УР [Стивен Кинг] (fb2) читать онлайн

Стивен Кинг УР

I Экспериментируя с новыми технологиями

Когда коллеги Уэсли Смита спрашивали его – некоторые с усмешкой поднимали брови – что он делает с этим устройством (которое они все называли гаджет), то он отвечал им, что экспериментирует с новыми технологиями, хотя это было неправдой. Он купил гаджет, который назывался Кайндл, просто со злости.

– Я не удивлюсь, если при анализе своих продаж Амазон даже не заметит мое приобретение, – думал он и от этой мысли получал некоторое удовлетворение, но не настолько сильное, какое он надеялся получить, удивив Эллен Сильверман совей покупкой. Этого еще не случилось, но случится обязательно. Университетский городок ведь небольшой, а новая игрушка (в начале он называл его новой игрушкой) у него всего неделю.

Уэсли был преподавателем отделения английского языка в колледже Мура, штат Кентукки. Подобно всем преподавателям английского языка он лелеял мечту, что внутри себя он вынашивает роман, который когда-нибудь все-таки напишет. Колледж Мура относился к тому типу учебного заведения, который люди называют «хорошая школа». Друг Уэсли по английскому отделению (его единственный друг в отделении) однажды объяснил, что это означает. Друга звали Дон Оллман, и, когда он представлялся, ему нравилось говорить: «Я один из братьев Оллман. Я играю на огромной трубе (в действительности он ни на чем не умел играть)».

– Хорошая школа, – говорил он, – это такая школа, о которой за тридцать миль уже никто ничего не слышал. Люди называют школу хорошей, потому что никто просто не знает, что она плохая, и потому что большинство людей являются оптимистами, хотя про себя они такими не считают. Люди, которые называют себя реалистами, часто являются самыми большими оптимистами из всех.

– И это делает тебя реалистом? – как-то спросил его Уэсли.

– Я думаю, мир в основном населен засранцами, – ответил Дон, – и именно ты обнаружил это.

Колледж Мура не был хорошей школой, но не был и плохой. По шкале качества обучения колледж располагалась немного ниже посредственного уровня. Большинство из трех тысяч студентов оплачивали счета и многие из них находили работу после окончания учебного заведения, хотя мало кто продолжал (или хотя бы пытался) учиться ради получения степени. В колледже изрядно пили, и, конечно, часто праздновали, и по шкале увеселений колледж Мура находился уже чуть выше уровня посредственности.

Из стен колледжа вышло несколько политических деятелей, но тоже посредственных, даже по шкале взяточничества и махинаций. В 1978 году один из выпускников был избран в Палату представителей, но умер от сердечного приступа через четыре месяца. Его сменил выпускник Бейлора.

Единственными признаками исключительности колледжа были мужская футбольная команда и женская баскетбольная команда, игравшие в третьем дивизионе. Футбольная команда «Мангусты Мура» была одна из худших команд в Америке, победившая только в семи играх за последние десять лет. Постоянно говорили о ее расформировании. Нынешний тренер был наркоман, которому нравилось говорить людям, что он посмотрел фильм «Рестлер» двенадцать раз и никогда не плачет, когда Микки Рурк рассказывает своей отвергнутой дочери, что он просто развалившейся кусок мяса.

Женская баскетбольная команда, однако, была исключительно на хорошем счету, особенно принимая во внимание то, что большая часть игроков имела рост не более пяти футов семи дюймов и состояла из будущих маркетологов, оптовых продавцов или (если им повезет) персональных помощников могущественных боссов. Команда «Леди мангусты» восемь раз за последние десять лет побеждали в своей лиге, возглавляя список. Их тренером была Эллен Сильверман, бывшая подруга Уэсли, ставшая бывшей месяц тому назад, она и являлась причина той злости, которая подвигла Уэсли купить Кайндл в Амазоне. Да, Эллен и еще тот парень Хендерсон, который слушал курс Уэсли «Введение в современную английскую литературу».

* * *

Дон Оллман заявлял, что и весь факультет был посредственностью. Не безнадежным, как его футбольная команда – что хотя бы было занимательно – но, точно, посредственным.

– А что скажешь про нас? – спросил Уэсли.

Они находились в кабинете, который делили на двоих. Когда студент приходил на консультацию к преподавателя, то второй преподаватель уходил, освобождая место. Большую часть осенних и весенних семестров это не доставляло неудобств, так как студенты всегда приходили на консультации только перед самой сессией. И даже тогда приходили только старшекурсники-зубрилы, привыкшие зубрить еще с начальной школы. Дон говорил, что иногда фантазирует о консультации соблазнительной студентке, одетой в футболку с надписью «Я ПЕРЕСПЛЮ С ТОБОЙ ЗА ХОРОШУЮ ОЦЕНКУ», но этого никогда не случалось.

– Про нас? Да ты просто посмотри на нас, дружище.

– Вот я, например, собираюсь написать роман, – сказал Уэсли, хотя даже эти слова угнетали его. С тех пор, как от него ушла Эллен, всё угнетало его. Когда он не был в депрессии, то чувствовал раздражение.

– Да, и Президент Обама даст тебе звание поэтического лауреата! – воскликнул Дон. Затем он указал на захламленный стол Уэсли. Кайндл лежал как раз на книге «Американские мечты», учебнике Уэсли, который он использовал в курсе литературы.

– Полезная вещь?

– Просто замечательная, – ответил Уэсли.

– И он сможет заменить тебе книгу?

– Никогда, – ответил Уэсли. Но он уже начинал в этом сомневаться.

– Я думал, их выпускают только белого цвета, – сказал Дон.

Уэсли посмотрел на Дона также высокомерно, как на него самого смотрели при первой встрече в английском отделении с Кайндлом в руках.

– Ничего не бывает только белым, – сказал он, – это же Америка.

Дон обдумал это и затем сказал:

– Я слышал, ты и Эллен разбежались.

Уэсли вздохнул.

* * *

Еще четыре недели назад Эллен была его вторым другом и даже более достойным. Она, конечно, не работала в английском отделении, одна только мысль оказаться в постели с кем-то из английского отделения, пусть даже это была бы самая (по правде, лишь чуть) симпатичная Сюзанна Монтанари, приводила его в содрогание. А Эллен была ростом пять футов два дюйма, с голубыми глазами, стройная, с копной коротких вьющихся черных волос, что делало её отдаленно похожей на эльфа. У неё была потрясающая фигура и целовалась она с энергией дервиша (Уэсли никогда не целовался с дервишем, но мог себе это представить). И её энергия не ослабевала, когда они находились в постели.

Однажды, задыхаясь, он опрокинулся на спину и сказал:

– Я никогда не буду равным тебе, как любовник.

– Если ты будешь презирать себя так, как сейчас, то ты и не будешь моим любовником надолго. Ты просто супер, Уэс.

Но он предполагал, что это не так. Он предполагал, что и в этом отношении он тоже полная посредственность.

Однако вовсе не из-за его посредственной сексуальной формы завершилась их связь. И не в том причина, что Эллен была строгая вегетарианка у которой в холодильнике лежали только бутерброды из тофу. И не потому, что она иногда, лежа в постели после любовных игр, говорила о баскетбольной тактике и неспособности Шоны Дисон научиться чему-то такому, что Эллен называла «старой садовой калиткой». На самом деле эти монологи иногда даже погружали Уэсли в глубочайшие, сладостные и освежающие сны. Он думал, что это происходит из-за монотонности её голоса, который так отличался от пронзительных криков ободрения (часто непристойных), которые она издавала во время занятий любовью -подобно тому, как она кричала во время баскетбольной игры, носясь у боковой линии, как заяц (или белка, взбирающаяся на дерево), командуя своим девочкам «Отдай мяч!», «Бросай в кольцо!» или «Веди игру». Иногда в постели она начинала кричать «Сильнее, сильнее, сильнее!» точно так же, как в оставшиеся минуты игры, когда она способна была только на вопль «Бросок, бросок, бросок!».

В каком-то смысле они отлично подходили друг другу, по крайней мере, на короткий период. Она была раскаленным железом, прямо из горна, а он – в своей квартире, набитой книгами – той водой, в которой она охлаждала себя.

Проблемой были книги. Книги и тот факт, что он назвал её безграмотной сукой. Раньше он никогда не называл женщин так, но она вызвала в нем такую злость, о какой он в себе и не подозревал. Он мог быть посредственным преподавателем, как намекал Дон, и его роман мог так и остаться внутри него, подобно тем зубам мудрости, которые никогда не вырастут и тем самым избегнут гниения, инфекции и дорогого, да и болезненного лечения, но все-таки он любил читать. Книги – вот его ахиллесова пята.

В тот раз она пришла раздраженная, что было не в первой, но тут она была основательно разозлена – а он не разглядел этого состояния, потому что никогда раньше не видел её такой. Кроме того, в тот момент он перечитывал «Избавление» Джеймса Дикки, упиваясь вновь тем, как хорошо Дикки укрощает свою поэтичность ради хорошего повествования, и он как раз читал завершающий эпизод про несчастных байдарочников, которые стараются скрыть то, что сделали они и что сделали с ними. Он ведь понятия не имел, что только что Эллен была вынуждена выгнать Шону Дисон из команды, и что они дрались в зале, визжа, на глазах у всей своей команды плюс на глазах мужской баскетбольной команды, которая ожидала очереди потренировать свои посредственные навыки, и что Шона Дисон, выйдя на улицу, бросила камень в ветровое стекло "Вольво" Эллен, и что за это она, безусловно, будет отчислена. Он понятия не имел, что Эллен сейчас винит себя, горько винит себя, бормоча «я думала, что она уже взрослая».

Он услышал эту часть – «я думала, что я уже взрослая» – и сказал «Ух» в пятый или шестой раз, что стало на один «ух» больше, чем Эллен могла вынести, потому что ее бешеный темперамент так и не выдохся за весь этот тяжелый день. Она вырвала «Избавление» из рук Уэсли, швырнула её через комнату и сказало то, что будет преследовать его весь следующий месяц:

– Почему ты не можешь просто читать с экрана компьютера, как все?

– Она действительно так сказала? – спросил Дон, слова которого вывели Уэсли из транса. Он осознал, что только что рассказал всю историю товарищу по кабинету. Он не собирался, но сделал это, и обратно пути уже не было.

– Да. И еще я сказал: это было первое издание этой книги, которое мне подарил отец, ты, безграмотная сука.

Дон потерял дар речи. Он мог только таращиться.

– И она ушла, – сказал Уэсли несчастно, – и я не видел ее и не говорил с ней с тех самых пор.

– И ты даже не позвонил, чтобы извиниться?

Уэсли попытался позвонить, но услышал только запись ее голоса на автоответчике. Он подумал о том, чтобы приехать к ней в дом, который она снимала в колледже, но его остановила мысль, что она может всадить вилку ему в лицо или в другую часть тела. К тому же он не считал, что в случившемся есть только его вина. Она ведь даже не дала ему шанс. А еще она действительно была практически безграмотна. Она рассказала ему однажды в постели, что единственная книга, которую она прочитала ради развлечения после приезда в Мур, называлась «Путь к вершине: дюжина правил для достижения успеха в любых делах» баскетбольного тренера "Теннеси Волс" Пэт Саммит. Она смотрела телевизор (преимущественно спортивные программы), а когда хотела узнать что-то подробнее, шла на сайт Дрэдж Рипот. Хотя в компьютерном отношении безграмотной ее не назовешь. Она нахваливала беспроводную сеть колледжа Мур (которая была превосходной, а не посредственной) и нигде не появлялась без сумки с ноутбуком, висящей на плече. Спереди на сумке была фотография баскетболистки Тамики Кэтчингс – кровь из рассеченной брови течет по лицу – и надписью «Я ИГРАЮ КАК ДЕВЧОНКА».

Дон сидел молча, стуча пальцами по узкой груди. За окном ноябрьские листья пролетали мимо здания подготовительного отделения. Затем он сказал:

– Имеет ли какое-то отношение это к уходу Эллен? – Он кивнул на новый электронный прибор. – Ведь имеет, не так ли? Ты решил читать с компьютера, как все. И зачем? Это вернет её обратно?

– Нет, – сказал Уэсли, потому что не хотел говорить правду: он все-таки еще не до конца понял, что он купил гаджет, чтобы разозлить её. Или посмеяться над ней. Или причинить ей что-то еще.

– Совсем нет. Нет, я просто экспериментирую с новой технологией.

– Да, – сказал Дон, – а я новый поэтический Лауреат.

* * *

Его машина находилась на стоянке «А», но Уэсли предпочел пройти пешком две мили к своей квартире, что он часто делал, когда хотел подумать. Он поплелся вниз по проспекту Мура, вначале пройдя группу общежитий, затем жилые дома, из окон которых доносились взрывы рока и рэпа, затем миновал цепочку баров и ресторанов, служащих системой жизнеобеспечения каждого маленького колледжа в Америке. Здесь находился также книжный магазин, специализирующийся на букинистических книгах и прошлогодних бестселлерах, продаваемых со скидкой пятьдесят процентов. Магазин выглядел пыльным и безжизненным и часто пустовал, потому что люди сидели дома, читая книги с компьютера, как предполагал Уэсли.

Коричневые листья шуршали под ногами. Его портфель бился о бедро. Внутри были учебные тексты, книга, которую он читал для удовольствия («2666», автор Роберто Болано) и тетрадь в переплете с красивой обложкой под мрамор. Подарок от Эллен на его день рождения.

– Записывай туда идеи своих книг,- сказала она.

Это было в июле, когда отношения между ними еще только расцветали и кампус казался им удивительно прекрасным. В тетради было больше двухсот пустых страниц и только первая была исписана его крупным простым почерком.

В верхней части страницы (печатными буквами) было написано: РОМАН!

Ниже: мальчик обнаруживает, что его отец и его мать имеют любовников

И еще:

Молодого парня, слепого от рождения, похищает его сумасшедший дед, который…

И дальше

Подросток влюбляется в мать своего лучшего друга и…

Ниже находилась последняя запись, сделанная вскоре после того, как Эллен бросила книгу через комнату и ушла из его жизни.

Застенчивый, но преданный преподаватель колледжа и его сильная, но неграмотная подруга ссорятся после…

Это, пожалуй, было лучшей идеей – написать про то, что ты знаешь, все эксперты соглашались с этим, но он просто не мог начать. Хотя беседовать с Доном было достаточно тяжело, но полной откровенности так и не возникло. Ведь он так и не признался ему, как сильно хотел, что бы она вернулась.

Когда он приблизился к трехкомнатной квартире, которую он называл домом, – Дон Оллман иногда называл её «коконом холостяка», – мысли Уэсли вернулись к тому парню, Хендерсону. Как его звали – Ричард или Роберт? Уэсли чувствовал, что эта мысль блокируется в мозге, не совсем так, как заблокированы проблески любых отрывочных мыслей о его романе, но, вероятно, похоже. Он подозревал, что подобные блоки обусловлены страхом и в основе имеют истерическую природу, как если бы мозг обнаружил (или лишь подумал, что обнаружил) какого-то отвратительного зверя внутри и запер его в клетке со стальной дверью. Ты можешь слышать, как он колотится и прыгает там как бешеный енот, который укусит, если ты подойдешь – но ты его не видишь.

В футбольной команде Хендерсон был полузащитником или защитником, или кем-то в этом роде, и хотя он был так же ужасен на футбольном поле, как и вся команда, в жизни это был приятный парень и неплохой студент. Уэсли он нравился. Но все-таки он был готов оторвать парню голову, когда увидел, что на занятии тот пришел с чем-то таким, что, как предположил Уэсли, было КПК или новомодным сотовым телефоном. Это произошло вскоре после того, как Эллен ушла. В те первые дни разрыва Уэсли часто просыпался в три часа утра и буквально поглощал литературу, стоящую на полке: обычно это были его старые друзья Джек Обри и Стивен Матурин, о приключениях которых рассказывал Патрик О'Брайен. И даже это не мешало ему вспоминать хлопанье двери, когда Эллен ушла из его жизни (возможно, и к лучшему).

Так что он был в дурном настроении и готов был к ругани, когда подошел к парню и сказал:

– Убери. Это литературный класс, а не интернет-кафе.

Хендерсон поднял голову и мило улыбнулся. Это ни в малейшей степени не улучшило дурного настроения Уэсли, но гнев утих. Скорее всего потому, что он был не злым человеком по натуре. Он полагал, что он склонен к депрессии, может быть, даже он был невротиком. Разве он не подозревал, что Эллен Сильверман слишком хороша для него? Разве он не знал, в глубине души, что хлопок дверью ожидал его с самого начала, когда он проводил вечера, разговаривая с ней на скучных факультетских вечеринках? Эллен играла, как девчонка, а он играл, как неудачник. Он даже не мог как следует разгневаться на студента, который играл со своим карманным компьютером (или с чем-то вроде Нинтендо) прямо на занятиях.

– Так здесь же то, что Вы задали, мистер Смит, – сказал Хендерсон (на его лбу был большой лиловый синяк от последней игры за команду), – это «Случай с Полом». Взгляните.

Парень повернул устройство к Уэсли, чтобы тому было видно. Плоский прямоугольник белого цвета. Плоский, меньше, чем половина дюйма толщиной. Сверху написано Амазон Кайндл и смайлик-логотип, который Уэсли хорошо знал, ведь он все-таки имел дело с компьютерами и много раз заказывал книги через сайт Амазона (хотя обычно он старался покупать их в книжном магазине города, частично из жалости, потому что даже дремлющий на подоконнике кот выглядел голодающим).

Однако самым интересным в устройстве парня был не логотип сверху или маленькая клавиатура (компьютерная клавиатура, надо же!). В середине находился экран и на нем была не заставка или какая-нибудь видеоигра, где молодые мужчины и женщины с вгоняющими в дрожь телами убивали зомби в развалинах Нью-Йорка, а текст рассказа Уиллы Кэсер о бедном мальчике с разрушительными иллюзиями.

Уэсли потянулся к нему, а затем отдернул руку.

– Можно?

– Конечно, – сказал парень Ричард-или-Роберт Хендерсон, – тут все довольно просто. Вы можете скачивать книги как бы из воздуха, и вы можете сделать шрифт таким большим, как хотите. Кроме того, эти книги дешевле, потому что в них нет бумаги и их не надо переплетать.

По спине Уэсли пробежал холодок. Он осознал, что большая часть слушателей курса «Введение в американскую литературу» наблюдает за ним. Уэсли понимал, что им трудно понять, к какой группе отнести его, тридцатипятилетнего: к представителям Старой Школы (как древний доктор Венс, который в своем костюме-тройке выглядел сущим крокодилом) или Новой Школы (как, например, Сюзанна Монтанари, которой нравилось включать песню Аврил Лавин «Подружка» в ходе курса современной драматургии). Уэсли полагал, что то, как он отреагирует на Кайндл Хендерсона, поможет им классифицировать его.

– Мистер Хендерсон, – сказал он, – книги будут существовать вечно, именно на бумаге и с переплетом. Книги являются реальными объектами. Книги – это друзья.

– Да, но… – начал Хендерсон с милой улыбкой, ставшей несколько хитрее.

– Что «но»?

– Книги это еще мысли и эмоции. Вы ведь сами говорили это на первой лекции.

– Да, – сказал Уэсли, – говорил. Тут вы меня подловили. Но книги это не только мысли. Книги, например, имеют запах, запах, который с годами вызывает ностальгию… А у вашего устройства есть запах?

– Нет, – ответил Хендерсон, – конечно, нет. Но когда вы листаете страницы… здесь, вот этой кнопкой… они порхают, как и в реальной книге, и я могу перейти на любую страницу, куда захочу, и когда прибор спит, на экране рисуются портреты знаменитых писателей, и это сохраняет заряд батареи, и…

– Это компьютер, – сказал Уэсли, – вы просто читаете с экрана компьютера.

Хендерсон забрал устройство обратно.

– Вы говорите так, как будто это что-то плохое. Но ведь это тот самый «Случай с Полом».

– А Вы разве никогда не слышали раньше о Кайндле, мистер Смит? – спросила Джози Квин. Таким тоном антрополог мог бы интересоваться у члена племени Комбаи из Новой Гвинеи, о том, слышал ли он когда-либо об электроплитках или обуви с внутренним каблуком.

– Нет, – сказал он, хотя это не было правдой – он видел нечто, называемое МАГАЗИН КНИГ ДЛЯ КАЙНДЛОВ, когда покупал книги через Амазон Онлайн – просто потому, что бы он предпочел быть отнесенным ими к Старой Школе. Быть представителем Новой Школы казалось ему чем-то посредственным.

– Вы должны купить себе такой, – сказал Хендерсон, и когда Уэсли автоматически ответил, – «может быть, я его куплю», – класс непроизвольно захлопал в ладоши. Впервые после ухода Эллен Уэсли чуть воспрял духом, потому что они хотели, чтобы он читал книги с гаджета, а также потому, что аплодисменты подсказали ему, что они видят в нем представителя Старой Школы. Представителя Старой Школы, который может научиться чему-то новому.

Он не рассматривал всерьез вопрос о покупке Кайндла в течении нескольких следующих недель (если он был представителем Старой Школы, то ему следовало читать обычные книги). Однажды по дороге домой он представил, как Эллен увидит его с Кайндлом, идущим через двор и нажимающего пальцем на маленькую кнопку СЛЕДУЮЩАЯ СТРАНИЦА.

– Какого черта ты делаешь?- спросит она, наконец-то обратившись к нему.

– Читаю на компьютере, – ответил бы он, – как и вы все.

Он уязвил бы ее.

Но «разве это плохая вещь», как сказал бы Хендерсон? Он подумал, что его злость была своего рода метадон ом для влюбленного. Было ли это лучше, чем переносить ломку? Возможно, что нет.

Придя домой, он включил стоящий на столе компьютер (ноутбука у него до сих пор не было и он гордился этим) и отправился на сайт Амазона. Он ожидал, что гаджет стоит четыреста долларов или даже больше (за модель для «Кадиллака»), и удивился его дешевизне. Тогда он открыл МАГАЗИН КНИГ ДЛЯ КАЙНДЛОВ (который до сих пор он так успешно игнорировал) и обнаружил, что Хендерсон был прав: книги там были до смешного дешевы, романы в твердом переплете (какой там переплет, ха-ха) по цене были значительно ниже тех, что в бумажных обложках. Учитывая то, сколько он тратил на бумажные книги, Кайндл достался бы ему практически бесплатно. Что касается реакции его коллег – всех этих поднятых в усмешке бровей – Уэсли обнаружил, что такая перспектива приводит его в восторг, что приводило к интересной мысли относительно человеческой природы, или, по крайней мере, природы человека из академической среды: ему нравится, что бы студенты расценивали его как представителя Старой Школы, тогда как коллеги относили бы его к Новой.

– Я экспериментирую с новыми технологиями, - он представил, как он им это скажет.

Ему нравилось, как это звучит. Новая Школа в полном объеме.

Ему также нравилось думать о реакции Эллен. Хотя он перестал оставлять сообщения на ее телефон и начал избегать заведений типа «Пит-стоп» и «Пицца Гарри», где они могли бы столкнуться, новый гаджет мог бы все изменить. Определенно, поведение в стиле «я читаю на компьютере, так же как и все», принесло бы свои плоды.

Боже, какой же маленький, - ругал он себя, когда, сидя перед компьютером, смотрел на изображение Кайндла. Злости, которой можно вложить в это устройство, едва хватит на то, что бы убить новорожденного котенка.

Верно! Но если эта вся злость, на какую он способен, то почему бы не доставить себе такое удовольствие?

Так что он кликнул по кнопке Купить Кайндл и гаджет доставили через день, в коробке с логотипом-смайликом и надписью ДОСТАВКА ЗА ОДИН ДЕНЬ. Уэсли не выбирал при заказе доставку за один день и собрался опротестовывать платеж, если с его МастерКарты спишут дополнительные средства, но распаковывал он своё новое приобретение с удовольствием, похожим на то, которое он чувствовал при распаковке ящика с книгами, но только сейчас оно было сильнее, потому что, как он предполагал, это был прыжок в неизвестность.

Нет, он совсем не ожидал, что Кайндл заменит книги или станет чем-то большим, чем новой игрушкой, интерес к которой угаснет через несколько недель или месяцев, чтобы затем гаджет начал пылиться на полке в гостиной рядом с кубиком Рубика и другим барахлом.

И еще он не обратил никакого внимания на то, что Кайндл Хендерсона был белым, а его – розовым.

Тогда он этого просто не заметил.

II ФУНКЦИИ УР

Когда Уэсли вернулся в свою квартиру после исповеди Дону Оллману, то автоответчик мигал. Два сообщения. Он нажал на кнопку воспроизведения, ожидая услышать слова матери, жалующуюся на свой артрит и выговаривающую ему о том, что некоторые сыновья звонят домой чаще, чем дважды в месяц. После этого последует сообщение от робота из газеты «Эхо Мура», который напомнит ему – уже в двенадцатый раз – что срок его подписки истек. Но на этот раз это были не мать и не газета. Когда он услышал голос Эллен, он застыл в своем движении за банкой пива и слушал, склонившись, с рукой, протянутой в морозное свечение холодильника.

– Привет, Уэс, – сказала она с необычной для неё неуверенностью. Долгая пауза, достаточно длинная для того, что бы Уэсли подумал, что продолжения уже не будет. На заднем плане он услышал глухие крики и звуки отскакивающих мячей. Она находилась в зале или пришла туда, пока говорила. – Я думала о нас. Думала, что, возможно, мы должны попытаться начать снова. Я скучаю по тебе. – И затем, как если бы она увидела, что он уже рванул к двери. – Но не сейчас. Мне нужно еще немного подумать о том… что ты мне сказал. – Пауза. – Я неправа, что швырнула книгу, но я была так расстроена. – Еще одна пауза, почти такая же длинная, как после того, как она сказала «привет». – В эти выходные будет отборочный турнир в Лексингтоне. Тот, который называется Блюграсс. Он важен. Может быть, когда я вернусь, нам следует поговорить. Пожалуйста, не звони мне до тех пор, потому что я должна сосредоточиться на команде. Защита у нас ужасна, а у меня только одна может по-настоящему забрасывать мячи по периметру, и… я не знаю, это, вероятно, большая ошибка.

– Это не так, – сказал он автоответчику. Его сердце учащенно билось. Он по-прежнему стоял, наклонившись перед открытым холодильником, чувствуя холодный поток, охлаждающий его горящее лицу. – Поверь мне, это не так.

– Я обедала с Сюзанной Монтанари на днях, и она сказала, что у тебя появилась одна из этих электронных читалок. Мне кажется, что… я не знаю, это как знак, что мы должны попытаться начать еще раз.

Она засмеялась, затем крикнула так громко, что Уэсли подпрыгнул.

– Догоняй потерянный мячом! Либо беги, либо сиди!

А затем:

– Извини. Мне надо идти. Не звони. Я сама как-нибудь тебе позвоню. После Блюграсс. Мне жаль, что я не отвечаю на твои звонки, но… Ты задел мои чувства, Уэс. Знаешь, у тренеров ведь тоже есть чувства. Я…

Сигнал перебил ее. Отведенное для сообщения время закончилось.

Уэсли произнес вслух то слово, которое редактор Нормана Мейлера запретил ему употреблять в романе «Нагие и мертвые».

Затем началось второе сообщение и ее голос вернулся.

– Я думаю, преподаватели английского также обладают чувствами. Сюзанн говорит, что мы не подходим друг другу, она говорит, что наши интересы слишком далеки друг от друга, но… Может быть, есть общие точки. Я рада, что у тебя есть читалка. Если это Кайндл, я думаю, ты можешь использовать его для выхода в интернет. Я… я должна подумать об этом. Не звони мне. Я еще не готова. Пока.

Уэсли взял пиво. Он улыбался. Потом он подумал о злобе, что жила в его сердце последний месяц, а теперь исчезла. Он пошел к календарю на стене, и написал ОТБОРОЧНЫЙ ТУРНИР на субботе и воскресенье. Затем он подчеркнул всю следующую рабочую неделю и написал на ней ЭЛЛЕН??

Сделав это, он сел в свое любимое кресло пить пиво и пытаться читать «2666». Безумная, но интересная книга.

Удивительно, если бы она была в МАГАЗИНЕ КНИГ ДЛЯ КАЙНДЛА.

* * *

Вечером, после того, как он трижды прослушал ее сообщения, Уэсли включил компьютер и зашел на сайт спортивного отделения для получения более подробной информации о турнире Блюграсс. Он понимал, что не стоило заходить туда и он не намеревался делать это, но ему очень хотелось узнать, с кем будут играть «Мангусты», каковы их шансы, и когда Эллен вернется.

Оказалось, там восемь команд, семь из Второго Дивизиона и только одна из Третьего: «Леди мангусты» из Мура. Уэсли почувствовала гордость за Эллен, увидев это, и еще раз устыдился своей злобы… о которой она (о счастье!) ничего не знала. Такое впечатление, что она действительно поверила, что он купил Кайндл только для того, что бы сказать ей: Может быть, ты права, и, возможно, я смогу измениться. Может быть, мы вместе сможем измениться. Ему уже самому казалось, что если все пойдет хорошо, то он сможет убедить себя, что так оно и есть.

На сайте он увидел, что команда отправится в Лексингтон автобусом в полдень в ближайшую пятницу. Они будут тренироваться на арене Рапп вечером, и сыграют свою первую игру против «Бульдогов» из Труман Стейта, Индианы – утром в субботу. Так как вылететь из турнира можно было только после двух проигрышей, то они ни в коем случае не вернутся обратно до вечера воскресенья. И значит, она ему не позвонит, как минимум, до утра следующего понедельника, так что это будет длинная неделя.

– И, – сказал он своему компьютеру, который был хорошим слушателем, – в любом случае, она еще может передумать звонить снова. Я должен быть готов к этому.

По крайней мере, он может попробовать приготовиться. И он мог бы также позвонить этой суке Сюзанне и в недвусмысленных выражениях потребовать, чтобы она прекратила кампанию против него. Почему она так себя вела с самого начала? Она же его коллега!

Хотя, если он это сделает, Сюзанна может сразу же рассказать все своей подружке Эллен (подруга? кто же знал или хотя бы догадывался, что они подруги?). Может, лучше всё оставить, как есть? Оказалось, что еще не вся злость покинула его сердце. Теперь она была направлена на Сюзанну Монтанари.

– Ничего, – сказал он компьютеру. – Джордж Герберт был неправ. Благополучие – не лучшая месть, счастливая любовь – вот лучшая месть.

Перед тем, как выключить свой компьютер, он потом вспомнил, что Дон Оллман сказал о его Кайндле: Я думал, они выпускают их только белого цвета. Безусловно, у Хендерсона он белый, но – что тут скажешь? – одна ласточка еще не делает весны. После несколько фальстартов, когда из всего предоставленного Гуглом объема информации, он вышел на дискуссию о возможности вывода цветных изображений на экране Кайндла, что его, как читателя книг, совершенно не интересовало, он подумал о поиске на сайтах фанов Кайндла. Он нашел один, который назывался Кайндл Кэндл. Вверху страницы было странное фото женщины в квакерской одежде, читающую Кайндл при свете свечи. Или, если вспомнить имя сайта, при свете канделябра. Здесь он прочитал несколько жалоб, все как одна, на то, что Кайндлы выпускают только единственного цвета, который один блогер назвал «старый добрый дружественный к грязи белый цвет». На это был ответ, что если жалобщик так и не начнет мыть свои руки перед чтением, то ему могут сшить на заказ защитный чехол для Кайндла.

– Любого цвета, который вам нравится, – было добавлено, – развивайтесь и проявите творческий подход!

Уэсли выключил компьютер, пошел на кухню, взял еще пива и вытащил Кайндл из портфеля. Свой розовый Кайндл. За исключением цвета, он выглядел точно так же, как те, что на сайте Кайндл Кэндл.

– Кайндл-Кэндл, фигли-мигли, – сказал он, – ведь это всего лишь цвет пластика. Возможно, но откуда тогда взялась однодневная экспресс-доставка, если он ее не выбирал? Потому что кто-то на фабрике Кайндлов захотел избавиться от розового мутанта как можно скорее? Это было смешно. Они могли бы просто выбросить его, объявив не прошедшим контроль качества.

Он вспомнил сообщения Эллен снова (к тому времени он знал их наизусть).

Если это Кайндл, я думаю, ты можешь использовать его для выхода в интернет, - сказала она.

Он подумал, что это было бы здорово. Он включил Кайндл, и тут же припомнил еще одну странность: к устройству не было инструкции. У него не возникало вопросов до сих пор, потому что устройство было настолько простым, что казалось, Кайндл включился сам (жуткая идея, от которой мурашки пошли по коже). Он подумал о том, что бы вернуться на сайт Кэндл, чтобы выяснить, действительно ли это необычно, а затем отказался от этой идеи. Он просто сходит с ума, коротая часы в ожидании следующего понедельника, когда он сможет снова услышать голос Эллен.

– Я скучаю по тебе, малыш, – сказал он, и был удивлен, услышав, что его голос дрожит. Он в самом деле скучал по ней и не понимал, насколько сильно, пока не услышал ее голос. Он был слишком погружен в свое собственное уязвленное эго, не говоря уже о злости, доводящей его до испарины. Странно думать, что злость могла бы дать ему еще один шанс. В сущности, это было даже более странно, чем розовый Кайндл.

Экран, озаглавленный Уэсли Кайндл, ожил. Стал виден список уже купленных им книг – «Революционная дорога» Ричарда Йейтса и «Старик и море» Хемингуэя. В гаджет уже был предварительно загружен «Новый Оксфордский американский словарь». Ты только начинаешь вводить слово и Кайндл сразу находит его. Он подумал, что это как интеллектуальный видеомагнитофон на современном уровне. Вопрос теперь заключался в том, есть ли у него доступ в Интернет?

Он нажал кнопку МЕНЮ и увидел список пунктов для выбора. Разумеется, верхний приглашал его в МАГАЗИН КНИГ ДЛЯ КАЙНДЛА. Ниже было пункт с названием ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЕ, который его заинтересовал. Он перевел курсор на этот пункт, открыл его и прочитал в верхней части экрана: Мы работаем над этими экспериментальными возможностями. Вы находите их полезным?

– Ну, я не знаю, – сказал Уэсли. – А что там есть?

Первой возможностью оказался ДОСТУП К ВЭБ, так что Эллен оказалась права. Кайндл, видимо, являлся в гораздо большей степени компьютером, чем это казалось на первый взгляд. Он взглянул на другие экспериментальные возможности: ЗАГРУЗКА МУЗЫКИ (раздался громкий звук) и ПРЕОБРАЗОВАНИЕ ТЕКСТА В РЕЧЬ (которая была бы удобна, если бы он был слепым). Он нажал кнопку СЛЕДУЮЩАЯ СТРАНИЦА, чтобы выяснить, существуют ли другие экспериментальные возможности. Там был единственный пункт: ФУНКЦИИ УР.

Черт возьми, что это? Слово «Ур», как ему было известно, имело только два значения: город из Ветхого Завета и префикс, означающий «примитивные» или «основные». Экран Кайндла не помог с объяснением, хотя для других экспериментальных возможностей имелись подсказки. Что ж, оставался один способ выяснить. Он выделил пункт ФУНКЦИИ УР и нажал ввод.

Раскрылось новое меню с тремя пунктами: КНИГИ УР, АРХИВ НОВОСТЕЙ УР, и МЕСТНЫЙ УР (В РАЗРАБОТКЕ).

– Хм, – сказал Уэсли. – Черт возьми.

Он выделил КНИГИ УР, нерешительно держа палец на кнопке ввода. Внезапно он почувствовал, как по коже пробежал холодок, как в тот момент, когда при звуках голоса Эллен он застыл перед холодильником, доставая пиво. Позднее он подумает: это был мой собственный УР. Что-то основное и примитивное глубоко внутри советовало мне не делать этого.

Но разве он не современный человек? Один из тех, кто сейчас читает с экрана компьютера?

Да. Он современный человек. Поэтому он нажал кнопку.

Экран очистился, затем наверху появилась надпись ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В КНИГИ УР… красного цвета! Блогеры сайта Кэндл, очевидно, отстали от поступи технического прогресса: Кайндл мог показывать изображения в цвете. Ниже надписи находилось изображение, но вместо портрета Чарльза Диккенса или Юдоры Уэлти это была большая черная башня. В этом изображении было что-то зловещее. Ниже, также красным, было выведено приглашение ВЫБЕРИТЕ АВТОРА (НЕ ВСЕ ИЗ НИХ ДОСТУПНЫ). И ниже мигающий курсор.

– Какого черта, – сказал Уэсли пустой комнате. Он облизал губы, которые внезапно высохли, и напечатал ЭРНЕСТ ХЕМИНГУЭЙ. Экран очистился. Никакого ответа не последовало и казалось, что устройство перестало работать. Через десять секунд Уэсли потянулся к Кайндлу, чтобы выключить его, но, прежде чем он успел передвинуть боковой ползунок, на экране появилось новое сообщение.

10438721 УР ОБСЛЕДОВАНО

17894 НАЗВАНИЙ ЭРНЕСТА ХЕМИНГУЭЯ НАЙДЕНО

ЕСЛИ ВЫ НЕ ЗНАЕТЕ НАЗВАНИЕ, ВЫБЕРИТЕ УР ИЛИ ВЕРНИТЕСЬ К ФУНКЦИИ УР

ВЫБОРКА ИЗ ТЕКУЩЕГО УР НЕ БУДУТ ВЫВЕДЕНА НА ДИСПЛЕЙ

– Бог ты мой, что это? – прошептал Уэсли. Ниже сообщения мигал курсор. Над ним, мелким шрифтом (черным, не красным), виднелась еще одна инструкция: ВВОДИТЬ ТОЛЬКО ЦИФРЫ БЕЗ ЗАПЯТЫХ И ТИРЕ. ВАШ ТЕКУЩИЙ УР: 117586.

Уэсли почувствовал сильное желание (до одУРи сильное!) выключить розовый Кайндл и запихнуть его в буфетный ящик. Или в морозильник вместе с мороженым и обедами быстрого приготовления, что, возможно, было бы даже лучше. Вместо этого на маленькой клавиатуре устройства он ввел свой день рождения. 7191974 – хороший номер, не хуже любого другого, подумал он. Снова поколебавшись, он нажал кнопку ввода кончиком указательного пальца. Когда экран снова очистился, ему пришлось побороться с желанием встать с кухонного стула и выйти из-за стола. В его голове возникло сумасшедшее видение: рука – или когтистая лапа – собирается высунуться вверх из серого экрана Кайндла, схватить его за горло, и затащить внутрь. Там он будет заточен навечно в компьютерной серой мгле, плавая среди микрочипов и миров УР.

Затем на экране возникла надпись, выполненная самым обычным шрифтом и суеверный страх ушел. Он пристально осмотрел экран (размером с небольшую книгу), хотя и не понимал, чего он там так пристально высматривал.

На экране сверху было указано полное имя автора «Эрнест Миллер Хемингуэй» и даты жизни. Затем шел длинный список его опубликованных работ, но… он был неправильный. Там были «И восходит солнце", и «По ком звонит колокол», короткие рассказы, «Старик и море», разумеется, но еще там были три или четыре названия, которые Уэсли не мог вспомнить а ведь за исключением мелких эссе, он считал, что прочитал все значительное, что было у Хемингуэя.

Он изучил экран снова и увидел, что, кроме того, дата смерти неверна. Хемингуэй умер 2 июля 1961, застрелившись из ружья, а на экране надпись утверждала, что в великую небесную библиотеку он отправился 19 августа 1964 года.

– Да и дата рождения тоже неверная, – пробормотал Уэсли. Свободной рукой он взъерошил волосы, образовав на голове эксцентричную прическу. – Я почти уверен в этом. Должен быть 1899, а не 1897 год.

Он перевел курсор вниз, на одну из тех книг, название которой он не знал: «Псы Кортлэнда». Скорее всего, это была шутка каких-то сумасшедших программистов, но название «Псы Кортлэнда», по крайней мере, звучало очень по-хемингуэевски. Уэсли выбрал его.

Экран очистился, а затем показал обложку книги. На ней в черно-белой палитре были изображены лающие собаки, окружившие чучело. На заднем плане, с опущенными плечами, в позе усталости или поражения, стоял охотник с ружьем, видимо, тот самый Кортлэнд.

Среди лесов верхнего Мичигана Джеймс Кортлэнд сталкивается с неверностью жены и смертельной угрозой. Когда на старой ферме Кортлэнда объявляются три опасных бандита, перед самым известным героем папы Хэма встает страшный выбор. Насыщенный событиями и символами, заключительный роман Эрнеста Хемингуэя был удостоен Пулитцеровской премии незадолго до смерти автора. Цена $7,50

Под иконкой обложки возник вопрос от Кайндла: ПОКУПАТЬ КНИГУ? ДА, НЕТ.

– Что за фигня, – прошептал Уэсли, подсветив ДА и нажав кнопку выбора.

Экран очистился снова, затем выскочило новое сообщение: В соответствии со всеми существующими законами парадокса, романы УР не подлежат распространению. Вы согласны с этим? Да, Нет.

Улыбаясь, как и полагается тому, кто понял шутку, но все равно намерен участвовать в розыгрыше, – Уэсли выбрал ДА. Экран очистился, а затем показал новую информацию:

СПАСИБО, УЭСЛИ!

ВЫ ЗАКАЗАЛИ НОВЫЙ РОМАН УР

С ВАШЕГО СЧЕТА БУДЕТ СПИСАНО $7,50

ПОМНИТЕ, РОМАНЫ УР ТРЕБУЮТ ВРЕМЕНИ НА ЗАКАЧКУ ОСТАЛОСЬ ЖДАТЬ 2-4 МИНУТЫ

Уэсли вернулся к начальному экрану своего Кайндла. Там находились все те же «Революционная дорога», «Старик и море», «Новый Оксфордский словарь» и он был уверен, что ничего нового там и не окажется. Роман Хемингуэя «Псы Кортлэнда» отсутствовал, его не было ни в этом мире, ни в каком другом. Тем не менее, он встал и пошел к телефону. Трубку взяли после первого гудка.

– Дон Оллман, – сказал его товарищ по кабинету. – И, да, я действительно родился бродягой.

На этот раз звуковым фоном служили не звуки спортивного зала, а дикие крики трех сыновей Дона, которые звучали так, как будто они разносили дом Оллманов камень за камнем.

– Дон, это Уэсли.

– А, Уэсли! Я не видел тебя… ха, должно быть, целых три часа!

Из глубин сумасшедшего дома, где, как предполагал Уэсли, Дон жил со своей семьей, возникло что-то вроде предсмертного крика. Дон Оллман невозмутимо сказал:

– Джейсон, не бросай это в брата. Будь хорошим маленьким троллем и иди смотреть Губку Боба. – И затем он обратился к Уэсли. – Что я могу сделать для тебя, Уэс? Дать совет по поводу твоей любви? Или посоветовать что-то на тему улучшения твоей сексуальной формы и выносливости? Или что-то по поводу названия романа, который ты сейчас пишешь?

– Я не пишу роман и ты это знаешь, – отрезал Уэсли, – но я хочу поговорить о другом романе. Ты ведь знаешь всю нетленку, что накатал Хемингуэй, правда?

– Я люблю, когда ты так выражаешься.

– Так знаешь или нет?

– Конечно. Но не так хорошо, как ты. Это ведь ты у нас занимаешься американский литературой двадцатого века, а я погряз в тех дней, когда писатели носили парики, нюхали табак и говорили изысканными фразами вроде «Клянусь всем святым» и «Разрази меня гром». Так что ты хочешь?

– Как ты полагаешь, Хемингуэй писал беллетристику о собаках?

Дон обдумал это под крики другого ребенка.

– Уэс, ты в порядке? По голосу ты не в себе.

– Просто ответь на вопрос. Писал или нет?

ВЫБЕРИТЕ ДА ИЛИ НЕТ, - подумал Уэсли.

– Ладно, – сказал Дон, – навскидку, без консультации с моим компьютером, он такого не писал. Я помню, что как-то раз он написал о том, как партизаны во время правления Батисты забили до смерти его любимую дворняжку, хотя правда ли это? Ну, помнишь, это когда он был на Кубе. Он принял это как знак того, что они с Мэри должны уносить ногиво Флориду, и они побежали, сломя голову.

– Ты случайно не помнишь имя собаки?

– Думаю, что помню. Я бы перепроверил в Интернете, но мне кажется, что ее звали Кортлэнд. Яблоки такие, по-моему, есть.

– Спасибо, Дон. – Губы у него онемели. – Увидимся завтра.

– Уэс, ты уверен, что ты… ФРЭНКИ, ПОЛОЖИ НА МЕСТО!

Грохот.

– Черт. Я думаю, это был Делфт. Я должен идти, Уэс. Увидимся завтра.

– Пока.

Уэсли вернулся за кухонный стол. Он увидел, что на экране Кайндла появилась новая информация. Роман (или нечто вроде романа) под названием «Псы Кортлэнда» оказался полностью загружен откуда-то.

Откуда именно? Из другого плана реальности под названием Ур (или, возможно, УР) 7191974?

У Уэсли уже не было силы смеяться над этой идеей или гнать ее прочь. Но у него еще были силы подойти к холодильнику и взять пиво, которое ему действительно было нужно. Он открыл банку, опустошил ее наполовину в пять больших глотков и рыгнул. Сел, чувствуя себя немного лучше. Он выбрал на экране свою новую покупку ($7,50 это больно дешево за еще неопубликованного Хемингуэя, подумал он) и открыл титульный лист.

На следующей странице находилось посвящение: Сай и Марии, с любовью.

Ниже шел такой текст:

Глава 1

Кортлэнд верил, что жизнь человека была длиною в пять собак. Первой собакой была та, которая учила вас. Второй та, которую вы учили. Третья и четвертая те, которых вы сделали сами. Последней была та, что пережила вас. Это была зимняя собака. Зимняя собака Кортлэнда не имела имени. Он думал о ней только как о собаке, которая служила в качестве чучела…

Жидкость поднялась в горле Уэсли. Он побежал к раковине, наклонился над ней, в попытке удержать пиво. Затем его горло успокоилось, и вместо того, чтобы смыть водой то, что было в раковине, он набрал воду в пригоршню и плеснул воду на потную кожу. Стало лучше.

Затем он вернулся к Кайндл и уставился на него.

Кортлэнд верил, что жизнь человека была длиною в пять собак.

Где-то, в каком-то колледже, гораздо более амбициозном, чем Мур в Кентукки, работали компьютерные программы для чтения и определения писателей по их стилистическим приемам, которые были столь же уникальны, как отпечатки пальцев или снежинки. Уэсли смутно вспомнил, что эта компьютерная программа использовалась для определения анонимного автора романа «Исходные цвета»; программа, на протяжении многих часов или даже дней перебирала тысячи писателей и, в конце концов, вычислила журнального обозревателя по имени Джо Клейн, который впоследствии сознался в авторстве романа.

Уэсли подумал, что если бы загрузил «Псы Кортлэнда» в эту компьютерную программу, то в качестве автора она бы вычислила имя Эрнеста Хемингуэя. По правде говоря, он пришел к такому же заключению без всякого компьютера.

Он поднял Кайндл перед собой, его руки сильно тряслись.

– Что же ты такое? – спросил он.

Кайндл не ответил.

III Уэсли отказывается сходить с ума

В подлинной ночной черноте души, – сказал Скот Фитцжеральд, – изо дня в день всегда три часа утра.

В три часа утра вторника Уэсли беспокойно лежал, размышляя, что он сам довел себя до нервного срыва. Час назад он заставил себя выключить розовый Кайндл и положить его обратно в портфель, но он все еще продолжал оставаться в его власти, так же, как было в полночь, когда он глубоко погрузился в меню КНИГИ УР.

Он нашел Эрнеста Хемингуэя в двух дюжинах из почти десяти с половиной миллионов УРов, и нашел, по крайней мере, двадцать романов, о которых он никогда не слышал. В одном из УРов (номер 6201949, что являлось датой рождения его матери), Хемингуэй, оказывается, был писателем-детективщиком. Уэсли загрузил книгу с названием «Это кровь, моя дорогая!» и обнаружил, что это дешевый роман, но написанный тем стаккато напористых предложений, которое он бы узнал сразу.

Это было написано Хемингуэем.

И даже будучи детективщиком, Хемингуэй постепенно отдалялся от гангстерских войн, мошенничества, крови и счастливых финалов и, в конце концов, писал «Прощай, оружие». Выяснилось, что он всегда писал «Прощай, оружие». Книги с другими названиями появлялись и исчезали, а «Прощай, оружие» находилось всегда, как почти всегда был написан «Старик и море».

Он попытался найти Фолкнера.

Фолкнера не было ни в одном из УРов.

Он вернулся в основное меню и обнаружил, что там Фолкнер тоже недоступен, что даже заставляло задуматься о природе его собственной реальности, по крайней мере, в понимании Кайндла. Только несколько книг об этом «аристократе в первом поколении» американской литературы.

Он поискал Роберта Болано, автора книги «2666», и, хотя он не был доступен из основного меню, в нескольких подменю КНИГИ УР он нашел его. Там были другие романы Болано, включая книгу с цветистым названием «Мэрилин сражает Фиделя». Он почти загрузил ее, а затем передумал. Так много авторов, так много УРов, так мало времени.

Часть его сознания – достаточно далекая и обычно приходящая в ужас – продолжала утверждать, что все это хорошо продуманная шутка, созданная и реализованная сумасшедшими дегенератами-программистами. Это объяснение было очевидным, хотя этой длинной ночью он набрал много доказательств обратного.

Взять Джеймса Кейна. В одном из УРов, выбранных Уэсли, он умер очень молодым, написав две книги: «Ночное падение» (неизвестная) и «Милдред Пирс» (известная вещь). Уэсли готов был побиться об заклад, что «Почтальон всегда звонит дважды» должна быть обязательно написана Кейном, в любом из УРов – но нет. Хотя он проверил дюжину УРов на предмет романов Кейна, он нашел «Почтальона» только однажды. А «Милдред Пирс», хотя он и считал его второстепенной вещью Кейна, с другой стороны, присутствовал всегда. Как и «Прощай, оружие».

Он проверил свое собственное имя и обнаружил то, чего и опасался. Хотя УРы были переполнены Уэсли Смитами (один оказался писателем вестернов, другой автором порнографических романов, таких, как «Милашка из ванной»), но ни один не мог быть им. Конечно, это было тяжело -пройти через 10.4 миллиона альтернативных реальностей и убедиться, что он был стопроцентным неудачником, так ничего и не опубликовавшим.

Бодрствуя в постели, слушая далекий лай одинокой собаки, Уэсли лихорадочно дрожал. Его собственные литературные устремления казались столь незначительными в этот момент. Что казалось важным и что придавало значимость его жизни и душевное спокойствие, так это то, какое богатство скрывалось в этой тонком розовом пластиковом прямоугольнике. Он думал обо всех тех писателях, уход которых он оплакивал, от Нормана Мейлера и Сола Веллоу до Дональда Вестлейка и Эвана Хантера. Смерть лишила их магического голоса, одного за другим, и они замолчали навеки.

Но сейчас они могли говорить.

Они могли говорить с ним.

Он отбросил покрывало. Кайндл звал его. Не голосом человека, а своим собственным голосом. Это звучало, как биение сердца, как сердце-обличитель Эдгара По, только звук шел из его портфеля, а не из под половицы…

По!

Боже мой, он ни разу не проверил Эдгара По!

Он оставил свой портфель на его привычном месте рядом с любимым креслом. Торопливо подойдя к нему, он открыл портфель, схватил Кайндл и вставил штепсель в розетку (он не собирался рисковать тем, аккумулятор сядет в неподходящий момент). Он торопливо набрал в КНИГИ УР имя По и его первая попытка нашла 2555676 УРов, где По жил до 1875 года, вместо того, чтобы умереть в 1849 году, в сорокалетнем возрасте. И в этих версиях По написал романы! Целых шесть штук! Жадность затопила сердце Уэсли (обычно доброе сердце), когда его глаза пробегали по названиям книг.

Один роман назывался «Дом Стыда или Цена Деградации». Уэсли загрузил эту книгу – его выбор обошелся всего в $4.95 – и читал до рассвета. Затем он выключил Кайндл, положил голову на руки и проспал два часа за кухонным столом.

Ему снились сны. Видений не было, только слова. Названия! Бесконечные строчки названий, многие из которых были неизвестными шедеврами. Названий было так много, как звезд на небе.

* * *

Кое-как он пережил вторник и среду, но во время его занятия по курсу американской литературы в четверг недосып и перевозбуждение настигли его, не говоря уж о все истончающемся ощущении реальности мира. В середине его лекции о Миссисипи, которую он обычно читал с блеском, про том, как Хемингуэй вышел из Твена, а почти вся американская литература двадцатого века затем вышла из Хемингуэя, он осознал, что рассказывает классу о том, что Папа Хэм никогда не писал ничего значительного о собаках, но если бы он остался жив, то обязательно сделал бы это.

– И уж это было бы чем-то более удобоваримое, чем «Марли и я», - сказал он и рассмеялся добродушным смехом.

Он повернулся к слушателям и увидел двадцать две пары глаз, которые смотрели на него и в которых читалась разная степень беспокойства, недоумения и смущения. Он услышал шепот, тихий, но такой же ясный, как биение сердца старика в ушах безумного героя По: «Смит теряет над собой контроль».

Смит не потерял контроля, но не могло быть сомнения, что он был в опасной близости к потери.

Я отказываюсь, - подумал он, – я отказываюсь, я отказываюсь. - И осознал, к собственному ужасу, что он действительно бормочет это вслух, хотя очень тихо.

Тот самый парень, Хендерсон, который сидел в первом ряду, все-таки услышал это.

– Мистер Смит? – Нерешительно. – Сэр? Вы в порядке?

– Да, – сказал он, – нет. Возможно, меня укусил жук.

Возможно, Золотой жук По, - подумал он, едва сдерживая себя от вспышки дикого хихиканья.

– На сегодня всё. Проваливайте отсюда.

И когда они протискивались в дверь, он с достаточным присутствием духа добавил:

– На следующей неделе поговорим про Раймонда Карвера. Не забудьте! «Если спросишь, где я».

И подумал:

Что еще среди УРов можно найти у Раймонда Карвера? Есть ли там один такой – или их дюжина или тысяча – где он бросил курить, дожил до семидесяти, и написал еще с полдюжины книг?

Он сел за стол, протянул руку к портфелю с розовым Кайндлом внутри, затем отдернул руку назад. Он снова протянул руку, снова остановился и застонал. Это было похоже на наркотик. Или сексуальную одержимость. Размышления об этом заставили его вспомнить Эллен Сильверман, о которой он и не думал с тех пор, как попал в скрытое меню Кайндла. Впервые с тех пор, как она ушла, Эллен полностью ушла из его сознания.

В этом есть ирония, не так ли? Эллен, сейчас я читаю с компьютера, и я не могу остановиться.

– Я отказываюсь тратить остаток дня, вглядываясь в эту вещь, – сказал он, – и я отказываюсь сходить с ума. Я отказываюсь смотреть и отказываюсь сходить с ума. Смотреть и сходить с ума. Я отказываюсь от всего этого. Я…

Но розовый Кайндл уже был в его руке! Он вынул его, пока отрицал его власть над собой! Когда же он сделал это? И что, он действительно намеревается сидеть здесь, в пустом классе, до завершения утра?

– Мистер Смит?

Голос испугал его так сильно, что он уронил Кайндл на стол. Он схватил его сразу и проверил, испугавшись, что мог сломать его, но с ним, слава Богу, было всё в порядке.

– Я не хотел испугать вас.

Это был Хендерсон, стоящий в дверном проеме и выглядевший обеспокоенным. И это нисколько не удивило Уэсли.

Если бы я увидел себя сейчас, я бы тоже был обеспокоен.

– О, ты не испугал меня, – сказал Уэсли. Эта очевидная ложь показалась ему настолько смешной, что в своем голосе он расслышал легкое хихиканье. Он прикрыл рукой рот, чтобы удержать смех в себе.

– Что случилось? – Хендерсон сделал шаг внутрь. – Я думаю, что это не банальная простуда. Вы выглядите ужасно. У вас плохие новости или что-то подобное?

Уэсли уже почти сказал ему, чтобы тот не лез не в свое дело, что бы он лучше делал свои задания и вообще отвалил, но затем напуганная часть его сознания, которая съежилась в самом дальнем углу мозга, настойчиво потребовала признать, что розовый Кайндл был частью какого-то хулиганства или частью изощренного мошенничества, и что хватит прятаться и пора начинать действовать.

Если ты действительно отказываешься сходить с ума, то лучше разобраться с этим, – сказала эта часть. – Так что ты решишь?

– Как ваше первое имя, мистер Хендерсон? Я совершенно забыл его.

Парень улыбнулся. Приятной улыбкой, но в его глазах по-прежнему было беспокойство.

– Роберт, сэр. Робби.

– Ладно, Робби, я – Уэс. И я хочу показать тебе кое-что. Либо ты не увидишь ничего, что будет означать, что у меня бред и очень похоже на то, что я страдаю нервным расстройством. Либо ты увидишь что-то такое, что полностью сорвет тебе крышу. Но не здесь. Пойдем в мой кабинет.

Хендерсон попытался задавать вопросы, когда они пересекали четырехугольный (посредственный) двор. Уэсли отмахнулся от них, но он был рад тому, что Робби идет сзади и рад, что запуганная часть его сознания проявила инициативу и высказалась. Впервые с тех пор, как он обнаружил скрытое меню, он чувствовал себя в большей безопасности по отношению к Кайндлу. В какой-нибудь придуманной истории Робби так ничего бы и не увидел и главный герой решил, что он сходит с ума. Или окончательно рехнулся. Но реальность, судя по всему, окажется другой. Его реальность, по крайней мере, собственный УР Уэсли Смита.

Я действительно хочу, чтобы это была иллюзия. Потому что если это так и если с помощью этого молодого человека я смогу убедиться в иллюзорности этого, я уверен, я смогу избежать безумия. Я отказываюсь сходить с ума.

– Вы бормочете, сэр, – сказал Робби, – я имел в виду, Уэс.

– Извини.

– Вы меня слегка пугаете.

– Меня это самого слегка пугает.

Дон Оллман был в кабинете, он работал с бумагами в наушниках и при этом напевал про Джереми-жабу таким голосом, который выходил за привычные пределы плохого и уходил в неведомую страну отвратительного. Он выключил айпод, когда увидел Уэсли.

– Я думал ты на занятиях.

– Я их отменил. Это Роберт Хендерсон, один из слушателей моего курса американской литературы.

– Робби, – сказал Хендерсон, протянув руку.

– Привет, Робби. Я Дон Оллман. Один из братьев Оллман. Я играю на огромной трубе.

Робби вежливо засмеялся и пожал руку Дона. До этого момента Уэсли собирался попросить Дона оставить кабинет, думая, что одного свидетеля его умственной неполноценности будет вполне достаточно. Но, возможно, это был тот редкий случай, когда чем больше людей, тем по-настоящему забавнее.

– Вы хотели бы остаться одни? – спросил Дон.

– Нет, – сказал Уэсли, – останься. Я хочу кое-что показать вам, парни. И если вы ничего не увидите из того, что вижу я, то я с удовольствием запишусь на прием в центральную психбольницу штата. Он открыл свой портфель.

– Вау! – воскликнул Робби. – Розовый Кайндл! Прелесть! Я никогда не видел ничего подобного!

– Сейчас я собираюсь показать тебе кое-что еще из того, что ты никогда не видел прежде, – сказал Уэсли, – по крайней мере, я надеюсь на это.

Он подключил блок питания к Кайндлу и включил его.

* * *

Что полностью убедило Дона, так это «Собрание сочинений Уильяма Шекспира» из УРа под номером 17000. После загрузки это сочинения по требованию Дона – в частности, потому, что в этом УРе Шекспир умер в 1620-м году вместо 1616-го – три человека обнаружили, что там содержатся две неизвестные раньше пьесы. Одна называлась «Две леди из Хемпшира», комедия, написанная, скорее всего, вскоре после «Юлия Цезаря». Второй находкой была трагедия под названием «Черный Парень в Лондоне», написанная в 1619. Уэсли открыл вторую и затем, с некоторой неохотой, протянул Кайндл Дону.

У Дона Оллмана обычно был румянец на щеках и Дон много улыбался, но когда он перечитал два акта «Черный Парень в Лондоне», то он лишился и того и другого – и улыбки, и румянца. Через двадцать минут, в течение которых Уэсли и Робби сидели и молча наблюдали за ним, он отпихнул Кайндл обратно в сторону Уэсли. Он сделал это кончиками пальцев, как если бы ему было противно прикасаться к устройству.

– Ну? – спросил Уэсли. – Каков приговор?

– Возможно, имитация, – сказал Дон, – но, конечно, всегда были ученые, которые выдвигали теории, что пьесы Шекспира были написаны вовсе не Шекспиром. В качестве авторов они рассматривали Кристофера Марлоу, Френсиса Бекона и даже графа Дерби.

– Ну да, а Джеймс Фрей написал «Макбет» - сказал Уэсли. – Что ты сам думаешь?

– Я думаю, что это может быть подлинный Вилли, – сказал Дон. По голосу чувствовалось, что он вот-вот заплачет. Или рассмеется. Может быть, и то и другое сразу. – Я думаю, что это слишком изощренно для шутки. И если это обман, то я не понимаю, как это сделано. – Он протянул палец к Кайндлу, слегка прикоснулся, затем отдернул руку назад. – Я бы хотел изучить обе пьесы внимательно, со справочниками под рукой, чтобы вынести более точное суждение, но… это написано его размером.

Робби Хендерсон, как выяснилось, прочитал почти всё мистические и детективные романы Джона Д. Макдональдса. В УРе под номером 2171753 среди списка работ Макдональдса он нашел семнадцать романов, объединенных в «Серию Дэйва Хиггинса». В каждом из названий фигурировал тот или иной цвет.

– Эта часть правильная, – сказал Робби, – но названия все не такие. И героя в этой серии романов Макдональдса зовут Тревис Макги, а не Дэйв Хиггинс.

Уэсли загрузил этот роман, который назывался «Голубая Элегия», в постоянно растущую библиотеку, заплатив по кредитной карте $4.5, и подтолкнул Кайндл с книгой к Робби. Пока Робби читал, вначале подряд, а затем перепрыгивая через страницы, Дон сходил в главный офис и принес три кофе. Перед тем, как обосноваться за столом, он повесил на дверь редко используемую табличку ИДЕТ КОНФЕРЕНЦИЯ НЕ БЕСПОКОИТЬ.

Робби поднял глаза, почти такой же бледный, как и Дон после того, как тот окунулся в никогда не написанную пьесу Шекспира об Африканском принце, которого привезли в Лондон в цепях.

– Это очень похоже на роман о Тревисе Макги, который назывался «Бледно-серая шкура виновного», – сказал он. – Только Тревис Макги жил в форте Ладердейл, а этот парень Хиггинс жил в Сарасоте. У Макги был друг Мейер, а у Хиггинса подруга по имени Сара. – Он наклонился к Кайндлу на мгновение. – Сара Мейер. Он посмотрел на Уэсли, его глаза были вытаращены. – Бог ты мой, и здесь еще 10 миллионов других миров?

– Десять миллионов четыреста тысяч с чем-то, как указано пункту меню КНИГИ УР, – сказал Уэсли. – Я думаю, что на полное исследование даже одного автора тебе, Робби, не хватит жизни.

– Я вполне мог умереть сегодня, – сказал Робби Хендерсон тихим голосом, – от увиденного меня вполне мог бы хватить удар. – Он резко схватил пластиковую чашку с кофе и мгновенно осушил ее, хотя кофе был почти кипящим.

Уэсли, наоборот, почувствовал, что ему стало легче и он приходит в себя. Но по мере того, как страх безумия уходил, множество вопросов начинало переполнять голову, хотя уместным казался только один.

– Итак, что мне теперь делать?

– Во-первых, – сказал Дон, – пусть это останется страшным секретом между нами тремя. – Он повернулся к Робби. – Ты умеешь хранить секреты? Если ответишь «нет», то я должен буду убить тебя.

– Я умею. А что насчет тех людей, которые прислали его вам, Уэс? Могут ли они сохранить секрет? Будут ли они это делать?

– Как же я узнаю, когда я мне даже не известно, кто они такие?

– Какую кредитную карту вы использовали, когда заказывали Розового Малыша?

– МастерКард. Только этой картой я и пользовался последние дни.

Робби указал на компьютерный терминал английского отделения, которым Уэсли и Дон пользовались по очереди.

– Почему бы вам не выйти в Интернет и не проверить свой счет. Если счета за эти ур-книги пришли с Амазона, то я очень сильно удивлюсь.

– А откуда еще они могли прийти? – спросил Уэсли. – Это их гаджет, они продают книги для него. И пришло все в упаковке Амазона, с их логотипом на ней.

– И они продали Вам гаджет именно такого розового кричащего цвета?

– Нет.

– Чувак, тогда проверь счет своей карты.

* * *

Уэсли барабанил пальцами по мышиному коврику Дона, на котором был изображен Майти Маус, пока устаревший офисный компьютер проводил свои операции. Затем он выпрямился и стал читать с экрана.

– Ну, – спросил Дон, – что там?

– В соответствии с данными счета, – сказал Уэсли, – моя последняя покупка по карте – это пиджак из магазина мужской одежды. Неделю назад. Ни одной загруженной книги.

– Нет даже тех, что ты заказывал обычным образом? Нет ни «Старика и море», нет «Революционной дороги»?

– Нет.

– Что насчет оплаты самого Кайндла? – спросил Робби.

Уэсли прокрутил назад.

– Ничего, ничего, подожди, вот оно, – он наклонился вперед, так что его нос почти касался экрана, – будь я проклят.

– Что? – Дон и Робби спросили это хором.

– Согласно написанному, моя покупка была отклонена. Здесь сказано – неправильный номер кредитной карты. – Он задумался. – Это вполне может быть. Я всегда перепутываю две цифры, иногда даже когда эта чертова карта лежит прямо перед носом на клавиатуре. Я немного дислексик .

– Но в любом случае заказ прошел, – сказал Дон задумчиво. – Как-то. Кому-то. Где-то. Что Кайндл там писал про номер нашего УРа? Повтори мне его.

Уэсли вернулся к нужному экрану.

– 117,586. Только для того, что бы выбрать этот УР, надо вводить без запятой.

Дон сказал:

– Возможно, что это не номер УР, в котором мы живем, но, бьюсь об заклад, это номер УР, из которого пришел Кайндл. В этом УРе существующий там Уэсли Смита обладает МастерКард именно с тем номером, который ты ввел.

– Какова вероятность того, что подобное может произойти? – спросил Робби.

– Не знаю, – сказал Дон, – но, возможно, не больше чем 1 к 10.4 миллиона.

Уэсли открыл рот, чтобы что-то сказать, но его прервали ударами в дверь. Они подпрыгнули. Дон даже слегка взвизгнул.

– Кто там? – спросил Уэсли, схватив Кайндл и прижав его к груди.

– Вахтер, – сказал голос за дверью, – парни, вы вообще собираетесь заканчивать? Почти семь часов и мне надо закрывать здание.

IV АРХИВ НОВОСТЕЙ

Но они не закончили и не могли пока закончить. Уэсли в особенности был озабочен тем, чтобы поднажать, ведь в последнее время он спал не более трех часов в сутки, хотя и чувствовал себя бодрым и энергичным. Он вместе с Робби пошли к нему домой, в то время как Дон ушел к себе, чтобы помочь жене уложить детей спать. После этого он собирался присоединится к ним в квартире Уэсли для длительного мозгового штурма. Уэсли сказал, что закажет кое-какую еду.

– Хорошо, – сказал Дон, – но будь осторожен. Китайский УР на вкус не такой же.

К собственному удивлению, Уэсли обнаружил, что он уже может смеяться совершенно естественно.

* * *

– Так вот как выглядит квартира преподавателя английского языка, – сказал Робби, осматриваясь вокруг, – можно, я покопаюсь в книгах?

– Хорошо, – сказал Уэсли, – но запомни, что я даю книги только тем людям, которые возвращают их обратно.

– Обещаю. Знаете, мои родители никогда не были усердными читателями. Несколько журналов, несколько книг с диетам, одна или две книги из серии помоги себе сам… и всё. Я мог бы пойти по их пути, если бы не Вы. Мог бы просто отбивать себе голову на футбольном поле и никаких перспектив впереди, за исключением, может быть, преподавания физкультуры в графстве Гайл. Это в Теннесси. Йиху!

Уэсли был тронут этим. Возможно, потому что за последнее время он прошел через много эмоциональных передряг.

– Спасибо, – сказал он, – просто помни, что нет ничего плохого в хорошем громком «Йиху». Эта тоже часть тебя. И обе твои части равноценны.

Он подумал об Эллен, вырвавшей книгу из его рук и швырнувшей через комнату. Почему она сделала это? Потому, что она ненавидит книги? Нет, потому что он не слушал её, когда он был нужен ей. Не это ли имел в виду Фритц Лейбер, великий фантазер и автор научной фантастики, когда он назвал книги «любовницами ученых»? А когда Эллен нуждалась в нем, разве не был он в объятиях другой своей любовницы, той, что не предъявляла требований (разве что к его словарному запасу) и всегда принимала его?

– Уэс? Что находится в других пунктах меню ФУНКЦИИ УР?

Вначале Уэсли не понял, о чем парень говорит. Затем он вспомнил, что там была пара других пунктов. Он так зациклился на пункте КНИГИ, что забыл о двух других.

– Давай посмотрим, – сказал он и включил Кайндл. Каждый раз, когда он включал устройство, он ожидал, что либо ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЕ меню, либо меню ФУНКЦИИ УР исчезнут – это вполне могло случиться в фантастической истории или любом эпизоде Сумеречной Зоны – но пока они были на месте.

– АРХИВ НОВОСТЕЙ УР и МЕСТНЫЙ УР, – сказал Робби, – хм, МЕСТНЫЙ УР пока в процессе разработки. Лучше остерегайтесь туда заходить, могут взять двойную оплату за трафик.

– Что?

– Ничего особенного, просто дурачусь. Попробуйте архив новостей.

Уэсли вошел туда. Экран очистился. После нескольких мгновений появилось сообщение.

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В АРХИВ НОВОСТЕЙ!

В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ ДОСТУПЕН ТОЛЬКО НЬЮ-ЙОРК ТАЙМС

РАСЦЕНКИ – 1 ДОЛЛАР ЗА 4 ЗАГРУЗКИ

10 ДОЛЛАРОВ ЗА 50 ЗАГРУЗОК

100 ДОЛЛАРОВ ЗА 800 ЗАГРУЗОК

ВЫБЕРИТЕ НУЖНОЕ КУРСОРОМ

ДЕНЬГИ СПИШУТСЯ С ВАШЕГО СЧЕТА

Уэсли посмотрел на Робби, который пожал плечами.

– Я не могу указать вам, что делать, но если бы счет выставлялся не на мою кредитной карту, как сейчас, я бы израсходовал сотню.

Уэсли подумал, что в этом есть резон, хотя он сомневался, что другой Уэсли (если он действительно существовал) согласится с ним, когда откроет конверт со следующим счетом от МастерКард. Он выбрал загрузку на сто долларов и нажал на кнопку ввода. В этот раз напоминания о законах парадокса не последовало. Вместо этого появилось новое приглашение

ВЫБЕРИТЕ ДЕНЬ И УР.

ИСПОЛЬЗУЙТЕ СООТВЕТСТВУЮЩИЕ ПОЛЯ.

– Твоя очередь, – сказал он и подтолкнул Кайндл через кухонный стол к Робби. Ему это было проще и он был этому рад. То, что стремление не выпускать Кайндл из собственных рук стало одержимостью, создавало дополнительные проблемы, хорошо хоть он сам это понимал.

Робби призадумался, а затем напечатал 21 января 2009. В поле УР он выбрал 1000000.

– УР с номером один миллион, – сказал он, – почему бы нет?

И нажал кнопку.

Экран очистился, затем возникло сообщение НАСЛАЖДАЙТЕСЬ РЕЗУЛЬТАТАМИ ВЫБОРКИ! Через мгновение на экране появилась первая страница «Нью-Йорк Таймс». Они склонились к экрану и читали молча до тех пор, пока не услышали стук в дверь.

– Это, наверное, пришел Дон, – сказал Уэсли, – я открою ему.

Робби Хендерсон не ответил. Он был все еще прикован к экрану.

– На улице холодает, – сказал Дон, когда вошел, – и ветер сбивает все листья с…

Он изучил лицо Уэсли.

– Что? Что случилось на этот раз?- Взгляни сам, – сказал Уэсли.

Дон вошел в уставленный книгами гостиную она же кабинет Уэсли, где Робби все еще склонялся над Кайндлом. Парень поднял глаза и повернул экран так, чтобы Дон мог видеть его. Там, где должны быть фото, были пустые участки, каждый с подписью ИЗОБРАЖЕНИЕ НЕДОСТУПНО, но заголовок был написан большим черным шрифтом: СЕЙЧАС ЕЁ ОЧЕРЕДЬ. И внизу подзаголовок: Хилари Клинтон дает присягу, становясь 44-м президента.

– Похоже, что она, в конце концов, добилась своего – сказал Уэсли, – по крайней мере, в УР с номером1000000.

– И взгляни, на смену кому она идет, – сказал Робби, показав на имя. Там было написано «Альберт Арнольд Гор».

* * *

Час спустя, когда зазвенел дверной звонок, они не подпрыгнули, хотя выглядели как люди, только очнувшиеся ото сна. Уэсли спустился и заплатил парню-разносчику, который прибыл с пиццей из «Харри» и упаковкой из шести Пепси. Они поели за кухонным столом, склонившись к Кайндлу. Уэсли съел три куска, поставив личный рекорд, но он не осознавал, что он ест.

Они потратили лишь малую долю из доступных восьмисот загрузок, но за следующие четыре часа они бегло прочитали столько заметок из различных УРов, что у них разболелись головы. Уэсли чувствовал, что его мозги буквально кипят. Лица остальных двоих выглядели практически одинаково – бледные щеки, жадность в глазах, впалые глазницы, всклокоченные волосы – и он догадывался, что и сам выглядит так же. Изучение единственной альтернативной реальности само по себе являлось достаточным испытанием; здесь же их было более 10 миллионов, и хотя большинство были похожими, ни одна не повторяла другую.

Инаугурация 44-го президента США была только одним, но мощным примером. Они отследили её в двух дюжинах разных УРов прежде, чем устали и двинулись дальше. Семнадцать первых страниц от 21 января 2009 объявляли Хилари Клинтон новым Президентом. В четырнадцати случаях её вице-президентом был Билл Ричардсон из Нью-Мехико. В двух им был Джо Байден. В одном случае это был сенатор, о котором они вообще ничего не слышали: Линвуд Спик из Нью-Джерси.

– Он всегда говорят «нет», когда кто-то еще выигрывает, – сказал Дон.

– Кто всегда говорит нет? – спросил Робби, – Обама?

– Да. Его всегда спрашивают, и он всегда говорит «нет».

– Это такой характер, – сказал Уэсли, – события могут меняться, а характер остается прежним.

– Нельзя сказать с полной уверенностью, – сказал Дон, – у нас слишком маленькая выборка… – он слабо улыбнулся. – По сравнению со всеми возможными УР.

Барак Обама был избран в шести УРах. Однократно был избран Мит Ромни, с Джоном Маккейном, в качестве кандидата на пост вице-президента. Он выступал против Обамы, который был выбран после того, как Хилари погибла позже в автокатастрофе в ходе предвыборной кампании.

Они не увидели ни одного упоминания о Саре Пейлин. Уэсли не удивился. Он подумал, что даже если они натолкнутся на неё, то это будет больше за счет удачи, чем за счет вероятности и даже не потому что Мит Ромни чаще становился, претендентом от Республиканцев, чем Джон Маккейн. Пейлин всегда была аутсайдером, рискованной авантюрой, от которой никто ничего и не ожидал.

Робби хотел найти сведения о «Ред Сокс». Уэсли чувствовал, что это будет пустая трата времени, но Дон встал на сторону парня, и Уэсли согласился. Эти двое проверили спортивные страницы за октябрь в десяти различных УРах, вводя даты от 1918 до 2009 года.

– Это удручает, – сказал Робби после десятой попытки. Дон согласился.

– Но почему? – спросил Уэсли, – они же побеждали много раз.

– Да у них это случайно выходило, – сказал Робби.

– И безо всяких проклятий в свой адрес, – сказал Дон, – у них всегда было достаточно побед, что бы избежать их. Что становится уже немного скучновато.

– Какие проклятья? – спросил Уэсли, заинтригованный.

Дон открыл рот, чтобы объяснить, затем вздохнул.

– Не бери в голову, – сказал он, – слишком долго объяснять и ты все равно это не поймешь.

– Оптимистичнее смотрите, – сказал Робби. – «Янки» всегда есть, поэтому не все зависит от удачи.

– Да, – сказал Дон хмуро, – этот военно-промышленный комплекс в спортивном мире.

– Извините. Кто-нибудь хочет последний кусок?

Дон и Уэсли помотали головами. Робби откусил и сказал:

– Почему бы не проверить, что там с великим событием, перед тем, как мы решим, что окончательно сошли с ума и зарегистрируемся в центральной психбольнице?

– Великое событие может быть что, Йода? – спросил Дон.

– Убийство Кеннеди, – сказал Робби. – Мистер Толлман утверждает, что это было важнейшее событие 20-го века, даже более важное, чем убийство эрцгерцога Фердинанда в Сараево. Я-то раньше думал, что важнейшие события обычно случаются в постели, но – погодите – я же пришел в колледж, что бы учиться. А Мистер Толлман как раз преподает историю.

– Я знаю, кто такой этот Хью Толлман, – сказал Дон, – он проклятый коммунист и он никогда не смеется моим шуткам.

– Но он может быть прав насчет убийства Кеннеди, – сказал Уэсли, – давайте посмотрим.

* * *

Они отслеживали цепочку событий «ДЖОН КЕНЕДИ В ДАЛЛАСЕ» почти до 11 часов, так и не обратив внимание на выкрики и шум студенческих толп на улице, когда те направлялись сначала в местные кабачки, а потом возвращались оттуда. Они проверили более семидесяти версий «Нью-Йорк Таймс» от 23 ноября 1963 года, и хотя история нигде не повторялась, один факт оставался всегда неизменным: именно Ли Харли Освальд всегда либо мазал по Кеннеди, либо его ранил, либо убивал, но стрелок был всегда один и тот же и он всегда действовал в одиночку.

– Можно верить докладу комиссии Уоррена, – сказал Дон, – в тот раз бюрократия честно выполнила свою работу. Я ошарашен.

В некоторых УРах этот день ноября проходил вообще без покушения, удачного или нет. Иногда Кеннеди решал совсем не наносить визит в Даллас. Иногда он это делал и с его автоколонной ничего не случалось; он прибывал в Торговый центр Далласа, говорил речь за ланчем ценой сто долларов за все меню (Господи, как все было дешево в то время, правда? – заметил Робби) и улетал на закате.

Но вот что случилось в УРе с номером 88416. Уэсли загрузил много данных этого УР за разные даты и то, что он прочитал, наполнило его трепетом и ужасом, удивлением и горем. В УР с номером 88416 Кеннеди столкнулся с безумием вьетнамской войны и яростно возражал Роберту Макнамаре, своему Министру Обороны. Макнамара ушел в отставку и был заменен Брюсом Палмером, который для этого ушел в отставку с должности генерала Армии США. Потрясения по поводу гражданских прав были умереннее, чем во время президентства Линдона Джонсона и в американских городах почти не было бунтов – частично потому, что в УРе номером 88416 Мартин Лютер Кинг не был убит ни в Мемфисе, ни в другом месте.

В этом УРе Кеннеди был переизбран на второй срок. В 1968 Эдмуд Муски из Мэна победил на президентских выборах Нельсона Рокфеллера с внушительным отрывом. В то время уходящий президент едва мог передвигаться без помощи костылей и сказал, что в первую очередь он собирается подвергнуться операции на спине.

Робби игнорировал эти сведения, его привлекла история, которая относилась к последней вечеринке Кеннеди в Белом Доме. Там играли Битлз, но концерт закончился раньше времени, когда у барабанщика Пита Беста случился апоплексический удар и его доставили в госпиталь Вашингтона.

– Полное дерьмо, – прошептал Дон, – что случилось с Ринго?

– Парни, – сказал Уэсли, зевая. – Я должен поспать. Я умираю.

– Проверьте еще один, – сказал Робби, – номер 4121989. Это мой день рождения. Вдруг повезет.

Но не повезло. Когда Уэсли выбрал УР и добавил дату – 20 января 1973 – то вместо НАСЛАЖДАЙТЕСЬ РЕЗУЛЬТАТАМИ ВЫБОРКИ! появилась надпись: В ЭТОМ УРЕ НЕТ ВЫПУСКОВ ТАЙМС ПОЗЖЕ 19 НОЯБРЯ 1962 ГОДА.

– О, мой Бог, – сказал Уэсли, и закрыл рукой рот. – Господи, Боже мой.

– Что? – спросил Робби. – Что это?

– Я думаю, что знаю, – сказал Дон. Он попытался забрать розовый Кайндл.

Уэсли, который догадался, что сильно побледнел (но, возможно, внешне не настолько, как он ощущал изнутри), положил руку поверх руки Дона.

– Нет, – сказал он, – я не думаю, что смогу вынести это.

– Вынести что? -почти выкрикнул Робби.

– Неужели Хью Толлман не рассказывал вам о Кубинском ракетном кризисе? – спросил Дон. – Или вы до этого еще не дошли?

– Что за ракетный кризис? Что-то связанное с Кастро?

Дон смотрел на Уэсли.

– Я ведь тоже не хочу это видеть, – сказал он, – но я не смогу уснуть сегодня, пока не получу подтверждения, и я не думаю, что и ты тоже сможешь уснуть.

– О'кей, – сказал Уэсли и подумал – в который уже раз – что скорее любопытство, чем гнев, было истинным проклятием человеческого духа. – Думаю, сделать это придется тебе. Мои руки слишком сильно дрожат.

Дон вбил в поля числа 19 ноября 1962го года. Кайндл сказал ему, чтобы он наслаждался результатами выборки, но наслаждаться он не мог. Ни один из них не мог, потому что огромные и четкие заголовки гласили:

ПОТЕРИ НЬЮ-ЙОРКА ПРЕВЫШАЮТ 6 МИЛЛИОНОВ

МАНХЕТТЕН УНИЧТОЖЕН РАДИАЦИЕЙ

РОССИЯ СКОРЕЕ ВСЕГО ПОЛНОСТЬЮ УНИЧТОЖЕНА

ПОТЕРИ В ЕВРОПЕ И АЗИИ НЕИСЧИСЛИМЫ

КИТАЙЦЫ ЗАПУСКАЮТ 40 МЕЖКОНТИНЕНТАЛЬНЫХ БАЛЛИСТИЧЕСКИХ РАКЕТ

– Выключи это, – сказал Робби слабым больным голосом. – Это похоже на ту песню, где поют – я не хочу больше ничего видеть.

Дон сказал:

– Смотрите оптимистичнее, вы оба. Мне кажется, что пули пролетают мимо нас в большинстве УРов, включая этот.

Но его голос был не достаточно твердым.

– Робби прав, – сказал Уэсли. Он обнаружил, что финальный номер газеты «Нью-Йорк Таймс» в УРе с номером 4121898 имел только три страницы. И каждая статья была о смерти.

– Выключи. Хотелось бы мне, чтобы я никогда не видел эту чертову вещь на первой полосе.

– Слишком поздно, – сказал Робби. И как же он был прав.

* * *

Они спустились вниз вместе и стояли на тротуаре перед домом Уэсли. Главная улица была почти пуста. Поднявшийся ветер завывал вокруг зданий и шелестел поздними ноябрьскими листьями вдоль тротуара. Трио пьяных студентов, спотыкаясь, возвращалось в общежитие, напевая то, что можно было принять за «Райский город».

– Я не могу посоветовать тебе, что делать – это все-таки твой гаджет – но если бы он был моим, то я бы избавился от него, – сказал Дон, – иначе это засосет тебя.

Уэсли хотелось сказать, что он уже думал об этом, но он промолчал.

– Мы поговорим об этом завтра.

– Не получится, – сказал Дон, – я повезу жену с детьми во Франкфорт, что бы провести радостные трехдневные выходные у ее родителей. Сюзи Монтанари возьмет мои классы. И после нашего легкого ночного семинара я с удовольствием туда уеду. Робби? Подвезти тебя куда-нибудь?

– Спасибо, не стоит. Я живу в квартире с двумя другими парнями в паре кварталов отсюда, над «Сюзан и Нэнс».

– Неужели там не шумно? – спросил Уэсли. «Сюзан и Нэнс» было местным кафе, которое открывалось каждый день в шесть утра.

– Большую часть дней я сплю, не обращая внимания на это, – ухмыльнулся Робби, – а когда приходит время платить за жилье, то радуюсь адекватной цене.

– Получается, оно того стоит. Доброй ночи, парни. – Дон двинулся к своей машине, затем повернулся к ним. – Я намереваюсь поцеловать моих детей, перед тем, как лечь спать. Может быть, это поможет мне уснуть. То, что мы узнали напоследок, – он помотал головой, – я запросто мог бы обойтись без этого. Без обид, Робби, но дата твоего рождения просто дерьмо.

Они смотрели на уменьшающиеся задние огни автомобиля и Робби задумчиво сказал:

– Никто раньше мне не говорил, что дата моего рождения дерьмо.

– Я уверен, что он не хотел, чтобы ты принял это на свой счет. И, знаешь, возможно прав в отношении Кайндла. Возня с ним слишком затягивает, но в практическом смысле это бесполезно.

Робби пристально уставился на него, широко открыв глаза.

– Вы называете доступ к тысячам неизвестных романов великих писателей бесполезным? Очуметь, и это говорит преподаватель английского.

Уэсли не ответил. Что ему было ответить, когда он знал, что на ночь он будет и дальше читать «Псов Кортлэнда».

– Кроме того, – сказал Робби, – это не может быть совершенно бесполезным. Вы бы могли распечатать одну из этих книг и отправить издателю, Вы об этом думали? Отправить под своим именем. Станьте следующей большой фигурой в литературе. Они назовут вас наследником Воннегута или Рота или кого-либо другого.

Это была привлекательная мысль, особенно, когда Уэсли подумал о бесполезных каракулях, хранящихся в его собственном портфеле. Но он покачал головой.

– Это, скорее всего, нарушит законы парадокса… о чем бы там они ни были. А важнее то, что это будет разъедать меня изнутри, как кислота.

Он заколебался, не желая говорить пафосно, а желая высказаться ясно, почему он не хочет делать так.

– Мне было бы стыдно.

Парень улыбнулся

– Вы классный чувак, Уэсли.

Они сейчас шли по направлению к квартире Робби, листья шуршали под ногами, месяц светил сквозь облака, которые гнал ветер.

– Ты так думаешь?

– Да. И так же думает тренер Сильверман.

Уэсли остановился, захваченный врасплох.

– Что ты знаешь обо мне и тренере Сильверман?

– О вас лично? Ничего. Но вы, должно быть, знаете Джози из команды. Джози Квин, которая слушает ваш курс?

– Конечно, я знаю Джози.

Это была та, которая спрашивала, как добрый антрополог, когда они спорили о Кайндле. Конечно, он знал, что она в команде «Леди мангусты». К сожалению она была одной из тех, кого выпускали на поле только в самых крайних случаях.

– Джози говорит, что тренер действительно расстроена после вашего разрыва. Брюзжит слишком. Она заставляет их бегать все время и вышвырнула одну девочку из команды.

– Это было перед нашим разрывом.

Он подумал – это ведь то, из-за чего произошел сам разрыв.

– Мм… вся команда знает о нас?

Робби Хендерсон посмотрел на него, как на психа.

– Если знает Джози, то и все знают.

– Почему? – ведь Эллен ничего не рассказывала им; просвещать команду о своей любовной жизни не входит в задачи тренера.

– Как женщины узнают что-либо? – спросил Робби. – Они просто знают.

– Ты и Джози дружите, Робби?

– Мы с ней движемся в правильном направлении. Доброй ночи, Уэс. Я собираюсь спать завтра – не приду на занятия в пятницу – но если вы заскочите к «Сюзан и Нэнс» на обед, то поднимитесь и постучите в мою дверь.

– Может, я так и сделаю, – сказал Уэсли. – Спокойной ночи, Робби. Спасибо что ты был одним из трех козлов отпущения.

– Я бы ответил, что и мне это все было приятно, но я должен поразмыслить о случившемся.

* * *

Вместо чтения УР-Хемингуэя, когда он вернулся обратно, Уэсли засунул Кайндл в портфель. Затем он взял почти пустую переплетенную записную книжку и провел рукой по её приятной поверхности. Для записи идей твоих будущих книг, – сказала Эллен и книжка должна была стать ценным подарком. Очень плохо, если это окажется мусором.

Я еще могу написать книгу, – подумал он, – ведь если у меня нет книг, во всех остальных УРах, это не означает, что я не смогу написать ее в этом.

Это было правдой. Он мог оказаться Сарой Пейлин американской литературы, той темной лошадкой, что первой приходит к финишу.

Вот только хорошо это или плохо?

Он разделся, почистил зубы, затем позвонил в английское отделение и оставил сообщение для секретаря об отмене своего утреннего занятия.

– Спасибо, Мэрилин. Извините, что перекладываю это на вас, но думаю,что я слег с гриппом.

Он неубедительно кашлянул и повесил трубку.

Он думал, что будет лежать без сна часами, думая обо всех других мирах, но в темноте они казались такими же нереальными, как актеры, когда вы видите их на экране. Они крупные, часто красивые, но ведь они только тени, отбрасываемые светом. Может быть, УР миры в чем-то на них похожи.

А что казалось реальным в этот послеполуночный час, так это звук ветра, прекрасный звук ветра, рассказывающий сказки о Теннесси, где он уже побывал этим вечером. Убаюканный звуком, Уэсли заснул и спал глубоко и долго. Спал он без снов и когда проснулся, то солнечный свет наполнял его спальню. Впервые со времен собственной студенческой юности он проспал почти до 11 часов утра.

V МЕСТНЫЙ УР (В разработке)

Он долго принимал горячий душ, брился, одевался и затем решил пойти в «Сюзан и Нэнс» то ли на поздний завтрак, то ли на ранний обед, смотря какое меню будет лучше. Что касается Робби, то Уэсли решил дать парню поспать. Днем у него еще будет тренировка с другими незадачливыми футболистами; наверняка ему не повредит долгий сон. Ему пришло в голову, что если он займет столик у окна, то сможет увидеть отбывающий автобус спортивного отделения, который повезет женскую команду на соревнования за 80 миль отсюда в Блюграсс. Он им помашет рукой. Эллен не увидит его, но он все равно сделает это.

Он взял с собой свой портфель чисто автоматически.

* * *

Он заказал «Возбуждающую яичницу Сюзан» (лук, перец, сыр моцарелла) вместе с беконом, кофе и соком. К тому времени, когда молодая официантка принесла ему еду, он вытащил Кайндл и начал читал «Псов Кортлэнда». Без сомнения, это был Хемингуэй и история была ужасной.

– Это Кайндл, правда? – спросила официантка, – я получила такой в подарок на Рождество и мне он нравится. Я на нем прочитала все книги Джоди Пиколт.

– Вполне возможно, что не все из них, – сказал Уэсли.

– Хм. Почему не все?

– Может быть, за это время она написала еще одну?

– И Джеймс Паттерсон, возможно, успел написать роман за то время, как встал этим утром, – сказала она и отошла, хихикая.

Чисто автоматически Уэсли нажал на кнопку ГЛАВНОЕ МЕНЮ во время этого разговора, что бы спрятать текст УР-Хемингуэя. Потому что он чувствовал вину за то, что читает? Испугался официантки, которая может увидеть и начнет кричать «Это ненастоящий Хемингуэй»?

Нелепо. Но как раз обладание розовым Кайндлом заставило его почувствовать себя слегка преступником. Кайндл, в конце концов, не его, так же как и скачанный текст, в сущности, тоже не его, потому что он за все это не платил.

Может быть, и никто не платил, – подумал он, но не поверил в это. Он подумал о том универсальном правиле жизни, согласно которому раньше и позже кто-то всегда за все платит.

В его блюде не было ничего особенно возбуждающего, но оно было вкусным. Вместо того, что бы вернуться к Кортлэнду и его зимним собакам, он открыл меню УР. Один из пунктов, в который он еще не заглядывал, был МЕСТНЫЙ УР, который находился «в разработке». Что там Робби сказал об этом ночью? Остерегайтесь туда заходиться, могут взять двойную оплату за трафик. Парень ведь проницательный и мог бы быть еще лучше, если бы он не дубасил свой мозг, играя в бессмысленный футбол в третьем дивизионе. Улыбаясь, Уэсли выбрал МЕСТНЫЙ УР и нажал на кнопку ввода. Появившееся сообщение гласило:

ПРЕДОСТАВИТЬ ДОСТУП К ТЕКУЩЕМУ РАСПОЛОЖЕНИЮ УР? ДА, НЕТ

Уэсли выбрал ДА. Кайндл подумал немного, затем показал новое сообщение:

ТЕКУЩИЙ МЕСТНЫЙ УР СОДЕРЖИТ ЭХО МУРА

ПРЕДОСТАВИТЬ ДОСТУП? ДА, НЕТ

Уэсли задумался над вопросом, пережевывая кусок бекона. «Эхо» – газетный листок, специализирующийся на распродажах, местных спортивных новостях и городской политике. Он предполагал, что хотя горожане и проглядывали его, но преимущественно покупали газету из-за некрологов и полицейской хроники. Всем нравилось знать, кто из соседей умер или попал в тюрьму. Вести поиск среди 10.4 миллионов УРов, содержащих Мур из Кентукки, было слишком скучно, но почему бы и нет? Разве он не растягивает завтрак ради того, чтобы увидеть отъезд автобуса с игроками?

– Печально, но факт, – сказал он и выбрал кнопку ДА. Возникло сообщение, подобное тому, которое он видел раньше:

МЕСТНЫЙ УР ЗАЩИЩАЕТСЯ ВСЕМИ СУЩЕСТВУЮЩИМИ ЗАКОНАМИ ПАРАДОКСА. ВЫ СОГЛАСНЫ? ДА, НЕТ

Сейчас это выглядело странным. Архивы «Нью-Йорк Таймс» не защищались этими законами парадокса, о чем бы там эти законы ни были, а их местная желтая газетенка защищалась? Это бессмысленно, но если согласиться, то вряд ли будет вред. Уэсли пожал плечами и выбрал ДА.

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЙ АРХИВ ЭХО!

РАСЦЕНКИ 40 ДОЛЛАРОВ/4 ЗАГРУЗКИ

350 ДОЛЛАРОВ/10 ЗАГРУЗОК

2500 ДОЛЛАРОВ/100 ЗАГРУЗОК

Уэсли положил вилку на тарелку и, нахмурившись, поглядел на экран. Эта местная газета не только защищена законами парадокса, но и чертовски дорогая. Почему? И что за чертовщина этот самый предварительный архив? Для Уэсли это само слово звучало как парадокс. Или как оксюморон.

– Возможно, все из-за того, что это в процессе разработки – сказал он себе, – поэтому двойная оплата за трафик и поэтому такая дорогая загрузка материалов. Вот и объяснение. Но ведь не я плачу за все это.

Да, он не платил, но его преследовала мысль, что когда-нибудь (когда-нибудь скоро!) его заставят заплатить и поэтому он выбрал средний вариант. Следующий экран был в целом похож на тот, что он видел в архивах «Таймс»; его также попросил выбрать дату. По сути, это ничем не отличалось от привычного газетного архива, какой он мог бы найти в местной библиотеке на микрофильмах. Если все так, то почему так дорого?

Он пожал плечами, напечатал 5 июля 2008 и нажал ввод. Кайндл ответил немедленно, высветив сообщение:

ТОЛЬКО БУДУЩИЕ ДАТЫ

СЕГОДНЯ 20 НОЯБРЯ 2009

В первый миг он не смог понять увиденного. Затем до него дошло и мир внезапно стал таким ярким, как если бы какая-то сверхъестественная сила сплющила реостат, контролирующий дневной свет. И все шумы в кафе – стук вилок, дребезжание тарелок, постоянный гул разговоров – сразу показались ему слишком громким.

– Боже мой, – прошептал он, – неудивительно, что это так дорого.

Это было уже слишком для него. Он потянулся, чтобы выключить Кайндл, когда услышал на улице крики приветствия и одобрения. Он посмотрел и увидел желтый автобус с надписью на боку КОЛЛЕДЖ МУРА СПОРТИВНОЕ ОТДЕЛЕНИЕ. Группа поддержки и игроки, высунувшись в открытые окна, махали и смеялись и выкрикивали нечто похожее на «Мангусты, вперед! » и «Мы первые!». Одна из молодых девушек действительно надела большой пенопластовый палец «НОМЕР ОДИН» на свою руку. Пешеходы на главной улице смеялись и махали в ответ.

Уэсли поднял руку и слабо помахал. Водитель автобуса посигналил гудком. Позади автобуса развевался кусок ткани с надписью, нанесенной краской из баллончика: «МАНГУСТЫ РАЗОБЬЮТ РАПП». Уэсли вдруг понял, что люди в кафе аплодируют. Казалось, что все происходит в другом мире. Другом УРе.

Когда автобус уехал, Уэсли снова посмотрел на розовый Кайндл. Он решил, что готов воспользоваться, по крайней мере, одной из десяти купленных загрузок. Местные жители не особо интересовались студенческой жизнью как таковой – как обычно и бывает в таких городках – но они любили команду «Леди мангусты», потому что всем нравятся победители. Результаты отборочных или сезонных игр всегда были на первых полосах новостей в газете «Эхо» по понедельникам. Если они победят, он купит Эллен победный подарок, а если они проиграют, то подарок будет утешительным.

– В любом случае я окажусь в выигрыше, – сказал он и выбрал понедельник 23 ноября 2009.

Кайндл долго думал и затем открыл первую страницу газеты.

Дата была понедельничная.

Заголовок – огромный и черный.

Уэсли пролил кофе и отодвинул Кайндл от возникшей опасности, несмотря на то, что теплый кофе намочил его штаны в промежности.

* * *

Пятнадцать минут спустя он вышагивал по гостиной в квартире Робби Хендерсона, пока Робби – который уже встал, когда Уэсли барабанил в дверь, но все еще был одет в футболку и баскетбольные шорты, в которых спал – пристально изучал экран Кайндла.

– Мы должны позвонить кому-нибудь, – сказал Уэсли. Он стукнул кулаком по открытой ладони так сильно, что кожа покраснела. – Мы должны позвонить в полицию. Нет, подожди! Позвоним команде Рапп и оставим сообщение для неё, чтобы она позвонила мне, так срочно, как возможно. Нет, так не пойдет! Слишком медленно! Я позвоню ей сейчас. Вот что…

– Успокойтесь, мистер Смит, я хотел сказать, Уэс.

– Как я могу успокоиться? Ты видишь, что там написано? Ты что, слепой?

– Нет, но вы должны успокоиться. Извините, но вы теряете рассудок, а люди не могут думать продуктивно, когда они в таком состоянии.

– Но…

– Глубоко вдохните. И вспомните, что согласно заголовку, у нас есть еще почти шестьдесят часов.

– Тебе легко говорить. Твоей подруги не будет на этом автобусе, когда все начнется, – затем он остановился, потому что сказал чушь. Джози Квин была в команде, и, как сказал Робби, он и Джози дружили.

– Извини, – сказал он, – я увидел заголовок и рехнулся. Я даже не заплатил за свой завтрак, так как убежал сюда. Я знаю, что выгляжу так, словно обмочился, и я действительно чуть было не сделал это. Но это только кофе, больше ничего. Слава Богу, твои соседи ушли.

– У меня тоже довольно сильно сорвало крышу, – согласился Робби и мгновение они изучали экран в молчании. Как им показывал Кайндл, в понедельник газета «Эхо» должна была выйти с черной рамкой на первой полосе и с черным заголовком внутри рамки.

ТРЕНЕР И СЕМЬ СТУДЕНТОК УБИТЫ В УЖАСАЮЩЕЙ АВТОАВАРИИ

ЕЩЕ ДЕВЯТЬ В КРИТИЧЕСКОМ СОСТОЯНИИ

Сам рассказ не содержал никаких деталей, всего лишь газетная заметка. Даже в стрессовом состоянии Уэсли понимал, почему это так. Авария случилась – нет, должна была случиться – около девяти часов вечера в воскресенье. Слишком рано, чтобы описать какие-либо детали, хотя возможно, что если они включат компьютер Робби и выйдут в Интернет…

О чем он только думает? Интернет не предсказывает будущее, только розовый Кайндл способен на такое.

Его руки дрожали слишком сильно, чтобы он мог набрать 24 ноября. Он протянул Кайндл Робби.

– Набери.

Робби управился, хотя он сделал это только со второй попытки. Рассказ в «Эхо» от вторника был полнее, но заголовок стал хуже:

ЧИСЛО ЖЕРТВ ВЫРОСЛО ДО ДЕСЯТИ

ГОРОД И КОЛЛЕДЖ СКОРБЯТ

– Тут есть Джози, – начал говорить Уэсли.

– Да, – сказал Робби, – пережить аварию и умереть в понедельник. Господи.

По словам Антонии «Тони» Буррел, капитана группы поддержки команды «Мангустов» и одной из счастливиц, выживших в воскресенье в ужасной ночной автоаварии и отделавшейся только порезами и ушибами, празднование победы было в самом разгаре. Кубок Блюграсса переходил из рук в руки. «Мы пели – "Мы Чемпионы" – двадцатый раз или около того, – сообщила она из госпиталя в Боулинг Грин, где находятся все уцелевшие. – Тренер обернулась и крикнула нам, чтобы мы опустили его и затем это и случилось».

По данным капитана полиции Мозеса Ардена, автобус ехал по 139 маршруту по Прицетон Роад и был в двух милях западнее Кадиза, когда джип, который вела Кэнди Раймер из Монтгомери, врезался в них. «Мисс Раймер ехала на высокой скорости на запад вдоль 80-го хайвея, – сказал капитан Арден, – и въехала в автобус на перекрестке».

Водитель автобуса, Герберт Эллисон, 58 лет, из Мура, по-видимому, в последний момент увидел автомобиль мисс Раймер и попытался уйти в сторону. Этот уход, в сочетании с ударом, отбросил автобус в кювет, где он перевернулся и взорвался.

Дальше был еще текст, но ни один из них не хотел читать его.

– О'кей, – сказал Робби, – давай обсудим ситуацию. Во-первых, можем ли мы быть уверены, что все это правда?

– Может быть, и нет, – сказал Уэсли, – но Робби… можем ли мы позволить себе упустить этот шанс?

– Нет, – сказал Робби, – нет, я полагаю, что не можем. Конечно, не можем. Но Уэс, если мы позвоним в полицию, они не поверят нам. Вы прекрасно знаете это.

– Мы покажем им Кайндл! Мы покажем им статью! – но Уэсли сам понимал, насколько это неубедительно. – Хорошо, а если сделать так. Я расскажу все Эллен. Даже если она не поверит мне, она может согласиться задержать автобус минут примерно на пятнадцать или изменить маршрут, по которому планирует ехать этот водитель Эллисон.

Робби обдумал его слова.

– Да. Стоит попробовать.

Уэсли вытащил телефон из портфеля. Робби вернулся к статье, используя кнопку СЛЕДУЮЩАЯ СТРАНИЦА, чтобы открыть остальные страницы.

Телефон прозвенел два, три раза, четыре раза.

Уэсли приготовился послать сообщение голосовой почтой, когда Эллен ответила.

– Уэсли, я не могу говорить сейчас с тобой. Я думала, ты понял что…

– Эллен, послушай…

– Но если ты получил моё сообщение, ты знаешь, что мы поговорим, – на заднем плане он мог слышать хриплые, возбужденные голоса девушек – Джози могла быть среди них – и много разной громкой музыки.

– Да, я получил твое сообщение, но мы должны поговорить…

– Нет! – сказала Эллен. – Мы не должны. Я не собираюсь отвечать на твои звонки в эти выходные, и я не собираюсь слушать твои сообщения, – её голос смягчился, – и, дорог… – каждое сообщение, которое ты оставляешь, только усложняет ситуацию. Усложняет для нас, я имею в виду.

– Эллен, ты не понима…

– Пока, Уэс. Я поговорю с тобой на следующей неделе. Ты пожелаешь нам удачи?

– Эллен, пожалуйста!

– Я расцениваю это, как да, – сказала она, – и знаешь что? Я считаю, что я по-прежнему забочусь о тебе, хоть ты и такой дурак.

И этими словами она дала отбой.

* * *

Он держал палец на кнопке повторного вызова… затем заставил себя не нажимать ее. Это не поможет. Эллен встала в позу «или по-моему или никак». Безумие, но это так.

– Она хочет разговаривать со мной только в назначенное время. Вот чего она не может себе представить, так это того, что после ночи воскресенья она может не иметь этого времени вообще. Ты должен позвонить мисс Квин.

Он был в таком состоянии, что имя девушки вылетело из головы.

– Джози подумает, что я прикалываюсь над ней, – сказал Робби, – услышав историю, похожую на эту, любая девушка подумает, что над ней прикалываются.

Он как раз изучал экран Кайндла.

– Хотите узнать кое-что? Женщина, которая явилась причиной аварии – которая будет причиной аварии – вряд ли вообще получит травму. Держу пари с вами на обучение в следующем семестре, что она была пьяна, как проклятый скунс.

Уэсли с трудом понял, что он говорит.

– Скажи Джози, что Эллен должна поговорить со мной. Скажи ей, что это будет разговор не о нас. Скажи ей, чтобы она сказала, что это опас…

– Чувак, – сказал Робби, – притормози и послушай. Слышите меня?

Уэсли кивнул, но биение своего сердца он слышал более отчетливо.

– Пункт первый, Джози все-таки решит, что я прикалываюсь над ней. Пункт второй, она может подумать, что мы оба разыгрываем их. Пункт третий, я не думаю, что она вообще подойдет к тренеру Сильверман, учитывая настроение, которое у тренера было в последнее время… и оно даже стало хуже в играх на выезде, как говорит Джози.

Робби вздохнул.

– Вы должны понять, кто такая Джози. Она красивая, она остроумная, она чертовски сексуальная, но она робкая, как маленькая мышка. Это то, что мне нравится в ней.

– Судя по твоим словам, Робби, ты отличный парень, но сейчас, ты извини меня, мне на это наплевать. Ты объяснил мне, что ничего не получится; так скажи хоть что-то про то, как мы можем добиться своего?

– Это пункт четыре. Если нам повезет, то мы не никому ничего не скажем об этом. И это хорошо, так как нам не поверят.

– Объясни.

– Во-первых, нам надо использовать еще одну из ваших загрузок «Эхо».

Робби набрал 25 ноября 2009. Еще одна девушка, капитан группы поддержки, которая ужасно обгорела при взрыве, умерла и тем повысила количество умерших до одиннадцати. Хотя до конца недели больше не было выпусков «Эхо», вероятно, умерло еще несколько пострадавших.

Робби только быстро просмотрел эту статью. То, что он искал, находилось в статье в рамке в нижней части страницы:

КЭНДЭС РАЙМЕР ОБВИНЯЕТСЯ КАК ВИНОВНИЦА МНОЖЕСТВА АВТОКАТАСТРОФ, ПОВЛЕКЩИХ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ЖЕРТВЫ

В середине статьи серый квадрат – её фото – как предположил Уэсли, только, оказалось, розовый Кайндл не способен показывать новостные фотографии. Но это было неважно, потому что сейчас он нашел ответ. Они должны были остановить не автобус, а ту женщину, которая собиралась разбить автобус.

Она и была четвертым пунктом.

VI Кэнди Раймер

В пять часов серого воскресного полудня – когда команда «Леди мангусты» разрывала баскетбольные сетки в не столь далекой части штата – Уэсли Смит и Робби Хендерсон сидели в скромном автомобиле «Чеви Малибу», принадлежащем Уэсли и наблюдали за дверью придорожного кафе в Эддивиле, что на двадцать миль севернее Кадиза. Парковочная площадка была в масляных пятнах и на ней почти никого не было. Внутри кабака «Разрушенный ветряк» почти наверняка стоял телевизор, но Уэсли полагал, что разборчивые выпивохи предпочтут лучше пить и смотреть матчи НФЛ дома. Вам даже не нужно заходить внутрь такого места, чтобы понять, какая это дыра. Первая остановка Кэнди Раймер была плохая, но вторая еще хуже.

Припаркованный немного криво автомобиль (заодно блокирующий собой пожарный выезд) был грязным, помятым «Фордом Эксплорером» с двумя надписями по заднему бамперу. «МОЙ СЫН ЧЕСТНЫЙ СТУДЕНТ В ИСПРАВИТЕЛЬНОМ УЧРЕЖДЕНИИ ШТАТА», гласила одна из них. И другая, более короткая: «Я ТОРМОЖУ ДЛЯ ДЖЕКА ДЕНИЭЛСА».

– Может, мы должны сделать это прямо здесь, – сказал Робби, – пока она внутри опрокидывает рюмку и смотрит игру «Титанов».

Идея была соблазнительная, но Уэсли помотал головой.

– Мы подождем. У нее будет еще одна остановка, чтобы это сделать. Хопсон, помнишь?

– Отсюда это далеко.

– Правильно, – сказал Уэсли, – но у нас есть время, чтобы убить его, и мы собираемся убить его.

– Почему?

– Потому что мы наметили изменить будущее. Или пытаемся, по крайней мере. Мы не знаем, насколько это трудно. Если ждать так долго, как только возможно, то это повысит наши шансы.

– Уэсли, это всего лишь пьяная девка. Она уже была пьяная, когда выехала из первого дешевого ресторанчика в центре города, и она собирается еще больше выпить вот в этом сарае. И я не понимаю, как она успеет отремонтировать свой автомобиль вовремя, чтобы встретиться в назначенном месте с автобусом, везущим женскую команду, в сорока милях отсюда. А что, если наша машина сломается в то время, как мы будем следовать за ней к её последней остановке?

Уэсли не думал об этом.

– Мои инстинкты велят ждать, но если у тебя есть сильное чувство, что мы должны сделать это сейчас, то мы сделаем.

– Исключительно сильное чувство, что я испытываю – это чувство смертельного страха, – сказал Робби. Он сел. – В любом случае, слишком поздно делать что-либо еще. Она здесь, эта мисс Америка.

Кэнди Раймер вышла из кабака, слегка шатаясь. Она уронила сумку, наклонилась, чтобы поднять, почти упала, выругалась, подобрала её, рассмеялась, и затем проследовала туда, где был припаркован её «Эксплорер», доставая ключ по дороге. Её лицо было одутловатым, с остатками былой красоты. Волосы, выбеленные сверху и черные у корней, висели вокруг щек редкими прядями. Живот нависал спереди над эластичным поясом джинсов чуть ниже ремня, прикрытый толстовкой.

Она забралась в свой чертов джип, завела мотор (судя по звуку, он отчаянно нуждался в регулировке) и поехала в направлении пожарного выезда. Раздался хруст. Затем мигнули ее задние огни и она дала задний ход так резко, что на одно тошнотворное мгновение Уэсли подумал, что она собирается ударить его «Малибу», повредить его и оставить их без машины, когда она сама поедет в Самарру. Но она вовремя остановилась и вылетела на хайвэй, даже не взглянув на движение. Через мгновение Уэсли последовал за ней на восток к Хопсону, к тому перекрестку, куда автобус с «Леди мангусты» должен был прибыть через четыре часа.

* * *

Несмотря на те ужасы, причиной которых Кэнди предстояло стать, Уэсли не мог избавиться от легкого ощущения жалости к ней, и ему казалось, что Робби чувствует то же самое. Статья в «Эхо», что они прочитали, излагала ее историю, настолько же типичную, насколько и удручающую.

Кэндэс «Кэнди» Раймер, сорок один год, разведена. Ее трое детей сейчас находились под опекой их отца. Последние двенадцать лет её жизни она провела в наркологических больницах, с небольшими перерывами. По мнению знакомых (похоже, друзей у нее не было совсем), она пыталась посещать общество Анонимных Алкоголиков и решила, что это не для неё, слишком уж там много было святош. Её арестовывали за дорожные происшествия полдюжины раз. Она утратила права после последних двух, но в обоих случаях права восстанавливали, второй раз по специальному ходатайству. Ей были нужны водительские права, чтобы добираться до своей работы на фабрике удобрений в Бейнбридже, как она говорила судье Вэленби. Чего она не сказала судье, так это что она потеряла работу шестью месяцами ранее и никто этого не проверил. Кэнди Раймер была пьяной бомбой, готовой взорваться, и сейчас до взрыва оставалось совсем чуть-чуть.

Статья не упоминала её домашний адрес в Монтгомери, но этого и не требовалось. Как полагал Уэсли, наиболее примечательным местом в журналистском расследовании «Эхо» было то, что репортер проследил маршрут заключительной выпивки Кэнди: из «Пот О'Голд» в Центре, затем в кабак «Разрушенный ветряк» в Эддивилле и, и наконец, в «Бар Бэнти» в Хопсоне. Там бармен попытался забрать у неё ключи, но безуспешно. Кэнди показала ему средний палец и ушла, выкрикнув через плечо «Я закончила работу, теперь можно погрузиться!» Это было в семь часов. Репортер предположил, что Кэнди должна была где-то съехать с дороги для того, чтобы немного вздремнуть, возможно, на трассе 124, перед тем, как пересечь трассу 80. Чуть дальше трассы 80 она сделала свою последнюю остановку. Огненную остановку.

* * *

В то время, как Робби раздумывал, Уэсли все время ждал, что его всегда надежный Шевроле заглохнет и придется съехать на край двухполосного шоссе, становясь жертвами то ли разряженного аккумулятора, то ли законов парадокса. Задние огни автомобиля Кэнди Раймер исчезнут из виду и им придется потратить следующие часы, сходя с ума от невозможности позвонить (всегда работающие телефоны здесь выключатся) и проклиная себя за то, что не повредили её автомобиль в Эддивиле, где у них были все шансы.

Но «Малибу» ехал так же ровно, как и всегда, без поломок или аварий. Он держались на полмили позади «Эксплорера» Кэнди.

– Вот едет она сейчас по дороге, – сказал Робби, – а потом, может быть, свалится в этот чертов кювет до того, как доберется до следующего бара. И нам тогда не придется резать её шины.

– В соответствии с тем, что написано в «Эхо», этого не случится.

– Да, но мы знаем, что будущее это не застывший в камне образ, не так ли? Может это другой УР, или что-нибудь подобное.

Уэсли не думал, что с МЕСТНЫМ УРом такое может случиться, но промолчал. В любом случае, было уже слишком поздно.

Кэнди добралась до «Бэнти» без падения в кювет или аварии на встречной полосе, хотя с ней могло бы случиться и то и другое. Бог свидетель, она была на волосок от гибели. Когда одна из машин, которая с трудом сумела разминуться с ней, миновала «Малибу» Уэсли, Робби сказал:

– А там семья. Мама, папа и трое маленьких дурачков на заднем сиденье.

В этот момент Уэсли перестал испытывать сожаление к Кэнди и почувствовал злость. Злость была чистая, без эмоций, обида на Эллен была ничтожной по сравнению с этой злостью.

– Она сука, – сказал он. Его суставы пальцев побелели на рулевом колесе. – Она пьяная дерьмовая сука. Я убью её, если это будет единственной возможностью остановить.

– Я помогу, – сказал Робби, затем так сильно закусил губы, что они практически исчезли.

* * *

Им не надо было убивать её и законы парадокса удерживали их от этого не более, чем законы против пьянства за рулем удерживали Кэнди Раймер, которая без остановок мчалась в южный Кентукки, что бы устроить ужасную аварию.

Парковка «Бара Бэнти» была вымощена плиткой, она вспучилась и выглядела похожей на то, что осталось после израильской бомбежки в Газе. На крыше заведения вспыхивал и гас искрящийся неоновый петух, держащий когтями за одну ручку кувшина с самогоном, на боку которого были напечатаны три буквы «Х».

«Эксплорер» Раймер был припаркован почти прямо под этой неправдоподобной птицей и в этом мигающем оранжево-красном свете Уэсли в открытую резал передние шины старого джипа мясницким ножом, который они купили специально. Когда из шины со звуком «вуууш» вырвался воздух и ударил в него, он испытал такую волну облегчения, что вначале просто не мог встать, а только сидел на коленях, как человек, совершающий молитву.

– Моя очередь, – сказал Робби, и мгновением спустя «Эксплорер» вздрогнул, когда парень проткнул задние шины. Затем послышалось еще одно шипение. Для верности он проколол запаску. К тому времени Уэсли уже встал на ноги.

– Давайте припаркуемся в стороне, – сказал Робби, – я думаю, лучше проследить за ней.

– Я собираюсь сделать еще кое-что, – сказал Уэсли.

– Полегче, дружище. Что вы еще планируете?

– Я уже не планирую, я завязал с этим.

Но ярость, сотрясающая его тело, говорила о другом.

* * *

Согласно статье в «Эхо», она назвала «Бэнти» своим «последним погружением», но, по очевидным цензурным соображениям, в статье ее слова исказили. В действительности она выкрикнула через плечо – Я закончила работу с этим дерьм… Только на этот раз она была так пьяна, что вульгарность прозвучала очень неотчетливо: дрм…

Робби зачарованно глядел как перед ним в точности разыгрывается сцена, уже описанная в газетной статье, вплоть до поднятия среднего пальца (который «Эхо» аккуратно назвала «непристойным жестом») и не сделал никаких усилий, чтобы остановить Уэсли, когда он шагнул к ней. Он только сказал «Подожди!», но Уэсли не послушался.

Он схватил и начал трясти её.

Рот Кэнди Раймер открылся; ключи, которые она держала в руке (другая была с оттопыренным пальцем), выпали, провалившись в большую трещину асфальта.

– Пусти меня, придурок!

Уэсли не отпустил. Он ударил её по лицу достаточно сильно, чтобы разбить её нижнюю губу, затем ударил с другой стороны.

– Трезвей! – выкрикнул он в её испуганное лицо. – Трезвей, ты, бесполезная сука! Приди в себя и прекрати затрахивать других людей! Ты собираешься убить людей! Ты поняла это? Ты собираешься… убивать людей!

Он ударил в третий раз, и звук удара прозвучал так же громко, как пистолетный выстрел. Она шатнулась назад к стене здания и заплакала, держа руки вверху, чтобы защитить лицо. Кровь капала вниз на подбородок. Их тени, превращаемые неоновым освещением в удлиненные силуэты строительных кранов, исчезали и появлялись.

Он поднял руку, чтобы ударить в четвертый раз – лучше ударить, чем душить, а ему именно это и хотелось сделать – но Робби схватил его сзади и оттащил прочь.

– Хватит! Этого достаточно!

Бармен и пара любопытных клиентов стояли в дверном проеме, таращась. Кэнди Раймер сползла по стене и села на землю. Она истерически рыдала, руки прижимались к опухшему лицу.

– Почему все ненавидят меня? – рыдала она. – Почему все такие подлецы?

Уэсли тупо посмотрел на неё, злость покинула его. Что к нему вернулось, так это отчаяние. Вам кажется, что пьяный водитель, который стал причиной смерти, по крайней мере, одиннадцати человек, должен быть злым дьяволом, но перед ним не было дьявола. Только рыдающая алкоголичка, сидящая на потрескавшемся, заросшем бетоне деревенской придорожной парковки. Женщина, которая, если свет мерцающего петуха не врет, напрудила в джинсы.

– Ты можешь что-то сделать с человеком, но не можешь ничего сделать со злом, – сказал Уэсли, – зло всегда выживает. Разве она не сука?. Ведь полная сука.

– Да, ты прав, но лучше пойдем, прежде чем они хорошо рассмотрят вас.

Робби повел его обратно к «Малибу». Уэсли шел послушно, как ребенок. Он дрожал.

– Зло всегда выживает, Робби. Во всех УРах. Помни это.

– Конечно, конечно. Дай мне ключи. Я поведу.

– Эй! – кто-то окликнул их сзади. – Почему, черт возьми, ты избил эту женщину? Она тебе ничего не сделала! Вернись обратно!

Робби втолкнул Уэсли в машину, обогнул капот, бросился к рулю и быстро уехал прочь. Он жал на педаль, пока мерцающий петух не исчез вдали, затем отпустил педаль.

– Что теперь?

Уэсли убрал руки от глаз.

– Извини, что я это сделал, – сказал он, – и, тем не менее, я не жалею. Ты понимаешь меня?

– Да, – сказал Робби, – конечно. Это за тренера Сильверман. И за Джози тоже. – Он улыбнулся. – Моя маленькая мышка.

Уэсли кивнул.

– Так что же нам делать? Домой?

– Еще нет, – сказал Уэсли.

* * *

Они припарковались на краю пшеничного поля вблизи от пересечения трассы 139 и хайвея 80, в двух милях западнее Кадиза. Они прибыли рано, и Уэсли использовал это время, чтобы включить розовый Кайндл. Когда он попытался попасть в МЕСТНЫЙ УР, его приветствовало сообщение, которому он совершенно не удивился: ЭТОТ СЕРВИС БОЛЬШЕ НЕДОСТУПЕН.

– Возможно, к лучшему, – сказал он.

Робби повернулся к нему

– Что вы сказали?

– Ничего. Это не имеет значения. – Он положил Кайндл обратно в портфель.

– Уэс?

– Что, Робби?

– Мы нарушили законы парадокса?

– Несомненно, – сказал Уэсли. Сказал с некоторым удовлетворением.

Без пяти девять, они услышали сигналы и увидели огни. Они вышли из «Малибу» и встали перед ним в ожидании. Уэсли видел, как руки Робби сжались в кулаки и был рад, что не только он один напуган той мыслью, что Кэнди Раймер может все-таки оказаться здесь.

Из-за ближайшего холма появились головные огни. Это был автобус, за ним следовала дюжина машин, где сидела группа поддержки команды, все автомобили безумно сигналили и вспыхивали лучами света. Когда автобус проезжал, Уэсли услышал юные женские голоса, поющие «Мы – чемпионы!» и почувствовал холодок, пробежавший по спине и вставшие волоски на шее.

Он поднял руку и помахал.

В стороне от него, Робби сделал так же. Затем он повернулся к Уэсли, улыбаясь.

– Что скажете, профессор? Хотите успеть к общему параду?

Уэсли хлопнул его по плечу.

– Чертовски классная мысль!

Когда последний из автомобилей проехал, Робби пристроился к колонне. Он сигналил и включал огни на всем пути обратно в Мур, так же как и все.

Уэсли не возражал.

VII Полиция парадокса

Когда Робби остановился прямо перед «Сюзан и Нэнс» (где на окне пеной было написано «ЛЕДИ МАНГУСТЫ МОЛОДЦЫ»), Уэсли сказал:

– Подожди секунду.

Он обошел машину спереди и обнял парня.

– Ты поступил хорошо.

– Безграмотный, но признанный, – Робби протер глаза, и затем ухмыльнулся, – это означает, что я получаю отличную оценку за семестр?

– Нет, только дам тебе совет. Уходи из футбола. Ты никогда не сделаешь там карьеру, а твоя голова стоит большего.

– Свежее замечание, – сказал Робби… который был не согласен, как они оба знали. – Увидимся на занятиях?

– Во вторник, – сказал Уэсли. Но пятнадцать минут спустя у него возникли серьезные основания сомневаться, увидит ли кто-нибудь его еще. Хотя бы когда-нибудь.

* * *

То место, где он обычно ставил «Малибу», когда стоял на парковке «А» в колледже, было занято другим автомобилем. Уэсли мог бы припарковаться позади него, но вместо этого он выбрал другую сторону улицы. Что-то в этой машине заставило его забеспокоиться. Это был «Кадиллак», и в свете уличных фонарей он казался слишком ярким. Красная краска буквально кричала «Вот я и здесь! Я вам нравлюсь?»

Уэсли он не нравился. Ему не нравились ни тонированные окна, ни крупные, в гангстерском стиле, колпаки колес с золотой эмблемой «Кадиллака». Машина выглядела как принадлежащая наркоторговцам. Если это и было так, то наркоторговец страдал еще и манией убийства.

И почему у меня такие мысли?

– Дневной стресс, вот и все, – сказал он, когда пересекал пустынную улицу с портфелем, хлопающим по бедру. Он нагнулся. Внутри автомобиля никого не было. По крайней мере, ему так показалось. Через темные стекла очень трудно было быть в этом уверенным.

Это полиция парадокса. Они пришли за мной.

Это мысль показалась ему нелепой в лучшем случае, а в худшем – безумной фантазией, но он чувствовал, что это ни то, ни другое. А если принять во внимание все то, что произошло, то может быть, это вовсе и не паранойя.

Уэсли протянул руку, прикоснулся к двери машины, затем отдернул руку. Дверь, казалось металлической, но она была теплой. И еще казалось, что она пульсирует. Как если бы, металлическая она или нет, машина была бы живой.

Бежать.

Мысль была настолько сильной, что он почувствовал, что прошептал ее губами, но он знал, что бегство – это не выход. Если он попытается бежать, человек или люди, которые находились в отвратительной красной машине, найдут его. Этот факт был настолько простым, что попирал логику. Обходил логику. И вместо бегства, он ключом открыл входную дверь и поднялся по ступенькам. Он делал это медленно, потому что сердце лихорадочно билось и ноги угрожали тем, что откажутся идти.

Дверь квартиры оказалась уже открытой и свет ложился на ступени длинным прямоугольником.

– А, вот и ты, – сказал не вполне человеческий голос, – заходи, Уэсли из Кентукки.

* * *

Их было двое. Молодой и старый. Старый сидел на диване, где Уэсли и Эллен Сильверман однажды соблазнили друг друга к их взаимному удовольствию (и даже экстазу). Молодой сидел в любимом кресле Уэсли, в котором он всегда заканчивал свой день, когда ночь уже поздняя, оставшиеся пирожные особенно вкусны, книги особенно интересны и свет из настольной лампы становится вполне подходящим. Оба были одеты в длинные плащи горчичного цвета, которые называются пыльниками. И Уэсли понял, без осознания того, как он это все понял, что плащи были живыми. Он также понял, что люди, носившие их, и не люди вовсе. Их лица менялись, и то, что находилось под кожей, выглядело, как пресмыкающееся, или походило на птицу, или и на то, и на другое сразу.

На лацканах, где шерифы в вестернах носят потасканные значки, у обоих были пуговицы с красным глазом в центре. Уэсли подумал, что значки тоже живые. Эти глаза на лацканах наблюдали за ним.

– Как вы узнали, что это я?

– По запаху, – ответил старший и самое ужасное, что это не прозвучало, как шутка.

– Что вы хотите?

– Ты знаешь, почему мы здесь, – сказал молодой.

Старший из двоих уже больше ничего не говорил до конца их визита. Слушать второго из них было достаточно тяжело, примерно как слушать человека, голосовые связки которого забиты сверчками.

– Полагаю, что да, – сказал Уэсли. Голос его был твердым, по крайней мере, пока. – Я нарушил законы парадокса.

Он молился, чтобы они не узнали о Робби, и думал, что они же могут и не знать; в конце концов, Кайндл зарегистрирован на Уэсли Смита.

– Ты не представляешь, что ты сделал, – сказал человек в желтом пыльнике задумчивым голосом, – Башня трясется, миры содрогнулись в своем движении. Роза почувствовала зимний холод.

Очень поэтично, но не очень понятно. Что за «башня»? Какая роза? Уэсли почувствовал, как на лбу выступил пот, хотя он предпочитал держать квартиру в прохладе. Это из-за них. Этот жар идет от них.

– Неважно, – сказал тот, что моложе, – объяснись, Уэсли из Кентукки. И сделай это хорошо, если ты хочешь увидеть солнце вновь.

На мгновение Уэсли не мог ничего предпринять. Его сознание заполнила простая мысль: меня судят. Затем он прогнал эту мысль в сторону. К нему вернулась злость – бледное подобие той злости, что он испытывал к Кэнди Раймер, но все-таки вполне реальная злость – и это помогло ему собраться.

– Могли погибнуть люди. Почти дюжина. Может быть больше. Это ничего не значит для парней, похожих на вас, но это имеет значение для меня, особенно если одна из погибших оказывается женщиной, которую я люблю. И все это происходит из-за одной пьяницы, которая оправдывает себя, но не решает свои проблемы. И… – Он почти сказал И мы, но вовремя поправился. – И я даже не причинил ей вред. Ударил её немного, но я не мог не сделать этого.

– Вы, люди, никогда не можете не сделать этого, – ответил жужжавший голос из его любимого кресла – которое уже никогда не будет его любимым креслом. – Ваша проблема в девяноста процентов случаев – это плохой контроль над импульсами. Уэсли из Кентукки, тебе никогда не приходило в голову, что для существования законов парадокса есть определенные причина?

– Не приходило…

Существо усилило голос.

– Конечно, тебе не приходило. Мы знаем, что тебе не приходило. Мы здесь именно потому, что тебе не приходило. Это не приходило тебе в голову. И тебе не приходило в голову, что один из людей в автобусе может стать серийным убийцей, тем, кто может убить десятки людей, включая детей, которые могли в противном случае вырасти и вылечить рак или болезнь Альцгеймера. И не доходило до тебя, что одна из этих молодых женщин может родить следующего Гитлера или Сталина, монстра, который может убить миллионы твоих соотечественников на этом уровне Башни. И не доходило до тебя, что ты вмешиваешься в события, происходящие на уровне выше твоего понимания!

Да, он совсем не учитывал все эти вещи. Эллен была тем, что он учитывал. Как Джози Квин была тем, что учитывал Робби. И вместе они думали о других. О детских криках, о том, как из-под их кожи обнажается жир, который стекает по костям и они умирают худшей смертью из тех, какой Бог наказывает страдающих людей.

– Это произойдет? – прошептал он.

– Мы не знаем, что произойдет, – сказало нечто в желтом пыльнике, – вот в этом-то всё и дело. Экспериментальная программа, к которой ты по дурости получил доступ, может увидеть события только на шесть месяцев вперед… в одной узкой географической зоне. Вот так. Затем шесть месяцев тусклого света. После год во тьме. Таким образом, как ты видишь, мы не знаем, что ты и твой молодой друг могли натворить. И так как мы этого не знаем, то у нас нет никаких шансов исправить ущерб, если он был нанесен.

Твой молодой друг. Значит, они знали о Робби Хендерсоне. Сердце Уэсли упало.

– Есть ли какая-то сила, контролирующая все это? Есть, не так ли? Когда я входил в КНИГИ УР в первый раз, я видел башню.

– Все служит Башне, – сказал человек в желтом пыльнике и прикоснулся к отвратительной пуговице на костюме с неким почтением.

– Тогда откуда вы знаете, что я не служу ей тоже?

Они ничего не сказали. Только пристально посмотрели черными хищными глазами птиц.

– Я никогда не заказывал это, вы знаете. Я имею в виду… Я заказал Кайндл, это правда, но я никогда не заказывал тот, что я получил. Он сам пришел.

Наступило длинное молчание, и Уэсли понял, что границы его жизнь заключены внутри этого молчания. По крайней мере, та жизнь, которую он знал. Он мог продолжать некий род существования, если эти два создания заберут его в отвратительную красную машину, но это будет существование во мгле, возможно, тюремная жизнь, и он полагал, что он не сможет сохранить там надолго свое душевное здоровье.

– Мы думаем, что это была ошибка в доставке товара, – сказал, наконец, молодой.

– Но вы не уверены наверняка, не так ли? Потому что не знаете, откуда он пришел. Или кто отправил его.

Еще более долгое молчание. Затем старший сказал:

– Всё служит Башне.

Он встал и протянул руку. Она замерцала и превратилась в коготь. Изменилась вновь и стала рукой.

– Дай его мне, Уэсли из Кентукки.

Уэсли из Кентукки не нужно было просить дважды, хотя его руки тряслись так сильно, что он возился с пряжками портфеля с ощущением, что открывает его целый час. Наконец верх портфеля откинулся и он протянул розовый Кайндл. Создание посмотрело на Кайндл с таким безумным голодом в глазах, что Уэсли почувствовал желание завопить.

– Я думаю, что он уже не заработает никог…

Создание схватило гаджет. На одну секунду Уэсли почувствовал его кожу и понял, что плоть создания имеет свои собственные мысли. Воющие мысли, которые промчались по своим непознаваемым каналам. На этот раз он завопил… или попытался завопить. Из горла вышел только низкий, захлебывающийся стон.

– На этот раз мы дадим тебе уйти, – сказал молодой, – но если что-то подобное случится вновь…

Это еще не закончилось. Так не должно быть.

Они двинулись к двери, полы их плащей издавали отвратительные хлюпающие звуки. Старший вышел, держа розовый Кайндл в своих когтях-руках. Молодой задержался на мгновение, повернувшись к Уэсли.

– Ты понял, как тебе повезло?

– Да, – прошептал Уэсли.

– Тогда скажи спасибо.

– Спасибо.

Существо вышло без слов.

* * *

Он не смог добраться до дивана, или до кресла, которые казались – пока не появилась Эллен – его лучшими друзьями в мире. Он упал на кровать и скрестил руки на груди в попытке остановить дрожь, что била его. Он лежал со светом, потому что не видел смысла выключать его. Он лежал уверенный, что он не сможет уснуть неделю. Возможно, уже никогда не сможет. Его мысли начали расплываться, затем он увидел их жадные черные глаза и услышал голос, сказавший «Ты понял, как тебе повезло?»

Да, сон был невозможен.

И в этот момент сознание оставило его.

VIII Эллен

Уэсли спал, пока будильник не сыграл «Канон в ре» Пахельбеля, разбудив его в девять часов следующего утра. Если это и были сны (розовый Кайндл, женщина на придорожной парковке, низкие люди в желтых пыльниках), то он не помнил их. Все, что он осознавал, было то, что кто-то звонил на его сотовый телефон. И это мог быть кто-то, с кем он очень хотел поговорить.

Он вбежал в гостиную, но звонки прекратились до того, как он сумел вытащить телефон из портфеля. Он открыл его щелчком и увидел У ВАС ОДНО НОВОЕ СООБЩЕНИЕ. Он открыл его.

«Здорово, приятель, – сказал голос Дона Оллмана, – тебелучше проверить утреннюю газету».

И всё.

Он больше не выписывал «Эхо», но старый мистер Ридпат, его сосед снизу, получал газету. Он сбежал вниз через две ступени и обнаружил газету, которая торчала из почтового ящика. Он потянулся к ней, затем заколебался. Что, если его глубокий сон был неестественным? Что, если его накачали чем-то таким чтобы загрузить в другой УР, где, в конце концов, случилась авария. Что, если Дон звонил, чтобы подготовить его? Предположим, он откроет газету и увидит черную рамку, что тогда?

– Пожалуйста, – прошептал он, неуверенный, кого он умоляет – Бога или ту мистическую темную Башню, – пожалуйста, пусть это будет мой УР.

Он взял газету онемевшими руками и развернул её. Рамка ограничивала всю центральную страницу, но она была синяя, а не черная.

Синий мангуст.

Большая фотография, он никогда не видел раньше фото таких размеров в «Эхо», занимала полстраницы, под заголовком было написано ЛЕДИ МАНГУСТЫ ВЫИГРАЛИ КУБОК БЛЮГРАСС И БУДУЩЕЕ ПРИНАДЛЕЖИТ ИМ!

На снимке вся команда собралась на деревянном полу «Арены Рапп». Трое поднимали наверх сияющий серебряный трофей. Еще одна – Джози – стояла на стремянке и крутила баскетбольную сетку над головой.

Перед командой, одетая в аккуратные голубые брюки и голубой свитер, как она обычно одевалась в дни игры, стояла Эллен Сильверман. Она улыбалась и держала рукописный плакат, на котором было написано «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, УЭСЛИ».

Уэсли вскинул руки над головой, в одной была зажата газета, и издал вопль, из-за чего парни на другой стороне улицы оглянулась.

– Что случилось? – спросил один из них.

– Я – спортивный фанат!, – крикнул им Уэсли, затем взбежал по ступеням. Ему срочно требовалось позвонить.

Оглавление

I Экспериментируя с новыми технологиями

II ФУНКЦИИ УР

III Уэсли отказывается сходить с ума

IV АРХИВ НОВОСТЕЙ

V МЕСТНЫЙ УР (В разработке)

VI Кэнди Раймер

VII Полиция парадокса

VIII Эллен