«Номер один» [Бен Элтон] (fb2) читать постранично, страница - 2

кремом от загара, на нем все еще были шорты и сандалии, отчего он чувствовал себя особенно нелепо в свете шокирующего откровения, что медовый месяц определенно подошел к концу.

— Мы женаты всего две недели! — запротестовал он.

— Ну-у, поверь мне, дорогой, мне это показалось годом, — промурлыкала Дакота.

— Тогда какого черта было затевать медовый месяц? Почему ты не бросила меня при выходе из церкви?

— Нужно было все сделать как следует, дорогуша. Я-а ж не могла позволить, чтоб ты заявил, что я-а отказала тебе в близости, а судья б объявил, что наш брак недействителен.

Мысли в голове Кельвина посыпались и зазвенели, словно монеты из игрового автомата при крупном выигрыше. Так вот почему она так старалась! Кричала, визжала и призывала Господа Всемогущего дать ей сил. Она никогда так не кричала, когда они занимались любовью до свадьбы. Вообще-то раньше она довольно равнодушно относилась к сексу, и Кельвин, будучи мужчиной занятым, всегда это ценил. Однако внезапно она ощутила потребность заявить всему миру о своих усилиях. Другие постояльцы гостиницы начали жаловаться, Кельвину пришлось выкупить все номера вокруг и компенсировать ущерб пожилой паре, которая утверждала, что всю ночь не сомкнула глаз. Он хотел провести медовый месяц в одном из своих многочисленных особняков, но Дакота настояла на том, чтобы они остановились в крупном отеле. Теперь он понял, зачем ей это было нужно.

— Кельвин, я-а уверена, что в Венеции все знают, как жа-адно ты использовал мое бедное слабое тело. Я-а была просто ребенком, милым невинным ребенком, а ты затрахал меня до полусмерти.

Кельвин изумленно смотрел на жену. Описать ее можно было по-разному, но слова «милый невинный ребенок» к ней никак не подходили. Тридцати четырех лет от роду, выше шести футов ростом, гламурная, умудренная опытом и, как оказалось, хитрая как змея. В аристократических семьях Конфедерации девушек готовят к борьбе с детства. В конце концов, прошло всего шесть поколений с тех пор, как их прапрапрапрабабушки столкнулись лицом к лицу с новым жестоким миром, имея единственной защитой свою внешность и сильно развитый аристократизм.

— Я-а с тобой развожусь, милый, — мурлыкала Дакота. — И на развод я-а подаю в Городе ангелов, а это означает, что я-а получу половину.

Кельвин напряженно думал. Неужели это возможно? Они женаты две недели, ради всего святого. Половину? Не может быть.

— На каком основании? — спросил он.

— Умственная жесткость.

— Умственная жестокость! — взорвался Кельвин.

— Ага-а.

— Когда это я был к тебе жесток? — поинтересовался он.

— Никогда, дорогой, вот только ты мне до полусмерти надоел болтовней о том, какой ты умный, и все такое, — ухмыльнулась Дакота. — Мы это оба знаем. Но, к счастью для меня, никто больше этого не знает, и, поскольку у тебя репутация самого мерзкого, жестокого и безжалостного человека на телевидении, я-а не думаю, что суд придется долго убеждать, что ты относился к своей милой невинной жене так же, как к своим тупым конкурсантам.

Поняв, что до сих пор держит в руке одну из сумок, Кельвин поставил ее на полированный мраморный пол.

— Может, пройдем в комнату, присядем? — предложил он.

— Не-а. Я-а уезжаю, меня ждет машина.

— Что? Прямо сейчас?

— Даже скорее, если получится.

— Ты спланировала все это с самого начала? — спросил Кельвин.

— Конечно.

— С самого начала? Три года назад?

— Ага-а.

— То есть ты вообще никогда меня не любила?

— Еще чего!

Кельвин вдруг ясно вспомнил период ухаживания. Бокал шампанского, пролитый на него на показе Версаче, благодаря которому он впервые заговорил с ней…

«Мне так жаль, боже! Я-а вас забрызгала? Какая ж я-а неловкая!»

Неужели она это подстроила? В то время она казалась обезоруживающе откровенной и честной, она так спокойно вытирала его салфеткой и, ничуть не смутившись, хихикала, как все аристократки с Юга, которых учат этому с колыбели. Такое невозможно сыграть. Однако выходило, что все-таки сыграла.

— Ну а как насчет Бискайского залива? Ты и тогда меня не любила?

— Ты что, с ума сошел?

Закат в тот вечер был просто потрясающий, они оказались одни, и она сказала, что любит его. Именно тогда он сделал ей предложение.

— Пожалуйста, Кельвин, — сказала Дакота почти скучающим тоном. — Не стоит выглядеть таким разочарованным. В конце концов, дорогой, ты меня никогда не любил.

Вообще-то это была правда, хотя он не подозревал, что ей это известно. Он на самом деле никого и никогда не любил, но она ему ужасно нравилась.

— Ну конечно, я тебя любил! Зачем же я на тебе женился?

— По той же причине, по которой я-а вышла за тебя замуж, мой сладкий. Чтоб получить кое-что, чего у тебя не было. Ты хотел жену. Ты уже достаточно долго был холостяком. Ты хотел красивую жену. Чтоб детей иметь, на премьеры вместе ходить, чтоб твои родители были счастливы. Чтоб избавиться раз и навсегда от слухов о том, что ты голубой.

Кельвин слушал