Воинов, которые прятался за телегами, было почти не видно из-за сотен стрел, торчащих из них.

Лучники Эсккара продолжали стрелять и кряхтели от усилий. Ведь приходилось постоянно натягивать тугие луки и выпускать тяжелые стрелы. Многие недели учений укрепили мышцы. Эсккар видел, что каждый солдат натягивает лук до предела перед тем, как выпустить стрелу. Он почувствовал гордость. Несмотря на такое напряжение, они продолжали сражаться, и результат был перед глазами.

Эсккар увидел, как рядом с ним мужчина и женщина пытаются оттолкнуть от стены лестницу. Он добавил свой вес к вилообразному шесту, и лестница стала медленно отодвигаться от стены, встала вертикально, а потом рухнула назад. Когда Эсккар подошел поближе к краю, от его медного шлема отскочила стрела. Лучники варваров стояли внизу и ждали появления любой цели над стеной, чтобы выстрелить по ней, Эсккар посмотрел на мужчину и женщину с вилообразным шестом, глаза у них округлились от страха. Эсккар улыбнулся им.

— Камни! Камни! — прозвучала команда и разнеслась по всей платформе.

Жители деревни бросили топоры и шесты и стали сбрасывать со стены камни. Это были круглые булыжники, величиной с дыню, извлеченные из реки. Они оказались смертоносными снарядами — достаточно тяжелые, сброшенные с высоты в пятнадцать футов. Таким ударом можно сломать руку и проломить голову. До тех, кто находился на дне рва, камни летели еще десять футов, и в результате могли проломить голову даже под шлемом.

Град камней оказался еще одним неприятным сюрпризом для атакующих, которые с трудом передвигались в грязи. Теперь им пришлось еще уклоняться от летящих сверху глыб.

Из всей подготовки, которую прошли жители деревни, бросание камней требовало наилучшей физической формы, и от него больше всего уставали. Людей учили бросать камни так, чтобы они падали близко к основанию стены. Эта работа изматывала, от нее дико болела спина. Вначале надо было поднять камни на стену, затем сбросить, потом достать их с другой стороны и повторить все снова. Теперь усилия давали результат. За то время, которое требуется человеку, чтобы досчитать до шестидесяти, на алур мерики упала тысяча камней.

Благодаря этому прекратились все попытки забраться на стену. Тем временем Тотомес и лучники издали радостный крик: лучники варваров, прятавшиеся за телегами, начали отступать. Они не привыкли к подобному обмену стрелами, и потери поразили их.

Прозвучал голос Тотомеса, который приказывал жителям деревни покинуть стену. Второму ряду лучников было приказано стрелять по отступающим варварам, а первому ряду — подойти к краю стены, перегнуться через нее и стрелять по варварам, которые находились внизу. Нескольких солдат ранили стрелы, выпущенные варварами снизу, но сброшенные камни внесли сумятицу в их ряды. Воины с лестницами вынуждены были бежать, и многие натыкались на стоящих на одном колене лучников позади. Теперь лучники Эсккара выпускали партию стрел, пригибались, потом выпускали следующую. После третьего залпа нырять за стену больше не понадобилось. Варвары обратились в бегство. Эсккар шагнул к краю и быстро осмотрелся, но сразу же нырнул за стену: прямо над его головой просвистели две стрелы.

Медный шлем делал его слишком заметным. Сегодня вечером он прикажет покрасить его в коричневый цвет. Но одного быстрого взгляда оказалось достаточности, чтобы узнать то, что он хотел. Сражение продолжится, но атака на эту часть стены провалилась.

Эсккар решил проверить ворота. Он спрыгнул с платформы на землю, телохранители последовали за ним. Конь стоял под платформой, его держал испуганный юноша, крепко обмотав веревку вокруг запястья. Потребовалась минута, чтобы ее размотать.

Эсккар поблагодарил парня, сел на коня и кентером поскакал к воротам. Для преодоления такого расстояния едва ли нужен был конь, но Эсккар считал, что лучше появиться достойно, верхом, а не бегать с места на места и появляться перед людьми, когда пытаешься отдышаться. У ворот царила суматоха. Горящие стрелы ударили по глинобитным домикам за воротами, несколько горели. Эсккару хватило одного взгляда, чтобы понять, насколько жестоким было здесь сражение. Под платформой лежали трупы, у большинства стрелы торчали или из лица, или из горла.

В воздухе висел дым и запах паленого дерева. Несколько человек подносили ведра с водой или связки стрел тем, кто находился в башнях или стоял на воротах. Этих помощников с ведрами и стрелами оказалось гораздо меньше, чем ожидал увидеть Эсккар.

К капитану подбежал мальчик и взял коня под уздцы. Через несколько минут прибыли двадцать человек из резерва. Они тяжело дышали от быстрого бега. Эсккар разделил этот отряд, послав по десять в каждую башню, а сам поднялся по лестнице на ворота. На верхней площадке стояло всего несколько человек, которые лили воду, чтобы дерево постоянно оставалось влажным.

Нижняя площадка находилась всего в десяти футах от земли. На ней стояло менее десяти человек, которые стреляли сквозь узкие щели, прорубленные в местах соединения бревен. Камни и на верхней, и на нижней площадке уже закончились, и никто не подносил новые. Эсккар понял, что другой резервный отряд уже задействован, повернулся и увидел у себя за плечом Никара и Бантора. Рука его помощника была в крови.

— А где те, кто должен подносить камни? — закричал Эсккар, прежде чем Никар с Бантором успели произнести хоть слово.

— Сбежали, — громко ответил Никар. Приходилось кричать, чтобы тебя услышали в общем шуме. — Я послал за другими, но они еще не подошли.

— Призывай людей откуда угодно, и пусть несут камни. Быстро! — Он повернулся к Бантору. — Держитесь?

— Да, но с трудом… Пожаров становится все больше. Нам нужно больше воды.

В это мгновение раздался оглушительный грохот. Что-то врезалось в ворота.

— Если нам удастся отогнать их от ворот, то пожары прекратятся сами собой.

Ворота снова содрогнулись. Эсккар подбежал к лестнице, взлетел на верхнюю площадку, крикнул телохранителям, чтобы нашли луки и следовали за ним.

— Лучники! На верхнюю площадку!

Если считать Эсккара, его телохранителей и все еще продолжавших стрелять солдат, получалась дюжина человек. Он расставил их по всей длине площадки. Когда они приготовились, Эсккар принялся отдавать приказы:

— Начинайте с дальней части рва. Не пытайтесь попасть по тем, кто находится прямо под вами. Будем уничтожать их, начиная с замыкающих рядов, а потом перейдем к передним… Приготовиться… Огонь!

Лучники поднялись над стеной. Вместо одного или двух людей, представлявших цели для многих воинов, появился целый ряд солдат. Они выпустили стрелы практически одновременно и сразу же нырнули в укрытие. Стрельба залпом, может, и не произвела впечатления на противника, но по крайней мере сами лучники, стоя в ряд, знали, что больше не представляют собой отдельные цели. Это придало им смелости. По приказу Эсккара они выпустили новую партию стрел.

— Повторить!

Град стрел с такого близкого расстояния оказался смертельным для атакующих.

Эсккар посмотрел на стены по обеим сторонам. Солдаты в башнях и на соседних с ними участках стены продолжали обмениваться стрелами с оставшимися лучниками варваров, которые находились на противоположной стороне рва. Если удастся остановить лучников прямо под воротами, то будет легко прикончить воинов с тараном. Пока тактика срабатывала. Солдаты выпустили четыре партии стрел и не потеряли ни одного человека.

Внизу появились запыхавшиеся люди, выстроились в цепь и стали передавать по ней на стену камни из сложенных под стеной куч. Теперь ворота содрогались постоянно, и удары тарана уже сказывались. Вскоре появятся трещины. Лучники продолжали смертоносную работу, но вражеские стрелы уже попали по двоим. Один упал с площадки вниз. С другой стороны рва целились исключительно по солдатам на воротах, а поэтому показываться из укрытия становилось опасно.

Эсккар схватил два камня.

— Подождите! — крикнул он подкреплению, которое заполнило площадку.

Эсккар передвинулся к центру площадки, положил на нее один камень и подождал, пока рядом с ним не собрался ряд скорчившихся людей, которые стояли на коленях за рядом лучников. Площадка скрипела и стонала под весом камней и людей.

После выстрела лучников Эсккар встал, держа по камню в каждой руке.

— Начали! — крикнул он.

Он быстро взглянул вниз и увидел, что таран держат по крайней мере тридцать потных варваров. Для раскачивания огромного бревна они использовали веревки. Эсккар сбросил камень и увидел, как он попал по тарану, отскочил от него и врезался в плечо одного воина. У того хрустнули кости, и он истошно закричал. Эсккар мгновенно бросил второй камень, и на этот раз не стал смотреть, куда тот попал. Тем временем его лучники выпустили еще одну партию стрел. Стрела варваров просвистела мимо уха Эсккара.

— Лучники! Следующую партию выпускаем по тарану! Цельтесь по тем, кто его держит. Приготовиться… Огонь!

Они подошли к краю и выстрелили по целям. Лучник справа от Эсккара выронил лук и вскрикнул. Стрела торчала у него из верхней части руки. Эсккар подхватил его лук и достал стрелу из колчана. Он заметил, кто старший в таранной группе. Тот воин держал щит над головой. На этот раз Эсккар тщательно целился, не обращая внимания на стрелы, свистевшие у него мимо лица, и надеялся, что шлем его защитит. Он целился по воину, который командовал группой с тараном, и его стрела вошла тому в живот, как раз под щитом.

Стрелы и камни градом полетели в тех, кто удерживал таран, тяжелое бревно наклонилось в сторону и упало. С одной стороны было ранено и убито слишком много носильщиков. В результате удары бревна по воротам прекратились. Варварам придется приложить немалые усилия, чтобы поднять таран и снова им воспользоваться. Эсккар поразился, что врагам вообще удалось так долго его использовать на такой нетвердой почве.

С ворот продолжали падать камни. Теперь жители деревни бросали
их аккуратно, тщательно целясь по тем, кто находился внизу. Через несколько минут варвары поняли, что лишились прикрытия, развернулись и бросились бежать. Они шатались, падали в грязь и становились легкой целью для людей в башнях и на соседних стенах. Еще через несколько минут во рву остались только мертвые и умирающие.

Эсккар увидел, что к другой стороне рва подъела группа всадников, и понял, что это подкрепление. Если бы ему и его солдатам не удалось остановить группу с тараном, то у ворот сейчас оказалось бы сто новых воинов. Их было бы достаточно, чтобы лучники на воротах больше не показывались из-за стены. Но теперь варвары колебались, видя, как их товарищи бегут. Вскоре стрелы стали попадать и в них самих. Некоторые смело отправились вперед, чтобы помочь пешим товарищам, и заплатили за свою смелость.

Теперь варвары отступали по всей длине стены. Подчиненные Тотомеса наконец очистили телеги от вражеских лучников. И снова алур мерики пришлось подвергнуться суровым испытаниям. Во время отступления в них продолжали лететь стрелы.

Везде по стене звучали крики радости, хотя командиры и ругали солдат, за то что используют глотки, а не луки. Но защитники тоже устали, поэтому с радостью смотрели, как варвары бегут туда, где стояли утром. Эсккар посмотрел на солнце и понял, что с начала атаки прошло меньше часа. Он снова взглянул на ров и не увидел земли. Всю ее покрывали тела людей и животных.

Варвары стали собираться под отдельными штандартами. Даже на расстоянии полумили было видно, насколько они удивлены. Недоверие отражалось на их лицах. Первая атака несколько дней назад была просто пробной, ничего больше. Но сегодня было настоящее наступление, а они не привыкли терпеть поражение в битве. И, что еще хуже, им пришлось оставить на земле многих своих братьев по клану. Эсккар наблюдал за группой вождей. Их ярость и раздражение были очевидны даже на таком расстоянии. Они какое-то время спорили, окруженные сотнями потерпевших поражение и усталых воинов. Наконец штандарты взметнулись вверх. Люди развернули лошадей и направились назад к главному лагерю. На сегодня сражение закончилось.

Эсккар устало привалился к воротам. Он тяжело дышал, глядя на Орак позади себя. Участок внизу заполнился мужчинами и женщинами. Все они молча смотрели вверх. Они пришли, потому что звуки битвы стихли, и знали, что противник отходит назад. Теперь они хотели услышать командира.

Эсккар стер пот со лба и выпрямился. Он понимал, что должен выступить, и это как раз то время, когда слова важнее меча. Он сделал глубокий вдох и заговорил громким голосом. Правда, при этом про себя называл себя лицемером и ругал за это.

— Жители Орака! Сегодня вы прогнали варваров прочь.

Его последние слова утонули в радостном крике, который донесся до лагеря варваров. Эсккар снова повторил эти слова, но радостные крики продолжались, пока он не поднял руки, чтобы их прекратить.

— Мы выиграли сражение, но борьба еще не закончена. Они отступили, но они вернутся! И теперь они полны ярости и ненависти и хотят отомстить за тех, кого мы убили. Пока они находятся перед нашими стенами, опасность будет возрастать с каждым днем. Возвращайтесь к своим обязанностям. Остается еще много дел.

Это должно их удовлетворить. Он спустился с ворот и увидел, что его ждут Гат и Бантор. У Бантора из руки текла кровь, его качало, взгляд затуманился.

— Где Малдар? — закричал Эсккар. — Мы чуть не сдали ворота, потому что жители деревни убежали в страхе!

Эсккар был в ярости. Вырвалось и накопившееся за последние несколько дней раздражение. Ворота могли пробить тараном, а деревню взять только из-за отсутствия нескольких камней и людей, которые бы их бросали.

Гат с Бантором молчали, поэтому Эсккар продолжал кричать. Его ярость была очевидна всем.

— Отправьте людей за стены собирать лестницы и оружие! Пошлите лесорубов разрубить этот таран и занести внутрь!

Он увидел, как сквозь толпу проталкивается Корио.

— Корио, пусть твои строители перебираются через стену и проверяют ворота. Я видел, как воины пытались под них подкопаться, а от тарана образовались трещины. Отремонтируйте все, что можете до наступления темноты. И не забудьте забрать камни!

Гат кивнул и ушел, выкрикивая приказы солдатам. Но Бантор опирался на одного из жителей деревни и с трудом стоял. Эсккар понял, что он серьезно ранен. Кровь ровной струйкой сочилась из шеи и из-под повязки, обмотанной вокруг верхней части левой руки.

Эсккар повернулся к телохранителям.

— Отнесите Бантора в дом и найдите для него лекаря.

Сквозь редеющую толпу протолкнулся всадник. Эсккар увидел, что это Джален, который прискакал от ворот в задней части деревни.

— Командир, здесь нужна помощь? — голос Джалена звучал обеспокоенно.

— Нет, больше не требуется. А на реке какие-нибудь проблемы были?

— Небольшая группа варваров штурмовала ворота, но мы без труда их прогнали. Там все в порядке.

Эсккар кивнул, его все еще переполняло негодование.

— Где Сисутрос? И Малдар?

Солдаты нервно подходили к нему, картина складывалась по кускам, по мере того как каждый сообщал то, что знал. Сисутроса ранили в самом начале. Стрела попала ему в рот, прошла сквозь него и вышла у уха, выбив два зуба. Когда его уносили, у него было сильное кровотечение.

Малдару стрела попала под правую руку, он потерял сознание от потери крови. Его помощника убили. Несмотря на ранения командиров, солдаты делали все, что могли. Но во время этой суматохи никто не заметил, когда именно жители деревни прекратили выполнять свои обязанности и сбежали.

Эсккар шагнул к последнему из своих телохранителей, причем был в такой ярости, что мужчина инстинктивно сделал шаг назад.

— Найдите тех, кто бросил свои посты. Найдите и приведите ко мне. Каждого! Я хочу видеть их всех.

Трусы поставили под угрозу все дело, хотя им самим почти не угрожала опасность. Они увидели, как умирают люди, и убежали прятаться в своих домах или под кроватями, словно это их спасет. Эсккар поклялся, что они заплатят за свою трусость. Он сделал глубокий вдох и попытался взять себя в руки.

— Джален! Бери на себя командование здесь. Проверь, чтобы все было готово к следующей атаке. И уберите тела перед воротами. Пусть людям принесут воды и еды, потом замени некоторых на более свежих, которые стояли на других стенах. Пусть солдаты меняют тетиву, доставьте на стены побольше стрел и камней… Будь прокляты все боги в преисподней, ты и сам знаешь, что нужно делать!

Все начали быстро действовать. Из-за ярости командира все мысли о праздновании улетучились. Люди радовались возможности отойти от него подальше. Эсккар проверил солдат в обеих башнях, с трудом сдерживая ярость. Он уточнил, знают ли они, что нужно делать, и заверил их, что помощь на подходе. Когда он посчитал, что за ворота можно не беспокоиться, то снова обратился к Джалену.

— Передай Гату, что я отправляюсь домой.

Его конь все еще ждал его, под уздцы животное держал мальчик примерно двенадцати лет. Эсккар вскочил на коня, взялся за удила, затем склонился вниз, подхватил парня и усадил перед собой.

— Поехали со мной, парень. Ты сегодня заработал монетку за выполнение своих обязанностей, а у меня с собой ничего нет.

Он стукнул коня пятками, и они кентером поскакали по узким улицам. Люди перед ним разбегались, мрачное выражение лица пугало большинство из них и заставляло молчать.

У дома он спрыгнул с коня, держа парня рукой так, словно это был маленький ребенок.

— Побудь с конем, но принеси ему воды. Он мне может снова потребоваться.

Эсккар зашел во двор и увидел, что большая часть занята ранеными. Там же стоял Никар, отдавал приказы и отправлял посыльных. Эсккар зашел в дом и нашел там Треллу и дюжину женщин, которые помогали лекарям. Она быстро улыбнулась ему, продолжая работать. Тут лежало четверо раненых из клана Ястреба, включая Малдара, который так и оставался без сознания. Верхняя часть тела была замотана окровавленными повязками.

Эсккар нашел Сисутроса, который сидел на полу, прислонившись спиной к стене. Его грудь покрывала запекшаяся кровь. Рот, челюсть и шея были плотно забинтованы. Сквозь повязки только чуть-чуть сочилась кровь, а глаза мужчины смотрели внимательно. Сисутрос не мог говорить, но слегка приподнял левую руку, увидев командира.

Эсккар подошел к нему и нежно взял здоровую руку Сисутроса в свою.

— Ты выглядишь так, словно тебя завернули для захоронения. — Сисутрос попытался покачать головой, но это движение причинило ему боль. — Отдыхай. Мы их отбили. На сегодня сражение закончилось, вероятно, и еще на несколько дней. — Эсккар огляделся. — Ты видел Бантора?

Сисутрос снова поднял руку и показал наверх. Эсккар бегом поднялся по лестнице в кабинет. Там он нашел Вентора, который заканчивал работу. Ему помогала Аннок-сур с дрожащими губами. Она перевязывала мужа, который без сознания лежал на большом столе.

Эсккар стоял там какое-то время. Наконец лекарь шагнул от стола и стал убирать инструменты в сумку.

— Как он?

— Стрелу у него из руки вытащили, — медленно ответил лекарь. — Вероятно, это было в самом начале сражения. Затем еще одна стрела вошла ему в шею, сбоку. — Он посмотрел на Аннок-сур. — Твой муж — везучий человек. Стрела прошла совсем рядом с артерией. — Вентор повернулся к Эсккару. — Я промыл рану и перевязал, но он потерял много крови, и теперь его жизнь в руках богов.

Вентор уже собрался уйти. Но Эсккар положил руку ему на плечо.

— Сделай для него все, что можешь. Он сегодня смело сражался.

— Как и многие другие, как я вижу по их ранам, — устало ответил лекарь. — Но я вернусь, как только смогу. Аннок-сур позовет меня, если что-то случится.

Вентор обогнул Эсккара и стал спускаться по лестнице.

— Я должна помочь другим, — дрожащим голосом сказала Аннок-сур. Плечи у нее тоже дрожали. Она пыталась сдерживать слезы. — По всей деревне есть раненые.

— Оставайся здесь, — приказал Эсккар. — Наблюдай за ним внимательно. Сразу же сообщи, если тебе что-нибудь потребуется. — Она продолжала стоять на одном месте, теребя в руках повязку. — Он сильный, Аннок-сур. Боги помогут ему выздороветь.

Эсккар ничего больше не мог здесь сделать, поэтому пошел вниз, но остановился на полпути, осматривая последствия сражения и пытаясь не слышать стоны раненых. На поле брани, когда рядом нет воды и лекарей, большинство людей умирает, получив тяжелые ранения. Здесь же есть много других, которые за ними ухаживают, поэтому, возможно, половина выживет. Женщины подготовились, как только могли: нарезали чистую ткань на повязки, установили столы и скамьи для раненых, обеспечили воду и вино в достаточном количестве как для раненых, так и для тех, кто им помогает.

Эсккар вышел во двор и широкими шагами проследовал к столу, за которым сидели Гат, Корио, Никар, Ребба и другие главные люди Орака. Гат не получил ни царапины, хотя довольно часто появлялся над стеной. Слушая отчеты, Эсккар в ярости скрипел зубами.

Башни представляли собой проблему. Казалось, по ним целились все воины. Эсккар поклялся про себя, что в следующий приход алур мерики к Ораку башен будет больше и они станут гораздо более высокими, чтобы людей, защищающих их, не отстреливали по одному и не выделяли среди других. Будущие башни должны выступать над стеной, чтобы защитникам не приходилось высовываться из них для того, чтобы выстрелить по тем, кто находится у основания ворот или стены. Он ругал себя за то, что не подумал об этом заранее, хотя об этом не подумал и никто другой.

Гат взглянул на командира, налил в кубок вина и протянул Эсккару.

— Как они? — Гат кивнул на раненых.

— Сисутрос в порядке… просто не может говорить. Малдар плох, но может и выживет, если рана не загноится. Бантор… потерял много крови, лекарь пока не может сказать ничего определенного. Или не хочет.

Эсккар поднес кубок к губам. Ему надо было прилагать усилия, чтобы рука не дрожала — хотя он задумался, зачем это делает. Многие смелые мужчины дрожали после битвы, радуясь, что выжили и больше не находятся в этом аду.

— Принесите командиру скамью, — приказал Гат, и один из клана Ястреба подтолкнул к нему стул. — Писари наконец закончили подсчет мертвых и раненых. — Гат прищурился, глядя на глиняную табличку. — Погиб пятьдесят один лучник, шестьдесят два ранены. Если варвары снова начнут атаку, нам придется снимать людей с задней и боковых стен.

Эсккар какое-то время обдумывал услышанное. Четверть его воинов мертвы или выведены из строя. Большинство из них во время сражения находились в башнях или на воротах. Это более ста ценных лучников, которые тренировались по несколько месяцев. Теперь с обороной возникнут сложности. Людей будет не хватать.

— Сегодня они не вернутся. Я в этом уверен. Сколько мы убили? У тебя есть сведения?

— Пока нет. Ответственные за ров продолжают работу. Джален пришлет сообщение, как только они закончат.

— Лестницы уже на нашей стороне, а таран скоро разрубят на дрова, — добавил Корио. — Варварам потребуется время, чтобы найти дерево и изготовить новые лестницы. Ворота в хорошем состоянии. Огонь горел недолго и ничего не повредил, а от тарана образовалось всего несколько небольших трещин. Мы прибиваем новые доски в места, где имеются повреждения. Все будет закончено до наступления темноты.

Эсккар удовлетворенно кивнул.

— Хорошо, Корио. Твои ворота отлично выдержали натиск.

Галопом прискакала лошадь, с нее перед воротами, ведущими во двор, спрыгнул один из писарей Никара и побежал к столу.

— Капитан, у меня сообщение от Джалена. Мы подсчитали мертвых варваров. — Посыльный сделал многозначительную паузу перед тем, как сообщить новость. — Триста тридцать два трупа, капитан. Эта цифра включает убитых утром, — добавил он, затем вспомнил, что еще должен передать. — Джален собирает оружие и стрелы. Он сам перебрался через стену на ту сторону и поджигает оставленные телеги.

— Иштар! — Гат стукнул кулаком по столу. — Дурак же может погибнуть из-за нескольких телег!

Писарь нервно огляделся.

— Лучники их защищают и…

— Достаточно, парень, — перебил Эсккар. Было слишком поздно приказывать Джалену вернуться. К тому времени, как кто-то доберется до ворот, он или уже кончит сжигать телеги, или погибнет. — Что-нибудь еще?

Писарю было больше нечего сообщить, поэтому Эсккар поблагодарил его и отослал выполнять обычные обязанности.

— Да, Гат, варвары сглупили, оставив здесь телеги. Очень хорошо, что они сгорят. И, если мы насчитали триста мертвых, то у них, вероятно, еще сотня раненых. Это для них ужасное поражение. Они потеряли много людей, включая часть своих лучших лучников.

— И что будет теперь? — спросил Никар. — Они снова пойдут в атаку?

— Да, но только после того, как у них появится новый план. Сегодня они выучили урок, и больше не станут соревноваться с нами в стрельбе из лука. По крайней мере, таким образом. И сегодня они поняли, что мы не задрожим от страха при виде их и не сдадимся просто так.

Эсккар сделал глубокий вдох.

— Если они снова придут к воротам, то подготовятся гораздо лучше. Они могли бы взять ворота и сегодня, если бы лучше все продумали. Они очень медленно подводили подкрепление.

Как понял Эсккар, даже могучие алур мерики могли допустить ошибку в пылу битвы. Но они больше не повторят эту ошибку. Он снова встретился взглядом с Никаром.

— Не исключено, что они придут ночью.

Никару явно стало неуютно, и это заставило Эсккара кое о чем вспомнить.

— А вы нашли тех, кто покинул свои посты? — он посмотрел на Гата. — Где они?

Гат с Никаром переглянулись перед тем, как старый солдат ответил капитану.

— Их тридцать человек. Они ждут перед воротами на улице, — спокойно сообщил Гат. — За них отвечали четверо. Трех нашли, и они тоже стоят перед воротами. Мы до сих пор ищем четвертого.

Гат откинулся на спинку скамьи и посмотрел на Никара.

— Командир, они сделали то, что и их начальники, — сказал Никар, пытаясь защитить жителей деревни. — Большинство — хорошие люди, и их нельзя наказывать за трусость их командиров.

За столом воцарилось молчание, хотя стоны раненых и голоса тех, кто за ними ухаживал, продолжали доноситься до собравшихся. Эсккар с минуту молчал, пытаясь совладать с собой и не сорваться.

— Предполагалось, что эти люди будут подносить камни к воротам. Мы были вынуждены призвать резерв. Бантора, Малдара и Сисутроса ранило. — Он обвел взглядом сидевших за столом. — Если бы сражение у северной стены продолжалось чуть дольше, ворота бы взяли, и деревня пала. А теперь один из тех, кто сбежал, прячется от нас!

Эсккар сжал кулак и несильно стукнул им по столу.

— Мне следовало бы убить их всех, все тридцать. Возможно, Бантор и другие не были бы ранены, если бы эти жители деревни оставались на своих постах. — Никто не встречался с ним взглядом. — Я бы убил их всех, но они могут потребоваться мне завтра.

Он разжал кулак.

— Четверо руководителей умрут, их имущество следует конфисковать и распределить так, как распределяются захваченные трофеи. Другим будут поручаться самые опасные задания. Солдаты получат приказ убивать их на месте, если они опять не выполнят поручения должным образом. Что они сделали и почему несут наказание, должно быть объяснено каждому человеку в Ораке. Всем следует понять, что их ждет, если попытаются сбежать.

Никар нервно сглотнул, но промолчал. Выражение лица Эсккара было понятно всем. Никто не заставит его изменить решение.

Гат повернулся к Никару.

— Это меньше, чем они заслуживают. Жители деревни должны видеть, что их руководители готовы и хотят сражаться за них. — Он снова посмотрел на Эсккара. — Мы скоро найдем четвертого. Как они должны умереть?

Эсккар хотел, чтобы их пытали огнем, но знал, что этого он приказать не может.

— Просто убей их, Гат, как только найдешь последнего. Просто убей и проверь, чтобы все знали, за что. Сделай это на рыночной площади, ударом меча. Это лучшая судьба, чем уготовили бы им варвары. Никар и Ребба займутся деталями.

Он заставил себя полностью забыть об этих людях.

— А теперь давайте готовиться к следующей атаке.

* * *
В двух милях от Орака Тутмос-син в отвратительном настроении сидел у себя в шатре и думал о провалившейся атаке, свидетелем которой он стал. Деревенские ничтожества не задрожали и не испугались при виде его воинов. Вместо этого они смело сражались, и их проклятые стрелы сеяли панику в рядах его людей. Вождь деревенских ничтожеств, отверженный воин, хорошо их подготовил, научил трусов обращаться с луком, пока они прячутся за своей стеной. И каждый раз, когда алур мерики шли в атаку, этот Эсккар собирал своих людей, для того чтобы дать отпор.

Теперь Тутмос-сину предстояло сообщить еще худшую новость совету. Час назад в лагерь приехал Баррак. Он был полностью изможден. Первым рассказ выслушал Инсак, глава клана Баррака. Инсак призвал Алтанара, вождя другого клана, чьи воины ездили на другую сторону реки, и они втроем сообщили ужасную новость Тутмос-сину.

Баррак снова рассказал о случившемся на другом берегу Тигра. Слушая эту историю, Тутмос-син сидел с каменным лицом. Новость его не удивила. Он уже предполагал, что воины или мертвы, или разбежались в разные стороны. В противном случае они бы давно дали о себе знать. Одно дело опоздать на день или два, но только глупый командир нарушает приказ саррума и опаздывает больше, чем на неделю. После того как Баррак закончил рассказ, Тутмос-син велел ему помалкивать об этой потере и отпустил его.

— Это должен был быть Эсккар, — заявил Тутмос-син, когда в шатре остались только вожди кланов. — Он действует быстро. Несколько дней назад он находился на том берегу реки, а потом вернулся в Орак, чтобы встретить нашу атаку.

— А откуда он узнал про воинов? — спросил Инсак. — Требуется время, чтобы собрать людей, подготовить засаду. В нашем лагере имеется шпион, который…

— Нет, не думаю, — перебил Тутмос-син. — О наших планах окружить деревню он узнал от ур намму и догадался, что мы отправим отряд на другой берег реки. Поэтому он нанял ур намму, которые предоставили ему всадников, подготовился и отправился на север.

— В таком случае он демон, — заявил Алтанар. — Он — один из нас, но повернувшийся против нас. Его необходимо убить, с живого содрать кожу и сжечь над костром.

— С этим мы все согласны, Алтанар, — ответил Тутмос-син. — Но вначале его нужно поймать. Зови других членов совета. Я сообщу им новость.

Два вождя кланов ушли, и Тутмос-син снова задумался. Орак обернулся кошмаром, а сегодняшний провал вместе с последней новостью превратил совет в яростную толпу. Он слышал, как вожди кланов собираются у него перед шатром. Некоторые продолжали спорить о сегодняшней атаке и винили друг друга за то, что не взяли деревню. Их голоса становились все громче, ярость очевиднее. Они непрерывно обвиняли и ругали друг друга.

— Все вожди кланов ждут, саррум.

Тутмос-син тряхнул головой, пристегнул меч к поясу и вышел на улицу. К нему повернулись члены совета алур мерики. Собрались все, глава каждого клана. При его появлении ссоры и препирательства прекратились, все заняли места на открытом участке перед шатром. Только после этого к ним присоединился сам Тутмос-син, заняв последнее свободное место и таким образом замкнув круг. Маркад и Иссогу устроились у него за спиной. Никому из других телохранителей не дозволялось присутствовать на встречах всего совета. Тутмос-син кивнул Инсаку.

— Один из моих воинов вернулся из-за реки, — заговорил Инсак.

Он повторил рассказ Баррака, не торопясь и ничего не выпуская. Члены совета сидели с раскрытыми ртами и пораженно молчали, слушая о том, как прекратил существование еще один отряд алур мерики.

— Эти деревенские ничтожества должны быть сметены с лица земли, — закончил Инсак. — Мой клан требуется мести этому дерьму. Они даже хуже, чем ур намму, которые опозорили свой клан, объединившись с ними.

Все заговорили одновременно, вначале задавали вопросы, затем начали спорить, как и ожидал Тутмос-син. Одни хотели гнаться за ур намму, другие совершать набеги на земли на другой стороне реки, третьи — снова атаковать деревню, причем как можно быстрее. Некоторые, отметил Тутмос-син, хотели идти дальше. Он подсчитал их и с облегчением понял, что только четверо вождей кланов открыто говорили о том, чтобы оставить Орак.

Наконец Тутмос-син поднял руку, и все разговоры прекратились.

— Братья, — заговорил он. — Мы должны уничтожить эту деревню. Для нас нет другого пути.

Он по очереди посмотрел на каждого вождя клана.

— У нас нет другого выбора. Мы согнали деревенские ничтожества в это место, уничтожили их фермы и поля. Наши воины на другом берегу реки должны были не дать им сбежать, но они и не пытаются сбежать. Если у них и есть несколько лодок, то они находятся за стенами и не используются. Этот Орак бросает нам вызов каждый день, пока оказывает сопротивление. Его жители готовы здесь умереть, и они должны умереть. Мы готовились к этому сражению. Из-за него мы изменили наш путь. И теперь мы должны с ними покончить. Если бы у нас было достаточно еды, то я бы просто остался здесь и морил их голодом. Но земли пусты, и мы не можем здесь долго оставаться.

— Но потеря отряда! Разве нам не нужно…

— Отряд должен был не позволить деревенским ничтожествам перебираться через реку, — заявил Тутмос-син. — Наши воины следили за переправой, но никто из жителей деревни даже не пытался сбежать. Наши воины на другом берегу реки не принесли бы нам никакой пользы, даже если бы и выжили. И я уверен, что воины Инсака и Алатанара убили многих ничтожеств перед тем, как умереть. А теперь мы должны отомстить за смерть наших сородичей.

Все молчали. Он заставил их устыдиться, и они молчали, никто не встречался с ним взглядом.

— Так что ничего не изменилось. Сегодня деревенским ничтожествам удалось нам противостоять лишь потому, что им сопутствовала удача. В следующий раз все будет по-другому.

Его голос стал жестким.

— Алур мерики никогда не терпели поражения. Напомните своим воинам об этом. Скажите им, чтобы снова готовились идти в атаку на деревню. Скажите им, что независимо от цены, которую придется заплатить, следующая атака будет успешной или все воины алур мерики погибнут, пытаясь добиться успеха. И на этот раз, братья, мы не будем никого оставлять про запас. Мы победим.

Глава 24

Эсккар вернулся к себе вскоре после полуночи и закрыл дверь. Бантор так и лежал в соседней комнате на столе, на слое одеял, отдыхая под наблюдением жены. Вентор не хотел рисковать и нести Бантора вниз в его собственную постель. Могли открыться раны. Вместо этого лекарь с учеником спали в комнате Бантора внизу.

Эсккар увидел, что Трелла ждет его. Она сидела на кровати, скрестив ноги. Горела одна маленькая лампа, от которой вверх поднимался дымок. Он знал, что она не спит из-за него, из-за того что может ему понадобиться.

— Тебе надо было лечь, — мягко укорил он ее, хотя был благодарен за то, что она его дождалась.

Трелла встала и оказалась в его объятиях.

— Это был долгий день для тебя, Эсккар. Я подумала, что тебе нужно поговорить, — она произносила слова тихим голосом, напоминая, что в соседней комнате спят другие люди. Мгновение она прижималась к мужу, потом отступила и помогла снять меч с пояса. — Я видела, что ты сделал с теми, кто ждал у ворот. Я была на рыночной площади, когда их казнили.

Большинство раненых собрали на рыночной площади, где им оказывалась помощь, и Трелла отправилась туда, сделав все, что можно, в доме.

Эсккар снова прижал ее к себе на мгновение, потом устало опустился на край кровати.

— Я пришел в ярость. Ворота могли взять, а нас всех убить. Они заслуживали смерти. Я хотел сам их казнить, да еще и пытать перед этим.

Трелла наполнила кубок смесью воды и вина и подала ему.

— Они сказали, что Никар просил милости от их имени.

Эсккар улыбнулся ей, затем осушил кубок.

— Значит, ты знаешь все, что обсуждалось за столом.

Она забрала у него кубок и поставила на пол, затем устроилась на кровати за ним и стала массировать ему плечи. Пальцы у нее были сильные, а мышцам у него на шее требовался массаж.

— Ты поступил правильно, казнив только начальников. И правильно, что ты это сделал быстро, пока никто не начал их жалеть. Но Никар правильно попросил у тебя милости для остальных. Знаешь, ты должен поблагодарить его за это. — Она поцеловала его в шею. — Он дал тебе хороший совет, хотя ты его и не спрашивал.

Эсккар начал расслабляться. Массаж на мгновение прекратился, и он услышал шуршание ее одежды. Трелла разделась, обняла мужа сзади и прижалась грудью к его спине. Соски у нее затвердели.

— Тебе нужно поспать, Эсккар. Скоро утро. Давай я помогу тебе заснуть.

Она задула лампу и повалила его на постель. Трелла нашла губы мужа и нежно поцеловала, лаская его тело руками и прижимаясь к нему.

Усталость Эсккара исчезла, и он почувствовал нарастающее желание. Он пережил еще одно сражение и теперь хотел женщину, хотя бы для того, чтобы доказать: он все еще жив. Он притянул ее к себе, потом забрался на нее и услышал ее тихий стон, когда вошел в нее. Трелла обвила его руками. И он вообще прекратил думать о чем бы то ни было.

Эсккар проснулся, когда солнце уже довольно высоко поднялось над горизонтом. Его разбудили звуки, доносящиеся с улицы, Трелла снова позволила ему поспать подольше, но сама встала рано и отправилась выполнять свою работу. Эсккар злился на себя. Деревню окружают тысячи яростных врагов, а глава Орака спит в мягкой постели, когда уже давно рассвело.

Он протер глаза и оделся, затем вышел в другую комнату и резко остановился, увидев там людей. К его удивлению, Бантор проснулся и сидел, опираясь на одеяла. Его жена кормила его супом. Выглядел он бледным и слабым, но глаза смотрели внимательно.

— Бантор! Я очень рад, что ты пришел в себя! — Эсккар посмотрел на Аннок-сур. — А лекарь… я имею в виду… он…

— Вентор сказал, что Бантор чувствует себя лучше, — Аннок-сур не могла скрыть радости. — Но ему нельзя разговаривать. Он очень слаб и не должен двигаться и напрягаться следующие несколько дней. Лекарь уже поменял повязки и говорит, что кровотечение прекратилось.

— Это хорошие новости, — ответил Эсккар с улыбкой. — Я должен идти, пока вся деревня не решила, будто я целый день сплю. — Глаза Бантора были полны вопросов, но Эсккар от них отмахнулся. — Все нормально, поэтому даже не пытайся разговаривать. Аннок-сур тебе все расскажет. — Эсккар посмотрел на нее. — Похоже, женщины здесь знают обо всем происходящем.

Он отправился к столу во дворе, своего рода командному пункту, и узнал, что варвары держатся вне поля зрения. Ночью не произошло ничего интересного. Эсккар прошел к колодцу, умылся и напился холодной воды, затем вылил на себя целое ведро. Он вернулся в дом, вошел в кухню, где получил хлеб, фиги и только что поджаренные куски конины, положил все на деревянный поднос и вместе с кубком, наполненным водой, вынес на улицу, на большой стол.

К тому времени появился усталый Гат, дежурство которого закончилось. Глядя на него, Эсккар вспомнил, что его помощник уже не молод.

— Я прошелся по стенам на рассвете, — сообщил Гат. — Все так, как должно быть. Работа у ворот продолжается, теперь там собрана огромная куча камней. Джален несет дозор, Хамати обходит стену. Корио спрашивает, что делать с телами во рву. Скоро они начнут вонять.

Эсккар откусил кусок конины и запил водой, прожевал кусок хлеба, все это время раздумывая. Трелла не раз говорила, что деревню во время осады необходимо содержать в чистоте. Когда он не проявил особого интереса, она сама взвалила на себя эту обязанность. Он не понимал, почему ее это так беспокоит, но поддержание чистоты казалось вполне безобидным делом.

Трелла организовала рабочие группы по очистке улиц. Они также проверяли, чтобы жители деревни убирали за собой. Специальные телеги каждый день собирали экскременты людей и животных и отвозили к конюшням, где вырыли огромную яму.

До начала атаки и закрытия ворот телеги просто сбрасывали содержимое в реку. Пусть те, кто живет вниз по течению, беспокоятся из-за подарков, которые им иногда приносит. Но трупы во рву скоро начнут вонять. Эсккара это не волновало, но они могут помешать движению воды, которая требовалась, чтобы дно рва постоянно покрывала грязь. Через несколько дней там могут появиться сухие участки, и варвары используют их для атаки.

— Гат, я хочу, чтобы тела оттащили к реке и сбросили в нее. Мы не можем допустить, чтобы что-то мешало потоку воды. Так что давай поручим это тем, кто вчера сбежал. Я скажу им, что они могут восстановить честь, выполняя это здание, если выполнят его хорошо. Пусть делают грязную работу, нам все равно потребуются солдаты и другие жители деревни, может, даже лошади и телеги. Если все подготовим заранее, то очистим ров от тел за несколько часов. Может, варвары нам и не помешают.

— Это грязная работа, не подходит даже рабам, — со смехом ответил Гат. — Они дважды подумают перед тем, как снова уклоняться от обязанностей. Я все приготовлю и выйду с ними.

Эсккар подумал, что вчерашняя казнь их начальников, вероятно, поможет больше, и они теперь будут старательно выполнять свои обязанности.

— Подготовь все, но за ними буду следить я, — ответил Эсккар. — А ты отдыхай.

Гат открыл рот, чтобы возразить, но Эсккар поднял руку.

— Если это сделаю я, все увидят, насколько это важно, а у меня появится возможность размять ноги. И я пообещаю несколько монет тем, кто будет трудиться лучше всех.

Он встал и отправился к колодцу за водой с пустым кубком. Слуга как раз доставал воду ведром. Вот оно появилось из глубины, отдавая приятной прохладой. Люди вечно забывали выпить достаточно воды, когда предоставлялась возможность, а потом слабели от жажды, вынужденные долго оставаться на жаре.

В середине утра они открыли ворота в западной части деревни. Солдаты стояли рядом на тот случай, если где-то у берега скрывается отряд варваров. Но жителей деревни встретил только плеск реки. Из ворот выскользнули двести мужчин и женщин, которые вели за собой лошадей, несли веревки и доски. Все быстро разошлись по указанным местам и приступили к выполнению порученной работы.

Им не понадобилось идти далеко, чтобы найти первые трупы. Из-за горячего солнца и скользкой поверхности это оказалась тяжелая работа: тела были уже обсижены мухами, которые тучами взлетали вверх, когда их беспокоили. Многие трупы лежали в кучах дерьма. Умирая, люди непроизвольно опорожняли желудок и мочевой пузырь, и теперь вонь человеческих испражнений добавлялась к запаху крови и трупов. Кроме того, на телах остались отметки, свидетельствующие о том, что много мелких животных хорошо попировали ночью.

Деревенские жители с трудом пробирались по рву и тянули трупы к дальней части. Там другие привязывали веревки к ногам покойников и уговаривали нервничающих и возбужденных животных выполнить неприятную работу. Когда люди начали перемещать мертвых, в горячем воздухе повис запах смерти.

Худшая работа досталась тем, кто вчера сбежал. Им поручили вытаскивать трупы из грязи и подтаскивать к краю рва. Но вчерашних нарушителей оказалось недостаточно, для того чтобы перетащить всех мертвецов. Вскоре почти все перепачкались в грязи, но люди гораздо больше боялись оказаться застигнутыми врасплох на открытом участке, чем грязи и вони.

Они начали с ворот, выходящих на реку, а потом пошли вдоль стен. Очистка рва у задней стены не заняла много времени, как и вдоль боковых укреплений. Но большая часть трупов лежала перед восточной стеной. Вскоре варвары заметили, что там началось какое-то движение, и отправили всадников на разведку.

Их было немного, меньше десяти, и они держались в отдалении, проявляя уважение к лучникам, которые стояли на стенах в боевой готовности. Эсккар следил за работой, постоянно подбадривал людей и смеялся каждый раз, когда кто-то падал лицом в грязь или неловко садился на задницу. Он вместе с конем спустился в ров, осторожно перевел его по грязи, потом помог взобраться на другую сторону.

Теперь командир мог ездить взад и вперед, как требовалось, следить за всем и давать указания. Четыре телохранителя следовали за ним пешком, несомненно проклиная жару и представления командира о разминке. Но, в основном, он просто сидел на коне и наблюдал. Люди должны были знать, что он рядом. Непосредственно же работой руководили Никар и другие представители Семей.

Эсккар услышал свое имя и поднял голову. Ему махала Трелла, которая удивилась, увидев его на противоположной стороне рва. Он помахал ей в ответ, чувствуя себя учеником, сбежавшим с урока, потом медленно поехал к входу в деревню.

Он остановился у юго-восточного угла и наблюдал, как продвигается работа. Работники были мало похожи на людей после того, как столько раз упали. Казалось, они сами вылеплены из грязи.

Эсккар посмотрел на восток, на группу варваров менее, чем в полумиле от деревни, как раз за зоной действия стрел. Пока он смотрел, к первой группе присоединилось еще около двадцати всадников. Они навели на него луки. Трое поехали по направлению к нему, но так и оставались за пределами действия стрел. Она бросали ему вызов и кричали, предлагая сразиться с ними один на один.

Эсккар, не обращая на них внимания, заехал на коне за угол стены и направился к главным воротам. Животное осторожно ступало среди тел и того, что осталось от сожженных телег. Конь то и дело пугался трупов, фыркал и дергал головой. Запах беспокоил его не меньше, чем людей. Эсккар крепко сжимал бока коня коленями. Добравшись до участка перед главными воротами, командир осмотрел разрушения.

Хотя ворота и обжигали до атаки, он видел, где горел огонь алур мерики. Трещины, появившиеся после удара бревном, казались ему большими, но, если Корио удовлетворен ремонтными работами, значит, они в самом деле проведены хорошо. На Корио работала большая группа людей, которая постоянно следила, чтобы ворота стояли крепко, а земля под ними не разрушалась. Сверху свисала дюжина веревок на тот случай, если людей придется быстро затаскивать внутрь. Ворота не будут открывать до тех пор, пока не уйдут алур мерики.

Крик, раздавшийся до стены, заставил его повернуться. Эсккар увидел, что группа варваров разрослась до шестидесяти или семидесяти всадников. К этому времени они поняли, что он занимает в деревне какой-то важный пост, хотя бы судя по тому, как его приветствовали жители деревни, когда он проезжал мимо них. Эсккар поехал дальше, пустив коня шагом. Он направлялся к северо-восточному углу, осматривая ров и стену, пытался поставить себя на место противников и догадаться, куда будет направлена следующая атака. Добравшись до угла, он увидел, что дюжина воинов следует параллельным курсом, оставаясь вне пределов действия стрел, но следит за каждым его движением.

Телохранители нервничали, теребили мечи и постоянно бросали взгляды на варваров, но ряд лучников на стене не позволял тем приблизиться. Эсккар знал, что алур мерики испытывают искушение подъехать поближе и выпустить по нему стрелы, но они явно не хотели рисковать, к тому же понимая, что Эсккар с легкостью от них ускачет.

Жители деревни продолжали очищать ров от трупов и к полудню уже обработали две стороны. Остался только участок перед той частью стены, где находились главные ворота. По приказу Эсккара люди будут заниматься только телами во рву, поэтому останется еще много вонючих трупов вокруг. Но Эсккар не хотел рисковать жизнями солдат и жителей деревни, поэтому запретил им отходить от рва. Он развернул коня, медленно поехал вдоль северной стороны и вскоре добрался до болота. Ноги животного погрузились в жижу чуть выше копыт, и Эсккару пришлось прилагать усилия, чтобы выбраться.

В западной части деревни работали очень быстро. Тела подвозили все время, их отвязывали от лошадей, подтаскивали к берегу и сталкивали в воду. Затем длинными шестами отталкивали, чтобы трупы оказались в потоке быстро текущей воды. Еще несколько минут — и работа закончится. Река выглядела прохладной и манящей. Эсккр спрыгнул на землю и передал узду телохранителям.

— Я искупаюсь, — объявил он, отстегнул меч, снял одежду и улыбнулся при виде того, как они нервничают. — Если кто-то хочет ко мне присоединиться, пожалуйста.

Никто из них даже не пошевелился, и мгновение спустя он нырнул примерно в пятидесяти шагах от того места, где сбрасывали тела. Вода тут была чистой и прохладной, и скоро он почувствовал себя прекрасно. Вода бодрила и придавала сил. Эсккар не хотел думать о тех, кто станет пить воду вниз по течению следующие несколько дней.

Он плавал всего минуту или две. Этого было достаточно, чтобы почувствовать себя чистым. Он вытерся одеждой, взял коня под уздцы и медленно повел животное в ров, затем по грязи, пока вместе с телохранителями не добрался до безопасного места с другой стороны рва.

Он остановился перед воротами и смотрел, как люди сталкивают последние тела в реку. После окончания грязной работы жители деревни и солдаты последовали примеру Эсккара. Они прыгали в воду, смеялись, смывая грязь и кровь, и брызгались друг в друга.

Трудиться продолжала только последняя группа, но и они тоже почти закончили. Свыше восьмидесяти жителей деревни, по большей части женщины и старики, работали лопатами и досками, выравнивая грязь. Они заполняли все ямки, убирали бугорки. Это было еще одно изнурительное, но необходимое для обеспечения ровного потока воды дело.

Появился мальчик, чтобы отвести коня в конюшню, но Эсккар остался у задних ворот, ожидая окончания всех работ. Он должен был убедиться, что все мужчины и женщины вернулись в деревню. Затем стражники закрыли ворота и заперли их.

Эсккар разговаривал с проходившими мимо него людьми и благодарил за выполненную работу. Это была идея Треллы. Она считала, что провинившиеся жители деревни должны понять: они прощены, а все остальные должны знать, что он оценил их работу. Опозорившиеся из-за своей трусости теперь чувствовали, что смыли с себя позор, и Эсккар больше не видел угрюмых и подавленных лиц, хотя сегодня утром, когда он приказал им отправляться в ров, они пребывали в отвратительном настроении. Теперь он удивился их взглядам. Они снова гордились и, казалось, радовались, что он обратил внимание на их работу и посчитал ее достаточно важной, чтобы присоединиться к ним за стенами.

Эсккар отправился домой пешком и нашел Треллу наверху. Она помогала Аннок-сур менять повязки Бантору. Тот выглядел еще лучше, чем утром, хотя Эсккар и знал, что Бантор еще может умереть. Иногда состояние раненых, независимо от физической силы, внезапно ухудшалось, и они умирали, когда уже казалось что они пошли на поправку. В глазах Бантора стояло много вопросов, поэтому Эсккар сел рядом и рассказал обо всем, что случилось. Правда, его помощник наверняка уже слышал большую часть от жены.

В тот вечер они ужинали во дворе, за тем же столом, где по утрам проходили совещания. Гат, Джален, Тотомес, Корио, Никар и Трелла сидели за большим столом, к ним присоединились еще два воина из клана Ястреба. Алексар возьмет на себя обязанности Малдара, а Гронда рекомендовал повысить Гат. Алексар был маленького роста, худым и жилистым, а до того как присоединиться к солдатам, воровал. Гронд оказался его полной противоположностью. Это был высокий мужчина, чуть ниже Эсккара, но шире в плечах. На спине Гронда остались следы кнута. По словам Гата, Гронд был рабом в дальних землях на западе, но сбежал и добрался до Орака. Оба служили под началом Гата и участвовали в битве на другой стороне реки.

После ужина все неторопливо попивали вино, немного расслабляясь. Эсккар поделился мыслями, которые обдумал днем.

— Хотя мы вчера нанесли им тяжелый урон, варвары вернутся, — заговорил он. — На этот раз они лучше подготовятся. Они потеряли много людей и не могут себе это снова позволить. Они уже два раза атаковали стену и не добились успеха. Поэтому я думаю, что следующая атака будет направлена на ворота. Будет больше огня, и они найдут какой-то способ защищать своих воинов во время атаки.

Он замолчал, давая другим возможность высказаться, но никто ничего не сказал.

— Для этой атаки потребуется несколько дней подготовки, поэтому вначале они могут попробовать что-то еще, может, придут ночью.

Он опять сделал паузу, но снова все промолчали. После каждой победы его словам придавали все
большее значение. Теперь все, что он говорил, воспринималось так, словно исходило из уст богов. В последнее время ему приходилось заставлять младших командиров высказывать свои мнения.

— Гат, держи людей на стене каждую ночь. Пусть кто-то стоит через каждые двадцать шагов. Я хочу, чтобы они не спали и не теряли бдительности. Пусть смены длятся недолго, чтобы люди не засыпали. Проверь, чтобы каждый знал, какое наказание его ждет за невнимательность. В течение дня они должны достаточно высыпаться, а не бодрствовать за азартными играми или с женщинами.

По крайней мере, ему не надо было беспокоиться, что они напьются. Вина было мало, а цена на то, что осталось, резко поднялась.

Совещание закончилось, и все разошлись. В постели Эсккар обнял Треллу и прижал к себе.

— Следующие несколько дней будут очень трудными, Трелла. Теперь я волнуюсь больше, чем перед первыми атаками. Тогда я был уверен, что мы их удивим. Но после двух атак они знают, насколько мы сильны, и будут проявлять осторожность и хитрость. Они в ярости, и хотят отомстить за тех, кого мы убили.

— Возможно, они прекратят попытки. Даже если они могут взять деревню, они теперь знают, что только ценой очень больших потерь.

— В это все хотели бы верить, но воины не любят поражений. Они станут сражаться еще яростнее. Им будет стыдно перед женщинами, если они просто отступят.

— В таком случае нам ничего не остается, кроме как разгромить их, когда они придут.

Глава 25

Прошло десять дней. Каждое утро на рассвете солдаты на стенах внимательно осматривали простирающуюся перед ними равнину, ничего не видели и вздыхали с облегчением. Сегодня не тот день. Группы варваров время от времени появлялись на конях, но рассмотреть что-то было невозможно. Большая часть лагеря скрывалась за горами. Чем меньше наблюдалось активности у противника, тем больше беспокоился Эсккар.

Практически каждую ночь возникала какая-то новая угроза. Ночь предоставляла варварам возможности застать жителей деревни врасплох. Воины подбирались к стенам под прикрытием темноты, выпускали несколько стрел по часовым и исчезали. Часовые надевали кожаные доспехи, но люди все равно умирали и получали ранения. К тому времени, как над стенами поднимались факелы, варвары исчезали, и у солдат редко появлялись цели. Все нервничали от ожидания и плохо спали.

В этот вечер Эсккар мало что мог рассказать Трелле. Он держал ее в объятиях, пока она не заснула, затем перекатился на спину и лежал без сна, думая об осаждающих деревню варварах. Если бы у него имелось достаточно людей у них в тылу, то он бы смог атаковать врага, внести сумятицу в лагерь, сжечь телеги и разогнать лошадей. Ста человек хватило бы. Но он находился не у них в тылу, он был в ловушке в Ораке, и выхода не находилось.

Тем временем варвары продолжали подготовку. От этой мысли ему становилось неуютно, поэтому он встал с постели, оделся и выскользнул из спальни. Двигаясь неслышно, он спустился на нижний этаж, затем вышел во двор. Там постоянно горел факел, ходили стражники, которые несли дозор даже в конце длинного дня.

Эсккар кивнул тем, кто находился у главного стола, но прошел к задней части дома. Там он сел на скамью и уставился на деревья, на которых пытали Натрам-зара. Это уже казалось далеким прошлым и каким-то пустяком, о котором едва ли стоит думать.

Однако оставалось одно приятное воспоминание. В нескольких футах от основания одного из деревьев, недалеко от стены, глубоко в землю закопали голову Калдора. И молодой Дриго, и Калдор оскорбили Треллу — теперь оба мертвы. Все в Ораке об этом хорошо знали. Калдор даже касался Треллы руками, но это больше не повторится. Ни один мужчина больше не коснется ее, если хочет жить.

Эсккар снова задумался об алур мерики. Он уставился в темноту, прикидывая, что они сделают дальше. Ему нужен шпион, решил он, тот, который знает, как проходят советы у варваров. Если бы он смог найти способ пробраться в лагерь, провести там день или два, посмотреть и послушать… Но никто не может выбраться из Орака. Атакующие окружили деревню и закрыли все подступы.

По земле промелькнула тень. Эсккар поднял голову и увидел перед собой Треллу. Она завернулась в плащ, хотя ночной воздух и не был холодным.

— Я думала, что тебе нравится в нашей постели, — тихо сказала она. — Или ты собираешься спать в саду?

Она села и прислонилась к нему. Эсккар обнял ее и вдохнул запах ее волос.

— Я не мог спать. Я стал думать о варварах и прикидывать, где они атакуют в следующий раз.

— Кажется, ты всегда знаешь, что они думают. Теперь их планы превратились в тайну?

— Да. У них много глав кланов, и все они сейчас думают об одном и том же. Они думают, как разбить орех, в который превратился Орак, Как им перебраться через ров и стену, или как ворваться в ворота, чтобы убить нас всех? А теперь у них возникла новая проблема: как это сделать, не потеряв слишком много людей. Поэтому они готовятся, а когда подготовка закончится, они снова атакуют.

Эсккар вздохнул.

— Может, боги улыбнутся нам.

— Боги уже улыбнулись нам. В этом никто не сомневается, даже жрецы. Как ты думаешь, почему они ведут себя так тихо эти последние несколько месяцев? Они знают, что ты благословлен богами.

При мысли о жрецах Эсккар всегда хмурился. В прошлом вздорные жрецы и их требовательные боги создавали достаточно проблем в Ораке, но опасность алур мерики заставила их замолчать. Чем меньше он будет иметь с ними дел, тем лучше.

Трелла опустила голову на плечо мужа, плащ разошелся на груди. Под ним ничего не было.

Эсккар запустил руку под плащ и почувствовал жар ее тела. Грудь у него в руке была мягкой и тяжелой. Эсккар позволил себе минуту наслаждаться удовольствием.

Трелла расслабилась от его прикосновения, закрыла глаза, затем подняла голову. Ее лицо оказалось рядом с его.

— Пора возвращаться в постель, и на этот раз я проверю, чтобы ты заснул.

Он улыбнулся, затем снял плащ у нее с плеч, чтобы насладиться видом ее тела в тусклом свете звезд и факелов. Чем дольше он смотрел на нее, тем сильнее становилось желание заняться с ней любовью прямо здесь, в саду. Стражники услышат шум и придут проверить, что происходит, но его не волновало, что они увидят и подумают.

— Значит, нам следует вернуться в дом, жена.

Эсккар снова натянул плащ ей на плечи и взял ее за руку. Они вместе направились назад и кивнули стражникам, в улыбках которых просвечивала зависть к удачливому командиру.

Теперь ни Эсккар, ни Трелла не ощущали сонливости. Они вернулись в постель, и Эсккар забыл о своих волнениях. Они очень хотели друг друга. Трелла, казалось, горела огнем, и ее желания требовали удовлетворения. Ее охватила страсть, и аппетит только разгорался. Прошло много времени, прежде чем они легли в изнеможении в объятиях друг друга, покрытые потом, на скомканных одеялах.

Ни он, ни она не знали, что качающаяся кровать и приглушенные крики разбудили полдома, да их это и не волновало. Стражники, которые ходили во дворе внизу, только улыбались. Эсккар же крепко держал жену в объятиях перед тем, как погрузиться в глубокий сон.

Тревожный барабанный бой мгновенно разбудил его. Эти частые удары означали начало атаки. Он услышал их даже до того, как крики солдат ворвались в его сознание. Эсккар вскочил с постели, натянул одежду и схватил меч, раньше чем Трелла успела полностью проснуться. Он босиком побежал вниз по ступеням, а потом припустил вслед за солдатами из резерва, которые неслись по улице к северной стене.

Пока он бежал, его страх усилился: они направлялись к месту, которое он сам посчитал наиболее подходящим для ночной атаки. Эсккар услышал лязг мечей, но к тому времени, как добрался до стены, борьба закончилась.

— Ложись, командир! — крикнул кто-то, и в это же мгновение у его головы просвистела стрела.

Ругаясь себе под нос, Эсккар согнулся пополам, потом быстро побежал вдоль стены в поисках Джалена. Помощник действовал верно. Жители деревни привязали факелы к шестам и выдвигали их надо рвом, чтобы лучники могли видеть хоть какие-то цели. Как и обычно, ночная атака была более выгодной для противника, который мог в темноте расставить лучников по местам. Защитники же выделялись на фоне стены, да их еще и освещали факелы сзади. Варвары застрелили по крайней мере двоих. Эсккар увидел их тела под платформой.

Но к этому времени на ней находилось уже не менее сорока лучников, и стрелы летели в ночь. Постепенно стрелы атакующих стали прилетать реже. Добавились новые факелы, но теперь смотреть было не на что.

Наконец у Джалена нашлось время для отчета:

— Один стражник услышал всплески во рву и подал сигнал тревоги. Их стрелы заставили нас прятаться за ограждением, и они попытались взобраться на стену. При помощи камней мы заставили их остановиться, а троих, добравшихся до верха, убили. — Он огляделся вокруг. — Это была настоящая атака, а не просто набег. Я видел там по крайней мере сто человек. А еще где-нибудь они атаковали?

— Я не знаю. Гат находился за командным столом, а я слышал только один сигнал тревоги. Ты здесь продержишься?

— Да, у нас достаточно камней, и теперь все уж точно проснулись.

— Я иду искать Гата.

Эсккар сжал плечо Джалена, спрыгнул с платформы, легко приземлился внизу и побежал назад к дому, теперь освещенному гораздо ярче, чем когда он его покидал. Гат разговаривал с несколькими солдатами. Все были напряжены, но не паниковали.

Гат ответил на вопрос Эсккара, прежде чем тот успел его задать.

— Никаких других атак, командир. Только на северную стену. У Джалена есть все необходимое?

Значит, все донесения сразу же поступили в командный пункт. Эсккар мог бы остаться здесь и выяснить столько же без сумасшедшей беготни по улице. Ну, в следующий раз он не потеряет голову.

— Да, у него все есть, но пусть посыльные не спят.

Гат уставился на него, и Эсккар понял, что отдал еще один ненужный приказ. “Может, мне следовало остаться в постели, поскольку у Гата все в порядке”, — подумал Эсккар.

— Я возьму коня и сам проверю стены, Гат, — сказал он вслух.

По крайней мере, ему будет чем заняться.

Он нашел коня и вскочил ему на спину. Несясь к месту атаки, Эсккар забыл, что сам отдавал приказ постоянно держать во дворе коня для себя. А он бегом отправился за другими бегущими людьми. Он ругал себя и дернул поводья сильнее, чем было нужно, а потом кентером поскакал к воротам в западной части деревни.

Когда-нибудь, поклялся Эсккар, он научится вначале думать, а только потом действовать, если, конечно, проживет достаточно долго. Он объехал стены два раза, не торопясь и разговаривая с солдатами. Командир убеждал их сохранять полную тишину и прислушиваться ко всем звукам. Может, они снова услышат, как кто-то передвигается в ночи. Через три часа Эсккар вернулся домой, чтобы попытаться немного поспать до рассвета.

Эсккар повесил меч в спальне, затем рухнул на кровать, где лежала Трелла. Сказывалась усталость от долгого ночного напряжения. Трелла взяла его руку в свою.

В это мгновение кто-то постучал в первую дверь, ведущую в их комнаты.

— Госпожа Трелла… Командир… Пожалуйста, откройте! — это был голос Аннок-сур.

Эсккар вскочил с кровати, понимая, что случилось что-то важное, иначе его не стали бы беспокоить. Трелла первой добралась до двери и отодвинула засов. Там на самом деле стояла Аннок-сур.

— Джален прислал посыльного и просит тебя прийти. Мальчик-раб сбежал из вражеского лагеря.

* * *
Эсккар сидел за большим столом у себя в комнате и ждал, пока странный мальчик закончит есть. Симкар утверждал, что ему двенадцать лет, но был худым, как палка, и выглядел моложе. Трелла и Аннок-сур настояли на том, чтобы его вначале вымыть. Когда Трелла привела его в комнату, там уже ждали Эсккар, Гат и Сисутрос. Они очень хотели послушать, что им скажет парень.

Но Трелла заявила, что мальчик вначале должен поесть. Поэтому трое усталых солдат, которые этой ночью практически не спали, смотрели, как Симкар ест и пьет. Эсккар вынужден был признать, что, судя по виду, парень не ел нормально несколько месяцев. Наконец он стал есть медленнее, а потом вообще прекратил.

— А теперь, Симкар, расскажи нам, кто ты и что ты видел, — заговорила Трелла ободряюще, протянула руку и вытерла мальчику рот тряпкой, затем взяла его за руку и не отпускала. — Не торопись и расскажи все, что знаешь.

У Симкара округлились глаза, он нервничал под взглядом мужчин. Вначале ему было трудно говорить, он произносил слова высоким голосом и неуверенно, но Трелла продолжала ему улыбаться, и он постепенно успокоился.

— Три месяца назад алур мерики совершили набег на ферму моего отца. Мы жили на севере. Они убили моего старшего брата, но мы им были нужны в качестве рабов. Они били нас всех, и нам приходилось очень много работать, чтобы получить хоть какую-то еду.

— Ты выучил их язык, Симкар? — Трелла улыбнулась мальчику.

— О, да, нам приходилось быстро учиться. Нас били каждый раз, когда мы их не понимали. Мама мне помогала, пока могла.

— Что случилось с твоей семьей?

— Они убили отца несколько недель назад. Он сделал что-то плохое… я не знаю что. Моя мама — рабыня одного из вождей. А что случилось с моей сестрой, я не знаю.

Эсккар увидел слезы на глазах парня, но притворился, что не замечает их.

— Мне очень жаль твою семью, — Трелла похлопала его по плечу. — А почему ты убежал от них?

— Мне так велела мама. Она сказала, что я должен попытаться сбежать в Орак. Она слышала рассказы о сражении и сказала, что это моя единственная надежда. Я не хотел ее оставлять, но… — Симкар сглотнул и на мгновение замолчал. — Она сказала мне, чтобы я украдкой пробирался по равнине, если ночная атака провалится. Они не будут искать никого, пытающегося пробраться в Орак.

— Теперь ты в безопасности, Симкар, — успокаивающе сказала Трелла. — Твоя мама была права, послав тебя к нам. Но нам нужно задать тебе несколько вопросов. Мы пытаемся выяснить, что собираются делать алур мерики. Ты можешь нам помочь?

Эсккар и другие мужчины склонились поближе, у каждого имелась дюжина вопросов, но они согласились, что будет лучше, если расспрашивать парня станет Трелла. Эсккар заставил себя улыбнуться, чтобы скрыть нетерпение.

— Ты очень смелый парень, Симкар, раз смог проскользнуть сквозь их ряды. Продолжай.

Услышав похвалу, мальчик широко улыбнулся, и Трелла принялась задавать вопросы. Что представляют из себя другие мальчики? Сколько в лагере женщин? Достаточно ли еды для всех мальчиков? Как выглядят животные? Их хорошо кормят или они худые? Достаточно ли воды? А как насчет дров? Что ты ел каждый день? Что другие мальчики говорят про Орак? Как выглядят воины? Они в ярости или нетерпении? Или, наоборот, проявляют терпение? Ты видел кого-то из вождей кланов? Как они выглядят? Что из себя представляют? Кто-то высказывался о них в гневе? Где находятся лошади? Сколько их? Стражи много? Воины ссорятся между собой? Из-за чего?

С каждым вопросом ответы Симкара становились длиннее и детальнее, словно он гордился тем, что обращал внимание на все те вещи, которыми интересовалась Трелла. Эсккар продолжал улыбаться: к этому времени Гат с Сисутросом поняли намек и тоже одобрительно кивали мальчику. Мужчины, как могли, скрывали свое нетерпение. Эсккар видел, как Гат закусил губу, а Сисутрос сжимает рукой край стола. Но Трелла продолжала болтать легким тоном, задавая короткие вопросы, один раз спросила, не хочет ли Симкар еще поесть или выпить воды.

Постепенно картина вырисовывалась, и Эсккар понял, что видит лагерь алур мерики глазами мальчика. Есть большой центральный лагерь и два других по бокам. Табуны лошадей пасутся у реки. Еще один табун, поменьше, находится на юге, хотя травы там меньше, а на земле у реки сквозь сожженную траву уже прорастает новая. Телеги ездят взад и вперед, меняя хозяев по мере того, как воины погибают в битве, а их жен и имущество забирают себе оставшиеся воины. К реке вытоптана тропа, по которой женщины и девушки ходят за водой.

Благодаря рассказу мальчика Эсккар представил ряд часовых, скрытых невысокими возвышенностями, которые выходят к деревне. За часовыми дежурит отряд из сорока или пятидесяти воинов. Они находятся в постоянной боевой готовности, чтобы не позволить никому ни войти в деревню, ни покинуть ее. Они также готовы отразить любую атаку, если жители деревни сделают вылазку. Эсккар почти слышал плач женщин, которые не могут долго заснуть, и мрачный вид мальчиков, отцы которых погибли.

Симкар продолжал рассказывать, а Эсккар представлял лица воинов, которые в ярости вышагивают взад и вперед по лагерю и не могут атаковать деревню. Другой цели для выплескивания ярости поблизости нет. Воинам нечем заняться, у них слишком много свободного времени, и даже не приходится перемещаться с места на места, как обычно делает племя. Естественно, они пьют и ссорятся после заката солнца.

Теперь вопросы Треллы стали более точными. Они с мальчиком уже беседовали свободно.

— Итак, Симкар, ты слышал что-нибудь об атаке на Орак?

Вопрос прозвучал, как любой другой, но Эсккар непроизвольно склонился вперед.

— Да, госпожа Трелла. Шесть ночей назад их вождь Тутмос-син собирал совет, и я решил пойти и послушать, что они говорят о битве. — Теперь он говорил очень свободно. — Я подобрался к кострам и нашел место, откуда мы с несколькими другими мальчиками могли за всем наблюдать и слушать. Мы слышали, как они говорили о ночной атаке на Орак.

Эсккар под столом сжал кулак, но потом заставил себя расслабиться. Если парень слышал про их планы…

— И никто вас не прогонял? — Трелла подлила воды в чашку Симкара.

Парень сделал несколько больших глотков, а потом ответил.

— Нет, стражникам не было дела, а другие подобрались еще ближе, чем я. Поэтому вчера вечером, после сражения, я снова туда отправился. Вожди опять собрались вместе. Они много кричали и толкались, и Тутмос-син много раз повышал голос. На этот раз стражники нас вообще не замечали, так много воинов там собралось! Они тоже хотели послушать. Я мог их слышать, только когда они повышали голос, но они все время ругались.

Трелла похлопала его по плечу.

— Расскажи нам, что ты слышал. Начинай с самого начала.

— Тутмос-син начал объяснять, почему ночная атака провалилась. Он обвинял одного из вождей в… провале, — Симкар запнулся, перед тем как подобрал нужное слово. — Он сказал, что предупреждал их. Он говорил раньше, что это не получится. Он очень злился, что их отбили. Потом снова кричали и ругались. Некоторые выступали против Тутмос-сина. Другие говорили, что алур мерики нужно сниматься с лагеря и двигаться дальше. Здесь они мало что получат, даже если огненная атака и окажется успешной.

— Что такое “огненная атака”, Симкар? — легким тоном спросил Трелла, снимая какие-то нитки с одежды. Она задала вопрос так, как задавала множество других. — Это что-то особенное? И они ее готовят?

— О, да! Они нагрузили много телег дровами, и бревнами, и вообще всем, что может гореть. Навалили большие кучи на каждую телегу. Как сказал мой хозяин, этого достаточно, чтобы сжечь всю деревню. Они поставят телеги у ворот и подожгут, и ворота сгорят. Они уже больше недели собирают все, что может гореть, смачивают найденное в горючей маслянистой жидкости или сушат на солнце.

— А что еще они говорили об огненной атаке? — Трелла продолжала спрашивать мягким успокаивающим голосом, словно эта тема была не важнее, чем вопросы об имеющихся в лагере запасах еды.

— Ну, почти ничего. Тутмос-син заявил, что огненная атака должна принести успех, а другие атаки просто были потерей времени и людей. Они долго об этом спорили, а затем все разошлись по своим шатрам.

“Значит, Тутмос-син остается великим вождем”, — подумал Эсккар. Все эти месяцы они не знали точно, кто возглавляет алур мерики. Но теперь время Тутмос-сина заканчивается. Саррум открыто спорит со своими вождями, и его спасет только быстрая победа. Он провалился с захватом Орака, поэтому становится вдвойне опасным из-за отчаяния, которое теперь заставляет его действовать.

— А ты знаешь, когда они придут с телегами, наполненными дровами? И каким образом все будет происходить? — продолжала задавать вопросы Трелла. Она снова взяла Симкара за руку и улыбалась ему.

— О, да, госпожа Трелла. Это будет очень скоро. Я слышал об этом от моего друга. Весь лагерь знает о планах воинов. Они воспользуются большими деревянными щитами, чтобы защититься от лучников, затем навалят сухих дров к воротам. Они подожгут дрова и будут добавлять новые, пока ворота не сгорят. Затем они переберутся через ров и войдут в деревню через ворота.

Трелла еще несколько минут допрашивала парня, но в конце концов посмотрела на Эсккара.

— Ты, Симкар, показал себя очень смелым парнем. Теперь, я думаю, Эсккар захочет задать тебе несколько вопросов. Может, тебе нужно вначале отдохнуть?

Мальчик покачал головой.

К этому времени у Эсккара имелось только два вопроса, и он обратился к мальчику, заставляя себя говорить спокойно.

— Симкар, где находится эта большая куча дров и телеги? И не знаешь ли ты, охраняет ли их кто-то?

— Да, господин. Дрова хранятся за горой на юге. Мы с мамой пытались подобраться поближе, но стражники стали бросать в нас камни и прогнали нас прочь. Они знали, что мы хотим украсть дрова. Там постоянно кто-то дежурит, иначе женщины забрали бы все дрова для костров. — Он замолчал, вспоминая. — Я думаю, что дрова охраняли три или четыре человека.

У Гата с Сисутросом тоже имелось несколько вопросов, но они почти ничего не узнали. Через некоторое время Трелла предложила отправить Симкара отдохнуть. Она проводила мальчика к двери и передала Аннок-сур, а потом вернулась к столу.

— Пусть поспит несколько часов, а затем мы попросим его снова все повторить. Он может вспомнить еще что-то важное, — Трелла откинулась на спинку стула и посмотрела на трех мужчин.

— Ну, мы знали, что они скоро появятся, — заметил Гат, меняя положение на стуле и передергивая плечами.

Они почти не двигались на протяжении часа, не желая отвлекать мальчика, чтобы он не прервал рассказ. Сисутрос налил всем воды.

— И теперь мы знаем, как и куда будет направлена атака, — закончил за него Эсккар. — На этот раз в атаке будут участвовать все. Тутмос-син должен победить или лишится власти. Погибло слишком много людей. Другие вожди попытаются его убить, как только атака провалится. Его не защитит даже его собственный клан.

— Мы можем укрепить ворота, — шепотом предложил Сисутрос. Ему все еще было трудно говорить.

— Да, — согласился Гат. — Для начала нам потребуется гораздо больше воды у ворот.

Правда, голос его звучал не очень уверенно, и все трое знали, что одной водой пожар полностью не потушить.

— Я думал, что если мы узнаем их планы, то сможем что-то сделать, — заговорил Эсккар. — Атаковать лагерь, разогнать лошадей, что-то еще… но теперь все это неважно и даже не отсрочит их атаку. И нам не добраться до склада дров. Он слишком далеко от стен, и придется пробираться сквозь ряды часовых и мимо вооруженного отряда. К тому времени, как мы пробьемся, проснется весь лагерь.

— В любом случае потребуется много времени, для того чтобы зажечь костры и спалить все дрова, — согласился Гат. — А если ты возьмешь с собой достаточно людей для выполнения этой задачи, то варвары услышат, как ты приближаешься. Точно так же, как мы слышали их.

Все молчали. Трелла встала, отправилась к шкафу и достала карту Орака и окрестностей, копию той, которую Корио показывал им много месяцев назад. Она развернула ее на столе и осторожно разгладила.

— Покажите мне, где находятся дрова, — попросила она, и мужчины инстинктивно подвинулись поближе.

Сисутрос сел на край стола и склонился над плечом Гата. Старый солдат взял деревянную указку, которая лежала в скатанном папирусе.

— Вот здесь. Если парень не ошибается, то они собирают все дрова здесь. Горы достаточно высокие, и мы не можем рассмотреть, что происходит за ними. Они могли там перемещать что угодно на протяжении многих дней, а мы ничего не заметили.

Эсккар уставился на карту. Место располагалось слишком далеко от стен Орака, по крайней мере в миле, и на юге. Если отряд и доберется туда, никто не вернется живым, даже ночью.

— А лошади где? — продолжала Трелла. — Я не все поняла из того, что Симкар говорил о реке.

Гат переместил указку.

— Вот здесь. Со стен даже виден один табун.

Эсккар взял указку из руки Гата.

— Если бы я был там главным, при таком количестве лошадей я бы разделил табун, по крайней мере, на три части. Они находились бы в нескольких сотнях шагов друг от друга. И я бы огородил загоны веревками, чтобы табуны не перемешивались и не оказались в реке.

— Это имеет смысл, — согласился Гат. — Изгиб реки, где повышается берег, — это самое удобное место, чтобы следить за таким большим табуном. — Он посмотрел на Эсккара. — Сколько лошадей в каждом табуне? Триста или четыреста?

Эсккар закрыл глаза и попытался представить тот участок земли. Он часто его видел, даже пару раз проезжал мимо во время последних приготовлений к осаде. Он открыл глаза и показал на участок, ближайший к Ораку.

— Я бы поместил самый большой табун здесь. Вероятно, в нем около четырехсот лошадей. И примерно по триста в двух других.

Он посмотрел на Треллу и увидел, что она продолжает рассматривать карту.

— Было бы хорошо поджечь дрова, которые они приготовили, не так ли? — спросила Трелла, глядя прямо на Эсккара. — Если мы сможем их уничтожить, то им, вероятно, не удастся нас атаковать.

— Да, это точно отсрочит наступление, может, они вообще откажутся от огненной атаки. По крайней мере, она будет слабее. Они собрали с земли практически все, что может гореть. На ней мало что осталось. Если им даже удастся что-то еще найти и привезти сюда, это уже не страшно.

— Но вы не можете совершить набег на склад дров, потому что он находится слишком далеко, — она показала на место, где, по их догадкам, находился самый большой табун. — Но вы можете совершить набег на лошадей, не так ли? Я имею в виду, на самое близкое к нам место. Что бы вы там сделали?

Эсккар не ответил сразу же, потому что ухватил ее мысль и стал ее обдумывать. Он переменил положение и стал думать вслух:

— Мы можем отправить небольшую группу ночью. Они или проскользнут мимо часовых, или тихо их убьют. Затем мы можем испугать табун, обратить в паническое бегство и загнать как можно больше лошадей в реку. Течение здесь быстрое, многие утонут, других понесет вниз по реке. В лагере начнется паника, все воины бросятся к реке спасать лошадей. Тогда, — он показал указкой на склад дров, — во время неразберихи еще одна группа может проскользнуть сквозь их ряды к этому месту и сжечь телеги.

Сисутрос издал звук, который мог бы быть смехом, если бы рана не доставляла ему такую боль. Гат тихо выругался, перед тем как отвечать.

— Готов поспорить даже на свою жизнь: нападение на их лошадей приведет каждого воина к реке. Мы можем проскользнуть, сжечь дрова и бегом вернуться за стены. Но поджечь телеги сразу же не получится. Для этого нужно время.

— А что будут с теми, кто атакует лошадей? — спросила Трелла. — Они смогут вернуться в Орак?

— Нет, они окажутся в ловушке, — здраво рассудил Гат. — После того как лошади сорвутся с места, всадники, охраняющие подступы к Ораку, отрежут наших людей от деревни. — После его слов воцарилась тишина. — Тем не менее попытка того стоит, даже если мы и потеряем людей. Как говорит Эсккар, если мы сожжем дрова, то ослабим атаку, даже если и не сможем ее полностью предотвратить.

Он посмотрел на Эсккара, к которому повернулись и Трелла с Сисутросом. Командир сидел, погрузившись в размышления, и смотрел на карту Никто не хотел ему мешать. Он постучал пальцем по месту, где находились лошади, забыв о предупреждении Корио не касаться папируса рукой.

— Может, все-таки есть способ дать людям вернуться, — он поднял голову и увидел, что все смотрят на него. — Телеги и дрова необходимо уничтожить, — тихо сказал Эсккар. — Даже если мы рискуем потерей людей. Но я думаю, что это можно предотвратить. — Он повернулся к Гату: — Собирай других командиров, даже Бантора. Нам нужно многое оговорить, если мы собираемся атаковать сегодня.

— Сегодня! Боги, мы уже провели одно сражение, и ты хочешь второе?

— Сегодня ночью. Это должно быть сегодня. Если мы подождем еще один день, они могут начать атаку. — Он улыбнулся Трелле и взял ее руку в свою. — Как и всегда, у тебя появляются прекрасные идеи, жена. И я думаю, что с этого дня Симкар будет жить у нас в доме. На тот случай, если боги не станут торопиться с выполнением своих обязанностей и не пошлют нам сына.

Глава 26

Эсккар проснулся от прикосновения волос Треллы к своей щеке. Она коснулась губами его губ. Мгновение он просто лежал в постели, расслабившись, затем повернулся к окну. Небо уже потемнело. Эсккар сел в кровати, и гневные слова были готовы сорваться с его губ.

— Успокойся, муж, времени еще достаточно. Гат велел мне дать тебе отдохнуть до выхода, — после этого Трелла заговорила более тихим голосом: — Если ты все еще настаиваешь, что должен сам участвовать в операции.

Они спорили об этом большую часть утра. Гат и Трелла выступали против участия Эсккара. Никто не хотел, чтобы он умер за стенами Орака и в деревне началась паника. Эсккар настоял на своем и собирался возглавить отряд. На самом деле он не доверял никому другому. Сисутрос и Бантор ранены, Гат не в состоянии передвигаться достаточно быстро из-за возраста. Оставался только Джален. Но парень был слишком горячим для такого задания. Эсккар говорил на языке варваров, что тоже имело огромное значение. В конце концов все сдались.

После решения этого вопроса все командиры весь день занимались разработкой деталей. Они выбрали людей для разгона лошадей. Это были восемь опытных содержателей конюшен, которые умели обращаться с лошадьми и, что еще более важно, знали, как их испугать и обратить в паническое бегство. Их поведет Джален. Это был простой налет, как раз для человека с таким характером, как у него. Эсккар все продумал, потом предоставил дорабатывать детали Джалену.

Найти добровольцев для сожжения телег оказалось еще проще. Когда солдаты узнали, что сам Эсккар возглавит отряд, многие захотели идти с ним, несмотря на риск. Но для выполнения этой задачи ему нужны были только трезвомыслящие люди, а не сорвиголовы. Ему нужны были люди, способные выполнять приказы и достаточно сильные, чтобы нести на себе все, что требовалось. Они с Гатом выбрали шесть человек, поговорили с каждым отдельно, проверяя, подходит ли он и сможет ли в точности исполнять приказы.

Перед самым закатом капитан наконец прилег по настоянию Треллы и Гата. К тому времени даже Эсккар устал и согласился поспать часок.

Вместо этого Трелла позволила ему проспать более трех часов. Пока он оделся и поел, до полуночи оставалось всего два часа. Выход обеих групп был назначен на полночь. На самом деле будет три группы. Третья состояла из лучников, хороших охотников и следопытов, которые умели неслышно двигаться в темноте. Они выскользнут первыми и уничтожат всех вражеских часовых на пути.

Перед тем как Эсккар вышел из дома, Трелла прижалась к нему с такой силой, что он чуть не потерял равновесия. Он почувствовал ее дыхание у себя на щеке.

— Не рискуй понапрасну. И возвращайся ко мне, Эсккар, — тихо произнесла она.

Эсккар собрал людей у ворот, выходящих на реку, гадая, что принесут следующие несколько часов. Стражники сняли большую часть подпорок, отодвинули засовы и теперь открывали тяжелую створку. Петли предусмотрительно смазали маслом и водой, чтобы приглушить возможный скрип.

Из ворот друг за другом выскользнули двадцать шесть человек и стали неслышно перебираться через ров. Как только вышел последний солдат, часовые закрыли ворота.

На другой стороне рва два отряда остановились и присели в темноте, ожидая, когда лучники уберут вражеских часовых. Луки они замотали тканью, чтобы уменьшить звук. Все охотники ходили в горы за дичью и умели двигаться неслышно. Их вел охотник по имени Мьяндро. Лучники исчезли в темноте.

Прошел почти час. Наконец Мьяндро вернулся и так тихо подобрался к Эсккару, что командир аж подпрыгнул от неожиданности.

— Командир, часовые мертвы, — прошептал Мьяндро. — До первой линии возвышенностей стояло всего трое. У вас несколько часов до того, как придет их смена. Но идите быстрее.

Эсккар сжал плечо охотника.

— Отличная работа, Мьяндро.

Джалену с его людьми придется преодолевать гораздо меньшее расстояние, и они смогут передвигаться быстрее, потому что им не нужно нести с собой ничего тяжелого. Эсккар повернулся к Гронду, своему помощнику на время этой операции, и заговорил тихим голосом:

— Путь свободен. Пошли.

Эсккар подождал, пока Гронд передаст приказ следующему, он дойдет до последнего солдата в строю и все поймут, что требуется. Затем Эсккар медленно встал и потянулся. За час сидении мышцы затекли, и их требовалось размять. Потом он осторожно поднял два глиняных горшка, обернутых толстой тканью и связанных веревкой, которую он повесил на шею. Таким образом, он мог нести горшки под мышками. Меч уже висел за спиной. Ничто не ударялось о горшки, не бренчало и, самое главное, не могло их разбить.

Груз был тяжелым, и Эсккар слышал тяжелое дыхание солдат, поднимающих горшки с земли. Казалось, только Гронду все нипочем. Этот вес для него ничего не значил.

Первым в путь тронулся Мьяндро. За ним следовал Эсккар, потом все остальные, выстроившись в затылок. Они прошли вдоль северной стороны деревни, ступая очень осторожно, чтобы не натолкнуться ни на какое препятствие, не свалиться в ров и не оказаться в болоте. Всплеск может долететь до врагов, Осторожность вынуждала идти медленно, и потребовалось время, чтобы добраться до поворота стены, где она заворачивала на восток.

Они шли все так же осторожно, чтобы не попасть в ров и на затопленные земли. Теперь они двигались по открытому участку и могли попасться на глаза противнику, если кто-то вдруг окажется рядом. Группа постепенно отклонялась на юг. Им предстоял долгий пусть, который с каждым шагом уводил их все дальше от Орака. Вначале Мьяндро оставался с ними и вел их ровным шагом. Затем он исчез в темноте впереди, чтобы проверить, свободен ли путь.

Наконец они добрались до первых низких гор, стоящих почти напротив главных ворот, более чем в миле от них.

Мьяндро снова оказался рядом с Эсккаром и положил руку на грудь командира, чтобы остановить группу. Эсккар опустился на колени, радуясь возможности снять груз с шеи, хотя бы на минуту. Из-за веса горшков и грубой веревки он уже натер шею.

Люди радовались отдыху. Мышцы были в напряжении, все устали. Солдаты ждали возвращения Мьяндро и двух его охотников, ушедших вперед, во тьму.

Эсккар поднял голову и посмотрел на звезды. По его расчетам, после ухода из Орака прошло менее двух часов. Путь был бы короче, если бы они выходили из главных ворот, но тогда они столкнулись бы с большим количеством часовых. Ведь алур мерики очень внимательно следили за главными воротами.

Мьяндро снова появился, словно призрак, и поднес губы к уху Эсккара.

— Войско варваров находится прямо за этой горой, примерно в ста шагах. Большинство спит, но они выставили нескольких часовых. Один дозорный стоит вон там. Предположительно, он должен следить за деревней, хотя на самом деле почти все время смотрит на костры. Они ничего не подозревают. Но они находятся между нами и телегами, поэтому мы должны ждать здесь.

Эсккар повторил сообщение Гронду, который шепотом передаст его дальше. Эсккар опять повернулся к Мьяндро:

— Джалену уже следовало атаковать. А то будет поздно.

Мьяндро посмотрел на луну и только после этого ответил:

— Мы бы что-то услышали, если бы его заметили или схватили. Я пойду назад следить за происходящим. С вершины горы можно увидеть и услышать гораздо больше. Держитесь рядом с горой и не издавайте никаких звуков.

И он снова исчез. Эсккар завидовал его способности двигаться бесшумно. Он нервничал при мысли о часовом и пошел вдоль ряда подчиненных, шепотом обращаясь к каждому и проверяя, чтобы они как можно ближе стояли к склону.

Прошло еще какое-то время. Казалось, будто луна бегом бежит по небу. Когда, наконец, началось, они вначале услышали содрогание земли под ногами, и только потом до них донесся шум по воздуху. Это был стук сотен копыт. Лошади с другой стороны горы тоже его услышали, некоторые начали нервно ржать. Это были первые звуки, которые они издали.

Эсккар представил, что там происходит. Джален распределил людей по местам и развел небольшой костер. От него все зажгли тряпки, смоченные в горючей маслянистой жидкости. Эти толстые связки тряпок заранее привязали к концам веревок. Размахивая веревками над головой, каждый солдат создаст большой круг огня, который испугает любую лошадь. Табун внезапно проснется и увидит восемь кругов огня, приближающихся к нему. Лошади понесутся прочь от этого зрелища. Если повезет, и если Джален правильно расставил людей, то прямо в реку.

До Эсккара донеслись другие звуки. Лошади испуганно ржали, вдали тревожно кричали люди, надо всем в ночи разносился стук копыт. За горой люди орали и ругались, воины внезапно проснулись, стали искать мечи, шатаясь, бежали к лошадям, ругали ночь, темноту и какое-то неизвестное несчастье, которое случилось с табуном. Вероятно, у каждого воина в том табуне имелось по одной или две лошади, и все хотели знать, что произошло.

Внезапно из темноты над ними показался Мьяндро.

— Ложись! — приказал он. — И не поднимать головы!

Эсккар с воинами припали к земле и застыли на своих местах, почти не дыша. Все прижимались к склону горы. Командир слышал, как с другой стороны по склону поднимаются лошади. Вначале Эсккар подумал, что их обнаружили, но понял, что кто-то, вероятно вождь и несколько других воинов, решили подняться на гору и посмотреть, что делается в Ораке.

Когда лошади остановились, Эсккар заметил трех или четырех всадников примерно в сорока шагах у них над головой. Еще больше всадников собралось слева. Они смотрели на пустую равнину и стены деревни. Если кто-то из них опустит взгляд вниз, к подножию горы…

Но всадников интересовала деревня, а там не было ни малейшего движения. Густые тени прикрывали неподвижных солдат у подножия горы. Эсккар слышал, как лошади фыркают, одна из них заржала. Вероятно, животные уловили запах людей внизу. Однако воины не обратили внимания на эти знаки, считая, что лошадей испугало бегство табуна.

Наконец вождь Алур Мерики выкрикнул приказ, лошадей развернули, и всадники поскакали назад вниз по склону. Они пустили лошадей галопом и направились на север.

Эсккар так и оставался на месте, словно вросший корень, пока Мьяндро снова поднимался наверх, чтобы проверить, не оставили ли часовых. Если кого-то оставили, их придется убить. Время опять тянулось непомерно долго. Наконец они услышали голос Мьяндро сверху.

Эсккар и его люди мгновенно подхватили горшки и стали взбираться на гору, молча проклиная неудобный груз на шее. Из-за него было сложно сохранять равновесие, у них соскальзывали ноги, люди качались и чуть не падали. На вершине они обнаружили Мьяндро и одного из его лучников. Отряд прижался к земле, чтобы враги не заметили ни одного силуэта в тусклом лунном свете. Эсккар видел главный лагерь примерно в полумиле. В темноте горело всего несколько костров в разных местах, но с каждой минутой зажигалось все больше. Лагерь просыпался, чтобы посмотреть, что случилось с лошадьми.

— Вон там, капитан, — Мьяндро луком показал на восток. — Видишь небольшой костер? Вот там и стоят телеги, — он показывал на совсем маленький костер примерно в шестистах шагах от того места, где они находились. — Нам пойти с вами?

Эсккар колебался мгновение, но понял, что еще несколько человек не помогут.

— Нет, действуйте, как договорились. Оставайтесь здесь и прикрывайте нас, если сможете. Если нет, спасайтесь сами.

Охотник кивнул, не сообщив, что Гат приказал ему не возвращаться без командира.

— Тогда поспешите до того, как они вернутся и перекроют чуть. И там могут быть еще часовые.

Конечно, охрана будет, причем проснувшаяся и напряженная. Воины станут прислушиваться к звукам с севера. Эсккар с подчиненными пошли так тихо, как только могли. Они спускались с другой стороны горы, все еще двигаясь на юг, чтобы приблизиться к нужному месту с тыла. Они надеялись, что внимание стражников приковано к происходящему на севере. Теперь идти было недалеко, они ускорили шаг, чему помог короткий отдых.

Добравшись до нужного места, Эсккар отдал приказ остановиться. Сам он опустился на одно колено, осторожно поставил груз на землю, затем снял с шеи веревку. Следующим движением он перебросил меч вперед и пристегнул к поясу. Никакого другого оружия при нем не было.

Эсккар выбрал двух человек, которые пойдут с ним. У одного был короткий лук и шесть стрел, обычное оружие варваров, которого теперь было в достатке. Его забирали у мертвых воинов. Второй взял с собой два ножа.

Трое в открытую направились к костру. У них на пути появилась первая телега, и Эсккар задел ногой за оглоблю. Она лежала на земле, и Эсккар не заметил ее в темноте. Впереди, сразу же за маленьким костерком, он разглядел двух воинов, которые смотрели на север, в противоположном от него направлении. Эсккар повернулся к лучнику.

— Оставайся здесь на тот случай, если есть еще стражники, — прошептал он. — А мы справимся с этими двумя. Пошли, Теллар, — приказал он второму. — И дай мне один нож.

Теллар умел лучше других работать ножом, и это была одна из причин, почему Эсккар выбрал его. Теллар вручил командиру оружие, и Эсккар его спрятал.

Он прямо пошел к стражникам, не пытаясь двигаться неслышно. Тем не менее даже когда они оказались в тридцати шагах, их не заметили, поэтому Эсккар притворился, будто подвернул ногу, и громко выругался. Стражники повернулись на звук, держа руки на мечах, и увидели, как к ним приближаются двое мужчин.

— Вы кто? — резко спросил стражник, который был ниже ростом.

— Расслабься, друг, — ответил Эсккар на языке варваров, причем растягивал слова, словно был пьян. Он медленно шел вперед и мысленно благодарил ур намму за недавнюю практику в языке. — Мы пили на равнине и вдруг услышали шум. Что происходит?

Он слегка
покачнулся, показывая, будто его повело в сторону. Он делал все возможное, чтобы показать, как ему трудно идти по прямой.

Заговорил высокий стражник, которому явно хотелось поболтать.

— Что-то испугало лошадей, и они в панике сорвались с места. Может, деревенские ничтожества.

— Нет, не может быть! Как бы им удалось это сделать? — Эсккар остановился в нескольких шагах от стражников и повернулся к товарищу. — Ты слышал? Кто-то пришел за нашими лошадьми.

Когда Эсккар повернулся назад, у него в руке блеснул меч, он прыгнул на невысокого стражника, более внимательного охранника из двух, и всадил меч ему в живот до того, как воин успел выхватить оружие. В то же самое мгновение Теллар бросился на второго и повалил на землю. Они мгновение боролись, потом Теллар встал с окровавленным ножом в одной руке и мечом варвара в другой.

Эсккар не стал терять времени на трупы, взобрался на ближайшую телегу, огляделся по сторонам, но ничего не увидел. Никаких стражников больше не было, как и лошадей, только в главном лагере загорелось больше факелов и костров.

— Теллар, зови Гронда и остальных. У нас мало времени.

Гронд мгновенно появился из темноты вместе с грузом Эсккара в дополнение к своему собственному. Очевидно, для него это не составило труда. Эсккар нашел время улыбнуться, восхищаясь силой мужчины.

— Подталкивайте как можно больше телег друг к другу. Теллар, раскрывай горшки.

В горшках находилась густая черная маслянистая жидкость, которая горит несколько часов. Содержимого одного горшка должно быть достаточно, чтобы превратить две телеги в погребальный костер за несколько секунд. Теллар острыми ножами легко разрезал веревки и кожу, закрывавшую горшки.

Эсккар оставил солдат выполнять задания, а сам отправился к другим грудам дерева. Длинные доски были прикреплены одна к другой, возможно, чтобы служить щитами для пяти или десяти человек одновременно. Варвары хорошо подготовились к огненной атаке. Они смогли бы использовать эти огромные щиты, чтобы защищаться от стрел и камней, пока сваливали дрова и ставили телеги у ворот Орака.

Эсккар не знал, сможет ли что-то сделать с этими щитами, поскольку требовалось по крайней мере четыре человека, чтобы поднять один. К тому же у них с собой не было инструментов, чтобы их сломать. Может, удастся подтащить их к горящим телегам.

Две телеги громко заскрипели, когда солдаты толкали их друг к другу. Через несколько минут шесть телег уже касались друг друга. Двое солдат забрались на них и стали выливать горючую маслянистую жидкость.

Люди действовали быстро, подносили горшки, выливали содержимое, затем перебирались на следующую телегу. За несколько минут все горшки опустели. Костер стражников теперь оказался очень кстати, поскольку солдаты бросали горящие головешки на телеги. Политое маслянистой жидкостью дерево мгновенно загоралось, языки пламени становились все выше.

— Гронд! Помоги мне с этими щитами.

Солдаты бросились к Эсккару, четверо взяли первый щит и прислонили к ближайшей телеге, потом побежали за следующим. К этому времени горело по крайней мере в двадцати восьми местах. Они вылили содержимое четырнадцати горшков, которые принесли с такими предосторожностями. Темная ночь превратилась в стену огня.

Эсккар и Гронд не обращали внимания на жар, исходивший от языков пламени. Они носили огромные щиты к кострам, чтобы их уничтожить. Щиты ставили рядом с ближайшей горящей телегой. Десять… двадцать. Эсккар потерял счет и не мог сказать, сколько щитов они дотащили до костров. Руки болели от усилий.

— Командир! Они увидели пожар! Они идут сюда! — закричал Теллар, чтобы его услышали в треске пламени. — Нам пора уходить!

Теперь огонь бушевал, треск становился все сильнее. Сухое дерево охватывали языки пламени и поднимались вверх к ночному небу. Эсккар бросил взгляд на Гронда, тот кивнул.

— Помоги мне с этим последним щитом, Гронд.

Гигант присоединился к солдатам и помог подвинуть к огню один из самых массивных щитов.

— Пошли, — приказал Эсккар, хватая ртом воздух и чувствуя жар огня. Его люди уже исчезали в ночи, возвращаясь в безопасное место.

Воины из главного лагеря заметили пожар. Они бежали к этому участку, но пока не появился никто на лошади. Любой воин на коне поскакал бы прямо к реке, желая спасти других животных. Эсккар уже повернул к деревне, но тут в свете огня появились трое воинов и кинулись на него. Он бросился бежать, но понял, что они его быстро догонят, развернулся, достал меч из ножен и приготовился к схватке. Они прыгнули на него.

* * *
Тутмос-син резко проснулся, чувствуя, как земля под ним дрожит. Мгновение он думал, что это землетрясение, но потом узнал стук множества копыт. Так бывает, когда несется табун. Две жены, которых он выбрал на эту ночь, закричали в страхе, но он не обратил на них внимания. Перед шатром орали мужчины, и к тому времени, как первый стражник откинул кусок материи, закрывающий вход в шатер, Тутмос-син уже встал и пристегнул меч к поясу.

— Саррум, — выдохнул запыхавшийся воин. — Лошади в панике сорвались с места. Они все…

— Из-за чего? Ты знаешь?

Что угодно могло заставить лошадей в панике сорваться с места — незнакомый запах, сильный ветер, даже неловкий всадник, подъехавший в ночи.

— Нет, саррум. Пока нет…

— Выясни, — приказал он.

Выйдя из шатра, Тутмос-син поднял голову и посмотрел на звезды. До восхода оставалось еще несколько часов. Все костры догорели, за исключением нескольких костров дозорных, которые все еще тлели вокруг лагеря.

Воины вокруг него топтались на месте, не понимая, что происходит. У всех в табуне были лошади. Те, кто держал лошадей поблизости, понеслись галопом к реке. Подошел молодой воин с конем Тутмос-сина. Вождь сел на него и поехал к ближайшей возвышенности. Телохранители поспешили за ним пешком. Добравшись до небольшой горки, Тутмос-син вначале посмотрел на деревню. Казалось, что там все спокойно, поэтому он перевел взгляд на реку. Лошадей он не видел, но там метались факелы, и все они двигались к реке.

Галопом прискакал всадник, выкрикивая имя Тутмос-сина. Мгновение спустя он уже поднимался на вершину горы к вождю.

— Саррум, это деревенские ничтожества. Они испугали лошадей. — Всаднику пришлось замолчать, чтобы отдышаться. — Они размахивали чем-то горящим и загнали многих лошадей в Тигр.

— Вы их поймали?

— Нет, пока нет, саррум. Лошади преградили путь, но мы их отрезали, так что они попали в ловушку у берега реки.

Тутмос-син снова посмотрел на деревню. Там по-прежнему не было никакого движения. Он перевел взгляд на юг, но опять ничего не увидел, только костры дозорных. Это его успокоило, и он решил поехать к месту, где было больше всего суеты. Но тут он заметил огонь в некотором отдалении, где стояли телеги и дрова, собранные для атаки. Там костры горели очень ярко… слишком ярко для лагерных костров, понял он. И там должен быть только один костер, а не… Тутмос-син увидел, как разгорается еще несколько костров, а языки пламени поднимаются все выше и выше.

— Зовите людей с реки! Отправляйте их к месту, где у нас стоят телеги. Деревенские ничтожества совершили набег на телеги. Приведите людей! Отрежьте их!

Он огляделся вокруг. Осталось только около дюжины телохранителей, остальные направились к реке, чтобы посмотреть, что случилось с их лошадьми.

— Следуйте за мной! Быстро, пока они не успели все сжечь!

Они побежали со склона горы. Тутмос-син ехал медленнее, позволяя коню осторожно выбирать дорогу. К тому времени, как он добрался вниз, телохранители убежали вперед, вытянулись в неровную линию и кричали, призывая других воинов к ним присоединиться. Тутмос-син пустил коня кентером, не в силах заставить животное бежать быстрее в темноте. Вскоре он уже обгонял своих людей. Теперь огонь, поднимавшийся от горящих телег, освещал ночь. Тутмос-син увидел, что горит более дюжины телег.

Он заставил коня ускорить шаг. Сперва животное слушалось, но потом отпрянуло от приближающегося огня, встало и отказалось идти дальше. Тутмос-син выругался на испуганного коня, спрыгнул на землю и побежал за телохранителями. Вокруг языков пламени метались темные тени. Тутмос-син увидел, как люди подбрасывают дрова к горящим телегам.

— Остановите их! — закричал он, доставая меч.

Лязг мечей сказал ему, что впереди уже идет схватка, К этому времени огонь разгорелся так ярко, что он видел, как мечутся деревенские ничтожества, пытаясь сжечь телеги и дрова, которые с таким трудом собрали его воины.

Один из его людей вскрикнул, пошатнулся и упал, держась за стрелу в руке. Будь прокляты эти деревенские лучники! Прямо перед ним упал еще один телохранитель, на этот раз перерубленный мечом. Это орудовал высокий воин с очень длинным клинком. Не обращая внимания на стрелу, которая просвистела у его головы, Тутмос-син поднял меч и бросился на противника.

* * *
Эсккар встретил первого воина широким взмахом руки, отвел меч противника в сторону сильнейшим ударом и воткнул свой ему в грудь до того, как тот пришел в себя. Второй оказался очень молод, почти мальчишка. Он собирался ударить Эсккара в голову, пока вождь Орака не высвободил меч из тела первого противника. Но Эсккар уклонился, пригнулся и ударил юношу плечом. В это мгновение он как раз высвободил меч. И прежде чем воин успел снова ударить, Эсккар со всей силы замахнулся мечом. Противник попытался отбить удар, но слабо. Его действия только чуть-чуть замедлили движение меча Эсккара, который врезался в основание шеи молодого человека.

Третий воин яростно ударил сверху вниз с выносом руки вперед, и Эсккар по этому первому удару понял, что против него выступает не нескладный юноша, а воин в самом расцвете сил, обладающий мощью и опытной рукой. Эсккар отразил второй удар, потом третий, четвертый, но был вынужден отступать. Воин продолжал наступать, а Эсккару все никак не удавалось атаковать самому. Яростные удары противника сыпались на него, звенел металл, а он все отступал к пожарищу, к жарко горящим языкам пламени.

И тут Эсккар увидел, что противник раскрылся, и бросился на него. Удар остановил врага и позволил Эсккару занять более удобную позицию. Размахивая огромным мечом, он пошел в наступление, нанес полдюжины ударов, и, наконец, один из них увенчался успехом. Меч Эсккара глубоко вошел в руку противника, державшую меч. Раненный зашатался, отступил назад и выругался, меч выпал у него из руки. Эсккар замахнулся мечом для смертельного удара. Но тут появились еще воины алур мерики. Все они выкрикивали воинские кличи, и он повернулся, чтобы встретить их. Но они не успели совладать с Эсккаром: рядом с командиром оказались Теллар, Гронд и еще два воина. Слева от Эсккара выстроилась неровная линия.

Эсккару едва хватило времени, чтобы перевести дух, а первый из вновь прибывших уже бросился в атаку, пользуясь моментом, чтобы нанести мощный удар по голове Эсккара. Командиру удалось отразить удар, но руку пронзила острая боль. Это замедлило его реакцию, воин не смог остановиться, налетел на Эсккара, и они вдвоем повалились на землю. Эсккару удалось отбросить противника и подняться на ноги. Вокруг бушевала битва, но пока не появился больше никто из алур мерики. Воин, которого Эсккар сбросил с себя, два раза перевернулся, но каким-то образом оказался на ногах, причем гораздо быстрее, чем ожидал Эсккар. И снова меч был направлен в голову Эсккара, в последний момент ему удалось отклонить удар, тогда меч пошел к его плечу. Эсккар отбил этот удар и сам выбросил меч вперед, отчего противнику пришлось отпрыгнуть в сторону.

От этого движения взлетела цепочка на шее у мужчины. От полированного медного медальона отразился свет пожарища. Этот медальон означал, что его обладатель — саррум алур мерики.

— Тутмос-син! — Эсккар как будто выплюнул это слово в правителя племени.

Потом у него не осталось времени ни на что другое, кроме боя, да и дыхание приходилось беречь. Два вождя стояли друг против друга, ни один не желал отступать. Они находились слишком близко друг от друга, чтобы использовать возможности длинных мечей, но каждый пытался наносить режущие и колющие удары. Эсккар пришел в ярость. Отец этого человека убил его семью. Его охватила жажда крови, и меч яростно пошел к шее Тутмос-сина.

Но вождь алур мерики оттачивал мастерство с юности. Его мышцы окрепли после многих часов в седле. Он останавливал каждый удар с мастерством, которое свидетельствовало о многих годах практики. Удар следовал за ударом, а противник Эсккара двигался без усилий. Ярость Эсккара начала спадать, по мере того как он чувствовал, что рука слабеет. Он заставил себя не обращать внимания на усталость и снова бросился на противника.

Саррум алур мерики развернулся, отводя от себя острие меча, и нанес такой сильный ответный удар, что Эсккар отступил на два шага назад. Удары продолжали сыпаться на него, не давая времени ответить на них. Эсккар чувствовал, как рука слабеет все больше и больше, и знал, что это ощущает и его противник. Тот же, наоборот, увеличил напор, все быстрее и быстрее нанося то колющие, то рубящие удары, и не давал времени Эсккару прийти в себя и передохнуть.

Эсккар почувствовал, как внутри него нарастает страх. Теперь в любой момент мог быть нанесен удар, который застигнет его врасплох. За спиной усиливался жар, пламя яростно бушевало. Эсккар отступил еще на шаг, но колесо одной телеги горело теперь рядом с его плечом. Он понял, что свободного места за спиной больше нет. Эсккару теперь приходилось использовать обе руки для отражения бесконечных ударов. Тутмос-син орудовал, словно дровосек топором.

Его уверенность все увеличивалась, он занес меч, направляя удар в голову Эсккара, но в последний момент нацелился на его плечо. Эсккар отразил удар в последнюю секунду. Еще чуть-чуть — и было бы поздно. Ему едва удалось поставить меч перед собственной грудью. Два клинка встретились со звоном и дождем искр, а затем произошло немыслимое.

Меч Тутмос-сина разбился о новый клинок Эсккара. Это застало воина врасплох, но только на секунду. Эсккар бросился вперед, ударил рукояткой по голове Тутмос-сина, и тот стал падать на спину. Падая, он зацепился за какой-то кусок дерева и, оглушенный, рухнул плашмя на спину, а то, что осталось от меча, выпало у него из руки. Тяжело дыша, хватая ртом воздух, Эсккар собрал последние силы, опустил острие меча вниз и бросился на кровного врага, готовый вонзить клинок в грудь упавшего противника.

Но он не успел отомстить за свою семью: произошел взрыв. Эсккара отбросило на землю, он почувствовал дикий жар, который словно окутал его. Повозка за спиной, которую Эсккар при помощи Гронда совсем недавно толкнул в огонь, оказалась заполнена не только дровами. Солдаты не заметили, что под деревом стоят горшки с горючей маслянистой жидкостью. Наконец пожар, устроенный Эсккаром и его людьми, добрался до этих горшков. Глина треснула от жары, и новая порция горючей жидкости вылилась в бушующий ад. Пожар стал ужасающим.

Огонь поднимался вверх в ночи, горящие куски телег летели во все стороны. Вся борьба мгновенно прекратилась, люди упали на колени или плашмя на землю. Они забыли о противнике и с ужасом смотрели на извивающиеся языки пламени, которые поднимались к темному ночному небу. Никто никогда не видел и не слышал ничего подобного.

Эсккара оглушило взрывом. Он почувствовал, как Гронд помогает ему подняться на ноги. У Эсккара был открыт рот, и он все еще сжимал меч. В нескольких шагах Тутмос-сина тащили в безопасное место, в противоположную сторону.

Пламя, взметнувшееся вверх от телеги с горючей жидкостью, опало. Но в других местах тоже бушевали пожары, сливались, становились жарче. Что-то все время трещало, взлетало вверх, и Эсккару казалось, что от этого шума он оглохнет. Теллар лишился меча, кровь капала у него с руки. Здоровой рукой он обнял Эсккара за талию. В основном, Эсккар опирался на Гронда, и они втроем, шатаясь, пошли прочь от бушующего огня.

Из темноты появился еще один воин алур мерики и бросился на них, держа меч над головой. Эсккар все еще не пришел в себя и не смог отреагировать. Он увидел, как Гронд поднимает меч, но внезапно противник будто подвернул ногу и упал прямо под ноги Эсккару. Из груди у него торчала стрела. Эсккар увидел, как Мьяндро готовит еще одну стрелу с дальней стороны пожарища. Не осознавая происходящего полностью, Эсккар слышал лязг мечей на краю площадки. Судя по всему, ему обожгло спину. Гронд что-то прокричал, от его клинка отражался свет пожара. Телохранитель подтолкнул Эсккара, и они побежали.

В то же самое мгновение появились еще два лучника Мьяндро и выпустили стрелы, а потом отступили вместе с остальными воинами Орака. Все они побежали во тьму, оставив позади себя яростно орущих воинов.

У Эсккара начало проясняться в голове. Он бежал вместе с остальными, и прохладный воздух вдали от пожарища помог восстановить силы. Поняв, что больше не чувствует слабости в ногах, Эсккар оттолкнул Теллара, но Гронд все равно поддерживал его за левую руку. Командира немного пошатывало, но он пытался делать длинные шаги.

Они бежали, спасая свою жизнь. Гронд тащил Эсккара за собой, пока командир не вошел в ритм. Они двигались так быстро, как только могли по неровной почве. Никто не разговаривал: берегли дыхание. Добравшись до верха возвышенности, Эсккар высвободился от Гронда и остановился, потом быстро огляделся.

Огонь освещал небо. Гневные крики воинов смешивались с ревом пламени, которое высвечивало тех, кто добрался до горящих телег. Некоторые пытались оттащить телеги и дрова от пламени, другие искали отряд налетчиков.

Гронд сильно дернул капитана за руку, и Эсккар снова посмотрел во тьму. До Орака оставалось больше мили. Они преодолели почти половину этого расстояния, когда услышали ужасающий стук копыт. Этот звук придал им сил, будто новый поток энергии влился в ноги. У Эсккара в сознании промелькнуло кошмарное видение того, что случается с пешими людьми, которых догоняют всадники.

Они неслись дальше, Гронд с Эсккаром все больше отставали от других. Сердце судорожно билось в груди у Эсккара, ноги дрожали. Дышал он тяжело и неровно. Сказывалось то, что он очень мало спал две ночи подряд, да еще и тяжелая схватка. Гронд теперь пристроился за ним, подталкивая командира в спину, заставляя продолжать бег.

Стены Орака выделялись в лунном свете, росли с каждым шагом. До рва оставалось не более двухсот шагов. И тут Эсккар увидел, как в темноте перед ним поднимается ряд воинов. Он замедлил бег, думая, что варварам удалось их обойти. Затем он услышал голос Гата, который что-то кричал им. Эсккар опустил голову и продолжал бежать, не обращая внимания на боль в груди, которой отдавался каждый вдох.

Они добрались до ряда солдат, проскочили между двух людей, которые стояли с уже натянутыми луками. Как только они оказались за линией огня, Гат выкрикнул приказ:

— Огонь!

Двадцать стрел со свистом отправились в ночь.

Эсккар пошатнулся и чуть не упал, но Гронд, который по-прежнему оставался рядом, подхватил его. Гигант оставался с ним все время, защищая его, хотя вполне мог убежать далеко вперед. Теперь он снова схватил Эсккара за руку и потащил за собой. За их спинами лучники еще дважды выстрелили по приближающимся всадникам, потом тоже развернулись и побежали под прикрытие стен Орака. Спасители вскоре догнали усталую группу Эсккара. Они все вместе добрались до рва и прыгнули в грязь. Громкий всплеск оповестил окрестности об их местонахождении.

Голос с башни напомнил лучникам, что стрелять нужно только по всадникам. Ров ночью казался кошмаром, Эсккар слышал, как над головой свистят стрелы. Люди падали лицом в грязь, ругались, поднимались и снова падали, опасный грунт и темнота замедляли их продвижение вперед. Они почти ползли.

Наконец Эсккар добрался до основания стены и на мгновение прижался к ней, не видя ничего, потому что строение заслоняло даже тусклый лунный свет.

Рядом с ним Гронд ощупывал неровную поверхность, нашел веревку и дважды обвязал вокруг командира. Затянув узел, Гронд крикнул людям на стене, чтобы начинали тянуть.

Эсккар взлетел вверх, словно по волшебству. Он крепко держал меч под мышкой. Наконец чьи-то руки схватили его за плечи и втянули в безопасный Орак. Через несколько секунд появился Гронд, который полез наверх, как только увидел, что командир оказался на стене. Эсккар лежал на платформе и пытался отдышаться.

Стрелы свистели над головой или ударялись о стену. По крайней мере часть варваров преследовала их до рва. Лучники Орака скоро прогнали их прочь. Языки пламени от горящих телег поднимались над возвышенностью и освещали равнину даже на таком расстоянии. Благодаря им, высвечивались все всадники. К тому времени, как Эсккар смог встать и посмотреть со стены, последний всадник уже скакал прочь, к погребальному костру из горящих телег.

Вид огня, поднимающегося над горой, поразил Эсккара. За всю жизнь ему не доводилось видеть такого пожарища. Пламя поднималось высоко в небо, словно пытаясь поджечь небеса. Огромные запасы дров, высушенных горячим солнцем, и горючая жидкость, добавленная к дереву, создали такой пожар, который не затушить и к которому даже не приблизиться. Варварам, вероятно, удастся спасти какие-то телеги и щиты, но половина, а то и больше, их ценных запасов дерева погибли в огне.

Эсккар решил, что налет того стоил, и вдруг замер. Вначале надо было подсчитать погибших и только после этого злорадствовать.

— Великолепное зрелище, не правда ли, командир? — голос Гата звучал довольно спокойно.

Гат стоял рядом с ним, покрытый грязью с головы до ног. Вид у него был до того комический, что Эсккар улыбнулся, но тут подумал, что стоит посмотреть и на себя самого. Гата последним подняли на стену. Гронд стоял рядом, такой же грязный, как и все остальные, в лунном свете блестели его белые зубы. Все участники налета собрались вокруг Эсккара.

— Этим зрелищем я обязан Гронду. Он практически дотащил меня до Орака.

— Командир устал, после того как в одиночку справился с тремя воинами, — Гронд заговорил громко, чтобы его могли слышать все. — Он развернулся и встретил их атаку, чтобы остальные могли уйти. И убил их всех.

Эсккар с ужасом вспомнил ту схватку. Кошмарное видение промелькнуло в сознании. Он не мог не содрогнуться при воспоминании о Тутмос-сине, который отогнал его к колесу телеги. За свою жизнь Эсккар часто сталкивался с опасностями, но никогда раньше смерть не подступала так близко. Он был почти уверен, что погибнет.

Он тряхнул головой, чтобы отогнать леденящие кровь мысли, и слушал, как солдаты рассказывают о его подвигах, хвастаясь силой своего командира. Если бы они только знали, как его охватывал страх!

— Сколько человек мы потеряли, Гат? И что с теми, кто гонял лошадей?

На лице Гата промелькнула растерянность.

— Клянусь богами, я о них забыл.

Он крикнул кого-то из солдат, кто должен был подсчитать вернувшихся в деревню, но никто ничего не знал.

Я сейчас схожу и узнаю, командир.

— Нет, оставайся здесь и неси дозор до утра. Я сам схожу и узнаю, что произошло с Джаленом.

Эсккару пришлось расталкивать солдат, чтобы спуститься по ступеням. Его ждала Трелла. Она на мгновение с силой прижалась к нему, но он взял ее за руку, и они побежали в западную часть деревни. За ними последовали Гронд и остальные. Все хотели знать, что случилось с людьми, которые отвлекали варваров.

Взволнованные жители деревни заполнили улицы, ходили взад и вперед, пытаясь выяснить, что произошло. Гронд с помощью пары солдат прокладывал путь, просто расталкивая толпу перед Эсккаром. Казалось, до выходящих на реку ворот они добирались целую вечность.

Ворота стояли открытыми. Лучники дежурили там с луками наготове и смотрели на проем, теперь ярко освещенный факелами, ряд которых тянулся до берега реки и даже уходил в темные воды. Люди стояли на стенах по обеим сторонам ворот. Эсккар услышал крики, даже несколько приветствии, которые долетали через открытые ворота.

Эсккар со своими людьми протолкался сквозь толпу и перебрался через ров. По пути Гронд схватил факел, чтобы освещать им путь. Когда они добрались до берега реки, навстречу им выбрался промокший насквозь человек и рухнул на колени. Он был измотан сражением с рекой. Появился второй, этот плашмя рухнул на землю, хватая ртом воздух.

Эсккар прошел мимо обоих и остановился у причала. В мигающем свете факелов он увидел ряд людей, стоящих в воде. Каждый держался за толстую веревку от парома.

Эсккар увидел, как они вытащили из реки еще несколько человек. Все хватали ртом воздух и плевались. В целом из воды появилось семь человек. Но он не видел Джалена. Эсккар подождал еще несколько минут. Солдаты стояли в воде против течения и очень напряженно и внимательно всматривались во все, что приближалось по реке.

Отвлекающий маневр сработал именно так, как задумал Эсккар. Люди Джалена погнали лошадей в реку, потом ждали до последнего и только тогда прыгнули сами, позволяя течению быстро отнести себя вниз к Ораку. Их всех должно было принести к этому месту. Но они должны были уже давно сюда добраться, задолго до того, как Эсккар вернулся в деревню. Вероятно, что-то пошло не так.

Он резко повернулся к первым двум мужчинам, которые добрались до берега:

— Где Джален? Почему вы так долго не возвращались?

Один мужчина только тупо посмотрел на него, второй покачал головой, сделал глубокий вдох и только после этого начал отвечать:

— Командир, лошади преградили нам путь к реке. Они просто носились взад и вперед вдоль берега. Мы не могли проскочить мимо них… Нам пришлось прятаться, пока путь не освободился.

Солдат с трудом поднялся на ноги, и Эсккар протянул руку, чтобы помочь ему выпрямиться.

— Когда путь, наконец, расчистился, нас заметили варвары. Они бросились на нас, и Джалена ранили во время схватки. Он убил одного, но, когда он прыгал в реку, я видел, что у него сильное кровотечение.

Стоявшие в реке люди закричали. Над водой эхом разнеслось: “Джален мертв!” Солдаты возвращались на берег и несли тело.

Эсккар выругался себе под нос, побежал к берегу и оказался там, как раз когда тело опускали на землю. Эсккар какое-то время всматривался в мелькающем свете факела и только тогда узнал Джалена. Он крепко держал в руке сломанный корень. В боку зияла рана.

— Вероятно, ранение оказалось серьезным, и он не смог бороться с течением. А может, просто запутался в каких-то кустах.

Эсккар догадывался, что произошло. К тому времени, как Джален выпутался из водорослей или еще каких-то растений, у него не осталось сил, чтобы держать голову над водой. Он погиб из-за этого или из-за большой кровопотери. Эсккар раздраженно покачал головой. Они не могли позволить себе терять такого смелого человека.

К этому времени помощник Джалена уже достаточно пришел в себя, чтобы рассказать о случившемся. Следуя полученному приказу, он удостоверился, что все прыгнули в воду, включая Джалена, который сделал это последним. Солдат заверил Эсккара, что он сосчитал людей, когда они прыгали. Тем не менее один человек не вернулся. Вероятно, его отнесло вниз по течению, а стоявшие в реке люди его не заметили. Он мог утонуть, и его труп проплыл вместе с мертвыми лошадьми, которых тоже несло мимо деревни.

К тому времени, как солдат закончил отчет, все уже выбрались из реки. Люди стали перебираться через ров. Последними шли солдаты с телом Джалена.

Эсккар взял Треллу за руку. Они вместе вернулись в безопасное место, окруженное стенами. Сисутрос стоял сразу же за воротами. Его лицо было искажено болью.

Эсккар положил руку на плечо Сисутросу.

— Выясни все детали, потом передай Гату.

Эсккар почувствовал, как Трелла дергает руку, и понял, что так сильно сжал ее ладонь, что ей стало больно. Он немного разжал пальцы, и они молча направились домой.

У колодца Трелла помогла ему раздеться и сама смыла грязь с его тела. Слуги доставали воду из колодца, принесли полотенца и чистую одежду. При свете факелов Трелла перевязала порез на левой руке Эсккара, проверив, чтобы его для начала хорошо промыли. На правой руке у Эсккара обгорели волоски, когда взорвалась повозка. На спине Трелла обнаружила два ожога и тоже их промыла, но не перевязывала.

Слуги ушли, оставив в саду гореть единственный факел. Трелла с Эсккаром уселись на скамью за домом. Он напился чистой воды, затем подогретого вина, которое проглотил, не замечая вкуса.

Трелла осмотрела его руку, проверила повязку. Больше кровь не сочилась. Она ждала, когда он будет готов к разговору.

— Джалену не повезло, — заговорил он. — Не повезло, что его ранили, не повезло в реке. Он должен был остаться в живых, а я умереть. — Эсккар показал на большой меч, который стоял у дерева. Слуги уже вымыли его и смазали маслом. — Твой меч спас мне жизнь, Трелла. Я сражался против Тутмос-сина. Он настоящий мастер по владению мечом, и он меня победил. Я знал, что умру. Я чувствовал себя беспомощным перед ним, пока его меч не раскололся от удара по твоему, и я свалил его, собрав остатки сил. Еще один удар — и я бы точно остался лежать там. Да и в любом случае меня бы убили или взяли в плен, если бы Гронд не дотащил меня до деревни. А он практически тащил меня на себе весь путь назад.

Эсккар посмотрел на нее.

— Я никогда не был так уверен в смерти, ни в одной из схваток, за все годы. Я чувствовал страх, тот самый страх, который видел в глазах других… других людей, с которыми я сражался… и убивал.

Он покачал головой, словно не веря в собственные слова. Ему было стыдно признаться в своем страхе и слабости, даже ей.

Когда Трелла заговорила, ее голос звучал спокойно и по-деловому:

— В таком случае, этот меч отлично послужил нам обоим. Поскольку я не могу сражаться рядом с тобой, меч должен занять мое место и защищать тебя. Знаешь, муж, боги на самом деле защищают тебя, помогают и покровительствуют тебе. Они защитили тебя даже от вождя алур мерики. Ни один человек не способен сражаться с таким количеством противников, не уставая, особенно после долгого пешего перехода с большим грузом. И даже хорошо, что ты признаешься в своем страхе.

Ее слова поставили Эсккара в тупик. Он никогда в жизни не признавался женщине в страхе и никогда не слышал, чтобы это делал какой-то воин. Он и теперь не сделал бы этого, если бы не полное измождение, да еще и теплое вино развязало ему язык.

— Боги сердятся, когда люди становятся слишком самоуверенными и самонадеянными, когда они не сомневаются в своей силе и власти, — продолжала Трелла, поглаживая его руку. — Помни об этом случае и этих чувствах, когда у тебя возникнет искушение посчитать себя всемогущим. И еще вспомни Джалена и его жертву.

Он долго сидел молча. Эсккар знал, чего она не сказала. Она не напомнила ему, кто вложил меч в его руку, кто направлял его все эти месяцы и чья сила поддерживала его, когда он беспокоился по ночам.

— Завтра мы воздадим почести Джалену. На его похороны придут все. Мы обязаны ему успехом этого налета.

Эсккар обнял Треллу и прижал к себе, чувствуя ее силу, когда она в ответ крепко сжала его.

— А ты… ты напомнишь мне, если я слишком возгоржусь или когда-нибудь забуду урок, полученный сегодня ночью.

— Тебе не потребуется о нем напоминать. Ты слишком мудр, чтобы забывать то, что выучил.

Он никогда не считал себя мудрым и усомнился, не говорит ли она это, просто чтобы успокоить его.

Трелла подняла голову и посмотрела на него, словно прочитав его мысли.

— Ты мудрый человек, Эсккар. Ты достаточно мудрый, чтобы знать свои сильные стороны. И ты достаточно мудрый, чтобы учиться на своих ошибках, и еще мудрее, потому что ты также учишься на ошибках других. — Она высвободилась из его объятий и встала. — А теперь пошли в постель, муж. Тебе нужно отдохнуть, утром придется многое обсудить.

Эсккар посмотрел на небо. Утро наступит очень скоро.

— Интересно, что случилось с Тутмос-сином, — сказал он. — Я ударил его рукояткой меча, и он упал. — Эсккар рассказал жене, как взорвалась одна из повозок, как взметнулось пламя и полыхнуло жаром, и о странном звуке, который сбил всех с ног. — Его воины утащили его прочь, от огня и от нас. Он мог умереть. Я хотел убить его, чтобы отомстить за свою семью. За это стоило умереть. Но он так сражался… Он был слишком силен.

— Больше никаких разговоров о смерти, муж. И мы скоро узнаем про Тутмос-сина, — ответила Трелла. — Но жив он или мертв — это не изменит того, что ждет нас в ближайшие несколько дней.

— Наверное, нет.

Он посмотрел на нее, вспоминая, что чувствовал в первые несколько дней после знакомства с ней, когда только узнавал, какая она особенная. Теперь она говорила мало, всего по несколько слов, отбрасывая все неважное. Она была права. Сражение продолжится, с Тутмос-сином или без него.

Эсккар обнял Треллу, прижал к себе и не отпускал какое-то время. Он забыл о боли в руке и спине и позволил ее силе омывать его. Они вместе пошли в дом, не обращая внимания на слуг и солдат, которые смотрели на них с уважением и восхищением. Эсккар рухнул на постель, и в голове у него успела мелькнуть только одна мысль, перед тем как он заснул. Мудрость, решил он, это совсем не то, что ты знаешь, а признание и понимание того, как много ты не знаешь.

* * *
Тутмос-син пришел в себя в своем шатре, в окружении женщин. В проем, с которого откинули кусок материи, закрывающий вход, пробивались первые лучи солнца. Он понял, что ночь закончилась. Вначале он не мог четко видеть, но жены помогли ему сесть. Он дотронулся до головы и поморщился от боли. Пальцы, которые все еще не очень слушались его, коснулись шишки прямо над виском. Было больно пошевелить головой. Он какое-то время сидел неподвижно, и боль стала стихать.

Он вспомнил сражение. Вспомнил, как у него сломался меч. Во время сражения может произойти все, что угодно, и в прошлом он видел много ломающихся мечей, но его мечи никогда не ломались, да еще тогда, когда он готовился нанести смертельный удар. Еще один удар… Из-за того, что меч подвел его, он потерял равновесие, и высокому воину удалось ударить его рукояткой меча. Тутмос-син повернул голову, пытаясь уклониться от удара, и бронзовая головка рукоятки скользнула по черепу вместо того, чтобы ударить прямо.

“Если бы удар пришелся сверху, я мог погибнуть”.

Его первая жена, Чиоти, поднесла бурдюк с водой к его губам. Тутмос-син пил и пил, и вода капала ему на грудь, но он не обращал на это внимания. Когда он наконец оттолкнул бурдюк от себя, то посмотрел на нее.

— Что случилось?

— Твои телохранители принесли тебя сюда несколько часов назад. Ты был без сознания. Они сказали, что деревенские ничтожества сожгли телеги. Мы видели большой пожар.

Он покачал головой и тут же пожалел об этом движении.

— Помоги мне встать, Чиоти.

Несколько жен сказали, что ему надо отдохнуть, но Чиоти знала его характер. Она опустила его руку себе на плечо и помогла подняться на ноги.

— Позовите Урго, — приказала она, поддерживая мужа за талию. — Урго просил его позвать, как только ты проснешься. — Чиоти встала перед ним и посмотрела ему в глаза. — Оставайся в шатре, пока не придешь в себя полностью. Ты же не хочешь шататься и падать.

“Или выглядеть слабым перед своими воинами”, — добавил Тутмос-син про себя и улыбнулся ей.

— Я буду осторожен, Чиоти.

К тому времени, как появился Урго, Тутмос-син чувствовал себя уже достаточно хорошо, чтобы выйти из шатра. Телохранители внимательно посмотрели на него. Облегчение на их лицах смешивалось со страхом. Они не выполнили своих обязанностей и не находились рядом с ним, чтобы защитить его прошлой ночью.

Тутмос-син холодно посмотрел на них, когда они собрались вокруг. Он позднее разберется с этим нарушением долга. Утреннее солнце достаточно высоко поднялось над горизонтом. Сила вождя нарастала с каждым вдохом свежего воздуха, хотя, вероятно, голова будет болеть еще несколько дней.

Первым появился Урго с луком в руке. Ретнар, Алтанар и еще два вождя кланов следовали за ним. Они уселись на земле полукругом, глядя на Тутмос-сина.

— Деревенские ничтожества сожгли телеги и фургоны, саррум, — заявил Урго без каких-либо вступлений. — Мы потеряли примерно половину дров и одну телегу с горючей смесью. К счастью, две других повозки с горючей жидкостью не пострадали.

Тутмос-син сдержался и не стал качать головой.

— А лошади? Деревенские ничтожества обратили их в паническое бегство? Где эти куски дерьма?

— Они сбежали, прыгнув в воду, — Урго пожал плечами. — Они могли утонуть. Мы потеряли примерно тридцать лошадей. Остальные разбежались по равнине. Воины до сих пор их собирают.

— А те, кто поджег телеги?

— Мы нашли два трупа, саррум. — Он увидел вопрос на лице вождя. — Мы потеряли десять человек, включая двух стражников. Остальные погибли во время схватки. — Урго вручил лук Тутмос-сину. — Это лук одного из мертвых. Деревенские ничтожества отправили против нас своих лучников.

— Я сражался не против лучника, — заявил Тутмос-син, с интересом осматривая оружие. Раньше им не доводилось захватывать луки. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: это хорошо сделанный, мощный лук. — Он меня узнал и назвал по имени. Не исключено, что он из нашего клана.

Урго пожал плечами.

— Изменник, перебежчик… Какое это имеет значение? Ты мог его ранить. Его людям пришлось ему помогать. Сам он уйти не смог бы.

— А дрова? Осталось достаточно?

— Я уже отправил людей собирать новые. Горючей жидкости у нас достаточно, а примерно через день и дров наберем столько, сколько нужно.

— Он прекрасно владеет мечом, Урго.

— Боги вполне могли его сберечь, чтобы мы потом взяли его в плен, Тутмос-син.

— Или боги отправили нам еще одно послание, саррум, — впервые подал голос Алтанар. Он был одним из самых старых вождей кланов и до этого времени почти не высказывал своего мнения. — Может, боги говорят, что нам пора двигаться дальше и что здесь мало того, что стоило бы жизни такого количества воинов.

— Ты готов бежать от деревенских ничтожеств! — Ретнар сплюнул в круг. — Ты боишься сражаться против трусов, которые прячутся за стеной?

— Нет, Ретнар, я боюсь их не больше, чем тебя, — Алтанар опустил руку на рукоятку меча. — Но еще много воинов погибнет, прежде чем мы возьмем эту деревню. Заменят ли рабы погибших воинов? У деревенских жителей нет лошадей. Где мы найдем новых лошадей взамен потерянных прошлой ночью? — Он пожал плечами. — Если Ретнар хочет остаться и захватывать деревню, пусть остается. Но я считаю, что ничего интересного для нас здесь нет.

— Ты — трус, — заявил Ретнар, вскочил на ноги и выхватил меч.

Алтанар встал вместе с ним и тоже достал меч из ножен.

— Сядьте! — заорал Тутмос-син, но даже если два вождя кланов и слышали его приказ, они зашли уже слишком далеко, чтобы остановиться.

В лагере началось что-то невообразимое. Прибежали люди из кланов Ретнара и Алтанара. Телохранители Тутмос-сина, очень внимательно следящие за всем происходящим после вчерашнего провала, подхватили вождя и оттащили из круга. Они встали стеной между ним и потасовкой, которая внезапно началась у них перед глазами. Мгновение спустя уже дралась дюжина мужчин, и еще большее количество собиралось к ним присоединиться. Тутмос-син понимал, что драку нужно прекратить немедленно.

— Стража! — заорал он достаточно громко, чтобы его услышали, несмотря на шум схватки. — Убейте всех, кто не прекратит драку немедленно! Немедленно!

Его подчиненные ринулись вперед. Их было больше, чем участников драки, которые тут же увидели угрозу. Два вождя кланов прекратили бой, и представители их кланов с неохотой последовали их примеру.

— Встаньте между ними, — приказал Тутмос-син. Его голос теперь слышали все, тем более что лязг оружия больше не мешал. — Убейте всех, кто не опустит меч! Я не позволю вам убивать друг друга из-за деревенских ничтожеств.

Ретнар выругался, но меч опустил. Алтанар сделал то же самое. Двое мужчин гневно смотрели друг на друга. Тутмос-син сделал шаг вперед и оказался в центре круга.

— Или вы хотите сразиться со мной? — Он обвел взглядом круг. — Чиоти, принеси мой меч.

Тутмос-син ждал, окруженный разгневанными мужчинами, которые все еще сжимали в руках бронзовые мечи. Наконец Чиоти растолкала телохранителей и вручила ему меч. Тутмос-син взял клинок, взвесил его в руке, потом с силой взмахнул им, со свистом рассекая воздух. Меч оказался у него над головой.

— Ты хочешь бросить мне вызов, Алтанар? — когда глава клана не ответил, Тутмос-син повернулся к Ретнару. — А ты, Ретнар?

Ретнар не торопился с ответом. Тутмос-син знал, что глава клана раздумывает, насколько вождь ослаб после вчерашней схватки. Тутмос-син подошел к Ретнару, меч смотрел в землю.

— Ты бросаешь мне вызов? — Тутмос-син говорил тихим голосом, но все услышали угрозу в его словах.

— Нет, саррум. Просто…

— В таком случае уберите мечи в ножны, оба, отправьте своих людей прочь и сядьте. Мне есть что сказать вам.

Он подождал, пока Ретнар и Алтанар устроились на земле.

— Алтанар прав, — заговорил Тутмос-син. — Мы потеряем многих воинов при захвате этой деревни. И правда то, что в Ораке окажется мало ценного. — Тутмос-син повернулся к Ретнару. — Но Ретнар тоже прав. Если мы не одержим победу над этими деревенскими ничтожествами, то все подобные им типы на земле станут перемещаться в ближайшие деревни. Они соберутся вместе и будут нам противостоять. Если они узнают, что нас можно победить и прогнать, нам придется сражаться с каждой фермой и каждой глинобитной хижиной, которые встретятся на нашем пути.

Он встал перед Алтанаром.

— Ты хочешь изменить путь нашего переселения, Алтанар? Если мы не захватим эту деревню, то мы не сможем вернуться на эти земли. Когда мы вернемся, Орак будет уже в два раза сильнее и в нем окажется в два раза больше воинов. Ты хочешь, чтобы твой клан столкнулся с этим?

Тутмос-син прошел по кругу, взглядом бросая вызов каждому главе клана и своим помощникам.

— Нет, братья, мы здесь больше не сражаемся за лошадей, трофеи или даже за честь. Орак нужно уничтожить, или эти земли станут для нас закрытыми. Мы сражаемся за то, чтобы жить так, как жили наши отцы до нас.

Он вернулся на свое место и сел, меч лежал у него на коленях. Когда он снова заговорил, то произносил слова тихим голосом, чтобы его могли слышать только те, кто находился в круге.

— Эта деревня должна узнать цену войны. Мы должны убить гораздо больше ее жителей, точно так же, как мы
уничтожали их посевы и сжигали их дома. Мы должны вести это сражение не ради того, что можем получить в этой деревне, а из-за того, что мы потеряем, если просто уедем прочь.

Никто ничего не сказал.

— Значит, решено, — объявил Тутмос-син. — Мы атакуем, как только снова подготовим телеги и дрова. В следующую атаку будут брошены все силы. Каждый мужчина и мальчик, способный сражаться, пойдет на эту деревню. — Он снова обвел взглядом сидевших вокруг. — А когда мы возьмем деревню, то убьем всех выживших, снесем каждую стену и каждый дом, пока на том месте не останется ничего, кроме речной грязи.

* * *
Эсккар спал меньше двух часов и проснулся от боли в спине. За окном лишь чуть-чуть посветлело. Приближался рассвет. Несмотря на то что он спал так мало, Эсккар чувствовал себя в состоянии полной боевой готовности, словно провел в постели всю ночь. Но как только он пошевелился, все мышцы запротестовали против движений. Повязка на руке немного соскользнула. Он провел по ней пальцами, но не почувствовал никаких следов свежей крови.

Он тихо встал, чтобы не разбудить Треллу, и быстро оделся. Потом взял меч, вышел и отпер входную дверь как раз перед тем, как зевающая Аннок-сур собиралась постучать и разбудить Треллу.

Эсккар прижал палец к губам.

— Доброе утро, Аннок-сур, — прошептал он. — Я ее разбужу. Ты можешь принести завтрак сюда и прислать ко мне Гата и Бантора, как только они появятся?

— Капитан, Гат только что прислал сообщение. Он просит тебя подойти к воротам.

Он уставился на нее, но она больше ничего не добавила.

— Тогда принеси завтрак Трелле. И проверь, чтобы она его съела, перед тем как выходить из дома.

Эсккар вернулся в комнату и сел на кровать. От этого движения Трелла повернулась, но не проснулась. За окном еще больше посветлело, и этого света было достаточно, чтобы он мог видеть ее всю. Девушка закинула руку за голову, а темные пряди разметались по подушке.

Когда Трелла спала, то казалась очень юной, слишком молодой для ноши, которую несла. Ее жизнь и будущее висели на той же нити, что и его. Эту нить создал он сам, когда гордо заявил Никару, что варваров можно победить. Эсккар решил, что ничто не должно причинить ей боль. Ни варвары, ни высшее сословие — никто и ничто больше не должно причинять ей зло. Вначале он одержит победу над варварами, а затем усилит свою власть над высшим сословием. Он поклялся в этом всем богам, в которых не верил. Эсккар хотел поцеловать жену, но побоялся, что его прикосновение может ее разбудить. Пусть лучше поспит еще несколько минут.

К тому времени, как Эсккар спустился вниз, он уже не думал о Трелле. Он остановился в кухне, выпил воды и взял круглую буханку хлеба, которую стал есть на ходу, на улице, под лучами утреннего солнца. Эсккар кивнул стражникам, ненадолго подошел к командному столу, затем сел на коня и медленно выехал со двора. Телохранители трусили за ним. Он продолжая сжимать в руке буханку хлеба.

Лишь немногие жители деревни встали рано этим утром. Вчера они легли очень поздно, празднуя победу над алур мерики. Еще одну победу. Как воры в ночи, Эсккар с солдатами проползли на животах во вражеский лагерь, испугали лошадей и сожгли несколько телег. Затем они спасались бегством. Сегодня всей деревне, возможно, придется заплатить цену за эту “победу”. Эсккар не делился ни с кем этими мрачными мыслями. Добравшись до ворот, он спрыгнул с коня и бросил поводья полусонному мальчику.

В башне он нашел Гата сидящим на таком высоком сиденье, что мог видеть с него больше, чем если бы стоял. Помощник был весь испачкан грязью, и Эсккар понял, что Гат всю ночь оставался на стене.

Поднимающееся над горизонтом солнце светило Эсккару в глаза, когда он пытался смотреть на восток.

— Я вижу, Гат, что ты не спал еще одну ночь. Что теперь?

Он разорвал остатки буханки на две части и вручил половину Гату. Его помощник с благодарностью принял еще теплый хлеб.

— Мы видели кое-что прошлой ночью, через несколько часов после того, как ты ушел, — Гат откусил хлеб, пожевал его в задумчивости, прежде чем продолжить рассказ. — У них в лагере начался еще один пожар. Не там, где вы жгли телеги, а ближе к центру равнины. Мы наблюдали за ним какое-то время и как раз перед тем, как он потух, мы слышали шум битвы. Схватка продолжалась несколько минут, затем прекратилась. Перед рассветом нам показалось, что до нас снова доносятся звуки битвы.

Эсккар отправил последний кусок хлеба в рот и прикрыл глаза ладонью, осматривая горизонт. Из-за невысокой горы, за которой они сожгли телеги, все еще поднимались тонкие столбы дыма, но никаких других свидетельств пожара он не увидел. По низким возвышенностям перемещалось много всадников, и он видел облака пыли, поднимающиеся от них. Пока он смотрел в направлении вражеского лагеря, на вершине горы, под которой Эсккар прятался прошлой ночью, появились всадники и растянулись в ряд. Их набралось около двадцати человек. Вожди кланов решили осмотреть разрушения при дневном свете и обсуждали следующий шаг.

— Я думаю, что мы очень сильно их разозлили, — Эсккар смотрел на всадников, которые медленно перемещались по возвышенности. — Прошлой ночью они потеряли лошадей, телеги и много дров, которые собрали за последние недели. А самое главное, они испытали унижение. Ведь налет на них провели деревенские ничтожества. Воины и вожди очень злятся на верховного вождя, или на того, кого решили обвинить во всем. Не исключено, что они попытались убить Тутмос-сина. Если им это удалось, то против нас теперь будет выступать новый вождь, у которого могут оказаться совершенно другие планы. Или Тутмос-син мог обвинить кого-то из глав кланов и расправиться с ним.

Гат доел хлеб.

— Чем больше они сражаются друг с другом, тем больше мне это нравится. А может, им уже хватило, и они поедут дальше? Не думаю, что что-то случится сегодня. А ты как считаешь?

Эсккар не хотел рисковать.

— Не сегодня. Но я какое-то время побуду здесь. Пришли ко мне Сисутроса и отправляйся спать.

Гат открыл рот, чтобы спорить, но решил этого не делать.

— Хорошо. Спать я пойду в твой дом. Бантор уже достаточно поправился, чтобы несколько часов посидеть за командным столом.

Гат подождал какое-то время, но Эсккар ничего не ответил, продолжая смотреть на равнину. Гат пожал плечами и покинул стену. Уходя, он предупредил солдат, где будет и когда его надо звать.

Эсккар едва ли обратил внимание на его уход. Казалось, в лагере варваров что-то происходит. Не думая, Эсккар уселся на место Гата. Небольшие облака пыли висели повсюду в той стороне — значит, всадники перемещаются с места на место. Но большинство из них оставались вне поля зрения. Эсккар попытался поставить себя на место Тутмос-сина:

“Если бы я пережил вызов, брошенный моей власти, мне пришлось бы атаковать деревню”.

Если Тутмос-син сейчас снимет осаду, то этим признает свой провал. Слишком много людей из слишком многих кланов погибли, и они этого не простят. Прошлой ночью воины явно были в ярости, схлестнулись характеры и ненависть, и нужно пролить кровь, чтобы отомстить. Поэтому если во главе племени остается Тутмос-син, то сегодня можно ожидать широкомасштабной атаки, решил Эсккар. В этой атаке будут участвовать все. Хотя, вероятно, она произойдет не сегодня, а завтра. Вначале алур мерики попробуют заменить утраченные дрова, и им нужно время, чтобы собрать разбежавшихся лошадей.

Эсккар был уверен в одном. Если… когда начнется атака, она будет безудержной. У варваров более чем достаточно людей для одного, последнего наступления. На стены бросят всех, и это будет победа или поражение для алур мерики. Если они проиграют, то их количество настолько уменьшится, что другие большие деревни или кланы воспользуются возможностью, чтобы выступить против них.

Но если Тутмос-сина убрали, то, может быть… Есть шанс, что новый вождь решит сняться с места и идти дальше. Новый вождь, кем бы он ни был, обвинит во всех провалах предшественника. Он сможет сказать, что сейчас не время для сражений, он может заявить, что они вернутся через несколько лет, чтобы отомстить, да что угодно может сказать. У алур мерики достаточно причин для удовлетворения тех, кто хочет прекратить борьбу. Племя отправится дальше, несколько следующих лет новый вождь будет занят укреплением власти. И у него будет достаточно жен, наложниц и лошадей для распределения между теми, кто его поддержал. Ведь у него в распоряжении окажется бывшая собственность убитых.

Поэтому надежда Орака — смерть Тутмос-сина. Эсккар думал об этом, желая найти способ прикончить вождя алур мерики. Он хотел верить, что кто-то из воинов уже решил эту проблему, воткнув нож в спину Тутмос-сина.

Эсккар провел на стене оставшуюся часть дня. Никакой атаки не произошло. Он объяснял это исключительно налетом. По крайней мере, пока деревню не атаковали. Во второй половине дня, ближе к ночи, часть людей, наблюдавших за равниной, по их словам, какое-то время слышала звуки борьбы во вражеском лагере. Это продолжалось несколько минут. Но рассмотреть что-либо было невозможно, а сам Эсккар ничего не слышал.

Но, даже если там и не произошло настоящей схватки, главы кланов определенно не радовались действиям Тутмос-сина. Во вражеском лагере явно звучали резкие слова и обвинения. А воины не могут сражаться хорошо, когда ссорятся вожди, — это Эсккар знал из личного опыта, с тех пор, когда служил под началом Ариама.

Наконец солнце село. Солдаты несли дозор на протяжении всей ночи, не желая рисковать. Гат снова большую часть ночи ходил по стенам, проверяя, все ли в порядке. Передышка позволила Эсккару поспать, хотя на рассвете он снова оказался на стене и с беспокойством наблюдал за вершинами гор. Но утреннее солнце не осветило ничего нового, и этот день тоже прошел спокойно.

Однако с наступлением темноты люди на стенах заметили, что костры алур мерики вроде бы горят ярче, чем обычно, и не затухают дольше, чем в другие ночи. Люди наблюдали и ждали развития событий.

Наконец Эсккар повернулся к Сисутросу и Гату:

— Я думаю, что ожидание закончилось. Завтра… Я считаю, что это случится завтра. Они придут на рассвете.

— Мы будем готовы, — с мрачным видом ответил Сисутрос.

Глава 27

Маленькая лампа больше дымила, чем светила. Масло в ней практически закончилось. Трелла долила немного масла, чтобы при этом свете можно было хоть что-то рассмотреть, потом открыла дверь во вторую комнату и прислушалась к дыханию Эсккара. По крайней мере, ему удалось заснуть на несколько часов, хотя спал он беспокойно. Она проскользнула в постель и обвила мужа руками, чтобы ее тело разбудило его.

На кровать падало достаточно света, чтобы увидеть, как Эсккар открыл глаза. В первое мгновение он удовлетворенно вздохнул, затем попытался сесть, вспомнив, что принесет этот день.

Трелла продолжала обнимать его.

— Полежи минутку. До рассвета больше двух часов.

Она спрятала лицо у него на груди и крепко прижалась к мужу. Он нежно поцеловал ее, затем повернулся на бок, продолжая обнимать ее одной рукой.

— Мне нужно идти.

Трелла услышала, как внизу разговаривают и ходят мужчины. Они готовились к сражению. Она знала, что эти звуки зовут Эсккара и она должна его отпустить.

— Сколько я спал? Ты сказала, что…

— Почти три часа. Ты едва спал в эти три дня. Гат сказал мне, чтобы я дала тебе отдохнуть.

Она не смогла помешать ему сесть.

— Мне нужно идти, Трелла. Люди должны увидеть меня перед сражением.

— Я знаю, муж. Просто будь осторожен. Тебе не нужно рисковать. Пусть сегодня другие завоевывают славу.

Она встала и наблюдала, как он зашнуровывает сандалии.

Эсккар не торопился, крепко их завязывая, затем распрямился и пристегнул меч. Он не раздевался, перед тем как лечь.

— Это последнее сражение. Мы готовились пять месяцев, и теперь наступил решающий момент. Сегодня мы или победим, или падем.

Трелла покачала головой.

— Никогда не бывает последнего сражения. Помни это и не принимай поспешных решений.

Она оказалась у него в объятиях, прижалась к нему, обвила его шею руками. Он попытался поцеловать ее, но она так крепко прижималась к нему, что ему удалось только коснуться губами ее лба.

— Трелла, я… Ты должна меня отпустить.

Она ничего не сказала, но отпустила его и отступила в сторону с опущенной головой.

— Береги себя и помни, что я тебе говорил на случай провала.

Он спокойно произнес эти слова, но их значение отозвалось у нее болью в сердце. Она продолжала стоять на одном месте, когда он повернулся и вышел из комнаты. Трелла услышала, как он спускается по лестнице.

— Пусть боги идут с тобой, муж, и находятся рядом с тобой во всех опасных местах, в которых ты окажешься сегодня.

Она молилась вслух, но скорее обращалась к себе самой, чем к богам. Потом из глаз хлынули слезы, но ненадолго. Ей надо было выполнять свои обязанности.

* * *
Вначале Эсккар отправился к колодцу и в мигающем свете факела утолил жажду и вымыл лицо, перед тем как вернуться в кухню. Там горела одна лампа. За столом сидели Бантор, Алексар, Гронд и еще несколько человек. Эсккар присоединился к ним, они съели немного холодного мяса птицы и выпили слабого вина, которое подали женщины. Все молчали, каждый был погружен в свои мысли, время от времени бросая взгляды в крошечное окно, чтобы проверить, не тускнеют ли звезды. Закончив завтрак, каждый взял несколько кусков хлеба и положил их в свою сумку, перед тем как уйти. Возможно, в этот длинный день им больше не представится возможности поесть.

Во дворе Эсккар нашел Сисутроса, который проверял, чтобы каждый человек знал свои обязанности и место. Сисутрос не спал ночью, предложив поспать другим. Он обходил стены и готовил защитников. Эсккар поблагодарил его в мигающем свете за ночную работу, затем прощально пожал руку.

Орак мало спал ночью, поскольку распространились слухи, что варвары собирают силы для атаки на рассвете. Командиры и правители деревни проверили своих людей и приказали всем занять посты до рассвета. Костры, на которых готовилась еда, развели очень рано. Жители деревни и солдаты молча и почти в полной темноте ели безвкусный завтрак, затем пили воду из кувшинов, готовясь к долгому, трудному дню.

Родители, мужья и любовники говорили слова прощания. Голоса звучали тихо, лица были мрачными, никто не мог похвастать уверенностью в будущем. Вся деревня чувствовала страх и напряжение. К закату их судьба решится.

Со вчерашнего дня непрерывно работали водяные колеса, заполняя ров как можно большим количеством воды. Теперь Корио уже не беспокоился о том, что основание стены ослабнет. Командиры проверяли оружие, запасы воды и следили, чтобы каждый знал, какую позицию ему предстоит занять. Лучники натягивали на луки новую тетиву и проверяли их при свете факелов. Люди затачивали мечи и топоры, и скрежет точильных камней звучал беспрерывно.

Эсккар прошел к главным воротам в сопровождении телохранителей. Гат и другие командиры в последний раз обходили деревню. Они проверяли, чтобы все были готовы и заняли посты, держа наготове оружие и все, что необходимо.

Эсккар нашел Корио проверяющим веревки, которые тянулись через ворота. Рядом с Корио находился Алсинор. Верхняя, меньшая площадка, прогнулась в середине под тяжестью камней. Нижняя, более широкая и лучше укрепленная, выдерживала больший вес людей и камней. Судя по виду, Корио был готов рухнуть от усталости. В свете факела на лицах и отца, и сына был виден страх. Сегодня стене и воротам, созданным строителями деревни, будет брошен самый главный вызов.

Пока Эсккар наблюдал, выстроившиеся в ряд деревенские жители подавали ведра с водой к верхней части ворот. Другие медленно и аккуратно выливали их, смачивая ворота с внешней стороны. Это продолжалось весь день, чтобы дерево постоянно оставалось влажным.

— Ночь перед сражением всегда кажется очень длинной, Корио, — сказал Эсккар, пытаясь его успокоить.

— Мы почти готовы, командир, — ответил Корио, причем более напряженно, чем обычно. — Только нужно еще кое-что закончить…

— Времени у тебя достаточно. — В первую очередь людей надо было успокоить. — Отдохни немного, или от тебя не будет толку, когда ты будешь нужен больше всего. После начала сражения ты будешь слишком занят, чтобы о чем-то беспокоиться.

И прежде чем отец с сыном успели ответить, Эсккар прошел мимо них в северную башню. Поднимаясь по все еще погруженным во тьму ступеням, он здоровался с людьми, давая им знать, что уже находится на посту. Он скорее чувствовал, чем видел облегчение на их лицах. Как только он добрался до верха, часовые освободили для него место на стене.

Эсккар провел большую часть вчерашнего дня на этом месте, наблюдая за варварами и пытаясь определить их планы. Он смотрел на вражеский лагерь до полуночи, пока Гат не потребовал, чтобы он немного отдохнул. Эсккар ушел со стены только после того, как ему пообещали, что его разбудят за три часа до восхода солнца. Он не думал, что заснет, но его тело удивило его, и он, едва лег, провалился в сон. Он даже закрыл рукой глаза, словно чтобы подольше задержать рассвет.

Теперь время сна закончилось. Эсккар посмотрел на небо на востоке: оно светлело. Потом он опустил взгляд и увидел линию гор, резко выделяющуюся на фоне костров алур мерики. Ничто не двигалось на этих возвышенностях. Равнина перед ними все еще оставалась погруженной во тьму.

Эсккар прислонился к стене и ждал первых лучей рассвета. Он закрыл глаза и весь обратился в слух. Хотя горы находились более чем в миле от него, он слышал слабые звуки, говорившие о движении находившихся там людей. Он знал, что алур мерики готовились и ночью. Он узнал грохот телег, который время от времени смешивался с ржанием лошадей. Лошади пугались, когда их заставляли куда-то перемещаться в темноте, они ступали неуверенно или пугались факелов, которые трещали и шипели. Огня для освещения подготовки должно быть достаточно, но только за горами, чтобы обороняющиеся не смогли увидеть, что там происходит.

Эсккар услышал за спиной шаги. Люди вставали рядом с ним и за ним — это солдаты занимали свои позиции на стене. Лучники мало разговаривали, словно боялись, что слова ускорят рассвет или потревожат врага.

— Ну, командир, похоже, варвары тронулись с места, — произнес Гат, и его громкий голос развеял чары. — Думаю, что сегодня они придут рано. Мы всю ночь слышали движение за горами.

Эсккар повернулся и посмотрел на своего помощника. Он также увидел в свете факелов большинство младших командиров — Сисутроса. Малдара, Гронда, Тотомеса, Мьяндро и нескольких других. Бантор остался во дворе. Он был еще слишком слаб и мог только сидеть за столом и помогать распоряжаться резервами.

Все собравшиеся вдоль стены наблюдали и ждали. Каждый хотел первым узнать, что принесет им день. Когда первые лучи рассвета появились на востоке и звезды стали исчезать, солдаты молча подались вперед.

Шум, долетающий с равнины, усилился, стало передвигаться больше лошадей, слышалось глухое позвякивание мечей и копий, низкое постанывание колес телег. Казалось, что возвышенности двигаются и колышутся в тусклом свете. Небо начало светлеть, стало возможным различить крохотные фигурки в красном и золотом. Потом появились первые солнечные лучи, озарившие небо. Широкий поток света устремился в небеса.

Над горами появился край солнечного диска, и долину умыло мягким красноватым свечением. В этом потоке света наконец удалось рассмотреть передвижение врага. Эсккар увидел, что везде на возвышенностях стоят телеги, потом они начали медленно и целенаправленно двигаться вниз, на равнину. Они занимали позиции и готовились к долгому пути к стенам Орака. Сотни людей тащили и толкали тележки. Они были приставлены к ним, чтобы обеспечить доставку дров к цели. Рядом с телегами шли воины.

Многие люди в первых рядах оказались без оружия. Эсккар понял, что рабы и пленные будут служить живыми щитами для защиты воинов. Везде появились огромные щиты, достаточно большие, чтобы прикрыть трех или четырех человек. Их несли воины или рабы, поддерживая с двух сторон. Сегодня немногие ехали верхом, а те, кто все-таки сидел на лошадях, направились к боковым стенам деревни, подальше от главных ворот.

Эсккар в удивлении уставился на количество людей, двигающихся к ним. Они убили сотни воинов, и тем не менее у врага осталось еще так много людей, чтобы бросить в битву.

— И вот она начинается, — сказал он, в большей мере обращаясь к себе самому, чем к тем, кто стоял рядом с ним.

Только Гат слышал странные слова. Старый солдат повернулся к нему:

— Меня не волнует, как она начинается, только как она закончится. А это мы скоро узнаем.

— Сегодня они сражаются на своих двоих, — заговорил Сисутрос. — Больше никаких диких атак. Они будут легкими целями, и наши лучники сметут их с лица земли.

— Похоже, все телеги из их лагеря движутся в нашу сторону, — заявил Гат. — Они собираются подогнать их к самому краю рва и сражаться из-за них.

— И солнце все время будет светить нам в глаза, — акцент Тотомеса до сих пор казался странным, даже после стольких недель. — Это будет трудное утро для наших лучников.

— Они идут прямо к воротам, — Сисутрос прикрыл глаза ладонью. — С телег валит дым. Они идут с огнем.

Эсккар наблюдал за алур мерики. Они медленно, но очень организованно расставляли людей по местам. Сегодня не было никакой суматохи, никаких бесцельных скачек галопом взад и вперед, никакого громкого хвастовства всадников. Лишь несколько воинов на лошадях направляли людей, которые тащили или толкали грузы. Тутмос-син хорошо подготовился. У них было достаточно времени на это.

Эсккара беспокоило количество телег и груз, который на них везли. Он сжег огромное количество дров две ночи назад, тем не менее создавалось впечатление, что их полностью восстановили.

— Вы только посмотрите на размеры этих щитов, — восхитился Гат. — Я никогда не видел ничего подобного.

Как раз в эту минуту на вершине дальней горы появилось десять или двенадцать человек, которые несли огромный деревянный щит. Ширина его составляла шесть шагов, а длина в два раза больше. Он выглядел как те, которые сожгли они с Грондом.

Эсккар долго изучающе смотрел на него.

— Я думаю, что это платформы для укладывания в грязь. Они собираются перебраться по ним через ров. На телегах лежат другие щиты.

С минуту никто не произносил ни слова. Каждый думал о том, что означают эти непривычные приспособления. Похоже, сегодня атакующие будут действовать по-новому.

— Тотомес, у твоих лучников есть горящие стрелы? — спросил Эсккар.

— Нет, командир, мы не думали, что они потребуются.

— Нужно заняться их изготовлением. Понадобится много стрел.

— Есть, командир, — Тотомес отправился вниз по ступеням.

— Хорошей охоты, Тотомес.

Если тот его и услышал, то не потрудился ответить. Эсккар повернулся к остальным.

— Сисутрос, найди Никара и вообще всех, кого удастся. Пусть собирают факелы, масло и горючую жидкость, если она у нас еще осталось. Приведи всех к воротам. Возможно, нам самим придется сжечь эти телеги и платформы.

Он внимательно посмотрел на каждого в поисках признаков паники или страха, но видел только решимость.

— Занимайте свои посты и объясните солдатам, что нам предстоит. Чем лучше они понимают, чего ждать, тем меньше вероятность паники.

Спускаясь по лестнице, Гат схватил одного из телохранителей Эсккара.

— Проверь, чтобы он надел шлем и столько кожаных доспехов, сколько найдешь, или я лично снесу тебе голову.

Эсккар улыбнулся, услышав слова старого солдата, который о нем беспокоился. Спорить с ним — только время терять. Эсккар повернулся назад к стене и стал изучать приближающиеся силы. Он прикрывал глаза ладонью от солнца. Лошади, люди, телеги теперь заполнили долину. Все двигались медленно, первые ряды уже преодолели полпути до Орака. Скоро первые варвары окажутся в зоне действия стрел, и сегодня стрелы полетят как можно раньше.

У него за спиной стали кричать и перемещаться люди. Он услышал, как Тотомес отдает приказы лучникам, включая тех, кому предстоит целиться только по вождям кланов. Его сыновья будут среди них.

“Ну, Тотомес, это твой день, чтобы отомстить алур мерики”, — подумал Эсккар. К закату, независимо от того, чем закончится сражение, командир лучников и его сыновья убьют более чем достаточно врагов, чтобы почувствовать удовлетворение. Алур мерики заплатят кровью за содеянное.

Эсккар осмотрел равнины. Два потока всадников, за которыми следовали лучники и люди с лестницами, двигались к северной и южной стенам. Они попытаются оттянуть солдат от ворот и башен. Основная часть алур мерики направлялась к воротам. Они намеревались проложить мост через ров при помощи телег и деревянных платформ, чтобы атаковать сами ворота. Телеги и щиты обеспечат защиту их лучникам.

Глядя на возвышенности, Эсккар все еще видел людей, идущих от лагеря, но их стало меньше. Практически все в первых рядах оказались рабами без оружия. Среди них он заметил много женщин. Они толкали телеги, несли доски или горшки с горящими углями.

Алур мерики считали, что рабами можно пожертвовать: они получат новых после захвата деревни. Значит, сегодня никого не оставили позади. К стенам привели всех рабов, которые могли идти, и всех людей, которые могли держать в руках оружие. Эсккар подозвал одного из посыльных, стоявших у стены.

— Найди кого-нибудь из писарей. Пусть попытается сосчитать их воинов.

Сколько людей осталось у Тутмос-сина? Эсккар считал, что по меньшей мере тысяча. Орда перед деревней замедлила шаг и остановилась как раз вне пределов досягаемости стрел. Они заняли позиции и подняли щиты, готовясь встретить стрелы, которые, как они знали, скоро полетят в них.

Противник действовал в тишине. Будет мало криков и насмешек, а также радостных боевых кличей. Они выучили урок и знали, что им противостоят закаленные солдаты, которые просто так не сдадутся. Радости битвы не будет, как и никакого быстрого убийства пеших людей, никакой демонстрации мастерства наездников. Алур мерики просто пойдут вперед под град стрел.

Эсккар понял, почему они не используют лошадей. Они бы потеряли слишком многих, больше, чем способны заменить. Он улыбнулся при этой мысли. Тутмос-сина, вероятно, волнует, какую цену ему придется сегодня заплатить, даже в случае победы. Вождь алур мерики, чтобы сохранить власть, должен добиться победы и она должна оказаться достаточно дешевой.

“Нам просто нужно дать им повод повернуть назад, и некоторые им воспользуются”.

Со всех сторон на стене прозвучали приказы, призывающие к тишине. Тотомес и его подчиненные закончили проверку луков. У командира лучников больше не осталось указаний для своих стрелков, и ему не требовались приказы Эсккара. Ему не нужно было говорить, когда и в кого стрелять. Заготовлены огромные запасы стрел, и лучники начнут их выпускать, как только появится возможность, и будут стрелять, пока могут согнуть лук и пока не закончатся стрелы, все до последней.

Эсккар одобрительно кивнул. Он сделал все, что мог, и теперь руки его лучников определят, выстоит Орак или падет.

Он почувствовал, как кто-то легко тронул его за руку, повернулся и с удивлением увидел, что рядом стоит одна из женщин. Вначале он не понял, что она говорит, потом увидел кувшин с водой у нее в руках. Это была немолодая женщина с длинными седыми волосами, которые развевались у нее на плечах при дуновениях легкого ветерка. От веса кувшина у нее дрожали руки. Она вначале принесла воду ему, пройдя мимо других.

Эсккар взял кувшин и поднес к губам. Ему пока не особо хотелось пить, но солнце уже согревало стены, и скоро наступит настоящая жара. Он сделал большой глоток и вернул кувшин женщине.

— Спасибо, — поблагодарил он, не зная ее имени, потом вытер рукой рот.

— Удачи, — ответила она очень серьезно. — Сегодня мои сыновья сражаются с тобой. Так что принеси нам победу.

Она не стала ждать его ответа и пошла вдоль стены со своей водой. Она будет носить воду на протяжении всего долгого дня, или пока ее не собьет стрела.

Из-за ее спины появился Гронд, недавно назначенный начальником личной охраны командира. Он принес медный шлем Эсккара, который теперь был покрашен в коричневый цвет, чтобы выглядеть как кожаный. Гронд протянул его командиру, как и кожаную жилетку и латные рукавицы. Эсккар облачился во все это и тщательно зашнуровал. Ему помогал Гронд. Другой телохранитель вручил Гронду толстый кожаный воротник.

— Его я надевать не стану, — покачал головой Эсккар. — От него у меня зуд и такое ощущение, будто мне на шею надели петлю.

— Прости, капитан, но Гат и госпожа Трелла очень настаивали, — Гронд уставился на него. — Или нам придется унести тебя со стены. Враг будет целиться по тебе, а мы не хотим, чтобы тебе в горло воткнулась стрела.

Эсккар мог бы поспорить с телохранителями, которые явно нервничали. Но пока Гронд твердо стоит на своем, они будут подчиняться приказам и унесут командира. Мгновение он не мог скрыть раздражения, но Гронд терпеливо ждал, не отводя взгляда и держа в руках ворот. Эсккар испытывал искушение выхватить его и бросить через стену, но это было бы по-детски. Кроме того, Гронд вполне мог перебраться в ров и достать его.

Эсккар скрипнул зубами и выхватил ворот из рук Гронда, затем надел на шею. Кожа мгновенно зачесалась. Гронд зашел сзади, чтобы зашнуровать ворот.

— Только не затягивай, черт тебя побери. Я не хочу тут задохнуться.

Гронд знал свое дело и вскоре на шее Эсккара оказались три дюйма жесткой кожи. Ворот сидел свободно, но, если повезет, мог отразить стрелу. Выполнив эту обязанность, Гронд кивнул двум телохранителям, и они встали перед Эсккаром с деревянными щитами.

Эсккар сможет смотреть между ними и поверх них, но толстое дерево защитит большую часть его тела. Солдаты занимали посты, подходили все новые и новые люди, включая двух лучников, специально выбранных Тотомесом. Эти лучники выглядели мрачно, поглядывая на своего командира. В их задачу входило убивать всех, кто целился в Эсккара.

Прибыл посыльный. Он тяжело дышал, у него округлились глаза.

— Капитан, Корио говорит, что к нам приближается по меньшей мере тысяча сто вооруженных людей и примерно пятьсот рабов, — сообщил он.

— Сообщи это на командный пункт, — спокойно ответил Эсккар, хотя выругался про себя, услышав цифры.

Он не думал, что осталось столько воинов. Вероятно, они собрали всех, включая стариков и молодых парней. Или, возможно, к ним присоединился еще один боевой отряд. Откуда бы они ни появились, это было большое количество противников, и их надо было остановить.

— Это уже сделано, капитан, — ответил мальчик.

Эсккар поблагодарил мальчика, тот отошел в сторону и устроился так, чтобы никому не мешать, на пустом месте в задней части башни. На равнине забил барабан. Все повернулись на звук. Лучники Орака нервничали и почти с нетерпением ждали начала битвы. Наступил их день, и их ждет испытание в следующие несколько часов.

Всадники варваров переместились на фланги, оставаясь вне пределов досягаемости. Они постараются как можно больше давить на другие стены. Они станут искать любое слабое место, и у них достаточно людей, чтобы провести бросок. Но их главная задача — это отвлекать как можно больше защитников от ворот.

Тем временем основные силы алур мерики остановились и собрались вместе. Приготовили повозки. Деревянные щиты подняли довольно высоко. Внезапно барабан изменил ритм. Прозвучало несколько окриков, и масса рабов, воинов, всадников и телег пришла в движение. Эсккар посмотрел на солнце, которое уже значительно поднялось над горизонтом. Прошел час после рассвета.

Люди на стене замолчали. Все глаза смотрели вперед. Они принимали боевую стойку, вставляли стрелы в луки и ждали только приказа Тотомеса. Высокий лучник не торопился. Он подождал, пока густая толпа не достигла места, куда отправит стрелу даже самый слабый лучник, и только после этого отдал приказ. Этот приказ эхом пронесся по остальной части стены, и первый град стрел сообщил всем, что битва за Орак началась.

На основной стене стояло двести двадцать лучников, остальные были распределены по трем другим. Против них выступало по крайней мере семьсот воинов, которые направлялись прямо к воротам, а также масса рабов, использовавшихся в качестве щитов и вьючных животных, то есть значительно больше тысячи человек.

Стрелы взлетали в небо, одна за другой. Люди выпускали от пятнадцати до восемнадцати стрел в минуту. Варвары на равнине падали на землю, но телеги продолжали движение, замедляли ход на мгновение, когда люди падали, но постоянно двигались вперед.

Пока никто не стрелял в ответ, но это вскоре изменится. Противник наступал, терпя потери. Теперь со всех сторон звучали боевые кличи, воины гнали лошадей вдоль северной и южной стен.

Барабанный бой продолжался и ускорялся. Варвары перешли на бег. Они гнали впереди себя рабов, подталкивая их плоскими сторонами мечей. Вскоре первые ряды алур мерики опустились на одно колено в грязи и поставили щиты примерно в пятидесяти шагах от рва. Лучники заняли позиции за ними и начали стрелять.

Для их коротких луков расстояние все равно оставалось слишком большим, и преимущество оказалось на стороне защитников, которым помогали более мощные луки и высота стены. Но уже более трехсот воинов врага взялись за луки и могли похвастаться попаданием по целям, даже с такого расстояния. Телеги продолжали приближаться.

Одна стрела просвистела мимо головы Эсккара. Тотомес велел своим лучникам целиться по людям, толкавшим телеги. Враги падали снова и снова, но их места тут же занимали другие.

Эсккар поморщился. Большинство этих людей были рабами, а не воинами, и их вынуждали работать, пока не свалит стрела. Они не могли сбежать — это означало встречу с мечами и копьями воинов, следовавших за ними. Наконец первая тележка с досками добралась до края рва. По обеим сторонам ее виднелись следы, оставленные пламенем. Теперь атака начнется по-настоящему.

Стрела отскочила от медного шлема Эсккара, и мгновение спустя еще одна коснулась его правой руки, порвав грубый кожаный рукав. Гронд тут же втянул его за щит и приказал лучникам убить тех, кто целился по их командиру. Эсккар заметил внезапную активность за первой телегой. Из нее уже торчал лес стрел, поскольку защитники стреляли по всем варварами вокруг нее.

Человек двадцать воинов в кожаных доспехах подбежали к телеге, схватили грубо сколоченную платформу и понесли ко рву. Многие пали, когда в их тела вонзились стрелы, но достаточное количество носильщиков осталось на ногах, и им удалось донести часть будущего моста до рва и сбросить, перед тем как бежать назад к телегам в укрытие.

Еще одна группа попыталась повторить успех товарищей, но лучники Тотомеса остановили вторую попытку градом стрел. Крича от боли, воины падали на колени, не достигнув рва. Но отсрочка оказалась временной. К раненым бросились другие, чтобы помочь, и им удалось подхватить тяжелую платформу, которую они снова потащили вперед. Некоторые прыгали в грязь, другие падали на первую часть моста.

Воины торопились и поэтому не смогли должным образом установить вторую платформу. Никто из воинов не решался выйти из укрытия, чтобы ее поправить. Тогда они вывели из тыла побольше лучников, и град стрел заставил защитников скрываться за стенами в течение нескольких минут. Эсккар мог наблюдать за происходящим только сквозь узкую щель между двумя щитами. Две группы противников бросились вперед. Одна поправляла вторую платформу, а другая тащила третью.

К этому времени все лучники варваров стреляли из-за какого-нибудь укрытия, поэтому лучникам Орака было труднее попадать по ним. Врагам требовалось целиться лишь поверх стены, а защитники оказывались словно связанными, поскольку не могли высунуться.

После установки третьей платформы варвары перекрыли уже больше половины рва, даже несмотря на то что ров в этом месте был в два раза шире, чем в других. Эсккар повернулся к Гату:

— Поставь всех лучников, которых сможешь найти, на стену. Я отправляюсь к воротам.

Не дожидаясь ответа, Эсккар бросился прочь. Гронд с телохранителями последовали за ним. Эсккар сбежал со ступеней башни, пробираясь сквозь постоянный поток людей, которые взбирались вверх, чтобы усилить ряды защитников или подать что-то нужное тем, кто находился на стене. Наконец Эсккар выбежал на солнечный свет и через несколько шагов столкнулся с Корио, который вел группу жителей деревни. Они несли три больших глиняных горшка.

— Отличная работа, Корио, — крикнул Эсккар. — Это масло?

— Все, что осталось. Склад пуст.

На землях, окружающих Орак, имелось много месторождений с горючей маслянистой жидкостью. Однако ни одного такого озерца не существовало внутри Орака. Каждую ночь требовалось зажигать много факелов, и запасы горючей жидкости истощились гораздо быстрее, чем ожидалось. Остальное потребовалось для ночного налета на склад дров противника.

Эсккар сморщился, но ничего не мог поделать.

— Нам потребуется больше. И отправь один горшок на ворота.

— Командир, будь осторожен, мы можем поджечь…

Эсккар оставил Корио и взобрался по узкой деревянной лестнице, которая вела к верхней площадке. Несколько лучников, стрелявших из проемов, получили ранения, но оставшиеся радостно закричали при виде командира. Он пробрался к центру ворот, оттолкнул в сторону лучника, чтобы выглянуть в щель, из которой велась стрельба. Варвары установили во рву еще одну платформу и были готовы взяться за следующую. Она завершит мост через ров.

Коренастый житель деревни налетел на Эсккара. Он нес самый большой горшок с горючей маслянистой жидкостью и тяжело дышал. Эсккар взялся за сосуд и чуть не выронил его. Командира удивил вес горшка.

— Принесите столько факелов, сколько найдете, — приказал Эсккар.

Житель деревни кивнул, затем перекинул ногу через ограждение и просто спрыгнул на площадку внизу, а уже с нее на землю.

Последнюю платформу для моста через ров надо было отнести дальше всего, и снова лучники Тотомеса ждали, когда алур мерики приступят к делу. Град стрел защитников пресек первую попытку. Полдюжины воинов упали до того, как взяли в руки ношу. Вторая попытка тоже провалилась. Наконец к платформе подбежало пятьдесят человек и им удалось пронести щит в ров и установить на нужное место. Несмотря на большие потери, они добились успеха. Раздался их победный клич.

Эсккар повернулся к Гронду, который держался сразу же за ним:

— Мы должны бросить горшок как можно дальше от ворот Понял? — спросил Эсккар. — На счет три!

Они вместе подняли глиняный горшок, держа одной рукой снизу, и придерживая второй сверху. Эсккар сделал глубокий вдох, собрался с силами, кивнул Гронду и начал считать:

— Раз… два… три!

Они изо всей силы швырнули горшок с горючей жидкостью через стену. Он приземлился по крайней мере в двадцати футах от ворот, разбившись на сотню кусков, а его содержимое вылилось между четвертой и пятой платформами. Эсккар даже не взглянул, куда упал горшок. Он быстро схватил горящий факел, который принес рабочий, и бросил через верх стены. К тому времени, как Эсккар снова оказался у проема, факел поджег маслянистую жидкость, и языки пламени взметнулись везде, где она разлилась. Даже грязь во рву загорелась.

Сквозь проем просвистели две стрелы. Эсккар почувствовал, как сердце на мгновение остановилось в груди. Если бы он смотрел чуть дольше… Теперь лучники алур мерики ждали любую цель.

— Тащи еще один горшок, Гронд. Это должно замедлить их продвижение.

На воротах собралось много народу. Площадки опасно провисли, после того как появились десять дополнительных лучников. Принесли еще один горшок с горючей жидкостью. Этот оказался меньше. Эсккар с Грондом швырнули его через стену. На этот раз горшок приземлился ближе к грязи, но разбился удачно, добавив горючего к уже пылающему дереву. От языков пламени исходил жар и странный свистящий звук, они взлетали все выше и выше. Несколько воинов, которые попытались выйти на платформу, быстро отступили. В какое-то мгновение пламя поднималось даже выше ворот.

Горели две последние части моста, и ничто не могло затушить их, пока огонь не дойдет до мокрой грязи, на которую ставили деревянные настилы. Варвары остановились, в удивлении обнаружив, что их собственный замысел обернулся против них. Продолжался яростный обмен стрелами, и каждая сторона несла потери. Гронд приготовил третий горшок с горючей жидкостью, но Эсккар, изучив обстановку, понял, что он пока не требуется. Командир перегнулся через край площадки и крикнул вниз Корио:

— Нам нужно еще! Побольше горючей жидкости! Отправь женщин по всем домам. Пусть собирают все, до последней капли.

— Есть, командир. Найдем.

Эсккар снова повернулся к ограждению. Алсинор с рабочими лил воду сверху, нервничая из-за пожара, который устроили командиры. Пожар перед воротами мог обернуться кошмаром. Затем с башни прозвучал крик, и Эсккар снова быстро взглянул в щель. Варвары сняли с телеги еще одну платформу для моста и готовились к новому броску.

Эсккар мгновенно понял, что они задумали. Если этот настил положить поверх горящего, то он затушит огонь и встанет гораздо надежнее. Воины с боевым кличем смело ринулись вперед, бросая вызов лучникам. Они держали платформу с двух сторон и несли ко рву. Эсккар взял лук у раненого лучника и сам приготовил стрелу.

— Найти себе лук, Гронд.

Телохранитель вернулся мгновение спустя. Лучники уже сгрудились вокруг проемов. Эсккар посмотрел на Гронда.

— Они наблюдают за проемами. Давай стрелять через верх. Целься по первому с твоей стороны.

Это было опасно. Им придется выставить большую часть тел. Но Эсккару надо было остановить атакующих прямо сейчас.

Воины качались под весом новой платформы, но двигались быстро. Они преодолели уже половину пути до рва.

— Давай! — заорал Эсккар.

Они на пару с Грондом мгновенно перегнулись через верх ворот. Эсккар выстрелил, как и остальные защитники, и сразу нырнул назад. И очень вовремя, потому что множество стрел просвистело как раз там, где только что находились их головы. Эсккар быстро выглянул в щель и увидел, что его стрела достигла цели. Подбитый воин упал на следовавшего за ним. Платформа рухнула в ров. Воины пытались ее поднять, но стрелы с каждой башни и ворот били по ним и заставляли алур
мерики вернуться за телеги. К этому времени даже платформы моста были усыпаны стрелами.

Щит, который алур мерики пытались донести до места последним, оказался наполовину в грязи и наполовину на мосту. Казалось, он лежит слишком далеко, и до него не удастся докинуть горшок с горючей жидкостью. Или удастся?

— Подожди здесь, Гронд, — приказал Эсккар.

Сам он спрыгнул на нижнюю площадку, потом на землю и крикнул посыльных. В это же время к нему подбежали Корио с Алсинором.

— Найдите маленькие горшки, примерно такого размера, — он развел руки на шесть дюймов. — Я хочу бросить горючее подальше на мост. И раздобудьте их побольше!

Корио кивнул сыну, и Алсинор убежал.

— А мы сможем их удержать, командир? — главный строитель выглядел испуганным.

Бессмысленный вопрос.

— Это знают только боги, но пока враги не прорвались внутрь. Просто смачивайте ворота и держите наши факелы подальше от горючей жидкости.

Всего в нескольких шагах от того места, где они стояли, у водяного колеса судорожно работали жители деревни, отправляя поток воды в ров.

Эсккар поднялся по ступеням, не замечая усталости ног, и вернулся наверх. Там он встал на колени рядом с Грондом, взял щит и прикрылся им, пока смотрел в проем. Он видел, как воины обмениваются стрелами с защитниками, а другие готовятся к очередному броску.

Появился Алсинор. Он тяжело дышал, но принес два маленьких глиняных кувшина, которые использовались для хранения вина в харчевнях. Он принес несколько длинных кусков материи. Алсинор опустил небольшой кувшин в последний горшок с горючей жидкостью, наполнил почти до краев, затем засунул один из кусков материи в горлышко. Потом он вытер вторым куском материи кувшин снаружи, причем тер очень тщательно, чтобы избавиться от всех следов маслянистой жидкости.

Алсинор заметил удивленный взгляд Эсккара.

— Тряпка будет выполнять роль затычки и фитиля, — пояснил он. — Мы зажжем тряпку, перед тем как бросать кувшин.

Он попросил дать ему факел, а затем поднес тряпку к пламени.

Эсккар зачарованно наблюдал, как горит тряпка, это на самом деле напоминало фитиль свечи. Она не сгорела мгновенно, процесс обещал растянуться на какое-то время. Эсккар взял горящий кувшин и бросил его через стену. Кувшин чуть не улетел слишком далеко, но все-таки приземлился на последней платформе моста, разбился на части, и вверх взметнулись языки пламени. Огонь горел не так сильно, как раньше, но он определенно задержит атакующих.

И он задержал их на несколько минут. А потом большая группа воинов бросилась в ров, стала руками собирать влажную грязь и кидать на горящие доски. От этого одновременно стиралась горючая жидкость и гасился огонь. Стрелы уложили многих воинов, но убитых и раненых заменили другие, и они продолжили бросать влажную землю на платформу. В тех местах, куда попадала земля, начиналось шипение, валил дым, и огонь гас практически сразу же.

— Будь они прокляты! — выругался Эсккар. Стрел лучников со стен было недостаточно, чтобы помешать врагам. — Нам нужно больше лучников! — крикнул он Гронду. — Оставайся здесь и брось столько кувшинов, сколько сможешь. — Эсккар спрыгнул с площадки и побежал на северную сторону где нашел Гата, Тот направлял людей и выкрикивал приказы. — Гат, нам нужно больше лучников. Они будут у ворот через несколько минут!

— Я отправил тебе всех, кого смог найти. Тотомес говорит, что они отгоняют назад лучников противника.

— Это отнимает слишком много времени. Варвары почти готовы штурмовать ворота. Снимай лучников с других стен. Отправляй жителей деревни на их места. Только отправь побольше народу в башни.

Эсккар оставил Гата и побежал назад вверх по лестнице. Скоро он уже был рядом с Грондом, который приготовил еще один кувшин из-под вина.

В проем со свистом влетела стрела. Эсккар как раз собирался в него взглянуть. Стрела просвистела между лиц двух мужчин, и они мрачно посмотрели друг на друга. Но Эсккару надо было видеть, что происходит, поэтому он все-таки выглянул. Действие развивалось на другой стороне рва, но пока алур мерики не пытались установить еще одну платформу. Однако в ближайшее время они сделают это.

— Командир, это последняя горючая жидкость, — объявил Гронд. — Но, думаю, я смогу бросить кувшин к их телеге, если ты меня прикроешь.

Эсккар посмотрел на огромные руки и плечи Гронда. Кувшин казался меньше других. Если кто-то и в состоянии это сделать, то только Гронд. Тем не менее ему придется встать, собраться и сделать бросок. Но если ему удастся докинуть до телеги…

— Лучники! — крикнул Эсккар. — Готовьтесь к залпу!

Он поднял щит. Солдаты приготовились. Гронд держал кувшин, Алсинор поднес факел к тряпке. Пламя взметнулось на мгновение, потом стало гореть ровно, испуская дым.

Эсккар посмотрел в одну и другую сторону вдоль стены. Лучники выглядели мрачно, но держали луки наготове.

— Огонь!

Они поднялись и выпустили одновременный залп, которого было достаточно, чтобы на какое-то время отвлечь варваров.

В это мгновение Эсккар поднялся, прикрывая Гронда щитом, тот ухватился за верх стены левой рукой и швырнул кувшин.

Эсккар потянул Гронда вниз свободной рукой, мимо них уже свистели стрелы. В щит Эсккара воткнулось четыре. Он быстро взглянул в проем и увидел, что бросок Гронда достиг цели. Кувшин упал как раз перед телегой, взметнулись языки пламени. Горючее разлилось, и сухое дерево телеги тут же загорелось. Воины пытались затушить пламя, но лучники Орака отогнали их назад.

Закрыв большую часть проема щитом, Эсккар наблюдал за реакцией воинов. Вначале они мало что делали. Затем один из вождей алур мерики собрал воинов со щитами и приказал им встать перед телегой, чтобы защитить тех, кто станет тушить пламя.

На этот раз атакующие не только потушили пожар, но и набросили две шкуры на телегу со стороны защитников. Тем временем другие воины обстреливали стену, снова готовясь к установке последней платформы моста. Эсккар и его воины замедлили их наступление, но не остановили его.

Издав боевой клич, варвары собрались вокруг телеги и взяли еще одну платформу. Они уже не обращали внимания ни на языки пламени, которые кое-где продолжали взлетать, ни на стрелы, сыпавшиеся на них. Эсккар услышал, как тяжелая платформа заняла место под воротами. На этот раз несколько атакующих задержались, чтобы набросать на нее земли из рва. Они хотели смочить дерево до того, как жители деревни бросят на него сосуд с горючей жидкостью.

С боевыми кличами из-за телег выбежали вражеские воины, которые пока не участвовали в деле. Большинство появилось с луками, но некоторые были с топорами. Они побежали по грязному и дымящемуся мосту, наступая на тела павших товарищей. Трупы и умирающие заполнили ров. Теперь в два раза больше варваров стояло под воротами, приготовившись стрелять по любой движущейся цели.

Эсккар услышал, как первый топор ударил в ворота.

— Камни! — заорал он.

Люди бросили луки и стали кидать извлеченные из реки камни через верх ворот.

Заработали второй и третий топоры, звук разносился по всей деревне. Щиты до какой-то степени защищали алур мерики от падающих на них камней.

— Камни! Стрелы! Начали! — орал Эсккар.

Камни летели через верх, пока не стали валиться куски размером с дыни. Это был дождь из камней.

Охрипший Алсинор кричал, напоминая людям, что камни следует бросать прямо вниз, поскольку воины определенно прижимались к стене, пытаясь спастись от этих ломающих кости снарядов.

Через несколько минут сумасшедшей активности защитники использовали все камни, приготовленные на площадке. Алсинор закричал, требуя принести еще камней, а Эсккар, рискуя получить стрелу, еще раз выглянул в проем. Первую телегу уже одним боком столкнули в ров. Алур мерики хотели подвести ее как можно ближе к воротам. Они пытались направить ее на мост, но, вероятно, воины с одной стороны толкнули раньше, чем с другой, и теперь колеса застряли в грязи. Тем не менее три колеса стояли на мосту, а новая телега с дровами и горючей жидкостью заняла ее место.

Теперь воины ползли и, шатаясь, передвигались по рву, не обращая внимания на стрелы, которые в них летели. Они пытались вытащить телегу из грязи и протолкнуть дальше. Эсккар слышал, как они ругают телегу, которая так крепко держится за грязь и не поддается, несмотря на их усилия. Потребовалось почти двадцать человек, чтобы поднять ее и целиком поставить на мост. Тем временем другие варвары схватили боевые топоры и понеслись к воротам, не обращая внимания на языки пламени, которые все еще поднимались в некоторых местах.

Новая группа воинов, без оружия, но с большими деревянными щитами, вышла вперед, чтобы защитить от камней людей с топорами, которые ломали ворота. Будь прокляты боги! Казалось, этим варварам нет конца.

Эсккар повернулся назад к Гронду.

— Я попытаюсь найти еще несколько кувшинов с горючим. Теперь первая телега уже в пределах досягаемости, а они подводят следующую.

Гигант кивнул, и Эсккар в третий раз спрыгнул с площадки на землю. Там он чуть не сбил с ног Нарквила.

Сын Тотомеса спустился с правой башни. Он, шатаясь, двигался на Эсккара, по правой руке у него текла кровь. Из нее торчало десять стрел. Эсккар схватил парня и крикнул посыльного. Мальчишка с расширившимися от страха глазами появился из-под стены.

— Веди Нарквила к женщинам. Пусть остановят кровотечение.

У Нарквила запали глаза от боли и потери крови. Он схватил руку Эсккара своей левой.

— Командир… посмотри на стрелы.

У него заплетался язык, слова получились нечеткими, и вначале Эсккару показалось, что Нарквил просит его осмотреть раны.

— Стрела. Командир… Это одна из наших. У них заканчиваются стрелы.

— Да, я вижу. А теперь иди с мальчиком.

Эсккар повернулся к посыльному и приказал ему немедленно трогаться, куда сказано, а потом побежал наверх в башню, где встретил утро. Выйдя на солнечный свет, он увидел везде кровь и тела. Смерть разрядила их ряды, но лучники все еще продолжали стрелять. Он нашел Тотомеса. Мрачный лучник оставался на своем месте, спокойно целился и выпускал стрелы по ненавистному врагу, используя удачное место на башне, чтобы убить как можно больше вождей кланов.

— Тотомес, твои лучники могут очистить ров от воинов? — прокричал Эсккар почти в ухо Тотомесу. — Они у ворот с топорами.

Тотомес выпустил стрелу из лука, а потом нырнул за стену и потянул за собой Эсккара.

— Пока нет, командир. Нам придется слишком сильно перегибаться через стену, чтобы по ним выстрелить. Мы убиваем лучников за телегами. Теперь они стреляют уже меньше, и у них заканчиваются стрелы. С воинами во рву придется подождать.

— У нас может не остаться времени. Они ломают ворота, и скоро на нас пойдет огонь.

— Я сделаю все, что смогу, командир, но вы должны их сдерживать еще немного. Мои сыновья живы?

— Нарквила ранили в руку, и я отправил его к женщинам. Сегодня он больше не будет сражаться. Митрака я не видел. — Эсккар уже собрался уходить, но повернулся к великолепному лучнику. — Нарквил сказал то же самое: у них заканчиваются стрелы. Одна из ранивших его стрел оказалась нашей. Это что-то значит?

Тотомес сморщился при словах о ранении сына.

— Наши стрелы тяжелее и длиннее, чем у них. Если они станут использовать их, то рискуют сломать луки. Или не станут выпускать их в полную силу. И еще это означает, что они будут стрелять медленнее. А теперь позволь мне вернуться к работе. Я уже убил двух вождей кланов, а там есть еще.

Пока они говорили, Тотомес вставил в лук еще одну стрелу. Потом он встал, прицелился и выстрелил. Создавалось впечатление, что все было сделано одним движением.

В раздражении проклиная богов, Эсккар пошел вниз по ступеням, с трудом разминувшись с женщиной, которая тащила вверх мешок со стрелами для мужчин. По крайней мере, у его солдат сегодня не будет недостатка в стрелах. Он вернулся из башни назад к воротам и услышал, как по ним колотят топоры. Эсккар поднял голову и увидел Гронда, кидающего камни через верх ворот.

Мужчины взбирались по ступеням с корзинами, полными камней, но защитники сбрасывали эти снаряды быстрее, чем их подавали. Люди передавали корзины из рук в руки, чтобы распределить по всей длине ворот. Эсккар уже шагнул на лестницу, но остановился, услышав свое имя. Он повернулся и увидел бегущего к ним Гата. У него была кровь на руке и порез на щеке.

— Эсккар! Варвары перебрались через ров у южной стены и чуть не взобрались на нее. Туда отправился Бантор с оставшимися жителями деревни: солдат, чтобы подняться туда и оказать поддержку, больше не нашлось.

Эсккар ничего не мог сделать с другими стенами. Жителям деревни придется самим сдерживать натиск варваров.

— Мне нужно больше людей здесь, Гат. И прямо сейчас. — Эсккар показал на ворота и увидел, что всего несколько человек бросают камни и стреляют. — Иначе они скоро прорвутся.

Огромные бревна, из которых были сделаны ворота, начали дрожать под ударами топоров.

Гат спокойно и оценивающе осмотрел ворота. Везде сновали рабочие Алсинора, подносили доски для укрепления основания.

— Ворота еще постоят. Я найду тебе людей.

Эсккар снова выругался и побежал к ступеням. Он задержался, чтобы забрать корзину с камнями у женщины, которая тащила ее с огромным трудом. Эсккар крякнул под весом корзины, нырнул под проемы и так и шел, согнувшись, пока не добрался до Гронда. Гигант взял два камня, по одному в каждую руку, встал как раз над местом, откуда раздавался стук, и перекинул отряды через край. Эсккар стоял на коленях. Он протянул Гронду три последних камня, по одному. Когда камни закончились, Эсккар сбросил пустую корзину на землю и крикнул, чтобы принесли еще камней.

Лучник у проема рядом с ним резко вскрикнул и захрипел. Стрела вошла ему в горло, Эсккар схватил лук у него из рук, затем столкнул умирающего с площадки, вставил стрелу в лук и подошел к проему. В него влетела еще одна стрела. Атакующие осмелели. Они обнаружили, что самое безопасное место — под стеной, и там устроились многие, приготовив стрелы. Они были готовы выстрелить по любой цели, которая только появится.

Эсккар выглянул из проема, встав под углом к нему, увидел лучника алур мерики во рву и выпустил стрелу. Она попала в грудь противнику.

В ответ прилетел дождь стрел, одна просвистела сквозь проем и едва не попала в Эсккара. Но у него были шлем и ворот, защищавшие его, и ему надо было немедленно остановить варваров. Эсккар на мгновение высунул в проем лук, затем нырнул назад. В него полетела очередная партия стрел. Затем, пока враги вставляли новые стрелы в луки, он послал еще одну стрелу в лучника алур мерики.

Он снова нырнул назад, быстро взглянув в ров: еще одна телега оказалась на мосту. Теперь воины несли вязанки хвороста и факелы, были у них и горшки с горючей жидкостью. Они опускали куски горящего дерева в дыры, проделанные людьми с топорами, потом поливали все горючей жидкостью. Они пытались поджечь ворота. А у защитников не осталось горючего, чтобы им противостоять.

Снова появился Гронд с еще одной корзиной камней. За ним шли два телохранителя и тоже тащили камни. Ворота непрерывно содрогались под ударами топоров, трещало дерево, эти звуки заглушали неистовые крики защитников.

— Прямо под нами стоит группа лучников. Давайте немножко покормим их камнями.

Гронд кивнул и поставил телохранителей слева и справа от себя. Затем трое мужчин начали одновременно бросать камни через верх. Как только они приступили к делу, Эсккар продвинулся к проему и выпустил еще одну стрелу. Он выругался, потому что предполагаемая цель в нужный момент отодвинулась в сторону, и стрела исчезла в грязи, не принеся никому вреда. В то же мгновение он увидел, как одному воину по плечу попало камнем. Тот закричал от боли и уронил щит, который держал над головой. Но в ров лезли все новые варвары со связками хвороста, пучками соломы и горшками, наполненными горючей жидкостью.

Эсккар, Гронд и другие сражались, как демоны, везде вокруг них шла яростная борьба. Камни теперь являлись основным оружием защитников, от лучников на воротах почти не было пользы, потому что они боялись перегибаться через стену или показываться в проемах. Слишком большое количество вражеских лучников с приготовленными к стрельбе луками ждало любого движения. Большинство их них скрывались за щитами. Варвары продолжали рубить ворота. У них были жертвы, но они упрямо продолжали свое дело. От непрерывных ударов ворота тряслись.

За спиной Эсккара прозвучал крик, и он обернулся. Корио с Алсинором вернулись с толпой деревенских жителей, которые несли последние камни. Жители деревни выстроились рядами и стали передавать камни на ворота так быстро, как только могли. Плотники продолжали укреплять основание. Внезапно стук топоров прекратился. Эсккар рискнул взглянуть в проем.

Воины с топорами бежали назад, под прикрытие телег. Временно их работа закончилась. Другие бежали вперед, чтобы их заменить. Эти воины тащили огромные связки сухой травы, которую бросали у ворот. Варвары сильно повредили нижнюю часть ворот, вырубив отдельные куски, и теперь засовывали туда промасленную солому и куски дерева. Эсккар видел, как люди с факелами бегут по мосту, а потом бросают факелы. Ворота загорелись, вверх взметнулись языки пламени.

Защитники продолжали бросать камни и лить воду. Эсккар взглянул на другую сторону рва. Все телеги были покрыты стрелами, а лучники целились по любому человеку, который осмеливался высунуться. Лучники Орака постепенно, хотя и медленно останавливали лучников на другой стороне рва. Тотомес оказался прав. Они побеждали в поединке лучников. Если бы только у них было достаточно времени.

Эсккар посмотрел вниз, себе за спину. У основания ворот уже появилось густое облако дыма. Воняло горящим маслом.

Все кричали, требуя воды. Мужчины и женщины передавали ведра наверх. Пришли все остававшиеся незанятыми жители деревни, включая детей, они доставали воду из колодцев, передавали ведра из рук в руки и мужчинам на стене. Другие продолжали подносить камни и стрелы защитникам стены.

Это была борьба между огнем у основания ворот и водой, которую переливали через их верх. Поливали водой и низ ворот — любое место, которое, казалось, может прогореть насквозь. Эсккар заметил Треллу среди жителей деревни. Она помогала сохранять порядок и направляла людей туда, где от них будет больше всего пользы.

Эсккар обвел взглядом площадку.

— Гронд, эти люди очень устали. Я отправлю сюда других, а эти пусть спускаются. Они слишком измождены, чтобы сражаться.

Он снова спрыгнул на землю.

Кто-то выкрикнул его имя. Эсккар увидел бегущего к нему Алексара с лучниками, снятыми с других стен. Всего их было десять человек.

— Замените людей на воротах. Скоро они потребуются, чтобы бросать камни.

Алексар кивнул и побежал дальше, выкрикивая приказы. Эсккар двинулся к основанию ворот, коснулся их рукой, но ничего не почувствовал. Огонь теперь бушевал громче, Эсккар видел густой маслянистый дым, который перебирался через верх. Языки пламени тоже взметнулись выше ворот.

Гронд оставался наверху, следя, чтобы люди продолжали бросать камни, в то время как на нижней площадке жители деревни рисковали заработать стрелу, выливая воду в проемы. Тем не менее пропитанное маслом дерево продолжало гореть, а алур мерики все подносили связки сухой травы, подбрасывая их к горящим воротам.

Эсккар наблюдал, как языки пламени упорно пожирают балки. Но никто из жителей деревни не прекращал трудиться, подходило все больше мужчин и женщин. Они несли все, что может быть использовано как оружие. Несмотря на суматоху, каждый выполнял свои обязанности.

Эсккар увидел проем в ряду людей, подносивших воду, сам схватил ведро и понес его на верхнюю площадку, затем перелил через край в том месте, на которое показал Гронд. Раздался еще один голос, зовущий Эсккара. Он увидел Сисутроса в задней части южной башни.

— Командир, они собирают воинов, — кричал Сисутрос, приставив ко рту руки рупором, чтобы его слова донеслись до Эсккара. — Они несут таран и готовы атаковать.

Эсккар стер пот со лба и выглянул в проем, правда, держался достаточно далеко, чтобы лучники его не увидели. Он внимательно осмотрел воинов, занимающих позиции. Что-то изменилось. Эсккар приподнял голову, но быстро рухнул на настил, когда стрела влетела в проем и отскочила от его шлема.

— Гронд, мне нужно это рассмотреть.

Эсккар схватил щит и поднял его. Щит оказался в дюйме или двух над верхом ворот. Эсккар не обращал внимания на стрелы, которые врезались в щит. За ним он встал почти в полный рост.

Варвары собирались у рва, выстраиваясь клином. Там были щиты и телеги, которые извивающейся лентой тянулись от рва. Алур мерики собрали в этом месте своих воинов, подтянув большинство с других стен. Атакующие ставили все на прорыв на этом участке.

К Эсккару присоединился Сисутрос.

— Я приказал всем с других стен двигать сюда, — выдохнул он. — И сказал Малдару и другим делать то же самое.

Эсккар увидел, как на площадке появляются новые солдаты, каждый с корзиной камней в дополнение к луку.

— Пусть в башнях остается такое же количество лучников. Оно не должно сокращаться! Пусть стреляют по воинам у основания ворот, даже если для этого придется перегибаться через край. Мы должны отогнать их от ворот!

Эсккар обратился к защитникам громким голосом.

— Держитесь! Подходят новые солдаты! А варвары слабеют!

Несколько человек радостно ответили ему, но большинство просто молча посмотрели на командира. На их лицах отражались измождение и отчаяние, но никто не прекращал работу. Однако когда появились лучники, энтузиазма прибавилось. Люди собирались с духом.

Эсккар спустился с первой площадки, которая скрипела и качалась. Звуки казались зловещими, веревки растягивались. С внешней стороны ворот прозвучал громкий крик. Эсккар быстро выглянул, потом убрал голову. Для разнообразия в проем не прилетело ни одной стрелы, хотя он слышал, как по крайней мере одна попала по воротам рядом. Лучники Орака делали свое дело, и их работа давала результат. Но масса варваров, по меньшей мере шестьдесят или семьдесят, двигалась вперед и уже ступила в ров. Они несли с собой гигантский таран, сделанный из ствола большого дерева. Воины со щитами прикрывали ими тех, кто тащил ношу, и им удалось доставить таран к основанию ворот, не уронив его на землю. Теперь они начнут пробивать ворота там, где огонь нанес наибольший ущерб.

Ослабленное огнем дерево не выдержит ударов такого бревна. Снова полетел дождь стрел алур мерики. Атакующие пытались защитить воинов, несущих таран.

Звук молотков заставил Эсккара взглянуть вниз. Там трудилось по крайней мере двадцать жителей деревни. Мужчины с кувалдами и колотушками прибивали доску с вырезанными пазами. Другие несли балку, качаясь под ее весом, и направляли ее так, чтобы она попала в паз. Плотники сразу же стали ее прибивать к доске с пазами. Никто не обращал внимания на густой черный дым, который кружил у ног, хотя многие начали кашлять и задыхаться от вони.

Внезапно ворота содрогнулись, словно по ним ударил гигантский кулак. Двое мужчин вскрикнули и, потеряв равновесие, упали спиной вперед с верхней площадки. Эсккар вполне мог бы последовать за ними, но Гронд вытянул огромную ручищу, всю в крови, и схватил его. Эсккар едва успел прийти в себя, когда последовал новый удар по воротам.

Он рискнул еще раз взглянуть в проем и увидел теперь стену щитов, защищающих тех, кто пытался протаранить ворота. Вероятно, атакующие несли ужасные потери, но продолжали сражаться. Он не убил достаточно воинов, чтобы заставить их потерять надежду и отступить, не пытаясь осуществить прорыв.

Ворота снова содрогнулись, на этот раз послышался звук расщепляющегося дерева. Жители деревни кричали, поторапливая друг друга.

— Делай все, что можешь, здесь, Гронд, но особо не задерживайся. Спрыгивай с площадки, до того как она обвалится. Они пробьют ворота. Я спускаюсь вниз, чтобы подготовить людей.

И снова Эсккар спрыгнул с площадки. На этот раз он прыгал прямо на землю, тяжело приземлился и упал на колени.

Поднявшись на ноги, он уставился на основание ворот. Таран делал свое дело. Тяжелое бревно, которое прибили слева всего несколько мгновений назад, уже выбили, и таран пробил несколько досок, которые поддерживали его. Подбежал Малдар с лучниками.

— Выстраивай людей в ряд, Малдар, — приказал Эсккар. — Прямо здесь.

Ворота снова содрогнулись. Часть нижней площадки свалилась, люди разбежались в разные стороны. Эсккар внимательно смотрел на ворота и видел, как они вибрируют при каждом новом ударе тарана. А враги били снова и снова. Наиболее слабой казалась левая часть; правая сторона пока держалась, в основном оставаясь неповрежденной.

У Корио глаза слезились от дыма. Он зацепился за упавшее бревно, Эсккар подхватил его под руку и помог подняться на ноги.

— Корио, укрепи верхнюю площадку, пока она не рухнула, или у нас некому будет стрелять из проемов. Посмотри, удастся ли сохранить площадку на месте, даже если они пробьются снизу. Быстро!

Эсккар не дал Корио времени ответить, просто подтолкнул его в нужную сторону. Подошли еще пять солдат, Эсккар подозвал их к себе и крикнул, чтобы приготовили щиты. Гронд спустился с верхней площадки вместе с двумя телохранителями Эсккара.

Эсккар вытер пот со лба, заливавший глаза, и повернулся к солдатам.

— Отдайте луки жителям деревни и ищите щиты. Теперь нам понадобятся мечи и копья.

Гронд показал двум телохранителям на оружие, сложенное у ближайшего дома. Они быстро вернулись с четырьмя щитами.

Эсккар снова посмотрел на ворота. Когда-то прочная, левая сторона сильно потрескалась. Огромные бревна ослабли из-за ударов топоров и огня и теперь содрогались от мощных ударов тарана. Эсккар бросил взгляд на башни и стены по обе стороны от ворот. Они были заполнены лучниками, которые отчаянно пытались остановить таранящих ворота воинов.

Защитники опоздают. Алур мерики пробьют брешь. Но это может быть маленькая брешь, и ее, возможно, удастся удержать. Пока Эсккар наблюдал за происходящим, самая левая часть нижней площадки со скрипом рухнула вниз. Падение сопровождалось криками людей, которые спрыгивали или валились на землю. Площадка падала медленно и рухнула прямо перед брешью. От того же удара с верхней платформы, которая начала опасно раскачиваться на канатах, слетело два человека. Но сама платформа пока держалась, хотя и тряслась и грохотала от каждого удара тарана.

Бревно снова врезалось в ворота, и на этот раз его обожженный конец пробил дерево. Как только воины отвели таран назад, готовясь к ному удару, лучники выстрелили в проем, и Эсккар услышал крик с другой стороны.

— Продолжайте стрелять, — отходя от проема, приказал он.

Лучники выпустили град стрел, несколько очень точно вошли в узкое неровное отверстие. Затем таран, положение которого немного изменили, врезался в соседние вертикально установленные бревна. Еще четыре удара — и следующее бревно раскололось пополам.

На мгновение алур мерики прекратили бить тараном, и к треснувшим бревнам подскочили воины с топорами. Затем снова начались удары гигантского тарана. Потребовалось меньше дюжины ударов, чтобы сдалась еще пара бревен. Грохот усилился. Все большее количество топоров стучало по ослабевшим бревнам, расширяя проем. Один воин попытался в него пролезть, и оказался весь усыпан стрелами. Они с такой силой ударили по нему, что его сразу же отбросило назад.

Эсккар схватил щит и достал меч, затем повернулся к Гронду и телохранителям.

— Мы должны остановить их здесь! Им нельзя позволить прорваться сквозь ворота! — Он схватил ближайшего телохранителя и закричал ему в ухо: — Проследи, чтобы лучники прекратили стрелять, когда мы подойдем к проему. Пошел!

Телохранитель кивнул и побежал назад к ряду лучников, которые так и стояли на своих местах и отправляли стрелы в проем. Показались щиты алур мерики, они стали проталкиваться в проем, защищая атакующих, собравшихся за ними. Эсккар и Гронд с громким криком бросились к проему.

Атакующие проталкивались в узкое отверстие, низко пригибаясь и используя щиты, чтобы прикрыться от стрел защитников. Когда Эсккар несся вперед, у него не было времени волноваться о том, что ему в спину может воткнуться стрела, выпущенная кем-то из своих. Он поднял щит к глазам, быстро сделал четыре шага и врезался в щит первого воина алур мерики. Тот потерял равновесие и завалился на кучу досок и щепок. Эсккар отступил на полшага назад, и его огромный меч опустился на голову противника. И снова Эсккар спрятал плечи за щитом, и со всей силы толкнул мертвого на воина, пробиравшегося за ним.

Их всех охватила ярость битвы. Эсккар, Гронд и четыре солдата выстроились полукругом вокруг проема и яростно защищали его. Эта ярость удивила атакующих. К тому же у защитников осталось больше сил, атакующие же на протяжении почти двух часов били по воротам тараном или уклонялись от стрел под палящим солнцем и без воды.

Первая волна алур мерики отхлынула назад. Их отогнали яростные удары Эсккара и его товарищей. Но стоило только защитникам обрадоваться, как появилась вторая группа кричащих воинов. Атакующие увидели близость победы и стали с боем пробираться в проем. Он становился все шире, потому что воины снаружи продолжали работать топорами.

Эта группа прибежала не только с мечами, но и с копьями. Они быстро расширили полукруг воинов, которые прорвались в проем до них. Эсккар бил снова и снова, используя щит, чтобы отразить удары мечей и копий. Он рубил своим огромным мечом по всему, что оказывалось в пределах досягаемости.

Внезапно громкий голос у них за спиной скомандовал:

— Ложись!

Эсккар и его солдаты были хорошо натренированы и отреагировали мгновенно. Они тут же опустились на одно колено и прикрыли головы щитами. Волна стрел пролетела над их головами. Эсккар с солдатами мгновенно поднялись. Они так часто выполняли этот прием во время учений, что теперь проделали все, не раздумывая. Стрелы ненадолго остановил захватчиков. Эсккар с солдатами, скрываясь за щитами и размахивая мечами, набросились на колеблющихся воинов, прежде чем они успели прийти в себя, и заставили их отступить. Первые алур мерики ненадолго отошли назад, но новые воины стали проталкиваться во все расширяющийся проем.

Эсккар с товарищами ожидали следующей команды, и когда крик “Ложись!” прозвучал вновь, мгновенно рухнули на землю. Еще одна партия стрел просвистела у них над головами. Потом они поднялись и бросились на варваров.

Алур мерики колебались. Их поразила странная тактика. Они не привыкли одновременно сражаться против людей с мечами и лучников. Пока они приходили в себя, Гронд пробился почти к самым воротам. Он нес на щите мертвого воина и бросил тело в проем.

Размахнувшись мечом, Эсккар со всей силы опустил его на щит какого-то воина, пробил его и ранил противника в руку.

Его окружили другие защитники. Появился человек с копьем и оказался перед Эсккаром, как раз когда подбежали свежие воины с мечами. Теперь двадцать мечей закрывали проем. Но удивительно: больше никто из атакующих не пытался пробиться в деревню. Эсккар отступил назад и посмотрел на ворота. Верхняя площадка висела неровно, едва держась на опорах, но люди все равно продолжали кидать камни в атакующих. Только теперь они радостно кричали и работали с удвоенной энергией. Происходило что-то странное, но командир совершенно не представлял что.

Эсккар повернулся к Гронду:

— Удерживай их здесь, — велел он.

Эсккару надо было посмотреть, что случилось во рву. Он побежал к правой части ворот и вверх по ступеням, чуть не сбил с ног двух мужчин с корзинами, которые несли камни защитникам, и добрался до площадки. Он чувствовал, как та опасно раскачивается под ним, и надеялся, что она продержится еще немного.

На этот раз Эсккар не удосужился прикрыться щитом, просто посмотрел поверх ворот, стоя так, чтобы лучники внизу его не заметили. Увиденное поразило его. Воины поворачивали назад, отходили от рва и бежали в тыл. Другие отступали медленнее и, отходя, стреляли из луков. От боковых стен деревни всадники галопом неслись назад по равнине. Они все подгоняли коней и не обращали внимания на сражение у ворот. Они не приостановили коней, даже когда вышли за пределы действия стрел защитников Орака. Они неслись назад в свой лагерь.

Эсккар прищурился и, не обращая внимания на пот, который заливал глаза, всмотрелся в самую высокую гору. Там тоже все изменилось. Более дюжины столбов дыма поднимались в безоблачное небо от лагеря алур мерики. Сами костры рассмотреть было невозможно, но что-то горело в северной части главного лагеря варваров.

Эсккар увидел движение по всей возвышенности. Все больше мужчин бежало вниз с гор к Ораку, чтобы присоединиться к сражению. Нет, боги, это были женщины! Женщины бежали из лагеря. Дюжина лошадей без всадников также неслась галопом к Ораку. Что-то сильно испугало животных. Какое-то пока непонятное движение привлекло внимание Эсккара, и он попытался разобраться, что это.

На гребне одной из самых высоких гор стоял одинокий всадник. Он поворачивал коня и высоко размахивал копьем. К копью был прикреплен длинный вымпел, развевающийся на ветру. Даже с такого расстояния Эсккар смог различить его цвет. Он был желтым. Всадник еще немного помахал им, не обращая внимания на быстро приближающихся варваров, потом неторопливо развернулся и скрылся из виду с другой стороны горы.

— Что это? — рядом с Эсккаром оказался Сисутрос. Он тяжело дышал, левая рука была залита кровью. — Что происходит?

Эсккар попытался рассмеяться, но пересохшее горло ему этого не позволило. Из него вылетел только хрип. На площадке появился кашляющий деревенский житель с ведром воды, предназначенным для тушения пожара внизу. Эсккар схватил ведро, напился и окатил лицо.

— Разве ты не видишь, Сисутрос? — немного утолив жажду, ответил Эсккар. — Это был Субутай. Клянусь богами, он проехал прямо сквозь их лагерь!

— Они ведь точно поймают его! — в голосе Сисутроса звучало беспокойство.

Эсккар снова посмотрел на теперь пустую вершину горы. Сухость в горле исчезла, и он смог рассмеяться.

— Субутай не настолько глуп. Я уверен, что он пустил коня во весь опор, как только съехал с вершины. Да, ему придется тяжело, когда он будет от них уходить, но он справится. Вероятно, он совершил набег на лагерь, сжег несколько шатров, испугал лошадей и обратил их в бегство и добился, чтобы алур мерики узнали: он там. Именно это заставило их прекратить атаку. Они поняли, что риску подвергаются их женщины и дети. Они не знают, сколько людей атаковало лагерь.

Они стояли молча. Эсккар наблюдал, как последние алур мерики вылезают из рва и бегут со всех ног в тыл. Многие бросали мечи и другое оружие. Они очень спешили, пытаясь обогнать злобные стрелы, которые преследовали их. Стрелы сбили с ног нескольких воинов: защитники не были склонны к милости и не теряли возможности уменьшить количество врагов.

После бегства варваров остался широкий след из тел. Из их спин торчали стрелы. Эсккару было грустно смотреть на это зрелище, и он почувствовал странную радость, когда последний воин оказался вне пределов действия луков. Многие останавливались и трясли кулаками, глядя на Орак и его защитников. Их ярость и раздражение были очевидны. Другие просто опускались на колени в пыль, чтобы перевести дух. Они слишком устали от борьбы и бега, чтобы ругать и проклинать своих врагов.

Вдоль стены зазвучали радостные крики, вначале нестройно и хрипло, потом все громче и громче по мере того, как те, кто находился в отдалении от нее, понимали, что случилось. Эсккар наблюдал за отступлением врага и считал столбы дыма, поднимающиеся в жаркое небо. Они сливались, и от этого считать было сложно, но он решил, что горит по крайней мере в тридцати местах. Достаточно, чтобы в небо поднялось много дыма. У Субутая было мало людей, но один всадник с факелом способен много сделать за короткое время. Вероятно, Субутай тщательно подготовил своих людей. Он хорошо выучил урок.

Эсккар подумал, сколько еще человек потерял Субутай. Хотелось верить, что немного. Даже если алур мерики и не оставили воинов для защиты лагеря, то там должны были быть мальчики и старики, способные управляться с луком. Субутая и его подчиненных ждал долгий и тяжелый путь на юг, и их преследовало по крайней мере сто воинов.

— А мы могли бы их удержать? Без атаки Субутая?

Со щеки Сисутроса капала кровь. Открылась старая рана, вероятно, после криков.

— Мы никогда не узнаем точно, но я думаю, что смогли бы. Их лучники слабели и меньше стреляли. Тем не менее…

Он понял, что крики изменились. В них все так же слышалась радость, но звучали они по-новому.

— Эсккар!.. Эсккар!.. Эсккар! — скандировала толпа. Мгновение спустя показалось, что вся деревня кричит одновременно.

Он повернулся и посмотрел вниз, на деревню. Казалось, к стене подошли все мужчины, женщины и дети, заполнили открытые места и переулки. К ним присоединялись все новые и новые люди. Другие появлялись на крышах домов или стене. Крики все продолжались. Эсккар заметил движение в массе людей, собравшихся внизу. Полдюжины солдат проталкивались сквозь толпу, в середине шла Трелла. Им пришлось несладко, пока жители деревни не увидели, кого они сопровождают, и позволили пройти. Крики снова изменились: теперь и имя Треллы эхом отражалось от стен.

Эсккар посмотрел на Сисутроса и увидел, что его помощник тоже кричит.

— Я никогда не видел ничего подобного раньше, — сказал Эсккар, но его никто не услышал, другие звуки поглотили слова.

Трелла добралась до лестницы. Люди с готовностью помогали ей подняться по ступеням на площадку, к Эсккару. Он обнял ее и крепко прижал к себе. Это вызвало новый взрыв криков. Когда он отпустил ее, она прижалась к его боку и прокричала ему в ухо:

— Обратись к ним. Скажи им то, что они хотят услышать.

Он посмотрел на ее лицо, спокойное и умиротворенное. Трелла высоко держала голову. Она продумала даже это. Эсккар поднял обе руки, призывая к тишине. Вначале люди не обратили внимания на этот призыв и продолжали кричать: “Эсккар! Трелла!” Но в конце концов они утихомирились. Многие хотели услышать, что скажет Эсккар. Он закричал, пока они не начали снова шуметь:

— Жители деревни… Солдаты! Мы прогнали варваров прочь!

Еще один радостный крик вознесся к небу, все кричали в полную силу. Эсккару пришлось долго ждать, прежде чем он смог снова говорить.

— Мы сделали то, чего до нас никогда не делала ни одна деревня. Теперь им придется двигаться дальше. Сегодня вы сражались очень смело. Теперь мы должны оказать помощь раненым и похоронить мертвых, потому что сегодня погибло много хороших людей. Мы должны заново отстроить Орак, сделать его больше и сильнее, чем раньше.

— Веди нас!.. Защищай нас!.. Ты должен править Ораком! — кричали жители деревни.

Солдаты размахивали мечами и луками. Жители деревни просто поднимали руки. Даже Трелла отошла в сторону и повернулась к нему, подняла руки и присоединилась к призыву толпы.

Эсккар снова поднял руку и после еще одного взрыва приветственных криков, шум наконец стал стихать. Эсккар старался говорить так громко, как только мог, чтобы слова доносились до всех, собравшихся внизу.

— Если вы хотите, чтобы я руководил вами и защищал вас, я сделаю это. Вы выбираете меня правителем Орака?

На этот раз ответ прозвучал словно гром. Жители Орака кричали до хрипоты от возбуждения и радости, а еще от облегчения после избавления от варваров. Эсккар подождал какое-то время, потом опять поднял руки, призывая к тишине.

— Значит, я поведу вас. Нам предстоит много работы, и мы можем начать прямо сейчас.

Толпа снова приветственно закричала. Эсккар стоял на месте, подняв правую руку. Потребовалось много времени, чтобы голоса стихли на этот раз.

— А теперь возвращайтесь к своим обязанностям! — крикнул он и отвернулся от толпы.

Он повел Треллу с площадки вниз. У ворот ждали Корио, Бантор и Гат. Эсккар приказал укрепить ворота, позаботиться о раненых и похоронить мертвых. Пока жители деревни не смогут отдыхать. Ворота надо было отремонтировать до наступления темноты. Эсккар велел Гату снова отправить лучников на стены, поставить часовых и держать солдат в состоянии боевой готовности.

Когда Эсккар наконец закончил отдавать приказы, которых набралось множество, на него посмотрела Трелла:

— А теперь, когда твои приказы выполняются, мы должны пройтись по деревне и поговорить с людьми.

Он взял ее за руку и впервые за много дней улыбнулся.

— И что я должен им говорить?

— Поблагодари каждого за работу сегодня и на протяжении всех последних месяцев. Скажи, насколько сегодняшний успех зависел от их усилий. Говори это по-разному, выражай столькими способами, сколькими сможешь.

К ним приблизилась группа женщин со смоченными в воде тряпками. Они стали вытирать кровь и грязь с тела Эсккара. Одна женщина встала на колени и умыла его ступни и сандалии. Затем их с Треллой окружил клан Ястреба, и они пошли по Ораку. Они прошлись по всем улицам и остановились почти у каждого дома. Эсккар выслушивал благодарности и похвалу, а сам повторял одно и то же: Орак обязан всем им, именно они — истинные победители, и он благодарит богов за помощь людей. Пока они шли по деревне, к нему все время подбегали посыльные. У них были вопросы, просьбы, кому-то нужны были приказы.

Он отвечал им, но Трелла все не позволяла ему закончить прогулку.

— Это гораздо важнее, — повторяла она, когда он раздражался. — Теперь, когда они думают только о победе, ты должен снова завоевать их на свою сторону. Они будут твоей силой в предстоящие месяцы, пока мы на самом деле не станем правителями Орака. Они навсегда запомнят твою похвалу и слова благодарности.

Он вздыхал, но продолжал улыбаться. Трелла, которая продумывала все, предвидела и этот момент, поэтому он чувствовал себя подготовленным к выполнению задачи. Пока они шли по улицам, перед ними следовали несколько женщин, включая жену Бантора. Они подбадривали людей, подсказывали, что говорить, и выкрикивали благословения спасителю Орака. Даже в минуты победы Трелла управляла жителями деревни, как хотела. Эсккар пораженно качал головой, но продолжал улыбаться, благодарил людей и крепко держался за руку Треллы.

Глава 28

К закату Эсккар мог бы поклясться,
что поговорил со всеми мужчинами и женщинами в стенах Орака. Это занятие вымотало его почти так же, как утреннее сражение. Пока он благодарил жителей деревни, его солдаты работали или заботились о раненых. Потом Трелла подала простой ужин, не думая о праздничном пире. Слишком многие погибли, а разъяренные варвары продолжали стоять лагерем за возвышенностями.

Эсккар хотел отдохнуть, но, несмотря на долгий и напряженный день, чувствовал какое-то беспокойство и никак не мог с ним совладать. Он решил в последний раз взглянуть на лагерь алур мерики. Он взял Треллу за руку и в сопровождении четырех телохранителей отправился по улицам, не обращая внимания на веселье.

К тому времени, как они добрались до башни, толпа разошлась. Эсккар с Треллой взобрались по лестнице, которая все еще пахла кровью. С самого верха они посмотрели на голые поля, от которых веяло смертью.

Под ними люди Корио в уходящем свете дня ремонтировали ворота; уже зажгли костры, в которых горели щиты алур мерики. Рабочие стучали молотками. Они добавили на ворота столько дерева, что те теперь казались в два раза толще, чем были раньше. Использовались доски и бревна, оставленные варварами. Экономный и бережливый главный строитель перенес все, что только можно использовать, в деревню.

Сисутрос расчистил ров от мертвых врагов, хотя с дальней стороны трупы все еще лежали. Эта работа заняла почти всю вторую половину дня. Они снимали с тел все ценные вещи, забирали оружие и одежду, а потом бросали трупы в реку. Ров снова стал чистым, бугорки разровняли, ямы заполнили, хлам убрали. Жители деревни собрали стрелы и камни. Оружие осмотрели, вычистили и приготовили к следующему сражению, а камни снова сложили у стены, откуда их будет удобно брать.

Погибшие жители Орака лежали ровными рядами рядом с воротами, выходящими на реку. Завтра из деревни вытащат паром и снова привяжут к нему канаты. Первым грузом станут мертвые Орака. Их похоронят в общих могилах на западном берегу. Эсккару сообщили о потерях у врага. Его люди насчитали, что сегодня были убиты триста семьдесят воинов. Еще многие алур мерики получили ранения.

Долгий летний день заканчивался. Солнце уже скрылось за горизонтом, но оставалось достаточно света, чтобы видеть равнину до гор. В спускающихся сумерках очертания возвышенностей высвечивались походными кострами. На самих возвышенностях в ряд стояли варвары на лошадях. Они несли дозор и наблюдали за деревней.

— Это кажется странным, Трелла, — сказал Эсккар, показывая на варваров рукой. — Теперь они боятся, что мы их атакуем.

— Это не так уж и странно, муж. За последние несколько недель ты убил почти восемьсот из них и многих ранил.

— Они получили горький урок. Половина их воинов мертва. Даже алур мерики не могут не считаться с такими потерями.

— Ты уверен, что они не будут снова атаковать? Все ведь просто предположили, что сражение закончилось.

Он встал за ней и обнял ее за талию.

— Осада снята. Они потеряли слишком много людей и слишком много оружия. Даже их лошади снова разбежались. Им потребуется несколько недель, чтобы приготовиться к новой атаке, а они уже слишком задержались здесь. Им давно пора отправляться на юг. Кроме того, воины боятся снова идти в атаку. Без какого-то нового плана Тутмос-син или тот, кто теперь ими командует, не посмеет предложить атаку, пока не сможет гарантировать победу.

— Они почти взяли ворота, да? Они могут снова попытаться это сделать.

Она опустила голову ему на грудь.

Эсккар почувствовала, как она расслабляется. Ее тело было мягким и теплым в его объятиях, и он наслаждался этим ощущением.

— Нет. Ведь мы удержали ворота, и в глубине души они знают, что мы способны снова это сделать. Теперь они нас боятся. В следующий раз они не будут нас недооценивать. Когда они вернутся через десять или пятнадцать лет, все будет по-другому. К тому времени у них появятся новые планы и новые воины, готовые бросить новый вызов.

Он задумался об этом на мгновение.

— В некотором роде мы изменили их, как они изменили нас. Им придется осваивать новые виды борьбы. Слухи о том, что мы сделали, разойдутся по земле. И другие деревни станут оказываться им сопротивление.

Трелла сжала его руки своими, и он снова поразился ее силе.

— Да, другие деревни попытаются, но потерпят поражение. У них нет человека, обладающего твоей силой и смелостью, Эсккар. Ты — великий полководец, и ты понимаешь, как и почему люди сражаются. Алур мерики пришли сюда, не ожидая серьезного сопротивления. Они по-настоящему не готовились к взятию деревни, хотя знали, что мы строим стену. Ты всегда был на шаг впереди них. Ты предугадывал их действия, а они никогда не поспевали за тобой. Ни один другой человек в Ораке не смог бы добиться того, что ты сделал за последние несколько месяцев. Ты на самом деле одержал великую победу.

Она погладила его руки.

— Но гораздо важнее то, кем ты стал. Ты изменился больше других. Ты стал лучше и мудрее.

— Без тебя я бы провалился, — ответил Эсккар. — Ты заставляла жителей деревни работать, организовывала ремесленников, добивалась, чтобы люди поддерживали меня, и держала в страхе представителей высшего сословия. Без тебя не было бы победы. Каждый солдат, который сегодня участвовал в сражении, знает это.

Трелла какое-то время молчала.

— Сегодня, возможно, это знают многие. Но через несколько месяцев люди будут произносить только твое имя — имя победителя варваров. Помнят только победителей, тех, кто выиграл битву. Я думаю, что это хорошо.

Она повернулась у него в объятиях и оказалась лицом к нему, потом положила руки ему на плечи и посмотрела ему в глаза.

— Ты на самом деле хочешь править здесь, в Ораке, муж? Управление деревней отличается от организации сопротивления. Это будет еще сложнее. Нужно построить новую стену, гораздо более высокую и прочную, и она должна окружать в два раза больше земли, чем эта. Ты будешь строить стены на протяжении многих лет и обучать людей их защищать. Будет много новых сражений, в которых придется участвовать, и не только против варваров. Против нас могут выступить другие, которые придут из дальних земель. Чтобы защищать Орак и обеспечить нашу безопасность, тебе придется взять под свою власть все окружающие нас земли, каждую ферму и деревню, на большом удалении и со всех сторон. Это будет трудная работа, даже для великого вождя. Но если ты хочешь править, мы должны начать уже с завтрашнего дня. И для выполнения этой задачи может потребоваться вся жизнь.

— То, о чем ты говоришь, будет нелегко. Одно дело — сражаться из-за стены. Совсем другое — идти войной в отдаленные места и наносить поражение своим врагам на их землях.

— Я не сомневаюсь, что ты найдешь новые способы ведения войны. Но это сражения будущего. Вначале ты должен решить, хочешь ли ты править здесь.

Он смотрел ей в глаза в спускающейся темноте. Она просила его править, но он знал, что они будут править вместе, что именно она введет многие правила и обычаи, которым Орак станет следовать. Она решит, у кого будет власть и у кого не будет, а ему придется слушаться ее советов. Многие из его солдат и жителей деревни будут знать правду: она правит в той же мере, что и он. Эсккар каждый день будет видеть это в их глазах.

Но ничто из этого больше не имело значения. Он добился многого. Он даже отомстил за смерть отца. Теперь никто никогда не забудет его имя. Кроме того, весь Орак знал, что Трелла благословлена богами, и она на самом деле обладает даром. Ему не будет стыдно делить с ней власть. Они станут править вместе.

— Или мы можем уехать из Орака через несколько недель, — предложила она, когда его молчание слишком затянулось. Трелла стала говорить тише и приложила голову к его груди. — Возьмем золото и людей и отправимся туда, куда ты захочешь.

— Ты уедешь из деревни вместе со мной? Отправишься странствовать по земле, рискуя каждый день?

Она рассмеялась, и веселый смех зазвенел над башней.

— Я каждый день рисковала жизнью последние шесть месяцев. Я попала в рабство, меня продали, подарили, ранили и чуть не убили. Может ли быть большая опасность, чем все это?

Эсккар крепко прижал ее к себе. Он знал, что для подобного выбора слишком поздно. Кроме того, этим вечером он был точно так же очарован ею, как в ту первую ночь, которую они провели вместе. Тогда определился ход его судьбы, и его жизнь будет вращаться вокруг нее, пока чары не спадут или пока кто-то из них не умрет, а возможно, все останется по-прежнему и тогда, если обещанная богами загробная жизнь на самом деле существует.

— Мы останемся, Трелла, и мы… оба станем править в Ораке. — Эсккар протянул руку и коснулся стены перед собой. Он почувствовал странное удовлетворение от прикосновения к шероховатой поверхности. — Наша кровь уже впиталась в эти стены. Ты права. Нужно построить новую стену, более надежную, чем эта.

Трелла положила руку поверх его.

— Стена сохранит наши голоса сотню лет. Может, даже двести лет. Пока стена стоит вокруг Орака, нас будут помнить. — Она слегка повернула голову, чтобы посмотреть на него снизу вверх. — Я могу тебе помочь править большой деревней.

— Ты будешь направлять меня во всех делах, а я стану защищать тебя.

Он едва услышал ее следующие слова, потому что она произнесла их очень тихо:

— Защищай нас, Эсккар. Я ношу твоего ребенка. Теперь ты должен защищать нас обоих.

Он поднял ее подбородок вверх и посмотрел ей в глаза так, как делал это в ту первую ночь.

— Ты беременна? А когда ты собиралась сказать мне об этом?

— Если бы Орак пал, то необходимости в этом не было бы. Я не хотела, чтобы ты беспокоился о чем-то еще. До рождения ребенка еще несколько месяцев, но я уверена, что беременна. Аннок-сур со мной согласна.

Она снова повернулась, все еще оставаясь у него в объятиях, но теперь смотрела на поля. Густые тени скрывали трупы, разбросанные по равнине. Если не считать тусклого мерцания за горой, тьма была почти полной. Эсккар знал, что сегодня у алур мерики горит гораздо меньше костров.

— Нужно столько всего сделать, Эсккар. Ты должен командовать солдатами, заняться деревнями вверх и вниз по реке, преодолеть сопротивление тех, кто станет сопротивляться, и готовиться к следующему переселению варваров.

Она вздохнула.

— Нужно пригнать назад скот и привезти зерно с другой стороны реки. Снова будут вестись сражения, Эсккар, но в будущем ты станешь только командовать, но не сражаться сам. Больше никогда. За все то время, что мы вместе, я никогда не просила у тебя ничего для себя, но это ты мне должен обещать. Большой меч должен остаться в ножнах.

Это может оказаться не так уж и плохо, решил Эсккар, внезапно вспомнив ужасающую схватку в лагере Алур Мерики. Он стареет. Даже у степных народов суровые бои ведут молодые. Он заставил себя не думать об этом.

— Я оставлю сражения другим, — наконец сказал он, но не смог скрыть сожаления. Оно прозвучало в его голосе. — Но я буду держать меч рядом, на тот случай, если он понадобится.

Он глубоко вздохнул.

— А тебе придется решать, как править Ораком, какие обычаи вводить, какие указы принимать, какие семьи включить в высшее сословие и отметить, как нам набрать достаточно золота, чтобы платить солдатам, оплачивать восстановление Орака и все остальное, что нам потребуется. Я понимаю, что для сохранения власти потребуется не меньше работы, чем для ее завоевания. Да, Трелла, тебя ждет много дел.

Теперь солнце окончательно село. Тьма перед ними простиралась до самых гор. Когда Трелла заговорила, ее вопрос удивил Эсккара.

— А как бы ты назвал нашего ребенка, если родится мальчик?

Он думал мгновение, потом пожал плечами.

— Я знаю только варварские имена, а они не подходят для нашего сына, который станет править Ораком после нас. А деревенские имена для меня все едины. А ты какое имя бы выбрала?

— Я бы хотела дать имя в честь своего отца, поскольку я ему стольким обязана. Его звали Саргат. Если ты позволишь, то мы могли бы назвать нашего сына в память о нем.

Эсккар, все еще пытавшийся привыкнуть к мысли, что он станет отцом, глубоко задумался над ее просьбой. Даже среди жителей деревни выбор имени сыну являлся обязанностью мужа, и к ней нельзя бы относиться легкомысленно. Но имя отца Треллы не показывало качеств вождя. Это было обычное имя, которое использовали многие.

Эсккар знал, что некоторые имена обладают собственной силой, как и определенные слова влияют на людей. Сам он не отдавал предпочтения никакому имени, но тем не менее…

— Саргат… это хорошее имя, но простое и часто встречающееся. У нашего сына должно быть имя, которое свидетельствует о силе и власти.

Он снова задумался. Имени Саргат не было в его родном языке, но если бы ему пришлось его перевести…

— А если мы назовем его Саргон? Этого имени я раньше не слышал, и мне кажется, что оно несет в себе силу. Это окажет честь твоему отцу?

— Саргон, — повторила она, произнося странное имя вслух, словно прислушиваясь, одобряют ли его боги. — Саргон. Да, это прекрасное новое имя, и оно также окажет честь моему отцу. Мы назовем сына Саргон, и его дед, и его отец будут им гордиться.

— Саргон, который будет править деревней Орак, — повторил Эсккар.

— Нет, Орак уже не деревня. Он разросся в нечто большее. Это город, со стеной и смелыми людьми для ее защиты. Это город, сила которого будет увеличиваться и который станет славным. Впервые жители деревни и фермеры объединились и противостояли варварам. Кто знает, что мы сделаем в будущем?

— Значит, у него должно быть свое имя, новое имя, как и у нашего сына, — предложил Эсккар. — Может, мы придумаем название и для Орака?

— А ты можешь выбрать новое название для Орака? Название, которое заставит забыть о старой деревне, а будет напоминать о тебе и твоих победах?

Эсккар долго молчал, думая о названиях различных мест. Трелла, как и всегда, не торопила его.

— Когда я был мальчиком, мы провели часть лета далеко на севере, у маленького ручья, который мы называли Аккад. Это было последнее счастливое время с моей семьей. — Он улыбнулся, вспоминая те далекие времена. — Как тебе Аккад в качестве нового названия нашего города?

— Аккад… Аккад. Эсккар из Аккада… Саргон из Аккада. Да, это название несет в себе силу, как и твое имя, Эсккар. Но давай пока не говорить другим, какое новое название мы придумали для Орака. Новое название должно появиться в свое время, когда все увидят, чего мы добились.

Значит, город Аккад появится через несколько месяцев. Или когда Трелла сочтет, что поселение готово к этому. Эсккар понимал, почему она так поступает. За последние несколько месяцев в деревне произошло слишком много перемен, и предстоят новые. Лучше, если люди будут приспосабливаться к ним постепенно. Это мудрое решение.

Подул прохладный ветерок и нарушил тишину. Воздух на мгновение показался чистым и свежим. Эсккар услышал, как телохранители внизу переминаются с ноги на ногу. Они не поднимались наверх, чтобы не мешать Эсккару с Треллой, но явно с нетерпением ждали, когда смогут присоединиться к веселью.

— Раз завтра у нас столько работы, ты сегодня ночью, может быть, найдешь время, чтобы доставить удовольствие мужу?

Его руки пошли вверх от ее талии к груди и сжали ее, наслаждаясь ощущениями. Он прекрасно чувствовал ее тело сквозь тонкую одежду. Желание было таким же сильным, как в их первую ночь. Ее тело, запах ее волос, даже ее улыбка все еще возбуждали его.

— Или ты уже забыла об обязанностях жены?

Она откинула голову назад, накрыла его руки своими и прижала их к себе.

— Нет, господин, я жду, чтобы доставить тебе удовольствие.

Говорила она тихо, и голос звучал так же соблазнительно, как и в их первую ночь, только теперь он звучал более счастливо, чем когда-либо раньше.

Эсккар покачал головой, думая о загадочности женщин.

— Иногда я задумываюсь, девочка, кто был господином, а кто рабом.

Трелла засмеялась в ответ, тихо и возбуждающе, и они оба отвернулись от погруженного во тьму поля боя и мертвых. Они посмотрели на деревню, ярко освещенную множеством факелов и костров. Жители праздновали свое освобождение. Теперь его деревни… нет… его города. И когда-нибудь, если ему не изменит удача и помогут боги, это будет город его сына. Сегодняшняя же ночь будет еще более волшебной, а завтра позаботится само о себе.

Эпилог

Зазвучала барабанная дробь, вначале тихо, потом все громче и настойчивее, пока не превратилась в раскаты грома, когда звук первого барабана слился с вторым и третьим. Быстрые удары призывали всех солдат и жителей деревни занять свои посты.

Чувство удовлетворения, которое испытывал Эсккар, мгновенно исчезло, вместо него появились страх и сомнение. Он вскочил из-за стола, скамья отлетела назад. Он схватил меч со стены, бегом бросился вниз по лестнице и во двор. Быстро соображающий солдат уже вывел коня Эсккара. Командир, не останавливаясь, вскочил на спину животного и галопом понесся со двора. Он скакал по улицам, заставляя разбегаться ошарашенных и испуганных жителей деревни, мимо которых проносился.

У главных ворот собрались солдаты, все пребывали а замешательстве, ругались, разбирали оружие и занимали свои посты. Эсккар спрыгнул с не успевшего остановиться коня, бросился в башню и понесся вверх по ступеням. Выйдя на солнечный свет, он увидел поджидающего его Гата.

Гат показал пальцем на восток, и Эсккар увидел все еще голую равнину. Воины выстраивались в ряд на одной из возвышенностей на юго-востоке. Эсккар по привычке принялся их считать, но Гат это уже сделал до него.

— Около шестидесяти, — сообщил старый солдат и сплюнул со стены. — Недостаточно, чтобы атаковать нас. Пока недостаточно.

Воины сидели на лошадях и молча смотрели на Орак и стену, а возможно, и на трупы своих родственников, все еще устилающие равнину. Прошло несколько минут, но всадники не двигались, просто терпеливо оставались на местах, словно ожидая чего-то.

Эсккар был в таком же замешательстве, как и его солдаты. Через четыре дня после того, как алур мерики не смогли взять ворота, варвары отправились на юг. С тех пор прошло три дня, и он не понимал, почему их всадники вернулись и ездят вокруг Орака. Их лошади уже съели всю траву, которая успела вырасти, и у варваров не было сил для нового нападения на Орак. Тем не менее никто из обитателей Орака не смел покинуть безопасную территорию за стеной и вернуться на свои фермы. Поэтому появление боевого отряда не имело смысла.

Ряд всадников расступился в середине. Из-за вершины горы появился огромный штандарт вождя алур мерики, за ним следовало еще несколько всадников. Ряд опять сомкнулся, после того как проехал предводитель. Великий вождь сидел на коне и осматривал простирающуюся перед ним равнину. Двигались только вороны и стервятники, кружащие над телами его мертвых воинов. Наконец он тронул коня, и за ним последовали его воины. Весь ряд медленно ехал вниз по склону. У подножия они пустили лошадей кентером и поскакали по разбитым полям к деревне. Они остановились как раз за пределами действия луков.

Эсккар наблюдал за происходящим. Саррум проехал еще несколько шагов вперед, достал меч и поднял высоко над головой. Бронзовое лезвие сияло на солнце, словно золотое. Саррум, не торопясь, три раза провел мечом из стороны в сторону, от горизонта до горизонта. Затем он снова поднял его к солнцу и держал его так несколько секунд, потом опустил руку и направил меч прямо на башню, где стоял Эсккар.

Слова едва доносились через разделяющее их пространство. Эсккар склонил голову набок, чтобы лучше слышать, но он и так хорошо их понимал.

Эсккар не обращал внимания на гул голосов на стене. Каждый, стоявший там, спрашивал товарищей, что это все означает. Эсккар вылез из башни, встал, широко расставив ноги и с трудом удерживая равновесие на узком выступе. Ему едва хватило места, чтобы поставить ноги. Гат схватил командира за ремень сзади, чтобы удержать.

Эсккар достал меч из ножен, поднял его к небу и долго оставался в таком положении, затем три раза прокрутил им над головой, а потом опустил так, что острие указывало точно на предводителя алур мерики. Эсккар сделал глубокий вдох и выкрикнул ответ на языке варваров. Его грубые слова эхом разнеслись по пустой равнине между ними.

Великий вождь снова поднял меч к небу, и снова солнце отражалось от клинка, затем опустил его, убрал в ножны и развернул коня. Не оборачиваясь, он пустил коня галопом, его воины последовали за ним, огромный штандарт развевался на ветру.

Эсккар смотрел, как они едут вверх по склону, как минуют вершину и исчезают. Когда они скрылись из вида, показалось, будто их и не существовало. Он убрал меч в ножны и легко спрыгнул со стены.

— Что он сказал? — Гат не мог сдержать любопытства. — А ты что сказал? Я слышал твое имя.

Наверху башни собралось много людей: младшие командиры, солдаты с оружием, даже несколько жителей деревни. На лицах отражался страх. Все смотрели на Эсккара в ожидании.

— Он сказал: “Я — Тутмос-син, предводитель алур мерики”. — Эсккар недоуменно покачал головой. — Каким-то образом Тутмос-син выжил. Как ему это удалось?.. Вероятно, ему благоволят боги.

Гат шагнул поближе к командиру.

— А что еще он сказал?

Перед тем как отвечать, Эсккар в последний раз посмотрел на возвышенность, на которой теперь никого не было. Говорил он громко, чтобы все могли его слышать.

— Он сказал: “Вы сражались смело, но борьба еще не закончилась. Мы вернемся в другой день”.

От этой угрозы по толпе пробежал нервный шепот, и Гату пришлось повысить голос, чтобы его услышали:

— А ты что ответил?

— Я сказал ему, что я — Эсккар, сын Хогартака, и я отплатил алур мерики за кровь моей семьи, и еще сказал, чтобы он никогда больше не возвращался в эти земли.

Солдаты, стоявшие ближе всего, повернулись к товарищам, чтобы передать слова командира. Они стали одобрительно кричать. На губах Эсккара появилась улыбка, хотя глаза оставались холодными. Он понизил голос так, чтобы его слова мог уловить один Гат:

— И я сказал, что буду ждать его.

Конец… начала

Историческая справка

Так началась эра окруженных стенами городов. Подобные города возникли по всей земле, каждый защищала своя собственная огромная стена и окружали фермы и стада, каждый являлся центром местной торговли и ремесел. Эти города соперничали друг с другом за главенство на протяжении многих сотен лет, власть переходила от одного к другому и обратно. Но менее чем через семьсот лет после битвы за Орак, примерно в 2500 году до н. э., армии соединились под командованием правителя города Аккада и прошлись к югу по всем землям, занятых теми, кто называл себя шумерами. Воины Аккада победили шумеров и правили ими много лет. Побед они добились в основном благодаря мастерству и силе хорошо организованной пехоты, оснащенной мощными луками и обученной вести осадную войну. Это первое в истории зарегистрированное использование армии, состоящей из пеших солдат, мастерски владеющих луком.

Земля, которую покорили и в которой правили люди Аккада, стала известна западным нациям как Месопотамия, земля между рек. Первым завоеванием руководил первый великий царь, чье имя сохранилось в истории. Его звали Саргон, и он построил первую мировую империю, объединив путем завоеваний не только собственные земли, но и земли, окружающие Месопотамию. В конце концов его сын, тоже Саргон, расширил империю до берегов Средиземного моря на западе и до Индии на востоке. Из этих мест влияние и мощь окруженных стенами городов распространится в другие земли, включая страну, которая станет называться Грецией. Греки многому научатся от своих восточных соседей и построят много собственных городов, окруженных стенами. Один из них назовут Афинами.

На востоке великий город Аккад, окруженный стеной, выстоит на протяжении многих поколений, даже когда после смещения русла Тигра появится еще более великий город под названием Вавилон, стены которого поднимутся выше, чем у какого-либо другого поселения. Но это уже другая история.

От автора

Иногда каким-то образом все получается. Эта книга, которую я начал семь лет назад, является примером. Благодаря помощи и поддержке многих людей был составлен примерный план, потом написана книга, раскритикована, переписана, пересмотрена, расширена, сокращена, снова пересмотрена и снова сокращена. И все это происходило до того, как ее увидел мой редактор. После этого… Ну, у вас уже сложилось представление. Я благодарю всех, кто внес вклад в работу, прочитав книгу и сделав критические замечания.

В первую очередь я благодарен своему агенту, Доминику Абелю, который верил в книгу и связал меня с редактором из “ХарперКоллинс” Сарой Дуранд. После ее предложений появился новый материал, и она в целом подчистила всю рукопись.

Я в особом долгу перед теми, кто помогал в самом начале. Виджья Шарц, прекрасный автор и бывший президент Ассоциации Писателей Аризоны, терпеливо правила первые наброски вместе со своей группой критиков почти на протяжении года. Я также благодарен своим критикам, которые подключались каждый раз, когда мне требовалась помощь. Шарон Андерсон, Мартин Кокс, Лаура Гроч (моя племянница, газетный редактор), Джим Джаспер, Деб Леддфорд и Салли Майс внесли вклад в конечный вариант.

Я также очень благодарен Джиму за веру в книгу и за то, что он по собственной инициативе связался с Домиником Абелем, полагаясь на двадцатилетнее знакомство, чтобы передать в опытные руки Доминика первые несколько глав.

И как бы не забыть сказать спасибо Грейси и Ксене, моим кошкам, чьи лапки и коготки помогли мне справиться с многочисленными трудностями, с которыми сталкивается писатель.

И, наконец, но не в последнюю очередь, я благодарен духовному отцу этой истории, одному из моих любимых писателей, Дж. Майклу Стражинскому, автору и продюсеру телесериала “Вавилон 5”. Его ободряющие послания по электронной почте заставляли меня продолжать работу, когда я собирался все бросить. Пусть Создатель простит меня за то, что некоторые идеи позаимствованы из “Вавилона 5”.

Сэм Барон,
Скоттсдейл, Аризона,
Август 2006 года

Оглавление

  • Пролог
  • Часть I. Встреча
  •   Глава 1
  •   Глава 2
  •   Глава 3
  •   Глава 4
  •   Глава 5
  •   Глава 6
  •   Глава 7
  •   Глава 8
  •   Глава 9
  •   Глава 10
  •   Глава 11
  •   Глава 12
  •   Глава 13
  •   Глава 14
  •   Глава 15
  • Часть II. Стена Саргона
  •   Глава 16
  •   Глава 17
  •   Глава 18
  •   Глава 19
  •   Глава 20
  •   Глава 21
  •   Глава 22
  •   Глава 23
  •   Глава 24
  •   Глава 25
  •   Глава 26
  •   Глава 27
  •   Глава 28
  • Эпилог
  • Историческая справка
  • От автора