Альтернативная история [Фредерик Пол] (fb2) читать постранично, страница - 2

накрыла темнота. Ртуть в термометре опускается. Я осматриваю горизонт в поисках огней «Карпатии», но вижу лишь холодное черное небо, усеянное миллионами равнодушных звезд. Через минуту я прикажу мистеру Лайтоллеру выпустить нашу последнюю сигнальную ракету, а также попрошу преподобного Бейтмана послать в небеса еще одну аварийную молитву.

К добру или нет, но капитан Смит настоял на том, что должен совершить благородный поступок и отправиться на дно вместе со своим кораблем. (Точнее, он настоял, что должен совершить благородный поступок, застрелившись и тем самым гарантировав, что его останки отправятся на дно вместе с кораблем.) Он сделал так, и в результате я остался фактически главным на этом плавучем сооружении. Наверное, я должен испытывать к нему благодарность. Наконец-то у меня появился свой корабль, если только можно назвать кораблем этот наспех сколоченный импровизированный плот. Примут ли меня другие потерпевшие крушение в качестве их попечителя и хранителя? Пока не уверен. Завтра после рассвета я обращусь ко всей нашей компании с пояснением, что юридически я здесь главный и у меня есть план спасения, хотя второе утверждение окажется некоторым отступлением от истины, поскольку план нашего спасения пока еще не посетил мое воображение.

Для меня истинное чудо, что так много душ благополучно спаслось с тонущего лайнера. Господь и Его ангелы наверняка хранили нас. Пока у нас всего лишь девятнадцать погибших: дюжина смертей случилась во время перемещения людей с корабля на плот — шок, сердечные приступы, несчастные случаи, — а потом еще семь, вскоре после восхода солнца, от переохлаждения. Мрачная статистика, несомненно, но это намного лучше, чем примерно тысяча смертей, которые неизбежно последовали бы, не прими мы дерзкий план мистера Эндрюса.

Главная из моих непосредственных обязанностей — начать вести записи о наших злоключениях. Вот я и сижу с пером в одной руке и электрическим фонариком в другой. Ведя нечто вроде судового журнала, я могу реально считать себя капитаном, хотя сейчас я ощущаю себя кем-то вроде старины Генри Тингла Уайлда, ливерпульца, который никогда не покидал Ливерпуль. «На море шторма нет».

16 апреля 1912 года

39° 19′ с. ш., 51° 40′ з. д.

Когда я объявил собравшимся, что по всем морским законам я теперь полноправный командующий на этом плавучем средстве, я услышал резкий протестующий голос Василия Плотчарского, пассажира третьего класса, который назвал меня «буржуазным лакеем в услужении капиталистического чудовища по имени „Уайт стар лайн“».^[3] (Придется за этим Плотчарским приглядывать. Интересно, сколько еще большевиков плыло на «Титанике»?) Но в целом моя речь была воспринята хорошо. Услышав, что я назвал наш плот «Ада» «в честь моей покойной жены, которая трагически скончалась два года назад», собравшиеся отреагировали почтительным молчанием, затем отец Байлс хоть и пискляво, но громко, чтобы его услышали все, сказал:

— Сейчас эта дражайшая женщина смотрит с небес, умоляя нас не терять веры.

Мое решение относительно девятнадцати тел, сложенных на корме, оказалось более спорным. Группа бывших пассажиров первого класса, возглавляемая полковником Астором, настаивала, чтобы мы устроили им «немедленные христианские похороны в море», после чего мой первый офицер объяснил аристократам, что трупы могут со временем «сыграть свою роль в этой драме». Предсказание мистера Лайтоллера заставило кое-кого ахнуть от ужаса или высокомерно фыркнуть, однако никто не попытался столкнуть эти «замороженные активы» за борт.

В тот день я велел провести полную инвентаризацию — хороший способ занять делом нашу компанию. Прежде чем уплыть от места катастрофы, мы подобрали примерно треть плавучих контейнеров, выброшенных в море стюардами мистера Латимера: бочонки с вином, бочки с пивом, ящики с сырами и хлебом, коробки и мешки с вещами, туалетные наборы. Если бы ночь на воскресенье стояла лунная, мы бы собрали плавающие припасы полностью. Впрочем, лунной ночью мы могли бы и вовсе не врезаться в айсберг.

Итог оказался воодушевляющим. Если предположить, что на борту «Ады» будет царить экономия — а она будет здесь, и да поможет мне Бог, — у нас хватит провизии и воды, чтобы обеспечить ее обитателей, всех 2187 выживших, не менее чем на десять дней. У нас есть два исправных компаса, три бронзовых секстана, четыре термометра, один барометр, один анемометр, рыболовные снасти, принадлежности для шитья, гибкая крепежная проволока и двадцать кусков брезента, не говоря уже о дровяной печке Франклина,^[4] которую мистер Лайтоллер ухитрился склепать из нескольких кусков металла.

Вчерашняя попытка поднять парус окончилась неудачей, но сегодня днем нам повезло: мы установили изящно изогнутую импровизированную мачту из стойки перил большой лестницы, а затем подняли на ней лоскутный парус из бархатных занавесей, ковриков, сигнальных флагов,