Капитан Старчак (Год жизни парашютиста-разведчика) [Исай Михайлович Лемберик] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (50) »
Лемберик Исай Михайлович Капитан Старчак (Год жизни парашютиста-разведчика)
Наше знакомство
1
Зимой тысяча девятьсот сорок второго года кто-то из летчиков первого полка тяжелых бомбардировщиков сказал мне на прифронтовом аэродроме близ Калуги, что Старчак погиб под Юхновом. В этот район в середине января был высажен его парашютный отряд. Погиб он так. Приземляясь, Старчак провалился в незамерзающий ручей; рядом, по шоссе, двигались вражеские колонны. Капитан стоял на морозе, не шелохнувшись, чтобы не выдать себя и товарищей, высадившихся поблизости. Когда колонны прошли, друзья нашли Старчака уже мертвым и самолетом отправили его тело в Москву. — Да, был человек и нет, — сказал лейтенант. — Вот память от него осталась. — Он протянул самодельную алюминиевую зажигалку, представляющую собой голову Мефистофеля. — Возьмите, может, родных повстречаете. — Лейтенант покрутил колесико, хотя папироса у него горела. Докурив, он метнул окурок в сугроб и пошел в штаб эскадрильи, оставляя своими унтами глубокие следы на подтаявшем сером снегу. Больше я ничего не слышал о капитане Старчаке, и, хотя трудно было поверить, что такой знающий, находчивый и, наконец, удачливый командир погиб, рассказ о том, как он встретил свой смертный час, показался мне горестным, но правдивым. Именно так должен был поступив Старчак, человек, о котором еще при жизни складывали легенды пилоты тяжелых ночных бомбардировщиков — люди, знавшие цену мужеству. Мало-помалу новые встречи, новые заботы и потери скрыли образ капитана Старчака, сделали его давним и далеким. Недавно зажигалка попалась мне на глаза и напомнила многое. Мысль побежала от события к событию. …Летчик дает мне зажигалку капитана Старчака… Последняя встреча с капитаном перед его вылетом в тыл врага… Беседа в Юхнове в сентябре. Потом пошли воспоминания, относящиеся к еще более раннему времени. …Редактор газеты двадцать третьей авиационной дивизии Николай Андреевич Елумахов посылает меня из Медыни в Юхнов к парашютистам. — Побеседуй, может, напишешь. Народ прелюбопытный. И вот наша трехоска «ГАЗ-АА», изукрашенная зелеными и коричневыми маскировочными пятнами, идет по влажному от дождя асфальту Варшавского шоссе, то скатываясь по отлогому склону, то взбираясь на взгорье. Доезжаем до столба с цифрой «210» и сворачиваем на проселочную дорогу. Едем прозрачной березовой рощей по ровной, накатанной колее. Внезапно шофер тормозит: поперек дороги — бревно. К нам подходит остроносый белобрысый парень в расстегнутой телогрейке с черным немецким автоматом на груди: — Пароль? Показываю редакционное удостоверение. Парень небрежно берет его, читает и кладет к себе в левый карман гимнастёрки, а из правого достает плоский жестяной свисток, какие бывают у волейбольных судей, и свистит сперва протяжно, потом отрывисто. Из-за кустов выходят еще двое, тоже с автоматами. Через минуту объявляют решение; — Отведем вас в штаб. Возьмите пока свой документ. Шоферу придется здесь подождать. И вот еще что: мы должны завязать вам глаза… Несколько минут мы идем по мягкой, усыпанной еще прошлогодней листвой тропе, и провожатые предупреждают время от времени: — Не споткнитесь, корень. Где-то в отдалении шумят моторы самолетов, но их гул не может заглушить птичьих голосов. — Нагнитесь, а то о притолоку стукнетесь, — предупреждают провожатые. Здесь три ступеньки вниз. С глаз снимают повязку. Мы — в низкой землянке, обшитой тесом. Вижу стол, придвинутый к стене, окно, полузадернутое занавеской, и походную койку, на которой лежит человек в гимнастерке и военных шароварах, заправленных в белые носки. Это капитан: на голубых петлицах гимнастерки поблескивают алой эмалью знаки различия — «шпалы». Капитан приподнимается, садится на койке, а мне показывает рукой на табурет. — Слушаю вас, — говорит он, натягивая блестящие хромовые сапоги и подпоясываясь. Подаю удостоверение личности и, пока капитан, щурясь от ярких лучей, рассматривает документы, стараюсь разглядеть его. Это худощавый белокурый человек лет тридцати пяти, с твердым подбородком, глубоко запавшими воспаленными от долгого недосыпания голубыми глазами. Незаметно нащупываю в кармане записную книжку и готовлюсь вытащить ее, но… не приходится. Капитан возвращает удостоверение и говорит: — Писать пока не о чем, да, пожалуй, и не следует. — У меня приказ редактора, — возражаю я. — У нас тоже дисциплина. — Извините, я должен лечь спать. — Капитан стягивает сапоги, и они мягко стукаются о земляной пол. — А редактору так и передайте, что писать ничего не надо… Вы завтракали? — И, не дождавшись ответа, приказывает дежурному, стоящему у дверей: — Накормите товарища из редакции и проводите к машине. Глаза можно не завязывать… А мне говорит: — Перестарался, однако, наш патруль… Мы- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (50) »
Последние комментарии
7 часов 33 минут назад
23 часов 37 минут назад
1 день 8 часов назад
1 день 8 часов назад
3 дней 14 часов назад
3 дней 19 часов назад