Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))
По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...
В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная
подробнее ...
оценка) состоит в том, что автор настолько ушел в тему «голой А.И», что постепенно поставил окончательный крест на изначальной «фишке» (а именно тов.Софьи).
Нет — она конечно в меру присутствует здесь (отдает приказы, молится, мстит и пр.), но уже играет (по сути) «актера второстепенного плана» (просто озвучивающего «партию сезона»)). Так что (да простит меня автор), после первоначальных восторгов — пришла эра «глухих непоняток» (в стиле концовки «Игры престолов»)) И ты в очередной раз «получаешь» совсем не то что ты хотел))
Плюс — конкретно в этой части тов.Софья возвращается «на исходный предпенсионный рубеж» (поскольку эта часть уже повествует о ее преклонных годах))
В остальном же — финал книги, это просто некий подведенный итог (всей деятельности И.О государыни) и очередной вариант новой страны «которая могла быть, если...»
p.s кстати название книги "Крылья Руси" сразу же напомнили (никак не связанный с книгой) телевизионный сериал "Крылья России"... Правда там получилось совсем не так радужно, как в книге))
По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.
cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".
Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.
Итак: главный
подробнее ...
герой до попадания в мир аристократов - пятидесятилетний бывший военный РФ. Чёрт побери, ещё один звоночек, сейчас будет какая-то ебанина... А как автор его показывает? Ага, тот видит, как незнакомую ему девушку незнакомый парень хлещет по щекам и, ничего не спрашивая, нокаутирует того до госпитализации. Дальше его "прикрывает" от ответственности друг-мент, бьёт, "чтобы получить хоть какое-то удовольствие", а на прощание говорит о том, что тот тридцать пять лет назад так и не трахнул одноклассницу. Kurwa pierdolona. С героем всё ясно, на очереди мир аристократов.
Персонажа убивают, и на этом мог бы быть хэппи-энд, но нет, он переносится в раненое молодое тело в магической Российской империи. Которое исцеляет практикантка "Первой магической медицинской академии". Сукаблять. Не императорской, не Петербургской, не имени прошлого императора. "Первой". Почему? Да потому что выросший в постсовке автор не представляет мир без Первого МГМУ им.Сеченова, он это созданное большевиками учреждение и в магической Российской империи организует. Дегенерат? Дегенерат. Единица.
Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно
Париже» стоило помучиться.
Вдруг на кухне зазвонил телефон. Наверное, я выиграл в беспроигрышную лотерею округа Колумбия, или Вирджинии, или Мэриленда, а меня вчера позабыли оповестить. Я исправный участник всех трех.
— Нана, возьмешь трубку? — проорал я, чтобы было слышно с веранды.
— Мог бы и сам взять. Все равно тебя, — проворчала моя проницательная бабушка. — Мне вообще нет смысла подходить к телефону.
Вот так, в общих чертах, она выразилась. Может быть, чуточку сочнее. Как обычно.
Пришлось самому на негнущихся от холода ногах тащиться в кухню, по пути наступая на разбросанные игрушки. Мне уж тридцать восемь стукнуло. Как говорится, жизнь прожить — не поле перейти. Оказалось, звонит мой напарник по расследованиям, Джон Сэмпсон. Знает, что я ранняя пташка. Он вообще знает меня лучше, чем родные дети.
— Здорово, Белоснежка. Давно пробудился? — приветствие звучит почти как пароль. Мы с Сэмпсоном неразлучны с девяти лет, с тех самых пор, когда вдвоем пытались грабануть магазин Парка у пустырей. Нам не приходило в голову, что старина Парк вполне способен пристрелить пару пацанов из-за блока «Честерфилда». Но бабуля Нана, полагаю, была бы еще беспощаднее, знай она о подобных проделках.
— Да, теперь пробудился, — ответствовал я мрачно. — Что, хорошие новости?
— Очередное убийство. Похоже, снова наш паренек потрудился, — бодро сообщил Сэмпсон. — Нас поджидает куча народу.
— Не испытываю ни малейшего желания с утра любоваться трупами, — пробормотал я, чувствуя легкое урчание в желудке. Я намеревался начать день совершенно по-другому. — Говно. Послать бы всех…
Бабуля Нана отвлеклась от дымящегося чая и яиц всмятку, чтобы испепелить меня осуждающим взором. Она была уже одета для школы, где в свои семьдесят девять лет трудилась на добровольных началах. Сэмпсон продолжал описание душераздирающего убийства, смакуя наиболее омерзительные детали.
— Будь любезен следить за своей речью, Алекс, покуда ты живешь в этом доме, — мрачно заявила бабуля Нана.
— Минут через десять прибуду, — рявкнул я в трубку и обратился к бабуле: — Это мой дом.
Ответом мне был тяжкий вздох, как будто ей сообщили ужасное известие.
— В Лэнгли-Террас произошло новое зверское убийство. Похоже, это дело рук маньяка, — пояснил я.
— Скверно, — признала бабуля Нана, пристально глядя на меня добрыми карими глазами. Ее роскошная седина напоминала одну из тех салфеток, которыми она любовно украсила кресла в гостиной. — Вот до чего довели наш город эти политиканы. Иногда я подумываю, Алекс, что отсюда нужно уехать.
— Мне тоже такое порой приходит в голову, — признался я. — Но мы устоим, надеюсь.
— Да, мы, негры, устойчивы. Мы всегда были выносливы и умели страдать молча.
— Ну уж не всегда молча, — возразил я.
Для пущей солидности я вознамерился надеть старый твидовый пиджак, поскольку в связи с убийством наверняка придется общаться с белыми, а поверх — спортивную куртку. Так мне будет тепло.
На моей прикроватной тумбочке стоит фотография Марии Кросс, моей жены. Три года назад она была убита выстрелами из проезжающего автомобиля. Это убийство осталось в числе нераскрытых, как и большинство убийств в Саут-Исте.
Перед уходом я поцеловал бабушку, как это у нас повелось с тех пор, как мне исполнилось девять. Еще у нас принято говорить «прощай» на случай, если не случится больше увидеться. Так продолжается уже почти тридцать лет, с того самого времени, когда Нана взяла меня к себе в надежде сделать из меня что-нибудь путное. Благодаря ей я — следователь со степенью доктора психологии — живу и работаю в вашингтонском гетто, федеральный округ Колумбия.
Глава 2
Официально я числюсь начальником сыскного отдела — работенка, которую не назовешь иначе как «шум и ярость», как говаривали Шекспир и мистер Фолкнер. В иерархии вашингтонского полицейского управления я должен бы быть шестым или седьмым по значимости лицом, но это, увы, не так. Зато я обязан побывать на каждом месте преступления, число коих в округе Колумбия все растет.
Три полицейских автомобиля кое-как припарковались напротив дома 41–15 по Беннинг-роуд, подтянулась и выездная лаборатория — микроавтобус с затененными стеклами. Были здесь и «скорая помощь», и автомобиль с бодрящей надписью «Морг». Кругом сновали полицейские и санитары, по большей части лихие мужики. Любопытствующие пожилые дамы из соседних домов стыли на своих верандах, накинув зимние пальто прямо на пижамы и ночные рубашки, позабыв про торчащие во все стороны бигуди.
Дом, где произошло убийство, представлял собой обветшалое деревянное сооружение, грубо размалеванное голубой краской. Рядом стоял брошенный «шеветт» с разбитым боковым стеклом.
— Пошли спать, имел я их всех, — пробурчал Сэмпсон. — Воображаю, на что это похоже. Иногда я ненавижу свою работу.
— Зато я обожаю, просто тащусь от убийств, — съязвил я. — Глянь, какая
Последние комментарии
54 минут 44 секунд назад
58 минут 34 секунд назад
58 минут 2 секунд назад
1 час 7 минут назад
1 час 10 минут назад
1 час 20 минут назад