Русские журналы [Виссарион Григорьевич Белинский] (fb2) читать постранично

Виссарион Григорьевич Белинский Русские журналы

В нашей журналистике с началом нынешнего года произошло столько перемен, что 1839 год должен составить эпоху в ее летописях. Явились два новые журнала;^{1} некоторые старые изменились^{2}. К непоследней новости относятся и беспрестанные обзоры своих собратий^{3}. Мы первые довольно уже начитались разных отзывов и суждений о самих себе, мы, которые ни о ком не судили. Думаем, что правила приличия и вежливости требуют, чтобы мы за внимание заплатили вниманием и не остались в долгу, особенно у почтенного и маститого «Сына отечества», который так скромно и так любезно приветствовал нас своим немного дрожащим от старости и от небольшой досады (вследствие старости же) голосом…^{4} «Галатея» – дама и красавица^{5} – от нее мы отделаемся несколькими комплиментами и любезностями; а «Сыну отечества»… Но начнем по порядку и не забудем и прочих журналов. С кого же начать? – Мы не будем долго думать и начнем – с «Современника», потому что ни один журнал не читаем мы с таким удовольствием, ни один журнал так высоко не ценим, как «Современник». Читатели «Наблюдателя» еще с прошлого года находили в нем постоянно самые подробные отчеты о каждой книжке «Современника». Но эти отчеты доселе помещались в «Литературной хронике», где не должны иметь место повременные издания; но теперь мы решились почаще заглядывать в область журналистики, и обзоры «Современника» будут уже в этом отделении, которое, не составляя особого отделения журнала, будет как бы заключением «Литературной хроники».

«Современник» всегда богат хорошими оригинальными статьями – обстоятельство, которое дает этому журналу высокую цену. Первая книжка за нынешний год, составляющая тринадцатый том издания, особенно богата хорошими оригинальными статьями. Пересмотрим их по порядку. Первая – «Знакомство с Рунебергом» г. Я. Грота содержит любопытные подробности об одном из знаменитых современных поэтов и литераторов шведских – Рунеберге и о шведской литературе. Статья эта – отрывок из путешествия по Финляндии, отрывок, возбуждающий живейшее желание прочесть путешествие, изданное вполне. Пропуская «Разбор новых книг», переходим к статье «Отрывки из истории партизанов Пиренейского полуострова» г. Н. Неведомского, к статье превосходной и по содержанию и по изложению, давно возбудившей в нас живое внимание и еще живейшее желание прочесть в целом сочинение, из которого она отрывок^{6}. «Сын отечества» называет эту статью «набором слов, где есть все – и Андалузия, и Алгамбра, и инквизиция, и мавры, и Гвадалквивир, и романсы, только нет того, что обещает заглавие статьи»^{7}. Чтобы показать нашим читателям, как верен вкус у редактора «Сына отечества», выписываем из статьи первую попавшуюся нам на глаза страницу:

При первом известии об отречении Фердинанда VII, Испания вспыхнула, как страсти на Востоке, чуждые постепенности и границ, – и совершила восстание так единодушно и одновременно, как при звуке тревоги европейские войска вскакивают с бивака. Это сравнение тем вернее, что испанцы взялись за оружие, не спрашивая, достанет ли у них силы для нападения или для обороны? как в европейском войске напрасно искать того, кто первый по звуку тревоги стал на свое место, так в испанских деревнях напрасно искать того, кто первый вскричал: «Да здравствует Фердинанд VII! смерть французам!» Выражение: «Испания восстала как один человек» останется классическим в истории – но будет не полно: ибо Испания восстала, как один человек, мучимый тем лихорадочным нетерпением, при котором время стоит, а думы жгут. Положение народа спокойное, но грозное, не терпящее ни отлагательства, ни противоречия, уняло с первых дней восстания происки людей, хотевших остановить восстание из страха, из личных выгод или в надежде лучшего управления при новой династии. «Мы осрамим себя, если признаем королем Иосифа», – твердили испанцы, полные народной гордости. Вскормленные матерями, не допускавшими их к груди без крестного знамения, кропившими их пеленки святою водою, испанцы говорили: «Еще при Дон Пелагио мадона приняла Испанию под свое покровительство: и мы оставим без защиты ее образа блестящие испанским золотом, ее статую в одеждах, сшитых испанками, оставим в то время, когда мадона в Кавадонгской пещере проливает крупные слезы; когда в Монсеррате венок из свежих цветов на голове мадоны превратился в черный!.. Мученики вознеслись на небо из-под рук палачей, из зубов зверей римского цирка; святые с помоста монастырских келий; дети испанцев возносятся на небо с материнских колен – мы вознесемся с поля сражения, покрытые кровию французов, как мученики пылью римского цирка, как наши дети слезами матерей!..»

Неужели это пустой набор слов без смысла, как в критике или