Мозаика еврейских судеб. XX век [Борис Яковлевич Фрезинский] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Борис Фрезинский Мозаика еврейских судеб. XX век

От автора

Эта книга — отнюдь не монография.

Она составлена из разных (даже по жанру) сюжетов, написанных в разное же время, но всякий раз по внутреннему интересу автора.

В книге речь идет о судьбах очень разных людей творческих профессий; среди ее героев больше всего писателей, есть и художники, и деятели театра и кино, журналисты, политики. Все они работали в XX веке и все родились на территории Российской империи (а более молодые — в СССР), хотя жили и за ее пределами. Мне могут возразить, что, скажем, Марсель Райх-Раницкий родился в той части Польши, которую в свое время захватила вовсе не Россия, но и ему после Второй мировой войны пришлось жить и работать в Польской Народной Республике, пребывавшей под сапогом СССР…

Всех героев этой книги на излете советского режима именовали лицами еврейской национальности — независимо от того, считали они себя иудеями, христианами, атеистами или коммунистами. Всех — даже «половинок», которых соответствующие службы окрестили для себя и для потребителей своей информации «Ивановыми по матери» и про которых считали, что им, так же как и полновесным евреям, доверять тоже не рекомендуется.

В книге 31 персонаж; это не так уж и мало, и в некотором смысле можно считать ее состав выборкой, в той или иной мере представительной. А коли так, читатель может сам поразмышлять над тем, что это: просто рассказы о жизни и работе советских деятелей, скажем, культуры, или речь и впрямь идет о неких специфических судьбах, сложившихся так, а не иначе исключительно вследствие национального происхождения героев; а если и не исключительно, то все же не без некоторого влияния этого самого происхождения.

Никакая задача научного выявления указанных специфических особенностей автором не ставилась. Так что, скорее, это книга о том, как по-разному складывались судьбы людей еврейского происхождения, работавших на территории существовавшего еще недавно «социалистического лагеря», или концлагеря (если кому-то это кажется более точным выражением).

В любом случае нельзя не признать, что не только в России судьба еврейского населения в XX веке была одной из наиболее сложных, а по временам и трагических…

Может быть, и любопытно было бы составить из написанного автором в разное время книгу очерков о судьбах деятелей культуры и политики нееврейского происхождения (скажем, о Замятине и Шостаковиче, о Волошине и Цветаевой, Зощенко и Ахматовой, Федине и Павленко, Николаях Тихонове и Акимове, об Окуджаве и Вс. Иванове, Бухарине и Хрущеве…) и сравнить получающиеся мозаики, но автор и в будущем такой задачи себе не ставит.

Конечно, не случайно книга начинается с убийства Михоэлса — знакового преступления для советской эпохи, обозначившего начало нового политического курса Сталина. И это для книги — своего рода трагический камертон.

I Убийство Михоэлса

«Подвиг» чекистов

Поздним вечером 12 января 1948 года в Минске палачи из госбезопасности по прямому указанию Сталина убили Соломона Михайловича Михоэлса — народного артиста СССР, художественного руководителя Государственного еврейского театра, председателя Еврейского антифашистского комитета СССР (ЕАК), человека мировой славы и мирового авторитета. Это убийство — первое в длинной серии разработанных «органами», в серии, осуществление которой прервала лишь смерть главного заказчика.

Если бы, казнив Михоэлса, ГБ тут же объявила его врагом, шпионом и кем угодно еще, страна это приняла бы покорно: граждане СССР не имели права сомневаться в справедливости всего, что творили под общим руководством вождя доблестные чекисты. Но в случае С. М. Михоэлса реализован нестандартный вариант — после казни были напечатаны официальные некрологи «выдающемуся советскому художнику» (в них Михоэлс даже не «погиб», а попросту «умер»), организованы торжественные похороны, проведены вечера памяти, театру и студии присвоено имя покойного, создан его мемориальный кабинет. Все это, безусловно, подтверждало официальную версию: не казнь, не убийство, а смерть в результате случайного автомобильного наезда. Но тогда, рассуждали граждане, это дело находится в компетенции не ГБ, а всего лишь милиции, а милиция как-никак имела право на отдельно взятые ошибки, во всяком случае, сомнения в правильности ее действий преследовались не столь сурово.

Так поползли по Москве слухи, поползли из кругов, близких к казненному. Например, кто-то из видевших обнаженный труп Михоэлса говорил, что на его теле не было иных повреждений, кроме височной раны. Это опровергало версию об автомобильном наезде. Значит, убийство. Но на руках убитого тикали золотые часы. Значит, не грабители. Были слухи, что расследовать это дело поручили знаменитому Льву Шейнину; он прибыл в Минск, начал работать, но неожиданно был отстранен, уволен с работы, а затем