Воспоминания гермафродита [Эркюлин Барбен] (fb2) читать постранично, страница - 2

полные детей и больных, молитвенная тишина длинных коридоров, нарушавшаяся лишь страдальческими стонами или криком, исторгшимся в болезненной агонии, — все это взволновало мне сердце, однако ничуть не испугало.

Матушки, окружавшие меня, представлялись моему детскому взору улыбающимися ангелами: казалось, они так меня любят!

Меня их присутствие нисколько не раздражало, и я был так счастлив, когда одна из них, посадив меня к себе на колени, позволила мне покрыть поцелуями свое нежное лицо!

Вскоре я увидел своих юных подруг и очень быстро их полюбил. Однако их отношение ко мне было как бы слегка отстраненным и почтительным, ибо бедные дети понимали, насколько их судьба отличалась от моей. У меня была семья, мать, и это вызывало их зависть. Но это я понял чуть позже. Как-то между нами вспыхнула детская ссора, причины которой я уже не помню, однако одна из подруг, нравившаяся мне больше других, горько упрекнула меня в том, что я вкушаю хлеб, мне не предназначенный. Я не стану подробно останавливаться на этом раннем периоде своей жизни, который не омрачил ни один серьезный инцидент.

Однажды, когда, как обычно, я отправился в город, дабы навестить некоторых бедных больных, добрейшая сестра М., которая всегда любила меня больше всех воспитанниц и обычно сопровождала при посещении этих убогих лачуг, сообщила мне, что скоро у меня будут другие покровители. Благодаря своему общепризнанному авторитету, она добилась моего перевода в монастырь урсулинок, где мне предстояло пройти первое причастие и получить более серьезное образование. Признаюсь, что моим первым порывом была радость. Добрая монашка несомненно это заметила, ибо ее просветленное лицо на мгновение омрачилось мимолетной тенью ревности и грусти, которые я не без оснований объяснил ее искренней ко мне привязанностью.

Там, сказала мне эта прекрасная женщина, вы будете жить вместе с юными девицами, преимущественно богатыми и знатными. Вашими подругами в учебе и играх больше не будут безродные дети, с которыми вы жили до сего дня, и вы, без сомнения, скоро забудете тех, кто заменял вам вашу мать. Как я уже, кажется, сказал, я очень любил добрую сестру М., и эти ее обвинения сильно меня задели.

Я сжал ее руку и, не умея выразить свои чувства, глубоко взволнованный, поднес ее к своим губам.

Этот немой протест успокоил ее относительно моих чувств, хотя вряд ли заставил забыть о том, что отныне моими привязанностью и уважением будут пользоваться другие люди.

Несколькими днями позже меня приняли в монастырь С. на правах пансионерки. Добрая сестра М. пожелала проводить меня туда и лично передать в руки начальницы этого заведения.

В жизни не забуду чувство, посетившее меня, когда я впервые увидел эту женщину. Никогда еще под монашеским одеянием не скрывалось столько достоинства, гордости и в то же время несравненной красоты. Матушка Элеонора, как ее здесь называли, принадлежала, как мне стало известно позже, к одной из самых знатных семей Шотландии.

Ее уверенная осанка внушала уважение. И одновременно невозможно было представить себе лицо более открытое и привлекательное. Стоило лишь однажды увидеть ее, чтобы полюбить навсегда. Она была не только чрезвычайно образованной женщиной, но еще и очень умело и разумно руководила вверенным ей учреждением. Безграничное уважение, которым она пользовалась в высшем свете, создало ей прочное положение в городе.

И все в один голос подтверждали, что она этого безусловно заслуживает.

В день, когда я пишу эти строки, ее земной путь уже завершился, и я знаю, что вечно буду ее оплакивать. Я вспоминаю о ней с бесконечной нежностью и теплотой. В моей полной горя и страданий жизни ее ангельская улыбка озаряла меня, подобно лучу надежды, и делала меня чуточку счастливее.

Вскоре это богоугодное заведение стало для меня родным домом, где я был окружен теплом и заботой, отчего бессознательно ощущал гордость и уверенность в себе.

В пансионате воспитывалось много юных девиц, которые позже вполне могли занять в обществе довольно высокое положение: либо благодаря своему происхождению, либо в силу удачного стечения обстоятельств.

Посему между нами существовала естественная граница, на преодоление которой требовалось некоторое время.

Тем не менее, мне никогда не приходилось страдать из-за этого различия, которое молодежь часто слишком быстро осознает и которым она, по примеру других, — как взрослых, так и детей, — порой жестоко злоупотребляет.

Все девушки полюбили меня, но, должен сказать, я не особенно обольщался на этот счет, так как думал, что моя привязанность не имеет в их глазах ни малейшей ценности.

Обучение было основательным, ибо его доверили по-настоящему умным людям.

А поскольку я всегда была очень старательной и ощущала сильную тягу к серьезным занятиям, я тут же с радостью этим воспользовалась.

Довольно быстро я добился успехов, и не раз приводил в изумление своих достойных наставниц.