Речной дурман [Юджиния Райли] (fb2) читать постранично

Евгения Рилэй Речной дурман

С любовью моему брату Филиппу — от этой книги он просто сойдет с ума.

Автор выражает особую благодарность КЭТИ СМИДЕРМАН, работнику библиотеки Армстронга в Натчезе, штат Миссисипи

Пролог

Светила полная луна… И в ту самую минуту, когда Джэард Хэмптон увидел красивую женщину, борющуюся за свою жизнь в темном водовороте Миссисипи, он понял, что влюблен. Он вышел на палубу «Речной ведьмы» подышать свежим воздухом и полюбоваться рекой, когда вдруг заметил, как она барахтается во вспененной пароходом воде и зовет на помощь. Он обнаружил, что не может оторвать глаз от пленительной русалки, которая только что таким неожиданным образом ворвалась в его жизнь.

А внизу, в предательских водах реки, Жасмина Дюброк-Бодро действительно боролась за свою жизнь. Она уже почти тонула, когда увидела серый корпус парохода. Потом она увидела высокого мужчину, стоящего на палубе и с изумлением глядящего на нее. Забыв, что на ней надета лишь неприлично тонкая, к тому же порванная ночная рубашка, она ощутила в себе новый прилив жажды жизни и — даже более остро — жажды мести.

— Помогите! — закричала она в сторону приближающегося парохода. — Ради Бога, помогите!

Джэард Хэмптон снял шляпу и еще раз с удивлением посмотрел вниз.

— Дорогая, что это вы делаете там, в воде? — спросил он с подчеркнутой светской изысканностью.

— Тону! — последовал короткий ответ.

— Каким же образом вы попали в эту переделку? — поинтересовался он.

— Это долгая история! — бросила она.

Этого было достаточно для Джэарда Хэмптона. Задержавшись только на секунду, чтобы снять ботинки и приказать лоцману дать задний ход, он встал на перила и оттуда вниз головой нырнул в Миссисипи спасать свою барахтающуюся в воде богиню, крикнув ей со смехом: «И я обязательно услышу эту историю!»

1

Натчез, Миссисипи

Лето 1850

Прошло только две недели с тех пор, как старый Эфраим пришел к ней в приют: «Ваш батюшка скончался, мисс Жасмина…»

Жасмина Дюброк сидела в холле приюта для сирот святой Марии с одной из своих подопечных. Она была очень привязана к шестилетней Мэгги, сидевшей, уютно прижавшись к ней, на старой потертой кушетке. Жасмина часто посвящала часть своего обеденного перерыва занятиям с девочкой, которая была очень застенчива и все еще плохо читала.

— Это «завтра», детка, — мягко поправила она девочку, когда та не смогла прочитать слово. Мэгги продолжала читать, а Жасмина взглянула в окно и увидела старого слугу их семьи Эфраима, хромавшего по вымощенной камнем дорожке по направлению к приюту. Он шел с опущенной головой, нижняя губа у него дрожала. — Пойди найди сестру Филомену, детка, — сказала Жасмина, машинально гладя девочку по голове. Мэгги послушно закрыла букварь и вышла из комнаты.

Жасмина убрала со лба прядку светлых, цвета пшеницы, золотистых волос и поспешила к входной двери, шурша юбками из выцветшего муслина по выщербленному полу. Эфраим никогда бы не пришел за ней в такой час, подумала она, если бы что-нибудь не случилось. Она распахнула тяжелую дубовую дверь. Легкий ветерок всколыхнул тяжелый летний воздух, принеся с собой сладкий аромат нектара.

Увидев ее, седой негр снял трясущимися руками свою видавшую виды шляпу и вытер рукавом потный лоб.

— Ваш батюшка скончался, мисс Жасмина, — сказал он надтреснутым голосом.

В маленьком домике на улице Перл Жасмина повесила свою шляпку на крючок и вошла в комнату отца. Летняя жара в крошечной спальне была еще более угнетающей. Ее отец был действительно мертв. Его лицо с выступающим носом, плотно сжатыми губами и густыми бровями уже приобрело сероватый оттенок, а рука была совсем холодной.

«Холодный. Старый холодный француз…» — так она про себя всегда называла отца. Такой отчужденный, такой недосягаемый, такой неласковый. Отец никогда не любил ее — так она всегда думала. И все же сердце ее сжалось от боли.

Она услышала, как Эфраим, шаркая ногами, вошел в комнату.

— Как это произошло? — спросила она, с беспомощным видом оборачиваясь к нему.

Эфраим пытался сдержать слезы.

— Это сердце. Он позвал меня, а когда я прибежал, он держался за грудь. Потом он упал на подушку и… отошел, мисс Жасмина.

— По крайней мере он долго не мучился, — сказала она охрипшим голосом, комкая в руках мокрый от слез платок. — Доктор всегда говорил, что у него слабое сердце…

Эфраим вдруг забеспокоился:

— Да, мисс Жасмина, ваш батюшка долго не страдал. — И, несмотря на хромоту, Эфраим поспешно вышел из комнаты.

Через три дня, отслужив заупокойный молебен, Пьера Дюброка похоронили на кладбище Натчеза. Отпевал его отец Гриньон из церкви святой Марии. Было сырое хмурое утро; влажный воздух благоухал запахами цветов: камелий, магнолий и глициний. Жасмина стояла под сенью ветвей высокого дуба, слушая,