Отпуск [Александр Анатольевич Головков] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Александр Головков Отпуск
Молодой специалист Пол Лампьевич Транзисторов решил свой очередной отпуск провести в недалеком прошлом — лет семьдесят назад, когда его бабка Роса Коловна еще в куклы самодельные играла. В профкоме химкомбината ему выдали напрокат портативную машину времени, похожую на велосипед. — Я бы тоже с тобой… — пожимая на прощание руку, сказал Кент. — Но меня не пустили: общественную работу слабо вел. Посмотреть на безвозвратно канувшую старину, рыбки половить… Говорят, в прошлом природа была богатая и народ, хоть темен, необразован, но широк душой, добр и приветлив. В предвкушении счастья Транзисторов радостно нажал на педаль, и шумная улица, обрамленная высотными зданиями и стрижеными кленами, пропала вместе с потоком машин и пешеходов. Он не боялся потеряться, ведь место для отдыха он выбрал знакомое, как раз то, где сейчас располагался город. В глазах у него потемнело и уши заложило, как при взлете на старых аэробусах. Потом все прошло. Транзисторов отстегнул ремни безопасности, спрыгнул в мягкую траву и огляделся. Он стоял в березовом лесу. Порхали бабочки, запах от поляны несло диковинный. Где-то пели птицы. «Какое голубое небо, — удивился Транзисторов. — Разве небо бывает таким голубым? И птицы странные. Не воробьи, нет, явно не воробьи. И не вороны. Куда занесло? Может, спидометр отказал? Всучили неисправную технику…» Транзисторов покосился на машину, сверкающую никелированными трубками в лучах полуденного солнца. Сильная штука. Однако недавнего студента не стеснишь обстоятельствами. «Куда занесло, там и отдохну», — решил он и стал упаковывать машину, отвинчивая трубки и складывая их в чемодан. Когда он поднялся, перед ним стояла девушка в просторной одежде и босая. Хоть на лице ее не было и тени косметики, а выцветшей сарафан из грубой ткани похож на мешок, она казалась красавицей, и перепутанные ветром русые волосы удачно сочетались с зеленоватыми глазами. Только взгляд совсем неестественный — внимательный и добрый. Кто же теперь так смотрит, стоя в очереди, толкаясь в автобусе или принимая дома гостей? — Здравствуйте, — сказала она чисто и выразительно. — Здравствуйте, — буркнул Транзисторов. С девушкой этой он нигде не встречался, а она поздоровалась, значит, в самом деле, он в прошлом. Он деловито подхватил чемодан и чехол со спиннингом. — До города далеко? — Верст двести будет, — незнакомка застенчиво улыбнулась. «Смотри-ка, стеснительная, — отметил Транзисторов. — Может, глупая? Бывают такие люди — им палец покажи…» — А сама ты откуда? — спросил он. — Из Малой Щедрухи. Каких только названий не придумают деревням большим и маленьким. — Щедруха, — задумчиво пробормотал Пол, вспоминая историю края. — Большая Щедруха — ныне совхоз «Космический», а Малая — это где сейчас Новопромышленный район? — О чем бы, барин? — опустила глаза красавица. — Барин, — хмыкнул Транзисторов. — Какой я тебе барин? У вас и крепостное право еще не отменили? — Домой мне пора, — девушка отвернулась. — Грех не почитать родителей, — она легко шагнула, будто вспорхнула, и скрылась за развесистой березой… Транзисторов скис. Что хорошего в прошлом? Нравы здесь дикие. В бога верят. Попробуй объяснить неграмотным, что такое машина времени. Испортишь весь отпуск… И все же он пошел вслед за незнакомкой — вернуться никогда не поздно. Будет полезно подышать лесным воздухом, флору и фауну изучить… Деревенька раскинулась на пологом склоне холма. Приземистые домики теснили к лощине. Где-то в узеньких улочках, затерянных в заборах, беззлобно лаяла собака, словно считала вслух. С поля за околицей, где паслись два неприкаянных теленка, прилетел терпкий запах свежескошенной травы. Лето, видимо, стояло сухое, и дорога, иссеченная телегами, словно во сне, баюкала мелкую пыль. Еще в низине покоились зловонные останки иссохшего озера или болота, там плавали гордые гуси и валялись свиньи. К Транзисторову вернулось настроение: все-таки богатая русская природа и есть своеобразная красота в сельской жизни. У крайнего дома Транзисторову встретился старик с лопатой и, сверкнув любопытными глазками, громко поздоровался. Транзисторов сдержанно кивнул в ответ — что ему нужно? Но старик улыбнулся и больше ничего не сказал. Поздоровавшись, Транзисторова обогнал верховой на невзнузданной лошади. От ближайшего забора прилетел женский возглас: — Здравствуйте! Транзисторов шел через деревню, и с ним здоровались угрюмые бородатые старики и старухи, лузгавшие семечки, занятые по хозяйству женщины и чумазые дети. Всюду его встречали живые, внимательные глаза, любопытство переходило в смущение, казалось, деревня заселена чудаками, у которых основное занятие — здороваться с первыми встречными. По спине Транзисторова пополз холодок: в прошлом году он в Сочи отдыхать приезжал — и то так не встречали. Что-то испортилось в Щедрухе. Мало ли кто куда ездит — разве с ним все здороваться должны? Сбитый с толку, Транзисторов свернул в огороды и под лай окрестных собак, точно под оркестр, забрел в чей-то двор. Навстречу ему вышел худощавый мужик без рубашки и босиком. — Куда путь держишь, добрый человек? — Комнату бы снять, — выдавил Транзисторов. — На постой, стало быть, — уточнил мужик. — На постой заходи. Места хватит — не обидим. Издалека? — В отпуск я приехал, — сообщил Транзисторов. Мужик, соображая, почесал небритую щеку и вдруг закричал так громко, что собаки снова подняли лай: — Степанида, готовь ужин, барин молодой к нам пожаловали! — Никакой я не барин! — твердо сказал Транзисторов, чтобы положить конец недоразумениям. — А говорил, в отпуск… — В отпуск, — настойчиво повторил Транзисторов, — производственный. — Точно, издалека, — сам с собой согласился мужик, прошлепал по узкому дощатому настилу к летней кухне и крикнул в дверь уже не так громко. — Степанида, странный человек к нам пожаловал, готовь ужин. — Почему же странный? — опешил Транзисторов. Мужик посмотрел на него оценивающе, тряхнул космами грязных голос, приглашая за собой, и побрел мимо кучи сломанных колес в дом. В комнате летали мухи, в открытое окно жгло вечернее солнце. Расположившийся на лавке черноглазый мальчуган лет семи, завидев постороннего, резко собрал баклуши и выбежал из прихожей в смежную комнату. — Тебя как зовут-то? — спросил мужик, указывая место на лавке за столом. — Пол. — Аполлинарий, стало быть. А по батюшке? — Лампьевич. — Евлапьевич, — удовлетворенно кивнул мужик. — А меня Евдокимом зовут. Евдоким Фролов Покатилов. Слыхал, может? Колеса-то мои по всей округе. Колеса чиню… А ты чего работаешь? — Химик я. — Ученый, стало быть. — Ученый не ученый, — уклончиво ответил Транзисторов. — То-то я гляжу сукно… — Евдоким протянул руку и пощупал пиджак на Транзисторове. — Немецкий? — Импортный, — подтвердил Пол Лампьевич. Сверкая счастливыми глазками, Степанида поставила на стол чугунок с картошкой. В ней зарилось столько душевной теплоты, Транзисторов почувствовал себя раскованно, свободно, как дома. Он облокотился на подоконник и вздохнул: — Хорошо у вас тут, красиво. — Красиво, — согласился Покатилов. — Извиняюсь, сундучок у вас тоже не наш? — Чемодан наш, — небрежно проговорил Транзисторов. — Петербургский? — Нет, — местная фабрика, — Транзисторов нахмурился. — Фамилия ваша не идет из головы. Покатилов. Кажется, ваш внук или правнук будет у нас известным поэтом. — Так ты к нам из будущего, — уловил суть Евдоким. Поздно было Транзисторову сожалеть о том. — Из будущего. — Так бы сразу и говорил, — уважительно запыхтел Евдоким Фролович. — Фабрики, говоришь. Машины диковинные… Технический прогресс. На Луну, верно, летаете? — Летаем! — Транзисторов обрадовался, что его понимают — понятливый народ! — А мы вот тут все по старинке… сено косим, коров пасем… — Мы тоже сено косим, — откликнулся Транзисторов. — Но главное, у нас царя нету. Евдоким Фролович полез в карман за махоркой: — Господ много? — И господ нету. Демократия. Вошла Степанида и принесла горшок квашеной капусты с морковкой и чесноком. — Слышь, Степанида, — Евдоким нежно обхватил жену за плечи, — к нам человек из будущего. У них там бар нету! — Бар нету? — встревожилась Степанида. — Как же так? А кто же придет и рассудит? — Дура! — разгневался Евдоким и достал из-под стола бутыль с самогоном. — Барин, он что? Ему только плати. Я вот борова выращивал, старался, жирный такой боров вышел — а он забрал. За аренду. Сволочь он, барин. — Евдоким посидел задумчиво и твердо добавил: — Все баре сволочи. Степанида вздохнула и снова куда-то пошла. — Да, будущее — это интересно, — мечтательно продолжал Евдоким. — Должно быть, хорошо там, в будущем. Ой, как хорошо! Оно и понятно, будущее — оно же прогресс, оно же всегда лучше, чем сегодня, — выдрав лист из старой книжки без корочек, Евдоким свернул цигарку и закурил. Транзисторов вяло смотрел в окно, как Степанида щипала лук на грядке. — А говорили, крестьяне от зари до зари на поле, — вспомнил Пол Лампьевич. — Так ведь сенокос, — запыхтел Евдоким. — А день субботний, банный день — святое дело. Вот только Петр придет… А у тебя, Аполлинарий, чай, друзей нету? Что один к нам прибыл? — Есть у меня друг Кент… — Иннокентий? — Да, учились мы вместе. Но его в отпуск не пустили. — Чудно, — повел бровью Евдоким. — У нас не так. Если я гуляю — вся деревня со мной гуляет. — Это отошло со временем, — объяснил Транзисторов. Пришел Петр — угрюмого вида усатый человек. Бережно вычищенные большие кирзовые сапоги на нем поскрипывали. — Здорово, мужики, — прогремел его голос. Петр с интересом оглядел приезжего и учтиво подал руку: — Из будущего? Транзисторов кивнул. — А какая же у вас власть? — спросил Покатилов. — Власть? — улыбнулся Транзисторов, отметив, что более всего неграмотный народ, пожалуй, любит обсуждать политику. — Власть у нас выборная. Она все решает: сколько нужно школ, сколько больниц… — Вот это жизнь! — восхитился Покатилов. — А у нас даже больницы нету, — скорбно произнес Петр. — Один лекарь ходит по домам и всех лечит. После бани и щедрого ужина Транзисторов забрался на сеновал и там заснул, согретый и опьяненный душистым сеном. Снилось ему детство, цветы и качели. Проснулся он поздно, когда уже припекало солнце. Евдаким с Петром метали у забора стог. — Утро доброе! — Крикнул Транзисторов. — Сегодня вы тоже не пойдете на поле? — Воскресный день, — отозвался Евдоким, цепляя вилами сено. — Грех работать сегодня. — Работать грех, а сами работаете, — выронил Транзисторов. — Это не для дела, а так, для себя, — со стога отозвался Петр. Весть о приезжем из будущего уже побывала в каждом доме Малой Щедрухи, и когда Транзисторов умывался на улице холодной водой, мурлыча песенку «Небоскребы, небоскребы, а я маленький такой», зажиточный сосед Покатилова кричал через забор: — А как там, в будущем, насчет сапог? — Свободно лежат. Сосед откровенно присматривался к туфлям на Транзисторове. — Хромовые? Транзисторов поднял ногу, показывая подошву. — Полиуретан. Выпив молока, поданного заботливой Степанидой, он помог мужикам завершить стог. Потом они посидели, покурили и пошли ставить стог Петру. Во дворе Петра Лобанова Транзисторов снова увидел ту зеленоглазую девушку с некрашеными волосами, которая встретилась вчера в лесу. — Здравствуй, красавица. — Здравствуйте, — сказала она выразительно и застенчиво опустила глаза. — Тебя как зовут? — Ефросинья. Жена Петра, Матрена Аввакумовна Лобанова — румянощекая женщина в сером сарафане притворно жаловалась за обедом: — Молоко у меня кислое, куры совсем худые, первачок слабый и яйца мелкие. А как в будущем с курами? — В будущем птицефабрики, — объяснил Транзисторов. — Чего ради у тебя куры худые? — возразил зажиточный сосед, расположившись за столом, как самый желанный гость. — Твои куры в моем огороде все перепортили. Ты бы хоть крылья им подрезала, что ли. Забор у меня низкий, — доверительно сообщил он Транзисторову. — Вот они, куры, через забор и летают. Эх, кабы досок мне… — А если господ нету, то чьи же у вас фабрики? — поинтересовался Петр. — Наши общий, акционерные. — А куры? — спросил Евдоким. — У нас все общее. — И лес? — оживился сосед Евдокима. — И лес. — Здорово! — обрадовался зажиточный сосед Евдокима. — Вот бы мне в будущее. Я бы досок-то оттудова попривез! Только в понедельник у Транзисторова выпало свободное время, и, расчехлив спиннинг, он отправился к Глубоким Ключам, привычно здороваясь с каждым встречным. Мужики спозаранку ушли в поле, и в деревне хозяйничали дети, женщины, старики, и шлялась под ногами мелкая живность. За околицей заливался жаворонок. Внизу густая растительность выдавала пойму неширокой реки Глубокие Ключи. Когда Транзисторов увидел их, у него перехватило дыхание. Прозрачная вода, зеленый камыш с синими стрекозами, желтые лилии в затонах… Все это так не вязалось с обычными представлениями городского жителя. Будь проклят тот, что первый вылил в Глубокие Ключи ведро мазута. Неприятное чувство шевельнулось в Транзисторове и замерло. Весь день он просидел на берегу, слушая птиц и наблюдая за полетом стрекоз над надводной гладью. В деревню он вернулся на закате, но мужики еще работали в поле. — А как в будущем с пшеницей? — спрашивали Транзисторова малощедрухинцы. — Без хлеба не сидим, — сдержанно отвечал Пол Лампьевич. По деревне ползли сплетни: — В будущем всего навалом… — Птиц на фабрике делают… — Все общее — бери, что хочешь!.. — Демократия… Иногда эти слухи достигали сознания Транзисторова, и он пытался объяснить их происхождение. «Ограниченный кругозор, одностороннее восприятие жизни, — думал он, снисходительно улыбаясь. — Ясное дело — необразованный… но, главное, добрый народ, приветливый». Прошлое уже проникло в его сердце маленькими привязанностями. Под впечатлением здешней жизни он и не замечал за собой, что чаще, чем нужно, наведывается в гости к Петру Лобанову, где ищет встречи с Ефросиньей. А там, желая чуда, поджидала Транзисторова Матрена Аввакумовна. — Аполлинарий, — молила она, — отправил бы ты меня в будущее. Хоть на часок, а? Ты не боись, я там хулиганить не буду. Я только туда и обратно, на минутку — уж больно охота посмотреть хоть одним глазком, как там, в будущем? — Я попробую, — рассеянно отвечал Пол Лампьевич и поздним вечером шел на Красную горку посмотреть, как молодежь, вернувшаяся с поля, при кострах играет в лапту и горелки. Там среди ровесников бегала и звонко смеялась Ефросинья. Она казалась такой далекой и недоступной, как иная галактика, — у нее был свой мир, ей светили другие звезды. Тогда Транзисторов открыл как-то чемодан и свинтил из трубок машину времени. — Ты никак домой собрался? — спросил Евдоким, откладывая недочиненное колесо. Транзисторов нежно погладил никелированный пульт и тихо улыбнулся: — Матрена Аввакумовна будущее просила посмотреть. — Хочешь, я вместе с ней и Степаниду твою отправлю? — Хороший ты мужик, — запыхтел Евдоким и взволнованно полез в карман за махоркой. — Будущее — оно интересно!.. Этой ночью исчезли из Щедрухи две женщины. Весть облетела деревню. Интерес к гостю возрос. Только Петр, было, рассердился, узнав о выходке своей жены, но под натиском общего мнения, простил: все-таки в будущее сгинула. Транзисторов с тех пор каждый день стал уходить с мужиками в поле, где от зари до зари косили они траву. В полевой кухне за обедом он виделся с Ефросиньей. Люди были добры, веселы и не чуждались приезжего. Работали с песнями — так легче. — А в будущем песни веселые? Спой! — просили Транзисторова. — У меня голоса нет, — виновато клонил голову Транзисторов. — В следующий раз приеду — вам магнитофон с записями привезу. Казалось, отпуск складывался удачно. И погода стояла хорошая, редкое облако заслоняло июльское солнце. Но тут как гром с ясного неба, вернулась из будущего Матрена Аввакумовна в противогазе и всю деревню до безумия довела: — Святы небесныя!.. И даже тучи там разноцветные. Не жизнь у них, а ярмарка — на улицах толкучка, бабы крашеные, почти голые ходют. Дорогу не перейти — сшибут. А вдоль дороги, что твои метлы в землю воткнутые, деревья стоят стриженные, окультуренные! Глядя на противогаз и представляя метлы вдоль дороги, селяне до утра молились перед лампадкой. Мужики с тоски перепились. К Транзисторову прибежал бледный дьякон малощедрухинского прихода. — Значит, в будущем конец света?! — Бросьте вы людям голову морочить, библейские сказки вдалбливать, — осуждающе проговорил Транзисторов. — Это библейские сказки? — обозлился дьякон, потрясая противогазом. — Антихристы! Истинно сказано, наступит смута великая!.. Чтобы не смущать народ, противогаз тот Транзисторов утопил потом в озере. Мало-помалу страсти утихли; обычным кругом дел, сенокосом, грибной прохладой и запахом земляники хозяйка-природа успокоила души людские. И хоть Степанида по-прежнему была где-то там, в неопределнном будущем, селяне не нервничали. Даже Евдоким, хоть скучал откровенно, но не переживал за нее — вернется. И Транзисторов продолжал ходить с мужиками в поле. — Слышь, Аполлинарий, — сказал как-то Евдоким, — а то оставайся у нас, в прошлом. Мы тебе всем миром хату справим, такую невесту найдем… вон хоть Ефросинья. Пол Лампьевич был человеком дисциплинированным. Он покачал головой: — Не могу. В силу своего воспитания он, действительно, не мог не вернуться на работу из отпуска и тем самым совершить прогул, да еще оставить у себя, попросту говоря, украсть, машину времени. А потому в назначенный день он оседал выданный напрокат аппарат, пристегнулся ремнями безопасности и исчез. Над каменным городом клубился желто-коричневый дым, пахло выхлопными газами и машинным маслом, стоял шум потока людей и автомобилей. Спрыгнув на асфальт, по привычке, выработавшейся в деревне, Транзисторов поздоровался с первым встречным. Тот долго шел, спотыкаясь, и оглядываясь. Окинув взглядом длинную улицу, Транзисторов сообразил, что если с каждым здороваться, скоро язык отсохнет, но когда с чемоданом он влез в автобус, забыл и опять сказал: — Здравствуйте. В салоне испуганно зашептались: — Смотри, глаза горят… — Уступи ему место… Транзисторов обиделся и решил добраться до дома пешком. Он отправился напрямик проходными дворами и переулками, но через квартал встретил Покатилову, одетую в модный французский костюм. — Степанида Прокофьевна! — окликнул Транзисторов. Та нехотя оглянулась. — Степанида Прокофьевна, — запыхавшись, подбежал Транзисторов. — Пани Кофевна, — холодно поправила Покатилова. — А вас не припомню, молодой человек. — Ну, как же, Пани Кофевна? — обескураженно проговорил Транзисторов. — Ведь мы с вами в Малой Щедрухе… — Аполлинарий! — выдохнула Степанида, на глаза ее навернулись слезы, которые она тут же смахнула перчаткой и посмотрела с укором. — Что ж ты, насулил добра, говорил, господ нету. — Преувеличиваете, — нахмурился Транзисторов. — Как на исповеди, — возразила Степанида. — Только исповедоваться здесь некому — к попу и то очередь. — Ну, прошлое тоже не сахар, — заметил Пол Лампьевич. — Все лишь бы помолиться… а пьют безбожно… — Нет, не приемлет сердце мое… — покачала головой Степанида. — Как вы можете не находить прелести в своем будущем? Ведь это же ваше будущее! — А как вы отвергаете свое прошлое? Наслушалась я лекций. Транзисторов недовольно пнул чемодан с машиной времени. — Хороша диалектика. — Отправляй меня обратно, — с грустью попросила Степанида. В проходном дворе было тихо и безлюдно. Лишь воробьи возились с корочкой хлеба. — Ладно, отпустим грехи друг другу, — примирительно сказал Транзисторов. Он свинтил трубки, как надо. Степанида забралась на аппарат. — Живите тут с миром! — махнула она рукой на прощанье.
Последние комментарии
2 часов 7 минут назад
2 часов 27 минут назад
2 часов 53 минут назад
2 часов 56 минут назад
12 часов 27 минут назад
12 часов 31 минут назад