Девки [Николай Иванович Кочин] (fb2) читать постранично, страница - 2
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (201) »
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава первая
Всякая девичья артель наделена у нас названием: без прозвища в деревне на глаза к народу не выйдешь. Старшие «монашками» прозываются за скромность и церковное усердие; поменьше — «лягушками» за болтливость. Есть «барыни», — это вроде как бы законодательницы мод: всегда у них у первых новинки появляются. Самая славная артель — «потребилки»[6]. Посиделки их у Паруньки, на конце села — на Голошубихе. В воскресенье собирались на вечерку девки рано. Приехал на побывку Мишка Бобонин. Расхлебянив дверь, с ватагой приятелей ввалился шумно в избу. Тяжелый морозный воздух до передней лавки прополз клубами между людских ног и растаял в складках девичьих сарафанов. На лавки парни втиснулись между девок, заполнили чулан, полегли на печь. — Ба, сколько лет, сколько зим, сорок с кисточкой, другу-друговичу Михайлу Иванычу, — трясли парни руку приехавшему. — Как дела? — Дела, как сажа бела, — отвечал Бобонин, с приятным свиданьицем, ребята! Чрезвычайно тронут! Мишка Бобонин не спеша расстегнул бекешу с превосходным каракулем на карманах и воротнике; под бекешей[7] белая рубаха с кармашками, подпоясана она желтым ремнем, у ворота галстук с полоской голубой посередине, на нем позолоченная брошь. На руке часы на серебряной цепочке. Заглядывая на них без нужды, он сказал серьезно: — Виноват, красавицы, здесь можно раздобыть первач, чтобы позабористее, пошикарнее?.. — Первача, Миша, море разливанное, — ответил Ванька-Слюнтяй. — Только молчок, нарваться можно. Это в деревне самый трогательный вопрос. — Ерунда, — чеканно сказал Бобонин. — Девки, извольте на семена! И выбросил полтинник. Вынув толстый серебряный портсигар, задымил и осведомился: — Надеюсь, здесь курить можно? Девки сначала заахали, дивясь на тяжелое серебро портсигара, потом, разглядев срамное изображение на нем, смирно умолкли. Парни разглядывали гуртом, хохотали. Бобонин сел в красный угол, вытянул ноги и притворно зевнул: — Со скуки умереть у вас вполне можно. Ни театров, ни развлечений культурных, одна гармонь пилит. А в ресторане нашем сейчас шикарные женщины, артисты выступают... Да, это, брат, не деревня. — Таких вот растреп там нету, — хлопнув ладонью по Наташкиной спине, сказал Ванька. — Этому товару в базарный лень пятачковая цена. Деревенщина! Серость. В окно, царапая закрои[8], поглядывали ребятишки. Семилинейную лампу пустили ярко. От табачного курева да от козьей шерсти, которую пряли девки, воздух густел синими полосами. Напудренные девичьи лица казались еще белее. Девки молчат, перемигиваются, хитро улыбаясь. На приступке, стоя, играют в карты. Многие озабочены приисканием тем для разговора. — Хоть «Сормовскую» бы сыгранул, Миша, — говорят наконец девки. — Ax, вечно вы с этими визгушками про миленка: мой миленок больно тонок... Парни свое: — Скушновато, Мишук, без первача-то. Эх, кабы сейчас да четвертушечку, да огурцов бы ядреных на закуску! Да была бы тут разварная! — С приездом не мешало бы! — мигает Ванька. Парни путают у девок пряжу, локтями толкают их в бока, дергают за подолы. В махорочном дыму вязнет девичий визг и хохот. Девкам это нравится,- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (201) »
Последние комментарии
1 день 12 часов назад
1 день 16 часов назад
1 день 18 часов назад
1 день 19 часов назад
1 день 20 часов назад
1 день 22 часов назад