Быть может [Станислав Васильевич Родионов] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (18) »
Станислав Родионов БЫТЬ МОЖЕТ
Он хотел вызвать лифт, но вспомнил о почтовом ящике — Вера в него заглядывала редко. Две газеты да тонкий журнал. Струйка воды скатилась со шляпы, и он поспешно свернул почту в трубочку и сунул в карман плаща. В передней пахло кофе и ещё чем-то, тоже вкусным, только более сытным. На кухне жужжала электрическая мясорубка. Или миксер. И доносился торопливый топоток. Глеб медленно расстегнул плащ, вдруг почувствовал лёгкое раздражение к дурацкой мясорубке, из-за которой Вера не слышала его прихода. Он громко захлопнул дверь. Мясорубка сразу умолкла, и топоток из кухни ринулся в переднюю. — Устал? — удивлённо пропела Вера, вцепляясь в борта пиджака. — Разумеется, — вздохнул он и мягко снял её руки, пахнувшие кофе. — Замёрз? — опять удивилась она. После пяти лёг жизни Глеба перестала занимать её манера спрашивать так, словно она всему изумлялась. — Чуть-чуть. Он отдал ей портфель, разделся, вымыл руки и прошёл на кухню. Хотелось есть, потому что столовские обеды Глеб не любил и на работе пил только кофе. Стол был накрыт, как говорят в ресторанах, на одну персону. — А ты? — спросил он. — Не хочется. Вот кофейку выпью. — Смотри, совсем отощаешь. Вера улыбнулась и теперь схватила его за плечи, встала на цыпочки и потянулась вверх, к подбородку, к лицу: — А ты худых не любишь? — Люблю-люблю, — ответил он, косясь на стол. Вера перехватила его взгляд и сразу же очутилась у плиты; не прошла, а очутилась, потому что маленькие расстояния она как-то пролетала, чуть касаясь пола носками тапочек. Глеб тяжело сел и только сейчас увидел, что посредине стола в белой вазочке стоят бледно-розовые астры — длинные и голоногие, как девчонки-подростки. Где-то он видел такие же, скорее всего, на лотках у метро. — Как цветики? — Она опять перехватила его взгляд. — Десять копеек штучка? — Глебушка, да это же я вырастила. Вот где он их видел — на балконе. Там они голоного качались в ящике, бескровные, как незрелая мякоть арбуза. Весёлый пар вырвался из поставленной тарелки. Глеб вдохнул его и нетерпеливо положил горчицы. Пельмени были крупными, скользкими, сочными, как помидоры. Он ел их, хмурясь от бьющего в нос колкого духа — переложил горчицы. Вера сидела перед ним, пила маленькими глотками кофе и задумчиво смотрела на астры, иногда неопределённо и чуть заметно улыбаясь — видно, кофе был горячий, и она растягивала губы, задерживая его во рту. Когда только успела налепить пельменей, ведь не магазинные же… — Сама намолола? — Глеб кивнул на тарелку и уточнил: — Сама фарш намолотила? Теперь Вера улыбнулась ясно. — Я спрашиваю, сама их нашпиговала? — Начальник сектора, без пяти минут кандидат наук, а не можешь грамотно спросить, сама ли я готовила пельмени. Тебя бы, Глебушка, к моим ученикам. — Угу, к третьеклашкам, — добродушно согласился он, наколол пельменину и добавил: — Язык со временем отомрёт. — Как же будем говорить? Или не будем? — Формулами, Веруша, формулами. Она помолчала, улыбнулась цветам и негромко спросила: — Любовь тоже будет в формулах? — А почему бы и нет? Всё подчинено математике. — Он решил, что она обиделась — недвижно смотрела на астры. Хотя причины вроде бы нет. Не из-за математики же. — Это, Веруша, наука. — А по-моему, это серость. — Что — серость? — не понял он. — Сводить всё к математике. — Почему же? — Человек-то сложней. Чтобы понять, ум нужен. А у кого ума нет, тот всё хочет осилить при помощи математики. Легче и проще. Ничего смешного Вера не сказала, но он рассмеялся, стуча вилкой по краю фаянсовой тарелки. Смешной была ситуация — она вроде бы его учила. — Эх, училка ты моя поучилка… Глеб протянул руку и широкой ладонью потрепал её по короткому пучку волос, наспех сколотому на затылке. Она поймала руку, прижалась к ней щекой и закрыла глаза. Он ждал, медленно дожёвывая. В тарелке осталась ещё одна пельменина — самая крупная, прибережённая напоследок. Второй, свободной рукой Глеб поддел её вилкой и осторожно положил в рот. Вера сразу открыла глаза, словно он задел её этой пельмениной. Глеб убрал руку и весело сообщил: — Теперь можно и кофейку. Теперь пар был другим, пряным, экзотичным. Он сделал глоток, ему вдруг стало чего-то не хватать. Сахару вроде бы достаточно. Температура нормальная, обжигающая. С печеньем он не любил. И всё-таки чего-то к кофе не хватало. Ну конечно. Глеб встал и быстро сходил в переднюю за корреспонденцией — Вера даже ничего не успела спросить. Он раскатал бумажную трубку. Пролежав весь день в ящике, газета уже не пахла типографской краской. — Что-то упало, — заметила Вера. Глеб нагнулся и поднял конверт. «Вере Михайловне Кутовой». — Тебе, — он протянул письмо. — Господи, от кого это?… Глеб отпил кофе, забегав глазами по журнальным столбцам. Пить кофе — это просто пить кофе. Читать журнал — это просто- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (18) »
Последние комментарии
2 часов 30 минут назад
2 часов 50 минут назад
3 часов 15 минут назад
3 часов 19 минут назад
12 часов 49 минут назад
12 часов 53 минут назад