Пьеса – Женщина – Судьба (о пьесе М.Ю. Лермонтова "Маскарад") [Фаина Ионтелевна Гримберг] (fb2) читать постранично

ПЬЕСА – ЖЕНЩИНА – СУДЬБА

(о драме М.Ю.Лермонтова «Маскарад»)

Итак, «Маскарад» Лермонтова (маскерад – по сути) – в некотором общем впечатлении – что-то такое нарядное, пышное, красивое, из жизни того самого «света» первой половины девятнадцатого века, который так не любили, согласно советской школьной программе, русские классики. Классики, может, и не любили, но отнюдь не принадлежащим к этому самому «свету» читателям пьеса Лермонтова как раз и нравилась за возможность взглянуть на светскую жизнь, где не надо работать, заботиться о добывании хлеба насущного, где можно носить нарядные платья, ездить на балы и вообще – предаваться разнообразным развлечениям. Собственно, об этом нам рассказывают, то есть показывают фактически все постановки «Маскарада», причем неким в своем роде оптимумом выступает известный фильм С. Герасимова (1941), с прекрасной бравурной музыкой А. Хачатуряна, с ярким, но в темных тонах Николаем Мордвиновым – Арбениным и белоснежно-пышной Тамарой Макаровой – Ниной. Литературоведческий разбор пьесы тоже как-то не очень радует, речь всегда идет об этом самом «образе Арбенина», о пресловутом «демонизме» этого образа, о символизме понятия «маскарад»; именно об этом один из лучших разборов драмы – статья Ю. Манна «Бес мистификаций». Несмотря на то, что в пьесе все-таки два главных персонажа, Нина никому не интересна, что о ней говорить: кроткая, простодушная, невинная жертва демонического страдальца, добродетельная супруга... Впрочем, стоит упомянуть об одной занимательной монографии - Пеньковский А. Б. – «Нина. Культурный миф золотого века русской литературы в лингвистическом освещении» - автор рассматривает бытование имени «Нина», то есть – по сути – «образ Нины» - в русской литературе. Исходя из того, что в среде русской аристократии были приняты западноевропейские по форме «домашние» имена, заменявшие в бытовом общении полные русские, - Дарья – Долли, Екатерина – Кити, Степан – Этьен, Анастасия и Антонина – Нина, Пеньковский придает огромное значение полному имени и отчеству героини «Маскарада» - Настасья Павловна (в одном из вариантов пьесы – Настасья Алексеевна); по мнению Пеньковского, Арбенин под злонамеренным влиянием «иностранцев» - князя Звездича, баронессы Штраль и Шприха убил вовсе не «Нину», но простодушную, любящую русскую женщину – «Настасью Павловну (Алексеевну)». Кстати, Пеньковский не вполне не прав; ксенофобские мотивы в «Маскараде» выражены, но не более, чем в произведениях западноевропейской литературы (вспомним хотя бы роковую «фамфаталь» - русскую княгиню Федору в «Шагреневой коже» Бальзака), и в русской литературе, и в русской драматургии, в частности, – от «Горя от ума» до «Последней жертвы» и «Грозы». Мне-то в данном случае интересно лишь то, что в трактовке образа Нины Пеньковский, несмотря на все свои кунштюки, ничего не изменил, по-прежнему – простодушная, любящая, невинная жертва...

Когда читаешь, а особенно когда смотришь какую-нибудь постановку «Маскарада» (а существует и прелестный балет на музыку Хачатуряна), совершенно забываешь о том - ну, просто незначительном - обстоятельстве: перед нами ведь трагедия! Ну, хорошо, трагедия. Но какая трагедия? В чем эта трагедия заключается? В том, что ревнивец, демонически презирающий это нехорошее светское общество, отравил свою невинную жену? Или в том, что он тяжело, до безумия, переживает свою роковую ошибку? Или в чем-то другом? Так вот, в чем-то другом. И это самое другое может преобразить «Маскарад» в произведение чрезвычайно оригинальное, даже уникальное. Почему? Потому что из известной нам пьесы явственно выглядывает какая-то совсем иная пьеса. Но – опять же – а почему? Может быть, потому что не вполне ясно, о каком тексте идет речь, когда мы говорим о пьесе «Маскарад»? Ведь рукописи Лермонтова, то есть автограф «Маскарада», не известны. Известны несколько редакций (о третьей я еще скажу), лучше всего обо всем этом говорит известная статья Эйхенбаума «Пять редакций «Маскарада». Но мы сейчас будем разбирать самый известный читателям, канонический, по сути, текст – цензурную копию, хранящуюся в рукописном отделе ИРЛИ, именно этот текст и публикуется обычно. Впрочем, характеры персонажей фактически меняются только в третьей редакции, о которой, опять же, скажу отдельно.

Итак. Из пьесы «Маскарад» выглядывает (так скажу) какая-то другая пьеса. О чем она? Попробуем разобрать. И начнем с самого начала.

«Игроки, князь Звездич, Казарин и Шприх. За столом мечут банк и понтируют... Кругом стоят».

Действие происходит в Петербурге в правление Николая Первого, официально игорные дома запрещены, но ходить в гости все-таки разрешается. И вот мужская компания заядлых игроков собирается у кого-либо – как лапидарное пушкинское – «Играли в карты у конногвардейца Нарумова». Но зачем же сюда пришел Евгений Арбенин? Он давно уже не играет, он «занят любовью» (к жене, разумеется), ему не надо выигрывать деньги, он