Год тысяча шестьсот [Михаил Петрович Михеев] (fb2) читать постранично

Михеев Михаил Год тысяча шестьсот

Михаил МИХЕЕВ

ГОД ТЫСЯЧА ШЕСТЬСОТ...

- Вы, конечно, слыхали о переселении душ?..

Марк Твен "Янки при дворе короля Артура"

У БЕРЕГА КУБЫ

В этом году Международная студенческая универсиада

проходила на Кубе. Финальные встречи предполагалось

провести в Гаване, а отборочные - в приморских городах

Матансас, Мансанильо и Сантьяго-де-Куба.

В Сантьяго-де-Куба прибыли боксеры и фехтовальщики на

рапирах. Поединки шли два дня, закончились поздно вечером.

Утром следующего дня спортсмены должны были вылететь в

Гавану.

1

Фехтовальщица, мастер спорта - студентка иркутского института - Ника Федорова и москвич, выпускник исторического факультета МГУ - боксер в среднем весе и тоже мастер спорта - Клим Соболев познакомились уже здесь, на Кубе.

Они не проиграли ни одной встречи и вышли в финал.

После напряженных поединков спортсменам - и победителям, и побежденным - требовалась разрядка. Многие, как радостные, так и опечаленные, отправились на вечернюю прогулку по улицам субтропического города. Оставшиеся устроились в уютных шезлонгах на открытой морскому бризу веранде загородной гостиницы, которую целиком отвели для спортсменов, тренеров и журналистов.

Администратор гостиницы - сам в прошлом боксер - любезно предложил Климу Соболеву свою моторную лодку. Ника не возражала против прогулки по спокойному темному морю. Клим сел на корму, к подвесному мотору. Они сделали хороший круг - до торгового порта и обратно.

Когда на берегу показались огоньки гостиницы, Клим выключил мотор. Лодка мягко села в воду и тихо заскользила по темной воде, слегка покачиваясь на пологих волнах мертвой зыби, которая шла откуда-то с просторов Карибского моря.

Вдали над портом расплывалось белое зарево электрических фонарей, но здесь берег был слабо освещен редкими люминесцентными светильниками, да у подъезда гостиницы подрагивал розовый неоновый свет. На проходившей за гостиницей автостраде стремительно возникали и исчезали вдали узкие ослепительные лучи.

Возле дощатого причала две крохотные парусные яхты чертили темное небо тонкими, как карандаши, верхушками оголенных мачт. В полукилометре от берега стояла на якоре большая моторная яхта с ярко освещенным большим иллюминатором в каютной надстройке.

Вдали над морем медленно бродили хлопья ночного тумана: они то расплывались, то сливались вместе, затягивая горизонт плотной мутно-белесой полосой.

- Пойдем к берегу? - спросил Клим.

- Подожди. Побудем немного на воде. Здесь хоть прохладно, а в гостинице жарко и душно, ни спать, ни читать не хочется.

Ника сбросила босоножки и забралась с ногами на обтянутое пластиком сиденье. Клим опустил руку за борт и приложил мокрую ладонь к левой скуле.

- Болит?

- Проходит.

- Здорово Баркет тебя ударил. Я вроде внимательно смотрела, а не заметила как. Вижу, ты уже на канате висишь, а судья рукой машет: "уан, ту, фри..."

- Хорошо ударил. Поймал на финт и ударил правым крюком. Чуть бы пониже попал, пожалуй, было бы все... До гонга я кое-как дотянул, ну а в перерыве очухался, отошел.

- А во втором раунде смотрю, ты стоишь, а Баркет лежит, и судья ему секунды считает.

- Поторопился Баркет. Первый раунд выиграл - видел же он, как я на канате висел, - хотел побыстрее победу закрепить, пока я в себя не пришел. Заторопился... и пропустил. А мог, пожалуй, по очкам выиграть, хорошо шел.

- Ты на него не рассердился?

- Вот еще, за что же? Бокс - есть бокс. Подобрался только немного.

- Это и я заметил. Когда она в счете повела: два - ноль, три - ноль! Ты маску сняла, а глаза у тебя такие...

- Разозлилась... Хитрая она. Мари Лубан. Знала, что прямыми меня не достанет, начала к себе подтягивать. А я, как дурочка, иду на нее, иду... Болельщики кричать начали: "Мари! Мари!" Так кричат - в ушах звенит, рапиру не слышу. А уже три - ноль! Вот тут я и разозлилась. И на болельщиков, и на Мари, да и на себя, что на ее уловку попалась. А Петрович - мой тренер - говорил, когда я разозлюсь, у меня реакция убыстряется, и тогда в меня уже никто попасть не может. Шутил он, конечно. Но тут на самом деле пошло - один укол, второй, третий... А уж после третьего, когда счет сравняла, поняла, что выиграю у Мари Лубан. Ее тренер что-то ей кричать начал.

- Ко ауапсес! - Не иди вперед!

- По-испански, что ли?

- Конечно.

- Ты и испанский знаешь?

- Знаю, немножко. Английский, все же, получше... Меня, может, за испанский и в сборную ввели.

- Ладно тебе, не кокетничай. А я вот только английский. И то: мистер Соболеф! Уот ду ю сим эбаут май прононсиэйшен?

- Вери гуд!

- Так уж и "вери гуд"?

- Ну, акцент, конечно...

- Сибирский?

- Пожалуй, - улыбнулся Клим.

Внезапно над тихим морем пронесся тонкий томительный звук... потом целая музыкальная фраза прозвучала и оборвалась, как звон рассыпавшегося стекла.

- Скрипка, - сказал Клим.

- Похоже. Только откуда? С берега - вроде далеко.

- Наверное, с той яхты.

Моторная яхта была от них в полусотне метров. От освещенного