Возвращение леди Линфорд [Энн Эшли] (fb2) читать онлайн

Возвращение леди Линфорд

Глава первая

Виконт Линфорд, наслаждавшийся покоем в своей тихой библиотеке, недовольно поморщился, когда дом содрогнулся от решительного грохота дверного молотка. Не отрываясь от бокала с вином, он прищурился. Так колотить в дверь может только один человек — его самая общительная родственница. И если предчувствия его не обманывают, с покоем и тишиной теперь придётся распроститься надолго.

Дверь открылась, и сконфуженный Пеплоу объявил о прибытии леди Барнсдейл. Виконт неохотно покинул любимое кресло и с ленивой грацией прошёл к столику с графинами. Его протянутая рука застыла между мадерой и бургундским.

— Как приятно снова видеть вас, тётя Хенриетта! — тепло приветствовал он тётку, вплывшую в библиотеку под шелест атласных нижних юбок и взмахи огромных перьев, украшающих вычурную шляпу.

— Не лги, Линфорд! — ответила она с обычной прямотой. — Если бы ты действительно хотел меня видеть, то потрудился бы сообщить о своём приезде в город. Налей-ка мне мадеры.

— Хетти, вы всегда каким-то образом умудряетесь обнаружить моё местонахождение. Зачем же мне утруждать себя? — вежливо возразил виконт, вручая гостье бокал с вином и усаживаясь напротив. — Но сегодня ваша армия шпионов превзошла себя! Я приехал менее трёх часов назад.

Губы тётки дёрнулись.

— Я знаю. Эми Фицпатрик видела твою двуколку на Беркли-сквер, — объяснила леди Барнсдейл и умолкла на минуту, отхлебнув изумительного вина и пристально разглядывая племянника. — Довольно странное время для приезда в Лондон. Сезон уже близится к концу. Что привело тебя сюда? Или мне не следует задавать вопросы?

— Не следует, но не могу припомнить, чтобы вас это когда-либо останавливало.

— Ха! Готова поклясться, что у тебя новая пташка! — Тётка фыркнула совершенно неподобающе для светской дамы. — Я всё знаю о той парижской шлюхе, с которой ты провёл прошлый год.

Линфорд уставился на воображаемое пятно на стене за спиной леди Барнсдейл, и его мысленному взору предстало очень соблазнительное видение.

— Не отрицаю, она была восхитительна, но любые прелести приедаются в конце концов.

Его замечание побудило любимую родственницу снова иронически фыркнуть:

— Думаешь, я этого не знаю? Ни одна из них ничего для тебя не значила. Но я удивилась, как легко ты отпустил ту девушку, Линфорд. Она тебя обожала.

— Но любила графа, — возразил виконт. — И если вы воображаете, что в прошлом году я отправился за границу лечить разбитое сердце, то очень сильно ошибаетесь.

— В таком случае с чего вдруг ты сорвался и уехал?

Виконт нахмурился. Тётя, по опыту знавшая, что это значит, решила, что упрямец откажется удовлетворить её любопытство, — но ошиблась.

— Действительно, Ребекка Стэндиш очаровательна. В неё очень легко влюбиться, но я не влюбился. Однако она заставила меня задуматься над моим положением. Невозможно далее оставлять все, как есть. — Его чёрные брови насмешливо изогнулись. — Что я мог предложить ей?…

Леди Барнсдейл задумчиво смотрела на племянника. Таинственное исчезновение жены продолжало мучить его. Он старательно прятал отчаяние и чувство вины под маской притворного безразличия, но уж от тётки он не мог скрыть своей тревоги.

— Доминик, прошло шесть лет, — с редкой для неё кротостью сказала леди Барнсдейл. — Даже если она жива, в чём я лично сомневаюсь, ты ведь не сможешь узнать, что с ней стало после всех этих лет? Ты и раньше делал всё, что в человеческих силах, но тщетно.

— Я знаю, но необходимо попробовать снова. — Виконт задумчиво уставился на содержимое своего бокала. — Если удастся выяснить, что она умерла, я хотя бы смогу перевезти её тело в Линфорд-холл, в семейный склеп. Если же вдруг окажется, что она жива… Ну, пусть сама выбирает. Я, по крайней мере, должен быть уверен, что она ни в чём не нуждается.

— Более вероятно, что она попытается снова стать виконтессой Линфорд! — возразила тётя.

— Тогда почему она до сих пор не вернулась?

— Я не вижу причины. Конечно, если она не умерла. Но… но, Линфорд, вдруг она жива? Неужели ты готов повесить себе на шею это полоумное существо? Господи, вы наплодите кучу придурков!

Виконт неожиданно расхохотался:

— С чего вы взяли, что я женился на слабоумной? Если все эти годы вы действительно так полагали, то очень сильно ошибались. Дорогая тётя, Рейчел была умной девушкой. Застенчивой, конечно, но только и всего.

Его слова ошеломили женщину, но она быстро пришла в себя.

— Ну, ты не можешь отрицать, что девочка была ненормальной. Конечно, я оставалась с ней всего несколько дней после вашей свадьбы, но она едва ли произнесла полдюжины слов за всё это время. И слонялась по дому с тряпичной куклой… Кукла — в шестнадцать лет! И ты ещё будешь спорить!

Красивые губы виконта предательски дрогнули.

— Я всё же не понимаю, почему вы считаете это странностью. Не могу не признать, что тогда и меня это раздражало. Но только после её исчезновения я стал понимать… стал осознавать, как ужасно было детство бедняжки.

Леди Барнсдейл окинула племянника пытливым взглядом.

— Я вспоминаю, ты говорил, что её отец, был скрягой и затворником. Неужели девочка была так несчастлива?

— Да! — ответил он с необычайной горячностью. — Её жизнь была чудовищна!

Виконт встал и, подойдя к камину, напряжённо уставился в пустой очаг. Леди Барнсдейл нелегко было расстроить, но, вспомнив, что именно её глупое упрямство послужило причиной многолетних мучений племянника, она чуть не разрыдалась.

На её глазах Линфорд вырос и стал очень похож на своего отца, её старшего брата, которого она обожала, несмотря на его прискорбные слабости. Брат потратил состояние на хорошенькую легкомысленную жену, а после её смерти так же баловал сына, потакая всем его капризам. Безусловно, став старше, Доминик должен был осознать ошибки своего воспитания, ему необходимо было научиться самодисциплине и сдержанности, но во всяком случае, он не заслужил тяжкого бремени огромных долгов, оставленных отцом.

Громко вздохнув, леди Барнсдейл откинулась на спинку обитого красным бархатом дивана. Ещё тогда она могла и хотела помочь, но при условии, что племянник готов исправиться. Она отчаянно желала, чтобы он остепенился и женился. Господи, какой же слепой идиоткой, она была!

Да, он женился. Но не на одной из тех утончённых девиц, которые украшали лондонский свет. Нет! Вместо этого он выбрал дочь богатого купца — печальное, невзрачное существо, глупенькое и неотёсанное.

— Если бы не моё упрямство! — Она не сознавала, что заговорила вслух, пока не заметила, что племянник удивлённо смотрит на неё. — Если бы я одолжила тебе деньги в тот день, когда ты пришёл ко мне, я бы избавила тебя от многолетних страданий.

— Нет, тётя Хетти, — ласково улыбнулся Линфорд. — Вы не должны винить себя. Вы правильно сделали, что отказали мне. Если бы вы помогли, я так и остался бы пустоголовым идиотом, каким был в те дни, озабоченным лишь собственными удовольствиями.

Виконт задумчиво отпил вина. Его мысли вернулись на шесть долгих лет назад, в один холодный февральский день…

— Когда я получил письмо от Родерика Уэстона, то принял его, как дар Божий. До того дня я видел своего соседа всего несколько раз. Я поехал к нему и нашёл его тяжелобольным. Он сказал, что оплатит все мои долги, если я женюсь на его дочери. Она сидела рядом, не поднимая головы, не проронив ни слова. — Виконт горько усмехнулся. — Я едва ли разглядел её и всё же не колебался ни секунды. Три недели спустя в той же мрачной спальне нас поженили. По дороге домой, сидя в экипаже с векселем в кармане и с шестнадцатилетней новобрачной рядом, я точно знал, что´ из этих двух благ для меня важнее.

Виконт умолк, чтобы отхлебнуть вина.

— Уэстон сказал, что, если я женюсь на его дочери, со временем я получу гораздо больше, чем нужно, чтобы заплатить отцовские долги, но поверьте мне, Хетти, я бы вполне удовлетворился и этим. После брачной церемонии Уэстон прожил меньше месяца. Его адвокаты вызвали меня в Лондон. Старик оставил мне полмиллиона фунтов стерлингов. Да, тётя, — продолжал он, улыбаясь её удивлению, — полмиллиона. Этот скряга не тратил ни пенса, ни на дом, ни на бедняжку Рейчел.

— Ну и негодяй! — воскликнула леди Барнсдейл.

— Хуже. Только после её исчезновения я узнал, какое жалкое существование влачило бедное дитя. С того самого дня, как её мать сбежала с лондонским бездельником, она была, по существу, узницей. Ей даже не позволяли покидать усадьбу. С четырёхлетнего возраста она не видела никого, кроме череды гувернанток. Её единственными друзьями были повариха, экономка и викарий, дважды в неделю приходивший учить её латыни и греческому. Неудивительно, что бедняжку считали молчаливой. Но слабоумной она точно не была.

— Господи, Линфорд! Я понятия не имела… Бедное дитя… бедное, бедное дитя!

— И взгляните, кого она получила в мужья! — воскликнул виконт, не скрывая издёвки над самим собой. — Я сгорал от нетерпения вернуться в Лондон. Не успела кузина Матильда прибыть в Линфорд-холл, чтобы присматривать за моей юной женой, я тут же уехал… вернулся к своей распутной жизни.

— Да!.. Действительно! — Леди Барнсдейл неловко заёрзала на диване. — Но какая польза размышлять о том, что могло бы быть! Мы не можем изменить прошлое. Мы должны смотреть в… — Она умолкла, прерванная грохотом дверного молотка. — Это Чефи. Я просила его заехать за мной. Мы приглашены к Баррингтонам.

Дверь открылась, и в библиотеку уверенной походкой вошёл высокий, довольно полный джентльмен лет шестидесяти.

— Добро пожаловать в Англию, Линфорд. Рад видеть вас снова! — воскликнул он, пожимая руку виконту. Его круглое лицо расплылось в дружелюбной улыбке.

— Он вернулся более, трёх месяцев назад, — вмешалась леди Барнсдейл, прежде чем племянник успел ответить на приветствие. — Возился со своими несносными мальчишками, как я понимаю. — Она повернулась к старому другу, уже удобно разместившему своё крупное тело на диване рядом с ней. — Я рада, что ты не опоздал, Чефи. Может, ты мог бы помочь. Линфорд собирается ещё раз попытаться выяснить, что сталось с его женой. Хотя представить не могу, к каким способам он намерен прибегнуть, — заявила она и перевела озабоченный взгляд на племянника, передающего Чефи бокал бургундского. — Ты снова обратишься к сыщикам из полиции?

— Нет, — решительно ответил тот. — Теперь это бесполезно. Вряд ли они возьмутся, столько лет прошло. Нет. Я узнал об одном человеке, который берётся за подобные дела — пропавшие люди, утраченные фамильные драгоценности, все такое. Завтра он придёт ко мне.

Достопочтенный Чарлз Чефингем глубоко вздохнул, отчего его ослепительный жилет натянулся на животе.

— Не вижу пока, чем могу помочь, мой мальчик, но сделаю всё, что в моих силах.

— Я хотел бы, чтобы вы оба как следует подумали и рассказали мне о Рейчел всё, что вспомните. К своему стыду, должен признать, что совсем её не помню… не смогу точно описать её внешность, — продолжал виконт, проводя рукой по густым, слегка вьющимся чёрным волосам. — Единственное, что я помню, — зелёные глаза.

— Да. И прекрасные глаза к тому же. С очаровательными длинными, тёмными, загнутыми вверх ресницами, — согласился мистер Чефингем. — Под стать, волосам.

— Вы хотите сказать, что у неё были тёмные волосы? — с надеждой спросил Линфорд.

— Нет, зелёные… ну, зеленоватые. Чёрт побери, странный цвет для волос. Помню, что так я подумал тогда.

— Зелёные? — недоверчиво повторила леди Барнсдейл. — Мне кажется, Чефи, ты слегка пьян.

— За весь день выпил всего лишь бутылку кларета и стакана два портвейна, — возразил Чефингем, несколько обиженный несправедливым обвинением. — Я абсолютно трезв! И говорю вам, у девочки были волосы очень странного зеленоватого цвета.

— Сущий вздор! Волосы у неё были… грязно-коричневые, — заспорила леди Барнсдейл, бросая взгляд на племянника. — Напоминали мне то, что выгребают из конюшни.

— Восхитительно! — пробормотал Линфорд, усаживаясь перед гостями и от всей души сожалея, что вообще поднял эту тему, но стоически продолжил расспросы: — Подведём итог: у Рейчел определённо были зелёные глаза, а волосы… чтобы прекратить спор, скажем так — волосы были коричневатыми. Что ещё вы можете вспомнить?

Леди Барнсдейл пожала плечами. Как и племянник, она мало что помнила о юной виконтессе, однако Чефи, несмотря на кажущуюся беспечность, был необыкновенно наблюдательным.

— Умная была малышка, насколько я помню, — удивил он слушателей неожиданным замечанием. — Помню тот день, следующий после нашего прибытия сюда. Линфорд уехал куда-то, и я случайно обнаружил её в библиотеке. Она читала книжку о некоей греческой личности, имевшей неприятную привычку подкрадываться к человеку, когда он меньше всего этого ожидает. Судьба или что-то в этом роде.

— Не судьба, Чефи. Немезида.

— Полагаю, вы правы, Линфорд. Немезида… Да, именно! Так девочка все мне о ней рассказала. — Чефингем покачал головой. — Печальная история, мой мальчик. Ваша жена была симпатичным созданием, когда оживлялась. Если б её прилично одеть, она была бы очень хорошенькой. Миленькая и пухленькая. Именно, как я люблю! Пухленькая. Не то, что эта вдовушка, твоя новая подруга, Хетти. Просто кожа да кости!

— Эмили не костлявая, — возразила Хетти. — Она стройная, и у неё прелестная фигура.

— Не спорю, на неё очень приятно смотреть. А её рыжие волосы! Не видел цвета красивее!

Леди Барнсдейл незаметно взглянула на племянника.

— Линфорд, я бы хотела, чтобы ты с ней познакомился. Ты же знаешь, я редко нахожу общий язык с женщинами. Всегда предпочитала мужскую компанию, но Эмили Стоуэн — совсем другое дело. Она мне понравилась с первого взгляда.

Виконт, слушал вполуха. У него не было никакого желания знакомиться с тётушкиными приятельницами, о чём он ей и заявил без колебаний:

— Хетти, я приехал в Лондон не затем, чтобы вращаться в свете. Я останусь здесь на две, самое большее три недели, так что вряд ли встречусь с вашей подругой. Кроме того, терпеть не могу рыжеволосых женщин. Я неравнодушен к блондинкам и некоторым разновидностям шатенок. Но рыжих не выношу.

Леди Барнсдейл допила своё вино и встала.

— Как скажешь, Линфорд. Но если передумаешь, сегодня вечером мы будем на балу у Рейнов. Да, кстати, прелестная графиня просила передать тебе приглашение, если ты окажешься в городе. Негодник, девочка все ещё к тебе неравнодушна. — Леди Барнсдейл повернулась к своему кавалеру: — Пошли, Чефи, а то опоздаем. Я хочу побыстрее разделаться с Баррингтонами, чтобы успеть переодеться к балу.

Виконт проводил гостей до парадной двери и, глядя, как они усаживаются в удобный городской рессорный экипаж Чефингема, даже не подозревал, что увидится с ними ещё до конца дня.

Пообедав в своём клубе, виконт задержался за картами с несколькими приятелями, но вскоре, несмотря на выигрыш, развлечение ему наскучило; он решил уйти.

Отклонив предложение швейцара вызвать наёмный экипаж, он нахлобучил шляпу и быстро зашагал прочь. Погрузившись в свои мысли, вспоминая утренний разговор с тётей и Чефи, он понял, какую непосильную задачу поставил перед собой, как нелегко будет выяснить, что сталось с его несовершеннолетней женой. У индивидуума, на которого он возлагал надежды, были отличные рекомендации. Он, похоже, всегда достигал положительных результатов, и оставалось только молиться, чтобы задание виконта не стало первым поражением бывшей полицейской ищейки.

Линфорд безуспешно пытался представить себе свою юную жену. И только когда какой-то знакомый окликнул его из открытого окошка проезжающего экипажа, он отвлёкся от гнетущих мыслей.

Оказалось, что он находится, всего в пяти минутах ходьбы от Беркли-сквер и городской резиденции своего друга графа Рейна и его молодой жены. Он нерешительно потоптался на краю тротуара, затем пересёк улицу и отправился к Беркли-сквер.

Отсутствие приглашения ничему не помешало, лакей в ливрее, радушно приветствуя гостя, освободил его от шляпы и плаща. Виконт поднялся по парадной лестнице навстречу громким голосам и звукам музыки, но на верхней площадке вдруг замер, нахмурившись.

Зачем его сюда принесло? Должно быть, он сошёл с ума! Зачем тратить время на пустые светские разговоры? Линфорд уже хотел, было спуститься, когда его остановил пронзительный вскрик. Он обернулся и увидел прелестную графиню, чуть не вприпрыжку приближавшуюся к нему.

— Как я рада видеть вас, Доминик! — Графиня подхватила его под руку, предотвратив возможность побега, и Линфорду оставалось лишь сопровождать её в большой, ярко освещённый зал. — Ваша тётя сказала, что вы в городе. Я счастлива, что вы нашли время посетить наш маленький праздник.

Виконт улыбнулся ей с высоты своего роста. Действительно очаровательное создание! Графу Рейну необыкновенно повезло: любой мужчина был бы счастлив назвать эту прелесть своей женой.

— И я счастлив снова видеть вас, Бекки. Но вашему мужу пора научить вас приличному поведению, — с притворной серьёзностью сообщил он. — Жене пэра не пристало издавать леденящие душу вопли.

Совершенно не смутившись, графиня озорно подмигнула ему.

— Мне так нравится, когда вы хмуритесь, — призналась она и убежала встречать новых гостей.

— Снова флиртуете с моей женой, Линфорд? — улыбнулся ему граф Рейн. — Славно, что я теперь считаю вас другом, иначе испытывал бы сильное искушение выставить вас из дома.

Глаза виконта блеснули в ответ.

— В это же время в прошлом году вы не назвали бы меня другом. Признайтесь, что с огромным удовольствием распростились бы со мной навсегда.

Граф рассмеялся и хлопнул виконта по спине:

— За последние двенадцать месяцев моё мнение о вас существенно улучшилось. Не могу отрицать, что в Париже после медового месяца мы нагрянули к вам по настоянию Ребекки, но зимнее приглашение в Глостершир исходило лично от меня.

— У вас очаровательная жена, Рейн, и я никогда не скрывал и не стану скрывать своё уважение к ней. Но полагаю, теперь вы понимаете, что я никогда не представлял реальной угрозы. Как я мог, — его губы изогнулись в горькой улыбке, — при тех обстоятельствах… которые, впрочем, не изменились.

Граф внимательно взглянул на Линфорда. Виконт доверительно рассказал ему обо всём, пока гостил в Рейн-холле. Граф прекрасно понимал причины, побуждавшие друга снова начать поиски жены, и именно он нашёл человека, который мог бы оказаться полезным в этих поисках.

— Доминик, надеюсь, вы уже встречались со Стаббзом. Его розыск должен принести плоды. Если же нет, ради Бога, похороните прошлое! Нельзя продолжать жить под таким бременем вины.

Линфорд вздохнул.

— Каким бы ни был исход дела, вероятно, мне никогда не избавиться от этого бремени. Если розыски окажутся безрезультатными, мои адвокаты займутся аннулированием брака. И тогда полагаю, — добавил он без особого энтузиазма, — я поищу другую жену.

— Ну, среди этого бесцветного сборища вы её не найдёте, если только ваш вкус не испортился, — заметил граф, оглядывая танцующие пары и сидящих у стен девиц с сопровождающими их пожилыми дамами, не таких удачливых, но не потерявших надежду найти партнёра. Вдруг его губы изогнулись в хитрой улыбке. — Однако невредно заглянуть в комнату, отведённую для карточных игр.

— Да? — Виконт заметил весёлые огоньки в тёмных глазах приятеля. — Пожалуй, я так и сделаю. Между прочим, моя неугомонная тётя здесь?

— Да. Играет в карты. Вы не знакомы с… — Он, умолк, заметив, что жена отчаянно жестикулирует, призывая его на помощь. — Долг зовёт. Поговорим позже. А ещё лучше, приходите к нам завтра обедать.

Виконт посмотрел вслед графу, затем послонялся по залу, обмениваясь приветствиями со знакомыми и игнорируя полные надежды взгляды, бросаемые на него любвеобильными мамашами девиц на выданье. После чего вошёл в соседнюю комнату, отведённую для карточных игр.

Через монокль виконт оглядел столы. Здесь присутствовало, несколько молодых дам, но, насколько он мог судить, ни одна не стоила повторного взгляда. Он уже подумал, что неправильно истолковал хитрые искорки в глазах графа, когда за угловым столиком заметил леди Барнсдейл и направился к ней.

— Ах! Так ты всё-таки решился прийти, — приветствовала его тётушка. — Ну, раз уж ты здесь, познакомься с миссис Стоуэн. Эмили, это мой распутный племянник.

До этого момента виконт не поднимал глаз на тётушкину партнёршу, сидевшую спиной к двери, но после столь резкой характеристики счёл себя обязанным обратить на неё внимание. Он повернулся — и слова застряли у него в горле: более прелестное лицо он вряд ли видел за всю свою жизнь.

Взгляд больших миндалевидных глаз, опушенных густыми загнутыми ресницами, устремился на него, и, как ему показалось, в их зелёных глубинах мелькнуло что-то похожее на презрение. Однако это выражение тут же исчезло, и виконт решил, что ошибся.

Улыбаясь, дама положила карты на стол рубашкой вверх и протянула ему изящную белую руку:

— Как поживаете, сэр? Мне кажется, мы уже давно знакомы, ведь ваша тётя так часто говорит о вас.

— И никогда — ничего хорошего, — вставила неугомонная леди Барнсдейл. — Но я не имею склонности ко лжи, не правда ли, Линфорд? — добавила она, глядя, как племянник склоняется над длинными тонкими пальцами.

— Когда нужно облить меня грязью, я всегда могу положиться на вас, Хетти, — ответил он, неохотно отрываясь от восхитительных пальчиков. — Вы впервые в Лондоне, миссис Стоуэн?

— Нет, сэр. Однажды я уже была в столице, но не так долго, как в этот раз.

Виконт слегка нахмурился:

— Не могу избавиться от ощущения, что уже встречал вас раньше.

Одно белое плечико приподнялось и изящно дёрнулось.

— Возможно, если вы часто посещали Западную Англию. Я живу там довольно уединённо, милорд.

— Непростительно! Не правда ли, Линфорд? — улыбнулась леди Барнсдейл племяннику, наслаждаясь его явным восхищением. Затем краем глаза она заметила, что кто-то пытается привлечь её внимание. — Леди Сомервилл жаждет поболтать со мной. Вы простите меня, если я вас покину, на несколько минут? Эмили, с Линфордом вы будете в полной безопасности. Он терпеть не может рыжих женщин, — игриво добавила она и хихикнула в ответ на раздражённый взгляд племянника.

— Позволите составить вам компанию до возвращения тёти, миссис Стоуэн?

Она согласно кивнула, и он опустился в кресло, чувствуя, что не в силах отвести взгляд от изысканного создания, сидящего напротив. Блестящие тёмно-рыжие волосы, прекрасными локонами венчающие царственную головку, рубиновое колье на стройной шее — незабываемое зрелище. Может, и не самая красивая женщина на свете, но, несомненно, обворожительная.

Если и был в ней крохотный недостаток — хотя виконт пока был не готов называть это недостатком, — так это губы. Когда она не улыбалась, их чуть опущенные уголки придавали ей сходство с капризным ребёнком.

Он смотрел, как длинные тонкие пальцы сомкнулись на ножке бокала с вином и поднесли его к губам.

— Кажется, вы не так давно познакомились с моей тётей?

— Впервые мы встретились чуть больше шести недель назад.

— И вы не находите её острый язычок и резкие замечания несколько обескураживающими?

— Нет, поскольку я сама люблю прямоту.

Посмотрим, решил Линфорд, задумчиво приподнимая тёмные брови и устремляя на собеседницу пытливый взгляд. Любого можно простить, если, глядя на эту хрупкую на вид женщину, он решит, что она смущённо поникнет при резком слове. Ещё одно доказательство того, что внешность обманчива. Теперь, получше разглядев её, виконт заметил упрямую решительность в нежном округлом подбородке.

— В таком случае у вас должно быть много общего с моей тётей.

— Точнее сказать, есть кое-что общее. — Медленно потягивая вино, она, не смущаясь, разглядывала красивое лицо виконта. — Хенриетта очень любит вас, милорд. Ни один наш разговор не обходится без упоминания вашего имени.

— Какая, должно быть, невыносимая скука для вас! — сухо заметил виконт, и собеседница улыбнулась.

— Не совсем так. Я нахожу её разоблачения… скажем… чрезвычайно любопытными. Как я поняла, вы недавно были на континенте? — Она так быстро сменила тему разговора, что он заподозрил в предыдущем замечании скрытый смысл, однако отмёл мелькнувшие подозрения.

— В прошлом году я несколько месяцев провёл в Париже.

— Как я вам завидую! Я никогда не покидала берегов Англии, но так хотела бы увидеть все те места, о которых читала в книгах! Теперь, когда мне ничто не мешает, я, пожалуй, смогу наверстать упущенное.

Виконт заметил, что тётушка возвращается, и неохотно поднялся:

— Могу ли я пригласить вас на танец, миссис Стоуэн?

— С восторгом принимаю приглашение, сэр, но сначала я должна предоставить вашей милой тёте шанс хоть частично отыграться, — ответила она, указывая на кучку золотых соверенов, лежащих у её локтя.

— До скорой встречи, мадам.

Леди Барнсдейл следила, как племянник удаляется в бальный зал. Как удачно подвернулась леди Сомервилл! Даже если бы всё было специально подстроено, момент не смог бы оказаться более подходящим!

— Мой племянник развлёк вас, дорогая?

— Вполне, мадам. Полагаю, ваша очередь сдавать.

После двух партий леди Барнсдейл заметила:

— Он приехал в Лондон только сегодня. Насколько я знаю, проводил время с теми несносными щенками.

Эмили удивлённо подняла на неё глаза:

— Щенками?

— Так я их называю, — громко фыркнула леди Барнсдейл. — Он же называет их своими детьми. Подбирает их по всей округе. — Она покачала головой. — Сумасшествие! Лучше бы предоставил их самим себе. Как бы не так! Линфорд приводит их в дом, кормит, одевает и, вы не поверите, даёт этим маленьким оборванцам, образование.

Некоторое время Эмили молчала, ошеломлённо глядя на собеседницу.

— Вы серьёзно говорите, мадам, что ваш племянник собирает своих… что он держит детей в своём доме?

— Нет, не в своём, но поблизости. Он устроил их в доме, где выросла его жена, всего в нескольких милях от Линфорд-холла. — Леди Барнсдейл взглянула на свои карты и потому не заметила, как вспыхнули глаза юной подруги. — Я так удивилась, увидев его здесь. Только сегодня утром он был во власти меланхолии. Он решительно настроен снова попытаться выяснить, что же стало с этой его женой.

— Из ваших слов я поняла, что она умерла, мадам.

Леди Барнсдейл пожала плечами:

— Это я так думаю. В конце концов, Эмили, как иначе объяснить, почему она не возвращается?

Её приятельница спокойно смотрела на неё.

— Может быть, положение виконтессы Линфорд не кажется ей таким уж привлекательным.

— Тогда чего он добьётся, если даже найдёт её?

— Развод представляется лучшим вариантом для такой неподходящей пары.

— Да, но захочет ли он развода? — возразила леди Барнсдейл с тяжёлым вздохом. — Скорее всего, он заберёт её в Линфорд-холл и попытается, так или иначе, восстановить этот брак.

Миссис Стоуэн рассмеялась.

— Допустим, вышеупомянутая дама имеет своё мнение на этот счёт. Помнится, Хенриетта, вы говорили, что она была простой, очень послушной девушкой, но ведь люди меняются. Если бы у неё было хоть малейшее желание вернуться, она бы уже вернулась. Значит, у неё теперь другая жизнь, и, более того, она вполне ею удовлетворена.

— Вы очень разумны, Эмили, — ласково улыбнулась леди Барнсдейл. — И вполне вероятно, вы правы. Я всегда буду чувствовать себя в долгу перед Рейчел. Её исчезновение так изменило Линфорда. Почти за одну ночь он из беспечного, эгоистичного юноши превратился в серьёзного, здравомыслящего мужчину. И это сделала Рейчел, хотя она никогда об этом не узнает. — Её улыбка исчезла, она нахмурилась. — Но упрямство в его характере осталось. Это отличительная черта всех поколений мужчин Карлтонов. Как ни бессердечно это прозвучит, я бы хотела, чтобы он не очень страдал и винил себя, если окажется, что она умерла.

— Мне совершенно ясно, мадам, что вы зря беспокоитесь, и также ясно, что вы потеряли интерес к игре. Я снова выиграла. Полагаю, мы можем отправиться в бальный зал.

Их появление было тут же замечено несколькими джентльменами, в том числе и виконтом Линфордом, который в тот момент разговаривал с мистером Чефингемом.

— Ах! Так вы всё же с ней познакомились? — воскликнул Чефи, увидев, что виконт, не отрываясь, следит взглядом за очаровательной вдовой. — Восхитительное создание, не так ли, Линфорд? Её появление в городе заставило забиться быстрее много мужских сердец. Но загадочная миссис Стоуэн, не проявляет интереса ни к одному мужчине.

Виконт перевёл взгляд на весёлое лицо Чефи:

— Что заставило вас назвать её загадочной?

— Ну, мой мальчик, похоже, никто ничего о ней не знает. А это имя — Стоуэн… никогда раньше его не слышал! Она не так проста. Напоминает мне айсберг.

— Я нахожу её очаровательной, но уж ни в коем случае не холодной.

— Я говорю не о холоде, мой мальчик. Ведь айсберг — это такая штуковина, у которой на поверхности гораздо меньше, чем в глубине, не так ли? Больше, чем видит глаз. Ну точно, как наша юная вдова!

— Вероятно, здесь и кроется ответ на ваш вопрос, Чефи. Она — вдова и, вероятно, считает своё положение уязвимым, а потому насторожена и сдержанна.

— Может, вы и правы… не знаю, — покачал головой Чефи. — Но я был в её обществе много раз и до сих пор почти ничего о ней не знаю. И ещё одно, — продолжал он, не давая Линфорду шанса снова встать на защиту очаровательной молодой вдовы. — Чертовски странно она познакомилась с вашей тётей. Упала в обморок в парке прямо перед экипажем Хетти. Мне это кажется подстроенным.

Глаза виконта весело блеснули.

— Чефи, если бы я плохо знал вас, то сказал бы, что вы ревнуете к нашей вдовушке. Может, вы боитесь потерять привилегированное положение ближайшего друга Хетти?

— Ничего подобного! — возразил Чефи с такой горячностью, какая вообще была возможна при его врождённом добродушии. — Мы с Хетти дружим уже много лет. И только дружим, что бы о нас ни болтали. Я очень люблю её и не хочу, чтобы её обидели. Она более беззащитна, чем можно подумать, и безоглядно увлеклась этой вдовой, Линфорд, безоглядно! У Хетти не было своих детей, и думаю, она начинает смотреть на эту молодую женщину, как на дочь, которой лишила её судьба.

Это замечание дало виконту пищу для размышлений, ибо он тоже не желал видеть Хетти несчастной. Однако его тётя всегда была очень проницательна насчёт людских характеров, и вряд ли ему стоит вмешиваться. В конце концов, это её личное дело. К тому же, будучи намного моложе Чефи, он видел Эмили Стоуэн в совершенно ином свете.

Однако это не означало, что такой уравновешенный и, более того, многоопытный мужчина, как Линфорд, готов потерять голову из-за пары красивых зелёных глаз.

Но почему же тогда несколько минут спустя, услышав от тётушки, что Эмили, сославшись на головную боль, уехала домой, он почувствовал, что вечер потускнел? Вскоре Линфорд тоже покинул бал.

Глава вторая

Неодобрительно фыркая, Пеплоу смерил взглядом неотёсанного простолюдина, испачкавшего грязными ботинками недавно вымытые парадные ступени. Одежда из домотканой материи, сломанный нос, свидетельствующий о занятиях боксом. Если бы хозяин не предупредил, что ровно в полдень явится посетитель, которого следует немедленно провести к нему, дворецкий без колебаний приказал бы низкорожденному гостю, воспользоваться чёрным ходом.

Однако многолетняя служба в семействе Карлтон не прошла бесследно, и Пеплоу покорно повиновался приказу его светлости. Проведя посетителя в библиотеку, где уже ждал виконт, Пеплоу подал гостю бокал бренди и безмолвно удалился.

Виконт подверг посетителя беглому осмотру, однако, не в пример Пеплоу, немедленно оценил острый ум, светящийся в серых глазах, и заподозрил, что эти глаза также оценивают его.

— Вы получили моё письмо, мистер Стаббз, следовательно, имеете представление о необыкновенно сложном деле, которым я прошу вас заняться. Однако порядочность побуждает меня признать, что я не питаю особых надежд на успешный исход.

Генри Стаббз молча порылся в кармане и вытащил записную книжку.

— Ага! Ваша юная жена исчезла шесть лет назад, примерно через полтора месяца после свадьбы. Как вы полагаете, она покинула ваше родовое поместье вечером, но её отсутствие было замечено лишь на следующий день.

— Стаббз, конечно, это кажется странным, но, видите ли, моя жена любила уединение и большую часть времени проводила в своей комнате за чтением, поэтому её не сразу хватились. Горничная обнаружила её отсутствие на следующее утро, но, поскольку ей показалось, что в постели спали, не подняла тревогу. В то время в поместье гостила моя дальняя родственница мисс Матильда Картленд. Она подумала, что моя жена пошла прогуляться, и только в середине дня забеспокоилась и организовала поиски. — Виконт умолк, задумчиво потягивая вино, затем продолжил: — Лично я считаю, что жена не спала в своей постели, а незамеченной покинула дом ранним вечером. Где она провела ту ночь, я до сих пор не знаю, но на следующий день она села в омнибус к западу от Фарнборо. Приехав в Лондон поздно вечером, она вышла в Холборне. Возчик заметил, что она остановилась на углу, поговорила с прохожим, а затем направилась на запад. И больше её никто не видел.

— Кроме вас, были ли у неё родственники или друзья, живущие в Лондоне, милорд?

— Очень много родственников, но её отец не общался с ними, и я знаю, что она не искала приюта ни у одного из них. Она также не пыталась связаться со своей матерью, которая в то время жила в Ирландии. Когда в конце концов, эта дама ответила на моё письмо, то уверила меня в том, что не видела свою дочь с того дня, как покинула дом прежнего мужа двенадцать лет назад. Рейчел также не обратилась за помощью к старшей сестре матери, леди Торрингтон, которая в то время действительно жила в Лондоне, но впоследствии умерла. — Милорд снова задумался. — Хотя леди Торрингтон очень тревожилась о своей племяннице, гораздо больше, чем родная мать, ей запрещали общаться с ребёнком с четырёхлетнего возраста, то есть с момента побега матери. Поэтому вряд ли Рейчел вообще знала, что у неё есть тётя.

— Если вспомнить, что ваша жена направлялась на запад, вполне естественно предположить, милорд, что она шла сюда.

— Эта мысль приходила мне в голову, но, если таковым и было её намерение, сюда она не прибыла. — Виконт взглянул в проницательные глаза сыщика. — В тот вечер я ушёл из дома в одиннадцать часов и вернулся лишь на следующее утро. Дворецкий, в словах которого я нисколько не сомневаюсь, уверил меня, что никто не приходил.

Мистер Стаббз снова сверился со своими записями.

— Вы сообщили, что сразу же обратились в Главное полицейское управление, но поиски оказались безрезультатными. Вы также поместили объявления в газетах по всей стране, предлагая за информацию солидное вознаграждение.

Лорд Линфорд согласно кивнул.

— Было несколько откликов, но все свидетельства оказались ошибочными. Месяцы шли, я начал думать, что она умерла, и всё же… — Он оторвал взгляд от содержимого своего бокала. — По всей вероятности, моя жена умерла, но я хотел бы иметь доказательства. Я — единственный ребёнок своих родителей и потому, естественно, хотел бы иметь законного наследника.

— Это можно понять, милорд. Как вы сами сказали, по прошествии стольких лет задача нелёгкая, но Генри Стаббз никогда не отступал перед трудностями. Я должен нанести визит своим бывшим коллегам на Боу-стрит… может, кто-нибудь что-то помнит об этом деле. Но сначала я хотел бы кое-что уточнить. Сколько лет вашей жене, милорд?

— Когда она исчезла, ей было шестнадцать.

— То есть теперь ей двадцать два. Ещё мне нужно описание её внешности.

Виконт мысленно застонал. Действительно, безнадёжное дело. Такое безнадёжное, что он чуть не предложил посетителю забыть о нём, но в последний момент одёрнул себя.

— После свадьбы я оставался с женой всего пять недель, и за прошедшие годы мои воспоминания стали очень смутными. Могу лишь сказать вам, что у неё были зелёные глаза, а волосы… Её волосы были… э… коричневатые.

— Тёмные?… Каштановые?

— Средние… ближе к тёмным, я думаю.

— Рост?

— Среднего роста. Её голова достигала моего плеча. Значит, среднего роста. И она была несколько полновата.

Мистер Стаббз пожал плечами.

— Это ничего не значит, милорд. Моя дочка Бесси в таком же возрасте была пышечкой. Щенячий жир, как говорит моя жена. А теперь Бесси стройней некуда. — Стаббз поскрёб седую голову. — Видите ли, милорд, беда с дамами в том, что они могут легко изменить внешность — покрасить волосы, размалевать лицо.

Виконт громко вздохнул:

— Вы обречены на неудачу, Стаббз, и вы это прекрасно понимаете.

— Ничего подобного, сэр! — пылко возразил сыщик и, опрокинув остатки бренди в глотку, поднялся. — Через некоторое время я хотел бы съездить с вами в Гэмпшир и поговорить с теми, кто хорошо знал вашу жену. Но сначала я наведу справки здесь. Я свяжусь с вами, но не ожидайте известий раньше, чем через неделю или две.

Как только мистера Стаббза проводили из библиотеки, виконт приказал запрячь в двуколку пару лошадей и через полчаса уже пробирался по запруженным экипажами лондонским улицам к Гайд-парку.

Для сливок общества час ещё ранний, но, как заметил виконт, поворачивая норовистых лошадей к воротам, парк не был пустынным.

Не спеша проехавшись по дорожкам, время от времени останавливаясь поговорить со знакомыми, он уже возвращался к воротам, когда изящная дама, прогуливающаяся с горничной по газонам, привлекла его внимание. Он остановил лошадей рядом с нею.

— Миссис Стоуэн! Фортуна улыбнулась мне! Полагаю, вы оправились от головной боли?

Дама подошла к двуколке и, подняв голову, улыбнулась виконту.

— Вполне, милорд, и теперь я наслаждаюсь чудесным майским солнцем.

Её красота ничего не потеряла при дневном свете, который многие женщины называют жестоким. В зелёном костюме, в модной шляпке, из-под которой струились роскошные локоны цвета красного дерева, она выглядела восхитительно.

— Не могу ли я убедить вас прокатиться со мной, миссис Стоуэн? Как вы справедливо заметили, день чудесный, и стоит насладиться им сполна.

— С удовольствием приняла бы ваше приглашение, сэр, но, к несчастью, не могу оставить свою горничную. Одна она не найдёт дорогу на Уимпл-стрит. Видите ли, она почти не знает Лондон, а ваш экипаж не предназначен для троих.

— В самом деле. Но у меня есть лучшее решение, — виконт повернулся к груму и швырнул ему соверен. — Джем, я бы хотел, чтобы ты проводил эту девушку домой. Найми экипаж, если хочешь, а потом возвращайся на Гровенор-сквер.

Перекинувшись несколькими тихими словами с горничной, Эмили взобралась в двуколку и села рядом с виконтом.

— Думаю, с Элис всё будет в порядке, — сказала она, оглядываясь на горничную, удалявшуюся вместе с дружелюбным грумом. — Она стесняется незнакомых, мужчин в особенности.

Бросив на спутницу быстрый пытливый взгляд, виконт повернул упряжку к воротам и выехал на забитую транспортом Пиккадилли.

— Вы очень тревожитесь о вашей горничной, мадам?

Она пожала плечами:

— Но ведь Элис так молода. Она у меня уже четыре года. Мы с тётей случайно наткнулись на неё в Бристоле. Она бежала от пьяного отца, который собирался продать её одному из своих дружков-негодяев. За кружку вина! Ей было всего тринадцать лет… тринадцать, и собственный отец заставлял её заниматься проституцией. В жестоком мире мы живём, сэр.

— Вы правы, мадам. Но в вас девушка нашла заботливую госпожу.

— Это мне повезло, — возразила Эмили. — Может, она и молода, но отличная служанка… трудолюбивая, честная, а самое главное, преданная.

Эмили умолкла на минуту, глядя, как виконт виртуозно провёл свою двуколку между омнибусом и громыхающим экипажем, затем похвалила его ловкость:

— Мне бы не хватило выдержки в этой сутолоке.

— Практика, мадам. Вот и все.

Виконт взглянул на её восхитительный профиль: маленький прямой нос, слегка вздёрнутая верхняя губка. Да, очаровательный рот, нежный, соблазнительный… Усилием воли он заставил себя сосредоточиться на дороге.

— Помнится, вы говорили, что приехали из Западной Англии. Вы живёте одна, миссис Стоуэн, или с родственницей?

— Сейчас я живу совсем одна, — ответила Эмили, и он отчётливо услышал печальные нотки в её приятном голосе.

— Простите. Вы давно овдовели?

— Я не вдова, сэр. — Её ответ удивил его. — К несчастью, мой муж жив и здоров.

— Но я понял, что…

— Очевидно, из разговора с мистером Чефингемом, — с улыбкой прервала она. — Действительно, нехорошо с моей стороны, но, когда я впервые встретила вашу тётю, я сказала, что моего мужа больше нет со мной. Это чистая правда. Мы живём совершенно раздельно и оба довольны этим. Я, конечно, понимала, как будут истолкованы мои слова. Однако теперь Хенриетта знает, что мой муж жив, и обещала сохранить мой секрет.

— Я не считаю себя тугодумом, мадам, но в данный момент не вижу, почему вы хотите, чтобы вас считали вдовой.

— Это потому, что вы мужчина, сэр.

— Я рад, что вы это заметили, — сухо сказал он, получив в награду восхитительный весёлый смех спутницы.

— Поверьте, милорд, я в этом никогда не сомневалась. Но если серьёзно, я приехала в Лондон по… по нескольким причинам. Вдовство придаёт мне респектабельность. Если бы в обществе знали, что мы с мужем живём врозь уже несколько лет, это дало бы повод для слухов. А я ни при каких условиях не желаю становиться объектом вульгарных пересудов.

Поскольку лорд Линфорд несколько лет назад, — когда таинственно исчезла его жена — находился именно в таком положении, он вполне мог понять её доводы.

— Я не из сплетников, так что ваш секрет в полной безопасности, мадам.

Ему снова пришлось заставить себя сосредоточиться на дороге, но забыть о спутнице он не мог. Его тёмные брови озадаченно сошлись на переносице. Как мужчина в здравом уме, которому выпало счастье получить в жёны такое очаровательное создание, мог позволить ей жить отдельно? Это было выше его понимания.

Должно быть, её муж сумасшедший, решил он, если только не стар и немощен и его больше не интересует физическая сторона брака. Но даже если так, она достаточна умна, чтобы возбуждать интеллектуально.

Виконт попытался бороться с любопытством, но любопытство победило.

— Ваш муж намного старше вас, мадам?

— Он несколько старше меня, сэр.

— Вы давно живётераздельно?

— О да. Уже несколько лет.

— Должно быть, вы вышли замуж очень юной?

— Совсем ребёнком, милорд! — На этот раз её смех прозвучал невесело. — Слишком, слишком юной, чтобы быть связанной с таким мерзким распутником.

Увидев, что виконт шокирован, она отвернулась, и он не заметил мелькнувшего в больших зелёных глазах довольного блеска. Её внимание привлекла всадница на красивой, серой в яблоках кобыле.

— Какая очаровательная лошадь! Как бы я хотела, чтобы Молния была со мной.

— Вы любите верховую езду? — вежливо спросил он, все ещё не придя в себя после её шокирующих откровений.

— Обожаю. Дома я почти каждый день отправляюсь на верховые прогулки. Молния — чудесная лошадь, но слишком пугливая. Она не справилась бы с лондонским шумом и сутолокой. Было бы слишком жестоко привозить её сюда.

— Тогда позвольте предложить вам одну из моих лошадей, вполне подходящую для дамы. Можете пользоваться ею, когда пожелаете.

— Вы очень любезны, милорд, но вряд ли я посмею злоупотреблять вашим великодушием после такого короткого…

— Не надо банальностей, мадам! — резко прервал он, но тут же улыбнулся, безошибочно распознав гнев, вспыхнувший в зелёных глазах. — Поверьте, этот договор послужит нашей общей выгоде. Мои лошади явно застаиваются в городе. Так что решено. Я заеду за вами… скажем, завтра в полдень?

— Мне действительно не стоило бы соглашаться, но ваше любезное предложение так заманчиво. Я очень скучаю по ежедневным верховым прогулкам.

— Уступите искушению, мадам, — мягко, но настойчиво попросил он. — Вы получите удовольствие.

С полчаса он катал свою спутницу по Лондону, показывая различные достопримечательности, и затем неохотно отвёз её домой, к маленькому домику в центре Уимпл-стрит.

— Благодарю вас, милорд. Прогулка была восхитительной. Я вполне сознаю, какую честь вы мне оказали. В сравнении с этой поездкой любая другая меркнет.

— Вы мне льстите, мадам! — улыбаясь, ответил он на шаловливое поддразнивание и помог ей сойти на землю. — До завтра.

Виконт вернулся на Гровенор-сквер в чудесном расположении духа, утренняя депрессия была совершенно забыта. Он подвёл упряжку к конюшне и через несколько минут вошёл в дом, где был встречен преданным слугой, сообщившим, что в библиотеке его ждёт посетитель.

Брови виконта поползли вверх.

— Но разве вы не объяснили ему, что я могу задержаться?

— Объяснил, милорд. Только она настояла на своём.

— Понимаю. И давно моя тётушка ждёт меня?

— Около получаса, сэр, — ответил Пеплоу, освобождая хозяина от шляпы и перчаток, а затем открывая ему дверь в библиотеку.

— Дорогая Хетти, и чему же я обязан удовольствием этого визита?

— Ничему особенному. — Тётушка отложила журнал, ожидая, пока племянник усядется в любимое кресло с подголовником. — Ты так внезапно исчез вчера с бала, что я не успела спросить, посетишь ли ты завтрашний раут у леди Сомервилл.

— Я не получал приглашения.

— Конечно, но до вчерашнего вечера леди Сомервилл не знала, что ты вернулся в Лондон, и попросила меня пригласить тебя. Ты поедешь?

— Возможно, — уклончиво ответил он, не желая связывать себя обязательствами. — А миссис Стоуэн там будет?

— Естественно. Молодую вдову, очаровательную и прекрасно воспитанную, приглашают всюду.

— Вдову? — Он насмешливо приподнял чёрные брови. — Полно, дорогая тётя.

— О, понимаю. Она доверила тебе свой секрет, не так ли?

— Да, — признался он. — Мне выпало счастье встретиться с ней в парке, и я пригласил её в свою двуколку.

Виконт умолк, задумчиво уставившись на тётушку.

— Хетти, мне кажется, вы без ума от этой женщины. Вы простите меня, если я скажу, что не в ваших привычках брать под крылышко абсолютно незнакомого человека? Не спорю, она прелестна, но подозреваю, что именно ваша поддержка открывает ей двери в высшее общество.

— Вначале, возможно, — согласилась леди Барнсдейл, — но не теперь. Ты сам знаешь, Линфорд, что бомонд по большей части состоит из дураков, поклоняющихся двум богам: скандалу и интриге. А Эмили Стоуэн, несомненно, представляет загадку — лакомый кусочек для пересудов.

— Да, эта женщина не так проста, как кажется на первый взгляд, — сказал виконт, вспоминая разговор с Чефи. — И познакомились вы при очень странных обстоятельствах. Упасть в обморок под колёса экипажа — довольно странно, вы согласны?

Леди Барнсдейл обратила глаза к небесам.

— Не сомневаюсь, ты услышал это от Чефи. Ну, к твоему сведению, Линфорд, она не падала в обморок. Она зацепилась каблуком за подол платья и оступилась. В этом нет ничего странного. Со мной так случалось не раз! Не отрицаю, тогда я была не в восторге и отчитала её за неуклюжесть. — Тётушка хихикнула. — И пусть тебя не обманывает её хрупкая женственность, племянничек. Она набросилась на меня, как мегера. Не зря Господь одарил её волосами такого цвета!

Итак, у милой Эмили крутой нрав? Ну, ему следовало догадаться, размышлял виконт, вспоминая неприкрытый гнев, вспыхивавший в её глазах при малейшем упрёке.

— Да, прелестная малышка несомненно, способна заинтриговать. Думаю, следует познакомиться с ней поближе. Общество Эмили Стоуэн поможет мне скоротать время в Лондоне. — Даже произнося эти слова, он сознавал, что лукавит.

На следующий день виконт прибыл на Уимпл-стрит точно в полдень. Пожилой дворецкий впустил его в дом и по узкой лестнице провёл в маленькую гостиную, окнами выходящую на улицу.

Слегка нахмурившись, Линфорд обвёл взглядом старинную, но ещё крепкую мебель. На одной из стен висела картина — портрет женщины, одетой по моде прошлого века. Портрет явно не гармонировал с безрадостной обстановкой.

Виконт услышал, как открывается дверь, и обернулся. В дверях стояла Эмили в элегантной тёмно-зелёной амазонке, с пеной кружев вокруг шеи. На её губах порхала улыбка.

— Восхищаетесь богатством моего дома?

Унылое выражение его лица не обмануло её.

— Как и портрет, вы не подходите к этому окружению.

— Благодарю вас. Принимаю ваше замечание за комплимент. — Эмили подошла к нему. — Этот дом не в моём вкусе, но мой агент снял его всего лишь на сезон. Я довольно поздно надумала приехать в Лондон, и собственность в более фешенебельных районах была расхватана за много месяцев до того. Однако кое в чём я выгадала. Владелец дома, уехавший за границу, оставил весь персонал.

Виконт кивнул, разглядывая портрет.

— А этот портрет… Он тоже был оставлен вам?

— Нет, сэр. Я привезла его из Сомерсета. Не могу надолго расставаться с ним, как и с моей Элис, — печально сказала Эмили, и виконт пытливо взглянул на неё.

— Ваша родственница, мадам?

— Я называла её тётей, но леди Анна не была моей родственницей. Однако она, можно сказать, вырастила меня. Воспитала, сформировала как личность. Единственный человек на земле, которого я искренне любила. — На этот раз глаза Эмили засверкали непролитыми слезами. — Она умерла прошлой осенью… и боль потери все ещё очень сильна.

Эмили покачала головой, как будто стряхивая меланхолию, угрожавшую поглотить её, затем сказала со свойственной ей решительностью:

— Идёмте, сэр. Прошлое, со всеми воспоминаниями, и счастливыми, и печальными, невозможно изменить, а нас ждёт чудесный день. Мне не терпится прокатиться верхом.

Виконт последовал за ней на улицу, и Эмили радостно вскрикнула, увидев прекрасного гнедого коня, которого он привёл для неё. Эмили не возразила, когда виконт легко поднял её в седло, и затем они поскакали бок о бок, сопровождаемые его грумом, тактично державшимся позади.

Задолго до того, как они достигли парка, виконт с удовлетворением обнаружил, что Эмили — прекрасная наездница. Она держалась в седле изящно и непринуждённо, ловко управляя далеко не смирным конём.

Они привлекали внимание прохожих, и Эмили не преминула об этом сказать:

— Можно подумать, что мы пара ярмарочных клоунов, милорд!

Он улыбнулся:

— В Лондоне не привыкли видеть меня верхом, мадам. Я чаще пользуюсь двуколкой.

— Значит, я лишила вас любимого удовольствия, сэр. — Она бросила на него один из тех дразнящих взглядов, к которым он уже начал привыкать. — Но не ждите извинений, поскольку вы сами предложили. Нет, — тут же исправилась она, — точнее, вы настояли на верховой прогулке, не так ли? Несмотря на то, что ваша тётя часто говорит о вас, она позабыла сообщить мне о вашем сильном… нет, я бы даже сказала — властном характере.

— Если и так, то я вовсе не огорчён. Наоборот, счастлив, ведь я получил возможность снова наслаждаться вашим обществом. И не отрицайте, мадам, вам тоже эта прогулка доставляет удовольствие.

— Я и не собиралась отрицать, — серьёзно ответила она. — Но милорд, не злоупотребляйте вашей властностью. Я не всегда положительно на неё реагирую и могу отплатить тем же.

Он искренне расхохотался, чем снова привлёк к ним пристальные взгляды, но он их не замечал: прелестная спутница целиком завладела его вниманием.

Восхитительное создание. Озорное и весёлое. Просто находиться рядом с ней — уже счастье. Он прекрасно понимал, почему тётя так полюбила её. Ему она тоже нравится, с самого начала его тянет к ней.

Нет, здесь нечто большее, гораздо большее, чем естественное желание мужчины, вызванное красивой женщиной. Не понимая причин, он чувствовал это странное притяжение. Может, они родственные души? Вполне вероятно. Только здравый смысл подсказывал ему, что их дружба недолговечна и неизбежно закончится вместе с окончанием сезона. Она пойдёт своим путём, он — своим.

У него хватит опыта и мудрости обуздать свои чувства и, когда придёт время, расстаться с ней, сохранив приятные воспоминания и неразбитое сердце, решил он, высокомерно игнорируя внутренний голос, предупреждавший, что рассудительность и опыт — слабое оружие против столь сильного искушения.

Глава третья

Лорд Линфорд перевёл взгляд со сцены на нежную белую шею дамы, сидящей перед ним. Как она очаровательна сегодня в красном платье, в колье с рубинами и бриллиантами!

Большинству женщин с волосами такого цвета, не следует носить красное, но Эмили выглядит великолепно…

Однако, напомнил он себе, она всегда выглядит великолепно, в любом наряде.

Виконт рассеянно обвёл взглядом противоположные ложи и улыбнулся. Когда их компания усаживалась перед началом спектакля, все взгляды были устремлены на них; правда, за прошедшие недели он уже привык к всеобщему вниманию. Где бы он ни появлялся с Эмили — в парке ли, в бальных залах, — они привлекали взгляды и давали пищу для предположений. Его улыбка стала шире.

Закончился первый акт, и занавес опустился. Леди Барнсдейл присоединилась к аплодисментам.

— Разве не чудесно? — воскликнула она, также обводя глазами зрительный зал. — Линфорд, мне кажется, прелестная леди Рейн пытается привлечь твоё внимание, — сообщила она, когда аплодисменты стихли. — Пройди в её ложу и выясни, чего она хочет. Можешь взять с собой Чефи.

Линфорд покорно поднялся.

— Идёмте, Чефи. Нас прогоняют.

— А? Что вы сказали?… О, конечно, мой мальчик. Я иду с вами. Не откажусь поразмять ноги.

— Полагаю, этот старый мошенник спал, — выразила своё мнение леди Барнсдейл, когда вышеупомянутый джентльмен покинул ложу.

— Но, мадам, вы силой затащили его в театр, — заступилась Эмили за Чефингема.

— Ради его же блага. Он слишком много времени проводит за карточными столами. Кроме того, я не хотела идти только с вами и Линфордом. Что я вам — дуэнья?

— Хетти, мне не нужна дуэнья. Я вполне способна сама позаботиться о себе. И Линфорд не представляет для меня никакой угрозы, уверяю вас.

Леди Барнсдейл озадаченно нахмурилась. Хотя эти слова были произнесены достаточно беспечно, ей послышался в них скрытый смысл. Повернув голову, она уставилась в ложу напротив, куда только что вошёл племянник, и хмурость её испарилась.

Ну и хитрец! Только призвав на помощь всю свою волю, она смогла сдержать смех.

Несмотря на то, что племянник много времени проводил с Эмили, казалось, что между ними расцветает лишь крепкая дружба. Вероятно, ему удалось обмануть бомонд, но её-то он не одурачит. Только понимает ли он сам, насколько сильны его чувства к Эмили?

Она снова погрузилась в размышления. В чувствах своей очаровательной подруги она не была так уверена. Эмили явно наслаждалась обществом Линфорда, но столь же явно было её безразличие к тому, рядом он или нет. Эмили никогда не вспоминала о нём в его отсутствие. Если имя Линфорда и возникало в беседе, то вспоминала о нём его тётя. Странно, нахмурилась леди Барнсдейл. Неужели это тот случай, когда с глаз долой — из сердца вон? Или Эмили просто пытается проявлять здравый смысл, и не давать волю чувствам, поскольку нет надежды на развитие, её отношений с Линфордом?

Да, суть дела именно в этом. Линфорд все ещё полон, решимости выяснить, что сталось с его женой. Но даже если он узнает, что жена умерла, Эмили всё равно не сможет выйти за него замуж. Леди Барнсдейл вздохнула. Какой жестокой и несправедливой бывает судьба! Вот два молодых человека, буквально созданных друг для друга, и оба скованы браками, заключёнными не по любви.

— Я получила огромное удовольствие от сегодняшнего вечера, — сказала Эмили, прерывая унылые мысли подруги. — Я наслаждалась каждым днём сезона. Как жаль, что он подходит к концу.

Леди Барнсдейл улыбнулась:

— Я тоже сожалею, дорогая. Давно я так не развлекалась и очень огорчена нашей скорой разлукой. В конце недели я уезжаю.

— Ах да! Я как раз собиралась поговорить об этом, — сказала Эмили, разглаживая едва заметную складку на своём роскошном платье. — Если приглашение ещё в силе, я бы с удовольствием посетила бракосочетание вашей племянницы и погостила у вас перед возвращением в Сомерсет.

Леди Барнсдейл пришла в восторг. Она пригласила Эмили вскоре после их знакомства, но получила уклончивый ответ.

— Ничто не доставило бы мне большего удовольствия. И если вы не собираетесь оставаться в Лондоне до заключительного бала в «Алмаке» на следующей неделе, почему бы нам не отправиться в Суррей вместе? Вам не придётся нанимать экипаж, а путешествовать в компании куда веселее.

— Чудесное предложение! — ответила Эмили с сияющей улыбкой, которая делала её трогательно юной. Трудно было поверить, что это замужняя женщина двадцати с лишком лет. — Да мне и не стоит дожидаться конца сезона. Пора прощаться с Лондоном.

Леди Барнсдейл снова задумалась. Как мало она знает об этой жизнерадостной молодой женщине. Фактически она едва ли сейчас знает об Эмили больше, чем после первой недели знакомства. Чефи часто называет её загадочной. Похоже, он не так уж и не прав.

Однако леди Барнсдейл не представилась возможность начать расследование, как ей того ни хотелось, поскольку дверь ложи распахнулась и до самого начала второго акта к ним все шли и шли юные джентльмены, не видевшие вокруг никого, кроме Эмили, и несколько старых друзей Хенриетты.

Только в последнем антракте леди Барнсдейл сумела сообщить племяннику, о решении Эмили покинуть Лондон в конце недели.

Его красивое лицо лишь на секунду выдало разочарование, затем он улыбнулся:

— Хетти, она составит вам компанию, и, хоть вы лишаете меня её общества, обещаю, что не затаю зла.

Прекрасно понимая с самого начала, что Эмили рано или поздно покинет Лондон, виконт всё-таки впал в уныние. В том же подавленном настроении он после окончания спектакля усадил дам, и сопровождающего их Чефи в свой элегантный городской экипаж, а сам пешком отправился в клуб.

Виконт оставался в «Уайтсе» около часа, а затем — опять же пешком — направился на север. Вскоре он приблизился к маленькому, но фешенебельному дому в тихой части города. Слуга, впустивший его, не выказал ни малейшего удивления, увидев его на пороге в такой поздний час. Освободившись от плаща и шляпы, виконт поднялся по узкой лестнице и тихо вошёл в пышно обставленные апартаменты на втором этаже.

Подсвечники были расставлены так, чтобы свет наивыгоднейшим образом падал на статную любовницу виконта, грациозно раскинувшуюся на роскошной резной кушетке. Золотые кудри свободно рассыпались по округлым плечам. Веки были опущены, но она не спала, так как пальцы левой руки нежно гладили перекормленную собачку, лежавшую рядом с ней.

Вдруг она широко открыла большие ярко-голубые глаза и сказала с подчёркнутым удивлением:

— Ах, Доминик! Я не ждала вас сегодня.

Линфорд медленно подошёл к ней и чуть насмешливо улыбнулся.

— Дорогая, я и не подозревал, что должен договариваться о встрече заранее, — возразил он, сбрасывая с кушетки собачонку, тихо зарычавшую от неудовольствия.

Женщина кокетливо надула накрашенные алые губки и слегка изменила позу, чтобы позволить ему сесть рядом. При этом движении воздушно-лёгкий розовый пеньюар, совершенно не скрывавший её пышных прелестей, соскользнул с одного плеча.

Желание вспыхнуло в лиловатых глазах виконта. Несколько минут он жадно целовал её, затем подхватил податливое соблазнительное тело и отнёс в спальню.

Его искусные любовные ласки истощили силы обоих. Она крепко заснула, но Линфорд, к своему удивлению, не мог спать и лежал, слепо глядя на шёлковый балдахин над головой. Несмотря на то что его физические желания были утолены он чувствовал себя неудовлетворённым. Первый свет нового дня просочился сквозь шторы, и он повернул голову, уставившись на мирно спящую рядом женщину. Мятые простыни соскользнули, обнажив полные груди.

Прежде при виде её прелестей он немедленно возбуждался вновь, но на этот раз ничто не шевельнулось в нём. Не возникло даже желания приласкать её. Сейчас её пухленькое тело очень мило, подумал он, но если она не будет соблюдать осторожность, то через несколько лет станет весьма похожей на свою перекормленную болонку — толстой и непривлекательной.

Приподнявшись на локте, он обвёл взглядом спальню. В мягком свете мерцающих свечей обстановка казалась роскошной, но при разоблачительном свете дня он нашёл вкус Софии претенциозным. Даже её дорогие духи, лишь накануне возбуждавшие его, сегодня казались дешёвыми и назойливыми.

Виконт глубоко вздохнул. Как же ему надоела эта жизнь!.. Устав от очередной любовницы, он менял её на другую, но нужна ему жена… нет, даже больше — друг, спутница жизни, с которой он хотел бы делить все радости и горести.

Он снова взглянул на любовницу, но увидел не золотистые кудри и пухлые чувственные губы, а изящное личико и разметавшуюся по подушке блестящую копну волос цвета красного дерева. Если бы он был зелёным юнцом, то решил бы, что Эмили вскружила ему голову. Однако он давно не впечатлительный мальчишка и не может больше отрицать очень простую истину.

Впервые он полюбил, полюбил глубоко и искренне. Наконец-то он нашёл единственную женщину, с которой хотел бы провести остаток своей жизни… несмотря на то, что она замужем и он тоже, помоги ему Бог.

Однако преграды на пути к их счастью преодолимы. Они с Эмили созданы друг для друга, необыкновенно подходят друг другу во всех отношениях. И ничто — менее всего его блудная жена и её явно безразличный муж — не разлучит их!

Он поднялся с постели, не разбудив спящую женщину, поспешно оделся и тихо выскользнул из дома. Прохладный утренний воздух приятно освежал после душной атмосферы спальни, но тошнотворно-сладкий запах духов Софии прилепился, как вторая кожа, и виконт брезгливо поморщился. Эта связь определённо пришла к концу; в его жизни нет места ни для одной женщины, кроме той, единственной. И у Софии не будет причин роптать. Её царствование, безусловно, было коротким, всего лишь несколько месяцев, но он не скупился и теперь готов позволить ей пользоваться домом до истечения срока аренды. К тому времени, он в этом не сомневается, София найдёт себе нового покровителя.

Прибытие виконта на Гровенор-сквер совпало с пробуждением его прислуги. Воспользовавшись собственным ключом, он вошёл через парадную дверь и приказал невозмутимому дворецкому, спускающемуся по лестнице, чтобы немедленно приготовили ванну в его гардеробной.

Некоторое время спустя, освежённый, а главное, освободившийся от въедливого запаха, виконт спустился в столовую. Он с наслаждением поглощал сытный завтрак, когда вошёл Пеплоу. По лицу дворецкого ничего нельзя было прочесть.

— Вернулся человек, посещавший вас около месяца назад, милорд. — Пеплоу фыркнул. — Я провёл его в библиотеку.

Губы виконта дёрнулись. Его дворецкий — преданный и усердный слуга, но неисправимый сноб.

— Передайте мистеру Стаббзу, что я скоро присоединюсь к нему, — весело сказал он, но, как только дверь за Пеплоу закрылась, нахмурился.

Бывший полицейский сыщик не давал знать о себе со времени их первой встречи. Нашёл ли он наконец что-нибудь? Или просто пришёл сказать, что дальнейшие поиски леди Линфорд безнадёжны? Несколько минут спустя, входя в библиотеку, Линфорд в глубине души лелеял надежду на то, что посетитель пришёл поделиться именно признанием тщетности своих усилий.

— Рад видеть вас, Стаббз, — сказал виконт. — У вас есть новости для меня?

— Да, сэр, полагаю, есть.

Виконт пригласил посетителя сесть, затем устроился напротив него.

— Что же вы обнаружили? — спросил он без всякого энтузиазма.

— Я нанёс визит бывшим коллегам на Боу-стрит, — начал сыщик, — но люди, работавшие по этому делу, мало что могли сказать. Правда, один момент в этом деле озадачил меня с самого начала. Кроме возчика, высадившего вашу молодую жену в Холборне, никто как будто не видел её. Словно она сквозь землю провалилась. Женщина, в одиночестве гуляющая вечером по улицам, не такое уж необычное явление, особенно если это женщина… э… определённой профессии. Но я уверен, что вашу юную жену не приняли бы за женщину лёгкого поведения: она была одета в простой серый плащ, а ночные пташки так не одеваются.

— Итак? — поторопил его виконт.

— Я начал размышлять, кто мог бы видеть её. Кто в такое время ночи заметил бы девушку, гуляющую в одиночестве? — Стаббз посмотрел прямо в красивые глаза виконта. — Кучера наёмных экипажей, милорд. Они всегда выискивают клиента перед тем, как закончить работу. Итак, я начал посещать те таверны, где они обычно бывают по вечерам, и, как и следовало ожидать, в «Белом олене» мне повезло.

Кучер по имени Бен Лоу вспомнил инцидент, случившийся несколько лет назад и связанный с одинокой юной женщиной. Лоу проезжал по одной из улиц около Блумсбери-сквер, уже собираясь домой, когда увидел, как карета сбила девушку в сером плаще. Он остановился и пошёл посмотреть, не требуется ли помощь. Девушку приняли за мёртвую, сказал он мне. Грум поднял девушку и отнёс в карету, удалившуюся затем на восток. Лоу уже направился к своему экипажу, когда заметил на дороге вот это.

Стаббз вытащил из-под пальто тряпичную куклу, довольно линялую и потрёпанную.

— Когда-нибудь видели её, милорд?

— Да, кажется, видел, — медленно сказал виконт, — или что-то очень похожее… Ах да, у моей жены была такая кукла. — Он проницательно взглянул на сыщика. — Мертва, вы сказали. Кучер в этом уверен?

Стаббз пренебрежительно пожал мускулистыми плечами.

— Милорд, вы не знаете этих людей так, как я. «Приняли за мёртвую» может означать что угодно. Девушка могла просто потерять сознание, упасть в обморок. Что совершенно неудивительно, ведь бедняжку сшибла карета.

— Да. Да, конечно. — Виконт резко встал и зашагал по комнате взад-вперёд, пытаясь осознать услышанное. — Эта карета, которая её сшибла… кучер вспомнил о ней что-нибудь особенное? Герб на дверце, например?

— Я задал ему точно такой же вопрос, милорд. Нет, он не смог сказать ничего определённого. Однако ему показалось, что карета была старой, но элегантной, с хорошей упряжкой. И в ней сидела только одна дама… леди, немолодая, как он сказал, но очень изысканно одетая.

— Что позволяет сделать вывод о её богатстве.

— Безусловно, — согласился Стаббз. — И Лоу не сомневается в том, что она — леди… судя по речи… и она очень была расстроена происшедшим. Выяснив все это, я решил, что, вероятнее всего, эта неизвестная дама отвезла девушку домой и вызвала врача. Я обошёл нескольких состоятельных врачей в том районе, спрашивая, не вызывали ли их к жертве несчастного случая в ту майскую ночь шесть лет назад, но безрезультатно. Так что теперь, милорд, я собираюсь начать расследование с другого конца. Я хочу поговорить со всеми, кто хорошо знал вашу жену, с теми, у кого она могла бы искать приют… с подругой… или с любимой гувернанткой.

Зная о юных годах своей жены несколько больше, чем бывший сыщик, виконт отнёсся к этому намерению скептически, но согласился поехать со Стаббзом в Гэмпшир.

— Я, вероятно, смогу покинуть Лондон в начале следующей недели.

Стаббз поднялся:

— Буду готов, сэр. Только сообщите мне точное время отъезда. А эта кукла, сэр? — добавил он уже от двери. — Вы хотите сохранить её?

Виконт улыбнулся:

— Мне кажется, её не обижали все эти годы.

— Да, сэр. У кучера есть дочка.

— Тогда верните ей куклу. Я был бы чудовищем, если бы лишил ребёнка игрушки.

Визит Стаббза оставил виконту много пищи для размышлений. Если бы не знакомство с Эмили Стоуэн, возможно, он испытывал бы надежду и некоторое возбуждение от перспективы успешного окончания расследования. Но он встретил Эмили, и теперь ему было совершенно безразлично, что´ стало с Рейчел.

Виконт приказал вывести из конюшни двуколку и направился на Уимпл-стрит, заглянув по дороге в знаменитый ювелирный магазин «Ранделл и Бридж».

Когда он вошёл в комнату, Эмили, сидевшая за секретером, удивлённо подняла глаза. Отложив письмо, она встала и лёгкой походкой подошла к нему.

— Разве мы договорились о верховой прогулке? Если так, я должна извиниться, поскольку совершенно забыла об этом.

— Нет, дорогая, мы не договаривались.

Он нежно, но крепко схватил её руки в свои, наслаждаясь очаровательным лицом с высоким умным лбом и сверкающими глазами. Скромное муслиновое платье в цветочек подчёркивало её тонкую, но очень женственную фигуру. Она была полной противоположностью откровенно чувственной женщине, в чьей постели он провёл предыдущую ночь. Даже духи Эмили были изысканными: тонкий аромат, напоминавший ему свежий весенний сад.

Виконт освободил её руки и достал из кармана маленькую коробочку.

— Это вам, дорогая, — нежно сказал он, вкладывая подарок в её ладонь. — Скромный знак моего искреннего уважения.

Она взглянула в его глаза, на секунду выдав своё удивление и неуверенность, затем открыла коробочку и увидела сверкающую брошь — изящную вещицу с рубинами и бриллиантами.

— Милорд… Она прекрасна, но я не могу принять такое…

— Конечно, можете, — ласково прервал он и, взяв брошь с бархатной подушечки, приколол к лифу её платья. — Вчера вечером у нас не было возможности поговорить наедине. Моя тётя, храни её Бог, прелесть, но иногда мне хочется отправить её куда-нибудь подальше. — Виконт уже держал Эмили за руки выше локтя. — Миссис Стоуэн… Эмили, вы наверняка уже поняли, как глубоко я уважаю вас, и сама мысль о том, что нам скоро предстоит расстаться, удручает меня больше, чем я могу выразить словами.

Не встретив сопротивления, Линфорд притянул её к себе ближе и прижался губами к её губам. Ему показалось, будто он держал в объятиях дикую испуганную птичку. Чувствуя биение её сердца у своей груди, он был одинаково удивлён и восхищён невинным дрожанием её губ. Линфорд поднял голову, на мгновение понимающе улыбнулся и снова впился в её губы.

— Моя дорогая девочка, — хрипло прошептал он, прижимаясь щекой к её шелковистым волосам, — останьтесь со мной. Будьте хозяйкой моего дома… моего сердца.

Она мгновенно окаменела, затем вырвалась и медленно отошла к окну в другом конце комнаты.

— Итак, я могу стать хозяйкой вашего дома, лорд Линфорд? — Обманчиво ласковый бархатистый голос сочился сарказмом. — Несомненно, если сначала стану любовницей хозяина этого дома.

— Эмили, вы не понимаете! — Виконт хотел броситься к ней, но она резко обернулась, и в её взгляде было такое неприкрытое отвращение, что объяснение застряло в его горле и он остановился, как вкопанный.

— О нет, я понимаю. Прекрасно понимаю. — Её губы презрительно скривились. — Оказывается, вы ещё отвратительнее, чем я думала вначале! Ваше бесчестное поведение — не секрет. В Лондоне полным-полно брошенных вами любовниц. Неужели вы искренне верили в то, что и я пополню их число?

Эмили язвительно рассмеялась и, прежде чем он распознал её намерение, сорвала с платья его подарок и швырнула через всю комнату.

Стрелком Эмили оказалась метким: брошь попала Линфорду в лицо, прямо над верхней губой. Один из острых сверкающих камней нанёс маленький, но глубокий порез, затем брошь упала к его ногам. Эмили молча следила, как он вынимает из кармана носовой платок и прижимает его ко рту. С ошеломлённым неверием он уставился на маленькое красное пятно, медленно расплывавшееся по тонкому белому льну.

— Сегодня, милорд, вы получили два очень ценных урока, — ледяным тоном объявила Эмили. — Во-первых, некоторые женщины вполне могут попасть в цель. И во-вторых, ваше бесспорное мужское обаяние соблазняет далеко не всех женщин. У меня было мало причин любить мужчин. И вы, сэр, отличный образец сильного пола, который я презираю. А если в будущем я окажусь настолько недальновидной, что заведу любовника, уверяю, вы — самый последний…

— Хватит, мадам! — резко прервал её виконт; его глаза стали такими же холодными и презрительными, как её. — Я осознал свою вину. — Собрав остатки оскорблённого достоинства, он поклонился, правда, не так элегантно, как обычно. — Если я расстроил или смутил вас, прошу прощения и освобождаю от своего нежеланного присутствия.

С этими словами он гордо удалился, едва сдерживая ярость, и погнал двуколку на Гровенор-сквер с такой головокружительной скоростью, что у грума не осталось никаких сомнений относительно настроения хозяина.

У Пеплоу также не осталось никаких иллюзий, когда виконт бурей промчался через холл в библиотеку и захлопнул за собой дверь с такой силой, что ваза, стоявшая на столике, закачалась и чуть не упала на пол.

Неразбавленный бренди принёс Линфорду мало утешения, но примерно через полчаса, за которые он успел мысленно разодрать Эмили в клочья и наградить её всеми возможными эпитетами, на какие был способен его изобретательный ум — от расчётливой шлюхи до бессердечной мегеры, — его гнев начал утихать, оставляя лишь горькую обиду и боль.

Если бы только она дала ему шанс объяснить! Виконт снова потянулся к графину и перенёс его на письменный стол. Усевшись, он налил себе ещё один бокал и глубоко вздохнул. Видит Бог, у него и в мыслях не было сменить Софию на Эмили. Это было бы последнее, что могло прийти ему в голову!

Конечно, свой союз они смогли бы узаконить не сразу. Она совершенно неправильно поняла его, и, если честно, он тоже был не на высоте. Но ведь она не дала ему возможности объяснить. Нет, тут кроется гораздо большее, вдруг понял он. Она не пожелала слушать никаких объяснений. Похоже, она… ненавидит его… но почему?

Неужели её муж был так жестоко невнимателен, что восстановил её против всех особей мужского пола? Неужели он просто использовал её, а затем бросил, как надоевшую любовницу? Это все объяснило бы… и всё же виконт мог поклясться, что она совершенно невинна, не тронута ни одним мужчиной.

Он снова вздохнул. Размышления ни к чему не приведут, и вряд ли это имеет сейчас значение. Когда он ворвался в свой дом, то чувствовал себя, оскорблённым и униженным. Категорический отказ явился для него абсолютно новым опытом, и, более того, с печальной улыбкой признал виконт, он не сумел достойно его принять.

Но он не оставит все, как есть. Он её любит. И даже если она никогда не ответит на его любовь, почему бы им в будущем не остаться друзьями?

Виконт потянулся за листом бумаги и начал набрасывать письмо, полное объяснений и извинений. После нескольких бесплодных попыток он умудрился нацарапать послание, более или менее его удовлетворившее. Запечатав письмо воском, он размашисто начертал имя Эмили и уже собирался написать под ним адрес, когда ему в голову пришла неожиданная мысль: если переместить буквы в фамилии Эмили, получится Уэстон — девичья фамилия его жены.

— Как странно, — прошептал он, и именно в этот момент дверь библиотеки открылась и вошёл его дворецкий.

— Простите за беспокойство, милорд, но только что прибыла посылка с указанием немедленно вручить её вам.

Нахмурившись, виконт уставился на маленькую коробочку, которую Пеплоу положил на стол. У этой гордячки хватило наглости вторично бросить ему в лицо его подарок! Да будь она проклята! Уж София-то обрадуется такой драгоценности. Это станет его прощальным даром.

Разорвав с такими муками написанное письмо, виконт быстро набросал две короткие записки и приказал терпеливо ожидавшему у стола дворецкому:

— Немедленно отправьте посыльного, пусть лично вручит обе записки. Посылка пойдёт со второй. И приготовьтесь, — утром мы уезжаем в Гэмпшир.

Гостиница «Зелёный человек» в Линфилде стояла вдали от главных почтовых дорог, но содержалась в порядке и всегда была полна постояльцев. Когда через два дня после описанных событий лорд Линфорд вошёл в бар, несколько постоянных клиентов наслаждались у стойки превосходным домашним пивом, которым славился «Зелёный человек».

Кивнув хозяину, виконт прошёл в столовую, где и обнаружил человека, ради которого явился сюда. Тот сидел в углу и читал «Морнинг пост».

— Добрый день, Стаббз. Надеюсь, вы хорошо провели ночь? Хотя я так и не понял, почему вы сочли неудобным остановиться в Линфорд-холле.

— Спасибо за предложение, сэр, — ответил сыщик, вставая, — но там я бы ничего не узнал.

— И вы уже что-то выяснили?

— Не много, — признал Стаббз. — Как вы и говорили, сэр, никто, похоже, не помнит ясно вашу жену. Вчера вечером я поболтал кое с кем из местных. Как я понял, её отца здесь не очень жаловали.

Во время путешествия в Гэмпшир виконт открыл Стаббзу многие детали детства своей жены, так что сыщик не мог ожидать от расследования больших успехов.

— Да, — согласился Линфорд, выходя со Стаббзом на яркое утреннее солнце. — Послушаем, что скажет преподобный мистер Ходжес. Я говорил с ним шесть лет назад и не думаю, что он поведает что-то новое. Однако если кто-нибудь и поможет, то только он. Его дом стоит рядом с церковью. Это недалеко, но я оставил двуколку в конюшне гостиницы. Если хотите, подъедем, — предложил Линфорд, поскольку сыщик прихрамывал.

— Спасибо, сэр, но лучше пройдёмся пешком. Старая рана напоминает о себе время от времени и в плохую погоду.

— Как это случилось? Вас ранили из пистолета?

— Угадали, сэр, — усмехнулся Стаббз. — Можно сказать, при исполнении служебного долга. Пуля отщепила кусок кости и повредила коленную чашечку. Нога теперь не сгибается. Вот почему мне пришлось покинуть Главное полицейское управление. Ну, это и понятно, сэр. Кому нужен сыщик, который не может бегать за преступниками? А канцелярская работа на Боу-стрит не для Генри Стаббза.

Виконт улыбнулся беспечному тону спутника.

— Я вижу, вы преуспеваете.

— Да, сэр. Хотя мне нечем было бы похвастаться, если бы не великодушие одного джентльмена. Он оплатил все счета врачей, проследил, чтобы мы с женой ни в чём не нуждались, пока я лежал, прикованный к постели, и помог начать своё дело. Да, мистер Равенхерст был очень добр ко мне. Один из лучших людей, которых я когда-либо знавал.

Тёмные брови лорда Линфорда удивлённо взлетели вверх:

— Маркус Равенхерст?

— Да, сэр. Именно он. Вы с ним знакомы?

— Мы вместе учились в Оксфорде, а потом приходилось встречаться на ринге в боксёрском салоне Джексона. В последние годы, правда, я нечасто его видел.

— Неудивительно, милорд. Он женился на очаровательнейшей девушке. Обожает её, уж поверьте. Раньше у него была репутация чёрствого эгоиста, но теперь он совсем не такой.

— Вы разбираетесь в людях, Стаббз, — улыбнулся виконт.

Они достигли места назначения — милого домика мистера Ходжеса, окружённого красивым ухоженным садом. Экономка, открывшая дверь, тепло приветствовала виконта и провела гостей по узкому коридору в маленький кабинет.

Священник, хрупкий мужчина лет шестидесяти с гривой седых волос, вьющихся над высоким умным лбом, сидел за письменным столом. Когда дверь открылась, он отложил перо и встал. Радушная улыбка осветила добрые голубые глаза.

— К вам посетители, сэр, — сообщила экономка, вводя в комнату виконта и его странного спутника.

Лорд Линфорд представил хозяину мистера Стаббза и объяснил причину их визита.

— Печальное дело, милорд, — торжественно проговорил священник и пригласил гостей сесть. — Не вижу, чем я могу помочь, но задавайте ваши вопросы, джентльмены.

— Вы знали мою жену гораздо лучше меня. Я был бы вам благодарен, если бы вы рассказали мистеру Стаббзу всё, что помните о ней.

— Бедняжка Рейчел Эмили, — пробормотал викарий, и виконт вздрогнул.

— Эмили? — эхом отозвался он.

— Ну да, милорд. Сам крестил её. Ей тогда исполнилось чуть больше восьми недель. Прелестный был ребёнок. Видел её иногда и в те ранние годы, когда её мать ещё жила в доме. Потом я не видел её до… двенадцати или тринадцати лет. Как же она ждала моих уроков! — Викарий печально покачал головой. — Если бедное дитя с нетерпением жаждет, чтобы в него вбивали латынь и греческий, это многое говорит об условиях его жизни, не правда ли, милорд?

Вместо ответа виконт спросил, не было ли в детстве Рейчел человека, которого она особенно любила и у которого могла бы искать помощи.

— У неё не было никаких друзей, милорд, то есть кроме поварихи и домоправительницы. — Мистер Ходжес вдруг нахмурился. — Нет, секундочку!.. Да, был такой человек, одна из её гувернанток. Мистер Уэстон уволил её незадолго до того, как я начал давать девочке уроки два раза в неделю.

Дверь открылась, и экономка внесла тяжёлый поднос.

— Миссис Уэнтворт, — обратился к ней священник, — как звали ту гувернантку, что писала мне и спрашивала о Рейчел?

— Прентис, сэр, — ответила экономка, с улыбкой ставя поднос на письменный стол и начиная разливать вино. — Здорово я одурачила старого дьявола, милорд, и поделом ему. Он уволил Прентис только потому, что маленькая Рейчел полюбила её. Злобный скряга! Должно быть, горит в адском пламени за своё обращение с крошкой. — Почувствовав укоризненный взгляд викария, она повернулась к нему. — Да, я знаю, мистер Ходжес, дурно говорить о мёртвых — грех, но не могу изменить своё отношение к этому злому человеку.

— Мисс или миссис Прентис? — Стаббзу удалось задать вопрос прежде, чем экономка продолжила свою обличительную речь.

— Она не была замужем, во всяком случае, тогда не была, — ответила экономка, передавая ему бокал вина. — И она очень любила Рейчел. Писала девочке несколько раз, но не получала ответа. Думаю, старый дьявол уничтожал письма, так что Рейчел их и в глаза не видела. Мисс Прентис так переживала, что написала мистеру Ходжесу, и он ответил. — Экономка удовлетворённо улыбнулась. — Но я отнесла письмо мисс Прентис бедной малышке. Да, я понимаю, мистер Ходжес, — ответила она на очередной укоризненный взгляд хозяина, — обманывать грешно, и знала, что вы не одобрите мой поступок, вот почему я ничего вам и не сказала тогда. У малышки было так мало радостей в жизни, и если я могла передать ей письмо от заботливого друга и сделать её хоть чуточку счастливее, ну, так я об этом не жалею. Мисс Прентис писала мне сюда, милорд, а я относила письма в дом и отсылала ответы девочки.

— Вы были очень добры, миссис Уэнтворт, — сказал виконт, не обращая внимания на осуждающий взгляд священника. — Вы случайно не помните адрес мисс Прентис?

— Я не получала от неё писем с тех пор, как написала ей об исчезновении Рейчел, милорд. После ухода от старого Уэстона она нашла работу в Бате, в семинарии. Я уверена, что сохранила адрес. Пойду поищу.

— Минуточку, миссис Уэнтворт, — остановил её виконт. — Кажется, вы очень хорошо знали Рейчел. Не могли бы вы рассказать мистеру Стаббзу, как она выглядела? Боюсь, я был не очень точен.

Миссис Уэнтворт уставилась в стену.

— Как сейчас вижу малышку. Сидит за кухонным столом с экономкой и поварихой. Вылитая копия её красавицы мамы. Прекрасные рыжие волосы и блестящие зелёные глаза.

— Рыжие волосы? — повторил виконт, не в силах скрыть потрясение. — Миссис Уэнтворт, волосы у Рейчел были… были коричневатые, не так ли?

Экономка раскрыла рот от удивления и с минуту молча смотрела на виконта, затем разразилась смехом.

— Ах, вы кое о чём напомнили мне, сэр. Она действительно что-то сделала со своими волосами незадолго до вашей свадьбы. Помню, она заходила повидать меня вскоре после вашего возвращения в Лондон. Первый и последний раз, когда она приходила сюда. Я спросила её, что она с собой сделала. Тот старый дьявол, её отец, всегда издевался над её волосами. Наверное, не нравилось вспоминать о жене. И Рейчел попыталась изменить их цвет. Купила краски у бродячего торговца, как она мне сказала. Он уверял её, что волосы станут как вороново крыло. Господи, что за цвет получился! Ужасный зеленовато-коричневый. Она выглядела, как пугало. И располнела, как я помню. Как не располнеть! Когда девочка забегала на кухню, повариха пичкала её одними сладостями.

— Вы уверены, что у неё были рыжие волосы? — спросил мистер Стаббз, угрюмо глядя на виконта.

— Ещё бы! Очень необычного цвета. Настоящий тёмно-рыжий, а не морковный. Как тот стол в гостиной, правда, мистер Ходжес?

Священник согласно закивал, улыбаясь.

— Я обычно не обращаю внимания на внешность, милорд, но её волосы никогда не забуду… цвет красного дерева.

— О, что же это я! — вдруг воскликнула экономка. — Я же могу показать вам, какой она была, сэр. Когда миссис Уэстон сбежала, старик приказал уничтожить все её вещи. Только домоправительница спрятала миниатюрный портрет своей хозяйки. Да так спрятала, что хозяин не нашёл. Когда она несколько лет назад покинула своё место, милорд, — мальчишки в доме совсем её замучили — она наткнулась на ту миниатюру и принесла её мне. Попросила передать Рейчел, если девочка вернётся. Сейчас принесу. — С этими словами она ушла.

Виконт молчал. Он находился во власти ошеломляющего предчувствия и не слышал ни слова из разговора викария и Стаббза.

Вскоре экономка вернулась и вложила ему в руку миниатюру. Он уставился на портрет, его лицо мертвенно побледнело, а длинные пальцыс хрустом сжали изящную золочёную рамку.

— Господи, я убью её, и пусть меня повесят! — прохрипел он сквозь сжатые зубы. Три пары глаз недоуменно устремились на него. Он резко поднялся. — Стаббз, ваше расследование закончено… Я точно знаю, где найти мою виконтессу.

Глава четвёртая

Эмили обвела взглядом розарий, вдохнула изумительный аромат роз и улыбнулась. Ещё один роскошный июньский день. Возможно, слишком жаркий для дел, требующих усилий, но лёгкий ветерок, поднявшийся над Сурреем, сделал дневную прогулку очень приятной.

Она перевела взгляд на западный фасад прекрасного особняка в стиле эпохи Тюдоров. Дом, окружённый маленьким парком, был воздвигнут Томасом Барнсдейлом в 1536 году и достраивался последующими поколениями, к счастью не испортившими его. Теперь в особняке было четырнадцать спален и такое же количество общих комнат: гостиных и столовых.

Эмили вздохнула и взглянула на спутницу.

— Я знаю, это не моё дело, Хетти, но чувствую, что вы совершаете огромную ошибку, покидая поместье.

— Решение далось мне нелегко, Эмили, — призналась Хетти. — Но дом слишком велик для меня одной. Это семейный особняк, ему необходимы дети. Кроме того, уже поздно менять решение. Новый владелец приедет через месяц-полтора. Мне очень повезло, ведь он охотно купил ферму вместе со всем скотом и почти всю мебель, которая мне совершенно не понадобится, когда я куплю дом в Бате.

— Я не предлагала вам остаться здесь, Хетти. Вы абсолютно правы: дом слишком велик для вас одной. Но вы прожили в Суррее больше половины жизни. Ваша сестра живёт всего в трёх милях отсюда, а Чефи ещё ближе. Вы оставляете здесь много друзей. Почему бы не подыскать небольшое жилище поблизости?

Леди Барнсдейл подозрительно прищурилась.

— Чефи разговаривал с вами? Я так и думала, — сама ответила она на свой вопрос, увидев виноватое выражение лица молодой подруги. — Он превращается в настоящую наседку. Я вполне способна позаботиться о себе. Господи милостивый! Я только это и делаю со дня смерти моего мужа. И Бат меня устраивает. Кроме того, я буду рядом с вами.

— Не так уж и рядом, — возразила Эмили. — Я живу в тридцати милях от Бата.

— Но вы ведь будете навещать меня?

— Конечно, и надеюсь, вы будете гостить у меня, но… — Эмили взяла пожилую женщину под руку. — Хетти, сделайте кое-что ради меня. Не покупайте дом сразу. Снимите на несколько месяцев. Посмотрите, устраивает ли вас Бат. Он не всем подходит, и я полагаю, с вашим темпераментом вы найдёте его скучноватым.

— Хорошо, дитя. Я последую вашему совету. — Леди Барнсдейл нежно улыбнулась и погладила руку Эмили. — Думаю, пора обедать. Идёмте?

Стол в маленькой столовой уже был накрыт, и расторопный молодой лакей готов был обслуживать дам. Не успели они усесться, как услышали шум, в котором невозможно было ошибиться: кто-то прибыл. Эмили вопросительно подняла красивые брови, леди Барнсдейл недовольно нахмурилась.

— Если это снова Чефи свалился на наши головы, и прямо к обеду, я ему не прощу… — Дверь распахнулась, и леди Барнсдейл удивлённо захлопала ресницами: — Господи, Линфорд! Что ты здесь делаешь?

Ложка, выпавшая из онемевших пальцев Эмили, с грохотом упала в тарелку. Эмили что-то пробормотала себе под нос, вытирая салфеткой бульонные брызги с платья, затем бросила на незваного гостя такой испепеляющий взгляд, что он расхохотался.

— Похоже, моё прибытие расстроило вас обеих. — Он чмокнул тётушку в щёку и повернулся к Эмили. — Миссис… э… Стоуэн, надеюсь, вы здоровы?

— О, мы чудесно провели вместе две недели, — поспешно сказала леди Барнсдейл, увидев сердитое лицо подруги. — Время пролетело незаметно. Ну, садись, Линфорд… Гримшоу, ещё один прибор!

Она подождала, пока выполнят её приказ, затем поинтересовалась причиной неожиданного визита племянника.

— Нужно ли спрашивать? Признаю, моя память несовершенна, но я отчётливо помню, что в семье скоро праздник.

— Ха! И ты так обожаешь свою кузину Шарлотту, что не в силах пропустить её свадьбу? — съязвила леди Барнсдейл.

— Именно так, — невозмутимо ответил виконт.

Леди Барнсдейл подозрительно посмотрела на него, и её проницательный взгляд тут же отметил небольшой шрам на его красивом лице.

— Что это за отметина, племянничек? Прямо над верхней губой?

Виконт промокнул рот салфеткой, стрельнув глазами в сторону Эмили.

— Меня атаковала — и совершенно необоснованно — дикая кошка.

— Ха! — презрительно фыркнула неугомонная родственница. — Несомненно, двуногая разновидность.

— Я говорю правду, тётя Хетти! А что думает ваша молодая гостья? — Он неприятно улыбнулся. — Ну ладно, я спрошу вас, тётя: как вы поступаете с существами, которые бросаются на вас безо всяких причин, хотя только что нежно мурлыкали?

— Топлю негодяев! — ответила Хенриетта без колебаний. — Не держу рядом с собой хищных зверей, племянничек. Кроме того, терпеть не могу кошек.

Эмили, молча доедавшая, во время этой милой беседы бульон, подняла глаза и дерзко улыбнулась:

— О, право не знаю, Хетти. Кошки приносят пользу. Они очень ловко избавляют дом от мышей и крыс.

Плечи Линфорда затряслись от беззвучного смеха. Затем он сменил тему разговора, спросив тётю, не желает ли она продать своего четырёхлетнего мерина.

— Интересуешься, Доминик?

— Да. Я только что продал двух верховых лошадей. К тому же всегда был неравнодушен к вашему серому.

Разговор продолжался в том же направлении ещё несколько минут, затем стал общим. Как только обед закончился, леди Барнсдейл пригласила Эмили в гостиную, оставив племянника за портвейном. Он долго не мешкал и вскоре пересёк холл, чтобы составить компанию дамам, но застал тётю в одиночестве.

— Бедняжка. Полагаю, очередной приступ головной боли, — усмехнулся виконт.

— Надо отдать тебе должное, Линфорд, ты все понимаешь без слов. — Тётя вдруг посерьёзнела. — Но всё же объясни мне одну вещь… Что между вами произошло?

— А что могло произойти?

— Не знаю, но что-то очень серьёзное. Эмили здесь уже две недели, и каждый раз, как я упоминаю твоё имя, она меняет тему.

— Почему бы не спросить у неё?

— Ну, ясно. Ты не удовлетворишь моё любопытство. Ладно, но ты можешь хотя бы сказать мне — пока мы одни, — что´ на самом деле привело тебя сюда?

— Семейные дела, мадам. Что же ещё? И я действительно хочу взглянуть на вашего мерина. — Его очень позабавил разъярённый взгляд тётушки. — Между прочим, надеюсь, я не стесню вас?

— Нет, в доме полно места. Я приказала приготовить тебе спальню. — Она вздохнула. — Я уже сожалею, что пообещала Августе устроить свадебный завтрак здесь, но её дом гораздо меньше, было неудобно отказать. Завтра кое-кто приедет, включая моего скучного брата, его такую же скучную жену, и их придурковатого сына. — Леди Барнсдейл пристально посмотрела на виконта. — Я хочу, чтобы ты что-то предпринял, Линфорд. Я никогда не скрывала, что твой отец был моим любимцем. Я обожала его. Клайва я никогда особенно не жаловала. И когда я думаю, что этот его никчёмный сын может однажды занять твоё место… ну, меня это огорчает больше, чем можно выразить словами.

— Меня бы это тоже расстроило.

— Так, ради Бога, прими же меры! — возмутилась тётя, но не смогла не улыбнуться в ответ на насмешливый взгляд племянника. — Прекрасно. Значит, ты не сидел без дела. Ты что-нибудь выяснил?

— О чём?

— О своей жене, конечно! Ох, Линфорд, временами ты меня просто бесишь.

— Дорогая, когда вы сердитесь, то напоминаете мне встревоженную курицу, — заметил виконт, но тут же смягчился. — Человек, которого я нанял для расследования, больше на меня не работает. Я расплатился с ним. И очень щедро.

— То есть ты хочешь сказать, что отказался от своей затеи? Что ты больше не разыскиваешь Рейчел?

— Совершенно верно.

— Ну, я не собираюсь притворяться, что огорчена, Линфорд. Я с самого начала считала эту идею неразумной. — Леди Барнсдейл приняла невинный вид и уставилась на свои руки, сложенные на коленях. — Полагаю, теперь ты начнёшь искать новую жену?

Ответа не последовало, и она подняла глаза. Её ждала насмешливая улыбка.

— Ну ладно. Не смею отрицать, я очень надеюсь, что ты и Эмили… О Линфорд, она просто создана для тебя!

— Я всегда доверял вашему мнению, Хетти.

Леди Барнсдейл восторженно вскрикнула и хлопнула в ладоши.

— Но сначала вам надо уладить ваши разногласия. И не говори мне, что вы не поссорились, я-то знаю, что поссорились. — Она прищурилась. — Тебе надо поговорить с ней наедине. Да, так лучше всего. Завтра утром ты найдёшь её в церкви, она будет украшать её цветами. Я знаю, это не принято, но наша церковь так проста, что мы решили освежить алтарь цветами. Пойдёшь к ней туда.

Линфорд отказался связать себя обещанием.

Однако на следующее утро, осмотрев мерина и сообщив тётушке, что освобождает её от забот о животном, виконт направился в церковь, где на следующий день должно было состояться бракосочетание Шарлотты. Церковь показалась ему пустой, и он уже собирался поискать Эмили в другом месте, когда услышал доносившееся из ризницы тихое пение.

Видимо, почувствовав, что она больше не одна, Эмили повернулась и увидела виконта. Он стоял, прислонившись широкой спиной к дверному косяку, и разглядывал её с отвратительно насмешливой улыбкой.

— Что вы здесь делаете, чёрт подери? — возмутилась Эмили, ясно давая понять, что совершенно не желает его видеть.

— Полно, полно! Дамы так не выражаются! Да ещё в Божьем доме. Я пришёл проводить вас домой.

— Я не нуждаюсь в ваших услугах, сэр. Так что будьте любезны, удалитесь и поищите другой объект для насмешек. Меня вы раздражаете.

— Видите ли, моя дорогая, вы и впрямь заслуживаете хорошей порки, — весело сообщил он. — И всё же я нахожу вас восхитительной.

Не обращая внимания на её разъярённый вид, виконт подошёл ближе. Она не попыталась отодвинуться, но продолжала заниматься цветами. Виконт посмотрел на очаровательный профиль, упрямый подбородок и вздохнул.

— Давайте заключим перемирие. Хотя бы до конца этой дурацкой свадьбы. Тётушка будет счастлива.

Эмили замерла с розой в руке, потом обернулась к нему.

— Да, я знаю. Хорошо, Линфорд. Ради Хетти я согласна. Но постарайтесь не называть меня так. Я не «ваша» дорогая или что бы там ни было.

— Неужели? — промурлыкал виконт, как довольный кот, и на этот раз она взглянула на него насторожённо, но быстро взяла себя в руки.

— Раз уж вы решили остаться, сделайте что-нибудь полезное. Подровняйте эти стебли.

Виконт покорно взял нож, и некоторое время они работали молча, но вскоре он спросил:

— Как долго вы собираетесь оставаться у Хетти?

— Послезавтра я должна уехать, — ответила она, не поднимая глаз от прекрасной гирлянды. — Элис, к несчастью, сильно простудилась перед моим отъездом из Лондона, и я не смогла взять её с собой. Хотя экономка очень привязалась к Элис и пообещала как следует о ней позаботиться, совесть не позволяет мне отсутствовать дольше, чем необходимо.

— Позвольте мне предложить кое-что и не сочтите меня слишком навязчивым. Я заметил, что мой дорожный экипаж необходимо перекрасить, и собираюсь отправить его каретнику. Знаю, что Хетти предложила вам свой, но было бы разумнее, если бы вы вернулись в Лондон в моём, не так ли?

— Вы очень любезны, сэр, но…

— Я в Лондон не еду, если вас это смущает.

Эмили, не стала пытаться отрицать правду.

— Хорошо, — подумав, ответила она. — Я принимаю ваше любезное предложение. Но как же вы сами?

— Я освобождаю тётю от Рамона и вернусь в Гэмпшир верхом.

— Верхом? — удивлённо воскликнула она. — Но ведь это больше пятидесяти миль!

— Я пока не страдаю старческой немощью, мадам, — возразил он язвительно, но его тёмно-синие глаза так весело блеснули, что она рассмеялась. Он также не смог сдержать улыбку. — Вы очаровательны, и знайте: я не хотел огорчить вас тогда.

Эмили неуверенно потянулась за новым цветком.

— Хетти не похожа на свою сестру, не так ли?

Линфорд улыбнулся тому, как быстро она сменила тему разговора.

— Да, слава Богу! Когда я вижу тётю Августу — к счастью, это бывает нечасто, — она или оправляется от какой-нибудь неведомой болезни, которая чуть не свела её в могилу, или испытывает симптомы очередного недуга, которому это, несомненно, удастся. Болезнь и смерть представляют для неё бесконечный интерес. Какая трагичная фигура тётя Августа! Однако, — он пожал плечами, — совсем не весело жить с таким скучным мужем и производить на свет хнычущих детей. У любого пропадёт вкус к жизни. — Он вдруг нахмурился. — Сколько же их у неё? Семь? Восемь?

— У неё пятеро детей, сэр, — сообщила Эмили, отчаянно стараясь сдержать улыбку. — Шарлотта — самая старшая. Это та, что выходит завтра замуж за некоего мистера Фредерика Пенроуза, младшего сына местного сквайра, если вы забыли.

— Хетти не удосужилась мне об этом сообщить. Вероятно, она прекрасно понимает, что я все равно забуду, так зачем утруждаться?

Эмили всё-таки рассмеялась:

— Сэр, вы ужасный человек!

— И, неисправимый, моя дорогая… разве что… Не могли бы вы заняться моим воспитанием?

Она слегка покраснела.

— Ваш дядя с семьёй приезжает вечером, как я поняла.

— Да, к несчастью. Ещё один родственник, которого я по мере возможности стараюсь избегать.

— Кажется, вы не очень высокого мнения о вашей семье, милорд.

— За исключением Хетти. Я с огромным удовольствием послал бы всех остальных к дьяволу. Кстати, я никогда не смотрел на вас, как на вероятную любовницу, знаете ли.

— Я бы не хотела обсуждать то, что произошло между нами в то утро, — тихонько вздохнула она.

— Если это означает, что вы готовы забыть тот несчастный эпизод и начать сначала, я не буду вспоминать о нём.

— Считайте его забытым, — поколебавшись, ответила Эмили.

Маленькая церковь, искусно украшенная цветами, выглядела очень весело. Дамы, одетые в лучшее, что могли предложить лондонские модистки, придавали церемонии великолепие. Даже невесту, которую самый смелый полет воображения не смог бы превратить в красавицу, единодушно признали очаровательной, как и её кремовое подвенечное платье, и шёлковую шляпку.

Когда церемония наконец, завершилась, гости расселись в экипажи и направились по узким аллеям к дому леди Барнсдейл, где в величественном зале их ожидал роскошный свадебный завтрак.

Поглотив почти все изысканные деликатесы, гости начали распадаться на группы: кто-то исчез в комнате, отведённой для карточных игр, остальные — в основном молодёжь — направились в большой салон, где музыканты играли сельские танцы.

Леди Барнсдейл отвлеклась от разговора с соседями и отправилась искать Эмили. Наконец она обнаружила свою молодую подругу в одном из маленьких салонов. Эмили сидела на диване рядом с матерью невесты, и её прелестное лицо выражало комическое замешательство.

— Ах, вот вы где, дорогая. Августа, ты должна выразить благодарность юной даме, ведь это она так прекрасно украсила цветами дом и церковь, — обратилась Хетти к унылой сестрице, только что оплакивавшей потерю — навеки! — своей любимой дочери и совершенно упустившей из виду тот факт, что Шарлотта после медового месяца будет жить всего в двух милях от неё. — Однако я не могу позволить тебе всецело завладеть Эмили. Кое-кто просто умирает от желания поговорить с ней.

С этими словами Хетти схватила Эмили за руку и вывела её из комнаты.

— Кто так жаждет поговорить со мной, мадам?

Взяв с подноса проходившего мимо лакея два бокала, леди Барнсдейл хихикнула:

— Я. И не отрицайте, что нуждались в спасении.

Эмили улыбнулась и приняла бокал шампанского из рук леди Барнсдейл.

— Только вчера я говорила Линфорду, что вы и ваша сестра совсем разные. Внешне возможно, немного похожи, но не характерами.

— Ну, Бог не наградил нас привлекательностью, — заметила леди Барнсдейл, взглянув туда, где стояли её брат, Линфорд и Чефи. — Кажется, я уже говорила, что в нашей семье вся красота досталась мужчинам. Отец Линфорда был чертовски красив, и сын — точная его копия. Клайв тоже был хорош, пока не обрюзг. Только взгляните на его живот! Он толще Чефи! А что касается Седрика…

Эмили перевела взгляд на юношу, стоявшего рядом с более высоким и широкоплечим Домиником. Седрик унаследовал чёрные волосы и синие глаза Карлтонов, но на этом все сходство заканчивалось. Не говоря уж о вкусе в одежде. Полный контраст! Линфорд всегда одет безупречно, но скромно, тогда как его юный кузен неумело подражает лондонским денди.

— Вы не очень-то жалуете Седрика?

— О Эмили, я ничего не имею против мальчика. Просто считаю его бездельником. Его учёба в Оксфорде — пустая трата времени, но он довольно мил. Нет, дело не в этом. — Она вздохнула. — Я и Клайва не могу себе представить на месте Линфорда, но Седрик — с этим я никогда не смирюсь!

Эмили уставилась в свой бокал.

— Хетти, Линфорд ещё молод. Он вполне успеет снова жениться и произвести на свет наследника.

Леди Барнсдейл заговорщически улыбнулась:

— Да, я знаю. Между прочим, он бросил поиски своей жены. Он не говорил вам о своём решении?

— Нет. Но он никогда и не обсуждал это со мной. Я считаю, что у него не было ни малейшего шанса найти её. И не будет, если она сама не захочет найтись.

— В таком случае я надеюсь, что она не захочет! Они совершенно не подходят друг другу.

— Да. Я знаю.

Леди Барнсдейл испытующе посмотрела на Эмили.

— Откуда вы знаете?

— Вы мне говорили.

— Разве? — Хетти пожала плечами и снова оглянулась на любимого племянника. — Линфорда часто порочат за распутство, и несправедливо, на мой взгляд. Если бы ему выпала возможность жениться по собственному выбору, как его отцу, он был бы преданным и верным мужем. А я отчаянно желаю видеть Линфорда счастливо женатым. — Она снова внимательно посмотрела на Эмили. — Вы знаете, что завтра утром он уезжает?

— Да, он говорил мне. И я тоже покидаю вас. Извините, мне придётся скоро подняться к себе и начать сборы в дорогу.

На следующее утро только леди Барнсдейл вышла проститься с Эмили. Она прощалась со слезами на глазах и очень неохотно, но в конце концов позволила своей юной подруге сесть в экипаж и долго махала рукой.

Откинувшись на бархатные подушки, Эмили вздохнула с облегчением. Наконец-то всё закончилось: можно больше не притворяться. Через несколько часов она будет в Лондоне, а к концу недели — в Сомерсете. Необходимо раз и навсегда забыть Линфорда и прошлые обиды и начать всё сначала.

Как чудесно! Однако, к своему удивлению, она почувствовала лёгкую обиду оттого, что он покинул дом тётушки, не попрощавшись с ней. Несомненно, он уехал очень рано, так как ему предстояло долгое путешествие верхом.

Очевидно, она должна чувствовать себя виноватой в том, что лишила его удобного экипажа, но она не испытывала никакой вины. Никакой! В конце концов, подумала она, насмешливо улыбаясь, у кого найдётся больше прав путешествовать в экипаже его светлости, чем у его жены, — Рейчел Эмили Уэстон Карлтон, виконтессы Линфорд? Вот уж ирония судьбы!

Эмили рассмеялась, сняла шляпку и бросила её на сиденье рядом с собой. Предстоит ещё один жаркий день: в экипаже уже нечем дышать. Эмили открыла окна навстречу лёгкому ветерку и снова опустилась на сиденье. Её мысли вернулись к печальному осеннему дню год назад.

— Тебе нужно повидать своего мужа, дитя. Ты должна поступить честно. Обещай мне…

Слова леди Анны раздались так отчётливо, словно она сидела рядом. Глаза Рейчел затуманились непролитыми слезами. Как она могла отказать в последней просьбе умирающей?

Как могла она сказать «нет» женщине, которая подобрала её на лондонской улице, ввела в свой дом и с любовью заботилась шесть лет, превратив несчастную и не знавшую любви девушку в элегантную счастливую даму? Она не отринула её просьбу. Конечно, нет. Однако, если быть честной, придётся признать, что она поступила не вполне благородно.

Достойнее было бы написать виконту Линфорду, сообщить ему, что она жива и здорова, и предложить в судебном порядке признать недействительным брак, который вообще не должен был иметь места. Но своенравный дьяволёнок погнал её в Лондон искать встречи с Линфордом. Её внешность так сильно изменилась, что она не боялась быть узнанной.

Рейчел покачала головой, изумляясь собственному простодушию. Знакомство с леди Барнсдейл удалось ей легко, но, как она потом осознала, оказалось серьёзной ошибкой.

Хетти была необходима, как пропуск в окружение Линфорда, но Рейчел и представить себе не могла, что искренне полюбит женщину, одно присутствие которой приводило её в ужас шесть лет назад. Хенриетта, искренняя, прямодушная Хенриетта будет глубоко оскорблена, узнав правду, обнаружив, что её Эмили…

А Линфорд? Оскорбится ли он, когда получит письмо, которое теперь придётся написать ему? Или просто рассердится? Он способен на сильную ярость. Пришёл же он в бешенство, когда она бросила ему в лицо его подарок! Как хорошо, что он обнаружит правду, когда их будут разделять десятки миль и она будет в своём доме в Сомерсете!..

Что же всё-таки заставило её отправиться в Лондон? — спросила себя Эмили. Почему она решилась снова приблизиться к Линфорду? Ей хватило честности признать, что из безудержного любопытства. После долгой разлуки она хотела увидеть, изменился ли он так же сильно, как она сама. Он не изменился. Он был так же красив, как и в двадцать четыре года, когда они поженились… Даже ещё красивее…

Рейчел вспомнила их первую удачную встречу на балу у Рейнов. Она сразу поняла, что Линфорд нашёл её желанной. Её поглотила безудержная жажда мести. Как же она хотела оскорбить его — так, как он оскорбил её шесть лет назад! Как она желала, чтобы он без памяти влюбился в неё, а потом, достигнув цели, она бы ушла из его жизни, не оглянувшись.

Это желание не утихало, может, в течение недели после их первой встречи. И как ни отвратительно было признаваться в этом даже себе самой, иногда, когда они были вместе — катались верхом в парке или танцевали, — она почти забывала, кто он и, самое главное, что он собой представляет — жестокий, бессердечный, распутный муж, оставивший её с пустоголовой кузиной и бросившийся в объятия любовницы!

Снова нахлынула обида. Рейчел ненавидела себя за то, что после всех этих лет способна ощущать такую боль. Линфорд ничего не значит для неё, и чем скорее она от него освободится, тем лучше!

Рейчел выглянула в окошко и заставила себя следить за мелькавшими сельскими пейзажами и думать о следующих нескольких днях, в течение которых она будет занята приготовлениями к возвращению в Сомерсет, однако мягкое покачивание удобного экипажа сделало своё дело — её веки отяжелели и вскоре смежились.

Неожиданная сильная тряска разбудила её. Она чуть не скатилась на пол.

— Какого… — пробормотала она, глядя на высокие живые изгороди по обе стороны узкой, изрытой глубокими колеями дороги. Они не проезжали здесь с Хетти. Точно не проезжали. Путешествие в Суррей прошло по гораздо более широким и ровным дорогам.

Встав с мягкого сиденья, Рейчел высунула голову из окна.

— Джем! Джем! — крикнула она груму, которого прекрасно знала: он много раз сопровождал её и Линфорда на прогулки в парк. — Я уверена, что мы сбились с пути.

Появилась голова Джема.

— Нет, мадам, всё в порядке. Просто нам пришлось свернуть с главного тракта, его перегородило упавшее дерево. Извините за тряску, мадам. Скоро дорога станет получше.

Действительно, мили через две они подъехали к перекрёстку и повернули налево, на более приличную дорогу, достаточно широкую, чтобы разъехаться со встречным экипажем. Рейчел выглянула из окна и посмотрела на указатель: «Фарнборо, 10 миль».

Фарнборо? Они в Гэмпшире и, что ещё хуже, едут в совершенно противоположном от Лондона направлении. Она уже собралась снова окликнуть Джема и потребовать объяснений, когда экипаж свернул и остановился у маленькой придорожной гостиницы. Правая дверца неожиданно распахнулась, и огромная фигура загородила весь проем.

— Какого чёрта вы здесь делаете? — воскликнула Рейчел, широко раскрыв глаза от изумления.

Глава пятая

Виконт Линфорд молча, не улыбаясь, рассматривал её, казалось, бесконечно долго, затем схватил за запястье и легко вытянул из экипажа.

— Идёмте, — резко сказал он, не выпуская её руку. — В гостинице нас ждёт лёгкий ленч, и я не хочу задерживаться. Нам ещё предстоит долгий путь.

Как в тумане, Рейчел позволила ему отвести себя в гостиницу. Они прошли через столовую в маленькую отдельную гостиную, где молодая женщина — видимо, хозяйка — только что накрыла стол.

— Благодарю, Маргарет. Я позову, если что-нибудь понадобится. — Виконт подождал, пока дверь за женщиной закрылась, и хмуро проговорил: — Прошу вас, мадам, садитесь! Вы наверняка проголодались.

— Я вас не понимаю, сэр. — Она хмуро смотрела на него, в зелёных глазах светилось искреннее недоумение. — Вы хотите сказать, что всё-таки решили отправиться в Лондон?

Виконт уже начал резать цыплёнка.

— Мы не едем в Лондон, Рейчел, — сказал он с натянутой улыбкой. — Мы едем домой, в Линфорд-холл.

Рейчел?… Он назвал её Рейчел! У неё подкосились ноги, и она рухнула на стул, который он выдвинул для неё. Он узнал! Но каким образом? Она мельком взглянула в насмешливые глаза.

— Я рад, что вы не пытаетесь отрицать. Это было бы абсолютно бесполезно, дорогая, поверьте мне.

— Как давно вы знаете? — спросила она, запинаясь.

— Не очень давно. — Он снова улыбнулся, и на этот раз его улыбка тоже была далека от приятной. — Если вас это успокоит, то во время нашего общения в Лондоне я и не подозревал, что вы — моя блудная виконтесса. Как, должно быть, вы веселились, насмехаясь над моей глупостью! И, дорогая, признаю — я был глуп. Просто невероятно глуп! Когда мы встретились впервые, мне почудилось в вас что-то знакомое. И ваше имя, Стоуэн — никогда не слышал его раньше. Очень умно придумали. Поздравляю вас. Даже разгадав эту маленькую шараду, я продолжал оставаться, в идиотском неведении.

Рейчел потянулась к бокалу, в который он уже налил вина, и сделала большой глоток, надеясь, что вино поможет ей успокоиться и собраться с мыслями.

— Как вы узнали?

— Экономка викария, миссис Уэнтворт, очень хорошо знала вас ребёнком. Эти ваши рыжие волосы разоблачили вас. Никогда раньше не встречал такого оттенка. Её описание вашей внешности не оставило у меня ни малейших сомнений. Я догадался ещё до того, как она принесла миниатюрный портрет вашей матери. Вы очень на неё похожи, разве вы не знали? — Он подошёл к ней и положил несколько кусочков цыплёнка на её тарелку. — Ну, полно, поешьте! Вы так побледнели. Я не хочу, чтобы вы совершенно расклеились до того, как я водворю вас в Линфорд-холл.

При этих его словах румянец вернулся на её щеки.

— Линфорд-холл никогда не был моим домом и никогда не будет! Я возвращаюсь в Лондон.

Виконт ничего не ответил на это, уселся на своё место и, к её величайшему раздражению, щедро наполнил свою тарелку.

— Настоящий джентльмен не станет объедаться в присутствии леди, — едко сообщила ему Рейчел.

— Рейчел, не язвите. Я же объяснил, что не хочу задерживаться здесь дольше, чем необходимо.

— Поступайте, как вам угодно, — ответила она таким тоном, словно этот разговор ей смертельно наскучил. — Действительно, чем скорее вы уедете, тем лучше. Полагаю, здесь можно нанять экипаж?

— Понятия не имею, да и к чему? Нравится вам это или нет, мадам жена, но я забираю вас домой. Кроме того, — он пожал плечами, — вам совершенно незачем возвращаться в Лондон. Элис вместе со всеми вашими вещами ожидает вас в Линфорд-холле.

С минуту она не могла вымолвить ни слова, а только смотрела на него широко раскрытыми глазами, в которых сверкали ярость и недоверие. Затем она встала так резко, что отброшенный стул чуть не свалился на пол.

— Как вы смеете! Как… О! — Голос подвёл её. Она зашагала взад-вперёд по маленькой комнате, её хрупкое тело содрогалось от едва сдерживаемого гнева.

— Вы так очаровательно сердитесь, моя дорогая, — невозмутимо проговорил виконт. — Но всему есть предел, так что будьте умницей, успокойтесь и сядьте.

Рейчел предпочитала не обращать на него внимания. Поэтому вскоре он поднялся из-за стола и медленно подошёл к ней. Прежде чем она осознала его намерение, он обхватил её за талию и, игнорируя отчаянное сопротивление, отвёл к столу, где далеко не нежно бросил её на стул, придерживая одной рукой за плечо и не давая встать.

— Теперь слушайте меня очень внимательно, — сказал он. В обманчиво ласковом голосе явственно послышалась угроза. — Мы проведём вместе почти целый день, и я не собираюсь терпеть ребяческие выходки и истерики. Так что ведите себя прилично, поешьте, как послушная девочка, и мы прекрасно поладим.

Со злобным блеском в зелёных глазах Рейчел следила, как виконт обходит стол и садится на своё место напротив неё. Господи, как же она его ненавидит! Как он смеет так отвратительно обращаться с ней?! Она к подобному не привыкла и, более того, привыкать не собирается.

С мнимой покорностью Рейчел начала есть то, что лежало на тарелке, но мозг её быстро работал. Совершенно ясно, что виконт собирается отвезти её в дом своих предков. Только не совсем ясно, зачем он это делает. Может, это какая-то извращённая месть за то, что она так долго обманывала его? Или за то, что она вообще посмела сбежать от него? Взыграло оскорблённое мужское самолюбие?

Впрочем, какая разница? — сказала она себе. Потом искоса бросила взгляд на дверь, мысленно измеряя расстояние до неё. Следует ли попытаться немедленно? Помогут ли ей хозяин гостиницы и его жена?

— На вашем месте я бы и думать об этом не стал, — небрежно бросил виконт, абсолютно точно прочитав её мысли. — Том и его жена — мои старые друзья. — Его взгляд остановился на длинных тонких пальцах, обвивших ножку бокала. — И я бы не советовал вам бросать в меня это или что-либо ещё, дорогая. Возмездие будет неприятным и унизительным.

Рейчел поднесла бокал к губам и, прежде чем отпить тёмно-красную жидкость, некоторое время смотрела на виконта поверх края бокала.

— Линфорд, ваши угрозы бессмысленны. Самое отвратительное, на что вы способны, не удивит меня. А вот что меня действительно удивляет, так это ваше желание вернуть меня. Наш брак распался. Он распался больше шести лет назад. Мы оба хотим признания брака недействительным, и человеку вашего положения будет совсем не трудно добиться этого.

Виконт доел всё, что лежало на его тарелке, и откинулся на спинку стула. Выражение его лица было непроницаемым.

— Рейчел, откуда такая непостижимая ненависть? — неожиданно спросил он. — Это имеет отношение к деньгам, которые ваш отец оставил мне, а не вам?

Желая освободиться от его пристального взгляда, Рейчел встала, отошла и уставилась в окно. На этот раз виконт не попытался вернуть её обратно за стол.

— Да, — наконец ответила она. — Деньги. Он отдал все вам, и ничего — мне, его плоти и крови.

Дверь открылась, и появился молодой хозяин, которого Рейчел заметила, когда входила в гостиницу. Он сообщил виконту, что экипаж готов и ждёт у дверей. Линфорд поднялся.

— Благодарю, Том. Идёмте, мадам. Нам пора ехать.

Его самодовольное предположение, что она охотно подчинится, привело её в ярость.

— Сэр, я не имею ни малейшего желания сопровождать вас куда бы то ни было. Так что позвольте не задерживать вас более, — надменно ответила она и не успела оглянуться, как сильные красивые руки снова подхватили её и — под изумлённым взором хозяина гостиницы — позорно перебросили через широкое плечо. — О, как вы смеете! Немедленно опустите меня, вы слышите?! — закричала она, колотя по его спине кулачками.

Линфорд с размаху шлёпнул её пониже спины.

— Я вас слышу. И как подозреваю, слышит вся гостиница. — Он порылся в кармане и бросил хозяину кошелёк. — Спасибо, Том. Увидимся в другой раз, когда — я искренне на это надеюсь, — моя жена будет вести себя, как подобает даме.

Суровый тон заставил Рейчел опомниться. Она прекратила тщетную борьбу и из своего неловкого положения уставилась на хозяина гостиницы.

— Идиот, что ты стоишь там с вытаращенными глазами? Сделай же что-нибудь! Этот мерзкий… А-а! — взвизгнула она, получив второй шлепок.

— Том, прими мои извинения за некрасивую сцену. — Виконт возвёл глаза к небесам. — Видишь ли, во всём виноваты эти волосы. — И с этими словами он вынес негодующую и сопротивляющуюся виконтессу из комнаты.

— Том! Том! — В комнату вбежала хорошенькая жена хозяина. — Мы должны что-то сделать! Эта леди говорит, что его светлость похитил её. — Увидев широкую улыбку на лице мужа, она нахмурилась: — Ты действительно думаешь, что она его жена?

— Жена, точно жена. Поверь мне, Мег, у меня нет никаких сомнений на этот счёт.

А Рейчел тем временем в уже отъезжающем от гостиницы экипаже с негодованием смотрела на своего мужа. Её лицо все ещё горело от пережитого позора.

— Меня никогда ещё так не унижали — за всю мою жизнь! — резко заявила она.

— Неужели? Вам необыкновенно повезло. И дорогая, я вас предупреждал, что не потерплю ребяческих выходок, так что вините только себя. — Виконт откинулся на мягкую спинку, внимательно разглядывая её. — Ваша жизнь до свадьбы была, мягко выражаясь, безрадостной. Но я сильно подозреваю, что за годы нашей разлуки вас безмерно баловали и потакали всем вашим капризам.

В его словах была изрядная доля правды, и это только ещё больше разозлило Рейчел. Она повернулась к нему спиной и слегка поморщилась. Тонкая ткань лёгкого летнего платья не защитила её от его увесистых шлепков.

Никто, даже отец, никогда не смел, и пальцем её коснуться. Она прищурилась. Линфорд заплатит за унижение, чего бы ей это ни стоило, поклялась она себе.

Её решимость отомстить не иссякала довольно долго, но затем здравый смысл взял верх, и она сосредоточилась на поисках выхода из затруднительного положения. Бежать, конечно, что же ещё. В её сумочке достаточно денег, чтобы заплатить за ночлег и нанять экипаж до Лондона.

Нет, вдруг поняла Рейчел, теперь в этом нет смысла, ведь Элис и все вещи в Линфорд-холле. А её цель — Сомерсет. Но ведь нельзя бросить Элис на милость этого распутника. Будь проклята его наглость!

Рейчел обернулась и с возмущением обнаружила, что Линфорд, закрыв глаза, мягко покачивается в такт движениям экипажа. Он не только посмел есть в её присутствии, ему хватило наглости заснуть! Она поудобнее устроилась в своём уголке и вскоре последовала его примеру.

Проснулась Рейчел, когда экипаж резко повернул влево и замедлил ход перед воротами. Сонно мигая, она подняла голову и обнаружила, что её мучитель смотрит на неё, самодовольно улыбаясь.

— Глядя на ваше ангельское личико, никто бы не поверил, как вы сварливы, когда не спите. Однако вы избавили меня от необходимости будить вас. Мы почти дома, дорогая.

Не обращая внимания на его сарказм, Рейчел с интересом разглядывала парк. Липы, окаймлявшие подъездную аллею, предлагали приятное убежище от жаркого июньского солнца, но скрывали окрестности. Только когда аллея изогнулась широкой плавной дугой, Рейчел увидела красивый дом из серого камня времён королевы Елизаветы — дом, где она шесть лет назад провела несколько коротких недель.

На мгновение её мысли вернулись к тому дню, когда муж привёз её сюда в своём экипаже после короткой церемонии, совершенной в отцовской спальне. Какие надежды переполняли её тогда! Слава Богу, сейчас она уже не так доверчива и не испытывает радостных ожиданий.

Рейчел потянулась к шляпке, лежавшей на сиденье рядом с ней с самого начала этого малоприятного путешествия, надела её на слегка растрепавшиеся локоны и кокетливым бантом завязала ярко-зелёные ленты.

Экипаж остановился, Линфорд спрыгнул на землю и подал ей руку. Подавив вспыхнувшее желание отбросить её, Рейчел приняла любезность со всей грацией, на какую только была способна в этот момент. Своим малопристойным отъездом из гостиницы она, несомненно, доставила море удовольствия кучеру и груму и не собиралась продолжать весёлое представление.

Когда Рейчел подошла к парадному входу, дверь, как по волшебству, распахнулась, и она испытала ещё один сильный шок, увидев ряд слуг, ожидавших её.

Дворецкий выступил вперёд и поклонился:

— Миледи, позвольте сказать, какое счастье вновь видеть вас.

— Спасибо, Пеплоу, — приветливо ответила она, вспомнив доброту, которую седовласый слуга проявлял к ней шесть лет назад.

— Разрешите представить вам экономку миссис Литтон. Она служит здесь около года.

Рейчел увидела перед собой неулыбчивую худощавую женщину лет пятидесяти. Её тёмные волосы, щедро тронутые сединой, были скромно спрятаны под белым накрахмаленным чепчиком. Когда экономка неловко присела в реверансе, а затем пошла вдоль ряда слуг, представляя каждого, цепочка с ключами на поясе её чёрного строгого платья громко звякнула.

— Дорогая, миссис Литтон проводит вас в вашу комнату, — сказал виконт, когда последний из слуг был представлен. — Мы обедаем в шесть, попросту, в маленькой столовой, если вас это устроит.

Как же Рейчел хотелось сказать, что она не намерена с ним обедать — нигде и никогда! Но под заинтересованными взглядами слуг, казалось ожидавших малейшего нарушения этикета и доказательства её несоответствия высокому положению хозяйки такого прекрасного дома, Рейчел сдержалась, выразила своё согласие коротким кивком и отправилась вверх по широкой лестнице вслед за экономкой.

— Сюда, миледи.

Рейчел, поднявшаяся на верхнюю площадку лестницы и уже готовая было повернуть налево, нахмурилась и покорно последовала за миссис Литтон в западное крыло. Ей явно отвели не ту комнату, в которой она жила раньше.

Экономка распахнула дверь, и Рейчел оказалась в просторной спальне, красиво декорированной в бледно-зелёных и кремовых тонах. Но она едва заметила обстановку, поскольку её взгляд тут же упал на хрупкую фигурку юной горничной.

— Элис! — Лицо Рейчел озарилось улыбкой. — Надеюсь, ты совсем выздоровела?

— Да, мисс Эм… то есть миледи, — поправила себя Элис, бросив испуганный взгляд на высокую фигуру у двери. Серые, как сталь, глаза экономки и её уши, казалось, ничего не упускали.

— Я прикажу принести горячую воду и чистые полотенца, миледи, — без всякого выражения сказала миссис Литтон. — Желаете ещё что-нибудь?

— Я позвоню, если что-то понадобится. — Отпустив, таким образом, экономку, Рейчел снова повернулась к своей горничной, быстро обняла её, затем сняла и бросила на кровать шляпку. — Элис, как давно ты здесь?

— Чуть больше недели, мисс Эм. Джем привёз меня в экипаже его светлости. — Элис устремила удивлённый взгляд на лицо хозяйки. — Это правда, что вы жена его светлости?

— Да, Элис. — К несчастью, это чистая правда, добавила она про себя, но умудрилась улыбнуться: — Я вышла замуж, когда была ещё моложе, чем ты сейчас. Брак не был… счастливым, и я уехала к леди Анне.

— Леди Анна знала, что вы замужем? — спросила все ещё озадаченная горничная, ясно помня, что вышеупомянутая дама всегда говорила о виконтессе Линфорд как о «мисс Эмили».

— Да, знала.

Рейчел перевела взгляд на противоположную стену, где висел портрет её любимой благодетельницы. Добрые глаза светились улыбкой и были так спокойны, словно уверяли её, что всё будет хорошо.

Появление горничной с кувшином тёплой воды, к счастью, положило конец дальнейшим расспросам. Рейчел ещё не выработала план побега. Линфорд — омерзительное чудовище, но не дурак, и было бы грубейшей ошибкой недооценивать его. Несомненно, он какое-то время будет пристально следить за всеми её передвижениями.

Однако это не значит, что она не воспользуется шансом, если таковой представится. И без малейших колебаний. Но не стоит заблуждаться: избавление — и её, и Элис — нелёгкая задача. Лучше держать горничную в неведении, решила Рейчел. Пусть думает, как и остальные слуги, что хозяин и хозяйка помирились.

Элис очень молода, и, хотя Рейчел полностью доверяла ей, девушка могла невольно, без злого умысла выдать истинные намерения хозяйки.

В течение следующего часа Рейчел сосредоточенно готовилась к обеду с мужем. Она вышла из ванной комнаты освежённой и гораздо более спокойной. Сидя за туалетным столиком, пока Элис причёсывала её, она осмотрела спальню.

Восхитительная спальня, светлая и весёлая, с зелёными шёлковыми шторами и драпировками кровати.

— Куда ведёт эта дверь, Элис? — спросила она, указывая в дальний конец комнаты.

— В спальню его светлости, мисс Эм.

Рейчел замерла, её зелёные глаза превратились в щёлочки. Замка на двери не было. Не имелось даже задвижки. Возможно, конечно, дверь заперта с другой стороны, но всё же необходимо себя обезопасить. Она потребует поставить задвижку, крепкую задвижку, со своей стороны!

— Какое платье вы наденете, мисс… то есть миледи? Хотите шёлковое лимонное?

— Разве ты не помнишь, Элис? Я оставила его в Сомерсете.

— Нет, оно здесь, мисс, — с невинной искренностью возразила горничная. — Вся ваша одежда здесь. Хозяин привёз её из Сомерсета. И Молнию тоже.

Оттолкнув горничную, Рейчел бросилась к ближайшему гардеробу и распахнула дверцы. Чистая правда. Её поглотила необузданная ярость. Будь он проклят! Какое право он имел врываться в её дом? И как слуги позволили ему забрать её вещи?

Она задумалась и вспомнила, что как-то в Лондоне Линфорд, зайдя за ней, чтобы отправиться на верховую прогулку, столкнулся с её деловым агентом. Какая же она дура, что познакомила мистера Туэйта с виконтом! Какая непростительная слепота! Конечно же, он нашёл мистера Туэйта в Лондоне и выяснил её адрес в Западной Англии. Хотя, может, он раздобыл информацию через леди Барнсдейл…

В напряжённом молчании Рейчел закончила одеваться. Ей было совершенно наплевать на то, как она выглядит, но, когда она спустилась вниз через полчаса, её внешность была безукоризненна.

Пеплоу, ожидавший в холле, проводил Рейчел в столовую. Муж стоял у окна, глядя на парк, и при её появлении подошёл к столу. Возмущённый взгляд, брошенный в его сторону, не оставил в нём никаких сомнений относительно её настроения, но в течение всей трапезы она вежливо отвечала на его вопросы, ничем не выдавая своё внутреннее смятение в присутствии слуг, и он был в восхищении.

Когда обед наконец, закончился, виконт последовал за женой.

— Дорогая, я хотел бы кое-что обсудить с вами до того, как вы удалитесь к себе. Не желаете ли пройти со мной в библиотеку?

— Нежелаю, — решительно отрезала она, поскольку слуг рядом уже не было, — но, как полагаю, должна. У вас на руках все карты, Линфорд, однако не стоит недооценивать меня. Я достойный игрок.

Виконт открыл перед ней дверь, и Рейчел вошла в библиотеку. Ещё одеваясь к обеду, она поняла, что не очень хорошо ориентируется в доме, но библиотеку она вспомнила достаточно ясно. В этой комнате, полной книг, она провела много часов в те несколько коротких недель, что жила в Линфорд-холле.

Воспоминания вновь нахлынули на неё при виде уставленных книгами стеллажей, тёмно-красных бархатных штор и большого дубового письменного стола, за которым она видела молодого мужа те несколько раз, что осмеливалась заглянуть в его святилище.

Теперь в его присутствии она испытывала не страх, а лишь гнев и жгучее негодование.

— Что же вы хотите мне сказать? — спросила она, усаживаясь в одно из удобных кресел у камина.

Услышав её резкий тон, он улыбнулся и отошёл к столику, на котором стояли графины с вином.

— Все ещё дуетесь, дорогая?

— Я не дуюсь, Линфорд, — пылко возразила Рейчел. — Хотя, видит Бог, имею на это полное право! Вы не просто привезли меня сюда против моей воли, но и имели наглость войти в мой дом и забрать мои вещи.

— Здесь ваш дом, Рейчел, — спокойно ответил он, наливая два бокала вина. — И я полагал, что вещи вам понадобятся.

— Ничего подобного вы не полагали! — возразила она, но изящно взяла протянутый бокал, затем, прищурившись, смотрела, как он усаживается в кресло напротив неё. — И если вы воображаете, что сможете меня удержать, то очень серьёзно ошибаетесь.

— Я прекрасно это понимаю, — так же спокойно ответил виконт. — Вам не кажется, что мы могли бы продолжить обсуждение с меньшим пылом? — Он откинулся на спинку кресла, глядя поверх бокала на её прелестное сердитое лицо. — Не сомневаюсь, что вы уже решили снова сбежать от меня, Рейчел. Выбросьте это из головы. Это ни к чему не приведёт.

— А какой у меня выбор? Я не имею ни малейшего желания оставаться здесь с человеком, который вызывает у меня отвращение. — Он не ответил на этот выпад, и Рейчел задумчиво взглянула на него. — Кстати Линфорд зачем вы привезли меня сюда?.. Месть?

— Неужели вы не понимаете? — тихо спросил он, затем, увидев её насторожённый взгляд, улыбнулся, — нет, не месть, моя дорогая, хотя у меня есть все права на возмездие. Видите ли, когда вы сбежали шесть лет назад, в некоторых кругах меня заклеймили женоубийцей. Вы не знали? Мои друзья мои настоящие друзья, поддержали меня, но многие отвернулись. Неприятное ощущение уверяю вас, и я не хотел бы его повторить. Поэтому я разработал план, который, как я искренне верю, окажется полезным для нас обоих. Вы позволите рассказать вам о нём?

— Жду с нетерпением, — ответила она саркастически, но не смогла скрыть вспыхнувший в глазах интерес.

— В порядке предложения. — Виконт уставился на содержимое своего бокала — Если вы согласитесь остаться со мной… скажем, на шесть месяцев…играя роль покорной жены, тогда я, по истечении этого срока, предложу моим адвокатам начать дело о признании нашего брака недействительным. Если я не очень ошибаюсь, новость о вашем возвращении распространится по графству, как пожар. Все решат, что мы пытаемся достичь примирения, и если… когда вы снова, покинете меня, они поймут, что примирение не удалось. На развод, моя дорогая, смотрят очень неодобрительно, но я надеюсь, что совместными усилиями мы избегнем всеобщего порицания. Тогда вы получите свободу и сможете отправиться куда захотите, а я…

Он умолк, и Рейчел испытующе взглянула на него, затем встала и подошла к окну.

Что ж, предложение Линфорда ей выгодно. Она сможет войти в любое общество. Не надо будет прятаться от мира из страха быть узнанной. Но уместно ли доверять ему?

Рейчел повернулась и снова посмотрела на мужа.

— Ваше предложение звучит разумно, Линфорд. Но всё же я не понимаю, почему вы выбрали именно такой путь.

— Вы считаете меня бессердечным эгоистом. И возможно, у вас на это есть веская причина. Но мне нужен наследник, Рейчел. Дитя, зачатое в союзе двух людей, любящих друг друга, как был зачат я сам.

Она внимательно изучала его красивое лицо.

— Вы сказали, что я должна играть роль покорной жены. Я хотела бы точно знать, что будет входить в мои обязанности.

Его синие, с фиолетовым оттенком глаза удовлетворённо сверкнули.

— Пока вы остаётесь моей женой, вы будете властвовать в этом доме. Можете менять всё, что сочтёте необходимым. Все мои слуги в вашем распоряжении. Взамен я ожидаю от вас выполнения обязанностей хозяйки в любое время, когда я сочту необходимым пригласить друзей или родственников. Я настаиваю на любезном отношении к моим соседям и арендаторам, и…

— Как правило, я веду себя прилично, Линфорд! — резко прервала его она, и он снова улыбнулся.

— Что вы и восхитительно доказали, когда вошли в этот дом. Уверяю вас, я не имел никакого отношения к церемонии приветствия, все устроил Пеплоу. — Виконт странно взглянул на неё, она не смогла понять выражение его лица. — Он, по крайней мере, вас помнит.

Вновь садясь в кресло, она невольно улыбнулась.

— Как хорошо, что я не приняла ни одного из ваших приглашений пообедать на Гровенор-сквер. Хотя, — в её глазах мелькнули озорные искорки, — это было бы забавно.

— Дерзкая девчонка! — Его громкий смех эхом отразился от стен комнаты. — Я должен вновь познакомиться с вами, — сказал он уже не так весело. — Застенчивой девочки, на которой я когда-то женился, как подозреваю, давно нет. Восхитительно хладнокровная миссис Стоуэн — это лишь одна сторона вашего характера. Какова же Рейчел Эмили Карлтон, виконтесса Линфорд?

Чувствуя себя крайне неуютно под его испытующим взглядом, Рейчел допила вино и поставила бокал на столик у кресла, затем снова поднялась.

— Я очень устала, сэр, и потому пожелаю вам спокойной ночи.

Душевные травмы этого дня действительно утомили её, но, улёгшись в постель и отпустив Элис, она обнаружила, что никак не может заснуть.

Линфорд дал ей много пищи для размышлений. Если он искренен, а у неё не было причин подозревать его в неискренности, ей придётся остаться здесь всего лишь до конца года. Новый год принесёт ей новую жизнь — не сразу, конечно. Сначала расторжение брака, зато потом она сможет отправиться куда пожелает. Сможет уехать за границу. Путешествовать. Заморские края не пугают, лишь ограничение свободы внушает страх.

Откинув одеяла, Рейчел обошла спальню, босиком ступая по мягкому ковру с длинным ворсом и зажигая свечи. В голову пришли слова Линфорда после прямо-таки неприличного отъезда из гостиницы, воскресившие в памяти её детство. С горькой улыбкой Рейчел потянулась за халатом и, накинув его, села за туалетный столик. Да, она была очень несчастной маленькой девочкой — одинокой и нелюбимой.

Жестокость отца проявлялась не в физическом плане, а в нравственном. Каждый день своей юной жизни Рейчел платила за побег матери. Отец относился к дочери с полным безразличием, забывая о ней иногда на целые недели, если отправлялся в бесчисленные деловые поездки в Лондон, до того, как его здоровье стало ухудшаться.

Отец устроил её брак с виконтом не для того, чтобы обеспечить её будущее, — она была абсолютно в этом уверена, — а ради мести Линфорду-старшему, которого страстно ненавидел.

Рейчел взяла щётку для волос и начала рассеянно расчёсывать длинные блестящие локоны. Она не знала, что´ послужило причиной разногласий между двумя соседями, но живо помнила разговоры слуг. Отцу Линфорда наотрез отказали от дома Уэстонов.

Отец не мог бы придумать лучшей мести, чем навязать нелюбимого отпрыска сыну врага, не так ли? Но не всё получилось так, как задумал папочка. Его ничтожная дочь каким-то образом нашла в себе силы покинуть человека, женившегося на ней лишь ради денег.

Улыбка Рейчел стала печальной, когда в памяти ожили другие слова Линфорда. Её действительно вконец избаловали за время их долгой раздельной жизни. И она любила каждую минуту этой жизни! Она благодарила Провидение, бросившее её под колёса кареты леди Анны Нортон в ту незабываемую ночь. Не было двух других людей, которые так сильно нуждались бы друг в друге.

Брак леди Анны оказался бездетным. В ту благословенную ночь пожилая вдова получила ребёнка, которого так долго ждала, а одинокая несчастная девочка узнала материнскую любовь, в которой ей до той поры было отказано…

В коридоре у комнаты Рейчел послышался звук уверенных шагов, отвлёкший её от воспоминаний. Раздался тихий стук, затем дверь открылась, и высокая фигура её мужа заполнила дверной проём.

— Что вам угодно? — спросила она. Неожиданная паника придала резкости её голосу.

Виконт медленно подошёл к ней.

— Я увидел под вашей дверью свет и подумал, что вы уснули, оставив горящие свечи.

— Как видите, не уснула.

— Да, вижу. А ведь вы сказали мне, что устали. Рейчел, я не намерен терпеть ложь.

Его близость тревожила её. По грозному блеску его глаз она заподозрила, что он много выпил.

— Я не лгала. — Она встала и отошла, пытаясь подавить страх, который чувствовала наедине с ним в своей спальне. — Я устала, но заснуть не смогла. Должно быть, виновато новое окружение. — Она обернулась к нему и решительно добавила: — Прежде чем вы уйдёте, не будете ли добры удовлетворить моё любопытство? Почему мне отвели эти комнаты?

— Все ваши предшественницы пользовались этими апартаментами, моя дорогая, — ответил он с вызовом. — Где же ещё моей виконтессе преклонить усталую голову?

— Когда вы привезли меня сюда в первый раз, мне отвели комнату в восточном крыле, — заявила Рейчел с таким же вызовом в глазах и в голосе. — Разве тогда я не была вашей виконтессой?

— Признаю, что совершил тогда серьёзную ошибку… может быть, самую большую ошибку в своей жизни. Но вы были очень юны, а я — хоть и вижу теперь, как был глуп, — просто старался проявить доброту.

— Неужели? Ну, вряд ли вы могли ожидать, что я оценю ваши усилия.

— Дерзкая девчонка! — воскликнул виконт с улыбкой, осветившей его глаза. Она казалась такой ранимой, такой желанной с этими босыми ножками, выглядывавшими из-под подола скромной ночной сорочки, полностью окутавшей её, однако не сумевшей скрыть очаровательной стройности женского тела.

Рейчел отвернулась, чувствуя, как румянец заливает её щеки, и даже спиной ощущая его оценивающий взгляд, но тут она посмотрела на дверь, соединявшую их спальни.

— На этой двери нет замка, сэр, — заявила она, стараясь под резкостью тона скрыть явное смущение. — Если вы хотите, чтобы я оставалась в этой спальне и подумала о притворном примирении, пусть на эту дверь завтра же утром первым делом поставят надёжную задвижку с моей стороны!

Рейчел не заметила, как вдруг омрачилось его лицо. С кошачьей быстротой он оказался рядом с ней, схватил непокорную жену и швырнул на постель, пригвоздив к матрацу.

Отчаянно сопротивляясь, она лягалась голыми ногами. Скромная сорочка задралась до коленей. Где-то в глубине сознания виконт отметил, что удостоился привилегии лицезреть гораздо больше прелестей своей жены, чем когда-либо прежде, но он был слишком рассержен, чтобы по достоинству оценить красивые ноги, представшие перед его взглядом.

— Теперь вы выслушаете меня! — проскрежетал он сквозь сжатые зубы. — На этой двери никогда не было засова и не будет, пока я жив. Ведьма! Между нами никогда не будет никаких замков, кроме вашей расчётливой душонки!

Его тело так сильно давило на Рейчел, что ей было трудно дышать, груди болели, раздавленные его мощным торсом. Она перестала бороться и уставилась в его разъярённое лицо, всего в паре дюймов от её собственного. Её глаза горели вызовом.

— Никогда в жизни я не навязывал своего внимания женщинам, не желавшим меня, и не собираюсь начинать с вас, — продолжал он уже не так гневно. — Я никогда не войду в эту спальню, а уж тем более в вашу постель без приглашения. Если этому нашему браку когда-либо суждено осуществиться, вы придёте ко мне сами.

— Сначала солнце взойдёт на западе! — поклялась Рейчел, не желая сдаваться, почти выплёвывая слова ему в лицо.

С тихим смехом виконт ослабил хватку и поднялся с постели.

— Посмотрим, — ласково сказал он, открывая дверь, послужившую причиной столь страстного спора, и, все ещё улыбаясь, спокойно прикрыл её за собой.

Глава шестая

На следующее утро Рейчел проснулась, совершенно не восстановив сил. Глаза открывались с трудом. И неудивительно, если учесть, что полночи она провела, прислушиваясь к шагам мужа, метавшегося в соседней комнате, как зверь в клетке, и каждую секунду ожидая, что он распахнёт дверь — предмет их спора — и предъявит свои супружеские права.

Правда, она не очень ясно представляла себе, что включают эти права. У неё не было матери, и девушка оставалась крайне невежественной в этом вопросе. Леди Анна также не пришла ей на помощь, хотя как-то раз обмолвилась, что виконтесса Линфорд никогда не была женой в истинном смысле этого слова, поскольку не разделяла постель со своим мужем.

Рейчел обратила взор к небесам. Что могли означать те слова? Отбросив вскоре обескураживающие мысли, она вызвала Элис и через полчаса спустилась в комнату, где накануне вечером обедала с мужем. К её удивлению, он уже сидел за столом, просматривая корреспонденцию.

— Надеюсь, вы хорошо спали? — вежливо осведомился виконт.

— Раз уж вы спросили, я отвечу: нет, я спала плохо, — едко ответила она. — Вы полночи не давали мне заснуть, топая по вашей комнате.

С кривой улыбкой он следил, как жена усаживается напротив и наливает себе кофе.

— Прошу прощения, моя дорогая. Мне о многом надо было подумать. Но вам нечего бояться… Как я уже сказал вам.

Он вновь обратился к письму, а Рейчел задумчиво посмотрела на него. Как ни странно, но она действительно его не боялась, даже после того, как подверглась грубому обращению накануне.

Только прошлой ночью, когда он швырнул её на постель, что не стоило ему ни малейших усилий… боялась ли она своего мужа или щемящей неизвестности? Несмотря на всю свою неосведомлённость, она прекрасно понимала, что нечто, превращающее невинную девицу в жену, происходит именно в спальне.

Виконт неожиданно поднял на неё глаза и встретил её долгий испытующий хмурый взгляд. Чёрные брови удивлённо изогнулись.

— По вашему лицу, моя дорогая, совершенно ясно, что этим утром я не выдержал экзамен.

— Я оценивала не столько вашу внешность, Линфорд, сколько вас в целом, если можно так выразиться. И действительно, результат не в вашу пользу, — призналась она, и он засмеялся.

— Честность — замечательное качество, но не могли бы вы попытаться смягчить свою прямоту капелькой дипломатии, иначе вы легко можете оскорбить мою мужскую гордость.

— Ха! — грубо ухмыльнулась она, в точности повторяя интонацию леди Барнсдейл. — Сомневаюсь, что кто-нибудь сможет хотя бы поцарапать броню вашего чрезмерного тщеславия. Кроме того, я никогда больше не предоставлю вам возможности назвать меня лгуньей.

Линфорд снова криво улыбнулся.

— Рейчел, вы не можете отрицать, что с тех пор, как мы встретились… ну, скажем так, вы не в ладах с правдой.

— Возможно, — согласилась Рейчел. — Но я всегда отвечала на ваши прямые вопросы честно, и никогда не говорила преднамеренной… — Она вовремя оборвала себя, потупив глаза, и неловкое признание не сорвалось с её губ.

— Итак, вы всё же лгали мне, — прищурился он, не сводя с неё проницательного взгляда. — Интересно, в чём же.

Поспешно закончив свой скудный завтрак, Рейчел встала из-за стола.

— Простите меня, сэр, но я хотела бы сходить на конюшню повидать Молнию.

— Конечно, дорогая. Делайте, что пожелаете. Но если вы согласитесь воздержаться сегодня от утренней верховой прогулки, я бы хотел съездить с вами к викарию. Мистер Ходжес и его экономка жаждут увидеться с вами, и чем скорее я познакомлю вас с соседями, тем лучше.

Рейчел согласилась и, переодевшись, отправилась с ним, как она подозревала, нанести лишь первый визит в бесконечной череде последующих.

Всего лишь во второй раз она сидела рядом с виконтом в его кабриолете. После той первой и единственной поездки по Лондону они всегда отправлялись на прогулки верхом.

И снова Рейчел восхитилась, с какой ловкостью он управляет экипажем, и подумала, что не прочь бы иметь свой собственный выезд. С каким наслаждением мчалась бы она по узким дорогам Сомерсета тёплым весенним утром, демонстрируя своё умение многочисленным друзьям!..

— Вы сегодня такая тихая, моя дорогая. Тревожитесь перед свиданием с мистером Ходжесом?

— О нет. Я с нетерпением жду этой встречи. Просто я думала, не купить ли новый экипаж. Я часто управляла одноконным кабриолетом леди Анны, так что я не совсем новичок, но, увидав лондонских дам, справлявшихся со спортивными экипажами, подумала, что с удовольствием купила бы себе, например, фаэтон с высоким сиденьем или парный двухколёсный экипаж… спортивную модель.

— Ах так? Ну, пока это в моей власти, у вас его не будет! — строго сказал он. — Если вы хотите кататься в одиночестве, я сперва должен убедиться, что вы достаточно компетентны, и тогда, и только тогда, я куплю вам что-нибудь подобающее. И уж точно не фаэтон с высоким сиденьем!

Какое высокомерие! Как бы ей хотелось наградить его хорошей затрещиной!

— Я не спрашивала разрешения, Линфорд, — процедила она. — Я не нуждаюсь ни в вашем разрешении, ни в ваших деньгах. У меня достаточно собственных средств. — Она нахмурилась и искоса взглянула на него. — Если только, конечно, вы не прикарманили и моё второе состояние.

Он слегка вздрогнул от этой колкости, но невозмутимо ответил:

— Рейчел, деньги и недвижимость, оставленные вам леди Анной Нортон, — ваши, и только вы можете распоряжаться ими. Однако, пока вы остаётесь моей женой, я отвечаю за ваше благополучие и не позволю вам сломать шею в безрассудных затеях. Моё предложение обучить вас править лошадьми остаётся в силе, но, если я обнаружу, что вы приказали заложить моих гнедых, будьте уверены, вам будет очень больно сидеть не меньше недели!

Она ни на секунду не усомнилась в том, что он выполнит свою угрозу. Разве она уже не почувствовала силу его рук?

— Не волнуйтесь, Линфорд. Я и не подумаю предоставить вам повод проявить животную сторону вашей натуры. От меня вы подобного удовольствия больше не получите! Но если вы ещё хоть раз посмеете дотронуться до меня, пародия на примирение закончится очень быстро!

— Поверьте, дорогая, ваше желание покончить с этим не может быть сильнее моего.

Ошеломлённая его заявлением, она затихла, погрузившись в оскорблённое молчание.

В доме викария Рейчел приняли очень сердечно. Увидев её, миссис Уэнтворт тут же разрыдалась, и даже добрые голубые глаза мистера Ходжеса затуманились, когда он взял её руку в свои.

— Моя дорогая, не могу выразить словами радость от вашего воссоединения с мужем, так что не буду и пытаться. Достаточно сказать: добро пожаловать домой, миледи.

Рейчел была искренне тронута таким приёмом и почувствовала сильное желание — второй раз в это утро — дать мужу хорошую затрещину за то, что он вынуждает её обманывать доброго викария, скрасившего одиночество её детства.

Потом она отправилась на поиски миссис Уэнтворт, оставив священника с виконтом обсуждать изыскание средств на ремонт церковной крыши. Экономка нашлась на кухне, она сидела за столом, нарезая овощи.

В противоположность мистеру Ходжесу экономку раздирало любопытство: она хотела знать, где Рейчел пряталась последние шесть лет. В этом её любопытство было удовлетворено.

Однако когда женщина попыталась выяснить, почему Рейчел вообще взбрело в голову сбежать, то быстро обнаружила, что имеет дело не с застенчивой послушной девочкой, которую так хорошо знала, а с очень уравновешенной и самоуверенной леди, высокомерно изогнувшей брови и быстро сменившей тему разговора.

В последующие несколько дней виконт с женой посетили всех его арендаторов. Линфорд неотрывно следил за Рейчел и нашёл её поведение безупречным. Она была вежлива и дружелюбна со всеми, но явное предпочтение отдала семейству Хьюз, которое занималось фермерством на его земле почти пятнадцать лет.

У них было два сына. Старший, Бен, слабоумный великан лет двадцати, смотрел на мир бледно-голубыми, по-детски невинными глазами.

— Не бойтесь Бена, — сказал виконт по дороге с фермы Хьюзов. — Он совершенно безобиден и очень любит животных. Его отец позволил ему занять старый сарай, и он превратил его в приют для зверей.

— Я не боюсь его, несмотря на устрашающие размеры. И мне хотелось бы увидеть его зверушек.

Как и предполагал Линфорд, новости о неожиданном возвращении его жены быстро разнеслись по округе, и в течение первых дней многие соседи, сгорающие от любопытства, нашли предлог, чтобы посетить Линфорд-холл.

Виконт легко различал тех, кто нравился Рейчел. Холэмы с их тремя шумными детьми немедленно обрели её расположение, как и молодой врач, сменивший пожилого доктора Бойда, ушедшего в этом году на покой.

Простуда, мучившая Элис в Лондоне, перешла в мучительный кашель, и Рейчел попросила молодого доктора Джиллиса посмотреть девушку. Линфорду не случалось видеть даже улыбки на лице серьёзного, влюблённого в свою работу юноши до того момента, как он вошёл в свою гостиную и обнаружил доктора, искренне хохотавшего над каким-то замечанием Рейчел.

Так же легко виконт мог отличить тех, кто не очень нравился его жене. Вообще-то казалось, что она легко находит общий язык с большинством людей. Однако, как только он вошёл в гостиную через несколько дней после визита доктора, то интуитивно почувствовал, что Рейчел тяготится компанией последних посетителей, обрушившихся на Линфорд-холл.

Полковник Мейтленд купил дом по соседству примерно через два года после исчезновения Рейчел и переехал в него с женой и четырьмя детьми. Виконт прекрасно ладил с общительным полковником, но недолюбливал — и сильно — его самоуверенную жену.

Линфорд мастерски скрыл свои истинные чувства, приветствуя внушительную матрону и двух её дочерей, затем сел на диван рядом с Рейчел и сжал её руку. Она не попыталась высвободиться, и он почувствовал, как напряжение покидает её.

— Дорогая бедняжка. Должно быть, вы смертельно устали от всех этих визитов, но справляетесь прекрасно.

Рейчел тоже так считала… до этого дня. Совершенно естественно, что друзья и соседи бросились в Линфорд-холл удовлетворять своё любопытство, желая лично удостовериться в неожиданном возвращении жены виконта. Все вели себя дружелюбно и воздерживались от нескромных вопросов.

Однако в тот момент, когда Пеплоу объявил о прибытии дам Мейтленд, она почувствовала, что величественная женщина, вплывшая в её гостиную в сопровождении дочерей, сделана из совершенно другого теста. Если бы не своевременное появление Линфорда, разрядившее обстановку, она бы потеряла терпение от назойливых, даже оскорбительных вопросов.

— Я с удовольствием познакомилась со всеми вашими соседями, Линфорд, хотя должна признать, что прямые обвинения в самозванстве нахожу несколько обескураживающими.

— Мама не это имела в виду, — поспешила вмешаться старшая мисс Мейтленд, прежде чем её мамаша успела открыть рот и разразиться новыми бестактностями. — Просто ваше неожиданное возвращение… так удивило нас.

Выпустив из рук ладонь жены, виконт достал изящно расписанную табакерку, взял щепотку табака, убрал коробочку в карман — и все это не сводя глаз с осуждающего лица миссис Мейтленд. Та не смогла выдержать его чуть презрительный взгляд и потупила глаза.

— В возвращении моей жены нет ничего неожиданного, — невозмутимо заявил виконт. — Перед приездом в Линфорд-холл мы несколько недель провели в Лондоне, в чём вы сами могли бы убедиться, мисс Мейтленд, если бы прискорбная кончина вашей бабушки не заставила вас покинуть столицу ещё до начала сезона.

— Да, очень прискорбная, — согласилась её мать, беря себя в руки. Она совершенно не убедилась в том, что примирение супругов искренно, но ей хватило ума прекратить назойливые расспросы и не рисковать ссорой со знатным соседом. Поспешно натянув перчатки, она встала. — Идёмте, дорогие. Нам ещё надо купить кое-что до возвращения домой.

— О, подождите, мама! — Бойкая старшая дочь, устремила на поднявшегося Линфорда большие карие глаза, в которых светился лёгкий упрёк. — Милорд, вы обещали мне показать вашего нового мерина, но так и не приехали к нам верхом.

— Непростительная оплошность с моей стороны, и я исправлю её немедленно. — Он повернулся к миссис Мейтленд. — С вашего разрешения, мадам, мы отправимся на конюшню. Может, вы также составите нам компанию? Надеюсь, вы одобрите мои новые приобретения.

Миссис Мейтленд считала себя знатоком лошадей и с готовностью приняла приглашение, приказав и младшей дочери сопровождать их.

— Нет, нет, мама! Люси не интересуется лошадьми, — поспешила возразить Арабелла. — Она может остаться и составить компанию её светлости.

Когда дверь закрылась, Рейчел слегка улыбнулась ловкости, с какой её оставили в доме, и повернулась к младшей из сестёр. Бог наградил обеих девиц Мейтленд тёмными блестящими волосами и большими карими глазами, но на этом сходство заканчивалось. Люсинда казалась бледной копией старшей сестры. Она была меньше ростом, полнее и не такая хорошенькая.

За весь визит бедняжка не произнесла ни слова. Она сидела, опустив голову, не отрывая глаз от нервно сцепленных на коленях рук, и — как догадалась Рейчел — испытывала неловкость от недостатка такта у своих родственниц.

Старшая сестра, явно избалованная любимица мамаши, сразу не понравилась Рейчел, но мнения о младшей она пока не составила.

— Вы не любите верховые прогулки, мисс Люсинда? — спросила она, пытаясь разговорить застенчивую девушку.

— О, пожалуйста, называйте меня Люси. Меня все так зовут, — отозвалась та взволнованным, но приятным голосом. — Когда меня называют Люсиндой, я чувствую себя в чём-то виноватой. И я люблю ездить верхом, но… но у меня получается не так хорошо, как у Арабеллы.

Безусловно, родственнички не устают твердить, что тебе далеко до избалованной сестрицы, подумала Рейчел, но вслух сказала:

— Мы с вами обязательно должны прокатиться как-нибудь вместе. Я ещё многого не успела увидеть здесь.

Карие глаза, смущённые, изумлённые, встретились с уверенными зелёными.

— О, с удовольствием! Может, если завтра вы свободны, мы осмотрели бы руины монастыря около Триншэма? Это недалеко.

Рейчел, тронутая дружеским жестом, с готовностью согласилась.

Однако, прибыв на следующий день на рандеву, она с некоторым раздражением обнаружила, что не только Арабелла включена в экспедицию, но и два джентльмена, одним из которых оказался — ну кто бы мог подумать! — Седрик Карлтон, юный кузен Линфорда.

— Господи! — воскликнул Седрик, когда Рейчел остановила Молнию рядом с конём Люси. — Миссис Стоуэн, так это действительно вы! Конечно же, я не мог ошибиться, ведь Люси так живо обрисовала вас.

Рейчел страстно пожелала, чтобы земля разверзлась и поглотила её. Как прикажете выбираться из этой щекотливой ситуации? Пять пар глаз, направленных на неё, выражали целую гамму чувств: от замешательства и самодовольства до оскорбительной наглости, с которой смотрел на неё грум, коренастый, с резкими чертами лица.

— Здравствуйте, Седрик, — сказала Рейчел с замечательным самообладанием, если учесть, что её сердце бешено колотилось о ребра. Странно, что остальные не слышат этот грохот. — Как приятно снова встретиться с вами! Линфорд не сообщил мне о вашем знакомстве с Мейтлендами.

И с каким же удовольствием я убью его за это, как только вернусь в Линфорд-холл! — добавила она про себя.

— О, видите ли, я дружу с Гарри. Вместе учимся в Оксфорде, к вашему сведению, — сообщил Седрик, ещё не оправившись от замешательства.

— А вы, должно быть, Гарри Мейтленд. — Рейчел протянула руку слегка смущённому юноше. — Я бы вас узнала где угодно. Вы очень похожи на сестру.

— Да, мы с бедняжкой Люси внешностью пошли в отца. Вся красота досталась Бёлле и маленькому Чарлзу. Им достались черты, присущие маминой родне…

— А я бы хотела знать, — грубо вмешалась Арабелла, — почему вы называли себя миссис Стоуэн.

Надменно приподняв изящные брови, Рейчел в упор посмотрела на неё.

— Конечно, хотели бы. И если любопытство не даёт вам покоя, мисс Мейтленд, обратитесь за объяснениями к моему мужу. — Рейчел повернулась к Люси: — Не пора ли нам отправляться?

— Поделом тебе, Белла, — тихо сказал Гарри, с улыбкой глядя на скачущих впереди всадниц.

Сестра бросила на него испепеляющий взгляд:

— Гарри, ты можешь принимать так называемую леди Линфорд за чистую монету, но я не такая дура. Не удивлюсь, если она окажется самозванкой.

— Успокойся! — засмеялся Гарри. — Зачем Линфорду представлять самозванку как свою жену? Никакого смысла в этом нет.

— Конечно! Никогда бы он этого не сделал, — согласился Седрик. — Старина Линфорд очень щепетилен. Фамильная честь и всё такое. — Он вдруг нахмурился. — Однако во всём этом деле есть что-то странное. Шесть лет никаких сведений о его жене — и вот она появляется из небытия. Чертовски странно.

— Седрик, почему бы тебе не спросить Линфорда? — вкрадчиво произнесла Арабелла.

— Что? — Седрик явно смутился. — Нет, нет, ни за что на свете, Белла. Линфорд — прекрасный парень, но чертовски опасный, когда разозлится. И потом, это совершенно не моё дело.

Что касается Гарри, для него вопрос на этом закрылся, и он пустил лошадь в галоп, увлечённо рассказывая Седрику о петушиных боях, которые должны были состояться на следующий день. Арабелла молча последовала за ними, кипя от негодования.

Стоял прекрасный июльский день, ни дуновения ветерка. К тому времени, как компания добралась до поворота на Триншэм, джентльмены уже были измучены жарой и жаждой, а потому охотно поменяли сомнительное удовольствие от лазания по «груде развалин», как выразился Гарри, на «Синего кабана», где можно было утолить жажду. Молодёжь договорилась через час встретиться у дорожного столба.

Люси смотрела вслед юношам и своей недовольной сестре.

— Бедная Белла. Конечно, миледи, ваше появление расстроило все её планы. Её всегда считали первой красавицей графства.

Рейчел улыбнулась:

— Я польщена, Люси, но, будучи замужней женщиной, вряд ли представляю угрозу для вашей сестры. Я уверена, что она может завоевать любого красавца, какого выберет.

— Не совсем так, миледи.

Рейчел пристально взглянула на девушку, заметила неожиданный румянец на её щеках, и тут до неё дошло. Она подняла брови. Ну-ну! Выходит, Арабелла имела виды на Линфорда? Это многое объясняет.

— Неудивительно, что ваша сестра меня не жалует.

— Она все равно невзлюбила бы вас, мадам, просто потому, что вы прекрасны.

— Вы решили окончательно смутить меня лестью, Люси Мейтленд! И если мы собираемся продолжать нашу дружбу, то вы должны немедленно прекратить это. И перестаньте называть меня «мадам»! Моё имя — Рейчел.

— О, я не могу вас так называть. Мама ни за что не одобрит.

— Хорошо, пойдём на компромисс. Наедине можете называть меня Рейчел, а в обществе — леди Линфорд, но не мадам. Иначе я буду чувствовать себя пожилой матроной.

Люси рассмеялась и охотно согласилась. Она болтала гораздо непринуждённее во время прогулки по руинам. Монастырь, построенный на холме и господствовавший над окрестностями, наверняка прежде был прекрасен.

Когда они обследовали все разрушенные стены, Рейчел присела на один из больших серых камней, составлявших когда-то часть огромной трапезной, и сказала:

— Моё появление явно произвело сенсацию. Неудивительно, что некоторые сомневаются в моей подлинности.

— Не обращайте внимания на Беллу, — посоветовала Люси, садясь рядом с Рейчел. — Очень многие рады, что в Линфорд-холле теперь есть хозяйка. Утром я разговаривала с мистером Ходжесом. Он вас прекрасно помнит, и говорил о вас моей матери с огромной любовью.

— Милый мистер Ходжес. Он один из немногих людей, кто знал меня в те ранние годы. — Рейчел обвела взглядом луга, рощицу за ними, где стадо коров нашло пристанище от жары. — Я вышла замуж очень юной… Слишком юной. Я была не готова к замужеству, как и к обязанностям виконтессы Линфорд.

— Поэтому… поэтому вы убежали? — нерешительно спросила Люси.

— Отчасти.

— Но теперь вы стали старше. Вы же не убежите снова?

Они ступили на зыбкую почву. Рейчел от всей души хотела поделиться с Люси причинами своего долгого отсутствия, но честь не позволяла ей раскрыть истинные отношения, связывающие теперь её и Линфорда.

В конце концов, он пообещал расторгнуть брак, если Рейчел будет прилежно играть роль покорной жены, и она не откажется от своих обязательств, не разгласит тот факт, что примирение — просто фарс.

С другой стороны, она не собирается намеренно лгать добросердечной девушке, которая с каждой минутой нравится ей все больше.

— Сегодня точно не убегу, — ответила Рейчел, вставая. — Однако, если я вскоре не вернусь в Линфорд-холл, его светлость начнёт думать, что именно это я и сделала.

Когда Рейчел и Люси приблизились к повороту на Триншэм, там никого не было. Подождав некоторое время, они направились к Линфорд-холлу, решив, что остальным надоело их ждать. Они доскакали до стены, ограничивавшей поместье, так и не увидев ни души, и Рейчел предложила Люси сократить на пару миль дорогу домой, проехав через земли Линфорда.

Когда дамы выезжали на верховую тропу, окружавшую лесистую часть парка, немного впереди они увидели Арабеллу и её грума, гнавших своих лошадей на Бена Хьюза. Расстояние не позволяло слышать их слова, но они увидели, как грум неожиданно лягнул Бена ногой, обутой в грубый сапог, и парень упал на землю. Люси задохнулась от ужаса, глаза Рейчел угрожающе вспыхнули.

Пришпорив Молнию, Рейчел оставила Люси далеко позади.

— Вы понимаете, что делаете? — гневно спросила она, резко останавливая Молнию рядом с конём Арабеллы.

— Этот дурак отказался показать мне, что он спрятал под рубашкой. — Арабелла надменно вскинула маленькую головку. — Ренфру просто выполняет приказ. А мне Линфорд, несомненно, будет чрезвычайно благодарен, миледи. — (Арабелла презрительно подчеркнула титул.) — Подозреваю, что негодяй занимался браконьерством.

Лишь огромным усилием воли Рейчел заставила себя сдержаться и не стегнуть хлыстом по нагло улыбающемуся лицу Арабеллы.

— Каковы бы ни были взгляды моего мужа на браконьерство, я уверена, что он никогда не доверил бы обязанности егеря избалованному вздорному ребёнку.

Рейчел с наслаждением отметила, что щеки Арабеллы загорелись ярким румянцем, однако вид слуги не вызвал у неё никакого удовольствия. В тёмно-карих глазах грума светилась жестокость, полные губы презрительно кривились.

— Мой муж также никогда не воспользовался бы помощью безмозглого головореза. Убирайтесь с глаз моих и с этой земли, пока я не потеряла терпение!

Самоуверенность Арабеллы стремительно испарилась, сменившись гневным презрением.

— Поехали, Ренфру. «Её светлость» ещё попомнит об этом! — пригрозила она, оставив за собой последнее слово, и пустила лошадь в галоп.

— Вам тоже лучше уехать, Люси, — посоветовала Рейчел, ещё не остыв от неприятной сцены. — Мне очень жаль, что столь позорный инцидент омрачил такой чудесный день.

Люси, успевшая услышать достаточно, чтобы понять суть происшедшего между Рейчел и Арабеллой, не простившись, последовала за сестрой. Рейчел посмотрела ей вслед и перевела взгляд на Бена, с трудом поднявшегося с земли и прикрывавшего руками что-то спрятанное на его огромной груди. В глазах великана таились замешательство и страх.

Высвободив ногу из стремени, Рейчел скользнула на землю и шагнула к Бену, но тот испуганно попятился.

— Все хорошо, Бен. Я не обижу тебя.

Если бы он не выглядел таким запуганным, Рейчел рассмеялась бы над нелепостью своих слов. Ну разве не смешно, когда маленькая женщина уговаривает великана шести футов шести дюймов ростом не бояться её!

— Ты помнишь меня? — ласково спросила она. — Я приезжала на днях на ферму. Я леди Линфорд.

Бен смотрел на неё странно, напряжённо. Его взгляд сосредоточился на её губах, и бессмысленное выражение исчезло с лица. Великан перестал пятиться, и Рейчел медленно приблизилась к нему.

— Тот человек сделал тебе больно? — Снова его глаза устремились на её губы, и Рейчел подумала, что он её не понимает, и совершенно растерялась. Как же общаться с таким, как Бен Хьюз?

— Плохой человек, — вдруг отчётливо произнёс Бен.

— Да, он плохой человек, он не должен был бить тебя. Его светлость позволяет тебе приходить сюда, правда?

Рейчел медленно и чётко выговаривала каждое слово, надеясь, что Бен снова поймёт её, и была вознаграждена энергичным киванием большой головы. Затем она заметила быстрое движение под его грубой рубахой и мысленно застонала. Боже милостивый! Неужели Арабелла Мейтленд всё-таки была права?

Молча, в смятении Рейчел смотрела, как из-под рубахи появляется маленькая пушистая головка. Бен, издавая странные воркующие звуки, вытащил из-под рубахи дрожащего, но явно успокаивающегося зайчонка. Огромная рука нежно придерживала зверька.

Рейчел увидела большую кровоточащую рану на передней лапке, и тут её осенило. Она улыбнулась.

— Ты несёшь его в свой сарай, да? — ласково спросила она, чтобы не испугать зверька ещё больше, и снова Бен утвердительно закивал головой. — Можно мне пойти с тобой?

На это Рейчел не получила ответа, но все равно решила последовать за Беном. Ведя Молнию в поводу, она почти бежала, чтобы не отстать от парня, и всю дорогу поддерживала односторонний разговор. Когда вскоре они добрались до цели, Рейчел взмокла и задыхалась.

Двери сарая были настежь открыты, и она прошла за Беном внутрь. После яркого солнечного света её глаза не сразу привыкли к полумраку, затем она увидела у дальней стены ряды клеток с дикими животными и птицами. Дверцы многих клеток были открыты, но их обитатели, казалось, не спешили обрести свободу.

Рейчел наблюдала, как великан кладёт раненого зайца на грубый деревянный стол, смазывает рану какой-то мазью, перевязывает лапку тряпкой, похоже остатками рубахи.

Во время всей операции зайчик и не пытался сбежать, словно знал, что огромные, касающиеся его руки не причинят вреда. Какой особенный человек! Каким даром он обладает!

Затем Бен посадил зайца в одну из пустых клеток, налил в мисочку воды, поставил еду и закрыл дверцу.

— Он выздоровеет?

Ответа не последовало. Потянувшись, Рейчел тронула Бена за плечо, он повернулся и взглянул на неё. Она повторила вопрос и на этот раз была вознаграждена широкой улыбкой и уже привычным кивком.

Ошеломлённая, сбитая с толку, Рейчел отошла, уселась на край стола и стала смотреть, как Бен подходит к каждой клетке, подкладывает еды, наполняет маленькие мисочки свежей водой. Кроме странных звуков, производивших на его пациентов успокаивающее действие, Бен не промолвил ни слова, и всё же Рейчел чувствовала уверенность, что он понимает её. По крайней мере…

Вдруг ей в голову пришла мысль, такая неожиданная, что она чуть не отмахнулась от неё как от нелепости, но желание проверить свои подозрения не отпускало её. Рейчел изо всех сил ударила кулачком по столу, вспугнув некоторых зверьков и птиц.

Бен даже не повернул голову, но она увидела, как он смотрит на ряды клеток, видимо удивляясь, что вдруг испугало его питомцев. Затем он обернулся и вопросительно посмотрел на неё. Господи! Он не слабоумный… Он — глухой!

— Что ты делаешь с животными, когда они выздоравливают? — спросила Рейчел, прежде чем Бен успел отвернуться. — Ты отпускаешь их на волю? — Он снова кивнул, и она подошла к нему. — Ведь ты понимаешь всё, что я говорю, да, Бен? — Он опять кивнул. — Но ты же не слышишь меня, так как же ты понимаешь?

Этот вопрос он не понял, и некоторое время смотрел на неё в замешательстве. Рейчел уже подумала, что ошиблась, но Бен вдруг коснулся своих губ кончиками пальцев.

Она нахмурилась.

— Ты хочешь сказать, что понимаешь мои слова по движению губ? Невероятно! — воскликнула она, получив в ответ привычный кивок. — Бен Хьюз, ты удивительнейший человек!

Он густо покраснел, вызвав её искренний смех.

— Теперь я должна идти, мой друг. Уже поздно. Можно мне навестить тебя ещё раз?

Бен проводил её к стреноженной Молнии. Кобыла тихонько заржала и ткнулась мордой не в ладонь Рейчел, а в руку великана. Молния всегда была сдержанна с чужаками. Рейчел испытала укол ревности, когда Линфорд — будь он проклят! — легко завоевал доверие кобылы, но ни разу Молния так быстро не доверялась совершенно незнакомому человеку.

Помахав рукой на прощание, Рейчел промчалась лёгким галопом мимо того места, где напали на Бена, затем повернула Молнию на тропинку, ведущую через лес поместья, и остановилась у большого вяза.

Ей показалось, что она не одна в этой лесистой части парка. Послышался звук выстрела, но она так глубоко погрузилась в свои мысли, что не обратила на него внимания.

Рейчел чувствовала, что должна чем-то помочь Бену Хьюзу. Конечно, может, она и ошибается в том, что он глухой, но вряд ли. Надо попросить доктора Джиллиса осмотреть Бена. Обязательно. Она преисполнилась решимости сделать всё, что в её силах, для этого удивительного человека, до того как покинет Гэмпшир навсегда.

Рейчел сжала коленями бока Молнии. Кобыла не успела сделать и пары шагов, когда снова прозвучал выстрел. Рейчел резко обернулась и, к своему ужасу, увидела расщеплённую кору и зловещий свинцовый шарик, застрявший в стволе вяза всего в нескольких дюймах от её головы.

Глава седьмая

— Ах, мисс Эм! — Элис резко обернулась, услышав, как с грохотом захлопнулась дверь спальни. — Что случилось? Вы белее простыни.

Рейчел, потрясённая лесным инцидентом, прижалась спиной к закрытой двери.

— Элис, кто-то только что пытался убить меня, — выдохнула она, ещё не оправившись от бешеной скачки. Боясь, что ноги не удержат её, она добрела до кушетки и обессилено опустилась на неё. — Это не могло быть случайностью… но… Кто?… Почему?

Убрав в гардероб любовно выглаженное платье, испуганная Элис поспешила к своей хозяйке.

— Что произошло, мисс Эм?

— Кто-то выстрелил в меня в лесу. Если бы я не пришпорила Молнию в тот момент, то не сидела бы здесь сейчас. — Рейчелподняла глаза на горничную, и вид встревоженного девичьего личика почему-то успокоил её; ей даже удалось выдавить подобие улыбки. — Сегодня Бог точно на моей стороне, Элис.

— Миледи, вы должны немедленно рассказать об этом его светлости!

Рейчел нахмурилась. Мудрый совет, но вдруг она ошиблась? Поднявшись, Рейчел подошла к окну, пытаясь в деталях вспомнить те жуткие минуты. Могла ли она ошибиться? В конце концов, всё произошло так быстро. Более того, без абсолютной уверенности в происшедшем ей совершенно не хотелось поднимать шум, а это означало, что придётся вернуться в лес.

Рейчел невольно вздрогнула, и тут какое-то движение привлекло её внимание. Она чуть повернула голову и увидела, как из леса, окаймлявшего парк, появляется человек с ружьём на плече. Он был достаточно далеко, но даже на таком расстоянии она узнала походку мужа. Боже милостивый!.. Линфорд?

— Нет, Элис. Никому не говори об этом. Нельзя выдвигать обвинения, не имея доказательств.

Тревога не прошла, но Рейчел улыбнулась и приказала наполнить ванну. Она блаженствовала в ароматной воде, когда услышала шум у парадной двери. Кто-то приехал. Наверняка один из соседей с визитом, а она совершенно не желала видеть кого бы там ни было, пока не разберётся в происшедшем и не придёт к какому-либо решению.

Однако она серьёзно ошиблась. Прибыли леди Барнсдейл и мистер Чефингем. Пеплоу сообщил гостям, что хозяева переодеваются к обеду, и провёл их в спальни, всегда готовые для них. Затем дворецкий отправился в западное крыло объявить его светлости о прибытии тётушки с другом.

Спускаясь в библиотеку, виконт улыбался. Письмо, которое он написал тёте неделю назад, погнало её сломя голову в Гэмпшир, как он и думал. Леди Барнсдейл в сопровождении преданного Чефи ворвалась в библиотеку вскоре после племянника и, не теряя времени на любезности, потребовала объяснений. Её интересовало, что же заставило беглую жену вернуться через столько лет.

— Я заставил, Хетти, — невозмутимо ответил Линфорд, вручая тётушке бокал чудесной мадеры.

— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, Линфорд! — возмутилась леди Барнсдейл. — Я хорошо помню твои слова: ты сказал, что прекратил поиски.

— Да, вы правы, — согласился он. — Я прекратил поиски жены, дорогая тётя, потому что точно узнал, где можно её найти.

Наградив племянника раздражённым взглядом, Хенриетта тяжело опустилась на диван. Такой поворот событий ей совершенно не нравился, и она пребывала в отвратительном настроении с того самого момента, как получила письмо. Она уже собиралась спросить, где же прячется эта несносная жена, когда дверь открылась. Леди Барнсдейл резко обернулась, и бокал чуть не выпал из её пальцев.

Трудно сказать, кто из двух дам, выглядел более потрясённой, увидев другую. У леди Барнсдейл, к полному восторгу её племянника, чуть отвисла нижняя челюсть, а глаза его жены широко раскрылись от изумления.

Рейчел пришла в себя первой и, улыбаясь, обратилась к леди Барнсдейл:

— Какой чудесный сюрприз, Хетти! Линфорд не удосужился сообщить мне, что вы приедете навестить нас.

— Потому что я сам не был абсолютно уверен, дорогая, — ответил виконт невозмутимо, но в глубине его фиолетовых глаз заплясали дьявольские огоньки.

Взгляд совершенно растерявшейся леди Барнсдейл заметался между племянником и Рейчел:

— Но… но я не понимаю. Что вы здесь делаете, Эмили?

— Ясно как день, дорогая! — вмешался Чефи, склоняясь над ручкой виконтессы. — Позвольте выразить моё удовольствие. Счастлив видеть вас благополучно вернувшейся в дом вашего мужа, миледи.

Леди Барнсдейл, вскочившая при появлении Рейчел, рухнула на диван, вылив почти все содержимое своего бокала на роскошный аксминстерский ковёр.

— Линфорд, вы должны были предупредить её! — с горячностью упрекнула Рейчел, бросаясь к подруге и освобождая её от бокала. — Ради Бога, налейте ей бренди! Она вот-вот упадёт в обморок.

— Хочу сообщить вам, милочка, что я никогда в своей жизни не падала в обморок. — Леди Барнсдейл гордо выпрямилась, окинув Рейчел холодным взглядом; слова её звучали презрительно. — И я не нуждаюсь ни в бренди Линфорда, ни в ваших заботах!

Объявили, что обед готов, и Рейчел, оскорблённая высокомерным тоном подруги, смотрела, как Линфорд предлагает ей руку, предоставляя Чефи вести в столовую его жену. Рейчел заняла своё место в конце стола, и вскоре стало ясно, что её намеренно исключили из беседы.

Для одного дня это, пожалуй, уже слишком! Ей не только пришлось справляться с интригами Арабеллы Мейтленд, неожиданным появлением Седрика Карлтона и безобразным нападением на Бена Хьюза, так ещё кто-то пытался покончить с ней, и вполне вероятно, что этот «кто-то», — бессовестный негодяй, сидящий напротив неё! Но будь всё проклято! Она не позволит демонстративно игнорировать себя за собственным столом!

Терпение её лопнуло. Одним взмахом тонкой руки она с грохотом скинула на пол тарелки, бокалы, серебро и в вихре бледно-зелёного шёлка вылетела из комнаты.

Леди Барнсдейл схватила за руку разгневанного племянника, попытавшегося броситься за женой:

— Нет, Доминик. Это моя вина. Позволь мне поговорить с ней.

Линфорд со вздохом смотрел, как тётушка покидает столовую с гораздо большим достоинством, чем его жена, затем повернулся к Чефи, безмятежно продолжавшему наслаждаться едой, как будто не случилось ничего из ряда вон выходящего.

Виконт невольно улыбнулся:

— Неужели вы никогда не теряете самообладания, Чефи?

— Что?… Ах, это! Нет, так и должно было случиться. — Чефи потянулся к бокалу и одним глотком осушил его. — Видите ли, мой мальчик, вы должны были предупредить Хетти. Такое потрясение для неё! Я же говорил, что она обожает девочку. Места себе найти не могла с тех пор, как ваша жена покинула Суррей.

Линфорд передал гостю блюдо с грибами, приготовленными в особом соусе, которое Чефи давно пожирал глазами, затем откинулся на спинку стула.

— Для вас это, кажется, не было потрясением, мой друг? — спросил он, глядя на Чефи поверх своего бокала.

— Да, — признал Чефи, наполняя грибами тарелку. — Правда, не могу сказать, что знал наверняка. В ней было что-то знакомое, но эти волосы сбили меня с толку. Никогда не видел таких волос прежде. Обязательно вспомнил бы.

Линфорд снова нахмурился.

— Да, волосы, — угрюмо пробормотал он, чем вызвал довольный смех своего невозмутимого компаньона.

— Мой мальчик, невозможно иметь волосы такого цвета и не обладать взрывным характером. Да вас бы и не устроила скромная фиалка. Держитесь за то, что получили. Вы прекрасно поладите, когда она попривыкнет.

Виконт перестал хмуриться и улыбнулся, правда несколько криво:

— А вы хитрец, Чефи, точно хитрец.

Тем временем леди Барнсдейл добралась до спальни Рейчел и тихонько поскребла пальцами дверь. Ответа она не получила, но её это не остановило. Она всё равно вошла в комнату и нашла подругу у окна. Рейчел не обернулась, продолжая всматриваться в парк, но интуитивно почувствовала, кто´ вошёл, и тихо сказала:

— Будете упрекать меня, Хетти? Отчитывать за мою уловку? Я готова выслушать вас, уж это-то я вам должна.

Не услышав ответа, она обернулась. Леди Барнсдейл с полными слёз глазами сидела на кушетке. В мгновение ока Рейчел оказалась рядом с ней.

— Нет, Хетти, только не это. Я могу совладать с вашим острым язычком, но не с вашими слезами.

— Вы… вы все спланировали, не так ли? — дрожащим голосом спросила Хенриетта. — Нашу встречу?… Дружбу?

— Встречу — да, — призналась Рейчел, ласково беря руки пожилой женщины в свои. — Но то, что случилось потом, я не могла предвидеть. Я и подумать не могла, что полюблю вас… не ожидала ничего подобного. — Её губы дрогнули в слабой улыбке. — Хетти, когда я познакомилась с вами шесть лет назад, вы напугали меня до смерти. Как я могла представить, что буду смотреть на вас как на близкого друга? И более того. Я и поверить не могла, что полюблю кого-то не меньше, чем леди Анну.

Вслед за Рейчел леди Барнсдейл перевела взгляд на портрет. Она ничего не знала о леди Анне Нортон и попросила Рейчел объяснить, как та встретила эту добрую женщину, безмятежно улыбавшуюся с портрета.

Рейчел начала свой рассказ неуверенно, но вскоре увлеклась воспоминаниями. Она слегка коснулась своего одинокого, несчастливого детства, упомянула о надеждах на будущее, родившихся после брака с виконтом, рассказала о чуть не ставшей роковой первой встрече с леди Анной и о том, как любовь и заботы этой чудесной женщины превратили робкую девушку в счастливую, уверенную в себе даму.

— Неужели вы были так несчастны в те короткие недели вашего брака? — ласково спросила леди Барнсдейл, когда её подруга подошла к концу своей исповеди. — Неужели он был так жесток, что вы решили скрыться на долгие шесть лет?

— Жесток? — эхом откликнулась Рейчел, нахмурившись. — Нет, Хетти, он не был жесток. Безразличен, — это точнее. — Рейчел встала и снова отошла к окну. Её взгляд невольно устремился к лесу. — В конце концов, он женился на мне лишь для того, чтобы добраться до состояния моего отца.

В её тихом голосе не было ни горечи, ни ожесточённости. Только безразличие. Леди Барнсдейл озадаченно нахмурилась.

— Так поэтому вы сбежали? Из-за того, что ваш отец оставил все Доминику?

— Из-за обиды, вы хотите сказать? — Рейчел рассмеялась, и смех её прозвучал горько. — О нет, Хетти. Причина не в этом. Хотя Линфорд думает именно так… я позволила ему так думать.

— Тогда почему? — спросила Хетти, понимая, что молодая женщина недоговаривает чего-то очень важного, расстроившего её до такой степени, что она не смогла больше оставаться с мужем. — Хоть я и обожаю племянника, я не слепая и вижу его недостатки. Я уверена, что он никогда бы намеренно не обидел вас, хотя он явно сделал именно это.

Рейчел молчала долго, и леди Барнсдейл решила, что не получит ответа, но девушка очень тихо сказала:

— Я оставила его потому, что он разбил мои мечты. Я оставила его потому, что он разбил девичье сердце. Хетти, вы действительно хотите узнать, как ему удалось сделать это?…

Когда некоторое время спустя леди Барнсдейл покинула спальню, она была и опечалена, и сильно встревожена. Рейчел доверила ей все, даже детально обрисовала своё похищение после отъезда из Суррея и причины, по которым осталась в Линфорд-холле.

Леди Барнсдейл верила, что знает истинное намерение племянника, привёзшего жену в дом своих предков, и от всего сердца молилась за счастливый исход, но то, что она узнала от Рейчел, посеяло в её душе серьёзные сомнения.

Хенриетта послала слугу сказать джентльменам, что она не спустится вниз, и уединилась в отведённой ей спальне. Она уже сообщила Линфорду о своём намерении уехать из Линфорд-холла ранним утром, объяснив это необходимостью последних приготовлений к переезду из Суррея в Бат. Оставалось надеяться, что у него не возникнет никаких подозрений относительно настоящей причины. А причина заключалась в том, что она не доверяла себе. Она боялась, что не выдержит и вмешается, если столкнётся с племянником лицом к лицу после разоблачительных откровений Рейчел.

Ночной сон не улучшил настроения Хенриетты, и она проснулась утром, все ещё глубоко обеспокоенная. Она заказала завтрак в свою комнату, а затем пошла в западное крыло попрощаться с Рейчел, которая тоже — впервые за всё время, проведённое в холле, — завтракала в своей спальне.

Их расставание было долгим и душераздирающим, но в конце концов леди Барнсдейл нашла в себе силы уйти и спустилась в холл, где её уже ждали Линфорд и Чефи.

— Если быть честной, Линфорд, я не могу сказать, что этот визит доставил мне удовольствие, и я уезжаю без сожалений, — заявила леди Барнсдейл с грубой откровенностью, когда Чефи вышел к ожидавшему их экипажу. — Кажется, я понимаю, зачем ты привёз сюда Рейчел, и искренне надеюсь, что ты тоже это понимаешь! — Она посмотрела на него, и ему показалось, что он видит в её глазах холодное пренебрежение. — Я не собираюсь вмешиваться, только скажу… Если ты ещё хоть раз обидишь это дитя, Линфорд, я никогда, до самой смерти не прощу тебя!

Она покинула его, не сказав больше ни слова, не обняв и не поцеловав, как обычно, даже не улыбнувшись на прощанье. Естественно, он почувствовал себя незаслуженно обиженным.

Виконт удалился в библиотеку и начал просматривать бумаги, оставленные ему слугой, но вскоре обнаружил, что не может сосредоточиться, и в конце концов, отложил их в сторону. Прищурившись, он начал раздумывать о непривычно резком поведении Хетти.

Что могла сказать Рейчел, чтобы довести его тётушку до такого состояния? В нём снова закипел гнев. Какими обвинениями эта рыжая ведьма так настроила против него Хетти? Конечно, надо было объяснить все в письме, приготовить тётю к тому, что ждёт её в Линфорд-холле. Однако осознание собственной вины лишь подлило масла в огонь.

Дверь библиотеки открылась, и вошёл Пеплоу с письмом, прибывшим с нарочным. Линфорд попросил дворецкого остаться на случай, если потребуется немедленный ответ, и пробежал глазами несколько спешно нацарапанных строк. Его лицо потемнело, с языка сорвались приглушённые ругательства.

— Её светлость дома? — процедил он сквозь сжатые зубы.

— Нет, милорд, она уехала верхом вскоре после отъезда леди Барнсдейл.

— Ах, так? Уехала? — грозно проворчал виконт. — В таком случае, когда она вернётся, будьте любезны, сообщите ей, что я желаю немедленно поговорить с ней.

Пеплоу, полюбивший молодую хозяйку, впервые за всё время службы очень неохотно выполнил приказ его светлости, и полчаса спустя Рейчел появилась в библиотеке в костюме для верховой езды.

— Вы хотели поговорить со мной, Линфорд?

Закрыв дверь, она подошла к письменному столу, за которым он изучал письмо.

Рейчел также была не в лучшем настроении и не только не простила его за фиаско предыдущего вечера, но, побывав снова в лесу и без труда найдя старый вяз, имела теперь все доказательства того, что ей ничего не привиделось. Пальцы Рейчел сжали свинцовую пулю, лежавшую в кармане жакета, взгляд её был холоден.

Виконт неожиданно поднял глаза и заметил этот отчуждённый, оценивающий взгляд.

— Никак не могу понять, почему вы так смотрите на меня, — резко сказал он, — и, в общем-то, не хочу понимать. Но я желаю знать, почему вы думаете, что имеете право идти наперекор моим желаниям и прогонять девушек Мейтленд с моей земли? Из-за вашей дерзости я получил письмо от соседа, которое могу назвать не иначе как оскорбительным!

Огромным усилием воли Рейчел взяла себя в руки и нашла облегчение в сарказме:

— Ах, вы получили дерзкое письмо. — Её губы скривились. — Моё сердце обливается кровью, Линфорд. Высокородный могущественный хозяин графства из-за невежливого послания, чувствует себя оскорблённым. Если это всё, что вас волнует и обижает, сэр, можете считать себя счастливым.

Резко вскочив, виконт ударил кулаком по столу.

— Чёрт побери, мадам! Вы считаете, что я не имею права на объяснение?

— Я не поняла, сэр, что именно в этом заключается ваша просьба.

Не обращая внимания на её ядовитый тон, он внимательнее всмотрелся в её лицо. Она выглядела бледной и измождённой, и его гнев начал стихать.

— Полно, мадам, — сказал он гораздо мягче. — Мы можем обойтись без колкостей. — Он вздохнул. — Вы имеете полное право огорчаться по поводу неожиданного визита моей тёти, но поверьте мне: я не собирался расстраивать ни вас, ни её. Я признаю свою ошибку, следовало все объяснить Хетти в письме. И я сожалею о том, что моя непредусмотрительность послужила причиной вашего огорчения.

Рейчел испытующе поглядела на мужа, но не обнаружила в его фиолетовых глазах ничего, кроме искреннего сожаления. Он великодушно извинился за свой поступок, так что она хотя бы должна предложить ему объяснение своего поступка. В конце концов, ей здесь жить лишь несколько коротких месяцев, и у неё нет никакого желания становиться причиной его разрыва с соседями.

— Я действительно приказала мисс Мейтленд убраться с вашей земли. И если я… Если я превысила свои полномочия, то прошу прощения, но я считала свои действия оправданными. — Она не смогла удержаться от улыбки. — Хотя, честно говоря, признаю, что в тот момент пребывала не в лучшем настроении.

Его губы — в ответ на её признание — также изогнулись в улыбке.

— Вы позволите узнать, что же вывело вас из себя?

Виконт не думал, что Рейчел удовлетворит его любопытство, но она, правда очень неохотно, объяснила.

Он удивлённо слушал, пристально глядя на неё, и остался доволен. Рейчел выдержала его пытливый взгляд не дрогнув.

— Благодарю вас, дорогая, за то, что вы совершили от моего имени. Теперь я беру это дело в свои руки. Вас больше не будут беспокоить. — Она уже дошла до двери, но его следующие слова остановили её: — И можете больше не тревожиться по поводу неожиданных визитов моих родственников.

Она обернулась, и теперь он явственно видел озорные искорки в её глазах.

— На вашем месте, Линфорд, я бы не была так уверена в этом. Вчера я забыла сказать вам, но ваш кузен Седрик гостит у Мейтлендов.

Его огорчение выглядело так комично, что она не выдержала и рассмеялась.

В то же утро, чуть позже, Рейчел увидела, как Линфорд мчится галопом на Рамоне через парк, и подумала, не направляется ли он к полковнику Мейтленду.

За ленчем виконт ни словом не обмолвился о том, где был, но днём Пеплоу сообщил Рейчел, что к обеду ожидаются два гостя, и она совершенно не удивилась, узнав, что эти гости не кто-нибудь, а Седрик Карлтон и мистер Гарри Мейтленд.

Вечер оказался лучшим из всех, что Рейчел провела со времени своего приезда в Линфорд-холл. Весёлая болтовня двух юных джентльменов освежила холодную официальность, обычно царившую в столовой. Линфорда словно подменили. Он казался менее сдержанным и вёл себя с Рейчел, как во время их многочисленных встреч в Лондоне.

После обеда Рейчел оставила джентльменов наслаждаться портвейном и удалилась в маленькую гостиную. Не ожидая, что её одиночество будет скоро нарушено, она занялась вышиванием и удивилась, когда чуть позже в комнату вошёл Гарри Мейтленд.

— Линфорд увёл Седрика в библиотеку обсудить какие-то дела наедине, — с улыбкой сообщил он. — Что даёт мне возможность, миледи, извиниться за вчерашний неприятный инцидент.

Отложив вышивание, Рейчел пригласила юношу сесть.

— Вас ни в коем случае нельзя винить, мистер Мейтленд, так что вам абсолютно не в чём извиняться.

— Пожалуйста, называйте меня Гарри. Меня все так зовут. — Рейчел с готовностью согласилась, и юноша явно испытал облегчение. — Частично здесь и моя вина. Я знаю, что´ представляет собой Арабелла, и мне не следовало отпускать её домой в сопровождении одного Ренфру.

— Вы не можете отвечать за поступки вашей сестры. Ей девятнадцать лет, она давно не ребёнок.

— Да, она не ребёнок, — нахмурившись, согласился он. — Беда в том, что её забаловали до смерти. Она мамина любимица и получает всё, что пожелает. — Он вдруг улыбнулся. — К счастью, этому теперь конец. После визита Линфорда папа пришёл в ярость. Никогда прежде не видел его таким. Добрейшая душа. И всегда в хорошем настроении, кроме, конечно, тех дней, когда его мучает подагра. Выстроил нас всех в библиотеке и потребовал объяснить, что за вздор мы наговорили о вас маме. Люси и я понятия не имели, о чём речь. Это интриги Арабеллы. Нажаловалась маме, что вы намеренно исключили её из экспедиции в монастырь, а потом надменно отчитали за появление на земле Линфорда. — Его плечи затряслись от беззвучного смеха. — Люси, благослови её Господь, набросилась на Беллу как мегера. Никогда не видел нашу тихоню такой взъерошенной! Даже папа заморгал от удивления. Конечно, правда всплыла, и папа разозлился на Арабеллу и маму за то, что по их милости он оказался в таком глупом положении.

— О Господи, — прошептала искренне встревоженная Рейчел. — Кажется, я невольно перессорила членов вашей семьи, сэр.

— Ничего подобного! — бодро возразил он. — Давно пора папе навести порядок. И одно доброе дело точно сделано: Арабеллу отсылают к тёте Агнес. Господи, она настоящий дьявол! Быстро приведёт в чувство эту маленькую нахалку.

Рейчел попыталась принять неодобрительный вид, но ей это не удалось.

— Теперь Арабелла ещё больше невзлюбит меня. — Она слегка нахмурилась и посмотрела на юношу. — И дело не только в вашей сестре. Этот её грум — хоть она и сказала, что он действовал по её приказу, — казалось, наслаждался неоправданно жестоким нападением на Бена Хьюза.

— Он мой слуга, а не Арабеллы. — Гарри вздохнул и покачал головой. — Я знаю, что совершил большую ошибку. Но что я мог сделать? Несколько месяцев назад Ренфру пришёл мне на помощь. Я ездил на петушиные бои в нескольких милях отсюда, и на меня напала пара головорезов. Думаю, охотились за моим кошельком. Он помог мне справиться с негодяями, и я в благодарность угостил его обедом. За едой он сказал, что ищет работу в округе, а нам, как раз нужен был грум, и он ухватился за мои слова. Я уже отчитал его и предупредил, что, если такое повторится, его немедленно уволят.

Рейчел невольно содрогнулась, живо вспомнив отвратительную стычку в парке. Она была уверена: если этот грум затаит на кого-нибудь злобу, его месть будет неотвратимой и безжалостной.

Глава восьмая

Рейчел проводила взглядом запряжённую гнедыми двуколку и, когда та исчезла из виду, отвернулась от окна и уселась за письменный стол мужа.

Вынув из ящика чистый лист бумаги, она стала сочинять ответ на письмо леди Барнсдейл, полученное неделю назад. Однако беспорядок в мыслях сделал эту простую задачу невыполнимой, и она раздражённо отбросила перо, расплескав чернила по нескольким бессвязным предложениям, которые успела начертать.

Она живёт в Линфорд-холле уже почти два месяца. Треть её вынужденного пребывания в Гэмпшире подходит к концу. Беда в том, что она уже в ином свете смотрит на своё пребывание в родовом поместье мужа. Как ни удивительно, но она начинает получать удовольствие от навязанного ей нового образа жизни.

И отношение мужа к ней тоже почти незаметно, но определённо изменилось. С того вечера, как его кузен и Гарри Мейтленд обедали с ними, Линфорд как будто меньше следит за ней и больше доверяет.

Их совместные трапезы перестали быть мучительным испытанием, когда они перебрасывались отдельными фразами только ради слуг. Теперь они находят удовольствие в обсуждении самых разных тем, иногда спорят, конечно, но без язвительности. Она больше не ищет убежища в своей спальне сразу после обеда и даже несколько раз присоединялась к Линфорду в библиотеке, где они играли в карты или шахматы или просто читали в приятной тишине.

Рейчел посмотрела на портрет мужа над камином, написанный, как она догадалась, незадолго до их свадьбы, и нахмурилась в недоумении, изучая красивое юное лицо. Что же представляет собой человек, за которого она вышла замуж?

Много лет она считала его корыстным и бессердечным распутником, женившимся на ней только ради спасения фамильного поместья, а затем бросившего её, как поношенный башмак. Сильно ли она ошибалась в оценке его характера? Справедливо ли чернила его шесть долгих лет?

Она ещё не уверена, но приходится признать, что после возвращения в Линфорд-холл он по большей части обращался с ней хорошо — может, даже гораздо лучше, чем она того заслуживает, учитывая её обман во время лондонского сезона. А что касается его распутства… Ну разве большинство мужчин его положения не содержат любовниц? Чем он хуже других представителей своего класса?

Рейчел нахмурилась ещё сильнее. Когда за завтраком Линфорд сообщил ей, что уезжает на несколько дней, она не стала задавать вопросов, не спросила, куда он собирается, а он не предложил никаких объяснений своего неожиданного отъезда. Хотя вполне можно догадаться. Если она не очень сильно ошибается, ещё до исхода дня он будет в Лондоне… в жарких объятиях очередной любовницы.

Эта мысль причинила ей боль, и она обругала себя за подобную слабость. В конце концов, Линфорд держит слово и не навязывает ей своего внимания, так что, если он ищет развлечений в объятиях другой женщины, ей не следует чувствовать боль и горечь… Не следует, она знает, и все равно чувствует.

Стук в дверь отвлёк её от тревожных размышлений, и, оглянувшись, она увидела входящую в библиотеку миссис Литтон. С того дня как экономка сообщила ей о мучающих Элис по ночам приступах кашля, Рейчел по-другому стала смотреть на неё. И похоже, отношение экономки к госпоже тоже изменилось.

Совершенно естественно, что миссис Литтон встревожилась, узнав о появлении в Линфорд-холле хозяйки, ведь она по своему усмотрению и неограниченно правила домом. И Линфорд явно одобрял и ценил её преданное отношение к работе.

Однако, как только Рейчел недвусмысленно дала понять, что не собирается вмешиваться в управление домом, миссис Литтон заметно оттаяла и теперь даже умудрилась выдавить подобие улыбки.

Большую часть утра они провели, перебирая содержимое бельевых шкафов — чрезвычайно скучная работа, за которой Рейчел, как хозяйка — пусть и временная, но кто об этом знает? — должна следить.

Рейчел пробежала глазами список, вручённый экономкой.

— Прекрасно, миссис Литтон. Я сегодня же все это закажу. — Она подняла взгляд на замешкавшуюся у стола женщину. — Вы ещё что-то хотели обсудить со мной?

— Да… нет, миледи. Только вот, когда у вас будет свободное время, может быть, вместе просмотрим шкафы с посудой?

— Конечно. Мы сделаем это завтра.

Прищурившись, Рейчел смотрела, как экономка покидает комнату. Уже несколько раз за последние две-три недели у неё появлялось ощущение, что миссис Литтон хочет поговорить, довериться ей, но в последний момент отступает. Несомненно, что-то беспокоит эту женщину, решила Рейчел.

До конца дня она сочиняла письма, включая и ответ леди Барнсдейл, а после ужина рано легла спать. Естественно, на следующее утро она рано проснулась.

Рейчел не забыла о своём намерении как-то помочь Бену Хьюзу, но молодой доктор последние недели был очень занят из-за эпидемии кори, и его визит к Бену пришлось на время отложить. К счастью, новых случаев болезни не было, и Рейчел решила, что застанет доктора дома.

Погода стояла хорошая. Солнце ярко светило на безоблачном небе, и она верхом на Молнии отправилась в маленький городок.

Ей повезло. Когда она подъехала к домику из красного кирпича, доктор Джиллис как раз выходил на улицу. При виде виконтессы на его лице появилось выражение восхищённого изумления и одновременно дурного предчувствия.

— Не волнуйтесь, доктор Джиллис, — рассмеялась Рейчел. — Я не подхватила корь и рада сообщить, что никто из домочадцев также не заболел.

— Слава Богу! — пылко воскликнул врач. — Уже неделю нет новых случаев, и я надеюсь, что эпидемия заканчивается.

— Я не вовремя приехала? Вы собираетесь навестить больного?

— Нет, мадам. Я просто хотел прокатиться верхом в такое славное утро.

— В таком случае не съездите ли вы со мной на ферму Хьюзов? Я бы очень хотела, чтобы вы посмотрели старшего сына, — сказала Рейчел и изложила свои подозрения насчёт глухоты Бена.

Доктор Джиллис не стал раздумывать, и полчаса спустя они прибыли на ферму, где нашли Бена с матерью в кухне.

Миссис Хьюз очень удивилась неожиданному визиту, но провела доктора Джиллиса в гостиную, где он мог без помех осмотреть Бена. Однако больше благополучия сына, которого она считала абсолютно здоровым, её, казалось, беспокоило то, что леди Линфорд осталась на кухне.

— Миссис Хьюз, я от всей души надеюсь, что не доживу до того дня, когда сочту ниже своего достоинства сидеть за кухонным столом, — прямо заявила Рейчел, забавляясь суетой, которую развела добрая женщина из-за столь незначительного обстоятельства. — В детстве я часто сидела за таким же столом, и до сих пор кухня — одно из моих самых любимых помещений в доме.

Несколько успокоенная, миссис Хьюз предложила знатной гостье стакан домашнего вина. Рейчел вежливо приняла угощение, но ей пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не скривиться и тактично, хоть и не очень искренне, похвалить густую красную жидкость. За что и получила в награду сердечную улыбку фермерши.

Вскоре к ним присоединились озабоченный доктор и Бен.

— Миледи, кажется, ваши подозрения подтвердились, но я хотел бы, чтобы Бена осмотрел врач, более опытный в этой области медицины. Однако для этого придётся съездить в Лондон.

— В Лондон? — отозвалась миссис Хьюз, объятая таким ужасом, словно её сына собрались отправить на другой конец света. — Но… но с моим Беном всё в порядке. Он и дня не болел в своей жизни! Во всяком случае, уже много лет не болел.

— Я думаю, — ласково сказал доктор Джиллис, — что Бен глухой, по крайней мере частично. Но я хотел бы получить более полную картину. Вы никогда не подозревали, что он глух?

Тут же стало ясно, что ничего такого фермерша не подозревала. Разинув рот, бедная женщина тяжело опустилась на стул.

— Нет, доктор, — наконец признала она. — Я… я думала, что он туго соображает, вот и всё. Когда просишь его что-то сделать, приходится повторять раза два-три, и он все делает.

— Да, миссис Хьюз, конечно, — вежливо вмешалась Рейчел. — А если вы при этом будете смотреть прямо ему в лицо, не придётся и повторять. Ваш сын всё прекрасно понимает. Позвольте мне показать вам. — Рейчел дотронулась до руки Бена, и он посмотрел на неё. — Как поживает заяц, которого ты нашёл? Он поправился?

Бен ответил широкой улыбкой и энергично закивал головой.

— Прекрасно. А теперь, Бен, будь добр, принеси доктору Джиллису стакан чудесного маминого вина. Я уверена, что ему понравится.

— Ну, будь я проклята! — воскликнула миссис Хьюз, когда сын прошёл прямо к буфету и налил в стакан её драгоценного снадобья. — И все эти годы я считала парня придурком!

Доктор Джиллис отхлебнул вина и скривился. Рейчел еле удержалась от смеха.

— Он всегда был таким?

— О нет, доктор. До лихорадки он был нормальный, разве что всегда говорил мало. А теперь редко и слово-то выдавит, только хрюкает.

— Лихорадка? Когда это было?

— Давным-давно. — Женщина нахмурилась. — Дайте вспомнить… Ему было лет семь или восемь. Чуть не умер тогда. Думали, не выживет. Вот после этого он и стал такой. — Она посмотрела на Рейчел. — Но Лондон, миледи? Конечно, хорошо бы повидать этого другого доктора, если поможет, конечно, но ведь столько денег, и я…

— Не волнуйтесь из-за денег, миссис Хьюз, — ласково прервала её Рейчел. — Я позабочусь обо всём. Ваш сын помог стольким Божьим созданиям. Пора и ему чем-то помочь.

По дороге с фермы доктор Джиллис сказал:

— Неудивительно, что эта бедная женщина ничего не подозревала. Я сам много раз видел Бена, а мне и в голову не пришло, что он просто глухой. Вас можно поздравить, миледи.

Рейчел отмахнулась от его поздравлений.

— Я буду рада, если лондонский врач ему поможет.

— Никаких гарантий, но я обязательно напишу коллеге. — Доктор нахмурился. — Жаль, что я не очень разбираюсь в этой области. Возможно, он был глух от рождения, а может, причина в той лихорадке. Я ещё раз загляну на ферму, когда получу ответ на своё письмо, и снова поговорю с родственниками. Сегодня мне не хотелось задавать слишком много вопросов. Новости явно потрясли бедную женщину.

— Когда поедете с ним в Лондон, наймите экипаж. Я оплачу все расходы, включая ваш сегодняшний визит. Не хочу лишний раз травмировать Бена путешествием в обычной почтовой карете. — Рейчел посмотрела вперёд и заметила двух приближающихся всадников. — О, кажется, это Люси и Гарри Мейтленд.

Молодой доктор поднял глаза к небесам, явно не разделяя восторга Рейчел.

— Надеюсь, они не меня ищут. Их младший брат болеет корью в очень тяжёлой форме.

— Да, Люси говорила мне. Последние две недели я её почти не видела. Как понимаю, она ухаживала за ним.

— Да. Отличная маленькая сиделка. Стоит десятка таких, как…

— …её избалованная сестрица, — закончила Рейчел и рассмеялась, увидев виноватое выражение его лица. — От всего сердца согласна с вами. Привет, молодёжь. — Она сердечно улыбнулась брату и сестре, которых успела полюбить. — Гуляете?

— Да. Решил вернуть румянец на щёчки бедной Люси. Она целыми днями не отходила от маленького Чарлза.

— Надеюсь, у него не было рецидива? — осторожно спросил доктор.

— О нет, — ответила Люси, к огромному облегчению доктора. — Он поправляется.

— Рада это слышать. Теперь вы снова сможете сопровождать меня в верховых прогулках. Жаль, что не сегодня. Боюсь, я на целый день отдала себя в распоряжение экономки. Люси, я бы как-нибудь с удовольствием прокатилась до Пенли. Мне говорили, что там есть чудесная лавочка, где продаются изумительные ткани.

— Отличная идея! Люси, на обратном пути сможешь навестить сопляков Линфорда, — смеясь, предложил Гарри. — Если бы вы знали, как близко она принимает к сердцу их благополучие.

— Гарри, не следует так называть их! — воскликнула Люси, бросив на брата неодобрительный взгляд и потому не заметив, как вдруг застыло лицо Рейчел. — Я с удовольствием съезжу в Пенли, миледи. Мама сказала, что мне пора сшить несколько новых платьев.

Путешествие наметили на следующую неделю, и вскоре всадники расстались, но шутливое предложение Гарри ещё долго звучало в ушах Рейчел.

На следующий день, не в силах более бороться с любопытством, Рейчел решила посетить дом своего детства.

Август был холодным и дождливым, но теперь, к исходу месяца, природа будто вспомнила, что лето ещё не кончилось, и решила вести себя соответственно.

День стоял жаркий, душный. Надвигается гроза, подумала Рейчел, подъезжая к своему старому дому, и невольно поёжилась. Как же она ненавидела грозы, когда была ребёнком! Она живо вспомнила, как пряталась под одеялами и звала отца, который так ни разу и не пришёл на её отчаянный зов.

Ещё более неприятные воспоминания, почти забытые, нахлынули на неё с пугающей ясностью, и она уже была готова повернуть назад, не желая приближаться к тому, что было для неё скорее тюрьмой, чем родным домом. Однако безудержное любопытство, а также суровая решимость не отступать перед детскими страхами заставили её продолжать путь.

Наконец Рейчел добралась до своей цели и остановила Молнию у кованых железных ворот, распахнутых и словно приглашающих войти. В её детстве эти ворота всегда были заперты на надёжный замок, преграждая путь всякому гостю, званому и незваному.

С удивлением она осмотрелась. Что случилось с заросшим бурьяном газоном, портившим вид перед домом? Куда девались те старые деревья, что ломались под сильными порывами ветра и оставались гнить там, где падали?

Рейчел вряд ли когда-либо задумывалась о переменах, которые могли произойти за время её шестилетнего отсутствия, но и в самых смелых фантазиях не могла бы представить себе аккуратно подстриженные живые изгороди и газоны или подъездную аллею без единой травинки, окаймлённую молодыми здоровыми деревьями.

Спешившись, она вошла в ухоженный парк, все ещё не веря собственным глазам, и уже прошла до середины аллеи, когда что-то маленькое и острое ударило её между лопатками. Она повернулась, внимательно огляделась, удивляясь, что это могло быть, и уже хотела было продолжить путь к дому, когда ещё один снаряд пролетел на этот раз мимо цели — чуть выше её плеча — и упал на землю в нескольких футах впереди.

Прищурившись, Рейчел посмотрела на маленький камень, затем перевела взгляд на линию деревьев вдоль аллеи.

— Ладно, выходи, кто бы ты ни был, или я тоже начну бросаться камнями!

Она услышала озорной смех, затем из-за дерева показалась веснушчатая мордашка.

— Девчонки не умеют бросать камни.

Девчонки? — повторила про себя Рейчел. Противный сорванец! Она попыталась притвориться разъярённой.

— Иди сюда, мальчик, или я докажу, как ты ошибаешься!

Ребёнок поколебался, но, заметив весёлые искры в зелёных глазах, вероятно, решил, что встретил родственную душу, и медленно подошёл.

Рейчел внимательно изучила озорную веснушчатую курносую мордочку, непослушные рыжие кудри, но, как ни искала, не смогла найти никакого сходства с красивым аристократическим лицом мужа. Она снова нахмурилась. Как смеет Линфорд критиковать цвет её волос, если сам произвёл на свет такую морковку! Но его ли это ребёнок?

— Как тебя зовут, мальчик?

— Том… Том Сорт.

— Сорт? — Рейчел удивлённо заморгала. — Ах, понимаю… Шорт.

— Я так и сказал.

— Ну, не будем спорить, — улыбнулась она. — А сколько тебе лет, Том?

— Миссис Лукас говорила — девять.

— Миссис Лукас? Ваша воспитательница?

Мальчик кивнул.

— Ага, а мистер Лукас учит нас читать и писать.

Рейчел пришла в голову ещё одна мысль.

— Том, ты самый старший ребёнок в доме?

Он отрицательно покачал головой.

— Джеку пятнадцать, а Клему скоро семнадцать. Его первого привёл его светлость. Но он больше не живёт в доме. Он работает на конюшне.

Рейчел улыбнулась и направилась к дому, её толковый маленький осведомитель вприпрыжку побежал рядом. Линфорд начал свою карьеру ловеласа очень рано, если может теперь гордиться шестнадцатилетним отпрыском. Господи! «Щенки Линфорда», по очаровательному выражению Хетти, на самом деле сироты!

Прекрасное состояние парка подготовило Рейчел к переменам, ожидавшим её в доме. Ни вьющегося плюща, покрывавшего кирпичный фасад, из-за чего внутри даже в самые солнечные дни царил мрак, ни разбитых стёкол в окнах, пропускавших когда-то ледяной ветер в угрюмые комнаты, ни облупившейся краски на стенах, ни дыр в черепичной крыше, через которые дожди заливали верхний этаж. Если бы Рейчел не увидела все собственными глазами, никогда бы не поверила, что этот приятный, ухоженный дом и есть то самое мрачное, разрушающееся здание, в котором она выросла.

— Извини, Том, — сказала она, вдруг осознав, что её юный спутник обращается к ней. — Что ты сказал?

— Хотите, я отведу васу осать в конюсню?

— Осать?… О, понимаю! Да, спасибо.

Рейчел вручила Тому поводья Молнии и подошла к парадному входу. Дверь неожиданно распахнулась, и на пороге появилась женщина в опрятном сером платье.

— О! — Женщина удивилась не меньше Рейчел, но тут же улыбнулась. — Мне показалось, что я услышала голос одного из моих подопечных, когда шла через холл. Я послала его с поручением довольно давно, а он до сих пор не вернулся.

— Вы не ошиблись, мадам. Том любезно предложил отвести мою лошадь на конюшню, — улыбнулась Рейчел. — Позвольте представиться. Я леди Линфорд. А вы, я думаю, миссис Лукас.

— Да. И позвольте сказать, как я рада, миледи, что вы нашли время навестить нас. — Женщина отодвинулась, пропуская Рейчел в холл, и заметила грустную улыбку, с которой гостья оглядела белые стены и начищенные до блеска деревянные перила и панели. — Если не ошибаюсь, вы выросли в этом доме, миледи?

Рейчел кивнула.

— Но он теперь не похож на дом моего детства. — Взгляд Рейчел остановился на симпатичном лице миссис Лукас. — Сколько детей на вашем попечении?

— Тринадцать. Но со дня на день мы ждём нового мальчика.

— Здесь живут только мальчики?

— К сожалению, да. Несчастных девочек не меньше, чем мальчиков, — со вздохом сказала миссис Лукас, — но было бы неразумно держать здесь и девочек, и мальчиков. Вы же знаете, миледи, это не очень большой дом, и спален не хватает.

Миссис Лукас взглянула на высокие напольные часы — единственный предмет в холле, который Рейчел помнила с детства.

— Вы наверняка очень заняты, миссис Лукас. Пожалуйста, не отвлекайтесь ради меня от своих дел.

Женщина виновато улыбнулась.

— Нам приходится придерживаться жёсткого расписания. В этот час детьми занимается мой муж, чтобы я могла приготовить обед, но, если вы пройдёте в кабинет, я скоро присоединюсь к вам.

— Пожалуйста, не беспокойтесь из-за меня, — вежливо возразила Рейчел. — Я вовсе не хочу нарушать ваш распорядок, но, если не возражаете, я бы с удовольствием осмотрелась здесь.

— Конечно, миледи. Мой муж сейчас с детьми в библиотеке. Он будет очень рад познакомиться с вами.

Рейчел посмотрела вслед миссис Лукас, исчезнувшей в коридоре, ведущем в кухню, затем перевела взгляд на закрытую дверь библиотеки и содрогнулась. Из всех комнат дома она больше всего ненавидела эту. Именно в это мрачное помещение её вызывали, когда отец вспоминал о ней, и только затем, чтобы отчитать за малейшую оплошность. С мистером Лукасом она познакомится как-нибудь в другой раз!

С интересом оглядываясь вокруг, Рейчел поднялась по лестнице и прошла по коридору в отцовскую спальню. Широко распахнув дверь, она остановилась на пороге большой комнаты, где обменялась ничего не значащими клятвами с человеком, которому было совершенно наплевать на неё. Очень странно. Эта мысль не вызвала обычного ожесточения. Рейчел нахмурилась.

Исчезла отцовская кровать с полинявшим балдахином, исчезли обои, покрытые пятнами плесени и отслаивавшиеся от стен, исчез запах сырости и обветшания. Мрачная комната превратилась в весёлую просторную спальню с шестью кроватками вдоль стен, сладко пахнущую лавандой.

Тихо прикрыв дверь, Рейчел направилась в свою старую комнату. В её спальне, меньшей, чем отцовская, стояли четыре кроватки, умывальник и большой гардероб. Она подошла к окну. И эта комната была не похожа на ту, что она помнила. Ничто здесь не напоминало её старый дом.

Рейчел посмотрела в сад с большими, усыпанными яркими цветами клумбами, где когда-то царствовали лишь сорняки. Вдруг ирония всей ситуации дошла до неё, и она расхохоталась.

— Я очень рад, дорогая, что моё отсутствие не огорчило вас.

Рейчел испуганно обернулась. Виконт стоял у двери, его фиолетовые глаза весело блестели.

— О, Линфорд! — только и смогла произнести она, затем плюхнулась на подоконник и снова расхохоталась.

Её смех оказался заразительным, и, не в силах сдержать улыбку, виконт подошёл к ней.

— Позвольте узнать причину вашего веселья.

— Извините! — Рейчел промокнула глаза платком. — Все из-за этого, Линфорд. — Она обвела рукой комнату. — Мой отец, насколько я помню, не тратил на дом ни пенни. Он перевернулся бы в гробу, узнав, что его деньги пошли на превращение заброшенного жилища в такой прелестный дом.

— Я надеялся, что вы одобрите.

— Как же иначе? И высшая ирония в том, что вы превратили его в дом для сирот. Отец никогда не думал о ближних… о детях меньше всего. — Рейчел подняла на него глаза, во второй раз за последние несколько днейудивляясь, за кого же она вышла замуж. — Что подвигло вас на такое благородное дело, Линфорд?

— У меня имелось много причин, Рейчел. Во-первых, мне не нужно было второе поместье. — Его улыбка стала горькой. — И ещё, моя дорогая, был один ребёнок, которому я не смог помочь… не помог. Испуганная одинокая девочка, от которой я отвернулся. Я открыл этот дом в память о ней… и чтобы успокоить свою совесть, если хотите.

Рейчел встала и ласково положила ладонь на его руку.

— Вы не отвечаете за моё детство, Линфорд, — тихо сказала она. — Деньги и собственность никогда не имели для меня большого значения, но я должна признать: если бы отец оставил своё состояние мне, а не вам, мне бы и в голову не пришло такое благое дело.

Он бесконечно долго смотрел в глубины зелёных глаз, озадаченно хмурясь.

— Вы очень великодушны, моя дорогая. Я говорил, что должен заново познакомиться с вами. Я ошибся. Я никогда по-настоящему вас не знал. Но, кажется, начинаю узнавать.

Рейчел отошла… сбежала от его пытливого взгляда, не в состоянии понять, почему её сердце так сильно забилось от его близости.

— Думаю, мне пора возвращаться в холл. Скоро обед.

Виконт не предложил проводить её, но к обеду вернулся в Линфорд-холл.

После трапезы они проследовали в библиотеку, как часто бывало до его отлучки. Она смотрела, как он подошёл к столику с графинами и налил два бокала вина, продолжая думать о своём визите в старый дом.

— Миссис Лукас сказала, что ждёт нового мальчика. Поэтому вы уезжали? Вы привезли его?

— Да. Я узнал о его беде на прошлой неделе. Родители умерли от тифа, и сироту должны были отправить в работный дом.

— Жаль, что вы не сказали мне, Линфорд, — Рейчел не удержалась от упрёка.

— О чём? — Он вручил ей бокал и сел напротив. — О причине моего отъезда? Или о том, как я распорядился вашим домом?

— И о том, и о другом.

Он улыбнулся.

— Вам покажется это странным, Рейчел, но я думал, что вы знаете. Я был уверен, что моя дорогая тётушка рассказала вам о моём… э… маленьком хобби.

— Она и рассказала… некоторым образом. Только она назвала детей вашими щенками, и я подумала… — Рейчел поймала себя на том, что чуть не произнесла неловкое признание, и виновато покраснела.

— Что вы подумали? — Не получив ответа, он несколько секунд задумчиво смотрел на неё. — Рейчел, не хотите ли вы сказать… Неужели вы подумали, что я приютил в вашем старом доме моих… э… внебрачных детей? — Она продолжала виновато молчать, и он расхохотался. — Каким же плодовитым вы сочли меня, увидев такое потомство! Дорогая, я польщён.

— Не вижу ничего смешного, Линфорд.

Он тихо засмеялся над её чопорностью, но подавил желание продолжать поддразнивание. Вместо этого он вынул из кармана маленький пакет и вложил его ей в ладонь.

— Я ещё раньше заказал новую рамку и забрал сейчас, когда был в Лондоне.

— О, так вы всё-таки были в Лондоне. — Она не смогла скрыть разочарование.

— Да, но всего одну ночь. — Он снова внимательно посмотрел на неё. — Вы хотели, чтобы я что-то привёз вам? Или хотели поехать со мной?

— Что?… О нет.

В сильном замешательстве Рейчел стала разворачивать маленький пакет. Взял бы он её с собой, если бы она попросила? Если так, то он ездил в столицу не затем, чтобы навестить любовницу, это уж точно. Он уехал из Гэмпшира только для того, чтобы забрать ребёнка. Её слабая довольная улыбка исчезла, едва взгляд её упал на единственный портрет своей матери, который она когда-либо видела.

Она вглядывалась в каждую деталь милого юного лица, улыбавшегося ей с миниатюры: маленький прямой нос, большие зелёные глаза и масса рыжих кудрей.

— Так вот как вы обнаружили, кто я, — тихо сказала она.

— Между вами действительно есть некоторое сходство, но мои подозрения зародились до того, как я это увидел. Миниатюра просто подтвердила их.

— Если бы она не умерла, моё детство было бы совсем другим, я уверена, — прошептала Рейчел, не в силах отвести взгляд от прелестного лица матери, и потому не заметила, как нахмурился виконт.

— Рейчел, откуда вы знаете, что она умерла?

— Отец сказал мне. Она погибла в дорожной катастрофе — экипаж перевернулся — вскоре после того, как оставила отца.

— Понятно.

Он сказал это резко, почти сурово, подумала Рейчел и без колебаний бросилась на защиту матери:

— Я никогда не винила её за то, что она сбежала с тем мужчиной, Линфорд. Она была младшей дочерью обедневшего баронета и, должно быть, вышла замуж за моего отца, надеясь на обеспеченное будущее. Но их брак был обречён с самого начала. Она вышла замуж за человека в два раза старше её. Она, как мне говорили, любила общество и приёмы и тосковала без развлечений. Господи, какая неподходящая пара! Вы же знаете, каким скрягой и затворником был мой отец.

— А вы мечтаете о веселье и приёмах? — удивил он её своим вопросом.

— Нет, не очень.

— Жаль, потому что в ближайшее время я собираюсь устроить званый обед. И вы, моя дорогая, должны исполнить ваше обещание и достойно принять гостей.

К его удивлению, Рейчел пришла в восторг. Её уже несколько раз приглашали на вечера, и званый обед представлял прекрасную возможность отблагодарить соседей за гостеприимство и доброту.

Она легла спать в прекрасном настроении и быстро заснула, но сон её был тревожным. Её мучили образы старого дома, мрачного и холодного. Затем вдруг она оказалась в своей старой спальне, увидела пугающие призрачные тени на стенах, оживающие при вспышках молний, и зажала уши ладонями, чтобы не слышать оглушающие раскаты грома.

Рейчел закричала, призывая отца, но он не появился, он никогда не откликался на её зов. Но вдруг он неожиданно оказался рядом, обнял её, гладил волосы, успокаивал.

— Ты пришёл, папа… ты пришёл ко мне.

— Да, я здесь, — ответил ласковый низкий голос. — Теперь тебе не надо бояться. Скоро гроза кончится.

Она прижалась к нему, положила, голову на широкую грудь, изумляясь его силе, исходящему от него покою. Она в безопасности. В первый раз в своей жизни она чувствует себя в полной безопасности. Она снова погрузилась в сон.

Когда наутро Рейчел проснулась, лучи яркого солнца лились через широкое окно спальни, а встревоженная Элис стояла у кровати.

— Вы плохо провели ночь, миледи? Я заходила раньше, но вы крепко спали, и я не стала будить вас.

— У меня были ночные кошмары, Элис, — ответила она, потирая заспанные глаза. — Мне снилось, что я снова в старом доме, прячусь под одеялами от страшной бури. Как глупо!

— Но ведь на самом деле была буря, миледи. И неудивительно после такой жары и духоты. Но теперь погода хорошая.

Рейчел озадаченно нахмурилась. Итак, буря действительно бушевала. Как странно! Пожав плечами, она села в постели и уже потянулась за чашкой шоколада, которую держала Элис, как вдруг на одной из подушек увидела одинокий чёрный волос, короткий и слегка вьющийся. Её взгляд метнулся к двери в соседнюю спальню. Сколько из того, что случилось ночью, было сном… и сколько — реальностью?

Глава девятая

Рейчел в последний раз окинула острым взглядом парадный обеденный зал — нет ли какого недостатка, — но всё выглядело безупречно. Иначе и быть не могло, подумала она, вспоминая, как усердно трудилась, чтобы обеспечить успех этого вечера. И, между прочим, без малейшей помощи со стороны виконта!

Убедившись, что Холэмы и Фицвильямы приглашены, он практически потерял интерес к приготовлениям, и Рейчел решила, что он с самого начала не так уж жаждал этого званого обеда.

Вероятно, он затеял все это лишь из чистого любопытства. Ему было интересно, насколько она соответствует его идеалу хозяйки поместья. Ну, пусть она временная виконтесса, но никто не посмеет сказать, что она не отвечает занимаемому положению!

Да, Линфорд помогал очень мало, зато Пеплоу и миссис Литтон сделали всё возможное и невозможное. Дворецкий и экономка выполняли все приказы с радостью и энтузиазмом, и Рейчел поняла: они желают ей успеха не меньше, чем она сама. Только этим утром миссис Литтон провела с ней больше часа, размышляя над тем, как рассадить гостей.

Рейчел решила пригласить Люси и Гарри, которым вскоре предстояло вернуться в Оксфорд, но понимала, что при этом придётся включить в приглашение и их родителей. Как и Линфорд, она находила полковника Мейтленда, с которым несколько раз встречалась, очень приятным и добродушным джентльменом, но её мнение о его жене не претерпело сильных изменений, хотя она старалась при Люси не демонстрировать свои истинные чувства.

Приглашение всего семейства сильно затруднило размещение гостей за столом, поскольку Линфорд категорически заявил, что не желает сидеть по соседству с этой «невыносимой женщиной», а Люси рядом с матерью будет чувствовать себя скованно. Однако сейчас, глядя на карточки с именами гостей, Рейчел подумала, что вполне справилась с нелёгкой задачей.

— Да, Пеплоу, всё выглядит замечательно. — Рейчел одарила дворецкого одной из тех чудесных улыбок, которые превратили его в её преданного раба почти в тот миг, как она вернулась в Линфорд-холл. — Вы просто молодец — заставить Симпкинса расстаться с таким количеством прекрасных цветов! Букеты изумительны.

— Полагаю, миледи, все слуги его светлости знают, чего от них ждут в подобных случаях.

Рейчел улыбнулась и отправилась в свою комнату. Слуги Линфорда действительно знают, чего от них ждут. И не только в подобных случаях, но во все времена. Нет ни одного человека — ни в доме, ни в поместье, — кто бы не был предан своему хозяину. Похоже, все уважают Линфорда, и следует признать, что он достоин этого уважения.

Линфорд — заботливый хозяин и лендлорд. И нечего удивляться, что его так любят.

Поразильно, но она потихоньку, почти незаметными шажками, научилась уважать человека, которого ненавидела много лет. Вдруг её улыбка сменилась хмуростью. Да, теперь он ей действительно нравится… даже слишком… и это нарушает её душевный покой.

Отмахнувшись от этих тревожащих мыслей, она сосредоточилась на том, чтобы подготовиться к званому обеду. У неё нет никакого желания споткнуться на первом же препятствии, опоздав к приезду гостей.

Рейчел вовремя вышла из своей спальни. В тёмно-красном платье, которое Линфорд видел на ней в театре, с элегантной шёлковой шалью на плечах, с более изысканной, чем обычно, причёской, она спустилась по лестнице и вошла в большую гостиную. Её муж уже стоял у камина, пристально глядя на ярко горящие огромные поленья.

При звуке лёгких шагов по ковру он обернулся, и по выражению его лица Рейчел сразу поняла, что он оценил её старания. Его глаза на мгновение остановились на её волосах, на яркой ленте, искусно вплетённой в блестящие локоны.

— Как всегда, дорогая, вы прекрасны и безупречны.

В последние дни они не испытывали неловкости друг с другом, и она приняла комплимент с милой улыбкой.

— Линфорд, сегодня вечером я намерена оправдать все ваши ожидания, но должна предупредить: я никогда раньше не играла, роль хозяйки. Хотя благодаря леди Анне знаю, что от меня требуется.

— Вы оправдываете мои ожидания при всех обстоятельствах, Рейчел. Я не боюсь за сегодняшний вечер.

Рейчел была ему благодарна за уверенность в ней, и очень тронута, однако не смогла расслабиться, пока все гости не прибыли и не расселись за обеденным столом, весело болтая и наслаждаясь изысканными деликатесами.

Тогда она обвела взглядом улыбающиеся лица и обратилась к мужчине, сидящему справа от неё:

— Я рада, что вы смогли присоединиться к нам сегодня, доктор Джиллис, хотя и не удивилась бы, получив записку с извинениями.

— Бурная светская жизнь — привилегия, которой редкий провинциальный врач может воспользоваться. Это один из недостатков нашей профессии, мадам: больные — на первом месте. Мои домочадцы всегда знают, где меня можно найти, а потому часто приходится покидать такие приятные встречи, как эта. — Он улыбнулся одной из своих редких улыбок. — Мне жаль, что я не смог сообщить вам лучших новостей о Бене. — (Доктор возил Бена в Лондон неделю назад, и заключение специалиста не было обнадёживающим.) — Хотя медицинская наука прогрессирует с каждым годом, именно в этой области знания пока невелики. Но мы хотя бы знаем теперь наверняка, что Бен не абсолютно глух.

— По правде говоря, я не очень удивлена, — признала Рейчел. — Как бы он мог находить раненых животных, — а ему всегда это удаётся, — если бы не слышал звуков, которые они издают? — Она повеселела. — Однако не все так мрачно, сэр. Мы теперь точно знаем его состояние. Вчера я навещала Хьюзов и с удовольствием отметила, как они включали Бена в разговор: сначала привлекут к себе его внимание, а затем говорят медленно и внятно. Он понимал каждое слово. Надо надеяться, он не будет теперь так одинок.

Когда трапеза закончилась, Рейчел поднялась из-за стола, и пригласила дам присоединиться к ней в обширной гостиной, элегантно обставленной, но используемой редко — только в тех случаях, когда Карлтоны принимали большое общество. По просьбе хозяйки миссис Фицвильям, одарённая пианистка, стала развлекать дам игрой на фортепиано, а Рейчел устроилась на диване рядом с Люси и её матерью.

Она сердечно улыбнулась юной подруге, затем повернулась к пожилой леди:

— Мадам, разве не чудесно, что вы выбрали золотистый цвет для платья Люси? Она очаровательна сегодня, вы согласны?

Поездка в Пенли две недели назад началась плохо. Рейчел договорилась с Люси ехать верхом, но, поскольку небо затянулось низкими облаками и грозило разразиться ливнем, заехала за девушкой в экипаже. К её крайнему огорчению, в Пенли собралась не только Люси, но и миссис Мейтленд. Однако, как ни удивительно, путешествие в городок, где обычно проводятся ярмарки, оказалось приятным и нескучным.

За последние недели Люси значительно похудела и выглядела гораздо лучше, но только во время путешествия в Пенли Рейчел поняла, что и характер её юной подруги начал меняться. С весёлым изумлением Рейчел наблюдала, как Люси упрямо отвергает выбор матери.

Девушка наотрез отказалась даже смотреть на белые ткани, объявив, что выглядит в белом болезненно-жёлтой, и не проявила интереса к пастельным тонам. Рейчел пришлось использовать все свои дипломатические таланты, вернее, всю свою хитрость, чтобы убедить внушительную матрону присмотреться к более ярким тканям.

Её усилия оказались исключительно плодотворными. Когда дамы выплыли из лавки с тремя аккуратно упакованными отрезами, миссис Мейтленд пребывала в полной уверенности, что именно она играла ведущую роль в выборе покупок.

— Лично я всё же считаю, что белое и розовое больше подходит для юных девушек. — Миссис Мейтленд позволила себе чуть растянуть губы в улыбке. — Однако должна признаться, что Люси больше идут насыщенные тона.

Когда Рейчел улучила момент, чтобы переброситься парой слов с самой любимой соседкой — Сарой Холэм, та выразила такое же мнение.

— Со времени вашего приезда Люси замечательно переменилась. Вы просто сотворили чудеса и с её внешностью, и с её манерами. Она стала гораздо увереннее в себе.

— В этом мало моих заслуг, Сара, — возразила Рейчел. — Люси стала более раскованной после отъезда сестры. К тому же, перестав кудахтать над старшей дочерью, миссис Мейтленд стала больше уделять внимания младшей. — Рейчел слегка нахмурилась. — Думаю, Люси несладко было слышать постоянные сравнения с более красивой сестрой.

— Истинная правда, — согласилась миссис Холэм. — Невозможно отрицать, что Арабелла красавица, но, на мой взгляд, Люси превращается в прелестную девушку. Более того, она очень обаятельна, чего не скажешь о её сестре. Не думаю, что в графстве найдётся хоть одна живая душа, которая из двух сестёр предпочтёт Арабеллу. И раз уж мы вспомнили об Арабелле, — Сара заговорщически понизила голос, — вы слышали последние новости? Тётя увезла её в Париж.

— Невероятно! — воскликнула Рейчел, не сразу придя в себя от изумления. — Я думала, что девушку послали к суровой тёте в виде наказания. Хотела бы я, чтобы и меня наказали поездкой в Париж!

— Ну, от меня вы этого не дождётесь, — с манерной медлительностью заявил незаметно приблизившийся виконт. — Я бы воспользовался более привычными и испытанными средствами для воспитания непокорной особы женского пола.

— Не сомневаюсь, — ответила Рейчел, бросив на мужа такой взгляд из-под длинных ресниц, что миссис Холэм разразилась весёлым смехом. — Надеюсь, вы теперь понимаете, Сара, за какого деспота я вышла замуж.

И, выпустив эту последнюю стрелу, Рейчел быстро исчезла в толпе гостей.

— Линфорд, ваша жена очаровательна. А как её любят мои дети! Они её просто обожают. Маленький Генри, несносный мальчишка, называет её «молодчиной». Она чуть не победила его в игре в бирюльки. Но я-то думаю, она просто позволила ему выиграть.

— Да, вполне вероятно. — В улыбке виконта появилась особая сердечность. — Она очень любит детей. В последние две недели она много времени провела с моими сиротами. — Виконт вынул табакерку и рассеянно уставился на изящно расписанную крышку, затем ловко поднял её одним пальцем. — Я также узнал, что она проявила живой интерес к Бену Хьюзу. Вы знали, что он глухой, Сара?

— Бен Хьюз?… Нет, не знала. Я думала, он просто слабоумный.

— Как и все мы. Но, похоже, мы ошибались. За портвейном я разговорился с доктором, и наша беседа оказалась очень содержательной. Не забыть бы позже поговорить с женой.

Память не подвела виконта. Когда последние гости неохотно покинули Линфорд-холл, он попросил Рейчел пройти с ним в библиотеку.

В камине ещё ярко горел огонь. Рейчел передёрнула плечами и протянула руки к пламени. Конец сентября, и она почувствовала его холодное дыхание в ночном воздухе, стоя на парадном крыльце, пока гости усаживались в экипаж.

— Думаю, вечер прошёл удачно, — заметила Рейчел. Виконт поднял графин с вином, но она отрицательно покачала головой.

— Да, Рейчел, чудесный был вечер, — согласился он, наливая себе бокал бренди и усаживаясь в любимое кресло с подголовником. — Я выслушал множество комплиментов в адрес очаровательнейшей хозяйки.

— Линфорд, ваши соседи — очень милые люди, — ответила она с улыбкой. — Просто невозможно не любить их.

— Все соседи, Рейчел?

Она не стала притворяться, что не поняла.

— Я вполне могу выносить присутствие миссис Мейтленд, сэр. Гораздо лучше, чем вы, как я подозреваю. Сегодня она услышала столько хорошего о Люси. Наконец-то она обратила внимание на девочку. — Рейчел неожиданно нахмурилась. — Я очень надеюсь, что её отношение не изменится, когда вернётся старшая дочь.

— Вы так живо интересуетесь Люси, Рейчел. Не то чтобы я винил вас за это — очень милое, неизбалованное дитя. — Он глотнул бренди, следя за женой поверх бокала. — С таким же интересом вы относитесь и к Бену Хьюзу.

Она заметила нотку упрёка в его голосе и внимательно посмотрела на него:

— Надеюсь, вы не возражаете?

— Против вашего интереса — нет. Но я очень возражаю против ваших трат на него.

Рейчел смотрела на мужа недоверчиво и раздражённо. Они давно уже не ругались — ни одного сердитого слова не пролетело между ними, — и потому она сдержала себя и не вспылила.

— Не могу поверить в вашу искренность, Линфорд, — спокойно произнесла она. — Вы сказали, что деньги, оставленные мне леди Анной, — всецело в моём распоряжении. Я бы с большим удовольствием тратила своё наследство на помощь людям вроде Бена Хьюза, чем на наряды. Почему мне нельзя сделать доброе дело, если я так хочу? Что же вызвало ваш гнев?

— Не гнев, — уверил он, перестав хмуриться. — Я восхищаюсь вашим милосердием, дорогая. Но боюсь, не могу потворствовать вашим тратам на Бена Хьюза. Я попросил доктора Джиллиса пересылать счета прямо мне. Теперь я беру все заботы на себя.

Глаза Рейчел сердито вспыхнули, и виконт улыбнулся.

— Да, моя дорогая. Я понимаю и ваше огорчение, и вашу обиду, но я не могу… Я действительно не могу допустить, чтобы все заметили интерес, который вы проявляете к другому мужчине. Подумайте о моей репутации! Пойдут слухи, что вы предпочитаете мне полоумного!

Несколько секунд Рейчел смотрела на мужа, раскрыв рот от изумления, затем расхохоталась:

— Боже! Что за нелепая мысль! И Бен — не полоумный.

— Именно к такому выводу меня подвели. Завтра утром мы с доктором едем на ферму к Хьюзам. Ещё можно кое-что сделать для Бена. Он никогда не станет фермером — это точно. Он никогда не заставит себя убить животное, даже если будет умирать от голода.

— Да, я знаю, — вздохнула Рейчел. — Тут он безнадёжен.

— Ничего подобного, дорогая. — Ответ мужа удивил Рейчел. — Его любовь к животным может оказаться его спасением.

— Что вы имеете в виду?

— Сначала я должен увидеться с Беном и, если окажется, что я прав, поеду в Линфилд и поговорю с Джоном Тренчем. Тренчу не помешает помощник в кузнице. Он не молод и моложе не становится. Бен станет идеальным кузнецом, и для Тренча это прекрасный выход.

— Какая замечательная идея, сэр! Я бы никогда до этого не додумалась!

Рейчел отправилась спать в прекрасном настроении, но ей было о чём подумать. Виконт дал ей много пищи для размышлений. Сначала, когда ей показалось, что он не одобряет её действий, она рассердилась, но его объяснения её удовлетворили.

Ей хватило честности признаться самой себе, что она не задумывалась над последствиями своего филантропического жеста. Если станет общеизвестно, что она выделила какую-то одну семью и помогает ей, оплачивая медицинские счета, это может вызвать ревнивое раздражение других арендаторов.

В конце концов, подумала она печально, ей здесь недолго жить и она совершенно не желает оставлять после себя раздражение и возмущение.

Наступил ноябрь, сырой и мрачный. Наступил слишком неожиданно. Недели пролетали незаметно, вероятно, потому, что Рейчел очень быстро привыкла наслаждаться привилегированной жизнью жены уважаемого пэра, как ни временно было её положение виконтессы Линфорд.

Наутро после званого обеда виконт съездил на ферму Хьюзов, и, как следствие этой поездки, Бен теперь работал в кузнице. Рейчел ни на секунду не усомнилась, что именно по рекомендации Линфорда кузнец согласился взять Бена в помощники, — ведь все считали юношу слабоумным.

Интересно, думала она, подъезжая верхом к окраинам маленького городка, изменил ли кузнец, как и Линфорд, своё мнение о несчастном фермерском сыне?

Издалека доносился грохот кузнечного молота, и Рейчел улыбнулась, увидев в открытую дверь Бена, занятого починкой колеса. Он не повернул голову, когда она спешилась и подвела Молнию к дверям, но Джон Тренч, дородный мужчина, лет сорока восьми, с копной седых волос и широкой, почти беззубой улыбкой, увидел её и поспешил навстречу, вытирая руки грязной тряпкой.

— Добрый день, мистер Тренч. Меня привело сюда не ваше ремесло, а чистое любопытство. Интересно, как идут дела у вашего ученика.

— Прекрасно, миледи, — просиял кузнец, подтверждая тот факт, что его зубы можно пересчитать на пальцах одной руки. — Сначала я, правда, сомневался. Ведь брал кота в мешке. Но с ним всё в порядке. Просто глуховат.

— И вас это не затрудняет?

— Что спорить, сначала было трудновато, — признался кузнец, — но я сам виноват. Всё время забывал, видите ли. Но Салли — это моя племянница, хозяйствует у меня после смерти жены, — напоминала, чтобы я сначала ткнул его, и теперь я не забываю.

Неожиданное движение привлекло внимание Рейчел. Белочка с повязкой на грудке метнулась через грязный пол и спряталась в копне сена в углу.

— О Господи! — удручённо воскликнула Рейчел. — Я совсем забыла об этом. И много здесь у вас раненых животных?

Кузнец развеселился, его большой живот заколыхался от беззвучного смеха.

— Нет, только эта тварь, но я не возражаю. — Он подошёл к Бену и коснулся его руки. — К тебе гости, парень. Поспеши! Не задерживай её светлость.

Бен расплылся в улыбке и приблизился. Молния тихо заржала и ласково ткнулась мордой в его протянутую ладонь.

— Нет такого создания, кто не любил бы его, миледи, — сказал кузнец, от души хлопнув Бена по спине. Такой удар мог бы сбить с ног любого менее сильного человека. — Вот только на прошлой неделе фермер Дент привёл подковать своего злобного коня. Настоящее чудовище. Только и знает, что лягаться! Но с нашим Беном он стал тих как ягнёнок. Не поверил бы, если бы не видел своими глазами. Этот парень просто чудо!

— Да, — улыбнулась Рейчел. — Он умеет обращаться с животными.

Она обернулась, услышав стук копыт, и улыбка сползла с её лица. Отвратительный грум Гарри Мейтленда.

Хотя Ренфру всегда сопровождал Люси в поездках в Линфорд-холл, после отвратительного инцидента с Беном Рейчел, к счастью, видела его очень редко. Когда она сама заезжала за Люси, то предусмотрительно брала с собой одного из грумов виконта, и, таким образом, надобность в Ренфру отпадала.

Грум перевёл злобный взгляд с Рейчел на Тренча.

— Старик Мейтленд приказал заняться этой клячей… Потеряла подкову. — Он швырнул кузнецу поводья. — И побыстрее. Не собираюсь болтаться здесь целый день!

— Ваши манеры явно не улучшились, Ренфру. — Рейчел посмотрела на него с отвращением. — Как я рада, что вы не служите у моего мужа.

— Ха! — Его глаза, если только это было возможно, стали ещё холоднее. — Никогда бы не стал работать на такого.

— Поверьте мне, Ренфру, вам никогда бы и не предложили. — Рейчел повернулась к кузнецу: — Думаю вернуться домой через Блубелл-Ридж, мистер Тренч, так что пора прощаться.

— Не задерживайтесь, миледи, — предупредил кузнец. — Скоро будет дождь.

К тому времени как Рейчел добралась до горного кряжа, небо сильно потемнело, тучи угрожали в любую минуту разразиться ливнем, и она пожалела, что не обратила внимания на предупреждение мистера Тренча и не поехала домой более короткой дорогой. Она пришпорила Молнию и уже проехала половину узкой тропинки, вьющейся вдоль хребта, когда отчётливо услышала стук копыт позади.

Остановив Молнию, Рейчел оглянулась, надеясь увидеть кого-нибудь из соседей, Люси или даже Линфорда, появляющихся из-за поворота, но никого не было. Только тишина. Холодная, жуткая тишина. Как странно! Она готова была поклясться, что слышала цокот копыт.

Она обвела взглядом лесистый ландшафт. Как печально, как уныло выглядят сейчас деревья, потерявшие листву. Справа от неё земля словно вздыбилась, резко уходя вверх; слева пологий склон спускается к журчащему в узкой долине ручью.

Выдернув ногу из стремени, Рейчел соскользнула на землю и, крепко привязав лошадь к ветке дерева, подошла к краю тропинки, чтобы взглянуть на ручей, сильно разбухший за последние дождливые дни. Лишь колючий кустарник и ежевика покрывали склон.

Всё выглядело так угрюмо, так недружелюбно. Люси уверяла её, что весной здесь чудесно, сплошной голубой ковёр. Но ей этого не увидеть. Задолго до того, как расцветут колокольчики, преобразив пейзаж и наполнив воздух тонким ароматом, она будет далеко отсюда.

У неё перехватило дыхание, на глаза навернулись слёзы. Как же быстро она привыкла к этой жизни! Как быстро превратилась в виконтессу, словно родилась для этой роли. Что само по себе замечательно, уныло подумала Рейчел, ведь она — всего лишь дочь богатого торговца.

Как раз в этом-то и суть дела, поняла она. Линфорд женился на ней, чтобы спасти дом своих предков. Странно, эта жестокая мысль больше не огорчает её так, как прежде. Как же она полюбила прекрасный елизаветинский дом — не очень большой в сравнении с другими поместьями, но гораздо более удобный.

Как, должно быть, страдал Линфорд, зная, что может легко потерять его, и совершенно не по своей вине. Неудивительно, что он, не раздумывая, ухватился за предложение её отца. Если бы всё сложилось иначе, если бы он женился на ней по любви, их брак вполне мог оказаться удачным. Теперь она была в этом уверена. У них столько общего: одно и то же вызывает их смех, они любят одних и тех же людей, у них одинаковые увлечения.

Погрузившись в свои унылые раздумья, она не придала значения тихому ржанию Молнии, чем-то потревоженной. Даже не повернула головы. И только когда стали падать крупные капли дождя, мысленно встряхнулась и вернулась в настоящее.

Глубоко вздохнув, она подошла к Молнии. Отвязав поводья, она встала на ствол упавшего дерева, очень кстати оказавшийся здесь, и села в седло. Тут все и случилось, захватив её врасплох.

Молния, словно безумная, взвилась на дыбы. Нога Рейчел выскользнула из стремени, поводья вырвались из рук, тело вылетело из седла и тяжело шлёпнулось в мокрые гниющие листья.

Несколько секунд Рейчел лежала оглушённая, с бешено колотящимся сердцем. Затем очень медленно села и, повернув голову, увидела исчезающую за поворотом тропинки Молнию. Что, чёрт побери, случилось с животным? — удивилась девушка. Молния часто показывала свой норов, но никогда не вела себя подобным образом.

В полном недоумении Рейчел ощупала плечо. Боль страшная, но кость вряд ли сломана. Если не считать сильного потрясения, пожалуй, она не очень пострадала. Так она думала, пока не попыталась встать. Боль в правой лодыжке оказалась такой невыносимой, что Рейчел снова упала на гниющие листья. Что же делать теперь? Оставаться здесь и надеяться, что кто-нибудь проедет мимо, или попытаться добраться до дома Хьюзов почти в миле отсюда?

Она всё ещё размышляла, что же предпринять, когда услышала звук — словно сломалась веточка — и краем глаза заметила движение. В тот же момент её голова чуть не раскололась надвое, как ей показалось. Она тяжело рухнула вперёд и лицом почувствовала мокрые листья.

Что происходит?… Она движется?… Что это за шум?… Смех, — какой злобный, зловещий! Снова обжигающая боль — на этот раз в боку. Теперь она катится, падает… Вокруг все темнее… темнее…

Глава десятая

Мрачный, хмурый Пеплоу тихо вошёл в библиотеку, где виконт в это время дня обычно занимался делами поместья.

— Извините, что беспокою вас, милорд, но Элис только что сообщила мне: её светлость до сих пор не вернулась с верховой прогулки.

Оторвавшись от бумаг, виконт взглянул на золочёные бронзовые часы на каминной полке, затем посмотрел в окно. Ещё не очень поздно, но небо грозно потемнело, и последние полчаса идёт сильный дождь.

— К этому времени её светлость обычно уже бывает дома, милорд, — озабоченно продолжал дворецкий. — Чтобы не расстраивать повариху, она всегда заблаговременно возвращается к обеду.

— Вы представляете, где она может быть?

— Кажется, она упоминала Линфилд, сэр.

— Хорошо. — Отложив бумаги, виконт поднялся. — Пошлите кого-нибудь на конюшню, пусть оседлают Рамона. И скажите Джему, что он едет со мной.

Вскоре, когда виконт и Джем уже мчались к Линфилду, дождь, слава Богу, прекратился. Линфорд, конечно, немного беспокоился из-за того, что Рейчел ещё не вернулась, но настоящей тревоги не испытывал.

Она могла найти какое-нибудь убежище, чтобы переждать дождь, или заглянула к кому-то из соседей. Скорее всего, к Холэмам, жившим в миле от городка. Он ждал, что в любой момент Рейчел выедет им навстречу, но к тому времени, как они достигли Линфилда, она так и не появилась.

Его светлость прекрасно понимал, куда могла поехать Рейчел, и направился прямо к кузнице. Джон Тренч стоял у закрытых дверей, держа в руке крепкий висячий замок.

— О, милорд! Я как раз собирался запирать. Чем могу быть полезен?

— Вы сегодня видели мою жену, Тренч?

— Да, сэр. — Кузнец расплылся в почти беззубой улыбке. — Она заезжала, спрашивала про Бена.

— Когда это было?

— Часа два назад или раньше. — Тренч перестал улыбаться. — Что-то случилось, милорд?

— Её ещё не было дома, когда мы выехали, и мы не встретили её по дороге.

— Странно. — Кузнец почесал седую голову. — А! Теперь вспоминаю. Её светлость сказала, что поедет через Блубелл-Ридж. — Его доброе лицо выразило озабоченность. — Но всё равно она давно должна была вернуться в Линфорд-холл, милорд.

— Несомненно, она уже дома, — беспечно ответил виконт. — Благодарю за помощь, Тренч.

Они поскакали по главной улице. Юный грум искоса взглянул на хозяина. Беспечный тон виконта мог обмануть кого угодно, но не Джема. Работая в поместье с двенадцати лет и хорошо зная хозяина, он почувствовал его нарастающую тревогу и совершенно не удивился, когда виконт повернул Рамона на дорогу, ведущую к горному хребту.

— Думаете, несчастный случай, сэр? — робко спросил грум.

— Вполне возможно, Джем. Твоя госпожа — ловкая наездница, но несчастные случаи происходят и с лучшими. К тому же я уверен, что она сообщила бы в Линфорд-холл, если б заехала с визитом к кому-то из соседей. А, судя по словам Тренча, она намеревалась сразу вернуться домой. Так что смотри внимательно.

Когда они добрались до Блубелл-Риджа, почти совсем стемнело. Как и все остальные слуги в холле, Джем успел полюбить заботливую госпожу и старательно напрягал молодые глаза, вглядываясь во мрак. На середине хребта его бдительность была вознаграждена, он заметил что-то лежащее на земле.

— Что это, сэр?

Спешившись, Джем наклонился, поднял находку и ещё до того, как вручил её хозяину, понял, кому принадлежит зелёная бархатная шляпка.

Несколько секунд виконт молча смотрел на заляпанную грязью шляпу. Лицо его стало пепельно-серым, он закричал:

— Рейчел! Рейчел!

Но в ответ на отчаянные крики получил лишь зловещую тишину.

Виконт спрыгнул с лошади и осмотрел тропинку. В одном месте лиственный покров был недавно потревожен, как будто что-то или кого-то волокли по земле. Он прошёл вдоль борозд к краю тропы, окинул острым взглядом склон, но не он, а Джем заметил у ручья что-то похожее на узел старого тряпья.

— Что там, сэр?

Швырнув поводья Рамона юному груму, виконт стал спускаться. Колючие кусты цеплялись за его плащ, сапоги скользили по мокрым листьям, раскисшей земле, ставшей ещё более коварной после недавнего ливня, но он спускался, не думая о собственной безопасности. Чем ближе он подбирался к лежащей на земле фигуре, тем больше убеждался в том, что нашёл свою жену. И дай Бог, чтобы она была жива!

Падая рядом с ней на колени, он знал, что бешеный стук его сердца вызван отнюдь не физическими усилиями. Он взял её за плечи и осторожно перевернул. Она не шевелилась, и под налипшей грязью её прелестное лицо было смертельно бледным, а губы тронуты синевой.

Сняв перчатку, он сунул ладонь под её жакет и вздохнул с облегчением, почувствовав, как её грудь чуть поднимается и опускается, и услышав слабое, но ровное биение сердца. Лицо было исцарапано, амазонка изорвана, заляпана грязью и промокла насквозь, но сейчас не место и не время выяснять, как сильно пострадала Рейчел.

Путь вниз был трудным, карабканье вверх — долгим и мучительным. Много раз он скользил вниз по склону, но крепко держал свою бесценную ношу. Добравшись наконец до вершины, задохнувшийся, с онемевшими руками, он положил Рейчел на землю, снял её перчатки и начал растирать застывшие ладони.

— Она жива, Джем, — ответил он на встревоженный взгляд грума, — но холодна, как лёд.

— Смотрите, сэр. Она приходит в себя.

Виконт тоже услышал слабый стон и увидел, как шевельнулись и на мгновение поднялись её веки. Он достал из кармана плаща серебряную фляжку, нежно поднял голову Рейчел себе на колени и поднёс фляжку к её губам. Струйка жидкости побежала по её подбородку, но, видимо, кое-что попало в горло, так как она закашлялась, скривилась и стала отплёвываться.

— Так-то лучше. — Он видел, как синева исчезает с её губ. — Рейчел, Рейчел, ты слышишь меня? Открой глаза! Взгляни на меня!

Встревоженный голос прорвался сквозь пелену тьмы, возвращая её назад… назад к свету. Кажется, она узнала этот голос. Она открыла глаза, но не различила черт маячившего над ней лица.

— Рейчел, вернись ко мне. Ты знаешь, кто я?

— Линфорд? — неуверенно прошептала она.

— Да, это я. — С грустной улыбкой он снова поднёс фляжку к её губам. — Выпейте ещё немного. Вам станет лучше.

Она повиновалась, и обжигающая жидкость опалила её горло, медленно разливая тепло, восстанавливая чувствительность замёрзшего тела. Она попыталась приподняться, но он нежно удержал её.

— Нет, не надо вставать, — приказал знакомый низкий мужской голос. — Такое страшное падение. Полежите спокойно.

Падение? Рейчел закрыла глаза, пытаясь вспомнить, но голова так ужасно болела, что она отказалась от тщетных попыток. И болела не только голова. Она чувствовала страшную боль во всём теле и пронзающую боль в лодыжке при малейшем движении правой ноги.

Линфорд заметил, как исказилось её лицо.

— Где болит?

— Везде…

— Не могли бы вы сказать поточнее, дорогая? Где особенно?

На этот раз, когда она открыла глаза, не пришлось преодолевать густой клубящийся туман, и она смогла ясно разглядеть красивое лицо, и голос уже не казался доносящимся издалека.

— Ужасно болит правая лодыжка, больно дышать, и голова раскалывается.

— Неудивительно, дорогая. У вас шишка величиной с яйцо. Я почувствовал её, когда клал вашу голову на колени.

— Прелестно! Вам остаётся только сообщить, что у меня подбит глаз, — сухо заметила она.

Он тихо засмеялся:

— В этом я не могу быть уверен, так как ваше лицо покрыто грязью, но, по меньшей мере, две царапины я вижу.

Ей удалось предостерегающе поднять руку:

— Довольно, больше ни слова, или я умру от отчаяния.

Виконт ласково улыбнулся ей. У его жены сердце льва. Она стойко держится, но он понимает, как должны её мучить бесчисленные ушибы. Необходимо как можно скорее отвезти её в Линфорд-холл, но он не мог рисковать и везти её домой на лошади.

Более того, слишком опасно проводить экипаж по этой узкой тропе. Если экипаж и не завязнет в грязи, то обязательно свалится с обрыва. И самое главное, надо немедленно доставить её в тёплое место и освободить от мокрой одежды.

Виконт повернулся к груму:

— Джем, немедленно скачи в Линфорд-холл. Расскажи все Пеплоу. Он знает, что делать. Затем приведи экипаж к ферме Хьюзов. Я отвезу госпожу туда. Но сначала помоги мне поставить её светлость на ноги.

Им это не составило труда, но Рейчел быстро поняла, что правая нога не выдержит веса её тела. Она покачнулась на одной ноге, пытаясь удержать равновесие, и вцепилась в Джема. Виконт тем временем снимал плащ и накидывал ей на плечи.

Теперь она остро ощущала свои многочисленные ушибы, но без протестов позволила Линфорду посадить её — очень нежно — на спину Рамона. Голова закружилась, и она благодарно опёрлась на широкую грудь Линфорда, взлетевшего в седло.

— Извините, но более лёгкого пути домой нет. — Впервые за всё это время голос виконта выдал его тревогу. — Но мы быстро доберёмся до фермы Хьюзов.

— Я прекрасно себя чувствую, — солгала Рейчел, глядя, как Джем галопом мчится по тропе и исчезает из виду, и отчаянно стараясь побороть неожиданный приступ тошноты, затем закрыла глаза.

Через несколько минут тошнота, слава Богу, стала проходить, и она рискнула снова открыть глаза. Большое поле. Где же они? Но что самое важное, как она вообще умудрилась довести себя до такого состояния?

Её амазонка промокла насквозь. Было очень темно, но она подозревала, что вся покрыта грязью. Вполне естественно, если учесть, что она очнулась на земле. Но как она там оказалась?

Рейчел озадаченно нахмурилась. Всё было как в тумане. Падение… Линфорд упомянул падение. На ней амазонка, значит, её сбросила лошадь, подсказал рассудок… Но если так, то где же тогда Молния?

— Линфорд, что со мной случилось? Я ровным счётом ничего не помню. И это самое неприятное.

— Не пытайтесь вспоминать, дорогая, — взмолился он. — Несомненно, со временем память вернётся сама собой.

— Но вы сказали, что я упала, — не унималась она. — Значит, я ехала верхом. Так где же Молния?

— Понятия не имею, — честно ответил он. — Ей не найти дорогу в Линфорд-холл, значит, она блуждает где-то в округе. Как только рассветёт, я пошлю людей на поиски. Не волнуйтесь. Мы найдём её.

Да, как вы нашли меня, подумала она, ласково улыбаясь.

— Как вам удалось обнаружить меня, Линфорд? Вы знали, куда я поехала?

— Нет, но вы сказали Пеплоу, что собираетесь в Линфилд. Вы были в кузнице.

— Правда?

Она попыталась напрячь память, но из этого снова ничего не вышло.

— Да. И именно Джон Тренч сообщил, что вы хотели вернуться домой через Блубелл-Ридж.

— Блубелл-Ридж, — отозвалась она, и тут же вспыхнули воспоминания. Да, она стояла на тропинке и смотрела вниз на ручей. Она снова нахмурилась. Тогда с ней точно всё было в порядке. Потом она вернулась к Молнии и… и что дальше? Она не вспомнила ничего, что происходило до того момента, как Линфорд заставил её глотнуть жгучей жидкости.

— Смотрите, вон там! — вдруг сказал он, выводя её из задумчивости. — Видите слабый свет? Это дом Хьюзов. Мы скоро доберёмся, дорогая.

К тому времени как они подъехали к каменному дому, Рейчел дрожала от холода, или, может, от запоздалых проявлений испытанного шока, или от того и другого вместе. Линфорд не знал, но его подгоняло осознание необходимости скорее согреть её. Они въехали во двор, и он громко крикнул, призывая на помощь. Почти сразу же дверь кухни распахнулась, и на пороге появился фермер с фонарём в руке:

— Кто там зовёт?

— Это я, Линфорд. Её светлость ранена.

Хьюз посторонился, пропуская лорда Линфорда с виконтессой на руках в тёплую кухню, и быстро закрыл дверь. В кухне был только Бен, и если бы виконт не был так озабочен, то заметил бы необычное возбуждение парня.

— Сэм, ваша жена дома?

— Нет, сэр. Клем увёз её к Стоуксам. Там ребёнок должен родиться. — Он с тревогой взглянул на дрожащую виконтессу. — Отнесите госпожу в гостиную, сэр. Там огонь горит. Нет, нет, Бен, не сейчас! — резко остановил он старшего сына, отчаянно дёргавшего его за руку. — Разве ты не видишь, что её светлость сильно пострадала? Упала с лошади, я думаю.

— Да, и если бы мне попалась эта кобыла, — мрачно заявил виконт, только сейчас увидевший истинно плачевное состояние жены, — я бы, не задумываясь, пристрелил её.

По узкому коридору Линфорд последовал за Хьюзом в маленькую комнату, где в камине ярко пылала горка поленьев, и положил Рейчел на деревянную скамью с высокой спинкой, поближе к огню.

— Я принесу одеяло, милорд, — предложил фермер, быстро обходя комнату и вощёным фитилём зажигая свечи. — И может, её светлость захочет мясного бульона? У нас есть. Только надо подогреть.

— Замечательно, но сначала нужно одеяло.

Рейчел, уставившаяся на горящие поленья, лишь смутноулавливала обрывки разговора между мужем и Сэмом Хьюзом. Она будто не замечала ни пара, поднимавшегося от её юбки, ни Линфорда, упавшего перед ней на колени, и ухватившегося за её левый полусапожек.

Только когда он поднял её правую ногу на своё колено и начал развязывать ремешки, она очнулась от резкой боли.

— Простите, дорогая, но его необходимо снять, — ласково, почти умоляюще сказал он, и она согласно кивнула, прикусив нижнюю губу, чтобы не расплакаться.

Когда наконец ужасное испытание закончилось, Рейчел откинулась на скамью и закрыла глаза, но, как оказалось, только для того, чтобы резко сесть, поскольку почувствовала, что ей задирают юбки.

— Вы соображаете, что делаете, сэр? — возмущённо спросила она, заливаясь румянцем и безуспешно пытаясь оттолкнуть его руки и опустить юбки.

— Не глупите, Рейчел, — сказал он тоном снисходительного родителя, успокаивающего непослушного ребёнка. — Ваши чулки промокли. Их необходимо снять.

Он явно не собирался выслушивать возражения, да и едва ли она была в состоянии оказать достойное сопротивление, так что пришлось подчиниться и стерпеть унижение, и она постаралась сделать это с максимальной грацией.

— Лодыжка не сломана, слава Богу, но опухла, растянуты связки, — сообщил Линфорд, осторожно ощупав её обнажённую ногу. — Куда же пропал Хьюз?

Как по мановению волшебной палочки, дверь открылась, и появился добрый фермер с толстым шерстяным одеялом.

— Не знаю, куда исчез Бен, — раздражённо сказал он. — Когда нужно, никогда его нет. Ещё раньше прибежал такой возбуждённый. Наверно, нашёл ещё одну из этих больных тварей. Хотел, чтобы я пошёл в его сарай посмотреть, но я сперва собирался поужинать. Думаю, он там сейчас. Может, это и хорошо, не будет беспокоить миледи. — Сэм улыбнулся Рейчел. — Вы выглядите получше. Я поставлю подогреть бульон. Вам поможет.

— Сэм, не возвращайтесь сюда. Я сам принесу бульон.

Линфорд посмотрел вслед фермеру и повернулся к Рейчел. Она действительно выглядела гораздо лучше. Под слоем грязи он ясно различал лёгкий румянец, вернувшийся на её щеки, она больше не дрожала, взгляд прояснился.

— Ну, давайте освободимся от этих мокрых вещей. — Он потянулся к верхней пуговице её жакета, и его рука была тут же резко отброшена.

— Благодарю вас, я вполне сама способна раздеться! — язвительно сообщила она, но быстро обнаружила, что выполнить эту задачу ей не под силу. Правое плечо болезненно отзывалось на малейшее движение, и она позволила Линфорду снять жакет.

— Хорошо, теперь займёмся юбкой, — заявил он светским тоном, словно просил её передать ему чашку кофе.

Она холодно посмотрела ему в глаза.

— Надеюсь, вы не ожидаете, что я буду сидеть здесь в одних нижних юбках?

— О, конечно же нет. Снимем все.

— Что?! — с сердитым изумлением взвизгнула Рейчел. Ну не может же он говорить такое всерьёз?… Господи, может! Она упрямо вскинула голову. — Если вы полагаете, что я позволю вам…

— Рейчел, сейчас не время демонстрировать девичью скромность, — прервал он, глядя на неё со странной смесью весёлой нежности, раздражения и решимости. — Вы уже столько времени находитесь в мокрой одежде, и я не могу рисковать, чтобы, кроме всего прочего, вы ещё и простудились. И на этот раз, моя девочка, вы впервые в жизни сделаете то, что вам говорят!

И прежде чем Рейчел успела возразить, он развязал её юбку.

Крючки, пуговицы, ещё завязки. Его ловкие пальцы работали так быстро и умело, как пальчики самой квалифицированной горничной, и Рейчел заподозрила, что он много практиковался в раздевании женщин. Он нежно поднял её со скамьи, позволив одеждам одна за другой упасть на пол.

В последние унизительные секунды до того, как он прикрыл её наготу одеялом и с бесконечной нежностью уложил на скамью, она чувствовала жар, охвативший её от пяток до макушки и не имевший никакого отношения к пылающему огню в камине.

Не веря своим глазам, она следила, как он начал — совершенно невозмутимо! — собирать её мокрую грязную одежду. Как будто не случилось ничего из ряда вон выходящего! Она подоткнула вокруг себя одеяло, дрожа и раздумывая, сможет ли когда-либо забыть о том, что он заставил её испытать.

— Рейчел, теперь я принесу бульон.

Какая бесстрастность! Какой безразличный тон! Она проводила его злобным взглядом, но через пару минут с благодарностью приняла от него тёплый наваристый бульон.

Когда Рейчел проглотила последнюю ложку бульона, виконт убрал миску.

— Теперь лучше, моя дорогая?

— Нет, не лучше! — резко ответила она. — И если вы когда-нибудь посмеете вспомнить этот унизительный эпизод, Линфорд, я с огромным удовольствием убью вас!

Она увидела, как тело виконта затряслось от попыток подавить смех, и не смогла удержаться от улыбки. Врождённое чувство юмора взяло своё. Один-единственный раз в жизни муж видел её обнажённой. А как она стояла, точно аист, на одной ноге, вся в грязи, царапинах и синяках! Ну и картина!

Однако надо признать, хоть и не хочется, что он был прав. В грубом одеяле гораздо приятнее, чем в мокрой одежде. И от высокой мощной фигуры Линфорда, примостившегося рядом с ней, веет уверенностью и надёжностью. На Рейчел нахлынуло тёплое чувство абсолютной безопасности.

Увы, её удовольствию не суждено было длиться долго. Вскоре прибыл экипаж, и в комнату вошла Элис с подбитой мехом длинной накидкой на меху и чистой одеждой в руках. Линфорд практически не дал шанса горничной оценить ужасное состояние госпожи и снова стал командовать тем же высокомерным тоном, каким уже пользовался, и с прекрасными результатами.

Отклонив одежду, как ненужную, он завернул Рейчел в тяжёлую накидку и, не успела она сказать, что хочет нормально одеться, подхватил на руки и вынес к ожидающему экипажу.

Закутанная, в тёплый мех, с горячим кирпичом в ногах и мощным телом Линфорда в качестве надёжной опоры, Рейчел не нашла быстрое возвращение в Линфорд тягостным. И снова она оказалась в сильных руках мужа. Он внёс её в дом. Озабоченная Элис спешила позади, стараясь не отставать от широких шагов его светлости.

— Милорд, за доктором уже послали, — сообщил Пеплоу. Его невозмутимое лицо не выдало ни капли той огромной тревоги, которую он испытал, увидев прискорбное состояние молодой госпожи.

— Хорошо. Когда он приедет, проведите его в библиотеку. Я хочу поговорить с ним прежде, чем он осмотрит её светлость.

Взбежав по лестнице, Линфорд внёс Рейчел в её спальню, и оставил там в ловких руках миссис Литтон и Элис. Рейчел клонило ко сну, и её вполне устраивало, что всё делают за неё. Ни миссис Литтон, ни Элис не мучали её вопросами, за что она была им очень благодарна. Обе работали быстро, но трогательно не забывали о её ушибах.

Осторожно опустив Рейчел в сидячую ванну перед камином, они смыли грязь с её волос и бедного избитого и исцарапанного тела. Когда доктор Джиллис вошёл в спальню, Рейчел чувствовала себя чуть лучше. Она лежала в своей тёплой удобной постели, а худшие из её царапин были смазаны успокаивающей мазью.

В ожидании доктора виконт готовил пунш. Когда доктор вошёл в библиотеку, его высокий лоб был прорезан глубокими морщинами.

— По вашему лицу я вижу, что состояние моей жены гораздо серьёзнее, чем я предполагал.

— Вовсе нет, милорд, — поспешно успокоил его доктор Джиллис, принимая бокал горячего пунша и усаживаясь в кресло у камина. — Ваши предположения были очень точными. Как вы и сказали, у миледи сильное растяжение связок и ей придётся несколько дней полежать.

Мальчишеская улыбка стёрла хмурость с лица доктора.

— Я чувствую, что обязан предупредить вас: её светлость в штыки приняла предложение провести неделю в постели. Боюсь, она окажется трудной пациенткой, милорд.

— Можете спокойно предоставить все мне, — ответил виконт с решимостью в голосе, но с явно весёлым блеском в глазах. — А как насчёт остальных повреждений?

— Большинство из них лёгкие. Болезненные, конечно, но не серьёзные. Как вы знаете, она получила сильный удар по голове, но я не предвижу осложнений.

— А это возможно? — Только в этом вопросе виконт выдал тоном свою тревогу.

— В случае с вашей женой — нет. Хотя она ничего не помнит о самом несчастном случае, во всём остальном её сознание ясно. Может, со временем она вспомнит, что с ней произошло, может, никогда и не вспомнит. Там будет видно.

— Тогда что же именно вас беспокоит? — спросил Линфорд, не отрывая глаз от своего бокала.

— Ваша жена — молодая и здоровая женщина. Она быстро поправится. И меня тревожат не сами её повреждения, а их расположение. — Он снова нахмурился. — Вы сказали мне, что ваша жена упала с лошади. Вероятно, так и случилось. Большая часть ушибов находится с правой стороны тела. Если она упала с лошади, то упала на правый бок. Но шишка на голове расположена сзади и чуть левее середины. Также много синяков на рёбрах с левой стороны. Хотя… — он пожал плечами, — если одно из копыт задело её, то такие следы вполне могли остаться.

— Следовательно? — подсказал виконт.

Молодой доктор посмотрел прямо в фиолетовые глаза.

— Это мог быть несчастный случай, сэр. Но не исключайте возможность нападения на вашу жену. — Не дожидаясь ответа, он залпом выпил остатки пунша и поднялся. — Я заеду завтра ещё раз осмотреть леди Линфорд. Я дал ей настойку опия, так что до утра она не должна проснуться.

Вскоре после отъезда врача виконт отправился наверх в свою спальню. Перед его мысленным взором неотступно стояли две борозды, которые он заметил на узкой дороге. Верны ли подозрения доктора? Но кто, чёрт побери, мог желать зла Рейчел?

Виконт остановился перед её комнатой, увидел под дверью свет и вошёл. Элис сидела в кресле у кровати и шила при слабом свете масляной лампы.

При его появлении Элис хотела вскочить, но он жестом удержал её, тихонько подошёл к кровати и посмотрел на спящую жену. Синяк на щеке и две длинные царапины теперь, когда была смыта грязь, стали заметнее. Неосознанно он протянул руку и нежно провёл пальцем по её щеке.

Неужели подозрения доктора имеют под собой почву? — снова спросил он себя. Ни один разбойник никогда не выберет для засады такое место. Можно сидеть там целый день, и не дождаться ни души. Это просто глупо.

— Доктор дал ей какое-то лекарство, чтобы она спала, сэр, — прошептала Элис, — но миссис Литтон сказала, что мне лучше остаться на ночь здесь, вдруг она проснётся. — Девушка явно заметила тревогу в глазах виконта и вдруг решилась: — Сэр, вы думаете, это был несчастный случай?

— Её светлость дала понять, что это не так?

Девушка отрицательно покачала головой.

— Мисс Эм… её светлость сказала, что будто упала с Молнии, только… только…

— Что «только», Элис? — подбодрил её виконт. — Что тревожит тебя?

— Она никогда раньше не падала, сэр. Её светлость — хорошая наездница, а Молния — ласковая лошадь и не сбросила бы её, если бы…

— Если бы её не напугало что-то или кто-то, — закончил виконт. — Ты подозреваешь, что кто-то покушался на твою госпожу, Элис?

— И не в первый раз, сэр. Мисс Эм сказала мне, давно, что кто-то пытался убить её в ближнем лесу.

Признание Элис ошеломило виконта.

— Почему мне не сообщили раньше? — сурово спросил он, но, увидев испуг в глазах девушки, поспешил успокоить её: — Всё в порядке, Элис. Я не сержусь на тебя. Когда это случилось?

— Не помню точно, милорд. Может, через две-три недели после того, как вы привезли нас сюда.

— Что ещё ты можешь рассказать мне о том случае?

Она пожала хрупкими плечами.

— Я только помню, сэр, что госпожа вошла сюда как-то днём, очень бледная и напуганная, сказала, что кто-то стрелял в неё. Я говорила, что надо поставить в известность вас, милорд, но она не захотела. Сказала, что не уверена и не стоит поднимать шум.

— Элис, ты хорошо сделала, что сообщила мне. Спасибо. Не сомневаюсь, что мы узнаем больше в ближайшие дни, когда, твоей хозяйке станет получше. — Он погладил худое плечико. — А пока не будем донимать её светлость вопросами.

Сильно встревоженный, виконт лёг спать, но не скоро ему удалось заснуть. Элис молода, но не подвержена глупым фантазиям, и он не сомневался в правдивости её рассказа. Джиллис тоже, несмотря на молодость, разумный и компетентный врач. Ушибы Рейчел возбудили в нём достаточно подозрений, чтобы усомниться в несчастном случае.

Теперь он и сам начинал думать, что случившееся — не просто падение с лошади. Утром первым делом, решил он, необходимо вернуться на Блубелл-Ридж и более тщательно обследовать тропинку и склон, где нашли Рейчел.

Живя в поместье, виконт вставал рано, но на следующее утро проснулся позднее обычного. Он только закончил одеваться, когда раздался лёгкий стук в дверь и явно сердитый Пеплоу вошёл в комнату с сообщением, что внизу ждёт кузнец.

— Тренч? Какой дьявол занёс его сюда?

— Я пытался сам расспросить его, сэр. — Пеплоу презрительно фыркнул. — Ответ, который я получил, повторить невозможно. Достаточно сказать, что он хочет, нет, требует немедленной беседы с вами. Удалить его, сэр?

Губы его светлости дёрнулись.

— Вам понадобится помощь нескольких лакеев, чтобы удалить Джона Тренча, если он не пожелает подчиниться. Нет, я повидаюсь с ним. Проводите его в библиотеку. Я сейчас спущусь.

Как бы ни вёл себя Джон Тренч с Пеплоу, когда виконт вошёл в библиотеку, он выглядел далеко не воинственно. При виде его светлости кузнец вскочил, нервно теребя в огромных руках бесформенную шляпу.

— Простите за беспокойство, милорд. Но дело срочное.

— Не сомневаюсь, Тренч.

Виконт предложил смущённому посетителю снова сесть и спросил, что привело его в Линфорд-холл в такой ранний час. Ответ оказался неожиданным:

— Бен и кобыла её светлости, милорд. Сегодня я проснулся и обнаружил Бена у кухонной двери. Он весь дёргался и был очень возбуждён. Но наша Салли, это моя племянница, сэр, она понимает парня лучше многих. Они хорошо ладят. Ей удалось успокоить его, и он повёл нас на конюшню, сэр. И там — что бы вы думали? Лошадь её светлости, сэр! — Кузнец помрачнел. — Сильно раненная, бедняжка, сэр. Думаю, вам надо взглянуть. То есть если Бен подпустит. Совсем обезумел, как узнал, что я сюда иду.

— Мы отправимся немедленно. — Виконт подошёл к шнуру звонка. — Вы верхом? — Тренч утвердительно кивнул.

Большой чалый конь кузнеца не мог бежать быстро, и прошло достаточно времени, пока мужчины добрались до кузницы. Бен сидел перед конюшней. Увидев виконта, он тут же вскочил на ноги, заслонив огромным телом дверь.

— Ну-ну, успокойся, Бен, — сурово сказал кузнец. — Хватит глупостей! Его светлость хочет только посмотреть на кобылу. Всё в порядке.

На громкий голос дяди из кухни вышла Салли, пухленькая молодая женщина лет двадцати, с простым милым лицом и вполне способная управляться с мужчиной в два раза больше её, как быстро обнаружил виконт.

Она погрозила пальцем великану, как раздражённая школьная учительница.

— Ну, Бен, я же велела тебе прекратить эту чепуху! Ты знаешь, что его светлость никогда не обидит животное. — Салли обратилась к виконту: — Он почему-то вбил себе в голову, милорд, что вы хотите пристрелить кобылу. Разве вы это говорили?

Несколько секунд Линфорд озадаченно смотрел на женщину, затем вспомнил опрометчивую пустую угрозу, слетевшую с его губ накануне на ферме Хьюзов.

— Да, мисс Тренч, говорил, и это была большая глупость с моей стороны. — Он повернулся к Бену: — Я не обижу Молнию, обещаю. Можно взглянуть на неё?

Бен смотрел в глаза виконта, казалось, бесконечно долго, затем, будто удовлетворившись тем, что увидел, отступил в сторону.

При появлении Линфорда Молния тихо заржала. Он погладил гибкую шею и вдруг заметил на спине глубокую мокнущую рану.

— Господи! — прошептал он. — Как это могло случиться? Бен, где ты нашёл её?

— Думаю, я могу рассказать вам, — заявила Салли, подходя к Бену. — Он нашёл её в поле, когда вчера вечером шёл домой. Это я уже выяснила.

Виконт кивнул, вспомнив слова старшего Хьюза. Сэм сказал, что сын, видно, обнаружил очередное раненое животное, но, конечно, не мог знать, что это кобыла её светлости. Виконт посмотрел на Бена.

— Так ты привёл Молнию домой, а потом сюда. Она была осёдлана, когда ты нашёл её?

Парень утвердительно кивнул и, покопавшись в кармане куртки из грубого домотканого сукна, положил в ладонь виконта зловещий зазубренный кусок металла. Линфорд увидел на зазубринах следы высохшей крови.

— Ты выковырял это из её спины?

Бен снова утвердительно кивнул.

— Бедное животное! Неудивительно, что она сбросила её светлость. Такая боль! Бен, ты позаботишься о Молнии? Подержишь её здесь, пока рана не заживёт?

— Если кто и подлечит её, так только Бен, — вмешалась Салли, похлопав великана по руке. — Это значит, что он остаётся здесь, дядя Джон. И я не возражаю. Не люблю, когда он в темноте возвращается на ферму, как вы прекрасно знаете.

— Ага, девчонка, ты давно выискивала причину, чтобы оставить его здесь! — Огромные плечи кузнеца затряслись от смеха. — Ну, думаю, это разумно.

— Я оплачу все ваши расходы на Бена и лошадь.

— Вот это ни к чему, милорд. Бен зарабатывает на себя. А что нужно животному? Немного соломы да сена. — Джон Тренч снова посмотрел на зловещий кусок металла и нахмурился: — Я услышал в Линфорд-холле, что с миледи случилось несчастье, милорд. Чего я не пойму, так как эта бедная тварь столько времени выдерживала тяжесть её светлости с такой штуковиной под седлом? Я видел лошадь вчера, и мне показалось, что всё в порядке.

— Ответ прост… тогда её там не было. Она попала под седло по чьему-то злому умыслу после того, как миледи уехала от вас. — Виконт внимательно взглянул на кузнеца. — Когда я приезжал сюда вчера, вы сказали, что леди Линфорд собиралась вернуться домой через Блубелл-Ридж. Когда она говорила вам это, мог ли кто-то подслушать ваш разговор?

— Здесь всегда кто-нибудь крутится, милорд, — кузнец почесал голову. — Я не могу припомнить.

— Плохой человек, — отчётливо произнёс Бен.

— Да, Бен, — ответил виконт. — Тот, кто сделал это, — плохой человек, и я собираюсь найти его. — Фиолетовые глаза грозно сверкнули. — И когда найду… да поможет ему Бог… потому что от меня он помощи не дождётся!

Глава одиннадцатая

Рейчел раздражённо оглядела комнату. После трёх дней, проведённых в постели, спальня перестала казаться ей такой прелестной, как раньше. В дальнем конце Элис деловито убирала свежевыстиранное бельё. Рейчел нахмурилась. Конечно, она и подумать не могла о том, чтобы оскорбить чувства девочки откровенным признанием, но нежная забота горничной стала действовать ей на нервы.

И Элис, и миссис Литтон из сил выбивались, чтобы угодить госпоже, но факт оставался фактом: она не привыкла, чтобы вокруг неё суетились и выполняли все её желания. С самого раннего возраста она почти все делала для себя сама.

И привычку полагаться только на себя она высоко ценила и не готова была отказываться от неё на более долгий срок, чем вынуждали обстоятельства.

— Что-то не так, миледи? — спросила Элис, неожиданно обернувшись и заметив задумчивое выражение лица госпожи.

— Нет-нет, всё в порядке.

— Может быть, визит мисс Люси утомил вас, — предположила юная горничная, подходя к кровати. — Я думала, вам слишком рано принимать посетителей.

— Ты думала. Ты думала! — Рейчел сердито посмотрела на Элис. — Позволь мне уверить тебя, что визит Люси Мейтленд не только не утомил меня, а наоборот, воодушевил, развлёк и придал сил. Ничто не могло бы доставить мне большее удовольствие, чем надеть амазонку и отправиться с мисс Люси на верховую прогулку.

— Вы не могли бы это сделать, миледи, — со всей серьёзностью возразила Элис. — Вы нездоровы. Кроме того, ваша амазонка изорвалась, и её сожгли. Я говорила вам, разве вы не помните?

— Конечно, помню! — капризно оборвала её Рейчел. — Мои мозги не пострадали. А амазонка — мелочь! Сошьют другую.

— Нет надобности беспокоиться из-за этого, мисс Эм, — сообщила горничная, любовно разглаживая одеяла. — Кажется, его светлость уже заказал новую.

— Заказал? Как это мило с его стороны! — Рейчел взглянула на часы, и её довольная улыбка растаяла. — Где же его светлость? Обычно в это время он навещает меня.

— Он велел передать, что заглянет позже, миледи. Уехал куда-то с управляющим, как мне кажется.

Уехал? Неужели? — думала Рейчел, с самым невинным ангельским видом разглядывая ногти на левой руке. Затем вдруг отбросила одеяла и спустила ноги с кровати.

— Вам нужен ночной горшок, миледи?

— Нет! Мне нужна перемена обстановки. И немедленно! — решительно заявила Рейчел, засовывая стройные ножки в комнатные туфли. — И не смей спорить со мной! — приказала она, увидев, что Элис открыла рот. — Принеси халат!

Встревоженная Элис помогла хозяйке надеть халат.

— Но что скажет его светлость, мисс Эм? — воскликнула она в тщетной попытке урезонить свою неожиданно заупрямившуюся госпожу. — Вам велели неделю лежать в кровати. Вы знаете, что сказал доктор. А его светлость приказал, чтобы вы…

— К дьяволу приказы его светлости! Я ни минуты больше не собираюсь оставаться в этой тюрьме! — объявила Рейчел с такой непоколебимой решимостью, что Элис не посмела больше перечить ей и заботливо предложила руку для опоры.

Расстояние от спальни до лестничной площадки, казалось, значительно увеличилось, но, то прыгая на левой ноге, то осторожно перенося тяжесть на ещё болезненную, распухшую правую, Рейчел доковыляла до отполированных перил. Тяжело дыша, она опёрлась о балюстраду. Добравшись до лестницы, она не собиралась отступать.

Не обращая внимания на самодовольное выражение лица Элис, прямо кричащее «Я-же-говорила-что-вам-это-не-под-силу», она критически осмотрела перила, затем взглянула вниз в холл. Похоже, он пуст. Но лучше проверить, решила Рейчел, поворачиваясь к горничной:

— Спустись в холл и посмотри, есть ли там кто-нибудь.

Элис немедленно повиновалась и подтвердила, что в холле никто не прячется. Довольно улыбнувшись, Рейчел подобрала полы халата и, прежде чем Элис разгадала её намерение, задрала правую ногу, оседлала перила и легко соскользнула вниз по полированному дереву.

— Мне всегда хотелось это сделать, — призналась она, глядя на мир глазами озорного мальчишки, которому только что удалась особенно удачная проказа. — Как я завидую детям!

Выразить на лице неодобрение Элис не удалось, и она снова предложила госпоже руку, чтобы достичь цели путешествия — библиотеки.

Вскоре Рейчел, очень довольная, лежала на удобном диване, поставленном так, чтобы через окно был виден парк. Несколько подушек поддерживали её спину, тёплый плед прикрывал ноги, на столике рядом стоял бокал лимонада, а в руках — книжка, которую утром принесла Люси. Какое наслаждение!

Однако радость её оказалась недолгой. Не прошло и десяти минут, как дверь открылась, и в комнату тихо и довольно торжественно вошла экономка.

— Несомненно, Элис сообщила вам о моей маленькой авантюре, — улыбнулась Рейчел женщине, которую, к собственному удивлению, очень полюбила, но на этот раз не получила ответной улыбки. — Полно, миссис Литтон. Прекрасно зная мой характер, вы и не могли ожидать, что я покорно соглашусь на недельное тюремное заключение.

— Да, мадам, я и не ждала этого, — ответила экономка все с тем же мрачным видом. — Я восхищаюсь вашей силой духа, ведь вы выдержали целых три дня. Но не об этом я хотела поговорить с вами. — Миссис Литтон умолкла на мгновение, нервно сжав руки. — Я понимаю, что время выбрано неудачно, но… но я боюсь, что вынуждена искать новое место, и пришла спросить, не будете ли вы добры дать мне рекомендацию.

— Но почему? — Рейчел была ошеломлена. Кроме первых недель холодной официальности, когда они обе присматривались и оценивали друг друга, их отношения были очень дружественными. — Я… я думала, вы счастливы здесь. Если я что-то сказала или…

— Нет-нет, миледи! Ничего подобного, — поспешно уверила экономка. Её серые глаза наполнились слезами. — Никто не мог бы относиться ко мне добрее или…

Рейчел в смятении смотрела на неё. Ни один из детальных инструктажей леди Анны Нортон не подготовил её к подобной ситуации. Некоторое время она совершенно не знала, как быть, затем решила действовать ласково, но твёрдо, как если бы это была Элис.

— Успокойтесь, миссис Литтон, присядьте. Очевидно, что-то очень сильно расстроило вас, но я совершенно не понимаю, что бы это могло быть. Это имеет отношение к его светлости? Или к кому-то из слуг?

Утерев глаза, экономка отрицательно покачала головой.

— Нет, миледи, ничего подобного. — Поколебавшись секунду, она собралась с духом и, порывшись в кармане белого накрахмаленного фартука, протянула Рейчел сложенный листок бумаги, а сама присела на самый краешек кресла. — Вот из-за этого.

Рейчел развернула листок и нахмурилась, пробежав глазами криво накарябанное послание. Озадаченно она перечитала:

«Снова поистратился мадам Шарп. Если хотите, чтобы я держал рот на замке, принесите ещё пятьдесят. То же место в пятницу».

В полном недоумении Рейчел перевела взгляд на экономку, которая, к счастью, уже взяла себя в руки и уныло смотрела на неё.

— Боюсь, что я медленно соображаю, ибо не могу понять эту чепуху. Пятьдесят чего надо принести на то же место?

— Соверенов, миледи.

— А-а! Начинаю понимать. Во всяком случае, — поправила себя Рейчел, снова хмуро проглядывая записку, — мне так кажется. Теперь ясно, что это написано с единственной целью — получить деньги. Но кто такая миссис Шарп?

— Я, миледи. После смерти мужа я вернула себе девичью фамилию.

Рейчел некоторое время молча разглядывала экономку. Женщины, занимающие высшее положение среди слуг, могут быть замужними, но редко кто из них называет себя «миссис», если носит девичью фамилию.

— У вас были на это серьёзные причины?

— Да, миледи. — Экономка пристально смотрела на госпожу. — Кое-где ходили слухи, что я убила своего мужа, и я сочла разумным изменить фамилию, когда была вынуждена искать место прислуги.

— А вы действительно убили его? — спросила Рейчел так невозмутимо, что экономка не смогла подавить улыбку.

— Нет, миледи, не убила. Но если честно, должна признать, что не раз хотела это сделать.

— Ммм… Да, это можно понять, — задумчиво отозвалась Рейчел. — Я сама иногда испытываю подобное желание. — Её слова вызвали взрыв смеха обычно очень сдержанной экономки, и Рейчел одобрительно улыбнулась. — Вот так-то лучше. Теперь, я думаю, вам следует объяснить мне всё по порядку.

С некоторым облегчением экономка поудобнее уселась в кресле.

— Миледи, я начну с того, что меня вырастила очень милая тётушка. У неё был удобный дом в тихом, но не фешенебельном районе Лондона. Она пускала постояльцев, и когда я стала постарше, то оплачивала своё содержание, выполняя роль домоправительницы. После смерти тётя оставила дом мне, и я продолжала содержать пансион.

Однажды в доме появился Томас Шарп. Мы понравились друг другу, и, когда он сделал мне предложение, я совершила глупость и вышла за него замуж… и все, чем я владела, перешло к нему.

С неожиданным уколом боли Рейчел инстинктивно перевела взгляд на золотое колечко на своей левой руке.

— Да, миссис Литтон. Жизнь временами наносит чувствительные удары. — Она снова подняла глаза и, обнаружив, что экономка пристально смотрит на неё, поспешно спросила: — Несомненно, вскоре после свадьбы вы узнали истинный характер вашего мужа?

Экономка утвердительно кивнула.

— Я знала, что он любил выпить, миледи, но не представляла, что это значит. Трезвым он был достаточно мил, но когда выпивал… — Её глаза стали суровыми. — Примерно через год после нашей свадьбы Томас потерял работу — он был клерком в одной транспортной компании, — и мои сбережения быстро иссякли. Шарп начал продавать мебель, чтобы оплачивать карточные долги и другие развлечения. Единственный доход давал мой пансион, но время шло, дом ветшал, и я уже не могла проявлять разборчивость в постояльцах. — Опустив глаза, экономка уставилась на ковёр. — Как-то вечером он явился домой совершенно пьяный и, как обычно, потребовал денег. Когда я сказала, что ничего нет — даже на еду, он пришёл в ярость. Я выбежала из комнаты на лестничную площадку. Шатаясь, он последовал за мной. Должно быть, он зацепился за ветхий ковёр, потому что упал с лестницы и сломал себе шею.

— Но разве можно винить вас за это? — ошеломлённо спросила Рейчел, и экономка горько улыбнулась.

— Миледи, Бог не наградил меня красотой, но я была сильна духом. Когда я вышла замуж за Томаса Шарпа, мне было уже тридцать. Я была независимой и трудолюбивой женщиной. Я нелегко покорялась требованиям мужа. За пять лет нашей совместной жизни было много громких ссор, и нашлось немало охотников подтвердить это. Меня отвезли в Главное полицейское управление на Боу-стрит, и ни один из моих жильцов не выступил в мою защиту; правда, меня отпустили за неимением доказательств.

— А грязь прилипает, — тихо сказала Рейчел.

— Совершенно верно, миледи. После дознания я вернулась домой и обнаружила, что последние жильцы исчезли, забрав почти всю оставшуюся мебель. — Она горько усмехнулась. — Прелестная была семейка!

Муж, жена и их отвратительный сын. Ренфилды, если память мне не изменяет.

— Вы не обратились к властям?

— Нет, миледи. Я была по горло сыта полицейскими с Боу-стрит. Но я сделала всё, что могла: продала дом и заплатила долги мужа. У меня почти ничего не осталось. — Увидев сочувствие в глазах Рейчел, экономка улыбнулась. — Всё сложилось не так плохо, миледи. Подруга моей тёти — добрая душа — удачно вышла замуж и взяла меня в экономки. Но я не могла отделаться от прошлого. Когда бы мы с ней ни выходили, непременно наткнёмся на кого-то, кто узнает меня. В конце концов, я решила, что лучше мне уехать из Лондона. Я взяла снова свою девичью фамилию, и мне повезло получить место экономки в доме леди Фицнортон, где я и оставалась десять лет до её кончины. Её сын, сэр Лайонел, написал мне блестящую рекомендацию, и я получила место здесь. — Она посмотрела на свою госпожу, молча разглядывавшую письмо. — Моё прошлое догнало меня, миледи. Я никогда не думала, что придётся рассказывать все это, но… но… Я немедленно уеду, если вы пожелаете. Если бы вы были так добры, чтобы написать мне рекомендацию, я бы…

— Нет, миссис Литтон, я не нахожу возможным выполнить вашу просьбу, — резко прервала Рейчел и посмотрела прямо в глаза удручённой женщине. — Если, конечно, вы несчастливы здесь и действительно хотите уехать.

— О нет, миледи. — Лицо миссис Литтон просветлело. — Я всегда была счастлива здесь, и ещё больше после вашего приезда. Я знаю, что вначале, должно быть, держалась отчуждённо, но только потому… ну… потому, что я не совсем знала… О Господи! — закончила она в замешательстве, чем вызвала озорные искры в прелестных глазах её светлости.

— Потому что вы не знали, чего ожидать от рыжей фурии с горящими глазами, ворвавшейся в дом в тот день, и удивлялись, как Бог, во всей своей доброте, мог нанести вам ещё один сокрушающий удар.

Щеки пожилой женщины вспыхнули виноватым румянцем, она, заикаясь, попыталась все отрицать, и Рейчел расхохоталась, но быстро посерьёзнела.

— Вы не хотите покидать нас, миссис Литтон, а я со своей стороны не вижу, почему вы должны это делать. Конечно, долг обязывает меня поговорить с мужем, но я уверена, что он не попросит вас искать другое место. Однако, если после моих откровений такое случится, я могу предложить вам работу в моём доме в Сомерсете.

— О миледи, благодарю вас! Я была бы счастлива поехать туда и…

— Не спешите, — прервала Рейчел. — Вы дали мне все основания полагать, что предпочли бы остаться здесь, но необходимо подумать над тем, как избавиться от требований этого бесчестного человека.

Миссис Литтон заметно побледнела.

— Да, миледи. Именно поэтому я и подумала, что лучше всего уехать. Это не первое письмо, и у меня просто больше не осталось денег.

— Когда вы получили первое требование?

— Примерно за два месяца до вашего приезда, миледи.

— И сколько их вам пришлось удовлетворить?

— Это третье. Мне передал его один из лакеев. Как и все остальные, его нашли перед парадной дверью.

— Понимаю. Вы можете представить, кто стоит за этим? — (Экономка отрицательно покачала головой.) — Предположим, что его светлость не будет возражать, а вы решите остаться. Тогда я бы посоветовала вам довериться Пеплоу. В нём вы найдёте верного союзника. Если среди слуг начнут распространяться слухи, он сумеет заткнуть рты сплетникам.

Некоторое время спустя, когда миссис Литтон, совершенно успокоившись и более счастливая, чем когда-либо прежде, покинула комнату, Рейчел вернулась к своему роману. Сложная интрига так увлекла её, что она не слышала, как открылась дверь, и не почувствовала, что пара фиолетовых глаз смотрит на неё с крайним неодобрением.

— Какого дьявола! Что вы здесь делаете, мадам?

Рейчел вздрогнула и выплеснула лимонад на халат.

— Чёрт вас побери, Линфорд! Неужели обязательно подкрадываться так тихо? — Поставив бокал на столик, Рейчел стала вытирать халат носовым платком. — Видите, что вы натворили!

Муж медленно приблизился к ней. Его лицо было мрачнее тучи.

— Ну?

Она лукаво взглянула на него.

Он никогда раньше не замечал в ней склонности к обычным женским уловкам, и это его позабавило.

— Я же знала, что вы сердитесь не всерьёз, — победно заявила она, заметив предательское дрожание красивых губ. — Как вам известно, я не выношу ограничений, Линфорд. Я бы сошла с ума, если бы ещё хоть секунду провела в своей спальне.

— Доктор Джиллис велел вам оставаться в постели не ради его собственного удовольствия, дорогая. Как и я. Лодыжка не заживёт, если вы не дадите ей покоя.

— Знаю. И обещаю, что больше не буду, так что можете не ворчать.

— Она называет это ворчанием, — пробормотал виконт, поднимая глаза к небесам и направляясь к столику с графинами. — Ваше счастье, дорогая, — продолжал он с несомненной угрозой в голосе, — что я точно знаю, насколько серьёзны ваши ушибы. — Он вернулся к дивану с двумя бокалами вина. — Вот, и постарайтесь не пролить это.

Рейчел сердито сверкнула на него глазами, но не позволила вовлечь себя в перепалку и молча смотрела, как он придвигает к дивану низкую скамеечку и садится, вытягивая перед собой длинные ноги. Его глаза оказались почти на одном уровне с её глазами.

— Что вы читаете?

— О, просто роман, который Люси принесла мне. — Подняв книгу с колен, Рейчел положила её на столик рядом с бокалом вина, и её взгляд упал на письмо. — Боже милостивый! Я совсем забыла. Вот, Линфорд, прочитайте!

Он бросил взгляд на письмо и стал искать монокль.

— И кто же эта мадам Шарп?

— Вы не поверите. Миссис Литтон! — Рейчел пересказала всё, что произошло между ней и экономкой. Закончив свой рассказ, она умоляюще посмотрела на мужа, не проронившего ни слова. — Я сказала ей, что должна ввести вас в курс дела, но… но вы же не уволите её. Правда?

— Надеюсь, не придётся. — Он снова взглянул на письмо. — Пятница послезавтра. Я поговорю с ней сам, посмотрим, что она мне скажет. Если повезёт, может, мы поймаем этого негодяя. Шантаж, — одно из самых гнусных преступлений.

— Я знала, что вы так и сделаете, — обрадовалась Рейчел, но тут же недоуменно нахмурилась. — Человек, который писал это, явно невежествен, но бумага хорошего качества. О, она могла бы быть и вашей!

— Бумага, возможно, дорогая, но в моих ящиках вы наверняка не найдёте чернил такого цвета. — Он с отвращением посмотрел на ядовито-зелёные строчки. — И я знаю единственный дом, где пользуются такими вульгарными чернилами. У Мейтлендов.

— Но вы же не думаете, что письмо послал кто-то из них?

— Конечно, я не подозреваю членов семьи, но один из слуг вполне мог это сделать. — Виконт пожал плечами. — Бесполезно гадать. Сначала я выясню, где она оставляла деньги.

— Линфорд, эта бедная женщина рассталась со всеми своими сбережениями. — Рейчел печально покачала головой. — Я давно чувствовала, что её что-то гнетёт. Как жаль, что она не доверилась мне раньше.

— Я не сомневаюсь, что вы бы с радостью сами заплатили шантажисту.

— Нет! — пылко воскликнула Рейчел, но улыбнулась. — Хотя должна признать, что чуть не предложила миссис Литтон возместить её потери. Линфорд, у меня денег больше чем нужно, а у этой бедной женщины теперь ничего нет. Это несправедливо. Только не думаю, что она взяла бы, даже если бы я предложила.

Виконт бросил на жену пытливый взгляд.

— Рейчел, деньги совсем ничего не значат для вас?

— Ну, так бы я не сказала. Очень приятно сознавать, что имеешь достаточно на свои нужды, но… — она пожала плечами, — я никогда не жаждала богатства.

— И не возмущаетесь теми, кто получает большое состояние?

— Конечно, нет. Почему я должна возмущаться?

Линфорд так напряжённо смотрел на неё, что она не смогла отвести взгляд.

— Я сам пришёл к такому же выводу несколько недель назад, когда мы стояли в спальне вашего старого дома. Вы солгали мне, Рейчел, не правда ли? Шесть лет назад вы сбежали от меня не потому, что ваш отец оставил своё состояние мне.

Молча проклиная себя за то, что так глупо попалась в расставленную ловушку, Рейчел с трудом отвела взгляд от слишком проницательных фиолетовых глаз. Теперь бесполезно даже пытаться отрицать.

— Да, — признала она, прерывая затянувшееся молчание.

— Тогда почему вы оставили меня, Рейчел? — Он накрыл ладонью тонкие белые пальцы, нервно теребящие плед. — Почему вы прятались от меня шесть долгих лет? Чем я вызвал такую неприязнь?

— Я не… я никогда… О, тут совсем не то! — От волнения и растерянности она заговорила слишком резко. — Я была так юна, совсем ребёнок. Что я понимала в таких вещах?

— Каких вещах, Рейчел? — настаивал он, полный решимости узнать правду. — Я не верю, что вы все ещё меня ненавидите. И полагаю, что мы стали… друзьями. Если каким-то поступком я невольно обидел вас, то могу только сказать, что безмерно сожалею, но, поверьте мне, я сделал это без злого умысла. Рейчел, шесть лет, что мы жили врозь, я страдал. Разве я не имею права знать, за что терпел злые намёки и косые взгляды? Почему все те годы не мог вести нормальную жизнь, всё время гадая, живы вы или мертвы… никогда не позволял себе серьёзно взглянуть ни на одну добродетельную женщину, зная, что всё кончится разбитым сердцем? Вы считаете неразумным моё желание получить объяснение?

До этого момента Рейчел никогда не задумывалась над последствиями своего поступка. Теперь она пристально смотрела на красивую руку, нежно, но крепко сжимавшую её пальцы.

— Нет, — тихо сказала она. — Я не считаю это неразумным. Вы имеете право. Однако вы должны поверить, что и у меня не было злого умысла. Я сбежала от вас и не возвращалась не из детского каприза или мелочной мести.

— Когда я узнал вас, дорогая, такая возможность даже не приходила мне в голову.

Она откинулась на подушки, и он успел заметить слабую улыбку, прежде чем её прелестные глаза затуманились, а взгляд стал рассеянным, отсутствующим.

— Всё кажется таким далёким, словно случилось в другое время с другим человеком. Та девочка была не я, Линфорд. Она была одинока, нелюбима. Её единственными друзьями были слуги, и она полюбила одну из гувернанток, добрую женщину, которая иногда давала ей почитать романы. Какой грех, по мнению отца!

В те чудесные дни, когда хозяин дома отсутствовал, девочка брала одну из этих недозволенных книг в сад и читала о рыцарях в сверкающих доспехах, о дамах, о драконах и замках. Время от времени она поднимала глаза на проезжающих мимо ворот.

В один прекрасный день она увидела высокого юношу на, скажем, чтобы не нарушать стиль, горячем коне. Он заглянул в парк и, приподняв шляпу, улыбнулся ей. Как красив был этот рыцарь в сверкающих доспехах! Какое блаженство было бы оказаться в его объятиях, на этом коне и умчаться в его замок!

Шли годы, но наша героиня не забывала своего прекрасного рыцаря. Очень редко, если удача улыбалась ей, она видела, как он проезжал мимо верхом, иногда один, иногда в компании друзей.

Затем в один волшебный день он оказался в отцовской спальне. Что он делал там? Зачем пришёл? Её сердце колотилось так громко, что он просто должен был слышать… О чём они говорят? Брак? Неужели рыцарь её мечты хочет жениться на ней? Нет, этого не может быть! Но это… это оказалось правдой!

Её смех прозвучал безжалостно. Линфорд уныло взглянул на неё.

— Рейчел, я…

— Нет, не прерывайте. — Она выдернула руку из-под его руки и предостерегающе подняла её. — Отсюда история нашей героини становится гораздо интереснее. Продолжим: прекрасный рыцарь поселил юную новобрачную в роскошно обставленном замке, но недолго оставался с ней. Вскоре после того, как умер старик отец, он уехал, оставив её на попечение кузины.

Его дальняя родственница, добрая душа, к сожалению, была глуповата и любила посплетничать, особенно со своей горничной. Однажды наша юная героиня проходила мимо спальни этой дамы. Дверь была приоткрыта, и она ясно услышала:

«…безусловно, он женился на ней только ради денег. Всем это ясно. Она, конечно, милое дитя, но совсем не во вкусе Линфорда. Его всегда тянуло к искушённым дамам с пышными прелестями и не очень высокими моральными принципами. Попомните мои слова: он вернулся на Гровенор-сквер, чтобы предаться своим удовольствиям…»

Губы Рейчел скривились в далеко не приятной улыбке.

— Бедная, бедная маленькая героиня. Она не хотела в это верить. Нет, то, что она услышала, не может быть правдой. Деньги? Какие деньги? У её отца не было никаких денег. Старый дом и поношенная одежда девушки тому доказательство.

И муж любит её. Конечно же, любит! Разве он не отвёл ей самую прекрасную спальню, тёплую и богато обставленную? Разве он не обещал ей красивые новые платья? Конечно же, он любит её, как же иначе?

Как это ни прискорбно, наша героиня была наивна, но ни в коем случае не слабоумна. Пагубные семена сомнения пустили крепкие ростки, и она решила выяснить правду. Она найдёт своего рыцаря в сверкающих доспехах… своего спасителя… великую любовь своей жизни. Она услышит из его уст отрицание этой злобной клеветы.

Линфорд громко вздохнул.

— Так значит, вы действительно приехали в Лондон с единственной целью — найти меня?

Рейчел оторвала взгляд от воображаемого пятна на стене, к которому он был приклеен с самого начала её печальной повести, и устремила его на мрачное лицо виконта.

— Вы это обнаружили?

— Да. —Его голос звучал также мрачно. — Весной в Лондоне я заручился помощью одного человека, чтобы найти вас. Он узнал о юной девушке, сбитой каретой. Это были вы, не так ли?

— Да.

— Вы были серьёзно ранены?

— Я получила удар по голове и потеряла сознание. — Она искренне рассмеялась. — Кажется, у меня устойчивая склонность к подобным происшествиям.

На лице виконта не появилось даже подобия улыбки.

— И дама в карете была, как я полагаю, леди Анна Нортон? — Рейчел кивнула, и виконт нахмурился ещё сильнее. — Почему она не сообщила мне о том, что случилось с вами?

— Сначала потому, что она не знала, что я ваша жена. Потом, когда узнала, я сказала, что навсегда исчезну из её жизни, если она попытается связаться с вами.

— Почему? — сердито спросил он. — Из-за слов глупой старой сплетницы?

— Вы смеете отрицать правду её слов? — Голос Рейчел резанул его, как отточенный клинок. — Разумно, Линфорд, — похвалила она, поскольку он не попытался возразить. — Не из-за чужих слов, а потому, что я не могла не поверить собственным глазам.

Она умолкла на некоторое время, легко различая в его глазах недоумение и некоторую насторожённость.

— В конце концов, я добралась до Гровенор-сквер. Где-то вдали послышался бой часов на церковной колокольне. Прежде чем бой смолк, дверь одного из прекрасных домов открылась, и на улицу вышел мужчина. Вы прошли мимо меня, Линфорд. Вы были так близко, что я могла коснуться вашего плаща. И сегодня я не могу сказать, почему не окликнула вас, но не окликнула. — Она тряхнула головой. — Может, так распорядилась судьба. Я последовала за вами. Я так устала, а вы шли так бесконечно долго, но в конце концов, дошли до своей цели — маленького, но фешенебельного жилища в конце… — она небрежно взмахнула рукой, — …не имеет значения. Я не помню названия улицы. Я ждала вас, но вы не появлялись.

Через какое-то время, замёрзнув и почти совсем лишившись сил, я обошла дом. Почему я просто не постучала и не попросила позвать вас, я так никогда и не узнаю. — Она пожала плечами. — Но я была очень робкой в те дни; возможно, я боялась вашей реакции… Возможно, снова вмешалась судьба.

За домом был маленький сад. Ветви крепкого молодого дерева тянулись до узкого балкончика. Я вскарабкалась по дереву на балкон. — Её голос звучал теперь совершенно невыразительно. — Через щель в шторах я увидела вас: вы сидели на диване, целуя и лаская обнажённое пышное тело вашей любовницы.

Виконт не попытался заговорить, не попытался ничего отрицать. Ни на одном лице Рейчел прежде не видела выражения такого безысходного отчаяния и, дай Бог, никогда больше не увидит.

— Теперь вы знаете правду, Доминик, — тихо сказала она, и только гораздо позже он понял, что тогда она впервые назвала его по имени. — Можно сказать, что в ту ночь девочка умерла. Но она возродилась и изменилась так, что вы бы никогда не узнали её… и действительно не узнали, увидев её снова.

— Рейчел, второй раз вы приехали в Лондон, только чтобы увидеть меня? — Его голос в отличие от лица не выразил никаких эмоций.

— Да, — честно ответила она.

— Что бы вы сделали, если бы я не обнаружил, кто вы?

— Я бы вернулась в Сомерсет и написала бы вам. Я намеревалась предложить вам именно то, что предложили вы, — расторгнуть брак, которого вообще не должно было быть.

Он опустил глаза, но она успела заметить в них все ту же тоску. Ей бы хотелось утешить его. Но что она могла сказать? Он потребовал объяснений, и он их получил. На её взгляд, на этом в деле можно поставить точку.

Рейчел отправилась спать, чувствуя, словно огромная тяжесть свалилась с её души. Она запретила себе раздумывать над своими болезненными, унизительными признаниями и заставила себя, может в сотый раз, попытаться припомнить детали недавнего несчастного случая.

Прошло уже четыре дня. К этому времени она вспомнила поездку к кузнецу, вспомнила, как поднялась на гору и спешилась, чтобы посмотреть на ручей. С отвратительной ясностью она помнила всё, что случилось после того, как Линфорд влил ей в горло бренди.

Но не могла вспомнить сам инцидент. Доктор Джиллис уверил, что со временем ей это удастся. А Линфорд вообще ни разу не упомянул о случившемся, что было странно.

К её разочарованию, усилия вспомнить что-то ещё оказались тщетными, и вскоре она прекратила попытки, отдавшись целительным объятиям сна. Ей приснился дом в Сомерсете, старый грум, научивший её ездить верхом, первая встреча с Молнией, подаренной любимой благодетельницей в день её совершеннолетия.

Какое чудное создание её Молния! Такая ласковая, такая игривая! Восхищённо улыбаясь, она подошла к лошади. И вдруг всё изменилось. Клубящийся серый туман поглотил её, и пелену прорвал стук копыт.

Она села в седло. Лошадь встала на дыбы, дико вращая глазами… Боль! Лодыжка… она сломана? Там кто-то есть… угрожающая тень нависла над ней… Доминик, спаси меня! Не позволяй ему подходить ко мне!..

— Рейчел! Рейчел, проснитесь! Я здесь! Вы в безопасности!

Он рядом. Она почувствовала успокаивающую силу его рук, нежно укачивающих её, и прижалась к нему, как испуганный ребёнок, боясь отпустить, чтобы не вернулся тот, другой, что напал на неё.

— Дорогая, это был сон. Всего лишь плохой сон.

— Нет, Доминик, не сон. — Теперь Рейчел совершенно проснулась и пришла в себя. Она оторвала голову от его тёплой широкой груди и взглянула ему в глаза. — Доминик, это не был несчастный случай. Там кто-то был. Я вспомнила. Я видела пару крепких рабочих сапог, а потом потеряла сознание. — Он не ответил, и, несмотря на полумрак, она различила его насторожённый взгляд. — Вы знали, не правда ли?

— Да, знал, — признался виконт. — Но не хотел говорить вам так скоро после нападения. И не хотел говорить о ране, которую получила Молния.

— Она ранена? Серьёзно?

— Нет, — поспешил успокоить он. — Глубокий порез на спине. Прекрасно заживает, но боюсь, что останется шрам.

Рейчел снова положила голову на его грудь, озадаченно нахмурилась.

— Как это произошло?

— Кто-то подложил под седло острый кусок железа. Вот почему она сбросила вас.

Рейчел прищурилась.

— Мне кажется, я знаю, когда это случилось. Я чувствовала, что меня преследуют, Доминик. Я привязала Молнию к дереву и отошла к обрыву. Я слышала её ржание, будто её что-то встревожило. — Рейчел глубоко вздохнула. — Но кто мог желать мне зла? И почему?

— Не знаю, Рейчел. Но собираюсь выяснить. — Он стал ласково гладить её длинные тёмно-рыжие локоны. — Не думайте больше об этом. Засните. Вам нечего больше бояться.

Пока вы здесь, подумала она и вспомнила кое-что приятное.

— Ведь вы не первый раз пришли ко мне. Вы были в моей комнате в ночь бури, не правда ли?

— Я услышал ваши крики. Вы были напуганы. Я не мог оставить вас в таком состоянии.

Её глаза затуманились.

— Вы так добры ко мне, Доминик. Так… так добры.

— Ну, просто кладезь добродетелей, не так ли?

Она не видела его самоуничижительной усмешки, но ясно различила горечь в голосе.

— Вы думаете о том, что я рассказала. Но вы не должны огорчаться. Прошлое нельзя изменить, так что лучше его забыть.

— Вот это, моя дорогая, мне никогда не удастся, — ласково прошептал он.

Глава двенадцатая

Неделю спустя виконт Линфорд сидел за письменным столом в библиотеке, читая только что написанное письмо. Все последние дни были полны разочарований.

Его усилия установить личность мерзавца, шантажировавшего экономку, оказались тщетными. Хитрости этому негодяю не занимать. Для получения своей наживы он очень ловко выбрал открытый участок линфилдской дороги.

Виконт приказал Джему и ещё одному груму по очереди следить весь день с ближайшей выгодной позиции — из зарослей в пятистах ярдах от дорожного указателя, за которым надо было положить деньги.

Линфорд сам приехал туда верхом очень рано на следующее утро и обнаружил, что груда камней разворочена, а кошелёк, правда на этот раз с мелкими камешками, а не монетами, исчез. Как же он хотел поймать негодяя, но пришлось удовлетвориться тем, что хоть удалось вырвать миссис Литтон из когтей шантажиста. Те, кому она боялась рассказать о своём прошлом, теперь все знали и решительно поддержали её. Теперь ей нечего было бояться.

Однако виконта совершенно не удовлетворили результаты расследования нападения на жену. Тщательный обыск места, где это случилось, не пролил свет на происшедшее.

Известие о нападении на виконтессу быстро разнеслось по округе, и многие пришли подтвердить, что видели её светлость тем самым днём скачущей на Молнии через Линфилд, но никто не мог сказать, преследовал ли её кто-нибудь.

Красивые губы виконта скривились в печальной улыбке. История явно имеет привычку повторяться. Его усилия получить информацию, касающуюся Рейчел, закончились так же безуспешно, как и шесть лет назад. Однако на этот раз, он не собирался сидеть сложа руки и пускать все на самотёк. Пора заручиться помощью специалиста, и он точно знал человека, достаточно настойчивого, чтобы раскопать правду.

Виконт снова взялся за перо и начал писать адрес — и тут услышал, что кто-то приехал. Вскоре из холла донёсся знакомый низкий весёлый голос. Затем дверь библиотеки широко распахнулась, и мистер Чарлз Чефингем степенно вошёл в комнату, щеголяя одним из своих ослепительных жилетов.

— Какой приятный сюрприз! — Линфорд встал из-за стола и сердечно пожал руку Чефи. — Нет надобности говорить, как я счастлив видеть вас, старина, но что привело вас сюда? — Его радушная улыбка померкла. — Надеюсь, с Хетти ничего не случилось?

— Нет-нет. Она в добром здравии, — поспешил успокоить его Чефи, удобно размещая своё большое тело в одном из кресел у камина. — Все прекрасно. Только что гостил у неё две недели в Бате. Мне вполне хватило. Всегда терпеть не мог этот городишко.

Виконт наполнил два бокала мадерой и вручил один нежданному гостю, затем уселся в кресло напротив.

— Вы надолго к нам?

— Всего на одну ночь, мой мальчик. Завтра должен быть в Лондоне. Я бы не свалился вам на голову, но обещал Хетти, что загляну, Видите ли, она всё ещё тревожится об этой девочке. Я говорил ей, что вы вполне способны присмотреть за своей женой, но… ну, вы же знаете вашу тётю. Она обожает эту вашу малышку жену. И беспокоится без всяких причин.

— У неё есть веская причина для беспокойства. Я оказался плохим защитником, — мрачно ответил виконт и затем рассказал обо всём, что случилось с Рейчел.

По мнению Линфорда, одним из самых привлекательных качеств мистера Чефингема было его спокойное добродушие. Однако сейчас, глядя на Чефи, мирно смакующего вино, словно ему сообщили нечто не более важное, чем последний писк моды в завязывании галстука, виконту понадобилось призвать на помощь всю силу воли, чтобы не залепить гостю хорошую затрещину.

От вполне возможного нападения и резкой обличительной речи, уже готовой сорваться с уст его светлости, Чефи спасло появление виконтессы в прелестном вишнёвом костюме для прогулок. Она вошла в библиотеку, опираясь на толстую палку. Чефи вскочил с замечательной для человека таких размеров ловкостью и удивил, как виконта, так и его жену, запечатлев на её щёчке отеческий поцелуй.

— Как я рада видеть вас, Чефи! Надеюсь, это не мимолётный визит.

— Боюсь, именно так, дорогая. Гостил у Хетти в Бате, а утром отправляюсь в Лондон.

Ковыляя к дивану, Рейчел заметила мелькнувшую в глазах гостя тревогу.

— Несомненно, Линфорд сообщил вам о моём… э… несчастном случае. Да, вижу, что сообщил, — продолжала она, бросив быстрый взгляд на мужа. — Мне очень не повезло, но давайте оставим эту малоприятную тему. Расскажите мне, как Хетти. — Рейчел слегка нахмурилась, глядя на вновь устраивавшегося в кресле Чефи. — Может, у меня разыгралось воображение, но, судя по её последнему письму, она не очень счастлива.

— Ах! Вы просто умница. Да, моя дорогая, не думаю, что Хетти счастлива. Она пыталась не подавать виду, но меня ей не одурачить. Она сожалеет, что покинула Суррей, но не желает признать свою ошибку.

— Я так и знала. — Рейчел задумчиво посмотрела на гостя. — Как жаль, Чефи, что вы убеждённый холостяк. Если бы вы женились на Хетти, она получила бы прекрасный предлог вернуться в свой любимый Суррей.

Линфорд не мог сидеть, сложа руки, видя, как загоняют в угол его собрата, и быстро пришёл на помощь Чефи, изменив тему разговора:

— Рейчел, где вы были сегодня днём?

— У Холэмов, — шаловливо улыбнулась она. — Очень удобно разъезжать в вашем экипаже, Доминик, и я не хочу показаться неблагодарной, но с нетерпением жду, когда мне разрешат ездить верхом.

— Вам недолго осталось ждать, дорогая. Молния быстро поправляется, но думаю, что ещё с неделю мы не рискнём надеть на неё седло. Конечно, если вы будете вести себя хорошо и слушаться доктора, ваша нога к тому времени заживёт.

Рейчел очень хотелось возразить, но она сдержалась. Линфорд прав. Хоть она и подтрунивает над своими ушибами, но даже сейчас они довольно чувствительны и причиняют ей неудобство: она не может долго ходить без палки и очень быстро устаёт. И вечером она удалилась к себе сразу после ужина, оставив джентльменов наедине.

Линфорд провёл гостя в библиотеку, где они стали коротать вечер за приятным разговором и картами. Во время игры в пикет мистер Чефингем заметил, что виконт слишком часто берётся за графин с бренди.

— Чертовски неприятное происшествие с вашей женой, Линфорд, — неожиданно сказал он. — Никак не пойму, как кто-то смог поднять руку на такую милую девушку. Искренне надеюсь, что вы найдёте негодяя. — Он покачал головой. — Я бы очень хотел помочь.

— Вы можете помочь, Чефи, — ответил виконт после секундного колебания, — если завтра в Лондоне лично передадите моё письмо. Я снова обращаюсь к тому сыщику, которого нанимал раньше. Стаббз — хороший человек и не замедлит приехать, но мне было бы спокойнее знать наверняка, что он получил моё письмо.

— Считайте, дело сделано, мой мальчик. Мне не нравится думать, что с вашей маленькой женой ещё что-нибудь может случиться. — Его большой живот заколыхался от беззвучного смеха. — Она мне не сразу понравилась, как вы знаете. Только когда она пожила у Хетти, я полюбил её. Увидел, что она искренне любит вашу тётушку. Должен признать, мой мальчик, она здорово смутила меня, когда предложила жениться на Хетти. Господи! Мне было так неловко.

Виконт улыбнулся:

— Я заметил.

— Да, ну… — Мистер Чефингем дёрнул галстук, вдруг показавшийся ему очень тесным. — Хетти не нужен муж, просто друг. Мне показалось, что она надеется убедить Рейчел жить с ней.

— Может, так и будет, — ответил Линфорд и слабо улыбнулся в ответ на недоуменный взгляд Чефи. — Рейчел вернулась сюда не по своей воле, мой друг. Можно сказать, я… э… похитил её, потом убедил остаться, пообещав расторгнуть брак… предложил ей способ избавиться от мужа, которого она находит достойным всяческого презрения.

Как и раньше, Чефи не ответил на ошеломительное признание его светлости. Он просто сидел, не отрывая глаз от ковра. Однако на этот раз Линфорд не испытал враждебности к старому другу.

Откинувшись на спинку кресла, он уставился на остатки бренди в бокале, затем рассказал молчаливому собеседнику, почему шесть лет назад юная виконтесса Линфорд сочла невозможным для себя оставаться в доме мужа.

— Какая ирония судьбы! — воскликнул виконт, снова берясь за графин. — Единственная женщина, с кем я мог бы счастливо провести остаток жизни, оказалась той девочкой, на которой я женился. Никогда бы не поверил в то время, что встретил свою единственную женщину. Обойди я весь свет, не нашёл бы ей равной. — Он печально вздохнул. — Я женился, чтобы спасти дом своих предков, а теперь, не задумываясь, расстался бы со всем этим, чтобы только сделать её своей… своей женой.

— А? — заморгал Чефи. — Вы хотите сказать, что… что вы никогда…

— Да, наши брачные отношения были зафиксированы только на бумаге, — признал его светлость, снова улыбнувшись изумлению Чефи. — Вы же помните, какой она была, когда мы поженились? Она казалась такой юной даже для своих лет. Я не мог совратить ребёнка. Конечно, жалкое оправдание. Если бы я серьёзно отнёсся к своим супружеским обязанностям, то, может, не искал бы удовольствия в объятиях женщины, имени которой даже не могу вспомнить. Но я выбрал другой путь и дорого заплатил за невнимание к юной жене… и буду платить до конца моих дней.

— Нет, если вы тот мужчина, каким я вас считаю, — бодро возразил Чефи. — Вполне понятно, почему девочка бросила вас, Линфорд. Господи! Не могу винить её за это. Но теперь она здесь, не важно, по какой причине, и она любит вас, мой мальчик. Любому дураку это видно. Не поддавайтесь старомодному представлению о рыцарском благородстве. Не вздумайте упустить то, что вам дороже всего. Если вы позволите ей уехать, вполне вероятно, другой шанс вам никогда не представится.

Линфорд с огромным удовольствием последовал бы совету старшего друга, но все последующие дни он тщетно искал хоть намёк на то, что Рейчел готова на более близкие отношения.

Она всегда мило улыбалась, но ни разу он не заметил ни манящего взгляда, ни поощрительного жеста, которые дали бы ему надежду на то, что она готова выполнить супружеские обязанности до конца. Нет, дружба — вот всё, что нужно от него Рейчел, чувствовал он. И он решил стать ей хорошим другом и лучшим защитником, чем был прежде.

Рейчел покорно подчинялась всем ограничениям, наложенным на неё вдруг ставшим очень властным мужем. Ей теперь не разрешалось выезжать в экипаже без горничной или какой-либо дамы, ей позволялось гулять по саду, но не пересекать парк и строго-настрого запрещалось — когда поправится — выезжать куда-либо верхом без виконта или грума.

Она понимала, что последнему правилу будет очень трудно подчиниться, так как высоко ценила свою свободу, но покорно согласилась даже на это, и примерно через неделю после визита мистера Чефингема её покорность была щедро вознаграждена. Из Лондона прибыла коробка с очень модной чёрной амазонкой и очаровательным вечерним платьем из тёмно-зелёного бархата.

Рейчел быстренько надела новый костюм для верховой езды и спустилась к завтраку. Виконт уже сидел за столом, как обычно, и просматривал корреспонденцию. Он поднял на неё глаза, и на мгновение ей показалось, что она различила в них напряжение, но он радушно улыбнулся.

— Доминик, костюм сидит отлично. Благодарю вас. Не могу дождаться, когда снова помчусь верхом.

— Я вижу. — Его улыбка стала снисходительной. — А другое платье? Оно вам понравилось?

— Оно прекрасно, но вам не следовало так тратиться.

Чёрные брови вопросительно изогнулись.

— Разве вы забыли? Послезавтра у Мейтлендов бал. Я не могу… никак не могу допустить, чтобы моя жена выглядела на таком грандиозном балу кое-как. Подумайте о моей репутации!

В её глазах засверкали весёлые искры.

— А я-то думала надеть тот вылинявший муслин, в котором разбираю бельевые шкафы. Не представляю, как я обходилась раньше без ваших указаний.

— Плутовка! — добродушно проворчал он. Как раз в этот момент дверь открылась, и вошёл Пеплоу с письмом, принесённым слугой из линфилдской гостиницы «Зелёный человек». — Дорогая, боюсь, вы сочтёте меня занудой, но не могли бы вы отложить вашу прогулку? — спросил виконт, пробежав глазами послание. — Я очень хочу, чтобы вы кое с кем встретились.

— С кем же? — искренне заинтересовалась Рейчел.

Сунув письмо в карман, виконт с улыбкой посмотрел на неё:

— Несколько месяцев назад я заручился помощью одного человека, чтобы найти некую… э… часть моей собственности, исчезнувшую из этого дома лет шесть назад. Он успешно выполнил поручение, и я снова обратился к нему, поскольку эта вышеупомянутая часть собственности продолжает причинять мне кое-какие хлопоты.

— Неужели? — Рейчел откусила кусочек хлеба с маслом и задумчиво сказала: — Мне кажется, Доминик, что эту… э… собственность было бы разумнее вообще не искать. Она создаёт вам множество проблем.

— Гораздо больше, чем она думает, дорогая, — тихо сказал он, подходя к её стулу. Длинные пальцы скользнули под нежный подбородок и приподняли головку Рейчел, и она взглянула в глаза мужа. — Но это приобретение мне так дорого… просто незаменимо для меня. И я не хотел бы, чтобы оно снова пострадало.

Рейчел смущённо опустила глаза, не зная, как ответить, и почувствовала безмерное облегчение, когда он отвернулся и, не сказав больше ни слова, вышел из комнаты.

К счастью, когда они полчаса спустя вошли в линфилдскую гостиницу, Рейчел вновь была спокойна и хладнокровна. Настолько хладнокровна, что даже не выдала лёгкого возмущения при виде человека, сыгравшего главную роль в её водворении в дом мужа.

Она вежливо поздоровалась с мистером Стаббзом и по просьбе его светлости пересказала всё, что смогла вспомнить о последнем нападении.

— Боюсь, что могу сообщить вам очень мало, сэр. Единственное, что я ясно видела, это его сапоги — грубые рабочие сапоги.

Стаббз сделал заметку в блокноте, затем спросил:

— Когда вы решили воспользоваться той дорогой домой, миледи, был ли поблизости кто-то, кто мог подслушать ваш разговор с кузнецом?

— Нет… да… Да, был! — Рейчел посмотрела на виконта, греющего спину у очага. — Как странно, Линфорд, что я забыла. Но там был Ренфру, грум Гарри Мейтленда.

Бывший сыщик снова отметил что-то в блокноте.

— Я хотел бы поговорить с этим парнем.

— Будьте осторожны, мистер Стаббз, — предупредила Рейчел. — Это очень неприятный человек.

— Неужели? Достаточно неприятный, чтобы напасть на слабую женщину?

— Я бы не хотела обвинять его без оснований. Но… но… — Рейчел передёрнула плечами, — почему? В конце концов, я ничего плохого ему не сделала.

— И вы не знаете, кто мог бы затаить против вас злобу?

— Не знаю, — не колеблясь, ответила она. — Но я подумала о других мотивах. Моего отца не очень здесь любили. Может, кто-то затаил обиду на него и нашёл извращённое удовольствие в мести его дочери? Довольно странное объяснение, я понимаю, но вполне вероятное. А ещё вероятнее, — невозмутимым тоном продолжила она, хотя глаза её озорно сверкнули, и если бы виконт это заметил, то сразу бы понял, что стрела полетит в него, — что Линфорд ужасно обидел какого-то несчастного и тот отомстил, напав на меня.

Рейчел старалась не смотреть в сторону виконта, но мистер Стаббз посмотрел и заметил удивление в фиолетовых глазах, прежде чем они подозрительно прищурились, устремившись на прелестный профиль виконтессы.

— Несомненно, моя жена с готовностью подтвердит, что я имею предосудительную привычку дважды в неделю шататься по окрестностям в поисках бедняги, которого можно было бы отдубасить, — вкрадчиво сказал он, и плечи жены затряслись от с трудом подавляемого смеха. — А теперь, мадам, не могли бы мы продолжить разговор с мистером Стаббзом в более серьёзной манере? И лучше всего начать с сообщения о первом покушении на вашу жизнь, случившемся несколько месяцев назад.

Заметно вздрогнув, Рейчел взглянула на мужа.

— Как вы узнали?… Ах, конечно. Должно быть, вам сказала Элис.

— Сказала. И я хотел бы знать, почему вы не сочли нужным сообщить мне сами.

— Ну, я… я… — В полном замешательстве Рейчел теребила ленты ридикюля, её взгляд заметался между невозмутимым лицом мужа и лицом сыщика, на котором появилось заинтересованное выражение. Решив, что мистер Стаббз проявит больше сочувствия, она обратилась к нему: — Я понимаю, вам это покажется глупым, сэр, но дело в том, что я просто забыла.

— Забыли, что кто-то пытался пристрелить вас? — насмешливо спросил Линфорд. — Полно, мадам. Могли бы придумать что-нибудь получше.

— Но это правда, говорю вам!

— Возможно, будет лучше, если мадам, поточнее расскажет мне, что случилось, — вмешался мистер Стаббз, положив конец упрёкам его светлости.

Рейчел бросила на него благодарный взгляд и постаралась подробнее изложить немногие детали инцидента, которые остались в памяти.

— Видите ли, мистер Стаббз, я не очень много могу рассказать вам, и это случилось так давно. Я жила тогда в Линфорд-холле меньше месяца. Нет, минуточку. — Она вдруг нахмурилась. — Я могу вспомнить точнее. Это случилось в тот день, когда я ездила в разрушенный монастырь в Триншэме. Вы помните, Линфорд. В тот день, когда вышла стычка с Арабеллой Мейтленд.

— И там был их грум?

— Да, но он провожал девушек домой.

— Однако, если память мне не изменяет, вы не сразу отправились в Линфорд-холл. Разве вы не поехали к Бену Хьюзу посмотреть его животных? — Рейчел утвердительно кивнула, и виконт повернулся к сыщику: — Значит, у грума было достаточно времени, чтобы проводить сестёр Мейтленд и добраться до леса. Кстати, Арабелла Мейтленд недавно вернулась из-за границы. — Виконт нахмурился. — Нет, думаю, нам лучше поговорить с младшей сестрой, может быть, она помнит, сопровождал ли их грум до самого дома.

— Даже если нет, это ещё ничего не доказывает. — Рейчел недоуменно покачала головой. — Чем я могла его обидеть? До того дня я его ни разу не встречала.

— А тогда вы никого не заподозрили? — вдруг спросил мистер Стаббз и увидел, как виноватый румянец вспыхнул на безупречном лице виконтессы.

— Э… нет, не совсем, — ответила она не очень убедительно.

— Полно, Рейчел, говорите! — Виконт, как и Стаббз, заметил румянец на лице жены. — Кто мог стрелять в вас? Кого вы подозревали?

— Ах, так получайте! — воскликнула она, раздражённая назойливыми вопросами. — Если вы так настаиваете, Линфорд, я думала, что это были вы!

— Что?… Что?… — Он уставился на неё со смешанным выражением недоверия и ярости. — Какого чёрта вы подозревали меня в… Мне необходимо выпить!

Виконт бросился вон из комнаты, громко призывая буфетчика.

— Вот видите! Я знала, что ему не понравится.

— Вряд ли это удивительно, мадам, — сказал Стаббз, делая всё возможное, чтобы не улыбнуться. — Вы не позволите мне узнать, почему вы заподозрили вашего супруга в таком подлом поступке?

— Да, я тоже хотел бы знать! — возмущённо крикнул виконт, который уже успел вернуться и слышал вопрос.

— Просто я увидела в тот день, как вы выходите из леса с ружьём на плече.

— Виноват! — Виконт обратил взор к небесам. — Но я стрелял в зайцев… а не в сварливых женщин!

Чувство юмора не вернулось к его светлости и полчаса спустя, когда супруги покидали гостиницу. Далеко не ласково он подсадил Рейчел в экипаж, не оставив у неё никаких сомнений относительно своего настроения. Она довольствовалась тем, что тихонько сидела в уголке и смотрела в окно на мелькающие пейзажи, пока мимо не проехала крепкая фермерская тележка.

— О, это же миссис Хьюз и её сын! Наверняка они едут на ярмарку.

Ответа не последовало.

— Доминик, я так и не поблагодарила Сэма Хьюза за его помощь в тот вечер. Пожалуй, я съезжу на ферму.

— В этом нет необходимости, — резко возразил он. — Я уже поблагодарил его от вашего имени.

— Тем не менее я хотела бы повидать его сама.

— Как пожелаете.

— Как давно они арендуют у вас землю? — спросила Рейчел, пытаясь хоть как-то развеять его дурное настроение.

— Около пятнадцати лет.

— Сэм Хьюз — хороший, работящий человек, не правда ли?

— Очень. Полная противоположность тому грубому, никчёмному бездельнику, что арендовал ферму до него. — Виконт моментально забыл давнюю обиду, унесшись мыслями на годы назад. — Я был в Итоне, когда мой отец наконец избавился от той семьи. Он увидел, как негодяй безжалостно, избивает лошадь. Ренфилд был жестоким человеком и подвержен вспышкам почти безумной ярости. Что с ними стало, я не знаю.

— Ренфилд, — повторила Рейчел, нахмурившись. — Не знаю почему, но это имя кажется мне знакомым.

— Думаю, довольно распространённое имя, — ответил виконт, и по его тону Рейчел поняла, что дурное настроение вернулось. Забавно, но, сколько же можно?

— О, ради Бога! — воскликнула она. — Что с вами стряслось, Доминик? Вы ведёте себя, как надувшийся ребёнок!

— И у меня есть причины! — резко возразил он. — Как вы могли? Как вы могли подумать, что я хочу причинить вам вред?

— Я уже объяснила. — Подавив желание продолжать насмешки, она взглянула прямо в его обиженные глаза. — Вы должны вспомнить, Доминик, что я тогда недолго прожила в Линфорд-холле и не знала вас так хорошо, как знаю сейчас. Тогда мне пришло в голову, что это очень удобный способ избавиться от неугодной жены.

— Воистину женская логика! — пробормотал виконт. — Мадам, какого же чёрта я привёз вас сюда, если хотел положить конец вашему существованию? Вы сами признали вашу глупость, — грубо продолжил он, — но даже вы должны были понять, что, если таково было моё намерение, я едва ли осуществил бы его на собственном пороге. Ведь, учитывая историю моего брака, я немедленно стал бы главным подозреваемым.

— Конечно, Доминик. И именно поэтому я вскоре отбросила подозрения. Но, может, я и глупа, — она повторила его пренебрежительный и потому ещё более оскорбительный эпитет, — но я прекрасно поняла, что вы не изложили мне главную причину моего временного пребывания в Линфорд-холле. Я очень серьёзно считала, что вами руководила месть. В конце концов, я вполне могла удостоверить свою личность в Сомерсете или даже в Лондоне, если бы вернулась туда осенью. Тогда все подозрения, остававшиеся у кого-либо, насчёт того, что вы разделались со мной много лет назад, рассеялись бы раз и навсегда.

— Глупости! — грубо сказал он, отворачиваясь к окну. — Такой образ действий совершенно не послужил бы моей цели.

— Вы намеренно провоцируете меня! — Её терпение готово было вот-вот лопнуть. — И я не выношу вас в таком настроении. Настолько, что попрошу Джема проводить меня на ферму Хьюзов. Он составит гораздо более приятную компанию. — Она хмуро посмотрела на затылок мужа. — И хватит дуться!

Глава тринадцатая

Проснувшись на следующее утро, Рейчел выглянула из окна спальни и с изумлением обнаружила, что парк покрыт белым одеялом. Погода накануне была довольно тёплой и сухой для этого времени года и не предвещала снегопада.

Память невольно вернула её в детство, когда она просыпалась и с таким же восторгом любовалась белоснежным пейзажем. Ей никогда не позволяли выходить из дома и играть с другими детьми: лепить снеговиков, кататься с горок на санках — все эти удовольствия были ей запрещены. Теперь, пожалуй, она слишком взрослая, чтобы позволить себе подобные эскапады. Но ничто и никто не может запретить ей сейчас выйти из дома, услышать скрип снега под ногами, насладиться видом кустарников в саду, украшенных белым кружевом.

Отказавшись от завтрака, Рейчел натянула пару прочных полусапожек, завернулась в толстую шерстяную накидку и выскользнула из дома через дверь, ведущую на конюшенный двор. Джем вёл Рамона в стойло. Она удивлённо прищурилась. Должно быть, Линфорд очень рано встал, если уже успел съездить куда-то и вернуться домой.

Что могло выманить его из дома в такой ранний час? Или он просто намеренно избегает её общества? Она замотала головой. Ну, нет. Правда, вечером он был не так весел, как обычно, но явно преодолел утреннюю угрюмость.

Хотя, напомнила она себе, в последние дни она не раз замечала на себе его пристальный, словно оценивающий её взгляд.

Рейчел пожала плечами и пошла по тропинке, ведущей к кустарникам. Она обогнула прекрасный дом и остановилась как вкопанная. Там, на краю южной лужайки, спиной к ней стоял хозяин дома и пристально смотрел на сверкающий в утреннем солнце, похожий на сказочную, зачарованную страну парк.

Несколько минут Рейчел стояла совершенно неподвижно, наблюдая за ним. Полы его пальто слегка шевелились на лёгком, но пронизывающе холодном ветру, облепляли красивые мускулистые ноги, но её внимание привлекла бобровая шапка, лихо сдвинутая на ухо.

Рейчел очень медленно направилась к нему. Он не обернулся. То ли был так поглощён своими мыслями, что не слышал её шагов, то ли намеренно игнорировал её.

Словно подгоняемая озорным дьяволёнком, Рейчел нагнулась и набрала горсть снега. Аккуратно вложив в середину маленький камушек, она слепила крепкий снежок. Часы, проведённые у окна спальни маленькой девочкой, бросавшей камешки в ветви сухого дерева, не прошли даром. Тщательно прицелившись, Рейчел швырнула снаряд. Он попал точно в бобровую шапку и сбросил её на землю.

— Какого дьявола! — Линфорд вздрогнул, резко обернулся и увидел корчившуюся от смеха жену. — Ах, вы… — Его губы дрогнули в улыбке, но глаза опасно сощурились. — Сейчас я до вас доберусь!

Взвизгнув, Рейчел бросилась прочь по тропинке. Стройная, быстрая, как лань, она бы сбежала, но нижние юбки опутали ноги, и муж в несколько широких шагов сократил расстояние между ними.

Затем он с разбегу прыгнул вслед за развевающейся шерстяной накидкой, поскользнулся и налетел на Рейчел. Вместе они свалились на землю и покатились кувырком по пологому склону лужайки, громко смеясь, как двое озорных детей.

В конце концов виконт оказался лежащим на своей развеселившейся жене. Он прижал её плечи к земле, предотвратив все попытки подняться, и заглянул в глаза, искрящиеся смехом.

— А теперь, мадам жена, я проучу вас за то, что вы швыряете что попало в вашего мужа, — проворчал он, но тут его взгляд остановился на слегка приоткрытых нежных губах.

Рейчел успела только заметить, как растаяла его улыбка. Когда его твёрдые сухие губы нежно, почти робко коснулись её рта, она почувствовала, что дрожит, но не от холода или страха. Её мысли метнулись к тому единственному моменту, когда он уже целовал её. Тогда по крайней мере она сделала пусть символическую, но всё же попытку не отвечать на тёплое давление этого красивого рта… однако сейчас она не испытывала ни малейшего желания сопротивляться.

Все разумные соображения о возможных последствиях разлетелись в пух и прах под вспышкой неконтролируемого желания, охватившего её. Она охотно поддалась поцелую виконта, наслаждаясь ощущением его тела, силы, мужественности…

Вдруг совершенно неожиданно она перестала чувствовать его губы, услышала, как он что-то пробормотал, и открыла глаза. Он как раз отвернулся, нахмурившись. Теперь она тоже услышала этот звук и посмотрела туда, куда смотрел он. На аллею выворачивал элегантный и очень знакомый экипаж.

— О, ужас! Линфорд! Это же Мейтленды! — Рейчел вспыхнула от смущения, когда муж рывком поставил её на ноги. — А если они нас видели?

— Ну и что? Дорогая, я не должен ни перед кем отчитываться за свои поступки, разве что за одним исключением. — Он с улыбкой смотрел, как она с чрезмерным усердием стряхивает снег с юбок. — Надеюсь, вы не ждёте от меня извинений?

— Что?… Я… э… нет, конечно, нет, — ответила Рейчел, все ещё не преодолев смущение. Но тут она заметила озорной блеск его глаз и поняла, что он наслаждается её замешательством. — Не стойте как столб, Линфорд! — резко сказала она. — Идите и встретьте их, а мне надо переодеться.

С пылающими щеками, со звенящим в ушах дразнящим смехом виконта Рейчел неслась по дорожке к дому. Вполне понятно, что она вбежала в свою спальню задыхаясь, но прекрасно сознавала, что и бешеное пульсирование крови в висках, и громкий стук сердца вызваны отнюдь не быстрым бегом.

В ответ на звонок появилась Элис, помогла госпоже надеть сухое платье и поправила роскошные локоны. Рейчел не замедлила спуститься вниз, вошла в маленькую гостиную, с удивительной ловкостью избегая встретиться взглядом с виконтом, и сразу направилась к сидевшим на диване гостям. Невольно ей вспомнилась первая встреча с дамами семейства Мейтленд. Как изменилась Люси! Исчезла робкая девушка с вечно склонённой головой и нервно сжатыми на коленях руками. Скромная, но уверенная в себе юная леди с нежной улыбкой взглянула на Рейчел.

Миссис Мейтленд тоже изменилась, с удивлением поняла Рейчел. Хотя в её приветствии сквозил лишь минимум теплоты, в уважительности ошибиться было невозможно. Только Арабелла оставалась такой же, как всегда: расчётливой, недоверчивой и, как заподозрила Рейчел, глубоко оскорблённой.

Рейчел видела Арабеллу впервые после её возвращения неделю назад из Парижа и потому вежливо осведомилась о впечатлениях.

— Всё было чудесно! — восторженно воскликнула Арабелла, на мгновение забыв свою враждебность. — Лондон не идёт с Парижем ни в какое сравнение! Французы такие забавные. И мода ушла далеко вперёд.

— Боюсь, что не могу согласиться с тобой, Арабелла. — К всеобщему удивлению, её мать громко фыркнула, переведя взгляд с претенциозного парижского костюма старшей дочери на элегантное платье Люси. — Мне очень нравится это чудесное платье из бронзового бархата, — обратилась она к Рейчел. — Оно очень идёт Люси, вы согласны?

— От всей души, мадам. Поездка в Пенли, несомненно, себя оправдала.

— И в самом деле. Я бы хотела в ближайшем будущем съездить туда снова и надеюсь, что смогу убедить вас составить нам компанию, миледи. Видите ли, я решила, — продолжала миссис Мейтленд, не давая возможности Рейчел ответить, — на следующий сезон вывезти Люси в Лондон. Я не из тех, кто считает, что младшую надо вывозить в свет только после того, как выйдет замуж старшая. Вскоре Люси исполнится восемнадцать. Не вижу, почему она должна ждать брака Арабеллы.

Рейчел, конечно, была рада убедиться, что миссис Мейтленд не утратила интереса к младшей дочери, но как воспринимает Люси перспективу провести лондонский сезон рядом с бойкой старшей сестрой? По выражению её лица этого нельзя было понять, и Рейчел не вполне представляла, что ей следует сказать, однако от необходимости отвечать её спас Линфорд.

— Несомненно, мисс Мейтленд, после кружащих голову развлечений Парижа вам будет скучно здесь до отъезда в Лондон весной.

Арабелла посмотрела на него, прелестно надув губки.

— Неужели вы считаете меня таким жалким созданием? Я вполне могу занять себя. Кроме того, и здесь много развлечений. Наш завтрашний бал, например. Вы приедете, милорд, не так ли?

— Ни за что на свете не пропустил бы его, мисс Мейтленд, — уверил виконт. — Моя жена ждёт его с особым нетерпением. Это будет первое большое событие для неё после отъезда из Лондона.

Рейчел не давала ему никакого повода полагать, что с энтузиазмом предвкушает бал Мейтлендов, и понятия не имела, где он добыл подобную информацию, но не стала заострять на этом внимание, поскольку заметила, как губы Арабеллы изогнулись в довольной улыбке, ну совсем как у кошки, только что получившей редкое угощение.

— Ах да. Вы обязательно должны приехать, миледи, — сказала Арабелла все с той же улыбкой? — В Париже я познакомилась с очень интересными людьми, и один из них желал бы вновь увидеться с вами. Завтра они будут здесь.

Рейчел озадаченно нахмурилась.

— Не думаю, что кто-то из моих знакомых недавно посещал Париж. О ком вы говорите?

— Не скажу. Это сюрприз. Мама и Люси не знают, так что нет смысла обращаться к ним.

Линфорд некоторое время пристально изучал Арабеллу, затем перевёл взгляд на младшую сестру:

— Кажется, вы недавно приобрели серую кобылу. Очаровательная лошадка, как говорит моя жена. Не сочтёте ли вы меня слишком назойливым, если я попрошу разрешения приехать к вам сегодня, когда её выведут размяться?

Люси радостно улыбнулась. Она давно перестала стесняться виконта.

— Я, буду счастлива, милорд! С тех пор как я подружилась с леди Линфорд, я гораздо больше езжу верхом, и папа решил, что мне пора иметь приличную лошадь.

Рейчел знала, что Линфорд — прекрасный знаток лошадей, но, глядя вслед его двуколке некоторое время спустя, засомневалась в его желании увидеть новую кобылу. Скорее всего, к Мейтлендам его направило стремление поговорить с Люси наедине.

Вечером за обедом он ничего не рассказал о результатах своего визита, не сообщил также, будет ли завтра дома, и Рейчел увидела его, лишь когда пришло время одеваться к балу. Он опять ни словом не обмолвился о том, где провёл почти весь день.

Как раз над этим Рейчел раздумывала, сидя перед туалетным столиком, пока Элис добавляла последние штрихи к её причёске. Линфорд очень встревожен нападением на неё — это ясно, и он делает всё, что в человеческих возможностях, чтобы установить личность негодяя.

Рейчел не сомневалась, что муж именно поэтому провёл день в обществе мистера Стаббза, но она не могла избавиться от гнетущего ощущения, что он по какой-то только ему известной причине намеренно избегает её.

Нет, это не глупые фантазии, сказала она себе, вставая, чтобы надеть новое тёмно-зелёное бархатное платье. С того самого дня, как приезжал Чефи, виконт… да, он очень сдержан в её присутствии. Он не враждебен… далеко не враждебен, просто такое впечатление, что ему неловко оставаться с ней наедине, и он по возможности старается держать дистанцию.

Мысли Рейчел снова, как уже было много раз, вернулись к утру в саду, когда Линфорд поцеловал её. Она может винить в этом только себя. Невольно, своей игривостью, она спровоцировала тот поцелуй. При одном только воспоминании румянец заливал её щеки, а честность заставляла признать, что она ни капельки не сожалеет о происшедшем.

Но что более важно, сожалеет ли он? В тот момент он отнёсся к поцелую беспечно, отделался лёгким смехом, как будто это ничего для него не значило. Но ведь, горько напомнила она себе, поцелуй с женщиной едва ли внове для него. Однако с тех пор его отчуждение стало более заметно. Может, её податливость внушила ему неприязнь к ней? Или просто насторожила?

Или он боится, что жена может нарушить их соглашение, что она использует разные женские уловки, лишь бы остаться виконтессой Линфорд?

Гнев закипел в Рейчел. Если виконт действительно, так думает, она быстро выведет его из заблуждения. Пусть она всего лишь дочь торговца, но она — честная женщина. Свои обязательства она выполнит. А он пусть выполняет свои в эти три её последние недели в Линфорд-холле!

По просьбе Элис Рейчел прошла к огромному зеркалу, но получила мало удовольствия от своего отражения. Тёмно-зелёное бархатное платье с квадратным низким декольте и длинными рукавами облегало её, как вторая кожа. Сама она никогда бы не выбрала такой вызывающий наряд, но не могла отрицать, что вкус Линфорда безупречен и платье идёт ей.

— Вы не очень довольны, миледи? — робко спросила Элис, заметив почти безразличное выражение лица хозяйки.

— Напротив! А особенно мне нравится, как ты уложила мне волосы, — заверила её Рейчел. Элис чуть подстригла ей волосы надо лбом и вдоль щёк, оставив маленькие кудряшки, и только триогромных локона спускались на одно плечо. — Да, прекрасный нюанс, и мне нравится, когда спереди короче.

Радость вспыхнула в глазах юной горничной:

— Вы так прекрасны, миледи. Настоящая виконтесса!

— Неужели? — Рейчел сухо улыбнулась. — Но, Элис, ты должна помнить, что внешность очень часто бывает обманчива.

Рейчел снова села к туалетному столику и стала перебирать содержимое шкатулки, выбирая подходящее украшение. В этот момент раздался стук в дверь, и вошёл виконт в элегантном вечернем костюме и с плоской квадратной коробкой в руках.

— А-а, Линфорд! Именно вы мне и нужны! Помогите выбрать ожерелье к моему платью, — сказала она, бросив на него беглый взгляд.

— Я уже это сделал, дорогая, — ответил он, открывая коробку. С бархатной подушки замерцало прекраснейшее колье из изумрудов и бриллиантов с парой таких же серёг. — Рискуя получить ещё одно увечье, осмелюсь ли я просить вас принять это как знак моего искреннего уважения?

Рейчел глядела на великолепные украшения, и смешанное чувство грусти и нарастающего гнева томило её. Ранее, пренебрегая недовольством Линфорда, она категорически отказалась носить фамильные драгоценности, считая для себя невозможным надевать дары любви тем, кто царствовал в этом доме до неё. Она не имеет права носить их. Но этот гарнитур точно не из той коллекции.

Нет, Линфорд купил украшение специально для неё, и она должна быть глубоко тронута его искренним жестом, но какой-то злобный демон напомнил ей, что большинство мужчин его положения делают прощальные подарки женщинам, от услуг которых намерены отказаться.

Снова горькая улыбка скривила её губы. Хоть она и не была его любовницей, но не сомневалась, что этот подарок — тактичное напоминание о их скором расставании.

— В чём дело, Рейчел? — Он пытливо взглянул на неё. — Драгоценности не в вашем вкусе?

— Они изумительны. — Он заметил, что улыбка не коснулась её глаз. — И я сочту за честь носить их.

— Позвольте помочь? — предложил он, наблюдая за её безуспешными попытками застегнуть колье, и заметил, как она вздрогнула от прикосновения его пальцев к её шее.

— О, мисс Эм! — сдавленным от восторга голосом воскликнула Элис, забыв о соблюдении условностей. — Вы похожи на королеву.

— Кажется, я быстро продвигаюсь в этом мире! Наша личная шутка, Линфорд, — пояснила она виконту, накинувшему ей на плечи меховую пелерину. — Элис, приберись здесь, но ни в коем случае не жди меня! Я вполне способна сама приготовиться ко сну.

Когда они спустились в холл, там суетилось слишком много слуг, и Рейчел сказала об этом Линфорду, как только экипаж выехал из ворот на дорогу.

— Они болтались там вовсе не для того, чтобы увидеть меня в вечернем костюме, дорогая. Этот спектакль они видят достаточно часто. — Свет фонарей экипажа позволил ему различить вспыхнувший на её щеках румянец. — Слуги любят свою прекрасную госпожу и очень гордятся ею. Вполне естественно, что им хотелось увидеть её в бальном платье.

— Они… они хорошие и преданные слуги, Доминик, — тихо сказала Рейчел, пытаясь проглотить ком в горле. — Какое счастье быть окружённым такими людьми.

Виконт услышал тихий вздох, когда Рейчел откинулась на подушки, и посмотрел на уставившуюся в окно жену.

— В чём дело, дорогая? Что случилось?

— Да ничего! — Она снова повернулась к нему. — Что могло случиться?

Он несколько мгновений смотрел на неё, из-под полуприкрытых век.

— Вы очень неумелая лгунья, дорогая. Что, конечно, делает вам честь. Но я слишком хорошо узнал вас за эти последние месяцы и прекрасно понимаю: после нашей короткой встречи днём случилось что-то нарушившее ваш душевный покой.

Чуть поколебавшись, Рейчел посмотрела ему в глаза и решила, что в данном случае годится лишь откровенность.

— Ничего не случилось, Доминик, кроме того, что я чувствую, как вы изменились ко мне. Вы правильно сказали, мы теперь хорошо знаем друг друга, и я заметила ваше странное отчуждение в последние две недели. Более того, я всё сильнее ощущаю, что вы намеренно избегаете меня. Это мои фантазии?

Он опустил глаза, но от неё не укрылось их насторожённое выражение.

— Я очень озабочен, Рейчел, это правда, но я ни в коем случае не избегал вас намеренно. Как вы могли догадаться, большую часть дня я провёл со Стаббзом.

— И получили какие-то результаты? — с любопытством спросила она.

— И да, и нет. — Линфорд откинулся на бархатные подушки. — Я ездил с ним на Блубелл-Ридж, и мы заглянули в кузницу. Тренч не мог вспомнить, видел ли он грума Мейтлендов, но Бен точно помнит. «Плохой человек», — сказал он. Он говорил это мне и раньше, в тот день, когда на вас напали, но тогда, конечно, я не понял, кого он имеет в виду. Но что более важно: когда Стаббз спросил, видел ли он, куда отправился Ренфру, покинув кузницу, он очень отчётливо ответил «да» и показал в ту же сторону, куда поехали вы.

Рейчел пожала плечами.

— Это ничего не доказывает. У него могли быть свои дела.

— Именно так он и пояснил, когда мы позднее расспрашивали его. Сказал, что заглянул в гостиницу выпить кружку эля.

— И вы ему не верите? — спросила Рейчел, нахмурившись.

— Ничего нельзя доказать. Хозяин гостиницы, конечно, не помнит, заходил ли Ренфру именно в тот день или нет. И неудивительно. Невозможно ожидать, чтобы он помнил всех своих посетителей. Но что интересно, Стаббз узнал этого грума. Думает, что Ренфру некоторое время жил в Лондоне. Тот все отрицает, но держится ещё более враждебно.

— Вы думаете, он лжёт?

— Безусловно, он что-то скрывает. Самое странное, что его лицо мне кажется очень знакомым. Я впервые видел его так близко, и он мне кого-то напоминает, но кого, хоть убейте, не пойму.

Рейчел помолчала, переваривая обрывки полученной информации, затем сказала:

— Я никогда не делала секрета из своей сильнейшей неприязни к Ренфру и не удивлюсь, если узнаю, что у него были неприятности с властями, но всё же не понимаю, почему у него могло возникнуть желание причинить мне вред, если это действительно был он. — Она вздохнула. — Мне не хотелось бы думать, что вы преследуете невиновного человека, Линфорд. И пожалуйста, не считайте меня неблагодарной, но… но я не могу избавиться от ощущения, что все это пустая трата вашего времени и денег. Всего через три недели меня здесь не будет. И на этом всё закончится.

Она использовала представившуюся возможность успокоить его — ему не надо бояться, что она задержится здесь, но он отреагировал совсем не так, как она ожидала. Он ничего не ответил, просто отвернулся и уставился в окно. Воцарилось гнетущее молчание, и она испытала несказанное облегчение, когда экипаж наконец подъехал к большому дому Мейтлендов из красного кирпича.

Джем, сверкая чёрной с золотом ливреей, распахнул дверцу и спустил лесенку почти в то же мгновение, как остановился экипаж. Рейчел поблагодарила его за помощь улыбкой и, поднимаясь по пологим ступеням к парадной двери, отчётливо расслышала звуки музыки и оживлённые голоса. В холле предупредительный лакей освободил её от пелерины.

Через открытые двери большого, ярко освещённого салона она увидела хозяина и хозяйку дома, встречающих гостей, и понадеялась, что муж преодолел свою необычную замкнутость.

Линфорд достаточно вежливо приветствовал хозяев, но Рейчел не успела оценить его настроение, поскольку, только они вошли в зал, Гарри Мейтленд пригласил её на танец.

Следующие полчаса Рейчел непрерывно танцевала с разными партнёрами. Одним из них был кузен Линфорда Седрик, приехавший накануне из Оксфорда с Гарри Мейтлендом. К её удивлению, Седрик оказался прекрасным партнёром, но со следующим, ей не так повезло. В конце концов, после очередной кадрили она поспешно покинула круг, прежде чем её бедные отдавленные ноги подверглись новому покушению.

Направившись прямиком к Люси, которую только что усадил в кресло доктор Джиллис, Рейчел села рядом с юной подругой и облегчённо вздохнула:

— Я категорически отказываюсь танцевать, если только вы не убедите меня, что мой будущий партнёр знает, где право, где лево, и хотя бы чувствует, куда ставит ноги.

Люси тихо рассмеялась.

— Боюсь, мистер Уитерингтон не самый ловкий танцор. Я только что испытала это на себе. Но Рейчел, если вы и впредь будете появляться на балах такой ослепительной, вам остаётся винить лишь себя. Совершенно естественно, что большинство мужчин жаждет потанцевать с вами.

— Вы мне льстите! — ласково пожурила Рейчел. — Вы сами прекрасно выглядите. Этот янтарный шёлк очень идёт вам, Люси. Интересно, позволят ли вам носить такие цвета в Лондоне?

— Мама начала считаться с моим мнением. Я не боюсь, что она заставит меня носить то, что мне не идёт.

— Кажется, вы с нетерпением ждёте начала сезона?

Люси почти безразлично пожала плечами.

— Так я бы не сказала, но, во всяком случае, не умираю от ужаса, как раньше. И в компании Арабеллы есть свои преимущества. Она, конечно, привлечёт к себе всеобщее внимание, и я буду более свободна.

— На вашем месте я не была бы так в этом уверена, — возразила Рейчел. — Конечно, я рискую возбудить в вас высокомерие, но вы должны знать, что несколько джентльменов в этом зале и сейчас предпочитают вас вашей сестре. И раз уж мы вспомнили об Арабелле, где она? Не помню, чтобы видела её сегодня.

— О, она где-то здесь. Вероятно, с теми людьми, которые прибыли днём без ведома мамы. — Люси хихикнула. — Мама не очень-то довольна. Бедного Седрика и Гарри выставили в гостиницу в Линфилде, чтобы освободить комнаты для странных гостей Арабеллы.

Рейчел бросила взгляд через большой зал. За редким исключением, все присутствующие были ей знакомы. Виконт в дальнем конце зала беседовал с дамой в пурпурном тюрбане, рядом стояла её красивая белокурая дочка.

— Люси, кто это беседует с Линфордом? Кажется, они не из этих краёв.

— Мадам и мадемуазель де Соннебрюн. Двое из тех гостей, которым так не рада мама. Арабелла подружилась с мадемуазель в Париже и взяла на себя смелость пригласить их сюда на несколько недель. — Люси вдруг рассмеялась. — А вот и Арабелла. С тем человеком, который прибыл днём со своей женой. Она ведёт его сюда. Господи, Рейчел! Вы когда-нибудь видели такого чудака?

Бросив на подругу укоризненный взгляд, Рейчел попыталась придать своему лицу нейтральное выражение, ибо Арабелла действительно направлялась к ним.

Размеры мужчины не располагали к быстрым движениям, так что у Рейчел было достаточно времени, как следует рассмотреть дородного джентльмена, чьи подбородки находили некоторую опору в замысловатых складках белоснежного галстука, а ослепительный жилет в жёлтую и зелёную полоску притягивал не одну пару зачарованных глаз.

Арабелла, все с той же кошачьей улыбкой, наконец остановилась перед ними.

— Леди Линфорд, позвольте представить вам сэра Генри Фотерингейла!

Пальцы Рейчел оказались в мёртвой хватке большой потной ладони, а когда баронет изобразил не очень грациозный поклон, она была уверена, что расслышала хруст.

— Я бы узнал вас где угодно, дорогая, — сказал он, поглаживая её руку. — Позвольте сказать, как я счастлив познакомиться с вами после всех этих лет.

Рейчел не понравилось слишком фамильярное поглаживание, и, высвободив руку, она внимательно всмотрелась в цветущее лицо, удивляясь, почему этот джентльмен так хотел увидеться с ней.

— Вы знаете моего мужа, сэр?

— Видите ли, наши дорожки, пересекались время от времени. В прошлом году я столкнулся с ним в Париже. Он здесь сегодня?

— Да, вон там. — Рейчел показала в дальний конец зала, где стоял её муж. Виконт смотрел в их сторону, и она различила мрачное выражение его лица. Если Линфорд действительно знаком с баронетом, то, судя по всему, они не в лучших отношениях.

— Сэр Генри, почему бы вам не проводить леди Линфорд к вашей жене? — предложила Арабелла с гадкой улыбочкой. — Вы знаете, как леди Фотерингейл жаждет повидать её снова.

Несколько озадаченная Рейчел вежливо согласилась и направилась с баронетом к двери. Они проходили неподалёку от Линфорда, и Рейчел увидела в его глазах выражение, которого понять не смогла. Он сделал движение, будто хотел подойти к ней, но сдержался и направился через зал к сёстрам Мейтленд.

— Сэр Генри, из слов мисс Мейтленд я поняла, что встречалась прежде с вашей женой, — заметила Рейчел, когда они поднимались по лестнице, пытаясь не обращать внимания на сильную одышку баронета и моля Бога, чтобы Фотерингейл не испустил последний вздох.

— Э? — В его круглых бледно-голубых глазах появилось изумление, затем он расхохотался. — Шутите, озорница?

Рейчел с ужасом подумала, что он вот-вот ущипнёт её за подбородок, и, невольно увернувшись, поднялась по последним ступенькам чуть впереди него. Неужели именно от этого пытался предостеречь её Линфорд? Неужели хотел предупредить, что её уводит старый повеса?

Боже милостивый! Рейчел искренне понадеялась, что это не так. Одно хорошо — тучному баронету ни за что не догнать её, если придётся бежать.

С этой утешительной мыслью она медленно шла по коридору рядом с ним. Он остановился у одной из спален и, отдышавшись, распахнул дверь.

— Вот она, моя милочка, — игриво сказал он. — Я привёл её к тебе, как и обещал.

Рейчел вошла в комнату и остановилась, как вкопанная. Её глаза встретились с глазами женщины, изящно полулежавшей на кушетке.

Глава четырнадцатая

— О Генри, как же она прелестна! Очень похожа на меня в этом возрасте. — Крохотный кружевной лоскуток трогательно взлетел к уголкам зелёных глаз. — Ах, я уже жалею, что просила тебя привести её ко мне. Нехорошо напоминать женщине, как она выглядела в юности.

Баронет проковылял к кушетке и нежно взял в свои лапы тонкую белую руку.

— Душенька, ты всё ещё красавица. Я не перестаю тебе об этом говорить. — Он оглянулся на Рейчел и заговорщически подмигнул. — И, моя дорогая, нет никакого сомнения в том, что в её возрасте ты была гораздо красивее.

Женщина залилась довольным смехом.

— О Генри, как же ты мил! — Высвободив руку, она протянула её к Рейчел: — Иди сюда, моё дитя. Ну же, поцелуй мамочку.

Рейчел не шевельнулась за всё время беседы между баронетом и его женой. Её взгляд словно приклеился к прекрасно очерченному лицу женщины, отметил зелёные глаза и тёмно-рыжие кудри, выглядывавшие из-под легкомысленного чепчика… Мамочка? Слово вибрировало в её ушах, как колокольный звон.

Что это, жестокий розыгрыш? Кто эта женщина? Ну конечно, не её мать — та давно умерла… и всё же Рейчел явно видела сходство между ними.

— Простите, мадам, но я не совсем вас понимаю, — наконец выговорила она. Сдавленный голос прозвучал странно даже для её собственных ушей. — Мы некоторым образом родственники?

Леди Фотерингейл заморгала:

— Ну конечно, глупое дитя! Я твоя мать. Почему ты сомневаешься?

— Потому, что моя мама умерла, мадам, — на этот раз без колебаний ответила Рейчел, почувствовав прилив враждебности к незнакомой женщине, что помогло ей восстановить хладнокровие. — Если вам что-либо известно о моей семье, то вы должны были знать: моя мать умерла, когда мне было четыре года.

— Умерла? — повторила женщина и снова залилась смехом. — Несомненно, это сказал тебе твой отец. Негодяй! — Спустив на пол обутые в атласные туфельки ноги, она теперь протянула обе руки: — Иди сюда, дитя. Дай мне возможность хоть попытаться объяснить.

Все ещё скептически настроенная, но тем не менее заинтригованная, Рейчел медленно прошла вперёд. Не обращая внимания на протянутые руки, она присела на край кушетки и подозрительно взглянула на баронета, который ласково улыбался ей — ни дать ни взять добрый дядюшка.

— Неудивительно, что ты сбита с толку, дитя. Но как похоже на твоего отца сказать тебе такое!

— Простите меня, мадам, но зачем он это сделал?

Худенькое плечико грациозно дёрнулось.

— Никогда не могла понять ход мыслей Родерика, дорогая. Но подозреваю, что это была какая-то извращённая форма мести. Что за жалкий скряга он был! Как жестоко я обманулась когда-то!

В том, что сказала жена баронета, было немало правды. Во всяком случае, дама прекрасно знала характер Родерика Уэстона, и у Рейчел появилось неприятное чувство, что в конце концов всё это может оказаться и не розыгрышем.

Вздохнув, леди Фотерингейл снова улеглась на кушетку.

— Кажется, всё было так давно, но я постараюсь объяснить. — Она помолчала немного, рассеянно теребя пену кружев бледно-зелёного неглиже, затем продолжила: — Когда я вышла замуж за твоего отца, мне только что исполнилось семнадцать лет. Сэр Персиваль, твой дед, был душкой, но деньги у него не задерживались. Ни у моей сестры, ни у меня не было приданого, о котором стоило бы упомянуть, так что мы едва ли могли проявлять разборчивость. Хотя должна сказать, что твоей тёте Августе повезло гораздо больше, чем мне.

— Тёте? — Рейчел и не пыталась скрыть своё удивление. — Я не знала, что у меня есть тётя.

— Как ни прискорбно, больше нет. Моя сестра умерла три года назад. Она очень любила тебя, Рейчел, хотя полагаю, ты была слишком маленькой, чтобы запомнить её. После моего отъезда она не раз посылала письма твоему отцу, умоляя его отпустить тебя к ней. Он всегда отказывал. В конце концов сестра сдалась, понимая, что он никогда не позволит ей общаться с тобой. Он был совершенно бессердечный человек!

Итак, на следующий же день после нашей свадьбы он привёз меня в Гэмпшир, где я и оставалась, как в тюрьме, долгих пять лет. Дом был достаточно хорош, но мебель такая старомодная и отвратительная, а он отказывался купить даже пару занавесок. Жалкий скряга!

Ты родилась примерно через год, и всё стало ещё хуже. Единственное приличное общество можно было найти в Линфорд-холле, но этот негодяй поссорился с отцом твоего мужа из-за дрянного клочка земли, и нас больше никогда не приглашали в Линфорд-холл. — Она воздела руки к небесам. — Какая скука, дорогая! Ты не поверишь.

— О, я верю, мадам, — возразила Рейчел, скривив губы в усмешке. — Меня заставляли выносить это гораздо дольше пяти лет.

В первый раз леди Фотерингейл проявила признаки смущения.

— Да, не сомневаюсь. Ты винишь меня за то, что я тебя бросила, но в то время у меня не было такого намерения, — призналась она почти безразлично, как показалось Рейчел. — Вскоре после твоего четвёртого дня рождения сестра пригласила меня погостить у неё в Лондоне, и там я встретила дорогого сэра Генри.

Она протянула руку мужу, и он автоматически взял её в свою мясистую ладонь и начал ласкать нежную белую кожу.

— Он совсем не похож на твоего отца… такой добрый, такой понимающий, такой щедрый.

Рейчел перевела взгляд на тучного баронета, чьё цветущее лицо приобретало глуповато-обожающее выражение всякий раз, как он смотрел на жену. Да, он действительно сильно отличается от её отца… с этим невозможно не согласиться. Единственное общее у них — возраст. Если она не очень ошибается, баронету давно уже стукнуло шестьдесят. Леди Фотерингейл явно привлекают мужчины, годящиеся ей в отцы.

— Дорогая, если бы твоя мамочка вернулась в Гэмпшир, она бы там зачахла, — объяснил сэр Генри с тем же тошнотворно-влюблённым выражением лица. — Не мог же я позволить, чтобы это случилось. Так что я приказал запрячь в экипаж лучших лошадей, и умчал её в моё ирландское поместье. Рейчел переводила взгляд с одного на другую, в её глазах засверкали насмешливые искорки. Словно она принимала участие в нелепом театральном фарсе, очень забавном, но совершенно невероятном — с сэром Генри, по ошибке получившим роль героя-любовника, но доблестно пытающимся сыграть её.

— Как эффектно, сэр Генри! — заметила Рейчел, еле сдерживая смех.

— Так и было! — подтвердила его жена. — Хотя потом нам пришлось худо. Твой отец согласился на развод только при условии, что я не буду видеться с тобой. И люди так отвратительно вели себя, особенно со мной. Нас избегали, практически изгнали из лондонского общества! Я так и не вернулась туда. — Она вздохнула. — Особенно мучительны были годы до того, как мы смогли узаконить наш союз. Мы проводили время в Ирландии и на плантации Генри в Вест-Индии. Теперь, конечно, — её лицо прояснилось, — мы в основном живём в Париже. Там так весело. Но время от времени мы возвращаемся в Ирландию, что сейчас и делаем. Мы остановились здесь на одну ночь и утром уедем.

Рейчел сидела, спокойно слушая то, что ей рассказывали, и невозмутимо глядя на незнакомку. Леди Фотерингейл, совершенно очевидно, просто избалованный ребёнок, чьё хорошее поведение можно обеспечить, если позволить делать всё, что ему вздумается. Несомненно, угодливый сэр Генри — идеальный супруг для эгоистичной увядающей красавицы.

— Я счастлива, что у вас всё сложилось благополучно, мадам, — умудрилась произнести Рейчел ровным голосом.

— Спасибо, дорогая! — восхищённо воскликнула леди Фотерингейл. — И у тебя также все хорошо. Естественно, я в конце концов, узнала о твоём браке с юным Домиником и о твоём последующем исчезновении. — Снова заливистый смех потряс воздух. — Тогда я сказала Генри, что история словно повторяется. Но потом от твоей милой подруги Арабеллы Мейтленд мы узнали, что ты воссоединилась с мужем.

Рейчел прищурилась:

— Я не знала, мадам, что вы хорошо знакомы с Мейтлендами.

— О нет, дорогая. И не желаю с ними знакомиться. Как мы слышали, мамаша — сущий дракон. Бедняжка Арабелла! Я встретилась с девочкой несколько недель назад, когда тётя привезла её в Париж. Она сказала, что приехала из Гэмпшира, и мы разговорились, ты знаешь, как это бывает. Когда она узнала, что я твоя мать, то просто настояла на этом визите.

— Какая заботливость, — сказала Рейчел без всякого выражения.

— Конечно! Но это мучительное плавание через Ла-Манш, а потом поездка в экипаже — такие сквозняки, никогда не испытывала ничего подобного… потом оказалось, что мы приехали в день скучнейшего сельского бала. Хозяин и хозяйка нас даже не встретили. Милой Арабелле пришлось самой устраивать нас… Ну, это уж слишком! И теперь у меня ужасно болит голова.

— Мне очень жаль это слышать, — донеслось от дверей. — Может, и к лучшему, мадам, что я пришёл освободить вас от общества моей жены.

Рейчел увидела приближавшегося виконта, тут же вскочила и в мгновение ока оказалась рядом с ним. Инстинктивно она вложила ладонь в его руку, ища поддержки и утешения, и его пальцы, тёплые и нежные, сомкнулись вокруг её пальцев.

— О Генри, только посмотри на них! Какая красивая пара! — Улыбка леди Фотерингейл тут же исчезла, и она жеманно надулась. — Хотя с вами, Линфорд, я вообще не желаю разговаривать. Безнравственно позволять бедной девочке думать, что её мама умерла.

Виконт смотрел прямо в глаза жены баронета, и его взгляд был твёрдым, как кремень.

— Простите мне эту оплошность, мадам. Видите ли, я полагал, что если бы вы пожелали сообщить дочери о вашем существовании, то сами постарались бы связаться с ней.

За этой репликой последовало неловкое молчание. Наконец леди Фотерингейл пришла в себя и, пожав плечами, довольно безразлично произнесла:

— Ну, знаете, как это бывает. Годы шли, и иногда я вообще забывала, что у меня есть дочь. Но теперь мы воссоединились, и я бы хотела иногда видеться с ней. Мы утром уезжаем в Ирландию. Почему бы вам не привезти её весной в Париж?

— Как пожелает Рейчел; я со своей стороны не вижу причин возражать. — Виконт элегантно поклонился. — А теперь, мадам, боюсь, должен лишить вас компании вашей очаровательной дочери. Скоро ужин, и нас ждут внизу. Сэр Генри, ваш покорный слуга. — И с этими словами он повернулся, не выпуская руку жены.

Рейчел смогла лишь выдавить слабую улыбку лорду и леди Фотерингейл и позволила Линфорду вывести её из комнаты. Она чувствовала себя совершенно растерянной. До прихода виконта она вполне владела собой и разговаривала с леди Фотерингейл абсолютно спокойно, будто просто с незнакомой женщиной, случайно встреченной на балу.

Однако неожиданное появление Линфорда всё изменило. При виде его до Рейчел вдруг дошла вся важность того, что она узнала. Её мать жива! Она понимала, что должна чувствовать безмерную радость. Но почему тогда внутри лишь странная пустота, полное отсутствие всяких чувств?

— Естественно, для вас это шок, Рейчел, — нежно сказал его светлость. — Мне бы очень хотелось, чтобы вы узнали правду как-нибудь по-другому, в более удобном месте и в более подходящее время.

— Все так странно. Я не знаю, что´ должна чувствовать. — Она резко остановилась на верхней площадке лестницы, звуки музыки и смех вдруг показались оглушительными. — О Господи, Линфорд, я не могу вернуться туда! Увезите меня домой, умоляю.

— Если хотите, мы, конечно, уедем. Но поймите, что, сбежав с бала, вы позволите Арабелле Мейтленд праздновать победу.

Рейчел внимательно взглянула на мужа.

— Что вы имеете в виду?

— Вы же не думаете, что она пригласила вашу достопочтенную родственницу по доброте душевной? — Он криво улыбнулся, заметив, как застыла Рейчел. — Именно так, дорогая. Если я не сильно ошибаюсь, мисс Мейтленд надеется увидеть, как вы ускользнёте отсюда крадучись, поджав хвост, словно отшлёпанный нашкодивший щенок.

Рейчел помолчала, переваривая услышанное, затем живо вспомнила некий разговор с Люси пару месяцев назад, когда она сказала подруге, что юная жена Родерика Уэстона сбежала с другим мужчиной и вскоре после этого погибла в аварии.

Было бы вполне естественно, если бы Люси пересказала ту беседу матери и сестре, но Рейчел готова была поклясться, что если миссис Мейтленд и знала истинное положение дел, то не обмолвилась об этом дочерям.

Нет, Арабелла Мейтленд обнаружила правду в Париже, тут нет сомнений. И человеку, невзлюбившему Рейчел, трудно представить лучшую месть, чем публично унизить, предав гласности скандальное прошлое её матери. Хуже того — выставить Рейчел лгуньей.

Железная решимость возродила её мужество, и Рейчел попросила виконта проводить её вниз, в салон. Он охотно подчинился, но не успела Рейчел войти в зал, как все взоры обратились на неё, и её мужество начало таять.

— О Боже, Линфорд! — прошептала она, машинально хватаясь за его руку. — Все на меня таращатся.

— Ну и что? Вы должны были давно привыкнуть к этому, дорогая. Редкий мужчина не устремит восхищённый взгляд на красивую женщину, входящую в комнату. И дамы, конечно, тоже. Они, вероятно, прикидывают стоимость вашего платья и размышляют, выглядели бы они в нём хоть вполовину так прекрасно, как вы. Конечно, нет, но пусть помечтают.

Рейчел засмеялась в ответ на его ядовитое замечание, но снова посерьёзнела.

— Вы прекрасно знаете, почему они смотрят. Если я хоть что-то понимаю в Арабелле Мейтленд, она уже все разболтала.

— А если я хоть что-то знаю об этой бессердечной девчонке, ничего она не разболтала, — возразил он. — Я никогда не делал секрета из своего прохладного отношения к нашей достопочтенной хозяйке, но она очень высоко поднялась сегодня в моём мнении. Миссис Мейтленд совершенно недвусмысленно дала понять старшей дочери, что признание вашей матери — ваше личное дело и она будет чрезвычайно недовольна, если ваше близкое родство с леди Фотерингейл станет достоянием публики благодаря одному из членов её семьи. Сомневаюсь, что даже Арабелла посмеет пойти против желания миссис Мейтленд. — Виконт ласково улыбнулся. — А теперь, мадам жена, пора потанцевать с собственным мужем. Затем я провожу вас на ужин.

На несколько блаженных минут, пока рука Линфорда ласково обнимала её за талию и они кружились по залу, Рейчел почти забыла о своём ужасном открытии. Она не замечала взглядов, бросаемых на неё украдкой, не слышала шепотка за поднятыми веерами. Только Люси сочувственно взглянула на неё, но даже она не попыталась подойти со словами утешения.

Линфорд оказался прав. Вряд ли больше полудюжины присутствующих знали о её родстве с женой сэра Генри Фотерингейла, но Рейчел всё равно не могла расслабиться и не пожалела, когда вскоре после ужина Линфорд предложил уехать домой.

Для Рейчел этот вечер стал незабываемым, хотя вряд ли приятным событием. Однако он вполне мог завершиться полной катастрофой, если бы не вмешательство одной персоны, и, когда Линфорд пошёл распорядиться насчёт экипажа, Рейчел, не колеблясь, отправилась на поиски хозяйки бала.

— Миссис Мейтленд, не думаю, что когда-либо посещала такой грандиозный раут вдали от столицы. Вы затмили всех нас роскошью вашего зимнего бала.

Миссис Мейтленд позволила себе тонкую довольную улыбку.

— Полагаю, все получили удовольствие. — Рейчел показалось, что она различила искру сочувствия в холодных тёмных глазах. — Я должна извиниться перед вами, леди Линфорд. Я знаю, в беседе с Люси вы упомянули, что ваша мать умерла. Тогда я просто подумала, что вы решили не признавать её, что, конечно, всецело ваше личное дело, и я не стала просвещать моих дочерей. Однако сегодня Линфорд сообщил мне, что вы искренне считали вашу мать умершей. И я хочу сказать, что восхищаюсь вами. Вы нашли в себе силы остаться после того, как узнали правду. — Миссис Мейтленд помолчала, затем неожиданно сказала: — Ребёнок не может отвечать за поступки родителей. — Она перевела взгляд на старшую дочь, как обычно окружённую поклонниками. — И довольно несправедливо, что родители должны отвечать за неразумное, если не сказать злобное, поведение отпрыска. Но это так. И я могу только извиниться за мою дочь, за то горе, которое она вам причинила.

Рейчел была глубоко тронута выражением сочувствия, удивительным для обычно властной и высокомерной женщины. Она явно винила себя за поведение дочери, и Рейчел хотела бы предложить в ответ какие-нибудь слова утешения, но сомневалась, будет ли это хорошо принято.

К счастью, появление виконта избавило её от необходимости подвергнуть свои сомнения проверке. Его светлость с удивительной проницательностью мгновенно оценил ситуацию и несколькими очень ловкими фразами поблагодарил хозяйку за прекрасный вечер, а затем увлёк Рейчел к ожидавшему их экипажу.

Экипаж вывернул с аллеи и направился к дому. Рейчел улыбнулась.

— Прекрасно сделано, сэр. Я чуть не совершила огромную ошибку, выразив миссис Мейтленд сочувствие по поводу неприятного характера её старшей дочери. Она всецело винит себя, но зря. Я совершенно уверена, что она понятия не имела, кто прибыл в её дом.

— Да, она не знала, — подтвердил виконт. — И была так же ошеломлена, как и я, когда вы покинули зал под руку с сэром Генри. Не успел я подойти к девицам Мейтленд, чтобы выяснить, находится ли жена баронета под той же самой крышей, как подошла миссис Мейтленд и задала тот же вопрос. Может, миссис Мейтленд властная и прямолинейная особа, но с головой у неё всё в порядке. Она сделала правильно.

Виконт блаженно улыбнулся.

— Никогда не забуду заключительную часть обличительной речи, которую она обрушила на старшую дочь: «Арабелла, в твоём характере есть сторона, которая безмерно огорчает меня. По причинам, известным только тебе самой, ты оскорбила гостя в моём доме, что простить будет нелегко. Не в пример тебе леди Линфорд была лишена многих привилегий, дарованных благородным дамам, и всё же я ни разу не видела, чтобы она вела себя с меньшим достоинством, чем положено. Ты поступила бы очень разумно, если бы отбросила воображаемые обиды и последовала примеру своей сестры, взяв за образец виконтессу Линфорд».

Рейчел чувствовала, что не заслуживает такой похвалы, но тем не менее, была приятно польщена. Однако тут же спохватилась.

— Доминик, почему вы не сказали мне, что моя мать жива? — спросила она, не сумев сдержать упрёка в голосе.

— Сначала я думал, что вы знаете, а когда понял, что вас дезинформировали, ждал подходящего случая.

Понимающая улыбка промелькнула у неё на губах. Да, он с ужасом думал о необходимости лишить её иллюзий. И, кроме того, вряд ли она ему тогда поверила бы.

В самом раннем возрасте она создала мифическое существо, наградив его именем «мама» и всеми возможными добродетелями. В её фантазиях, отец всегда выступал негодяем, мать — святой героиней, единственным прегрешением которой была любовь к другому мужчине.

Какой же идиоткой она была все эти годы! Но сегодня её глаза открылись. Её мать, легкомысленное, эгоистичное существо, вряд ли можно оправдать. Видимо, у отца были причины так вести себя, и когда-нибудь Рейчел сможет простить его.

Она тихо вздохнула.

— Я знаю, что должна бы радоваться встрече с матерью, Доминик, но не испытываю никакой радости. Я чувствую лишь стыд. Вот уж наградил меня Господь родителями!

— Но вы-то совсем не такая, Рейчел, — возразил он. — Вы не похожи ни на кого из них. И не будьте слишком строги к своей матери. Она совершила серьёзную ошибку, выйдя замуж за вашего отца. Вода и масло не смешиваются. Вы же не хотели бы, чтобы она расплачивалась за ту ошибку до конца своих дней?

Рейчел не ответила, не смогла ответить. Её раздирали противоречивые чувства, мысли бешено кружились. Она упорно смотрела в темноту за окном и до самого дома не произнесла больше ни слова. У подножия лестницы она пожелала мужу спокойной ночи и медленно поднялась в свою комнату.

Аккуратно повесив в гардероб новое платье и надев ночную сорочку, она села за туалетный столик и стала вынимать из волос шпильки, затем взяла серебряную щётку и провела ею по огненным кудрям, блестевшим в свете свечей не менее ярко, чем весёлое пламя в очаге.

Она смотрела в зеркало, но не своё отражение видела в нём, а лицо увядшей красавицы, чьи зелёные глаза светились эгоистичным безразличием — холодные, бездушные глаза.

Рейчел крепко сжала веки, и видение исчезло, но правду стереть было не так легко. Леди Эмили Фотерингейл — её мать. Но неужели она искренне верит, что может появиться после более чем восемнадцатилетнего отсутствия и завоевать любовь дочери? Ироническая улыбка появилась на губах Рейчел. Вряд ли эту даму вообще волнует, любит её дочь или нет.

Странно: осознав это, Рейчел почувствовала укол боли, но отказалась предаваться унынию и жалеть себя. Ей посчастливилось встретить в жизни чудесных людей, любящих и искренне заботившихся о ней. Разве можно было найти лучшую приёмную мать, чем леди Анна Нортон! А друзья, истинные и верные: милая леди Барнсдейл, маленькая Люси… и Доминик.

Рейчел посмотрела на закрытую дверь, соединявшую роскошные супружеские спальни. Чуть раньше она почти неосознанно отметила, что он вошёл в свою комнату. Теперь она ясно слышала его передвижения.

Как приятно, как спокойно сознавать, что он там, всего в нескольких ярдах от неё: всегда на страже, всегда готов войти, если она позовёт, если будет нуждаться в нём. И он действительно необходим ей, она не раз обращалась к нему за утешением и поддержкой, словно это самая естественная вещь!

Да… вот она, простая правда, поняла она вдруг с пугающей ясностью: она действительно обращается к нему в трудных случаях, доверяет ему, нуждается в нём. Невозможно и дальше игнорировать сладостно-горький приговор сердца. Потихоньку, почти незаметно она безумно влюбилась в человека, которого раньше порочила.

Если бы эта мысль не была столь болезненной, она бы рассмеялась над иронией судьбы. Ещё ребёнком она любила его. Но любовь, которую она испытывала теперь, не шла ни в какое сравнение с тем идолопоклонническим чувством. О, теперь она не слепа, она прекрасно видит его изъяны. Виконт Линфорд — не рыцарь в сверкающих доспехах. Он просто мужчина, со всеми мужскими достоинствами и недостатками. Но все равно самый благородный человек.

А такой человек пожелал бы, чтобы она осталась в Линфорд-холле? Ответ пришёл немедленно. Конечно, да! И совершенно ясно теперь, что это его истинный мотив, именно поэтому он привёз её в Гэмпшир. Вероятно, из-за слишком строгого представления о рыцарском благородстве — ведь только благодаря её деньгам он смог сохранить дом своих предков — он предлагает ей возможность остаться его женой.

Какой же идиоткой, надо быть, чтобы не понять это давным-давно! Все эти месяцы виконт был сама доброта и предупредительность, и она уверена, что его нежность искренна. Но нежность и долг — жалкие заменители того, чего она страстно жаждет: его любви.

Нет, на таких условиях она не может остаться. Её губы чуть скривились в иронической усмешке. Как он совершенно верно заметил, она не похожа на свою мать, она никогда не станет строить своё счастье за счёт чужого несчастья. Да и вряд ли много счастья, напомнила она себе, в браке, где любит лишь один.

Почувствовав вдруг безмерную усталость, она наклонилась, чтобы задуть свечи, и что-то блеснувшее в их свете привлекло её внимание. Подняв руку, она почти благоговейно коснулась драгоценных сверкающих камней, обвивавших её шею. И этот его добрый жест она истолковала неверно… Не прощальный дар, а действительно знак искреннего уважения. Но не знак любви…

Слезы затуманили её глаза, но она удержала их. Железная воля сейчас для неё важнее всего. Прожить следующие три недели будет мучительно трудно — труднее всего, что ей пришлось вытерпеть в детстве, она это прекрасно понимает. Но необходимо найти силы скрывать свои истинные чувства и подарить мужчине, которого она любит, то, чего он больше всего желает, — свободу жениться по собственному выбору.

После долгой и тщетной борьбы с застёжкой колье Рейчел хмуро посмотрела на шнур звонка. Элис давно уже спит. Инстинктивно её взгляд метнулся к двери между спальнями, и без колебания она встала и тихо вошла в единственные комнаты в доме, где до сих пор ни разу не бывала.

Виконт в парчовом, с ярким узором халате стоял у туалетного столика. Почувствовав, что его уединение нарушено, он обернулся, и увидел замершую у двери Рейчел. Её взгляд словно приклеился к большой кровати с балдахином.

— О, Рейчел! Что-то случилось?

— Н-нет, ничего страшного, — нервно ответила она, с трудом отрывая взгляд от самого внушительного предмета в комнате и вдруг почувствовав необыкновенную робость и уязвимость. — Просто я никак не могу расстегнуть колье. Вы не поможете?

Виконт подошёл к ней, его глаза медленно, интимно блуждали по прелестной, но скромной ночной сорочке. Затем он встал за её спиной, приподнял копну тёмно-рыжих волос и переложил на изящное плечо.

Ей пришлось призвать на помощь всю свою волю, чтобы не шевельнуться под лёгкими прикосновениями тёплых пальцев к своей шее, попытаться подавить желание сбежать в безопасность собственной спальни. Она внутренне застонала. Какое безумие привело её сюда! Что он подумает о ней?

Ей показалось, что прошло бесконечно много времени, когда он наконец сказал:

— Ну вот, всё в порядке.

Он положил колье на ближайший столик и, опустив руки на её плечи, повернул к себе лицом.

— Вы дрожите, дорогая. — Его голос вдруг зазвучал необычно сдавленно. — Надеюсь, вы не боитесь меня?

Рейчел подняла голову, заставив себя смотреть в его глаза, сверкавшие теперь каким-то чувством, которого она не смогла понять.

— Конечно, нет. — Её ответ прозвучал неубедительно даже для неё самой. — Я… Мне лучше вернуться в свою комнату.

Однако его руки только сильнее сжали её плечи, не позволяя ей тронуться с места.

— О нет, дорогая. Я был необычайно терпелив, но, думаю, вы слишком долго держали меня на расстоянии. — Его голос показался теперь опасно вкрадчивым и пугающим, как и то непонятное чувство, что тлело в его глазах. — Вы наконец пришли ко мне. И клянусь Богом, я вас не отпущу! Этой ночью вы будете моей!

И прежде чем Рейчел успела что-нибудь осознать, он подхватил её на руки и понёс через комнату.

Паника охватила её, когда он опустил её на огромную кровать. Никогда раньше не видела она его в таком состоянии. Он зажал её руки, лишив возможности сопротивляться, а его рот заглушал мольбы о свободе. Словно для зверька, попавшего в силки, побег был невозможен.

Где-то в глубине сознания мелькнула мысль, что руки, взявшие её в плен, не жестоки и не причиняют боль, просто нежно удерживают, а губы не наказывают, а умоляют. Медленно страх начал стихать, вытесненный новым чувством.

Он сразу заметил, что она уже не так напряжена, и ослабил хватку. Его поцелуи словно оставляли горящий след на её щеках, шее, его пальцы занялись лентами ночной сорочки. Когда исчезла последняя преграда, он принялся нежно исследовать податливое тело, пробуждая, возбуждая, наслаждаясь тихими стонами удовольствия, которых ждал так долго.

Опьянённая вспыхнувшим желанием, неведомым прежде, Рейчел забыла обо всём, кроме исступлённого восторга, вызываемого его опытными губами и руками. Канули в прошлое все мысли о том, чтобы отвергнуть его, и она упивалась его ласками, испытав лишь мгновенную боль перед тем, как слиться с ним воедино.

Лишь позже, лёжа обнажённой в его объятиях, устроив голову на его груди, покрытой тёмными волосами, она попыталась подвергнуть сомнению разумность того, что между ними произошло. Однако не могла найти в своей душе никаких сожалений.

— О чём ты думаешь?

Она вздрогнула от неожиданного вопроса и приподняла голову, чтобы посмотреть в его глаза.

— Мне казалось, что ты спишь.

— Нет, я не сплю, моя любовь. — Его пальцы скользнули под её волосы, лаская нежную белую кожу. — Скажи мне, о чём ты думала.

Единственная свеча на столике у постели ярко горела, не оплывая и предоставляя достаточно света, чтобы ясно видеть его лицо. Рейчел потупила взор, чтобы он не смог заметить её неуверенность.

— Я думала о том, что произошло между нами, — правдиво ответила она.

— Надеюсь, моя любовь, ты не сожалеешь об этом, так как это совершенно все меняет.

— Меняет? — все ещё неуверенно спросила она.

— Конечно. — Его голос звучал так прозаично! — Соглашение, заключённое между нами шесть месяцев назад, расторгнуто окончательно и бесповоротно. Ты, несомненно, остаёшься здесь.

— Несомненно? — Она рискнула снова взглянуть на него, и то, что увидела в его глазах, заставило её сердце забиться от восторга. Но она должна удостовериться, должна раз и навсегда быть уверенной, что им руководит не чувство долга. — И ты… ты действительно этого хочешь, Доминик? Ты действительно хочешь, чтобы я оставалась твоей женой?

Одним быстрым движением он перевернул её на спину и, приподнявшись на локте, заглянул в зелёные глаза и увидел в их глубине сомнение.

— Ах, моя прекрасная глупышка! — Его тело затряслось от беззвучного смеха. — А ты что вообразила? Какого чёрта я вообще тогда привёз тебя сюда?

Не время кривить душой, она это прекрасно понимала.

— Я считала, из чувства долга.

— Чувства долга, чёрт побери! — воскликнул Доминик, и печальнаяулыбка появилась на его губах. — Да, полагаю, надо было честно сказать все в самом начале. Но я боялся, что ты мне не поверишь. — Он нежно провёл пальцем по её щеке. — Когда я приехал к тебе в день твоего отъезда из Лондона, я и не думал сделать тебя своей любовницей. Я влюбился в тебя… хотел провести с тобой всю свою жизнь.

Её глаза наполнились слезами.

— Ты любил меня уже тогда?

— Да, я любил тебя тогда, — снова печально улыбнулся он. — Но как ни изменили меня прошедшие годы, Рейчел, я остался надменным эгоистом. Я верил, что со временем ты научишься видеть меня в ином свете, научишься любить меня. Но сегодня, когда ты стояла там такая прелестная, такая желанная, я понял, что, каковы бы ни были твои чувства, не смогу отказаться от тебя… не захочу отказаться.

Рейчел изумлённо смотрела на его красивое волевое лицо. Он любит её, и всё остальное не имеет никакого значения.

— Я совершенно не представляю, в какой именно момент моё отношение к тебе стало меняться. — Она задумалась, сосредоточившись на завитках чёрных волос у самого основания его шеи. — Моя любовь росла медленно… так медленно, что я по глупости даже не сознавала, что со мной происходит. И только сегодня я поняла, как много ты стал значить для меня. — Она застенчиво посмотрела ему в глаза. — Но надеюсь, ты не считаешь, что я пришла в твою комнату с намерением… соблазнить тебя?

Его смех эхом отразился от стен огромной комнаты.

— С моим знанием прекрасного пола, любовь моя, думаю, что искренне могу сказать: эта мысль даже не пришла мне в голову. — Он увидел тень, мелькнувшую на её лице, и серьёзно посмотрел на неё, прекрасно поняв мучительное сомнение, нарушившее её душевный покой. — Рейчел, с того дня в Лондоне в моей жизни не было ни одной женщины. И никогда не будет. Можешь не волноваться на этот счёт. Я никогда не рискну потерять тебя снова. Моя жизнь будет пуста и бессмысленна без тебя.

Отбросив все сомнения и страхи, она обвила руками его шею, притянула к себе его лицо. Они состоят в законном браке более шести лет, но начался он только сейчас.

Глава пятнадцатая

Через три недели Рейчел проснулась под радостный новогодний звон церковных колоколов. Она сладко потянулась, довольно улыбаясь, и рассеянно обвела взглядом спальню. Сегодня она должна была покинуть Линфорд-холл, но, конечно, об этом не может быть и речи. Ни сейчас, ни в будущем, подумала она. Её улыбка стала шире.

Ни разу с той чудесной ночи не спала она в одиночестве. А в эту ночь, вместо того чтобы подхватить её на руки и унести в свою спальню, Линфорд скользнул в её постель, проклиная изобилие белых кружев, украшающих подушки, но быстро забыл недовольство в невыразимой радости любовных ласк.

Да, прошедшие три недели были чудесными и полными событий к тому же. На следующий после бала день Люси нанесла им визит и сообщила, что лорд и леди Фотерингейл в то же утро уехали в Ирландию. Как и миссис Мейтленд накануне, Люси принесла извинения за огорчения, которые вызвала эта незваная пара.

Люси также рассказала о таинственном исчезновении Ренфру. Никто не видел грума и не слышал о нём после его встречи с виконтом и мистером Стаббзом утром в день бала. Сообразительность Линфорда заставила мистера Стаббза стремглав броситься в Лондон, и в последующие три недели он не появлялся в Гэмпшире и не написал ни слова.

Если честно, Рейчел не могла сказать, что сильно этим разочарована. Конечно, она больше не питала неприязни к мистеру Стаббзу. Напротив, во время той первой и единственной встречи в гостинице у неё создалось о нём очень лестное мнение. Однако его присутствие напоминало ей о неприятном инциденте, который она хотела поскорее забыть. Если Ренфру действительно был тем негодяем, что напал на неё, — а у неё все ещё оставались сомнения на этот счёт, — его исчезновение должно было раз и навсегда положить конец этому делу.

Единственное, что вызвало в ней некоторое беспокойство в эти блаженно-счастливые недели, так это полное отсутствие вестей от леди Барнсдейл. С ноябрьского визита Чефи они не получили от Хетти ни одного письма. Учитывая необыкновенную аккуратность Хетти как корреспондентки, это было странно.

Линфорд сам написал письмо тёте на предыдущей неделе, но, похоже, совсем не встревожился отсутствием ответа, подумав, что, по всей вероятности, Хетти гостит у друзей.

Возможно, он прав, но Рейчел решила, что, если к концу следующей недели леди Барнсдейл так и не ответит, она отправится в Бат. Это вполне удобно, поскольку в ближайшее время ей всё равно необходимо посетить свой дом в Сомерсете.

Какая жалость, что в таком чудном доме не живёт никто, кроме горстки слуг, но теперь он ей не нужен. Её место определённо здесь, в Гэмпшире, рядом с мужем. Однако долг обязывает навестить преданных слуг, большинство из которых долгие годы служили леди Анне, и сообщить им о том, что она собирается продать дом.

Хорошо, если удастся найти покупателя, который пожелает сохранить персонал. Если же нет, она не бросит слуг на произвол судьбы. Она попытается найти им службу в Сомерсете или предложит работу в Линфорд-холле или где-нибудь поблизости.

Дверь открылась, и она повернула голову. К её удивлению, с чашкой шоколада в руках вошла миссис Литтон.

— Литти, а где Элис? — спросила Рейчел, назвав экономку уменьшительным ласковым именем, которым пользовалась, когда они были наедине.

— Она снова простудилась, миледи, так что я взяла на себя смелость уложить её в постель. — В серых глазах экономки, как часто бывало в последние дни, зажглись весёлые искорки. — Его светлость не погладит нас по головке, если вы подхватите заразу, миледи.

— Истинная правда, — согласилась Рейчел, опершись на груду подушек и взяв чашку из рук миссис Литтон.

— И именно поэтому я приказала Розе прислуживать вам, пока Элис не выздоровеет.

— Я пришла к выводу, Литти, — что мне очень нравится роль замужней дамы, тем более, когда супруг так внимателен ко всем моим желаниям.

— Совершенно согласна, миледи.

Отпивая шоколад маленькими глоточками, Рейчел задумчиво смотрела на экономку.

— Литти, как бы вы отнеслись к поездке в Бат в ближайшем будущем?

— С большим удовольствием, миледи. Я никогда не бывала в той части страны.

— Хорошо, потому что я собираюсь навестить свой дом в Сомерсете, а по дороге заглянуть к леди Барнсдейл. — Она снова задумчиво, даже несколько хмуро оглядела строгое чёрное платье экономки. — И не забудьте, в пятницу вы сопровождаете меня в поездке за покупками в Пенли с дамами Мейтленд. Заодно выберем кое-какие ткани для ваших новых платьев. И не смейте спорить со мной, миссис Литтон! — приказала Рейчел, поскольку экономка открыла было, рот, чтобы возразить. — Если вы думаете, что я выдержу весь путь до Сомерсета и обратно, глядя на ваш вдовий траур, вы очень глубоко заблуждаетесь. Вы испортите мне все путешествие.

При виде обиженного лица своей госпожи экономка не смогла сдержать смеха, однако и не дала себя провести. Пожилая женщина прекрасно понимала, что добрая виконтесса пытается возместить ей деньги, так глупо отданные подлому шантажисту.

— Я бы и не посмела спорить с вами, миледи, — ответила она. — Его светлости это совсем не понравилось бы.

Рейчел одобрительно улыбнулась и посмотрела на часы.

— Господи, Литти! Ты видишь, который час! Я превращаюсь в настоящую соню.

— Его светлость уехал с управляющим, но перед отъездом приказал не тревожить вас.

Проклятый тиран! — подумала Рейчел, совершенно забыв, как только что превозносила преданность мужа. Откинув одеяла, она вскочила с постели.

— Раз уж так поздно, обойдусь без завтрака и подожду раннего ленча. Тогда успею часок прокатиться верхом в парке. Но мне хотелось бы поговорить с вами о поездке в Сомерсет, так что встретимся в маленькой гостиной в два часа.

Позже, выведя Молнию из конюшни, Рейчел с удовольствием заметила, что погода, как и она сама, радуется Новому году. Бледное зимнее солнце светило с почти безоблачного неба, но тепла в его лучах было очень мало. Передёрнувшись от прохлады, она пустила Молнию в галоп, направляясь к северным воротам.

Помня об обещании, данном Линфорду, она не стала покидать поместье, и некоторое время скакала вдоль стены, затем пересекла парк, переходящий в лес. Ни разу после визита в сарай Бена Хьюза она не пыталась в одиночестве кататься в лесу.

Повернув Молнию на одну из многочисленных тропинок, вьющихся среди густых деревьев, Рейчел испытала приступ страха и обругала себя за трусость. В конце концов, кто может обидеть её здесь, так близко от дома?

Не успела мелькнуть эта успокаивающая мысль, как Рейчел различила неожиданное движение слева и резко остановила Молнию. Страх совершенно парализовал её, когда из-за толстого дуба появилась массивная фигура. Мужчина вывел своего коня на тропинку, решительно преградив дорогу, и Рейчел обнаружила, что смотрит в дуло огромного пистолета.

Здравый рассудок быстро подавил вызванный естественным чувством самосохранения порыв повернуть Молнию и помчаться прочь. Не успеет она преодолеть и полдюжины ярдов, как, несомненно, получит пулю в спину. Её сердце бешено заколотилось о ребра, но глаза решительно устремились в злобное, насмешливое лицо блудного грума Мейтлендов.

— Так значит, Ренфру, всё-таки это был ты, — сказала она удивительно ровным голосом. — Как глупо было предполагать что-то иное!

Мозг Рейчел работал быстро. Ренфру пока ещё не пытался пристрелить её. Если удастся затянуть разговор, может, кто-нибудь — егерь или кто другой из работников поместья — окажется поблизости. Очень слабая надежда, но единственная.

— Прежде чем ты убьёшь меня, может, позволишь узнать кое-что? — Она пристально смотрела в тёмные глаза, полные, злобной издёвки. — Чем я возбудила такую пылкую ненависть?

Толстые губы злобно скривились.

— Я не тебя ненавижу, а твоего мужа и готов на все, лишь бы отомстить за себя и свою семью.

Ненависть звучала в каждом его слове, не оставляя у Рейчел никаких сомнений. Но что, чёрт побери, сделал Линфорд? Чем возбудил такую мстительность?

Однако Рейчел так и не успела удовлетворить своё любопытство, ибо какой-то звук привлёк внимание Ренфру, и она вслед за ним устремила взгляд в ту сторону. Ничего. Вероятно, какой-то зверь — олень или лиса — пробежал в поисках еды, но этого слабого звука хватило, чтобы насторожить Ренфру. Он снова повернулся к Рейчел, угрожающе подняв пистолет.

— Двигай! — приказал он, повернув своего коня так, чтобы Молния могла бежать перед ним. — Держись дороги у края леса. И не вздумай кричать, миледи, если не хочешь получить пулю в голову.

Рейчел ни секунды не сомневалась, что Ренфру выполнит свою угрозу. Даже если, по счастливой случайности, кто-нибудь появится на тропинке, она не будет кричать. Сделать это — подписать себе смертный приговор. Если бы Ренфру хотел убить её, он бы давно уже это сделал. Нет, подумала она, прищуриваясь, у него какая-то другая, гнусность на уме… Но какая?

Они подъехали к краю леса и, по приказу Ренфру, поскакали вдоль кромки деревьев, затем свернули на дорогу, ведущую к старому сараю на земле, обрабатываемой Сэмом Хьюзом. Ни одна душа не встретилась им на всём пути.

Для человека, лишь недавно начавшего работу в округе, Ренфру слишком хорошо ориентируется, подумала Рейчел, когда они подъехали к сараю, где когда-то Бен содержал своих раненых зверьков.

Спешившись, Ренфру приказал ей открыть дверь и ввести лошадей в сарай. Рейчел повиновалась и, пока дрожащими руками привязывала животных к металлическому брусу, укреплённому в дальней стене, внимательно оглядывалась по сторонам. Несколько месяцев назад это было чудесное место, но сейчас оно казалось враждебным и пахло сыростью и гнилью.

Рейчел резко обернулась. Ренфру стоял сзади, глядя на её элегантный костюм, и от выражения его глаз кровь застыла в жилах Рейчел.

— Зачем ты привёз меня сюда? — спросила она, не выдав голосом ни страха, ни отвращения, которое испытывала под его оскорбительным взглядом. — Если хотел убить, уже давно бы это сделал.

— Ещё не поздно, если не будешь слушать, что тебе говорят, — прошипел Ренфру, проведя дулом пистолета по её груди. — На пол!

Господи, только не это! Лучше смерть, чем насилие. Она вскочила и бросилась к двери в тщетной попытке спастись, но не успела пробежать и половины расстояния, как его пальцы впились в её руку, и она была брошена на пол.

— Попробуй снова, и я вышибу тебе мозги! — пригрозил он. — Я уже один раз это сделал, помнишь? Руки за спину!

Рейчел оставалось лишь повиноваться. Её безуспешная попытка сбежать, несомненно, насторожила его. Другой возможности он ей не предоставит. Встав на колени за ней, он крепко связал её запястья, затем привязал второй конец верёвки к одному из толстых столбов, поддерживавших крышу.

Рейчел прислонилась спиной к столбу, отчаянно пытаясь подавить приближающуюся истерику, и с несказанным облегчением увидела, как грум встал, прошёл в дальний конец сарая и бросился на кучу соломы в углу.

Ренфру порылся в кармане грубой куртки из домотканого сукна, вытащил фляжку, переложил пистолет в другую руку.

— Что ты собираешься делать со мной, Ренфру? — с трудом выдавила Рейчел, преодолевая неожиданную сухость в горле и глядя в безжалостные тёмные глаза.

Он ухмыльнулся, затем поднёс фляжку к губам и сделал большой глоток.

— Можно придумать, как провести время, пока надменный муженёк принесёт деньги за твоё возвращение. — Он снова окинул её фигуру оскорбительно оценивающим взглядом. — Да, красивая, норовистая, кобылка… не спорю. Он хорошо заплатит за тебя.

— Заплатит… если только я вернусь невредимой, — осмелилась заявить Рейчел.

Итак, его цель — вымогательство? Подлый негодяй! Поднявшийся гнев вытеснил страх и привёл обрывки мыслей в некоторое подобие порядка.

— Ты же не думаешь, что Линфорд даст тебе хоть пенни, пока не удостоверится, что со мной ничего не случилось? Ты не славишься деликатным обращением с женщинами, Ренфру.

Он грубо расхохотался.

— Только забудь свои штучки, мадам. Если бы ты не разозлила меня тогда в лесу, а потом в кузнице, если бы не задирала свой хорошенький носик, мне бы и в голову не пришло стрелять в тебя или ехать за тобой на Блубелл-Ридж. Неразумно сердить меня.

— Конечно, — сухо согласилась Рейчел. — Но я всё же рискну. Нельзя ли узнать, как долго ты собираешься держать меня здесь?

Он безразлично пожал мускулистыми плечами.

— Куда спешить? Мы пробудем тут до темноты, а потом я отвезу тебя в безопасное местечко около Пенли. И если будешь хорошей девочкой и станешь выполнять всё, что я скажу, я побеспокоюсь, чтобы мои приятели тебя не тронули.

Рейчел задумчиво смотрела, как Ренфру продолжает щедро угощаться из своей фляжки. Теперь он казался не таким грозным и даже был склонен поболтать, так что она рискнула удовлетворить своё любопытство и нарочито безразлично произнесла:

— Кажется, ты легко находишь дорогу в этих местах, Ренфру.

— Ну да, легко.

— Но, как я поняла, ты недавно в Гэмпшире?

— Я жил здесь раньше. — Он опёрся спиной о стену, широко зевая. — Когда в Лондоне стало жарковато, если можно так сказать, я решил, что самое время залечь на дно ненадолго. Дружки нашлись быстро, но мне нельзя было высовываться.

— Так вот почему ты нанялся грумом к Гарри Мейтленду?

Ренфру снова разразился грубым смехом.

— Ну и болван! Я выследил его как-то на петушиных боях. Решил, что как раз такой простак мне и нужен. Подговорил приятелей отдубасить его, а потом притворился, что пришёл на помощь. Сработало как по маслу! И на приличный обед его раскошелил.

Бедняга Гарри, подумала Рейчел, кипя от гнева. Вот как воспользовались его добротой! Она сама почувствовала, с каким неприкрытым презрением прозвучал её голос:

— Но ты, не умеешь не вляпываться в неприятности, правда, Ренфру? Они преследуют тебя, как бродячую собаку. Нападение на меня стало началом твоего конца. Мистер Стаббз узнал тебя, а мистер Стаббз, позволь заметить, был раньше полицейским сыщиком.

— Прекрасно знаю, кем он был, — сердито проворчал Ренфру. — И где он сейчас. Это твой высокомерный муженёк привёз его сюда. И он же испортил ещё одно выгодное дельце. Ему за многое придётся ответить, и он дорого за все заплатит. Так что заткнись, женщина, и дай мне поспать.

Рейчел не требовалось повторять дважды. Она понимала, что не стоит злить тюремщика, но его слова озадачили её. Какое выгодное дельце? Прекрасно зная грума, она не сомневалась, что дельце незаконное. Размышляя об этом, она откинулась на деревянную опору, но вскоре решила заняться более неотложной проблемой. Как же, чёрт побери, выбраться из когтей этого мерзавца?

Она повернула голову к маленькому грязному окну. Ещё светло, вероятно не позже трёх часов. Если её исчезновение и замечено, то вряд ли Линфорд организовал поиски.

Нет, он не встревожится до сумерек и только тогда пошлёт людей в те места, где ожидает найти её: к соседям или в Линфилд. К тому времени, конечно, она уже будет на пути в Пенли, откуда побег практически невозможен, ведь её должны охранять приятели Ренфру. Нет, если бежать, то как можно скорее… но как?

Верёвка болезненно впивалась в её запястья, пальцы заледенели. Ренфру — жестокий мерзавец! — перед тем как привязать её, словно лошадь, к столбу, снял её перчатки и бросил на грязный пол. Ей до них не дотянуться.

Рейчел злобно взглянула на грума. Пустая фляжка лежит рядом с ним на сене. Глаза закрыты, он дышит ровно, тяжело. Как жаль, что она не мужчина! С каким удовольствием она бы отплатила ему за все несчастья, что он навлёк на неё.

Отбросив на время мысли о мести, она огляделась в поисках хоть чего-нибудь, что могло бы помочь ей. Вокруг валялось множество фермерских орудий, даже коса, но все вне её досягаемости.

Отчаявшись, она уже решила отказаться от своей затеи и попытаться смириться с судьбой, когда вдруг заметила кусочек стекла, вероятно, осколок банки, в которой Бен Хьюз держал мазь для своих пациентов. Но сможет ли она добраться до него?

Верёвка крепко держала её, но, вытянув правую ногу, она умудрилась коснуться осколка носком сапога. Вскоре ей удалось придвинуть стёклышко, дотянуться до него рукой и воткнуть в щель столба.

К счастью, Ренфру громко храпел, заглушая скрежет стекла, пока она перепиливала верёвку. Прошло всего несколько минут, но из-за страха и невыносимой боли в руках Рейчел казалось, что минула вечность. Наконец первый кусок верёвки ослаб и порвался.

В мгновение ока она была на ногах, но не успела сделать и двух шагов к Молнии, как храп Ренфру неожиданно прекратился. Он что-то пробормотал под нос, и жестокие тёмные глаза уставились на неё.

Рейчел отреагировала молниеносно. Она схватила крепкое полено и, прежде чем Ренфру полностью проснулся, изо всех сил ударила его по голове.

— Вот тебе, получай, мерзавец! — сказала она со злобным удовлетворением, наблюдая, как он тяжело падает на бок.

Отбросив своё грозное оружие, Рейчел сунула руку в карман его куртки и вытащила пистолет. Она не знала, всего лишь оглушила негодяя или надолго лишила его чувств, но не стала тратить время на выяснение.

Отвязав обеих лошадей, чтобы тюремщик не смог преследовать её, она уже собралась подвести животных к двери и блаженной свободе, когда безошибочно различила стук копыт. Одинокий всадник быстро приближался. Боже милостивый, неужели это один из сообщников Ренфру? Неужели судьба может быть так жестоко несправедлива!

Стук копыт эхом отдавался в её висках. Но не затем она зашла так далеко, чтобы отступить в последний момент. Подхлёстываемая решимостью, она затаилась у холодной каменной стены рядом с дверью.

Раздался стон Ренфру: он приходил в сознание. Затем Рейчел явственно услышала приближение второго всадника, но главной проблемой пока оставался тот, кто только что остановил свою лошадь по другую сторону стены.

Трясущейся рукой она подняла тяжёлый пистолет. Никогда ещё в своей жизни она не держала в руках огнестрельное оружие и не представляла себе, сумеет ли выстрелить, но ощущение смертоносного холодного металла придало ей смелости. Она вслушивалась в решительные шаги… ближе… ближе. Дверь скрипнула на ржавых петлях, и в проёме появилась обутая в сапог нога.

Глава шестнадцатая

Когда Линфорд вошёл в библиотеку, часы пробили половину третьего. Его дела с управляющим заняли больше времени, чем он планировал, и ему пришлось отказаться от удовольствия дневной трапезы в компании жены. Как бы ни мечтал он проводить всё время с ней, нельзя было пренебрегать делами.

Вот весной он с удовольствием оставит поместье в надёжных руках управляющего и повезёт Рейчел за границу на запоздалый медовый месяц, покажет ей все те места, которые она давно мечтает увидеть. Да, он собирается баловать свою прелестную жену, угождать любому её желанию. И очень скоро!

Дверь открылась, и вошёл Пеплоу с таким сморщенным лицом, словно очень неприятный запах атаковал его нежные ноздри.

— Милорд, явился человек, которого вы привозили в Гэмпшир несколько месяцев назад, и требует, чтобы вы немедленно приняли его. — Дворецкий громко фыркнул. — В компании подобной же личности.

Губы виконта дрогнули. Не было надобности спрашивать ни имя одного из посетителей, ни профессию второго. Только чудо сможет заставить Пеплоу изменить мнение о мистере Стаббзе или о любом другом, занимающемся тем же ремеслом.

— Проводите их сюда и налейте им вина.

Его светлость особенно тепло приветствовал мистера Стаббза, прежде чем его познакомили со вторым гостем — мистером Фелпсом, крепким мужчиной около тридцати лет с проницательными цепкими глазами, выдававшими его связь с Полицейским управлением на Боу-стрит.

Виконт подождал, пока дворецкий, выполнив свои обязанности, покинет комнату, и спросил о причине визита. Однако его любопытство было удовлетворено не сразу, поскольку возникла помеха в лице встревоженной экономки.

— Извините за вторжение, милорд, но думаю, вам следует знать, что её светлость не вернулась с верховой прогулки.

Линфорд взглянул на каминные часы и повернулся к экономке. Миссис Литтон пристально, почти злобно смотрела на мистера Стаббза.

— Мы встречались прежде, не так ли? — спросил Стаббз, вглядываясь в лицо женщины.

— Да, сэр, — ледяным тоном ответила миссис Литтон. — Если я не очень сильно ошибаюсь, это вы сопроводили меня на Боу-стрит после смерти моего мужа, вызванной несчастным случаем.

— Ха! — победно воскликнул Стаббз. — Дело Шарпа! — Он повернулся к виконту: — Видите, милорд, никогда не забываю лица. То же самое с тем грумом. Я знал, что видел его где-то раньше. Вот почему я вернулся в Лондон. И не зря… Обнаружил очень интересные факты. Мистер Фелпс, будьте добры, введите его светлость в курс дела.

Молодой сыщик сверился со своей записной книжкой.

— Личность, о которой идёт речь, разыскивается в связи с ограблением и жестоким нападением на человека ранним утром двадцать седьмого февраля прошлого года. В результате полученных ранений жертва скончалась. Свидетель нападения смог дать описание нападавшего. Томас Ренфилд разыскивается Полицейским управлением за убийство.

Миссис Литтон громко вздохнула, и взгляды всех присутствующих устремились на неё.

— Ренфилд — фамилия семьи, снимавшей у меня комнаты в то время, когда умер мой муж. Я точно помню, что сына звали Томас.

— И Ренфилд — фамилия семьи, которую мой отец выгнал много лет назад. — Виконт хмуро посмотрел на молодого сыщика. — Итак, у вас есть основания полагать, что грум Ренфру и Томас Ренфилд — одно и то же лицо?

— Судя по тому, что´ рассказал нам мистер Стаббз… да, сэр. Никаких сомнений.

Линфорд взглянул на побледневшую экономку и предложил ей присесть.

— Похоже, миссис Литтон, что мы обнаружили также и личность вашего шантажиста.

Оба сыщика заинтересованно уставились на виконта, и он рассказал им о шантаже.

— Прекрасно вяжется со всем остальным. — Мистер Стаббз подумал несколько секунд. — Мы полагаем, что Ренфилд покинул Лондон в начале марта, затем нашёл работу у Мейтлендов. А требования денег начались в апреле… Но я задаю себе вопрос: умеет ли он читать и писать?

— Умеет, — ответила миссис Литтон, несколько пришедшая в себя. — Его мать, если память мне не изменяет, до замужества была горничной. Она учила грамоте и мужа, и сына.

— Этот грум, повсюду сопровождал дам Мейтленд. Должно быть, он заметил вас на конюшенном дворе, когда вы шли в кладовую или прачечную, и узнал вас. А если он действительно сын арендатора, изгнанного моим отцом, то, несомненно, затаил злобу и против моей семьи. И вполне может отомстить…

Линфорд умолк и снова посмотрел на каминные часы, затем перевёл взгляд на экономку.

— Почему отсутствие виконтессы так встревожило вас? Ведь ещё относительно рано.

— Потому что её светлость, милорд, попросила меня прийти в маленькую гостиную в два часа. А её светлость всегда пунктуальна.

— Да, — согласился виконт, лишь лёгким движением бровей выдав свою тревогу, и поднялся. — Скорее всего, она встретила Люси Мейтленд, и они отправились куда-нибудь вместе, но я пошлю людей на поиски.

Не успел он пройти и половину расстояния до двери, как услышал звуки борьбы в холле.

— Какого дьявола?… — пробормотал он, распахивая дверь и обнаруживая Бена Хьюза, отбивающегося от двух лакеев, и встревоженного Пеплоу, топчущегося поблизости.

— Извините, милорд. Но… но он только что ворвался. Я не мог остановить его.

— Всё в порядке, Пеплоу. Освободите его. — Линфорд взял взволнованного парня за руку и ввёл в библиотеку. — Все хорошо, Бен, — уверил он. — Ты хотел меня видеть?

Испуганные глаза Бена метнулись к лицам остальных людей, находившихся в комнате. Он увидел хмурый взгляд мистера Фелпса, испуганный — экономки, но сразу же узнавший его мистер Стаббз встал и сердечно улыбнулся.

— Он весь дрожит, милорд. Интересно, с чего он так расстроился?

— Постараемся выяснить. — Виконт повернулся к Бену и похлопал его по руке: — Всё в порядке, парень. Я всегда рад тебя видеть, ты же знаешь. Так что ты хотел мне сказать?

— Плохой человек! Плохой человек!.. — выдавил Бен, дико таращась в окно.

Линфорд разочарованно взглянул на мистера Стаббза, сконфуженно почесавшего затылок, и затем снова посмотрел на Бена:

— Ты пытаешься сказать, что видел грума Мейтлендов? — (Бен утвердительно кивнул). — Где? Здесь в парке? Её светлость была там же?

Возбуждённо кивая, Бен схватился за рукав виконта, подтащил его к окну и показал на запад.

— Боже милостивый! — пробормотал виконт. — Он схватил её в лесу поместья. Быстрее. Нельзя терять ни минуты.

— Погодите, сэр, — остановил его Стаббз. — Парень замотал головой. Её светлости там нет. — Он повернулся к Бену. — Грум куда-то увёз её светлость, парень? Ты знаешь куда?

В ответ Бен ткнул пальцем в свою широкую грудь. Мистер Стаббз озадаченно нахмурился и повернулся к также сбитому с толку виконту.

— Бен живёт теперь в кузнице. Зачем Ренфру везти её туда? Потом, Рейчел никуда никогда с ним не пошла бы… если только не по своей воле. Так куда же он утащил её?

Виконт снова посмотрел на Бена, все ещё яростно тыкавшего себя в грудь.

— Что он пытается сказать нам? — Вдруг Линфорд замер. — Неужели грум увёз её светлость в твой сарай?

Энергичное утвердительное кивание словно пришпорило всех. Миссис Литтон увела Бена в кухню, где угостила огромным куском пирога с дичью и стаканом эля; мистер Фелпс с Джемом, не мешкая, отправились в Линфилд забрать коллегу, оставшегося там, чтобы навести справки о Томасе Ренфилде, а виконт и мистер Стаббз, вооружившись прекрасными пистолетами его светлости, помчались верхом к старому сараю Бена.

Лошадь мистера Стаббза оказалась медлительным животным, и виконт, раздираемый мучительной тревогой о жене, вскоре потерял терпение и пустил своего коня в галоп. Очень скоро он достиг места назначения.

Вокруг, казалось, никого не было, но виконт, не теряя бдительности, осмотрел окрестности сарая. Ренфилд, несомненно вооружённый, может ещё находиться в сарае или поблизости… А Рейчел? Боль спазмом сжала сердце, но он отказался думать о том, что могло случиться с ней, отданной на милость этого негодяя. Пока она жива…

Спешившись, он подошёл к двери и очень медленно приоткрыл её. Собрав всю силу воли, приготовясь увидеть самое страшное, он уже занёс ногу над порогом, когда кристально чистый любимый голос остановил его:

— Ещё один шаг, и пристрелю на месте!

Облегчение, испытанное им, казалось, невозможно вынести, но он сумел ответить с замечательным апломбом:

— А я-то думал, что ты встретишь меня с распростёртыми объятиями.

— Доминик!

Рейчел бросилась к нему. Руки виконта покровительственно обхватили её. Несколько минут он шептал ей в волосы ласковые и утешительные слова, затем мудро вынул из судорожно сжатых пальцев пистолет, упиравшийся ему в грудь, и убрал его для безопасности в карман.

Эта предосторожность мгновенно вернула Рейчел к реальности. Поспешно уверив мужа, что с ней всё в порядке, Рейчел предупредила его о Ренфру. Негодяй, скрытый дверью сарая, уже, покачиваясь, поднимался на ноги. В несколько гигантских шагов виконт оказался рядом с грумом и мощным ударом в челюсть свалил его на пол.

— Прекрасный удар, милорд. И очень точный, — раздалась весёлая похвала, и Рейчел, обернувшись, увидела в дверях одобрительно улыбавшегося Генри Стаббза. — Надеюсь, вы невредимы, миледи?

— Что?… О, немного болят запястья от верёвок. Но это и все. А что вы здесь делаете, мистер Стаббз? — несколько смущённо спросила Рейчел.

— Когда стало известно, что Ренфилда видели в вашей компании, я случайно находился с визитом у вашего мужа. Позвольте помочь вам, милорд, — обратился он к Линфорду, связывавшему грума верёвкой, которой до этого была связана виконтесса.

Ошеломлённая Рейчел, сидела на краешке стола и ждала, пока мужчины надёжно свяжут ещё бесчувственного грума, прежде чем потребовать от него объяснений.

— Должно быть, Бен заметил нас и пошёл следом. Какая удача, что он оказался в лесу! — воскликнула Рейчел, узнав, что произошло в Линфорд-холле в её отсутствие. — Интересно, что он там делал?

— Никогда не вникал в то, что он делает на моей земле, просто благодарен его присутствию. — Линфорд улыбнулся уголком рта. — Какая же ты необычная женщина, моя любовь! — заявил он с явной гордостью. — Большинство женщин давно бы уже лежали без чувств.

— Поскольку у меня не было выбора и пришлось поехать с ним, не вижу, чем бы обморок помог мне. — Рейчел посмотрела на связанную фигуру, на полу. — Это он пытался пристрелить меня в лесу и сбросил с обрыва на Блубелл-Ридж. И все только из-за того, что я его разозлила. — Она недоверчиво покачала головой. — Он ужасно рисковал, вернувшись сюда. Вряд ли сегодняшний визит был первым. Должно быть, он приезжал в поместье не раз, надеясь застать меня одну. Желание получить лёгкие деньги оказалось сильнее. И злоба, которую он затаил против Линфордов, в какой-то мере извиняет его поведение.

— Не тратьте на него сочувствие, миледи, — посоветовал Стаббз. — Он дурной человек. Ему место в Бедламе^[1], но теперь его повесят. К длинному списку своих преступлений он добавил убийство.

— А также вымогательство, — вмешался его светлость. — У нас есть все причины считать, что это он шантажировал миссис Литтон.

Рейчел вздрогнула.

— Так вот, что он имел в виду! Он сказал, что ты положил конец его маленькому дельцу. И он решил получить выкуп за моё возвращение. Мистер Стаббз, я вспомнила: он собирался вечером отвезти меня в Пенли к каким-то своим дружкам. Не уверена вовлечены ли они в этот план, но думаю, вам следует знать.

— Спасибо, миледи. Мы займёмся этим.

Прибыл Джем с полицейскими сыщиками, и вскоре Линфорд проводил Рейчел в Линфорд-холл. Поставив лошадей в конюшню, они рука об руку подошли к парадной двери дома. Его светлость вдруг притянул жену к себе:

— Страшно подумать, что могло случиться с тобой. Мысль, что хоть один волосок мог упасть с твоей головы, наполняет меня холодной яростью.

Рейчел почувствовала, как он дрожит от долго сдерживаемых эмоций, и улыбнулась ему.

— Наглая ложь, милорд, — пошутила она, желая развеселить его. — Вы терпеть не можете мои волосы. Я из достоверного источника знаю, что вы ненавидите рыжие волосы.

— Нет надобности спрашивать, откуда этот вздор, — возразил он. — Но позвольте вас уверить, мадам жена, что я не только терплю ваши волосы, я считаю их самыми красивыми… — Он умолк, поскольку дверь неожиданно открылась, и за встревоженным мажордомом показалась знакомая фигура. — Если говорить о…

Проследив за направлением его изумлённого взгляда, Рейчел вывернулась из его рук и бросилась по коридору, чтобы сердечно обнять их гостью:

— Хетти! Какой чудесный сюрприз! Как давно вы здесь?

— Мы прибыли около часа назад.

— Мы? — переспросил его светлость, неторопливо подходя к дамам.

— Да. Чефи со мной. Он в библиотеке. Спит, не сомневаюсь. Хотя не понимаю, как можно спать, когда весь дом ходуном ходит.

— Небольшое преувеличение, Хетти, — вежливо возразил племянник, оглядываясь. — По-моему, все прекрасно.

— Когда мы приехали, ничего прекрасного не было! — резко заявила она. — Повсюду носились слуги, сыщики наводнили дом, требуя, чтобы им сказали, когда ты вернёшься. И позволь сообщить, племянничек, что в этот самый момент какой-то полоумный сидит за твоим кухонным столом и объедает тебя! Ну, может, теперь хоть кто-нибудь из вас объяснит мне, что происходит?

— О, Бен ещё здесь? — В глазах Рейчел засверкали озорные искры. — Сначала я повидаю его, а потом переоденусь. Только посмотрите на грязь на этой амазонке! Доминик, объяснения я доверяю тебе, — добавила она, направляясь к двери, ведущей к кухне. — У тебя это получается гораздо лучше.

К тому времени, как Рейчел в очень милом бледно-зелёном бархате вошла в библиотеку, леди Барнсдейл уже ввели в курс дневных событий. Одного взгляда хватило этой почтенной даме, чтобы понять: Рейчел не пострадала от своего тяжёлого испытания. И с ещё большим удовольствием она смотрела, как её юная подруга с фамильярностью жены садится на ручку кресла виконта.

— Здесь всё в порядке, Чефи, — сказала она громко, но, как сама считала, вполголоса.

— А что я тебе говорил, — ответил тот, вовсе не попытавшись понизить голос. — Просто им нужно было немножко времени, чтобы узнать друг друга. Вот и все.

Виконт взглянул на Рейчел, уставившуюся на камин, на её щеки, отразившие тёплое мерцание пламени, затем перевёл взгляд на Чефи.

— Ваша проницательность, Чефи, не перестаёт удивлять меня… Да, именно это нам и было необходимо. И некоторым образом для вас это не очень хорошие новости, тётя, — весело обратился он к тётушке. — Боюсь, что теперь Рейчел не сможет переехать к вам. Если только ненадолго и при условии, что пригласят нас обоих.

— О, не тревожься, племянничек. Ни одного из вас я не приглашу в Бат.

Это заявление заставило Рейчел повернуть голову. Леди Барнсдейл прославилась своей прямолинейностью, но слова прозвучали уж слишком резко, если не сказать грубо, даже для неё. Рейчел посмотрела на своего почему-то улыбающегося мужа, затем вопросительно уставилась на подругу. Кажется, впервые в жизни леди Барнсдейл покраснела.

— Видите ли, я больше там не живу, — пояснила леди Барнсдейл в ответ на озадаченный взгляд Рейчел.

— Ну, это частично объясняет отсутствие писем от вас. — Несколько коротких секунд виконт пристально смотрел на мистера Чефингема, смущённо теребившего галстук, затем встал и лениво прошёл к звонку. — Шампанское, я думаю, не помешает, ради праздника. Ты согласна, моя любовь?

— Как скажешь, — ответила Рейчел, совершенно ничего не понимая. — Хотя я не считаю таинственный отъезд из Бата причиной для празднования.

— Вы просветите её, тётя Хетти, или я?

— Ну, племянничек, если бы ты был женщиной, я бы поклялась, что ты держишь под кроватью помело, — со смехом ответила Хетти и повернулась к Рейчел: — После визита Чефи к вам несколько недель назад он вернулся в Бат и рассказал мне о нападении на вас, Рейчел. Я хотела приехать, чтобы ухаживать за вами, но Чефи не позволил. Велел мне не вмешиваться. Уверил, что всё будет прекрасно. — Она слабо улыбнулась. — Вы были правы, дорогая. Бат совершенно мне не подошёл. Я пришла в такое уныние, не знала, что делать. Так что Чефи взял решение на себя.

Рейчел одобрительно посмотрела на мистера Чефингема.

— Так вы увезли Хетти обратно в Суррей. Прекрасно сделано, Чефи!

— Ну да, — согласилась Хетти, — только не сразу. — Она снова подозрительно покраснела. — Не знаю, говорила ли я раньше, но брат Чефи — епископ. Да, я понимаю, трудно поверить, но тем не менее это правда. Мы съездили к нему в Дербишир и получили разрешение на брак.

Рейчел не могла больше сдерживаться. Она бросилась через комнату и сердечно обняла подругу.

— О Хетти, я так счастлива за вас!

— Однако, я чувствую себя оскорблённым, — высокомерно заявил виконт, и вся счастливая троица удивлённо уставилась на него. — Чефи, вам следовало сначала получить разрешение главы семьи. Огромное упущение с вашей стороны!

— Вздор! — возразила тётушка. Рейчел была того же мнения, но Чефи выглядел смущённым.

— Дело в том, мой мальчик, что я не знал, как вы это воспримете.

Линфорд улыбнулся и сердечно хлопнул Чефи по спине.

— Вы не могли бы доставить мне большего счастья, старый друг, — успокоил он Чефи. — Следовало завязать этот узел много лет назад. Не знаю, почему вы так долго тянули.

— Очень просто, мой мальчик, — эта мысль не приходила мне в голову, пока её не заронила туда ваша маленькая жена, — откровенно признался Чефи. — А потом, чем больше я думал, тем разумнее мне это казалось. В конце концов, мы с Хетти так давно знаем друг друга, что точно поладим.

— Да. В этих многолетних ухаживаниях действительно что-то есть, — серьёзно заметил виконт, но в глубине его фиолетовых глаз сверкнули весёлые искры. — Вот взгляните на меня! Женившись в спешке, я считал свою жену милой послушной девочкой. Годы спустя полагал, что влюбился в очаровательную светскую даму… но только теперь я знаю, что навек прикован к упрямой зеленоглазой воительнице.

Рейчел ограничилась испепеляющим взглядом из-под длинных ресниц, но миссис Чарлз Чефингем так легко не сдалась.

— Да, и ты так недоволен своей судьбой! — насмешливо сказала она. — Ну, хоть немного честности, племянник. Ты бы не хотел и волоска изменить на её голове.

— Да, — нежно признал он, с любовью глядя на огненные кудри Рейчел, — ни единого волоска.

Примечания

1

Бедлам — психиатрическая лечебница в Лондоне.

(обратно)

Оглавление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвёртая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

*** Примечания ***