Танцующий с цыганами по тонкой кромке льда [Др Микола Марк Михайловский] (fb2) читать онлайн

Танцующий с цыганами по тонкой кромке льда.

Dr. Mikola Mark (Mihajlowski)

Актуализм.

Посвящается

годовщине написания и публикации вещего

актуализма «Вечный жид» (август-сентябрь

2012 года).

«Было бы это все таким смешным,

если бы не было печальным» (Лев

Циппельман).

Содержание:

1) Вхождение в советскую систему Союза.

2) Табор («Gypsy», Urian Heep).

3) Мой друг Лева («Back in the USSR», The Beatles).

4) Цыганки Аза и Роза.

5) Удар ниже пояса опытного цыганского барона.

6) Жизнь без США.

7) Катя-Катерина (Катюша) наша – русская, душа.

8) Дело цыганской братвы.

9) Китай – локомотив современной экономики («Евроньюз»).

10)Давайте вместе! («Кам ту Геза», The Beatles).

11) Началось!

12) Популярная писательница Дж. Роулинг (Гарри Потер) и наш цыганский барон.

13) Научные страсти на кухни.

14) Феномен Владимира Путина.

15) Куш братвы.

16) Провиденциализм.

17) Не ожидай милосердия («Exspect no mersy», Nazareth).

18) Перепутье.

19) Совдепия (Москва – третий Рим).

20) Кульминация.

21) Программа марша-реванша для современных реваншистов.

22) Народ Книги – народ Поднебесной.

23) Шуры-муры.

24)Цыганские глаза («Gypsy eyes», Jimi Hendrix).

25)Конец («The End», The Doors).

Анонс.

1. Вхождение в советскую систему Союза.

-Уселись? Расправили плечи? Грудь – вперед и животы втянули? Сейчас… прямо

сию минуту все и начнется… Эй, мужчина! Нет! Не вы, а тот, что возле

блондинистой барышни, тот, что во всю грудь с орденами и медалями. Да, да вы!

Ну как? Вы у нас самый видный. Полный кавалер орденов Славы за победу над

нацистской Германией. Заслуженный, к тому же, и – ветеран…

Дальше пришлось вполоборота развернуться и скомандовать бравому баянисту:

- Маэстро! Сопровождение!

Полилась не очень громкая советская музыка.

Представьте себя в зале.

Всмотритесь в лица.

Там могут быть ваши родители. Ваши дети. Даже внуки.

Хорошо-то как! Благодать!

Единое общество, родная культура, традиции и устремления … все, все милое и

близкое, даже название всему понятное и ласкающее слух – советский народ.

Увидели себя в массе своей среды?

Очаровывает понятная всем русская речь, влекут знакомые темы разговоров и

обобщающие проблемы: вопросы, пред тобой возникшие вчера и требующие

всеобщего, коллегиального, ответа; анекдоты и те – о Вовочке, Чапаеве, поручике

Ржевском, а также русском, американце и кавказце на необитаемом острове –

именно те, услышанные еще в раннем детстве и смешащие до самой старости,

сказанные-пересказанные, но с периодически призабываемой «бородой» и

нашим, специфическим, даже очень характерным пониманием; наши

подтрунивания (приколы)-смешинки, женские кулинарные изыскания от тещи,

соседки-любовницы и родной жены … и все остальное: даже наша, понимаемая

только нами, любовь («в Союзе секса нет») и только нами аргументированы наши

запреты на гей-парады и гомосексуальные браки.

Как такое? Куда от него?

Себя, мои уважаемые соотечественники по обновленному Советскому Союзу,

небось уже представили да разглядели?

Как вы? Как вам? А у вас-то как?

Сейчас, мои дорогие совдеповцы и совдеповки, продолжу свой творчески-

ударный (стахановский) марш-бросок. «Вперед! За орденами!». Ударю серпасто-

молоткастым по контре разжиревшей. Покажу мать-перемать («Кузькину мать!»).

Чтоб знали, помнили и чтобы детей своих, всех без исключения, в наших школах

обучали.

Так-то!

Куда мир без нас, а мы – без нашего мира? Советская у нас война (праведная) и

мир такой у нас («Война и мир»).

Тема дня:

- Сирия – советская!

Тема дня:

- Наш Янук!

Тема дня:

- Звездно-полосатой гидре – по зубам!

Видали вы жука в начале мая? Он мощный и летает! Но только в мае. Он –

майский жук. Он – яркая звезда в эпоху полосатенького мая!

Вы думали, что я – не ваш? За дурачка продажного меня, небось, уже держали?

Зря! Вдвойне, втройне я ваш, ибо обижен на них – калифорнийских обманщиков,

и злопамятен. Очень даже злопамятен! Обещали фильм снять по моему

злободневному актуализму «Вечный жид». Сам Стивен Спилберг, якобы, за

работу брался. Представляете – четыре героя и одна красивая героиня. Чуть не

из Библии еврейская тематика. Израиль. Современность и Вечный жид. Где

обещанное? Один мой герой – это мое эго, что-то от писателя-неудачника,

философа-недотепы; второй – процветающий олигарх; третий, звать его

Богданом Пилатом, - еврей из Германии; четвертый – раздолбай Лева, меломан-

рокер. Девушка – дочь Сиона по имени Марта, погибает во время теракта в

Израиле (актуализм «Контрразведка», 2003 год).

Мы все – четверо из «Вечного жида», любим и помним нашу Марту. Земля ей

пухом и Царство Небесное!

По идее весь фильм должен наполняться музыкой. Не классической, от Моцарта

с Вивальди, - это другая, для нас тошнотворная эпоха, а современным роком.

Хоть хеви, хоть металл – без разницы. («Обожаю Бетховена, особенно его стихи»,

Пол Маккартни). Лева «имеет ангажемент» в группе «Назарет». Пьет, гуляет,

сочиняет – делает сольную карьеру. Дена Маккаферти припоминаете? Слышали

его мировой шедевр «Ви а энималз» («Мы – животные»)? Так вот, - Лева тоже

там. Это исполнение, по Стивену Спилбергу, должно быть окончанием фильма.

Один – весь в рок-музыке, второй – олигарх, третий – скиталец- философ,

четвертый - … что и вспоминать… тяжело… ох-хо-хо!..

Калифорнийцы обещали перевести мою книгу-актуализм на английский язык.

Планировали напечатать. Жду. Без малого целый год жду – то официального

приглашения, то визу, то … (какого-то дооформления) … Когда откроют

посольскую визу (если так решат) начну собирать деньги на поездку в их, такую

дорогую, голливудскую Калифорнию.

Так что я – ваш. Такой как вы – «от и до» совок (советский гражданин), более

того – из-за своей, так и не удавшейся «американской мечты», не как вы

озлобленный на «загнивающий Запад» и все штатовское, а еще конкретней - на

Голливуд и все от них процветающее.

Вдвойне, втройне я – ваш! Четырежды! Нет – пятикратно ваш!

Тем более, что на меня, - за мои антисоветские и антисоюзные пасквили-

публикации, за высказывания да притязания, за все мои глупые поползновения, -

скопом насели наши родные союзные спецслужбы (въезд в родную Нашу Рашу

запретили). Проходу не давали.

Прослушивали. Пронюхивали. Запрещали да изымали.

Как жить писателю без гонораров, премий, дотаций и вообще – без публикаций

да тиражей?

Пропал совсем! «Ни сесть, ни встать». Кушать-то трижды на день хочется!

Даже в интернете все неугодное ими отсеивалось. Из всемирноизвестной

интернет-энциклопедии «Википедия» с треском и позором меня изъяли. Перед

парламентскими выборами, чтобы, не дай Бог, в оппозиционные депутаты не

прошел.

Все законно! Грамотно! Травили основательно. Ведь опасен - не такой, враг,

диссидент.

Против единственного сына возбудили уголовное дело. И не какое-то захудалое,

а конкретное, наиболее непрошибаемое (особо тяжкое) – за мошенничество в

особо крупных размерах. В Федеральный Союзный Розыск его объявили. Ищут!

(Завтра-послезавтра придется, наверное, отречься от сына – врага союзного

народа). Из-за сыночка (тоже писателя-диссидента и государственного

служащего-юриста) спецслужбы получили юридическое обоснование

присматривать за мной.

Теперь – нет! Теперь – я ваш! За вас и с вами!

Зачем о своем личном, таком дорогом и сокровенном, пишу? Зачем надоедаю?

Отвлекаю? Да еще и растолковываю…

Знать-то должны с кем имеете дело, что читаете и на кого (или что) свое время

тратите.

США, Англия, Израиль и другие с их антисоветской, антисоюзной компании мне

ничем не помогли. На пропитание и творчество денег не дали. В свои шпионы не

приняли. Премии зажали. Жлобье! Все свое между собой разделяют и в свои

карманы пихают. Даже в интернете приходилось самому зависать на своих сайтах

(в одиночку тему продвигать).

Тот – бывший наш Союз, был батраками от марксизма-ленинизма в стальную

банку пролетарской диктатуры упакован. Ошиблись малость! Зато теперь – под

сенью двуединства (Путин – Медведев), из-под взвывающего ввысь такого же

двухглавого орла, мы все – «от мала до велика» - отпрянули и вместе поняли, что

Родину Советскую не променяем и никаким врагам запросто так не отдадим. Все

приумножим, приукрасим, в свое – родное, превратим!

Понравилась последняя моя тирада?

Советский наш Союз и власть навек Советов, а то, что партии в республиках

теперь иные, так то не страшно, ведь все они для нас теперь родные.

Спрошу:

- Расселись в союзном зале поудобней?

Понятно, что не все сторонники восставшего из пепла Советского Союза.

Присутствует инакомыслие, маразм от прошлых поколений, для юных дев и

юношей – прозападный максимализм и… что-то там еще… хотелось бы забыть

его… - тот самый, иудейский, космополитизм. Названий много. Отклонений –

столько, что ты хоть тресни! И садо, - мазо, - и гетеро, - и гомо, - и… Но главное –

что я здесь есть и вы – мои сограждане, друзья, родные…

Не на поминки все сообщество под сенью СНГ (Союза Независимых Государств)

собралось – здесь музыкант наш все мажористей играет. Бравурно все. Хоть и

бравадой в открытую не тянет.

Узнали? Осмотрелись? Тогда начнем? Себя познать вы ведь хотите?

Обязанность возложена на нас – пока инертно наш всесильный да какой-то уж

сегодня инфантильный враг миролюбиво барыши свои считает, мы – без малого

одна шестая суши и одна четвертая полезных ископаемых – должны (потомкам

пообещали) свое усугубить, умножить и вокруг лежащее родным назвать.

Чужого нам не надо! Но наше, все советское, вас – майские жуки, пока лишь

скромно попрошу – отдайте!

2. Табор («Gypsy», Urian Heep).

- Куда прешь? Не видишь – человек стоит?

Ай, действительно, на тропинке, среди темноты леса, стоял худощавый

мужчина. Мой попутчик Лева раньше меня его увидел:

- Мы к ромам, в их цыганский табор.

- Какой-такой табор? – удивился, преградивший нам путь, человек. - Вы шо

менты? По нагляку прете…

Еще и хорохорился – вот наглец! Выпятил грудь и занял позицию.

Лесная темень скрывала черты его лица. Видны были лишь контуры. Одежда,

руки, ноги, да и вся фигура – образовывали что-то вытянутое, несколько тощее,

однако для нас - устрашающее, зловещее. Лева остановился:

- Как в какой? – Спросил. - Да вон же, видите, огни костров горят.

- Мы к старой Азе, - пришлось разъяснить.

Грозный человеческий контур помялся, развернулся к нам спиной: «Пошли!», -

как бы невзначай махнул рукой.

Втроем медленно тронулись по узкой тропинке. Навстречу кострам.

Цыгане хорошие. Миролюбивые. Уважительные. Умеют петь-плясать и лихо

предсказывают судьбу.

Мы это знаем. Спокойно идем за ведущим.

Цыгане опасные. Вредные. Страшные. Озлобленные.

Мы это знаем. Все же идем.

Чувствуете страх? Это не я, это облажался Лева. Наступил на ветку и со страха

испустил воздух.

Вообще-то мы ничего. Смотримся.

Назвать табором увиденное можно было с натяжкой. Так себе, несколько

костров, возле которых сидели по двое, трое. Коней, как в былые романтическо-

цыганские времена, не было. Машин также. Удивляло ужасающее нищенство.

Огни давали возможность рассмотреть сколоченные из досок, фанеры,

металлических труб и покрытые кое-где целлофаном халабуды.

- Цэ хто? – по-местному спросила мужским голосом одна из сидевших фигур.

Наш ведущий небрежно посмотрел в ту сторону:

- До Азы, - рявкнул.

- Гадаты? – Зачем-то начал уточнять то ли мужчина, то ли женщина - с

прокуренным, грубым мужским голосом.

Мы с Левой ничему не удивлялись. Знали куда и зачем идем. Нищета нас не

пугала. Жили в бедном, хоть и богатом на чернозем и ископаемые, государстве.

Дороги, даже центральные, так называемые «международные», после зимы,

целое лето и практически аж до нового снега, были во всевозможных - больших и

малых, рытвинах. Обочины не кошенные. Замусоренные. С гниющими то там, то

сям, трупами сбитых собак, кошек или диких животных. Дорожная разметка

каждый год планомерно по-новому наносилась к середине лета, начале осени –

раньше уж никак, не успевали.

Все это вспоминалось к тому, что, во-первых, увиденные цыгане были еще

беднее – крайне, «до невозможности» бедные. Грязные, плохо пахнущие, они не

пугали – нет; они ужасали и, одновременно, завлекали своей загадочностью,

стойкостью к жизненным неурядицам и умением обустраивать по-своему все их

окружающее. Их миролюбие, пацифизм, возможно, что и наследственное

человеколюбие, видимо, дорогого стоили.

Во-вторых (по теме отечественных дорог) – рядом была многополосная

автомагистраль с «варшавки» на Минский район столичного Киева. От нее даже

сейчас, в позднее, ночное время, доносился шум. Частично лес его покрывал.

Зловоние от трупов двух, ранее нами увиденных, убитых и уже порядочно

разложившихся псов, не доносилось, но, как позже говорил Лева, ощущалось,

ужасало слащавым, приторным запахом и, закономерно, что отпугивало.

Цыгане были не местные. Зиму выжить на окраине Киева – между Пущей-

Водицей и Виноградарем - в темном, заснеженном лесу (морозы иногда доходили

до минус тридцати, а снега, как прошлую зиму, наваливало значительно выше

колен) было практически невозможно.

Цыгане уезжали к себе – в далекое, но уже малоснежное, закарпатское

Берегово. Возле самой границы с евросоюзными, сегодня уже к нам несколько

враждебными, а когда-то нашими – близкими и социалистическими (союзными)

Румынией, Венгрией, Словакией. Там – ближе к теплу, и зимовали. Позже

возвращались. Как перелетные птицы.

Искали. Всегда необходимое для себя искали. Оно – все нами искомое, в

данный момент заставляло меня и Леву прятаться, принюхиваться,

прислушиваться и ловить носом лесной воздух страха.

Поиск привел наш тандем к старой гадалке Азе.

Возле своей хибары нас и встретила.

Подняв пыль и оскалив клыки бросились прямо на Леву, чтобы укусить за ноги

или перегрызть горло, две здоровенные собацюры-волкодава.

- Это те – трупные, с обочины дороги, - Лева ухватился за мой рукав.

Инстинктивно выхватил револьвер.

Виделось, что по ним ползает масса белых, пожирающих падаль, червей.

Животы были раздуты. Может, чего-то объелись, а может, и по другой причине.

Пыль относилась ветром в нашу сторону. Не было возможности все хорошо

рассмотреть.

- Чур вас! Чур… - перекрестились.

- Сгинь сатанинское отродье!

Так же внезапно – как и ниоткуда появились, псы отпрянули в черноту ночи. Не

лаяли, не рычали, а только пугали своими большущими белыми зубами.

Страх! Темень, бездна ночи, зловещие ромы-цыгане, смрадный воздух и

надвигающаяся пелена ужаса - пришедший должен бояться. Окружение ночи,

само по себе, уже несло опасность.

Тем не менее, взяв себя в руки, с Божьей помощью Лева успокоился и отпустил

мой рукав. Спрятал в карман куртки револьвер и, вслед за цыганкой, зашел в

бревенчато-фанерную постройку.

По углам и на столе горели свечи. Небольшой потрепанный ковер прикрывал

земляной пол.

- Хорошее гаданье требует надлежащего вознаграждения, - садясь на свое ложе,

скорее пробормотала, чем сказала, состоящая из кожи да костей, тощая от

постоянного недоедания и старости, вещая гадалка Аза.

- Хочешь в Европу? – Как-то резко, неожиданно обратилась к Леве. Он даже

опешил от такой наглости.

Увидев меня, прикрытого темнотой ночи, отпрянула. Лишь через десять-

пятнадцать секунд, совладав с собой, указала своим костлявым пальцем в мою

сторону:

- Он что – твой залог в виде вознаграждения?

Лева не спеша сел на пластиковый ящик возле входа.

- Ты не можешь ехать и отправляешь в путь своего друга? – спросила, уже

обернувшись ко мне.

- А ты? – Видя мое молчаливое нежелание вступать в выяснения, опять взялась

за моего напарника. – У тебя не получилось с визой, вот и решил нелегально

побродяжничать с цыганским табором по миру? Паспортов-то у нас не

спрашивают. Откуда они у нас? Пойди узнай – румынские, польские или ваши мы

ромы. Языки плохо усваиваем. Больше на мигах общаемся. Всем известно, что

читать-писать не можем. Только гадаем, металлолом, чтобы за деньги сдать, в

земле роем, попрошайничаем да еще коней ваших воруем.

Встала и несколько нависая над столом, с горечью тихо добавила:

- Нас за людей не считаете. Заставляете наркоту распространять.

На меня не смотрела.

Лева начал крутиться. Хотел, видимо, что-то возразить, но, вспомнив мой

инструктаж, так ничего и не сказал.

В жилье воцарилась тишина.

Ни шума, ни смрада.

Какая-то сплошная загадочность. Не спиритическая мистика, не интуитивное

ощущение мошенничества, а именно – загадочность.

- Дать тебе нашу красавицу в сопровожатые?

Мы молчали. Словно воды в рот набрали.

- Так дать или нет тебе красавицу-цыганку? – Престебалась. Ясно было, что

хитрила. Пробовала переложить на него ответственность за решение. Старалась

вытянуть слово-другое.

- Чего молчишь? Может немой? – Не могла успокоиться.

- Для своей именитой родственницы, такой как твоя вещая Ванга, ты слишком уж

недогадливая? – Переступил я с ноги на ногу.

- Тебе видней, - парировала, - пророка Мессинга небось начитался? Сородич…

Проблема у тебя и у него, - показала на Леву, - а не у меня и не у моих цыган.

- Нет, - возразил, - проблема у всех нас. Она общая. Для твоих ромов также.

Разошлась, совсем уже почувствовала свою силу, старая. Она – хозяйка

положения. Здесь мы попрошайки, а она, древняя, ветхая, - нашей судьбы

властелин.

- Проси, заискивай, - раньше наставлял Леву, - говори с уважением, как положено,

и без наглости… Старайся помалкивать, - напутствовал, - ни лишнего слова, ни

резкого взгляда в ее сторону.

Знали, что будут провокации, «кишкомотства», даже устрашения, науськивания,

хитрость и, возможно, казалось бы безобидное (на первый взгляд)

мошенничество. Боялись мы ауры цыганской. Знали силу магии. Верили в силу

Божью, но, согласитесь, праведное пророчество, предсказание, провиденциализм

– это по-божески.

- Говорить-то нам зачем? Ведь и так все предугадываете да знаете, - решился

Лева на комплимент.

- Знаю! – Подскочила. – В далекий Китай хочешь. Без документов, без виз, с

табором. Под нашим прикрытием. Твоих, - небрежно тыкнула в меня пальцем, -

там нет. И каббала твоя, иудейская, не поможет.

Отошла. Помолчала.

- Да и дописался ты уже. Горе-писатель! Правду дуракам и шарлатанам

предсказывать способился. Тебя не пускают и не пустят, - добавила.

Конечно же думала, что, отправляя своего друга за моря-океаны, я тем самым

его подставляю.

Сплюнула, бросила щепотку чего-то в миску на полу, да так, что аж зашипело-

зашкварчало, потянуло жареным и пошел едкий, разъедающий глаза, белесо-

желтый дым.

- Видите? - неизвестно к кому, в пустоту прошипела. – Видите? – Еще раз, уже

громче, переспросила. - Там горы белых скелетов, - указала в угол хибары. -

Порубанные тела, простреленные головы, скрюченные от радиации,

раздробленные, простреленные… Эти трупы, скелеты и проблемы – вот все

ваше. Ромы этого не делали. Участия не принимали. Это – вы, остальные…

Ваших рук дело.

Шипела, мычала и как бы заклинала-спрашивала: «Своим путешествием

желаете приумножить ряды трупов да ворохи костей? Создать себе новые

проблемы хотите?».

Наше молчание уже нас не спасало, а заводило в тупик. Конечно же, могла

словесно зацепиться за наши возражения, разъяснения, толкования или что-то

другое, всевозможное, такое, что давало любой, мало-мальский повод.

Бросились бы здоровенные, не добитые людьми на трассе и не доеденные

трупными червями, полудикие псы. Нам уже знакомые и нами увиденные.

Зашипели бы лесные гадюки. Скрученные в клубки и мирно лежащие под столом.

Прибежали бы на помощь, по ее первому зову, страшные в своей ярости и

никакой человеческой логикой не пробиваемые, стражи-ромы.

- Ваша это беда, - как бы подвела итог и, успокоившись, приумолкла.

Стала ждать.

- Позолотить ручку? – попробовал я взять реванш и перевести стрелки

инициативы в нашу сторону. Известно ведь - кто платит, тот и музыку заказывает.

Подобрела старая. Теперь уже Лева не сдержался, приподнялся со своего

ящика:

- Мы еще ни о чем не договорились, - возмутился.

- Позолоти ручку, - Аза подошла ко мне, - и узнаешь свое будущее.

- Ты это, что, мне предлагаешь? Забылась старая? Запамятовала с кем дело

имеешь?.. Твое будущее, - чуть успокоившись, промолвил цинично, - такое же, как

и твое безрадостное прошлое. Смерть тебе гарантирована, а жизнь – нет, - и мой

леденящий, брошенный свысока взгляд, сразу ее отрезвил.

- Кстати,- подвел итог, - гарантия тебе такая же, как и мне, как и ему, - при этом

указал на своего друга.

Лева взаправду хотел в Китай. Спал – и видел заоблачный Пекин.

- Но как? – ставил я раньше перед ним вопрос.

Китай ставал очередным оплотом всех и каждого на этой планете. Манил. Звал.

Давал шанс. Как когда-то США.

- Евреев там практически нет. Ведь так? – по дружбе, «тет-а-тет» уточнял мой

друг. - Славян и европейцев тем более... Прямые авиарейсы в Пекин только с

Москвы, а нам туда с тобой въезд запретили. Шенгенские визы также

неопределенно повисли в воздухе. Что тогда?

Буквально за несколько дней до нашего теперешнего визита обрадовал его:

- Цыгане! Они везде. Кочуют с места на место. Попрошайничают.

Не было надобности уговаривать. Сразу же и согласился. Теперь стоял и

смотрел на Азу.

- Сколько хочешь? - Спросил у женщины. - Какая сумма?

Для старой цыганки такая ситуация являлась пиком существования.

Наслаждалась моментом.

- А сколько дадите? – растягивала свое удовольствие.

Заранее мы с ней обо всем уже договорились. Сознаюсь – пришлось здесь

бывать. Без Левы.

Аза посмотрела в упор на моего друга:

- Миллион зеленных у тебя есть?

Тот отшатнулся.

- А полмиллиона?

Опять испуг.

- Что ж ты – такой бедный и так далеко собрался?

Леву не так-то просто было ошеломить.

- Все имеет свою цену, - уже он смотрел на нее в упор.

Она же пятилась и избегала.

- Сколько? – повторила.

- Платить приходится здесь мне, - расправил я свои нехилые плечи. - Ведь я –

заложник и вознаграждение. А ты, - указал на гадалку, - только исполнитель

молчаливый.

Подошел к ней и тихо, но чтобы Лева услышал, прошептал на ухо:

- Отдельно ручку я тебе позолочу.

Небрежно достал из кармана пачку американских банкнот, отсчитал и дал ей.

Несколько помедлив, вдвоем направились к выходу.

- Вы куда? – удивилась хозяйка жилья.

Стала возле нас на пороге:

- Куда это вы собрались?

- Как – куда? Ведь уже все решили. Ты нам и погадала, и через кордон с

Румынией в Европу, а после в Китай, отправила… Так ведь?

Аза чуть не зашлась смехом:

- Ну вы и притворщики, - взялась за бока. – Это все ты, - посмотрела на меня, - ты

хитришь? Плут!

- Садитесь, - предложила, - перекурим. Чино-мирно обо всем и договоримся.

Сколько, кому, за что. Адрес и человека укажу. Он «намарафетит»-переоденет и

отправит в шенгенскую Румынию, а уже оттуда, с табором, - куда свободная душа

пожелает: хоть в Мексику, Аргентину или хотя бы в самые, что ни есть

Соединенные Штаты Америки.

- Зачем тебе коммунистический Китай? – поинтересовалась у Левы.

- А, а, а… - искоса посмотрела в мою сторону, - ведь это ты его принуждаешь.

Все у нее выходило нормально. По сценарию. Как в мистической сказке: и псы,

и змеи, и зловещий провожатый, и … даже темень ночи ей сопутствовала. Не

хватало только изюминки.

Подмигнул старой.

- Можно? – В проеме двери появилась молодая цыганка. Аза ожила:

- Проходи, Роза, они тебя заждались. Перекури с нами за компанию.

Шикарно разодетая девушка, блеснув своей красотой, прошла ближе. Прямо к

свету. От вновь увиденного Лева удивленно открыл рот и у него непроизвольно

отвисла нижняя челюсть. На мгновение.

3. Мой друг Лева («Back in the USSR», The Beatles).

«Папа у Левы – силен в математике…» (из советской песенки) «… папа

решает, а Лева сдает…», – нет! Левин папа был секретарем райкома, а позже –

обкома партии. Секретарем нашего обкома и нашей – Коммунистической Партии

Советского Союза. Очень правильный был человек. Умер от болезни во время

Чернобыльской катастрофы и, слава Богу, что не дожил до такого прискорбного

явления как развал того – первого, Советского Союза и уничтожения его родной

Коммунистической Партии. Он, уж точно, с такой трагедией не совладал бы и не

смог бы ее пережить.

Со смертью папы жизнь Левы продолжалась.

- Когда подавать автомобиль, товарищ секретарь? – Спрашивал папу водитель-

джин Иван.

Именно – «товарищ» и именно – «секретарь». Первое единило с трудящейся

массой, а второе – со всеми секретарями. Начиная от первых-третьих обкомов,

проскальзывая сквозь первых-третьих многочисленных республик Союза и

авторитетно заканчивая вторым, третьим да самым Генеральным из

Центрального Комитета Коммунистической Партии Советского Союза.

Папа смотрел на большущий ковер своего кабинета. Поправлял галстук.

Задумывался и, как всегда (по нравоучению последователей товарища Ульянова-

Ленина – «Моральный Кодекс строителя коммунизма»), давал ценные партийные

указания – будь-то время отъезда домой или распоряжение по посевной.

Люди его любили.

Он также обожал такой необходимый и для него, и для его партии

трудолюбивый советский народ.

Леву усаживали, отвозили, кормили, обхаживали и привозили. Как и папу. Как

маму и сестру. Водитель выступал в роли джина-чародея, а волшебным ковром-

самолетом воспринимались два служебных автомобиля «районного папы-

секретаря» - внедорожник («газик») и черная «Волга».

Вроде бы всем было хорошо?

Куда же это все хорошее подевалось? Кому, черт побери, оно мешало?

Дальше - больше.

Лева учился. Совершенствовался. Возмужал.

- Поедешь учиться во Львов. В самый большой оплот фашистской бандеровщины,

- говорил ему, еще живой, до своей скоропостижной смерти, папа.

Мамины нервы не выдерживали:

- Как так? – Двигалась по центральной комнате, вокруг обеденного стола,

стараясь не задевать домработницу. Специально норовила натолкнуться на

какой-то из шести стульев.

– Как так? – повторяла.

Папе приходилось все растолковывать («раскрывать партийные секреты»):

- Во-первых, Львов рядом. Во-вторых, мой родной брат там проректор политеха.

Не какой-то захудалый докторишка наук или заведующий обычной кафедрой, а

самый, что ни есть, партийный человек – заведующий кафедрой истории

Коммунистической Партии Советского Союза. Вхож в кабинеты секретарей

Львовского обкома. Сам первый секретарь Добрык его награждал. Новую квартиру

и личный автомобиль подарил. В третьих…

Не дослушав мама разводила руками – куда от такой партийной прерогативы

денешься – целовала своего ненаглядного да раскормленного комсомольца-

сыночка и, как всегда в таких случаях, выпив рюмочку-другую армянского коньяка,

успокаивалась.

Папу любила больше всего на свете. Даже больше чем Леву и его младшую

сестру. Что, конечно же, было непростительно - ведь мы любили больше всех

наших дорогих партийных вождей-секретарей. Но… Да Бог сейчас с этой

любовью! Ведь у каждого тогда была своя слабость. Большая или маленькая.

Если первая, то светило тюремное заключение, а вторая – специальный учет

неблагонадежного в делах всезнающего НКВД-КГБ.

Слабостью мамы была ее беспартийность и статус врача - «гнилой

интеллигентки».

Чтобы не расстраивать маму (могла спиться) Лева дал обещание выучиться на

врача. Хоть какого. Поэтому – санитарного. Дал пролетарскую клятву Айболита-

Семашко-Гиппократа истреблять, путем дезинтоксикации, дератизации и

дезактивации, засланные западными капиталистами-империалистами микробы,

бациллы и вирусы. Заверяю – он таки преуспел. Уж поверьте мне на слово.

Пользуясь случаем поинтересуюсь:

- Слышите бьют в барабаны? Слышите шум в ушах? А пафос? Феерия души и

тела? Единство и разнообразие? Гегемония наша и для нас?

Нет! Это не то…

Это я и мой друг Лева еще не пробираемся темной ночью в страшное цыганское

стойбище-логово. Еще не ищем взрослых ощущений.

Хотя:

- Да! Да! Да! – Именно в таких случаях говаривал Левин папа.

Казалось, что это он – всемощный добытчик западного дефицита (по строгой

партийной разнарядке и именному партийному учету), заказал ликующих

барабанщиков, горнистов и даже… представьте себе… пролетарско-крестьянские

первомайские колоны.

- Какие-такие первомайские? – Удивитесь.

Более того, так еще и обнаглеете:

- Что это за праздник такой – Первое Мая?

На ваш вопрос вытаращится первый-встречный гражданин социалистического

государства и подумает: «Вот чудак, наверное инопланетянин или, скорее всего,

кегебист дурачком прикидывается».

На что лаконично ответит:

- Первое Мая и есть Первое Мая («Первомай»).

Этим самым давая понять, что это не какие-то там отмененные

социалистическим государством религиозные рождества-пасхи. Ну что – еще «не

въехали»? «…Если нет, то, рассмотрев выражение вашего лица, встречный

прохожий дополнит:

- День международной солидарности трудящихся!

Если и после такого существенного объяснения вам будет не понятна причина

празднования, то расспрашиваемый гражданин, при его причислении к когорте

романтических лиц, промолвит:

- Праздник солнца, мира и труда!

Теперь на полную грудь вдыхайте свежий весенний воздух, представляйте

расспрашиваемого вами прохожего празднично одетым в колоне других

сограждан и ощутите вкус водки да сытного шашлыка во время послеобеденной

«маевки» на лоне природы…» («Хохляцкий апокалипсис»).

Феерия? Полное величие души и тела? Не слабо такое?

Как вам?

Вот в этот самый момент и ударят литавры, протрубят пионерские горны,

застучат в барабаны и войдут в ваш, полный праздничного народа зал, пионеры-

горнисты и барабанщики.

Расслабились? Прочувствовали? Прослезились?

Поняли суть союзного единения и неизбежность нашей мировой пролетарской

революции?

Цыгане-то кто? Самые, что ни есть нищие пролетарии-добытчики. Кроме цепей

империалистической контры у них на мозолистых руках ничего нет. Они сегодня

нуждаются в покровительстве и опеке. Как когда-то негры в заокеанских Штатах.

- Молодец сынок! Весь в меня! Чувствуется рабочая кровь! – Будь живой, уж точно

похвалил бы Леву его родной «районный папа» - секретарь райкома.

- Верной дорогой идете, товарищи! – По-ленински напутствовал бы в путь.

Прямо-таки очередная коммунистическая партийная ячейка в действии – мы с

Левой, эмансипированная цыганка Роза, надломленная от непосильного труда,

все в морщинах, старая трудовая интеллигентка Аза и какой-то покровитель, он

же папа-секретарь, стоящий на партийной трибуне и вытянутой рукой

указывающий нам путь.

Впечатляет? Ведь все по аналогии да традиционно? Хотя…

Нет! Нет! Нет! Штатовские негры сегодня поднялись до уровня авторитетных

афроамериканцев и уже в ранге президента Барака Обамы правят миром. Нас

они не интересуют. Это пройденный этап. Разбогатели и срослись воедино с

американским империализмом. Стали мировыми жандармами. Даже вчерашний

борец с апартеидом Нельсон Мандела уже с ними заодно.

Только цыгане!

Обездоленные, нищие, брошенные всеми на произвол судьбы, не имеющие

своего государства и стоящие на паперти с протянутой рукой.

Только они!

Не имеющие крова над головой и кочующие в поисках хлеба насущного.

Насмехаюсь? Злорадствую? Кощунствую?

Что вы! Нет! Бог - свидетель!

Поэтому и пишу все разделы о ромах в классическом стиле. С диалогами.

Уважительно. Без подвоха. «С чувством, с толком, с расстановкой». Даже

называю цыган-бомжей ромами.

Если над кем-то и насмехаюсь, то только не над ними. Не над их судьбой и не

над их образом жизни.

Бог мне судья!

- Ты что? - Очнувшись, зашевелится в своей скромной пролетарско-секретарской

могиле Левин папа-коммунист.

- Ты что? – Недоумевает.

Вскочит во весь рост и по наитию стукнет каблуком туфля по трибуне:

- Религия – это опиум для народа!

В точности по Марксу-Энгельсу-Мао. Как проделывал на ООН-ской трибуне в

США ныне «почивший в Бозе» секретарь Никита Хрущев.

Я-то забыл и Бога всуе упомянул. Непростительно! Не крестятся исконные

коммунисты. В церковь (костел, синагогу, Дом молитвы, мечеть) не ходят. Не

уважают религию. Даже в далеком от нас коммунистическом Китае только

философия Конфуция и доктрина Мао Цзэдуна в почете.

Лева все эти «примочки» должен знать и помнить.

Он, а не я, - наследник, попечитель и страждущий борец союзной идеи.

- Там, в нашей Китайской Народной Республике, - напутствовали его в путь

отечественные секретари в своем Центральном Комитете на киевском Подоле, -

Там, - сделали акцент, - все делается правильно. По стратегии и тактике новой

экономической политики («НЭПу») Владимира Ленина. Они наша надежда и

опора. Расскажи им о нашем союзном сподвижничестве. О том, как мы

отстаиваем памятники Ленину…

- При случае, - лично попросил его самый влиятельный, один из парламентских, -

упомяни о нашем безденежье, о трудностях.

Изучая, зорко посмотрел Леве в глаза, взял по-дружески, как старший

секретарь-наставник, его под руку и тихо добавил:

- Но только – при случае.

Этот эпизод по большому секрету, чтобы не сглазить, мне Лева на ушко

рассказал.

Окрылился он после этого. Поверил в успех. Еще бы!

- Верной дорогой идете, товарищи! – Напутствовал нас уже не только папа, но и

сам Первый из Центрального Комитета родной Коммунистической Партии.

Вы в наше начинание ведь не верите? Все сомневаетесь?

Ну… ну…

До Вас от Фомы Неверящего были еще одни такие – щирые украинцы

назывались, они также не верили, что упустят инициативу и для них прогремит-

протрубит хохляцкий апокалипсис…

- Случилось! – Скажу я Вам.

- Даже кем-то организованный «помаранчевый майдан» (украино-евро-американо

- советское противостояние) им не помог, - авторитетно добавлю.

Так-то, мои хорошие… Слову вещему, хотя и с прищуриванием левого глаза

(иронией), но верить-то надобно.

4. Цыганки Аза и Роза.

- Ты цыган? – С подвохом спросила меня всезнающая Аза.

Лева перестал таращиться на Розу и с удивлением посмотрел на мой фас и

профиль.

- Однозначно! – Съязвил.

- Его табор здесь недалече – в средиземноморской Хайфе. – Огласив такое даже

улыбнулся («Вот жук, так жук, истинный Иудушка Головлев во плоти»).

Недостаточно упитанный, как на местного хлопца-шарамыгу, с седовато-

черными кудрями, Лева и сам походил если не на Эйнштейна (с известной фотки

на фоне прикольно высунутого языка), то уж точно на приблатненого рома.

Роза поддержала шутку:

- Вы, точно, - оба наши.

- Смотри, - тыкнула пальцем, - у него красная рубаха, лакированные туфли и

массивная золотая печатка.

- С брюликом на полкарата, - для пущей важности надул свои щеки Лева. - К тому

же золотые часы и шестизарядный ствол в кармане.

- Возьмешь этого мужичка с собой через кордон в румынский табор к Яшке?

Роза сделала вид, что не поняла которого из нас. Приблизилась ко мне:

- Ты-то, красавец, сам-то хочешь? Или как?

- Да нет же! Не его. А этого, - указала Аза на Леву. – Тот останется в виде залога.

Живет здесь недалеко. Его я знаю. Никуда от нас не денется. Должник он наш. Его

в Китае плохие люди заочно приговорили.

Исконно женское любопытство могло заставить Розу много о чем

поинтересоваться, например, зачем ей – такой молодой да красивой,

сопровождать кого ни попади в заоблачный Китай. Даже рот с вопросом уже

приоткрыла. Но сдержалась – на все свое время.

- Пойдешь, - двумя днями раньше велел ей самцыганский барон, - с парнем в

Шенген, а оттуда – через Индию, в Китай. Парня она укажет, - показал на Азу.

И все. «Ни писка, ни шероха». Такие вот у них цыганские дела.

Интрига-то в чем? Конечно же в деньгах. В уважении, значимости и пригодности.

Аза ввела в курс дела:

- Потусуешься с ним сколько надо. До зимы. Приучишь к себе. Свыклись чтобы.

- Ступай и жди, - отпустила Розу.

Молодая красавица вмиг стала востребованной и успешной. Ей дали карманных

денег. Определили на лучшее питание. Разрешили не выходить на заработки.

Теперь Роза стояла и с готовностью пожирала своего повелителя. Своего

благодетеля. Своего Леву.

Тот молчал.

Там, где-то далеко – в заоблачном мифичном Пекине или, припустим, Шанхае,

Лева мог стать более достойным человеком. Смог бы, при благоприятном

стечении обстоятельств, не то, что разбогатеть, а даже значительно произрасти в

строгой иерархии общественной значимости. Из обычного киевского врача

поднялся бы до уровня… (даже не знаю, как конкретно такую ступень процветания

назвать)… допустим, уселся бы своей уже разжиревшей задницей на должность

выше средней. Да, да – стал бы более величественным, значимым; даже

округлился бы до крупнейшего размера, а то… смотреть тошно… от нищенской

зарплаты среднестатистического медика и от постоянной беготни за

приработками остались практически одни и те же среднестатистические кожа да

кости. Как такому скелету можно ходить и разговаривать?

- Ну, что? – Прочувствовав мои размышления, встряла в ход индивидуальных

сокровенных мыслей начинающая гадалка Роза. - Тряхнем костями? Прорвемся?

Где наша не пропадала!

Шутница!

Прямо в лоб ее – цыганскую бестию, обескуражил:

- Не выпить ли нам?

И при этом достал из внутреннего кармана небольшую, кстати – китайскую,

обтянутую кожей фляжку и поставил на стол возле Азы.

Роза уставилась на сверкнувший камень на моем правом мизинце. Взяла за

руку.

- Давай, - предложила, - на брюлике тебе погадаю.

Антураж и успех справляют на цыган впечатление. Мы это знали, поэтому и

обвешались с другом одолженными цепями, кольцами да браслетами (по одному

на брата), что сияющая новогодняя елка перед Рождеством. И еще –

пятиконечная звезда хотя и не шестиконечная, но тоже имеет вес в определенном

обществе. Тем более, если она на Левином перстне.

Фортуна ему улыбалась.

Он понял свою значимость. Интрига заключалась уже не в суетной

неопределенности, а в чем-то конкретном, весомом, ведь такая молодая и

красивая девушка, как Роза, не будет пожирающим взглядом на тебя –

подтоптанного и не первой свежести, смотреть если ты ничтожество, всего лишь

«губохлеп», голодный самец и ничего собой не представляешь.

А то ведь изначально Лева не доверял мне. Как бы сомневался. Даже когда я

его ссудил значительной суммой, оплатил долги и в общих чертах рассказал суть

теперь уже общего с ним и с цыганами нашего «китайского дела».

- Меня убедило поведение Азы, - разоткровенничался он уже позже. Когда мы с

ним заехали в ресторан «Эль Гаучо» выпить да закусить, - не то, как она тумана с

гаданием напускала, - продолжал, - а то, как она деньги твои прикарманила и как

Розу мне выставила. Не с проста ведь такое? – Посмотрел на меня.

- Ты ведь сомневался? – Пришлось объясниться. – Думал – туфта?

- Да нет же, - занервничал напарник. Начал теребить край скатерти. – Нет, -

повторил. – Но, согласись, я и не мог подумать, что речь пойдет о такой обоюдной

перспективе, о таких деньжищах?

- Главное, не расслабляйся и помни, что путь у тебя далекий и не легкий, -

охладил я его пыл, - что ты должен дойти, выжить, встретиться, передать и самое

главное – убедить.

- Не волнуйся, все помню.

- Я-то не волнуюсь. Идти ведь с цыганами не мне, а тебе. Больше некому. Я –

заложник, ты – ходок. Слышал ведь?

Лева знал. Убеждать его не было необходимости. Он хотел в Китай. Мои

предыдущие пророчества и вещевания были здесь ни к чему. Это все старая Аза

– она верила в силу провидения, судьбу и предсказуемость событий… Не знаю…

Но люди ведь верят в чудеса, божественность и все магическое?

Опытный и практичный цыганский барон поверил в прибыль и полученную

часть денег. Такое для него – богатого и живущего в роскошном киевском

особняке, имело вес и, по указке Азы, он быстро вызвал Розу, дал указания и взял

весь цыганский аспект дела под свой патронат.

Роза не открывала рот от удивления. Впервые в жизни воочию увидев своего

предводителя, роскошь его жизни и сопутствующий достаток, Роза, просто-

напросто, лишь на мгновение, на толику секунды, потеряла дар речи.

Спрашивать не имела права.

Ее же не спрашивали почему она – такая молодая цыганка, живет не в

придорожном лесу с попрошайками, гадалками да побирушками, а в уютной

столичной квартире со всеми удобствами?

- Ты-то как? – Прервал мои очередные мимолетные размышления-воспоминания

Лева. - Справишься?

- А куда денусь? У меня же безвыходное положение. Кроме как в Пекин дальше

некуда.

Вот так – именно таким образом – у нас все завязывалось.

Пессимисты от бизнеса подумают – ерунда. Нет – успокою их сомневающиеся

умы. Расслабьтесь! Первые наркотрафики с героином пришли к нам – в Европу и

США, именно из Китая. Тогда тоже были сомневающиеся. Были невежды и не

доверяющие. Где они теперь?

Во время первой нашей встречи, там – на озере в Пуще-Водице, Аза мне

предсказывала:

- Убеди своего друга деньгами, позже – логикой, дальше – я напущу мистики и дам

ему почувствовать девичью красоту…

Говорила много. Убеждала красиво. Да я и сам хорошо все знал. Бизнесмены-

барыги всех мастей и сословий толпами уже ринулись в страну Поднебесную. Не

мы первые, не мы последние. Евреи – такое там вызывает подозрение, могут

принять за неугодных евро-американских лазутчиков, а так – цыгане, звучит-то

гордо. С ними даже Гитлер и Муссолини не сумели справиться. Советский Союз

за Никиты Хрущева силой да пролетарским рвением принуждал их к оседлости,

но безрезультатно.

Провидение обустроило нашу встречу.

Сейчас сидели вчетвером возле небольшой китайской фляги с алкоголем,

посмеивались и смотрели друг на друга.

- Ты ведь ученный? – В Пуще-Водице не то спрашивала, не то уточняла у меня

Аза. – Сам должен знать цену научным открытиям? Таким как у тебя.

- Выпьем за знакомство, - предложил Лева всем нам - присутствующим в

экзотичной цыганской хибаре.

Вы когда-нибудь видели таких цыган, которые бы отказывались от чего-то

дармового, а тем более – от хорошей выпивки?

5. Удар ниже пояса опытного цыганского барона.

Не люблю я аристократов. Лева, - так тот вообще их терпеть не может. Всех

этих королей, графов, князей и маркизов. Баронов также. И не зря.

Куда приятней иметь дело и общение с нашим – простым советским человеком.

Он не лукавит.

Не ворует. Не унижает. Не смотрит свысока.

Никогда ни в чем не обманывает.

Он, конечно же, не идеал – крылья у него, как у ангела, еще не растут, нимба

над головой, как у святого, нет; но он, признаюсь, если скажет, то как отрубит, а

если что надумает, то сразу и навсегда. Без обиняков.

Аристократы не то.

Аристократы сволочные.

Особенно бароны.

И прежде всего – цыганские бароны.

Куда мне – с деда прадеда бедному простому юристу, к тому же – из

захолустной совдеповской окраины, с ним в вероломстве, коварстве и

прохиндействе тягаться?

Кровь-то у меня не аристократическая. Красная. Не дворянская. Если и

цыганская, то по случаю, по надобности – чтобы угодить, выжить и

приспособиться.

Попробуй скажи цыгану, что ты не их, если он утверждает, что ты его и у тебя

кровь и кости такие же. Больше всего на свете обидишь его своей собутыльной

несговорчивостью.

Врать не буду – я не цыганский еврей.

Это однозначно!

Да услышат меня все мои исконные (чистокровные) юристы с дедушки-

прадедушки да не менее чистокровные врачи с бабушки-прабабушки!

Если бывают евреи японскими нинзя и китайскими ростовщиками, то почему не

быть еврею цыганом-полукровкой?

По факту весь фартовый прикол в том, что барон поверил Азе, ее

наушничанью и решил испробовать «на еврейскую вшивость» заодно со мной и

Леву.

Вы не любите евреев, а любите только своих? Так почему цыганский аристократ

должен быть не таким как вы? И еще – я не еврей, я – ваш (простой советский

человек). Лева Левицкий (такая у него неприхотливая фамилия) также.

- Ты от меня зависишь, - при встрече скромно мне напомнил цыганский барон. – Я

твоего единственного сына от продажных ментов надежно упрятал.

Что значило - ты мне «по гроб жизни обязан».

Лирика закончилась. Началась уголовная серость жизни.

Разговаривали в бетонированном полуподвальном помещении цыганского

дворца. Прослушка исключалась.

Авторитетный дядька-барон смотрел мне прямо в глаза.

- Думаешь, раз ученный и книги пишешь, то самый умный? – Спросил. – Вижу я

вашего брата насквозь…

- Во-первых, - загнул большой палец своей ухоженной руки, - ты там что-то открыл

по линии сознания и компьютерных программ… это, конечно же, не мое дело… но

ищешь ты оптимальный рынок сбыта – это факт.

- Во-вторых, - загнул уже указательный палец, - вы – евреи, слишком ушлые да

хитрые и отлично понимаете, что по стандартному, как вы говорите – по

кошерному, в народный Китай не придешь и синагоги возводить там не будешь,

поэтому, - продолжал, - избрали нас для проникновения и прикрытия.

- В третьих, - загнул средний палец на той же руке, - ты понял, что боготворимые

вами США, с их рыночной экономикой, банками и биржами сегодня уже не те,

Китай потихоньку заправляет, поэтому…

- Что хочешь? – Пришлось грубо прервать неприятные для меня размышления.

- Во-первых, - опять загнул барон свой большой палец, но уже на другой руке, -

все, о чем мы до этого договаривались, остается в силе. Подвохов не потерплю.

Понял?

- Во-вторых, - продолжал, - твой человек, тот, которого мы посылаем с Розой,

должен быть настолько сильно перед властью запятнан, чтобы сюда, обратно, не

смог вернуться…

Дальше пошло третье, четвертое и даже пятое. На пальцах обеих рук. Разговор

был длинным и тяжелым… Но…

- Дам тебе парабеллум, - пришлось сказать ожидавшему меня в подворотне Леве.

Прямо как в известной книге двух хороших советских писателей (Ильфа и

Петрова).

Он даже не удивился.

- И что? – Лишь холодно спросил.

От такого неожиданного расклада я удовлетворенно потер руки:

- Пойдешь на дело.

Что мог еще с ним поделать?

Не пугать же своего лучшего друга и обычного интеллигента возможным

кровопролитием и проблемами с законом?

Свернули за угол и спустились с горки на Куреневский рынок.

Толпились люди. Продавали птичек и зверюшек. Даже рыбок и змей.

Мимоходом, но для себя с большим интересом, спросил:

- Как тебе Роза?

И еще:

- Как процесс внедрения в цыганскую среду?

- Как идут поиски философского смысла жизни?

- Какова Роза в постели?

Но этим уже интересовался в мыслях.

Лева ответил бы мне вопросом на вопрос. Типа:

- Как тебе? Как у тебя? Что ты?

В итоге, что наиболее важно, - все у нас шло, хотя и с небольшими издержками,

по но плану.

Мы не прятались от людей. Не шарахались и не смотрели по сторонам.

Испугано не оглядывались.

Темы для примитивных детективов и бандитских романов себя исчерпали.

«Большой брат» - шпион смотрел на нас со спутника, читал в интернете

(мобилке) и был вхож, как теперь по моим изысканиям оказалось, прямехонько в

наше сознание.

Честным людям прятаться нечего.

На дело они идут по-честному.

Как мы.

Леве я не давал парабеллум.

На дело не подписывал.

В его соучастники (подельники) меня, пожалуйста, не зачисляйте.

Запомните:

- Как всегда, во всем виноваты цыгане, очередной экономический кризис и

неудовлетворенность истощенного дешевым коньяком мужчины среднего

возраста.

Возразите:

- А евреи?

Аргументирую:

- Началось все с того, что Лева Циппельман («Цыпа»), он же Левицкий, перед тем

как красиво писаться Лао Цзы, по уши втрескался (влюбился) в простую советскую

девушку цыганского происхождения на романтическое имя Роза.

Тема любви развивалась у нас перед глазами.

6. Жизнь без США.

Все пропало. Пошло «коту под хвост». Сразу и навсегда. Все – конные конкуры,

королевские приемы, Нобелевские премии, тусовки на Лазурном берегу, бал у

сера Элтона Джона. Даже вручение Оскара и очереди из кинозвезд в женский

туалет самого дорогого отеля Лос Анжелеса.

Откуда все это знаю?

Меня туда не приглашали?

А китайцев из новой столицы мира 21 века – Пекина, вы там видели?

Науми Кемпбел, Тимоти и прочее, прочее, прочее – это история вчерашней

эпохи американского империализма.

День сегодняшний поставил не на вчерашнего рэпера Леву Левицкого («Цыпу» -

Циппельмана), а на простую желтолицую девушку пролетарско-китайского

(уйгуртско-цыганского) происхождения Розу и нашего советского врача (трудового

интеллигента) Льва Левицкого.

Сына папы-секретаря и дедушки-комиссара.

Как и на меня, вашего покорного слугу, сейчас «от и до» советского человека.

Их любовь, чувства и сопереживания спланировали вычурную свадьбу на берегу

Желтого моря.

Но это в будущем.

Сегодня – прогулки древним Киевом и поездки в столицу мощного

общесоюзного государства, «мать-покровительницу городов Русских», - город

Москву.

Новая жизнь требовала всего нового и наш Лева готов был положить все

хорошее, доселе невиданное, даже себя самого, у ног своей возлюбленной – у

горячих стоп красавицы Розочки.

Конечно, Тимоти, Науми Кемпбелл и сер Элтон Джон остались (у нас же

социалистическая демократия при ее разнообразии народных форм да трудовых

методов), но уже подвизались на местном, провинциальном, каком-то

европейском или североамериканском уровне.

Так званом – изжившем себя доживающем анахронизме. В Пекине, на

последнем Пленуме Центрального Комитета Коммунистической Партии Китайской

Народной Республики так одноголосно решили и постановили. С последующим

всеобщим народным одобрением. Под радостные овации (для своих) и грозное

гудение (для чужих).

Все. Точка.

Запомните:

- Теперешние проверенные жизнью союзники КНР – это Советский Союз (СНГ) во

главе с Российской Федерацией (прежде всего), подавляющее большинство стран

Арабского мира, Африки и Латинской Америки. Еще Азия (за редким

исключением).

Чтобы не забыть запишите себе такое в красненькую книжечку с серпом и

молотом в обрамлении желтых пятиконечных звезд (одной большой и четырех

маленьких). Рекомендую. Так делал и такой пользовался легендарный вождь-

основатель Мао Цзэдун.

Роза записала.

Лева Лао Цзы – Левицкий ( по матушке Циппельман) также.

Это все хорошо. Такое – теперь главное (что тут поделаешь и куда от этого

денешься). Но на фоне упомянутой выше общечеловеческой любви.

Какие у них высокие чувства. Страсти да эмоции!

Как на голубков – аж смотреть приятно! Душа радуется!

Буржуазные классики учили:

- Не национальное, расовое или, скажем, какое-то надуманное – трудовое

(классовое), прежде всего объединяет людей, а именно оно – древнее,

божественное, чистое любовное чувство. И в Киеве, и в России, и в Бразилии,

везде, она – любовь, одинакова для всех. Все возраста, стати и сословия ей

покорны.

Лева и Роза не стали исключением.

Апологеты диктатуры пролетариата (марксисты-ленинцы-маоисты) уточнили:

- Только у пролетариев самая чистая и высокая любовь. У них нет материальной

заинтересованности.

Тут как тут со своими чувствами Лева и Роза. Без какой-либо материальной

заинтересованности.

- Откуда у тебя такие деньжища? – Спросила Роза своего возлюбленного.

Они только что вышли из ресторанчика «Штурман», что на элитной оболонской

набережной.

- Микки (то есть я) меня ссудил.

- А у него откуда?

Эти женщины прямо-таки похлеще китайских следователей-хунвейбинов из

советского губчека (если такие вообще бывают). Все их интересует. Обо всем

должны иметь свое мнение. Такое впечатление, что прослушка и подсматривание

создавались именно для них.

- Сказал, что заработал. Он ведь известный юрист, писатель и у него своя фирма

с офисом на Подоле.

- Значит – ты бедный, а он – олигарх?

Лева опешил:

- Нет.

Думал – отстанет. Не тут-то было. В Китай Роза планировала кочевать на

золоченом внедорожнике с прицепным домом-трейлером. Бедный попутчик ее не

устраивал. Тем более без таких необходимых в пути-дороге связей.

Ее интересовало все – сколько мы заплатили Азе, сколько барону и, самое

главное, - сколько у нас осталось. Хватит ли им вдвоем и не разбегутся ли от них

слуги из их цыганского табора?

В что-то высокое – идейное, типа коммунистической морали, Роза не верила.

Хоть режьте, хоть бейте ее. Лева обязан был перевоспитывать свою избранницу.

- Мой папа, - поучал, - всю свою героически тяжелую партийную жизнь провел в

скромности. Ничего своего, за небольшим исключением, у него не было. Партия и

социалистическое государство ему все предоставляли.

Розу такое очень удивляло и смешило. Она была слишком молодой, чтобы

застать времена первого (социалистического) Советского Союза. Не знала – «что,

где, как и главное – почем? (каким трудовым потом да вражеской кровью)». В

отличие от взбалмошных деток английских аристократов она помнила, что сыр

растет не на деревьях, а помидоры – не в земле, но… тем не менее. От истинных

блондинок ее мало что отличало. Статус настоящей, родовой (чистокровной)

гадалки было одним, рабочим положением, а девичья непосредственность –

другим. Поэтому, невинно моргая глазками, как всегда интересовалась:

- Где же он кушал?

Леве нравилось все разъяснять:

- Мой отец получал достаточно в виде зарплаты. У него были карманные деньги.

Все оставшееся относил в госбанк на свой сберегательный счет.

- У него не было своей дачи, личного автомобиля, мебели?

- Все это он купил на зарплату.

- А твоя мама?

- Она работала врачом и получала хорошо.

Дотошная Роза никак не могла успокоиться. Она знала, что в Китае и сейчас все

не так как у нее, но чтобы уже так – «слишком не так», не могла понять да

соизмерить.

- А взятки, - приставала, - взятки-то твой папа и твоя мама брали? Жили они,

небось как все советское начальство, не по средствам?

Лева хмурил брови. В целях воспитания правду говорить не полагалось. Он

юлил и старался в таких случаях перевести разговор на что-то другое. Это как

спросить уже не молодую даму о ее возрасте. Которая скажет правду?

- Куда же все эти сбережения подевались? Где те большущие счета в том

надежном госбанке?

Роза знала ответ. Лева знал. Все – без малого триста миллионов бывших

советских людей, исчезнувшего («как по мановению палочки») социалистического

государства под названием СССР, такое отлично знали. Теребили в памяти.

Краснели со стыда. Боялись себе и потомкам признаться. Ведь при развале СССР

эти потом и кровью заработанные трудовые сбережения они – называющие себя

сейчас добропорядочными банкирами-олигархами, просто украли.

Со временем (кому – как и кто – где) только мелочевку вернули.

Даже всезнающая мощная провидица Аза и та боялась провести линию

зависимости между исчезнувшими средствами советских людей, кем-то

припрятанными много миллиардными фондами коммунистической партии

Советского Союза и теперешним финансированием республиканских

коммунистических партий и более того, «дальше и дальше», аж до

финансирования моего с Левой и Розой «китайского дела».

Бывшее советско-социалистическое происхождение, как нависший над головой

дамоклов меч, своим менталитетом не давало Азе понять правду и главное - себе

же в ней и признаться.

Поэтому – любовь, любовь и многократно – любовь. С объятиями,

воздыханиями и поцелуями. Однозначно – с планами на будущее.

Но без США.

Как это для кого-то не парадоксально.

Из первоначального Советского Союза первыми разрешили выезжать евреям.

Они массово потянулись к соблазнам капитализма. Некоторые через Вену

добирались в Израиль, но большинство – в США. Где потеплее (не на Аляску же)

– во Флориду и Калифорнию. Выехали, обустроились, разбогатели. Недавно к

себе пригласили меня и Леву. Прочитав это мое с Левой и Розой совместное

творение, наверное передумают. Найдут какую-то причину отказа. Например:

- Зачем к нам? Не актуально! Вот наш Цыпа со своей Розочкой переехали на

постоянку в Пекин. Рекомендуем!

Лева просто обязан будет пригласить на уикенд на Желтом море свою тетю с

Нью-Йорка.

Бедная бруклинская провинциалка! Она будет шокирована увиденным. Во

второй раз! Первый – это когда в начале девяностых переехала из СССР в Нью-

Йорк. Дар речи тогда чуть не потеряла. От рассмотренного изобилия длительное

время пряталась под обеденным столом и коту шептала: «Мистер, пожалуйста,

подвиньтесь». Кот Джозеф негласно обучал ее американскому самоутверждению.

Запомните сказанное тетей Сарой из Нью-Йорка:

- В восьмидесятые евреи массово потянулись из Советского Союза и он начал

хиреть.

Аналогично:

- По выезде евреев из США эта страна захиреет.

Зря наш дорогой Путин и не менее мной уважаемый Медведев запретили мне

въезд в свою Российскую Федерацию. Надеюсь – временно.

Мысль поняли?

Цыганка Роза также и мне понравилась. В нее я «в тихушку» и не спеша

влюблялся.

Чуть желтоватая кожа, черные волосы, алые губы и ровная спина. Как такое

создание и не полюбить? В придачу и все женские прелести у нее на своем месте.

Красота! Именно та, что спасет мир (по Ф.Достоевскому). Чисто вылитая

огненная и страстная Кармен из испанской тематики.

Лева вообще потерял голову от любви.

С ним никогда такого не было.

Раньше я поощрял его длительную любовную связь с коллегой по работе Катей-

Катериной. Но та, чисто русская девушка по фамилии Парфенова, не шла с Розой

ни в какое сравнение.

Бровями поведет – мужики дар речи теряли. Умолкали.

Улыбнется – всем было радостно.

Никто никогда не видел Розу в печали.

Веселая и обворожительная девушка. Очень веселая и слишком

обворожительная.

Лева аж светился возле нее.

Катю он тоже любил. Вообще Лева умел обвораживать и зачаровывать женский

пол.

- Тук – тук – тук! – Впервые постучал в кабинет к Катерине.

- Вы кто? Зачем?

- Я по объявлению. Вы ищете врача?

Заведующая отделом Катерина Парфенова смерила его с ног до головы.

Шорты-бриджи ярко зеленого цвета ей не понравились. Модная рубашка в

клеточку также. Еще и прикольные кроссовки – «фу-фу!». В таком виде и

устраиваться на работу?

Позже так ему и сказала. При этом смеялась. Девушек из своего отдела

прикидом Левы-новобранца вообще до сих пор веселит.

Все же, подумав, спросила:

- Вы знаете компьютер? Умеете на нем работать?

Плохо, что тогда у Левы не было необходимой специализации и, кроме того,

врачем такого профиля он никогда не работал. Больше по эпидемиологии да

инфекционным болезням специализировался. Тут же – «трах-бах!» («бухты-

барахты!», нате – пожалуйста – чуть ли не психиатрия с кожвенболезнями в

придачу. Но ничего! Катерине понравился его рост, худоба и умение вести

разговор. Взяла она буквально его за руку, главврач назначил двухмесячный

испытательный срок и прописался врач Левицкий надолго в этом

специализированном диспансере. По сей день! Благо он с цыганским табором

оказался рядом – через автомагистраль, возле ресторана «Эль Гаучо» и

прямиком до Синего озера («Синьки»).

Зимой заметало.

Летом парило да жарило.

Все пешком и пешком – сорок минут хода – и уже не многоэтажный городской

массив, а лесная глухомань с комарами, клещами да прочей дикой живностью.

Цыгане не в счет.

Не знал Лева тогда Розу, поэтому и любил Катю-Катерину.

Постепенно ввела она его в курс дела, обучила мастерству да наставила на путь

истинный.

Просто и четко:

- Отбрось все местное. Не нужное! Провинциальное! Полюби меня и мою русскую

душу, - поведала.

Воля женщины – любимой – закон.

Стал Лева («Цыпа») Левицкий не только, как в бытность, советско-партийным

членом передового общества, но еще, к тому же, и обрусел, что значило – в

общении перешел только на общесоюзный язык межнационального общения,

всей душой прирос к Катюшиной вотчине (Ставропольский край), отбросил

англоязычную рок-музыку и понял Стаса Михайлова.

В отличие от инородцев-львовян («отщепенцев») все киевляне практически

такие. У всех есть, если не Кати-Катерины, то уж точно очаровывающие душу

Валентины, Наташки или, например, Оленьки-Аленушки. У них, соответственно, -

диски Стаса Михайлова, Киркорова, Пугачевой, Софии Ротару, Потапа и Насти

Каменских и других, близких нашему, советскому сердцу, исполнителей. Это вам

не это – не «Юрайа Хип» (Urian Heep), «Битлз», «Металлика» и далеко не Сюзи

Кватро. Малопонятные и тошнотворные. Что те «Бони М», что «АББА», что… в

придачу.

Прочь западный дурман!

Уж лучше не поющая китаянка Ванесса Мей со своей национальной скрипкой.

Я – исключение.

Я – не такой.

Я – плохой.

У меня женой Стыся Левина со своим украино-польским кагалом (от вещего

Месинга).

Простите!

Только сейчас проанализировал, понял и что есть мочи исправляюсь.

Во всем беру пример с Левы.

Он – мой идеал.

Он – моя надежда.

Он – мой истинный друг.

У него на нужном нам месте и папа, и дедушка, и полноценная народная

поддержка.

Даже любовь, во всем своем величии, его постоянно одухотворяла.

Окрыляла и додавала сил.

Он молодел.

Он хорошел.

Он умнел.

Под влиянием Розы (теперь) и Катерины Парфеновой (раньше).

7. Катя-Катерина (Катюша) наша – русская, душа.

Джаз – это музыка. Импровизация. Джаз – это музыкальная импровизация.

Катерина воспринималась Левой как самый настоящий джаз. Во всей какофонии

звуков, мелодичности, со скрипом начальственного величия, сексуальности и со

своими индивидуальными аккордами.

Роза – это рок-музыка.

Лучше импровизировать с джазом или сжиться с роковой женщиной?

Всем известно, что джаз возник раньше музыки рок, в виде своеобразной

предтечи.

Даже как для мужчины, мой искренний друг Лева был уже не первой свежести,

но импозантность и спортивная стройность влекли к нему представительниц

прекрасного пола.

С Катей все началось на новогодней вечеринке.

Она купила и одела белую меховую накидку. То ли болеро, то ли боа, то ли

пончо (бес этих вычурных чертовок поймет) – не знаю.

- Хороша, красивая наша Катерина, - хвалила ее Алла Борисовна. Опытный врач-

окулист с пятидесятилетним стажем.

Сидевшая со мной рядом Кулева обижено надула губки.

Старшая медсестра Рудольфовна строила глазки, улыбалась, «пела

дифирамбы» и произнесла первый – за здравницу окружающих, тост своему

шефу – молодому заведующему поликлиникой.

Мужиков хватало почти всем дамам.

Несмотря на то, что коллектив был медицинский, женский.

Завотделом Моисеевна облюбовала себе под стать инженера Петровича, а

меня, как приглашенного юриста-совместителя, чтобы не было никому из

оставшихся женщин обидно, нарядили Дедом Морозом.

- Выпьем! – И все выпили.

- Закусим! – Закусили.

- Запевай! – И все запели.

За что люблю спетый, прокуренный и сплоченный советский медицинский

коллектив, так это за стройность рядов и широту взглядов. И еще – за умение

употреблять казенный спирт, подарочные коньяки и такие же – почти что

дармовые, закуски.

Икорка – была. Но красная. Балычки – разного вида. Красная да белая рыбка –

это как же? Без нее нельзя! И грибочки – соленные, маринованные, жаренные.

Соизвольте! Откушайте! Благо, что лес рядом и само учреждение было

санаторного типа и находилось в древнем лесу. Конечно же, как всегда и для всех

– салат оливье под майонезом, разнообразные пирожки, салат «под шубой» да…

об горячих блюдах, десерте и сладком упоминать не буду - и так у всех

читающих, особенно голодных и тех, что только что из фаст-фудов (быстрого

питания американского типа) текут, уж поверьте, слюньки…

Выпили. Закусили. Обменялись тостами. Поговорили. И так три раза. После –

перекур и танцы.

Все чередовалось до темной ночи.

С небольшими перерывами.

Длилось на протяжении трех дней.

С небольшими перерывами.

Вы-то думали?

Позабыли как – широко и с душевной глубиной, гуляет наш – советский,

человек?

Как здесь не возлюбить ближнего своего?

Как не понять суть его личных проблем?

Это вам не сюси-пуси-муси с быстротечными фуршетами, рюмочкой-другой

аперитивчика, скотчем или мартини и, как обязаловка, летом – забрасыванием

всех по очереди в хозяйский бассейн, а зимой – скольжением по льду того же

бассейна.

Катя не строила глазки Леве.

Катерина знала себе цену и избегала (якобы) да старалась не замечать (вроде

бы) Леву. Такой у нас – великорусских славян, интернациональный стиль

поведения.

Выпить, конечно же, она выпила. Русская-то у нее душа и воспитание такое же –

нормальное. Соответствующее обществу да случаю.

- Что это вы – молодежь, почти весь мой марочный коньяк выпили. Попробовать-

то не успела. Его ведь мне подарили, - в шутку по местному пожлобствовала Алла

Борисовна.

Лева засуетился:

- Пожалуйста, пожалуйста… Мы же не знали. Вот – лимончиком с сыром закусите,

- стал ухаживать за коллегой-окулистом.

Приятно было смотреть: и на снедь разнообразную (казенную да домашнюю), и

на товарищество, и на ход времяпрепровождения.

А как плясали! Как фотографировались! Играли в забавы да взаимно

чествовались.

Премии ведь всем уже раздали. Никого не обидели. Все были довольные.

- Пожалуйста, пожалуйста… - Слышалось со всех сторон – за накрытыми белыми

скатертями большущими столами. Отмечающая Новый год компания как-никак

собралась интеллигентная, культурная, поэтому разговоры велись

соответствующие (не бранились, не «тыкали», не хулиганили) и старались знать

свое место во времени.

Да, что и говорить, застольный сабантуй зимой, когда снега полно, морозец

трещит, выпить-закусить в охоту – это если не лучше всего на свете, то уж точно

одно из лучшего!

Со временем щечки у Катюши разрумянились, жесты стали менее скованными,

не такими начальственными, и речь полилась еще плавней да охотней.

Жить стало веселей!

Достал Лева народный баян-акордеон и ударил по кнопкам пятирядным.

С этого момента врагов у него не стало. Враз все заделались добрыми

завистниками и у всех молодцевато заискрились глаза.

Он не играл как всегда свою любимую «Кавалерийскую плясовую» из

«Неуловимых мстителей», не начинал с классики или чего-то слишком уж

национального – нет; он по велению души затянул мехами цыганские романсы.

Почти все запели.

Хором!

«Очи черные, очи жгучие».

После перешли на другое, такое же необходимое и приятное.

Задушевное.

Дальше пустились в пляс. Ради хохмы.

Устав, включили стереосистему и просто начали танцевать современные танцы.

Не помню, что бы кто-то печалился, вспомнив о проблемах, или у кого-то не

было веселого, даже удалого, расположения духа.

Замерзло в ту пору Синее озеро. Укрылось льдом и большим белым снегом.

Уехали цыгане к себе в Берегово.

Наш Новый год не был таким же обильным празднеством для них.

Лева тогда вообще слухом не слышал о Розе, не замечал цыганской суетни в их

летнем таборе и жил своей тихой, размеренной жизнью. Влекло его к Катерине.

Любил он ее.

Вбирал в себя запах ее дорогих французских духов, накладывал ей

разнообразных деликатесов в тарелочку, чокался и тайком, чтобы никто из

окружающих, не дай Бог, не увидел, целовался с ней на небольшом диванчике в

ее кабинете.

- Как тебе наша заведующая отделом? – Спросил меня.

Хвалил я ее. Как сейчас. Отмечал положительные черты. Об отрицательных

умалчивал.

- Гуляет новый доктор со своей заведующей, - шушукались коллеги.

На новогодней вечеринке их, замеченное многими, взаимное влечение уже

практически никого не удивляло – свыклись. Что судачить да косточки перебирать

– прошло-то как-никак уже полгода?

Моя Кулева та, помните, что сидела возле меня, уехала за своим кавалером в

далекое Перу, а заведующая отделом Катерина Парфенова вышла замуж за

другого и уже родила дочь. Анютой назвали. Такая вот суровая правда жизни.

Мечты мечтами, а реальность иногда сыромятная в своей неприхотливости.

Никому мы – слегка престарелые да амбициозные от творчества мужики, не

нужны.

Сама реальность толкнула нас к цыганам и сегодня отправляет в Китай. Такие

наши обстоятельства. Хотим мы того или нет.

Ошибка многих интеллигентов в том, что они близоруки в своем самомнении и

думают, что раз они такие воспитанные, грамотные и без явных физических

изъянов... короче (одним словом) – завораживающие (увлекающие,

очаровывающие, обворожительные), то все окружающие должны их любить и

хорошо к ним относиться – это ошибка, та, которая приводит их к практическим

разочарованиям.

Представьте, что существует вся страна такая – без явного изъяна и

испепеляющего порока, со своим самомнением. Образованная и ухоженная.

Имя страны – США.

8. Дело цыганской братвы.

Стысь лучше других умел обращаться с оружием. Любил револьверы ближнего

боя.

- Слыш ты, - говорил напарнику, - че артачишься? Почем арбуз? Че нос повесил?

Дальше матерился. Смеялся. Унижал собеседника.

Стысь был лидером.

Стрелял. Бил. Резал.

Второй – Рыло, был у него на побегушках. Так, мелкая шестерка. Худой, со

многими ходками и весь в тюремных татуировках. На пляжах до пояса раздевался

и красовался перед окружающими своим основным тату в виде многочисленных

куполов.

Были еще двое. Но те – инкогнито. Со стороны приглашенные. Один мозговой

центр. Второй – специалист.

- Фраер, ты кто? – Спросил лидер Леву.

- Он ваш подельник, в связке пойдет за компанию.

- Паровозом?

Последующие вопросы могли всем навредить.

Стысь молчал. Рыло смотрел.

Иногда мог незаметно подобраться сзади к стоявшему. Приседал у ног и Стысь,

что есть силы ударивший стоявшего в грудь, хохотал, когда только что стоявший

навзничь опрокидывался.

Веселились. Но это – иногда и на досуге.

Лева стоял перед ними. В рваных джинсах, желтых армейских ботинках и как

всегда – с кучерявыми волосами.

- На ствол и маску. Шапку-гандончик оденешь на выходе из машины. Готов? –

Спросил его Рыло.

Хорошие были ребятки. Задушевные (не от слова «душа», а от понятия

«душить»). Лева не то, что им возразить, он даже пикнуть бы не посмел.

- Дружбан у него – наш писака в законе, - «потянул мазу» за меня и Леву третий

подельник, именуемый Специалистом. – Его даже в Штаты приглашают.

- Ну и че?

- Не хочет. Мало платят.

- Да..а…а… - протянул Рыло, - Они - забуревшие янки, - жлобы, ворюги и кидалы.

- А ты? Чем их лучше?

- Я то? Не… Ты че? Штаты мне по нутру. Телки у них на шестах везде голые.

Наркоты полно и наши корыфаны при делах.

- Хорош патякать! – Прервал Стысь. – Уже подъехали.

Их было четверо, не считая Левы-новичка. Сбитая, проверенная и

пристрелянная команда. Наезжали по вызову, по наводке, - и своих, братвы, и

залетных авторитетов, и ментов-корыфанов. Ходили под бароном цыганским.

- Ты, братан, - уже мягче, как к дружбану-подельнику, обратился Стысь к Леве, -

пойдешь во внутрь с нами. Рыло, как всегда, на шухере. В тачке. С калашем для

прикрытия. Маску и шапку-гандончик, - снизошел к совету, - не забудь на башку

напялить.

Лева не верил, что это он и что это с ним. За сон воспринимал происходящее.

Дрожали руки.

- Быстро, быстро! –Скомандовал главный.

С ходу ошеломив охрану, ворвались на точку. В подпольный конвертационный

центр.

Обслуга легла на пол.

- Деньги в мешки!

- Ты, - рявкнул Стысь, - с ним, - указал на Специалиста, - идешь к сейфам, а ты, -

повел револьвером в сторону толстого парня в галстуке, - с этим, - головой кивнул

на подельника (Инкогнито), - прямо за компьютер.

Действовали четко и слажено.

Обслуживающий персонал осознавал, что за неповиновение будут сразу же

стрелять и если что будет не так – не по-ихнему (то есть – не по-нашему), то могут

всех убить («замочить»). Чувствовали работу профи.

-Ту как? – Координировал и направлял Стысь.

- О’кэй, - отвечали.

- Как компьютер?

- О’кэй, - повторялись.

- Все забрали с сейфов? – Спрашивал Стысь. – Перевели со счетов?

Остался доволен. Прошелся и осмотрелся.

- Ждем пару минут, - отдал команду.

Лева расслабился. Стоял спиной к спине Стыся и своим стволом прикрывал

входную дверь и двери туалетов.

- Не спеша пойди и молча проверь туалеты.

Лева пошел.

Заглянул в один. После во второй. «Ведь уже проверяли», - хотел напомнить. В

этот момент – когда Лева возвращался от туалетов и смотрел себе под ноги –

Стысь выстрелил. Попал толстому парню с фирменным галстуком в мякоть ноги

выше колена.

- Зачем? – Вырвалось у Левы.

Стысь нахмурился.

- Уходим, - скомандовал.

Друг за дружкой, направив стволы на лежащих, вышли за дверь.

Вскочили в свой затемненный микроавтобус.

- Ну че? – Рыло «чекнул».

- Как в штатовском фильме. По сценарию.

Рассмеялся:

- О ’кэй.

Доехали молча.

Леву высадили по дороге.

Барон у своих не интересовался что и как, знал, что все будет как всегда («чики-

пики») – спланировано, сглажено и под всеобщим (братвы, ментов, спецслужб,

самых банкиров) присмотром. У такого масштабного общесоюзного авторитета

даже местная республиканская власть ходила в холуях. Все делалось ради нас с

Левой и для его же – Левиного, китайского блага.

9. Китай – локомотив современной экономики («Евроньюз»).

Чтобы не было империалистическому миру безосновательно жить, так рванула

экономика Японии, после – евросоюзной Германии, затем – «азиатских тигров» и

стран Латинской Америки. При этом США ухмылялись. До игры Китая.

С периода союза КНР со странами СНГ, политическим финансированием

Таджикистана, стран Африки и Латинской Америки, с момента образования

международных китайских банков и бирж и основное – создания международных

китайских аналогов американским «Гугл», «Фейсбук», «Твитер»… да… да… да…

после того как бывший агент ЦРУ молодой перебежчик Сноуден передал

китайцам и нам – совдеповцам, все штатовские компьютерные ноу-хау, именно с

этого часа, США впервые протерли глазки от интеллигентской самоуверенности и

запаниковали.

- Ты куда? – Ранней весной спросил меня Лева.

- В Китай.

- Зачем? – Не понял. – Ведь и здесь тебе сносно?

- Вспомни, - попросил его, как я начинал в период образования независимого

Киева, как открывал бизнес и публиковал такое тогда нужные национально-

патриотические актуализмы…

- И что?

- В том-то и дело – ничего. Ни спереди, ни сзади. Голяк. Сегодня, вчера еще

положительные и такие нужные националисты переквалифицированы мировым

сообществом в неонацистов. Еврейство их не поддерживает, а способствует

вхождению совдепии Янука в Евросоюз.

Лева повеселел:

- Это же хорошо. По-нашему. Откроют границы, в Европе будет безвизовый

режим.

- Однозначно. Это – по-вашему. Близоруко. По-нашему – это свобода,

демократия, свободный рынок и полная свобода слова. Без замалчивания и

проделок троллей-блогеров в заказном интернете.

Лева не понял:

- Конечно, конечно, - выпалил, - этого же все хотят.

Пришлось объясниться:

- Моя национальная идея осталась во мне и со мной. Не востребованной. Не

нужной. Нет аудитории, нет научной поддержки и подпитки интеллектуальной

среды, короче – торичелева пустота. Вакуум! Аут! За актуализм «Вечный жид»

мне через год обещали собеседование в посольстве США, а через год-второй, в

лучшем случае, может соблаговолят открыть визу. Если под сущим прессом

цензуры и постоянным надзором спецслужб, - уточнил, - выживу да доживу.

- Думаешь, - понял Лева мою душевную сумятицу, - что ты там не нужен?

- Именно!

- Наш совдеповец Янук из вчерашнего совка сегодня заделался ярым

произраильтянином и проамериканцем, поэтому, - объяснял ему, - все мое, даже

научная философия и мои научные изыскания, там политически бесперспективны.

- То есть, - прозрел мой друг, - пока ты обещанного дождешься, то рак свиснет.

- Поэтому мой путь лежит в Китай. Передовой. Мощный. Перспективный.

Лева задумался.

- Но ты же, - вспомнил, - сторонник антикоммунизма, ты же, - повторился, - против

Союза и против путинско-медведевских государственных поползновений?

- Был! Но сегодня, по примеру Януковича, переметнусь. Ему можно, а мне, что –

нет? Разве я не такой?

Бедный Лева. Он не знал, что и сказать.

- Да ты и сам, - вспомнил я наглядный пример из его биографии, - был

комсомольцем-ленинцем, после, во время учебы во Львове, попав под влияние

штатовского ширпотреба и их рок-музыки, стал щирым оппозиционным

украинцем, совершенствовал свой украинский язык общения, а сегодня, в

стольном граде Киеве, как все окружение, с приходом к власти компании

Януковича, стал русофилом-совком. Как тебе такое?.. Вот видишь, - поняв

молчание Левы, как свою правоту, продолжал, - начну и я, дружок, жить по-

новому, по-советски…

Взвесив тогда все за и против, хорошо закусив да так же - по-дружески, выпив,

решили мы вдвоем прорываться в Китай. Благо Пекин не возражал. Красную

ковровую дорожку не стелил, хлебом-солью не принимал, но пятидневный

безвизовый режим всем нашим братьям-славянам гарантировал.

Поддержали такое сподвижничество не только местные коммунисты да

оплаченные из нашего кармана цыгане, но и почти все остальные.

- Добро! – Наложили резолюцию старые спецы из спецслужб.

- Почему бы и нет? – Одобрили другие авторитеты из иных спецслужб.

- Денег дать? – Предложили.

Смеетесь? Иронизируете?

А вы видели хоть одного сгорбленного судьбой интеллигента, который бы

отказался от денежного довольствия?

Я – не видел. Может – вы такого знаете?

Лева молчал. Еще тогда – когда одобрил мою идею. После – влюбившись в

Розу. Вчера – пережив стресс от кровавого налета-испытания. Сегодня – в

очередной раз сидя в моем офисе и слушая юридические приколы.

- Знаешь, - сказал ему, - а ведь Катерина лучше Розы. Возвращайся-ка ты к ней.

- Ты что? – Вытаращил глаза. – Очумел? Она же меня бросила!

- Вот, - поймал его, - она тебя, как и все они меня, поимела и поимели. Изучили,

обработали, использовали да вышвырнули. Ожидают и наблюдают.

- Ты не думал, - поинтересовался, - что такое служебное сексуальное притязание?

Он пожал плечами:

- Я же не юрист.

Пришлось уточнить:

- Катя была твоим боссом?

- Да.

- Катя первой тебя затянула?

- Да.

- Слушай решение суда, - пошутил над ним, - задействовав свое служебное

положение, Катюша тебя использовала.

- Ты что дурак? – Чуть меня не ударил. – Ведь я ее любил.

- А я, - припомнил, - также любил свою социалистическую Родину (раньше) да

США (позже).

- Кого больше?

- А ты?

Мы с Левой («Цыпой») если и обязаны были СССР любить да почитать, то по

необходимости, как большинство – по жлобству бедных люмпенов («авось, что-то

и перепадет, не подыхать же, как остальным, из голодухи»), при этом, замечу,

кривя душой в компартию не поступали, а когда критиковали, так искренне,

понимая и восставая. США – дело другое. США – это свобода. США – это

демократия. США – локомотив свободы и демократии. Было дело! Искренне

восходила наша любовь к США. Осталось сегодня хоть что-то?

Китай нас завлекал.

Для этого имел определенные основания.

Первое – это деньги.

Второе – интерес.

Третье – перспектива.

Четвертое – самоутверждение.

Пятого не будет. Увольте! Мы не цыганские аристократы, чтобы держать вас в

узде и выборочно отправлять на дело. Под опекой Китая можно самоутвердиться

всем не утвержденным в другой стране.

Станьте в очередь и ждите!

Забудем свободу и демократию?

Их ведь не было и нет?

Эти вольности только для избранных?

- Стоп! – Китай остановит.

- Присядьте на дорожку. Подумайте, - предложит.

Точно! Выбор-то за нами.

Китай себя предлагает. Как когда-то США. А что, как, с кем и почему – нам

решать.

- Идешь? – Спрошу Циппельмана.

- Как родное еврейство на все это смотрит?

Ну вот – началось.

Процесс сомнения проникает в душу.

Как – те? Как – эти?

Еврейство всегда стоит само за себя, за свой Израиль и за гоев-союзничков.

Во времена изначального выбора тема Китая не прозвучала.

Сейчас раскол: первые – за Союз, вторые – за США, третьи – за Китай,

подавляющее большинство все еще думает. Подождем до окончания книги?

Совет по Януку:

- Лукавит! Ох, лукавит битый жизнью братан! Со временем обманет – так и ждите.

Китай согласен.

Тряхнет Поднебесная мощной и купит не то, что меня и Леву, не то, что Янука, а

и все остальное – что ни попади. Лишь бы пригодилось. Как когда-то США.

Китай умный. За без малого пять тысячелетий развития, народа в нем

образовалось видимо - не видимо.

Китай нас приглашает.

Но кто в гости ходит просто так, да с пустыми руками?

Может нам еще руки за милостынькой протянуть?

Нет! Мы – советские граждане умные да ушлые. Битые! Нас просто так – голыми

руками – не возьмешь! Мы и татарву, и литовцев, и польскую шляхту, и шведов, и

французов, и турок, и гитлеровцев, и … - всех побили. Всех пережили и

переживем. Не наша вина, что продажный Горбачев за сладкую жизнь в

Калифорнии продал наш социалистический Советский Союз. Предатель! Без

единого выстрела отдал Украину, Прибалтику и Закавказье. Горе-избавитель!

- Кто это к нам? – Спросят в Китае.

Мы с Левой и Розочкой им искренне, как на духу, сознаемся:

- Нас в США уже приглашают.

Они:

- Хорошо!

- Из-за предубежденья и для перестраховки в путинско-медведевской России нас

изъяли и въезд нам запретили.

Они:

- Хорошо!

Дальше – пауза. Молчок. Задумчивое двустороннее ожидание.

Мы (припомнив):

- В Беларуси и Казахстане, то есть во всем так званом Евразийском Союзе нас

также запретили.

Они:

- Неплохо! Но что еще? Это все книжные теории. Где же ваша, ощутимая на деле

практика?

Мы:

- Без малого десять лет прошло с той поры, как спецслужбы разработками

нашими интересовались. Расспрашивали. Вынюхивали. То ли хусейновский Ирак,

то ли Иран им тогда противостоял.

Как пить дать с силой:

- В США нас местные евреи приглашают, - напоследок прибомбим.

- О – о – о – о! Это другое дело. У вас есть что нам предложить. Кому, кому, а

евреям мы верим.

- Пожалуйста, - скажут.

- Проходите, - предложат. – Наши заинтересованные лица и наши фирмы в вашем

полном распоряжении.

А вы-то думали!

С бездомных цыган и нашей Розочки посмеяться намерились?

Думали запросто так, ради прикола или по какой-то другой причине, мы с Левой

выдаем себя за умных евреев?

10. Давайте вместе! («Кам ту геза», Битлз).

- Тебе не страшно? – Относительно нашей будущей китайской судьбинушки

спросила Аза сначала меня, а после, точь-в-точь повторив вопрос,

поинтересовалась и у Левы.

- Там чужая для вас земля. Совсем другие люди.

Дул ветер. Холодало. Лето заканчивалось и медленно переходило в осень.

Плавно.

На Синем озере еще купались отдыхающие. Пили пиво. То – там, то – сям

(местами) кучковались по кустах. Мусорили. Жарили шашлыки.

- Народ гуляет, - обратила Роза наше внимание.

- Чем мы хуже? – Лева привстал и посмотрел на берега.

- Ты нас на тот берег или на этот затянешь? – Съязвила в отношении меня Аза.

Подвох имелся:

- Или самостоятельно в США, или с Россией в Китай?

- Хватит! Сколько можно! – Не стерпела Роза. – Давайте вместе будем отдыхать.

Мы ведь это умеем?

Странная компания – молодая загоревшая красавица, с виду столетняя тощая

цыганка и два мужичка. В шортах и на внушительном внедорожнике.

- Вызови официантов из «Эль Гаучо», - попросил Леву, - пускай помогут. Разобьют

стоянку. Накроют стол. Подадут баранину на вертеле. Дамам – шампанское с

клубникой.

Роза улыбнулась:

- И шоколадных конфет «Рошен». Тех, наилучших, ручной сборки - «Вечерний

Киев». Внутри с орешками.

- Может тебе еще, дорогая, с автографом самого хозяина Порошенка

преподнести?

- А что, - Аза припустила, - он все может, - посмотрела на меня. – «Провидец он

наш», - опять удосужила.

На бытовом уровне все мои научные и литературно-актуалистические

изыскания, даже их практическая квинтэссенция – вхождение естественного

сознания, его информационной энергии, в искусственный и естественный

интеллекты, тогда казалось большой несуразицей. Убеждать кого-то из обычной

народной среды в том, что у меня наработана практическая идея и ее надобно

где-то пристроить, было бы ошибочным. И не только из-за отсталости местного

государства и сопутствующей ему научной среды. В такое мало кто из научных

авторитетов верил, а что уже говорить о простых потребителях.

Поэтому… Нет! Не любовь да любовь, как писалось перед этим по сценарию из

жизненного обихода, а… отдых, отдых и… полная наша всеобщая расслабуха!

Синее озеро манило своими теплыми водами. Образованное еще в Ледниковый

период, слишком уж прозрачно-синее от белой глины с песком, оно, окруженное

лесами и жилыми массивами, казалось давало ощущение вечности, наделяло

аурой праведного существования, собирало-объединяло и, как все вечное перед

временным, ставило тот же каверзный – быть или не быть – вопрос.

- Сейчас прибудут из Эль Гаучо, - обрадовал Лева, - уже выехали.

- А конфеты?

- Будут тебе, Розочка, твои любимые конфетки.

- Кто наш кошелек? – Нашлась с актуальным вопросом Аза. – Кто будет платить?

Для обоюдного, взаимного понимания сжились достаточно.

Чей внедорожник? Кто инициатор? У кого юридическая компания? Чей офис на

еврейском Подоле?

Ничего нельзя было утаить.

Об участии Левы в недавнем налете меня сразу же проинформировал его

теперешний пахан-барон. Порадовал за друга. С почином, так сказать.

Следовательно об этом я знал. Розе сказал сам Лева. Она испугалась, но узнав,

что операцией заправлял ее кузен Стысь, постепенно успокоилась. Аза же была

именитой провидицей, следовательно, также знала о Левином разбое.

Как быть?

- Выпьем за первый успех нашей уголовщины, - предложил.

Официанты сделали вид, что или не расслышали, или не поняли. Не называли

меня, как когда-то, в социалистические времена, «товарищ», не употребляли

местное «пан» или «метр – адвокат», каковым, признаюсь, не был (всего лишь

обычный юрист с офисом возле синагоги). Сказали под стать:

- Господа желают отобедать?

Название «доктор» было хоть приличным, уважительным, но как-то не ко

времени и не к месту – в одних шортах доктора опушкой леса не гоняют.

В своем родовом величии Аза смахивала на госпожу – одетая во все

национальное, цыганское, с бусами и кольцами, умиротворенно-спокойная.

- Поменяйте шампанское, - велел Лева обслуге. – Принесите «Артемовское». И

розовый брют. Оно лучшее.

- Что так?

- Французскую шипучку пьют с клубникой. Мы желаем «Артемовское». С черным

хлебушком, колбаской да слегка соленным сыром.

- Извольте.

Нам подали баранину на вертеле и что-то там еще, запамятовал, но уж точно из

аргентинской кухни. Кошерное да согласно древним законам кашрута. Десерт

съели здесь же – на берегу озера, возле леса, а вот мороженное решили

испробовать у хозяина ресторана – в каминном зале «Эль Гаучо». Под кофе.

- Как тебе налетное дело? – Поинтересовался у Левы. – Не сплоховали?

Тот хмыкнул:

- Во времена войны в Чечне да за югославских подтасовок бывало и похуже.

- Кстати, - вспомнил, - Стысь меня грамотно, по чьей-то указке, подставил. Из

моего револьвера, с моими отпечатками, выстрелил в банкира.

- Ну и что?

- Это кстати.

- Надеюсь, по блатному отомстить не собираешься? Он кузен твоей Розы.

Подумай.

Знал Леву достаточно. В нем не сомневался. Как в самом себе. Но…

практичные люди (тем более юристы) всегда прикидывают всевозможные

варианты. А вдруг? Случай-то всегда возможен.

Не по случаю или какой-то слепой прихоти, а целенаправленно поставил в

разделе заглавие «Кам ту геза» (Давайте вместе!), что означает сообща,

товариществом: и за национальную идею (было в прошлом), и за единение со

США и Евросоюзом (такое было), и за союзно-советскую дружбу с Китаем

(актуально). На все свое время. Нет нашей с Левой вины в том, что у нас, в СНГ,

Путин и Медведев, там – в США – Барак Обама, в Евросоюзе Ангела Меркель

заправляет, а в Китае экономика и золотой запас произрастают.

Посмотрите вокруг.

Полно всего китайского. Массово открываются китайские гипермаркеты и банки.

Как бы по желанию трудящейся бедноты и как бы по мановению волшебной

палочки китайские товары самые дешевые. Повсеместно изучается китайский

язык.

Какие проблемы?

Изрядно подвыпив Лева пошутил:

- Подайте что-нибудь китайское.

- Пожалуйста, - обрадовались официанты-китайцы из «Эль Гаучо», - у нас целая

кухня китайская. Чего изволите?

- Тогда пускай споют что-нибудь цыганское. Душевное. Чтоб аж в самом сердце

достало. Под китайский десерт.

«Ну, началось («пошло-поехало»), - про себя тихо возмутилась Роза, - опять

затянут русский романс «Очи черные, очи жгучие» на цыганский лад, хотя, -

наверное подумала, – не тяжелый же рок играть для такой загулявшей

компании?».

Было и шампанское, и десерт, и кофе, и мороженное – всего вдоволь. Разных

стран от разных производителей. Были бы деньги. Их, как вы своевременно

догадались, нужно зарабатывать. Чем больше, тем лучше. Поэтому – Китай. С

любовью и уважением ко всему остальному и ко всем остальным.

- Дальше господа соизволят в наши номера или пожелают размяться в казино? –

На ушко полушепотом поинтересовались.

- Нет! – отрезал, - Господа пойдут сюда рядом в цыганский табор. Делить добычу.

- Шутить изволите?

Вот так всегда! Стоит что-то сказать правдивое, так воспринимают с юмором.

Часто-густо не имеют желания разглядеть то, что реально возле них существует.

Правду видят ложью, более того, так иногда, когда такое им выгодно, –

беллетристикой и авторским субъективизмом (по теме).

- Да нет, - смягчил интонации, - давайте вместе – с песнями и танцами, налегке,

по жизни. Без проблем! Как такое, - спросил, - слабо?

- Может господа еще коньячку желают? Закарпатского? «Тиса», - ушли от ответа

пьяной компании официанты. – За счет заведения.

Один лишь Цыпа удосужился:

- Благодарствуем.

Вроде бы хотел, а, может, и нет.

Сомневаюсь, что именно от своей любимой марочной «Тисы» он бы отказался.

- Вызывай водителя, - скомандовал. – Бал закончен.

Попробовал приподняться. Роза усадила его обратно.

- Пожалуйста, - подозвал я распорядителя, - пускай музыканты подойдут к нам в

зал и сыграют на скрипке что-то лирическое.

- «Гуцулку Ксеню»?

- Пожалуй.

Их было четверо – этих ресторанных музыкантов, но пела, одетая во все

аргентинское, красивая брюнетка.

«Гуцулко Ксеню, я тобі на трембіті,

лиш одній в цілім світі,

розкажу про любов…»

- Как будто бы у нас – на Закарпатье, - понравилось Азе, - вроде бы дома.

- Даже уходить не хочется, - Роза ее поддержала.

Было темно. Машина стояла на охраняемом паркинге. Молча пошли знакомой

тропинкой в цыганский табор. Общее веселье закончилось. Завтра начинались

новые трудовые будни.

11. Началось!

Реки не потекли вспять. Не улетели насовсем – в теплые края, перелетные

птицы. Не выросли в Сибири пальмы. Верблюды и слоны там не появились.

Нет!

Всего лишь Моня, как обычно и как мой покойный папа, придурковато щурясь

возле своего неприхотливого товара, задал мне на книжном рынке на Петровке

один-единственный вопрос:

- Правда, - спросил, - что вы с Цыпой скупаете наличные доллары и налаживаете

с бродячими цыганами цепочку постоянного обмена на наличные юани в Китае?

Пришлось вдохнуть. Не ему, а мне. Он выдохнул.

Моню я знал. Поэтому не обиделся. Уважал его.

- Имеется ли смысл в таком мероприятии? – всего лишь вопросительно на него

посмотрел. – Что по этому поводу говорят в синагоге на Подоле?

Собеседник как всегда нашелся и за ответом в карман не полез:

- Интересуешься только своим Подолом? Точка зрения наших первых авторитетов

из Днепропетровска тебя не беспокоит?

- Разве не знаешь, - тут же не сплоховал и я, - что еврейский капитал уже давно в

распоряжении китайского бизнеса?

Моня посмотрел на свой прилавок. На всевозможные сувениры с Израиля.

Задумался.

- Если у меня продают две китаянки, то это не значит, что мой капитал в их

распоряжении, - плавно, подводя черту части разговора, аргументировал. – Они

ведь только работают.

- Правильно, - пришлось мне логично продолжить мысль коллеги-бизнесмена, -

вот и Китай работает.

Вступительной частью разговора мы оба остались довольны.

Моня молчал, ожидая моего ответа по существу. Не хорошо было его

обманывать. Даже несмотря на то, что для него я был плохим евреем, - не ходил

в синагогу, не соблюдал кашрут, ел свинину и вообще, сплетничал он за моей

спиной, - еврей ли я? Ведь все мои предки похоронены или под пятиконечными

красными звездами, или под православными крестами. Он знал и всем

рассказывал как при выдаче израильского гражданства долго и сомнительно

изучали родословную моего сына. Пришлось даже неприятно объясняться:

- Ведь, - исходил из норм израильского закона, - сомневалось в бумагах его

матери, а не моих.

Моня верил. Поддерживал и находил мне по юриспруденции денежных

клиентов. Очень ценил его правдивые, праведные советы. Прочитав мой

актуализм «Вечный жид» остался большей частью в положительных эмоциях.

- Зачем, - только спросил, - ты отождествил его с Вараввой из Библии? А вдруг…

Именно это «вдруг» со временем и случилось. В точности как размышлял Моня.

Президент Янукович официально перешел на сторону Евросоюза и США, а я, к

сочувствию и соболезнованию Мони, остался «не солоно хлебавши» - с носом. Из

деликатности он даже перестал спрашивать когда я, в конце концов, отправлюсь к

американским евреям в США переводить и печатать свою актуальную книгу.

Хотя, признаюсь, для нас с ним сейчас более важным было другое, а именно:

- Не может же доллар быть вечной, руководящей и всесильной валютой?

Над таким моим вопросом Моня долго не размышлял. Ответ был заготовлен:

- Считаешь пришло время?

Поправив свои солнцезащитные очки и делая вид, что рассматриваю и

собираюсь купить футболку с надписью известного израильского футбольного

клуба, тянул время. Тяжело было уйти от ответа и взять на себя все бремя

ответственности.

Все же попробовал:

- Чем мы хуже еврейских авторитетов?! – не то спросил, не то утвердил.

Моня понял, что сегодня не его день и быть моим компаньеном в бизнесе по

выгодному наличному обмену ему не светит.

Все же хотел хоть за что-то с выгодой для себя зацепиться:

- Как смотрит на все это твой друг и поверенный Циппельман? Спрашиваю

потому, - продолжал, - что давно его не видел. Он сюда за книгами и

компьютерными новинками не ходит. По всей видимости заработался. Все лечит

пациентов. Наши говорят, что видели его на оболонской набережной с какой-то

смуглой девушкой. Может православной арабкой из племени друзов?

Футболка мне действительно понравилась. Хорошего фасона и качества.

Надпись на этикетке «Сделано в Китае» меня не смущала. Решил приобрести.

Осуждающие такую покупку времена китайских трудовых лагерей уже прошли.

Сегодня многие товары с фасадными текстами на иврите делают в Китае.

Качественные украинские вышиванки и казацкие шаровары также зачастую

производят в Поднебесной. Что уж говорить обо всем остальном или, например,

об интернациональной коммунистической символике?

- Лева влюбился, - ответил Моне, - его девушку зовут Розой, она не арабка.

Чтобы показать насколько мы влезли к цыганам и как перспективен наш бизнес

добавил:

- Она то ли дочь, то ли племянница самого цыганского барона.

- Наверное ты их сосватал? – нашелся Моня.

Было очевидно насколько для него и для всех, таких как он, своевременная и

необходимая данная тема.

- Помнится, как во времена Горбачева, - начал Моня с другого конца, - никто не

верил в крах СССР, исчезновение социалистического рубля и постсоветский хаос.

Тогда умные люди, такие как ты, - своекорыстно выдал мне комплимент, - за

совдеповский ширпотреб и наличные советские рубли-десятки скупили в

Чехословакии, Венгрии, Польше, Югославии наличные доллары и успешно

начали свой бизнес. Что теперь? – подвел итог любопытству.

- Ты же умный, - ответил своим комплиментом на его, - и хорошо видишь

происходящее вокруг. Относительно себя, - продолжал, - скажу, что бизнес у меня

маленький и возможности небольшие.

Моня понял такой аспект двояко – то ли как предложение принять посильное

участие со своим капиталом, то ли как мелкоту предпринимаемого «китайского

дела».

Молчал. Раздумывал. Взвешивал.

Необходимо было что-то у него еще, кроме футболки «Маккаби», купить. Не

слишком дорогое, но и не дешевое.

- Покажи, - попросил, - мне вот тот большой рог изобилия.

Он засиял:

- Отличный выбор! Полностью подойдет на подарок барону или для

коммунистических секретарей Китая.

Увидев цену я задумался.

Хорошо, что вся наличка с фирмы была при мне.

Не стоило покупать, ведь слишком дорого, но, с другой стороны, если Моня

увидит, что я на подарок, не торгуясь, так сорю деньгами, то поверит в успех

нашего с Левой и Розой дела. Всех заинтересованных уведомит, а если нет, то

хотя бы благословит на дорожку. И за уведомление, и за доброе слово ему, как

говорится «и на добром слове спасибо».

- Возьму, - решил.

Достал пачки купюр. Посмотрев в портфель, спросил:

- Может тебе по курсу заплатить юанями?

Моня чуть заметно округлил глаза:

- Как угодно.

- Не буду перерасчетами морочить тебе голову, - подвел черту нашему с ним

гешефту, - юани и мне в будущем, ой как пригодятся. Возьми доллары, - и слегка

наиграно сверкнул перед его носом семейным бриллиантом на мизинце.

Моня очень подобрел.

Что было мне важно.

Моня узнал все необходимое для себя и своих друзей.

Что было ему важно.

Собираясь раскланяться, от полученного удовольствия чуть меня не целуя, все

же не выдержал:

- Так у Цыпы все серьезно?

- Благословляешь его брак с дочерью или племянницей местного цыганского

барона?

Моня понял подвох, но деваться было некуда:

- Они же не антисемиты, а мы не ортодоксы и не сионисты?

Приятно было иметь с ним дело.

Очаровывают меня наши – советские, люди. Все у них конкретно,

интернационально, по полочках и как в «Моральном Кодексе строителя

коммунизма». За компанию с ними можно вскочить хоть в огонь, хоть в воду или

пройти сквозь медные трубы. Даже сподручно темными лесными пущами в

коммунистический Китай, заодно с непредсказуемыми цыганами, пробираться. На

счет дороги в ад воспротивлюсь, ибо я не тот «жид, что за компанию повесился»,

я тот, что в бизнесе по-научному моделирует да пишет далеко не глупые книги.

Роза подле меня – это красавица и девушка нашего Левы, а сам Лева – это всем

известный в Советском Союзе врач Левицкий («Цыпа»).

Кто такая вещая Аза еще предстоит хорошенько узнать. Как и до конца

раскусить подлое нутро знакомого нам цыганского заправилы.

- Всего хорошего, - попрощался с Моней, - всех благ. Привет супруге и дочерям.

Прихватил изысканную коробку с ювелирным рогом изобилия, не забыл кулек с

футболкой (которую, кстати, на радостях мне Моня подарил) и направился на

поиски коллекционных виниловых пластинок.

Некогда многолюдный рынок Петровка в последние пять-десять лет практически

опустел. Здесь мало интересовались книжной продукцией. Народ Книги

эмигрировал за книгами в другие страны. Новые фильмы на дисках также не

очень покупали. Пользовались интернетом. Одевались в магазинах «Сток» или на

рынке китайского ширпотреба «Троещина». Пили, гуляли, закусывали и ни о чем

глобальном, типа фундаментальных изменений в геополитике, старались не

думать. Не то, что мы – озадаченные бизнесмены, политики, финансисты,

философы да писатели. Оно, возможно, и правильно. В этом суть безстрессового

выживания народного генофонда – «моя хата скраю, я нічого не знаю» - что

социализм, что капитализм или исламский фундаментализм да маоизм, для них –

часто голодающих, иногда многим недовольных, обычных граждан – практически

существовало как второстепенное дополнение к личному бытию. Ошибаюсь?

Хотелось бы так думать. Недавняя история человечества приводит факты

завлекания целых народов в национал-социализм, фашизм, большевизм-

сталинизм, фундаментализм и маоизм. Как такое?

Моня все же озадачил на дорожку:

- Берегись! Здесь тебе надо дожить до твоего дня икс. Хвали да нахваливай. Не

зарывайся. Сверни местный бизнес. «Ляг на дно». Подыщи себе бюджетную

должность врача или юриста.

Точь-в-точь («не в бровь, а в глаз»), как старая Аза, предугадывая наше с Левой

будущее, на берегу Синего озера спрашивала:

- Тебе не страшно?

Не кошерной (не годной) воспринималась наша передислокация в Китай. Может,

- подумалось, - познакомить Моню с Азой и Розой, возможно удастся его убедить

и он поймет да благословит всех ступающих на китайскую тропу?

12. Популярная писательница Джоан Роулинг (Гарри Потер) и наш

цыганский барон.

Будь я английской писательницей Джоан Роулинг, так мой Гарри Потер

аналогично летал бы на метле, имел своего творца-волшебника и все у него было

бы великолепно. Был бы я в тираже.

Не к месту какие-то несуразицы?

Есть у меня виденье будущего.

Критериям творца-волшебника полностью соответствую. Могу целый ворох

нафантазировать хоть для англо-американского парня Гарри Потера, хоть для

советской девушки Тани Тротер. Имеются в вашем лице мои много миллиардные

подопытные и владею мощностью вселенского эксперимента.

Быть или не быть?

С теми или с другими?

Другие постоянно экспериментировали со мной и Левой, издевались над нашим

существованием, так почему же мне аналогично не попробовать с ними - теми,

что «другие»? Над их детьми, друзьями, подельниками?

Ходили мы с Левой в общеобразовательную советскую школу, кушали

мороженное, играли в футбол и хоккей, повязывали красные галстуки, позже –

цепляли на грудь комсомольские значки, влюблялись, пели, танцевали,

целовались, растили потомство пока… стоп!.. не пропала наша сущность с нашим

Советским Союзом. Все оказалось временным. Мы – временщиками

социалистической нерасторопности.

Обманули нас коммунисты. Не удержали в своих пролетарских руках красное

знамя побед. К ним и претензии.

Обманули нас гегемоны-россияне из титульного советского народа. Не уберегли

от вражеских поползновений суть российской государственности. К ним и

претензии.

Стали мы с Левой независимыми самостийныками. Благо многолетняя школа

Львовского медицинского института нам сопутствовала.

- Ты кто?

- Я – щирый украинец со Львова.

Государство – Украина, народ – украинцы, язык – украинский.

Пробуете позабыть о существовании обновляемого Советского Союза под

титульным названием СНГ? О Таможенном Союзе запамятовали? А о

Евразийском Союзе? Также не помните о двуедином государстве России и

Беларуси?

Напомним!

Пасквили говорите пишу («Вечный жид», «Хохляцкий апокалипсис») на фоне

всеобщего благоденствия – без войн, агрессий и эскалаций напряженности, все

утрирую да на вас – миротворцев, благодетелей, пацифистов, клевещу? Вот, мол,

Джоан Роулинг, хорошая и праведная, правильно – по сказочному, без обострений

и экзальтаций, все творит.

Пожалуйста – читайте ее сказки.

Здесь – моя суровая быль.

Возьмите метлу Гарри Потера и что есть мочи к ней летите. Не на

художественных страницах, а реально ее быт сумеете найти?

От меня же, от снобизма бытия, от суеты реально осязаемого никуда не

денетесь. Разве, что в психушку или в вечность Господнюю.

Разницу между тем миром – эйфорийно-сказочным и этим – реальным,

уловили?

Фантастической метлы у вас, говорите, нет?

Вот мне ее – заоблачную фантастику с переводами книг да массовыми

тиражами, обкуренные творчеством Джоан Роулинг калифорнийские обманщики

«в еврейском стиле» и пообещали.

Знали бы они, какую жизненную школу выживания и я, и мой друг Цыпа-

Циппельман, он же Лева Левицкий, прошли.

Не о страшной войне в Чечне разговор. Не о Чернобыле. Не о межэтнической

югославской бойне.

Речь об общественно-государственном издевательстве над нашим естеством.

К черту…

К чертям собачьим весь этот заполитизированный пацифический псалмизм.

То не так и это…

Надо, мол, - вот так! И мораль, мораль, мораль…

Одни поучения да внедрения.

Хватит! Надоело!

Не дает мне покоя… Нет возможности сосредоточиться…

Из-за чего:

- Скажи этому старому чертилу, своему новому пахану, что он не то, что забурел,

он вообще офонарел! Хрен чертовый! – ворвался я возмущенно вчера к Леве.

Он как раз возился на кухне. Благо его новой пассии – этой чертовки, этой

бароновой родственнички Розалии с ним не было.

- Знаешь, что он творит? – дальше бомбил. – Этот местный жлоб всех цыган

решил экспроприировать себе всю союзную валютную наличку и своими каналами

легализовать ее в Китае на юани. Как такое?

Видимо, мой друг так сразу, с расслабухи, не въехал.

- Понял? – Посмотрел на него. Имел желание, что есть силы крикнуть:

«Проснись!», даже: «Протри глаза!», но сдержался. – Он, - более-менее спокойно

продолжал, - налетает на банки и подпольные валютные центры по всему

постсоветскому пространству. Гребет все, что может! Это тайфун! Это беда!

- При чем здесь я и наши общие дела?

- Как при чем? – удивился его отрешенной нерасторопности. – Ты, что обкурился

или нанюхался? Готовься идти на новые дела. Ради Розочки. Ради ваших с ней

будущих деток. Кормить-то их будет надо. Мерседесы, беэмве покупать. Златыми

цепями обвешивать…

- Успокойся, - посоветовал.

Налил мне отрезвляющего. Бросил лед.

- Присядь! – указал на диван. – Найдем выход. Безвыходных ситуаций не бывает.

Вот видите? Я ведь хотел с толком и спокойно описывать наше былое. Как у

других писателей. Всякие там историйки из студенческой да малосемейной жизни.

Не тут-то было! Опять этот чертов цыганский барон достал! Да пропади он

пропадом вместе со своим воровским кодлом!

Часика два мы с Левой сообща обо всем кумекали. Прикидывали варианты. Он

меня, спасибо ему, кое-как успокоил.

Через три часа, когда порядочно стемнело, стояли мы с ним возле главной

цыганской резиденции пространства.

Сначала прошли коридором охраны.

Затем теснились этажом всевозможных детекторов.

Спустились в бетонированный полуподвал и с порога:

- Что это вы, уважаемый будущий родственничек, творите? – так изыскано его

угораздили.

Он не опешил:

- Уже народная молва и до вас дошла?

Даже бровью не повел и в ус не подул, а лишь поднялся и посмотрел на нас.

- Присаживайтесь, - предложил. Не гоните, уважаемые, пургу на старичка. Не

пробуйте на меня батон крошить. Не тот я для вас размер.

Пришлось мне с другом еще чуток поубавить наши ранее пылкие обороты. Как

не уважить старика да инвалида детства (по купленным им документам)? Не

class="book">сразу, сознаюсь, а постепенно, по мере того, как к нам приближался страшный с

виду Стысь. За ним не спеша прихрамывал туберкулезный Рыло.

- Вот видите, - вскинул глазами на них барон, - и наши ребятки на подходе. Ведь

на улицах о них судачат?

Пришлось уже не ему, а мне оправдываться и находить нужные аргументы:

- Не хорошо все это. Добром может не кончиться.

- Для кого как, - возразил старый цыган, - кому как карта ляжет…

- Значит ты окончательно решил со своей компанией, - указал я на двоих из

Левиных подельников, - попутно бабла по легкому срубить?

- Нет. Ошибаешься. Не легкое, а взаимовыгодное это дельце. Масштабное. И не

попутно, а по факту. Кроме того, - спокойно и оценивающе посмотрел на меня, -

неужто собираешься мне запретить?

Лева молодец! Выручил:

- Мы здесь на счет нашей доли, - разрядил обстановку.

Хоть не юрист, а, однако, умеет. Старой советской закалки боец!

- О – о – о – о, - вальяжно протянул барон, - так бы и сказали, а то влетели,

угрожать собирались.

Посмотрел на своих.

- Будет вам куш, - при свидетелях пообещал, - к тому же, не малый. Не жадный я,

да и по понятиям положено. Останетесь довольные.

Вздохнул тяжело.

- Только не забывайте, прошу вас, кто за что в ответе, а то.., - сделал небольшую

паузу, - на ваши непредвиденные обстоятельства могут возникнуть наши

случайности, - при этом снова посмотрел на Стыся с Рылом.

Те молчали. Стояли и слушали. Сидеть при пахане не могли. Для них – обычных

уличных цыган, при цыганском вожаке задавать глупые вопросы, смеяться или

гримасничать, было чуть ли не смерти подобно.

Вкратце рассказал барон нам свою схему действия. Не откровенничал и не

хитрил.

- В доле мы,- секретничал, - и с ментами, и со спецами, и с банками. Всем это

выгодно. Одни процент получат, другие – страховку, третьи, а именно страховые

компании, - государственное покрытие. Компенсации своего рода. Схема сложная,

однако проверенная и выгодная.

Стало ясно нам, не опытным финансовым сошкам, что доллар на наличном

рынке может значительно обесцениться, а, может, и наоборот, - как пообещал нам

авторитет уголовного мира, - подорожать.

- С Богом, - сказал он на прощание. Пожал руки. Попрощался и лишь в дверях уже

не то велел, не то констатировал, не то напомнил Леве:

- Пойдешь еще с ними, родственничек, - даже снизошел до шутки, - на дело. На

день-второй залетите в сопредельные страны. Не бойся, - посмотрел на него, -

там тоже все прихвачено. Менты и местные спецы даже свои прослушки да

просмотры на спутниках отключат. Похождение киношной братвы, - на дорожку

впечатлил его, - в сравнении покажутся детским лепетом.

- А ты, - видя мое унылое молчание, дал попутно совет, - можешь все это описать.

После – опубликовать. Снимешь свою адвокатскую тяжесть с души. Обнародовал,

мол, известил. Указал «что, где, когда, как и с кем» Даже по-фамильно. С

блатными поганялами. Как в своей книге о местное хохляцкой братве. Ведь это по

ней, - спросил, - западенские менты хлопцев захомутали?

- Знаю, знаю… - дружески похлопал меня по руке, - не ты первопричина тех

разборок. Не ты стукач. Всем такое известно. Если хочешь, - еще раз

посоветовал, - то опиши. Мы просмотрим и отредактируем. На местном колорите

малость набьешь руку перед Америкой.

И что вы думаете?

- Не верю я, - первым из всего моего окружение сказал, - что будет у тебя – такого,

каким ты в действительности являешься, судьба в Китае. Не ляжет там тебе

карта. Неужели такое не очевидно? Протри глаза!

Что добавить?

Лишь одно - нравиться мне детский образ Гарри Потера уважаемой Джоан

Роулинг, только не приемлю ее новые детективные приключение. Те, где она от

имени мужчины-сыщика творит в стиле реализма. Сказка такое.

13. Научные страсти на кухне.

Ох, уж любят эти цыгане-прохиндеи и вруны, разгульную жизнь!

Им бы денег побольше!

Водки немерено!

И еще… всего того приятного да сладострастного.

- Дам вам свою научную идею, - предложу не им – выпивохам да гулякам, а вам –

читатели, - попробуйте соизмерить да совладать.

Еще и думаете?

- Денег ведь хотите? Хорошо жить мечтаете? Пить, есть, развлекаться? Да так,

чтобы другим страх как завидно было!

Опешили? Обрадовались?

- Выгодно продадите идею и получите большущее вознаграждение. Китай

заплатит. Он хочет доминировать (кто не хочет?) и готов сразу же раскошелиться.

Или Россия. Или США. Другие не доросли. Программный потенциал интеллекта

маловат.

Размечтались?

Мы с вами, мои уважаемые советские пенсионеры-ленинцы, однозначно

положили бы все эти – заполученные от братской Коммунистической Партии

Китая денежные фонды, на депозит в союзный «Сбербанк». Тот, помните, в

котором раньше социалистические сбережения надежно – под три процента

годовых – накопляли. Все как в былые времена – «на черный день и на всякий

случай». По привычке. Без испуга. Чтобы приумножились. А то еще, не дай Бог,

такую сногсшибательную заначку теща-стерва или жена («такая-розтакая»)

найдут.

Не пропивать же их с друзьями-доминошниками в подворотне и не на девиц

легкого поведения тратить?

На счет меня интересуетесь?

Часть потратил бы на приобретение приемлемых кроссовок для своих

ежедневных утренних марафонов, еще за часть выписал бы по почте новый диск

с автографами легендарных наших ровесников «Роллинг Стоунз», отдал бы долги

кредиторам, а остальные… остальные кредиторы будут ждать.

Шутить изволю?

Кроссовки и диск «Роллинг Стоунз» действительно хочу. Долги имеются. За

остальные купил бы себе визу и гражданство в США. Сразу же. Ведь при

деньжищах я уже не третьеразрядный философствующий писака, а гражданин

мира, и, прежде всего - желаемый в США инвестор. На все – про все ушла бы у

меня неделька-другая. Пускай – месячишко. Не к спеху!

Позже, после обустройства в Калифорнии, обосновал бы там, под стать

имеющемуся капиталу, научный центр и занялся бы любимым научным делам.

Оттянулся бы в своем творчестве и «вдоль и поперек» - без ежедневных забот о

хлебе насущном.

Ранее написанные мной научно-философские труды во всех независимых и

свободных рейтингах сразу бы поднялись до уровня и выше «Кризисного краха

капитализма» (или как там это философствование миллиардера-филантропа

Джорджа Сороса озаглавлено?), а наука однозначно бы заняла пустующее место

метафизики. Королевы наук!

Вот так!

При большущем состоянии все подвладно. Долгожданные визы в США –

запросто так! Хоть залейся да ими удавись! Из посольства домой сразу принесли

бы и на стол положили. В конверте с розовой каемочкой. В придачу – любимые

Розой конфетки «Вечерний Киев» и «Артемовское» шампанское.

- Розочка, - поинтересовался у своей девушки Лева, - если бы тебе упал с неба в

карман миллиард долларов, что бы ты с ним делала? Куда бы этот миллиард

пристроила?

Умная и практичная барышня, не блондинка, мыслит правильно, в связи с чем

целиком резонный ответ:

- А где он? В Китае именно столько дадут? За что? Что это за сногсшибательное

открытие такое? Новая форма хакерства?

Где много вопросов, там – «пшик!», невезуха. Вряд ли тогда пофартит.

- Да тише ты! Я ей – гипотетически, а она – конкретно. Уже считать собралась.

От слов таких приумолкла сконфуженная дама. Вопросы, однако, остались.

Повили в воздухе.

Цыганский барон знал на что истратить такой капиталище. Не покупал бы он

новых для себя заводов, фабрик да бывших полей колхозных, не

облагодетельствовал бы племя цыганское, не строил бы дворцов комфортных да

наркопритонов-казино подпольных. Он, как и любой другой капиталист, разорил

бы этими деньжищами конкурентов. Вложил бы их в свой текущий бизнес, за счет

новых оборотных средств приумножил бы основные фонды и додавил бы, пустил

бы в чем мать родила по ветру, ненавистных конкурентов.

Как Россия сделала бы из США.

Как Китай – с теми же США.

Без пощады! Без жалости!

«Боливар двоих не вынесет».

Неужто приобретенные Китаем мои научные изыскания причинят ощутимый

вред конкурентам Поднебесной?

Есть над чем подумать.

Средневековые алхимики искали философский камень и хотели даже из

булыжников получить золото. Для уничтожения врагов-конкурентов и своей

гегемонии. До сих пор ищут да хотят.

Не осознают, что любое научное открытие не может быть взято ниоткуда, из

воздуха. Оно зависит от научной базы, от всего доселе наработанного.

Золото – своеобразная человеческая условность, информация – реальная

необходимость.

Владеющий информацией и умеющий ее направлено внедрять, сможет

доминировать над получателями.

Во время любого рабочего процесса выделяется энергия. При мышлении –

информационная энергия. Также и при сложной компьютерной программной

работе.

Эта энергия, да и ход самого рабочего процесса, считываются. На нее и на сам

процесс – посредством интеллектуального вхождения – можно избирательно

влиять.

Наш мозг – это и источник, и проводник.

Слышали о биополе, сфере разума планеты (академик В.Вернадский), о

духовной ауре, гипнотической экстраполяции?

Если относительно гипноза, то не всякий человек гипнотизер.

Не так все просто, как на первый взгляд кажется, но информационная энергия

сознания, ранее названная в научной философии информационной энергией

Гегеля, является реальностью, как и научная методика влияния на нее.

Душа, дух Господа – это сфера религии; духовность, душевность – сфера

культуры; феноменология духа, абсолютность разума – классической философии;

информационная энергия сознания Гегеля (процесс мышления сознания плюс

выделяемая при этом энергия) – науки.

Такие вот общеобразовательные сведения. Все остальное сегодня, во время

написания данного актуализма, находится под семью печатями секретности. Лишь

добавлю, что в отличие от меня, вашего покорного слуги, все подавляющее

скопище научных работников пошло другим путем и занимается компьютерными

программами для человечества. Они считают, что проще, когда спутник или

компьютер следят да когда нужно вмешиваются, а не наоборот – когда силой

мысли человек контролирует созданный им компьютерно-спутниковый

искусственный интеллект.

Рановато такое, предполагают, лет эдак через пятьдесят, думают, таким можно

будет заняться.

Инициатива им в руки. Их инициатива, в их руки.

Мне – мое. На индивидуальное рассмотрение.

Роза не знала, что и сказать.

Многим ученным-теоретикам, таким, например, как Леонардо да Винчи,

Циолковский, Вернадский, для принятия современниками их, казалось бы

неприемлемых, революционных идей, Господь давал что-то практически

ощутимое. Циолковскому – ракеты. По всей видимости, Господь снизошел до

моих мытарств и облагодетельствовал меня практическим результатом.

Казус? Нет! Оказалось, что редкостная, но – система.

Роза задумалась.

Хотела денег и уже боялась их получить.

- Мы купим лучший дом в Калифорнии, - рассеял ее страхи Лева. - Нет, -

вспомнил, - на берегу Желтого моря. Хотя, - поразмыслил, - лучше в самом

Гонконге.

Оба знали, что там много европейцев и течет-бурлит вольготная цыганская

жизнь.

Коммунистическая идеология учит использовать все полученные от

империалистов средства, особенно силой у них экспроприированные, на

освобождение пролетариата, крестьянства и трудовой интеллигенции. Для

улучшения жизни. Такое не воспринимается как утопия, но нормой, согласитесь,

не является.

Что тогда?

- Себе куплю, - осторожно, смотря на Леву и следя за его реакцией, начала

мечтать Роза, - … и пошло-поехало… после спортивного автомобиля и яхты у

Левы, начались изысканные шубки, платья, всевозможные костюмы и прочие

«женские шалости» у Розы.

- Кузен Стысь хотел спортивную «Мазерати», - припоминала, а шеф-барон…

Щедрая душа Розы постепенно, пока еще в мыслях, обеспечивала всем

возжелаемым всех, начиная от Азы и заканчивая малознакомой слепой соседкой

в Берегово. Все – почти десять миллионов имеющихся в наличии земных ромов-

цыган, могли попасть под ее девичью раздачу.

Постепенно в своих грезах опустилась на твердь земную. К обеденному столу

подала нам с Левой обещанную утку по-пекински. С яблоками. Мою любимую.

Запивали крымским белым вином с императорских погребов «Массандра»

царей династии Романовых.

Чувствовали себя «белыми людьми».

Итог:

Вкус приготовленной Розой утки с яблоками у меня во рту. Помню ее отличную

стряпню до сих пор. Столетнее белое вино, особенно его цену, также.

Итог от Розы:

- Миллиард долларов – это маловато. Проси больше. За твои феноменальные

разработки дадут. Если нет, то денонсируешь их интеллектуальные программы,

внесешь сумятицу в ряды, а продашь кому-то другому. Желающих – «хоть прут

пруди» (предостаточно)…

Такие вот, хоть вам при случае пожалуюсь, аппетиты да поучения у

современных барышень-баловниц.

- Эйнштейну также не верили, - подсластила пилюлю, - считали его примитивным

архивариусом. Украл чужое – кричали. Списал из архивных материалов

академиков – вопили. Даже не хотели давать Нобелевскую премию.

- У тебя твои изыскания находятся в компьютере? Записаны на бумаге? Надежно

все хранишь? - Не давала покоя Розе ее цыганская, воровская, часть крови.

Сошлись в одном:

- Нет реального авторского права в интернете. Выставляешь свой многолетний

труд на сайте, а итог – на хлеб намазать даже нечего.

- Молодец! – Хоть мой лучший друг меня обнадежил. – Правильно делаешь!

Покажи изуверам нашу мать-перемать!

Допил он свой черный кофе и собрался выкурить сделанную на Кубе советско-

социалистическую сигару. Прямо-таки царь-батюшка в трехкомнатном ипотечном

шарме. Прошелся еще. Оперился! Нахохлился и клюв наострил. Вот что делает

Китай с людьми! С их заветными желаниями да устремлениями.

Отсебятина:

- Тяжело, очень плохо жить всем нам, подневольным труженикам, в этом

загнивающем империалистическом мире.

Ульянов-Ленин так учил.

То ли «Кризис капитализма», то ли «Крах капитализма» - не суть важно, но

именно такую, собственными деньгами растиражированную книгу, написал очень

богатый – стоимостью более 14 миллиардов долларов – ныне здравствующий

биржевик-филантроп Джордж Сорос.

Во многом совпали и у Ленина, и у Сороса их – ленино-сороские, философские

идеи.

Указали нам путь в социалистическую Китайскую Народную Республику. Под

пролетарско-народное крылышко коммунистической партии. Спасибочко! Откуда

мы с Левой произросли – из социализма, туда же вознамерились вернуться.

- Молодец! – Еще раз, уже окончательно, стоя на лоджии своей трехкомнатной,

совдеповской квартиры, обнадежил меня Лева.

Допивал я свой кофе. Не курил. Жалел, что чуть выпив – «приняв на грудь» -

белого винца, слишком уж разоткровенничался. Много секретного узнали мои

друзья. Еще – прослушка, спутниковые технологии, направленное

видеопросматривание, самолеты- безпилотники («дроны») и традиционные уши

соседей-осведомителей. Не к добру все это. Не принесло бы вреда.

Реальность:

- По предупреждению от «Вечного жида» североамериканцы все и сделали.

Разглядели новый совдеповский альянс. Постарались Украине мозги вправить.

Гражданскую войну в Сирии пока еще спускают на тормозах. Не вмешиваются.

Затеяли списки Магнитского. Даже пробуксовали с выдворенным из Москвы

шпионом-дипломатом, а чуть позже с агентом Сноуденом. Недоработали. Тупят.

Левино разъяснение:

- Главное здесь – это международный аукцион-торги за тезисно обнародованное

научное изыскание, после – дальнейшее проталкивание имени заблокированного

цензурой автора и его творчества (где о нем еще, как не на этих страницах,

можно что-то узнать?), остальное – художественность да моральность в

актуализме: о тяжести внедрения научных идей, писательском бытии, косности

писательско-научной среды, ханжестве, двурушничестве и о многом-многом

другом, даже о глумлении над цыганами и красоте любви.

Дружеский совет:

- Жди! Опубликуй лишь часть из написанного. Остановись перед развязкой на

кульминации и «сделай глубокий вдох» - жди начала торгов. Кто даст больше. Со

счетов США не сбрасывай. Посматривай в сторону России. Главное – Китай. Он

молодой среди мировых лидеров и потому слишком уж борзый. Платит из средств

наибольшего в мире наличного золотовалютного запаса.

Почему бы и нет? Так и сделаю! Не пальцем же меня состряпали!

14. Феномен Владимира Путина.

Из развалюхи (разнообразных постсоветских частей) сделал он и свою страну, и

свой союз.

Историческая личность!

Меня он не знает. Сомневаюсь, что знаком с моим творчеством, но, запретив

мне въезд в свою Федерацию, правильно сделал.

Предугадал ситуацию. В очередной раз поставил под свой взгляд кадрового

гебиста проторенную поведенческую установку США.

- Дайте! Подайте! – Стою с вытянутой рукой. Предлагаю идеи, злобно поглядываю

в сторону сегодня флегматичных Штатов и подпольно делаю попытки продать

интеллектуальную продукцию. – Хоть что-то, может хоть эту книгу, но прошу –

купите!

- Дайте! Подайте! – Вторит за мной длинноволосый и тощий Цыпа Левицкий. В

солнцезащитных очках. По образу и подобию, якобы слепого, земляка-киевлянина

Паниковского.

На углу Крещатика и Прорезной, возле памятника паникеру Паниковскому,

вдвоем и стоим. Я – в потертой кожаной куртке, он – в рваных джинсах и своей

любимой зеленой рубашке в клеточку. Манифеста у нас нет. Мы не политики.

Подаяние просим для себя и на свое. Если разобраться, то фактически для вас и

на ваше. На сообщество стараемся. Для блага и процветания всего человечества.

Любит Путин евреев, может, того и гляди, что и подаст. Приласкает да накормит.

Дети мы его – из СНГ. Сородичи по Союзу. Выходцы из СССР.

Как вам подхалимаж?

Не любит Путин хохлов-украинцев. Знает их непостоянство. На себе

прочувствовал.

- Хахлы! – Презирает.

- Хахлы! – Смеются в Советском Союзе с украинского шатания.

- Я – не хохол! – это Лева.

- Я – не хохол! – это я.

Пусть плюнут в нас считающие такими.

- Я – западенец! – это Лева.

- Я – западенец! – это я.

Помните наши молодецкие похождения во Львове? За решительность

отстаивания своего и для себя боятся в Советском Союзе западенцев. Сегодня

аборигенами и неонацистами их считают. Подавать милостыньку не будут. Со

злости под нашими ногами яму выкопают.

- Пшел! Пшел! - Как шелудивых псов от себя гонят.

Нам бы подальше от них – в Евросоюз и к США – удрать. Но – нет! Там со

своими совдеповец Янук свободную вакансию уже застолбил.

Стоим мы с Левой на перепутье. Голодно зависаем. Чтобы с голодухи от своего

оппозиционного творчества не окочуриться, то просим милостыньку.

- Дайте! Подайте! – это Лева к вам обращается.

- Дайте! Подайте! – это я.

Вы меня замечаете? Вытащили уже из категории малоизвестного писателя-

изгоя? Прониклись моими проблемами? Еще нет?

Вот видите, мои плохие, случайно заскочившие сюда читатели-тролли да

блогеры, вы даже под этим текстом на хоть какой-то комментарий не

удосужились.

Как вы ко мне, так я к вам.

Взаимообразная абракадабра. Алаверды! Поэтому пишу не о вас и ваших

личных проблемах, не о вашем житии-бытии (не вам гадаю на кофейной гуще), а о

себе и своих сородичах стараюсь.

Надо, предлагаете, писать по-вашему общепринято (классически) и поднимать

актуальные теперь гендерные вопросы. Излагаться необходимо, советуете,

стильно да красиво, положительно и именно – о гомосексуалистах, дамах-

президентшах, женщинах-священниках, гей парадах… Не дорос, значит, до

вашего уровня. Еще не созрел. Но мои цыгане, со своими страстями-мордастями

южных изгоев-скитальцев и под свое пламенное «Фламенко» танцуя, уже очередь

мне застолбили. Думается, раньше виз в Шенген и США эта наша очередь

подойдет.

Опять же:

И то вам, и это – пожалуйста! И написал, и напечатал, и в интернет забросил. К

вашим услугам!

- Интеллектуализм?

Пожалуйста!

- Актуализм?

У ваших ног!

- Научная философия?

Как же – вот готова! Упакованная! И в виде учебника, и в виде монографии.

Даже записан сокращенный, очень тезисный, вариант.

- Критика философии?

Имеется!

Такие темы не заказывали?

Что ж, тогда и работу по интеллектуальной энергии сознания «Твое сознание»

вместе со всем предыдущим – для вас ненужным – сожгу. За миллиард

североамериканских долларов.

- На каком языке пишешь? – ходоки от Путина задали вопрос.

- На русском.

- Раз на русском и для русских, то помни кто сегодня главный русский! Кто лидер

всего вновь обустраиваемого Советского Союза!

Уклоняюсь перед Президентом Российской Федерации Владимиром

Владимировичем Путиным и прошу прощения. Пообещаю в его адрес не писать

больше ничего опрометчивого. И эту книгу, и последующую под названием

«Роковое утро роковой эпохи» из планируемой трилогии, закончу стахановскими

методами, качественно и в срок. Нюхом чую перспективу – дворец с прислугой в

Сочи, бесплатное медицинское обслуживание, от несчастных случаев и на случай

убийства-самоубийства пожизненную страховку да готовую на все красавицу-

секретаршу. Пальмы, море, песок, казино, серпентарий… крематорий. То,

необходимое творческой личности, которое не сумели мне американцы США

преподнести.

Пожлобствовали!

Секвестр (урезание бюджета) у них – думается. Вот секвестром по мне и

ударили. Секвестрнули-жлобнули! Зато у Путина-Медведева сейчас прирост

экономики, подорожание нефти и газа да дружба с Китаем.

Аж сюда слышно, как у разжиревших янки (самый жирный в мире народец) от

злости зубы скрипят.

Жаба их давит!

Хохляцкая.

Как мужик мужика понимаю я Путина. Как спортсмен спортсмена понимаю. Как

совок (советский гражданин) совка. Как…

Душой писателя-изгоя прекрасно представляю, даже осознаю, чувства,

изгнанного от зажиревших евроамериканских нуворишей, президента.

Во всех отношениях теперь я за него.

«…А мне отдайте из глубин бездонных

Своих изгоев, люд забитый свой,

Пошлите мне отверженных, бездомных,

Я им свечу у двери золотой!»

(русский перевод официальной надписи на статуе Свободы).

В свое время еще за кого-то такого – чуть поменьше величием, но аналогичного

(Л.Кучму) – приходилось трансформироваться, даже многостраничную книгу-

актуализм «Эшафот» из угодовства быстренько состряпать. Но – это не то. Та

писанина местечковая. Эта – величественная и прямо в наше

двестипятидесятимиллионное союзное сердце попадает.

Если написал бы против Владимира Путина, то назвалось бы пасквилем, а так –

ода феноменальной личности первого россиянина современной Российской

Федерации.

Стоим мы с Левой «Цыпой»-Циппельманом на паперти.

Нищие. Голодные. Истинные адепты. Личности творящие, - так сказать.

- Дайте! Подайте! – возле бронзового Паниковского каждому встречному

кланяемся.

Нам раньше, заинтересованные в нашем «китайском деле» граждане,

набросали целый ворох купюр. Дали с избытком. Вошли в долю. Не поскупились.

Зачем тогда еще канючим?

Из-за солидарности с такими же, как сами. Чтобы вы проблему поняли. Чтобы

вникли. Чтобы осознали. На то они – писатели, и называются инженерами душ,

чтобы к вам в душу проникнуть.

Президент Путин к вам вошел.

Может и мы с Левой как-нибудь, бочком, друг за дружкой, гуськом сквозь решето

цензуры пропихнемся? Авось! Я – как писатель (какой-никакой, но тем не менее),

он – как врач (неплохой, хоть и по медицинскому образованию всего лишь

эпидемиолог). Впустите?

- Дайте! Подайте! – это от творческой братии. Из тома в том. Из книги в книгу. С

моих «Мертвых душ» и прямиком сюда – на эти строки.

Во время того нашего «мертводушинского» попрошайничества гастролировала

китаянка Ванесса Мей. Слушал ее тогдашний президент Украины Л.Кучма. Сейчас

также она играет. Для нас – меня, Левы, Владимира Путина и всех советских

граждан. Берет за душу крещендо китайское. Радует чужое военное диминуэндо.

На недавних – июльских, совместных широкомасштабных военных учениях РФ и

КНР, довелось это самое – все военное (с советским крещендо и натовским

диминуэндо), увидеть и услышать.

От дива-дивного, им невиданного, США со стульчика упали. Свои –

североамерокано-японо-австралийские, учения по ходу быстренько соорудили.

Вот вам и В.В.Путин!

Умеет все военное под китайское сопровождение показать. Проникает в

сознание, попадает в сердце и берет за душу.

Профессионал!

Не только в разведке. По части выпуска и запуска шпионов. Но и по чисто

человеческой линии. Что наиболее важно.

- Умеете вы – евреи, торговаться, - это о нас.

- Хорошо такой процесс у вас происходит, - это нам.

Еще и комплимент:

- Вам бы торговаться да торговаться. Вечно. Нравиться вам торговое дело. В

крови оно у вас. Вам не результат столь важен, а сам ход торговли для вас

первостепенный.

Знает Владимир Путин свое дело.

Всем и каждому цену знает. Наш (мой и Левы) гонорар, как минимум, один

миллиард долларов.

Процесс торговли продолжается.

Кто больше?

Мы вместе с вами, дорогие серьезные читатели, и вместе с, выполняющими

здесь свою контроверсионную работенку, троллями-спецами (блогерами),

наблюдаем. Вы – читая, они – готовя нам помойное ведро. Сейчас перепутье, так

как они не могут решить действительно ли мы за Путина-Медведева и его партию

«Единая Россия» или иронизируем, прикалываемся да просто притворяемся.

- Цыганят они, - это о нас.

- Киданут, - это нам.

Еще и предостережение:

- Не профессионально платить целый миллиард наличных долларов за какую-то

взбалмошную разработку.

Знаем мы с Левой суть каждого. Я – как писатель, он – как врач. Поэтому

надежда наша именно в Китае.

- Дайте! Подайте! – это не принцип торговли, а чтобы показать, какие мы с Цыпой

Левицким бедные да голодающие - раз в таких условиях, от недоедания, просим

аж миллиард (казалось бы нам и доллара достаточно, мы и ему обрадуемся).

Предлагаемое нами, мол, значительно большего стоит.

- Дайте! Подайте! – стоим подле киевского памятника шарлатану Паниковскому.

Он ваш кумир. По приколу. Ради куража. Не на полном же серьезе такому

литературному небожителю дорогущий монумент стоит? Вы еще бы ему принесли

его любимого гуся. Мне же – утку с яблоками по-пекински. Приготовленную

цыганкой Розой или моей мамой. Можно и женой.

Отблагодарю вас из полученного миллиарда.

Конечно же господин Путин сейчас из прочитанного смеется. Знает ведь:

- Не местные и не россияне тебя перед вашими парламентскими выборами

вышвырнули с монопольной интернет-энциклопедии «Википедия» (будь неладна).

Она ведь англо-американская. Это примитивная работа Запада. Планировали

изъять твое и тебя (даже упоминание), чтобы после все твое авторизовать под

своими именами и фамилиями. Целую научную философию и твою космически-

философскую науку. Заодно и литературную методику актуализма.

Растет рейтинг нашего дорогого Президента Владимира Путина.

Набирает он баллы.

Знает еще и такое:

- Сомнение закралось в твою душу и ты думаешь, что приглашающие тебя в США

калифорнийские евреи в действительности являются засланной туда российской

агентурой. Разводят тебя, тянут время, волынят, сутают твое терпение в

ожидании на возрастающее чувство непринятия США.

Тонкий психолог он, однако, а не только разведчик-контрразведчик и

пожизненный президент России.

Как такого и не уважать?

Ему на один зуб не то, что мы с Левой и наши примитивные мятущиеся

человеческие душонки, но и любой другой из российской оппозиции или его

личных врагов (если такие еще имеются).

- Дайте! Подайте! – советовал бы всем совкам (совдеповцам и совдеповкам)

заодно с нами потренироваться. Руку набить да голос поставить. Для будущего.

На всякий (сами знаете на какой) случай.

В преснопамятном авторском актуализме «Вечный жид» многих ужаснул

литературно аргументированный союз гебистов, бандюков и

полусоциалистического колхоза. Страшно! Вот отмежевались да временно

заслали самое страшное звено – бандюков, в противоположный,

евроатлантический лагерь. Агентами. Добро дали и даже в путь-дорожку «под

прикрытием» благословили.

Разве можно автора такой комбинации не уважать?

15. Куш братвы.

Братва не бывает позорной. Она конкретная. Если по Библии, то от самого

Вараввы, если по Торе – еще древнее. На Каина, убившего брата Авеля, не

ссылаюсь. Такое бытовуха и братва там не при деле. Братва организованная и

сплоченная. Когда приходит к верховной власти в стране, то все подминает под

себя, при этом гребет, умножает свой общак да личное благосостояние, делая

вид, что участвует в навязываемых фраерами-соседями играх, ухмыляется от их

примитивизма и знай делает свое. Всегда! Так по закону. Так по морали. По

закону и морали воровского «Кодекса чести».

Дальше вы видите. Больше вы знаете. Принимаете посильную участь. Поэтому

на нас с Левой, за наше участие, нечего сетовать – сами-то вы ничем не лучше.

Срослись! Снюхались! Если не сегодня, то уж завтра точно. Если не сами, то

наверняка через родных да родственников.

Такое вот авторское введение, моральное вступление, так сказать, дальше –

суть. Без подвохов-ахивохов. Конкретно.

- Ведут меня, - разгладил я свою жиденькую бородку. – Следят за мной. Пасут, -

посмотрел на Леву.

Жить ставало все веселей, ибо порции выделяемого в кровь адреналина

увеличивались.

Лева задал один-единственный вопрос:

- Что будем делать?

Шел себе дальше, как ни в чем не бывало и молчал.

Знал, что следили за мной всегда. То из-за разыскиваемого сына, то в связи с

моим оппозиционным писательством, то просто так – от ментовско-гебистской

перестраховки да такого же служебного усердия.

Предыдущим надзирателям-топтунам я не придавал большого значения, но

появились новые.

Лева спокойно:

- Ну и что?

Идет себе дальше. Под ноги смотрит.

- Может ЦРУ или ФБР взялись за дело, - не мог я успокоиться.

- Почему? Им-то, американцам, ты не нужен. Плевать они на тебя и твои

проблемы хотели.

- Тогда кто?

Посмотрели друг на друга. Одновременно решили:

- Братва!

Стысь с Рылом подтвердили наше умозаключение.

Сначала:

- Да вы че?

После:

- Как так?

Под конец:

- Наша работа.

Еще и обосновали:

- Ты шо, подельник, - на расспросы Левы начал Рыло, - думаешь запросто так, с

дамой и в одиночку, с нашим миллиардом долларов разгуливать будешь? Ноги не

промочишь? За лохов, небось, нас держишь?

Картина прояснилась.

Братва, в обличье Стыся и Рыла, решила к нашему китайскому миллиарду

наварить еще и свой.

Выход был – или действовать самостоятельно, каким-то образом отделившись

от братвы, или поменять подельников, то есть «крышу», найти себе другое

прикрытие, или, третий вариант, дальше хороводить с ними.

- Ну, блин, вот это да! – Еще раньше, до нашей встречи, наших расспросов да

выяснений, обрадовались Рыло и Стысь. Потерли руки. Свою обеспеченную

дальнейшую жизнь представили.

Первый:

- Во Флориду!

Второй:

- В Калифорнию!

Хорошо поразмыслив, решили жить в Крыму. Ближе к своим и к базовой

подпитке. Так надежней.

Первый:

- Во Флориду все же съездим!

Второй:

- И в Калифорнию!

Не догадались относительно Гонконга или Китайской Народной Республики. О

китайско-империалистической Тайване и то не вспомнили. Мечтали себе дальше.

- Бабла будет не меряно, - радовались.

- Отпадет необходимость корячиться на барона-пахана, - ликовали.

Тут они и влипли.

Поймали мы их на этом.

Барона сразу я и Лева не проинформировали. Планировали окончательно все

выяснить. Каюк-гаплык приснился бы браткам-оппортунистам. Диссидентам.

Отщепенцам. Видели бы они империалистическую замануху в виде Флориды и

Калифорнии на том свете. Пожалел Цыпа своих подельников. Больше

компромата решил на них насобирать.

- Давай, - тихонько предложил, - присмотримся к твоей и моей (его тоже вели)

сопроводиловке. Что и как узнаем. Тогда и решим.

Вот вам и примитивное преследование по сюжету детективно-шпионского

романа!

Думалось, что все такое уже в прошлом. Однако, замечу, недавно выдворенный

из России шпион-дипломат США также удивил цивилизацию своим открытым

примитивизмом в виде смешного женского парика, бинокля, туристической карты

Москвы и кучи евро в портфеле.

- Что и как? – думали-гадали репортеры всевозможных масс-медиа.

Никому и в голову не пришло, что наш дорогой Владимир Путин, таким

примитивизмом шпионского уровня США, выставлял своих конкурентов на

всеобщее посмешище. Перед явлением настоящего профессионала – мистера-

товарища Сноудена.

- Шалом! Здравствуйте! – первым поздоровался со мной и Цыпой Левицким один,

малозаметный, из наших преследователей. - Меня зовут Самуил Моисеевич

Шпак, я из наших, то есть – ваших.

- Китайцев? – Входил в роль Циппельман.

- Да нет же, из настоящих наших.

- А – а – а – а …

- Вопросы имеются, - потоптался на месте.

- На ваши вопросы будут наши, - поправил Лева на носу свои солнцезащитные

очки.

- Конэчно, конэчно…

- Так с каких начнем?

- Товар имеется у вас, значит, с вас и начнем.

Обожал мой друг Циппельман общаться со своими людьми. Всем так и говорил:

« За только что независимости, только-только, - зачем-то уточнял, - открывал

свою фирму «Марко» в старом здании, так, представляете, оказалось, что это

бывшая еврейская собственность. Мой компаньен и родственник со Львова Йося

Арецкий так и сказал: «К добру!». Поэтому он в Акко, возле Хайфы обитает, а я в

Киеве. Сейчас опять же – в диспансере аналогичный случай имеется. Йося тут как

тут: «К добру!». Оказалось, что диспансер расположился в бывшем, за царской

России построенном, здании еврейской противотуберкулезной лечебницы. На

территории отыскалась часть могилки врача. Выше выбита фамилия по-русски –

Чижик, ниже на идиш – Изельман. К какому добру теперь? Мой Йося как был в

Акко, так там и доживает. Тетя Сара в Нью-Йорке. Мне что же точно дорога в

Китай лежит? Местным первооткрывателем? Как Миклухо-Маклаю?».

Спецагент Шпак всего такого не слышал. Знал. Они – все наши, те, что оттуда,

больше всех о всех знают. После Левиного уточнения: «С наших вопросов или

наших вопросов на ваши вопросы?» - совсем нам не удивился, а даже наоборот.

- Хорошо, - по привычке, как истинный топтун-профессионал, переступил с ноги на

ногу (потоптался), - мы вас поддерживаем и стоим горой за ваш бизнес. При

желании, если соблаговолите, - понимающе смерил с головы до ног Леву, -

можете пожертвовать на реставрацию древней синагоги в китайском Кайфыне.

Как всегда – от десяти процентов. На ваше усмотрение.

- Какие проблемы?

- Дело в другом, - опять изыскано потоптался, - они – нехорошие люди, -

продолжал, - завидуют вашей авторской монополии на товар и поэтому

надумали…

Замялся.

- Неудобно даже говорить такое, - чмокнул.

- Даже не знаю, - набивал цену своей информации, - стоит ли говорить? Плохие

люди, - необходимо повременив решился, - уже пустили слушок о вас, как о

местных неонаци. Подозревают в нехороших намерениях…

Я не удивился. Предвидел такой ход событий.

- Оно и понятно, - поддержал господина специального агента.

- Вот… вот… - обрадовался тот за наше полное понимание. - Их интересует, кому

вы продадите свои технологии. Может исламистам? Или сами наделаете

глупостей?

Лева чуть было не сорвался. До него дошло. Спокойный, даже иногда не в меру

флегматично-меланхолийный, он способен был на резвость. Лишь бы не ударил.

- Наше это дело, - с ударениемпрокартавил. - Мы никому не угрожаем! Слышите?

- Да… да…

Мне пришлось подойти по-иному:

- В таком случае – из-за опасения – почему бы вам не купить?

- Теоретические разработки приобрести можем, но дорогостоящая практика наши

фирмы не устраивает. Слишком хлопотные технологии. Нужен и

интеллектуальный, и космический ресурс. Да и гипнотическая гиперактивность…

- задумался и в замешательстве пожал плечами.

От своих могущественных работодателей не предлагал нам фондов или каких-

то научных грандов. О базовых возможностях для наших дальнейших изысканий

речь также не шла. Не знаю из-за чего и в связи с чем. Общих точек

соприкосновения в этих деликатных жизненно важных вопросах мы со

спецагентом Шпаком почему-то не находили. На нет, - как местные (но не цыгане)

говорят, - и суда нет.

- Как граждане и патриоты родной нэньки-Украины, мы прежде всего ратуем за ее

благополучие и готовы ей посильно служить и перед ней отчитаться, но… - тут я

замялся, - но… - сделал акцент, - пускай она будет законопослушной и выполнит

свои обязательства лично передо мной и членами моей семьи.

- Какие?

- Сначала пускай внедрит в реальность Постановление и Ухвалу своих Высших

административных судов и восстановит…

Для большего впечатления сделал паузу.

- Пускай восстановит, - выдохнул воздух, - моего сына Марка в должности

госслужащего-юриста Минздрава и выплатит ему задолженность за уже

трехлетний вынужденный прогул.

- Как? – Агент-топтун удивился. – Ваш отечественный Минздрав целых три года

не выполняет решение Высшего Суда государства к немедленному выполнению?

- Что здесь удивительного? – Не совсем понял реакцию Шпака мой друг Цыпа. –

Здесь сплошь и рядом такое. Власть тут гнилая, – констатировал.

- На счет непредсказуемых эксцессов, - по поднятой им теме мы совместно

заверили и, как могли, успокоили гражданина Шпака, - будьте спокойны.

Так и сказали, далее посчитали необходимым добавить:

- Мы не новейшей ядерной технологией или каким-то подвидом хакерства

торгуем. Мы, как врачи и ученные, исследуем возможности сознания человека и,

априори получив результат, пробуем продать не каким-то подозрительным

проблемным странам третьего мира, а членам Совета Безопасности ООН –

России, Китаю, США.

Что тут скажешь? Чем покроешь?

Вот и уполномоченный мировой цивилизацией специальный агент Шпак

вынужден был смолчать. Согласился. Хорошо знал о наших разработках, моих

научных проблемах и ничего не говорил. «Вот так – из изгоев и непризнания,

непонимания, недооценки, - наверное думал, - и возникает или интеллектуальная

отрешенность, или безысходность, или, в худшем и очень опасном случае,

своеобразный экстремизм-реваншизм».

Лично ничем не мог нам помочь. Хотя…

- Отсеем мы поползновения братвы, - сам же и догадался. – По мере

возможности. Чужие спецслужбы также поставим на место, - пообещал.

Мы знали. Были уверены. Простых смертных по научной визе в Калифорнию

научные центры и университеты не приглашают. Почему так долго местное

посольство визу открывает, так понятно – длиннющая очередь из массы

желающих имеется. Подождать необходимо. После местных госслужащих,

депутатов, политиков, ранее уже там побывавших ученных да писателей,

авторитетов, известных артистов, спортсменов, подающих большие надежды

студентов и школьников, гастролирующих циркачей-клоунов, после всех

желаемых в США многочисленных первоочередников, моя очередь и придет.

Возможно. С шенгенскими визами в двадцать восемь государств Европы такие

же перипетии. Не мется? Что ж - моя это личная проблема. На мое усмотрение.

Хочу жду и получаю, хочу не жду и, соответственно, ничего не получаю.

- Никого ни я, ни мой друг Цыпа, - уже по-свойски указал специальному агенту на

Леву, - не шантажируем и не вводим в заблуждение. Вы ведь отлично

проинформированы, - спросил его, - что в научном мире у меня есть имя? Под

покровительством ООН-ЮНЕСКО несколько раз в начале тысячелетия, при

полной поддержке местных Министерств науки и образований, собирал и

проводил международные научные семинары. Публиковал научные сборники.

Последние десять лет уделял время разработкам теории сознания.

Шпак молчал.

- Знаю, - по паузе протянул руку на прощание, - поэтому только наблюдаем.

Подумав все же добавил:

- В архивах местных спецслужб есть доказательства того, что вашими работами

по информационной энергии Гегеля интересовались якобы разведки

хусейновского Ирака и Ирана. Пропали у вас тогда наработанные материалы.

Имеются соответствующие записи в материалах контрразведки.

Каждая из наших сторон – он со своими, с одной, а мы с Левой, с другой, -

тепло попрощавшись, пошли своими дорогами.

16. Провиденциализм.

Этот термин – провиденциализм, не является научным. Он означает творение

нашего бытия по воле Божьей. Зависимо. Распространяемая мной научная

философия исходит из взаимозависимости бытия от потенций материи и

сознания. Наше бытие взаимозависимо. Абсолют сознания (философский термин)

– это Бог, абсолют материи – это Вселенная. По воле Божьей наше

существование зависимо.

К искусной гадалке Азе выстраивается очередь из желающих узнать свое

будущее. Она принимает и на природе, и в квартире. Кого как. Смотрит на

человека, изучает ауру, вникает в проблемы, «залазит в душу» и предсказывает.

- Позолоти ручку, - просит по-цыгански.

Дают кто как. В зависимости от дозы и полученного позитива. Видя негатив, Аза

не врет (будет проклята), но, исходя из профессиональной выгоды, всегда

старается словесно завуалировать, приуменьшить дозу и наоборот – при

позитиве увеличивает вещаемое.

Ко мне очередь не выстраивается. Не практикую. Каббалой также не занимаюсь.

Церковь против цыганских вещеваний. Считает такое занятие язычеством,

колдовством, шаманством. Воспринимает пророчество Иоанна Богослова и по-

своему трактует Нострадамуса.

- Позолоти ручку, - напоминают провидцы и если не дают, то не требуют (будут

прокляты), лишь смотрят вслед сочувственно.

Все под Богом ходим и на все Воля Божья.

Хотим счастья, здоровья и обеспеченности, боимся болезней, убогости и

невезухи.

Не прогнал российский царь из достраиваемого храма психически хворающего

Василия, обласкал его, поверил предсказаниям божьего человека и

облагодетельствовал Господь «позолотившего ручку», содействовал мирянам,

поэтому стал храм называться храмом Василия Блаженного, по Воле Божьей

вошел в семь земных чудес планеты. На московской Красной площади, подле

Кремля, сей многокупольный храм возвышается. Ласкает взор и долголетие

России предвещает.

За пасквиль – проклятье пасквилянту.

За предвиденье - честь да почитание.

Смотрю ли я на США сочувственно? Боже упаси! Ничего от них не требую. Там

своя жизнь, у меня – своя. Целую публикацию под названием «За что я люблю

США» зимой разместил в интернете на журналистских блогах «Корреспондента».

Боготворю США. В их предбаннике ножкой шаркаю и в глазки терпеливо

заглядываю.

- Дайте! Подайте! – не прошу.

Еще подумаете, что требую «позолотить ручку» за мое вещее предвиденье

«Вечный жид». Даже и не думаю! Тем более, что сроки – с момента появления

этой книги – уже давно прошли.

США воспринимаются свободолюбивой, демократичной и для всех открытой

страной. Длиннющая очередь из желающих выстраивалась и сегодня еще

выстраивается туда. Видимо-невидимо народа толпится.

Если кто сегодня скажет, что при таком имеющемся мировом раскладе и за

такой пагубной для них инертности, менее чем через «видимые годы ощутимого

времени» сначала евреи, а после многие другие люди разных национальностей

будут постепенно совершать исход из этой земли обетованной, то такое сегодня

воспримут за ересь, чуть ли не за словесное подстрекательство, к такому же –

словесному, подвиду терроризма, даже за литературное бормотание писателя-

психа, а самого человека, такого плохого (крамольного), огласят блаженным. Что

дальше будут с ним делать - не знаю. На их рассмотрение. Может в визе откажут.

Не знаю.

Как она вообще, эта желаемая виза в США, выглядит? Куда ее лепят? В

загранпаспорт приклеивают? В посольство США надо еще и свой паспорт

сдавать? Еще и за визу кучу денег платить? Многочисленные анкеты оформлять?

Кучи справок подавать?

Пускай! Оно понятно. Только печально и удивляет, как, при таком контроле,

всякие бостонские террористы и горе-туристы пролазят? Более того, так еще и

гражданство США быстренько получают?

Цыганка Аза на моей стороне. В ее гаданьях США и дальше видятся

успешными, многонациональными да демократичными. Цыгане там обитают.

Цыган там уважают. Они одна из составных счастливого американского народа.

- Врунишка! – Шутит Аза насчет меня. – Тебя же никто не просил предсказывать

для США.

- Мелкий врунишка! – Дезавуирует сущность мою.

- Пасквилянт! – Добавит.

Покраснею со стыда и стану в угол на колени.

Она же:

- Обманщик! – Унизит так, что дальше некуда и мелкого гороха мне под колени

насыплет.

Забыла, видимо, что правда бывает нелицеприятной и ее либо решаются

высказать, либо нет – на усмотрение автора. Критику ценят за конструктивизм.

Автора – за правдолюбие. Судьба США, Китая, России и всех остальных, в их (их

народов) руках. Правда правит миром.

Что дальше?

- Сама такая! - по-дружески Азе напомню. – Ты не специализируешься на

вещеваниях для народных масс. Нет у тебя отечественной лицензии на право

гаданья человеческой популяции свыше одного миллиона особей. Не прошла

курсы повышения квалификации при Минпотребсоюзе. Не собрала даже денег на

лицензию.

Разведет она руками. Правда ведь. Пожалел цыганский барон отстегнуть из

цыганского общака на взятку за означенную лицензию. Сидит узкопрофильная

гадалка Аза у себя в лесном будуаре и ведет индивидуальный прием. Согласно

квалификации и лицензии.

- Позолоти ручку! – Это к ней стучат в дверь из налоговой инспекции.

Гадает им она бесплатно.

Больше сытость и праздность вещает, меньше – здоровья и долголетия.

Видится еще в рядах налоговиков сплошное прелюбодеяние, ожирение, головная

боль, алкоголизм, наркомания, служебный подлог, карьеризм и, как итог, -

типичная жизнь всех госслужащих.

Мне же ничего не видится. Нет видений. Не умею я что-то куда-то «на понтах»

бросать, жужжать, шипеть и испускать зловония. Трупные собаки, как их мой друг-

поверенный Цыпа назвал, возле меня, символизируя окружающую

государственную бытность, вроде коней не гарцуют. Под ногами змеи не ползают

и охрана у меня отсутствует.

- Позолоти ручку! – не кому сказать.

Вот и не дают, не знают, может, - а, может, мое слово вещее приняли за

старческий маразм хохла-чернобыльца. Катит ведь! Накатывает. Так и есть –

постчернобыльский синдром. Расстройство желудка и ума помрачение. Диагноз

по всем известному доктору Фрейду. Он ведь нас в медицинском институте учил,

что поэты, писатели и вообще – творческие личности, умеют рассмотреть другим

людям непосильное. Дар, - утверждал, - у них от Бога.

По Фрейду и фрейдизму-постмодернизму читайте слово мое вещее:

- Все наши лидеры – Россия, США, Китай, Евросоюз, Япония, Бразилия, Канада,

Австралия и другие, будут жить в мире и согласии. Глобализируются-

интегрируются. Сообща освоят космическое пространство. Люди начнут больше

внимания уделять здоровому образу жизни. Похудеют. Станут чуть поменьше.

Будут лишь мелкие конфликты…

Такое и сами знаете.

Насчет «кто – кого», Китай или США, - это конкретный прогноз. За отдельную

плату. А то был у меня один клиент, целая страна, - напомню, - так я к ним всей

душой, а они ко мне своей задницей.

По вашим индивидуальным проблемам специализируется цыганка Аза. У нее

высшая категория. Докторская степень авторитетной цыганской Академии Наук.

Адрес Азы ранее указан. Страшных собацюр-волкодавов не бойтесь, их уже

трупные черви доедают. Остались, фактически, одни скелеты с небольшими

кусками вонючей плоти. Страшно? На то он и ночной лес возле Синего озера,

чтобы боялись. На то они и цыгане, чтобы гаданием вашу боязнь рассеивать.

Аза знала о нашей с ней встрече.

Предвидела.

Видела меня и себя, сидящих на берегу Синего озера.

- Смотри, - указала мне на Леву и Розу, танцующих по тонкому, раннему льду

озера, - если дотанцуют, то будут счастливы, а нет, то пойдут под лед, пропадут.

Выходят цыгане, то парами, то в одиночку – кто как, звездной ночью, при ясном

Месяце, на первый, уже достаточно окрепший лед древнего Синего озера.

Танцуют, веселятся, напевают. Испытывают судьбу. Обычай у табора такой.

Веселый, под стать их похоронам.

- Видишь? – Аза меня спросила. – Красиво-то как. Главное, - заметила, - не

собираться в кучу, а то лед провалится.

В разное вечернее время выходят цыгане.

Толпой не собираются. Опасаются.

Потанцуют свое, испробуют судьбу, изведают счастье-несчастье и кто куда –

или под лед, или утром на зимовку в Берегово. До следующей весны.

Аза не может творить буквами-кириллицей по бумаге. Не дано. Мысль излагать

и вразумительно писать не умеет. Не ведет ее руку с ручкой Господь. Не обучена.

Увидела меня в своих виденьях.

Подошла. Заговорила.

Озеро было другое – в Пуще-Водице. Рядом. Я был другой. Помоложе.

Знала она о моем друге Леве.

Виделась ей Роза счастливой.

Дальше – смерть от мора и тьма безмолвная.

- Напиши, - попросила. - Умеешь ведь.

Удивился.

- Кто мне поверит? – Возразил.

- Стиль вязкий у тебя. Цепляет. Тебе и карты в руки. В совдепию войди, сживись с

ней, пойми. От ее лица пиши.

- Авось, - подумал.

- Попробую, - решил.

Вот пред вами и результат.

Тема цыган для литературы не в новинку. Музыканты любят ромов. Их даже

братва за удаль, ловкость и многое другое – своеобразное, специфическое,

уважает. Почему они в немилости у политиков? А кто их - политиков, вообще-то

почитает? Кто им верит? Влияют ромы на целые пласты культуры. Наукой не

занимаются. Идут по жизни налегке – с танцами, песнями, но сообща, один за

другого цепляясь, - с табором. Строго вожаку подчиняясь.

Когда кого-то, например, украинцев называют цыганами, то не за создание ракет

и компьютерных технологий, а за неприхотливость, грязь, разгильдяйство, обман,

ложь, мошенничество и все аналогичное, от человека отталкивающее.

Негатива много среди цыган. Все другие также не ангелы.

Не беднеющие украинцы опустились до уровня цыган, а наоборот – цыгане

поднялись до уровня украинцев. Так оптимистичней. Без пасквильства.

17. Не ожидай милосердия («Expect no mersy», Nazaret).

- Ты шо, костлявый, нас прессовать решил? – Рыло уставился на Леву. Поднял

кулак для удара. Лева опередил. Умеренно заехал ему снизу под челюсть. Урка-

туберкулезник рухнул на землю.

- Оклыгал? Какие у тебя проблемы? – Через минуту-другую уже спокойно

разговаривали.

- Не думайте, что с Розой втроем куда-то от нас со Стысем чухнете. Не выйдет, -

наезжал.

- Не идет тебе тюремная наука впрок, - процедил Цыпа сквозь зубы. – Мышей,

уважаемый, не ловишь. Как был дураком-шестеркой, так и остался.

Тому хоть бы что – не первый раз под челюсть заезжали и не впервые вопросы

решать, привык.

- Ваши спецслужбы и мелкая ментовская шпана нас не запугают. Из-под земли

найдем, - смотрел на Леву и в душе посмеивался. – Убить не убьете – гуманные

да сердобольные, а запрячете за решетку на год-второй, так выйдем и вас

отыщем.

Лева понял плачевность нашей с ним ситуации.

- Да – а – а – а… - протянул.

Был прав. Проблема существовала. Что мог я ему посоветовать?

Уточнил:

- Он именно так угрожал?

Тот кивнул.

Жаловаться барону не имело смысла. На него и на Стыся наехал спецагент

Шпак, вот они Рыла и подрядили. Слухом, мол, не слышали и видеть ничего не

видели. Мы – не мы. Белые мы да пушистые, - оправдаются.

Леве так и сказал.

- Еще он недоумевал, - вспоминал мой друг свою недавнюю встречу с Рылом, -

зачем мы жить собираемся в Китае.

- А где?

- Советы там заправляют, - говорил. – Все по указке сверху сообразуется,

спланировано и согласно табели о рангах. Понять он такое не может. Не догоняет.

- А о Гонконге он слышал? Знает такую китайскую автономию?

- Говорил, что это в кино Брюс Ли, Ванесса Мей и все такое прочее, а в

действительности там чуть ли не пролетарскими колонами маршируют.

- Да – а – а – а – а… - пришлось уже мне протянуть.

Проблемы возникали. Решать их надо было по мере поступления. Поэтому:

- Солидную «крышу»-прикрытие искать нам надо.

Лева такое сам знал.

- Где? – Для проформы спросил машинально.

После уничтожения гитлеризма Советский Союз и США вылавливали в

поверженной Германии ученных. Старались кто быстрее и качественней. Селили

к себе талантливых специалистов, создавали целые поселения с научными

центрами и инфраструктурой. Те, довольные, работали. Старались. Ощущали

перспективу. Лавры, конечно же, доставались отечественным Королеву,

Курчатову и другим – рангом поменьше, но немецкие труженики также не были в

обиде.

Такое впихивалось в рамки советской науки.

Так и назвалось.

Не с немецкими и японскими именами и фамилиями, а нашими – советскими,

милыми сердцу и патриотично воспринимаемыми.

Поразмыслив, сказал об этом Леве.

- Изгои мы, - констатировал Цыпа, - никому не нужные. Только и можем, что с

такими же изгоями-цыганами договариваться. «Какие шли, таких и нашли».

Не устранять же барона, Стыся, Рыла и других физически?

Цыганская тема, с их странствиями по всему миру, по нас же и ударила, но по

плохому, своим негативным концом.

- Найдут они нас везде. Их кругом хватает.

- Да - а – а… - оба протянули.

- Всем за «крышу» платить надобно, - размышляли, - даже спецслужбам и

государствам.

- Это сейчас Китай такой - чуть несуразный, - объяснял другу, - да для кого-то

отталкивающий, а со временем все там демократично совершенствуется. Закон

взаимозависимости существует, согласно ему наиболее развитые экономически

являются наиболее интеллектуальными. Соответствие такое. Только дождаться

надо…

- Это как Черчилль с Рузвельтом интеллектуального развития гитлеризма в

Германии могли бы, спокойно наблюдая, ожидать? Сожженных в крематориях

евреев, цыган, красноармейцев и других из антигитлеровской коалиции, не

вернешь… - не согласился со мной Лева.

Ждать не имело смысла. Жизнь у нас одна и она быстротечна. Классическая

философия более апеллирует к частному, научная философия – к общему (по

распространяемой автором научной теме).

Где же затерялся ситуативный выход из положения?

Захныкал мой друг Цыпа-Циппельман:

- Ты виноват во всем! Сам! – Его руки не дрожали, пена изо рта не валила и,

говоря такое, он спокойно смотрел на меня. – Ты, - мало не плача повторил.

- Обоснуй, - попросил его.

- Будь ты в каком-либо научном сообществе, хотя бы в гнилом университете или

захудалой Академии Наук, то получил бы гонорар, премию, квартиру, машину,

молодую сотрудницу, солидную должность преподавателя на кафедре и жил бы

себе спокойно («не тужил») – без проблем, как все тысячи-тысяч ученных.

Логично.

- Как писателю, не нужно было пениться против родной, кормящей, власти. В

Союз Писателей надо было войти. Или заокеанско-партнерскую Ассоциацию.

- Ага! – Не стерпел я на иронию. – Творить надо планомерно. Под присмотром. По

государственной разнарядке. Согласно указаниям старших коллег и критики.

Ничего смешного в этом не было. Так делало подавляющее большинство.

Издательства и научные общества имели право выдвигать свои требования.

Лева хотя и не совсем уж разошелся, - не махал руками, не кричал, - но видно

было, что разнервничался, бедолага.

За свои партнерские мытарства имел право смешать меня с болотом.

Куча проблем возникла перед нами и давала ему шанс показать свое

недовольство («выпустить пар»). Был бы глупцом, если бы не использовал такую

возможность. Критика, она, знаете ли, бывает всем полезна.

- Ходил бы спокойно, без проблем, к тебе в гости. Как к заслуженному академику и

народному писателю, а так… Только не обижайся, - попросил, - мы с тобой, -

продолжал, - подзаборные попрошайки. Заодно с цыганами.

- Дайте! Подайте! – не ирония.

- Дайте! Подайте! – реальность.

За труд. За подвижничество. За интеллектуализм и за тиражирование всех

остальных основополагающих идей, тех, без которых современное человечество

просто бы не выжило.

Что можно было сказать?

Вот именно:

- Плакать хочется.

Не мы идем в Китай, а Китай, или, пускай, что-то сродни ему, пришло давно к

нам. Стоит на пороге. Заглядывает в окна. Пробует найти прогалину и тишком-

бочком пропихнуться.

- Дайте! Подайте! – будем стоять.

Перед Китаем.

Процесс пошел.

Мы – авангард, вы – арьергард.

Жаль США. Нашу общую былую свободу.

Жаль демократию, гуманизм…

Они – прогресс. Они – свобода слова… Как-никак…

Однако, общеизвестно, что вечно ничего не бывает. После французской

свободы, английского либерализма и североамериканской свободы личности,

даже после Советского Союза, - с его пролетарско-диктаторскими крайностями, но

определенными приобретениями,- по всей видимости, пришла очередь на слово

от Китая.

Мы виноваты в том, что на дольше не сумели утвердить свое. Не убедили. Не

доработали.

- Ты! - Указал на меня Лева. - Сам во всем виноват. Хотел демократии и свободы

творчества? – Начинал уже незаметно поддевать меня. – Не смог дождаться виз?

Думал, что не доживешь? Получишь свое сполна в Китае. Там были коммуны и

трудовые лагеря, а сегодня тебе уготовали социалистическое научное

сообщество.

Демонстративно прошелся. Довольный. Умел, паршивец, гнуть свое. В путь-

дорогу напутствовал:

- Не ожидай милосердия!

Собирай, мол, чемоданы, пакуй вализы и со всеми навсегда попрощайся –

станешь не выездным китайским гражданином. Засекретят тебя и твою тематику.

А что Калифорния?

Туда – зась! (табу). Сейчас еще хоть как-то, в ожидании да очередях, а после –

шлагбаум на въезде и китайская будка с полицейским.

А Наша Раша?

Была ваша, а стала наша, - без вас. Гаплык! Сливай воду в унитаз! Просил у

Путина, извинялся за плевки, так ожидай, может, соблаговолит и разрешит въезд.

Обложили со всех сторон. Ни в центральную союзную библиотеку в Москву

съездить, ни в какой-то шенгенский университет, ни в Стэнфорд. Даже в Чехию и

Хорватию без виз не пускают.

- Жди! – велят.

- Может, - извещают.

- Подумаем, - обнадеживают. – На благонадежность проверим (знаем мы вас –

цыган-украинцев, только и умеете, что обманывать да воровать, того и гляди что-

то, например, Эйфелеву башню или Тауэр, сопрете). Посовещаемся. А тогда…

через год-второй, в лучшем случае – через полгода, платную визу втридорога

продадим. Денег нет? На паперть!

- Дайте! Подайте! – стоим, просим. Вместе с бронзовым Паниковским зашибаем.

Перелет из Киева в Калифорнию, с двумя пересадками – в Хитроу и Остине,

знаете сколько стоит? Как нормальная машина в Украине. За эти деньги не то, что

«Вечный жид» и «Научную философию» можно на английский перевести, но еще

и массовым тиражом напечатать. Какие проблемы? Флаг вам, то есть – нам, в

руки.

- Дайте! Подайте! – не актуально.

Поэтому – Китай.

Хоть в коммуну, хоть в трудовой лагерь или на социалистическое производство

– лишь бы работать над наукой, лишь бы замечали, хоть как-то уважали и всего

лишь морально поддерживали.

- А миллиард?

Как же… как же… Если выживем и не окажемся там оппортунистами или

диссидентами, а то:

- Знаем мы вас - хохлов-перебежчиков да евреев-космополитов, вы и нашим, и

вашим готовы служить, мать родную (не израильскую) продать готовы.

Закадрилось все ладненько. Кучеряво да с юмором. Туда – кранты, здесь –

голытьба, там – безысходность, за океаном – не нужны.

Вот и разные дороги! Вот и перепутье!

Стоим совместно с Цыпой, в носах ковыряемся (каждый в своем), смотрим на

камень дорожный с указателями.

Куда пойти? Где кости свои бросить?

18. Перепутье.

Родина у русских – Россия, евреев – Израиль, поляков – Польша, украинцев –

Украина. У всех должен быть патриотизм. Индивидуально. Если украинец

работает на Россию, против Украины, то он предатель. Каждому нормировано

защищать свое и прилагать усилия для утверждения своего.

Иное дело общность советских людей с единым межнациональным языком

общения и государством под названием Советский Союз. Первый Союз был

социалистическим и жил за принципами «Морального кодекса строителя

коммунизма» (такое в прошлом), второй Союз, теперешний, является путинско-

медведевским и живет по ментальности советского единения.

Он советский потому, что власть у него не однопартийная,

монополизированная, а Советов народных депутатов. Так повелось от Владимира

Ильича Ленина, основателя СССР, и продолжается теперь. Общая у нас мораль,

традиции, культура и язык общения. Будь мы хоть белорусы, казахи или, к

примеру, крымские татары.

Постепенно доминирует распространяемая советская идея, что языки местных

аборигенов, их вызывающая местечковая культура, их индивидуально-хуторской

быт – это своеобразный неонацизм, тем более, что почти все эти аборигены,

будь-то крымские татары, украинцы или белорусы, в свое время так или иначе

(большей или меньшей мерой) поддерживали пришедших на оккупированные ими

территории СССР национал-социалистов (нацистов) гитлеровской Германии.

Против сталинской власти Советского Союза поддерживали.

Со США ситуация иная.

Многие туда хотят.

Понятно почему – комфортно, красиво, романтично, обеспечено.

Аборигенов-индейцев там практически не осталось.

Китай – дело совсем иное. Своеобразное. Оно понятно. Маленькие, худенькие

там жители. Все как на подбор. Хоть бери и формируй современное войско.

Увальни сегодня в танк или в подводную лодку влезут с трудом. Китайцы

приглашают не к себе – их и так многовато, около полтора миллиарда, а сами

приезжают к остальным. В своих сопредельных чайна-таунах , городах-сити живут

обособлено.

В чем общность между китайцами и евреями?

Прежде всего в системе своего расселения в других государствах и

последующего сохранения идентичности.

Очутились мы с Левой на перепутье.

Без украинской Украины. Такое назвалось неонацистским. Оказались со своим,

теперь обновленным, совдеповским менталитетом. Под стать подавляющему

большинству граждан государства. С гордостью за свою советскую Родину и

прочим советизмом. Кому-то плохим, для кого-то хорошим. Нами воспринятым по

факту. На навязываемому нам ежеминутном бытовом уровне.

Вы не такие?

Живете на постсоциалистическом союзном пространстве?

Значит вы – предательница (диверсантка-шпионка) или предатель (шпион-

диверсант).

Погибель вам!

Мое с Левой перепутье потому, что идти не знаем куда. Думаем-гадаем.

США уже не обещают руку помощи. Много нас таких – желающих, а места на

всех не хватает. Манит нас всех их демократия, свобода в бизнесе да зажиточная

жизнь, но, извините, они не резиновые, да и денег на поддержку там поубавилось.

Блокировка. Нет перспектив. Шансы ничтожные.

Во многих местах США, Канады, да и других западных государств, ласкает слух

отлично понимаемая нами с Левой и Розой украинская и русская речь.

Камень с надписью «Туда пойдешь – очутишься в США», кем-то, не нами,

украден с нашего раздорожья-перепутья.

Из видимых четырех дорог осталось только три. Без неонацистов, ибо участь

нацистов Гитлера для них заготовлена.

Куда пойти?

Не мусульмане мы. Не индуисты и не поклонники Далай-ламы.

Что осталось?

Ересь нам претит.

Верим в Господа единого.

На выбор видимое для нас то, что и вам осталось.

Сидеть долго на перепутье не сумеем.

Нет у нас фондов, грандов и другой, реальной подпитки. У пролетариев ничего

нет, кроме своих рабочих рук, а у творческой интеллигенции – кроме

воплощаемых в их творчество идей. Издохнем. Сизифов труд раздавит нас своей

никому не нужной бесперспективностью.

Творцу свойственно сомнение.

Демократия не возможна без критики.

Созерцайте США, как сегодня угождая евроинтеграции совдеповца Янука,

испепеляется даже наш вчерашний антиянуковский писк. Ошиблись вы только

малость, ведь мы с Левой среди первых из того еврейства, что поддерживают

продвижение Януковича в Евросоюз. Только мы не близоруки. Видим все без

розового цвета очков заблуждения.

Шаг в Китай – от безысходности.

Советские союзные совокупления являются для нас видимыми, нами ощутимы и

постают реальностью.

Свобода должна защищаться. Обязана. Свобода крепка расширяемыми рядами.

Наиболее развитое, самое интеллектуальное общество осознаваемо для свободы

и в своей свободе. Посредством свободы всевозможных отношений и прежде

всего в бизнесе и быту, такое интеллектуальное общество наиболее свободно.

Любые очереди, любое многомесячное и многогодовое ожидание за визами –

это унижение. Такое – не свобода. Такое – путь в рабство.

Наше перепутье-раздорожье не является нашим выбором, оно нам навязано.

Если не кем-то из США (то ли бюрократами, то ли профанами, то ли демократами

(республиканцами), то ли конкурентами), тогда кем и с какой целью?

- Имей дело с нами. Держись за нас. Мы – короли тюрем, а вы находитесь в

тюрьме.

Утверждая такое, цыганский барон если и преувеличивал в отношении своей

братвы, то, должен признать, - незначительно.

- Выход имеется! – Обнадежил. – Опасаться нечего!

Приходилось ему верить.

Нас загнали в тюрьму, обложили со всех сторон и ожидают запланированного

результата – это факт.

Одна из дорог на раздорожье была именно такой.

Он же продолжал:

- Менты гнилые. Политики продажные. Барыги – тупые жлобы. Рабочие,

крестьяне, интеллигенция, разные философии да идеологии – это мишура для

простофилей… - Хочешь услышать поучительную историю? – Спросил.

Кивнул ему.

- Из сибирской тюрьмы, - начал мне рассказывать, - бежали двое урок и впервые

посаженный спортсмен-философ. Как ты, - мог уточнить. – Побег готовили

заранее. Тайга переходила в тундру, а дорога была снежная, морозная и

длиннющая. Ранее никто из бежавших не выживал. Погибали или от морозов, или

от голода, или их находили и убивали. Наши бежавшие готовились основательно.

Философу льстили, что он, мол, очень умный, талантливый, что-то там знает и им

– двум высушенным уркам, очень уж для последующего «бизнесового дела»

необходим. Откармливали его, отпаивали, чтобы он – мощный красавец-атлет,

был в теле и при здравом духе…

- Знаю, - перебил повествование, - читал у Солженицына, они его в дороге убили

и съели. Так вдвоем и выжили.

Барон не утверждал, что одним из выживших был он, хотя такое возможно. Он

«не напускал тумана» и «не катил баллон». Был с виду восьмидесятилетним

уважаемым старцем и отлично знал цену своему слову. За что я его уважал и

имел с ним дело.

- Для них, - подвел итог барон, - для твоего окружения, ты воспринимаешься тем

спортсменом-философом, даже визуально, даже по поведению, и они, поверь

старику на слово, готовы тебя слопать.

Эта дорога заводила меня и Цыпу в тупик.

- Путин вам не будет миллиард платить, - новый наш собеседник поправил свои

модерновые очки, - ему проще и значительно дешевле через своих шпионов все

узнать… - стоял на иной дороге, по другому нам с Цыпой все излагал.

- «Моссаду» также.

- И им, и США.

- Что тогда? Кто-то же должен потратиться?

Наш собеседник задумался.

- Ведут вас мастерски, словно мяч в корзину.

- И что?

- Влетите и даже сетку не зацепите.

- Раз нет перспектив и так страшно, то рыпаться не будем.

Такой ход также предвидел.

- Какая разница – твоя разработка или позже чья-то другая? Научный прогресс

еще никто не отменял. Все согласны ждать, лишь бы не тратиться.

- Вот и ждите!

Наш собеседник ушел. Стал для нас бывшим.

Такое называется понижением цены в торговле.

Эта, моя с Левой и Розой писанина, под уже задекларированным здесь

названием, называется уведомлением общественности. Текст запустят на сайты в

рейтинги художественной беллетристики. Никто серьезно не воспримет. Нам-то

оно и нужно.

С ушедшим собеседником придется еще встречаться.

Не один раз.

Он – серьезный посредник.

Специальный агент Шпак – для организации работы с братвой и мелкими

сошками разных спецслужб, он – для солидняка.

Собрал уже всю информацию.

Вроде удава сидел со своим прослушивающим и рассматривающим

околоземным спутником и наблюдал.

Времени оставалось мало – только до первых морозов и прощального танца

цыган. Сейчас конец лета, завтра – осень и все – рандеву моего друга-

поверенного с Розой и табором в Китай.

На перепутье имелась еще одна дорога. Очень простая. Можно было обо всем

забыть, разойтись на исходные позиции и каждому жить своей жизнью. Мы с

Левой возле табора будем влачить существование в Киеве, Путин – в России, а

калифорнийцы греться на пляжах и дальше снимать фантастику в Голливуде. А

Китай? Какая нам с Левой и Розой разница на чьей стороне будет торжество. Для

нас все чужаки. Английский, китайский даже русский – не наши родные языки. Не

наш менталитет и не наш дом бытия.

Как же тогда Советский Союз?

Разговор как раз об этом.

19. Совдепия (Москва – третий Рим).

Подельники-братки не называли Леву гнилым (они даже не знали, что я иногда

уменьшительно, по-дружески называю его Цыпой), но он всегда свою точку

зрения подчинял окружению. Так или не так (та или иная позиция) – для него

зависело от большинства. Подчинялся он массе. Жил в ней, слушал указания

руководителей. Никуда от этого не денешься, таким он – мой друг Циппельман,

был по своей генеалогии.

- Ты - не такой, - так обо мне.

-Ты - такой, - стимулировали тягу его личного эго к коллективному большинству

окружающего.

- Действуй! – велели.

Он действовал.

Слушался папу-секретаря, нес портреты коммунистических вождей в

первомайских колонах и везде – будь-то Львов или Киев, полностью подчинялся

окружающему.

- Пиши заявление в комсомол, - авторитетно советовали.

Цыпа писал.

- Ты еще не достоин нашей партии, она не может принять такого количества

желающих интеллигентов, ей нужны работяги от станка и народные лидеры, жди.

Он соглашался и не писал заявление о вступлении в Коммунистическую Партию

Советского Союза. На протяжении десяти лет - с момента окончания

медицинского института и до развала социалистического Советского Союза – все

созревал до поступления и терпеливо ожидал.

Будь готов! Всегда готов!

Больше дела, меньше слов!

Поучали:

- Открывай свой кооператив, набирай штат, зарабатывай. Пришло время!

- Приостанавливай деятельность. Уходи в тень.

- Езжай в Польшу. Вози товар и автомобили оттуда.

- Почему бы тебе не переехать в столицу?

Все это Лева Циппельман-Левицкий должен был безукоризненно выполнять.

Беспрекословно.

Слушал. Мотал не ус. Получал выгоду. Усердствовал.

Включал телевизор и слышал о необходимости поддерживать национальную

независимость Украины. Стараться покупать все отечественное. Читать

украиноязычную прессу. Такие же книги. Добиваться для себя всего своего.

Соглашался.

Сейчас в том же государстве украиноязычное оказалось на уровне мелких

субтитров для аборигенов. Не выше. Советское завоевывало быт и местную

культуру. Устремления совдеповца Януковича поддерживали США и Евросоюз.

Двери объединенной Европы широко открыли перед ним. Нельзя было

противостоять народному волеизъявлению, необходимо поддерживать.

Соглашался.

- У тебя есть друг-отщепенец. Не такой как все. Что-то там пописывает, печатает,

class="book">распространяет, куда-то рвется. Поддерживай его прокитайские поползновения.

Лева слушал авторитетных товарищей.

- Не бойся. Все под нашим контролем. Без опаски езжай в путь. Там тебя

встретят.

Как было ему ослушаться, если все, не только коммунисты, но и местная власть,

союзная путинская власть, израильские друзья-товарищи, даже цыгане и сама

Роза были за такое доброе «китайское дело?

- Видишь, - откровенничали с ним те же авторитетные товарищи, - какие

проблемы возникли у твоего друга? Все из-за его неповиновения. Он – враг

народа.

Лева соглашался.

Что дальше?

Каким образом обустраивать свое на таком фоне мещанской уравниловки и

стандартизации?

Еще ни один стандарт и ни одна уравниловка не сумели поднять ни одну

столицу, ни одно государство до уровня третьего Рима. Тоталитаризм – это

закрытая и бесперспективная система. Героев там нет. Только рабы и диктаторы.

Хотите героя?

Он перед вами.

Его имя – Лева Левицкий, по матери Циппельман («Цыпа»).

Он внял советам исковерканного жизнью старого комиссара-фронтовика

Кулишка и отказался нести здоровенный портрет секретаря обкома партии

Охтеня. Бросил его на помойку в кусты. Местный говор и обычаи воспринимал не

по чьей-то указке. Тем более приемлемый украинский язык. Западную рок-музыку

слушал не из-за подражания моде. Среди киевской ностальгической совдепии жил

не ради духовного единения и какой-то там душевной пустоты.

Он не приспособленец.

Он – критик.

Без конструктивной критики демократия порождает всякую гадость.

Мой друг Цыпа, в ранге героя-любовника, не шепелявил и не картавил.

Англоязычную рок-музыку слушал не всегда. Поп, реп, стиль диско его также

увлекали. Не важно на каком языке он разговаривал со мной и Розой –

украинском, русском, иврите, английском – суть в его человечности. Она его

направляла и подсказывала ему необходимые действия.

Он не был сродни Стысю и Рылу.

Круг общения Розы не был его средой.

При этом Лева не притворялся и не кривил душой.

Он просто жил среди окружающих его людей. Адекватно воспринимал жизнь.

Полтора миллиарда сегодня живущих на Земле китайцев (двадцать два

процента всего населения планеты) не воспринимаются отталкивающе, как

злобная, антигуманная масса.

Кричать:

- Не покупайте товары из Китая! Бойкотируйте! – Является абсурдом.

Не из-за того, что вы – Европа и США, продаете туда свои автомобили,

компьютеры и другую, более современную технику, а в связи с неэтичностью,

аморальностью. Унижая Китай бойкотом, вы тем самым унижаете себя.

Лева положительный. Он должен нравиться.

Постоянный поиск – его кредо. Ищет для себя приемлемое.

Как самого себя поддерживал все во мне и мое. Мог не соглашаться. Спорил.

Сообща, консенсусом, мы вырабатывали общие концептуальные решения.

Двигались вперед.

Пик всей нашей коллегиальности и всего этого творения – кульминация.

20. Кульминация.

Не ваш я герой. Пусть буду подлым, коварным, злым.

Такому соизмеримо:

- Бизнес есть бизнес. Чем больше капитал, тем больше свободы. Осточертели

мне моральности да поучения. Советский Союз, американский империализм,

сионизм, китайский маоизм – такое для текста школьного учебника. Детки пускай

морализируют. Все! Баста! Действуем по-американски – чисто и слажено. Идем на

прибыль. Без сантиментов. Имеется лишь чистый бизнес. Нажива. Товар и деньги.

Интеллектуальный продукт отдается покупателю после получения оговоренной

суммы. Ты, - указал на Цыпу, - едешь с Розой и цыганской братвой (под видом

табора) туда, отдаешь тезисы и планы, получаешь аванс. Я, - ударил себя в грудь,

- получив подтверждение, посредством интернета, передаю шифром все

оставшееся. Кому что не ясно?

Поэтому – Китай.

Он сделал заявку на торгах. Мы согласились.

- Без меня ни они, ни вы ничего не сделаете, - посмотрел на друзей-компаньенов,

- я необходимое составное научных изысканий. Не только в виде разработчика и

соискателя. Я – часть практического эксперимента. Убив меня, погубите все.

Стысь и Рыло молчали. Не переглянулись.

- То, что сейчас многим кажется абсурдом или научной фантастикой, - продолжал,

- годков через двадцать станет лицом к лицу в своем конкретном виде.

Человечество стремительно развивается. Мысли будут читаться и

контролироваться не только со спутника компьютером. Они воспринимаются

человеческим сознанием. Как и компьютерные программы. Кем и когда – это лишь

дело времени и места.

Не было необходимости объяснять стоящей передо мной аудитории суть

процесса технической революции. Они, даже Рыло и Стысь, представляли

возможность отказа компьютерной программы у одной стороны и, при этом,

доминирование другой стороны. История аналогичные примеры обнародовала.

Не только с разработкой ядерного оружия США и недавней блокировкой

компьютерным вирусом ядерных программ Ирана.

- Наши научные изыскания не опасны, - будь я трижды плохим антигероем, но

обязан был застраховаться и предупредить, - это всего лишь разработки

мыслительных возможностей человеческого организма. Вреда от них не будет.

Опасность в ином, - сделал ударение, - в том, что другие могут использовать все

такое и прочее, аналогичное, с возможным вредом. Если возникнет конфликт

между противостоящими сторонами и одна из сторон использует схожую

методику, то помните, что везде и во всех современных процессах стоит

достаточно высокий интеллект человека, а он – человеческий фактор (его

свобода, условия жизни, благополучие, его рассудительность) и его правильное

или не правильное мышление, может определить исход многого.

Моей задачей было предупредить об очередном грозящем жизненном

испытании.

Кульминация произведения именно в этом.

- Мошенник! – Первый результат.

- Тюрьма тебе, а не миллиард! – Второй.

- Опубликуй! – Кричат. – Живи как все – на гонорар!

Пример – наш украинский Янукович, президент сейчас который. Его ежегодный

постоянный гонорар писателя - два миллиона долларов. От одного издательства.

Книг этого самого богатого писателя Европы в библиотеках и в интернете не

найти. Меня же начали обвинять в искусственном нагнетании напряженности и

вымогательстве одного миллиарда долларов.

- Шантаж! – во-первых.

- Мошенничество! – во-вторых.

- Интеллектуальный терроризм! – в третьих.

Или в другой последовательности. Еще четвертое, пятое, шестое и остальное

на подходе.

Мне нужен адвокат.

- Книга-то художественная! – его фактическое опротестование.

- Все имеют право продавать добытое своим трудом! – адвокатский

контраргумент.

- Там, где указаны в торгах Россия, Китай и США принимают участие не

государства, а частные компании, - последнее разъяснение от задействованного

мной адвоката.

Полегчало?

Поэтому – в путь!

Поэтому – в Китай!

Стысь:

- Плохо, что едем не через Россию. Там вольготней. Можно в дармовых

электричках петь-плясать, в карты играть, водку из горла пить, на чужих девок

зреть да время интересно проводить, а так…

Рыло:

- Не дрейфь, братан! Нас не запугают французы и венгры своей нетерпимостью к

нам. Прорвемся! Отстреляемся! Не впервой.

Роза:

- Боюсь немецких нацистов. Они сожгли всех до единого местных цыган в

крематориях. Мою бабушку застрелили.

Лева:

- Переоденемся под гомосексуальный парад геев. Разобьемся на пары и

покрасим волосы в зеленый и оранжевый цвета. Увидев над табором флаги

гомосексуалистов, никто нас не тронет, даже наоборот. Паспорта и визы

спрашивать перестанут. Будут содействовать.

Аза молча смотрела, после к сказанному добавила:

-Там, - посмотрела на небеса, - сценарий, здесь, - опустила взор на нас, -

импровизация.

По праву старшинства добавила наболевшее и ею давно подмеченное:

- Ради денежных компенсаций от государств наши цыганки превратились в

рожающие инкубаторы.

Не могла успокоиться старая цыганка.

Поднятые мной вопросы общего бесправия ее явно заинтересовали.

- На счет местных все понятно, - вынуждена была согласиться с моим подходом, -

на счет американцев также, - здесь своеобразно меня поддержала, - но что не

понятно, так это на счет твоих евреев. А – а – а – а ... – прозрела опытная

провидица, - поняла, - сказала, - их не устраивает твое слово вещее, они

привыкли по месту жительства петь руководству дифирамбы, их не устраиваешь

ты, - постепенно делала вывод. Ты не их, – шокировала.

Подняла глаза. Пристально посмотрела на меня.

- Куда же тебе, бедненькому, деться? У тебя твоих нет! Ты – изгой!

Итог меня не ошеломил. По линии отца, моего рано усопшего папы, еврейство

не передавалось.

- Иди к нам, - искренне предложила. – Потанцуй с вольными цыганами по тонкой

кромке льда. Познай горечь тяги к свободе. Испытай судьбу. Или провалишься

под лед – пропадешь, или лед удержит тебя – выживешь.

Собирались уже скоро выходить цыгане на Синее озеро, с первыми морозами, -

шли парой, или в одиночку – кто как, на свой роковой танец свободы.

- Не будешь же ты думать, - уже прощаясь и видя мое расстройство, мою

неопределенность, задала мне последний, самый существенный для нее вопрос,

именно тот, от моего ответа на который в определенной степени зависела

моральная стойкость существования не только лично ее, но и всего цыганского

табора, всех, возможно, имеющихся цыган, - не будешь же ты думать, - еще раз

повторила, - что у нас, независимых цыган, нет полноты свободы?

Ничего ей тогда не ответил.

Что Лева?

Он – с вами.

Такой как вы.

Для вас.

Внутридушевная сумятица:

- Куда пойти, куда податься?

Еще:

- Не напечатали мой предыдущий актуализм евреи, то этот, может, цыгане

прочитают.

Смеется народ. Веселится. На Канарах, Сочи и Калифорнии ухоженные спины

под солнце подставляет.

- Неудачник! Ни на что он не способен. Блефует! Цену себе набивает, - такой его

вердикт.

От стыда опущу глаза и пойду куда глаза глядят. Чем подальше. Смирюсь. Но

не с цыганами, что по миру кочуют. Даже в далеком Китае бывают.

Хотя:

- Не к добру все это – и поднятая здесь тема, и ход повествования, и

провиденциализм, и цыгане-скитальцы. Ох, не к добру! Быть беде. Однозначно.

Предвестие такое, как от вида летающих в закрытом помещении белых голубей.

Аза так говорила.

Она – цыганка, мы – нет.

Ошиблась?

Мой прогноз аналогичный.

Я – изгой, вы – нет.

Ошибся?

Бьют за океаном в тамтамы и дуют в свои волынки. Чувствуется феерия души и

тела. Радушие. Умиротворение.

- Мы являемся самой великой нацией мира. Мы наиболее способные и

одаренные. Мы – первые.

Североамериканцы имеют право на такое.

Чувствуется оптимизм в таком спиче президента Барака Обамы.

Воспримут ли сегодня они критику и смогут ли как раньше проконтролировать

ситуацию?

Их судьба в их руках.

Миссия следить за полнотой свободы возложена на них. Своей надписью статуя

Свободы учит такому. Напоминает о необходимости давать шанс каждому из

страждущих. Не превращать его, ее или их в изгоев-скитальцев.

Не знаю. Не был. Не могу судить.

Представления о Нью-Йорке и Калифорнии не имею. Лишь понаслышке.

Не судьба.

С потерей лидерства США мы теряем современное бытие на планете. Такое

нам привычное. Обжитое. Более-менее комфортное. Теряем лидерство

англоязычного мира. С его традициями и культурой.

- Так им! Так! – возликуют одни.

- Нам все равно, - пожмут плечами другие.

Третьи заплачут.

Четвертые неизведанного испугаются.

А вы? Где лично вы? С кем и куда идете?

Куда лежит ваш путь? В нирвану?

21. Программа марша-реванша для современных реваншистов.

Начнем? Пришла пора?

Командую (даю отмашку):

- Вперед, вперед и только вперед!

Традиционно:

- Да-е-е-е-е-шь!

Не я и не Цыпа во главе колон. Не паникер Паниковский с бронзового памятника

на углу Крещатика и Прорезной.

Впереди политики, лидеры, бизнесмены-олигархи и партийцы.

Дальше – группа поддержки.

За ними – сознательные элементы из числа читающих нужную нам прессу

пенсионеров, бабушки, домработницы, безработные и по оказии привлеченные

петеушники.

Как всегда – пионеры-ленинцы, нашисты из «Наших» и единороская молодежь.

Патриархальную церковь нашего (не киевского и не грузинского) патриархата

трогать не буду – грешно. Но, как вы поняли, ее представители также участвуют.

По личному желанию и на собственное усмотрение.

Рванули?

Вперед – за орденами?

С песней лихой да пляской удалой?

«Кто шагает дружно в ряд?

- Боевой отряд ребят…».

Вот здесь и торжествует феерия души и тела. Перспектива и ощущение

движения.

Красные флаги, союзные полотнища и национально-республиканские флажки-

вымпелы.

Все как положено.

С размахом.

Вожди на трибуне мавзолея, бронзовый маршал Жуков на своем лихом скакуне-

буцефале и… Ульянов-Ленин прямо у входа в именной пантеон-мавзолей.

Красота!

Глаз радуется. Душа ликует.

Феерия! Размах!

- Вперед, вперед и только вперед!

Колона за колонной. Друг за дружкой.

Без остановок на отдых.

Без перерыва на обед.

Кто разуверял, что феерии не будет? Кто против совдеповского марша-броска

за реваншем? Кто…

Стоп!

Остановитесь!

Куда разогнались?

Стойте!

Столетие какое на улице?

Где сегодня маршируют колонами дружно в ряд, затылок в затылок и со

знаменами наперевес?

Время-то какое?

Для реванша надо исторический момент, лидера подходящего, экономические

ресурсы, поддержку народа и главное – всепобеждающий и всеохватывающий дух

этого самого реванша.

Вы кто?

Куда оглобли наострили?

Со своими-то долгами и армейскими заплатами?

Времена китайских хунвейбинов и рьяных чекистов уже сто лет как прошли.

Успокойтесь! Поумерьте пыл! Не пугайте мировое сообщество и не позорьтесь.

Остыньте!

США выбрали исторический момент и своими экономическими ресурсами

ударили не только по ими отысканному Михаилу Горбачеву.

Грамотно. Соразмерно. Не спеша.

Учитесь у США. Они достойные учителя.

Что такое величие Рима без греческой культуры?

По Воле Божьей приказал долго жить социалистический Советский Союз.

Уступил место нашему второму Союзу.

Смешно и глупо продвигать интеллигентному человеку, а тем более апологету

чего-то там с чем-то, идеи фундаментализма да реваншизма. Плюну! «Тьху!» на

вас за такое. Еще раз плюну – «Тьху!» (Бог любит троицу). Как могли такое о

чистокровном интеллигенте представить?

Очередной совет:

- Действовать надо грамотно. Не спеша. Соизмеримо с обстоятельствами да

исторической ситуацией.

Не:

- Да-е-е-е-ешь!

Такое в прошлом. Во времена конницы Буденного и мировой пролетарской

революции.

Не:

- «Тыць-пыць!» по фейсу (лицу), - а уважительно так, уклончиво, при этом ножкой

шаркая и в глазки заглядывая. В стиле китайцев:

- Хорошо? Хорошо? Хорошо!

Помните? Десяток-другой лет назад.

А под конец, лет через десять, уже «хорошо» будет у них с тремя

восклицательными знаками. Тогда можно и по столу кулаком – права свои качать.

Не как Никита Хрущев – преждевременно и смешно, а солидно и под стать.

Уважать тогда будут!

Все без исключения.

Бояться будут!

Все без исключения.

Реванш – слово плохое. Реваншик – смешное. Среднее необходимо. Между

плохим да смешным. Тогда в самый раз.

- Дайте нам газа для обогрева! Дайте нефти чуток… Дайте… - Вот подпитка для

среднего между реваншем и реваншиком.

Лет через десяток длиннющая очередь выстроится.

Если наш Союз устоит да укрепится, то сумеет добиться уважительного к себе

отношения, если – нет (захиреет, измельчает, потускнеет), то с предложенного

здесь размеренного (поэтапного, взвешенного, сбалансированного) реванша,

который, понятно, что в таком случае перейдет в категорию реваншика, все будут

смеяться.

Снизойдет реванш не до необходимого среднего уровня, а до ничтожно малой

фантасмагории.

Соседи здороваться перестанут. Когда у других полезет что-то из

фундаментализма, абстракционизма, чистого искусства или гей породы, то на

ваше «фе-е-е-е!», на ваше замечание, что такое, мол, не хорошо, не гуманно, по

вас же и ударят, да вам же в лицо и закатят оплеуху. Прямо по правой или левой

щеке.

Ударили ведь по стремившемуся к социалистической гегемонии Советскому

Союзу? Одни кусочки от него разлетелись. Как от близкой нам по духу славянской

и социалистической Югославии.

Где сейчас находится основная причина развала всего бывшего

социалистического лагеря и нашего оборонительного Варшавского договора –

Михаил Горбачев?

В Калифорнии.

Значит, он там нужен.

Где сейчас пишущий эти строки автор?

Среди цыган.

Значит, он им нужен.

Они - ему, а он – им.

Цыгане не пойдут на реванш. Им нечего возвращать и незачем доминировать.

Недавно на весь мир («Евроньюз») их унизил мэр французского города

(противно имя политика называть и название города здесь указывать):

- Гитлеру надо было всех вас уничтожить!

Они молчали.

Нет у них своего телевиденья, радио и книгопечатанья.

Другие о них не заботятся.

Дают каждому несколько сотен евро на дорогу и велят из Франции вернуться

обратно ко мне – в пущи Украины и к вампиру Дракуле в соседнюю

Трансильванию.

Для кого реванш?

Для кого-то сильного, но теперь, в силу обстоятельств и по своей вине, ставшего

слабым, того, у кого планируемый реванш воочию оказался маленьким

реваншиком. Как киевский «помаранчевый майдан» для щирых украинцев. Без

понимания сути национальной идеи, не сумевших утвердить свое в своей,

европейской хате. Теперь – увольте! «Поезд прошел и вагоны протарахтели».

Ждите следующей возможности.

Германия сумела. Планомерно. Поэтапно. Добилась лидерства в Евросоюзе и

доминирует в континентальной Европе.

У Стыся свой реванш.

Свои планы и индивидуальное виденье будущего.

Заехал одному, уколол ножиком другого, выстрелил в третьего.

- Кто они такие? – На стрелке-разборке спросили.

- Донецкие. Раньше кирпу гнули и хвост трубой держали, - объяснялся, - за ними,

задавались, европейцы и американцы стоят, в Евросоюз и к США их Янука

зазывают, так нате, - веселился, - час реванша пришел. За нами сегодня мощный

Китай полторамиллиардной толпой стоит.

Опешили донецкие.

Народное радио (молва) подтвердило право на доминирование Стыся.

- Ты как? – Моим мнением Стысь поинтересовался. – Идешь на реванш?

Хотелось мне, ох, как хотелось – аж руки чесались!

Ненавидел я также, как спокойные, миролюбивые, но «опущенные ниже

плинтуса» ромы, разве что мой дом, как недавно неонацисты дома цыган в

Венгрии, еще не сожгли и родных, Боже упаси, не поубивали. Ненавидел, но

сказать не мог. Образование и жизненная позиция не позволяли.

Мой реванш?

Со временем придет на искусственный интеллект. Сведет к нужной величине

рукотворные продукты. Созданное в процессе эволюции Господом и природой

творение, имя которому человеческое сознание, доминирует и доминировать

будет. Сознание решает все во Вселенной. Абсолют сознания называется

Господом. Естественное сознание – это творение Господа и по одной простой

причине – оно более совершенно, всегда победит.

Не нужен мне реванш.

Все вокруг живут своей жизнью. Никому до меня нет дела. Мне к ним взаимно.

Блокируют? Не печатают? Запрещают?

Значит, плохой я автор и ничтожно мое творчество. Не интересно. Не сулит

прибыли. Бесперспективно.

Не приглашают на конференции, круглые столы, семинары?

Так с виду отталкивающий (якобы), неухоженный. И я, и Цыпа. Не достаточно

упитанные мы оба. Кашрут пробуем соблюдать. В изодранных джинсах,

затемненных очках и потертых кожаных куртках. Людей только таким прикидом

пугать да милостыньку возле Паниковского клянчить.

Для реванша сила нужна. Лидерство. Внутренний глянец.

- Да-е-е-е-е-шь! – Глупо кричать.

Самому надо дать, а после требовать. За списание процентов условия

диктовать. Такой сейчас расклад.

Плыть в фарватере Китая – идея неплохая.

Сподручно так. Евросоюз пристраивается и уже длиннющие эшелоны из Китая

гоняет. Сдюжит ли Китай – это дело другое. Основное. Здесь необходимо

обладать всеми качествами лидера. Не сумеет, так ничего страшного – нашу

Совдепию, наши неисчислимые полезные ископаемые, США и Евросоюз обратно

к себе возьмут. Приласкают. Прошлое забудут. Не впервой такое. Даже не

обидятся. Найденным ресурсам и новой дешевой рабочей силе обрадуются.

Китайская Народная Республика сегодня – это в основном монолитный

китайский народ, все остальные – пришлые. Если служить, то служить китайскому

народу, его процветанию и величию. США – уникальность. Там разные нации и

каждый имеет возможность заявить о своем. Беречь нам всем США надо.

Конструктивной критикой их ошибки пробовать исправить да сообща, всем миром,

направлять на путь истинный.

Не соглашаетесь? Почему?

Вы – союзная масса. Вы – однородная среда. Вы – волюнтаристское мнение.

Сегодня вы за союз меча и орала. А завтра?

Сегодня вы поддерживаете нашу ходу и наш почин в Китае. А завтра?

Ваши совдеповские республики отправляют нас в путь. Дают нам денег на

дорогу, крестят и закрывают глаза на свою и нашу сущность.

- Идем! – Сагитирую Леву.

- Идем! – Согласится тот.

Почему бы и нет? Ведь дам денег, накормлю, обогрею, морально поддержу,

даже положу экзотическую красавицу в постель.

- Идем? – Спрошу.

- Куда? – Даже не спросите.

Лихо строили царизм, после – взялись за ленинизм-сталинизм, дальше –

национализм, сегодня тихо и особенно не разглашая, возводим пансоветскую

совдепию, а завтра, очевидно, очередь на нэпманский ленинизм-маоизм придет.

- Ты куда и с кем? - Спросите.

Проще простого мой ответ:

- Ищу землю, где любят свободу и уважают индивидуализм.

Так и запишите. Детей и внуков-правнуков своих многочисленных поучайте.

Святая это земля и Господом названная землей обетованной.

Истинно такое.

22. Народ Книги – народ Поднебесной.

23. Шуры-муры.

24. Цыганские глаза («Gypsy eyes», Jimi Hendrix).

25. Конец («The End», The Doors).

Анонс: Было время и было желание – похоронили чтобы на окраине

Хайфы, в Исфийе, возле стадиона на холме с зеленной-зеленной травкой, но

ошибся – видно не достоин да и денег таких нет, поэтому уйду на старость к

цыганам, по миру без виз и паспортов побродяжничаю, рассмотрю хорошенько

мир да людей и примут добрые люди меня за старого чудаковатого рома, а под

конец – когда устану после странствий таких, похоронят меня по-цыгански - с

песнями да плясками, весело да разгульно, еще и закопают без креста и гроба,

в лесной чащобе под дубом могучим.

Др. Михайловский Николай Михайлович.

г.Киев-Подол.

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

-----------

Автор искренне благодарит коллектив израильско-американского журнала

«Исрагео» («Израильская география») и Еврейское Общество Америки (так они

представились) за желание перевести с изменениями и напечатать его актуализм

«Вечный жид» (если это действительно были они, а не специальные службы

другой страны). Не судьба! По всей видимости.

Автор также искренне благодарит ученных и философов Стэнфордского

Университета США за попытки пристроить его научную философию и космически-

философскую науку в классическую (донаучную) философию. Такое

нецелесообразно.

18.08.2013года.

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

-----------