Ой упало солнце: Из украинской поэзии 20–30-х годов [Микола Бажан] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

засквозит вдруг рыжее кольцо
Там, где нырнуло солнце в сумрак сивый.
Вновь моросит. Кожух дождем набряк,
В сон низко клонит отворот кожуха.
Но кони в гору не идут никак —
Тяжелая дорога так разбухла!
Слезаю с воза и одним плечом
Толкаю сзади — ну же, вороные!
Не разберешь, что по лицу течет,
Горячий пот иль капли дождевые…
Что за безлюдье! Слышу голоса…
Нет, это стонет под ногами глина…
А если впрямь она такая вся —
Влюбленная в электростолб краина?

«Я вновь на хуторе. Шумят, как шелк, гаи…»

Я вновь на хуторе. Шумят, как шелк, гаи,
Все усыпляя во дворе и в хате…
И кажется — додуманы твои
Все думки, и играть стихами хватит!
Ну разве что одну вписать в альбом
Без лишних слов и даты, ибо
Стиху и хутору — обоим
Пришла погибель.

«Мужик, близ леса скашивая жито…»

Мужик, близ леса скашивая жито,
Об желтый череп косу зазубрил…
Чья и за что была тут жизнь убита,
Кто, за кого тут голову сложил,
Ему едино…
                  Тут, на месте боя,
Родится жито тучное, а то,
Что землю сдобрил человек собою,—
Ничто…
Косарь поник над вещью дорогою,
Своей косой, что череп пощербил,
И, череп тот отбросивши ногою,
— Поразбросало вас, — проговорил.

«Нежна сухая линия плеча…»

Нежна сухая линия плеча,
Твоих локтей — по-детски острых,
А уж не раз тайком я замечал:
Глаз интерес, и страх, и слезы
Взрываются вдруг вызовом, и смех
Слетает с уст…
                     О девушка, ты — женщина!

«Ах, флейты голос над рекою…»

Ах, флейты голос над рекою —
И синий день, и даль, и ты!
Легко со светлою такою,
Как голос флейты над рекою,
Плыть наугад на зов мечты.
Пускай же лодку за водою
В раздолье дня, что синеват.
Неистовство — быть молодою,
Покой — плыть быстрою водою,
Безумие — жить наугад!

«Она спустилась к морю. Кто она…»

Она спустилась к морю. Кто она,
Ей все равно теперь, как этой пене.
…Да и не все ли мы — единство сна
В пустой и мимолетной перемене?
Ленивый жест — и под ноги ложится
Прозрачный венчик — брошенный платок,
И на стебле высоких стройных ног
Цветок тяжелый жарко золотится —
И вся она нетронуто нага!
Спадает вал… Немеют берега.
И снова плеск. И снова все смолкает…
То розовыми пальцами нога
Пучину бирюзовую смиряет.
И открывает лоно ей свое
Величье вод, что всем ветрам открыто,—
Как бы назад приходит Афродита
В тот белый шум, что породил ее.

«Над городом гуси вчера пролетали…»

Над городом гуси вчера пролетали,
Над каменным местом в ночи…
Сжать сердце себе повелел от печали:
Молчи, ты безумно, молчи!
Довольно скорбей и мечтаний без цели…
Все это глядит со страниц.
Ты слышишь, — вчера тополя облетели:
— Тсс…
О девочка тихая, боль и печали,
Вечерняя греза моя!
Над городом гуси вчера пролетали…
А я?

«Когда-то я девочку встретил мале́ньку…»

Когда-то я девочку встретил мале́ньку
Там, где земля Днепром расколота,—
Из воды выбирала в жменьку
Синее золото.
И были тогда небеса без края.
Помоги мне, дядя, немножко!..
…А у самой нет глаз — сверкают
Две волошки[1].
Девочка! Лучшая из химер!
И зачем тебе это золото?
…Уж мне не смеяться теперь
По-старому, глупо-молодо.

«Ночь… а челн — как сребристый птах!..»

Ночь… а челн — как сребристый птах!
(Что слова, когда сердце клокочет!)
…Не спеши, не лети, развевая прах,
Ненадежный ты мой челночек.
А над нами, под