Святки в Италии [Владимир Евгеньевич Жаботинский] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Владимир Жаботинский Святки в Италии
(Старая рождественская сказка).
Синьор Депретис быстро взбежал по лестнице и позвонил. Отперла ему сама жена. Увидев большой пакет, который принес с собою муж, она радостно спросила: — Нашлась? Синьор Паоло качнул головою, снял пальто и взял пакет в руки. — Все плачет? — спросил он у жены, которая сделала утвердительный знак. — И не спала? — Нет. Она так впечатлительна! — Знаешь что? — заговорил в раздумье муж: — Я хотел было подождать вечера и устроить ей сюрприз на елку. Но надо будет отдать ей куклу теперь же, а то она слишком взволнована. Нерина сидела на кушетке в своей хорошенькой детской и печально смотрела в окно. Ее глаза были так необычайно красны, а круги под ними так необычайно сини, что при первом взгляде можно было понять, сколько она плакала в это утро и как мало спала в эту ночь. Ее не занимали теперь не только старые игрушки, но даже новые, только вчера вечером подаренные. Папа так много рассчитывал на роскошный, дорогой presepio [1] для представления св. мистерии: большинство куколок махало руками и ногами, ясли были сделаны из красного дерева, головка Младенца — с настоящими мягкими волосиками — была окружена ореолом из тоненькой золотой проволоки, а маленький органчик исполнял песни ангелов и трех волхвов. Ни одна девочка в Риме, вероятно, не получала еще к Рождеству такого дивного presepio. Но это было напрасно: Нерина и не взглянула на подарок, тогда как прежде, бывало, не отгонишь ее от этого крошечного театра. Мама вошла в комнату, положила ей руку на голову и сказала: — Какие у тебя красные глазки, bambina, — вот что значит не спать почти две ночи! А вечером будут гости… Слушай, пойдешь теперь заснуть, если я дам тебе что-то очень хорошее, что-то такое, что тебе очень понравится и что ты очень хочешь получить? — Что? Так как тут была мама, Нерина собиралась снова заплакать. Синьора Депретис показала ей куклу. — Гуальберта!!! Нашлась! Нерина кинулась к своей пропавшей любимице и стала ее неистово целовать, наскоро убедившись, что Гуальберта цела и невредима, только голубое платье сильно испачкано. Через четверть часа наконец Нерину удалось уложить в постель, но прежде она раздела куклу и прижала ее к себе, заявив: — Мы будем спать вместе! Нерина шептала кукле: — Какая ты холодная, fanciullina mia! [2] Надо тебя согреть. Она еще крепче прижала Гуальберту к себе, свертываясь в клубочек под одеялом. И на самом деле, атласная кожа куклы потеплела, Гуальберта зашевелилась и обняла левую толстенькую руку Нерины. — Senti, poveretta, [3] — шептала девочка, — ты должна рассказать мне свои приключения. Это будет очень интересно! — Но мама хочет, чтобы ты заснула, — ответила Гуальберта. — Ничего, я все равно не засну. Рассказывай, что ты видела за эти два дня. Via! [4] Кукла устроилась поудобнее и начала рассказывать.* * *
— Ты меня оставила возле витрины с картинками, на карнизе, а сама с папой ушла. Тогда уже стемнело, и проходящие меня не видели, хотя я видела их очень хорошо. Мне было так страшно, что я не могу тебе передать, и к тому же становилось довольно холодно. Так я сидела почти целый час. Вдруг мимо меня прошел маленький мальчик с каким-то ящиком под мышкой. Он напевал вполголоса ту песенку, что всегда поет твой папа:* * *
— Знаешь, Нерина, я никогда не видела такой бледной и худой девочки, как эта Нинетта. Мне стало ужасно жаль ее, а она так обрадовалась, когда Мео подал ей меня, что у нее сразу выступил на щеках яркий румянец. Мео смотрел на нее и сказал: «Можешь оставить ее у себя до завтрашнего утра. А теперь — ciao, до свидания». — «Куда ты? Посиди со мною». — «Я еще не был дома и не ел, и потом мне надо еще поспеть на cottio». Тогда она стала ласкаться к нему: «Meino, дорогой, возьми меня тоже на cottio. Я так давно не была на улице! Я совсем забыла, что послезавтра Рождество». Он ответил: «Ты с ума сошла, Нина. Теперь холодно, а ты… нездорова». Когда он запнулся, она так печально посмотрела на него, что мне стало больно внутри, покачала головой и повторила: «Возьми меня с собой, Meino mio!» Он отвернулся и сказал: «A sora Nanna?» Тогда Нинетта закричала: «Тетя, тетя, я пойду к Meo на ужин. Вы ведь будете у sor'ы Реджины, и мне скучно оставаться одной». Тетка заворчала немного и сказала: «Ступай». Нинетта закуталась в платок, взяла меня, и мы вышли, а через несколько минут были в квартире Meo. У него оказались три маленьких брата и мать, и все они жили в одной комнате, совсем небольшой. Meo посадил Нинетту в углу, а сам подошел к матери. Нинетта не очень теребила меня, так что я слышала разговор Meo и его мамы. Он сказал: «Сегодня я заработал семнадцать сольди. А ты?» «Я тридцать сольди». «А bambini?» Я очень удивилась, услышав, что эти мальчики — старшему было лет семь — зарабатывают деньги. Мать вздохнула и ответила: «Старшие принесли по одиннадцати сольди, а Пьерино поймал pizzardone, привел его сюда и сказал, что, если еще раз увидит моих детей продающими спички без патента, то мне достанется». После этого мать сказала: «Всего есть четыре лиры пятнадцать сольди. Слушайте, дети, если мы купим capitone [10], то потом нам целую неделю придется есть „хлеб со слюною“ — pane o sputo». Мео отвернулся, а остальные три мальчика начали плакать и кричать так, что у меня закружилось в голове. Маленький Пьерино лег на стол, начал бить по доске каблуками и повторял во все горло: «Я хочу capitone! Я хочу capitone!» Мать зажала уши и закричала хриплым голосом: «Zitto, zitto [11], Мео купит вам capitone!» Тогда Мео отозвал ее в сторону и сказал: «Пусть их, мама. Я, верно, завтра получу лиры две от тех, кто потерял вот эту куклу. — Он показал матери меня и добавил, почему-то смотря ей прямо в глаза: — Я ее нашел на via Sistina». Мать тоже посмотрела ему прямо в глаза, потом посмотрела на меня и сказала: «Не испорть ее, Нинетта». Потом она опять обратилась к Мео: «Ну, тебе пора. Cottio скоро начнется. Только купи хорошего capitone. Бедные мои дети, надо же вам, в самом деле, хоть раз в году сытно и вкусно поесть!»* * *
— На улице Нинетта куталась в два платка и прижимала меня к себе. Я высунула голову и слушала, но они молчали. Только один раз Мео сказал: «Мы оба сумасшедшие. Дует трамонтана [12], а я веду тебя на piazza del Cerchio!» Она ответила: «Но на улице ведь так хорошо! И мне тепло, Мео, право, тепло». Мы прошли мимо огромной ямы, большой, как piazza Colonna, и оттуда подымались какие-то столбы, камни и стены… — Это- Foro Romano, — вставила Нерина. — …Мы его прошли, и я увидела толпу, услышала шум и крики и почувствовала невыносимый запах рыбы. Торговцы ужасно громко выкликали названия рыбы, и чаще всего слышалось: Capitoni! Capitoni! Capitoni! — Это и был cottio, рыбный рынок. — Да, — опять прервала Нерина, — я знаю, такой рынок устраивается перед каждым Рождеством. И у нас вчера вечером тоже был к ужину capitoni. Но рассказывай дальше, Гуальберта, я больше не буду тебя прерывать. Гуальберта снова заговорила: — Я не люблю шума и толпы, и потому я спряталась под платками Нинетты. Там, как в темнице, я пробыла очень долго, и под конец Нинетта начала страшно кашлять. Когда я почувствовала, что мы ушли с cottio, я снова выставила голову. Нинетта, хрипя, сказала Мео: «Идем скорее домой, мне очень больно в груди, когда я кашляю». Мео смотрел на нее так, как будто она была его сестра, и повторил несколько раз: «Мадонна! Зачем я взял тебя с собою, я сумасшедший?!» Когда мы вошли в ту улицу, Мео дал ей в руки сверток с рыбой, а сам взял Нинетту на руки и понес нас наверх, в комнату соры Нанны. Но соры Нанны не было. Мео уложил Нинетту на кровать — если бы ты видела эту кровать! — и Нинетта все кашляла так, как будто у нее рвалось в горле. Мео хотел позвать сору Нанну, но девочка не соглашалась и уверяла его, что это пройдет. Она прибавила: «Только вернись ко мне и не отнимай у меня сегодня куклу». Мео взял рыбу и побежал домой. А через несколько минут Нинетта — она была горячая-горячая — сделалась такой странной и стала говорить такие непонятные вещи, что я едва не обмерла со страха. Она начала бредить. Мео пришел и, увидев это, бросился за своей матерью и сорой Нанной. Вся комната наполнилась соседками, а через полчаса пришел доктор. Обо мне тут совсем забыли, и кто-то бросил меня в угол. Я попала за сундук и лежала там, почти ничего не слыша и не двигаясь.* * *
— Только на другой день обо мне вспомнили. Мать Мео вытащила меня и унесла к себе. Я успела рассмотреть Нинетту, которая лежала на своей постели и тихо хрипела. Когда наступил вечер, пришел Мео. Он отдал матери свою выручку и сейчас же убежал к Нинетте. Он вернулся не скоро и смотрел очень хмуро. Зато его братьям было весело. Они прыгали вокруг стола и пели: Evviva il capitone, Abbasso il pizzardone! [13] Потом один из них закричал: «Мама, а ты забыла, что сегодня надо зажечь ceppo?» [14] Мать сказала: «Но у нас нет больше дров». Тогда мальчишки снова начали хныкать. Мать вздохнула и одела уже было платок, но Мео встал и без шапки вышел из комнаты. Через десять минут он вернулся и принес большой кусок деревянной доски. «О, — сказала мать ласковым голосом, — кто это дал тебе так много?» А Мео коротко ответил: «Я украл это на стройке». Потом он сел у стола и больше не двигался. Мальчики положили доску в камин, обернули ее старой газетой и зажгли. Когда она наконец разгорелась, они запрыгали перед огнем, греясь и крича:* * *
— Сегодня утром Мео вышел из комнаты, когда было еще темно, и вернулся только через три часа. Он был очень молчалив и бледен; он завернул меня в платок, взял под мышку свой ящик и вышел. На улице перед домом, где жила Нинетта, была большая толпа, но Мео пошел другой дорогой, и я не могла узнать, что сталось с бедной девочкой. Мео шел молча и опустив голову, не предлагая никому спичек и не останавливаясь для чистки башмаков. Вдруг к нему подошел полицейский и сказал: «Ohé, ragazzo [16], покажи-ка мне свой билет!» Мео вздрогнул и оглянулся, как будто хотел убежать. Но полицейский держал уже его за куртку. Тогда он спросил: «Какой билет?» «А ведь это ящик для чистки сапог?» «У меня нет билета», — сказал Мео угрюмо. Полицейский ничего не ответил, взял его за руку и повел с собою. «А это что?» Мео, глядя в землю, ответил злым голосом: «Вы или слепой, или дурак, pizzardone: это кукла». Полицейский, кажется, страшно рассердился, но сдержался и только прибавил шагу да сказал: «А вот мы в префектуре узнаем, откуда у тебя эта кукла». Когда мы пришли в большое здание с огромными залами — верно, это была префектура, — какой-то господин взял меня у Мео, унес и спрятал в шкаф. Через час дверь шкафа отперли, и я увидела твоего папу.* * *
Синьор Депретис вошел в детскую на цыпочках, но Нерина уже проснулась. — Babbo, babbuccio [17], - позвала она, — если бы ты знал, что Гуальберта рассказала мне во сне! И она передала отцу приключения куклы, закончив своим настойчивым тоном: — Надо, чтобы ты отыскал семью Мео и также бедную Нинетту, может быть, она еще жива, и помоги им. Непременно, babbo mio! Отец посадил ее к себе на колени и сказал: — Как ты впечатлительна, моя милая девочка! Ведь ты понимаешь, что это все тебе только приснилось. На самом деле Гуальберту принес в полицию приказчик того магазина на via Sistina, где мы ее потеряли. Нерина задумалась. После, наедине, синьора Депретис сказала мужу: — Все это твоя система воспитания. При девочке читают газеты, говорят Бог знает о чем… Она так впечатлительна! Вечером было очень весело. Рождественская елка в Риме — редкость, и это еще увеличивало ликование детворы. Нерина нашла среди подарков новое платьице для Гуальберты, переодела ее и танцевала с нею вальс в первой паре.1898
Последние комментарии
1 час 16 минут назад
10 часов 8 минут назад
1 день 3 часов назад
1 день 3 часов назад
1 день 4 часов назад
1 день 4 часов назад