Дружеские встречи с английским языком [Мария Адольфовна Колпакчи] (fb2) читать постранично

Дружеские встречи с английским языком

ПРЕДИСЛОВИЕ

НАПИСАНО С ЛЮБОВЬЮ

Лев Успенский Предисловие ко 2-му изданию

Свой отзыв о первом издании книги М. А. Колпакчи «Дружеские встречи с английским языком» я пять лет назад озаглавил так: «Неожиданная книга». Неожиданность была в необычном построении и в своеобразной манере, в которой написано это «учебное пособие», скорее напоминающее доверительную беседу автора с читателями на темы, связанные с изучением языка. Все это было решительно не похоже на ту литературу этого жанра, которая попадалась мне на глаза до тех пор.

Второе издание «Дружеских встреч» уже не может быть названо «неожиданным». Скорее ему подошло бы определение «долгожданное»: успех книги был велик, отзывы превосходны, спрос на нее превзошел все ожидания, и тиража не хватило и на малую долю претендентов. Судя о работе М. А. Колпакчи в первую очередь не с позиций филолога-профессионала, а с точки зрения человека, много работающего в области так называемого занимательного языкознания, я полагаю, что лучше всего впечатление от нее могут выразить слова «Написано с любовью». Их я и поставил над этим предисловием.

Можно пожать плечами: каждый учебник должен быть написан с любовью! Да, разумеется; но далеко не всегда автору удается не только зримо выразить эту любовь, но и сделать ее «заразительной», передать ее читателю.

Очень много лет назад я впервые столкнулся с таким зримым выражением этого чувства к преподаваемому предмету. Мой учитель математики, изобразив мелом на доске ход доказательства одной геометрической теоремы из учебника А. Киселева, внезапно, отойдя от доски, оглядел чертеж с теплой, чисто отеческой улыбкой. «Вот… Видите эти маленькие треугольнички… Как крылышки у летучей мышки! — с нежностью проговорил он. — Вот они-то и решают дело». Нет, я не сделался математиком, но его отношение к геометрии передалось мне. Я полюбил решать «задачи на построение». Передо мною открылась красота ее логики. А ту теорему я и сейчас могу доказать без труда. Вот эта форма убедительной и убеждающей действенной любви к своему предмету в высокой степени свойственна и автору «Дружеских встреч».

Я допускаю, что, листая впервые страницы этой книги и наткнувшись на слова: «Если… сначала идет длинное описание одного артикля, а затем так же пространно рассказывается о втором, то оба артикля остаются мертвыми… Не возникает понимания того, чего хочет каждый артикль…» (с. 16), — вы можете подумать, что перед вами искусственный стилистический прием, не очень обязательная антропоморфная метафора. И прочтя утверждение: «Сдружиться с артиклями совершенно необходимо…», вы, вероятно, ощутите его тоже как «манеру выражаться».

Вы ошибаетесь: это — не «прием» и не «манера». Именно так автор ощущает то, чем он занят, и о чем намеревается рассказать вам. Английская грамматика и те грамматические категории, которые ее составляют, воспринимаются им как живой мирок, как сцена, на которой разыгрывают трагические и комические пьесы своеобразные персонажи — глаголы, существительные, восхитительные местоимения, загадочные артикли, и он хочет передать это свое прямое ощущение вам.

Вот, например, автор говорит о «легкостях» (есть и «трудности») английского языка, и он имеет право на такую стилистическую вольность, ибо вся книга является свободным, живым, «с души на душу» собеседованием о языке, и как раз эта доверительная «легкость» и устанавливает между ним и читателями новый тип связей прямых и обратных — не обычно-учебниковый, а, допустим, «занимательно-» или «увлекательно-учебный», почти исследовательский:

«Какое устрашающее наименование: Future Perfect Continuous in the Past! Но стоит несколько раз подряд сознательно заполнить 16 клеточек действительного залога (речь идет о „схеме-решетке". — Л. У.), и самая трудная форма начнет вам мило улыбаться, — вот увидите!».

Странно: вы уже не чувствуете себя шокированным таким удивительным очеловечиванием глагольного времени. Вы почувствовали, что это — не претенциозная выдумка, не авторская поза, а действительное отношение человека, преподающего английский язык, к его живым, странным для того, кто им не владеет, и многозначительным явлениям. Он сам видит их такими и мало-помалу своей убежденной любовью заставляет и вас рассмотреть в изменениях и сочетаниях пока еще чуждых вам слов незнакомой речи что-то близкое, привлекательное, заманчивое…

«Оглядываясь на пройденное, хочется думать, что учащиеся увидели в английских глаголах не скопище никому не нужных форм, а живую многочленную семью, состоящую из выразительных, деятельных, очень разнохарактерных персонажей. Автор, надеется на это, и, надо признать, читатель оправдывает его надежды. Именно эта, я бы сказал, беззаветная любовь к английскому языку и позволила М. А. Колпакчи добиваться в ее педагогической практике тех