Оркнейский свиток [Лин Гамильтон] (fb2) читать постранично

Лин Гамильтон «Оркнейский свиток»

Моему отцу, Джону Бордену Гамильтону (16 мая 1913 — 24 ноября 2005), которого мне так не хватает.

Благодарности

Как и всегда, хочу поблагодарить очень многих, особенно Криса Матерса и Дениса Беллами за рекомендации, касающиеся юридических вопросов. Я благодарна коллегам-детективщицам Мэри Джейн Маффини, Клаудии Бишоп и Рис Боуэн за дружбу, советы и поддержку. Благодарю свою сестру Черил, первого читателя и лучшего критика. Те, кто захочет узнать больше о приключениях настоящих оркнейских эрлов-викингов, могут почитать Оркнейскую сагу. Мне нравится вариант саги в переводе Херманна Палссона и Пола Эдвардса. Однако кое-что я придумала в подражание настоящим сагам, и Бьярни Скиталец, как и все современные персонажи, является плодом моего бурного воображения.

Пролог

Прежде чем впасть в безумие, Бьярни Скиталец спрятал чашу в оркнейской гробнице… Подобное интригующее заявление, требующее разъяснения, нежели простой констатации факта, может показаться до известной степени раздражающим способом заканчивать повествование. Однако есть люди, для которых это означает скорее начало, чем конец, перспективу, на которой зиждутся надежды и мечты. Придерживаетесь ли вы стороны мечтателей или вы — скептик, или занимаете позицию где-то между скептиком и мечтателем, в любом случае вам придется отправиться назад к началу и перенестись более чем на девятьсот лет назад.

Не знаю, можно ли считать сагу Бьярни правдой. Мой дед говорил, что она противоречит фактам. Возможно, подобный довод не покажется убедительным, в конце концов, вы же не знали моего деда. Могу только сказать, что эта история передавалась в моей семье из поколения в поколение так давно, что мало кто помнит, когда все началось. Мой дед полагал, что сначала эта история передавалась устно: структура и рифма поэмы помогали ее запомнить, что позволяло всегда точно ее пересказывать. В какой-то момент, неизвестно, когда именно это произошло, она была записана, возможно, на языке норн, но скорей всего сначала на латыни. Подобные легенды, видимо, нравились представителям духовенства двенадцатого века и передавались от одного поколения к другому. Именно мой дед перевел сагу с латыни. Так я и выучился грамоте, переписывая легенду в тетрадку, — в действительности там было несколько легенд — а мой дед следил, чтобы я не наделал ошибок и ничего не упустил. Наверное, благодаря тому, что каждое следующее поколение переписывало сагу заново, она смогла сохраниться до наших дней. Думаю, что для некоторых из членов нашей семьи, сохранить сагу о Бьярни стало священным долгом.

Со временем в саге появились вольно изложенные отрывки, а также пропуски и добавления, так что первоначальное содержание могло быть утрачено. Но возможно, это не так. Возможно, я — последний хранитель легенды. Моих сыновей она не интересует. Один не понимает, о чем в ней речь. Другой полагает, что в ней нет никакой ценности. Все же у меня остается надежда на одну из моих внучек. Непоседа, настоящий потомок Бьярни Скитальца, она искренне верит в легенду. Ей нравилось слушать сагу, она всегда просила почитать ей вслух. После моей смерти тетрадки с записями перейдут к моей внучке.

Теперь, выслушав необходимое предисловие, попытку, которая заставила вас отнестись к моим словам с некоторым подозрением, захотите ли вы услышать историю сына Бьярни Гаральда? Конечно, захотите. Кто сможет отказаться послушать рассказ, который заканчивается словами: «прежде чем обезуметь, Бьярни Скиталец спрятал чашу в оркнейскую гробницу»?

Глава 1

Тревор Уайли слыл мошенником: если на горизонте появлялся Тревор, стоило покрепче держать свой бумажник в руках. Правда, в остальном он и мухи не мог обидеть. Однако ему удалось разозлить кого-то не на шутку и жестоко поплатиться за это.

Тревор погиб из-за мебели, по крайней мере, так казалось на первый взгляд, но довольно скоро стало ясно: почти все, что так или иначе связано с Тревором, выглядит по-другому, чем дела обстоят на самом деле. Мебелью, о которой идет речь, был письменный стол, или скорее секретер, непродолжительное время принадлежавший адвокату по имени Блэр Болдуин. Именно Тревор, торговавший антиквариатом, и продал его Болдуину. В отличие от обаятельного Тревора, Болдуин трудно сходился с людьми. Причиной были его высокомерие и взрывной характер, которому он давал волю при любой возможности, как правило, перед телекамерами. Однако было время, когда Блэр считал меня своим другом.

Я познакомилась с Блэром еще в молодости, когда торговала антиквариатом. Он появился на пороге «Макклинток и Суэйн» с аккуратно завернутой в ткань вазой из цветного стекла «камео». На приобретение этой вещи он потратил кучу денег, ибо считал, что это изделие самого Эмиля Галле, художника по стеклу, работавшего в стиле «ар нуво». Адвокатская контора