Новый мир, 2013 № 02 [Мария Семеновна Галина] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Поздние разговоры

Ермакова Ирина Александровна родилась под Керчью. Окончила Московский институт инженеров транспорта. Автор нескольких поэтических книг. Постоянный автор “Нового мира”. Живет в Москве.

Четвертое стихотворение в данной подборке опубликовано в Тихоокеанском альманахе “Рубеж” (Владивосток, 2011, №11 [873]).

 

*      *

    *

Белое платье в пол,

нитка фамильных бус.

…век-истребитель насквозь прошёл:

жди, золотым вернусь,

времени больше нет,

стой во тьме на своём,

как столбовой свет

снежный под фонарём.

Мне ли одной-смешной

всё растопить кругом,

спит за моей спиной

родина мёртвым сном.

Лёд и державный стыд,

больно дышать в снегу,

жемчуг на горле горит,

полный обвал в мозгу.

Как продышать страх,

чем одолеть лёд,

белого платья флаг

ветер цепной рвёт,

светится-тает снег

всё веселей и злей,

словно вот-вот золотой век

будет стране моей.

 

*      *

    *

Гравий повизгивает под кедами,

стынет-густеет дорожек расплав,

прямо из гравия прут самосветами

жёсткие уши мелических трав.

Поздние гости на дачу слетаются,

топчутся, бычатся, ищут тепла,

пруд ли волнуют, в кустах рассыпаются,

маются, нервно гудят у стола.

Кто же вас гонит? Садитесь, товарищи,

астры гражданские, танская сныть,

может, зима ожидает нас та ещё,

мало ли что предстоит позабыть.

К северу милому — тучки железные,

к западу ясному — тонущий круг,

тьма на востоке, но, други любезные,

нет, не смотрите на юг.

Там, за косыми заборами, прячется,

косит быльё кругосветная ратница

жатвы грядущего — вдоль настоящего

машет косой из цезур и пустот.

Крутится — как сумасшедшая дачница.

Зимние гимны хвастливо поёт.

Ну её. Лучше нальём за просодию,

гравий и травы с их встречным  огнём,

рифму и красное лето, — за родину.

Выпьем и снова нальём.

 

 

*      *

    *

И когда ещё соберёмся вот так, вместе.

С ветки антоновка — тук! Прямо на стол.

Плавает запах первой лиственной меди.

Дом заскрипел. Ветер верхами пошёл.

Как я люблю поздние разговоры.

Самые все мои за одним столом,

реки гремят в округе, движутся горы,

и застревают в сумерках перед сном.

Ночь накрывает сад. Что будет с нами?

Трепет кустарный. Треск. Насекомый звон.

“Яблочко” хриплое — где-нибудь за горами

кто-то терзает нетрезвый аккордеон.

Кто грядёт? Набухает новая завязь,

раздвигает корни мёртвого языка,

в электрическом воздухе медленно разгораясь,

имя висит, не названное пока.

 

*      *

    *

Туман поднимается с тёмной воды

белея

и руки разводит укрыть от беды

смывая предметы сливая черты

как будто одна на земле я

А там за туманом за мутной стеной

в блестящей

в случайно отбившейся капле одной

растёт океан и молотит волной

невидимый свет настоящий

Но шума не слышно но он впереди

но к солнцу и грому и вою

так рёбра подпрыгивают в груди

что кажется — сможешь сквозь стену пройти

навылет

на вольную волю

(обратно)

Один старик

Ремизов Виктор Владимирович родился в 1958 году в Саратове. Окончил филологический факультет МГУ. Прозаик, автор книги “Кетанда” (М., 2008). Постоянный автор “Нового мира”. Живет в Москве.

 

 

 

КРУЖКА КОФЕ

 

Памяти Андрея Иллеша

Андрей дошел до лагеря, плюхнул кукан у воды. Ленки, насаженные на ивовый прут, бессильно разъехались по песку мокрыми хвостами. Не освободиться уже было, и они только глотали воздух, которого им тут было чересчур. Рыбак прислонил спиннинги к перевернутой лодке, сполоснул руки. Верхний ленок съехал с кукана и запрыгал, пачкаясь. Андрей присел, провел рукой по гладкому рыбьему телу, счищая песок и речной сор. Ленок снова стал золотистым, жадно растопырил жабру. Рыбак достал нож, обратной стороной ударил за головой, потом усыпил остальных, снял всех с кукана и выполоскал в воде. Рукой помыл от песка. Ленки темнели на глазах, теряя живые краски. Распрямился устало и пошел к чуть дымившему костру.

Вчера вечером, когда они чалились и ставили лагерь, шел сильный дождь. Небо было серым, не отличалось от речки, и все было мокрым месивом — шмотки, палатка, дрова, руки, грязные и мокрые по локоть… Сейчас же речка мягко переливалась под солнцем и отражала чистое небо. Было одиннадцать утра, а уже