Призванный [Кристин Каст] (fb2) читать онлайн

Ф.К. Каст и Кристин Каст Призванный

Посвящается Элли Дженсен, с любовью и признанием.

Наша магия работает, потому что ты волшебна!

Благодарности

Спасибо нашей чудесной семье — издательству «Сант-Мартин Пресс». Мы обожаем наших издателей!

Как всегда, мы выражаем признание нашему агенту и подруге Мередит Бернстайн, без которой Дом Ночи никогда не состоялся бы.

Благодарим школу Уилла Роджерса и рады тому, что нам позволили бродить по этому восхитительному особняку и переносить его на страницы книг. (Нет, ни одно из великолепных зданий в стиле ар-деко не пострадало во время написания этой книги! Ну разве что чуть-чуть).

Говоря о восхитительном и великолепном: ОГРОМНОЕ СПАСИБО нашим поклонникам из родного города. Мы рады видеть, насколько жители Талсы любят Дом Ночи! Отдельное спасибо вот этим расчудесным местам и людям: отелю «Амбассадор» и ресторану «Классная доска», ювелирному магазину «Мудис», «Старбаксу» на площади Утика, универмагу «Мисс Джексон», «Дельфину», ресторану «Дикая вилка», магазину «Маленькое черное платье», музеям Джилкриса и Филбрука и «Уличным котам».

И нашим преданным замечательным фанатам, которые приезжают в Талсу на экскурсии по местам Дома Ночи! Наши фанаты — лучшие!

И последним, но от этого не менее важным, хотим поблагодарить Джоша за о-ки-е-и-симс, но, прежде всего, за то, что взял поводья.

Филис и Кристин Каст

Об авторах

Филис Кристин Каст родилась на Среднем Западе США. С детства у нее было две страсти: лошади и мифология — и Филис верна им до сих пор. После окончания школы Ф. Каст отправилась служить в военно-воздушные силы США. Закончив службу, она работала преподавателем литературы в школе г. Талса, штат Оклахома.

Пятнадцать лет Каст учила старшеклассников творчески анализировать произведения английских и американских классиков, а потом взялась за перо сама. Первый роман писательницы «Богиня по ошибке» («Divine by Mistake») вышел в 2001 году. Дебют Филис Каст оказался очень удачным. Начинающий автор получила нескольких престижных литературных премий, а также была удостоена ежегодной всеамериканской премии читательских симпатий.

В каждом своем произведении Филис Каст обращается к мифологии народов мира, сплетая древние сказания с современной жизнью. «Дом Ночи» не стал исключением. Заявка на серию, ставшую мировым бестселлером, была подана автором в издательство еще в 2003 году, задолго до выхода первой книги «Сумеречной саги» Стефани Майер.

Когда несколько глав первой книги серии «Меченая» были написаны, Филис дала почитать рукопись своей 19-летней дочери Кристин. Исправления той улучшили текст, герои стали более яркими и запоминающимися, заговорив на языке современной молодежи. После чего мать и дочь Каст приняли решение писать вместе.

«Меченая» и последующие книги серии «Дом Ночи» стали очень популярными в США и Европе, попав в первую пятерку рейтинга бестселлеров USA Today и The Wall Street Journal. После выхода пятой книги серии «Загнанная» (Hunted) критики, перебивая друг друга, восклицали: «Посторонись, Стефани Майер!». Всего в серии «Дом Ночи» запланирован выход 12 книг.

Кристин Каст — студентка университета, одна из самых юных авторов США Она пишет рассказы и стихи и была удостоена наград как молодой автор в области журналистики и в жанре поэзии. В одном из интервью на вопрос о ее заветном желании Кристин Каст ответила: «Я хочу быть счастливой. Конечно, это непросто, но без этого ничего не сделаешь».

Читайте информацию о писательницах и серии «Дом Ночи» на Официальном сайте русского издания серии «Дом Ночи»

Пролог

Зои

«Моя мама умерла», — мысленно произнесла я. Слова казались неправильными, неестественными, словно мир вверх тормашками или восход солнца на западе.

С протяжным всхлипом я вздохнула и перекатилась на бок, чтобы достать из стоящей на полу коробки очередной бумажный платок.

Старк что-то пробормотал во сне, нахмурился и беспокойно заворочался.

Я медленно и осторожно выбралась из кровати, подобрала небрежно брошенную толстовку Старка, надела ее и забралась с ногами на пуф, стоявший у стены нашей крохотной комнатки в туннелях.

Пуф смешно зашуршал, напомнив мне о мячиках в надувных детских аттракционах, а Старк нахмурился и снова что-то пробормотал. Я высморкалась. Тихо.

«Хватит реветь, хватит реветь, хватит реветь! Слезами горю не поможешь. Этим маму не вернуть». Я поморгала и снова вытерла нос.

«Может, это просто сон».

Но едва эта мысль пришла мне в голову, как сердце подсказало правду. Никс выдернула меня из дремы, чтобы показать, как мама входит в Потусторонний мир. А значит, она умерла.

«Мама сказала Никс, что сожалеет, что подвела меня», — напомнила я себе, и слезы снова потекли по моим щекам.

— Она сказала, что любила меня, — прошептала я.

Я вела себя очень тихо, но Старк пробурчал:

— Прекрати!

Я сжала губы, зная, что его сон тревожит вовсе не мой шепот. Старк — мой Воин, мой Хранитель и мой парень. Нет, парень — это очень общее слово. Между мной и Старком существует связь, и она глубже, чем свидания, секс и все остальное, что происходит в обычных отношениях. Именно поэтому он тревожится. Он чувствует мою печаль, и даже во сне знает, что я плачу, что мне больно, и я напугана…

Старк скинул одеяло, и я увидела, как он сжал кулаки. Я перевела взгляд на его лицо. Он по-прежнему спал, но лоб прорезали морщины, а лицо хмурилось.

Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох.

— Дух! — прошептала я. — Пожалуйста, приди! — Я тут же почувствовала, как стихия ласково коснулась моей кожи. — Помоги мне. Вернее, помоги Старку, заслони от него мою печаль.

«Может, — добавила я про себя, — ты и меня отгородишь от грусти. Пусть и ненадолго».

Дух закружился внутри и вокруг меня, вихрем промчавшись к кровати.

Я снова глубоко вдохнула. Приоткрыв глаза, я заметила, как колеблется окружающий Старка воздух. Его кожа слегка засветилась, когда стихия словно укрыла его незримым одеялом. Мне стало тепло, я посмотрела на свои руки: их кожа тоже светилась.

Старк протяжно выдохнул, пока Дух творил успокаивающую магию, и впервые за долгое время я почувствовала, как печаль меня отпускает.

— Спасибо тебе, Дух, — прошептала я, обхватывая себя руками. Окутанная стихией, я поняла, что меня клонит в сон. И в ту же секунду мое внимание привлек иной источник тепла. Медленно, не желая тревожить творимое Духом успокаивающее заклинание, я прикоснулась к своей груди.

«Почему мой Камень Провидца нагрелся?»

Маленький круглый камешек на серебряной цепочке устроился в ложбинке между моих грудей. Я не снимала его с тех самых пор, как Ских вручила мне его перед нашим отъездом с волшебного острова Скай.

Я вытащила камень из-под толстовки и погладила его гладкую мраморную поверхность. Он по-прежнему напоминал леденец с кокосовым вкусом; скайский мрамор излучал неземной свет, словно вызванная мною стихия оживила его, и исходящее от него тепло источало жизнь.

В моей голове прозвучал голос королевы Ских:

«Камень Провидца находится во взаимодействии с самой древней магией — той, которую я охраняю на своем острове. Я дарю тебе этот камень, чтобы ты смогла найти и познать древние силы, если они еще существуют в твоем мире…».

Пока я воскрешала в памяти эти слова, камень начал медленно, едва заметно вращаться перед моими глазами. Сквозь отверстие в его середине я увидела озаренного светом Старка, а затем мой мир покачнулся, сузился и все переменилось.

Возможно, из-за того, что рядом со мной был Дух, увиденное не шло ни в какое сравнение с тем, что я пережила, когда в первый раз, на Скае, взглянула через камень и потеряла сознание. Но от этого было не менее тревожно.

Я увидела лежащего на спине Старка. Его грудь была обнажена, свечение Духа исчезло. Внезапно рядом возник чей-то расплывчатый силуэт. Он напоминал чью-то тень. Рука Старка дернулась, и кулак разжался. Тень тоже разжала кулак.

Не отрывая взгляда, я смотрела, как в руке Старка появляется меч Хранителя — огромный клеймор, который он получил в Потустороннем мире. Я удивленно ахнула, а призрачный Воин повернул голову в мою сторону и сомкнул пальцы на рукояти меча. Меч Хранителя изменился, превратившись в длинное черное копье — опасное, смертоносное, покрытое кровью и до боли мне знакомое. Меня пронзил леденящий душу страх.

— Нет! — закричала я. — Укрепи Старка, Дух! Прогони это существо!

Со звуком, напоминавшим хлопанье крыльев гигантской птицы, видение исчезло, камень остыл, а Старк сел в постели, хмуро глядя на меня.

— Что ты делаешь? — потер он глаза. — Чего шумишь?

Я открыла рот, уже собираясь рассказать ему об ужасном видении, как мой Воин тяжело вздохнул и снова лег, приоткрыв одеяло и позвав меня сонным голосом:

— Иди сюда. Не могу спать, когда тебя нет рядом. Мне нужно выспаться.

— Мне тоже не помешает, — согласилась я и на подгибающихся ногах приблизилась к кровати. Свернувшись калачиком рядом со своим Хранителем, я положила голову ему на плечо. — Слушай… Только что произошло нечто странное, — начала я, но Старк накрыл мои губы своими, и я растворилась в его поцелуе. Было приятно — очень приятно — лежать рядом.

Старк обнял меня. Я прижалась к нему, а он проложил дорожку из поцелуев по моей шее.

— Я думала, тебе нужно выспаться, — прошептала я.

— Ты нужна мне больше, — отозвался он.

— Ага, а ты мне.

И мы растворились друг в друге.

Прикосновения Старка прогоняли смерть, отчаяние и страх, напоминая нам обоим о жизни, любви и счастье.

А после мы заснули, и Камень Провидца, холодный и забытый, лежал на моей груди между нашими телами.

Глава 1

Аурокс

Плоть человека была мягкой и сочной. Удивительно, насколько легко удалось его уничтожить, остановить биение трепещущего сердца.

— Отвези меня на север Талсы. Хочу погрузиться в Ночь, — велела она. С этого ее приказа начался их вечер.

— Да, Богиня, — немедленно ответил он, выходя из-за облюбованного им угла крыши.

— Не называй меня Богиней. Называй меня… — она задумалась, — Жрицей. — Ее полные губы, блестящие и красные, изогнулись в улыбке. — Полагаю, правильнее будет, если все будут звать меня просто Жрицей — по крайней мере, пока.

Аурокс ударил себя кулаком в грудь. Инстинктивно он знал, этот жест для него привычен, но движение получилось неуклюжим и неловким.

— Да, Жрица!

Жрица прошла мимо, властным жестом пригласив его следовать за ней.

И он послушался.

Он был создан, чтобы ей повиноваться. Выполнять ее поручения. Подчиняться ее приказам.

Они сели в устройство, которое Жрица назвала «машиной», и мир ускорился. Жрица приказала ему разобраться в том, как это устройство работает.

Он смотрел и изучал, повинуясь ее распоряжению.

Потом они остановились и вышли из машины.

Улица пахла смертью, гниением, разложением и грязью.

— Жрица, это место не…

— Защищай меня! — бросила она. — Но не пытайся меня опекать! Я буду ходить, где пожелаю, когда пожелаю и делать то, что пожелаю! Твоя работа, нет, твое предназначение — сражать моих врагов. А моя судьба — их создавать. Наблюдай. Действуй, когда я прикажу. Вот и все, что от тебя требуется.

— Да, Жрица, — кивнул он.

Современный мир сбивал его с толку. Столько звуков, столько незнакомых явлений. Он будет делать то, что велит Жрица. Выполнять то, ради чего был создан, и…

Из темноты выступил мужчина, загораживая Жрице путь.

— Ты слишком красива, чтобы ходить по улице так поздно в сопровождении какого-то мальчишки. — Глаза незнакомца округлились, когда он заметил татуировки Жрицы. — Выходит, ты вампир, и завернула сюда, чтобы полакомиться этим пареньком? Может, отдашь мне кошелек, а потом мы с тобой обсудим, каково это — быть с настоящим мужчиной?

Жрица вздохнула и скучающим тоном произнесла:

— Оба твои суждения ошибочны: я не просто вампир, а это не просто мальчишка.

— Что ты имеешь в виду?

Жрица, не обратив внимания на слова мужчины, оглянулась на Аурокса:

— Защищай же меня! Покажи, что за оружие мне повинуется!

Он не медлил ни секунды. Решительно бросившись к незнакомцу, он быстрым движением воткнул пальцы в его выпученные глаза. Мужчина оглушительно завопил.

Человеческий ужас питал его. Аурокс, как воздух, вдыхал боль, которую причинял. Сила испуга мужчины пронзала его, бросая то в жар, то в холод. Аурокс почувствовал, как его руки меняются, крепнут. Пальцы, которые он выдернул их из глазниц человека, когда из ушей того полилась кровь, менялись. Аурокс оторвал смертного от земли и впечатал в стену ближайшего здания.

Тот снова закричал.

Какие непередаваемо жуткие и чудесные ощущения! Аурокс чувствовал, как его тело меняется. Человеческие ступни превращаются в раздвоенные копыта, мышцы ног становятся сильнее, а на мощной груди лопается рубашка. И, что самое восхитительное: из его головы вырастают огромные смертоносные рога.

Когда в переулок ворвались трое, поспешивших на помощь товарищу, тот уже не кричал.

Аурокс отшвырнул его тело в грязь и развернулся, замерев между Жрицей и теми, кто, как он полагал, мог причинить ей вред.

— Что за черт? — резко остановился первый из них.

— В жизни такого не видел! — воскликнул второй.

Аурокс впитывал исходящий от них ужас. Его кожа пульсировала холодным огнем.

— Это рога, что ли? Я ухожу! — Третий развернулся и ринулся прочь. Двое других начали медленно отступать, глядя на Аурокса выпученными от ужаса глазами.

Аурокс посмотрел на Жрицу.

— Что прикажете?

Где-то в глубине сознания он удивился тому, как прозвучал его голос: утробно, по-звериному.

— Их боль делает тебя сильнее. — Вид у нее был довольный. — Ты становишься другим, яростным. — Она взглянула на отступавших и скривила губы в презрительной усмешке: — Разве это не забавно?.. Убей их!

Аурокс двигался стремительно: у ближайшего из людей не было ни единого шанса сбежать. Аурокс боднул его в грудь, приподняв на рогах, и жертва, наложив от страха в штаны, забилась в истошном крике боли.

От этого Аурокс стал еще сильнее.

Резко мотнув головой, он швырнул человека в стену здания; ударившись о нее, его мертвое тело беззвучно сползло и рухнуло бесформенной кучей рядом с первым поверженным.

Третий не стал убегать, а достал длинный нож и кинулся на Аурокса.

Тот отступил в сторону, и когда нападавший потерял равновесие, ударил его по ноге раздвоенным копытом. Человек стал заваливаться на землю, и Аурокс вырвал ему лицо.

Тяжело дыша, Аурокс замер над телами сраженных противников. Он повернулся к Жрице.

— Очень хорошо, — бесстрастно заявила она. — Давай уйдем отсюда, пока не нагрянула полиция.

Аурокс последовал за ней. Он громко топал, оставляя на земле отпечатки раздвоенных копыт. Чтобы обрести контроль над вихрем эмоций, пронзавшим его тело, забиравшим с собой силу, которая подогревала его боевой дух, он прижал руку к боку.

Слабость. Он чувствовал слабость. И даже больше. Что-то еще.

— Что такое? — набросилась на него Жрица, когда он с неуверенным видом остановился перед машиной.

Он покачал головой:

— Не знаю. Я чувствую…

Она рассмеялась.

— Ты не умеешь чувствовать! Это все выдумки! Нож не имеет чувств. Пистолет не имеет чувств. Ты мое оружие, ты создан, чтобы убивать. Смирись с этим!

— Да, Жрица. — Аурокс сел в машину и вновь увидел, как пролетает за окном мир.

«Я не думаю. Я не чувствую. Я оружие».

* * *

— Почему ты на меня пялишься? — спросила его Жрица, глядя на него глазами цвета зеленого льда.

— Я жду ваших приказаний, — машинально произнес он, думая, чем же вызвал ее недовольство. Они только что вернулись в ее апартаменты на вершине здания, которое называлось Майо.

Аурокс вышел на балкон и просто молча стоял там, глядя на Жрицу.

Она протяжно выдохнула:

— Сейчас мне от тебя ничего не нужно. Тебе обязательно смотреть на меня так?

Аурокс развернулся на огни города, завораживающе переливавшиеся на фоне ночного неба.

— Я жду ваших приказаний, Жрица, — повторил он.

— О, Боги! Кто бы знал, что созданный для меня Сосуд будет столь же безмозгл, как и красив?

Еще до того как из дыма, тени и ночи материализовалась Тьма, Аурокс почувствовал, как в воздухе что-то изменилось.

«Безмозглый, красивый и смертоносный…» — прозвучало в его голове.

Перед ним возник огромный белый бык. Его зловонное дыхание имело сладковатый привкус гниения, а взгляд был одновременно ужасным и чудесным. Он соединял в себе тайну, магию и хаос.

Аурокс рухнул перед быком на колени.

— Встань с колен. Поднимись и иди туда… — Жрица махнула рукой, указывая на тени, клубившиеся в дальних углах крыши.

«Нет, пусть он останется. Мне нравится смотреть на мои создания».

Аурокс не знал, как поступить. Бык командовал его разумом, а Жрица — телом.

— Создания? — многозначительно произнесла Жрица и медленно двинулась к огромному быку. — Ты часто преподносишь такие дары своим служителям?

Смех быка внушал ужас, но Аурокс заметил, что на лице Жрицы не дрогнул ни один мускул. Она продолжала приближаться к быку, пока тот говорил:

«Как интересно! Ревнуешь, моя бессердечная?»

Жрица погладила бычий рог.

— А следовало бы?

Бык ткнулся в нее мордой. Там, где он коснулся ее, шелк платья Жрицы съежился, обнажив гладкую кожу.

«Скажи мне, как ты думаешь, каково предназначение моего дара?» — ответил бык вопросом на вопрос.

Жрица моргнула и покачала головой, словно вопрос сбил ее с толку. Потом перевела взгляд на все еще стоявшего на коленях Аурокса.

— Мой повелитель, его предназначение — защита, и я готова во всем повиноваться тебе, чтобы отблагодарить за него.

«Я приму твои щедрые предложения, но прежде я должен объяснить тебе, что Аурокс не просто оружие. У него есть иное предназначение, и оно заключается в порождении хаоса».

Жрица потрясенно вдохнула и быстро заморгала, переводя взгляд с быка на Аурокса и обратно.

— Правда? — тихим восхищенным тоном спросила она. — С помощью этого создания я могу повелевать хаосом?

Белые глаза быка несли в себе свет угасающей луны.

«Правда. Он уникален и его сила безгранична. Он способен сеять бедствие. Он Сосуд, в котором содержаться твои сокровенные мечты, а разве в них не царит кромешный хаос?»

— Да! О, да, — выдохнула Жрица. Она прижалась к шее быка, поглаживая его бок.

«И что же ты намерена сделать с хаосом теперь, когда он тебе подчиняется? Уничтожишь ли ты человеческие города, чтобы править, как королева вампиров?»

Улыбка Жрицы была прекрасной и ужасной.

— Не королева. Богиня.

«Богиня? Но Богиня вампиров уже существует. Ты об этом прекрасно знаешь. Когда-то ты служила ей».

— Ты имеешь в виду Никс? Богиню, дающую своим последователям свободу выбора? Богиню, которая не вмешивается ни во что, потому что верит в мифическую добрую волю?

Ауроксу показалось, что в голосе быка он расслышал улыбку, и изумился.

«Да, я имею в виду Никс, Богиню вампиров и Ночи. Ты собираешься использовать хаос, чтобы бросить ей вызов?»

— Нет. С помощью хаоса я одержу над ней победу. Что если хаос будет угрожать самому устройству мира? Вмешается ли Никс, чтобы защитить своих детей? Откажется ли она от своего эдикта, дарующего людям свободу воли, и тем самым предаст саму себя? И что произойдет, если Никс изменит то, что было предначертано?

«Не могу сказать, поскольку такого никогда не случалось, — бык фыркнул, словно усмехаясь. — Но это на удивление интересный вопрос, а ты знаешь, как я люблю удивляться».

— Я лишь надеюсь, что смогу изумлять тебя снова и снова, мой повелитель.

«Лишь — такое короткое слово», — усмехнулся бык.

Аурокс еще долго стоял на коленях, после того, как Жрица и бык покинули крышу, оставив его отвергнутым и забытым. Он не двигался с места, глядя в ночное небо.

Глава 2

Зои

— Микроавтобус? Да ладно? — У меня хватило сил только покачать головой и во все глаза уставиться на приземистое желтое транспортное средство, на боку которого черной краской были выведено «ДОМ НОЧИ». — Круто, что после моего звонка Танатос так быстро управилась и теперь мы можем вернуться в школу, но микроавтобус?

— Близняшка! Они прислали за нами автобус для убогих! — хихикая, заявила Эрин.

— Близняшка, это и впрямь гадко! — отозвалась Шони.

— Знаю, Близняшка. Не могу поверить, что Неферет настолько гадкая, что отправила за нами автобус для убогих, — продолжила Эрин.

— Нет, я не о том, что Неферет гадкая. Я о том, что гадко говорить «убогие», — пояснила Шони, закатывая глаза.

— Я думаю, Шони права, а тебе следует подумать о расширении своего словарного запаса. Ты постоянно используешь одни и те же слова, твоя речь ими перенасыщена, — вставил свои пять копеек Дэмьен.

Шони, Эрин, Стиви Рей, Рефаим молча уставились на него.

Все мы были рады, что Дэмьен вновь печется о словарном запасе Близняшек, и никто из нас не решился возразить ему ни слова, из опаски, что Дэмьен снова расплачется и вернется в глухую депрессию, в которой пребывал с самой смерти Джека.

В эту секунду из туннелей вышли Афродита и Дарий. Афродита, как обычно, заполнила паузу, применив свое не раз испытанное правило «Стреляй, не отходя от кассы».

— О, Богиня, я в это не сяду! Микроавтобус — это для убогих, — фыркнула она, отбрасывая волосы за спину.

— Эй, не настолько уж он и плох! Видно же, что новый. И буквы «ДОМ НОЧИ» совсем свежие, — попыталась смягчить обстановку Стиви Рей.

— С таким же успехом на нем можно было написать «Социальное самоубийство», — скривилась Афродита.

— Я не дам тебе испортить мне праздник! Мне нравится учиться! — заявила Стиви Рей. Она села в автобус, улыбнувшись Сыну Эреба, хмуро открывшему перед ней дверь.

— Жрица, — сурово поприветствовал ее он, а затем, не обратив внимания на нашего собственного Сына Эреба, Дария, посмотрел на меня и с едва уловимым кивком объявил: — Уведомляю вас обеих, что через тридцать минут начинается заседание школьного Совета, где вы обязаны присутствовать.

— Хорошо. Старк собирает остальных, поэтому отправимся через минуту, — сказала я, улыбаясь ему так, словно его лицо ничем не напоминало грозовую тучу.

— Умереть не встать! Тут даже пахнет новой машиной! — крикнула Стиви Рей.

Сквозь оконное стекло я видела ее короткие светлые кудри, подпрыгивавшие словно пружинки, пока она изучала салон микроавтобуса. Затем Стиви Рей выскочила на улицу и с улыбкой схватила за руку Рефаима.

— Хочешь сесть со мной сзади? Будет круче, чем на американских горках!

— Уфф, — фыркнула Афродита. — Тебе, как убогой, эта колымага подходит просто идеально! И, хотя мне жутко не нравится говорить это тебе первой, — то есть, нет, вру, на самом деле мне все равно, — Высший Совет, наверное, надавил на Неферет, вынудив ее прислать за нами эту таратайку, — твоей птичке все равно никто в Доме Ночи не обрадуется. Думаю, ты просто не врубилась, пока вы там после наступления заката пару секунд кое-чем занимались!

Я увидела, как Стиви Рей крепче сжала руку Рефаима.

— Эй, ты, полегче! Во-первых, после заката прошло больше, чем пара секунд, во-вторых, не твое дело, чем мы занимались, а в-третьих, Рефаим поедет с нами!

Белесые брови Афродиты подпрыгнули.

— Прикалываешься?

— Нет, — твердо заявила Стиви Рей. — И тебе это должно быть понятнее, чем остальным.

— Мне? Понятнее? Да о чем ты, черт возьми, говоришь?

— Ты не недолетка — ни красная, ни обычная. Ты не вампир. И, скорее всего, даже не человек!

— А ведьма, — донесся до меня шепот Шони.

— Из Преисподней, — прошептала Эрин.

Афродита зыркнула на Близняшек, но Стиви Рей не закончила.

— Как и Рефаим, ты — аномалия, но Никс благословила тебя, пусть никто из нас и не понимает, с какой стати. Значит, ты едешь в школу. Я еду в школу. И Рефаим тоже едет в школу. Точка.

— В словах Стиви Рей есть смысл, — сказал Старк, присоединяясь к нам на стоянке. За ним шли остальные красные недолетки. — Неферет это не понравится, но Никс действительно простила и благословила Рефаима.

— В присутствии всей школы, — быстро добавила Стиви Рей.

— Значит, все в курсе, — пробормотал Рефаим. Он перевел взгляд со Стиви Рей на нас, и остановил его на мне. — Как ты думаешь, — озадачил он меня вопросом, — мне ехать в Дом Ночи или это только принесет ненужные проблемы?

Все уставились на меня. Покосившись на Сына Эреба, сидящего с каменным лицом на месте водителя, я вздохнула:

— Ребята, залезайте в автобус. Мне нужно поговорить с моим…э… — обобщающим жестом я указала на Афродиту, Стиви Рей и остальных своих близких друзей.

— С твоим кругом, — улыбаясь, подсказала Стиви Рей. — Поговорить с твоим кругом.

— И его амуницией, — добавил Дэмьен, кивая в сторону Афродиты, Дария и Крамиши.

Я улыбнулась:

— Ага! Ладно, ребята, залезайте в автобус, а я пока поговорю со своим кругом и его амуницией, договорились?

— Не уверена, что мне нравится, когда меня называют амуницией, — проворчала Крамиша, сощурив глаза.

— Это значит… — начала Стиви Рей, но Крамиша перебила ее, покачав головой:

— Я знаю, что имеет ввиду это слово. И говорю, что не уверена, что оно мне нравится!

— Можешь порефлексировать об этом в своей тетрадке позже, а сейчас заткнись и делай, как сказала Зои! — пробурчала Афродита, и Крамиша со свистом втянула в себя воздух, злобно глядя на нее. — И на всякий случай, — заявила наша Провидица, указывая на всех, кроме Дария. — Вы — кучка-вонючка. А я — ваша популярная и несравненная попутчица!

Близняшки надулись и уже хотели обрушиться на обидчицу с проклятиями, как я сказала:

— Ребята, давайте без скандалов! Вопрос Рефаима крайне важен.

К счастью, все успокоились, и я сделала своему кругу, его «амуниции» и Афродите знак проследовать за мной на обочину, чтобы нас не услышали сидящие в автобусе красные недолетки.

Я отчаянно пыталась сосредоточиться на вопросе о Рефаиме.

Мой мозг превратился в кашу. Прошлая ночь была ужасной. Я посмотрела на Старка, чувствуя, как на щеках выступает румянец. Ладно, не все было ужасно, но в голове все равно был бардак. Я мысленно встряхнулась. Я больше не ребенок. Я — первая недолетка, ставшая Верховной жрицей, и все считают, что мне известны правильные ответы на все вопросы (ну, за исключением геометрии, испанского языка и параллельной парковки).

«Пожалуйста, Никс, дай мне принять верное решение», — безмолвно взмолилась я Богине и встретилась взглядом с Рефаимом, внезапно поняв, что нам нужен не мой ответ.

— Чего ты хочешь? — спросила я.

— Ну, он хочет… — начала Стиви Рей, но жестом я заставила лучшую подругу заткнуться.

— Нет, — сказала я. — Не говори, чего хочет Рефаим, или чего хочешь для него ты. Пускай скажет сам. Так в чем дело? Чего ты хочешь? — повторила я.

Рефаим пристально посмотрел мне в глаза.

— Я хочу стать нормальным.

Афродита фыркнула.

— К несчастью, нормальный плюс подросток равняется необходимость ходить в дурацкую школу.

— Школа не дурацкая, — возразил Дэмьен и повернулся к Рефаиму: — Но относительно о нормальности, Афродита права. Нормальные дети ходят в школу.

— Угу, — подтвердила Шони.

— Школа это отстой, — добавила Эрин. — Но отличный модный полигон.

— Точно, Близняшка, — согласилась Шони.

— Что это значит? — поинтересовался Рефаим у Стиви Рей.

Она улыбнулась ему:

— Ну, в основном то, что ты просто должен ходить с нами в школу.

Рефаим улыбнулся ей в ответ, и его лицо засветилось любовью. Когда он перевел взгляд со Стиви Рей на меня, выражение его лица не изменилось, и я не смогла удержаться от улыбки.

— Раз «нормальность» означает «ходить в школу», то я с удовольствием присоединюсь к вам. Если это не доставит никому проблем.

— Не сомневайся, проблемы возникнут, — сказал Дарий.

— Думаешь, не стоит рисковать? — спросила я.

— Я этого не говорил. Согласен, что это его выбор и его решение, но, Рефаим, тебе стоит понять, что сейчас правильнее остаться здесь, по крайней мере, пока мы не увидим, что предпримут Неферет и Калона.

Мне показалось, что при упоминании отца Рефаим съежился, но кивнул и сказал:

— Я понимаю, но я устал прятаться в темноте. — Он снова посмотрел на Стиви Рей, а затем на нас. — И я могу понадобиться Стиви Рей.

— В теории все эти «пусть птицепарень сам решит» и «я могу понадобиться Стиви Рей» звучат очень мило, но на самом деле все мы окажемся в школе, возглавляемой ненавидящей нас чокнутой Верховной жрицей, которая не погнушается ничем, чтобы растереть нас в порошок, а особенно тебя, Зет. Не говоря уж о Драконе, предводителе Сынов Эреба, который явно не зальется слезами умиления, учитывая то, что этот птицепарень убил его супругу. Неферет воспользуется Рефаимом как оружием против нас, а Дракон ее поддержит. Я прямо чувствую, как пахнет жареным! — разродилась тирадой Афродита.

— Ну, — сказала я, — это не впервой.

— Кхм, позволите мне высказаться? — Дэмьен поднял руку как ученик, желающий, чтобы его вызвали к доске.

— Да, дорогой, и поднимать руку вовсе необязательно, — сказала я.

— О, спасибо. Я хотел сказать, что нам следует помнить: когда Никс явилась в Дом Ночи, простила и благословила Рефаима, она как бы дала нам разрешение сделать его частью нашей группы. Неферет не может выступить против нас — во всяком случае, открыто. Как и Дракон. А что им там не нравится, уже не наше дело.

— Но ведь они уже против, — напомнил Старк. — Неферет спросила Дракона, примет ли он Рефаима, и тот отказался. Тогда она изгнала Рефаима, а Стиви Рей заявила, что Неферет ведет себя как идиотка. Кончилось тем, что мы ушли все.

— Ага, и то, что Высший Совет смог повлиять на Неферет, и она позволила нам вернуться к занятиям, вовсе не означает, что нас на самом деле примут с восторгом и умилением. Гарантирую, что Неферет, Дракон и еще куча народу вряд ли обрадуются, увидев это, — Афродита ткнула наманикюренным пальчиком в Рефаима.

Дэмьен заговорил, прежде чем я успела собраться с мыслями.

— Но ни Неферет, ни Дракон не могут аннулировать распоряжение Богини.

— Анну…что? — спросила Шони.

— Кто нули? — поддержала ее Эрин.

— Это значит отменить, — объяснила за Дэмьена Стиви Рей. — И в твоих словах есть смысл, Дэмьен. Никто не вправе аннулировать распоряжение Богини, даже Верховная Жрица.

— Можешь себе представить, что скажут на это чопорные дамочки из Высшего Совета? — закатила глаза Афродита. — Они натурально выродят по нескольку выводков летающих котят. Каждая.

Я захлопала ресницами и внезапно сильно захотела обнять Афродиту. Хотя это желание быстро испарилось, тем не менее.

— Афродита, — сказала я. — Ты гениальна! Как и Дэмьен.

— Кто бы сомневался, — самодовольно отозвалась наша Ясновидящая.

— Ты донесешь Высшему Совету о Неферет и Драконе? — спросил Дэмьен.

— Думаю, «доносить» это не совсем точное слово. У тебя с собой ноутбук? — спросила я нашего всезнайку.

Дэмьен похлопал по висящему у него на плече портфелю.

— Конечно. Он у меня в клатче.

— Будь проще, — добавила Эрин.

— Если бы на нем были перья… — сказала Эрин.

— И разные подвесочки… — продолжила Шони.

— Чем бы ни была твоя… сумка, я рада, что в ней находится компьютер, — встряла я, пока Дэмьен не послал Близняшек подальше с помощью своего обширного словарного запаса. — Там установлен «скайп»?

— Да, — кивнул Дэмьен.

— Отлично. Одолжишь мне ноутбук на заседание Совета?

— Без проблем, — ответил наш любимый мальчик-талисманчик, вопросительно вскинув брови.

— Что ты задумала? — прочитала мысли Дэмьена Стиви Рей.

Ну, когда я просила Танатос помочь нам вернуться в школу, то не упомянула об одной мелочи, а именно, что мы вроде как откололись и образовали свой, новый Дом Ночи, но посещать занятия и все такое прочее собираемся в прежнем.

— Нам надо придумать ему новое классное название, — сказала Шони.

— Ооо, точно, Близняшка! — поддакнула Эрин.

— Эй, ну раз мы живем на вокзале, так может быть Привокзальный Дом Ночи? — предложила Шони.

Я посмотрела на них, покачала головой и убежденно заявила:

— Никакой привокзалыцины! — И вернулась к прерванной мысли. — Но нам следует провести видеоконференцию с Высшим Вампирским Советом, чтобы получить от него разрешение на то, что мы уже почти сделали. Заседание школьного Совета для этого вполне подходит, кроме того, я уверена: Неферет понравится, если я попрошу ее присутствовать при нашем разговоре от начала до конца.

— Зет, извините мои тапки, но все это звучит как-то дерьмово. Неферет точно понравится разговаривать с Высшим Советом, но она ни хрена не остановится перед тем, чтобы вывернуть твои слова так, что ты будешь выглядеть Чокнутой недолеткой, — заметила Афродита.

— В этом то и план, — сказала я. — Я не буду Чокнутой недолеткой. Я буду Верховной жрицей недолеток, которая в ярких подробностях сообщит Высшему Совету о том, каким чудным Даром Никс наградила Супруга нашей Красной Верховной жрицы, Рефаима, и как он предвкушает начало своего обучения в Доме Ночи Талсы. Уверена, они даже захотят поздравить Неферет с тем, что она такая замечательная Верховная жрица и отлично справляется со всеми происходящими у нас изменениями.

— Хитро. Мне нравится, — одобрила Афродита. — Ты поставишь Неферет и даже Дракона в такое положение, что если они скажут: «Видали мы этого птицепарня в белых тапках», или просто начнут ныть и брюзжать, то будут выглядеть не лучшим образом в свете явления Никс и ее даров.

— Но его путь все равно будет нелегким, — предупредил Старк.

Рефаим пристально посмотрел ему в глаза.

— Неважно, насколько тернист этот путь. Он все равно лучше того, который ведет во тьму, к ненависти и смерти. Думаю, тебе известно, о чем я.

— Так и есть, — без обиняков согласился Старк.

— Как и мне, — добавила Стиви Рей.

— И мне, — заключила я.

— Значит, быть по тому. Рефаим отбывает с нами в Дом Ночи, — подытожил Дарий.

— Эй, эй, погодите! Выходит, нам все-таки придется забиваться в этот уродский микроавтобус? — нахмурилась Афродита.

— Да! — хором прокричали мы.

Смеясь и впервые за долгие дни чувствуя себя вполне сносно, я загрузилась вместе с друзьями в микроавтобус и толкнула плечом Старка, пристраиваясь рядом. Он едва взглянул в мою сторону. И тогда я осознала, что с самого пробуждения мы обменялись лишь парой слов. Вспомнив о нашей близости, о том, как он меня касался, отчего мне показалось, что все снова хорошо — я закусила губу и снова покосилась на своего Воина. Он смотрел в окно и выглядел усталым. Очень усталым.

— Эй, что с тобой? — спросила я, в то время как автобус ехал по Цинциннати-стрит в сторону центра.

— Со мной? Ничего.

— У тебя усталый вид. С тобой все нормально?

— Зои, я вчера почти весь день не спал. Сначала ты меня разбудила и не дала уснуть, потом ты позвонила Танатос, чтобы запустить это пресловутое «возвращение в школу», и ваш разговор шел не на пониженных тонах. Едва я задремал, как ты что-то прокричала и опять меня разбудила. Хотя… заниматься любовью было здорово. — Он замолчал и улыбнулся, на секунду став самим собой. Но потом открыл рот и испортил впечатление: — А потом ты долго ворочалась и не могла уснуть. Я тоже. Поэтому я устал. Вот и все.

Я моргнула. Дважды. И попыталась не думать о том, что словно получила пощечину. Понизив голос, чтобы остальные меня не слышали, я сказала:

— Ладно, если забыть о звонке Танатос на предмет нашего возвращения в школу, что вообще-то входит в мои обязанности Верховной жрицы недолеток, как и то, что это ты начал ко мне приставать, когда я хотела лишь прижаться к тебе и заснуть, умерла моя мама, Старк. Никс позволила мне увидеть, как она входит в Потусторонний мир. На данный момент мне неизвестно, как и почему это случилось. Я изо всех сил пытаюсь вести себя нормально. Даже с бабушкой пока не говорила.

— Верно, не говорила. А я тебе советовал сразу же ей позвонить. Или хотя бы набрать номер мамы. Что, если это был просто сон?

Я с недоверием взглянула на Старка, пытаясь контролировать свой голос и эмоции.

— Ты единственный человек в мире, который понимает, что я представляю себе разницу между видением о Потустороннем мире и сном о нем.

— Да, я знаю, но…

— Но ты считаешь, что я должна пройти через это сама и не тревожить твой драгоценный покой! Ну, разве что только ради секса!

Я закрыла рот и попыталась принять равнодушный вид, когда заметила, что Афродита обернулась и вопрошающе уставилась на меня.

Старк протяжно выдохнул:

— Нет, я не это имел в виду. Прости, Зет. — Он взял меня за руку. — Серьезно, я вел себя как полный придурок.

— О да, — согласилась я.

— Еще раз, прости, — сказал он, и слегка толкнул меня плечом. — Мы можем начать этот разговор заново?

— Угу.

— Так вот: я устал, и от этого туплю. А что касается твоей мамы, то мы не знаем, что на самом деле случилось, и именно это нас страшит. Но я люблю тебя, несмотря ни на что, даже если я придурок. Сойдет?

— Сойдет.

Не отнимая у него руки, я посмотрела в окно. Мы повернули налево на Пятнадцатую улицу, проехали мимо Сада Гумпи, откуда в воздухе разливался аромат сосновой хвои, и покатили по Вишневой улице.

Когда мы доехали до Утики и свернули на Двадцать первую улицу, я полностью погрузилась в мысли о маме и бабушке, решив, что, возможно, Старк прав, ставя мое видение под сомнение. Я имею в виду, что бабушка мне не позвонила. Вдруг это и правда просто кошмарный сон…

— Он всегда такой красивый, — раздался голос Дэмьена с переднего сидения, которое он занимал по умолчанию. — Когда смотришь на него отсюда, сложно поверить, что там могут происходить такие душераздирающие события.

Я услышала дрожь в его голосе, сжала руку Старка перед тем, как выпустить ее, встала и направилась по проходу к Дэмьену.

— Эй, — сказала я, беря его под руку. — Вспомни чудесные счастливые минуты, которых там тоже в избытке. Не забывай, что именно там ты встретил Джека и полюбил его.

Дэмьен посмотрел на меня, и я подумала, что вижу в его глазах мудрость.

— Как тебе без Хита?

— Я скучаю по нему, — честно призналась я. И отчего-то добавила: — Но не хочу, чтобы печаль поглотила меня, как Дракона.

— И я скучаю, — тихо сказал Дэмьен. — Иногда все так сложно…

— Прошло еще очень мало времени.

Стиснув зубы, словно борясь со слезами, Дэмьен кивнул.

— Ты справишься. Как и я. Мы справимся. Вместе, — твердо закончила я.

Мы въехали в железные ворота с гербом в виде полумесяца на створках, и направились в сторону черного входа в школу.

— Заседание школьного Совета начинается в семь тридцать, — объявил Сын Эреба, когда микроавтобус остановился. — Занятия начинаются ровно в восемь, как обычно.

— Спасибо, — сказала я, поскольку он вел себя дружелюбно, даже уважительно.

Я посмотрела на экран мобильника: двадцать минут восьмого. Десять минут до заседания и сорок до начала занятий. Я встала и оглянулась на стайку явно взволнованных недолеток.

— Ладно, — начала я. — Просто идите в свои старые комнаты и ждите. Стиви Рей, Старк и я отправляемся на заседание Совета, где попытаемся включить в расписание вас и Рефаима.

— А как насчет меня? Я разве не должна присутствовать на Совете? — поинтересовалась Крамиша. — Там такая тоска, но могу поспорить, сегодня зевать не придется.

— Ты права, — согласилась я. — Пора бы им внести тебя в список, как нас со Стиви Рей.

— А мне куда идти? — донесся голос Рефаима из хвоста микроавтобуса.

Я пытаясь сообразить, куда бы его отправить, когда Дэмьен встал рядом.

— Можешь пойти со мной — на сегодня. Если Зои и Стиви Рей не против.

Я улыбнулась Дэмьену. Я никогда им так не гордилась. Все беспокоились за него и обращались с ним так, словно он вот-вот впадет в истерику. Если Рефаим прибьется к Дэмьену, никто не станет докучать ему вопросами, опасаясь расстроить.

— Спасибо, — сказала я.

— Отличная идея, Дэмьен, — поддержала меня Стиви Рей.

— Пытайтесь вести себя, как ни в чем не бывало, — посоветовала я. — Увидимся после занятий.

— У меня первым уроком «Чары и ритуалы», — тихо сказала Дарию Афродита. — Сейчас его ведет та новая вампирша, которой на вид лет двенадцать. Будет весело.

— Не забывайся, — с серьезным видом обратилась к Афродите Стиви Рей, но та совсем не обратила на нее внимания. — Будь паинькой.

Мы выпорхнули из автобуса. Я видела, как трудно Стиви Рей отпускать Рефаима с Дэмьеном. Мы не знали, что будет, но понимали, что шансы на то, что его примут в Доме Ночи ничтожно малы.

Когда мы со Стиви Рей, Старком и Крамишей остались одни, я сказала:

— Готовы войти в логово льва?

— По мне так больше похоже на мерзотное осиное гнездо, — заметила Крамиша. — Но я готова.

— Ой, божечки! Давайте уж соберемся и покончим с этим! — поддержала ее Стиви Рей.

— Договорились, — сказала я.

— Договорились, — эхом отозвались мои подруги.

И мы сделали шаг в будущее, предвкушение которого заставляло мой желудок сжиматься, и мне казалось, что меня в любую минуту могут одолеть колики.

Вот черт!

Глава 3

Калона

Ему не пришлось далеко лететь в поисках сыновей. Калону вела его внутренняя связь с ними.

«Мои верные дети», — думал он, кружа над покрытыми подлеском горами в малозаселенной местности к юго-западу от Талсы. Рядом с пиком самой высокой гряды он камнем упал с неба, легко лавируя между голыми ветками, пока не поднялся в центре небольшой поляны. Вокруг, высоко на деревьях, были возведены три деревянных «скворечника», грубо сколоченные, но добротные. Зорким взглядом Калона заглянул в окошки, откуда на него зыркнули красные глаза.

Он распахнул руки.

— Да, сыновья мои! Я вернулся!

Шум крыльев бальзамом пролился на его душу. Пересмешники вырвались из своих укрытий и преклонили перед ним колени, склонив головы низко и уважительно. Калона сосчитал их — семеро.

— Где остальные?

Вороны-пересмешники беспокойно заерзали, но только одно лицо поднялось навстречу его пронизывающему взгляду, и раздался только один свистящий голос:

— Прячутссссся на западе. Затерялиссссь вглубинке.

Калона пристально изучал одного их своих сыновей, Нисрока, отмечая различия между ним и тем, кто прежде был его любимым детищем.

Нисрок был почти столь же развит, как Рефаим. Его речь звучала почти по-человечески. Мыслил он почти так же разумно. Но именно это «почти» и составляло тонкую грань, из-за которой Калона выбрал Рефаима, а не Нисрока.

Калона стиснул зубы. Зря он уделял внимание только Рефаиму. У него было много детей. Своим решением уйти Рефаим проиграл. Отец у него один, и вряд ли его заменят отсутствующая богиня и вампирша, которая никогда не сможет полюбить его по-настоящему.

— Хорошо, что вы здесь, — сказал Калона, прогоняя мысли о сыне-изменНикс. — Но лучше бы вы держались все вместе и ждали моего возвращения.

— Я не смог удержать их, — сказал Нисрок. — Рефаим мертв…

— Рефаим не мертв! — взорвался Калона, отчего Нисрок вздрогнул и склонил голову еще ниже. Крылатый Бессмертный замолчал и взял себя в руки, прежде чем продолжить. — Хотя лучше бы он умер!

— Отец?

— Он выбрал служение красной вампирской Жрице и ее Богине.

Стая пересмешников зашипела, словно он ударил их.

— Как так получилоссссь? — спросил Нисрок.

— Это все женщины и их уловки, — хмуро ответил Калона.

Он слишком хорошо знал, как легко стать жертвой женских чар. Его самого заманили в ловушку… Внезапно на него снизошло озарение, и Калона, вздрогнув, заговорил больше сам с собой, чем с сыном:

— Но действие их чар не длится долго! — Он покачал головой и почти улыбнулся. — И почему я раньше об этом не подумал? Рефаим устанет быть ручной птицей Красной, а когда это произойдет, он поймет, какую ошибку совершил, и что ответственен за нее не он один. Красная использовала его, отравила и обратила против меня. Но только на время! Когда она отвергнет его, а рано или поздно это произойдет, он покинет Дом Ночи и вернется ко мне… — Калона замолчал, быстро приняв решение: — Нисрок, возьми с собой двух братьев. Возвращайтесь в Дом Ночи. Следите. Будьте настороже. Не спускайте глаз с Рефаима и Красной. Когда представится возможность, поговорите с ним. Скажите, что пусть он и совершил ужасную ошибку и отвернулся от меня…

Калона замер, сжимая и разжимая челюсти, чувствуя досадную грусть и одиночество, которые как всегда нахлынули на него при мысли о выборе Рефаима.

Крылатый Бессмертный собрался с духом и продолжил наказывать Нисроку:

— Скажи Рефаиму, что хотя он и принял неверное решение, рядом со мной всегда найдется для него место, но он послужит мне лучше, если останется в Доме Ночи, даже решив его покинуть.

— Он выссслеживает! — прошипел Нисрок, и другие вороны-пересмешники разделили его восторг, хрипло закаркав.

— Так и есть, но пока он об этом не догадывается, — согласился Калона. А затем добавил: — Ты понял, Нисрок? Вы должны присматривать за ним. И стараться, чтобы никто, кроме Рефаима, вас не заметил.

— Не убивать вампиров?

— Нет, если они не угрожают вашей жизни. Тогда можете делать что хотите, но не сдавайтесь в плен и не убивайте ни одну из Верховных жриц, — медленно и отчетливо произнес Калона. — Неразумно лишний раз вызывать гнев Богини, а поэтому убивать Верховных жриц Никс не следует. — Он хмуро посмотрел на Нисрока, вспомнив о другом своем сыне, который не так давно едва не убил Зои Редберд, поплатившись за это собственной жизнью. — Ты понял меня, Нисрок?

— Да. Я все ему ссскажу. Сссмотреть за Рефаимом. Ссследить за ним.

— Летите и возвращайтесь прежде, чем небосвод окрасит заря. Летите высоко. Летите быстро. Летите тихо. Слейтесь с ночным ветром.

— Да, отец.

Калона огляделся, одобрительно кивнув при виде густой чащи, которую его дети выбрали для своих укрытий.

— Люди здесь бывают? — спросил он.

— Охотники, да и те больше не сссуются, — отозвался Нисрок.

Калона приподнял брови:

— Вы убили людей?

— Да, двоих. — Нисрок нахохлился, перебирая ногами от нетерпения. — Швырнули их на камни.

Он указал на просвет впереди, и Калона решил взглянуть на крутой склон хребта, над которым тянулись провода, несущие современному миру магию электричества. Люди очистили участки, окружающие высокие столбы, и вырубленная просека широкой лентой уходила за горизонт. На открытом пространстве отчетливо различались смертоносные зазубренные края огромных валунов оклахомского песчаника.

— Замечательно, — одобрил Бессмертный. — Походит на несчастный случай. Отличная работа. — Он повернулся лицом к поляне и столпившимся там воронам-пересмешникам, не сводившим с него глаз. — Вы выбрали хорошее место. Я хочу, чтобы здесь, со мной, были все мои дети. Нисрок, отправляйтесь втроем в Дом Ночи Талсы. Выполните мою просьбу. Остальные летите на запад. Призовите своих братьев — соберите их всех. Здесь мы будем ждать. Здесь мы будем следить. Здесь мы будем готовиться.

— Готовиться? К чему, отец? — спросил Нисрок, склонив голову набок.

Калона вспомнил о том, как пленили его тело, а душу вырвали и отправили в Потусторонний мир. Вспомнил, как по возвращении Неферет высекла его, поработила и обращалась с ним так, будто он был ее собственностью, обязанной исполнять ее приказы.

— Готовиться к уничтожению Неферет, — объявил он.

Рефаим

Все смотрели на него с недоверием. Рефаим это ненавидел, но понимал. Он был их врагом. Он убил одного из них. Он был монстром. И мог остаться монстром.

Когда начался третий урок, и профессор по имени Пентисилея прочитала отрывок из написанной вампиром Рэем Брэдбери книги «451 градус по Фаренгейту», а затем заговорила о важности свободы слова и мысли, Рефаим притворялся, что внимательно и с интересом слушает, а сам постоянно отвлекался. Ему хотелось слушать преподавателя и думать о том, что она называла «расшифровкой символизма», но его мысли занимало только превращение из человека в ворона.

Это было не только больно и страшно, но и захватывающе.

И он почти ничего не помнил из того, что происходило с ним после.

День в птичьем обличье оставлял у Рефаима лишь смутный образ и чувственный опыт.

Стиви Рей отправилась с ним из глубоких подземных туннелей к ближайшему к вокзалу дереву, тому самому, что не так давно послужило им защитой от палящего солнца.

— Возвращайся назад. Светает, — попросил он, ласково прикоснувшись к ее щеке.

— Я не хочу оставлять тебя, — не послушалась она, обнимая его и крепче прижимая к себе.

Он только на секунду позволил себе заключить ее в объятия, а затем нежно выбрался из кольца ее рук и решительно повел Стиви Рей под тенистые своды входа в подземелье.

— Спускайся вниз. Ты устала, и тебе нужно выспаться.

— Я посмотрю, пока ты… ну, ты понял…не превратишься в птицу.

Последнее слово она произнесла одними губами, будто, если не произносить его вслух, что-то изменится. Это, наверное, было глупо, но вызвало улыбку на губах Рефаима.

— Неважно, озвучиваешь ты предстоящее или нет. Это произойдет.

Стиви Рей вздохнула:

— Знаю. Но все равно не хочу оставлять тебя одного. — Она потянулась в отступающую ночь и взяла Рефаима за руку. — Я хочу, чтобы ты знал: я с тобой.

— Я не верю, что птица много знает о мире людей, — заметил он, потому что не знал, что еще сказать.

— Ты станешь не обычной птицей. Ты превратишься в ворона. А я не человек. Я вампир. Красный вампир. И, если я здесь не останусь, то как ты поймешь, куда возвращаться?

Рефаим услышал в ее голосе всхлип, от которого у него закололо сердце.

Он поцеловал ее ладонь.

— Клянусь, что всегда найду дорогу к тебе. — Он собрался осторожно подтолкнуть ее к входу, но внезапно его тело пронзила обжигающая боль.

Теперь, вспоминая об этом, Рефаим понимал, что ее следовало ожидать. Превращаться из человека в ворона было невыносимо больно. Но в его мире существовала Стиви Рей, и простая, но всеобъемлющая радость обнимать ее, целовать, прижимать к себе…

Он не станет думать о звере. И, по крайней мере, в следующий раз будет знать, чего ожидать.

Боль пронзила его. Он услышал, как Стиви Рей закричала вместе с ним. Последнее, что Рефаим ощутил в человеческом обличье — тревогу за нее. Последнее, что увидел — как она качает головой и плачет. Она потянулась к нему, когда его превращение в птицу завершилось. Рефаим вспомнил, как расправил крылья, словно потягиваясь после долгого заточения в клетке. В тюрьме. И полетел.

Он помнил полет.

На закате он очнулся, замерзший и обнаженный, под тем же деревом у старого вокзала. И едва натянул на себя одежду, аккуратной стопочкой дожидавшуюся его на табуретке, как Стиви Рей выскочила из подземелья.

Она сразу же, не колеблясь, бросилась в его объятия.

— С тобой все в порядке? Правда? Все нормально? — повторяла она, оглядывая Рефаима и ощупывая его руки, словно ища сломанные кости.

— Все хорошо, — заверил ее он, и только тогда понял, что она плачет.

Рефаим взял ее лицо в ладони и сказал: — Что случилось? Почему ты плачешь?

— Тебе было очень больно. Ты кричал так, будто тебя убивали.

— Нет, — солгал он. — Не очень. Просто неожиданно.

— Правда?

Он улыбнулся — как же ему нравилось улыбаться, — обнял ее, целуя светлые кудряшки, и произнес:

— Правда.

— Рефаим?

Рефаим вернулся в настоящее, услышав свое имя, произнесенное преподавателем.

— Да? — обычным вопросительным тоном ответил он.

Она не улыбалась ему, но и не делала замечаний и не издевалась. Просто сказала:

— Я спрашивала, как ты думаешь, что означает цитата на странице семь. Та, где Монтэг говорит, что лицо Клариссы кажется «светящимся изнутри хрупким, матово-белым кристаллом» и сияет как «странно успокаивающее, мягкое мерцание свечи». Как по-твоему, что этим Брэдбери хотел сказать о Клариссе?

Рефаим был потрясен. Профессор задавала ему вопрос. Как будто он был просто замечтавшимся недолеткой — нормальным, обычным, таким как все. Взволнованный, он почувствовал это оголенным нервом, а когда открыл рот, выпалил первое, что пришло в голову:

— Думаю, он хотел сказать, что эта девушка уникальна. Этими словами он показывает, какая она особенная и как он ее ценит.

Профессор Пентисилея приподняла брови, и на мучительную секунду Рефаиму показалось, что сейчас она его высмеет.

— Интересный ответ, Рефаим. Возможно, если ты сосредоточишься на книге, а не на посторонних вещах, твои ответы из просто интересных превратятся в потрясающие, — отметила педагог сдержанным деловитым тоном.

— С-спасибо, — заикаясь, ответил Рефаим и почувствовал, что краснеет.

Пентисилея слегка кивнула ему и отвернулась к ученику, сидящему ближе к первым рядам, чтобы задать следующий вопрос:

— Что вы скажете о последнем вопросе Клариссы в этой сцене? Она спрашивает: «Вы счастливы?» Что означает этот вопрос?

— Молодец, — прошептал Дэмьен, сидевший позади Рефаима.

Рефаим не мог говорить. Только кивнул и попытался понять, откуда в нем взялась эта внезапная легкость духа.

— Знаешь, что с ней случится? С этой особенной девушкой? — шепотом произнес сидящий перед Рефаимом недолетка, крепкий мускулистый парень с суровыми чертами лица. Рефаим заметил в его лице презрение, когда тот оглянулся через плечо.

Рефаим покачал головой. Нет, он не знал.

— Ее убьют из-за него.

Рефаим почувствовал, будто его пнули в живот.

— Дрю, ты хотел что-то сказать о Клариссе? — спросила профессор, вновь приподнимая брови.

Дрю небрежно наклонился вперед и пожал плечами:

— Нет, мэм. Я лишь делился с птицепарнем тем, что будет дальше. — Он замолчал и оглянулся через плечо, прежде чем закончить: — В книге, конечно.

— Рефаим. — Профессор произнесла его имя твердо. Рефаим удивился, ощутив его силу на своей коже. — В моем классе все недолетки равны. И всех называют по именам. Его зовут Рефаим.

— Профессор Пи, но он же не недолетка! — возразил Дрю.

Профессор хлопнула рукой по столу, и по классу прокатился грохот.

— Он здесь! И пока он здесь, в моем классе, к нему будут относиться как к обычному недолетке.

— Да, мэм, — сказал Дрю с уважительным кивком.

— Хорошо. Теперь, когда мы с этим разобрались, давайте обсудим творческое задание, которое вам предстоит сделать. Я хочу, чтобы вы раскрыли любой из символических элементов, на ваш выбор, из тех, что Брэдбери вывел в своей чудесной книге…

Рефаим замер, когда внимание учеников переключилось с него и Дрю обратно на книгу. Фраза «Ее убьют из-за него» вертелась у него в голове. Было ясно, что хотел сказать этим Дрю. Он не говорил о персонаже книги. Он имел в виду Стиви Рей — что ее убьют из-за него, Рефаима.

Никогда. Пока он дышит, он не позволит никому и ничему причинить вред его Стиви Рей.

Когда прозвенел звонок, возвестивший окончание урока, Дрю с неприкрытой ненавистью взглянул в глаза Рефаима.

Рефаиму пришлось отступить, чтобы не броситься на него.

«Враг! — кричало его прежнее я. — Уничтожь его!» Но Рефаим сжал челюсти и, не моргая, выдержал взгляд Дрю, когда недолетка проходил мимо.

И не только Дрю смотрел на него с ненавистью. Все косились в его сторону, и в их взглядах была только враждебность — от ненависти до ужаса.

— Эй, — сказал Дэмьен, выходя вместе с Рефаимом из класса, — не обращай внимания на Дрю. Когда-то он ухаживал за Стиви Рей. Он просто ревнует.

Рефаим кивнул, подождав, пока они выйдут на улицу и окажутся как можно дальше от остальных недолеток. Затем тихо сказал:

— Это не только Дрю. Они все меня ненавидят.

Дэмьен сделал ему знак следовать за ним. Они углубились по тропинке, затем Дэмьен остановился и сказал:

— Ты знал, что будет нелегко.

— Верно. Я просто… — Рефаим запнулся и покачал головой: — Нет. Все правильно. Я знал, что им будет трудно принять меня. — Он встретился с Дэмьеном взглядом. Вид у того был измученный. Горе иссушило его, глаза покраснели и опухли. Он потерял любовь своей жизни, но все равно был добр к Рефаиму. — Спасибо, Дэмьен.

Дэмьен слегка улыбнулся:

— За то, что сказал, что будет нелегко?

— Нет, за то, что ты добр ко мне.

— Стиви Рей мой друг. И я добр к ней.

— Значит, ты отличный друг, — признал Рефаим.

— Если ты действительно такой, каким считает тебя Стиви Рей, то скоро ты поймешь, что если будешь на стороне Богини, у тебя появится много замечательных друзей.

— Я на стороне Богини, — заверил Рефаим.

— Если бы я в это не верил, то не стал бы тебе помогать, и неважно, как я отношусь к Стиви Рей, — сказал Дэмьен.

Рефаим кивнул:

— Это справедливо.

— Эй, Дэмьен! — Один из красных недолеток очень маленького роста подошел к ним и, покосившись на Рефаима, добавил: — Привет, Рефаим.

— Привет, Муравей, — поздоровался Дэмьен.

Рефаим кивнул, внезапно почувствовав себя неловко от обмена приветствиями.

— Слышал, у тебя следующим уроком фехтование. У меня тоже!

— Верно, — подтвердил Дэмьен. — Мы с Рефаимом как раз… — Он замялся, и Рефаим увидел, как на его лице быстро сменяются эмоции. Наконец Дэмьен, тяжело вздохнув, смущенно произнес: — Кхм, Рефаим, учитель фехтования — Дракон Ланкфорд.

Тогда Рефаим понял.

— Это, гм, не очень хорошо, — кивнул Муравей.

— Возможно, он еще на заседании школьного Совета, — с надеждой предположил Дэмьен.

— Думаю, мне лучше остаться здесь, неважно, там Дракон или нет. Если я приду с тобой, может случиться… — Рефаим замолчал, не в силах подобрать другое слово, кроме как «хаос», «неразбериха» и «катастрофа».

— Неприятность, — помог ему Дэмьен. — Может случиться неприятность. Наверное, сегодня тебе стоит пропустить фехтование.

— Звучит разумно, — согласился Муравей.

— Я подожду тебя… — Рефаим указал в сторону рощи. Они находились недалеко от восточной стены кампуса и огромного дуба, под которым стояла кованая железная скамейка, — вон там.

— Ладно, я потом зайду за тобой. Следующий у нас испанский. Профессор Гарми милая. Тебе понравится, — протараторил Дэмьен, вместе с Муравьем направляясь в сторону фехтовального зала.

Рефаим кивнул, помахал им рукой и заставил себя улыбнуться, потому что Дэмьен продолжал беспокойно на него оглядываться. Когда недолетки скрылись из виду, Рефаим подошел к скамейке и опустился на нее.

Он был рад, что может какое-то время побыть один, опустить плечи и не нервничать от того, как на него смотрят другие. Он чувствовал себя чужаком. О чем он только думал, заявив, что хочет быть нормальным и ходить в школу как все? Он не такой как все.

«Но она любит меня. Меня. Таким, какой я есть», — напомнил себе Рефаим, и от этой мысли ему немного полегчало, а в душе зажегся лучик надежды.

А затем, раз уж он остался один, Рефаим произнес вслух:

— Я Рефаим, и Стиви Рей любит меня таким, какой я есть.

— Рефаим! Нет!

Тихий, почти человеческий голос донесся с ветвей дуба.

С ужасным предчувствием беды Рефаим поднял голову и заметил на ветвях трех воронов-пересмешников, своих братьев, изумленно и недоверчиво разглядывающих его.

Зои

Ладно, знаю, что хоть я и «молодое поколение», «скайпом» я пользуюсь фигово. Вообще-то я слегка торможу с любой техникой. Созвать Круг — да, пожалуйста. Вызвать любую из пяти стихий — легко. Разобраться, как синхронизировать айфон с новым компьютером — увы, это вряд ли. А уж стоит подумать о микроблоге, как у меня начинает болеть голова, и я понимаю, как мне не хватает Джека.

— Эй, это не так уж сложно! Просто нажми сюда. — Крамиша перегнулась через мое плечо и выхватила у меня из рук мышь. — А потом вот сюда, и готово. Мы в «скайпе», камера включена.

Я подняла голову и увидела вытаращившихся на меня Стиви Рей и всех остальных, включая Дракона, Ленобию и Эрика.

Стиви Рей, по крайней мере, улыбнулась и одними губами произнесла: «Клево-плево…»

— А зачем вообще это все… — начал Дракон, но замолчал, поскольку в эту секунду в зал заседаний вошла Неферет. И, к счастью, именно в это же мгновение властный голос Дуантии, Председателя Высшего Вампирского Совета, отчетливо и звонко раздался из динамиков ноута Дэмьена:

— Счастливо встретиться, Зои Редберд, — поздоровалась Дуантия. — Рада вновь с тобой пообщаться.

Я прижала кулак к сердцу и почтительно поклонилась.

— Счастливо встретиться, Дуантия. Спасибо, что нашли время.

— Счастливо встретиться, Дуантия, — поприветствовала ее Неферет, становясь рядом со мной и вежливо кланяясь. Я заметила, что она кинула на Дракона быстрый вопросительный взгляд, прежде чем льстиво улыбнуться и продолжить: — Прошу простить меня. Я ничего не знала и предполагала, что сегодня состоится обычное заседание школьного Совета. — Взгляд ее изумрудных глаз переместился на меня. — Это твоя инициатива, Зои?

— Да, конечно. Я бы сказала вам раньше, но вы появились только сейчас, — улыбаясь, ответила я супержизнерадостным тоном. Прежде чем Неферет сумела отбить удар, я переключилась на Дуантию. — Я хотела убедиться, что Высшему Совету во всех подробностях известно о вчерашнем чудесном появлении Никс в нашей школе и, — я замолчала, кивнув Неферет и тем самым вовлекая ее в разговор, — я знала, что Неферет так же, как и я, захочет с вами этим поделиться.

— Вообще-то нам почти ничего не известно, и во многом именно поэтому я ждала вашего звонка. — Дуантия перевела взгляд с меня на Неферет. — Днем, отдав распоряжение Дракону о том, что красным недолеткам и команде Зои с сегодняшнего дня разрешается посещать занятия, я попыталась дозвониться вам, но безуспешно, Верховная жрица.

Я чувствовала, как Неферет закипает, но она сказала только:

— Я уединилась для долгой молитвы.

— Еще один повод для разговора, — заметила Дуантия.

— Никс сотворила чудо! — Я сделала знак Стиви Рей войти в поле обзора камеры. — Это Стиви Рей, первая Красная Верховная жрица.

Стиви Рей прижала к сердцу кулак и низко поклонилась.

— Рада встрече с вами, мэм.

— Счастливо встретиться, Стиви Рей. Я много наслышана о тебе и твоих красных недолетках. И, конечно, я уже встречалась с Красным Воином, Старком. Никс и впрямь щедра на чудеса!

— Э… Спасибо, но то, что мы, ну, красные и всякое такое — это не чудо, — Стиви Рей покосилась на меня и добавила: — Ну, по крайней мере, не то чудо, о котором говорит Зои. — Она прочистила горло и сказала: — Чудо Никс имеет отношение к моему Супругу, Рефаиму.

Глаза Дуантии округлились:

— Разве не так зовут одно из тех существ, именуемых пересмешниками?

— Да. — Голос Дракона был столь же суров, как и выражение его лица. — Это имя твари, убившей мою Анастасию.

— Не понимаю, — изумилась Дуантия. — Как такую мерзость можно называть своим Супругом?

Прежде чем Неферет успела вставить очередную гадость, я затараторила:

— Да, раньше Рефаим был пересмешником, и Дракон прав, он действительно убил Анастасию. — Я посмотрела на Дракона, но он упорно отводил взгляд. — За это он попросил у Никс прощения.

— Как и за все плохое, что сделал, пока был сыном Калоны, — добавила Стиви Рей.

— Дар прощения — это… — начала Неферет, но я перебила ее:

— Дар прощения — это то, что может быть пожаловано нашей Богиней, и вчера она его осуществила. — Я посмотрела на Стиви Рей. — Расскажи Председателю Высшего Совета, как все случилось.

Стиви Рей кивнула, с трудом сглотнула, а затем произнесла:

— Несколько недель назад я нашла Рефаима почти при смерти. Его подстрелили. Я не стала его выдавать. — Она отвернулась от монитора и Дуантии и умоляюще посмотрела на Дракона. — Я никому не хотела причинить зла.

— Эта мерзость убила мою жену, — отчеканил Дракон. — В ту ночь, когда его подстрелили. Он должен был умереть!

— Профессор Ланкфорд, прошу, позвольте Красной Верховной жрице продолжить свой рассказ, — одернула его Дуантия.

Я увидела, что Дракон сжал зубы, а на его губах заиграла презрительная ухмылка, но Стиви Рей продолжила:

— Дракон прав. Той ночью, если бы я его не спасла, Рефаим бы умер. Я никому о нем не рассказала. Ну, кроме мамы, да и то потом. Короче, я стала о нем заботиться. Спасла ему жизнь. А в ответ он спас жизнь мне — дважды. Один раз — от Белого быка Тьмы.

— Он выступил против Тьмы ради тебя? — изумилась Дуантия.

— Да.

— Вообще-то, ради Стиви Рей он совсем от нее отвернулся, — продолжила я. — А прошлой ночью Рефаим попросил прощения у Никс и дал клятву следовать ее путем.

— И Богиня превратила его в человека! — заявила Стиви Рей так восторженно, что даже Дуантия улыбнулась.

— Но только с заката до рассвета, — ввернула Неферет. — В дневное время ему суждено быть вороном, зверем, не помнящим о своей человечности.

— Во искупление грехов прошлого, — пояснила Стиви Рей.

— И теперь, в человеческом обличье, Рефаим хочет посещать школу как обычный недолетка, — сказала я.

— Интерееесно, — протянула Дуантия.

— Этой твари не место в нашей школе! — бросил Дракон.

— Твари и не будет в школе, — возразила я. — Сюда будет ходить человек. Тот самый, кого простила Никс. Тот, кого Стиви Рей избрала своим Супругом. Тот, кто хотел бы верно служить вам.

— Дракон, вы его отвергли? — спросила Дуантия.

— Да, — глухо отозвался Дракон.

— И поэтому я исключила всех, — произнесла Неферет спокойным, уверенным, взрослым голосом. — Мой Фехтовальщик не в силах вынести его присутствия, и это логично. Когда друзья Зои решили проявить преданность не нам, а Стиви Рей и пересмешнику, у меня не осталось выбора, кроме как изгнать их всех.

— Он больше не пересмешник, — сердито поправила Стиви Рей.

— Но он остается убийцей моей жены! — Слова Дракона прозвучали в воздухе словно кнут.

— Подождите! — раздался из колонок властный голос Дуантии. Даже за тысячи километров и по «скайпу» власть ее голоса заполнила пространство, словно Жрица присутствовала в комнате. — Неферет, позвольте мне убедиться, что я верно поняла ход событий прошлой ночи. Наша Богиня Никс явилась в ваш Дом Ночи и простила ворона-пересмешника Рефаима, а затем даровала ему человеческий облик на темное время суток, но в наказание за свои прегрешения он будет оставаться вороном в течение дня?

— Да, — подтвердила Неферет.

Дуантия медленно покачала головой.

— Неферет, с одной стороны — заметьте, сейчас во мне говорит очень юная «я» — я понимаю вашу реакцию на столь поразительные события, хотя вы и ошиблись. Проще говоря, нельзя исключать из школы недолеток всего лишь за то, что они поддержали своего друга. Особенно этих недолеток. Богиня не для того столь милостива к ним, чтобы с ними так обращаться.

— И поэтому я хочу обсудить с вами еще кое-что, — вмешалась я. — Из-за различий между обычными недолетками и красными, последним будет лучше, если их исключат. — Я нахмурилась. — Нет, я неправильно выразилась.

— Она имеет в виду, что мы можем нормально спать только под землей, — помогла мне Стиви Рей. — А здесь с подземельями напряженка.

— Поэтому они бы хотели днем оставаться в туннелях под старым вокзалом, а на ночь приезжать сюда на автобусах на занятия. У Стиви Рей не так много красных недолеток, а из синих недолеток, кроме меня, почти никто не покидал школу, поэтому я думаю, что я, а также Красная Верховная жрица и два Воина могли бы поддерживать в туннелях порядок. — Я расплылась в улыбке и, сияя, взглянула на Неферет. — И я знаю, что Неферет настолько потрясающая Верховная жрица, что сможет встроить эти изменения в текущий школьный порядок.

Повисло долгое молчание, и все это время мы с Неферет, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза. Наконец Дуантия произнесла:

— Неферет, что скажете?

Прежде чем та повернулась к камере, я увидела на ее лице выражение самодовольства.

— Выслушав ваши мудрые слова, Дуантия, я поняла, что прошлой ночью приняла поспешное решение. Поскольку совсем недавно Никс простила и меня, я не могу не восхититься добротой Богини и сделаю все, чтобы заслужить ее благосклонность. Да, похоже, у нее есть особые планы на Зои и ее друзей. Возможно, обособленное место для отдыха пойдет им на пользу. Однако они будут обязаны подчиняться правилам нашего Дома Ночи и считать меня своей законной Верховной жрицей.

— Хм, вовсе необязательно, — возразила я, проигнорировав пронзительный взгляд Неферет и обращаясь к Дуантии: — Для меня очень многое значит время, проведенное на Скае с королевой Ских. Мы с ней очень сблизились. Ских сказала, что готова стать моей наставницей, и открыть Скай современному миру. Сейчас я не могу быть рядом с ней, но хочу последовать ее примеру. — Я сделала глубокий вдох и скороговоркой закончила: — Поэтому я хочу объявить старый вокзал Талсы вне юрисдикции Дома Ночи, как Ских в свое время объявила остров Скай. — Я посмотрела в глаза Неферет. — И, как и Ских, не я стану вмешиваться в ваши дела до тех пор, пока вы не вмешиваетесь в мои.

— Ты смеешь объявить себя королевой? — ошеломленно взвизгнула Неферет.

— Не обязательно. Но Ских так сделала, равно как и ее Хранитель. Старка признали моим Хранителем, в Потустороннем мире он получил меч и все атрибуты. Он мой Воин, поэтому это по умолчанию означает, что я королева. Ну, маленькая такая, — уточнила я.

— Мне это кажется неправильным, — выдавила из себя Неферет.

— Я согласен с Неферет, — поддержал ее Дракон.

Я уставилась на него, пытаясь мысленно передать ему сообщение: «Серьезно? Вы действительно согласны с Неферет после всего, что о ней знаете?». Но Дракон невидящим взглядом смотрел сквозь меня.

— Я должна обсудить этот вопрос с Высшим Советом, Зои Редберд. Мы не одобряем вампирских королев. Вампиры — это Жрицы, Воины, педагоги, и прочие жизненные пути, вытекающие из этих призваний. Это наша традиция.

— Но Ских же королева! — настаивала я. — И является ею уже многие века. Достаточно долго, чтобы превратить и это в традицию.

— Но не в вампирскую! — повысила голос Дуантия, отчего волоски у меня на руках встали дыбом.

Председательница Высшего Совета сделала глубокий вдох, очевидно пытаясь взять себя в руки, и продолжила более спокойным голосом: — Ских едва ли можно считать вампиром. Она долгие столетия живет вдали от нашего сообщества. Нам изначально было трудно взаимодействовать с нею. Нам закрыт вход на ее остров. Она не покидает его. — Дуантия остановилась и приподняла бровь. — Это изменилось, Зои? Ских собирается оставить Скай?

— Нет, — ответила я. — Но она сказала, что обдумает возможность принимать учеников.

— Это будет исключительно, если она позволит чужакам приезжать на Скай и уезжать оттуда. — Судя по тому, как Дуантия произнесла слово «исключительно», мне показалось, что она не считает его синонимом слова «хорошо».

— Полагаю, в это время перемен мы все должны открываться миру, — изрекла Неферет.

Все посмотрели на нее. Даже Дуантия на миг потеряла дар речи.

— Из-за того, что я так считаю, я приняла решение открыть двери своего Дома Ночи местным жителям, чтобы те могли заниматься здесь физическим трудом. Думаю, это прозорливо и ответственно, особенно в текущей непростой экономической ситуации. Надеюсь, Ских последует моему примеру.

— Отличная идея, Неферет, — поддержала ее Дуантия. — Как вам известно, здесь, на острове Сан-Клементе, люди долгие века живут бок о бок с нами. — Верховная жрица вампиров улыбнулась. — С тех пор, как мы стали начали идти в ногу со временем.

— И Дом Ночи Талсы желает того же, — подтвердила Неферет.

— В таком случае, решено. Дом Ночи Талсы станет принимать на работу людей. Рефаим, красные недолетки и друзья Зои по ночам будут посещать занятия в Доме Ночи Талсы, а днем отдыхать в туннелях под вокзалом. Я помечу себе поговорить с мэрией Талсы о его покупке.

— А что насчет королевского статуса Зои и лояльности обитателей вокзала мне и моему Дому Ночи? — спросила Неферет.

Я задержала дыхание.

— Мне нужно обсудить этот вопрос с Высшим Советом, это довольно серьезное решение: признать одаренную недолетку королевой, пусть даже и обучающейся этому статусу. Пока решение не вынесено, Зои Редберд и старый вокзал Талсы остаются частью Дома Ночи Талсы.

— И, следовательно, я по-прежнему их Верховная жрица, — заключила Неферет.

Стиви Рей кашлянула, привлекая наше внимание.

— Кхм, не то чтобы я на что-то претендую, но раз Зет пока не признают королевой, а нам нужна Верховная жрица, то я следующая в очереди. Моим красным недолеткам нужен кто-то, способный понять их нужды. А это я. Поэтому зовите нас филиалом Дома Ночи, если вам так угодно, но если во главе нас должна стоять Верховная жрица, то это должна быть я.

— Разумно, юная Жрица, — без колебаний согласилась Дуантия, и я подумала, что она словно ждала этого возражения. — Стиви Рей, пока не будет решено, что делать с Зои Редберд, ты назначаешься Верховной жрицей Вокзала — филиала Дома Ночи Талсы.

— Спасибо, мэм, — поблагодарила ее Стиви Рей. — И я не хотела вам грубить.

Резкие черты лица Дуантии смягчились, она улыбнулась:

— Ты и не грубила. Ты говорила как Верховная жрица. А теперь, если мы уже все обсудили, я отключусь, чтобы сообщить другим членам Высшего Совета о произошедших событиях и принятых решениях.

— У меня все, — сказала я.

— У меня тоже, — заключила Стиви Рей.

— Думаю, того, чего мы сегодня достигли, для одного дня достаточно, — согласилась Неферет.

— Превосходно. В таком случае, я прощаюсь с вами. Будьте благословенны!

Раздался звук разрыва связи «скайпа», и экран погас.

— Было довольно интересно, — сказала Ленобия.

Услышав ее голос, я поняла, что за все это время она не проронила ни слова.

И я задумалась, на чьей она стороне. Я имею в виду, раньше-то Ленобия была за меня и против Неферет, но ведь и Дракон прежде состоял в моем лагере.

— «Интересно» можно отнести ко всему нашему разговору, — подтвердила Неферет.

— Поздравляю, Верховная жрица, — обратилась я к Стиви Рей.

— Да, поздравляю, — подключился Эрик.

— Ты и так была нашей Верховной жрицей, но здорово, что теперь это звание закреплено за тобой официально, — поддержала нас Крамиша.

— Я не желаю, чтобы он посещал мои занятия, — резко вклинился в хор поздравлений Дракон.

Я открыла рот, чтобы отстоять право Рефаима заниматься фехтованием или чем он еще пожелает, одновременно чувствуя себя странно, вообще выступая в его поддержку, но ответ Стиви Рей поразил и успокоил меня:

— Думаю, вы правы. Я знаю, для вас это непросто, Дракон. Что, если я попрошу Дария и Старка организовать что-то вроде уроков обращения с холодным оружием? Рефаим сможет посещать эти занятия.

— Неплохая идея, — согласилась Ленобия. — Поскольку каждый недолетка обязан посещать уроки самообороны, с непредвиденным появлением красных недолеток ваш фехтовальный класс будет переполнен.

— Предполагалось, что все мы умрем. А теперь этих недобитых недолеток надо куда то девать, — съязвила Крамиша.

Неферет тяжело вздохнула и сказала:

— Недолеткам приказано посещать уроки самообороны из-за нападения воронов- пересмешников. Неужели только я вижу в этом жуткую иронию?

— Я тоже вижу, и не только иронию, — вздохнул Дракон.

— Умереть не встать! А я вот вижу, что вы продолжаете ворошить дерьмо! — взорвалась Стиви Рей. Она развернулась, оказавшись лицом к лицу с Неферет. Но не моргнула и не отступила. Моя лучшая подруга твердо стояла на своем, выглядя при этом сильной и взрослой.

Как Верховная жрица.

Верховная жрица, которая наживает себе опасных врагов.

— Дуантия решила, что Рефаим и все мы можем остаться, — заявила я, втискиваясь между Стиви Рей и Неферет. — Думаю, нам стоит придумать, как это сделать, не доставляя друг другу лишних проблем и неприятностей.

Я посмотрела на разгневанного Дракона, пытаясь разглядеть в нем тень знакомого мне мудрого и доброго Фехтовальщика.

— Мы и так столько наворотили, что последствия этого еще разгребать и разгребать… — вздохнула я.

— Я буду в спортзале с нормальными недолетками, — бросил Дракон и вышел из зала.

— Стиви Рей, можешь передать Старку и Дарию, что они могут проводить уроки в конюшнях, — сказала Ленобия.

— Я крайне признательна за ваше великодушие, профессор Ленобия, — вклинилась Неферет. — Первые же люди, которых я найму, помогут вам с уборкой… — Она помедлила, стрельнув взглядом в сторону Стиви Рей, Крамиши и меня, — нечистот в конюшнях.

— Навоза, — быстро поправила ее Ленобия. — В конюшнях нет нечистот, там есть навоз. И помощь в его уборке мне не требуется.

— О, но вы ее примете, потому что так надо и потому, что мое решение только что утвердил Высший Совет. Верно?

— Я буду поступать так, как считаю правильным.

— В таком случае вы будете поступать так, как я от вас жду! — Неферет отвернулась от Ленобии и сухо заметила: — Зои и Стиви Рей, красные недолетки должны возобновить занятия согласно расписанию, по которому учились до своей смерти. Вы обе тоже. Не важно, пережили ли вы атипичное Превращение, — она махнула рукой в сторону Стиви Рей, — или являетесь атипичными недолетками, — взгляд Неферет задержался на нас с Крамишей, — вы должны учиться. Вы все слишком молоды, а хорошее образование еще никому не помешало. Сейчас подходит к концу второй урок. Заседание Совета окончено.

И даже не сказав «Будьте благословенны», Неферет выплыла из комнаты.

— Опасная стерва, — высказалась Крамиша.

— Пипец сумасшедшая, — добавила Стиви Рей.

— Ну, с Неферет все понятно. Мы же знаем, что нам приходится иметь дело с Верховной жрицей, избравшей неправильный путь и совершенно безумной, — медленно произнесла Ленобия. — Я больше беспокоюсь о Драконе.

— Значит, вы с нами? — спросила я преподавательницу верховой езды.

Взгляд серых глаз Ленобии скрестился с моим.

— Однажды я сказала тебе, что мне пришлось встретиться со злом. До сих пор в душе и на теле я ношу шрамы от этой встречи, и больше никогда не позволю Тьме вторгнуться в мою жизнь. Я с тобой, с тобой и с тобой, — Ленобия поочередно кивнула Стиви Рей, Крамише и мне, — потому что вы на стороне Богини. — Затем она повернулась к неподвижно замершему Эрику. — Какова твоя роль в происходящем?

— Я Ищейка Дома Ночи Талсы.

— Нам это известно, но на чьей ты стороне? — нахмурилась Стиви Рей.

— На той, которая Метит детей и меняет их судьбы, — ускользнул от ответа Эрик.

— Эрик, когда-нибудь тебе придется сделать выбор! — предупредила я.

— Эй, если я не сражаюсь с Неферет в открытую, это вовсе не означает, что я не определился!

— Нет, это просто означает, что ты слабак, — заметила Стиви Рей.

— Плевать! И тебе известно не все, Стиви Рей! — Эрик выбежал из зала.

Крамиша фыркнула:

— Вот жалость-то! Такой трус уродился таким красавчиком!

Мне стало грустно, но я не могла с ней не согласиться.

— Я отгорожу часть манежа для воинских занятий, — сказала Ленобия. — Вам следует позвать обоих Воинов и сообщить им, что они станут преподавателями. По крайней мере, временно.

— Старк и Дарий наверняка в спортзале, упражняются с мечами, — отозвалась я.

— Я пойду с тобой, — сказала Стиви Рей.

— А я, видать, отправлюсь на второй урок, — тяжело вздохнув, пробормотала Крамиша.

Когда мы со Стиви Рей вышли из зала, она удержала меня за руку, чтобы я шла помедленнее, словно прогуливаясь.

— Ой, божечки, ты же понимаешь, что если Высший Совет и все на Вокзале называют меня Верховной жрицей, это не значит, что я буду командовать тобой и все такое прочее!

Я удивленно захлопала ресницами:

— Не грузись! Да и все равно, ты отличная Верховная жрица, а значит, будешь настоящей занозой в заднице!

Подруга не расхохоталась, как я ожидала, а накрутила на палец кудряшку, что было верным знаком того, что она нервничает:

— Ладно, это все здорово звучит, но я Верховная жрица всего, ну, пару секунд. Я должна быть уверена, что ты мне поможешь.

Я взяла ее под руку и толкнула плечом:

— Ты всегда можешь на меня положиться. Ты же знаешь!

— Даже после Рефаима?

— Даже после Лорена, Калоны и Старка? — парировала я.

Ее рот начал расплываться в улыбке.

— Ты всегда на очко впереди, а?

— Как ни прискорбно, думаю, на три!

Стиви Рей рассмеялась, а я вздохнула.

Мы вышли из той части Дома Ночи, где находилась похожая на башню медиатека, и свернули налево, на тропинку, ведущую к спортзалу и конюшням.

Ночь была холодной, но ясной. Небо было усеяно звездами, отчетливо видимыми сквозь усыпанные снегом ветви огромных дубов, рассредоточенных по территории кампуса.

— Так он симпатичный?

Я притворилась, что не понимаю, о ком она.

— Кто? Старк? Определенно.

Она толкнула меня плечом.

— Я о Рефаиме.

— О, о нем. Да, думаю, он ничего. — Я поколебалась и почти передумала задавать вопрос, но потом решила все же спросить. Ну, то есть, мы же лучшие подруги. А лучшие подруги могут спрашивать друг друга обо всем. — Так ты видела, как он превращается в птицу?

Я почувствовала, что Стиви Рей напряглась, но она почти обычным голосом ответила:

— Да, видела.

— И как оно?

— Ужасно.

— Он, эээ… задержался? Или сразу улетел? — Я просто сгорала от любопытства.

— Сразу улетел. Но как только солнце село, вернулся. Он говорит, что всегда найдет дорогу ко мне.

— Значит, так и будет, — заверила я, услышав нотки волнения в ее голосе.

— Я люблю его, Зет. Он и впрямь хороший. Клянусь.

Я открыла рот, чтобы сказать, что верю ей, но внезапно раздался крик. Несколько секунд я не могла разобрать слова, а лишь чувствовала, что происходит нечто опасное. Но Стиви Рей сразу обо всем догадалась.

— О, нет! Это Дракон! Он созывает Воинов!

Она выпустила мою руку и побежала на голос Дракона. Предчувствуя дурное, я бросилась за ней.

Глава 5

Рефаим

— Почему вы здесь? — быстро оглядевшись вокруг, крикнул Рефаим трем воронам-пересмешникам, замершим на ветках над его головой. К счастью, эта часть кампуса уже опустела, недолетки отправились на второй урок. — Вам надо исчезнуть, пока вас никто не заметил, — уже тише добавил он.

— Рефаим? Как?

Хотя на дереве сидели три пересмешника, говорил лишь один из них. Рефаим узнал в нем Нисрока, больше походившего на человека, чем другие его братья.

— Я выбрал путь Никс. Богиня простила и приняла меня, она изменила мой облик на человеческий. — Рефаим не знал, почему не добавил «на темное время суток». Но точно знал, что все, сказанное им Нисроку, будет обязательно передано отцу.

— Проссстила? Почему?

Рефаим смотрел на брата, и его переполняла жалость.

«Он не понимает, что существует иной путь, кроме указанного отцом, и не догадывается, что все, творимое им во имя Калоны, неправильно».

— Нисрок, когда мы… — Рефаим замер.

«Нет, — подумал он, — я могу говорить только за себя».

— Когда я причинял другим боль, когда убивал, насиловал и брал все, что мне вздумается, просто потому что мог — это было ошибкой.

Нисрок склонил голову. Двое его безымянных спутников из орды чудовищ, слепо повиновавшихся отцу, тихо зашипели, встревожившись и не совсем понимая смысл разговора.

Наконец брат изрек:

— Приказ отца. Не ошшшибка.

Рефаим покачал головой:

— Даже отец может ошибаться. — Он сделал глубокий вдох и добавил: — И ты тоже можешь избрать другой путь.

Двое безымянных перестали шипеть и потрясенно уставились на него. Нисрок сузил алые человеческие глаза:

— Это она ссс тобой сделала. Женщина! Так сссказал отец!

— Никто со мной ничего не делал! Я сам так решил! — Затем его охватил страх. Рефаим понял: — Нисрок, Красная, Стиви Рей, меня не заставляла. Я выбрал ее и ее Богиню. Никогда не причиняй вреда Красной! Никогда! Она моя. Ты понимаешь?

— Твоя. Нам нельзя убивать Верховных жриц, — заученно повторил Нисрок, но Рефаим заметил в его красных глазах злой холодный блеск.

— Улетайте отсюда. Немедленно! — приказал Рефаим. — Нельзя, чтобы вас заметили. И не возвращайтесь!

— Сссначала поссслание отца.

Нисрок спрыгнул с толстой ветки дуба и приземлился прямо перед Рефаимом. К нему немедленно присоединились оба брата, расположившись справа и слева.

— Ты оссстанешьссся на ссстороне отца. Но здесссь. Ссследить. Ждать. Шпионить.

Рефаим снова покачал головой:

— Нет. Я не стану шпионом отца.

— Будешь! Так он пожелал!

Нисрок расправил крылья, то же самое сделали двое других пересмешников.

Рефаим затряс головой и сжал кулаки. Он не боялся брата. Он даже не заметил исходившей от него физической угрозы. Он слишком привык — привык быть одним из них. Нет, даже больше. Рефаим слишком привык управлять ими, чтобы испугаться.

— Нет, — повторил он. — Я больше не подчиняюсь воле отца. Я изменился. Внутри и снаружи. Отправляйтесь к нему и расскажите об этом. — Рефаим поколебался, но продолжил: — Передайте ему, что это мой окончательный выбор.

— Я возненавижу тебя, — предупредил Нисрок.

Рефаим нахмурился:

— Это необязательно.

— Я должен.

Рефаим медленно протянул руку для традиционного жеста приветствия и прощания, принятого у Воинов.

— Ты не обязан. Мы можем расстаться друзьями, братьями.

Нисрок замер, склонив голову набок. Его прищуренные глаза раскрылись, а поза стала не столь агрессивной. Он открыл было рот, но Рефаиму не было суждено узнать, что собирался сказать и сделать брат, поскольку в ту же секунду ночь прорезал клич Дракона Ланкфорда:

— Сыны Эреба! Ко мне!

И Фехтовальщик оказался рядом с ними.

Рефаим оцепенел от страха. Он стоял без движения в центре хаоса, пока его братья, шипя и каркая, отбивали атаку Дракона.

Рефаим смотрел с ужасным роковым предчувствием неизбежности того, что уже сейчас Воины выбегут из фехтовального зала с обнаженными мечами и заряженными луками. Они присоединятся к Дракону, и разобьют его братьев наголову.

— Дракон, нет! — закричал он. — Они не нападали!

Из гущи сражения до него донесся голос Фехтовальщика:

— Ты или с нами, или против нас! Середины нет!

— Есть! — крикнул Рефаим, широко раскинув руки. — Я на ней стою! — Он шагнул к Дракону. — Они не нападали! Нисрок, братья, прекратите биться!

Рефаим увидел, что Нисрок заколебался. Он был уверен, что брат слушал его, понимал и хотел отступить.

Но затем в ночи раздался голос Неферет:

— Аурокс! Защити! Уничтожь!

И из темноты возникло создание Неферет.

Оно шло от стены прямо на Рефаима. Сначала оно показалось ему человеком, молодым мужчиной без Метки недолетки или взрослого вампира. Но его движения были слишком быстрыми для человеческих.

В мгновение ока Аурокс бросился в атаку. Напав сзади, он схватил ближайшего пересмешника за крылья и одним чудовищным движением оторвал их.

За годы своего существования Рефаим видел множество ужасного и сам совершал отвратительные поступки. Но, глядя на происходящее человеческими глазами, он воспринимал его как омерзительное.

Его крик раздался одновременно с воплем брата, когда окровавленное тело пересмешника в агонии рухнуло на землю.

И тогда Аурокс начал меняться. Хотя Рефаим и наблюдал за этим превращением собственными глазами, он не понимал, что происходит. Тело существа раздулось, на его голове выросли рога, кулаки затвердели, а кожа бугрилась и пульсировала так, словно что-то отчаянно хотело вырваться из-под нее наружу.

Существо нагнулось и почти изящно рогами снесло голову поверженного пересмешника с плеч.

Даже Дракон Ланкфорд замер с мечом в руке.

Заставляя себя сохранять ясность мыслей в затопившем разум ужасе, Рефаим крикнул Нисроку:

— Уходи! Улетай!

С криком отчаяния Нисрок и его уцелевший брат поднялись с пропитавшейся кровью земли в воздух.

Превратившееся в зверя создание заревело и подпрыгнуло на месте, тщетно пытаясь сбить их в полете. Приземлившись, оно впилось массивными копытами в зимнюю траву и перевело горящие глаза на Рефаима.

Жалея, что у него нет крыльев или оружия, Рефаим сгрупировался и приготовился к нападению.

— Рефаим! Берегись!

Он услышал голос, и внезапно его пронзил страх при виде бегущих к нему Стиви Рей и Зои.

Зверь опустил голову и бросился вперед.

Зои

Я не отставала от Стиви Рей, пока мы неслись к сражающимся. О, Богиня, могу лишь сказать, что это было мерзко, жутко и совершенно необъяснимо.

Невозможно было постичь происходящее. Два пересмешника, каркая, улетали прочь. На земле лежало обезглавленное тело третьего, корчащееся в агонии и извергавшее к ногам Дракона странно пахнущую кровь.

Рефаим стоял чуть поодаль, наблюдая за дракой, но не участвуя в ней. Откуда-то здесь взялась Неферет, выглядевшая совершенно безумной, со странной улыбкой на губах.

А в центре отвратительной сцены находилось непонятное существо, отдаленно напоминавшее человека. Как только я его заметила, мою грудь словно обожгло огнем. Я подняла руку и взялась в ладонь горячий кусочек камня на серебряной цепочке.

— Камень Провидца, — пробормотала я. — Почему снова? Почему сейчас?

Словно отвечая на мой вопрос, мой взгляд замер на ужасном создании. У него были рога и копыта, но лицо оставалось человеческим. На нем горели глаза. Создание попыталось схватить взлетающего пересмешника, но когда эта затея успехом не увенчалась, переключился на Рефаима, опустил голову и бросился вперед.

— Рефаим! Берегись! — крикнула Стиви Рей и рванула к ним. Она раскинула руки, и я услышала, как она призывает Землю.

— Дух! — позвала я, стараясь угнаться за ней. — Укрепи Стиви Рей!

Я услышала, как моя стихия отозвалась и пронеслась мимо меня к Стиви Рей вместе с ее стихией, Землей.

Моя подруга швырнула свою стихию как мяч, и из земли выросла сверкающая зеленая стена, заслонившая Рефаима от несущегося на него противника.

Тот врезался в зеленую стену и отскочил от нее, рухнув ничком на землю.

Стиви Рей, сильная и гордая, выпрямив спину, встала рядом с Рефаимом и взяла его за руку. Когда существо попыталось встать, она подняла свободную руку и словно прихлопнула его, сказав: «Нет! Оставайся лежать!».

На зверя обрушилась зеленая волна, пригвоздив к земле.

— Довольно! — крикнула Неферет, устремляясь к созданию. — Аурокс не враг! Немедленно освободи его!

— Только если он не станет нападать на Рефаима, — отозвалась Стиви Рей. Она повернулась к Дракону и спросила: — Рефаим был заодно с пересмешниками?

Даже не взглянув на Рефаима, Дракон сказал:

— Он говорил с ними, но не нападал.

— Они не нападали! — возразил Рефаим. — Они пришли увидеться со мной — и только. Вы напали на них!

Дракон поднял на него глаза.

— Пересмешники — наши враги.

— Они мои братья, — голос Рефаима прозвучал невообразимо печально.

— Тебе придется решить, на чьей ты стороне, — хмуро заметил Дракон.

— Я уже сделал свой выбор.

— И Богиня, похоже, тоже так считает, — встряла Неферет. — Аурокс, — заговорила она с созданием, все еще прижатым к земле силой стихии, — битва окончена. Больше не нужно защищать и атаковать. — Ее изумрудные глаза уставились на Стиви Рей. — Отпусти его!

— Спасибо, Земля, — поблагодарила Стиви Рей. — Можешь идти! — И взмахом руки отпустила зеленоватое свечение, позволив существу встать.

Но с земли поднялось не непонятное создание, а юноша — красивый блондин с похожими на лунные камни глазами и ангельским лицом.

— Кто это? И что, черт возьми, происходит с этой кровью? — От внезапно раздавшегося рядом голоса Старка я подскочила на месте.

— О, да это дохлый пересмешник! — сказала Афродита, поскольку она, Дарий и почти все ученики и преподаватели уже столпились вокруг нас.

— И клевый человеческий пацанчик, — окидывая взглядом блондина, заметила Крамиша.

— Он не человек, — поправила я, сжимая Камень Провидца.

— А кто? — спросил Старк.

— Древняя магия, — отозвалась я, и кусочки головоломки сошлись.

— На этот раз ты права, Зои. — Неферет встала рядом с юношей и витиевато объявила: — Дом Ночи, это Аурокс — дар, врученный мне Никс в знак прощения!

Аурокс выступил вперед. Его необычные глаза встретились с моими.

Стоя лицом к толпе, но глядя только на меня, он прижал к сердцу кулак и поклонился.

— Черта лысого он дар Никс! — пробурчала Стиви Рей.

Афродита фыркнула, выражая столь редкую с ней солидарность.

А я могла только смотреть во все глаза и чувствовать исходящий от Камня Провидца жар.

— Зои, что это? — тихо поинтересовался Старк.

Я не стала отвечать, а перевела взгляд с Аурокса на Неферет.

— Откуда он взялся?

Голос мой звучал твердо и уверенно, но желудок словно принял боевую готовность вывернуться наизнанку.

Где-то на периферии сознания я слышала, как гудят и перешептываются вокруг недолетки, и понимала, что вступать в конфликт с Неферет здесь и сейчас неразумно. Но сдержаться не смогла. Неферет лгала об этом Ауроксе, и отчего-то сейчас для меня имело значение только это.

— Я уже сказала, откуда. И, Зои, должна сказать, что именно поэтому тебе следует вернуться в школу, посещать занятия и сосредоточиться на учебе. Полагаю, ты утратила способность слушать.

— Вы сказали, что он — древняя магия, — я не обратила я внимания на ее пассивно-агрессивный выпад. — Единственная знакомая мне древняя магия находится на острове Скай.

«И именно ее я видела прошлой ночью, глядя сквозь отверстие в камне на Старка — древнюю магию Хранителей, все еще не отпускающую его со Ская», — подумала я.

В смятении я продолжила:

— Вы утверждаете, что он пришел оттуда?

— Глупое дитя, древняя магия не ограничивается одним островом. Знаешь, иногда нужно дважды подумать, прежде чем поверить в то, что слышишь, особенно от вампирши, именующей себя Королевой и столетиями не покидающей свой остров.

— Вы не ответили на мой вопрос. Откуда он взялся?

— Какая магия может быть древнее той, что исходит от самой Богини? Аурокса мне подарила Никс!

Неферет подмигнула толпе и рассмеялась, словно я была противным докучливым ребенком, а все собравшиеся разделяли с ней взрослую шутку.

— И во что он превращается? Или вы сами не знаете?

Я не могла остановиться, хотя и знала, что мои слова звучат нагло и стервозно, будто я из тех девушек, которые всегда желают оставить последнее слово за собой, и это последнее слово определенно должно быть неприятным.

Неферет великодушно улыбнулась:

— Аурокс превращался в Хранителя Дома Ночи. Неужели ты думала, что только ты одна достойна иметь Хранителя? — Она раскинула руки. — Мы все достойны! Идите, поприветствуйте его, а затем возвращайтесь к учебе, для чего и был создан Дом Ночи!

Я хотела закричать, что это создание НЕ ХРАНИТЕЛЬ! Хотела закричать, что меня тошнит от того, что Неферет перевирает мои слова. И не могла отвести взгляд от Аурокса, которого начали окружать недолетки (в основном девочки), осторожно обходя мерзко пахнущую кровь и останки пересмешника.

Вообще-то я даже не понимала отчего, но хотела кричать.

— Один ноль в пользу ведьмы, — хмыкнула Афродита. — На ее стороне толпа и красавчик.

— Он не такой! — Сжимая в кулаке пылающий Камень Провидца, я направилась к зданию школы. Я чувствовала, что Старк смотрит на меня, но не стала оглядываться.

— Зет, в чем дело? Да, он красив. Это так ужасно? — вскинула бровь Афродита.

Я остановилась и развернулась к ним лицом.

Все плелись за мной, как маленькие утята: Старк, Афродита, Дарий, Близняшки, Дэмьен, Стиви Рей и даже Рефаим.

Я обратилась именно к бывшему пересмешнику:

— Ты тоже это видел?

Он твердо кивнул:

— Если ты имеешь в виду его превращение, то да.

— Видел что? — сердито спросил Старк.

— Он превращался в быка, — ответила Стиви Рей. — Я тоже видела.

— Белый пацанчик-красавчик превращался в быка? Паршиво! — констатировала Крамиша, оглядываясь на оставшуюся за нами толпу.

— Белый мальчик — белый бык, — задумчиво произнесла Стиви Рей. И почти как я добавила: — Вот черт!

Глава 6

Эрик

Он медленно шел в направлении класса драматического искусства, отчаянно желая вместо урока оказаться на съемочной площадке фильма в Лос-Анджелесе, Новой Зеландии, Канаде… Черт! Да где угодно, но только не в Талсе, штат Оклахома! И как же он превратился из самого привлекательного парня Дома Ночи и «нового Брэда Питта», как охарактеризовал его вампирский агент по актерам в Лос-Анджелесе, в преподавателя драматического искусства школы для недолеток и Ищейку?

— Зои, — пробормотал себе под нос Эрик. — Моя жизнь пустилась под откос в день нашей встречи.

Он почувствовал, что его слова прозвучали мерзко, хотя их никто не слышал. Им с Зои удалось сохранить нормальные отношения. В некотором роде они даже остались друзьями. Но Эрику не нравилось, что творится вокруг нее.

«Она чертов магнит для ненормальных», — подумал он. Неудивительно, что они расстались. Он не псих.

Эрик потер правую ладонь.

Несколько учеников промчались мимо, и он схватил одного из них за воротник форменного клетчатого пиджака.

— Эй, куда бежим и почему до сих пор не в классе? — рявкнул Эрик на недолетку, злясь на себя за то, что делает это чисто формально, осознавая, что на самом деле его не интересует, куда тот направляется.

Еще больше взбесив Эрика, мальчик съежился, втянув голову в плечи, и на минуту Эрику показалось, что сейчас тот обмочит штаны.

— Там что-то происходит! Драка или вроде того!

— Иди. — Эрик отпустил и слегка подтолкнул недолетку, тут же пустившегося наутек.

Эрику даже не пришло в голову последовать за ним. Он знал, что в эпицентре скандала он обнаружит Зои.

Ее и так есть кому вытащить из неприятностей. А он за нее не отвечает, как и за победу над чертовой Тьмой!

Но едва Эрик потянулся к ручке двери, ведущей в класс, его правую руку словно обожгло огнем. Он затряс ею, а затем остановился и внимательно взглянул на свою ладонь.

Спиральная Метка, напоминавшая лабиринт, пылала, как свежее клеймо.

Затем он ощутил позыв действовать. Что-то гнало его прочь.

Эрик ахнул, развернулся и понесся на школьную парковку к своему красному «мустангу». Его трясло как в лихорадке, он не мог взять себя в руки, мысли прорывались наружу короткими рваными фразами.

— Брокен Эрроу. Саут-Джунипер авеню, двадцать восемь ноль один. Пешком. Через тридцать пять минут. Нужно добраться туда. Быть там. Шайлин Руэйд. Шайлин Руэйд. Шайлин Руэйд. Иди, иди, иди, иди, иди…

Эрик знал, что с ним происходит. Он был к этому готов. Предыдущий Ищейка Дома Ночи, называвший себя Хароном, подробно рассказал ему, чего ожидать.

Когда настанет время Пометить недолетку, начнет жечь ладонь, новому Ищейке станет известно место, время и имя, и он почувствует неконтролируемую потребность отправиться по указанному адресу.

Эрик думал, что будет к этому готов, но совершенно не представлял, что его охватит столь непреодолимое желание — тяга к цели гулко билась в его голове в такт пульсирующей боли горящей ладони.

Шайлин Руэйд станет первой Помеченной им недолеткой.

Дорога из центра Талсы до небольшого многоквартирного дома в тихом пригороде Брокен Эрроу заняла полчаса.

Эрик поставил машину на гостевом месте парковки. Когда он выбирался из «мустанга», руки у него тряслись. Его потянуло на дорожку, огибающую дом параллельно мостовой. Двор освещал мягкий белый свет, струившийся из напоминавших огромные матовые аквариумы фонарей, стоявших на кованых железных постаментах.

Вдоль дороги выстроились в ряд могучие кедры и дубы.

Эрик взглянул на часы. Без четверти четыре. Странное время и место Пометить ребенка. Но Харон говорил, что чутье Ищейки никогда не ошибается, и теперь Эрику предстояло лишь следовать ему, позволить инстинкту вести себя. Но вокруг по-прежнему не было ни души.

Эрик уже начал беспокоиться, когда услышал тихое «цок-цок-цок». Впереди из-за угла дома показалась девушка. Она медленно направлялась в его сторону. Когда девушка попадала в пятно света, Эрик пытался пристально в нее вглядеться.

Невысокого роста, хрупкая, с густыми темно-каштановыми волосами. Настолько густыми, что он отвлекся, разглядывая их блестящий водопад, и больше ничего не успел увидеть, пока в его сознание не вторгся цокот.

Перед собой девушка держала длинную белую трость, концом которой постоянно мелко стучала по земле, и шла на ощупь, ориентируясь на звук. Каждые пару метров она останавливалась и разражалась жутким лающим кашлем.

Эрику сразу понял две вещи. Первое, что она Шайлин Руэйд, подросток, которого ему предстоит Пометить. Второе, что она слепая.

Он остановился бы, если бы мог, но никакая человеческая и — по словам Харона — магическая сила не могла заставить его уйти, не Пометив ее.

Когда слепая оказалась всего в нескольких метрах от него, он поднял руку ладонью по направлению к ней.

Эрик открыл рот, но Шайлин опередила его:

— Эй? Кто здесь? Кто ты?

— Эрик Найт, — буркнул он. Затем покачал головой и кашлянул: — Нет, не так.

— Ты не Эрик Найт?

— Да. Вернее, нет. Погоди, это тоже неправильно. Я не это должен говорить. — Его руки дрожали, и Эрик чувствовал приливающую к горлу тошноту.

— С тобой все нормально? Ты как-то странно говоришь. — Она закашлялась. — У тебя тоже грипп, как у меня? Я весь день ужасно себя чувствую.

— Нет, все хорошо. Просто я должен сказать тебе совсем другое, а не называть свое имя. О, черт! Я все напутал, а я никогда не путаю слова. Что за бред!

— Ты репетируешь роль?

— Нет. И ты даже не представляешь, сколько в твоем вопросе иронии, — сказал он, смущенно вытирая потное лицо.

Она наклонила голову и нахмурилась:

— Ты же не собираешься меня ограбить? Я знаю, что уже поздно и все такое, а я слепая и не должна гулять без сопровождения. Но это единственное время суток, когда я могу выйти на улицу. Мне редко удается побыть одной.

— Я не собираюсь тебя грабить, — несчастным голосом сказал он. — Я не за этим пришел.

— Тогда что ты здесь делаешь, и что напутал?

— Все идет не так, не так как нужно!

— Если ты собираешься меня похитить, то напрасно. Я живу с приемной мамой. У нее вообще нет денег. С тех пор после школы как я начала работать в библиотеке Южного Брокен Эрроу, их у меня и то больше. Но сейчас нет с собой ни гроша.

— Похитить? Нет! — Эрик сложился пополам, схватившись за живот. — Дерьмо! Харон не предупреждал, что будет больно, если тянуть!

— Харон? Ты тут не один? Я стану ритуальной жертвой?

— Нет!

— Хорошо, потому что это точно был бы отстой! — Она улыбнулась в его сторону и развернулась, намереваясь уйти туда, откуда пришла. — Ладно, если это все, то пока! Приятно было познакомиться, Эрик Найт. Если тебя, и правда, так зовут!

Приложив значительное усилие, Эрик выпрямился, чтобы снова поднять руку открытой ладонью вперед.

— Я должен это сделать! — И властным голосом, наполненным магией и таинственностью, Эрик Найт произнес древние слова Ищейки:

— Шайлин Руэнд! Ночь избрала тебя, и смерть твоя да будет твоим рождением. Ночь призывает тебя, повинуйся ее сладкому голосу. Твоя судьба ждет тебя в Доме Ночи!

Огонь, что пылал внутри него, вызывая у Эрика смущение, тошноту и жар, словно выстрелил из его ладони. Он практически его увидел! Пламя ударило Шайлин прямо в лоб. Она удивленно вскрикнула и медленно опустилась на землю.

Эрик знал, что должен повести себя как вампир, раствориться во тьме и вернуться в Дом Ночи, позволив недолетке самой отыскать путь к спасению. Харон говорил, что обычно это происходит именно так. По крайней мере, в современном мире.

Эрик так и хотел сделать, он даже начал пятиться, но тут Шайлин подняла голову.

Она находилась в пятне света, ее лицо было четко видно. Девушка была самим совершенством! На полных розовых губах играла изумленная улыбка, Шайлин она моргала, словно пытаясь сфокусировать взгляд. Если бы он не знал, что она слепа, Эрик мог поклясться, что она смотрит на него своими огромными черными глазами. Ее бледная кожа была безупречной, а посередине лба ярким цветом сияла свежая красная Метка.

Красная?

Цвет потряс Эрика, и он подошел к ней, говоря:

— Погоди, нет, опять что-то не так…

И тут Шайлин сказала:

— О Господи! Я вижу!

Эрик беспомощно остановился перед ней, не зная, что делать.

Шайлин осторожно встала. На ногах она стояла немного нетвердо, озираясь по сторонам и широко улыбаясь:

— Я правда вижу! О Боже! Это невероятно!

— Это неправильно! Я снова все испортил!

— Да мне плевать, что ты там испортил или нет — спасибо тебе! Я вижу! — закричала Шайлин и крепко обняла его, смеясь и плача одновременно.

Эрик робко похлопал ее по спине. От нее пахло чем-то сладким: клубникой или персиками, или еще какими-то фруктами. На ощупь она казалась очень мягкой.

— О, боже! Прости! — Шайлин внезапно выпустила его из объятий и отшатнулась. Ее щеки порозовели, и она вытерла слезы. А затем ее огромные темные глаза округлились, словно она увидела что-то за спиной Эрика, и он резко развернулся, готовый вышибить из кого-то дух.

— О, нет. Извини!

Девушка на секунду коснулась его и медленно прошла мимо.

Эрик развернулся и увидел, что она во все глаза уставилась на огромный старый дуб.

— Он прекрасен!

С каждым шагом все увереннее она подошла к дереву, коснулась рукой коры и глядя вверх, на ветки, произнесла:

— Я видела образы. То, что я запомнила еще до того, как потеряла зрение, но в жизни все намного, намного лучше. — Она вновь вытерла глаза и вновь перевела сияющий взгляд на Эрика, отчего ее зрачки изумленно расширились: — Ты потрясающий!

Несмотря на странность всего происходящего, Эрик не смог сдержаться, чтобы не улыбнуться в ответ сногсшибательной улыбкой кинозвезды:

— Когда меня назначили Ищейкой, я собирался в Голливуд.

— Нет, я восхищаюсь не твоей красотой, хотя это и так. Наверное, — быстро сказала Шайлин, все еще разглядывая его.

Эрик подумал, что она, должно быть, еще в шоке.

— Я хочу сказать, что вижу тебя.

— Да, и?

«Богиня, Шайлин Руэйд, Меченая или неМеченая, просто ненормальная».

— Я лишилась зрения в детстве, прямо перед пятым днем рождения, но я не помню, чтобы тогда видела людей насквозь. А если бы это было в порядке вещей, то я узнала бы об этом из интернета.

— Ты можешь пользоваться интернетом? Ты же слепая!

— Да ладно? Ты, правда, не знаешь? Типа ты не в курсе всяких программ для инвалидов?

— Откуда? Я же не инвалид, — отозвался Эрик.

— Опять? То, что внутри тебя, говорит обратное.

— Шайлин, о чем, черт возьми, ты говоришь?

«Она тронулась умом?»

Неужели то, что он испортил Посвящение, превратило ее не просто в красную недолетку, а в безумную красную недолетку? Дерьмо! Он по уши в дерьме!

— Откуда ты знаешь, как меня зовут?

— Все Ищейки знают имя недолетки, которую должны Пометить.

Шайлин коснулась своего лба.

— Ух ты! Точно! Я стану вампиром!

— Если переживешь Превращение. Но я как-то не уверен в том, что происходит. У тебя красная Метка.

— Красная? Я думала, что у недолеток синие Метки, которые потом превращаются в синие татуировки. Как у тебя. — Она указала на татуировку в виде маски, обрамляющую его глаза Кларка Кента.

— Да, твоя татуировка тоже должны была быть синей. Но она красная. Может, вернемся к тому, что ты там говорила, будто видишь меня?

— Ах, да! Это чудесно! Я вижу тебя и все цвета, которые тебя окружают. То, что внутри тебя, вроде как светится вокруг твоего тела. — Она покачала головой, словно удивляясь, и еще пристальнее уставилась на него. Затем моргнула, нахмурилась и снова захлопала ресницами. — Хм… Интересненько!

— Цвета? В этом нет смысла. — Эрик понял, что она сжала губы, словно не желая продолжать, и от этого он почему-то разозлился, и спросил: — И какие же цвета меня окружают?

— Темно-зеленый, смешанный с каким-то бледным тоном. Похож на мягкий разваренный горошек, который в некоторых закусочных пытаются впарить, когда заказываешь рыбу с картошкой, но это неважно.

Эрик покачал головой:

— Бред какой-то. С чего бы меня окружал цвет разваренного горошка?

— О, это легко объяснить. Когда я сосредотачиваюсь на нем, я вижу, что он означает. — Она закрыла рот и пожала плечами. — Плюс иногда появляются яркие искорки, но я не могу сказать, какого они цвета и что означают. Звучит безумно, да?

— И что же говорят обо мне темно-зеленый и бледный цвет?

— А как ты думаешь?

— Почему ты отвечаешь вопросом на вопрос?

— Эй, ты сам только что ответил вопросом на мой вопрос! — воскликнула Шайлин.

— Я первый спросил.

— Это имеет значение?

— Да, — сказал Эрик, пытаясь держать себя в руках, хотя эта девица жутко его раздражала. — О чем говорит темно-зеленый цвет?

— Ладно. Он означает, что тебе не приходилось прилагать много усилий, чтобы получить желаемое.

Он сердито посмотрел на нее. Она пожала плечами:

— Ты сам спросил.

— Ты ни черта не знаешь обо мне!

Внезапно на лице Шайлин появилось обиженное выражение:

— О, да пожалуйста! Не знаю, почему, но я знаю, что способна истолковать то, что вижу!

— Эй, думаю, мне придется утонуть в переваренном горошке, чтобы ты сообразила, что моя улыбка открыла передо мной множество дверей, — язвительным тоном заметил Эрик.

— Ага, а теперь объясни мне, почему я знаю, что серый, похожий на туман цвет, означает, что тебя что-то печалит?

Шейлин уперлась руками в бока и, прищурившись, посмотрела на Эрика. Пристально. Затем кивнула, словно соглашаясь сама с собой, и с самодовольным видом добавила:

— Думаю, недавно умер очень близкий тебе человек!

Она будто ударила его по лицу. Эрик лишился дара речи. Он отвернулся и попытался преодолеть захлестнувшую его волну печали.

— Эй, мне жаль!

Он опустил глаза, а она, подбежав к нему, положила руку ему на плечо. Самодовольство исчезло с ее лица.

— Зря я это сказала.

— Нет, — возразил Эрик. — Не зря. У меня умер друг.

Она покачала головой.

— Я не это имела в виду. Зря я сказала это в такой форме — как всезнайка. Обычно я так себя не веду. Прости.

Эрик вздохнул:

— И ты меня прости. Все прошло не так, как предполагалось.

Шайлин осторожно прикоснулась ко лбу.

— Ты никогда никого не Помечал красным?

— Кроме тебя я вообще никого пока не Помечал, — признался он.

— Ух ты! Я у тебя первая!

— Угу, и я все испортил!

Она улыбнулась.

— Если то, что ко мне вернулось зрение — это побочный эффект твоей ошибки, то я всецело за.

— Я рад, что ты снова видишь, но я должен разобраться, как так вышло. — Эрик указал на ее красную Метку. — И это тоже, — он сделал рукой круг в воздухе, — вся эта чушь с горошком…

— Чушь с горошком исходит от тебя, но там есть и другие цвета. Например, когда ты извинился, я увидела…

— Нет! — Он поднял руку, останавливая Шайлин. — Не хочу знать, что ты там еще увидела!

— Прости, — тихо прошептала она, опустив глаза и ковыряя носком туфли коричневую зимнюю траву. — Понимаю, что это и впрямь странно. Так что будет дальше?

Эрик снова вздохнул.

— Не извиняйся, в том, что ты странная нет ничего плохого. Уверен, что Никс не зря наделила тебя этим даром и красной Меткой.

— Никс?

— Никс — это наша Богиня. Богиня Ночи. Она замечательная, и иногда наделяет недолеток необычными способностями — дарами.

Говоря об этом, Эрик чувствовал себя ослом. Он, должно быть, самый дерьмовый Ищейка за всю историю Дома Ночи. Превратил слепую девушку в красную недолетку, которая видит людей насквозь, и теперь рассказывает ей о Богине.

— Идем!

Эрику было все равно, одобрит ли Харон его поступок — он больше не следовал чертовым предписаниям. Он мог бы с тем же успехом сделать все правильно и провалиться.

— Покажешь, где ты жила. Соберешь сумку и все такое. Тебе надо пойти со мной.

— Ага. В Дом Ночи Талсы, да?

— Вообще-то, нет. Сначала я отведу тебя к Верховной жрице красных недолеток. Может, она сумеет разобраться, что я сделал не так!

— А она не попробует исправить положение, ослепив меня?

— Шайлин, хоть мне и дико не нравится в этом признаваться, не думаю, что исправлять нужно тебя. Дело во мне!

Глава 7

Зои

— Зои, ты меня слышишь?

Я поняла, что пока с маниакальным рвением вычесывала Персефону, в стойло вошла Ленобия и заговорила со мной. Ну, я имею в виду, что поняла, что она что-то говорит. Вслух. Обращаясь ко мне. Но смысла ее слов я не уловила. Я вздохнула и повернулась лицом к преподавательнице верховой езды, прислонившись к теплому крепкому боку лошадки и попытавшись зарядиться ее привычными энергией и спокойствием.

— Простите, нет. Не обратила внимания, задумалась. Что вы сказали?

— Я спрашивала, что тебе известно об этом юноше, Ауроксе.

— Ничего, за исключением того, что я готова ручаться — он не просто юноша, — ответила я.

— Да, по кампусу уже распространился слух, что он оборотень.

Мои глаза округлились:

— Серьезно? Они существуют? Такие, как Сэм, и его сумасшедшая деклассированная мамаша и братец?

— Какой Сэм?

— Из «Настоящей крови», — объяснила я. — Они оборотни, могут превращаться во что угодно, что хоть раз в жизни видели. Ну, я так думаю. Но ни разу не видела, что они превращаются в неодушевленные предметы. Блин, мне нужно прочитать все книги серии, чтобы понять, как оно там на самом деле. Короче, оборотни на самом деле существуют?

— Понятно. Я не смотрю телевизор. Как-то не вошло в привычку. Придется тоже прочитать книги про «Настоящую кровь».

— Серия вообще-то называется «Сьюки Стакхауз», ее пишет прикольная человеческая писательница Шарлин Харрис. — Я заметила, каким взглядом сверлит меня Ленобия, и торопливо добавила: — Простите, вам это, наверное, совсем неинтересно. План Б?

— Вернуться к твоему изначальному вопросу. Существует много разных созданий — как в нашем мире, так и в Потустороннем.

Я с трудом сглотнула.

— Знаю. Особенно в Потустороннем.

— Говорят, в легендах и мифологии многих культур существуют сказания об оборотнях, и единственным разумным объяснением этому является то, что хотя бы некоторые из этих историй основаны на реальных событиях.

— Даже не могу понять, хорошо это или плохо.

— Думаю, лучшее, на что нам стоит надеяться — что они такие же, как мы, хорошие или плохие, в зависимости от каждой конкретной персоны. Из чего вытекает следующий вопрос. Параллельно со слухами об Ауроксе и его способности по крайней мере изображать превращение, по кампусу также курсирует сплетня о том, что ты довольно резко отреагировала на его появление. Это так?

Я почувствовала, как мои щеки запылали.

— Как ни прискорбно, да. Я выставила себя идиоткой в глазах всей школы. Опять.

— Зачем? Тебе лучше других известно, насколько опасна Неферет, и как она может использовать людей в своих интересах. Зачем тебе понадобилось вступать с ней в публичный спор?

— Потому что я идиотка, — вздохнув, с тоской ответила я.

— Нет. — Ленобия тепло мне улыбнулась. — Ты совсем не идиотка, и именно поэтому я захотела обсудить это с тобой наедине. Думаю, тебе не стоит рассказывать всем о том, что ты чувствуешь к Ауроксу. Даже самым близким друзьям. Держи свои впечатления при себе. Ходи с бесстрастным лицом, как игрок в покер.

— Покер? Простите, я умею играть только в «Монополию».

— Я к тому, что ты должна скрывать свою реакцию на происходящее и свои мысли и чувства по этому поводу от всех, кто следит за тобой.

— Почему? — Я была вся во внимании. Не в правилах Ленобии (как и любого вменяемого взрослого вампира) было просить недолетку хранить секреты.

Она посмотрела мне в глаза, и я в который раз удивилась их необычному серому цвету. Казалось, что в них стоят грозовые тучи.

— Я рано узнала, что зло любит бахвалиться, даже когда для него самого лучше оставаться в тени. Я на личном опыте узнала, что настоящую борьбу Тьма ведет не против Света, любви, истины и верности. Главная угроза для зла исходит из его собственной гордыни, высокомерия и жадности. Я ни разу в жизни не видела хулигана, который не кичится бы собой, и вора, который бы не хвастался. Поэтому они и попадаются. Тьма могла бы свершить намного больше своих разрушительных дел, если бы была, скажем так, сдержаннее.

— Но в самой природе Тьмы заложено злорадство и бахвальство, а значит, она любит, когда кто-то привлекает внимание к ее действиям, — произнесла я, наконец понимая, к чему клонит Ленобия. — А, следовательно, когда тот, кто борется на стороне Света, ведет себя тихо и не высовывается, выжидая подходящего момента для действия, Тьма делает обманный бросок.

— И оказывается застигнутой врасплох силой, исходящей от честности, спокойствия и решимости, — добавила Ленобия.

Я сделала глубокий вдох, оглянулась по сторонам, чтобы убедиться, что у стойла Персефоны никто не подслушивает, и тихо сказала:

— В ту же секунду, когда я заметила Аурокса, мой Камень Провидца нагрелся. Прежде это случалось всего дважды — при появлении древней магии. — Я замолчала, но затем призналась: — Вчера ночью я посмотрела сквозь него и увидела около Старка нечто странное. И немного испугалась.

— И что об этом думает Старк?

— Я эээ… ему не сказала.

— Не сказала? Почему?

— Ну, сначала он меня немного отвлек, — зачастила я, заливаясь румянцем. — А потом, даже не знаю, почему. — Я вспомнила, как мы чуть не поссорились по дороге в школу. — Нет, подождите, я знаю, почему. После путешествия в Потусторонний мир между мной и Старком все как-то изменилось. Некоторые перемены хорошие — большую часть времени мы действительно близки. Но кое-что кажется странным.

Ленобия кивнула.

— Это можно понять. Пережитый вами колоссальный опыт, способен изменить развитие отношений. А древняя магия, которую ты увидела вокруг Старка, может быть связана со временем, проведенным им в Потустороннем мире. — Она улыбнулась. — Думаю, если бы ты могла посмотреть сквозь Камень Провидца на себя, то увидела бы…

— О, черт, нет! Не хочу знать, что вокруг меня ошивается какая-то магия!

Улыбка Ленобии угасла:

— Похоже, ты, правда, испугалась.

— До чертиков, это точно! Думаю, мне еще очень долго не захочется иметь дело с древней магией, Потусторонним миром и всем с ним связанным.

— О, прекрасно тебя понимаю! Значит, присутствие Аурокса вызвало у тебя такую реакцию потому, что в нем есть какая-то древняя магия?

— Он определенно вызывал у меня необычные ощущения, даже до того, как я увидела его превращение в быка.

— Необычные? Вроде испуга?

— Да, но еще было такое странное удивление, будто моя интуиция чувствовала что-то, с чем мой разум не смог справиться. А потом меня охватила тревога. С этим парнем что-то не то, Ленобия, и оно очень, очень древнее.

— Но ты же понимаешь, что всем остальным он кажется просто красивым парнем?

— Да, наверное. — Я фыркнула: — Хотелось бы мне отвезти его на Скай и посмотреть, что увидит в нем группа «остальных».

— Твой Камень Провидца со Ская?

— Да, его подарила мне королева Ских. Она сказала, что если рядом появится древняя магия, и я посмотрю сквозь отверстие в Камне Провидца, то увижу ее. — Я подумала о Старке, тенях и жути. — Но мне хватает и того, что я вижу собственными глазами. — Я покачала головой, стыдясь своей слабости. — Простите. Веду себя как ребенок. Зря я так, надо было просто посмотреть сквозь этот дурацкий камень на Аурокса!

— И что бы было, если бы ты увидела нечто ужасное? Любой может определить древнюю магию с помощью Камня Провидца?

— Нет. — Я вытерла слезы и всхлипнула. — Это дар, который присущ только Верховным жрицам.

— Значит, если бы ты увидела создание Тьмы и рассказала об этом всем, рассчитывая, что камень покажет им то же самое, настоящих доказательств у тебя не было бы?

— Ну да, вроде того. Выходит, я обманулась.

— Нет, ты всегда умела прислушиваться к своим инстинктам. Что-то действительно не так с этой пешкой в руках Неферет. Ты поняла это в ту же секунду, когда увидела его, и это знание не позволило тебе просто стоять там и молчать, притворяясь заурядной недолеткой.

Я мысленно пометила себе посмотреть слово «заурядный» в словаре или попросить Дэмьена объяснить мне вкратце его значение.

Ленобия не закончила. Она искренне продолжила:

— Я хочу, чтобы ты больше времени проводила, размышляя об Ауроксе. Замечай, что ты чувствуешь, и что именно видишь, когда встречаешься с ним, но никому об этом не говори. Сохраняй бесстрастное лицо. И не позволяй никому об этом узнать.

— Вы не думаете, что все-таки стоит посмотреть на него через Камень Провидца?

— Не стоит, пока ты боишься того, что можешь там увидеть. Когда твоя интуиция подскажет, что время пришло, тогда и посмотришь, не раньше.

— А что насчет Старка? — Я задержала дыхание.

— Старк принес торжественную клятву тебе и Богине. Думаю, это хорошо, что древняя магия не отпускает его. Прекрати беспокоиться о своем Воине — он почувствует твое волнение, и это не пойдет ему на пользу.

— Хорошо, поняла. Значит, то, что я чувствую безумное облегчение оттого, что не придется смотреть сквозь Камень Провидца, не делает меня озабоченной или трусихой?

Ленобия улыбнулась.

— Нет, равно как и идиоткой. Ты юная Верховная жрица-недолетка, первая в истории, и ты просто пытаешься найти свой путь в этом сложном мире.

— Вы так умны! — восхитилась я.

Она рассмеялась:

— Нет, просто очень стара.

И я тоже засмеялась, поскольку, хотя и была уверена, что ей лет сто или около того, выглядела Ленобия лет на тридцать.

— Выглядите вы на двадцать с хвостиком, — солгала я, — что делает вас не просто старой, а не очень старой.

— Двадцать с хвостиком! С твоей способностью лукавить ты с легкостью утаишь ото всех свои мысли об Ауроксе, — похвалила меня Ленобия. А затем, клянусь, она захихикала, отчего показалась еще моложе. — Двадцать с хвостиком! Мне столько не давали уже больше двух столетий!

— В чем же ваш секрет? Ботокс и коллаген? — пошутила я.

— Третья отрицательная и солнцезащитный крем, — ответила она.

— Здравствуйте, извините, что перебиваю.

В дверях показалась кудрявая голова Стиви Рей.

— Ты не перебиваешь, Стиви Рей, — все еще улыбаясь, сказала Ленобия. — Заходи, мы как раз обсуждали вопрос благородного старения.

— Мама всегда говорила, что восьмичасовой сон, вода и отсутствие детей — рецепт куда более действенный, чем вообще могут сотворить доктора и «Л'Ореаль»! — Стиви Рей улыбнулась Ленобии и осторожно покосилась на Персефону. — Спасибо, что пригласили войти, но я, пожалуй, постою здесь. Я не очень люблю лошадей. Не обижайтесь, но они и впрямь огромные.

— Без обид, — отозвалась Ленобия. — Что-то нужно Воинам?

— Не-а. Манеж отлично подошел для занятий. У них там типично мужское веселье, то есть, они бьют друг друга деревянными мечами, стреляют изо всего, что только можно и громко орут. — Мы втроем закатили глаза. — Но пришел ваш ковбой, поэтому я здесь.

— Мой ковбой? — непонимающе пробормотала Ленобия. — У меня нет никакого ковбоя!

— Ну, он точно ваш, потому что он только что явился к входу в конюшню с огромным прицепом для перевозки лошадей и утверждает, что нанят сюда на работу. Спрашивает, куда ему выгружать свои причиндалы, — доложила Стиви Рей.

Ленобия громко вздохнула и явным раздражением заявила:

— Неферет. Это ее проделки. Он — первый человек, нанятый ею.

— Вот умереть не встать, не понимаю, зачем это Неферет! — возмутилась Стиви Рей. — Я чертовски хорошо знаю, что она ненавидит людей, и ей откровенно наплевать, нравится ли местным наше присутствие в Талсе или нет!

— Неферет решила добавить нам неприятностей, — подумала я вслух.

— И начала с меня, потому что знает, что я на твоей стороне, — поддержала мою мысль Ленобия.

— Хаос. — Как только слово сорвалось с моих губ, я тут же осознала, что попала в точку. — Неферет хочет ввергнуть нашу жизнь в хаос!

— Тогда давайте окажем этому ковбою радушный прием, заставим его почувствовать себя как дома и покажем ему, какой упорядоченной и откровенно скучной может быть работа в вампирских конюшнях. Если мы так поступим, то он, возможно, решит найти себе более интересное занятие, а Неферет переключит свое внимание на других.

Решительный шагом Ленобия вышла из стойла Персефоны, словно на задание. Мы со Стиви Рей переглянулись.

— Ни за что не пропущу такое зрелище, — я на прощание похлопала Персефону по теплому боку и положила щетку со скребницей в ларь для упряжи.

Стиви Рей взяла меня под руку, и мы последовали за Ленобией.

— Я не сказала Ленобии, какой этот ковбой симпатяшка! — прошептала Стиви Рей.

— Серьезно?

— Погоди, сейчас увидишь!

Теперь любопытство меня просто грызло, и я ускорила шаг, увязая в песке манежа, и едва махнула рукой Старку, который протягивал Рефаиму лук.

Стиви Рей попыталась послать возлюбленному воздушный поцелуй, но я тащила ее за собой, поэтому она успела только захихикать и помахать ему. Я постаралась не обращать внимания на хмурое лицо Старка и сосредоточилась на том, чтобы никак не выказать своего любопытства, волнения и смущения.

Я не знала почему, но совершенно не хотела, чтобы Старк задавал мне вопросы об Ауроксе.

— Вон он, стоит там, у двери. Высокий такой, в ковбойской шляпе.

Стиви Рей указала на ведущую в манеж широкую боковую дверь. Она была поднята, а снаружи перед ней замер большой прицеп для перевозки лошадей и огромный пикап. Такие покупали оклахомские парни, чтобы ездить и практически в них жить.

Перед прицепом стоял высоченный мужчина. И Стиви Рей определенно была права. Он действительно был красавчиком, хотя и взрослым.

— Ему бы прямиком на канал вестернов, — заметила я. — Играть героев-ковбоев времен покорения Дикого Запада.

— Сэм Эллиот, вот на кого он похож!

— Что? — вопросительно посмотрела на нее я.

Стиви Рей вздохнула:

— Он играл в куче фильмов о ковбоях. Ну, знаешь, в «Тумстоун: Легенда Дикого Запада».

— Ты смотришь фильмы о ковбоях?

— Смотрела с родителями, особенно по субботам перед сном. И что?

— Да так, ничего.

— Не вздумай сказать Афродите! — нахмурившись, предупредила меня Стиви Рей.

— Сказать Афродите что? — прозвучал вдруг голос Пророчицы.

Мы со Стиви Рей аж подскочили, потому что «белокурая бестия» словно материализовалась из воздуха за нашим спинами.

— Уф, больше не подкрадывайся так, — попросила я.

— Я и не подкрадывалась. Просто я двигаюсь грациозно и незаметно, поскольку от природы изящна и воздушна, — на полном серьезе объяснила Афродита. А затем перевела ледяной взгляд своих голубых глаз на Стиви Рей. — Так что не надо говорить Афродите?

— Что ковбой Ленобии очень крутой! — выпалила та.

Афродита метнула на нее взгляд, готовый уличить Стиви Рей во лжи, но широкоплечая фигура незнакомца мгновенно отвлекла ее.

— Оооооо! Так значит он…

— Работник, — подсказала я, хотя Афродита совсем не обратила на мои слова внимания. — Он будет работать на Ленобию!

— Умереть не встать! — неожиданно заявила Афродита. — Не такой, как Дарий, конечно, но все равно ОФИГЕННЫЙ!

— Я же говорила! И такой высокий, что Ленобия рядом с нимкажется совсем крошкой!

Пока Стиви Рей, Афродита и я пробирались поближе, чтобы услышать разговор, и пытаясь (безуспешно) не слишком откровенно пялиться на незнакомца, ковбой снял перед Ленобией шляпу и с идеальным оклахомским говорком произнес:

— Здравствуйте, мэм. Я новый конюх. Прошу вас показать мне мужчину, с которым я могу поговорить.

Я не видела лица Ленобии, но заметила, как она распрямила плечи.

— Не фигасе… — прошептала Стиви Рей.

— Полный облом, — прошептала я так, чтобы меня услышали только Стиви Рей и Афродита.

— Джон Уэйн только что капитально облажался, — уточнила Афродита.

— Меня зовут Ленобия. — Мы не услышали в ее голосе сердитых ноток. Скорее, он напоминал ледяную бурю. — Я женщина, управляющая конюшнями, и ваша новая начальница.

Повисла напряженная тишина, когда Ленобия не протянула ковбою руку для пожатия.

— Брр, — прошептала Афродита. — Она только что напомнила мою маман, что для Джона Уэйна совсем «не айс»!

— Сэма Эллиота! — шепотом возразила Стиви Рей.

Афродита вздернула бровь, зыркнув на мою лучшую подругу. Я подавила безнадежный вздох.

— Он совсем непохож на Джона Уэйна, — театральным шепотом продолжила Стиви Рей. — Он вылитый Сэм Эллиот!!!Ты слишком много смотрела телевизор в раннем детстве, скорее всего, после субботнего семейного ужина. Тоска и убожество! — Афродита неодобрительно покачала головой.

Я едва успела подумать, что очень странно, что Афродите знакомы семейные традиции Стиви Рей, но тут наше внимание снова отвлеклось на «родео».

Мужчина вновь приподнял шляпу перед Ленобией, на этот раз улыбнувшись, и даже с такого расстояния я увидела, как в его глазах пляшут искорки.

— Хорошо, мэм, похоже, меня ввели в заблуждение! Рад, что все так быстро прояснилось. Меня зовут Тревис Фостер, и я рад встрече с вами, леди-босс!

— И вы не возражаете, что ваш начальник — леди?

— Нет, мэм! Моя мама была леди, и я никогда в жизни не работал так усердно и с таким удовольствием, как на нее!

— Мистер Фостер, я напоминаю вам вашу мать?

Я подумала, что голос Ленобии холоден как лед, но Тревис, похоже, этого не заметил. И вообще, казалось, что ему здесь нравится.

Он сдвинул шляпу на затылок и посмотрел сверху вниз на Ленобию, словно вопрос был не издевательским, а серьезным.

— Нет, мэм, пока не напоминаете!

Ленобия не проронила ни слова, и на меня нахлынуло знакомое смущение, всегда возникавшее при проявлении неловкой паузы в разговорах взрослых, когда Тревис, слегка пожав плечами, засунул большой палец за ремень джинсов и заявил, как бы между прочим:

— Так что, Ленобия, не покажете ли мне, где мы с моей кобылкой будем спать?

— С кобылкой? Спать? — спросила Ленобия.

— О, черт! Жаль, что здесь нет попкорна! — заелозила на месте Афродита.

— Сейчас она прожжет его насквозь своим лазерным взглядом! — заметила я.

— А она умеет? — восхитилась Стиви Рей.

Мы с Афродитой уставились на нее так, словно Стиви Рей неосторожно поинтересовалась, верим ли мы, что Линдси Лохан окончательно избавилась от вредных привычек, пройдя программу воздержания у анонимных алкоголиков.

— Ладно, я просто смотрю…без комментариев, — вздохнула Стиви Рей.

— Спасибо, — хором сказали мы, отчего Красная Верховная жрица обожгла меня взглядом, а затем мы все трое снова вернулись к подглядыванию и подслушиванию.

— Но, мэм, — протянул Тревис, — я предупреждал вашу Верховную жрицу, что могу сюда переехать только с лошадью, а ей нужно стойло. А поскольку я только закончил сезонные работы в Дюран-Спрингс, мне тоже нужно где-то спать. — Он замолчал, а когда Ленобия не ответила, добавил: — Дюран-Спрингс находится в Колорадо, мэм!

— Я знаю, где это, — отрезала Ленобия. — С чего вы взяли, что можете жить на территории школы? У нас не созданы жилищные условия для людей.

— Да, мэм, так и сказала ваша жрица. Но поскольку человек требовался срочно, я сказал ей, что могу перекантоваться с Бонни, пока не найду себе жилье поблизости.

— Бонни?

Тревис поправил шляпу, тем самым показав, что ему, возможно, неловко.

— Да, мэм! Мою кобылку зовут Бонни.

Словно по команде, из прицепа раздалось глухое ржание.

Тревис подошел к задним дверям прицепа, продолжая объяснять Ленобии:

— Прошу позволить мне вывести ее. Долгий путь из Колорадо дался моей большой девочке нелегко.

— Ой, кажется у него толстая лошадь… — прошептала Стиви Рей.

— Деревенщина, кажется, ты обещала заткнуться! — оборвала ее Афродита.

— Кажется, он нашел к ней подход! — заметила я, зная наверняка, что Ленобия никогда не позволит тащить усталую лошадь Богиня знает куда.

— Выводите свою лошадь. Обсудим ваше размещение, когда устроим ее, — заявила Ленобия.

Тревис уже суетился у цепей и рычагов, удерживающих дверь прицепа закрытой, поэтому нам предстояло подождать открытия пандуса всего несколько секунд.

— Давай, большая девочка! Назад, назад, — произнес Тревис голосом, который из сдержанно-вежливого и порой удивленного превратился в теплый, нежный и ласковый.

А затем из прицепа вышла его лошадь, и мы все ахнули от изумления и восторга.

Я на секунду отвела от нее глаза и заметила, что в ступор впали не только я с Афродитой и Стиви Рей. В какой-то момент к дверям конюшни подошли Дарий, Старк, Рефаим и другие недолетки.

— Божечки ты мой! Это точно не лошадь! — заявила Стиви Рей, и хотя мы находились в нескольких метрах от животного, сделала шаг назад.

— Офигеть! Да это какой-то динозавр! — воскликнула Афродита.

— Я уверена, это лошадь, — уточнила я, рассмотрев животное. — Но очень, очень и очень большая!

— О, это же першерон! Она прелестна! — восхитилась Ленобия.

Все наблюдали, как наша крохотная преподавательница верховой езды, не колеблясь, подошла к огромной кобыле. Совершенно очарованная гигантским животным, она слегка приподняла руку. Кобыла на секунду задержала на ней взгляд, а затем опустила нос, чтобы обнюхать ладонь Ленобии. Та, улыбаясь как девочка, погладила крупную морду лошади, воркуя:

— О, какая ты милая, Бонни! — Она перевела взгляд с лошади на ковбоя. Лед в ее голосе растаял, и я подумала, что наша суровая Ленобия впала в сентиментальность. — Я не видела першерона с тех пор, как в детстве ездила во Францию, а это было страшно сказать сколько лет назад. С нами на корабле плыли две таких красавицы. С тех пор меня интригуют обозные лошади. У Бонни замечательная масть, серая в яблоках. Представляю, как с возрастом она будет светлеть. Могу сказать, что ей исполнилось пять лет месяц… — Ленобия замолчала, склонила голову на бок и задумчиво посмотрела в глаза лошади, прежде чем продолжить: — Нет, два месяца назад. Она всю жизнь живет у вас?

Я увидела, как Тревис удивленно моргнул. Он открыл рот, снова закрыл, и вновь открыл. Потом прочистил горло:

— Ну, да, мэм…

Он замолчал и погладил Бонни по необъятной шее, словно желал удостовериться, что стоит на твердой земле, рядом со знакомым существом.

Я понимала, почему он так переволновался. Это понимали все, кто когда-либо видел Ленобию с лошадьми. Рядом с ними она превращалась из просто красавицы в совершенно восхитительную женщину. А сейчас Ленобия общалась с огромной кобылой, и вся мощь обаяния нашей наездницы обрушилась на ковбоя. Не то чтобы ее чары были направлены на него, он просто получал сопутствующие эмоции. Но и их было достаточно.

Тревис снова кашлянул, поправил шляпу и сказал:

— Ее мама умерла вскоре после рождения Бонни — молния ударила в нее прямо на пастбище. Я выкормил Бонни из бутылочки.

Серые глаза Ленобии изучали ковбоя. Она выглядела удивленной, словно и забыла о его присутствии. Ее хорошее настроение словно улетучилось.

— Вы достойно потрудились. Она большая, выше ста восьмидесяти в холке. Крепкая. В превосходной форме. — Хотя Ленобия и говорила комплименты, ее голос звучал скорее раздраженно, нежели мило. Только подняв глаза на кобылу и улыбнувшись, она снова произнесла голосом полным восхищения и удовольствия: — Ты же умная девочка, да?

Бонни спокойно стояла, прядя ушами, и глядя на нас так же заинтересовано, как мы на нее.

— И очень самостоятельная, чтобы хорошо себя вести в новой обстановке. — Ленобия перевела взгляд на хозяина Бонни, и ее лицо приняло выражение сдержанного гостеприимства. Она коротко и решительно кивнула: — Хорошо. Вы и Бонни идите за мной. Я покажу, где ваше место.

Ленобия развернулась и пошла по манежу. Дойдя до его середины, она остановилась и обратилась к нам:

— Вампиры и недолетки, это Тревис Фостер! Он будет работать на меня. Его лошадь зовут Бонни. Уважайте ее так, как она того заслуживает в качестве превосходного образчика чудесной першеронской породы. Воины, обратите внимание на ее рост и шаг. Ее предки были боевыми конями наших прапрадедов.

Я посмотрела на ковбоя и увидела, что он улыбается и одобрительно кивает, соглашаясь с Ленобией. Он с любовью похлопал кобылу по холке, а затем с таким же обожанием посмотрел на нашу преподавательницу верховой езды. Ленобия же вовсе не смотрела на него, а, сузив глаза, окинула взглядом нас:

— Кончайте пялиться и возвращайтесь к работе!

Затем Ленобия она направилась в конюшни, даже не оглянувшись на Бонни и Тревиса, которые последовали за ней как мотыльки за ярким пламенем свечи.

— Интересно посмотреть, что будет дальше, — подытожила Афродита.

— Кобылка действительно классная. Да, огромная, но все равно классная! — признала я.

Афродита закатила глаза:

— Я не про лошадь, Зет!

Я сердито зыркнула на Афродиту, когда к нам подошел Дэмьен.

— Зои, как хорошо, что ты здесь! Тебе нужно вернуться в главный корпус.

— После шестого урока? Он же почти закончен, — удивилась я.

— Нет, дорогая, прямо сейчас. Приехала твоя бабушка, и я уверен, что она плакала.

Глава 8

Зои

Желудок мой сжался, и я почувствовала позыв тошноты.

— Хорошо, иду, — сказала я Дэмьену. — Но прошу тебя пойти со мной. — Когда он грустно кивнул, я посмотрела на Стиви Рей и Афродиту. — И вас тоже.

— Конечно, мы пойдем, — отозвалась Стиви Рей.

Афродита не стала возмущаться, что Стиви Рей ответила за нее. Она просто кивнула и сказала:

— Да.

Я повернулась, ища глазами Старка, но он уже был рядом. Он провел рукой по моему запястью, пока не дошел до ладони, и не переплел свои пальцы с моими.

— Это насчет твоей мамы?

Я побоялась подать голос, поэтому просто кивнула.

— Мамы? Мне показалось, Дэмьен говорил о бабушке, — заметила Стиви Рей.

— Так и есть, — опередила Дэмьена Афродита. Она пристально рассматривала меня, и при этом казалась старше (и добрее), чем обычно. — Так это насчет мамы?

Старк посмотрел на меня, и я снова кивнула.

И он сказал:

— Мама Зои умерла.

— О, нет! — воскликнул Дэмьен, и на его глазах сразу выступили слезы.

— Не надо, ладно? — быстро вставила я. — Не здесь. Не хочу, чтобы все на меня пялились.

Дэмьен сжал губы, захлопал ресницами и кивнул.

— Пойдем, Зет. Встретим твою бабушку.

Стиви Рей подошла ко мне и взяла под руку.

Афродита схватила за руку Дэмьена, и они последовали за нами.

Всю дорогу к главному корпусу я пыталась подготовиться к тому, что скажет мне бабушка. Думаю, я пыталась подготовиться к этому с той самой ночи, когда мне приснился Потусторонний мир, где Никс приветствовала дух моей мамы. Но, войдя в здание общежития и приближаясь к гостиной, я поняла, что не готова принять эти новости.

Перед порогом последней двери Старк сжал мою руку:

— Я рядом, и я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, Зет, — добавила Стиви Рей.

— И я, — сказал Дэмьен и тихонько всхлипнул.

— А я дам тебе поносить мои сережки с бриллиантами в два карата, — заявила Афродита.

Я остановилась и оглянулась на нее:

— Что?

Она пожала плечами:

— Из всего, что я могу сказать, это больше всего похоже на признание в любви.

Я услышала тяжелый вздох Стиви Рей и увидела, как Дэмьен нахмурил лоб, смерив нашу блондинку недовольным взглядом. Я просто сказала:

— Спасибо, ловлю на слове.

Афродита нахмурилась и пробормотала:

— Богиня, ненавижу быть милой!

Я высвободилась из хватки Стиви Рей и Старка и распахнула двойные двери.

Бабушка была в комнате одна, сидя в большом обитом кожей кресле. Дэмьен был прав: она плакала. Она выглядела старой и очень, очень печальной. Увидев меня, она тут же встала.

Мы встретились на середине комнаты и крепко обнялись. Разомкнув объятия, бабушка отступила назад, чтобы посмотреть мне в лицо. Ее руки остались на моих плечах. Прикосновение было теплым и знакомым, и каким-то образом тяжесть в моей душе стала не такой невыносимой.

— Мама умерла. — Я должна была сказать это первой.

Бабушка не удивилась тому, что я в курсе. Она просто кивнула и подтвердила:

— Да, у-вет-си-а-ге-я. Твоя мама умерла. К тебе приходил ее дух?

— Вроде того. Прошлой ночью, во сне, Никс показала мне, как мама входит в Потусторонний мир.

Я почувствовала, как по телу и рукам бабушки пробежала дрожь. Она закрыла глаза и покачнулась. На секунду я испугалась, что она упадет в обморок, и накрыла ее руки своими.

— Приди, Дух! Помоги бабушке!

Стихия, с которой у меня самая прочная связь, откликнулась немедленно. Я услышала, как она вихрем пронеслась рядом и устремилась к бабушке, которая ахнула и выпрямилась, но глаз не открыла.

— Приди, Воздух! Прошу, окружи бабушку Редберд и вдохни ей сил, — Дэмьен шагнул ко мне и коснулся бабушкиной руки, и сразу же вокруг нас закружился легкий ветерок.

— Приди, Огонь. Прошу, согрей бабушку Зои, чтобы, несмотря на грусть, ей не было холодно.

Я удивленно моргнула, когда к Дэмьену присоединилась Шони. Она тоже легонько коснулась бабушки, улыбаясь влажными глазами, и пояснила:

— Крамиша сказала, что мы тебе нужны.

— Приди, Вода! Омой бабушку Зои, забери с собой немного ее печали, — Эрин встала рядом с Шони и на секунду коснулась ладонью спины бабушки. А затем, как и ее Близняшка, улыбнулась мне сквозь слезы: — Да, нам даже не пришлось читать ее стихотворение. Она просто приказала нам идти сюда.

Глаза бабушки все еще оставались закрытыми, но уголки губ дернулись в улыбке.

— Но мое стихотворение было хорошим, — раздался голос Крамиши откуда-то из-за моей спины.

Сквозь фырканье Афродиты Стиви Рей произнесла:

— Приди, Земля. — Она встала по другую сторону от меня и обняла бабушку. — Дай бабушке Зои немного своей силы, чтобы она поскорее поправилась.

Бабушка трижды глубоко вдохнула. Выдохнув в последний раз, она открыла глаза, и хотя они все еще были грустными, она уже ничем не напоминала одинокую, сломленную судьбой старушку, какой была, когда мы вошли в комнату.

— Скажи им, что я делаю, у-вет-си-а-ге-я.

Я не была уверена, что собиралась предпринять бабушка, но на всякий случай кивнула. Я знала, она даст мне понять, и не ошиблась. Она пошла по кругу. Начав с Дэмьена, она коснулась его лица и сказала:

— Ва-до, Иноле. Ты укрепил меня.

Пока она переходила к Шони, я объяснила друзьям:

— Бабушка говорит вам спасибо, называя вас словами языка чероки, обозначающими ваши стихии.

— Ва-до, Эгела. Ты укрепил меня. — Бабушка коснулась щеки Шони и перешла к Эрин. — Ва-до, Ама. Ты укрепила меня. — Последней она коснулась все еще мокрой от слез щеки Стиви Рей. — Ва-до, Элохине. Ты укрепила меня.

— Спасибо, бабушка Редберд, — пробормотал каждый из них.

— Гив-ли-е-ли-га, — сказала бабушка, повторив по-английски: — Спасибо. — Она посмотрела на меня. — Теперь я могу рассказать вам. — Она встала напротив и взяла меня за руки. — Твою маму убили на моей лавандовой ферме.

— Что? — Я была потрясена. — Не понимаю. Как? Зачем?

— Шериф сказал, что это было ограбление, а она случайно там оказалась. Говорит, что, судя по тому, что забрали из дома — мой компьютер, телевизор и фотоаппараты, это сделали наркоманы, искавшие деньги на зелье. — Бабушка сжала мои руки. — Она ушла от него, Птичка Зои, и вернулась ко мне. А я была у знахаря, и не успела вернуться.

Голос бабушки был ровным, но из глаз потекли слезы.

— Нет, бабуля, не вини себя! Ты ни в чем не виновата, а если бы ты тоже была там, я могла бы потерять вас обеих. Я бы этого не вынесла!

— Я знаю, у-вет-си-а-ге-я, но смерть ребенка, даже оторванного от родителей, всегда тяжкое бремя!

— Это было… она… мама страдала? — еле слышно прошептала я.

— Нет. Она ушла быстро. — Бабушка говорила твердо, но в ее глазах что-то промелькнуло.

— Ее нашла ты?

Бабушка кивнула, и слезы быстрыми ручейками снова устремились по ее щекам.

— Я. Она лежала на поле, перед домом. Она выглядела так безмятежно, что сначала я подумала, будто она спит. — Голос бабушки сорвался на всхлип. — Но она не спала.

Я крепче сжала бабушкины руки и произнесла так необходимые сейчас слова:

— Она счастлива, бабушка. Я ее видела. Никс забрала у нее печаль. Она ждет нас в Потустороннем мире, и Богиня ее благословила.

— Ва-до, у-вет-си-а-ге-я. Ты укрепила меня, — прошептала бабушка и снова обняла меня.

— Бабуля, — сказала я, прижавшись к ней щекой. — Пожалуйста, останься со мной, хотя бы ненадолго!

— Не могу, у-вет-си-а-ге-я. — Она сделала шаг назад, но руку мою не отпустила. — Ты знаешь, что я последую традиции нашего народа и буду оплакивать ее семь дней, а здесь не то место, чтобы предаваться скорби.

— Мы живем не здесь, — сказала Стиви Рей, вытирая лицо рукавом. — Зои и все мы переехали в туннели под старым вокзалом. Я официально признана их Верховной жрицей, и хотела бы, чтобы вы побыли с нами столько, сколько захотите — хоть семь дней, хоть семь месяцев.

Бабушка улыбнулась Стиви Рей.

— Щедрое предложение, Элохине, но и твой вокзал неподходящее место для скорби. — Бабушка встретилась со мной взглядом, и я знала, что она скажет еще до того, как она произнесла: — Я должна оставаться на своей земле, на ферме. Всю следующую неделю я буду очень мало есть и спать. Мне предстоит сосредоточиться на очищении моего дома и земли от этого ужасного события.

— Вы будете одна? — Старк стоял рядом со мной, успокаивая меня своим присутствием. — Насколько это безопасно?

— Тси-та-га-ас-хья, да не обманет тебя моя внешность. — Бабушка ласково назвала Старка «забиякой». — Во мне множество сущностей, но ни одна из них не является беспомощной старой женщиной.

— Никогда бы не подумал, что вы беспомощны, — исправился Старк. — Но, мне кажется, нехорошо оставаться в доме одной в свете произошедших событий.

— Бабуль, Старк прав, — согласилась я.

— У-вет-си-а-ге-я, пока я скорблю, я должна очистить свой дом, землю и себя саму. Я не могу этого сделать, пока не обрету гармонию с землей, и в доме оставаться не буду, пока он не будет очищен и не пройдет семь дней. Я поселюсь в палатке на заднем дворе, на лугу, у ручья. — Бабушка улыбнулась Старку, Стиви Рей и остальным моим друзьям. — Полагаю, вам ни к чему столь долгое пребывание под лучами солнца.

— Ну, бабуль, я… — начала я, но она остановила меня.

— Я должна сделать это сама, у-вет-си-а-ге-я. Но, тем не менее, кое-что я у тебя попрошу.

— Все, что угодно.

— Навестите меня на ферме все вместе через семь дней. Создайте Круг и совершите очистительный ритуал, хорошо?

— Я приеду, — кивнула я, обводя взглядом друзей.

— Мы приедем, — поправила меня Стиви Рей. Ее слова подхватили все в комнате.

— Значит, быть по сему, — твердо заключила бабушка. — Традиционное для чероки оплакивание и очищение усилится вампирским ритуалом. Хорошо, что так происходит, и моя семья теперь разрослась. — Она обвела взглядом моих друзей. — Я попрошу еще кое о чем. В течение следующей недели думайте о приятных вещах, связанных со мной и мамой Зои. Неважно, что при жизни Линда была бесхребетной. Имеет значение лишь то, что вспоминать о ней мы должны с любовью и добротой.

«Хорошо, бабушка» и «Так и будет» нестройным хором зазвучало вокруг меня.

— А теперь я пойду, у-вет-си-а-ге-я. До рассвета осталось недолго, и я встречу его на своей земле.

Держась за руки, мы обе направились к выходу.

Когда мы проходили мимо моих друзей, каждый из них касался бабушки и прощался с ней, отчего она улыбалась сквозь слезы.

У дверей мы ненадолго остались наедине, и я обняла ее, сказав:

— Я понимаю, почему ты должна это сделать, но мне не хочется, чтобы ты уходила.

— Я знаю, но через семь дней…

Внезапно двери открылись и на пороге с печальным видом выросла обманчиво прекрасная Неферет.

— Сильвия, до меня дошла весть о вашей утрате. Прошу, примите мои искренние соболезнования по поводу смерти вашей дочери.

При звуке голоса Неферет бабушка напряглась и мягко высвободилась из моих объятий. Она сделала глубокий вдох и посмотрела в глаза вампирши.

— Соболезнования приняты, Неферет. Я чувствую, что вы говорите искренне.

— Может ли Дом Ночи чем-то вам помочь? Нужно ли вам что-нибудь?

— Стихии уже укрепили меня, а Богиня приняла мою дочь в Потустороннем мире.

Неферет кивнула:

— Зои и ее друзья добры, а Богиня щедра.

— Не думаю, что за действиями Зои, ее друзей и Богини стоит щедрость и доброта. Я думаю, это любовь. Вы согласны со мной, Верховная жрица?

Неферет замолчала, словно обдумывая бабушкин вопрос, а затем произнесла:

— Я думаю, возможно, вы правы.

— Я права. Есть кое-что, что мне нужно от Дома Ночи.

— Для нас будет честью помочь мудрой знахарке в трудное время испытаний, — заверила Неферет.

— Благодарю. Прошу вашего дозволения на приезд Зои и ее друзей ко мне на очистительный ритуал через семь дней. Он завершит мой траур и очистит мой дом от оставшегося там зла.

Я заметила, как во взгляде Неферет что-то промелькнуло, и на мгновение мне показалось, что я увидела в ее глазах страх. Но, когда она заговорила, выражение ее лица и голос выражали лишь вежливое участие:

— Конечно. Я дам им разрешение на участие в вашем ритуале.

— Спасибо, Неферет, — сказала бабушка, а потом еще раз обняла меня и нежно поцеловала. — Через семь дней, у-вет-си-а-ге-я. Встретимся через семь дней.

Я быстро захлопала ресницами, стараясь сдержать слезы. Мне не хотелось, чтобы бабушка на прощание увидела расстроенной.

— Семь дней, бабуля. Я люблю тебя, никогда не забывай об этом.

— Я скорее забуду, как дышать. Я тоже люблю тебя, малышка.

Затем бабушка развернулась и зашагала прочь. Я стояла в дверях, смотря ей вслед, пока ночь не поглотила ее.

— Пойдем, Зет, — обнял меня за плечи Старк. — Думаю, школы нам на сегодня хватит. Поедем домой.

— Да, Зет. Поедем домой, — поддержала его Стиви Рей.

Я кивнула, собираясь согласиться с ними, но внезапно почувствовала, как в груди начало разливаться тепло. Сначала оно смутило меня. Я подняла руку и потрогала твердый, излучающий тепло, кругляшок.

А затем появился Аурокс. Он шел вместе с Драконом Ланкфордом.

— Зои, я узнал печальные вести о твоей маме. Мне очень жаль, — сказал Дракон.

— С-спасибо, — пробормотала я. Я не смотрела на Аурокса, помня слова Ленобии о том, что рядом с ним я должна сохранять невозмутимость.

Я почувствовала себя такой ранимой, что, пробормотав Старку:

— Я хочу домой, но сначала мне надо побыть одной, — я высвободилась из его объятий и прошла мимо.

— Зои! — крикнул мне вслед Старк. — Куда ты?

— Я посижу у фонтана рядом с парковкой, — бросила я на ходу.

Я заметила, как он, нахмурил брови, глядя мне вслед, но остаться не могла. Мне необходимо было уйти.

— Приходи за мной, когда все сядут в автобус, и надо будет выезжать, хорошо?

Я не стала ждать его ответа, а, опустив голову, поспешила по дорожке, шедшей вдоль главного здания школы. Повернув направо, я направилась прямо к железной скамейке под одним из деревьев, обрамлявших небольшой садик с фонтаном, который недолетки называли «профессорским двориком», потому что он располагался рядом с корпусом, где те жили.

Я знала, что если кто-то смотрит из больших окон, то непременно меня заметит, но также мне было известно, что преподаватели сейчас заканчивают шестой урок. А значит, в это время именно здесь у меня больше всего шансов ненадолго остаться одной.

Я села на скамейку в тени огромного вяза и попыталась взять себя в руки. Присутствие Аурокса ввергало мои мысли в смятение, и я не знала, почему.

«Но сейчас, в эту секунду, мне все равно. Мама умерла. И что бы Неферет и Зло не замышляли против меня, сейчас пусть отправляются к черту. Пусть все идут к черту!»

Мои мысли казались злыми, но слеза, катящаяся по щеке, говорила о другом.

«Мамы больше нет в нашем мире. Она больше не ждет злотчима дома, хлопоча на кухне. Я больше не могу ей позвонить, и она больше никогда не разозлится на меня и не скажет, что я отвратительная дочь».

То, что ее больше нет, ощущалось странно. То есть мы с ней были не слишком близки в последние три с лишним года, но я все равно не переставала надеяться, что она образумится, уйдет от придурка, за которого вышла замуж, и вновь станет моей мамой.

— Она ушла от него, — произнесла я вслух. — Это нужно помнить. — Мой голос сорвался на высокой ноте, но я кашлянула и продолжила говорить в ночь: — Мама, мне жаль, что мы не успели попрощаться. Я люблю тебя. Всегда любила и буду любить.

А потом я уткнулась лицом в ладони, поддавшись давно зревшей внутри волне печали, и начала всхлипывать.

Аурокс

Недолетка по имени Зои — та самая, со странными татуировками не только на лице, но и на плечах, руках и, по словам Неферет, еще много где — вызывала в нем непонятные чувства.

Неферет сказала, что Зои ей враг. А, следовательно, враг и ему. Будучи недругом его повелительницы, Зои представляла собой опасность — должно быть, именно поэтому в ее присутствии он чувствовал себя странно.

Аурокс заметил, в какую сторону она помчалась, выбежав из комнаты.

«Нужно замечать все, связанное с ней. Зои опасна».

— Неферет, мне нужно поговорить с вами о новых классах, организованных на территории манежа, — заговорил Дракон Ланкфорд.

Холодные зеленые глаза Неферет просверлили его взглядом.

— Высший Совет решил, что эти недолетки могут остаться, по крайней мере, на время.

— Я понимаю, но…

— Или вы хотите, чтобы пересмешник учился в вашем классе? — перебила его Неферет.

— Рефаим больше не пересмешник! — Красная Верховная жрица моментально бросилась на защиту своего Супруга.

— Но он все равно называет этих тварей-пересмешников братьями, — возразил Аурокс.

— Своевременное замечание, Аурокс, — похвалила Неферет, не глядя на него. — Поскольку ты — дар Никс, думаю, нам важно прислушиваться к твоим словам.

— Какая, черт возьми, разница? Они и есть его братья! Он и не пытался это скрыть!

Насупившись, Красная Верховная жрица посмотрела Ауроксу в глаза. Он заметил в ее взгляде печаль и гнев, хотя ее эмоции были не столь сильны, чтобы он мог чувствовать их и черпать из них силу.

— Ты не должен был убивать того пересмешника. Он ни на кого не нападал! — возмутилась Красная.

— Считаешь, мы должны ждать, пока эти твари убьют кого-то из нас, прежде чем напасть на них? — взорвался Дракон Ланкфорд.

Гнев Фехтовальщика был более осязаемым, и Аурокс подпитался его силой. Он почувствовал, как гнев кипит в его крови, пульсируя, питая, изменяя.

— Аурокс, ты мне больше здесь не нужен. Отправляйся по своим делам. Начни с главного здания школы, а потом обойди периметр. Патрулируй территорию. Удостоверься, что пересмешники не вернутся. — Его повелительница посмотрела на Красную Верховную жрицу и добавила: — Приказываю атаковать только тех, кто угрожает тебе или школе.

— Да, Жрица. — Аурокс поклонился ей и попятился к двери, откуда вышел в ночь, все еще слыша, как Красная Верховная жрица защищает своего Супруга.

«Она тоже враг, но моя повелительница говорит, что враг другого рода — который может оказаться полезен».

Аурокс подумал, насколько же запутанны связи между теми, кто противостоял Неферет. Она объяснила ему, что в один прекрасный день все эти недолетки и вампиры подчинятся ее воле или будут уничтожены. И она с нетерпением ждет этого дня. Как и Аурокс.

Он сошел с тротуара, направляясь к углу главного здания. Аурокс старался держаться подальше от фонарей, инстинктивно предпочитая глубокую тень и темные уголки. Его чувства всегда были обострены, всегда находились в поиске. И странно, что простая салфетка заставил его вздрогнуть.

Белый прямоугольник парил на ветру перед его носом, почти как птица.

Аурокс остановился и выхватил его из ночи.

«Странно, — подумал он, — это просто бумажная салфетка».

Без особых раздумий он сунул ее в карман джинсов. Передернув плечами, чтобы избавиться от непривычного дурного предчувствия, Аурокс двинулся дальше.

Но, сделав два шага, ощутил сильнейший водоворот чужих эмоций.

Печаль, глубокое горе. И вина. В ее чувствах присутствовала и вина.

Аурокс знал, что это юная Верховная жрица-недолетка, Зои Редберд. Он сказал себе, что подойдет к ней лишь потому, что следить за врагами мудро. Но, приблизившись и ощущая, как ее переживания захлестывают его, он почувствовал что-то неожиданное. Вместо того, чтобы впитывать ее душевные порывы и поглощать их, Аурокс впитывал их и переживал.

Он не начал меняться. Не стал превращаться в существо, наделенное сверхъестественной силой.

Горе Зои притягивало его, когда он стоял в тени и смотрел, как она плачет. Ее переживания рекой текли к нему, собираясь где-то в сокровенном уголке его души. Аурокс впитывал печаль и вину Зои, ее одиночество и отчаяние, и в нем что-то шевельнулось в ответ.

Это было совершенно неожиданно и уж точно недопустимо, но Ауроксу захотелось утешить Зои Редберд. Это желание показалось ему столь естественным, что он машинально сделал несколько шагов вперед, не владея собой.

Он вышел из тени как раз в тот момент, когда Зои пошевелилась, прижав ладонь к груди, и моргнула, очевидно, пытаясь что-то разглядеть сквозь слезы. Она заметила его и выпрямилась. На мгновение Ауроксу показалось, что жрица готова сорваться с места.

— Нет, не надо уходить, — словно со стороны услышал он свой голос.

— Что тебе нужно? — спросила она и тихо всхлипнула.

— Ничего. Я проходил мимо и услышал твой плач.

— Я хочу побыть одна, — сказала Зои, вытирая лицо рукой и шмыгая носом.

Аурокс не осознавал, что делает, пока вместе с ней не уставился на свою руку, протягивающую Зои салфетку.

— Я сейчас уйду, но тебе нужно это, — сказал он, и его слова прозвучали как чужие. — У тебя лицо мокрое.

Она секунду смотрела на салфетку, прежде чем взять ее, а затем подняла на него глаза:

— Когда я плачу, у меня сопли ручьем текут.

Аурокс почувствовал, как кивает.

— Ага.

Зои высморкалась и вытерла лицо.

— Спасибо. Когда надо, у меня никогда не оказывается под рукой нового платка.

— Знаю, — ответил Аурокс. А затем почувствовал, как его лицо загорелось, а тело, наоборот, похолодело, потому что у него совершенно не было причин так говорить. Как и не было причин вообще разговаривать с этой недолеткой-врагом.

Она снова смотрела на него со странным выражением лица:

— Что ты сказал?

— Что мне пора, — Аурокс развернулся и быстро растворился в ночи. Он ожидал, что вызванные ею эмоции уйдут, улетят от него, как переживания других людей, которые он впитывал, использовал и выбрасывал. Но какая-то часть печали Зои осталась с ним, как и ее вина, и, что самое странное, в бездне, представлявшей собой его душу, поселилось одиночество.

Глава 9

Зои

Я долго смотрела вслед Ауроксу.

«Что за черт? — Еще раз высморкавшись, я потрясла головой и уставилась на мокрые остатки бумажного платка в руке. — Какую игру затерял этот приспешник Неферет? Неужели она намеренно послала его сюда, чтобы он дал мне платок и еще больше запудрил мои уже и так неработающие мозги? Нет, это вряд ли. Неферет не знала, что Аурокс с бумажным платком напомнит мне Хита. Об этом не мог догадаться никто, кроме самого Хита. Ну, и Старка. Значит, это просто совпадение. Определенно, Аурокса в каком-то роде создала Неферет, что, однако, не подразумевает наличие у него иммунитета к девичьим слезам. Он же парень — а я печенкой чувствую, что это так, к тому, же нельзя категорически утверждать, что у него напрочь отсутствуют мозги. Он может быть неплохим парнем — по крайней мере, пока не превращается в похожую на быка смертоносную машину. Черт, Стиви Рей нашла себе „хорошего“ пересмешника. Кто знает, что…» А затем я поняла, что творю. Делаю то же, что с раньше Калоной. Стараюсь найти добро там, где его нет.

— О, нет-нет-нет! Туда я больше ни ногой! — вслух обругала я саму себя.

— Куда, Зет? — Старк возник передо мной с коробкой бумажных платков. — Похоже, тебе нужна замена, — он указал на скомканную салфетку в моей руке.

— Хм, я возьму другую, спасибо, — сказала я, вытягивая из коробки пару бумажных платочков и снова вытирая лицо.

— Так куда ты там не пойдешь? — Старк сел рядом на скамейку, задев меня плечом, и я прислонилась к нему.

— Я просто убеждала себя, что творящееся вокруг безумие, не должно свести меня с ума — по крайней мере, еще больше.

— Ты не сумасшедшая, Зет. Сейчас у тебя непростой период в жизни, но все будет хорошо, — заверил меня Старк.

— Надеюсь, ты прав, — пробормотала я, и тут меня осенила еще одна, более угнетающая, мысль. — Ты предупредил всех не относиться ко мне как к чокнутой из-за мамы?

— Мне не пришлось ничего им говорить. Они твои друзья, Зет. И будут вести себя с тобой так, как решат сами, — сказал Старк.

— Знаю, знаю, просто… — Я замолчала, не зная, как разложить по полочкам и облечь в слова боль, вину и жуткое чувство одиночества.

— Эй, — Старк посмотрел на меня, — ты не одна.

— Ты читаешь мои мысли? Ты же знаешь, мне не нравится, когда…

Он положил руки мне на плечи и легонько потряс.

— Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что ты сейчас чувствуешь. Я больше не знаю никого, у кого только что умерла мама, а ты?

— Я тоже, — я прикусила губу, чтобы снова не разрыдаться.

И тут он поцеловал меня. Не горячим страстным поцелуем типа «хочу-тебя-хочу», а нежным, сладким и успокаивающим. Оторвавшись от моих губ, Старк улыбнулся:

— Как я уже говорил, ты со всем справишься и не сойдешь с ума, потому что ты умная, сильная, красивая и просто очешуенная!

Я хихикнула:

— Очешуенная? Ты серьезно так сказал?

— Черт возьми, именно так я и сказал! Ты просто офигенная!

— Но очешуенная? — я снова хихикнула и почувствовала, как кулак, сжимающий мой желудок, ослабил хватку. — Это самое дурацкое слово, которое я от тебя слышала.

Старк схватился за сердце, словно я только что ударила его ножом.

— Зет, это больно! Я всего лишь попытался быть романтичным!

— Хорошо попопытался, — сказала я. — Пожалуйста, скажи, что не сам выдумал это слово.

— Не-а, — хитро и соблазнительно улыбнулся он. — Я услышал его час назад от стайки девчонок с третьей ступени. Они назвали меня так в манеже, глядя, как я стреляю из лука.

— Прааавда? — Я изогнула бровь и пронзительным взглядом уставилась на Старка. — Девчонок с третьей ступени?

Соблазнительность исчезла из его улыбки.

— Я хотел сказать, стремных девчонок с третьей ступени.

— Уверена, именно это ты и хотел сказать!

В его глазах заплясали искорки:

— Ревнуешь?

Я фыркнула и соврала:

— Нет!

— Не нужно ревновать. Никогда. Потому что ты не просто очешуенная. Ты просто очешуеннейшая!

— Уверен?

— Угу.

— Обещаешь?

— Угу.

Я прижалась к нему.

— Ладно, верю тебе, дурачок. — Я положила голову ему на плечо, а он обнял меня, — Мы можем поехать домой?

— Конечно. Твой маленький желтый лимузин готов и ждет только тебя.

Старк встал и помог подняться мне. Держась за руки, мы пошли к парковке. Я втихомолку покосилась на своего Воина. Он выглядел довольным собой и чертовски сексуальным. Очевидно, дурацкой игрой в слова он попытался хоть немного выдернуть меня из бездны депрессии, в которую я падала.

И Старк, должно быть, тоже это чувствовал, и не только потому, что без спроса читал мои мысли, а потому, что он мой Хранитель, мой Воин и много-много кто еще.

Я сжала его ладонь.

— Спасибо.

Он посмотрел на меня, улыбнулся, и поднес мою руку к губам.

— Всегда пожалуйста. Подожди, ты еще не слышала слово, которое я выдумаю, чтобы описать твои сиськи. Его-то я точно сочиню сам. И здесь мне помощь стремных соплячек не понадобится.

— Нет. Даже не вздумай!

— Но тебе может пригодиться пара минут смеха.

— Не-а. Все нормально, а говорить о сиськах совсем необязательно.

— Ладно, просто помни, что я здесь, если понадоблюсь, — улыбаясь, сказал он. — Всегда готов, хочу и могу.

— Спасибо, успокоил.

— Если что, эти слова из должностной инструкции Хранителя.

На этот раз обе мои брови подпрыгнули:

— Тебе правда давали должностную инструкцию?

— Типа того. Шорас сказал: «Заботься о своей королеве, а то я сделаю те малюсенькие царапины поглубже», — ответил Старк, подражая шотландскому акценту древнего Хранителя.

— Малюсенькие? — вздрогнула я, вспомнив окровавленные раны на груди Старка. Как их можно забыть? Пусть они больше и не кровоточили, а превратились в свежие розовые шрамы благодаря целительной силе стихий и моей крови. — Я бы так не сказала.

— Эй, девочка, не переживай! Не больше, чем царапины киски.

Я почувствовала, как выпучиваются мои глаза, и стукнула его по руке:

— Киски?

Он потер ушибленную руку и нормальным голосом сказал:

— Зет, в Шотландии кисками называют не девушек, а кошек. Серьезно.

— Ты, — нахмурилась я, — парень.

По какой-то дурацкой причине он расхохотался и обнял меня своими медвежьими лапищами.

— Ага, парень. Твой парень. И я хочу, чтобы ты помнила: больше всей этой фигни, — он замолчал и чуть-чуть отодвинулся, чтобы указать на Дом Ночи и микроавтобус, стоящий неподалеку, — и моих обязанностей Воина и Хранителя, я люблю тебя, Зои Редберд. И всегда буду рядом, когда понадоблюсь.

Я вновь шагнула в его объятия и с облегчением выдохнула:

— Спасибо!

— Вон она! — услышала я крик Крамиши и вздохнула, уверенная, что она имеет в виду меня.

Я подняла глаза, и, конечно же, увидела у микроавтобуса Крамишу в компании Стиви Рей, Афродиты, Дэмьена, Близняшек, Эрика и красной недолетки, которую я не узнала. Держа Старка за руку, я подошла к автобусу.

— Мне жаль, что так случилось с твоей мамой. Фигово, — вместо приветствия заявила Крамиша.

— Ммм, с-с-пасибо, — заикаясь, ответила я, и подумала, что вместо неуклюжего бормотания надо бы придумать изящный ответ на соболезнования.

Крамиша продолжила:

— Зет, я знаю, сейчас неподходящее время, но у нас явилась проблема.

Я подавила вздох.

— У нас — это у меня или у вас?

— Мы думаем, что повлиять она может на всех, — вклинилась в разговор Стиви Рей.

— Отлично, — съязвила я.

— Зои, это Шайлин, — Эрик представил мне незнакомую девочку, которая изучала меня так пристально, словно желала рассмотреть под микроскопом. Как же сложно знакомиться с новенькими!

— Привет, Шайлин, — сказала я, пытаясь говорить нормальным голосом и не обращать внимания на то, что она таращится на меня во все глаза.

— Пурпур, — сказала она.

— Мне показалось, Эрик представил тебя как Шайлин, — заметила я, хотя отчаянно хотела завизжать: «Да! Да, это я! Та самая, со странными татуировками!»

— Меня зовут Шайлин. — Она тепло и искренне улыбнулась мне. — А ты — пурпур.

— Она не Пурпур, она — Зои, — поправил ее Старк, чувствуя себя так же неловко, как и я.

— И еще немного серебра… — Шайлин перестала на меня пялиться и перевела взгляд на Старка: — А ты красный с золотом и немного черный. Хм. Странно.

— Так, я не…

— Да не грузись ты! — перебила его Афродита, показывая на Шайлин — Эту новенькую зовут Шайлин, и она не называет вас цветами, а видит, какого вы цвета.

— Какого мы цвета? Не понимаю, о чем ты, — нахмурилась я, переводя вопросительный взгляд с Афродиты на Шайлин.

— Я сама не знаю, что это значит, — ответила Шайлин. — Это началось после того, как меня Пометили.

— Думаю, у Шайлин дар, который называется Истинное Зрение, — объяснил Дэмьен. — Он очень редкий. Наверное, о нем говорится в углубленном учебНикс по Вампирской социологии, я его пару раз открывал. — Он выглядел смущенным и виноватым. — Но не вчитывался.

— Дэмьен, ты только на четвертой ступени. Этот учебник не входит в твою программу! — заметила Стиви Рей.

— Он от всякой домашки просто тащится! — хмыкнула Эрин.

— Ага, просто балдеет! — добавила Шони.

— Послушайте, — повысила я голос, и все уставились на меня вместо того, чтобы начать пререкаться, что было бы неизбежно, — я не знаю, что такое Истинное Зрение, но если это дар, исходящий от Никс, То в чем, собственно, проблема?

— Она красная недолетка, — помогла мне Афродита.

— И что? У нас их целый микроавтобус. — Я махнула в сторону желтого микроавтобуса, не понимая, из-за чего весь сыр-бор.

— Угу, но прежде чем получить такую Метку каждому из нас пришлось сначала откинуть коньки, а потом как бы их снова надеть! — Крамиша потерла красный полумесяц на лбу.

Я посмотрела на нее, потом на новенькую, и поняла, что к чему.

Повернувшись к Эрику, я спросила:

— То есть ты Пометил ее красной Меткой?

— Нет. То есть, да! — Эрик нервно закачал головой. — Я не хотел. То есть я Пометил ее. Но все пошло не так, как положено, потому что она была слепой, и это выбило меня из колеи. — Все уставились на него, а он провел рукой по голове, приглаживая свои густые темные волосы. Его плечи поникли: — Я все напутал. Вот почему она стала красной недолеткой и может видеть, какого мы цвета.

— Ничего ты не напутал, Эрик. — Шайлин потянулась, чтобы успокаивающе похлопать его по руке, но на полпути передумала, посмотрела на меня и продолжила:

— До того, как он Пометил меня, я была слепой. С детства. Но в ту же секунду, едва он произнес заклинание, ко мне вернулось зрение, и это никакая не путаница, а чудо!

— Я почувствовала, что увижу новенькую недолетку!

При звуке голоса Неферет мы все подскочили, словно она обожгла нас огнем. Жрица спешила к нам, подол ее длинного зеленого бархатного платья стелился по земле, отчего казалось, будто она не идет, а скользит над землей (что выглядело жутковато).

— Счастливо встретиться. Меня зовутНеферет, я ваша Верховная жрица. — Она на секунду задержала взгляд на Эрике, и я заметила вспыхнувший в ее глазах недовольный огонек. — Профессор Найт, вы не должны были приводить малышку сюда! — Неферет коснулась Шайлин и извиняющимся тоном обратилась к ней: — Юная недолетка, Ищейка должен был направить тебя в девичье общежитие, где бы ты присоединилась к…

Она остановилась, наконец заметив Метку Шайлин.

— Вот именно, — заявила я, не в силах больше молчать. — Метка красная. А это значит, что Шайлин находится там, где должна бытъ!

— И ее Верховная жрица — я. А не вы, — закончила за меня Стиви Рей.

— О! Вы… что-то мне нехорошо! — Шайлин смотрела на Неферет, когда внезапно потеряла сознание. Эрик успел поймать ее, прежде чем девушка ударилась головой о землю. Он был напуган и одновременно выглядел как герой. Серьезно, он отличный актер!

— У нее был тяжелый день, — сказала Афродита, прямо таки наступая на Неферет и приблизившись к ней вплотную. — Ей нужно домой! На Вокзал! С нами! Немедленно!

Я задержала дыхание, увидев, как Неферет сузила глаза и окинула взглядом нашу компанию. Интуиция развита у всех вампиров, но у Неферет сильнее всех. Она умела читать мысли. Точнее, мысли большинства недолеток: все, что лежит на поверхности.

Я быстро мысленно обратилась к Богине: «Прошу, пусть все думают о чем угодно, лишь бы не об Истинном Зрении этой новенькой, чем бы оно ни было!»

Внезапно недоверие исчезло с лица Неферет, и она рассмеялась. Правда, рассмеялась. Не знаю, как так вышло, но ее смех был мерзким и язвительным. И как смех мог быть таким отвратительным?

— Она была слепой, вот почему ей досталась такая Метка! Она неполноценная! Ей не нужно было умирать, чтобы получить такую Метку! Ну, по крайней мере, пока.

Крамиша стояла рядом со мной, и я почувствовала ее страх. Неферет тоже.

Фальшивая Верховная жрица улыбнулась нашему поэту-лауреату.

— Что такое? Ты и впрямь думала, что красный контур гарантирует Превращение? — Она по-змеиному наклонила голову набок. — Да, я чувствую твое потрясение и страх. Ты об этом не думала, но твое тело все равно может отвергнуть Превращение!

— Вы не знаете этого наверняка! — Стиви Рей сделала шаг к Крамише.

— Разве? — И Неферет рассмеялась своим отвратительным смехом. Она кивнула в сторону Шайлин, все еще в бессознательном состоянии лежавшей на руках у Эрика. — Эта девчонка странная. — Тут Неферет перевела взгляд на Афродиту, которая тут же уперлась кулаками в бока, словно приготовившись к настоящему сражениию. — Как и ты, ты ведь больше не недолетка!

— Нет, но я довольна тем, кто я есть. А вы, Неферет?

Вместо ответа Неферет приказала:

— Забирайте новенькую с собой! В одном ты права, Афродита. Ее дом с вами и прочим отребьем! И что, во имя всех богов, выкинет Никс в следующий раз?

И затем, презрительно смеясь, Неферет небрежно развернулась и заскользила прочь.

Когда она отошла достаточно далеко, чтобы нас услышать, я тяжело выдохнула:

— Все молодцы, что не подумали об Истинном Зрении.

— Она меня пугает, — голосом маленькой девочки пролепетала Крамиша.

Стиви Рей обняла подругу:

— Это нормально. От этого мы просто еще яростнее сражаемся с ней.

— Или быстрее бежим, — мрачно добавил Эрик.

— Некоторые из нас не бегут, — заявила Стиви Рей.

— Ты уверена? — спросила Шайлин.

— Эй, ты очнулась? — спросил Эрик.

— Вообще-то я и не падала в обморок. Эээ, отпусти меня, пожалуйста.

— Ах, да. Конечно! — Эрик осторожно выпустил девушку, но продолжал держать ее за руку, словно хотел удостовериться, что она не упадет, хотя Шайлин твердо стояла на ногах.

— Значит, ты прикинулась тапком. А зачем? — поинтересовалась Афродита, опередив меня.

Шайлин посмотрела на Крамишу.

— Согласна с тобой. Она пугает. Я изобразила обморок, потому что вариантов была два: или сделать так, или с воплем убежать прочь. — Она обменялась взглядами с Эриком. — С тобой я тоже согласна. Она сказала, что является Верховной жрицей. Я не много знаю о вампирах, но всем известно, что Верховные жрицы в вампирском обществе главные. И с криками бежать прочь, едва став недолеткой, вряд ли было бы уместно.

— Поэтому ты решила изобразить опоссума, — сказала Стиви Рей.

— Изобразить кого?

— Если переводить с деревенского, то она говорит, что ты выпала в осадок, чтобы Неферет от тебя отстала, — объяснила ей Афродита.

— Да, именно это я и сделала, — согласилась Шайлин.

— Неплохой план, — похвалил Старк. — Отстойно в один день получить Метку да еще и встретиться с Неферет.

— Что ты видела? — Казалось, мой вопрос удивил всех, кроме Шайлин. Она посмотрела мне в глаза и не отводила взгляда, пока отвечала.

— Как раз перед тем как ослепнуть, я зашла с мамой в «Нам Хи», большой вьетнамский магазин на углу Двадцать первой и улицы Гарнетт. Там продавались целые рыбины, которые лежали в огромном контейнере со льдом. Они так напугали меня, что, помню, я не могла даже пошевелиться, а только стояла и смотрела на их мертвые глаза и вспоротые брюшки.

— То есть, Неферет цвета брюха дохлой рыбины? — спросила Стиви Рей.

— Нет. Ее цвет такой же, как у глаз дохлой рыбины. И других цветов в ней нет.

— Это вряд ли хорошо, — сказала Крамиша.

— Что вряд ли хорошо? — поинтересовался присоединившийся к нам Дарий, беря Афродиту за руку.

Она прижалась к нему и сказала:

— Дарий, Воин, познакомься с Шайлин, новенькой красной недолеткой, которой не пришлось умирать, чтобы получить красную Метку, и которая владеет даром Истинного Зрения. Она только что «увидела», — Афродита изобразила в воздухе кавычки, — «настоящий» цвет Неферет, и, похоже, он совпадает с цветом глаз дохлой рыбины.

Дарий нисколечко не удивился, а просто поклонился новенькой и сказал:

— Счастливо встретиться, Шайлин, — тем самым либо продемонстрировав воинскую выдержку, либо же еще раз подтвердив то, что наша жизнь в последнее время стала поистине безумной.

— Нам нужно узнать побольше об Истинном Зрении, — сказал Дэмьен. — Это проходят на шестой ступени на дополнительных занятиях. Ты что-нибудь об этом знаешь? — спросил он Дария.

— Немного. Я больше занимался фехтованием, а не вампирской социологией, — пояснил Дарий.

— У меня есть этот дурацкий учебник, — сказала Афродита. Когда мы, разинув рты, уставились на нее, она нахмурилась: — Что вылупились? Я училась на шестой ступени, когда случилось это. — Она указала на свой чистый лоб. — К несчастью, сегодня мне пришлось возобновить учебу по старому расписанию. — Когда мы, не говоря ни слова, продолжили таращиться на нее, она закатила глаза: — Черт возьми, это всего лишь значит, что мне придется делать домашние задания! Книжка лежит в моей крутой супермодной сумочке в автобусе для убогих.

— Прекрати говорить «убогих»! — закричала на нее Стиви Рей. — Открой сайт оскорбительных слов, может, тогда ты что-то поймешь!

Афродита несколько раз моргнула и наморщила лоб:

— Целый сайт обзывалок? Круто!

— Да, Афродита. Я сотню тысяч раз пыталась донести до тебя, что это слово унизительно и просто мерзко!

Афродита набрала в грудь воздуха и затараторила:

— А есть ли на этом сайте слово на букву «с», как в слове «сука», которое унижает достоинство половины жителей земли? Или…

— Довольно! — Я встала между ними. — Мы поняли. Можно вернуться к обсуждению Шайлин и Истинного Зрения?

— Буду просто счастлива! — бросила Афродита, откидывая назад волосы.

— Афродита мерзкая, Зет, но говорит правильно, — заметила Эрин.

Я уставилась на Шони, которая одобрительно кивала, но не встревая. Мне показалось, что у меня вот-вот взорвется голова.

— Вот черт! Я не помню, о чем мы говорили до перехода к убогим.

— Информация об Истинном Зрении лежит в автобусе, — напомнил Рефаим, удивив всех нас. Он скромно улыбнулся: — Я не особо понял смысл дальнейшего разговора. Разобрал только, что Афродита мерзкая, но это мне и так известно…

Стоявший рядом со мной Старк притворился, что закашлялся.

Я вздохнула.

— Ладно, давайте загружаться в автобус и поехали на вокзал. Афродита и Дэмьен, встречаемся на кухне. Афродита, принеси учебник. — Я замолчала и взглянула на Стиви Рей, по-прежнему сжимающую руку Рефаима. — Хочешь присоединиться к нам, когда…ну, знаешь… солнце встанет и все такое?

— Зет, не нужно ходить вокруг да около. Да, с рассветом Рефаим превратится в птицу, и до этого момента я бы хотела побыть с ним. — Стиви Рей посмотрела на Рефаима, все еще улыбавшегося так, словно у него день рождения, а она — какой-то изумительный подарок, который он только что развернул.

— Правда? — поинтересовалась Шайлин у Эрика.

— Ага. Долгая история, — ответил тот.

— Неудивительно, что он такого странного цвета, — протянула она.

Мне было любопытно узнать, какого цвета Рефаим, но сейчас было не время засыпать ее вопросами, поэтому я просто сказала:

— Крамиша, подумай, пожалуйста, куда мы поселим Шайлин?

— Чур, не ко мне! — воскликнула поэт-лауреат. Затем извиняющимся взглядом посмотрела на новенькую: — Прости, не хотела тебя обидеть.

— Все нормально. После того, как я ослепла, меня постоянно окружали люди. Я лучше поживу в отдельной комнате.

Крамиша улыбнулась:

— Правильно. Мне нравится быть независимой, и я помогу тебе отыскать свободную комнату.

— Договорились, — согласилась Шайлин.

— Кхм, — кашлянул Эрик, чтобы привлечь наше внимание. Мне показалось, что он нервничает и непривычно не уверен в себе. — Что, если я поеду за автобусом на машине, а Шайлин поедет со мной? По дороге я смогу просветить ее насчет Рефаима, красных недолеток и прочих ваших заморочек.

— Ищейки должны искать и Метить! — возразила Афродита.

— Ага, а недолетки должны быть Помечены синей Меткой, а потом Превратиться или умереть, — парировал он.

— Думаю, Эрику можно поехать за нами, — разрешила Стиви Рей, чем несказанно меня удивила, поскольку никогда не входила в число его поклонниц. — Как думаешь, Зет?

Я пожала плечами:

— Я не против.

Эрик коротко кивнул и вместе с Шайлин направился к своей машине.

— Готовы? — спросил Дарий.

— В принципе, да, или же будем, когда объявится наш «дружелюбный» водитель, — сказала я.

Дарий улыбнулся.

— Поведу я. Я сказал Кристофу, что сам способен отвезти нас на вокзал и обратно.

Я не удержалась и посмотрела на Афродиту. Ее лицо побледнело, а глаза округлились.

— Гыы, Афродитиха крутит шуры-муры с водителем автобуса! — засмеялась Шони.

Эрин тоже собиралась отпустить шуточку, но Афродита быстро подошла к Близняшкам.

— Дарий не водитель автобуса! Он Сын Эреба и способен убить вас, но настолько добр и благороден, что не сделает этого. Но я, с другой стороны, не благородна и не Воин, а поэтому убью вас, или по крайней мере так отколошмачу, что вы не доберетесь до следующего предпоказа новой коллекции в «Мисс Джексон»!

Близняшки уже набирали в грудь воздуха, когда я быстро вмешалась в ссору:

— Все, поехали на вокзал. Похоже, нам надо позаниматься.

Я схватила Афродиту за запястье и почти поволокла к автобусу. Она сначала дергалась, но потом забралась за мной в салон. На руки мне вскочил рыжий мохнатый комок.

— Нала! — воскликнула я, от неожиданности чуть не уронив ее. — Малышка моя! Я так по тебе скучала!

Я гладила свою кошку, целовала и засмеялась, когда она чихнула на меня и начала по-старушечьи ворчать, одновременно продолжая мурлыкать.

Пока я гладила Налу, из хвоста автобуса послышалось жуткое царапание, и внезапно Афродита закричала во все горло:

— Малефисент! Мамочка вернулась!

Казалось, белая шерсть летает повсюду. Пассажиры автобуса торопливо отдергивали руки и ноги, чтобы не те не оказались на пути самой страшной, плосконосой, огромной и ненавистной кошки во всей Вселенной. А та шествовала по проходу, шипя и воя.

Афродита нагнулась, подняла свою любимицу и начала говорить ей, какая та красивая, умная и великолепная.

— Это кошка точно сдвинутая, — сказала Крамиша, глядя за мое плечо. — Но с Афродитой они два сапога двое! — Она перевела взгляд с Малефисент на Налу, которая продолжала на меня ворчать. — Столько кошек — это полный и беспросветный песец!

— Сколько кошек? — Я подняла глаза от пушистой рыжей головки Налы и, как и предполагала, желтый микроавтобус оказался полон красных недолеток и кошек. — Когда это произошло?

— Они были здесь, когда мы пришли, — сказала Крамиша. — Как я и говорила, они все сдвинутые!

— Ладно. Думаю, это значит, что вокзал теперь и впрямь наш дом, — произнесла я, в первый раз почувствовав, что это может оказаться правдой.

— Зет, дом там, где ты, — сказал Старк, протянув руку, чтобы почесать Налу за ушком.

Я улыбнулась ему и почувствовала разливающееся внутри тепло, которое почти заставило меня забыть о глазах цвета лунного камня и людях, постоянно умиравших вокруг…

Глава 10

Калона

— Что ты только что сказал? — Калона так взревел, что пересмешник испуганно попятился.

— Рефаим превратилссся в человека, — повторил Нисрок.

Его менее способный брат, тот самый, кому удалось уйти от гнева сверхъестественного существа, беспокойно ерзал на месте за спиной Нисрока.

Калона ходил по поляне между домиками хотников. Рассвет еще не наступил, но другие пересмешники, вернувшись после поиска братьев по сельским районам Оклахомы, уже забились в свои скворечники, прячась от его требовательного взгляда.

Калона стоял и смотрел, как они возвращаются, выглядывая то, что ему всегда было отвратительно признавать. Он искал человечности — сына, с которым можно поговорить, посвятить в свои намерения и замыслы. Но встречал лишь лицемерных, жмущихся друг к дружке чудовищ.

«Рефаим был самым человечным из них», — подумал Калона уже, наверное, в тысячный раз за этот день, когда на поляну приземлился Нисрок, вернувшийся без одного брата и с ужасными новостями о другом.

Калона набросился на сына:

— Рефаим не мог принять человеческий облик! Это невозможно! Он ворон-пересмешник, как и ты, и все твои братья!

— Богиня Никссс… — прошипел Нисрок. — Она изменила его.

На Калону нахлынуло непередаваемое чувство. Никс превратила его сына из зверя в человека, даровала ему человеческий облик!

Она простила Рефаима? Но как же так?

Почти потеряв дар речи, Бессмертный рыкнул:

— Ты разговаривал с Рефаимом?

Нисрок кивнул вороньей головой.

— Да.

— И он сказал, что служит Никс?

— Да, — еще раз поклонился ему Нисрок, глядя на отца блестящими хитрыми глазами. — Он отказался ссследить для тебя.

Калона нахмурился и перевел взгляд на потрепанного пересмешника, с растерянным видом пристроившимся за спиной Нисрока. Внезапно Бессмертный понял, что вернулся всего один его бессловесный сын, а улетало двое.

— Где… — Калона запнулся, чтобы вспомнить, как зовут отсутствующего пересмешника. — Майон? Почему он не вернулся с вами?

— Он мертв, — ровно и бесстрастно изрек Нисрок.

— Его убил Рефаим? — Голос Калоны был столь же холоден, как и его сердце.

— Нет. Тварь. Его убила тварь.

— Какая еще тварь? Говори яснее!

— Создание Тси-Сгили.

— Вампир?

— Нет. Сначала человек, потом бык.

Тело Калоны вздрогнуло от удивления:

— Ты уверен? Существо приняло облик быка?

— Да.

— И Рефаим объединился с ним, чтобы напасть на вас?

— Нет.

— Он сражался с ним вместе с вами?

— Нет. Он ничего не делал, — ответил Нисрок.

Калона сжал зубы и спросил:

— И кто же остановил чудовище?

— Красная.

— Она сразилась с Неферет? — Калона сыпал вопросами, мысленно проклиная себя за то, что послал этих недотеп туда, где должен был присутствовать лично, и видеть происходящее своими глазами.

— Нет. Не было никакой битвы. Мы улетели.

— Но ты говоришь, что быка создала Неферет!

— Да.

— Значит, это правда. Неферет отдалась Белому быку. — Калона вновь начал мерить поляну шагами. — Она понятия не имеет, какие силы вызывает к жизни. Белый бык — это Тьма в своей самой совершенной форме!

Внутри Калоны шевельнулось что-то, не подававшее признаков жизни с тех самых пор, когда он упал с небес. На короткий миг, на один удар сердца, древний Воин Богини Ночи, крылатый Бессмертный, долгие века защищавший Богиню от натиска Тьмы, отчаянно захотел отправиться к Никс, чтобы предупредить и защитить ее.

Калона выбросил это желание из головы сразу же, как только осознал его. Он снова начал мерить шагами поляну. Думая вслух, он говорил:

— Значит, у Неферет есть союзник, который привязывает ее к Белому быку, но в Доме Ночи она, должно быть, выдает это создание его за кого-то другого, иначе мои сыновья увидели бы, по крайней мере, начало масштабной битвы.

— Да, он ее создание.

Калона не обратил внимания на замечание Нисрока, и продолжал рассуждать вслух:

— Рефаим поступил на службу к Никс. Она даровала ему человеческий облик.

Он снова сжал челюсти, чувствуя себя дважды преданным: как сыном, так и Богиней. Он просил, почти умолял Никс простить его. И что она ответила? «Когда ты будешь достоин прощения, сможешь попросить его у меня. Но не раньше».

От воспоминания о недолгом пребывании в Потустороннем мире и краткой встрече с Богиней, у Калоны заболело сердце. Но вместо того, чтобы подумать о своей боли и почувствовать ее, Бессмертный открыл врата гневу, который всегда клокотал в его душе. И гнев захлестнул его, сметая на своем пути более хрупкие и искренние чувства.

— Моему сыну необходимо преподать урок верности, — решил он.

— Я верен тебе! — выкрикнул Нисрок.

Калона презрительно выпятил губу.

— Я говорю не о тебе, а о Рефаиме!

— Он не станет ссследить, — повторил Нисрок.

Калона толкнул его, и пересмешник, споткнувшись, повалился на своего брата.

— В прошлом Рефаим был для меня больше, чем шпионом. Он был второй парой моих рук, второй парой моих глаз, моим продолжением. Я по привычке ищу его в небе, и эту привычку сложно искоренить. Возможно, Рефаиму это тоже непросто сделать.

Крылатый бессмертный повернулся к сыновьям спиной и обратил свой взор на восток, на лесистые хребты, за которыми находилась спящая Талса.

— Я должен навестить Рефаима. В конце концов, у нас общий враг.

— Тси-Сгили? — раболепно и покорно спросил Нисрок.

— Верно. Тси-Сгили. Рефаим не станет называть это слежкой, если мы будем служить одной и той же цели — уничтожению Неферет.

— Чтобы ты правил вместо нее?

Янтарные глаза Калоны пристально посмотрели на пересмешника.

— Да. Я всегда буду править. А теперь давайте спать. На закате я улетаю в Талсу.

— С нами? — спросил пересмешник.

— Нет. Вы останетесь здесь. Собирайте моих сыновей. Прячьтесь и ждите.

— Ждите чего?

— Моего зова. Когда я приду к власти, все, кто был мне верен, выживут рядом со мной. А те, кто не был, будут уничтожены, не взирая на то, кто они. Ты понял, Нисрок?

— Да.

Рефаим

— У тебя такая мягкая кожа, — Рефаим провел пальцами по изгибу обнаженной спины Стиви Рей, восхищаясь радостью, которую испытывал, держа возлюбленную в объятиях и прижимаясь к ней своим человеческим телом.

— Мне нравится, что ты считаешь меня особенной, — прошептала Стиви Рей, смущенно улыбаясь.

— Ты и есть особенная, — сказал он. Затем вздохнул и попытался мягко высвободиться из кольца ее рук. — Скоро рассвет. Мне нужно на улицу.

Стиви Рей села и прикрыла голую грудь теплым покрывалом, которым заправляла кровать в своей удивительно милой комнатке в туннелях. Ее голубые глаза внимательно смотрели на Рефаима. Взъерошенные кудряшки обрамляли ее лицо так, что она выглядела совсем юной и невинной.

Рефаим натянул джинсы, думая, что Стиви Рей — самое прекрасное из всего, что он видел в жизни. Ее следующие слова кольнули его в самое сердце:

— Я не хочу, чтобы ты уходил, Рефаим.

— Ты же знаешь, я тоже не хочу, но должен.

— Разве ты не можешь просто остаться здесь? Со мной? — нерешительно спросила Стиви Рей.

Он вздохнул и сел на краешек кровати, которую они только что делили. Он взял ее руку и переплел пальцы со своими.

— Ты посадишь меня в клетку?

Он почувствовал, как ее тело изумленно дрогнуло — или это был приступ отвращения?

— Нет! Я думала по-другому. Мне просто показалось, что тебе можно попробовать один день побыть здесь. Ну, вроде как держаться за руки, пока ты не превратишься?

Он грустно улыбнулся ей:

— Стиви Рей, у ворона нет рук. Эти пальцы, — он положил ладонь на ее руку, — скоро превратятся в когти. А я очень, очень скоро стану зверем. Который не знает тебя.

— А если я буду тебя обнимать? Тогда тебе, наверное, не будет страшно. Может, ты просто ляжешь рядом со мной и уснешь. Ну, то есть, тебе же надо иногда спать, верно?

Рефаим обдумал свой ответ, а затем неторопливо попытался объяснить необъяснимое:

— Да, конечно, но, Стиви Рей, я не помню ничего из тех часов, что провожу в обличье ворона.

«Ничего, кроме агонии превращения и почти невыносимой радости, которую испытываю, рассекая крыльями воздух», — подумал он, но об этом ей нельзя было рассказывать. Первое причинит ей боль, а второе — испугает. Поэтому вместо неприглядной правды он решил выложить более причесанную и понятную версию.

— Ворон — не домашний питомец. Это дикая птица. Что, если я испугаюсь, попытаюсь улететь и каким-то образом раню тебя?

— Или себя, — хмуро уточнила Стиви Рей. — Я все это понимаю. Просто это мне не очень нравится.

— Как и мне, но именно этого и хотела Никс. Я расплачиваюсь за все, что натворил в прошлом. — Рефаим дотронулся до щеки Стиви Рей и прижал губы к ее рту, шепча: — И я с готовностью плачу эту цену, потому что с другой, хорошей, стороны, у нас есть эти украденные часы, которые мы проводим вместе, пока я человек.

— Мы не крадем их! — искренне возмутилась Стиви Рей. — Никс подарила их тебе за сделанный тобой правильный выбор.

От ее слов камень, лежащий на его сердце, стал легче, и Рефаим улыбнулся, снова целуя ее:

— Я это запомню.

— Я хочу, чтобы ты запомнил еще кое-что. Сегодня ты хорошо поступил, не отвернувшись от своих братьев.

Она накрутила светлую кудряшку на палец, и Рефаим понял, что эти слова даются ей тяжело. Поэтому, хотя ему нужно было поскорее выбраться из туннелей и подняться в небеса, он остался рядом со Стиви Рей, держа ее за руку, пока она говорила:

— Мне жаль, что твоего брата убили.

— Спасибо, — прошептал он, не доверяя своему голосу.

— Они прилетели в Дом Ночи за тобой? — спросила она.

— Не совсем. Отец послал их найти меня, но не забирать с собой. — Рефаим замолчал, думая, как бы объяснить все Стиви Рей. Они не говорили о его братьях, когда остались вдвоем — им слишком хотелось трогать, обнимать и любить друг друга.

Стиви Рей сжала его руку.

— Можешь мне рассказать. Я доверяю тебе, Рефаим. Пожалуйста, доверяй мне и ты.

— Я доверяю тебе! — воскликнул он, не в силах видеть в ее глазах боль. — Но пойми, что даже если отец и отрекся от меня, это ничего не меняет здесь, — он указал на свое сердце. — Я навсегда останусь его сыном. Но я пойду путем Богини, буду сражаться на благо добра и Света. И всегда буду любить тебя. Но ты должна понять, что где-то глубоко в душе я буду любить и его. Став человеком, я это понял.

— Рефаим, я должна тебе кое-что сказать. Знаю, это прозвучит омерзительно, но думаю, тебе нужно это услышать.

Он кивнул.

— Говори.

— До того, как меня Пометили, я ходила в школу с девочкой по имени Салли. Ее мама бросила ее и ее отца и уехала, когда Салли было лет десять, потому что была просто мерзкой шлюхой и не хотела брать на себя ответственность за ребенка. Когда мама ушла, Салли сильно расстроилась, хотя отец и пытался облегчить ей жизнь. Но хуже всего, что ее мама ушла не навсегда. Она время от времени возвращалась, как говорит моя мама, поворошить дерьмо.

Рефаим вопросительно посмотрел на нее, и Стиви Рей пояснила:

— Прости, это значит, что ее мама возвращалась исключительно чтобы действовать ей на нервы, просто потому, что была эгоистичной гадкой сволочью.

— И что стало с этой Салли? — спросил Рефаим.

— Когда меня Пометили, и я ушла из школы, она полным ходом двигалась к тому, чтобы стать такой же сволочью, как и ее мамаша, поскольку не находила в себе сил послать ту куда подальше. Салли мечтала, чтобы ее мама снова стала хорошим человеком, любила ее и заботилась о ней, хоть это и было невозможно. — Стиви Рей набрала в грудь воздуха и шумно его выдохнула. — Что я пытаюсь сказать, хотя, возможно, у меня плохо получается: ты должен решить, хочешь ли ты стать таким же, как твой отец, или начать новую жизнь.

— Я уже выбрал новую жизнь.

Стиви Рей посмотрела ему в глаза и грустно покачала головой:

— Не целиком.

— Я не могу предать его, Стиви Рей.

— А я тебя и не прошу. Я прошу только не позволять ему ворошить свое дерьмо.

— Он хотел, чтобы я шпионил для него. И он отправил ко мне братьев, чтобы те меня уговорили. Я отказал Нисроку. — Рефаим говорил быстро, словно пытаясь не ощутить горечи произносимых слов.

Стиви Рей кивнула.

— Угу, видишь: он ворошил дерьмо.

— Вижу, хотя на это не совсем так. Давай не будем о нем? Для меня все ново. Мне нужно разобраться, где мое место в этом мире. — Рефаим заглянул в добрые глаза Стиви Рей, отчаянно моля ее понять. — Я сотни лет находился рядом с отцом. Мне нужно время, чтобы привыкнуть к тому, что я больше не с ним.

— Справедливо. Как насчет этого: я скажу Зои и остальным, что твои братья прилетели передать тебе, что Калона заберет тебя назад, если ты скажешь, что совершил ошибку. Ты сказал «нет», а они как раз собирались улетать, когда вас заметили Дракон и этот Аурокс. Так и было, да?

— Да. А все остальное, то есть, та часть, где отец просил меня шпионить?

— Ну, все довольно хорошо представляют, как Калона попытался бы использовать тебя против нас, если бы ты ему позволил. А ты отказался, поэтому я не думаю, что так уж необходимо им такое рассказывать.

— Спасибо, Стиви Рей.

Она улыбнулась.

— Без проблем. Как я уже говорила, я тебе доверяю.

Рефаим снова поцеловал ее, чувствуя знакомое жжение под кожей, словно там уже вырастали перья, желающие вырваться на волю.

— Я должен идти. — На этот раз он быстро встал и направился к двери, слыша, как Стиви Рей поднимается с кровати, а когда оглянулся, она уже натягивала футболку и озиралась в поисках джинсов.

— Нет, — сказал он тверже, чем собирался, но его тело уже обжигала боль, и он знал, что времени осталось немного. — Не надо идти со мной. Ты должна встретиться с Зои.

— Но я могу пойти туда после…

— Я не хочу превращаться в зверя на твоих глазах!

— Мне все равно, — отозвалась Стиви Рей, готовая вот-вот расплакаться.

— А мне нет! Прошу тебя, не иди за мной!

И не сказав больше ни слова, Рефаим поднырнул под одеяло, служившее дверью в комнату Стиви Рей. Он почти бежал, когда добрался до металлической лестницы, ведущей из туннелей в подвал вокзала. Он вспотел, и крепко сжимал зубы, чтобы не закричать от охватившей все тело жгучей боли, сопровождавшей превращение.

Рефаим пронесся по подвалу, распахнул калитку как раз в ту секунду, когда солнце показалось из-за горизонта, и с криком, переросшим в воронье карканье, обратился в черного ворона, не помнящего себя человеком, взлетев в соблазнительные желанные объятия утреннего неба.

Стиви Рей

Стиви Рей не пошла за Рефаимом, но оделась. Она вытерла глаза, вышла из комнаты и направилась в сердце туннелей под вокзалом — небольшой каменный мешок, который красные недолетки превратили в кухню и компьютерный зал.

«Кока-кола, — подумала она, подавляя зевок. — Мне не помешает немножко кофеина и сахара».

Стиви Рей завернула за угол и сонно улыбнулась Дэмьену, Зои, Афродите и Дарию. Четверка сидела за стоявшем посереди кухни, заваленным книгами столом..

— В холодильнике полно газировки, — объявила Зои, махнув рукой в сторону двух огромных холодильников.

— Не только колы?

— Есть и кола, и лимонад, и тоник. Да, и еще оранжад, потому что Крамиша сказала, что он полезнее, — отозвалась Зет.

— Чушь собачья, — перебила Афродита, открывая бутылку негазированной воды. — Пей воду. Все остальное только прибавит тебе жира. Ну, за исключением крови. — Она замолчала и слегка скривила симпатичное личико. — Я не знаю, сколько в ней калорий, поскольку перестала быть недолеткой. Не хочу об этом даже думать.

Стиви Рей открыла холодильник и уставилась на забитые полки.

— Откуда это все взялось?

Зои вздохнула.

— Крамиша. Она сказала, что вместо третьего урока провела «разведку» на площади Утика и совершенно случайно наткнулась там на ночную смену грузчиков, раскладывавших еду по полкам универсама «Петти».

Стиви Рей выглянула из-за двери холодильника.

— О-оу, ее красные глаза их так очаровали?

— Она определенно их околдовала, — заметил Дэмьен. — Поскольку вся эта еда оказалась здесь: Она даже уговорила их притащить сюда стойку с демонстрационными образцами.

— Она ведь не съела этих грузчиков? — спросила Стиви Рей, скрещивая пальцы за спиной.

— Нет, но и не заплатила им, — ответила Афродита. — Крамиша просто заставила их повиноваться, а потом стерла им память. Я подумываю взять ее с собой в Нью-Йорк на следующий эксклюзивный показ коллекции от «Йоана Барачи».

— Нет, — отрезала Зои. — Ни. За. Что. — Она посмотрела на Стиви Рей. — Ты правда проснулась? Старк и все остальные красные недолетки, включая мисс Крамишу-«повинуйся-мне-раб» дрыхнут без задних ног.

Стиви Рей схватила бутылку газировки и, зевая, пристроилась за столом.

— Угу, вроде того. В туннелях легче не спать днем, но, скажу вам, сегодня я здорово устала. Старк уже спит?

— Ага. — Стиви Рей показалось, что Зои чем-то обеспокоена. — У него проблемы со сном после… Ну, ты поняла, возвращения из Потустороннего мира. Поэтому, когда он засыпает, я просто ухожу.

— Время лечит, скоро он вернется в норму, — успокоила ее Стиви Рей.

— Надеюсь, — откликнулась Зои, закусывая губу.

— Кстати о парнях. Твой уже превратился в птичку? — поинтересовалась Афродита.

— Да, — сузив глаза, ответила Стиви Рей. — И я не хочу это обсуждать.

— Но нам нужно узнать, зачем вороны-пересмешники сегодня прилетали в школу, — без враждебности в голосе поинтересовался Дарий. — И так как Рефаим сейчас не может ответить на наши вопросы, мы надеялись, что дать объяснения сможешь ты.

— А я-то думала, мы собираемся, чтобы побольше узнать об Истинном Зрении, — парировала Стиви Рей, чувствуя нестерпимое желание защитить Рефаима.

— Так и есть, но и текущие дела стоит обсудить, — заметил Дэмьен. — Я думаю, это никому не помешает, а ты?

С мальчиком-талисманчиком просто невозможно было спорить, особенно когда он так мило и взволнованно улыбался. Стиви Рей встретилась с ним взглядом:

— Согласна. Для начала, как держишься ты?

Дэмьен несколько раз моргнул, словно удивившись вопросу, и от этого Стиви Рей почувствовала себя дрянью. Словно она забыла, что Дэмьен потерял Джека всего несколько дней назад.

— В школе было получше. Но я сделал шаг к нормальной жизни. — Дэмьен говорил медленно и осторожно, тщательно подбирая каждое слово. — Там я жутко скучал по Джеку. Это безумие, но я постоянно ждал, что он вот-вот появится из-за угла.

— Это не безумие, — сказала Зои. — Я тоже постоянно жду появления Хита. Так тяжело и больно, когда кто-то умирает так рано. — Все смотрели, как меняется выражение лица Зет, после чего она добавила: — Моя мама, например. Знаю, что весь прошлый год я жила в Доме Ночи, да и до этого мы с ней были не слишком близки, но осознать, что ее нет на этом свете, очень сложно. Поэтому я прекрасно тебя понимаю, Дэмьен.

— И мне от этого легче, — ответил тот. — От того, что вы, ребята, понимаете, каково это — потерять близкого человека. — Он улыбнулся Стиви Рей. — Поэтому мой ответ на твой вопрос: я держусь нормальнее, чем можно было ожидать.

— Отлично. Следующий вопрос, а точнее, возвращаемся к первому, — сказала Афродита. — Что делали птицелюди в Доме Ночи?

— Их послал Калона. Чтобы они передали Рефаиму, что папаша примет его обратно, если тот признает, что совершил ошибку, выбрав меня и Богиню. — Стиви Рей покачала головой. — Иногда я думаю, что Калона просто тупица.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Зет.

— Черт, да мы с Рефаимом всего месяц официально встречаемся. Можно было бы подождать до нашей первой ссоры со своим: «Ооо, бедный мальчик, ты совершил ошибку!»

— А что ответил Рефаим? — задал вопрос Дарий.

— Ну, а ты как думаешь? — Стиви Рей почувствовала прилив гнева. — Он попросил их передать Калоне, что никаких ошибок не совершал и назад не вернется. Конец фильма.

— Да, но так ли это? — усомнилась Афродита.

— Так ли что?

— Что это конец? Разве Калона не намерен болтаться поблизости, пытаясь снять с Рефаима розовые очки?

— А даже если и так? Рефаим больше не в его команде. И уже давно за него не играет.

— Это ты так говоришь!

— Это он так говорит! — Стиви Рей казалось, что она сейчас взорвется. — Так говорит его отец. Так говорят братья. Даже Никс так говорит! Сама Богиня простила его! Что, черт возьми, Рефаим должен сделать, чтобы доказать вам, что он изменился?

— Эй, никто и не говорит, что Рефаим должен что-то доказывать, — поспешила вмешаться Зои, бросив на Афродиту взгляд, в котором читалось «Не лезь!» — Но нам нужно знать, что задумали Калона и вороны-пересмешники.

— Зет, ничего они не задумали. А Рефаиму было действительно больно, когда этот проклятый парень-бык убил одного из его братьев. Серьезно, ребята, пересмешники не делали ничего плохого, они просто разговаривали с ним. Пришел Дракон и разозлился, и мы прекрасно понимаем, почему: из-за Анастасии. Но все равно, пересмешники только защищались. А вот задуматься следовало бы об Ауроксе.

— Ага, только здесь нет того, кто может ответить за Аурокса, поэтому мы спрашиваем о Рефаиме, — заметила Афродита.

— Я уже ответила вам за него.

Уставшая и ослабленная из-за того, что солнце уже встало, Стиви Рей начала черпать силу Земли. Не то чтобы ей хотелось причинить Афродите боль, но хорошего шлепка та заслуживала.

— Эй, ты светишься зеленым! — заметила Зои.

— Потому что я зла! — Стиви Рей увидела, как Дарий подвигается поближе к Афродите, и разозлилась еще больше. — Знаешь что, Дарий, разберись в себе. Мы тут все на одной стороне, но это не значит, что никогда не злимся друг на друга.

— Думаю, мы все это понимаем, не так ли, Дарий? — своим самым спокойным голосом сказал Дэмьен.

— Конечно, — согласился Дарий.

Афродита фыркнула.

— Значит, Рефаим ответил Калоне «нет», а пересмешники были просто посланцами? — подытожила Зои.

— Совершенно верно, — отозвалась Стиви Рей.

— Ладно, давайте перейдем к Истинному Зрению. — Зои посмотрела на Дэмьена. — Хочешь выложить, что уже накопал?

— Да, но пока удалось найти немного. В учебнике есть только ссылка на этот феномен. Это очень редкий дар и уже давно не встречался. Больше чем пару столетий. Жалко, потому что сохранилось мало документальных свидетельств, но из того, что я смог нарыть, ясно, что недолетка или взрослый вампир, наделенный Истинным Зрением — а обычно это взрослые вампиры — способен видеть правду.

— Охрененно полезный подарочек, — вставила Афродита.

— Однако насколько достоверна «правда» зависит от того, у кого Дар, — добавил Дэмьен.

— Это как? — буркнула Зои.

— Ну, скажем так: Шайлин должна быть хорошей, чтобы пользоваться своим даром. Она должна понимать, что видит, и грамотно все трактовать, — объяснил Дэмьен.

— А если она не сможет, то ее видение останется лишь набором цветов? — спросила Зои.

— Хуже, — ответил Дэмьен. — Истинное Зрение никогда не бывает просто набором цветов. Мы все знаем, что она заглядывает в душу. — Он покачал головой. — В учебНикс приведены отрывки историй о том, как Истинное Зрение неправильно понимали и использовали. И это было плохо, очень плохо.

— А есть там правила использования, инструкция или что-то типа того? — поинтересовалась Зои.

— Не-а. У каждого имеющего Зрение они свои, — вздохнул Дэмьен.

— Значит, мы действуем наугад, — потрясенно протянула Стиви Рей. — Опять.

— Думаю, это всецело зависит от того, какой человек Шайлин, — сказал Дэмьен.

— Она подружилась с Эриком, что вряд ли говорит о ее хорошем вкусе, — съязвила Афродита.

— Эй, некоторые из тех, кто дружил с Эриком, оказались вполне нормальными, — не согласилась с ней Зои. — Вдобавок девушка, способная видеть его настоящие цвета, может ему идеально подойти.

— Если сможет их правильно трактовать, или как это там называется, — опять съязвила Афродита.

— Надеюсь, что она это умеет, — подвел итог Дэмьен.

— Я тоже, — добавила Стиви Рей, на самом деле поглощенная мыслями о Рефаиме и Калоне.

«Прошу, Никс, позволь Рефаиму увидеть истину».

Послав небу свою пылкую молчаливую молитву, она подняла глаза и встретилась взглядом с лучшей подругой.

— Я тоже на это надеюсь, — мягко сказала Зои, словно прочитав мысли Стиви Рей.

— А я надеюсь, что когда я выйду из этой комнатушки, то тут же перенесусь в номер «Ритц-Карлтона» на Каймановых островах. Понимаю, что вы все уязвимы под солнцем, но мне бы не помешало немного встряхнуться. — Афродита умолкла и соблазнительно улыбнулась Дарию. — Если кое-кто мне поможет…

Стиви Рей встала и зевнула:

— Ладно, пока вы не перешли к активным действиям, опасным для окружающих, я, пожалуй, пойду спать. Увидимся на закате!

— Опять школа и никакого «Ритца»! Богиня, как я рада, что завтра пятница! — Афродита изогнула блондинистую бровь, глядя на Зои: — Обещаю, что в выходные отправлюсь на глобальный шопинг и устрою здесь ремонт. Битве со злом, Тьмой и всему прочему придется обождать.

— Кстати о комнатах. Кто-нибудь знает, куда Эрик поселил Шайлин? — преодолевая зевоту, спросила Стиви Рей.

— В комнату Просто Элизабет, — отозвался Дэмьен.

— Брр, жутковато, — поежилась Стиви Рей.

— Ну Элизабет-то ей все равно не пользуется, — возразила Афродита.

— Я иду спать, — объявила Зои. — Спокойной ночи всем.

Все пожелали ей приятных снов.

Стиви Рей долго провожала подругу взглядом, пока та медленно шла в направлении старой комнаты Далласа, в которой они со Старком поселились. Зои еле тащилась, ее плечи поникли, словно она отчаянно пыталась вынести на себе неподъемный груз проблем.

Стиви Рей вздохнула. Она прекрасно понимала, что сейчас чувствует Зет.

Глава 11

Ленобия

Ленобия принюхалась. Помимо запаха опилок, кожи, корма и лошадей здесь пахло чем-то еще — дымным и смутно знакомым. Она в последний раз провела мягкой щеткой по спине своей любимицы Муджажи, плотной черной кобылки породы квотерхорс, и, следуя на запах, вышла из стойла, двигаясь по длинному широкому коридору, разделяющему два ряда просторных стойл.

Тонкий аромат привел ее именно туда, куда она ожидала — в находившееся по соседству с помещением, в котором хранилась упряжь, большое стойло для готовящихся ожеребиться кобыл. Стараясь двигаться тише, Ленобия успокаивала себя тем, что вовсе не следит за новым конюхом, а просто не хочет напугать его лошадь.

Тревис стоял к ней спиной. В одной руке он держал толстый дымящийся пучок сушеных трав, окуривая себя. Другой рукой он разгонял светлый дым.

Бонни, его большая кобыла першеронской породы, клевала носом, подогнув одну ногу. Она лишь слегка дернула ухом, когда Тревис подошел к ней и обвел дымящимся пучком контур ее крупного тела. От Бонни ковбой направился к подобию ложа, которое устроил в дальнем углу стойла, и окурил его тоже. И только когда он начал разворачиваться от «кровати», Ленобия отступила в тень.

Обдумывая, что же она только что увидела, Ленобия вышла из боковой двери конюшни, преодолела несколько метров до скамейки, села на нее и вдохнула прохладный ночной воздух, пытаясь привести мысли в порядок.

Ковбой жег шалфей. Ленобия была уверена, что пахло именно белым шалфеем. Он отлично очищает от скверны. Но с чего бы простому оклахомскому парню этим заниматься?

Что она знала о людях… Она общалась с ними лишь изредка последние лет… Ленобия повертела на безымянном пальце левой руки тонкое золотое кольцо с изумрудом в форме сердца. Она точно знала, сколько не приближалась к людям, в частности, к мужчинам — двести двадцать три года.

Ленобия посмотрела на свой безымянный палец. Было достаточно темно. Рассвет только начал окрашивать черное небо в серо-голубой цвет, и ей удалось вглядеться в насыщенную зелень изумруда. При таком освещении его красота казалась иллюзорной, неясной — как воспоминания о лицах из прошлого.

Ленобия не любила эти воспоминания. Она уже давно усвоила, что жить надо здесь и сейчас. Борьбы хватало и в настоящем. Ленобия посмотрела на восток и поежилась под исходящим оттуда светом.

— И в настоящем хватает счастья. Лошадей и счастья. Лошадей и счастья, — она повторила эти три слова, которые за более двести лет стали ее мантрой. — Лошади и счастье.

— Для меня они всегда шли рядом.

Хотя разум зафиксировал, что с ней заговорил ковбой, а не какой-то грозный противник, тело Ленобии тут же взвилось в воздух и приняло оборонительную стойку, одновременно из конюшни раздалось взволнованное ржание проснувшейся кобылы.

— Тихо, тихо, — сказал Тревис, поднимая руки, чтобы показать, что они пусты, и делая шаг назад. — Я не хотел…

Ленобия не обратила на это внимания, набрала в грудь воздуха и тихо произнесла:

— Опасности нет, со мной все хорошо. Спи, моя красавица. — А затем подняла голову и уставилась на мужчину. — Запомните: не подкрадывайтесь ко мне! Никогда.

— Да, мэм. Урок усвоен, хотя я и не собирался. Если честно, не думал, что в это время здесь может оказаться вампир.

— Мы не сгораем на солнце. Это миф. — Ленобия размышляла, нужно ли ему знать, что для красных вампиров и недолеток солнечный свет губителен, но ответ конюха сбил ее с толку.

— Да, мэм, знаю. А еще мне известно, что на солнце вам неуютно, вот почему я подумал, что буду здесь один, если выйду из конюшни и покурю, — Тревис замолчал и вытащил тонкую сигару из нагрудного кармана своего бахромчатого кожаного плаща, — любуясь рассветом. Я даже не заметил, что вы тут сидите, пока вы не заговорили.

Его улыбка очаровывала,повторяясь в его глазах, в которых плясали искорки, меняя их обычный карий цвет на более светлый, ореховый.

Прежде Ленобия этого не замечала, но теперь ее желудок сжался при виде этой перемены. Она быстро отвела взгляд от его глаз, и мысленно встряхнулась, чтобы сосредоточиться на его словах.

— Вы говорили про лошадей и счастье, и я отозвался, не подумав. В следующий раз перед тем, как что-нибудь сказать, кашляну или сделаю еще что-нибудь…

Чувствуя себя странно обескураженной, Ленобия спросила у него первое, что пришло на ей ум:

— Откуда вам известно о вампирах? Вы были фамильяром одного из нас?

Его улыбка стала шире.

— Нет, ничего подобного. Я немного знаю о вас, потому что вы нравились моей маме.

— Я? Ваша мама меня знает?

Он покачал головой.

— Нет, мэм, не вы лично. Я имел в виду вампиров вообще. Видите ли, у мамы был друг, которого Пометили в детстве. Они продолжали общаться, писали друг другу письма — множество писем. Они переписывались, пока мама не умерла.

— Мне жаль, что так случилось, — сказала Ленобия, чувствуя себя неловко. Человеческая жизнь так коротка. Убить человека очень просто. Странно, что она почти забыла об этом. Почти.

— Спасибо. Это рак, он быстро забрал ее. Она уже пять лет как скончалась. — Тревис отвернулся, глядя на восходящее солнце. — Рассвет был ее любимым временем суток. Мне нравится вспоминать ее в подобные минуты.

— Это и мое любимое время суток, — против воли вырвалось у Ленобии.

— Любопытное совпадение, — заметил Тревис, переводя взгляд на нее и улыбаясь. — Мэм, могу ли я задать вам вопрос?

— Да, пожалуйста, — сказала Ленобия, успокаиваясь больше от улыбки, чем от просьбы ответить на вопрос.

— Ваша кобыла позвала вас, когда я вас напугал.

— Вы меня не напугали, а спугнули. Большая разница.

— Вы, наверное, правы. Но, как я сказал, ваша кобыла вас позвала. Потом вы заговорили, и она успокоилась, хотя никак не могла услышать вас отсюда.

— Это не вопрос, — сухо сказала Ленобия.

Он приподнял брови:

— Вы умная женщина. Вы же знаете, о чем я спрашиваю.

— Вы хотите знать, слышит ли Муджажи мои мысли?

— Именно, — медленно кивнул Тревис, не сводя с нее глаз.

— Не в моих привычках обсуждать с людьми дары нашей Богини.

— Никс, — сказал Тревис. Когда Ленобия уставилась на него, он пожал плечами и продолжил: — Ведь так зовут вашу Богиню?

— Да.

— А Никс есть дело, говорите ли вы о ней с людьми?

Ленобия пристально смотрела на него. Казалось, что его гложет простое любопытство.

— А как бы ответила на этот вопрос ваша мать?

— Она бы сказала, что Уиллоу много писала ей о Никс, и Богиня совсем не возражала. Мы с Уиллоу, конечно, не держим связь, и в последний раз виделись на маминых похоронах, но тогда она казалась довольно здоровой, и богиня совершенно точно ее не покарала.

— Уиллоу?

— Да, а мою при рождении назвали Рэйн. Так вы ответите на мой вопрос?

— Отвечу, если вы ответите на мой.

— Идет, — согласился он.

— Дар Никс мне — близость к лошадям. Я не могу в буквальном смысле слова читать их мысли, как и они мои, но я получаю от них образы и эмоции, особенно от тех, с кем тесно связана, как, например, от моей кобылки Муджажи.

— И Бонни посылала вам такие образы и тому подобное обо мне?

Ленобия еле удержалась, чтобы не улыбнуться в ответ на его пыл.

— Да. Она вас очень любит. Вы хорошо заботитесь о ней. Ваш першерончик интересно мыслит.

— Так и есть, разве что тупит иногда.

Ленобия наконец улыбнулась.

— Но никогда не подличает, даже когда забывает, что весит почти тонну и едва не перешагивает через обычных людей.

— Ну, мэм, я полагаю, что Бонни и через обычных вампиров переступит, если ей представится такая возможность.

— Я запомню, — пообещала Ленобия. — А теперь мой вопрос. Зачем вы окуривали себя и помещение?

— Ой, вы это видели? Ну, мэм, мой отец наполовину маскоги. Вы, наверное, знаете их как индейцев племени криков. Он передал мне несколько привычек, и одна из них — окуривание нового места обитания. — Тревис замолчал и усмехнулся. — А я-то думал, что вы спросите, зачем я согласился на эту работу.

— На это Бонни мне уже ответила.

Ей польстило, что его глаза удивленно распахнулись.

— Вы же сказали, что не можете читать мысли лошадей.

— Бонни лишь сообщила, что последнее время вы часто переезжали. И это говорит мне, что наш Дом Ночи — всего лишь еще одна остановка на вашем жизненном пути.

— А Бонни в порядке? Я имею в виду, ей от этого не плохо?

Тепло, исходящее от ковбоя, разлилось по венам Ленобии и согрело все ее тело.

— У вашей лошадки все хорошо. Пока она с вами, она счастлива.

Тревис сдвинул шляпу назад и почесал лоб.

— Рад это слышать. Мне сложно было устроиться на одном месте после смерти мамы. На ранчо все совсем не так без…

Рев моторов и крики неподалеку внезапно прорезали тишину мирного раннего утра.

— Что, черт возьми, там происходит?

— Без понятия, но скоро узнаю.

Ленобия встала и пошла на звуки хаоса. Она заметила, что Тревис следует за ней по пятам и обернулась:

— Когда Неферет принимала вас на работу, упомянула ли она о неприятных событиях, которые недавно произошли в этом Доме Ночи?

— Нет, мэм, — ответил он.

— Возможно, вам стоит еще раз подумать насчет этой работы. Если вы ищете покоя, то здесь точно не то место.

— Нет, мэм, — повторил Тревис. — Я никогда не убегаю от драки. Не нарываюсь на кулаки, но когда они меня настигают, не бегу.

— Жаль, что ковбои больше не носят с собой шестизарядники, — пробормотала Ленобия.

Тревис похлопал по карману плаща и сурово улыбнулся:

— Некоторые из нас еще носят, мэм. Власти Оклахомы поступили разумно, разрешив нам носить оружие скрытно.

Глаза Ленобии слегка округлились.

— Рада это слышать. Просто подсказка: если у этого существа крылья, как у птицы, а глаза красные и похожи на человеческие, стреляйте в него немедленно.

— Вы же не шутите?

— Нет.

Вместе они прошли по освещенному кампусу и обогнули главное здание школы. Дойдя до центральной лужайки, оба замедлили шаг и остановились.

Ленобия покачала головой:

— Невероятно.

— В них же не надо стрелять, да?

Она нахмурилась.

— Пока нет.

Ленобия прошествовала в середину вереницы грузовиков, планшетов, садового оборудования и мужчин — людей — и подошла к заспанной, всклокоченной и разозленной вампирше, пытавшейся выгнать пришельцев.

— Вы оглохли или тупые? Я сказала, что вы не притронетесь к моей земле, особенно в эти часы, когда профессора и ученики пытаются уснуть!

— Гея, что происходит? — Ленобия положила руку на плечо вампирши, поскольку та выглядела так, будто вот-вот набросится на бедного озадаченного мужчину с папкой, который недальновидно выступил вперед в качестве руководителя группы.

Он смотрел на Гею взглядом, полным одновременно ужаса и восхищения, и Ленобия его понимала. Гея была высокой, стройной и необыкновенно красивой даже по вампирским меркам. Она могла бы стать успешной моделью, если бы не довольствовалась садоводством.

— Эти люди, — Гея произнесла это слово так, словно оно было гадким на вкус, — заявились сюда и накинулись на мою землю!

— Послушайте, миссис, я уже говорил, что вчера нас наняли садовниками в Дом Ночи. Мы ни на что не накидывались, а просто подстригали газон!

Ленобия подавила возглас досады и спросила у мужчины:

— А кто вас нанял?

Он посмотрел на свою папку:

— Босс сказал мне обратиться к Неферет. Это вы?

Ленобия покачала головой.

— Нет, но так зовут нашу Верховную жрицу. — Она повернулась к садовнице. — Гея, тебя разве не предупредили, что Неферет будет нанимать людей на работу в Доме Ночи?

— Предупредили, но забыли упомянуть о том, что они будут посягать на мои обязанности!

«Конечно, ты не знала, — сердито подумала Ленобия. — Неферет не хотелось, чтобы кто-то из нас был готов к ее поступкам, а ты оберегаешь свою траву, кусты и цветы, как я — лошадей, и наша Верховная интриганка прекрасно это знает…»

Ленобия покачала головой, поражаясь изощренному уму Неферет.

— Нет, Гея, — вздохнула она. — Никто не посягает на твои обязанности. Тебе помогают.

Ленобия увидела сомнение в глазах Геи. Очевидно, та, как и сама Ленобия, не хотела принимать помощь от людей, но если воспротивиться приказу Верховной жрицы, одобренному Высшим советом, то в школе начнется хаос.

А согласно древней вампирской традиции они не должны враждовать на глазах у людей.

— Понятно.

Ленобия немного расслабилась, когда Гея выбрала следование традиции.

— Меня просто застали врасплох. Спасибо, Ленобия, за то, что помогла мне разобраться в ситуации. — Гея повернулась к мужчине и его работникам, нервно переминающимся с ноги на ногу. Она улыбнулась, и Ленобия увидела, как лица мужчин соловеют, а их глаза округляются от ее неземной красоты. — Простите за путаницу. Кажется, я что-то неверно поняла. Давайте обсудим, какие обязанности вы будете выполнять, и как будет лучше…

Ленобия тактично удалилась, когда Гея пустилась объяснять, как важно стричь газоны только в определенные фазы луны.

Тревис снова зашагал рядом с ней.

Он кашлянул.

Не глядя на него, Ленобия сказала:

— Давайте же, говорите, не тяните.

— Мэм, мне кажется, что в школе происходит чертовская неразбериха с работой.

— Мне тоже, — отозвалась Ленобия.

— Ваш босс, похоже, не…

— Неферет мне не босс, — поправила его Ленобия.

— Хорошо, я перефразирую. Похоже, мой босс нанимает людей, не предупреждая об этом их будущих непосредственных руководителей, которых эти назначения больше всего касаются. Поэтому я и задаюсь вопросом, связано ли это с упомянутыми вами чуть раньше тяжелыми временами?

— Возможно, — ответила Ленобия. Они уже дошли до главного входа в конюшни.

Она остановилась и повернулась лицом к Тревису. — Вам стоит привыкнуть не удивляться сумятице и хаосу. Сейчас их здесь больше, чем обычно.

— Но в подробности вы вдаваться не станете, верно?

— Верно, — подтвердила Ленобия.

Тревис сдвинул шляпу назад.

— А про птиц с красными глазами расскажете?

— Вороны-пересмешники, — пояснила Ленобия. — Так их называют. Лошади их не любят, а они не любят лошадей. В последнее время они принесли нам массу неприятностей.

— Что они такое? — спросил Тревис.

Ленобия вздохнула.

— Не люди, не птицы и не вампиры.

— Ну, мэм, похоже, они не из хороших парней. Мне стрелять, если они приблизятся к лошадям?

— Стреляйте, если они нападут на лошадей, — пристально посмотрела ему в глаза Ленобия. — Мое главное правило: сначала защити лошадей, потом задавай вопросы.

— Хорошее правило, — одобрил Тревис.

— Я тоже так думаю, — Ленобия кивнула в направлении конюшен. — У вас есть все, что нужно?

— Да, мэм. Мы с Бонни неприхотливы. — Он замолчал, а потом добавил: — Хотите, чтобы я спал в то же время, что и вы, чтобы наши смены совпадали?

— Да, вам потребуется изменить режим сна, но только для того, чтобы он совпадал с режимом всей школы, а не только с моим, — быстро возразила Ленобия, удивляясь тому, что он ее смутил. — И вы поразитесь, когда увидите, как быстро привыкнет Бонни к тому, что день и ночь поменялись местами.

— Мы с Бонни довольно много ездили по ночам.

— Отлично, значит, вы уже готовы к этому изменению. — Несколько секунд они неловко переминались у двери, а затем Ленобия сказала: — Я живу здесь, наверху. — Она указала на второй этаж над конюшней. — А остальные преподаватели — там. — Ленобия кивнула в сторону главного здания школы. — Я предпочитаю держаться ближе к лошадям.

— Похоже, мы сходимся во взглядах, по крайней мере, по одному вопросу.

Ленобия вскинула бровь.

— Предпочитаем лошадей, — улыбнулся Тревис и открыл перед ней дверь.

Ленобия вошла в конюшню, и они с Тревисом молча прошли по коридору до лестницы, ведущей наверх.

— Увидимся на закате, — сказала она.

Тревис приподнял шляпу:

— Да, мэм. Спокойной вам ночи.

— Спокойной ночи, — попрощалась Ленобия и поспешила вверх по ступенькам, чувствуя, как его взгляд обжигает ее спину еще долго после того, как она скрылась из виду.

Глава 12

Аурокс

Вслед за Жрицей Аурокс вышел из общежития для преподавателей в угасающий вечерний свет. Хотя стояла зима, и лучи солнца не несли тепла, да и на свет, по правде говоря, были скупы, Неферет скривилась, словно от боли. Аурокс увидел, что она натягивает капюшон зеленого платья на лицо, полностью скрывая его.

— Свет! — выплюнула Неферет. — Я заставлю их заплатить за то, что они вынудили меня проделать этот путь днем. — Она глянула на Аурокса и надела темные зеркальные очки. — То есть, ты заставишь их заплатить!

— Да, Жрица, — машинально ответил он.

Неферет царственно прошествовала к большому черному автомобилю, которым Ауроксу предстояло научиться управлять, и остановилась у двери, ожидая, что ее откроют, что Аурокс и сделал. И еще он заметил, что даже при свете дня Неферет отбрасывает неестественно темную тень.

«Тьма всегда рядом с ней», — подумал он.

Когда Аурокс завел машину, Неферет нажала на кнопку на зеркале заднего вида, и раздался голос:

— Да, Неферет, куда вас сегодня отвезти?

— Средняя школа Уилла Роджерса, Талса, Оклахома, — отозвалась Неферет и скомандовала Ауроксу: — Следуй его указаниям!

— Да, Жрица. — Вот и все, что требовалось ответить.

* * *

Припарковавшись у светлого здания из камня и кирпича, Аурокс нашел его приятным. Вместе с Неферет он вошел в первый из светлых широких коридоров, и сразу же попятился, ошеломленный духом этого места. Здание словно было наделено сознанием, и Аурокса успокаивала его мудрая, умиротворяющая атмосфера.

Но как это возможно? Почему здание вызывает в нем такие ощущения?

На посту находился лишь один пожилой охранник. Он, прихрамывая, подошел к Ауроксу и Неферет, выражая больше любопытство и вежливость, чем осторожность.

— Чем могу вам помочь?

— Есть ли в этой школе подземные помещения? Большой подвал или система туннелей? — спросила Неферет, откидывая назад капюшон и снимая темные очки.

Сперва охранник вытаращил глаза, ошеломленный ее красотой, а затем уставился на сапфировую татуировку.

— В нашем подвале есть старые туннели, но ими особо никто не пользовался со времен, когда в них было бомбоубежище. Мы их держим в качестве укрытия на случай торнадо. А зачем…

— Как туда попасть? — перебила его Неферет.

— Простите, но мне нужно получить разрешение администрации на…

— Это необязательно. — На этот раз она соблазнительно улыбнулась. — Я просто собираю исторические данные об этом здании. В туннели все еще можно войти?

Вопрос Неферет смутил мужчину не меньше, чем ее очаровательная улыбка.

— О, да, пройти туда несложно. Просто идите по главному коридору, пока не дойдете до библиотеки. — Он махнул рукой вправо. — За углом перпендикулярного коридора будет лестница. Спуститесь на этаж. Пройти в туннели можно через старый кабинет музыки, дверь в него где-то в середине следующего коридора справа. Вот у меня ключ, и я не думаю, что если вы быстренько посмотрите туннели, это кому-то навредит. Сейчас уроков нет, и…

— Обездвижь его, но не убивай, — приказала Неферет. — Ах да, дай-ка мне ключ.

Аурокс ударил мужчину так, что тот потерял сознание. Вряд ли он умер, но Аурокс не был в этом уверен. Времени проверять не было. Он протянул Неферет связку ключей, и она поспешила в направлении, неблагоразумно указанном охранником.

Войдя в просторный холл слева, жрица остановилась и принялась рассматривать закрытые двери. Аурокс смотрел вместе с ней. В комнате было уютно, над столами и книжными полками нависали большие декоративные фонари.

И странно, что внутри Аурокса шевельнулось чувство ожидания.

— Библиотека, — сказала Неферет. — И вся эта божественная архитектура в стиле ар-деко бездарно тратится на человеческих подростков! — Неферет не стала восторгаться красотой и величием здания. Она кивнула в сторону перпендикулярного коридора впереди: — Мы идем правильно.

Почти неохотно Аурокс последовал за ней.

— Это школа, такая же, как Дом Ночи? — Ему было необходимо задать хоть несколько вопросов из тех, что роились у него в голове.

Неферет даже не удостоила его взглядом.

— Это человеческая школа для всех — совсем не такая, как Дом Ночи. — Она изящно передернула плечами. — Я чуть ли не воочию вижу гормоны и тестостерон. Почему ты спрашиваешь?

— Просто любопытно, — ответил он.

Она мельком взглянула на него:

— Лучше не надо.

— Да, Жрица, — тихо ответил он.

Они шли вглубь здания, и в коридоре становилось все темнее и темнее. Тени вокруг Неферет всколыхнулись, когда она остановилась перед разрисованной нотами дверью.

— Вот она, — сказала Жрица, открывая дверь и входя в темное помещение, пахнущее пылью и забвением. Слева располагалась комната, полная металлических пюпитров и стульев. Перед гостями предстало захламленное пространство, из которого открывался путь в темноту. Неферет заколебалась и разочарованно вздохнула.

— Я уже устала искать.

Она подняла правую руку, прижала острый ноготь среднего пальца левой к середине ладони и рассекла кожу, тут же окрасившуюся в красный цвет.

— Приказываю тебе отвести меня к красным, и пусть платой будет моя кровь.

Аурокс заворожено смотрел, как Тьма выползает из теней, отбрасываемых Неферет, и углов помещения.

Любопытные щупальца протянулись к Неферет. Обвиваясь вокруг ее тела, они ползли по коже к вытекающей из ладони крови. Тьма питалась, отчего Неферет дрожала и извивалась, словно от боли, но не сжимала кулак и не отстранялась.

От этого Аурокс начал чувствовать. Частично он радовался, предвкушая предстоящую битву и гнев, и силу, которые она пробудит. Но еще он чувствовал отвращение. Тьма пульсировала вокруг Неферет, злобная, липкая и опасная.

Аурокс метался между двумя противоположными эмоциями, когда Неферет стряхнула с себя щупальца Тьмы и зализала рану.

— «Накормив тебя, я получу поводыря», — нараспев прочла заклинание Неферет. Его сила коснулась Аурокса, и он вздрогнул, когда Тьма сгустилась, а затем пропала, оставив за собой тонкий, похожий на ленту след чернее безлунной ночи.

— Идем, — скомандовала Неферет.

Аурокс повиновался.

Они последовали за лентой в заброшенный коридор, который вскоре начал спускаться вниз, как туннель. Наконец они оказались в месте, где проход расширялся и кончался тупиком. Там Неферет остановилась.

Аурокс почуял их еще до того, как увидел. От них пахло разложением и гниением.

«Смертью, — подумал он. — От них пахнет смертью».

— Это недопустимо! — злобно прошептала Неферет. — Совершенно недопустимо!

Она направилась в помещение под землей, подошла к стене и щелкнула выключателем. Единственная голая лампочка загорелась тусклым желтым светом.

Аурокс подумал, что смотрит на гнездо.

Матрасы были навалены друг на друга. Под одеялами теснились друг к другу тела. Некоторые из них были обнажены, некоторые спали в одежде. Было сложно определить, где кончается один и начинается другой. Кто-то приподнял голову. Татуировки вампира были красными и выглядели удивительно похожими на приведшие их сюда щупальца Тьмы.

Вампир посмотрел на вошедших тяжелым взглядом и грубо произнес:

— Куртис, проверь, кто это пришел потревожить нас.

Большая куча неуклюже зашевелилась, и на другом конце «гнезда» появилась крупная голова с широким лбом, на котором красовался красный контур полумесяца. Красный недолетка.

— Еще вряд ли день. Просто убей их электричеством или еще чем-нибудь, и…

— И что? — ледяным голосом спросила Неферет. — Куртис, ты и при жизни был глуп и неуклюж, а после смерти стал глупым, неуклюжим и вонючим. — Неферет посмотрела на Аурокса. — Швырни его в стену.

Аурокс повиновался приказу, но шел медленно, давая недолетке время почувствовать страх.

Аурокс питался этим страхом, и пока его тело менялось и росло, превращаясь в нечто иное, более могущественное, одновременно с ним рос и страх недолетки, превращаясь для Аурокса в сладостный ужас. Он с ревом подхватил парня и швырнул его в стену. Раздался приглушенный треск и неподвижный недолетка замер на полу.

— Эй! Эй! Подождите секунду! Неферет! Я не знал, что это вы!

Красный вампир, не успев надеть рубашку, встал лицом к Жрице, подняв руки. Аурокс почуял его страх. Неплохо.

— Подожди, Аурокс, — приказала Неферет. Она отвернулась от своего создания и сосредоточилась на вампире и его выводке. — Ты и впрямь верил, что сможешь укрыться от меня, Даллас?

— Я не прятался от вас! Я не знал, что мне делать и где вас искать.

— Не лги мне! — Голос Неферет смягчился, но в его переливах Аурокс расслышал бесконечную темную опасность. — Никогда не лги мне!

— Хорошо, хорошо. Простите, — заторопился вампир. — Наверное, я просто не подумал.

Лежащие в куче недолетки заворошились, просыпаясь от звука голосов своего вампира и Неферет, и теперь Аурокс видел побелевшие от страха лица и не отрывающиеся от него и Неферет взгляды.

Он отчаянно желал растоптать эти лица копытами.

Из вороха матрасов раздался надсадный кашель.

Неферет презрительно усмехнулась:

— Сколько вас здесь?

— После того, как Стиви Рей со своими хлюпиками выгнала нас из вокзала, осталось десять, не считая меня. — Он посмотрел на Куртиса. — И его.

— Он не мертв. Пока что, — «успокоила» его Неферет. — Значит, здесь одиннадцать недолеток и один вампир. И сколько из твоих недолеток уже кашляют?

Даллас пожал плечами:

— Двое, может быть, трое.

— Их просто слишком много. Они должны находиться рядом с вампирами или их ждет смерть. Еще одна, — добавила она с жестокой улыбкой.

Новая волна исходившего от недолеток страха захлестнула Аурокса. Он сжал зубы, подавляя желание подпитаться их ужасом.

— Значит, вы снова будете приходить к нам? Как раньше?

— Нет. Планы изменились. Пришло время вам присоединиться ко мне. Всем вам.

— Вы имеете в виду Дом Ночи? Это невозможно. Мы не такие как прежде, и больше не хотим…

— Мне все равно, чего вы там хотите, пока вы меня слушаетесь. А если не будете слушаться, то умрете.

Вампир, казалось, выпрямился. Его гнев разгорелся, как и одинокая электрическая лампочка.

— Я не умру. Я уже пережил Превращение. Кто-то из них может умереть, — указал он на недолеток, сбившихся в кучу у его ног, — но я считаю это естественным отбором.

— Ты, оказывается, не такой умный, каким я тебя запомнила, Даллас. Поэтому скажу просто и безыскусно, чтобы даже до тебя дошло: если ты и твои недолетки не сделаете как я скажу, то первым умрешь ты. Мое создание убьет тебя. Сейчас. Или когда я ему прикажу. Выбирай!

Лампочка потускнела.

— Мы сделаем, как вы скажете, — сказал Даллас.

— Мудрый выбор. Я хочу, чтобы вы вымылись и вернулись в Дом Ночи сегодня к началу уроков.

— Но как…

— Воспользуйтесь школьными душевыми, чтобы смыть с себя эту вонь. Украдите одежду. Чистую одежду! Или купите ее. В семь тридцать, как раз перед началом уроков, школьный автобус будет ждать вас у восточного входа в Университет Талсы. Сядете в него и отправитесь на уроки. Спать будете в Доме Ночи. — Неферет замолчала, презрительно махнув рукой. — Я занавешу окна или открою подвал. Но жить вы будете в Доме Ночи.

— А как нам утолять голод?

— Аккуратно. А что не сможете, будете контролировать, по крайней мере, пока мир не изменится достаточно, чтобы пойти навстречу вашим потребностям.

— Я не понимаю! Зачем мы вам там нужны?

— Рефаим, ворон-пересмешник, которого вам так и не удалось убить, получил в дар человеческий облик на темное время суток и стал Супругом Стиви Рей. Ему позволено посещать занятия в Доме Ночи, как и Афродите и остальным красным недолеткам — недолеткам Стиви Рей.

— И мне предстоит ходить в школу вместе с ним? И с ней? Всем вместе?

Лампочка вновь разгорелась.

— Ты ненавидишь их, верно?

— Да.

— Прекрасно. Вот почему я хочу, чтобы ты был там — чтобы вы все там были.

— Потому что мы их ненавидим?

— Нет, потому что я уже предвкушаю, что может вызвать ваша ненависть под моим чутким руководством.

— И что же? — спросил Даллас.

— Хаос, — улыбнулась Неферет.

* * *

Они ушли вскоре после того, как Неферет закончила объяснять вампиру по имени Даллас, как ему можно и как нельзя творить хаос. Очевидно, его цель была сходной с задачей Аурокса — Неферет отдавала приказы, сдерживала его неистовство и требовала преданности. Он не должен убивать — пока что. И всегда, всегда предполагалось, что он начнет сеять разногласия, недовольство и ненависть.

Аурокс понимал. Аурокс подчинялся.

Когда Неферет приказала, чтобы он держал в узде сидящего в нем зверя, он подчинился и последовал за ней из гниющего «гнезда» в прохладные и чистые коридоры школы.

Старик-охранник лежал у входной двери в той же позе, в которой Аурокс оставил его.

— Он жив? — спросила Неферет.

Аурокс потрогал его:

— Да.

Неферет вздохнула.

— Надеюсь, это к лучшему, пусть и несколько неудобно. Вернись и передай Далласу, что я хочу, чтобы он стер этому старику память. Пускай вместо нее поселит воспоминание о ранении во время ограбления школы.

Она задумчиво пощекотала подбородок и окинула взглядом стоящие вдоль стен коридора стеклянные шкафы с памятными грамотами и кубками, библиотеку с ровными рядами книгами и изысканными настольными лампами.

— Хотя нет, у меня есть более забавная идея. Скажи Далласу, чтобы он внушил старику, что того ранили забравшиеся в школу вандалы. А на обратном пути разбей эти шкафы и уничтожь библиотеку. Возвращайся скорей. Я жду тебя на улице. И мне не нравится ждать долго.

— Да, Жрица, — Аурокс склонил голову.

— Как я уже говорила, такая архитектура бездарно потрачена на человеческих подростков…

Выходя из здания, Неферет хохотала.

Аурокс поспешно вернулся в подземную берлогу. Едва Даллас заметил его, как сразу встал, загородив собой стайку недолеток. Грязная рука красного вампира легла на металлический короб, вцементированный в стену. Аурокс почувствовал заключенную в нем силу, клубящуюся в ожидании приказа своего повелителя.

— Что тебе нужно? — спросил Даллас.

— Неферет послала меня передать вам новое распоряжение.

Даллас снял руку с короба.

— И что же ей нужно?

— Около входа в школу лежит бесчувственный охранник. Жрица не желает, чтобы он вспомнил о нашем визите. Он должен верить, что на него напали вандалы.

— Ладно, так и быть, — ответил Даллас, и прежде чем Аурокс отвернулся, спросил: — Эй, а что ты такое?

Вопрос удивил Аурокса, и ответ вырвался у него автоматически:

— Я служу Неферет.

— Да, но что ты такое? — спросила темноволосая недолетка, во все глаза рассматривающая его из-за спины Далласа. — Я видела тебя. Ты превращался во что-то с рогами и копытами. Ты что-то вроде демона?

— Нет. Я не демон. Я служу Неферет. — Аурокс отвернулся, оставив недолеток позади, но до него все равно доносился их шепот. Слова следовали за ним по коридору.

«Он урод, — шептали недолетки. — С ним что-то не так».

Столом из дерева и металла он разрушил шкафы с памятными знаками в чистом широком коридоре. Разбил замысловатые светильники в комнате, забитой книгами. Делая это, Аурокс питался страхом и гневом, переполнявшими его тело. Когда эти эмоции закончились, он уловил страх, который вызывали у старика красный вампир и его свита. Тот их них, кого ранил Аурокс, пил кровь старика, а остальные глазели на это зрелище и смеялись. Закончив с охранником, они стерли ему память.

Аурокс использовал остатки отвращения, которое испытывали к нему недолетки, чтобы добрать необходимую силу, пока эти эмоции тоже не исчерпались. Затем он извлек из глубины души единственные пока не использованные переживания. От них он не питался, а зачем-то сохранил и спрятал. И, охваченный одиночеством, печалью и виной Зои, он закончил свое грязное дело, а затем, превратившись обратно в юношу, тяжелой поступью вышел из здания, чтобы Неферет не пришлось ждать слишком долго.

Глава 13

Старк

Сон Старка начинался обычно. Он стоял на белом песке чудесного пляжа и смотрел на чистое голубое море. Солнце совсем не жгло. Старку казалось, что он еще не Помечен, и поцелуи солнца на его обнаженном лице и плечах приносят только удовольствие. Он пускал стрелы в большую круглую мишень, которая словно по волшебству поглощала их и переносила на песок рядом с лучником, чтобы тот мог стрелять без остановки.

Старк подумал, что сон мог бы стать по-настоящему замечательным, если бы на пляже появилась Зои в бикини. Или пляж оказался бы европейским, и Зои появилась топлесс. Это было бы еще круче.

Но затем, как это бывает во снах, все изменилось, и Зои оказалась рядом, но не на пляже. Она лежала в его объятиях, теплая и мягкая, и от нее очень приятно пахло.

— Эй, — сказала она, улыбаясь. — Ты проснулся, а солнце еще даже не село.

— Ага! — Он широко улыбнулся. — Хочешь, покажу, как я выспался? — Он поцеловал ее, ощутив на губах ее сладкий вкус. Их тела превосходно подходили друг другу. Зои слегка застонала, как делала всегда, когда ей было очень приятно.

Но как только сон начал по-настоящему его захватывать, Зои отстранилась. Старк вопросительно посмотрел на нее, думая, о продолжении. Но вдруг заметил на ее лице леденящий душу ужас.

— Останови их! — закричала она. — Старк! Хранитель! Помоги мне!

Она тянулась к нему, а темные, похожие на змей, щупальца тащили ее прочь.

Старк вскочил, в его руке появился меч Хранителя. Он бросился к Зои, перепрыгнул через ее распростертое тело, и приземлился прямо в гущу щупалец Тьмы.

Размахнувшись мечом, он рубил их снова и снова, но на месте разрубленного щупальца вырастало два новых, и оба, как пиявки, присасывались к телу Зои.

— Старк! О, Богиня! Помоги мне!

— Я пытаюсь, Зои! Я делаю все, что могу!

Но с Тьмой он справиться не мог. Нити Тьмы, обвившие Зои, словно заключили ее в кокон гигантского паука, откуда она продолжала кричать и звать на помощь.

Старк бился как лев, но напрасно, и когда Тьма утащила у него Зои, он увидел Неферет, словно кукловод управлявшую черными липкими нитями. Она стояла вне досягаемости его меча и хохотала, затягивая на теле Зои нити Тьмы, пока те не задушили его любимую, его королеву, не убили ее и не поглотили.

Во сне Старк принялся оплакивать Зои, чувствуя себя одиноким и потерянным. В голове он услышал громкий и четкий голос: «Это случится, если Зои Редберд публично не отречется от Неферет. Она должна противостоять Тси Сгили и перестать изображать примирение с ней».

Старк, еще потрясенный и сломленный от потери своей королевы, слышал только слова, но не голос. Он не думал, от кого исходит это предупреждение — только внимал ему.

Он сделал глубокий вдох и проснулся. Зои, теплая и желанная, лежала в безопасности в его объятиях. Она улыбнулась и сказала:

— Эй, ты проснулся, а солнце еще даже не село.

По телу Старка пробежал зловещий холодок. Это был больше чем сон, и он это понимал. А это означало, что предупреждение — не просто слова, а пророчество. Старк крепко обнял Зои, тесно прижав ее к себе.

— Скажи, что ты в порядке. Скажи, что чувствуешь себя хорошо.

— Скажу, если ты прекратишь душить меня, — хмыкнула она.

Он ослабил хватку и одной рукой провел по ее спине, одновременно смотря ей за плечо, боясь увидеть там щупальца Тьмы, липкие нити из сна.

— Эй, Старк, прекрати! — Зои схватила его за руку и посмотрела ему в глаза: — Что, черт возьми, происходит?

— Очень плохой сон. Апокалиптических масштабов. А потом я проснулся, и ты произнесла в точности те же слова, что и во сне, как раз перед тем, когда Тьма поглотила тебя.

— Брр, поглотившая меня Тьма — это отвратительно. Как это произошло?

— Тебе лучше не знать, — отказался говорить Старк.

— Вообще-то мне как раз и стоит. Это мог быть пророческий сон, а если это так, то мне нужно знать, чего следует избегать.

— Мне тоже так показалось. И хотя я стараюсь об этом не думать, ты права. — Он откинулся назад и провел рукой по волосам, пытаясь стряхнуть с себя предчувствие дурного. — Сон, вероятнее всего, пророческий, и тебе действительно не повредит его узнать. Тьма опутала тебя как Шелоб Фродо, только хуже.

Старк увидел, как побледнела Зои.

— Так как я дико боюсь пауков, не могу даже предположить, что существует что-то хуже!

— А теперь представь себе, что паучиха — это Неферет, а паутина — Тьма.

— Да, ты прав. Это точно хуже. — Она отважно попыталась ему улыбнуться. — Но ты же меня спас?

Старк ничего не ответил. Он просто не смог.

— Эй, большой и сильный Хранитель! Ты. Спас. Меня. Да?

— Нет, — признался он. — Я пытался, но Неферет и Тьма были сильнее.

— Вот черт! — расстроилась Зои. — Ненавижу, когда такое происходит! — Она покачала головой и решительно добавила: — Но это же случилось не по правде. Пока это только сон.

— Чертовски много событий, про которые я раньше думал, что они могут произойти только во сне, обернулись реальностью, — мрачно возразил Старк. — И было кое-что еще. Кто-то сказал мне, что мой сон сбудется, если ты не станешь противостоять Неферет.

Зои нахмурилась:

— Но я же противостою Неферет! Каждую чертову минуту! А что ты имеешь в виду, когда говоришь «кто-то»? Это была Никс? С тобой говорила Богиня?

Старк попыталась вспомнить голос из сна, и, хотя ужасные воспоминания еще были свежими, отдельные детали уже уходили в подсознание.

— Я не помню, но не думаю, что это был голос Никс, по крайней мере, он был не таким, каким я его знаю.

— Если бы с тобой говорила Богиня, то ты бы об этом знал. Вдобавок, как я уже сказала, я противостою Неферет, поэтому совершенно не понимаю, о чем толковал этот голос из твоего сна.

— Как бы деликатнее выразиться, совсем недавно вы вроде как заключили перемирие… — медленно произнес Старк.

— Все зависит от твоего понимания слова «перемирие». Если ты подразумеваешь что-то типа «Я-не-могу-выгнать-Неферет-из-Дома-Ночи-потому-что-Высший-Совет-простил-ее», то да, мы заключили перемирие.

— Эй! — Старк коснулся ее щеки. — Я не хотел тебя злить. Просто этот сон озадачил меня.

Зои нырнула в его объятия, и Старк почувствовал, как ее напряженное тело расслабляется.

— Ты не разозлил меня, а просто удивил. Ну, то есть, я-то думала, что мы с тобой одинаково представляем себе ситуацию с Неферет.

— Так и есть, — крепко обнял ее Старк. — Мы знаем, что Неферет злая и сумасшедшая, и что все, кто на стороне Никс, должны внимательно следить за тем, что она выкинет дальше.

Зои вздрогнула и уткнулась лицом в его плечо.

— Хочется вернуться на Скай.

— Хочется отвезти тебя обратно на Скай. — Старк заколебался, стоит ли об этом говорить, но что-то не позволило ему промолчать. — Во сне, Зет. Тьма поглотила тебя, и я не смог тебя спасти. Думаю, это было предупреждение. И из него я понял главное: нужно продолжать вести войну с Неферет.

— Хорошо, — ответила Зои, откидывая голову назад, чтобы внимательнее всмотреться в него. — У тебя усталый вид, и ты рано проснулся.

Он соблазнительно улыбнулся:

— Я проснулся рано, чтобы мы с тобой могли провести побольше времени вместе, прежде чем придется грузиться в микроавтобус. Возможно, я и выгляжу усталым, но на самом деле я не настолько утомлен!

Старк запустил руку под мешковатую футболку Зои и легонько пощекотал ее ребра. Зои захихикала. Он губами снял счастливый смех с ее губ, приникнув к девушке долгим страстным поцелуем. А затем его рука перестала щекотать ее, и беспокойство, вызванное сном, исчезло, пока он любил ее… Почти исчезло…

Зои

— Вот черт, — пробормотала я, когда Дарий вырулил на ведущую к стоянке подъездную дорожку, огибавшую задний двор Дома Ночи. Мы только что въехали в кампус, и я увидела, что нас встречают Неферет, Дракон и пять Сынов Эреба — само воплощение вампирского гостеприимства.

— Притормози, — сказала я Дарию. — Нужно к этому подготовиться.

— Да уж, легче сдохнуть, — согласилась Крамиша.

— Ух ты, вы не поверите, сколько там цветов! — Шайлин с открытым ртом уставилась на группу преподавателей. — Фу-уу, и леди Глаз Дохлой Рыбы там, большая такая!

— Леди Глаз Дохлой Рыбы — одобряю! — заявила Афродита. — Ей подходит!

— Не забудьте, что леди Глаз Дохлой Рыбы отлично умеет читать мысли, — напомнила я всем, хотя в основном обращалась к Шайлин.

— Мы решили, что Неферет лучше не знать о даре Шайлин, — добавила Стиви Рей, подходя к нам из задней части автобуса, где она сидела вместе с Рефаимом. — Зет, не хочешь призвать Дух и попросить его защитить мысли Шайлин? По крайней мере, пока мы не проберемся мимо Неферет?

— Верно, — сказала я. — Хорошая мысль. — Набрав в грудь побольше воздуха, я прошептала: — Дух, приди! — И почувствовала, как воздух вокруг всколыхнулся. — Защити Шайлин! Сохрани ее мысли в тайне!

— Ух ты! — Шайлин захихикала, когда ее захлестнула стихия. — Так прикольно, и ты такая суперфиолетовая, когда так делаешь!

— Наверное, спасибо, — сказала я.

Эта новенькая была откровенно странной, но довольно милой. Я оглянулась, высматривая Близняшек и Дэмьена.

— Вы тоже держите стихии рядом!

— Думаю, когда рядом оказывается Неферет, нам всем следует сосредоточиваться на теории, — заметил Дэмьен.

Мы уставились на него.

— Теории? — спросила Шони.

— Вроде домашек или как? — добавила Эрин.

— Или ты о модном дефиле, типа подиуме школы? — озадачилась Шони.

— Мы запутались, — заключила Эрин.

Дэмьен театрально вздохнул:

— Типа — на повышении своего интеллектуального уровня! Например, рядом с Неферет, стоит поработать с разными новыми словами для пополнения своего лексикона. — Он повернул длинный нос в сторону Близняшек: — Вам двоим рекомендуется начать со слова «еретик»!

— Я вроде как не в курсе, что это значит, Близняшка. А ты? — спросила Эрин.

— Без понятия, — отозвалась Шони.

— Тихо, ежики в тумане! Малыш Дэмьен прав. Радом с Неферет всем нужно концентрироваться и изо всех сил думать о чем-то второстепенном, а не о наших делах. Например, о дурацких уроках. — Афродита глянула на Рефаима. — Неферет умеет читать твои мысли?

Рефаим удивился вопросу, но почти не усомнился, прежде чем ответить:

— Нет.

— Ты уверен? — спросила я.

— Да, — подтвердил бывший пересмешник.

— Как так? — поинтересовалась Афродита.

— Ему необязательно объяснять это тебе, — вмешалась Стиви Рей.

— Вообще-то обязательно, — возразил Старк, прежде чем я смогла сказать хоть слово. — Стиви Рей, хватит уже хлопотать над Рефаимом как наседка. Раньше он был на стороне Неферет и может владеть информацией, которую нам следует знать и использовать.

— Я никогда не был на стороне Неферет, — жестко ответил Рефаим. переводя суровый взгляд на Старка. — Я был на стороне Калоны, как и ты.

Старк потерял дар речи, а я воспользовалась моментом, чтобы встать между ними и заявить:

— На фиг подробности! Речь о том, что ты был на стороне врага, и сейчас это может нам помочь!

Рефаим посмотрел на меня, и его взгляд смягчился, хотя лицо оставалось суровым.

— Я знаю, что Неферет не может читать мои мысли, потому что она не узнала о нас со Стиви Рей. — Он взял Стиви Рей за руку. — Я пытался не думать о тебе, находясь рядом с ней, но не мог сдержаться. Я думал о тебе. Часто.

Стиви Рей улыбнулась и привстала на цыпочки, чтобы поцеловать своего птицепарня.

— Брр, ужас! — сказала Афродита и передернула плечом. — Значит, если коротко, пока меня не стошнило, совершенно точно, что Неферет не может читать мои мысли, мысли Зои и мысли это псевдо-крылатого обаяшки. Все остальные должны следить за собой.

— Сзади еще один школьный автобус, — сказал Дарий, глядя в зеркало заднего вида. — У него на боку тоже написано «Дом Ночи».

Джонни Би крикнул откуда-то с задних рядов:

— И он обычного размера. Почему нам не могут дать нормальный автобус?

— Ты не нормальный, — заметила Крамиша.

— А твоя мама…

— Ладно, давайте собираться в школу! — оборвала его я.

— То есть, рассредоточиться и приготовиться к бою! — пошутил Старк.

— Припаркуйся, — велела я Дарию.

Он припарковался, а затем вышел из автобуса вместе со Старком и Рефаимом, за которыми последовали и остальные. Я решила, что могу встретиться лицом к лицу с происходящим, и поэтому в сопровождении Стиви Рей и Старка направилась прямо к Неферет, небрежно кивнула ей, отвесив более уважительный поклон Дракону и Воинам. А затем высокомерно произнесла:

— Счастливо встретиться!

— О, Зои, Стиви Рей, я рада, что вы приехали одновременно со вторым автобусом. Это позволит сэкономить время на объяснение, — загадочно заявила Неферет.

Прежде чем я успела сказать «э?» или что-то типа того, второй автобус припарковался рядом с нашим, и его двери открылись.

Мой Камень Провидца сразу же начал нагреваться.

Первым вышел Аурокс. Следом спустился Даллас. Я услышала, как Стиви Рей потрясенно втянула в себя воздух. Примерно тогда же у меня отвисла челюсть, потому что за Далласом из автобуса вышли все красные недолетки — злые красные недолетки — включая ужасную Николь и побитого, но такого же жирного Куртиса.

Красные недолетки и Аурокс выстроились напротив нас. Все было жутко тихо, пока Стиви Рей неестественно бодрым голосом не произнесла:

— Даллас, умереть не встать, какого черта ты тут делаешь?

Даллас выпятил губу:

— Я с тобой не разговариваю! — Затем перевел взгляд на Неферет, медленно и четко прижал правый кулак к сердцу, низко поклонился и сказал: — Счастливо встретиться, моя Верховная жрица!

Красные недолетки за его спиной повторили приветствие как оловянные солдатики.

Неферет благосклонно улыбнулась. Ее голос был сердечен и обманчиво добр:

— Какое милое приветствие! Благодарю, Даллас. — Взгляд изумрудно-зеленых глаз пропутешествовал от группы новичков к Стиви Рей, и Неферет произнесла более жестким голосом: — Я отвечу на твой вопрос, Стиви Рей. Они здесь делают то же, что и вы — посещают занятия. О, подожди! Между ними и вами все же есть разница. Даллас и его красные недолетки будут жить здесь, и их Верховной жрицей буду я!

— Это — он? — Даллас уставился на Рефаима,стоящего рядом со Стиви Рей.

Я реально почувствовала исходящий от него гнев.

— Давайте я вас познакомлю. Даллас, это Рефаим. О, ведь вы уже встречались, не так ли?

Неферет словно представляла друг другу участников слета выпускников. Клянусь, это выглядело так крышесносно, что я едва сдержалась, чтобы не попросить Старка ущипнуть меня, дабы удостовериться, что не сплю.

Затем я посмотрел на Далласа, и поняла, что это точно не сон.

Глаза гения электричества светились красным. Он выглядел жестоким и очень, очень опасным. Я вспомнила, как однажды сочла его милым и симпатичным. Наверное, тот милый и симпатичный парень умер, Превратившись в этого красного вампира с напоминавшими провода и электрические разряды татуировками.

Справа от меня Старк настороженно придвинулся поближе.

Стоящий рядом с Далласом Аурокс, на которого я пыталась не смотреть, тоже взволнованно двинулся ко мне.

— Да, верно. Мы встречались, — подтвердил Даллас.

— Так и есть, — таким же жестким непреклонным тоном отозвался Рефаим, что напомнило мне: его не стоит недооценивать лишь потому, что он так мило улыбается Стиви Рей.

— Пока вы все вместе, я вам кое-что объясню, — объявила Неферет, и все наши взоры обратились на нее.

Она выглядела до чертиков нормальной и ослепительно царственной! А говорила так убедительно, что на минуту я почувствовала печаль оттого, что больше ей не быть такой, как было предназначено.

— Между вами недавно были проблемы. Теперь они закрыты. Я не потерплю здесь никакого соперничества, будь это недолетка или вампир, красный или синий.

— Проблемы? — недоуменно переспросила Стиви Рей. — Они пытались убить нас с Зои!

— А Зои убила некоторых из нас! — крикнул Даллас, и я различила над головой жужжание тока в высоковольтных линиях, снабжавших школу электричеством.

— Но я вовсе этого не хотела! Николь, Куртис и их шайка напали на меня, и…

— Довольно! — В приказе Неферет была пугающая сила, которая запульсировала вокруг нас, заставив померкнуть даже серебристую луну. — Я сказала, с прошлым покончено! Стиви Рей и Зои, если вы не сможете держать себя в руках, вы будете исключены из школы. Даллас, к тебе это тоже относится. Аурокс и Сыны Эреба будут патрулировать коридоры и классы. Если они заметят какое-то насилие, то быстро положат ему конец. Незамедлительно. Я ясно выражаюсь? — Все хранили молчание. Неферет холодно улыбнулась. — Хорошо. А теперь отправляйтесь в классы.

Она развернулась и своей странной скользящей походкой направилась в сторону главного здания, на свой урок.

— Вокруг нее Тьма, — тихо сказал Старк, но его услышала не только я.

— Она будто обернута Тьмой, — добавил Рефаим.

— С макушки до пяток, — согласилась Стиви Рей. Она посмотрела на Дракона и остальных Воинов. — Разве вы не видите? Она вся в липкой черной паутине. — Она показала пальцем на Далласа и злых красных недолеток: — Готова спорить, они-то прекрасно все видят!

— Не знаю, о чем ты, черт возьми, говоришь! — рявкнул Даллас.

— Ты по-прежнему играешь в туннелях в кукольные чаепития? — язвительно спросила Николь.

Даллас и его недолетки расхохотались.

— Даллас, Неферет желает, чтобы ты явился в медиатеку. Там проблемы с компьютерами, и нужна твоя помощь, чтобы все исправить, — сказал Дракон, выходя вперед и оказываясь между двумя группами. Сыны Эреба последовали за ним, как и Аурокс. — Шайлин, вот твое расписание уроков. Сегодня Стиви Рей устроит тебе экскурсию. — Он вручил новенькой листок бумаги. — Старк, Дарий, — продолжил Дракон, — отправляйтесь в конюшни и готовьтесь к своим занятиям. Остальные должны следовать указаниям Верховной жрицы. Скоро начнется первый урок.

— Выполнять желания Верховной жрицы мне всегда в радость, — ответил Даллас и с презрительной усмешкой проскользнул мимо Рефаима.

Я смотрела, как тот держится. Он, кажется, и не злился вовсе. Стоя совсем рядом со Стиви Рей, сильный и неколебимый, Рефаим оберегал ее одним своим решительным присутствием.

— Давайте пойдем в школу и не будем обращать внимания на этих идиотов, — предложила я, беря Старка за руку.

— Им нужно не это, — заметил Рефаим, пока мы медленно шли к главному зданию. — Они здесь, чтобы создавать проблемы.

— Ворошить дерьмо, — буркнула Стиви Рей, и они с Рефаимом отчего-то заулыбались.

Рефаим был настолько неотличим от обычного человеческого парня, улыбающегося своей подружке, что мне пришлось напомнить себе, что он не совсем такой, каким кажется. Я видела пересмешников в бою и знала, какие они жестокие и опасные. Я гадала: если дело дойдет до драки с Далласом, пробудит ли это в Рефаиме Тьму, но тут увидела, что выражение его лица изменилось. Секунду назад он улыбался Стиви Рей, и вдруг его лицо превратилось в маску, будто он услышал что-то недоступное любому другому уху. Потом я моргнула, и Рефаим снова стал нормальным.

— Эй, а на шестом уроке я правда буду кататься на лошадях? — спросила Шайлин, читая на ходу расписание.

— Если у тебя в расписании указано «Верховая езда», то да, — подтвердила Стиви Рей. — Увидимся на обеде. — Она снова улыбнулась Рефаиму, помахала остальным и подошла к Шайлин. — Дай-ка я посмотрю! — Она прочитала расписание новенькой. — Отлично, первым уроком у тебя «Чары и Ритуалы». Тебе понравится. Я слышала, новый препод клевый.

— Эй, что с тобой? — спросил меня Старк.

— Не знаю, — тихо сказала я. — В общем-то, ничего, если не считать, что я иду на Вампирскую социологию к Неферет. Поговорим о стрессе?

— Все будет хорошо. Она ведь только притворяется и профессором и Верховной жрицей, — успокоил меня Старк.

— Да, что означает, что она лишь попытается унизить меня, а не оторвет мне голову своими когтищами, — пробормотала я.

— Если попытается, постарайся подольше бегать и сильнее бояться, чтобы я смог вовремя явиться и спасти тебя, — соблазнительно улыбнулся он, и я поняла, что мой Хранитель (безуспешно) пытается развеселить меня.

— Буду иметь в виду. Увидимся на обеде!

Он поцеловал меня, а затем, после еще одного обеспокоенного взгляда, направился в конюшни с Дарием.

Все разбежались, и в класс пошли только я, Дэмьен и Рефаим.

— Ты как? — спросила я у Рефаима.

— Нормально, — отозвался он.

Я ему не поверила, и думаю, что он заметил мои осторожные взгляды, потому что остановился, вздохнул и произнес, чем неслабо меня удивил:

— Эй, Дэмьен, мне нужно поговорить с Зои. Встретимся в классе?

Дэмьен явно сгорал от любопытства, но был слишком воспитан, чтобы возражать.

— Конечно, никаких проблем. Только не опаздывай! Здешние преподы терпеть этого не могут.

— Я прослежу, чтобы он пришел вовремя, — заверила я Дэмьена, и притормозила, чтобы остаться с Рефаимом на улице, пока все остальные заходят внутрь. — Что случилось?

— Мой отец здесь. Я чувствую его присутствие.

— Калона? Где? — Я знала, что мои глаза округлились и беспокойно рыщут по сторонам, словно Бессмертный мог в любой момент выпрыгнуть из тени.

— Не знаю, где именно, но хочу, чтобы ты знала: я не вступал с ним в контакт, не видел его и не говорил с ним с тех самых пор, как он меня освободил. — Рефаим покачал головой. — Я… Я не хочу, чтобы ты и все остальные думали, что я что-то скрываю.

— Хорошо. То есть, по крайней мере, это прогресс. Не знаешь, что ему могло понадобиться?

— Нет!

— Ладно, ладно. Я ни в чем тебя не обвиняю. Ты сам начал, помнишь?

— Да, но я… — Лицо Рефаима снова застыло.

Затем он посмотрел на меня, и печаль в его глазах была столь глубока, что у меня заныло в животе.

— Он зовет меня.

Глава 14

Зои

— Зовет тебя? Что ты имеешь в виду? Я ничего не слышу. — Я продолжала озираться по сторонам, будто ожидая, что из кустов на меня прыгнет страшилище из детских сказок.

— Нет, — покачал головой Рефаим. — Ты его не услышишь. Его не в буквальном смысле слышно. Отец может призывать меня через нашу бессмертную кровь. Не думал, что он на это еще способен после того, как Никс меня изменила. — Рефаим с несчастным видом посмотрел вдаль. — Но я не совсем человек. Я все еще смесь зверя, человека и бессмертного. И во мне продолжает течь его кровь.

— Эй, это нормально. Ты стараешься изо всех сил. Я вижу, как ты смотришь на Стиви Рей, и знаю, что ты ее любишь. Сама Никс простила тебя.

Рефаим кивнул и провел рукой по лицу, отчего мне бросилось в глаза, что он вспотел. Сильно.

Очевидно, он заметил, что я это увидела, и сказал:

— Сложно не отвечать на его зов. Прежде я никогда ему не сопротивлялся.

— Слушай, оставайся здесь. Я схожу за Старком, Дарием и Стиви Рей. А затем ты пойдешь на зов Калоны. Мы пойдем с тобой и покажем ему, что ты действительно стал одним из нас, и что он обязан оставить тебя в покое.

— Нет! Я не хочу, чтобы все узнали о его появлении. Особенно Стиви Рей. Она считает, что я должен окончательно отвернуться от него, но это так тяжело! — Рефаим молитвенно сложил руки, словно умоляя меня понять. — Калона все равно остается моим отцом!

Пусть я и не хотела, но начала понимать его:

— Моя мама тоже запуталась. Предпочла мне мужчину, но где-то глубоко внутри я продолжала любить ее и хотела, чтобы она тоже любила меня. По-настоящему любила. И самое ужасное в ее смерти — у нее больше не осталось шанса вновь стать моей мамой.

— Тогда ты понимаешь, — сказал он.

— Да, в какой-то мере, но одновременно я согласна со Стиви Рей. Видишь ли, Рефаим, ты чувствуешь себя как любой ребенок, чей родитель сошел с истинного пути, но проблема в том, что твой папа не какой-то мужик по соседству. Он — опасный бессмертный, и находится на вражеской стороне в войне Добра и Зла.

Рефаим закрыл глаза, словно мои слова причинили ему боль, но кивнул, и когда вновь распахнул веки и встретился со мной взглядом, я почувствовала, что он принял решение.

— Ты права. Я должен предстать перед ним и дать понять, что наши пути окончательно и навсегда разошлись. Пойдем со мной, прошу, Зои.

— Ладно. Я только схожу за Старком, и…

— Только мы вдвоем. Знаю, это глупо, но я не хочу унижать отца. А мои слова, да еще и в присутствии Старка, сильно оскорбят его.

— Рефаим, я не могу пойти с тобой без Старка. Или ты забыл, что твой отец пытался меня убить?

— Неферет держала его тело в плену и заставила последовать за тобой в Потусторонний мир. Он этого не хотел. Он никогда не хотел причинять тебе вреда, Зои, и всегда говорил мне, что не станет убивать тебя или любую другую Верховную жрицу Богини.

— Да пойми же ты, — я покачала головой, — Калона без раздумий убьет любого, кто станет на его пути к желаемому.

— Ты близко общалась с ним лишь когда он вырвался из-под земли. Ты можешь честно сказать, что никогда не видела в нем частички прежнего Воина Никс?

Я заколебалась, не желая вспоминать, как по-дурацки вела себя перед смертью Хита. Я вздернула голову:

— Калона убил Хита, потому что я была настолько глупа, что обидела своего Воина в непосредственной близости от твоего отца!

— Хит не был Верховной жрицей на службе Никс. И ты мне не ответила. Скажи честно. Ты замечала в нем прежнюю сущность?

В миллионный раз я пожалела, что не умею врать, и вздохнула:

— Ладно, ладно. Думаю, я видела, каким он был. Видела Воина Никс, — честно призналась я, но затем добавила: — Но я ошибалась.

— Не думаю, по крайней мере, не во всем. Я считаю, что Воин Никс еще живет в отце. В конце концов, он позволил мне выбрать собственный путь.

— Но он не позволяет тебе окончательно освободиться от его влияния! Он здесь и зовет тебя.

— А что, если он зовет меня, потому что скучает? — воскликнул Рефаим и вновь провел рукой по лицу, утирая выступивший пот. Более сдержанно он продолжил: — Прошу тебя, Зои. Клянусь, что не позволю отцу причинить тебе боль, как и не дам ему обидеть Стиви Рей. Прошу, пойдем со мной и будь свидетелем тому, что я порвал с ним, чтобы больше никто в Доме Ночи не подвергал сомнению мою верность. — А потом Рефаим сказал то, что окончательно сделало меня Королевой Страны Дураков: — Он еще не видел меня в человеческом обличье. Возможно, когда он своими глазами узрит прощение Никс, в нем проснется Воин. Неужели Никс была бы против, чтобы ты дала ее Воину последний шанс?

Я посмотрела на него и поняла, что в нем нашла Стиви Рей: в принципе, Рефаим обычный симпатичный парень, который хочет, чтобы отец его любил.

— Вот черт! — сказала я. — Ладно. Я пойду с тобой, но за пределы кампуса мы выходить не будем. И тебе следует знать, что если я испугаюсь, расстроюсь, заволнуюсь или что-то типа того, Старк это почувствует и примчится сюда с луком наперевес, а его лук никогда не промахивается. И я обещаю, что он выстрелит, поскольку с этим я ничего не смогу поделать.

Рефаим взял меня за руку и почти потащил к восточной стене кампуса.

— Я не подвергну тебя опасности. Ты ничего подобного не почувствуешь.

Я собиралась сказать что-то о летающих свиньях, но промолчала и пустилась трусцой, чтобы держаться рядом с ним.

Конечно, я знала, куда мы идем. Как пить дать.

— Дурацкое дерево у дурацкой стены, — выдохнула я. — Не нравится мне это, совсем не нравится!

— Туда легко проникнуть, и там редко кто ходит, — отозвался Рефаим. — Вот почему он явился именно туда.

— От этого не легче, — пожаловалась я.

Мы пронеслись по газону.

Я оглянулась через плечо на огни конюшен, протянувшихся в этой части кампуса, и подумала, что пора бы отречься от престола Страны Дураков и послать мысленный сигнал бедствия Старку, но Рефаим внезапно притормозил и остановился.

Я перенесла внимание на него и увидела рядом с расколотым деревом Калону. Тот стоял спиной к нам. Позже у меня было время поразмыслить, почему он не смотрел в ту сторону, откуда ждал Рефаима, но в тот момент, как я и предполагала, его присутствие затмило у меня все мысли.

Он был высок, силен и, как обычно, до пояса обнажен. Его огромные черные, словно вытканные богом из ночного неба крылья были сложены за спиной.

Я и забыла, насколько он красив, могущественен и величав. Сжав зубы, я мысленно встряхнулась. Насколько он опасен, я не забыла.

— Отец, я пришел, — сказал Рефаим таким тихим и детским голосом, что я изо всех сил стиснула его руку.

Калона обернулся. Его янтарные глаза округлились. На секунду кровь отхлынула от его лица, а на смену удивлению пришло истинное потрясение.

— Рефаим? Это правда ты, сын мой?

Я почувствовала дрожь, пробежавшую по телу Рефаима, и снова стиснула его ладонь.

— Да, отец. — Его голос окреп. — Это я, Рефаим, твой сын.

Я знала, что Бессмертный творил ужасные вещи. Он вступил в союз с Тьмой, убивал, лгал и предавал. Но думаю, что на всю жизнь запомню выражение лица Калоны в миг, когда он увидел Рефаима-человека.

На мгновение Калона улыбнулся, и на его лице отразилась такая радость, что я отпустила руку Рефаима. Я стояла, разинув рот, и глазела на чудо счастья на лице его отца, понимая, что вижу в его взгляде ту же любовь, что и в те минуты, когда он смотрел на Никс в Потустороннем мире.

— Никс простила меня, — сказал Рефаим.

Эти три слова разрушили магию радости Калоны.

— Значит, она даровала тебе человеческий облик? — бесцветным голосом спросил Бессмертный.

Я чувствовала нерешительность Рефаима, и знала, что сейчас он совершит ту же ошибку, какую я сама совершала слишком часто: расскажет всю правду, когда должен держать язык за зубами. И поэтому выпалила полуправдивый краткий ответ:

— Да, теперь он стал человеком и живет с нами.

Взгляд янтарных глаз Калоны упал на меня.

— Хорошо выглядишь, Зои… Я думал, мой сын — Супруг Красной. Она делится им с тобой?

— Фууу, нет! У нас не такая школа. Я с ним просто дружу, и все, — пояснила я, стараясь забыть о том, как тронут был Калона, впервые увидев Рефаима-человека.

«Вот сейчас он показывает свое истинное лицо», — напомнила я себе.

— А ты не веди себя так несносно. Ведь именно ты позвал Рефаима, а не наоборот!

— Да, но я звал сына, а не Верховную жрицу-недолетку!

— Я сам попросил ее пойти к тебе со мной, — вклинился Рефаим.

— Ты попросил об этом Зои, а не Красную? Она уже от тебя устала?

— Нет, и ее зовут не Красная, а Стиви Рей. Я ее Супруг и таковым и останусь.

Мне понравилось, что преклонение перед отцом исчезло из голоса Рефаима.

— Поэтому я и откликнулся на твой зов, что хотел сказать тебе то же самое, что сказал Нисроку. Я иду по пути Богини вместе со Стиви Рей. Это единственное, чего я хочу, и всегда буду хотеть.

— «Всегда» — это очень долго, — заметил Калона.

— Знаю. Значительную часть его я потратил, поступая согласно твоим желаниям!

— Все это время ты был моим сыном!

— Нет, отец. Не совсем. Я начинаю понимать, что между Тьмой и Светом существует только одно подлинное отличие, и оно заключается в способности любить. Когда я подчинялся твоей воле, между нами были долг, страх и принуждение, но очень мало любви.

Я ожидала, что Калона взорвется, но плечи его поникли, и он отвернулся, словно не в силах смотреть в глаза Рефаиму.

— Возможно, вследствие обстоятельств из меня получился не слишком хороший отец, — медленно произнес он. — Ты стал плодом ярости, отчаяния и похоти. И, думаю, на этом и основывались наши отношения.

Я чувствовала в Рефаиме надежду. Он будто телеграфировал ее всем телом.

— Но вовсе не обязательно оставлять в основе наших отношений эти чувства, — медленно ответил он.

Слегка удивившись, я поняла, что их голоса невероятно схожи. Я покосилась на Рефаима, обратив внимание на форму его глаз, рта, подбородка. Увидев ясное фамильное сходство, я задумалась о том, как же прежде не замечала этого! Неудивительно, что Рефаим выглядит так шикарно: он очень похож на отца!

— Ты хочешь, чтобы между нами все началось заново, как и твоя жизнь, — сказал Калона.

Это прозвучало как утверждение, а не как вопрос, но Рефаим все равно ему ответил.

— Да, отец!

Калона посмотрел на меня.

— А что твои новые друзья? Не верю, что они примут то, что мы с тобой не враждуем.

— Я не могу говорить от лица всех его новых друзей, но лично мне все равно, какие у него с тобой отношения, пока ты не трогаешь никого из нас, — сказала я. — Неферет — вот кого тебе нужно бояться. Если у вас с ней и впрямь непростые отношения, то могу смело пообещать, что ей вряд ли понравится то, что вы с Рефаимом больше не враги.

— Неферет не управляет мной! — от властного голоса Калоны у меня мурашки побежали по телу, и я задрожала от его знакомого ледяного прикосновения.

— Да какая разница, — с деланным равнодушием заявила я. — Я и не говорю об управлении. Я говорю о том, что ты с ней на одной стороне, а она полным ходом погружается во Тьму. Она не позволит кому-то с твоими способностями быть над игрой.

— Неферет лишилась возможности заключить союз со мной, когда взяла в плен мое тело и воспользовалась моим духом. Ты должна знать, Зои Редберд, что у Неферет новый Супруг.

Я закатила глаза:

— Аурокс ей не Супруг. Он всего лишь один из ее прихлебателей.

— Я и не говорил об этом создании. Я говорил о Белом быке.

Я уставилась на Калону.

— Ты шутишь?

— Нет, — ответил за него Рефаим.

— А почему ты говоришь об этом мне? Мы не друзья и не союзники, — заявила я.

— Но могли бы ими стать. У нас общий враг, — заметил Калона.

— Я так не думаю. Ты зол на Неферет — по крайней мере, в эту конкретную секунду. Я сражаюсь против Тьмы в целом. А ты обычно на ее стороне.

— Он спрашивал о новой жизни, — вмешался Рефаим.

Я посмотрела на симпатичного, горящего надеждой наивного паренька, стоящего рядом со мной.

— Рефаим, Калона не может вот так сразу стать хорошим. — Я думала лишь о том, что Стиви Рей убьет меня, если я верну ей Рефаима с отношением к отцу, которое нельзя выразить иначе как «все расчудесно и распрекрасно». — Мы не можем воспринимать людей такими, какими хотели бы их видеть просто из нашего желания сохранить семью.

— Я и не собираюсь быть хорошим, — сказал Калона. — Как и не жажду непременно быть плохим. Я просто хочу низвергнуть Тси Сгили. Она ранила меня, и я собираюсь совершить отмщение.

— Ладно, и что ты конкретно имеешь в виду? — спросила я.

— Что у нас общий враг. Я помогу тебе изгнать из Дома Ночи Тси Сгили, прикидывающуюся Верховной жрицей Никс, и ее создание, Аурокса.

— Отец, ты собираешься выступить перед Высшим Советом и рассказать им, что тебе известно о Неферет?

— И что это даст? — резко спросил Калона. — У меня нет доказательств, подтверждающих мои слова. Я могу обвинить Тси Сгили в том, что ее Супругом стал Белый бык. Она будет это отрицать. Полагаю, она представила свое создание как божественный дар?

— Так и есть, — кивнула я. — Аурокс вроде как дар Никс.

— Дай-ка угадаю: Богиня не явилась и не разоблачила творение Неферет?

— Ты же знаешь, что этого не произошло.

— Ну конечно. — Калона с явным отвращением покачал головой. — И потому что Богиня безмолвствует, доказательств нет. Мое слово против слова Неферет, а Совет знает, что она изгнала меня. Они сочтут, что я лгу из мести.

— А это не так? — спросила я. — Точнее, разве ты сам не сказал, что хочешь отомстить?

— Я не хочу, чтобы Совет сделал ей выговор и отправил якобы служить Богине в одиночестве. Я хочу ее уничтожить!

Прозвучавшая в голосе Калоны холодная ненависть опять вызвала в моем теле дрожь, но логика Калоны была неоспорима.

Я не хочу убивать Неферет. Черт, да я вообще никого не хочу убивать! Но в глубине души мне было ясно, что пока она не уничтожена, Неферет так и будет причинять всем нам невообразимую боль и страдания.

— Ладно, слушай. Ты должен произнести это вслух. Ты говоришь об убийстве Неферет?

— Я не могу убить ее, она обрела бессмертие. — Он пристально посмотрел мне в глаза. — Только она сама может себя уничтожить.

Я чувствовала, что у меня сейчас взорвется голова.

— Я без понятия, как заставить ее это сделать.

— Возможно, я знаю, — бросил Калона. — Ее Супруг — Белый бык. Неферет думает, что может управлять его силой. Но сильно ошибается.

— Именно он — ключ к ее краху? — спросил Рефаим.

— Возможно. Нам стоит на время затаиться и понаблюдать. Посмотреть, что она собирается предпринять, каков будет ее следующий шаг, — предложил Бессмертный. — Это легко, поскольку вы живете в Доме Ночи, рядом с ней. Не спускай с нее глаз, сын мой.

— Мы живем не здесь, — признался Рефаим, прежде чем я сумела ему помешать. — Я со Стиви Рей, Зои и остальными живу на старом вокзале Талсы.

— Правда? Как интересно. И все красные недолетки живут на вокзале вместе с вами?

— Нет, Неферет привела в Дом Ночи других красных недолеток, которые отказались признать Стиви Рей Верховной жрицей. Теперь они живут здесь, — объяснил Рефаим.

Я хмуро смерила его взглядом, как бы говоря: «Да замолчи же ты!»

— Это может быть важно. Они уравновешивают баланс Тьмы и Света в школе.

— Да, — кивнул Рефаим. — Здесь еще есть недолетка, которая умеет…

— …держать язык за зубами и не выбалтывать всем подряд наши секреты, — закончила я фразу, недобро поглядывая на Рефаима.

Калона понимающе улыбнулся:

— Ты не доверяешь мне, маленькая А-я?

Я почувствовала, что как замерло сердце.

— Да. Я тебе не доверяю. И не называй меня так. Я не А-я.

— Она внутри тебя, — возразил Калона. — Я чувствую ее.

— Она всего лишь составная часть того, кто я сейчас, поэтому отстань. Твое время с ней прошло!

— Придет день, когда ты поймешь, что прошлое и настоящее неразрывно связаны, — произнес Калона.

— И почему бы тебе не заткнуться, пока это не произойдет? — с деланным добродушием спросила я.

Калона рассмеялся:

— Ты по-прежнему веселишь меня.

— А ты по-прежнему меня бесишь, — парировала я.

— Неужели мы не можем заключить хоть какой-то мир? — попросил Рефаим.

— Мы можем заключить временное перемирие, — согласилась я, глядя на Рефаима и вынуждая его взглянуть мне в глаза. — Но не мир. Я не доверяю твоему отцу и не хочу делиться с ним нашими секретами. Ты должен четко это уяснить, Рефаим, или же уйти с ним прямо сейчас!

— Я останусь со Стиви Рей, — ответил Рефаим.

— Тогда помни, на чьей ты стороне!

— Можешь быть уверена, я не позволю ему об этом забыть, — заявил Калона.

— Да, а тебе стоит зарубить себе на носу, что у Рефаима есть куча друзей, которым он небезразличен, и мы не позволим тебе его использовать!

Калона даже не посмотрел в мою сторону, а обратился к сыну:

— Если я тебе понадоблюсь, смотри на запад и следуй зову крови. — Он расправил крылья. — Помни, что ты мой сын, а значит, твое окружение никогда об этом не забудет!

Калона взвился в небо. Несколько сильных взмахов крыльями — и он исчез в ночи.

Глава 15

Зои

Короче, первый урок я пропустила. Я просто не захотела подставляться и позволять Неферет отпускать насмешки в мою сторону после такого разговора с Калоной и Рефаимом. Поэтому я отправила Рефаима на занятия (посоветовав сказать преподавателю, что задержался в ванной), а сама нашла тенистое местечко недалеко от конюшен. Мне нужно было время, чтобы все обдумать. В одиночестве.

Калона сказал, что хочет заключить с нами перемирие, но я точно знала, что это бред собачий. На самом деле он хочет использовать Рефаима, чтобы влиться в наши ряды и перессорить нас — словно мы с кучкой-вонючкой примитивное оклахомское крестьянское ополчение. Я вздохнула.

«Эй, Зои! Сосредоточься», — напомнила я себе.

Калона притворяется, что хочет перемирия. Рефаим верит ему, потому что у него тяжелый случай деткой болезни «хочу-чтобы-папочка-меня-любил». Стиви Рей точно разозлится, когда узнает, что Калона говорил с Рефаимом, и я ее прекрасно понимаю. Она постоянно старается защитить чувства Рефаима, а тот вляпался в уравнение «Калона плюс обновленный и улучшенный Рефаим равно трындец» и не хочет вылипать.

Да еще и злые красные недолетки, которые вернулись в школу и теперь притворяются, будто они не сумасшедшие лунатики и убийцы. У меня заболела голова при одной лишь мысли о том, сколько же драк будет из-за них в коридорах.

Прибавьте еще, что Старк плохо спит, Белый бык стал новым Супругом Неферет (фу, это же не может означать то, о чем я подумала?), еще этот Аурокс, парень он там или кто? — вводит в меня жуткое состояние паники и абсолютного идиотизма. В общем, вся школа это готовая к действию бомба с запущенным часовым механизмом.

Я подняла глаза на луну.

— Кроме того, — тихо сказала я, обращаясь к мерцающему полумесяцу, — через шесть дней мне предстоит провести очистительный ритуал на бабушкиной земле, потому что там убили мою маму.

Я яростно заморгала. Не стану плакать. Только не сейчас. Просто посижу здесь при свете луны, пока не надо будет идти на урок драматического искусства.

Как будто в моей жизни не хватает драм!

— Ну, — сказала я луне, — по крайней мере, теперь моя душа больше не расколота, и я не бессонный зомби-призрак из Потустороннего мира. — И сразу же после этой ободряющей мысли я вдруг высказала вслух первое, что пришло мне в голову: — Я так скучаю по Хиту!

Слова еще звенели в воздухе, когда Камень Провидца на моей груди начал нагреваться. Чувствуя себя зевакой, глазеющим на ДТП со смертельным исходом, я отвлеклась от безмятежной луны и уставилась на стену, окружающую Дом Ночи.

По периметру ее внутренней стороны бежал Аурокс. Даже с такого расстояния я видела, как он рыскает глазами по сторонам в поисках опасности. Похоже, даже принюхивается.

Он приближался, хотя двигался не целенаправленно в мою сторону. Скамейка, на которой я сидела, стояла в тени деревьев, довольно близко к зданию школы, поэтому Аурокс меня не заметил. Он трусил по открытому пространству, ночь стояла ясная и, хотя луна была не полной, она отражала достаточно серебристо-голубого света, чтобы по мере приближения Аурокса я могла разглядеть его лицо.

Любая девчонка точно назвала бы его красавчиком. Ну, точнее, любая, кому не было известно, что он — машина для убийства в человеческом облике. Потом я вспомнила, как целая стайка недолеток окружила его после того, как он убил пересмешника. Надо полагать, им было все равно, подлинное ли это его лицо или нет.

У меня по спине поползли мурашки, и я вздрогнула. Мне уж точно это было не все равно. Меня распирало любопытство, что скрывается под этим сладким обликом.

У него очень странные глаза. Я и прежде это замечала. При освещении они напоминали мне камни, которые называют «лунными», и сейчас блестели в ночи, почти сияя.

Рука машинально потянулась к Камню Провидца. Сердце забилось быстрее. Что же в этом Ауроксе так сильно меня пугает? Я не знала, но считала, что этот страх необходимо побороть. Нужно посмотреть на него через Камень Провидца и станет ясно, что там: Тьма или Свет, добро или зло. Только я решила поднести камень к глазам, как увидела нечто.

Тень, отбрасываемая Ауроксом на стену школы, не была тенью высокого мускулистого парня. Она была тенью быка.

Должно быть, я ахнула — или издала какой-то другой звук — потому что сверкающие глаза Аурокса сразу повернулись в мою сторону. Он сменил направление, и теперь бежал прямо на меня.

Я опустила Камень Провидца, и он скользнул мне под рубашку, пока я пыталась выровнять дыхание и успокоить бешеное сердцебиение.

Но когда Аурокс оказался от меня в нескольких метрах, я ничего не смогла с собой поделать: я встала и зашла за металлическую скамейку. Я знала, что это глупо, но мне было легче, когда нас с ним что-то разделяло.

Он остановился и, прежде чем заговорить, несколько секунд пристально смотрел на меня. В его взгляде было странное любопытство, будто он никогда прежде не видел девушек и теперь пытался определить, что же я такое.

— Сегодня ты не плачешь, — наконец произнес он.

— Нет.

— Ты должна быть на уроке. Неферет приказала всем недолеткам быть в ее классе.

— Почему ты отбрасываешь тень быка? — задала я идиотский вопрос и тут же и тут же захотела зажать ладонью рот. Да что такое со мной творится?

Аурокс нахмурил брови и посмотрел на землю, туда, где стелилась его обыкновенная человеческая тень, синхронно с ним повернувшая голову.

— Моя тень — не бык, — заявил он.

— Но когда ты бежал вдоль стены, там был бык. Я видела, — возразила я, про себя гадая, как у меня получается так спокойно и уверенно произносить подобный бред.

— Бык — часть меня, — пояснил Аурокс, столь же потрясенный своим ответом, как и я — вопросом.

— Белый или черный? — спросила я.

— А какого цвета тень? — парировал он.

Я нахмурилась и бросила взгляд на его человеческую тень.

— Конечно же, черного.

— Значит, мой бык — черный, — заключил он. — Ты должна быть на уроке. Так повелела Неферет.

— Зои, у тебя там все нормально?

При звуке голоса Старка я подскочила. Затем повернула голову и увидела, что мой Воин быстро приближается к нам, с обманчивой беспечностью держа в руке лук с натянутой стрелой.

— Да, все хорошо, — отозвалась я. — Аурокс как раз говорил, что мне пора на занятия.

Старк холодно посмотрел на Аурокса.

— А я и не знал, что ты преподаватель.

— Я подчиняюсь приказу Неферет, — возразил Аурокс. Его голос остался тем же, что и до прихода Старка, но язык тела совершенно изменился. Теперь он выглядел крупнее, агрессивнее и опаснее.

К счастью, прозвенел звонок, означавший начало первого урока.

— Ой, упс, кажется, на первый урок я не успела. Значит, лучше вовремя явиться на второй. — Отвернувшись от Аурокса, я направилась к Старку, взяла его под руку и спросила: — Проводишь меня до класса драматического искусства?

— Непременно, — отозвался мой Хранитель.

Мы больше ни слова не сказали Ауроксу.

— Он пугает тебя, — заметил Старк, когда Аурокс уже не мог нас слышать.

— Ага.

Старк распахнул дверь в главное здание школы. Перед нами открылся длинный коридор, ведущий в большую часть классных кабинетов. Там было шумно, недолетки толкались, переходя из класса в класс, но Старк все равно понизил голос, чтобы его слова расслышала только я:

— Почему? Он что-то сделал?

— Он отбрасывает…

Я замолчала на полуслове, когда из кабинета Неферет в коридор вышла высокая темноволосая вампирша.

Мы со Старком остановились. Сразу сложно поверить, кто передо мной, и мне хотелось потереть глаза, чтобы убедиться. Старк прижал кулак к сердцу и глубоко поклонился, прервав мое замешательство. Я повторила за ним, пока он здоровался:

— Счастливо встретиться, Танатос.

— О, Старк, Зои, счастливо встретиться! Рада, что вы оба здесь и так хорошо выглядите.

— Что вы здесь делаете? — спросила я непривычно резко.

Танатос приподняла брови, вид у нее был скорее позабавленный, чем обиженный.

— Я здесь, потому что Высший Совет решил, что особенным недолеткам, — она посмотрела на Старка, — и вампирам необходимо особое внимание.

— И что это означает? — спросила я.

Проходящие мимо недолетки во все глаза смотрели на нас и перешептывались. Я заметила, как из открытой двери кабинета высунулась голова Дэмьена, и наш мальчик-талисманчик потрясенно вздохнул, увидев Танатос.

— Это означает, что если вы пропустите первый урок в понедельник, то лишите себя урока Танатос.

Из своего кабинета вышла Неферет. Она говорила ровно и сдержанно, как обычный учитель, отчитывающий ученика за прогул, но глаза ее выражали совсем другое. Я почувствовала, как напрягся Старк, и подумала, что Тьма окутала Неферет со всех сторон.

— Хотелось бы верить, что Зои достаточно взрослая, чтобы пропускать уроки исключительно по уважительной причине, — покровительственным тоном произнесла Танатос, улыбаясь Неферет.

Лицо Верховной жрицы застыло, и она с ледяной улыбкой ответила:

— Мне бы тоже хотелось в это верить. Быть по сему, в понедельник Зои и другие особенные недолетки, с которыми вы желаете заниматься, будут в вашем распоряжении. Дальше по коридору справа есть свободный кабинет. А теперь прошу меня извинить. Мне необходимо приготовить для вас комнату.

— Конечно, идите, еще раз прошу прощения, что прибыла без предупреждения и не могу сказать точно, как долго пробуду в милейшем Доме Ночи Талсы. Времена сейчас непростые. Счастливо встретиться, счастливо расстаться и снова счастливо встретиться, Неферет, — сказала Танатос.

Неферет прижала к груди кулак и слегка поклонилась, уже на ходу бормоча прощальные слова.

— Она мне не рада, — заметила Танатос.

— Вы же знали, что так и будет, — тихо произнесла я.

На Скае Старк говорил мне, что Танатос была его союзницей, и поэтому он и остальные доверились вампирше, имевшей связь со Смертью, и рассказали ей все, что им было известно о Неферет.

Танатос кивнула.

— Верно, но я была рада отправиться сюда. Сам баланс сил добра и зла в мире находится под угрозой, и я верю, что ответы на многие вопросы можно найти здесь, в этом Доме Ночи.

Прозвенел звонок.

— Вот черт! — сказала я, и быстро добавила: — Простите. Я опаздываю на урок.

— Иди, Зои. Буду ждать встречи с тобой на первом уроке в понедельник. — Танатос улыбнулась Старку. — Юный Воин, в моей машине осталось несколько сумок. Не соизволишь помочь?

— Конечно, — отозвался Старк.

Он улыбнулся и помахал мне, когда я прижала к груди кулак и поклонилась Танатос, а затем пулей пронеслась по коридору и ворвалась в кабинет драматического искусства, бросив на Эрика извиняющийся взгляд.

Он прищурился, но, слава Богине, ничего не сказал. Вообще-то он обычно не обращал на меня внимания и позволял витать на уроке в облаках, размышляя о том, хочу ли я поскорее окончить школу, или опасаюсь того, что будет после этого.

И я скорее опасалась…

* * *

Я посмотрела на еду на подносе и, несмотря на дурацкий стресс, улыбнулась.

— Спагетти, — счастливо вздохнула я. — Коричневая газировка и чесночный хлеб с сыром. Серьезно, ням-ням.

— Знаю. Я так соскучилась по всей этой стряпне. — Стиви Рей улыбнулась и подвинулась ближе к Рефаиму, освобождая место для нас со Старком.

Я заметила, что Рефаим набил едой полный рот и теперь торопливо жует. Он посмотрел мне в глаза, улыбнулся, и, накручивая на вилку спагетти, пробормотал:

— Очень вкусно.

— О! Птицы едят спагетти? — спросила Афродита, усаживаясь на скамейку напротив нас.

— Он не птица, — твердо возразила Стиви Рей.

— В эту минуту да, — согласилась Афродита.

Рядом с ней плюхнулся Дэмьен, слегка толкнув. Пророчица нахмурилась, но промолчала.

— Ой, божечки, я умираю, как хочу с вами поговорить! Что здесь делает Танатос?

— Эй, проверяли сегодня почтовые ящики? — поинтересовалась Афродита, размахивая листком бумаги, напоминавшим бланк школьных новостей. — Думаю, у вас, как и у меня, изменилось расписание. У одной извилины на двоих, по крайней мере, точно!

К нам присоединились Близняшки.

— Перестань обзываться! — пожаловалась Шони.

— Ага, у нас не одна извилина на двоих, а одна душа! Это разные вещи, — добавила Эрин.

— Можно подумать, делить с кем-то душу — это нормально! — Афродита закатила глаза.

— С понедельника первым уроком Танатос будет вести особый предмет, — вмешалась я, пока не разразилась третья мировая война. — Наверное, расписание изменилось у всех нас.

— У меня изменилось, — подтвердил Рефаим с набитым ртом. — Я проверил перед первым уроком.

— А, вот отчего ты так припозднился, — протянул Дэмьен. — Я не хотел спрашивать.

— Припозднился? — переспросила Стиви Рей. — Ты же знаешь, что преподов бесят опоздания!

Рефаим посмотрел на меня, я тоже встретилась с ним взглядом.

Он проглотил спагетти.

— Здесь был отец.

— Что? Калона? Здесь? — почти завизжала Стиви Рей.

Недолетки за соседними столиками начали с любопытством поглядывать на нас.

— У тебя совсем лыжи не едут?! — с раздраженным видом сказала Афродита, повышая голос. — Лучший обувной шопинг — в Барселоне, а не здесь. Въезжай уже, деревенщина! — Она склонила голову набок и прошептала: — Вряд ли стоит обсуждать это на людях, то есть, нигде кроме туннелей.

— Рефаим, ты в порядке? — уже тише спросила Стиви Рей.

— Да. Я был не один. Со мной пошла Зои, — отозвался он.

Стиви Рей удивленно захлопала ресницами:

— Зет?

— Он прав. Я все время не отходила от него. Все нормально. Ну, относительно нормально, если учитывать, что речь идет о Том-Кого-Нельзя-Называть, — прошептала я.

— Да уймись же ты, здесь не Хогвартс, — вклинилась Афродита.

— Жаль, что так! — заметила Эрин.

А затем Шони сделала нечто, что потрясло меня даже больше, чем визит Калоны. Она не поддержала свою Близняшку, а тихим и совсем неблизняшечьим голосом сказала:

— Тебе по-прежнему есть до него дело, да?

Рефаим коротко кивнул.

— Близняшка? Хогвартс? — подсказала немного растерянная Эрин.

— Близняшка, это важнее. — Взгляд Шони вновь упал на Рефаима. — Отцы — это важно.

— А я и не знала, что ты так близка со своим отцом, — заметила Стиви Рей.

— Я и не близка, — ответила Шони. — Поэтому и понимаю, насколько отцы важны. Если рядом с тобой нет кого-то, это вовсе не означает, что тебе не хочется, чтобы этот человек изменился.

— Хммммм, — явно не в восторге протянула Эрин. — А я и не знала, что тебя это волнует, Близняшка!

Шони неловко пожала плечами:

— Мне как-то не хочется это обсуждать.

— Он был зол? — спросила Эрин у Рефаима.

Тот посмотрел на меня.

— Да не очень.

— Думаю, Афродита права. Нам нужно поговорить, не беспокоясь, что нас могут подслушать. Давайте доедим, а потом сходим проверить почту, чтобы отследить изменения в расписании. К красным недолеткам это тоже относится, — предложила я.

— Команда Далласа уже получила свои уведомления, — просветила всех Афродита. — На уроке искусства я слышала, как они обсуждают расписание.

Я посмотрела на Стиви Рей. Ее лицо побелело.

— Мы все будем рядом, — заверила ее я. — Танатос — могущественный вампир, член Высшего Совета. Она не допустит ничего плохого.

— Шекина была председателем Высшего Совета, но ее убили в первый же день здесь, помнишь? — парировала Стиви Рей.

— Но это сделала Неферет, а не какой-то там вонючий красный недолетка, — возразила я.

— Эти оглоеды просто меня бесят, — добавила Афродита. — Этой сучке Николь надо бы выдрать все патлы вместе с корнями!

— Ненавижу с тобой соглашаться! — сказала Стиви Рей.

— Ну, деревенщина, иногда ты тоже оказываешься права!

— Может, прервемся и доедим наши спагетти? — перебила я нашу непримиримую парочку. — Осталось два урока, а потом вернемся на вокзал и там все обсудим.

— Неплохая идея, — поддержал меня Дэмьен. — На следующем уроке я пороюсь в книгах и документах. Попробую найти ответ на еще один интересующий нас вопрос. Профессор Гарми разрешила мне вместо испанского пойти в медиатеку. У меня хорошо получается спрягать глаголы, а сегодня она будет объяснять именно это.

— Фу! — выдохнула я.

Все (кроме Дэмьена) кивнули, соглашаясь с моим мнением по поводу спряжения испанских глаголов, хотя Близняшки дернули головами не синхронно как обычно: Эрин по-прежнему смотрела на Шони взглядом, выражавшим целую гамму противоречивых эмоций — от досады до растерянности.

И, скажу честно, до конца дня именно так все было: путано, досадно и просто фу!

Глава 16

Зои

— Мне нравится его лошадь, — сказала я Ленобии.

— Мне тоже, — отозвалась преподавательница верховой езды, хотя ее слова прозвучали так, будто ей жутко не хотелось это признавать.

Мы стояли в загоне чуть поодаль от группы недолеток, окруживших Тревиса и его огромного першерона Бонни. Ковбой демонстрировал внимательным слушателям (а также Дарию, Рефаиму и Старку), как обращаться с копьем и мечом, сидя верхом.

— Выходит, — начал Джонни Би, — это все, что она умеет? Просто скакать рысью туда-сюда по прямой?

На Бонни ковбой выглядел великаном. В руке Тревис держал копье, и на секунду я задумалась, а не пронзит ли он им кривляющегося качка Джонни Би. Но помощник Ленобии только сдвинул назад шляпу, положил копье на колено и сказал:

— Моя девочка умеет все то же самое, что и лошадки поменьше. Может и шагом, и трусцой, и рысью, и галопом.

Он обернулся на Ленобию и лукаво улыбнулся:

— Да, Бонни не умеет поворачиваться так быстро, как квотерхорс. И скакать быстро и долго как чистокровная верховая. И она может легко тащить повозку с лучшими из них. Она может везти меня, груду оружия и доспех, и тащить за собой дом. Одновременно. Было бы ошибочнонедооценить ее. — Он снова глянул на Ленобию и добавил: — Но недооценивать женщин в целом — вообще плохая идея, парень.

Я закашлялась, чтобы скрыть смех.

Ленобия посмотрела на меня:

— Не подбадривай его. Он целый день развлекает недолеток. Девочки хотят встречаться с ним. Мальчики хотят быть такими, как он. У меня от него голова раскалывается.

— Значит, вам он немножко нравится?

Я поежилась под ледяным взглядом Ленобии, когда Тревис чуть громче объявил:

— Вам придется спросить разрешения у преподавателя, но в целом я за небольшую экскурсию.

Что? Экскурсию? Я навострила уши.

— Мы ездим на экскурсии?

— С тех пор как боремся со злом, не ездим, — прошептала Ленобия. Затем подошла к Бонни и ковбою и обычным голосом произнесла: — Простите, Тревис, я отвлеклась. О чем вы спрашивали?

— Один из ребят захотел посмотреть на Бонни в походе. Я бы с удовольствием взял с собой несколько учеников и лошадей на прогулку в ясную ночь. Я вырос неподалеку от Сапульпы и знаю старые нефтяные тропы на горных хребтах как свои пять пальцев.

Я увидела, что Ленобия набирает в легкие воздуха, и уже поверила, что она готовится зашвырнуть ковбоя в стратосферу, когда Муравей, самый маленький из красных недолеток, поднялся на цыпочки, с изумленным видом погладил Бонни по носу и сказал:

— Ух ты! Поход! Как у ковбоев? Это будет здорово! — С неприкрытым обожанием он посмотрел на Ленобию. — Профессор Ленобия, пожалуйста!

Думаю, нас с Ленобией одновременно осенило, что Муравей просит дать разрешение на нормальное школьное занятие — учебный поход, — вместо того, чтобы продолжать заниматься проблемами мертвых и нежити, сражаться с бессмертными и сопровождающими их жуткими чудовищами, и думать о спасении мира.

— Может быть. Нужно посмотреть, возможно ли включить поход в учебный план. В последнее время он и так изменился, — учительским «назидательным» голосом произнесла Ленобия.

Джонни Би вздохнул.

— Изменился. Это все из-за нас, ведь мы не умерли и вернулись, и спутали все расписание.

— Профессор скорее имеет в виду меня, чем вас, — вмешался Рефаим. — Именно из-за меня Старк и Дарий начали вести новый предмет здесь, в конюшнях.

— Ни один из вас не прав, — твердо заверила их Ленобия. — Да, вы кое-что изменили в нашем Доме Ночи, но это вовсе не значит, что в плохую сторону. Я отношусь к изменениям положительно. Они препятствуют застою. И мне по душе, что в конюшнях проходят Воинские занятия. Как уместно продемонстрировал сегодня Тревис, у Воинов и лошадей долгая и богатая событиями общая история.

Я заметила, как потрясенный Рефаим робко улыбается. Но тут прозвенел звонок, и, прежде чем ученики понеслись к двери, Тревис крикнул:

— Эй, парни! Никто не выйдет из конюшен, пока все не вернется на свои места. Помогите Старку и Дарию положить на место оружие и мишени. — Он указал на Рефаима и Муравья. — Ты и ты! Помогите мне снять упряжь с Бонни и вытереть ее. Моя лошадка сегодня славно потрудилась.

У всех челюсти отвисли.

Ленобия заколебалась, а затем едва заметно кивнула и скрылась за дверью кабинета.

Ха! Значит, теперь с одобрения вампирского профессора «круче-чем-яйца» ковбой-человек указывает бывшему пересмешнику, стайке нежити и группе недолеток, что им делать. Ха!

* * *

Было почти шесть утра, когда мы, наконец, собрались все вместе, сели в автобус и приехали на вокзал. Даже я устала и чертовски радовалась тому, что наступили выходные. Клянусь, мне хотелось только спать, смотреть тупые телепрограммы и, возможно, немного украсить туннели. Я как раз думала о теплом голубом одеяле (которое захватила с собой, когда запихивала в коробку одежду и личные вещи из комнаты в общежитии) и о том, как свернусь под ним вместе со Старком и Налой, когда Стиви Рей испортила мои сладкие грезы.

— Эй, надо бы поспешить! — Она указала на меня, Рефаима, Старка, Дария, Афродиту, Близняшек и Дэмьена. — Через полтора часа рассвет. А Рефаим и Зои должны нам рассказать о Калоне.

Я вздохнула.

— Хорошо. Идем на кухню.

Еще кучу времени мы выгоняли из кухни голодных недолеток, отправляя их по комнатам.

— Так не пойдет. Нам нужно место, где мы сможем проводить Совет без всяких уродов, сующих нос в наши дела, — заявила Крамиша, хмуро глядя на Джонни Би, пытающегося засунуть в рот как можно больше чипсов «читос».

— Хррр-умпф, — попытался что-то сказать с набитым ртом Джонни Би.

— Просто забирай отсюда свою дурацкую задницу! Нам нужно поговорить! — Крамиша выгнала его и оставшихся красных недолеток из кухни, после чего повернулась лицом к нам. — Кстати. Я не уйду.

— Вот дерьмо, ты что, опять там что-то наваяла? — возмутилась Афродита.

— Я читала в журнале «Пипл», что от злобы бывают морщины, — высокомерно заявила Крамиша. — Возможно, тебе стоит задуматься над своим поведением, чтобы не пришлось лишний раз не торчать у зеркала. Я-то знаю, как тебе нравится собой любоваться. — Она фыркнула и перевела взгляд на нас со Стиви Рей: — Оно снизошло мне на уроке латыни.

— Латынь? Ты серьезно? — перебила ее Афродита. — Ты и по-английски-то говоришь через пень-колоду!

— Non scholae sed vitae discimus^[1], — торжественно произнесла Крамиша.

Повисла напряженная тишина, которую нарушила Стиви Рей:

— Брр, латынь всегда звучит так заумно! Неплохо, Крамиша!

— Спасибо. Приятственно, что меня хвалит Верховная жрица. В любом случае… — Она пошарила в своей огромной сумке, нащупывая фиолетовый блокнот, затем достала его, подошла к столу и положила передо мной. — Это тебе.

— Почему? — не сдержавшись, спросила я.

Крамиша пожала плечами:

— Не знаю, но ты должна его прочесть.

— Было бы здорово, если бы на тебя сниходио поменьше таких «просветлений!», — Афродита саркастически хмыкнула.

— Морщины, — отозвалась Крамиша, даже не взглянув в ее сторону.

— Ладно, я прочту. — Я взяла листок и подняла глаза на разинувших рты друзей. — Ага, вслух!

Мой желудок сжался, пока я читала две последние строки. Я подняла глаза на Крамишу.

— Ты была права. Это пророчество должна была прочесть именно я.

— Откуда ты знаешь? — спросил Старк.

— Последние строчки, начинающиеся словом «Тьма» — это именно то, что сказала Никс, поцеловав меня в лоб и тем самым закрасив Метку в день, когда меня Пометили.

— Ты понимаешь остальное, о чем там идет речь? — спросил Дэмьен.

— Ну, не совсем. Нам всем известно, почему мог бы плакать Дракон. — Плечи Рефаима поникли, и я бросила на него извиняющийся взгляд. — Годы и враги, наверное, они тоже могут иметь отношение к Дракону. Определенно, речь идет о Шайлин, потому что упоминается Истинное Зрение, ну и я не совсем понимаю насчет парадокса. — Я вздохнула. — Короче, я без понятия, что значит остальное.

— Парадокс — это противоречивое утверждение, являющееся правдой, — подсказал Дэмьен.

— Э? — переспросила я.

— Ладно, вот тебе пример: парадокс войны заключается в том, что люди гибнут, чтобы остановить убийства других людей.

— Боже, ненавижу язык метафор! — простонала Афродита.

— Но ты же умная, красавица моя! Когда ты о чем-то задумываешься, то легко понимаешь, о чем идет речь, — возразил ей Дарий.

— Парадокс может иметь отношение к Калоне и Рефаиму, — внезапно сказала Шони.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Стиви Рей.

— Близняшка? — обеспокоилась Эрин. — С тобой все нормально?

— Да, — ответила Шони и продолжила: — Я имею в виду, что ситуация парадоксальная, не так ли? Чтобы доказать, что он теперь на стороне добра, Рефаим должен отвернуться от отца, а в обычной ситуации такой поступок посчитали бы плохим.

— Кажется, в этом и есть смысл, — протянул Дэмьен.

— Она Огонь, — заметила Афродита.

Я моргнула:

— А Калона — Лед.

— Но моя Близняшка никак не связана с Калоной! — воскликнула Эрин.

— Связана, — сказал Рефаим. — Она понимает, что я к нему чувствую, особенно после сегодняшних событий.

— Рефаим, я люблю тебя и знаю, что ты хочешь, чтобы твой отец стал хорошим, но тебе не стоит на это рассчитывать, — взмолилась Стиви Рей. Я услышала в ее голосе нотки отчаяния.

— Пожалуйста, расскажи ей, что сегодня случилось, — попросил меня Рефаим.

Я подавила вздох.

— Калона хочет заключить с нами перемирие.

После нескольких минут причитаний из серии «ни в коем случае!» и «да ладно!», озвученных всеми, кроме Шони и Рефаима, я возобновила подробный рассказ о нашей встрече с Калоной и закончила его словами:

— Следовательно, я не думаю, что ему стоит доверять, но перемирие — не такая уж и плохая идея.

— Рефаим не должен рассказывать ему о наших делах, — добавила Крамиша, сверля Рефаима взглядом.

— Да, мы это уже обсудили. Верно, Рефаим? — спросила я.

— Я не выдам отцу наших тайн, — пообещал экс-пересмешник.

— Не только их, — вмешался Старк. — Не секрет, что мы живем здесь, но Калоне об этом знать необязательно.

— Если это не секрет, отец и сам может узнать, где мы, — возразил Рефаим.

— Ну да, наверное. А ты не думал, что если бы он на самом деле улетел из Талсы, обосновался где-то на Западе и считал, что ты в Доме Ночи, окруженный Сынами Эреба, то полетел бы дальше на Запад и мы, наконец, избавились от него? — поинтересовался Старк.

— Такого бы не случилось. Отец не собирался бросать меня.

— Так он уже это сделал! — взорвалась Стиви Рей. Она встала и обхватила себя руками, пытаясь в буквальном смысле сдержать свои эмоции. — Он бросил тебя, когда ты сделал выбор в пользу добра. Сейчас он вернулся только потому, что твоим братьям не удалось уговорить тебя шпионить для него. Поэтому теперь он пытается убедить тебя в этом сам.

— Шпионить? — переспросил Дарий.

Рефаим взглянул на Стиви Рей так, будто она ударила его, но ответил Дарию:

— Да. Братья прилетали просить меня об этом. Я отказался как раз перед тем, как меня нашли Дракон и этот Аурокс.

— Ладно, слушай, как я уже говорила, ясно, что доверять Калоне не следует, но, думаю, сегодня он был прав. Если Неферет бессмертна и может уничтожить себя только сама, то нам определенно нужна его помощь в том, чтобы ее к этому подтолкнуть. — Я замолчала, и после короткой паузы добавила: — И также я считаю, что Рефаиму доверять можно, пусть он и любит своего отца!

— Калона — это тикающая бомба, — буркнул Старк.

— Когда-то таким был и ты. И я, — возразил Рефаим.

Стиви Рей взяла Рефаима за руку.

— Я тоже была тикающей бомбой, Рефаим, как и вы. Но мы втроем выбрали Свет. А твой отец — нет. Прошу, помни об этом.

— Увы, снова соглашусь с деревенщиной, — поддержала ее Афродита.

— И я, — присоединилась к ней Эрин.

Повисла неловкая пауза, и Эрин посмотрела на Шони, которая не повторила ее слов и не стала встречаться с ней взглядом.

— О, случилось чудо! Кто-нибудь, позвоните в Ватикан, — съязвила Афродита.

Свободной рукой Рефаим пододвинул к себе листок со стихотворением Крамиши. Он опустил глаза и прочел:

— «Тьма не всегда означает зло, Свет не всегда несет добро»… Возможно, все не так, как кажется.

— Я совершенно точно уверена в одном, — заметила я. — Я находилась в Потустороннем мире, когда Калона просил прощения у Никс. И Богиня сказала, что простит его только тогда, когда он заслужит на это право. Твой отец его не заслужил, Рефаим.

— Пока что, — тихо произнесла Шони.

— Пока что, — эхом повторил Рефаим.

— Пока — что? — изумленно переспросила Эрин, качая головой.

— Ладно, сделаем так: пока Калона не заслужит права просить прощения Никс, мы не станем ему доверять. Мы можем заключить с ним мир, но под девизом «Враг моего врага — мой друг», — сказала я, надеясь, что выразилась точно. — Конец, точка.

— Но не доверять ему не значит не надеяться, — заметила Шони.

— Нет, не значит, — ответила я, не в силах видеть грустный взгляд своей лучшей подруги, обращенный к Рефаиму.

— Я не подведу вас. — Рефаим посмотрел на Стиви Рей, а затем медленно обвел взглядом всех нас. — Как и сказала Шони — я могу надеяться, но не стану доверять.

— Он разобьет тебе сердце, — вздохнула Стиви Рей.

— Слишком поздно об этом беспокоиться, — отозвался Рефаим. — Он уже это сделал. — И тут же по телу экс-пересмешника пробежала дрожь. Клянусь, я увидела, как задергалась его кожа. — Рассвет. — Он встал и нежно поцеловал Стиви Рей. — Мне пора. Люблю тебя.

— Я пойду с… — начала Стиви Рей, но осеклась на полуслове. — Нет, ты этого не хочешь. Все нормально. Я знаю, что там ты должен быть один. — Она встала на цыпочки и поцеловала его. — Иди, чтобы не остаться здесь взаперти.

Рефаим кивнул и выбежал из комнаты.

— Значит, он превращается в птицу? Прямо вот так? — полюбопытствовала Афродита.

— Если не учитывать то, что это очень больно и унизительно, то да, прямо вот так, — ответила Стиви Рей и с тихим всхлипом выскочила из кухни.

— Да я просто спросила! И не нужно так болезненно это воспринимать.

— А как бы чувствовала себя ты, если бы Дарий каждый день превращался в птицу? — поинтересовалась я, пытаясь (безуспешно) заставить Афродиту проникнуться сочувствием к Стиви Рей.

Афродита погрузилась в раздумья, а потом заявила:

— Знаете, ей стоит попробовать перед самым рассветом сажать его в очень большую клетку. Возможно, ей удастся его приручить.

Мы все уставились на нее.

— А что? Это же просто мысли вслух.

— Лучше бы ты держала их при себе! — заметил Дэмьен.

— Так включать или не включать клетку в длиннющий список покупок для дома, за которыми я собираюсь наведаться в выходные?

— Я голосую за, если ты позволишь мне помочь с составлением списка! — откликнулась Крамиша.

— Я пойду поговорю со Стиви Рей, — попрощалась я. — А вы занимайтесь шопингом, но не говорите больше гадостей.

— Эй, если все нормально, я пойду спать, — сказал Старк. — Я прямо чувствую, как солнце усыпляет меня.

Я изобразила улыбку и поцеловала его.

— Конечно, я задержусь всего на пару минут.

— Не спеши. Успокой Стиви Рей. — Едва взглянув на меня, он помахал рукой остальным и вышел из комнаты.

Ко времени моего возвращения он уже уснет. От этого я почувствовала себя немного странно, будто внезапно оказалась в отношениях со стариком, неспособным бороться со сном. Но я быстро переключилась на другие мысли и поспешила в чистенькую комнату Стиви Рей.

Та сидела на кровати в обнимку с Налой и ревела во весь голос.

— Эй, малышка, — сказала я, присаживаясь рядом с подругой, и погладила Налу. — Успокаиваешь Стиви Рей?

Стиви Рей улыбнулась сквозь слезы.

— Да, она меня ждала. Притворялась, что сердита, но сразу запрыгнула мне на колени, а когда вдоволь начихалась, положила лапки мне на грудь и замурлыкала.

— Нала настоящий профи, — похвасталась я.

— Профи? — фыркнула Стиви Рей и вытащила салфетку из стоящей рядом с кроватью коробки.

— В кототерапии. Когда она в настроении поработать, мне нравится мысленно называть ее Доктор Нала.

— Сколько она берет в час? — спросила Стиви Рей, поглаживая мою кошку, мурлычущую на предельной мощности.

— Она берет не деньгами, а кошачьей мятой. Кучей кошачьей мяты.

Стиви Рей улыбнулась и вытерла слезы.

— Постараюсь достать ей целую охапку.

— Хочешь позвонить маме? Может, почувствуешь себя лучше?

— Неа, она, небось, хлопочет над завтраком для братьев. Я в порядке.

Я пристально посмотрела на нее.

— Ладно, со мной все будет в порядке. Я просто очень волнуюсь за Рефаима. Знаю, вы все не можете забыть, что прежде он был пересмешником, но мне так хочется, чтобы вы, наконец, поняли, что он больше не порождение зла. Никс изменила его, и каждый день после заката он обычный парень. А он совсем не знает, чем живут обычные парни. Зет, я боюсь, Калона как-то повлияет на него, и Рефаим лишится своей человечности!

Стиви Рей снова разрыдалась.

Я крепко обняла ее, чем вызвала недовольство Налы.

— Этого не случится. Если Богиня вручает дар, она не отбирает его назад, даже если по своей воле делаешь неправильный выбор. Неферет отличный пример этого. Она ведет себя совершенно неправильно, но у нее все равно остается целая куча способностей, дарованных Богиней. Рефаим все так же будет парнем по ночам. А тебе нужно решить, сможешь ли ты жить с сопровождающей человечность слабостью.

— Но любовь не слабость, — возразила Стиви Рей.

— Любовь к неправильному человеку — слабость, — припечатала я.

Глаза Стиви Рей округлились и налились слезами.

— Ты думаешь, моя любовь к нему неправильная?

— Нет, я думаю, неправильная его любовь к Калоне, она ослабляет Рефаима. — Я замолчала, а затем тихо призналась: — Я ведь тоже такое проходила. Я считала, что люблю Калону, поэтому верила, что он меняется в хорошую сторону.

— Да, я уже догадалась.

— Ему пришлось убить Хита, чтобы я опомнилась, — горько прошептала я.

— Значит, должно произойти что-то столь же ужасное, чтобы и Рефаим опомнился.

Я вздохнула.

— Возможно, дело не в том, что Рефаим верит, будто Калона изменится, а в том, что он на это надеется.

— А какая в этом разница?

— Мне кажется, разница между верой в то, что что-то случится и просто надеждой на это очень большая, — ответила я. — Дай Рефаиму шанс самому с этим разобраться. Это сложно, и для него непривычно. Ты просто люби его и смотри, что происходит. Убеждена, намеренно он не причинит тебе плохого.

— Я буду любить его, и будь что будет, — согласилась Стиви Рей. А затем вздохнула и крепко обняла меня, отчего Нала недовольно заворчала.

Мы со Стиви Рей рассмеялись и еще какое-то время успокаивали кошку, а потом я сказала:

— Ну все, если я сейчас же не окажусь в своей кровати, то усну прямо на месте. — Я поцеловала Налу в макушку и передала ее Стиви Рей. — Пускай Доктор Нала остается у тебя. С ней хорошо спится.

— Спасибо, Зет. Ты лучшая!

Я выбралась из-под одеяла, служившего дверью в комнату Стиви Рей и медленно пошла по туннелю к розовому одеялу с изображением героев мультфильма «Мои маленькие пони», которое Старк повесил по моей просьбе в качестве нашей «двери». Проведя рукой по мягкой ткани, я улыбнулась, вспомнив, как играла с игрушечными пони, и как мама подстригла им гривы так, чтобы я могла отличить, кто из них мальчик, а кто — девочка.

Мама…

Я закрыла глаза и сосредоточилась.

— Дух, ты нужен мне, — тихо позвала я. Стихия тут же откликнулась на мой зов. — Останешься со мной подольше, пока я не усну? — Дух отозвался, вызвав у меня прилив тепла и ощущение усталости.

Я нырнула под розовое одеяло и тихо подошла к кровати, где уже спал Старк. Легла рядом, накрыла нас обоих синим одеялом и несколько минут смотрела на спящего, пока Дух убаюкивал меня.

Во сне мой Воин хмурился. Под закрытыми веками я видела, что его глазные яблоки шевелятся так, будто он смотрит матч по пинг-понгу. Я коснулась его лба кончиками пальцев, пытаясь успокоить.

— Все хорошо, — прошептала я. — Пусть тебе не снятся плохие сны.

Кажется, это сработало, поскольку Старк шумно выдохнул, его лицо расслабилось, а рука обвилась вокруг меня; я теснее прижалась к возлюбленному и провалилась в глубокий сон без сновидений.

Калона

Поначалу Калоне легко, местами даже случайно удавалось находить связывающую их со Старком нить бессмертного духа. Он без труда проникал в подсознание юного вампира. Но по прошествии дней делать это становилось все труднее и труднее.

Разум парня бунтовал.

Дух Калоны мог только наблюдать и лишь изредка намекать на что-то Хранителю Зои Редберд, иначе подсознание Старка сопротивлялось и часто разрывало их связь, грубо выталкивая Калону.

Проникать в сознание юного Воина было гораздо легче, когда он занимался с Зои любовью или спал и видел сны.

Сначала Калона предпочитал проникать в мысли Старка в интимные моменты. Это, несомненно, доставляло Бессмертному удовольствие. Но Калона не нуждался в сексе, и поэтому по мере смены дней и ночей вернулся к умению, которое практиковал долгие века — пробирался в сны Старка.

Бессмертный не управлял его снами, как раньше поступал с Зои и множеством других людей. Это было бы слишком заметно. Старк сразу бы понял, что происходит. Если он узнает о присутствии Калоны в своих снах, то позаимствует у Зои силу стихий и больше не пустит врага в свой разум. Или же станет остерегаться его, и наблюдение Калоны за его мыслями превратится в скучную и бессмысленную трату вечности. Калона должен был следить исподтишка и действовать мягко. Было гораздо удобнее подслушивать и нашептывать Старку темные мысли, оставаясь на периферии его сознания.

Замечательно совпало, что спящий разум юного вампира наслаждался разговорами сам с собой. Было довольно странно, что подсознание Старка часто являло ему сны, где Воин стоял на клочке земли, окруженном пустотой, и разговаривал со своей точной копией, только более злой и жестокой, которую Старк называл Другим.

Старк посещал Другого не каждую ночь, но, когда делал это, Калона часто узнавал об интересных моментах еще одного прожитого Хранителем дня.

Этой ночью Калона уже был готов оборвать связь, испытывая отвращение к банальному сну Старка о счастливых мгновениях детства, но тут его сон изменился и маленький Старк вырос, изменился и раздвоился.

Калона замер и принялся наблюдать, как разговаривают эти «мозговые близнецы».

«Паршивый день, придурок?»

«Угу, а ты — дерьмовая вишенка на этом торте паршивого дня!»

«Эй, Старк, не кипятись! Ты всегда можешь рассчитывать на то, что я скажу тебе правду. Так почему бы нам не обсудить, как сделать этот день полегче, если бы ты вел себя как мужик, а не как сладкий мальчик».

«Ага, Другой! С тобой я всегда могу рассчитывать на дерьмовое отношение к себе».

«Да, придурок, я бываю груб, но я не ною про плохие дни. В этом можешь быть уверен».

«А еще я уверен, что Зои в опасности, исходящей от тех, кто находится слишком близко от нее».

«Валяй, рассказывай. Ты же знаешь, я всегда готов помочь тебе докопаться до истины».

«Этот хренов Рефаим — настоящая заноза в заднице».

«Ты же не настолько дебил, чтобы ему доверять?»

«Я добрый, а не тупой!»

«Эй, нюня, а ты думал, что если ты не можешь доверять Рефаиму, то и с близкими ему стоит быть настороже?»

«Например, со Стиви Рей. Знаю, знаю. Я думал, мне придется внимательно следить за ней и не дать ей навлечь опасность на Зои, но сейчас происходит ровно противоположное. Стиви Рей отгоняет Рефаима от Калоны, уговаривает его вести себя разумно, оставаться в безопасности и не радовать своего чокнутого папашу».

«Ну и в чем проблема?»

«В Шони».

Другой рассмеялся.

«Ты имеешь в виду одну из Близняшек? Значит, они обе тебя беспокоят! Эй, а как насчет перестать распускать нюни, бросить Зои и оказаться в середине сэндвича из этих двух телочек? Они обе хороши!»

«Ты такой кусок дерьма! Я не брошу Зет. Я ее люблю. И проблем а вовсе не в обеих Близняшках, а только в Шони. Кажется, у нее какой-то комплекс по отношению к отцу, и она подливает масла в огонь мыслей Рефаима из серии „Калона-может-измениться“.Звучит дерьмово. Ты лучше будь настороже, придурок, а то запахнет жареным, когда…»

Картина начала растворяться, когда над головой Старка возникло красивое белое перо.

— Все хорошо… Пусть тебе не снятся плохие сны.

Одновременно с произнесенными шепотом словами перо ласково погладило Старка по лицу, расслабив его нахмуренные брови и, как метлой, смахнуло уже рассеивающийся образ Другого.

В темнейшей тени разума Старка Калона улыбнулся и разорвал нить, связующую его с Воином.

Глава 17

Шони

— Серьезно, Близняшка. Иди с Крамишей и Афродитихой. У меня еще болит живот от этих бутербродов на завтрак. Надо остаться здесь, поближе к туалету, — сказала Шони.

— Фу-у, Близняшка, я же тебе говорила, что не надо их есть! — воскликнула Эрин.

— Слушай, ты останешься здесь исходить соплями с Шони или пойдешь с нами? Деревенщина и птица наверху прогревают машину и ждут нас. У нас две с половиной минуты, чтобы добраться до черного хода в «Мисс Джексон» и с помощью Крамиши и Стиви Рей убедить охранника впустить нас, прежде чем закончится его смена, и он крепко-накрепко закроет этот чертов магазин, — протараторила Афродита. — Ненавижу все это близняшечье дерьмо! Эта поездка и так уже заноза в моей прекрасной заднице, потому что Стиви Рей обязательно заставит меня оставить в магазине номер кредитки.

— И это правильно, — прошептала Шони.

— Да пофиг! Пойдем уже! — потребовала Афродита.

— Близняшка, так ты… — начала Эрин, но ее перебила Крамиша.

— Ты же знаешь, что я ненавижу соглашаться с этой Злючкой, но как бы сказала моя мама: или гадь, или слезай с горшка!

— Сурово, — заметила Шони. — Особенно в контексте текущего самочувствия моего желудка.

— И не говори, — согласилась Эрин.

— Так ты идешь или нет? — поинтересовалась Крамиша.

— Идите, — настаивала Шони. — Прихватите мне что-нибудь из кашемира и меха. Красное, потому что я такая горячая штучка! И заставь Афродиту заплатить!

Эрин широко улыбнулась:

— Заметано, Близняшка.

— Теперь вы что, будете целоваться на прощание? — вмешалась Афродита.

Эрин закатила глаза:

— Пойдем, Злючка. Пройдемся по магазинам.

— Как раз вовремя, — пробурчала Крамиша, когда они втроем поспешили к выходу из кухни.

Шони почувствовала укол вины, когда Эрин в последний раз бросила на нее обеспокоенный взгляд. Она хмуро уставилась в стол, когда в кухню вошла Зои в сопровождении жутко помятого Старка.

— Эй, Шони, — окликнула ее Зет. — Тебе уже лучше?

— Где Эрин? — спросил Старк.

— Нет, и в магазине, — ответила Шони сразу на оба вопроса. Ей не понравился неодобрительный и очень взрослый взгляд Старка. — В чем дело? — спросила она.

— Да ни в чем. — Старк небрежно повел плечами и сунулся в один из холодильников. — Просто нуждаюсь в кофеине, чтобы проснуться.

Но хотя он и говорил как обычно, взгляд его оставался тяжелым, и Шони не хотелось выяснять, что за этим стоит.

— Я пойду немного подышу, а потом прилягу. И, как сказал бы Дэмьен, уроки сами не сделаются.

Она направилась к выходу в углу, откуда туннель вел в заброшенное здание вокзала. Это был самый короткий путь наверх.

— Эй, ты уверена, что все нормально? Ты не…

— Нет, — быстро ответила Шони. Взволнованный голос Зет усугубил у нее чувство вины. — Я вовсе не кашляю. Правда. Просто отравилась старыми бутербродами. Я знала, что ветчина испортилась, но мне так хотелось этих канапешек.

— Я зайду к тебе попозже, — пообещала Зои.

— Да, хорошо, спасибо, — откликнулась Шони и понеслась по лестнице к старой билетной кассе.

Там ей дышалось легче. На вокзале царил бардак, но Шони там понравилось с самого начала, несмотря на то, что здание было запущенным, старым и откровенно нуждалось в уходе.

Было в нем что-то такое, что напоминало ей о семейных поездках, до того, как родители решили, что с ней неинтересно или вроде того, и перестали брать дочь с собой в отпуск.

Не то чтобы у Шони была поганая жизнь до того, как ее Пометили. У них были деньги. В Коннектикуте она ходила в престижную частную школу. Была популярной, постоянно занятой и…

И одинокой.

А потом она с художественным классом отправилась на школьную экскурсию, и во время пересадки в аэропорту Талсы ее Пометили. Когда началась посадка, учитель просто не пустил Шони в самолет. Напуганная и плачущая, она позвонила отцу. И личный секретарь отца соединила его с ней. За пять лет работы женщина ни разу не слышала, чтобы дочь мистера Коула плакала.

Шони попросила отца прислать ей обратный билет домой, чтобы она смогла попрощаться с семьей перед отъездом в один из Домов Ночи где-нибудь на восточном побережье, предпочтительнее в Хэмптонсе.

Но отец велел ей оставаться в Талсе, ведь там тоже был Дом Ночи. Счастливо и до свидания.

С тех пор Шони ни разу не виделась с родителями.

Они открыли для нее счет и клали туда деньги. Они искренне верили, что деньгами можно решить любую проблему. И Шони хорошо притворялась, что думает так же.

Она медленно обошла вокзал. Внутри было холодно и темно, девушка почти вслепую подошла к куче сломанной черепицы, громоздившейся в центре зала.

— Приди, Огонь, — позвала Шони. Она вдохнула и выдохнула, впитывая тепло, тут же заструившееся по телу и направляя его в свои распростертые руки. Пальцы засветились язычками пламени. Она коснулась груды черепицы. — Подогрей ее! — Обломки тут же приняли огонь и засветились тлеющими угольками.

— Несомненно, полезное умение.

Шони развернулась, подняв руки вверх, готовая выстрелить огнем.

— Я не причиню тебе вреда. — Калона воздел руки кверху и раскрыл ладони. — Я пришел поговорить с сыном, но не могу спуститься в туннели, не причинив себе невыносимой боли.

Шони старалась не смотреть Бессмертному в глаза — она помнила, насколько силен и соблазнителен его взгляд. Она направила взгляд за его спину, на обломки черепицы на разрушенной стене вокзала, окружила себя стихией, и в надежде, что ее голос прозвучит твердо, спросила:

— Вы тут прячетесь?

— Не прячусь, а жду. Я сижу здесь с самых сумерек в надежде, что Рефаим поднимется наверх.

— Здесь ты вы его не найдете, разве что он вздумает принять душ в старой раздевалке. Обычно мы заходим и выходим другим путем, — машинально ответила она, и тут же прикусила язык: «Это глупо. Не следовало ему рассказывать!»

— Я не знал. Я думал, вы входите и выходите через эти двери. — Калона указал на большой главный вход в вокзал, где пыльные и покосившиеся двери висели на паре петель.

— Рефаима здесь нет, — сказала Шони. — Он уехал в магазин со Стиви Рей и ребятами.

— О! Тогда ладно. Я… — Калона неловко замолчал, и Шони украдкой взглянула на него. Он не смотрел в ее сторону, а, опустив плечи, вперился в пол. Казалось, что Бессмертный растерян и подавлен.

Шони немного удивилась, заметив, как сильно Рефаим похож на отца. Конечно, Калона был светлокожим, не таким загорелым и похожим на чероки. И он был крупнее. И, да, огромные черные крылья. Но рот у него был такой же, и лицо.

Калона посмотрел на нее.

Его глаза тоже были как у Рефаима, только глубокого янтарного цвета.

Шони быстро отвела взгляд.

— Ты можешь без опаски смотреть мне в глаза, — сказал Калона. — Между нами перемирие. Я не желаю тебе зла.

— Никто вам не верит, — пробормотала Шони, слегка задыхаясь.

— Никто? Даже мой сын?

Судя по печальному голосу, Калона признал свое поражение.

— Рефаим хочет вам верить!

— Но это значит, что сейчас он мне не верит, — констатировал Калона.

Шони наконец посмотрела Бессмертному в глаза. Подождала, но не почувствовала, что он пытается ее околдовать. Он просто выглядел сногсшибательным взрослым дядькой с крыльями. Очень грустным дядькой с крыльями.

— Мне пора, — сказал Калона и направился к двери.

— Передать Рефаиму что-нибудь?

Он поколебался и затем сказал:

— Я пришел, потому что долго думал о новом создании нашего общего врага, Неферет.

— Ауроксе? — уточнила Шони.

— Да, Ауроксе. Другой мой сын сказал, что Аурокс умеет превращаться в нечто, похожее на быка.

— Сама я не видела, но вот Зои была этому свидетелем, — подтвердила Шони. — И Рефаим.

— Значит, это правда, — кивнул Калона. — Следовательно, Аурокс обладает силой бессмертного, а если учесть его способность превращаться, то сила, создавшая его, определенно очень могущественна.

— Вы хотите, чтобы я передала это Рефаиму?

— Частично. Скажи ему, что такая могущественная сила требует великой жертвы. Возможно, смерти кого-то близкого из вашей компании.

— Джека?

— Нет. Этого парня Неферет пожертвовала Тьме, расплачиваясь за мое пленение и высылку моего духа в Потусторонний мир. — Голос Калоны звучал горько, и было заметно, что он едва сдерживает гнев. — Вот почему я знаю, что созданию Аурокса предшествовала чья-то смерть — как и моим мучениям. Найдите жертву, и, возможно, вам удастся уличить Неферет. Низложить и уничтожить ее будет легче, если она будет на ножах с Высшим Советом.

— Я передам это Рефаиму.

— Спасибо, Шони. — Калона произнес это медленно, неуверенно, словно от отсутствия привычки произносить вежливые слова. — И передай, что я желаю ему всего наилучшего.

— Хорошо. Эй, думаю, вам стоит купить мобильный телефон.

Брови крылатого Бессмертного подпрыгнули:

— Мобильный телефон?

— Ага. Иначе как Рефаиму найти вас, если ему понадобиться пообщаться с отцом?

Шони показалось, что Калона почти улыбнулся.

— У меня нет мобильного телефона.

— Думаю, вряд ли вам стоит заявляться в офис мобильной связи в таком виде.

— Да. — Уголки губ Калоны подрагивали, пока он качал головой. — Не уверен, что мне удастся спрятать крылья.

— Точно, — согласилась Шони. — Хм, а как насчет ноутбука? Можно воспользоваться «скайпом».

— Ноутбука у меня тоже нет. Юная недолетка, я живу в лесах на горном хребте к юго-западу от Талсы со стаей созданий, которых не должно существовать в современном мире. У меня нет, как вы выражаетесь, доступа к Интернету и компьютера.

Шони оказалась в тупике.

— Я могла бы достать вам компьютер. Понадобится только переносной модем и источник электричества для зарядки, и интернет у вас будет где угодно, даже в лесах к юго-западу от Талсы. Вы сможете найти электричество?

— Да.

— Значит, если я раздобуду компьютер, вы позвоните сыну?

Шони не увидела в лице собеседника ни единого признака замешательства.

— Да, — повторил Калона.

— Договорились. Вот, возьмите. — Она открыла свою любимую супермодную сумочку на цепочке, вытащила оттуда айфон и бросила его Калоне. Бессмертный поймал его, даже глазом не моргнув. — Я позвоню, когда достану ноутбук и все такое.

— Очень щедро с твоей стороны.

— Не стоит благодарности, — равнодушно заявила Шони. — У моих предков есть деньги. Я просто истрачу немного из них. Фигня.

— Я говорил не о деньгах, а о щедром дружелюбии, которое ты проявляешь по отношению к моему сыну.

Шони пожала плечами.

— Он друг моей подруги. И не поймите меня неправильно. Свой телефон я хочу получить обратно.

— Конечно, — согласился Калона. Он улыбнулся, и Шони подумала, что никогда в жизни не видела чего-то же столь радостного, чудесного и потрясающе красивого. — Спасибо, Шони. На этот раз я говорю от чистого сердца, а это дорогого стоит.

— Не за что. Просто ведите себя хорошо с Рефаимом. Он заслуживает хорошего отца.

Калона посмотрел ей в глаза, и Шони почувствовала, что он заглядывает ей в душу.

— Как и ты, юная недолетка. До встречи.

Калона развернулся и вышел через сломанные двери. Шони слышала шелест его тяжелых крыльев, пока Бессмертный взмывал в темное вечернее небо.

Еще долго она стояла там, нагревая Огнем осколки черепицы и размышляя…

* * *

— Серьезно, Близняшка. Никакого кровавого кашля? Ты точно не умираешь? — Фарфоровая кожа Эрин побелела до цвета свежевыпавшего снега.

— Серьезно, Близняшка. Со мной все нормально.

— He-а. Если ты не умираешь, то что, черт возьми, с тобой не так? Ты отдала Калоне свой айфон!

После того, как все, кого Шони удалось, наконец, собрать вместе — Эрин, Зои, Стиви Рей, Рефаим, Дэмьен, Афродита, Дарий и Крамиша — замолчали, слушая эхо пронзительного вскрика Эрин, эхом отлетевшего от стен туннелей, повисла напряженная тишина.

— Пойми, Близняшка, — голос Шони в сравнении с взрывом Эрин прозвучал тихо и очень спокойно. — Как я только что всем объяснила, я была наверху, и там же оказался отец Рефаима, потому что хотел подождать и повидаться с сыном. Калона попросил меня передать Рефаиму то, что я уже сказала. Я дала ему айфон, чтобы он мог позвонить Рефаиму, а потом он мне его вернет в обмен на ноутбук, который я для него куплю, поскольку он не может вот так заявиться в магазин со своими крыльями. А потом Калона улетел, как обычно. Вот и все. Я в порядке.

— А он не может спрятать крылья под каким-нибудь готским или ковбойским плащом? — спросила Крамиша.

— Не думаю. Они точно будут торчать из-под плаща. А Калона будет выглядеть горбатым и привлечет нежелательное внимание окружающих, — возразил ей Дэмьен.

— Серьезно? Нежелательное внимание он привлечет, если наденет что-нибудь из шмоток 1999 года и столь же уродливое, — рассеянно заметила Афродита, роясь в сумке из магазина мисс Джексон.

— Короче, в моде ли дело, или в опасениях, если мыслить логично, то я думаю, Калоне точно требуется помощь Шони в вопросе с ноутбуком, — заключил Дэмьен.

— Он сказал, что желает мне всего хорошего?

Это были первые слова Рефаима после того, как Шони рассказала всем о своей встрече с Калоной.

— Ага, — улыбнулась ему Шони.

— Калона также поделился сведениями об Ауроксе, или, по крайней мере, сказал, откуда нам можно начать выяснять его происхождение, — продолжил разговор Дарий. — Зои, я думаю…

— Жертвой могла быть моя мама. Я знаю.

Шони моргнула, почувствовав внезапный приступ тошноты. Ей даже и в голову не пришло подумать о маме Зои, когда Калона говорил о жертве среди близких им людей! Ей сразу подумалось о Джеке, а потом она отвлеклась на другие мысли. Она покачала головой и перебила Дария, в это время вещавшего что-то о ритуалах.

— Зет, мне искренне жаль.

Брови Зои вопросительно приподнялись.

— Тебе незачем извиняться. Ты же просто рассказала нам, что произошло. Шони, ты не сделала ничего плохого!

— Да нет же, сделала. Я даже не думала о твоей маме, которую убили всего несколько дней назад. Я просто переживала насчет проблем со своим отцом и все такое. Мне правда очень жаль, — повторила она.

Улыбка Зои была как обычно дружелюбной и всепрощающей.

— Все нормально, Шони. В том, что тебя расстроило происходящее между Рефаимом и Калоной, нет никакой твоей вины.

— Да, Шони. Мы все пытаемся сделать, как лучше. Иногда это непросто, — поддержала подругу Стиви Рей, беря Рефаима за руку. — Спасибо, что заступилась за Рефаима и заботишься о нем. Я это очень ценю.

— Как и я, — согласился с ней Рефаим.

— Ой, да ладно! Чепуха. Да я как раз… — начала Шони, но Эрин перебила ее в обычном стиле Близняшек заканчивать фразы друг за другом:

— … собиралась разобрать улов из «Мисс Джексон» и занавесить дверь новой бисерной шторкой из «Пиер Уан». До скорого всем. — Эрин подхватила с пола сумки и поспешила вон из кухни.

Сбитая с толку, Шони смотрела вслед уходящей подруге, не зная, чего ей больше хочется: плакать или кричать.

— Ступай, — Зои подошла к ней и тихо заговорила с ней, пока Дэмьен и Дарий продолжали обсуждать разницу между очистительным и похоронным ритуалами, а также возможность воспользоваться одним из них, чтобы совершить ритуал «найди убийцу».

— Что?

— Ступай и поговори с Эрин. Если возникнут еще какие-то вопросы, я тебя разыщу. Мне не хочется, чтобы от этого страдала ваша дружба, — сказала Зет, оглядываясь на Стиви Рей. — Лучшие подруги — это важно. Нам всем следует об этом помнить.

— Хорошо, спасибо, — Шони выскользнула из комнаты и поспешила по туннелям к крутой комнатке, которую делила с Близняшкой. Но торопиться не было нужды. Эрин всего в нескольких метрах от кухни выронила огромную сумку с логотипом «Пиер Уан».

— Эй, Близняшка, — сказала Шони, наклоняясь за блестящей подушечкой. — Похоже, тут произошло извержение блесток.

Эрин не улыбнулась. Она взяла расшитую пайетками подушку из рук Шони и запихала ее в набитую сумку, бросив:

— Я справлюсь.

Шони коснулась ее плеча, но оно показалось твердым, холодным и безжизненным.

— Погоди, Близняшка, да что с тобой такое? Почему ты так разозлилась?

— Ты никогда мне не говорила, что для тебя так важны отношения с отцом. Ты просто скрыла это от меня! — Эрин дернула плечом, чтобы сбросить пальцы Шони.

— Неправда, — покачала головой Шони, отстраняясь, словно Эрин ее ударила. — Я пыталась тебе рассказать, но ты все время твердила: «Все это в прошлом, Близняшка, давай пройдемся по магазинам», вот я и перестала. Не помнишь?

— Ну да, и какая разница? В чем вопрос-то? Я просто не понимаю! Мы стали лучшими подругами сразу же, как только нас Пометили — в один день! Все было круто, пока не вылезло все это дерьмо с Рефаимом и его папашей, и мы внезапно перестали быть лучшими подругами!

— Постой, просто я понимаю, что чувствует Рефаим, а ты — нет, вот и все. Я никогда не говорила, что мы больше не лучшие подруги!

— Да, ты права. Я не понимаю. — Эрин скрестила руки на груди. — Так в чем соль?

Шони чувствовала себя так, будто внезапно тяжесть всего мира обрушилась на ее плечи, а лучшая подруга неожиданно стала незнакомкой.

— Иногда я скучаю по папе, вот и все.

— По папе? Да ему было на тебя наплевать долгие годы до того, как тебя Пометили! Зачем тебе скучать по нему?

Шони засомневалась. Она посмотрела в глаза подруги и внезапно увидела ее истинную сущность.

— Тебе и впрямь безразлично?

— Что? Всякая крутая всячина, которой я набрала в «Пиер Уан» нифига не на распродаже и заплатила за нее золотой кредиткой Афродитихи? Или новые вещи из магазина «Мисс Джексон»? Конечно, мне не безразлично! «Элис и Оливия» — это на весну. Я даже достала для тебя отороченную лисой красную кашемировую шаль, которая просто очуметь! Я и себе купила такую же, только синюю. Мы будем потрясающе выглядеть в этих шмотках! Идеально. Мы — идеальны! Вот это мне не безразлично. И тебе, Близняшка, тоже. Мне не все равно на тебя, а тебе — на наши вещи. Так было всегда. — Запас слов Эрин иссяк, она выглядела грустной и сбитой с толку. Она вытерла глаза, размазав модную синюю тушь по лицу.

— Нет, — медленно протянула Шони. — Это все неправда. Никто не идеален, Близняшка, а в особенности мы с тобой.

— Да в чем, черт возьми, дело? Как отец Рефаима смог тебя так изменить? — закричала Эрин.

— Я уже какое-то время об этом думала, только не говорила.

— Об отце Рефаима или о своем?

— Да ни о ком, Эрин. Я имею в виду ни того, ни другого, а о жизни в целом. Например, смерть Джека. — ВнезапноШони почувствовала себя очень, очень усталой.

— Мне не было все равно на смерть Джека! Мы плакали, и все такое прочее.

— Мы плакали, а потом тебе пришло сообщение от Даниэль со ссылкой на распродажный сайт, и мы занялись покупками, — напомнила Шони.

— И что? Я купила черные туфли. Нет, погоди! Мы купили черные туфли. На платформе. С розовыми бантиками и кристаллами «Сваровски» на каблуках. Тогда мы решили, что они подходят для траура, и Джек бы их оценил. И потом еще немного поплакали. Вдвоем. И чем ты лучше меня, если делала то же самое?

«И как Эрин может выглядеть несчастной и обиженной одновременно?», — подумала Шони.

— Я не лучше тебя. Я такого не говорила. Это ты лучше меня, потому что у тебя все хорошо, а у меня нет. Вот она, граница. У меня больше не все тип-топ. С самой собой, и, боюсь, с нашей дружбой тоже, но я не знаю…

— Знаешь, что я тебе скажу, Близняшка? — перебила ее Эрин, сердито вытирая со щек голубые потоки слез. — Когда у тебя все наладится, возвращайся. А до этого момента найди себе отдельную комнату и собственные вещи. Я больше не хочу иметь соседку и Близняшку, которую что-то во мне не устраивает!

Бесшумно рыдая и не обращая снимания на вещи, продолжавшие выпадать ее из сумок и пакетов, Эрин ринулась в туннель, оставив Шони в окружении вороха блестящих подушек и бархатных колгот.

За спиной кто-то кашлянул, и Шони подскочила.

Только когда Зои протянула ей наполовину использованную упаковку бумажных платочков, Шони поняла, что ревет во весь голос.

— Хочешь об этом поговорить?

— Не совсем, — ответила Шони.

— Хочешь побыть одна? — спросила Зои.

— Не уверена. Но точно знаю одно, и это не очень тебе понравится, — всхлипнув, пробубнила Шони.

— Тогда давай говори поскорее, потому что если высказать неприятные вещи быстро, они перестают казаться такими уж жуткими.

— Я хочу уехать обратно в Дом Ночи. Повисла напряженная тишина, а затем Зои задала вопрос:

— А Эрин хочет поехать с тобой?

— Нет, — вздохнула Шони, вытирая слезы. — Я вернусь туда одна.

Глава 18

Зои

Воскресенье шло так же отстойно, как суббота. Позже я прокрутила в голове этот день и поняла, что интрига начала раскручиваться именно после ссоры Шони и Эрин. Странно, как на нас отразилось то, что девчонки больше не общались. Их обида друг на друга словно всех нас выбила из колеи.

— Не знаю, как тебя, а меня Близняшки-Деревяшки жутко бесят!

Афродита шлепнулась рядом со мной на бордюр, опоясывавший старую подъездную дорожку к вокзалу. Я вздохнула и подумала, что для меня немного побыть в одиночестве — непозволительная роскошь. И подвинулась, чтобы освободить для Афродиты больше места.

— Ага, я знаю. Странно, что они больше не вместе, у Шони такой вид, что она будто вот-вот расплачется, а Эрин молчит и дуется. Там, внизу, все очень жутко.

— Огонь и лед, — пробормотала Афродита.

Мои брови подпрыгнули:

— А знаешь, ты можешь быть права!

— Не знаю, когда до тебя наконец дойдет, что я права почти всегда! — Афродита вытащила из сумочки украшенную стразами пилку для ногтей и принялась за маникюр. — Не знаю, о чем еще может идти речь в этом идиотском стишке, но эта строчка совершенно точно о Близняшках-Дурашках с одной извилиной на двоих!

— Зачем ты подпиливаешь ногти?

Она недоуменно посмотрела на меня.

— Потому что в этом дурацком городе недостаточно круглосуточных салонов красоты. Есть только стремные забегаловки, а я хочу, чтобы мне привели в порядок ногти, а не изнасиловали. Да и СПИДом заразиться как-то неохота.

— Афродита, иногда я совсем не понимаю, о чем ты говоришь.

— Так расширяй свой кругозор! Неважно. Как я уже спрашивала, что ты собираешься делать с Тупой и Еще тупее?

— Хм, ничего. Они подруги, а подруги иногда ссорятся. Им самим придется найти способ помириться.

— Серьезно? И все?

— Ну, Афродита, а какого черта я еще могу сделать?

— Ты только что выругалась? Разве «черт», не «ругательное» слово?

— А как насчет того, чтобы встретиться с ним и убедиться в этом лично? — прищурилась я. — И в стопятьсотпятый раз тебе повторяю: нет ничего плохого в том, что я не ругаюсь как сапожник!

— Так-так-так, и орешь и ругаешься! В следующий раз в Аду полетят снежки.

— Злючка, — констатировала я.

— Спасибо. Но, серьезно, что ты будешь делать с Близняшками?

— Дам им возможность разобраться самим! — Я не собиралась кричать, но отлетавшее от каменных стен эхо убедило меня в том, что у меня не получилось. Я глубоко вздохнула и попыталась утихомирить желание придушить Афродиту. — Не могу я каждый раз вмешиваться, когда между моими друзьями пробегает кошка. В этом нет никакого смысла!

— Но об этом говорится в том глупом пророчестве, — заметила ясновидящая красотка, орудуя пилкой.

— Но мне до сих пор непонятно, при чем тут…

Я оборвала фразу на полуслове, когда в ворота вокзала въехал черный «линкольн» и остановился прямо перед нами.

С разинутыми ртами мы во все глаза смотрели, как из водительской двери вышел Сын Эреба и, не обратив на нас никакого внимания, открыл заднюю дверь автомобиля.

Руку Воина взяла и вышла из машины высокая и грациозная Танатос, затянутая в темно-синий бархат. Она улыбнулась нам и кивнула в ответ на наш поклон, но смотрела только на здание вокзала.

— Какой восхитительный образчик ар-деко тридцатых годов, — заметила она, окидывая взглядом фасад. — Я оплакивала медленную смерть путешествий по железной дороге. Когда железнодорожные перевозки достигли своего пика, было замечательно путешествовать поездом через всю эту великую страну. Это и до сих пор чудесно. Жаль только, что осталось очень мало железнодорожных маршрутов. Вам бы оказаться здесь в сороковые — в одном оживленном пространстве собирались вместе трагедия, надежда, отчаяние и отвага. — Она не сводила глаз со здания. — Не то, что в этих ужасных современных аэропортах. Из них выхолощена вся романтика, душа и жизнь, особенно после событий одиннадцатого сентября… Так жаль, так жаль…

— Танатос, могу я вам чем-то помочь? — наконец спросила я, когда стало ясно, что жрица может целую вечность стоять и любоваться зданием вокзала.

Танатос жестом приказала Воину сесть обратно в машину.

— Жди меня на крытой стоянке через дорогу. Я скоро буду. — Воин поклонился ей и отъехал. Танатос повернулась к нам. — Дамы, я полагаю, настало время перемен.

— Перемен в чем? — уточнила я.

— Наверное, в первую очередь стоит изменить вход в наше обиталище, — сухо заметила Афродита. — Сюда приходил Калона. Сюда явилась Танатос. Надо бы хоть коврик положить, раз уж «проходите-к-нам-через-вонючий-подвал» не работает.

— Витиевато сказано, но, думаю, верно, — одобрила Танатос. — Это одна из причин, по которым я от имени Высшего вампирского совета приобрела для вас это здание.

Я удивленно моргнула и попробовала сформулировать подходящий ответ, когда Афродита сказала:

— Надеюсь, это подразумевает реставрацию.

— Так и есть, — ответила Танатос.

— Погодите, — притормозила их я. — У нас здесь не Дом Ночи. Зачем Высшему совету вмешиваться в вопрос места нашего местожительства?

— Потому что мы особенные и крутые, и они не хотят, чтобы мы жили в грязной вонючей дыре, — объяснила Афродита.

— Или же хотят контролировать нас и наши действия, — возразила я.

Танатос приподняла брови:

— Ты говоришь как Верховная жрица.

— Но я не она, — уверила я. — Я все еще недолетка. Верховная жрица здесь Стиви Рей.

— А где она?

— С Рефаимом. Скоро рассвет, а ей нравится быть рядом с ним, пока он не превратился в птицу, — прямо сказала я.

— А кем являешься ты?

Я нахмурилась.

— Вы знаете ровно столько же, сколько и я. Вам известно, что в Потустороннем мире Старку вручили меч Хранителя, что означает — в какой-то мере я Королева, потому что он мой Воин и Хранитель.

— К чему все эти вопросы? Я думала, вы на нашей стороне, — вскинула бровь Афродита.

— Я на стороне правды, — сказала Танатос.

— Вы же знаете, что Неферет — лживая сука, — гнула свое Афродита. — Мы вам рассказывали об этом на Сан-Клементе, пока Зет витала в облаках.

— Она имеет в виду Потусторонний мир, — я закатила глаза.

— Ну да, в Потустороннем мире. Да какая разница! — пожала плечами Афродита. — Мы рассказали вам, что на самом деле творит Неферет, и вы вроде бы нам поверили. Даже помогли найти концы на острове Скай для Старка. И что теперь?

Повисла длительная пауза, означавшая, что нам с Афродитой дается время подумать, не слишком ли далеко мы зашли. Я имею в виду, Танатос — могущественный древний вампир, член Высшего совета, которой Богиня даровала связь со Смертью. Должно быть, чертовски плохо задавать ей такие вопросы и злить ее.

— Думаю, когда душа Зои разлетелась на осколки, вы все действительно верили в то, о чем говорите, — наконец ответила Танатос.

— Я вернулась, мы уже не в Италии, но правда не изменилась. Неферет не изменилась, — заметила я.

— Но она по-прежнему настаивает, что Никс простила ее, и в знак своего расположения даровала ей Аурокса, — возразила Танатос.

— Но это какашки собачьи! — возмутилась я. — Неферет ничуть не изменилась, а Аурокс — вовсе не дар Никс!

— Я верю, что Неферет скрывает правду, — согласилась Танатос.

— Можно сказать и так, — ответила я.

— Но мы так говорить не будем! — вмешалась Афродита.

— Не хотим показаться непочтительными, — добавила я, — но просто мы уже давно противостоим Неферет и поэтому видели то, что она тщательно скрывает от Высшего совета и от вампиров вообще.

— Но когда мы пытаемся вывести ее на чистую воду, нам никто не верит, потому что мы дети, — фыркнула Афродита. — Никчемная стайка сопляков и изгоев!

Я вскинула бровь.

Афродита быстро исправилась:

— Это я не о себе. Это я обо всех остальных.

— Вот поэтому я и здесь, — сказала Танатос. — Как глаза и уши Высшего совета.

— Так что на самом деле означает покупка Советом этого здания? — спросила я.

— Надеюсь, что это означает, что золотая кредитка моей маман сможет хоть чуть-чуть передохнуть, и что некоторые из нас — те, которым не нужно на рассвете забираться в гробы — После ремонта смогут переехать в нормальные Помещения, — вздохнула Афродита.

— И это тоже. Но также и то, что Вокзал станет законным отдельным Домом Ночи, не связанным с первым Домом Ночи Талсы, — объяснила Танатос. — Совет полагает, что было бы мудро обустроить здесь Дом Ночи для красных недолеток, чтобы тот существовал отдельно от прежнего Дома Ночи.

— Лучше не надо! Именно поэтому в Брокен Эрроу не построили две средних школы. Это вызвало бы слишком сильное соперничество в районе, — возразила я. — Нам было достаточно ненавидеть «Юнион» и «Дженкс», а это лучше делать единым фронтом.

— О чем ты, черт возьми, говоришь?

— Брокен Эрроу, Юнион, Дженкс, — перечислила я. — Школы. Когда в одном городе их слишком много — это отстой.

— Ты была Председателем школьного совета или занимала еще какую-нибудь столь же нелюбимую большинством должность? В Талсе туча школ, и Ад еще не замерз! — заметила Афродита. — Переполненные школьные автобусы, везущие детей в одну школу — это идиотизм, который к тому же позволяет белому мусору учиться вместе с нормальными людьми. Какая гадость!

К счастью, Танатос встала между нами.

— Стандарты человеческих подростков никогда не влияли на вампирское законодательство в отношении недолеток. Талса находится в центре страны. Она определенно поддержит идею создания здесь второго Дома Ночи. Наша численность растет, особенно теперь, с появлением красных недолеток, которые так же есть теперь и в других районах, не только здесь.

— Другие красные недолетки? То есть, помимо наших? — спросила я.

— Да.

— А их Метили красным или они умирали, а потом оживали уже с красными Метками? — спросила Афродита, прежде чем я успела взглядом приказать ей заткнуться.

— С вами живет пока что единственная известная красная недолетка, Помеченная красной Меткой, — отозвалась Танатос.

— Значит, вы знаете про Шайлин, — затаив дыхание, спросила я.

— Да. Неферет объявила, что до того, как Шайлин Пометили, она была слепа, а теперь прозрела. И Неферет предположила, что у бедной девочки и так было слабое здоровье, и поэтому ей не пришлось умирать, чтобы получить красную Метку.

Я хотела защитить Шайлин и сказать, что дело вовсе не в ее недуге, а в особенности, но внутренний голос подсказывал мне пока молчать о ее Истинном Зрении.

— Зои, нет смысла что-либо скрывать от того, кто ищет правду, разве что ты предпочитаешь ложь и обман, — удивила меня Танатос.

Я встретилась с ней взглядом:

— Я не предпочитаю ложь и обман, но Неферет научила меня кое-чему важному, а именно: осторожно выбирать людей, которым я доверяю. — А затем, поскольку внутренний голос продолжал мне подсказывать, заявила то, что крутилось на языке: — Слышала, что у Неферет новый Супруг. Вы об этом знали?

— Нет. Зои, ты считаешь ее новым Супругом Аурокса? Дар он Никс или нет, но Неферет никоим образом не показала, что между ними существуют романтические отношения. Кажется, он просто ее слуга.

— Я не об Ауроксе, — продолжала я, хотя от простого упоминания его имени почувствовала себя странно. — Я о Белом быке.

Танатос выглядела совершенно потрясенной:

— Зои, почитание Белого и Черного быков — глубокая древность, и знание о них угасло многие века назад. У меня лишь остаточное понимание этой религии и ее прошлого, но могу тебе сказать, что ни одна Жрица Никс никогда не вступала в интимные отношения с Белым быком. Твои слова звучат мерзко и являются серьезным обвинением.

Лицо Танатос становилось бледнее и бледнее, пока она не разволновалась настолько, что вокруг поднялся ветерок, развевающий ее волосы.

«Власть над Воздухом в сочетании с властью над Смертью — это интересно», — подумала я, а вслух сказала:

— Я не обвиняю. Я лишь спрашиваю, слышали ли вы о чем-то подобном.

— Нет! Высший Совет и все вампирское сообщество по-прежнему считают Супругом Неферет Калону, существо, которое Неферет объявила воплощением Эреба на земле, пусть Калоне и запрещено сотню лет к ней приближаться.

Афродита фыркнула:

— Это дерьмо собачье! Калона был здесь с ней, потому что думал, что его душа в ее руках. Но в Земле Грез что-то пошло не так, и Неферет потеряла контроль над Калоной.

Я думала, что сейчас она выпалит и другие новости, например, о том, что Калона находится недалеко и хочет заключить с нами перемирие ради уничтожения Неферет, но Афродита была умнее.

— Вы можете ответить на один маленький вопросик?

Пребывающая в состоянии шока, Танатос кивнула.

— Ладно, положим, Аурокс не дар Никс, а существо, состряпанное Белым быком и Неферет в их недостойных занятиях. Что могло бы создать такого, как он?

— Значительная жертва, — ответила Танатос.

— Вы имеете в виду, что Неферет пришлось кого-то убить, чтобы создать Аурокса? — спросила Афродита.

— Да, хотя меня в дрожь бросает при одной мысли о таком безумном поступке.

— Как и нас, — согласилась с ней Афродита, печально, но мудро посмотрев мне в глаза. — Рядом с нами за последнее время умерли очень многие.

— Да, — эхом отозвалась я, чувствуя себя разбитой. — Очень многие.

Аурокс

Внимание девушки стало для него неожиданностью. Следуя приказу Неферет, он делал обход территории, особое внимание уделяя тому, чтобы пересмешники не пересекали границу Дома Ночи. Проходя мимо девичьего общежития, Аурокс заметил ее, стоящую в тени дерева, и когда подошел поближе, она преградила ему путь.

— Привет, — нежно улыбнулась она. — Я Бекка. Мы еще не встречались, но я положила на тебя глаз.

— Привет, Бекка. — Охваченный любопытством, он позволил ей задержать себя. Она не была красивой или необычной, как некоторые другие недолетки

(«Особенно Зои», — прошептал внутренний голос, но Аурокс тут же приказал себе не думать об этом).

В этой Бекке имелся своего рода шарм, а язык ее тела и то, как она выпячивала бедро и откидывала за спину длинные светлые волосы, откровенно говорили, что Аурокс ей нравится.

— Я Аурокс.

Она рассмеялась и облизнула влажные розовые губы.

— Я знаю, кто ты. Как я уже сказала, я наблюдала за тобой.

— И что же ты узнала, наблюдая за мной? — эхом откликнулся он.

Она шагнула ближе и вновь отбросила волосы назад.

— Что ты хорошо сражаешься, а в наше время это полезно.

Она коснулась его, проведя розовым накрашенным ноготком по груди, и поток ее эмоций захлестнул Аурокса. Он чувствовал ее желание, смешанное с отчаянием и ноткой распущенности.

Аурокс глубоко вдохнул, наслаждаясь опьяняющим запахом коктейля из похоти и жестокости. По его телу пробежала дрожь предвкушения, когда внутри него начала расти сила.

— Ооо, ты такой твердый. — Бекка приглушенно рассмеялась, подвигаясь еще ближе. — Точнее, твои мышцы. — Ее желание усилилось, когда она потерлась грудью о его грудь, прижавшись к нему, лизнула его в шею, а затем укусила — не так сильно, чтобы прокусить кожу до крови, но и не так нежно, как при простом заигрывании.

Бык внутри Аурокса был этим доволен, и существо зашевелилось.

— Ты любишь боль? — спросил Аурокс, грубо шаря руками по ее спине. Затем он опустил голову, найдя зубами мягкий изгиб ее шеи. Он укусил ее до крови, хотя ему вовсе не хотелось пробовать ее на вкус. — Ты любишь боль? — повторил он вопрос с ее кровью во рту, хотя и чувствовал ответ в пульсирующей в Бекке похоти и страсти.

— Люблю, — простонала Бекка. — Давай же! Дай мне укусить тебя! Стань моим Супругом, моим мужчиной!

Аурокс не думал останавливать ее. Он вообще не думал, а только чувствовал похоть, усиленную отчаянным и вульгарным духом.

Аурокс позволил этим эмоциям овладеть собой. Он прижался к Бекке, закрыл глаза и отдался ей, произнеся слова, идущие откуда-то из глубин его подсознания, настолько инстинктивные и машинальные, что мышление и понимание не имели к ним никакого отношения:

— Да, Зо! Укуси меня!

— Ты придурок! Зои?! Я покажу тебе кое-что, отчего Зои Редберд покажется тебе кроткой овечкой!

Бекка впилась в него зубами. Аурокс почувствовал острую боль и тепло струящейся по шее крови. Затем рот Бекки прижался к свежей ране на его шее, но всего на секунду. Как только она попробовала его кровь, ее эмоции изменились. Гнев и похоть испарились, уступив место животному страху.

— О, Богиня! Нет, это неправильно!

Бекка пыталась отстраниться от него, но Аурокс подхватил ее на руки и, сделав два шага, прислонил спиной к дереву.

— Подожди, нет! — настаивала Бекка, пытаясь говорить ровным голосом, хотя ее страх накатывался на Аурокса волнами, питая и меняя его. — Остановись! У тебя неправильный вкус!

Существо внутри него пульсировало и шевелилось, желая освободиться ради мародерства и варварства. Он фыркнул, и в этом звуке послышались отголоски бычьего рева.

— Серьезно, прекрати! Я не хочу быть с кем-то, кто по уши влюблен в Зои!

Зои…

Ее имя прозвучало внутри него, прогнав быка как вода — огонь.

— Что здесь происходит?

При звуке голоса Дракона Ланкфорда Аурокс сделал шаг назад, отпустив Бекку.

Девушка вжалась в кору дерева и испуганно уставилась на Аурокса.

— Аурокс? Бекка? Что у вас не так? — спросил Дракон.

— Всего лишь небольшое недоразумение. Я думал, эта недолетка понимает, чего хочет, — отозвался Аурокс, поворачиваясь к Фехтовальщику и не обращая внимания на Бекку. — Я был неправ.

Бекка отошла от дерева и встала так, чтобы Дракон оказался между ней и Ауроксом, и ее страх быстро улетучился, принеся взамен уверенность и гнев.

— Я знаю, чего точно не хочу: встречаться с еще одним парнем, волочащимся за Зои Редберд! Надеюсь, тебе по душе стоять в очереди, потому что многие до тебя уже там побывали!

— Бекка, нет смысла вести себя так грубо. Ты же знаешь, что вампиры верят в свободу выбора и взаимные чувства. А если желание не взаимно, то сделай правильный выбор и уйди с достоинством, — твердо произнес Дракон.

— Мне это подходит, — ответила ему Бекка и прошипела Ауроксу: — Прощай, придурок!

Она ринулась прочь.

— Аурокс, — медленно начал Дракон. — Вампирское общество открыто множеству разнообразных путей желания и страсти, но тебе стоит уяснить, что некоторым из этих путей не стоит следовать, если у сторон нет полного понимания происходящего и определенного, более глубокого опыта. — Дракон вздохнул, отчего сразу же показался старым и усталым. — Ты понимаешь, что я пытаюсь до тебя донести?

— Да, — кивнул Аурокс. — У этой недолетки, Бекки, подлая душа.

— Правда? Должно быть, я не замечал.

— Я не верю, что Зои Редберд такая!

Дракон приподнял брови:

— Я тоже так не думаю. Ты знаешь, что Неферет не ладит с Зои?

Аурокс посмотрел ему в глаза.

— Они враги.

Дракон не отвел взгляда.

— Можно сказать и так, хотя мне бы хотелось, чтобы все было иначе.

— Вы не союзник Неферет, — понял Аурокс.

Черты лица Фехтовальщика застыли, и его усталое, но открытое отношение исчезло.

— Я следую только своим путем, и ничьим больше.

— А Никс?

— Я не восстану против Богини, но и не буду защищать кого-то, кроме самого себя. Путь Дракона — единственное, что у меня осталось.

Аурокс изучал его. Эмоции Дракона находились в туманной дымке. Вампир ничего не проявлял: ни гнева, ни отчаяния, ни страха. Ничего. Загадочно. Возможно, именно поэтому Аурокс заговорил о собственной головоломке:

— Я назвал Бекку Зо.

Брови Дракона снова взлетели вверх, и по выражению его лица стало ясно, что его рассмешили слова Аурокса.

— Ну, Аурокс! Дамам — подлые они или нет — обычно не нравится, когда их называют именами других дам!

— Но я не знаю, почему так сказал!

Дракон пожал плечами:

— Должно быть, ты думал о Зои.

— Я этого не осознавал.

— Иногда так бывает.

— Значит, это нормально? — спросил Аурокс.

— За свои сто с лишним лет я понял одну простую истину — в отношении женщин ничего нельзя назвать нормальным, — ответил Дракон.

— Учитель, могу ли я попросить вас об услуге?

— Да.

— Не рассказывайте о случившемся Неферет.

— Я не из болтливых, парень. И тебе стоит быть таким же.

Фехтовальщик похлопал Аурокса по плечу и ушел, оставив творение Неферет сбитым с толка, взволнованным и, как всегда, одиноким.

Глава 19

Зои

— Предстоит катастрофа вселенских масштабов, — шепнула мне Афродита, когда утром понедельника мы стояли под дверями кабинета, в котором намечался урок Танатос.

Этот кабинет был одним из самых больших в школе. Вообще-то, за исключением кабинета драматического искусства, напоминавшего актовый зал в миниатюре, и самого актового зала, это был самый большой «обычный» классный кабинет в школе.

«Отлично, — подумала я, — больше места для неизбежного взрыва».

— Непохоже, что выйдет прогулять этот урок, — пробормотала я, обращаясь к Афродите. А всем остальным сказала: — Ладно, пойдем внутрь. Не волнуйтесь. Мы вместе, а значит, все не так уж плохо.

Меня окружила кучка-вонючка, Стиви Рей, Рефаим и хорошие красные недолетки. С покорным и готовым ко всему видом все кивнули и замерли в ожидании, что запахнет жареным.

Я открыла дверь и ступила на порог.

Камень Провидца немедленно начал нагреваться.

Даллас и его шайка уже находились в кабинете, предсказуемо заняв задние ряды парт.

Аурокс сидел на первой парте в дальнем углу, очевидно отделившись от банды Далласа. Я задумалась, почему он не вместе с плохими ребятами, ведь он, как и они, играл за Неферет, но старательно отвела от него взгляд.

— Я попытаюсь отнестись ко всему положительно, — возвестила Стиви Рей, игнорируя адресованную ей презрительную усмешку Далласа и гнусный смех Николь, напоминавший дешевый парфюм. Моя подруга взяла Рефаима за руку и с улыбкой поцеловала его в щеку. — Не ведись на них!

— Удачи, — буркнула Эрин.

Шони, между которой и Эрин стояли несколько ребят, промолчала.

— Он красный, и я не подразумеваю хороший красный цвет, как у Шони, — сказала Шайлин, глядя на Далласа поверх моего плеча.

Я посмотрел на нее:

— Что ты имеешь в виду?

— Я красная? — переспросила Шони.

— Да, — ответила Шайлин. — Твой цвет чистый и его легко понять. Ты похожа на костер — теплый и добрый.

— Мило, — заметила Стиви Рей.

— Спасибо, — поблагодарила Шони. — Это и впрямь здорово.

— А что Даллас? — спросил Рефаим.

— Его красный похож на бомбу…гнев…ненависть, — ответила Шайлин.

— Значит, давайте-ка пойдем на передние ряды, подальше от него, — предложила Стиви Рей.

— Не от всего так легко уйти, — заметила Эрин, не глядя на Далласа. Она сверлила взглядом красную, как костер, Шони, а та, в свою очередь, внимательно изучала свои ногти.

— Не будь такой пессимисткой, Эрин, — сказала Стиви Рей, прерывая затянувшуюся паузу. Затем улыбнулась мне открытой сияющей улыбкой: — Пойдем, сядем впереди!

— Хорошо, иду за тобой, — отозвалась я, хотя больше всего на свете мне хотелось с воплем выбежать из кабинета.

— Я хочу с воплем смыться отсюда, — эхом озвучила мои мысли Афродита, двигаясь вслед за мной, Стиви Рей и Рефаимом.

Я не стала повторять за ней, и, как обычно, заняла соседнюю со Стиви Рей первую парту на среднем ряду.

Прозвенел звонок, и из подсобки в кабинет вошла Танатос, сразу же ступив на нечто вроде подиума, посреди которого стояла трибуна, а за ней висела магнитная классная доска.

— Оооо! Симпатичные цвета! — раздался за моей спиной голос Шайлин.

— Счастливо встретиться, — поприветствовала нас Танатос.

Мы все эхом повторили за ней. Мне показалось, что сегодня Танатос выглядит еще более царственной и могущественной в платье цвета ночи, украшенном лишь серебряными нитями вышитого силуэта Никс с полумесяцем в воздетых к небу руках.

— Добро пожаловать на первый в своем роде урок. За всю историю Домов Ночи никогда не было подобного класса, состоящего из различных типов недолеток, перевертышей, людей и даже вампиров. Я стою перед вами, представляя Высший Вампирский Совет — ваш управляющий орган, доколе вы существуете в нашем обществе.

Танатос смотрела мне в глаза, заканчивая фразу.

Я не отвела взгляда. Черт, я была с ней согласна! Просто не совсем на сто процентов уверена, что я и мои друзья хотим существовать в вампирском сообществе.

— Я знаю, что вы все задаетесь вопросом, что же мы будем изучать на этих занятиях, но сейчас могу ответить вам лишь частично. Я здесь, чтобы поддерживать и направлять вас на пути, столь же редком и особенном, как и каждый из вас. Вы будете посещать эти занятия вместо Вампирской социологии. Далее я буду обсуждать с вами темы, которые рано или поздно придется пережить и понять всем без исключения вампирам и недолеткам. Например, Смерть, Тьму, Хранителей, Запечатления, Свет и Любовь. Но поскольку у нас такой разношерстный состав, то также мы будем обсуждать и интересующие вас лично темы, о которых вы будете спрашивать меня и всех остальных. Я даю вам клятву, что буду стремиться только к правде, и если у меня не будет ответа на любой из ваших вопросов, я сделаю все, чтобы найти его вместе с вами.

Я подумала, что пока что урок довольно интересный, и уже начала немного расслабляться, когда жареным все-таки запахло.

— Итак, давайте начнем поиск истины. Я хочу, чтобы каждый из вас на несколько минут заглянул внутрь себя. Затем напишите на листке бумаги хотя бы один вопрос, ответ на который вы хотели бы узнать на моих уроках. Сверните листок, и после вашего ухода я прочту их все. Будьте честны и не бойтесь цензуры или осуждения. Если вы хотите, чтобы вопрос остался анонимным, не указывайте своего имени внизу листка.

Повисла пауза, а затем вверх взметнулась рука Стиви Рей.

— Да, Стиви Рей? — назвала ее Танатос.

— Просто хочу убедиться, что все правильно поняла. Спрашивать можно о чем угодно? Не волнуясь, что попадем в переплет?

Танатос тепло улыбнулась Стиви Рей, и начала отвечать:

— Это отличный…

Но тут с галерки раздался театральный шепот Далласа, слышный всему классу:

— Я хочу спросить, что ж такого есть у птицы, чего нет у обычного парня, и почему это ей так нравится!?

Стиви Рей схватила Рефаима за руку, и я поняла, что она пытается сдержать его, чтобы сын Калоны не набросился на Далласа. Но я тут же отвлеклась от лучшей подруги и ее парня, заметив реакцию Танатос.

Постигшая ее перемена была стремительной и по-нечеловечески страшной. Казалось, что жрица выросла и увеличилась в объеме. Вокруг нее, развевая волосы, свистел ветер. Когда Танатос заговорила, я сразу вспомнила сцену из «Властелина колец», когда Галадриэль показывала Фродо, какой ужасной темной королевой станет она, если возьмет у него кольцо.

— Ты считаешь меня недостойной, Даллас? — прогремела Танатос, и по спинам всех учеников поползли мурашки.

Танатос была столь восхитительно зла, что на нее было больно смотреть, поэтому я оглянулась через плечо на Далласа. Тот насколько мог вжался в спинку стула. Его лицо было мертвенно-бледным.

— Н-нет, профессор, — стуча зубами, ответил он.

— Зови меня Жрицей! — пророкотала Танатос. В эту секунду я бы поверила, что она умеет метать молнии и вызывать гром.

— Нет, Жрица, — быстро исправился красный вампир. — Я…Я не думал относиться к вам неуважительно.

— Но ты намеревался оскорбить, по крайней мере, одного из своих одноклассников, а здесь, на моих уроках, это недопустимо! Ты понял меня, юный красный вампир?

— Да, Жрица.

Ветер вокруг Танатос успокоился, и она стала выглядела царственной, а не смертельно опасной.

— Превосходно, — улыбнулась жрица и вновь переключилась на Стиви Рей. — Отвечу тебе так: пока вы ведете себя уважительно, можете спрашивать меня о чем угодно, не опасаясь порицания.

— Благодарю вас, — слегка задыхаясь, произнесла Стиви Рей.

— Хорошо, а теперь можете приступить к вопросам. — Танатос замолчала и окинула взглядом Рефаима и Аурокса, задавая обоим один и тот же вопрос: — Не думала, что придется об этом спрашивать, но так как вам обоим в новинку, скажем так, школьная жизнь, нужна ли вам помощь в чтении или письме?

Рефаим покачал головой и ответил первым:

— Мне — нет. Я умею читать и писать на семи человеческих языках.

— Ух ты, правда? Я и не знала, — восхитилась Стиви Рей.

Он смущенно улыбнулся и пожал плечами:

— Отец считал это полезным.

— А ты, Аурокс? — спросила Танатос.

Я заметила, как он нервно сглотнул.

— Я умею читать и писать. Н-не знаю, как и где я этому научился.

— Хм, интересно, — протянула Танатос. А затем, словно магическая способность Аурокса читать и писать была абсолютно нормальной, как ни в чем не бывало продолжила: — Зои и Стиви Рей, так как вы сидите впереди, пожалуйста, пройдите потом по рядам и соберите для меня вопросы.

Мы со Стиви Рей согласно кивнули, и я уставилась на пустой лист бумаги. Стоит ли спросить что-то безобидное, например, о способностях, и в какие моменты их уместно проявлять? Или же можно поверить Танатос и спросить то, что интересует меня по-настоящему?

Я украдкой оглянулась вокруг. Стиви Рей что-то писала с серьезным лицом. Рефаим уже отложил карандаш и сворачивал листок. Я быстро посмотрела на его работу, но успела заметить лишь то, что он подписался.

«Спрошу нужное», — решила я и написала: «Как пережить потерю родителей?».

Я поколебалась, а затем написала под вопросом свое имя. Попыталась подсмотреть, что написала Стиви Рей, но она уже закончила и сложила листок пополам, потом встала из-за парты и пошла по ряду, профессионально собирая работы.

Я вздохнула и пошла по своему ряду. Конечно, Аурокс был там. Сидел позади Дэмьена и Шони. Мне не хотелось встречаться с ним взглядом, поэтому я взглянула на протянутый мне листок.

Большими печатными буквами на нем было выведено: «КТО Я?» и подпись.

Откровенно удивившись, я посмотрела Ауроксу в глаза. Он, не мигая, выдержал мой пристальный взгляд, а затем тихо произнес, чтобы его услышала только я:

— Мне бы хотелось узнать.

Я не могла отвести взгляда от его необычных глаз цвета лунного камня. И по какой-то идиотской причине так же шепотом ответила ему:

— Мне тоже!

Я выхватила из рук Аурокса листок и поспешно отошла, пытаясь не думать, а просто делать, что велено.

Даллас и его банда выглядели подавленно. Они едва взглянули на меня и Стиви Рей, но я заметила, что они ничего не написали на своих листках, что было определенно плохим пассивно-агрессивным знаком. Я засунула эти листки в самый низ стопки на обратном пути к первым рядам.

Танатос взяла работы, поблагодарила нас и сказала:

— Этой ночью я изучу ваши вопросы и уже завтра начну обсуждать их с вами. А до конца урока давайте займемся темой, о которой, полагаю, все вы задумывались: о Запечатлении со спутником или Супругом.

Я ожидала, что Танатос выдаст нам стандартную речь в духе «просто отказывайтесь», как нам говорили о Запечатлении в первый же день в Доме Ночи, но оказалась неправа. Она откровенно рассказала об удовольствии и красоте правильного Запечатления и о трагедии неправильного. Ее рассказ звучал интересно и забавно (как сухой английский юмор). Мне показалось, что я едва успела моргнуть, как уже раздался звонок.

Я слегка задержалась, поджидая Афродиту, которая продолжала горячо, но уважительно обсуждать Запечатление с Танатос. Афродита пыталась доказать, что Запечатление не всегда основывается на сексуальности. Танатос же настаивала, к ужасу Афродиты (поскольку у той было недолгое Запечатление со Стиви Рей), что сексуальное влечение — неотъемлемая часть Запечатления.

Танатос наконец завершила дискуссию, сказав:

— Афродита, неважно, признаешь ты что-то или нет: от этого оно не становится менее истинным.

— Постараюсь проследить, чтобы Зои попала на второй урок, — кисло отозвалась Афродита.

— Хорошо, юная Пророчица. — Хотя на лице Танатос и не было улыбки, в ее голосе она явственно слышалась: — Спасибо за такую оживленную дискуссию. Жду с нетерпением ее продолжения на завтрашнем уроке.

Афродита кивнула и нахмурилась, и едва мы вышли за пределы досягаемости слуха Танатос, заявила:

— Оживленная дискуссия, моя прекрасная задница! Вовсе я не собираюсь продолжать дискуссию о лесбийских Запечатлениях. Никогда!

— Не думаю, что она это имела в виду, Афродита, — осторожно заметила я, силясь не улыбаться.

Но Пророчица была права, урок получился интересным — намного интереснее, чем Вампирская социология с Неферет.

Афродита открыла дверь.

— Я так рада, что мне удалось повеселить плебс, и… — И тут мы оказались в центре хаоса.

— Давай же, птицепарень! — орал Даллас. — Ты не можешь вечно прятаться под юбкой Стиви Рей!

Накачанный Джонни Би как мог держал Далласа, но тот пинался словно безумный.

— Я не прячусь, ты, заносчивый дурак! — крикнул Рефаим.

Стиви Рей бульдожьей хваткой вцепилась в его руку и пыталась оттащить от Далласа.

— Я приведу Дария и Старка! — бросила Афродита и умчалась прочь.

— Эй, парни, а ну-ка прекратите!

Я встала между соперниками и их группами поддержки.

— Иди на хрен, Зои, это не твоя драка! — зашипел на меня Даллас. — Ты считаешь себя лучше других, но для нас ты ничего не значишь!

Он дернул головой в сторону банды красных недолеток, которые стояли неподалеку и с ухмылками наблюдали за побоищем.

Я удивилась тому, что меня так задели его слова.

— Я не считаю себя лучше других!

— Не позволяй ему доставать тебя, Зет! Он ничего из себя не представляет: просто ничтожный грустный мальчик, ряженый в вампира, — сказала Стиви Рей.

— А ты просто шлюха! — заорал на нее Даллас.

— Прекрати так ее называть! — попытался вырваться из хватки Стиви Рей Рефаим.

— Все знают, что ты злишься, потому что она больше не с тобой! — крикнула я Далласу, думая, каким же полным придурком он стал.

— Нет, я злюсь потому, что она встречается с этой ошибкой природы! — парировал он.

Я заметила, что хоть Даллас и боролся и орал, он не отводил взгляда от места на стене, к которому постепенно отходил. Я проследила за направлением его взгляда и увидела на стене одинокую розетку — одну из тех промышленных штуковин с тройным штекером.

Вот черт!

— Я не ошибка природы! — Рефаим, казалось, вот-вот взорвется. — Я человек!

— Правда? А давай-ка подождем рассвета и все вместе посмотрим, какой ты человек! — презрительно усмехнулся Даллас и еще ближе отступил к стене.

Пытаясь двигаться как ни в чем ни бывало, я сделала пару шагов к розетке и в панике задумалась, какую из стихий лучше призвать, если понадобится противостоять электричеству.

— Мне подходит! — говорил в это время Рефаим. — Неважно, человеческими или птичьими глазами, я с удовольствием посмотрю, как ты сгоришь!

— Мечтай-мечтай, кретин! — Даллас рванулся к розетке, почти вырвавшись из стальной хватки Джонни Би, а я споткнулась и начала заваливаться назад.

Но тут сильные руки подхватили меня и не дали шлепнуться на задницу. Одним движением Старк поставил меня на ноги и зажал между собой и стеной, а затем повернулся к Далласу.

— Уходи! — Старк не повышал голоса, а говорил ледяным, спокойным и очень опасным тоном.

— Это не твоя драка! — ответил Даллас, но уже перестал пытаться вырваться из цепких рук Джонни Би.

— Если здесь замешана Зои, то моя! И ты должен понимать, что я останусь победителем. Каждый раз. А теперь уходи!

— Заканчивайте!

Голос Дракона Ланкфорда, ворвавшегося в коридор в сопровождении нескольких сынов Эреба, включая Дария, прогремел словно голос генерала, созывающегося разбежавшееся войско. Маленький отряд тут же разделил Далласа и Рефаима. Лицо Фехтовальщика напоминало грозовую тучу.

— Даллас, встань здесь!

Дракон указал на место перед собой, а затем, едва взглянув на Рефаима, добавил: — А ты здесь, — и указал на место рядом с красным вампиром.

Парни подчинились ему, хотя Даллас все равно смотрел на Рефаима с ненавистью. Рефаим же не сводил глаз с Фехтовальщика, который сурово заявил, обращаясь к ним обоим:

— Я не потерплю драк в этой школе! Это не человеческая средняя школа! Я требую, чтобы вы были выше подобного поведения! — Дракон переводил взгляд с одного на другого. — Понимаете?

— Да, — быстро и четко ответил Рефаим. — Я не хочу никому причинять неприятностей.

— Тогда уходи, потому что пока ты здесь, неприятности будут всегда! — крикнул Даллас.

— Нет! — Дракон хлестнул словом, будто кнутом. — В этой школе больше не будет никаких неприятностей, а то тебе придется держать за них ответ передо мной!

— Ему здесь не место, — сказал Даллас, но уже более сдержанным голосом. Сейчас он выглядел скорее обиженным, нежели опасным.

— Я согласен с тобой, Даллас, — кивнул Дракон. — Но Никс — нет. А пока Дом Ночи служит Никс, мы будем следовать ее выбору, даже если она выбирает прощение, а мы не можем так поступить.

— Не можете или не хотите?

Голос Стиви Рей привлек всеобщее внимание.

Она подошла к Рефаиму, взяла его за руку и повернулась к Дракону.

Мне показалось, что она выглядит могущественной Верховной жрицей, разозленной настолько, что вот-вот изрыгнет пламя, и я порадовалась, что ее стихия не Огонь, а Земля.

— Рефаим не трогал Далласа. Он лишь вступился за меня, когда Даллас обозвал меня шлюхой, проституткой и другими плохими словами, которыми я не хочу осквернять свой рот. Если бы здесь стоял не Рефаим, а кто угодно другой, вы бы не встали на сторону Далласа!

— Я могу понять Далласа и других учеников, которым сложно принять Рефаима, — сухо произнес Дракон.

— Вам стоит принять его, как сделала это Богиня, — воспарил над толпой шелковистый голос Неферет. Все повернулись и увидели ее в конце коридора. Рядом с ней стояла Танатос.

— Судя по всем свидетельствам, Богиня высказалась за принятие Рефаима, — сказала Танатос. — Даллас, тебе придется подчиниться решению Никс, как и вам, Фехтовальщик.

— Его и так нормально принимают, — раздраженно бросила Стиви Рей. — Как я уже пыталась объяснить, воду мутил Даллас, а не Рефаим!

— Ссоры прекратятся, — сказал Дракон. — Думаю, я ясно выразился.

— Вы также ясно выразились, что вам не по душе присутствие Рефаима в школе! — заметила Стиви Рей.

— Фехтовальщик не обязан любить всех учеников, — покровительственно кивая головой, сказала Неферет. — Он клялся защищать нас, а не пестовать.

— Но также он обязан быть честным и справедливым, — возразила Танатос. — Дракон Ланкфорд, верите ли вы, что способны быть честным и справедливым по отношению к Рефаиму вне зависимости от ваших личных чувств к нему?

Лицо Дракона застыло, голос прозвучал глухо, но ответил он без колебаний:

— Да!

— Значит, я расцениваю это как ваше истинное и законное слово, — возвестила Танатос. — Как и мы все.

— И нам всем пора на второй урок, — жестко вмешалась Неферет. — Это и так отняло у нас слишком много времени!

Она презрительно взглянула на Рефаима и Стиви Рей, прежде чем царственно пройти мимо, подгоняя учеников перед собой. Дракон присоединился к ней, ведя ошеломленных недолеток по коридору, как погонщик скота.

— Вы видите Тьму, окружающую ее и других красных недолеток?

Я удивленно моргнула.

Старк адресовал этот вопрос напрямую Танатос.

Член Высшего совета поколебалась, а затем медленно покачала головой:

— Я не встречалась с Тьмой. Она мне невидима.

— А я вижу ее, — сказал Рефаим. — Старк прав.

— Я тоже вижу, — тихо созналась Стиви Рей. — Она вьется вокруг нее, как рой насекомых, касается их и никуда не девается. — Она вздрогнула. — Это отвратительно!

— А как насчет Дракона? — спросила я. — Вокруг него тоже Тьма?

Мне ответил Рефаим:

— И да, и нет. Она следует за ним, но не обвивает его так, как остальных. — Он тяжело вздохнул. — По крайней мере, пока.

— В этом не твоя вина, — искренне сказала ему Стиви Рей. — В выборе, который делает Дракон, нет твоей вины.

— Я верю, что когда-нибудь он простит меня, — произнес Рефаим. — Пойдем, я провожу тебя на второй урок.

Мы попрощались, но я и Старк никуда не пошли, а просто остались стоять рядом с Танатос, глядя вслед Рефаиму и Стиви Рей.

— У этого парня есть совесть, — задумчиво произнесла Танатос.

— Точно, — отозвалась я.

— Значит, он не безнадежен.

— Можете сказать это Дракону? — спросил Старк.

— К сожалению, Дракону Ланкфорду придетсясамому к этому прийти, если смерть его Супруги не заставила его окончательно потерять себя.

— А вы думаете, это случилось? Дракон потерял себя? — спросила я.

— Да, — мрачно кивнула Танатос.

— А это значит, что Тьма может поглотить его, — протянул Старк. — А если наш Фехтовальщик отдастся Тьме, мы все окажемся в беде.

— Несомненно, — согласилась Танатос.

«Вот черт!» — подумала я.

Глава 20

Ленобия

Иногда бывали дни, когда Ленобии требовался перерыв, предоставляемый каждому преподавателю для планирования занятий. Обычно в этот час конюшни были свободны от учеников.

Но не сегодня.

Сегодня пятый урок, отведенный под планирование, не мог начаться пораньше и продлиться подольше.

Как только прозвенел звонок, Ленобия быстро вышла из манежа. Манежа, по-прежнему наполовину занятого недолетками мужского пола, которые размахивали мечами и пускали стрелы в мишени.

— Дайте Бонни отдохнуть часок, — сказала Ленобия Тревису, проходя мимо него. — Но не спускайте глаз с этих недолеток. Не хочу, чтобы кто-то из них раздразнил лошадей.

— Да, мэм. Некоторым из них кажется, что лошади — это большие собаки, — отозвался ковбой, бросая хмурый взгляд на недолеток. — Но это не так.

— Мне нужно передохнуть от постоянного наблюдения за ними. Даже не представляла, что лошади интересуют стольких недолеток, не занимающихся верховой ездой, — устало покачала головой Ленобия.

— Отдохните. Я переговорю с Дарием и Старком. Они должны лучше держать в узде своих подопечных.

— Не могу не согласиться, — пробормотала преподавательница верховой езды, и, удивительно благодарная Тревису, ушедшему преподать урок двоим Воинам, вышла в ночную прохладу.

Ее скамейка была пуста, тогда как здание школы бурлило жизнью. Дул необычно теплый для поздней зимы ветерок. Ленобия была благодарна за него и одиночество. Она села, расправила плечи, и сделала глубокий вдох, следом шумно выдохнув.

Ей вовсе не было жаль, что она позволила Воинам заниматься на своей территории, но к наплыву не умеющих ездить на лошадях недолеток Ленобии еще предстояло привыкнуть. Казалось, что каждый раз, когда она поворачивала голову, заблудившийся ученик с манежа входил в ее конюшни. Всего лишь за этот день она успела обнаружить там троих, словно рыбы разевающих рты при виде племенной кобылы, которой вскоре предстояло ожеребиться, а поэтому беспокойной, чувствительной и совершенно не расположенной к тому, чтобы на нее так глазели. Кобыла даже попыталась укусить одного из мальчишек, который сказал, что хотел «просто погладить лошадку».

— Как будто она большая собака… — проворчала Ленобия.

Но даже это лучше, чем глупец с третьей ступени, подумавший, что будет весело попробовать приподнять одно из копыт Бонни, поспорив с друзьями, сколько же оно весит.

Когда один из хулиганов крикнул: «Какая лапища!», Бонни испугалась, и, потеряв равновесие, рухнула на колени.

Слава Богу, она стояла на усыпанном опилками полу манежа, а не на бетоне, где могла бы ободрать колени, а то и переломать ноги.

Тревис, приглядывавший за группкой учеников, изучавших управление повозкой, быстро разобрался с возмутителями спокойствия. Ленобия улыбнулась, вспомнив, как он схватил мальчишек за воротники и швырнул обоих в кучу навоза Бонни, которая, как он утверждал, весит столь же, сколько и копыто першерона. Затем он парой поглаживаний успокоил Бонни, проверил ее колени и угостил питомицу яблочными вафлями, никогда не переводившимися в его карманах, и вернулся к группе своих учеников.

«Он хорошо обращается с детьми, — подумала Ленобия. — Почти так же как с лошадьми».

Тревис Фостер здорово помогал ей в конюшнях. Ленобия тихо рассмеялась. Неферет ждет жестокое разочарование.

Но ее смех быстро затих, вытесненный спазмом желудка, вызванным напряжением, которое одолевало ее с момента встречи с Тревисом и его лошадью.

«Все потому, что он человек, — мысленно признала Ленобия. — Я просто не привыкла к присутствию человеческого мужчины рядом».

Она успела забыть связанные с этим мелочи. Каким неожиданным может быть их смех. Как они могут наслаждаться испытанным чуть ли не впервые удовольствием, которое ей самой уже приелось, например, обычным рассветом. Как коротка и ярка их жизнь.

«Двадцать семь, мэм». Столько лет он живет на свете. Он смотрел на рассвет всего двадцать семь лет, а она — уже двести сорок. Ему предстоит встречать рассвет еще лет тридцать-сорок, а потом он умрет.

Их жизни так коротки…

У одних короче, чем у других. Кто-то даже не доживает до своего двадцать первого лета, что тут и говорить о достаточном для полноценной жизни количестве рассветов…

«Нет!». Ленобия попыталась отогнать от себя эту мысль. Ковбой не пробудит в ней эти воспоминания. Она затворила перед ними дверь в тот день, когда ее Пометили — в тот ужасный и чудесный день. И дверь не станет, не будет открываться ни сейчас или когда-либо вообще.

Неферет знала кое-что о прошлом Ленобии. Когда-то они дружили, Ленобия и Верховная жрица. Разговаривали по душам, и — как тогда думала Ленобия, — доверяли друг другу. Конечно, эта дружба была притворством. Еще до того, как Калона вырвался из-под земли и обрел место рядом с Неферет, Ленобия начала понимать, что с Верховной жрицей творится что-то неладное — очень темное и тревожное.

— Она осквернена, — прошептала Ленобия в ночь. — Но я не позволю ей осквернить меня.

Дверь останется запертой. Навеки.

Она услышала мерный стук тяжелых копыт Бонни по зимней траве еще до того, как коснулась мыслей крупной кобылы. Ленобия очистила свой разум и начала излучать тепло и доброжелательность.

Бонни приветственно заржала так низко, что ее ржание напомнило Ленобии прозвище лошади Тревиса среди студентов — «динозавр», — и преподавательница верховой езды рассмеялась.

Она все еще улыбалась, когда Тревис подвел Бонни к скамейке.

— Нет, у меня нет для тебя вафель, — улыбнулась Ленобия, поглаживая широкую и мягкую морду лошади.

— Держите, леди-босс. — Тревис кинул Ленобии вафлю, а сам сел на противоположный край кованой металлической скамьи.

Ленобия поймала угощение и протянула Бонни, подхватившей его с неожиданной для такого крупного животного деликатностью.

— Знаете, нормальная лошадь с места двинуться не смогла бы от того количества вкусностей, которое вы ей скармливаете.

— Она большая девочка и любит печеньки, — протянул Тревис.

Услышав слово «печеньки», Бонни навострила уши. Тревис рассмеялся и перегнулся через Ленобию, чтобы скормить лошади еще одну вафлю.

— Избалованная, избалованная, избалованная, — покачала головой Ленобия, но в ее голосе явственно слышалась улыбка.

Тревис пожал широкими плечами.

— Мне нравится баловать мою девочку. Так будет всегда.

— Я точно так же отношусь к Муджажи. — Ленобия почесала широкий лоб Бонни. — Некоторым лошадкам нужен особый уход.

— Ага, значит, с вашей лошадью — это особый уход, а с моей — избалованность?

Ленобия посмотрела ему в глаза, и он увидел, как в них пляшут искорки смеха:

— Да. Конечно.

— Конечно, — повторил он. — А теперь вы опять напоминаете мне мою маму.

Ленобия приподняла брови:

— Должна сказать, это звучит весьма странно, мистер Фостер.

Тревис звонко расхохотался, и этот наполненный радостью смех напомнил Ленобии о рассветах.

— Это комплимент, мэм. Мама настаивала, чтобы все шло по ее указке. Всегда. Упертая была дамочка, но ее упрямство сглаживалось тем, что она почти всегда оказывалась права.

— Почти всегда? — многозначительно переспросила Ленобия.

Тревис снова рассмеялся.

— Если бы она сейчас оказалась здесь, то сказала бы то же самое!

— Вы часто по ней скучаете, да? — сказала Ленобия, изучая загорелое, четко очерченное лицо ковбоя.

«Он выглядит старше двадцати семи, но в хорошем смысле», — подумала она.

— Так и есть, — тихо признался он.

— Это многое говорит о ней, — сказала Ленобия. — Много хорошего.

— Рэйн Фостер и была хорошим человеком.

Ленобия улыбнулась и покачала головой.

— Рэйн Фостер. Весьма необычное имя.

— Не настолько, если вы из «детей цветов» шестидесятых, — возразил Тревис. — Вот Ленобия уж точно необычное имя.

Ленобия, не раздумывая, ответила:

— Нет, если так назвала дочь в восемнадцатом веке английская девица с большими надеждами. — Слова едва сорвались с ее губ, как Ленобия поспешно прикусила язык.

— Вы устали от такой долгой жизни?

Ленобия оказалась застигнутой врасплох.

Она ожидала, что Тревис будет потрясен и поражен, услышав, что она живет на свете уже больше двухсот лет. Но в его голосе сквозило простое любопытство. И почему-то его откровенный интерес расслабил ее, и Ленобия ответила на вопрос честно, не пытаясь уклониться.

— Если бы у меня не было лошадей, думаю, очень бы устала.

Тревис кивнул, словно понял ее, но сказал лишь:

— Восемнадцатый век — это серьезно. С тех пор многое изменилось.

— Но не лошади.

— Счастье и лошади.

В его глазах вновь заплясали веселые искорки, и Ленобию вновь поразил их цвет, который менялся и светлел.

— Ваши глаза, — заметила она. — Их цвет меняется.

Уголки губ Тревиса приподнялись.

— Так и есть. Мама, бывало, говорила, что по их цвету может понять, что я натворил.

Ленобия не смогла от него отвернуться, хотя ее охватила тревога.

К счастью, Бонни выбрала этот момент, чтобы ткнуться мордой в плечо хозяйки конюшен. Ленобия почесала лоб лошади, одновременно пытаясь успокоить какофонию чувств, пробуждаемых в ней присутствием этого человека.

«Нет, я не позволю случиться такой ерунде».

С прежней холодностью Ленобия перевела взгляд с Бонни на ковбоя.

— Мистер Фостер, почему вы здесь, а не оберегаете мои конюшни от любопытных недолеток?

Его глаза сразу же потемнели, вернувшись к обычному безопасному карему цвету. Голос из теплого стал деловым:

— Мэм, я поговорил с Дарием и Старком. Думаю, до конца урока ваши лошади в безопасности, потому что в манеже находятся два обозленных вампира, сражающихся с учениками в рукопашном бою с упором на то, как сбивать противника с ног. — Он поправил шляпу. — Кажется, этим парням не меньше, чем вам не нравится, когда их недолетки кого-то беспокоят. Поэтому теперь они станут загружать их по полной программе.

— О, отлично. Это хорошие новости, — одобрила Ленобия.

— Да, мне тоже так кажется. Поэтому я подумал, что могу выйти и предложить вам кое-что очень приятное.

«Неужели он со мной флиртует?»

Ленобия подавила нервную дрожь и посмотрела на Тревиса невозмутимым пристальным взглядом.

— Не думаю, что вы каким-то образом можете сделать мне приятное.

Она была уверена, что его глаза посветлеют, но Тревис ответил ей столь же пристальным взглядом.

— Ну, мэм, я полагал, что вы сразу догадаетесь, о чем я. Предлагаю вам прокатиться. — Он сделал паузу и добавил: — На Бонни.

— Бонни?

— Бонни. Моя лошадь. Такая большая, серая в яблоках, стоит рядом с вами и тыкается в вас мордой. Та самая, что любит печеньки.

— Я знаю, кто такая Бонни, — прервала его Ленобия.

— Подумал, что вам хочется на ней проехаться. Поэтому и привел ее сюда в полной сбруе.

Когда Ленобия ничего не ответила, Тревис со сконфуженным видом поправил шляпу.

— Когда мне нужно отдохнуть, вспомнить, каково это: дышать и улыбаться, я взбираюсь на Бонни и пускаю ее в галоп. Для такой большой девочки она скачет быстро, похоже, будто едешь на горе, и от этого я улыбаюсь. Подумал, что и вас такая поездка может развеселить. — Он заколебался и добавил: — Но если не хотите, я отведу ее назад.

Бонни ткнулась Ленобии в плечо, словно тоже предлагая прокатиться.

И Ленобия приняла решение. Она никогда в жизни не отказывала лошади, и ни один человек — не важно, насколько неловко она себя с ним чувствовала — не заставит ее сделать это в первый раз!

— Думаю, вы можете быть правы, мистер Фостер. — Она встала, взяла у ковбоя поводья и набросила их на мощную шею Бонни.

По движениям Тревиса Ленобия сразу же поняла, что удивила его. Он моментально вскочил со скамейки.

— Давайте, я вас подсажу.

— Не нужно, — ответила она, отвернулась от Тревиса и подтолкнула Бонни, чтобы та встала позади скамейки. С грациозностью, отточенной за столетия практики, Ленобия шагнула с земли на скамейку, а затем на ее спинку, откуда, легко вставив ступню в стремя, взлетела в седло. Она сразу же заметила, что Тревис укоротил стремена своего широкого седла, чтобы они были ей впору, хотя седло было очень большим, Ленобии сидела в нем скорее удобно, нежели неуклюже. Она посмотрела на Тревиса, и улыбнулась, потому что ей показалось, что он находится далеко внизу.

Ковбой улыбнулся ей в ответ:

— Знаю-знаю.

— Отсюда все выглядит по-другому.

— Конечно. Давайте же, прокатитесь на моей девочке. Она напомнит вам, как дышать и улыбаться. И Ленобия, мне бы хотелось, чтобы вы перестали звать меня «мистер Фостер». — Он приподнял шляпу, улыбнулся и протяжно добавил: — Если вам будет угодно, мэм.

Ленобия лишь вскинула бровь. Она легонько сжала коленями бока Бонни и чмокнула губами, как не раз делал Тревис. Лошадь сразу же откликнулась и плавно тронулась вперед. Ветерок по-прежнему дул, и тепло этого вечера напомнило Ленобии о весне. Она улыбнулась.

— Может, эта долгая холодная зима закончилась, малышка Бонни. Может, идет весна.

Бонни запрядала ушами, прислушиваясь, и Ленобия похлопала ее по мощной шее. Она направила кобылу на север и поехала вдоль каменной стены мимо расколотого дерева, ставшего свидетелем стольких мучений, мимо конюшен и манежа.

Они ехали, перемежая шаг с легкой рысью, всю дорогу до места, где север соединялся с востоком в углу стены, опоясывающей территорию кампуса. Достигнув этой точки, Ленобия почувствовала, что уже привыкла к ритму Бонни, и лошадь ей доверилась. Она развернула Бонни в обратном направлении.

— Ладно, большая девочка Бонни, посмотрим, на что ты способна.

Ленобия наклонилась вперед, сжала колени, пришпорила кобылу и громко чмокнула губами, одновремейно тронув лошадь кончиками вожжей.

Бонни пустилась вскачь, словно спущенная с привязи скаковая лошадь.

— Но! — закричала Ленобия. — Так его! Погнали!

Тяжелые копыта Бонни вонзались в землю. Ленобия слышала мерное биение сердца лошади. Теплый ночной воздух развевал волосы Ленобии по ветру, и она еще ближе наклонилась к гриве Бонни, позволяя ей скакать во весь опор.

Кобыла тут же ускорилась увеличила темп, такая скорость казалась немыслимой для создания весом почти в тонну.

Пока ветер свистел в ушах, полоща серебристые волосы вампирши в едином ритме с гривой першерона в магическом танце, делающем лошадь и всадника единым целым, Ленобия вспомнила старинную персидскую поговорку: «Дыхание рая обретается между ушей коня».

— Точно! Совершенно точно! — закричала Ленобия, крепче прижимаясь к галопирующей лошади.

Охваченная восхитительным чувством радости и свободы, Ленобия двигалась синхронно с Бонни. Она не осознавала, что хохочет во все горло, пока не притормозила, обойдя кругом скамейку и остановив тяжело дышащую вспотевшую Бонни рядом с Тревисом.

— Она чудесна! — рассмеялась Ленобия и наклонилась, чтобы обнять Бонни за влажную шею.

— Я же говорил, что вам станет лучше, — крикнул ей Тревис, также смеясь, и подхватил Бонни под уздцы.

— Несомненно! Это так здорово!

— Как поездка верхом на горе?

— В точности как поездка верхом на красивой и умной горе! — Ленобия снова обняла Бонни. — Знаешь что? Ты и впрямь заслуживаешь всех этих печенек, — сказала она лошади.

Тревис лишь рассмеялся.

Ленобия перебросила ногу через седло, чтобы соскользнуть с лошади, но земля находилась дальше, чем она думала. Наездница пошатнулась и упала бы, если бы Тревис сильной рукой не подхватил ее под локоть.

— Осторожно, осторожно, девочка… — бормотал он, словно успокаивая молодую пугливую кобылку. — Земля о-очень далеко. Слезай аккуратно, а то упадешь.

Все еще ощущая прилив адреналина от бешеной скачки, Ленобия засмеялась:

— Мне все равно! Это того стоит! Такая поездка стоит чего угодно!

— Как и некоторые девушки, — заметил Тревис.

Ленобия подняла глаза на высокого ковбоя. Его глаза посветлели так, что больше не казались ореховыми. Теперь они переливались оливково-зеленым, четким, светлым и определенно знакомым.

Ленобия не думала, подчинившись инстинкту. Она шагнула в его объятия.

Казалось, что Тревис тоже утратил способность мыслить, потому что выпустил поводья Бонни и прижал Ленобию к себе. Их губы встретились в отчаянном поцелуе, в котором слились страсть и вопрос.

Ленобия могла остановиться, но не стала.

Она позволила себе отдаться безрассудному чувству. Нет, даже больше. Она разделила с Тревисом его страсть и поделилась с ним своей, ответила на его вопрос собственным желанием.

Поцелуй длился достаточно долго, чтобы Ленобия успела прочувствовать вкус Тревиса и признать, что отчаянно скучает по нему.

Но затем разум вернулся к ней.

Она лишь слегка отстранилась, и он выпустил ее из уютного кольца рук.

Ленобия чувствовала, что ее голова непроизвольно покачивается, а сердце бешено стучит.

— Нет, — сказала она, пытаясь восстановить ровное дыхание, — этого не может быть. Я так не могу.

Красивые глаза Тревиса затуманились.

— Ленобия, девочка. Давай поговорим. Есть между нами что-то, от чего нельзя отмахнуться. Как будто мы…

— Нет! — Ленобия призвала жесткое самообладание, которое практиковала веками, чтобы скрывать желание, тоску и страх под маской гнева и холодности. — Даже не думай. Людей всегда тянуло к нам. Ты почувствовал то же самое, что и любой мужчина, которого я бы удостоила поцелуя. — Она заставила себя рассмеяться, на этот раз совершенно безрадостно. — Вот поэтому у меня нет привычки целовать человеческих мужчин. Больше такого не повторится!

Не глядя на Тревиса и Бонни, Ленобия пошла прочь. Она повернулась к ним спиной, чтобы они не заметили, как она прикрыла рот рукой, чтобы с губ не сорвался всхлип.

Она открыла боковую дверь в конюшни так резко, что та врезалась в каменную стену здания. Но Ленобия не стала останавливаться. Она сразу пошла в свою комнату над конюшней, и заперла за собой дверь на замок.

И только тогда позволила себе заплакать.

Глава 21

Неферет

Все шло очень хорошо.

Красные недолетки доставляли проблемы.

Даллас ненавидел Рефаима так сильно, что это казалось донельзя милым.

Гея была полностью поглощена людьми в саду. Настолько, что даже забыла запереть боковой служебный вход, и один из бродяг с Черри-стрит отчего-то внезапно пошел по Утике и пробрался на территорию школы через незапертую дверь.

— И, должно быть, почти сразу оказался разрублен надвое Драконом, потому что ему повсюду мерещатся пересмешники, — почти промурлыкала Неферет.

Она задумчиво побарабанила пальцами по подбородку. Ей жутко не нравилось, что в ее Дом Ночи нагрянула Танатос. Но положительной стороной вмешательства Высшего Совета стало объединение всех особенных учеников в одном классе, что работало как сухие веточки на углях.

— Хаос! — рассмеялась Неферет. — Он что-нибудь да разожжет!

Ее постоянная спутница, Тьма, подползла ближе, ласково обвивая щупальцами ноги Неферет.

На перемене перед предыдущим уроком она подслушала разговор двух дружков Зои. Похоже, Близняшки, Шони и Эрин, рассорились, и это влияет на всю их компанию.

Неферет саркастически фыркнула.

— Ну конечно! Ни один из них не способен действовать в одиночку. Жмутся друг к другу как овцы, каковыми и являются, и пытаются уберечься от волка.

«Будет интересно проследить, как завершится эта маленькая трагедия. Может, стоит подружиться с Эрин теперь, когда она в этом так нуждается…» — размышляла она.

Неферет улыбнулась и открыла тяжелые бархатные шторы, обычно закрывавшие большое окно ее апартаментов от любопытных глаз соседей по школе.

Открыв окно и вдохнув теплый бриз, Неферет закрыла глаза и раскрыла чувства. Она понюхала воздух в поисках иных ароматов, кроме благовоний храма и запаха свежескошенной травы, и пустила в ход все свои способности, чтобы уловить ароматы эмоций, клубящихся вокруг Дома Ночи и его обитателей.

Неферет была сильным медиумом в буквальном и переносном смысле. Иногда она могла и в самом деле читать мысли. Порой ей удавалось попробовать на вкус эмоции. Если они были достаточно сильны, или разум человека слаб, у Неферет получалось улавливать зрительные образы — картины мыслей.

Это удавалось легче, когда она находилась рядом с интересующим ее объектом, физически и эмоционально. Но вполне возможно было просто витать в темноте и по крупицам собирать обрывки мыслей, особенно в такую насыщенную эмоциями ночь.

Неферет сосредоточилась.

Да, она услышала печаль. Тщательно рассмотрела ее и узнала банальные эмоции Шони, Дэмьена и даже Дракона, хотя обычно вампиров было читать сложнее, чем людей и недолеток.

Неферет подумала о людях. Попыталась нащупать запах Афродиты, чтобы уловить хоть малейшую эмоцию, но ничего не получилось. Разум Афродиты был так же закрыт для нее, как и разум Зои.

— Неважно, — подавила она раздражение. — В моем Доме Ночи есть и другие, с кем можно поиграть.

Верховная жрица подумала о Рефаиме, о резких чертах его лица, так сильно напоминавших о его отце, о влюбленности, подарившей ему человеческий облик…

И снова ничего.

Она не могла найти Рефаима, хотя и знала, что он должен быть наполнен читабельными эмоциями. Так странно. Обычно люди — более легкие жертвы. Люди…

Неферет улыбнулась, сосредоточившись на более интересном человеке. Ковбое, которого выбрала для бедной дорогой подавленной Ленобии.

Что там хозяйка конюшен рассказала ей при первой встрече, когда еще считала Неферет подругой? Да, точно! Они обсуждали человеческих Спутников и то, что ни одной из них не хотелось обзавестись таковым.

Неферет не призналась, что люди вызывают у нее омерзение, и она бы никогда не позволила человеку коснуться ее и уйти целым и невредимым. Больше никогда. Она просто выслушала исповедь Ленобии:

«Когда-то я любила человека. Потеряв его, я почти потеряла себя. Я больше никогда не позволю этому случиться, поэтому предпочитаю держаться подальше от людей».

Неферет закрыла глаза, сделала глубокий вдох и вонзила длинные острые ногти в ладонь левой руки. Когда кровь выступила и заструилась по руке Жрица предложила ее ищущим теням, думая о ковбое, которого пристроила в щедро удобренные навозом конюшни Ленобии.

Боль в руке не была сравнима с полученным потоком леденящей кровь силы. Неферет взяла ее под контроль и сосредоточилась на конюшнях. И была справедливо вознаграждена. Она почувствовала доброту и сострадание ковбоя, его радость и желание. А затем снова громко рассмеялась, уловив его боль и смущение, а на заднем плане отголоски того, что могло быть только разбитым сердцем Ленобии.

— Это восхитительно! Все идет так, как я задумала! — Неферет рассеянно отмахнулась от наиболее жадных щупалец Тьмы и лизнула ладонь, закрывая порез. — На сегодня достаточно. Позже будет еще.

Она рассмеялась, увидев их сопротивление. Им не хотелось прекращать пить ее кровь. Она легко ими управляла.

«Они знают, что моя истинная преданность, истинная жертва только для него — для Белого быка».

Одна лишь мысль о нем и его волшебной силе вызвала в теле Неферет сладостную дрожь.

«Он — все, чем должен быть бог или богиня, я многому могу у него научиться».

Тогда Неферет и приняла решение. Она под надуманным предлогом ускользнет от излишне любопытной Танатос и покинет школу до рассвета. Ей необходимо побыть с Белым быком — впитать в себя еще немного его силы.

Она закрыла глаза и вдохнула ночной воздух, отдавшись мыслям о своем Супруге, Белом быке Тьмы, жаждущем ее. И на мгновение Неферет поверила, что почти счастлива.

А потом в ее покой вторглась она. Как обычно.

— Серьезно, Шони, тебе нельзя здесь оставаться!

Неферет изогнула губы в усмешке, открыв глаза и глядя в окно на тротуар внизу. Зои схватила чернокожую девчонку за руку, очевидно, пытаясь помешать той выйти на парковку.

— Слушай, я уже попробовала, но сегодня творился Ад кромешный. Правда, Ад. Поэтому я схожу в автобус за сумкой с вещами из туннелей и переселюсь в свою старую комнату.

— Прошу, не надо, — умоляла Зои.

— Я должна. Эрин постоянно причиняет мне боль.

Неферет подумала, что девочка близка к тому, чтобы расплакаться. Ее слабость внушала Тси Сгили отвращение.

— Да и вообще, какая разница?

— Такая, что ты — одна из нас!

Неферет терпеть не могла эту мягкость в голосе Зои.

— Ты можешь злиться на Эрин. Вы даже можете разругаться в пух и прах, но это не повод разрушать ваши жизни!

— Это не я разрушаю, а она, — возразила Шони.

— Так значит будь выше! Будь сама собой, и своими поступками ты сможешь показать Эрин, как ей снова стать твоей подругой.

— Но не моей Близняшкой, — Шони говорила так тихо, что Неферет ее почти не слышала. — Я больше не хочу быть ничьей Близняшкой. Хочу просто быть собой.

Зои улыбнулась.

— Вот и все, что от тебя требуется. Иди на шестой урок, а я обещаю, что поговорю с Эрин. Вы обе — члены нашего Круга, а это должно для вас что-то значить.

Шони медленно кивнула:

— Ладно. Но только если ты с ней поговоришь.

— Не сомневайся.

Неферет снова презрительно усмехнулась, когда Зои обняла подругу и та снова устремилась к зданию школы.

Тси Сгили думала, что Зои пойдет вместе с ней, но недолетка осталась на месте, ссутулилась и устало потерла лоб, словно у нее болела голова.

«Если бы маленькая дрянь не вмешивалась в дела своих друзей, у нее бы вообще проблем бы не было», — подумала Неферет, наблюдая за тем, как Зои сходит с тротуара и довольно шумно пинает жестянку, без сомнения, брошенную там людьми из числа садовников. Неферет улыбнулась, зная, что разбросанный мусор повергнет в ярость брезгливую Гею.

Жестянка подкатилась к обнаженному корню одного из древних дубов, растущих на территории Дома Ночи. По-зимнему голые ветви закачались под налетевшим порывом теплого ветра, почти заслонив Зои от глаз Неферет — как будто защитив ее, когда девчонка нагнулась за банкой.

Защитив ее…

Глаза Неферет округлились. А что, если Зои нужна защита? Деревья бы не стали этого делать, если бы маленькая дрянь не призвала Землю. А Зои не будет знать, что нужно призвать стихию, если внезапный порыв ветра — несчастный случай — отломит ветку, и та упадет на нее.

Зои даже не будет знать, что происходит, пока не станет слишком поздно.

Даже не поморщившись, Неферет вонзила ноготь в еще не зажившие розоватые полосы. Потом подняла руку, собирая кровь, и прочла заклинание:

Неферет приготовилась к боли, которую всегда причиняла ей высасывающая кровь Тьма, но удивилась, не почувствовав ничего. Она перевела взгляд от дерева на свою ладонь. Липкие щупальца Тьмы подрагивали и вились вокруг тела Неферет, но не пили ее кровь.

— раздался в голове Неферет певучий голос, в котором она услышала эхо слов своего могущественного Супруга.

Ответ прогремел в голове Неферет:

Неферет преисполнилась гнева. Эта Зои всегда приносит одни проблемы! Могучим усилием воли она заставила себя успокоиться, чтобы своим тоном не обидеть Супруга.

С болезненным стремлением щупальца Тьмы обрушились на кровь, сочащуюся из ладони Неферет. Она даже не поморщилась и не вскрикнула, а улыбнулась и указала на дерево.

Тьма выскользнула из-под окна Неферет. Подражая ветру, она вихрем закрутилась в ветвях могучего дуба. Совершенно завороженная, Неферет наблюдала за Тьмой.

Зои подобрала жестянку и медленно шла от дерева к тротуару.

Но старый дуб был раскидист, и девчонка все еще оставалась под его сенью.

Щупальца Тьмы кнутом обвились вокруг самой низко висящей ветки дерева. Раздался ужасный и сладостный треск. Ветка обломилась и полетела вниз, а потрясенная Зои не могла сдвинуться с места, ошарашено смотря вверх.

Что бы ни сказал ее Супруг, в эту восхитительную секунду Неферет верила, что Зои суждено умереть.

Но затем, весьма неожиданно, под деревом мелькнуло что-то серебристое. Зои оказалась сбитой с ног, и ветка, не причинив ей никакого вреда, рухнула на землю.

Под ошеломленным взглядом Неферет Аурокс и Зои начали медленно вставать, разъединяя клубок, в который сплелись их тела, когда Аурокс спас девчонку от «несчастного случая».

Вслух выразив переполнявшее ее отвращение, Неферет отвернулась от окна и задернула тяжелые шторы.

— Передайте моему Супругу, что он мог бы наставить ей и побольше синяков!

Она говорила с извивающимися щупальцами Тьмы, теперь сопровождавшими ее повсюду, зная, что они передадут Белому быку то, что она имела в виду, пусть и неточными словами.

— Думаю, моя кровь стоит больше простого падения, хотя понимаю, что со стороны моего Супруга было мудро послать ей на помощь Аурокса. Из-за этого наше создание будет выглядеть еще более героическим в глазах глупых недолеток! — Зрачки изумрудных глаз Неферет расширились, когда ее осенило: — Какая прелестная завяжется путаница, если одной из глупых недолеток, считающих Сосуд героем, окажется сама Зои Редберд!

Тьма клубилась вокруг ног Неферет, когда та вышла из своих покоев и, лукаво улыбаясь, отправилась на поиски Танатос.

Зои

В общем, я только что сделала доброе дело, точнее, два. Я отговорила Шони уезжать из вокзала и собрала мусор. Я держала жестянку из-под газировки и думала, как было бы здорово сейчас глотнуть холодной колы, когда ветер, бесновавшийся всю ночь, задул с утроенной силой и раздался оглушительный треск. Огромная ветка, нависавшая прямо надо мной, отломилась от дерева. Я могла лишь с открытым в ужасе ртом смотреть на нее — и тут в меня с всего размаху врезался он, совсем так, как я миллион раз видела, это делают на футбольном поле. Он вышиб из меня весь воздух, и я задыхалась под тонной или сколько там весил этот парень.

— Слезь с меня! — пропыхтела я, пытаясь сбросить его ногу. Я довольно сильно его стукнула, а он, сдавленно охнув, приподнялся, и я смогла сделать глоток воздуха.

Я оперлась на локти и приняла полусидячую позу. Соображала я медленно. Краем глаза я заметила огромную ветку, все еще трясущуюся от удара об землю.

«Она могла бы убить меня», — поняла я и подняла глаза на человека, которого стоило бы поблагодарить.

На меня смотрели глаза цвета лунного камня. Он сразу же поднял руки, когда наши глаза встретились, и сделал шаг назад, словно ожидал, что я на него наброшусь.

Камень Провидца на груди излучал тепло, наполнявшее меня жаром, будто разгоревшимся от прикосновения к коже Аурокса. Должно быть, дело было в моем воображении, но мне показалось, что тепло камня подогревает каждую клеточку моего тела даже после того, как мы отпустили друг друга.

— Я патрулировал.

— Ага, — сказала я и отвернулась, притворившись, что очень занята смахиванием листьев и травинок с блузки, хотя на самом деле пыталась привести в порядок свои разбешавшиеся мысли. — Ты частенько этим занимаешься!

— Я увидел тебя под деревом.

— Да-да. — Я продолжала счищать травинки и прочий налипший мусор, а в голове у меня крутилось лишь одно: «Аурокс спас мне жизнь!»

— Я не собирался подходить к тебе, но услышал треск ветки. Не думал, что успею добежать…

Его голос дрожал. Я подняла глаза. Аурокс казался жутко растерянным. Глядя на него, смущенно стоящего рядом, я неожиданно поняла, что неважно, кто он такой на самом деле: в эти минуты он — просто парень, неуверенный в себе, такой же, как любой другой.

Тревога и беспокойство, обуревавшие меня с нашей первой встречи, начали утихать.

— Ну, я рада, что ты успел! — Я говорила спокойно, держа эмоции в руках. Только Старка мне сейчас не хватало. — Можешь опустить руки. Я не стану тебя кусать и все прочее.

Он опустил руки и засунул их в карманы джинсов.

— Я не собирался сбивать тебя с ног. Не хотел причинять тебе вред, — сказал он.

— Ветка причинила бы мне больше вреда. А бросок был классный. Хит бы точно одобрил. — Я быстро прикусила язык. Какого черта я вообще говорю с ним о Хите?

Аурокс выглядел совершенно сбитым с толку.

Я вздохнула:

— Короче, спасибо, что спас меня.

Он моргнул:

— Пожалуйста.

Я начала вставать, и он протянул руку, чтобы помочь мне. Я посмотрела на его ладонь. Совершенно обыкновенная. Никакого подобия копыт. Я взяла ее. Когда наши руки соприкоснулись, я поняла, что дело не в моем воображении. От Аурокса исходил тот же жар, что и от Камня Провидца.

Поднявшись на ноги, я сразу же выпустила его руку и повторила:

— Еще раз спасибо.

— Еще раз пожалуйста, — почти улыбнулся Аурокс.

— Мне лучше вернуться на шестой урок, — нарушила я повисшую тишину. — Нужно вычистить лошадь.

— А я пойду патрулировать дальше.

— Значит, ты ходишь только на первый урок?

— Да, как мне приказала Неферет, — ответил он.

Мне показалось, что его голос звучит странно. Не то чтобы грустно, но смиренно и несколько сковано.

— Ладно. Увидимся завтра на первом уроке.

Я не знала, что еще сказать. Он кивнул. Мы отвернулись друг от друга и разошлись в разные стороны, но меня одолевала мысль, которую я все никак не могла отпустить, и я остановилась и окликнула его.

— Аурокс, подожди. То вопрос, который ты написал — ты и вправду хочешь узнать ответ?

— Ответ?

— Ну да. Ты что, действительно не знаешь, кто ты?

Прежде чем ответить, он довольно долго колебался. Было видно, что он думает и, возможно, взвешивает, что может мне сказать, а что не должен. Я уже собиралась соврать, ляпнув какую-нибудь банальность вроде «не волнуйся, я никому не скажу», когда он, наконец, заговорил:

— Я знаю, кем мне полагается быть. Но не знаю, заключается ли в этом смысл моего существования.

Мы встретились взглядом, и на этот раз я разглядела в его глазах печаль.

— Надеюсь, Танатос поможет тебе найти ответ.

— Я тоже, — кивнул он. А затем удивил меня, добавив: — У тебя не подлая душа, Зои.

— Ну, я не самая хорошая девочка в мире, но пытаюсь не вести себя подло, — смутилась я.

Он кивнул, словно понял смысл того, что я имела ввиду.

— Ладно, мне действительно пора. Удачи в патрулировании!

— Берегись, когда гуляешь под деревьями, — ответил он и помчался прочь.

Я задрала голову и посмотрела на дерево. Из сильного ветер превратился в ласковый и едва заметный. Старый дуб казался крепким и надежным.

По пути на шестой урок, я размышляла, как обманчива может быть внешность.

Глава 22

Зои

Я собиралась вернуться в класс. Прямиком на шестой урок. Серьезно. Несмотря на мои недавние закидоны, я редко пропускаю уроки. Ну, то есть, в этом нет смысла. Будто домашняя работа куда-то исчезнет, если я появлюсь на занятиях завтра. Нет, она по-прежнему будет, только к ней прибавится «приятный» бонус в виде неприятностей.

Просто позвольте мне высказать свое «фи!» по поводу доморощенных, странных и бесполезных систем наказания старших школьников, вроде распределения хороших ребят в классы, полные хулиганов и бандитов. Разве это не приводит к дополнительным проблемам?

Короче, я находилась на полдороге к конюшням, когда из теней на дорожке внезапно материализовалась Танатос. Я подскочила и положила руку на сердце, словно пытаясь удержать его в груди.

— Я не хотела напугать тебя, — сказала она.

— Да, но день сегодня полон неожиданностей, — ответила я, а затем, вспомнив о ветре, окружавшем ее, когда Танаос разозлилась на Далласа, добавила: — У вас есть власть над Воздухом?

Жрица вскинула бровь, и я подумала, какой страшной и могущественной она умеет быть.

— Если не секрет. Не хочу показаться грубой или невоспитанной.

— Спросить — не невоспитанность, и моя близость с Воздухом не секрет. Но это не власть над стихией. Я не могу призывать Воздух, хотя часто он приходит сам, когда мне нужен. Я думаю, что Воздух близок мне из-за моей настоящей способности.

— Смерти? — Теперь мне действительно стало любопытно. — Я бы предположила, что из-за вашей способности у вас связь с Духом.

— Это кажется логичным, но моя способность заключается только в помощи умирающим уйти, и иногда успокоить оставшихся жить дальше.

Во время разговора мы медленно шли, приноровившись к шагу друг друга.

— Мертвые движутся как ветер, ну или именно так показываются мне. Они бесплотны, прозрачны. Кажется, что они бестелесны, но, несомненно, духи реальны.

— Как ветер, — понимающе кивнула я. — Он настоящий. Может перемещать вещи. Но его не видно.

— Верно. Почему ты спросила о Воздухе?

— Ну, сегодня он вел себя ненормально. Я подумала, а не заметили ли этого вы.

— Будто им управляли?

— Определенно, — кивнула я.

— Нет, я бы не сказала, что почувствовала, будто им управляют. — Танатос посмотрела наверх, на ветки ближайшего дерева, которые ветерок лениво и размеренно покачивал в тишине. — Похоже, сейчас все спокойно.

— Так и есть. — И я задумалась, что возможно стихия Воздуха не несет никакой ответственности за то, что меня чуть не пришибло веткой.

«Хватит параноить», — твердо напомнила я себе. Но следующие слова Танатос изгнали из моих мыслей и странный ветер, и паранойю.

— Зои, мне нужно от тебя две вещи: задать тебе вопрос и попросить прощения.

— Вы можете спросить меня о чем угодно.

«Но с ответом я буду осторожна», — подумала я.

— И я не знаю, за что вы хотите извиниться.

— Сначала вопрос, а потом я объясню. Мне бы хотелось попросить, чтобы на завтрашнем уроке ты помогла мне вести дискуссию. — Танатос подняла руку, словно пытаясь остановить «да, без проблем!», готовое сорваться с моих губ. — Тебе следует знать, что обсуждать мы будем то, как пережить смерть родителя.

Внезапно у меня пересохло в горле. Я сглотнула и сказала:

— Мне будет сложно об этом говорить, потому что я еще не совсем пришла в себя после смерти мамы.

Танатос кивнула и спокойно сказала:

— Я понимаю. Но в нашем классе есть еще несколько учеников, не оправившихся после потери родителя, хотя ты одна потеряла близкого человека по причине его смерти.

— Правда?

— Тот же вопрос, что и ты, задали еще трое.

— Серьезно?

— Да. Тебе следует знать, что это универсальный опыт для тех, кто пережил Превращение. Мы не бессмертны, но переживем своих человеческих родителей. Многие из нас, едва лишь став вампирами, предпочитают разорвать узы, связывающие их со смертными из прежней, человеческой жизни. В этом случае неизбежная потеря ощущается менее болезненно. Некоторые поддерживают отношения с людьми из прошлого, и для них именно это облегчает боль.

— Но у меня совсем другой случай. Я не вампир, а мою маму убили — она умерла не от старости.

— Вы были очень близки?

Я моргнула, силясь не заплакать.

— Нет. В последние три года — нет.

— Значит, тебя больше всего беспокоит то, как она умерла?

Я тщательно обдумала вопрос, прежде чем ответить:

— Думаю, и это тоже. Наверное, если я буду точно знать, как это произошло, это облегчит мою боль. Но еще меня волнует, что теперь, когда она мертва, мы больше не сблизимся.

— Но шанс на вашу близость упущен лишь в этой жизни. Если она ждет тебя в Потустороннем мире, вы сможете воссоединиться там, — заметила Танатос. — Она знала Богиню?

Я улыбнулась, на этот раз сквозь слезы:

— Мама не знала Никс, но Никс ее знала. В ночь маминой смерти Богиня навеяла мне сон. Я видела, как мама входит в Потусторонний мир.

— Тогда это должно было хоть частично снять печаль с твоей души. А осталась лишь неопределенность, окружающая смерть твоей мамы.

— Ее убийство, — поправила я. — Маму убили.

Повисла напряженная тишина, а затем Танатос спросила:

— Как именно это произошло?

— В полиции сказали, что это сделали наркоманы, забравшиеся в бабушкин дом с целью ограбления. Мама была там и помешала им.

Мой голос звучал так же мрачно, как я себя чувствовала.

— Нет, я имею в виду, как именно ее убили? Где были раны?

Я вспомнила, как бабушка сказала, что убийство было жестоким, но мама не страдала. Также память подсказала мне, что во время рассказа об этом на лицо бабушки легла тень. Я с трудом сглотнула.

— Убийство было жестоким. Вот и все, что бабушка мне сказала.

— Бабушка видела тело?

— Она его нашла.

— Зои, может ли твоя бабушка поговорить со мной об этом убийстве?

— Конечно. Но зачем? Как это поможет?

— Я не хочу, чтобы ты слишком на меня надеялась, но если смерть была насильственной, то ею пропитывается земля, и я могу увидеть образы, предшествовавшие убийству.

— Вы можете увидеть, как ее убили?

— Может быть. Не могу обещать. Но сначала мне нужно задать пару вопросов твоей бабушке, чтобы понять, возможно ли вообще это сделать.

— Я не могу гарантировать, что скажет бабушка. Сейчас она проводит семидневный ритуал очищения после смерти в своем доме. — В ответ на испытующий взгляд Танатос я пояснила: — Бабушка — знахарка племени чероки. Она придерживается древней религии и верований.

— Тогда мне важно поговорить с ней прямо сейчас и узнать, есть ли надежда воскресить картину убийства твоей мамы. Сколько дней уже прошло?

— Маму убили в ночь на прошлый четверг.

Танатос кивнула.

— Завтра наступит пятая ночь после еесмерти. Сегодня мне обязательно надо поговорить с твоей бабушкой.

— Хорошо, я отвезу вас на ее лавандовую ферму, но бабушка не хочет никаких визитов, пока не закончится очищение.

— Зои, у нее есть мобильный телефон?

— А, да. Хотите ей позвонить?

Уголки губ Танатос слегка приподнялись.

— Двадцать первый век на дворе, даже для меня.

Чувствуя себя идиоткой, я пробубнила бабушкин номер, а Танатос записала его в свой айфон.

— Я позвоню ей, но лучше сделаю это, когда окажусь одна.

По виду Танатос было ясно: она не хочет, чтобы я слышала вопросы, которые она будет задавать бабушке, поэтому я просто кивнула.

— Да, понимаю. Все нормально. Тем более мне нужно на шестой урок.

— Могу ли я сначала попросить у тебя прощения?

— Конечно. За что?

— Чуть раньше я солгала. Хочу извиниться за это, но также хочу попросить, чтобы ты никому не говорила о том, что я тебе сейчас скажу. Не делись этим даже со своим Воином и лучшей подругой.

— Хорошо. Могила.

— Когда Старк спросил, могу ли я видеть Тьму вокруг Неферет и красных недолеток Далласа, мой ответ был ложью.

Я моргнула:

— То есть, вы видите Тьму?

— Да.

Я покачала головой.

— Вам следует попросить прощения и у Старка, Рефаима и Стиви Рей. Именно они могут, как и вы, видеть Тьму, и им ложь причинит вред в большей степени.

— Они об этом не узнают. Ты пообещала, что сохранишь это в тайне.

— Но почему вы рассказали мне, а не им?

Вместо четкого ответа Танатос сказала:

— Я живу на свете почти пять столетий. Большую часть этого времени я ежедневно сталкивалась со смертью. Я видела Тьму. Видела ее жестокость, разрушения и возмездие. И очень хорошо узнаю ее нити и тени. Возможно, именно потому, что я наблюдаю за ней так давно, я научилась видеть противоположное Тьме — то, что ослабляет ее силу.

— О чем вы говорите? — Мне хотелось закричать.

— О тебе, Зои Редберд. Есть в тебе нечто такое, чего не может коснуться Тьма. Поэтому именно тебе суждено стоять на стороне Света и вести битву со злом.

— Нет! Я не хочу вести никаких битв. Лучше вы. Или попросите об этом Дария. Или Старка. Черт, да призовите Ских и Хранителей! Они все прирожденные бойцы и воины. Воины, которые умеют сражаться. А я ничего в этом не смыслю. Я даже не знаю, как мне теперь жить без мамы.

Я громко воздохнула и прижала руку к груди. Когда Танатос не произнесла ни слова, а только продолжала смотреть на меня своими темными глазами, я сумела вернуться к более спокойному тону и сказала:

— Я этого не хочу. Я хочу быть обычной.

— Частично именно поэтому вся эта борьба и легла на твои плечи, юная Верховная жрица. Потому что ты не желаешь ее вести. Возможно, власть, которая неизбежно придет вместе с этой битвой, не сможет развратить тебя.

— Как Фродо, — прошептала я скорее себе, чем Танатос. — Он никогда не хотел владеть проклятым кольцом.

— Джон Толкиен. Хорошие книги и отличные фильмы.

Я с удивлением посмотрела на нее и сказала:

— Да-да, я знаю. Двадцать первый век. Должно быть, у вас есть кабельное телевидение.

— А как же!

— Здорово, но давайте вернемся к вопросу о Хранителе Кольца. Э-э-э, если я правильно помню — а это так и есть, потому что я пересматривала режиссерскую версию фильмов раз стопятьсот — кольцо, которое Фродо не хотел носить, почти уничтожило его.

— И таким образом он спас свой мир от Тьмы, — напомнила Танатос.

Я почувствовала, как по мой спине поползли леденящие кожу мурашки.

— Я не хочу умирать. Даже ради спасения мира.

— Всем нам суждено умереть, — заметила Танатос.

Я покачала головой:

— Я не хранитель кольца. Я просто подросток.

— Подросток, который уже спас свою жизнь от Тьмы, и не один раз, а несколько.

— Ладно, если вы это понимаете, а также признаете, что Неферет на стороне Тьмы, потому что вы это видите, то зачем притворяться, будто вы не в курсе?

— Я здесь, чтобы раз и навсегда разобраться с тем, чему же предана Неферет.

— Тогда расскажите Высшему Совету об окружающей ее Тьме!

— И пускай ее слегка накажут, чтобы она вернулась, став еще сильнее, и продолжила творить зло? Что, если она и вправду Супруга Тьмы? Если это правда, то необходимо применить против нее все могущество Высшего Совета, а чтобы так произошло, нам нужны неопровержимые доказательства того, что для Богини Неферет навсегда потеряна.

— И поэтому вы здесь. Чтобы добыть эти доказательства.

— Да.

— Я ничего не скажу о вашей способности видеть Тьму. И признаюсь честно — будьте готовы столкнуться с ней. Готовьтесь искать доказательства, потому что что-то мне подсказывает: Неферет полностью отдалась ей. — Я почти добавила, что она даже больше не смертная. Но нет. К этому Танатос должна прийти сама. — Да, и я прощаю вас. Просто пообещайте, что будете начеку и, когда придет время, позаботитесь, чтобы Высший Совет поступил правильно.

— Клянусь.

— Хорошо, — ответила я.

А пока Танатос звонила бабушке, я наконец-то вернулась на шестой урок.

Шони

Она даже не догадывалась, как отстойно больше не быть Близняшкой Эрин. Сам факт, что они с Эрин больше не лучшие подруги, полностью изменил ее жизненный план.

В этом так сложно было разобраться!

Когда она потеряла себя, Шони, и стала Близняшкой? Она даже не знала. Их с Эрин Пометили в один день, и они прибыли в Дом Ночи Талсы в один и тот же час. И сразу же подружились.

Шони подумала, что это произошло потому, что они были родственными душами, и для них совершенно ничего не значило, что Эрин белая, а Шони — темнокожая. Что Шони приехала из Коннектикута, а Эрин родом из Талсы. Они стали подругами, и внезапно Шони перестала чувствовать себя одинокой. Особенно потому, что теперь никогда не была одна. Никогда в буквальном смысле слова. Они с Эрин жили в одной комнате, занимались по одинаковому расписанию, ходили на одни и те же вечеринки, и даже встречались с парнями, которые дружили между собой.

Сидя в одиночестве в автобусе, Шони покачала головой. Она слышала, как где-то в хвосте автобуса смеются Эрин и Крамиша. На секунду в голову Шони закралась противная мыслишка, что Эрин променяла ее на другую темнокожую подружку. Но бывшая Близняшка тут же пресекла эти мысли. Дело не в цвете кожи, и никогда не было. Они просто не выносили одиночества. И основная ирония заключалась в том, что когда Шони это поняла, она осталась одна.

— Эй, можно здесь присесть?

Шони развернулась от окна, за которым алело предрассветное небо, к стоящему в проходе Дэмьену.

— Конечно.

— Спасибо. — Он сел рядом и уронил к ногам тяжелый, набитый книгами ранец. — У меня та-аак много домашней работы, а у тебя?

— Угу, — отозвалась Шони. — Наверное. Эй, а ты видел Зои на шестом уроке?

— Не на шестом. У нее верховая езда, а у меня экономика, но мы виделись сразу после школы. А что случилось?

— Как тебе показалось, с ней все нормально?

— Нормально? В смысле, физически или морально?

— Морально она всегда в напряжении. Я имею в виду физически.

— Да вроде ничего. А что такое?

— Да так, — отмахнулась Шони. — Просто я, эээ… видела ее в начале шестого урока. Мы с ней говорили здесь, на парковке, а потом пошли обратно на уроки. — Она изучала взглядом Дэмьена, раздумывая, стоит ли сказать ему правду. — Ты сегодня не уловил ничего странного в воздухе?

Дэмьен склонил голову набок.

— Ничего особенного. Да, было ветрено, но для Оклахомы такая погода в порядке вещей. Ты же знаешь, что мы живем в штате, где ветер гуляет по степи, — процитировал он.

— Знаю-знаю, мистер Бродвейский Мюзикл. Я говорю, что когда мы с Зои расстались, ветер задул жутко сильно, и мне показалось, что я слышала шум падающих веток…

— Ветка и вправду упала, — ввернул Старк, садясь вместе с Зои на сиденье перед Шони и Дэмьеном.

— Ага, дуло сегодня отчаянно, — согласилась Стиви Рей, пристраиваясь рядом с Рефаимом на соседние кресла. — Но говорить тебе об этом — будто объяснять рису, что он белый.

— Какого черта это значит? — Афродита заставила Зои подвинуться и умостилась рядом с ней, пока Дарий быстро пересчитал пассажиров, сел на водительское сиденье и завел автобус.

— Это значит, Злючка, что Дэмьен уже знает, что сегодня было ветрено, потому что его стихия — Воздух. В точности так же, как рис — белый. Даже не знаю, что сложного в этой аналогии, — пояснила Стиви Рей.

— Просто! Молчи! — рыкнула в ответ Афродита.

— Рис еще коричневым бывает, — заметила Шони.

Афродита приподняла бровь:

— Ты только что отпустила колкость без своей Близняшки?

— Ага, — ответила Шони, не отводя от нее глаз.

Афродита фыркнула и отвернулась, успев сказать лишь:

— Давно пора.

— Что касается ветра, — сказала Зои. — Да, он сегодня дул как сумасшедший, и даже отломил ветку от одного из старых дубов. — Она пожала плечами. — Как уже сказал Дэмьен, в Оклахоме бывает ветрено. Кстати, раз уж мы об этом заговорили: Дэмьен, ты знал, что у Танатос есть небольшая связь с Воздухом?

— О Богиня! Я не удивлен. Видели, какой она стала грозной, когда Даллас сморозил какую-то чушь? Не могу поверить…

Шони не слушала, что говорят остальные, продолжая сверлить взглядом Зои. Она рассчитывала, что та скажет что-нибудь о том, что на самом деле случилось, когда упала ветка. Шони знала. Она все видела.

Пока они тряслись по ухабистой дороге до вокзала, Шони поняла, что Зои не станет ничего рассказывать.

«Ладно, может, она рассказала Старку, что ветка раздавила бы ее, если бы не Аурокс».

Во время следующей паузы в разговоре, случившейся на железнодорожном переезде, где они застряли как невероятные придурки из микроавтобуса, Шони выпалила:

— Никому не кажется странным, что Аурокс ходит только на один урок, а потом просто как андроид патрулирует территорию?

— У этого парня куча странностей, — заметила Афродита. — Но это и неудивительно. Он же мальчик-игрушка Неферет.

— Не думаю, что между ними бывает секс, — сказала Зои.

Шони уставилась на нее:

— А почему нет?

— Не знаю, — слишком небрежно обронила Зои. — Наверное, потому что Неферет обращается с ним как с рабом.

Старк хихикнул:

— Да Неферет со всем миром обращается как с рабом!

— Готова спорить, что Леди Глаз Дохлой Рыбы дико злится, что нас убрали из ее класса, — заметила Афродита.

— Так и есть, особенно потому что Танатос — действительно хороший учитель, — откликнулась Стиви Рей. — Кстати, мне не понравилось, как ты на уроке мерзко отзывалась о нашем очень коротком и несексуальном Запечатлении. Я тоже его пережила, и могу тебе сказать, что мне тогда тоже было весело, как питбулю на кошачьей свадьбе.

— Еще одна деревенская аналогия! — простонала Афродита.

Шони воздержалась от участия в споре, продлившемся до самого вокзала. Она наблюдала за Зои и Старком. И, выходя из автобуса, она точно знала две вещи: во-первых, Старк совершенно без понятия, что сегодня Аурокс спас Зои жизнь. А, во-вторых, она бы никогда не узнала об Ауроксе, Зои или Старке, если бы оставалась Близняшкой. Близняшка была слишком занята тем, что является чьей-то второй половиной, чтобы реально уделять внимание кому-то или чему-то еще.

Шони не понимала, что происходит между Зои и Ауроксом, но знала, что будет держать глаза и уши открытыми и, если ей представится возможность узнать правду, она это сделает. Сама. Одна.

И одиночество внезапно показалось не таким ужасным. И Шони улыбнулась, впервые с тех пор, как прекратила заканчивать мысли Эрин.

Глава 23

Зои

Короче, я не стала рассказывать Старку об Ауроксе и эпизоде с веткой. Ну, то есть, серьезно, а смысл? Будто Старку забот не хватает! Он до сих пор плохо спит, ему продолжают сниться кошмары, о которых он отказывается мне рассказывать, но я-то о них знаю, потому что рядом и далеко не дура. Вдобавок, вся эта фигня с деревом произошла очень быстро. Никто не пострадал. Все закончилось. Точка, конец.

Ну, за исключением одного. Того, что я решила посмотреть на Аурокса через Камень Провидца. То есть не прямо сию секунду. Ведь Аурокса здесь нет. Но решение я приняла. Когда он коснулся меня.

Когда он коснулся меня, я перестала его бояться.

Но все равно видела в нем нечто необычное.

Я мысленно спорила сама с собой, стоит ли сообщать Старку о моем решении посмотреть на Аурокса через камень, и краем уха слушала спор Афродиты и Стиви Рей о ремонте в туннелях. (Афродита хотела привлечь кучу рабочих и сделать все роскошным, а Стиви Рей не хотела пускать в туннели никого, кроме своих. Эх).

Но тут автобус подъехал к вокзалу, и Дарий открыл дверь.

— Я позвоню в «Андолини» и закажу пиццу, — объявила Стиви Рей, выходя с Рефаимом из автобуса.

— Ну, наконец-то что-то путное, — сказала Афродита, присаживаясь на колени Дария, пока все выбирались из автобуса. — Закажи мне пиццу «Сантино». Она стоит своих калорий. И к ней прекрасно подойдет бутылка кьянти, которую я стащила из столовой, когда прогуливала пятый…

Так оно всегда и случалось. Афродита говорила о чем-то совершенно заурядном, вроде прогуливания уроков, и тут все ее тело напряглось. Она одеревенела. Глаза закатились, и из них полились кровавые слезы. Она будто превратилась из восхитительно прекрасной девушки в нечто, лишь отдаленно напоминавшее человека. Еле живого человека.

Дарий не колебался. Он подхватил на руки невидящее одеревеневшее тело Афродиты и вынес его из автобуса.

Я подавила панику и встала, повернувшись к остальным ребятам, которые либо с открытыми ртами смотрели на Афродиту, либо прикрывали глаза, пытаясь не плакать.

— У Афродиты видение, — объяснила я каким-то совершенно чужим голосом. Чьим-то спокойным голосом. Старк взял меня за руку, чтобы укрепить мою силу. — С ней все будет хорошо, — продолжила я, цепляясь за руку Хранителя.

— Имейте в виду, очнувшись, она жутко разозлится и будет говорить гадости, потому что терпеть не может, когда это с ней происходит у всех на виду, — вмешалась Стиви Рей. Она встала на ступеньках, ведущих в автобус. Я заметила, что у нее неестественно расширились зрачки, но голос звучит спокойно.

— Стиви Рей права, — согласилась я. — Необязательно поднимать шум, сейчас или когда Афродита придет в себя. — Я замолчала и, чувствуя себя идиоткой, добавила: — Я не имею в виду, что ее видения ничего не значат, а просто говорю, что Афродите не понравится, если все будут спрашивать, в порядке ли она.

— Я закажу пиццу. Думаешь, потом Афродита ее захочет? — спросила Стиви Рей.

Я вспомнила последнее видение Афродиты и как ужасно она потом себя чувствовала. Мне хотелось ответить, что скорее она захочет таблетку успокоительного и бутылку вина, но подумала, что так покажу ребятам дурной пример. Поэтому сказала лишь:

— Хм, почему бы не купить одну и не положить в холодильник? Если Афродита проголодается, сможем погреть ей пиццу в микроволновке. Я пойду проверю, как она там. Сейчас ей нужны только вода и тишина.

— Оки-доки, — улыбнулась Стиви Рей и абсолютно нормальным голосом заявила остальным: — Заказывать я буду отсюда. В туннелях связь паршивая. Поэтому пока вы не побежали вниз, скажите, что вам нужно, а еще лучше подождите здесь, чтобы я все верно заказала. Кстати, Крамиша, не могла бы ты, пожалуйста, записать пожелания? Это поможет. — Стиви Рей посмотрела на выглядевшую потерянной Шони и добавила: — Эй, можно в этот раз воспользоваться твоей кредиткой? Мы с Зет позаботимся, чтобы тебе вернули деньги.

Шони нахмурилась:

— Клянетесь? В последний раз вы оставили меня без копейки и со счетом из «Квиниз». Да, огромные сэндвичи с яичным салатом чудесны, но они не стоят двухсот долларов.

— Клянусь. — Стиви Рей сузила глаза и окинула суровым взглядом собравшихся в автобусе. — Все должны вернуть деньги!

— Да, хорошо, ладно, — раздался нестройный хор голосов.

Я хотела расцеловать свою лучшую подругу. Она отвлекла всех от ужасной и неприглядной сцены видения Афродиты, и заставила ребят остаться на месте, чтобы заказать пиццу и рассчитаться за нее, вместо того чтобы с разинутыми ртами отправиться в туннели и обсуждать там Афродиту.

А я вытащила Старка из автобуса.

— Мы возьмем большую сборную, — бросил Старк, проходя мимо Стиви Рей.

— Пицца? Ты серьезно? — прошептала я, будто он только что сказал: «Пускай едят пирожные!» или как там нечутко сказала та женщина народу, когда тот просил хлеба, умирая от голода.

— Я подумал, что ты хочешь притвориться, будто все нормально, — шепнул он в ответ.

Я вздохнула. Ну да, он прав. Я сказала Стиви Рей:

— С двойным сыром и оливками. — А затем тихо добавила: — Спасибо.

— Если захочешь поговорить, я буду на кухне, — так же тихо отозвалась она, а потом громким и обычным голосом спросила: — Значит, сколько там с пепперони?

— Пойдем через вокзал. Зайдем на кухню за водой по пути в комнату Афродиты, — сказала я Старку, когда тот автоматически двинулся к подвальному входу. Он развернулся, но я все равно объяснила (наверное, больше потому, что хотела услышать собственный спокойный голос). — Ей будет хотеться пить. Еще нужно взять несколько полотенец. Я намочу их и сделаю ей компресс на глаза.

— Они всегда так кровоточат?

— Ага, с тех пор как она лишилась Метки. Когда у Афродиты в последний раз было видение, она сказала, что с каждым разом ей становится все больнее, а крови вытекает все больше и больше. — Я покосилась на Старка. — Паршиво выглядит, да?

— С ней все будет хорошо. С ней Дарий. Он не позволит случиться ничему плохому.

Старк сжал мою руку, а потом пропустил меня вперед в старую билетную кассу, через которую можно было войти в туннели.

— Не думаю, что даже ее Воин способен защитить Афродиту от видений.

Старк улыбнулся:

— Я нашел способ защитить тебя даже в Потустороннем мире. Думаю, Дарий справится с видениями и кровью.

Я больше ничего не говорила, пока мы не сбегали на кухню за водой и полотенцами.

Мне хотелось, чтобы Старк оказался прав. Мне правда, правда хотелось, чтобы он оказался прав, но у меня было плохое предчувствие, а я терпеть не могу, когда так случается. Это означало, что случится что-то ужасно, жутко, дико неправильное.

— Эй! — Старк взял меня за руку и ласково остановил прямо перед блестящей золотой занавеской, служившей дверью в комнату Афродиты. — Ей нужно, чтобы с тобой все было хорошо.

— Знаю, ты прав. Просто эти видения причиняют ей ужасную боль, и от этого я волнуюсь.

— Но они, тем не менее, дар Никс, и нам эта информация тоже пригождается, верно?

— Верно, — кивнула я.

Его улыбка стала самоуверенной:

— Мне нравится, когда ты говоришь, что я прав.

— Эй, не привыкай к этому!

— Эй, за что купил, за то и продаю, — воскликнул Старк. А затем его лицо вновь посерьезнело. — Просто помни, что сейчас ты должна быть ее Верховной жрицей, а не просто подругой.

Я кивнула, сделала глубокий вдох и нырнула под золотую занавеску.

При каждом своем визите я замечала, что комната Афродиты становится все больше похожа на гибрид обиталища Ким Кардашьян и Конана-варвара. На этот раз здесь появился золотой шезлонг. Нет, я без понятия, где она его достала и как приволокла сюда. На грубой цементной стене туннеля позади шезлонга в качестве украшения интерьера Афродита поместила коллекцию метательных ножей Дария. Она даже приделала к рукояткам ножей золотые кисточки. Серьезно.

Кровать Афродиты была огромной. Сегодня ее устилало фиолетовое покрывало, расшитое золотыми цветами. Кровать украшали миллионы пуховых подушек. А ужасной персидской кошке Малефисент досталась такая же кошачья кроватка по соседству с хозяйской. Но сейчас Малефисент не лежала в своем гнездышке, а осторожно свернулась на коленях Афродиты. Та, ужасно бледная, лежала на подушках.

Дарий положил ей на глаза сложенное влажное бумажное полотенце, которое уже порозовело от крови. Меня немного отпустило, когда я заметила, что Афродита поглаживает Малефисент: значит, она в сознании. Но спокойствие улетучилось, когда я подошла к кровати, и жуткая кошка принялась выть.

— Кто здесь? — Голос Афродиты прозвучал еле слышно и показался мне необычно испуганным.

Дарий коснулся ее лица.

— Это Зои и Старк, моя королева. Ты же знаешь, я больше никому не позволил бы войти.

Старк сжал мою руку, прежде чем выпустить ее. Я мысленно вознесла молитву Никс: «Прошу тебя, помоги мне быть такой Верховной жрицей, в какой нуждается Афродита», и вступила в роль, справляться с которой мне до сих пор было тяжело.

— Я принесла воду и полотенца, — сказала я, подходя к краю кровати и смачивая одно из полотенец. — Закрой глаза. Я сменю компресс.

— Хорошо, — отозвалась Афродита.

Ее глаза были закрыты, но из-под век струилась кровь. Ее запах ударил мне в ноздри, и на секунду я подумала, что сейчас во мне может пробудиться голод. Но этого не произошло.

Афродита пахла не как человек. Я попыталась вспомнить, как пахла ее кровь при последнем видении, но не смогла этого сделать, а значит, запах остался прежним.

Я заставила себя перестать об этом думать и присела рядом с Афродитой на кровать.

— Я принесла бутылку воды. Ты уже хочешь пить?

— Да. Вино. Красное. Оно у Дария.

— Моя королева, прошу выпей воды сначала.

— Дарий, вино облегчает боль. И принеси мне ксанакс из сумочки, пока будешь ходить. Он тоже помогает.

Дарий не пошевелился. Он смотрел на меня.

— Кхм, Афродита, может быть, выберешь что-то одно? И то, и другое вместе не совсем полезно для здоровья, — заметила я.

— Моя маман постоянно так делает, — отрезала Афродита. Затем сжала губы в тонкую полоску, глубоко вдохнула и сказала: — Ладно. Попью вина. Я не моя маман.

— Это точно, — согласилась я.

Дарий вздохнул с облегчением и принялся открывать вино.

— Ладно, пока Дарий даст вину подышать, выпей немного воды.

Губы Афродиты скривилась в почти фирменной презрительной усмешке.

— Да что ты знаешь о том, что вину нужно подышать? Ты даже не пьешь!

— Я смотрю телевизор. Черт, да все, у кого есть мозг, знают, что вино должно подышать, — парировала я, поднося руки Афродиты к бутылке воды и помогая ей пить. — Ну, как все прошло на этот раз? Так же плохо, как в предыдущий?

Когда стало ясно, что Афродита не собирается отвечать, Дарий сказал вместо нее:

— Хуже. Возможно, вам стоит прийти, когда она отдохнет.

Как подруга Афродиты, я была с ним совершенно согласна. Но как будущая Верховная жрица была не настолько глупа.

— До конца ночи, и, наверное, весь завтрашний день, она будет пьяной и усталой. Поэтому мне нужно узнать подробности видения, пока они еще не выветрились из ее памяти.

— Зет права, — сказала Афродита, прежде чем Дарий успел возразить. — Да и все равно, оно было коротким.

Я обрадовалась, что она опустошила бутылку воды, но тут Афродита протянула руку и требовательным голосом спросила:

— Вода закончилась, и где же мое вино?

Дарий поднес ей хрустальный бокал приятной формы, на первый взгляд простой, но на его дне стояло клеймо известной фирмы, и поэтому я поняла, что это очень дорогое столовое стекло из «Уильямс-Сонома». Мне было об этом известно, потому что несколько дней назад, когда я почти разбила один из таких бокалов (да какая разница?), Афродита прочла мне целую лекцию. В общем, Дарий помог Афродите сделать большой глоток. Затем она медленно выдохнула;

— Приготовь вторую бутылку. Мне потребуется еще.

Дарий даже не бросил на меня ищущего подтверждения взгляда. Он выглядел побежденным.

— И скажи Старку перестать пускать слюни на твои ножи. Он лучник, а не метальщик!

— Значит, теперь они супергерои? — спросила я, пытаясь (скорее всего, неудачно) ее развеселить.

Афродита довольно улыбнулась, и на секунду напомнила свою кошку, уютно устроившуюся в мягком гнездышке.

— Ну, мой-то точно супергерой, а своим сама как-нибудь разберись!

— Видение, — одними губами напомнил мне Старк с другого конца комнаты, где на самом деле любовался затейливыми ножами.

— Ладно, рассказывай, что увидела на этот раз.

— Опять проклятое видение о смерти. Такое, где я находилась внутри парня, которого убивают.

— Парня? — Внутри меня всколыхнулась паника. Вдруг это Старк?

— Расслабься, это был не твой и не мой бойфренд, а Рефаим. Я была внутри него, когда его убили. Кстати, — она большим глотком вина замаскировала свое сомнение. — У птицепарня в голове какое-то странное дерьмо.

— Расскажи мне о видении. Посплетничаем потом, — перебила я.

— Ну, как обычно, когда я нахожусь в теле будущей жертвы, видение очень путаное, — пожаловалась Афродита, прижимая руку к полотенцу и гримасничая от боли.

— Просто расскажи, что ты помнишь, — подсказала я. — Как он умер?

— Его разрубили надвое мечом. Жутко, хотя голова не слетела с плеч, как твоя в том, другом, видении.

— Думаю, это здорово, — сказала я полусерьезно-полушутя. — И кто же разрубил его пополам?

— А вот тут начинается путаница. Я не уверена, кто его убил. Но Дракон точно был там.

— Его убил Дракон? Это ужасно!

— Ну, как я уже сказала, я в этом не уверена. Могу сказать, что я помню выражение лица Дракона за секунду до того, как меч рассек меня. Оно было совершенно невменяемым. Дракон выглядел хуже, чем вообще за последнее время. Казалось, будто в его жизни больше нет надежды, света и счастья, и он плакал — ревел навзрыд, пускал сопли и всякое такое.

— А потом Рефаима разрубили мечом, — сказала я.

— Угу, — кивнула Афродита. — Знаю. Он остался без мозгов. Похоже, это сделал Дракон, но я не уверена в этом на сто процентов, учитывая все эти слезы и прочую неразбериху.

— Неразбериху?

— Ага, там происходило что-то из ряда вон. Там было что-то белое, вроде мертвяка. Лед, горящий в кругу. Повсюду кровь и сиськи, а потом я — ну, то есть, Рефаим — умерла. Конец.

Я потерла висок, понимая, что голова раскалывается.

— Сиськи? — встрепенулся Старк.

— Да, лучник. Сиськи. Как будто вокруг бродила голая женщина. В буквальном смысле слова. Я не видела ее лица, поскольку Рефаим предсказуемо пялился только на сиськи, но знаю, что она имеет какое-то отношение к крови и белой мертвой штуке.

— Эй, подождите, — вмешалась я. — Помните, в последнем стихотворении Крамиши что-то говорилось про огонь и лед?

— Хм, я уже и забыла о нем! Это легко, потому что к черту поэзию!

— Не будь такой вредной, — сказала я. — И это не просто поэзия, а пророчество.

— От этого только хуже, — скривилась Афродита.

— Я помню. В том стихотворении еще говорилось о слезах Дракона, — напомнил Старк.

— Может быть, он плачет, потому что убил Рефаима, хотя взял на себя обязанность защищать его, поскольку Дракон — Мастер Меча Дома Ночи, — подумал вслух Дарий.

— Но это не так, — заметила я. — У нас здесь свой Дом Ночи, поэтому технически Дракон не наш Мастер Меча. Возможно, именно так он и объясняет свое право на убийство Рефаима.

— Все это логично, но кое-чего не хватает. Мой внутренний голос мне подсказывает, что я что-то упустила, но не могу понять что. Все, кроме Дракона, постоянно мелькало перед глазами, в основном потому, что Рефаим не сводил глаз со Стиви Рей, а та была поглощена ритуалом, который проводила.

— Ритуал? А я там была?

— Да, как и вся кучка-вонючка. Был создан Круг. Ты призывала стихии, но сам ритуал был сосредоточен на Земле, поэтому главную роль играла Стиви Рей. — Афродита со свистом втянула в себя воздух. — Вот черт, я только что поняла, где мы все были! На лавандовой ферме твоей бабушки.

— Вот черт! Очистительный ритуал, который я должна провести через пару дней! Или нет. Танатос звонила бабушке, чтобы мы провели что-то пораньше — что-то, способное открыть нам, что на самом деле случилось с мамой. — Я замерла, пораженная мыслью о мертвой белой штуке, крови и сиськах в контексте убийства мамы. — Значит, мне не суждено узнать правду, и не стоит и пытаться?

Афродита пожала плечами:

— Зет, я знаю, что тебе сложно в это поверить, потому что ты была центровым персонажем кучи моих видений, но в этом тебя почти не было. Я не думаю, что оно о тебе.

— Но все в нем происходит на бабушкиной ферме.

— Да, но на этот раз умирает Рефаим, а не ты, — сказала Афродита.

— Погодите, разве это не хорошие новости? — не сдержался Старк. Он подошел ко мне и взял за руку.

Афродита фыркнула.

— Конечно, если ты не Рефаим!

Старк не обратил внимания на ее ремарку и продолжил:

— Ты видела убийство Рефаима. Ты знаешь, где оно случиться и кто там должен быть. А если мы попробуем не соединять все кусочки этого пазла? Это предотвратит смерть или нет?

— Может быть, — кивнула Афродита.

— Надеюсь, — вздохнула я.

— Мы должны держать Рефаима подальше от Дракона, — начал планировать Дарий. — Даже если и не он убил парня, ты точно знаешь, что он присутствовал при убийстве.

— По крайней мере приблизительно, — согласилась Афродита.

— Значит, решено. Мы разделим Дракона и Рефаима, даже если это будет означать, что Рефаим не поедет с нами на бабушкину ферму.

— Если поеду я, поедет и Рефаим!

Мы со Старком и Дарием повернулись к вошедшим в комнату Стиви Рей и Рефаиму.

Афродита нахмурилась, но не стала снимать с глаз полотенце.

— Ее видение было о Рефаиме. — Слова Стиви Рей не были вопросом, но я все равно ответила:

— Да. О его смерти.

— Как? Кто это сделал? — Голос Стиви Рей звучал грозно и решительно. Судя по ее виду, она была готова завоевать весь мир.

— Не могу сказать точно, — сказала Афродита. — Я смотрела на все глазами птицепарня, а значит, все было запутано.

— Но мы знаем, что это должно случиться на бабушкиной ферме и там будет Дракон, — выпалила я. — Поэтому мы и говорили, что Рефаиму стоит остаться здесь, когда мы туда поедем. Если поедем.

— Поедем, — заверил Старк. — Нельзя позволить помешать ритуалу, который ты собиралась осуществить ради мамы.

— Это не для нее, — с несчастным видом заявила я. — Она мертва. Это необратимо.

— Верно, — согласился он. — Ритуал нужен тебе и твоей бабушке, что важнее мертвой женщины. — Он посмотрел на Рефаима и Стиви Рей. — Ритуал должен пройти, но Рефаиму необязательно там присутствовать и тем самым подвергать себя опасности. Было бы разумнее, если бы, как предложила Зои, он остался здесь.

— Чтобы кто-то вроде Дракона смог напасть на него, пока Рефаим будет в полном одиночестве? Я не согласна! — уперлась Стиви Рей.

— Не понимаю, — сказал Рефаим.

Я вздохнула.

— Афродите приходят видения о смертях. Иногда они весьма четкие, и их легко предотвратить. А порой они крайне туманны.

— Потому что я нахожусь вроде как внутри жертвы. Так было и на этот раз, с тобой. Кстати, раз уж мы об этом заговорили, летать страшно, и неважно, что там об этом думает твой птичий мозг.

— Совсем не страшно, когда у тебя есть крылья, — сухо заметил Рефаим.

— Как скажешь, — хмыкнула я.

— Нет, — покачала головой Стиви Рей. — Не говори никому о том, что ты видела в его голове. Это никого не касается.

— Она была внутри моей головы? — Рефаим выглядел суперозадаченным.

— В видении. Больше такого не произойдет. По крайней мере, я на это надеюсь. Кстати, помимо Дракона там было еще что-то. Бык, или тень быка.

— Тень быка? — Живот внезапно свело. — Та самая мертвая белая штука?

— Нет. Это совершенно точно что-то другое.

— Ты видела, какого оно цвета?

— Зои, у теней только один цвет, — вздохнула Афродита.

— Аурокс, — сказал Старк.

— Ты видела Аурокса? — быстро спросила я.

— Нет. Просто тень быка. Кстати, я согласна с тобой, Старком и Дарием — птицепарню лучше держаться подальше от Дракона. Если это означает, что он должен остаться здесь, то так ему и следует поступить. А теперь можно мне выпить еще вина и отдохнуть?

— Не думаю, что тебе стоит пить, когда ты истекаешь кровью, — заметила Стиви Рей.

— Не компостируй мне мозги! Я профессионал! — отрезала Афродита.

— И что это значит? — спросила я.

— Это значит, что моя королева устала разговаривать и нуждается во сне, — перевел на общепонятный Дарий.

— Скоро прибудет пицца, — объявила Стиви Рей. — Я и тебе заказала.

— Если я не буду спать, когда она прибудет, я ее съем, — заявила Афродита. Затем сняла с глаз полотенце и медленно поморгала.

Я была готова, я ведь видела это прежде. Но для Рефаима такое зрелище стало неожиданностью.

— О боги! Да ты плачешь кровью! — воскликнул он.

Афродита посмотрела на него залитыми кровью глазами.

— Ага. И знаю, что это жуткий символизм. Птицепарень, тебе стоило бы запомнить. Мне пришло видение, и в нем было предупреждение тебе. Береги свою задницу. Держись подальше от острых предметов, а также это означает, что тебе следует остерегаться Дракона Ланкфорда, не подходи к нему.

— Как долго? — спросил Рефаим. — Как долго я должен прятаться от этого вампира?

Афродита покачала головой.

— Это предупреждение, а не график!

— Я бы не хотел прятаться.

— А я бы не хотела, чтобы ты умер! — вклинилась Стиви Рей.

— А я бы поспала, — намекнула Афродита.

— Ладно, пойдем, — сказала я, протягивая Дарию последнюю бутылку воды. — Попытайся заставить ее выпить воды в перерывах между вином.

— Эй, я пока здесь! Не нужно говорить обо мне, будто я в осадке! — Афродита подняла стакан, словно произнося тост, и опустошила его.

— Ты пьяна, поэтому я не обращаю на тебя внимания, — фыркнула я. — Отдыхай. Поговорим позже.

Мы вышли из комнаты.

Рефаим и Стиви Рей держались за руки и разговаривали вполголоса всю дорогу наверх, где должны были дождаться ошалевшего разносчика пиццы, получившего отличные чаевые.

— Что ты думаешь о видении? — спросил Старк, обнимая меня и прижимая к себе.

— Думаю, Стиви Рей — это проблема. Она так сильно пытается защитить Рефаима, что, в конце концов, он умрет.

Старк хмуро кивнул:

— Вот так и работает Тьма. Превращает любовь во что-то совсем отвратительное.

Его слова удивили меня. Он говорил так цинично, так по-взрослому.

— Старк, Тьма не может превратить любовь ни во что. Любовь — это единственное, что способно пережить Тьму, смерть и разрушение. Тебе это известно, по крайней мере, было.

Старк остановился, и внезапно я оказалась в его объятиях. Он прижимал меня к себе так сильно, что я почти задыхалась.

— Что такое? — прошептала я. — Что не так?

— Иногда мне кажется, что я должен был умереть, а Хит — остаться с тобой. Он верил в любовь намного больше меня.

— Не думаю, что количество веры имеет значение. Думаю, важно то, что ты вообще веришь.

— Тогда все здорово, потому что я верю в тебя, — сказал он.

Я обняла его и не отпускала, пытаясь придать нам обоим уверенности ощущениями, потому что слов явно было недостаточно.

Глава 24

Неферет

«Как продвигается построение хаоса, моя бессердечная?»

Глубокий голос Белого быка эхом прокатился в голове Неферет.

Ей пришлось описать круг, прежде чем она заметила светящуюся магическую шкуру быка, его массивные рога и раздвоенные копыта. Он возник из-за надгробия, на котором возвышалась статуя печальной девушки-ангела со склоненной головой. От времени одна из каменных рук памятника деформировалась, и Неферет подумала, что выражение лица ангела словно говорило о том, что часть руки была принесена в жертву, возможно, даже Белому быку.

От этой мысли Неферет запылала ревностью.

Она медленно и томно двинулась навстречу быку. Неферет знала о своей красоте, но все равно заставляла себя черпать силу из окружающих ее теней. Длинные густые волосы Неферет блестели и переливались, совсем как струящийся шелк ее черного платья. Она выбрала его, потому что оно напоминало о Тьме и ее быке.

Неферет остановилась перед ним и грациозно опустилась на колени.

— Построение хаоса идет хорошо, мой повелитель!

«Значит, я твой повелитель? Интересно».

Неферет запрокинула голову и соблазнительно улыбнулась огромному божеству.

— Может, мне стоит звать тебя Супругом?

«О, имянаречение! В нем таится великая сила».

— Воистину. — Неферет подняла руку и прикоснулась к толстому рогу, мерцающему, как опал.

«Я одобряю имя, которое ты дала Сосуду. Аурокс, в честь древних могучих зубров. Это имя ему подходит и оно правильное».

— Я рада, что тебе оно понравилось, мой повелитель, — склонила голову Неферет, про себя подумав, что он не ответил, можно ли ей или нельзя звать его Супругом.

«И как оно служит тебе, это существо, созданное с помощью несовершенной жертвы?»

— Хорошо. Глядя на него, я не вижу несовершенства. Только твой щедрый дар.

«Ты же помнишь, что я тебя предупреждал, да? Сосуд может быть поврежден».

— Сосуд сам по себе не важен, — пренебрежительно отмахнулась Неферет. — Он лишь средство достижения цели. — Она встала и подошла ближе к быку. — Не стоит тратить наши драгоценные минуты на обсуждение Аурокса. Он будет служить мне, и служить хорошо — иначе перестанет существовать.

«Ты так легко отказываешься от моих даров?»

— О, нет, мой повелитель! — заверила Неферет. — Я просто прислушиваюсь к тебе и слышу твои предупреждения. Можем ли мы поговорить о чем-нибудь более приятном, чем пустой Сосуд?

«Ты упомянула Супруга, и я кое о чем вспомнил. Хочу тебе это показать — возможно, тебе будет интересно».

— Я подчиняюсь тебе, мой повелитель, — присела в реверансе Неферет.

Огромное воплощение Тьмы присело, подставляя ей спину.

«Садись, моя бессердечная».

Неферет взобралась на быка.

Его шкура была ледяной, склизкой, холодной и неуязвимой. Он несся с невозможной скоростью, двигаясь вместе с потоками ночи с помощью таинственных щупалец, всегда подчинявшихся его воле, пока, наконец, не остановился в густой тени под древними, по-зимнему голыми деревьями, на хребте к юго-западу от Талсы.

— Где мы? — Неферет вздрогнула, крепче прижимаясь к быку.

«Тихо, моя бессердечная. Наблюдай молча. Смотри. Слушай».

Неферет вглядывалась, вслушивалась, и вскоре силуэт, показавшийся ей высоким мускулистым мужчиной, спустился из одной грубо сколоченной деревянной хижины на вершине хребта. Он подошел к краю горной гряды и сел на огромный плоский валун.

Только когда он сел, Неферет заметила его крылья.

«Калона!»

Она не стала произносить имя вслух, но бык ей ответил:

«Да, это твой прежний Супруг, Калона. Давай подойдем ближе и посмотрим».

Вокруг ночь стала еще темнее, поглощая быка и Неферет так, что они оказались частью теней и тумана, внезапно накрывшего хребет.

Неферет задержала дыхание, пока невидимый бык бесшумно подбирался ближе к Калоне. Они подошли настолько близко, что за плечом быка Неферет сумела разглядеть, что крылатый Бессмертный держит в руке мобильный телефон. Калона коснулся экрана, и тот засветился. Бессмертный колебался, нерешительно водя пальцами по светящейся поверхности.

«Знаешь, что ты видишь?»

Неферет посмотрела на Калону. Его плечи поникли. Он потер лоб и уронил голову, словно признавая свое поражение, и, наконец, с видимым нежеланием, положил телефон на камень рядом с собой.

«Нет, — подумала Неферет. — Я не знаю».

«Калона, падший Воин Никс, тоскует по тому, кто вдали от него. По тому, с кем не осмеливается связаться».

«По мне?» — не удержалась Неферет.

В ее голове прокатился бесцветный смех быка.

«Нет, моя бессердечная. Твой прежний Супруг скучает по обществу своего сына».

«Рефаим! — В груди Неферет начал закипать гнев. — Он скучает по этому мальчишке?»

«Да, хотя еще не облек свое чувство в слова. Знаешь ли ты, что это означает?»

Прежде чем ответить, Неферет задумалась. Она отбросила в сторону ревность, зависть и все прочие ловушки смертной любви. И только тогда сумела понять, что подразумевает Тьма.

«Да. Это означает, что у Калоны есть большая слабость».

«Именно».

Они исчезли с хребта, скрываясь в тенях, скользя сквозь ночь. Неферет погладила шею быка, подумав о новых возможностях, и улыбнулась.

Рефаим

— Нам надо поговорить о видении Афродиты, — сказала Стиви Рей.

Рефаим ухватил прядь ее кудрявых волос и закрутил на пальце, игриво потянув Стиви Рей на себя.

— Ты говори, а я буду перебирать твои волосы.

Она улыбнулась, но ласково оттолкнула его руку.

— Рефаим, прекрати. Веди себя серьезнее. Видение было страшным.

— Разве не ты мне рассказывала, что Афродита дважды предсказывала смерть Зои? И ее бабушки? Каждый раз подобное предсказание позволяло предотвратить смерть. — Рефаим погладил Стиви Рей по щеке и нежно поцеловал ее, а затем сказал: — Мы используем это видение, чтобы предотвратить и мою смерть.

— Ладно. Звучит разумно. — Она потерлась щекой о его ладонь. — Но нам нужно четко уяснить: Дракон является своего рода ключом, поэтому тебе точно нужно держаться от него подальше.

— Да. Я знаю. — Рефаим погладил ее висок, восхищаясь мягкостью волос, и медленно провел кончиками пальцев по шее и плечам.

— Рефаим, прошу, выслушай меня. — Стиви Рей взяла его лицо в ладони, чтобы он прекратил отвлекаться.

— Я тебя слушаю. — Рефаим неохотно сосредоточился на ее словах.

— Я тут подумала, что, может быть, я действительно неправа. Возможно, тебе и правда нужно остаться здесь и не ходить в школу, и уж точно не ехать с нами на ритуал к бабушке Зои. Ну или хотя бы держаться в сторонке, пока мы не узнаем о видении Афродиты побольше.

Рефаим убрал ее руки с лица и нежно сжал их.

— Стиви Рей, если я сейчас начну прятаться, то когда это закончится?

— Не знаю, но ты будешь жив!

— Есть вещи похуже смерти. Жить в постоянном страхе, например. — Рефаим улыбнулся. — Вообще-то, мне эта ситуация даже нравится. Видение означает, что я настоящий человек!

— О чем ты говоришь? Ты и есть человек!

— Я выгляжу как человек, по крайней мере, до рассвета. Но именно способность умереть делает меня действительно тем, кем я выгляжу.

— Разве тебя не печалит, что ты лишился бессмертной крови?

— Нет, от этого я чувствую себя нормальным.

Яркие голубые глаза Стиви Рей округлились:

— Ты знаешь, что еще с тобой произошло? Ты больше не часть крови Калоны!

Рефаим пытался понять неприязнь, которую Стиви Рей испытывала к его отцу. Он старался, но не мог постичь ту почти отчаянную необходимость попыток Стиви Рей разлучить его с Бессмертным.

— Ты согласна, что не только кровь делает отца отцом? — Он говорил медленно, пытаясь придерживаться рассудка, а не эмоций, и искать правду в самом себе.

— Да, конечно, — отозвалась она.

— Тогдаправильнее будет сказать, что отсутствие общей крови не лишает человека отца. — Прежде чем Стиви Рей успела возразить, Рефаим продолжил: — Калона — бессмертный, но я достаточно долго находился подле него, чтобы заметить в его бессмертии человечность.

— Рефаим, я не хочу вступать в спор о твоем отце. Знаю, ты думаешь, что я его ненавижу, но это не так. Я ненавижу, когда он причиняет тебе боль.

— Я тебя понимаю. — Он обнял ее и поцеловал в макушку, вдыхая знакомый и любимый запах своей девушки, мыла и шампуня. — Но ты должна позволить мне сделать самостоятельный выбор. Калона мой отец. И ничто не способно это изменить.

— Ладно, я постараюсь воздержаться от разговоров о нем, но хочу, чтобы ты пообещал мне остерегаться Дракона — по крайней мере, некоторое время.

— Это легко. Я уже пытаюсь избегать Фехтовальщика, потому что знаю, как больно ему меня видеть. Но прятаться я не буду. Я не могу скрываться ни от Дракона, ни от своего отца.

Стиви Рей отстранилась и посмотрела на него:

— Вместе победим, так?

Рефаим заглянул ей в глаза:

— Конечно. Вместе навсегда.

— Хорошо. Давай останемся вместе, пусть это и опасно. Я защищу тебя, — пообещала Стиви Рей.

— А я тебя, — согласился Рефаим. Он прижался к ее губам долгим поцелуем, и еще несколько секунд держал в объятиях, позволяя ее аромату окутать себя.

— Тебе уже пора? — уткнувшись лицом ему в грудь, спросила Стиви Рей.

— Ты же знаешь, что да.

— Я прекращу просить тебя взять меня с собой наверх, потому что знаю, что тебе не хочется превращаться при мне, но знай, что если ты когда-нибудь передумаешь, я останусь с тобой до самого конца. Потому что, даже когда ты птица, ты — моя птица!

Рефаим усмехнулся.

— Я никогда не думал об этом в таком ключе, но да, я твоя птица, которой сейчас нужно расправить крылышки в утреннем небе.

— Оки-доки. Я буду ждать тебя, когда ты прилетишь домой.

Рефаим обрадовался, что сегодня она первой отпустила его и улыбнулась заразительной, хотя и несколько вымученной улыбкой.

— Хорошо, потому что я всегда прилечу домой, к тебе.

Он быстро чмокнул ее в губы, натянул рубашку и вышел из комнаты.

Рефаим был рад, что ушел до того, как кожу начало жечь. Он терпеть не мог панику, охватывающую его во время гонки по туннелям в нестерпимом желании вырваться из-под земли в манящее небо.

Недалеко от выхода из подвала он заметил какое-то движение в тени, и автоматически принял оборонительную стойку.

— Эй, расслабься, это всего лишь я.

Он успокоился, узнав голос Шони, а через мгновение из ответвления справа появилась и сама девушка. Она была взъерошена и тащила огромную пластиковую корзину.

— Привет, Шони, — поздоровался он. — Ты в порядке?

— Ну, вроде да. Осталась еще одна ходка за вещами в комнату Эрин, и переезд можно считать завершенным. Моя новая комната вон там. — Она указала в темноту. — Да, знаю, нужно освещение.

— Тебе? Освещение?

Шони улыбнулась, повернула руку ладонью вверх, дунула на нее, и на поверхности кожи заплясал язычок пламени.

— Ну, мне-то необязательно, но те, кто захочет наведаться ко мне, вряд ли одобрят кромешную темноту.

— Если хочешь, я завтра помогу тебе все наладить, — сказал Рефаим, и тут же об этом пожалел. А что если она такая же, как другие недолетки, и не хочет иметь с ним ничего общего?

Но он беспокоился зря. Шони не отказалась от помощи. Скорее, еще больше расплылась в улыбке.

— Будет здорово. Я собиралась повесить светящиеся гирлянды после того, как закончу перетаскивать вещи, но так устала, что сейчас хочу только свернуться на кровати и пересмотреть последнюю серию «Игры престолов» на айпаде. Я просто без ума от Дейенерис.

— Мы со Стиви Рей тоже смотрим этот сериал. Знаешь ведь, там есть вороны.

— Ага, а еще драконы, ожившие мертвецы и прикольный карлик, и все это вместе должно по идее казаться полным безумием и чушью. В принципе, так и есть, но в хорошем смысле слова.

Она прикусила губу, и Рефаиму показалось, что она не договорила, поэтому он просто стоял и ждал, хотя его кожу уже начало покалывать. Наконец Шони тихо произнесла:

— Эрин этот фильм никогда не нравился. Она говорила, что это ересь в духе «Драконов и подземелий», и вслух я соглашалась с ней, хотя втихомолку смотрела, пока она спала.

Рефаим не знал, как на это ответить. Он не совсем понимал, зачем двум девчонкам вести себя так, будто они являются одним человеком, и теперь ему было сложно понять, почему сейчас они обе выглядят каждая по-своему расстроенной и одинокой.

— Может, посмотришь его с нами, когда начнется новый сезон? — предложил он.

— А Стиви Рей сделает попкорн с маслом? Раньше она делала чудесный попкорн.

— И по-прежнему его делает, поэтому да, попкорн будет. С маслом.

— Красота, тогда договорились. Спасибо, Рефаим.

— Не за что. Мне уже пора… — Он затих, постепенно отходя от Шони к двери, ведущей наружу.

— Эй, я слышала про видение Афродиты. Просто хочу сказать: я надеюсь, что ты не умрешь!

— Я тоже. — Он на секунду замолчал, а затем добавил: — Если со мной что-то случится, ты позвонишь на тот телефон, что дала отцу?

— Конечно. Но с тобой ничего не случится. Я так думаю. К тому же, тебе вовсе не обязательно умирать. Ты можешь набрать этот номер, когда захочешь. Ну, знаешь, просто поговорить с ним.

Рефаим осознал, что никогда даже и не думал о чем-то настолько простом, обыденном и нормальном: о звонке отцу.

— Непременно, — кивнул он, намереваясь так и сделать. — Увидимся после заката.

— Пока! — крикнула ему вслед Шони.

Рефаиму пришлось пронестись по туннелю, бегом взобраться по металлической лестнице, промчаться по подвалу, но он не возражал. Последней его мыслью перед тем, как он обратился в ворона и взмыл в небо, было то, что он рад, что Шони и Эрин перестали быть одним человеком, потому что Шони сама по себе неплохая девчонка. И вместе с Дэмьеном и, возможно, Зои, стала одной из первых в его жизни настоящих друзей…

Калона

Что-то было в этой ночи такое, отчего он никак не мог успокоиться. Сыновья спали в трех охотничьих домиках, в тепле и безопасности. Он тоже должен был спать. Но вместо этого сидел на горной гряде. Размышлял на огромном плоском валуне.

Держа в руке айфон, Калона думал о современном мире и созданной им странной магии. Бессмертный не мог понять, нравится ли ему здесь больше, чем в древнем мире. Определенно, этот мир удобнее. И совершенно точно, сложнее. Но лучше ли? Калона был склонен полагать, что нет.

Он посмотрел на телефон. Недолетка дала ему его, чтобы он мог связаться с Рефаимом, но того не было в списке контактов.

«Глупая, бесполезная штуковина», — подумал Калона. А затем понял, что в списке значилось имя Стиви Рей. Можно позвонить Красной и связаться с сыном.

Калоне не хотелось разговаривать с Красной. Она была корнем его проблем. Если бы она не вмешалась, Рефаим был бы сейчас здесь, рядом с ним, как всегда.

«Или же умер бы, истекая кровью, со сломанным крылом и в одиночестве той ужасной ночью. Не стало бы это лучшим вариантом для моего сына, чем жизнь во власти юной вампирши и ее неумолимой Богини?»

Едва эта мысль оформилась в его голове, как Калона пожалел о ней.

Нет, если бы Рефаим умер, лучше бы не стало.

И Никс вовсе не неумолима. Она простила его сына. Только его самого все отказывалась прощать.

Калона обратился к небесам:

— Как странно, что, оказав милость моему сыну, ты так жестоко поступила со мной. Ты забрала у меня последнее существо в этом мире, которое по-настоящему любило меня.

Голос Калоны быстро утих в ночи, и Бессмертный вновь остался один. О, Богиня, он так устал от одиночества!

Он скучал по Рефаиму. Плечи Калоны поникли, и вдруг он почувствовал присутствие Тьмы. Его было сложно распознать, но Калона слишком долго имел дело с Тьмой, сражаясь как на ее стороне, так и против нее, чтобы его можно было обмануть.

Калона отложил телефон и принял спокойное и невозмутимое выражение лица. Он не понимал, зачем Белый бык в эту ночь подсматривает за ним, но точно знал, что присутствие Тьмы предвещает большие неприятности для этого мира и, возможно, для него самого.

Он понимал то, что опьяненная властью Неферет не способна взять в толк: олицетворение Тьмы никогда не сможет стать ей настоящим союзником. У Белого быка была лишь одна цель: разрушить и поглотить Черного. Тьма воспользуется чем и кем угодно, чтобы достичь своей цели, равно как и уничтожит что и кого угодно, если ей попытаются помешать.

Если Неферет верила, что Белый бык стал ее Супругом, она жестоко ошибалась. У Белого быка Тьмы не бывает Супругов, у него есть только вассалы.

Ощущение присутствия Тьмы улетучилось, и Калона с облегчением выдохнул. Затем выпрямился и сосредоточился.

«Неферет? Неужели я почувствовал и ее присутствие?»

Он бросил взгляд на айфон. Как долго они следили за ним? Что слышали? Что им известно?

Неужели Рефаим в опасности?

Калона поднялся и взмыл в небо. Его могучие крылья рассекали ночь, пока он бесшумно и плавно двигался вместе с воздушными потоками, направляясь на восток, к предрассветной дымке.

Он прилетел к вокзалу за считанные секунды до рассвета, тяжело приземлившись рядом с железнодорожными путями, достаточно далеко от главного входа, которым, как объяснила Шони, обитатели вокзала не пользовались.

Калона вышагивал туда-сюда, глядя на старую металлическую решетку и беззвучно проклиная себя за то, что оставил чертов телефон на камне, когда ржавая решетка открылась, и из здания выскочил Рефаим.

Калона двинулся к нему, испытывая облегчение от того, что с сыном все в порядке, но тут Рефаим открыл рот и вскрикнул. Этот крик прозвучал в ушах Калоны настоящей болью. Затем Бессмертный увидел, как тело Рефаима содрогнулось, скорчилось, начало меняться, и из кожи мальчика вырвался ворон!

Следуя лишь одному инстинкту, Калона оторвался от земли и полетел за вороном. Бессмертный держался высоко в небе, вдали от любопытных глаз горожан, хотя ворон не стал надолго задерживаться в городе. Он полетел на запад, немного отклоняясь на юг, по неясной странности следуя тем же путем, каким летел к вокзалу Калона.

Вскоре ворон достиг горного перевала и присел на ветку старого дуба, раскинувшегося над домиками пересмешников. Там ворон-Рефаим и остался. Иногда он отлетал поесть, иногда просто улетал, но всегда возвращался на это место.

С приближением заката ворон сорвался с ветки. На этот раз он не стал кружить над хребтом, а взял курс на восток, в сторону Талсы.

Калона последовал за ним, и когда солнце ушло за горизонт, ворон приземлился как раз напротив подвального входа в вокзал. Птица вскрикнула и превратилась в обнаженного, тяжело дышащего и стоящего на коленях Рефаима.

Калона спрятался в тень и смотрел, как сын одевается, но тут внимание обоих привлек звук открывающейся металлической решетки.

— Ты вернулся! Ура! — Красная бросилась в объятия Рефаима. Он поймал ее и прижал к себе, смеясь и целуя. Держась за руки, они исчезли в подвале здания.

У Калоны внезапно подогнулись колени, и он почувствовал себя глубоким стариком. Бессмертный сел на покрытые ржавчиной рельсы и обратился вслух к ночи и Никс, которая являлась ее воплощением:

— Ты простила его, но вынуждаешь страдать в обличье зверя. Почему? Потому что он должен расплатиться за мои прегрешения? Будь ты проклята, Никс. Будь ты проклята!

Глава 25

Зои

В общем, я нервничала и гадала, что будет говорить Танатос о потере родителя (а особенно о моей маме), но день начался довольно здорово. Впервые за долгое время Старк встал раньше меня, и поэтому я проснулась от его поцелуев и шепота: «Пора, красавица, проснись!». Он позавтракал огромной миской хлопьев, и теперь дурачился с Дарием на стоянке у вокзала. Воины изображали боксерский поединок, пока все остальные усаживались в микроавтобус.

Я уже сидела там, с дебильной счастливой улыбкой, наблюдая за Старком из окна, когда из здания вышла Афродита. Увидев ее, я удивилась, поскольку думала, что она будет так страдать от похмелья и усталости, что в школу точно не пойдет.

Афродита поморщилась и надела солнцезащитные очки, хотя часы показывали половину восьмого, и никакого солнца не было и близко.

— Выглядит дрянновато, — заметила Крамиша, сидевшая позади меня.

— Как ты можешь говорить с такой уверенностью? Она еще далеко.

— На ней балетки, а волосы завязаны в хвост. Эта пацанка никогда не носит балетков, а причесон у нее всегда под Барби, — ответила Крамиша. — То бишь, как у нормальной Барби, а не у этих странных кукл типа Барби-теннисистка и Барби-спортсменка.

— Все знают, что Барби не нужны тренировки, чтобы сохранять безупречную фигуру! — заявила Шони.

— Это точно, — согласилась Стиви Рей.

— То есть? — переспросила совершенно сбитая с толку я.

— Просто поверь нам. Афродита выглядит хреново, — повторила Крамиша.

— На ней даже блеска для губ нет. Плохой знак, — заметила Эрин.

— А если у нее еще и глаза не накрашены, то сегодня Ад официально закрылся, — хихикнула Шони, что было весьма интересно, потому что за последние дни эта ее фразочка большое всего напомнила столь привычные шуточки Близняшек.

Я бросила взгляд на Шони, сидевшую максимально далеко от занявшей место в хвосте Эрин. Шони рылась в сумочке, словно потеряла помаду из последней коллекции, в которую просто влюбилась, а потом ее сняли с производства, «ПОТОМУ ЧТО НЕНАВИДЯТ НАС И ХОТЯТ, ЧТОБЫ МЫ СОШЛИ С УМА».

Но я убедилась, что щеки Шони порозовели. Значит, она смущена случайно вырвавшейся близняшечьей шуточкой или же, наоборот, рада? Мне не хватило времени поразмыслить, что же это может быть, потому что в микроавтобус забралась Афродита и тяжело приземлилась на переднее сидение позади водителя и прямо напротив меня.

— Кофе, — каркнула она. — Я сказала Дарию сделать крюк и проехать мимо Старбакса на площади Утика. Я умру, если не выпью жутко сладкий двойной карамельный эспрессо и не съем огромный кусок черничного пирога.

— Там уйма калориев, — заявила Крамиша.

— Если попытаешься меня остановить, я убью тебя насмерть! — рявкнула Порочица.

— Тебе идет с такой прической, — сказала ей Шони.

— Да что за нафиг! Мне не нужна жалость от половины Близняшек-Деревяшек! Не настолько мне хреново!

Шони смерила ее взглядом.

— Ничего я не половина, и ничуть тебя не жалею. Просто сказала, что мне нравится твоя прическа, потому что обычно ты так не ходишь, но если ты такая дурища, что не умеешь адекватно отвечать на комплименты, то иди утрись!

Весь автобус затаил дыхание. Воцарилась жуткая пугающая тишина. Я не была уверена, что мне делать: вызывать стихии или бежать со всех ног.

Афродита опустила очки на нос и посмотрела на Шони поверх стекол. Кожа вокруг ее глаз порозовела и припухла, и выглядела весьма несимпатично, но сами глаза излучали улыбку:

— Думаю, мне нравится, когда ты пользуешься собственным мозгом.

— Ну, я пока не решила, нравишься ли мне ты, но прическа тебе точно идет.

— Ага, — сказала Афродита.

— Ага, — откликнулась Шони.

Мы все с облегчением вздохнули.

И так примерно день и шел.

Старк стал таким же, как раньше: очаровательным, сексуальным, восхитительным. Когда я полюбопытствовала, да что же с ним такое происходит, он ответил:

— Зет, я спал как убитый, и сегодня чувствую себя Суперменом!

Серьезно, Суперменом! И, очевидно, он говорил на полном серьезе, потому что носился везде, смеялся и казался абсолютно нормальным парнем.

И это было самое потрясающее зрелище, которое я видела со времен просмотра «Кошки-Трололо» на ютубе.

Короче, до школы все было нормально. Поездка в Дом Ночи тоже прошла без эксцессов. Ну, разве что Афродита ворчала, но это в порядке вещей. Плюс, она поговорила с Шони, что очень хорошо, потому что Шони, очевидно, пока еще не поняла, кто она теперь, вне дуэта Близняшек. И по дороге мы заехали в Старбакс.

Я знаю, что обычно на недолеток кофеин не действует, но мы все казались немного одурманенными, когда припарковались на стоянке Дома Ночи.

Конечно же, по приезде в школу все остальное прошло, как сказала бы Стиви Рей «Умереть не встать!»

Все началось с первого урока. Я не забыла, что Танатос собиралась использовать меня в качестве примера на практикуме или что там она собиралась провести на тему «Как справиться с потерей родителей». Я просто отложила эту мысль на дальнюю полку, наверное, потому, что Старк вел себя изумительно, а я была счастлива, что он снова стал самим собой.

А может, я и не хотела помнить, а просто хотела немножко побыть обычной девчонкой, а не круглой сиротой с разбитым сердцем.

В любом случае, моя выборочная амнезия улетучилась через пару секунд после того, как я оказалась в кабинете и прошла вслед за Рефаимом и Стиви Рей к первым партам.

Аурокс сидел там же, где вчера. Он на секунду встретился со мной взглядом, но сразу отвернулся. И тут я вспомнила, что сейчас будет: на уроке меня никто не будет веселить и не даст погрузиться в мысли. Весь урок будет состоять из …меня. От этого мой желудок сжался, и внезапно я занервничала, встревожилась и отчаянно захотела получить разрешение пойти в туалет, медпункт или куда-нибудь еще, лишь бы не сидеть на уроке.

Я только чуть позже поняла, что мой Камень Провидца впервые за все время не нагрелся в присутствии Аурокса, поскольку Танатос заговорила, и тем самым отвлекла меня, добавив вишенку к моему тревожному торту.

— Я прочитала ваши вопросы и нашла во многих из них общую тему, — сказала она. — Довольно многие из вас выразили желание обсудить, как быть с потерей родителей. Правда заключается в том, что если вы завершите Превращение и станете вампирами, то неизбежно потеряете не только родителей, но и всех своих смертных современников, потому что, как вы уже знаете, хотя вампиры не бессмертны, но живем мы определенно дольше людей. Поэтому, чтобы помочь нам разобраться в теме, я попросила помочь мне единственную из присутствующих недолетку, у которой умер как родитель, так и Спутник — Зои Редберд.

Мне захотелось умереть.

Все замолчали и внимательно слушали, даже дурацкие красные недолетки Далласа.

— Во-первых, позвольте мне начать со слов ободрения, — сказала Танатос. — Как вы знаете, я одарена связью со Смертью. Я часто провожаю духов отсюда в Потусторонний мир, и могу всем вам с уверенностью сказать, что Потусторонний мир существует и ждет нас после смерти. Я не бывала там, но у Зои такой опыт есть. — Она ободряюще мне улыбнулась. — Думаю, ты видела, как и твою маму и Спутника радостно приветствуют в Царстве Никс.

— Да. — Я поняла, что говорю очень тихо, поэтому кашлянула и повторила чуть громче: — Да, я видела, как мою маму радушно встречает Никс, и сама провела там время с Хитом.

— Это красивое место?

Я почувствовала, как тошнота отступила, когда я вспомнила о хорошем.

— Да, там чудесно. Даже когда моя душа была расколота на куски, и я находилась в полном раздрае, в Роще Богини я чувствовала покой и счастье.

«Просто их действие не распространялось на меня», — про себя добавила я.

Стиви Рей подняла руку.

— Да, Стиви Рей? — кивнула ей Танатос.

— Можно задавать вопросы?

— Зои? — мудрый взгляд Танатос обратился ко мне.

— Да, конечно, можно.

— Задавай свой вопрос, Красная Верховная жрица. — Танатос обвела взглядом класс. — И давайте будем помнить, что в моем классе всегда приветствуются воспитанность и вежливость.

Повисла пауза, а затем Стиви Рей спросила:

— Значит, Потусторонний мир — это большая роща?

Я удивилась ее вопросу и очевидному любопытству, но потом поняла, что Стиви Рей никогда не расспрашивала меня о Потустороннем мире. Серьезно, я о нем почти никому не рассказывала, а упоминала только, когда говорила о Ских да на похоронах Джека.

— Нууу, да, но там есть много разных мест. Например, когда я нашла Хита, он сидел и удил рыбу с причала на красивом озере. — Хотя я скучала по нему, но это воспоминание вызвало улыбку. — Хиту нравилось рыбачить. Очень он это дело любил. Поэтому там я его и встретила, но когда нам понадобилось безопасное место, мы пошли в Рощу Богини. Она находилась в другой части Потустороннего мира.

Дэмьен поднял руку, и Танатос кивнула ему.

— Я знаю, ты не видела там Джека, но я правильно понял: ты считаешь, в Потустороннем мире есть места, имеющие большое значение для каждого из нас?

Я на секунду задумалась, а затем кивнула.

— Да, думаю, ты все сказал. Джек, должно быть, в той его части, где занимаются искусством и рукоделием.

Дэмьен улыбнулся сквозь слезы:

— Он хотел стать модным дизайнером. Наверное, он в уголке «Проекта Подиум».

— Оооо, ничего такой уголок! — услышала я чей-то голос сзади, а несколько ребят тихо рассмеялись.

Аурокс робко поднял руку. Когда Танатос кивнула ему, он повернулся ко мне и посмотрел в глаза.

— Ты говоришь, что в Потустороннем мире есть разные места. Думаешь, там есть место, где наказывают провинившихся?

Его странные глаза цвета луны были наполнены невысказанной болью. Я знала, что его вопрос продиктован не простым любопытством, и мой ответ не должен прозвучать сухо, как параграф школьного учебника.

«Прошу тебя, Никс, вложи слова в мои уста, позволь мне ответить правду».

Я глубоко вдохнула и почувствовала внутри себя Дух. Придерживаясь стихии своего сердца, я надеялась, что с ее помощью Богиня направит мою речь. Начав говорить, я заметила, как тихо стало в классе, и почти воочию увидела, что недолетки на галерке затаили дыхание.

— В Потустороннем мире я видела разные страшные и недобрые явления, но они были посланы извне, а не исходили от Богини. Видела ли я место наказания? Нет, но я видела, как Хит переходит в другую область Потустороннего мира. Он верил, что там переродится. Уходя, он сказал, что даже если сам покидает меня, наша любовь остается с ним. — Я прервалась и яростно заморгала глазами, но одну слезинку все же пришлось утереть. — Внутреннее чутье подсказывает мне, что Никс не Богиня наказания, но меня бы не удивило, если бы поистине злые люди перерождались в кого-нибудь, кто сможет компенсировать грехи их прошлого или же научит их чему-то, до чего в прошлой жизни они не дошли.

— Ты имеешь в виду, вроде как мужчина, который бил свою жену, заново рождается женщиной? — спросила Шони.

— Ну да, что-то типа того, — кивнула я. — Но, думаю, только Богиня решает, кто куда пойдет и кем станет.

— Ты не думаешь, что от человека тоже что-то зависит? — спросил Аурокс.

— Надеюсь, — честно призналась я, думая о маме и Хите.

— Значит, знание о том, что Потусторонний мир действительно существует, и наши близкие могут там оказаться, даже если они не вампиры и не недолетки, в какой-то степени успокаивает нас и дает справиться с тем, что мы живем дольше смертных. Но это не значит, что терять родителей легко. Зои, я знаю, об этом больно вспоминать, но не могла бы ты поделиться с нами, что для тебя самое тяжелое в смерти мамы?

Я кивнула и открыла рот, чтобы сказать что-нибудь вроде того, что теперь она не сможет наверстать те три года потерянного общения со мной, но слова не шли с языка.

— Не спеши, — подбодрила меня Танатос.

Стиви Рей взяла меня за руку. Пожав мою ладошку, она прошептала:

— Все нормально, просто представь себе, что мы здесь только вдвоем. Расскажи мне.

Я посмотрела на лучшую подругу и выпалила:

— Самое ужасное — я не знаю, что с ней на самом деле случилось.

— Почему тебе кажется, что это огорчает тебя больше всего?

Вопрос с трибуны задала Танатос, но я не сводила глаз со Стиви Рей. Она улыбнулась и спросила:

— А что изменится, если ты узнаешь правду?

— Кому-то придется заплатить за то, что он сделал с мамой, — ответила я.

— Месть? — спросила Танатос.

Я перевела взгляд на нее.

— Нет. Справедливость, — припечатала я.

— Твое желание понятно и достойно восхищения. Пусть это будет уроком для всех вас: есть большая разница между желанием отомстить и желанием узнать правду и поступить по справедливости. — Танатос посмотрела мне в глаза. — Думаю, я могу помочь тебе узнать правду, чтобы ты смогла добиться справедливости для мамы и успокоения для себя.

— Что вы имеете в виду?

— Я разговаривала с твоей бабушкой. Сегодня пятая ночь со смерти твоей мамы. Я объяснила миссис Редберд, что пять — очень важное число в нашей системе верований. Оно представляет стихии и вашу близость к ним. Твоя бабушка согласилась приостановить свой ритуал очищения на эту пятую ночь. Не могу быть абсолютно уверенной, но думаю, что сила стихий вашего Круга и твоя связь с той, чью смерть мы хотим раскрыть, помогут мне увидеть, как именно погибла твоя мама, если ты не против создать Круг и увидеть, что он покажет.

— Я не против. — Меня подташнивало, но я знала, что должна через это пройти.

— Есть кое-что еще, — сказала Танатос. Она перевела взгляд на Стиви Рей. — Зои создаст Круг. Я буду там, чтобы вызвать Смерть, но заклятие, вызывающее ее, тесно связано с тобой.

— Со мной? — пискнула Стиви Рей.

— Именно на твоей стихии запечатлено убийство. И именно она покажет нам правду. — Танатос обвела взглядом всех членов Круга и продолжила объяснение: — Заклинание не из приятных. Мама Зои была убита. Если нам повезет, мы увидим, как это произошло. Вы все должны хотеть участвовать в этом, и от вас требуется сосредоточиться и понять, на что вы идете.

— Я согласна, — не колеблясь, заявила Стиви Рей.

— И я… Да, и я… Я тоже, — подтвердили Шони, Дэмьен и Эрин.

— Значит, решено. Мы отправляемся в путь сразу после первого урока. Те, чьи имена я сейчас назову, пойдут на парковку готовиться к ритуалу и заклинаниям. Те, чьи имена не прозвучат, пойдут на второй урок. Домашнее задание: написать эссе о потере. Выполнить его должны все: как те, кто участвует в ритуале, так и те, кто от него освобожден. Со мной поедут Зои, Стиви Рей, Дэмьен, Шони, Эрин и Афродита. Остальные могут начинать работать над эссе. Хорошего вам дня и будьте благословенны.

Танатос чинно поклонилась классу и села за свой стол.

Я разинула рот. Как сказала бы бабушка, вся ситуация совершенно сбила меня с толку.

Афродита плюхнулась за парту рядом со мной и прошептала:

— Поговори с Танатос. Убедись, что Дракон с нами не пойдет. — Она замолчала, качнула головой и уставилась на Стиви Рей и Рефаима, которые склонились друг другу и что-то бурно обсуждали. — Если я не ошибаюсь — а я всегда права, — то она будет настаивать, чтобы птице-парень поехал с нами, что неудивительно, потому что Дарий точно не позволит мне поехать без него. Но если с нами будет Рефаим, то Дракон ехать не должен, или же, судя по моему видению, он разрубит Рефаима пополам.

— Адище! — воскликнула я.

— Ругаешься? — хмыкнула Афродита.

— Нет.

— Вырасти уже, наконец!

— Да пошла ты! — бросила я.

Афродита рассмеялась, очевидно, потрясенная моим почти ругательством. Я вздохнула, и когда прозвенел звонок, встала и медленно, но решительно подошла к Танатос.

Она подняла глаза, но смотрела Жрица не на меня. Она высматривала что-то за моей спиной, а затем позвала:

— Аурокс, задержись на секунду.

Аурокс уже шел к выходу, но остановился и развернулся:

— Вы звали меня, Жрица.

— Я хочу ответить на твой вопрос.

— Э-э, я подожду за дверью, пока вы…

— Тебе необязательно уходить, — перебила меня Танатос. — Мой ответ не зависит от того, кто задает вопрос.

— Не понимаю, — сказал Аурокс.

Вообще-то, не поняла и я. Он спросил «Что я такое?». И как на этот вопрос может существовать один-единственный ответ?

— Думаю, ты поймешь, когда выслушаешь меня. На вопрос, кто мы такие, мы можем ответить только сами. Каждый из нас решает, кем ему быть, посредством выбора, который он делает. Откуда мы произошли, кто наши родители, где мы родились, какого цвета наша кожа, кого мы любим — все это не определяет нас. Нас определяют наши поступки, и так будет продолжаться даже после нашей смерти.

Я увидела, что Аурокс удивился.

— Прошлое не имеет значения?

— Оно имеет очень большое значение, особенно если мы не учимся на прошлых ошибках. Но будущее вовсе не должно быть продиктовано прошлым.

— Я сам решаю, кто я? — Аурокс говорил медленно, словно разгадывал головоломку.

— Да.

— Спасибо, Жрица.

— Всегда пожалуйста. Теперь можешь идти.

Аурокс прижал кулак к сердцу и глубоко поклонился Танатос, а затем вышел из кабинета.

Я смотрела ему вслед, все еще думая об отразившемся на его лице удивлении, когда Танатос обратилась ко мне.

— Зои, я знаю, что тебе будет сложно провести этот ритуал и наложение заклинания, но мне кажется, после него наступит облегчение.

— Да, мне тоже. — Чувствуя себя ребенком, пойманным у вазочки с печеньем, я быстро заговорила, устремив взгляд на Танатос: — Я имею в виду, что мне не хочется его проводить. Не хочется видеть, что случилось с мамой, но в голове я постоянно проигрываю разные ужасные картины ее смерти. По крайней мере, правда утихомирит мое воображение.

— Так и будет, — подтвердила Танатос.

— А кто будет при нем присутствовать?

— Те, кого я уже назвала. Думаю, твой Хранитель будет тебя сопровождать, равно как и Воин Афродиты Дарий. Плюс я. Следуй своим инстинктам, Зои. Ты хотела видеть кого-то еще?

Казалось, что присутствие Аурокса еще незримо ощущается в классе, и я покачала головой.

— Нет, я не хочу больше никого приглашать. Мне достаточно моего Круга и Воинов, но есть кое-кто, кого мне точно не хотелось бы там видеть. — Танатос приподняла брови, и я продолжила: — Дракона Ланкфорда. Он ненавидит Рефаима, а этот парень почти что Воин Стиви Рей, и поэтому пойдет с ней. — Я быстро приняла решение, что Танатос следует об этом знать, и добавила: — Вдобавок, вчера у Афродиты было видение, что Дракон разрубит Рефаима мечом. Мне бы не хотелось, чтобы это случилось на ритуале раскрытия тайны смерти моей мамы.

— Дракон Ланкфорд обязан защищать эту школу и ее учеников. Если он это допустит или сам ранит Рефаима, то случится великая несправедливость, и Дракону придется предстать перед судом, и…

— Подождите, — перебила ее я. — Мне не хочется, чтобы наш ритуал каким-то образом спровоцировал Дракона. Мне не хочется, чтобы кто-то мешал нам раскрыть подробности маминой смерти. Ее убийство и так трагедия. Не поможете ли вы мне убедить Дракона держаться от нас подальше? С его проблемами мы разберемся позже.

Танатос слегка кивнула.

— В твоих словах есть смысл, и ты права, что напомнила мне. Место смерти твоей мамы — не самая подходящая площадка для того, чтобы испытывать верность Дракона или проливать свет на его ошибки. Я прослежу, чтобы он не поехал с нами.

— Спасибо, — сказала я.

— Поблагодари меня, когда ритуал и заклинание завершатся. Я часто сталкивалась с тем, что мертвые открывают вещи, которые живым не следовало бы знать.

И на этой зловещей ноте я покинула кабинет Смерти и направилась к парковке и будущему, которое не мог предсказать никто из нас.

Неферет

Когда прозвенел звонок, возвещающий окончание первого урока, Неферет небрежно подошла к двери своего класса. Под предлогом прощания с теми, кто остался в нем после того, как Танатос забрала львиную долю недолеток на свои «особенные» уроки, Неферет встала так, чтобы проследить за учениками, выходящими из класса Жрицы Высшего совета.

«Даллас, сейчас самое время устроить еще одну стычку».

Как только эта мысль возникла в голове Неферет, юный красный вампир оказался в поле ее зрения. Он не задирался и не провоцировал. Неферет нахмурилась. Даллас и его неряшливо одетая компания выскальзывали из кабинета Танатос как собаки с поджатыми хвостами.

Затем из класса вышли друзья Зои, но самой недолетки среди них не было. Они поспешили в одном направлении. В одном направлении? У большинства из них вторым уроком были разные предметы. Неважно, насколько они похожи на стадо, но обычно эти недолетки не разгуливали по школе вместе.

Вышел Аурокс, и Неферет улыбнулась.

Словно почувствовав на себе ее взгляд, Сосуд посмотрел в сторону своей повелительницы.

— Иди сюда, — беззвучно прошептала она, и показала на свой кабинет. Неферет не стала ждать, что Сосуд ей подчинится. Она знала, что он поступит так, как ему прикажут.

— Да, Жрица, — сказал он, представ перед ее столом. — Звали меня?

— Случилось ли на первом уроке что-то необычное?

— Необычное, Жрица?

Неферет едва сдержала раздражение. Неужели он и должен быть настолько глуп?

— Да, необычное! Я заметила, что Даллас и его недолетки ведут себя странно сдержанно, а другие ученики, которые близко дружат с Зои Редберд, ушли все вместе, словно собрались куда угодно, но только не на второй урок.

— Вы правы, Жрица. Танатос намеревается приглядеть за ритуалом Зои и ее друзей, чтобы они смогли вызвать Смерть. Танатос желает, чтобы Зои своими глазами увидела сцену смерти своей матери и обрела покой.

— Что? — Неферет почувствовала, что ее голова вот-вот взорвется.

— Да, Жрица. Танатос использует Зои в качестве наглядного примера, как все недолетки и вампиры должны уметь преодолевать горе после смерти родителя.

Неферет подняла руку раскрытой ладонью вверх, и щупальца Тьмы закружились вокруг нее.

Аурокс отступил назад, теряясь перед лицом ее беспорядочных эмоций. Неферет отчаянно постаралась удержать себя в руках, и липкие нити притихли.

— Где они собираются проводить ритуал?

— На месте убийства матери Зои.

Сквозь стиснутые зубы Неферет процедила:

— Когда? Когда это случится?

— Они уже собираются уезжать. Жрица.

— Ты уверен, что Танатос едет с ними?

— Да, Жрица.

— Будь прокляты все бессмертные! — выплюнула Неферет. — Ритуал Откровения! Его должно сопровождать очень хитрое заклинание… — Она побарабанила острыми ногтями по столу, погрузившись в раздумья. — В центре ритуала будет Земля, потому что смерть запечатлена именно на этом клочке земли. Значит, помехой является не Зои, а Стиви Рей. — Она вновь обратила свое внимание на Аурокса. — Вот что я прикажу: помешай этому ритуалу и наложению заклинания смерти. Сделай все, что угодно, чтобы его остановить, даже если придется убивать, хотя я не желаю смерти ни одной Жрице. — Неферет раздраженно скривилась. — К несчастью, цена смерти Жрицы весьма высока, и у меня нет подходящей равноценной жертвы, — пробормотала она себе под нос.

Затем Неферет посмотрела прямо в глаза Сосуда.

— Не убивай Жрицу. Я бы предпочла, чтобы никто не догадался о твоем присутствии, но если у тебя не выйдет прервать ритуал, не выдав себя, то делай то, что должен. Я приказываю тебе помешать свершиться этому ритуалу, чтобы Танатос не смогла раскрыть тайну смерти матери Зои. Ты меня понял?

— Да, Жрица.

— Тогда убирайся и подчиняйся приказу. Если тебя раскроют, не жди, что я прибегу тебя спасать. Я сразу же забуду об этом разговоре.

Когда Аурокс не тронулся с места и продолжил смотреть на нее, Неферет спросила:

— В чем дело? Почему ты не бежишь выполнять приказ?

— Я не знаю, куда идти, Жрица. Как я доберусь до места проведения ритуала?

Неферет подавила желание с помощью Тьмы швырнуть его на колени. Вместо этого она нацарапала в блокноте адрес, вырвала листок и протянула его Ауроксу.

— Воспользуйся навигатором, как я учила. Вот адрес. Если бы я перенесла тебя туда с помощью магии, это было бы слишком.

Аурокс кивнул, сжимая в руках листок.

— Как прикажете, Жрица, — сказал он, выходя из комнаты.

— И следи, чтобы они не заметили твоего появления!

— Да, Жрица, — сказал Аурокс, прежде чем закрыть за собой дверь.

Неферет смотрела ему вслед.

— Жаль, что он не так умен, как мне хотелось бы, — прошептала она черным щупальцам, обвивающим ее руки и ласкающим запястья. — О, но вы-то умны, верно? Отправляйтесь с ним. Укрепите его. Следите за ним. Удостоверьтесь, что он не дрогнет, выполняя мой простой приказ. Затем возвращайтесь и расскажите мне обо всем.

Щупальца заколебались. Неферет вздохнула и быстрым движением указательного пальца порезала себе бицепс и сжала зубы, пока Тьма пила ее кровь. Затем стряхнула с себя нити Тьмы и лизнула рану, тем самым запечатав ее. — Отправляйтесь. Я заплатила вам. Теперь повинуйтесь.

Тени отступили от нее, и довольная Неферет позвала своего помощника и попросила его принести ей стакан вина с кровью.

— На этот раз найдите кровь девственницы, — рявкнула она, когда юный вампир готов был откланяться. — Другая для меня слишком проста, а я чувствую, что скоро у нас состоится праздник.

— Да, Жрица, как прикажете, — поклонился помощник и поспешил прочь.

— Это правильно. — Неферет разговаривала с притихшими тенями. — Все будет так, как я прикажу. И скоро они будут звать меня не Жрицей, а Богиней. Скоро, очень скоро…

Неферет расхохоталась.

Глава 26

Дракон

Мастер Меча замечает все. Именно поэтому он так преуспел в своем призвании и до сих пор жив. Хотя Дракону Ланкфорду не потребовалось прибегать к своим исключительным способностям, чтобы понять, что в компании Зои что-то происходит. Достаточно было лишь следовать инстинктам и задать один простой вопрос.

Вскоре после начала второго урока Дракон наказал своим ученикам приступить к разминке и пообещал вернуться через несколько минут. Инстинкт обуревал его, подталкивал, вел и беспокоил. Дарий и Старк — талантливые воины, профессионалы в обращении со своим видом оружия. Дарий, должно быть, самый талантливый метатель ножей, которого Дракон когда-либо встречал, а неспособность Старка промахнуться при стрельбе из лука поистине поражала.

Однако ни один из этих талантов не означал, что они имеют право заниматься с юными впечатлительными недолетками. Преподавание само по себе дар, и Дракона терзали сомнения, обладают ли эти два столь молодых вампира достаточным опытом и мудростью, чтобы быть настоящими педагогами.

«Она тоже была молода, когда стала преподавателем, так молода…»

Тогда он и встретил ее, свою Спутницу, свою жизнь, свою единственную. Он знал, что сказала бы Анастасия, если бы оказалась здесь. Она бы тепло улыбнулась и напомнила ему, что не стоит относиться к людям предвзято из-за их возраста, ведь он на собственном опыте знал, насколько это несправедливо. Она бы напомнила ему, что он — наставник, призванный следить, чтобы молодые люди выросли достойными Воинами и отличными преподавателями.

Но Анастасия была мертва, как их общее прошлое, и поэтому жизнь Дракона совершенно изменилась. Он не хотел брать шефство над молодыми, особенно в свете того, что они начали вести свои занятия лишь потому, чтобы ему не пришлось терпеть присутствие превратившегося пересмешника. Но Дракон давно осознал, что долг — весьма странное понятие. Хотя он и сошел с пути, по которому шел со своей Спутницей и Богиней, Фехтовальщик еще не окончательно освободился от уз чести и ответственности.

Поэтому он нехотя уступил инстинкту, подсказывающему ему проверить, как идут дела у юных Воинов, и преодолел короткий путь от спортивного зала до манежа в конюшнях Ленобии, где занимались Старк и Дарий.

Ступив на покрытый опилками пол манежа, Дракон сразу же понял, что беспокоился не зря. Обучение вели не вампиры, а человеческий помощник Ленобии, которой самой не было видно. Воины же следовали за Афродитой к выходу из конюшен. Дракон неодобрительно покачал головой.

— Дарий! — позвал он.

Юный вампир остановился, знаком отпустил Старка и Афродиту, и поспешил к Дракону.

— Почему твой урок ведет человек?

— Нет другого выхода, — сказал Дарий. — Мы со Старком должны сопровождать Зои и Афродиту.

— Сопровождать? Куда?

Дракон видел, что Дарию не совсем удобно обсуждать это с ним, но выбора у юного Воина не было. Неважно, насколько разнились их мнения по поводу Рефаима, Неферет и новых красных недолеток, Дракон был старше Дария по званию, а значит, Воин обязан был ответить.

— Танатос проведет ритуал для Зои и ее Круга на ферме бабушки Зои. Она наложит заклятье, завесу тайны над смертью матери Зои открыть способное.

Дракон был потрясен: это должно быть заклинание безмерной силы, таящее в себе огромную опасность, пусть угроза скорее духовная, нежели физическая.

«Меня должны были поставить в известность», — подумал он.

Дракон запечатал свои мысли и лишь спросил:

— Почему этот ритуал проводится сейчас, во время уроков?

— Идет пятая ночь со дня убийства.

Дракон понимающе кивнул.

— По одной ночи на каждую из стихий. Четырех было бы недостаточно. Шесть — слишком поздно. Ритуал должен свершиться этой ночью.

— Да, именно так объяснила Танатос, — добавил смущенный Дарий. — Можно ли мне идти, Мастер Меча? Моя Пророчица ждет.

— Да, иди.

Дарий поклонился, и Дракон проводил его взглядом. Затем Дракон Ланкфорд с хмурой улыбкой на мужественном лице направился в другую сторону и быстро достиг кабинета Танатос.

Он вздохнул с облегчением, увидев, что Верховная жрица еще на месте, стоит перед шкафом в дальнем конце комнаты, собирая свечи и травы, которые аккуратно складывает в большую корзину, очень хорошо знакомую Дракону. Любимую корзину Анастасии.

При виде этого предмета Дракон почувствовал себя уязвимым и беззащитным. Но все же он кашлянул и сказал:

— Жрица, могу ли я с вами поговорить?

Танатос повернулась на звук его голоса.

— Конечно, Фехтовальщик.

— Дарий сказал, что вы поведете Круг Зои на Ритуал Откровения и сами осуществите чары на ферме бабушки Зои.

Хотя он не подал свою фразу как вопрос, Танатос кивнула.

— Верно.

— Жрица, я полагал, что вам известно, что я — Предводитель Сынов Эреба в этом Доме Ночи.

— Я осведомлена о занимаемой вами должности, Дракон, — согласилась Танатос.

— Тогда, хоть я не имею виду принижать вас или выказывать неуважение, я все же спрошу о причинах, на основании которых вы не поставили меня в известность о своих планах и не включили в состав присутствующих на таком важном и опасном мероприятии.

Танатос поколебалась, а затем кивнула, словно соглашаясь с ним.

— Вы правы, согласно занимаемой вами должности, я должна была уведомить вас о своих намерениях. Я этого не сделала по одной простой причине: решила, что ваше присутствие на ритуале станет отвлекающим моментом. Простите, если это выглядит как неуважение к вашей работе. Я не хотела бы, чтобы вы думали так.

— Отвлекающим моментом? Почему?

— Супруг и защитник Стиви Рей, Рефаим, будет присутствовать на ритуале.

Совершенно раздраженный,Дракон возразил:

— Какое отношение имеет Рефаим к тому, что я могу отвлечь задействованных в ритуале?

— Если вы навредите Супругу Жрицы, воплощающей Землю, это отвлечет ее от выполнения прямых обязанностей в Ритуале Откровения и нарушит последующие чары.

— Я должен быть там, чтобы защищать учеников, а не вредить им, — процедил сквозь стиснутые зубы Дракон.

— Но у Афродиты было видение, где речь о том, что вы причинили Рефаиму вред.

— Я бы не стал этого делать, если только он не представлял опасности для других учеников!

— Пусть так, но ваше присутствие все равно будет их отвлекать. Дракон, за безопасностью будут следить два Воина, а сила Круга Зои вам известна. Ученики защищены. И, Дракон, позвольте мне добавить, что после смерти Спутницы вы очень сильно изменились в худшую сторону, и меня это беспокоит.

— Я оплакиваю свою потерю.

— Фехтовальщик, я думаю, дело в том, что вы сами потеряны. И даже если бы на ритуале не присутствовал Рефаим, я бы все равно возражала против вашего участия.

— Ухожу, чтобы не отвлекать вас.

Дракон повернулся на каблуках, но прежде чем вышел из комнаты, его настиг голос Танатос:

— Пожалуйста, позвольте мне объясниться. Я бы не желала вашего присутствия на любом ритуале, где произносятся заклинания, раскрывающие правду о смерти, чтобы принести справедливость и облегчение. Не хочу вас оскорблять, но я чувствую, что сейчас вы находитесь в таком конфликте с самим собой, что ваше присутствие может выступить в противоречие с самим духом заклинания.

Дракон остановился, будто слова Танатос превратились в выросшую перед ним стену. Он не повернулся к Верховной жрице. Но произнес странным голосом:

— Мое присутствие может выступить в противоречие с самим духом заклинания, так вы сказали?

— Я сказала вам правду, известную мне.

— Это все, что вы хотели мне сообщить, Жрица?

Он по-прежнему не смотрел на нее.

— Да, кроме того, что хочу сказать вам «Будьте благословенны!», Фехтовальщик.

Дракон не стал ей кланяться. Не стал в знак уважения прикладывать кулак к сердцу. Он просто не мог. Он чувствовал, что взорвется, если сейчас же не уйдет куда-то, где сможет подумать.

Дракон, шатаясь, вышел в коридор и, не разбирая дороги, побрел, куда глаза глядят.

Его одолевали воспоминания. Слова кружились в голове.

Он помнил, как много-много лет назад другого Воина удержали от присутствия на ритуале другой Жрицы, и теперь он вновь услышал слова Анастасии так же четко, как если бы она произнесла их только что:

«Я не хочу оскорблять тебя, но я не могу сотворить заклинание мира, находясь под охраной Воина. Это противоречит самому духу заклинания…»

Верховная жрица Дома Ночи в Тауэр Гроув согласилась с юной преподавательницей Чар и Ритуалов и наказала Дракону сопроводить Анастасию вместо Воина-вампира. И он подвел Анастасию.

О нет, она выжила! Той ночью ее не убили, но Дракон позволил злу избежать меча. Спустя сто семьдесят семь лет то же самое зло убило его любовь, его жизнь, его единственную.

Дракон тяжело дышал. Он прислонился горящим телом к чему-то, показавшемуся прохладным и успокаивающим и поднял глаза, поняв, куда ноги привели его.

Он опирался на статую Никс напротив ее храма. Пока Фехтовальщик вглядывался в мраморное лицо Богини, шепчущий ветер развеял облака, и серебристый лунный свет заструился на фигуру Никс, подсвечивая ее глаза.

На секунду она показалась Дракону живой. Богиня смотрела на него с невообразимой грустью, от которой его сердце, которое он считал разбитым на сотни осколков, заныло.

И тогда Дракон понял, что должен сделать.

— Я отправлюсь на ритуал. Буду смотреть и не стану вмешиваться — если зло снова не явится. А если это произойдет, то на сей раз, клянусь, я уничтожу его!

Зои

— Ты уверена, что нам не стоит приглашать Шайлин? — спросила Стиви, сидя рядом с Рефаимом на своем обычном месте в автобусе. Мы все ждали Танатос.

— Да, мне кажется, что ей не стоит с нами ехать, — сказала я. — Ее Пометили всего несколько дней назад. Она еще не совсем освоилась как недолетка, не говоря уж о познании Истинного Зрения.

— Вдобавок, мы не особо распространяемся о ее даре, — напомнила Афродита. — Чем меньше народу знает о наших делах, тем лучше.

— Хотя в стихотворении Крамиши она упоминалась, — заметила Стиви Рей.

— Мы доподлинно не знаем, о ком там идет речь. Там говорилось… — Я зажмурилась, словно это могло бы помочь мне вспомнить, и произнесла:

Что, если слова об Истинном Зрении из той же оперы, что и большинство стихотворений Крамиши — метафорические, а не буквальные?

— Богиня, ненавижу поэзию! — заявила Афродита.

— Крамиша тоже не едет? — спросила Стиви Рей жутко плаксивым голоском. — Может быть, стоит взять ее с собой?

— Нет, Стиви Рей. Мы должны сохранять Круг, ядро нашей компании, — возразила я.

— Кучка-вонючка плюс парни и мое величество, — перечислила Афродита. — Деревенщина, да что с тобой такое? Раньше мы уже бросали вызов миру и выходили из переделок почти невредимыми.

— Ты как будто боишься, — заметил Дэмьен.

Стиви Рей обернулась назад, где в средних рядах сидели Дэмьен и Эрин.

— Так и есть, — тихо призналась она.

— Не бойся! — Рефаим обнял ее. — Видение Афродиты предупредило нас. Со мной ничего не случится.

— Э-э, я не уверена, что бояться так уж глупо, — я надеялась, что внутренний голос поможет мне изложить свои мысли логично. — Я увижу, как именно убили мою маму. Это пугает меня, потому что я знаю, что должна быть готовой к жуткому зрелищу, на которое будет очень тяжело смотреть. У Афродиты было видение о смерти Рефаима, возможно, в ходе нашего ритуала. Думаю, что страх Стиви Рей — это нормально, да и тебе, Рефаим, не помешало бы поволноваться — просто чтобы быть готовым к худшему, если оно произойдет.

— Я тоже боюсь, — признался Дэмьен. — Джек умер совсем недавно, и мысль о еще одной смерти на моих глазах пугает меня до дрожи.

— Мы все будем с тобой, — пообещала я. — Все вместе.

— Мне тоже страшно. Я никогда не стояла в кругу, не будучи Близняшкой, — выпалила Шони.

Повисла напряженная тишина, а затем раздался голос Эрин:

— Я никуда не делась и остаюсь Водой для твоего Огня. Ты не будешь одна.

— Нам нужно бояться, чтобы сохранять присутствие духа, а не терять голову, — предупредила я, чувствуя облегчение, что Близняшки вроде как снова общаются.

— Страх может быть полезен, если он контролируется храбростью и здравым смыслом.

Мы все подскочили на месте, увидев Танатос, как по волшебству появившуюся на передней площадке микроавтобуса. Жрица стояла в длинном плаще чудесного сапфирового цвета и держала в руках здоровенную корзину.

Танатос выглядела могущественной, древней и страшной. Затем она улыбнулась и перестала внушать страх, поэтому я немного расслабилась.

— Мы все здесь, — сказала я, проглотив застрявший в горле ком. — Мы готовы.

— Вы почти готовы. Пока мы не покинули территорию школы, я должна дать задание каждому из пяти членов Круга. Мы будем проводить Ритуал Откровения, и мои заклинания позволят всем присутствующим увидеть тайное, а поэтому каждый из вас будет должен возложить на алтарь вещь, которая расскажет о вас скрытую правду.

— Вот блин! — вздохнула я.

— Даю вам минуту подумать, что вам хочется открыть друзьям о себе, а затем сходите и возьмите вещь, способную это символизировать. Быстро. Мы должны закончить ритуал и заклинания до полуночи, пока не начался новый день.

Шони встала первой и с решительным видом поспешила прочь от автобуса. Дэмьен последовал за ней. Потом Стиви Рей. Потом Эрин. Внезапно мне пришла в голову мысль, и я принялась копаться в сумочке. На самом дне, среди использованных салфеток, тюбиков бальзама для губ без колпачков и прочего барахла, я нашла то, что искала. С довольным видом я подняла глаза и увидела, что Старк, Дарий, Афродита и Рефаим уставились на меня.

— Тебе помочь с этим заданием? — лишь наполовину язвительно поинтересовалась Афродита.

— Все, что нужно, у Зои с собой, — сказала Танатос.

— Да. Так и есть. — Меня обуревало детское желание показать Афродите язык, чего я (конечно же) делать не стала. Но с торжествующим видом скрестила руки на груди.

Возвращения Круга ждать пришлось недолго. Стиви Рей вернулась первой с необычайно хмурым видом. Она ничего не несла в руках, но когда села, я заметила, как она положила руку на передний карман джинсов, словно защищая его содержимое.

Дэмьен уходил со своим ранцем, и с ним же вернулся. Он задорно улыбнулся Танатос и сказал:

— Миссия выполнена!

Следом пришла Шони. Ничего не сказав, она села на свое сидение и продолжила смотреть в окно.

Наконец вернулась Эрин. Она несла небольшой термостойкий пакет вроде тех, в какие дорогие продуктовые магазины (например, «Петтиз» на площади Утика) упаковывают мороженое и замороженные продукты, чтобы их можно было донести до дома.

— Что? — буркнула она. — Я вернулась! Все готовы. Поехали!

Танатос одним жестким взглядом подавила инициативу Эрин, и бывшая Близняшка нырнула в середину микроавтобуса.

Затем Жрица сказала Дарию:

— Отвези нас на лавандовую ферму Сильвии Редберд.

Дарий выехал из кампуса Дома Ночи. Я думала, что Танатос сядет (ну, как нормальный учитель) и будет трястись вместе со всеми. Но она одной рукой крепко ухватилась за поручень, а другой потянулась в забитую до отказа корзину и вытащила оттуда что-то похожее на пучок травы с маленькими белыми цветочками, что растет в Оклахоме вдоль дорог и на полях.

— Как вы все знаете, мы проведем Ритуал Откровения, и я произнесу заклинание, вызывающее Смерть. С помощью этих чар, надеюсь, мы увидим образы прошлого, в частности, убийство мамы Зои. Это сложный ритуал и трудное заклинание.

Танатос обращалась ко всем нам, но сейчас смотрела прямо на Стиви Рей.

— Как я уже говорила, ключом к этому заклинанию является земля. Залог успешного вызова Смерти — сила твоей связи с Землей и искреннее желание Круга вызвать к жизни образы прошлых событий.

— Я действительно связана с Землей. Зуб даю, — сказала Стиви Рей.

Танатос слегка улыбнулась.

— Отличное начало!

— Мой Круг хочет провести этот ритуал, — поддержала подругу я.

Друзья вокруг меня принялись нестройным хором выражать свое согласие.

— А что это за сорняки? — спросила Афродита.

Танатос вытащила из пучка одну травинку и подняла ее, чтобы мы все смогли ее рассмотреть. Как я и думала, это оказалась обыкновенная высохшая травинка с ничем не примечательными, но довольно милыми белыми цветочками, собранными в соцветие наподобие гипсофилы.

— Это не сорняки, а чудесный полевой цветок дягиль. Его свойства необычайно сильны и чисты. Это растение символизирует общение. На сегодняшнем ритуале ты, юная Красная Верховная жрица, наденешь корону, которую из этих волшебных цветов сплетут твои друзья.

— Ооооо! Это здорово!

Танатос протянула Стиви Рей охапку полевых цветов.

— Раздай всем. Пожалуйста, сплетите из растений венки, а перед ритуалом Стиви Рей наденет их.

— Плести? — пробормотал Старк.

Стиви Рей бросила охапку «цветов» нам на колени. Я повела бровью в сторону Старка.

— Да, — кивнула я. — Плети. Смерть приказывает.

— Ну, в таком случае…

Старк вздохнул и принялся сплетать длинные стебли.

Пока мы все плели (даже Рефаим, у которого оказался странный дар к вязанию узлов, сплел прикольный замысловатый венок и помог Старку с его кривой косичкой), Танатос ходила по проходу и говорила с нами. Микроавтобус превратился в классную комнату на колесах.

— Как только мы ступим на землю места проведения нашего ритуала, мы должны сосредоточиться на цели нашего заклинания. Попытайтесь изгнать из сознания все прочие мысли. Сосредоточьтесь на одном — на правде о смерти Линды Хеффер.

— Убийстве, — произнесла я. — Она не просто умерла. Ее убили.

Танатос повернулась, посмотрела мне в глаза и кивнула.

— Верно. Мы ищем правды, и поэтому должны говорить точно. Твоя мать умерла не от старости или болезни. Ее убили. И мы просим позволить нам увидеть, как это произошло.

— Спасибо, — сказала я и вернулась к плетению.

— Неожиданно, что убийство произошло на лавандовой ферме. Лаванда — очень сильное магическое растение. Она обладает очищающими свойствами, умиротворяет и дарует покой. Пробуждает мир и согласие.

— И как это понимать тогда? Маму Зои убили на холме, засеянном лавандой. Похоже, ее успокаивающие свойства не сработали, — заметила Афродита.

— Растение не может предотвратить действия того, кто следует дорогой разрушения. Лаванда не могла спасти маму Зои. Но то, что ее убили на земле, где растет лаванда, означает, что сама земля обеспокоена насилием, совершенным в месте, предназначенном для мира.

— А это нам на руку, потому что… — начала я вопрос, чувствуя себя беспросветно глупой.

— Потому что земля захочет избавиться от памяти об этом насилии. Она с готовностью поделится с нами картиной убийства, даже если это будет нелегко.

— Почему нелегко? — спросил Дэмьен.

— Чары и ритуалы, где присутствуют сильные эмоции, никогда не проходят легко, — пояснила Танатос. — Заклинания смерти особенно сложны. Смерть редко соглашается сотрудничать, даже если мы хотим всего лишь взглянуть на нее одним глазком, а не погрузиться в нее полностью.

— Значит, когда мама утверждала, что ничего хорошего не дается легко, она говорила правду, — сказала Стиви Рей.

— Да, — кивнула Танатос. — Поэтому давайте продолжим подготовку. Заклинание состоит из трех частей. Первую мы осуществим до прибытия на место. Она известна как Освобождение. Чтобы достигнуть нашей цели, мы все должны к ней стремиться. Очистите разум. Сосредоточьтесь.

— На смерти? — спросила Стиви Рей.

— Нет, на правде. Сосредоточьтесь на нашем общем желании искать и найти правду.

— Истинное Зрение.

Я не заметила, что подумала вслух, пока Танатос не кивнула:

— Да, верно. Истинное Зрение прекрасно объясняет то, чего мы хотим. Сегодня мы хотим увидеть все истинным зрением.

Танатос переместилась в конец микроавтобуса, чтобы проверить дягилевый венок Эрин. Я почувствовала на себе чей-то взгляд, подняла глаза от собственного макраме и увидела, что глаза Стиви Рей и Афродиты устремлены на меня.

— «Зрением Истинным узришь сама, — тихо процитировала Афродита. — Тьма не всегда означает зло, Свет не всегда несет добро».

— Я же говорила, надо было взять Крамишу с собой, — прошептала Стиви Рей.

— Думаю, нам стоило притащить сюда чертов танк, — выдохнул Старк.

— Очистите разум! — почти прошипела я, окидывая их суровым взором, а затем вернулась к плетению.

Я пыталась очистить разум.

Пыталась думать о правде.

Но я была слишком молода, слишком напугана, слишком обеспокоена. Поэтому правда, на которой я сосредоточилась, была простой, но совсем не соответствовала запросу Танатос.

Моя правда заключалась в том, что мне нужна мама, и я бы отдала почти все, лишь бы она вновь оказалась жива.

Глава 27

Аурокс

Аурокс отъехал с территории Дома Ночи уверенный, что сильно опережает школьный автобус. По человеческим меркам было уже очень поздно, и дороги были свободны. Аурокс был рад раздававшимся из навигатора указаниям. Рад, что у него есть время спокойно ехать и думать, не волнуясь, что недоверчивый Дарий заметит, что за ним следят.

Неферет приказала Ауроксу помешать проведению ритуала и не дать Танатос произнести Заклинание Смерти, хотя и запретила убивать Жриц. Он не удивился тому, что чувствовал благодарность за эту милость. Пока Неферет отдавала приказания, на секунду он почти поверил, что она велит ему убить Зои. От этой мысли его затошнило, хотя, по словам Жрицы, он не способен ничего чувствовать. Он — сосуд. Его сила питается эмоциями других, но после использования все чувства у него пропадают.

Тогда почему с того самого разговора с Зои, когда она оплакивала мать, он чувствовал грусть, глубокое давящее отчаяние, вину, а с недавних пор нечто другое, новое? Аурокс остро чувствовал собственное одиночество.

Он, как наяву, услышал презрительный смех Жрицы.

— Да, я чувствую! — крикнул он, и его голос эхом пронесся по набирающему скорость автомобилю, словно Аурокс находился один в пещере. Один, всегда один.

«Я чувствую, даже если Жрица говорит, что это не так. Я чувствую ее печаль. Ее страх. Ее одиночество. Почему? Почему Зои Редберд заставляет меня чувствовать?»

«Каждый из нас решает, кем ему быть, посредством выбора, который делает, — словно наяву раздался в машине голос Танатос. — Нас определяют наши поступки, и так будет продолжаться даже после смерти».

«Я был создан, чтобы служить Неферет».

Могла ли Танатос быть права в отношении такого существа, как он?

Словно в ответ на его вопрос в голове Аурокса прогремели слова Верховной жрицы: «… будущее не обязательно должно быть продиктовано прошлым».

Заговорил механический голос навигатора, рассеивая мудрость Танатос. Устройство сообщило, что сейчас нужно повернуть направо, и тогда через полмили он прибудет к месту назначения.

Аурокс повернул, но тут же съехал на обочину и не останавливался, пока не убедился, что машина надежно спрятана от любопытных глаз и огней проезжающих автомобилей. Он вышел из машины и, двигаясь быстро и бесшумно, побежал по причудливой гравийной дорожке, ведущей к скромному домику.

Аурокс остановился неподалеку от здания не просто из-за необходимости спрятаться в садике, прилегавшем к дому и окружавшему его бескрайнему лавандовому полю. Он замер, увидев выжженный круг на полянке с укрытыми на зиму травами.

Аурокс знал, что это такое. Не огонь поразил землю и уничтожил лаванду. Клеймо было холодным — ледяное разрушение.

«Здесь была Тьма, — сказал он себе. А затем понял. — Это сделали Неферет и Белый бык. Они убили мать Зои Редберд».

Что-то внутри него оборвалось, будто колесо, которое застряло в грязи наконец отвалилось. Ноги Аурокса подогнулись, и он грузно осел на землю, прислонившись к грубой коре какого-то дерева.

Аурокс ждал… смотрел… но ничего не делал.

Дракон

Найти домашний адрес Зои получилось легко и быстро. Ферма ее бабушки находилась всего в часе езды от Дома Ночи. Дракон подождал, пока школьный микроавтобус отъедет, а затем медленно пустился за ним, стараясь, чтобы наблюдательный Дарий не заметил его в зеркале заднего вида. Дракону не требовалось держаться ближе. Он знал, куда едет, и знал, зачем.

Долг превыше всего.

Он обязан обеспечить безопасность школы и ее учеников.

Дракон защищает своих.

Вот и все, что у него осталось — дракон.

Собственные слова терзали его.

— Я говорил тебе правду! — крикнул он в пустоту. — Анастасия, ты покинула меня. У меня больше ничего нет, кроме дракона и моего долга.

Ответ Анастасии словно парил вокруг Дракона, овевая его запахом плодородных земель берегов великой реки Миссисипи и легким ароматом влажного летнего ветра, заставлявшего подсолнухи, будто одобряя, кивать тяжелыми головками.

— Нет! — крикнул он, стряхивая с себя воспоминание. — Это все ушло. Ты ушла. У меня ничего не осталось. Я не делал этот выбор. Его сделала твоя Богиня, позволив злу забрать тебя, потому что много лет назад я проявил милосердие. — Он помотал головой. — Больше я такой ошибки не допущу!

Не обращая внимания на разливающуюся внутри пустоту, Дракон Ланкфорд поехал дальше.

Зои

Чем ближе мы подъезжали к дому бабушки, тем больше я волновалась. Желудок ныл, голова болела. Мой дягилевый венок получился отстойным. Старку пришлось помогать мне его закончить. Серьезно. Старку. А этого парня вряд ли можно было назвать виртуозом плетения.

«Моя мама существовала. Я знаю только эту правду».

— Помните, — сказала Танатос, когда мы свернули на хорошо знакомую мне бабушкину улицу. — Намерение очень важно. Мы здесь, чтобы открыть правду, а затем добиться справедливости за прерванную жизнь. Ничего больше. Ничего меньше. — Она посмотрела на меня. — Ты на это способна. Ты мужественная.

— Вы уверены?

Танатос лишь слегка улыбнулась.

— Твоя душа была расколота. Обычно это смертный приговор, но ты выжила и вернулась в свое тело, как и твой Воин. Прежде такого не случалось. Ты мужественная, — повторила Танатос.

Старк стиснул мою руку. Я кивнула, словно соглашаясь с Верховной жрицей, но нутро мое кипело от другой правды:

«Если бы я и впрямь была мужественной, то смогла бы сохранить жизнь Хиту и не допустить раскола своей души, а тогда и Старка не пришлось бы спасать!».

К счастью, Дарий остановил автобус и открыл дверь прежде, чем эти слова успели сорваться с моего языка и испортить все, с чем нам помогала Танатос. Мы остались на местах. Наконец Танатос сказала: — Зои, ты должна первой коснуться земли. Здесь убили именно твою маму.

Я встала и, все еще сжимая руку Старка, спустилась по ступенькам.

Мы остановились у бабушкиного дома. На маленькой стоянке рядом с бабушкиным джипом микроавтобус смотрелся странно.

Наверное потому, что я знала, что во время семидневного ритуала очищения бабушка не живет дома, я ожидала увидеть дом темным и неприветливым, но все было ровным счетом наоборот. В каждой комнате горел свет. Было так светло, что мне пришлось прищуриться, чтобы посмотреть на дом. Оконные стекла казались прозрачными, свежевымытыми. На веранде тоже горел свет, стояли удобные кресла-качалки и небольшие кофейные столики.

И тут рядом оказалась бабушка и обняла меня, обволакивая ароматом детства.

— О, у-вет-си-а-ге-я, я так рада тебя видеть! — сказала она, отпуская меня.

На бабушке было ее любимое платье из оленьей кожи. Я знала, что оно очень старое, что она расшивала корсаж фиолетовыми и зелеными бусинами еще вместе со своей мамой. Бабушка часто рассказывала мне историю о том, как в детстве она отдала одной знахарке пояс, который расшивала бисером всю зиму, в обмен на ракушки и стеклянные бусины, чтобы вплести их в бахрому на рукавах и пришить к подолу этого платья. Я помню, что когда-то оно было таким белоснежным, что походило на облако, но со временем пожелтело.

Годы должны были сделать платье старым и потрепанным, но этого не случилось. Для меня оно ценилось дороже любой вещи из магазина или онлайн-аукциона.

Еще я заметила, что бабушка похудела, а под ее выразительными глазами залегли темные тени.

— Как дела, бабуль?

— Получше, птичка моя. И верю, что после сегодняшнего ритуала мне станет еще лучше. — Бабушка прижала кулак к сердцу и почтительно поклонилась Танатос: — Будь благословенна, Верховная жрица!

— Будь благословенна, Сильвия Редберд. Мне очень приятно встретиться с вами лично. Жаль только, что это происходит при таких обстоятельствах.

— Мне тоже жаль. Я бы хотела посидеть и поболтать со Смертью, — сказала бабушка, и в ее глазах промелькнули прежние веселые искорки.

— Это честь для меня, — сказала Танатос. — Хотя я не утверждаю, что я воплощение Смерти. У меня просто есть связь с ней как с матерью.

— Матерью? — спросила бабушка.

— В мир нас приносит мать. Разумно полагать, что также у нас есть мать, которая помогает нам его покинуть?

— Хм. Никогда не думала об этом в таком ключе, — протянула Шони.

— А Смерть, кажется, совсем ничего, — согласилась Стиви Рей.

— Зависит от того, какая у тебя маман, — буркнула Афродита.

— Нет, Пророчица. Я говорила о Великой Матери, — поправила Танатос.

— Это хорошо, — сказал Дэмьен. — Моя мама была не таким кошмаром, как у Афродиты, но и особым вниманием ко мне не отличалась.

— Эта беседа весьма интересна и увлекательна, но разве мы не должны сосредоточиться на заклинании? — перебил Старк. — Разве у нас нет других проблем?

— Юный Воин, ты прав, — сказала Танатос. — Давайте начинать. Сильвия, пожалуйста, проводите нас туда, где вы нашли тело дочери.

— Хорошо.

Бабушка прошла всего несколько метров от места нашей остановки.

Маленький участок земли было легко узнать. Там, у края лавандового поля, подходившего к бабушкиному дому с северной стороны, позади лужайки чернел ужасный идеально ровный круг выжженной вместе с растениями мертвой почерневшей земли. Даже растения, обрамлявшие его, казались больными и умирающими.

— Крови нет, — заметила Танатос, поднимая руку, чтобы никто из нас не вошел в круг разрушения.

— Это лишь одна из странностей, которые так и не смогли объяснить шериф и его помощники, — сказала бабушка.

Танатос сделала шаг вперед и встала прямо напротив бабушки. Она положила руку на бабушкино плечо, и я увидела, что бабушка жадно глотает воздух, словно прикосновением Верховная жрица послала ей заряд энергии.

— Я понимаю, что это тяжело. Но этот вопрос необходимо задать. Скажите, как именно умерла ваша дочь?

Бабушка снова набрала в грудь воздуха и чистым громким голосом сказала:

— Ей перерезали горло.

— Но вокруг ее тела на земле не нашли крови?

— Ни единой капли. Ни здесь, ни на веранде, ни в доме.

— А в ее теле? Там оставалась кровь?

— Протокол вскрытия это отрицал. Там также говорилось, что такое невозможно. Что Линде не просто полоснули ножом по горлу. Но у коронера было много вопросов и совсем не было ответов. Это все, что нам известно.

— Сильвия Редберд, мы здесь, чтобы получить ответы, если вы достаточно сильны, чтобы их увидеть.

Бабушка приподняла голову:

— Я выдержу.

— Значит, быть посему. Все вампирские ритуалы начинаются с сооружения алтаря Богини в центре Круга, — сказала нам Танатос.

Я было подумала, что нам это уже известно, но следующие слова Танатос помешали мне задать вопрос.

— Сильвия, я хочу попросить вас соорудить алтарь в центре нашего Круга. Вы готовы?

— Да.

— Значит, так тому и быть. Вы войдете на запятнанную землю вместе со мной и покажете место, где именно нашли тело дочери. Там мы и установим алтарь и центр, сердце и дух нашего Круга. — Танатос окинула нас взглядом. — Больше никто не должен заходить внутрь. Круг Никс еще не создан, но это место прекрасно чувствует наши намерения. Вы будете пересекать его границу, только услышав имя своей стихии.

Она посмотрела на Старка, Дария и Рефаима.

— Воины, сформируйте треугольник у границ круга. — Танатос показала на место прямо перед собой. — Рефаим, север и твое место там. Старк, займи позицию на востоке. Дарий, отправляйся на запад.

— А я? — спросила Афродита.

— Останешься за пределами круга защищать оставшееся направление — юг.

— Она не Воин, — возразил Дарий.

— Нет, но она еще могущественнее: Пророчица нашей Богини. Ты сомневаешься в ее силах?

Афродита уперлась кулаками в бедра и поиграла вскинутой бровью.

— Нет. Я никогда не усомнюсь в ее силах, — сказал Дарий. И, поклонившись Танатос, четверка заняла свои места за пределами Круга.

Танатос взяла бабушку за руку, в другой руке держа корзину чар, и сказала:

— Сильвия, вы готовы?

Бабушка кивнула и на языке чероки ответила:

— Да.

Вместе они шагнули в Круг разрушения.

Бабушка подвела Танатос к месту немного к югу от центра. И указала на землю:

— Здесь лежала моя дочь.

— Сядьте на это место лицом на север, в направлении стихии Земля, и олицетворяйте Дух Никс в этом круге, который мы очистим от разрушения и путем открытия правды вернем его себе.

Бабушка торжественно кивнула. Она церемонно села, разложив на земле подол платья из оленьей кожи. Она сидела лицом к северу, спиной к нам, но я видела, что ее подбородок вздернут, а плечи — гордо расправлены.

В эту минуту я так гордилась ею, что думала, сердце лопнет.

Танатос поставила рядом с бабушкой корзину, открыла ее и вытащила отрез бархата того же цвета, что и собственный плащ. Она встряхнула лоскут и разложила его перед бабушкой. Затем взяла сплетенные нами дягилевые венки. Я удивилась, насколько красивыми они показались мне все вместе, а белые цветочки будто мерцали, оттененные сапфировым бархатом.

Следом Танатос подняла черный бархатный мешочек, который я не раз видела на уроках Анастасии. Если я не ошибаюсь, он наполнен солью. Танатос поставила на алтарь его и пять свечей, представляющих стихии. Все предметы находились в пределах досягаемости бабушки.

Танатос повернулась лицом к нам. Ее голос легко разнесся в ночи, даже насекомые и птицы затихли, чтобы послушать нас.

— Создание этого Круга будет необычным, поскольку наш ритуал на самом деле является ритуальным заклинанием, хотя мы, как всегда, начнем с Воздуха и закончим Духом. Услышав свое имя, подойдите к алтарю. Вручите Сильвии предмет, символизирующий правду о вас, которую вы хотите открыть. Скажите Сильвии эту правду. В свою очередь она выдаст вам соответствующую свечу. Затем займите свое место в Круге.

— А стихии будете призывать вы? — спросила я, не уверенная, буду ли создавать Круг сама или нет.

— Мы с тобой создадим этот Круг вместе, юная Жрица, — отозвалась Танатос. — Я произнесу заклинание и свяжу его солью, а ты зажжешь свечи. Когда ты вызовешь Дух, и Круг замкнется, следующие мои слова с помощью всех стихий, а в особенности Земли, завершат заклинание и призовут Смерть.

— Хорошо, — сказала я. Я посмотрела на друзей, и они кивнули:

— Мы готовы!

— Дэмьен, подходи к алтарю и представляй свою стихию, Воздух.

Я услышала, как Дэмьен набирает воздуха в легкие, прежде чем шагнуть в круг мертвой лаванды и подойти к бабушке.

— Что ты хочешь открыть Духу? — спросила Танатос.

Дэмьен открыл болтающуюся на плече сумку и вытащил коробочку из-под компактной пудры. Потом он открыл ее, и та озарилась лунным светом, залившим потрескавшуюся поверхность и разбитое вдребезги зеркало.

Протянув пудру бабушке, Дэмьен сказал:

— Я принес разбитое зеркало, потому что, хоть я и пытаюсь вести себя так, будто все нормально, в душе я задаюсь вопросом, не окончательно ли смерть Джека разбила мое сердце.

Бабушка положила пудру на алтарь и вручила Дэмьену желтую свечу Воздуха. Коснулась его руки и произнесла:

— Я услышала тебя, дитя.

Дэмьен обошел бабушку справа и занял место на востоке Круга.

— Моя очередь, — тихо сказала Шони и двинулась к бабушке.

Подойдя ближе, Шони протянула ей на ладони длинное белое перо.

— Это перо — символ того, что я довольно долго боялась одиночества, и сейчас я хочу избавиться от этого страха.

Бабушка положила перо рядом с разбитым зеркальцем Дэмьена и вручила Шони красную свечу.

— Я услышала тебя, дитя, — сказала она, ласково касаясь руки Шони точно так же, как поступила с Дэмьеном.

Эрин не стала ничего говорить, а быстро прошла к бабушке и протянула ей свой герметичный пакетик. Бабушка открыла его и вытащила кубик льда.

— Такая вот я внутри. Ледяная, словно никаких чувств больше не осталось.

Бабушка взяла лед и добавила его к остальным предметам на алтаре. Вручила синюю свечу Эрин, ласково потрепала ее по руке и сказала:

— Я услышала тебя, дитя.

С ничего не выражающим лицом Эрин прошла на западную сторону круга.

— Пожелай мне удачи, — прошептала Стиви Рей.

— Удачи, — тихо отозвалась я.

Стиви Рей подошла к бабушке и улыбнулась:

— Привет, бабушка.

— Здравствуй, дитя Земли, — ответила на ее улыбку бабушка. — Что ты хочешь мне открыть?

Стиви Рей вытащила из кармана джинсов кусочек бумаги. Он был черным как картон, из которого мы вырезали поделки на уроках искусства в школе. Она протянула кусочек картона бабушке и сказала:

— Эта бумага похожа на мой страх уступить Рефаима чему-то темному, страшному и незнакомому.

Бабушка развернула черную бумагу и положила ее на алтарь. Вручила зеленую свечу Стиви Рей, нежно прикоснулась к ней и сказала:

— Я услышала тебя, дитя.

Прежде чем Стиви Рей заняла свое место на северной стороне Круга, Танатос подняла наши дягилевые венки и возложила их на голову Стиви Рей.

— Спасибо. Сделаю все, что смогу, — торжественно произнесла Стиви Рей и заняла свое место в Кругу.

Пришла моя очередь.

«Прошу тебя, Никс, даруй мне силу, чтобы пережить эту ночь и то, что она покажет».

Я прошла к бабушке. Она улыбнулась и сказала:

— Что ты поведаешь мне, у-вет-си-а-ге-я?

Сумку я оставила в автобусе, но предусмотрительно вытащила из нее свой символический предмет. Из кармана джинсов я извлекла резинку для волос. Такую резиновую резинку, из тех, что по идее должны крепко держать волосы в хвосте, но постоянно рвутся. Я протянула ее бабушке.

— Сейчас почти постоянно я чувствую себя так, будто множество разных людей тащат меня в разные стороны. Порой мне кажется, что я разорвусь, как эта резинка, на самые мелкие части. Только на этот раз навсегда.

Бабушка медленно положила мою резинку на алтарь. Вручив мне фиолетовую свечу, она обеими руками взяла мои ладони. Ее голос лишь слегка дрожал, когда она произнесла:

— Я услышала тебя, дитя.

Я встала позади бабушки, заняв место в центре круга, и посмотрела на Танатос, ожидая следующей команды.

Из корзины чар Верховная жрица достала длинный коробок деревянных спичек. Подняла мешочек с солью и сказала мне:

— Можешь оставить свечу на алтаре. Пока ты не вызовешь свою стихию, твоя бабушка остается хранителем Духа.

Я поставила свечу в центр маленького круга, выложенного бабушкой из наших символических талисманов. Потом наклонилась и поцеловала ее в щеку.

— Неважно, что мы сегодня увидим. Просто помни, что я люблю тебя, и мы всегда есть друг у друга, — прошептала я.

Бабушка обняла меня и я подумала, что она тоже хочется поцеловать меня в щеку, но она прошептала:

— У-вет-си-а-ге-я, берегись. Я чувствую, как из тени за нами кто-то наблюдает.

Я не успела ответить, потому что Танатос вручила мне спички и заговорила:

— Я буду держаться слева от тебя, чтобы ты физически создала Круг, но по мере приближения к каждой из стихий ее буду вызывать я. Заклятие Откровения тесно переплетено с вызовом стихий. По мере движения по Кругу я буду связывать заклинание солью и вызову Смерть, если она нас услышит.

Танатос заговорила громче, обращаясь к моим друзьям:

— С таким сильным Кругом я ожидаю весьма ощутимого ответа на свой зов. Приготовьтесь и помните, этот ритуал не сделает что-то с вами, а осуществится с вашей помощью.

Она подняла руки и заговорила:

— Так давайте же начнем то, с чем хотим покончить.

Мы ищем правду, чтоб эту землю и людей успокоить.

Вместе мы подошли к Дэмьену, нервно сжимавшем обеими руками желтую свечу.

«Ну ладно, поехали! — подумала я. — Прошу, Никс, помоги мне, без тебя я не справлюсь!»

Глава 28

Неферет

Тени бесновались. Творилось что-то неладное.

— Читайте следующую главу учебника. Мне нужно кое за чем проследить, — приказала Неферет удивленным ученикам, прежде чем выбежать из класса. Она скрыла себя мраком и туманом, чтобы любопытные глаза и надоедливые преподаватели не увидели, как она спешит в свои покои. Там она быстро разрезала руку. Сложив ладонь ковшиком, она протянула руку к нитям Тьмы.

— Пейте! Расскажите, что пошло не так.

Щупальца Тьмы завихрились вокруг нее, как пиявки присосавшись к руке. Пока они пили кровь, разум Неферет наполнился шепотом десятков голосов.

— Что? — разгневалась Неферет. — Аурокс не там? Неужели он настолько глуп, что не нашел ферму?

«Сидит на месте Сосуд, а минуты идут».

— Заставьте его действовать! Заставьте остановить проклятый ритуал!

Голоса щупалец залопотали одновременно, ввергнув разум Неферет в замешательство. Она сжала кулак и отбросила от себя нити Тьмы.

— Повинуйтесь приказу! Вы получили свою плату!

Шепчущие голоса внезапно умолкли, когда посреди покоев Неферет материализовалась тень Белого быка. Он был прозрачен и неосязаем, но его голос, властный и раздраженный, прогрохотал в голове Неферет:

«Я же говорил тебе, что жертва должна быть равной повелению!»

Усилием воли Неферет подавила свой гнев и нежным голоском обратилась к призрачному образу:

— Но ведь Сосуд — твой дар. Зачем для управления созданием Тьмы требуется великая жертва? Я вообще не понимаю, почему он не повинуется приказу.

«При его сотворении я тебя предупреждал, что полученная за его создание жертва недостаточна и Сосуд может быть поврежден».

— Могу тебе признаться, с недавних пор я начала сомневаться в его разумности.

«Возможно, он поступает по своему разумению, а не просто слепо подчиняется».

— Значит, он ленив? Я дала ему задание, а он его не выполняет! — Неферет замолчала, пытаясь держать себя в руках, а затем театрально вздохнула: — Не то чтобы я так сильно забочусь о себе, но он проявляет неуважение по отношению к тебе!

«О, моя бессердечная, мне приятно, что ты беспокоишься обо мне. Возможно, Сосуду нужен толчок».

— Если ты его подтолкнешь, буду очень благодарна.

В знак признательности Неферет присела в реверансе.

«Ради тебя мои нити заставят его действовать. Но им по-прежнему нужна равноценная жертва».

Пытаясь говорить спокойно, Неферет поинтересовалась:

— Замечательно. Какая жертва им необходима?

«Сосуд — это зверь, а значит, для его подчинения необходимо пожертвовать зверем».

— Зверем? Пересмешником?

«Нет. Жертвой должно быть создание, находящееся на твоей стороне».

Неферет почувствовала себя плохо.

— Умник? Я должна принести в жертву своего кота?

«Если он тебе так дорог, выбери другого. Здесь так много кошек, не так ли?..»

Произнеся эти слова, образ Белого быка растворился в воздухе.

С ледяной решимостью Неферет вытащила из комода кинжал атамэ, открыла дверь своих покоев и начала подготовку к идеальному жертвоприношению. Жертвой станет не Умник — он не кот Воина. Его смерть не будет пронизана требуемым насилием. Нет, в Доме Ночи есть только один зверь, чья смерть удовлетворит эту потребность Тьмы. Завернувшись в тени и туман, Неферет заскользила в ночи…

Зои

С первой же строчки заклинания Танатос я поняла, что этот Круг не будет похож ни на один из прежних. Во-первых, голос Верховной жрицы изменился. Не то чтобы она кричала, но в мягких переливах строк заклинания возникла сила, придавшая голосу Танатос вес, слова казались живыми и парящими вокруг нас. Когда она продолжила, эта сила объяла также и пространство вокруг, обжигая кожу.

Я увидела, как по рукам Дэмьена побежали мурашки, и поняла, что остальные тоже это чувствуют.

Взмахом руки Танатос сделала Дэмьену знак поднять свечу. Жрица кивнула мне, я зажгла спичку, поднесла к фитилю и сказала:

— Воздух, призываю тебя в наш Круг!

Раздался могучий свист, и ветер завихрился вокруг, развевая мои волосы и полы плаща Танатос.

— Переходим к Огню, — сказала она, и я направилась по часовой стрелке к Шони. Ее карие глаза округлились: она заметила что-то у нас за спиной.

Вспомнив о предупреждении бабушки, я оглянулась через плечо и пораженно ахнула. Вдоль границы круга от Дэмьена к Шони тянулась мерцающая красная нить.

Я привыкла, что во время создания Круга часто появляется серебристая нить, но эта была другой. Да, в ней заключалась сила, но она внушала ужас. Я не знала, видела ли ее уже Танатос и не знала, является ли присутствие этой нити хорошим или плохим знаком, но мне не хотелось прерывать заклятие Верховной жрицы, которая уже начала вызывать Огонь.

По ее знаку Шони подняла красную свечу, и я зажгла ее, сказав:

— Огонь, призываю тебя в наш Круг!

Мне показалось, будто мы внезапно очутились в Аду. Языки пламени вспыхивали на теле Шони и танцевали по и так обуглившейся земле Круга, но этот огонь не чинил разрушений. Я услышала странное шипение и увидела, как с мертвой земли поднимается туман, будто огонь встретился не с землей, а со льдом.

Затем к Огню присоединился Воздух, и языки пламени вместе с туманом взвились в небо, которое тут же пронзили молнии.

— Молнии. — Голос Шони звучал приглушенно и изумленно. — Воздух и Огонь вызывают молнии.

— Переходим к Воде, — сказала Танатос.

Плотная алая нить, мерцая, протянулась за нами.

Остановившись перед Эрин, я подумала, что она выглядит испуганной, но та кивнула и сказала:

— Приступайте. Я готова.

Танатос произнесла:

Эрин подняла свечу навстречу моей спичке, и я сказала:

— Вода, призываю тебя в наш Круг!

Раздался такой рев, словно внезапно мы оказались окружены водопадом. Ночь заиграла искристыми оттенками синего, бирюзового и сапфирового — всеми цветами воды. Стихия обрушилась на почерневший Круг. Вода завихрилась вокруг нас водоворотом, а затем, как Огонь и Воздух, устремилась в расцвеченное молниями небо.

Тучи сгустились, и раздался удар грома, прокатившийся по небу с такой яростью, что я спрятала голову в плечи.

— Нет, — быстро успокоила меня Эрин, — Вода на нас не злится.

— Как и Огонь, — сказала Шони.

— И Ветер, — добавил Дэмьен.

— Стихии разбушевались из-за совершенного здесь зла, —пояснила Танатос. — Приготовьтесь, Круг. Мы переходим к Земле!

Грозовые тучи множились, а молнии освещали надвигавшуюся бурю.

Я встала перед Стиви Рей.

— Пора поднатужиться, — улыбнулась она.

Танатос кивнула и обратилась к Земле:

Стиви Рей подняла зеленую свечу и поднесла к пламени моей спички.

— Земля, призываю тебя в наш Круг!

Земля под нашими ногами начала трястись, словно мы перенеслись в эпицентр землетрясения. Я не смогла сдержать короткий возглас.

— Зои! — закричал Старк. Я видела, как он борется, пытаясь достать до Круга, опоясанного толстой красной нитью.

— Подождите, все нормально! — заорала Стиви Рей, силясь перекричать какофонию бушующих стихий. — Как и остальные стихии, Земля злится не на нас. Она не причинит нам вреда. Смотри, она обновляет почву!

Я опустила глаза и увидела, что моя подруга права. Дочиста вымытая водой земля шевелилась и трансформировалась, пока вместо пепла и увядших растений вновь не появился богатый оклахомский краснозем.

— Видишь, теперь все как надо! — сказала Стиви Рей. При ее словах тряска стихла, а затем окончательно прекратилась.

— Мы должны завершить Круг и заклинание, — напомнила Танатос. — Призывай Дух, Зои. Немедленно!

Аурокс

Из своего наблюдательного пункта в садике Аурокс смотрел, как формируется горящий красным круг. Его мощь впечатляла и захватывала, сила стихий казалась безмерной. Он чувствовал эмоции, в олицетворяющих их недолетках и вампирах — Воздух, Огонь, Вода и Земля. Радость, смелость и праведный гнев наполняли Круг и распространялись дальше, доходя до Аурокса.

Аурокс мог бы использовать эту энергию для превращения в существо, которое поглотит его, по велению Неферет бросится на Рефаима и разрушит заклинание, которое уже почти завершила Верховная жрица.

Он посмотрел на Зои. Сияя, она повернулась к пожилой женщине, сидевшей посередине круга. Аурокс сразу понял, что как только Танатос вызовет последнюю стихию, Дух, и Зои зажжет лиловую свечу, Круг будет создан и Заклинание Откровения вступит в силу.

Чтобы это остановить, нужно было действовать не мешкая.

Аурокс стоял на месте, мысленно сражаясь сам с собой.

«Я был создан, чтобы служить Неферет. А она служит Тьме».

Перед ним сверкал и распространялся излучаемый стихиями Свет Богини, чистый и яркий, в сравнении тем, что было запятнано Тьмой и ее разрушительной силой.

«Я не должен останавливать Круг!»

Глубоко внутри Аурокса голос кричал ему не стоять столбом. Ему вторил другой голос, молящий его задержаться, подождать и стать свидетелем…

Тело Аурокса пронзила боль, когда на него набросились щупальца Тьмы. Толстые и липкие, они облепили его как паутина. Он ахнул, когда его кожа принялась впитывать эмоции, пробуждая спящее в его теле создание. Не в силах это прекратить, Аурокс чувствовал, что превращается в быка. Создание завладело его телом, помня только последнее повеление Неферет: напасть на Рефаима.

Опустив голову с уже сформировавшимися блестящими смертоносными рогами, Аурокс бросился на бывшего пересмешника.

Зои

Мы с Танатос медленно и осторожно встали перед бабушкой, невредимо сидевшей в самом сердце разбушевавшихся стихий. Ее лицо побледнело, но руки не дрожали, когда она подняла лиловую свечу.

Танатос обратилась к Духу:

Я поджигала спичку, чтобы зажечь свечу Духа, когда крик Стиви Рей вторгся в ритуал:

— Рефаим! Берегись!

Я подняла глаза как раз вовремя, чтобы заметить, как из теней вынырнул Дракон Ланкфорд. С обнаженным мечом он несся прямо на Рефаима.

— Поверь мне! — кричал Дракон. — Ложись!

— Нет! — завопила Стиви Рей.

Рефаим не стал колебаться даже секунду. Он упал на колени, словно жертвенный агнец перед мечом Дракона.

Меня жутко тошнило. Я услышала, как Афродита визжит что-то вроде «Я же вам говорила», но смотреть на нее я не могла. Я была абсолютно уверена, что сейчас Мастер Меча рассечет Рефаима пополам, но не могла отвести взгляда от коленопреклоненного парня.

Дракон перепрыгнул через Рефаима и с жутким скрежещущим звуком его меч столкнулся с острым как бритва краем похожих на бычьи рога чудовища.

В последнюю секунду Дракон сумел отвести от Рефаима смертельный удар, но существо неслось с бешеной скоростью и было очень тяжелым. Даже Дракон не смог остановить инерцию.

Рефаим исчез — не растерзанный на части, но отброшенный в сторону с такой силой, что летел, как мне показалось, целую вечность, прежде чем приземлиться. Он упал довольно далеко от круга и остался лежать без движения.

— О, Богиня, нет! — всхлипывала Стиви Рей. — Рефаим!

Я увидела, что она разворачивается, собираясь выйти из круга и побежать к Рефаиму.

— Не разрывайте Круг! Именно этого хочет Тьма: сделаете так, и все жертвы окажутся напрасными!

Я не видела Афродиту, но ее голос прозвучал убедительно, потому, вместо того, чтобы выйти из Круга, Стиви Рей рухнула на колени, совсем как несколько секунд назад Рефаим, склонила голову и надтреснутым голосом произнесла:

— Никс, я верю в твое милосердие! Прошу, защити моего Рефаима!

Существо развернулось и, роя землю копытами, вновь понесся на Рефаима.

Дракон Ланкфорд двигался почти с той же сверхъестественной скоростью, что и это существо. Он успел вовремя, оказавшись между Рефаимом и смертью.

Поднимая меч, он возвестил:

— Мастер Меча Никс здесь! Я защищу Рефаима!

Дракон вновь сошелся в схватке с чудовищем. Бык переключился на Фехтовальщика, сражаясь, Дракон все дальше уводил его от бесчувственного тела Рефаима. Вдруг, издав странный звук, существо повернуло голову. При виде его морды лица мне показалось, будто меня ударили под дых. Глаза существа сияли как лунные камни. Я знала, что ОНО — Аурокс, полностью превратившийся и без капли человечности.

— Воины, ко мне! — закричал Дракон, отражая очередную атаку Аурокса.

— Зои, ты должна призвать Дух и зажечь свечу! — Танатос схватила меня за плечи, развернула лицом к себе и затрясла. Сильно. — Дракон сразится с чудовищем. А мы должны держаться Круга и завершить заклинание, иначе ни для кого из них не останется надежды.

«Ни для кого? Где Старк? Где Дарий?»

Диким взглядом я окинула местность. Он пропутешествовал мимо них и сквозь них, прежде чем я поняла, что на самом деле вижу. Оба парня стояли там же, где находились до начала ритуала, но не могли помочь Дракону. Они не могли помочь даже самим себе. Дарий и Старк, мой Воин, мой Хранитель, превратились в застывших зомби. Раскрытые в немом крике рты, устремленные в пространство невидящие глаза…

— Нити Тьмы пленили их, — пояснила Танатос, все еще держа меня за плечи. — Открой Круг, чтобы я завершила заклинание. Чтобы победить в этой битве, нам нужна сила Смерти и всех пяти стихий.

— Птичка Зои, делай, как она говорит.

Бабушка подняла лиловую свечу.

Дрожащими руками я чиркнула спичкой и закричала:

— Дух, призываю тебя в наш Круг!

Танатос воздела руки к небу. Разбрасывая вокруг нас соль, она произнесла заключительные строки заклинания:

Алая нить натянулась и с оглушающим ревом устремилась вверх, создав сияющий красным хаос, осветивший грозовые тучи, нависшие над нами в ночном небе.

— Контролируйте свои стихии! Помните о нашей цели! — крикнула Танатос. — Начните с Воздуха!

Дэмьен поднял обе руки и сильным уверенным голосом воззвал:

— Воздух, где тени прошлого таятся, пусть исчезнет мрак!

Ветер устремился прочь от Дэмьена. Он охватил хаотичное красное сияние и превратил его в воронку концентрированной энергии.

— Огонь! — скомандовала Танатос.

Шони подняла руки и закричала:

— Огонь, заставь жестокую явиться Смерть опять!

Молнии тут же как магнитом притянуло к центру сверкающей воронки.

— Вода!

Эрин не стала поднимать руки, а указала на место, где бабушка обнаружила тело мамы.

— Вода, очисти правду, что скрывает время!

Раздался оглушительный треск, и в землю врезалась молния. Из места удара заструилась вода, вырываясь из красной земли, как лужа крови.

— Земля!

Стиви Рей, стоя коленях, наблюдала за битвой Дракона и Аурокса, подбиравшихся все ближе к неподвижному телу Рефаима. Красная Верховная жрица плакала, и ее голос дрожал, но ее слова пронеслись над кругом, усиленные сердечной болью:

— Земля, ключи заклятий у тебя сохранны!

Вода забурлила. Со дна лужи, словно земля выплевывала их, начали подниматься образы, но нечеткие и неясные, неузнаваемые лица и смутно похожие на человеческие силуэты.

— Дух! — выкрикнула Танатос.

Я открыла рот и позволила Духу произнести за меня верные слова из Заклинания Откровения:

— Узнаем, как страданьем был отмечен путь мамы! С нами Дух, пусть Тьма уйдет!

Внезапно все за пределами круга — Аурокс и Дракон, Дарий, Старк и Афродита — перестали для меня существовать. Я вся сосредоточилась только на том, что разворачивалось в луже.

Вода очистилась, и я словно наяву увидела маму на крыльце бабушкиного домика. Она открыла дверь с немного смущенной улыбкой. Затем изображение повернулось другим углом, и я увидела у двери обнаженную Неферет, спрашивающую, дома ли Сильвия Редберд.

Я услышала, как всхлипнула бабушка, и захотела побежать и встать между лужей и ней, защитить бабулю от душераздирающего зрелища, которое нам предстояло увидеть.

Но я не могла пошевелиться.

— Нет, подождите! — Я в панике опустила глаза. Красное свечение, отделяющее наш Круг, расширило свои границы. Оно покрывало всю землю вокруг нас. — Это невыносимо! Я не хочу, чтобы бабушка…

— Ты не сможешь это остановить, — покачала головой Танатос. — Смерть запустила заклинание. Только Смерть может нас освободить.

Бабушка сумела поднять руку и вложить ее в мою. Удерживаемые на месте силой Смерти и стихий, мы увидели все.

Неферет связала маму липкими, извивающимися как плети, черными нитями, а потом перерезала ей горло и позволила щупальцам стащить ее тело с крыльца. Посредине выжженного круга Белый бык Тьмы пил кровь мамы, пока окружающие его щупальца не разбухли. Когда мертвое тело мамы было совершенно полностью обескровлено, Неферет, смеясь, взобралась на быка, и они исчезли вдали.

— Это правда, — сказала Танатос. — Неферет — Супруга Тьмы.

И тут Стиви Рей выкрикнула:

— Помоги Рефаиму! Бык убьет его!

Я оторвала взгляд от исчезающего видения и посмотрела на Стиви Рей.

Я только успела подумать: «Какого черта она в такой момент говорит по телефону?», как мир вокруг взорвался шумом и кровью.

Глава 29

Калона

Рефаим ему не сказал. Сын позволил ему поверить, что Богиня простила его, и в знак прощения даровала человеческий облик.

Но Рефаим не упомянул, что был приговорен также и к облику птицы, зверя, который мог только мечтать о том, что для птицы навеки недостижимо.

— По крайней мере, недостижимо при свете дня, — бормотал Калона, вышагивая по горной вершине.

— Нам помочь тебе?

При звуке присвистывающего, наполовину человеческого голоса другого сына, в Калоне вскипел гнев. Он повернулся к Нисроку и поднял руку, приказывая тому молчать. Пересмешники обратились в бегство. Нисрок скорчился, но не двинулся с места, не пытаясь избежать отцовской ярости.

Наполовину замахнувшись, Калона заколебался и опустил кулак. Долгим взглядом посмотрел на сына, сжавшегося в ожидании удара.

— Почему? — В голосе Калоны послышалось отчаяние. — Почему ты хочешь помогать мне?

Нисрок поднял голову. В его красных глазах плескалось замешательство.

— Ты наш отец.

— Но я никогда не был хорошим отцом, — против воли вырвалось у Калоны.

Нисрок не отвел глаз.

— Всссе равно. Ты оссстаешьссся нашим отцом.

Разбитый в пух и прах, Калона смог лишь покачать головой и смягчившимся от неясных эмоций голосом произнести:

— В этом вы ничем не можете мне помочь. — Калона указал в ночное небо. — Ступайте. Спустилась темнота. Можете расправить крылья и взмыть в небо, не опасаясь, что вас заметят. Только вернитесь до рассвета.

Пересмешники не стали возражать. Они сорвались с горного хребта, и, хрипло каркая, взмыли в небо.

Калона не понял, что Нисрок не улетел с остальными, пока сын не заговорил неожиданно тихим голосом. Возможно, именно эта ласковая интонация придала его голосу почти человеческое звучание.

— Я бы помог тебе.

Калона посмотрел на сына.

— Спасибо.

Нисрок наклонился, будто слова отца были столь же осязаемы, как и кулак.

Калона кашлянул и отвернулся от создания, которое сотворил в гневе и похоти.

— Иди. Присоединись к братьям. Это приказ.

— Ссслушаюсссь, отец.

Калона слышал, как крылья Нисрока рассекают воздух. Он запрокинул голову и взглядом проводил сына в ночь.

Как только Бессмертный остался один, зазвонил телефон. Чувствуя себя глупо, Калона поднял аппарат с камня, где оставил его прошлой ночью. На дисплее высветилось «СТИВИ РЕЙ».

Не колеблясь, Калона нажал на иконку приема и поднес телефон к уху.

— Помоги Рефаиму! Бык убьет его! — раздался в трубке крик Красной на фоне жуткой какофонии звуков.

На линии начались помехи, связь прервалась.

Еще до того, как разум Калоны принял решение, Бессмертный уже сорвался с места. Он взмыл в воздух, призывая неземную энергию Потустороннего мира, чтобы сотворить в смертном небе невидимые воздушные потоки.

— Призываю к моей по праву рождения силе духов древних бессмертных! Отнеси меня к крови моей крови, сыну моего духа. Отнеси меня к Рефаиму!

Зои

— Помоги Рефаиму! Бык убьет его! — закричала Стиви Рей и выронила телефон, который тут же поглотило красное свечение. Стиви Рей пыталась встать и прийти на помощь Рефаиму, но ее тело было заперто внутри Круга. В отчаянии она крикнула мне: — Закрой круг! Дай мне помочь Рефаиму!

Я не стала сомневаться. Мы уже увидели правду о маминой смерти. Круг можно было закрывать.

— Дух, Земля, Вода, Огонь, Воздух — я отпускаю вас!

Но мои слова ничего не изменили. Мы по-прежнему оставались в ловушке красного света.

— Что происходит? — Стиви Рей всхлипывала и безуспешно пыталась подняться с земли.

— Смерть дала ход этому заклинанию, — повторила Танатос. Ее голос звучал печально и подавленно. — Только Смерть способна его снять.

— Вы олицетворяете Смерть. Выпустите же нас! — попросила я.

— Я не могу. — Танатос выглядела старой и побежденной. — Простите.

— Нет! Так нельзя! Вы должны…

Прежде чем я договорила, Аурокс наклонил жуткую голову и снова помчался на Рефаима.

Окровавленный и израненный, Дракон Ланкфорд бросился между жертвой и палачом, приняв на себя удар, предназначенный Рефаиму. Рог Аурокса вонзился в грудь Дракона и пропорол ее насквозь, оторвав Мастера Меча от земли. Аурокс отступил, мотая головой, чтобы стряхнуть обмякшее тело Фехтовальщика на землю.

Мы видели, как Дракон вздрогнул, закашлялся, на последнем вздохе оглянулся на наш Круг и прохрипел:

— Если выпустить вас способна только Смерть, то пусть это будет моя…

Аурокс победно взревел и обогнул Дракона, чтобы возобновить атаку на Рефаима.

Но гибель Дракона изменила все. Красное свечение оторвалось от круга. Оно вознеслось так высоко, что, казалось, достало до луны. В небе оно взорвалось, и к земле устремился серебристый туман, омывающий все вокруг теплым, пахнущим весной дождем.

Едва успев освободиться, Стиви Рей устремилась вперед, на пути выкрикивая:

— Земля, приди ко мне! Защити Рефаима!

Но окружившее Рефаима зеленое свечение не понадобилось. Когда капли серебристого дождя коснулись быка, тело чудовища дернулось, скорчилось и рухнуло на землю.

Я заморгала и вытерла лицо, чтобы удостовериться, что с моим зрением ничего не случилось, но поняла, что с глазами все в порядке.

Бык таял, менялся, преображался, и, спустя несколько секунд на его месте возник Аурокс, парень, спасший меня от ветки. Он несколько раз моргнул и огляделся вокруг, словно не понимая, где находится.

— Держись от него подальше! — рявкнула Стиви Рей, вставая между Ауроксом и Рефаимом. Ее ладони светились зеленым.

Аурокс в замешательстве отступил назад, качая головой. Он продолжал оглядываться по сторонам, все еще ошеломленный. Я заметила, что его взгляд упал на растерзанное тело Дракона.

— Нет! — воскликнул Аурокс. — Нет… — Он вновь посмотрел на искореженное тело Мастера Меча и перевел взгляд на меня. — Зои! Я выбрал другое будущее! Правда!

С обнаженными мечами Старк и Дарий устремились к нему.

Аурокс все еще тряс головой, продолжая твердить: «Я выбрал другое будущее… Я выбрал другое будущее…», но его слова не имели значения, поскольку его тело вновь начало меняться. Он опять превращался в быка. Старк и Дарий убьют его.

«Тьма не всегда означает зло, Свет не всегда несет добро. Смотри истинным зрением, дитя, смотри истинным зрением…», — эхом раздался в моей голове голос Никс, и я приняла решение.

Я подняла Камень Провидца с груди, глубоко вздохнула и посмотрела через камень на Аурокса.

Сквозь отверстие в камне было видно, что из груди существа, рядом с его сердцем, исходит мягкий лунный свет. Он струился, и вскоре полностью закрыл собой Аурокса.

И тут я поняла, что это свечение — другой человек, только призрачный и бестелесный. И он не то чтобы заслонял собой Аурокса, он просто затмевал его своим ярким светом.

И он был мне знаком.

— Хит! — воскликнула я.

Аурокс, уже наполовину превратившийся в монстра, повернул голову в мою сторону. Мерцающая тень Хита качнулась вместе с ним, и на секунду наши глаза встретились. Я увидела, как глаза Хита изумленно округлились.

— Земля! — призвала я уже вызванную Стиви Рей стихию. — Защити Аурокса! Не дай Дарию и Старку причинить ему боль!

Зеленое свечение, окружавшее Рефаима, поползло по земле и отвесной стеной выросло перед Ауроксом, заслонив его от Воинов.

— Зои, что, черт возьми, ты делаешь? — разозлился Старк, пытаясь обойти защитную стену.

— Я знаю, что делаю! — ответила я Старку, не сводя глаз с Аурокса. Но тот больше не был человеком. Он полностью превратился в чудовище, и Хит исчез. Монстр яростно и отчаянно заревел, опустил голову и ринулся прямо на меня.

Я знала, что это глупо, но не двинулась с места. Напротив, я продолжила смотреть ему в глаза и уверенным спокойным голосом, так отличающимся от одолевавших меня эмоций, произнесла:

— Ты не причинишь мне боль. Я знаю, ты не станешь.

В последнее мгновение Аурокс отвильнул в сторону. Промахнувшись всего на пару дюймов, он промчался так близко от меня, что я услышала исходящий от него запах крови и смерти и почувствовала прикосновение его кожи. Затем он исчез в ночи.

Не знаю, что помогало мне держаться на ногах до этой секунды: адреналин или глупость, — но тут внезапно ноги подвели меня, и я шлепнулась на задницу. Зеленая стена исчезла, и Старк бросился ко мне.

— Ты ранена? Все нормально? Да что с тобой такое? — Хранитель присел рядом со мной и на одном дыхании выпалил все это, одновременно ощупывая меня: — У тебя кровь?

Я схватила его за предплечья и прижалась к нему, надеясь, что он не заметит, как дрожат мои руки.

— Все в порядке. Правда.

— Ты дура. Правда, — сказала Афродита, исподлобья сверля меня взглядом. — Серьезно, Зет. Или это так, или ты бредишь, третьего не дано. Быкопарень не Хит!

— Черт возьми, он определенно не Хит! — бросил Старк, глядя на Афродиту как на сумасшедшую.

«Значит, он меня не слышал. Отлично, возможно, он не один такой. А с Афродитой я разберусь. Попозже».

А пока я не стала обращать на нее внимания, что было легко, поскольку я заметила приближение не менее взволнованной бабушки.

— Он навредил тебе?

Старка помог мне встать. Затем я обняла бабушку.

— Нет, со мной все нормально.

Бабушка ободряюще сжала мое плечо и не стала меня ругать. Вместо этого она сказала:

— А вот с Рефаимом не очень.

— О-оу!

Дэмьен, Шони и Эрин уже сгрудились рядом со Стиви Рей, стоящей на коленях рядом с телом Рефаима. Мы бросились к ним.

Афродита еле слышно сказала:

— Это ужасно. Просто ужасно.

Я не хотела смотреть на тело Дракона, но не смогла отвести глаз. Мастер Меча лежал недалеко от Рефаима. Глядя на его лицо, можно было предположить, что он спит. Ну, то есть, если не считать стекавшую из уголка его рта тоненькую струйку крови, Фехтовальщик выглядел умиротвореннее, чем в любой из дней после смерти Анастасии. Но состояние его тела ужасало. На обеих руках зияли раны. Рог Аурокса пропорол ткань брюк, превратив бедро Дракона в похожее на кошачий корм месиво. На его грудь было невозможно смотреть. Из ужасной раны торчали ребра, а ниже груди все было залито кровью.

Я стояла и смотрела на Фехтовальщика, пока не заметила краем глаза взмах бархатного плаща. Танатос расстегнула удерживающую его на ее плечах брошь и накрыла тканью тело Мастера Меча. Выражение ее лица было странным, и я попыталась понять, что происходит, когда она заговорила:

— Теперь можешь идти. Тебе было суждено либо умереть сегодня, сдержав свою клятву и двигаясь по пути истины, или пережить эту ночь, оставшись в живых, но без чести.

Танатос улыбнулась, и я поняла, что ее лицо казалось странным потому, что она говорила с Воздухом над телом Дракона.

— Пожертвовав собой ради Рефаима, ты вновь обрел милосердие, а с его помощью, нашу Богиню. — Танатос взмахнула рукой. В эту минуту она казалось до невозможности величественной и красивой. — Вот твой путь. Отправляйся в Потусторонний мир к своему новому будущему.

Я ахнула, когда небо над Танатос задрожало. Ночь разошлась, и я увидела знакомое дерево: сросшиеся цветущие боярышник и рябину. Ленточки, повязанные на ветвях, меняли цвет и длину, развеваясь на легком ветерке, пахнущем землей, мхом и весной.

— Древо желаний Богини, — прошептал Старк.

— Ты тоже его видишь? — так же шепотом отозвалась я.

— Ага, — кивнул он.

— И я, — сказала Афродита.

— И я, — добавил Дарий.

Все мои друзья зашептались и закивали, изумленно глядя, как из-за дерева выходит светловолосая улыбающаяся девушка. Она потрясающе выглядела в длинной юбке цвета голубого топаза. Подол юбки, как и вырез безрукавки того же цвета, был расшит стеклярусом, ракушками и белыми кожаными ремешками. В руках она держала цветок подсолнуха.

— Это Анастасия! — воскликнул Дэмьен.

— Такая молодая, — выпалила я, и тут же прикусила язык, чтобы не разрушить видение.

Но, казалось, Анастасия не видит нас. Ее внимание было приковано к появившемуся в ее поле зрения молодому человеку. Его длинные густые волосы были завязаны в хвост, а карие глаза блестели от непролитых слез.

— Это Дракон, — сказала Шони.

— Нет, — возразила Танатос. — Это Брайан, ее Брайан.

Юный Брайан Ланкфорд благоговейно коснулся лица Анастасии.

— Моя, — сказал он.

— Мой, — отозвалась она. — Я знала, что ты вновь обретешь себя.

— А, сделав так, я обрел тебя. — Улыбаясь, он заключил Анастасию в объятия, а когда их губы встретились, небо вновь засветилось, и дверь в Потусторонний мир закрылась.

Старк протянул мне свернутый платок, который достал из кармана джинсов. Я высморкалась.

— Рефаим тоже умрет?

Вопрос Стиви Рей вернул нас с небес на землю. Я повернулась и увидела, что она по-прежнему стоит на коленях рядом с Рефаимом. Я стояла достаточно близко, чтобы понять, что тот истекает кровью из-за рваной раны на голове. Он выглядел бледным и неподвижным — слишком неподвижным.

— Вы связаны со Смертью, — продолжила Стиви Рей. Вытирая слезы из глаз тыльной стороной ладони, она вперила взгляд в Танатос: — Так скажите мне правду. Рефаим умрет?

Раздался громкий шелест, и с небес спустился Калона. Старк и Дарий сразу же обнажили оружие и встали между Бессмертным и своими Жрицами. Но Калона даже не посмотрел на нас. Он поспешил к Рефаиму.

— Ты опоздал! — закричала на него Стиви Рей. — Я звала тебя, но ты пришел слишком поздно!

Калона оторвал взгляд от сына и посмотрел на Стиви Рей.

— Я сорвался с места, едва услышав твой зов. — И тут он окончательно ошеломил меня, встав на колени рядом со Стиви Рей. Калона дотронулся до лица сына. — Он еще жив.

— Ненадолго, — тихо сказала Танатос. — Воспользуйтесь этим временем, чтобы попрощаться с ним. Смерть уже наложила на него свою печать.

Взгляд янтарных глаз Калоны пронзил Верховную жрицу. Сила его голоса была соизмерима с горем Бессмертного.

— Он не может принадлежать Смерти! Он мой сын, а я бессмертен. Рефаим не может умереть!

— Разве ты не отказался от него, сказав, что он больше тебе не сын?

Боль, отразившаяся на лице Калоны, раздирала мне душу. Я видела, что он пытается что-то сказать, но не может вымолвить ни слова.

Стиви Рей коснулась руки Бессмертного. Он перевел взгляд на нее.

— Мы все иногда говорим то, что на самом деле не имеем в виду, особенно когда злимся. Если ты сказал это в запале, то почему бы просто не извиниться? — Она посмотрела на сына Калоны. — Скажи Рефаиму. Возможно, он услышит тебя. — Стиви Рей отступила назад, оставив Калону стоять на коленях рядом с сыном.

Калона наклонился вперед и прижал его к себе, положив голову Рефаима себе на колени. Казалось, Бессмертный смотрел на сына целую вечность, а затем, хриплым от волнения голосом, произнес:

— Рефаим, прости меня. Ты мой сын и всегда им будешь. Прости мне мой гнев и глупость. — А затем падший Воин Никс закрыл глаза, склонил голову и добавил: — Прошу тебя, Богиня. Не заставляй его расплачиваться за мои ошибки!

Одинокая слеза скатилась по щеке Калоны и упала на лоб Рефаима прямо в раскрытую окровавленную рану.

Возникла вспышка, настолько яркая, что на миг я ослепла. Проморгавшись, я увидела, что Рефаим задышал и открыл глаза. Жуткая рана на его голове исчезла. Он выглядел слегка озадаченным. Калона неловко подвинулся, чтобы позволить сыну сесть, и тот без труда поднялся с земли.

С осторожной улыбкой Рефаим сказал:

— Привет, отец. Когда ты прибыл?

Стиви Рей крепко обняла Рефаима, но с суровым выражением лица, обращаясь к Калоне, заметила:

— Как раз вовремя. Твой папочка прибыл как раз вовремя.

Калона встал. В эту секунду он не был обольстительным, могущественным и грозным Бессмертным. Он был просто отцом, не знающим, что сказать своему ребенку.

— Красная… — Он запнулся, и начал фразу заново: — Стиви Рей позвала меня, и я прилетел.

Сначала Рефаим улыбнулся, но тут же его улыбка поблекла, когда он вспомнил.

— Дракон. Где он? Он не хотел причинить мне зла. Я знаю, что не хотел.

Стиви Рей прикусила губу. Из ее глаз потекли слезы, когда она сказала:

— Да, мы знаем. Дракон спас тебя от Аурокса.

— Аурокс? Создание Неферет? Он был здесь? — спросил Калона.

— Да. Он пытался убить твоего сына и помешать провести Ритуал Откровения. Дракон Ланкфорд отдал жизнь, чтобы спасти Рефаима, — объяснила Танатос.

Мы все посмотрели на накрытое плащом тело Дракона.

Я не знала, что сказать. Как же объяснить им, что я увидела внутри Аурокса душу Хита? И что, черт возьми, мне самой с этим делать?

— Ты должна знать, что Неферет заключила союз с Тьмой, — сказал Калона.

— Да, — кивнула Танатос. — И Высший Вампирский Совет тоже об этом узнает.

— И что тогда случится? — спросила ее я.

— Неферет лишат титула Верховной жрицы и изгонят из вампирского общества, — припечатала Танатос.

— Она будет бороться, — мрачно предсказал Калона. — И у нее есть сильные союзники: Тьма, ее создание и повинующиеся ей красные недолетки.

— Тогда нам придется защищаться, — заверила Танатос.

— Значит, ты остаешься в Талсе? Или вернешься на тот остров в Италии, оставив этих детей сражаться с Тьмой? — обратился к ней Калона.

Танатос прищурилась.

— В Доме Ночи Талсы новая Верховная жрица, и имя ей — Смерть.

Калона воззрился на Танатос, а затем перевел взгляд на сына. Я видела, как он колеблется, и догадалась, что он готовится улететь.

Если честно, несмотря на то, что он попросил прощения у Рефаима и вроде как заключил с нами перемирие, мы все еще не могли поверить, что Калона никак не связан с Неферет. Ведь раньше я ему поверила, и из-за этого погиб Хит.

Но когда Бессмертный наконец двинулся с места, он вовсе не взмыл в небо. Калона подошел к Танатос, опустился на одно колено и сказал:

— Похоже, твоему Дому Ночи понадобится новый Мастер Меча. Я вверяю себя, свое сердце, тело и душу тебе, Верховная жрица, и даю клятву защищать тебя до последней капли крови. Полагаю, будет справедливо, если я стану Воином Смерти. Ты примешь мою клятву, госпожа?

— Вот дерьмо! — пробормотала у меня за спиной Афродита.

Рядом со мной заерзал Старк, и я заметила, как они с Дарием обменялись хмурыми взглядами.

— Я принимаю твою клятву, Калона, и да будет посему!

Калона поклонился, прижав кулак к груди, и сказал:

— Благодарю, Верховная жрица!

Когда он выпрямился, его взгляд был прикован к сыну.

Рефаим широко улыбался, хотя его лицо было залито слезами.

— Ты поступил правильно, — сказал он отцу.

— Да, наконец-то, — кивнул Калона.

— Ну что же, вернемся в наш Дом Ночи и посмотрим, что нас там ждет? — спросила Танатос.

Все закивали, хотя я понимала, что не только у меня кишки скручиваются, предвосхищая то, как мне захочется убежать с криками от чего угодно, что может ждать нас в Талсе.

Но никто из нас не побежал. Все притихли, следуя за Смертью и ее крылатым Воином к автобусу.

Дарий и Старк несли завернутое в плащ тело Дракона. Я поцеловала на прощание бабушку и уставилась в окно на уничтоженный Тьмой Круг, теперь заросший цветущей лавандой.

— Подожди, — сказала я Дарию. — Останови автобус.

Я открыла окно и услышала, что как мои друзья сделали то же самое. Затем мы все как один глубоко вдохнули чудесный запах вновь благословенной лаванды.

— Смотрите! — крикнула Стиви Рей, указывая верх.

Я посмотрела в небо и увидела, что над кругом парит наша Богиня в одеждах цвета ночи и украшенной звездами тиаре. Она сердечно улыбнулась нам, и вместе с ароматом цветов по салону автобуса поплыли ее слова:

Я закрыла глаза, склонила голову и подумала: «Вот черт!»…

Продолжение следует.

1

«Для жизни учимся, не для школы» — лат. пословица

(обратно)

Оглавление

Благодарности

Об авторах

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

*** Примечания ***