Есть нечего! [Василий Иванович Немирович-Данченко] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
Василий Иванович Немирович-Данченко Есть нечего!
Положение Самурского укрепления с каждым днём становилось всё ужаснее и ужаснее. Дошло до того, что комендант должен был собрать вечером у себя офицеров. Все были покалечены. Роговой едва вошёл и тотчас же должен был опуститься в кресло. После раны его мучила лихорадка, рука была перебита у плеча. Пуля ещё сидела в левой ноге, и он ходил, опираясь на костыль… Незамай-Козёл, весь в шрамах и царапинах, угрюмо ждал коменданта… Шашка взбалмошного лезгина украсила потомка славных запорожцев неопасною, но громадною раной через весь лоб… Кнаус тоже был молчаливее обыкновенного… Сюда же пригласили и Хаби-Мехтулина, как уже представленного за отличие в прапорщики… Брызгалов вышел суровый и молчаливый… Он долго сидел без слова, потом, точно опомнившись, скороговоркой произнёс: — Извините, господа, — не предлагаю вам ничего… У нас нет ни крохи… И опять смолк. Кнаус кашлянул. Брызгалов поднял на него вопрошающий взгляд и тотчас же опустил его… Странно было видеть выражение непреклонной решимости на этих измученных истомлённых лицах. — Господа! — наконец, начал комендант. — Я вас пригласил на военный советь… Наше положение безвыходно… Есть нечего… Люди утомлены и голодны… Завтра Шамиль набросится на нас со всеми своими силами… Такая тишина стояла кругом, что можно было слышать пение цикад в вершине чинары… — Я получил уже сведения об этом… На утро — с восходом солнца — он назначил общий штурм крепости. Костры их придвинулись. Отдельные отряды почти у стен… Они уже не считают нужным бояться нас. Кабардинцы раскинулись ближе пушечного выстрела и бесцеремонно зажгли огни. С юга на нас идут хунзахцы и дидойцы. Их тоже придвинули так, что наши часовые на башне слышат их разговоры, разбирают отдельные слова… Он утомлённо опустил голову… Видимо, собирался с силами… — Речи о сдаче не должно быть… Мы все умрём, как приличествует воинам Российские державы… Итак сдачи не может быть!.. Я не допущу её, хотя вместе с нами (у него дрогнул голос) погибнет и моя дочь… Но драться мы тоже её в состоянии. У многих солдат ружья валятся из рук. Нет силы ни у кого… Что нам делать? Хаби-Мехтулин как младший, с вас начинаю, что вы скажете?.. — Я буду драться… — Хорошо… А вы, Роговой?.. — Умрём, Степан Фёдорович, и только… О чём же толковать?.. И он устало опустился опять… — Штабс-капитан?.. Незамай-Козёл приподнялся. — По моему мнению… следовало бы выйти всем и постараться пробиться через них, паршивцев. — Пробиться нельзя… — коротко ответил Брызгалов. — Лезгинцы перехватают нас руками как кур. Мы не далеко уйдём. Пробиться нельзя. Теперь их здесь более 18.000… А нас слишком мало — раз, и мы истощены голодом — два… — Всё одно… Они нас и в крепости перехватают… — Я имею план… Вы, господа, решились умереть и не сдаваться?.. — Неслыханное дело, класть оружие перед горцами. — Ну так вот… Мы отступаем к пороховому погребу… В ту минуту, когда неприятель ворвётся; — мы отбиваемся около погреба… сколько можем, чтобы в наше бедное Самурское укрепление набралось побольше врагов… Я буду в погребе и… — Ура! — крикнул Незамай-Козёл, да так, что забывшаяся было в тяжёлой дрёме Нина, рядом, вздрогнула и широко открыла впалые глаза… Но там было опять тихо, и только ровный медленный голос отца её раздавался среди общего молчания… Нина взглянула в окно. Широко и ровно струился в комнату лунный свет, рисуя параллелограммы окон на полу. Вон в одном чёрною тенью отразилась какая-то ветка и колышется в окне, и на полу колышется. Тёмное пятно проплыло по полу… Должно быть, между луною и окнами пролетела сова… — Вы меня поняли, господа?.. Приготовьтесь к смерти!.. Мы не сдаём крепости… Я в последний момент взорву её вместе с оставшимися в живых нашими товарищами и массами ворвавшихся горцев. Нам остаётся теперь одно — слава в потомстве и молитвы в настоящую минуту… Прощайте, господа! И, не подав никому руки, такой же суровый и решительный он повернулся и пошёл к Нине… — Ты не спишь, голубка? — Нет… — Прости меня… Я погубил тебя… Я не должен был вызывать тебя сюда… И он устало опустил голову на руки. — О чём ты, папа? Как тебе не стыдно!.. Разве я не должна быть там, где ты?.. — Нам надежды не осталось вовсе… Завтра последний день… Приготовься!.. — К чему?.. — Нина приподнялась в постели на локте и обернула бледное лицо к лунному свету. — К чему?.. Завтра горцы ворвутся сюда… И… мы решились умереть… Лицо её хранило задумчивое выражение… — Ты это скрывал от меня, папа? — Да! — Напрасно… Я не боюсь… Я давно готова… Только одна слезинка покатилась по её впалой щеке на подушку. — Я пугалась одного… Попасть в плен к ним… Этот Хатхуа такими глазами смотрел на меня… А умереть — что ж… Бог нас ждёт там… И мама тоже… Я её теперь часто вижу во сне. Она такая- 1
- 2
Последние комментарии
3 минут 37 секунд назад
15 минут 44 секунд назад
17 минут 10 секунд назад
31 минут 16 секунд назад
47 минут 55 секунд назад
48 минут 43 секунд назад