Мой нежный завоеватель [Джудит Френч] (fb2) читать онлайн

Джудит Е. Френч Мой нежный завоеватель

Глава 1

Мерцающее пламя светильника отбрасывало на серые каменные стены причудливые изображения. Роксана догадывалась, что в пещере не ощущается разница между ночью и днем, но, тем не менее, она всегда чувствовала наступление сумерек. Когда садилось солнце, ей казалось, что чудовищный вес горы начинает давить на нее, затрудняя дыхание, и холод пробирал до самых костей.

Она достала из кедрового ящичка чистый лист египетского папируса. Эту драгоценную бумагу больше не было никакого смысла хранить. Оставалось слишком мало времени. То, что она прятала в своем сердце столько лет, необходимо было записать, иначе никто никогда не узнает об этом.

Раньше дни тянулись бесконечной чередой, подобно бескрайним степным просторам, но теперь все изменилось. Она жаждала услышать мерный шум дождя, ее глаза тосковали по зелени плодородных долин. Дитя света, рожденная, чтобы по праву занять трон древних властелинов, она мечтала ощутить кожей лица живительный горный ветер и почувствовать ритм несущейся галопом лошади. Неужели она отправилась в такую даль только для того, чтобы закончить свои дни в этой мрачной пещере?

Когда она смыкала веки, перед ее глазами вставала белая мантия снегов Согдианы, холодных и безмолвных, над которыми в танцевальной рапсодии медленно плыла сверкающая круговерть снежинок.

А здесь первый робкий цветок уже бросил вызов сонной коричневой равнине. За ним, застилая степь пышным цветным ковром, появилось множество последователей, приветствуя наступающее утро, — красных и желтых, голубых и лиловых, окаймленных зеленью всех возможных оттенков.

Она наклонилась, чтобы собрать цветы в букетик. Их сладковатый запах наполнил темное помещение, они словно принесли с собой солнечный свет, и он проникал в каждый уголок темницы и согревал ее душу. Что же это была за птичка, пением призывавшая свою подругу? Роксана была уверена, что уже слышала эти звуки — сотни, даже тысячи раз.

— Лети высоко! — прошептала она. — Так высоко, чтобы коснуться облаков.

Она ощутила ком в горле.

— Александр… Сделал ли ты это для меня… или же я совершила это ради тебя?

В течение семи лет ее удерживали в этой горной темнице, и она никогда не сомневалась, что только смерть принесет ей свободу. Уже давно она перестала бояться вороного коня и закутанного в плащ мрачного всадника.

Ей уже не долго осталось ждать. Прошлой ночью во время смены стражи она подслушала, о чем шептались между собой два охранника.

— Еще несколько дней, и нас освободят от этой работы, — сообщил Сайлас.

— Полагаю, это хорошая весть, — ответил Киро. — Я не для того оставил отцовское стадо коз, чтобы провести половину жизни, надзирая за персидской шлюхой.

Роксана глубоко вздохнула и продолжала писать.

Перед ее мысленным взором появлялись знакомые лица, причем в сгущавшихся сумерках эти видения казались даже более отчетливыми, чем ее рука: отец Оксиарт, Сорайя и Кайан, ее двоюродный брат, дорогой для нее человек. Учит ли он сейчас очередного семилетнего ребенка ездить на диких скифских конях, как когда-то учил ее?

— Вцепись в гриву, Роксана! — Смех Кайана эхом отразился от прошлого, где маленькая лохматая лошадка встала на дыбы, а затем повалилась на землю.

Та девчонка, которой когда-то была Роксана, усмехнулась и стряхнула песок со своих зеленых замшевых штанов.

— Ты должна была удержаться у нее на спине! — язвительно заметил Кайан, но в его голосе не было злости.

А на следующий день она в отместку подложила ему под седло колючую ветку, в результате чего он резко взмыл над лошадью и растянулся во весь рост прямо посреди дворцового двора.

Так как Роксана была единственным выжившим ребенком верховного принца Оксиарта и царицы Пари, она стала надеждой своего народа. Вместе с выбранным ею мужем ей предстояло править объединенными царствами Бактрии и Согдианы. В ней не было ничего от привередливой персидской принцессы, спрятанной от чужих глаз в роскошном дворце. Она происходила из рода светлокожих женщин-воинов, называемых греками амазонками, и начала обучаться стрельбе из лука и искусству владения коротким мечом раньше, чем научилась читать. В десятилетнем возрасте она пробыла в горах целый месяц одна, охраняя табуны лошадей, а к четырнадцати годам тремя меткими стрелами убила своего первого снежного барса.

Ее мир состоял из двух легендарно богатых горных царств, которыми ее предки владели более тысячи лет, а ее родословная была абсолютно безукоризненной. Роксана улыбнулась своим воспоминаниям. Разве сам Дарий Третий, царь царей, могучий телец Персии, не присылал послов, чтобы просить ее руки?

Она припомнила, как стояла рядом с отцом в Восточной башне Голубого дворца и следила за отъездом обескураженных посланников Дария.

— Неужели ты нуждаешься в персидском троне? — спросил ее тогда отец. — Нужна ли тебе жизнь затворницы, спрятанной под чадрой? Впрочем, я ничего не могу тебе запретить, дитя моего сердца. Скажи только слово, и я пошлю всадников, чтобы вернули посланников.

Она ответила ядреной площадной бранью, и отец, разразившись громким смехом, сжал ее в своих медвежьих объятиях. Каким несокрушимым он тогда казался, и как она гордилась им — принцем, осмелившимся отказать самому царю Дарию. Он был среднего роста, но могучего телосложения с широкими плечами, руками кузнеца, высоким лбом и гордой посадкой головы. Рассыпавшаяся по плечам грива волос когда-то была рыжевато-каштановой, а теперь приобрела более темный оттенок с проблесками седины. Роксана унаследовала от отца рыжеватый цвет волос, а от матери ей достались глаза цвета мускатного ореха и ямочки на щеках.

Когда она мысленно листала страницы прошлого, этот пронзительный миг обозначил конец той ее жизни, которая, как тогда казалось, будет длиться вечно.

Всего неделю спустя ее отец и брат Кайан откликнулись на призыв царя и возглавили армию отборных всадников, чтобы помочь персам в борьбе с македонскими варварами, которых называли греками. Однако пришельцы порубили лучших солдат Дария с такой же легкостью, с какой серп срезает спелые колосья. Бактрийцы и согдианцы сражались храбро, но греков оказалось слишком много, и горцы не могли противостоять им, так как уцелевшие войска персов уже бежали, охваченные паникой.

До Кайана дошли сведения о том, что сгорел Персеполь, являвшийся столицей Персидского царства от начала времен. Роксана тогда горько заплакала, вспоминая красоты этого города, его бесценные библиотеки и накопленные веками драгоценные изделия искусных мастеров, хранившиеся во дворцах. Но на слезы времени не было. Долг принцессы состоял, прежде всего, в том, чтобы заботиться о своем народе.

Женщин из ее династии всегда учили искусству править. С тех пор, как она научилась ходить, ей также довелось изучать медицину, математику и астрономию. Она могла читать и писать на пяти языках, а разговаривать — на семи. В тот день она решила выучить еще и греческий.

К счастью, Кайан привез с собой двух светловолосых варваров, захваченных на поле битвы. Один из них прожил ровно до того момента, когда его раны зажили, поскольку тут же имел глупость посягнуть на ее царственную особу. Она, чтобы усыпить его бдительность, вначале притворилась слабой женщиной, а затем одним точным ударом кинжала перерезала греку горло. Кайан упрашивал ее казнить и второго пленника, но поскольку тот оказался свидетелем кончины своего товарища, она надеялась, что это послужит для него хорошим уроком. Она рассуждала так: если придется убить и этого, как же она сможет выучить язык своих врагов, правда, весьма примитивный?

С детских лет она постоянно находилась среди грубых воинов, вместе с ними согреваясь у походных костров, разделяя трудности охотничьих экспедиций, проводя долгие дни в седле, но никто и никогда не забывал о ее высоком положении принцессы царской крови.

Она всегда надеялась, что ее супругом станет любимый Кайан, ведь астрологи предсказали это еще в день рождения Роксаны. Сын брата ее отца, он был и знатен, и богат, хотя само по себе богатство, мало что значило для Кайана. Еще подростком он избрал для себя путь воина и заслуженно стал военачальником, что считалось огромной честью для юноши его возраста.

Кайан был высоким для уроженца Согдианы и мускулистым, но отнюдь не красавцем. У него были резкие черты лица, темная шевелюра и глаза такие темные и живые, что тот, кто его видел впервые, запоминал их прежде всего. Кривая усмешка Кайана казалась еще более хищной из-за тонкого шрама в уголке рта — отметины, полученной в схватке со скифами.

Погрузившись в сладостные воспоминания, представлявшиеся более реальными, чем мрачные стены темной пещеры, Роксана подняла руку, чтобы убрать упрямую прядь волос, постоянно падавшую на высокий лоб Кайана. Если бы она верила в магию, то посчитала бы, что смогла с помощью заклинаний вызвать его сюда и, теперь он предстал перед ней будто наяву. Храбрый и верный Кайан! Как ей не хватало его несколько грубоватого юмора и озорного блеска в глазах!

Отец любил Кайана, как собственного сына, но испытывал сомнения в целесообразности возведения его на престол.

— Нет солдата отважнее его, — говорил он, когда Роксана упрекала его в задержке со свадьбой. — Кайан — полководец от рождения, но командир — это еще не государь. Хватит ли Кайану мудрости, чтобы править после меня?

— Мне хватит! — воскликнула она тогда с юношеским задором.

Как молода она тогда была… и как простодушна!

Она отчетливо помнила, как молилась несколько месяцев спустя после этого разговора, когда пришла еще одна весточка от отца.

Священный огонь алтаря вспыхнул ярче, когда посланник вложил в ее руку шелковый лоскут с отцовской печатью. Дела шли еще хуже, чем раньше. Дарий погиб, а царем Персии провозгласил себя сатрап Бесс, полное ничтожество. Отец и его войска были отброшены врагами в горы Бактрии. Она должна была собрать всех мужчин, способных держать оружие в руках, и подготовить цитадель к войне.

Казалось невероятным то, что варвары смогли продвинуться так далеко! Бактрия и Согдиана не входили в состав Персидского царства, но враг уже стоял у ворот. Тогда она еще не знала, что пройдет два долгих года тяжелых сражений в горах, прежде чем она снова увидит отца.

— Македонец Александр, — не простой смертный, — заявил Оксиарт, когда они снова встретились после долгой разлуки и он заключил ее в свои объятия. — Боюсь, что боги отвернулись от нас и покровительствуют этому золотому ястребу.

Война с греками продолжалась. Бактрия была покорена, а согдианцы отчаянно сражались за право на существование. Их города горели, стервятники пировали — они расклевывали не погребенные тела павших, а вражеские солдаты забирали свободных женщин Согдианы с собой в качестве живых трофеев. Больше ста тысяч подданных Оксиарта погибли, но остальные все еще сопротивлялись. Каждая пядь земли, завоеванная Александром, добывалась в жестоких сражениях. И каждый его шаг вперед был обильно полит кровью греков.

В конце концов, все уцелевшие бактрийцы и согдианцы нашли убежище в цитадели на скале Согдианы, вздымавшейся над долиной подобно деснице бога. Ни одна армия не в состоянии была взять штурмом ее отвесные стены или обойти цитадель по узкой горной тропе.

Оксиарт обеспечил крепость провиантом на два года. Здесь знать, солдаты и их семьи нашли свое последнее пристанище. С собой они привезли богатства тысяч сокровищниц: жемчуга и великолепные ковры, манускрипты, произведения искусства, шелка сказочного Китая, меха, огненно-красные драгоценные камни, керамику, золотые цепи и богато украшенное старинное оружие.

Роксана, скрыв свои женские прелести под шерстяным одеянием согдианского воина, стояла рядом с Оксиартом, беседовавшим с греческими посланцами.

— Передайте своему господину, Александру Македонскому, — прорычал Оксиарт, — что мы никогда не сдадимся. Если он желает захватить эту скалу, ему придется обзавестись летающими солдатами!

Кайан мрачно посмотрел вслед удаляющимся переговорщикам.

— И что дальше?

— Дальше мы будем ждать, — сказал Оксиарт. — Существуют страны, покорить которые можно, приложив гораздо меньше усилий. Мои соглядатаи донесли, что агенты Александра намерены разведать караванный путь в Индию. Не мешайте им. А мы здесь и останемся. — Он положил руку на плечо Роксаны. — Отправляйся на женскую половину, дочь моя.

— Мое место рядом с тобой. Ты не послал бы своего наследника прятаться среди старух и младенцев.

Крепкая хватка отца ослабла, а его голос смягчился.

— Наследник должен помнить, в чем состоит его долг перед подданными, что бы ему ни приходилось делать. — Он нахмурился. — Иди и успокой там всех. Я не хотел бы, чтобы из башенных окон начали выпадать охваченные паникой девицы.

Покраснев от стыда, Роксана склонила голову в молчаливой просьбе о прощении. Если бы она родилась мужчиной, Александр никогда не проник бы так далеко в их владения.

— Позволь мне сделать нечто действительно полезное! — взмолилась она. — Я знаю все дороги, ведущие с этой горы. Одевшись греком, я смогу тихо проскользнуть в лагерь Александра и стрелой пронзить…

— Нет! — воскликнул Кайан. — Ты должна…

Суровый взгляд отца Роксаны заставил его замолчать.

— Убийство Александра не заставит его армию повернуть назад, дитя мое, — сказал он. — Ни один из мужей не гордится так своим сыном, как я горжусь тобой. Но все же ты женщина, а не мужчина. Ты рождена, чтобы дарить жизнь, а не отбирать ее.

Проглотив возражение, готовое сорваться с губ, Роксана прижала руку к груди в воинском жесте повиновения и поспешила к входу в женскую часть дворца. Два стражника расступились и позвали служителя, находившегося внутри, чтобы он открыл дверь принцессе. Уже шагнув за дверь, Роксана услышала оклик Кайана.

— Подожди, Роксана. Я хочу с тобой поговорить. Позже у нас уже не будет такой возможности — я скоро заступаю в караул.

Она подождала его, и они вместе прошли мимо охраны через внутренний двор, а затем вошли в темный коридор. Там Роксана повернулась и очутилась в объятиях Кайана.

— Роксана! — прошептал он, обнимая ее.

Встав на цыпочки, она прижалась губами к его холодным губам.

— Пусть мудрый бог защитит тебя, Кайан, и всех нас. Как только Александр устанет от бесконечной войны, я попрошу у отца разрешения на нашу свадьбу.

Кайан обнимал ее бесконечно долгую минуту так крепко, что она слышала, как бьется его сердце.

— Мне нелегко складывать слова в нужные фразы, не то, что тебе. Но я клянусь: никакая беда не омрачит твою жизнь, разве что мое безжизненное тело уже не сможет этому помешать. Я прикажу Волку стать твоей тенью.

Она отстранилась.

— Как пожелаешь. Но я бы предпочла, чтобы он прикрывал твою спину.

В свое время она послала Волка охранять Кайана, а теперь ее брат, похоже, вознамерился вернуть дикаря, чтобы тот следовал за ней безмолвным призраком.

Еще до ее рождения Оксиарт отбил юного сына бактрийского разбойника у скифов. Свирепые всадники уже успели вырвать у юноши язык и намеревались кастрировать его, когда лучники Оксиарта изрешетили их стрелами. Отец привез его едва живого домой и приказал позаботиться о нем. Когда раны спасенного юноши зажили, Оксиарт приставил его охранять свою новорожденную дочь.

Он лишился языка и не умел писать, но когда у него спросили, как его зовут, парень несколькими штрихами изобразил волка. Так он и стал Волком. Теперь, вступив в пору мужской зрелости, он обзавелся густой гривой волос и черной бородой и научился убивать так же молниеносно и бесшумно, как это делает степной орел. Пока Роксана не отправила его на войну вместе с Кайаном, Волк никогда не покидал ее, засыпая каждую ночь возле ее ложа рядом с охотничьим леопардом.

— Я пришлю к тебе Волка, — твердо повторил Кайан. — Когда мы поженимся, найдем ему подходящее логово.

Прощальный поцелуй — и Роксана отправилась успокаивать женщин и детей.

— Мой отец приказывает всем вам молиться за наше спасение.

— Что, если скалы не остановят их? — спросила Митра. Ее голос, как обычно, прозвучал резко. — Что тогда?

Она прижала оставшегося в живых сына, краснощекого малыша, к своей мощной груди. У нее были причины бояться, ведь ее муж и тринадцатилетний сын погибли на реке Оксис.

— Тогда мы должны быть готовы умереть достойно, как и подобает бактрийцам и согдианцам.

— Хватит разговоров о смерти! — воскликнула Сорайя. — Настало время кормить детей. — Она прижала свою теплую ладонь к щеке Роксаны. — Тебе тоже следует подкрепиться. Сколько времени прошло с тех пор, как ты ела горячую пищу?

Сорайя хлопнула в ладоши, и в комнату стали входить слуги с полными подносами различных яств.

— Возможно, мне не помешает выпить немного вина, — согласилась Роксана. Она сняла с головы лисью шапку, вытащила из прически золотые шпильки, и ее волосы упали вниз тяжелой волной до самого пояса. — А поесть я уже успела в караульном помещении.

— Что твой отец ответил посланникам? — спросила Сорайя, разливая по чашам крепкое бактрийское вино и смешивая его с чистой водой горного ручья.

Несмотря на свою озабоченность, Роксана улыбнулась. Ничто не могло вывести Сорайю из равновесия. В тот день, когда они с Кайаном притащили на обед, устроенный в честь послов из далекого Китая, детеныша льва, Сорайя приказала управляющему удалить его, заявив, что эта кошка «недостаточно высокого рождения, чтобы разделить трапезу со знатью».

Сорайя была двоюродной сестрой умершей матери Роксаны и ее лучшей подругой. Когда царица Пари умерла при родах, Сорайя стала заботиться о девочке, как о собственной дочери. Мать, подруга, главная придворная — вот кем была для Роксаны Сорайя.

Роксана внимательно посмотрела на свою приемную мать. Сорайя была красивой женщиной со светло-каштановыми волосами, зеленовато-серыми глазами и высокими скулами. Оксиарт любил подшучивать над ней, говоря, что она похожа на уроженку Скифии или Китая. Сорайя овдовела в семнадцать лет, и Роксана часто гадала, почему она, имея многочисленных воздыхателей, так и не вышла замуж повторно.

— Роксана! — Брови Сорайи изогнулись аркой. — Что сказал твой отец посланникам этого захватчика из Греции?

Роксана повторила слова отца, и женщины дружно рассмеялись, услышав о крылатых воинах.

— Такое бывает только в сказках для детей, — уверила их Роксана. — На этой скале мы находимся в полной безопасности.

— Ты должна оставаться здесь, — волновалась Сорайя. — Принцессе не место на крепостных валах.

— Я — наследница Двух Царств, и мое место рядом с отцом. — Роксана поставила серебряный кубок на низкий столик. — Что со шкатулкой из слоновой кости? Она у тебя? — Сорайя побледнела. — Ты уверена, что этого хватит?

— Вполне хватит для тех, кто желает умереть достойно, если все же случится худшее. Этот яд смертелен и действует быстро. Достаточно прикоснуться к нему языком.

Роксана прикусила нижнюю губу. Неужели все они настолько обезумели, что способны спокойно говорить о самоубийстве?

Окинув помещение быстрым взглядом, Роксана пришла к выводу, что Сорайя не нуждается в ее помощи. Она допила вино и вернулась на стены к солдатам.

* * *

Рассвет пришел в горы с опозданием. Пурпурные лучи пронизали плотные облака, окутавшие скалы, возвышавшиеся над цитаделью. Роксана вздрогнула от холода, несмотря на теплый плащ из волчьих шкур. Глубокие снега не сходили с вершин даже в разгар лета, а по ночам здесь всегда царил холод.

Бдительный часовой поднял тревогу. Отовсюду выскакивали вооруженные люди. Некоторые из них натягивали тетивы луков, а другие в спешке надевали обувь и одежду.

— Там! — крикнул кто-то, указывая на скалы.

Вверху, высоко над крепостью, на скальном выступе теснились вражеские воины.

— Это колдовство! — воскликнул отец. — Такого просто не может быть.

Македонские посланники под белым флагом перемирия уж приближались по узкой горной тропе. Надменный переговорщик кратко изложил послание Александра:

— Взгляните на моих летающих солдат! Греки предложили условия сдачи крепости.

— Мне нужно некоторое время, чтобы принять решение, — сказал Оксиарт и отошел на такое расстояние, чтобы послы его не услышали.

— Нет, отец! — запротестовала Роксана. — Мы не должны сдаваться! Разве ты забыл о резне в Мараканде? Если мы сложим оружие, то умрем как овцы. — Она посмотрела на бородатых греков в коротких туниках. — Будем сражаться! Если все мы погибнем, то прихватим на тот свет многих врагов.

Оксиарт приложил руку ко лбу, защищая глаза от солнца, и осмотрел скалы, громоздившиеся над цитаделью.

— Лучники могут нанести нам значительный урон, — устало произнес он. — Одновременная атака сверху и снизу вынудит нас разделиться, что заметно ослабит нашу оборону. — Он покачал головой.

Более трех лет он и его войска сражались с Александром Македонским. В дождливую погоду старые раны ныли, а кости давали знать о своем уже почтенном возрасте. Смерть… Он уже видел так много смертей! Оксиарт медленно повернулся к своим командирам. В цитадели находились их сестры и матери, жены и дети.

— Если мы сдадимся, Александр обещает сохранить жизнь нашим женщинам, — сказал Оксиарт. — Посмотрите вверх. Там, должно быть, находится до трехсот стрелков. — Его плечи бессильно поникли. — Все кончено, Кайан! Проводи мою дочь на женскую половину и позаботься, чтобы она оделась, как подобает ее положению.

— Нет! — Роксана схватила отца за руку. Его лицо стало белым как мел и внезапно постарело. — Не требуй от меня этого. Я останусь и умру вместе с тобой. Если ты любишь меня, подари мне последнюю милость.

— Именно любовь к тебе не позволяет мне так поступить. Забери ее, Кайан, и уведи силой, если потребуется. Возьми сотню стражей дворца для защиты женщин — пока нам не известно об истинных намерениях Александра.

Обсидиановые глаза Кайана сузились.

— А если греки окажутся вероломными?

— Тогда, я надеюсь, ты найдешь в себе силы сделать то, что должно быть сделано.

Глава 2

В женской башне эхо разносило тихие всхлипывания. Дети вели себя на удивление тихо, и даже младенцы прекратили свой неустанный плач и испуганно смотрели на мир. Слуги закрыли все ставни и зажгли масляные светильники, будто уже наступил вечер. Слышались грубые голоса греков, топот ног и приглушенный лязг доспехов. Эти звуки просачивались сквозь серый камень как постоянное напоминание о присутствии врагов в цитадели.

Воздух словно был наполнен страхом. Роксана ощутила во рту привкус меди. Она ожидала услышать грохот сражения, но в башню доносилось только протестующее мычание бычков, которых вели на убой.

— Ты видела его? — прошептала Лилия. — Этого македонского властелина Александра? Правда ли, что он действительно гнусный карлик, как говорят люди? Жена соседа моей сестры знакома с торговцем коврами из Балха. Она сказала, что Александр только наполовину является человеком, а его отец — их божество, Зевс. Ниже груди этот Александр покрыт шерстью, подобно льву. И его огромный член совсем не таков, как у смертного. Это…

— Как ты можешь верить в подобные бредни? — Роксана не смогла сдержать раздражения. — Он такой же человек, как и все остальные.

— Нет! Это чистая правда, — вмешалась Митра. — Сестра торговца коврами утверждала, что еще ни одна женщина не вышла живой из его шатра. Он заберет тебя в качестве военной добычи. Лучше уж тебе прыгнуть с башни, чем ждать, пока тебя пронзит чудовищное копье.

— Хватит болтать! — гневно воскликнула Роксана.

Позади нее раздалось старческое хныканье древней Гольнары.

— Митра права. Варвары заставят всех нас испытать на себе их мерзости.

Роксана нахмурилась.

— Я не желаю больше слышать подобных разговоров. Вы напугаете детей.

Она подозревала, что Гольнара втайне только и мечтает о том, чтобы разделить ложе с каким-нибудь похотливым греком. Она успела уже похоронить четырех мужей, причем последний из них по возрасту вполне мог быть ее внуком. Обычно Роксане удавалось сдерживаться, слушая болтовню этих глупых женщин, но только не сегодня, когда все ее надежды обратились в прах.

Она выполнила последний приказ отца, позволив служанкам нарядить ее в просторное платье, ниспадающее мягкими складками, и штаны из черного китайского шелка, такого прозрачного, что сквозь него можно было бы свободно читать тексты. Ее талию стягивал пояс из золотой парчи, а плоская круглая шапочка, к которой крепилась прозрачная накидка, была густо украшена золотом и изумрудами глубочайшего зеленого оттенка. Прочих украшений было совсем немного: тонкая цепочка из крученого золота вокруг шеи и перстень с головой барана. На ногах у нее были остроносые шелковые туфли, украшенные узорами в виде зеленых листьев и молочными жемчужинами из Индии.

Она велела не наносить на лицо много пудры и румян, а контур глаз захотела подчеркнуть египетской краской для век. Она вымыла волосы и расчесывала их до тех пор, пока они не заблестели и не стали падать густой волной до самого пояса. Затем она посмотрела на себя в серебряное зеркало и увидела в нем прекрасную принцессу. Однако собственное отражение не доставило ей никакого удовольствия. Лучше было родиться с внешностью овцы, чем испытать унижение из-за своей красоты!

Когда она присоединилась к остальным женщинам, Кайан взглянул на нее, кивком выразил свое одобрение и тут же отвернулся, чтобы сделать строгий выговор ближайшему из лучников. Кайан расставил охрану возле всех дверей, сосредоточив большую часть воинов возле парадного входа, где, скорее всего, должны были появиться греки.

Роксане понадобилась вся сила воли, чтобы не умолять Кайана заключить ее в свои объятия. Она не могла себе этого позволить, и не только потому, что такое поведение было неподобающим. Роксана до сих пор сердилась на Кайана. Она помнила, что сам правитель приказал ему держать ее здесь, хотя Кайан, как солдат хотел находиться рядом с принцем, чтобы разделить судьбу, уготованную Македонцем защитникам крепости. Тем не менее, все в ней бунтовало против ограничений в свободе только по той причине, что она родилась женщиной. Почему они с Кайаном не могут ослушаться ее отца? Для нее было бы честью умереть, сражаясь рядом с любимым мужчиной, а ей пришлось позволить женщинам наряжать ее ради захватчиков, как какую-то смиренную овечку, предназначенную для заклания.

Робкая шестилетняя девочка, дочь второй жены одного из вождей, дернула Роксану за руку.

— Прошу тебя, госпожа! Моя мама хотела бы знать, видела ли ты на стене моего отца?

Роксана наклонилась, чтобы ответить ребенку, но в этот момент раздался громкий стук в окованные бронзой двери, эхом пронесшийся по всем помещениям.

— Откройте именем Александра! Сдавайте оружие!

Воины Кайана вложили стрелы в луки. Телохранитель Роксаны Волк вынырнул из тени с кривым скифским мечом в руке и встал между принцессой и дверью.

— Занять позиции! — приказал Кайан.

— Откройте, или Оксиарт умрет!

Взгляды Кайана и Роксаны встретились, и она увидела в его глазах нерешительность. Оксиарт не приказывал лучникам Кайана стрелять в греков, но распорядился убить женщин, если понадобится спасти их от бесчестия. Теперь, когда наступил критический момент, Роксана стала сомневаться, сможет ли Кайан принять правильное решение.

— Опустите оружие, — приказала она. — Я здесь командую. — Волк напрягся, и Роксана прикоснулась к его волосатой руке. — Иди и спрячься в пещерах, — сказала она. — Быстро!

Волк оскалил зубы. Его глаза сверкали боевым задором, он издал глухой рык.

— Уходи, мой друг, — повторила она. Если бы Волк остался с ней, то стал бы первым, чья кровь прольется на каменные плиты. — Ты понадобишься мне позже.

Какое-то мгновение на лице Волка читалось недоумение, но затем он быстро метнулся в сторону старой части дворца — оттуда темные проходы вели в горные пещеры.

Стараясь скрыть сковывающий ее тело ужас, Роксана кивнула Кайану. Он не повторил ее приказ, и она сама дала знак солдатам.

— Я — ваш командир. Бросьте на пол оружие. Если вы вступите в бой, — она посмотрела на испуганных женщин, — все они умрут вместе с вами.

— Делайте то, что она говорит, — произнес, наконец Кайан.

Роксана кивнула.

— Те, кто хочет последовать за Волком в подземелья, может сейчас отправиться туда, и это не будет считаться бесчестьем.

Никто из мужчин не сдвинулся с места, даже юный Сеид, испуганные глаза которого стали большими, как обеденные тарелки. Один за другим воины положили на пол свои тугие луки, сделанные из рогов. Роксана подошла к двери и открыла ее.

Внутрь вошли человек сорок греческих воинов в тяжелых доспехах, вооруженные короткими мечами и дротиками. Какое-то мгновение, растянувшееся на целую вечность, женщины, дети и солдаты молча смотрели друг на друга. Единственным звуком, раздававшимся в помещении, было сопение одного из младенцев. Высокомерно державшийся командир, явно высокого чина, вышел вперед. Был ли это Александр? Роксана так не думала. Волосы грека были светло-каштановыми, а вовсе не цвета соломы. Он был выше среднего роста, с надменным выражением лица. — Кто из вас, шлюхи, дочь Оксиарта? — спросил он на ломаном персидском языке.

Кайан бросился вперед, но два македонца преградили ему дорогу, приставив клинки к горлу. Митра вскрикнула, а Роксана, гордо вскинув подбородок, обратилась к предводителю греков.

— Я — принцесса Роксана. А кто ты такой? Для меня совершенно очевидно, что ты учился манерам где-нибудь в сточной канаве.

— Придержи язык, ты, сука, пока не лишилась его! — крикнул ей один из солдат.

— Как бесстрашны вы, греки, перед беззащитными женщинами! — сказала Роксана. — Дайте мне меч, и мы поговорим на равных.

Командир прищурил глаза.

— Я — Гефестион. Следуй за мной. И не вздумай применить один из своих персидских трюков, иначе мои люди используют Оксиарта в качестве мишени для стрельбы.

— Нет! — Кайан освободился от своих стражей, но один из греков ударил его по голове рукоятью меча.

Кайан качнулся вперед и рухнул на пол. Прежде чем Гефестион подтолкнул Роксану к двери, она успела увидеть, что с волос Кайана стекают капли крови.

— Где мой отец?

— Молчи! — рявкнул Гефестион.

Роксана посмотрела на Сорайю.

— Присмотри за Кайаном, если сможешь, — крикнула она на согдианском языке, — пока я не поговорю с этим македонским пастухом.

Она последовала за Гефестионом во внутренний двор, игнорируя солдат, шедших за ней следом. Группы вооруженных греков сновали уже повсюду, они открывали хранилища и опустошали их.

— Если Оксиарт рассчитывает, используя тебя, добиться благосклонности Александра, то он будет разочарован, — заявил Гефестион. — Хотя ты вовсе не приземистая темнокожая дикарка, как утверждал Александр, поспорив со мной на два золотых дарика, он отдаст тебя мне, если я его попрошу. Что ты на это скажешь, девка?

Она отстранилась от него.

— Выпроси меня у своего хозяина, ты, македонская свинья, и я кастрирую тебя, как только ты заснешь.

Гефестион выругался, но Роксана не обратила на это никакого внимания. Она увидела отца. Рядом с ним стоял светловолосый мужчина. Она протиснулась сквозь толпу и бросилась к ногам Оксиарта.

— Как ты, государь?

Незнакомец повернулся и улыбнулся ей; в этот момент его лицо осветил единственный луч солнца, пробившийся сквозь густую пелену облаков. Он сжал ее руку железной хваткой и помог встать.

— Госпожа Роксана, я полагаю?

К ее удивлению, глаза грека оказались почти на одном уровне с ее глазами. Он был выше ее всего на три пальца. Золотистые локоны, обрамлявшие его лицо, были влажными и казались мягкими, как у девушки. Роксана резко вдохнула, ошеломленная безупречными чертами его лица, которые больше подобали богу, чем человеку. У него был высокий лоб, квадратный подбородок, прямой нос и большие умные глаза поразительного серо-голубого цвета, напоминающие влажные опалы. Она отвела взгляд и уставилась на пыльные сандалии на его крепких ногах.

Хотя Александр не был высоким, он был мужчиной крепкого телосложения, настоящим воителем, а его мускулистое тело было испещрено шрамами многих сражений. Его обнаженная грудь была безволосой, плечи — широкими, живот — плоским, а талия — тонкой. Бедра были обернуты львиной шкурой, а на голове красовался убор из скальпа льва с зубами и гривой. Больше на нем ничего не было, не считая тяжелого перстня на левой руке.

— Не бойся, — сказал он.

Она снова поймала его взгляд и прочитала в его глазах восхищение. Такое дружеское отношение вызвало у нее болезненное ощущение.

— Я — принцесса Роксана. Почему я должна бояться варвара, подобного тебе? — Взгляд отца призывал к благоразумию, но ее запас терпения уже иссяк. — А ты, мой господин, — продолжила она на греческом, — очевидно, не кто иной, как царь Македонии Александр.

Он рассмеялся.

— Мы в восторге от того, что ты, госпожа, так хорошо владеешь нашим языком. Я приятно удивлен.

Не отпуская ее руку, он развернулся и повел ее через двор, мимо палат и коридоров, в великолепный зал приемов. Ее отец, Гефестион и человек десять военачальников поспешили следом за ними.

Александр остановился возле мраморной скамьи и жестом предложил ей присесть.

— Твой народ надолго задержал меня здесь, — сказал он. — Таких прекрасных воинов не сыскать во всей Персии. Но… — Он перешел с греческого на бактрийский, подбирая слова для тонкой похвалы. — Твоя красота известна всем, о ней уже слагают легенды. Говорят, что ясная звездочка Роксана — прекраснейшая из женщин всего мира.

— Отец учил меня остерегаться греков. Те, кто приходят с мечом в руке и с медом на устах, вдвойне опасны. Странно, государь, что ты так быстро изменил свое мнение. Разве не бился ты об заклад с Гефестионом, что я похожа на ослицу?

Александр снова засмеялся, затем встал и скрестил на груди жилистые руки.

— Мне нравится твое остроумие и нравишься ты сама, маленькая звездочка. — Да, это именно так. Я восхищен твоими медно-золотистыми волосами… почти цвета пламени. Это совершенно необычно для персиянки.

— Я вовсе не персиянка.

— Александр! — вмешался Гефестион. — Не стоит…

— А почему бы и нет? — Александр величественно взмахнул рукой, указывая на своих товарищей. — Разве все вы не твердили мне месяцами, что для меня наступило время подумать о наследнике империи?

— От македонской женщины знатного рода, — вставил Гефестион.

Александр покачал головой.

— Ты совсем лишен воображения. Безусловно, принцесса царской крови полностью удовлетворяет…

— Рожденная в самых глубоких пещерах подземного мира! — съязвила Роксана.

— Дочь моя, — увещевал ее Оксиарт, — не говори глупости.

— Да, именно так! — воскликнул Александр. — Что на это скажешь ты, принц Оксиарт? Согласен ли ты на такой почетный брак?

— Разумеется, — ответил отец Роксаны.

— Лучше мне броситься вниз с самой высокой башни и стать пищей для стервятников! — в отчаянии выкрикнула она.

— Имея такую силу духа, — продолжил Александр, — она подарит мне сыновей для…

— Ты сошел с ума! — запротестовал Гефестион. — Я не желаю принимать в этом участия.

— И я тоже, — согласилась с ним Роксана.

— Ты будешь делать то, что я скажу, — запальчиво заявил Оксиарт. — Прими…

— Принять что? — перебила его дочь. — То, что я должна отдаться этому македонскому пастуху, который сжег наши города и опустошил наши земли?

Пощечина Оксиарта заставила ее замолчать. Никогда прежде отец не поднимал на нее руку.

— Ты — наследница этого царства, — сказал он, — и у тебя есть долг перед своим народом.

— Потребуй от меня чего-либо другого, но я не могу…

Отец снова поднял руку, но Александр встал между ними.

— Подожди. Дай ей время, чтобы свыкнуться с этой мыслью.

Грек отвел Оксиарта в сторону и поговорил с ним несколько минут, а Роксана старалась сдержать слезы ярости и отчаяния. Возвратившись, отец взял ее за руку и отвел в маленькую комнату без окон, расположенную за залом приемов.

— Возьми себя в руки, — потребовал он. — И прекрати вести себя, как испорченный дурным воспитанием ребенок.

— Что же ты наделал? Продал меня, чтобы спасти свою жизнь?

Его лицо побелело.

— Мое сердце болит от того, что ты так думаешь. — Мука в его глазах заставила ее содрогнуться.

Оксиарт выпрямился и снова стал тем владыкой, каким она всегда его знала.

— Ты заставляешь меня сказать тебе то, что не должен говорить ни один отец. — Его большие руки сжались в кулаки, тело напряглось, а мышцы лица стали подергиваться. — Ты являешься собственностью Александра. Он может использовать тебя, как рабыню или наложницу, может продать тебя на рынке невольников или же отдать одному из своих солдат… или многим.

— Прежде я успею покончить с собой!

— Ты проявила недомыслие, раскрыв ему свои намерения. Неужели ты полагаешь, что такой человек, как он, позволит тебе лишить себя жизни, если ты представляешь для него определенную ценность? — В его низком голосе прозвучала нотка отчаяния. — Этим браком ты можешь положить конец войне. Тогда Согдиана и Бактрия из порабощенных царств, превратятся в союзников Македонии. Если ты станешь его женой, он пощадит наш народ — мужчин, женщин и детей.

— А если я откажусь? Что тогда, отец? — По ее щекам полились слезы. Ее вдруг пронизал такой холод, что она не смогла сдержать стук зубов.

— Если ты не согласишься на брак с ним, он казнит всех мужчин, включая мальчиков, которым уже исполнилось восемь лет. Женщины и остальные дети будут проданы в рабство. Наши кони и скот пойдут под нож, наши колодцы отравят, а поля посыпят солью. Александр поклялся, что, если ты откажешь ему, он не оставит в живых ни единой души в окрестностях цитадели.

— Значит, я должна принести себя в жертву.

— Да, во имя Бактрии и Согдианы.

Ее руки покрылись гусиной кожей.

— А как же Кайан? Он должен был стать моим мужем. Что будет с нашей любовью?

Голос Оксиарта превратился в хриплый шепот.

— Его имя, сорвавшееся с твоих губ, станет для него смертным приговором. Он — мое доверенное лицо, а твоя любовь к нему — это любовь к родственнику, и не более того.

Она повернулась к стене, затянутой роскошной тканью, и прижалась лицом к вышитым на ней ярким цветам. Ее ногти впились в мелкие стежки, разрывая их в приступе молчаливой ярости.

— Бог моей матери! — взмолилась она. — Не требуй этого от меня и пошли мне достойную смерть!

Оксиарт взял ее за плечи и развернул к себе.

— Смерть? Неужели это все, о чем ты можешь думать? Это трусость! Где же храбрость, присущая той, которая воображала себя принцем Бактрии и Согдианы? — Его слова хлестали ее с неумолимой точностью плети, направляемой умелой рукой. — Ты сможешь стать царицей всей Персии и Греции. Завоюй сердце Александра, и твои дети будут наследниками трона империи.

— Мне нет никакого дела до Персии и Греции!

Она всхлипнула так, что этот звук тронул глубинные струны души ее отца.

— У моих армий есть только один подлинный герой — ты, моя дочь. Потомки возблагодарят тебя за такое решение, твое имя останется в веках.

— А мои слезы? Кто будет о них помнить?

В отдельной комнате Гефестион, Птолемей и Филипп делили трапезу с Александром. Гефестион, самый рослый из всех, мастерски разрезал румяное яблоко, все еще свежее после нескольких месяцев хранения, и отправил дольку в рот.

— Ты с ума сошел! — заявил он. — Если тебе нужен этот лакомый кусочек, возьми ее, поскольку она действительно оказалась красоткой. Но брак? Твоей женой должна стать благородная девушка из Македонии, а не представительница горных племен.

Александр, задумавшись, налил в свою чашу вина.

— Мы не сможем осуществить вторжение в Индию, если в тылу, в Бактрии и Согдиане, начнется мятеж. Если я возьму Роксану в жены, я стану для этих народов своим и, их мечи будут способствовать достижению моих целей. Их превосходная легкая кавалерия станет кошмаром для моих врагов, уверяю тебя, Гефестион. От этой амазонки у меня родится сын, который станет править всем миром.

— Если только она раньше не отрежет тебе корень, — пошутил Птолемей. — Она уже грозилась Гефестиону сделать это.

Гефестион насупил брови.

— Это ошибка. Она представляет для тебя опасность. И кроме того, если ты так поступишь, нашим людям это не понравится.

— Согласен, — поддержал его Филипп. — Действительно, ее лицо и фигура достойны самой Афродиты. Но одно дело заполучить рыжеволосую в качестве наложницы, и совсем другое — вступить с ней в брак.

— Прекрати мыслить, как солдафон, и думай, как военачальник. — Александр начал расставлять на столе из полированного черного дерева золотые тарелки и кубки. — Вот скала Согдианы. — Он указал на вазу с финиками. — Вот здесь раскинулись степи. Это дорога в Индию, а тут расположена загадочная страна Китай. Через эти горы идут караваны торговцев. Мы находимся сейчас, как раз на пересечении путей. Шелк, специи, золото, меха, рабы, драгоценные камни — все это стекается сюда. И эти люди, друзья мои, вовсе не дикари.

Когда он опустошил свой кубок, его серо-голубые глаза остались совершенно трезвыми.

— Кроме всего прочего, эти горцы являются несравненными воинами, самыми свирепыми из всех, с кем мы сталкивались с тех пор, как покинули Македонию. Они клянутся, что их предками были легендарные амазонки.

Гефестион скептически ухмыльнулся и беззлобно выругался.

— Олимпия в свое время клялась, что твоим отцом является божество. И что, мы должны так же легко проглотить этот миф об амазонках, как и басни твоей матери?

Александр улыбнулся.

— Когда я напишу ей в следующий раз, то передам лично от тебя самые наилучшие пожелания.

— Не стоит утруждать себя. У нашей царицы-матери очень хорошая память и острые когти.

— Не пытайся сменить тему беседы. Я намерен использовать бактрийцев и согдианцев для осуществления наших планов. Кроме того, если бы я остался дома, то имел бы уже нескольких сыновей. Сейчас для продолжения рода подходящее время и место… и к тому же Роксана — достойная меня женщина. Я получу ее, и сделаю это со всеми подобающими особе царской крови почестями.

— Поступай, как знаешь, — сказал Птолемей, наливая себе очередную порцию вина. — Ты всегда делаешь все по-своему.

— Твои лучшие воины, гетайры, ставят тебе в вину то, что с каждым днем ты все большепревращаешься в перса, — продолжал настаивать на своем Гефестион.

— Но все-таки, что ты скажешь? Каково твое мнение, старый друг?

Выражение лица Гефестиона стало серьезным.

— Я уже давно перестал оценивать твои поступки по меркам, приемлемым для простых смертных.

Некоторое время спустя двое крепких стражей ввели в комнату Оксиарта. Он отсалютовал Александру.

— Моя дочь Роксана считает честью для себя твое предложение о браке.

Александр жестом предложил ему сесть.

— Усаживайся поудобнее, мой будущий тесть. Скажи нам, сколько пригодных для службы солдат у тебя осталось?

— Тебе следует поговорить с моим помощником, сыном моего брата Кайаном. Он может сообщить тебе все необходимые сведения.

— Пошлите за ним, — приказал Александр. — И начинайте приготовления к свадебному пиру. И ни на чем не экономьте! Я не желаю, чтобы говорили, будто новый великий царь Персии проявил неуважение к своей невесте.

Глава 3

Пребывая в полном смятении чувств, Роксана выпила глоток горячего, приправленного пряностями вина. Перед помостом под многоголосое звучание инструментов кружили скрытые под покрывалами танцовщицы, сверкая серебряными браслетами, украшенными камнями, на запястьях и щиколотках. Брак был освящен, как греческими, так и зороастрийскими обрядами. Александр своим боевым мечом разрезал традиционный каравай, и молодые разделили между собой хлеб. Жрец чуть коснулся кончиком золотого кинжала соединенных рук Роксаны и ее супруга и смешал выступившие капельки крови.

Роксана впала в оцепенение. Она не могла поверить, что именно ее губы произнесли священную клятву, скрепившую этот союз и связавшую ее с македонским варваром до последнего вздоха.

Огромный зал приемов был заполнен множеством чужеземцев. Только кое-где в толпе она замечала знакомые лица. Несмотря на уверения Александра в том, что местные жители находятся под его защитой, только немногие из ее соотечественников осмелились привести на свадьбу своих жен и дочерей. Те же, кто пришел, казались настолько напуганными, что вряд ли могли получить удовольствие от этого праздника.

Кайана среди присутствующих не было. С дозволения Александра Оксиарт послал его, как своего представителя в Балх в сопровождении отряда македонцев. Отец Роксаны знал, что Кайан не сможет сдержаться на брачной церемонии, представляя предстоящую брачную ночь, и наделает глупостей. А если бы Роксана увидела любимого Кайана, возможно, и ей не хватило бы выдержки.

Роксана из-под ресниц поглядывала на Александра. Он осушал чашу за чашей крепкого бактрийского вина, но ни по его виду, ни по голосу нельзя было заметить никаких признаков опьянения. Хриплый смех царя вплетался в хор голосов его лучших воинов — сотоварищей, их еще называли гетайрами. Это был узкий круг знатных придворных, которые являлись его личными помощниками или близкими друзьями. Из них Роксана знала только Гефестиона.

Тонкие жилистые пальцы прикоснулись к ней, заставляя отвлечься от своих мыслей.

Притянув девушку к себе, Александр развернул ее кисть так, чтобы он смог прижаться губами и острыми белыми зубами к ее запястью, где под белоснежной кожей отчетливо проступали голубые вены. Его влажный язык нежно прикоснулся к коже, и по ее руке пробежала жаркая волна.

Крылья бабочек затрепетали внизу ее живота, когда его тяжелый взгляд опустился к носкам ее туфель, потом очень медленно стал подниматься вверх, по затянутым в шелка голеням и бедрам, задерживаясь на потайных изгибах ее тела, а затем заскользил дальше, чтобы насладиться изящными контурами ее грудей.

«Скоро!» — обещали его серые глаза. «Уже скоро!» — отозвалось ее сердце.

Она вздрогнула, напоминая себе, что Александр мало, что может разглядеть под церемониальной одеждой, скрывавшей ее формы. Совершенно очевидно, что только теснота в помещении и теплая не по сезону погода заставили увлажниться ее груди и холмик между бедрами. Воздух казался таким же прозрачным, как и в тот день, много лет назад, когда она забралась на скалу, чтобы похитить из гнезда птенца сокола.

Она не считала себя невеждой в искусстве любви. Разумеется, она была девственницей, но принцессу нельзя сравнивать с несмышленой пастушкой. В ее библиотеке имелись китайские и индийские свитки, а в них описывалось множество способов, которые мужчина и женщина могут использовать, чтобы дарить и получать чувственное удовольствие. Кроме того, Нира, любимая индийская наложница отца, посвятила ее в древние каноны плотских наслаждений.

Оставаясь девственницей, Роксана не была ханжой. Только простушка может, постоянно находясь среди солдат, не слышать их грубых шуток и не замечать отношения мужчин к близости с женщиной. Много раз Роксана лежала без сна, мечтая о поцелуях Кайана и представляя себе ночи страсти, которые они будут делить, когда вступят в брак. Но лечь в постель с Александром означало для нее выставить любовь на посмешище.

— Дочка!

Роксана понимала, что ее зовет отец. Она кивала, не вполне осознавая смысла того, что он говорил. После слов клятвы она не проронила ни звука. Когда Александр откинул шелковое покрывало с ее лица, она будто огородила себя невидимой стеной, представляя, что находится в безопасности за этим незримым барьером. Она наблюдала за окружающим миром, отделив себя от него.

Для свадебного наряда она выбрала траурный белый цвет. Ее кольца, браслеты и даже диадема из жемчуга сверкали серебристой белизной, как лед на горных вершинах. Ее народ должен знать, что она отдается македонскому завоевателю, как невинная жертва, что она не предала два родственных царства.

Знатные товарищи Александра пустились в пляс, притопывая и хлопая в ладоши, словно они, подвыпив, веселились у походного костра, а не на свадьбе во дворце. Гефестион выкрикнул что-то скабрезное, вызвав взрыв одобрения у веселящейся толпы.

— Александр! Александр! — завопили греки. Посмеиваясь, царь встал и присоединился к танцующим, кружась, высоко вскидывая ноги и что-то хрипло напевая. Роксана скрыла свое потрясение за маской внешней невозмутимости. Неужели ее отдали замуж за безумца? Разве может царь плясать на потеху публике, подобно обычному гуляке?

Ее самообладание подверглось очередному испытанию, когда танец закончился под одобрительные выкрики и аплодисменты и Александр протянул ей руку.

— Пойдем, жена! Потанцуй со мной!

По рядам бактрийской и согдианской знати пронесся ропот негодования, а Оксиарт нахмурился и стал подниматься со своего места. Его рука привычно скользнула к поясу, но остановилась, прикоснувшись к пустым ножнам, поскольку Александр приказал на время праздника всем разоружиться.

Роксана посмотрела на Александра и увидела в его серо-голубых глазах туман недоумения. Ругательство уже готово было сорваться с ее губ, но она сдержалась, поймав сигнал предостережения в пристальном взгляде отца: «Оскорби Александра здесь, при всех, и это будет стоить нам жизни!» Тем не менее, никто и ничто не могло заставить ее устраивать представление перед гостями на собственной свадьбе. Она закрыла лицо руками и покачала головой.

— Прости ее. Она слишком стеснительна, — сказал Оксиарт.

Ее супруг разразился громким хохотом.

— Моя жена стеснительна! — выкрикнул он. Греки дружно поддержали его веселье, и в этот момент в зале под аккомпанемент дудок и барабанов появилась очередная группа профессиональных танцоров. Александр возвратился на свой трон на помосте. — Наверно, тебе уже следует отдохнуть, моя маленькая жена.

— Как пожелаешь.

Она знала, что должна как можно быстрее покинуть этот зал, пока не совершила нечто такое, о чем потом будет жалеть. Высоко подняв голову и игнорируя кошачье мяуканье греков и их казарменные шутки, она встала и покинула зал.

Ее сопровождали четверо вооруженных охранников. Домоправитель пытался направить ее в коридор, выложенный полированным мрамором, который вел в покои Александра, но она проскользнула мимо него и быстро прошла к своей спальне, а войдя туда, резко захлопнула за собой дверь.

Сорайя встретила ее с распростертыми объятиями, но Роксана отстранилась от нее и сорвала с себя корону вместе с душившими ее головным убором и покрывалом.

— Он хотел, чтобы я сплясала перед гостями! — Она отшвырнула драгоценную диадему. — Ему нужна не царица, а медведица, обученная танцевать.

— Я уверена, что он не намеревался тебя обидеть. Возможно, греческие обычаи…

— Нет! — Роксана схватила сосуд с драгоценным маслом и швырнула его в дверь. Голубое стекло разлетелось на мелкие осколки. — Разве я продажная женщина? Неужели он ожидал, что принцесса Согдианы и Бактрии будет развлекать его на людях так же, как и на брачном ложе?

— Успокойся, — увещевала ее Сорайя.

Одна из служанок шарахнулась в сторону, когда зеленый флакон с египетскими духами разделил участь сосуда с маслом, а другая девушка с испуганным криком выскочила из комнаты.

Все еще дрожа от ярости, Роксана сняла украшенные мехом одежды, кольца и браслеты.

— Греки не имеют обыкновения выставлять своих жен напоказ. Они прячут их от посторонних глаз так же, как и любой персидский вельможа. — Она пнула оказавшийся на ее пути низкий столик, будучи слишком возбужденной, чтобы ощутить боль от удара. — Если я вышла замуж за македонского кабана, значит, должна валяться в грязи, как свинья? Я убью этого ублюдка прежде, чем допущу его в свою постель!

— Ты — сущее дитя! — Сорайя взяла Роксану за руку и повела к алькову в дальнем углу комнаты, где на пушистом ковре развалился ее охотничий леопард. — Придержи язык. Греки вовсе не отличаются глухотой. Я не для того растила тебя, чтобы ты совершила глупость. — Она сунула Роксане в руку кубок. — Пей.

— Я этого не выдержу! Пусть Александр развлекается с какой-нибудь девицей из обоза, а я скорее пересплю с диким скифом!

Роксана возмущенно вздохнула, внезапно осознавая, что в горле совсем пересохло. Она сделала большой глоток огненной жидкости и обнаружила, что это было не вино, а жизненный эликсир степных племен.

— О! — воскликнула она. — Он обжигает как пламя.

— Он поможет тебе успокоиться, — сказала Сорайя. — Скифов вскармливают на нем. Они говорят, что бурдюк этого напитка делает человека бесстрашным и дарует ему силу двадцати человек.

— Ну, если это говоришь ты… — Скорчив гримасу, Роксана заставила себя допить прозрачную жидкость. — Ух, до чего же он горький! — Она подозрительно посмотрела на свою приемную мать. — Ты что, угостила меня одурманивающим зельем?

Сорайя отвела взгляд.

— Я не дала ничего такого, что может повредить тебе.

— Нет, ты именно это и сделала! Как ты могла?!

— Я добавила в напиток лишь успокоительный отвар мака, чтобы ты немного остыла.

— Я не желаю успокаиваться!

Чувствуя возбужденное состояние хозяйки, самка леопарда поднялась, заворчала и натянула цепь. Роксана опустилась на колени и обняла голову большой кошки.

— Я напугала тебя, Акира!

Кошка облизала ей руку, мягко удерживая ее своими острыми, как иглы когтями, а рычание перешло в тихое урчанье.

— Осторожно, моя госпожа! — предостерегла ее Сорайя. — Зверь может тебя оцарапать. — Открыв потайную панель в стене, она позвала: — Волк! Забери Акиру. Именно сегодня ей здесь нечего делать.

Безмолвный телохранитель Роксаны появился в тайном проходе с цепью, намотанной на одну руку, и сделал быстрое движение другой рукой. Акира присела, прижав уши.

— Лучше я возьму ее с собой на брачное ложе, — сказала Роксана. — Тогда Александр запомнит эту ночь навсегда.

Губы Волка искривились, послышалось глухое ворчание, не менее свирепое, чем рык большой кошки. Его загорелая рука вцепилась в рукоять кривого кинжала, заткнутого за пояс. Волк не мог говорить, но его живые темные глаза полностью выдавали его мысли. Роксана увидела в них немой вопрос.

— Нет, Волк. Ты не должен покушаться на жизнь Александра. — Она пристегнула цепь к тяжелому кожаному ошейнику Акиры. — Иди с Волком, — сказала Роксана зверю.

Самка леопарда томно потянулась, а затем позволила бактрийцу увести себя через проход в стене.

— Хищные животные — и тот, и другой, — прошептала Сорайя. — И порой я задумываюсь над тем, кто же из них опаснее.

— Вовсе нет, по крайней мере, не более, чем стрелы в колчане дорогая. И я тот лук, который может послать их туда, куда пожелает. Без моей команды они вполне безобидны.

Сорайя стряхнула с шелковых штанов Роксаны кошачьи волоски.

— Ты должна побыстрее одеться. Твой супруг захочет…

— Захочет увидеть меня обнаженной.

— Но, возможно, одежда добавит тебе соблазнительности…

— Я больше не нуждаюсь в твоей помощи, Сорайя. К счастью, твое снадобье, похоже, не оказывает на меня никакого воздействия. Напрасно ты пыталась ввести меня в заблуждение.

— Но ты же знаешь, что я всегда относилась к тебе, как к собственному ребенку.

— Я уже много лет не ребенок. К тому же, если я только пожелаю, сама получу зелье. — Она покачала головой. — Нет, я не хочу лишать себя жизни. Яд — это не мое оружие. — Роксана помолчала, а затем продолжила: — Он ведь предполагал, что я уродлива, разве ты не знаешь об этом? Как мне хочется, чтобы так и было!

Сорайя начертила в воздухе знак, отгоняющий злые силы.

— Не говори подобные глупости. Твоя красота может совершить то, что не в силах сделать все воины твоего отца. Она может отвести ярость этого демона и спасти наш народ. — Она взяла Роксану за руки. — Все может сложиться не так уж плохо. Небольшие неудобства скоро забудутся. И ты должна быть благодарна, что он сделал тебя своей женой. Нет никакого бесчестия в том, чтобы подарить мужу свою непорочность.

— Тогда почему же мне так стыдно?

— Он пробудет здесь еще несколько недель, а затем снова отправится в поход. Возможно, ты больше никогда его не увидишь.

— Это время может показаться мне целой вечностью.

Сорайя махнула служанкам, и те поспешили к Роксане. Они быстро переодели ее в тунику и штаны из прозрачного шелка цвета морской волны. Одна из прислужниц принялась умащивать ее благовониями, а другая припудрила ей лицо и подчеркнула цвет губ темным кармином. Наконец Сорайя зачесала назад ее волосы, закрепила шпилькой зеленое покрывало и узкий венец, украшенный алмазами.

— Вот так. Ты просто восхитительна! — заявила Сорайя. Остальные женщины шепотом дружно выразили свое одобрение. — А теперь посмотри. — Сорайя распахнула окно и выглянула наружу. — Твой народ приветствует тебя!

На склоне горы и в лежавшей внизу долине колыхалось целое море света. Тысячи факелов, как в зеркале, отражали бриллианты звезд, рассыпанные в ночном небе. При виде такого чарующего зрелища к горлу Роксаны подступил комок и она стала гадать: эти люди собрались по приказу отца или Александра? Карусель светильников выражала радость подданных в связи со свадьбой и установившимся миром между Двумя Царствами и греками. Однако Роксана знала, что между нею и Александром мира никогда не будет.

Согласие на этот брак вовсе не означало, что она сдалась. Она всего лишь проиграла битву, но не войну. Неважно, сколько понадобится времени или какую цену ей придется заплатить, но она отомстит. Александру никогда не удастся взять над ней верх, и в этом она поклялась всем, что было для нее священным.

Раздался стук в дверь, оторвавший ее от размышлений.

— Мы пришли за новобрачной! — провозгласил грубый голос.

— Держись! — подбодрила ее Сорайя.

Роксана вернулась к окну, отодвинула тяжелые занавеси, украшенные вышитыми красными драконами, и облокотилась на широкий каменный подоконник. Она ощутила неожиданную легкость в голове и вдохнула холодный горный воздух, стараясь прояснить свои мысли.

— Откройте, или мы взломаем дверь!

Роксана услышала бряцанье доспехов, но шкура белого тигра под ее босыми ногами была такой прохладной и мягкой, что она не спешила отходить от окна. Она вглядывалась в бесконечное пространство ясной и тихой ночи, раскинувшееся за походными кострами армии и еще дальше, над древними вершинами Гиндукуша. Если бы она обладала способностями к волшебству, то перенеслась бы далеко-далеко от этого места, так далеко, что даже македонский чародей не смог бы ее найти.

— Роксана, пожалуйста! — взмолилась Сорайя.

На дверь навалились снаружи, дерево затрещало и не выдержало напора. Женщины испуганно закричали, когда дюжина греческих солдат оказались в комнате.

— Схватите ее!

— В этом нет необходимости, — протестовала Сорайя, но дородный стражник прошел мимо нее и схватил Роксану за руку.

— Никаких трюков, женщина! — крикнул Гефестион, стоявший в дверном проеме. — Или обещаю, что ты увидишь, как тебя саму и всех твоих родственников освежуют живьем, а потом сожгут — всех, до последнего сосунка!

Роксана стояла, словно окаменев, пока грубые лапы македонца шарили по ее телу.

— На ней нет оружия, господин, — доложил он.

Солдат надел на ее запястья серебряные кандалы, а Роксана смогла выдавить из себя всего одно слово.

— Почему?

— Нам стало известно, что ты угрожала совершить покушение на жизнь царя, — заявил Гефестион. — Твое счастье, что это была всего лишь истерическая женская болтовня.

Примерно час спустя Александр попрощался с друзьями и несколько неуверенной походкой направился по каменному коридору в царскую опочивальню. У него слегка кружилась голова, и он понимал, что позволил себе выпить гораздо больше вина, чем следовало, но ему уже много раз приходилось даже вступать в битву в таком состоянии.

— Клянусь Зевсом, я вполне могу проехаться на лошади или доставить удовольствие новобрачной, — произнес вслух он.

Двое стражей приосанились. Великий царь похлопал одного из них по плечу, назвал обоих по имени и обменялся с ними несколькими грубыми шутками.

— Сегодня ночью подкрепление мне не понадобится. Если вы дорожите своими шкурами, не пропускайте сюда никого до рассвета.

Александр распахнул дверь в царские покои. В течение нескольких секунд он шарил взглядом по комнате, привыкая к мерцающему свету светильников.

Свирепый рык заставил его замереть на месте. Волосы на затылке мгновенно встали дыбом, и он выхватил из ножен меч.

— Роксана! — выкрикнул он.

Его взгляд метался между рычавшим леопардом, развалившимся в центре огромной кровати, и девушкой. Она сидела на коленях в нескольких дюймах позади большой кошки с широко раскинутыми руками, ее запястья были прикованы цепями из сверкающего серебра к украшенным резьбой стойкам.

Потрясенный этим зрелищем, царь мгновенно протрезвел. Выкрикнув проклятие, Александр шагнул вперед и поднял свое оружие, чтобы нанести зверю смертельный удар.

— Нет! — воскликнула Роксана. — Она моя! Не смей трогать ее! — И тут же она скомандовала животному: — Тихо, Акира! Тихо, девочка! — Самка леопарда обнажила когти цвета слоновой кости и стала ударять хвостом. Затем ее рычание перешло в глухое сопение.

— Что за странную игру ты затеяла? — требовательно спросил Александр.

— Я в цепях и беспомощна, — пояснила Роксана. — Мой слуга привел сюда Акиру, чтобы защитить меня от… убийц.

— Скорее для того, чтобы убить меня, — возразил Александр. Он снова выругался. — Кто заковал тебя в цепи?

— И ты еще смеешь спрашивать у меня? Ты, недоносок самки бабуина! А как ты думаешь? Твои солдаты и по твоему приказу!

— Нет. — Он нахмурился. — Я не давал такого распоряжения.

Глаза Роксаны сузились.

Он решил, что эти глаза прекрасны. Они были золотисто-карими с черными крапинками, почти такие же, как глаза дикой кошки, и сверкали столь же яростно, Зеленая шелковая туника облегала тело Роксаны, словно вторая кожа, а великолепные волосы сияли вокруг ее головы ореолом живого огня. Эта маленькая принцесса-узница, стоявшая с поднятыми руками, так что полные груди с четко выделявшимися сосками устремились вперед, могла бы соблазнить и мраморную статую.

Однако он вовсе не был сделан из камня. У него мелькнула мысль, что ее губы должны быть сладки, как спелые финики, и волна тепла прошла по его чреслам. Роксана была девственницей, а он мог делать с ней все, что только пожелает. Он опустил меч.

— Если я не убью твою любимицу, что же мы с ней будем делать? — хрипло спросил он.

— Позови одного из моих егерей.

— И что потом? Должен ли я и тебя освободить, кошечка?

— Если только не боишься за свою жизнь.

— А я должен бояться?

Она пожала плечами и облизнула губы.

— Возможно.

Мужское достоинство Александра затвердело, он ощущал пульсацию переполнявшей его крови. Дыхание царя участилось в предвкушении того момента, когда она будет извиваться под ним, издавая стоны от наслаждения, а он почувствует, как ее ногти больно впиваются в его спину, и он наполнит ее своим семенем.

— Ты дрожишь, — произнес он, представляя себе ее обнаженные груди. Во имя матери Зевса! Волосы внизу ее живота, должно быть, мягки как пух, а ее женские соки… Он застонал от предвкушения. — Не стоит бояться ударов моего мужского дротика, маленькая жена. Ты моя, а я всегда бережно отношусь к своему имуществу.

— Прикажи увести Акиру, и я покажу тебе, насколько благодарной я могу быть. — Ее голос низкого тембра намекал на многое.

— Я научу тебя таким изысканным наслаждениям, — пообещал он, — что ты ощутишь небесное блаженство.

— Убери отсюда моего зверя, но поклянись мне, что с ним ничего плохого не случится.

— Твои желания, дорогая, — это мои желания.

Охваченный нетерпением, стремясь как можно скорее начать с ней любовную игру, он вернулся к двери и отдал необходимые распоряжения.

Через несколько минут вошли два крепких бактрийских зверолова. По команде Роксаны кошка прижалась к полу, и они пристегнули к ее ошейнику бронзовую цепь.

Александр закрыл двери на засов, как только слуги удалились вместе с леопардом.

— А теперь перейдем к более приятным занятиям.

— Да, — сладким голосом согласилась она.

Снова достав меч, он двумя мощными ударами разрубил удерживавшие ее цепи. Роксана соскользнула на ложе, распустив волосы, чтобы скрыть за ними лицо.

Александр убрал меч в ножны, расстегнул ремень и позволил своему оружию упасть на пол. Затем он потянулся к новобрачной, но та оказалась для него слишком быстрой. Она спрыгнула с дальнего края ложа, метнулась к окну и распахнула ставни.

Ее глаза расширились, и он прочел в них страх.

— Ш-ш, ш-ш, — прошептал он, будто перед ним находилась пугливая кобылица, — отойди оттуда. Ночной воздух очень холодный.

— Неужели? — Она оперлась одной рукой о подоконник, и ее мускулы напряглись.

— Роксана! Нет!

Внезапно ему показалось, что она намеревается выпрыгнуть. Расстояние до выложенного каменными плитами внутреннего двора составляло примерно пятьдесят футов.

Он пересек комнату за время, равное одному удару сердца. Ее пальцы уперлись в его плечо, а он попытался обнять ее.

— Не бойся, — шептал он, пытаясь поцеловать ее в губы, и ее ледяная оболочка треснула.

— Я боюсь? — Кулак Роксаны угодил прямо в его правую скулу. Она разрядила всю свою ярость в этом внезапном ударе.

От неожиданности он отпустил ее и, еще не вполне веря в происшедшее, схватился за свою быстро опухающую щеку.

Она восстановила равновесие и с вызывающим видом повернулась к нему.

— Я боюсь? — С ее языка сорвалась целая дюжина бактрийских ругательств.

Он снова попытался ее схватить, но она увернулась, оставив в его руке клочок шелка цвета морской волны.

— Иди ко мне, — приказал он. — Что ты намерена…

Мимо его уха просвистела золотая тарелка, а изюм, лежавший на ней, попал ему в лицо. Он уклонился, едва избежав попадания серебряного кувшина.

— Ах ты, маленькая горская дикарка!

Он бросился в лобовую атаку, но в последний момент ушел влево. Она, в свою очередь, тоже напала на него и ударила в пах острым коленом, а затем неожиданно бросилась на пол. Он застонал и кинулся на нее, но она, увертливая как угорь, откатилась в сторону.

Он резким броском накрыл ее сверху, прижимая лицом к медвежьей шкуре.

— Я не хочу обидеть тебя, — начал он. — Но я…

Она ухитрилась перевернуться на спину, задыхаясь от напряжения, ее белая кожа была влажной.

— Может, мне станцевать для твоего удовольствия, как обычной шлюхе? Или ты ожидаешь, что я буду обслуживать и твоих солдат?

— Хватит болтать! — произнес он, заставляя Роксану откинуть голову, прижимаясь к ее рту горячими и жесткими губами. Ее губы раскрылись, и его язык скользнул в шелковую пропасть. Она выгнула бедра, прижимаясь к его чреслам. Задыхаясь, он приподнялся, чтобы заглянуть в ее лицо. — Ты… — Он замолчал, осознавая, что прочитал в этих золотистых глазах не страсть, а угрозу.

Роксана извлекла из-под ложа согдианский кинжал и приставила острое, как бритва лезвие к его горлу.

— Если я твоя жена, то и обращайся со мной, как с царицей.

Глава 4

— Брось нож. — Александр сказал это совершенно хладнокровно. — Брось его, Роксана, или умрешь.

— Неужели ты думаешь, что я боюсь смерти? — Это была ложь, высказанная, чтобы убедить скорее себя, чем его. Ее сковал ужас, наполнивший рот привкусом меди, а сердце билось в груди так, что он мог бы слышать его удары. — Наверно, ты спутал меня с обычной потаскухой, которую можно использовать, а потом выбросить. Я скорее умру, чем приму позор…

— Позор? Чем же я могу опозорить тебя? — Его мощные мускулистые ноги удерживали ее, словно ловушка, на густом меху медвежьей шкуры. — Ты — первая женщина, которую я беру в жены.

Она ощутила, как его горячее и жесткое копье уперлось в ее бедро. Внутри Роксана трепетала, как степная трава перед бурей, но ее рука, сжимавшая кинжал, оставалась твердой.

— Отдай мне нож. — Тон его голоса смягчался, по мере того, как улыбка, искривившая его губы, стала расцветать в его прекрасных глазах. — Неужели я настолько уродлив, что ты предпочтешь умереть?

Его лицо оказалось очень близко… так близко, что она увидела даже крошечный порез на щеке от сегодняшнего бритья. Его голос звучал хрипло и неожиданно волнующе.

«Один удар, — подумала она. — Всего один удар, и этот грек больше не будет сжигать города… не поднимет меч на моих подданных».

— Неужели твоя клятва ничего не значит? Чего же тогда стоит обещание принцессы Согдианы?

Его вопрос ошеломил ее. Кем же ее можно будет считать, если она не сдержит слова? Содрогнувшись, она выронила кинжал из своих пальцев. Он поднял клинок и запустил его через комнату с такой силой, что он ударился о противоположную стену и зазвенел, упав на каменные плиты пола. Она заставила себя встретиться с Александром взглядом в уверенности, что он намерен ее задушить.

— Разве я давал тебе повод проявлять враждебность? — Грубо подхватив ее, Александр встал и прошел несколько шагов до ложа, удерживая ее легко, как ребенка. — Мы больше не враги, Роксана, но когда ты в следующий раз поднимешь на меня оружие, будь готова его применить.

Александр завладел губами своей жены еще до того, как опустил ее на постель. Она молча наблюдала за тем, как он сорвал с нее одеяние и накрыл ее своим обнаженным телом. Она закрыла глаза, приказывая себе не дрожать, приготовившись заплатить дань завоеванной женщины. Она ожидала боли, грубого обращения, но твердо решила выдержать все, что бы ни случилось.

Его атака оказалась гораздо более изощренной, чем она предполагала.

Его губы прошлись по ее губам с легкостью перышка, и это была нежнейшая ласка. Теплое дыхание, которое она ощущала на лице, было чистым и манящим, как весенняя мята, а его запах окутал ее колдовским туманом. Он, несомненно, был чужаком, но его могучее тело источало аромат всепоглощающей мужественности.

Она заморгала, смахивая с ресниц выступившие слезы, и отвернулась, чтобы он не смог заметить затаившийся в ее глазах страх.

— Делай все, что хочешь, — прошептала она, — но не жди от меня взаимности.

Он мог овладеть ее телом, но она не позволит себе забыть, что он пролил кровь ее соотечественников, не позволит его обманчиво ласковым прикосновениям заставить ее забыть о том, кем он является в действительности — варваром-завоевателем.

Он нежно убрал прядь волос с ее увлажнившегося лба.

— Не думай о том, что случилось на войне, — сказал он. — Это уже прошлое. Ты принцесса и знаешь, что царям часто приходится делать то, что не доставляет им никакого удовольствия. Но когда я увидел тебя, Роксана, подумал о тебе не как о согдианке, а как о женщине. И эту женщину я пожелал взять в жены. — Он поцеловал ее в левое веко. — Ты так дрожишь, малышка. Если бы я вознамерился обидеть тебя, разве просил бы твоей руки у Оксиарта?

Он взял твердой рукой Роксану за подбородок и повернул ее голову так, чтобы поцеловать в правое веко.

Она замерла, словно стала мраморной статуей, затаила дыхание и попыталась не обращать внимания на охвативший ее кожу жар. Он целовал ее брови и скулы, а потом нежно обхватил губами ее нижнюю губу. Она ощутила, что этот грек мгновенно разрушил всю ее линию обороны, и не могла найти в себе силы противиться окутывающему ее наваждению.

— Моя прекрасная жена, — прошептал он, — должно быть, ты богиня, принявшая земное обличье. Я не видел женщины, равной тебе по красоте, во всей Персии. — Его пальцы прошлись по арке ее брови и опустились вдоль щеки, чтобы прикоснуться к ямке на шее. — Неужели у тебя сердце изо льда, моя маленькая звезда? Разве я так уж неприятен тебе?

Вспышки ярких ощущений закружились в ее сознании, когда жесткие пальцы Александра стали ласкать ее кожу, исследовать и заявлять свои права на все, что теперь перешло в его собственность.

У нее перехватило дыхание, пульс участился, а внизу живота стало расти напряжение. Мысли ее смешались, и в сознании стали возникать совершенно невозможные картинки.

— Ты чужеземный маг! — воскликнула она, открывая глаза. — Колдун!

— Но почему? — Он прижался носом к ее уху.

— Как мог ты иначе захватить цитадель? — выпалила она, почти задыхаясь. — Ни один смертный не в силах…

Он со смехом поцеловал ее в губы, крепко, быстро и дразняще.

— В этом нет никакого волшебства, это лишь искусство скалолазания, — сообщил он, прекратив поцелуй прежде, чем она стала протестовать, и оставив ее потрясенной изощренностью его атаки и силой собственной реакции. — Горы Македонии тоже труднодоступны.

Умные пальцы, которые так искусно ласкали ее шею, опустились ниже, чтобы ознакомиться с полусферами ее грудей.

Ее губы задрожали, а сердце заколотилось, как у юной лошадки, впервые ощутившей узду.

— Негодяй!

Он снова засмеялся.

— Отец часто говорил мне то же самое. Моя мать утверждала, что ее любовниками были Зевс и Аполлон, хотя трудно всерьез воспринимать ее россказни.

— Ты не бог!

— Это мы еще посмотрим. Возможно, что к утру у тебя сложится иное мнение. — Теперь он потерся носом о ее шею и мурашки побежали по ее плечам. — Многие женщины так считали, основываясь на божественных размерах моего мужского достоинства.

— И мужчины тоже, я полагаю.

Он хмыкнул.

— Ты наслушалась басен моих врагов. Это ложь.

— Мне кое-что известно о повадках греков.

— Если желаешь узнать обо мне правду, то спроси Гефестиона. Я всегда предпочитал женщин.

Она отвернулась.

— Думаешь, я так легко прощу тебе оскорбление на свадебном пиршестве? Как мог ты так опозорить меня перед своими людьми? Неужели ты заставил бы свою жену, будь она гречанкой, плясать, словно она наемная танцовщица?

Он взял ее грудь в руку, и Роксана ощутила, как напрягся и затвердел сосок.

— Я просил тебя потанцевать со мной не для того, чтобы нанести тебе оскорбление. — Наклонив голову, он стал пробовать ее груди на вкус. — Я лишь хотел показать всем твою красоту и даже не мог себе представить, что это может тебя обидеть.

Она почувствовала, как его язык, влажный и горячий, дразняще похлестывает ее нежную кожу. Дыхание застыло в ее горле, когда он обхватил сосок губами и стал посасывать его, наполняя ее тело стрелами потрясающе ярких ощущений.

— Не стоит просить того, что уже твое, — выдавила она из себя.

— Я хочу, чтобы ты сама этого захотела, — пояснил он. — Я никогда не беру женщин силой. — Он поднял голову, чтобы заглянуть ей в глаза, а затем снова обратил все свое внимание на ее груди, перемежая поцелуи, облизывание и посасывание до тех пор, пока ее злость и страх не уступили место необузданному желанию.

— Мне доводилось слышать совсем другое.

Во имя Священного огня, что это он сейчас делает? Кровь забурлила в ее теле, и она тихо застонала.

— Неужели ты веришь всему, что слышишь?

Его руки продолжали свое неустанное скольжение по ее телу, касаясь интимных мест и вызывая такое наслаждение, о котором она не смела и мечтать.

— Ты солдат, — сказала она в ответ, отчаянно пытаясь игнорировать сладостные ощущения, которые угрожали поработить ее. — Ты завоеватель.

— Неужели?

Его тихий смех всколыхнул ее кровь, вызывая импульсы неизведанного удовольствия, пронизавшие ее с головы до пят. Он нашел ее губы и поцеловал так, как никто раньше не целовал. Его жаркий язык проскользнул глубже, и она приникла к Александру, ощущая, как бешено закружилось все вокруг. Пламя в ее крови стало нестерпимой пыткой, и она уже не в силах была оставаться неподвижной. Барьеры ее разума разрушились под напором его запаха, вкуса его губ и даруемых им ощущений.

К своему стыду, она обнаружила, что не может преодолеть искушение прикасаться к нему, изучать пальцами его могучие плечи, упругие мышцы его сильных рук и жесткие квадраты мускулов плоского живота. Роксана еще никогда раньше не была так близка с мужчиной. Пытаясь прийти в себя, она чувствовала телом вулканический жар его тела, видела блеск его повлажневшей кожи, ощущала мерное движение его груди.

Их взгляды встретились, и они на мгновение остановились, чтобы передохнуть, а она прочитала в его серо-голубых глазах восхищение.

— Ты намеревался опозорить меня перед своими людьми, — снова перешла она в наступление. — Согдианские женщины знатного рода не танцуют для публики, а только для своих…

— Для своих мужей? Но я и есть твой муж, твой господин. Когда-нибудь… Когда-нибудь ты станцуешь только для меня. — Его сильные руки обвили ее тело. — Ты права, — хрипло прошептал он. — Никто другой не должен видеть такое тело. Ты чародейка, маленькая звезда.

— Оставь свои сладкие слова для тех, кто поверит им.

— Ты знаешь, что я говорю правду. Ты не смертная женщина. Наверно, ты горная волшебница, готовая обернуться туманом в моих руках.

Она ощутила, как налились ее груди, а соски закаменели под почти неуловимым касанием его пальцев, порхающих над ними. Она только вздохнула, когда он склонил голову и нежно сжал губами сосок. Ее тело растворилось в волнах желания.

— Перестань! — молила она. — Прошу тебя… не делай больше этого. — Она закрыла глаза и откинулась на подушки.

Ей было известно, что подобная игра между мужчиной и женщиной совершенно нормальна. Наложницы отца рассказывали ей о том, как использовать для ласк язык и зубы, но она не могла предположить, что столь сильными окажутся ощущения.

— Сладчайшая Роксана, — глухо пробормотал Александр.

Он потерся носом о ее плечо, а затем опустился ниже, чтобы отметить поцелуями дорожку от ложбинки между ее грудями до пупка. Его пальцы скользили все ниже, пробираясь между волосками низа живота к влажному источнику жара между ее бедер.

Она уже не могла сохранять неподвижность, а изгибалась и стонала, когда он подобрался к входу в ее сокровищницу. «Он мой супруг, — напомнила она себе. — Ничто из того, что мы здесь делаем, не может быть…»

— Ох-х!

Александр погрузил палец во влажные складки.

— О, сладость моя!

Она вскрикнула, когда на смену пальцу пришел горячий язык. Это явно было волшебство! У нее уже не оставалось никаких сил, чтобы противиться собственному желанию.

Он погрузил в нее лицо, пробуя, смакуя и втягивая в себя ее влагу. Она почувствовала, что его руки проскользнули под ее ягодицы, приподнимая бедра, чтобы погрузиться в нее еще глубже. Она выгнулась дугой, раскрываясь навстречу ему, вцепившись пальцами в его волосы и подстегивая его стонами и частыми вздохами.

Ее тело покрылось потом. Все упорядоченные мысли улетучились, и она полностью отдалась страсти, растворяясь в диком неудержимом желании.

Крепкие ладони схватили ее руки и направили их вниз, чтобы они ощутили его твердую, как скала мужественность.

— Что скажешь ты сейчас, маленькая жена? — прошептал он. — Следует ли мне превратить тебя в женщину? — Его руки прошлись по курчавым волосам ее холма, и она задрожала от желания, когда его длинные пальцы добрались до преддверия ее женской сущности. — Должен ли я подарить тебе любовь, Роксана?

Она притянула его к себе, наслаждаясь ощущением близости его мускулистого тела.

— Да! — воскликнула она, внезапно подчиняясь устремлениям своей плоти. — Да.

Он быстро погрузился в глубины ее девственности и оказался слишком велик… Очевидно, она не могла… Она ощутила, как рушится барьер, но боль оказалась кратковременной и не причинила ей никаких страданий. Затем она почувствовала наполненность перед тем, как он вышел и снова вошел в нее. Роксана приготовилась к неприятному моменту, но на этот раз ощущения были другими, и ей оставалось только гадать, почему так случилось.

Она обнаружила, что инстинктивно приподнимается ему навстречу в момент соития, прижимается к нему и вскрикивает. Против своей воли она стала раскачиваться на волнах страсти, поднимаясь по спирали все выше и выше, пока реальность не взорвалась звездопадом, унося ее в бесконечность.

Потом он держал ее в своих объятиях и нашептывал слова любви на ломаном персидском. Она прикрыла веки, скрывая отчаянное смятение, которое — она знала это точно — можно было прочесть в ее глазах. Какую же секретную магию он применил, чтобы она смогла забыть Мараканду и резню на реке Оксис? Она добровольно уступила ему. Хуже того, она стала его партнером в завоевании собственного тела. Эту битву он выиграл, а вскоре выиграет снова. Значит, она должна бороться до конца за свою душу, которой он не должен овладеть никогда! Ради достижения этой цели стоило пожертвовать остальным. Этот мужчина, сделавший ее женщиной, обладал только телом Роксаны. Она вздохнула и прижалась к нему сильнее. Плоть должна уступить плоти.

Еще дважды в прохладной темноте ночи он дарил ей свою любовь, погружая их обоих в пучину страсти и обучая ее таким вещам, о которых она даже не мечтала. На третий раз Роксана сама оказалась в роли учителя, используя свои познания, полученные благодаря изучению древних традиций Индии. Когда они отдыхали, с трудом переводя дыхание, он поцеловал ее в распухшие от любовных игр губы.

— Поклянись мне, — потребовал он, — поклянись, что ты никогда не пойдешь по пути малодушных… что никогда не совершишь самоубийство.

— Я этого не сделаю.

— Ты уже этого не сделала. Твоя любовь к жизни слишком велика, так же как и моя. — Серые глаза пытались заглянуть в ее душу. — Признай это, маленькая согдианка!

— Я действительно ценю жизнь, поскольку люблю ее. Но, тем не менее я без колебаний вонзила бы кинжал в твою грудь, если бы не боялась за безопасность своего народа. — Она оперлась подбородком на руку. — Я вовсе не труслива, македонец, и прошла полный курс воинского обучения.

— Ни один из воинов не может похвастаться таким совершенным телом. Ты создана для того, чтобы воспламенять сердца мужчин. Ты создана для меня. — Его губы закрыли ей рот, но затем он вдруг засмеялся и легонько шлепнул ее по ягодицам. — Я проголодался и желаю вина. Бактрийское вино оказалось превосходным. — Он спрыгнул с ложа и распахнул дверь. — Принесите еду! — приказал он. — И холодного вина!

Роксана прикрыла свое нагое тело мехом, когда прибежали слуги, стремясь, как можно быстрее выполнить его распоряжение. Он принес к ложу наполненный до краев кубок.

— Ты выпьешь первой, моя дорогая, чтобы я уверился в том, что вино не отравлено.

— Отрава, — это ваш греческий трюк, — насмешливо парировала она, осушая кубок до дна, вино оказалось крепким и неразбавленным. — А почему оно без воды?

— Я приказал, чтобы на этот раз его не добавляли.

Они вместе уничтожили мясо и хлеб, а затем он снова потянулся к ней.

— Ты ненасытен, македонец!

— Во всем!

Роксана проснулась ранним утром, когда первые робкие лучи уже прокрались в комнату. Рядом с ней на ложе распростерся Александр-завоеватель. Его спутанные светлые кудри в полумраке придавали ему обманчиво юный вид. Его плечи были невероятно широки для человека среднего роста, руки необычайно мускулисты, а светлокожее тело было испещрено боевыми шрамами. Он заморгал и лениво улыбнулся ей.

— Надеюсь, сегодня обойдемся без кинжалов, моя госпожа?

— Не считая, твоего собственного, мой господин.

Слова срывались с ее губ сами по себе. Отец научил ее китайской игре в военачальников и царей, когда ей было всего пять лет, и по правилам игры не стоило преждевременно раскрывать свои последующие ходы. Пусть варвар думает, что подрезал ей крылья, но очень скоро он узнает, насколько ошибался.

— Маленькая звезда… Ты действительно достойна Александра!

Он притянул ее к себе, и ее вновь окутала вчерашняя магия. Роксана уже не ощущала никакой боли, одно лишь наслаждение. Она не могла отрицать, что ее македонский супруг был весьма искушен в искусстве любви. Лицо Кайана промелькнуло перед ее мысленным взором только один раз.

— До прошлой ночи, — сонным голосом произнес он, — ты оставалась нетронутой, я не ожидал этого. До меня доходили слухи…

— Ни один мужчина не касался меня! — гордо заявила она. — Разумеется, я обладаю необходимыми знаниями, но ни мужчина, ни женщина не вели со мной любовную игру. Как же иначе наших детей можно будет признать законными? — Она вспыхнула. — Я имею в виду детей согдианцев. Я принцесса, и это вопрос моей чести.

Он засмеялся.

— Я не могу, в свою очередь, сообщить, что оставался нетронутым, маленькая согдианка. Но никогда я не был с женщиной, подобной тебе, и считал, что персидские женщины слишком покорны.

Роксана села в постели, натянув на себя одеяло.

— Я вовсе не персиянка. Ты снова оскорбил меня, грек. Мой род во много раз древнее, чем царский род персов. Я родилась в матери городов — Мараканде, а в незапамятные времена Бактрия и Согдиана были центром мира. Наш великий учитель Зороастр родился в Бактрии.Здесь скрещиваются торговые пути между Сирией, Китаем и Персией, именно в этом месте находится ось, вокруг которой вращается мир.

— Итак, ты не персиянка. Хорошо, но и я не грек. Я завоевал Грецию, но родился в Македонии. Это различие вы здесь, в Персии, похоже, не улавливаете. — Он засмеялся. — Мир, маленькая жена! Ты истинная согдианка, и я постараюсь не обращаться с тобой, как с персиянкой. Однако и ты должна помнить то, что я тебе сказал. Так что не называй меня греком.

В полдень в дверь постучал Гефестион, но был отослан благодушно настроенным Александром.

— Пришли нам что-нибудь поесть и еще один кувшин вина. — Он прошел по комнате, оставаясь нагим, и указал пальцем на богатые настенные гобелены и персидские ковры. — Превосходная работа! — и спросил, открывая окованный серебром сундучок; — Что это такое?

— Будь осторожен, мой господин. — Роксана завернулась в покрывало и подошла к нему. — Это мой сундучок с лекарскими приспособлениями и редкими снадобьями.

— Но почему твои вещи находятся в моих царских апартаментах?

— Раньше эти комнаты были моими, но твои люди выбрали их для тебя, поскольку они лучшие в цитадели.

— Ты можешь вернуть их себе, — сказал Александр. — У меня есть собственный шатер в лагере, где разместились мои товарищи, а когда я буду здесь, мы разделим с тобой твои покои. — Он разглядывал флаконы и коробочки. — Это что?

— Малахит для присыпки ран и изготовления краски для век. А вот здесь мирра. Дай ее мне. Ты ведешь себя, как ребенок, которому обязательно надо потрогать чужие вещи. — Она поставила на место коробочку из серебра и захлопнула крышку. — Здесь нет никаких колдовских зелий.

— Но ведь ты исповедуешь зороастризм и поклоняешься огню, а раньше я даже полагал, что ты служишь какому-нибудь звероголовому божеству тьмы, — поддразнивал он ее.

— Ты спутал нас с египтянами, и мы вовсе не поклоняемся огню. Пламя — это символ. Мы следуем учению Зенд-Авесты. Существуют Ормузд — вселенский дух добра и Ариман — дух зла. Они постоянно ведут между собой борьбу, но мы верим в то, что в конце концов победит Ормузд. — Она взяла со стола гребень и стала расчесывать волосы. — Не желаешь ли принять ванну, мой господин? Внизу имеются бассейны…

— Разумеется, желаю. Но нам принесут воду сюда, поскольку я пока не намерен выходить из нашей спальни.

Он погладил ее грудь, и она вздрогнула от возбуждения.

— Бассейны находятся в уединенном месте. Мы можем пойти туда…

— Я прикажу принести ванну, поскольку не намерен делить тебя с кем бы то ни было.

— Как пожелаешь, мой господин.

— Именно так.

Он улыбнулся, и ей в очередной раз пришло на ум, что не так уж невероятна история о его божественном происхождении.

— Прошло уже полдня, — заметила Роксана, вытесняя свои размышления практическими мыслями. Она скрылась за ширмой и переоделась в голубой шелковый наряд, вышитый золотой нитью. — Совершенно очевидно, что солдат не может проводить свои дни праздно, не вылезая из женской спальни.

— Что ты замыслила? Готов спорить, что строишь коварные планы в отношении меня. Лучше иди ко мне. — На низкой каменной полке Александр обнаружил свитки и бросил их на стол. — Что это такое и кому они принадлежат?

— Неужели не узнаешь? Это рукописи, а принадлежат они мне. Их привезли из далекого Китая, и прошу тебя, будь с ними аккуратен!

В комнате появились слуги с подносами, уставленными едой и напитками, затем появились рабы, несущие огромную медную ванну. Другие рабы наполнили ее горячей водой, а затем вперед вышли две служанки, держащие в руках ароматические масла, мыло и куски мягкого полотна.

— Уходите! — Роксана хлопнула в ладоши. — Сегодня я сама буду прислуживать царю.

Он в изумлении наблюдал за тем, как она выгнала всех и проверила, не слишком ли горячая вода.

— Все в порядке. Ты готов, мой господин?

Он шагнул в ванну.

— Горячо! — Усевшись в воду, он позволил ей намылить себе спину и голову. — Ты делаешь это так, будто у тебя уже есть соответствующий опыт.

— Мне уже доводилось видеть мужские тела, и смею уверить, что твое не так уж отличается от других.

Она вылила ему на голову целый ковш мыльной воды. Он стал отплевываться и схватился за полотно.

— Хватит, женщина! Или ты вознамерилась утопить меня? — Он смерил ее пронзительным взглядом. — Какая у женщины может быть нужда в рукописях? И кто тебе их читает?

— Мое образование ничем не хуже твоего, македонец, — ответила она. — Я читаю на персидском, китайском, греческом, санскрите и других языках, с которыми ты не знаком.

Он от всего сердца рассмеялся, вылезая из ванны и обертывая свое могучее тело куском полотна. Она не могла не заметить множества боевых шрамов.

— Образованная жена? Я потрясен, если, конечно, твои речи правдивы. Слышала ли ты об Аристотеле, маленькая согдианка? — Он встряхнул своими светлыми влажными кудрями и провел по ним рукой.

— Ты самовлюблен, как женщина, — язвительно заметила она.

— Не пытайся сменить тему. Ты просто не можешь обладать теми знаниями, о которых говоришь. Кто-то научил тебя повторять эти многозначительные слова, подобно дрессированному попугаю.

— Аристотель! — фыркнула она. — Твой наставник — не более чем бледная тень своего учителя Платона, а мой учитель Су Лун обладает всей древней мудростью Востока.

Александр подошел к ней, подозрительно поглядывая на нее, но потом улыбнулся и заключил ее в свои объятия.

— Я согласен с тобой. Более того, я сам как-то сказал Аристотелю нечто подобное. — Он звонко поцеловал ее. — И тогда меня наказали розгами за дерзость, как я того и заслуживал. — Он снова поцеловал ее и подтолкнул к ложу. — Аристотель верит, что греческий город — полис — является самой совершенной формой государственного устройства, — заметил он в паузе между ласками. — Но я докажу, что он ошибается.

Одежда Роксаны распахнулась, когда он стал ласкать горячей рукой ее грудь, прикасаясь к набухшему соску до тех пор, пока он не затвердел, а затем атаковал его своими жаждущими губами.

— Я завоюю Индию, а затем и Китай. Ты понимаешь? Единая империя… Единое политическое устройство! Смешение лучшего из всех культур. — Он сжал свой железный кулак. — И все это будет принадлежать мне! Так было предсказано, маленькая звезда. Я дам всему миру греческие законы и порядок.

— И свободу? — подзадорила она его.

— Свобода рождена у походных костров греков. — Он прижался к ней своим могучим телом.

Она тихо рассмеялась.

— Мой господин, ты можешь затмить самого Аполлона! — Она притянула его к себе, изгибаясь, чтобы встретить его, и наполняя свои ноздри его сладким и терпким мужским ароматом.

— И все это я подарю тебе, моя маленькая горная дикарка! Во всей Греции нет равной тебе женщины. Ты — моя амазонка!

Глава 5

В течение пяти дней Александр не покидал брачные покои. Проснувшись утром шестого дня, Роксана обнаружила, что осталась одна. Ее супруг возвратился в лагерь к своим сотоварищам.

Проходили неделя за неделей. Армия Александра отдыхала у скал Согдианы, предоставляя возможность усталым лошадям набрать вес и восстановить силы. Македонские военачальники формировали из бактрийцев и согдианцев отряды легкой кавалерии, которые возглавляли греческие командиры. Отца Роксаны, Оксиарта Александр держал возле себя, все еще сомневаясь в его лояльности, но признавая его искусство полководца, позволившее его воинам так долго и успешно сдерживать натиск греков. Александр приказал призвать в войска всех способных носить оружие: никто не должен был оставаться в тылу, чтобы исключить возможность мятежа, когда армия Александра двинется через перевалы Гиндукуша на Индию.

В течение всего этого периода Роксана редко видела мужа. В те ночи, когда он приходил к ней, он проявлял себя, как пылкий и внимательный любовник. Для Роксаны и ее приближенных было очевидно — греки надеются, что Александр устанет от своей чужеземной жены, но этого не происходило. Более того, он даже публично заявил о своем намерении взять ее с собой в поход.

— Оставь ее здесь, — увещевал его Гефестион. — Ни к чему брать с собой ее многочисленную свиту — этих вечно ноющих служанок, швей и цирюльников. Они будут нам только помехой.

— Но в армии уже есть женщины.

Александр стоял возле грубо сколоченного деревянного стола в палатке Птолемея, изучая список поставок. Вокруг него теснилось с полдюжины македонских военачальников, собравшихся на утреннее совещание, включая Птолемея, царского лекаря Филиппа и известного грубияна Леонната, родича Александра.

— За войсками следуют шлюхи. — Пердикка сплюнул на пол. — Все они в твоем полнейшем распоряжении, так что нет никакой необходимости тащить за собой законную супругу.

Неровный шрам на щеке Александра — памятка о бактрийской стреле — покраснел.

Птолемей посмотрел на Пердикку.

— Если ее не взять с собой, она может оказаться очень опасной. Здесь она полновластная царица.

— И что она может сделать? — возразил Пердикка. — Собрать армию из женщин?

Хриплый смех Леонната эхом отразился от стен шатра.

— Я не доверяю этим согдианцам, — заявил Филипп.

— И я тоже. — Александр передал помощнику свиток, который держал в руке. — Но могут наступить времена, когда вы будете рады тому, что они оказались с нами. Они свирепы и абсолютно бесстрашны, а их легкая кавалерия не имеет себе равных во всем мире.

Он прихватил с собой чашу с неразбавленным вином и направился к лошадям. Неподалеку две сотни рекрутов, недавно прибывших из Македонии, отрабатывали тактику передвижения фаланги.

— Клянусь мечом Ареса, они выглядят слишком юными. Неужели мы когда-то были такими же зелеными, Гефестион?

— В точности как свежо остриженные барашки! Но они быстро возмужают.

— По крайней мере, те, кто успеет.

— Они ведь македонцы, не правда ли?

Огромный черный жеребец поднял голову и заржал.

— Буцефал! — воскликнул Александр.

Он дал знак слуге подвести коня к нему. Покинув товарищей, Александр отправился приветствовать своего старого боевого друга. Он поглаживал его лоб и угощал подслащенным пирогом.

Будучи уже в почтенном возрасте, Буцефал, то есть Бычьеголовый, все еще находился в великолепной форме, и Александр любил его так, как немногих из людей.

Он взялся за веревочный недоуздок и крикнул через плечо:

— Гефестион! Пойдешь со мной. А Птолемей может заняться последними приготовлениями.

Пердикка нахмурился.

— Он предпочитает нам компанию этого проклятого животного.

— Чему ты удивляешься? — сказал Леоннат. — Задница Буцефала выглядит гораздо привлекательнее, чем твоя занудная физиономия.

Гефестион что-то торопливо сказал Птолемею и присоединился к Александру. Они вместе двинулись вдоль линии стойл в направлении лагеря.

— Еще несколько недель, и мы сможем отправиться в путь.

Гефестион взглянул на кипу сложенных овечьих шкур.

— Разведчики доложили, что перевалы Гиндукуша довольно опасны. Мы можем понести значительные потери. — Они сейчас были только вдвоем, далеко от людей, так что их никто не мог подслушать. — Надеюсь, ты не говорил серьезно, когда сообщил о намерении взять с собой эту дикарку? Она может оказаться опасной.

— И ты туда же? — Александр оседлал Буцефала. — Он нуждается в тренировке. Давай проедемся вместе и освободим головы от всяких мелочных соображений. Быть может, нам удастся обнаружить горного козла или антилопу и подстрелить свежую дичь на обед.

Гефестион с юношеских лет был ближайшим другом Александра. Царь высоко ценил суждения Гефестиона и прислушивался к его мнению. Именно поэтому он назначил своего друга хилиархом, то есть заместителем главнокомандующего армией. У персов такая должность называлась визирь. Но советы Гефестиона и, тем более, любого другого человека не могли повлиять на принятое Александром решение.

— Иногда, — продолжил Александр, — я начинаю думать, что война — лишь на десять процентов сражения, а на девяносто — это рутинная работа. Неужели ты осуждаешь меня за то, что я позволяю себе немного расслабиться в постели?

— Женщина всегда остается женщиной, а эта особенно опасна. И я еще раз прошу тебя оставить ее здесь.

В конюшнях Гефестион потребовал лошадь, а Александр надел на своего черного жеребца уздечку и покрыл его спину чепраком из шкуры леопарда. Они отправились в путь через проход в скалах к узкой долине, а затем выехали на открытое пространство. Трава здесь была до колена, а воздух наполнял сладкий аромат степных цветов. Высоко в небе сокол балабан с хриплым клекотом кружил над равниной, выискивая добычу.

Заметив движение на пригорке, расположенном в полумиле от них, Александр натянул поводья.

— Взгляни туда. — Он махнул рукой, — Это не греки. В молчаливом согласии они пришпорили своих коней. Приблизившись, Александр смог различить кожаную одежду местных жителей. Один из всадников напоминал бактрийца, а его напарник был одет по обычаю диких скифов. Незнакомцы дождались, когда Александр и Гефестион приблизились почти на расстояние окрика, а затем повернули лошадей и галопом помчались прочь.

— Может, послать за ними патрульный отряд? — предложил Гефестион. — Возможно, они пытаются заманить нас в засаду.

Александр усмехнулся.

— Мы ведь отправились сюда, чтобы развеяться. И я вовсе не намерен попасть в западню. Пока сюда явятся солдаты, они будут уже далеко. — И он с гиканьем бросился в погоню.

Гефестион с ругательствами последовал за ним, пустив свою лошадь по травянистому склону в полный галоп.

Вначале длинные мощные скачки Буцефала сократили дистанцию между Александром и намеченной им жертвой. Приблизившись к двум всадникам, он заметил, что гнедой бактрийца был почти на ладонь выше серой кобылы скифа. Юноша приник к шее кобылы, он управлял ею только с помощью ног, а его руки оставались свободными, чтобы он в любой момент мог воспользоваться коротким роговым луком, висевшим на спине. Он взглянул через плечо, и его лошадь снизила скорость до легкого галопа.

Александр продолжал понукать своего вороного. Они выехали на открытое место, где не было возможности устроить засаду. Двое дикарей не были серьезными противниками для закаленных в бесчисленных боях македонских воителей, даже несмотря на то, что они были вооружены.

Всадник на гнедом поскакал по широкому кругу и почти возвратился на то место, где Александр впервые увидел этих странных людей. Здесь они разделились: бактриец направился на запад, а скиф — на восток, к горам.

— Лучник мой! — крикнул Александр и развернул Бычьеголового, чтобы последовать за серой кобылой.

Скиф заставил его скакать зигзагами к холмистой местности до тех пор, пока Александр не проклял свою гордость, заставившую его отправиться в погоню на престарелом Буцефале. Однако пока его боевой конь проявлял достаточную выносливость, в то время как напряжение погони уже стало постепенно сказываться на скорости серой кобылы.

Ярд за ярдом расстояние между ними сокращалось, и Александр внимательно следил, не намеревается ли скиф пустить в ход свой лук. На близком расстоянии это оружие было смертоносным, оно выпускало стрелы с достаточной силой, чтобы пронзить доспехи из плотной кожи. У Александра было с собой только охотничье копье и короткий меч, но именно этот клинок разрубил гордиев узел, и царь не сомневался, что с его помощью сможет покончить с разбойником.

Сомнения Александра усилились, когда местность стала холмистой. Он не собирался углубляться в ущелье, где скиф мог поджидать его в укромном месте. Галоп серой кобылы был каким-то рваным, она то замедляла бег, то снова резво мчалась вперед. Александр уже давно потерял из виду Гефестиона, но тот вполне и сам мог о себе позаботиться.

Внезапно кобыла остановилась, причем так резко, что из-под ее задних ног полетели комья земли. Всадник выпрямился в седле, и лошадь поскакала по кругу, в центре которого находился Буцефал. Наездник вначале встал в полный рост, потом соскользнул по одному боку кобылы, коснувшись земли, а затем проделал то же с другой стороны лошади. Пораженный этим зрелищем, Александр заставил своего жеребца остановиться и стал наблюдать за этим необычным представлением.

Описав круг, маленькая лошадь встала на дыбы и издала вызывающее ржание. Башмаки скифа, сшитые из мягкой кожи, коснулись земли, и он поднял руку в надменном приветствии, снимая другой рукой головной убор из оленьей шкуры, скрывавший его лицо.

— Ты! — яростно выкрикнул Александр, ударив Буцефала коленями в бока и направляя его на спешившегося всадника.

Роксана весело рассмеялась, схватилась за гриву своей кобылы и взлетела на ее спину.

— Что ты скажешь о моей лошадке, македонец? — Она вцепилась в шею серой кобылы, и та как стрела, выпущенная из рогового лука, стремительно помчалась в направлении скалы Согдианы.

Проклиная все на свете, Александр соскочил с Бычьеголового и повел за собой взмокшего от пота ветерана. Он поклялся, что эта выходка дорого обойдется его жене. День быстро угасал. Он прикинул расстояние до горных пиков и понял, что стемнеет гораздо раньше, чем он доберется до цитадели.

Но где его супруга научилась непревзойденному искусству езды? Он ощутил приступ бешенства. Как посмела женщина, его женщина, так одурачить его? Он сомневался, что хотя бы один мужчина в его кавалерии мог сравниться с ней по мастерству вольтижировки. Маленькая серая кобыла была слишком хороша, чтобы ее не использовать.

— Я скрещу ее с Бычьеголовым и получу породу скакунов, достойных нести на себе царей, — озвучил он собственные мысли.

Александр продолжал шагать рядом с жеребцом еще долго после того, как тот уже достаточно отдохнул и можно было вновь его оседлать.

Неожиданно могучий конь вдруг остановился, замотал головой и заржал. На востоке Александр увидел мчащуюся во весь опор серую лошадь с всадником. За ними неслась группа конных воинов, увлеченных погоней.

Прильнув к шее кобылы, Роксана вглядывалась в горизонт в поисках Александра. Отряд скифов, отправившийся в набег, застал ее врасплох, выехав из лощины прямо на ее пути. Сейчас охота на нее была в самом разгаре.

Пятеро воинов, преследовавших ее, форсировали Оксис в поисках скальпов и добычи, а Роксана была для них такой же желанной дичью, как и любой из греков. К несчастью, их лошади оказались свежими, а наездники не уступали ей в мастерстве скачки. В ее ушах звенели их воинственные выкрики, а в сознании стали всплывать детские рассказы о нечеловеческой жестокости скифов, заставлявшие ее понукать серую лошадь мчаться все быстрее и быстрее.

Женщинам, попавшим в руки скифов, лучше было умереть. Обычно их использовали, как шлюх и рабынь, и редко кому удавалось протянуть больше шести месяцев в их лагере, где царили дикие нравы. Когда пять лет назад двоюродную сестру Роксаны Лейлу удалось выкупить из плена, на нее было страшно смотреть.

Роксана рискнула оглянуться. Один из преследователей стал ее нагонять. Она уже могла разглядеть его лицо, раскрашенное черными полосками. Зачем она так легкомысленно отослала Волка? Он стоил двух любых скифов даже с завязанными глазами. Теперь, если она не возвратится, Оксиарт наденет голову Волка на шест.

Александр увидел, что двое всадников свернули в сторону, чтобы, двигаясь по окружности, перехватить серую лошадь. Вне всяких сомнений, они, во что бы то ни стало стремились заполучить Роксану. Ее игра стала смертельно опасной. Александр обнажил меч и направил Буцефала навстречу степнякам.

Скиф настолько приблизился, что Роксана видела, как сверкали его черные глаза, а он все нахлестывал своего жеребца. Товарищи подхватили его боевой клич, они выли, как стая степных волков, настигающих свою жертву. Роксана достала из колчана стрелу, натянула тетиву и выстрелила. Третий выстрел оказался точным, и воинственный крик преследователя перешел в болезненный стон. Скиф стал останавливать коня, чтобы вытащить стрелу из кровоточащей раны на шее.

Александр, уклоняясь от стрел, встретился с более быстрым из двух ехавших впереди всадников. Буцефал встал на дыбы и ударил передними копытами человека и лошадь. Клинок Александра перерубил бронзовый меч скифа и рассек противника почти надвое. Второй скиф предпочел быстро развернуться, чтобы присоединиться к оставшейся троице. Александр вытер с лица брызги крови и махнул рукой в сторону склона.

Роксана направила туда кобылу, скакавшую из последних сил. Серая быстро теряла скорость, ее шея покрылась пеной, а голова опустилась. Стоило ей споткнуться на неровной земле, и они обе сломают себе шеи прежде, чем до них доберутся скифы. Стрела оцарапала ногу Роксаны, она соскочила с лошади и пробежала последние несколько ярдов до вершины холма. Лишившись всадницы, серая помчалась галопом дальше. Один из скифов некоторое время пытался ее преследовать, но потом бросил эту затею. Теперь серая неслась быстрее горной лани.

— Это твои приятели? — крикнул Александр.

Роксана спряталась за валуном и прицелилась из лука. Скифы тут же отъехали за пределы полета стрелы. Роксана, тяжело дыша, прислонилась к камню.

— Сейчас неплохо было бы использовать твою армию, македонец. Оставь свои шуточки, поскольку у нас есть все шансы украсить собой их ужин. Эти степные дьяволы большие любители человеческой плоти.

— Уверен, что для твоей плоти они найдут более достойное применение, — съязвил он.

Она выругалась и сосчитала оставшиеся стрелы. В лучах заходящего солнца этот грек, ее супруг, вопреки критической ситуации, не выглядел подавленным, а в его глазах отражался внутренний огонь.

— Скоро моя кобыла вернется к цитадели, и отец отправит людей на поиски.

— Ты забываешь, что Оксиарт уже ничем не распоряжается, — хрипло отозвался Александр. — Откуда мне знать, что это не подготовленная тобой ловушка?

— Ты говоришь о скифах? Чепуха! Никто не может договориться со скифами. Лучше уж заключить союз с ордой демонов. Мой бактрийский телохранитель по имени Волк — тот, за которым погнался твой друг, — в юности потерял язык, его отрезали и съели именно скифы. Волк — немой, но тебе достаточно взглянуть в его глаза, чтобы узнать все о повадках скифов.

— Тем не менее, при Гавгамелах у Дария был отряд скифских конных лучников. — Александр стал сгибать и разгибать правую руку, разминая мышцы. — Они хорошо сражались до тех пор, пока не решили заняться обозом персов, и успешно разграбили его.

— Ну вот, и я о том же. Никогда не верь скифам. Лучше уж довериться грекам.

— Гефестион приведет сюда моих солдат. Нам нужно только продержаться до их появления. Дай мне свой лук. Для женщины ты стреляешь хорошо, но…

— Я стреляю превосходно. — Она крепко вцепилась в лук. — Он сделан лично для меня, так что натяжение тетивы будет для тебя слишком слабым. — Она внимательно осмотрела лежавшее перед ними открытое пространство. Скифы, уставившись на них, неподвижно как статуи замерли на своих низкорослых конях. — Они ожидают наступления темноты, а потом нападут. Даже ты не сможешь одновременно воспользоваться и луком, и мечом.

— Тебе следовало остаться на лошади, Роксана. Отдохнув, она смогла бы доставить тебя в безопасное место. — Александр бросил на нее подозрительный взгляд. — Как это объяснить — зачем персы учат своих женщин искусству воевать? И как ты ухитрилась научиться, так хорошо скакать на лошади?

— Сколько еще раз я должна повторять тебе, что я не персиянка? — Долину окутала тьма, а ветер стих, так что даже их приглушенные голоса стали казаться чересчур громкими. — Женщины гор всегда сражались рядом с мужчинами. Моя бабушка, царица Бактрии, когда-то возглавляла отряд лучников и метателей дротиков, полностью состоявший из женщин. Она умерла еще до моего рождения, так что скакать на лошадях меня обучил мой брат Кайан.

— Значит, он сможет обучить и других. Мои новобранцы многому у него научатся. — Он схватил ее за плечо и развернул к себе. — Я запрещаю тебе ездить верхом в такой рискованной манере. В случае беременности у тебя может случиться выкидыш.

— Я не беременна. А если тебе в качестве жены нужна овечка с постной физиономией, то найди себе другую. Мои предки занимали высокое положение уже тогда, когда твои пращуры еще пасли коз. Ни один мужчина не смеет учить меня, как следует ездить.

Он поднял руку, будто хотел ударить ее, как вдруг по его щеке чиркнула скифская стрела, оставив длинную царапину. Александр резко развернулся, чтобы встретить внезапную атаку. Из сгустившегося мрака появились четверо всадников. Стрела Роксаны успела пронзить грудь одного из них прежде, чем остальные трое набросились на них.

Александр нанес мечом разящий круговой удар, отрубив голову одному из нападавших и заставив второго умчаться прочь с кровоточащей раной на бедре. В пылу схватки Александр не заметил стрелы, торчавшей в его ноге чуть выше колена. Роксана встала на колени и ухватилась за черенок.

— Не трогай ее! — закричал он.

Царапина на его щеке и порез от меча на руке кровоточили, а светлые локоны были забрызганы скифской кровью. Рядом лежало обезглавленное тело одного из врагов.

— Я же сказал тебе, женщина, оставь стрелу в покое! — прорычал Александр. — Ты хоть когда-нибудь делаешь то, что тебе говорят?

— Не двигайся! Наконечник отравлен. Я должна его вырезать и очистить рану. У тебя есть вода?

— Нет. — Покрывшись потом, он упер ногу в камень, пока Роксана вытаскивала кинжалом широкий бронзовый наконечник. Она надавила на кожу вокруг раны, высосала кровь и сплюнула ее вместе с отравой.

— Разве из меня вытекло мало крови? — спросил Александр. — Хватит! Этого вполне достаточно. — Он оторвал кусок ткани от своей одежды и поднял Роксану на ноги. — Ни царапины! Ты удачлива, как Артемида.

— Ты не должен так легкомысленно относиться к яду скифов. Лошадиная моча позволит смыть…

— Тебе не удастся полить мою рану этой благовонной жидкостью. Они стали ждать, напрягая слух, но не услышали ничего, кроме шума ветра в траве. Минуты сложились в час, затем еще в один.

— Возможно, они уехали, — прошептал Александр.

— Нет. Они выжидают, чтобы…

Раздались гиканье, а затем стук лошадиных копыт, который постепенно стал стихать.

— Они решили, что с них уже хватит, — сказала Роксана. — А ты управлялся с мечом, как настоящий воитель!

Над равниной разнесся звук рога.

— Это Гефестион. Он поймает этих скифов и нарежет ремней с их спин.

— Это вряд ли. Твои греки никогда не смогут выследить их. Они появляются и исчезают неожиданно, как волки. А твой трофей уже давно тебя ждет. — Она указала туда, где, как ей казалось, в густой траве лежала отрубленная голова налетчика.

— Нет! — Он засмеялся. — Вот мой трофей. — Он поймал ее, обнял за талию и прижал к себе. — Я еще не забыл о дневной погоне. Ты дорого за это заплатишь, жена. — Он жадно поцеловал ее. — У меня много солдат, но жена только одна. Ты должна знать свое место, моя маленькая горная дикарка.

Она уперлась в его грудь обеими руками, но он увлек ее на землю, подминая под себя, а его руки сжали ее запястья, как железные обручи.

— Отпусти меня! — воскликнула она, отчаянно сопротивляясь.

Он снова поцеловал ее, заглушая крики ярости. Наконец она ответила на его поцелуй долгим и глубоким поцелуем, заставившим его кровь закипеть. Александр отпустил руки Роксаны и прижал ее к себе, а она обняла его за шею и стала гладить лицо.

— Женщина, ты сводишь меня с ума! — Он застонал, ощутив ее ласку, заставившую его забыть о боли свежих ран, наполнившую его ощущением силы и бессмертия.

Он начал потихоньку снимать с нее юношескую одежду из оленьих шкур, целуя шею и открывшееся плечо. Стащив с нее рубашку, он прижался лицом к ее обнаженным грудям, поочередно целуя каждую из них и облизывая соски, пока они не затвердели.

Она стащила штаны и сбросила высокие кожаные сапожки. Яркая луна, избавившись от облаков, осветила ее мраморное тело, представив его во всей красе.

— Ты бы все равно не досталась скифам, — произнес он. — Я убил бы тебя прежде, чем они смогли бы коснуться тебя своими грязными лапами.

Она дотронулась до его больной ноги, и он вскрикнул. Роксана наклонилась, чтобы поцеловать рану, и прошла губами по всей ноге, чтобы подразнить его вздыбленное копье. Затем она стала легонько целовать его крайнюю плоть, и он, наконец, не в силах терпеть больше ни мгновения, прижал ее к земле и вошел в ее жаждущее тело. Его глубокие и резкие движения она встретила с не меньшим пылом, извиваясь под ним и наслаждаясь его горячей атакой. Всего через несколько мгновений она вдруг замерла и закричала, ощутив накатившую на нее волну блаженства, а, достигнув высшей точки, он почувствовал, что она снова дошла до пика наслаждения.

Роксана закрыла глаза и прильнула к его груди. Он долго обнимал ее, не нарушая молчания, пока ночной ветерок охлаждал их распаленные страстью тела. Затем до него донеслось отдаленное ржание. Внимательно прислушавшись, Александр услышал топот приближавшихся лошадей.

— Оденься. Сюда кто-то едет.

— У меня есть уши, македонец. — Она потянулась к своим кожаным штанам. — Много всадников на тяжелых конях. Это твои греки.

— Она умеет скакать, сражаться, и у нее есть уши. Просто само совершенство! Не думаю, впрочем, что ты играешь в кости!

— Лучше тебя, мой господин.

— А это мы еще посмотрим. — Он свистнул Буцефалу, оседлал жеребца и посадил ее перед собой. — Постарайся придержать язык перед моими людьми. Все происшедшее будет довольно трудно объяснить. Похоже, что сделать из тебя македонскую жену окажется более значимым подвигом, чем забраться на скалу Согдианы.

Глава 6

Пока армия ждала команды Александра отправляться в поход для покорения новых территорий, среди воинов понемногу начались волнения. Раненая нога Александра заживала медленно, некоторые считали, что даже слишком медленно. Его сотоварищи открыто говорили, что их предводителя отравили. А те, кто осмеливался упоминать колдовство, без колебаний указывали на принцессу Роксану, как на виновницу всех бед.

Мягкая не по сезону погода стала быстро портиться, с гор пришли ураганы, засыпавшие снегом долины и степи. Высокогорные перевалы можно было преодолеть не раньше начала лета, поэтому войска Александра остались зимовать под цитаделью, занимаясь обучением новобранцев и проводя маневры, насколько это было возможно при такой плохой погоде.

В Балхе Александр призвал тридцать тысяч бактрийских и согдианских юношей для изучения боевой тактики македонцев и греческого языка. Он полагал, что, если возьмет с собой в Индию в составе своей армии сыновей покоренных народов, их семьи будут вести себя более миролюбиво. Эти молодые люди еще должны будут доказать ему свою преданность, а он сделает из них македонцев. Испытанных в боях ветеранов Бактрии и Согдианы он рассредоточил по подразделениям своих войск, правда, при этом не обошлось без проблем. Старая вражда не спешила умирать, и кровь часто орошала грязный снег, когда македонские воины и горцы сходились в схватках, не желая привыкать к необычным лицам, говору и обычаям.

— Это никогда не закончится, — заявила Роксана в их спальне, снимая повязки с ноги Александра. — Твои люди ненавидят моих соотечественников и никогда не смогут обращаться с ними, как с равными.

Она промыла гноящуюся рану с помощью тампонов, смоченных в разведенном уксусе, и положила мазь из смеси квасцов, порошка малахита и меда. — Если ты хочешь вылечить ногу, нужно дать ей покой.

— Без твоих хлопот с ногой уже давно все было бы в порядке, — Александр поставил кубок с вином. — Занимайся своими женскими делами и позволь мне командовать армией.

— Создай из бактрийцев и согдианцев отдельные отряды легкой кавалерии, — настаивала она. — Даже мой отец предпочитал держать их порознь. Бактрийцы очень упрямы. Их надо направлять, а не тащить за собой! — Она подала знак девушке-рабыне, которая приготовила ткань для перевязки. — Вино принесло бы больше пользы твоей ноге, чем глотке, мой господин, — едко добавила она.

— Ты хочешь заставить меня разрешить твоим бактрийцам, сформировать собственные войска, чтобы они набросились на меня во время битвы? Я на это не соглашусь. И вот еще что: даже моя мать перестала считать, сколько я выпил, после того, как мне исполнилось семь лет. Я пью, сколько пожелаю, и не намерен выслушивать советы по военным вопросам от женщины. — Он ухватил ее за локон и стал мять его в пальцах, в то время, как она перевязывала ему ногу. — Твое счастье, что этот острый язычок принадлежит женщине с таким прекрасным телом. — Наклонившись, он взял ее за подбородок и поцеловал.

Она туго затянула узел на повязке, заставив Александра вздрогнуть.

— Не забывай, что мои предки были царями в то время, когда твои еще пасли стада. Не путай меня с одной из своих греческих шлюх.

Он задумчиво посмотрел на нее, прищурив глаза.

— Когда-нибудь ты зайдешь слишком далеко. — Он резко поднялся и натянул шерстяные штаны, скроенные на персидский манер. — Советую тебе не забывать, кто здесь хозяин.

Она отодвинулась и посмотрела на него, как бы со стороны. Ее губы еще саднило от его яростного поцелуя, который, казалось, забрал у нее нечто, чего уже нельзя было вернуть. Многие считали Александра воплощением бога. Она знала, что он был человеком во всех его проявлениях, но во многих ситуациях ей казалось, что он обладает качествами, превосходящими возможности простого смертного. Порой он пугал ее, и тем не менее, ему было присуще неизъяснимое очарование.

— Есть еще кое-что, — сказала она, не желая хранить молчание, раз ее народу угрожала опасность. — Ты вряд ли внушишь к себе любовь семей мальчишек, которых заставил идти в свою армию. Некоторые из них еще слишком юны, чтобы выдержать тяготы жизни военных. Многим из них суждено умереть на перевалах Гиндукуша.

— Многие из моих солдат тоже погибнут там. Но те юноши, которые выживут, станут закаленными бойцами. Нельзя обучать воинов так же, как скотниц. Некоторые из моих македонцев были не старше, когда прошли дорогой славы от родного дома до стен Вавилона. — Он распахнул окно, впустив в комнату холодный ветер. — Будь проклята эта гнусная погода! Мы уже давно должны быть на марше.

В открытом дверном проеме появился Гефестион.

— Филипп сообщил мне, что ты здесь. Как твоя нога? — Он потянулся к чаше Александра и опорожнил ее. — Принеси еще один кубок, — приказал он служанке.

Когда рабыня с точеной фигуркой вернулась, выполнив его распоряжение, Роксана успела заметить в глазах Гефестиона охотничий блеск.

— Оставь нас, Фара, — сказала Роксана, беря кувшин с вином. Репутация Гефестиона была хорошо известна в цитадели, так что ему не стоило искать женщину на ночь.

— Лучше закройте окна. Я уже достаточно замерз. — Гефестион стал греть руки над жаровней с горячими углями. — Сегодня утром ожеребились две кобылы. Но как смогут выжить сосунки при такой погоде, я не представляю.

— Почему бы не разместить их в закрытом помещении? — спросила Роксана.

Гефестион проигнорировал ее замечание. Усевшись на скамью, он продолжил свою беседу с Александром.

С горящими щеками Роксана повернулась к мужу.

— С твоего разрешения, мой господин, я отправлюсь выполнять свои обязанности.

Он кивком отпустил ее и снова повернулся к своему другу.

— Разведчики привезли новые карты местности, пролегающей вдоль реки Джелум. Я хочу, чтобы ты изучил их и сравнил с теми, что у нас уже имеются.

Роксана незаметно выскользнула из комнаты. Похоже, Александр в большинстве случаев относился к возникшей между ней и Гефестионом враждебности с некоторым удивлением. Не было ничего такого, что высокий македонец не посмел бы сказать в присутствии Александра, и она не скрывала своей ненависти к Гефестиону.

После замужества она хранила сшитую для нее мужскую одежду в сундуке в своей комнате. Быстро переодевшись в наряд из кожи, она накинула на плечи плащ из волчьих шкур и торопливо пошла по коридору. За ней молчаливой тенью скользил Волк.

Поскольку греки проявили равнодушие к судьбе жеребят, она решила лично заняться ими. Лошади представляли собой большую ценность. Если была плохая погода, отец часто забирал кобылиц с новорожденными в жилища. Он часто говорил ей, что человек не может сражаться с силами стихии, но должен учиться приспосабливаться к ним.

На лестнице, ведущей в кухню, она столкнулась с рабыней Фарой, болтавшей с молодым охранником из греков. Девушка тут же шмыгнула в нишу.

— Иди-ка сюда, распутная девица! — потребовала Роксана. Будто читая ее мысли, Волк сделал в воздухе несколько резких взмахов, а его губы зашевелились, бесшумно произнося имя Лилия. Роксана кивнула.

— Ты прав, — произнесла она. — Лилия просила найти ей новую служанку.

Лилия была вдовой, собиравшейся возвратиться в город Мараканду, а ее вещи уже были упакованы. Ее единственному сыну исполнилось всего шесть лет, так что он был еще слишком молод, чтобы стать одним из юных воинов, призванных Александром, хотя и был для своего возраста высоким и сильным. Поскольку многие мальчики ненамного старше его уже обучались военному делу, Роксана посоветовала Лилии забрать ребенка с собой.

Она решила послать эту девчонку Фару в Мараканду с Лилией, так как не могла допустить, чтобы она попала здесь в какую-нибудь скверную историю. Пусть Лилия заботится о ней. Роксана не требовала от своих служанок сохранять целомудрие, но эта девица была слишком глупа, чтобы можно было оставлять ее без присмотра.

— Немедленно отправляйся к госпоже Лилии в Северную башню, — приказала Роксана рабыне. — Скажи ей, что ты служанка, и я тебя ей дарю. Она такая же глупенькая, как и ты, но она добрая женщина и подыщет тебе достойного мужа из числа своих слуг. Если наберешься ума, то со временем сможешь выкупить себя из рабства.

В конюшне Роксана остановилась, чтобы угостить яблоком свою серую кобылу Нату. Ее седло уже не висело возле входа в стойло, и Роксана не могла сделать ничего другого, кроме, как почистить лошадь и прикоснуться к бархатному носу животного. Александр запретил ей ездить на Нате.

— Эта кобылица слишком ценна, чтобы рисковать потерять ее вследствие неудачного падения. У ее копыт имеются крылья. Я намерен скрестить ее с Бычьеголовым. Выбери себе любую другую лошадь.

— Ната принадлежит мне! — протестовала Роксана. — И ты не можешь ее у меня отобрать!

В свое время Кайан привел эту кобылу в качестве подарка Роксане на четырнадцатилетие. Это была лошадь, достойная принцессы, поскольку ее обучили так, как обучают только одну лошадь из тысячи.

Ответ Александра был краток:

— Ты забываешь, кто тут завоеватель! — Затем, после долгой паузы, он добавил: — Это царская кобыла. На ней никто больше не будет ездить.

После принятия решения уговаривать Александра было делом совершенно бесполезным. Не помогли ни гневные слова, ни увещевания. Опечаленная, она выбрала длинноногого гнедого с одной белой задней ногой. Новый конь Рой был братом ее резвой серой кобылы, и Кайан его тоже прекрасно выдрессировал. Этот мерин был сильным, Роксана полюбила его за храброе сердце, но он не мог заменить ей Нату, и она не простила этого мужу.

— Александр постоянно напоминает нам о том, что мы являемся рабами в собственном царстве, — пожаловалась Роксана Волку, а затем огляделась и позвала конюха. — Юноша! Этой кобыле нужна свежая вода. Если она заболеет, тебя подвергнут мучительной казни на кресте.

Перепуганный молодой грек кинулся к колодцу, чтобы поскорее набрать полную бадью.

Роксана заметила бородатого согдианца, появившегося в конюшне вместе со знакомой лошадью. Меховое одеяние воина было покрыто снегом, а лицо покраснело от холода. Он перекинул через плечо кожаную сумку и прошел мимо Роксаны.

Ее сердце дрогнуло от радости.

— Кайан? — она бросилась было к нему, но осторожность взяла верх, и она махнула ему рукой, приглашая зайти в пустое стойло. Волк занял позицию часового, а Кайан сжал Роксану в своих объятиях. — С тобой все в порядке, сердце мое? — прошептала она.

— Тсс! — шепнул он. — Со мной все нормально, а вот ты… — Он стал рассматривать ее в упор. — Если он жестоко с тобой обращается, я…

— Нет. — Она покачала головой.

— Но ведь он убийца и тиран!

— Неужели ты думаешь, что я позабыла о смерти стольких наших людей? Но я не желаю говорить о нем. Расскажи лучше о моем отце. Как он там, в Балхе? — Она задохнулась, когда Кайан снова заключил ее в свои медвежьи объятия.

Предостерегающий свист заставил их отшатнуться друг от друга. Кайан упал на одно колено и протянул Роксане кожаную сумку.

— Это для твоего господина. Великий царь захочет прочесть это немедленно.

Птолемей вместе с мужчиной, в котором Роксана узнала Клейта, остановился возле входа в конюшню. Поймав вопросительный взгляд Птолемея, Роксана быстро ответила.

— Мой брат возвратился из Балха с важными известиями.

— Твой брат? Вот как! — процедил Клеит. — Разве Александр позволяет тебе тайно встречаться с согдианцами в конюшне? И где твоя охрана?

— Моя охрана находится здесь, — сообщила Роксана. — Мне никто не нужен, кроме Волка. Неужели жену твоего господина необходимо охранять от его же солдат? Птолемей, может, ты передашь сообщение Александру? Мой брат замерз и устал.

— С радостью! — Македонец с ястребиным носом сделал паузу, а затем продолжил, тщательно подбирая слова: — Я вовсе не враг тебе, госпожа. И тебе тоже. — Он кивнул Кайану. — Но царь — мой друг на протяжении многих лет, так что не стоит давать ему повод сомневаться в тебе. Если он заподозрит, что ты…

— Нет необходимости напоминать мне об обязанностях супруги, Птолемей, — холодно прервала его Роксана. — И все же я верю, что у тебя самые благие намерения.

— Я только хочу сообщить тебе, что он может быть беспощадным. Не стоит испытывать его терпение. Он не похож на остальных мужчин и не прощает ошибок… ни себе, ни другим. — Птолемей отсалютовал ей и повернулся к своему товарищу. — Мы доставим это послание Александру. Мне самому любопытно будет узнать, что это за сообщение.

Ни она, ни Кайан не произнесли ни слова, пока не остались наедине, и тогда он, наконец, нарушил молчание.

— Ты была права, моя маленькая сестричка. Я почти падаю с ног. Греческая охрана отстала, поскольку они привыкли к более теплой погоде. Возможно, позже нам еще удастся поговорить. — Его глаза сказали ей то, о чем не смогли сообщитьгубы.

— Да, — отозвалась она. — Я согласна с Птолемеем в том, что мы не должны давать Александру повода для сомнений.

Она в сопровождении Волка отправилась к западным конюшням. Здесь крыша была достаточно высокой, чтобы внутри могли разместиться три боевых слона Александра, плененных во время сражения при Гавгамелах. Персидские погонщики спали рядом с огромными животными, а неподалеку стояли медные жаровни, поддерживавшие в помещении относительно высокую температуру. Однажды, еще ребенком, Роксане довелось прокатиться на спине слона. Она была не особенно высокого мнения об этих животных. Ими нельзя было управлять так же легко, как лошадьми, и они, к тому же, были склонны паниковать в самый разгар сражения.

Слониха приветственно затрубила, и Роксана достала очередное, уже сморщенное от долгого хранения яблоко. Великанша аккуратно взяла его своим серым хоботом и, отправив в рот, стала жадно жевать. Роксана перебросилась несколькими фразами с погонщиками, а затем направилась к новорожденным жеребятам и их мамашам.

— Не смотри на меня так, — прошептала она смуглолицему бактрийцу, следовавшему за ней по пятам. — Я далеко не дура и не намерена изменять мужу, по крайней мере, в этом смысле. Но я любила Кайана с детства.

Угрюмый немой вытянул губы и стал насвистывать мрачную мелодию, заставившую волосы на затылке Роксаны встать дыбом. На какое-то мгновение в черных глазах бактрийца отразилась бушующая страстями бездна его одинокой души. Затем эбонитовые завесы закрылись, сделав глаза Волка такими же безразличными, как глаза ястреба. Роксана вздрогнула и снова переключила свое внимание на лошадей.

Волк отодвинул засов на низкой двери конюшни. Обе кобылы с довольным видом стояли по колено в сладко пахнувшем сене, а крошечные жеребята свернулись в клубочек подле них. Один из них был чалым, а второй — черным как ночь. Роксана задалась вопросом, не был ли их отцом Бычьеголовый Александра.

— Они вполне здоровы, кобылы их уже как следует вылизали. — Она одобрительно кивнула конюху. — На ночь накроешь их одеялами и не забывай время от времени проверять, как они себя чувствуют. Также позаботься, чтобы у кобыл было вдоволь воды и зерна.

Роксана распорядилась оседлать лошадей, и они с Волком двинулись по заснеженной аллее в компании леопарда, вприпрыжку бежавшего рядом. Порывы ветра усилились, и, пока животные преодолевали снеговые заносы высотой до колена, Роксана опустила на лицо капюшон своего мехового плаща. Для прогулки она выбрала крепкого боевого коня, который не уставал, продвигаясь по снегу. Умиротворяющая тишина долины благотворно подействовала на Роксану. Не слышно было никаких посторонних звуков, не считая тяжелого дыхания лошадей и хруста снежной корки под их копытами. Небо очистилось; его безмятежный голубой купол не омрачало ни одно облако.

Что же ей теперь делать? После встречи с Кайаном Роксану вновь охватили сомнения. Он был мужчиной, которого она любила, но теперь она принадлежала варвару. Следует ли с этим смириться, или же ей суждено погибнуть в борьбе за свободу?

Через два часа они возвратились в лагерь. Руки и ноги Роксаны окоченели от холода, но разум прояснился. Собаки стали лаять на леопарда, и Роксана приказала Волку отвести Акиру в ее конуру.

— Здесь со мной ничего плохого не случится, — заверила она бактрийца. — Уже смеркается, и мне необходимо переодеться к ужину.

Помедлив, Волк пристегнул цепь к ошейнику недовольно ворчавшей большой кошки и увел ее. Гордо подняв голову, Роксана прошествовала через лагерь греков. Ее сопровождали любопытные взгляды. Многие уже видели эту чужеземку, жену своего главнокомандующего, правда, издали. Она считала необходимым появляться перед солдатами в мужской одежде. Ей рассказывали, что греки и македонцы не позволяют женщинам покидать свои дома, прячут их от окружающего мира. Она игнорировала грубые высказывания, долетавшие до ее ушей, делая вид, что не понимает их смысла.

В лагере, выстроенном в виде правильной решетки, царило оживление. Торговцы носили товары среди галдящей толпы прачек, попрошаек, продажных женщин и обозной прислуги; ветераны демонстрировали свое искусство перед зелеными рекрутами; воины ремонтировали доспехи и попировали оружие, а дети с воплями носились по грязным снежным сугробам. Возле каждой палатки горел бивачный костер. Беспокойные лошади, рогатый скот, верблюды и мулы вносили свою лепту в этот организованный беспорядок.

Дорогу Роксане преградила пожилая женщина, продававшая горячие пироги с мясом, приправленным специями, и она протянула старухе монетку. Когда она взяла пирог, македонский деликатес еще дымился и даже обжигал руки сквозь толстые рукавицы. Прогулка пробудила в ней аппетит, направив мысли на предстоящую вечернюю трапезу, на которую Александр пригласил Гефестиона, Пердикку и Птолемея. Он позвал и ее, что было неожиданной честью.

Она рассчитывала, что Гефестион окажется в хорошем расположении духа, и стала размышлять, почему он ее так не любит. Он не пытался скрывать своего отношения к ней с первой их встречи. Такой же невероятный эгоист, как и Александр, Гефестион был начисто лишен очарования, присущего ее мужу.

Роксана стала думать о близких друзьях Александра. Кроме Гефестиона это были Птолемей, Пердикка и неотесанный Леоннат. Все они были его боевыми товарищами и друзьями с детства. Из этой компании ей нравился только Птолемей, и лишь ему она, пожалуй, доверяла, если греку вообще можно доверять. Его худое смуглое лицо было серьезным, а светлые глаза излучали свет великодушия и спокойствия. Да, пожалуй, она доверяла Птолемею. Пердикка был для нее чужаком, а Клеит казался слишком грубым, чтобы заслуживать ее уважения.

Предстоящий ужин обещал стать не просто совместной трапезой. Если они с Александром ухитрятся не поспорить, то вполне возможно, что ночью он разделит с ней ложе, а это было неплохой перспективой.

По грязи семенил накрашенный евнух, осторожно, как танцор, поднимая и опуская ноги в отороченных мехом сапогах. Роксана повернула лошадь в сторону, ощущая и жалость, и отвращение к евнуху. Кастраты вели себя как дети, к тому же, не будучи ни мужчинами, ни женщинами, они обычно сочетали в себе худшие черты обоих полов. Персы держали их в качестве слуг для женщин в семьях, позаимствовав эту практику на Востоке, поскольку предполагалось, что евнухи лишены плотских вожделений. Однако те из них, кого Роксана знала, все без исключения были любителями различных извращений, поэтому она не допускала их в свое окружение.

Среди греческих завоевателей евнухи пользовались определенной популярностью. Эллины были широко известны, как любители юношей. Кое-кто даже намекал, что Александр и Гефестион были любовниками. Роксана знала, что это не так. Узы, связывавшие этих двоих, были сильнее влечения плоти — их объединяла общность душ. У Гефестиона были фавориты и среди мужчин, и среди женщин, но Александр к ним не относился. Она стала гадать, кто же является хозяином этого красавчика-кастрата. У него, очевидно, был сильный покровитель, иначе он не смог бы здесь долго продержаться.

Слева Роксана заметила большую алую палатку, украшенную желтыми вымпелами. Перед ней лежали дорогие персидские ковры, а у входа на страже стояли два фракийца. Ею овладело любопытство, и она, проследив за евнухом, увидела, что он вошел внутрь. В этой части лагеря не было палаток командиров, и ей оставалось только строить предположения, кто же расположился в роскошном шатре.

Оттуда раздался взрыв смеха, и на пороге появилась прекрасная гречанка, закутанная в плащ из леопардовой шкуры. Женщина была миниатюрной и элегантной, с пышными формами и черными кудрями, обрамлявшими ее смуглое сердцевидное личико. На ее пальцах сверкали дорогие перстни, а запястья украшали тяжелые браслеты из чеканного золота. Она скосила свои густо накрашенные глаза в сторону Роксаны, снова звонко рассмеялась и что-то сказала своим невидимым собеседникам. Из низкого входа вынырнули два македонских военачальника, причем один из них схватил женщину и стал целовать ее, так что было понятно — она принадлежит ему.

Роксана безошибочно узнала этот разворот плеч и львиную гриву золотистых волос. Ее сердце остановилось, и она резко развернула коня, ударив его хлыстом. Это был Александр — Александр, обнимающий другую женщину!

Она резко осадила мерина, заставив его застыть на месте, хотя тот пытался встать на дыбы, мотая головой и роняя пену.

— Эй, юноша! — позвала она попавшегося на глаза подростка. — Тебе известно, что это за красная палатка?

Парень нахмурился, будто возмущенный командным тоном этой странно одетой всадницы.

— Думаю, что да. Это жилище наложницы Европы.

Греческая шлюха! Неужели ее супруг скрывал свою наложницу все это время? До Роксаны не доходили такие слухи. Тем не менее, она не могла отрицать того, что увидела собственными глазами. Она ударила каблуками в бока лошади, заставив юношу резко отскочить, чтобы не попасть под копыта.

Роксана ощущала, как кровь пульсирует в голове и приливает к щекам. Успевал ли Александр до того, как ложился в ее постель, смыть с себя следы ласк этой блудницы? Проводил ли он те ночи, когда отсутствовал в царской спальне, в палатке Европы? И шептал ли он Европе те же слова любви, что и ей? Как она могла оказаться дурой, ослепленной плотскими наслаждениями, которые он ей так щедро дарил? Ведь он был греком, а этим скотам никогда нельзя вполне доверять.

Военный высокого ранга, которого она видела вместе с Александром и Европой — это, несомненно, Гефестион. Неужели они развлекаются вместе и дружно смеются над ней? Гефестион знал об этой гетере, знал со дня свадьбы Александра. Что, если об этом известно всем? Разумеется, всем, кроме жены царя.

Она была настолько возбуждена, что чуть было не оставила без внимания донесшийся до нее крик боли. Охваченная яростью, Роксана развернула коня. За линией палаток у центрального костра группа солдат вращала большой вертел. К нему был привязан тощий смуглый подросток. Она направила лошадь сквозь толпу.

— Что вы делаете? — спросила она у македонцев.

— Это женщина Александра! — выкрикнул кто-то.

— Мне все равно, — проворчал бородатый ветеран. — Этот вор был схвачен с поличным и приговорен к казни.

В лучах солнца блеснуло острое как бритва лезвие, и юноша закричал. Роксана направила коня на солдата, державшего клинок, и ударила его по щеке хлыстом. Тот выронил меч и повалился назад, схватившись за окровавленное лицо.

Она соскочила с лошади, обнажила саблю и закрыла собой рыдающего юнца.

— Держитесь подальше, — предупредила она, размахивая смертоносным скифским клинком. — Того, кто дотронется до юноши, ждет смерть!

Ветеран поднялся из грязи, сотрясая воздух отборными ругательствами. Подняв свой меч, он стал приближаться к ней.

— Клянусь богами, я разрублю тебя на…

Изогнутый клинок Роксаны стал описывать круги, а сама она сжалась, чтобы стать мишенью наименьшего размера. Мечи ударились с такой силой, что она едва не потеряла равновесие.

— Ты что, с ума сошел? — попытался остановить бородача один из солдат. — Титос! Прекрати сейчас же! Перед тобой жена самого великого царя.

Меч Титоса снова опустился, на этот раз, нацеливаясь на ее ноги, но он разрезал только воздух. Она успела прыгнуть в сторону и пустила ему кровь, оставив длинный, но неглубокий порез на правой руке.

Она старалась сосредоточиться на глазах противника. Ее наставники говорили ей, что взгляд беспечного мечника выдает его движения. Короткий меч могучего македонца метнулся к туловищу Роксаны. Она сделала полный оборот и стала двигаться по кругу, а кончик ее клинка жалил противника снова и снова, как рой разъяренных ос. Охваченный бешенством, ветеран с ревом бросился в атаку. Она упала на землю и, сделав кувырок, замерла на месте, переводя дыхание.

— Хватит! — Командный голос перекрыл гул увлеченной схваткой толпы.

Александр соскочил с лошади и грубо поднял Роксану с земли. Дрожа, она вложила в ножны окровавленный клинок.

— Они хотели отрубить этому мальчишке руку, но я их остановила.

— Тихо! — Испепеляющий взгляд Александра остановился на ветеране. — Ты посмел поднять оружие на мою жену?

Грек в страхе рухнул на колени.

— Господин… я…

Александр махнул рукой, и двое мужчин подняли провинившегося на ноги и связали ему руки сзади.

— Удушить его! — коротко бросил Александр и, вскочив в седло, протянул руку Роксане. — Приведите юношу и свидетелей в зал приемов.

В запале ярости он рывком усадил ее позади себя. Они молча ехали по лагерю, пока не добрались до дворца.

— Оденься так, как приличествует твоему положению, и приходи в зал приемов через полчаса. Что ты делала в лагере?

Она спустилась на землю.

— А что ты там делал?

Он нахмурился, захваченный врасплох.

— Я? А, значит, ты видела Европу… Неужели ты ревнуешь, маленькая согдианка? — Он оставался невозмутимым.

— Я действительно тебя видела. Ты не можешь отрицать, что был с ней.

— Но почему я должен это отрицать? Неужели ты полагаешь, что до встречи с тобой я соблюдал обет целомудрия? К тому же негоже жене задавать мужу подобные вопросы. — Он пожал плечами. — Мы с Гефестионом делили многое.

Ошеломленная его откровением, она решила удержаться от резких комментариев, которые потом нельзя будет возвратить назад.

— Не было никакой необходимости подвергать наказанию этого солдата.

— Я знаю его всю свою жизнь. Он служил еще моему отцу.

— Тогда зачем ты приказал казнить его? Это лишено всякого смысла.

— Ты принадлежишь мне. Поднять на тебя руку означает посягнуть на мой авторитет. Я сделаю то же самое с любым, кто посмеет коснуться Буцефала. Причины не имеют значения, но установленные мною правила не могут безнаказанно нарушаться.

— К демонам твои правила! Я не могла спокойно стоять рядом, наблюдая за тем, как эти варвары казнят мальчишку!

Она задрожала от ярости, более раздраженная поведением Александра, чем тем обстоятельством, что бородач хотел ее убить. Супруг считал ее своей собственностью, вещью, принадлежащей ему, ставил ее в один ряд с лошадью!

Александр подавил в себе желание заключить Роксану в объятия и овладеть этим дурманящим его телом. Удивление было сильнее злости, вызванной ее отважным вмешательством в вершимое правосудие. Кто еще из женщин смог бы выстоять против испытанного в бесчисленных сражениях воина? На мгновение он подумал о том, каким мог стать исход этой схватки, если бы он не вмешался. Осознание того, что Роксана могла погибнуть, потрясло его до глубины души.

— Я лично рассмотрю дело этого юноши, — заявил он. — Но если он действительно виновен, то потеряет уже не руку, а голову. А теперь займись собой.

Все еще охваченная гневом, Роксана облачилась в царские пурпурные одеяния согдианской принцессы. Если македонец вызовет ее на суд, она не намерена прятаться за женскими юбками. Она подумала о подростке. Где же она его видела раньше? Вызвав служанку, Роксана отдала распоряжение собрать необходимые сведения. Она не позволит лишить мальчика жизни так просто. В любом случае, потеря руки была ненамного лучше смерти. Неужели эти эллины так же бессердечны, как и персы?

Когда она вошла в зал заседаний, то увидела своего господина в компании Гефестиона и Птолемея. Они сидели на помосте, оставив там место и для нее. Волк подал знак дворецкому, который громогласно объявил о появлении Роксаны, перечислив все ее титулы. Она заняла место рядом с Александром. Царь хлопнул и ладоши, и юношу поставили перед ними.

В Согдиане судебные заседания могли посещать все незанятые люди, как знать, так и простолюдины. Поэтому у стены стояла группа соотечественников Роксаны, среди которых находился и Кайан. Она ощущала на себе его взгляд, но не осмеливалась поднять глаза. Она не думала, что Александр решится отдать приказ казнить ее без веской причины, но была уверена, что с Кайаном могут расправиться при малейшей его оплошности. Удушение ветерана ясно продемонстрировало, какие методы управления использует Александр.

Вперед, нервничая, вышел младший командир и сообщил, что парень в течение нескольких недель крутился возле палаток. Солдаты иногда подкармливали его и дважды нанимали для выполнения подсобных работ, но сегодня днем его поймали в момент кражи меча. Закон требует, чтобы рука, совершившая кражу, была отрублена. Сержант Титос приступил к выполнению приговора, но ему помешала принцесса Роксана. Вначале ее никто не узнал. К тому же она первая напала на Титоса.

Александр повернулся к Роксане.

— Получается, что ты вмешалась в процесс наказания вора.

Гефестион помрачнел.

— Мой господин, — заговорила Роксана, — у юноши не было возможности оправдаться. По законам Согдианы он имеет на это право.

Александр кивнул, и охранник толкнул обвиняемого вперед, наставляя его опуститься на колени. Его лицо было покрыто запекшейся кровью и грязью, а на щеках виднелись следы слез. Александр удобнее расположился в кресле.

— Что ты можешь сказать в свое оправдание? — спросил он.

Мальчик уставился в пол, а его слова звучали отрывисто:

— Это правда. — Его нижняя губа задрожала. — То, что они сказали. Я… я действительно пытался украсть… — Нахлынувшие чувства мешали ему говорить, и он всхлипнул, не в силах продолжать.

Александр встал и подошел к коленопреклоненному юноше. Он схватил парня за рваную тунику и потащил к Роксане.

— Вот, моя госпожа, это один из ваших. Покажи нам, как вершится согдианское правосудие, на примере этого изобличенного в краже вора.

Птолемей кашлянул. Он уже испытал на себе сомнительное удовольствие оправдываться перед Александром и сейчас сочувствовал Роксане.

— Как пожелаешь, мой господин. — Роксана говорила спокойно, но твердо. — Мне уже кое-что известно по этому делу. — Этого мальчика зовут Ясон.

Александр саркастически поднял одну идеальной формы бровь.

— Ясон незаконнорожденный сын фракийского наемника и прачки, о которой ничего не известно. Оба его родителя умерли, и последние три года он содержал себя и младшую сестру тем, что пас стадо коз.

— И где же эти козы? — У Александра возникло неприятное ощущение, что он уже знает ответ.

— Они исчезли, мой господин, вполне возможно, в котлах твоей армии. Таким образом, мальчик лишился средства к существованию и стал искать работу в твоем лагере.

— И нищенствовать.

— Нет, господин! — запротестовал мальчик. — Я вовсе не попрошайка.

Роксана встала и подошла к обвиняемому.

— Почему ты пытался украсть меч? Чтобы затем продать его?

Глаза Ясона расширились.

— Нет, госпожа. Разве мне поверили бы, что меч мой? Никто не стал бы его у меня покупать.

— Но если он был бесполезен для тебя, зачем же ты пытался его украсть? — спросил Александр.

Парень вздрогнул, прикусил нижнюю губу и закрыл свою лохматую голову распухшими руками. Роксана повернулась к мужу.

— Ты должен говорить, мальчик, или тебя ничто не сможет спасти. — Она спустилась с помоста и коснулась костлявого плеча подростка. — До сих пор ты вел себя достойно и должен проявить мужество до конца. Зачем ты взял меч?

Юноша судорожно сглотнул.

— Я хотел… я мечтал стать солдатом. Я подумал, что если научусь владеть мечом, то смогу присоединиться к твоей армии. Обретя необходимые навыки, я намеревался вернуть его обратно.

Роксана кивнула.

— Следовательно, речь идет не о краже. Перед вами будущий солдат, который слишком настойчиво пытался обучиться воинскому ремеслу.

С другой стороны помещения донесся приглушенный смех. Александр нахмурился, и мгновенно наступила полная тишина.

— Это правда, парень? Или же мы услышали искусную ложь, которой ты пытаешься спасти свою костлявую шею?

Роксана опустилась на колени рядом с подростком.

— Милосердия, господин! Не приговаривай к казни этого храброго мальчика за его желание стать воином твоей армии.

Александр схватил ее за руки и поднял с колен.

— Не надо склоняться передо мной, принцесса. Во всяком случае, не здесь. Возможно, в наших покоях я изменю свое суждение.

От группы собравшихся в зале представителей знати донесся осторожный смех.

Роксану охватило отчаяние. Она подняла голову и встретила взгляд Александра. «Все пропало, — подумала она. — Он убьет мальчишку так же, как и Титоса, чтобы причинить мне боль».

— Мой приговор состоит в том, что ты сама будешь его судить, — неожиданно произнес Александр. — Твое решение будет окончательным. Что ждет обвиняемого в воровстве по законам Согдианы?

На мгновение Роксана ощутила, что ее колени дрожат.

— Воровство является тяжким преступлением, а воровство у солдат царской армии — тем более. Я приговариваю этого юношу служить тебе — он будет одним из твоих царских слуг. Под твоим присмотром он поймет, что такое долг и повиновение. Со временем, получив необходимые навыки, он сможет приступить к службе в армии, но это решать тебе, а не слабой женщине. Я найду приемную семью для его сестры и уверена, что ты в своем великодушии позаботишься о ней и дашь ей достойное приданое, когда она вступит в брачный возраст.

— А если он снова совершит преступление? — спросил Александр.

— Если Ясон когда-либо еще совершит кражу, даже всего лишь куска хлеба, то будет разорван на части четырьмя лошадьми. Этого требует древний закон Согдианы. — Она махнула рукой в сторону мальчика. — Правосудие должно сочетаться с милосердием. Верно служи своему господину, и это принесет честь твоему и его имени. — Она отсалютовала Александру по согдианскому обычаю и удалилась из зала в сопровождении верного Волка.

Глава 7

Пока Роксана одевалась к вечернему пиршеству у Александра, ее не покидали мысли о греческой гетере. Она не была уверена в том, что супруг будет рад ее видеть, но, поскольку он не запретил ей приходить, она позволила слугам облачить себя в один из лучших нарядов и красиво уложить волосы. Сорайя осторожно отряхнула пахнувшее лавандой шелковое одеяние, которое в свое время было свадебным нарядом бабушки Роксаны.

Этот наряд был сделан из тончайшей пурпурной ткани, украшенной картой ночного небосвода над Бактрией в середине лета, с бриллиантами, изображавшими звезды. На голову Роксаны Сорайя водрузила шелковую шапочку, обрамленную алмазами и сапфирами, к которой крепилось прозрачное покрывало. Роскошная туника была надета поверх шелковых штанов с разрезами от бедра до икры, зауженных в щиколотках. Бабушка Роксаны была царицей и воином Бактрии, поэтому ее наряд дополнял миниатюрный царский кинжал с золотой рукоятью, украшенной рубинами. Один этот кинжал стоил целое состояние.

— Я бы не стала щеголять перед этими греческими дикарями в фамильных драгоценностях, — ворчала Сорайя. — Осторожно! — тут же крикнула она служанке, склонившейся у ног Роксаны, чтобы завязать ленты на туфлях из шелка пурпурного цвета.

Вперед выступила девушка, держа в руках поднос с благовониями, и Роксана выбрала аромат горных фиалок. Между делом она рассказала Сорайе о мальчике Ясоне и судебном заседании. Все это должно было еще до конца вечера стать пищей для дворцовых пересудов.

— Держись подальше от этих пришельцев и не суй свой нос в их дела. — Сорайя вернула на место выбившийся отливавший медью локон Роксаны и поправила на ней головной убор. — Вот так. Только не вздумай наклонять голову назад — это не тарелка для обеда. — Она жестом отпустила служанок. — Я видела Кайана, — доверительно сообщила она, когда они остались наедине. — Для вас обоих будет лучше, если он останется в Балхе.

Роксана застегнула на руке любимый браслет из ляпис-лазури, оправленной в золото, настолько древний, что никто не мог сказать, когда его сделали.

— Мой господин слишком благороден, чтобы позволить себе лишить супругу личных драгоценностей.

— Но в душе он остается разбойником. Все они разбойники и воры.

— Возможно, наступит время, когда эти камни понадобятся для создания армии двух моих царств, — сказала Роксана. — А до тех пор пусть Александр считает меня легкомысленной дурочкой. — Она схватила свою приемную мать за руку. — Лилия уже уехала?

— Да, вместе с этой бестолковой Фарой. Полагаю, нам повезло, что мы избавились от них. Лилия очень богата, но совершенно лишена мудрости. Что касается Фары, то эта девица окажется одна с ребенком на руках задолго до женитьбы, в этом нет никаких сомнений.

Раздался стук в дверь, и на пороге появился взволнованный распорядитель.

— Прошу, твое высочество…

За его спиной маячили македонские солдаты.

— Принцесса готова. — Сорайя в последний раз поправила на ней тунику. — Будь осторожна, — шепнула она напоследок.

В тот вечер Александр и его друзья ужинали в малом зале для пиршеств. Помещение с высокими арками было залито светом сотен масляных ламп. Стены из потемневших дубовых панелей украшали гобелены и росписи по шелку, мраморный пол был застелен бесценными персидскими коврами. Под каменными плитами проходили трубы с горячей водой, поэтому здесь было тепло даже в самую лютую зиму. Низкие столы из полированного дерева были инкрустированы полудрагоценными камнями, составлявшими рисунки листьев и травы. Возле столов на коврах лежали груды валиков и подушек, позволявших расположиться здесь со всеми удобствами.

При появлении Роксаны все мужчины встали, и она мгновенно заметила, что большинство из них были наряжены в костюмы греческих богов или античных героев. Роксана в изумлении стала осматриваться. Здесь присутствовал Птолемей, одетый, как Гермес, и Пердикка, вооруженный трезубцем и изображавший Посейдона, властелина морей. Но где же Александр?

— Добро пожаловать, госпожа моя! — Ее супруг отвернулся от группы товарищей и улыбнулся ей.

Она уставилась на него, лишившись дара речи. Сегодня вечером Александр являл собой Геркулеса. Он выкрасил свои соломенные волосы в иссиня-черный цвет и стоял перед ней босоногий, одетый только в львиную шкуру, оставлявшую обнаженными мощное левое плечо и загорелые мускулистые ноги. Его бицепсы были охвачены широкими золотыми браслетами.

— Ну, как, тебе нравится? — спросил он.

— Да, мой господин, — пробормотала она, кланяясь. Темные волосы делали Александра более опасным с виду. Он казался ей почти незнакомым человеком. Она поймала себя на том, что не может отвести от него глаз.

Он с усмешкой предложил ей руку и проводил на место во главе стола. Стараясь сохранить самообладание, она грациозно приветствовала гостей. Одно место пока пустовало — Гефестион еще не прибыл.

— Надеюсь, я не заставила вас ждать, — сказала она. Александр улыбнулся ей, но эта формальная улыбка не затронула его серо-голубые глаза.

— Такая красота достойна любого ожидания.

Эта любезность не могла обмануть Роксану. В уголках его глаз еще таилось раздражение. Однако устрашить ее было непросто, и она, сохраняя внешнюю невозмутимость, устроилась на подушках рядом с Александром и поздоровалась с теми из его друзей, кого знала. В занавешенном углу заиграли музыканты. Судя по звучанию их инструментов, они были персами и, скорее всего, слепцами. Роксана невольно подумала, что у греков и персов много общего. В сущности, возраст цивилизации следует измерять тысячелетиями, а не столетиями. Никто из согдианцев не стал бы ослеплять своего ребенка ради карьеры музыканта, как это делали греки и персы. Для ее народа дети были драгоценностью, стоившей дороже золота, и нанесение вреда любому из них считалось самым тяжким преступлением.

— Роксана!

Она осознала, что ее зовет муж, и повернулась к нему в тот момент, когда он поднял свой кубок, готовясь сказать тост.

— За согдианское правосудие! — провозгласил он.

Он уже был немного пьян. Греки явно недооценивали силу бактрийского вина. Его можно было разбавить водой и все равно наслаждаться богатым букетом, так как неповторимый аромат при этом не исчезал.

— Благодарю, мой господин.

Она оставила свое вино нетронутым, отпив вместо этого из золотой чаши кристально чистой воды из горного ручья.

Слуги начали вносить блюда с зажаренными дикими и домашними козами, барашками, искусно приготовленными кушаньями из мяса и овощей, инжиром, крупными финиками, оливками и разнообразными сушеными фруктами. Под рукой были разложены круги сыра, лепешки и медовые пироги с ягодами. Юные девушки принесли серебряные миски с ярко окрашенным фруктовым льдом, предназначенным для освежения вкуса, а за ними уже шли носильщики с огромными подносами, на которых красовалась золотисто-коричневая пернатая дичь с начинкой из лука и яблок, восседающая в гнездах из риса, обильно приправленного шафраном.

Александр, как обычно, ел с аппетитом. Несмотря на изрядное количество поглощаемой еды и питья, его манеры оставались безукоризненными. Роксана едва прикоснулась к еде. Она съела немного свежей зелени, кусочек жареной антилопы и попробовала апельсиновый шербет. Окружавшие ее мужчины смеялись и беседовали, очевидно, не замечая повисшего в воздухе напряжения, которое она явственно ощущала. Ей казалось, что кожа стала слишком тесной для ее тела, а по шее сзади пробегали мурашки. Он поймал ее взгляд и улыбнулся.

— Похоже, что сегодня ты не слишком проголодалась? Ужин просто выше всяких похвал.

Он медленно очистил яблоко от кожуры и предложил ей ломтик. Она аккуратно приняла угощение, поблагодарив его одной из своих официальных улыбок.

Послышался приближающийся шум и чьи-то шаги, и в комнату вошел Гефестион в сопровождении женщины. На его голове красовался старомодный шлем с плюмажем, а в руке он держал щит Ахиллеса. Когда эта пара появилась в свете ламп, Роксана едва сдержала крик негодования. Перед ней стояла Европа, греческая шлюха, держа своего партнера под руку.

— Гефестион! — воскликнул Александр. — Или я вижу перед собой самого Ахиллеса? Ты опоздал. — Он поднялся. — Европа, мы почитаем за честь лицезреть твою красоту.

Гефестион ответил ему грубым жестом, вызвавшим взрыв смеха среди македонцев. Царь ухмыльнулся и взглянул на Роксану.

— Не думаю, что вы были официально представлены друг другу. Это госпожа Европа, украшение Афин.

Роксана негодовала. Этот теперь уже черноволосый ублюдок заранее спланировал весь спектакль и в ожидании его начала, уплетал все подряд с энтузиазмом домашнего бычка. Когда Европа присела в поклоне, ее накрашенные губы изогнулись в дерзкой усмешке. Даже не взглянув в сторону Роксаны, Гефестион повел ее к свободному месту, а присутствующие стали обмениваться многозначительными взглядами.

Роксана встала.

— С твоего разрешения, мой господин. Когда появляются профессионалы, я могу спокойно удалиться.

Щеки греческой гетеры вспыхнули алым пламенем.

— Тебе не следует оскорблять моих гостей, супруга, — сказал Александр. Его пальцы обручем сдавили ее руку. — Где же твои манеры?

— В Согдиане не принято приглашать подобных женщин в приличное общество.

— Я здесь хозяин, — взорвался он. — И если я пожелаю, то усажу за стол даже верблюда.

Роксана кивнула с деланным смирением.

— Похоже, тебе это уже удалось. — Она села на свое место и подняла кубок, — Пью за твоих гостей в знак уважения, какого они заслуживают. — Она с вызывающим видом выпила воду, и одобрительный смех Птолемея согрел ее трепетавшую душу.

— Европа получала клички и похуже, чем «верблюд»! — крикнул Птолемей. — Насколько я припоминаю, Александр, ты называл ее даже более неожиданными прозвищами. — Он осушил свою чашу, а остальные дружно присоединились к его оскорбительному смеху.

— Я вовсе не обижена, господин Александр, — промурлыкала Европа. — Твоя новая жена едва вышла из детского возраста и не разбирается в тонкостях жизни цивилизованного общества.

Роксана отвела взгляд, чтобы не выдать желание растерзать негодяйку, явственно читаемое в ее глазах. Она больше не намерена была принимать участие в вечерних развлечениях приятелей своего мужа. Эту шлюху специально привели сюда, чтобы опозорить Роксану в наказание за сегодняшнее происшествие в лагере. Александр тешил себя, как хотел, но неужели она ему совсем безразлична? Что касается продажной женщины, то пусть та считает ее беспомощной; в свое время Европа еще будет примерно наказана.

Снова стали звучать тосты. Слуги подносили новые яства, а разговоры теперь велись, к удовольствию Александра, на военные темы. Мужчины спорили о целесообразности использования в битве боевых слонов, и спор завершился только после появления группы танцоров из далекого Китая. Их представление включало в себя акробатические номера и фокусы, потешившие и изумившие присутствующих. Александр был очарован и потребовал повторить наиболее поразившие его трюки, а потом подробно их пояснить. Наконец он одарил танцоров кошельком серебряных дариков, отпустил их, а затем потребовал лиру.

— Европа у нас признанная певица, — заявил он и стал наигрывать мотив греческой любовной песни.

Афинянка запела, а Роксану стала одолевать зевота. Александр играл весьма искусно, но пение нельзя было оценить иначе, как второразрядное и фальшивое.

Когда Европа закончила петь, Александр положил инструмент и сделал приглашающий жест в сторону супруги.

— Я никогда не слышал твоего пения. Было бы нечестно просить тебя посоревноваться с Европой, так как она долго обучалась этому искусству, но ты должна показать свои умения. Разве ты не можешь продемонстрировать моим гостям танец твоей страны? — Он фамильярно шлепнул Европу пониже спины и подтолкнул ее назад к Гефестиону.

Роксана изучала гречанку из-под ресниц. Одежда у Европы была ярких оттенков розового, а в ее длинные косы были вплетены нити жемчуга. Лицо гетеры было сильно накрашено, что делало его похожим на маску. Роксана попробовала определить возраст этой девки. Скорее всего, Европе было около тридцати и она уже вступила в период, следующий за первым пиком расцвета женской красоты. Она явно была довольна собой и, прильнув к Гефестиону, пила с ним вино из одной чаши, украдкой поглядывая на Роксану.

— Ну, госпожа супруга?

Вино сделало свое дело. Только человек, близко знакомый с македонским завоевателем, мог сказать, сколько именно пьянящей жидкости он употребил. В подобном состоянии он никогда не пошатывался и не запинался, а говорил даже более четко. Правда, при этом царь становился более коварным и даже, как полагала Роксана, смертельно опасным. Лишь мгновение здравый смысл сдерживал ее порыв, но затем охватившее Роксану отчаяние из-за попранной гордости смело все преграды.

— Как пожелает мой господин, — тихо сказала она, затем встала, шепнула что-то слуге и направилась к занавесу, чтобы дать необходимые указания музыкантам.

Александр рассмеялся.

— Похоже, моя жена порадует наше собрание редкостным представлением.

Слуги погасили большую часть ламп в зале и внесли бронзовый котел, из которого вырывались мерцающие языки пламени; в это время полилась полная сладострастия мелодия. В затемненном помещении царила атмосфера первобытной жизни. Высокие звуки свирелей окунулись в глухой рокот барабанов, чтобы затем воспарить над ним, вызывая у слушателей воспоминания о былых временах.

Роксана, опустившись на колени, замерла в центре комнаты; ее неподвижное тело было окутано тончайшим покрывалом, а золотистые волосы сверкали, словно водопад меди и золота, скрывая неземную красоту лица. Зал наполнил мерный ритм, вызывая у присутствующих воспоминания о минутах безумной страсти и затрагивая чувствительные струны души, и это в равной мере ощущали как греки, так и азиаты.

Затем пальцы Роксаны стали медленно оживать, вначале едва заметно, а затем более явственно, вздрагивая в такт чувственному ритму. Какое-то время двигались только ее руки, а затем она поднялась с пола с грацией воды, текущей по скале.

Складки шелка обвивали ее, лаская тело и подчеркивая его женственные изгибы. Под покрывалом не было видно лица, кроме темных пронзительных глаз, которые, казалось, заглядывали в душу каждому из мужчин. Она кружила перед ними, подобно чарующему видению, скорее сказочному, чем земному, словно парила между небом и землей. Раскинув руки, Роксана плавно изгибала их в такт ударам барабанов, а звуки дудки, поддерживая этот ритм, гипнотизировали слушателей. Она сбросила покрывало на пол и начала вращать бедрами, а в это время ритм музыки стал ускоряться, превращая мистическое очарование в плотскую энергию.

Охваченный необоримым желанием, Александр ощутил, что во рту у него пересохло. Темный локон упал на его лицо, когда он наклонился вперед, вцепившись в край стола.

Роксана бросила в огонь горсть голубого порошка, и пламя засверкало разноцветными искрами. Темп мелодии, творимой барабанами и свирелями, снова ускорился. В мерцающем свете огня бедра Роксаны двигались все быстрее и быстрее, а голые пятки, окрашенные хной, замелькали под тонкими шелковыми штанами, почти ничего не скрывающими.

Лоб Александра покрылся испариной.

Очередное покрывало полетело на пол. Туника Роксаны взлетела в вихре танца, позволяя мельком увидеть прикрытые шелком груди и обнаженную талию, когда она отклонилась назад так сильно, что ее волосы начали подметать пол, а покрывало соскользнуло с лица. Александр уставился на ее извивающееся волной тело с неприкрытым вожделением. Он непроизвольно встал и спустился с помоста, не отрывая от нее взгляда.

Музыка становилась все более необузданной и быстрой, достигнув апогея первобытной страсти перед тем, как резко оборваться, когда Роксана опустилась у ног Александра. Ее кожа блестела от пота, а накрашенные глаза вызывающе сверкали.

На бесконечно долгое мгновение воцарилась полнейшая тишина, а затем Пердикка и Птолемей вскочили на ноги, крича от восторга и бешено аплодируя. К ним присоединился даже Гефестион.

— Превосходно! — прозвучал его голос в одобрительном хоре.

Александр поймал руку Роксаны и поднял ее на ноги. Он заключил ее в свои объятия и поцеловал в губы. Мужчины добродушно рассмеялись. Только гречанка помрачнела.

— Желаю вам всем доброй ночи, — произнес Александр и, перекинув Роксану через плечо, вышел из зала.

— За подобный спектакль мне следовало бы осудить тебя перед всеми, — сказал он, прижимая ее к себе и на ходу лаская губами ее шею и груди.

— Ты сам попросил меня станцевать, — напомнила она. — А теперь злишься.

— Вовсе не злюсь… будь я проклят, Роксана! Ты лишила меня разума. — Он жадно поцеловал ее. — Ты еще пожалеешь об этом ночью, женщина, — пообещал он, скользя пальцами по тайным изгибам ее тела.

Ошеломленные стражники, несшие караул возле царской спальни, поспешили распахнуть для них дверь, а затем быстро закрыли ее за ними. Александр опустил Роксану на покрывало из шкуры тигра, обнажая ее высокие груди и зарываясь в них лицом.

— Твой бактриец, забыв о своих обязанностях, оставил тебя одну сегодня днем, — тоном обвинителя заявил он. — Ты могла погибнуть.

Она высвободилась из его объятий и села на кровати.

— Это моя ошибка. Я послала его вернуть Акиру в ее обиталище, так как не ожидала встретить опасность в твоем лагере.

Его лицо помрачнело.

— Я больше не допущу ничего подобного. Тебе необходимо иметь несколько телохранителей. Я лично, выберу по крайней мере одного из них. Как зовут твоего брата, того, что учил тебя искусству верховой езды?

Роксана отвела со лба влажную прядь и встала.

— Тебе известно его имя. Это Кайан. Но он слишком хороший воин, чтобы использовать его всего лишь в качестве охранника.

Александр сорвал с себя тунику и потянулся к ней, прекрасный в своей наготе. Под атласной кожей на его груди и плоском животе бугрились рельефные мышцы. Грудь, покрытая множеством шрамов, была почти безволосой. Ниже, над основанием его возбужденного мужского достоинства, виднелась поросль светлых курчавых волос.

— Я не могу доверить заботу о тебе кому-либо из своих сотоварищей. Для грека ты, чародейка, слишком хитра.

Его пальцы коснулись ее груди, и она попыталась отвести его руку в сторону.

— Что бы я ни сделала, тебе это не нравится. Так оставь меня в покое! Разведись со мной. Ты легко можешь найти хоть сотню женщин, готовых удовлетворять любые твои прихоти. — Она замерла, скованная его железной хваткой.

— Ты ревнуешь. — Он намотал на указательный палец локон рыжеватых волос Роксаны. — Ее тело не может сравниться с твоим, маленькая звезда.

— Я вовсе не безголовое тело, предназначенное для утех! Мой разум не хуже твоего! — Ее глаза сверкали, словно жидкое пламя. — Ты намеревался опозорить меня с помощью своей шлюхи, а в итоге опозорился сам.

Он разозлился и, схватив ее за руки, притянул к себе.

— Ни одна женщина не смеет указывать Александру, что он может и что не может делать! Если я захочу, у меня будет сотня наложниц. — Он грубо поцеловал ее, а она до крови укусила его за нижнюю губу.

— Так заведи себе сотню шлюх! Тысячу! Спи хоть с овцой, мне все равно! Но меня ты больше не получишь! — Она приняла оборонительную позу, сжав руки в кулаки, и меря его дерзким взглядом.

Он повалил ее на кровать, срывая тунику и штаны, обнажая алебастровое тело во всей его восхитительной красоте. Ее груди вздымались от затрудненного дыхания, а соски порозовели и стали твердыми. Ее горло сжала мускулистая рука.

— Отвергнуть меня равносильно государственной измене.

Она отчаянно сопротивлялась, и ему пришлось сжать ее ноги своими ногами. С его прокушенной губы стекали капельки крови. Он сжал ее руки свободной рукой над ее головой.

— Покорись! — потребовал он. — Я овладею тобой с твоего согласия или же не дожидаясь его.

Она увидела блеск безумия в его глазах, но уже не в силах была сдерживаться.

— Я не намерена стоять в очереди и ждать, пока афинская девка соизволит удалиться! — Прекратив бороться, она лежала неподвижно. — Возьми то, чего добиваешься, македонец, но ты не получишь от этого никакого удовольствия.

Изрыгая проклятия, он раздвинул ей бедра коленом и прижал ее тело к кровати, раскрывая языком ее рот. Роксана замерла, словно провалилась в глубокий сон, не желая подчиняться страсти, которая жгла ее изнутри.

Он в бешенстве скатился с нее и вскочил на ноги.

— С меня хватит. Я найду себе другие, более гостеприимные женские бедра.

С этими словами он выскочил из комнаты, оставив Роксану потрясенной, но с сухими глазами.

Она лежала на спине, уставившись в потолок. Если она сейчас сама толкнула его в руки Европы,значит, так тому и быть. Есть оскорбления, которые нельзя терпеть, а у нее еще сохранилось чувство собственного достоинства. Она медленно поднялась и надела ночную рубашку. Туника со звездной картой, усыпанной бриллиантами, была безнадежно испорчена. Это уже не имело значения. Алмазы попадут в ее личный тайник. Гораздо больше Роксану беспокоило требование Александра сделать Кайана ее телохранителем. Разве она сможет выдержать, если ее любовь будет находиться рядом каждый день, зная при этом, что им никогда не суждено соединиться?

Возможно, Александр забудет об этом. В конце концов, он был сильно пьян. И он еще может изменить свое решение…

В течение недели они не виделись, но у нее хватало дел, с утра до вечера требующих ее участия. Отец возвратился во дворец, и они вместе выступали в роли судей, рассматривая множество самых разных дел, которые накопились за время военных действий и послевоенной неразберихи. Необходимо было позаботиться о вдовах и сиротах, а также об организации свадеб. В войсках Александра поддерживалась строгая воинская дисциплина, но любую привлекательную женщину неразумно было оставлять в окружении такого количества солдат без мужа или телохранителя.

Александр правил завоеванными странами весьма своеобразно. Согласно его воле местные законы и система налогов продолжали действовать. Роксана могла вершить правосудие, будучи уверенной в том, что ее решение в большинстве случаев окончательное. Это была утомительная работа; она уже устала от бесконечных тяжб, но должна была выполнять возложенные на нее обязанности. В обычное время большую часть гражданских дел брали на себя назначенные судьи, но сейчас это оказалось невозможным. Многие судьи погибли, а прочие рассеялись по закоулкам обоих царств.

На восьмой день Роксана по приказу мужа была вызвана из зала судебных заседаний. Она поспешно направилась в зал приемов, полный людей. Сегодня здесь было много персов, мидян и послов близлежащих государств, включая посланника из Индии.

Распорядитель заметил ее, как только она вошла в помещение.

— Великий царь примет тебя немедленно, принцесса, — уважительно провозгласил он.

Этого человека она не знала, и ее беспокоило то, что при ее собственном дворе замелькало множество незнакомых ей лиц.

Александр встал, чтобы приветствовать ее, протянул ей руку и торжественно провел к меньшему трону, установленному рядом с его собственным. В глазах царя, исследовавших ее от носков бархатных башмачков до шелковой квадратной шапочки на голове, застыла ледяная вежливость.

— Ты сегодня восхитительна, — прошептал он так, чтобы эти слова донеслись только до ее ушей. — Надеюсь, последнюю неделю тебе хорошо спалось.

— Так же, как и тебе, мой господин.

Ей оставалось только гадать, какую новую каверзу он задумал. Александр был облачен в наряд великого царя Персии, и ни один из древних героев не смог бы выглядеть в нем так восхитительно. Его волосы все еще оставались темными, а черты лица были божественно безукоризненными. При его появлении все взгляды устремлялись только на него. Александр казался воплощением мужественности, от него исходила столь мощная жизненная сила, что он затмевал всех, кто его окружал.

Царь называл своим отцом бога Зевса, однако логика подсказывала ей, что это был всего лишь миф. У Александра была такая же кровь, как и у прочих людей. Ему необходимо было спать, хотя и совсем немного, и он ел и пил, как это делали все обычные люди.

Он был даже слишком человеком — во всех своих проявлениях. Ни один бессмертный не мог быть таким раздражительным и упрямым. В то же время даже Роксана была не в силах сопротивляться его обаянию. Она не могла совладать с учащенным сердцебиением, находясь рядом с ним, и восхищалась природной грацией его движений, напоминавших ей повадки Акиры. Да, если бы Александру суждено было стать не человеком, а зверем, он, несомненно, был бы горным леопардом.

— Мы решили… — Он замолчал и посмотрел на нее.

«Что он сказал?» Она мотнула головой, отгоняя воспоминания, и встретила его взгляд. «Когда это мой супруг начал говорить о себе во множественном числе, как это делали персидские цари? — подумала она. — Не потому ли он покрасил волосы, что хотел больше походить на перса?»

— …что ввиду возможных опасностей, грозящих принцессе Роксане, наследнице трона двух царств, необходимо…

К чему это он клонит? Как учил ее отец, Роксана приняла безразличный вид, чтобы скрыть свои мысли.

— …Согдианский вельможа Кайан был удостоен этой чести и получит соответствующее звание в моей армии. Кайан, выйди вперед для официального представления.

Перед ними появился ее брат с потемневшим от еле сдерживаемой ярости лицом.

«Не подумай, что я имею к этому какое-то отношение», — мысленно воскликнула она, но не смогла заставить себя встретиться взглядом с Кайаном.

Когда он приблизился к трону, у него был отстраненный вид.

— На колени, согдианец! — прорычал Леоннат.

Кайан прибыл в тронный зал прямо из казарм. Его одежда, хотя и свидетельствовала о высоком положении Кайана, скорее годилась для сражений или для охоты. Он уже несколько дней не брился, а глаза ввалились от усталости. Сердце Роксаны трепетало при виде брата. Она знала, какой это гордый человек. Если Александр не выкажет ему своего уважения, только Зороастру известно, что Кайан может сделать. Она слышала неровное дыхание мужа и заметила, как напряглись его мышцы.

Кайан остановился, прикоснулся двумя пальцами правой руки к губам и отвесил Александру легкий поклон, как приличествовало человеку высокого происхождения, приветствующему своего владыку. Затем он выпрямился и застыл в ожидании.

Раздался ропот возмущения. Гефестион выругался, а Филипп, положив руку на рукоять меча, сделал несколько шагов вперед.

— Добро пожаловать, Кайан, — спокойно сказал Александр. — Мы наслышаны о твоей храбрости и намерены вознаградить тебя, поручив заботу о принцессе Роксане. Мы назначаем тебя начальником ее личной охраны. Ты должен обеспечить ее безопасность даже ценой собственной жизни. Мой выбор устраивает тебя, госпожа?

Она кивнула.

— Как пожелаешь, мой господин. — Не стоило в очередной раз испытывать его терпение. Да и что, собственно, она могла сказать в ответ? «Супруг, не назначай Кайана моим телохранителем, поскольку я желаю его больше всего на свете?» Она заставила себя улыбнуться. — Ты слишком добр ко мне.

— Значит, решено, — провозгласил Александр. — Подожди, Кайан. У тебя есть жена и дети? — Его голос был гладок, как китайский шелк.

— Нет, — ответил Кайан. — Я никогда не был женат.

Роксана удивлялась самообладанию, которое демонстрировал Кайан, никогда не отличавшийся покладистостью. Как гордилась она им сегодня, и как прекрасно было его смуглое лицо с иссиня-черными глазами и тонкой полоской усов! Он был высоким мужчиной, могучего телосложения и в полном расцвете сил. Кайан был выше Александра на целую ладонь.

— Мы обязаны соблюдать приличия. Принцессу, мою супругу, не может охранять неженатый мужчина. Выбери себе жену — сегодня же. После завершения брачной церемонии ты приступишь к возложенным на тебя обязанностям.

— Мой брат — не раб, чтобы приказывать ему жениться… — начала Роксана, но тут же сменила тональность высказываний на более мягкую. — Безусловно, ему понадобится определенное время. Брак для нашего народа — это серьезное дело. Кайан является единственным законнорожденным сыном в своей семье и не может жениться на первой встречной.

— У тебя есть женщина на примете? Может, ты с кем-то помолвлен?

— Нет, господин.

— Если ты никому из женщин не отдаешь предпочтения, мы сами выберем тебе невесту. — Он взглянул на нее. — Тебе не приходит на ум одна из свободных женщин знатного происхождения? Возможно, госпожа Европа могла бы…

— Нет. Она должна быть согдианкой, — заявила Роксана. — Могу ли я удалиться, чтобы обсудить этот вопрос со своим братом? Мой или его отец, возможно…

— Наше время слишком драгоценно, — возразил Александр. — А как ты сам считаешь, Кайан? Следует ли принцессе Роксане подобрать тебе достойную жену? Или мне самому этим заняться? — Он улыбнулся, но его глаза оставались холодными. — Поскольку ты являешься братом моей жены, мы с тобой родственники. Говори, брат.

«Как много ему известно? — Роксана ощутила, что по ее спине пополз вниз леденящий ужас. — С момента заключения нашего брака не случилось ничего такого, что он мог бы поставить ей в вину, за исключением той встречи в конюшнях. Но ведь нас никто не видел… и никто не слышал. Александр может подозревать, но у него нет доказательств».

Она заставила себя кивнуть в знак одобрения и улыбнуться мужу.

— Есть одна женщина, благочестивая и нежная, знатного происхождения и недавно овдовевшая. Это госпожа Лилия из Мараканды. Она очень нуждается в защитнике, как и ее сын.

«Лилия, по крайней мере, богата, — подумала Роксана. — Какое имеет значение, что у нее ума не больше, чем в вареной луковице?»

— Ты не возражаешь, брат, против кандидатуры госпожи Лилии? — спросил Александр. Кайан отрицательно покачал головой. — Тогда поступим следующим образом. После заключения брака мы сделаем тебе достойный свадебный подарок, а сейчас мы разрешаем тебе удалиться, начальник охраны принцессы.

— С разрешения великого царя. — Кайан отсалютовал и попятился к выходу.

Пока множество послов представляли свои верительные грамоты и подарки Александру, Роксана застыла в молчании. Царь был весьма доволен собой и бросал в ее сторону весьма недружелюбные взгляды. Она была слишком потрясена, чтобы отвечать ему тем же. Вступать или не вступать в брак — это было личное дело Кайана; во всяком случае, между ними ничего не могло быть, пока Александр не умрет или не разведется с ней. Но то, что Александр заставляет Кайана жениться, — это было совершенно невыносимо.

Ее раздумья прервал шум, донесшийся из коридора. Один из послов не желал заходить в зал по собственной воле.

— Это скиф, — сообщил ей Александр. — Два дня назад мы изловили банду конокрадов. Один из них называет себя принцем.

Дюжие стражники затащили в зал сопротивляющегося дикаря с закованными в цепи руками и ногами и швырнули его на пол перед троном.

— Добро пожаловать в наши владения, скиф, — произнес Александр.

Мужчина, сопя, поднял смуглое, залитое кровью лицо. Его засаленные черные волосы были заплетены в полудюжину косичек. Раскосые глаза на покрытом ритуальными рубцами лице горели, как два угля, и Роксана ощутила источаемую ими ненависть. Его кожаная одежда была грязной и запачканной кровью, к тому же от него исходил запах рвоты и лошадиной мочи.

— Он не понимает по-гречески, — сказала она. — Ты позволишь мне выступить в роли переводчика?

Когда Александр кивнул, она стала переводить то, что говорил этот человек.

С тонких губ пленника продолжали срываться непристойные ругательства.

— Мы вполне понимаем смысл сказанного. — Александр засмеялся, и его товарищи дружно к нему присоединились. Присутствующие в зале согдианцы и бактрийцы молчали. — Неужели он действительно принц?

— У скифов много вождей, — пояснила Роксана, — и у каждого из них много сыновей. — Она дала знак одному из бактрийских командиров подойти и обменялась с ним несколькими короткими фразами. — Мой господин, — обратилась она к Александру после окончания этого разговора, — нам известно, кто этот скиф. Это принц Хем, старший сын могущественного вождя.

— Скажи ему, что мы желаем заключить мирный договор с его народом.

Роксана перевела, но скиф вместо ответа плюнул в сторону Александра.

— Мы ни с кем не объединяемся! Мы — люди меча!

— Отправьте его в темницу, — приказал Александр. — Когда он научится вести себя как следует, мы снова вернемся к этому разговору. — Роксане он прошептал: — Тебе повезло — ты не разделила его участь, маленькая согдианка. Твое поведение также нуждается в улучшении.

— Ты, великий царь, всегда являешься для меня образцом, достойным подражания, — ответила она слащаво. — Я постараюсь следовать твоему примеру.

Александр встал.

— Аудиенция закончена. Пойдем, жена. — Он обезоруживающе улыбнулся и протянул ей руку. — Я хочу показать тебе новорожденного жеребенка. У него такие же метки, как и у старика Бычьеголового, его отца.

Глава 8

— Твоя одежда не подходит для посещения конюшен, жена, — однажды утром, через две недели после суда над Ясоном заметил Александр, встретив Роксану, спускавшуюся по ступеням. — Надень свой кожаный наряд для верховой езды и жди меня у северного амбара.

— Я собиралась встретиться с торговцами из Мараканды, — сказала она.

Роксана обратила внимание на то, что он снова выкрасил волосы в черный цвет, но никак не отреагировала на это. Пусть супруг продолжает свои детские игры, но без ее участия.

— Они могут и подождать. — Он усмехнулся. — Я сам собирался подготовить сообщение для главного советника моей матери, но сегодня слишком хороший день, чтобы заниматься делами. Я намерен поохотиться на горных козлов. — С саркастической ухмылкой он посмотрел на свою тунику с золотым шитьем. — Я также переоденусь, пока мои солдаты не осудили меня за щегольство.

Она кивнула.

— Как пожелаешь.

— Если хочешь, можешь остаться во дворце и обсудить с этими толстыми торговцами цены на зерно.

Она улыбнулась.

— Нет, я согласна. Дай мне четверть часа, и я присоединюсь к тебе.

К полудню они уже находились в десяти милях от скалы Согдианы и армейского лагеря. По дороге им никто не встретился, кроме пары греческих патрулей. Последние недели погода стояла прекрасная. Степные ветры приносили ароматы весны, а стаи мигрирующих птиц наполнили бездонную голубую чашу неба. Роксана наслаждалась плавным ходом своего вороного мерина. Слишком долго она просидела взаперти.

— Ты не похожа ни на одну из известных мне женщин, — признался Александр. — Не знаю, воспримешь ли ты эти слова как похвалу. — Сопровождающие их солдаты ехали поодаль, чтобы не мешать им общаться. — Иногда мне кажется, что у тебя мужской ум.

Роксана поймала себя на том, что таким Александр ей нравится больше. Здесь, без своей шапки с головой льва и царских атрибутов, вдали от своих товарищей, он казался моложе и раскованнее. Пытливый ум Александра никогда не переставал работать. Его интересовало все, начиная с учения Зороастра и заканчивая бактрийскими песенными сказаниями и умением отличать идеальные драгоценные камни от имеющих дефекты, причем всему этому он уделял внимание в течение одного часа. Он любил поэзию, развлечения, музыку, а также игры и игрушки. Когда он решал развлечь Роксану, как сегодня, ей трудно было устоять перед его обаянием.

— Давай наперегонки до того холмика! — выкрикнул он, и они помчались, заставив свое сопровождение пришпорить коней.

Когда они достигли склона, оказалось, что мерин Роксаны отстал на корпус от жеребца Александра. Царь с ухмылкой пустил своего серого в яблоках коня рысью и проскакал так близко от нее, что его голая икра коснулась ее колена. — Ты или бесстрашна, или безумна. Я никогда раньше не встречал такой превосходной наездницы.

Она улыбнулась, уверенная в том, что их лошади были равны по скорости и, если бы это было в ее интересах, она смогла бы заставить супруга глотать пыль позади нее.

— В следующий раз я побью тебя.

— Посмотрим. — Он заговорил серьезно. — Скоро мы выступаем в поход на Индию.

— Ты постоянно так говоришь, но дни проходят, а твои войска остаются на месте.

— На то у меня есть важная причина. Жертвоприношение показывает, что момент неблагоприятен.

— Пожертвуй быка своему богу и щедро вознагради жрецов. Тогда момент будет таким, каким ты сам пожелаешь.

Он нахмурился, но она не прочла в его быстром взгляде неодобрения.

— Ты хочешь повлиять на мои решения?

— Нет, на твои предрассудки.

— Желаешь мне неудачи?

Она пожала плечами.

— Почему бы мне не хотеть, чтобы армия завоевателей свернула свои палатки и отправилась в поход? Твои солдаты прожорливы, как саранча.

— Это не похоже на речь жены, знающей, в чем состоит ее долг перед мужем.

— Верно. Но тебе будет лучше спаться, если ты прихватишь с собой вместо меня Европу. — Александр рассмеялся от всей души. — Я говорю серьезно, — продолжила Роксана. — Забирай свою размалеванную игрушку и оставь меня править Бактрией и Согдианой.

— Наконец-то вы с Гефестионом хоть по какому-то поводу пришли к единому мнению. Он и Пердикка говорили мне то же самое вчера вечером.

Ее зрачки удивленно расширились.

— Гефестион предложил, чтобы я осталась здесь и правила вместо тебя?

— Не совсем так. — Александр сжал губы, будто пытался скрыть удивление. — Все мои товарищи были бы рады, если бы я оставил тебя и выбрал в жены персидскую царевну. — Он потянулся к кожаной фляге, свисавшей с его пояса, и предложил Роксане сделать глоток. — В Гиндукуше начали таять снега. Как только перевалы очистятся, моя армия пойдет вперед. Могут пройти годы, прежде чем я снова вернусь в Согдиану. Я возьму тебя с собой, поскольку уверен, что ты сможешь вынести тяготы походной жизни.

— А как же беспокойство, которое я тебе доставляю?

— Даже у богов не все бывает идеально. Правда, не думаю, что ты знаешь язык Индии.

— В Индии говорят на разных языках. Я немного знаю санскрит.

— Которому тебя, несомненно, обучил какой-то весьма благочестивый человек.

— Вовсе нет. Это была Нира, наложница моего отца.

— Та самая Нира, которая научила тебя постельному трюку с перышком?

— И медом. Она — женщина с разнообразными талантами.

— Вероятно, мне следует с ней познакомиться.

Роксана отмахнулась от докучливого комара.

— Это невозможно. Отец слишком дорожит ею, чтобы разрешить общаться с посторонними мужчинами.

Не было необходимости сообщать Александру, что Нира гораздо старше отца и растолстела так, что уже не в состоянии ходить, и ее таскают на носилках преданные слуги.

— Нира, должно быть… — Александр резко осадил лошадь. — Подожди, что это слева?.. — Он соскочил с коня и вытащил кинжал. — Это растение — оно тебе знакомо? — Он показал пальцем на бледно-розовый цветок.

— Да. — Она остановила лошадь. — Его корень используется при лечении ожогов. В степях этих цветов бесчисленное множество. Летом они покрывают все вокруг, словно прекрасный ковер, сотканный самими богами.

— Мне необходимо иметь этот цветок в своей коллекции. Я посылаю в Македонию целые повозки растений и других образцов живой природы. Я создал величайший музей мира. Каждый экземпляр подробно описывается, — пояснил он. — Идея создания музея принадлежит Аристотелю, но даже он не понял, насколько…

— Но цветок увянет! — заметила Роксана.

— Его высушат, положив под пресс. Ты должна будешь написать все, что тебе о нем известно, чтобы можно было его классифицировать. Я не ожидаю от тебя понимания, поскольку ты женщина. Но ты не сообщила мне название этого растения. Что это… — В серо-голубых глазах мелькнула тревога. — Там! — Он бросил цветок и вскочил на лошадь. — Смотри!

Роксана подобрала поводья, заметив движение в высокой траве. Почти одновременно они с Александром повернули коней и понеслись к сопровождавшим их солдатам. Позади них по долине, издавая гортанные воинственные крики, неслась целая сотня диких наездников.

— Скифы! — воскликнула Роксана.

— Поезжай к скале Согдианы! — приказал Александр, выстраивая своих людей в боевой порядок. — Мы их задержим.

Македонцы надели шлемы и отвязали прикрепленные к седлам круглые щиты. Построившись клином, они бросились навстречу атакующим врагам.

Роксана оценила расстояние, которое ей предстояло преодолеть, чтобы оторваться от скифов — десять, возможно, двенадцать миль. Если бы под ней был серый жеребец Кайана или ее собственная быстроногая кобыла, она могла бы попытать счастья. Но греческий мерин, на котором она отправилась на прогулку в этот день, был лучше приспособлен к тому, чтобы нести большой груз, а не быстро скакать. Поэтому существовала опасность, что ее могут догнать более резвые степные лошадки скифов. Ударив пятками в бока вороного, она поскакала вслед за Александром и его македонцами. «Если меня поразит скифская стрела, — подумала она, — то, по крайней мере, не в спину».

Когда вышколенные воины Александра врубились в гущу скифов, роговой лук уже был в руке Роксаны, а выпущенные ею стрелы влились в общий поток. Вокруг раздавались крики людей и ржанье лошадей. Запах крови привел в неистовство мерина Роксаны, и вороной ударил передними копытами упавшего скифа, проломив ему череп. Она выпустила очередную стрелу, попав в горло седобородому воину. Прямо перед ней греческая лошадь попала копытом в ямку и полетела на землю вместе с всадником. Роксана дернула поводья, и мерин почти с места перелетел через пытавшихся подняться человека и лошадь и продолжил свой безумный бег.

Рядом с Роксаной появился скифский всадник. Сталь клинка засверкала в ярких лучах солнца, когда вражеский воин взмахнул своей кривой саблей. Роксана вцепилась в гриву вороного и пустила своего более тяжелого коня в лобовую атаку. Удар при столкновении был такой силы, что она едва не вылетела из своего седла с высокой лукой. Из колчана выпали две стрелы, но ей удалось удержать в руке лук. Лохматая скифская лошадка, визжа от боли, свалилась со сломанной ногой, а наездник полетел под копыта лошадей его завывающих собратьев.

Александр развернул свою кавалерию и выстроил конников для второй атаки. Их строй на мгновение разомкнулся, чтобы пропустить в тыл Роксану и ее вороного скакуна. Упавший перед ней греческий солдат ухитрился снова сесть в седло и теперь быстро приближался к товарищам по оружию.

— Будь ты проклята, Роксана! — выругался Александр. — Я ведь приказал тебе уехать!

Она сплюнула в пыль и ответила ему непристойным жестом.

На конях оставалось три дюжины македонцев, но поле было усеяно множеством упавших скифов; некоторые из них были мертвы, а другие получили серьезные ранения. Атака закаленных в боях македонских ветеранов ужасала своей мощью и эффективностью. Теперь Роксана понимала, почему армия Александра смогла завоевать империю персов. Юноша-принц, живший в ее душе, был восхищен его военным гением.

— Держись поближе ко мне! — крикнул Александр.

Его глаза под шлемом с красным плюмажем метали молнии, а их обычно серо-голубой цвет сменился на почти черный. Этот ублюдок явно наслаждался развернувшейся схваткой.

— Я постараюсь, — ответила она. — Кто-то же должен прикрывать твою спину!

Снова отряды противников понеслись навстречу друг другу. В последний момент македонцы свернули влево и промчались вдоль правого фланга скифской орды, а затем снова развернулись — с почти механической точностью — и ударили по скифам сзади, устроив страшную резню. Александр казался неуязвимым и уничтожал одного противника за другим, не придерживая своего коня. Ошеломленные невиданной тактикой македонцев, превосходящие их численностью скифы рассыпались в разные стороны, намереваясь перегруппироваться.

Роксана старалась держаться за Александром. Мускулистое тело ее супруга и его меч по эфес были покрыты кровью, а крики, срывавшиеся с его губ, оказались не менее воинственными, чем вопли скифов. Обнаружив, что ее колчан пуст, Роксана выпустила последнюю стрелу и стала защищаться кривой саблей, сразив одного покрытого татуировками степняка, а затем и второго.

Шум битвы оглушал ее, казалось, что время почти остановилось, а люди и кони двигаются слишком медленно. Неожиданно из травы поднялся скиф и вонзил копье в горло лошади Александра. Ноги серого коня подкосились, и он рухнул на землю. Вороной Роксаны скакал сразу за ним. Она вылетела из седла в то же мгновение, когда ее лошадь врезалась в умирающего серого жеребца. Роксана больно ударилась о землю и покатилась кувырком, крепко сжимая саблю в руке.

Побледневший Александр лежал неподвижно; его темные волосы пропитались кровью. Потрясенная падением, лихорадочно глотая воздух, Роксана подползла к нему и встала над ним. Прямо на нее с криком галопом несся вражеский воин. Она сделала шаг в сторону и, обманув противника, глубоко вонзила ему саблю в бедро.

Сражение перешло в ряд отдельных стычек, завязавшихся вокруг Роксаны и все еще неподвижного Александра. У нее не было времени, чтобы беспокоиться о судьбе оставшихся в живых греков, и она наносила удары саблей, снова и снова, пока рука не занемела, а ноги уже едва держали ее.

Раздавшийся позади крик разрушил охвативший ее ледяной экстаз боевого безумия. Она развернулась и оказалась перед рыжим скифом с двузубым копьем. Внезапно окружающий мир наклонился и растворился во мраке. Она опустилась в траву и погрузилась в небытие.

Серая пустота затряслась, и Роксана ощутила в голове ноющую боль. Во рту пересохло, а тело саднило в дюжине мест. Она осторожно приоткрыла глаза, ровно настолько, чтобы увидеть очертания головы и ушей лошади. Движение, которое она ощущала, оказалось не чем иным, как мерным галопом лошади. Что же ее удерживает? Роксана пошевелилась, и тут же раздался хриплый мужской голос и она ощутила железную хватку чьей-то руки.

— Отлично! Значит, ты не мертва. А я боялся, что, прихватив тебя с собой, напрасно потратил время и силы. — Мужчина говорил на языке скифов, и от него, впрочем, как и от лошади, невыносимо воняло.

Тело Роксаны обмякло — она сделала вид, что потеряла сознание.

«Нужно попытаться вспомнить… Только бы прекратилась эта пульсирующая боль в голове! Александр… Жив ли он? Или его прекрасная голова уже свисает с седла какого-нибудь скифского налетчика?» К горлу подступила тошнота, но она сдержала позыв рвоты. Впереди и сзади ехали другие степные всадники, но Роксана не могла знать, сколько всего их осталось.

Наступила ночь. На затянутом облаками черном небе не было ни одной звезды. Перед ними протянулась бесконечная, поросшая травой степь, но боевой отряд скифов двигался уверенно, руководствуясь звериной интуицией.

Сколько времени прошло после сражения? Роксана не имела никакого представления, были это минуты, часы или дни. Без луны и звезд она не могла определить время хотя бы приблизительно. Это мог быть любой момент между закатом и рассветом. Спасся ли кто-нибудь из сопровождения Александра? Есть ли у скифов другие пленники? Она не могла ответить себе ни на один из многочисленных вопросов, теснившихся в голове.

Ее охватила паника, наполняя сознание ползучим ужасом. Страх разлился по жилам, леденя кровь. Скифы… Все детские ночные кошмары и бесчисленные чудовища атаковали сейчас ее разум, и она до крови прикусила губу, чтобы не закричать, и стала мысленно собирать осколки надежды.

Александр не мог погибнуть. Он объявил себя бессмертным сыном Зевса и должен остаться в живых. А раз так, он спасет ее. Он считал ее своей собственностью, она принадлежала только ему. Александр придет за ней даже в том случае, если на его пути встанут все демоны подземного царства Аида.

По ее телу прошла волна энергии. Согдианский принц и воин не должен бояться этих степных волков. Разве она перестала быть им? Ей только нужно оставаться в живых достаточно долго, чтобы Александр мог вызволить ее из плена. Если бы только не этот стук в голове, мешающий думать. Она должна придумать план… должна перехитрить врагов.

Роксана снова потеряла сознание и провалилась в пустоту.

Сотрясение при падении заставило Роксану очнуться. Когда она открыла глаза навстречу степному рассвету, ее оглушил грубый смех и глумливые выкрики. Над ней стоял скиф с огненно-рыжими волосами, заплетенными в косички. Она заморгала, пытаясь припомнить хоть что-то из случившегося раньше… Постепенно все встало на свои места. Это был тот самый человек с двузубым копьем.

Она остановила взгляд на его сапогах, грубо сшитых из лошадиной шкуры и доходивших ему до колен. Роксана пыталась сфокусировать зрение, чтобы перестать видеть двойное изображение. Глубоко вздохнув, она стала изучать мешковатые штаны и засаленную кожаную рубаху скифа. Он был низкорослым и коренастым, с кривыми ногами и длинными мускулистыми руками. Узкие черные глаза и волчий оскал зубов с трудом можно было разглядеть из-за огромной бороды, внизу также заплетенной в косички, и вислых усов почти невозможного оранжевого цвета. Татуировка, свидетельствующая о принадлежности к определенному племени, покрывала нижнюю часть его лба и резко очерченные скулы.

Проводимый ею осмотр был неожиданно прерван. Когда объект ее внимания попытался нанести ей сильный удар ногой, она откатилась в сторону и, пошатываясь, поднялась на ноги.

— Я тебе не собака, чтобы меня пинать!

Он ударил ее рукой, заставив снова упасть в траву, и засмеялся.

— Пусть демоны вырвут твои кишки! — закричала она, с трудом поднимаясь на ноги и пятясь подальше от него. — У тебя мозги соображают не лучше лошадиной задницы. Ты не узнал меня? Я — Роксана, принцесса Бактрии и Согдианы!

Его свиные глазки затуманились от изумления, он покраснел так, что это было заметно, несмотря на корку грязи, пота и крови, покрывавшую лицо.

— Что это за магия? — спросил он. — Как получилось, что я понимаю язык этой чужеземной сучки?

Его приятели разразились громовым хохотом, ударяя друг друга по плечам, приседая и подскакивая от смеха.

— Ты, коровья лепешка! Дерьмо собачье! — возмутилась Роксана. — Я разговариваю с тобой на скифском, пустая башка! Кроме того, я слышу твои мысли еще до того, как ты успеваешь их озвучить. Я не только принцесса. Я — колдунья! Ведьма!

— У нас есть проверенное средство от ведьм. — Рыжеволосый скиф вытащил из ножен саблю. — Я насажу твою голову на кол!

Охваченная ужасом, она продолжала бравировать.

— Прикоснись ко мне, и я прокляну тебя. И тогда до конца времен ты будешь бродить среди прокаженных живых мертвецов, преследуемый демонами огня и призраками нечистых созданий.

Ее мучитель заколебался. Его татуированные губы вытянулись, а затем сложились в озадаченную ухмылку. Она с отвращением заметила, что в его волосы и бороду были вплетены фаланги человеческих пальцев, на некоторых даже виднелись остатки плоти.

— Убей ее! — посоветовал другой воин. — Убей эту ведьму!

— Да, убей меня — если сможешь, — язвительно произнесла Роксана. — По ту сторону бытия моя сила будет еще большей. Что, если я заставлю твое мужское копье увянуть, семя — иссохнуть, а яйца — сгнить? Не зли меня, скиф, потому что бедствие падет не только на тебя, но и на все твое племя, так что ваши женщины будут проклинать твое имя. Их животы станут бесплодными, а детские люльки опустеют.

— Ты лжешь! — пробормотал рыжебородый. — Ты обычная женщина.

Он опустил саблю, и у Роксаны появилась слабая надежда. Было очевидно, что перед ней воин, а не мыслитель.

— Отведи меня к твоему вождю или к твоему шаману! — потребовала она. — Пусть они решают, лживы мои слова или нет.

Скиф шагнул назад и изобразил пальцами рук рога, чтобы отвести злых духов.

— Мне не нравятся твои речи о демонах и проклятиях, — заметил он.

Его собратья замолкли и тоже попятились назад.

— Я теперь приняла женское обличье, — сказала она. — Я — человек. Но в то же время я — могущественная чародейка и могу творить заклинания, которые не дадут вам спать и скрутят мучительной болью ваши потроха. — Она выпрямилась и стряхнула пыль со своей одежды. — Доставьте меня к своему вождю. Он ощутит мое могущество и сможет с пользой его применить. — Она сложила руки на груди, стараясь преодолеть головокружение, иначе она снова могла упасть на траву — лицом вниз.

Солнце начало свое восхождение на небо. Гигантский огненный шар на востоке осветил бесконечное небо над горизонтом, раскрасив его пурпурными и оранжевыми полосами. Восход помог Роксане сориентироваться в пространстве. В степи было очень мало ориентиров, но теперь она знала, в какой стороне находится ее дом. Оттуда за ней придет вместе с могучей армией ее македонский завоеватель. Он найдет ее, а она должна выжить, пока он… Она обязана выжить любой ценой!

Одноглазый воин на малорослой лошади стал пробиваться сквозь толпу. Половина его лица была страшно изуродована, а лысая голова покрыта шрамами.

— Ты дурак, Чаба! — проскрежетал он. — Она никакая не чародейка. И ее ноги раздвинутся так же легко, как и у любой другой девки.

Когда он слез с коня и направился к ней, с его искаженных злобной ухмылкой губ капала слюна, стекая на свалявшуюся бороду.

— Только коснись меня, — предупредила она, — и твой корень сморщится, как осенний листок. Я превращу тебя в евнуха.

— Берегись, Сканкса! — стал насмехаться над ним другой лысый скиф. — Твоя молодая жена Таги такого не потерпит!

— Смелее! Уличи ее во лжи! — подначивал его еще один воин. — А уж мы позаботимся, чтобы Таги была довольна.

Роксана впилась взглядом в единственный налитый кровью глаз Сканксы.

— Силы покинули тебя, — произнесла она медленно и протяжно. — Твоя рука онемела. Твои пальцы цепенеют. Твоя рука не может выдержать тяжести сабли. Каждый мускул… стал слабым и бесполезным.

Она продолжала монотонно говорить в том же духе, подходя к нему все ближе и не отводя от него глаз.

Сабля Сканксы задрожала и выпала из его пальцев. Он с руганью отскочил в сторону и схватился другой рукой за пострадавшую конечность.

— Она ведьма! — завопил человек в остроконечной кожаной шапке. Воины шарахнулись назад.

— Давайте завернем ее в свежую лошадиную шкуру и потащим за собой! — выкрикнул кто-то.

Остальные одобрительно загалдели.

— Неужели вы рассчитываете так легко обмануть богов тьмы? Горе тому, кто посмеет дотронуться до служительницы могущественных сил! — Роксана подошла к пленившему ее рыжеволосому скифу, которого, похоже, звали Чаба. — Доставь меня в ваш лагерь. Твой вождь лучше знает, какую пользу я могу принести племени. Я являюсь тем клинком, который можно направить против ваших врагов! Так решили боги! — Она заставила себя сохранять внешнее спокойствие. — Я докажу вам свои добрые намерения. — Она показала пальцем на одноглазого. — Твоя рука снова в порядке. Но ты не должен спать с женщиной в течение трех лунных циклов. Если ты не разозлишь меня за это время, твоя мужская сила возвратится. — Ее рука сжала воздух, а затем она бросила в сторону Сканксы воображаемую магическую энергию.

— Хорошо, служительница богов, — сказал Чаба, глядя на попытки Сканксы согнуть пальцы. — Я доставлю тебя в наш лагерь. Но если ты лжешь, твоя казнь будет долгой и невероятно мучительной.

— Пусть будет так, — провозгласила Роксана, подошла к его лошади и отстегнула от седла бурдюк. Она пила, давясь, смесь свернувшегося кобыльего молока и крови. — Мне нужна лошадь, — наконец сказала она. — Твоя устанет нести двоих.

— Ты не сможешь сбежать, — предупредил ее Чаба. — Даже ведьма не может скакать быстрее, чем летят наши стрелы.

— Но зачем же мне бежать? — возразила она. — Я не намерена противиться воле богов.

Александр открыл глаза и, увидев мрачное лицо Гефестиона, оттолкнул пытавшиеся удержать его руки и сел на краю кровати. Пропитанные кровью прокладки и повязки полетели на пол.

— Наконец-то! — воскликнул Гефестион. — Мы уже начали беспокоиться.

Александр осторожно размял плечи, игнорируя боль от трех ран в разных местах.

— Сколько наших людей спаслось?

— Двадцать шесть. Одиннадцать раненых. Трое легко, а двое не доживут до рассвета. — Гефестион пожал плечами. — Мы заставили налетчиков отступить, но ты потерял столько крови, что мы приняли решение вернуться в цитадель. Учитывая их число, мы сражались неплохо.

— Что с Роксаной? — Александр оглядел комнату. — Почему ее нет здесь?

— Ложись. У тебя снова начнется кровотечение, и Филиппа хватит удар. — Птолемей дал знак служанке. — Принеси вина для царя.

— Она находилась рядом со мной и сражалась вместе со всеми. — Его лицо исказила судорога.

— Она жива?

— Да. — Гефестион кивнул.

Александр выдохнул, так как бессознательно сдерживал дыхание, и потянулся к вину.

— Вы забрали с собой тела наших воинов?

— Да. Мы не могли оставить их на поживу стервятникам.

Серо-голубые глаза прищурились.

— Она ранена?

— Твою госпожу не нашли среди мертвых. Я начну поиски в городе.

Александр произнес ругательство, которое могло заставить покраснеть даже мрамор. Он швырнул кубок с вином в ближайшую стену и поднялся, нетвердо держась на ногах.

— Если ее нет среди мертвых, значит, ее взяли в плен. Она была бы здесь, если… если бы… — Он покачнулся и, чтобы не упасть, вцепился в плечо Гефестиона. — Что за дрянь ты мне дал? Вино… — Его колени подогнулись, а последние слова замерли на губах.

Гефестион подхватил его и осторожно опустил на кровать. Птолемей осуждающе посмотрел на Гефестиона.

— Он выколет тебе глаза за то, что ты подсунул ему дурманящее зелье.

— Не думаю. Ему нужен отдых. На поиски его жены можно отправиться и завтра.

— Завтра будет слишком поздно, — возразил Птолемей. — Ее голова вместе с головами наших пропавших товарищей может оказаться на шесте. Он не простит тебе, если…

— Я являюсь хилиархом — его заместителем. Если царь завтра не сможет сидеть в седле, я лично возглавлю экспедицию против скифов. Этот бактриец… Волк? Говорят, что он может выследить даже тень, ползущую по скале. Можно будет его использовать. Но сегодня ночью Александр должен поспать.

Время и расстояние в степи мало что значат. Оцепенев от усталости и ослабев от голода, Роксана, вцепившись в седло, ехали среди орды скифов то ли дни, то ли уже недели, — она не могла определить точно. Трое воинов умерли от ран, и их тела привязали поперек седел рядом с протухшими головами греков. Роксана почти завидовала мертвым, ведь они ничего не чувствовали и ничего не боялись.

Ее хитрость сработала, по крайней мере, на какое-то время. Но что, если вождя не удастся так легко одурачить? Скифский шаман может потребовать доказательств ее могущества, и Роксана боялась, что ее возможности в этом смысле уже исчерпаны.

Скифы поклонялись богам смерти и разрушения. Она слышала истории о человеческих жертвоприношениях и каннибализме, рассказы о том… Она прикусила нижнюю губу, поскольку не могла больше думать о таких страшных вещах. Она обязана сделать все, чтобы эти звери оставались в человеческом обличье, пока Александр не спасет ее. А если этого не случится, то… Если он оставит ее на растерзание этим степным волкам, она будет преследовать его душу уже в ином мире, как обещала это скифам, используя их суеверия.

В полдень отряд переправился через небольшую реку и остановился, чтобы напоить усталых животных. Роксана сползла с седла и позволила холодной воде освежить ее измученное тело и омыть ее раны и ссадины. Ее волосы были испачканы засохшей кровью. Она задержала дыхание и нырнула под воду. Кончиками пальцев она осторожно ощупала рану на макушке. Та оказалась болезненной, но поверхностной. Тем не менее, силы покидали ее, и она едва смогла снова забраться на лошадь.

Никто не разговаривал с ней, то ли из страха, то ли злясь на нее. По крайней мере, ей больше не нужно было устраивать представление. Вместо этого Роксана сосредоточилась, пытаясь вспомнить все, что знала о скифах, — как плохое, так и хорошее. Некоторые утверждали, что они раньше были горцами, но она сомневалась в этом. Эти кочевники перемещались когда и куда хотели. Война, лошади и их своеобразный кодекс чести — вот и все, что их интересовало. К своим женщинам они относились даже хуже, чем к животным, тащившим их повозки.

Скифы являлись превосходными наездниками, в этом следовало отдать им должное. Пешими они становились неуклюжими и почти комичными с их кривыми ногами, но в седле держались великолепно. Скиф был не просто всадником, а составлял единое целое со своей лошадью. Оседлав скакуна, скиф становился бесстрашным воином. Только отсутствие дисциплины и нежелание сражаться в строю под командованием вождя снижало их боевые качества.

Роксана никогда не слышала о том, чтобы скифские женщины ездили на лошадях, разве что в качестве пленниц враждебной орды. Им уготована была участь месить ногами грязь, пыль и навоз.

Считалось, что скифы были искусны в ремесле изготовления прекрасных поделок из золота. То, что они ценили золото, было правдой, поскольку драгоценный металл можно было легко перевозить и использовать для торговли где угодно. В цитадели был хороший кузнец, являвшийся наполовину скифом, но она не знала, был ли он исключением или же его способности перешли к нему по наследству.

Еще после часа езды показался скифский лагерь. Волы тащили повозки, которые и были жилищем скифов. Животные двигались медленно, а юноши гнали позади передвижного поселка табуны лошадей и стада рогатого скота. При виде кибиток воины, совершавшие набег, радостно закричали и пустили лошадей галопом.

Роксана подсчитала количество повозок и людей. Племя оказалось большим и насчитывало несколько сотен взрослых мужчин, следовательно, им руководил могущественный вождь, способный командовать таким количеством воинов.

«Не покидай меня, Страж Света! — мысленно взмолилась она. — Дай мне силу и храбрость, чтобы достойно встретить то, с чем придется столкнуться!»

Глава 9

Роксана, связанная по рукам и ногам, лежала под одиноким деревом в сотне ярдов от ближайшей скифской повозки. Передвижные жилища на высоких колесах были составлены в тесный квадрат для защиты пространства внутри него. Лошадей, крупный рогатый скот и коз — истинное богатство скифов — охраняли подростки. Солнце уже садилось, и воздух становился ощутимо холодней. Она знала, что после наступления ночи будет мерзнуть, но не могла сейчас думать об этом. Она прокручивала в памяти свою первую встречу с вождем, состоявшуюся вскоре после того, как они добрались до лагеря.

— Докажи, что ты та, за кого себя выдаешь! — потребовал морщинистый старик, предводитель скифов, когда ее доставили к нему.

— Докажи, что это не так.

Местный шаман, Гог, был человеком-горой. Его маленькие пронзительные глазки были почти не видны в складках жира, а на удивление высокий и визгливый для человека таких габаритов голос поднялся почти до писка, когда он бросил в Роксану горсть пепла.

— Крепко свяжите ее и оставьте на ночь в степи! С тем, что от нее останется, мы разберемся утром. Если она действительнослужительница могущественных духов, то они защитят ее.

Он рассмеялся, довольный собственной мудростью, а вождь Карачи согласился с его решением. Пусть потом боги, если пожелают, наказывают волков.

Степные волки! Роксана вздрогнула. Ей приходилось охотиться на этих хищников, но всегда верхом на лошади и в сопровождении гончих псов и вооруженных соотечественников. Эти волки были огромными — некоторые из них были ростом по плечо годовалому теленку, а их жуткие клыки легко перегрызали ногу лошади. Собравшись в стаю, волки ничего не боялись, и меньше всего — людей. Еще ребенком она часто слышала во мраке, окружавшем лагерные костры, завывание этих хищников и теснее прижималась к отцу.

Большие волки — серые, белые, черные или коричневые — словно тени преследовали стада скифов. Звери выходили на охоту с наступлением темноты. Этой ночью у Роксаны не будет ни рогового лука, ни копья, ни даже ножа, чтобы защитить себя. Она станет такой же легкой добычей, как и новорожденный жеребенок.

Роксана извивалась, предпринимая отчаянные попытки разорвать сыромятные ремни. Их завязывали влажными, а по мере высыхания они все глубже врезались в тело. Она проклинала скифов и всех их предков, вплоть до той кучи дерьма, из которой они когда-то появились. Неужели к тому времени, когда здесь окажется Александр, от нее не останется ничего, кроме обглоданных костей?

Однажды, когда ей едва исполнилось десять лет, Роксана упала со своей лошадки на покрытый льдом скалистый выступ. Она заскользила к краю пропасти, но ухитрилась схватиться за скрюченный корень дерева и повисла над сотнями футов пустоты. Она была оглушена ударом и слишком напугана, чтобы кричать, и провисела там, казалось, не один час, пока не услышала Кайана, зовущего ее по имени. Она закричала, и Кайан, обвязавшись веревкой вокруг пояса, закрепил другой ее конец на скале и быстро спустился вниз, чтобы вытащить Роксану.

— Вы оба молодцы, — сказал Оксиарт, когда она очутилась в его объятиях. — Люди, которые утверждают, что смелость — это отсутствие страха, либо дураки, либо лжецы. Мужество именно и состоит в способности ясно мыслить и точно действовать, когда тебя охватывает страх.

Сегодня ночью ни Кайан, ни Александр не придут к ней на помощь. Это было очевидно. Она должна рассчитывать только на свой ум и молиться. Быстро темнело, в степи стало неестественно тихо, даже птицы смолкли, и Роксана смогла услышать биение собственного сердца. В той стороне, где был лагерь кочевников, виднелись проблески костров, а откуда-то из бесконечной степи донесся вой вышедших на охоту волков.

Александр и его македонцы гнали своих коней до изнеможения, затем пересаживались на свежих лошадей, оставляя гуртовщиков для отправки изнуренных животных обратно через реку к цитадели. Каждый из следовавших за ним солдат был в полном боевом снаряжении, а к седлам на длинных веревках были привязаны по две свежие лошади. За македонскими воинами двигались войска бактрийцев и согдианцев.

Рядом с Александром ехали Гефестион и Птолемей. Первоначальная ярость Александра, вызванная тем, что его напоили одурманивающим зельем, уже перешла в стадию тихого кипения. Он ничего не забыл, но сейчас был сосредоточен на том, чтобы найти скифов и вернуть жену — живой или мертвой.

Немой бактриец оказался превосходным следопытом. Он точно указал Александру, где отряд скифов переправился через небольшую речку и где они останавливались на ночлег. След от маленького сапога в высохшей грязи заставил Волка упасть на колени и замахать руками, чтобы привлечь внимание Александра.

— Ты уверен? — спросил царь.

Волк в ответ только радостно ухмыльнулся.

Македонцы наполнили свои бурдюки водой и позволили лошадям немного попастись и вдоволь напиться. Воины ели, оставаясь в седлах. Отдыхать им не придется до тех пор, пока они не найдут скифов.

— Если она еще была жива здесь, значит, будет жива и тогда, когда мы до них доберемся, — заявил Александр. — Они могут попытаться обменять ее на пленных скифов, находящихся у нас. Хем умер, но скифы не могут об этом знать. Этот идиот проглотил свою серьгу и задохнулся.

Гефестион только пожал плечами.

— Это было бы с их стороны весьма разумно, но ведь мы имеем дело с дикарями, а не с цивилизованными людьми.

Ночной ветер носился над густой травой; слышно было озабоченное мычание скота, да изредка ржание лошадей. Руки Роксаны совсем потеряли чувствительность, а ноги свело судорогой.

— Будь ты проклят, Александр! — шептала она. — Где же ты пропадаешь?

Над головой плыли огромные черные тучи, а издалека доносились раскаты грома. Табуны лошадей вели себя беспокойно. Время пожаров еще не пришло, но буря в степи всегда бывает ужасной, кроме того, Роксану страшили и звери, и люди. На востоке небо разорвала стрела молнии, а ветер стал усиливаться.

После первых легких струй дождь полил сплошной стеной, а капли стали холодными и жалящими. Роксана насквозь промокла. Ее зубы застучали от страха, когда молния ударила позади большого табуна лошадей, а грохот грома заставил животных помчаться в сторону лагеря.

При третьей яркой вспышке Роксана увидела, что поток охваченных паникой лошадей возле квадрата повозок разделился на две части. Мужчины вскочили на своих низкорослых коней и погнались за табуном. Земля дрожала от ударов множества копыт, а в воздухе запахло серой.

Прежде чем двинуться на запад, буря бушевала над лагерем примерно полчаса. Гром понемногу стал стихать, молнии сверкали уже вдали. Дождь перешел в морось, а затем вообще прекратился. Охваченная непрекращающейся дрожью, Роксана приподнялась над травой и увидела бледную луну, проглянувшую сквозь облака и залившую степь ярким серебристым светом.

Привлеченная запахом крови, волчья стая налетела на пострадавших в толчее лошадей, разрывая острыми зубами шкуры животных и вгрызаясь в кости. Мимо пробежал жеребенок, оставшийся без присмотра, и Роксана содрогнулась, услышав вскоре его предсмертные крики. Волки с рычанием и визгом носились по траве, как серые призраки.

Подстегиваемая страхом, Роксана с новыми силами стала крутить путы на запястьях до тех пор, пока ей не удалось ослабить узел и освободить одну руку. Затем она довольно быстро справилась с ремнями и на другой руке. Когда она принялась неуклюже развязывать узел на щиколотках, ноющая боль пронзила ее руки и онемевшие пальцы. Болезненные ощущения обрадовали ее, так как она понимала, что руки не утратили чувствительности. Теперь, когда она освободилась, следовало решить, как спасаться. Дерево позади нее оказалось слишком низким, чтобы стать убежищем на какое-то время, а в мягкой траве нельзя было отыскать ничего, годившегося в качестве оружия, даже камня.

Она с трудом поднялась на ноги, поскольку не могла просто лежать и ждать, пока ее съедят. Ей удалось обнаружить ветку, наполовину спрятавшуюся в траве. Ее вряд ли можно было назвать оружием, но это было лучше, чем ничего.

Раздавшееся в темноте позади Роксаны ворчание заставило ее резко повернуть голову. Роксана наморщила нос, ощутив омерзительную вонь падали, смешавшуюся с запахом мускуса, присущим только волку. Животное утробно рыкнуло и начало приближаться.

— Уйди от меня! — завопила Роксана, замахиваясь на волка палкой. — Назад!

Зверь сжался и прыгнул. Его вес заставил ее упасть навзничь, острые зубы щелкали у самого ее горла. Она вскрикнула и внезапно ощутила, что тело хищника перестало давить на нее.

— Ты еще жива, ведьма? — спросил Чаба, вынырнув из темноты.

— Едва ли. — Роксана перевела дыхание и ошеломленно посмотрела на серого разбойника, лежавшего со стрелой в боку. — Но как…

— Тихо. Если узнают, что я вмешиваюсь в дела шамана, это может стоить мне головы. — Он помог ей встать. — Это ты вызвала бурю?

— Нет.

— Хорошо. Вижу, что ты не врешь. Буря — это просто буря.

— Но я заставила тебя убить волка.

Одно предплечье Роксаны пекло огнем, и она ощущала, что по ее кисти стекает что-то теплое и липкое. Она была потрясена, но вряд ли ранение было серьезным.

Чаба хмыкнул.

— Может, да, а может, и нет. Ты заставила меня задуматься. Если у тебя есть эта сила, сможешь ли ты сделать меня следующим вождем?

— Может, да, а может, и нет.

Он накинул на ее дрожащие плечи грязный плащ.

— На твое счастье, волк оказался серым. Если бы он был черным, я не смог бы его хорошо разглядеть и вполне мог попасть в тебя. — Он захихикал. — Тебе это не кажется забавным, ведьма?

— Едва ли. Но я замерзла. Если мне не удастся согреться, к утру я умру от холода.

— Разводить огонь опасно. — Он сунул ей в руку кусок вареного мяса.

— Спасибо. — Она быстро съела мясо и опустилась на землю, кутаясь в плащ. — Ты знаешь, что принц Хем находится в плену у Александра?

— Знаю. Нам приказано найти Хема. — Он присел на корточки рядом с ней. — Хем — мой брат по отцу и его любимец.

— Но почему ты не хочешь обменять меня на него?

— Ему лучше умереть. Мертвым он не сможет согреть ложе своей жены и стать вождем после смерти нашего отца.

— Логично.

Она выпила из предложенного им бурдюка кобыльего молока, надеясь, что ее желудок не исторгнет его.

— Сканкса не смог удовлетворить свою женщину сегодня ночью. Я подслушивал возле его повозки. Твой муж, должно быть, очень силен, если справляется с твоей магией? — Чаба говорил с уважением.

— Мой муж, царь Александр, — сын бога.

— Почему ты не использовала свою магию против волка?

— Волк был испытанием. Мне не нужно было его убивать. Это должен был сделать ты.

— Значит, ты можешь и меня лишить мужской силы, если пожелаешь?

— И в этой жизни, и в следующей.

Он снова хмыкнул.

— Или же могу сделать тебя могучим вождем, имя которого станет легендарным среди ваших племен.

В темноте засверкали три пары красных глаз. Чаба выпустил две стрелы. Жалобный визг свидетельствовал о том, что они попали в цель.

— Я должен стать следующим вождем, но отец не желает меня слушать, он не считает, что я достоин быть вождем.

Роксана ощущала тошноту и почти падала от усталости. Казалось, что на ее веки навалились камни.

— А шаман?

— Он — мой враг.

— И ты нуждаешься в более могущественном шамане?

Он хрюкнул, встал и потер руки.

— Костер мог бы отогнать волков, но остальные сразу же узнают, что тебе кто-то помогает. — Он ухватил ее за подбородок и поднял лицо. — Мои глаза говорят, что ты женщина. Но как женщина может быть шаманом?

— Демоны являются в разных обличьях. Сейчас мне необходимо поспать. Ты будешь меня охранять. Чтобы сделать тебя вождем, мне понадобится вся моя сила. — Она зевнула. — Только моя внешняя оболочка является женской. Внутри я — ужасный злобный дух. Вспомни, что случилось с одноглазым.

Чаба достал очередную стрелу.

— Я буду охранять твой сон.

Где-то перед рассветом Роксана проснулась от того, что ее трясли.

— Я возвращаюсь в лагерь, — тихо сказал Чаба. — Постараюсь сделать все, чтобы тебе помочь, но ты не должна забывать о своем обещании, чародейка. — Он забрал свой плащ со словами: — Не говори никому, что я здесь был.

Она поискала взглядом труп волка, но он исчез. Вероятно, его утащил Чаба.

— Я не забуду, — заверила она его.

Наблюдая за тем, как Чаба идет по высокой траве к повозкам, Роксана гадала, насколько ему можно доверять.

Вождь Карачи, Гог и группа воинов пришли за ней, когда солнце уже поднялось довольно высоко. Она встала и застыла в ожидании, скрестив руки на груди.

— Ну, вы довольны? — спросила она. — Волки не посмели меня съесть.

Пучеглазый шаман вцепился пальцами в ее волосы и заставил опуститься на колени.

— Мошенничество! — проворчал он. — Я уже имел дело с подобными ей обманщиками. Кто освободил тебя от ремней, женщина?

— Духи бури.

— Вот как? — Он запрокинул ее голову назад и прижал к шее лезвие кинжала так сильно, что на коже появилась тонкая красная линия. — Следует ли сейчас напоить степь ее кровью?

Роксана не смогла сдержать слез.

— Убейте меня, и вы никогда больше не увидите принца Хема! — сквозь рыдания произнесла она.

Вождь резким ударом оттолкнул кинжал шамана.

— Что тебе известно о моем сыне, женщина?

Роксана поднялась на ноги. Среди явившихся за ней скифов Чабы не было.

— Принц Хем брошен в темницу. Великий царь Александр, мой супруг, вернет его вам в целости и сохранности, если вы отпустите меня.

— Чем ты можешь доказать, что Хем еще жив?

Вождь был мужчиной солидного возраста. Его смуглое лицо было покрыто сеткой морщин, преждевременно появившихся из-за сурового климата степей, а заплетенные в косы волосы, длиной почти до пояса, начали седеть. Однако пальцы, впившиеся в плечо Роксаны, казались железными.

Карачи пользовался авторитетом среди воинов, в противном случае он уже давно не был бы вождем. У скифов становились вождями по праву рождения, с помощью хитроумных уловок или благодаря воинской доблести, но степные племена не ведали милосердия к тем, кому начинали изменять ум или сила. Роксана съежилась, ощутив зловонное дыхание вождя.

— Твой сын был еще жив, когда я последний раз видела его. Он плюнул под ноги царю Александру.

Старый вождь разразился громким смехом, и к нему присоединились все остальные.

— Узнаю Хема! — воскликнул он. — Мои люди рассказывали о тебе много необычных историй. Может, ты вообще не женщина? — Он взялся за кожаные завязки на ее рубашке и разорвал их, обнажив ее белые груди. — Это тело женщины! — заявил он.

Роксана запахнула рубашку и сжала ворот рукой.

— Если мне причинят вред, ты получишь только голову своего сына. Мой муж не станет платить за испорченное имущество.

Глаза вождя сузились, он подошел к шаману и стал тихо шептаться с ним. Затем послышался высокий голос Гога — он стал выкрикивать распоряжения.

— Доставьте ее в мою повозку. Крепко свяжите, чтобы она ничего не натворила. Я узнаю у богов, как лучше вызволить принца Хема. Вам не следует бояться этой женщины. Ее заклинания — это детские игры по сравнению с моими способностями. — Его глаза с тяжелыми веками были безжизненными, как у каменной статуи. — Если она любимица царя, то, я думаю, он будет рад получить ее обратно в любом виде.

Ее схватили грубые руки. Сопротивляться было бесполезно. Роксану притащили в лагерь и бросили в повозку. Ей не дали ни еды, ни воды, оставив в полумраке на куче кишащих блохами шкур животных.

Через несколько часов, в повозку запрягли волов. Вокруг слышались голоса женщин и детей, но внутрь повозки никто так и не заглянул.

Долгое время не происходило ничего, кроме однообразного движения, да еще гудели назойливые насекомые. Конечности Роксаны онемели от кожаных ремней, раненая рука болела, а качка при движении повозки вызывала такую тошноту, что впору было подумать о беременности.

Александр мечтал о сыне. Она не принимала никаких предупреждающих беременность средств, но не была уверена, что хочет подарить ему ребенка. Если она родит царю наследника, македонец никогда не оставит ее в покое. Даже если бы она не попала в плен к скифам, ее будущее оставалось бы неопределенным. Она задумывалась над тем, какие чувства испытывала бы к ребенку Александра. Впрочем, Роксана не могла разобраться и в том, как она относится к самому Александру. Возможно, лучше было оставить некоторые вещи на волю богов.

К концу дня она услышала голос, приглушенный толстыми стенками повозки.

— Слушай, чародейка! Это Чаба. Не верь моему отцу. Не важно, что он обещает, но ты никогда не вернешься живой к мужу. Шаман желает видеть тебя в своей постели.

— Помоги мне бежать.

— Не могу. Я не доверяю тебе, но если смогу сохранить твою жизнь, то сделаю это. Однако не жди, что я снова буду рисковать своей шкурой.

— Чаба, подожди!

Он ушел, а она попыталась ослабить путы, но они оказались слишком крепкими.

На закате повозки остановились, и вскоре Роксана ощутила запах костров, на которых готовили пищу. Казалось, прошла вечность до того, как круглолицая женщина принесла ей миску с вареным мясом и бульоном.

— У меня есть нож, — предупредила она Роксану. — Если ты попытаешься сглазить меня, я перережу тебе глотку.

— Спасибо за еду. — Роксана взяла деревянную миску связанными руками и стала прихлебывать жирный бульон. — Можно воды?

— Я дам тебе воды. — Женщина бросила Роксане в лицо чашу с водой и, смеясь, попятилась из повозки.

Запястья Роксаны кровоточили от кожаных ремней, но вода, намочив ремни, заставила их немного растянуться. Пленница яростно дергала узлы, но не смогла освободиться. Она обессилела. Раненая рука постоянно ныла, голова разболелась, и Роксана подумала, что у нее началась лихорадка.

Снаружи доносились голоса мужчин и женщин, плач младенцев и детский смех. Роксана поползла к входу в кибитку и в конце концов, смогла выглянуть из-под завесы. Прямо перед ее повозкой спиной к ней стояли два воина. Одним из них оказался лысый участник набега, во время которого ее пленили. За ними несколько других мужчин сидели вокруг костра, передавая по кругу кожаный бурдюк. Среди них находился и шаман Гог.

Пламя костра частично освещало повозку. Стараясь оставаться незамеченной, Роксана проверила крепость стыков на боковой стенке повозки, навалившись на нее всем телом, но они оказались надежными. Изнеможенная и павшая духом, она легла на шкуры и закрыла глаза.

Роксана мгновенно очнулась, когда грубая рука коснулась ее груди, и попыталась увернуться, но жадные губы стали слюнявить ее лицо, а толстый язык попытался проскользнуть сквозь стиснутые зубы. Она отчаянно сопротивлялась, пока на ее голову не обрушился тяжелый кулак.

— Лежи тихо, — проскрипел визгливый голос. Нетерпеливые руки стали разрывать завязки на ее штанах.

— Нет! Нет!

Огромный вес толстяка вдавил ее в вонючие шкуры, но она продолжала кричать, а затем вцепилась ногтями в лицо насильника.

Он еще сильнее навалился на нее, а его возбужденный член пульсировал у ее бедра. Роксана ткнула мужчину пальцем в адамово яблоко — он застонал и закашлялся. Освободив колено, она двинула им шамана, — а это был именно он, — в пах. Он схватился за мошонку и взвыл, а она попыталась выскользнуть из-под его потной туши.

Внезапно тишину разорвал безошибочно узнаваемый звук боевой трубы греков. Вскоре он раздался снова. Повозка завибрировала от многоголосого лошадиного ржания и воинственных криков македонцев.

Роксана выкрикнула имя Александра.

Шаман тут же зажал ей рот своей грязной лапой, а другой рукой схватил за горло.

— Тихо!

Она поймала зубами его средний палец и сильно укусила. Горящая стрела прошила навес повозки, и в этот момент Гог отдернул руку. Роксана попыталась снова закричать, но раздался только слабый визг, поскольку вторая рука шамана все еще сжимала ее горло. Сопротивление Роксаны слабело, так как он теперь душил ее двумя руками, и волны темноты уже готовы были ее поглотить. В отчаянии она ткнула шамана пальцами в глаза.

Войска Александра обрушились на лагерь спящих скифов с неукротимостью урагана, осыпая противника ливнем стрел и беспощадно рубя мечами.

Вокруг царил полный хаос. Обезумевшие от страха животные метались внутри квадрата повозок, сметая все, что попадалось на их пути. Тьма и дым от разбросанных костров с трудом позволяли отличать своих от чужих даже в рукопашной схватке.

В повозку влетела очередная стрела. Ее наконечник глубоко впился в массивное бедро Гога. Тот завопил от боли, отпустил Роксану и попытался спрятаться под ней, когда мощный удар меча разрубил покрывавшие повозку шкуры. Глаза Роксаны расширились — она увидела знакомый силуэт воина на черном жеребце, освещаемый пламенем костров.

— Александр, — прохрипела она, заслоняясь рукой от света. — Александр!

Шаман прекратил свои попытки спрятаться и пополз в дальнюю часть повозки. Александр пришпорил Буцефала, перепрыгнул через тело убитого скифа и догнал шамана, когда тот уже спрыгивал на землю. Описав дугу, меч Александра снес голову Гога с плеч, заставив ее укатиться куда-то во мрак.

Роксана добралась до выхода, протянула руки, и Александр разрезал путы и усадил ее впереди себя. К нему присоединились Гефестион и еще двое сотоварищей, и они все вместе поскакали в степь.

Трепеща, Роксана прижалась к нему, держась за него изо всех оставшихся сил, опасаясь, что, если отпустит его, он может исчезнуть в тумане грез.

— Я нашел тебя, — тихо успокаивал он ее. — Теперь все в порядке. Я нашел тебя. — Ему пришлось с силой разжать ее пальцы, чтобы передать ее в руки Волка. — Позаботься о ней, — приказал Александр. Дюжина солдат образовала вокруг нее круг. — Защищайте ее даже ценой собственной жизни, — сказал Александр. — А я должен уничтожить скифов.

Кто-то накинул ей на плечи плащ, а Волк поднес к ее губам бурдюк с водой. Пламя, вздымавшееся над горящим лагерем, освещало все вокруг, и было видно как днем. Волк выглядел озабоченным, когда его осторожные пальцы нащупали рану на ее руке. Он достал что-то из мешочка, висевшего у него на поясе, разжевал и приложил к ране.

— Насколько сильно ты пострадала, госпожа? — спросил Птолемей.

— Не знаю. — Ее голос превратился в хриплый шепот. — Меня укусил волк. — Она встретила взгляд телохранителя.

«Их укусы несут в себе отраву», — говорили его глаза.

— Я знаю, — пробормотала она. Горло болело, и казалось, что она не может вдохнуть достаточное количество воздуха. — Александр? Где…

— Не беспокойся, — произнес Птолемей. — Сейчас тебе нужен отдых, госпожа.

При свете утра хорошо были видны еще дымившиеся повозки и кучи трупов. Македонцы зажарили на костре целого быка и подкреплялись его мясом. Уцелевшие женщины и дети сидели в стороне под присмотром стражников. Повсюду ощущался запах смерти, Роксана выпила еще воды, но есть ей не хотелось. Александр спешился и подошел к ней.

— Ты действительно заставила меня поволноваться, маленькая согдианка. — Его рука нежно скользнула по ее щеке.

— Твои потери? — Голос вернулся к Роксане, но горло у нее еще болело в том месте, где в него впились пальцы Гога.

— Невелики. Мы напали неожиданно. — Он махнул рукой в сторону пленников.

Роксана заметила среди раненых скифов Чабу.

— Этот человек, — она показала на него, — тот, у которого огненно-рыжие волосы… Он спас мне жизнь, и даже сделал это дважды.

— Я намерен всех их предать мечу.

— Он — сын старого вождя и брат принца Хема. Его зовут Чаба.

— Пленники замедлят наше движение, когда мы будем возвращаться.

— Я перед ним в долгу.

Он осмотрел ее руку и нахмурился. Птолемей и его товарищи отошли в сторону, чтобы дать им возможность поговорить наедине.

— Ты немногословен, — заметила она. — Спроси о том, что хотел бы узнать, прежде всего.

— Они подвергали тебя насилию? Нет, клянусь богами, это не имеет значения. Важно только то, что ты жива. — Он сжал руки в кулаки. — Все они умрут, до последнего младенца.

— Нет, мой господин, — успокоила его Роксана. — Оставь их в покое. Пройдут годы, прежде чем они осмелятся снова напасть на нас. — Она поймала его ладонь и прижала к своей щеке. — Скифы — это дикие звери. Они действуют инстинктивно, а человек должен поступать, как велит ему честь. Моя честь осталась незапятнанной, и твоя тоже. Ни один мужчина не воспользовался моим телом. — Она пожала плечами. — Но если бы ты опоздал всего на несколько минут…

Он поднял ее голову за подбородок.

— Это не имеет значения. Я не был бы царем, если бы отвернулся от тебя за то, что произошло не по твоей вине.

— Но почему ты такой твердолобый? Говорю тебе, что мною не овладел ни один из мужчин. Я никогда тебе не лгала, и сейчас не лгу. Однако если бы я знала, что ты из-за этого разведешься со мной, то могла бы попробовать.

Его сильные руки обхватили ее и подняли в воздух.

— Я уверен, что ты сочинишь увлекательный рассказ о своих приключениях, в котором невозможно будет отличить правду от вымысла.

— Я сказала им, что являюсь чародейкой.

— Ты и есть чародейка. — Он отнес ее туда, где лекари занимались ранеными македонцами. — Сделайте для нее все, что сможете, — распорядился он. — И пусть ваши руки будут искусными, поскольку если она умрет… и вы все умрете.

Ближе к полудню македонские войска направились в сторону гор, прихватив с собой табуны лошадей и оружие скифов. Оставшиеся женщины завывали возле не погребенных тел убитых, среди которых были шаман и вождь. Чаба теперь руководил уцелевшими мужчинами. Все они были ранены, некоторые из них серьезно.

У Роксаны не хватило сил самой сесть на коня. Врачи дали ей опиум, чтобы приглушить боль, и теперь она лежала в объятиях Александра в полубессознательном состоянии. Ее щеки горели лихорадочным огнем.

— Забери меня домой, — шептала она пересохшими губами. — Если мне суждено умереть, пусть это случится среди родных мне гор.

— Я увезу тебя туда, женщина, — решительно заявил Александр. — Но я не позволю тебе умереть. — Его глаза смотрели на нее сурово. — Ты слышишь меня, Роксана? Я запрещаю тебе умирать!

Глава 10

В течение всего времени, затраченного на возвращение к скале Согдианы, лихорадка не покидала Роксану. Когда Александр и Роксана вернулись в свои покои, врачи и маги со всевозможными снадобьями заполнили залы дворца, чтобы помочь поставить принцессу на ноги. Было уже по-весеннему тепло и холмы из коричневых стали зелеными. Сотоварищи македонца готовились к преодолению опасных перевалов, ведущих в Индию, но Александр отказывался пока отдать приказ выступать в поход.

— Роксана поедет с нами, — заявил он, сбрасывая со стола свой кубок. — Как только она сможет ехать верхом, мы отправимся.

Птолемей и Пердикка обменялись взглядами.

— Среди наших воинов уже начались волнения, — заявил Гефестион, — Многие хотят возвратиться домой, в Македонию, пока они еще достаточно крепки, чтобы воспользоваться своим богатством.

— Твою госпожу можно будет привезти, когда она окрепнет, — предложил Птолемей. — Пройдут еще недели или даже…

— Она не умрет! — воскликнул Александр. — Неужели вы думаете, что эти согдианцы позволят ей уехать, когда я окажусь очень далеко отсюда? Нет! Начнутся задержки и оправдания, но при этом не произойдет ничего такого, что можно было бы счесть за измену. Если я оставлю ее, они провозгласят ее царицей, и нам придется снова завоевывать Бактрию и Согдиану!

— Но если ты не можешь ей доверять… — Гефестион мерил шагами палатку. — Клянусь богами, Александр! Я никогда не видел, чтобы ты был так увлечен женщиной! Какое заклинание наложила она на тебя? Ты не задержался бы из-за мужчины, кем бы он ни был. Но ради этой… этой дикой амазонки…

— Выбирай выражения, мой друг! — Глаза Александра зловеще прищурились. — Ты заходишь слишком далеко. — Он встал. — Если ты не в состоянии контролировать войска, находящиеся под твоим командованием, то, возможно, мне следует набрать командиров из азиатов. Здесь я великий царь, а не ты. — Он смахнул со стола оставшиеся там винные кубки. — Я слышу от вас одни и те же речи, так что мне придется поискать себе другую компанию. — Он вышел из палатки, при этом его лицо было закаменевшим, как маска.

Александр направился к алой палатке Европы.

— Роксана сводит его с ума, — заметил Птолемей. — Пока она не умрет или не выздоровеет, мы ничего с ним не сможем сделать. — Он распорядился, чтобы вытерли разлитое вино и принесли новое. — Вы же знаете, каким он бывает, когда вобьет себе что-нибудь в голову.

Пердикка громко выругался, его лицо покраснело от злости.

— Это проделки проклятых персов! Именно они убедили его в том, что он больше, чем царь.

— Больше, чем человек, — пробормотал Гефестион. — Может, так оно и есть, но бог никогда не вел за собой армию, и наших людей тоже поведет не бог. Он должен прийти в себя. Я сам готов перерезать ей глотку, если это поможет.

— Как заметил наш царь, мы повторяемся. — Птолемей усмехнулся. — Похоже, теперь рассвет приходит значительно раньше, так что я намерен отправиться в постель — хочу выспаться. Ты можешь последовать моему примеру, Гефестион. Сегодня ночью Европе будет не до тебя.

— Возможно, немного позже. Мы с Пердиккой намерены прикончить этот бурдюк с вином.

Птолемей отправился к себе, более встревоженный поведением Александра, чем можно было судить по его словам. Его вера в своего командира никогда не иссякала, но он понимал, что Александр очутился сейчас в непростой ситуации.

Армия изменилась — почти половину ее составляли уроженцы Азии. Чтобы отдавать приказы, командиры должны были владеть тремя или четырьмя языками. Азиаты будут подчиняться только до тех пор, пока Александр будет удерживать бразды правления. Его реальную опору составляли македонские войска, а именно среди них сейчас царили сомнения и недовольство. Необходимо было либо идти в поход на Индию, либо возвращаться домой — третьего не дано.

Оксиарт покинул покои Роксаны со следами бессонных ночей на лице, отложившихся темными кругами под его глазами. Он кивнул Кайану, стоявшему за дверью в спальню.

— Она спит.

— Лихорадка?

— Не совсем — сильное отравление. — Оксиарт много раз смотрел в глаза смерти. Его жена родила мертвыми троих сыновей и сама умерла, и он присутствовал при этом. Роксана являлась его единственным выжившим ребенком и наследницей, поэтому страх потерять ее привел его на грань безумия. — Все эти врачи — полные невежды. Сегодня они лечат медом, а завтра мазью из мирры. На поле битвы я бы немедленно прижег рану.

— Если бы я находился не в Мараканде, а рядом с ней… — Кайан провел пальцем по серой каменной стене. — Я оказался ненужным, владыка Оксиарт, ненужным, как мужчина, и не смог стать полезным, как телохранитель.

— Придержи язык, — предостерег его Оксиарт. — Это не твоя ошибка. Если кто-то и виноват, так это Александр. Тебе было приказано отправляться в Мараканду, чтобы вступить в брак с госпожой Лилией. Для тебя и моей дочери лучше, чтобы ты был женат, поскольку муж Роксаны вовсе не дурак. Ты привез жену с собой?

— Да, господин. Она находится в своих комнатах в женской башне. Лилия вовсе не в восторге от всего этого. Думаю, что она скорее способна полюбить какого-нибудь толстого торгаша из Мараканды, чем меня. — Он выпрямился и замер, когда вверху, на винтовой лестнице, появился Александр.

Прежде чем войти в комнату Роксаны, Александр обменялся несколькими фразами со своим тестем и Кайаном. Окна в спальне были плотно зашторены, ощущался запах ладана. Возле кровати с пологом горели свечи. Отослав жестом персидского лекаря, Александр присел на край постели.

— Выйдите все, — приказал он присутствующим женщинам. — Подождите — сначала откройте окна. Принцессе нечем дышать. — Он положил ладонь на лоб Роксаны, и ее веки дрогнули.

— Тебе не следовало снова приходить. Который сейчас час?

— Три часа после заката. — Он достал из кувшина с водой и лечебными травами кусок ткани, выжал его и положил свежую примочку ей на лоб. — В моей армии начались волнения. Ты задерживаешь выполнение всех моих планов.

— Если ты желаешь моего выздоровления, отправь подальше этих проклятых лекарей. Один из них, косоглазый, хотел заставить меня пить кислое молоко тигрицы. — Она откинулась на подушку, и ее зрачки расширились и стали почти прозрачными. — Мне снились странные сны.

— Это все из-за яда, — успокаивал ее Александр. — Если бы я знал, что у тебя такое серьезное ранение, то закопал бы этих проклятых скифов живьем вместо того, чтобы проявлять милосердие. Ты дурно на меня влияешь, делаешь меня мягкотелым. Враги теперь смогут этим воспользоваться.

— Греки рождаются великодушными.

Его внимание привлекло рычание, донесшееся из-за внутренней двери.

— Что это там?

— Всего лишь Акира, моя любимица. Лекари ее боятся, поэтому Волк сидит с ней в соседней комнате. — Ее веки стали закрываться. — Я не шутила насчет лекарей. Отошли их подальше.

— Они здесь для того, чтобы помочь тебе. — Он поднес к лицу кубок и понюхал янтарную жидкость. — Ты должна принять это? — Он поднес питье к ее губам, приподняв ее голову, чтобы она могла пить.

— Нет! — Она сжала зубы. — После их снадобий меня тошнит. Я не доверяю твоим знахарям. У меня тоже много врагов.

— Ну почему ты так упряма? Я приказываю тебе выпить это.

— Нет, я не буду. — Она отстранила кубок.

— Неужели ты думаешь, что я намерен тебя отравить? — Он попробовал лекарство, сплюнул и выругался. — Напоминает верблюжью мочу!

— Не знаю, так ли это, поскольку мне никогда не доводилось пробовать верблюжью мочу. Безусловно, ты человек гораздо более искушенный в подобных напитках, так как являешься эллином, то есть представителем цивилизованного мира.

— Ты едва жива, но язык твой остается острым, как терновая колючка. — Он поцеловал ее в лоб. — Ты слишком похудела, а мне больше нравишься мягкой и округлой. — Зеленый шелковый халат едва прикрывал ей груди. Царь нежно коснулся одной из них и наклонился, чтобы поцеловать розовый сосок. — Я скучаю по тебе, жена.

— Как это возможно, если ты проводишь ночи в объятиях Европы?

Он замер.

— Мне надоела эта песня. Я уже много раз говорил, что она для меня ничего не значит.

— Я не хотела разгневать тебя. Ты должен выслушать то, что я скажу. Боюсь, что… Мои сны говорят о том, что тебе угрожает большая опасность.

— И в чем она состоит?

— Не знаю, но… — Она судорожно вздохнула и посмотрела на него. — Сновидение всегда одно и то же. Становится темно… затем во мгле возникает вихрь. Я боюсь! — Ее пальцы сжали его кисть. — Прошу тебя! Останься на ночь во дворце. Не возвращайся в лагерь.

— Но какая опасность может поджидать меня в собственном шатре посреди моей армии? Каждый из моих воинов готов отдать за меня жизнь. — Он снова предложил ей снадобье. — Выпей немного. Даже бог не в состоянии вечно удерживать бойцов, находящихся в состоянии неопределенности. Ты должна поскорее поправиться.

Раздался стук в дверь. Два греческих лекаря с поклонами вошли в комнату.

— Твое величество! Мы не рассчитывали увидеть тебя здесь этой ночью. Похоже, принцесса начинает выздоравливать. Ты согласен с этим?

Александр окинул их взглядом.

— Нет, я так не думаю. Как вы можете называть себя выдающимися врачевателями, если не в состоянии вылечить волчий укус? — Он нахмурился. — Асклепий, тебя я знаю. Кто этот жулик рядом с тобой? — Он указал на старшего из двух лекарей.

— Гален, великий царь, — назвался незнакомец. — Приехал из Афин прошлой осенью, чтобы присоединиться к твоим войскам. У меня самые лучшие рекомендации, твое величество, уверяю тебя. Я учился у…

— Твои рекомендации не стоят и медной монеты. Я знаю только то, что вы не смогли вылечить мою жену. Если не хотите, чтобы ваши шкуры пошли на попону для моей лошади, вы добьетесь нужных результатов.

Гален покраснел и выпрямился.

— Мы всего лишь люди, твое величество, а не боги. Не все в нашей власти.

Асклепий взял Роксану за запястье.

— Сегодня вечером ее жизненная сила возросла, великий царь. — Она попыталась выдернуть руку.

— Кто прописал это лекарство? — Александр поднял кубок.

— Я. — Длинноносое лицо Галена было серьезным. — Это эликсир на основе белого морозника, который очищает кровь и убивает инфекцию.

Александр помрачнел.

— Принцесса не в силах его проглотить. Найдите другое снадобье. — Врач прочистил горло и отвел взгляд. — Напиток горький на вкус. Отведай его сам! — приказал Александр.

Когда Гален взял кубок, его рука дрожала, но он залпом выпил все содержимое.

— Это известный рецепт, твое величество, — уверял Асклепий. — Сам Аристотель, твой учитель, рекомендовал его.

— Если я не увижу результатов в течение двух дней, вас обоих заменят. — Он склонился к Роксане. — Я снова навещу тебя утром и приведу своего личного врача, Филиппа. Спокойной ночи.

Она вцепилась в его руку.

— Нет. Ты не должен покидать дворец. Мне явилось видение. Я вижу твою палатку. Опасность поджидает тебя в палатке! — Она попыталась встать, и ее дыхание стало неровным.

— Успокойся, — тихо сказал Гален. — Тебе нужен отдых, принцесса. — Он встретился взглядом с Александром. — Ты же видишь, в каком она состоянии!

— Ради бога мудрости! — воскликнула Роксана. — Останься, македонец. Сегодня ночью смерть будет следовать за тобой по пятам!

В ответ на этот крик отчаяния дверь в соседнюю комнату распахнулась, и возле кровати Роксаны появился Волк с кинжалом в руке. Александр остановил его взглядом.

— Ей ничто не угрожает, Волк. Она просто бредит из-за лихорадки.

Гален отступил назад.

— Мы не сможем позаботиться о принцессе в присутствии этого дикаря.

— Хватит! Замолчите все! — воскликнул Александр. — Роксана, ты хочешь, чтобы Волк продолжал тебя охранять? — Она кивнула. — Пусть будет так, но он не должен им мешать, а леопарда следует посадить на цепь. Мои товарищи были правы, когда говорили, что Согдиана — это царство варваров. До утра, маленькая звезда!

После ухода Александра Гален достал из внутреннего кармана бутылочку и, снова наполнив кубок, вытер его края чистой тканью.

— Выпей это, принцесса.

Когда он поднес питье к ее губам, она укусила его за указательный палец. Лекарь отскочил, расплескав янтарную жидкость на одеяло. В руке Волка угрожающе блеснул кинжал.

— Кайан! — позвала Роксана. — Кайан!

Дверь распахнулась, и в комнате появился Кайан с мечом в руке.

— Кайан, — слабым голосом произнесла она, — эти люди мне неприятны. Посади их за решетку.

На зов Кайана прибежали четверо крепких стражников согдианцев.

— Ты не имеешь права так поступать! — запротестовал Асклепий. — Царь…

Стражники схватили его за руки. Гален взвыл и бросился к двери, но Кайан загородил ему путь.

— Возьмите его! — приказал он. — Не туда! — Он откинул висевший на стене ковер и нажал на один из каменных блоков. С протяжным скрежетом открылась узкая каменная дверь, стали видны крутые ступени, уходящие вниз, в темноту. — Отведите их в самые глубокие подземелья цитадели, — распорядился он, — Но их нельзя трогать… пока.

Когда стражники и лекари удалились, он повернулся к Роксане.

— Что за игру ты затеяла, моя маленькая сестренка? Мне кажется, что ты не настолько больна, как стараешься показать. И что же натворили греческие лекари? Говори, раз заставляешь меня рисковать головой, выполняя твои капризы!

— Это правда, лихорадка не настолько затуманила мой разум, как они думают. Но мне нужна твоя помощь. Они отравили меня.

На худом ястребином лице Кайана дернулся мускул.

— По его приказу?

Она покачала головой.

— Не думаю. Это на него не похоже. Но он чересчур доверчив.

— Он предлагал, чтобы тебя осмотрел его личный врач Филипп?

— Да, но я отказалась. Филипп ненавидит меня. Я сказала Александру, что не позволю ему даже прикоснуться ко мне. — Она разорвала повязку. — Посмотри сам, Кайан. Рана затянулась, но меня все больше охватывает какая-то всепоглощающая слабость, хотя мои силы, наоборот, должны восстанавливаться.

— А если ты заблуждаешься? Царь вряд ли похвалит тебя за самоуправство.

— Я могу доверять только тебе, Волку и моему отцу. Допроси лекарей. — Она откинулась на подушки и прикрыла глаза. — Еще одно. Я чувствую, что Александр подвергается большой опасности. Передай Птолемею, что мне необходимо встретиться с ним, как можно быстрее. Если у меня и есть друг среди людей Александра, то это именно Птолемей.

— А если он не захочет?

— Он должен.

— Я буду караулить за дверью. Ничего не пей и не ешь, кроме как из рук Волка.

— Спасибо, Кайан.

В его темных глазах мелькнул отблеск терзавшего его душу чувства, а затем он исчез, закрыв за собой дверь.

— Отнеси меня к окну, — попросила Роксана Волка. — Мне нужен свежий воздух.

Он осторожно взял ее вместе с одеялом, перенес в кресло у окна и распахнул тяжелые ставни.

— Только вдохни этот воздух, Волк! — произнесла Роксана.

Было очень темно, чтобы разглядеть горы, но она могла представить себе их вершины, коронованные снеговыми шапками и укутанные в покрывала зелени, падающие вниз, к глубоким долинам.

— Пришла весна, — шептала она, — а я лежу здесь, словно больной жеребенок.

Он нахмурился и знаком спросил, принести ли ей еды.

— Хочу козьего молока с вином, — сказала она. — Я так просто не умру, нет! Оставь меня.

Она прижалась лицом к подоконнику и дремала, пока Волк не возвратился с теплым молоком.

— Птолемей не появился? — спросила она. Он покачал головой. — Я так беспомощна, а Александр мне не доверяет. — Она сжала кулаки и прошептала самое грязное ругательство, какое только знала. Волк накинул ей на плечи шкуру тигра, чтобы защитить от холодного ночного воздуха. — Волк, я ни за что не стану женщиной в своем следующем воплощении, клянусь!

Он вышел в другую комнату и освободил самку леопарда от цепи. Акира с гортанным рыком вошла в спальню.

— Акира, иди ко мне, — позвала зверя Роксана.

Большая кошка принялась с любопытством обнюхивать ее, описывая носом круги в воздухе, а затем уткнула голову в колени своей хозяйки. Роксана стала почесывать широкую плоскую макушку своей любимицы у основания темных ушей. Рычание зверя перешло в низкое довольное урчание.

— Если бы мой муж был леопардом, мне с ним было бы гораздо легче, — заметила Роксана.

Волк опустился на пол и, скрестив ноги, занял позицию между Роксаной и дверью, положив перед собой обнаженный клинок.

— Не думаю, что они ворвутся сюда с оружием, чтобы отрубить мне голову, — сказала она. — Зачем им утруждать себя, если яд потихоньку делает свое дело?

Прошел час, прежде чем стук в стену заставил бактрийца вскочить на ноги. Когда открылся секретный проход, в комнате появился Кайан, стряхивая с одежды паутину. Он шагнул в сторону, чтобы не мешать стражникам, тащившим пленника. Они бросили скулящего лекаря на пол.

— Говори! Повтори ей то, что сообщил нам! — приказал Кайан.

Хныкающая фигура на полу сжалась в комок.

Роксана прикусила нижнюю губу. Они пытали его! Она ощутила спазм в желудке. Пальцы лекаря были расплющены и кровоточили.

— Если он не повторит свои слова, — начала она, — верните его в…

— Нет! Нет! — запротестовал врачеватель. — Милосердия, госпожа! Прошу тебя, милосердия! — Он пополз в ее сторону. — Я всего лишь выполнял приказы.

В коридоре раздались громкие голоса, а затем стук в дверь.

— Откройте! — приказала Роксана.

В комнату ворвались Птолемейи Гефестион в сопровождении двух тяжеловооруженных македонцев.

— Что здесь происходит? — воскликнул Гефестион. — И где Александр? — Он вытащил меч, и Волк встал между ним и Роксаной.

— Успокойтесь. Здесь не происходит ничего, что угрожало бы Александру, — крикнула Роксана. — Я посылала за тобой, Птолемей. Ты должен многое узнать от этого лекаря. Он регулярно потчевал меня отравой.

— В действительности дело обстоит еще хуже, — добавил Кайан. — Говори, тварь!

— Они… они хотят убить великого царя.

— Кто — они? — Гефестион схватил Галена за горло и заставил встать. — Кто хочет убить Александра?

— Военачальник Черный Клейт. Клейт говорил, что Александра околдовала согдианская шлюха. Он обещал вернуть власть македонцам.

Гефестион толкнул Галена на каменный пол.

— Казните его! — приказал он. — И арестуйте Черного Клейта по моему приказу!

— Подожди, — вмешался Птолемей. — Объяви общую тревогу, — велел он солдату. — Мы не должны пока убивать этого человека, нам понадобятся его показания, если в заговоре участвуют македонцы. Мы обязаны найти Александра и предупредить его. — Он посмотрел на Роксану. — Я уже был в его палатке, но там его нет.

— Европа?

— Нет, — возразил Гефестион. — Я только что покинул шатер этой госпожи. Никто не видел Александра с того момента, как он отправился во дворец. В его жилище сейчас находятся четверо слуг, но это не те, кто обычно ему помогает. Также исчез юноша, который дежурил вечером.

— Как его зовут? — спросила Роксана.

— Ясон. — Он кивнул. — Да, это тот самый парень, которого ты спасла в лагере. Вот как он отплатил Александру за милосердие!

— Заговор спланировали не мои соотечественники, — заметил Кайан. — Этот врач собирался отравить принцессу Роксану вместе с царем. Яд, который ей давали, медленного действия, и подмешивали его малыми порциями. Но, похоже, что Асклепий не имеет к этому заговору никакого отношения.

Гефестион кивнул.

— Возможно, мне следует извиниться перед тобой, принцесса Роксана. — Но где же Александр?

По коридорам дворца разнесся топот ног множества людей. Заревели трубы, призывая войска строиться в боевые порядки. Повсюду загорелись факелы. Гефестион и сотоварищи приводили армию в состояние полной боевой готовности, а Роксана в это время ждала и молилась.

Уже перед самым рассветом согдианский солдат принес Роксане весть о том, что тело Ясона обнаружено в канаве. Руки и ноги юноши были связаны, а сам он был удушен. Но поиски Александра оказались безуспешными. Создавалось впечатление, что великий царь греческих земель и Персии исчез с лица земли.

Когда первые лучи рассвета окрасили в светлые тона горные пики, всадник на вороном коне приблизился к передовому посту. Небольшая группа воинов, состоящая из нескольких старших командиров, одного из командующих и двух седых ветеранов, выехала ему навстречу.

— Александр! — окликнул его старший по званию. — Где же, клянусь Аидом, ты пропадал? Гефестион уже объявил общую тревогу.

— Черный Клейт! — Александр улыбнулся своему давнему товарищу. — Тебе не следует так напрягать свои старые кишки. Мы с Буцефалом решили, что небольшая прогулка нам не помешает. Неужели я не могу отлучиться даже на несколько часов без того, чтобы в моей армии не начались беспорядки? Что случилось? В Персии очередное восстание?

— Нет, насколько мне известно, — сердито ответил Клейт. — Гефестион начал отдавать приказы уже после полуночи. — Он неуверенно огляделся по сторонам. — Скорее всего, какие-то проблемы с племенами варваров.

Он остановил свою лошадь рядом с жеребцом царя. Александр успел заметить отблеск света на острие копья.

— Клейт? — Александр молниеносно отклонился в сторону и спрыгнул с лошади в тот момент, когда копье военачальника пронзило воздух в том месте, где только что находилась его грудь. Александр ощутил под ногами влажную от росы траву и обнажил оружие.

— Смерть предателю! — взревел Клейт, замахиваясь мечом на своего предводителя.

Следующий за Черным Клейтом всадник, знатный македонец по имени Нестор, пришпорив своего чалого, поспешил к ним.

Буцефал встал на дыбы и напал на коня Клейта, повалив его на землю. Клинки с лязгом столкнулись, а Нестор выпустил стрелу. Она не попала в Александра, но оцарапала крестец черного коня-великана, приведя его в неистовство. Лучник потянулся за следующей стрелой, но вдруг резко свалился в сторону, когда молодой командир из Коринфа пронзил мятежника копьем.

Клеит снова атаковал. Рука Александра ухватилась за древко копья Клейта. Он вытащил копье из земли и метнул его в грудь военачальника, и тот с хриплым стоном упал ничком.

Группа рассыпалась. Трое всадников погнали своих лошадей подальше от лагеря, а двое младших командиров с оружием в руках заняли позиции, готовясь защищать царя. Молодой командир успел нагнать самого медлительного из трех оставшихся заговорщиков и зарубил его одним мощным ударом.

Александр схватил Клейта за волосы и поднял его голову. Изо рта военачальника текла струйка крови.

— Почему? — спросил Александр. — Ты рисковал собственной жизнью, чтобы спасти меня во время сражения. Почему же ты предал меня?

Из остекленевших глаз Клейта смотрела смерть.

— В заговоре принимали участие более двадцати моих македонцев, — говорил Александр той же ночью, меряя шагами спальню Роксаны. — Черный Клейт, лекарь Гален, Танос, Евген, шестеро моих личных слуг. Все они были моими друзьями. Но почему? И почему Клейт? Он был одним из самых близких…

— Все достаточно просто, — прервал его Птолемей, поворачиваясь от открытого окна. — Они жаждали власти. Чтобы получить ее, необходимо было умертвить тебя.

— А заодно и нас, — добавил Гефестион. — Вне всякого сомнения, мы втроем должны были разделить одну могилу.

— А теперь это их участь.

— Ты намерен всех их казнить, мой господин? — спросила Роксана. — Даже мальчишек?

— Все должны умереть! — прорычал Гефестион. — Это будет хорошим уроком для тех, кто замышляет измену. Но Александр милосерден, поэтому их смерть будет быстрой.

— Не слишком быстрой. Многие не могут поверить в то, что Клейт оказался предателем, — заметил Птолемей. — В войсках ходят разные слухи. Кое-кто говорит, что Клейт неуважительно относился к принцессе Роксане, и Александр убил его именно за это.

— Они называют ее чародейкой, — добавил Гефестион.

Александр усмехнулся.

— Возможно, она и чародейка, но, если это даже и так… Я ее контролирую, а не она управляет мною.

— Я вовсе не колдунья, — возразила Роксана. Она села в постели, закутавшись в покрывало, чтобы укрыться от взглядов товарищей своего мужа.

— Но зачем ты в одиночку отправился в горы? — спросил Гефестион. — Это безумие!

— Старина Бычьеголовый заскучал. Нам с ним надо было размять ноги… и поразмышлять. Мы уже слишком долго находимся в состоянии ожидания, и солдаты теряют свои боевые навыки.

— От этой болезни есть только одно средство, — сказал Птолемей.

Александр кивнул.

— Готовьте людей. Мы выступаем в поход на Индию.

В течение недели Роксана настолько поправилась, что уже смогла встать с постели. Она присоединилась к Александру, стоявшему на одном из каменных балконов, откуда открывался вид на долину. Он поприветствовал ее поцелуем и обнял за плечи.

— Сегодня у тебя хороший цвет лица.

— Я чувствую себя значительно лучше. — Она заметила, что он коротко постригся, избавившись от большей части темных локонов, а у корней волосы уже поблескивали золотом. — Ты уже не герой Геракл? — съязвила она.

— Нет. — Он погладил ее по голове. — Буцефал ведет себя так, будто не узнает меня.

Она улыбнулась.

— Это хорошо. Я предпочитаю видеть тебя в обличье светловолосого варвара.

— Значит, ты одобряешь хоть что-то из того, что я делаю?

Она кивнула.

— Некоторые вещи.

Он стал серьезным.

— Я был неправ.

Она наблюдала за табунами лошадей, резвившимися в раскинувшейся внизу долине. Табунщики разделили их на кормящих матерей с жеребятами и молодых скакунов. Все эти животные должны были остаться в плодородных долинах Согдианы, когда армия Александра отправится на восток. Бесценные кобылицы и их потомство будут набираться сил на молодой травке. Их не станут использовать, пока молодые лошади не достигнут трехлетнего возраста, и тогда начнется их обучение. Боевые кони были привязаны на дальнем краю лагеря.

— Я сказал, что был неправ, — повторил Александр, излучая юношеское обаяние. — Я прощен? — Она пожала плечами, а он ее поцеловал. — Ты сильный противник, маленькая согдианка. В моей жизни было очень мало людей, которым довелось услышать мои извинения. Ты должна гордиться этим.

Она положила голову на его обнаженное плечо.

— Ты мне не доверяешь и никогда не будешь доверять. Отпусти меня, Александр. Разведись со мной. Мы не принесем друг другу счастья.

— Я никогда не отпускаю то, что мне уже принадлежит. — Он обнял ее. — Люди правы. Ты околдовала меня. Я люблю тебя так, как не любил ни одну женщину.

— Но ведь ты мне не доверяешь.

— Я не доверяю даже своей матери. Я много думал о твоем предупреждении держаться подальше от своей палатки в ночь попытки мятежа.

— Но ты веришь Гефестиону!

— Мы с ним родственные души.

— Оставь меня в моих горах, македонец.

— Никогда!

Она бросила взгляд на далекие горные пики и заморгала, стараясь сдержать слезы.

— Если ты заберешь меня из этой страны, я больше никогда ее не увижу.

— Я увезу тебя и затем верну назад, клянусь. И наш сын будет скакать по этим благословенным лугам. — Он пытался остановить ее протесты — его руки стали ласкать ее тело. — Набирайся сил, — сказал он. — В это время через год у меня будет наследник от тебя. Его царство будет самым большим из всех, какими только довелось править человеку. Оно протянется до земных пределов. — Его серые глаза поймали ее взгляд. — Подари мне сына, Роксана.

— Карма правит всеми нами, мой господин. Чему суждено быть, то и случится.

Он провел пальцами по ее блестящей золотисто-рыжей косе.

— Ты должна больше верить мне. Разве я не говорил, что ты не умрешь?

— Я умру, когда истечет число отпущенных мне лет, как и ты, мой господин. — Она отошла в сторону и повернулась, чтобы взглянуть на его чеканный профиль. Солнце светило так, что вокруг его головы возник сияющий ореол, и она рассмеялась. — Быть может, ты не умрешь. Ты ведь по-прежнему считаешь, что являешься, сыном Зевса, не так ли?

— Мать часто мне об этом говорила. — Он ухмыльнулся. — Зевса или Аполлона. Тогда было темно, и она не смогла хорошо разглядеть своего любовника. В любом случае я — полубог.

— Тогда ты должен жить так же долго, как и эти горы, Александр. Но я всего лишь простая смертная, всего лишь женщина, как ты меня часто называешь. Для меня в твоей легенде нет места.

— Тогда я придумаю другую. — Он обнял и поднял Роксану, изумив ее своей силой. — Если я и ощущаю себя смертным, то именно тогда, когда смотрю в твои глаза, Роксана. Иногда мне кажется, что я понимаю ход твоих мыслей, но потом обнаруживаю, что у меня в руках лишь клочок горного тумана. Пойдем со мной в спальню, маленькая звезда.

— Похоже, у меня нет другого выбора.

Он понес ее внутрь и вниз по каменным ступеням, в свои покои, которыми он редко пользовался, предпочитая палатку в центре армейского лагеря. Ее комнаты он вернул ей, а сам занял другие, со спартанской обстановкой, больше соответствующей его характеру.

Там находились только широкое ложе с шелковыми простынями, а также разбросанные свитки и карты, свидетельствующие, что в этой комнате спит царь. Его доспехи валялись там, где он их сбросил, а круглый чеканный щит стоял у стены. В ногах ложа поблескивал боевой шлем с красным плюмажем. Когда Александр положил Роксану на постель, она взяла шлем в руки.

Ее пальцы прошлись по вмятинам.

— Похоже, ты часто им пользовался, — заметила она. — Откуда эта отметина? — Она задумчиво потрогала глубокую впадину.

— Это память о Тире. — Он забрал у нее шлем и отбросил его в сторону.

— А я тогда память о Согдиане?

Он наклонился и поцеловал ее в плечо.

— Ты трепещешь, как лист перед бурей. — Он проложил огненную дорожку поцелуев по ее шее. — Тебе не следует меня бояться, — шептал он, прижимая ее к подушкам. — Я всего лишь хочу ощущать твое присутствие рядом. Я готов ждать, пока ты достаточно окрепнешь, чтобы снова стать моей. Спи здесь, в моих объятиях, и никто не сможет побеспокоить тебя. — Сильные пальцы ласкали ее шею и плечи, снимая напряжение с мышц, пока она не уснула.

На закате появились слуги с подносами еды и напитков. Александр приказал им оставить провизию и удалиться. Он стал кормить ее из своих рук, выбирая кусочки фруктов, зелень и нежное мясо.

— Вот это вино уже разбавлено по твоему вкусу, — уверял он, отпивая глоток из ее чаши. — И обязательно попробуй этот хлеб. Он приготовлен по македонскому рецепту и еще теплый.

— Ты кормишь меня как на убой, — запротестовала она.

— Только хорошо подкрепившись, ты сможешь победить меня в новой игре. Она называется пачиши. Тебе уже доводилось в нее играть? Если ответишь «немного», то я удушу тебя покрывалом, ведьма! — Он достал из-под кровати игровую доску. — Так что? Ты раньше никогда не была настолько несловоохотливой, согдианка. Тебе знакома эта игра?

— Это игра индийская, не правда ли, мой господин? — невинным тоном спросила она. — Но разве ты играешь в игры своих врагов?

— Всегда. — Он снова прижал ее к подушкам и звонко поцеловал, а затем уткнулся лицом в ее груди. — Я не выдержу, если ты еще долго будешь прохлаждаться, оставаясь в роли больной, — предупредил он. — Еще неделю, но не больше. Мои чресла горят при мысли о твоем жарком ущелье. — Он отпустил ее и установил начальную позицию для игры. — Я хожу первым. — Он подобрал тунику и уселся на постель, скрестив ноги, с довольным видом. — Я не выношу, когда мошенничают.

Ее не обманула его обезоруживающая улыбка.

— Я никогда не мошенничаю, мой господин.

— Не люблю лукавства. Отцовство моего сына ни у кого не должно вызывать сомнений. — В его голосе послышалась смертельная угроза. — Начальник твоей охраны…

— Это мой родственник, которого ты сам назначил на этот пост. — Она не уклонилась от его взгляда, а встретила его со спокойным достоинством. — Я играю, чтобы победить, — заявила она, — но я никогда не жульничаю.

— Ладно. Но если ты проиграешь… — Он хохотнул. — Если проиграешь, как ты готова расплатиться?

— Тогда ты удовлетворишь желание своего сердца… в полдень на спине слона. — Она потянулась за игровыми кубиками.

— А если я проиграю?

Она заставила себя улыбнуться ему.

— Если проиграешь ты, то слоном будет управлять Европа.

Глава 11

Армия Александра Великого перед индийским походом насчитывала более ста тридцати тысяч человек, включая гвардию — гетайров, или сотоварищей, македонскую тяжелую и легкую кавалерию, азиатскую кавалерию, пеших лучников и мечников, бактрийских всадников на верблюдах, пращников и многочисленные нерегулярные войска различных племен. Гремели барабаны, отряды выстраивались в шеренги, слоны трубили, а молодые лошади пытались выскочить вперед под ругань ветеранов. За табунами коней, стадами рогатого скота, повозками с провиантом и вьючными животными, тащившими механизмы для онагров и боевых машин, следовали торговцы, жены, любовницы, прачки, лагерные шлюхи и дети.

Принцесса Роксана появилась на мраморных ступенях дворца в сопровождении личного телохранителя Волка, Кайана, подчинявшихся ему охранников, Сорайи, а также служанок. С каждым днем силы Роксаны восстанавливались после отравления. Александр пообещал, что она займет место рядом с ним, как только сможет сидеть в седле. Его неукротимая жажда нового заразила и ее желанием увидеть, что же находится за Гиндукушем, так что охватившая ее печаль в связи с отъездом из Согдианы постепенно вытеснялась радостным возбуждением.

Сегодня она не намеревалась садиться на лошадь и по этой причине была облачена в подобающее ее положению одеяние — тунику и штаны, вышитые золотом, а также закутана в прозрачное покрывало. На ногах у нее были башмаки из мягчайшей кожи, прошитые шелковой нитью, они могли выдерживать большие нагрузки. Все женщины, которых она выбрала, чтобы взять с собой, были молоды и прелестны, хорошо ездили верхом и умели обращаться с оружием. Никто не знал, увидят ли они свою родину снова, но над армией Александра витал дух романтики и приключений. Александр, сидя на Буцефале, ждал у основания парадной лестницы. Он волновался, будто зеленый новобранец.

— Скорее, жена! — крикнул он, усаживая ее перед собой на огромного жеребца. — Солнце уже два часа как встало. Нам пора в путь.

Они вместе проехали по извилистой тропе, пробитой в скале и ведущей в долину, до которой надо было спускаться более мили.

— Сегодня нам не удастся много проехать, — сообщил он. — Чтобы выбрать путь в походе, требуется определенное время. — В его глазах сверкнуло возбуждение. — Я осыплю тебя сокровищами Индии! Когда родится наш сын, я вознагражу тебя драгоценными камнями, равными его весу.

— Ты очень щедр, господин, в отношении богатств царей Индии, которые еще предстоит завоевать. Впрочем, ловлю тебя на слове. Я предпочитаю изумруды.

— Значит, это будут изумруды. А теперь посмотри, что я для тебя приготовил. Ты будешь путешествовать с удобствами, маленькая дикарка.

Большая серая слониха стояла спокойно, раскачиваясь из стороны в сторону, а ее морщинистый погонщик пристроился у ее ног, опершись на хобот. На пожелтевшие клыки животного были надеты наконечники из серебра с чеканкой золотом в виде листьев и цветов. Спина слонихи была накрыта попонами красного и золотистого цвета, поверх которых была установлена кабинка с деревянной крышей и затянутым шелком ложем. На голове и плечах слонихи была укреплена замечательная упряжь из красной кожи со сверкающими драгоценными камнями.

Роксана весело рассмеялась.

— Это будет для меня наказанием за все мои прошлые деяния. Я терпеть не могу слонов. А этот ящик скорее подходит для… для персидского евнуха.

— Тем не менее, супруга, она теперь твоя, — заявил Александр. — Ее зовут Тума и ей пятнадцать лет. А это твой махоут, Ники.

Маленький человек встал на колени, но Александр дал ему знак подняться. Погонщик постучал по хоботу железным жезлом, и огромное животное с ревом рухнуло на колени, поднимая пыль.

Слуга приставил к боку слонихи деревянную лестницу, а Александр помог Роксане слезть с лошади и подвел ближе к Туме.

— Твой слон ждет, принцесса, — важно провозгласил он.

На Роксану напал судорожный смех.

— Я не могу, — протестовала она. — Мои воины не смогут сойти с места от изумления.

— Ты ведь не намерена противиться моему приказу? — Александр пытался сохранять серьезность, но она знала, что он тоже готов рассмеяться. — Это средство передвижения, достойное первой жены великого царя.

Обреченно пожав плечами, она вскарабкалась наверх. Внутри башенка была обтянута шелком, выложена подушками и оказалась намного большей, чем представлялась с земли. Роксана расположилась поудобнее, приняла вид, подобающий царственной особе, и слон поднялся на ноги.

— Я никогда не прощу тебе этого, — пообещала Роксана салютовавшему ей мужу.

Посмеиваясь, он вскочил на Буцефала и поехал к сотоварищам, в начало колонны войск.

Повозки, запряженные мулами, везли личное имущество Роксаны. Ими также могли воспользоваться сопровождавшие ее женщины в случае плохой погоды, когда нельзя будет ехать верхом. Волк следовал за слонихой на лохматой степной лошади с большой головой, одна нога которой была словно в белом чулке. Кайан и почетная охрана принцессы ехали впереди. Поднимаясь по ступеням в причудливую башенку, она поймала удивленный взгляд брата. «Ничего, — подумала Роксана, — пусть они пока веселятся, но в подходящий момент я отплачу своему супругу за это представление».

Походка слона оказалась ровной и, после того, как Роксана к ней привыкла, не доставляла беспокойства. Вид, открывавшийся с покачивающегося помоста, был замечательным. Согдиана весной становилась прекрасной, но самым важным было то, что армия захватчиков покидала ее родину, оставляя властвовать Оксиарта. Он должен был присоединиться к основным частям армии через несколько недель после назначения нового правителя. Александр не опасался предательства с его стороны, поскольку с ним поехала Роксана, а также цвет знати Бактрии и Согдианы.

В сущности, большинство соплеменников Роксаны уже свыклись с тем, что Александр стал верховным правителем. Он не проявлял излишней жестокости, а также оставил в неприкосновенности почти все законы Согдианы и не изменил систему налогов. Он не накладывал никаких ограничений на торговлю, которая являлась кровью, поддерживающей существование Двух Царств. Теперь управлять царствами должны были македонцы и согдианцы. Александр обещал, что после индийского похода Оксиарт вернется домой и снова займет свое законное место принца Бактрии и Согдианы.

Искры независимости не были уничтожены и продолжали тлеть в ожидании нарушения баланса власти. В Бактрии и Согдиане постоянно ощущалось стремление к свободе, и так было на протяжении всей истории царств. Пока бактрийцы и согдианцы вели себя мирно по отношению к грекам и Александру, но ситуация в любой момент могла резко измениться.

Главное достоинство передвижной башни Роксаны состояло в том, что принцесса могла видеть все происходящее вокруг, но ее при этом никто не видел. Хотя она и скучала по ощущению мчащейся под ней лошади, но решила подождать, пока ее силы полностью восстановятся. Кампания обещала быть долгой, а она не тренировалась с того момента, как ее пленили скифы. Поскольку она была женщиной, то была легче и обладала менее развитой мускулатурой, чем мужчина такого же роста. Свою слабость можно было компенсировать только ловкостью, быстрым умом и постоянным поддержанием отличной физической формы.

Она вздохнула и проследила за золотым орлом, летевшим от вершины цитадели в направлении долины. Царь воздуха, — гордый орел, — являлся символом ее страны. В седле Роксана ощущала себя сродни орлу — такой же быстрой, свободной и недосягаемой. Волк говорил, что ее скаковые лошади находятся в главном табуне. Вскоре она снова сможет испытать ощущение свободы. Мерное покачивание башни убаюкало ее, и она задремала.

Ресницы Роксаны затрепетали, когда занавеси раздвинулись и она, внезапно проснувшись, увидела рядом с собой Александра.

— Я пришел, чтобы потребовать свой выигрыш, чародейка, — заявил он, протягивая ей золотой кубок. — Вот, возьми его, пока я не пролил вино, а оно, следует сказать, просто превосходное.

— Александр! — воскликнула Роксана, еще не отойдя ото сна.

— А кого ты ожидала увидеть? Любой другой мужчина, едва дотронувшись до этих занавесей, поплатится своей головой. — Он усмехнулся. — Уже наступил полдень, а ты, помнится, проиграла мне.

— О чем ты говоришь? — Она потерла глаза и на мгновение пожелала, чтобы он действительно стал богом. Иметь дело с самим Аполлоном вряд ли было бы труднее.

Он устроился на подушках напротив нее, достал бурдюк и налил чашу до краев.

— Выпей, моя сладкая жена… за нас и за сына, которого ты мне, надеюсь, родишь. Пора уже что-то делать для этого.

— Прямо сейчас? — Она недоуменно посмотрела на него. — Ты шутишь. — Он поймал ее локон и намотал его на палец. — Надеюсь, ты шутишь, — повторила она. — Нельзя ли найти более подходящее время?

Его пальцы соскользнули с ее шеи на верхнюю застежку туники. Она попыталась уклониться, но он потянул ее на себя. Его теплые губы прошлись по ее губам.

— Роксана… — прошептал он. — Я ждал уже достаточно долго.

Опустевший кубок покатился по застеленному ковром полу.

— Ты с ума сошел! Здесь? На глазах у всей твоей армии, а также и моей?

Она хотела вывернуться, но он крепко ее держал. В его глазах сверкал внутренний огонь.

— Роксана, моя армия… — Он зарылся лицом в ее волосы и стал целовать ее, снова и снова. Его пальцы нащупали вторую застежку и быстро справились с ней.

— Мой господин… — слабо протестовала она. — Нет!

— Они ничего не увидят и пусть думают, что хотят. Мне следовало бы уже давно побить тебя. Ты настолько неуправляема, что заслуживаешь такого наказания при свидетелях. — Он тихо засмеялся и слегка ухватил ее зубами за нижнюю губу. — Что же они смогут сказать даже в худшем случае? Что великого царя околдовала его собственная жена? Так это правда. — Он снова ее поцеловал и прошептал: — Разве у твоего народа считается греховным желать собственную супругу?

Присутствие Александра оказывало на нее опьяняющее воздействие, и, чем больше она сопротивлялась, тем более сплетались их тела.

— Я вышла замуж за безумца, — пробормотала она.

Однако она знала, что если это и безумие, то она его вполне разделяет. Почему она не в силах противиться обаянию этого македонского завоевателя? И почему близость с ним заставляет ее позабыть о голосе разума? Александр привлекал ее не только своим умом и даже не физически. Ее душа тянулась к нему так же, как к одинокому оазису тянется все живое.

Ее пульс участился, когда он расстегнул третью золотую застежку на тунике и прижался страждущими губами к ложбинке у основания ее шеи. Она пыталась протестовать, но слова растаяли на ее губах. Проще было прекратить дышать, чем противиться ему в том, к чему он стремился.

Она приподняла его подбородок и провела губами по его губам, позволив волшебству поцелуя окутать ее покрывалом восхищения. Сильные руки Александра заскользили по ее телу, лаская, поглаживая, убаюкивая ее, пока огонь его страсти не зажег в ее груди ответное пламя.

Когда их языки соприкоснулись, нежно исследуя и пробуя друг друга на вкус, поцелуи стали более страстными, унося их далеко от окружающего мира, туда, где ничто не имело значения, кроме желания их разгоряченных тел.

Александр прошептал ее имя, и звук его голоса потряс ее до глубины души. «Остановись! — кричал внутренний голос. — Остановись!» Но она уже не в силах была противиться мужскому магнетизму этого человека, который целовал каждый дюйм ее тела, нежно шепча ее имя. Вздымаясь на волне исходившего от него искушения, Роксана снова сдалась, ответив на порыв его страсти с таким же пылом.

Она ласкала железные мышцы могучих плеч Александра и его бугрящиеся мускулами руки. Это были неутомимые руки воина, способные натягивать тетиву или фехтовать мечом часами, не зная усталости. Роксана покусывала их, посасывала и касалась язычком, подчиняя их силу своей воле. Ее сладострастные исследования кончиками пальцев, губами и языком продолжились на его широкой гладкой груди. Она принялась поддразнивать сначала один сосок, а затем и другой, а потом стала ласкать рельефные мышцы его плоского живота.

— Чего ты хочешь? — хрипло спросил он. — Скажи мне.

— Тебя.

— Повтори, — настаивал он.

— Только тебя.

Мощные мышцы ног расслабились под ее прикосновением, и она слегка провела пальцами по тонкой ткани, прикрывавшей его восставшее копье.

— Поцелуй меня! — приказал он.

Она медленно наклонилась, взвешивая в руке его мужское достоинство и обволакивая нежным дыханием его разбухший ствол.

— Целуй меня! — произнес он, задыхаясь. — Возьми его… всего.

— Это не в моих силах. Ведь я всего лишь обычная смертная.

Он судорожно вздохнул, а его мышцы напряглись, когда она вначале легонько поцеловала, а затем провела кончиком языка по горячей вздыбившейся плоти. Вкусовое ощущение оказалось неожиданно таким приятным, что ее попытка подразнить постепенно превратилась в потребность совершать и дальше приятные действия. Сладострастная боль стала раскалять ее лоно до предела, и она ощутила, как ее наполняет хмельное предвкушение апофеоза любви.

— Мучительница, — простонал он, вцепившись пальцами в ее волосы. — Да, да!

Она игриво взяла его член губами, принимая его в себя, и стала делать то, чего он жаждал, и даже больше, распаляя звериные инстинкты и доводя его до края пропасти, снова и снова. Каждый раз в последний момент перед тем, как Александр готов был потерять контроль, она отстранялась, оставляя его стенающим и содрогающимся от желания.

— Хватит! — внезапно выкрикнул он, впиваясь губами в ее губы и срывая с нее златотканые тунику и шаровары.

Срывая, в свою очередь, одежду с него, она не ощущала стыда, но только равное его страсти желание.

Ее дыхание стало более глубоким и прерывистым, когда он толкнул ее на подушки и стал жадно поочередно впиваться в ее груди, пока соски не набухли, а в тайных уголках ее тела не запылал пожар.

Его неутомимые чувственные губы проложили дорожку пылких поцелуев вниз, к ее животу и внутренним поверхностям бедер, и она застонала, когда его пальцы прошлись по рыжеватым завиткам внизу живота, прежде чем погрузиться в ее увлажнившиеся сокровенные складки. Она застонала, когда он нащупал источник ее сладострастия и стал массировать его, после чего скользнул одним, а затем и двумя пальцами еще глубже.

— Я не в силах больше ждать, — сказал он, опрокидываясь на спину и усаживая ее сверху.

Она приникла к нему, осыпая его дикими страстными поцелуями, когда он вошел в нее.

Роксана приняла его пронзающую плоть со всем пылом своего раскаленного желания. Мерное покачивание огромного животного под ними уже не ощущалось в неистовстве их исступленного соединения, завершившегося в волнах сладострастного финала.

— Ты никогда не говорила, что любишь меня, — прошептал он ей в сладкой истоме взаимного восхищения, когда они оба лежали, бездыханные и опустошенные, а их тела были скользкими от пота, но удовлетворенными. — Ты ведь не будешь этого отрицать?

Она сонно зароптала и прильнула к его груди.

— Неужели тебе недостаточно твоих завоеваний? Нужно еще и опозорить своего противника? — Она, дразня, лизнула его сосок. — Пленник обязан говорить то, чего требует его хозяин. — Она ощутила в нем вновь нарастающее желание. — Спрашивай, и ты получишь желаемый ответ, мой могучий царь.

— Взрасти в себе сокровище, — попросил он. — А я, в свою очередь, готов выполнить любое твое желание.

Она рассмеялась и притянула его к себе.

— Только будь осторожен, мой завоеватель, — хрипло прошептала Роксана. — Я уже знаю, что благодаря нашим сегодняшним трудам ты получишь наследника, которого так желаешь.

Значительно позже, вечером, когда она спустилась по лестнице в лагерь, разбитый для ночевки, одетая в новую тунику и шаровары, Роксана ощутила устремленные на нее тысячи взоров. Александр в течение последних нескольких часов находился во главе колонны, но все в его огромной армии уже знали главную новость. Она снова завоевала его благосклонность.

Пристальный взгляд Кайана обвинял, но Роксана встретила его с надменным видом. Какое право он имеет судить ее? Ведь он сам, без сомнений, уже вкусил радости близости со своей женой.

В раскинутом для нее шатре Роксана вымыла волосы и умастила тело изысканными маслами и благовониями. Она съела только кусочек хлеба с сыром и легла отдохнуть на ложе под пологом. Первый день марша всегда бывает утомительным, и Сорайя вместе с остальными женщинами вскоре тоже погрузилась в сон. При свете единственного горевшего светильника Роксана лежала без сна, уставившись в темноту.

Слова Александра снова и снова эхом звучали в тайниках ее разума. Любила ли она его? Возможно, любовь и ненависть являются двумя сторонами одного и того же клинка. Она, не колеблясь, готова была рисковать своей жизнью, защищая его, хотя в такой же мере готова была все отдать, чтобы освободиться от него. А сейчас ко всему этому добавилось еще одно важное обстоятельство. Инстинкт говорил ей, что она носит под сердцем наследника Согдианы и Бактрии. Она не обманывалась и не рассчитывала, что Кайан и его люди способны защитить ее от врагов, которых достаточно среди македонцев. Если Александр умрет, и она, и ее еще не рожденное дитя не проживут и нескольких часов.

Так что в определенном смысле забота о муже была проявлением инстинкта самосохранения, а вовсе не любви к человеку, завоевавшему ее страну и предавшему мечу многих представителей ее народа. Но, даже если Александр останется в живых и признает ребенка своим, опасность не минует. Он пожелает сделать своего наследника македонцем, а ей не разрешат должным образом участвовать в его воспитании. Но, как тогда сможет она защищать жизнь ребенка и научить его любить Два Царства и заботиться о них?

Она была уверена в том, что носит сына Александра и, что зачатие произошло еще до ее пленения. Однако до поры до времени разумнее было держать эту новость при себе, поскольку Роксана опасалась, что муж не поверил ей, когда она говорила ему, что скифы ее не тронули. Упрямство Александра было легендарным. Если уж какая-то мысль посещала его, то изменить такое суждение было практически невозможно, поэтому любые его сомнения в отношении того, что это его ребенок, могли иметь для нее отрицательные последствия.

Шаги за стенкой палатки заставили Роксану схватиться за кинжал, но она сразу же успокоилась. Люди Кайана окружали шатер плотным кольцом, а ее верный телохранитель спал на полу у ее ног. Только один человек мог пройти сюда беспрепятственно.

— Роксана?

— Мой господин, я бодрствую.

Она откинула полог, и царь вошел в шатер, сбрасывая на ходу доспехи.

— Хорошо, что я не разбудил тебя. — Он притянул ее к себе и обнял. Ее волосы, тело и новая туника пахли свежестью и чистотой. — Еще четырнадцать дней, и мы достигнем подножия гор.

Она ощутила шедший от него сильный запах вина.

— Ты можешь нарваться на скандал, — предупредила она. — Европа будет ревновать.

— Это мои командиры будут ревновать. Они сейчас продолжают пить и вспоминать былые сражения. Ты оторвала меня от хорошей компании, маленькая звезда, и поэтому должна сделать все, чтобы я не пожалел об этом.

По мере того как дни превращались в недели, движение на марше становилось для всех привычным. Разведчики сообщили, что перевалы Гиндукуша уже очистились от снега. Для Александра первая попытка, предпринятая двумя годами раньше, когда столько жизней погубили жестокий холод и глубокие снега, послужила хорошим уроком. Еще до того, как они достигли высокогорья, Роксана уже гарцевала на лошади. Сопровождаемая Волком и Кайаном, она присоединилась к Александру и сотоварищам, двигавшимся в авангарде колонны. Холодный горный воздух бодрил ее, и Роксана чувствовала, как силы возвращаются в ее загоревшее на весеннем солнце тело.

В редкую ночь царь не навещал шатер принцессы, и это тревожило Гефестиона и других друзей Александра.

— Ты дал согдианцам слишком много воли. Если не желаешь взять в жены персидскую принцессу, пошли людей за невестой в Македонию.

— У меня уже есть жена. И одной мне вполне достаточно, — добродушно отвечал Александр. — Две принесут мне вчетверо больше хлопот.

Переход через высокогорные перевалы занял больше времени, чем планировалось, и армия Александра растянулась на многие мили. Лошади выдерживали нагрузки и не испытывали страха, но верблюдов и слонов приходилось буквально тащить по узким карнизам. Несколько повозок с продовольствием было потеряно при обрушении скальных выступов, тогда и люди, и лошади улетели в бездонную пропасть. Именно здесь горцы показали, на что они способны. Согдианцы и бактрийцы постоянно жили в разреженном воздухе на большой высоте, и путешествие в горах было для них совершенно естественным занятием. Даже могучий Гиндукуш, «убийца индийцев», не вызывал у них страха.

— Назначь моего брата Кайана командиром отряда, — упрашивала Роксана Александра. — Он слишком хороший воин, чтобы использовать его в качестве охранника женского шатра. Македонец Гектор командует бактрийской легкой кавалерией, но «летучие демоны» ненавидят его, а Гектор их не ценит. Кайан мог бы превратить эту орду в превосходно вышколенное войско.

Она ехала рядом с мужем на его последнем подарке — сером мерине, который очень напоминал ее любимую кобылу.

— А как же Гектор? Разве не оскорбит его смещение с поста по причине неуважения подчиненных?

Голос Александра звучал строго, но его серые глаза смотрели на Роксану с нежностью. Этим утром она сообщила ему, что беременна, и он пообещал в качестве награды выполнить любую ее прихоть.

— Отошли меня домой, — молила она. — И освободи мое царство.

— Выбери что-нибудь другое в пределах разумного. Может, дворец? Или персидские драгоценные камни по весу твоего тела?

Она обдумала, какую пользу можно извлечь из его обещания, и пришла к выводу, что безопасность Кайана важнее всего прочего, о чем она может просить у Александра.

— Гектору ты можешь предложить другой пост, — сказала она. — Продвинь его по службе. А среди моих охранников есть тот, кто вполне может заменить Кайана. Это Бондур. Ты его знаешь, у него рубец от ожога на пол-лица.

— Тебя не страшит его вид?

Она засмеялась.

— Вовсе нет. Это достойный человек, весьма искусно владеющий оружием, с острым умом.

— Без сомнения. Это очередной твой родственник? — Когда она отрицательно мотнула головой, он продолжил свои нападки: — А ты разве не ощущаешь потребности находиться именно под защитой своего брата?

— Мне довольно твоей защиты, мой господин.

Александр натянул поводья и потрепал Буцефала по мощной шее.

— Я наблюдал за действиями Гектора и согласен с тобой. Он не знает, как руководить «летучими демонами», так что мне в любом случае следует его заменить. Но откуда мне знать, что Кайан настолько хороший воин, как ты говоришь?

— Он был заместителем моего отца. Они вместе два года сдерживали твою армию, не так ли? — Она улыбнулась ему. — Кайан тебя не подведет. У него сердце льва.

— Если так, то мы поступаем глупо, заставляя этого льва сидеть на привязи возле женщины. Я дам ему шанс, — согласился Александр. — Разведчики донесли мне, что впереди в горах засели отряды недружественных нам племен. Для «летучих дьяволов» это послужит хорошей проверкой. Эти отряды невелики, они действуют разрозненно, но мы не можем позволить, чтобы они постоянно беспокоили нас. Конечно, когда мы дойдем до Пенджаба, ситуация станет совершенно иной. Цари Индии будут использовать против нас боевых слонов. А тебе известно, что может сделать шеренга атакующих слонов с пехотой?

— Я не люблю слонов и не доверяю им. Они опасны не только для нас, но и для индийцев, которые их используют. Ударь копьем по нежному хоботу слона — и это чудовище придет в неистовство. Оно станет топтать свои войска наравне с врагами. Самцы также неуправляемы во время гона. Нет, мой господин, я предпочитаю лошадей. Они не производят такого впечатления, но зато вполне предсказуемы.

— Я и не думал, что женщина может разбираться в подобных вопросах.

— Это не мои слова, а суждения Оксиарта. Моему отцу уже приходилось воевать с индийцами. Пошли за ним. Он обладает познаниями, которые могут оказаться чрезвычайно полезными для тебя. К тому же он разговаривает на языке Пенджаба, как на родном.

— Вскоре Оксиарт присоединится к нам. Разумеется, я буду советоваться перед битвой со всеми своими военачальниками. Однако я не могу допустить, чтобы женщина учила меня искусству войны, даже такая прекрасная, как ты.

— Как скажешь, — отозвалась она. — Но если ты приведешь их ко рву, они не смогут его перепрыгнуть.

— Что за чепуха? — Он застыл в раздражении. — Кто не сможет перепрыгнуть? Какой ров?

— Слоны. Их ноги не приспособлены для прыжков. К тому же говорят, что они боятся мышей.

— Хватит! — прорычал он.

— Может, попросить своих женщин поймать мышь и помочь твоим грекам выиграть битву?

— Разве твои женщины не боятся мышей?

— Мышей? — Ее зрачки расширились от удивления. — А македонские женщины их боятся?

— Обычно да.

Она пожала плечами.

— Бедняжки! Неудивительно, что твоим воинам так нравятся согдианки. Трудно воспитать храбрых солдат, если их матери настолько боязливы.

— Возвращайся к своим телохранителям. Мне нужно обсудить дальнейшие планы с Гефестионом. Я намерен разделить армию и послать часть войск с ним к реке Инд вместе с моими мастерами. Мы займемся очисткой склонов от враждебных туземцев, а Гефестион с солдатами тем временем подготовит для нас переправу. Самому Гераклу доводилось переплывать Инд во время половодья.

— Этот Геракл — один из ваших богов? Я слышала, что он был гигантом.

— Он полубог, но вовсе не гигант.

— Не выше тебя ростом, мой господин?

Он мрачно посмотрел на нее и повернул лошадь в ту сторону, где находился Гефестион.

— Ты придешь в мой шатер отобедать со мной? — крикнула она вдогонку.

Он не ответил. Вероятно, ее сарказм снова толкнет его в объятия греческой шлюхи. Роксана вздохнула. Ну почему она так и не научилась сдерживать свой язык? Ей всегда следовало помнить, что ее муж не такой, как остальные мужчины, и подшучивать над ним — очень опасная игра с более высокими, чем она готова была платить, ставками.

Она подумала о дальновидном решении Александра разделить армию. Ей казалось, что у него должны быть на то веские причины. Пока, что они не сталкивались с серьезной опасностью и даже не видели местных жителей.

Кайан и Бондур понеслись галопом, чтобы встретить ее. Изуродованное лицо охранника вселяло ужас, но он был добрым и умным человеком, на которого она вполне могла положиться. Роксана заметила интерес, проявленный к Бондуру одной молодой женщиной из ее свиты. Эту согдианку звали Парвона. Роксана собиралась расспросить Кайана о семье Бондура. Повышение было для него шансом разбогатеть, если он будет преданно ей служить.

Кайан придержал коня и отсалютовал Роксане.

— Приветствую тебя, принцесса! — В его словах звучала ледяная вежливость, и они жалили ее так, что выступили слезы.

— Брат, нам нужно многое обсудить. — Она махнула Бондуру, чтобы тот следовал позади. — Александр пообещал мне, что ты станешь командиром «летучих демонов». — Блеск в глазах Кайана подтвердил, что она приняла правильное решение. — Ты кавалерист от рождения, — добавила она, — и должен показать этим грекам, на что способен.

Он посмотрел на нее, прищурившись.

— Я обязан защищать тебя. Твой отец заставил меня поклясться…

— Ты лучше защитишь меня, если станешь командиром вармии Александра. Многие желают мне смерти, особенно сейчас, когда я ношу его ребенка.

Кайан стойко выдержал удар.

— Я солдат, — сказал он. — Можешь не беспокоиться, ведь этот ребенок — твоя плоть.

— И наследник трона. — Ее нижняя губа задрожала. — Я думала… я хотела… — она судорожно сглотнула. — Все должно было произойти иначе.

— Да, это был бы мой сын, а не его.

Он был очень близко, но она не посмела прикоснуться к нему. К ним подъехал один из людей Александра.

— Я намерена назначить Бондура начальником моей личной охраны вместо тебя, — громко сказала она.

Кайан кивнул.

— Как пожелаешь, принцесса.

— Твое высочество! — Юноша остановил свою маленькую лошадь рядом с ними. — Великий царь желает немедленно видеть начальника охраны.

— Бондур! — крикнул Кайан. — Охраняй принцессу. — Он отсалютовал ей, и их взгляды снова встретились. — Если я смогу что-то для тебя сделать, моя госпожа, — произнес он, — только прикажи.

Высоко подняв голову, она развернула своего коня и возвратилась вдоль марширующей колонны к своим женщинам. И только когда наступила ночь, она, лежа одна в постели, дала волю потоку соленых слез, а ее сердце сжалось, тоскуя о том, чему никогда не суждено было случиться.

Глава 12

Гефестион с основными силами армии Александра направился на юг, чтобы построить переправу через Инд, а Александр с оставшимися войсками вступил в непрерывные стычки с враждебными племенами, засевшими на холмах. Пересеченная местность изобиловала крепостями, а греки не могли позволить здешним племенам перерезать основной путь, связывавший их с Персией. Александр понимал, что обязан разбить и рассеять все войска туземцев. Для регулярной армии это был наихудший вариант ведения боевых действий: быстротечные схватки, засады, ночные нападения. Воины пребывали в постоянном напряжении.

Когда Оксиарт присоединился к армии Александра, он выразил недовольство предложением Роксаны назначить Кайана командиром отряда «летучих демонов».

— Зачем тебе это? — спросил Оксиарт у дочери. — Я рассчитывал, что Кайан будет присматривать за тобой.

— Я находилась в большей опасности, когда он был рядом. Александр крайне подозрителен. Если ему покажется, что ребенок, которого я ношу, не его… Нет необходимости говорить тебе, что мой супруг может быть необычайно жестоким. Неужели ты хочешь увидеть, как покатится голова Кайана? — Она нахмурилась. — Перестань сверлить меня взглядом. Я не совершила ничего такого, что опорочило бы твою или мою честь.

Оксиарт обнял ее.

— Я никогда не сомневался в тебе.

— Быть женой Александра — это почти то же самое, что ехать на тяжело груженом верблюде по тонкому льду. На пути полно ям, и так и жди, что окажешься в ледяной воде. — Они направились к ее шатру. — Прости меня. Из-за беременности я бываю слишком эмоциональной.

Оксиарт улыбнулся.

— Твоя мать была такой же.

— Я бы никогда не подумала, что стану сожалеть об отсутствии Гефестиона, но это именно так. Александр сейчас стал больше пить и проявляет непозволительную беспечность. Ему ничего не стоит вступить в рукопашную схватку с вражескими патрулями. За последний месяц он был уже дважды ранен.

— Когда я приехал, Александр меня встретил лично. Судя по его настроению, нельзя было предположить, что между вами произошла размолвка.

— У нас все в порядке. Гефестион забрал Европу с собой. Правда, Александр больше прислушивается к мнению персов, чем к моему. Помяни мои слова, отец! Сколько бы стран он не завоевал, ему все равно будет мало.

— Придержи язык. С твоей стороны не очень умно высказывать подобные мысли.

— Но кому же мне открывать свое сердце, как не тебе?

— Действительно, Александр с каждым днем становится все в большей степени азиатом. Но разве это плохо? Он ценит каждого по его способностям, а не по национальности. Уверяю тебя, не так уж легко быть царем.

Он устроился на скамье с подушками.

— Я рад, что ты сейчас превосходно выглядишь, прямо сияешь. — Он похлопал ее по руке. — У беременных женщин часто возникают странные капризы.

— Он уверен, что будущий ребенок — мальчик, — сообщила она.

— Тогда он, должно быть, удивится, узнав, сколько радости приносят дочери. — Оксиарт взял кубок с вином и усмехнулся. — Я так и не решил, являешься ли ты для меня благословением Мудрого Бога или проклятием.

Откинув полог шатра, появился Александр.

— Готов спорить, что Роксана забивает тебе голову россказнями о том, как я плохо с ней обращаюсь, — сказал он, садясь рядом и обнимая ее с видом хозяина.

— Я говорила отцу то же, что говорю и тебе в лицо, — возразила она. — Ты слишком беспечен и не дорожишь своей жизнью. Я не хочу, чтобы наш ребенок родился сиротой.

— Я не могу потребовать от своих солдат того, на что не способен сам. Я прибыл сюда не затем, чтобы читать нотации. Мне нужно сменить повязку. — Он вытянул левую руку, раненую несколькими днями раньше.

Роксана отправилась за своим ящиком со снадобьями.

— У тебя шрамов не меньше, чем у старой боевой клячи.

— Мои самые страшные раны внутри. — Александр драматическим жестом прижал руку к груди. — Мое сердце разбито пренебрежительным отношением моей госпожи.

Оксиарт рассмеялся.

— Это хорошо, что ты снова с нами. — Настроение Александра быстро изменилось. — Ты знаешь царя Амби? Будет ли он сражаться с моей армией или сдастся?

Мужчины углубились в дискуссию, а Роксана занялась рукой Александра. Он пострадал от камня, который метнули из пращи, так что поверхность раны была неровной, к тому же на руке был сильный кровоподтек. Рану тщательно промыли, это позволило избежать заражения, и постепенно опухоль от ушиба начала спадать.

Уже несколько недель армия Александра осаждала город Массагу, который упорно защищал многочисленный гарнизон. Профессиональные военные засели за высокими крепостными стенами, которые были сложены из камня и дерева. Прошедшие недавно ливни сделали невозможным их поджог. Тараны также оказались бесполезными из-за пересеченной местности, а главный мост был разрушен защитниками города.

Из-за стен на штурмующие войска обрушивался град стрел и камней. Как обычно, Александр находился в авангарде и попал под обстрел. Когда Роксана впервые увидела его рану, то испугалась, что сломана кость, а в такую жару перелом мог привести к фатальному исходу.

Массагой правил принц — скорее разбойник, чем монарх, но он был достаточно богат, чтобы содержать собственную армию. Город на холме был обеспечен провиантом и водой, что для греков означало длительную осаду с большими потерями. Однако Александр был решительно настроен на быструю победу.

Он неоднократно говорил о том, что его поразили плененные индийцы. Это были высокие стройные воины, смуглые, с темными глазами, имевшие обыкновение красить свои бороды в непривычные цвета.

— Они совершенно лишены чувства страха, — пояснял царь Роксане. — Это прирожденные бойцы. Я не могу позволить таким превосходным воинам остаться в тылу моей армии.

— Надеюсь, сокровища, которые ты захватишь в Массаге, будут стоить затраченных усилий. Похоже, сейчас мы настолько же далеки от победы, как и в начале осады.

— За нашими действиями внимательно наблюдают из соседних городов. Я возьму Массагу, и весьма скоро, — пообещал он. — Кроме того, это хорошая практика для солдат перед настоящими сражениями. — Он замолчал и наклонил голову, как часто делал, когда задумывался. — Ты будешь оставаться в пределах лагеря до тех пор, пока я не разрешу тебе выезжать. В этих ущельях орудуют банды разбойников. — Упрямое выражение его лица предостерегало от желания спорить. — Надеюсь, я понятно высказался.

Она кивнула, хотя и не считала его доводы достаточно убедительными.

После того, как Александр вместе с ее отцом покинул палатку, Роксана дала женщинам распоряжение установить мишени, чтобы попрактиковаться вместе с ними в стрельбе из лука. Бондур, новый начальник ее охраны, был рад оказать им в этом помощь.

— Есть новости от Кайана? — спросила у него Роксана.

— «Летучие демоны» внезапно атаковали лагерь бандитов примерно в пяти милях отсюда и предали их всех мечу. Наши потери убитыми — всего четыре человека. Ходят слухи, что великий царь весьма этим доволен.

— Надеюсь, так оно и есть. Мой брат — прирожденный военачальник, а бактрийцы — это храбрецы, которых нельзя тащить силой, их должен вести в бой тот, кто этого достоин.

Парвона послала стрелу в центр мишени, и Бондур улыбнулся, восхищаясь меткостью женщины.

— Госпожа владеет искусством стрельбы, но если бы она держала свой лук несколько иначе…

Роксана кивнула, и начальник охраны, положив ладони на руки женщины, помог ей взяться за роговой лук правильно.

— Пробивная сила тогда значительно увеличится. Вот так.

Следующая стрела Парвоны вошла в соломенную мишень до самого оперения.

— Отлично! — одобрил ее выстрел Бондур.

Стрелы Роксаны были сделаны специально для нее, и она практиковалась в стрельбе ежедневно, с самого детства. И теперь она не намеревалась прекращать это занятие, даже несмотря на то что ее беременность стала уже заметна всем. Стрельба по мишеням была хорошим средством от скуки. Роксана, Парвона и еще две женщины упражнялись в стрельбе около часа, прежде чем громкий шум не привлек их внимание.

— Принцесса! Принцесса! — Юный гонец-спартанец на мышастом мерине быстрой рысью приближался к ее шатру. — Мы перебросили мост через пропасть! Великий царь повел войска на штурм!

— Дай мне свою лошадь, — приказала Роксана.

Не обращая внимания на протесты Бондура, она вскочила на коня и помчалась через лагерь к городским стенам, заставив Волка и охрану последовать за ней с максимально возможной скоростью. Во имя священной бороды Зороастра! Неужели Александр действительно верит, что он бессмертен?

Над стенами крепости, возвышающейся на холме, повисла дымовая завеса. Сотни кричащих и размахивающих оружием воинов усеивали крепостные бастионы. Со стороны города доносился ужасающий рев труб и грохот барабанов. Лучники осыпали нападающих дождем стрел, а боевые машины метали в них камни и горящие бревна. Там, где был разрушен мост, через расщелину было переброшено огромное дерево, и воины Александра толпой двигались по нему, расширяя этот импровизированный мост с помощью досок и веревок.

Далеко от них отряд отважных фракийцев разложил костер у огромных деревянных ворот. По живой цепочке сюда передавали охапки соломы и ведра с маслом, добавлявшие сил этому адскому пламени. Пехотинцы сомкнули над ними щиты, чтобы защитить солдат от атаки сверху. Со стороны македонцев катапульты швыряли в крепость камни. Лучники со стен вели ответную стрельбу.

Роксана напрягла зрение, чтобы разглядеть людей на мосту.

— Леоннат! — окликнула она появившегося товарища Александра. — Он там?

Ее лошадь нервно плясала на месте и пятилась, испуганная шумом и дымом, но Роксана не обращала на это внимания, крепко держась в седле. Волк, Бондур и четверо ее охранников неслись к ней галопом.

— Принцесса! — Леоннат оставил свой отряд и остановил лошадь рядом с ней. — Здесь тебе не место. — Он потянулся к уздечке ее лошади, но затем отвел руку, встретив предостерегающий взгляд Волка. — Да. Там. Смотри! — Он указал рукой. — Там, под стеной.

Роксана выругалась. Индийские мечники сбросили со стен веревочные лестницы и теперь спускались вниз, зажав клинки в зубах, чтобы напасть на македонцев. Окованные железом ворота загорелись, черный дым окутал сражавшихся там солдат. Над мостом разносился звон оружия и стоны умирающих. На стене раздались воинственные крики — это явилось подкрепление.

Справа Роксана увидела отряд согдианских конных лучников, выпускавших на скаку тучи стрел. Согдианцы одновременно наклонились в одну сторону, так что лучники на стене могли целиться им только в одну ногу. Затем, подобно стае птиц, отряд развернулся как единое целое и понесся в противоположную сторону. Одна из лошадей упала, получив смертельное ранение, и следующие две перепрыгнули через нее. Кто-то на скаку протянул упавшему всаднику руку и помог усесться на коня позади себя.

На главной башне крепости появилась одетая в сверкающую мантию фигура. Одна из согдианских стрел попала в человека в сверкающем одеянии, и он, описав дугу, упал к подножию стены. Тут же по рядам атакующих пронесся торжествующий рев.

Несколько минут спустя стрельба со стен прекратилась; оттуда замахали флагом, требуя перемирия, и крикнули, чтобы привели переводчика. Два человека перешли через мост и направились к македонским войскам. К своему облегчению, Роксана узнала в одном из них Александра. Поднимаясь на возвышенность, чтобы присоединиться к своим военачальникам, он держался рукой за ногу. Среди солдат возникло волнение.

Роксана увидела отца и подъехала к нему.

— Намеренны ли они сдаться? — спросила она.

Он отвернулся от раненого согдианца и мрачно посмотрел на нее.

— Зачем индийцам сдаваться?

Она сосчитала потери конных лучников. Некоторым из погибших не исполнилось и двадцати лет.

— Как ужасно, — сказала она, — умереть на чужой войне.

— Сердце женщины не способно понять азарта битвы, — произнес Оксиарт.

— Но они едва ли достигли возраста, когда их можно было называть мужчинами.

— Они сражались, как настоящие воины, не так ли? Стрела нашего Спитимеса убила их принца. Разве ты не видела, как он упал?

Он распорядился доставить раненых в полевой госпиталь и снова повернулся к дочери.

— Нам просто повезло. Большинство из защитников города — наемники. Они согласились сдать крепость, если Александр пощадит их жизни и возьмет в свою армию. — Хмурое выражение его лица сменилось на осуждающее. — Великий царь вряд ли будет рад видеть тебя здесь. Предлагаю тебе вернуться в свою палатку.

— Почти все, что я делаю, не нравится Александру. Из моей палатки я ничего не увижу. Но если я не буду знать, что происходит, то просто сойду с ума.

— Бондур! Волк! Сопроводите принцессу в ее шатер. — Взгляд отца стал суровым. — Твой муж не захочет, чтобы супруга выставляла его дураком на глазах у всей армии. Уезжай, сохрани достоинство, а иначе я буду вынужден принять другие меры.

Она кивнула.

— Но сообщи мне, серьезно ли ранен Александр.

Войска заняли город и разоружили его гарнизон. Благодаря вовремя отданным распоряжениям Александра почти удалось избежать убийств и насилия. Он приказал обыскать все дома подряд, описать ценности и схватить всех взрослых мужчин и подростков. Женщин и детей моложе девяти лет не трогали. Индийским наемникам великий царь предложил присоединиться к его армии, и более пяти тысяч новых солдат пополнили его войска.

Уже было далеко за полночь, когда Александр, наконец появился в палатке Роксаны, все еще в разорванной и окровавленной боевой тунике. Он почти окаменел от усталости и рухнул на край ложа.

— Мой господин! — воскликнула Роксана.

Едва увидев, в каком он состоянии, она приказала слугам принести горячую воду, снадобья и перевязочный материал. Налив ему вина, она затем сама омыла его тело.

— Мы перебрались через пропасть. Еще час, и мы бы сожгли ворота, — похвастался он.

На одном плече у него появился ожог, а на ноге виднелся порез от удара мечом. Вокруг правого глаза образовался пурпурно-черный кровоподтек, суставы правой руки были разбиты до кости.

— Ты будешь есть?

— Я не голоден. — Он осушил кубок. — Наемники сдали город в обмен на свои жизни. Основной недостаток солдат удачи состоит в том, что у них отсутствует чувство долга. — Он усмехнулся. — Мне предложили дочь принца, она не старше девяти лет. На мой вкус она слишком молода и костлява. — Он провел рукой по ноге Роксаны. — Я предпочитаю зрелых и в меру упитанных женщин.

Она улыбнулась в ответ.

— Что случилось с этой девочкой?

— Я оставил ее на попечение матери, предупредив ту о каре, которая постигнет ее, если она посмеет выдать дочь замуж до тринадцати лет. Я уважаю чужие обычаи, но насилия над детьми не выношу.

— Вот что бывает, когда женщину используют как вещь. Такого никогда не допустили бы согдианцы и бактрийцы.

— Я слышал, что ты появилась вблизи крепости уже в конце штурма, когда убили принца. — Он поднял на нее взгляд. — Тебе запрещается подвергать опасности себя и нашего сына. Если подобное случится еще раз, я повешу Бондура и его компанию в качестве наказания за неповиновение приказу.

— Это не было их ошибкой. Я несу ответственность за все, что случилось.

— А я приказываю, чтобы ты не подвергала себя никакой опасности!

Ее охватил гнев. Она ощущала, как начинают пламенеть щеки.

— Объясни мне, в чем мудрость мужчин, супруг. Женщин считают слишком слабыми для войны, слишком неясными, чтобы учить их защищать свои собственные хрупкие тела. Однако когда приходит война, женщин насилуют и убивают, как бескрылых птиц. Есть ли в этом хоть какой-то смысл? Если вооружить и обучить женщин, живущих в городе, это может удвоить его способность защищаться. Разве могут мужчины быть преданнее их, ведь никто не сравнится в ярости с львицей или медведицей, защищающей своих малышей?

— В твоих словах есть большая доля истины, маленькая амазонка. Легенды свидетельствуют о том, что в былые времена в Греции жили женщины-воительницы. Мне нравится эта мысль… если только ты не обратишь свой меч против меня.

— Для нас обоих достаточно и твоего меча, — ответила она.

Он рассмеялся и поцеловал ее.

Она нанесла на ожог успокоительную мазь, сняла с него грязную одежду и предложила переодеться.

— Позже, — сказал он, растянувшись обнаженным на покрывале и протягивая свою чашу за очередной порцией вина. — Ты видела меня у стены. Я был великолепен, согласись. — Она сняла с его сандалии и промыла рану на ноге. — Что ты скажешь? Ты согласна с тем, что я непобедим?

— Ты — воин, не знающий страха. — Она стала укладывать в ящичек снадобья, попутно запоминая, что именно следует пополнить. — Я была… — Она замолчала, осознав, что он заснул.

Осторожно забрав из его руки кубок, она легла рядом с ним, закрыв их обоих шелковым покрывалом.

Перед рассветом индийские наемники попытались напасть на своих македонских стражей. Разгорелась новая схватка. Примчался гонец, чтобы сообщить об этом великому царю. Голый Александр вскочил с постели с мечом в руке, чтобы присоединиться к сражающимся. К восходу солнца все пять тысяч индийцев лежали мертвыми на холме. Чтобы не заниматься погребением множества коварных врагов, Александр приказал свернуть лагерь, и его армия направилась на восток, к Инду.

Роксана уже потеряла счет бесчисленным стычкам с племенами и с крепостям, которые они захватили. Войска преодолели высокогорные перевалы, и земля становилась все более плодородной, а города — более крупными. Посланники некоторых царей предлагали договориться о мире и союзе и привозили целые караваны даров, чтобы умилостивить заграничного завоевателя. К большому своему удовлетворению, Александру удалось пополнить армию двадцатью пятью боевыми слонами. Скалистая тропа превратилась в широкую дорогу, ведущую к бесконечной равнине, которая раскинулась внизу. Когда Роксана добралась до последнего холма, и перед ней открылся вид на Инд, тянувшийся до самого горизонта, грандиозное зрелище потрясло ее.

Эта река не была похожа ни на что, виденное раньше. Даже огромное соленое море должно было трепетать перед великим Индом. Было очевидно, что Александр не мог всерьез намереваться пересечь со своей армией этот мощный поток. Тем не менее, она знала, что именно это он и собирается совершить и каким-то образом это у него получится. Она ударила каблуками своего быстрого коня и галопом поскакала по дороге к голове колонны войск. Охрана старалась не отставать от нее.

— Великолепное зрелище! — закричала она, увидев Александра. Он придержал лошадь, дожидаясь ее. Этим утром он надел свой любимый головной убор из шкуры льва и тунику с золотым шитьем. Каждый раз, когда она видела его в окружении сотоварищей, ее поражало, каким юным и энергичным он выглядел. Этот человек вначале казался невысоким рядом с другими, но стоило заглянуть в его глаза, и становилось ясно, что это великий царь, герой. Под этим пристальным взглядом каждый осознавал, что Александр — это гигант среди обычных людей.

— После того, как мы форсируем эту преграду, — Александр махнул рукой в сторону могучей реки, несущей свои воды перед ними, — мы увидим нечто удивительное.

— Сколько еще нам ехать до встречи с Гефестионом и его мастерами? — спросила она. — Я хотела бы увидеть мост, по которому можно будет пересечь такую реку.

— Еще несколько дней, — ответил Александр. — Этим утром я получил от него послание. На другой стороне находится город Таксила, и Гефестион не уверен в гостеприимстве его жителей. Если царь Амби окажет сопротивление, он будет очень опасным противником. — Царь улыбнулся. — Подождем, пусть Гефестион увидит моих новых слонов. За последние несколько недель, он уже устал от своих забот. Если ты мастер, то для тебя важно только одно — построить мост.

— Я уверена, что Европа сделала все, чтобы его ночи были незабываемыми.

Александр рассмеялся.

— Ты поправилась, жена, и я рад, что твой ум все так же остер. Возможно, со временем вы с Европой подружитесь. Она — замечательная женщина, не менее образованная, чем ты.

— Я очень сомневаюсь в этом, мой господин. — Роксана достала из седельной сумы какой-то фрукт. — Попробуй это — вкус просто замечательный. Я уверена, что сегодня утром ты слишком спешил, чтобы позавтракать.

— В этом виновато мое воспитание. Мой учитель, Леонид, верил, что голодный ученик воспринимает новое гораздо лучше. — Он попробовал сочный фрукт. — Спасибо. Я надеюсь, что материнство сделает тебя более снисходительной к людям.

— Я никогда не пойму греков. Они обучают жеребят с помощью сладостей и ласки, а маленьких принцев — достаточно жестокими методами. Должно быть, твое детство было довольно суровым.

— Сегодня утром мы с Птолемеем обсуждали, как назовем моего сына, — сообщил он, меняя тему беседы. — Мне больше нравится имя Геракл, но Птолемей полагает, что Филипп — более удачный выбор. А что ты по этому поводу думаешь? — Он кивнул слуге, и юноша достал маленький мешочек из синего бархата. — Это мой ответный подарок. Я всегда плачу по счетам.

Она развязала шнурок и извлекла из мешочка пару золотых сережек филигранной работы с жемчужинами и большую жемчужину, прикрепленную к булавке.

— Но что это такое? — Она взяла в руку одиночную жемчужину.

— Это украшение для носа. — В глазах Александра мелькнуло озорство. — Лучше подошло бы золотое кольцо с цепочкой, но я не смог его найти.

— Серьги я буду носить с удовольствием, а затычку для носа можешь подарить Европе. Это больше подходит для ее характера.

— Ты видишь, Буцефал! Я же говорил тебе, что она ревнует. — Александр усмехнулся и наклонился, чтобы почесать своего коня между ушами.

В черной гриве жеребца проблескивали седые волоски. Роксана знала, что старый конь уже давно миновал возраст зрелости, но все еще горделиво мотал своей аристократической головой, а красавец хозяин казался миниатюрным по сравнению с ним.

— Так каково твое мнение, Роксана? Какое имя будет наиболее подходящим для будущего великого правителя Македонии, Греции и Аравии?

— Аравии? Я никогда не слышала об этой стране. — Она улыбнулась. — Но, мой господин, боюсь, предложенный набор имен довольно ограничен. Я бы не хотела назвать дочь ни Гераклом, ни Филиппом.

Лицо Александра под шлемом из львиной шкуры помрачнело.

— Это не тема для шуток. Запомни, ты носишь сына. Мне нужен наследник мужского пола, и как можно скорее. Пока ты не подаришь мне целый колчан сыновей, о дочери не может быть и речи.

На третий день, когда они приблизились к лагерю Рефестиона, навстречу выехали солдаты, громко приветствуя царя. Они выкрикивали его имя снова и снова:

— Александр! Александр!

Роксане казалось, что он купается в потоке лести. Он приказал ей облачиться в самые богатые одежды и ехать рядом с ним.

— Пусть они увидят тебя и нашего сына, — сказал Александр.

Тем не менее, он не удержался и выехал вперед, чтобы поздороваться с Гефестионом. Они обнялись без слов, поскольку были слишком рады видеть друг друга.

Роксана подъехала к ним, и Гефестион отсалютовал ей.

— Принцесса, ты выглядишь превосходно.

Она пробормотала несколько вежливых слов. Как и Александр, Гефестион не изменял своим привычкам. Прямолинейный и жесткий, он не претендовал на звание ее друга, а лишь терпел ее ради Александра. Она сомневалась, что он будет предан ребенку, которого она носила. Что окажется сильнее — его любовь к другу или ненависть к ней самой? Если Александр умрет без наследника, Гефестион наденет его корону. Правда, он никогда не выказывал желания править… пока не выказывал. В общем, Гефестион по-прежнему оставался загадкой для Роксаны.

— Скоро увидишь мой мост, — хвастался он. — Река оказалась слишком широкой, а дно — слишком неровным, чтобы ставить сваи, поэтому мы построили плавающий мост. Он опирается на цепочку из лодок.

Разумеется, Александр пожелал немедленно увидеть чудо, сотворенное мастерами. Роксана тоже была ошеломлена грандиозностью этого проекта. Строители выстроили в ряд деревянные лодки и настелили поверх них помост из дерева, сухой травы и ила. Настил оказался достаточно широким, чтобы по нему могла пройти шеренга из семи человек. Этот необычный мост достигал противоположного берега Инда.

— Даже твои слоны смогут перейти через реку, не замочив ног, — уверял Александра Гефестион. — На той стороне нас ждут сокровища Индии. Нужно только пойти и взять их.

Глава 13

Роксана была уверена, что рассказы о переправе Александра через Инд будут передаваться из поколения в поколение. Гигантская армия медленно и методично преодолевала раскачивающийся мост. Тяжелая кавалерия, лучники, повозки, табуны лошадей, женщины и дети шли вместе с огромными слонами, которые постоянно упирались, так что их приходилось то упрашивать и угощать лакомствами, то подгонять палками и криками.

На второй день переправу усложнили дождь и ветер. Александр приказал Роксане ждать, пока войска укрепят противоположный берег и разобьют лагерь, заявив, что только тогда она сможет проехать по плавучей дороге. Большая часть сопровождавших ее женщин уже находились на другой стороне. Они занимались благоустройством жилища принцессы в ожидании ее приезда, в то время как сама она оставалась на попечении Бондура и отряда охраны.

Роксана скучала без Волка. С разрешения Александра Оксиарт послал ее телохранителя со срочным сообщением для правителя Бактрии. Вспыхнувший там мятеж быстро угас, когда местные патриоты узнали о том, что Роксана жива, здорова и ожидает ребенка, которому предстояло стать наследником трона Бактрии и Согдианы.

Тем временем, под присмотром Бондура она наслаждалась свободой и общалась с простыми воинами и их женщинами. Солдатские жены, слишком робкие, чтобы приближаться к царственным особам, спокойно сплетничали с просто одетой согдианкой. Скромно скрыв под покрывалом заплетенные косы, Роксана восхищалась толстощекими малышами и спрашивала совета по поводу предстоящих родов у опытных матерей.

Ребенок в ее животе начал шевелиться, и она ощутила, что полностью поглощена восхитительным чудом жизни. Александр был прав — беременность сделала ее мягче, но и слабее. Она готова была яростно защищать свое дитя и всем сердцем жаждала очутиться в безопасности в горном царстве, вместо того чтобы находиться в этой чужой стране с ее незнакомыми обычаями.

— Госпожа! Госпожа!

Роксана повернулась и увидела, что к ней бежит маленький мальчик со спутанными светлыми волосами. На пятилетнем Джеме, сыне прачки и только Мудрый Бог знает кого еще, не было ничего, кроме грязной набедренной повязки и слишком больших для него сандалий, подвязанных бечевкой.

— Что у тебя есть для меня? — Он протянул к ней запачканную ладошку.

— Где это тебя носило? — спросила она. — И почему ты думаешь, что заслуживаешь чего-либо, кроме хлыста? Ты неделями не являешься на уроки.

Темные глаза, почти скрытые всклокоченными волосами, сузились, и мальчик стал сосредоточенно изучать большой палец своей левой ноги.

— Мне ни к чему это проклятое чтение, — пробормотал мальчишка на ломаном греческом. — Хочу стать солдатом.

— Даже солдат должен уметь читать и знать, как следует обращаться к царственным особам. — Она достала из седельной сумки засахаренную сливу. — Придешь завтра утром или… смотри мне!

Ухмыляясь, Джем схватил сладость и понесся вскачь, увернувшись от колес повозки и выхватывая на ходу дыню из корзины.

— Стой, гнусный воришка! — завопил возница-перс.

Роксана не могла скрыть изумления, наблюдая за образом жизни простых людей. Джем продаст украденную дыню первому же солдату, у которого найдется лишняя монета в кошельке. Ни он, ни его распутная мамаша не желали себе лучшей доли. Джем редко появлялся в школе, организованной Роксаной для детей из обоза, а одежда, которую она ему покупала, исчезала на следующий же день.

Роксана покачала головой. Ее отец часто говорил: «Парень рожден, чтобы быть повешенным как разбойник!» Возможно, Оксиарт был прав, но ей все равно нравился этот маленький мошенник.

Мимо прошествовала группа слонов, включая Туму, личную слониху Роксаны. Ее маленькие глазки сверкали, а сама она, подойдя к мосту, зафыркала и раздраженно замотала хоботом. Когда она заартачилась, ее погонщик-индиец вначале выругался и начал колотить ее, а потом стал упрашивать упрямое животное. Наконец, после общего замешательства и горячей перепалки между солдатами и махоутами, следующий за Тумой слон слегка подтолкнул слониху, и инцидент был исчерпан. Тума ступила на мост, и вся колонна людей и слонов двинулась вперед.

Роксана была рада идти по мосту пешком, а не ехать в качающейся башенке. Она была совершенно уверена, что ее желудок не способен выдержать одновременно и колебание моста, и раскачивание слона.

Внезапно прямо перед Роксаной сломалась ось повозки, и из нее прямо перед упряжкой следующих за ней волов вывалились пассажиры и груз. Лошади стали шарахаться в разные стороны, завопили погонщики, а женщины принялись выкрикивать проклятия. Один из последних слонов, вступавших на мост, поднял хобот и тревожно затрубил, заставив молодого мерина понестись среди этого хаоса галопом.

Роксана крепко удерживала поводья своей лошади и говорила ей успокаивающие слова. К моменту ее появления на другом берегу ее шатер должны были уже приготовить, и она мечтала о свежей одежде и горячей еде.

Солдаты сдвинули повозку в сторону, и шествие по мосту возобновилось. После того, как прошла, казалось, целая вечность, наступила очередь и Роксаны. Она спешилась, замотала голову своей лошади платком, чтобы она не видела воды, и повела ее на дорогу, построенную поперек реки.

На мосту уже кое-где виднелись повреждения, свидетельствующие о прохождении множества людей и животных. Мастера направляли рабочих со связками тростника, чтобы те заполнили им ямки, а другие рабочие занимались привязыванием новых канатов для увеличения надежности крепления лодок. Устеленный рогожей путь был неровным и грязным и таким же зыбким, как и болотистая местность. Хотя переправа и оказалась настолько прочной, что выдерживала даже вес слонов, Роксана была уверена, что испытает облегчение только после того, как ступит на твердую землю.

Она бросила взгляд на маслянистый коричневый поток. Выше по течению к бесконечной шеренге лодок прибился всякий хлам, в том числе даже труп коровы. Облака сомкнулись, и начался дождь, сильно ухудшивший видимость. Лошадь Роксаны еле плелась, прижав к голове уши, и, казалось, не замечала дождя, уже перешедшего в ливень.

Несколько солдат из легкой кавалерии носились туда-сюда по рукотворной дороге, поддерживая порядок на переправе. Эта задача была поручена Кайану, так что примерно на середине моста Роксане представилась возможность поговорить с ним. Когда брат спешился, чтобы идти рядом с ней, Роксана обернулась и многозначительно посмотрела на Бондура. Тот кивнул и замедлил шаг, заставляя сделать то же и остальных охранников, так что они с Кайаном смогли поговорить в относительном уединении.

— Ты со своими «летучими демонами» действовал выше всяких похвал, — сказала она. — Я раньше говорила Александру, что он не пожалеет о твоем новом назначении.

— Бондур тебя устраивает?

За долгие дни, проведенные в седле, Кайан похудел и загорел. Его ястребиное лицо оставалось невозмутимым, никак не выдавая его истинных чувств.

— Да, — ответила она, — Он мне понравился. Кстати, он намерен жениться на Парвоне, женщине из моей свиты.

— Дай ей хорошее приданое. Семья Бондура потеряла во время войны все свое имущество.

Роксана кивнула.

— Я так и сделаю. — Она заколебалась, но потом все же сказала: — Я скучаю по тебе.

— Лучше, если мы будем держаться подальше друг от друга.

Он произнес это настолько холодно, что на ее глаза навернулись слезы.

— Не нужно делать так, чтобы мне стало больно. Ты ведь знаешь, как я отношусь к тебе… Как я всегда к тебе относилась.

— А что я делаю? — Кайан посмотрел ей в лицо, и в его миндалевидных глазах отразилось страдание. — Разве ты можешь знать, что со мной происходит? Ты замужем за другим мужчиной, беременна от него и спишь в его постели… без принуждения. И все это должно убедить меня в большой любви, которую ты испытываешь ко мне?

— Но тебе хорошо известно, почему я вышла замуж за Александра. — Роксана вымученно улыбнулась, чтобы те, кто их видел, подумали, что она праздно болтает со своим родственником. — Тем не менее, во время свадьбы я дала клятву верности. Я являюсь принцессой Согдианы и не имею права изменять своему мужу. Не ради его чести, а ради моей и ради тебя.

— Этот малорослый мужчина, светловолосый варвар, палач нашего народа, поджигатель наших городов, присвоил себе то, что должно было стать моим.

— Говори тише.

— Скажи, разве ты не беспокоишься о нем?

Она собралась с силами.

— Я никогда не говорила тебе неправду.

— Клянусь Ормуздом, этот спектакль, который мы здесь разыгрываем, является величайшим самообманом.

Роксана смотрела в сторону, игнорируя хлещущие струи дождя.

— Позволь мне закончить. Я солгала бы, заявив, что выполняю супружеские обязанности против своей воли. Любовь ли это? Я не знаю. Но в одном я абсолютно уверена: мои чувства к Александру отличаются от того, что я ощущаю по отношению к тебе. Моя любовь к тебе не ослабевает. — Несмотря на жару, ее стала бить дрожь.

— Ты не должна оставаться с ним. Мы можем повернуть назад и раствориться среди гор. Они не начнут нас искать раньше, чем через несколько часов.

— Просто сбежать, да? Ты полагаешь, что все так легко?

— Бондур и его охранники преданы тебе. Стоит нам добраться до холмов, и люди Александра никогда не найдут нас.

— И куда же мы направимся? Домой, в Согдиану?

— Куда угодно, — сказал он. — Рядом с тобой я был бы счастлив даже пасти овец или…

— Потерять честь, чтобы прожить всю жизнь, скрываясь, как преступники? Неужели тебе не понятно, что Александр, чтобы вернуть меня, способен сравнять с землей Гиндукуш?

— Мы можем подкупить людей, и они скажут, что ты утонула в Инде.

— Он не поверит, пока сам не положит монеты на мои глаза. — Она покачала головой. — Ты не знаешь его, Кайан. Я ношу его наследника, и он никогда не отпустит меня.

— Я приму твоего ребенка как своего.

— Если только я соглашусь и мы сбежим, потом возненавидим друг друга. Ты ведь не пастух. Ты рожден солдатом, а я — царицей.

Теперь уже Кайан покачал головой.

— Я не могу с этим согласиться.

— Ты обязан. Такова наша участь — принести свои чувства в жертву.

Ему понадобились все силы, чтобы не заключить ее в объятия. Как мог он отдать ее другому после стольких надежд и совместных планов? Где-то в глубине души он всегда чувствовал, что в Роксане есть нечто, делающее ее непохожей на всех прочих женщин.

Он сглотнул и посмотрел на нее. Мокрая от швыряемых ветром струй дождя, со спутанными волосами, без оружия и короны, его маленькая сестренка все равно выглядела как царица, а живший в нем солдат салютовал ее величию.

Она стала сорвиголовой с того момента, как начала ходить. Однажды, когда они охотились на волков, она залезла в медвежью берлогу, чтобы похитить медвежонка. Ему пришлось тогда рисковать собственной шкурой, отгоняя трехсотфунтовую мамашу, пока Роксана карабкалась на дерево. Чтобы спасти девочку, понадобилось вмешательство ее отца и группы солдат, а им обоим довелось отведать хлыста. Она бесстрашно приняла наказание, не издав ни звука, и потом стала строить планы, как вернуться и найти…

Голос Роксаны прервал цепочку воспоминаний.

— Ты еще увидишь Согдиану, Кайан. Когда-нибудь вы с Лилией обзаведетесь дюжиной внучат…

— Скорее мы с тобой заболеем и умрем от чумы здесь, в Индии.

— Я говорю серьезно. — Она хотела было коснуться его руки, но быстро опомнилась. — Не только я состою в браке.

— Ты о Лилии? — Он хмыкнул. — Я отослал ее в Мараканду.

— Это не слишком умно.

— Мне приказали жениться на этой госпоже, но не жить с нею.

— Может, она и простая женщина, но в ней нет коварства. К тому же она богата.

Он взглянул на нее.

— Думаешь, меня волнует ее золото? Лилия больше подходит для тихих садов и праздных дней, а не для полного опасностей путешествия с армией. В Мараканде она находится под защитой моего имени и вольна делать все, что только пожелает.

— Мне следовало выбрать для тебя более умную жену.

— Мне не нужен никто, кроме одной-единственной. Кроме тебя.

— Тихо. Подобные речи могут привести нас к мучительной смерти на кресте.

— Как можешь ты так бояться Александра и, тем не менее, любить его?

Она покачала головой.

— Любовь не настолько проста, как об этом говорят поэты в своих стихах. Я вовсе не страшусь того, что он может сделать со мной, но беспокоюсь за судьбу тех, кого люблю… за тебя, за отца… за свою страну.

— Скажи только слово, и я убью его ради тебя.

Она снова замотала головой.

— Единственное, что хуже, чем живой завоеватель, — это мертвый завоеватель. Александр одновременно является и нашим мучителем, и нашим спасением. Предоставь его правосудию Мудрого Бога.

— Ты защищаешь его, согласись.

— Уже нет, уверяю тебя. Я разрываюсь на части. Ты — единственная моя надежда в жизни. Если и ты отвернешься от меня, мне конец.

— Никогда! — воскликнул он. — Я твой, маленькая сестричка, до самой смерти.

— Ты не должен так говорить. Побереги свою шею хотя бы ради меня.

— Командир! — К ним скакал всадник, заслонив глаза ладонью от порывов ветра и дождя. — Командир! Ты нам нужен! — крикнул солдат. — Там, на подходе к мосту, Ксони грозится разрубить возницу до самых пят.

— Я еду. — Кайан взлетел на своего коня и, прежде чем отправиться утихомиривать спорщиков, повернулся к Роксане. — Пусть Мудрый Бог хранит тебя, принцесса!

— И тебя, — отозвалась она. — Всегда!

Пока она следила за тем, как Кайан пробирается против медлительного потока людей и животных, в ее сознании кружились странные мысли. Будет ли она потом сожалеть о том, что отказалась бежать вместе с ним? Как бы воспринял Александр ее исчезновение? Мокрая одежда тянула вниз, и она внезапно ощутила опустошенность и усталость. Если она скроется, сколько будет ждать ее муж, прежде чем обзаведется новой супругой? Будет ли это персидская принцесса Барсина, дочь Дария, или какая-нибудь знатная гречанка? И если дитя, которое она носит под сердцем, окажется дочкой, а не сыном, возьмет ли Александр вторую жену, чтобы удвоить шансы получить наследника?

Многочисленные вопросы продолжали беспокоить ее и тогда, когда она добралась до другого берега Инда, сняла слепивший лошадь платок и повела ее по смеси грязи и ила, достигавшей щиколоток, к своей палатке.

Александр присоединился к ней меньше чем через час. Едва она успела принять ванну и переодеться в сухую одежду, как он появился в проеме, ведущем в отгороженную внутри комнату.

— Ты ужасно выглядишь, — заметила она, предлагая ему кусок ткани, чтобы он мог вытереть лицо. — Ты будешь есть?

— Нет. — Он нетерпеливо мотнул головой. — Я только хотел убедиться в том, что ты добралась сюда невредимой. Я оставляю отряд своих лучших пехотинцев, чтобы усилить твою личную охрану. Разведчики донесли мне о скоплении больших сил индийской кавалерии, включая боевых слонов, на возвышении, расположенном всего в двух милях отсюда.

Она взяла с подноса кусок холодного мяса и сунула ему в руку.

— Ты сможешь съесть это на скаку. Даже Геракл нуждался в пище.

— Оставь эти неуместные речи, женщина, — сердито заявил он. — Я объявил общую тревогу. Люди занимают свои места в боевом строю. Неужели ты хочешь, чтобы я набивал род едой, как сельский пастух, в то время, когда нужно вести армию в атаку?

Она подала ему чашу разбавленного водой вина.

— Это все же лучше, чем, если какой-нибудь индийский мечник разрубит тебя пополам из-за того, что ты окажешься слишком слабым.

Он отпил глоток вина и стал сверлить ее суровым взглядом.

— Ты должна постараться дожить до этого дня.

— Поешь, и я перестану подкалывать тебя. — Она набросила на его плечи сухой плащ. — С твоей стороны очень мило заботиться о моем благополучии в то время, когда…

— Ты помнишь, что случилось, когда великий царь Персии оставил свой лагерь незащищенным? — Александр сжал правую руку в кулак. — Ничто не стояло между моими войсками и его величайшими сокровищами. Я мог голыми руками завладеть богатствами Дария и захватить его семью. — Он посмотрел вниз, на мясо в своей левой руке, откусил немного, а остальное сунул в мешочек у пояса. — Ты начинаешь превращаться в мегеру, Роксана. Если бы я так не спешил, то…

В комнату ворвался Гефестион.

— Это войска царя Амби из Таксилы.

— Ты уверен? — спросил Александр.

Роксана закуталась в покрывало.

— Уверен. — Гефестион выхватил кубок Александра из его рук и осушил его. — Двое разведчиков узнали его знамя. — Он уставился на блюдо с едой. — Дай мне чего-нибудь, — попросил он Роксану. — Я не ел с рассвета.

Она завернула в ткань хлеб, мясо и финики и вручила емусверток. Он молча положил туда же кусок ягненка.

— Возьми Пердикку и отряд сотоварищей, — приказал Александр. — Мы проедемся и посмотрим, какой прием намерен оказать нам царь Амби.

— Никаких посланников? — спросила Роксана.

— Займись шитьем, — предложил ей Гефестион. — У него уже нет времени на то, чтобы успокаивать тебя.

Она окаменела.

— Ты намерен указывать царю, что он может и чего не может говорить своей жене в ее собственной комнате?

— Прекратите! — прервал перепалку Александр. — Вы двое хуже, чем пара боевых петухов. — Он взял Роксану за плечи и громко чмокнул ее. — Для посланников уже нет времени, моя голубка.

— Будь осторожен, — напутствовала она его.

Гефестион возмущенно пожал плечами.

Когда Роксана услышала, что их шаги замирают вдали, она прищурилась. Если они рассчитывают, что она будет сидеть в этой палатке, подобно покорной рабыне, в то время, когда Александр встретится лицом к лицу с вражеской армией, то они глубоко заблуждаются. Несколько минут спустя она змеей выскользнула из палатки в обличье женщины-уборщицы и стала обдумывать, как незаметно украсть коня.

* * *

Слухи пронеслись по армии со скоростью лесного пожара и просочились в лагерь.

— Воины царя Таксилы умертвили послов Александра!.. Двести тысяч индийцев приготовились к атаке!.. Во главе армии царя Амби идут три тысячи боевых слонов!..

Слухи слухами, но годы строгой воинской дисциплины в армии Александра не прошли даром. Отряды выстроились в шеренги; командиры фаланг подготовили свои подразделения. Никто даже и не думал, что Александр может отказаться от сражения, и поскольку он шел вперед, то и армия следовала за ним.

Сотоварищи надели свои лучшие доспехи. Гефестион рассмеялся, когда конюхи вывели Буцефала вперед. На жеребце красовались железные доспехи с тонким покрытием из чистого золота, красиво сочетавшиеся с золотым шлемом Александра, увенчанным красным плюмажем.

— Возможно, тебе не удастся доказать, что ты бессмертен, — язвительно заметил Гефестион, — но, по крайней мере, царь Амби узнает, что ты очень богат.

Облака рассеялись, и показалось бледное светило, заливая равнину мягким светом. По обе стороны дороги, насколько хватало взгляда, тянулись зеленые поля. Город Таксила находился совсем недалеко и являлся крупным центром торговли и образования. Александр надеялся, что ему не придется вступать в сражение с царем Амби. Если ему удастся взять этот город миром, это станет колоссальным моральным превосходством и свидетельством силы Александра как для союзников, так и для правителей враждебных царств, лежащих впереди.

Александр и Гефестион с сотоварищами послали лошадей в легкий галоп, держа оружие наготове, но не вынимая его. Линия боевых слонов индийцев, вытянувшаяся перед ними, казалась бесконечной. Александр попытался прикинуть численность кавалерии противника и пеших лучников.

— Надеюсь, Артемида защитит нас. — Гефестион усмехнулся. — Мы того вполне заслуживаем.

Они придержали коней, и Александр дал знак глашатаю выехать вперед для встречи индийских посланников. Между ними произошел краткий разговор, после которого один из индийцев развернулся и поскакал в сторону войск короля Амби. Напряжение нарастало. Буцефал выгибал шею и пританцовывал на месте, намереваясь встать на дыбы. Александр ждал молча.

Внезапно в едином движении вся шеренга боевых слонов рухнула на колени. Македонский глашатай галопом понесся обратно к царю.

— Господин Александр! — закричал он. — Царь Амби приглашает тебя в свой город! Они прибыли сюда не для битвы, а чтобы приветствовать тебя. — Он отсалютовал Александру. — Сам Амби находится в центре, на самом большом слоне.

Сотоварищи медленно двинулись вперед, индийский царь тоже выехал вперед вместе с небольшой группой кавалеристов. На спине тяжело ступавшего огромного животного в роскошной башенке македонцы увидели махавшую им руками фигуру в пышном облачении.

— Приветствую тебя, великий царь Александр! — крикнул юный монарх на греческом с ужасным акцентом. — Добро пожаловать в Таксилу!

Александр улыбнулся и отвесил величественный поклон. Город Таксила упал в его ладонь подобно спелому ореху.

* * *

Часом позже Александр с горящим взором уже стоял посреди палатки своей жены.

— Где она? — грозно вопрошал он. — Царь Таксилы приглашен ко мне на обед, а вы осмеливаетесь говорить, что принцесса Роксана исчезла?! Найдите ее, и немедленно! — взревел он. — Иначе поплатитесь своими головами.

Встреча великого царя Александра и индийского царя была краткой, но дружественной, хотя и несколько официальной. В этом не было ничего удивительного, учитывая злость Александра, вызванную отсутствием жены. Амби предоставил Таксилу в его полное распоряжение. Было решено, что он будет продолжать править провинцией под протекторатом верховного властителя Александра и предоставлять по его требованию войска и денежные средства. Это была полная победа Александра и достойное вознаграждение для юного царя Амби. Армия Александра должна была вступить в Таксилу на следующий день для отдыха и основательной подготовки к следующему этапу вторжения в Индию.

Птолемей ожидал в нескольких шагах от шатра.

— Она в безопасности, — тихо доложил он Александру. — Ее нашли возле лагеря вместе с ее братом. Она была на хорошей лошади и ухитрилась переодеться подростком.

Глава 14

— Я ведь просил тебя оставаться в своей палатке. Где ты пропадала? — С побелевшими от гнева губами Александр тащил Роксану в свой шатер под изумленными взглядами солдат. — Говори, или я прикажу живьем содрать кожу с твоего драгоценного братца! — Он резко толкнул ее на грубо сколоченный походный табурет и стал сверлить взглядом.

— Не пытайся запугать меня, ты, македонский варвар! — огрызалась она. — Я не боюсь тебя! — В действительности это было не так, но она предпочла бы скорее подвергнуться пытке огнем и железом, чем признаться в этом.

— А тебе следовало бы бояться. Любой другой муж уже давно побил бы тебя…

— Ударь, если посмеешь, но берегись моего жала. — Она молниеносно выхватила короткую индийскую саблю из драгоценных ножен, висевших на боку. — Ты твердишь о чести, но не понимаешь смысла этого слова.

— Придержи язык, женщина, — предостерег он ее. — Неужели ты хочешь, чтобы тебя услышал весь лагерь? Плохо уже то, что все видели, как я разыскиваю тебя.

— Но тебя не волнует, что они видели, как ты волок меня сюда, будто преступницу.

— Тебя нашли в мужской одежде и в компании Кайана. Ты намеревалась сбежать вместе с ним?

— Если мы собирались сбежать, то зачем тогда направлялись к лагерю?

— Я приказал тебе оставаться в своей палатке.

— До меня дошли слухи, что на тебя напали три тысячи боевых слонов и что всех вас перебили. Если бы это оказалось правдой, разве я могла бы чувствовать себя в лагере в безопасности? Неужели ты полагаешь, что твои пешие солдаты способны сдержать натиск слонов?

— Как ты ухитрилась проскользнуть мимо охраны незамеченной?

— Это уже неважно.

Не было никакой необходимости пояснять ему, что она подкупила прачку и спрятала лицо и волосы под покрывалом, что украла лошадь из-под носа часового, прихватив заодно и сушившуюся рядом мужскую одежду. Не стоило также упоминать, что страх за него заставил ее вернуться, поскольку уже не было сил прятаться в ожидании худшего.

— Если я не могу доверить своей пехоте охрану всего одной женщины… то должен содрать со всех них кожу!

— Они ни в чем не виноваты. Если следует кого-то высечь за невыполнение твоих приказов, пусть это буду я.

— Разве я когда-нибудь бил тебя? Разве из-за меня на твоей нежной коже появился хотя бы один синяк?

— То, что ты сделал, гораздо хуже. Ты оскорбил меня, посягнул на мою честь.

— Твою честь? А что же тогда говорить о моей чести, если я поймал тебя с этим проклятым Кайаном?

— Мой брат был со своей кавалерией. Он нашел меня на полпути к лагерю и настоял на том, чтобы сопровождать меня до палатки для обеспечения моей безопасности. Это произошло уже после твоей встречи с царем Амби.

— Но, что я должен быть думать? Я приехал прямо в твой шатер, чтобы сообщить о капитуляции Амби, и твои женщины сказали, что ты спишь. Когда я решил разбудить тебя, то не обнаружил ничего, кроме подушек, разложенных под одеялом. Что это за детские игры?

— Ты сам вынудил меня к этому, потому что обращался со мной, как с вещью, а не как с супругой.

Александр грязно выругался.

— Супруга… Ты никогда не вела себя как настоящая жена. И отдай мне свою саблю. Не смей никогда больше обнажать против меня оружие.

— Оно вонзится прямо в твое греческое сердце!

Ее глаза метали молнии. Она чувствовала, что приступ бешенства царя вызван чем-то более важным, нежели ее ночная выходка. Она вскочила с табурета и прислонилась спиной к центральной опоре шатра.

— Тебе не удастся меня запугать, клянусь кровью Ормузда!

Он стал приближаться к ней.

— Я никогда не бил женщин. Но клянусь…

— Если хочешь ударить, бей сильнее, потому что, если ты не убьешь меня, я убью тебя! — воскликнула она, переходя на родной язык. — Ты отец этого ребенка и единственный мужчина, который познал меня. Но ты можешь верить всему, во что желаешь верить.

Александр попытался выхватить у нее оружие. Сабля полоснула воздух. Он увернулся, но клинок разрезал тунику и оставил тонкую кровоточащую полоску на его груди. Он выругался и отскочил за пределы досягаемости клинка.

— Ты называешь меня дикаркой с холмов, македонец! Подойди ближе, и я помогу тебе выяснить, бессмертен ты или нет.

— Ты слишком возбуждена, Роксана.

— Ты клялся мне в любви, — тихо произнесла она, — но нельзя любить меня и одновременно так мало доверять мне, а я считаю свою честь дороже жизни.

Смертоносное пламя в его глазах угасло до тлеющих огоньков.

— Поклянись своим единым богом, что ты не изменила мне ни с одним мужчиной.

— Я клянусь именами всех Защитников Света!

Он некоторое время колебался, но затем кивнул.

— Значит, я ошибался в отношении тебя. — Он медленно вздохнул. — Опусти свое оружие, тебе ничего не угрожает. — Он опустил руки и шагнул навстречу ее убийственной ярости. — Пронзи меня клинком, если хочешь, Роксана. Я не намерен защищаться от собственной жены.

Она застыла в нерешительности, следя за глазами Александра, как учил ее китайский мастер меча Ши Сай Чон. Следует всегда наблюдать за глазами противника, поскольку разум реагирует быстрее, чем мышцы. Размышляя, можно ли доверять Александру или это всего лишь уловка, призванная усыпить ее бдительность, она ощутила, что кожа на затылке стала гусиной.

— Ты уже говорила правду, — сказал Александр. — Раньше… когда сообщила, что скифы не тронули того, что принадлежит только мне.

Напряжение между ними несколько ослабло, как ослабевает натянутая тетива лука, когда выпущена стрела.

— Так значит, вот почему ты гневался. Не потому, что я сбежала, пытаясь прояснить обстановку, а из-за того, что могло случиться со мной то же, что и тогда, когда я была пленницей скифов. Согласись, что это так!

— Нет, не соглашусь.

— Если бы я тогда подверглась насилию, я бы тебе сообщила. Среди наших людей считается, что для женщины нет ничего постыдного в этом. Разве становится нечистой река, если путник хлебнет из нее воды? Если совершается преступление, то кто виноват в нем — преступник или жертва?

— Только не говори мне, что не любишь Кайана!

— Он мой родственник. Неужели испытывать теплые чувства к тем, кто близок тебе по крови, является преступлением? Я люблю своего отца. Это тоже неправильно?

Александр скорчил недовольную гримасу.

— Замечательное качество, но мне оно не свойственно. Мой отец, Филипп Македонский, внушал к себе уважение и трепет, но не любовь.

Она сглотнула, пытаясь снять напряжение в горле.

— Кайан не совершил ничего недостойного, так же как и я. Но я не могла сидеть взаперти, как пленница, и поэтому решила взглянуть, что же происходит. Я боялась за твою…

— Александр! — В палатку ворвался Гефестион. — Азиатские войска взбунтовались. Оксиарт возглавляет…

— Они решили, что я нахожусь в опасности. — Роксана вернула свою саблю в ножны. — Позволь мне показаться им и…

— Клянусь богами! Я прикончу эту вероломную суку! — Гефестион схватил короткое охотничье копье Александра и занес руку, чтобы пронзить Роксану.

— Нет! — Александр стал между ней и своим другом. — Это дело касается только меня и моей жены. Угрожая ей, ты рискуешь своей жизнью.

— Значит, ты позволишь этой согдианской ведьме изменять тебе и разлагать твою армию?

— Вон отсюда! — произнес Александр, так понизив голос, что он прозвучал почти как шепот. — Ради любви к тебе я забуду, что ты посмел произнести подобные слова. Роксана носит в чреве сына от меня, а не от кого-то другого. То, что происходит здесь между нами, — не более чем любовная игра, и в ней нет места для тебя. А теперь убирайся, или моему терпению придет конец.

Выругавшись, Гефестион удалился из палатки, все еще сжимая в руке копье Александра.

Трепещущая Роксана опустилась на колени перед своим мужем.

— Ну почему ты не позволил ему убить меня? — спросила она. — Тогда ты наконец избавился бы от вероломной суки. — Она закрыла глаза, ощущая приближающееся головокружение. — Я слишком устала, мой господин. Поступай, как считаешь нужным.

Он поднял ее на ноги и обнял, и она ощутила себя в безопасности.

— Что же мне с тобой делать?

Она задрожала и стала всхлипывать.

— Тихо, тихо, — успокаивал он ее. — Ты действительно изнурена, а это может повредить не только тебе, но и нашему ребенку.

— Но почему между нами не может быть мира?

— Сам не знаю. Возможно, те уроки, что я усвоил, ползая у ног матери, заставляют меня с трудом верить в женскую честность. — Когда она никак не отреагировала на это признание, он добавил: — Меня обвиняют в убийстве отца, но я неповинен в этом злодеянии и часто задумываюсь, не ее ли рук это дело.

— Но я не Олимпия.

— Разумеется нет. — Он отнес ее к ложу, уложил на подушки и поднес к ее губам чашу с вином. — Попытайся сейчас отдохнуть.

— Не могу, — призналась она, сделав всего глоток крепкого напитка. — Я должна убедить отца и его войска, что со мной все в порядке.

— Я чуть с ума не сошел от беспокойства. Что я должен был подумать? — Он покачал головой. — Не пойму, женщина, сама ли ты ищешь неприятности или они тебя находят? — Кончиком указательного пальца он нежно провел по ее брови. — Ты действительно готова была меня убить?

Она вздохнула.

— Не знаю. Возможно.

— Гефестион уверяет, что ты рано или поздно отравишь меня или перережешь мне горло во время сна.

— И не надейся, что я не думала об этом.

Александр рассмеялся.

— Пойдем, выйдем вместе и исполним свой долг. Ты должна продемонстрировать своим соотечественникам, что я тебя не убил, а я попытаюсь убедить Гефестиона, что великий царь — это не он. Как только твой отец и его дикари увидят, что ты цела и невредима, ты должна будешь вернуться в свою палатку и лечь в постель, а я навещу тебя вечером.

Она прикоснулась к его плечу.

— Почему же ты веришь мне теперь, если не поверил тогда, когда я побывала у скифов?

Он слегка наклонил голову в сторону и посмотрел на нее с полуулыбкой.

— Потому что ты не молила о прощении, а пришла в неистовство. Если бы ты лгала, то пыталась бы спасти свою жизнь.

— И ты бы меня пощадил?

— Неужели ты считаешь меня чудовищем? Разумеется, я не позволил бы ребенку, зачатому от скифа, унаследовать трон, но не обвинял бы тебя.

— Но если бы у меня родилось дитя насилия, что бы ты сделал с этим невинным младенцем?

— Есть вопросы, которые не стоит задавать, — отрезал он. — И лучше на них не отвечать.

Как только Роксана убедила отца, что между ней и Александром все улажено и что Кайан не пострадает из-за ее непослушания, она выполнила распоряжение мужа и возвратилась в свой шатер. Там она сразу же легла и погрузилась в глубокий сон. Она проспала весь день и всю ночь. Когда утром она открыла глаза, Александр лежал рядом с ней и вид у него был озабоченный.

— Ты отдохнула? Может, хочешь чего-нибудь поесть? Только не говори мне ничего такого, что напомнило бы о вчерашних событиях. Сегодня я намерен провести с тобой весь день. Я покажу тебе свой новый город, Таксилу. Ты встретишься с царем и посетишь рынок. В этих краях мастера изготавливают замечательные вещи из металла.

— Ты сдержал свое слово в отношении Кайана?

— Его кожа цела и находится на нем. Я повысил его в звании и отправил патрулировать пути сообщения. Бандиты возле Массаги вылезли из своих укрытий, а его «летучие демоны» очень хорошо подходят для охоты на них.

— Спасибо. Ты не пожалеешь об этом.

— Надеюсь, что нет.

Она потянулась и откинула покрывало. Он поцеловал ее в обнаженное плечо и погладил округлившийся живот.

— Сейчас ты даже прекраснее, чем в первый день, когда я встретил тебя, — сказал он.

Ее косы были расплетены, и волосы волнами растеклись по плечам и груди.

— Полагаю, я буду столь же прелестной, когда растолстею из-за беременности, как полный бурдюк с вином. — Александр поцеловал ее в живот. — Ты самый жестокий из всех мужчин, — запротестовала она, когда он начал целовать ее оголенное бедро.

— Лежи тихо в ожидании, когда свершится насилие. Сегодня я завоеватель, а ты — беззащитная девушка.

Она тихо засмеялась.

— Мне обещали города и дворцы, а вместо этого на меня намеревается напасть какой-то желтоволосый грек!

Он задержал губы на колене, а затем возвратиться по уже проделанному пути, но с большим пылом, осыпая поцелуями сначала живот, потом груди. Он принялся поддразнивать кончиком языка сначала одну из них, а затем и другую.

Она застонала от удовольствия.

— Меня будут пытать?

— Я хочу узнать, можно ли подкупить тебя, чародейка, — сказал он, опираясь на локоть. — У меня случайно завалялось несколько безделушек, которые я хотел бы поменять на твою благосклонность.

Он извлек из-под подушки изящную золотую цепочку, украшенную рубинами, и два тяжелых золотых браслета в египетском стиле, искусно изготовленных в форме сплетенных змей с изумрудными глазами. Он надел эти бесценные изделия на ее щиколотки и соединил их золотой цепочкой.

— Не надо змей! — умоляла она. — Вначале слоны, а теперь змеи. Я их боюсь.

— Сейчас ты действительно стала пленницей и должна удовлетворять мои прихоти. — Он поцеловал ее в губы. — Не сопротивляйся так сильно, ты порвешь ее. За одну только цепочку я смог бы нанять на год целую сотню индийских лучников.

Золотые звенья разорвались, и по ковру покатился рубин размером с ноготь большого пальца руки Роксаны. Она обняла царя за шею.

— Ты сошел с ума, Александр Македонский! — Ее вытянутое дугой тело прижалось к нему, и она возвратила поцелуй.

Они не требовали еды до тех пор, пока солнце не прошло по небу половину своего извечного пути.

Вторую часть дня они провели в Таксиле, как и обещал Александр. Роксане очень понравился старинный рынок с его продуваемыми ветром проходами и палатками, набитыми шелком, специями, драгоценностями и прочими товарами. Заклинатели змей сидели, скрестив ноги, и наигрывали странные мелодии, в то время, как кобры раскачивались перед зрителями в гипнотическом танце. Фокусники демонстрировали чудеса магии, а уличные торговцы предлагали выпечку и причудливого вида сладости, разложенные на изогнутых подносах. Роксана полакомилась засахаренными лепестками цветов и упросила мужа купить ей пару изумрудных сережек.

— Ты чересчур расточительна, — добродушно проворчал Александр. — Мне следовало бы оставить тебя в Согдиане.

— Я ведь предупреждала тебя, — напомнила она, бросая финик обезьяне на цепочке. — Посмотри, разве она не мила? — Обезьяна сняла свою шляпу с пером и стала приплясывать, — Она напоминает Пердикку, когда тот выпьет слишком много вина.

— Никаких обезьян! Даже не проси.

Во дворце Роксану представили юному царю, а затем пригласили во внутренний двор для встречи с его многочисленными женами и детьми. Она сидела на подушках рядом с бассейном с рыбками, выложенным голубой плиткой, играла с темноглазыми детьми, слушала нежные звуки ситар и сплетничала с женщинами. В своих ярких одеждах и сверкающих драгоценностях они казались ей похожими на экзотических птиц. Несмотря на то, что Роксана не скучала, она была рада, когда Александр позвал ее, собравшись уходить. Хотя она чувствовала себя уютно среди окружавшей ее роскоши, ей казалось, что она задыхается в этом ограниченном пространстве. Такая жизнь была не для нее, поскольку ее душа зачахла бы в этой золотой клетке.

В Таксиле было много праведных людей, называющих себя философами и проводящих жизнь в молитвах и постижении тайн мироздания. Один из ученых, Каланус, предложил Александру сопровождать его армию. Как обычно, Александр заинтересовался новыми религиозными воззрениями и обрадовался возможности добавить в свою свиту очередного философа.

Вскоре приятному отдыху армии в Таксиле пришел конец. Стало известно, что войска царя Пора собираются за рекой Джелум, чтобы противостоять вторжению завоевателей. Александр готовил своих людей к маршу, усилив армию подкреплением из Таксилы и других подчиненных ему городов.

— Царь Пор никогда не покорится, — предупреждал его царь Амби. — Он — давний враг моего умершего отца и участник многих битв. Свой трон он завоевал силой.

— Готов спорить, что он еще не встречался с такой армией, как моя, — заявил Александр.

Царь Амби отправлялся вместе с войсками Александра на свою первую войну и нервничал, хотя и жаждал поскорее принять участие в сражении.

— На Джелуме сейчас паводок от весенних дождей. Это могучая река.

— Мы сможем переправиться через нее.

Помня об обещанных Александром несметных богатствах, армия быстро продвигалась по равнине в направлении Джелума. Разведчики приносили все новые сведения о силе армии Пора.

— Берег реки, вряд ли будет удачным местом для битвы, — сказала обеспокоенная Роксана. — Разве мы не можем обойти его армию и атаковать с другой стороны?

— На это уйдет слишком много времени. Нашей главной проблемой станут его слоны. У его кавалерии имеются только легкие доспехи, так что она не сможет противостоять моим всадникам. У нас тоже есть слоны, но переправа будет трудной, а мои македонцы к ним пока не привыкли. Слоны пугают лошадей. — Александр стал мерить шагами палатку. — На этот раз держись подальше от места сражения, жена, иначе я свяжу тебя по рукам и ногам и запру в сундуке. Единственная причина, почему я не оставил тебя с женщинами при дворе в Таксиле, состоит в том, что в армии ты будешь в большей безопасности, а я смогу здесь присматривать за тобой. Кто знает, какие проказы ты сможешь измыслить, если я предоставлю тебе возможность самостоятельно принимать решения.

В этот день она нарядилась в одежды бледно-зеленого цвета, идеально контрастирующие с ее волосами. На ней была вышитая шелковая туника и шаровары цвета молодой листвы. — Я уже говорила тебе, что нужно сделать со слонами.

Он поморщился.

— Мыши?

— Ты же знаешь, что тогда я говорила несерьезно. Прикажи своим лучникам стрелять в хоботы слонов. Когда эти животные ощущают сильную боль, то становятся неконтролируемыми.

— Вот именно — неконтролируемыми, маленькая согдианка. Мои солдаты вовсе не мечтают оказаться раздавленными взбешенными боевыми слонами. У Пора есть еще и множество боевых колесниц. На равнине они могут обеспечить ему определенное преимущество.

— Но только не против тебя, — возразила Роксана, — Отец рассказал мне, что сделали при Гавгамелах твои македонцы с колесницами Дария, снабженными серпами. Лицо Александра озарила мальчишеская улыбка. Подбодренная ею, Роксана продолжила: — Вы переиграли их тактически.

— Да, мы это сделали, — подтвердил он. — Эти колесницы оказались практически бесполезными.

— Следовательно, тебе незачем беспокоиться в отношении колесниц Пора. — Она стала массировать напряженные мышцы его шеи и затылка. — А что говорит твой новый пророк Каланус?

— Он предсказывает усиление дождей.

Роксана рассмеялась и приказала своим женщинам принести еду для великого царя. Если она не следила за тем, чтобы Александр вовремя ел, он вполне мог остаться голодным. Ее муж не обращал внимания на невзгоды. Жажда, голод и усталость, казалось, не оказывали на него такого влияния, как на остальных людей.

— Мои солдаты отменно сражаются как в дождь, так и в сухую погоду, — похвастался Александр. — Среди снегов или в жаркой пустыне, они одинаково великолепны.

— Иначе и быть не может, мой господин, раз ты ведешь их к победе.

Роксану мало волновали дожди, обрушившиеся на Индию, хотя, что бы ни говорил Александр, грязь замедляла продвижение армии, к тому же невозможно было найти сухие дрова для приготовления пищи. Копыта лошадей размягчались, так что приходилось ежедневно проверять их состояние. Похоже, только слонам нравился дождь, но и то лишь тогда, когда он не слепил им глаза. С большой неохотой Роксане пришлось снова взбираться в башенку на спине Тумы. Хотя там и было не слишком удобно, по крайней мере, они с Сорайей оставались сухими.

Когда армия достигла Джелума, Гефестион приказал разбить лагерь подальше от бурлящей реки. Повозками были доставлены необходимые материалы, и солдаты принялись строить укрытия для животных. Роксана могла наблюдать за скоплением войск царя Пора на противоположном берегу. Группы слонов и конных лучников патрулировали отмели. Александр приказал пустить слух, что лагерь будет стоять здесь до самой осени, до тех пор, пока со сменой сезона не понизится уровень воды в реке, что облегчило бы переправу.

С первого дня прибытия к Джелуму Александр приказал тяжелой кавалерии и согдианским лучникам скакать туда-сюда вдоль реки, с воинственными криками заезжать в воду и делать все, что только можно, чтобы внести панику в ряды индийских защитников. Товарищи Александра посылали лучников в лодках вниз по реке, приказывая им всегда держаться вне досягаемости стрел противника. Их задача состояла в том, чтобы обстреливать боевых слонов Пора. Слонов, имевшихся в войске Александра, постоянно использовали для ложных атак. Их загоняли в воду, выстроив в боевой порядок, показывая, что начинается форсирование реки.

Александр распорядился, чтобы моральное давление на противника продолжалось и в ночное время. С наступлением темноты под грохот барабанов и рев труб начинались военные маневры. Командиры приказывали солдатам разжигать костры» а конникам — скакать вдоль реки с факелами в руках.

Непрерывная демонстрация силы продолжалась в течение нескольких недель, в то время как Александр и узкий круг сотоварищей занимались планированием стратегии битвы. Нервы Роксаны уже были на пределе. Спать, находясь в постоянном напряжении в условиях подготовки к войне, оказалось практически невозможно. Кроме всего прочего, дожди не прекращались.

Царь Амби часто приходил вместе с Александром в палатку Роксаны, где они делили вечернюю трапезу, но разговоры носили общий характер. Александр не раскрывал своих мыслей относительно ведения боевых действий против Пора никому, кроме Гефестиона, Пердикки и Птолемея. Роксана видела: юный Амби обижен тем, что не входит в круг доверенных лиц Александра, но не смеет жаловаться на это.

— Позиция царя Пора несокрушима, — говорил Амби уже в третий или четвертый раз за вечер. — Даже если мы будем выжидать до окончания сезона дождей, ты не сможешь переправить кавалерию через реку — тебе не дадут это сделать боевые слоны противника. Каждый из слонов несет на себе шестерых, а то и больше, искусных лучников. Джелум покраснеет от крови. Неужели ты намерен идти по трупам наших людей?

— Это верно, — тихо сказала Роксана. — Индийские лучники — сила, с которой следует считаться. Твои пешие лучники, царь Амби, просто великолепны.

Индийские луки были значительно больше согдианских или даже скифских. Они достигали в длину четырех футов, а стреляли из них, опустившись на одно колено. Даже греческие доспехи не могли защитить солдат от такого губительного оружия.

Амби открыл и тут же закрыл рот, как безмолвная рыба, а его бледное прыщеватое лицо вспыхнуло румянцем. Он не переставал удивляться самому факту ее присутствия на трапезах в компании мужчин, и каждый раз, когда она высказывала свое мнение, он казался не менее удивленным, чем если бы Буцефал внезапно заговорил на санскрите. Индиец взял себе за правило никогда не говорить с ней напрямую, он обращался только к Александру или его товарищам.

— Наше положение безнадежно, — заметил Амби, обращая взгляд своих маленьких близоруких глаз на крышу шатра. — Совершенно безнадежно.

Роксана жестом удалила греческих слуг и налила вина Александру и Амби. Александр усмехался и молча пил вино, в то время как индиец принялся восхвалять достоинства кавалерии Пора.

— Ты просто не видел армию моего мужа в сражении, — вежливо сказала Роксана. — Они лучшие во всем мире.

Александр кивнул.

— Если ты предпочитаешь вернуться под защиту крепостных стен своего города, царь Амби, то я…

— Нет, ваше величество. — Кожа Амби была землистого цвета, а теперь она приобрела еще и желтоватый оттенок. — Я вовсе не трус. Это все результат затянувшегося ожидания… и… дождя.

Усмешка Александра превратилась в обезоруживающую улыбку.

— Каланус заявил, что Индия научит меня терпению. Роксана в этом глубоко сомневалась, но решила, что сейчас не время высказывать свое мнение по поводу недостатков мужа. После окончания ужина Александр захотел поиграть с Амби в пачиши. Они были заняты этим почти до полуночи. Затем царь Таксилы пожелал всем доброй ночи и удалился.

— Весьма вовремя, — заметил Александр. — У меня намечено совещание с Гефестионом и Птолемеем. Они появятся здесь меньше чем через час.

— Здесь, господин? Не в твоей палатке?

— Так будет лучше. Завтра мы атакуем. Я оставляю командовать в лагере Кратера. Ты его знаешь — он один из самых способных моих военачальников. С собой я забираю Гефестиона, Птолемея и Пердикку. Вместе с нашими отрядами сотоварищей мы проедем шестнадцать миль вверх по реке, там есть более удобная переправа. Мы форсируем Джелум завтра ночью и застигнем Пора врасплох. — Он тихо засмеялся. — Пердикка настолько болтлив, что мы не можем посвятить его в наш план до того, как оседлаем лошадей.

— Почему же ты не собираешься говорить о своих намерениях Пердикке, но сообщаешь о них мне?

Его усмешка стала шире.

— Наши судьбы связаны. Ты, конечно, можешь возглавить восстание бактрийцев и согдианцев против меня, но никогда не сдашь меня индийцам.

Она кивнула.

— Это верно. Наши судьбы сплетены, а от них неотделима и судьба ребенка, которого я ношу. Ты сам возглавишь атаку? — Она обняла Александра и прижалась к его груди. — Я бы чувствовала себя лучше, если бы могла ехать рядом с тобой, как тогда, когда мы вместе встретили нападение скифов.

— Что? Неужели мой слух изменяет мне? Я слышу слова любви от своей маленькой звезды?

Она вздохнула.

— Тебе удастся осуществить то, о чем ты говоришь, и это станет часом твоей славы, но меня не покидают женские страхи. — Она потянула его к закрытому пологом ложу. — Раздели со мной ложе, Александр. Дай мне то, что позволит завтра предаться приятным воспоминаниям, когда я буду ждать вестей от тебя.

— Было бы хорошо, если бы ты всегда просила то, что так легко дать. — Он жадно поцеловал ее. — Скажу тебе только одно, Роксана. Если бы ты была мужчиной, я не мог бы выбрать себе лучшего соратника в бою, включая и Гефестиона.

Он отнес ее в постель, не заботясь о том, чтобы задернуть полог, и их тела яростно слились, объединенные страстным желанием.

Потом Роксана долго лежала в его объятиях, но наступил момент, когда Александру пора было идти. Он встал и надел тунику.

— Оставайся здесь и поспи, если сможешь. — Он нежно поцеловал ее в губы. — Завтрашний день будет долгим, а ночь еще дольше, но я требую, чтобы ты не пересекала реку, пока я не пришлю за тобой. Тебе это понятно? Я не потерплю неповиновения.

— Да, мой господин. Я буду ожидать твоего приказа. — Она натянула покрывало на свое обнаженное тело. — Но ты должен обещать мне, рассказать потом все о битве, чтобы я смогла похвастаться твоей победой перед нашим сыном.

* * *

На рассвете, в первое солнечное утро за последние несколько недель, Александр попрощался с женой и неспешно оседлал коня, не подавая вида, что события этого дня будут существенно отличаться от привычного распорядка. Он медленно поехал к загонам для лошадей, где встретился с Гефестионом.

Вместе они повели отряды сотоварищей в направлении Таксилы. Проскакав несколько миль, они свернули и направились вверх по реке, к месту сужения русла Джелума. Задолго до заката они углубились в густой лес, раскинувшийся вдоль реки. Александр знал, что на отмелях противоположного берега засели вражеские разведчики, но когда Пор получит весть о переправе воинов Александра, будет уже слишком поздно.

Они терпеливо ждали в течение всего вечера, стоя рядом со своими лошадьми и переговариваясь шепотом. Александр поглаживал шею старика Бычьеголового и почесывал его нежное брюхо. Вороной конь фыркал и терся мордой о щеку хозяина. Царь протянул ему засахаренный финик, и жеребец осторожно взял его губами.

— Настало время отправлять Буцефала в отставку, — заметил Пердикка.

— Если я буду сражаться на другом коне, это разобьет его сердце. Птолемей сдержанно рассмеялся.

— Для старика Бычьеголовый ведет слишком бурный образ жизни. Половина всех родившихся этой весной жеребят была черной, как подземелья Аида.

— Тут нечему удивляться. Александр оставляет для своего любимчика самых лучших кобылиц, — пояснил Гефестион. — Буцефалу больше угрожает опасность свалиться от усталости во время случки, чем пострадать в сражении.

Они смеялись и обменивались шутками, вспоминали забавные истории из юности до тех пор, пока погода не стала ухудшаться, а вдали прогремел гром.

— Может начаться буря, — предупредил Гефестион.

— Нам уже доводилось форсировать реки во время бури. — Александр направился к группе командиров и стал давать указания. Переправа через бурную реку в темноте никогда не была легким делом, и он попытался успокоить их. — Неожиданность даст нам преимущество, в котором мы так нуждаемся.

Молния ударила в дерево примерно на расстоянии мили. Сквозь шум дождя раздался смех Гефестиона.

— Родственники Александра решили осветить нам путь.

Он оседлал рослого гнедого жеребца и занял место во главе своего отряда. Птолемей и Пердикка последовали его примеру, и Александр повел всех через лес в направлении переправы.

Быстрый поток почти сразу же достиг холки Буцефала, но дно под его копытами оставалось твердым, и он уверенно продвигался вперед. Его черные ноздри уже предвкушали запах битвы, и казалось, что старый конь сбросил с себя груз прожитых лет, а Александр словами подбадривал его.

Дальний берег угадывался благодаря чахлым деревьям, освещаемым вспышками молний. Дождь постепенно превратился в тропический ливень, заглушивший шум, производимый переправлявшимися войсками. Когда Буцефал приблизился к берегу и вскарабкался по его раскисшему склону, Александр обнажил меч. Деревья пригибались к земле под напором ветра, а вражеских воинов нигде не было видно. Александр усмехнулся. Разведчики Пора позволили себе в такую ночь ослабить бдительность, но это будет стоить их повелителю царства.

Глава 15

С приближением ночи Роксана отправилась в палатку отца и рассказала ему о плане Александра, как тот и просил. Оксиарт должен был вместе с отрядами согдианской и бактрийской легкой кавалерии переправиться несколькими милями ниже по течению реки, как только начнется сражение. Кратер с пехотой и слонами недалеко от лагеря в готовности форсировать Джелум будет ждать сигнала от Александра. Македонец планировал, что решающий удар будет нанесен его тяжелой кавалерией совместно с грозной фалангой пехоты в качестве противовеса боевым слонам Пора. Пешие солдаты должны были пересечь реку ниже по течению на лодках, затем построиться и вступить в битву после того, как Александр закрепится на другом берегу.

— Большая часть армии моего господина не сможет видеть ход сражения, если битва будет происходить на том берегу.

— Он принял мудрое решение. Но в этом сражении пехотинцам придется трудно, — сказал Оксиарт. — Мои осведомители сообщили, что армия царя Пора больше, чем наша. Однако на войне преувеличение сил противника — обычное дело. К тому же ты знаешь, что я думаю по поводу использования слонов в качестве главной ударной силы.

— Лошади всегда более надежны в бою.

Оксиарт быстро оделся.

— Кайан вернулся, и его отряд поедет вместе со мной. Я готов разделить ответственность с Александром. Лучше быть на той стороне в гуще событий, чем в лагере среди множества старых врагов. — Он многозначительно посмотрел на дочь. — Что он приказал делать тебе?

— Оставаться в лагере до тех пор, пока он не пошлет за мной. — Роксана зашла за ширму и надела свой боевой наряд. — Я не намерена подчиняться.

— Но после того, что случилось во время первой встречи с царем Амби, Александр может не простить тебе повторного неповиновения.

— Я должка думать о безопасности своего ребенка.

— Согласен. Оставаться здесь тебе слишком опасно. У тебя много недоброжелателей среди персов, не говоря уже о греках. Совет всего неделю назад уговаривал Александра взять в жены Барсину. Твоя беременность делает тебя еще более опасной для них.

Роксана стала зашнуровывать высокие кожаные ботинки.

— Греческие хитрости — это детские игры по сравнению с интригами персидского двора.

— Будь осторожна. Если ты погибнешь, то Бактрия и Согдиана тоже погибнут.

— Нет, по крайней мере, пока ты жив. — Она озорно улыбнулась ему. — Ты всегда можешь взять молодую жену и родить много сильных сыновей, которые унаследуют твой трон.

— Если бы все было так просто, я уже сделал бы это много лет назад. — Он покачал головой. — То, что я не женился снова после смерти твоей матери, вовсе не означает, что я все эти годы избегал женщин. Но ни одна из них не забеременела от меня, так что у меня никогда уже не будет сыновей. Все мои надежды связаны с тобой, дочь.

Сотоварищи Александра без помех пересекли Джелум и двинулись в направлении расположения противника. Узнав об этом ловком маневре, царь Пор послал им навстречу тяжелую кавалерию и колесницы под командованием своего сына, чтобы связать боем и уничтожить вторгнувшуюся армию. Две враждебные группировки сошлись в разгар бури и вступили в сражение.

Под слепящим ливнем битва быстро превратилась в рукопашную схватку с применением мечей и копий. Боевые отряды теперь напоминали скопище визжащих и ржущих лошадей, перевернутых колесниц и спасавшихся бегством раненых солдат. Сильный дождь сделал из равнины болото, в котором увязали колеса. Возницы и лучники погибали сотнями.

Александр с отрядом лучших бойцов прорвался сквозь строй отборной индийской кавалерии. За счет более тяжелых лошадей и вооружения македонцы нанесли своим противникам огромный урон. В условиях, когда непрерывно сверкали молнии и раздавались громовые раскаты, отдавать команды было совершенно бесполезно. Прямое попадание молнии в шеренгу колесниц вызвало возгорание многих из них и привело в результате к полному разгрому индийцев. Сын царя Пора скончался от смертельных ран и остался на поле битвы, а его боевые соратники в беспорядке бежали.

В разгар начавшегося преследования противника Буцефал споткнулся и упал на одно колено, чуть не сбросив. Александра на землю. Однако огромному жеребцу удалось встать и снова броситься в атаку, раздавив на ходу подвернувшегося лучника. В условиях темноты и дождя было невозможно определить размеры нанесенного врагу ущерба. Сражение утихло, и македонцы осознали, что остались на поле битвы одни, если не-считать многочисленных погибших и умирающих индийцев.

Александр соскочил с Буцефала. На крупе вороного виднелась серьезная рана, помимо двух попаданий стрел в шею и в бок. Старый конь тяжело дышал. Александр прижался лицом к его теплой шее и не смог сдержать слез, когда животное медленно опустилось на землю.

— Александр! — К нему подъехал Гефестиои, ведя за собой потерявшего всадника коня. — Возьми этого. Филонику он больше не понадобится.

Александр поднялся и в последний раз погладил своего любимца Бычьеголового. Он приказал выставить охрану возле умирающего коня и сел на своего нового скакуна.

— Насколько велики наши потери?

— Потери незначительные. Это была не битва, а резня. Пор показал, что он полный болван.

— Он вовсе не дурак. Просто боги отвернулись от него. Поехали, мы должны нанести ему решающий удар прежде, чем он успеет переформировать войска.

Так же внезапно, как и началась, гроза прекратилась, оставив после себя только легкий моросящий дождик и постепенно рассеивающийся туман. Сотоварищи Александра галопом неслись к расположению главных сил противника. Вскоре должно было взойти солнце, и они спешили занять выгодную позицию, прежде чем изменится баланс сил.

Отряды Оксиарта встретили достойное сопротивление на другом берегу Джелума, но согдианцы, выбравшись из воды, набросились на врагов с неистовой яростью. Не очень плотные ряды обороняющихся дрогнули.

Роксана смогла относительно спокойно перебраться через реку. Бондур и полдюжины ее охранников получили подкрепление в виде пятидесяти лучших воинов ее отца.

— Ты должна держаться в стороне от сражения, — приказал отец.

На ней была одежда бактрийского лучника, так что никто не обращал особого внимания на юношу, которого тщательно защищали окружающие его всадники.

Царь Пор выстроил свои войска на возвышении, пожертвовав отрядами, защищавшими реку в месте атаки основных сил армии Александра. Боевые слоны находились в центре вместе с кавалерией и пехотой, расположившимися позади слонов, и с тяжелой кавалерией на обоих флангах.

Боевые слоны в своих войлочных доспехах, упряжи с шипами и меткими лучниками, прятавшимися в башенках, казались неуязвимыми. Обученные убивать, огромныеживотные топтали врагов массивными ногами и пронзали их бивнями с металлическими наконечниками. Даже издаваемые ими трубные звуки вызывали трепет в рядах противника. Сам Пор восседал на гигантском слоне в центре боевого строя.

Роксана ехала на гнедом мерине, которого отец научил не бояться слонов. Она была хорошо вооружена: лук и колчан со стрелами висели у нее через плечо, а поперек седла было привязано копье. К поясу были прикреплены два клинка в ножнах — прямой меч и изогнутая сабля. Тем не менее, она не испытывала никакого желания принимать участие в битве. В случае необходимости Роксана готова была защитить себя, довольствуясь ролью наблюдателя.

Войска Александра расположились напротив армии царя Пора. Сердце Роксаны замерло от страха, когда она увидела, насколько силы македонцев малочисленны по сравнению с армией индусов, даже учитывая то, что среди них находились отряды непобедимых щитоносцев в тяжелых доспехах, вооруженных широкими мечами и длинными копьями. Александр разъезжал на виду у всех на крупном сером скакуне. «Но где же Буцефал?» — гадала Роксана, надеясь, что исчезновение любимого коня царя не является плохим предзнаменованием.

Отряды Оксиарта находились справа, позади подразделений, которыми командовал Пердикка. Щитоносцы стояли в центре вместе с Александром и несколькими отрядами сотоварищей, которые выдвинулись немного вперед. Гефестион и Птолемей со своими отрядами занимали левый фланг.

Под ужасающий грохот барабанов и рев труб индийцы двинулись в атаку. Подразделения под командованием Александра с механической точностью выполнили поворот налево и, соединившись с силами Гефестиона и Птолемея, ударили по противнику с фланга. Пердикка и Оксиарт со своими людьми галопом обогнули сражавшихся и напали с тыла. Тяжелая пехота подняла щиты и встретила яростное нападение слонов ударами копий и мечей по ногам и хоботам животных.

Индийская кавалерия на правом фланге бросилась в лобовую атаку в то время, когда согдианцы уже обошли их. Гнедой Роксаны оказался очень резвым, так что ей нетрудно было держаться позади массы всадников. Во время разворота воинов Александра от основных сил индийцев отделился отряд кавалерии, попытавшийся перехватить группу всадников, среди которых была Роксана. Бактрийские лучники встретили их ливнем стрел, а охранники Роксаны прикрыли ее плотным кольцом.

Сражение развернулось на местности, протянувшейся более чем на три мили. Роксане трудно было судить, увенчался ли успехом прорыв Александра, имеющий целью атаковать Пора с фланга и тыла, но конница Пердикки вышла на нужную позицию и напала сзади на главные силы врага.

Роксана направила коня на возвышенность. «Летучие демоны» Капана еще находились справа внизу, яростно сражаясь, а тяжелая кавалерия Пердикки уже гнала индийскую пехоту прямо на их же слонов. Оксиарт с согдианцами мчался параллельно боевому строю противника; всадники и кони набрасывались на врагов, окружая и дробя их силы. Индийцы несли тяжелые потери.

— Поезжай к Пердикке, — скомандовала Роксана Бондуру. — Узнай, есть ли вести от царя. Я должна знать, что с Александром все в порядке.

— Я лучше пошлю гонца, принцесса, — предложил начальник охраны, — твой отец кастрирует меня, если я хоть на мгновение оставлю тебя без присмотра.

Простиравшаяся внизу равнина превратилась в бушующее море, где сражались и умирали люди и животные. Практически невозможно было отличить своих от врагов. Посланник галопом понесся прочь, а Роксана вытянулась в седле, чтобы видеть отборную гвардию отца.

Вокруг возвышенности сомкнулся туман, а дождь еще больше ухудшал видимость. Со всех сторон доносился шум битвы: лязг мечей и копий, крики людей и животных. Внезапно из дымки вынырнула группа индийских кавалеристов. Бондур выкрикнул команду, и охранники Роксаны мгновенно выстроились, чтобы отразить атаку. На согдианцев мчались свирепые индийские всадники, вооруженные двуручными мечами. Роксана приказала своим солдатам разделиться, и они бросились с вершины холма в противоположные стороны, на ходу выпуская меткие стрелы.

Вместе с прикрывавшим ее Бондуром и другими охранниками Роксана отступила, оставив холм тяжелой кавалерии противника.

Трое индийцев были убиты, а еще несколько получили ранения, в то время как согдианцы не понесли никаких потерь. Однако на равнине ее отряду было трудно снова собраться.

— Едем к Оксиарту, — скомандовала Роксана, и небольшая группа всадников понеслась галопом в самую гущу сражения.

Войска Александра разделились на три части, загоняя индийцев и нападая на них со всех сторон. Отряды слонов — основная надежда Пора — нанесли щитоносцам тяжелый урон, но слишком дорогой ценой заплатило за это индийское войско. Раненые слоны впадали в неистовство и топтали индийцев так же, как и македонцев.

Отряды Пердикки загнали пеших индийцев в эту мясорубку, почти полностью лишив их боеспособности. Александр, Птолемей и Гефестион с тяжелой македонской кавалерией таранным ударом прошлись сквозь ряды индийской кавалерии, как серп, срезающий спелые колосья пшеницы.

Именно слоны повернули ход битвы. Обезумев от ран и вида крови, уставшие и испуганные, они покинули боевой строй и бросились врассыпную, уничтожая на своем пути подвернувшихся под ноги солдат Пора. Как только разнесся слух, что слоны бежали, подразделения кавалерии индийцев превратились в скопище одиночек, спасавших свою жизнь бегством.

Кое-где еще кипели отдельные стычки. Роксана достала меч и, пустив коня в галоп, набросилась на бегущих индийских воинов. В шею ее коня попало копье, он встал на дыбы, а затем понесся прочь. В суматохе Роксана потеряла Бондура и теперь скакала одна. Внезапно на ее пути оказался раненый слон. Она резко натянула поводья. Гнедой попятился и сел на задние ноги, а слон в этот момент взмахнул хоботом. Удар заставил Роксану потерять сознание, и она, соскользнув с коня, покатилась под ноги огромному животному. Ее лошадь поднялась и поскакала прочь.

Отрезанный от своих людей и серьезно раненый, царь Пор сражался в одиночестве. В его слона попало не менее дюжины стрел, а погонщик едва дышал. Александр заметил царского слона и помчался в атаку. Пор поднял дротик, чтобы метнуть его, но Александр, быстро развернув коня, отъехал за пределы полета дротика.

— Амби! — крикнул Александр. Юный царь тут же оказался рядом. — Поговори с ним и предложи сдаться. Он слишком храбрый человек, и я не хотел бы его убивать.

Амби осторожно выехал вперед и дал Пору знак, что хочет вступить с ним в переговоры. Царь Пор опустил дротик, и они несколько минут горячо спорили. Затем слон Пора упал на колени.

Александр и Птолемей выехали вперед, чтобы встретить сдавшегося царя. На свирепом темном лице Пора не было даже намека на страх. Он гордо выпрямился во весь свой семифутовый рост и подошел к македонцам, несмотря на стрелу, торчавшую из его груди.

— Это истинный царь! — воскликнул Александр и попросил Амби перевести его слова. — Скажи ему, что с ним будут обращаться в соответствии с его царским саном и воинской доблестью.

Он приказал Птолемею проследить, чтобы раны царя Пора были перевязаны и ему оказали должное гостеприимство.

Команды лекарей пересекли Джелум, чтобы помочь тем, кто мог еще выжить, и нанести смертельный удар милосердия умирающим. Солдаты сгоняли в группы пленных и связывали пойманных слонов. Сквозь тучи выглянуло солнце и осветило залитую кровью равнину, над которой уже начали кружить стервятники.

Юный гонец остановил своего покрытого пеной коня возле того места, где находился командный пост Александра и Гефестиона.

— Господин Александр! — Гонец рухнул на колени перед Александром. — Великий царь, я прибыл со срочным сообщением от военачальника Кратера.

Гефестион поднял голову.

— В чем дело?

— Принцесса Роксана. Она… она мертва.

Александр окаменел, а его серо-голубые глаза приобрели жесткий опаловый оттенок.

— Как это случилось?

— Мне не известны подробности. Я знаю только то, что она убита.

— Мертва… Ты уверен, что она мертва?

Гефестион положил руку Александру на плечо.

— Я поеду выясню, что случилось.

— Я поеду сам.

Александр переправился через Джелум на лодке. На том берегу его уже ждал Кратер.

— Мне жаль, Александр, — сказал он.

Кратера никогда не беспокоила судьба согдианской женщины, но она была женой царя, а он — солдатом, поэтому привык не вникать в те вопросы, которые его не касались. Хотя он и не принимал непосредственного участия в битве с царем Пором, но четко выполнял все отданные приказы. Тем не менее, он хорошо знал, что великий царь не жалует тех, кто приносит плохие известия, и по этой причине нервно теребил свою седеющую бороду.

Слуги подали коней царю и Кратеру, и они в полном молчании отправились в сторону лагеря. Перед шатром Роксаны стояла большая группа людей. Они учтиво расступились, увидев приближающегося Александра.

— Она там, внутри, — мрачно сообщил Кратер. Александр жестом приказал ему оставаться на месте и вошел в палатку один.

Роксана лежала на занавешенном ложе. Александр подошел и раздвинул полог. Согдианская туника была пропитана кровью, а белая рука изуродована рубленой раной. Он наклонился, чтобы снять шелк, закрывавший ее лицо.

— Роксана! — К принцессе бросилась вбежавшая в палатку Сорайя. Ее голова была замотана пропитанной кровью тканью. Она взяла холодную безжизненную руку Роксаны и прижала ее к губам. — Они не позволяли мне увидеть ее. Они сказали, что Роксана, ее охранники и две из ее женщин убиты во время внезапного нападения. Я нянчила ее еще ребенком, а они даже не дают мне попрощаться с ней!

Александр поднял женщину на ноги и отвел ее от ложа.

— Что случилось? — тихо спросил он.

При тусклом освещении он все же увидел, что ее висок и половина лица были залиты кровью.

— Они напали ночью, когда мы спали. Я слышала ржание лошадей и звуки схватки. Ее охранники были уничтожены стрелами. Всадников я не видела. Говорят, что это были люди Пора, индийские солдаты, но я в это не верю, поскольку слышала, как нападающие переговаривались на греческом. Один из них четко назвал ее имя. «Убедитесь в том, что принцесса Роксана мертва», — вот что сказал он. Я находилась в соседней палатке. Меня кто-то ударил, и я потеряла сознание… О, господин Александр! — Она всхлипнула. — Она была для меня как дочь, а они даже не позволяют мне взглянуть на нее. Они сказали, что ее лицо изуродовано, но мне все равно. Я должна увидеть ее.

— Иногда лучше не смотреть.

— Я любила ее, — просто сказала Сорайя. — Я должна.

— Тогда мы сделаем это вместе. — Александр повернулся и снял покрывало, открывая изуродованное лицо. — О боги! — воскликнул он. Это была не Роксана. Рост и фигура были ее, лицо разбито до неузнаваемости, но окровавленные волосы были светло-каштановыми, а не рыжеватыми. — Это не Роксана. Но кто же она?

Сорайя схватила погибшую за другую руку. На большом пальце девушки блеснуло серебряное кольцо.

— Парвона, господин Александр. Это близкая подруга Роксаны. Но где же тогда моя Роксана?

— Не знаю, но я это сейчас же выясню! — Александр выскочил из палатки. — Кратер! Кто был начальником охраны лагеря?

— Бондур, но мы не смогли его найти. Мы потеряли одиннадцать мужчин и нескольких женщин, кроме тех, что были в свите принцессы Роксаны.

Кратер нахмурился. Охрана лагеря не входила в сферу его обязанностей. Ему было приказано удерживать берег Джелума, так что гнев великого царя должен пасть на другие головы.

— Был ли убит или взят в плен кто-то из нападавших? — голос Александра звучал спокойно.

— Нет, господин. К тому времени, как я узнал об этом и послал сюда своих людей, они уже исчезли.

Кратера бросило в пот. Если Александр выдвинет против него обвинение, это может стоить ему карьеры.

— Погибшая женщина не принцесса. Я хочу получить объяснение всему случившемуся здесь и требую разыскать мою жену. Я назначаю тебя ответственным за расследование! — Александр вскочил на коня. — Найди ее! И найди живой!

* * *

Что-то коснулось лица Роксаны, и ей в ноздри ударила омерзительная вонь. Она открыла глаза и уставилась на страшный крючковатый клюв и стеклянные глаза гигантского стервятника. Она вскрикнула, взмахнула рукой, и птица отпрыгнула в сторону. Роксану окружали груды мертвых тел, а над полем битвы стоял тошнотворный запах крови.

Она попыталась встать, и ее тело пронзила кинжальная боль. Взглянув на тунику и штаны, Роксана увидела, что они пропитались кровью.

— Ормузд, помоги мне! — прошептала она.

Солнце уже садилось, и равнину стали окутывать сумерки. Повсюду парили хищные птицы, опускаясь на тела мертвых и умирающих. Роксана вытащила из ножен саблю и прикусила губу, стараясь унять сотрясавшую ее дрожь. Ее тошнило, а в голове клубился туман.

В зыбкой мгле появились какие-то тени, но это были не солдаты, а мародеры, пришедшие, чтобы присвоить ценности и оружие павших в бою. Мертвый индийский солдат лежал головой прямо на ее ногах. В его руке был зажат бурдюк с водой, и Роксана вытащила его из закоченевших пальцев мертвеца. Вода оказалась теплой и жесткой на вкус, но она выпила ее и почувствовала облегчение. Над равниной разнесся вой собак. Существовало поверье, что над полем боя летают духи, отправляя мертвых на небеса или в преисподнюю. Но ее им взять будет не так просто. Она с трудом поднялась на ноги и крепче сжала саблю, надеясь, что ее не стошнит.

Среди побоища появился одинокий всадник, но было слишком темно, чтобы разглядеть его лицо. Она снова легла и притворилась мертвой.

— Роксана!

— Кайан? Кайан! — крикнула она. — Сюда!

Он взял ее на руки, и она ощутила, что он дрожит.

— Ты ранен, — прошептала она.

— Я искал тебя повсюду и даже нашел твою лошадь. И ты ранена? — Он почувствовал, что ее одежда пропиталась влагой. — Ты сможешь сесть на лошадь?

— Да. Нет… я… — Боль заставила ее на мгновение задохнуться. — Ты не можешь…

Ужасный спазм сотряс ее тело. Она тихо застонала и, откинув голову, замерла в его руках. Ему пришлось нести ее около мили, прежде чем он наткнулся на команду македонцев, собиравших своих погибших воинов.

— Это принцесса Роксана, — крикнул Кайан на ломаном греческом. — Она ранена.

За Александром тут же отправили гонца. Кто-то взял Роксану у Кайана и помог ему сесть на коня. Затем их быстро доставили к палатке, где двое лекарей сразу же занялись Роксаной. Их помощник осмотрел рану Кайана, пронзенного вражеским дротиком, и промыл ее неразбавленным вином.

— Это принцесса, — сообщил один из лекарей. — Я узнаю ее. Но я слышал, что она мертва.

— Возможно, так оно и есть. Посмотри, сколько она потеряла крови.

Потолок был голубым. Свет просачивался сквозь аккуратные решетки и отбрасывал на пол геометрические тени. В просторном помещении раздавался звон колокольчиков.

Что-то чистое и влажное коснулось ее лба, и Роксана заморгала. Перед ней возникло, но тут же исчезло лицо Сорайи. Все происходило как во сне… во сне и где-то очень далеко, там, где ничто уже не имело значения.

— Роксана, открой глаза. — Она подчинилась и увидела стоявшего рядом с ней Александра. — Роксана! Ты слышишь меня? — Она кивнула, но во рту слишком пересохло, чтобы можно было произносить слова. Он присел рядом с ней и поднес к ее губам чашу с водой. — Ты узнаешь меня?

— Да… господин, — прошептала она. — Где… где я?

— Во дворце царя Пора. Мы выиграли битву, и теперь все это принадлежит мне.

Рука Роксаны скользнула к теперь уже плоскому животу, и она ощутила ужаснувшую ее пустоту.

— Мой ребенок?!

— Потерян. — Александр нежно прижался к ней, а она зарыдала. Наконец, когда запас слез у нее исчерпался, он снова уложил ее на подушки. — А теперь успокойся, женщина, и утри слезы. Мы с тобой сделаем другого сына.

— Это моя вина. Я опять не послушалась тебя, — бормотала она. — Я пересекла реку и погубила свое дитя.

Александр покачал головой.

— Нет, это не твоя ошибка. Возможно, все дело в карме, о которой ты как-то говорила. Если бы ты, подчинившись моему приказу, осталась в лагере, то была бы убита. Было совершено покушение на твою жизнь, замаскированное под нападение индийцев. Вместо тебя убили твою наперсницу, Парвону.

— Парвону? Невесту Бондура? — Ее стали сотрясать рыдания без слез. — Парвона была слишком юной и полной жизни, чтобы погибнуть так нелепо.

— Она спала в твоей палатке. В спешке убийцы приняли ее за тебя, так как было темно. Мне сообщили, что ты убита.

Александр поднес ее руку к губам и поцеловал.

— Были убиты охранники и некоторые из твоих женщин. Нападение организовали греки. Четверо уже казнены, но я пока не знаю, кто стоит за всем этим. — Он встал. — А сейчас отдыхай и набирайся сил. Ты лежишь здесь уже довольно долго.

— Сколько?

— Пять дней, вернее, шесть, если считать первый день в лагере. — Он помолчал. — Я потерял Буцефала и собираюсь основать город в память о нем, и еще один — на месте захоронения нашего сына. Если ты выберешь для него имя, я назову этот город в его честь. Скажем, Филипп? Или ты предпочитаешь какое-нибудь языческое имя?

— Строй свой город, мой господин, но не называй его в честь мертвого, а наш погибший ребенок возродится снова в ином теле. Лучше назови этот город в честь твоей великой победы. Пусть это будет Никея.

— Как пожелаешь, госпожа. Я снова навещу тебя завтра.

Когда он выходил из комнаты, она проводила его взглядом.

В душе она боялась, что Александр позже будет обвинять ее в потере ребенка. Простит ли он ее когда-нибудь, или это несчастье станет тем мечом, который разрубит их союз?

Измученная сомнениями, с болью в сердце, она снова опустилась на подушки.

— За каждую победу приходится платить, — прошептала она.

Они сполна заплатили эту цену ранами сердца!

Глава 16

Роксана оплакивала потерю сына, окруженная роскошью индийского дворца. Ее израненное тело восстановилось достаточно быстро, но душа была почти мертва. Александр был занят созданием оккупационного правительства во главе с военачальником Кратером. Он обещал царю Пору, что тот сохранит свой трон, но не мог передать в руки индийца реальную власть, предварительно не убедившись в его лояльности. Все дни он проводил с Пором и членами правящего совета, так что для Роксаны времени у него оставалось мало.

Жены, наложницы Пора и родственницы женского пола отличались своим поведением от женщин юного царя Амби. Они считали Роксану непонятной и странной, а поскольку она обосновалась в самых лучших комнатах дворца, то являла собой угрозу для них. По этой причине Роксана не встретила здесь взаимопонимания, с ней обращались вежливо, но холодно.

Александр в очередной раз запретил Роксане покидать стены ее обширных покоев. Комнаты были большими и располагались анфиладой вокруг огромного сада, но, тем не менее, она не могла избавиться от ощущения, что находится в темнице. До выздоровления Кайана и формирования нового отряда согдианской охраны из людей отца ответственность за ее безопасность была возложена на Птолемея.

Сад с бассейнами, фонтанами и цветущими деревьями был прекрасен. Среди листвы порхали птицы с ярким оперением; вокруг водоема важно расхаживали павлины. Трава между булыжниками дорожек была густой и гладкой, как бархат, а фонтаны журчали так умиротворяюще, что день, проведенный возле них, мог легко показаться часом. Откуда-то из-за стены, окружавшей сад, лилась музыка, медленная и чарующая.

Роксана проводила утренние часы, углубившись в чтение книг, занимаясь совершенствованием своих навыков в языках. Благочестивый Каланус часто навещал ее, и они проводили долгие часы в ученых дискуссиях.

— Твоя душа связана с душою Александра, — говорил Каланус.

Похоже, он не придавал значения тому, что Роксана была женщиной, и это очень ей нравилось. Он отвечал на ее вопросы и спорил с ней на философские темы так же увлеченно, как и с великим царем.

— Души не делятся на мужские и женские, — говорил он. — В масштабах мироздания это не имеет значения.

— Я должна жить в этом женском теле со всеми вытекающими из этого последствиями.

Каланус почти не носил одежды, если не считать набедренной повязки и волос до плеч, однако выглядел он безукоризненно опрятным, что располагало Роксану к нему.

Он растопырил свои тонкие пальцы и улыбнулся.

— Давай оставим прошлое. Пойми, что важен только текущий момент, к тому же слезами горю не поможешь.

Птолемей навещал ее лишь изредка, в основном, чтобы разделить второй завтрак.

— Александр вынашивает планы дальнейшего вторжения в Индию, — сообщил он однажды, приехав без предупреждения. — Люди выражают недовольство. Лежащая впереди территория покрыта густыми лесами, где живут необычные создания. Нам рассказывали о тиграх размером с лошадь и крокодилах, которые лазают по деревьям. Пор говорит, что цари внутренних государств обладают неисчислимыми армиями слонов и солдат, а их воины поклялись драться до смерти.

— И что на это ответил мой господин?

— Что он не успокоится, пока весь мир не падет к его ногам. — Птолемей доел кусочек дыни. — Уже проложены улицы городов Буцефал и Никея. Александра ничто не волнует, кроме его грандиозных планов. — Он засмеялся. — По крайней мере, он не назвал ни один из городов Александрией. А тебе известно, сколько Александрии мы основали за последние шесть лет?

— Я могу об этом только догадываться. — Роксана усмехнулась, чтобы скрыть боль, разрывавшую ее сердце.

Она не видела мужа уже шесть дней, а ее письма к нему оставались без ответа. Она долго и пристально смотрела на блестящего полководца и политика, сидевшего перед ней.

Под индийским солнцем его кожа стала более темной, а каштановые волосы посветлели. Его лицо избороздили преждевременные морщины. За его приятной внешностью скрывались мудрость и большие амбиции. Птолемей был более сложным человеком, чем казался многим. Был ли он врагом? Некто пошел на очень многое, чтобы убить ее на берегу Джелума. Это вполне мог быть и Птолемей.

— Я нахожусь под арестом?

— Нет! Но почему ты об этом спрашиваешь?

— У меня нет свободы передвижения. — Она дала знак служанке унести остатки трапезы. — Перед дверью стоит македонский охранник. Ко мне никого не допускают без разрешения царя.

— Это делается ради твоей безопасности.

— Если Александр намерен избавиться от меня, то есть более простые способы довести меня до безумия. Но я ему не ручная певчая птичка, способная всю жизнь провести в клетке из слоновой кости. — Она нервно поправила выбившийся локон. — Я была терпеливой, Птолемей, но уже устала ждать.

— Может, у тебя есть какие-либо пожелания?

Птолемей не был равнодушен к женскому очарованию Роксаны. Если бы она не являлась собственностью Александра, вряд ли он смог бы устоять перед ее красотой, даже несмотря на ее своенравный характер.

— Мне нужна свобода! — Роксана поднялась с шелковой подушки и стала прохаживаться возле бассейна. — Я могу делать переводы для Александра, рисовать карты, учить мальчишек верховой езде и стрельбе из лука. Ты сам говорил мне, что царь перегружен делами. Я с радостью готова выполнить любую порученную им работу, но не в силах просто сидеть здесь и ничего не делать. Жены Пора как-то посвятили целый день выбору нового цвета для царской бороды, однако когда дошло до дела, все оказалось бессмысленным, поскольку они не посмели предложить ему покрасить бороду в этот цвет!

В больших глазах Роксаны застыла мольба. Она была одета в женский наряд, принятый при дворе Пора. Ткань ее одеяний была столь тонкой и плотно прилегающей, что в чреслах Птолемея стал разгораться огонь желания. Эти одежды были мягкого голубого цвета, напоминавшего о голубизне средиземноморского неба. Ее живот, ступни и щиколотки были обнажены, а ногти выкрашены на индийский манер. Драгоценностей на ней не было, если не считать сережек кованого золота и большого сапфирового кулона.

Птолемею пришлось переменить положение, чтобы снять охватившее его напряжение.

— Я не могу ничего обещать, поскольку он никогда не меняет своих решений. Тебе хорошо известно, что его практически невозможно уговорить. — Он встал. — Настроение Александра может измениться, но нам придется подождать, когда это случится.

— В одном я готова согласиться с вашими македонцами. Люди в этой стране слишком изнеженны и пресыщены. Я с удовольствием отправилась бы в Персию или даже в Аравию. — Она встала на колени перед бассейном и опустила руку в чистую воду. Серебристая рыбка метнулась прочь, чтобы скрыться среди водяных лилий. — А тебе известно, что случилось с вдовами индийцев, погибших у Джелума?

Птолемей пожал плечами.

— Они сгорели заживо, принеся себя в жертву на погребальных кострах своих мужей. Об этом мне рассказал Каланус. Этот страшный обычай называется у них сати. Так куда же привел нас наш повелитель, Птолемей? — Вода стекала по пальцам Роксаны, а она уставилась на свою пустую ладонь. — Наши победы похожи вот на это. Мы проливаем здесь кровь, но пройдет совсем немного времени, и даже ветер не вспомнит о том, что мы здесь были.

* * *

Прошло еще два дня, и за это время Александр не появился в ее палатах. Слуги Роксаны перешептывались за ее спиной.

— Госпожа больше не пользуется благосклонностью царя.

Ее внешняя раздражительность исчезла, и она проводила время, занимаясь стихосложением и купанием в ванне. Однако такое смирение не обмануло Сорайю.

— Какую очередную выходку ты замыслила? Учти, что господин Александр — человек опасный. Постарайся, чтобы твои поступки не навлекли его гнев, — увещевала она Роксану, расчесывая ее длинные рыжеватые кудри.

Роксана облачилась в шелковое одеяние цвета листьев, доходившее до щиколоток, и наблюдала за своей приемной матерью из-под длинных ресниц.

— Неужели ты считаешь, что я всегда замышляю какие-то нехорошие поступки? Ты говоришь почти так же, как и греки. «Согдианская чародейка превращает царя в азиата!» «Роксана его заколдовала!» — Она опустилась на низкое ложе и приказала индийской служанке заняться ее лицом. — Сегодня наложишь зеленые тени на веки, Вали.

— Не притворяйся, Роксана! — проворчала Сорайя. — Я наблюдаю за твоими поступками с тех пор, когда ты была маленькой. Твой отец и Кайан ужинают с нами сегодня вечером. Оставь свои проделки на другой день.

— Проделки? — Роксана потянулась и взяла дольку какого-то фрукта с глазурованного китайского блюда. — Я — самая послушная из подданных моего супруга.

Вали со знанием дела наложила краску на лицо принцессы, а затем завила и подкрасила ей ресницы. Вперед вышла вторая служанка с серебряным сосудом, содержащим красный порошок для окраски ступней ног и ладоней Роксаны. С помощью перьевой кисточки она также тонировала ее соски и внутренние части бедер. Еще две женщины поспешно принесли множество шелковых нарядов всех цветов радуги.

— Что сегодня выберет госпожа? Может быть, желтый?

— Зеленый.

Служанки пошептались и извлекли зеленые сари четырех оттенков, от бирюзового до глубокого изумрудного цвета.

— Не имеет значения, какой из этих нарядов, — капризно сказала Роксана. — Сорайя!

Та быстро выбрала сари и подходящие к нему украшения. Она приказала девушкам одеть Роксану и уложить ее волосы, а затем отпустила их. Наконец, когда сад был очищен от болтливых женщин, Сорайя обняла ее.

— Ты прелестна, Роксана, и становишься прекраснее с каждым днем.

— Но сколько это еще будет продолжаться? — Роксана посмотрела на себя в бронзовое египетское зеркало. — Моя красота является оружием, время действия которого ограничено. — Она махнула рукой. — Мне начинает нравиться царящее здесь разложение. Как женщина я наслаждаюсь роскошью, драгоценностями и ароматными ваннами, но принц, живущий во мне, предостерегает от излишнего увлечения всеми этими радостями жизни. Если я когда-нибудь отступлю от своей кармы, то Согдиана и Бактрия будут потеряны.

— Ива склоняется перед бурей.

— Но даже молодое дерево может сломаться, если согнется слишком сильно. Будь проклята его черная греческая душа! Я не покорюсь ни Александру, ни любому другому мужчине.

— Роксана…

— Оставь меня одну.

Она прошла в дальний конец внутреннего двора, где причудливые деревья были увешаны сладко пахнувшими плодами, а среди веток порхали и чирикали экзотические птички.

— Я не склонюсь, — прошептала она, словно давала клятву. — Никогда.

За несколько минут до назначенного часа вечерней трапезы прибежала Вали, чтобы сообщить Роксане о том, что сам великий царь ожидает ее в соседнем саду.

— Передай ему, что я сейчас иду, — сказала она, а затем снова уселась на ложе и подняла свиток, который перед этим читала.

Это был древнеегипетский текст о применении квасцов и других снадобий при лечении ран. Прошло несколько минут.

— Зачем ты заставляешь меня ждать? — потребовал объяснений Александр, появившись в дверном проеме. — Как ты посмела?

Она аккуратно свернула кожаный свиток.

— Ты тоже заставил меня ждать. Но, я ждала тебя дни, недели! — Она сладко улыбнулась. — Ты наказываешь меня за потерю твоего сына. — Она встала и посмотрела ему в глаза. — Попробуй отрицать это, если сможешь.

Он вошел в комнату, сделал несколько шагов и остановился. Его взгляд обжигал, как полуденное индийское солнце.

— Похоже, ты думаешь, что мне больше нечем заниматься, кроме как бездельничать в женском обществе, — произнес он мягко, тоном, который так часто предшествовал взрыву ярости. — Битвы — это всего лишь часть войны. Мои дни слишком коротки для всего, что необходимо сделать.

— Но ведь мы ведем речь не о днях, не так ли? Как насчет ночей?

Александр хмуро посмотрел на нее.

— Стоит ли удивляться тому, что я не стремлюсь в твои покои, если меня встречают подобным образом?

Она встала и подошла к нему.

— Я рада видеть тебя, но пойми: тюремное заключение вовсе не способствует улучшению настроения.

— Ты называешь все это тюрьмой? — Он обвел взглядом роскошную комнату.

— Позволь мне совершать прогулки по городку. Пусть за мной следуют Гефестион и Птолемей, если тебе так угодно, но я не могу больше сидеть под домашним арестом. Дай мне возможность заполнить свое время чем-то стоящим! — взмолилась она, прижавшись щекой к его груди.

Он провел по ее нижней губе шершавым копчиком пальца, и она ощутила, как трепет предвкушения прошел по ее спине.

— Часовой поставлен для твоей защиты. К тому же ты была больна. Я вовсе не уверен, что схвачены все, кто был причастен к покушению на твою жизнь. И ты должна понять, что у Птолемея есть более серьезные обязанности, чем выступать в роли телохранителя.

Он взял ее лицо в руки и крепко поцеловал. Она отстранилась и приказала служанке принести вина для царя. Он опустошил кубок и отшвырнул его в сторону.

— Я пришел узнать, достаточно ли ты окрепла, чтобы вынести путешествие. Через четыре дня мы отправляемся на восток. Я получил дань от двух царей с юга, но дядя Пора пока шлет мне только угрозы. Мы намерены убедить его изменить свое мнение.

Вокруг покрасневших глаз Александра легли тени. Она понимала, из-за чего — он слишком много пил и слишком мало спал.

— Сегодня вечером ты выглядишь очаровательно. — Его голос стал звучать глухо. — Я не осуждаю тебя за ребенка… по крайней мере, умом.

— Тогда чем же вызвана твоя внезапная холодность?

— Холодность?! Я был образцом самообладания! Я — твой супруг и твой царь! Ты сознательно нарушаешь мои приказы при людях, так что это уже стало дежурной шуткой у моих друзей. Да, я зол на тебя, но это не имеет никакого отношения к потере нашего ребенка. Это вызвано только твоим поведением! — Он взглянул на служанку.

— Оставь нас, Вали, — приказала Роксана.

Девушка ушла, бесшумно ступая босыми ногами по мраморному полу.

Александр налил себе еще вина и выпил его медленными глотками.

Роксана постаралась умерить свой гнев.

— Значит, ты был бы вполне доволен, если бы вместо Парвоны убили меня? Тогда ты назвал бы моим именем очередной город?

— Ты знаешь, что я не желаю твоей смерти. Однако факт остается фактом: ты нарушила мой приказ в самый разгар битвы. По нашим законам я должен был бы отрубить тебе голову!

Он отвернулся. Его спина, казалось, выражала жесткость и решительность.

— Так и сделай! Не стоит разочаровывать своих друзей!

Александр повернулся и засмеялся.

— Ты не перестаешь удивлять меня, Роксана. — Сжав жену в объятиях, он стал целовать ее, долго и жадно. — Я не приходил вовсе не потому, что хотел что-то доказать Гефестиону, Роксана, а потому, что обязан доказать это себе. Даже ты не можешь контролировать меня. Я нарушил установленные мною законы и простил тебя ради любви, которую испытываю к тебе. — Он отстранился. — Возможно, завтра утром мы сможем вместе отправиться на конную прогулку, а сейчас желаю тебе приятно провести вечер.

Роксана безмолвно смотрела, как он удалялся.

Вскоре после его ухода появились отец и Кайан, чтобы разделить с ней ужин. Оба они были в не очень хорошем настроении. Оксиарт все еще ожидал возвращения Волка и новостей из дома, а Кайан был глубоко озабочен потерями в своем отряде во время битвы и поисками достойной замены погибшим.

Когда слуги убирали посуду после второй перемены блюд, пришел Птолемей, чтобы выпить с ними вина и, как она подозревала, узнать, как настроены ее отец и Кайан.

— Вы слышали, что через несколько дней мы выступаем? — спросил Птолемей.

— Да, мой господин сообщил мне об этом. Я была бы рада, если бы не опасалась путешествовать по джунглям. Каланус говорил мне, что там водятся змеи длиной больше двадцати футов, которые могут обвиться даже вокруг лошади и задушить ее.

— А также огромные, как слоны, звери с одним большим рогом на морде, — добавил Кайан. — Пусть только появятся! Мои «летучие демоны» смогут тогда поохотиться на них, как и на всех прочих животных.

— Ты не будешь на пиру у Александра этим вечером? — спросила Роксана у Птолемея, предлагая ему сладости.

— Меня не пригласили. Он ушел отсюда недовольным, так что мое общение с тобой вряд ли улучшит мое положение.

— Значит, мы все сейчас попали в немилость. — Она рассмеялась. — Не ты ли говорил мне: «Его настроение изменится»?

Она махнула рукой, и появились танцовщицы…

Роксана ждала, пока гости ушли, а лампы в смежных комнатах погасли. Она пожелала Сорайе доброй ночи и направилась в свою спальню. Девушка Вали дежурила у двери, и Роксана позвала ее.

— Ты хорошо знаешь дворец, Вали? — Когда служанка кивнула, Роксана достала восковую табличку и заостренную палочку для письма. — Нарисуй мне расположение помещений. Мне нужно знать, где находятся комнаты господина Александра и где он спит. — Глаза девушки расширились. — Давай! — Роксана сунула ей в руку табличку. — Рисуй!

Задрожав, та повиновалась.

— А слуги пользуются этими коридорами и лестницами? — спросила Роксана.

Девушка кивнула и быстро набросала схему коридоров и потайных дверей.

— Пожалуйста, принцесса! Я не хочу умереть. У меня есть муж и сын.

— Ты не умрешь. Вот, возьми. — Роксана сняла с пальца тяжелое золотое кольцо. — Это обрадует твоего мужа.

— Подумают, что я украла его. — Она колебалась. Роксана сняла свои серьги и присоединила их к кольцу.

— Сними свою одежду и отдай мне. Наденешь что-нибудь из моей. — Девушка молча повиновалась. — Ты должна отвлечь стражника, который охраняет вход для слуг. Поболтай с ним и предложи вина. Когда я пройду, ты можешь спрятать свои трофеи и вернуться сюда. Я вернусь до рассвета, так что ты не должна беспокоиться. — Вали застыла в нерешительности. — Ты рабыня или свободная?

— Свободная, госпожа.

— Хорошо. С теми драгоценностями, что я дала, тебе уже не нужно будет работать служанкой. Твой муж сможет купить себе лавку и торговать горшками.

— Но он пекарь!

— Маленькая дурочка! Значит, вы сможете открыть собственную пекарню! Я гарантирую тебе безопасность, — успокаивала ее Роксана. — Если со мной что-либо случится, пойдешь к госпоже Сорайе и все ей расскажешь. Она сможет тебя защитить.

Роксана надела сари и зачесала волосы так, как это делала Вали.

— В темноте я вполне сойду за служанку. — Она взяла в руки охапку одежды. — Я прикинусь прачкой.

Роксана кивнула Вали, и девушка, немного похныкав от испуга, послушно пошла впереди нее.

Когда они добрались до служебного входа, Роксана засунула за щеки финики, набросила на голову и плечи покрывало и, согнувшись, засеменила походкой старой женщины. Охранник устал и был рад поболтать с привлекательной женщиной, предложившей ему хлеба и вина. Он вряд ли обратил внимание на старуху, прошедшую мимо с корзиной вещей для стирки.

Нырнув в нишу, Роксана извлекла из-под одежды восковую табличку. Дворец представлял собой лабиринт коридоров, дворов, лестниц и ходов. Ей оставалось надеяться, что схема Вали достаточно точна. Александра сегодня ночью ждет сюрприз. Раз он не пришел к ней, тогда ей придется нанести ему визит.

Коридоры были темными и мрачными, несмотря на мерцающие масляные лампы, укрепленные на вымытых добела каменных стенах. Мимо проходили македонские патрули, но Роксана просто прижималась к стене и отворачивала лицо. Когда она сумела добраться по запутанным коридорам до покоев Александра, большинство обитателей дворца уже спали.

Роксана услышала знакомые голоса и спряталась в кладовке. Мимо прошествовали Гефестион и Пердикка. Если судить по их состоянию, за столом ее господина было выпито немало. Пердикка распевал македонскую песенку о пастушке, а Гефестион ему вторил. Ей оставалось только догадываться, кто из них кого поддерживал. Она шагнула было в коридор, когда в дверном проеме неожиданно появился Александр.

— Гефестион! Пердикка! Подождите! — позвал он и последовал за своими товарищами.

— Мы оставили тебе подарок, — крикнул в ответ Гефестион.

Когда охранники устремились за Александром, Роксана проскользнула в царские палаты. Комната для приемов вела во внутренний сад, куда выходило много дверей. Девушка отметила на восковой табличке, что крайний вход слева ведет в спальные покои царя. Роксана прошла через сад и проскочила в затененную арку.

Это были явно покои ее мужа: на низком столе лежали его доспехи, а лук и колчан со стрелами висели на стене. В углу был установлен маленький жертвенник с курившимся в честь Зевса ладаном. Ложе для сна, находившееся во внутренней комнате, оказалось большим и было закрыто пологом. Роксана сдвинула в сторону пурпурную шелковую ткань и задохнулась от неожиданности. Постель была занята!

— Прошу, ложись, твое величество! — сонно прошептала женщина.

Глаза Роксаны расширились от удивления, когда она разглядела ту, которая небрежно раскинулась на царском ложе. Это была Европа!

Глава 17

— Ты кто такая? Что ты здесь делаешь? А, так это ты! — Европа села, прикрыв шелковой простыней свои обнаженные груди.

— Ах ты, афинская сучка! — Роксана вцепилась в ее черные кудри. — Как ты посмела заползти в постель моего мужа подобно гнусной твари?

Роксана стащила испуганно вопившую женщину с ложа и нанесла ей удар кулаком по носу.

Европа взвыла и начала царапаться и махать руками, что заставило Роксану отскочить с вырванными клочьями волос Европы в руках. Европе удалось все же угодить Роксане в лицо, и та, охваченная яростью, повалила гречанку на пол.

— Тебе будет кого оплакивать! — пообещала она Александру, выхватывая из-за пояса кинжал.

Европа зарыдала и попыталась уползти на коленях по ковру.

— Нет! Нет! — истерически кричала она, но вопли застряли в ее горле, когда над ней склонилась Роксана с коротким клинком в руке.

Прошло больше часа, прежде чем Александр вернулся в свою постель. Роксана услышала, как он прошел через сад, напевая ту же песенку, которую она слышала в коридоре.

— Просыпайся, моя красавица! — произнес он. — Ночной воздух очень холодный, а твои объятия дарят тепло. — Александр отдернул полог и стал возиться со своей туникой. — Я жажду обнять тебя, — сообщил он, стаскивая с нее шелковое покрывало.

Роксана лежала на простынях обнаженная, а ее волосы рассыпались по подушкам.

— Иди ко мне, — страстно прошептала она. — Я согрею тебя божественными ласками.

— Роксана? — Энтузиазм в его голосе мгновенно угас.

Она села, заложив руки за голову, и с невинным видом взглянула на него.

— Да, мой господин, это я. Где же еще должна находиться твоя жена?

— Мегера! — хрипло буркнул он. Его пальцы коснулись груди с пурпурным соском, будто выточенной из слоновой кости. — Чародейка…

Ее руки тянули его вниз, лаская вздыбленное копье и поглаживал напряженные мышцы шеи и плеч.

— Все, что пожелаешь, Александр, — произнесла она, слегка проводя языком по его полной нижней губе. — Я дам тебе все, что только пожелаешь.

Он впился в нежный рот, прижимая ее тело к ложу, покрытому шелковыми простынями.

— Но как ты оказалась здесь? — прошептал он между поцелуями. Ее кожа пылала бархатным огнем, а ее близость одурманивала его. Охваченный неистовым желанием, он погрузился в ее плоть. Она встретила его движения с не меньшей страстью, вылившейся криком, когда они достигли вершины экстаза.

В течение всей ночи он занимался с ней любовью, медленно и чувственно, шепча на ухо слова, которые никогда не произносил днем. Наконец наступило пресыщение и Александр заснул, а Роксана лежала, не смыкая глаз, измученная, но торжествующая.

Рассвет уже вставал над садом, когда Александр пошевелился. Он остановил взгляд на ее умиротворенном, свежем лице, не зная, что она уже вставала, плескалась в бассейне в утреннем полумраке и вымыла волосы до блеска.

— Неужели ты настоящая? — пошутил он. — Или же одна из богинь спустилась с небес, чтобы похитить мою душу?

— Я вполне реальна, господин.

Он впервые заметил кровоподтек на ее правой щеке.

— Что случилось? Неужели я…

— Нет, мой господин. — Она засмеялась. — Я не могу сказать, что ты такой уж нежный любовник, но ты не причинил мне никакого вреда.

Он слегка прикоснулся к синяку, и вдруг все вспомнил.

— Где она? Что ты сделала с Европой? — Александр приподнялся на одной руке и озабоченно посмотрел на Роксану. — Ну, согдианка? Отвечай, где моя соплеменница?

Роксана встала с ложа и повела его в соседнюю комнату, где на полу кто-то стонал подшевелившимся ворохом одежды. Роксана отбросила ее, демонстрируя Европу, связанную и с кляпом во рту. Александр наклонился, чтобы развязать узлы, и женщина начала плакать, истерически всхлипывая.

— Александр! — донесся из спальни голос Гефестиона.

Роксана набросила на себя царский халат.

— Сюда, командир! — крикнула она.

В комнату поспешно вошел Гефестион.

— Что происходит? — Он уставился на Европу.

Один ее глаз почти закрылся, вокруг него расползлась чернота, нос опух и кровоточил, а обнаженное тело было покрыто ссадинами. Но хуже всего дело обстояло с волосами. Она, завывая, попыталась прикрыть голову руками, поскольку волосы были неровно обрезаны, и теперь их длина была не больше нескольких дюймов, а клочья торчали во все стороны.

— Клянусь всеми богами! — воскликнул Гефестион. Он переводил взгляд с Европы на Роксану, а затем на Александра, и его начал душить смех. — С двумя сразу? А я думал, что ты ночью был слишком пьян для подобных подвигов.

Александр только пожал плечами и тоже не удержался от смеха, когда его друг завернул плачущую женщину в алое покрывало и вынес из комнаты.

— Я доставлю эту дикарку в ее комнаты.

— Это была неравная схватка! — Александр продолжал веселиться. — Косуля против волчицы.

Когда они остались наедине, Роксана упала на одно колено и склонила голову.

— Я проявила самоуправство, господин, и это непозволительно. Великий царь может иметь в своей постели столько женщин, сколько захочет.

— Что я слышу? — Он заставил ее подняться. — Неужели ты сожалеешь, что оскорбила и унизила Европу?

— Нет. — На ее устах расцвела улыбка. — Я очень разозлилась, когда увидела эту потаскушку в твоей спальне. Но, тем не менее, я постараюсь быть более покорной женой, клянусь.

— Постараешься… Думаю, что «постараюсь» — как раз подходящее слово. — Он прижал ее к себе и поцеловал в распухшие от ночных ласк губы. — Мы должны еще кое-чем заняться, маленькая согдианка.

— Чем заняться? — прошептала она.

— Нам необходимо сделать сына. — Александр подхватил ее и понес к постели. — На этот раз мы не совершим ошибку.

* * *

Путь армии сквозь густой лес таил в себе множество опасностей. Продолжался бесконечный дождь, поэтому портились припасы и одежда, сложно было приготовить еду и невозможно выспаться. Лошади слабели от постоянной сырости и подвергались нападениям тигров и диких собак; ядовитые змеи кусали и людей, и животных. Растянувшись на долгие мили по тропе в джунглях, армия стала уязвимой при внезапных атаках вражеских племен.

Роксана, снова вернувшая себе благосклонность Александра, ехала рядом с ним. Она выбрала для себя серую кобылу из главного табуна и назвала ее Никея. Подъехав к Александру поближе, она предложила ему немного мази.

— Смажь этим голову своей лошади, мой господин. Это отпугнет от нее насекомых.

Он понюхал и наморщил нос.

— Ух-х! Несомненно, это их отпугнет. Может, мне использовать ее для себя? — Он все же смазал уши и шею животного. — Проклятые твари! Отродье владыки подземного мира. — Александр прихлопнул москита. — Где же тебе удалось раздобыть эту чудесную мазь?

— У одного из людей царя Амби. Он сообщил, что эти насекомые являются разносчиками болезни. — На кобыле Роксаны была искусно сделанная индийская упряжь с длинной бахромой, также отпугивающей летучих кровососов. — Эта мазь сделана из сока одного местного растения.

— Здесь такое огромное разнообразие растений, какого я даже представить себе не мог. — Александр махнул рукой в сторону окружавшей их зеленой стены. Среди ветвей деревьев с криками скакали обезьяны, с любопытством наблюдавшие за проезжавшими внизу людьми. — Чтобы составить каталог всего этого, мне понадобилась бы сотня лет.

— Здесь очень красивые цветы, — заметила Роксана. — Но это не место для всадников, тем более для горцев. Мои бактрийцы нервничают, как кошки в незнакомой местности.

— Лучше не упоминай о кошках, — сказал Птолемей, присоединяясь к ним. — Прошлой ночью хромой тигр убил женщину и двух лошадей. Похоже, он постоянно нас преследует, но мы видим лишь его следы и останки жертв. Он подходит к часовым почти на ярд, но его не замечают.

— Мне приходилось охотиться на снежных барсов, — заметила Роксана. — Судя по следам, местные кошки гораздо крупнее. Видимо, этот тигр стал людоедом из-за того, что слишком стар или искалечен. — Она наклонила голову, чтобы не зацепиться за свисающую лиану. — Тигры на холмах ведут себя иначе.

— Я уже давно не охотился на достойную дичь. Если разведчики его не обнаружат, я выслежу и убью его сам, — заявил Александр. — Тигр — он тигр и есть. Его шкура станет достойным подарком для Аристотеля, не правда ли?

Пока Александр и Птолемей беседовали, Роксана повернула назад, чтобы проехаться рядом с отцом. Разумеется, тигра нужно было найти и уничтожить, а раз Александр решил поохотиться на него, она не желала оставаться в стороне. В этом темном лесу все чувствовали себя неуверенно. Люди считали, что разумнее было бы вернуться, и открыто роптали, а присутствие тигра только подливало масла в разгоравшийся огонь их недовольства.

Туника Александра пропиталась водой и прилипла к телу, словно вторая кожа, а дождь превратил его волосы в сбившееся мочало. Роксана заметила на его щеке след от укуса. Похоже, что москит избрал для своих атак именно его, но царь обычно не обращал внимания ни на насекомых, ни на дождь. Роксана с тоской вспоминала дворец царя Пора и мечтала о сухой одежде. В условиях такого жаркого климата наиболее разумным было бы путешествовать обнаженными. Она подозревала, что если бы не насекомые, то Александр ехал бы голым.

— Послушай, дочь, неужели тебе нечем больше заняться, кроме, как рассматривать ногу своего мужа? — спросил Оксиарт.

Роксана хихикнула.

— У него красивые икры.

Морщинистое лицо Оксиарта расплылось в улыбке.

— А я что-то этого не замечал.

Она улыбнулась отцу, подумав, что он прекрасно выглядит для своих пятидесяти лет. Он все еще был грозным воином, с которым считались все.

— Скоро прибудет подкрепление — войска из Греции, а с ними тысячи вьючных животных, нагруженных лекарствами, оружием и новой амуницией. Эту весть только что доставил гонец. — Он махнул рукой в сторону царя. — Александр рад будет это слышать, даже если им понадобятся еще недели, чтобы добраться сюда. Армии нужна свежая кровь. Я лично не доверяю индийцам, которых он набирает в свое войско.

— А персы не доверяют нам, — добавила Роксана. — Мой господин собрал здесь людей, ожидающих друг от друга удара в спину. А греки ненавидят нас всех. Гонец прибыл на верблюде?

Оксиарт кивнул.

Александр быстро оценил преимущества почты великого царя Персии. Цепочка всадников на беговых бактрийских верблюдах могла передать сообщение через все царство за немыслимо короткое время. Вооруженные, только легким луком, защищенные оттиском царской печати, эти гонцы не боялись ничего, кроме бандитов. Помехи, чинимые царской почте, карались мучительной казнью не только самого преступника, но и всей его семьи, поэтому мало кто мог отважиться на такой безумный поступок.

Двугорбый бактрийский верблюд был не таким крупным, как его аравийский родственник, но обладал многими важными преимуществами. Высоко ценимые за свой ум, выносливость, силу и скоростные качества, эти животные могли проходить огромные расстояния без воды и пищи. Цари Бактрии использовали их для военных целей в течение столетий. На твердой почве с ними не могла сравниться ни одна скаковая лошадь. Считалось, что боги забрали у этих лохматых животных красоту, но дали им взамен быстрые ноги и огромный запас жизненных сил.

— Есть новости из Согдианы? — спросила Роксана. — Вернулся ли Волк?

— Пока нет. Похоже, его поездка оказалась бессмысленной. Ты должна снова забеременеть, дочь, и как можно скорее, — поучал ее Оксиарт. — С каждым шагом Александр все больше удаляется от гор Бактрии. Ты знаешь бактрийцев — их нужно держать на коротком поводе. Ты должна дать нам наследника для трона Двух Царств.

— Я стараюсь, отец, я стараюсь.

Раздавшийся впереди громкий крик заставил всю колонну остановиться. К Александру подбежал индиец, вопя, размахивая руками и пытаясь что-то пояснить. Роксана узнала в нем одного из лесорубов, прокладывающих дорогу впереди армии. Она ударила пятками свою серую лошадь и легким галопом направилась к Александру.

— Успокойся, — приказала она лесорубу на санскрите. — А теперь медленно повтори то, что ты сказал. — Индиец повиновался, и она, выслушав его, повернулась к мужу. — Он говорит, что они обнаружили мать всех змей, мой господин. Он умоляет, чтобы кто-нибудь пошел и убил ее.

Гефестион насупил брови.

— Не забывай о возможности засады, Александр. В джунглях впереди темно, как в преисподней. Позволь мне послать…

Александр рассмеялся.

— Ты начинаешь превращаться в боязливую старуху. Роксана, поедем, посмотрим на эту мать змей.

Она внутренне содрогнулась.

— Да, мой господин. Мы ни в коем случае не должны упустить такую возможность.

Они понеслись вперед вместе с Гефестионом и Оксиартом.

Змея лежала, перекрыв своим телом половину тропы и непомерно раздувшись от недавно съеденной добычи. Она подняла свою плоскую голову и с царственным видом уставилась на всадников, заставив Роксану содрогнуться. Ее кобыла нервно заржала и, вздрагивая, затанцевала на месте.

— Клянусь богами, — произнес Александр, — она длиной футов тридцать, если не больше. — Он спрыгнул с лошади с мечом в руке.

— Осторожнее! — крикнула Роксана.

Голова змеи была не меньше, чем у годовалого жеребенка, а ее чешуйчатое узорчатое тело казалось сделанным из камня. Роксана прикусила губу и постаралась не поддаться ужасу, вызванному этой огромной рептилией.

Змея заскользила к Александру гораздо быстрее, чем можно было предположить, и он описал острым, как бритва мечом полукруг, чтобы ударить чудовище чуть ниже шеи. Плечевые мускулы Александра напряглись под влажной туникой, когда он глубоко вонзил меч в тело змеи. В то же мгновение гигантские кольца сдавили его и Гефестион бросился на помощь царю.

Меч Александра снова нанес удар и попал в кость, а затем был захвачен спутанной извивающейся массой. Оксиарт и Гефестион пытались вытащить Александра, а он продолжал рубить по шее змеи, отделяя голову. Вскоре им удалось освободить его. Они тут же отскочили от бьющегося в конвульсиях тела рептилии.

Роксана спешилась и подбежала к царю. У нее тряслись колени. Он взглянул в ее бледное лицо и засмеялся.

— Геракл убил девятиголовую гидру. У этой змеи была только одна голова, и я этому рад. Если бы у нее их было две, то вторую пришлось бы отрубить уже вам. — Он обнял жену и застонал. — Эта тварь едва не сломала мне ребра. Почему бы тебе не сделать колчан из ее шкуры? Она превосходна.

Роксана пожала плечами.

— Нет, спасибо, мой господин. Я предпочитаю змеям изумруды. Но честь этой победы полностью достается тебе.

— Снимите с нее шкуру, — приказал Александр, снова усаживаясь на коня. — И сохраните мясо. Мы приготовим его и посмотрим, каково оно на вкус. — Он вытер меч сорванными листьями. — Она с удовольствием пообедала бы мною.

Гефестион распорол брюхо змеи, и оттуда выпал взрослый кабан.

— Вы можете полакомиться змеей, а я поджарю кабана, — сказал он, пинком отправляя голову змеи в кусты. — Надеюсь, тут нигде не прячется ее старший брат. Я готов расправиться еще с одним большим червяком.

— Ты?! — возмутился Александр. — Это я убил тварь, а ты был всего лишь наблюдателем.

— Если хочешь, чтобы все думали, что именно ты убил ее, я готов придерживаться этой версии, — заявил Гефестион. — Ты ведь должен поддерживать свою репутацию.

Александр обозвал его неприличным словом, и они оба рассмеялись.

Роксана и Оксиарт обменялись взглядами. Она никогда не понимала этих двоих. Ради Мудрого Бога! Теперь только и разговоров будет, что про эту змею! Ей, вероятно, целый месяц будут сниться кошмары. Она негромко выругалась, и Оксиарт рассмеялся, поняв, что она сказала, по тому, как шевелились ее губы.

— Я ведь предупреждал тебя, Роксана! Он не похож на остальных людей.

— Однако от твоих предупреждений мне не легче с ним жить. Если таков отец… чего же мне ждать от его сына?

Создавалось впечатление, что жара во влажном лесу усилила жажду Александра, и он вместе с друзьями часто пил до поздней ночи, появляясь в шатре Роксаны только на короткие предрассветные часы. Он стал употреблять слишком много неразбавленного вина, и с каждой чашей его раздражительность усиливалась. Кроме того, он становился все более высокомерным по отношению к людям, которых знал с детства.

Вокруг него постоянно вились персы, нашептывая ему: «Ты бог! Великий царь не обязан никому объяснять своих поступков! Власть дана тебе небесами!»

Одиночные стычки лишь слегка разнообразили долгие изнурительные дни пути сквозь поливаемые дождем джунгли. Недовольство в армии все усиливалось. Обнаженные индийцы нападали с деревьев, убивая без предупреждения в основном тех, кто следовал в обозе. Женщины были напуганы и делились своими страхами в вечерние часы, твердя одно и то же: «Эта земля проклята. Мы должны возвратиться назад!»

Роксана проснулась в холодном поту, дрожа от явившихся ей во сне ужасных видений. Тут же ее обвила сильная рука Александра.

— Щ-ш-ш, маленькая звезда! Ты в полной безопасности, — прошептал он, гладя ее плечи. — Тебе приснилась змея?

— Нет… все в порядке, — солгала она, прижимаясь к нему. Ее ночные кошмары были несколько расплывчаты. Во сне ее преследовали какие-то мертвецы. Кажется, она в густом тумане убегала от того, чему она не могла дать имя. Ей представлялось, что эти джунгли действительно прокляты, и, если царь вскоре не уведет их отсюда, они все обречены на гибель.

На следующий день дождь прекратился, настроение у людей улучшилось. Прибыли свежие припасы, посланные Пором, и Александр объявил день отдыха. Они разбили лагерь возле безымянной реки и развалин старинного города, такого древнего, что никто не помнил ни его названия, ни тех, кто там жил. Александр бродил среди его разрушенных стен, вглядываясь в каменные лица забытых богов, несмотря на предупреждение о том, что такие города являются излюбленными местами обитания ужасных королевских кобр.

— Кто-то построил этот город, — сказал Александр Роксане. — Руины тянутся далеко в джунгли. Здесь жили мужчины и женщины, они любили, воевали и умирали. Сейчас они стали прахом, и время стерло даже память о них. — Его бездонные глаза задумчиво смотрели на нее. — Со мной этого не должно случиться. Люди будут говорить: «Этим путем прошел великий Александр. Великий царь Александр построил этот город». — Он присел на разрушенный каменный блок. — Кто знает, какие сокровища скрываются под ним?

— Разве у тебя мало сокровищ, мой господин?

Она взяла его за руку и потянула к себе, заставив сесть рядом. Его свободная рука обняла ее за талию и нырнула под короткую тунику, чтобы приласкать ее сокровенные места.

— Мне всегда всего будет мало. Но ничто не сравнится с тем, что должна дать мне ты. Там уже растет наш сын, а, Роксана? Если нет, это не моя вина.

Она засмеялась.

— Разумеется, Александр, виноватыми бывают только другие. Он взял ее за подбородок и страстно поцеловал.

— Они снова уговаривали меня жениться на дочери царя Дария. Может ли быть такое решение для тебя слишком болезненным? У персов в обычае иметь несколько жен. — На его четко очерченных губах появился намек на улыбку.

— Ты уже видел этот образец совершенства?

— Пожалуй, она несколько выше меня ростом, если тебя это интересует, принцесса. — Он стал очищать едва видимые знаки, вырезанные на камне. — Что здесь написано?

Роксана попыталась разобрать надпись.

— Те, кто посмел бросить вызов небесам, будут всю жизнь сожалеть об этом.

— Что?! — Александр посмотрел на нее с подозрением. — Ты лжешь! — Он сжал кисти Роксаны железной хваткой и прижал ее спиной к глыбе, сверля устрашающим взглядом. — Переводчик, который дал ложные сведения великому царю, должен быть…

— Должен быть что? — дразнила она его, озорно сверкая глазами.

Он высвободил одну руку и обхватил пальцами ее полную грудь.

— Говори правду, ведьма! — потребовал он. — Или у тебя будут большие проблемы.

— Вот так всегда! — Смеясь, она выскользнула из его рук. — Мои познания не настолько обширны, чтобы я могла трактовать загадочные индийские тексты. Это написано не на санскрите.

— Если бы я был вынужден жениться на Барсине, это был бы политический шаг. Тогда персам пришлось бы поддержать меня. — Он провел пальцем по резной надписи. — Ты знаешь, что, если у меня будут еще жены, ты навсегда останешься первой и самой главной.

Роксана замерла, а ее игривое настроение рассеяла жесткая реальность его слов.

— Самой главной? — Она уперла кулаки в бедра. — Делай что хочешь, Александр, но если ты женишься на персиянке, тебе придется поплатиться за это. Я никогда тебе этого не прощу! Нет, даже больше того — я буду мстить!

— Ты осмеливаешься угрожать мне? — В его голосе ощущались напряжение и злость.

С грозным видом он двинулся в ее сторону.

— Оставь свои мрачные взгляды для тех, кого ты можешь напугать. Она спрыгнула на землю и пошла прочь.

— Немедленно вернись!

Роксана отвязала свою лошадь и, вцепившись в гриву, взлетела ей на спину и поскакала в сторону лагеря. Негодяй! Будет лучше, если она не забеременеет снова. Она поступила глупо, не приняв предложение Кайана. Александр напоминал ей маленького ребенка, которому постоянно нужны были новые игрушки. Но Роксана не кукла, которую можно отшвырнуть, когда она надоест. Если он возьмет Барсину в жены, пусть тогда они оба опасаются ее.

Когда она ехала через лагерь, за ней тенью последовал Кайан. Люди использовали преимущества дня отдыха так же, как это делают солдаты повсеместно: выпивая, веселясь и танцуя. Повсюду шла игра в кости, а торговцы бойко предлагали свои припасы. Один из них зазывал побороться с медведем, и мужчины выстроились в очередь, чтобы схватиться с грязным буро-коричневым зверем.

Как же отличались эти солдаты от тех, которые взяли цитадель на скале Согдианы! Если бы не их светлые волосы и речь, невозможно было бы даже предположить, что это греки. Их одежда представляла собой пеструю смесь персидской, азиатской и индийской. Большинство из них были бородатыми, но, тем не менее, выглядели чересчур молодо. В толпе можно было увидеть мидийцев и персов, конников-варваров, бактрийцев и темнокожих индийцев. Не было никаких сомнений, что греки ощущали себя оторванными от родных мест.

Она остановилась, чтобы поговорить с Птолемеем, который ждал своей очереди побороться на руках с командирами из числа сотоварищей. Он разделся до набедренной повязки и сейчас разминал мышцы. Было очевидно, что он начал пить еще с утра.

— Тебе повезет, если ты сможешь хотя бы разглядеть своего противника, а не то, что победить, — поддразнивала его Роксана. — Филипп тяжелее тебя на два стоуна.

Птолемей рассмеялся и опустошил очередную чашу вина.

— Ты говоришь с настоящим мастером борьбы. Кроме того, Филиппа сможет побить даже моя мать.

Дородный македонец сделал неприличный жест в его сторону.

— Ты следующий, Птолемей!

Зрители отреагировали на его выходку взрывом смеха. Птолемей театрально поклонился Роксане, пошатнулся и схватил ее за руку, чтобы не упасть.

— Поцелуй на счастье, принцесса?

Железная рука, ухватив Птолемея за плечо, развернула его, а кулак угодил ему в подбородок, отправив на землю.

— Александр! — запротестовала Роксана. — Он всего лишь пошутил! Ты же видишь, что он пьян.

Царь посмотрел вниз на потерявшего сознание Птолемея и пнул его ногой.

— Впредь он дважды подумает, прежде чем посмеет выйти за пределы дозволенного, пьяный или трезвый. — Когда Александр грубо схватил Роксану за руку, в толпе зашептались. — Мы не закончили наш разговор, жена.

Кайан напрягся, но Роксана взглядом предупредила его, чтобы он не вмешивался. Его рана из-за индийской жары заживала медленно, и он до полного выздоровления снова выполнял обязанности начальника ее охраны.

— Пойдем в мой шатер, господин, — предложила она Александру. — Нет необходимости устраивать здесь представление.

— Как пожелаешь, — сказал он, слегка подталкивая ее локтем. — Однако мой шатер находится ближе. Давай в него и отправимся.

Кайан следовал за ними до постов, расставленных вокруг палатки великого царя.

Когда они вошли, Александр продолжал подталкивать ее вперед.

— Тебе мало того, что ты постоянно проявляешь неповиновение! Теперь ты заигрываешь с моими командирами.

— У тебя что, снова начался приступ лихорадки?

— Птолемей вовсе не урод.

— Так же, как и ты, — заметила она. — Напрасно ты его ударил, ведь он твой друг.

— Разве? Ты ведь знаешь, что он уговаривает меня повернуть назад, уверяя, что мои сотоварищи готовы взбунтоваться. — Александр прижал ее к себе и грубо поцеловал. — Я не могу оставаться спокойным, видя тебя в объятиях другого мужчины. Ты моя! Только моя!

— Смею тебя уверить, что одного грека мне вполне достаточно.

Она попыталась высвободиться. Суматоха на входе в палатку привлекла внимание Александра.

— Что случилось? — крикнул он и выругался. — Что там еще?

Роксана последовала за ним и прислушалась к разговору, но ничего не поняла. Александр возвратился и схватился за оружие.

— Это тигр. Он снова напал.

— Надеюсь, не днем?

— На этот раз именно днем. Пойдем со мной, если желаешь увидеть охоту на тигра. Царь Пор уже готовит своих людей. — Когда Александр надел помятый в сражениях боевой шлем, его настроение улучшилось. — Вооружайся. Мы будем охотиться верхом на слонах.

— Кто же стал жертвой тигра?

— Ребенок. Зверь утащил его в джунгли. — Он задумался. — Я должен был более серьезно отнестись к этой опасности.

— Но ты ведь не мог предположить, что тигр…

— Я должен предвидеть все и всегда. — Его лицо помрачнело. — Смерть этого ребенка на моей совести.

Перед слонами собралась толпа загонщиков. Роксане предоставили слона и махоута. Она залезла наверх, и животное поднялось на ноги.

— Подожди! — крикнул царь Амби. Погонщик приказал слону снова встать на колени, и юный царь взобрался в ее кабинку без крыши. — Ты никогда раньше не охотилась на тигра, — пояснил он. — Я буду твоим проводником и защитником.

Она рассмеялась.

— Спасибо. Уверена, что мне нужны оба.

Она решила, что Амби не больше шестнадцати лет. Он был приятным собеседником, и она радовалась тому, что он оказался рядом с ней. Юный царь был вооружен луком и дротиком и красовался в новом македонском шлеме — подарке Александра.

— Тигра, особенно такого безумного людоеда как этот, взять очень нелегко, — пояснил Амби. Его глаза были большими и блестящими, как у девушки. — Если бы он был голоден, то охоту организовали бы по-другому. Мы бы тогда заманили его свежей тушей оленя или козы в западню. Но этот зверь, к несчастью, уже успел пообедать. Мы отправимся на восток, а загонщики образуют круг и попробуют выгнать тигра на нас.

— Но ведь эти люди не вооружены. Что, если тигр решит прорваться сквозь их ряды?

— Иногда так и случается. — Он пожал плечами. — Но это всего лишь загонщики, и они знают, что не будут жить вечно. Однако обычно тигра пугает производимый ими шум и их численность, и он убегает и натыкается на шеренгу слонов.

— В любом случае лучше находиться здесь, чем внизу, на земле.

Он усмехнулся.

— Такая охота очень возбуждает. Как-то мой отец убил со слона сразу двух тигров.

Амби старался не смотреть на очертания изящных ног Роксаны, которые почти прикасались к его ногам в тесном пространстве охотничьей кабинки. Эта женщина возбуждала его не меньше, чем охота на тигра. Его сердце переполняла гордость за то, что могущественный господин Александр доверил ему безопасность принцессы. Тело Амби пылало, и он мысленно представлял себе, каково было бы овладеть ею, проникнув в ее запретный сад.

Роксана, сдерживая смех, уставилась на голову слона. Как мог обезумевший от ревности Александр додуматься оставить ее наедине с легко воспламеняющимся юнцом на целый день?

Огромный серый слон плавно двигался по джунглям к месту, где предстояло загонять тигра. Всего насчитывалось двенадцать знатных охотников, среди них были царь Пор, Александр, Гефестион, Пердикка. Каждый из них ехал на своем слоне. За ними следовали Роксана с Амби и еще шестеро индийцев, которых Роксана не знала. Все они имели тяжелое вооружение.

Взрослый тигр представлял собой грозного противника. Такой зверь без колебаний мог напасть на лошадь или человека. Его страшные когти способны были разорвать лошадь, задние лапы — вспороть ей живот, а огромные клыки — разгрызть кости, как солому. Только храбрецы охотились на такого зверя с копьем и луком, а зачастую, в самом конце, с одним клинком в руке.

Тропа закончилась. Лес стал гуще, а небо закрыли кроны деревьев. Джунгли имели свой особенный запах какой-то древней плесени и первобытной жизни. Со звуками, издаваемыми обитателями джунглей, сновавшими по веткам деревьев, вначале смешивались приглушенные людские голоса, но затем они стихли и можно было слышать только похрапывание слонов, двигавшихся цепочкой и перекликавшихся между собой в полумраке леса.

Прошел час, а затем и второй, а они углублялись все дальше и дальше в живое зеленое море. Затем от погонщика к погонщику был передан сигнал, и слоны выстроились в линию вдоль зарослей колючего кустарника.

— Теперь будем ждать, — пояснил Амби, — пока не появится тигр. Задача загонщиков состоит в том, чтобы выгнать зверя на нас. Затем мы окружим его и убьем.

— Слоны часто впадают в панику на поле битвы. Смогут ли они противостоять раненому тигру? — спросила Роксана.

Амби отодвинулся в дальний угол кабинки. Желание овладеть этой женщиной становилось почти нестерпимым.

— Смогут. Это испытанные охотники на тигров. Все они взрослые, в самом расцвете сил. К тому же слоны и тигры — природные враги. Я сам видел, как слон раздавил ногой тигрицу. Ты можешь быть полностью уверена в этих животных.

— А как насчет махоута? Он ведь внизу, а это опасно.

— Слон любит своего погонщика больше всего на свете, а махоут надеется, что слон защитит его. — Амби старался не смотреть на полную грудь Роксаны. — У нас еще есть время. В корзине имеется еда, мы могли бы перекусить, если ты обслужишь нас.

— Если я обслужу нас? — Она засмеялась. — Амби, ты ведь царь от рождения, не так ли? — Она взяла обеими руками его унизанную кольцами руку и перевернула ее, чтобы прочитать линии на ладони. — О, у тебя рука счастливца! Долгая жизнь, богатство и много детей.

— Да, разумеется. Я унаследовал царство от богов.

— Мне кажется, что я это уже где-то слышала, — прошептала она. — Выслушай меня, Амби. Прошу тебя, забудь, что я женщина. Ты должен попытаться это сделать, — настаивала Роксана. — В своей стране я родилась принцем, как и ты. В Согдиане женщина имеет право на престол.

— Я не перестаю удивляться невероятным обычаям чужеземцев. В это едва ли можно поверить.

— Ты ведь видел моих, воинов. Бактрия и Согдиана — это два царства, и я являюсь наследницей обоих. Мои земли очень обширны, Амби.

— У тебя много слонов?

— Столько, сколько звезд на небосводе.

— Ай-йи!

— Поэтому ты должен понять, что я вовсе не хочу показать свое неуважение к тебе, когда говорю: сам возьми еду. Если бы ты был моим гостем, то я услужила бы тебе, и с радостью. Но я не могу быть служанкой, даже царю.

Амби довольно долго переваривал сказанное.

— Мне очень трудно тебя понять, — наконец произнес он. — Ты очень женственна, но в то же время ты и не женщина. Может быть, ты богиня?

— Нет. — Роксана взяла лепешку, немного риса и фруктов и стала с аппетитом есть. — Нет, Амби, — повторила она, пережевывая пищу. — Я всего лишь принцесса, оказавшаяся вдали от родного дома.

Он нерешительно потянулся за кусочком фрукта.

— Я никогда не обслуживал себя сам, — признался юноша, — и вовсе не хотел тебя обидеть. — Он выпрямился. — Это для меня совершенно новое ощущение.

— На охоте случаются многие вещи, которые были бы совершенно недопустимыми при других обстоятельствах, — серьезно сказала Роксана.

Он облегченно вздохнул.

— Ты права. Мы же на охоте. — Он протянул ей глиняный сосуд. — Попробуй. Это фруктовый сок со специями, очень освежает.

Роксана торжественно приняла из его рук кувшин и налила немного напитка в серебряный кубок.

— За охоту! — произнесла она тост. — Пусть она будет удачной.

— За удачу! — поддержал он ее, отпивая из своей чаши.

Их накрыла волна оглушительного шума: удары металла о металл и пронзительные крики людей. Роксана привстала.

— Началось!

— Да. — Амби перестал есть и потянулся за оружием. — Будь наготове, — посоветовал он. — Скоро… совсем скоро появится тигр.

Глава 18

По мере того, как все громче и громче звучали голоса загонщиков, напряжение среди охотников нарастало. Пульс Роксаны участился. Затрещали кусты, из них стали выскакивать мелкие животные. Они проносились мимо слонов и скрывались в густых зарослях. На небольшой прогалине перед Роксаной появилась испуганная лань, она пробежала так близко, что можно было увидеть наполненные страхом глаза животного. Затем донеслось глухое покашливание.

— Это тигр! — предупредил Роксану Амби, сжимая дротик побелевшими от напряжения пальцами. — Не бойся, принцесса, я сумею тебя защитить.

Роксана посмотрела вдоль шеренги слонов туда, где на своем слоне застыл в ожидании Александр. Внешне он был спокоен, улыбался и всем своим видом давал понять, что собирается уничтожить зверя любой ценой.

— Пусть хранит его Ормузд, — еле слышно прошептали ее губы. Храбрость ее супруга превышала всякие границы благоразумия, и она боялась за него.

Хотя Роксана и сама способна была метнуть дротик, она понимала, что у нее не хватит сил, чтобы нанести смертельный удар могучему тигру. Она приготовила лук и острые стрелы с железными наконечниками. Оружие ей нужно было скорее для того, чтобы при необходимости защитить себя и молодого принца.

Легендарная удачливость Александра не покинула его и на этот раз. Как Роксана и предполагала, огромный оранжево-черный тигр вылетел из кустов прямо перед ним. Роксана увидела, что рычащая кошка взлетела на слона Александра. Царь с молниеносной быстротой метнул дротик, но этим не смог остановить мощного зверя. Обезумевший от боли слон яростно размахивал хоботом. Раненый махоут полетел на землю, когда тигр смахнул его ударом лапы, пытаясь добраться до Александра.

Остальные охотники окружили место схватки, в воздухе мелькнули несколько дротиков, но они только ранили слона Александра. Рычание тигра почти утонуло в воплях людей и трубных криках слонов. На солнце сверкнул меч Александра, и тигр заревел от боли.

Совершенно неожиданно среди деревьев показался второй тигр, вернее, тигрица.

Амби выругался и метнул дротик, который, описав дугу, воткнулся в землю на расстоянии двух футов от тигрицы. Поскольку всеобщее внимание было приковано к Александру, прошло несколько мгновений, прежде чем охотники заметили вторую кошку, а когда это произошло, стало ясно, что они слишком далеко, чтобы вмешаться в ход событий.

Роксана прижала тетиву к подбородку. Если бы тигрица захотела просто уйти, она готова была позволить ей это сделать. В течение двух ударов сердца Роксана смотрела в янтарные глаза великолепного творения природы. Внезапно тигрица вскочила на поваленное дерево, а оттуда запрыгнула на спину слона Роксаны. Время остановилось. Лица Роксаны коснулось горячее дыхание тигрицы, а царь Амби свалился вниз, сбитый скользящим ударом могучей лапы. Роксана услышала вопль погонщика, тоже упавшего на землю. Хищница перепрыгнула через кабинку и бросилась в лес, а разъяренный слон побежал за ней. Почти оглохнув от его трубных криков, Роксана упала на дно раскачивающейся кабинки, по которой хлестали ветви деревьев.

Густые джунгли сомкнулись вокруг них. Роксана пыталась остановить слона уже бесполезными командами.

— Стой! Стой! — выкрикивала она.

Слон на ходу вырывал небольшие деревца и бил ими по земле. Роксана чуть не потеряла сознание, когда он веткой задел ее голову.

Оглушенная Роксана услышала позади себя крики множества людей и звуки, похожие на звон мечей. В кабинку вонзилось копье необычного вида, и она заметила вооруженных людей в желтых тюрбанах, мелькавших среди деревьев. Неужели на охотничий отряд Александра напали? Но кто мог на это осмелиться?

Перед слоном появились два лучника. Один из них что-то кричал и размахивал руками, но когда слон бросился на них, они оба отпрыгнули в сторону, а второй лучник успел на ходу выпустить стрелу. Роксана не могла точно сказать, попала та в слона или нет, но животное начало в панике ломиться через кусты, круша на своем пути молодую поросль. Как далеко убежал слон, Роксана не знала, но ничто не могло остановить его безумный бег, пока не начался дождь.

Жесткие струи промочили Роксану до костей. Ливень был настолько сильным, что она могла что-то разглядеть лишь на расстоянии нескольких ярдов. Внезапно Роксана ощутила, что земля уходит из-под ног слона. Она выглянула за край раскачивающейся кабинки и обнаружила, что слон скатывается по глинистому берегу в реку. Повсюду были видны плывущие стволы деревьев. Она затаила дыхание, когда поняла: это были не стволы деревьев, а крокодилы. Она легла на пол лицом вниз и крепко вцепилась в стенки кабинки.

Почувствовав, что слон выбрался на другой берег, Роксана села и стала повторять команду остановиться, как можно более низким голосом, подражая погонщику. Животное, игнорируя ее команды, стало обрывать листья с веток и отправлять их в рот.

— На колени! — кричала Роксана. — На колени!

Неожиданно слон остановился и опустился на колени. Роксана соскользнула на землю и отбежала от слона.

— Ты глупая гора на ногах! — кричала она. — Тупая и неуклюжая!

Она стала удаляться от слона, который, уставившись на нее, громко чавкал.

Теперь, когда она очутилась на твердой земле, ее охватил страх за Александра. Ей довелось видеть много сражений, и она безошибочно определяла звуки, характерные для боя. Неужели охотники попали в засаду или стали жертвой предательства? Почему разведчики не доложили о присутствии неподалеку вражеских войск? Удалось ли Александру спастись? И если он спасся, как он догадается, куда понес ее обезумевший слон? На том берегу, где оказалась Роксана, лес был гуще, чем на противоположной стороне. Деревья и ветви образовали здесь сплошной шатер, почти не пропускавший солнечный свет.

Роксана стерла со щеки капельки крови и осмотрела себя в поисках других ранений, но не обнаружила никаких серьезных повреждений. Меч висел у ее пояса, колчан с тремя стрелами — через плечо, но лук она потеряла. Удивительно, но один из дротиков Амби все еще торчал из разбитой кабинки. Она заставила себя приблизиться к слону и забрать дротик. Тот оказался целым.

— Ну, чего же ты ждешь? — спросила она у слона. — Уходи! Иди туда, куда отправляются подобные тебе глупые создания после того, как провинятся. — Шум дождя поглощал слова Роксаны и заставлял ее чувствовать себя еще более глупо. — Неужели ты гордишься своим поведением?

Слон размахивал хоботом и жалобно трубил, что можно было бы принять за извинения, если бы не послышался звук льющейся мочи.

— Вот тупица! — воскликнула Роксана. — Тупица! — повторила она, показав животному кулак. — Если ты надеешься, что я снова на тебя заберусь, то напрасно.

На хоботе и ушах слона виднелась кровь от ран, нанесенных тигриными когтями. Когда Роксана заметила эти повреждения, ее злость угасла.

— Бедняжка! — сказала она и подошла ближе, чтобы исследовать раны. Одна из них была особенно глубокой, и слон задрожал, когда она сначала провела по ней пальцем, а затем крепко сжала.

Животное жалобно застонало. Такую серьезную рану следовало зашить, если только подобную операцию можно было бы выполнить на слоне. Правое ухо было порвано, а сбоку на голове виднелись глубокие царапины. Хорошо, что дождь промывал открытые раны, поскольку когти тигра вполне могли занести инфекцию.

— Хороша же я была, обвиняя тебя в неисполнении своих обязанностей, — произнесла Роксана, — а сама не сумела вовремя выстрелить. — Она отпустила пальцы и увидела, что рана кровоточит, но ее края не расходятся. — Так будет лучше, бедняга. — Она погладила слона по голове. — С тобой все будет в порядке.

Перенапряжение и мысли о судьбе мужа и его сотоварищей неожиданно лишили ее сил. Ощущая невероятную усталость, она огляделась в поисках укрытия от дождя. Самым сухим ей показалось гигантское дерево с торчащими из земли корнями; она забралась под него, стараясь не думать о змеях, и свернулась клубочком. Роксана хотела отдохнуть всего несколько минут, но неожиданно погрузилась в глубокий сон.

Прикосновение к лицу морщинистой руки заставило ее вскрикнуть во сне. Сердце Роксаны пропустило удар. Обезьяна с визгом бросилась куда-то в полумрак. Обезьяна! Неужели она могла так испугаться этого безобидного существа? Роксана покраснела от стыда. Сколько она проспала?

— Слон! Ты еще здесь?

Огромная тень, маячившая неподалеку, была молчаливым ответом на ее вопрос. Ливень перешел в моросящий дождик, приглушая ночные звуки джунглей.

Она подумала о тигре. Джунгли были не тем местом, где можно часами оставаться в темноте без огня. У хищников наступило время охоты. Она подошла к слону, произнося успокаивающие слова.

— Бедняжка, — говорила она, — ты молодец! — Затем она велела ему опуститься на колени и, когда животное повиновалось, залезла в сломанную кабинку. — Вставай! — Слон покорно встал.

Что же делать дальше? Как сможет она, не видя луны и знакомых звезд, определить направление и расстояние? Оставалось положиться на инстинкты слона. Роксана пробралась вперед и ухватилась за остатки упряжи. Древко дротика вполне могло заменить палку махоута. Роксана произнесла вслух все известные ей слова, которые на санскрите означали «вперед», и слон действительно двинулся вперед.

Откуда-то из темноты донесся рык леопарда, и по спине Роксаны пробежал озноб. Повсюду с деревьев на нее смотрели глаза, мерцавшие красным и желтым цветом. Под ногами слона захрустели ветки. Роксана засунула ногу в ремни и ухватилась за них одной рукой. Чтобы двигаться в направлении лагеря Александра, необходимо было пересечь реку, но та безнадежно потерялась во мраке джунглей.

— Доставь меня хоть куда-нибудь, — молила она слона. — Хоть куда-нибудь!

В течение нескольких часов они двигались по бесконечному лесу, сворачивая на звериные тропы и пересекая очень похожие одна на другую реки. Рассвет выдался туманным, а о восходе солнца можно было судить только по медленно светлеющей душной зелени, заполнившей все вокруг. Однажды они встретились со стадом диких слонов. Вожак предупреждающе затрубил, а несколько слоних быстро собрали малышей и ушли в сторону. Слон Роксаны продолжал идти вперед, совершенно не обращая внимания на своих вольных родственников и их призывы.

Они пересекли небольшую поляну, а затем еще одну со свежими следами рубки. Тропа стала немного шире, и Роксане показалось, что она заметила следы босых человеческих ног. Они явно к чему-то приближались, вот только к чему?

Вдруг слон поднял хобот и издал призывный звук. На его сигнал ответил другой слон. Впереди на тропе появился человек, который вел на веревке буйвола. Увидев женщину на слоне, он бросил веревку и побежал в обратную сторону. Несколько минут спустя оттуда появились с полдюжины конных лучников, галопом мчавшихся к Роксане.

— Стой! — приказала она своему огромному животному, и, к ее удивлению, слон остановился и опустился на колени.

Солдаты, натянув луки, с угрожающим видом окружили слона. Их командир крикнул Роксане что-то невразумительное.

— Приветствую вас! — произнесла она на санскрите. — Я прибыла к вам с посланием от господина Александра, великого царя Македонии, Греции и Персии.

Командир сказал что-то человеку, стоявшему рядом с ним, и сурово посмотрел на Роксану. Затем он снова выкрикнул слова, среди которых прозвучали имена раджи и царя Пора.

— Александр, — повторила Роксана. — Александр и царь Пор.

В глазах командира промелькнула искра понимания. Минуту спустя двое солдат схватили ее и швырнули на землю. Она открыла рот, чтобы закричать, но к ее горлу приставили острие дротика. У нее забрали оружие, связали ей руки и забросили на лошадь командира.

Они понеслись галопом вдоль тропы, оставив слона под присмотром двоих лучников.

— Ты совершаешь ошибку, — протестовала Роксана, хотя и понимала, что сама допустила оплошность, упомянув имя Пора.

Через некоторое время она подняла голову, чтобы увидеть, куда же они едут, но получила удар в лицо от своего конвоира. Они миновали толстые каменные стены, окружавшие город. Вдоль мощеных улиц, по которым промчались всадники, выстроились двухэтажные дома. Наконец вся кавалькада остановилась у широкой каменной лестницы.

Роксана отчетливо услышала имя Пора, когда лучник стал совещаться со стражниками, охранявшими лестницу. Затем ее грубо стащили с лошади, так что она едва удержалась на ногах. Командир спешился, схватил ее за волосы и, сопровождаемый несколькими стражами, стал толкать Роксану, заставляя ее подниматься по крутым ступеням. Вверху находилось несколько охраняемых стражниками дверей. Командир, привезший Роксану, снова что-то сказал, и вся группа прошла в огромный внутренний двор.

К ним медленно приблизился седовласый человек в длинной тунике, который, по всей видимости, был здесь важным лицом. Воин, захвативший Роксану, поклонился и снова повторил свой рассказ.

— Я не являюсь подданной царя Пора, — прервала его Роксана. — Я жена великого царя Александра. Александра!

Старик в изумлении уставился на нее. Он вряд ли удивился бы больше, если бы с ним заговорил слон. Командир лучников грубо схватил ее за волосы, заставляя опуститься на колени, и она ответила ему площадной бранью по бактрийски. Прицелившись и стараясь удержаться на ногах, Роксана ударила его головой в пах. Мужчина отшатнулся, затем согнулся пополам и стал лихорадочно глотать воздух.Охранник выхватил меч и приставил его к шее Роксаны.

— Нет! — Вельможа махнул рукой своим людям, и два силача схватили ее за руки.

Старик повернулся и направился к центральному зданию, а они следовали за ним, таща Роксану между собой. С огромным удовлетворением Роксана услышала, что лучника стошнило, а наблюдавшие за этой сценой мужчины разразились громким смехом.

Внутри здания они поднялись по лестнице и по запутанным коридорам добрались до зала внушительных размеров. Стражники держали Роксану, а старик вышел вперед, чтобы поговорить с синебородым мужчиной, восседавшем в резном кресле.

Спустя некоторое время они вошли в зал меньшего размера. Появился невероятно худой мужчина. У него была роскошная одежда и женоподобные манеры. Он обратился к Роксане, шепелявя, но уверенным и властным тоном:

— Я желаю знать, кто ты такая и что здесь делаешь? Кто тебя послал?

— Я уже объяснила все этим людям, — заявила Роксана. — Я жена господина Александра, великого царя и завоевателя.

— Эти люди сообщили, что ты прибыла от царя Пора. Почему же ты теперь врешь мне?

— Царство Пора завоевано моим мужем, господином Александром. Но разве Пор враг твоему радже?

— Самый старинный и заклятый враг.

— Знаешь ли ты Амби, царя Таксилы?

— Он, также как и Пор, презираем нашим великим раджой. Больше не смей задавать мне вопросов, а только отвечай на них. Ты лазутчица?

— Вовсе нет. Я принцесса Роксана, жена великого царя Александра.

— Ты лжешь, женщина. Жена царя не может в одиночку скитаться по джунглям. Взять ее! Мы допросим эту девку более интересным способом. — Он хлопнул в ладоши, и в комнате появились два головореза в красных тюрбанах.

Роксана вздернула подбородок и надменно посмотрела на него.

— Мы с мужем охотились на тигров. Мой погонщик упал, и слон запаниковал и увез меня от охотников. Если ты не будешь обращаться со мной с уважением, достойным моего положения, то очень скоро об этом пожалеешь.

Роксана уставилась на серые каменные блоки. В маленьком помещении не было даже подстилки на полу. Единственным источником света являлась щель, расположенная высоко над ее головой. Голова гудела. Ей оставалось только надеяться, что она не заболела. Они не предложили ей ни пищи, ни воды, и отобрали кинжал, пристегнутый к ноге. «Гостеприимство здесь оставляет желать лучшего», — с сарказмом подумала она.

В камере пахло плесенью, а все углы были затянуты паутиной. Сплошная дверь была сделана из крепкого дерева, и она не могла увидеть, что было за дверью. В помещении стояла полная тишина, не считая звуков ее собственного дыхания. Проходили часы, в конце концов она заснула, чтобы проснуться затем в полном мраке и снова заснуть. На второй день Роксана ослабела от голода и решила заняться собой. Чтобы отогнать навязчивые мысли о том, что о ней забыли, она заставила себя сделать несколько физических упражнений и стала вспоминать слова китайского языка.

— Выходи, женщина!

Это был голос шепелявого щеголя. Роксана медленно поднялась на ноги. В его тщательно уложенных волосах красовалось перо павлина. Наступит день, когда она выдернет это перо и вставит его этому болвану совсем в другое место.

— Куда ты меня ведешь? — спросила она, но почувствовала, что камера начинает кружиться вокруг нее, и, собрав силы, заставила себя стоять прямо.

— Ты очень скоро об этом узнаешь.

Один из громил в красных тюрбанах взял ее за руку. Это оказалось весьма кстати, поскольку самостоятельно двигаться Роксане было трудно. Ее потащили по лестнице в помещение, залитое светом дымящихся факелов.

Там они прижали ее к стене и заковали в ошейник и ручные кандалы.

— Подождите! — протестовала она. — Давайте вначале поговорим!

Щеголь дал знак, и охранник сорвал с нее тунику. С ее распухших губ сорвалось ругательство, достойное согдианского погонщика верблюдов.

— Сейчас, лазутчица, ты ответишь на все мои вопросы. — Охранник вынес вперед жаровню и стал нагревать на краснеющих углях железный прут. — Жаль будет портить такую красоту, — насмешливо заметил он. — Пожалуй, я начну с лица. — Он слегка прикоснулся раскаленным стержнем к ее подбородку.

— Я все скажу, но только самому радже! — выкрикнула Роксана.

— Ты расскажешь все мне, женщина. Расскажешь все, что знаешь.

Охранник поднял прут с клеймом и поднес его к ее глазам.

Роксана ощущала жар, но заставила себя прогнать страх, сковывающий ее разум.

— Может, начнем со лба? Или, быть может, с глаза? — Палач хрипло захохотал. — Когда я закончу, ни один мужчина больше не посмотрит в твою сторону.

— Александр прибьет твою шкуру к крепостной стене, индиец. Джунгли будут расти на месте вашего города, если только ты коснешься даже волоса на моей голове.

— Поцелуй железа собьет с тебя спесь.

Клеймо коснулось кожи пленницы, и ее тело пронзила мучительная боль. Воздух наполнил запах горелой плоти, и Роксана провалилась в черную пустоту.

В тело Роксаны впились тигриные когти, и она отчаянно пыталась отодвинуть от себя массивную голову зверя. Янтарные глаза становились все больше и больше, и Роксана полетела в раскрытую пасть, падая все глубже и глубже. Упав на дно, она очнулась и… вцепилась рукой в шелковое покрывало.

Боль все еще не отпускала ее. Дрожащей рукой она исследовала лицо. Кожа была гладкой и без следов ожогов. Она стала ощупывать руки и груди. На ней была странная одежда, мягкая на ощупь.

Какая-то женщина отодвинула полог, закрывавший ложе, позволив солнечному свету скользнуть по лицу Роксаны. Первым, что она увидела, был горшочек с целебной мазью. Женщина показала на левое бедро Роксаны.

— Я смажу его, — сказала она и взяла горшок. — Смажу ожог. — Она говорила медленно и громко, будто обращалась к глупому ребенку.

Роксана откинула покрывало. Уродливый ожог в верхней части бедра пульсировал болью. Она взяла мазь у служанки и нанесла ее сама, боль немного утихла. Со временем рана заживет, но она будет носить на теле контур тигра, застывшего в прыжке, до самой смерти. Принцесса про себя прокляла этого щеголя и всех его предков. «Я отомщу, — мысленно поклялась она, — даже если мне придется продать для этого свою бессмертную душу!»

Женщина отошла, и Роксана поднялась с постели. Комната была просторной, с затянутыми малиновой и пурпурной драпировкой стенами и окнами со ставнями. Роксана распахнула одно из них и вышла на широкий каменный балкон. Под ней зеленым морем раскинулись джунгли.

— Что это за место? — спросила Роксана. — И кто здесь царь?

— Это дворец великого раджи, любимца небес, — ответила женщина. — Его старший сын, принц Нандин, милостиво сохранил тебе жизнь.

— Это сделал принц Нандин? — Роксана указала на ожог. — Он поставил мне клеймо?

Женщина захихикала, прикрываясь рукой с ухоженными ногтями.

— Нет, это был Парди. Он — помощник управляющего. Парди даже не мужчина, если ты понимаешь, что я хочу этим сказать. — Она сделала однозначный жест и снова засмеялась. — Однако он заклеймил тебя по указанию принца.

Роксана посмотрела на женщину более внимательно.

— Ты не обычная прислуга. Кто ты здесь?

Женщина помрачнела.

— Когда-то я была любимицей раджи, но сейчас мне уже слишком много лет. У меня есть свой круг обязанностей. Можешь называть меня хозяйкой.

— Ты не слишком на нее похожа. — Роксана подошла к решетчатой двери, закрытой снаружи. — Там есть охрана? — спросила она.

— Разумеется. — Женщина положила руку на плечо Роксаны. — Если ты хочешь остаться в живых, то должна выполнять мои указания. Я научу тебя, как ублажить принца Нандина.

— Я — жена великого царя Александра Македонского! Он пришел со своей армией, чтобы завоевать всю Индию. Я не подчиняюсь никому, кроме своего мужа.

Но где же, о боги, был ее великий господин? Это из-за его недосмотра она оказалась в такой ситуации! Он обязан вызволить ее отсюда, и побыстрее! Роксана стряхнула руку женщины.

— Не прикасайся ко мне, если дорожишь своей жизнью. В своей стране я царица!

— Это меня не волнует! Я получаю приказы от принца. Здесь ты обыкновенная женщина, как и все остальные. Чтобы ублажить его, требуется много прекрасных женщин. Ты подчинишься, или снова попадешь в руки Парди. Управляющему дозволено пользоваться объедками со стола принца. Здесь существует большой спрос даже на подпорченный товар — у тех, кому доставляет удовольствие причинять боль женщине. — Она показала на стол. — Там еда и питье. Принцу доложили, что ты получишь все необходимое для восстановления сил перед тем, как он позовет тебя.

Она подошла к двери, постучала, и ее выпустили.

Роксана стала обходить комнату в поисках другого выхода или какого-нибудь оружия. Так ничего и не найдя, она подошла к столу и внимательно осмотрела еду. Фрукты на блюде были с кожурой, так что она могла спокойно их есть. До остального она не дотронулась, опасаясь дурманящих средств.

В течение недели Роксана не видела говорившую с ней женщину. Приходили служанки, они мыли ей волосы, делали прическу, приносили благовония и сари ярких расцветок. Они не отвечали на вопросы, возможно, лишь делали вид, что не понимают ее.

На девятый день отставная любовница появилась снова.

— О! — воскликнула она. — Ты уже выглядишь вполне пристойно, чтобы услужить принцу. Он потребовал привести тебя к нему сегодня вечером.

Роксана глубоко вздохнула.

— Ты не поняла меня, женщина. Я не шлюха и не намерена ублажать твоего принца Нандина.

Женщина обошла Роксану, критически осматривая ее.

— Твоя кожа чересчур бледна. Она напоминает мне брюшко змеи, а твои глаза неестественного цвета.

— А твоя шея настолько тощая, что я вмиг скручу ее, как голубю.

Женщина испуганно отшатнулась.

— Я предупреждала принца Нандина, что ты можешь вести себя неразумно. Тем не менее, он рассчитывает приятно провести с тобой время. Потребности принца несколько отличаются от потребностей обычных людей, но любое неповиновение с твоей стороны будет немедленно покарано смертью. — Она выбрала сверкающее шелковое одеяние из нескольких, разложенных на диване. — Ты наденешь это, поскольку принц любит золото. Приготовься — в течение часа за тобой придут.

Оставшись одна, Роксана снова отправилась на балкон. Внутренний двор, по которому расхаживали вражеские солдаты, находился далеко внизу. Она чувствовала себя кроликом, попавшим в западню.

Она надела платье с золотым шитьем. Не стоило раньше времени настораживать своих тюремщиков. Роксана еще не использовала всю свою сообразительность. Она взяла с туалетного столика драгоценности и решила применить подходящие, на ее взгляд, краски для лица. Раз ее красота была оружием, то следовало заняться собой перед предстоящей битвой.

Чтобы проводить ее в палаты принца Нандина, прибыли четверо стражников. На них были красные тюрбаны, она предполагала, что их носили все стражники дворца. Все они оказались высокими мужчинами, примерно шести футов ростом, широкоплечие, с густыми черными бровями и черными курчавыми усами. Они не дотрагивались до нее, но шли вплотную, двое впереди, двое сзади.

Стражники вели ее по мраморным лестницам через открытые комнаты и коридоры, пока не дошли до позолоченной двери, охраняемой четырьмя воинами в зеленых тюрбанах, в зеленой форменной одежде и с позолоченными щитами в руках. Из дверей появился, очевидно, распорядитель, и ввел Роксану внутрь. Дверь за ней закрылась, и она очутилась в великолепно убранном помещении.

Стены были выложены розовым мрамором с зелеными прожилками. Повсюду висели гобелены с изображениями сцен охоты, а потолок был затянут чем-то, напоминавшим тканые облака. Под ее ногами лежала шкура тигра, а в восьмигранной железной клетке на золотых перекладинах восседала пара зеленых попугаев. Одна из птиц почти человеческим голосом выкрикнула непристойность, и Роксану, несмотря на жару, охватила дрожь.

— Не трать время попусту, — раздался мужской голос. — Иди сюда, чтобы я смог увидеть тебя, женщина, приехавшая на слоне. — Арочный проход вел во внутреннюю комнату. Роксана прошла мимо столов и скамеек из слоновой кости и вазы голубого стекла высотой почти в человеческий рост. — Неужели твои волосы действительно цвета пламени? — спросил он.

Роксана увидела устремившего на нее взор черных глаз молодого мужчину, высокого и мускулистого, в белой одежде, украшенной жемчугом. Его блестящие черные волосы были собраны в узел, так же, как и у управляющего, и скреплены золотым гребнем. Нижняя часть лица была прикрыта покрывалом, а одна рука сжата в кулак.

— Подойди ближе и дай мне себя разглядеть, — приказал он. Его глубокий голос напоминал урчание какой-то большой кошки. — Я — принц Нандин. У тебя есть имя, маленькая птичка?

— Я принцесса Согдианы и Бактрии Роксана, жена Александра, повелителя Греции и Македонии, повелителя Азии и завоевателя Индии, — с достоинством ответила она. — И тебе следует хорошо это запомнить!

Принц Нандин с изумлением произнес:

— Мне сказали, что ты сумасшедшая, но не важно, безумна ты или нет… Твое тело меня устраивает. У меня еще никогда не было женщины с алебастровой кожей. Иди сюда, я сказал!

Роксана поставила между собой и принцем стул. Что же скрывает это покрывало? Его глаза казались обычными, хотя были слишком близко расположены.

— Разве ты никогда не слышал о великом царе Александре? — спросила она.

— Об Искандере? Да, но он сейчас где-то очень далеко. Дожди заставили его повернуть свою армию назад. В любом случае, джунгли и войска моего отца все равно победили бы его.

— Александр… Искандер, как ты его называешь, никогда не поворачивает назад. Он больше, чем человек. Он — бог, и его месть будет ужасной. Чтобы спасти меня, он сровняет твой город с землей. Он уничтожит ваш народ и посыплет поля солью. Если ты не отпустишь меня, не причинив вреда, даже боги не смогут найти никаких следов вашего существования.

Принц начал приближаться, и Роксана стала отходить.

— Тебе некуда бежать, маленькая птичка. Я уже устал от этой игры. — Он медленно снял покрывало, открывая страшные шрамы, полностью обезобразившие нижнюю часть его лица. — Это метки тигра, я ношу их и в своем сердце. — Его рот приоткрылся в зверином оскале, и стали видны редкие зубы. — У меня тигриное сластолюбие. Если мне придется гоняться за тобой, то ты испытаешь на себе мой гнев. — Его уцелевшая рука сжала хлыст со свинцовым наконечником. — Лучше покорись, и тогда ты почувствуешь лишь легкую боль, а потом я научу тебя таким наслаждениям, о которых ты даже не мечтала.

Глава 19

Роксана отскочила назад, и хлыст Нандина щелкнул в воздухе. Она стала лихорадочно оглядываться в поисках оружия. Рука нащупала сосуд из мрамора, и она метнула его в принца, угодив ему в плечо. Он прыгнул к ней, размахивая хлыстом, и ей пришлось уклониться, чтобы избежать удара. Из его рта хлынул поток ругательств, а лицо еще больше исказилось от бешенства.

Роксана старалась держаться на безопасном расстоянии. Она была обучена приемам рукопашного боя, но понимала, что не может сравниться с принцем в силе.

— Что ты за человек, если сражаешься с безоружной женщиной? — спросила она. — Дай мне хлыст, и тогда я доставлю тебе истинное удовольствие.

Он двинулся на нее, но она опрокинула на него кресло из тикового дерева. Нандин в этот момент вытянул руку, так что одна ножка кресла ударила его по локтю, заставив застонать от боли.

— Я предупреждала тебя, — сказала Роксана, — что не стоит тратить на меня силы.

Он продолжал надвигаться, загоняя ее во внутреннюю комнату, где стояло огромное ложе с шелковым пологом.

— Прекрати эту глупую игру! На колени! Или ты хочешь, чтобы мои охранники раздели и связали тебя? Они не станут с тобой церемониться, как я. — Принц Нандин опустил хлыст. — Тебе все равно не удастся сбежать.

— Зови хоть всю свою армию, если хочешь! Но приготовься тогда стать всеобщим посмешищем. Что скажут о принце, который не в силах справиться с безоружной женщиной?

Краем глаза Роксана заметила круглый медный щит и старинную саблю, висевшие на стене. Она запрыгнула на диван и дернула клинок из ножен.

Нандин подбежал к ней и схватился рукой за бронзовое лезвие, но Роксана высвободила саблю.

— Берегись! — предупредила она. — У тебя теперь лишь одна рука целая.

Глаза принца расширились от удивления, когда он уставился на окровавленную ладонь.

— Ты не женщина, а демон!

— Я в большей степени женщина, чем ты мужчина!

Когда пальцы сомкнулись на рукояти сабли, ее охватила холодная ярость. Притупившееся или нет, это оружие оставалось смертельным. Нандин с пылающим взглядом стал приближаться. Роксана усмехнулась. Если он даст ей шанс, она сможет снести этому чудовищу голову с плеч.

— Ты сумасшедшая, — произнес он.

— У моего народа есть поверье, что смерть в бою возносит на небеса. Подходи, Нандин! Я прихвачу тебя с собой.

Он подошел к углу кровати и дернул за тяжелый бархатный шнур. Тут же в помещение вбежали стражники с саблями наголо.

— Взять ее! — крикнул принц. — Живьем!

Роксана прижалась к стене. Ни один мастер меча в мире не смог бы выстоять сразу против шестерых. Она подняла саблю, словно хотела отсалютовать, и прижала ее кончик к своему горлу, но на мгновение опоздала. Грубые руки вырвали у Роксаны клинок и швырнули ее на пол. Она смотрела снизу вверх на ухмыляющуюся физиономию Нандина.

— Туда! — указал он.

Они потащили извивающуюся Роксану к ложу и защелкнули на одной щиколотке серебряный обруч. Короткая цепочка крепилась к медному кольцу, закрепленному в полу.

— Вон отсюда! — скомандовал принц. Охранники с поклонами попятились из комнаты. Роксана дернула за цепь.

— Я убью тебя.

— Не стоит говорить со мной в таком тоне. — Между его редкими зубами показался кончик языка. — Я научу тебя истинному наслаждению и обещаю: ты проживешь до тех пор, пока будешь покорна моим желаниям. И ты доставишь мне удовольствие, маленькая дикарка.

Он погладил ее руку. Его пальцы были холодными и влажными. Роксана содрогнулась.

— Дикаркой называл меня человек, с которым тебе не сравниться ни в чем.

Нандин подошел к столу и налил в золотой кубок янтарного цвета жидкость. Он пил ее, делая медленные глотки, а его взгляд жадно скользил по ее телу.

— Я и не думал, что наша встреча начнется так бурно, — промурлыкал он. — А между тем ты должна быть благодарна мне, ведь именно я спас твою жизнь. Управляющий моего отца уверен, что ты лазутчица царя Пора, и уже пожаловался отцу на мое вмешательство.

— А что думаешь ты? Кто я, по-твоему?

Неожиданно в ее сознании всплыл образ гигантского питона, которого Александр убил в джунглях, и ей пришло в голову, что глаза Нандина очень похожи на глаза этой змеи. Она боролась с тошнотой, подступившей к горлу. Если он приблизится, ее вырвет прямо на него.

Он пожал плечами.

— Неважно, кто ты такая. Ни одна женщина еще не покидала эту комнату живой. Если Искандер и явится сюда, он никогда не узнает, что ты здесь побывала. Ему скажут, что ты погибла в джунглях. Как жаль — такая молодая и прелестная! Но джунгли не знают жалости. — Он начал снимать с себя тунику.

Роксана в напряжении выжидала. Если он рассчитывает, что при виде его восставшего члена ее охватит трепет, как девственницу-подростка, то глубоко заблуждается. Ее руки оставались свободными, и он вскоре поймет, что легче было бы попытаться овладеть тигрицей.

Нандин снял нижнюю тунику из тонкой ткани, и она чуть не задохнулась от увиденного страшного зрелища. Огромный широкий шрам начинался у его левого соска и тянулся через грудь и живот к паху. Когти тигра изуродовали его лицо, исполосовали тело и оставили руины в том месте, где когда-то висели его мужские принадлежности.

— Смотри! — приказал он, демонически сверкая глазами. — Тебе не становится дурно при виде мужчины, вынужденного справлять малую нужду через соломинку? Где же твои крики ужаса или отвращения?

Роксана отодвинулась, насколько ей позволяла цепочка. Нандин схватил ее за запястье, но она свободной рукой изо всех сил ударила его по лицу. С проклятиями он навалился на нее всем своим весом. Она отчаянно сопротивлялась, но принц оказался намного сильнее и прижал ее к подушкам. Он стер с лица кровь и попытался поцеловать ее в губы. Роксана высвободила руку и, схватив за волосы, дернула его голову назад.

Нандин ударил ее кулаком, на мгновение оглушив, а затем разорвал на ней тонкую ткань верхней туники. Роксана с оголенной грудью ударила его коленом в пах, а головой в подбородок. Когда он взвыл и согнулся пополам, ей удалось вырваться.

— Отродье скорпиона! Я убью тебя! — выкрикнул он и схватил хлыст за тяжелую рукоятку, развернул ее торцом вверх и угрожающе занес руку.

Роксана уставилась на него со сжатыми кулаками, вновь готовая сопротивляться.

— Твое высочество! — послышался мужской голос. — Принц Нандин!

Слуга распростерся лицом вниз на ковре, не в силах скрыть свой ужас при виде чудовищных увечий принца.

— Как ты посмел появиться в моих личных покоях без разрешения?

Нандин ударил слугу рукояткой хлыста в лицо, а затем нанес еще два свирепых удара по голове.

Принц пнул неподвижное тело голой ногой и схватился за свою разбросанную одежду.

— Когда я вернусь, мы закончим то, что начали, — пообещал он Роксане. — У нас ведь есть один общий секрет. — Он указал на свое изуродованное мужское достоинство. — Но цена такого знания очень высока.

Когда он ушел, Роксана села на кровати, забыв о своих ранах и синяках. Принц был настоящим безумцем. У нее было очень мало времени, но она понимала, что должна сбежать до его возвращения. Она несколько раз дернула за цепочку, но та была надежно прикреплена к полу. Серебряный обруч, охватывавший ее щиколотку, можно было снять только с помощью ключа, но он мог находиться где угодно.

Роксана поискала в резной шкатулке, стоявшей на низком столике у кровати, но ключа там не оказалось. На пол упала зубочистка из слоновой кости; она взяла ее и стала возиться с замком. Пальцы дрожали, она прикусила нижнюю губу, а по щекам полились слезы отчаяния. Все оказалось напрасным.

Она закрыла глаза, расслабилась и стала глубоко дышать, стараясь восстановить контроль над своими эмоциями. Прошептав молитву, Роксана снова взялась за зубочистку. Проходили минуты, и она уже совсем потеряла надежду, но механизм неожиданно глухо щелкнул, и обруч раскрылся.

Ее тонкие сандалии были хуже, чем ничего, и она сбросила их. В ящике у стены она обнаружила небольшой кинжал. Вооружившись им и старинной саблей, Роксана вернулась к проходу и присела возле тела слуги, распростертого на полу. Прикоснувшись к нему, она поняла, что этот человек мертв. То же случится и с ней, если она будет медлить.

Роксана закрыла дверь на засов. Он не сможет надолго удержать стражников, но все же увеличит ее шансы на спасение. Принцесса приставила к двери тяжелый стол и укрепила его с помощью прочей мебели, гобеленов и одежды.

Затем она приступила к тщательному осмотру помещений. Похоже, отсюда был только один выход — через ту дверь, которую она заблокировала. Она нашла и надела роскошную голубую тунику, которая оказалась слишком длинной, так что пришлось обрезать ее чуть ниже бедер и сделать разрезы по бокам для обеспечения достаточной свободы движения.

Роксана взглянула на себя в серебряное зеркало. Она все еще выглядела слишком соблазнительной. Необходимо было убрать волосы. Для этой цели вполне подходил тюрбан. Благочестивый муж Каланус научил ее искусству обматывания длинного куска ткани вокруг головы. Жаровня с углями снабдила ее основой для получения черной краски из смеси угля, краски для глаз и крема. Она нанесла темную смесь на кожу. Это должно было сработать. Над джунглями вставал рассвет, и времени на дальнейшую маскировку уже не оставалось.

Открытый балкон покоев принца находился слишком высоко, чтобы Роксана могла рассчитывать на благополучное приземление. Внизу виднелся сад, но она подозревала, что он также надежно охраняется. Что же, если она не может спрыгнуть вниз, значит, необходимо взобраться наверх. Она заткнула за пояс хлыст принца, а затем высыпала содержимое жаровни на кучу вещей, сваленных у двери. Ткани мгновенно вспыхнули, так что ей пришлось резко отскочить назад. Попугаи встревожено закричали, и она остановилась на мгновение, чтобы открыть их клетку.

Подъем с балкона на крышу при утреннем освещении стал ужасным испытанием. Роксана прижалась к камням и дюйм за дюймом начала подъем по осыпающейся кладке. Один раз она оступилась, но смогла удержаться за трехглавое изваяние какого-то местного божества. Если бы кто-то заметил Роксану на стене, ее уже ничто бы не спасло.

Еще одно, последнее, усилие, и одна рука ухватилась за выступ наверху. Негромко вскрикнув, она подтянулась, перевалилась за бордюр и упала на плоскую крышу, едва переводя дыхание. Затем она осторожно посмотрела вниз. Клубы черного дыма уже начали вырываться из комнат принца.

Неожиданно Роксана с удивлением подняла голову. Дым поднимался и над городом. Она забралась выше, поближе к огромному колоколообразному куполу. До ее ушей донесся слабый шум битвы, и она подавила в себе уже готовый выплеснуться торжествующий боевой клич. Это Александр! Там сражались две группы воинов, мелькали лошади, слоны, а вопли людей перекрывал звон мечей.

Грохот сражения усилился и стал доноситься еще с одной стороны, а затем и еще с одной. Похоже, начался общий штурм и сражение вступило в решающую фазу. Не оставалось никаких сомнений, что сюда пробивались фракийцы — Роксана уже различала их цвета. Александр! Но как он узнал, что она жива и находится здесь в плену? Роксане от радости хотелось прыгать и хлопать в ладоши.

Битва продолжалась все утро. К полудню индийцы отступили со стен города к дворцу. Полезут ли его защитники на крышу? Пожар продолжался, и дым уже шел из сотен окон. Во внутреннем дворе столпилось множество воинов. Роксана не знала, как долго еще крыша будет выдерживать напор огня. Камень, конечно, не горит, но опорные конструкции из дерева уже ломались и падали на нижние этажи, а крыша начала нагреваться.

Густой дым затмил солнце, и дышать становилось все труднее. Снова и снова раздавались мерные удары тарана в главные ворота. Должно быть, для этого использовали слонов. Слоны поочередно били торцом ствола дерева по окованным железом деревянным воротам. Долго это не могло продолжаться. Действительно, вскоре удары прекратились, раздался громкий скрежет и треск и яростная волна голосов возвестила о том, что воины Александра прорвались сквозь рухнувшие ворота.

Роксана спустилась с купола и побежала по плоской крыше, пригнувшись, чтобы спастись от ослепляющего дыма. Дышать стало трудно, и она обмотала лицо тканью тюрбана. Балкон на третьем этаже в дальней части дворца показался ей наиболее подходящим местом. Она повисла на выступе, а затем, как кошка, спрыгнула на каменный пол. Отдернув занавеси, она обнаружила, что комната пуста и дыма в ней почти нет.

В коридорах творилось нечто невообразимое. Солдаты и слуги превратились в обезумевшую толпу и занялись грабежом. Они кидались в разные стороны и зачастую попадали прямо в огонь.

На Роксану никто не обращал внимания. Отовсюду вырывались языки пламени, тут и там сверкали клинки. На полу валялись тела убитых и разбросанные ценности. Мимо двух спорящих солдат проскользнул худощавый подросток, и Роксана, схватив его за руку, приставила к горлу кинжал.

— Отпусти меня! — завопил он, показывая ей пустые руки. — Я ничего не брал.

— Выведи меня отсюда! — приказала она. — Покажи мне дорогу из дворца.

— Но нас убьют чужеземные демоны!

— Я умею разговаривать с демонами. Если ты дорожишь своей жизнью, веди меня!

Через полуоткрытую дверь она услышала крики женщины и заметила двух мужчин, поваливших ее на пол. Роксана заставила себя забыть о сострадании и толкнула мальчишку вперед.

— Поторапливайся!

Они почти бежали по коридорам и лестницам, ведущим вниз. Однажды пламя преградило им дорогу, и пришлось возвращаться, а затем идти обходным путем. Свернув за угол, они оказались в узком коридорчике, ведущем в помещения для слуг, и натолкнулись на человека, тащившего тяжелый, окованный железом сундук. Подросток, охваченный страхом, замер у стены.

— Держись от меня подальше, — прошепелявил мужчина, угрожающе поднимая кинжал.

— Парди?

Сабля Роксаны сверкнула в отблеске огня. Мальчишка, воспользовавшись ситуацией, что есть духу помчался в обратном направлении.

Парди уставился на Роксану, пытаясь разглядеть ее сквозь дым. Ее клинок прочертил красную метку на его щеке. Он неуклюже выставил перед собой оружие. С его губ срывались потоки проклятий, а она наступала, заставляя его отступать по коридору. Он выждал, пока дым стал гуще и, пригнувшись, кинулся на нее с кинжалом. Роксана сделала шаг в сторону, развернулась и нанесла ему искусный и точный удар. Парди вскрикнул, и его оружие полетело на пол. Он схватился за свою лишившуюся пальцев руку и заскулил, как раненый пес.

— Пощады! — вопил он.

— Нет, даже ради всех сокровищ Индии! — Ее клинок снова опустился, на этот раз отрезав часть его левого уха. Треск пламени становился все громче. — Но я все же проявлю больше милосердия, чем ты, — крикнула Роксана. — Я дам тебе шанс. Беги!

Парди посмотрел через ее плечо на горящий коридор.

— Но как? Куда? Я не могу!

— Разве благородный управляющий боится пламени? — Роксана снова подняла саблю, и Парди с криком отчаяния исчез в клубах дыма. Роксана повернулась и тоже побежала, на ходу выхватив бархатный мешочек из раскрытого сундука и спрятав его на поясе.

Она оказалась в большом помещении, где группа греческих мечников сражалась с охранниками дворца. Здесь почти не было дыма. Осознав, что ее легко могут принять за врага, она отступила и через арочный проход попала в большой зал с несколькими фонтанами в центре. Возле погибшего юноши лежал боевой македонский шлем. Меч павшего солдата был лучшего качества, чем ее древняя сабля. Сняв с него пояс с ножнами, она перекинула его через плечо и надела шлем с красным плюмажем. Она не могла позволить Нандину всего лишь быть убитым воинами ее мужа. Роксана стерла с лица черную краску.

Несколько знатных женщин под покрывалами быстро прошли мимо нее по коридору. Роксана не стала им мешать, а осторожно двинулась в том направлении, откуда они появились. Из бокового коридора выскочил стражник в красном тюрбане и напал на нее. Она удерживала его на расстоянии, пока из-за угла не выбежали два македонца и индиец убежал. Принцесса нырнула в огромный зал, расположенный чуть дальше по коридору.

Великолепное помещение превратилось в поле битвы. Повсюду летали дротики, стрелы, раздавался непрерывный звон сталкивающихся мечей, а каменный пол уже покраснел от потоков крови. Роксана заметила Гефестиона, теснившего двоих индийцев. Она прислонилась к колонне и стала думать, что же делать дальше. В глазах щипало от смеси пота и угольной краски. Дым саваном повис над ее головой, заставляя содрогаться от приступа кашля.

Чтобы восстановить дыхание, она пригнулась к полу. Если здесь, в гуще схватки, находился Гефестион, значит, ее супруг где-то неподалеку. Вот он, возле помоста! Эта шапка светлых кудрей не могла принадлежать никому, кроме Александра.

Оглянувшись, чтобы убедиться в отсутствии опасности сзади, она осторожно двинулась к трону, рядом с которым Александр сражался с искусным противником. Огромного роста индийский солдат уверенно размахивал двуручным мечом. Индиец был на голову выше Александра, хотя великого царя это никак не смущало, и он продолжал энергично атаковать. Сердце Роксаны пропустило удар, когда Александр поднырнул под меч соперника и поразил его в живот. Гигант рухнул на колено, и Александр уже поднял меч для смертельного удара, когда из-за ширмы цвета слоновой кости неожиданно появился принц Нандин.

— Александр! Сзади! — выкрикнула Роксана.

Ее муж резко развернулся на месте, успев блокировать коварный удар Нандина. Бронзовый меч Александра сломался, и царь ударил противника рукоятью в закрытое покрывалом лицо.

— Мой господин! — Роксана бросила ему свой греческий меч. Он схватил его на лету и повернулся к Нандину.

Принц снова двинулся вперед, но Александр контратаковал его. Шаг за шагом он отгонял индийца от трона. Клинок Нандина зацепил предплечье Александра. Царь уклонился влево, принц блокировал его ложный выпад, но меч Александра пробил защиту и поразил Нандина в сердце.

Роксана подбежала к Александру. Царь вытащил меч из тела врага и вытер его о тунику убитого. Она медленно сняла свой шлем и улыбнулась Александру.

— Отличная работа, мой господин! — заметила принцесса. — Все-таки нам удалось сделать из тебя настоящего мастера клинка.

— Роксана? — Александр ошеломленно уставился на нее. Она бросилась в его объятия и поцеловала в губы. — Роксана, неужели это ты?

— Разве я похожа на призрак? — Она отвела его в небольшую нишу. — Или ты прибыл сюда не для того, чтобы спасти меня?

Он молча прижимал ее к себе.

— Я не могу поверить, что ты лишился дара речи, македонец. — Она снова поцеловала его.

— Клянусь молнией Зевса, это ты! — Он стал покрывать ее лицо и шею поцелуями и еще крепче сжал ее в объятиях. — Ты жива!

— Я ждала, что ты придешь за мной.

— Я надеялся, что ты в плену, что ты не погибла. Солдаты раджи неожиданно напали на нас сразу после того, как я убил тигра. Если бы тигрица не вызвала панику среди врагов, мы могли бы и не вернуться в лагерь. Их было намного больше.

— Что за ражда?

— Царь этого города. Он убил моих послов и организовал засаду на нас в джунглях.

— Я видела там его солдат. Как же вам удалось спастись?

— Спаслись не все. — Он покачал головой. — Потом мы вернулись и стали искать тебя, но не обнаружили никаких следов. Тогда я решил, что тебя взяли в плен люди раджи.

— В конце концов, так и случилось. Это длинная и невероятная история, мой господин, которую лучше рассказывать, лежа в постели. — Она отстранилась, едва сдерживая слезы, и указала на неподвижное тело. — Это наследный принц Нандин. Самого раджу я никогда не видела. Однако если ты намерен спасти хоть что-то из трофеев, нужно спешить. Огонь уже поглотил большую часть дворца… тот огонь, что я зажгла в твою честь.

— Ты? Я должен был догадаться… — Он рассмеялся. — А раджу убили его люди. Несколько часов назад они сбросили его голову со стены города. — Он пожал плечами, а затем спросил: — Тебе не причинили вреда?

— Меня били, мучили, но того, что ты имеешь в виду, не случилось, мой господин. — Она подошла к мертвому принцу и сорвала с него одежду. — Мой мучитель, принц Нандин, не был способен взять у меня то, чем ты больше всего дорожишь.

— Нет, — возразил Александр. — Больше всего я дорожу не этим. — Его глаза затуманили нахлынувшие эмоции. — Я должен доставить тебя в безопасное место, женщина. Сейчас ты больше похожа на воришку из трущоб, чем на жену великого царя. Гефестион!

— Роксана! Мои поздравления, госпожа! Ты никогда не перестанешь удивлять меня. Похоже, что у тебя больше жизней, чем у кошки. — Гефестион, как бы в шутку отсалютовал ей.

— Проводи ее в безопасное место, — сказал Александр. — Мне нужно отдать необходимые распоряжения войскам, пусть из дворца вынесут все, что еще можно спасти, пока эти руины не обрушились на наши головы. — Он еще раз поцеловал Роксану. — Надежно охраняй ее, мой друг. Она выскальзывает из рук мужчин с легкостью утреннего тумана.

Около сорока индийских городов уже пали перед армией Александра, когда он дошел до реки Бис. Его войска двигались сквозь ливни и реки крови, завоевывая для него все новые земли. Рассказы о том, что находилось за раскинувшейся перед ним рекой, воспламенили воображение Александра. Богатые города, армии слонов…

— Территория Индии оказалась гораздо обширнее, чем я себе представлял, — говорил Александр. — Мы завоюем ее всю и доберемся до края земли. — Он стоял перед собранием своих ближайших друзей, сияющий и с полной до краев чашей вина в руке. — Птолемей! Гефестион! Разве вы не видите, что боги со мной? Моим свершениям нет предела… кроме как в моих собственных мечтах.

— Люди дальше не пойдут, — устало произнес Гефестион. — И твои пламенные речи больше не помогут. Они измотаны, больны и не желают воевать. У них уже столько сокровищ, что они не в состоянии их унести. Настало время повернуть назад.

— Именно так, — поддержал его Пердикка. — Возвращаемся назад. Ты сам слышал, что они говорят. Больше ни шагу вперед они не сделают — только в сторону дома.

Радужное настроение Александра мгновенно испарилось, а его друзья покинули шатер. Осталась только Роксана. Она сидела, скрестив ноги, на циновке и полировала свой кинжал.

— Неужели тебе нечего сказать? — спросил он.

— Ничего такого, что тебе стоило бы услышать.

— Все равно говори! Я ценю твои советы, маленькая согдианка. — Он обхватил голову руками. — Почему они не хотят меня понять?

— Мой господин! — Она опустилась перед ним на пол и положила голову ему на колени. — Они всего лишь люди. Ты не можешь ожидать от них того, на что способен лишь ты. Наступают времена, когда вождь должен поступить вопреки своим желаниям. Какой прок в том, чтобы быть великим царем всего мира, если у тебя нет последователей? Дай им то, что они хотят, и ты снова вернешь себе их преданность. Ты можешь превратить эту безвыходную ситуацию в победу, если подойдешь к делу с умом. — Она поцеловала его влажные кудри. — Есть и другие земли, Александр. Ты сам об этом говорил. Аравия, далекая страна Китай…

— Оставь меня одного… Я должен подумать об этом.

— Как пожелаешь, мой господин.

В течение двух дней великий царь оставался в своей палатке в одиночестве, а армия замерла в ожидании. На третий день он вышел и собрал войска, чтобы провозгласить о большом празднестве. Все будут пировать и наблюдать за играми. Будут возведены двенадцать превосходных алтарей в честь двенадцати богов Греции. Когда воины отдохнут и оправятся от ран и болезней, они начнут свой путь домой и двинутся в сторону Персии.

Птолемей многозначительно посмотрел на Гефестиона.

— Я не думал, что он пойдет на это.

Гефестион пожал плечами.

— В этой упрямой голове созрел какой-то план. Не забывай, что он хитер, как старая повитуха. Тем не менее, я буду рад снова выспаться на настоящем ложе и насладиться благами цивилизации. Кобры в постели — это сомнительное удовольствие.

Птолемей рассмеялся.

— Македония слишком далеко, мой друг. Я не рассчитываю вскоре увидеть ее зеленые холмы.

— А может, мы никогда их не увидим. — Гефестион ощутил, как по спине пробежал холодок, протиснулся сквозь ликующую толпу к Александру и стукнул его по плечу. — Возможно, ты не такой уж и безумец.

Роксана наблюдала, как сотоварищи сгрудились возле великого царя, а затем в радостном порыве подняли его на руки. Домой! Домом для нее была Согдиана и бесконечные степи, а также зубчатые горы Бактрии. Из соседней палатки вышел Оксиарт, подошел к дочери и обнял ее за плечи.

— Итак, мы возвращаемся, — сказал он.

— Мы дойдем до Джелума, а оттуда поплывем по реке к морю. Он не сказал, какой именно путь выберет, а только то, что возвращается в Персию.

— Хорошо, что хоть дожди поутихли. Эта проклятая страна годится только для индийцев и змей. Я рад, что все это закончится.

Глава 20

Когда армия повернула назад от реки Джелум, создавалось впечатление, что удача сопутствует им. Путешествие становилось приятным. Погода наладилась: дожди прекратились, на небе сияло солнце и повсюду воцарились мир и спокойствие. Солдаты и их женщины пели на марше, а вечером у лагерных костров царил дух веселья и благожелательности.

Роксане показалось, что Александр тоже изменился. Его отношение к ней стало более мягким и уважительным.

— Я уже решил, что потерял тебя, — как-то признался он. — Мысль о том, что утром я буду просыпаться в одиночестве, казалась мне нестерпимой.

Он стал брать Роксану с собой на совещания, а затем, когда они оставались одни, интересовался ее мнением по разным вопросам.

В то утро они ехали рядом, обсуждая, как лучше организовать управление вновь завоеванными сатрапиями. Роксана посматривала через плечо, не забывая внимательно слушать Александра. Прошлой ночью в лагерь прибыл Волк, он привез особый подарок для ее господина. Она рассчитывала удивить Александра, что всегда было непростой задачей.

Роксана обняла своего молчаливого телохранителя со слезами радости. Волк был частью ее жизни настолько долго, что она вначале даже не представляла, какую пустоту ощутит во время его отсутствия. Темные глаза бактрийца были, как всегда, непроницаемыми, а его национальный костюм казался странным в этих тропических джунглях. Однако ничто не могло заставить его сменить свою кожаную тунику, штаны и мягкие кожаные башмаки на другой наряд. Он привез с собой секретные донесения от мятежников в горах Бактрии, сообщения от преданных друзей, а также подарок, который Роксана намеревалась преподнести своему супругу.

Боевой конь Александра к началу индийского похода уже стал сдавать, и Роксана полагала, что его дни сочтены. По этой причине она попросила Волка разыскать среди табунов обоих царств лучшего жеребца для великого царя. Волк был превосходным наездником и умел читать в сердцах лошадей.

К этому коню предъявлялись особые требования. Его скорость, сила и ум были важны, но этого было недостаточно. Лошадь, несущая всадника в сражении, должна обладать определенными качествами. Роксана называла это «чувствовать сердцем». Речь шла об абсолютной преданности своему хозяину и готовности отдать за него жизнь на поле битвы, но в то же время животное должно быть достаточно сообразительным, чтобы не выполнять опасные для жизни всадника команды. Найти достойную замену Буцефалу — именно такую задачу поставила она перед бактрийцем.

Вороной скакун, привезенный Волком, превзошел все ее ожидания. Мало того, что он был великолепным животным той же масти, что и любимый боевой друг Александра, но его отцом оказался именно Буцефал. Его цена была заоблачной, но и выездка соответствовала родословной. Седло не касалось его спины до трехлетнего возраста. Затем его долго обучали и проверили в кровавой схватке со скифами на степных просторах. Это действительно была лошадь, достойная носить на себе великогозавоевателя.

— Мне следовало прихватить больше рубинов из сундука во дворце раджи, — ехидно сказала Роксана, когда Волк на пальцах показал, какую сумму он заплатил за боевого коня. Он укоризненно уставился на нее, и она замотала головой. — Не обращай внимания, мой друг! Деньги — это всего лишь деньги.

Когда Волк отправился в Бактрию, Роксана отдала ему все драгоценности и деньги. Сокровищницы Согдианы опустошил Александр, и сейчас Роксана понемногу восполняла их. Ее сыну, когда он взойдет на трон, понадобятся средства. И пусть тогда враги осуждают ее. То, что они о ней думают, не имело для нее никакого значения. Она никогда не забывала о своих обязанностях наследницы Двух Царств.

Голос Александра вывел ее из размышлений.

— Я пришел к выводу, что Амби можно доверить единоличное управление его царством. Он молод, но мы уже убедились в его способностях. Сейчас его сатрапия стала в три раза больше, чем тогда, когда мы впервые пересекли ее границы, так что ему не о чем сожалеть.

— Разумеется, мой господин. Ты обращался с ним искренне и с уважением. Я боялась за его жизнь во время нападения тигрицы. На охоте он сражался храбро, — сказала Роксана. — Я уверена, что он сохранит верность тебе, — добавила она.

После ее возвращения в лагерь Александра Амби обращался с ней, как с пропавшей и нашедшейся сестрой. Раны молодого царя оказались легкими и не вызвали никаких осложнений, зато теперь у него появились шрамы от когтей тигра, которыми можно было похвастаться перед женщинами.

Роксана улыбнулась.

— У меня есть кое-что для тебя, мой господин. — Она дала знак, и Волк галопом примчался к ним, ведя за повод вороного жеребца. — Это сын твоего Буцефала, Александр. Пусть он всегда несет тебя к победе.

Когда Александр слез со своей лошади и подошел к юному боевому коню, его глаза засверкали. Обратив на Александра взгляд своих больших умных глаз, жеребец выгнул шею и стал рыть копытами землю. Его грива и хвост, черные как безлунная ночь, развевались на ветру, словно боевые стяги, шкура блестела шелком, а копыта были позолочены.

— Никто не сможет заменить Буцефала, Александр, — сказала Роксана. — Но это животное знатного рода, а имя его Ахиллес.

Александр медленно приблизился и поднял руку, чтобы погладить бархатный нос и почесать между глаз. Ахиллес зафыркал, прядая ушами и изучая запах незнакомого человека, стоявшего перед ним. Александр предоставлял жеребцу возможность привыкнуть к нему и шептал ему какие-то ласковые слова.

Лошадь издала тихое гортанное ржание и потерлась головой о голову человека.

— Он очень похож на моего Буцефала, — хрипло произнес Александр. — Ты уверена, что это действительно его потомок?

— Да, мой господин. А его матерью стала одна из лучших кобылиц царских конюшен Дария. Ахиллес родом из окрестностей Вавилона.

— И его тренировали как боевого коня?

Роксана кивнула.

— Желает ли господин испытать его? Ни один мужчина не ездил на нем со времени его покупки в Бактрии.

Это была правда — ни один мужчина не сидел на его спине, но она не сообщила о своих синяках и ссадинах, полученных с помощью этого коня. У Ахиллеса был непростой характер. Прошлым вечером он дважды сбросил ее, прежде чем они пришли к взаимопониманию. Она с почтением взяла под узды лошадь Александра, а царь оседлал вороного.

Человек и конь превратились в единое целое, слившись в гармонии движения. Каждый из них был лучшим представителем своего вида. Александр по-мальчишески улыбнулся и пустил вороного сначала рысью, потом легким галопом, а затем ударил пятками в его тугие бока и жеребец перешел на полный галоп.

Роксана повернулась к бактрийцу.

— Хорошая работа, мой друг. Судя по всему, царю понравился наш подарок. — Она довольно засмеялась, но потом погрустнела. — Оставайся со мной, Волк. Меня не покидает чувство тревоги. И еще я прошу тебя охранять моего господина так же, как и меня. Будущее нашего народа в его сильных руках. — Волк, не мигая, сурово смотрел на нее, и ей оставалось только гадать, какие мысли скрывает этот взгляд. — Он перестал быть нашим врагом, Волк. Но друг ли он нам, я не знаю.

Александр возвратился достаточно быстро.

— Эта лошадь достойна самого Аполлона! — воскликнул он, поглаживая аристократическую шею животного. — Какой награды ты хочешь за то, что свела нас вместе?

Роксана нахмурилась.

— Согдианцы дарят, не ожидая ответной награды. Для меня честь доставить тебе радость. — «Неужели он принимает меня за персидского купца, пытающегося дать ему взятку?» — подумала Роксана и добавила: — Я не прошу у тебя ничего, мой господин.

— Не сердись! — Он поднял руку. — Я не хотел тебя обидеть, маленькая звезда. Ты упряма, как колючка из джунглей, но теперь я твой должник. Александр наклонил голову, а затем простодушно улыбнулся, зная, что она не могла противиться этому беспроигрышному ходу. — Молю тебя, давай проедемся вместе. Я постараюсь стать безупречным другом.

Роксана прикусила нижнюю губу.

— Как прикажешь, мой господин.

— Ты можешь поступать так, как пожелаешь.

Он смотрел на нее в ожидании, протягивая свою мускулистую руку. Она вздохнула, кивнула, и он усадил ее перед собой.

Они галопом неслись мимо растянувшихся войск, а Волк держался на почтительном расстоянии сзади. Левая рука Александра обнимала Роксану за талию, а она прижалась к его сильному телу.

— Я люблю тебя, женщина, — шептал он в ее густые волосы. — Когда родится наш сын, я заберу тебя с собой в Македонию и сделаю царицей всех своих царств. Ты станешь достойной невесткой моей матери.

У Роксаны что-то сжалось в горле: у нее не было никакого желания отправляться в Македонию или носить двойную корону Александра, поскольку у нее уже была такая же собственная. В чужой стране она превратится в ненавидимую всеми чужестранку. Не станет ли таким же изгоем и ее сын? Почему случилось так, что их с Александром тела смогли обрести взаимопонимание, но души не сумели найти общий язык?

— Женщина, ты вооружена до зубов. Даже мои серебряные щиты не могут сравниться с твоими! Может, ты собираешься в одиночку сражаться с целой армией?

Роксана не смогла сдержать возглас удивления.

— Ты спрашиваешь, почему я вооружена? Неужели ты рассчитываешь, что я буду сражаться со слонами, тиграми и вражескими воинами без оружия?

Александр направил лошадь с главной тропы в джунгли.

— Куда ты меня везешь?

— Туда, где мы сможем побыть наедине. — Его рука скользнула к ее груди, чтобы приласкать ее. Соски Роксаны затвердели, и ее тело охватило знакомое возбуждение. — Мой господин, не забывай, что утро уже в разгаре, — слабо протестовала она, ощущая, как разгорается в ней страсть.

— Мне нравится делить с тобой одну лошадь, — поддразнивал царь Роксану, продолжая исследовать ее тело своими нежными пальцами.

— Это нечестно! — Роксана перебросила ногу через шею лошади и развернулась лицом к Александру, обнимая его. — Вот так будет лучше, — прошептала она, раскрывая губы для поцелуя и прижимаясь к его широкой обнаженной груди.

«Его запах сладок», — подумала она и закрыла глаза, забыв обо всем, кроме жарких поцелуев Александра. Ветка ударила его по голове.

— Женщина, ты убьешь меня во имя любви. — Он остановил жеребца и соскочил, стаскивая и ее за собой.

— Неужели у тебя совсем нет стыда?

Его руки сомкнулись вокруг нее и сжали ее тело, а затем скользнули вниз и, обхватив ягодицы, еще сильнее прижали к себе.

— Чародейка… — Тяжело дыша, он отстранился и, вытоптав широкий круг в траве, бросил сверху свой алый плащ. — Здесь нет змей, — сказал он. — Ложись.

Роксана замерла, позволив ему раздеть себя. Затем она подняла руки и, лениво потянувшись, вытащила из своих густых волос шпильки, сделанные из слоновой кости.

— Мужчина может навсегда утонуть в этих глазах, — прошептал Александр.

Она коснулась его брови, затем пальцы скользнули по щеке и прижались к его чувственным губам.

— Ты слишком красив для мужчины, мой господин. Наверно, ты действительно сын Аполлона.

Она потянула его голову вниз, чтобы ощутить вкус губ, а ее губы жадно раскрылись, чтобы впустить его горячий трепещущий язык.

Угли ее страсти вспыхнули, и, трепеща, она стала ласкать его могучее плечо и широкую грудь, попутно сбрасывая тонкую ткань, прикрывавшую его чресла, и сжимая в руке его напрягшееся копье. Александр вытянулся рядом с ней, и она застонала от наслаждения, когда он впился в ее сосок. Его свободная рука уверенно бродила по тайным уголкам ее тела, которые раскрывались навстречу его прикосновениям, теплые и влажные.

— Роксана… — хрипло шептал он. — Роксана… — Он застонал, и его тело встрепенулось от страсти, когда он вошел в нее. Она громко вскрикнула в момент кульминации, а ее зубы до крови впились в его плоть. — Ты тигрица, — произнес он, задыхаясь, и запечатлел на ее шее цепочку поцелуев. — Я люблю тебя… и подарю тебе все, что пожелаешь, даже если это будет половина моего царства.

Глаза Роксаны наполнились слезами, и она, всхлипывая, уткнулась головой в его плечо. Он взял ее за подбородок и расцеловал глаза и щеки.

— Что случилось? Почему ты плачешь, сердце мое?

— Освободи мою страну, господин, и разреши мне вернуться домой.

Его лицо окаменело.

— И ты с легкостью покинешь меня?

Роксана высвободилась из его объятий.

— Я… я не знаю. Но… но если у меня будет выбор, то я выберу свободу.

— Никогда! Никогда я не позволю тебе уйти, Роксана! Я буду с тобой до самой смерти. Нет, даже и после смерти. — Он схватил ее и потянул к себе. — Ты просишь то, чего я не могу дать.

Его губы прижались к ее губам, но уже грубо. Роксана уступила его свирепым ласкам, и последующее соитие было не проявлением любви, но лишь торжеством завоевателя. Ее тело подчинилось, а в сердце воцарился ледяной холод зимы.

— Ты получишь трофеи следующего города, который мы завоюем, — пообещал он несколько позже. — Я подарю тебе все, что придется на долю великого царя. Ты сможешь купить себе изысканные драгоценности, лошадей или войска наемников, — все, что пожелаешь. — Она сглотнула, сдерживая слезы. Ее подавляла его воля. — Не горюй, маленькая звезда. Я не в силах удовлетворить твою просьбу. Пойми, если я освобожу Согдиану, то почему не дать волю и Бактрии? Почему не освободить всю Персию? Ты должна понять, что это просто невозможно!

— Если я не могу получить Согдиану, то дай мне Бондура, пусть он снова возглавит мою личную охрану. На этой неделе Кайан вернется к «летучим демонам», поскольку его раны, наконец зажили.

— А Бондур? Он тоже выздоровел?

Начальник ее охраны храбро сражался рядом с ней в битве против царя Пора, пока не был изранен стрелами — в грудь и бедро. Ранения Бондура оказались настолько серьезными, что он целый день и всю ночь пролежал среди мертвых, пока его не нашли и не доставили в полевую лечебницу. Выздоровление проходило медленно и осложнилось воспалением легких, но Кайан был уверен, что теперь он снова готов приступить к выполнению своих обязанностей.

— Да, — ответила Роксана. — Мы хорошо понимаем друг друга, так что он справится.

— Я боюсь, что этот человек недостаточно умен для того, чтобы иметь дело с тобой, но где взять такого, не считая меня самого? Лучше уж пусть будет он, чем этот твой сомнительный братец. — Александр сел и поцеловал ее в кончик носа. — У тебя идеальный нос, — заметил он. — В сущности, ты — само совершенство, хотя твой подбородок и несколько тяжеловат для женщины, а рот… губы… — Он звонко поцеловал ее. — Мужчина может сойти с ума от желания обладать ими. Однако твои глаза несколько великоваты и у них, к тому же, неестественный разрез. Роксана ударила его ладонью в грудь.

— Тебе не нравятся мои глаза и мой подбородок! Может, ты хотел бы изменить черты моего лица, чтобы они соответствовали твоим греческим представлениям? В сущности, ты остался все тем же варваром и ничего не смыслишь в женской красоте.

— Добрая девушка, — произнес он, и в его взгляде мелькнуло озорство. Александр кашлянул и потер грудь. — Разве я не упоминал о твоем совершенном носе, пусть он и покрыт веснушками? Но наша игра должна быть честной, и удар требует соответствующей реакции.

Железная рука схватила ее, перекинула через его колено и довольно чувствительно шлепнула по ягодицам.

— Изверг! — протестовала она. — С тобой нельзя говорить на языке здравого смысла. Ты воистину безумец.

Александр взял ее руку и укусил за кончик пальца.

— Демон я или божество? Если этого не знаешь ты, то, как я могу знать? Я уверен только в том, что ни одно чудовище еще не устраивало своей ведьме такой приятной поездки.

Роксана выдернула руку и упала на накидку в приступе смеха. Он прилег рядом с ней, жуя стебелек травы.

— Нам следовало бы остаться здесь, в джунглях. Мы могли бы быть просто мужчиной и женщиной. Это мир разделяет нас, Роксана, а ты ведь очень похожа на меня.

— Я? Ничего подобного, мой господин. Никто не может быть таким, как ты.

Она расслабилась и стала мечтательно наблюдать за разноцветными птичками, порхавшими над ними. Джунгли были порой прекрасны, но они никогда не смогут заменить дом.

— Когда мы доберемся до Суз, я прикажу лучшему греческому скульптору изваять твою статую, чтобы весь мир помнил о твоей красоте.

— Лучше увековечь подобным образом старика Бычьеголового, — сонно прошептала она.

Хорошо, если он забудет о статуе, ведь у ее народа не было обычая изготавливать человеческие подобия. Считалось, что они могут отнять у человека душу. У самого Александра было уже достаточно изображений. Его лицо смотрело с монет, картин и настенных фресок дворцов, появилось множество новых его статуй. Она придвинулась поближе к Александру и ощутила себя очень уютно в его объятиях. Кто знает, будет ли между ними еще когда-нибудь царить такой мир и согласие?

В тот же вечер Александр устроил пиршество для своих ближайших друзей и главных союзников. Роксана оказалась единственной приглашенной женщиной. Персы даже не делали попыток скрыть свое смятение из-за ее присутствия. Они чувствовали себя униженными тем обстоятельством, что вынуждены пить и разговаривать, находясь рядом с женщиной. Однако Александр не приветствовал проявлений неуважения, и на лицах персов появлялись фальшивые улыбки, когда они кланялись принцессе Роксане.

Александр пребывал в благодушном настроении, он поднимал тосты за здоровье своих сотоварищей и высокопоставленных особ. Он все более смешивал греческие и азиатские войска, предлагая важные посты тем, кто проявил свои способности, независимо от того, какого происхождения был этот человек.

Роксана сидела справа от него, а Гефестион слева. Принцесса и Гефестион заключили перемирие на этот вечер, они переговаривались и обменивались шутками. Пердикка занимал место слева от Гефестиона. Отсутствовал только Птолемей, оставшийся в своей палатке из-за приступа малярии.

Из Фракии прибыло пополнение с повозками, полными лекарских снадобий, униформы и нового оружия. Свежие войска жаждали ощутить вкус сражения, а их высокий боевой дух оживил всю армию. Командующий фракийцами окинул Роксану холодным взглядом; ему уже рассказали множество историй о чужестранке, очаровавшей великого царя. Тем не менее, он не был готов услышать ее здравые суждения по военным вопросам и признать их глубину.

— Я не хочу выказать неуважение преданным тебе персам, мой господин, — говорила Роксана, — но ты можешь верить только половине того, что сообщается в их донесениях относительно ситуации в Сузах и Персеполе. Ни один перс, пребывающий в здравом уме, не станет признаваться в несправедливых деяниях или уменьшении собранных налогов.

Один из мидян, пошатываясь, вскочил на ноги.

— Твое величество! Никто не доказал, что имеют место поборы. У нас нет оснований не доверять… — Он наклонился к столу в поисках опоры, расплескивая вино из своего кубка. Тут же появился слуга, чтобы вытереть лужицу и заменить кубок на полный. — В действительности случилась засуха, урожай оказался плохим и доходы упали.

— Если память мне не изменяет, господин Марзун, область, о которой идет речь, хорошо снабжается водой по оросительным каналам. Земля там плодородна на глубину до трех метров. Но, думаю, ты не будешь отрицать, что правителем там поставлен твой брат, не так ли?

Марзун покраснел и стал бормотать какие-то невразумительные оправдания.

Александр добродушно рассмеялся.

— Ты должен написать своему брату, мой добрый Марзун, — продолжала Роксана, — и провести дознание в отношении урожая и налогов. Возможно, вкралась какая-то ошибка и дело можно легко исправить. — Царь слегка толкнул колено Роксаны под столом, и она заметила в его глазах блеск восхищения. — Любые твои родственники должны быть людьми, заслуживающими полного доверия, и это будет залогом уважения к твоей семье.

Оксиарт предупреждающе мотнул головой. Что хорошего в том, что его дочь публично порицает этих персидских вельмож? Слово, сказанное мужу наедине, могло привести к тому же результату, но вызвать меньше озлобления. Неосторожность может привести к ее падению. Будто прочитав его мысли, великий царь поймал его взгляд и поднял свою чашу. Александр любил Роксану — Оксиарт был в этом уверен, значит, он не даст ее в обиду. Он молился Мудрому Богу, чтобы так и было.

После полуночи возлияния участились, а разговоры стали более грубыми и откровенными. Появились группы черноволосых танцовщиц, извивающихся в такт дикой экзотической музыке. Роксана наклонилась к Александру и попросила у него разрешения удалиться на отдых.

— Я устала, мой господин, — прошептала она.

— Как пожелаешь, — нежно отозвался он, целуя ее и давая знак Кайану проводить Роксану. — Приятных сновидений. Завтра мы снова покатаемся вместе.

Покинув царскую палатку, Роксана еще долго слышала смех и пьяные выкрики. Остальные воины погрузилась в сон, за исключением бдительных патрулей. Слышалось только тихое ржание лошадей, а один раз откуда-то донесся плач младенца. В воздухе ощущался густой запах еды, которую готовили на походных кострах, а над головой бесконечной аркой раскинулось ночное небо в бриллиантах звезд.

— Я тоскую по родному дому, — призналась Роксана. — Ты помнишь те ночи, когда мы карабкались на крышу летнего дворца и наблюдали за звездами?

Кайан кивнул.

— Похоже, это было в другой жизни.

— Ты тогда рисовал мне схемы расположения звезд и рассказывал легенды, связанные с ними. Это были всего лишь детские игры. Кайан! — Она остановилась в тени, желая прикоснуться к нему, но не решаясь подвергнуть его опасности. — Ты слишком достойный мужчина, чтобы проводить свою жизнь в одиночестве. Если та жена, что я тебе выбрала, тебя не устраивает, разведись с ней и выбери себе другую.

— Мне не нужна другая жена.

— Чепуха! Твой долг по отношению к родителям состоит в том, чтобы подарить им законных внуков. Не отгораживай себя от жизни.

— Как ты любишь говорить, моя маленькая сестра, возможно, в этом и состоит наша карма.

Перед палаткой Роксаны стояли на страже двое охранников. Они были бактрийцами из отряда «летучих демонов», назначенными Кайаном вместо тех людей, которые погибли в лагере у реки. Роксана стояла рядом с ними, пока Кайан с факелом в руке обследовал ее жилище. Она спала здесь одна, а Сорайя и ее женщины расположились в соседней палатке. Александр часто приходил к ней, чтобы разделить ложе до рассвета.

— Все в порядке, принцесса, — сообщил Кайан, выходя из палатки. — Утром здесь появится Бондур. Я уезжаю на рассвете, чтобы присоединиться к своим «демонам».

— Так быстро?

— Время пришло, — просто сказал он.

Она улыбнулась, чтобы скрыть разочарование.

— Пусть Мудрый Бог присматривает за тобой и охраняет тебя в бою.

— И тебя тоже, госпожа! — Отсалютовав на прощание, он растворился в ночи.

Она зашла внутрь, опустив за собой полог. Волк сопровождал ее на пиршество к Александру, и она настояла, чтобы бактриец остался с ее мужем до ухода гостей. Правда была в том, что она действительно устала, но не ее тело, а душа. Расставание с Кайаном было нелегким испытанием, но оставлять его рядом с собой — значило погубить их обоих.

Роксана воткнула свой короткий меч в землю рядом с постелью и сняла шелковый наряд и тяжелую корону. Пожалуй, она тоже выпила многовато вина. Александр лично следил за наполнением чаш, а ей следовало бы проявить сдержанность в возлияниях. Если она проснется с головной болью, то, кроме себя, обвинять ей будет некого.

Она отдернула полог, закрывавший ложе, и присела на помост, чтобы снять сандалии. Заметив краем глаза какое-то движение, принцесса сдернула покрывало и замерла.

При слабом свете факела перед ней, раздув капюшон и издавая зловещее шипение, поднялась кобра. Роксана боролась с охватившим ее ужасом. Она уже видела, как от укусов этой змеи умирали люди, причем страшной смертью — сквозь их кожу выступала кровь, а крики агонии разносились на полмили.

Она уставилась на змею, ощущая, что ее лоб покрывает пот. Эта рептилия не была слишком крупной, может быть, два фута в длину, но даже новорожденная кобра имеет достаточно яда, чтобы убить взрослого мужчину. Черные и белые крапинки, покрывавшие ее тело, сливались в нечеткий рисунок. Роксана понимала, что при малейшем ее движении змея может броситься в атаку. Гипнотические глаза кобры и открытый рот мерно раскачивались перед ней, а язык змеи подергивался, как хлыст.

Роксана прикусила губу и сжала зубы, ощутив теплую солоноватость собственной крови. Она боялась позвать на помощь, и ей ничего не оставалось, кроме как сохранять неподвижность и надеяться, что змея устанет от этой игры и уползет.

Шорох полога на входе дал ей понять, что кто-то вошел, и она услышала чьи-то легкие шаги, но продолжала молчать и сидела так же неподвижно. Если это убийца, крадущийся, чтобы вонзить ей в шею кинжал, она была перед ним совершенно беспомощна, поскольку не могла сражаться или даже попытаться бежать. Пот стал капельками стекать со лба, а сердце стучало в груди, будто молот. Затем что-то ударило в стенку палатки снаружи, прямо позади ложа.

Кобра повернула голову на этот звук, качнулась назад и напала.

Глава 21

Мимо нее мелькнула чья-то фигура и бросилась на постель, накрывая змею своим телом. Роксана вскрикнула и, ухватив меч, одним движением обезглавила кобру, соскользнувшую на персидский ковер.

— Волк! — Роксана выронила клинок и схватила его руку, в то время как в палатку ворвались ее охранники.

Тело кобры извивалось в конвульсиях на полу, и бактриец плюнул на него. Роксана уставилась на него.

— Волк?

Он медленно обнажил свою испещренную шрамами грудь, показывая уже чернеющие раны в тех местах, где ядовитые клыки кобры впились в его тело. Роксана схватила Волка за руку, а ее глаза наполнились слезами. Солдаты перевернули постель в поисках других змей. Они обнаружили еще одну, меньшую, чем первая, и быстро расправились с ней.

Когда по лагерю распространился слух о покушении на принцессу, Оксиарт тут же поспешил к дочери. Вслед за ним явились Александр и Пердикка. Роксана ни на кого не обращала внимания. Единственное, что ее заботило, — это состояние Волка, который все больше и больше погружался в смертельные объятия яда кобры. То, что он не мог кричать, делало его агонию еще более страшной.

Отец попытался увести Роксану, но она стряхнула его руку. Волк был ее личным вассалом, и она должна находиться с ним рядом до конца. Последний вздох Волка она восприняла почти как облегчение, и наконец обратила внимание на Александра и воинов, окруживших ее палатку.

— Ты не пострадала? — Пальцы мужа впились в ее плечо. — Роксана! Отвечай мне! С тобой все в порядке?

Она кивнула и позволила Александру прижать ее к себе, в то время, как ее отец отдавал приказы позаботиться о погребении Волка.

— Он сделал это ради меня, — вымолвила она, давая волю неудержимому потоку слез. — Кобра должна была поразить меня.

— Волк был твоим телохранителем, — заметил Александр. — И он был обязан защищать тебя любой ценой.

Она прикрыла глаза и попыталась отогнать преследующее видение нападающей змеи.

— Я этого от него не требовала.

— Для такого человека, как Волк, умереть подобным образом — это честь, — заметил Оксиарт. — Его путь в этой жизни был печальным, но на небесах он снова обретет язык.

— Пердикка! — позвал Александр. Он отпустил Роксану и шагнул в сторону. — Проводи принцессу в мой шатер. Ты отвечаешь за нее своей жизнью.

— Нет, — сказала она. — Волк должен…

— Делай то, что я говорю, женщина. Твой дикий человек уже умер. Теперь мы должны позаботиться о твоей безопасности.

— Позволь мне взять ее с собой, — предложил Оксиарт. — Никто не…

Александр взглядом заставил его умолкнуть.

— С этой ночи она будет спать со мной. Пердикка обеспечит ей защиту, пока я буду искать тех, кто пожелал ее смерти.

— Нам известно, кто не любит меня настолько, что готов пойти на убийство, — сказала Роксана. — Это твои сотоварищи, это персы, это индийцы — в общем, пожалуй, половина твоих союзников. — Она отошла от Пердикки. — Неужели я кажусь настолько глупой, что могу пойти с человеком, который ненавидит меня не меньше остальных?

— Что же плохого я тебе сделал? — спросил Пердикка. Он попытался взять ее за руку, но она схватила свой украшенный драгоценными камнями кинжал. Македонец замер, сжав руки в кулаки. — Клянусь богами, Александр! Укроти свою супругу.

— Я никуда не пойду, — продолжала настаивать Роксана. — Я не намерена подчиняться ему.

— Как я понимаю, и мне тоже, — сказал Александр.

Ее не волновало, что он разозлился на нее. Судя по блеску в его глазах и той подозрительности, с какой он смотрел на ее охранников, они могли стать первыми, на кого обрушится его гнев.

— Это совершили не мои люди, а твои друзья.

Он не отреагировал на ее слова.

— Кто заходил в эту палатку сегодня вечером? — спросил Александр.

— Только слуги принцессы, — сообщил младший из бактрийских охранников. — Две женщины, Арзу и… — Солдат покачал головой. — Я не знаю имени второй, господин, но она была индианкой. Это молодая женщина, темноволосая, с серебряным кольцом в носу.

Роксана кивнула.

— Это Дурва. У меня нет причин не доверять им обеим. Они начали служить мне после смерти Парвоны.

— Найдите их, — спокойно приказал Александр.

Роксана содрогнулась. Когда он говорил таким тоном, его губы становились жесткими и вытягивались в тонкую линию, а это значило, что кто-то должен будет умереть.

Оксиарт покачал головой.

— Слишком поздно. Когда я спешил сюда, Сорайя сообщила мне, что они лежат перед женской палаткой и у обоих перерезано горло. Их вина очевидна, но те, кто заплатил им, позаботились, чтобы они замолчали навсегда.

Александр метнул взгляд на Пердикку.

— Ты еще здесь? Если ты не в состоянии справиться даже с одной женщиной, я больше не нуждаюсь сегодня ночью в твоих услугах. Пришли мне Гефестиона.

Роксана посмотрела на Оксиарта.

— Отец, прошу тебя, сходи к Сорайе и убедись, что она в безопасности.

В последние месяцы она заметила возникшую между ними симпатию и знала, что отец разрывается между желанием остаться с ней и пойти к Сорайе.

— Я не покину тебя, — ответил он. — По крайней мере, пока…

Александр вспыхнул.

— Думаешь, я не в состоянии позаботиться о собственной жене? Оксиарт вздернул подбородок, и его лицо помрачнело.

— Это уже третье покушение на ее жизнь. Следующее может стать удачным.

— Я не желаю, чтобы вы ссорились из-за меня, — сказала Роксана. — Отец, я поступлю так, как подобает, и останусь с мужем. — Она прикоснулась к руке Александра. — Не отсылай меня сегодня ночью, когда я так нуждаюсь в тебе!

Александр дал знак Оксиарту уходить, но тот не подчинился.

— Я хочу убедиться, царь, что это покушение не твоих рук дело.

— Если великий царь пожелает избавиться от меня, ему для этого не понадобится яд кобры.

— Иди, старик, — сказал Александр. — Уходи с моих глаз, пока я еще помню, что ты мой тесть. — Оксиарт долго смотрел на него, прежде чем приложить ладонь к сердцу в знак повиновения, затем развернулся и стал протискиваться сквозь толпу зевак.

— Мой господин! — прошептала Роксана. — Я чувствую себя нехорошо. Я…

Она качнулась к нему. Он подхватил ее и положил на постель.

— Вон! Вы все! — прорычал он.

Она впилась в его руку.

— Не покидай меня, я боюсь.

— Это вполне естественно, — сказал он, когда они остались в палатке одни. — Неужели ты считаешь меня настолько глупым, чтобы поверить в разыгранный тобой спектакль?

Она села.

— Мне жаль, что пришлось к этому прибегнуть, но, боюсь, ты готов был натворить такого, о чем потом стал бы сожалеть.

Он усмехнулся и погладил ее по щеке.

— Ты ошибаешься в отношении моих сотоварищей. Это правда, что они ненавидят тебя, но зато они любят меня, и это чувство сильнее.

— Ты долго пробыл на востоке и, тем не менее, остался таким доверчивым! — Она прижалась к нему. — Ты ведь знаешь, что я терпеть не могу змей. А теперь, когда Волк погиб на моих глазах…

— Давай не будем больше говорить о моих друзьях. — Он наклонился и прижался губами к ее виску. — Ты была слишком возбуждена. Уже завтра ты попросишь прощения у Пердикки.

Она смиренно опустила глаза.

— Скорее я поцелую его в задницу.

— Но тебе все же придется извиниться, причем публично. Поверь мне, я найду виновных и заставлю их пожалеть о том, что они родились на свет.

— Как ты думаешь, не могла ли кобра предназначаться для нас обоих? Если бы ты пришел ко мне раньше…

— Если таков их план, то мы облегчим им задачу. Впредь ты будешь спать со мной, поскольку иначе я не смогу заснуть, беспокоясь о тебе. А вообще-то ты была права.

Она посмотрела на него сквозь слезы.

— Когда?

— Когда просила меня не брать тебя с собой. С тобой постоянно что-то случается. — Он поцеловал ее волосы. — Но беда в том, что именно я тот человек, из-за которого возникают эти проблемы.

Осенью 326 года до нашей эры армия Александра направилась вниз по течению реки, причем часть войска двигалась вдоль обоих берегов Джелума, а остальные плыли на судах, которых насчитывалось до восьми сотен. Между ними и морем лежали враждебные царства, и Роксана не сомневалась, что Александр снова жаждет новых горизонтов и новых приключений.

Ее поразил построенный мужем флот — это были плоскодонные суда для лошадей, огромные корабли для зерна и других припасов и прекрасные галеры с тремя рядами весел. Чтобы получить ткань для парусов и выкрасить ее в густой пурпурный цвет, наняли местных ткачей и красильщиков. На корабле Роксаны было тридцать гребцов. Все эти мускулистые люди, трудившиеся обнаженными под горячим индийским солнцем, были опытными моряками из Египта, Тира и Греции, а руководил ими друг Александра — командующий флотом Неарх. Для горской женщины это плавание стало потрясающим событием.

Флот нужен был Александру для исследования береговой линии Индийского океана и Персидского залива. Лежавшая впереди местность была пересеченной, так что предполагалось взаимодействие флота и сухопутных войск.

Армия в боях прокладывала себе путь от города к городу, и Роксана устала от бесконечных сражений. Александр ожесточился и уже не предлагал противнику сдаваться до начала сражения, будто стараясь выместить на врагах свою злость из-за того, что отказался от завоевания Индии. Да, у войны свои законы, но Роксана испытывала жалость к местным племенам, ведь это была не схватка равных по силе соперников, а самая настоящая резня.

— Неужели ты считаешь возможным позволить этим дикарям напасть потом на меня с тыла? — отвечал Александр на упреки Роксаны. — Хочешь, я прочитаю тебе ежедневный отчет о том, сколько наших мужчин и женщин убиты из засады?

Она покачала головой и спряталась в затененное место на палубе триремы. Когда великий царь пребывал в подобном настроении, спорить с ним было совершенно бесполезным занятием. Конечно, он был прав, но не совсем.

Джелум изобиловал водоворотами и стремнинами, поэтому суда часто повреждались, а воды этой реки кишели гигантскими крокодилами. Однажды трирема Александра столкнулась с таким же судном, и всем пришлось спасаться вплавь. Крокодил схватил лучника, плывшего рядом с Роксаной, и проглотил его живьем. Сейчас они двигались по стране маллийцев — племени воинственных и беспощадных воинов. Здесь Александр покинул флот и лично возглавил войско, состоявшее примерно из одиннадцати тысяч лучших кавалеристов. Это были ветераны, умудренные многолетним боевым опытом и закаленные бесконечными походами. Многим из них было больше пятидесяти лет, и почти все они были македонцами. Роксана упрашивала Александра включить в состав этой ударной армии своих соплеменников, и он неожиданно согласился.

— Возьми меня с собой, Александр, — шептала Роксана, когда они лежали рядом под простынями. — Позволь мне облачиться в мужскую одежду и занять место в рядах лучших всадников моего отца. Ты ведь знаешь, что стоит тебе меня покинуть, как я попадаю в очередную неприятную историю. И еще: я несколько раз видела во сне, что если ты оставишь меня здесь, то больше никогда не увидишь. — Она лгала ему, поскольку ничего подобного ей не снилось, но ее действительно не покидало ощущение опасности. — Те, кто замыслил меня погубить, попробуют сделать это снова, но, так как я останусь без твоей защиты, мой господин, на этот раз они могут преуспеть.

— И что скажут тогда обо мне люди — что я рискую в битве жизнью собственной жены? — Он сел, опершись на локоть, и она ощутила, несмотря на темноту, силу его взгляда. — Это будет опасное предприятие. Маллийцы — вовсе не голодающие рыбаки, а свирепые воины!

— С каких это пор тебя интересует, что думают другие, если тебя это устраивает? — убеждала она. — Пусть воины Птолемея считают, что я осталась на судне, а войска Гефестиона — что ты оставил меня на попечение Птолемея. Когда мы окажемся далеко от флота, твои люди могут узнать меня, но кто посмеет задавать тебе вопросы? С тобой и моими лучниками я буду в большей безопасности, чем здесь. На той неделе я чуть было не стала добычей крокодила. — Она провела пальцем по его обнаженной груди. — Ты видел меня в битве, мой господин, и знаешь, что я в состоянии защитить себя и готова носить доспехи, если это доставит тебе удовольствие.

— В том шлеме у тебя был довольно смешной вид. — Голос Александра звучал все еще резко, но она знала, что победила. Он был достаточно суеверен и проиграл уже тогда, когда не стал подвергать сомнению ее заявление о сновидении. — У меня не будет времени присматривать за тобой. Нам придется двигаться быстро и большими переходами. Этот твой брат и его «летучие демоны» будут иметь честь выступить в роли твоих нянек, но если ты получишь хотя бы царапину, он поплатится головой.

— Но так нечестно!

— Как ты справедливо заметила, женщина, меня мало интересует чужое мнение. — Он накрыл ее губы своими и прижал ее к подушкам. — А если ты вскоре не забеременеешь, я возьму себе в жены персидскую принцессу. Мне нужен сын царской крови, даже если он окажется таким же робким, как и его мать.

— Но ведь персиянка говорит только на своем родном языке, — напомнила ему Роксана.

— О боги! Возможно, тогда, наконец, я смогу спокойно отдохнуть рядом с женщиной.

Местность оказалась выжженной, с большими расстояниями между источниками. Войска Александра наступали, уничтожая на своем пути небольшие отряды маллийцев — до последнего человека. Город, обнесенный крепостной стеной, был осажден и взят за два дня, а дым пожарища растянулся в небе на несколько миль. Оксиарт приказал своим бактрийцам отвести пленных женщин и детей на склон холма неподалеку, пока не остынут разгоряченные битвой македонцы.

Александр послал глашатаев к царю маллийцев с предложением сдаться. Четырьмя днями позже армия нашла изрубленные останки посланников. Перед смертью их ослепили, а носы, уши и мужские органы выжгли огнем.

— Ты видишь, с кем мне приходится иметь дело? — обратился к Роксане Александр, когда она смотрела на изуродованные тела. — Запомни это и хорошо подумай, прежде чем в очередной раз захочешь назвать моих македонцев дикарями!

Она ощутила приступ тошноты и отвела взгляд. У терпения Александра был свой предел, и даже она не могла спорить, когда этот предел достигался.

— Это совершили люди, не имеющие понятия о чести, мой господин.

— Глашатай — безоружный и беззащитный человек. Ни один человек в царской короне не смеет нарушить закон мирных переговоров, — прорычал он. — Этот негодяй принял акт милосердия за мою слабость.

Армия ждала на солнцепеке, пока глашатаи будут похоронены с соответствующими воинскими почестями. Великий царь назначил семьям погибших достойное содержание.

Прибыли разведчики, с которыми Александр долго беседовал, прежде чем сообщить всем, что главная армия маллийцев под командованием царя отступила в город-крепость, обнесенный мощной стеной.

— Мне доложили, что это неприступная крепость! — сказал Александр сотоварищам. — Что вы на это скажете?

— Александр! Александр! — дружно стали выкрикивать они. — Она падет перед тобой, даже если это будут ворота в преисподнюю!

— Так оно может и оказаться, — говорила Роксана отцу, когда они делили сухой хлеб во время следующей остановки на отдых. — Мой господин завел нас в забытую богом страну.

В тяжелом вооружении ей было жарко, а во рту ощущался привкус глины.

Кайан предложил ей бурдюк с водой.

— Не так громко, — предупредил он. — Александр сейчас не в лучшем настроении.

Его лицо было покрыто пылью, борода посерела и казалась седой, но глаза Кайана сверкали сквозь маску грязи, когда он наблюдал, как Роксана глотает теплую жидкость. Ее пальцы прикоснулись к его руке, когда она возвращала бурдюк, и он вздрогнул.

— Ты для всех нас большая проблема, сестренка, — многозначительно произнес он. — Я думаю, что ты можешь стать для греков величайшей местью нашей страны.

Роксана поправила свой тяжелый нагрудник.

— Доспехи в подобную жару — это хороший способ поиздеваться надо мной, придуманный Александром.

— Но они могут отразить стрелу, пущенную в тебя из засады, — заметил Оксиарт. — И все же мне спокойнее, когда ты здесь, рядом со мной. Я никогда не поверю, что это не греки заплатили за кобр, спрятанных в твоей постели.

— И я тоже, — согласился Кайан.

Раздался сигнал снова собираться в путь, и они влились в ряды походной колонны, пустив лошадей легкой рысью.

В самое жаркое время дня животные получили отдых, а затем армия двинулась к крепости маллийцев, став лагерем лишь поздно вечером. Воды не было, поскольку все источники по дороге были отравлены, и только опыт старых воинов позволил всем избежать мучительной смерти. Новый конь Александра доказал, чего он стоит, продемонстрировав выносливость, достойную его отца. По крайней мере, Александр был им вполне доволен.

С рассветом на горизонте появились очертания города. Ворота были закрыты, а над стенами не поднимался дым, и не видно было никаких следов человеческой деятельности. Похоже, это была крепость мертвых. Роксана содрогнулась, осматривая мрачные стены.

— Не нравится мне это место, — поделилась она с отцом своей обеспокоенностью. — Над этим городом витает дух смерти.

К счастью, река оказалась слишком широкой и глубокой для того, чтобы ее могли отравить. Солдаты отвели усталых животных на водопой вверх по течению и доставили оттуда в лагерь воду. Городские отбросы в любом случае попадают в реку, и армия вторжения не желала пить помои своих врагов. Инженеры занялись изготовлением осадных машин и лестниц, а город окружили патрули, чтобы не дать возможности осажденным связываться с внешним миром.

— Это большой город, — сказал Александр Пердикке. — У меня нет сомнений, что у них провианта и воды хватит на долгие месяцы. Мы должны поскорее пробить стены, поскольку я не хочу тратить время на этот бесполезный клочок земли.

Переправившись через реку на ту сторону, где стояла крепость маллийцев, войска Александра стали предпринимать регулярные атаки на городские стены. Ночью они запускали в крепость зажигательные снаряды, а днем конники пугали защитников демонстративными атаками. Александр категорически запретил своей жене участвовать в активных действиях, и Роксана скучала. Осада продолжалась, дни проходили один за другим, и она, наконец, начала сожалеть о том, что не осталась на реке. По крайней мере, ветер там не состоял на девяносто процентов из песка.

В лагере все было устроено по-спартански. Палатки командиров, слишком низкие, чтобы в них можно было выпрямиться во весь рост, предназначались только для сна. В пищу употребляли лишь то, что взяли с собой, поэтому питались в основном всухомятку и однообразно, без свежих фруктов и мяса. Царь маллийцев опустошил окрестности и уничтожил все, что нельзя было забрать в крепость, так что войскам Александра взять уже было нечего. Тяготы лагерной жизни Роксана переносила стойко, но грустила без мужа. Она была вынуждена признаться себе, что с трудом переносит разлуку с Александром, Он полностью сосредоточился на осаде, так что не обменивался с Роксаной и дюжиной слов за день. Когда он ложился спать у костра Пердикки, завернувшись в одеяло, то сразу засыпал. Роксане оставалось довольствоваться компанией отца и Кайана, но даже присутствие любимого брата не могло улучшить ее настроение.

Роксана отвлекалась от грустных мыслей по утрам, занимаясь лошадьми. Их ноги и копыта требовали ежедневного тщательного осмотра. Камень, застрявший в стрелке копыта, мог привести к увечью животного и стоить его всаднику жизни. Она привезла с собой снадобья и перевязочный материал для людей и лошадей. Раз уж она не могла сражаться, то решила заботиться о тех, кто нуждался в помощи.

Двое лекарей, которых Александр взял с собой, и их помощники уже давно признали умения Роксаны, так что только приветствовали ее желание возиться с пострадавшими. В таком жарком климате любая рана могла загноиться и привести к фатальным последствиям. Раздробленная кость обычно означала выбор между ампутацией или медленной смертью. Даже укусы насекомых могли вызвать серьезные осложнения. Лекари далеко не всегда добивались хороших результатов, хотя считались неплохими врачевателями.

Роксана временно прекратила зашивать рану на предплечье молодого македонца, чтобы поприветствоватьАлександра. Юноша повис между поддерживавшими его двумя дюжими согдианскими лучниками.

— Что случилось? — потребовал объяснений Александр.

Молодой человек залился краской.

— Господин, моя лошадь ударила меня.

Александр приказал одному из лучников отойти и занял его место.

— Дайте я взгляну. — Он осмотрел рану. — Похоже, ничего страшного.

— Я промыла ее, но она оказалась слишком широкой, поэтому мы решили ее зашить. Я покрыла рану медом и постараюсь стянуть ее потуже. — Роксана держала в руке иглу из слоновой кости с шелковой ниткой. — Она кровоточила, и я уверена, что все плохое из нее уже вытекло. Также я предложила подобрать ему другую лошадь, но он говорит, что оставит эту.

— Придет время, и ты будешь гордиться этим шрамом, — подбодрил Александр раненого.

— Ты готов? — спросила Роксана. Парень кивнул, и она быстро закончила свою работу, а затем наложила сверху тугую повязку. — Пей больше воды и постарайся отлежаться хотя бы день.

Она передала снадобья и инструменты помощнику и последовала за Александром.

— Как обстоят дела с осадой крепости, мой господин?

Он ответил грубым ругательством, вызвавшим у нее улыбку.

— Ты обязательно возьмешь ее, — заверила она. — Человек, взявший такую твердыню, как Тир, не остановится перед городом, стены которого построены из ила. Имей немного терпения. — Она придержала Ахиллеса за уздечку, пока Александр садился на него. — И не рискуй понапрасну. Это место вызывает у меня дурные предчувствия.

— Что я говорил? Возьми женщину на войну, и она за каждым кустом разглядит чьи-то жуткие тени! — Его глаза засверкали весельем. — Терпение — это то, о чем я постоянно твержу Пердикке. Именно этого нам обоим не хватает.

Отсалютовав ей, он поскакал к осажденному городу.

Роксана больше не видела Александра до завтрака на следующий день. Они разделили еду перед рассветом, сидя рядом с краснеющими угольками дозорного костра.

— Сегодня мы возьмем эти стены, — пообещал он.

Роксана молча наблюдала, как первые розовые лучи озарили темное небо. Даже восход солнца казался здесь другим, будто у этой земли было свое, незнакомое ей светило. Цвета на небосводе менялись от красного до золотого, сливаясь до тех пор, пока над пыльным горизонтом не запылал огненный шар. В ее сердце закралась тревога, и она шепотом помолилась о защите ее господина. Никогда прежде не было такого, чтобы красота природы не умиротворила ее беспокойный разум. Неужели ей действительно за каждым кустом мерещатся тени врагов?

Штурм начали основные силы атакующих, и были встречены градом огненных стрел и камней из метательных машин. Сотни воинов с лестницами устремились к стенам города. Роксана, сидя на лошади, наблюдала за тем, как Александр носился на своем вороном, выкрикивая приказы и посылая подкрепление отрядам. Даже в такой суматохе великий царь был заметен отовсюду. Его золотой боевой шлем с красным плюмажем сверкал на солнце и представлял собой заманчивую мишень для лучников на стенах.

Это был тот способ ведения боевых действий, который нравился Роксане меньше всего. Конная схватка один на один была куда более простым делом, можно было наблюдать за своим соперником и угадывать его намерения. Нападение на крепостные стены предполагало множество других действий, кроме рукопашной схватки. У Роксаны не возникало ни малейшего желания оказаться в пределах досягаемости лучников и метателей дротиков или же получить сверху порцию кипящего масла.

— Твой муж слишком рискует, — заметил Кайан. — Лучше бы он надел обычные доспехи, чтобы его не могли узнать. Удача не может вечно сопутствовать Александру.

Роксана впилась в него разгневанным взглядом.

— И ты мечтаешь об этом дне, Кайан?

Он выругался.

— Тебе не угодишь. Лучше посмотри туда!

Вперед выдвинулся новый отряд с деревянными лестницами. Воины приставили их к стенам и полезли наверх, прикрываемые сзади шеренгой лучников. Суровые сотоварищи Александра были ветеранами штурмов и быстро продвигались к парапету, не обращая никакого внимания на попытки защитников остановить их.

Роксана посмотрела в направлении, указанном Кайаном. Александр спешился и уже карабкался по лестнице с мечом в руке.

— Клянусь Мудрым Богом! — воскликнула Роксана. — Его могут убить! — Она ударила пятками свою лошадь и галопом понеслась вперед.

— Роксана! Нет! — Кайан попытался ее задержать. — Назад!

Он догнал ее на своем сухопаром гнедом жеребце и протянул руку, чтобы схватить сестру.

Кожаный хлыст Роксаны угрожающе рассек воздух.

— Ты мой телохранитель, Кайан, но не мой хозяин! Держи руки подальше от меня! — Она так резко натянула поводья своего мерина, что тот встал на дыбы. Все это происходило достаточно далеко от линии македонских лучников. — Неужели ты думаешь, что я намерена сама воспользоваться штурмовой лестницей?

Ее внимание было приковано к человеку в шлеме с красным плюмажем, приближавшемуся к краю стены.

Обнаженный индийский мечник с воплем склонился над парапетом, и Александр поразил его острием своего сверкающего оружия. Рядом с ним под весом атакующих треснула лестница и несколько человек полетели вниз с высоты более двадцати футов. Еще мгновение, и Александр добрался до верха. Его меч, описав дугу, обрушился на врагов, а вслед за ним на стену поднялись еще двое бойцов. Боевые выкрики атакующих и маллийцев слились с воплями умирающих, а лошадь Роксаны, учуяв запах крови, подхваченный песчаным ветром, бросилась в сторону.

Роксана встревоженно наклонилась вперед. Действительно ли царя охраняют боги? Все больше македонцев взбиралось на стены, но цена их успеха была ужасающей. Люди падали, пронзаемые дротиками и стрелами, а другие погибали, когда их лестницы маллийцы отбрасывали длинными шестами или обливали карабкающихся воинов сверху кипящей водой. Однако золотой шлем продолжал двигаться по стене, сверкая в лучах солнца.

Наступил момент, когда наверху остались только три македонца. Атака захлебнулась, внизу перестали поднимать раскачивающиеся лестницы. Внезапно силуэт Александра, как какого-то языческого бога с поднятым мечом, четко запечатлелся на фоне утреннего неба. Он дал знак своим людям и с воинственным криком спрыгнул со стены, но не к лестницам и свободе, а в крепость, где засело множество врагов. Двое его товарищей без колебаний последовали за ним.

Роксана услышала низкий стон и не сразу поняла, что он вырвался из ее собственного горла.

— Александр! Александр! — кричали люди.

— Великий царь Александр в крепости!

— За ним! — крикнула Роксана. — Идите за своим царем! Или вы не мужчины?

Ее хлыст стал стегать бока коня, и лучники кинулись врассыпную от его взметнувшихся копыт. Роксана скакала среди сотоварищей Александра, щелкая хлыстом.

— На стены! — кричала она. — Возьмите этот проклятый город или я сделаю это сама! Трусы! Неужели вы оставите Александра умирать в одиночку?

Рассвирепевшие македонцы бросились вперед с безумной яростью. Люди строились в пирамиды и карабкались по плечам друг друга. Солдаты приставили к стенам новые лестницы. Другие лезли по вертикальным стенам, забивая колышки в сухой ил и поднимаясь вверх с мечами в зубах.

Кайан подъехал к Роксане и схватил ее лошадь под уздцы.

— Ты уедешь отсюда, женщина? Или мне придется ударить тебя по голове и утащить бездыханную?

Роксана развернула свою лошадь и поскакала галопом к резервным войскам.

— Долго вы будете стоять здесь, как малодушные женщины, и ждать, пока настоящие мужчины возьмут крепость?

Слева войска Оксиарта навалились на главные ворота, пытаясь разрушить их огнем, секирами и мечами. Пердикка махнул рукой, и его отряд последовал за ним на стены.

Маллийцы не могли остановить этот яростный штурм так же, как человек не в силах остановить тропический ливень. Македонцы неудержимой волной перевалили за стены во многих местах одновременно как раз в тот момент, когда треснули главные ворота. Роксана наблюдала за сражением с сухими глазами, охваченная страхом, которого не испытывала никогда раньше. Не могло случиться так, чтобы Александр остался в живых в логове маллийцев. Это было невозможно, но так же невозможно было представить, что он погиб.

Мимо нее промчался всадник.

— Он умер! Великий царь умер!

Глава 22

Роксана окаменела и стала походить на мраморную статую. Онемение, начавшись с пальцев рук и ног, захватило каждый дюйм ее тела. Она не могла даже пошевелиться. «Все пропало! — кричал ее разум. — Его больше нет!» Однако сердце не могло смириться с тем, что казалось немыслимым.

— Нет, я не поверю в это, пока не коснусь его бездыханного тела, — негромко сказала Роксана, — и не положу монеты на его угасшие глаза.

По пыльной равнине мчался очередной всадник, и она дала ему знак остановиться.

— Александр? — спросила она.

— Ранен стрелой в грудь. Он дышит, но с трудом. — Грязное лицо воина пересекали влажные дорожки слез. — Нужны лекари! Они должны прибыть немедленно!

Роксана показала ему, где находятся лекари, а затем посмотрела на Кайана.

— Проводи меня к нему.

Царя уложили у основания стены рядом со священным троянским щитом. Вокруг него, как неоспоримое доказательство разящей силы его меча, лежали груды мертвых и раненых маллийцев. Рыдающий македонский командир держал голову Александра на своих коленях.

Роксана соскользнула с лошади и подошла к павшему супругу. Стоявшие вокруг солдаты молча расступились. Ее горло сжалось, когда она увидела длинную стрелу, торчавшую из окровавленной груди Александра. Вокруг раздавались стенания умирающего города, но она не слышала ничего, кроме его прерывистого дыхания. Охваченные гневом воины Александра рассыпались по улицам, сея смерть среди всего живого — они убивали мужчин, женщин, детей и животных.

Роксана прижала к горлу Александра кончики пальцев… и ощутила слабое биение пульса. Розоватая кровь, просачивавшаяся у основания стрелы, означала, что стрела пробила легкое. Роксана понимала, что он находится в критическом состоянии. С таким ранением выживал едва ли один человек из двадцати, даже, скорее, один из сотни. Глаза ее супруга были закрыты, а лицо приобрело цвет кислого молока.

— О, Александр! — прошептала она. — Мой господин, что же ты наделал?

Пердикка опустился рядом с ней на колени.

— Я прикажу отнести его в лагерь.

Роксана покачала головой.

— Его нельзя переносить так далеко.

— Необходимо извлечь стрелу, и быстро, если у него вообще есть шанс. — Пердикка нахмурился. — Тебе здесь нечего делать.

Гнев вывел Роксану из состояния горестной неподвижности.

— Прикажи подготовить помещение, — потребовала она. — Нам нужен стол, вода и огонь. — Она взглянула в открытую дверь жилища, расположенного напротив, через улицу. — Там. Этот дом нам подойдет.

— Скоро прибудут лекари, — попытался возразить Пердикка. — Может быть, они…

Роксана поднялась и смерила его таким бешеным взглядом, что Кайан невольно встал между ними, схватившись за рукоять меча.

— Делай то, что я говорю, Пердикка, — сказала она, — иначе я обвиню тебя в убийстве царя перед всей армией. Какой смысл нести его в палатку на голой равнине, если мы сможем прооперировать его в тридцати футах от этого места?

Пердикка покраснел.

— Я не подумал об этом. Пожалуй, ты права, — сказал он.

Он стал поспешно отдавать приказания, выполняя ее требования.

Роксана снова склонилась над Александром, положила ладонь на его лоб и прикрыла глаза, шепча молитву. Кайан стоял над ней, готовый защитить ее в любой момент.

Лекари прибыли, когда солдаты вносили Александра в жилище. Роксана смахнула сосуды и остатки чьего-то ужина со стола и расстелила на нем чистую ткань. Мужчины положили потерявшего сознание Александра на спину. С дюжину его сотоварищей заполнили комнату, и Роксана не делала никаких попыток выдворить их, а только попросила, чтобы они не мешали лекарям. Старший из врачевателей, Орест, исследовал рану и помрачнел, мотая головой.

— Наконечник стрелы застрял в кости позади легких, — сказала Роксана, стирая грязь и кровь с груди Александра.

Кайан вручил ей кувшин с вином, и она обработала вином поверхность кожи вокруг раны.

— Согласен, — Орест повернулся, чтобы вымыть руки. — Стрелу необходимо удалить немедленно. — В его голосе прозвучала нерешительность. — Даже при благоприятных обстоятельствах это будет трудно сделать, поскольку великий царь потерял много крови. Я бы рекомендовал очищающую процедуру.

Второй лекарь, более молодой человек по имени Приам, присоединился к ним и стал возле стола.

— Воин, который находился рядом с ним, слышал, что при попадании стрелы из груди царя с шумом вырвался воздух. Его легкое получило тяжелое повреждение.

— Мне уже приходилось извлекать стрелы из легких, — сообщил Орест, — но люди после этого умирали в течение нескольких часов, если не во время операции. Скорее всего, великий царь умрет в любом случае, что бы мы не предпринимали. Я не намерен оперировать его, так как армия обвинит меня в убийстве. — Он раскраснелся. — Такая попытка будет бессмысленной и только причинит ему излишнюю боль.

— Трус! — произнесла Роксана.

Лекарь только пожал плечами и отвернулся, чтобы поговорить с Пердиккой.

— Он прав, — заявил Приам Роксане. — Однажды у меня был пациент с ранением легкого, который выжил, но остался калекой. Он не мог сделать даже несколько шагов, не задыхаясь. Если я извлеку стрелу, а господин Александр умрет, то его воины разорвут меня на части.

— Я сделаю это сама, — сказала Роксана. — Ты поможешь мне?

Приам провел унизанной кольцами рукой по запыленной бородке.

— Я сделаю это, принцесса, если ты приказываешь, но не хочу нести никакой ответственности.

— Ты с ума сошел? — спросил Пердикка. — Если лекари считают это слишком рискованным, как можно позволить женщине резать его?

Роксана набросилась на Пердикку.

— Быть может, ты готов сделать все сам? Нет? Тебе ведь доводилось вынимать стрелы на поле боя! И Александру тоже. Я знаю только одно — он умирает. Но смерть не получит его без борьбы! — Ее глаза прищурились. — Ты сможешь держать его, господин Пердикка? А ты? — Она указала на еще одного друга своего мужа. — Мне нужны четверо сильных мужчин. Он слишком слаб, чтобы можно было использовать какие-либо одурманивающие средства. Мне остается только резать и молить, чтобы боль не убила его.

Седеющий македонец в помятых доспехах вышел вперед, держа в испещренной шрамами руке шлем с белым плюмажем.

— Я был рядом с ним с самого начала, госпожа. Если ты берешься за это, я тоже готов помочь. Я не врач, но могу распознать умирающего.

— Пердикка?

Пердикка с проклятиями подошел к Александру и взял его за левое плечо.

— Если ты убьешь его, женщина, я заставлю тебя заплатить за это сполна.

Игнорируя его слова, Роксана дала знак одному из своих охранников. Тот достал завернутый в бархат лекарский ящик и открыл его. Она осторожно извлекла инструменты и стала прокаливать их над огнем.

Плоть, разрезанная побывавшей в пламени сталью, менее подвержена осложнениям. Роксана не знала, вызвано ли это особыми свойствами огня или тем, что получается при соединении металла и пламени, но ее индийские учителя настаивали на том, что заражение является врагом лечения, а вовсе не другом, как считали греки.

В комнату протиснулся Оксиарт.

Он не разговаривал с ней, но его появление придало ей уверенности. Отец, по крайней мере, не стал призывать ее к осторожности в действиях. Она не была настолько глупа, чтобы не понимать, что с ней может случиться, если Александр умрет. Македонцы называли ее ведьмой и чародейкой. Она искренне желала хоть ненадолго стать ею, ей пригодилась бы колдовская сила. Ее самый острый стилет раскалился над углями добела, и она аккуратно положила его на стол. Приам занял место напротив нее, а несколько помощников лекарей подошли поближе в ожидании дальнейших указаний.

Роксана даже не пыталась отрезать древко стрелы: это привело бы только к еще большему повреждению легкого. Она должна была сделать глубокий и чистый разрез, высвободить железный наконечник из кости и извлечь всю стрелу целиком, причем, как можно быстрее. Затем рана будет промыта вином и закрыта, а остальное должен был сделать сам организм Александра. Она колебалась какое-то время, но затем наклонилась над мужем и поцеловала его в холодные побелевшие губы.

— Дай мне свое мужество, македонец, — еле слышно взмолилась она и приступила к операции, холодея от ужаса.

Веки Александра затрепетали, когда лезвие вошло в его грудь, и он застонал, оставаясь в полубессознательном состоянии. Роксана внутренне содрогнулась, но ее рука была тверда. Кончик ножа дошел до кости. Она стала поворачивать инструмент, стараясь не сильно надавливать на стержень стрелы. Прошла секунда, вторая, и внезапно стрела оказалась в ее руке. В открытой ране пузырилась свежая кровь, и Роксана, выбросив стрелу, сжала края раны и подняла взгляд на греческого лекаря.

— Он пока дышит, — произнес тот. — Это была хорошая работа.

Вокруг раздался одобрительный шепот. Роксана снова промыла рану вином, обтерла кожу вокруг чистой тканью, а затем туго забинтовала полосками ткани.

— Сейчас ему нужен покой. Вам всем придется подождать на улице, — сказала Роксана.

Один за другим все стали выходить через низкую дверь. Она снова дотронулась до горла своего господина, и ей показалось, что его пульс стал сильнее.

— Наблюдай за царем, — приказала она Приаму и повернулась к Оксиарту. — Отец, я…

Рука Кайана подхватила Роксану, едва она начала падать. Оксиарт закрыл собой входную дверь, пока Кайан относил принцессу в смежную комнату. Роксана открыла глаза, когда Кайан прикладывал к ее лицу влажную ткань.

— Что случилось? — прошептала она.

— Ты потеряла сознание. Не слишком ли чувствительной ты становишься, маленькая сестренка? — В его глазах светилось восхищение. — Когда ты вырезала стрелу из моего колена, то не падала в обморок, хотя это была твоя стрела.

— Со мной такого не могло случиться, — протестовала она, садясь и с благодарностью отпивая воду из чаши, предложенной отцом. — Неужели это правда?

— Мы успешно скрыли от всех твой позор, дочь, — с нежностью сказал Оксиарт. — Не беспокойся об этом. А вот Пердикку едва не стошнило, когда твой нож дошел до кости.

Роксана выпрямилась.

— Со мной уже все в порядке, и я должна вернуться к нему. — Оксиарт с Кайаном обменялись взглядами. — Я знаю, каковы его шансы, но уже сколько раз мы видели, как он совершал невозможное. Как ты неоднократно говорил мне, отец, Александр — необычный человек.

В течение всего долгого дня и вечера Роксана сидела рядом с ним, увлажняла его губы и стирала пот с бледного лица. Воины приходили и уходили, лекари слонялись в отдалении, а город совсем затих.

— Они говорят, что он умер, — сообщил Кайан Роксане. — Там, на улицах.

— Посмотри сам. Ему уже легче дышится, и он заснул. — Она прикрыла грудь Александра покрывалом. — У него небольшая лихорадка.

— Ты говоришь обо мне так, будто я умер, — неожиданно произнес Александр. Из его горла вырывался свист. Царь заморгал, и вот их взгляды встретились.

— Мой господин! Ты проснулся! Пердикка! — крикнула Роксана. Она взяла Александра за руку. — Ты получил стрелу в грудь, и нам пришлось ее вырезать. Как ты мог совершить такой безрассудный поступок?

— Что с городом?

— Взят штурмом. — Роксана нахмурилась. — Они перебили всех мужчин, женщин и детей. — Мысль об этом была для нее невыносима, и она прогнала ее прочь. — Они подумали, что ты умер.

— Разве я похож на мертвеца?

Он попытался двигаться, но вздрогнул от кинжальной боли в груди и зашелся в приступе кашля.

— Лежи спокойно и постарайся пока помолчать, — увещевала она его. — У тебя опасное ранение. Если ты умрешь, они и меня прикончат, а я вовсе не горю желанием быть разорванной на клочки толпой разъяренных варваров.

— Я не…

Роксана накрыла кончиками пальцев его губы.

— Ш-ш-ш. Отдыхай. Если ты меня вынудишь, мне придется дать тебе дурман.

Он скорчил недовольную гримасу.

— Через неделю я буду гарцевать на лошади.

— Может, так оно и случится, — согласилась Роксана, — но если не хочешь встретить всадника в саване на вороном коне, будешь пока выполнять приказы, а не отдавать их!

Через несколько часов лихорадка усилилась, и Александр погрузился в полубессознательное состояние. Он метался в бреду, и каждое резкое движение усугубляло состояние раны. Лекари попытались связать его, но реакция Александра была столь бурной, что вскоре они вынуждены были освободить царя. Роксана оставалась с ним день и ночь, поглаживая его, нашептывая ободряющие слова и давая ему воду, как ребенку, по капле. Ее голос, в отличие от пут, успокаивал его подобно дурману. Пока она сидела рядом, держа за руку и разговаривая с ним, Александр оставался спокойным. И постепенно, хотя он и продолжал страдать от лихорадки, его дыхание стало свободнее, а пульс ровнее.

Невозможно было долго оставаться в городе среди множества непогребенных мертвецов. Лекари распорядились разместить между лошадьми носилки, и Александра повезли назад по опустошенной местности к реке, где находилась остальная армия. Роксана ехала рядом и заставляла делать частые остановки, чтобы он мог отдохнуть и попить воды. Она закрыла его измученное лихорадкой тело от палящего солнца тонким покрывалом.

На обратном пути они не встретили никакого сопротивления. Слухи о резне в городе маллийцев уже распространились повсюду, и соседние цари спешили предложить мир на любых условиях. Александр держал на ладони всю эту страну и в то же время был слишком слаб, чтобы поднять ту же ладонь ко рту, и его кормила Роксана.

Бактрийцы по ее приказу рыскали повсюду в поисках добычи и никогда не возвращались с пустыми руками. Мясо, которое они привозили, она отваривала, а затем протирала до состояния кашицы, чтобы понемногу кормить мужа полученным густым бульоном. Постепенно Александр набирался сил и начал ежедневно приходить в себя на все более длительное время. По ночам Роксана спала рядом с мужем, прислушиваясь к каждому шороху и следя за тем, чтобы ему было тепло в холодные ночные часы.

Когда они увидели впереди Джелум, Александр пришел в сознание и даже сел.

— Мой господин! — крикнул кто-то из солдат. — Река! Я вижу пурпурные паруса!

Александр махнул Роксане.

— Пусть они остановятся, и дай мне лошадь. Я не желаю предстать перед армией в жалком виде. Все, кажется, поверили, что я уже труп.

— Но твоя рана может открыться! — предупредила она.

— Коня!

К нему вернулся знакомый командный тон, даже с учетом того, что голос у него был слабым и надтреснутым. Роксана только пожала плечами.

— Вы слышали, что сказал царь. — Она махнула рукой ближайшему всаднику. — Приведи Ахиллеса! Мой господин поедет верхом.

Раз Александр вспомнил о царском достоинстве, значит, он был уже близок к выздоровлению. Солдаты быстро привели вороного жеребца и затем помогли царю взобраться в седло.

Александр с побелевшими губами взялся за поводья. Роксана понимала, какие усилия ему приходится предпринимать, чтобы удержаться на лошади.

— Давай хотя бы поедем шагом! — взмолилась она. — Гефестион получит слишком большое удовольствие, если ты свалишься в грязь на его глазах.

Александр улыбнулся, и колонна двинулась шагом.

На берегу реки стали собираться всадники и пешие воины. Разнесся слух о том, что великий царь победил смерть, и все видели, что это соответствует действительности.

— Александр! Александр! — кричали они.

Он салютовал им, и они приходили в дикий восторг, выражая его веселыми воплями и свистом.

— Держись, мой господин, — прошептала Роксана. — Еще несколько сотен футов, и мы окажемся на борту царской триремы. Тогда ты сможешь спать хоть целую неделю.

Она заморгала, стараясь сдержать слезы. Александр в очередной раз выиграл схватку с всадником смерти, но, сколько это еще могло продолжаться? Впрочем, не важно… Сегодня Александр жив и едет во главе своих сотоварищей.

Александр решил задержаться здесь надолго, чтобы восстановить силы и построить очередной город, названный Александрией. Он разделил вновь завоеванные области Индии на две сатрапии, одной из которых правил македонец, а другой — старый мудрый согдианец Оксиарт. Его корабли были отремонтированы и подготовлены к морскому плаванию. Он также принял решение отправить домой слонов вместе с большинством своих сотоварищей старшего возраста по проторенному пути на Сузы. Корабли под командованием Неарха должны были двигаться вдоль берега, а он собирался вести войско через пустыню.

— Будет лучше, если ты отправишься морем, — сказал Александр Роксане. — Или даже вместе со слонами. Лежащие впереди земли очень скудны припасами.

Роксана взглянула на него, оторвавшись от манускрипта, копированием которого занималась.

— Меня с тобой разлучит только смерть, мой господин. Я не могу оставить тебя одного, поскольку ты настоящий безумец и постоянно нуждаешься в няньке.

Птолемея охватил неудержимый приступ смеха.

— Если это объяснение в любви, то оно самое необычное из всех, что я слышал.

— А ты считаешь, что человек, находящийся в здравом уме, может броситься в одиночку в гущу вражеского войска?

Роксана была очень хороша в тунике цвета морской волны с золотым шитьем. На лбу у нее сверкал золотой обруч с изумрудом в оправе филигранной работы. Камень был размером с большой палец мужчины. Ее глаза и лицо были накрашены на египетский манер, а от вычурной прически слегка пахло ладаном и миррой. Птолемей знал, что Александр только прошлой ночью вернулся в постель своей госпожи, поэтому ничто не могло изменить благодушного настроения царя.

— Ты права, Роксана. Он еще юношей не отличался рассудительностью. Александр, ты помнишь тот налет на старого Гектора…

— Хватит! — Александр отослал жестом цирюльника, подстригавшего его волосы. Тот был глухонемым и не мог ничего разболтать, но эти двое позорили его в присутствии слуг. — Ни к чему сейчас выслушивать рассказы о моих детских шалостях. — Он положил руку на плечо Роксаны. — Нам придется прокладывать дорогу через пустыню. Я только хочу, чтобы ты знала, с чем придется столкнуться.

— Но почему? Ради чего ты должен идти через пустыню? Насколько мне известно, эта местность совершенно непроходима. Там только песок, зной и насекомые…

— Непроходима? Ты ничего не могла придумать лучше, чем сказать мне, что есть невозможное дело? Кир Великий пересек пустыню и остался в живых. Разве я не способен на это? Или я как полководец хуже него? Так вот, говорю тебе, что я это сделаю. — Он улыбнулся. — Кроме того, нам необходимо будет вырыть колодцы вдоль берега, чтобы снабдить флот Неарха свежей водой, а он обеспечит нас провиантом на границе пустыни. Я уже все тщательно обдумал. Я могу пересечь пустыню вместе с армией и сделаю это, а все скептики — просто старые дураки.

— И глупые женщины, мой господин. — Роксана улыбнулась ему, свернувшись на низком ложе. — Если ты говоришь, то совершишь это, никто не посмеет тебя остановить. Однако меня заботит другое. Ты сделал моего отца правителем этого… этого царства. — Она взмахнула рукой. — Большая часть моих людей остается с ним, и это правильно. Ему нужны войска, на которые он может рассчитывать при установлении нового режима правления.

— К чему ты клонишь, госпожа? — спросил Александр. — Не надейся, что я оставлю тебя здесь.

— Речь не о том, — сказала она. — Отец уже не нуждается во мне, поскольку взял в жены Сорайю. Теперь она будет заботиться о нем.

Они вступили в брак всего неделю назад, и, хотя Роксане ужасно не хватало и Сорайи, и отца, она вовсе не желала разрушать их счастье.

— Так чего же ты от меня хочешь? — недоумевал Александр.

— Я бы предпочла, чтобы мои женщины путешествовали на кораблях, но сама я вовсе не моряк. — Она бросила на него лукавый взгляд. — Держи меня рядом с собой, иначе я сбегу в свои родные горы.

Александр покачал головой и сказал, обращаясь к Птолемею:

— Ты слышал — всего две минуты назад она обещала мне быть верной до самой смерти, а теперь угрожает побегом. Да, женский ум воистину непостижим. Что же, отправляйся вместе со мной, если желаешь. — Он тихо засмеялся. — Я здесь всего-навсего великий царь, и мое мнение никого не интересует.

— Благодарю тебя, мой господин. Я знала, что ты не сможешь вынести разлуки со мной.

Птолемей осушил чашу с вином. Что же было такого в принцессе Роксане, что покорило Александра? Она была очень красива, но то же самое можно было сказать и о многих других женщинах. У нее был изощренный ум персидского военачальника, и Птолемей должен был признать, что восхищается Роксаной. Не то чтобы он жаждал обладать ею, но, оставаясь другом, испытывал к ней такие чувства, каких никогда раньше не испытывал по отношению к женщине. Он поставил чашу и прислушался к тому, что она говорила Александру.

— И ты обещал, мой господин, — продолжала она, — что мой отец лишь временно будет править здесь. Он вряд ли будет счастлив, находясь вдали от наших Двух Царств.

— Оксиарт обладает всеми необходимыми качествами, чтобы поддерживать здесь порядок после нашего отъезда. Через год или два я заменю его, и он станет править вашими царствами. — Александр принял кубок, поданный женой, и предложил тост: — За Оксиарта, мужчину среди мужчин!

— Пусть он еще сотню раз встретит согдианское лето. — Роксана перевела взгляд на Птолемея. — Ты слышал обещание моего господина и являешься свидетелем. Самое большее два года — и отец сможет вернуться домой.

— Ты ведешь себя, как какой-то торговец верблюдами, женщина. Может, еще потребуешь письменное обязательство? Разве я когда-нибудь нарушал данное тебе слово? — В глазах Александра засверкали искорки веселья.

В дверях, вежливо покашливая, появился очередной вельможа.

— Пришло время, мой господин, навестить ветеранов перед их отъездом в Сузы, — напомнила ему Роксана. Она просмотрела список. — Вечером ты пируешь у Неарха и…

Александр поднял вверх руки.

— Я предпочел бы хорошую битву. — Он предложил ей руку. — Пойдем, госпожа. Завтра ты снова оденешься, как скифский наемник, поэтому я обязан насладиться твоей красотой, пока еще имею возможность это сделать.

Глава 23

Маршрут по пустыне вдоль берега Аравийского моря был очень трудным. Предполагалось, что в это время года дожди наполняют редкие водоемы, благодаря чему сорокатысячное войско могло пересечь эти пески.

Мулы и вьючные лошади заменили повозки, причем отобрали самых сильных и выносливых животных. Местность оставалась безжизненной и представляла собой скальный грунт, щедро засыпанный песком. Днем нещадно палило солнце, а ночи были холодными. Селения, мимо которых они проходили, совсем не были похожи на обиталища людей, а их жители представляли собой обнаженных дикарей с длинными волосами и ногтями, напоминавшими звериные когти.

Армия двигалась по ночам, а в дневную жару останавливалась на отдых. Источники воды располагались на расстоянии нескольких дней пути один от другого и часто оказывались высохшими. Роксана радовалась тому, что отправила своих любимых лошадей вместе со слонами другим путем, а сама теперь ехала на арабском верблюде. Она повязала вокруг головы тюрбан и закрыла лицо тканью, как это делают кочевники, чтобы защититься от всепроникающего песка, но тот все равно упорно набивался в глаза и рот. Александр ехал на лошади во главе армии, а когда песок становился слишком глубоким, шел пешком.

Они маршировали так ночь за ночью, и эта скудная земля уже начала собирать дань среди тех, кто оказался слабее. Нагруженные животные спотыкались в песке, ломали ноги или же просто падали от изнеможения. Если невозможно было их поднять, солдаты перерезали им горла, чтобы пополнить скудные запасы продовольствия. Почва у берега становилась труднопроходимой, и Александр опасался, что им придется свернуть в глубь континента, так и не встретившись с Неархом, флот которого перевозил припасы армии.

Роксана отправила Бондура с женщинами, но Кайан остался с ней. Именно он настоял, чтобы они поехали на верблюдах. Пустыня простиралась на тысячи миль, и в ней в былые времена уже пропадали целые армии. Верблюд мог выжить там, где погибала лошадь, сохраняя в своем огромном горбу запасы воды. Крепкие ноги верблюда с широкими копытами были хорошо приспособлены для хождения по песку и скальному щебню, и эти животные, похоже, не так страдали от жары, как лошади и мулы.

— Александр совершил ошибку, отправившись этим путем, — твердил Кайан. — Что мы станем делать, если дождей вообще не будет? Мы все погибнем здесь.

Он окинул взглядом зловещую пустыню, протянувшуюся до горизонта. За последние несколько дней они не встретили ни одного дерева, ни единого зеленого растения. Охотники не обнаружили никаких птиц или другой дичи, зато вокруг было множество змей. Из-за их укусов Кайан уже потерял двоих воинов из отряда «летучих демонов» и трех боевых коней.

— Даже море с его неведомыми опасностями лучше, чем это пекло, — сказал он.

Роксана нахмурилась.

— Александр не виноват в том, что дожди задерживаются. Ее супруг страдал так же, как и все остальные. Светлая кожа Александра потемнела на солнце, а лицо избороздили морщины, вызванные постоянной озабоченностью царя. Рана в легкое пошатнула его здоровье, к тому же он спал только урывками. Роксане понадобилась вся сила ее женского убеждения, чтобы заставить его отдыхать в самое жаркое время дня.

— Дети стали умирать, — сказал Кайан.

Его ястребиное лицо трудно было рассмотреть в складках ткани. Неужели в его угольно-черных глазах промелькнули слезы?

Женщины, последовавшие за армией в пустыню, в основном были лагерными шлюхами, законными женами воинов и прачками, с которыми шли и их чумазые дети. Жены командиров плыли на кораблях или отбыли вместе со слонами. У большей части женщин, отправившихся через пустыню, лошадей не было.

Они шли пешком, орошая пески своей кровью. Некоторые вели с собой ослов или коз, причем большинство женщин были обременены детьми, кухонной утварью и домашним скарбом.

Вода в последнем колодце оказалась испорченной, и Александр, чтобы пресечь любые попытки напиться из него, послал к нему вооруженных людей. Роксана отдала свой бурдюк с водой матери, шедшей с новорожденным на руках. Для армии оставаться в этом месте было равносильно смерти. Разведчики сообщили о том, что впереди, на расстоянии полутора дней хода, есть очередная яма с водой. Необходимо было срочно отправляться в путь, а тех, кто уже не мог идти, надо было оставлять здесь умирать.

— Их ведь предупреждали, чтобы они не брали с собой детей. Они могли остаться или последовать за основной армией, — недоумевала Роксана. — Ну почему они такие упрямые?

Она очень горевала из-за страданий детей, но, в конце концов ее глаза стали сухими. Сейчас главной ее заботой было то, чтобы с Александром ничего не случилось. Без его руководства не оставалось никакой надежды преодолеть сотни миль пустыни, еще ожидавших их впереди.

Те, кто тащил с собой трофеи из Индии, постепенно стали уставать и выбрасывали многие ценные вещи. Всегда находились жадные руки, которые хватали дармовую добычу и тащили ее еще несколько миль, но зачастую кубки, урны и ящики с ценными специями так и оставались лежать на песке. Многие из солдат были еще неопытными, не приученными к дисциплине. Неудивительно, что их боевой дух унесли песчаные ветры и бесконечные солончаки. Роксана уже потеряла счет казненных собственными командирами солдат за кражу воды или за то, что они, желая напиться крови, подрезали вены животным.

Армия растянулась на мили, причем ослабевшие все больше и больше отставали. Гефестион несколько дней командовал арьергардом, прежде чем передать свой пост Пердикке. Жеребец Александра пока держался, но на его боках уже явственно стали проступать ребра. Великий царь шел всю ночь, давая коню возможность отдохнуть. Роксана дивилась выносливости мужа, снова начиная испытывать сомнения в том, что он действительно состоит из плоти и крови.

Несмотря на протесты Александра, Роксана регулярно наносила на его лицо и руки целебную мазь и настояла на том, чтобы он надевал плащ для защиты от ночного холода.

— Оставь меня в покое, женщина, — отбивался он.

— Ты делаешь то, что должен, дай же и мне такую привилегию, прошу тебя. Без тебя, мой господин, у людей не останется надежды. — Она поднялась на цыпочки и поцеловала его в лоб. — Скоро пойдут дожди, Александр, и ты приведешь нас в Сузы. Флот Неарха пристанет к берегу, пошлют разведчиков, чтобы разыскать нас.

— Но когда же это случится? Когда мертвые восстанут из своих морских могил?

Проклиная все на свете, Александр занял свое место во главе колонны, а Роксана села на ожидавшего ее верблюда. Ругательства мужа отскакивали от нее, как крупинки песка. Она знала: Александр не должен потерять веру в себя, особенно сейчас.

Кайан придержал своего верблюда рядом с ней и протянул бурдюк с водой.

— Пей, — приказным тоном сказал он.

— Где ты это взял? — спросила Роксана. — Я полагала, что мы уже израсходовали все запасы воды.

— Пей.

Когда ее брат говорил таким тоном, спорить с ним было бесполезно. Она знала, что он способен силой влить воду в ее глотку. В воду, чтобы сохранить ее свежесть, было добавлено немного уксуса. Вкус воды показался ей божественным, и она подолгу держала ее во рту, прежде чем проглотить.

— Еще, — настаивал он. Помедлив, она подчинилась. Кайан завязал бурдюк, не выпив ни глотка. — Никому не станет легче, если ты умрешь от жажды. Даже очередная яма с водой лишь продлит общую агонию.

Кайану было известно и то, чем Александр не делился со своей женой. Проводники дезертировали, и даже сотоварищи поверили, что флот погиб. Сейчас они шли только по примитивным картам, ориентируясь по незнакомым звездам. Поворачивать назад было уже поздно, они должны были идти вперед, насколько хватит сил.

В ту ночь солдаты и люди, сопровождавшие войско, стали падать замертво. В пурпурной дымке рассвета Роксана увидела стервятников, следовавших за армией. Александр приказал не хоронить мертвых, чтобы не тратить излишних усилий. Колонна маршировала почти до середины дня, оставив позади столько миль, сколько смогла, прежде чем солнце достигло высшей точки.

Наконец, когда стало слишком жарко, Александр дал сигнал разбить лагерь. Люди устанавливали тонкие солнцезащитные щиты и прятались в их тени. Некоторые в поисках спасения от зноя и жалящих насекомых зарывались в песок.

Роксана поискала взглядом мужа и обнаружила его рядом с Гефестионом.

— Ты должен отдохнуть, Александр, — сказала она, доставая из кожаной сумки горсть фиников и предлагая их мужчинам. Они ели молча, а Александр поделился своей порцией с Ахиллесом.

Роксана потрепала жеребца по шее и занялась проверкой его ног.

— Он в лучшей форме, чем ты, мой супруг. — Она повернулась к Гефестиону. — Заставь его больше времени проводить в седле. Если он не сохранит силы, разум начнет изменять ему.

— Что это за манера говорить обо мне так, будто меня здесь нет? — Взгляд Александра казался стеклянным, что придавало царю полубезумный вид.

— Я хорошо знаю тебя, мой господин, — искренне произнесла она. — Никто не сомневается в твоей храбрости или таланте полководца, но пустынная жара изнурила нас всех. Человек ты или бог, но твое тело смертно и нуждается в отдыхе, и ты должен напиться. — Она дала знак Кайану принести бурдюк с водой. — Я редко обращаюсь к тебе с просьбами, Александр, но эту ты должен выполнить. Пей и поспи несколько часов. Когда ты отдохнешь, все пойдет иначе.

Гефестион кивнул.

— Она права.

Александр разразился площадной бранью.

— Неужели ты такого плохого мнения обо мне, если считаешь, что я буду пить, когда моя жена испытывает жажду, когда мои люди умирают? — Он покачал головой. — Лучше я вылью ее в песок.

— Ты вполне способен на это, — согласился Гефестион, — но не нужно проявлять излишнее благородство. — Он посмотрел на Кайана. — Забери воду, пока он не поступил, как глупец.

— Если ты отказываешься пить, то, по крайней мере, полежи немного, — взмолилась Роксана.

Продолжая ругаться, Александр полез под ближайший навес.

— Я не намерен спать, — заявил он.

Однако она уселась рядом, взяла влажную ткань и стала обмахивать его ею до тех пор, пока он не заснул. Александр проспал до первых вечерних теней.

Роксана улыбнулась ему.

— Тебе лучше? — тихо спросила она.

Александр поймал ее кисть и прижал к своим пересохшим губам.

— Ты, как всегда, оказалась права. — Он перевернул ее ладонь и поцеловал потрескавшуюся кожу на костяшках пальцев. — Я сделаю то, что должен был сделать еще вчера, — сказал он. — Все будут отдыхать здесь в течение ночи, а я возьму с собой несколько человек и найду эту проклятую яму с водой. Если она высохла, нам, по крайней мере, не нужно будет сворачивать в сторону.

— Возьми с собой Гефестиона, — попросила она.

— Птолемея. Гефестион останется здесь, чтобы руководить армией.

— Возьми моего верблюда, — предложила она. — Он самый сильный, а Птолемей может поехать на верблюде Кайана. Если вы отправитесь на верблюдах, ваши шансы удвоятся и вы сможете взять с собой больше воды.

Александр кивком выразил согласие.

— Я оставляю тебе Ахиллеса, — сказал он. — У Гефестиона есть карты, и, судя по ним, нам нужно продержаться совсем немного. Эту пустыню уже пересекали раньше, но в этом году дожди запаздывают. Однако мы все равно победим ее. — Он посмотрел на Роксану так, будто его одолели мучительные мысли. — Цена оказалась слишком высока. Дети…

Роксана решительно прервала его.

— Если ты намерен найти эту лужу с водой, так ищи ее, а не трать понапрасну часы прохлады, валяясь здесь без дела.

— Когда твой язык становится таким острым, я меньше беспокоюсь за тебя, женщина. — Александр засмеялся и послал гонца разыскать Птолемея.

— Ты правильно выбрал время, чтобы позвать меня. — Птолемей протянул ему недоваренный кусок мяса. — Твой обед.

— Что это такое? — Александр осторожно откусил жилистое мясо.

— Мул.

Они оба рассмеялись, и Александр съел все, попутно объясняя свой план.

Роксана поспешила найти Кайана и верблюдов, чтобыАлександр не изменил своего решения.

— Привяжи бурдюк с водой к верблюду Птолемея, поскольку он человек благоразумный. Если они погибнут, то умрем и все мы.

Когда они уехали, Роксана устроилась поспать под навесом. «Удача не должна изменить Александру», — твердила она себе. Если он сказал, что найдет воду, то так и будет. Для нее это был первый нормальный отдых за несколько последних дней. Утро уже было в разгаре, когда ее разбудило тихое ржание Ахиллеса. Она села и стала протирать засыпанные песком глаза. Во рту ощущалась сухость старого папируса. Она с трудом встала и потянулась, затем расчесала свои спутанные волосы и спрятала их под головной убор из тонкой ткани.

— Кайан? — Ее брат тотчас же появился рядом. — Попробуй найти какую-нибудь еду для Ахиллеса. Я хочу проехаться вдоль колонны и посмотреть, могу ли я чем-нибудь помочь женщинам и детям.

Он замотал головой.

— У меня строгий приказ царя. В армии волнения, и люди могут выместить злость на тебе. Ты должна оставаться здесь до возвращения Александра.

Часы тянулись до отчаяния медленно, и Роксана, несмотря на постоянные атаки жалящих насекомых, снова погрузилась в сон. Ее разбудили ликующие крики.

— Александр! Александр!

Она выглянула из своего укрытия и увидела на горизонте силуэты пяти верблюдов. Кайан подвел ей вороного жеребца. Она взлетела на него и галопом помчалась навстречу мужу и его сотоварищам.

Сияющее лицо Александра дало ответ на все вопросы, которые она намеревалась задать.

— Мой господин, с тобой все в порядке?

— В восточном направлении есть вода, и ее хватит всем. Мы выступаем туда на закате. Это не очень далеко. Нам пришлось копать, иначе мы вернулись бы раньше.

Новости распространились по армии со скоростью лесного пожара.

— Вода! Вода! Александр нашел для нас воду!

Мужчины смеялись, а женщины плакали от радости. Какими глупцами все они оказались, впав в отчаяние! Разве Александр когда-либо подводил их? Благодаря ему они находятся под защитой богов. Все невзгоды были мгновенно забыты, вновь появилась надежда, и армия двинулась к найденным царем источникам.

Ямы с водой отмечали середину маршрута через пустыню. Вскоре после того, как люди и животные утолили жажду возле них, на небе стали собираться тучи, а в воздухе запахло дождем. Ливни превратили выбоины в скалах в маленькие водоемы. Местность не становилась более приветливой, а, наоборот, приобретала все более суровые очертания. Приходилось преодолевать ущелья, заполненные глубоким песком, идти по россыпям камней и участкам, где пыль доходила почти до пояса. Люди упорно продвигались вперед, подбадриваемые мыслью о том, что большая часть пустыни лежит не впереди, а позади.

В ту ночь они поставили лагерь на твердой земле и разожгли маленькие костры из сухого кустарника, чтобы приготовить еду. Начавшаяся гроза погасила огонь, так что пришлось довольствоваться полусырой кониной. Роксана отказалась от порции, предложенной Александром.

— Ешь это сам, поскольку меня все равно стошнит. Конечно, этот хлеб тверд как камень, но он, по крайней мере, не станет ржать по дороге в желудок.

— Женщина! — Он не мог удержаться от смеха. — Мясо — это мясо, а мне приходилось есть и кое-что похуже.

При свете пламени Роксана заметила в золотых кудрях Александра проблески седины. Он был в полном расцвете сил, но многолетние походы и тяжкое бремя власти не могли не оставить свою печать.

— Я нисколько не сомневаюсь, что тебе приходилось есть кое-что похуже, мой господин, но не забывай, что ты всего лишь греческий варвар. — Гефестион, обгладывающий кость, чуть не подавился от смеха. — Скифы тоже едят все, что им попадется, — продолжала Роксана. — Кстати, мясо собаки у них считается деликатесом.

— Не припоминаю, чтобы мы когда-либо лакомились собачатиной, но льва нам отведать довелось. Вы помните…

Грандиозный раскат грома заставил всех замереть от ужаса. Сверкнула молния, и сверху, мгновенно промочив всех до нитки, обрушились дождевые потоки.

— Он обещал мне дворцы, — пожаловалась Роксана, — и все сокровища Индии. А вот что я получила.

Александр обнял ее и прижал к себе, звонко целуя жирными губами.

— Ух-х! — Она скорчила недовольную гримасу и вытерла рот. — Губы как у лошади!

Присутствующие согнулись от смеха, и Роксана внезапно почувствовала тот дух товарищества и дружелюбия, которое ей редко доводилось ощущать в компании друзей ее мужа. Только Пердикка оставался бесстрастным и избегал ее взгляда, будто она была для него лишь помехой, создающей неудобства.

В маленькой палатке, которую Александр приказал установить на возвышенности посреди лагеря, едва хватало места, чтобы сидеть. В тесноте и полутьме они разделили между собой бурдюк кислого вина.

— Ты сама вызвалась в поход, женщина, — поддразнивал ее Александр.

— Вовсе нет. Я умоляла оставить меня в Согдиане.

— Умоляла? Ты никогда ни о чем не умоляла. Пожалуй… — Александр многозначительно засмеялся, — за исключением некоторых вещей. — Его сотоварищи, которые все слышали, понимающе загоготали, а Роксана попыталась выползти из укрытия, но на ее запястье сжались железные пальцы. — Постой, госпожа, — язвительно сказал он. — Наш разговор только начал принимать интересный оборот.

Она в ответ пробормотала бактрийское ругательство.

— У меня тост, — заявил Птолемей. — За молчание Роксаны!

Тост был встречен одобрительными возгласами и поддержан всеми, кроме Александра, руки которого были заняты, так что он не мог дотянуться до своей чаши.

Буря уже нависла над ними, обрушивая на лагерь целые водопады. Неожиданно раздался грохот, перекрывший даже рокот грома, а земля под их ногами содрогнулась.

— Наводнение! — закричал Александр.

Он вовремя вытащил Роксану наружу, чтобы увидеть стену воды, заливавшей лагерь. Времени для бегства уже не оставалось. Они беспомощно смотрели на то, как бурлящий поток уносил по ущелью людей и лошадей.

Возле Роксаны появился Кайан, и Александр передал ее в его руки.

— Позаботься о ней! — приказал он.

Кайан повел ее по пояс в воде к скалистому холму.

— Присядь, — сказал он.

Поблизости ударила молния, и над головой снова загромыхало. Они безмолвно наблюдали за тем, как бежали животные, кричали солдаты, а среди потока мелькали какие-то фигуры, отчаянно пытавшиеся держать голову над поверхностью воды. Капли дождя смешивались на щеках Роксаны со слезами отчаяния.

Рассветные лучи осветили масштабы бедствия. Поток высох так же внезапно, как и возник. Сейчас вокруг был только влажный песок и разбросанные повсюду тела. Количество погибших было просто невероятным. Утонули почти все женщины и дети, а подсчет солдат показал, что их стало меньше на пять тысяч. Вода забрала с собой также десятую часть вьючных животных и лошадей. Ахиллес и верблюды, которых Александр использовал для разведки, уцелели, поскольку были привязаны возле его палатки на возвышенности. Но сердце Роксаны обливалось кровью, скорбя о людях и прекрасных лошадях, которые превратились в гниющие трупы, усеявшие беспощадные пески пустыни.

Им ничего не оставалось, кроме как продолжать двигаться вперед. Оставшуюся часть путешествия Роксана помнила смутно. В памяти отложилось только, что Александр приказал Кайану усадить ее на верблюда и привязать к седлу. Проходили дни и ночи, и ландшафт стал изменяться, на коричневой почве появились островки зелени. Армии Александра удалось преодолеть ужасную пустыню, но из сорока тысяч людей, бросивших ей вызов, до конца добралось не более половины измученных путников.

Наконец они добрались до первых поселений. Оставшиеся в живых нашли там пищу, чтобы восстановить силы, и вино, чтобы успокоить истерзанный пустыней разум. Отдельные тропы постепенно слились в широкую дорогу на Персеполь. Разнесся слух, что флот под командованием Неарха, который все уже считали погибшим, уцелел, а войска Александра встретились и воссоединились с еще одной частью армии — с ветеранами-сотоварищами и со всеми, кто отправился с ними.

Грандиозная процессия вступила в Персеполь. Александр снова облачился в одеяние восточного монарха. По настоянию своего господина Роксана ехала на слонихе Туме, но верх ее великолепной башенки был снят, чтобы все могли лицезреть сверкающие драгоценности и неземную красоту супруги великого царя. На улицы высыпали толпы людей, они бросали цветы и громко выражали свой восторг. Александр милостиво улыбался и приветственно махал рукой, но это было лишь внешнее спокойствие, а его глаза метали смертельные молнии.

Роксане были известны причины, вызвавшие ярость ее мужа. Задолго до того, как они достигли Персеполя, Александр получил сведения о вероломных действиях тех, кому он доверил бразды правления. Македонцы и персы в равной степени обманывали его доверие, растрачивая казну, облагая людей непосильными налогами и игнорируя законы, которые должны были защитить народ в отсутствие царя. Хуже того, Гарпал, человек, которого Александр знал с детства и полностью ему доверял, ограбил царскую казну и бежал от гнева великого царя.

Грабители осквернили священную усыпальницу Кира Великого, разрушив саркофаг и разбросав кости прославленного царя по каменному полу. За это преступление многие уже поплатились головами, но честь Александра была задета неслыханным злодеянием, и его месть оказалась ужасной.

Повсюду в огромной империи было неспокойно. В Бактрии взбунтовались греки, а в Индии был убит Филипп, македонец, оставленный там Александром в качестве сатрапа. Амби самостоятельно подавил мятеж и ожидал дальнейших указаний. Предгорья Гиндукуша тоже охватило пламя восстаний, и Александр направил туда Оксиарта, поскольку не мог лично возглавить войска, чтобы наказать бунтовщиков.

Не задумываясь, он передал сатрапию Филиппа под управление Амби, поскольку юный царь вполне заслуживал такой награды. В сатрапии Оксиарта было спокойно, и Александр временно передал ее заместителю своего тестя до его возращения из похода на Гиндукуш. Горные перевалы должны были оставаться свободными, и Оксиарт был именно тем человеком, который обладал способностями решить эту задачу. Хотя Гиндукуш не относился к Согдиане, но эти места вполне соответствовали предпочтениям старого воина. Александр регулярно посылал ему на помощь войска и припасы.

Другую армию под командованием преданного ему македонского военачальника великий царь послал в Бактрию. Наказание за измену было одно — смерть, и мятежникам не приходилось ждать пощады. Сердце Роксаны горестно замирало при мыслях о потоках крови, проливаемых в ее любимых горах; утешало лишь то, что в основном это была греческая кровь.

С теми, кто оставался в Персеполе, Александр разбирался лично. Он объявил войну провинившимся правителям и вельможам, успевая за несколько часов провести расследование, суд и казнь. Один из проворовавшихся чиновников выехал встречать великого царя с извинениями, но ответом Александра стало царское копье, пробившее горло казнокрада.

Роксана уединилась в своих палатах во дворце. Ей и самой приходилось приговаривать людей к казни, но она никогда не проявляла бессмысленной жестокости, и сейчас ей казалось, что солнце пустыни выжгло в сердце ее мужа человечность и сделало его жестоким.

Глава 24

Александр встал с ложа и вышел на открытый балкон. Роксана приподнялась на локте и прикрыла свое обнаженное тело шелковой простыней. Это утро они провели в постели, и солнце стояло уже высоко. В дворцовых садах пели птицы, а голубое небо сияло безоблачной чистотой.

— Желаешь ли ты позавтракать здесь, мой господин? — спросила Роксана. — Мне позвать служанок, чтобы они принесли нам еду?

Никто не осмеливался беспокоить великого царя в личных покоях принцессы, несмотря на то, что время уже было позднее.

Александр потянулся и провел рукой по своим спутанным волосам. Его тело блестело от пота, а лицо после бурной ночи было гладким и умиротворенным. Он усмехнулся, и в его глазах мелькнула озорная мальчишеская искорка.

— Сегодня я не намерен работать. Мы с Гефестионом отправляемся охотиться на львов. Ты не желаешь присоединиться?

— Думаю, что без меня вы получите большее удовольствие. Лучше привези мне львенка, если получится. Я очень скучаю без своего леопарда. — Она облокотилась на подушку, позволив простыне бесстыдно открыть ее тело до пояса. После недель суматохи и расправ над провинившимися ситуация в городе стабилизировалась и Александр вполне мог расслабиться и оставить на несколько часов заботы о своем огромном царстве.

— Прикройся, женщина, иначе мне придется вернуться в постель и подвергнуть тебя насилию. Гефестион сегодня утром и так слишком долго меня ждет. — Он огляделся и обнаружил сосуд с вином и кубок. — Оно не может быть отравлено?

— Не должно, поскольку Бондур купил его на рынке.

Обосновавшись в сказочно красивом персидском городе Сузы, Роксана принимала все возможные меры безопасности в отношении еды и напитков. Яд мог показаться ее врагам слишком удобным оружием, чтобы им не воспользоваться. Здесь, в центре древней цивилизации, ее поджидало гораздо больше опасностей, чем в безлюдной пустыне.

— Ты знаешь, что я вынужден наводить порядок. Они были уверены, что я не вернусь живым из Индии. Стоит только проявить слабость, и они вопьются мне в горло, как стая волков. — Он стал пить из серебряного кубка, а его глаза затуманились, приобретя цвет зимней изморози, что всегда было плохим признаком. — И мне также хорошо известно, что ты мои действия не одобряешь.

Его взгляд, казалось, заряжал воздух между ними, и она ощущала, как на ее затылке встают дыбом мелкие волоски. Заставив себя улыбнуться, она накинула халат и смягчила свой тон. Он был чем-то раздражен, и спорить с ним сейчас было бы глупо.

— Это не моя страна, мой господин, и я не осмеливаюсь давать тебе советы в отношении государственных дел.

Он скептически усмехнулся.

— Значит, не осмеливаешься? Почему же ты так воспринимаешь казни? — спросил он, предлагая ей кубок с вином.

Она отпила и возвратила его царю.

— Да, я не выношу жестоких убийств, — согласилась она, чтобы он не считал, что она переигрывает, исполняя роль послушной жены. — Я всего лишь слабая женщина, и ты часто любишь мне напоминать об этом. Конечно, твои методы правления жестоки, но они работают. В твоем царстве наступил мир, и я не вижу в этом ничего плохого. — Она начала массировать напряженные мышцы его шеи и плеч. — Я не исключаю, что ты просто вынужден править Персией, насаждая страх. Я никогда не имела дела с управлением чужестранными народами.

— Они вовсе не чужестранные. Все народы — Персии, Индии, Греции, Бактрии — должны объединиться лод моим началом в единое целое. Моя обновленная армия уже почти сформирована. Ты помнишь о тех тридцати тысячах молодых солдат, которых я набрал перед нашим отъездом из Согдианы?

— Как я могу забыть хоть что-то из твоих деяний, сын Аполлона?

— Будь осторожна — для одного дня ты подсмеиваешься надо мной слишком часто, — предостерег он ее, прежде чем продолжить. — Мои молодые воины говорят на греческом и обучены использовать греческое оружие. Они доказали свою преданность македонским и греческим командирам. Они — основа моей армии будущего. Многие из моих сотоварищей отправляются на заслуженный отдых. Я отпущу их домой и заменю ветеранов македонской и азиатской молодежью. Через одно или два поколения мы все будем говорить на одном языке, и эта новая нация будет существовать на всей территории, до границ земли. — Александр схватил ее за руку, а его голос прозвучал напряженно. — Ты понимаешь меня, Роксана?

— Я не враг тебе, мой господин. — Она коснулась губами его холодных губ и высвободилась. — Мне вполне понятны твои благородные устремления, но не так легко изменить старые представления и традиции.

Она взяла щетку из слоновой кости со щетиной вепря и стала расчесывать свои прекрасные волосы.

— Оставь их так, — попросил он, когда она стала собирать их в узел. — Мне так нравится наблюдать, как волосы струятся по твоим плечам, тогда ты превращаешься в очаровательное неземное видение.

Она послушно прекратила заниматься прической, плеснула в лицо водой из сосуда, выкованного из золота, и вытерлась полотном. Когда она подошла к нему и опустилась на колени у его ног, ее тонкое шелковое одеяние только подчеркивало все изгибы тела.

— У меня есть подарок для тебя, — прошептала она.

— Что это? Очередная лошадь? Или новый лук? Ты совсем меня разбалуешь. — В его глазах мелькало любопытство. — На этот раз я не собираюсь обременять тебя обещаниями ответных даров.

Она засмеялась.

— Всех твоих богатств не хватит, чтобы сделать мне равноценный подарок.

— Сколько же можно держать меня в напряжении? Где он? — Александр поднял ее на ноги и обнял одной рукой за плечи. — Где же он? Неужели это нечто такое, чего я никогда раньше не видел?

— Да! — Она поймала его руку и прижала ее к своему животу. — Я ношу твоего ребенка здесь, под своим сердцем. К лету у тебя будет сын. — На ее ресницах заблестели слезы. — Я не хотела говорить тебе, пока не минует опасность. Вчера я ощутила, как он ворочается.

— Ты уверена? Никаких сомнений?

Она кивнула.

— Я не буду охотиться на львов до тех пор, пока он не сможет самостоятельно ездить на лошади.

— Сын… сын, который унаследует мой трон! Александр Четвертый! — Он схватил Роксану в объятия и погрузил лицо в ее волосы. — Это воистину бесценный дар!

Неожиданно ее триумф был омрачен леденящим приступом сомнения. Что-то было не так. Александр говорил правильные слова, но… Она отстранилась.

— В чем дело?

Он опустил глаза, но она смогла заметить румянец, появившийся на его щеках.

— Ни в чем, — сказал он. — Что может быть не так? Эта новость пришла так неожиданно… Прошло столько времени, и я думал…

— Ты думал, что я бесплодна? Но это не так, не правда ли? Или ты сомневаешься, что это твой ребенок?

— Ты знаешь, что я уверен в тебе. — Он схватил ее за руку, которой она замахнулась на него. — Успокойся, Роксана! Твоя добрая весть для меня дороже всего на свете. Ты моя любимая жена. Я буду любить тебя до последнего дыхания, независимо от того, подаришь ли ты мне наследника или нет. Но…

— Но? Говори, мой господин. Чем ты намерен меня порадовать?

— Я пообещал жениться на принцессе Барсине.

— Что?! — ярость заставила ее забыть о благоразумии, и она ударила его в грудь кулаками. — Ты дал обещание жениться на персиянке? И собираешься ради нее отправить меня в отставку? Сделать нашего сына незаконнорожденным еще до его рождения?

— Не говори глупости. — Злость заставила его забыть о чувстве вины. — Этот брак приведет к союзу Востока и Запада и не имеет к тебе никакого отношения. Это чистая политика, и ничего больше. У тебя нет никаких причин для ревности. — Он отпустил ее и нахмурился.

Она бросилась в атаку.

— Ты подонок! Ты холодный, расчетливый македонский ублюдок, — кричала она.

Не в силах сдержаться, она сильно ударила его по лицу.

— Как ты посмела?! — зарычал он.

— Ты прошлой ночью занимался со мной любовью, зная, что собираешься заполучить Барсину?

На щеке Александра остались отпечатки ее пальцев. Он отвел назад стиснутую в кулак руку Роксаны.

— Сейчас я…

— Так сделай это, будь ты проклят! Или лучше отруби мне голову, ведь я посмела ударить великого царя! Но ты ведь не просто царь, не так ли? Ты метишь выше! Каким должно быть наказание для женщины, которая подняла руку на бога?

— Роксана…

— Уходи! Я не намерена оставаться здесь, пока ты будешь забавляться со своими шлюхами. Я отправляюсь домой. Разведись со мной или прикажи убить, мне уже все равно! Я уезжаю в Согдиану.

Он стоял перед ней с побелевшим от ярости лицом.

— Ты никуда не поедешь, пока я сам тебя туда не пошлю. Ты — моя жена и моя собственность. Развода не будет. Ты будешь вести себя, как подобает, или я отправлю тебя под домашний арест. Решай сама, Роксана. Я женюсь на Барсине, а может, и на обеих ее сестрах, если понадобится. — В его серых глазах читалось предостережение. — На этот раз, с учетом твоего состояния, я прощаю тебе истерику, но не рассчитывай на подобную снисходительность в следующий раз. — С этими словами он вышел из комнаты.

Гнев Роксаны не знал пределов. Она разорвала в клочья полог над ложем и сбросила его на пол, смела все, что стояло на маленьком столике, одним движением меча и пинком отшвырнула золотой кувшин. В комнату осторожно заглянула Шарин, одна из ее приближенных женщин, но Роксана бросила в ее сторону башмак, заставив женщину ретироваться.

— Оставьте меня одну! — кричала она. — Одну!

Ее взгляд упал на сундучок с драгоценностями, стоявший возле кровати. Она подняла его и бросила о стену. Ожерелья, серьги и золотые цепочки разлетелись во все стороны.

— Он решил опозорить меня, но я сама его опозорю. Я пересплю с половиной его армии.

Абсурдность этого заявления усилила истерику, и Роксана начала смеяться, а затем упала на пол, дергая ногами, как делала это в детстве. Смех перешел в спасительные слезы, и она зарыдала, изливая свою боль и злость, пока не осталось ничего, кроме холодной рассудочности.

Снова овладев чувствами, Роксана оделась и, покинув руины внутренней комнаты, прошла через анфиладу своих покоев. За двойными дверями она обнаружила, что ее личная охрана усилена македонцами.

— Я под домашним арестом? — спросила она.

— Нет, принцесса, — с запинкой произнес капитан, — но…

— Так да или нет?

Начальник охраны невольно сделал шаг назад. Роксана проскользнула мимо него, а охранники последовали за ней по коридору.

Двадцать минут спустя Роксана, оседлав Ахиллеса, уже скакала галопом по улицам Суз в сопровождении двух всадников. Горожане поспешно уступали ей дорогу, делая всевозможные предположения по поводу того, кем могла быть эта прекрасная рыжеволосая госпожа на великолепном вороном жеребце.

Выехав за город, она отпустила поводья и позволила Ахиллесу свободно скакать по зеленым просторам. Ветер, игравший с ее волосами, и ощущение единения с лошадью помогали облегчить страдания, вызванные чудовищной пустотой, заполнившей ее душу. «Александр! — беззвучно кричала она. — Александр!» Она заставила жеребца ускорить свой бег, будто пытаясь обогнать свою боль.

На закате она возвратилась во дворец, покрытая пылью и усталая. Необходимо было принять ванну и одеться, так как ей предстояло присутствовать на официальном обеде с участием Александра. Она поклялась себе, что ни один мужчина, и, прежде всего, сам царь не узнает, что сейчас творится в ее сердце.

Александра не могли обмануть внешние любезность и кротость госпожи, сидевшей рядом с ним на пиру. Он вовсе не намеревался обидеть ее, особенно теперь, когда она носила его ребенка. Но почему ум женщины настолько непоследователен? Сам факт того, что она ревнует, был ему приятен. Роксана никогда не говорила, что любит его, в то время, как сам он неоднократно признавался ей в любви. Он не знал, его решение ранило ее сердце или ее гордость? Как бы то ни было, ей придется покориться, а он поступит, как считает нужным.

Какой женщиной окажется Барсина, не имело значения. Он собирался жениться на ней не из-за ее внешности, а из-за родословной. Как дочь Дария она обеспечит ему преданность персидских вельмож. То обстоятельство, что она станет только второй женой, являлось несущественным. Если она родит ему ребенка, будет еще лучше. Дитя Роксаны, если это будет мальчик, станет его наследником. Если это окажется девочка, сына ему сможет родить вторая жена.

— Ты уже слышала, что я тоже стану женихом? — Гефестион наклонился к Роксане, и она заметила, что дружелюбие в его глазах странным образом контрастирует с иронией в голосе. — Царь милостиво сообщил мне, что я могу жениться на сестре Барсины.

— Я полагаю, что именно ты, достоин стать родственником Александра. — Роксана отпила глоток вина. — Ваши дети будут двоюродными братьями и сестрами.

Эта мысль развеселила его.

— Да, действительно.

— А сама госпожа тебе нравится?

Кайан стал подавать Роксане знаки, призывая придержать язык. Слухи о ее неукротимом нраве быстро распространились по дворцу. Если она публично оскорбит Александра здесь, в Сузах, являвшихся административным центром персидской империи, это станет катастрофой. Кайан по-прежнему оставался ее телохранителем и одновременно командиром «летучих демонов», которые теперь стали ее личным войском.

— Я пока не встречался со своей невестой, — сказал Гефестион. — Персидские женщины ведут менее светский образ жизни. Мне сообщили, что мы встретимся на брачной церемонии. Впрочем, в этом я буду не одинок. Еще восемь наших командиров женятся на знатных персиянках.

— А десять тысяч моих греков вступят в брак с женщинами, которые являются их наложницами, — добавил Александр. — Все их дети станут законными и будут являть собой пример единения наших народов.

— За твою свадьбу, мой господин! — Роксана подняла кубок. — Возможно, ты наконец найдешь то счастье, которого заслуживаешь.

Рука Кайана коснулась ее спины, что было непозволительно.

— Будь осторожна, — шепнул он.

Пока Роксана произносила любезности, он должен был исчезнуть, иначе на него могли обратить внимание. Кайан чувствовал, что она напряжена, словно тетива лука, и рискнул напоследок ущипнуть ее сквозь тонкую ткань одежды.

Роксана едва удержалась, чтобы не вскрикнуть. Искушение было велико, но Кайан, похоже, вовремя ее остановил. Она провоцировала своего царственного супруга на скандал в присутствии персидской знати и его друзей, что вряд ли оказало бы ей добрую услугу. Более того, это могло стать опасным для ее будущего ребенка. Она поднялась.

— Господин Александр, господа! — она слегка склонила голову. — Я прошу извинить меня, я вас покину, поскольку очень устала, — сказала она. — Желаю всем вам приятно провести вечер. — С царственной грацией она вышла из-за стола и покинула зал в сопровождении дюжины вооруженных людей, включая Кайана и Бондура.

Уже где-то на полпути к своим покоям Роксана сорвала и швырнула в сторону корону, которую Кайан подхватил на лету, не сбавляя шага. Затем он схватил Роксану за руку и потащил в тень.

— Ты снова беременна? — Ее молчание он воспринял как подтверждение своей догадки. — Тогда не веди себя как глупая девчонка. Тебе не удастся помешать женитьбе Александра на персиянке. — Он встряхнул ее. — Ты ходишь по лезвию ножа, Роксана. Если Александр отправит тебя в изгнание, для тебя это будет равносильно смерти.

— А для тебя? — Роксана тут же устыдилась своих слов. — Прости меня Кайан, я не то сказала. Конечно, ты прав. Это всего лишь… Но это приводит меня в бешенство.

— Сейчас не место и не время обсуждать прихоти царя, сестренка. Мои люди преданы нам, но не забывай, что мы находимся в Сузах. Без сомнений, в стенах здесь имеются отверстия для подслушивания.

Шарин встретила ее в дверях, и вид у нее был совершенно безумный.

— Моя госпожа, разве великий царь…

Роксана мотнула головой и, извинившись перед Кайаном, закрыла двери изнутри и встала перед ними, скрестив руки на груди.

— В чем дело, Шарин? Плохие вести от моего отца? — В ее глазах застыла тревога.

— Нет, ничего такого, твое высочество. Речь идет о персидской принцессе Барсине… Несколько минут назад приходил гонец. Она направляется сюда и хочет поговорить с тобой.

— Барсина? Идет сюда? — С губ Роксаны машинально слетело ругательство, достойное обитателей городских трущоб. — Клянусь Мудрым Богом, она или полная дура, или праведница, если намерена отдаться в мои руки этой ночью. Я сниму с нее кожу и повешу на стену в качестве любимого украшения.

— Моя госпожа, — забормотала Шарин, — ты должна помнить о своем положении. — Она привела в порядок волосы Роксаны и аккуратно водрузила корону на место. — Пойдем в зал для приемов. Ты должна встретить ее в соответствии с придворным этикетом, а иначе рискуешь потерять лицо.

Несмотря на протесты, Роксана позволила увести себя в просторное помещение с мраморными колоннами и заняла место на возвышении. Раньше ее покои принадлежали матери персидской царицы, бабушке принцессы Барсины. Трон был низким и изящным. Его искусно украсили цветами и пасущимися козлами из серебра и кованого золота. Две младшие служанки Роксаны, вооружившись луками, колчанами со стрелами и мечами, заняли позиции позади нее. За исключением великого царя, всем остальным мужчинам вход во внутренние покои царицы был запрещен, поэтому роль охранников выполняли девушки.

Через некоторое время по коридорам прошествовала процессия и остановилась возле двери в покои Роксаны. Закрытые носилки сопровождали несколько персидских вельмож и две шеренги стражников. Надменный евнух сообщил о прибытии принцессы Барсины Бондуру, который посмотрел на Кайана в ожидании приказаний.

— Я начальник охраны. Сообщи мне о своем деле, — требовательно сказал Кайан, сверля взглядом стоявшее перед ним раскрашенное существо.

— Я — главный управляющий…

Кайан положил ладонь на рукоять меча.

— Оставь свои высокопарные слова для того, кто сможет дать им достойную оценку. Чего ты хочешь?

— Принцесса… принцесса Барсина, дочь великого царя Дария желает встретиться с первой женой великого царя Александра.

Кайан кивнул, и двое свирепых бактрийцев скрестили копья перед евнухом. Кайан повернулся к Бондуру и повторил ему сообщение. Бондур постучал в дверь, ему ответила служанка, и сообщение было передано Роксане в тронный зал.

— Если эта гусыня уже здесь, пригласите ее, — заявила она. — Неужели я испугаюсь робкого персидского цветка?

Ее ответ в дипломатической форме был передан главному управляющему, который пожелал узнать, не присутствуют ли в покоях принцессы Роксаны некастрированные мужчины. Кайан усмехнулся.

— Веди свою принцессу, мой сладкий. Там вообще нет мужчин, а большего я гарантировать не могу.

После непродолжительных переговоров рабы поставили паланкин на пол, занавеси распахнулись, и оттуда появилась закутанная в покрывало фигура. В окружении нескольких женщин и вооруженных евнухов принцесса Барсина вошла в тронный зал.

Роксана наблюдала, как высокая, стройная, полностью закутанная в покрывало от посторонних глаз фигура двигалась к помосту, а затем сделала едва уловимый глазом формальный поклон.

— Принцесса Роксана… — Женский голос оказался высоким и монотонным.

Из-под покрывала показались большие, умные, густо накрашенные карие глаза. Роксана попыталась прочитать по ним предназначенное ей послание. Ее злость несколько улеглась, и она произнесла неожиданно для себя довольно дружелюбным тоном:

— Принцесса Барсина… — Роксана грациозно склонила голову, но ухитрилась при этом сделать поклон еще более мимолетным, чем у принцессы. — Прошу, сними свое покрывало. Здесь нет полноценных мужчин, а я не привыкла разговаривать с маской и предпочитаю увидеть твое лицо.

Трепеща, девушка сняла покрывало. Ее руки оказались тонкими и изящными, с холеными ногтями, а пальцы были унизаны перстнями. Овальное смуглое лицо с чеканным носом, как у царя Дария, гармонировало с ее общим обликом, но большие глаза казались печальными. Густые черные волосы Барсины были уложены в строгую прическу без украшений.

— Мне говорили, что ты очень красива, госпожа, — призналась она и прищурила глаза, разглядывая Роксану.

Отец Барсины страдал близорукостью, и Роксана пришла к выводу, что дочь унаследовала этот недостаток.

— Ты слишком добра, Барсина, но женская красота не всегда является достоинством. — Роксана окинула взглядом сгорающих от любопытства присутствующих. — Почему бы нам не побеседовать наедине?

— О да, но разве это возможно? — произнесла Барсина, и в ее голосе прозвучало сомнение.

Главный управляющий насупился и начал было протестовать, но Роксана так посмотрела на него, что он тут же лишился дара речи.

— Принцесса Барсина является невестой господина Александра. Здесь она находится в такой же безопасности, как у подножия трона Зевса.

Поскольку Зевс был богом Александра, а не ее собственным, она надеялась, что подобное богохульство останется безнаказанным.

Роксана провела принцессу в маленькую зашторенную нишу, освещенную единственной масляной лампой. Здесь приятно пахло благовониями, а пол покрывал бесценный китайский ковер небесно-голубого цвета. Роксана пригласила гостью присесть на низкое ложе и устроилась рядом с ней.

— Давай поговорим здесь, вне досягаемости ушей этих придворных куропаток. Зачем ты пришла, Барсина? Я восхищена твоей смелостью, но ты, должно быть, знаешь, что я настроена против этого брака.

Барсина вспыхнула.

— Я знаю, и мне было очень страшно идти сюда. Они сказали, что ты… — Ее голос снизился до шепота. — Они называют тебя амазонкой, но сейчас я вижу, что они лгали. Ты не воин в женском обличье, а прекрасная госпожа.

— Не думаю, что ты решила встретиться со мной для того, чтобы тратить время на похвалы, Барсина.

Роксана обратила внимание на изящные руки персидской принцессы и подумала, будет ли ее господин восхищаться столь изнеженными руками, которые никогда не натягивали тетиву лука и не копали песок пустыни, чтобы добраться до воды? Барсина принадлежала к тому типу женщин, с какими Роксана никогда не дружила и над которыми зачастую насмехалась. «Вот это настоящая принцесса! — подумала она, а затем продолжила эту мысль с оттенком сожаления: — Принцесса, которой я никогда не стану».

— Я тоже не хочу этого замужества! — неожиданно всхлипнула Барсина. — Я боюсь. Прошу, помоги мне. Мои дядья… знатные люди… все они толкают меня к этому браку с господином Александром, даже бабушка, которая заменила мне мать. — Слезы наполнили ее глаза и полились по щекам, не знавшим прямых лучей солнца. — Я не хочу замуж вообще никогда, и особенно за великого царя. Я напугана до смерти. — Она закрыла лицо тонкими нежными пальчиками и зарыдала.

Роксана вздохнула и положила руку на плечо девушки. Нет, это была вовсе не юная девочка. Она уже давно достигла зрелости и брачного возраста. Ей было примерно столько же лет, сколько и Александру. Раздражение Роксаны полностью испарилось, и ему на смену пришло нечто вроде жалости.

— Я ничего не могу предпринять, Барсина, но сделала бы все возможное, если бы это оказалось в моих силах, однако не ради тебя, а ради ребенка, которого я ношу. Александр заявил, что женится на тебе, значит, он так и поступит, причем в самое ближайшее время. Мы — всего лишь пешки в политических играх. Ты — пешка персидских вельмож, а я… я… — Она засмеялась. — Я даже не знаю, чья рука направляет мои действия. Лучше смирись с мыслью о браке с великим царем. Нет смысла тратить слезы на то, что невозможно изменить.

— Но я не могу, — причитала Барсина, — не могу! Я никогда… Госпожа… Я никогда не думала о мужчине в этом смысле. Я провожу свои дни в молитвах и занятиях музыкой. Великий царь… — Ее глаза стали еще больше, и в них замелькали искорки фанатизма. — Он — чужеземец, и я даже не знаю его языка. Как я могу позволить такому мужчине прикоснуться ко мне? С равным успехом я могла бы соединиться с дикарем из степей!

Роксана улыбнулась подобному сравнению.

— Не говори так, Барсина. Все-таки великий царь более цивилизован, чем какой-нибудь скиф. Более того, он очень ласков с женщинами, которые ему нравятся. Подчинись ему во всем, и он не причинит тебе никакого вреда.

— Но… — Ее голос зазвучал еще тише. — Мои служанки шепчутся о невероятных вещах… о фаллосе, который так велик, что… Я скорее умру, чем позволю подвергнуть свое тело подобному осквернению.

— Это вранье, — успокоила ее Роксана. — Просто женские сплетни. Александр — самый обычный любовник, — лгала она. — Хотя, конечно… как бы это сказать помягче… В определенном смысле он более щедро одарен природой, чем большинство мужчин. Но, уверяю тебя, царский член вполне нормален… хотя, конечно, он большой.

Барсина побелела и прикусила нижнюю губу.

— Господин Александр ожидает, что его невеста окажется девственницей. Ты ведь непорочна, не так ли?

— Конечно! — Персидская принцесса вспыхнула. — Я никогда…

— Разумеется, разумеется, — поспешно сказала Роксана. — Я вовсе не хотела оскорбить честь твоей семьи. Так вот, тебе ничего не нужно делать, кроме как подчиняться его желаниям. Учти, что он не любит женщин с острым языком и своенравным характером.

Барсина кивнула.

— Я понимаю. Он такой же, как и мои дядья.

— Точно, — согласилась Роксана. — Ты родилась женщиной, и заниматься любовью с мужем — это естественно для тебя. Возможно, ты даже найдешь в этом удовольствие.

Барсина только вздохнула.

— Может, и не совсем удовольствие, но больно будет только первые несколько раз, если ты предусмотрительно воспользуешься маслами и будешь лежать совершенно неподвижно.

Персиянка подняла заплаканное лицо и попыталась успокоить саму себя.

— Если то, что ты говоришь, правда, возможно, все обстоит не так уж и плохо. Меня учили повиновению всю мою жизнь. Я никогда не посмела бы противиться господину Александру, но…

— Никаких «но». Будь нежной, будь молчаливой, будь покорной и спрячь чувства подальше. Говори, как можно меньше. Александр владеет языком твоей страны, хотя и поверхностно. Он будет добр к тебе и, возможно, проведет с тобой всего несколько ночей, чтобы выказать уважение твоему роду.

— Ты действительно так думаешь? — В ее влажных от слез глазах блеснула надежда. — Я смогу вынести все, если буду уверена, что это не навсегда.

— Ничего не бывает навсегда. — Роксана встала. — Пойдем к остальным, чтобы нас не обвинили в заговоре против царя. — Она улыбнулась одними глазами. — Тебе не нужно бояться меня, Барсина. Я поняла, что мы с тобой не враги.

— Это так. У меня нет никакой жажды власти. Я всего лишь хочу, чтобы меня оставили в покое. У меня есть козочка. Я воспитывала ее с детства, и она ест с моих рук. Как ты думаешь, царь не заставит меня избавиться от нее?

— Ты можешь завести себе столько козочек, сколько захочешь, Барсина. Александр любит диких животных… и немногословных женщин. — Роксана взяла ее холодную руку. — Пойдем, у нас обеих есть обязанности. И не мучай больше свое сердце ненужными страхами.

Принцесса Барсина склонилась в изящном поклоне.

— Благодарю тебя, госпожа. Я никогда не забуду твою доброту.

— Надеюсь, что так и будет, — ответила ей Роксана, озорно сверкая глазами. — Повинуйся во всем, и ты угодишь своему господину. Скоро мы с тобой станем сестрами. Приходи ко мне за советом без колебаний, иначе для чего тогда нужны сестры?

Глава 25

Александр не жалел денег для ритуала бракосочетания Греции и Персии. Искусные рабочие возвели роскошные павильоны с разноцветными крышами и золочеными колоннами более тридцати футов высотой. Для многочисленных молодоженов были сооружены покои с сотнями богато убранных спален, а для великого царя мастера создали восхитительную опочивальню с золотым брачным ложем. Было нанято множество музыкантов и несколько групп афинских актеров. Все воины, причастные к празднеству, получили новую униформу и начистили оружие до зеркального блеска.

Повара и хлебопеки задействовали все печи, чтобы приготовить угощение для этого великого дня. За одну ночь вырос палаточный городок портных, кожевников, торговцев вином и артистов балагана. Продавцы сладостей, одежды, ювелиры и плотники пытались занять лучшее место для своей торговли или ремесла. По пыльным улицам гнали стада рогатого скота, овец и гусей, а воздух был наполнен запахом навоза, жареного мяса и свежеиспеченного хлеба.

Жрецы, маги и праведные мужи всех вероисповеданий собрались здесь, чтобы напутствовать вступающих в брак соответственно торжественной церемонии.

Отряды солдат заполнили все свободные площади, оттачивая воинское мастерство. Для мошенников наступили благословенные времена. Жулики из Персии, Скифии и Греции шныряли среди толчеи и суматохи, обчищая ничего не подозревавших горожан и гостей, прибывших на торжество.

Роксана в своих покоях развлекалась, слушая персидских поэтов, и смеялась уморительным трюкам группы дрессированных собак. В садах, примыкавших к ее палатам, не уменьшался поток торговцев драгоценностями. Хорошо охраняемая, но без привычного здесь покрывала на лице, согдианская принцесса покупала необработанные драгоценные камни, золотые цепочки, короны, ожерелья из жемчуга, сотни ярдов китайского шелка, серебряные и золотые потиры и посуду на сумму, достаточную для выкупа из плена дюжины царей. Она выбрала себе три новые короны: одну с алмазами, другую с жемчугом, а третью с изумрудами, а также браслеты и серьги, подходящие к каждой из этих корон.

Она приказала доставить огромные сосуды с редкими пряностями и дюжины персидских ковров, а также две сотни лучших скифских луков из рогов с резными колчанами и несколько ящиков стрел с железными наконечниками для своих женщин.

Швеи кроили рулоны шелка и шили одеяния для Роксаны и ее служанок. Униформы для Кайана и его отряда были прошиты золотой нитью и украшены сапфирами и жемчугом. Все «летучие демоны» должны были подобрать себе белых скакунов и надеть на них украшенные драгоценными камнями попоны. Для себя Роксана потребовала новую колесницу и упряжку лошадей.

На следующий день после покупки лошадей Кайан поймал Роксану в зале возле ее личной ванной комнаты.

— Ты случайно не сошла с ума? Зачем понадобились моим «летучим демонам» украшенные камнями мечи и стрелы с серебряными наконечниками? Александр убьет тебя, когда узнает.

— Тихо! — Она приложила к его губам два пальца. — Я не сумасшедшая и не самоубийца. Мой супруг не запрещал мне покупать все, что мне будет угодно, для празднования его бракосочетания.

— Чтобы выставить мои войска на посмешище, а из меня сделать пугало?

— Спокойно, брат. Половина того, что я купила, уже находится на полпути в Согдиану. Каждый из караванов верблюдов и мулов, покидающий Сузы, везет золото, оружие, рубины, жемчуг, алмазы и изумруды для Двух Царств. Наступит время, и все эти богатства послужат на благо нашему делу.

— Но царь вовсе не дурак. Если только он заподозрит…

— Я ношу его наследника. Гефестион может занять пост визиря, но до рождения этого ребенка я остаюсь вторым лицом после великого царя. То, что ты сейчас видишь, только часть того, чемя занималась со дня бракосочетания с Александром. До своей смерти мои сообщения доставлял Волк, а сейчас его должен сменить ты, Кайан. Даже мой отец не знает, насколько мне удалось облегчить греческую казну, а также использовать и другие источники дохода.

— Но как тебе удалось?

Она усмехнулась и протянула к нему руки ладонями вверх.

— Персия ничем не отличается от Индии. Люди уверены, что я могу влиять на мужа. Что же остается делать бедной женщине, если ей предлагают малую толику от своих богатств?

— И ты просила за этих людей, после того, как получала подношения?

Она нахмурилась.

— Ты меня обижаешь. Я ничего им не обещала. Ты же знаешь, что я не буду лгать…

— Понятно. Тогда получается, что тебя это вполне устраивало. Она только пожала плечами.

— На войне как на войне. Женщина должна использовать то оружие, которое даровал ей Мудрый Бог. Кроме того, большинство из тех, кто делал мне дорогие подарки, — это просто алчные люди, мечтающие только о том, как содрать с простых людей последнюю шкуру.

— Однако когда Александр женится на персидской принцессе, ты можешь лишиться его благосклонности. Если она подарит ему сына, кто посмеет сказать, что ее ребенок…

— Неужели ты думаешь, что меня волнует, кто займет трон македонца? Мой мальчик будет править Двумя Царствами.

— Если бы ты родилась мужчиной, Александру пришлось бы столкнуться у границ Бактрии с равным себе соперником.

Она улыбнулась.

— Может быть, да, а может, и нет. Я обычная смертная, а он бог, и часто напоминает всем об этом.

— И ты веришь в это?

— В такой же степени, как и в то, что Барсина подарит ему здорового сына.

Кайан выглядел озадаченным.

— Какой же в этом смысл? А ты случайно не планируешь… — Он выглянул в коридор и осмотрелся, чтобы убедиться в отсутствии посторонних ушей. — Надеюсь, ты не собираешься убить ее?

— Я не намерена ссориться с этой госпожой, пока она не позарится на мое или не станет угрожать моему ребенку. Как бы то ни было, я обязана выполнить то, что должна.

Дворцовый казначей, когда к нему стали поступать счета Роксаны, задрожал от охвативших его мрачных предчувствий. Первая жена царя тратила неслыханные суммы, поэтому игнорирование этого факта могло стоить ему должности, а может, и головы. Но кто посмеет жаловаться великому царю на расточительность его супруги? Однако когда пришел очередной счет на двести шлемов и столько же коротких железных мечей, чиновник решил, что дальнейшее молчание для него смертельно опасно.

Гефестион распечатал официальное письмо с печатью царской сокровищницы и затрясся в приступе неудержимого смеха. Александр, страдавший от назойливого внимания перепуганного портного, подпрыгнул от неожиданности, укололся булавкой и грубо выругался.

— Хватит! — рявкнул он. — Портной испарился, и Александр подошел к своему другу. — Что там такого смешного?

Продолжая содрогаться от хохота, Гефестион передал ему письмо.

— Роксана начала мстить в излюбленной женщинами манере, растрачивая твои добытые неправедным путем богатства с безрассудностью пьяного критского моряка. — Они с Александром уже весьма изрядно выпили, и эта проделка показалась Гефестиону лучшей за все последние недели. — А ты уверен, что можешь позволить себе содержать двух жен?

Гонец стоял, охваченный ужасом, пока великий царь перечитывал послание во второй раз.

— Чего ты ждешь? — грозно спросил гонца Александр. Юноша согнулся в поклоне, и его лицо приняло сливовый оттенок. — Скажи своему хозяину, чтобы он оплатил счета, дурак! И передай ему, что я принял его донесение к сведению и лично поговорю с госпожой, о которой здесь идет речь.

Посланник казначея, совершенно ошеломленный, стал пятиться из комнаты, а затем, подскочив на месте, исчез. Послышался быстро удаляющийся стук его сандалий по мраморному полу.

— А мне можно присутствовать, чтобы в полной мере насладиться этой драматической сценой? — спросил Гефестион. — Я могу вернуть половину твоих затрат, организовав ставки на это состязание между тобой и Роксаной. Как ты назвал меня в Персеполе, когда я возмутился, узнав цену тех ножных лат, — торгашом, пожирающим деньги? — По лицу македонца от смеха покатились слезы.

Александр не выдержал и тоже рассмеялся.

— Она, конечно, ведьма, но царской крови и почти ровня мне. Так или иначе, это будет самое дорогостоящее мероприятие в персидской истории. В подобной ситуации Елена Троянская тоже ревновала бы. — Он вскинул руки и улыбнулся. — И что мне прикажешь с ней делать?

— Предложи ей упаковать вещи. Дай ей Бактрию, Согдиану и Китай в придачу в качестве компенсации. Думаю, что для тебя такой вариант будет дешевле.

— Возможно, ты прав.

Вскоре к покоям принцессы Роксаны прибыл мальчик-посланник с просьбой принять его. Поскольку ему было меньше двенадцати лет и оружия при нем не было, Кайан разрешил ему пройти, и его привели в спальню Роксаны.

— Я принес подарок от великого царя, — пропищал он.

Служанка взяла из его рук серебряный ящичек и передала его Роксане.

— Что же прислал мне мой господин? Гадюку? — Она открыла крышку и обнаружила внутри шкатулку из лакированного красного дерева, внутри которой находилась еще одна шкатулка — из отборного янтаря. Последняя была завернута в пергамент, на котором твердой рукой Александра было написано: «Вина на мне, но я так одинок!»

Роксана с усмешкой открыла янтарную шкатулку, и служанка ахнула от восхищения. На черном шелке сверкал кулон с огромным бриллиантом.

Роксана зевнула и повертела великолепный камень в потоке солнечного света, проникавшего через открытое окно.

— Поблагодари от меня великого царя и… — она любезно улыбнулась, — доставь это принцессе Барсине. Он может понадобиться ей для какого-нибудь второстепенного праздника.

Мальчик побледнел, а его рот стал открываться и закрываться, как у рыбы. В замешательстве он провел рукой по своим коротко остриженным каштановым волосам.

— Делай то, что я говорю! — приказала Роксана. — Немедленно отнеси все это в покои персидской госпожи! — Она сделала рукой царственный жест. — Передай Александру, что амазонки не нуждаются в подобных безделушках. Также скажи ему, что я не желаю ничего, кроме его общества.

Церемония бракосочетания была назначена на время заката, чтобы гости не страдали от чрезмерно жаркой погоды, установившейся в Сузах. Празднество с бесплатной едой и питьем для всех — и знатных, и простых людей — должно было продлиться несколько дней. Горожан охватило ликование. Предстояло событие, которое случается раз в тысячи лет. Улицы заполнили толпы танцующих людей, а в винных лавках угощали всех желающих за счет великого царя.

Чтобы приветствовать Александра и его новую жену, съехались представители со всех концов огромной империи. Принцесса Барсина, укутанная от любопытных глаз в покрывало с ног до головы, была перевезена в отдельный павильон и спрятана там до момента торжественного обмена клятвами верности. Перед огромным царским шатром потянулись шеренги величественных боевых слонов, за которыми следовали десять тысяч азиатских лучников в великолепных униформах красно-голубого цвета, а также элитные боевые отряды персов, называемые «бессмертными», и прославленные македонские сотоварищи, а за ними — индийские, скифские и фракийские воинские подразделения.

Александр был облачен в царские пурпурные одежды, настолько отягощенные золотыми украшениями и драгоценными камнями, что он едва мог передвигать ноги. В его наряде были смешаны элементы персидского костюма и его родного македонского, чтобы все люди в равной степени могли восхищаться его славой. На его голове был простой лавровый венок — греческий символ героя.

Увидев его, Гефестион выругался.

— Ты мог бы заработать целое состояние в качестве актера.

Впрочем, пышное убранство Гефестиона, как заместителя главнокомандующего мало в чем уступало наряду Александра.

Возле ступеней дворца сформировалась еще одна процессия. Кайан со своими бактрийцами на белых скакунах нетерпеливо дожидался принцессу Роксану. Не желая прятаться во время свадьбы великого царя с персидской принцессой, Роксана заявила о своем намерении выступить в роли свидетеля недальновидного поступка мужа.

Возле широкой мраморной лестницы ее ожидала позолоченная колесница. Персидские конюхи дрались за право вести пару вороных арабских скакунов, которые горделиво вскидывали головы и переминались под золоченой упряжью. Кайан спешился и стоял возле колесницы, наблюдая за тем, как наверху появилась Роксана и стала неторопливо спускаться по ступеням.

— Артемида! — пробормотал он. — Девственная богиня луны!

— Если бы я захотела походить на эту греческую богиню, то на мне было бы серебро, — возразила Роксана.

Через плечо у нее висел золотой лук вместе со скифским колчаном, украшенным золотыми изображениями и сверкающими изумрудами. Ее просторное одеяние было сшито в греческом стиле, а голову украшала корона Согдианы из чистого золота. Копна кудрей червонного золота свободно падала почти до пояса.

Кайан встал на колено и склонил голову, чтобы скрыть любовь и восхищение, легко читаемые в его глазах. Поднявшись, он помог ей взойти на колесницу и прошептал:

— Теперь мне не страшно и погибнуть.

Ее прикосновение зажгло огонь в его чреслах, и ему мучительно захотелось перебросить ее поперек лошади и умчать к покрытым снегами вершинам родных гор.

В уголках губ Роксаны затаилась улыбка, и она, прежде чем крепко взять в руки золоченые кожаные поводья, подмигнула ему.

— Пора ехать. Мы не можем задерживать брачную церемонию.

Они пронеслись через город в сопровождении великолепных бактрийцев, за которыми скакала сотня кавалеристов Александра. Все головы поворачивались вслед золотой колеснице, мчавшейся в направлении места торжественного мероприятия.

Когда Кайан вел своих людей мимо отрядов слонов и македонских войск к царскому павильону, черты его лица были невозмутимы и суровы, как скалы родной ему Согдианы. Среди собравшихся гостей пронесся ропот изумления.

Внутри павильона великий царь хмуро уставился на Гефестиона, который повернулся к Птолемею и пожал плечами.

— Да спасет нас Арес! — произнес Гефестион. — И что теперь делать? Займись этим сам. Насколько мне известно, ты не из тех, кого может сбить с толку жеманничанье невесты.

Александр бросил свирепый взгляд на перепуганную будущую жену и дал знак жрецу продолжить церемонию.

— Чего же ты ждешь? — добавил он зловеще.

Принцесса Барсина покачнулась. Ей было душно под шелковыми одеждами и тройным покрывалом. Она чувствовала, что может упасть в обморок. Со вчерашнего утра она ничего не ела, поскольку боялась, что ее стошнит. Хуже того, греческий дикарь, стоявший рядом с ней, оказался ниже ее на целую голову. Мысль о том, как они выглядят вместе, совсем затуманила ее и без того слабое зрение, и она ощутила, как предательски дрожат ее колени.

Гефестион быстро подал ей стул, и Александр вздохнул с облегчением. Когда эта девица сидела, он не казался себе таким смешным. Он попытался поддержать ее, но она вздрогнула, будто он ее ударил. Ничего, сегодня он положит ее в свою постель, в сознании она будет или без сознания. По крайней мере, на брачном ложе ему не придется беспокоиться о том, что она возвышается над ним, как погонщик слонов в своей башенке.

Пурпурные одежды почти полностью скрывали принцессу. Единственными видимыми частями ее тела оказались длинные тонкие пальцы, отягощенные слишком большим количеством колец, а из-под покрывала смотрели огромные испуганные глаза. Александр готов был поклясться фаллосом Зевса, что никто даже не мог представить, какие чувства испытывает монарх, идя на жертвы ради блага своего народа!

Прежде чем прочистить горло, жрец в третий раз повторил свой вопрос. Александр вздохнул и дал нужный ответ. Неужели все это должно тянуться так нескончаемо долго? А ему еще предстояло выдержать ритуал персидской брачной церемонии. В голове Александра звенело, и одновременно он чувствовал острое желание справить малую нужду. Похоже, что ночь ему предстояла долгая и трудная.

Из павильона сквозь толпу пробирался Птолемей.

— Принцесса Роксана! Я должен был догадаться. — Он запрыгнул в колесницу и взял у нее вожжи. — Ты что, с ума сошел? Как можно было позволить ей ехать одной? — обрушился он на Кайана. Тот ничего не ответил. Птолемей щелкнул кнутом над головами вороных. — Тебе здесь не место, госпожа, — сказал он. — Александр в ужасном настроении.

Роксана вцепилась в борт, пытаясь сохранить равновесие в раскачивающейся колеснице.

— То, что случилось между нами, тебя не касается! — Повозку тряхнуло, когда колесо попало в выбоину, и принцесса свалилась на Птолемея, но сразу же встала. — Отдай мне поводья!

— Улыбайся людям, Роксана! Они теперь будут говорить о тебе месяцами. Ты уже сделала то, ради чего прибыла сюда, украв всех зрителей у невесты. А сейчас вложи свой меч в ножны и удались, не теряя достоинства, — говорил Птолемей, улыбаясь и махая рукой зевакам.

— Ах ты сукин сын! Никто не запрещал мне присутствовать на бракосочетании!

— Хотя бы раз придержи язык, женщина! — Птолемей снова щелкнул хлыстом, и лошади рванули вперед.

Кайан и бактрийцы не отставали от колесницы. Македонец не сказал больше ни слова, пока они не достигли ступеней дворца. Там он остановил упряжку и передал вожжи дежурному конюху.

— Кайан! Проводи царское высочество в ее покои и подержи ее там… примерно с неделю, — приказал Птолемей.

Разъяренная Роксана резко повернулась к нему.

— Как ты ухитрился остаться без знатной невесты, Птолемей? Неужели впал в немилость?

— Полагаю, что мне просто повезло. А тебе не стоит сходить с ума из-за этой свадьбы. Поверь, девственница, которой уже исполнился тридцать один год, того не стоит.

— Дело не в ней. Я не потерплю, чтобы меня оскорбляли подобным образом. Сначала Европа, а теперь Барсина. Я должна сказать тебе, что…

— Европа? — Птолемей усмехнулся. — Но она принадлежит Гефестиону.

— Тем не менее, мой супруг спал с ней, — настаивала Роксана. — Я знаю это точно.

Птолемей поймал ее руку и поднес к губам.

— Как можешь ты так хорошо его знать, но в то же время не знать вообще? Только тебе принадлежит его сердце, госпожа, только тебе. С тех пор, как Александр взял тебя в жены, он не спал ни с одной женщиной.

— Лжец! — воскликнула Роксана. — Я обнаружила эту развратницу в его постели.

— Это проделка Гефестиона. В ту ночь Александр налился так, что не мог даже отличить женщину от козы, но ты не дала ему совершить ошибку.

— Если ты говоришь правду, тогда почему Александра устраивает то, что я считаю его неверным супругом? Почему он не сказал мне…

— Чтобы ты решила, что можешь его контролировать? — Птолемей покачал головой. — Это ведь он должен всех контролировать. Обещаю тебе, что, если ты, такая умная, не совершишь никаких глупостей, он вернется в твою постель не позже чем через неделю.

Ответ Роксаны отличался такой оригинальностью, что Птолемей посмеивался всю обратную дорогу в свадебный павильон на позаимствованной у Кайана лошади. Он прибыл туда, как раз в тот момент, когда жрецы благословляли десять тысяч воинов-женихов и их персидских невест. Он надеялся, что у всех хватит ума не сообщать великому царю о появлении Роксаны, по крайней мере, до брачной ночи. В подобные моменты Птолемей искренне сожалел, что не остался в свое время в Македонии, чтобы заняться там мирным сельским трудом, как того хотела его мать.

Второй подарок, полученный Роксаной от мужа на следующий день, представлял собой египетское ожерелье из сверкающих зеленых изумрудов и алмазов. Его она передала Кайану.

— Продай это в Египте, — приказала она. — За вырученные деньги мы сможем купить оружие, доспехи и лошадей для целого полка согдианских солдат. Наступит время, и моему сыну для защиты родины понадобится мощная армия.

Она больше не проливала слез из-за свадьбы Александра: ее печаль оказалась слишком горькой для слез. Вместо этого она занялась переводом старинного китайского медицинского трактата.

Неделя праздников была омрачена одной трагедией. Каланус, индийский праведник, последовавший за Александром в такую даль, умирал. Его любили и уважали, и сам великий царь, оставив новую жену, отправился к старику вместе со многими своими командирами и соратниками. Роксана тоже решила отдать дань уважения Каланусу и его мудрости.

Когда пришли друзья, чтобы попрощаться с ним, Каланус лежал на циновке под навесом от солнца. Его кожа приобрела оттенок старого пергамента, а пытливый огонек в глазах погас. Роксана опустилась на колени рядом с ним.

— Неужели ты должен покинуть нас, Каланус? Я так ценю твои советы!

Он заставил себя улыбнуться.

— Над тобой собираются тучи, дочь моя, но ты должна верить в лучшее. Солнце снова засияет во всей его славе, и ты дождешься своего триумфа.

Гул голосов сообщил о прибытии великого царя. Роксана поцеловала руку мудреца и отошла в сторону. Александр заключил Калануса в свои объятия и всхлипнул.

— Только не сейчас! — воскликнул он. — Ты мне так нужен, друг мой!

— Мы с тобой не прощаемся, Александр. Я снова встречусь с тобой в Вавилоне.

Услышав, что сказал Каланус, Роксана застыла от ужаса и пробормотала молитву, чтобы защитить мужа. Эти слова можно было воспринимать, как пророчество, и ничего хорошего они не сулили.

Когда праведник закрыл глаза в последний раз, его похоронили в соответствии с обрядами его религии — сложили огромный погребальный костер, и его земное тело было предано пламени. После этого события веселье в городе уже не возобновилось, и люди вернулись к своим повседневным обязанностям и заботам.

Агенты Роксаны предоставляли ей подробную информацию о том, как развиваются отношения между Александром и его новой женой. Как и предсказывал Птолемей, великий царь уже устал от Барсины, а один из слуг заверил Роксану, что Александр провел с принцессой только две ночи, а затем перебрался в свои покои.

Публично царь никоим образом не выказывал недовольства новой женой — это было не в его правилах. Она была его супругой и имела право пользоваться всеобщим уважением. Но, похоже, между ними не возникало никакого притяжения. В сущности, никто даже не слышал, чтобы они беседовали между собой.

Роксана послала в мишень очередную стрелу с расстояния тридцать футов. Днем сад превращался в тренировочную площадку, и приближенные женщины принцессы усердно практиковались в фехтовании на мечах и в стрельбе из лука. Роксана любила дворцовые сады в Сузах, которые были оазисами зелени среди однообразного ландшафта в коричневых тонах. Климат здесь был жарким и сухим, а любая земля при отсутствии полива быстро превращалась в пыль.

В царских садах росли прекрасные деревья, кустарники и цветы из многих стран. Повсюду журчали фонтаны и дарили прохладу бассейны и пруды. Все это великолепие было окружено высокой стеной с острыми наконечниками наверху, которую бдительно охраняла тяжеловооруженная стража. Женская часть дворца охранялась не менее тщательно, чем государственная казна, а любых нарушителей карали мгновенной смертью.

До сих пор беременность Роксаны протекала довольно легко, на ее щеках расцветал румянец, а глаза сверкали как звезды, несмотря на печаль, окутавшую сердце. Она хотела, чтобы отец ее ребенка проводил время с ней, но только лишь на ее условиях. Сорайя уже предостерегала ее от излишнего доверия к его словам и действиям и советовала ей переключить внимание на малыша, которого она вынашивала. Вот он никогда не предаст ее, как это сделал Александр.

Через неделю после дня бракосочетания у двери, ведущей в покои первой жены, появился Птолемей и обратился с официальной просьбой об аудиенции у принцессы Роксаны. Кайан, дежуривший в то утро, сообщил об этом Роксане, и та появилась почти мгновенно. На ней была одежда для верховой езды.

— В чем дело, Птолемей? — спросила она. — Ты вовремя, а мог меня и не застать, поскольку я как раз намеревалась проехаться. Если я еще останусь взаперти в этой тюрьме, то сойду с ума.

— Сохрани свои любезные слова для Александра, госпожа. Я предпочел бы поговорить с тобой наедине.

Они вместе направились в главный зал для приемов, расположенный за женской частью дворца. Бондур и трое бактрийцев следовали за ними на почтительном расстоянии.

— У меня для тебя очередной подарок от Александра, — сообщил Птолемей. — Думаю, что он тебе понравится. — Он тут же поднял руку, чтобы блокировать возможный удар. — Предупреждаю, что я не такой воспитанный человек, как он. Если ты меня ударишь, то я отвечу тем же.

— Я вовсе не ребенок, чтобы бессмысленно раздавать тумаки.

Ее злость на Птолемея несколько улеглась, ведь он был прав — не стоило появляться на свадьбе Александра столь демонстративно, несмотря на то, что царь и предал ее.

Птолемей пригласил ее присесть на скамью и сел рядом.

— Терпеть не могу это место, — признался он. Она смотрела на него выжидающе. — Вы с царем расстались не самым лучшим образом. Он не желает возвращаться в твои палаты, чтобы снова быть изгнанным из них.

— Но зачем вообще приходить? У него теперь новая госпожа, а я сейчас беременна. Ему нет никакой необходимости бесполезно тратить на меня свое царское семя. — Она горделиво вздернула подбородок. — Если он пожалует мне развод, о котором я просила, я с радостью возвращусь домой или даже поеду к отцу в Гиндукуш.

Лесная зелень ее наряда гармонировала с искусно подкрашенным лицом, а когда она злилась, то казалась Птолемею еще более привлекательной.

— Не стоит бесконечно вспоминать о его браке с Барсиной. Послушай меня! У тебя есть ум, так используй его. Его свадьба с персидской принцессой стала неизбежностью с того самого дня, когда он занял трон Дария. Ты даже не представляешь, сколько его планов рухнуло, когда он взял в жены тебя. Твое поведение может разрушить ваш союз с Александром. Ты хорошо знаешь, как он к тебе относится. Прими его дар, улыбнись и передай ему, что просишь прощения.

— Это я прошу прощения? — Роксана вскочила на ноги. — Я? — Ее щеки горели пунцовым пламенем.

— Это будет далеко не первый раз, когда ты солжешь ему. — Птолемей не позволял эмоциям взять над собой верх. — Перестань думать как женщина, Роксана. Твой ребенок станет его наследником. Ты нужна Александру, поскольку предана ему и положительно на него влияешь. Без тебя он снова начинает верить в свое бессмертие, а ты помогаешь ему спуститься на грешную землю.

Она сразу же осознала мудрость его слов, хотя и продолжала протестовать.

— Все беспокоятся о том, чтобы царь не потерял лицо. А как насчет меня?

— С каких это пор азиатская царица теряет лицо из-за того, что ее муж взял еще одну жену или даже дюжину? У Дария было, кажется, три сотни наложниц.

— Точнее, триста шестьдесят четыре, — сказала она. — Официально.

— Разве это как-то беспокоило его главную жену?

— Согласно обычаям Согдианы жена должна быть одна, так же как и у вас, греков.

— Хорошо, но разве у согдианской знати нет наложниц? Скажем, у твоего отца?

Она нерешительно кивнула.

— Наложница не является женой, но, тем не менее, все дети, рожденные в таком союзе, считаются законными и имеют те же права, что и дети от законного брака.

Он покачал головой, задумчиво потирая свой длинный нос.

— Это может привести к неожиданным поворотам в политике и разным интригам.

— В этом мы совсем не похожи на греков. В нашей истории не было случая, чтобы член правящей династии ради трона убил брата или сестру.

— Кто же наследует власть?

— Трон переходит к самому достойному, причем дочери в этом отношении равны с сыновьями.

У Птолемея последняя новость вызвала недоверчивый смех.

— Разве возможно, чтобы царь передал власть женщине в обход наследника мужского пола?

Она вздохнула.

— К счастью, в моем случае подобная проблема не возникала. Я являюсь единственным оставшимся в живых ребенком принца Оксиарта, поскольку все мои братья умерли.

— Вернемся к нашему разговору, принцесса. Мы установили, что ты способна доверять только мужчине, у которого одна жена. Ты и есть его жена и товарищ. Этот союз с принцессой Барсиной — не более чем политическая необходимость, вынужденный шаг, чтобы советники Александра остались довольны.

— Мои советники будут вполне удовлетворены, если я разведусь с Александром и приглашу к себе в постель другого мужчину.

— Такое возможно, но всего на несколько часов. Как только Александр узнает… — Птолемей пожал плечами. — Используй логику, Роксана. Я всегда полагал, что у тебя ум хорошего военачальника. Неужели ты готова потерять все из-за нелепой ревности?

— Отлично! — заявила она. — Я принимаю подарки моего господина. Что еще ты прикажешь мне сделать? Пройти по коридорам в обнаженном виде и пасть к его ногам? — Она задумчиво облизнула губы. — Может…

— Нет! — Он вскинул руки, изображая ужас. — Допустим, ты отправляешься проехаться на лошади и случайно встречаешься с охотничьей партией царя. Вот тебе и возможность извиниться перед ним. Если вы с Александром возвратитесь вместе, то неприятный инцидент будет забыт навсегда. Ты — мать его будущего наследника, и никто не ожидает, что царь будет суров с тобой.

— Он совершил ужасную ошибку и оскорбил меня. И ты после этого хочешь, чтобы я молила о прощении и отдалась на его милость?

Птолемей только рассмеялся.

— У меня есть некоторые основания полагать, что такая сцена будет для Александра более болезненной, чем для тебя.

Рослый македонец повернулся к своему помощнику и кивнул. Тот поспешил в коридор и вскоре вернулся с громко выражающим свое недовольство пушистым и когтистым комочком.

— Ах! — воскликнула Роксана и опустилась на колени, чтобы взять львенка. Острые как иглы молочные зубки цапнули ее за руку, но она прижала царственного детеныша к груди. — Он прекрасен!

— Она, госпожа. Это маленькая львица.

— Она прекрасна! — Роксана погладила коричневато-золотистую шерстку, которая оказалась мягкой, как утиный пух. — Что это такое? — Раздвинув густой мех, она обнаружила великолепный ошейник, украшенный рубинами и алмазами. Роксана со смехом сказала: — Надо отдать Александру должное, он превосходный тактик. Можешь сообщить моему господину, что сегодня я отправляюсь на конную прогулку. Заодно упомяни, что кони моих «летучих демонов» никуда не годятся, а я не хотела бы, чтобы они стали всеобщим посмешищем.

Птолемею пришлось предпринять определенные усилия, чтобы сохранить хладнокровие.

— И что ты предлагаешь?

— Я? — Она посмотрела на него с притворным изумлением. — Женщина будет давать советы великому царю по военным вопросам?

Птолемей сложил руки на груди.

— Чего ты хочешь?

— Верблюдов. Бактрийских верблюдов. Я слышала, что сейчас на рынок для продажи выставили достаточное их количество. Это беговые верблюды лучших кровей. Понятно, что они слишком дорого стоят…

— Могу я сказать царю, что ты твердо намерена сегодня публично извиниться?

Она улыбнулась Птолемею.

— Кто знает, что может случиться?

— Позаботься, чтобы у твоего ребенка оказались мужские качества, госпожа. При такой матери они ему не помешают.

* * *

Роксана, в лазурном шелковом одеянии и под плотным покрывалом, выехала из Суз в сопровождении Кайана, Бондура и двадцати бактрийцев. На этот раз принцесса выбрала для себя арабскую кобылу медного цвета. Развевающаяся грива и хвост лошади были заплетены в косички вместе с нитками жемчуга и шелковыми ленточками одного тона с роскошным костюмом Роксаны. Копыта животного были позолочены, а уздечка и чепрак украшены жемчугом и сапфирами.

Кавалькада Роксаны встретилась с охотничьей партией великого царя в семи милях от города. Александр, в расшитых золотой нитью тунике и сандалиях, в своем любимом головном уборе из шкуры льва, ожидал приближения Роксаны и Кайана, сидя на своем вороном скакуне.

— Приветствую тебя, моя госпожа! — произнес он, но его лицо оставалось суровым.

Кайан отсалютовал ему, прежде чем спешиться и помочь принцессе сойти с лошади. Приняв от нее узду, он застыл, готовый ко всему. Роксана подошла к Александру и опустилась перед ним на колени в пыль, прикрыв глаза и демонстрируя полное повиновение.

— Мой господин… — прошептала она и встретилась с ним взглядом.

Александр рассмеялся. Соскочив с Ахиллеса, он поднял ее, обнял и поцеловал на глазах у всех присутствующих.

— Маленькая колдунья! — пробормотал он, а затем заговорил громко, чтобы его могли услышать находившиеся поблизости сотоварищи. — Намерена ли ты поохотиться с нами сегодня, принцесса? Я обещаю, мы сможем приятно провести время. — Он прижал ее к себе, так что выбившаяся из-под тюрбана прядь ее волос щекотала его лицо. — Клянусь всем, что мне дорого, — я скучал без тебя, — шепнул он ей на ухо.

— Я готова сделать все, что пожелает мой супруг, — сказала она. — Я в восторге от малышки-львицы.

Кайан наблюдал за ними, прищурив свои ястребиные глаза. Неужели Александр может поверить в столь легкое взятие крепости? Но царь никак не подходил для роли глупца и превосходно знал характер Роксаны. Это было перемирие между ними, причем в лучшем варианте, на какой только в создавшейся ситуации могли рассчитывать обе стороны.

— Тогда поехали, жена. Я обещал Гефестиону свежее мясо к обеду. Приглашаю и тебя. — Александр вложил в эти слова всю силу своего обаяния. — Ты не против?

— Как пожелаешь, мой господин. — Она позволила ему помочь ей сесть на лошадь и взялась за поводья. — Ты будешь стрелять, а я понаблюдаю, поскольку не прихватила сегодня лук. Так как я безоружна, то успех нашей охоты полностью зависит от тебя.

В том, что принцесса Роксана после ужина отправилась отдыхать в покои великого царя, ничего неестественного не было. Слугам оставалось только обмениваться многозначительными взглядами и перешептываться. Когда царь покинул пиршественный зал, Гефестион бросил Птолемею мешочек с золотыми дариками.

— Я и не сомневался в конечном результате, — сообщил он, — но ошибся относительно необходимого для его достижения промежутка времени.

Птолемей рассмеялся и поднял кубок.

— За принцессу Согдианы! И пусть она родит двойню.

— Но тогда наши проблемы тоже удвоятся.

Обнаженная Роксана на мгновение застыла на краю личного бассейна Александра, а затем нырнула и поплыла к его центру, как водяная нимфа, окутанная волосами, струившимися по ее плечам. Александр догнал Роксану и атаковал снизу, схватив за ноги, а затем поднял ее, шутливо угрожая уронить. Она обвила руками его шею и заглянула в прекрасные глаза царя.

— Я очень рассержена на тебя, — призналась она.

Он позволил ей соскользнуть вниз, пока ее груди не коснулись его мускулистой, покрытой шрамами груди.

— Напрасно. Ты знаешь, что я люблю только тебя. — Их губы встретились и слились в долгом поцелуе. Ощутив на спине его сильные пальцы, которые затем опустились ниже и стали ласкать ягодицы, она почувствовала, как учащается ее пульс. — Ты разжигаешь пожар в моей крови, Роксана.

— А что, если я пришла к тебе из постели другого мужчины? Что тогда? — Ее чувственное тело откликалось на его прикосновения, но сердечная боль не уходила, продолжая давить на нее каменной глыбой.

— Я — мужчина, Роксана. Это совсем другое дело.

Он снова поцеловал ее и опустил голову, так что она оказалась между ее обнаженных грудей, а его руки нежно поглаживали ее округлившийся живот.

— Это совершенно то же самое, — возразила она.

Он подхватил ее под колени, прижал к себе и отнес к покрытому плитами краю бассейна. Выйдя из воды, он положил ее на постель, устроенную из множества мягких подушек.

— Позволь мне любить тебя, дорогая!

— Александр… — прошептала она. — Ты — великий царь. Разве у меня есть выбор?

Он вытянулся рядом с ней, прекрасный и величественный в своей наготе. Взяв ее руку в свою, он заставил ее пальцы ощутить его напрягшееся копье. — Скажи только слово, — хрипло прошептал он, — прикажи мне уйти, и я сниму осаду и удалюсь, сердце моего сердца.

Слезы затуманили ее взгляд, и она погладила его превратившуюся в бархатистое железо пульсирующую плоть.

— Ты знаешь, что я не в силах так поступить, — промурлыкала она в ответ.

Он застонал, лаская губами ее груди.

— А ты знай, что для меня не существует иной женщины, кроме тебя.

Она окаменела.

— Как можешь ты говорить мне такие слова? Барсина…

Он уткнулся носом в ее шею, а затем приподнялся на локте и посмотрел ей в глаза.

— Я провел в постели этой госпожи две ночи, — сказал он. — Но тебе не о чем сожалеть. Барсина осталась такой же невинной, как и до замужества.

— Ты хочешь, чтобы я поверила, что ты спал рядом с ней и не…

— Зачем мне это? — Он усмехнулся. — Она тонка и суха, как древко копья. Все, что она может, — это стенать, источать слезы и молиться. Она слишком много молится.

В груди Роксаны затеплилась надежда.

— Поклянись мне, — потребовала она. — Поклянись, что говоришь правду.

— Клянусь жизнью Гефестиона.

— Тогда мне больше ничего не нужно, — воскликнула она, покрывая его лицо страстными поцелуями. — Бери хоть сотню жен, если ты пренебрег этой ради меня.

Глава 26

К великому удовольствию Роксаны, Александр покинул Сузы, оставив там персидскую принцессу Барсину. Как уже часто бывало раньше, после краткого периода бездействия Александр снова стал самим собой, строя планы экспедиций по завоеванию новых земель. Его первый приказ касался создания нового флота под командованием Неарха. Пока они ожидали завершения строительства судов, Александр со свитой отправился на корабле по реке Тигр, чтобы основать город, а также исследовать новые сухопутные и морские пути.

Оксиарту удалось подавить восстание в Гиндукуше и теперь он занял там пост правителя от имени Александра. Однако победа далась ему дорогой ценой, и он обратился к Роксане с просьбой прислать ему дополнительные отряды верных бактрийцев для службы под его знаменем. Она призвала к себе Кайана и попросила его отправиться к Оксиарту на помощь.

— Ты с ума сошла! — не на шутку разозлился тот. — Сейчас ты нуждаешься во мне больше, чем когда-либо раньше. — Он указал на очевидные признаки ее беременности. — Принц Оксиарт может рассчитывать на большую часть «летучих демонов», если Александр примет соответствующее решение, но лично я остаюсь с тобой. Бондур вполне способен возглавить бактрийцев, тем более, что он это заслужил.

— Неужели ты полагаешь, что Александр не способен позаботиться о собственной жене? — Она пожала плечами. — Сейчас я снова пользуюсь его расположением, и он готов защищать меня даже ценой собственной жизни.

Кайан нахмурился.

— Снова назревают волнения, и ты прекрасно об этом осведомлена. В связи с прибытием тридцати тысяч его молодых солдат из Бактрии и в результате смешения азиатских и греческих войск могут возникнуть серьезные проблемы. У Александра множество врагов, и большинство из них готовы пожертвовать своей правой рукой только ради того, чтобы увидеть твою смерть! Особенно сейчас, когда ты носишь его наследника — ребенка, которого греки открыто называют полукровкой. Неужели ты настолько озабочена своим предстоящим материнством, что потеряла способность мыслить логически?

Она положила руку брату на плечо.

— Тогда посылай Бондура и дай ему столько бактрийских конников, сколько сможешь. Когда они отправятся в путь, я передам с ними те же товары, что и обычно.

Она испытала эгоистическую радость в связи с тем, что ей не пришлось расставаться с Кайаном, даже ради отца. С ней самой и с ее мужем все обстояло хорошо, беременность протекала нормально, но, тем не менее, ее постоянно преследовало ощущение приближающейся опасности.

Путешествие вверх по течению реки Тигр происходило в атмосфере праздности, они с Александром часто оставались наедине. Обычно они делили широкое ложе в роскошной палатке, которую он распорядился установить на палубе их судна. Там, спрятавшись от любопытных глаз, она могла наблюдать за проплывающими мимо берегами, наслаждаться любовью с великим царем и также быть его партнером в занимательной игре, которую они привезли из Индии и в которой принимали участие цари, пешие солдаты и слоны. Сегодня они беседовали и веселились, пока Александр умащивал ее тело ароматными маслами и строил планы в отношении их будущего ребенка.

— Я являюсь прямым потомком Ахиллеса, — похвалялся он, медленно водя ниткой жемчуга по ее круглому животу.

— Ахиллеса? — сонно переспросила Роксана. — Раньше ты мне об этом не говорил. — Она выхватила жемчуг из его пальцев и сунула под подушку. — Мне щекотно.

— По материнской линии. Мой сын станет потомком богов и героев. Ему будет ради чего жить.

— Оставь ему хотя бы земли легендарного Китая, мой господин. У тебя для завоеваний остались еще Аравия и Африка, а на севере есть еще и неизведанные Острова Туманов. — Она взяла его руку и поочередно поцеловала покрытые шрамами костяшки пальцев. — Мир велик, и у твоего сына тоже будут грандиозные замыслы. — Она игриво посмотрела на него. — Но ты ведь понимаешь, что это может быть и девочка.

— Тогда она получит имя Александра. Я отдам ей во владение Индию и выдам замуж за первого сына Гефестиона.

Он положил голову на ее живот, а она стала лениво перебирать пряди его золотистых волос.

Прикрыв глаза она наслаждалась легким речным бризом и слушала игру согдианских музыкантов, доносившуюся из-за матерчатой стенки шатра.

— Но разве у Гефестиона есть сын?

— Пока нет, но я приказал ему не терять времени даром. Его мальчик будет товарищем нашим детям. — Александр поцеловал ее в живот, который, как ей казалось, становился с каждым днем все больше и больше.

— Вскоре я так растолстею, что ты вряд ли захочешь делить со мной ложе. Я становлюсь уродливой, а тут еще и это проклятое клеймо. — Она коснулась выжженного изображения прыгающего тигра на своем бедре.

— Ничего подобного. Этот тигр делает тебя еще более желанной и загадочной. — Он погладил ее обнаженную ногу, проведя рукой сверху вниз, до щиколотки и свода стопы. — Мне нравится то, что моя женщина стала круглой и мягкой.

— М-м. — Она вздохнула. — Мне приятно слышать такое. — Ее не переставало удивлять, насколько заботливым мог быть Александр, когда находился в соответствующем настроении. — Ты находишь меня мягкой?

— Только твое тело, но не сердце, оно яростное, как у льва. — Он сел, налил в ладонь очередную порцию масла и занялся массажем ее ног. — Уже в первую ночь, которую мы провели вместе, я знал, что ты достойна стать матерью моего сына.

— А я тогда считала тебя дикарем, — вспомнила она. — Впрочем, и сейчас мое мнение не изменилось.

Он тихо засмеялся.

— Причина этого в том, что ты будишь во мне зверя. Прежде чем перейти к колену и бедру, он стал растирать ее икру медленными чувственными движениями.

— О, у тебя очень нежные руки. — Она застонала от удовольствия. — Из тебя получился бы превосходный банщик.

— В то утро на скале Согдианы я понял, что должен получить тебя, как только увидел твои прекрасные волосы.

— Если бы я об этом знала, то тут же обрезала бы их.

— Но ведь потом было не так уж плохо, моя маленькая звезда, хотя ты даже для меня являешься постоянной проблемой. Легче было бы взять в жены твою ручную самку леопарда. — Он вытер руки полотном и снова вытянулся рядом с ней.

Она повернулась к нему и провела по его губам кончиками пальцев.

— Если бы я могла догадаться о твоем пристрастии к Акире, то постаралась бы спрятать ее получше, — поддразнивала она царя.

— Кто знает, кто знает… — Поймав ее правую руку, он прижал ее ладонь к своей — палец к пальцу. — Вероятно, найдутся те, кто готов обвинить меня в намерении переспать с этой проклятой кошкой. Мои враги распространили уже столько небылиц о моих пороках и половых извращениях, что найдутся глупцы, готовые поверить и в такое.

Он перецеловал ее пальцы, а затем перевернул ее руку ладонью вверх и высыпал в нее сверкающую струйку алмазов.

— Это для твоей коллекции.

— Благодарю, мой господин. Ты слишком щедр.

— Отошли их в свои горы вместе с оставшимися у меня сокровищами.

— Я уже давно ждала, когда мы коснемся этой темы, — сказала она, а затем придвинулась и провела кончиком языка по его нижней губе. — Но это никак не поможет тебе заставить меня забыть о твоих дурных привычках. Ты пьешь слишком много неразбавленного вина, а прочие твои извращения меня не слишком волнуют. — Она озорно улыбнулась. — Если не считать героической способности длительно заниматься тем, что доставляет жене наибольшее удовольствие.

— Это твои слова. — В его глазах загорелось желание.

Она со смехом откинулась на подушки и раскинула руки.

— Кому же это знать, как не мне?

— Однако мы должны быть осторожны, чтобы не причинить вреда нашему сыну.

— Да, но есть множество способов этого избежать, мой македонский варвар. Мне еще предстоит обучить тебя всем секретам Ниры.

Он обхватил ее голову обеими руками и нагнулся к ней, прищурив серо-голубые глаза.

— Неужели ты думаешь, что так легко сможешь отвлечь меня от разговора о своих преступлениях, связанных с вымогательством?

— Почему бы и нет? — Она шутливо толкнула его в грудь.

Он резко вздохнул.

— Можешь играть в свои игры, моя маленькая жена, — произнес он. — Продолжай воровать у меня все, что пожелаешь, но только при условии, что всегда будешь помнить, кто твой хозяин и кому ты должна быть верна. В этом случае мы никогда больше не будем ссориться.

Она засмеялась и прижалась бедрами к его бедрам.

— Тогда мы остаемся лучшими друзьями.

— И любовниками, — хрипло добавил он. — Любовниками навсегда!

Роксана была вполне довольна. Она умоляла Александра отправить ее в Согдиану к моменту рождения ребенка, но в результате они сошлись на великолепных летних дворцах персидской империи в Хамадоне. Здесь была лесистая горная местность, очень похожая на ее родину. Охота в Хамадоне оказалась выше всяких похвал, так что Александру было чем заняться в то время, пока она ожидала наступления родов.

В Опии к Александру присоединился Гефестион с главной армией. Многим из греческих ветеранов было уже за пятьдесят и даже за шестьдесят лет. Онибыли щедро награждены за службу и имели возможность отправиться домой, но, тем не менее, были недовольны тем, что их заменяют более молодыми азиатами. Македонцы протестовали и жаловались, даже несмотря на то, что Александр оплачивал их долги из своих личных средств. Со временем постоянное злоупотребление вином все более подогревало их недовольство и ропот постепенно перерастал в открытый бунт.

Власть македонского царя основывалась исключительно на силе его личности, и армия, преданно следовавшая за Александром через половину мира, не задумываясь, расправилась бы с ним в случае потери им контроля над людьми. Ему в очередной раз удалось пресечь мятежные настроения, вновь заставить поклоняться ему как герою и приглушить их недовольство. Он собрал азиатские и греческие войска вместе на грандиозном празднестве мира и братства, заставив старых солдат в экстазе вновь и вновь выкрикивать имя их великого царя.

Роксана со слезами на глазах попрощалась с Бондуром и «летучими демонами», поочередно обняв каждого из них и передав с ними личное послание своему народу.

— Ты обязан жениться, — сказала она Бондуру. — В сердце ты навсегда сохранишь Парвону, но она не хотела бы, чтобы ты остался одиноким в преклонные годы. Тебе нужны дети и внуки, которые наполнят радостным смехом твой дом.

Она одарила своего верного командира огромными земельными наделами с крепостью на границе Согдианы и Бактрии.

— Ты доказал свою верность. Господин Александр обещал, что если ты сможешь хорошо проявить себя, помогая отцу, то после окончания срока службы он вознаградит тебя наследственным титулом и властью над всеми этими землями.

Бондур сел на лошадь и молча отсалютовал ей, поскольку переполнявшие его эмоции не давали ему говорить. Служить Роксане было трудно, но он гордился тем, что именно ему выпала эта нелегкая задача. Она взяла с него клятву на крови поддерживать ее ребенка, если он займет в будущем трон Двух Царств. Его седельные сумки были наполнены драгоценными камнями для сокровищницы Согдианы. И то обстоятельство, что принцесса Роксана настолько доверяла ему, было для него большим подарком, чем крепость и земли.

Когда армия вступила в пределы Мидии, Роксана ехала на своей кобыле рядом с великим царем. Никейские равнины служили традиционным местом для разведения боевых коней персидской империи. На зеленых пастбищах под охраной великолепных жеребцов паслись тысячи кобылиц с жеребятами.

— Им просто нет числа! — восхищенно воскликнула Роксана. — О, мой господин, посмотри! Видел ли ты когда-либо подобное зрелище? — Она энергично наклонилась вперед и взмахнула рукой, указывая на бесчисленные табуны. — По сравнению с этим сокровища Суз не более чем мусор!

Александр помрачнел.

— Это всего лишь треть того, что должно быть. Сейчас их примерно пятьдесят тысяч; остальные расхищены или потеряны вследствие преступной беспечности, пока мы находились в Индии. Я уже заменил здесь наместника и всех чиновников, так что через несколько лет мы можем ожидать прибавления поголовья.

Роксана в задумчивости прикусила нижнюю губу. Ей было точно известно, куда подевались несколько тысяч пропавших лошадей. Перед своей гибелью Волк успел сообщить ей о налете бактрийцев на владения великого царя. Краешком глаза она внимательно следила за Александром. Знает ли он?

— Пятьдесят или сто тысяч, но их все равно больше, чем у любого другого царя. Ты можешь запустить в эти косяки арабских кобылиц. Они легче и отважнее любых других лошадей, которых мне только доводилось видеть.

— Но такая лошадь сможет нести лишь женщину или ребенка. — Он улыбнулся. — Мы сможем подобрать здесь подходящего жеребенка для моего сына. К тому времени, когда его начнут обучать верховой езде, его конь уже станет достаточно взрослым.

— Согдианские лошадки очень надежны и никогда не спотыкаются, мой господин, — заметила она. — Это именно то, что нужно для маленького принца.

— Если понадобится, я найду для него даже самого Пегаса. Как бы то ни было, мы вместе научим его скакать, как настоящий скиф.

Александр ударил пятками Ахиллеса, и они галопом помчались к пастбищам, оставив позади растянувшуюся на долгие мили армию.

Роксана обосновалась во дворце-крепости Хамадона, чтобы провести там последние месяцы перед рождением ребенка. Охота оказалась превосходной, так что Александр, Гефестион и Птолемей пропадали целыми днями. Александр пожертвовал ночными возлияниями в кругу друзей, чтобы проводить время с ней. После жары Суз высокогорная прохлада казалась благодатью, и Роксана погрузилась в изучение достопримечательностей этого древнего города. Для помощи при рождении принца приехали маги из Согдианы, а супруг позаботился о том, чтобы все ее малейшие желания и прихоти мгновенно исполнялись.

Снова вспыхнула затихшая было вражда между греками и персами, поэтому Александр решил отвлечь людей, объявив о предстоящих атлетических играх и соревнованиях. Солдаты, которые радовались праздникам как дети, с энтузиазмом принимали участие в соревнованиях по бегу и борьбе, в поединках кулачных бойцов.

— Ты тоже намерен принять участие, мой господин? — поинтересовалась Роксана.

— Разумеется, если найдется равный мне царь, — ехидно ответил Александр. — Немедленно сообщи мне, если таковой объявится.

Рабочие построили для Роксаны балкон, так что она могла наблюдать за ходом состязаний, оставаясь невидимой для толпы. Вместе с ней там находились Александр, Птолемей и Пердикка, попивая вино и лакомясь специально приготовленными для царского стола деликатесами. Отсутствовал только Гефестион, слегший в постель с приступом болотной лихорадки.

— Сегодня утром он сказал, что ему немного легче, — сообщил Александр. — Я оставил с ним лекаря.

— Досадно, когда собственные потроха мешают человеку получить удовольствие, — посочувствовал Пердикка. — Он очень хотел посоревноваться.

Птолемей рассмеялся.

— Лично я предпочитаю оставить игры молодежи. Похоже, что с каждым годом мой меч все тяжелеет.

Роксана выпила глоток ледяного фруктового напитка и мысленно пожелала, чтобы дни обрели крылья. Ее тело погрузнело, а спать становилось все тяжелее. До сих пор ее господин проводил рядом с ней каждую ночь, но рано или поздно ему на глаза может попасться какое-нибудь смазливое личико, следовательно, чем быстрее ребенок окажется в ее руках, тем лучше.

В царской ложе неожиданно появился гонец с побелевшим лицом и рухнул к ногам царя.

— Господин… — Его голос прервался.

Александр вскочил на ноги и, схватившись за рукоять меча, закрыл Роксану.

— Что случилось?

Птолемей и Пердикка застыли в напряжении.

— Господин Александр, меня послал высокочтимый Гефестион. Он очень плох и просит вас прибыть к нему.

— Птолемей, ты остаешься с Роксаной! — Александр выбежал с балкона, а Пердикка последовал за ним, но они появились у Гефестиона слишком поздно, когда он уже испустил последний вздох.

Горе Александра не знало границ. Он оставался у тела друга три дня и три ночи, отказываясь есть и пить. Слуга шепотом сообщил Роксане, что великий царь в знак скорби обрезал свои волосы ножом Гефестиона. Лекарь, лечивший Гефестиона, бежал, но ему не удалось далеко уйти. По приказу великого царя, а может, и не дожидаясь его указаний, лекаря поймали и повесили на ближайшем дереве.

Александр объявил общий траур во всей своей империи. Были совершены публичные моления и обряды, посвященные душе ушедшего героя, а гривы и хвосты всех лошадей были коротко острижены. Всякая торговля прекратилась, и все застыли в ожидании, в то время, как слухи о близком к безумию состоянии Александра разрастались как снежный ком.

На четвертый день Роксана по настоянию Птолемея отправилась к своему супругу. По указанию Александра тело Гефестиона подготовили к погребальным ритуалам и поместили в роскошный гроб.

Когда она вошла, Александр обернулся, подошел и взял ее за руки.

— Здесь тебе нечего делать, маленькая согдианка.

Его лицо побледнело, на нем проступили ранние морщины, но в покрасневших глазах не было и следа безумия.

— Мы беспокоились о тебе. — Она обняла его.

— Я потерял лучшего друга во всем мире.

— Я знаю, мой господин, мы все потеряли друга.

— Вы с ним часто ссорились.

— Нет, вовсе не так уж часто. Как бы то ни было, Гефестион всегда был готов защитить меня, как твою жену, а также моего ребенка. — Она дала знак служанке. — Я принесла тебе вина и немного хлеба. Ты должен подкрепиться, мой господин. Царство не может долго находиться без твердой руки властелина.

Смерть Гефестиона стала для Роксаны жестоким ударом. Хотя он никогда не одобрял их брак, но являлся вторым человеком в империи, а его преданность Александру была безграничной. Кто займет теперь его место? Это никак не мог быть Птолемей, ее лучший и, возможно, единственный друг среди македонцев. Александр любил его как брата, но Птолемей являлся скорее государственным деятелем, чем военачальником. Ее муж был слишком рассудительным человеком, чтобы поручить ему пост визиря в своей военизированной империи.

Александр взял у служанки кубок с вином и стал пить.

— Что же мне делать без него? Я готов отдать свои глаза, чтобы вернуть его. Я готов даже отдать за это все свое царство.

— Это был не человек, а лев в людском обличье. Ты должен построить мемориал, достойный его имени, — тихо сказала она, — чтобы будущие поколения знали о делах и величии Гефестиона.

— Да. — На мгновение жизнь вернулась на окаменевшее от горя лицо Александра. — Я воздвигну ему такой памятник, какого мир еще не видел. — Его голос пресекся. — Он будет из иного мира опекать моего сына.

— Пойдем, мой господин. Твои командиры ждут, и ты должен с ними встретиться, — настаивала она. — Позже, когда ты отдохнешь, то сможешь спланировать строительство монумента в честь Гефестиона. Он заслуживает самых высоких почестей.

* * *

Спустя несколько недель Александр решил, что не может больше оставаться в городе, где умер Гефестион. После того, как в честь его друга был высечен гигантский каменный лев, Александр заявил о своем решении переехать в Вавилон. Протесты Роксаны оказались бесполезными.

— Если хочешь, можешь оставаться здесь, в Хамадоне, до рождения ребенка, — сказал он. — Я выезжаю завтра.

— Давай возвратимся в Сузы. Поедем куда угодно, но только не в Вавилон, — умоляла она. — Башни Вавилона вселяют в меня ужас.

— Это не более чем капризы беременной женщины.

— Нет, мой господин. Это проклятое место, рассадник всякой скверны. И дело вовсе не во мне. Предзнаменования очень плохие. Твои прорицатели принесли в жертву быка и утверждают, что его печень оказалась увеличенной, а некоторые внутренности отсутствовали.

— Это не более чем религиозные предрассудки. В Вавилоне я построю для Гефестиона настоящий мемориал. Поедем вместе или оставайся здесь, если пожелаешь, — упрямо твердил он.

После смерти Гефестиона Александр перестал делить с ней ложе. Он снова начал проводить ночи в кругу сотоварищей, бесконечными возлияниями поминая своего друга. Он стал угрюмым, неразговорчивым и прекратил делиться с Роксаной своими мыслями.

— Я поеду туда, куда направляешься ты, — заявила она, — поскольку не могу допустить, чтобы наш сын родился без отца, который принял бы его в свои руки.

Роксана, преодолев сомнения и нерешительность, отдала своим женщинам приказ собираться в путь. В ее состоянии путешествие в Вавилон было трудным, но она не могла позволить себе находиться вдали от Александра, несмотря на свой все возраставший страх перед этим городом. Без защиты Александра с ее ребенком могло случиться все что угодно. С каждым днем круг ее врагов становился все многочисленней, и даже надежную повитуху вполне могли подкупить, чтобы младенец родился мертвым.

В Вавилоне Александр распорядился начать строительство новой гавани для своего огромного флота. После родов Роксаны и провозглашения наследника империи он намеревался повести свои корабли в новую экспедицию для завоевания Аравии. Он также планировал путешествие вокруг Африки, собираясь присоединить к своему царству все встречающиеся на пути земли. При дворе толпились посланники многих стран, спешивших выразить свое почтение царю-богу, господину Александру, Их подношения пополнили его казну и позволили оплатить строительство новых судов и снаряжение для новых войск.

Во время игр и других мероприятий, организованных в честь Гефестиона, принцесса Роксана оставалась во дворце. После второй траурной церемонии жрецы объявили, что умершего героя Гефестиона следует почитать как божество. Александр приказал разобрать часть крепостных стен Вавилона и использовать полученные каменные глыбы для создания памятника Гефестиону. Он заявил, что после завершения строительства эта гробница станет одним из чудес цивилизованного мира.

Роксана использовала предстоящие роды в качестве уважительной причины своего отсутствия на пышных погребальных играх. Атмосфера Вавилона оказывала на нее тягостное воздействие. Даже красота знаменитых висячих садов не смогла улучшить ее настроение, и она ежедневно молилась перед священным огнем Зороастра за безопасность и рассудок своего господина.

В Вавилоне роскошная женская половина дворца оказалась еще более изолированной, чем в Сузах. По вечерам Александр навещал ее, чтобы справиться о здоровье, а иногда и чтобы разделить вечернюю трапезу, но ночевал он в собственном дворце в окружении льстивых придворных и многочисленных слуг. В этом городе, который Роксана ненавидела, ей приходилось спать в одиночестве, испытывая страх, ее постоянно преследовали зловещие мысли и сны.

— Я не в силах прикасаться к тебе и не имею возможности выразить свою любовь, — пояснял Александр, — поскольку не могу допустить, чтобы моя страсть нанесла вред тебе или ребенку. У нас еще много ночей впереди, моя маленькая звезда, а сейчас тебе лучше спать одной.

— Но я хочу находиться рядом с тобой, — говорила она.

Ее прозрачный белый халат создавал лишь иллюзию одежды. Он весело рассмеялся.

— Ты прекрасна. — Он прижал ее спиной к своей груди и погладил большой живот. — Нашему маленькому сыну не терпится появиться на свет. Когда начнутся роды, ты должна послать за мной, независимо от времени дня или ночи. Я обещаю, что буду с тобой, и ты сможешь взять меня за руку, когда боль станет невыносимой. Мы совершим это великое дело вместе, и я стану первым, кто взглянет на моего сына.

— Лекари и повитухи могут не пустить тебя, считая твое присутствие неуместным.

Роксана откинула с шеи тяжелую копну волос. В Вавилоне наступила жара, которую она едва выносила. Уже пришел долгожданный срок, но ребенок все не появлялся на свет. Сколько же ей еще ждать?

— Я обязательно приду, но только не делай этого сегодня вечером. Медий Тессалийский пригласил меня на пиршество, и я не думаю, что позже буду в состоянии принимать участие в родах. Ты же знаешь, что застолье у него никогда не прекращается раньше рассвета. — Александр поцеловал ее и вышел из комнаты.

— Будь осторожен, мой господин! — крикнула она ему вослед.

Кто такой этот Медий? Она ничего не знала о том, что происходило вокруг Александра. Гефестион оставил после себя пустоту, которую невозможно было заполнить.

Роксана проснулась внезапно, ощущая во рту резкий привкус страха. Где-то завыла собака, и она вздрогнула, все еще не освободившись от затуманивших ее сознание сновидений. В воздухе повис запах ладана, а покрытый плитами пол освещал единственный луч лунного света. Стены древнего дворца давили на Роксану с непомерной тяжестью горы. Она закрыла глаза и снова увидела ужасные картины своего сна, в котором башни Вавилона стали рушиться, погребая под собой его стенающих жителей.

Она встряхнулась, окончательно просыпаясь, и потянулась к кувшину с тепловатой водой. Ее внимание привлекло попискивание. Она тихо подошла к коробке с крошечной львицей и принесла ее в свою постель.

— Ты тоже не можешь заснуть? — прошептала она и прижала к себе малышку. — Здесь нет места для дикарей, верно? Да, здесь нет места для нас обеих.

На следующее утро Роксана проснулась, чувствуя себя разбитой после беспокойной ночи. День оказался таким же, как и предыдущий, длинным и утомительным. Она занялась проверкой люльки для младенца и приготовленных для него вещей. На маленьком столике возле пустой люльки лежал забытый Александром свиток с «Илиадой» Гомера. В Хамадоне он оставил его у их постели, а потом его по ошибке упаковали вместе с ее вещами. Зная, как дорожил Александр своей библиотекой, Роксана решила отнести эту эпическую сагу в покои супруга.

Протокол, в соответствии с которым принцесса могла попасть во дворец великого царя, мог свести с ума кого угодно. Кроме того, в Вавилоне она должна была пользоваться закрытым паланкином, чтобы не шокировать толпы персов своим открытым лицом. Когда она, наконец прибыла к царским воротам под охраной Кайана и двух дюжин бактрийцев, дорогу им преградили четверо дородных македонцев.

— Нам приказано никого не пропускать, — неприветливо заявил один из стражников.

— Передайте Александру, что здесь находится принцесса Роксана, — рявкнул в ответ Кайан. — Он примет ее.

— У меня четкий приказ — никого!

Роксана отдернула занавеску, а Кайан подал ей руку, помогая выйти.

— Я здесь для того, чтобы увидеть мужа, — заявила она. — Если вы дорожите своей шкурой, не мешайте мне. — В ее руке сверкнул кривой кинжал. — Дотронься до меня, и ты умрешь, македонец!

Лицо солдата побагровело, он шагнул в сторону. Роксана кивнула, и Кайан пинком распахнул двери.

Когда она увидела Александра, то собрала все силы, чтобы не выдать своего смятения. Его волосы были мокрыми от пота, а лицо стало болезненно одутловатым. Тучный лекарь с огромной бородой, одетый как вавилонянин, повернулся к ней и дал знак сохранять молчание.

— Великий царь спит, ваше высочество. Вам не стоит беспокоиться. Это всего лишь легкий приступ летней лихорадки.

Роксану охватил леденящий ужас. Лихорадка? Гефестион тоже умер от лихорадки. Она проигнорировала слова лекаря и, подойдя к Александру, положила руку на его влажный лоб.

— Почему мне не сообщили о его болезни?

Лекарь важно прочистил горло и понизил голос.

— Господин Александр много выпил на пиру прошлой ночью. Все, что ему необходимо, это отдых и хорошее слабительное. Вам здесь нечего делать.

— Он мой муж. Где же еще мне следует быть в этот момент? — Роксана взяла смоченную в воде ткань, выжала ее и приложила к виску царя.

Александр открыл глаза.

— Роксана? Что ты здесь делаешь?

— Тихо, мой господин. Я пришла, чтобы позаботиться о тебе. — Она нежно поцеловала его. — Как ты себя чувствуешь?

— Так, будто побывал под ногой слона. — Он попытался засмеяться. — Ты не должна оставаться со мной. Это может повредить ребенку.

— Этот ребенок должен быть таким же крепким, как и его отец, мой господин, если только останется в живых. Постарайся заснуть, а я побуду рядом. — Роксана повернулась к Кайану. — Пошли кого-нибудь за моим сундучком со снадобьями и прикажи принести свежей воды и фруктового сока.

— Я уверяю вас, принцесса, — вмешался лекарь, — что у меня есть все необходимое для лечения великого царя.

— Пошли также за Птолемеем, Кайан. Эти лекари вечно досаждают мне своими мелкими придирками. — Она взглянула на врачевателя. — Я сама обладаю достаточными познаниями в медицине, вавилонянин.

Уже поздно вечером Александр открыл глаза и обменялся несколькими фразами с Птолемеем и Роксаной. В ту ночь она спала рядом с ним одетая, мгновенно просыпаясь, когда он начинал беспокойно ворочаться, и давая ему при необходимости снадобья и воду. Но вскоре снова начался приступ лихорадки и лекарь вернулся в царские покои с греческими жрецами и другими лекарями.

Птолемей отвел Роксану в сторону и тихо заговорил с ней. Он был весьма озабочен.

— Это нечто большее, чем последствия ночных возлияний, госпожа, — сказал он.

— Тебе нет никакой необходимости сообщать мне очевидное. — Ее лицо побледнело. — Боюсь, что его отравили.

Птолемей покачал головой.

— Не произноси больше подобных слов, — предостерег он ее. — Уже ходят слухи, что его отравила именно ты. — Глаза Роксаны расширились от гнева. — Успокойся, у него невероятная способность восстанавливать силы. Однажды он ухитрился оправиться после девяти ран, которые наверняка погубили бы обычного человека. Однако я думаю, что тебе лучше вернуться в свой дворец. Ночные бдения не сулят ничего хорошего твоему будущему ребенку, и, если плохое станет наихудшим, наследник Александра должен стать предметом твоей максимальной заботы.

— Но я не хочу оставлять его, — протестовала Роксана. Прибыл Пердикка с группой сотоварищей, и Александр с усилием приподнялся, чтобы поговорить с ними.

— Принцесса! — позвал Роксану Пердикка. — Великий царь Александр желает тебе что-то сказать.

Ее супруг попытался сесть, а она опустилась рядом с ним на колени и, взяв его руку, поднесла ее к своим губам.

— Лежи спокойно, мой господин, — умоляла она. — Ты не должен понапрасну тратить силы.

В его глазах мерцал лихорадочный блеск.

— Не беспокойся, — прошептал он потрескавшимися губами. — Ты обязана думать о моем сыне. Возвращайся к себе. Я приду, как только справлюсь с этим недомоганием. Похоже, что ты чувствуешь себя хуже, чем я.

Роксана не могла унять дрожь.

— Мой господин, я должна остаться с тобой.

— Пердикка! — Александр схватил ее за руку. — Я поручаю свою госпожу и ее сына твоей заботе. Если я умру, он унаследует мой трон. — В его глазах промелькнул отблеск былого пламени. — А она… это самое дорогое из всего, что я завоевал.

Пердикка обратился к Роксане.

— Пойдем, госпожа. Ты должна вернуться в свои покои. С царем все будет хорошо.

Роксана проскользнула мимо него и поцеловала мужа в губы.

— Я люблю тебя, — прошептала она, а затем позволила увести себя.

В течение шести дней Александр находился на грани между жизнью и смертью, но становился все слабее. Роксана ждала в женском дворце с сухими глазами, но с каждым часом сгустившиеся вокруг нее страхи усиливались. На седьмой день Кайан принес весть, что великий царь смог прийти в себя и поприветствовать своих товарищей; ветераны по одному проходили мимо его постели, чтобы удостовериться, что он еще жив.

Тринадцатого июня в возрасте тридцати двух лет Александр, царь Македонии, царь Греции, великий царь Персии, господин Бактрии, господин Согдианы и Индии, сделал последний вздох и его душа покинула свою бренную оболочку. Грохот барабанов донес эту скорбную весть его жене быстрее, чем гонец, и Роксана зарыдала, оплакивая все, что не было сделано и сказано между ними.

Глава 27

Роксана преклонила колени у постели, держа в своей ладони холодную и безжизненную руку Александра. Он казался ей сейчас таким молодым, таким прекрасным! В его облике не было никаких следов долгих дней болезни, от него пахло свежестью, несмотря на изнурительную вавилонскую жару и горящие факелы, освещавшие погребальные носилки. Может, он только спал? Или же действительно оказался бессмертным и заклинания врагов заставили его забыться сном на тысячу лет?

Глаза Роксаны были сухими, поскольку она уже выплакала все слезы. Греческий жрец взглянул на нее и что-то пробормотал своему коллеге. «Всего день назад он не посмел бы нарушить тишину», — подумала она. Стервятники начали смыкать кольцо вокруг нее.

Голоса собравшихся македонцев стали звучать громче, будто они услышали ее мысли. К ней подошел Птолемей.

— Было бы лучше, госпожа, если бы ты больше здесь не оставалась. Твое состояние…

— Кто станет его преемником? — спросила она.

Птолемей помог ей подняться.

— Ты должна возвратиться в свои покои и позаботиться о себе и о его наследнике.

— Кто? — повторила она.

Птолемей промедлил лишь какое-то мгновение.

— Когда наступил конец, Пердикка оказался к нему ближе всех. — Он взглянул на мрачного визиря. — И он клянется, что последними были слова великого царя о том, чтобы корона досталась сильнейшему.

Роксана кивнула с болью в сердце и наклонилась, чтобы в последний раз прикоснуться к холодным губам Александра. Когда она повернулась, чтобы взглянуть на враждебные лица Пердикки, Леонната и остальных, выражение ее лица было таким же царственным и невозмутимым, как и у ее усопшего супруга.

Если бы Александр официально провозгласил ее царицей и короновал, тогда Птолемей возможно, перешел бы на ее сторону вместе со своими войсками, но сейчас она осталась в одиночестве.

— Позволь мне сопровождать тебя… — начал было Птолемей.

Роксана покачала головой.

— Нет, — тихо возразила она. — Займись своими делами.

— Он любил тебя, и ты знаешь об этом. Его последние мысли были о тебе и о твоем ребенке.

— Тебя он тоже любил, — сказала она. — Иди, мой друг, пока у тебя есть такая возможность.

Птолемей не смог скрыть промелькнувшего в его глазах облегчения. Роксана знала, что они с Пердиккой ненавидели друг друга. Сейчас, когда Пердикка оказался у власти, Птолемею не стоило надолго задерживаться на поминках Александра. Слишком мудрый, чтобы использовать свои войска против других предводителей. Птолемей обратил взор в сторону Египта, в то время, как остальные уже рычали друг на друга, как хищники над добычей.

— Пусть его удача хранит нас обоих, — пожелал на прощанье Птолемей.

Пердикка вышел вперед.

— Здесь не место тебе, принцесса.

— Мне уже сказали об этом.

Небритое лицо визиря отяжелело, а глаза опухли и налились кровью. То ли горе, то ли груз вины за последние дни состарили его на несколько лет.

— Тебе не стоит беспокоиться о своей безопасности, — сказал он. — Ты находишься под моей защитой.

Она кивнула и вышла из комнаты, стараясь не слышать гул раздраженных голосов, возникший сразу же после ее ухода. Пусть враги разносят приятную для них ложь, нашептывая повсюду о ее участии в отравлении. Она еще не сыграла в свою последнюю игру, и, пока они будут раздумывать, она начнет действовать.

Ребенок пошевелился внутри нее, и она вздрогнула. Ночью у нее уже были схватки. Сын Александра готов был родиться, но мир, в котором ему предстояло жить, был полон опасностей. Выйдя, она позволила служанкам посадить ее в паланкин и с облегчением вздохнула, когда упавшая занавеска скрыла ее от посторонних взглядов.

Она заметила на пальце Пердикки кольцо главнокомандующего, принадлежавшее Александру. Намерен ли он провозгласить себя великим царем? Если Александр был отравлен, лежит ли вина в этом на нем? Скоропостижная смерть Александра, последовавшая так быстро после смерти Гефестиона, по всем признакам стала следствием измены, но если это не Пердикка, то кто же?

Пока ее несли, Роксана откинулась на подушки и позволила себе ненадолго расслабиться. Во дворце она какое-то время будет оставаться в безопасности. Прислуга и охрана до сих пор сохраняли ей верность. Если бы отец сейчас был в Вавилоне! Но Гиндукуш находится очень далеко, и к тому времени, когда он получит сообщение о кончине Александра, будет уже слишком поздно. Если она намерена спасти жизнь своего младенца, то должна рассчитывать только на свои силы.

Шарин отослала носильщиков и эскорт и последовала за Роксаной в прохладный полумрак ее спальни. Там одним жестом она удалила из комнаты всех служанок, рабынь и музыкантов, а затем сама сняла с Роксаны ее шелковое одеяние.

— Тебе нужно лечь в постель, — настаивала она. — Я приведу лекаря. У тебя уже начались схватки, не так ли?

— Пока нет. — Она вцепилась в руку Шарин. — Мой ребенок находится в большой опасности, и мы обе об этом знаем.

— Госпожа, ты слишком взволнована. Никто не посмеет обидеть тебя или малыша. Будет это мальчик или девочка, но это дитя является единственным наследником Александра. Даже греки, хотя они и варвары, должны уважать законы. — Она вытерла вспотевший лоб Роксаны надушенной салфеткой. — Потрясение от его смерти оказалось для тебя слишком сильным, но ты не должна забывать о ребенке.

— Клянусь священным пламенем, я ни о чем больше и не думаю! Как сам Александр получил трон? За счет смерти своего отца Филиппа. В течение многих поколений и даже столетий греки убивали возможных претендентов — сыновей и отцов, а также прочих родственников до четвертого колена! Если бы вся пролившаяся таким образом царская кровь попала в море, то оно все покраснело бы. Неужели ты настолько наивна и надеешься, что, будучи наполовину согдианцем, младенец останется в живых, чтобы унаследовать трон Александра? Приготовь лучше траурные одежды, поскольку день его рождения станет и днем его тризны. — Она оттолкнула руку Шарин. — Мудрый Бог, дай мне силы, и я найду возможность спасти его!

Шарин отдернула разукрашенный полог над широкой кроватью.

— Ты ничего не ела, госпожа. — Она протянула Роксане чашу с козьим молоком. — Оно безопасно, поскольку я сама подоила козу. Тебе необходимо подкрепиться.

Смочив губы молоком, Роксана заставила себя сделать несколько глубоких вдохов.

— Я могу доверять тебе, Шарин?

— Да, госпожа. До самой смерти.

— Хорошо. Тогда отошли подальше всех женщин. Скажи, что у меня разболелась голова и я устала от их бессмысленной болтовни. Во внутренних комнатах не должно оставаться никого, кроме тебя и меня. И найди Кайана — он сейчас мне очень нужен. — Она взяла шкатулку с драгоценностями и высыпала серьги с жемчугом и рубинами, браслеты с алмазами и золотые цепочки на шелковую подушку. — Возьми все это. Я так хочу. Только спрячь получше, чтобы не украли.

Шарин расплакалась.

— Ты не должна подкупать меня, госпожа. Я и так буду верна тебе, клянусь!

— Кто знает, что принесет нам завтрашний день? Возьми драгоценности и приведи мне Кайана.

— Но ведь мужчинам запрещено заходить во внутренние покои, даже начальнику твоей личной охраны. Они обвинят тебя в разгуле на похоронах мужа. Позволь мне передать ему твое сообщение. Ты не должна делать ничего, что могло бы увеличить опасность.

— Приведи мне Кайана! — Темные глаза Роксаны гневно засверкали. — Иди, или я сама займусь его поисками. Игра приближается к концу, и мы должны поставить все на последний бросок.

В растерянности мотая головой, Шарин выскользнула из комнаты через редко используемую дверь, ведущую во внутренние сады.

Роксана встала с постели и направилась к небольшому столику. На нем лежал гребень для волос из слоновой кости. Она взяла его, вспоминая о том, как много раз Александр расчесывал им ее волосы. Проглотив подступивший к горлу комок, она провела гребнем по волосам, а потом быстро сплела локоны в одну косу, как делала, собираясь скакать верхом.

Затем она поймала себя на том, что смотрит в зеркало — сокровище, привезенное из далекого Китая и стоящее собственного веса в золоте. На нее смотрели темные глаза, в которых застыло страдание.

— Не бойся, — прошептала она, обращаясь к ребенку, укрывшемуся в ее лоне. — Я никогда не допущу, чтобы тебе причинили зло, клянусь душой моего отца. Ты будешь жить, сын Александра! Ты выживешь, чтобы править Согдианой.

Раздались тихие шаги, и она обернулась навстречу Кайану.

— Мы должны бежать из Вавилона, пока еще есть время, — настойчиво сказал он.

Она сжала его сильные руки и посмотрела ему в лицо. Волосы Кайана цвета воронова крыла уже прорезали нити преждевременной седины, придавая его внешности еще больше благородства. «Что было бы между нами, если бы не появился Александр?» — подумала она.

— Ты говоришь о себе и о бактрийской охране? Сколько же их осталось — двадцать?

— Дважды по двадцать, — ответил он, и на его лице появился легкий румянец. — Но это лучшие из лучших.

— Итак, с сорока воинами с гор во главе с героем Согдианы мы должны силой проложить себе дорогу через половину Персии. Как говорил мой отец, Кайан, ты военачальник, но не правитель, сердце моего сердца. Это совершенно безнадежная затея, и мы оба это знаем. — Она взяла его руку и поцеловала ее. — Я люблю тебя, Кайан, и всегда любила.

— Но не больше, чем македонца. — Его голос звучал глухо, он был явно потрясен ее поведением.

— О, моя душа… я не знаю.

Она сжала его руку так сильно, что ее ногти впились в его ладонь. Схватки начались совершенно неожиданно, сбивая ее дыхание и лишая сил.

— Начинаются роды? — Кайан, несмотря на протесты, взял ее на руки и отнес в постель. — Ты нуждаешься в помощи своих женщин.

— Еще нет, Кайан. Послушай меня. Слушай внимательно и будь максимально осторожен. Ты должен доставить моего сына домой, в наши горы. Ты — самый близкий мне человек во всем мире — обязан позаботиться о нем и сделать его принцем.

Кайан нахмурился.

— Надеюсь, ты не считаешь, что я выжила из ума? — спросила Роксана. — Я прекрасно понимаю, что они не позволят ребенку остаться в живых… если только будут знать, что он еще жив. Иди и найди другого младенца, такого, матерью которого стала персиянка, а отцом — грек со светлой кожей, как у моего будущего ребенка. Я поменяю их и заявлю, что найденыш — это мой малыш.

— Это невозможно.

— Возможно! — настаивала она. — Даже твои верные воины не в силах защитить меня, но мне сможет помочь всадник верхом на бактрийском верблюде. Кто обратит внимание на одинокого путника с маленьким свертком? Ни одно создание в мире не сможет сравниться в беге с этим неутомимым кораблем пустыни. Путь отсюда до нашей родины очень далек. И греки никогда не смогут удержать без Александра наши два царства. Они начнут драться между собой за Персию и Грецию, как нищие за корки хлеба в канаве! Когда сын подрастет, ты сможешь спокойно короновать его, как принца Согдианы и Бактрии. Никто другой не посмеет бросить ему вызов.

— Твой план не сработает, — возразил Кайан. — К тому же, я должен буду оставить тебя в руках этих гнусных греков. Но я поклялся защищать тебя до последнего вздоха. Нет, не проси меня об этом.

— Он обязательно сработает, но только при условии, что я сыграю в нем отведенную мне роль. Может случиться, что я смогу стать союзником Птолемея или Пердикки. Не исключено, что даже Олимпия признает права своего единственного внука. Если я буду знать, что мой сын в безопасности, мои руки будут развязаны для любых возможных вариантов.

— Но это слишком дальнее путешествие… С младенцем… Как я смогу…

— Ты должен! — твердо сказала она. — Позаботься, чтобы выбранный тобой верблюд оказался кормящей самкой. Сын Александра вполне удовольствуется верблюжьим молоком.

— А если это будет девочка?

— Нет, мальчик. Александр знал это, и я знаю. — Их взгляды встретились. — Во имя твоей верности мне, я требую от тебя этого. — Ее дыхание стало прерывистым. — У нас больше нет времени. Ты обязан выполнить мой приказ, если любишь меня.

Он кивнул, и на его глаза навернулись слезы.

— Я стану отцом твоему ребенку, будто он от меня, а не от Александра. Клянусь, что если он выживет, то станет властелином Согдианы.

— Сейчас уходи и быстро найди здорового новорожденного. Я слышала, что многие женщины оставляют своих незаконнорожденных детей от греков в ущелье за городскими стенами.

— Но как мы сможем осуществить задуманный обман?

— Я отправлюсь во внешние комнаты, так что все услышат, как я громко плачу от скорби. Когда я решу, что наступило время, то возвращусь в свою ванную комнату. Со мной не будет никого, кроме моей верной Шарин. Подмена должна быть сделана в течение нескольких минут после рождения, и я не думаю, что у нас осталось много времени. Затем мы вымажем подкидыша в крови и я закричу так громко, что сюда прибегут все, кто находится во дворце.

— Если это окажется девочка, нам незачем всем этим заниматься, — заметил он. — Девочка не представляет для греков никакой угрозы. Она даже может стать для них определенной ценностью как будущая невеста.

— Неужели ты считаешь, что я буду дорожить дочерью меньше, чем сыном?

— И какую же награду ты мне пообещаешь? — По его изборожденному морщинами из-за походных невзгод лицу текли слезы.

— Награду? — Ее сердце пропустило удар. — Что я могу дать тебе, кроме своей надежды и доверия?

— Только один прощальный поцелуй, — сказал он. — Я не променял бы и часа твоей жизни на все земные царства и не в силах отказать тебе ни в чем. Прошу только о том, о чем я мечтал так много ночей… о том, чтобы ощутить твои губы на моих губах.

Трепеща, она склонила голову, чтобы принять его поцелуй. Губы Кайана оказались теплыми, но странным было то, что это интимное прикосновение не зажгло в ее груди ничего. Она испытывала лишь братскую любовь к нему. Ничего похожего на пыл страсти, которая столь долго оставалась запретной.

«Что я наделала?» — подумала она. Слишком поздно… уже слишком поздно. Как могла она до сих пор не понять, что Александр действительно завоевал ее сердце? Что он полностью забрал ее любовь, не оставив для другого мужчины ничего, кроме дружбы, — даже для ее верного Кайана.

Она крепко обняла его.

— Поспеши, и пусть с тобой будет Мудрый Бог.

Он отпустил ее и отступил, чтобы отсалютовать. При мерцающем свете масляной лампы она прочла в его глазах глубокую печаль и осознала, что ему наперед известно все, что ждет их в будущем.

Над дворцом повисла ночь. Единственными источниками освещения оставались лишь чадящие масляные светильники и факелы. Медленный и скорбный ритм барабанов, сопровождаемый криками скорби, разносился по темным коридорам. Роксана подправила брови углем и закуталась в покрывало. Наложницы персидского предшественника Александра непрестанно продолжали причитать, и она присоединила свой плач к их хору. Евнухи сдвинули головы и стали перешептываться. Кто знает, чего можно ожидать от этой варварской принцессы? Шарин хлопнула в ладоши.

— Моя госпожа желает принять ванну. — Служанка сделала знак евнухам. — Она желает уединиться в своем горе. Я позову вас, когда вы понадобитесь.

Она и Роксана направились в ванную комнату. Тяжелая бронзовая дверь захлопнулась, и Роксана опустилась на мраморный пол. Шарин заметила, что с ее прикушенной нижней губы сочится кровь.

— Прикажи музыкантам играть погромче, — прошептала Роксана. — Кайан уже вернулся?

Шарин показала в сторону ниши.

— Он ждет уже около часа, ребенок в корзине для белья. Младенец светлокожий и здоровый. Он родился сегодня на закате, и даже пуповина еще не завязана.

— Принеси его мне. Я попробую посидеть в ванне — возможно, это облегчит боль.

— Выпей это. — Шарин протянула ей чашу с темной жидкостью. — Это не повиляет на роды.

Кайан присоединился к ним на краю бассейна и помог Шарин вытащить Роксану из воды, а затем поддерживал ее, когда она стала ходить взад-вперед. Схватки усиливались.

— Мой сын жаждет появиться на свет, — простонала Роксана. — Он такой же беспокойный, каким был мой господин.

Роксану уложили на ложе с шелковыми подушками, и Кайан взял ее руки в свои и просунул между ее зубов кожаную перчатку.

— Еще немного, — хрипло произнес он. — Потерпи еще немного. Ее тело согнулось в очередном приступе конвульсий, и она впилась в кожу, чтобы не выдать себя криком.

— Еще тужься, госпожа, — командовала Шарин. — Еще!

Голова младенца проскользнула между ее пальцами; она извлекла его из тела Роксаны и положила на ее живот с еще соединенной пуповиной.

— Это сын? — Роксана прикоснулась к влажной головке.

Серо-голубые глаза младенца были широко открыты, но он пока не кричал. Шарин кивнула.

— Мальчик, госпожа.

— Александр, Александр Четвертый! Моя маленькая любовь! Когда они перерезали пуповину, Роксана прижала его к груди и поцеловала. Розовый ротик раскрылся, требуя материнской груди. Она позволила ему ощутить вкус ее молока, а затем отвернула лицо.

— Кайан, забери его и принеси мне другого, быстро! Мудрый Бог ускорит бег твоего верблюда.

Она уже не смотрела на то, как они вынули безымянного младенца из корзины и окунули его в нагретую воду бассейна. Роксана не открывала глаз, пока не услышала, как закрылась дверь в дальнем конце комнаты.

— Пора? — спросила она.

— Да, — ответила Шарин и положила вопящего ребенка между ног Роксаны.

Роксана глубоко вздохнула и испустила душераздирающий крик. Шарин стрелой выскочила из помещения.

— Лекаря! Лекаря! — вопила она. — Моя госпожа! У моей госпожи начались роды!

Через неделю после рождения сына Роксана в парадных одеждах и драгоценностях принимала в зале для официальных церемоний, расположенном в другом дворце, Пердикку, Леонната, историка Каллисфена, двоих жрецов, которых она видела на похоронах Александра и нескольких ближайших сотоварищей Пердикки. Ее лицо было тщательно накрашено, глаза подведены в соответствии с египетской модой, а на голове сверкала изящная золотая корона.

Она обвела присутствующих высокомерным взглядом.

— Приветствую вас, друзья Александра! Я рада, что вы почтили меня визитом.

Пердикка прочистил горло.

— Мы прибыли сюда, чтобы увидеть новорожденного.

Роксана взглянула на служанку и махнула ей рукой. Появилась нянька с ребенком, завернутым в пурпурное одеяльце.

Пердикка развернул ткань, чтобы определить пол младенца.

— Так это и есть сын великого царя Александра Третьего?

— Разумеется. Кем он еще, по-твоему, может быть? Или вы пришли сюда, чтобы нанести мне оскорбление?

Пердикка положил свою испещренную рубцами руку на голову малыша.

— Мы пришли, чтобы увидеть его. Он выглядит вполне здоровым. И мы вовсе не хотели выказать тебе неуважение. Я лично буду защищать вас обоих и покровительствовать вам. Пройдет еще много лет, прежде чем он сможет занять свой трон.

Леоннат улыбнулся ребенку.

— Тебе нечего опасаться, принцесса Роксана. Пердикка — человек чести.

— Я возьму вас с собой в Македонию, где вы будете в полной безопасности, — сказал Пердикка. — Сейчас наступило смутное время. Бабушка малыша, царица Олимпия, желает видеть его рядом с собой. Тебе она тоже будет рада.

Роксана покачала головой.

— Я не намерена покидать Персию. — Их с Пердиккой взгляды встретились. — Меня не захотят видеть в Македонии… Для них я всего лишь чужеземная жена Александра. Ты знаешь это так же хорошо, как и я.

Пердикка потрогал золотой кулон с головой барана, висевший на шее младенца.

— Политика, госпожа Роксана, — это сфера, в которой женщинам нечего делать. Тебя поручилимоей заботе, и я поступлю с тобой так, как будет целесообразно. Всем известно, что даже твоя охрана дезертировала, так что теперь у тебя будут новые охранники. — В зал вошли человек десять греков в полном боевом вооружении. — Они своими головами отвечают теперь за твою безопасность.

— Тогда позаботься о том, чтобы выполнить свой долг, — ради своей бессмертной души, — сказала Роксана. — Это законный сын и наследник Александра и единственный претендент на его трон. — Она забрала ребенка у няньки и прижала его к груди. — Я не царица и никогда не стремилась ею стать. Теперь, когда умер мой супруг, сын является единственным предметом моей заботы. Обращайся с ним достойно, и мы никогда не будем ссориться, господин Пердикка.

Холодно кивнув, она встала и, гордо вскинув голову, вышла из зала в окружении своей новой охраны. «Западня захлопнулась, — подумала она, — но ястреб уже давно на свободе!»

Перед тем, как Роксану и ее ребенка отправили в Македонию, у нее была еще одна встреча с Пердиккой. Стражники доставили ее в большой зал, где господин Пердикка, восседая на троне Александра, издавал декреты и вел себя как царь. Когда она вошла, он не встал и в его глазах не промелькнула даже тень сочувствия к ней.

— Я вижу, Пердикка, что ты высоко вознес себя за минувшее время, — откровенно высказалась Роксана.

— Молчи, сука! Дни твоей власти уже миновали. Сейчас я отдаю приказы! — Он впился в нее зловещим взглядом. — Я и так слишком долго терпел твое присутствие!

Роксана прищурила глаза.

— Так это ты все время пытался уничтожить меня! Отрава… наемные убийцы… кобры. Именно ты, благородный Пердикка! Александра тоже ты погубил?

Он мгновенно вскочил с трона, прыжком преодолел разделявшее их расстояние и ударил ее по лицу.

— Заткнись, иначе ты и твой ублюдок уже не увидите Македонии! Если до меня когда-либо дойдут слухи о твоих обвинениях в мой адрес, я прикажу сварить твоего отпрыска живьем!

В душе Роксаны ярость сражалась с осторожностью, но ей все же удалось овладеть собой.

— Только не мой сын! — взмолилась она. — Не причиняй вреда моему малышу!

От этих слов к ее горлу подступила тошнота, чуть было не вызвавшая приступ удушья. Ей нестерпимо хотелось выхватить меч у ближайшего стражника и всадить его в сердце Пердикки.

— Уберите ее отсюда! — взревел Пердикка и сопроводил свое распоряжение еще одной угрозой: — Помни, согдианская ведьма, что я и только я определю час твоей смерти.

Роксана посыпала папирус песком, который затем сдула. Ее повествование было завершено. Даже в камере горной тюрьмы она ощутила, что наступил закат. Вот и последний день ушел навсегда.

Как много осталось того, о чем можно было сожалеть, как много еще не сделано! Ее печаль была глубока… тем не менее, она не могла пожаловаться на свою жизнь и всегда мужественно встречала невзгоды. Она оставалась сильной, когда люди Пердикки доставили ее в Македонию, скорее в качестве заложницы, а не регентши наследника Александра. И она не проливала слез, когда ее безжалостная свекровь Олимпия без всяких на то причин заточила ее и Александра Четвертого в эту пещеру на столько долгих лет.

Роксана вздохнула. Олимпия оказалась именно такой — кровожадной, мстительной и жаждущей власти, какой ее описывал Александр, но пришло время, и эта гарпия пожала плоды той ненависти, которую она неустанно разжигала. Эти годы, последовавшие за смертью Александра, стали временем предательства и кровавой резни. Армия Кассандра окружила город-крепость, в котором спряталась Олимпия, и заставила ее перед смертью есть трупы не только умерших от голода слонов, но и своих погибших служанок.

Теперь Кассандр мог без помех расправиться с вдовой Александра…

Аккуратно свернув папирус, Роксана положила его в промасленный кожаный мешочек и вытащила из стены у кровати широкий камень. Ей понадобились долгие месяцы, чтобы оборудовать подходящий тайник; она по горсточке избавлялась от земли. Наступит время, когда секрет спрятанного папируса раскроется, и будущие поколения узнают о ней всю правду. Роксана поместила манускрипт в тайник и установила камень на место.

Она тщательно оделась в свой лучший наряд, надела драгоценности, которые у нее еще оставались. Время от времени она оставляла свое занятие, чтобы помолиться за душу дорогого ей маленького мальчика, которого она растила как сына. У этого жизнерадостного ребенка оказалось слабое сердце, и он умер у нее на руках примерно год назад. За годы его жизни она успела полюбить этого Александра, и хотя он и не был плотью от ее плоти, но остался сыном в ее сердце. Под именем Александра Четвертого он уже занял свое место в истории, которое у него уже никто не отберет. Как восторженно он слушал ее рассказы о цветах, траве и птицах! Теперь эти чудеса окружают его там, где блаженствует его душа.

Наконец она помолилась за юного Александра, своего истинного сына, которого она увидела только в момент его рождения.

— Помни, что я отправила тебя тогда в дальний путь, чтобы ты мог жить, — прошептала она, — и не суди меня слишком строго.

Потом ее мысли вернулись к другому Александру — тому, который завоевал ее горную крепость и ее сердце, и она улыбнулась сквозь слезы.

— Я перехитрила их, мой господин, — прошептала она. — Мой сын правит Согдианой. Наш с тобой сын! Птолемей расправился с изменником Пердиккой, твоим македонцам не удалось обыграть меня, а царский род Согдианы не прервется, так что победа осталась за мной.

На мгновение ей показалось, что он стоит рядом, такой, каким она увидела его в первый раз. Это был Александр Македонский в блеске своей славы.

Его образ заколебался, но потом принял совершенно четкие очертания.

— Действительно, ты победила, моя госпожа, — послышалось ей, а его серо-голубые глаза осветила улыбка. — Как я всегда говорил, приз достается сильнейшему.

Александр наклонил голову и рассмеялся.

— Это так похоже на тебя, Роксана! Тебе нужно сразу все или ничего. Неужели ты думаешь, что я позволил бы им убить своего сына? Он — лучший из всех на Востоке и Западе, именно такой, каким он и должен быть. — Александр протянул ей руку. — Пойдем, моя дорогая, уже пора.

В коридоре загремели тяжелые шаги, а затем раздался звон связки железных ключей. Роксана достала из-за пояса золотой перстень с серебряной головой барана. Она сдвинула его верхнюю часть и высыпала черный порошок себе на язык. Он обжег ее огнем, раздувая в голове языки малинового пламени. Она едва слышала шаги солдат по каменному полу. Жар добрался до ее сердца, и тюремная камера растворилась в серебристой мгле.

Вороной жеребец с золотоволосым всадником мчался по зеленым лугам Согдианы.

— Александр! — крикнула она. — Александр, господин мой!

Через мгновение она уже оказалась в его объятиях и они вместе помчались вперед, навстречу вечности.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27