Свадебный танец [Кэндис Кэмп] (fb2) читать онлайн

Кэндис Кэмп Свадебный танец

Глава 1

Никто не догадался бы, что, разгуливая по бальному залу Уиттингтонов, леди Франческа Хостон уже приступила к осуществлению плана. В своей обычной манере она то хвалила чье-то платье, то флиртовала с одним из многочисленных поклонников. Франческа улыбалась, искусно играла веером. Прекрасное видение в шелковом платье цвета голубого льда. Ее светлые волосы были собраны в высокий узел и ниспадали каскадом локонов. Темно-синие глаза Франчески беспрестанно высматривали жертву.

Почти месяц назад она поклялась найти жену для герцога Рошфора и этим вечером хотела претворить свои планы в жизнь. Франческа прекрасно подготовилась и, внимательно изучив незамужних девиц света, выбрала трех кандидаток, наиболее подходящих Сенклеру.

Она была уверена, что все три девушки сегодня вечером будут здесь. Уиттингтонский бал — важнейшее событие сезона, которое всякая незамужняя леди пропускает лишь по причине тяжелой болезни. К тому же, по всей вероятности, явится и сам герцог, а значит, Франческа сможет приступить к осуществлению задуманного. Пора действовать, давно пора. Для отбора потенциальных невест Франческе потребовалось меньше трех недель. Очень немногие девушки достойны титула герцогини.

После свадьбы Калли Франческа вдруг заскучала и теперь, к всеобщему удивлению, появлялась у друзей, на приемах и в театре очень редко. Даже ее близкий друг, сэр Люсьен, заметил, что Франческа чаще остается дома. Она точно не знала почему. Но все вокруг вдруг стало унылым и бессмысленным. Франческу охватила тоска, и причиной тому являлся переезд Калли к мужу. Без веселого голоска Калли, без ее обворожительной улыбки дом Франчески опустел.

Тем не менее она поклялась исправить несправедливость, которая пятнадцать лет назад по ее вине случилась с братом Калли, Сенклером. Разумеется, прошлого не исправить, но, по крайней мере, она поможет найти герцогу достойную невесту. В конце концов, в этом Франческе не было равных. Затем она и прибыла на сегодняшний бал.

Франческа прогуливалась по бальному залу, огромному бело-золотому помещению с паркетом цвета меда. Зал освещали три сверкающие хрусталем многоярусные люстры, несколько золотых подсвечников с белыми восковыми свечами и бело-золотые светильники на стенах. Блеск зала смягчали букеты багровых роз и пионов в вазах у стен и гирляндах на перилах величественной лестницы, которая вела на второй этаж.

Зал был изысканным, достойным дворца, и ходили слухи, что лишь ради него леди Уиттингтон согласилась остаться в этом огромном старомодном особняке, расположенном вразрез с современной модой за пределами Мейфэра в районе Вестминстера.

Франческа пробралась сквозь толпу к лестнице, чтобы с балкона второго этажа отыскать в огромном зале трех молодых девушек. Как хорошо, думала Франческа, поднимаясь по винтовой лестнице, что она начала свою миссию на Уиттингтонском балу. В конце концов, именно здесь пятнадцать лет назад Франческа порвала с герцогом Рошфором. И именно здесь ее мир рухнул.

В ту ночь все цветы были белыми. В высоких вазах, украшенные глянцевой зеленью, стояли розы, пионы, камелии и источающие сладкий аромат гардении. Пьянящая ночь триумфа Франчески. Она дебютировала всего несколько недель назад и бесспорно была самой красивой леди этого сезона. Молодые люди увивались за ней толпами, флиртовали, умоляли подарить танец, высокопарно признавались в любви и одаривали замысловатыми комплиментами. Но окрыленная радостью и всеобщей любовью Франческа бережно хранила свою тайну. Пока лакей не передал ей записку.

Франческа поднялась на балкон и посмотрела вниз на кружащиеся в танце пары. Этот вечер многим походил на тот. Конечно, теперь дамы носили другие платья, цвет стен и убранство изменилось, но очарование вечера, радостное возбуждение, надежды, интриги — все осталось прежним. Франческа смотрела на людей внизу, но видела не их, а воспоминания о прошлом.

— Неужели бал навевает такие грустные мысли? — произнес знакомый веселый голосок из-за спины.

Франческа повернулась к светловолосой женщине и улыбнулась:

— Ирен, как я рада вас видеть.

Леди Ирен Рэдбурн была очень эффектной женщиной с густыми вьющимися волосами и глазами необычного золотистого цвета. В свои двадцать семь лет она осталась старой девой — и уже смирилась с этим, — но прошлой осенью Франческа искала пару графу Рэдбурну и поняла, что Ирен станет для него прекрасной партией. Франческа знала прямолинейную и упрямую леди Ирен на протяжении нескольких лет. Но подругами они стали лишь после того, как провели две недели в поместье Рэдбурнов, где Франческа и занималась поисками хорошо воспитанной жены для грубоватого лорда Гидеона. Теперь Франческа считала Ирен одной из своих ближайших подруг.

Ирен взглянула на пеструю толпу танцующих:

— Неужели в этом году совсем мало подходящих невест?

Франческа пожала плечами. Они вежливо умалчивали об этом, но Франческа догадывалась, что Ирен понимает: поиск невест для нее — нечто гораздо большее, чем просто забава. Это смысл жизни.

— Честно говоря, я не уделяла им должного внимания. Боюсь, после свадьбы Калли я несколько обленилась.

Ирен пристально посмотрела на Франческу:

— Вы чем-то расстроены, верно? Я могу помочь?

Франческа помотала головой:

— Все в порядке, правда. Я просто вспоминаю… прошлое. Другой бал, который тоже проходил здесь. — Франческа заставила себя улыбнуться, и на ее щеке тут же появилась очаровательная ямочка. — А где лорд Гидеон?

Спустя полгода после знакомства Ирен и лорд Гидеон поженились. Они подошли друг другу даже больше, чем рассчитывала Франческа. Их любовь расцветала день ото дня.

Ирен рассмеялась:

— Стоило нам войти в зал, Гидеона взяла в плен его двоюродная тетя.

— Леди Оделия? — в ужасе воскликнула Франческа и опасливо оглянулась. — Боже правый! Она тоже на балу?

— Здесь мы в безопасности, — заверила Ирен. — Не думаю, что тетя поднимется по ступеням. Поэтому-то, выйдя из гардеробной и увидев ее с Гидеоном, я бросилась искать спасения на балконе.

— И оставили мужа с тетей? — усмехнулась Франческа. — Стыдитесь, леди Рэдбурн. Как же ваши клятвы?

— Уверяю, в моих свадебных клятвах тетушка Оделия не упоминалась никоим образом, — с улыбкой парировала Ирен. — Да, я испытала угрызения совести, но тут же напомнила себе, что Гидеон — сильный мужчина, которого многие даже боятся.

— Однако перед леди Оделией и храбрец дрожит от страха. Помню, как сам Рошфор, завидев у парадного входа ее карету, поспешил к конюшням через заднюю дверь, оставив леди Оделию на нас с мамой и свою бабушку.

Ирен рассмеялась:

— Хотела бы я на это посмотреть. Поддразню Рошфора при встрече.

— Кстати, как там герцог? — как ни в чем не бывало поинтересовалась Франческа, не глядя на Ирен. — Как давно вы с ним виделись?

Ирен перевела взгляд на Франческу.

— Около недели назад. Мы вместе ходили в театр. Они с Гидеоном теперь не только двоюродные братья, но и друзья. Но ведь и вы видитесь с ним, верно?

Франческа пожала плечами.

— После свадьбы Калли очень редко. Да и дружила я раньше с ней, а не с Рошфором.

На самом же деле после свадьбы сестры герцога Франческа избегала встреч с ним. На ее плечах лежал груз вины за ту несправедливость, которая по ее вине приключилась с Рошфором. И каждый раз при встрече Франческа заново испытывала угрызения совести. Она хотела рассказать Рошфору о том, что узнала, и извиниться. Франческа уже смалодушничала, не сделав этого сразу.

Но она не могла иначе. От мысли о признании и извинениях у Франчески все холодело внутри. По крайней мере, спустя долгие годы они с Рошфором пришли к некоему подобию мира. Не к дружбе, конечно, но достаточно близко к ней. А что, если признание снова вызовет гнев герцога? Франческа полагала, что заслужила его ненависть, но от одной лишь этой мысли ее желудок скручивался в узел. И Франческа решила избегать Рошфора, насколько это возможно, не посещала те дома, где он мог появиться, а когда они все же встречались на балу, старалась держаться подальше. Если они сталкивались лицом к лицу, как бывало раз или два, Франческа вела себя скованно, неуклюже и при первой же возможности сбегала.

Конечно, если она хочет найти для Рошфора жену, необходимо прекратить избегать его. Иначе как ей свести их вместе?

— Калли сказала, что Рошфор поступил с вами несправедливо, — осторожно начала Ирен.

— Несправедливо? — вздрогнула Франческа и бросила взгляд на Ирен. — Нет. Как герцог мог быть несправедливым?

— Я не знаю, — призналась Ирен. — Что-то насчет лорда Бромвеля, который ухаживал за Калли.

— Ах это. — Франческа небрежно махнула рукой. — У Рошфора имелись причины для беспокойства. Сестра Брома настроила его против герцога, но… — Франческа многозначительно пожала плечами. — Калли и Бромвель влюбились друг в друга, и я уже ничего не могла с этим поделать. Рошфор это понял. Я далеко не мимоза, чтобы вянуть от критики.

Франческа посмотрела на людей внизу, и Ирен проследила за ее взглядом.

— Кого вы ищете? — спросила Ирен.

— Что? Нет, никого.

Ирен удивленно подняла брови:

— Но вы же старательно кого-то высматриваете.

Франческа не умела притворяться перед Ирен. Открытость подруги заставляла ее также быть откровенной. Франческа помолчала, а потом призналась:

— Я хочу увидеться с леди Алтеей Робар.

— Алтеей? — удивленно переспросила Ирен. — Зачем?

Франческа не выдержала и усмехнулась:

— Вы ее не любите?

Ирен пожала плечами.

— «Не люблю» — слишком сильно сказано. Просто избегаю быть в компании с этой женщиной. Она слишком широко шагает.

Франческа кивнула. Леди Алтея была весьма горделивой особой. Однако разве это недостаток для будущей герцогини?

— Я не очень хорошо ее знаю.

— Я тоже, — ответила Ирен.

— А как насчет Дамарис Берк?

— Дочери лорда Берка? — спросила Ирен. — Дипломата?

— Именно, — кивнула Франческа.

Помолчав, Ирен пожала плечами.

— Ничего не могу сказать. Никогда не вращалась в правительственных кругах.

— Думаю, она довольно милая.

— Приятная, — согласилась Ирен. — Полагаю, этого и следовало ожидать от женщины, которая устраивает дипломатические приемы. — Она с любопытством покосилась на подругу. — А почему вы спрашиваете? Только не говорите, что эти двое попросили помочь им с выбором мужа.

— Нет, — тут же ответила Франческа. — Не просили. Я просто… присматривалась к ним.

— Ах, так вашей помощи искал какой-то молодой человек? — догадалась Ирен.

— Не совсем. Я делаю это по собственной инициативе.

— Вы меня заинтриговали. Ищете невесту для того, кто об этом даже не просил? Неужели это еще одно пари с герцогом?

— О, — вспыхнула Франческа. — Нет, ничего подобного. Я подумала… По моей вине с одним человеком случилась несправедливость, и теперь я пытаюсь все исправить.

— Поэтому ищете ему жену? — удивилась Ирен. — Большинство мужчин такому бы не обрадовались. Кто этот человек?

Франческа пристально посмотрела на Ирен. Подруга знала о ней больше, чем кто-либо еще. Франческа не рассказывала Ирен о своем прошлом, но ее рано почивший муж и отец Ирен были друзьями, стало быть, она знала, что супружество Франчески длилось недолго, и, видимо, полагала, что тоска не оставляет безутешную вдову даже спустя пять лет после смерти мужа. Франческа никому не рассказывала о том, что случилось между ней и Рошфором много лет назад, но сегодня вдруг решила довериться Ирен.

— Это из-за него вы печалитесь? — настойчиво продолжала расспросы Ирен.

— Думаю, причиной тому стремительное приближение моего дня рождения, — мягко ответила Франческа, но потом вздохнула и добавила: — И мысль о том, что я причинила боль человеку, который ее не заслуживал. Я так жалею о содеянном.

— Не верю, что вы способны на такую ужасную вещь, — нахмурилась Ирен.

— Он бы с вами не согласился, — ответила Франческа и посмотрела в глаза подруги, полные тепла и понимания. — Никто не должен знать об этом. Даже лорд Гидеон, так как он знаком с этим человеком.

В прозрачно-золотистых глазах Ирен мелькнула догадка.

— Герцог? Вы говорите о Рошфоре?

— Следовало предположить, что вы догадаетесь, — вздохнула Франческа. — Да, это Рошфор. Но пообещайте, что никому не расскажете.

— Конечно. Обещаю. Даже Гидеону. Но, Франческа, я не понимаю. Рошфор — ваш друг. Что такого вы могли ему сделать?

Франческа молчала. От давней печали сердце словно наливалось свинцом.

— Я разорвала нашу помолвку.

Ирен уставилась на Франческу во все глаза.

— Я знала, что между вами что-то было! — тихо воскликнула она. — Только не могла понять, что именно. Но я никогда не слышала о вашей помолвке. Не понимаю. Наверное, разразился настоящий скандал.

— Нет, — помотала головой Франческа. — Никакого скандала не было. Наша помолвка держалась в секрете.

— В секрете? Это совсем не похоже на герцога.

— О, мы не делали из этого великой тайны, — заверила Франческа. — Рошфор всегда был очень порядочным человеком. Он… он сказал, что не хочет стеснять меня узами помолвки во время моего первого сезона. То лето было моим дебютом. И Рошфор считал, что после сезона я могу изменить свое решение. Я понимала, что этого не случится, но… ох, вы же знаете герцога. Рошфор всегда дает людям возможность выбора. И вне сомнений, он считал меня ветреной особой.

— Вы были молоды, — возразила Ирен.

— Да, — пожала плечами Франческа. — Более того… я всегда была и буду легкой на подъем. — Она улыбнулась. — Рошфор называл меня бабочкой.

— Значит, вы ему не подошли?

— Нет, не в этом дело. Думаю, Рошфор был мною доволен. По крайней мере, он не выказывал недовольства. И я…

Франческа замолчала, видя перед глазами картины прошлого, и ее губы растянулись в слабой улыбке.

— Я была отчаянно влюблена в него. Насколько это возможно в восемнадцать лет.

— А что случилось потом? — нахмурилась Ирен.

— Дафна, — мрачно ответила Франческа.

— Дафна? Леди Свитингтон? — удивилась Ирен. — Сестра Бромвеля?

— Да, — кивнула Франческа. — Она источник проблем между Рошфором и Бромом. Из-за нее Рошфор был против свадьбы Калли и Бромвеля. Дафна сумела обмануть не только меня. Бромвель тоже поверил, что Рошфор и Дафна крутят роман.

— О нет! Франческа… — С теплотой и сочувствием во взгляде Ирен взяла подругу за руку. — Ты подумала, что они любовники?

— Сперва нет. Дафна напрямую заявляла об этом, но я ей не верила. Я знала Рошфора. Или думала, что знаю. Я понимала, что он не любит меня так, как я его, но жениться на одной женщине и иметь вторую в качестве любовницы ниже его достоинства. Но как-то вечером — прямо в этом доме — я поняла, что ошиблась. Едва окончился танец, лакей принес мне записку. В ней говорилось, что в оранжерее я могу увидеть нечто интересное.

— О боже.

— Да. О боже. Я подумала, что записку прислал герцог. Что он устроил для меня какой-то романтический сюрприз. Неделю назад он подарил мне сапфировые серьги, сказав, что даже лучшие камни не сравнятся с сиянием моих глаз. — У Франчески вырвался полусмех-полувздох. — Господи, как же давно это было.

— А эти серьги до сих пор у вас? — спросила Ирен.

— Конечно. Они великолепны. Я не ношу их, но не могу от них избавиться. Разумеется, я пыталась вернуть их герцогу, но, бросив на меня свой самый убийственный взгляд, он отказался принять их обратно.

— Полагаю, в оранжерее вы застали Дафну и Рошфора? — спросила Ирен.

Франческа кивнула. Она вспомнила, что тогда чувствовала. Как ее сердце переполняла любовь и нетерпение, когда она спешила к оранжерее, проходя по огромным залам. Франческа надеялась, что таким образом Рошфор хочет наверстать упущенное и побыть с ней наедине. Здесь, в городе сделать это было еще сложнее, чем дома, ведь теперь их окружали не только учителя и гувернантки, а весь свет. Конечно, устраивать такие уединенные свидания было не в духе Рошфора. Он всегда относился к ее репутации очень бережно. Но быть может, думала Франческа, сегодня Рошфор поддался своей страсти, и от одной лишь мысли об этом по ее телу пробежала сладкая дрожь.

Франческа не могла представить Сенклера, объятого страстью. Герцог принадлежал к людям преисполненным достоинства, в сложных ситуациях всегда оставался невозмутим и не терпел недостатков. Но бывали моменты, когда Рошфор целовал ее, прижимаясь губами сильнее, чем обычно, а его кожа пылала так, что нервы Франчески будто звенели. Тогда она задумывалась, а не кипит ли в сердце герцога такое же горячее и сильное чувство, как в ней? Конечно, Рошфор тут же отстранялся, но Франческа видела в его глазах некий проблеск… чего-то горячего и почти пугающего, но в то же время пленительного.

— Я отправилась в оранжерею, — вспоминала Франческа. — Позвала Сенклера по имени. Он находился на другом конце помещения, нас разделяли апельсиновые деревья. Сенклер направился ко мне. Его галстук был развязан, а волосы лежали в беспорядке. Сначала я ничего не поняла, но потом услышала шум и посмотрела вдаль. Из-за деревьев вышла Дафна. Корсет ее платья был расшнурован до самой талии.

При воспоминании об этом моменте выражение лица Франчески невольно ожесточилось. Волосы Дафны выбились из прически, спутанные локоны обрамляли лицо. Тонкая сорочка была распахнута, и белые груди бесстыдно вываливались наружу почти полностью. Дафна улыбнулась, точно кошка, объевшаяся сметаны. Франческа внутренне содрогнулась.

— Увидев их, я поняла, какой была дурой. Я вовсе не так соблазнительна, как думала, и Рошфор не любил меня до безумия. А ведь он даже называл точные причины, по которым мы подходящая партия друг для друга. Сенклер не засыпал меня любовными признаниями, не посвящал стихов и не делал прочей чепухи. Но я верила, что небезразлична ему, что он никогда не причинит мне боли, никогда не проявит неуважения. Я верила, что стану ему такой хорошей женой и сделаю его таким счастливым, что однажды он полюбит меня так же сильно, как я его.

— А вместо этого он спал с леди Дафной, в то время как был помолвлен с вами.

— Да. То есть нет, не совсем. Все оказалось ложью. Но в то время я об этом не подозревала и не могла вынести увиденного. Несомненно, другая женщина на моем месте предпочла бы обо всем забыть, поразмыслив, что, даже если сердце герцога заняла другая, герцогиней все равно станет она. Но я не могла. И порвала с ним.

— Значит, это Дафна подстроила сцену в оранжерее и прислала вам записку?

— Да. Она рассказала мне обо всем на свадьбе Калли. Сенклер поклялся мне, что не спал с ней, и это было правдой. А я конечно же ему не поверила. Я даже не захотела его слушать. А потом вообще отказывалась с ним видеться.

— Поэтому вы вышли замуж за лорда Хостона? — догадалась Ирен.

Франческа кивнула.

— Он был полной противоположностью Рошфора… Любил романтичные фразы и экстравагантные жесты. Говорил, что я его луна, его звезды. — Франческа усмехнулась. — Его слова лились на мое израненное сердце, как бальзам. Вот такой должна быть любовь, сказала я себе. И стала его женой. Но не прошло и месяца, как я осознала, какую совершила ошибку.

— Мне так жаль. — Ирен сжала руку Франчески.

— Что ж, это все в прошлом, — ответила та и заставила себя улыбнуться.

— Поверить не могу, что леди Дафна во всем созналась.

— Ею двигали отнюдь не добрые намерения, могу вас заверить. Думаю, она хотела дать мне понять, какой я была идиоткой, и надеялась, что я очень расстроюсь, узнав об упущенном шансе стать герцогиней.

— А вместо этого вы жалели о том, что не поверили Рошфору. О боли, которую причинили ему.

— Должно быть, его гордость очень пострадала, — согласилась Франческа. — К тому же Сенклер ненавидит, когда под сомнение ставят его благородство.

— О, Франческа… все так ужасно. И пострадал не только Рошфор.

— Да. Но это произошло по моей вине. Я заслужила свою боль. Ведь это я поверила в ложь Дафны и не стала слушать Сенклера, когда он говорил мне правду. Сенклер не сделал ничего плохого.

— И вы считаете, что, найдя герцогу жену, поправите дело? — спросила Ирен.

Франческа уловила в ее голосе нотку скептицизма:

— Знаю, это не исправит моей ошибки. Но… Что, если это из-за меня Рошфор так и не женился? — Франческа слегка покраснела. — Не то чтобы его сердце навсегда осталось разбитым. Я не настолько высокого мнения о себе и не считаю, что ни одна женщина больше не смогла бы занять мое место. Но боюсь, из-за меня он стал относиться к женскому полу с недоверием и решил вообще не жениться. Сенклер привык к одиночеству. Думаю, ему даже проще жить одному. Он получил титул герцога очень рано и давно понял, что люди ищут его дружбы лишь из-за титула и денег. Наверное, это одна из причин, почему он захотел жениться на мне. Мы знаем друг друга с детства, и я никогда не придавала значения его высокому титулу. Я знала Сенклера как его самого, а не как герцога или богатого наследника. Но не поверить его словам, по-видимому, означало предательство, и Сенклер стал еще более холодным и недоверчивым.

— Возможно, но если он не хочет жениться…

— Но он должен. И Сенклер это прекрасно понимает. В конце концов, он герцог Рошфор. У него должен быть наследник, которому он передаст титул и состояние. У Рошфора очень развито чувство ответственности, поэтому он не может не понимать всех этих вещей. И я всего лишь помогу ему исполнить свой долг. — Франческа хитро улыбнулась. — И вы, как никто другой, знаете, что в моих силах заставить идти к алтарю даже тех, кто дал обет безбрачия.

Ирен криво улыбнулась:

— Да, вы мастер соединять узами брака даже самые осторожные сердца. Однако не думаю, что ваши действия придутся герцогу по нраву.

— О, я не собираюсь делиться с ним своими планами, — весело ответила Франческа. — Поэтому и попросила вас ничего не говорить Гидеону. Иначе Рошфор сочтет мои действия вмешательством в его личную жизнь и попросит прекратить поиск невесты. А я не намерена давать ему такую возможность.

Ирен охотно кивнула:

— Найти женщину, которая захочет выйти замуж за герцога, будет нетрудно. Он самый желанный жених во всей стране.

— Именно. Сотни женщин мечтают стать его женой, однако на эту роль подходят далеко не все. Я должна найти для герцога хорошую жену, и, надо сказать, это оказалось не такой уж легкой задачкой, как мне показалось вначале. С другой стороны, Рошфор заслуживает лишь исключительную женщину, и нет ничего удивительного в том, что их так мало.

— Полагаю, Алтея и Дамарис относятся к их числу? Кого еще вы присмотрели для герцога?

— Я остановила свой выбор на трех. Дамарис, Алтея и леди Каролина Уайат. Сегодня вечером мне нужно поговорить с ними по отдельности и решить, как свести их с герцогом.

— А что, если ни одна из троих герцогу не понравится? — поинтересовалась Ирен.

Франческа пожала плечами:

— Тогда я буду искать других. Кто-то же должен ему подойти.

— Возможно, я чего-то не понимаю, — начала Ирен, — но думаю, что самая подходящая кандидатура — это вы.

— Я? — Франческа перевела на подругу испуганный взгляд.

— Да, вы. В конце концов, мы точно знаем, что вы ему подходите, к тому же однажды он уже делал вам предложение. И ведь теперь вы знаете, что Дафна лгала, сожалеете, что не поверили герцогу. Скажите ему об этом и…

— Нет-нет! — взволнованно перебила Франческа. — Это невозможно. Мне уже тридцать четыре, и я слишком стара для невесты. Тем не менее я должна извиниться перед герцогом, признать, что была глупа и ошибалась. Должна. Но мы… Нет, все это уже в прошлом.

— Правда?

— Да. Правда. И пожалуйста, не смотрите на меня с таким недоверием. Я больше не собираюсь выходить замуж. А даже если бы и собиралась, прошло слишком много времени, и у каждого из нас своя жизнь. Кроме того… Рошфор никогда не простит, что я порвала с ним. Он слишком горд. И даже если он что-то ко мне испытывал, сейчас это чувство уже умерло. В конце концов, прошло пятнадцать лет. Я уже не люблю его. Да и не стал бы герцог хранить любовь к женщине, которая его отвергла. Боже, несколько лет он вообще со мной не разговаривал. Только в последние годы мы вроде бы снова стали друзьями.

— А вы действительно уверены…

— Да.

— Тогда что вы намерены делать? — пожала плечами Ирен.

— Я… А! Вот и леди Алтея! — Среди танцующих Франческа, наконец, заметила горделивую фигуру Алтеи, которая разговаривала с какой-то дамой. — Начну с нее. Пожалуй, мы немного поболтаем и, возможно, договоримся о совместной прогулке. А потом я уговорю Рошфора устроить нам прием.

— Если план таков, то удача вам улыбнулась. — Ирен кивнула на другую сторону зала. — Только что вошел Рошфор.

— В самом деле? — Франческа почувствовала, как участился пульс, и посмотрела в указанном подругой направлении.

Да, действительно. Рошфор был необычайно элегантен в своем строгом черно-белом фраке и, несомненно, являлся самым привлекательным мужчиной на этом балу. Свои густые черные волосы Рошфор укладывал нарочито небрежно, и его прическу многие пытались скопировать, однако далеко не всем это удавалось. Узкие брюки и пиджак по последней моде сидели на высоком стройном герцоге идеально. В нем не было ничего хвастливого или показного. Единственным украшением его костюму служила булавка для галстука с головкой из оникса, темного, как глаза хозяина. Всякий, кто видел герцога, тут же признавал в нем аристократа.

Франческа крепче сжала веер, заметив, как Рошфор окинул взглядом зал. В последнее время при виде герцога в ее душе поднималась целая буря эмоций. С тех пор как она ощущала подобный трепет, волнение и странное возбуждение, прошло много лет. Слова Дафны словно открыли дверь в прошлое, выпустив целую массу эмоций, которые Франческа считала давно стертыми временем и полученным опытом.

И это было очень глупо. От знания, что Рошфор был ей верен, в жизни Франчески ничего не изменилось. Ничто не изменилось и не изменится. Однако Франческа не могла отрицать, что при виде герцога ее охватывает радостное чувство. Он никогда не принадлежал Дафне. Его красивые губы никогда не целовали ее, не шептали на ухо нежности. Руки Сенклера никогда не ласкали Дафну, не одаривали украшениями. Воображаемые сцены, мучившие Франческу пятнадцать лет назад, оказались беспочвенными, и она не могла этому не радоваться.

Франческа отвела взгляд от Рошфора, внезапно заинтересовавшись своим веером и перчатками, поправила подол юбки.

— Я должна сказать ему, — тихо произнесла она.

Франческа чувствовала, что не успокоится, пока не расскажет герцогу о разговоре с Дафной и не попросит прощения за то, что не поверила ему. К тому же как она собирается найти Рошфору жену, если рядом с ним тут же превращается в комок нервов? Она должна сказать ему… но как?

— Думаю, вам представилась такая возможность, — заметила Ирен.

— Что? — Франческа подняла взгляд.

По лестнице прямо к ним поднимался герцог Рошфор.

Глава 2

Франческа застыла, ощутив трусливое желание сбежать. Сделать это она конечно же не могла. Рошфор смотрел прямо на нее. Развернувшись, чтобы уйти, она нарушит все правила этикета. Кроме того, Ирен права: это прекрасная возможность поговорить с герцогом.

И Франческа осталась стоять на месте, улыбаясь приближавшемуся Рошфору.

— Леди Хостон, леди Рэдбурн, — поздоровался он, слегка поклонившись.

— Рошфор, как же я рада вас видеть, — ответила Франческа.

— Прошло уже много времени с нашей последней встречи. Вы редко выезжали из дома.

Он заметил. Что ж, ей следовало догадаться. Рошфор редко упускает что-либо из виду.

— Я… некоторое время отдыхала после свадьбы Калли.

— Вы болели? — нахмурился герцог.

— О. Нет. Вовсе нет. Эм… — Франческа мысленно вздохнула: только встретились, а она уже и двух слов связать не может.

Франческа поняла, что Рошфору очень трудно лгать. Самая невинная и привычная обществу отговорка умирала, так и не сорвавшись с языка, когда она встречалась взглядом с его темными глазами. Иногда Франческе казалось, они могут заглянуть глубоко в нее, в самую душу.

— Я не болела, — продолжила она, отведя взгляд от этих глаз, — просто… устала. Иногда балы изнуряют даже меня.

Рошфор явно ей не поверил. Он долго внимательно смотрел на Франческу, а потом ответил в своей изящной манере:

— Уверяю, никто бы не догадался. Вы ослепительны, как всегда.

Франческа поблагодарила Рошфора за комплимент, грациозно кивнув, и он повернулся к Ирен:

— Как и вы, миледи. Кажется, вы счастливы со своим мужем.

— Да, — немного удивленно признала Ирен.

— Рэдбурн сегодня здесь? — спросил герцог. — Странно, что его нет с вами.

— Все потому, что Ирен его бросила, — с улыбкой вставила Франческа.

— Это правда, — согласилась Ирен. — Я оставила его на растерзание леди Пенкалли и как последняя трусиха поспешила к лестнице.

— Боже правый! Здесь тетя Оделия? — Рошфор бросил тревожный взгляд вниз, на бальный зал.

— Да, но она не станет подниматься по ступеням, — ответила Франческа. — Так что здесь вы в полной безопасности.

— Я бы не был в этом так уверен. После бала в честь своего восьмидесятилетия у леди Оделии словно открылось второе дыхание, — заметил Рошфор.

Ирен посмотрела на Франческу и мягко сказала:

— Думаю, мне лучше вновь стать хорошей женушкой и спасти Гидеона, пока у него не кончилось терпение и он не сказал нечто такое, о чем будет потом сожалеть.

Франческа подавила приступ страха, возникший после ухода подруги. Они с герцогом вели беседы сотни раз. И с чего она чувствует стеснение?

— Как герцогиня? — спросила Франческа после ухода Ирен, но хотела бы сказать нечто более подходящее.

— Бабушка прекрасно проводит время в Бате. Грозится приехать за несколько недель до конца сезона, но это вряд ли. Теперь, когда ей больше не нужно сопровождать Калли, она может спокойно насладиться жизнью.

Франческа кивнула. Кажется, разговор закончен. Вся на нервах она подошла к краю балкона и снова посмотрела вниз. Нужно сказать ему. Нельзя больше вот так смущаться или испытывать неловкость. За последние несколько лет Франческа привыкла, что они с Рошфором снова стали друзьями. Ей нравилось разговаривать с ним на балах, ведь перекинуться с Сенклером парой-тройкой слов всегда было для нее счастьем. Его тонкий ум оживлял даже самую скучную компанию. Герцог прекрасно танцевал вальс, а значит, Франческа могла рассчитывать по крайней мере на один восхитительно плавный танец за вечер.

Она должна сказать. Должна признаться и попросить прощения, несмотря на свой страх.

Франческа подняла голову. Рошфор задумчиво смотрел на нее своими темными глазами. Да, он слишком догадлив. Герцог видит, что с ней что-то не так. И что это касается их двоих.

— Не хотите ли немного пройтись? — Рошфор предложил Франческе руку. — У Уиттингтонов очень красивая галерея.

— Да. Конечно. И музыка просто прекрасна.

Франческа взяла Сенклера под руку, и вместе они прошли через двустворчатые двери в длинный коридор, что проходил по одной стороне поместья Уиттингтонов. Галерея была увешана портретами предков и любимых животных, например охотничьих лошадей или собак, которые принадлежали тому или иному Уиттингтону. Франческа и Сенклер неспешно шли по галерее, останавливаясь у картин, но разглядывали их почти без всякого интереса. В коридоре больше никого не было, и их шаги раскатывались глухим эхом по полированному паркету. С каждым мгновением повисшая между Франческой и Сенклером тишина становилась все тяжелее.

— Я обидел вас? — наконец спросил Рошфор.

— Что? — вздрогнула Франческа и взглянула на герцога. — Что вы имеете в виду?

Рошфор остановился и повернулся к ней с мрачным лицом, с глубокой морщинкой меж сведенных бровей.

— За последние несколько недель я редко встречал вас на балах, вы появлялись в свете редко, а завидев меня, тут же поворачивались и исчезали в толпе. А если не могли предотвратить встречу, то использовали первую же возможность, чтобы извиниться и уйти. Могу лишь предположить, что вы не простили мне слов, сказанных в день, когда я узнал об отношениях Калли и Бромвеля.

— Нет! — запротестовала Франческа, порывисто схватив Рошфора за руку. — Это не так. Я не виню вас, правда. Я… Возможно, вы и выражались немного резко, но потом ведь извинились. К тому же у вас были причины для беспокойства. Но я не могла обмануть доверие Калли, у нее есть право самой выбирать свое будущее.

— Да, я знаю. Она очень независимая, — вздохнул герцог. — Понимаю, у вас не было выбора, к тому же вы не в силах контролировать мою сестру. Бог свидетель, я пытался, но не смог. Я поступил неправильно, поддавшись гневу. Принес извинения и посчитал, что они приняты. Но вы стали избегать меня.

— Нет, правда… — уверяла Франческа. — Я приняла ваши извинения и не держу зла за сказанные слова. Знаете, я уже видела вас в гневе раз или два.

— Тогда почему вы избегаете меня? — не понимал Рошфор. — Даже на свадьбе Калли мы говорили мало. — Герцог осекся, а потом спросил: — Это из-за того случая в охотничьем домике? Из-за того, что я… — Он замолчал.

— Из-за того, что вы подрались с женихом своей сестры? — Франческа улыбнулась уголками губ. — Из-за того, что вы сбивали вазы со столов в гостиной и переворачивали стулья?

Рошфор хотел возразить, но потом сам не сдержал улыбки:

— Ну… да. Из-за того, что я вел себя как дикарь. И выставил себя полным дураком.

— Мой дорогой герцог, — протянула Франческа с искрящимися от веселья глазами, — с какой стати мне обижаться за тот случай?

— Что ж, — усмехнулся Рошфор, — вы не переводите разговор на другую тему, и это уже хорошо. Но должен заметить, несмотря на свое поведение, я, в отличие от некоторых, не рассказывал небылиц.

Герцог бросил на Франческу шутливый взгляд.

— Небылиц? — Веер легонько хлопнул Рошфора по руке. Франческа заметила, что вся неловкость исчезла и они снова беззаботно подшучивают друг над другом. — Вы так несправедливы.

— Перестаньте, не станете же вы отрицать, что в то утро были… ну скажем, весьма изобретательны?

— Кто-то ведь должен был навести порядок? — парировала Франческа. — Иначе мы все оказались бы в затруднительном положении.

— Я знаю. — Лицо Рошфора стало серьезным, и, к удивлению Франчески, он взял ее за руку. — Знаю, что в тот день вы многое сделали для Калли. И я бесконечно признателен вам за эту «изобретательность». И доброе сердце. Если бы не вы, Калли оказалась бы втянута в серьезный скандал.

Франческа почувствовала, как под внимательным взглядом герцога запылали ее щеки, и отвела взгляд.

— Нет нужды благодарить меня. Я очень люблю Калли. Она мне как сестра.

Франческа подумала, что выразилась неудачно, и покраснела еще больше. Сочтет ли Рошфор ее слова дерзостью? Или сочтет их напоминанием о том, что они чуть не стали мужем и женой?

Франческа повернулась и зашагала вперед. Она так крепко сжимала веер, что дерево врезалось в руку. Рошфор поравнялся с ней, и некоторое время они шли в молчании. Франческа чувствовала на себе его взгляд. Герцог понимал, что что-то не так. Молчанием она лишь все усложняет и продляет свои муки.

— Я должна перед вами извиниться, — неожиданно выпалила Франческа.

— Прошу прощения? — удивился Рошфор.

Франческа остановилась и повернулась к герцогу, смело глядя ему в лицо.

— Я ошибалась в вас. Пятнадцать лет назад, когда мы… — Она замолчала, чувствуя, как сжимается горло.

Рошфор замер, его удивление сменила легкая настороженность.

— Когда мы были помолвлены? — закончил он за Франческу.

Она кивнула и, все же не выдержав взгляда герцога, отвела глаза.

— Я… На свадьбе Калли леди Свитингтон сказала… она сказала, что лгала насчет вас двоих. Что между вами никогда ничего не было.

Рошфор не ответил. Франческа расправила плечи и заставила себя снова взглянуть на него. Лицо герцога было спокойным, он прикрыл глаза. Франческа не понимала его мыслей и чувств. С тем же успехом она могла стоять к нему спиной.

Франческа сглотнула и продолжила:

— Я ошибалась. Несправедливо обвиняла вас. Я должна была вас слушать, выслушать. И мне… Мне хотелось, чтобы вы знали: я сожалею о своих словах, о своем поступке.

— Что ж… — Рошфор повернулся боком, потом снова взглянул на Франческу: — Понимаю. — Он немного помолчал, а потом добавил: — Боюсь, мне больше нечего сказать.

— Да и что тут скажешь, — согласилась Франческа, и они зашагали в обратную сторону, туда, откуда пришли. — Уже ничего не изменить. Все кончено давным-давно. Но я не могла не сказать, что ошибалась. Я не надеюсь на ваше прощение. Но мне хотелось рассказать, что теперь я знаю правду и сожалею о своей ошибке. Мне следовало знать вас лучше.

— Вы были очень молоды, — мягко ответил Рошфор.

— Да, но это довольно слабое оправдание.

— Полагаю.

Франческа покосилась на герцога. Она боялась, что после признания Рошфор убьет ее какой-нибудь холодной остротой. Или в его глазах зажжется пламя ярости, и он обрушит на нее брань. А может, просто уйдет с гордо поднятой головой. Франческа никак не ожидала, что признание лишит герцога дара речи.

Через створчатые двери они прошли обратно в бальный зал и остановились, неловко повернувшись друг к другу. Сердце Франчески гулко стучало в груди. Она не хотела вот так просто покидать Сенклера, не зная о его мыслях и чувствах, не зная, клокочет ли в нем гнев, или же он чувствует облегчение оттого, что она больше не считает его подлецом. И будет невыносимо, думала Франческа, если ее признание разрушит и без того хрупкую дружбу, которую им пришлось выстраивать в течение нескольких лет.

— Потанцуем? — вдруг спросила Франческа.

— Да, почему бы и нет, — слабо улыбнулся Рошфор.

Он протянул руку Франческе, и вместе они стали спускаться по винтовой лестнице.

Стоило им ступить на последнюю ступеньку, как заиграли вальс. Рошфор притянул Франческу к себе и закружил, присоединяясь к остальным танцующим. Франческа ощущала неуверенность, тревогу и в то же время приятное головокружение. За последние несколько лет Франческа много раз танцевала с герцогом, но почему-то именно сейчас танец ощущался по-иному. По-новому. Почти точно так же… как много лет назад.

Франческа чувствовала силу обнимающих ее рук, тепло тела, аромат одеколона с примесью почти неуловимого запаха самого герцога. Она вспомнила Рождество в Дэнси-Парк, где Рошфор устроил бал и пригласил ее танцевать вальс. Тогда Франческа посмотрела в его лицо и поняла, что за ее девичьей влюбленностью, которую она испытывала на протяжении нескольких лет, скрывается нечто большее. Глядя в темную глубину глаз герцога, Франческа поняла, что безнадежно и безумно влюблена в этого человека. От радости у нее кружилась голова, все тело трепетало от близости герцога. А когда Рошфор улыбнулся, внутри нее разлился жар, сравнимый лишь с жаром солнца.

И сейчас Франческа смотрела на герцога, и при воспоминании о том танце по ее щекам разливался румянец. Рошфор почти не изменился. Если уж на то пошло, с годами он стал еще привлекательнее. Мелкие морщинки в уголках глаз сглаживали острые черты, которые могли придать выражению его лица холодность. Сенклер всегда смахивал на пирата, думала Франческа, с его черными глазами и волосами, высокими скулами. Или он казался похожим на него, когда сводил вместе свои прямые черные брови или смотрел на кого-то спокойно и холодно. В такие моменты становилось даже страшновато.

Но когда Рошфор улыбался, все было совершенно по-другому. Его лицо озарялось, в глазах появлялась теплота, а губы становились еще соблазнительнее. В такие моменты невозможно было не улыбнуться Рошфору в ответ, и кто бы ни видел его улыбку, стремился увидеть ее еще раз.

Смущенная ходом своих мыслей, Франческа быстро отвела взгляд. Она надеялась, что Рошфор не видел, как она покраснела, а если и заметил, то не догадывается о причине этого. Конечно, с ее стороны было глупо нервничать или испытывать желание. И еще глупее до сих пор думать о привлекательной внешности и красивой улыбке герцога, подобно молодой девушке. Она уже слишком стара, чтобы испытывать подобные чувства, к Рошфору или кому бы то ни было. Вся девичья любовь к герцогу умерла много лет назад, сожженная долгими бессонными ночами сердечных терзаний, утопленная в море слез.

Франческа искала тему для разговора, чтобы прервать затянувшееся молчание.

— Как там Калли?

— Я получил от нее письмо. Очень короткое, надо сказать. «Париж прекрасен. Бромвель чудесен. Жду не дождусь отправления в Италию».

Франческа усмехнулась:

— Разумеется, письмо не было коротким настолько.

— Ах, нет. Еще Калли описывала Париж. Но в целом ее письмо — просто образец краткости. Они с мужем планируют вернуться в Лондон через несколько недель. Если, конечно, не решат продлить свой медовый месяц.

— Что ж, похоже, она счастлива.

— Да. Думаю, так и есть. К тому же Бромвель, кажется, ее любит.

— Наверное, без сестры вам очень одиноко.

— Наш дом как-то затих, — признался Рошфор, слабо улыбнувшись. — Но я постоянно занят. — Он поднял бровь и спросил: — А вы?

— Занята ли я? Или одиноко ли мне без Калли?

— И то и другое. За две недели до свадьбы она проводила больше времени с вами, нежели дома.

— Это так. И я действительно скучаю по Калли, — призналась Франческа. — Она… ее отсутствие словно создает в моей жизни большую дыру.

— Возможно, вам нужно взять под свое крыло другую леди, — предложил Рошфор. — Сегодня на балу я видел нескольких молодых женщин, которые не отказались бы от помощи такого эксперта, как вы.

— Да, но ни одна не просила меня о помощи. А высказывать свое мнение, если об этом не просили, считается невежливым.

— Полагаю, что так. Но на самом деле все мечтают, чтобы вы дали совет леди Ливермор.

Франческа подавила смешок и проследила за взглядом Рошфора, который смотрел, как леди Ливермор танцует со своим кузеном. Леди Ливермор была в платье своего любимого красно-коричневого цвета, который идет очень немногим женщинам. И леди Ливермор была не из их числа. Цвет сам по себе был неудачным, но леди Ливермор ко всему прочему считала, что маслом кашу не испортишь. Вырез платья и зубчатый подол юбки обрамляли многочисленные рюши. Двумя рядами оборок заканчивались даже короткие рукава-фонарики. В вершине каждого зубчика подола находилась шелковая роза, а в середине ее — жемчужина, от которой тянулась жемчужная нить к другой розе. На голове леди Ливермор носила отделаннуюжемчугом шляпку того же цвета, что и платье.

— Боюсь, леди Ливермор не хочет меняться, — ответила Франческа и, помолчав, добавила: — Вы знакомы с леди Алтеей?

Сказав это, Франческа чуть не прикусила себе язык. Как могла она выпалить фразу столь бестактно?

— Дочь Робара? — в удивлении спросил герцог. — Думаете, ей нужна помощь в выборе мужа?

— О нет! Боже мой! — У Франчески вырвался смешок. — Уверена, леди Алтее не требуется никакой помощи с моей стороны. Просто я только что видела, как она танцует с сэром Корнелиусом, вот и все. — Она помолчала, а потом продолжила: — Уверена, у нее нет недостатка в поклонниках. Она довольно привлекательна, вы так не думаете?

— Да, — ответил Рошфор. — Полагаю, что да.

— Я бы даже сказала, что Алтея само совершенство. Она прекрасно играет на пианино.

— Да. Я слышал ее игру.

— Правда? Алтеей многие восхищаются.

— Несомненно.

Франческа ощутила укол раздражения. Герцог согласен, что леди Алтея прекрасна. И почему это ее злит? В конце концов, если Рошфор находит Алтею привлекательной, все значительно упрощается. К тому же она не страдает излишним тщеславием, чтобы не выносить комплиментов в адрес другой женщины. И все же Франческе приходилось сдерживаться, чтобы не ответить какой-нибудь колкостью, несмотря на то что она сама подняла эту тему.

Франческа перевела разговор в другое русло, но, когда музыка окончилась, как бы невзначай направила Рошфора за леди Алтеей и ее партнером. И к счастью, когда они подошли к ним, сэр Корнелиус уже уходил.

— Леди Алтея, — с нескрываемым удовольствием поздоровалась Франческа. — Как приятно вас видеть. Клянусь, с нашей последней встречи прошла целая вечность. Вы ведь знакомы с герцогом Рошфором?

Леди Алтея сдержанно улыбнулась:

— Да, конечно. Рада видеть вас, сэр.

Рошфор поклонился, заверив Алтею, что радость встречи взаимна. Франческа окинула женщину оценивающим взглядом. Леди Алтея была высокой и стройной, а ее белое шелковое платье наводило на мысли о прекрасном вкусе хозяйки, хотя, по мнению Франчески, ему чего-то не хватало. Губы Алтеи были тонкими, а лицо чуть длинновато, чтобы слыть по-настоящему красивым, но густые каштановые волосы и большие карие глаза в обрамлении пушистых черных ресниц компенсировали эти недостатки. Многие мужчины, Франческа была уверена, сочли бы Алтею привлекательной.

Она искоса взглянула на Рошфора. Интересно, он относится к числу этих мужчин?

Леди Алтея вежливо осведомилась о бабушке Рошфора и родителях Франчески, потом сказала несколько приятных слов о свадьбе Калли. Легкая беседа, принятая этикетом. Франческа вела такие разговоры большую часть своей жизни, так же как и леди Алтея с Рошфором, поэтому все трое могли в течение нескольких минут говорить совершенно ни о чем.

Сначала они восхищались балом леди Уиттингтон — по мнению леди Алтеи, сегодняшний вечер был самым великолепным — и выразили сочувствие насчет состояния матери леди Алтеи, по причине которого той пришлось остаться в постели вместо того, чтобы поехать сегодня на бал. Потом перешли к обсуждению последней пьесы в Друри-Лейн, которую, как оказалось, никто из них не смотрел.

— Боже мой! Мы должны на нее сходить! — воскликнула Франческа, глядя на леди Алтею.

Та немного удивилась, но ответила лишь:

— Да, разумеется. Звучит заманчиво.

— И мы уговорим герцога взять нас с собой, — просияла Франческа и повернулась к Рошфору.

Он тоже был удивлен, но спокойно ответил:

— Конечно. Сопровождать таких прелестных леди в театр — сплошное удовольствие.

— Замечательно. — Франческа вновь взглянула на Алтею. Услышав, что в театр идет и герцог, та заметно оживилась. — Тогда договоримся о времени. Как насчет вторника?

Алтея и Рошфор согласились, и Франческа улыбнулась им. Она понимала, что сегодня вела себя грубовато. Обычно Франческа вела беседы более искусно и понятия не имела, почему в этот вечер случилось иначе. Но, по крайней мере, ни Алтея, ни Рошфор не казались раздраженными. Они ни о чем не подозревали.

Еще некоторое время Франческа поддерживала разговор, а потом оставила Алтею и Рошфора наедине друг с другом. Она пересекла бальный зал, приветствуя знакомых и иногда останавливаясь для короткого разговора. Наконец-то ее план начал исполняться.

Однако от этого у Франчески лишь разболелась голова.

Она остановилась и огляделась вокруг. Неподалеку она заметила Ирен, а среди танцующих — сэра Люсьена. Можно подойти к Ирен или подождать его. Франческа могла найти себе дюжину собеседников, и, вне сомнений, многие мужчины захотели бы с ней потанцевать.

Однако Франческе ничего не хотелось. У нее стучало в висках, она маялась от скуки и странного раздражения и думала лишь о том, как бы скорее оказаться дома.

Сославшись на головную боль, что на этот раз являлось абсолютной правдой, Франческа пожелала хозяйке дома спокойной ночи и вышла на улицу к карете. Карета была старенькой и порядком подизносилась, но все же, скрываясь в ней от света, музыки и разговоров, Франческа чувствовала себя уютно.

Фэнтон, дворецкий Франчески, удивился такому раннему возвращению своей госпожи и тут же заботливо склонился над ней:

— Вы в порядке, миледи? Простудились?

Фэнтон работал дворецким Франчески уже пятнадцать лет. Она наняла его вскоре после свадьбы с лордом Хостоном. Фэнтон был чрезвычайно предан Франческе, как и все ее слуги. Бывали времена, когда она была не в состоянии выплачивать зарплату своим работникам, но Фэнтон никогда не жаловался, и Франческа была уверена, что он делает всю работу за тех, кто выказывал недовольство.

— Нет. — Франческа улыбнулась дворецкому. — Со мной все хорошо. Просто голова разболелась.

Наверху о состоянии Франчески осведомилась и горничная Мэйзи. Она тут же распустила прическу госпожи и расчесала ей волосы, помогла освободиться от платья и надеть ночную рубашку. Потом быстро принесла лавандовую воду, чтобы облегчить головную боль. Вскоре Франческа уже лежала в постели, укрытая одеялом, на взбитых подушках, со смоченным в лавандовой воде платком на лбу. Керосиновая лампа у кровати тускло освещала комнату.

Франческа вздохнула и закрыла глаза. Спать не хотелось. Обычно она не ложилась так рано. И, по правде говоря, голова перестала болеть, стоило ей вернуться домой и распустить прическу. Но, к сожалению, уныние, охватившее ее на балу, никуда не ушло.

Франческа была не из тех, кого останавливают неудачи. Муж, который умер пять лет назад, не оставил ей ничего, кроме дома в Лондоне, но Франческа не стала заламывать руки, оплакивая свою несчастную судьбу. Сведя свои расходы к минимуму, она сумела собрать необходимую сумму и выплатить долги мужа. Франческа закрыла часть своего дома, сократила число прислуги, потом постепенно распродала серебряную и золотую посуду и даже часть своих украшений. Она быстро научилась экономить на платьях, не покупая новых, а перешивая и освежая старые. Бальные туфли носились, пока не стиралась подошва.

Однако, несмотря на экономию, Франческе все равно не хватало средств на себя и даже на маленький штат прислуги. Большинство женщин на ее месте бросились бы на поиски нового мужа, но Франческа не торопилась выходить замуж во второй раз. При отсутствии средств к существованию логично было бы вернуться в дом своего отца — который теперь принадлежал брату Франчески — и всю оставшуюся жизнь сидеть на шее у родственника.

Вместо этого Франческа стала искать способ заработать деньги. Разумеется, леди могла работать только в качестве компаньонки или гувернантки. Подобные занятия Франческу нисколько не привлекали, к тому же она вряд ли сумела бы устроиться на работу. А главные достоинства Франчески — безупречный вкус, умение подобрать фасон платья, который бы подчеркивал красоту фигуры и скрывал недостатки, прекрасное знание лондонской социальной сцены, умение флиртовать, не выходя при этом за рамки, талант оживить самую скучную компанию или в нужный момент разрядить обстановку — не могли принести ей никаких денег.

Однако матери дочерей, не добившихся больших успехов в высшем обществе, не раз обращались к Франческе за помощью на время сезона. И ей вдруг пришла в голову идея о том, что ее способности незаменимы для тех, чьей главной заботой является удачно выдать дочь замуж. Немногие могли так искусно провести неопытную юную девушку сквозь опасный лес балов сезона, и никто не был настолько искушен в выборе правильного фасона платья и подборе аксессуаров и прически, как Франческа. Терпение, такт, неизменное чувство юмора помогали ей переносить несчастливый брак и в течение пятнадцати лет занимать опасное положение предводительницы бомонда. Вне сомнений, такие таланты могли помочь юной леди удачно выйти замуж, а возможно, даже встретить свою любовь.

Франческа занималась поиском подходящих партий для молодых людей и леди уже в течение трех лет. Разумеется, каждый раз она делала это под благовидным предлогом, якобы оказывая помощь подруге. Такое положение вещей позволяло ей, по крайней мере, ни в чем не нуждаться. Франческа обеспечивала свое пропитание, могла оплачивать жалованье небольшого штата прислуги, а на зиму закупать дрова для отопления дома, при этом держа закрытыми большие комнаты и те части дома, где гуляли сквозняки. В качестве платы Франческе предоставляли услуги портних, часто дарили платья, а также делали большие скидки на покупку одежды и шляпок.

Конечно, будучи молодой девушкой, Франческа мечтала вовсе не о такой жизни. Много времени она проводила размышляя о том, как же ей оплатить счета. Но, по крайней мере, она сама себя обеспечивала и жила независимо, насколько это могла позволить себе уважаемая леди. Мать Франчески, узнав, чем втайне занимается ее дочь, пришла бы в ужас. Впрочем, как и другие члены общества. Возможно, подобные занятия не являлись благородными, но Франческе нравилось обращать молодых леди без всякого чувства стиля в сногсшибательных модниц и соединять пары узами брака.

В целом Франческа была вполне довольна своей жизнью. По крайней мере, до недавнего времени. Последние недели ее преследовало чувство неудовлетворенности и апатии, а временами… одиночества.

И это было безусловно глупо, учитывая плотное расписание балов и приемов. Франческа получала приглашения чуть ли не каждый вечер семь раз в неделю. Честно говоря, даже чаще. Каждый день к ней приходили гости: и мужчины, и женщины. Франческа никогда не испытывала нужды в партнерах для танца или сопровождающих. И последние недели она проводила в одиночестве исключительно по собственному желанию. Ей просто не хотелось никуда выходить или с кем-либо встречаться.

Франческа скучала по Калли. Она привыкла к ее присутствию и теперь чувствовала, что дом опустел. О чем и рассказала герцогу. Кроме того, Франческа испытывала угрызения совести и вину за ошибку, которую совершила много лет назад. Она не могла не думать о том, как сложилась бы ее жизнь, не разорви она помолвку с Рошфором.

Конечно, выйдя за него замуж, ей не пришлось бы беспокоиться о том, как прокормить себя или как в очередной раз подновить старое платье. Но гораздо больше Франческа думала не о материальном благополучии, а о счастье, которое она могла бы обрести в браке с Рошфором.

Что, если бы она вышла замуж не за распутника, а за человека чести? Что было бы, если бы она вышла замуж за человека, которого искренне любила? Франческа помнила, как в молодости от близости Рошфора у нее кружилась голова, как от его улыбки ее бросало в жар… как во время поцелуев тело охватывал трепет.

Рошфор всегда держался в рамках приличий, и их поцелуи с Франческой обычно были сдержанными. И тем не менее от близости Сенклера ее сердце начинало биться быстрее, а все чувства направлялись лишь на то, чтобы видеть, слышать его и вдыхать его запах. Раз или два Франческа чувствовала, как в герцоге поднимается волна жара, и тогда он притягивал ее к себе ближе. Его губы прижимались крепче, приоткрывали ее рот, а потом Рошфор резко отстранялся, извиняясь за свою несдержанность. Франческа едва слышала его. Она лишь неотрывно смотрела на герцога, приоткрыв губы, изумляясь новым странным ощущениям, словно каждый нерв воспламенялся, а в животе горел огонь. Франческа трепетала и желала большего.

Если бы она вышла замуж за Рошфора, возможно, сейчас ее окружали бы их дети, муж уважал бы ее, а может, даже любил. Она могла бы стать счастливой.

По щеке Франчески скатилась слеза. Она открыла глаза и смахнула упрямую капельку. Как глупо. Глупо предаваться романтичным мечтаниям подобно восемнадцатилетней девушке.

С тем же успехом — даже при наличии детей — ее брак с Сенклером мог оказаться и несчастливым.

Испытывая трепет от поцелуев Рошфора, Франческа и не догадывалась, что обычно следует за всеми поцелуями и объятиями. Она не догадывалась, что эти восхитительно томительные ощущения исчезнут, столкнувшись с реальностью, где обязательно выполнение супружеского долга. После свадьбы с герцогом, убеждала себя Франческа, все обернулось бы точно так же. Она стала бы чопорно холодной и с Рошфором. Только тогда Сенклер, а не Эндрю покидал бы ее постель, чертыхаясь и называя ее Ледяной леди… или же Ледяной герцогиней.

Губы Франчески скривились в усмешке. Герцог был ею доволен, но надеяться завоевать его любовь — пусть даже спустя несколько лет — просто смешно. Хотя Рошфор, несомненно, вел бы себя достойнее Хостона, который не стеснялся в выражениях и толпами водил в дом любовниц. Но на супружеском ложе Рошфор не получил бы удовольствия точно так же, как и Эндрю. Он так же перестал бы испытывать к ней какие бы то ни было чувства, узнав, что она не может ответить ему страстью. А она? Продолжала бы она любить Рошфора, если бы ночь за ночью ей приходилось терпеть муки супружеского долга, каждый раз надеясь, что боль будет меньше, каждый раз вздыхая с облечением после ухода мужа?

С чего она решила, что жизнь с Рошфором оказалась бы абсолютно иной? Замужество за другим мужчиной волшебным образом не превратило бы ее в страстную любовницу. Увидев разочарованное выражение лица Рошфора, Франческа испытала бы даже большую боль. И гораздо хуже было бы с наступлением ночи страшиться прихода любимого человека.

Да, хорошо, что все вышло так. Лучше хранить воспоминания о прошлой любви. И если бы Рошфор знал, что она за женщина, он был бы даже благодарен за разрыв помолвки. А сейчас герцог все еще может жениться и иметь наследников.

Любая из трех женщин, которых она, Франческа, выбрала, станет Рошфору прекрасной женой и достойной герцогиней. Влюбиться в одну из них очень просто. В конце концов, у Франчески огромный опыт в выборе подходящих партий. И герцог проживет всю оставшуюся жизнь намного счастливее, чем в браке с ней. А такой исход сделает счастливой и ее. Невероятно счастливой, сказала себе Франческа.

Но тогда почему при мысли о свадьбе Рошфора с другой женщиной она чувствует внутри такую пустоту?

Глава 3

Франческа шла по саду Дэнси-Парк. Солнце приятно грело спину, воздух благоухал ароматом роз. В золотом свете буйно цвели краски: багровый шпорник, белый и желтый львиный зев, подобные маленьким взрывам ярко-розовые и красные пионы. И повсюду: розы всевозможных сортов, вьющиеся растения, которые поднимались по решеткам и вдоль стен. Легкий ветерок колебал стебли цветов, качал бутоны, и их нежные лепестки плыли по воздуху.

— Франческа.

Она повернулась и увидела Рошфора. За его спиной светило солнце, и из-за ярких лучей Франческа не могла рассмотреть герцога, но узнала его по голосу, фигуре, походке. Франческа улыбнулась, всю ее переполняли эмоции.

— Я увидел вас из окна своего кабинета, — сказал Рошфор, подойдя ближе.

На лицо герцога резко ложились тени. Франческе хотелось проследить его черты пальцами. На солнечном свету темные глаза Рошфора казались светлее, чем в помещении: радужка цвета горячего шоколада в обрамлении угольно-черных ресниц. Франческа посмотрела на четко очерченный, красивый рот, и от вида полных губ в ее животе медленно разлился жар.

— Сенклер. — Его имя вырвалось вздохом из ее уст. В груди все замерло, горло сжалось. Такое часто случалось с ней в его присутствии. Франческа знала Сенклера столько же, сколько этот сад и дом, но все же при каждой встрече оживлялась, наполнялась весельем и энергией, словно они никогда раньше не встречались.

Сенклер поднял руку и коснулся ее щеки. Рука герцога была крепкой и теплее даже солнечных лучей. Большим пальцем он провел по щеке Франчески, а потом по ее губам, легко, словно касался перышком. И от его прикосновений чувствительные губы Франчески тут же вспыхнули.

По ее телу заструился жар, собираясь в клубок глубоко в чреслах. К изумлению Франчески, к низу живота вдруг прилила кровь, а меж ног запульсировало, и она не могла сдержать участившееся дыхание.

Франческа нетерпеливо смотрела, как Рошфор склоняет к ней свое лицо, и закрыла глаза, уступая сладкому чувству, когда их губы, наконец, слились в поцелуе. Рука, до сих пор касавшаяся щеки Франчески, вдруг стала почти обжигающей. Другой рукой Рошфор обнял ее за талию и притянул к себе, ее мягкое тело к своей твердой плоти.

Сердце Франчески бешено колотилось в груди, а внутренности словно превратились в расплавленный воск. Губы Рошфора приоткрыли ее рот. Франческу вдруг охватил неведомый голод, и она сжала ноги, чтобы унять расцветающее меж ними болезненное томление. Франческа дрожала всем телом, его охватывал жар, который рождал тоску по чему-то недостижимому.

Франческа открыла глаза и в темноте слепо уставилась на балдахин над своей кроватью. Ее грудь вздымалась и опускалась, а тело было влажным от пота. Сердце бешено колотилось, а меж ног томилось сладкое, болезненное тепло. Мгновение Франческа не понимала, где находится и что произошло.

А потом она поняла. Ей… приснился сон.

Слегка покачиваясь, Франческа села в постели и окинула взглядом комнату, словно желая еще раз убедиться, что находится у себя в спальне, дома. Сон был таким ярким, таким реалистичным…

Франческа накинула на плечи одеяло. Из-за влажной кожи воздух казался совсем холодным. Ей снился сон о Рошфоре и Дэнси-Парк до того, как они приехали в Лондон в ее первый сезон. Она видела Рошфора юным? Франческа не могла вспомнить его лицо.

Зато она прекрасно помнила чувства, которые вызвал сон, а тело все еще трепетало. Франческа закрыла глаза, на мгновение отдавшись на волю непривычных эмоций. Так странно, так не похоже на нее видеть подобные сны, пропитанные жаром и желанием. Франческу снова затрясло.

Она чувствовала стремление… жажду к чему-то неизведанному, чувствовала себя пойманной между пустотой и чем-то удивительным.

Было ли это желанием? Неужели оно всегда заставляет женщину чувствовать себя подобным образом? Одинокой, не зная, что делать, улыбаться или плакать? Франческа вспомнила, как однажды ночью зародившееся желание не давало ей заснуть, заставляя думать о Сенклере и его поцелуях, заставляя мечтать о том дне, когда она будет принадлежать ему.

Тогда Франческа даже не подозревала, что значит «принадлежать» мужчине. Она узнала об этом в брачную ночь, когда пьяный Эндрю задирал ночнушку и лапал ее. Франческа помнила, какое испытывала унижение, когда он смотрел на ее обнаженное тело, и внезапный страх от понимания, что она совершила ужасную ошибку.

Муж жадно разглядывал ее, расстегивая штаны и выпуская на свободу свое красное пульсирующее достоинство. Эндрю раздвинул ей ноги, и в ужасе Франческа закрыла глаза. Потом он толкнулся в нее, разрывая нежную девичью плоть. Франческа закричала от боли. Но Эндрю не обращал внимания и продолжал врываться снова и снова, пока, наконец, не упал на нее, горячий и мокрый от пота.

Франческа не сразу поняла, что Эндрю заснул на ней. Извиваясь всем телом, она кое-как выбралась из-под него. Снова надела ночную сорочку и, отвернувшись от мужа, сжавшись в комочек, дала волю рыданиям.

На следующее утро Эндрю извинился за причиненную боль, заверив, что так бывает у женщин только в первый раз. Днем у Франчески зародилась надежда на лучшее. Не ее ли мать в своей сухой манере намекала на то, что в браке главное пережить первую ночь? Возможно, именно это и имелось в виду. К тому же Эндрю просто был пьян после свадьбы. Разумеется, в следующий раз он будет более нежным и любящим. И теперь она уже не станет бояться и смущаться.

Конечно же Франческа ошибалась. Да, было уже не так больно. Но она не почувствовала никакого сладострастного жара или искрящегося счастья, которые представляла раньше. Лишь все то же ощущение неловкости и унижение от того, как Эндрю сжимал ее груди и просовывал пальцы меж ног. Он так же грубо толкался в ее нежную плоть, оставив Франческу больной и разбитой. А после она опять заплакала… только на этот раз Эндрю не спал и слышал ее и, разразившись бранью, покинул постель.

Лучше не стало. Со временем Франческа чувствовала боль меньше… Иногда совсем немного, иногда вообще ничего. Но сам процесс всегда был неловким и унизительным. И в большинстве случаев Эндрю напивался. Франческа страшилась момента, когда он ляжет к ней в постель, воняя перегаром, станет мять ее груди, ягодицы и грубо, резко начнет врываться в ее тело.

Франческа научилась закрывать глаза, отворачивать голову, думая о чем-то другом, в ожидании, когда все закончится. Эндрю проклинал ее, называя бревном и ледышкой. Кричал, что самая дешевая шлюха трахается лучше ее, а если Франческа заговаривала о его изменах, напоминал, что не завел бы любовницу, если бы жена была настоящей женщиной.

Франческа и хотела бы возразить, но сама считала, что муж прав, что она отличается от остальных женщин. Франческа слышала, как другие замужние дамы, прикрываясь веерами и хихикая, шепчутся о проведенной ночи, о страстности своих мужей. Они говорили о ночных подвигах одного мужчины, хвалили фигуру другого, строили догадки о том, как ведет себя в постели третий. Очевидно, другие женщины не страшились супружеского ложа, а получали на нем удовольствие.

Может, внутри что-то умерло, когда ее сердце разбил Рошфор? А если он почувствовал таящуюся в ней холодность и именно отсутствие в ней страстности толкнуло его в объятия Дафны? Франческа считала, что от ласк и поцелуев в темном уголке Рошфора удерживает джентльменская сдержанность. Но возможно, он не делал этого, заранее чувствуя, что она холодна как рыба?

По крайней мере, она родит детей, успокаивала себя Франческа, но даже в этом ошибалась. Через полгода после свадьбы она забеременела. На четвертом месяце во время ссоры из-за проигранных Эндрю денег Франческа кричала на мужа и уже хотела уйти, но он грубо схватил ее за локоть. Франческа вырвалась, но по инерции отшатнулась назад и упала с лестницы. Спустя несколько часов Франческа потеряла ребенка, а доктор нахмурился и сообщил, что у нее, возможно, больше никогда не будет детей.

Он оказался прав. Франческа так и не забеременела. Начались самые темные дни ее жизни. Она потеряла всякую надежду иметь семью, о которой мечтала. Любила ли она когда-нибудь Эндрю? В любом случае вся любовь к нему умерла, стоило им стать мужем и женой. А теперь ей не суждено познать и радость материнства.

Эндрю все реже приходил в комнату Франчески, и она чувствовала огромное облегчение. Честно говоря, ее уже не заботили частое отсутствие мужа дома, его любовницы и пьянки. Франческа ни о чем с ним не спорила, кроме постоянных проигрышей, которые подтачивали их и без того шаткое финансовое положение.

Когда Эндрю упал пьяный с лошади и умер, Франческа не пролила и слезинки. На самом деле она наконец-то почувствовала себя свободной. Да, ей стоило огромных усилий все эти пять лет держаться на плаву, но теперь Франческа принадлежала лишь себе. И теперь не нужно было опасаться, что пьяный Эндрю ворвется в ее спальню заявить право на тело своей жены.

Ничто не заставит ее снова подвергнуть себя таким унижениям. Франческа решила больше никогда не выходить замуж. Разумеется, многие мужчины вели бы себя куда лучше лорда Хостона, но кому нужна жена, которая не хочет делить с мужем постель? А у Франчески не было никакого желания выполнять супружеский долг даже по отношению к хорошему человеку. Возможно, Эндрю был прав, и она действительно фригидна. Но в ее возрасте люди уже не меняются.

Поэтому приснившийся сон так ее и напугал. Что за жгучее томление она испытала? И что оно означало? Откуда возникло?

Наверное, сон родился из воспоминаний, что занимали ее накануне вечером, — мыслей и чувств пятнадцатилетней давности, когда она была влюблена в Рошфора. Девичьи надежды и неизведанные ощущения каким-то образом пробрались в ее сон. Но к пустой скорлупке, к женщине, которой она теперь была, эти чувства не имели никакого отношения.

Абсолютно никакого.

Спустя два дня Франческа была наверху и обсуждала возможность подновления одного из старых платьев со своей служанкой Мэйзи, когда к двери подошел дворецкий и объявил, что пришел сэр Алан Шербурн.

— Сэр Алан? — переспросила Франческа. — Я знаю его, Фэнтон?

— Не думаю, миледи, — ответил дворецкий.

— Как ты думаешь, мне принять его?

— На вид он вполне достойный человек. Думаю, этот джентльмен больше времени проводит в деревне.

— Понятно. Что ж, я заинтригована. Проводи его в гостиную.

Через некоторое время Франческа спустилась вниз. Сэр Алан в точности соответствовал описанию дворецкого. Среднего роста, с приятным лицом, которое нельзя было назвать ни красивым, ни отталкивающим. С виду мужчина не обладал ничем примечательным, но в то же время не имел внешних недостатков. Его карета, речь, манера держать себя явно свидетельствовали о благородном происхождении, но вместе с тем сэр Алан был лишен заносчивости. И, несмотря на одежду хорошего покроя и качества, он несколько отставал от сегодняшней моды, тем самым подтверждая наблюдение Фэнтона о том, что больше времени проводит в деревне. Это ощущение усилилось и за счет простоты и открытости его манер.

— Сэр Алан? — слегка вопросительно произнесла Франческа, ступая в гостиную.

Мужчина отвлекся от рассматривания портрета над камином и взглянул на Франческу расширившимися глазами.

— Леди Хостон. Прошу прощения… Я и не думал… — Он замолчал, слегка краснея. — Извините. Обычно я изъясняюсь лучше. Боюсь, я был не готов увидеть леди Хостон такой молодой и лучезарной.

Франческа не сдержала улыбки. Услышать комплимент всегда приятно, особенно такой внезапный и нежданный.

— Ох, боже, — игриво ответила Франческа. — Неужели кто-то говорит, что я стара и уродлива?

Сэр Алан покраснел еще больше и, запинаясь, выговорил:

— Нет. О нет, миледи. Никто ничего такого не говорит. Просто, слыша о вашем умении оказывать влияние и искусно вести беседу, я представлял вас намного старше. Пожилой женщиной… — Он резко замолчал. — Кажется, я сказал что-то не то.

— Не волнуйтесь, — усмехнулась Франческа. — Я на вас не в обиде. Пожалуйста, присаживайтесь, сэр. — Она указала на диван, а сама села в кресло.

— Спасибо. — Сэр Алан принял приглашение, сел и повернулся к Франческе: — Надеюсь, вы простите мое вторжение. Знаю, с моей стороны крайне невежливо приходить к вам, ведь мы незнакомы, но один мой друг сказал, что вы, возможно, захотите мне помочь.

— Правда? Что ж, разумеется, если смогу.

— Просьба касается моей дочери. Гарриет. В этом году состоялся ее дебют.

— Вот как. — Теперь Франческе становилась понятна причина визита сэра Алана. Она попыталась припомнить девушку по имени Гарриет Шербурн, но не смогла ее представить. Возможно, в этом и заключалась проблема: в свой первый сезон Гарриет не производила должного впечатления.

— Я вдовец, — продолжал сэр Алан. — Мы с Гарриет живем одни вот уже шесть лет. Она хорошая, милая девочка. Гарриет всегда была для меня замечательной компаньонкой и станет хорошей женой своему будущему мужу. К тому же она самостоятельно ведет хозяйство с четырнадцати лет. Но она… она почему-то не привлекает внимания молодых людей. — Сэр Алан нахмурился и выглядел озадаченным.

— Приезжая в Лондон впервые, девушки часто испытывают затруднения, — заверила Франческа.

— Не то чтобы я очень хотел выдать дочь замуж, — быстро добавил сэр Алан. — Честно говоря, я буду очень одинок, когда она уедет из дома. — Он слабо улыбнулся. — Но я хочу, чтобы Гарриет хорошо провела время в Лондоне. А как это возможно, если никто не приглашает ее на танец и она постоянно сидит у стены?

— Вы совершенно правы.

— Я слышал, вы творили чудеса с девушками, которых, так сказать, не принимали в обществе. Конечно, у вас нет никаких причин помогать нам, ведь мы даже незнакомы, но думаю, вы могли бы оказать мне услугу, дав пару советов. Говорят, в этом отношении вы весьма великодушны.

— Конечно же я буду рада вам помочь, — заверила Франческа.

Сэр Алан произвел на нее хорошее впечатление, к тому же она не могла отвергнуть столь выгодное предложение. В ином случае Франческе самой пришлось бы искать среди молодых незамужних девушек тех, кому требовались ее услуги. И кто хотел бы оплатить полученные знания.

— На самом деле я не уверен, как именно вы можете помочь, — неуверенно произнес сэр Алан.

— Я тоже, — ответила Франческа. — Для этого мне нужно встретиться с вашей дочерью.

— Да, конечно. С вашего позволения мы с дочерью нанесем вам визит.

— Это было бы замечательно. Почему бы вам не прийти завтра после обеда? Мы с леди Гарриет познакомимся, и я пойму, в чем проблема.

— Замечательно, — просиял сэр Алан. — Вы очень добры, леди Хостон.

— А пока, возможно, вы хотели бы высказать пожелания о том, хм, что должно случиться с леди Гарриет в этом сезоне.

Сэр Алан выглядел озадаченным:

— Что вы имеете в виду?

— Что ж, у всех родителей разные предпочтения. Кто-то хочет выдать дочь замуж быстро, кто-то выгодно.

— О. — Лицо сэра Алана прояснилось. — Я даже не помышляю о свадьбе, миледи. То есть если Гарриет встретит достойного молодого человека, за которого захочет выйти замуж, это будет прекрасно. Но она еще так молода, и я никогда не слышал, чтобы ее интересовало замужество. Я просто хочу, чтобы моя дочь хорошо провела время в этом сезоне. Гарриет никогда не жалуется, но в последние годы на ее плечи легло больше ответственности, чем должно быть у девушки в ее возрасте. Она заслужила право немного повеселиться. Для этого мы и приехали в Лондон. Но, честно говоря… мне кажется, ей скучно на балах. Моей дочери хотелось бы потанцевать или с кем-то поговорить. Покровительствует Гарриет моя мать, но она уже немолода, поэтому нечасто покидает свой дом. А на приемах, где она бывает, Гарриет, должно быть, скучно.

— Конечно, — кинула Франческа. Картина происходящего становилась все яснее.

Сэр Алан был добрым и приятным человеком, который хотел для дочери самого лучшего. Он отличался от родителей, которые обычно обращались к Франческе. Большинство из них интересовал скорее выгодный брак, чем счастливый, и немногих, как сэра Алана, заботило, чтобы их дочь приятно провела свой первый сезон.

Конечно, существовала вероятность того, что, несмотря на свою доброту, сэр Алан не захочет тратить деньги ради достижения своих целей. Слишком многие родители хотели, чтобы Франческа сотворила с их дочерями чудо, но не желали приобретать для них новую одежду или же выделяли на обновление гардероба смешную сумму.

— Могу сказать по опыту, для того чтобы вывезти девушку в свет, довольно часто требуется обновить ее гардероб, что влечет за собой определенные траты. — Франческа попыталась деликатно выяснить положение дел.

Сэр Алан согласно кивнул:

— Разумеется, если вы так считаете. В этом деле я целиком и полностью полагаюсь на вас. Возможно, не стоило доверять выбор платьев для Гарриет моей матери.

— И вне всяких сомнений потребуется, чтобы один из вечеров вы дали у себя. — Увидев испуганное лицо сэра Алана, Франческа поспешно добавила: — Или мы можем устроить его здесь. Я возьму на себя приготовления.

— Да. — Лицо сэра Алана прояснилось. — О да, будьте так добры, это было бы великолепно. Просто направьте счета ко мне.

— Конечно, — улыбнулась Франческа. Всегда приятно работать с таким щедрым родителем, который к тому же предоставил ей свободу в принятии решений.

Сэр Алан широко улыбнулся, явно довольный затеей Франчески.

— Не знаю, как благодарить вас, леди Хостон. Я уверен, Гарриет будет счастлива. Не буду более отнимать у вас время. Я и так уже достаточно злоупотребил вашей добротой.

Вежливо поклонившись, сэр Алан покинул дом, а Франческа в прекрасном настроении поднялась наверх. Она возьмет под крыло Гарриет Шербурн, что позволит ей занять себя и в ближайшие пару недель принесет доход. Судя по последним блюдам, приготовленным их поваром, у Фэнтона заканчивались деньги, присланные герцогом, чтобы оплатить период проживания Калли в доме Франчески. Дворецкий и повар, разумеется, сотворили чудеса экономии, сумев распределить деньги так, что их хватило на несколько недель даже после отъезда Калли.

Однако благодаря подарку, который прислала бабушка Калли — вдовствующая герцогиня, — денег хватит на большую часть сезона. Уезжая, Калли подарила Франческе камею, доставшуюся ей от матери. Франческа не сумела расстаться с таким трогательным и сразу полюбившимся ей подарком даже за деньги, что он мог принести. Однако вскоре в качестве благодарности за организацию свадебной церемонии Калли герцогиня прислала Франческе изящный туалетный набор из серебра. Франческе ужасно не хотелось расставаться с красивым гравированным подносом и маленькими коробочками, баночками и бутылочками для парфюма, но вчера она отдала набор Мэйзи, чтобы та продала его ювелиру.

Но деньги, вырученные за этот набор, в конце концов закончатся, а по завершении сезона наступит осень и долгая зима, когда возможностей заработать денег будет мало. Сколько бы сэр Алан ни заплатил за помощь его дочери, эти деньги придутся весьма кстати. К тому же жизнь всегда казалась Франческе лучше, когда она занималась каким-то делом. Следовательно, два проекта — найти Рошфору невесту и помочь дочери сэра Алана — определенно предотвратят приступы уныния, которое охватило ее вчера вечером.

Настроение Франчески поднялось еще больше: в ее отсутствие Мэйзи вспомнила о серебристой тесьме от испорченного прошлой осенью бального платья. Эта тесьма отлично украсит жемчужно-серое платье, в котором Франческа собиралась пойти в театр.

Остаток дня Франческа и Мэйзи весело провели перешивая старый наряд. Верхнюю юбку они заменили серебристой вуалью, взятой с другого платья, а по краям подола, выреза и коротких рукавов-фонариков пришили ряд серебристой тесьмы. Немного работы иголкой с нитками, пояс из серебристой ленты — и платье уже выглядит абсолютно новым и красивым, совсем не похожим на прежний наряд, который Франческа надевала в прошлом году. Франческа решила, что в этом платье смотрится вполне достойно… совсем не как женщина, приготовившаяся справлять свой тридцать четвертый день рождения.

Во вторник вечером, на который Франческа назначила поход в театр, неожиданно, раньше намеченного времени приехал герцог. Франческа тоже собралась необычно рано. Однако когда Фэнтон объявил, что герцог ожидает внизу, она выждала несколько минут, прежде чем спуститься его поприветствовать. В конце концов, леди не пристало торопиться на встречу к мужчине, даже если он всего лишь друг.

Дворецкий проводил Рошфора в гостиную, и теперь тот стоял у камина, глядя на портрет Франчески. Картину написали, еще когда она была замужем за лордом Хостоном. Портрет висел над камином уже так давно, что стал не более чем предметом обстановки, и Франческа перестала его замечать.

Однако сейчас она бросила взгляд на картину и задумалась, действительно ли ее кожа была такой поразительно сверкающей и бархатистой, или же так захотел художник?

Рошфор обернулся на звук шагов Франчески, и что-то в его взгляде заставило ее сердце на секунду сжаться. Но только на секунду. Рошфор улыбнулся, а Франческа так и не смогла понять, что же такого она увидела в его лице… Но что бы это ни было, ее сердце теперь билось быстрее обычного.

— Рошфор, — поприветствовала Франческа герцога и подошла к нему, протянув руку.

Только сейчас она заметила в руках герцога букет кремово-белых роз. Франческа остановилась, в приятном удивлении прижав руку к груди.

— Какие красивые! Спасибо.

Она взяла букет, чувствуя, как от удовольствия запылали щеки.

— Я пришел слишком рано, но подумал, что, прежде чем отправиться в театр, мы отметим ваш день рождения, — сказал Рошфор.

— О! — Франческа просияла своей блистательной улыбкой. — Вы вспомнили.

— Разумеется.

Франческа опустила лицо в розы, вдыхая их дурманный аромат, скорее желая скрыть свое довольное лицо, чем насладиться запахом.

— Спасибо, — повторила она, вновь взглянув на Рошфора. И почему ей так понравилось, что он помнит о ее дне рождения?.. И купил для нее цветы? Как бы то ни было, Франческа почувствовала себя легко впервые за последнюю неделю.

— Пожалуйста. — При тусклом свете свечей глаза герцога казались бездонно-темными.

О чем он думает? Вспоминает, как она выглядела пятнадцать лет назад? Считает, что она сильно изменилась?

Смущенная ходом своих мыслей, Франческа отвернулась и позвонила в колокольчик, чтобы позвать дворецкого. Сообразительный Фэнтон, который до этого видел цветы в руках герцога, уже нес вазу с водой. Он поставил ее на низкий столик перед диваном, и некоторое время Франческа занималась цветами.

— Однако я очень надеюсь, — игриво произнесла она, не глядя на Рошфора, — что, прекрасно помня дату моего рождения, вы не так прекрасно помните, сколько мне лет.

— Ваш секрет навсегда останется со мной, — шутливо-серьезно заверил герцог. — Но даже если бы я его разболтал, взглянув на вас, мне бы не поверили.

— Какая милая ложь, — ответила Франческа и улыбнулась, играя ямочкой на щеке.

— Никакой лжи, — возразил Рошфор. — Я только что смотрел на ваш портрет, и считаю, вы совсем не изменились.

Франческа хотела поспорить, но внезапно вспомнила свой сон. Не дыша, она посмотрела на Рошфора, думая лишь о его глазах, обращенных прямо к ней, и о бархатном прикосновении его губ.

Франческа покраснела до корней волос, и герцог переменился в лице, его глаза потемнели. «Он сейчас поцелует меня», — подумала Франческа, и ее тело тут же затрепетало в предвкушении.

Глава 4

Но, разумеется, герцог не собирался ее целовать. Вместо этого он сделал шаг назад со своим обычным холодно-сдержанным выражением лица без всяких признаков того, что показалось Франческе. Скорее всего, это было не чем иным, как игрой света и тени. Видимо, Фэнтон, экономя деньги, зажег мало свечей.

— Удивительно, что вы не дали бал в честь своего дня рождения, — натянуто произнес Рошфор.

Франческа отвернулась, пытаясь унять порхающих в животе бабочек. Она не должна думать о своем глупом сне. Он ничего не значил. К тому же Рошфор о нем даже не подозревает. Так что нечего стесняться и беспокоиться.

— Не говорите чепухи, — язвительно ответила Франческа, присаживаясь и делая знак Рошфору последовать ее примеру. — Я уже в том возрасте, когда не хочется привлекать внимание к своему старению.

— Но вы лишаете всех возможности насладиться вашим присутствием среди нас, простых смертных.

Франческа перевела на герцога полный безразличия взгляд:

— А вы не преувеличиваете?

Рошфор криво улыбнулся:

— Моя дорогая Франческа, разумеется, вы уже привыкли к тому, что вас называют богиней.

— Но только не человек, на весь город известный своей любовью к правде.

Рошфор усмехнулся:

— Сдаюсь. Вы победили. Соревнуясь с вами в обмене остротами, оставить последнее слово за собой просто невозможно. Я знаю.

— Приятно слышать, что вы это признаете, — улыбнулась Франческа. — А сейчас… Думаю, пора поспешить к леди Алтее?

— Да, конечно. — Герцог выглядел не таким заинтересованным, как ожидала Франческа.

Но тут же напомнила себе, что и не надеялась быстро и легко найти Рошфору невесту. Герцог был известен своим консерватизмом, поэтому понадобится время и усилия, чтобы изменить привычное ему течение жизни. К тому же Франческа и сама не знала, станет ли леди Алтея хорошей женой для него.

Она вспомнила о словах Ирен, сказанных на балу. Честно говоря, Алтея Робар смотрела на всех сверху вниз. И если для титула герцогини данное качество проблемой не являлось, то насчет счастливой супружеской жизни Рошфора Франческа уже сомневалась. Конечно, в определенных случаях он умел надевать «маску герцога» — как называла это Калли, — однако в остальное время не относился к своему титулу слишком серьезно. Рошфор мог завести разговор с человеком любого сословия, и Франческа не могла припомнить ни одного случая, когда он отказался кого-либо выслушать или кому-либо помочь, опасаясь за свою репутацию.

Франческа взглянула на Рошфора, когда они вышли из дома и направились к его элегантной карете. Эта карета, кстати, являлась примером того, что герцог был лишен горделивого высокомерия. Несмотря на качественную конструкцию, дорогую отделку и, несомненно, высокую стоимость, она не имела герцогского герба на дверце. Рошфор никогда не искал восхищенных вздохов и не видел причин выставлять напоказ всему миру свое имя и титул.

Герцог помог Франческе забраться в карету и сел напротив. Франческа откинулась на дорогом кожаном сиденье, снабженном мягкой подушкой для головы. В карете было темно и тесно, из-за чего атмосфера казалась интимнее, чем если бы они сидели в креслах гостиной.

Франческа не могла припомнить, чтобы когда-нибудь ездила с Рошфором в карете наедине. Они выезжали куда-либо вместе только в короткий период своей помолвки, но в то время Франческа была молодой незамужней леди, поэтому их постоянно кто-то сопровождал — мать Франчески или бабушка Рошфора. Франческа посмотрела вниз на свои руки в перчатках, чувствуя себя непривычно неуверенно.

Конечно же это глупо. Она мастерски умела поддержать беседу, а сейчас не могла и слова сказать. Причем человеку, которого знала всю свою жизнь. Однако Франческа не могла выбросить из головы приснившийся ей сон, из-за чего все слова высыхали, так и не сорвавшись с уст, а глупое сердце бешено стучало в груди. А еще Франческа не могла отделаться от ощущения, что Рошфор смотрит на нее. Хотя, с другой стороны, почему бы ему и несмотреть? Они сидели друг напротив друга, их колени разделяло всего несколько дюймов. И вообще с чего ей вдруг тревожиться из-за взгляда герцога? И тем не менее Франческа испытывала неловкость.

К ее облегчению, дорога к дому леди Алтеи заняла всего несколько минут. Франческа осталась ждать в карете, а Рошфор отправился за Алтеей. Как заметила Франческа, вернулись они довольно быстро, видимо, не стали много говорить. Учитывая, что Франческа сама пару минут назад в присутствии Рошфора не могла и двух слов связать, она не могла ни в чем винить леди Алтею. Однако Алтея, в отличие от нее, наверняка была более предприимчивой.

Они с Рошфором остановились возле кареты, и, когда лакей открыл для Алтеи дверцу и опустил ступеньку, Франческа услышала, как та с разочарованием выдохнула:

— Ох, так вы приехали не в герцогской карете.

Рошфор бросил взгляд на Франческу, которая смотрела на них сквозь окошко, и язвительно поднял бровь. Франческа поднесла руку к губам, чтобы скрыть улыбку.

— Нет, миледи, боюсь, только моя бабушка пользуется каретой с гербом. Однако, учитывая, что карета все же принадлежит мне, ее можно назвать герцогской.

Леди Алтея посмотрела на Рошфора слегка растерянно:

— Да, конечно, но как об этом узнают?

Франческа подавила вздох. Кто бы подумал, что в леди Алтее напрочь отсутствует веселье и чувство юмора.

— Действительно, — пробормотал герцог и протянул Алтее руку, чтобы помочь ей забраться в карету.

Алтея села рядом с Франческой, поприветствовав кивком, даже не улыбнувшись.

— Добрый вечер, леди Хостон.

— Добрый вечер, — улыбнулась Франческа. — Вы прекрасно выглядите.

— Спасибо.

Леди Алтея не ответила комплиментом, и это немного укололо Франческу. Но еще больше раздражало, что после своего короткого ответа Алтея не предпринимала никаких попыток продолжить беседу.

— Как поживают ваши родители? — бойко продолжила Франческа.

— Хорошо, спасибо. Отец редко болеет. Это относится ко всем Робарам в принципе.

— Правда? — Франческа заметила, как в глазах Рошфора на мгновение зажглись огоньки веселья. Алтея вызывала лишь раздражение и не делала ничего, чтобы производить о себе хорошее впечатление. — А как леди Робар проводит сезон? Этим летом я вижу ее редко.

— Она часто бывает с бабушкой, — ответила Алтея. — Леди Эрнестой Давенпорт. Сестрой лорда Родни Эшенхэма.

— А. — Франческа знала лорда Эшенхэма и его сестру, оба были очень высокомерными персонами. Во время своего первого сезона Франческа хихикнула над какой-то своей оплошностью, и леди Давенпорт сделала ей замечание. Только простолюдины могут издавать звуки, похожие на ослиный рев, сказала она, а истинной леди не пристало смеяться так громко.

— Они вместе росли, — продолжала Алтея. — И приходятся друг другу двоюродными братом и сестрой.

— Понятно.

Очевидно, Алтея приняла этот сдержанный ответ за проявление интереса, поскольку еще некоторое время рассказывала о семейном древе Эшенхэмов, которое восходит к старинным семьям Англии.

Франческа сохраняла на лице выражение вежливого внимания, впитанное еще в детстве, но мысленно начала подыскивать подходящие бальные туфли к вечернему платью цвета морской волны из муслина и шелка, что висело в магазине мадемуазель дю Плесси на прошлой неделе. Модистка сказала, что платье было отложено для покупательницы, но та так и не оплатила счет за него. Мадемуазель дю Плесси высказала сомнения по поводу ее возвращения в свой магазин и согласилась продать платье Франческе за треть его изначальной стоимости, если та женщина не оплатит свой счет в ближайшую неделю.

Франческе платье было слишком длинно, но ей крайне требовалась новая одежда, а для Мэйзи подрезать его — пустячное дело. Конечно, можно сколько угодно освежать старые платья, но нельзя часто появляться в одном и том же. Да, гордыня — порок, Франческа это знала, но не могла позволить кому-либо узнать, что она находится на грани бедности.

Однако оставалась еще одна проблема: найти подходящие туфли. Франческа старалась быть аккуратной, но тонкая подошва все равно стиралась очень быстро, а бальные туфли — не та вещь, которую можно купить по дешевке. Поэтому Франческа выбирала простые цвета, которые подойдут к любому наряду. Конечно, с новым платьем лучше всего смотрелись бы серебристые сандалии, но такая покупка была непозволительной роскошью. Но возможно… В конце концов, сандалии подойдут и к другим платьям.

Может, снова подняться на чердак и покопаться в сундуках? Вдруг ей попадутся вещи, которые можно продать?

— Леди Хостон?

Франческа быстро подняла голову, осознав, что целиком погрузилась в свои мысли.

— Что? Извините, кажется, я задумалась.

— Мы приехали, — сухо ответила Алтея.

— Ах, вот оно что. — Франческа посмотрела в окошко на знакомое здание Королевского театра.

Должно быть, она утерла Алтее нос, чуть не заснув посреди ее рассказа. Но в самом деле, девочка должна понять, что анализ ее семейного древа едва ли кому-то интересен. Возможно, она научит Алтею искусству беседы, если та завоюет благосклонность Рошфора. Разумеется, если она вообще заслуживает его благосклонности. Насчет чего у Франчески уже возникли сомнения.

Рошфор ловко выбрался из кареты и помог дамам. Франческа нарочно немного отстала, и в театр герцог вошел в паре с Алтеей. В конце концов, она должна дать ему шанс познакомиться с девушкой поближе. Возможно, Алтея слегка нервничала. В присутствии Рошфора такое иногда случалось. А из-за волнения люди часто начинают говорить неуместные вещи.

Франческа посмотрела на идущих впереди Рошфора и Алтею. Герцог склонил темноволосую голову к Алтее, слушая. Возможно, он и не испытывал никакого дискомфорта от разговора в карете? Франческа знала мужей, которые были счастливы в браке, несмотря на скверный характер своих жен. А Алтея очень привлекательна.

Во время антракта нужно заглянуть в чью-нибудь ложу, тогда у этих двоих будет возможность побыть наедине, не давая повода для сплетен, ведь вокруг полный театр народу. Перед началом пьесы нужно осмотреться и найти каких-нибудь знакомых.

Франческа обернулась, глядя на людей, которые заходили в театр. И вздрогнула, когда кто-то коснулся ее локтя. Франческа повернулась и встретилась с вопросительным взглядом Рошфора. Он и леди Алтея вернулись за ней.

— Снова задумались, леди Хостон? — улыбнулся Рошфор.

— О, эм… — Франческа чувствовала, как к щекам приливает краска. — Прошу прощения. Должно быть, сегодня вечером я немного рассеянна.

Они вновь направились к входу в театр. На этот раз Алтея шла впереди, а Франческа подле Рошфора. Однако в роскошной герцогской ложе Франческа сумела устроить все так, что сама села у стены, а Алтея расположилась между ней и Рошфором. Франческа подняла бинокль и посмотрела на других зрителей, снова отрезая себя от разговора.

Она увидела миссис Эверсон с мужем и двумя дочерьми. Позднее можно подойти к ним, хотя такая перспектива и не радовала. Франческа опустила бинокль и на всякий случай кивнула им, после чего продолжила осмотр зала. Вот бы сэр Люсьен сегодня был здесь. Тогда он пригласил бы ее в свою компанию, где заскучать просто невозможно.

Осматривая зал, Франческа испытала то странное и необъяснимое ощущение, когда на вас кто-то смотрит. Она опустила бинокль и окинула взглядом огромный зал, ряды лож, а потом посмотрела вниз.

Увидев человека в проходе, который смотрел прямо на нее, Франческа негромко вскрикнула и неосознанно сжала в руке веер.

— Франческа? Что случилось? — спросил Рошфор и, склонившись, проследил за ее взглядом.

— Вот дьявол! — тихо выругался герцог. — Перкинс.

Мужчина понял, что привлек внимание Франчески, и насмешливо поклонился. Франческа отвела взгляд, не удостоив его даже кивком, и откинулась на спинку кресла.

— Что он здесь делает? — произнесла она с отвращением.

— Кто? — спросила леди Алтея и посмотрела вниз.

— Гален Перкинс, — ответил Рошфор.

— Кажется, я с ним незнакома.

— Это неудивительно, — заверила Франческа. — Этот человек был на несколько лет выслан из страны.

— Он последний негодяй, — добавил Рошфор, искоса глядя на Франческу.

Герцог знал, что Перкинс был закадычным дружком ее покойного мужа. Являясь наследником побочной ветви благородной семьи, он сделал все, чтобы опозорить их имя. Перкинс играл в карты, пил и участвовал в гнусных авантюрах лорда Хостона. С содроганием Франческа вспомнила, что, несмотря на дружбу с ее мужем, Перкинс однажды чуть ее не изнасиловал.

— Что он делает в Лондоне? — прошипела Франческа и объяснила для Алтеи: — Несколько лет назад ему пришлось сбежать на континент, потому что он убил человека на дуэли.

Алтея широко раскрыла глаза:

— О боже! Кого?

— Эвери Бэгшоу, сына сэра Джеральда, — ответил герцог. — Сэр Джеральд не так давно умер, и, видимо, Перкинс решил, что может вернуться. Теперь, когда сэр Джеральд не сможет обратиться к властям с просьбой арестовать его, Перкинсу ничто не угрожает. К тому же прошло уже семь или восемь лет, а правительство обычно закрывает глаза на дела такой давности.

— Что ж, я уверена, никто из общества его не примет, — решительно заявила Алтея. Видимо, для нее это являлось самым суровым наказанием.

— Да. Не примет, — согласилась Франческа. Перкинс снова может жить в Англии, несмотря на свое злодеяние. Это ужасно. По крайней мере, ей больше не придется терпеть его общество. Теперь, когда Эндрю умер, Перкинс больше не станет приходить в ее дом. К тому же Алтея была права: его не примут в приличном обществе, а значит, не станут приглашать на вечера.

Франческа постаралась отвлечься от мыслей о Галене Перкинсе и обратила внимание на своих спутников. Пока она осматривала театр, беседа между Алтеей и Рошфором тянулась неохотно, а после разговора о Перкинсе они и вовсе замолчали.

Франческа снова взяла инициативу на себя.

— А вы читали последнюю книгу? — весело спросила она.

— Леди Сплетни? — подхватил тему Рошфор, улыбаясь уголками губ.

— Чью? — растерянно спросила Алтея. — Какой леди?

— Сплетни. Это псевдоним, — пояснила Франческа. — Никто не знает, кто скрывается за ним. Известно лишь, что она из высшего общества.

Алтея перевела на Франческу равнодушный взгляд:

— Зачем кому-то из высшего общества писать книгу?

— Эта книга полна скандальных подробностей и слухов, — продолжила Франческа. — Конечно же тонко замаскированных. И каждый страшится в ней оказаться.

— Но, не оказавшись в ней, чувствует себя обиженным, — добавил Рошфор.

— И то верно, — усмехнулась Франческа.

— Но это же глупо, — нахмурилась Алтея. — Кто захочет попасть в книгу о скандалах? Кто хочет запятнать свое имя?

Алтея Робар вообще лишена чувства юмора, подумала Франческа. Она посмотрела на Рошфора и увидела в его темных глазах искорки веселья.

— Конечно же вы правы, леди Алтея, — спокойно произнес герцог. — Не понимаю, как подобное пришло мне в голову. — Он перевел шутливый взгляд на Франческу, и та отвернулась, чтобы скрыть улыбку.

Но разве это дело? — подумала Франческа. Леди Алтея явно не умеет вести легкие светские беседы, к которым Франческа — напротив — так привыкла. Поэтому она должна перевести разговор на удобную для Алтеи тему. Но на какую? Она не так хорошо знает леди Алтею.

— Скоро состоится бал леди Саймингтон, — после раздумий произнесла Франческа. — Вы придете, леди Алтея?

— О да. Леди Саймингтон — кузина моего отца.

Франческа подавила тяжелый вздох. Она все же умудрилась найти тему, которая так нравилась. Семья.

— Смотрите, гасят свет, — сказал Рошфор. — Сейчас начнется пьеса.

— Боже мой, и правда. — Франческа с облегчением обратила внимание на сцену.

Однако действие не трогало Франческу, поскольку она обдумывала дальнейшие планы. У нее ни разу не получилось перевести разговор с Алтеей на какую-нибудь интересную тему, поэтому лучше всего во время антракта оставить их с Рошфором наедине, как она и задумала с самого начала. Конечно, Франческе хотелось бы найти более интересных собеседников, нежели Эверсоны. Мистер Эверсон был из тех людей, что считают себя экспертами в любом вопросе, и постоянно высказывал свое мнение, даже если об этом не просили. Зато миссис Эверсон любила рассказывать о своих болячках, которых у нее, казалось, было превеликое множество, что, однако, не мешало ей принимать участие в жизни общества. Их дочери говорили мало, но это и неудивительно, ведь родители пытались перехватить инициативу любого разговора.

Однако у Франчески не было выбора. Она все больше уверялась в том, что Алтея Робар не подходит Рошфору в качестве жены, но должна была дать девушке последний шанс. Возможно, оставшись с Рошфором наедине, Алтея-бутон вдруг распустится прекрасным цветком.

Поэтому, как только упал занавес и зажгли свет, Франческа встала и повернулась к своим спутникам. Однако Рошфор оказался быстрее. Он тоже поднялся и заговорил, прежде чем Франческа успела что-то сказать:

— Леди, принести вам напитки? Может, миндальный ликер?

— Вы так добры, — быстро ответила Франческа, опережая Алтею. — Но мне не нужно, спасибо. Я хотела повидаться с миссис Эверсон. Возможно, леди Алтея не откажется выпить?

Рошфор уставился на Франческу, удивленно подняв брови:

— Миссис Эверсон?

— Да. Я видела ее где-то здесь. — Франческа неясным жестом обвела театральный зал.

— Да. Я тоже. — Рошфор странно посмотрел на нее. — Что ж тогда… прошу, позвольте вас сопровождать.

— Что? — Настала очередь Франчески удивляться. — Вы?

Она прекрасно знала, что Рошфор избегал мистера Эверсона как чумы, после того как тот чуть не вовлек его в свои инвестиционные махинации в Индии. Боже, да совсем недавно Калли, смеясь, рассказывала, как Рошфор целую неделю провел в загородном доме лорда Кимбро, скрываясь от мистера Эверсона. Так почему герцог не против терпеть его присутствие сейчас?

— Да, — вежливо ответил Рошфор. — Я.

— Но я… Это…

— Да? — Герцог выгнул бровь в той своей манере, которая всех выводила из себя.

— Конечно, — сглотнула Франческа. — Как это мило. — С улыбкой она повернулась к девушке: — Леди Алтея, не хотите ли составить нам компанию?

Алтея моргнула и обвела взглядом театральный зал. Явно гадает, чем же так интересны Эверсоны, язвительно подумала Франческа.

— Да, хорошо, — помолчав, ответила Алтея, поднимаясь на ноги.

Рошфор отступил в сторону, пропуская дам вперед, но не успела Франческа подойти к двери, как раздался стук, и та отворилась.

В дверном проеме стоял Гален Перкинс.

Франческа замерла на месте, и в ложе надолго воцарилась тишина. Потом Перкинс поклонился и переступил порог.

— Леди Хостон, вы стали еще прелестнее. Я думал, эти восемь лет наложат на вас отпечаток, но, видимо, вы нашли какое-то магическое зелье.

— Мистер Перкинс. — Франческа поджала губы. Сказать того же про него она не могла. Перкинс никогда ей не нравился, но когда-то он был привлекательным мужчиной. Однако разгульная жизнь наложила отпечаток на его в прошлом гибкое, стройное тело и черты лица. Его золотистые локоны, по-прежнему нарочито небрежно уложенные, утратили блеск и стали тоньше, а бледно-голубые глаза смотрели устало.

— Прошу, примите мои соболезнования по поводу вашей утраты, — продолжал Перкинс. — Лорд Хостон был моим лучшим другом. Я очень сожалею, что в момент его смерти меня не было в стране.

— Спасибо.

Рошфор шагнул вперед Франчески:

— Перкинс.

— Рошфор, — ответил Перкинс. Кажется, его позабавил жест герцога.

— Не ожидал увидеть вас здесь, — напрямую заявил Рошфор.

— В самом деле? Я хотел поговорить с леди Хостон. Нельзя же упустить встречу со старым другом.

— Мы никогда не были друзьями, — отрезала Франческа.

— Как грубо, — ответил Перкинс. С его губ не сходила высокомерная ухмылка. — После стольких лет знакомства не думал, что вы будете так жестоки.

— Я не удивлен тем, что вижу вас в этой ложе, — резко сказал Рошфор, — хотя это и верх бестактности, учитывая, что вас сюда не приглашали. Однако на самом деле мне странно встретить вас в Лондоне после вашего торопливого отъезда из страны восемь лет назад.

— Все это осталось в прошлом.

— Не думаю, что можно так легко переступить через человеческую жизнь, — парировал Рошфор.

— Я гляжу, вы совсем не изменились, — протянул Перкинс. — Как всегда, считаете себя праведнее других. — Повернувшись к Франческе, он добавил: — На этот раз положили глаз на кого-то побогаче, дорогуша? Что бы сказал бедный Эндрю.

Франческа похолодела. За восемь лет она уже и позабыла, как сильно ненавидела этого человека.

Однако герцог заговорил прежде, чем Франческа успела открыть рот и дать отпор:

— Думаю, вам пора, мистер Перкинс.

Перкинс поджал губы, и Франческа решила, что сейчас последует колкий ответ или грубость… но потом Перкинс расслабился.

— Конечно, ваша светлость. — Подобное обращение из его уст звучало как оскорбление. Перкинс поклонился Франческе и Алтее: — Леди.

Он повернулся и покинул ложу. Сначала все трое молчали. Потом заговорила Алтея:

— И в самом деле. Какое отвратительное создание. Не говорите мне, что вы и в самом деле общались с ним, леди Хостон.

— Нет, конечно нет, — раздраженно ответила Франческа. — Он был знаком с моим покойным мужем, вот и все.

— Приходить сюда — просто верх неприличия, — заметила леди Алтея.

— Не думаю, что Перкинса заботят приличия, — сухо ответил Рошфор.

— Что ж, подходить к Эверсонам уже нет времени, — сказала Франческа. — Пойдемте к своим местам, леди Алтея.

Франческа взяла ее под руку и направилась к стульям. И снова Алтея оказалась между Франческой и Рошфором.

Весь следующий акт Франческа украдкой поглядывала на Рошфора, пытаясь понять, бросает ли он хотя бы изредка взгляды на Алтею. Герцог все время смотрел на сцену, за исключением одного раза, когда Франческа встретилась с взглядом, направленным на нее. Она покраснела до корней волос, радуясь спасительной темноте и надеясь, что не выдала себя. Рошфор слишком быстро подмечает многие вещи и, поняв ее замысел, может потребовать все прекратить.

План с визитом в другую ложу провалился, и в следующем антракте Франческа осталась с Алтеей и Рошфором, в очередной раз пытаясь занять их разговором. Однако говорили в основном герцог и Франческа, хотя она и пыталась вовлечь Алтею в беседу при каждой возможности. Рошфор упомянул имя композитора — и она спросила мнение Алтеи о его творчестве. Герцог сказал, что едет в свое поместье в Корнуолле — Франческа попросила Алтею рассказать, что она думает о красоте тех мест. А когда тема зашла о старой конюшне Франчески в Редфилдс, она повернулась к Алтее и осведомилась, любит ли та кататься верхом.

Такой способ поддерживать беседу выматывал, к тому же особой пользы он не принес. Алтея отвечала на вопросы, но поднимала темы, которые оживлению разговора не способствовали, из-за чего беседа шла плохо и выходила рваной.

Вряд ли Рошфор в будущем станет искать общества леди Алтеи, а если и станет, Франческа не хотела принимать в этом никакого участия. У нее не было ни малейшего желания потратить еще один вечер, вытягивая из девицы каждое слово.

По окончании пьесы Рошфор подвез женщин до дома. Любезно проводив Алтею до дверей, он вернулся в карету, чтобы отвезти домой Франческу. Дворецкий открыл дверь и, поклонившись, удалился в свою спальню. Франческа повернулась к Рошфору.

Она вдруг остро и мучительно ощутила темную тишину своего дома. Впервые за все время знакомства они остались одни. Конечно, не совсем одни, но насколько это было вообще возможно. Все слуги спали наверху в своих спальнях. Единственным источником света являлся канделябр на столе в передней.

Глубокая, почти таинственная тишина и темнота, обступившая свет от свечей. Франческа посмотрела в лицо Рошфора и снова ощутила странный трепет, что охватил ее во время танца с ним.

Однако, когда Франческа увидела выражение лица герцога, ее сердце ушло в пятки. Он хмурил брови, а его губы превратились в прямую линию. В тусклом свете его глаза сверкали гневом.

— Какого черта вы делаете?

Глава 5

Франческа моргнула, слишком ошеломленная, чтобы думать. Потом подняла подбородок и ответила ледяным тоном:

— Прошу прощения? Уверяю, я не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите.

— Перестаньте. Это невинное выражение лица сработает на других, но не на том, кто знал вас еще тогда, когда вы носили короткие юбки. Я говорю о вашем сегодняшнем представлении.

— Представлении? А вам не кажется, что вы ведете себя грубо?

— Нет. Как еще мне это назвать? Во-первых, вы устроили эту поездку в театр втроем. Хотя вы с Алтеей даже не подруги.

— Откуда вы знаете?

Взгляд Рошфора остался спокойным.

— Франческа… в самом деле, перестаньте меня недооценивать. В театре вы постоянно спрашивали: «Что вы об этом думаете, леди Алтея?» и «Каким вы находите этого композитора, леди Алтея?». Я уже не говорю о вашем плане оставить нас двоих наедине, а самой подойти к Эверсонам. Признайтесь же. Сегодня вечером вы чуть ли не толкали Алтею Робар в мои объятия. И должен сказать, делали это необычайно для вас неуклюже.

— Что ж, если бы у леди Алтеи было хоть малейшее представление о том, как вести беседу с мужчиной, я вела бы себя по-другому, — обиделась Франческа.

— Зачем вы все это затеяли? Только не говорите, что леди Алтея в меня влюблена. Вряд ли она способна на такие чувства. И я не могу представить, чтобы ее мать обратилась к вам за помощью.

— Нет. Никто не просил меня помогать. Алтея не влюблена в вас. Думаю, это понятно.

— Тогда я спрошу снова: зачем вы все это устроили?

Некоторое время Франческа молча смотрела на Рошфора, гадая, можно ли найти какой-то благополучный выход из сложившейся ситуации. На ее молчание Рошфор скрестил на груди руки и приподнял бровь:

— Даже не пытайтесь придумать очередную ложь. Мы оба знаем, что я в нее не поверю.

— Конечно нет, — поморщилась Франческа. — Но поверите ли вы, если я скажу, что пыталась всего лишь оказать вам услугу?

— Обременив меня компанией женщины, которая знает наизусть древо своей семьи на пять колен назад? — парировал герцог.

— Я не предполагала, что леди Алтея такая скучная, — ответила Франческа. — Мы с ней не были близко знакомы.

— И все же вы сочли ее подходящей для меня?

— Нет. Леди Алтея всего лишь одна из кандидаток.

Рошфор уставился на нее, явно потеряв дар речи. Наконец, тщательно подбирая каждое слово, он спросил:

— А зачем вы вообще отбирали этих кандидаток?

— Видите ли, Рошфор, вам уже пора жениться. В конце концов, вам тридцать восемь, и как у герцога дома Рошфоров у вас есть определенные обязанности…

— Я прекрасно осведомлен о своем возрасте, спасибо, — процедил он. — И о своем долге как герцога дома Рошфоров. Однако я никак не возьму в толк, с чего вы взяли, что я ищу себе жену. Или почему вы должны мне ее искать!

— Рошфор! — Франческа бросила взгляд на лестницу. — Ш-ш. Слуги услышат.

Она взяла со стола канделябр, потом направилась в гостиную, сделав знак Рошфору следовать за ней. Там Франческа поставила канделябр на стол и закрыла за собой дверь.

— Хорошо. — Она повернулась к Рошфору и расправила плечи. — Раз вы так настаиваете, я скажу.

— Уж пожалуйста. — Рошфор смотрел на Франческу холодно, все тело — как натянутая струна.

— Я хотела вам помочь, — нервно начала Франческа. — Я присмотрелась к молодым женщинам и нашла нескольких, которые, по моему мнению… могли бы подойти вам в качестве герцогини. У меня и в мыслях не было сводить вас конкретно с кем-то. Но я подумала, что при близком общении одна из них могла бы вам понравиться.

— Вы до сих пор не объяснили, что же натолкнуло вас на такую мысль.

— Это из-за того, что я натворила! — воскликнула Франческа, пытаясь справиться с подступившими слезами. Она глубоко вздохнула и продолжила уже спокойнее: — Из-за того, что я поверила Дафне, а не вам. Из-за того, что я вам не доверяла. Я разорвала нашу помолвку. И хотела исправить ошибку, совершенную пятнадцать лет назад.

Рошфор долго смотрел на нее. А когда он тихо заговорил, на его лице не дрогнул ни один мускул:

— Вы разорвали нашу помолвку. И теперь, когда вы узнали, что ошиблись, вот каков ваш ответ? Найти замену жене, которую я потерял?

— Нет. Конечно нет, — запротестовала Франческа. — Из ваших уст это звучит ужасно.

— А как еще это должно звучать?

— Я не предлагала леди Алтею в качестве замены себе. Это абсурд. Просто я подумала… за все эти годы вы так и не женились. И я побоялась, что… Ну, что мой поступок настроил вас против брака. И что из-за меня вы перестали доверять женщинам. Я почувствовала себя ответственной за это.

— Я сам решил ни на ком не жениться, Франческа.

— Но если бы не я и не мой поступок, вы бы уже давно женились, — настаивала она. — Я беспокоилась о вас. И подумала, что, в конце концов, обладаю талантом сводить пары вместе. Я не хотела вас огорчать, правда. Мне лишь хотелось помочь. А вам нужно жениться, это же очевидно.

— Теперь вы говорите как моя бабушка, — поморщился Рошфор. Он сделал несколько шагов и вновь повернулся к Франческе: — Вы считаете, я не способен сам добиться женщины, и поэтому делаете это за меня? Неужели у меня так мало обаяния? Думаете, оставшись без вашей помощи, я распугаю всех невест?

Франческа широко раскрыла глаза:

— Я… я…

Пылая гневом, Рошфор снова подошел к ней:

— Я так неуклюж? Ответьте мне. Кому, как не вам, знать? Я так ужасно ухаживал за вами?

Рошфор остановился, глядя на Франческу сверху вниз, а она смотрела на него в ошеломлении. Герцога переполнял гнев. Он был таким высоким, стоял так близко, а в его глазах плясало злое пламя.

— Неужели мои поцелуи вас не волновали? — продолжал Рошфор так тихо, что Франческа едва слышала его. — Неужели мои прикосновения были вам неприятны?

А потом, поразив Франческу еще больше, герцог взял ее за плечи и притянул к себе, прижимаясь к ее губам в глубоком страстном поцелуе.

Франческа словно приросла к месту, а из головы вылетели все мысли. Она думала лишь о том, как крепко Рошфор сжимает ее за плечи, как прижимается своими горячими губами. Внутри Франчески вспыхнул огонь, и она затрепетала, удивленная действиями Рошфора и своими чувствами.

Герцог настойчиво приоткрыл губы Франчески и скользнул языком в ее рот. От накатившего жара у Франчески покалывала кожа. Она чувствовала странное головокружение и слабость и упала бы на пол, если бы Рошфор не держал ее за плечи.

Он отстранился так же внезапно, как начал поцелуй. Его широко раскрытые глаза горели яростью. Герцог выругался и отпустил плечи Франчески. Потом повернулся и вышел из гостиной.

Долгое время Франческа стояла на том же месте и смотрела вслед Рошфору. Сердце в груди бешено стучало, из горла вырывалось тяжелое дыхание. Она пребывала в шоке и испытывала сотню различных эмоций.

От слов, сказанных герцогом, сжималось сердце, а глаза наполнялись слезами. Сама того не желая, она ранила Рошфора. Франческа хотела побежать за ним, заплакать и попросить остаться, выслушать ее. Меньше всего она хотела причинить Рошфору боль. Он должен понять это. Должен понять, что она не хотела сделать ничего плохого.

Почему все так обернулось? Франческа предполагала, что ее действия вызовут у Рошфора раздражение, но что они приведут его в такую ярость, она и подумать не могла. А теперь, скорее всего, герцог потерян для нее навсегда, и они уже никогда не будут даже просто друзьями. От этой мысли Франческа вся похолодела.

А почему он ее поцеловал? Вряд ли этот поцелуй можно расценивать как проявление чувств… как проявление каких-то хороших чувств. Рошфор был жестоким и грубым, он сминал ее губы не в поисках ответа и не чтобы соблазнить. И в том, как он схватил ее за плечи и стал целовать, было больше злости, чем страсти. Словно он ее наказывал.

Однако она отнюдь не чувствовала себя наказанной.

Франческа осторожно коснулась кончиками пальцев своих нежных горячих губ. Она до сих пор чувствовала губы Рошфора и их вкус. А внизу живота плавился жар. Все внутри звенело и оживало. Франческа еще никогда себя так не чувствовала… По крайней мере, все эти годы.

Ей хотелось броситься на кровать и хорошенько проплакаться. Хотелось свернуться клубком и вспоминать этот поцелуй снова и снова. На самом деле Франческа не знала, чего она вообще хочет.

Охваченная трепетом и смущением, Франческа взяла канделябр и направилась в спальню.

Не оглядываясь по сторонам, герцог Рошфор вошел в клуб «Уайтс». Почему именно сюда, он не знал. Сейчас ему совершенно не хотелось с кем-либо разговаривать. Однако еще хуже было бы отправиться в огромный и пустой Лилльский особняк.

Все, чего Рошфору хотелось, — это сесть за стол с бутылкой портвейна и напиться до беспамятства. Он сделал знак официанту Тиммонсу, а сам сел в кресло в самом тихом уголке заведения.

Рошфор откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, пытаясь достичь хотя бы подобия покоя. Как мог он позволить так обмануть себя спустя все эти годы? Герцога считали уравновешенным человеком, который сохранял спокойствие в критической ситуации и редко злился. И только с Франческой Рошфор чувствовал, что вот-вот готов взорваться.

Кто-то подошел к его креслу. Рошфор не открывал глаза в надежде, что человек пройдет мимо. Однако тот не двигался, и герцог с тихим вздохом открыл глаза.

— Гидеон! — Рошфор скорее ожидал увидеть одного из тех парней, что всегда жаждут поговорить с герцогом и совершенно не понимают намеков, но никак не человека, который сейчас стоял подле его кресла. — Что вы здесь делаете?

— Я член этого клуба, — ответил сэр Гидеон, и уголки его губ подернулись улыбкой. — Помните, ведь это вы выдвинули мою кандидатуру.

— Прекрасно помню, — поморщился Рошфор. — Просто вы так редко здесь бываете. Особенно в это вечернее время. — Он сделал жест в сторону кресла. — Присаживайтесь, пожалуйста.

— О вас можно сказать то же самое, — ответил сэр Гидеон Рэдбурн, садясь в указанное Рошфором кресло.

Гидеон приходился кузеном герцогу и еще одним внуком самой леди Оделии Пенкалли, поэтому между двумя мужчинами улавливалось небольшое сходство. Оба были высокими, темноволосыми, только Гидеон — чуть пониже, шире в груди и плечах, с волосами более светлыми. Однако от Рошфора его отличало не столько это, сколько манера держать себя и жесткое, настороженное выражение лица. Лорд Рэдбурн вырос на жестоких улицах Ист-Энда, не зная о том, что является сыном графа Рэдбурна. Правда о его происхождении стала известна лишь около года назад, но к тому времени они с Рошфором уже успели подружиться, и скорее благодаря сходству характеров, нежели родству крови.

Герцог пожал плечами:

— Признаю, я не любитель ходить по клубам. Для этого, боюсь, я слишком скучен. Но время от времени я захожу сюда пропустить стаканчик-другой перед сном. Однако меня дома не ждет красивая жена. — Рошфор многозначительно посмотрел на Гидеона.

— Как и меня, — ответил он. — Ирен со своей матерью уехала навестить леди Вингейт, жену своего брата. Дело в том, что у леди Вингейт скоро подойдет срок.

— А, — понимающе произнес Рошфор, — и она хочет, чтобы Ирен присутствовала при родах.

Обычно мрачное лицо Гидеона осветила улыбка.

— Я искренне сомневаюсь, что это осуществимо. Мора и Ирен ладят как кошка с собакой. И это когда они в хорошем настроении. Нет, приглашена присутствовать мать Ирен. Ирен просто решила поехать вместе с ней. Ее мать, несомненно, пробудет там несколько недель, но Ирен, я уверен, вернется уже через неделю, если не раньше. А на данный момент я абсолютно свободен.

— И ручаюсь, вы не очень-то этим довольны, — ответил Рошфор. О привязанности его кузена к своей жене знал весь свет. Некоторые даже называли его подкаблучником, но конечно же никто не осмеливался сказать этого в лицо.

— Да, — нахмурился Гидеон. — Я не понимаю. До того как я встретил Ирен, мне вполне хватало компании самого себя. И теперь странно, что без нее дом кажется таким пустым.

— Боюсь, холостяку этого не понять, — пожал плечами Рошфор.

Внимательный Тиммонс принес бутылку портвейна и два бокала. В приятной тишине мужчины разлили вино по бокалам и пригубили.

Потом Рэдбурн взглянул на своего собеседника и заговорил:

— Я сомневался, хотите ли вы с кем-то разговаривать. Вы выглядели так, словно… не знаю… словно вам требуется секундант.

Герцог коротко рассмеялся:

— Нет. Не произошло ничего настолько ужасного, чтобы потребовалась дуэль. Всего лишь… разговор с леди Хостон. — Рошфор допил вино и налил себе еще.

Гидеону, похоже, подобное объяснение ничем не помогло:

— Вы… в плохих отношениях с ней?

— Она сама невыносимая, самая сложная, самая… невозможная женщина из всех, которых я когда-либо знал! — выпалил Рошфор.

— П-понятно, — моргнул Гидеон.

— Нет, я уверен, что непонятно, — ответил герцог. — Не вы последние пятнадцать лет пытались найти с ней общий язык.

Гидеон пробормотал нечто неопределенное.

— Сегодняшний вечер лишь тому подтверждение… Знаете, чем занимается леди Франческа? — Герцог перевел на Гидеона свой темный взгляд. — Знаете, какую глупость пытается навязать мне?

— Нет.

— Она хочет найти мне жену. — Рошфор скривил губы, словно последнее слово горчило на языке. — Она намеревается выбрать женщину, по ее мнению подходящую для титула герцогини Рошфор.

— Полагаю, вы не просили леди об этом, — осмелился сказать Гидеон.

— Нет. Франческа думает, что, найдя мне жену, сможет исправить… то, что случилось много лет назад. — Рошфор замолчал и посмотрел на Гидеона. — А, черт возьми! Правда в том, что Франческа разорвала нашу помолвку.

Гидеон приоткрыл рот.

— Помолвку? Вы с леди Хостон помолвлены?

— Были, — вздохнул герцог, — когда-то давно. Тогда она еще не стала леди Хостон. Пятнадцать лет назад она была просто леди Франческой, дочерью графа Селбрука.

— Но почему я об этом никогда не слышал? Конечно, в то время я не мог знать об этом, но, вернувшись в семью… Почему тетя Оделия, бабушка или еще кто-либо никогда об этом не говорили?

— Они не знали о помолвке, — ответил Рошфор. — Мы держали ее в тайне. — Герцог вздохнул, внезапно становясь старше, уставшим. — Франческе только исполнилось восемнадцать. Разумеется, я знал ее практически всю свою жизнь. Редфилдс, поместье Селбрука, граничит с моими землями в Дэнси-Парк. Но зимой, когда Франческе было еще семнадцать, я увидел ее… — уголок губ герцога поднялся в слабой улыбке, — и с моих глаз словно спала пелена. В Рождество мы устроили бал. Она пришла, впервые в длинном платье, с голубой лентой в волосах, что подходила к ее глазам. Я был поражен. — Герцог с печалью взглянул на Гидеона.

— Мне знакомо это чувство, — заверил тот.

— Да, могу себе представить. И я… я влюбился в нее. Я пытался противиться этому. Говорил себе, что она еще слишком молода. Франческа, похоже, ответила мне взаимностью, но я понимал: она ведь еще не прошла свой дебют. Не бывала на вечерах в Лондоне. Из мужчин знала только местных и членов семьи. Так как она могла понимать свое сердце?

Рошфор замолчал и отпил вина, после чего задумчиво посмотрел в бокал. Когда он снова поднял голову, лицо его было спокойным, а все эмоции тщательно стерты.

— И все же я не мог ждать окончания первого сезона Франчески. Я боялся, что стоит мне отступить, и появится другой мужчина, который сможет ее очаровать.

— И вы решили сохранить помолвку в секрете, — продолжил Гидеон.

— Да. Я видел, как у Франчески загорелись глаза. Она думала, что любит меня. Но я боялся, что она просто ослеплена своим первым увлечением. Я не мог отпустить Франческу, не рассказав о своих чувствах, о своих надеждах на наше совместное будущее. Но я не хотел привязывать ее к себе официальной помолвкой. Если бы она передумала или поняла, что на самом деле не любит меня, у нее была бы возможность разорвать помолвку и не вызвать скандал.

— Понятно. — Гидеон рос среди бедных людей, но знал, что разрыв помолвки оканчивается большим скандалом, который преследует женщину всю оставшуюся жизнь. Поэтому молодые редко отказывались от данного обещания, даже если у одной из сторон появлялись сомнения насчет будущей свадьбы.

— К сожалению, в конце концов я оказался прав. Франческа недостаточно любила меня.

— Что произошло?

Герцог пожал плечами:

— Ее обманули. Заставили думать, что у меня роман с другой женщиной. Я пытался рассказать правду о случившемся, но Франческа мне не поверила. Она больше не захотела меня видеть. К концу сезона я узнал о ее помолвке с лордом Хостоном. Все рухнуло.

— До настоящего момента.

Рошфор кивнул:

— До настоящего момента. — Он допил вино и потянулся к бутылке. — Недавно Франческа узнала, что ей лгали, а та женщина подстроила так, чтобы она застала нас на месте преступления. Франческа поняла, что я говорил правду, а она ошиблась и поступила несправедливо. — Рошфор поднял бокал со словами: — И решила все исправить, найдя мне жену.

Гидеон молча смотрел, как герцог снова опускает бокал. Он никогда не видел, чтобы Рошфор столько пил. Хотя, надо сказать… в таком состоянии герцог тоже никогда не бывал. Из всех, кого знал Гидеон, Рошфор являлся самым сдержанным человеком. Он редко выказывал гнев или же раздражение. Но сегодня спокойствие Рошфора нарушилось, его ярость бурлила близко к поверхности, готовая в любой момент вырваться — было ясно, что герцогу приходится прикладывать усилия, чтобы ее сдерживать.

— И как такое могло прийти Франческе в голову? — воскликнул Рошфор, с глухим стуком поставив свой бокал на маленький столик между ним и Гидеоном. — Боже, а я как глупец поверил…

Рошфор не стал продолжать, и Гидеон спросил:

— Поверили во что?

Рошфор помотал головой и махнул рукой:

— Не важно. — Он помолчал, а потом продолжил: — Франческа рассказала мне о своем открытии и попросила прощения. А потом устроила так, чтобы я сопровождал ее и леди Алтею Робар в театр. Я думал…

— Что она хочет вернуться…

— Нет! — быстро ответил Рошфор. — Господи, нет. Разумеется, об этом не может быть и речи. Но я надеялся, что как друзья мы теперь станем ближе. А потом Франческа начала сводить меня с леди Алтеей. Из всех девушек — с леди Алтеей!

— Я не знаю ее.

— Ваше счастье, — резко заметил Рошфор. — Она довольно привлекательна, но для меня слишком высокомерна. Не считая того, что от разговора с ней можно заснуть.

— Вы до сих пор любите леди Хостон?

Рошфор посмотрел на Гидеона, потом быстро отвел взгляд и ответил:

— Глупости. Конечно нет. Но, разумеется, я испытываю чувства к этой женщине. Мы давнишние… не то чтобы друзья. Просто для меня Франческа стала почти семьей.

На такое объяснение Гидеон скептически выгнул бровь, но ничего не сказал.

— Нет, все эти годы я не хранил к ней безответную любовь, — упрямо продолжал герцог. — Мы не вернемся к тому, что было, к тому, что мы чувствовали. В конце концов, прошло пятнадцать лет. Те чувства уже давно угасли. Я не злюсь из-за того, что мы двое могли… Нет, но это такая дерзость со стороны Франчески взять на себя ответственность за мою жизнь. Она очень искусна в манипуляциях и сводничестве, поэтому привыкла, что все полагаются на нее.

— Я прочувствовал это на собственной шкуре, — улыбнулся Гидеон.

— Но у нее нет никакого права решать за меня! — Рошфор сверкнул темными глазами. — С какой стати она думает, что лучше меня сможет выбрать жену? Что мне нужна какая-то помощь в общении с женщиной? — Герцог стиснул зубы, и на его скулах заиграли желваки.

Он налил себе четвертый бокал и сделал добрый глоток.

— А после у нее хватило наглости поучать меня по поводу долга. Меня! Словно малолетнего дурачка, который только и думает о своих прихотях, не заботясь о родовом имени. Будто это не я в восемнадцать лет принял на себя бремя ответственности за титул и родовое поместье. И в довершение всего Франческа намекает на то, что я уже близок к тому возрасту, когда жениться поздно. Будто я должен взять в жены какую-нибудь глупую девицу и как можно скорее произвести на свет детей, пока я еще в состоянии это сделать!

Гидеон сдержал улыбку.

— Уверен, Франческа ничего такого не имела в виду.

Герцог раздраженно проворчал и отпил вина.

— Простите, если лезу не в свое дело… вы же знаете, мои манеры не всегда хороши, — начал Гидеон, — но… вы не собираетесь жениться?

— Разумеется, это не так. Я женюсь. Таков мой долг. Со временем.

— Кажется, желанием вы не горите.

Рошфор пожал плечами:

— Просто я не нашел женщину, которую захотел бы взять в жены. Все напоминают мне о долге произвести на свет наследников, и, полагаю, они правы. Род должен продолжаться. А у моего кузена Бертрама нет никакого желания взваливать на себя занятия и ответственность титула герцога. Но у меня еще есть время. Я еще не готов «покинуть бренный мир». — Герцог поболтал бренди в бокале, задумчиво глядя на темную жидкость. — Однажды я найду жену. И я сделаю это сам, без помощи леди Хостон.

— Признаться, мне ее помощь пошла на пользу, — мягко заметил Гидеон и взглянул на кузена. — Сложно представить жену, которая была бы лучше Ирен. — Он помолчал, а потом добавил: — Возможно, нужно дать леди Хостон шанс.

— Это то же самое, что признать свою неправоту, — фыркнул Рошфор.

Однако идея, очевидно, показалась герцогу интересной, поскольку он замолчал и долгое время смотрел в пространство. Наконец, Рошфор скривил губы в усмешке и задумчиво отпил из бокала.

— Возможно, я так и поступлю, — сказал он. — Позволим леди Хостон насладиться поиском подходящей мне герцогини.

Глава 6

На следующий день сэр Алан привел к Франческе свою дочь. При встрече с ними Франческа испытала огромное облегчение. Весь день она чувствовала себя подавленной и боялась, что навсегда потеряла дружбу с Рошфором. Не в силах на чем-либо сосредоточиться, Франческа начала и бросила несколько дел, постоянно вспоминая ярость герцога. Франческа считала, что он злился на нее несправедливо, ведь она всего лишь хотела ему помочь. Возможно, она вела себя несколько бестактно, однако Рошфор должен понимать: ее намерения были самыми добрыми.

Если бы он только позволил все объяснить, то обязательно бы ее понял. Или, по крайней мере, не разозлился. Обычно Рошфор редко выходил из себя и всегдаготов был выслушать. Но Франческа начинала понимать, что плохо влияет на герцога. Наверное, его раздражала ее ветреность. Рошфор всегда сохранял серьезность… Конечно, если не считать его прекрасного чувства юмора и красивого смеха. А когда он улыбался, казалось, в комнате становилось светлее. Рошфор не относился к тому скучному типу людей, которые вечно ходят с мрачными лицами.

Но герцог был очень ответственным, преданным своему долгу, тщательно продумывал каждый свой шаг. Он много читал, имел широкий круг интересов. Рошфор переписывался с учеными в самых разных областях. Должно быть, он считал ее слишком ветреной и поверхностной женщиной, которую интересуют лишь платья, шляпки и сплетни. Именно поэтому Франческа, еще будучи помолвленной с Рошфором, боялась однажды наскучить ему или — еще хуже — стать для него обузой.

Сейчас герцог, очевидно, к ней так и относился, ведь его любовь уже давно угасла. Однако настолько бурная реакция Рошфора Франческу удивила. Она жалела, что вела себя с ним и Алтеей так бестактно и целый день думала снова и снова, как можно было бы сделать все по-другому.

Франческа была счастлива отвлечься от своих мыслей и встретила сэра Алана с радостью. Сэр Алан улыбнулся Франческе, и она снова увидела в его глазах восхищение. Надо быть с ним осторожнее, подумала Франческа. Ей вовсе не хотелось давать ему каких-то романтических надежд.

Франческа быстро повернулась, чтобы поприветствовать дочь сэра Алана, приказала подать чай и, заведя разговор, принялась незаметно изучать Гарриет.

Она нашла девушку очень милой: красивые карие глаза, вздернутый носик и густые каштановые волосы. Видимо, дома Гарриет не носила шляпу, поэтому ее кожа была слишком загорелой, но, по крайней мере, без пятен и веснушек. Честное открытое лицо Гарриет озаряла дружелюбная улыбка. Предводители аристократии считали эталоном холодное, сдержанное выражение лица. Однако Франческа никогда не считала его привлекательным. Во всяком случае, для мужчин.

Другая прическа преобразит Гарриет чудесным образом. Кроме того, не мешало бы научить девушку выщипывать брови. А теперешнее платье не шло ей вовсе. Старомодное и слишком строгое. Франческа с легкостью поверила, что одежду для девушки выбирала мать сэра Алана.

— Ваш отец говорил, что вы хотели бы стать звездой этого сезона, — дружелюбно начала Франческа.

В ответ Гарриет улыбнулась:

— О, я не такого высокого мнения о себе, чтобы надеяться стать звездой, леди Хостон. Думаю, главное — это самосовершенствование.

Франческа улыбнулась. Ей понравился такой прямой и решительный ответ. Конечно, если Гарриет хочет добиться успеха, ей придется научиться быть сдержаннее.

— Мы можем добиться и большего. Если возьмемся за дело всерьез.

— Я готова, — ответила Гарриет и, улыбнувшись отцу, продолжила: — Папа уже так потратился на меня, я не хочу, чтобы все прошло зря.

— Гарри, — ласково возразил сэр Алан, — ты не должна волноваться о таких вещах.

— Я знаю, — ответила Гарриет. — Просто я не признаю лишних трат.

— А вы… эм… не хотели бы доверить это мне? — спросила Франческа. Нет ничего хуже непослушных учениц.

— Я полностью в вашей власти, — заверила мисс Шербурн. — У меня нет опыта жизни в городе. Иногда после разговора люди начинают смотреть на меня косо. Но я быстро учусь и готова измениться в любую сторону. По крайней мере, на время сезона.

— Думаю, следует начать с прогулки по магазинам. — Франческа бросила взгляд на отца Гарриет. Тот кивнул, и она продолжила: — А еще, сэр Алан, неплохо было бы устроить что-то вроде приема. Мы можем пригласить людей, которые будут интересны Гарриет. И помнится, вы предпочли бы, чтобы я…

— О да, леди Хостон, — радостно перебил сэр Алан. — Если вы не возражаете… Видите ли, моя мать уже стара и нечасто бывает в свете. Боюсь, устраивать прием в ее доме неразумно. Хотя, я уверен, она была бы не против. — Выражение лица сэра Алана скорее говорило об обратном.

— Я легко могу устроить вечер или обед у себя, — предложила Франческа.

Сэр Алан облегченно вздохнул:

— Великолепно. Я знаю, что прошу многого, но это было бы так чудесно. А все счета просто направьте ко мне. Разумеется, покупку платьев я также оплачу.

— Я буду рада побыть хозяйкой вечера, — призналась Франческа. Ей нравилось устраивать вечера, а заниматься их организацией гораздо веселее, не будучи ограниченной собственными скромными средствами.

Довольно скоро Гарриет и ее отец засобирались домой. Франческа и Гарриет договаривались о завтрашней прогулке по магазинам, когда в гостиную вошел дворецкий и объявил еще об одном госте.

— Его светлость герцог Рошфор, миледи, — произнес Фэнтон.

Франческа повернулась к двери и вздрогнула, увидев за спиной своего дворецкого Рошфора. Желудок скрутило, а на щеках вспыхнул румянец. Франческу затопили воспоминания о вчерашнем вечере, лишив дара речи и возможности думать. За одно мгновение смущение от мысли о поцелуе сменилось болью, вызванной злыми словами, которые Рошфор бросил ей напоследок, а потом и ее собственным ответным гневом.

— Рошфор. Я… я не ждала вас. Я… ох, простите. — Франческа запоздало вспомнила о других гостях. — Позвольте представить вам сэра Алана Шербурна и его дочь мисс Гарриет Шербурн. Сэр Алан, это герцог Рошфор.

К удивлению Франчески, сэр Алан улыбнулся и сказал:

— Спасибо, леди Хостон, но мы с герцогом уже встречались. Я рад снова видеть вас.

— Сэр Алан. — Рошфор кивнул ему и пояснил Франческе: — Мы с сэром Аланом на днях виделись на скачках.

Понедельник был днем продажи лошадей, которая привлекала мужчин абсолютно любого сословия.

— Да, и его светлость оказал мне услугу, отсоветовав покупать охотничью лошадь, которая мне приглянулась.

— Просто у меня имелись о ней кое-какие сведения. Красивое животное, однако прыти никакой. — Герцог повернулся к Гарриет: — Однако до этого времени мне не предоставлялось счастливой возможности познакомиться с вашей дочерью, сэр Алан. — Он кивнул: — Мисс Шербурн.

Гарриет, которая до этого лишь испуганно смотрела на герцога, покраснела и поспешно присела в реверансе:

— Это честь для меня, ваша светлость.

Сэр Алан еще раз поблагодарил Франческу, и они с Гарриет покинули ее дом. После их ухода Рошфор повернулся к Франческе.

— Один из ваших проектов? — спросил он, поднимая бровь.

— Я решила принять участие в судьбе мисс Шербурн, да, — сухо ответила Франческа, не зная, как вести себя с Рошфором.

Вряд ли герцог приехал объяснить, что именно не устроило его в ее действиях. Да и не похоже, чтобы его гнев утих так скоро. Но даже если так, Франческа решила не прощать вчерашний скандал так просто.

— Я здесь, чтобы извиниться, — сказал Рошфор, сразу переходя к делу. — Моему поведению нет никаких оправданий. Но я надеюсь, что вы будете добры и простите меня.

— Многие знают, что взывать к моей доброте бесполезно, — твердо ответила Франческа, хотя извинения Рошфора ее обезоружили.

Герцог улыбнулся.

— Значит, эти многие вас просто не знают.

— Я не хотела огорчать вас, — заверила Франческа. — И собиралась исправить свою ошибку, а не совершать еще одну.

— Вы ни в чем не виноваты, — пожал плечами Рошфор. — Боюсь, я слишком болезненно воспринимаю тему женитьбы. Моя бабушка и тетя Оделия очень часто заводят этот разговор.

— О боже. Ужасно сознавать, что я веду себя подобно бабушке или тетушке. — Франческа больше не желала ссориться с Рошфором. И уж конечно, она не хотела говорить о вчерашнем поцелуе! Лучше аккуратно увести разговор в другую сторону.

— Надеюсь, в знак примирения вы примете предложение покататься в парке, — продолжал Рошфор. — Сегодня выдался прекрасный майский денек.

Герцог снова удивил Франческу. Она не могла припомнить, чтобы они с Рошфором катались одни… хотя нет, могла. Но это было давно, во времена их помолвки. Однако об этом лучше не вспоминать.

— Хорошо, — улыбнулась Франческа. — Звучит восхитительно.

Спустя некоторое время Рошфор уже помогал ей забраться в его высокую коляску: современный экипаж с сиденьями, расположенными так высоко над землей, что Франческа побоялась бы кататься на нем, если бы лошадьми управлял не Рошфор.

Герцог сел рядом с Франческой, взял в руки вожжи, и они тронулись. Франческа не могла не заметить, что внутри нее кипит давно забытая радость. Она привыкла к восхищению со стороны мужчин и любила легкий флирт, но редко принимала приглашения покататься в парке. Так Франческа отрезала любую возможность начать более близкие отношения.

Катание на такой высокой коляске было захватывающим опытом с привкусом опасности, но Франческа не боялась, ведь никто лучше Рошфора не управлялся с лошадьми.

Проезжая по городским улицам, они почти не говорили: дорожное движение требовало от герцога внимания. Франческа не возражала. На самом деле она даже радовалась, что сможет привыкнуть к новым ощущениям.

Во времена помолвки они с Рошфором часто проезжали через Гайд-парк. Оказавшись в Лондоне в свой первый сезон, Франческа очень скучала по герцогу, ведь у себя дома за городом они привыкли видеться почти каждый день. Франческа и Сенклер вместе катались на лошадях, гуляли в садах Редфилдс и Дэнси-Парк и много бывали на природе. А когда он приходил навестить ее в Редфилдс, никто так пристально не следил за ними, и можно было легко поговорить, обменяться взглядами или даже соприкоснуться руками.

Однако с приездом в Лондон все тут же изменилось. Повсюду их окружали люди. Гостиная Франчески никогда не пустовала, на вечерах ее окружали толпы, и молодые люди боролись за возможность потанцевать с ней или сопровождать в оперу. Франческа чувствовала одиночество и разочарование и с нетерпением ждала приглашений от Рошфора.

Конечно, они вели себя осторожно и следили за числом встреч и количеством времени, проведенного на прогулках в парке. Излишнее внимание со стороны Рошфора могло породить слухи. И все же для Франчески эти прогулки были самыми счастливыми минутами ее первого сезона.

И сейчас воспоминания о давно ушедшем времени заставляли Франческу затаивать дыхание. Тогда тоже была весна, то же чувство витало в воздухе, и солнце точно так же пригревало спину. Франческа вспомнила, как во время тех прогулок ее переполняла радость и как учащалось дыхание оттого, что она сидела рядом с Рошфором.

И вот он снова близко. Стоит лишь протянуть руку, и она сможет его коснуться. Франческа вспомнила, как сильно ей хотелось сделать это тогда, пятнадцать лет назад, как она боялась, что герцог не одобрит такую смелость, что кто-нибудь их увидит.

Легкий ветерок ласкал ее щеку и играл с локоном волос, выбившимся из-под шляпки. Все вокруг казалось ярче, листва блестела, деревья отбрасывали глубокие манящие тени. Словно напоминая о присутствии герцога, ноздри Франчески щекотал едва уловимый аромат его одеколона. Франческа вспоминала вчерашний поцелуй, сильное тело герцога и то, как крепко он сжимал ее в своих объятиях. Прикосновение его губ… его манящий бархатный рот, опаленный желанием.

Франческа сглотнула и отвела взгляд, надеясь, что румянец со щек сойдет прежде, чем его заметит Рошфор. Как может она думать о том поцелуе? Почему тело начинает трепетать, напрягаясь каждой мышцей, а в желудке словно пылают уголья?

Франческе хотелось бы, чтобы поцелуи Рошфора не имели над ней такой власти, но зачем отрицать очевидное? Даже во сне ее тело трепетало, таяло в объятиях Рошфора, а губы сами открывались, впуская его горячий язык.

— Прошлой ночью я много думал о ваших словах, — начал Рошфор, когда они въехали в Гайд-парк, где больше не требовалось уделять упряжке столько внимания.

Потерявшись в своих мыслях, Франческа вздрогнула:

— Да? — Может быть, герцог не заметил, как охрип ее голос?

— Да. Успокоившись, я осознал, что вел себя непростительно грубо. Кроме того, вы абсолютно правы. И бабушка тоже.

— Правда? — Франческа перевела на Рошфора полный удивления взгляд. — То есть вы…

— Да, — кивнул Рошфор. — Мне пора жениться. Давно пора.

— О. Понятно. Что ж… — Странное чувство, отдаленно напомнившее головокружение, когда смотришь вниз с большой высоты, заставило сжаться желудок.

— Вы совершенно правы… Пора мне присмотреть себе невесту. Вряд ли у меня вдруг проснется интерес к свадьбе. Я просто поставлю перед собой задачу и решу ее.

— Смирение — еще не повод жениться, — выпалила Франческа. Слова Рошфора ее ошеломили.

— Разве это не то, чего вы хотели? — поднял бровь Рошфор.

— Нет! Я не хотела силком тащить вас к алтарю. Я… я хотела сделать вас счастливым.

Произнеся эти слова, Франческа тут же поняла, как двусмысленно они звучат. Она отвернулась, надеясь, что не покраснела.

— Вернее, — продолжила Франческа, — женитьба принесет вам счастье. Изменит вашу жизнь к лучшему.

— А вас замужество сделало счастливой? — спокойно спросил Рошфор.

Франческа метнула в него гневный взгляд и отвернулась. В горле стояли слезы. Она не может, не станет говорить об этом. Тяжело сглотнув, Франческа пожала плечами и повернулась к Рошфору с широкой улыбкой.

— Но мы говорим о вашем счастье, а не о моем, — сказала она и быстро продолжила: — Теперь, решив жениться, что вы собираетесь делать?

— Я уже предпринял первый шаг, — сообщил Рошфор, не сводя глаз с Франчески. — Пришел к вам.

На долю секунды Франческа потеряла дар речи:

— Я… прошу прощения?

— К кому еще мне обратиться, как не к женщине, которая свела вместе столько счастливых пар? — спросил Рошфор. — Вы ведь поможете мне выбрать невесту.

— Но я… — Франческа была сбита с толку и ощущала странную слабость. Она ждала от Рошфора всего, но не этого. — Боюсь, мои успехи слишком преувеличены.

— Если хотя бы половина из того, что говорят о вас люди, правда, значит, у вас в этом деле настоящий талант, — возразил Рошфор. — Да и моему кузену вы очень помогли. Я не видел более счастливого женатого человека. Ваш брат со своей женой тоже живут душа в душу. Я видел их буквально на днях: оба влюблены друг в друга ничуть не меньше, чем в день своей свадьбы. А может, даже и больше.

— Это не тот случай. Они… полюбили друг друга, здесь нет никакой моей заслуги.

— Но если бы не ваша помощь, сейчас они бы не были вместе, — заметил герцог. — Как и моя сестра с Бромвелем.

— Разве вас это радует?

— Если моя сестра счастлива, конечно, я очень рад. — Помолчав, Рошфор добавил: — В любом случае большую часть работы вы уже проделали. Если вчера я правильно понял, вы выбрали нескольких кандидаток на роль моей невесты.

— Вы не шутите? — Франческа пытливо вгляделась в лицо герцога. — Вы действительно хотите моей помощи?

— Затем я и приехал.

Долгое время Франческа смотрела на Рошфора во все глаза, потом неуверенно кивнула:

— Хорошо. Тогда я вам помогу.

— Прекрасно.

С противоположной стороны приближалась коляска. Вблизи Рошфор и Франческа увидели в ней леди Уиттингтон и ее близкую подругу миссис Уичфилд. Леди Уиттингтон остановила свою коляску, и вместо того, чтобы проехать мимо, вежливо кивнув, Рошфор был вынужден также остановиться в ответном приветствии. Естественно, несколько минут пришлось говорить о том, какой великолепный бал дала леди Уиттингтон, как он всем понравился, а потом вежливо справиться о членах семей каждого.

Франческа чувствовала на себе любопытные женские взгляды. Видимо, новости о ее прогулке с герцогом распространятся очень скоро. Об их дружбе знали все, однако для рождения сплетни многого не требовалось. Ведь обычно вместе на прогулке в парке их не видели.

Наконец они могли продолжать путь, и Рошфор снова вернулся к разговору:

— Расскажите, скольких невест вы нашли для меня?

— Что? Ах. Что ж, я остановилась на трех юных леди.

— Так мало? — В глазах Рошфора зажглись искорки веселья. — Я настолько непопулярен?

Франческа закатила глаза:

— Вы же знаете, что все совсем наоборот. Десятки женщин мечтают стать вашей невестой. Но я предпочла выбрать лишь нескольких.

— Могу я поинтересоваться, что послужило критерием отбора?

— Естественно, они должны были быть хороши лицом и фигурой.

— Как мне повезло, что вы приняли это в расчет.

Франческа предостерегла герцога красноречивым взглядом и продолжила:

— Я выбирала девушку из хорошей семьи, однако не обязательно богатой, поскольку вопрос денег для вас не решающий.

— Вы, как всегда, правы, — кивнул Рошфор.

— Кроме того, хотелось бы, чтобы ваша невеста была умна и легко могла вести беседы с вами и вашими знакомыми, однако ни одна женщина конечно же не сравнится глубиной познаний с друзьями-учеными. Умение вести себя пригодится вашей жене и на приемах, которые должна устраивать герцогиня. Она должна уметь вести беседу с особыми гостями. Должна уметь приглядывать за огромным штатом прислуги. Причем в нескольких домах. У герцогини есть и другие обязанности: она должна ладить с семьями всех обитателей ваших многочисленных домов и соседями. И конечно же должна нравиться вам.

— Я как раз подумал, включили ли вы в список данную деталь, — хмыкнул герцог.

— Рошфор, в самом деле, не глупите. Это же самое важное. Ваша будущая жена должна быть лишена тщеславия и эгоизма. Должна быть доброй, постоянной и мало болеть.

Герцог усмехнулся:

— Я начинаю понимать, почему кандидаток нашлось так мало.

Франческа рассмеялась вместе с ним:

— У вас ведь высокие запросы.

— Да, так было всегда, — согласился Рошфор.

Франческа замерла, потом быстро взглянула на герцога. Он признает, что она отвечала его высоким запросам? Рошфор в этот момент смотрел на Франческу, и та, заметив это, покраснела от удовольствия и волнения.

Потом прочистила горло и отвернулась, вдруг не находя слов.

— Очевидно, сначала ваш выбор пал на Алтею Робар, — произнес Рошфор, нарушая тишину. — Только непонятно почему.

— Она довольно привлекательна, — возразила Франческа в свою защиту. — Ее отец — граф Бридкомб, а сестра вышла замуж за лорда Ховарда. Алтея происходит из хорошей семьи и, несомненно, имеет представление о том, какие обязанности ей придется выполнять как герцогине Рошфор.

— Однако она очень надменна, — заметил герцог.

— Я решила, что подобная черта герцогине не помешает, — ответила Франческа.

— М-м-м, но она может помешать герцогу.

Франческа не сдержала улыбки:

— Хорошо. Я признаю, леди Алтея была не самым удачным выбором.

— Да. Предлагаю исключить ее кандидатуру на будущее. Или оставим ее про запас, на случай, если я совсем отчаюсь. — Рошфор помолчал и добавил: — Хотя нет. Даже чувство долга не заставит меня провести оставшуюся жизнь с леди Алтеей.

— Полагаю, леди Алтею мы уже вычеркнули. Что вы скажете насчет Дамарис Берк? Она умна и сведуща во многих вопросах. Ее мать умерла, поэтому вот уже два года за домом лорда Берка леди Дамарис следит сама. Ее отец — член правительства, и леди Дамарис прекрасно умеет вести беседы с влиятельными людьми и устраивать официальные приемы.

— Хм-м-м. Я встречал леди Дамарис.

— Что вы о ней думаете?

— Не уверен. Я никогда не представлял ее своей женой. Однако не испытываю к ней антипатии.

— Хорошо. Тогда мы присмотримся к ней поближе. Согласны?

Рошфор кивнул.

— И последняя, кого я выбрала, леди Каролина Уайат.

— Кажется, мы незнакомы, — задумчиво нахмурился герцог.

— В этом году она приехала в Лондон впервые.

Рошфор перевел на нее удивленный, полный сомнения взгляд:

— Девочка, только что оставившая школьную скамью?

— Она молода, — признала Франческа. — Но из всех трех кандидатур ее семья самая древняя. Отец леди Каролины всего лишь барон, но мать — младшая дочь герцога Беллингхэма, а бабушка по отцовской линии — одна из Морлэндов.

— Впечатляет.

— Я немного пообщалась с девушкой, и она не показалась мне ветреной или глупой. Каролина не хихикала и не рассыпалась в восторженных речах.

— Очень хорошо. Я приму ее к сведению. — Рошфор помолчал. — Однако все девушки, которых вы выбрали для меня, слишком молоды. Если вы помните, мне тридцать восемь лет.

— Ах да, — поморщилась Франческа. — Вы же уже дряхлый старик, я забыла.

— Хоть одной из девушек уже исполнился двадцать один год?

— Леди Дамарис двадцать три, а Алтее двадцать один.

Герцог поднял одну бровь.

— Среди женщин постарше сложно найти вам подходящих, — ответила Франческа. — Если они привлекательные и обладают хорошими манерами, то обязательно уже замужем.

— Но есть и вдовы примерно моего возраста, — заметил Рошфор.

— Да, но… Я не рассматриваю вдов как подходящих для вас невест.

— Почему нет? Некоторые вдовы — самые красивые женщины в Лондоне.

Франческа вспыхнула. Он говорит о ней? Если бы это сказал какой-то другой мужчина, Франческа бы тут же решила, что он с ней флиртует. Но Рошфор не флиртовал. По крайней мере, не с ней.

Кроме того… она помнила, как он флиртовал с ней в прошлом. Конечно же в своем стиле недомолвок. Поддразнивая ее, он смотрел по-особому, отчего Франческа ощущала тепло и волнение. Прямо как сейчас.

Она надеялась, что Рошфор не заметил ее смятения.

— Но для мужчины важно быть первым мужем для женщины. Чтобы она… — Франческа покраснела еще сильнее. Она смущалась говорить на такие темы с любым человеком, не то что с Рошфором. Наконец очень тихо она все же закончила: — Чтобы она была нетронутой.

Рошфор не ответил, и Франческа поспешно заговорила:

— И подумайте о детях. У молодой женщины больше… больше времени… — начала запинаться Франческа и в конце концов замолчала.

— Ах да. Самое главное — это наследник, — сухо ответил герцог. — Я забыл. Мы же выбираем мне племенную кобылу, а не жену.

— Нет! Сенклер! — Беспокойство помогло преодолеть смущение, и Франческа снова повернулась к нему. — Это не так.

— Правда? — криво улыбнулся Рошфор. — По крайней мере, я вырвал имя Сенклер из ваших уст.

Не в силах выдержать взгляд герцога, Франческа снова отвела глаза. Почему сегодня рядом с ним она постоянно приходит в смятение? Словно школьница.

— Это же ваше имя, — тихо выдохнула Франческа.

— Да, но от вас я не слышал его многие годы.

От тона его голоса сердце Франчески затрепетало в груди. Подняв голову, она встретилась взглядом с бездонно-черными глазами и вспомнила другой раз, когда точно так же утонула в их тьме. Тогда она тоже произнесла его имя, прошептала «Сенклер», словно оно было молитвой, а Рошфор притянул ее к себе и, крепко сжав в объятиях, жадно поцеловал. Воспоминание о том поцелуе вызвало у Франчески волну жара, в висках застучало.

Франческа отвела взгляд. Пытаясь придать своему голосу спокойствие, она сказала:

— Я… У меня есть на примете еще две женщины. Они старше остальных.

— В самом деле? — Необычная нотка в голосе Рошфора пропала. Он снова, как обычно, был скучающим и слегка шутливым. — И кто же эти старушки?

— Леди Мэри Колдервуд, старшая дочь лорда Колдервуда. Ей около двадцати пяти. И леди Эдвина де Уинтер, вдова лорда де Уинтера. Она немного постарше. Леди Мэри довольно умна, хотя и застенчива. Именно из-за робости я сначала и не включила ее в список.

— Я буду рад встретиться с ними обеими, — сказал Рошфор. — А теперь скажите, каким образом я буду выбирать среди кандидаток? Вы устроите вечер, как в случае с Гидеоном? Должен сказать, это весьма удобно, собрать их всех в одном месте. С другой стороны, никто не просит меня принять окончательное решение по истечении двухнедельного срока.

— Нет, не вижу в этом никакой необходимости. У лорда Рэдбурна, как вы знаете, была особая ситуация, которой нет у вас. В любом случае торопиться некуда. Сейчас сезон, и все находятся в Лондоне. Будет нетрудно организовать вашу встречу с девушками. Хотя… — Франческа задумчиво замолчала. — Почему бы вам не прийти на вечер, который я устраиваю для дочери сэра Алана на следующей неделе? Ваше присутствие позволит леди Гарриет продвинуться в обществе и даст вам возможность поговорить с леди Дамарис и остальными.

— Очень мудро с вашей стороны.

Франческа бросила на герцога настороженный взгляд, не понимая, что означает его сухой тон. Но тот лишь улыбнулся и добавил:

— Я полностью в ваших руках. Уверен, вы найдете для меня прекрасную жену.

— Можете на меня положиться, — ответила Франческа.

— Хорошо. Тогда давайте перейдем к теме повеселее. Вы слышали о споре между сэром Хьюго Уолденом и младшим сыном лорда Берри?

— О гонке на каретах? — усмехнулась Франческа. — О да. Говорят, в итоге сэр Хьюго приземлился в курятник.

Рошфор рассмеялся:

— Нет-нет, какой-то бедный священник попался им на пути, и сэр Хьюго оказался в утином пруду.

Оставшееся время Франческа и Рошфор провели весело болтая, вспоминая последние сплетни и анализируя политические новости. Потом перешли к разговору о положении дел в Редфилдс, которым теперь управлял брат Франчески. Возникшая до этого неловкость совершенно исчезла, и Франческа заметила, что говорит и смеется свободно.

Настолько непринужденно они с Рошфором не говорили очень давно. Раньше он был для Франчески и возлюбленным, и близким другом. Первые годы разлуки с ним омрачало не только разбитое сердце, но и отсутствие общения между ними. Такой близости Франческа больше не почувствовала ни с кем.

Возможно, сейчас они снова смогут стать друзьями, подумала Франческа, вернувшись домой. Она подошла к окну в гостиной и посмотрела, как Рошфор снова забирается в свою высокую коляску. Франческа задержала взгляд на его длинных, мускулистых ногах, сильных руках, уверенно взявших поводья.

Теперь, когда барьеры прошлого рухнули, у них может быть больше разговоров, смеха, дней, подобных этому. Франческа больше не хранила боль предательства, а герцог… что ж, должно быть, он уже не сердится на нее, раз пришел просить прощения.

Они вместе найдут ему жену, сказала себе Франческа. А когда это случится, чувство вины навсегда оставит ее. Она поможет Рошфору обрести счастье. У него будут жена и дети. А она обретет его дружбу.

Но почему же тогда, думала Франческа, глядя в окно вслед уезжавшему герцогу, внутри появляется странная пустота?

Глава 7

Вся следующая неделя прошла в заботах. Франческа помогала Гарриет с обновлением гардероба и занималась подготовкой вечера. Она решила не устраивать большой прием. Ничего излишне грандиозного, иначе кто-то потеряется в толпе, ничего особо пышного, иначе гости будут чувствовать себя скованно. Самое главное решить, кого пригласить. Нужно позвать женщин, которые помогут Гарриет продвинуться в обществе, но слишком строгие дамы могут не одобрить ее честную открытую манеру общения. Сам вечер должен быть приятным и запоминающимся, не только ради Гарриет, но и для поддержания репутации Франчески как хорошей хозяйки. С другой стороны, она не должна затмить Гарриет.

Присутствие Рошфора значительно облегчало задачу. У Франчески не имелось никаких сомнений, что все приглашенные обязательно придут, и ни одна из молодых дам не упустит шанс побывать в компании герцога.

На следующий день Франческа подавила странное тревожное чувство печали, которое овладело ею накануне вечером. Ведь ей предстояло спланировать прием, а делать это гораздо приятнее, если не нужно считать каждую копейку. Вскоре Франческа удобно расположилась за письменным столом и принялась составлять списки и меню.

Ближе к вечеру Франческа отправилась с Гарриет по магазинам, что также являлось ее любимым занятием. А сэр Алан к тому же предоставил ей свободу в финансах, так что одежду можно выбирать без лишних сомнений.

Большую часть времени они провели у любимой модистки Франчески, и Гарриет приобрела три вечерних, четыре повседневных наряда, платье для прогулок и очаровательную шубку. От такого большого заказа глаза мадемуазель дю Плесси засияли. Она предложила Франческе купить платье цвета морской волны еще за меньшую цену, и та не устояла.

Однако Франческа удержалась от покупки прелестной и недорогой соломенной шляпки с голубой лентой, которая подчеркнула бы темную синеву ее глаз. Мэйзи украсила ее прошлогоднюю шляпку новой атласной лентой и прикрепила гроздь ярко-красных вишен. Значит, на это лето шляпка уже не нужна. Но, покидая магазин, Франческа все-таки бросила на прелестную шляпку тоскливый взгляд.

Однако совершать покупки для другой женщины почти так же приятно, как самой, поэтому Франческа оставила свои мысли и принялась разыскивать оставшиеся аксессуары для преображения Гарриет. Они направились в обувной магазин, чтобы купить Гарриет две пары балеток под новые вечерние платья и сапожки. После Франческа и Гарриет направились в магазин галантереи за кашемировой шалью на замену старомодной, подаренной бабушкой, а также носовыми платками, перчатками и шпильками для волос. Здесь же, к своей радости, Франческа обнаружила атласные ленты точно такого же цвета морской волны, как купленное платье, которыми она сможет красиво украсить свои волосы. А еще к этим лентам можно добавить несколько искусственных жемчужин.

Перед возвращением в дом Франчески они с Гарриет, уставшие и довольные, с полной каретой коробок из магазинов, заехали в кафе отведать фруктовый десерт. Конечно, с обувью и платьями придется подождать несколько дней, но мадемуазель дю Плесси обещала поторопиться с вечерним платьем для Гарриет и закончить его к приему Франчески на следующей неделе.

— Надеюсь, ваш отец не упадет в обморок, увидев счета, — произнесла Франческа, слегка волнуясь, не хватила ли она лишнего. Сэра Алана не тревожили затраты, но ведь он может не знать городских расценок.

— О нет, — заверила Гарриет. — Он вовсе не скряга. Особенно если речь идет обо мне. Папа и глазом не моргнул, когда узнал, сколько потратила бабушка, хотя мне показалось, что цена на те платья была завышена. По крайней мере, судя по их виду. Мне они показались некрасивыми и старомодными. А увидев платья других девушек, я поняла, что была права.

— Ваша бабушка привыкла к старой моде.

Гарриет кивнула:

— Я не имела в виду ничего плохого, миледи. У бабушки доброе сердце. Но она быстро устает, а балы и походы по магазинам кажутся ей изнурительными. Кроме того, боюсь, ее модистка не так талантлива, как мадемуазель дю Плесси. А берет дороже. Даже папа был разочарован моим гардеробом, хотя, конечно, из-за своей доброты промолчал.

— Думаю, он останется доволен новыми нарядами.

— Хорошо, — улыбнулась Гарриет. — Наконец-то я не буду чувствовать себя предметом мебели. Как вы думаете, меня пригласят на танец на следующем балу? Мы пойдем на бал?

— Конечно. И не на один. До конца сезона осталось несколько недель. И мои друзья сэр Люсьен и герцог Рошфор обязательно пригласят вас потанцевать.

— Герцог! — воскликнула Гарриет, побледнев и широко раскрыв глаза. — Вы думаете, герцог станет со мной танцевать?

— Я в этом уверена.

— О нет, миледи, я не осмелюсь танцевать с ним. Я обязательно споткнусь или наступлю ему на ногу, а потом умру от смущения.

— Глупости. Герцог прекрасно танцует. В паре с ним ничего подобного с вами не случится.

— Я все равно очень волнуюсь, — настаивала Гарриет. — Вдруг я буду выглядеть глупо? Я не имею ни малейшего понятия о том, как говорить с герцогом. У меня сердце уйдет в пятки.

— У вас будет возможность поговорить с ним на моем вечере, и после этого он уже не будет казаться таким страшным.

Гарриет это не убедило.

— Герцог такой воспитанный. Я ни разу не встречала человека, который бы выглядел элегантно в любой одежде.

— Это правда, — согласилась Франческа. Даже в обычном синем жакете с бежевыми брюками Рошфор затмевал любого мужчину во фраке. А все благодаря особой манере держать себя.

— А еще он очень красивый, — продолжала Гарриет. — Черные волосы и глаза — словно Люцифер во плоти. Вы так не считаете, леди Хостон?

— Да. Рошфор — очень привлекательный мужчина.

— И герцог… Уверена, он не привык разговаривать с девушками вроде меня.

— Но он вовсе не высокомерен, — заверила Франческа. — Рошфор относится ко всем с уважением. Я слышала, как любезно он говорит со своими слугами и домочадцами. Герцог лишен заносчивости и очень добр. Спросите своего отца.

— Папа восхищается им. Так он сказал, когда вернулся со скачек. Это герцог посоветовал папе обратиться к вам.

— Правда? — удивилась Франческа. — А мне он об этом не говорил.

— О да. Папу поразило то, как герцог добр к человеку, которого только что встретил.

— Рошфор весьма великодушен. И прекрасно разбирается в людях. Уверена, он тут же понял, что за человек ваш отец, и посчитал его достойным другом.

Франческа хвалила Рошфора, но на самом деле была поражена тем, что он направил к ней сэра Алана. Должно быть, тот заговорил о неудачном дебюте своей дочери, однако это довольно странная тема для двух мужчин на скачках. Но даже если так, Франческа никак не ожидала, что Рошфор посоветует кому-либо обращаться к ней за помощью.

Она была рада, что так случилось… но не могла избавиться от чувства, будто Рошфор специально помог ей найти способ заработать деньги.

Но конечно же это не так. Он не знает о ее денежных затруднениях. Никто не знает. Все эти годы она делала все, чтобы скрыть свои финансовые заботы. К тому же, даже если Рошфор каким-то образом догадался, что она находится на грани разорения и использует свои способности, чтобы этого не допустить, с какой стати ему помогать?

Нет. Это смешно. Должно быть, сэр Алан заговорил о своей дочери, а Рошфор упомянул о том, как она помогла его кузену Гидеону. Не более.

Желая сменить тему, Франческа спросила:

— Чего вы хотите от этого сезона?

— Не уверена, что поняла вас, — нахмурилась Гарриет. — Я хочу повеселиться. И хочу порадовать папу. Он так старается для меня.

— Хотели бы вы найти себе мужа?

Сэр Алан не ставил целью свадьбу, но Франческа сомневалась, что отец знает все о желаниях своей дочери.

На щеках Гарриет появился румянец.

— О нет, леди Хостон. Я не думала… Это… Не думаю, что кто-то из лордов захочет взять меня в жены. Я не хочу жить в Лондоне и… вращаться в высшем свете. Я обычная деревенская девушка. Мне нравятся наш дом и соседи. Нравится ухаживать за слугами, когда они больны. Справляться о здоровье детей и внуков знакомых. Вот какая жизнь мне нравится. Я подхожу для нее. У меня нет никакого желания оставлять папу. И… — запнулась Гарриет, еще больше краснея. — Там есть парень… сын помещика. Они живут неподалеку. Я знаю, папе он нравится, хотя он и говорит, что я могу найти кого-то знатнее.

— Ах, вот оно что, — кивнула Франческа. — А вы никого другого не хотите.

Гарриет кивнула, благодаря за понимание.

— Это так. Его зовут Том, мы знаем друг друга с детства. Раньше он… ох, был таким назойливым! Дразнил меня и рассказывал страшилки. Но в прошлом году я впервые пошла на танцы, мы танцевали… и все было по-другому. Том стал очень хорошим. Когда он приходит в гости, мы можем говорить о чем угодно, и я не могу дождаться следующего раза. Это так странно. Я знаю Тома всю жизнь, но чувствую, что мы только встретились. Вы понимаете?

— Да, — ответила Франческа с горькой улыбкой. — Прекрасно понимаю.

* * *

На следующий день Франческа сидела за столом, продумывая декорации для предстоящего вечера, когда в комнату вошел дворецкий. Он нес маленький серебряный поднос, на котором лежала белая карточка с приглашением.

— К вам… пришел человек, миледи, — начал Фэнтон, и по его лицу и голосу Франческа поняла, что дворецкий его не жалует. — Мистер Гален Перкинс.

— Перкинс! — «Что он здесь забыл?» — Передайте ему, что я не принимаю.

— Что? Как вы обращаетесь со старым другом? — Перкинс вошел в комнату.

Франческа выпрямила спину и поднялась с кресла.

— Не думаю, что мы когда-либо были с вами друзьями, мистер Перкинс.

Фэнтон бросил на Перкинса презрительный взгляд и повернулся к Франческе:

— Мне проводить мистера Перкинса до дверей, миледи?

Перкинс зло ухмыльнулся:

— Можете попробовать.

— Нет, все в порядке, Фэнтон. — Франческа знала, что Перкинс не уйдет по своей воле и может причинить вред пожилому дворецкому. — Я поговорю с мистером Перкинсом.

— Слушаюсь. — Фэнтон поклонился и добавил: — Я буду прямо за дверью, на случай если вам потребуюсь.

Дворецкий обошел Перкинса и нарочно встал в коридоре, прямо напротив двери.

Перкинс неторопливо прошелся по комнате:

— Какой у вас верный рыцарь, моя дорогая леди. Несомненно, он защитит вас от всех напастей.

— Зачем вы пришли, мистер Перкинс? — твердо спросила Франческа. — Чего вы добиваетесь, пытаясь со мной встретиться?

— Разве не естественно выразить соболезнования вдове покойного друга? — с усмешкой заметил тот.

— Вы выразили свои соболезнования еще в театре, — напомнила Франческа. — Поэтому я не вижу необходимости в вашем визите.

Перкинс обошел стол и теперь стоял слишком близко, но Франческа не стала отходить назад, иначе негодяй расценил бы это как проявление страха.

— Разве можно винить мужчину, который хочет встретиться с такой красоткой, как вы? — пропел Перкинс.

Франческа сжала руки в кулаки. Голос Перкинса был таким нахально-вкрадчивым, что хотелось ударить.

— Быть вдовой, — продолжал Перкинс, — наверное, одиноко. Вы ведь живете одна.

— Даже одиночество не вынудило бы меня искать вашей компании, — заверила Франческа.

— Что ж, хорошо, — пожал плечами Перкинс. — Тогда перейдем к делу.

— Делу? — удивилась Франческа. — Какому делу? У нас с вами нет никаких дел.

— Осмелюсь не согласиться. — Перкинс снова противно улыбнулся, и вокруг его глаз сразу обозначились морщинки, следы разгульной жизни.

Он достал из кармана пиджака сложенную бумагу.

— Мы с Эндрю сыграли в карты незадолго до того, как мне пришлось уехать на континент…

— Вы хотели сказать — до того, как вы совершили убийство.

Без тени раскаяния в равнодушных глазах Перкинс пожал плечами:

— Мужчина обязан защищать свою честь.

— Если она у него имеется.

— Ваш супруг сильно проигрался, — продолжил Перкинс, игнорируя замечание Франчески. — С ним такое случалось довольно часто. У Эндрю кончились деньги, он уже поставил на кон свои запонки и булавку для галстука. Я не стал брать с него расписку, потому как ваш муж редко их оплачивал. И в конце концов он поставил на кон свой дом. К сожалению, но вполне ожидаемо Эндрю проиграл.

Франческа в непонимании смотрела на Перкинса. Сердце ухнуло куда-то вниз, и она утратила дар речи, не в силах шевельнуться. Наконец Франческа хрипло спросила:

— О чем вы говорите? Какой дом?? Он может наследоваться только членами семьи.

— Я в курсе, — ответил Перкинс. — Не надо считать меня дураком, по друзьям не судят. Поэтому я сказал Эндрю поставить дом, в котором мы с вами сейчас находимся.

Внутри у Франчески все похолодело, но она все же смогла сохранить лицо и не поддаться страху.

— Вы лжете.

— Разве? — Перкинс развернул бумагу и показал Франческе. — Думаете, Эндрю не мог так поступить?

Франческа пробежалась глазами по строчкам соглашения и в самом низу с ужасом обнаружила выцветшую, но знакомую подпись: «Эндрю, лорд Хостон». Из легких вышел весь воздух, и Франческа побоялась, что упадет в обморок. Это не может быть правдой. Просто не может. Эндрю, даже Эндрю не мог бы так с ней поступить! Но конечно же Франческа понимала, что ее муж как раз был на такое способен. Эндрю никогда не думал о последствиях, особенно тех, которые касались его жены.

Франческа тяжело сглотнула и подняла голову, чтобы встретиться взглядом с Перкинсом. В ней клокотал гнев.

— Убирайтесь из моего дома.

И снова губы Перкинса расползлись в язвительной улыбке.

— Боюсь, из моего дома, миледи.

— Неужели вы думали, что я так просто отдам его? — возмутилась Франческа. — Уверяю вас, это не так. Я не тростинка, чтобы ломаться от малейшего дуновения ветра. У меня есть друзья. Влиятельные сильные люди. А эта бумага — всего лишь подделка. У вас нет свидетелей.

Перкинс шагнул вперед и посмотрел на Франческу сверху вниз своими холодными бледными глазами.

— Я тоже не тростинка, миледи. — Официальное обращение прозвучало язвительной насмешкой. — Свидетели у нас были. Еще двое мужчин играли в карты. Я уже не говорю о шлюхах и хозяйке борделя. Если вы не отдадите мне дом, я подам на вас в суд. И вызову своих свидетелей. — Перкинс поднял брови и льстиво добавил: — Если вам так будет угодно.

Как и ожидал Перкинс, его слова стали для Франчески ударом. Если она откажется передать ему дом, он даст огласку скандальному поведению покойного Эндрю. Ее ожидает грязь сплетен. Все будут жадно шептаться о распутстве ее супруга, его пьянстве, азартных играх и изменах.

Но Франческа стояла расправив плечи и, глядя в глаза Перкинса, непреклонно повторила:

— Я не уеду из дома.

Перкинс долго смотрел на Франческу, потом отступил и сказал:

— Конечно, можно озвучить предложение, которое я тогда сделал Эндрю. Если бы он заплатил мне деньги, вместо того чтобы отдавать дом, я бы разорвал расписку.

Франческа немного успокоилась. В конце концов, должен же быть выход. Перкинсу всего лишь нужны деньги.

— Какую сумму вы называли?

— Пять тысяч фунтов.

Франческа почувствовала, как кровь отливает с лица. Ей пришлось схватиться за край стола, чтобы удержаться на ногах. С тем же успехом Перкинс мог бы попросить достать с неба луну. Франческа не знала, где взять пять тысяч фунтов.

— Я дал Эндрю срок в две недели, но, к сожалению, мне пришлось покинуть страну в связи с… инцидентом с Бэгшоу.

— Инцидентом? Вы так называете его убийство?

Как ни в чем не бывало Перкинс спокойно продолжал:

— Странно, что Эндрю не выслал мне денег, которые задолжал. — Он покачал головой, словно опечалился предательством друга. — И тем не менее я готов пойти на уступки и вам. Даю на сбор денег две недели. Потом мы разорвем расписку.

Франческа не нашла бы таких денег и за всю жизнь, поэтому воскликнула:

— Две недели! Каким образом я смогу собрать такую огромную сумму в столь короткий срок? У Хостона было намного больше источников дохода, чем у меня. Я должна… написать родителям и… и остальным. Мне нужно поговорить со своим поверенным. Этого времени определенно недостаточно. Дайте мне пару месяцев.

— Пару месяцев! — рассмеялся Перкинс. — Чтобы получить этот дом, я ждал почти семь лет. С какой стати мне ждать дольше?

— Будет гораздо проще,если я отдам вам деньги, — в отчаянии возразила Франческа. — Зачем одинокому джентльмену целый дом? А я не достану деньги так быстро. Пожалуйста. Всего лишь два месяца.

Перкинс долго смотрел на Франческу, потом коротко ответил:

— Хорошо. Даю вам три недели.

Не намного лучше, но Франческа кивнула, радуясь и такой отсрочке:

— Хорошо.

Перкинс улыбнулся, заставив Франческу содрогнуться, и поклонился:

— Увидимся, моя дорогая леди Хостон.

Перкинс покинул комнату. В коридоре Фэнтон последовал за ним, намереваясь проводить до самых дверей.

Как только Перкинс скрылся из виду, Франческа упала в кресло. Вообще странно, что ноги держали ее так долго. Франческа закрыла лицо руками. Ее охватил ужас.

Каким образом она соберет такую огромную сумму? Ей и так не хватало на жизнь, а продавать уже почти нечего. Карета и лошади слишком старые, они принесут очень мало. Все ее украшения были подделкой, кроме браслета и сережек, которые подарил герцог, и камеи от его сестры, Калли. Но они не покроют и десятой доли долга Перкинсу. Да даже если распродать всю мебель и серебряную посуду, этого все равно будет недостаточно.

Чтобы получить необходимую сумму, остается только продать дом. Однако если сделать это и отдать Перкинсу деньги, она в итоге все равно окажется без места жительства. Можно продать дом за большую сумму, чтобы отдать долг и купить маленький дом в менее фешенебельном квартале. Но такой замысел займет дольше назначенного Перкинсом срока, а уговорить его дать еще одну отсрочку вряд ли удастся. К тому же, узнав о продаже дома, Перкинс может сразу направиться в суд.

К отцу Франческа обратиться не могла. Он сам разорился и был вынужден передать свои дела ее брату, Доминику. Доминик помог бы ей, однако сейчас пытался вернуть семье платежеспособность. Он даже продал свой особняк, доставшийся ему в наследство от дяди, чтобы покрыть кое-какие долги отцовского имения и восстановить прежнее финансовое положение семьи. Франческа не могла разрушить труды брата, заставив его залезть в еще большие долги ради спасения ее дома. Вернуть ему эти деньги она не сможет никогда.

Обратиться больше не к кому. Попросить такую огромную сумму у друзей она не может, а больше у нее никого нет. С кузеном лорда Хостона, который унаследовал состояние, они никогда не были близки. Да у него и нет таких денег. Эндрю выжал из наследства все, что мог.

Она может биться с Перкинсом до самого конца. Отказаться покидать дом. Возможно, на самом деле он не станет подавать в суд. Хотя говорил об этом вполне серьезно. Однако есть вероятность, что бумага Перкинса — просто подделка. Несомненно, Эндрю был способен поставить на кон свой дом, но с тем же успехом Гален Перкинс мог подделать документ.

Но если вынудить Перкинса обратиться в суд, он публично унизит ее, раскрыв правду об Эндрю. Пусть документ и подделка, но Перкинс легко найдет свидетелей: двух мужчин и нескольких проституток, которые за деньги подтвердят, что лорд Хостон подписывал бумагу в их присутствии.

Франческа не могла даже думать о том, какой разразится скандал, как ее имя попадет в газеты. Все в Лондоне — от знатнейшего лорда до беднейшей служанки — будут о ней шептаться. А в конце концов она потеряет дом. Ведь подпись на бумаге Перкинса действительно очень походила на почерк Эндрю.

Что ей делать, если дом перейдет к Перкинсу? Куда идти? Вернуться в Редфилдс и жить там до конца своих дней, пользуясь великодушием брата? Доминик и его жена Констанс примут ее, не сказав ни слова против. Но Франческа боялась стать для них обузой, боялась лишиться всего. А жизнь вдали от Лондона казалась настоящей пыткой. Возможно, гроши, доставшиеся ей от Эндрю, позволят снимать комнату в Лондоне. Но разве это жизнь? Без дома, слуг и денег на одежду. И все общество будет знать о ее бедности, о том, что Франческа Хостон была звездой бомонда, но сохранить свое положение не сумела. Она больше не сможет зарабатывать, помогая молодым леди с их первым сезоном.

Нет, подумала опечаленная Франческа, глотая слезы, пора признаться: она разорена. Если не найти управу на Перкинса, ее мир рухнет.

Глава 8

На следующее утро Франческа проснулась с тяжелым чувством. Вчера вечером она долго думала о своем положении и плакала, пока не заснула, и всю ночь ей снились непонятные, пугающие сны, из которых не запомнилось ничего, кроме собственного страха.

Франческа села в кровати и трясущейся рукой потянулась за чаем и тостами, принесенными Мэйзи. Без аппетита съев свой завтрак, Франческа принялась лихорадочно думать. Ей очень хотелось с кем-нибудь посоветоваться. Брат являлся самым близким человеком для Франчески. Доминик как никто другой понял бы ее положение, но, если все ему рассказать, он обязательно попытается помочь, выкупит бумагу Перкинса, даже если это приведет его самого к разорению. Поэтому Франческа не могла обратиться к нему.

Сэр Люсьен всегда был ее хорошим другом, они никогда не говорили о финансовых проблемах Франчески, но он все равно о них знал. Однако сэр Люсьен и сам испытывал серьезные денежные затруднения. Так что помочь он не сможет. Кроме того, Люсьен смыслил в таких делах не больше, чем сама Франческа.

В последнее время она сблизилась с Ирен, которая была умной женщиной и догадывалась, что подруга весьма стеснена в средствах. Скорее всего, именно Ирен найдет выход из сложившейся ситуации и сможет дать ей деньги, ведь ее муж Гидеон один из самых богатых людей Лондона. Но мысль об этом вызвала у Франчески отвращение.

Как может она свалить на подругу свои проблемы? Кроме семьи у нее больше не оставалось близких людей. Или…

Сенклер.

Имя герцога непрошено возникло в сознании, но Франческа тут же отмела мысль о нем, сложив руки на груди, словно закрываясь от этой идеи.

Она не побежит к герцогу. Не станет полагаться на прошлые отношения, не станет пользоваться его добротой. Теперь она для него никто и не вправе чего-то требовать. Конечно, Франческа могла доверить свои проблемы Рошфору, что стало бы для нее огромным облегчением. И унижением. В конце концов, этот человек ничего ей не должен.

Нет. Она должна сама со всем справиться.

Отставив поднос, Франческа поднялась с кровати, взяла шкатулку с украшениями и принялась перебирать свои безделушки, разделяя подделки и то, что имело ценность. Ценных украшений нашлось так мало, что хотелось заплакать: жемчужное ожерелье, которое Франческе подарили родители на ее восемнадцатилетие, камея Калли, сапфировые сережки, подаренные герцогом по случаю помолвки, и сапфировый браслет, выигранный в прошлом году в споре с ним. Обручальное кольцо и подарки мужа Франческа уже давно продала ради денег на пропитание. Оставшиеся ценности были слишком дороги ее сердцу, чтобы с ними расстаться.

Даже сейчас Франческа не хотела их продавать. Но разве у нее есть выбор?

Когда Мэйзи вернулась за подносом, Франческа сказала:

— Нужно кое-что продать ювелиру.

— Продать? — удивилась Мэйзи. — Не понимаю. — Она нахмурилась, очевидно гадая, зачем Франческе так срочно потребовались деньги.

— Нужно продать все, что возможно. Как только я оденусь, сразу посмотрю столовое серебро в кладовой. Думаю, мы продадим весь набор.

Мэйзи приоткрыла рот:

— Весь, миледи?

Франческа кивнула:

— Сколько он принесет, как ты считаешь? Можем мы продать хрустальные бокалы? А мебель? Сколько денег можно за нее получить?

Мэйзи покачала головой:

— Но, миледи, а чем тогда будете пользоваться вы? Нельзя же продать все столовое серебро и посуду.

— Продадим большую часть, — непреклонно ответила Франческа. — Мне… мне просто придется воздержаться от больших трапез, вот и все. Еще нужно продать серебряные канделябры. После кладовой я загляну на чердак. Потом поговорю с кучером о продаже кареты и лошадей.

— Продаже кареты?! Миледи, что стряслось? — воскликнула Мэйзи. — У вас же ничего не останется! Как вы будете жить?

— Я должна это сделать. — Франческа представила свое будущее и замолчала в нерешительности. Какой прок в сохранении дома, если ради него придется оставить привычную жизнь?

Франческа набралась смелости и продолжила:

— Мне необходимо поговорить с поверенным.

— Вы же не станете использовать свои счета, да? — еще тревожнее спросила Мэйзи.

Франческа помотала головой:

— Нет. Я не могу лишиться абсолютно всего. Нам нужно поговорить о продаже дома.

Не обращая внимания на протесты горничной, Франческа оставалась непреклонна и оставшуюся часть дня ходила по дому, составляя список того, что можно продать. Ближе к вечеру приехал агент, который занимался деловыми вопросами Франчески, после чего они почти час просидели в ее кабинете.

После ухода агента измотанная Франческа долго сидела у окна, глядя на заходящее солнце. Все было впустую. Бессмысленно.

Даже все проданное имущество не принесет и половины необходимых денег. Франческа могла использовать свои счета, но даже с ними сумма была недостаточной. Кроме того, в этом случае Франческа оставалась без средств к существованию и могла полагаться лишь на гроши, полученные от родителей девушек, которым она нашла бы мужей.

Только продажа дома могла принести необходимые деньги, но найти покупателя за отведенные Перкинсом три недели невозможно. Агент Франчески согласился попытаться продать дом, но был настроен против этой идеи. Если вам необходимы деньги, лучше сдавать его в аренду на время сезона, сказал он. Но, разумеется, такой вариант Франческу не устраивал. А объяснить агенту, зачем ей так срочно потребовались деньги, она не смогла.

И тем не менее, думала Франческа, она должна приказать Мэйзи продать все, что можно. Ведь ей потребуются деньги на адвоката, чтобы защищать свои интересы в суде.

Франческа снова подошла к шкатулке с драгоценностями и достала серьги и браслет. «Все, что угодно, — подумала она, — только не их».

Всю неделю приготовлений к вечеру для Гарриет Франческу глодала тревога. Но, несмотря на постоянные мысли о деньгах, несмотря на проливаемые по ночам слезы, она не находила решения.

Франческа попыталась выбросить мысли о Перкинсе и доме из головы и полностью посвятить себя подготовке к вечеру. К ее радости, все приглашенные, за исключением нескольких, тут же согласились прийти. Зал для приемов, который Франческа держала запертым и без мебели, теперь открыли и вымыли, для чего Франческа наняла еще двух служанок и лакея. Потом украсили зал и переднюю. Выбрали окончательное меню, вина и другие напитки.

Кроме того, Франческа проводила занятия с Гарриет, обучая ее изящному ведению разговора, легкому флирту и другим навыкам поведения, которые помогут ей в сезоне. По крайней мере, Гарриет умела танцевать и послушно использовала лосьон для осветления своей загорелой кожи. Гораздо сложнее оказалось научить девушку придерживать свой язык. Гарриет не была бунтаркой. Она просто не понимала, почему ее прямолинейность слишком груба и почему некоторые темы могут вызвать неодобрение светских дам.

Но чем бы ни занимала себя Франческа, она не могла забыть об угрозах Перкинса. Если в течение дня ей удавалось выбросить эти мысли из головы, то по ночам, когда она ложилась в постель, ее муки продолжались: «Что делать? Как жить дальше?»

Франческа не находила ответов и не могла успокоиться. В голове снова и снова крутились одни и те же мысли, не приносившие ни малейшего облегчения. Франческа ворочалась в постели, потом вставала, надевала халат и садилась у окна своей спальни смотреть на пустынную улицу.

С утра Франческа сильно сожалела о ночном бодрствовании. У нее болела голова, а под глазами ложились синяки. Если нормально не спать, она станет похожей на ведьму, сказала себе Франческа. Однако беспокойство унять не могла.

Для принятия решения оставалось чуть больше недели. Остаться в доме, разбираться с Перкинсом в суде и стерпеть скандал? Или отдать дом и уехать в Редфилдс? Ни одно из решений Франческе не нравилось.

Наконец настал вечер приема. Стоял теплый летний день без признаков дождя, который мог заставить приглашенных остаться дома. Франческа надела свое новое платье из светло-зеленого шелка с рукавами из серебристой сеточки и с теплой улыбкой встречала гостей. Она решила забыть о тревогах хотя бы на сегодняшний вечер. В этом сезоне Франческа устроила лишь один прием и хотела им насладиться.

Однако отдыхать не пришлось. Франческа следила за тем, чтобы Гарриет, которая была очень красива в новом белом платье и с завитыми волосами, представили каждому молодому человеку и каждой женщине, ведь те могли помочь ей занять хорошее место в обществе. Конечно, вряд ли Гарриет предложат вступить в клуб, но Франческа надеялась, что девушку пригласят на другие балы и вечера.

Когда Франческа отвлекалась от Гарриет, она преследовала другую свою цель: знакомила Рошфора с кандидатками в невесты. К радости Франчески, все четыре женщины согласились прийти, и она мастерски вовлекала каждую из них в разговор с герцогом.

Весь вечер Франческа не сводила с него глаз. К ее удовольствию, Рошфор нашел время, чтобы поговорить с каждой из кандидаток.

В какой-то момент Франческа увидела его с леди Дамарис. Рошфор улыбался ей, потом засмеялся, и его лицо озарилось. В груди Франчески больно кольнуло, и на секунду ей захотелось расплакаться.

Как глупо, подумала она. Разумеется, Рошфору нравится говорить с леди Дамарис. Она умная и просвещенная женщина. К тому же красивая: невысокая, но с приятными округлостями, с мягкими каштановыми локонами и ореховыми глазами. По мнению Франчески, именно она из всех кандидаток имела все шансы очаровать герцога.

Леди Эдвина Морган, конечно, тоже была красива: черные волосы, живые зеленые глаза. Но Франческе ее черты казались слишком резкими.

Франческа боялась, что робкая и начитанная леди Мэри побоится заводить разговор с Рошфором, и обрадовалась, увидев их вместе. Должно быть, разговорить леди Мэри потребовалось усилий, подумала Франческа. Но спустя некоторое время с удивлением обнаружила, что они все еще стоят рядом, а леди Мэри говорит очень оживленно.

Франческа улыбнулась. Лучше предоставить Рошфору действовать самому. Он просто воплощение терпения. И доброты. И очарования. В общем, настоящий джентльмен. По крайней мере, образец того, каким настоящий джентльмен должен быть. Франческа даже задумалась, а достойны ли выбранные ею женщины такого мужа?

Но это конечно же глупо. Так же глупо, как испытывать боль, видя герцога с Дамарис Берк. Разумеется, Рошфор будет счастлив с любой из этих женщин. Она выбирала их тщательно, и ведь в каждом человеке есть какие-то недостатки. Никто не идеален. Включая самого герцога.

Например, порой он очень упрям. До безумия уверен в себе. И ужасно раздражает тем, как язвительно выгибает одну бровь. А все потому, что его оппонент тут же понимает всю свою глупость.

Не весь вечер Франческа посвятила работе. Она нашла время поговорить с сэром Аланом, чье приятное дружеское отношение немного ее успокоило. Конечно же сэр Люсьен, лорд и леди Рэдбурн тоже пришли.

Ирен веселила Франческу рассказом о своей недавней поездке к своему брату и его жене:

— Будущее материнство ни капли не улучшило характер леди Моры. Хвала небесам, с ней осталась не я, а мама. А не то бы я обязательно свернула ей шею еще до родов. То Море слишком жарко, то холодно. То подложить подушки под спину, то убрать. И сама вставать с кресла она не может, потому что очень растолстела.

Ирен задумалась и замолчала.

— Наверное, неправильно смеяться над ней, но я ничего не могу с собой поделать. Мора заявляет, что причина полноты — наследник Хамфри, большой и сильный мальчик внутри нее, однако я виню скорее огромные порции жареного мяса с картошкой, которые Мора съедает за ужином. Не говоря уже о шоколадных конфетах, что всегда у нее под рукой.

— Вы жестоки, — усмехнулась Франческа.

— Да, — без капли раскаяния согласилась Ирен. — Но скоро я сама буду такой же полной, как Мора.

Франческа широко раскрыла глаза:

— Ирен! Вы… То есть…

— Да, — загадочно улыбнулась Ирен. — Кроме вас и мамы, никто не знает. Еще не прошло трех месяцев, и мама говорит, это самое опасное время. Мы не хотим рассказывать семье Гидеона о беременности, пока не убедимся, что я выношу ребенка. Вы можете представить реакцию леди Оделии?

— Господи, да. О, Ирен. — Франческа просияла и сжала руку подруги. — Я так счастлива за вас. Гидеон будет на седьмом небе от счастья.

— Как и я, — смущенно призналась Ирен. — Вы же знаете, я никогда не относила себя к числу женщин, которые приходят в восторг, едва заслышав о детях и материнстве. Но за последние пару недель… о, Франческа, я никогда не была такой счастливой, такой полной надежд, несмотря на то что меня тошнило все утро. Я сама на себя не похожа. Не спорю с Гидеоном. Наверное, он думает, это из-за болезни. Гидеон так бережно со мной обращается, так внимателен, я даже расплакалась: настолько меня тронула его забота. Гидеон снова списал все на болезнь. А я на самом деле так счастлива, что просто не могу с кем-то ссориться. Ну, за исключением Моры.

— Я так рада за вас, — улыбнулась Франческа. — Сначала Констанс, теперь вы… Скоро повсюду будут бегать детишки.

— Пообещайте стать его — или ее — крестной, — сказала Ирен. — Уверена, об этом вас уже попросила Констанс, и я настаиваю на том же для своего ребенка.

Непрошеные слезы застили глаза Франчески. Она надеялась, что подруга посчитает это обыкновенной радостью. Франческа и в самом деле радовалась за Ирен с Гидеоном и за своего брата с Констанс, которая в письме сообщила о своей беременности. Но в глубине души к радости примешивалось боль и горе от потери собственного ребенка. Часть ее плакала не от радости, а оттого, что сама она никогда не познает радость материнства.

— Конечно. Я стану самой любящей крестной на свете, — пообещала Франческа.

— Вот вы где! — слева послышался знакомый голос, и обе женщины повернулись к черноволосой красавице в шикарном синем платье, которая шла к ним под руку с высоким красивым мужчиной.

— Калли! — Франческа вскочила на ноги и поспешила к подруге. — О боже! Какой сюрприз! Я не знала, что вы уже в городе. Ваш брат не сказал ни слова.

Франческа крепко обняла сестру Рошфора. Калли обняла ее в ответ и рассмеялась:

— Я заставила его поклясться молчать. Хотела сделать вам сюрприз. Мы с Бромом вернулись как раз перед тем, как Сенклер отправился к вам на вечер, и я сказала: раз нас не ждут, мы должны обязательно с вами увидеться. Сначала нам нужно было почистить одежду и переодеться, поэтому я взяла с брата слово молчать.

— Для меня вы всегда желанные гости, — заверила Франческа и перевела взгляд на Бромвеля: — Вы это знаете. Чудесно выглядите.

Высокий, широкоплечий и мускулистый Бромвель один из самых красивых мужчин высшего общества. Его превосходил лишь герцог. Волосы Бромвеля имели красновато-коричневый цвет, а живые глаза поражали голубизной. В его внешности угадывалось сходство с сестрой Дафной, но, к счастью, характеры у них были совсем разные.

Из-за лжи своей сестры Бромвель много лет ненавидел Рошфора и начал встречаться с Калли скорее из желания его позлить. Однако в итоге Бромвель понял, что для него нет ничего важнее Калли и его чувств к ней. После разоблачения Дафны они с герцогом помирились. Конечно, без скандала не обошлось, но, как это часто бывает у мужчин, помахав кулаками, они вдруг стали относиться друг к другу с уважением.

Граф Бромвель вежливо поклонился Франческе и Ирен:

— Леди Хостон, леди Рэдбурн. Рад видеть вас в добром здравии.

— И я вас, сэр, — тепло ответила Франческа. Поначалу ей казалось, что Бромвель хочет причинить ее подруге боль, и следила за ним, словно ястреб. Но позже стало ясно: эти двое просто созданы друг для друга, да и Калли была очень счастлива.

— Рада видеть вас снова, — добавила Ирен. — Надеюсь, путешествие доставило вам удовольствие.

— Кажется, я повидал все соборы Франции и Италии, — шутливо пожаловался Бромвель. — Не думал, что моя жена такая поклонница церквей.

— Дело не в церквах — хотя я ничего против них не имею, — это искусство, — пояснила Калли.

Некоторое время все четверо говорили о достопримечательностях, которые пара повидала во время своего медового месяца. Потом Ирен отвела графа в сторону, чтобы тот поздоровался с Гидеоном, а Франческа проводила Калли к креслу, где до этого сидела Ирен.

— Вы счастливы, не так ли? — Франческа внимательно посмотрела на подругу.

— Очень, безумно счастлива, — ответила Калли. — Знала бы, что можно быть такой счастливой в браке, вышла бы замуж уже давно.

— Сдается мне, все дело в вашем нынешнем супруге.

— Я люблю его, Франческа, — просияла Калли. — Даже сильнее, чем я думала. А может, все дело в том, что наша любовь растет день ото дня. Мне казалось, любить Бромвеля сильнее, чем я любила его в день свадьбы, уже нельзя. Но каким-то образом это получается.

— Я так счастлива за вас, моя дорогая.

Франческа всегда любила Каландру. Она знала ее еще ребенком, но близки они стали только в последние несколько месяцев. Однажды Калли сказала, что считает Франческу своей сестрой, и сама Франческа испытывала к подруге такие же чувства.

— Расскажите мне новости, — попросила Калли. — Такое чувство, что меня не было в Лондоне целую вечность. Хотя во время путешествия время бежало как сумасшедшее.

Франческа начала с пересказа последних сплетен. Их оказалось до странного мало, и она добавила извиняющимся тоном:

— Боюсь, я выезжала из дома реже обычного. Так что особо рассказать мне нечего.

— Вы болели? — забеспокоилась Калли.

Под ее внимательным взглядом Франческа опустила глаза.

— Нет, конечно нет. Я немного устала… подготовка к приему отняла много сил.

— Он великолепен. — Калли оглянулась вокруг. — Разумеется, это очевидно и без моих слов. У вас прекрасный вкус. Сенклер говорил, вы готовили вечер для Гарриет Шербурн. Я ее знаю?

— Нет, она только недавно приехала в Лондон. Вон она, разговаривает с Оскаром Кавентри.

— О да. Красивая девушка. Еще одна ваша ученица?

— Отчасти.

Калли замерла:

— А что за девушка говорит с моим братом?

Франческа проследила за ее взглядом. Рошфор разговаривал с очаровательной юной блондинкой, которая не сводила с него восхищенных глаз.

— Леди Каролина Уайат. В этом году состоялся ее дебют. Она дочь сэра Эверилла Уайата.

— Сэр Эверилл… — нахмурилась Калли, но потом ее лицо прояснилось. — О, она дочь леди Беатрисы?

— Именно. Внучка Беллингхэма.

— Боже, не могу поверить, что Сенклер так долго с ней говорит. Обычно девушки наводят на него скуку. Думаете, она ему нравится?

— Возможно. Она красива, — заметила Франческа.

Рошфор и правда разговаривал с девушкой уже долго. Каролина говорила мало, только кивала, время от времени очаровательно улыбалась и обмахивалась веером.

Франческа и Калли продолжали наблюдать за парой. Рошфор продолжал говорить, а Каролина продолжала улыбаться.

— Должна сказать, — жестко заметила Франческа, — Каролина говорит мало. Не думаю, что Рошфор сочтет ее интересной.

Только сейчас Франческа поняла, как резко звучат ее слова. Она взглянула на Калли, гадая, заметила ли та что-нибудь.

Пытаясь говорить мягче, Франческа добавила:

— Но конечно, многим мужчинам такие женщины очень нравятся.

Франческа надеялась, что Рошфор к их числу не относится. И зачем она включила эту девушку в список? От мысли о Рошфоре, который способен влюбиться в пустышку с симпатичным личиком, стало невыносимо.

Как глупо. Какая ей разница, какую из женщин он предпочтет? Ее задача найти леди, которые понравятся герцогу. Она ведь сама как раз и добивается, чтобы Рошфор влюбился, не так ли? Так почему бы ему не выбрать молодую светловолосую девушку? В конце концов, Франческа сама когда-то была красавицей со светлыми волосами.

— Не думаю, что леди Каролина тронула сердце моего брата, — заметила Калли, и у Франчески потеплело на сердце.

От Рошфора и леди Каролины Франческу отвлекли мужские голоса, доносившиеся из передней. Она заметила Галена Перкинса и своего дворецкого, который не хотел пускать его в дом.

— О боже. — Желудок Франчески завязался узлом.

Неужели Перкинс хочет испортить и ее прием? Он пришел заявить, что дом на самом деле принадлежит не ей?

— Прошу прощения, — пробормотала Франческа, поднялась с кресла и направилась к створчатым дверям.

— А, леди Хостон. — Перкинс улыбался отвратительно самодовольно. — Рад вас видеть. Прошу, скажите своему слуге пропустить меня на вашу вечеринку.

— Что вы здесь делаете? — вполголоса спросила Франческа, не обращая внимания на слова Перкинса. — Я вас не приглашала.

— Уверен, вы просто забыли, — ответил он. — Вы бы обязательно позвали старого друга своего мужа.

— Пожалуйста, уходите. — Что ей делать, если Перкинс устроит сцену? — Вы дали мне три недели…

Перкинс бросил на Франческу грязный взгляд, и его ухмылка стала еще шире.

— Три недели до чего, миледи? — Как всегда, обращение из его уст звучало оскорблением.

— Мистер Перкинс, пожалуйста…

— Леди Хостон. — За спиной Франчески прозвучал спокойный голос герцога.

— Рошфор… — Франческа с облегчением повернулась к нему.

— Могу я помочь? — Рошфор перевел на Перкинса бесстрастный тяжелый взгляд, поразивший Франческу. — Что вы здесь делаете?

— Как! Я гость леди Хостон. Мы с покойными лордом Хостоном были хорошими друзьями. — Взгляд Перкинса метнулся к Франческе. — Раз мое присутствие здесь оспаривается, я буду счастлив рассказать всем о нашей дружбе.

— Мне выкинуть его? — спросил Рошфор, не сводя глаз с Перкинса.

— Как будто вы можете, — фыркнул тот.

Герцог ответил ему долгим спокойным взглядом. Перкинс отвел глаза первым, и Рошфор вопросительно посмотрел на Франческу.

— Нет, — поспешно ответила она, хватаясь за руку герцога. Меньше всего ей хотелось, чтобы Рошфор выволакивал Перкинса из передней, а тот сыпал проклятиями и кричал, что ее дом по закону принадлежит ему. — Пожалуйста, не надо. Я… я не хочу портить вечер Гарриет. Будет нехорошо.

Рошфор нахмурился. Он не одобрял решение Франчески позволить Перкинсу остаться. Та бросила на него умоляющий взгляд:

— Рошфор, пожалуйста…

— Конечно, — уступил он. — Как пожелаете. Будьте осторожны, мистер Перкинс. Я с вас глаз не спущу.

— Как бы не умереть со страху, — насмешливо ответил тот.

— Входите. Хотите чего-нибудь? — Франческа сделала жест в сторону стол с закусками и напитками.

Позволив Перкинсу остаться, она надеялась, что тот не станет рассказывать о ее муже. По крайней мере, вечер приближался к завершению. Ей придется терпеть присутствие Перкинса всего около часа. Однако этот час мог показаться вечностью.

К Франческе подошла Калли и взяла ее под руку:

— Пойдем, представь меня мисс Шербурн. Я очень хочу с ней познакомиться.

— Конечно. — Франческа с благодарностью повернулась к подруге, и они отошли от Перкинса.

— Кто этот человек? — спросила Калли. — Сенклер выглядел, как грозовая туча, когда его увидел.

— Никто. Он… он был знакомым моего покойного мужа. Низкий тип. Но я не могла испортить вечер Гарриет, позволив Рошфору выбросить его за дверь.

— Разумеется, — согласилась Калли. — Но не волнуйтесь, Сенклер позаботится о нем, если тот начнет вести себя грубо. И Бром тоже. Вы знаете, что эти двое почти подружились? Мужчины — странные существа.

Франческа усмехнулась. Радом с Калли было невозможно думать о плохом.

— Вы правы.

Остаток вечера прошел спокойно. Франческа ходила среди гостей, время от времени высматривая Перкинса. Сначала она увидела его возле стола с закусками, потом он просто бродил по залу, кивая знакомым мужчинам. Те начинали заметно нервничать, и Франческа гадала, а не познакомились ли они с ним за игральным столом. Возможно, они тоже боятся того, что Перкинс может о них рассказать.

Позднее Франческа снова поискала глазами Перкинса и не обнаружила его. Она еще раз обвела глазами зал и вновь его не нашла. Франческе это показалось странным. Перкинс был не из тех людей, которые уходят тихо.

Франческа побродила среди гостей в поисках Перкинса. Вернувшись в отправную точку, она поняла, что в зале его точно нет. Не хватало еще одного человека: Рошфора.

Внутри у Франчески все сжалось. Неужели Рошфор нашел способ тихо вывести Перкинса из дома? Франческа не могла этому не порадоваться, но боялась того, что могло произойти после. Конечно, Рошфор способен постоять за себя: он занимался боксом с самого появления этого вида спорта. Франческа даже слышала, что Рошфор участвовал в спарринге клуба «Джентльмен Джексон» с самим Джексоном, а такой чести удостаиваются немногие. Франческа не сомневалась в способностях Рошфора, так как три месяца назад сама видела их потасовку с лордом Бромвелем.

В другой ситуации она не стала бы переживать за герцога. Но Перкинс — совсем другой случай. В драке он не будет следовать джентльменскому кодексу. Неизвестно, что сделает Перкинс, если Рошфор примет его вызов. Нахмурившись, Франческа снова обвела взглядом зал, чтобы позвать на помощь Гидеона или лорда Бромвеля.

И вдруг Франческу осенило: этих двоих она тоже не видела. Мужчины решили выгнать Перкинса из дома втроем? На секунду Франческа успокоилась. За Рошфора можно не волноваться.

Однако ее облегчение долго не длилось. Если это правда, Перкинс придет в бешенство. Франческа даже думать не хотела о том, что он может натворить в запале. А вдруг Перкинс все им рассказал? Щеки Франчески запылали. Что, если Рошфор узнал всю правду о жизни лорда Хостона?

Франческа принялась искать Калли и с удивлением нашла ее за разговором с леди Уайат и ее дочерью Каролиной. Увидев Франческу, Калли извинилась перед дамами и подошла к ней сама.

— Как я рада вас видеть, — прошептала Калли. — Я почувствовала себя на необитаемом острове. Никто не подходил к нам минут пятнадцать. Я думала, что умру со скуки, весь остаток вечера слушая о том, как леди Уайат рожала свою младшую дочь. Да, я теперь замужем, но это вовсе не означает, что мне нравятся пугающие истории о деторождении.

— Верно, — согласилась Франческа. — Если бы я знала, подошла бы раньше. Я искала вашего мужа.

Калли улыбнулась:

— Простите. У меня до сих пор кружится голова, когда его так называют. Я не знаю, где он может быть. — Калли оглянулась вокруг. — В последний раз я видела, как Бром с лордом Рэдбурном направились поговорить с Сенклером. Думаю, они сговорились тайно отлучиться в сад, чтобы покурить сигару.

— Понятно.

Значит, они и правда ушли все вместе. Но возможно, им и в самом деле всего лишь захотелось покурить и насладиться сугубо мужской компанией.

— А вот и они, — сказала Калли, глядя в сторону дверей.

Франческа повернулась и увидела входящих в зал лорда Рэдбурна и лорда Бромвеля. Однако Рошфора с ними не было. Выходит, она ошиблась? Рошфор решил разобраться с Перкинсом в одиночку? А может, Рошфор и Перкинс отправились по домам, и она зря разводит панику?

— Пойдем к ним? — спросила Калли. — Вы хотели о чем-то поговорить с Бромом?

— Что? О! Нет. Это… это не важно.

Должно быть, Калли сочла ее поведение странным, да Франческа и сама чувствовала себя глупо, но не знала, как расспросить Бромвеля. Если он и правда помогал Рошфору избавиться от Перкинса, то не захочет об этом говорить, а если нет, у них с Калли появится к ней много вопросов.

К счастью, в тот момент Франческа заметила приближавшуюся к ним пару и сказала совершенно искренне:

— О, это лорд и леди Хэптон. Наверное, хотят попрощаться. Вы не заметили? Они постоянно уходят первыми.

Франческа покинула Калли и направилась к Хэптонам. Постепенно гости стали расходиться. Франческа встала у дверей, которые вели в переднюю. Здесь было удобнее прощаться с гостями.

Вскоре все ушли, и слуги принялись за уборку. Франческа поднялась к себе в спальню. Мэйзи занималась уборкой с остальными, и Франческа сама расстегнула платье и распустила прическу. Укутавшись в халат, она села на подоконник и стала расчесывать волосы. Одна створка была приоткрыта, и в комнату проникал ночной ветерок, который освежал после душного людного зала.

Франческа расчесала волосы и вдруг заметила в конце улицы мужскую фигуру. Франческа наклонилась вперед и сощурила глаза. Темнота мешала рассмотреть человека, но, судя по фигуре и походке, Франческа решила, что это Рошфор.

Он остановился напротив ее дома и посмотрел вверх. В спальне Франчески было темно: одну свечу она оставила у самой двери, а другую — в дальнем конце комнаты, вдали от окон. Рошфор с сомнением взглянул на переднюю дверь.

Франческа быстро наклонилась и постучала в окошко. Герцог тут же поднял голову, обыскивая взглядом верхний этаж. Франческа высунулась из окна.

— Рошфор, — громко шепнула она.

Увидев ее, герцог снял шляпу и отвесил элегантный поклон. Франческа показала на переднюю дверь, слезла с подоконника и, прихватив свечу, поспешила вниз.

Глава 9

Франческа открыла тяжелую входную дверь. Рошфор ждал на крыльце. Помня о слугах в приемном зале, Франческа поднесла палец к губам, сделав герцогу знак вести себя тихо. Никто не должен видеть, как она ночью пускает в дом мужчину, даже если это герцог Рошфор. Слуги Франчески не стали бы болтать, но она не была уверена в людях, нанятых Фэнтоном для вечера.

Рошфор в ответ поднял брови, но переступил порог, не сказав ни слова. Франческа заглянула в освещенную комнату и сделала Рошфору знак следовать за ней. Она провела герцога в малую столовую — свое любимое место в доме и комнату, наиболее отдаленную от зала со слугами. Франческа закрыла за Рошфором дверь и зажгла лампу.

Повернувшись, она сложила руки на груди и строго посмотрела на герцога:

— Хорошо. Признавайтесь.

— С радостью, — весело ответил Рошфор. — В чем я должен признаться?

— Мистер Перкинс подозрительно быстро покинул прием.

— Возможно, ему стало скучно. Вряд ли кто-то из ваших гостей принял его хорошо.

Франческа подняла бровь:

— Еще я заметила, что вы и ваши сообщники исчезли в то же самое время.

— Мои сообщники? — улыбнулся Рошфор. — Прошу, скажите, кто же мои «сообщники».

— Лорд Рэдбурн и лорд Бромвель. Что вы делали?

— Мы всего лишь объяснили Перкинсу, что ему лучше отправиться в другое место… а потом отправились с ним, чтобы его туда проводить.

— Сенклер! Вы били его?

— Франческа, по-моему, вы принимаете меня за какого-то бандита. — Рошфор лениво стряхнул несуществующую пыль с рукава пиджака.

— Не принимала, пока не увидела, как вы пытаетесь разбить голову будущему мужу своей сестры.

— В то время я еще не считал его будущим мужем своей сестры, — мягко заметил герцог. — К тому же у меня имелись все основания, чтобы избить Бромвеля. Я думал, он хочет испортить репутацию Калли. А Перкинс просто… назойлив.

— Значит, вы просто поговорили с ним? — спросила Франческа.

— Да, — пожал плечами Рошфор. — Честь выкинуть Перкинса в Темзу досталась Гидеону…

Франческа в ужасе приоткрыла рот. Герцог улыбнулся уголками губ и шутливо продолжил:

— Вы же знаете, у Гидеона ужасное воспитание. Мы с Бромвелем его отговаривали, еще я предупреждал Перкинса, чтобы он больше не приближался к вам, иначе в следующий раз его участь может оказаться гораздо хуже.

— Что он… он говорил что-нибудь плохое?

— Сказанное Перкинсом я не могу повторить перед леди. Ничего важного. — Рошфор бросил на Франческу озадаченный взгляд. — Скажите, почему вы так беспокоитесь за этого жалкого негодяя? Вы ведь не приглашали его на прием.

— Нет, конечно нет. Я не беспокоюсь о нем. Вернее, Перкинс меня беспокоит, но не в хорошем смысле. Он ужасный человек. Если хотите знать, я волновалась, что Перкинс может вас ранить. — Франческа повернулась и пересекла комнату. — Хотя, наверное, не стоило.

Выражение лица Рошфора смягчилось, он сделал шаг к Франческе и остановился.

— Да, не стоило. Перкинс не представляет угрозы.

— Он может мстить, — заметила Франческа, открыв дверцу шкафчика из орехового дерева.

— Я с ним справлюсь.

— Хорошо. Бренди? — Не дожидаясь ответа Рошфора, Франческа достала бутылку бренди и наполнила бокалы. Бренди считалось неженским напитком, но обычно Франческа его и не пила, приберегая бутылочку исключительно для сэра Люсьена. Но для сегодняшнего вечера, решила она, бренди — как раз то, что надо.

Рошфор не сводил с Франчески глаз. Интересно, она помнит, что вышла к двери в одном халате, с распущенными волосами, которые спускались по спине золотистым каскадом? Когда-то он мечтал быть с Франческой в такие моменты… Но разумеется, даже в мечтах он не имел права подойти к ней, обнять, провести рукой по шелковым волосам.

Рошфор резко отвернулся и сел на стул.

— Почему вы позволили Перкинсу остаться на вечере?

Франческа вздохнула:

— Мне казалось это самым лучшим вариантом. Я не хотела сцен, а Перкинс как раз мог вызвать скандал. К тому же он был другом Эндрю. Я… я не хотела грубить ему на людях.

Франческа отдала герцогу бокал и устроилась на диване напротив. Рошфор пригубил бренди.

— С большинством друзей Хостона очень сложно оставаться вежливым.

Франческа не сдержала улыбки, но попыталась скрыть ее за бокалом. Бренди стекало по пищеводу бархатным огнем, воспламеняло желудок, отчего по телу расползались мягкие завитки расслабления. Франческа вздохнула, сделала еще глоток и подняла ноги на диван, как маленькая девочка.

Она посмотрела на Рошфора. Он был таким сильным, умным. Конечно, Перкинс его не беспокоил. Герцог просто отмахнется от него как от мухи.

На мгновение Франческа захотела рассказать ему об угрозах Перкинса, передать все в его умелые руки, но тут же опустила взгляд и поболтала янтарную жидкость в бокале. Конечно, она не могла так поступить. Рошфор ничего ей не должен, она не вправе что-либо от него требовать. Разве можно перекладывать на герцога ее проблемы? Как джентльмен он обязательно попытается со всем разобраться, но только это будет неправильно.

К тому же она разорвала с Рошфором помолвку. И теперь унизительно признаваться, какой ужасной, глупой ошибкой было выходить замуж за другого. Унизительно позволить ему увидеть, что она живет на грани нищеты, едва находит деньги на еду, одежду и слуг. И она сгорит со стыда, если Рошфор решит, что от него ей просто нужны деньги, чтобы откупиться от Перкинса. Франческа быстро сделала глоток.

Рошфор перевел взгляд на ее халат, лацканы которого немного расходились, открывая бугорки грудей и темную ложбинку между ними. Невольно герцог задумался, что же у Франчески под халатом. Если ночная рубашка, то у нее глубокое декольте. А может, Франческа накинула халат прямо на нижнее белье? Тогда под ним только тонкая сорочка и панталоны.

Рошфор заговорил и с удивлением отметил, как охрип его голос. Он прочистил горло и начал заново:

— Я подумал, может, мы обсудим, эм, леди, которых внесли в список.

— Да, конечно. — Франческа была рада отвлечься от своих мыслей. — Вам понравилась леди Дамарис?

— Она умна, как вы и сказали. С ней приятно говорить. — Рошфор замолчал.

— Значит, эм, она нравится вам больше всех?

— Не то чтобы. Я не выделял для себя какую-то одну девушку.

— Вы долго говорили с леди Мэри. Я удивлена. Мне она казалась очень робкой.

Рошфор скривил губы:

— Думаю, она сочла меня слишком старым для того, чтобы представлять опасность. Леди Мэри ставит меня в один ряд со своим отцом и его друзьями.

— Старым?! — Франческа уставилась на Рошфора и рассмеялась. — О боже.

— Что ж, можете смеяться, — ответил он. — Однако напомню, моя дорогая, что вы отстаете от меня ненамного.

— Да, конечно же. Я тоже уже старуха. — Франческа озорно улыбнулась. — Зато вы сможете вкрасться к леди Мэри в доверие. А позже у вас будет возможность доказать, что вы пока не разваливаетесь.

— Боюсь, это потребует слишком много сил, — весело ответил Рошфор.

— А что с леди Каролиной? — Франческа вспомнила, как больно ей стало при виде герцога и этой девушки. Должно быть, она просто завидует молодости Каролины. Но это не должно влиять на нее… и не должно заставлять ее влиять на Рошфора.

Герцог поджал губы.

— Проклятье, Франческа! Что побудило вас повесить на меня этого младенца? Надеюсь больше никогда не встретить такую скучную девушку.

Франческа сжала губы, пытаясь подавить смех. Она не должна радоваться, слыша, что Рошфору не понравилась девушка, но не могла унять веселья, которое раздувалось внутри, как мыльный пузырь.

— Каролина не могла поговорить ни на одну тему, — с горечью продолжал Рошфор. — И если у нее имеется мнение хоть о чем-либо, я его добиться не смог. На каждый заданный вопрос она спрашивала, что думаю об этом я. И какой в этом смысл? Я-то уже знаю, что я думаю.

Франческа подавила усмешку.

— Возможно, стоит дать леди Каролине еще один шанс. В конце концов, она молода и, должно быть, смущается рядом с кем-то вроде вас.

— Вроде меня? — переспросил Рошфор, переведя темный взгляд на Франческу. — Что вы хотите сказать? Я пугаю людей? Неуклюж в общении? Или вы намекаете на мой возраст?

Франческа не смогла сдержать смеха:

— Иногда вы немного… подавляете. Вы же герцог. А когда на вашем лице появляется выражение… как будто грязный щенок изгрыз ваши любимые ботинки…

— Прошу прощения, я очень люблю щенят. — Уголок рта Рошфора дернулся вверх. — И должен сказать, я никогда не замечал, чтобы трепетали перед моим титулом. Даже когда вам было четырнадцать.

— Трудно трепетать перед тем, кто скатывался с крыши в стог сена, — парировала Франческа.

Рошфор громко засмеялся:

— Когда это было?

— В Дэнси-Парк, когда мне было восемь, а вам тринадцать. Вы, я и Дом катались в коляске и остановились на ферме Джеми Эванса. Конюх пытался нас прогнать, но без толку. Мы увидели стог сена. Дом запрыгнул в него прямо с забора и позвал меня.

— А вы ответили: «Я скачусь с крыши!» Конечно же. Как я мог забыть? Вы были такой непослушной.

— Вообще-то я так ответила только потому, что вы сказали Дому, будто я еще слишком маленькая для таких игр. И я решила доказать, что уже взрослая. А потом вы приказали мне этого не делать.

— Ах да. И разумеется, вам захотелось на крышу еще сильнее. В тринадцать лет я не мог этого предположить.

— А потом на крышу полезли и вы.

— Я не мог оставаться внизу, если даже девчонка осмелилась этосделать.

— Как это на вас похоже! — воскликнула Франческа в притворном возмущении. — Во всем обвинять меня!

— Вот вы и раскрыли себя настоящую. Вы всегда были непослушным чертенком.

— А вы — самодовольным мальчишкой.

Рошфор улыбнулся еще шире:

— Тогда почему, интересно, вы повсюду за мной таскались?

— Ничего подобного, — ответила Франческа и с гордостью добавила: — Просто так получалось, что вы с Домом шли туда, куда хотелось мне.

Рошфор усмехнулся, его темные глаза сияли. Он поднялся со стула:

— Еще бренди?

— Нет, спасибо. Мне очень хороша. Если выпью еще, то совсем опьянею. — Франческа допила последний глоток и тоже поднялась. — Желаете выпить еще?

— Нет, спасибо.

Франческа взяла у герцога бокал и, подойдя к шкафчику, поставила его вместе со своим у графина. Не глядя на Рошфора, Франческа как ни в чем не бывало спросила:

— Так вы отдаете кому-нибудь предпочтение?

— Предпочтение? О чем вы?

— О девушках. — Франческа снова повернулась к герцогу. — Вам кто-нибудь нравится больше других?

На мгновение Рошфор задержал взгляд на Франческе и мягко ответил:

— Да, мне нравится одна.

— Кто? — Франческа направилась обратно к дивану. Внезапно этот вопрос стал для нее очень важен. Какая из женщин приглянулась Рошфору? Собирается ли он ее добиваться?

— Не леди Каролина, — сухо ответил герцог. Он сделал шаг навстречу Франческе, тихо продолжая: — Скажите мне, моя милая, вы будете наблюдать, как я ухаживаю за ней?

Франческа стояла очень близко к Рошфору, смотрела в его лицо, и от этого в ее душе поднималось странное чувство, нечто теплое и немного пугающее. Она вспомнила, как стояла на крыше амбара, глядя на стог сена внизу. Сердце Франчески бешено колотилось в груди от страха, но все равно ей ужасно хотелось съехать в сено. А сейчас она смотрела в темные глаза Рошфора, и у нее возникало похожее ощущение.

Франческа повернула голову вбок, отводя глаза, и выдохнула:

— Уверена, с этим вы и сами прекрасно справитесь.

— На вашем месте я бы не был так уверен, — ответил Рошфор. — Хотя бы вспомните мои прежние попытки. Очевидно, я не так уж и хорош в ухаживании. — Он помолчал и продолжил: — Возможно, мне требуются ваши советы, как ухаживать за женщиной.

— В самом деле? — Франческа с вызовом подняла подбородок. — А я не вижу в этом необходимости. Уверена, вы прекрасно умеете делать женщинам комплименты.

Дыхание Франчески участилось. Как глупо трепетать от предвкушения и чувствовать себя вот так: тепло и свободно.

— Например, говорю, что ее волосы в свете свечей сверкают золотом? — спросил Рошфор, переводя взгляд на волосы Франчески. — А глаза сверкают, как сапфиры?

— Вы не должны преувеличивать, — ответила Франческа, пытаясь говорить беззаботно.

Рошфор протянул руку и легонько погладил ее по волосам.

— Это всего лишь правда.

Охрипший голос герцога отдавался эхом в голове Франчески.

— Я… не думаю, что, описывая внешность женщины, стоит говорить правду.

— А если у нее нежная кожа? — Герцог провел пальцами по щеке Франчески. — И красивые губы? — Большой палец проследил линию верхней губы. — Которые только и ждут, чтобы их поцеловали.

— У вас неплохо получается, — выдохнула Франческа, дрожа ресницами закрытых глаз. По ее телу ползли завитки жара, пробуждая каждый нерв.

— Что мне делать дальше? — Рошфор так низко склонил голову, что Франческа чувствовала щекой жар его дыхания, а легкое прикосновение губ заставило ее затрепетать.

— Поцелуй в руку всегда уместен.

Герцог поднес руку Франчески к губам и нежно поцеловал. Затем он перевернул ее и поцеловал в ладонь. Губы Рошфора были теплыми и мягкими, и от их прикосновения по телу Франчески струился жар, который собирался в низу живота.

Рошфор целовал каждый ее пальчик. Он снова поднял на Франческу затуманенные глаза:

— Так хорошо?

Под напором новых ощущений Франческа лишь смотрела на Рошфора широко открытыми, блестящими глазами.

Герцог придвинулся еще ближе и снова провел пальцами по щеке Франчески.

— А вот так? — прошептал он и, склонившись, коснулся ее щеки губами.

Рошфор проследил губами линию до нежной шеи, провел рукой по плечу Франчески, и ей вдруг захотелось, чтобы оно не было скрыто тканью халата.

Проводя носом по ее шее, Рошфор спускался все ниже и ниже, пока не достиг воротника халата. Франческа дрожала. Ноги внезапно ослабли, и она боялась в любую секунду осесть на пол. Когда губы герцога коснулись ямки у основания шеи, Франческа едва сдержала стон. Рошфор провел языком по ключице, и у Франчески вырвался удивленный вздох удовольствия.

— Говорят, — прошептал герцог ей на ухо, — что некоторым женщинам такое нравится.

Он поцеловал ухо, слегка прикусил мочку и всосал ее.

Франческа сглотнула и невольно положила руки Рошфору на грудь, схватилась за лацканы пиджака, дрожа всем телом:

— Сенклер…

Его язык ласкал ухо, и по телу Франчески разливалось удовольствие. Ее соски болезненно напряглись, а меж ног запульсировало. Франческа никогда не испытывала такой жажды, чувства голода, волной разливавшегося в чреслах.

Потом Рошфор положил руки Франческе на талию и стал развязывать ее пояс. Одной ладонью он скользнул под халат.

Франческа почувствовала, как рука легла на ее живот, и теперь их разделяла лишь тонкая ткань сорочки. Рошфор провел рукой вверх и положил ее Франческе на грудь.

— И женщина может захотеть большего… вроде этого. — Его голос был хриплым и тихим.

Пальцы Рошфора ласкали грудь Франчески, ее сосок твердел, напрягался все больше. Франческа сдавленно простонала.

— Но, несомненно, некоторые сочтут такие ласки слишком бесстыдными. — Пальцы герцога скользнули под ткань сорочки и провели по обнаженной коже.

Колени Франчески дрожали, и, не держись она за пиджак Рошфора, точно упала бы на пол.

— Возможно, будет лучше… — Сенклер мягко развернул Франческу спиной к себе и одной рукой приподнял ее тяжелые волосы, убирая их от шеи. Склонившись, он принялся легонько целовать выступающие позвонки своими горячими губами, дразня нежную кожу.

Франческа задрожала и обессиленно прижалась к груди Рошфора. Герцог приобнял ее одной рукой и провел ладонью по животу. Он целовал Франческу в шею и водил рукой по ее телу, лаская грудь, спускаясь все ниже к источнику томления.

Франческа медленно вдохнула в предвкушении прикосновения, представляя, как пальцы Сенклера скользнут меж ног. Но каждый раз ладонь герцога вновь двигалась обратно вверх. В его руках Франческа чувствовала себя безвольной тряпичной куклой.

— Но в итоге, — прошептал Рошфор и поцеловал Франческу сначала в одну щеку, потом в другую, — ей все равно понравится.

Их губы соприкоснулись раз, два и, наконец, слились в поцелуе. Франческа растаяла. Она обвила руками шею Рошфора и приоткрыла губы ему навстречу. Он целовал ее с возрастающей страстью, все глубже, его язык без всякого стыда завладевал ее ртом.

Рошфор целовал Франческу так же, как в тот вечер, и ее тело снова пламенело. Они прижимались друг к другу, их тела разделяла только одежда, а Франческа желала, чтобы между ними не было и этой преграды. Она хотела чувствовать Сенклера кожей. Хотела тереться об него обнаженным телом.

Рошфор обнимал ее и жадно целовал. Франческа с бешено стучащим сердцем цеплялась за герцога. Она терялась в ощущениях и испытывала столько чувств, что не могла их описать.

Со стоном Рошфор отстранился и уткнулся ей в шею.

— Франческа… Моя… — Герцог замолчал, и некоторое время в тишине слышалось лишь их рваное дыхание.

Наконец Рошфор выдохнул:

— Думаю, на этом урок лучше окончить.

Не в силах связать и двух слов, Франческа кивнула.

Рошфор коротко поцеловал ее лоб, потом повернулся и быстро вышел из столовой в коридор.

Франческа поспешила за ним и застыла на месте, глядя, как герцог открыл парадную дверь и вышел на улицу. Франческу окружал лишь мрак ее дома. Слуги закончили уборку в приемном зале и разошлись по спальням.

Медленно Франческа вернулась в столовую и обессиленно села на диван.

Что сейчас произошло?

Франческа чувствовала слабость и в то же время бодрость, была полна энергии. Она хотела бежать за Сенклером, просить его вернуться. Хотела броситься в его объятия и умолять поцеловать ее снова. Она хотела… Святые небеса, Франческа сама не знала, чего хочет. Она лишь знала, что доселе никогда не испытывала ничего подобного.

Давным-давно, когда они с Рошфором еще были помолвлены, Франческу иногда охватывал жар, возникало желание и намеки на глубоко спрятанные чувства. Но она никогда не чувствовала этого пульсирующего внутреннего огня. Никогда не ощущала, что кожа словно трещит от ощущений. До этого ее сердце не стучало так, словно хотело вырваться из грудной клетки, и никогда она так не желала, не желала отчаянно познать еще больше.

Может быть, другие женщины это и чувствуют? Может, поэтому они и хихикают меж собой и красноречиво переглядываются, говоря о своих мужьях? Они предвкушают ночь в постели со своими мужьями, зная, какое удовольствие их ждет?

Франческа закрыла глаза и откинулась на бархатные подушки дивана. Если бы Сенклер не остановился и не ушел, провели бы они ночь в одной постели? Понравилось бы ей?

При мысли об этом у Франчески начали гореть щеки. Она поднялась и стала мерить комнату шагами и, скрестив руки, принялась растирать плечи, словно пытаясь стряхнуть незнакомые ощущения.

Франческа знала, что ведет себя глупо. Несколько поцелуев и ночь в постели с мужчиной — совсем не одно и то же. Да, ее тело трепетало в ответ на прикосновения Сенклера, но это не значит, что ей бы понравилось продолжение. В конце концов, Эндрю поначалу тоже ее очаровал. Рядом с ним быстро билось сердце, а от его медовых признаний в любви Франческа чувствовала себя пьяной.

Но после брачной ночи наступило горькое разочарование. Нежные взгляды и сладкие поцелуи уступили место потному сношению и удовлетворенному похрюкиванию Эндрю.

С Рошфором будет то же самое. Глупо надеяться на нечто другое. Мужчине не нужны поцелуи и ласки. Он хочет поскорее лечь в постель, сорвать с женщины одежду и толкаться в нее. Она бы пожалела об этом, в ней проснулось бы презрение и, как это всегда случалось с Эндрю, под его прикосновениями она бы оставалась скованной и холодной.

А потом Сенклер, как и Эндрю, смотрел бы на нее с разочарованием и отвращением.

Франческа помотала головой. Это было бы даже хуже, чем с Эндрю… Уничтожить свои сладкие воспоминания об их с Сенклером любви своей холодностью в постели. Что угодно, лишь бы Сенклер не смотрел на нее, как Эндрю.

Вздохнув, Франческа покинула столовую и отправилась наверх к своей пустой постели.

Глава 10

Следующие несколько дней Франческа и герцог не виделись. И по мнению Франчески, вполне ожидаемо. Большую часть работы по поиску невесты она выполнила, теперь остается лишь полагаться на Рошфора.

Конечно, ей будет интересно, какую женщину он выберет, но о дальнейшем участии в его ухаживаниях не может быть и речи.

Оказавшись без дела, Франческа маялась от скуки, что тоже было вполне ожидаемо. Поиск невесты, организация вечера — все это занимало большую часть ее времени. Ничего удивительного, если жизнь вдруг начала казаться ей пустой и однообразной.

Оставалась еще Гарриет Шербурн, но даже ею теперь не требовалось много заниматься. Завтра вечером Франческа хотела взять девушку посмотреть мюзикл, чуть позже на этой неделе — сходить с ней и сэром Аланом в оперу и побывать с Гарриет еще на нескольких приемах.

Но главная часть работы осталась позади. Франческа была уверена, что Гарриет получит приглашения от леди, которым ее представили на приеме, а новая прическа и платья обеспечат ей танцы и флирт на балах. Франческа позаботится об этом, сделав пару намеков своим молодым поклонникам, что вечно крутятся вокруг. Ни леди Гарриет, ни ее отец не изъявили желания искать мужа в этом сезоне, но Франческа решила действовать на свое усмотрение.

В общем, неудивительно, что теперь она страдала от скуки и одиночества, то и дело мысленно возвращаясь к странному эпизоду, который произошел между ними с Рошфором.

Думая о том, что делал с ней герцог, и вспоминая свои ощущения, Франческа невольно испытывала трепет. Она закрыла глаза и на мгновение позволила себе погрузиться в воспоминания.

Зачем Рошфор это сделал? Какую игру он ведет? Неужели герцог серьезно хотел всего лишь спросить ее совета? В случае с другим мужчиной Франческа бы точно знала, что он ее соблазняет. Но думать так о герцоге глупо.

Ведь так?

Конечно, Рошфор умел флиртовать. Во время ухаживания за ней он делал это в своей сдержанной манере недомолвок. Многие годы флирт проскальзывал и в их обычных разговорах, хотя временами он сводился лишь к язвительным замечаниям.

Однако Рошфор никогда не пытался соблазнить Франческу или другую знакомую ей леди. О нет, Франческа не верила, что за все это время герцог ни разу не заводил любовницу. Она наивно ошибалась насчет леди Дафны, но с ее стороны было бы глупо не понимать: мужчины в возрасте и положении Рошфора часто обращаются к какой-нибудь красивой распутнице — танцовщице, актрисе или куртизанке. С теми женщинами он вполне мог вести себя, как с ней тем вечером.

Но с женщиной благородного происхождения правила были совсем иными. Джентльмен ухаживал за леди, а потом женился на ней. Он не пытался соблазнить ее поздно вечером в собственном доме. По крайней мере, такой джентльмен, как герцог Рошфор.

С другой стороны, Франческе пришлось стыдливо признать, что леди не станет тайно пускать джентльмена в дом так поздно ночью. Не станет проводить его мимо слуг и запираться с ним в одной комнате.

А еще она пила с ним бренди. Более того, сама это предложила. Но хуже всего то, что она легкомысленно спустилась к Рошфору в одном халате поверх нижнего белья. Любой мужчина мог бы счесть такую женщину доступной.

Посмотрев на ситуацию в подобном свете, Франческа сгорала со стыда. Говорят, что вдовы не так скромны, как девушки, ведь у них уже есть опыт в любовных делах. За вдовами не присматривают матроны, а если за все годы замужества женщина, как и Франческа, не родила детей, никто не устраивал скандал в случае появления незаконнорожденного наследника. В современном обществе женщина могла завести роман, даже будучи замужней, и не подвергалась гонениям, если держала интрижку в секрете.

Однако Франческа всегда осторожно относилась к своей репутации, чтобы не давать повода для сплетен.

Что же прошлым вечером заставило ее изменить себе? Что подумал о ней Рошфор, если она была одета так, словно сама хотела его соблазнить?

И как теперь снова смотреть ему в глаза?

А еще Франческа не могла не думать… почему Рошфор остановился? Ведь она ясно дала понять, что хочет этого. А потом Франческу посетила самая унизительная мысль: у герцога пропал к ней интерес.

Возможно, он не испытывал такого же возбуждения. Может, уже на том этапе Рошфор почувствовал в ней холодность, которая так злила Эндрю. От этой мысли на глаза Франчески выступили слезы. Она уже давно не рыдала из-за своей неспособности удовлетворить мужа. На самом деле ее даже радовало, что Эндрю приходит в ее спальню все реже и реже. Франческа ощущала себя неполноценной женщиной, но перестала расстраиваться, не видя разочарования мужа.

Однако сейчас, решив, что Рошфор раскрыл ее фригидность, Франческа хотела разрыдаться. Один день сменялся другим, а Рошфор все не появлялся, и Франческа считала причиной свою холодность, из-за которой в тот вечер герцог прекратил поцелуи и оставил ее.

Не нужно впадать в уныние, сказала себе Франческа. Она не стала бы спать с Рошфором, если бы он остался. Точно не стала бы. Франческа не хотела отношений ни с ним, ни с каким-либо другим мужчиной. К счастью, времена, когда ей приходилось подчиняться желаниям мужчины, закончились. Поэтому нет никакой причины расстраиваться, если тот, кого она любила, не счел ее привлекательной.

Франческа решила больше об этом не думать.

Она села за неразобранную почту, но… пять минут спустя ее мысли снова вернулись на избитую дорожку.

Сумев-таки выбросить Рошфора из головы, Франческа вспомнила о Перкинсе. Она боялась, что он придет к ней, разъяренный тем, как с ним поступил Рошфор. Однако этого не случилось. Казалось бы, Франческа должна была успокоиться, но ее беспокойство лишь усилилось. Перкинс мог неожиданно заявиться в любой момент, и нервы Франчески буквально звенели от напряжения. Близился последний день срока.

Франческа не знала, что делать, что говорить Перкинсу, когда тот придет забирать деньги. Она ломала голову, пытаясь придумать, как убедить Перкинса отказаться от претензий на дом, опровергнуть его слова или найти способ выплатить заявленный долг. Франческа чувствовала себя разбитой, не могла собрать мысли вместе, чтобы найти выход. Перкинс прекрасно знал, что она ни за что не сможет выплатить деньги, и не согласится ждать. Он не тот человек, который готов уступить из доброты.

Спустя два дня после приема Франческа сидела в кабинете, подсчитывая свои активы в надежде, что собранная сумма хоть немного близка к назначенной Перкинсом, и услышала в передней голос Калли.

Франческа вскочила с кресла, ведь вместе с ней мог прийти Рошфор.

Но оказалось, что Калли одна, и Франческа побранила себя за легкое разочарование. Отбросив эти мысли, она с улыбкой взяла гостью за руки.

— Калли, я как раз о вас думала. Хотела сегодня заглянуть к вам.

— Тогда я рада, что опередила вас, — с улыбкой ответила Калли.

Франческа приказала подать чай и присела поболтать с Калли. На вечере они едва успели поговорить. Франческа узнала, что подруга на следующий день уезжает в загородное поместье своего мужа.

— Но как же так! Вы ведь только вернулись из путешествия, — запротестовала Франческа.

— Да, но Бром уже давно не бывал в своем поместье. Говорит, ужасно его запустил. Последний раз он заезжал туда незадолго до нашей свадьбы.

— Да, я помню, — улыбнулась Франческа. — Он обещал уехать в поместье на целых два месяца вашей помолвки, но вернулся через две недели.

Калли рассмеялась:

— Верно. Конечно, тогда Бром сказал, что в поместье просто оказалось не так много дел, как он думал.

— Я буду очень по вас скучать.

— Вы должны обязательно приехать навестить нас, — сказала Калли. — Я места себе не найду. Мне будет очень одиноко. Приезжайте, как только закончится сезон.

— У вас есть Бромвель, — напомнила Франческа. — И почему-то мне кажется, его одного будет достаточно. Не хочу мешать молодоженам.

— Вы не будете мешать. К тому же тогда я уже буду давно замужней дамой. А у Брома слишком много дел. Настанет время урожая.

— Ну, может быть, ненадолго.

— Хотя бы на месяц, — настаивала Калли, и Франческа рассмеялась и сдалась.

Они поговорили на другие темы, главной из которых оказались платья, купленные Калли в Париже. Одно из них она надела сегодня: из сиреневого шелка, с короткими рукавами в виде лепестков поверх пышных рукавов из сиреневой сеточки. Франческа и Калли весело проводили время, пока не пришел Фэнтон и не сообщил о приходе леди Маннеринг.

Франческе было жаль прерывать встречу с Калли визитом еще одного гостя, но все же она попросила дворецкого проводить леди Маннеринг к ним. Леди Маннеринг была одной из тех, кто, как надеялась Франческа, пришлет леди Гарриет пару приглашений.

— Леди Хостон. Леди Бромвель, — радостно поздоровалась гостья. — Какой приятный сюрприз, вы тоже здесь.

За приветствием последовал вежливый разговор о приеме Франчески и красивой свадьбе Калли. Затем леди Маннеринг наклонилась к Калли и с понимающей улыбкой сказала:

— Похоже, леди Бромвель, скоро нам предстоит еще одна свадьба.

— Простите? — Калли в непонимании уставилась на женщину.

— Ну как же. Ваш брат, дорогуша. Кажется, ему нравится старшая дочь Колдервудов, разве нет?

У Франчески внутри все похолодело.

— Леди Мэри?

— Да, я говорю о ней. — Леди Маннеринг кивнула. — Я видела, как Рошфор говорит с ней на вашем вечере, леди Хостон, и сказала об этом лорду Маннерингу. Они очень долго разговаривали, а ведь это так не похоже на леди Мэри. Она довольно красива. Когда девушка справится со своей ужасной робостью и станет улыбаться, вы увидите, насколько она привлекательна.

— Да, — согласилась Франческа. — Леди Мэри очень мила. Однако один разговор на приеме не означает начала романа.

Глаза леди Маннеринг заискрились.

— Ах, но в этом-то и дело. Вчера я снова видела их вместе. Они катались в герцогской коляске. Леди Мэри говорила с Рошфором, словно они старые друзья. Это так на нее не похоже. Да и на него тоже. Может, Рошфор начал ухаживать за леди Мэри?

Франческа сохраняла на лице вежливую улыбку:

— Возможно.

— Я бы не стала придавать этому так много значения, — обратилась Калли к леди Маннеринг. — Если моему брату кто-то и нравится, то мне об этом ничего не известно.

Выражением лица Калли в тот момент могла сравниться только с герцогом в минуты его ярости. Леди Маннеринг тут же оставила щекотливую тему и перешла к разговору об обеде, который готовилась дать через неделю. Леди Хостон считает, добрый сэр Алан и его дочь смогут прийти?

Франческа попыталась выбросить из головы лишние мысли и сосредоточиться на помощи Гарриет Шербурн. В процессе разговора ей показалось, что леди Маннеринг больше интересует сэр Алан и его положение вдовца, а не леди Гарриет. Однако Франческа не имела ничего против, если это поможет Гарриет продвинуться по социальной лестнице. Леди Маннеринг чаще всех в городе устраивала вечера, и к ней приходило много гостей.

К тому же было бы неплохо оживить сезон Гарриет и в то же время помочь сэру Алану с романом. Поэтому Франческа с готовностью ответила на вопросы леди Маннеринг о Шербурнах и даже упомянула несколько интересных деталей, о которых та не спрашивала.

Франческе удавалось сосредоточить внимание на разговоре, но позже, когда Калли и леди Маннеринг ушли, она сказала Фэнтону, что для гостей ее нет дома, и направилась в спальню.

Франческа подошла к окну и стала смотреть в него, на самом деле не замечая, что происходит на улице.

Значит, внимание Рошфора привлекла Мэри Колдервуд.

Она должна была догадаться, что герцог поступит вопреки ее ожиданиям. Франческа считала леди Мэри наименее привлекательной из всех кандидаток для Рошфора. Конечно, против самой девушки она ничего не имела. У леди Мэри была безупречная репутация и прекрасная родословная.

Просто Франческа не предполагала, что герцога привлечет такая тихая, застенчивая девушка. Леди Мэри была полной противоположностью ей самой. Хотя с какой стати, думала Франческа, Рошфору выбирать невесту, похожую на ту, которая была у него пятнадцать лет назад? И все же Франческа считала, что больше всего герцога в женщинах привлекает красота и живость характера.

С другой стороны, как заметила леди Маннеринг, оживленная Мэри очень красива, а герцог непременно сумел разговорить обычно молчаливую и сдержанную девушку. К тому же Рошфор стал старше на пятнадцать лет. Спустя эти годы он, несомненно, осознал, что при выборе невесты есть кое-что поважнее физического влечения, которое он в молодости испытывал к Франческе.

Рошфору нравилось читать и вести переписку с образованными людьми. Разумеется, ему нужна жена, с которой можно поговорить о серьезных, важных вещах. А Франческа всегда знала, что слишком легкомысленна и ветрена для герцога. Должно быть, Рошфор и сам это понял.

Конечно, говорить о чем-либо слишком рано. Если герцог уделяет девушке внимание, это еще не значит, что он на ней женится. Однако и леди Маннеринг, и Франческа знали, как редко Рошфор проявляет интерес к молодым женщинам. Он избегал сплетен как чумы, более того, герцог знал, каким завидным женихом считается, и, как истинный джентльмен, не желал будить в сердцах девушек напрасных надежд.

А если Рошфор проводит существенную часть времени наедине с незамужней девушкой, катается с ней в коляске на виду у всех, значит, он проявляет немалый интерес к этой молодой леди. Кроме того, долгий разговор на приеме и встреча спустя всего несколько дней порождают слухи. Рошфор, как светский человек, прекрасно это знает. И тем не менее встречается с леди Мэри.

Все факты свидетельствовали о немалом интересе герцога к этой девушке. Если на балу Рошфор пригласит леди Мэри на танец, сплетен будет еще больше.

Конечно, у Франчески имелось преимущество перед леди Маннеринг, ведь она знала, что Рошфор ищет себе жену. Поэтому ей не казалось странным, если герцог заговаривал с какой-то девушкой, наносил ей визит или как-то по-другому проводил с ней время. К тому же Франческа, как никто другой, понимала: интерес Рошфора напрямую связан со свадьбой. Более того, она знала, что, пригласив леди Мэри покататься в своей коляске, герцог из всех девушек выделил именно ее.

Франческа не могла найти для действий Рошфора другого объяснения, кроме как предоставленного леди Маннеринг: герцог рассматривает девушку в качестве своей будущей супруги.

Франческа должна была радоваться тому, что ее действия уже приносят свои плоды. Этого она и добивалась: исправить свою ошибку. Франческа хотела найти для Рошфора женщину, которой он отдаст свое сердце. Хотела, чтобы герцог обрел счастье.

Но почему стало так тяжело в груди? Почему улица за окном начала расплываться из-за наполняющих глаза слез?

На следующий день Франческа сидела за столом, просматривая недавние приглашения, когда на пороге появился Фэнтон:

— Прибыл его светлость герцог Рошфор.

Франческа вскочила на ноги и больно ударилась коленом о стол. С приема прошло четыре дня, а после вчерашнего разговора с Калли и леди Маннеринг Франческа решила, что с Рошфором они теперь станут видеться от случая к случаю, как было заведено все предыдущие годы.

Но он пришел.

Лицо Франчески запылало, и она смутилась. Интересно, заметил ли Фэнтон ее реакцию.

— Пожалуйста, впустите его, — сказала Франческа и придала лицу вежливо-радушное выражение.

Мгновение спустя вошел Рошфор, и в этот момент комната вдруг стала казаться Франческе меньше. Она думала, что готова к встрече с герцогом, учитывая произошедшее между ними в прошлый раз… учитывая его интерес к Мэри Колдервуд.

Но сейчас, встретившись с Рошфором лицом к лицу, Франческа поняла, что это труднее, чем она думала. Воспоминания о его поцелуях неумолимо возвращались. Франческа почувствовала, что краснеет, и быстро опустила глаза. О чем он думает? Зачем хотел с ней увидеться?

Франческа заставила себя поднять голову и подойти к Рошфору, протянув к нему руку в знак приветствия:

— Рошфор, какой приятный сюрприз. Признаюсь, не ожидала увидеть вас снова.

— Правда? — Герцог подошел ближе с нечитаемым выражением лица, не сводя глаз с Франчески. — А я-то думал, что стал таким частым гостем в этом доме, что мое появление не вызовет ничего, кроме: «Ох, это снова вы?»

— Уверена, ваше появление не может вызвать такой реакции, — ответила Франческа.

Рошфор взял ее за руку и склонился над ней. Франческа ощущала его кожу, теплую, слегка грубоватую по сравнению с ее собственной. Почему прикосновение герцога будит в ней чувства, которых никогда не возникало с другими? Франческе захотелось, чтобы Рошфор поцеловал ее руку, а не просто склонялся над ней.

Она поджала губы и отвернулась, указав на кресла:

— Прошу вас, присядьте. Хотите чего-нибудь?

Рошфор помотал головой, и несколько минут они с Франческой говорили о погоде, справлялись о здоровье друг друга, соглашались, как радостно снова видеть Калли в Лондоне и как жаль, что она так скоро уезжает в свой новый дом.

Наконец, Франческа решила перейти к занимавшей все ее мысли теме:

— Я рада, что вы стали ухаживать за леди Мэри.

Герцог приподнял брови и слегка улыбнулся:

— Правда? Так говорят?

— Вы катались с ней в своей коляске.

— Да. — Рошфор продолжал смотреть на Франческу все с той же недоуменной улыбкой. — Но вряд ли этому стоит придавать столько значения.

— Мой дорогой герцог, любое проявление благосклонности с вашей стороны привлекает внимание общества.

Рошфор неопределенно хмыкнул.

— Значит, больше остальных вам понравилась леди Мэри? — продолжила Франческа. Обычно она не любила допытываться, но сейчас просто не могла остановиться.

По лицу герцога нельзя было что-либо прочесть.

— Она приятная девушка.

Франческа вспомнила, как Рошфор умеет играть на нервах. Она не относила себя к тем отвратительным женщинам, которые обожают охотиться за сплетнями, но никак не могла сменить тему разговора. Почему Рошфору просто не признаться в том, что он испытывает к девушке нежные чувства?

— Да, — согласилась Франческа. — Леди Мэри очень умна.

— Похоже что так.

— Тем не менее, я так понимаю, вы все еще рассматриваете кандидатуры остальных девушек.

— Конечно. — И снова уголки губ герцога подернулись в улыбке. — Затем я к вам и пришел.

— Правда? Вы хотите обсудить их? Или подобрать других девушек? Эти вам не подходят? — Настроение Франчески стремительно поднималось. — Думаю, я могу посоветовать вам еще нескольких кандидаток.

— Нет. Эти девушки вполне меня устраивают, — ответил Рошфор. — Я лишь хотел получить еще одну возможность поухаживать за будущей женой и решил дать бал.

— Конечно. Прекрасная идея.

— Я хочу, чтобы вы помогли мне с подготовкой.

Франческа испытала огромное удовольствие:

— Правда? Я весьма польщена. — С неохотой она добавила: — Однако вам лучше обратиться к кому-то другому.

— Кто справится с организацией бала лучше вас? — возразил Рошфор. — Никто не превосходит ваши таланты хозяйки.

— Конечно, мне очень приятно, но нет никакой причины… то есть люди сочтут это странным. Мы с вами никак не связаны.

— Разве? — спросил Рошфор и на мгновение остановил на Франческе свой теплый взгляд. Потом герцог продолжил, и теплота пропала: — Раньше подобными вещами занималась моя бабушка, а последние годы — Калли. Но никого из них сейчас нет в городе. Я не могу просить свою старую бабушку вдруг примчаться в Лондон, чтобы устроить для меня бал.

— Нет, разумеется, нет. Но я уверена, ваш дворецкий вполне способен его организовать.

— Крэнстон может, конечно, — согласился Рошфор, — но он привык выполнять приказы, а не составлять их. И у него нет ваших талантов. Подготовкой к балу должна заниматься леди со вкусом, такая как вы.

— Думаете, лестью можно меня убедить? — Франческа изо всех сил старалась выглядеть строгой.

— Я очень надеюсь.

Франческа не выдержала и рассмеялась:

— Как вам не стыдно?

— Мне часто это говорят.

— Вы же знаете, что люди станут сплетничать.

— А им не обязательно знать, — пожал плечами Рошфор. — Я же не прошу вас принимать гостей вместе со мной. — Взгляд темных глаз пронизывал. — Давайте… скроем это ото всех?

Сердце Франчески забилось быстрее, а голову вдруг посетила отчаянная мысль: может, слова Рошфора значат нечто большее?

— Может быть, — тихо ответила Франческа. — Хотя мне все равно кажется, что подготовкой к балу должен заняться более компетентный человек.

— Нет. — Рошфор не сводил с нее глаз. — Этим должны заняться вы.

Глава 11

Франческа смотрела на Рошфора. Его слова все еще эхом отдавались в сознании, и на мгновение показалось, что даже воздух между ними дрожит. Франческа резко отвела взгляд, опасаясь, как бы герцог не заметил ее учащенного дыхания. Сердце стучало так, что, должно быть, Рошфор тоже его слышал.

— Хорошо, — тихо произнесла Франческа, — если вы так хотите.

— Да. — В голосе Рошфора прозвучала едва различимая нотка триумфа.

Он поднялся, подошел к Франческе и протянул руку. Та непроизвольно приняла ее и поднялась. Герцог улыбнулся:

— Что нам нужно сделать? Полагаю, необходимо для начала осмотреть Лилльский особняк?

— Вы хотите дать большой бал? — спросила Франческа.

— Думаю, да. Я хочу, чтобы вы проявили весь свой талант.

Франческа бросила на Рошфора озорной взгляд:

— Вы можете об этом пожалеть.

— Нет, — улыбнулся Рошфор, — хотя у меня нет сомнений, что вы сделаете все возможное, чтобы этого добиться. Однако я предоставляю вам полную свободу. Делайте все, что угодно, если это, конечно, вписывается в рамки приличий.

Последние слова подчеркнули двусмысленность фразы, и Франческа, внезапно ощутив себя любовницей Рошфора, почувствовала, как запылали щеки. Да что с ней такое? Можно подумать, она наивная девочка, а не взрослая женщина, которая уже пятнадцать лет вращается в великосветских кругах.

— О, я заставил вас покраснеть. Простите. — Вопреки словам голос Рошфора был довольным, без тени сожаления.

Франческа посмотрела в темные глаза герцога, в которых мерцали огоньки веселья.

— Негодяй, вы же ни капли не раскаиваетесь. Но могу заверить, что виной моему румянцу летняя жара, а не ваши слова. Должно быть, я выгляжу как кухарка. — Франческа смущенно прикоснулась к щеке.

— Как бы там ни было, вы выглядите прекрасно. — На мгновение лицо Рошфора стало серьезным, потом он улыбнулся и шутливо продолжил: — Но вы и сами это прекрасно знаете. — Герцог сделал шаг назад. — Пойдемте. Скажите слугам принести вашу шляпку. Мы едем в Лилльский особняк.

— Сейчас?

— Да, почему нет? Не причин откладывать дела, так ведь? Если беспокоитесь о приличиях, возьмите с собой служанку. Вам нужно осмотреть дом, увидеть бальный зал. Иначе как вы спланируете бал?

— Действительно, как?

Рошфор прав. И все же Франческе казалось неправильным ехать с джентльменом к нему в дом не с целью навестить его родственницу.

Мэйзи поехала с ними в карете. Несмотря на то что вдове предоставлялась большая независимость, чем незамужней девушке, Франческа не могла войти в дом холостяка без сопровождения. Однако по приезде в белокаменный Лилльский особняк Мэйзи отправилась с лакеем в комнаты для слуг, оставив Франческу в холле с герцогом.

— Удивительно, что вы не попросили служанку сопровождать вас и в доме, — дразнил Рошфор. — Неужели я такой страшный?

Франческа закатила глаза:

— Полно, Сенклер, вы же знаете, что я не могла приехать сюда одна. В конце концов, это ваша затея. Я забочусь не только о себе, но и о вас. Представляю лицо Крэнстона, если бы вы пришли в компании женщины. — Франческа замолчала и взглянула на Рошфора. — То есть со мной. Думаю, женщин определенного сорта вы сюда уже приводили.

Герцог ответил ей долгим спокойным взглядом.

— Да ладно, Рошфор, я не так наивна, — ответила Франческа. — В конце концов, вам уже за тридцать. Полагаю, у вас были женщины.

— Не здесь, — просто ответил герцог.

Странно, но от его слов Франческе стало теплее. Рошфор бы никогда не обесчестил свой дом, семью или жену. Не стал бы приводить любовницу в дом своих родителей, где однажды станут жить его жена и дети. Выйди она замуж на герцога, ей бы в мужья достался человек чести, и на мгновение горло Франчески сжалось от сожаления. Выйди она замуж за Сенклера, ее жизнь была бы совсем другой.

Франческа отвернулась от герцога, опасаясь, как бы чувства не отразились на ее лице слишком явно. Рошфор всегда легко угадывал ее мысли.

Франческа безжалостно напомнила себе, что, хотя Сенклер ничем и не походит на Эндрю, он все же мужчина. После свадьбы он отнесется к ней с уважением, но в постели разочаруется точно так же. Выяснив, что она холодна, Рошфор станет искать компании других женщин, хотя, конечно, не так открыто, как Эндрю. Глупо думать, что замужество за Сенклером поможет ей изменить свою натуру и расцвести желанием.

Оставив свои глупые бесполезные мысли, Франческа оглянулась вокруг. Центральную часть огромного холла Лилльского особняка в два этажа занимала широкая лестница. За ней холл переходил в оранжерею с выходом в сад, а в левой части располагались кухня и комнаты прислуги. Справа тянулась галерея, длинный коридор с полом из каррарского мрамора, где на стенах висели огромные портреты предыдущих герцогов, герцогинь, их детей и домашних любимцев. Вечером галерею освещали изящные бра на стенах, а днем ее заливал золотистый свет из высоких окон внешней стены. На них красивыми складками висели длинные бархатные шторы цвета сухого мха.

— Я всегда любила Лилльский особняк, — сказала Франческа.

Рошфор бросил взгляд на Франческу, и та задумалась: возможно, он тоже вспомнил, что когда-то она могла стать хозяйкой его дома. Чувствуя, как запылали щеки, Франческа взволнованно отвернулась. А вдруг герцог решил, что она сожалеет лишь о потере такого роскошного дома?

— Я тоже, — ответил Рошфор, и, судя по голосу, он не нашел в ее словах ничего предосудительного. — Хотя, боюсь, он немного устарел. Должно быть, моя невеста захочет что-то изменить. Наложить на дом свой отпечаток.

— О нет! — запротестовала Франческа, удивленная тем, как эта идея ей не понравилась. — Надеюсь, она не станет ничего менять. Особняк красив и так. Я бы оставила все как есть.

Конечно, нужно было промолчать. Франческа снова залилась краской, осознав, как можно истолковать ее слова, и бросила взгляд на герцога. К счастью, Рошфор смотрел в другую сторону и, кажется, не заметил ее оплошности.

Он открыл двустворчатые двери в левой части холла. Эти и еще одни, чуть дальше, вели в роскошный бальный зал, простиравшийся до самой дальней стены дома. С потолка свисали три огромные люстры, а пол был выполнен из того же розоватого мрамора с прожилками, что и галерея. По внешней стене тянулся ряд высоких окон, задрапированных тяжелыми шторами из темно-красной парчи, а на другой стене три двустворчатые стеклянные двери вели на террасу.

— Если вы хотите устроить бал в этом зале, все должно быть грандиозно, — предупредила Франческа. — Иначе он не подходит. На подготовку такого бала уйдет немало времени.

— Тогда пусть это будет бал по случаю окончания сезона. Или в честь помолвки.

Франческа ощутила уже знакомый спазм в животе. Значит, Рошфор настолько уверен в своем выборе? Должно быть, это леди Мэри. Судя по всему, герцог больше не рассматривает кандидатуру Каролины Уайат, поместив ее в один ряд с Алтеей Робар. Дамарис умна, а леди де Морган красива. Но Рошфор дольше всех говорил с леди Мэри и именно ее повез кататься.

Конечно, он катал в коляске и Франческу, но это совсем другое дело.

— У вас будет достаточно времени для подготовки? — продолжал герцог.

Сердце Франчески ухнуло вниз. Будет ли она вообще в Лондоне спустя пару недель? Если Перкинс осуществит свои угрозы, она останется без дома. Как тогда ей заниматься балом для Рошфора?

Однако Франческа заставила себя улыбнуться и ответила:

— Да, конечно. Для этого зала много украшений не требуется.

Они прошли по огромному бальному залу к стеклянным дверям. Франческа остановилась, глядя на террасу и простирающийся за ней сад. Для городского дома двор был слишком большим, а сад огромным.

— Хотите, чтобы ваши гости гуляли по саду? — спросила Франческа, повернувшись к Рошфору. — Мы могли бы растянуть гирлянды между деревьями.

— Как в Воксхоллских садах? — поинтересовался герцог.

— Я… полагаю, да. Но не так вульгарно… и, надеюсь, гости обойдутся без того, что обычно творится в тех садах. Можно поставить на террасе несколько столов и кресел. Вот там, — указала Франческа. — Так гости смогут уединиться. Можно поставить фонарики на ступени и украсить скамейки вокруг фонтана.

— Звучит великолепно, — согласился Рошфор, открывая одну из дверей. — Давайте посмотрим сад.

Он предложил Франческе свою руку, и вместе они неторопливо зашагали по террасе и вошли в сад. Франческа отмечала, где можно расставить канделябры и ширину лент, которые требовалось обвить вокруг поручней, чтобы придать праздничный вид террасе и лестницам. Готовиться к балу было бы сплошным удовольствием, думала Франческа, если бы не знала, что он устраивается для другой женщины.

— Можно использовать не весь сад, — продолжила Франческа, когда они с герцогом обошли фонтан и направились дальше. — Обозначим тропинки, где ходить разрешено, и тем самым ограничим гостей.

Рошфор пожал плечами:

— Думаю, главный садовник меня не одобрит, но я считаю, лучше использовать весь сад.

Дальние уголки сада отделяла высокая живая изгородь, в которой имелась арка. Здесь росли сотни роз и наполняли воздух своим дурманным ароматом. Эта часть сада отличалась нестрогим стилем: клумбы не имели симметричной формы, а разрастались произвольно в своем ярком великолепии.

— Как красиво, — выдохнула Франческа. Она несколько раз бывала на вечерах в Лилльском особняке и навещала вдову-герцогиню и Калли, но никогда не заходила в сад так далеко и видела лишь ту его часть, которая находилась перед живой изгородью, возле дома.

— Моя мать любила этот сад, — тихо произнес Рошфор. — Она спорила о нем с бабушкой. Это единственное, в чем она не соглашалась с герцогиней. Мама убедила садовника сохранить дальнюю часть сада в его неизменном диком состоянии.

— Я не была близко знакома с вашей матерью, — сказала Франческа. — Но раз этот сад поразил нас обеих, думаю, я бы ее полюбила.

— После смерти отца мама приезжала в Дэнси-Парк редко. Она умерла, когда вы были ребенком двенадцати или тринадцати лет. Моя мать была… она была очаровательной и романтичной женщиной. Она вышла замуж по любви. Мама происходила из хорошей семьи, но не такой древней, как Лилльсы. Бабушка и дедушка считали, что отец мог найти невесту получше, и мама чувствовала их отношение к ней. Выходя замуж за отца, она очень боялась. Представьте себе: войти в семью с такими женщинами, как моя бабушка и тетя Оделия.

— Святые небеса! — воскликнула Франческа. — Даже одной из этих женщин достаточно, чтобы сердце замерло от страха. Бедная ваша мать.

Рошфор улыбнулся:

— Не думаю, что она мыслила как большинство женщин. Иногда мама радовалась советам бабушки. Она не всегда чувствовала себя комфортно в роли герцогини, однако стала прекрасной женой моему отцу. Они очень любили друг друга. И она была прекрасной, любящей матерью, одной из тех, кто не бросает своих детей на няню или гувернантку.

— Что ж, ваша мать настоящая герцогиня.

Рошфор бросил взгляд на Франческу:

— Я тоже так думаю. Так считал и мой отец. Для бабушки, конечно, самое главное — это долг. Семья. Имя.

Франческа пожала плечами:

— Да, у нас всех есть определенныеобязанности. Но счастье и любовь намного важнее.

— Вы думаете? А по тому, как вы убеждали меня жениться, я бы так не сказал.

Франческа остановилась и повернулась к Рошфору:

— Вы опять сравниваете меня со своей бабушкой? Право, Рошфор… иногда вы просто невыносимы. Я ведь не говорила, что вы должны жениться ради семьи. Самое главное — чтобы вы были счастливы.

Герцог долго смотрел на Франческу, потом в уголках его губ заиграла улыбка.

— Рад это слышать.

Франческа ощутила, как по телу пробежала странная дрожь. Она не стала об этом задумываться, повернулась и продолжила:

— Почему вашей матери не нравилось в Дэнси-Парк?

— Не то чтобы ей там не нравилось. Просто мама не хотела уезжать из Маркасл. После смерти отца она стала скрываться от мира. Мама редко приезжала в Лондон. Ей больше не нравились балы. Мама утратила радость жизни. Она все меньше и меньше путешествовала, предпочитая оставаться там, где они с отцом прожили большую часть жизни. Мама была очень привязана к отцу и Маркасл.

— Как грустно. То есть это очень трогательно, но все же печально.

— Да. Мне было жаль маму. А еще…

— Еще что? — спросила Франческа, когда Рошфор замолчал, и неосознанно снова взяла его под руку.

Герцог покачал головой:

— Боюсь, вы сочтете меня слишком эгоистичным. Я хотел, чтобы она не так глубоко ушла в свое горе. Мне казалось, что я потерял обоих родителей. Калли была еще ребенком. Вскоре она уже даже не могла вспомнить нашего отца. И для нее наша мать стала… призраком. Бледным подобием женщины, которой она когда-то была. Калли уже не помнила нашу мать как энергичную, живую женщину. Она росла рядом с тихой, печальной и замкнутой особой.

— Должно быть, вы очень скучали по матери, — предположила Франческа.

Рошфор бросил на нее взгляд:

— Это правда. Временами мне очень требовался ее совет. В восемнадцать лет я не знал, что мне делать со своим титулом. Конечно, у меня была бабушка.

— Поборница Долга и Ответственности, — пробормотала Франческа.

— Да, — слабо улыбнулся Рошфор. — По крайней мере, с бабушкой можно не бояться попасть впросак. Она всегда знает, что нужно делать.

— Но ваша бабушка не самая любящая женщина.

— Да. Чего нет, того нет. Она не одобряла вас, вы знали?

Франческа вздрогнула и повернулась к Рошфору:

— Ваша бабушка знала? Что вы и я…

— Я не говорил ей, — заверил Рошфор. — Но она заметила, как много внимания я уделял вам в тот год. Бабушка знала, что я проводил в Дэнси-Парк гораздо больше времени, чем в семейном гнездышке, и догадалась о причине. Она всегда была очень умной женщиной.

— О боже, — вздрогнула Франческа. — Должно быть, ваша бабушка меня возненавидела, когда я…

— Нет. Насколько я помню, она сказала, что именно этого и следовало ожидать. И по ее мнению, я должен был радоваться, ведь теперь мог просить руки младшей сестры Карборо.

— Леди Элспо? — в удивлении спросила Франческа.

— Ну, в то время она еще не была замужем за лордом Элспо, но да, леди Кэтрин.

Франческа потрясенно смотрела на Рошфора, пока он не рассмеялся.

— О! — воскликнула она тогда, игриво хлопнув герцога по руке. — Вы пошутили!

— Нет, я сказал вам правду. Бабушка выбрала для меня леди Кэтрин. Главным образом за ее родословную и приданое. Свою роль сыграл и приличный кусок земли, который леди Кэтрин должна была унаследовать после смерти своей бабушки. Эта земля граничит с моими владениями в Корнуолле, и вместе они могли составить весьма немалую территорию.

— Но у леди Кэтрин зубы как у крольчихи, и в ней нет ни капли юмора, — запротестовала Франческа. — И она на несколько лет старше вас.

— На четыре года, — подтвердил Рошфор. — И все же так велел долг.

— Хорошо, что вам не трубили в трубу, — фыркнула Франческа.

— Нет. Мне лишь мягко нашептывали. Бабушка восприняла мой отказ тяжело, но спустя несколько месяцев нашла мне новую невесту… а после нее еще одну. Однако последние годы она хранит молчание по данному вопросу и лишь иногда вздыхает или бросает на меня многозначительный взгляд, особенно прочитав в газете о рождении чьего-нибудь наследника.

— Полагаю, герцогиня во всем винит меня, — вздохнула Франческа.

— Нет, ничуть, — ответил Рошфор. — Она с радостью валит всю вину на мои плечи. В последние годы ей очень нравится напоминать, каким дураком я был, позволив вам уйти.

— Сенклер, мне так жаль…

— Нет, не нужно. — Рошфор накрыл руку Франчески своей. — Я сам совершил ошибку. Позволил взыграть своей чертовой гордости. Я должен был… — Герцог замолчал и пожал плечами. — Сейчас это уже не важно. Но я не хочу, чтобы вы чувствовали себя виноватой. Мы были молоды, с тех пор много воды утекло. Пора уже давно все забыть.

Рука Рошфора была очень теплой, и Франческе очень хотелось положить голову ему на плечо. Франческа представляла, как герцог обнимает ее одной рукой и прижимает к себе сильнее, а она прижимается ухом к его груди и слушает мерный стук сердца. В глубине темных глаз Рошфора что-то блеснуло, и Франческа испугалась, что он прочитал ее мысли.

Она быстро отвернулась и, отняв руку, зашагала вперед. Рошфор последовал за ней и мгновение спустя спросил:

— Хотите посмотреть на мамин сад?

Франческа обернулась:

— Я думала, это он и есть.

— Да, но не ее личный сад. Тот сад хранится в секрете.

Заинтригованная Франческа оглянулась. Рошфор улыбнулся и взял ее за руки:

— Пойдемте. Я вам покажу.

Герцог повел Франческу в дальний конец сада, где у старинной кирпичной стены росли буковые деревья. Там, где они заканчивались, стена выдавалась вперед и тянулась дальше на восток, пока не встречалась с внешней стеной особняка. Обе стены покрывал зеленый плющ. При малейшем дуновении ветра его листья шелестели, создавая иллюзию тихого шепота.

Рошфор зашел за угол, где за последним буковым деревом в стене пряталась узкая и низкая деревянная дверь с металлическим кольцом. Рошфор потянул за него, и дверь неохотно, со скрипом, открылась. Герцог отступил в сторону, сделав знак Франческе войти, вошел сам и закрыл за собой дверь.

— Ох! — У Франчески вырвался восхищенный возглас.

В центре маленького сада располагался пруд, на поверхности которого плавали водяные лилии. В дальнем углу каменное лицо пускало струйку воды изо рта. Та стекала в резервуар, а оттуда — по красиво выложенным камням. Звук льющейся воды соединялся с шелестом листьев и действовал успокаивающе. Другой угол сада украшала ива, а у пруда стояла витиевато кованная скамейка.

Повсюду росли цветы всевозможных оттенков и ароматов. В одних местах они поднимались вдоль стен по специальным подпоркам, в других спускались с них, словно высыпанные из шкатулки драгоценности. Цветы качали своими тяжелыми головками на длинных стеблях, ковром стелились по земле или собирались в яркие стайки.

Было понятно, что за садом тщательно ухаживают. Франческа не заметила ни единого сорняка. В то же время рост цветов никто не ограничивал, и они свободно смешивались друг с другом, образуя пышные группки.

— Как красиво… — выдохнула Франческа, повернулась, чтобы осмотреть весь сад. — И такой…

— Заросший? — спросил Рошфор.

— Нет, ничуть, — возразила Франческа. — Я хотела сказать — роскошный. Мне он нравится.

— Моя мать тоже его любила. — Герцог направился за Франческой, которая рассматривала цветы, останавливаясь то там, то здесь. — Мой отец отгородил этот сад стеной, чтобы он принадлежал только маме. Это подарок на вторую годовщину их свадьбы. Когда они приезжали в Лондон, мама всегда скучала по садам в Маркасл, и отец приказал посадить здесь все ее любимые растения. Мама могла запираться в этом саду в любое время.

— Он запирается? Я не видела ключа.

— Сад запирается только изнутри. — Рошфор указал на дверь, где действительно был железный засов. — Здесь маму не могли побеспокоить ни дети, ни слуги, ни свекровь. Даже муж, если ей так хотелось. Маме нравилось писать картины, читать или просто сидеть здесь… не будучи герцогиней.

— И вы сохранили сад таким, каким он был. — Франческа повернулась к Рошфору.

— Да. В последний раз мама заходила сюда много лет назад. После папиной смерти она приезжала в Лондон лишь раз или два. И я не захотел менять этот сад.

— Конечно нет. Он прекрасен. — Франческа снова оглянулась вокруг. — Вы часто сюда приходите?

— Иногда. Но… это сад для герцогини.

Франческа подняла голову и увидела, что герцог смотрит на нее. Легкий ветерок подхватил ее локон и провел им по щеке. Рошфор протянул руку и отвел волосы от лица Франчески.

Значит, этот сад будет принадлежать Мэри Колдервуд? При этой мысли у Франчески сжалось сердце. Она хотела, чтобы сад принадлежал ей. Франческа понимала: ее чувства имеют более серьезную подоплеку. Она хочет, чтобы этот мужчина принадлежал ей.

Франческа желала иметь то, что потеряла. Его. Жизнь, которой теперь никогда не познает. Детей, надежды и смех.

Но она понимала, что ее желания напрасны. Время, когда у нее могло все это быть, могла быть любовь и другая жизнь, давно прошло. Как бы сильно она ни хотела этого, те времена не вернуть.

Неужели она такая эгоистка? Почему ей плохо оттого, что Рошфор обретет счастье? Если он хочет сделать своей герцогиней леди Мэри, она должна предпринять все возможное, чтобы помочь ему этого достичь.

И как ни приятно ощущать прикосновение пальцев Сенклера к своей щеке, глупо пытаться вернуть романтические отношения, которые у них когда-то были. Франческа знала: это глупо, даже если сейчас Рошфор смотрит на нее так, что хочется растаять в его объятиях, даже если ей хочется прижаться к его губам и снова испытать сладкий огонь поцелуя.

Сенклер может хотеть ее или хотеть воспоминание о ней. И Франческа знала, что сейчас хочет его. Если она прижмется к герцогу, положит ладонь ему на грудь и поднимет голову, он обязательно ее поцелует. И Франческа трепетала от предвкушения, а внутри расцветала надежда на новые, удивительные чувства, которые дарили ей поцелуи Рошфора тем вечером. Но эта мысль была мимолетной.

Рошфору нужна женщина, которая станет его женой, которая выносит ему детей и разделит с ним жизнь, ответит ему страстью и наполнит семейную жизнь любовью. Герцогу не нужна женщина бесплодная и холодная. А после бездетного брака с Эндрю Франческа точно знала, что не сможет дать Сенклеру ни страсти, ни детей, которых он заслуживает.

Франческа отвернулась и тихо сказала:

— Становится поздно. Мне пора возвращаться домой.

— Франческа… — Рошфор схватил ее за запястье. — Подождите.

— Нет. — Она обернулась с широко раскрытыми, потемневшими от переполнявших эмоций глазами. — Нет. Мы должны идти.

Франческа освободила свою руку и поспешно покинула сад.

Глава 12

Франческа старалась не думать о том, что произошло между ней и Рошфором в саду его матери. Ни о каких романтических отношениях между ними не могло быть и речи. Ее любовь к Сенклеру умерла много лет назад, и Франческа сомневалась, испытывал ли он к ней когда-нибудь настоящие чувства. Сейчас ими руководило не более чем желание, подогретое воспоминанием о романе, который закончился неожиданно и горько.

Меньше всего им сейчас нужны любовные отношения. Рошфор вот-вот женится. А ей нужно сконцентрироваться на борьбе с Перкинсом за свой дом. Кроме того, у нее с Рошфором все равно ничего не выйдет. Огонь ее желания тут же потухнет, стоит им добраться до спальни, и это будет настоящим позором. Она не может, не допустит, чтобы это произошло.

Следующее утро Франческа провела, подсчитывая деньги, вырученные Мэйзи и Фэнтоном от продажи вещей. Фэнтон выполнил поручение Франчески, но упрямо цеплялся за серебряные тарелки, несколько больших блюд, хрустальные кубки и фарфор. Франческа не стала настаивать. Она испытала легкую боль, узнав о проданном жемчуге. Продали и все канделябры, кроме тех, что использовались в гостиной и столовой. И все же денег набралось ничтожно мало.

Но Франческа и так знала, что собранной суммы не хватит. Возможно, она хотя бы сможет нанять адвоката. От мысли о суде сердце Франчески заледенело.

Днем она строила планы по поводу подготовки бала Рошфора, и настроение значительно поднялось. Приятно устраивать вечер в огромном зале и не быть стесненной в деньгах, поэтому Франческа позволила своей фантазии развернуться в полную силу.

Однако она не могла забыть о том, что этот бал, возможно, будет посвящен помолвке Рошфора, и ее радость тут же улетучилась.

На следующий вечер миссис Хаверсли устраивала прием. Франческа не планировала идти, но знала, что в числе гостей будут Колдервуды, так как леди Колдервуд и миссис Хаверсли были кузинами и подругами. А раз придет леди Мэри, значит, придет и Рошфор, ведь так? Если слухи точны, он явится туда обязательно.

Франческа хотела увидеть их вместе. Не знала зачем, но не могла отделаться от этой мысли. Если она их увидит, то сможет оценить серьезность намерений Рошфора по отношению к леди Мэри. И чем больше Франческа об этом думала, тем больше хотелось ей попасть на прием.

Кроме того, она могла бы снова помочь леди Гарриет, попросив их с отцом ее сопровождать. Поднявшись в спальню, чтобы переодеться к ужину, Франческа окончательно убедила себя в необходимости идти на прием и набросала записку сэру Алану с просьбой сопровождать ее завтрашним вечером.

Франческа оказалась права: Колдервуды на прием пришли. Невольно она испытала чувство облегчения, не увидев среди гостей герцога, однако он прибыл спустя несколько минут. Что ж, по крайней мере, Рошфор не приехал вместе с Колдервудами, подумала Франческа.

Весь вечер она не спускала глаз с Рошфора и леди Мэри. Один раз Франческа заметила их за оживленным разговором, в другой — герцог принес девушке чашечку пунша. Конечно, Рошфор говорил еще и с леди де Морган, и с Дамарис Берк. Если на то пошло, герцог провел с Дамарис больше времени, но Франческа сочла трудным оценить степень его интереса к девушке, поскольку в основном он говорил с ее отцом.

Франческа старалась скрыть свое внимание к Рошфору, но в какой-то момент беседовавший с ней сэр Люсьен сухо заметил:

— Вы шпионите за герцогом, не так ли?

— Что? — Франческа вздрогнула и повернулась к нему. — Нет, конечно нет. Не глупите.

Однако невинность ее слов несколько испортил проступивший на щеках румянец. Сэр Люсьен с пониманием посмотрел на Франческу:

— М-м-м-хм-м. Тогда, думаю, вам неинтересны слухи, которые ходят по клубам.

— Слухи? Какие слухи? О Рошфоре?

— О нем.

— Людям нравится сплетничать, — будничным тоном заметила Франческа и окинула взглядом комнату, словно ей было совершенно неинтересно. Однако, когда сэр Люсьен не потрудился продолжить, она спросила: — А что говорят?

Сэр Люсьен слегка улыбнулся, но ответил:

— О, говорят, герцог подыскивает себе невесту.

— Правда? — Франческа повернулась к Люсьену, отбросив все притворство. — А Рошфор что-нибудь говорил?

— Сомневаюсь. Герцог весьма замкнут. Однако многие заметили, что он стал бывать в свете чаще, чем все эти годы. Посещает приемы, ходит в театр. Наносит визиты. Катается с девушками в парке. А придя на прием, редко уходит рано, как было заведено раньше. Его часто видят за разговором, причем не только с друзьями и членами семьи, но и с некоторыми девушками… которых раньше он даже не замечал.

— Понятно, — ответила Франческа и замолчала.

Конечно, она все это знала. Более того, Франческа сама побудила герцога к этим действиям. Но, только услышав обо всем вот так, посредством слухов, она поняла, насколько решение Рошфора жениться реально… и окончательно.

— А герцога связывают с какой-то конкретной девушкой?

— С одной, имя которой я слышал чаще других. Старшей дочерью лорда Колдервуда.

— Мэри.

— Да. Она очень стеснительна и вместе с тем оживленно беседовала с Рошфором. Более того, герцог ее навещал и катался с ней в своей коляске. Все признаки того, что девушка ему интересна.

Франческа пожала плечами:

— Полагаю, это так. Но все же еще рано говорить о свадьбе. Рошфор — закоренелый холостяк.

— Поэтому его действия и привлекают столько внимания, вызывая слухи о скорой женитьбе. Люди так редко видят герцога в компании женщин, что при малейшем проявлении внимания к какой-нибудь леди тут же раздувают из мухи слона. Другие мужчины купают возлюбленных во внимании: дарят цветы, приглашают на прогулки, катают в колясках, пишут стихи — и только тогда дают пищу слухам. А Рошфору хватает и нескольких визитов к молодой леди.

— И все же я считаю, молва торопится с выводами. Возможно, причиной является переезд Калли из Лилльского особняка. Может, герцогу просто не хватает общения.

— Может быть. Однако в этом случае джентльмен проводит больше времени в клубе «Уайтс», а не с незамужними девушками.

Франческа рассеянно кивнула и осмотрелась. Рошфора нигде не было видно. Однако у стены она заметила леди Колдервуд с одной из ее сестер.

Люсьен проследил за взглядом Франчески:

— Конечно, Рошфору придется мириться с лордом Колдервудом в роли тестя. А это весьма страшно.

— Однако это не причина отказаться от женитьбы на Мэри, — улыбнулась Франческа.

— Даже не знаю. Герцогу придется разговаривать со своим тестем, а лорд Колдервуд до смерти скучен.

— Что правда, то правда. Вы должны напомнить об этом Рошфору.

Сэр Люсьен насмешливо фыркнул:

— Я даже не стану пытаться давать герцогу советы в его любовных делах. Кому-то моя жизнь может показаться не столь уж и важной, однако лично для меня она бесценна.

Франческа наклонила голову, рассматривая леди Мэри и ее сестру:

— Кажется, она слишком… нежна для Рошфора, вы не находите?

Сэр Люсьен задумчиво посмотрел на леди Мэри.

— Не знаю. Она застенчива. Возможно, при близком общении леди Мэри блещет остроумием.

— Я не представляю, как она будет вести себя с людьми, став герцогиней. Леди Мэри краснеет и опускает глаза при каждом знакомстве.

— Как говорится, сама скромность, — добавил Люсьен.

— К тому же ее внешность совсем не во вкусе Рошфора.

— Неужели я уловил в вашем голосе ревность? — с усмешкой протянул сэр Люсьен.

Франческа повернулась к нему:

— Глупости. С какой стати мне ревновать?

Люсьен не ответил, лишь внимательно посмотрел на нее, а потом сказал:

— Говорят, еще одна женщина привлекла внимание Рошфора.

— Кто? — в удивлении спросила Франческа.

— Леди Хостон.

Потеряв дар речи, Франческа долго смотрела на Люсьена. Наконец, она выпалила:

— Я? Какая чепуха. — Франческа закатила глаза. — Ведь мы с Рошфором знаем друг друга целую вечность.

— Долгое знакомство не мешает свадьбе.

— Мы всего лишь друзья.

— Дружба тоже свадьбе не помеха. К тому же после церемонии она тут же заканчивается. — Люсьен помолчал и добавил: — Признайте, за последние недели вы с герцогом стали гораздо ближе.

— Что вы имеете в виду? — Франческа открыла веер и стала им обмахиваться. В бальном зале вдруг стало душно.

— Как и леди Мэри, вы катались с Рошфором в парке.

— Один раз, — поспешно заметила Франческа.

— Как Рошфор и леди Мэри, — повторил Люсьен. — Несколько раз вы с герцогом танцевали.

— В этом нет ничего не обычного.

— Три раза за две недели?

— А вы что, считаете? — Франческа смотрела на Люсьена в изумлении. — Это только потому, что герцог стал чаще посещать балы.

— И он несколько раз заходил к вам в гости.

— Мы друзья, вы же знаете.

— Как часто герцог наносил вам визиты за последние годы?

Франческа лихорадочно копалась в памяти.

— Я не помню, — наконец ответила она. — Но уверена, Рошфор приходил ко мне. Да, в январе он заходил в гости раз или два. Точно.

— А сколько раз он навещал вас без своей сестры?

— Перестаньте, Люсьен, как я могу запоминать такие подробности? — Франческа бросила на него сердитый взгляд. — Надеюсь, не вы даете пищу таким нелепым слухам?

— Конечно нет. Я бы никогда не стал о вас сплетничать, — обиженно заметил сэр Люсьен. — Однако не замечать всех этих вещей невозможно. И кое-кто надеялся, что его подруга не откажется поделиться…

— Спуститесь на землю, Люсьен. Я ничего не сказала вам потому, что рассказывать нечего. Я не интересую Рошфора и не ревную.

С минуту Люсьен смотрел на Франческу, потом сдался:

— Хорошо. Когда люди снова станут меня расспрашивать, я по-прежнему буду загадочно молчать.

— Люсьен! Вы должны вывести людей из заблуждения!

— Вы с ума сошли? Меня перестанут приглашать на обед.

Франческа усмехнулась. Люсьен начал рассказывать о сплетнях вокруг графини Оксмур, по слухам имевшей некие отношения с художником, которого нанял ее муж для написания портрета. Франческа слушала вполуха, в очередной раз оглядывая зал.

Мэри Колдервуд теперь сидела у стены одна. Прекрасная возможность поговорить с девушкой, подумала Франческа.

— Прошу прощения, — быстро вставила она при первой паузе в болтовне Люсьена. — Мне нужно кое с кем поговорить.

Франческа тут же направилась через толпу к креслам, где сидела Мэри, и не заметила любопытного взгляда своего друга.

Не желая, чтобы кто-то понял, что она идет к девушке, Франческа несколько раз останавливалась поздороваться со знакомыми, похвалить чье-то платье или прическу. Подобравшись к Мэри достаточно близко, Франческа повернулась и посмотрела на нее так, словно только что заметила.

— Леди Мэри, — с улыбкой сказала она и подошла к девушке. — Как приятно видеть вас снова.

Девушка подскочила и быстро присела в реверансе:

— Леди Хостон. Здравствуйте. Э-э-э… я тоже рада вас видеть.

Девушка смотрела на свои туфли, ее щеки порозовели.

Франческа притворилась, что не заметила неловкость Мэри. Каким образом этой девушке удавалось так легко беседовать с Рошфором, которого боялись люди намного храбрее ее? Франческа опустилась в кресло радом с леди Мэри. Та выглядела немного напуганной, но снова заняла свое место. Франческа заметила, что она села на самый краешек кресла, словно в любую секунду готова была сорваться с места и убежать.

— Рада, что вы смогли прийти на мой маленький вечер на прошлой неделе, — начала Франческа.

Мэри покраснела еще больше:

— Ох, да. Прошу меня простить… я должна была сказать… Это… я… очень рада, что вы меня пригласили. Вернее, нас.

— Надеюсь, вам понравилось, — продолжала Франческа, не обращая внимания на смущенное бормотание Мэри.

— Да, это был самый красивый прием в моей жизни, — улыбнулась Мэри, но выглядела так, словно воспоминания причинили ей боль, и быстро отвернулась.

— Надеюсь, ваши родители здоровы, — сказала Франческа, продолжив следовать привычной схеме светского разговора.

Мэри же только коротко отвечала и не делала попыток начать собственную тему. Видя, как девушка, смущается, Франческа не стала более мучить ее тонкими манерами и сразу заговорила на главную тему, надеясь, что Мэри не заметит такого резкого перехода.

— Кажется, на моем вечере вам очень понравилось говорить с герцогом Рошфором, — начала она.

Поведение Мэри тут же изменилось. Она подняла голову, ее лицо сияло, словно подсвеченное изнутри. Свет отразился от стекол круглых очков леди Мэри, когда она заговорила:

— Да. Он самый прекрасный человек, не правда ли?

— Герцог восхитителен, — согласилась Франческа, подавив вздох.

Очевидно, леди Мэри сходит по Рошфору с ума. Конечно, в этом нет ничего удивительного. Любая девушка, даже самая застенчивая, чувствовала бы то же самое. Сенклер красив, умен и смел — чего еще может желать женщина?

Мэри охотно кивнула:

— Он так добр. Обычно — как вы наверняка заметили — мне трудно с кем-либо беседовать. Но герцог так мил и внимателен. Поначалу я даже не заметила, что болтаю без умолку.

Франческа согласно кивнула, но не могла не улыбнуться. Интересно, а Каролина Уайат сказала бы, что с Рошфором легко говорить? Однако, подумала Франческа, если леди Мэри вела беседу искусно, то в поведении Рошфора нет ничего удивительного.

— Должно быть, вы считаете меня очень глупой, — улыбнулась леди Мэри. — Вы так давно дружите с герцогом.

— Да, дружу. — Не обращая внимания на неприятное ощущение в груди, Франческа заставила себя улыбнуться. — Рошфор — настоящий джентльмен.

В ответ Мэри просияла:

— Я знаю. Мне очень повезло.

Франческа изо всех сил старалась сохранить на губах улыбку. Леди Мэри уже считает себя счастливицей? Значит, она настолько уверена в себе и в том, что нравится герцогу? Другая женщина могла сказать такое из глупого тщеславия, но леди Мэри тщеславной не была. Она просто не знала, что нельзя делать такие уверенные заявления до того, как Рошфор официально попросит ее руки.

Хотя, возможно, герцог уже это сделал, только ей не сказал. Мысль резанула Франческу, точно ножом по сердцу.

Внезапно ей стало невыносимо сидеть рядом с Мэри, слышать ее счастливый голос и смотреть, как у девушки блестят глаза. Франческа улыбнулась, сказала что-то еще, о чем потом не смогла вспомнить, и поднялась с кресла.

Скрываясь от толпы, Франческа вышла в коридор. Там она нашла укромную нишу и присела в кресло, чтобы перевести дух.

Неужели Люсьен прав и она действительно ревнует? Франческа хотела рассмеяться, сказать себе, что это глупо, но не смогла. Ее терзала мысль о предстоящем бале Сенклера, ведь он мог посвятить его помолвке. Это так отвратительно, сказала себе Франческа, не желать, чтобы Рошфор любил Мэри. В этой девушке нет ничего плохого. Она мила и, видимо, по-настоящему влюблена в герцога. Сенклер заслуживает девушки, которая его любит и станет хорошей женой. Именно этого и хотела Франческа. Разве нет?

Однако при мысли о них двоих у Франчески болело в груди. Представляя влюбленного Рошфора, она чувствовала, как ее сжигает обида.

Франческа понимала, что это неправильно… и мерзко. Она должна избавиться от подобных чувств. Бороться с ними. Не позволить себе превратиться в женщину, которая желает зла мужчине лишь потому, что сама не может быть с ним.

Конечно, у нее получится. Возможно, она и не глубокая личность, но уж точно не злая. Франческа начала искать Рошфору невест потому, что желала ему добра. И желает до сих пор. Если Мэри Колдервуд суждено принести герцогу счастье, она заставит себя этому радоваться.

Вот только как?

Срок, назначенный Перкинсом, близился к концу, но Франческа не хотела об этом думать. Если у нее чудесным образом не появятся деньги, ей остается лишь отказаться покидать дом или же послушно съехать. Франческа дрожала от страха, но не теряла уверенности в себе. Фитц-Аланы, ее семья, всегда были воинами.

Вместо того чтобы думать о неприятностях, она сосредоточилась на подготовке бала для Рошфора. Вскоре Франческе потребовалось поговорить с Крэнстоном, дворецким герцога. Она могла отправить ему записку с просьбой прийти в ее дом и знала, что так будет правильнее всего. Но вместо этого решила поехать в Лилльский особняк. Ради сохранения приличий она взяла с собой Мэйзи. Ведь гораздо легче объяснить дворецкому свою задумку, имея возможность войти в бальный зал.

Франческа могла столкнуться с герцогом, но после вечера у Хаверсли она взяла себя в руки и теперь была уверена, что изгнала демона ревности. В конце концов, здравомыслие всегда побеждает мимолетные чувства. К тому же Рошфора наверняка не будет дома.

К ее радости, герцога и правда не оказалось. Увидев в передней Франческу и горничную, Крэнстон удивился, но успешно это скрыл, лишь с легким любопытством глядя на них голубыми глазами. Когда Франческа пояснила, что приехала посоветоваться насчет подготовки бала для герцога, холодно-вежливое выражение лица дворецкого тут же исчезло, и он неожиданно просиял, чего раньше Франческа за ним никогда не замечала.

— Конечно, миледи. Я буду счастлив вам помочь. У меня есть карты расположения мест и планы бального зала.

— Превосходно, — ответила Франческа, и глаза ее заблестели. Фэнтон позавидовал бы такому профессионализму, подумала она. — Мы можем присесть за стол?..

— Конечно. Если ваша светлость не возражает, мы могли бы расположиться в столовой для прислуги, где я как раз занимаюсь планировкой. Но думаю, библиотека подходит больше.

— Столовая для прислуги — то, что нужно.

Мэйзи отправилась выпить чаю и поболтать с экономкой Лилльского особняка, сердце которой сумела завоевать в прошлый раз, хорошо отозвавшись о Калли, а Франческа села за стол, где лежал один из чертежей Крэнстона.

Столовая для прислуги представляла собой уютный уголок, отделенный небольшим коридором от кухни, где гремели кастрюлями, однако стены достаточно приглушали звук, и до Франчески с дворецким доносился лишь тихий фоновый шум. Заботливый Крэнстон принес Франческе чаю и печенья, а сам встал чуть позади ее кресла.

— Прошу, присядьте, Крэнстон, — сказала Франческа, указав на кресло подле себя.

— Вы очень добры, миледи, но…

Крэнстон явно был сторонником соблюдения всех правил, но Франческа догадывалась, что последние годы у дворецкого часто болят колени. Ведь у нее имелся большой опыт в работе с пожилой прислугой.

— Пожалуйста, — настаивала Франческа. — Так нам будет удобнее беседовать. И мне не придется сворачивать шею, чтобы посмотреть на вас.

— Конечно, миледи, если вам так угодно.

Дворецкий сел рядом с Франческой, хотя и на краешек сиденья, словно готовясь в любой момент вскочить, а кресло отставил так, чтобы держаться несколько позади.

— Вот предварительный список гостей, — сказала она, положив на стол листок. — Посмотрите, не забыла ли я кого-нибудь и не поместила ли туда кого-то нежеланного?

— Уверен, вы сделали все превосходно, — заверил Крэнстон, но отложил список, чтобы посмотреть его позже.

Франческа взяла карандаш и принялась объяснять свою задумку с декорациями, делая пометки на чертеже. Крэнстон согласно кивал, записывая все на листок бумаги.

Когда они перешли к обсуждению закусок и напитков, пришлось позвать повара. Им оказалась полная женщина с седыми волосами и крепкими руками, привыкшими месить тесто и помешивать супы. Как и большинство поваров, она ревностно относилась к своей территории и в столовую вышла со слегка настороженным выражением лица. Однако вскоре обаяние Франчески сослужило свою службу, и женщина тоже закивала в знак согласия на все ее предложения.

— Так, так… — послышался со стороны двери красивый мужской голос. — Вы крадете моих слуг, леди Хостон. Должен ли я обижаться?

Все трое обернулись к двери, где, опираясь о косяк, стоял герцог. Он улыбался.

— Я бы с удовольствием их украла, но в этом случае рискую пасть жертвой гнева собственных домочадцев, — улыбнулась в ответ Франческа.

И снова ей пришло на ум, что подобная сцена стала бы для них с Рошфором обычным явлением, если бы свадьба состоялась. Как часто она поднимала бы голову и видела его в дверях наблюдающим за ней?

— Значит, вы здесь по поводу подготовки к балу, — продолжил Рошфор.

— Да. Хотите услышать, как я собираюсь украсить бальный зал?

— Пойдемте туда, и вы все мне покажете, — предложил герцог. — Потом мы можем выпить чаю, если хотите.

— Это было бы чудесно, — честно ответила Франческа.

— Прекрасно. Крэнстон, чай в малую столовую. Минут через двадцать.

Крэнстон кивнул, и они с поваром быстро скрылись на кухне. Рошфор повернулся к Франческе, предлагая ей руку, и они направились через коридор в фойе, а оттуда по длинной галерее прошли в огромный бальный зал.

— Я подумала, что неплохо показать Крэнстону, как я хочу украсить зал, — сказала Франческа: наверняка Рошфору интересно, почему она приехала в его дом поговорить с Крэнстоном, а не с ним. — Но у него нашлись подробные чертежи, поэтому я смогла сделать все пометки там.

— Крэнстон творит чудеса. Не удивлюсь, если у него есть план каждой комнаты особняка с пометками о предметах мебели. От внимания Крэнстона ничто не ускользнет. Должно быть, он пришел в восторг от знакомства с вами, кто так же, как и он, любит декорировать залы и составлять меню. Боюсь, меня он считает для таких дел непригодным и тяжело переживает отъезд Калли.

Франческа улыбнулась и слегка сжала руку Рошфора:

— Как и вы.

Герцог взглянул на нее и позволил себе слегка улыбнуться:

— Конечно, вы правы. Я более или менее привык к отсутствию Калли, когда она жила у вас. Но ждать ее возвращения через месяц или два и отпустить навсегда — совсем разные вещи. Я рад за Калли, ведь она так счастлива с Бромвелем. Однако я хотел бы, чтобы его владения были ближе Йоркшира.

— Зато Маркасл оттуда недалеко, — постаралась успокоить его Франческа.

— Да. Когда вернусь домой, нам нужно туда съездить.

Франческе стало одиноко от мысли, что из Лондона уедет и Рошфор. Однако она тут же поняла, что думает о глупостях, ведь в городе ей никогда не было одиноко даже по окончании сезона. К тому же, учитывая угрозы Перкинса, она сама может переехать из Лондона и заточить себя в Рэдфилдсе.

Входя в бальный зал, Франческа поспешно перевела разговор в другое русло:

— Я подумала, что можно устроить праздник в честь летнего солнцестояния, как вы считаете? Мы назначим его на середину лета и превратим особняк в сказку. Крэнстон считает, мы управимся в срок. Везде будут зеленые растения и белые цветы всех видов.

Франческа радостно описывала, какие чудеса можно сотворить с сеткой и тюлем, если посыпать их серебряными блестками и развесить под потолком. Спустя пару минут Франческа замолчала и выгнула бровь.

— Я навожу на вас скуку, да? — вздохнула она.

— Ничуть. Я в полном восторге, — заверил Рошфор и улыбнулся уголком рта.

— Лжец, — холодно ответила Франческа.

Герцог усмехнулся:

— Уверен, все будет великолепно. Гости придут в восторг. Они протанцуют всю ночь и уйдут домой уверенные, что никто не умеет устраивать балы лучше леди Хостон.

— Но это же ваш вечер, а не мой, — заметила Франческа.

— Все поймут, что его устроил не мой гений. Элегантность и причудливость — ваш конек. Вы явитесь нам серебристо-белым видением в облике Титании?

У Франчески загорелись глаза.

— Отличная идея. Можно устроить костюмированный бал.

— Нет, — простонал Рошфор, — пожалуйста, только не это. В этом году хватит и костюмированного бала тетушки Оделии.

— Вы даже не потрудились прийти в костюме! — возмутилась Франческа. — Неужели это так сложно?

— Нет, но мне до смерти не хотелось этого делать.

Франческа с улыбкой покачала головой. Они прогуливались по огромному залу, и вдруг Рошфор остановился и обернулся к Франческе. Та вопросительно подняла брови.

— Оставьте мне первый танец, — сказал герцог.

Под его взглядом Франческа внезапно смутилась и помотала головой:

— Но мне нужно будет присматривать за всем… следить, чтобы праздник шел хорошо. У меня не останется времени на танцы.

— Глупости. Этим займется Крэнстон. А вы откроете со мной бал.

Франческа посмотрела на Рошфора, и что-то в его темных глазах заставило ее затаить дыхание.

— Но ведь… эта честь выпадет… одной из молодых леди… леди Мэри, например…

— Нет, — ответил Рошфор. — Только вам.

К удивлению Франчески, герцог взял ее за руку и, напевая вальс, потянул танцевать. Франческа засмеялась, поддаваясь легкому ритму, и они закружились по залу. В окна бил дневной свет, а вокруг не было никаких декораций, но для Франчески этот танец стал по-настоящему волшебным.

Она чувствовала ладонью мускулистое плечо, длинные гибкие пальцы, которые поглаживали ее талию. Наконец герцог и Франческа остановились и долго смотрели друг на друга. Рошфор все еще держал ее за руку и за талию. Танцевали они недолго, но его дыхание участилось, а грудь заметно поднималась и опускалась. Глаза блестели. Руки потеплели, губы приоткрылись. Он склонился ближе.

Франческа поняла, что герцог хочет поцеловать ее, и она должна отстраниться. Но вместо этого лишь закрыла глаза.

Глава 13

А потом Рошфор приник к ее рту губами. Мягкими, ищущими. Руки находились в том же положении, что и при танце. Герцог не притягивал Франческу ближе, не касался где-то еще. За него говорили губы: сладко и жадно, умоляя, дразня, искушая.

Франческа дрожала. Хотелось встать на цыпочки и обнять Сенклера за шею. Прижаться к нему всем телом и целовать. Отбросить все: осторожность, здравый смысл — и сдаться на волю чувств. Забыть, что Сенклер собирается сделать предложение другой женщине. Не думать о прошлом и о том, к чему приведет этот поцелуй.

Но Франческа была не в силах ни отстраниться, ни приблизиться. Она просто проживала этот момент, хрупкий и сладко щемящий, пила удовольствие с губ Сенклера.

Наконец, он разорвал поцелуй и запрокинул голову. Они молчали.

Из галереи послышались шаги, и Рошфор сделал шаг назад. В дверях появился лакей и объявил, что чай подан. Рошфор, как и прежде спокойный и сдержанный, подал Франческе руку.

Она взяла герцога под руку, надеясь, что выглядит так же невозмутимо, и вместе они вышли из зала. Однако Рошфор не пошел за лакеем, а повел Франческу через стеклянные двери на террасу, а оттуда к другой двери.

— Это малая столовая, — сказал герцог, когда они зашли внутрь. — Мое любимое место в доме, хотя я предпочитаю бывать здесь ближе к вечеру, как сейчас.

Франческа понимала, почему герцогу нравится эта комната. Большая и уютно обустроенная, украшенная стеной высоких, широких окон, выходящих на террасу и обширный сад. Лучи заходящего солнца сюда не достигали, не тревожа тень и прохладу, а из окна открывался чудесный вид.

— Как красиво, — прошептала Франческа и подошла к стульям у низкого стола, на котором дворецкий оставил поднос с чаем.

Франческа налила чай и снова подумала о том, что это могла быть ее жизнь. Все казалось таким естественным и правильным. И лицо герцога она знала с самого детства, как свое собственное. А еще Франческа знала, что даже спустя долгие годы брака особняк бы ей не наскучил. Ведь даже сейчас, через столько лет, при виде Рошфора сердце Франчески подпрыгивало от радости.

Они болтали, пили чай, ели печенье и бутерброды. Говорили про бал и письмо, которое Франческа получила этим утром из дома. Доминик радовался высаженным этой весной культурам, а у Констанс шел седьмой месяц беременности, и ее живот становился все больше.

— Вы поедете в Дэнси-Парк, чтобы побыть с ней? — спросил Рошфор.

Франческа кивнула:

— Я пробуду в Лондоне еще месяц или два, а затем уеду. У Констанс нет семьи, кроме нас… Только дяди и ужасно назойливая тетя. Вряд ли Констанс захочет присутствия этой женщины в такое время. Конечно, у меня нет опыта обращения с детьми, но я могу поддержать Констанс, а остальным займется няня.

— Уверен, она вам очень обрадуется. Возможно, я к вам заеду. Мне хотелось бы побывать в Дэнси-Парк до осени.

Франческа удивленно взглянула на Рошфора:

— Я думала, вы захотите остаться здесь после… — Она осеклась и замолчала.

— После чего? — нахмурился Рошфор.

— Нет. Это не мое дело. Просто я думала, вы будете… готовиться к свадьбе.

Герцог долго смотрел на Франческу.

— Правда?

— Да. В конце концов, все к этому идет. Вы сказали, что объявите на балу о своей помолвке, и уделяете много внимания леди Мэри. Должна сказать, вы сделали прекрасный выбор. Кстати, на вечере у Хаверсли она говорила о своей любви к вам.

— Неужели? — Черные брови Рошфора поползли вверх. — Как интересно.

— О да. — Франческа снова почувствовала, как желудок сжимается от ревности, но поддаваться ей не собиралась. Не важно, что случилось несколько минут назад в бальном зале. Не важно, что она чувствует.

Франческа собралась снова заговорить, но в этот момент из холла донеслись громкие голоса. Это было так необычно для аристократического спокойствия Лилльского особняка, что Франческа и Рошфор прервали разговор и тут же повернулись к двери.

— …Должен поговорить с ним! — послышался громкий и взволнованный мужской голос. — Мне плевать, что он занят!

Затем донесся более тихий, спокойный голос дворецкого, однако, очевидно, его слова не возымели должного эффекта.

Рошфор поднялся и направился к двери, за которой явно происходила борьба.

— Крэнстон! Что здесь происходит?

— Я должен с вами поговорить!

Франческа не видела взволнованного молодого человека, но ясно его слышала.

— Я Кит Браунинг. Кристофер Браунинг. Думаю, вы знаете, зачем я здесь.

Рошфор нахмурился:

— Вы должны были прийти завтра утром. — Он вздохнул и жестом пригласил гостя войти. — Хорошо. Все в порядке, Крэнстон. Я поговорю с ним.

Герцог повернулся к Франческе:

— Прошу прощения. Это не займет много времени.

В столовую ворвался Кристофер Браунинг. Франческа с удивлением отметила, что он одет в черный костюм с пасторским воротником англиканского священника. Тонкие светлые волосы торчали в разные стороны, словно в волнении он ерошил их, а худое лицо было бледным и осунувшимся. Браунинг выглядел одновременно и напуганным, и разгневанным. Он с вызовом смотрел на герцога, который был выше его ростом.

— Я не позволю вам этого сделать! — выкрикнул Браунинг.

— Неужели? — Рошфор изучал молодого человека с любопытством. — И чего же конкретно вы мне не позволите?

— Я не отдам вам ее! Вы можете ослепить ее своим внешним видом, огромным домом и богатством, которым вы, несомненно, обладаете. Но я знаю, что все это не сделает ее счастливой. Она тихая, образованная девушка. Больше всего любит сидеть у камина с хорошей книгой или неторопливо гулять. Став герцогиней, она не будет счастлива.

— Возможно, — спокойно ответил Рошфор. Уголок его рта дернулся, и Франческа поняла, что герцог пытается скрыть улыбку. — Вы говорите о леди Мэри Колдервуд?

— Конечно! О ком еще мне говорить? Или вы задурили голову еще какой-то бедной девушке?

При упоминании леди Мэри интерес Франчески усилился, и она присмотрелась к молодому человеку внимательнее.

— Я даже не знал, что «задурил голову» леди Мэри, не говоря уже о ком-то еще. Не будете ли вы так добры объяснить, о чем вы вообще говорите?

— Я говорю о том, что вы ее преследуете. О, не думайте, я все знаю. Слухи проникают даже в святые церкви.

— Да. Несомненно. Значит, слухи, которые достигли ваших ушей в церкви…

— Не смейтесь надо мной! — Щеки Браунинга запылали. — Богатство и влиятельное положение не делают вас лучше остальных. У вас нет никакого права смеясь отмахиваться от меня.

— Да, вы абсолютно правы, — ответил Рошфор. — Но я над вами и не смеялся. Я, признаться, даже ошеломленвашей… свирепостью.

— Вы думали, что дорога к леди Мэри открыта. Но на вашем пути, сэр, стою я.

— Понятно. — Рошфор поднес руку к губам. Франческа подозревала, что он еле сдерживает улыбку от напыщенных речей молодого человека.

— Леди Мэри любит меня! Мы с ней должны пожениться. Мы обещали друг другу. Да, эту клятву мы дали не в церкви, и отец Мэри не одобрит наш брак. Однако я знаю: глубоко в сердце она, как и я, считает наш обет священным. Это все проделки ее отца. Он принуждает Мэри выйти за вас замуж.

Значит, Рошфор уже попросил руки леди Мэри! Словно огромная лапа вошла в грудь Франчески и сжала ее сердце.

— Мой дорогой мистер Браунинг, — ответил Рошфор, — ваши речи весьма назидательны, но давайте перейдем к сути. Как видите, вы прервали наше чаепитие.

— О да, я вижу! — фыркнул молодой человек и перевел горящий взгляд на Франческу. — Развлекаетесь с уличными девками, пока моя милая Мэри…

От такого заявления глаза Франчески расширились, и она приготовилась ответить Браунингу, но Рошфор сделал к нему шаг и тяжелым взглядом заставил говорливого молодого человека замолчать.

— Я спишу ваши отвратительные манеры на помутнение рассудка, вызванное любовью к леди Мэри. Однако не позволю клеветать вам на эту даму ни в моем присутствии, ни где-либо еще. Это понятно?

— Д-да. — Браунинг сглотнул и отступил на шаг назад. Его взгляд метнулся к Франческе. — Мои извинения, мэм.

Франческа царственно качнула головой. Ее слишком интересовал сам разговор, чтобы отвлекаться на что-то еще.

— А что до вашей… проблемы со мной, — продолжил Рошфор. — Вы в курсе, что я пригласил вас для разговора завтра утром?

— Я знаю. Полагаю, вы хотели сообщить о вашей помолвке с леди Мэри. Но неужели вы думаете, что я буду спокойно ждать, когда вы ее у меня заберете?

— Очевидно, мне не следовало считать вас здравомыслящим человеком, — фыркнул Рошфор. — Вы не говорили с леди Мэри? Она не сказала, зачем я вас позвал?

— Нет, — сухо ответил Браунинг. — Я еще ее не видел. Леди Мэри прислала записку с просьбой встретиться с ней сегодня в парке, но я не пошел. Я… Сперва я должен был сразиться с вами. Побороться за леди Мэри до того, как она сообщит о своей помолвке с вами. — Браунинг расправил плечи и вскинул подбородок, глядя Рошфору в глаза.

— Что ж, если бы вы встретились с леди Мэри, — ответил герцог, — то узнали, что у меня есть непристроенный приход. Я хочу отдать его вам. Церковь Святого Суизина в деревне Овербай, неподалеку от моего имения в Дэнси-Парк.

Поначалу священник выглядел ошеломленным, потом заинтересованным. Но, словно вспомнив, зачем пришел, придал лицу спокойное и еще более упрямое выражение.

— Конечно, многие жаждут занять подобное положение. Однако меня не подкупишь. Я не стану спокойно смотреть, как вы женитесь на девушке, которую я люблю.

— Черт побери! — воскликнул Рошфор. — Если вы и дальше будете действовать мне на нервы, я не стану ничего предлагать. Я не пытаюсь подкупить вас, юный глупец! И не собираюсь жениться на леди Мэри Колдервуд.

Мистер Браунинг с отвисшей челюстью смотрел на Рошфора. Франческа уставилась на него в таком же удивлении.

— Но все говорят, что вы… вы ухаживаете за ней, — пролепетал молодой человек.

— Я провел с леди Мэри достаточно времени, слушая, как она поет вам дифирамбы, — ответил Рошфор. — Однако со слов леди Мэри я понял, что рядом с ней вы ведете себя более здраво.

Браунинг покраснел, а Франческа поджала губы, чтобы не рассмеяться. Внезапно ей стало легко и весело.

— Леди Мэри рассказала мне всю историю ваших рухнувших надежд, — продолжал Рошфор. — И упомянула о весьма разумном требовании своего отца, который не желает выдавать дочь замуж за человека, не способного ее обеспечивать. Приход даст вам возможность содержать жену и семью, и, возможно, отец леди Мэри согласится на ваш брак. Она обратилась ко мне за помощью, и я обещал поговорить с вами о церкви Святого Суизина, которая открылась совсем недавно.

Мистер Браунинг просто стоял и во все глаза смотрел на герцога, осознавая, какие возможности перед ним открылись и что он мог натворить своими действиями.

— Ох, — наконец слабо выдохнул он и, расправив плечи, подавленно продолжил: — Я прошу прощения, сэр. Я… я более не стану вас беспокоить. — Браунинг поклонился Рошфору, потом Франческе: — Мэм.

Когда он повернулся уйти, Рошфор сказал:

— Завтра утром в десять часов.

Браунинг тут же повернулся:

— То есть вы… вы все еще готовы говорить со мной?

— Да. Боюсь, любовь всех нас превращает в дураков. Я бы хотел поговорить с вами при… более благоприятных обстоятельствах.

— Спасибо, ваша светлость. — Лицо молодого человека озарилось надеждой. — Я так… Спасибо.

Он подумал, не добавить ли чего-то еще, но просто поклонился и вышел за дверь.

— Что ж, — весело начала Франческа, — значит, теперь вы ищете мужей для своих потенциальных невест.

Рошфор с полуулыбкой обернулся к Франческе:

— Мистера Браунинга я не находил. Его мне представили.

— Но вы собираетесь помочь им с леди Мэри пожениться.

Герцог пожал плечами и сел напротив Франчески:

— Я не хочу ухаживать за женщиной, которая влюблена в другого.

— А вы хотели ухаживать за леди Мэри?

— Я старался.

— Значит, эти встречи… поездка в парке, визиты к ней домой… были…

— Мы говорили о том, как леди Мэри хочет выйти замуж за мистера Браунинга и как этого добиться.

Неудивительно, что Мэри Колдервуд с таким восхищением говорила о герцоге! Теперь Франческа увидела свой разговор с девушкой совсем в ином свете. Мэри сказала, что ей повезло, имея в виду не интерес герцога, а его помощь.

Франческа усмехнулась:

— Мне нужно на вас рассердиться. Вы же заставили меня поверить, что эта девушка вам действительно нравится!

— Я ничего подобного не говорил.

Разве? Франческа точно не помнила, о чем они говорили. Однако Рошфор не сказал ей всю правду о девушке. Он ни разу не упоминал, что хочет найти работу для ее возлюбленного.

Возможно, именно на это и стоило обидеться, но Франческа не могла заставить себя это сделать.

— Вы отдадите ему церковь Святого Суизина? — спросила она.

— Может быть, — пожал плечами Рошфор. — Прихожане обрадуются новому священнику, который способен переживать. Потому что предыдущий едва не засыпал на собственных проповедях.

— А вы не думаете, что мистер Браунинг слегка… импульсивен?

— О да, — улыбнулся Рошфор. — Надеюсь, сегодняшний день послужил ему уроком. Однако если завтра поведение молодого человека не изменится, я конечно же не стану ничего ему предлагать. Но он молод и влюблен, а в такие времена мы часто совершаем глупости.

— Да, совершаем, — тихо согласилась Франческа. Об этом она знала, как никто другой.

В прекрасном настроении Франческа допила чай и хотела бы посидеть у Рошфора еще, но должна была идти, так как вечером собиралась в оперу с сэром Аланом и его дочерью.

Рошфор, как и ожидалось, настоял, чтобы Франческа и ее горничная отправились в его карете, а не шли пешком до дома через два квартала. Франческа откинулась на роскошное кожаное сиденье и размышляла о сегодняшнем открытии. Рошфор уже исключил из списка Алтею Робар и Каролину Уайат, а теперь стало ясно, что и Мэри Колдервуд его не интересует.

А если на самом деле Рошфор и не пытается найти себе жену? Но тогда как понимать его слова о бале, посвященном помолвке?

Возможно, одна из двух оставшихся претенденток привлечет внимание герцога… или уже привлекла. В конце концов, Дамарис больше всех подходила на роль герцогини, а леди де Морган была самой красивой. Однако Франческа не замечала у герцога никаких признаков влюбленности ни в одну из девушек. Он никогда не упоминал их при разговоре. Да и, по слухам, только леди Мэри вызывала у герцога хоть какой-то интерес.

Но если Рошфор не намерен жениться, то зачем он попросил ее о помощи с подготовкой к балу?

И в свете предстоящего бала и его целей зачем герцог ее целовал?

Погруженная в свои мысли, Франческа по приезде домой сразу направилась к себе в спальню. Настало время приготовиться для вечера с Шербурнами. Франческа приняла ванну и съела легкий ужин, который ей принесли на подносе прямо в комнату. Она часто ела у себя в спальне, особенно если одевалась к вечеру. Так было проще для слуг, и к тому же Франческа чувствовала себя глупо, сидя в одиночестве за длинным столом.

Напевая песенку, Франческа села перед зеркалом, и Мэйзи приступила к долгому процессу создания прически. Мэйзи мастерски умела укладывать волосы, и Франческа никогда ее не торопила. Она открыла шкатулку с драгоценностями и посмотрела на серьги. Взяв в руки пару гагатовых гроздьев, Франческа положила их обратно и открыла потайной ящичек в нижней части шкатулки. Она достала сапфировые серьги, подаренные пятнадцать лет назад Рошфором, и положила их на ладонь.

Франческа смотрела в глубокую темную синеву дорогих камней, обрамленных маленькими бриллиантами. Она ни разу их не надевала. Поначалу из-за того, что помолвка держалась в тайне, а после носить эти серьги было слишком больно. Даже когда боль притупили годы, Франческа не хотела их надевать. Теперь это казалось неправильным.

Франческа сочла глупым прятать такое украшение. Особенно сегодня, ведь она собиралась пойти в темно-синем платье. Франческа надела серьги и повернула голову в одну сторону, затем в другую, наблюдая, как бриллианты ловят и отражают свет.

— О, миледи! — восхищенно выдохнула Мэйзи. — Какие же они красивые! И как чудесно подойдут к вашему платью!

— Я как раз об этом подумала. — Франческа улыбнулась горничной в зеркало.

— А браслет вы наденете?

— Не знаю. — Франческа достала браслет из бриллиантов и сапфиров.

Он был легким и изящным, каждый камень высочайшего качества. Что и следовало ожидать от элегантного вкуса Рошфора. Франческа надела браслет на запястье и залюбовалась.

— Знаешь… Я его надену.

Мэйзи помогла Франческе с платьем: темно-синяя газовая ткань лежала поверх нижней юбки на тон светлее. Контраст цветов повторялся и на рукавах. Франческа надела туфли, и вдруг снизу послышался оглушительный стук в дверь.

Горничная и Франческа удивленно переглянулись. Для приезда сэра Алана еще рано, к тому же он не стал бы вести себя так грубо. Франческа открыла дверь своей спальни, а Мэйзи положила на ее кровать вечернюю мантию, веер и перчатки.

Внизу раздавался громкий и злой мужской голос. Франческа похолодела. Она узнала скорее не его, а интонации. Что Перкинс здесь делает? Ведь он обещал подождать до субботы.

У Франчески все сжалось внутри. Она должна была предвидеть, что Перкинс не сдержит обещания. Франческа колебалась. Она не хотела спускаться вниз и встречаться с Перкинсом, и на мгновение ее охватило искушение остаться в спальне и предоставить Фэнтону все уладить.

Однако эта мысль была мимолетной. Фэнтон не заставит Перкинса покинуть дом. Тот слишком груб и упрям, чтобы уйти самому. Наверняка он станет пробиваться к ней наверх. Нужно избавиться от Перкинса до приезда сэра Алана.

Вздохнув, Франческа стала спускаться вниз. Голоса становились громче и яростнее, и вскоре Франческа увидела Перкинса, который схватил ее дворецкого за грудки и тряс его:

— Клянусь богом, она спустится, или я сам поднимусь к ней!

Лицо Фэнтона побагровело от гнева, и Франческа быстро миновала последние ступеньки.

— Я здесь, мистер Перкинс, можете не кричать.

Перкинс отпустил Фэнтона и повернулся к Франческе. Теперь она стояла от него всего в нескольких футах и видела налитые кровью глаза и опухшее лицо. От Перкинса ощутимо разило перегаром.

— Вы, — в ярости выдохнул Перкинс.

— Да. Я.

— Миледи… — начал Фэнтон, дрожа от гнева.

— Да, Фэнтон, я знаю. Вы сделали все, чтобы остановить мистера Перкинса. Но думаю, лучше мне с ним поговорить. Не пройдете ли вы за мной?.. — Франческа указала на гостиную и направилась туда.

Перкинс пошел следом.

В гостиной Франческа повернулась к нему:

— Итак, что вы здесь делаете? У меня планы на сегодняшний вечер. Я не ожидала увидеть вас до субботы.

— А может, я не хочу ждать до субботы, — рявкнул Перкинс. — После того как вы выкинули меня со своей вечеринки, я решил наплевать на формальности.

С нахальной улыбкой Перкинс плюхнулся в кресло, не дожидаясь, пока сядет Франческа. Пытаясь скрыть неприязнь, Франческа опустилась на диван и невозмутимо ответила:

— Я здесь ни при чем. Однако, являясь на прием без приглашения, нечего удивляться ответной грубости.

— Ничего другого от великого и могущественного герцога я и не ждал, — фыркнул Перкинс. — Он всегда считал себя лучше остальных. Хостон в гробу бы перевернулся, если бы узнал, что вы с ним снюхались. — Перкинс бросил на Франческу злобный взгляд. — Наверняка герцог надеется сделать вас своей следующей любовницей.

От этих слов Франческа вздрогнула. В гневе она вскочила с дивана:

— Как смеете вы произносить такую ложь? Рошфор бы никогда так не поступил.

— Любой бы на его месте поступил так, — хмыкнул Перкинс.

— Это абсурд, — сухо возразила Франческа. — Рошфор — человек чести.

— Честь здесь ни при чем. Во всем виновата похоть.

— Вы не способны понять такого человека, как Рошфор.

Перкинс поднял одну бровь:

— Мужчина есть мужчина, кого бы он из себя ни строил. — Губы Перкинса растянулись в недоброй улыбке. — Только не говорите, что надеетесь женить на себе герцога.

— Конечно нет! — Франческа отвернулась и отошла от Перкинса.

— Вот и хорошо, — продолжил он. — Такие женятся только из чувства долга.

Франческа остановилась и повернулась к Перкинсу с самым надменным видом:

— Мне это прекрасно известно. И могу заверить вас, что у меня нет никакого желания женить на себе герцога, а уж тем более обсуждать с вами свою личную жизнь.

— Хорошо. Тогда поговорим о делах. Вы собрали деньги? — Перкинс сложил руки на груди и ждал ответа, глядя на Франческу.

Франческа смотрела на Геркинса, и внезапно весь ее гнев погас, оставив лишь опасения, которые преследовали ее в течение двух с половиной недель. Франческа сделала шаг вперед, хотя предпочла бы держаться от Перкинса подальше. Но почему-то ей казалось, что с ним, как с каким-нибудь животным, самое главное не показывать страха.

— Я… — начала Франческа дрожащим голосом и остановилась, чтобы начать снова, придав своим словам уверенности. Настал момент спасать свой дом. — У меня для вас предложение, — сказала она.

Глава 14

— Правда? — Перкинс смотрел на нее с вожделением. — И какое же?

— Я готова отдать вам часть денег сегодня… Скажем, двести фунтов. — Заговорив, Франческа почувствовала себя спокойнее. Она долго обдумывала свой план и решила, что это ее надежда. — Я соберу сумму большую, чем долг моего покойного мужа. А вы для этого дадите мне разумный срок.

— Неужели? И что же за «разумный срок»?

— Шесть месяцев.

— Шесть месяцев? Вы хотите, чтобы я ждал шесть месяцев, прежде чем получить дом, который по закону и так мой? Миледи, боюсь, вы переоцениваете свою силу убеждения. — Перкинс поднялся с кресла.

— Но вы ничего не теряете, — тут же заверила Франческа. — Если я не смогу собрать деньги, у вас все равно будет двести фунтов. — Она не стала говорить, что двухсот фунтов у нее пока нет. Если Перкинс согласится, ей придется продать лошадей и карету, чтобы собрать необходимые деньги. — А если за шесть месяцев я все же успею собрать пять тысяч фунтов, вы в итоге получите на двести фунтов больше, — продолжала Франческа. — Если хорошо поразмыслите, то увидите выгоду такого предложения.

— Значит, вы хотите, чтобы я позволил вам остаться в доме бесплатно еще на полгода. — Перкинс неторопливо направился к Франческе.

Она смотрела прямо ему в лицо, не желая отступать.

— Не бесплатно. Думаю, двести фунтов — немалая арендная плата за такой период. И вам не придется брать на себя труд оплаты услуг в суде. Вы должны знать, что даже через суд забрать у меня дом будет не так просто, как вы представляете.

— Но как вы собираетесь собрать деньги за шесть месяцев, если вы не можете найти их сейчас? — поинтересовался Перкинс. — Что вы собираетесь делать? Продать дом? Я могу сам продать его, как только вступлю во владение. И получу за него полную сумму, а не только деньги, которые задолжал ваш муж. Почему я должен позволить вам это сделать?

— Потому что ваша затея отвратительна! — парировала Франческа. — Как можно отбирать у меня дом из-за дурацкой ставки, сделанной моим мужем сотню лет назад!

— Я отвратителен? — Губы Перкинса скривились в наглой усмешке. — Я смотрю, вы всегда были обо мне невысокого мнения. Вам не нравилось, что я пятнаю ваш дом, верно? Вы смотрели на меня с презрением с той самой минуты, как я ступил на его порог. Я был недостаточно хорош для вашего мужа.

Перкинс снова стоял так близко, что Франческа чувствовала запах перегара, но не сдвинулась с места, тщательно скрывая эмоции.

— Вы толкали Эндрю на всякие глупости, — ответила она. — Я никогда не говорила, что он лучше вас.

— А вам и не требовалось. Я всегда видел это в вашем лице. И в его тоже. Он был Хостоном, его семья пришла вместе с Вильгельмом Завоевателем, а я всего лишь младший сын помещика. Но мое происхождение ничем не хуже.

— Меня не устраивало не ваше происхождение, а то, что вы сделали со своей жизнью.

— Я ни в чем не отстал от вашего уважаемого супруга.

— И нечем здесь гордиться!

— И все же для вас в мужья он сгодился, в то время как я не заслуживал даже улыбки. — Перкинс сократил расстояние между ним и Франческой, и темный взгляд его глаз заставил ее отступить назад. — Стоило мне подойти к вам, вы убегали. Как и сейчас. Стоило сказать комплимент, вы смеялись надо мной. Стоило прикоснуться, вы отстраняли мою руку.

— А чего вы ожидали? — спросила Франческа. — Я была замужней женщиной. И не собиралась кокетничать с вами или другими мужчинами. Мой муж был вашим приятелем. Только низкий человек может заигрывать с женой своего друга.

— Низкий, да?

Перкинс сделал еще шаг, и Франческа снова отстранилась назад. За ее спиной была стена. Она знала, что еще немного — и отступать будет некуда, поэтому повернулась, чтобы обойти Перкинса. Но тот хлопнул ладонью по стене, перекрывая рукой путь.

— Не так быстро, миледи. У меня тоже к вам предложение.

Франческа смотрела в лицо Перкинсу. Сердце бешено колотилось в груди, внутри все похолодело, но она не хотела показывать Перкинсу, что испугалась, ведь именно на это он и надеялся.

— И какое же? — Франческа осталась довольна тем, как спокойно прозвучал ее голос.

— Вы сможете жить здесь. Никакой арендной платы. Никаких двухсот фунтов. Я даже прощу вам долг… спустя некоторое время. — Перкинс холодно улыбнулся, и от его взгляда у Франчески сжался желудок. Перкинс поднял другую руку и указательным пальцем погладил Франческу по щеке. — Все, что вам нужно, — это… стать моей любовницей.

Франческа смотрела на Перкинса, от потрясения потеряв дар речи.

— Не надо так удивляться. Такие женщины, как вы, занимаются этим каждый день, просто прикрываясь красивыми словами. Вы продаете себя, чтобы жить в таких домах. Вы делали это с Хостоном. Собирались сделать с Рошфором. И если хотите жить в этом доме, будете делать это со мной.

Наконец Франческа отошла от шока и вырвалась из объятий Перкинса.

— Вы, должно быть, шутите!

— Нет, не шучу, — весело ответил Перкинс и насмешливо добавил: — Если хорошо поразмыслите, то увидите выгоду такого предложения.

— Я никогда не стану вашей любовницей, — выкрикнула Франческа с таким отвращением, что даже пьяный Перкинс не мог этого не заметить. — Лучше я буду голодать, чем спать с вами!

— Неужели? — Выражение лица Перкинса стало холодным и жестким, не осталось и следа веселья. Он схватил Франческу за локоть. — Почему бы нам просто не положить этому конец?

Перкинс резко и грубо дернул Франческу на себя, и она упала ему на грудь. Он отпустил ее локоть, но лишь затем, чтобы обнять и прижать к себе крепче. Другой рукой Перкинс схватил Франческу и повернул к себе лицом.

Охваченная ужасом Франческа принялась с силой наступать на ноги Перкинса, радуясь, что на ее туфлях есть маленький каблук. Перкинс вскрикнул от боли и ослабил хватку. Франческа тут же вывернулась из его объятий.

Она подбежала к камину, схватила кочергу и, размахивая своим импровизированным оружием, повернулась к Перкинсу:

— Убирайтесь отсюда, или вас выкинут за дверь!

— Неужели? — усмехнулся Перкинс, глядя на Франческу. — Думаете, этот старый дурак может выкинуть меня за дверь? Хотел бы я на это посмотреть.

— Стойте! Если вы прикоснетесь ко мне, вас бросят в тюрьму. Хотите снова бежать на континент?

— Посмотрим, как вы заговорите, когда я с вами разберусь, — ответил Перкинс с пугающей улыбкой и сделал еще шаг к Франческе. — А сейчас я доставлю себе удовольствие, сбивая с вас спесь.

Перкинс бросился на Франческу, и она закричала, изо всех сил махнув кочергой. К своему удивлению, Франческа сумела ощутимо ударить Перкинса по плечу, но второй раз замахнуться не успела: он схватил кочергу и вырвал у нее из рук, отбросив назад, где та угодила в маленький столик.

Франческа снова закричала и бросилась бежать, но Перкинс устремился за ней. Однако пять стаканов спиртного, выпитых до прихода к Франческе, сделали свое дело, и Перкинс, запнувшись о ножку кресла, упал на колени. Он пытался подняться на ноги, но вскоре замер, услышав четкий звук взведенного курка револьвера.

— Если не хотите получить пулю, не двигайтесь, — твердо произнес Фэнтон.

Франческа и Перкинс повернулись к двери. Не будь Франческа так напугана, она рассмеялась бы при виде своего пожилого дворецкого, как всегда собранного, с приглаженными волосами, с одним из дуэльных револьверов Эндрю. Рядом с ним стоял повар со сковородкой.

Немую сцену нарушил звук быстрых шагов на лестнице, и через секунду в гостиную ворвались Мэйзи с ножницами в руках и еще одна горничная с метлой! И наконец, из кухни прибежал мальчик с мясницким ножом.

При виде своих верных слуг Франческа прослезилась:

— Спасибо, Фэнтон. Спасибо всем. Мистер Перкинс уже уходит.

Перкинс бросил на Франческу полный ненависти взгляд:

— Думаете, что победили? Думаете, я просто возьму и исчезну? Вы сделали свой выбор, и теперь вам придется с ним жить. Я отзываю свое предложение. Вы сами будете умолять меня вернуться.

— Никогда этого не будет!

— Неужели? — Лицо Перкинса исказилось от гнева. — Посмотрим, как вы заговорите, когда я выкину вас на улицу, униженную в глазах всех ваших обожаемых друзей. Без гроша в кармане, без дома, под страхом оказаться в долговой тюрьме… или где похуже. — Перкинс горько рассмеялся. — Я уже вижу, как вы пытаетесь наскрести себе на пропитание, живете на каком-нибудь чердаке, мерзнете, голодаете. Что вы будете делать? Станете швеей, корпящей над стежками, с обмороженными руками, оттого что вы не в состоянии платить за обогрев своей голой комнатенки? Или будете продавать шляпки бывшим подругам? Впрочем, никто не примет вас на работу. Даже самую низкооплачиваемую. Возможно, вы проглотите свою гордость и отправитесь искать себе должность, но никто вас не наймет. Для того чтобы стать гувернанткой, у вас нет необходимого образования, к тому же ни одна разумная жена не пустит вас в свой дом. Шить вы тоже не умеете. Драить пол? Готовить? Мыть посуду? — усмехнулся Перкинс. — У вас нет этих навыков, миледи. Заработать на пропитание вы можете только своим телом.

— Замолчите! — закричала Франческа, дрожа от гнева. — Хватит. Убирайтесь из моего дома и никогда не возвращайтесь. Вы меня поняли?

— О да. Я прекрасно вас понял, — ответил Перкинс. — А теперь поймите меня. Если к завтрашнему вечеру вы не съедете, я забираю у вас дом. И ни один из ваших… защитников, — он бросил презрительный взгляд на столпившихся в дверях слуг, — не сможет меня остановить.

С этими словами Перкинс повернулся и направился прочь. Слуги в дверях тут же расступились, чтобы дать ему уйти. Фэнтон тщательно соблюдал дистанцию, не переставая держать Перкинса на мушке.

Ноги Франчески ослабели, и она опустилась в кресло. Прислуга отправилась за Перкинсом, в гостиной осталась только Мэйзи, которая кинулась к Франческе и опустилась на колени рядом с креслом, с беспокойством глядя на свою госпожу:

— Вы в порядке, мэм?

Франческа кивнула. Она все еще дрожала и не могла собраться с мыслями. Ей хотелось разрыдаться, но это не позволяло воспитанное с детства чувство собственного достоинства.

— Да, конечно, — выдавила Франческа и сглотнула слезы, прежде чем продолжить: — Я… я пойду к себе в спальню.

Франческа поднялась на ноги, надеясь, что до спальни они ее доведут. Мэйзи встала вместе с ней:

— Вам помочь?

Франческа помотала головой и слабо улыбнулась:

— Нет. Я в порядке. Просто… мне нужно подумать в одиночестве.

Франческа вышла из гостиной, Мэйзи преданно последовала за ней. Другие слуги столпилась в передней, торопливо переговариваясь, но тут же замолчали при виде Франчески. Фэнтон вышел вперед, остальные остались сзади и смотрели на Франческу с тревогой и сочувствием.

— Миледи, если я могу вам как-то помочь… — начал Фэнтон в своей размеренной манере. Его лицо напряглось в тревоге.

— Спасибо, Фэнтон. Когда сэр Алан приедет, скажите, что мне нездоровится.

— Конечно, миледи. — Фэнтон низко поклонился.

Франческа кивнула и направилась к лестнице. Ноги дрожали, и ей приходилось держаться за перила. Внутри бурлили эмоции, готовые вылиться криками или слезами… а возможно, и тем и другим. Франческа спиной чувствовала обеспокоенные взгляды прислуги и лишь поэтому сдерживала слезы.

Она едва добралась до спальни и, закрыв дверь, разрыдалась. Опустилась на пол, ухватилась ладонями за сиденье стула, положила голову на руки и плакала. Ярость, страх и стыд внутри ее скручивались, смешивались и изливались горючими слезами.

Что ей делать? Как жить? Слова Перкинса выбивали Франческу из колеи, прорывали защиту, которую она выстраивала последние пару недель. Брат примет ее в свой дом, и ей не придется жить на улице, как описывал Перкинс. Но Франческа сгорала от стыда, чувствовала себя униженной, потерпевшей полное поражение, ведь всю оставшуюся жизнь ей придется зависеть от своих родственников.

Она лишится своего дома и всех вещей, кроме одежды. Будет жить только за счет доброты Доминика и Констанс, станет всего лишь частью их жизни, глядя на их детей, их брак, их счастье. Жизнь в Лондоне, за которую она так цеплялась после смерти Эндрю, придется оставить. Все попытки применить свои таланты, чтобы обеспечить пропитание себе и маленькой семье своей прислуги, окажутся напрасными.

Без денег останется не только она, но и Фэнтон с другими работниками. Даже если кто-то из них захочет переселиться вместе с ней в деревню, Доминик вряд ли сможет оплачивать им жалованье. Она подвела своих домочадцев, и к беспокойству за свою жизнь примешивался страх за них. Конечно, повар быстро найдет работу, но как же Фэнтон? Он уже довольно стар, и найти новое место для него будет непросто.

Но хуже всего то, что все общество узнает о ее положении. Одни будут ее жалеть, другие — насмехаться. Но что бы люди ни чувствовали, все они станут смотреть на нее свысока. Все узнают о ее падении. Все узнают, каким мужем был Хостон, как наплевательски он к ней относился и как легко пустил под откос ее жизнь. И не важно, что Франческа не любила Эндрю, она все равно сгорит со стыда, если люди узнают, каким ужасным был ее брак. Даже если она выиграет судебную тяжбу с Перкинсом, ее жизнь превратится в сплошные сплетни.

От этой мысли у Франчески поползли мурашки. Перкинс будет жить в ее доме. Ходить по комнатам, владеть ее любимой маленькой гостиной и спать здесь, в ее спальне. Франческа представила это, и ей стало плохо.

В отчаянии она пыталась найти способ спастись, но металась от одной мысли к другой, не в состоянии на чем-то сосредоточиться.

Снизу послышался мужской голос. Должно быть, приехал сэр Алан, подумала Франческа. Он хороший, добрый человек, немного ею очарованный или даже ослепленный. Если она захочет, сэр Алан в нее влюбится. Он женится на ней и поможет избежать безрадостного будущего. Франческа была уверена, что большинство женщин так и поступили бы.

Но она не могла. Не могла выйти замуж за нелюбимого человека лишь ради собственного благополучия.

А какие дороги еще открыты перед ней? Она пыталась найти выход в течение двух недель и не смогла.

Франческа вскочила и принялась ходить по комнате, вытирая мокрое от слез лицо. Нервы звенели, и она никак не могла успокоиться. Слезы то и дело набегали на глаза, и порой Франческа снова начинала судорожно всхлипывать.

Она не могла ни о чем думать. Сквозь туман отчаяния проникла лишь одна мысль. Лишь одно слово принесло облегчение: Сенклер.

Франческа взяла с кровати выложенную Мэйзи мантию. Набросив ее на плечи, Франческа вышла из спальни и стала тихо спускаться вниз. Осторожно заглянув за угол лестничного марша, Франческа, к своему облегчению, никого не увидела. Очевидно, слуги ушли на кухню поговорить о событиях этого вечера.

Франческа на цыпочках преодолела оставшиеся ступени и вышла из дома, тихо затворив за собой дверь. Надев капюшон, чтобы скрыть лицо, Франческа быстро зашагала вдоль улицы.

Дверь открыл лакей в элегантной бело-голубой ливрее. Увидев на пороге женщину, он нахмурился.

— Пошла, убирайся! Что ты тут забыла? — грубо бросил лакей, закрывая дверь.

— Нет! — крикнула Франческа, пытаясь ему помешать.

Она поняла, что ее приняли за проститутку или нищенку. Оно и понятно. Уважаемая дама не станет приходить в дом к мужчине вот так, без всякого сопровождения. Но она должна увидеть Сенклера.

— Приведите Крэнстона, — сказала Франческа. Ее культурная речь и имя дворецкого заставили лакея остановиться. Он колебался.

— Подождите здесь, — наконец сказал лакей и закрыл дверь, но спустя пару минут она снова открылась.

На пороге стоял верный дворецкий Рошфора.

Крэнстон выглянул за дверь и с выражением полного презрения на лице стянул с Франчески капюшон.

— Миледи! — Крэнстон широко раскрыл глаза.

— Пожалуйста, я должна поговорить с герцогом, — тихо сказала Франческа.

— Конечно, конечно, пожалуйста, входите. Прошу прощения.

Франческа снова накинула капюшон, не желая быть узнанной другими слугами, и Крэнстон быстро провел ее через холл в кабинет Рошфора. Там никого не было, но Крэнстон проводил Франческу внутрь и забрал ее мантию.

— Я доложу его светлости, что вы здесь, — сказал дворецкий без малейшего признака любопытства на бесстрастном лице.

— Спасибо, Крэнстон.

Дворецкий вышел и прикрыл за собой дверь. Франческа отвернулась. Неистовое отчаяние, побудившее ее примчаться к Рошфору, теперь ослабевало, уступая место сомнениям. Что герцог о ней подумает?

Из холла послышались торопливые шаги, и в кабинет ворвался нахмуренный Рошфор. Его глаза тут же отметили заплаканное лицо Франчески и напряженную спину.

— Франческа! Боже мой. Что случилось? — Герцог захлопнул дверь и с раскрытыми объятиями подошел к Франческе. — Вам плохо? Что-то с Домиником? Селбруком?

Франческа помотала головой:

— Нет, нет, дело не в этом.

Рошфор взял ее за руки. Они был такими теплыми и сильными, что из глаз Франчески снова полились слезы, и она судорожно всхлипнула:

— Простите! Я не должна была приходить, но не знала, что еще делать!

— Разумеется, должны были, — возразил герцог, он усадил Франческу на маленький диванчик и сел сам. — Куда еще вам идти? Скажите мне, что стряслось.

— И вы обо всем позаботитесь? — спросила Франческа и хотела улыбнуться, но чувствовала, как дрожат губы.

— Я приложу все усилия, — заверил Рошфор.

Внезапно Франческа заплакала. Она старалась сдержаться, думала, у нее больше не осталось слез. Но добрая улыбка Сенклера, его обеспокоенный взгляд пронзили ее, и слезы вновь текли по щекам.

— О, Сенклер, простите, я не должна была… Мне так страшно…

— Франческа, дорогая… — Рошфор привлек ее к себе и стал баюкать в объятиях.

Нежность и тепло рук Сенклера растопили сердце Франчески, и она всхлипывала, прижимаясь лицом к его груди, хватаясь за лацканы пиджака. Франческа плакала, не в силах говорить и мыслить ясно.

Рошфор гладил ее по спине, по голове, распуская локоны, так тщательно уложенные Мэйзи. Он мягко шептал успокаивающие слова, а его руки продолжали гладить Франческу. Ее всхлипывания начали утихать. Дыхание замедлилось, и слезы перестали течь из глаз. Франческа прижалась к груди Рошфора, убаюканная сильными руками и мерным стуком его сердца.

Поглаживания рук герцога невероятно успокаивали. По крайней мере, на время Франческа почувствовала себя в безопасности, обогретой его теплом. Поверила, что с ней не случится ничего дурного.

И в то же время прикосновения Рошфора зажигали в ней какой-то внутренний огонь. Франческа закрыла глаза, изумляясь, как может она испытывать подобные чувства в такой момент. И вдруг с удивлением поняла, что Рошфор целует ее волосы.

Герцог провел рукой по плечу Франчески, и она ощутила на шее его дыхание, а потом теплые губы легонько прижались к ее коже. Франческа вздохнула, жар охватывал и пробуждал ее тело. Соски поднялись, напряглись и терлись о ткань платья.

Франческа наклонила голову, подставляя шею, и почувствовала, как напряжен Рошфор, как обжигает его кожа. Своими бархатными губами герцог целовал ее шею сзади. Его хриплое дыхание щекотало кожу, вызывая легкие мурашки на руках, и Франческа трепетала.

Ей хотелось растаять, открыться Сенклеру. Она еще никогда себя так не чувствовала. Уязвимо, в то же время этой уязвимостью наслаждаясь. Внизу живота скапливался пульсирующий жар, а внутри стало больно. Франческа страстно желала, чтобы Рошфор сделал ее своей, вошел в нее. Глубина желания была для Франчески столь новой, что она испугалась и замерла.

Рошфор остановился:

— О боже, простите, Франческа. Вы пришли за помощью, а я…

Герцог мягко приподнял ее и отстранил от себя. Франческа почувствовала себя опустошенной, ей хотелось обратно в объятия Сенклера, но она уже пришла в себя и прекрасно понимала, что не может попросить об этом.

Рошфор протянул Франческе снежно-белый носовой платок. Она взяла его и поднялась с дивана, отворачиваясь и вытирая мокрое лицо. Рошфор тихо вздохнул и тоже поднялся, глядя на Франческу.

Она повернулась и, заметив его взгляд, покраснела:

— Простите меня.

— Перестаньте так говорить. — Голос был хриплым, и герцог закрыл глаза, пытаясь расслабиться. — Франческа… расскажите, что вас беспокоит. Вы сказали, что вам страшно. Кто напугал вас? Что случилось?

Франческа вздохнула, набираясь смелости. Внезапно идея, посетившая ее на пике отчаяния дома, перестала казаться такой уж удачной.

— Я… я пришла занять у вас денег.

Рошфор уставился на нее, утратив дар речи.

Франческа поспешно продолжила:

— С моей стороны это ужасно грубо, и я клялась себе не просить вас о таком, но ничего другого мне в голову не приходит. Я не могу думать об этом человеке в моем доме. Я должна что-то предпринять!

— Человек? Какой человек? В ваш дом влез вор?

— Нет-нет. Меня не обворовывали. Это Перкинс.

— Гален Перкинс? — Темные глаза Рошфора внезапно стали пугающими. — Перкинс в вашем доме?

Рошфор направился к двери, и Франческа поспешила его остановить:

— Нет! Нет, сейчас там его нет. Все не так. Прошу, вернитесь и сядьте. А я расскажу с самого начала.

— Хорошо. — Рошфор позволил Франческе подвести его обратно к дивану и сел вместе с ней. Они все еще держались за руки, и герцог сжал пальцы Франчески крепче. — Расскажите мне.

— Лорд Хостон…

— Это началось так давно?

— Да. Эндрю был… безрассудным.

Рошфор невесело рассмеялся:

— Хостон был глупым.

Франческа хотела возразить, но потом лишь пожала плечами:

— Да, именно так. Вы были правы насчет него. — Она отвернулась, не в силах смотреть Рошфору в глаза. — Я совершила глупость, выйдя за Хостона замуж. Вы пытались отговорить меня, но я не слушала. Простите.

Франческа повернулась к Рошфору и с удивлением заметила боль в его глазах.

— Это вы меня простите. Вы были охвачены новой любовью, и я знал, что вам бесполезно что-либо говорить, но должен был попытаться. У меня ничего не вышло.

— А я думала, вы настраиваете меня против Хостона из-за своей… обиды.

Узнав о помолвке Франчески, Рошфор приехал из своего поместья и холодно заявил, что она совершает большую ошибку, выходя замуж за такого глупца, как Эндрю Хостон. Франческа помнила, как при виде Рошфора заново испытала боль, и именно эта боль, а не любовь к Хостону заставила ее выбежать из комнаты, отказавшись прислушаться к словам герцога.

— Я действительно чувствовал обиду, — поморщился герцог. — Но это не значит, что я вам лгал. Просто неудачно поступил. Лучше бы я написал вам письмо, вместо того чтобы появиться на пороге. Я мог бы лучше объяснить свою точку зрения. Боюсь, рядом с вами я никогда не умел выражаться ясно. Или нужно было доказать, каким человеком являлся Хостон… не уходить, пока вы бы не поверили. Но я позволил чертовой гордости одержать верх.

Франческа улыбнулась и сжала руку Рошфора:

— О, Сенклер. Прошу, не вините себя. Я вышла замуж за Хостона, это моя вина и ничья больше. Мне следовало быть осторожнее. Не торопиться со свадьбой. Просто… я хотела любить его. Хотела верить, что Хостон идеально мне подходит. Мне было больно и одиноко, и я злилась на вас. — Франческа посмотрела Рошфору в глаза. — Вы назвали Эндрю глупцом, но я была в десять раз глупее, потому что спешила выйти за него замуж, желая доказать вам, что мое сердце не разбито.

Рошфор замер и крепко сжал пальцы Франчески. Она поняла, как много сейчас рассказала, и вскочила с дивана.

— Но дело не в этом. Лорд Хостон не оставил мне почти ничего после своей смерти. Вернее, он оставил мне множество долгов. После смерти мужа я еле находила деньги на пропитание.

— Я знаю, — спокойно сказал Рошфор.

Франческа широко раскрыла глаза и обернулась к нему:

— Знаете? — К щекам подступила краска стыда. — А остальные? Кто-нибудь в свете знает?

— Нет-нет, — поспешил успокоить Рошфор, поднявшись с дивана и направляясь к Франческе. — Только я. Зная, каким был Хостон, я предполагал, в каком положении он вас оставил. Я… кое-что тайно выяснил.

Франческа смутилась еще больше. Человек, от которого она больше всего хотела скрыть свои финансовые проблемы, все эти годы о них знал.

— Должно быть, вы считаете меня полной тупицей.

— Нет, конечно нет.

— Думаю, это не важно, — вздохнула Франческа. — Вы всегда знали меня с плохой стороны.

На губах Рошфора появилась слабая улыбка, которая тут же угасла.

— Верно. А вы видели с плохой стороны меня.

— Да? — Ответ герцога заставил Франческу улыбнуться. — Тогда вы само очарование.

— Как и вы.

У Франчески потеплело в груди, и пришлось сглотнуть, чтобы подавить эмоции. Она отвернулась и прочистила горло:

— Что ж, я научилась экономить… редко ходила за покупками. — Франческа не смотрела на Рошфора и не видела, как его лицо омрачилось болью и сожалением. — Я справлялась с трудностями. Но Перкинс…

— Какое отношение ко всей истории имеет чертов Перкинс?

— Он выиграл мой дом, сыграв с Эндрю в карты! — Франческа повернулась к Рошфору, внутри снова закипал гнев. — Этот… негодяй поставил на кон мой дом!

Глаза Рошфора закрыла пелена гнева, и он разразился проклятиями. Франческа точно не знала, кому они посвящены: Перкинсу или ее покойному супругу, но почувствовала себя гораздо лучше.

— Если я выплачу Перкинсу сумму, которую задолжал Эндрю, он разорвет бумагу о передаче дома в его собственность. Я продала что можно, однако таких денег мне не собрать. Но если…

Франческа сглотнула, не решаясь взглянуть на Рошфора. Неправильно просить его о таком. Женщина не может занять у мужчины такую огромную сумму, не подвергнув опасности свою репутацию. Франческа боялась, что Рошфор начнет думать о ней плохо. Некоторое время Франческа сомневалась и молчала.

А потом выпалила:

— Но если вы одолжите мне деньги, я заплачу Перкинсу. Я все верну вам, обещаю. Продам дом и получу достаточно…

— Вы не продадите дом, — решительно ответил Рошфор.

— Тогда я буду сдавать его в аренду на время сезона, но в таком случае для выплаты вам долга мне потребуется несколько лет, а если продать его, я смогу вернуть вам деньги и купить дом поменьше.

— Вы не будете сдавать дом. Не будете его продавать. И не будет никакого займа.

Франческа в отчаянии повернулась к Рошфору.

Лицо герцога было таким безжалостным, глаза такими холодными и спокойными, что все слова, которые Франческа хотела сказать, тут же растаяли.

— Будь я проклят, если позволю этому подлецу получить ваш дом. Крэнстон подготовит карету и отправит вас домой. — Герцог направился к двери.

— Рошфор! Что вы задумали? — Франческа в тревоге бросилась за ним.

Герцог повернулся и коротко ответил:

— Хочу повидаться с Перкинсом.

Глава 15

— Сенклер! Нет! — Франческа схватила Рошфора за руку. — Я не позволю вам просто заплатить деньги за меня.

— Не беспокойтесь об этом. Вряд ли я передам Перкинсу какие-то деньги. Скорее он захочет немедленно вернуться на континент.

— Сенклер! — Глаза Франчески расширились в тревоге. — Вы решили его избить? Нет, не надо. Правда, он того не стоит. Вы сами пострадаете.

Герцог поднял одну бровь:

— Вы думаете, я не смогу справиться с пронырой Перкинсом?

— Он убил человека!

— Я тоже могу быть опасен. По-своему.

— Я это знаю, — поморщилась Франческа. — Но вы джентльмен и следуете кодексу чести. Для Перкинса же не существует никаких правил.

— Если честно, когда дело касается Перкинса, для меня тоже не существует никаких правил.

— Нет, пожалуйста… не участвуйте в дуэли. Я никогда не прощу себе, если с вами что-то случится.

— Не очень-то вы в меня верите, моя дорогая.

Франческа хотела запротестовать, но Рошфор помотал головой и прижал палец к ее губам:

— Не будет никакой дуэли. Обещаю вам. Я справлюсь с Перкинсом и без этого.

Франческа отпустила руку Рошфора, хотя хмуриться не перестала.

— Перкинс будет драться нечестно. Не верьте ему.

— Уверяю вас, я и не собирался.

Рошфор направился к двери, но остановился и снова повернулся к Франческе. Она стояла посреди кабинета и смотрела на него в отчаянии большими темно-синими глазами.

Рошфор пробормотал проклятие и, шагнув назад к Франческе, обнял ее и стал целовать. Пораженная Франческа сначала не двигалась, а потом обвила шею герцога руками и прижалась к нему всем телом. Рошфор целовал ее глубоко и неторопливо, а когда отстранился, Франческа тяжело задышала, и сердце стучало как бешеное.

А потом Рошфор вышел из кабинета в холл и позвал Крэнстона. Франческа безвольно опустилась в кресло. Она слышала, как герцог и дворецкий тихо разговаривали, но не понимала о чем. Вскоре в кабинет вошел Крэнстон и поклонился:

— Миледи, карета подана. Вас отвезут домой.

— Спасибо, Крэнстон. — Франческа заставила себя улыбнуться, хотя подозревала, что попытка вышла неудачной.

Крэнстон помог Франческе надеть мантию. Она накинула капюшон и направилась за дворецким к двери. Как и было сказано, карета Рошфора ждала снаружи, и Крэнстон помог Франческе забраться внутрь. Она подозревала, что дворецкому интересно, что за странности творятся между ней и Рошфором, но, разумеется, ничем себя не выдавал.

Франческа надеялась до отъезда увидеть герцога, однако тот, очевидно, отдал Крэнстону распоряжения и тут же покинул особняк. Нервы до сих пор звенели, и Франческа глубоко вздохнула, стараясь успокоиться.

С Сенклером все будет хорошо, сказала она себе. Франческа слышала, как Доминик хвалил бойцовские качества Рошфора, говоря, что тот отлично держится и что он не хотел бы оказаться его противником в бою.

Однако не беспокоиться Франческа не могла. Перкинс с легкостью застрелит безоружного человека. Если Сенклер погибнет, пытаясь ей помочь, она никогда себе этого не простит. Франческа уже жалела о поездке в Лилльский особняк. Лучше лишиться дома, чем позволить Рошфору пострадать или умереть.

А еще, кроме вины и тревоги, было какое-то другое чувство, от которого кружилась голова… Благодарность — да, но нечто большее. Конечно, Франческа пришла в восторг оттого, что ей не придется покидать дом, однако то чувство превосходило даже эйфорию. Это было глубокое сладкое тепло, внутреннее удовлетворение от осознания, что Сенклер все еще о ней беспокоится.

Герцог Рошфор нашел Галена Перкинса очень скоро. Сначала он направился в игровой дом на улице Пол-Мол, где раньше часто бывал лорд Хостон. Дом все еще работал, но Перкинса в нем не оказалось. Расспросив хозяина, Рошфор узнал, что Перкинса здесь больше не принимают, так как тот покинул страну, задолжав солидную сумму. Однако его можно найти в других местах на Пол-Мол или в клубе на улице Беннетт.

Рошфор нашел Перкинса в клубе. Тот был так увлечен игрой, что даже не поднял голову, когда вошел герцог. Он тут же тихо покинул зал и дал привратнику золотой, чтобы тот вызвал к нему Перкинса, а сам остался ждать на улице.

Через десять минут дородный привратник открыл дверь, подталкивая вперед Перкинса. Перкинс оглянулся и разочарованно произнес:

— И о чем, черт возьми, вы говорите? Здесь никого нет.

— Не знаю, — пожал плечами привратник. — Тот человек сказал лишь, что пришел выплатить вам долг.

Рошфор вышел из тени:

— Это я.

Перкинс округлил глаза и хотел уже вернуться внутрь, но Рошфор схватил его за плечо и вытащил обратно на улицу:

— Нам с вами предстоит побеседовать.

Перкинс пытался освободиться:

— Черта с два. Я с вами никуда не пойду.

— Вы так думаете?

Рошфор отпустил плечо Перкинса и ударил его в живот. Из Перкинса вышел весь воздух, и он согнулся пополам, а Рошфор нанес удар снизу в подбородок, чем рассек Перкинсу губу. Тот зашатался и тяжело упал на тротуар.

Привратник наблюдал за ними с большим интересом. Герцог подозвал его:

— Помоги мне затащить этого парня в карету. Думаю, ему пора домой.

Уголок рта привратника насмешливо пополз вверх. Он подошел к Перкинсу и, потянув за руку, поставил на ноги. Рошфор подал знак кучеру, и вместе они уложили бледного и хрипящего Перкинса в карету.

Герцог сел напротив него:

— Где вы живете?

Перкинс бросил на герцога злобный взгляд.

Рошфор вздохнул:

— Неужели вы хотите поехать куда-то еще? Ничего не имею против продолжения, но, боюсь, вы уже утомились.

На этот раз Перкинс пробормотал адрес. Рошфор передал его кучеру и сел, сложив руки на груди, не сводя глаз с Перкинса. Тот все еще прижимал руку к животу и сидел в углу кареты, избегая взгляда герцога.

Когда кучер остановился у небольшого здания из бурого кирпича, Рошфор взял Перкинса за плечо и выволок из кареты. Он отпустил его, чтобы заплатить кучеру. Перкинс решил воспользоваться этой возможностью и бросился бежать.

Почти лениво Рошфор выставил ногу, делая подножку, и Перкинс растянулся на земле. Герцог отдал кучеру деньги и поднял Перкинса. К разбитой губе теперь добавился еще и порез на щеке, и больше Перкинс не сопротивлялся, а Рошфор подталкивал его по лестнице к зданию. Прежде чем попасть внутрь, они прошли еще один лестничный марш, потом Перкинс долго копался в карманах в поисках ключей, но наконец они с герцогом оказались в комнате. Рошфор с презрением толкнул Перкинса на кровать.

— Проклятье! — выругался Перкинс. — Какого черта вы делаете? — Он пытался снова подняться на ноги.

— Я посылаю вас обратно на континент.

— Что? Я никуда не еду.

— О, думаю, все же едете. Сначала вы отдадите мне бумагу о передаче дома, возможно и в самом деле подписанную лордом Хостоном. Затем вы покинете эту страну и больше никогда не вернетесь.

— Черта с два! — Возмущенный крик Перкинса звучал бы убедительнее, если бы он не качался, стоя на ногах, и не держался за кровать, чтобы не упасть. — Никуда вы меня не отправите.

Рошфор многозначительно поднял бровь. Перкинс упрямо смотрел на него, но потом отвернулся.

— Хорошо, хорошо, — заскулил он, подошел к шкафу и достал оттуда полотняную сумку с ручками.

Затем Перкинс открыл ее, поставил на кровать и повернулся к маленькой тумбочке. Стоя спиной к Рошфору, он открыл ящик, затем резко повернулся и бросился на герцога. В руке его блеснул нож.

Рошфор ловко увернулся и пнул Перкинса в поясницу. От силы толчка Перкинс упал вперед. Рошфор подошел к нему и схватил за руку, в которой был зажат нож. Запястье Перкинса словно сжали железными тисками. Рошфор заломил руку за спину, и Перкинс взвыл от боли.

— А теперь, — сказал Рошфор, сунув нож в карман пиджака, — мы можем продолжить ваши сборы. Еще один такой фокус, и вы уедете вообще без вещей.

— Вы чуть не вывихнули мне руку, — заскулил Перкинс, потирая плечо. — С ума сошли?

— Уверяю вас, я в своем уме.

— Я ничего вам не сделал. По какому праву вы меня бьете?

— Вы обидели одну мою знакомую леди. У меня есть все права вас бить. А теперь отдавайте бумагу.

— Эта шлюха! — горько усмехнулся Перкинс. — Так вот какова ее цена, чтобы стать вашей игрушкой, да?

Рошфор ударил Перкинса кулаком по лицу, и тот распростерся на полу. Рошфор подошел к нему и наступил на горло.

— Я могу сделать с вами что захочу, — невозмутимо заметил герцог. — Надеюсь, вы это понимаете. Я мог бы сейчас наступить вам на горло. — Он надавил Перкинсу на кадык. — Мог бы в мгновение ока убить вас и приказать своим слугам выбросить ваше тело в Темзу. И никто не узнал бы, никто даже не побеспокоился о том, что вы исчезли. — Рошфор замолчал, потом продолжил: — А теперь… я повторяю в последний раз. Отдайте бумагу.

Пока герцог говорил, Перкинс стал белым как мел. Он судорожно порылся во внутреннем кармане и, вытащив бумагу, помахал ею.

Рошфор немного ослабил давление, наклонился и выхватил бумагу из пальцев Перкинса. Развернув документ, он принялся внимательно читать его, все сильнее сжимая губы. Потом Рошфор снова свернул бумагу и сунул в свой карман.

— Скажите мне, — невозмутимо продолжил он, — я хочу знать просто из любопытства… неужели Хостон действительно, как последний дурак, написал эту расписку?

Перкинс упрямо сжал челюсти, и Рошфор снова надавил ему на горло.

— Нет! — выдохнул Перкинс. — Ее написал я. Я всегда умел подделывать почерк Хостона. Этого придурка с куриными мозгами! Я много раз подделывал его расписки. А он был пьян и ничего не помнил.

В отвращении Рошфор убрал ногу с горла Перкинса, и тот осторожно поднялся с пола.

— Завтра вы покинете Англию, — холодно сказал Рошфор. — А если когда-нибудь вернетесь, я обещаю применить всю власть своего имени и все свое состояние, чтобы вас осудили за убийство Эвери Бэгшоу. Я ясно выражаюсь?

Перкинс бросил на Рошфора взгляд полный ненависти, но кивнул, вытирая с губ свежую кровь.

— Хорошо, — кивнул Рошфор. — Искренне надеюсь никогда больше вас не увидеть. Смотрите не разочаруйте меня.

Рошфор повернулся и вышел за дверь. Перкинс с ненавистью смотрел ему вслед, потом на негнущихся ногах подошел к сумке на кровати. Он поднял ее и швырнул в стену.

— Еще посмотрим, — зловеще бормотал Перкинс. — Еще посмотрим, черт возьми.

Франческа села в гостиной, не заботясь о том, чтобы подняться наверх и переодеться. Она была уверена, что, разобравшись с Перкинсом, Рошфор придет к ней, а если нет, это могло означать худшее. И с этой мыслью Франческа не могла подняться наверх и лечь спать.

Поэтому она сняла обувь и устроилась в самом уютном кресле гостиной, повернув его так, чтобы смотреть в окно на улицу. Время тянулось мучительно медленно.

Франческа говорила себе, что волноваться не о чем. Рошфор справится с Перкинсом без проблем. Ведь он всегда начеку, его невозможно застать врасплох. Герцог умен, силен и не позволит Перкинсу одержать над собой верх, несмотря на все уловки.

Но как бы Франческа ни пыталась себя успокоить, страх не проходил. Что делать, если по ее вине с Сенклером что-то случится? Мысль об этом выбивала из колеи.

Франческа закрыла глаза и сцепила руки на коленях. Зря она поехала к Рошфору. Это было глупо. Эгоистично.

В то же время Франческа понимала, что ничего другого ей не оставалось. Если бы ей выпал шанс повернуть время вспять, она поступила бы так снова. В тяжелые моменты из всех родственников и друзей Франческа обращалась именно к Рошфору.

Вот, поняла она, главная правда ее жизни. Рошфор знает ее лучше, чем кто бы то ни было. Он является центром ее мира, тем, на кого она может положиться.

Франческа старалась забыть об этом долгие годы, отрицала этот факт, изо всех сил притворялась, что все по-другому. Она была женой другого мужчины и хранила ему верность во всем, кроме самого главного. Сердце ее принадлежит и всегда принадлежало Рошфору.

И будет принадлежать.

Франческа не обманывала себя совместным будущим вместе с герцогом. Понятно, что Рошфор испытывает к ней какую-то толику страсти… Вспоминая его поцелуи и ласки, трудно это отрицать. Однако Франческа прекрасно понимала, что страсть еще не означает любовь и уж тем более не приводит к свадьбе.

Разорвав помолвку, Франческа потеряла всякую надежду на их брак. Герцог слишком горд, чтобы второй раз просить руки женщины, которая его отвергла. Но даже если напрячь фантазию и представить, что Рошфор все же захочет на ней жениться, то он предаст долг перед своим именем и семьей, взяв в жены бесплодную вдову.

Нет, Рошфор знает о своих обязанностях и женится на той, на ком должен. Иначе зачем он начал искать себе невесту?

Эта любовь не принесет ей радости. Однако на сердце все равно становилось тепло. Сердце Франчески столько лет было сковано льдом, что от вернувшегося сладкого чувства кружилась голова.

Заметив человека, который направлялся к дому, Франческа склонилась вперед. В напряжении она ждала, когда он подойдет ближе.

— Сенклер! — Слезы выступили на глазах, когда Франческа узнала в темной фигуре герцога.

Вскочив на ноги, она схватила свечу и поспешила к двери. Франческа поставила свечу на столик, затем отодвинула засов и открыла дверь. Рошфор свернул с улицы на аллею к ее дому.

— Сенклер!

Рошфор поднял голову и улыбнулся. Франческа сбежала со ступенек и бросилась в его объятия. Рошфор обнял ее, поднял над землей и прижался к ее губам.

Они долго стояли так, прижимаясь друг к другу губами, а весь остальной мир перестал существовать. Но потом Франческа вспомнила, где они находятся и что она делает, поэтому отпустила Рошфора и отступила назад, улыбаясь от счастья.

— Я так волновалась. Входите же, входите… — Она взяла герцога за руку и повела в дом, бросив взгляд на темную улицу.

Как и в тот раз, они тихо прошли через холл в гостиную и закрыли за собой дверь.

— Что произошло? — спросила Франческа, повернувшись к Рошфору. — Вы виделись с Перкинсом?

— Да. — Рошфор вынул из кармана бумагу, развернул ее и протянул Франческе. — Вот расписка. Предлагаю ее сжечь.

Не веря своему счастью, Франческа взяла бумагу. Ее пальцы дрожали.

— Вы же не… вы же не стали платить Перкинсу деньги, правда?

— Нет. Клянусь.

— И не убили его?

Уголок губ Рошфора приподнялся в слабой улыбке.

— И не убил. Я убедил Перкинса покинуть Англию. Не думаю, что вы когда-либо еще увидите его.

— О, Сенклер! — Франческа прижала ладонь к глазам, чтобы остановить выступившие слезы. — Но это неправильно… по закону дом должен принадлежать Перкинсу… однако я так счастлива, что вы отослали его.

— Дом ему не принадлежит. Перкинс признался, что бумага — подделка, как я и думал. Господи, такой глупец, как Хостон, вполне мог дать подобную расписку. Но если бы бумага действительно находилась у Перкинса в руках в течение семи лет, он обязательно использовал бы ее, даже будучи в изгнании. И по возвращении в Англию Перкинс не стал бы требовать от вас денег в обмен на расписку, а тут же направился бы с ней в суд.

— О. — Франческа обдумывала слова Рошфора. — Вы, несомненно, правы. Я могла с ним судиться. Должна была, вместо того чтобы беспокоить вас.

— Вы поступили правильно. Обратись вы в суд, Перкинс испоганил бы вашу жизнь ложью и сплетнями. Этот человек — подлец. А мне разобраться с ним ничего не стоило. Жаль только, что вы ничего не рассказали мне раньше. Иначе я избавил бы вас от стольких недель беспокойства.

Слова Рошфора, нежность его темных глаз все-таки заставили ее потерять контроль. Франческа расплакалась.

— Франческа… милая, нет… — Рошфор подошел к ней, мягко увлекая в свои объятия. — Не плачьте. — Он поцеловал ее в макушку. — Я хотел сделать вас счастливой.

— Я счастлива! — Франческа улыбнулась сквозь слезы. — Я не была так счастлива… очень давно.

Рошфор усмехнулся и обнял ее крепче, прижавшись щекой к светлым волосам:

— Так счастливы, что плачете.

— Именно.

Франческа немного отстранилась и посмотрела на Рошфора, вытирая слезы. Ее голубые глаза сияли от радости и нежности.

— Франческа… — вздохнул Рошфор.

— Вы так добры. Я благодарна вам больше, чем вы думаете.

— Мне не нужна ваша благодарность, — быстро ответил Рошфор.

— Но я все равно благодарна… и даже больше. Намного больше.

Франческа встала на цыпочки и смело поцеловала Рошфора в щеку. Потом она взяла его лицо в руки, и они с герцогом долго смотрели друг другу глаза. А после Франческа снова поднялась и на этот раз поцеловала Рошфора в губы.

Они целовались горячо и страстно, их языки двигались в первобытном танце желания. Меж их телами бушевал жар.

Рошфор положил руки ей на бедра, беспрестанно лаская, и притянул Франческу к себе. Она обняла его за шею и сама с наслаждением прижалась к мускулистому телу герцога. Ее желание становилось еще глубже с каждой лаской его пальцев, с каждым движением его губ. Чувства Франчески ожили, как это всегда бывало лишь с Сенклером. Кожа стала невероятно чувствительной и ощущала малейшее колебание воздуха. Зрение, слух, обоняние — все обострилось, и ощущения переполняли Франческу. Она скользнула рукой выше и почувствовала покалывание его коротких волосков на затылке, а затем мягкость и шелковистость более длинных и густых волос выше. Франческа глубоко зарылась пальцами в волосы Сенклера, проводя подушечками по его голове.

От этих простых движений Рошфор простонал, и желание Франчески тут же стало еще сильнее. Сердце бешено стучало в груди, пульс участился. Руки Рошфора обняли ее еще крепче, почти причиняя боль, словно он пытался соединить их тела воедино.

И Франческа поняла, что именно этого и хочет: почувствовать его в себе, частью ее, хочет слиться с ним, чтобы больше ничто их не разделяло. Она задрожала, даже испугавшись силы своего желания.

— Нет. — Тяжело дыша, Рошфор отстранился. — Я не хочу… не хочу, чтобы вы чувствовали себя обязанной мне чем-то. — Глубоко вздохнув, он провел рукой по своим волосам, очевидно пытаясь успокоиться. — Я не стану пользоваться вашим положением.

Герцог смотрел на Франческу, и в его черных глазах было столько огня, столько страсти, что один лишь этот взгляд заставлял ее сгорать от желания.

— Вам не нужно благодарить меня за то, что я сделал. Это не потому, что…

— Тише. — Франческа прижала палец к губам Рошфора. — Это не из-за того, что вы мне помогли. — Она жадно всматривалась в любимое лицо, впитывая его черты и ощущая еще большее желание. — Это мое добровольное решение. Я хочу.

Произнеся эти слова, Франческа и сама поняла, насколько они истинны. Несмотря на затаенный страх того, что желание и жар вновь превратятся в остывший пепел, несмотря на то что они вообще не должны этого делать, Франческа хотела принадлежать Рошфору. Ничего в своей жизни она не желала так сильно. Да и все, что ей когда-либо было нужно, — это Сенклер.

Франческа с улыбкой взглянула на герцога и шагнула в его объятия.

Глава 16

— Франческа… — Рошфор произнес ее имя с надеждой. Он обнял и приподнял ее над полом.

Он целовал жадно, отчаянно, и Франческа отвечала ему так же пылко, возвращая каждый поцелуй, сжимая лацканы его пиджака. Сенклер был ее якорем в водовороте эмоций и ощущений. Источник ее желания и в то же время тот единственный, кто это желание мог удовлетворить.

Франческа неловко провела ладонями по плечам Рошфора вверх к его волосам, с каждым прикосновением возбуждаясь все сильнее, но стремилась к большему. До дрожи в пальцах она хотела касаться обнаженной кожи Сенклера. Отбросив стыдливость, Франческа скользнула рукой за ворот его пиджака. Гладкий шелк жилета холодил пальцы, вызывая в ее теле спазмы желания, но и этого было недостаточно.

Франческа хотела прикасаться к нему, чувствовать его. Но больше всего она хотела, чтобы он прикасался к ней.

Сенклер отпустил Франческу и, сняв пиджак, небрежно бросил его на пол. Франческа принялась расстегивать пуговицы на жакете, немного неловко из-за спешки и желания. Рошфор стянул красивый шейный платок и бросил его к пиджаку. Так же он поступил и с ее жакетом.

Потом герцог шагнул к Франческе, словно больше не мог ждать, и приник к ней губами. Франческа провела руками по его спине и груди, скрытым теперь лишь рубашкой. Через тонкий батист она ощущала жар тела Сенклера, но все же хотела большего. Франческа потянула рубашку из брюк и, скользнув под нее, коснулась обнаженной кожи.

Она почувствовала, как от ее прикосновения Сенклер вздрогнул, как его охватил жар. Франческа провела ладонями вверх по спине, потом обратно, чуть царапая кожу ногтями, пробуя, чувствуя, изучая рельеф.

Рошфор резко втянул воздух, и Франческа ощутила его дрожь. Он зарылся пальцами в ее волосы, бросая на пол шпильки, освобождая ее локоны, и стал неторопливо целовать ее нежную белую шею. Рошфор провел ладонями по спине Франчески и прошептал проклятие, почувствовав ряд маленьких, как жемчужинки, пуговиц.

Франческа не сдержала улыбки и подняла голову. Ее глаза сияли весельем и желанием.

— Вы находите это смешным? — шутливо проворчал Рошфор.

— Я нахожу, что у нас одна и та же проблема, — ответила Франческа и принялась расстегивать пуговицы на рубашке герцога. — Хотя ваши пуговицы намного удобнее.

Рошфор лишь что-то прошептал и снова поцеловал Франческу в шею, на этот раз проследив губами линию до ее уха. Губы герцога слегка коснулись мочки и направились выше.

Рошфор остановился и прищурил глаза, глядя на сережку. Он провел по украшению большим пальцем.

— Вы носите подаренные мной серьги.

Франческа вдруг смутилась и покраснела:

— Да.

Рошфор внимательно посмотрел в глаза Франчески, словно надеялся что-то найти в ее взгляде. Франческа не могла прочесть выражение его лица и ощутила покалывание тревоги. А вдруг серьги напомнили Рошфору об их разрыве, о его чувстве гнева и обиды после того, как она разорвала их помолвку? Вдруг он считает, что она не должна была надевать эти серьги?

Но Рошфор только улыбнулся и сказал:

— Они вам очень идут.

Герцог посмотрел на запястье Франчески, где сверкал браслет, потом поднес ее руку к губам и поцеловал кожу над камнями. Франческа чувствовала, как пульс под губами Рошфора предательски участился.

Герцог провел пальцами по шее Франчески:

— К серьгам вам необходимо колье, как вы считаете?

Прежде чем Франческа успела ответить, Рошфор наклонился и поцеловал уязвимую ямку у основания ее шеи. Закрытые веки Франчески затрепетали, она боялась, что ноги ее не удержат. Странно, как такая нежная простая ласка может заставить ее плавиться подобно воску.

— Сенклер… — Франческа гладила его по волосам. — О, Сенклер.

Губы Рошфора оставили пламенный след на шее Франчески, он потерся носом о ее ухо, заставляя затрепетать. Охрипшим от желания голосом герцог прошептал имя Франчески.

«Он еще никогда таким не был, — подумала она, — таким раскованным, соблазнительным… страстным». В ней бурлило ответное желание, быстрое и горячее. Ладони Франчески скользнули под полы его расстегнутой рубашки, открывая взгляду рельефную, мускулистую грудь, гладкую кожу и жесткие волоски на ней. Франческа обвела пальцами напряженные соски Рошфора.

Он низко простонал сквозь сомкнутые губы и снова склонился за поцелуем. Его пальцы быстро расправлялись с пуговицами на платье Франчески. Она слышала треск ниток и то, как несколько пуговиц упали на пол, но не обратила на это внимания. Ведь руки Рошфора скользили по ее обнаженной спине, вызывая трепет и пробуждая к жизни каждый сантиметр ее кожи.

Сенклер спустил платье с плеч Франчески, и оно упало к ее ногам. Он поцеловал ее в плечо, проследил губами ключицу и, наконец, склонился к нежным холмикам ее грудей. Франческа забыла, как дышать. Рошфор провел пальцами под тесьмой ее сорочки, и тонкая ткань шелохнулась, лаская нежную кожу. Тесьма скользнула вниз по соску, заставив его затвердеть.

Тяжелым, полным желания взглядом Рошфор следил за своими пальцами, которые ласкали грудь Франчески через сорочку. Когда герцог коснулся ее обнаженного соска, она затрепетала, а розовый бутон напрягся еще больше. Рошфор поглаживал, дразнил его кончиком пальца, и в ответ на эту ласку между ног Франчески скопилась влага. Расцветающий внизу живота жар напугал ее, но в тот момент Рошфор обхватил ее сосок губами, выметая из головы Франчески все мысли.

Она застонала, прикусив нижнюю губу, и ее стон возбудил Сенклера. Он обнял Франческу и, приподняв над полом, взял сосок в рот глубже. Рошфор нежно посасывал его, обводя и лаская языком, еще больше усиливая желание Франчески. С каждым движением губ Сенклера влажный и пульсирующий жар внизу ее живота возрастал, умоляя, чтобы его заполнили. Франческе хотелось обхватить Сенклера ногами и двигаться так, что, подумай она о таком в другое время, эта мысль заставила бы ее покраснеть.

Рошфор спустил сорочку с другого плеча и обратил внимание на другую, еще необласканную грудь. Франческа вцепилась в руки Рошфора, еле подавляя стоны.

Наконец, Рошфор опустился на пол, увлекая за собой Франческу, и сжал ее ягодицы, прижимая ее возбужденный бутон к своей восставшей плоти. С бесстыдством, которое всего несколько недель назад ее бы шокировало, Франческа потерлась о Сенклера бедрами и довольно улыбнулась, почувствовав быстрый и ощутимый ответ его плоти.

Рошфор потянул за ленту сорочки. Бант превратился в узел, но спустя несколько секунд борьбы с ним Сенклер разорвал тонкую ленточку, освобождая Франческу. В нетерпении герцог спустил сорочку с ее плеч и ниже. Франческа встала, сняла туфли и потянулась развязать ленты на нижней юбке и панталонах, опасаясь, что Рошфор может разорвать и их.

Нижнее белье скользнуло к ее ногам. Сенклер рассматривал каждый дюйм ее тела. Франческа вспомнила свое смущение, когда муж в брачную ночь разглядывал в постели ее обнаженное тело, вспомнила, как ей хотелось прикрыться и то, с каким нетерпением он убирал ее руки.

Стоя вот так, под взглядом Рошфора, Франческа чувствовала, как к лицу приливает краска, но не от смущения, а оттого, как воспламенялось желанием тело, ведь глаза герцога ласкали ее, словно он делал это руками.

Рошфор сбросил с плеч расстегнутую рубашку, и Франческа так же жадно смотрела на его обнаженную грудь, как сам герцог смотрел на нее. В удивлении Франческа отметила, что хочет увидеть больше. Более того, ее переполняло желание прикоснуться к Сенклеру, целовать и ласкать его. Нечто глубокое внутри ее желало познать Сенклера всеми возможными путями, обладать им и отдаваться ему, стать его частью.

Рошфор снял ботинки и оставшуюся одежду, и с каждой снятой вещью пульс Франчески учащался еще больше. А потом Рошфор подошел к ней, взял за руки и опустился на пол, увлекая ее за собой. Франческа легла на ворох своих юбок, ее волосы разметались подобно сверкающему золотому вееру.

Она немного напряглась при мысли: «Вот сейчас начнется… холодность, безразличие и даже отвращение». Сейчас она узнает, что ничто в ней не изменилось, что с Сенклером не будет по-другому. Придет скованность, и ее горячее удовольствие растает. Она поймет, как было глупо надеяться на нечто другое.

Рошфор лег рядом, опираясь на локоть, и внимательно смотрел Франческе в лицо:

— Я всегда мечтал заняться с вами любовью в своей постели, увидеть ваши волосы, разметавшиеся на моих подушках.

Он провел рукой по волосам Франчески, а потом по щеке и шее, сказав:

— Но я не стану заставлять вас слишком долго ждать.

Склонив голову, Рошфор целовал Франческу медленно и нежно, его губы двигались неторопливо, что разнилось со сказанными им словами. Но в ласках герцога Франческа чувствовала едва сдерживаемую страсть. Она ощущала ее в биении его сердца, в сбившемся дыхании и обжигающе горячей коже. Франческа знала, что Рошфор сдерживает себя, подобно тому как плотина сдерживает паводковые воды, укрощает свое желание, дабы насладиться каждым моментом близости.

И Франческа чувствовала такое же удовольствие. Ее тело было охвачено огнем и расслабилось. Ни дрожи, ни тревоги. Франческа купалась в удовольствии, наслаждаясь эмоциями, которые и не надеялась испытать.

Она провела ладонью по руке Рошфора, запоминая ощущение его кожи, нежной на внутренней стороне локтя, твердость его мышц и слегка грубоватых волосков. От этих прикосновений у Франчески покалывали кончики пальцев, рассылая по телу завитки желания, которые струились и собирались внизу живота. Франческа позволила своей руке поглаживать плечо Рошфора, затем скользнуть по его спине, туда, куда она могла дотянуться.

И как можно было бояться, что это не будет чудесно? Однако Франческа тут же одернула себя, ведь в любую секунду все могло измениться. Сенклер может оставить поцелуи с ласками и начать грубо проникать в нее, заботясь лишь о своем удовлетворении.

Рошфор прервал поцелуй, и Франческа решила, что сейчас все и изменится, но оказалось, он оставил ее губы лишь затем, чтобы поцеловать шею и грудь. Губы и язык герцога пробовали на вкус, дразнили кожу Франчески, возбуждая все больше с каждым поцелуем. В то же время Рошфор медленно и неторопливо ласкал ее тело рукой.

От прикосновений герцога Франческа нетерпеливо перебирала ногами. Спрятанное меж ними желание затоплялось страстью и пульсировало. Рошфор коснулся губами ее груди, медленно и неотвратимо направляясь к соску, и Франческа замерла в предвкушении. Она ждала, когда Сенклер снова возьмет в рот ее затвердевший сосок, и с каждым прикосновением его языка, губ, зубов желание Франчески усиливалось, пока ее тело не превратилось в натянутую тетиву. Кожа стала влажной, а дыхание хриплым. Франческа сжала пальцами плечи Рошфора, хотя ей хотелось провести ногтями по его спине и гладким ягодицам.

Наконец губы Рошфора обхватили ее сосок, заключая в бархатный влажный плен, и герцог стал тягуче посасывать его. Франческа не сдержала стона удовольствия, такого глубокого, почти болезненного, и задвигала бедрами на кровати из своих юбок.

В ответ на это невысказанное желание Сенклер скользнул рукой по бедру Франчески, погладил плоский живот, совершая круговые движения и с каждым дюймом приближаясь к ее промежности. Его пальцы достигли треугольника шелковистых волос и устремились к центру, к горячей плоти. Франческа вздрогнула и попыталась отодвинуться, смущенная тем, что Рошфор может почувствовать, как там непривычно влажно.

Однако пальцы герцога потянулись за ней, настойчиво скользя и прижимаясь к ее лону так, что она в беззвучном стоне развела бедра. А потом умные пальцы Сенклера скользнули меж ее ног, изучая самое потаенное местечко, поглаживая невероятно чувствительный бутон плоти, и Франческа уже сходила с ума от желания, двигала бедрами, сильнее прижимаясь к руке Сенклера. С ее губ срывались страстные стоны, и, повернув голову, она прижалась к плечу Рошфора, чтобы их заглушить.

Внутри Франчески зарождался тугой, болезненный клубок желания, и в конце концов она почувствовала, что уже готова кричать. А потом этот клубок взорвался, и Франческа громко застонала, впиваясь зубами в руку Рошфора. Ее накрыла волна удовольствия, и она задрожала, потерявшись среди ощущений.

Франческа услышала, как простонал Сенклер. Он прижался головой к ее груди, словно пытаясь обрести контроль над собой. Франческа лежала без сил, ослабевшая, и Рошфор мягко развел ее ноги. Франческа охотно раскрылась ему навстречу, ведь, несмотря на глубокое удовлетворение, которое она только что испытала, ее не оставляло желание почувствовать Сенклера в себе.

Однако он не стал входить в нее. Вместо этого, опираясь о локти, Сенклер принялся неспешно ласкать грудь Франчески, целуя и дразня ее, обхватывая соски губами и медленно их посасывая. К удивлению Франчески, в ней снова оживало желание… На этот раз еще более сильное, ведь она знала, что ее ожидает в конце. Рошфор отстранился и подул на влажную ягодку соска, заставляя его напрячься и подняться. Другой сосок он ласкал пальцами, сжимая и осторожно оттягивая.

Возбуждение Франчески усиливалось, она почти плакала от желания.

Она повторила имя Сенклера, беспрестанно поглаживая его по спине и упругим ягодицам.

— Пожалуйста, — шептала Франческа. — Пожалуйста…

И тогда Сенклер приподнял ее бедра и медленно, но настойчиво вошел в нее. Франческа простонала от чудесного чувства заполненности и правильности их слияния. Сенклер начал двигаться в ней, выходя почти до конца, а потом снова толкаясь вперед, создавая восхитительные фрикции, которые возбуждали Франческу еще сильнее. Вскоре она снова выгнулась и на этот раз все же провела ногтями по спине Рошфора, а потом сжала пальцами его ягодицами.

У Сенклера вырвался хриплый стон, и он выгнулся, присоединяясь к их общему блаженству. Франческа обхватила Сенклера руками и ногами, прижимаясь к нему, пока их обоих сотрясало от шторма эмоций.

Сенклер лежал на ней, уткнувшись лицом в ее шею, но Франческа не возражала против такой тяжести. Ее настолько переполняла радость, что она боялась взмыть в воздух. Она крепко сжимала Рошфора в объятиях, прислушиваясь к своим ощущениям. Кожа Сенклера была горячей и влажной, его дыхание щекотало кожу.

На глазах Франчески выступили слезы, полились по щекам, и она потянулась их вытереть.

— Франческа? — Рошфор отстранился, глядя на ее лицо и хмуря брови. — Что такое? Вы плачете?

Франческа смущенно кивнула и проглотила слезы:

— Простите.

— С вами все в порядке? Я сделал вам больно?

— Нет! О нет, — поспешила заверить Франческа. — Я не знаю, почему плачу… Это было так прекрасно. — Снова полились слезы, и она нетерпеливо их вытерла.

Рошфор довольно улыбнулся и притянул Франческу к своей груди, обнимая ее сзади, так что теперь они лежали, как две ложки в кухонном ящике. Рошфор зарылся носом в волосы Франчески и поцеловал в шею сзади.

— Это действительно было прекрасно.

— Я никогда еще такого не испытывала. Я думала… — Франческа осеклась, внезапно осознав, что уже рассказала слишком много.

— Никогда? — удивленно переспросил Рошфор. — То есть… — Он помолчал, а потом задумчиво продолжил: — То есть вы никогда не… О, черт, я не могу подобрать приличных слов… раньше вы никогда не достигали удовлетворения?

Франческа помотала головой и тихо ответила:

— Нет. Должно быть, вы считаете меня странной. На самом деле нет никакого смысла об этом говорить.

И зачем она об этом заговорила, думала Франческа, проклиная свою невнимательность. Незачем Сенклеру знать о ее прежней холодности. Иначе он начнет в ней сомневаться.

— Я вовсе не считаю вас странной, — ответил Рошфор, снова целуя волосы Франчески. — Вы… — он провел рукой по ее боку, проследив плавную линию талии и бедер, — очаровательны. — Герцог поцеловал ее в плечо. — Я не понимаю вашего покойного мужа.

— С ним все было по-другому. Я… я ненавидела ложиться с ним в постель! — Горячность, с которой она заговорила, шокировала ее саму. — Простите… Вы, наверное, думаете, что я ужасна. — Франческа поджала губы, чтобы остановить рвущийся из нее поток слов.

— Разумеется, я так не думаю. — Рошфор притянул Франческу еще ближе, окружая своим теплом и силой. — Похоже, лорд Хостон был еще большим подлецом, чем я предполагал.

В этот момент слова полились из Франчески рекой, и она была не в силах их остановить.

— Эндрю говорил, что я холодна, называл принцессой-ледышкой. Я старалась, но у меня ничего не выходило. Это было… было совсем не так, как у нас сегодня. Я ненавидела, когда Эндрю ко мне прикасался. Из меня вышла ужасная жена. Зря я вышла за него замуж. Я его не любила. Я пыталась в это поверить, но вскоре после свадьбы поняла, какую ужасную ошибку совершила. Это было ужасно… и больно. Я проплакала всю брачную ночь. — Франческа сглотнула и добавила: — Неудивительно, что Эндрю считал меня непривлекательной. И изменял мне. Ведь я была просто ужасна.

— Перестаньте, — твердо сказал Сенклер. Он оперся на локоть и перевернул Франческу на спину, чтобы посмотреть ей в лицо. — Послушайте. Вы чудесная, невероятно страстная женщина. Я не заметил в вас ни намека на фригидность. Вы невероятно соблазнительны, и, что бы этот дурак Хостон вам ни наговорил, проблема была не в вас. — Он склонился и поцеловал ее глубоко и быстро. — Ясно?

Краснея, Франческа кивнула.

Рошфор провел пальцами по ее щеке и уже мягче добавил:

— Мне жаль, что вы были несчастны. Что не знали удовольствия. Но я довольно низкий тип, поэтому не могу не порадоваться тому, что у Хостона… никогда не получалось с вами ничего подобного. — Рошфор улыбнулся, его темные глаза озорно блестели. — И я… ужасно доволен собой, потому что вы получили удовольствие со мной, а не с ним.

Сенклер поцеловал ее снова.

— Кроме того, — продолжал он, после каждого слова целуя ее лицо и шею, — я собираюсь показать вам, насколько в вас мало холодности.

— Прямо сейчас? — рассмеялась Франческа.

— Именно. Это будет моей священной миссией. Мы найдем все, что вас возбуждает. — Рошфор провел рукой по груди Франчески, улыбнувшись, когда в ответ ее соски напряглись. — Для этого потребуется время и силы, но мой долг — отыскать все ваши слабые местечки.

Рошфор склонил голову и поцеловал оба напряженных бутончика.

— Вы весьма преданы своей миссии, — пошутила Франческа.

— Да, — согласился герцог, опуская руку ниже.

Франческа тихо застонала и выгнула спину от внезапно накрывшего тело жара. Ее глаза затуманились желанием, и она прошептала:

— Уже?

— М-м-м. Думаю, да. — У Сенклера охрип голос. — Я должен срочно начать исследование. Тогда никто не скажет, что я игнорирую свои обязанности.

— Нет… — вздохнула Франческа, чувствуя новую волну удовольствия оттого, как пальцы герцога подбирались к самому центру ее страсти. — Мы не можем.

Но поцелуй Сенклера тут же заставил Франческу забыть обо всем.

Глава 17

Следующим утром Франческа проснулась поздно. Она лежала в своей постели, а сквозь задернутые шторы светило солнце. Франческа прищурила глаза, сначала не понимая, где находится. А потом ее наполнили воспоминания о проведенной ночи. У Франчески запылали щеки, но она улыбнулась и глубже забралась под одеяла. Она протянула руку к подушке, на которой в эту ночь лежал Сенклер.

Конечно же он уже ушел. Они еще раз занялись любовью внизу, а потом Рошфор подхватил на руки и принес сюда, на кровать, где они некоторое время лежали в объятиях друг друга. В конце концов Франческа заснула, а Рошфор отправился домой. Франческа знала, что так и будет. Герцог сделает все, чтобы защитить ее репутацию, даже перед лицом ее собственных слуг.

При этой мысли Франческа широко открыла глаза и быстро села в кровати, оглядывая комнату. Увидев на кресле возле кровати стопку своей одежды, она с облегчением вздохнула и откинулась обратно на подушку. Слава богу, Сенклер принес ее вещи наверх, а не оставил лежать посреди гостиной.

Франческа потянулась, с наслаждением ощущая простыни обнаженной кожей. Может, вообще избавиться от ночных рубашек, подумала она и усмехнулась. Каким-то образом за одну ночь Сенклер превратил ее в развратницу. Едва проснувшись, она уже думает, что повлечет за собой эта ночь и придет ли к ней Сенклер еще раз.

Но ведь все замечательно, подумала Франческа. В конце концов, нужно компенсировать предыдущие годы.

Франческа встала с кровати и надела халат. Очевидно, горничная решила ее не будить, поэтому оставила поднос с завтраком на столике у кресла. И чай, и тосты уже остыли, но Франческа тем не менее проглотила их с удовольствием. На нее вдруг напал жуткий голод.

Франческа позвонила и приказала горничной приготовить ванну. Мэйзи буквально излучала любопытство. Она и другие слуги умирали от желания знать, что же последовало за вчерашней сценой с Перкинсом. Нужно будет сказать всем, что проблема решена и беспокоиться о будущем больше нет необходимости, но сейчас Франческа молчала. Все, чего ей хотелось, — это погрузиться в теплую воду и мечтать о Сенклере.

Конечно, она и не надеялась на общее будущее. Франческа смотрела на вещи реалистично. Несмотря на ночь блаженства, их отношения не могли зайти дальше романа. Да, она любила Рошфора, а он, несомненно, наслаждался занятиями любовью с ней, однако не делал никаких признаний. Страсть значит для мужчин совсем не то, что для женщин. Желание Сенклера не связано с любовью, как у нее. Хотя даже если Сенклер ее любит, это ничего не меняет.

Герцог Рошфор обязан жениться и произвести на свет наследников, и не важно, чего хочет Сенклер Лилльс. У него очень развито чувство ответственности. Он следует долгу, а не желаниям. Герцог не может взять в жены бесплодную женщину. Ему придется выбрать молодую невесту, способную родить ему детей.

Однако ему не обязательно делать это прямо сейчас. Рошфор не заинтересовался ни одной женщиной из тех, что они выбрали. Более того, к двум из них он стал испытывать неприязнь, а третьей помог выйти замуж за другого человека. Герцог не дал надежд ни одной из них. Он просто вел себя как обычно. Рошфор может подождать еще пару месяцев или даже год… или два. Мужчина способен зачать ребенка и в более поздние годы.

До свадьбы герцога они с ним могут быть вместе… по крайней мере, пока она ему не надоест. У них будет роман, который они сохранят в тайне, и никто в обществе не станет возражать. В конце концов, она вдова, а Рошфор не женат. Их отношения никому не навредят. После рождения наследников даже женатые люди частенько заводят романы.

Возможно, о них с герцогом станут шептаться, однако, учитывая превосходную репутацию Рошфора, эти слухи не раздуют в большой скандал. Но даже если так случится, что ж… Франческа была готова рискнуть. В конце концов, в основном пострадает ее репутация, а не Рошфора.

Со временем расстаться с герцогом будет очень трудно, но она была готова и к этому. Франческа хотела воспользоваться этим моментом счастья. А потом она поступит как должно и не станет разрушать жизнь Рошфора. Но сейчас Франческа намеревалась в полной мере насладиться их отношениями.

Весь день она словно парила на облаке счастья. Одевшись, Франческа спустилась вниз и созвала прислугу на кухне. Она поблагодарила всех за предоставленную накануне вечером защиту и объявила, что проблема с мистером Перкинсом решена. Он больше не вернется, сказала Франческа с улыбкой.

Слуги испытали заметное облегчение, хотя Франческа заметила в их лицах еще и немалое любопытство. Однако она не собиралась говорить о том, как побежала за помощью к Рошфору, а он, в свою очередь, избавился от Перкинса. Возможно, она как-нибудь расскажет об этом Мэйзи. В конце концов, от личной горничной трудно что-либо скрыть. Но сейчас все касающееся герцога Франческа хотела оставить при себе. Казалось, любой разговор о них двоих тут же заставит ее покраснеть, и она раскроет свою тайну.

Франческа пыталась заняться домашними делами, но не могла сосредоточиться. Она села за стол, чтобы ответить на давно присланные письма. Еще два дня назад Франческа должна была написать Констанс. Однако, достав бумагу и начав писать, она мысленно вернулась к Сенклеру, его улыбке, морщинкам в уголках его глаз и к тому, чем они занимались прошлой ночью. И эти мысли заставили пульс Франчески участиться, а глубоко внутри вновь расцветал жар.

Франческа попыталась сосредоточиться и снова начала писать, но вскоре оставила это занятие и решила посвятить себя чему-то, что не требует столь много внимания. Однако вскоре Франческа поняла, что штопанье чулок и пришивание оборок дается ей ничем не легче.

Днем кто-нибудь обязательно навестит ее, и время пойдет быстрее, думала Франческа, но очень скоро решила, что прием гостей — это худший способ проведения времени, потому как ей приходилось постоянно бороться с собой, чтобы сохранять внимание при разговоре и слушать. Покрайней мере, никто не видел, как она уронила на колени шитье и невидящим взглядом уставилась в стену, с мечтательной улыбкой вспоминая поцелуи Рошфора.

Франческа так часто теряла нить разговора, что один из гостей поспешил справиться о ее здоровье, а другой перед уходом бросил на нее ледяной взгляд. Потом пришел герцог Рошфор.

Фэнтон объявил о его приходе, когда Франческа сидела в гостиной с леди Фэрингхэм и ее дочерью. У Франчески замерло сердце, она вскочила на ноги и лишь потом поняла свою ошибку. Франческа притворилась, что встает для каждого гостя, и, кивнув дворецкому, ответила:

— Пожалуйста, проводите герцога к нам.

Даже не взглянув на леди Фэрингхэм и ее дочь, Франческа собралась с духом, чтобы снова встретить Сенклера. Она не должна допустить, чтобы ее лицо выдало произошедшее между ними. Осторожность прежде всего.

За дворецким в гостиную вошел Рошфор, и Франческа заметила его секундное замешательство при виде других гостей. Он остановился в дверях, потом прошел дальше и поклонился Франческе:

— Леди Хостон.

— Рошфор. Очень рада вас видеть, — поприветствовала она герцога, тщательно следя за своим голосом. Щеки немного горели, и Франческа надеялась, что не покраснела… хотя бы не настолько, чтобы это заметили другие.

Франческа протянула герцогу руку. Она отчаянно хотела ощутить его прикосновение, однако не могла позволить этому отразиться на ее лице. Рошфор взял ее за руку и ненадолго сжал пальцы, прежде чем отпустить. Франческа позволила себе один раз взглянуть в глаза герцога. Иначе она бы вообще не смогла от него оторваться.

Франческа широко улыбнулась и сделала жест в сторону свободного кресла:

— Пожалуйста, садитесь. Думаю, вы знакомы с леди Фэрингхэм и ее дочерью леди Коттуэл.

— Да, конечно. — Рошфор поклонился в приветствии другим дамам, а Франческа села, пытаясь снова обрести самообладание.

Это глупо, сказала себе Франческа. Как может она сейчас вспоминать о том, как Рошфор склонялся над ней, о его блестящей от пота коже, рваном дыхании и глазах-омутах, о том, как он погружался в нее?

Франческа достала платок и быстро промокнула им свое лицо. Кому-нибудь еще жарко, кроме нее? Не будет ли странным, если она попросит Фэнтона открыть окна?

В комнате стало тихо, и Франческа оглядела гостей, понимая, что что-то пропустила. Судя по их лицам, они ждали от нее какого-то ответа.

— Я… я прошу прощения. Боюсь, я немного… отвлеклась. Я подумала, что в гостиной немного душно. Открыть окно?

— О нет, все прекрасно, — заверила младшая из гостей. — Я спросила, понравился ли вам прием леди Смайт-Фалтон, который состоялся на прошлой неделе. Признаюсь, мне показалось, что там было много людей.

— В самом деле. Но не это ли цель приема? — с улыбкой ответила Франческа, изо всех сил стараясь припомнить хоть что-нибудь о том вечере. Не на этом ли приеме она следила за разговором Рошфора и Мэри Колдервуд? Нет, в тот раз вечер устраивали Хаверсли. Франческа помнила лишь, с кем тогда говорил герцог и то, как леди Мэри его хвалила.

Франческа украдкой взглянула на Рошфора. Он смотрел прямо на нее, заставляя кожу Франчески пылать. Она попыталась предостеречь герцога взглядом, но, похоже, ничего из этого не вышло. И когда эти двое уже уйдут? Разве лимит времени для дневного визита не закончился?

Но леди Фэрингхэм трещала как сорока. Она говорила о новой коляске лорда Честерфилда, которую его младший сын сегодня утром разбил, участвуя в глупой гонке с мистером Уильямом Арбутнотом. Франческа изо всех сил пыталась охать, вздыхать и улыбаться в нужных местах, но время от времени все же переводила взгляд на герцога.

Когда леди Фэрингхэм собралась уходить, Франческа испытала огромное облегчение. Она поднялась, чтобы попрощаться с ней и ее дочерью, и лишь надеялась, что они не заметили мелькнувшую в ее глазах радость.

После их ухода Франческа повернулась к Рошфору, который в два шага преодолел расстояние между ними и, взяв ее за руки, поднес их к своим губам, чтобы поцеловать каждую.

— Я уже подумал, что они приросли к вашему дивану, — сказал герцог между поцелуями.

Франческа весело рассмеялась:

— Я тоже. О, Сенклер…

Она выдохнула имя герцога, глядя ему в глаза, и ее лицо озарилось внутренним светом.

Рошфор пробормотал проклятие и, притянув Франческу к себе, принялся неистово ее целовать. Наконец, они выпустили друг друга из объятий. Лицо Франчески порозовело, глаза сияли, а губы смягчились и распухли.

— Когда вы так на меня смотрите, я забываю обо всем остальном, — хрипло произнес герцог. — Нам нужно поговорить.

— Правда? — озорно ответила Франческа с дерзкой улыбкой. — А мне скорее хотелось бы каких-нибудь действий.

— Плутовка. — Рошфор снова взял ее за руку, на этот раз перевернув, чтобы поцеловать в ладонь. — Вы знаете, что я тоже этого хочу. Но я должен сказать вам…

В коридоре кто-то тактично кашлянул, и Рошфор с Франческой тут же отскочили друг от друга. Герцог стал изучать каминную полку, словно она представляла для него какой-то особый интерес. Франческа поморщилась, но собралась с духом и повернулась к дворецкому:

— Да, Фэнтон?

— Пришла миссис Фредерик Уилберфорс, мадам.

Франческа была бы рада сказать, что ее нет дома, но миссис Фредерик, должно быть, видела уходящих гостей, и, если не пустить ее, женщина может обидеться. Выйдя замуж за богатого человека, миссис Уилберфорс стала невероятно чувствительна к подобным вещам.

Подавив вздох, Франческа велела Фэнтону проводить женщину в гостиную. Она повернулась спиной к Сенклеру и тихо произнесла:

— Мне очень жаль.

Герцог помотал головой и криво улыбнулся:

— Я подожду.

Франческа с улыбкой повернулась к дверям, надеясь, что ее лицо ничего не выдаст. Сердце все еще стучало как бешеное, и Франческа не смела взглянуть на герцога.

К счастью, Рошфор знал мужа миссис Уилберфорс, который был родом из городка, находящегося неподалеку от поместья герцога в Корнуолле, и на несколько минут занял даму разговором о нем. После этого беседа пошла медленнее. Впервые Франческа не могла собраться с мыслями для светской беседы. Все, чего ей хотелось, — это чтобы гостья ушла и оставила ее наедине с Сенклером.

С уходом миссис Уилберфорс Франческа хотела передать Фэнтону, что сегодня больше не принимает, но не могла придумать предлог, по которому мог остаться Сенклер. По этикету герцог должен был уйти еще раньше миссис Уилберфорс. Он находился в ее доме гораздо дольше, чем это принято при дневном визите. Интересно, миссис Уилберфорс это отметит или же она слишком напугана разговором с герцогом, чтобы заметить его ошибку?

К удивлению Франчески, Сенклер поднялся и объявил дамам, что должен их покинуть. Франческа еле удержалась, чтобы не запротестовать. Однако сумела слабо улыбнуться и протянула Рошфору руку.

— Я так рада, что вы пришли, — скованно произнесла она.

— Надеюсь вскоре вернуться, — улыбнулся герцог.

Франческа посмотрела ему в глаза и увидела в темных глубинах затаившуюся улыбку.

— О. Что ж, конечно, возвращайтесь. Я очень хочу показать вам свой сад.

Герцог широко улыбнулся:

— Уверен, он прекрасен. Хорошего дня, леди Хостон.

— Герцог.

Оставшееся время с миссис Уилберфорс Франческа провела, едва скрывая свое разочарование. А когда гостья заговорила о великодушии герцога, отсутствии в нем высокомерия, его хороших манерах и привлекательной внешности, Франческа была готова взвыть. Однако она улыбалась и машинально кивала, говоря мало, не желая удлинять беседу.

Как только миссис Уилберфорс ушла, Франческа скользнула по коридору к черному входу, который выводил в сад за домом. Он был обнесен стенами, но рядом с домом имелась узкая дорожка, она вела к входу для слуг и оканчивалась воротами в сад. Франческа поспешила к воротам, надеясь, что при прощальном разговоре они с Сенклером поняли друг друга правильно.

Снаружи у ворот не было никакой ручки, они открывались только изнутри. Франческа подняла засов и открыла ворота. За ними, лениво опираясь о стену дома, стоял герцог.

Закрыв за собой ворота, он нырнул в сад, поднял Франческу на руки, и та радостно засмеялась. Они целовались, медленно кружась, Франческа цеплялась за герцога, теряясь в тумане своей страсти.

Прошло несколько долгих минут, прежде чем Рошфор снова опустил ее на землю, и даже после этого Франческа долго не могла говорить. Рошфор взял ее за руку и повел глубже в сад, где, наконец, остановился у скамейки. Это было красивое местечко, укрытое садовой стеной, рядом с которой в изобилии росли благоухающие розы, и Франческа с радостью опустилась на скамейку, представляя, как Рошфор приобнимет ее за плечи, а она прижмется к его боку.

Но Сенклер не стал садиться рядом, и Франческа подняла на него удивленные глаза:

— Подойдите, сядьте рядом со мной. — Она соблазнительно улыбнулась и протянула герцогу руку.

С серьезным лицом он помотал головой:

— Я пришел с вами поговорить, но вблизи вас забуду о своих намерениях.

Франческа улыбнулась шире, и на ее щеке появилась ямочка.

— Я не возражаю.

Рошфор не выдержал и улыбнулся в ответ, но ответил:

— Нет. Не в этот раз. Я должен кое-что сказать, прежде чем нам снова кто-нибудь помешает.

— Хорошо, — вздохнула Франческа. — Говорите.

Рошфор посмотрел на нее, начал говорить, но потом замолчал и заговорил снова:

— Я не умею произносить такие речи. — Он набрал воздуху в грудь: — Леди Хостон…

— Леди Хостон! — повторила Франческа и рассмеялась. — Как мы до такого докатились? — Но, заметив серьезное выражение лица герцога, похолодела. — Сенклер, в чем дело? Что вы хотите сказать?

Она вдруг поняла, что Рошфор пришел выразить сожаление по поводу того, что произошло прошлой ночью, и не может позволить ей отвлекать его от главной цели — найти себе герцогиню. Франческа сцепила руки на коленях и смотрела на них, пытаясь не расплакаться.

— Франческа, — поправился Рошфор. — Вы знаете о моем к вам отношении… о надежде, что… О, черт возьми! Выходите за меня замуж!

Лишившись дара речи, Франческа подняла глаза на Рошфора. Его серьезный тон заставил ее думать об ужасных вещах, о чем угодно, но не об этом.

Рошфор посмотрел на Франческу и прорычал:

— Вот черт! Я все испортил. — Он упал на одно колено перед ней. — Простите. Франческа, пожалуйста… — Герцог достал из кармана маленькую коробочку и протянул ей. — Окажите мне честь, согласившись стать моей женой.

Наконец, Франческа обрела дар речи:

— Нет! — Она вскочила на ноги и в ужасе смотрела на Рошфора. — Сенклер, нет! Я не могу выйти за вас!

Герцог переменился в лице и поднялся с земли:

— Снова? Вы снова мне отказываете?

— Нет! Сенклер, нет. Пожалуйста, не злитесь…

— А какого черта я должен, по-вашему, делать? — выкрикнул Рошфор. — Что произошло прошлой ночью? Это была ваша благодарность? Спасибо, но в оплате я не нуждался!

Голова Франчески дернулась как от удара, щеки заалели.

— Это не было оплатой! Я отдалась вам потому что… — Она замолчала, не в силах сказать про любовь под таким холодным взглядом.

Брови герцога взлетели вверх.

— Да? Потому что? — Рошфор поморщился и отвернулся. — Боже, каким я был идиотом. — Он отошел на пару шагов и обернулся, пронизывая Франческу взглядом черных глаз. — Чего вы хотели? Одной ночи? Двух?

— Нет. Я… просто не хотела свадьбы.

— Хотели только романа? — Герцог был шокирован еще больше. — То есть вы думали, мы станем прятаться, скрывать от всех наши отношения? А что делал бы я? Женился на другой, а в это время за ее спиной крутил роман с вами? Такого вы обо мне мнения? Вы действительно считаете меня человеком такого сорта?

Франческу душили слезы.

— Нет! Нет, пожалуйста, Сенклер…

— Святой Иисус! Я думал, что хоть что-то значу для вас. Думал, что после всех этих лет вы осознали… что вы хотите… — Рошфор выругался и горько рассмеялся. — Сколько раз мужчина может совершить ошибку ради вас? — Он покачал головой. — Но это последняя, уверяю. До свидания, миледи, не буду более вас беспокоить.

На секунду Франческа застыла в ужасе, потом бросилась за Рошфором:

— Сенклер, подождите! Нет!

Герцог резко повернулся и бросил коробочку ей под ноги:

— Вот. Добавьте в вашу коллекцию.

Он подошел к воротам, распахнул их и вышел. Ворота за ним захлопнулись, оставляя сад в звенящей тишине.

Франческа не могла ни мыслить, ни шевелиться. Ее начало трясти, из глаз потекли слезы. Этого не может быть! Он не мог уйти из ее жизни так просто!

Не в силах больше стоять, Франческа упала на колени. Несмотря на тепло летнего дня, она продрогла до костей, ее тело била дрожь. Франческа подняла коробочку, выброшенную Рошфором, и открыла ее. Внутри было кольцо, простое и элегантное, с большим грушевидным желтым бриллиантом. Бриллиантом Лилльсов. Обручальное кольцо герцогини Рошфор.

Франческа закрыла коробочку и склонилась к земле, прижимая ее к своей груди.

— Миледи? Миледи? — прозвучал голос Мэйзи над ухом Франчески. — Вам нехорошо? Вы заболели?

Франческа открыла глаза и увидела свою горничную, которая сидела рядом с ней на коленях и беспокойно всматривалась в ее лицо. Франческа прищурила глаза. Она не знала, сколько пролежала вот так, опустошенная и в отчаянии.

Франческа села и в изумлении поняла, что все еще сжимает в руке коробочку с кольцом и прижимает ее к сердцу.

— Я в порядке, Мэйзи. Не волнуйся.

— Миледи, что случилось? Бесс увидела лежащей вас здесь и закричала так, что мертвый бы проснулся. Она думала, вас убили.

Франческа сглотнула.

— Так и было. Но не в том смысле, в каком вы решили. — Франческа встала на колени, и Мэйзи помогла ей подняться.

— Фэнтон думал, что вы здесь с его светлостью. Он никогда… Он же ничего с вами не сделал, да?

— Нет! Он никогда бы меня не ударил. Нет. Боюсь, я сама виновата. — Франческа попыталась улыбнуться, но ничего не вышло. — Наверное, я поднимусь к себе в спальню. Правда, со мной все в порядке. Скажи, чтобы остальные не беспокоились. Я просто… устала.

— Это не из-за того, что тот подлец снова вернулся? — продолжала спрашивать Мэйзи, пока они шли к черному ходу.

— Перкинс? — Франческа помотала головой. — Нет. Он исчез навсегда. Я просто… сделала ужасную вещь. Думаю… — Ее глаза наполнились слезами. — Думаю, герцог больше никогда не придет.

— Что? — Горничная округлила глаза. — Но, миледи…

— Пожалуйста. Я сейчас не могу об этом говорить. Я пойду в свою комнату и отдохну.

Они вошли в дом и поднялись наверх. В спальне Мэйзи помогла хозяйке снять платье и надеть халат. Несмотря на то что он был теплым, Франческа все равно дрожала, и Мэйзи развела в камине огонь.

Позже она принесла на подносе чай и ужин. Франческа не могла заставить себя поесть, но горячий чай выпила с удовольствием. Долгое время она неподвижно смотрела в огонь, ее голову занимали бесполезные мысли.

Сердце подсказывало бежать к Рошфору, броситься к нему и умолять ее выслушать… каким-то образом заставить его слушать. Если все объяснить, думала Франческа, герцог поймет, почему она его отвергла. Поймет, что она права. Они не могут пожениться. Сенклер с этим тоже согласится, когда немного поразмыслит.

Она расскажет о своем отношении к нему, убедит, что причиной отказа является не равнодушие. И как Сенклер мог так подумать после той ночи?

Но разумеется, Франческа не могла поехать к нему. Герцог не согласится ее принять. Он был так зол, так холоден. Вспоминая, с каким ледяным презрением Рошфор выбросил кольцо, Франческа тут же начинала плакать.

Она решила написать герцогу письмо и спустилась вниз крадучись, словно мышка, чтобы никто из слуг ее не заметил. Франческа выбрасывала один лист за другим, каждый раз начиная объяснение заново. Все написанное казалось неправильным. Ничто не выражало ее ужас и раскаяние, когда она увидела выражение лица Сенклера. Ничто, думала Франческа, не заставит его принять ее обратно.

Герцог ее ненавидит. Ее неуклюжий отказ глубоко ранил его. Он никогда ее не простит.

Франческа проклинала свою глупость. Она должна была лучше подготовиться. Должна была знать, что Сенклер, как человек чести, обязательно предложит выйти за него замуж, после того как они были близки. Не важно, здраво это, приемлемо ли, но, следуя кодексу чести, Рошфор был обязан дать ей шанс восстановить свою честь.

Она должна была об этом знать и вместо того, чтобы весь день порхать от радости, подготовиться к предложению руки и сердца. Должна была продумать причины для отказа и тщательно их изложить. Позаботившись обо всем заранее, она могла избежать гнева герцога и страданий.

Но возможно, она ведет себя глупо. Возможно, ничего из случившегося нельзя было избежать. Она упряма и импульсивна. Хотела заполучить герцога, хотела испытать с ним то роковое интимное удовольствие и была уверена, что все получится. Она позволила желаниям одержать верх и в результате потеряла Рошфора. И как любовника, и как друга.

Более безрадостное будущее и представить трудно. Как сможет она жить без согревающей улыбки Сенклера? Не видеть, как он приподнимает бровь? Или как он катается на лошади так, словно составляет с ней единой целое?

Со вздохом Франческа закрыла глаза и откинулась на спинку кресла. Возможно, через пару дней… когда гнев Рошфора поутихнет и у него будет время остыть, он сможет рассуждать более здраво. Тогда-то она и отправит ему письмо с объяснениями.

Хотя, может, лучше поступить следующим образом. Она должна отпустить Сенклера без возможности судить о ее действиях. Нужно положить конец их отношениям и позволить ему заняться своей жизнью. Завтра она запечатает обручальное кольцо Лилльсов и вернет его герцогу без каких-либо объяснений.

Однако эта мысль ножом полоснула Франческу по сердцу. Она не чувствовала в себе сил поступить так благородно.

В конце концов Франческу объяла усталость, и она отправилась к себе наверх. Но сон упорно не шел. В течение долгих часов Франческа лежала в постели, глядя в темноту и сожалея о своих действиях. Наконец ей удалось заснуть, но ненадолго.

С открытыми глазами Франческа напряженно лежала в постели, пытаясь понять, что же ее разбудило. Вокруг в доме стояла глубокая тишина, и через некоторое время Франческа снова закрыла глаза. Наверное, сон прогнали ее душевные терзания.

А потом скрипнула половица, и Франческа тут же перевернулась в постели. В ее ногах у кровати стояла темная мужская фигура. Сердце Франчески в надежде замерло. Сенклер!

Но когда человек обошел кровать, держа в руках что-то темное, Франческа с ужасом осознала, что это не Сенклер пришел сжать ее в своих объятиях. Это был Перкинс.

Франческа хотела закричать, но на нее накинули нечто тяжелое и темное, что заглушило ее голос.

Глава 18

Франческа кричала, но никто ее не слышал. Завернутая в одеяло, она стала отчаянно сопротивляться, но Перкинс ударил ее кулаком. У Франчески закружилась голова, тело безвольно обмякло. Пользуясь ее состоянием, Перкинс подхватил Франческу на руки, закинул себе на плечо и бросился прочь из комнаты. Франческа висела вниз головой, с каждым шагом Перкинса ее подбрасывало. Она смогла приглушенно закричать и попыталась снова бороться. Но плотно стянутое одеяло сковывало движения, к тому же Перкинс крепко держал ее ноги, поэтому Франческа могла только извиваться. Перкинс в это время уже сбегал по лестнице.

Когда он открыл переднюю дверь, Франческе показалось, что в глубине дома кто-то закричал, хотя ей просто могло послышаться. А потом ее бесцеремонно бросили на твердую поверхность, выбивая из легких весь воздух. Франческа услышала, как Перкинс захлопнул дверцу, и внезапно оказалось, что пол под ними движется. Должно быть, их ждала карета, а теперь они куда-то быстро едут.

Прежде чем Франческа собралась с силами, чтобы вырваться из одеяла, Перкинс сдернул его сам. Он грубо усадил Франческу на сиденье и связал ее запястья шарфом. Франческа пыталась ударить Перкинса ногами и вырваться, но он был сильнее. Чертыхаясь, когда удары Франчески достигали своей цели, Перкинсу все же удалось связать ей руки.

Восстановив дыхание, Франческа закричала, но Перкинс не обратил на это внимания. Франческа поняла, что крики не помогут, ведь грохот кареты производит куда больший шум, да и к тому же… это Лондон. Кто станет преследовать карету лишь потому, что из нее пару раз послышались крики?

Закончив с запястьями, Перкинс достал из кармана платок и сунул Франческе в рот:

— Заткнитесь, черт бы вас побрал. Заткнитесь! Господи, ну и визг.

Перкинс принялся развязывать шарф, и Франческа воспользовалась возможностью, чтобы броситься к сиденьям напротив, прочь от Перкинса. Она выплюнула платок и снова закричала. Перкинс выругался и потянулся за платком, как раз когда карета стала сворачивать за угол. Перкинс упал на пол.

Франческа быстро ударила его ногой. Она метила в голову, но Перкинс увернулся, и удар пришелся в плечо. Франческа не стала тратить время, пытаясь оглушить Перкинса. Вместо этого она бросилась к дверце кареты и повернула ручку.

На повороте карета сбавила скорость и еще не успела ее набрать. Через открытую дверцу Франческа увидела, что они едут по рыночной площади. В предрассветной мгле торговцы раскладывали по прилавкам товары, поэтому карета больше не могла двигаться так быстро, как прежде.

Франческа все еще сжимала ручку дверцы, готовясь выпрыгнуть на улицу, но в последний миг заколебалась, опасаясь, что карета все же движется слишком быстро. Тем временем Перкинс поднялся с пола и бросился к ней, поэтому Франческа прыгнула, молясь, чтобы не угодить под колеса.

Она упала не на землю, как боялась, а смяла боком фрукты на прилавке. Торговец в это время распаковывал сливы и ягоды. Он яростно закричал и выронил ящик из рук.

Торговец обошел прилавок и схватил Франческу за руку, дергая ее на себя прочь от испорченного товара.

— Черт побери, женщина! Какого черта ты делаешь?

Франческа пыталась вырваться. За спиной раздался крик Перкинса, приказывающего кучеру остановиться. Из последних сил, подкрепленных страхом, Франческа освободила связанные руки из хватки торговца фруктами и бросилась бежать.

Брусчатка была неровной и причиняла боль ее босым ногам. С удивлением Франческа обнаружила, что бежать со связанными руками очень тяжело. Однако она неслась по улице так быстро, как могла. Вслед ей раздавались крики и свист, один из торговцев засвистел и стал хлопать в ладоши, словно следил за скачками.

Но никто не вмешался, чтобы остановить Перкинса, Франческа слышала, как он ее догоняет. Перкинс бросился на нее, увлекая их обоих на землю. Франческе, которая оказалась придавлена его телом, пришлось хуже всего. Воздух снова покинул ее легкие. Боль отозвалась во всем теле, особенно в боку, а в голове звенело. Перкинс встал и, подняв Франческу, понес ее обратно в карету. Франческа пыталась восстановить дыхание и, не в силах кричать, лишь слабо сопротивлялась.

— Успокойся, дорогая, — отвратительно спокойно проговорил Перкинс. — Знаю, ты расстроена, но все будет хорошо. — Он повернулся к зевакам: — Прошу прощения за мою жену. В последнее время она не в себе. Потеряла ребенка… боюсь, это свело ее с ума.

— Нет! — сумела выкрикнуть Франческа.

— Ну, ну. Не волнуйся. Мы отвезем тебя домой, и доктор тебе поможет.

— Эй вы! — Дородный торговец фруктами подбежал к ним и показал на свой прилавок. — Кто мне за это заплатит? Высший сорт! А ваша женушка все перевернула и раздавила.

Перкинс достал из кармана несколько монет и бросил их торговцу, что заметно того успокоило, и усадил Франческу обратно в карету.

— Ну, перестань, дорогая, успокойся, — громко приговаривал Перкинс, забираясь в карету и захлопывая за собой дверцу.

Франческа вскочила с сиденья, пытаясь расцарапать Перкинсу лицо, но он увернулся и, обхватив ее руками, повалил на пол. Карета продолжала ехать вдоль улицы, а внутри шла борьба. Однако недолго, поскольку Перкинс был сильнее, а Франческа лежала со связанными руками. Она сопротивлялась изо всех сил, но вскоре Перкинс обмотал шарф вокруг нижней части ее лица, снова заглушая крики, а лодыжки связал веревкой.

— Ну? — Сидя на полу, Перкинс откинулся к сиденьям и посмотрел на Франческу сверху вниз. — Какая вы вздорная! Никогда за вами такого не замечал. — Губы Перкинса медленно растянулись в недоброй улыбке. — Возможно, сегодняшняя ночь будет намного интереснее, чем я думал. Никогда не любил женщин, которые лежат в постели как бревно. Устроим бурную ночку, а?

Перкинс лениво провел рукой по телу Франчески, у которой тут же вырвался гневный крик отвращения.

— Фигурка у вас тоже намного лучше, чем я представлял, — продолжал Перкинс и рассмеялся, заметив гневный взгляд Франчески. — О да, намного лучше, когда вы молчите.

Перкинс поднялся и сел, не заботясь о том, чтобы поднять с пола Франческу. Она сумела сесть, потом встать на колени, подняться и сесть напротив, как можно дальше от Перкинса. У нее болели ступни от бега по брусчатке, и от туго связанных лодыжек они грозили онеметь. Руки тоже были связаны слишком крепко, а волосы, прихваченные шарфом-кляпом, болезненно тянуло. Все тело болело, во многих местах проявлялись синяки, но Франческа даже радовалась боли. Она помогала ей не впадать в отчаяние.

Куда они едут? Зачем Перкинс ее похитил? Но куда бы они ни направлялись, Франческа представляла, что Перкинс хочет с ней сделать. Она тяжело сглотнула и похолодела от одной мысли об этом.

Франческа попыталась отвлечься. Интересно, кто-нибудь из слуг видел, как Перкинс выносил ее из дома? Сбегая по лестнице, он не заботился о тишине. Наверняка кто-то из прислуги проснулся. Но даже если кто-то прибежал на шум и узнал Перкинса, что ее слуги могут сделать?

Они не имеют представления, куда он ее повез. И к кому им обращаться за помощью? Фэнтон догадается пойти к Рошфору, но станет ли Сенклер беспокоиться о ее судьбе? Сердце Франчески сжалось от мысли, что он отвернется от нее, все еще равнодушный в своем гневе.

Мэйзи может обратиться к Ирен. Теперь Калли нет в городе, и Ирен — ее самая близкая подруга, способная помочь. Доминик, конечно, тут же бросился бы на помощь, но он живет в Рэдфилдсе, в дне пути от Лондона. Если Фэнтон решит ехать за ним, то к приезду Доминика в город Перкинса и след простынет. А она сама… Что ж, Франческа не сомневалась, что к тому времени Перкинс уже свершит свою месть.

Лучше бы слуги обратились за помощью к Ирен. Она согласится помочь, а ее муж из тех людей, которые всегда знают, что нужно делать. Нужно надеяться на это. Хоть бы кто-то из слуг увидел, как Перкинс выносит ее из дома, а Фэнтону и Мэйзи хватило ума побежать с рассказом к Ирен.

А если нет… Но Франческа отказывалась даже думать о таком. Лучше поразмыслить о том, как ослабить узлы или застать Перкинса врасплох.

Франческа отвернулась от него, подобрав ноги на сиденье. Наверняка Перкинс решит, что она просто боится. Франческе не хотелось доставлять ему такого удовольствия, но сейчас гораздо важнее было спрятать свои руки. Франческа потихоньку начала растягивать шарф, пытаясь его развязать. Ткань больно резала кожу, но Франческа не останавливалась. Материал был намного мягче веревки на лодыжках, а значит, Перкинс мог затянуть его крепче и надежнее. Однако растягивался он тоже легко.

К сожалению, для того, чтобы скрыть от Перкинса свои действия, Франческе приходилось совершать лишь небольшие движения. Как бы она ни растягивала шарф и ни выкручивала кисти, ей удавалось немного ослабить его, но не освободить руки. К тому же, растягивая шарф, она превратила узел в тугой шарик, развязать который будет уже невозможно. Франческе требовалось что-нибудь острое, чтобы разрезать путы, но ничего подходящего в карете она не видела.

Работая над шарфом, который связывал ее руки, Франческа незаметно, насколько могла, шевелила ногами. Однако веревка была затянута еще туже шарфа. В отчаянии Франческа поняла, что выбраться из пут не сможет.

Через некоторое время карета замедлила ход, и Франческа попыталась заглянуть в окно. Однако их полностью закрывали шторки. Франческа бросила взгляд на Перкинса, и его губы растянулись в уже знакомой улыбке, от которой Франческу бросало в дрожь.

— Да. Мы уже приехали. Вы же не думаете, что я буду ждать, чтобы получить желаемое. Я вообще не люблю ждать.

Франческа выпрямила спину, одарив Перкинса свирепым взглядом. Он только рассмеялся.

— О да, сверкайте глазами сколько хотите. Скоро все будет по-иному. Вы станете меня умолять. — Перкинс нагнулся к Франческе. — И этому ублюдку Рошфору придется жить, зная, что я побывал там раньше его. Всесильному герцогу это не понравится, да? Он поймет, что его драгоценная леди всего лишь шлюха, как и все остальные. Узнает, что я вспахал эту бороздку задолго до того, как такой шанс представился ему.

Франческа с радостью нашла бы достойный ответ, но, разумеется, ей мешал кляп. Она ждала, в теле нарастало напряжение. Нужно попытаться бежать, когда Перкинс станет вытаскивать ее из кареты. Однако что она могла сделать, будучи связанной и с кляпом у рта? Хотя, если они приехали на постоялый двор, там будет много людей, и Перкинса, который тащит за собой связанную женщину, они без внимания не оставят. Кто-то может подойти и начать задавать вопросы.

Но опять же сейчас слишком рано, по крайней мере, солнце не взошло. Даже на постоялом дворе может никого не оказаться. Что еще хуже, Перкинс мог привезти ее в какой-нибудь дом на окраине, где никто их не увидит или не станет ими интересоваться.

Перкинс наклонился к Франческе, и она сжалась в своем углу, приготовившись сопротивляться. Но к ее удивлению, Перкинс не схватил ее за руку, не вытащил из кареты, а взял свободный конец шарфа и привязал его к небольшой планке возле дверцы кареты.

Потом он взял Франческу за подбородок, подмигнул ей и вышел из кареты. Франческа, пылая в бессильном гневе, смотрела ему вслед. Она дернула шарф, но тот был затянут надежно.

Франческа попыталась развязать его пальцами, но Перкинс сделал очень крепкий узел, а ее руки занемели и не слушались. Франческа ничего не добилась.

В отчаянии она ударила ногами в стенку кареты. Получилось довольно громко. Франческа стала колотить в стенку обеими ногами, пытаясь произвести как можно больше шума. Но на помощь ей никто не пришел.

Казалось, миновала целая вечность. Франческа то долбила ногами в стенку, то пыталась развязать узлы, гадая, не оставил ли ее Перкинс здесь до утра.

Однако наконец он вернулся и забрался в карету.

— Как же вы шумите! Я думал, к этому времени вы уже устанете.

Карету наполнила вонь перегара, и Франческа поняла, что Перкинс где-то выпивал.

— Я снял для себя и моей бедной больной жены комнату, — сообщил он, достав из-под сиденья ящик. Из него Перкинс извлек большой кусок ткани, оказавшийся темной накидкой с капюшоном.

Присев рядом с Франческой, он накинул мантию ей на плечи и завязал горловину. Франческа никак не могла помешать Перкинсу, кроме как пнуть его связанными ногами, но он быстро решил эту проблему, прижав ее ступни ботинком. Затем Перкинс натянул ей на голову капюшон так, что тот скрыл большую часть лица.

Узел на планке у двери Перкинс развязывать не стал, просто разрезав шарф ножом. Франческа пыталась отстраниться от Перкинса, но без толку. Он туго завернул ее в мантию, сковав еще больше, и вынес из кареты.

Крепко обхватив Франческу и неся ее словно ребенка, Перкинс мог по-прежнему туго стягивать мантию и в то же время препятствовать движениям Франчески. Мантия скрывала путы на лодыжках и запястьях, а капюшон прятал кляп. Франческа понимала, что выглядит так, словно больна или спит.

И все же она пыталась двигаться, чтобы помешать Перкинсу ее нести или привлечь внимание, и кричала через шарф. Однако ткань практически полностью ее заглушала, и Франческа сомневалась, что ее кто-либо услышит, равно как заметит незначительные движения, которые ей удавалось совершать. А может, вокруг вообще никого и не было.

Если верить Перкинсу, они сейчас находятся в здании гостиницы, но, возможно, еще слишком рано и остальные постояльцы спят. Хотя ночь уже на исходе, рассвет только забрезжил. Не спят лишь слуги, но они работают на кухне, а не стоят в холле, глядя, как гости поднимаются наверх.

Франческа понимала, что у нее нет никаких шансов, и все же продолжала бороться.

Должно быть, это возымело какое-то действие, потому как Франческа слышала прерывистое дыхание Перкинса, когда тот поднимался по лестнице, а один раз он выругался, чуть не уронив ее. Перкинс поставил Франческу на пол и, крепко обхватив ее одной рукой, открыл дверь. Затем он втащил пленницу в комнату и закрыл за ними дверь на ключ.

Разразившись проклятиями, Перкинс швырнул ее на кровать, а сам подошел к комоду, где на подносе стоял графин с алкоголем и стаканы. Перкинс налил себе, выпил и налил еще.

Франческе удалось перебраться на край кровати. Если Перкинс напьется, возможно, ей удастся сбежать. Конечно, удрать со связанными ногами даже от пьяного Перкинса вряд ли получится, но она должна попытаться. Иначе остается лишь признать свое поражение и поддаться отчаянию.

Глядя на Франческу, Перкинс допил второй стакан. Она спокойно лежала на кровати, не глядя на него, но следила за ним боковым зрением. Когда он отвернулся, чтобы налить себе третий стакан, Франческа попыталась стянуть закрывавший ей рот шарф, он был завязан туго, но все же поддавался, и Франческа потянула сильнее.

Перкинс чертыхнулся и со стуком поставил стакан обратно на поднос. В несколько быстрых шагов он пересек комнату и зажал Франческе рот, как раз когда она набрала в грудь воздуху, чтобы закричать. Перкинс вернул кляп на место. Франческа спустила ноги с кровати, но Перкинс схватил ее и бросил обратно, так что она стукнулась головой о деревянную спинку.

Удар на мгновение оглушил Франческу, голову пронзила боль. Перкинс туго привязал конец шарфа, стягивавшего запястья, к спинке кровати, потом отступил, тяжело дыша, и посмотрел на Франческу.

— Вот так! Теперь вы не сбежите отсюда, верно? Ведь вы связаны, как свинья на убой. — Перкинс улыбнулся, очевидно получая удовольствие от такого сравнения. — Скоро я вас и визжать заставлю. — Он усмехнулся и, вернувшись к графину, налил себе еще.

Перкинс насмешливо отсалютовал Франческе стаканом и осушил его.

— Интересно, что бы сказал герцог, увидя вас сейчас. Как думаете, ему понравится подбирать за мной объедки? — Перкинс скалил зубы. — Тогда он уже не будет так в себе уверен, да?

Налив себе еще, он сел в кресло. Чем больше Перкинс пил, тем более неловкими становились его движения, поэтому он скорее не сел, а плюхнулся, расплескав виски из стакана. Перкинс откинулся на спинку кресла и вытянул вперед ноги.

— Самонадеянный ублюдок… велел мне уезжать из страны. Как будто я когда-то кланялся ему, как все остальные. — Перкинс с отвращением фыркнул. — Он еще не знает Галена Перкинса, помяните мое слово. Мне никто не указ, и меньше всего этот герцог.

Осушив стакан, Перкинс поставил его на комод и поднялся с кресла. Нетвердой походкой он направлялся к кровати. Там остановился и посмотрел вниз на Франческу. В глазах его сверкала злоба. Запустив руку в горловину ее ночной рубашки, он дернул вниз, разрывая ткань до самой талии.

Франческа закричала через кляп и стала бить Перкинса ногами. Он потерял равновесие, шатнулся в сторону и опрокинул столик рядом с кроватью.

Злоба в глазах Перкинса сменилась лютой ненавистью, он подошел к Франческе и поднял руку, чтобы ее ударить.

В этот момент что-то стукнуло в дверь. Перкинс вздрогнул и повернулся к ней. В дверь еще раз ударили, она распахнулась, и в комнату ворвался Рошфор.

Глава 19

Рошфор в два прыжка пересек комнату и ударил Перкинса в челюсть. Тот отлетел к кровати. Пока ошарашенный Перкинс пытался встать, Рошфор схватил его за грудки и потянул на себя. Повернувшись, герцог толкнул Перкинса вперед с такой силой, что тот врезался в стену у двери и свалился на пол.

Рошфор повернулся к Франческе:

— Боже мой. С вами все в порядке?

Он аккуратно прикрыл ее наготу разорванной сорочкой и стащил с лица шарф.

— Сенклер! О, Сенклер! — Франческа пыталась сдержать слезы радости, что застилали ее глаза. — Слава богу, вы пришли! Но… как вы здесь оказались?

Наклонившись, Рошфор поцеловал ее в лоб и принялся развязывать шарф на запястьях. Меж тем Перкинс сумел встать на четвереньки, потом поднялся на ноги. Пьяно пошатываясь, он завел руку за спину, под пиджак, и вынул нож.

— Нет! Сенклер! Осторожно! — закричала Франческа.

Рошфор обернулся и увидел, что Перкинс идет на него с ножом в руке. Увернувшись, герцог схватил его за руку и со всей силы ударил о кровать. Раздался хруст, Перкинс закричал и выронил нож. Рошфор схватил Перкинса за воротник рубашки и дважды ударил кулаком по лицу.

Перкинс держался на ногах лишь за счет хватки герцога. Рошфор заломил его несломанную руку и снова швырнул к стене у двери.

Перкинс застонал от боли и крикнул:

— Нет! Нет! Прекратите! Вы сломали мне руку!

— Вам повезет, если я сломаю только ее, — холодно ответил Рошфор. — Вы посмели прикоснуться к леди Хостон, и меня одолевает искушение раздробить вам все кости. — В подтверждение своих слов герцог поднял Перкинса и снова швырнул к стене. — Вы ничтожный подлый человек. Я жалею, что не отправил вас на тот свет.

— Я ничего не сделал! Спросите ее! Спросите ее!!! Я не прикасался к ней. Клянусь.

— Сенклер! Не убивайте его, — быстро сказала Франческа. — Это правда. Он еще не успел ничего сделать.

Рошфор стиснул зубы. Спустя продолжительное время он прорычал:

— Ну что ж, радуйтесь. Если бы вы обидели леди Хостон, вас ожидала бы медленная смерть. А так вы отправитесь в тюрьму, и я позабочусь, чтобы вас осудили за убийство Эвери Бэгшоу.

Перкинс стал что-то лепетать в свое оправдание, а Рошфор, не обращая на это никакого внимания, толкнул его в коридор, где собравшаяся толпа зевак с жадностью наблюдала за происходящим.

— Вот, хозяин гостиницы, возьмите этого человека и свяжите. — Рошфор толкнул Перкинса к огромному мужчине, что стоял впереди всех.

Когда хозяин гостиницы запротестовал, Рошфор смерил его властным взглядом и сказал:

— Если не хотите сесть в тюрьму за помощь и соучастие в преступлении, то свяжете этого человека и отправите его к судье.

За этим последовало испуганное молчание, и Рошфор вернулся в комнату, закрыв за собой дверь. Замок больше не работал, поэтому герцог приставил к двери стул, чтобы исключить любопытные взгляды, и поспешил к кровати.

Он поднял нож Перкинса и разрезал шарф, привязанный к спинке кровати. Затем освободил руки Франчески и принялся перерезать веревку на ногах.

Франческе пришлось сжать губы от внезапной боли: к кистям и ступням быстро приливала кровь, и их начинало нещадно колоть. Отложив нож на столик у кровати, Рошфор стал растирать холодные ноги Франчески. Потом он нежно убрал волосы от ее лица.

— С вами все в порядке? Правда? Перкинс не причинил вам вреда?

Франческа лишь крепко сжала Рошфора в объятиях. Он ответил ей с такой же страстью, и некоторое время они просто вжимались друг в друга, словно пытаясь стереть эту ночь из памяти.

— Мне было так страшно, — прошептала Франческа. — Он не причинил мне вреда… только пару шишек и синяков. Но мне было так страшно. Я думала, никто не успеет спасти меня.

— Слава богу, ваш дворецкий и ваша горничная бросились ко мне сразу же, увидев, как Перкинс выносит вас из дома. Я поехал к нему домой, надеясь, что он привезет вас туда. Слуга в то время паковал его вещи, и мне не составило труда выяснить, куда он направился.

Рошфор поцеловал Франческу в висок и прошептал:

— Сегодня ночью я тысячу раз умирал от страха, думая, что не успею вовремя. Слуга мог оказаться глупее, чем я полагал, и сбить меня со следа. Когда я представлял, как Перкинс…

— Со мной все в порядке, — успокоила его Франческа и легко поцеловала герцога.

А потом поцеловала еще раз, и на этот раз их губы слились надолго. Когда же Франческа отстранилась, Рошфор вновь притянул ее к себе и снова завладел ее губами в пылком долгом поцелуе. Весь страх и гнев, которые съедали его во время погони за Перкинсом и Франческой, теперь изливались раскаленным желанием.

Франческа затрепетала и обняла Рошфора за шею. Они целовались неистово, отчаянно, словно в любой момент их могут разлучить. Охваченные водоворотом страсти, они катались по кровати, касаясь друг друга руками, губами, пробуя и изучая.

Они тянули и стаскивали друг с друга одежду, остановившись, лишь чтобы герцог снял ботинки и бросил их на пол. Франческа с легкостью скользнула из разорванной сорочки. Рошфору приходилось труднее, поэтому время от времени на пол падали пуговицы и слышался звук разрываемой ткани, пока он снимал с себя рубашку и брюки.

Но наконец их обнаженные тела были открыты друг другу. Он вошел в нее резко и быстро, она обхватила его руками и ногами, прижимаясь теснее, всхлипывая от желания. Остальной мир, мысли, эмоции — все перестало существовать, оставив лишь желание пульсировать в их телах, которые находились так близко, что уже нельзя было сказать, где кончается одно и начинается другое. И они испытали ураган страсти, выпивая друг друга до дна и купаясь в блаженстве.

Наконец, Рошфор лег рядом и обнял Франческу одной рукой, а другой укрыл их двоих одеялом. Франческа прижалась к герцогу, слишком уставшая и изможденная, чтобы говорить, и, согретая теплом его объятий, погрузилась в сон.

Франческу разбудил шум гостиницы. Она проспала без сновидений, проснувшись в той же позе, что и засыпала. Сенклер все еще обнимал ее, хотя одеяло уже не укрывало их тела. Франческа улыбнулась, представив, какая картина открылась бы вошедшему в их комнату.

Должно быть, она пошевелилась, потому как Сенклер тут же проснулся. Франческа почувствовала, как напряглись его руки, Рошфор поднял голову и расслабленно откинулся на подушки.

— Как вы себя чувствуете? — спросил он, целуя Франческу в плечо.

— Чудесно… и немного больной.

Рошфор провел пальцами вдоль ее спины, коснувшись синяка внизу и еще одного на боку.

— Надо было убить этого грязного ублюдка, — прорычал герцог. — Он бил вас?

— Один раз, когда схватил. — Франческа потрогала шишку на голове.

Рошфор нежно поцеловал ушибленное место.

— Возможно, я посоветую судье отпустить Перкинса, а потом сам позабочусь о том, чтобы мы больше никогда его неувидели.

Франческа улыбнулась:

— Спасибо за идею, но я не позволю вам этого сделать. В итоге вы будете испытывать чувство вины.

— Не думаю.

— Я не хочу так. — Франческа взяла Сенклера за руку, и их пальцы сплелись. — Остальные синяки стали результатом нашей борьбы в карете… ох, а когда я упала на торговый прилавок…

— Куда?

Франческа засмеялась, находя произошедшее забавным:

— Торговый прилавок. Мы ехали в карете через рынок. Торговцы выкладывали товар на прилавки. Карета замедлила ход, я выпрыгнула на улицу — это было до того, как Перкинс связал мне ноги, — и упала на фрукты и овощи. Приземление вышло мягким, но все равно стоило мне нескольких синяков.

— Значит, мерзавцу пришлось вас преследовать, — хмыкнул Рошфор. — Мне нужно было догадаться, что так просто вы не сдадитесь.

— Однако вырваться я не смогла. — Франческа взяла руку герцога и поцеловала в ладонь. — Спасибо, что пришли за мной.

— Я всегда приду за вами. — Рошфор поцеловал ее в шею.

— Наверное, вы уже устали меня спасать, — мягко продолжала Франческа.

— Я никогда не устану спасать вас, — заверил герцог, перевернул ее на спину и посмотрел ей в лицо. — Надеюсь, я всегда буду рядом, чтобы помочь вам. Однако вы сами себя спасли. Если бы вы не боролись — не кричали, не вырывались, не прыгали на фрукты и овощи, — я мог не успеть вовремя. Это вы задержали Перкинса. Своей отвагой… своей силой.

От переживаемых чувств у Франчески перехватило горло. Она взглянула на Рошфора и улыбнулась. Он поцеловал ее, после чего со вздохом отстранился:

— Если пробуду с вами еще дольше, потом вообще не уйду.

— Вы уходите? — Франческа смотрела, как Сенклер поднялся с кровати. Она села и прикрыла грудь простыней, внезапно ощутив смущение, когда герцог оставил постель. — Зачем? Куда?

Рошфор надел штаны и, продолжая одеваться, объяснил:

— Поговорить с судьей насчет Перкинса. Могу заказать вам завтрак и горячую ванну, если хотите.

— О да! — Слова о ванне звучали чудесно, а урчание пустого желудка было невыносимо.

Рошфор улыбнулся и, упершись кулаками в матрац кровати, легонько поцеловал Франческу в носик.

— А еще нужно найти вам что-нибудь из одежды. Конечно, поездка с вами, одетой в одну сорочку, доставила бы мне удовольствие, однако, думаю, вы все же предпочтете платье.

— Да, — согласилась Франческа. Хотя и почувствовала небольшое разочарование, когда Рошфор отставил стул от двери и вышел из комнаты.

Герцог может сколько угодно говорить о ее храбрости и находчивости в борьбе с Перкинсом, но Франческа помнила, как ей было страшно все это время. И часть тревоги еще жила в ней, хотя Перкинс сидел за решеткой.

Две служанки принесли длинную металлическую бадью. Конечно, до фарфоровой ванны, которая стояла у Франчески дома, ей было далеко. Но когда служанки наполнили бадью горячей водой, Франческа с удовольствием скользнула в нее, невзирая на тесноту и некрасивый вид.

Болтовня служанок помогла расслабиться и унять тревогу. Даже любопытные косые взгляды казались такими привычными, что Франческа быстро пришла в себя.

После ухода служанок она устроилась в ванне и расслабилась, закрыв глаза. И резко открыла их, когда дверь распахнулась. Но, увидев на пороге Рошфора, снова расслабилась. Герцог вошел в комнату и закрыл за собой дверь, медленно скользя взглядом по телу Франчески. В уголках его губ затаилась улыбка.

— Должен сказать, вы выглядите очень соблазнительно, — сообщил Рошфор, кинув принесенный им сверток на кровать.

— Может, присоединитесь ко мне? — смело предложила Франческа, откинувшись в ванне, даже не пытаясь прикрыться.

Рошфор улыбнулся:

— Боюсь, вдвоем мы там не поместимся. — Он сел на стул и снял ботинки. — Однако я буду рад помочь вам вытираться.

Рошфор снял пиджак и, расстегивая пуговицы рубашки, подошел к ванне, оперся руками о бортики и поцеловал Франческу.

Его губы двигались восхитительно медленно, пробовали поцелуй на вкус, и, когда герцог отстранился, тело Франчески было таким же горячим, как вода в ванне. Она улыбнулась, маня дремлющим жаром во взгляде. Рошфор взял ее за плечи и, вытащив из воды, обнял.

— Вы промокнете, — засмеялась Франческа.

— Мне все равно, — ответил герцог и впился в ее губы.

На этот раз они занимались любовью медленно, двигались не спеша, в отличие от прошлой ночи. Они ласкали друг друга, целовались с почти мучительной неторопливостью и доводили удовольствие до предела. Несколько раз они оттягивали момент удовольствия, так что тела скользили от пота, дыхание рвалось из груди, а плоть трепетала от желания. И наконец они достигли пика вместе, волна страсти накрыла их почти болезненно, заставляя тела сотрясаться.

— Франческа…

— М-м-м?

— Простите мои вчерашние слова.

Франческа вдруг настороженно замерла:

— Сенклер, нет…

— Пожалуйста, позвольте мне закончить. Я хочу жениться на вас. Что бы вы ни говорили, когда бы ни согласились. Я хочу, чтобы вы стали моей женой.

— Прошу, не нужно все портить. — Франческа отстранилась от герцога, но он поймал ее за руку, не позволяя сдвинуться с места.

— Нет, я не позволю вам этого сделать. Вы не сможете снова сбежать.

— Я не сбегаю. — Франческа повернулась к Рошфору. Внезапно она ощутила себя обнаженной и слишком открытой перед герцогом, поэтому прикрыла грудь простыней и села в постели лицом к нему.

— А как вы это называете? — Рошфор тоже сел и отпустил ее руку. — Несмотря на свое вчерашнее поведение, я не дурак, Франческа. За меня говорила моя гордость, боль пятнадцатилетней давности. Но, обдумав все хорошенько, я понял… — Герцог сжал руку в кулак и ударил себе в грудь. — Я знаю, что вы меня любите. И не пытайтесь уверить меня в обратном.

— Конечно я люблю вас! — Из глаз Франчески полились слезы, она спрыгнула с кровати и схватила сверток, принесенный Сенклером. Не могла же она спорить с герцогом, стоя перед ним обнаженной. Франческа быстро надела нижнее белье и простое платье.

Рошфор последовал ее примеру, сунул ноги в брюки, застегнул их и подошел к Франческе. Его глаза пылали гневом и разочарованием, а на скулах горел румянец.

— Тогда почему, ради всего святого, вы отказываетесь выйти за меня замуж? — закричал Рошфор. — Черт, Франческа, я поверить не могу, что вы кокетничаете со мной.

— Конечно нет! — Франческа смотрела на герцога, упрямо стиснув зубы, уперев руки в боки. — Как вы можете обо мне так думать? Вместо того чтобы вчера убегать, подобно раненому быку, лучше бы послушали мои объяснения.

Рошфор сдвинул брови, его глаза сверкнули, и на секунду Франческе показалось, что он вот-вот взорвется от гнева. Но герцог стиснул зубы и ответил лишь:

— Тогда объясните. Я постараюсь не вести себя подобно быку.

Франческа вздохнула. Теперь, когда ей представилась возможность, говорить вдруг стало трудно. Слезы подступили к горлу и наполнили глаза. Франческа сглотнула.

— Я поступаю разумно.

— Разумно?!

— Да, разумно. Я забочусь о будущем, о вашем будущем.

— Если вы надеетесь увидеть, как я всю оставшуюся жизнь страдаю в одиночестве, я не понимаю, что же это за забота, — фыркнул Рошфор.

— Вы герцог. И должны найти себе достойную жену.

— А вы недостаточно хороши для герцогини? — Брови Рошфора метнулись вверх. — Должен сказать, моя дорогая, прежде я никогда не замечал за вами подобной скромности.

— Вы прекрасно знаете, что на роль герцогини я не подхожу, — возразила Франческа. — И виной тому не мое происхождение. А я сама.

— И почему же вы не подходите?

— По всему! Я не умею быть серьезной и величавой. Не размышляю о важных вещах, не читаю увесистые тома, не участвую в ученых дискуссиях. Сплетни, мода и балы — вот все, что мне известно. Я взбалмошная и ветреная. Мы с вами совсем разные. Вы непременно устанете от меня и пожалеете, что на мне женились.

— Франческа… дорогая… для той, кто так много знает о любви, вы порой чрезвычайно бестолковы. Если бы я хотел кого-то похожего на себя, то вполне довольствовался бы одиночеством. У меня нет никакого желания жениться на синем чулке, зануде или женщине, которая задирает нос из-за своего благородного происхождения. Я обещаю прочитать все предназначенные нам увесистые тома и продумать все глубокие мысли, а вы… — Выражение лица герцога смягчилось. — Вы будете давать балы у нас в доме, встречать наших гостей, завоюете любовь моих домочадцев и заставите всех гадать, как же мне удалось заполучить такой бриллиант, коим вы являетесь. И каждый день вы будете радовать мой глаз своей красотой.

Рошфор взял Франческу за плечи и мягко поцеловал в губы.

— Поверьте, я прекрасно знаю, что такое раскаяние и сожаление. Я страдал от них пятнадцать лет. Я не пожалею о том, что женился на вас. Ваша ветреность, любовь к веселью, ваш смех, ваша улыбка — все это в вас меня и очаровывает. Я хочу смеяться. Я даже хочу, чтобы вы время от времени кололи мою гордость. Святые небеса, как вы не понимаете… вы — жена, о которой я мечтаю.

От таких слов сердце Франчески наполнилось любовью. Она хотела уступить Сенклеру, признаться, что ничто не сделает ее такой счастливой, как жизнь с ним, но не могла себе этого позволить. Нужно быть сильной.

— Я не молода, — сказала Франческа и отстранилась. — Я вдова.

— Мне все равно. — Рошфор сложил руки на груди, глядя на нее.

Франческа смотрела на него в отчаянии. Ее горло сжалось, она чувствовала, что от гнева и горя взорвется в любой момент. Наконец Франческа закричала, будто эти слова из нее вырвали:

— Я не могу иметь детей!

Сенклер растерянно смотрел на Франческу. Потом подошел, нежно обнял ее, притягивая к груди, баюкая:

— О боже, Франческа… Простите меня.

Он поцеловал ее в макушку и прижался щекой к волосам. Франческа растаяла, не в силах устоять перед его нежностью. Она позволила обнимать себя, полагаясь на его силу, впитывая тепло, принимая поддержку, которую она никогда не чувствовала от отца потерянного ею ребенка.

Рошфор взял Франческу на руки и сел с ней в кресло у окна. Они долго молчали, соприкасаясь головами, объятые горем и печалью. Но потом Франческа отстранилась, вытирая мокрые от слез щеки.

— Вы уверены? — спросил Рошфор.

Франческа кивнула:

— Я… я потеряла ребенка, которого носила, и доктор сказал, что у меня, возможно, больше не будет детей. Он оказался прав. После этого я так и не забеременела.

Франческа коротко и безрадостно улыбнулась Рошфору и поднялась с его колен.

— Теперь вы понимаете.

— Я понимаю, что долгие годы вы несли бремя своей печали, — осторожно ответил герцог, поднимаясь с кресла. — Неужели поэтому вы и отказались выйти за меня?

— Конечно же да! — Франческа резко повернулась к Рошфору. — Не притворяйтесь глупцом. Герцог Рошфор не может жениться на бесплодной женщине. Вы должны произвести на свет наследников. У вас есть долг, ответственность перед именем и семьей.

— Не нужно рассказывать мне о моем долге, — парировал Рошфор, его лицо стало очень серьезным. — Я жил с ним всю жизнь. С тех пор как мне исполнилось восемнадцать, я делал все ради своего рода, ни разу не запятнал и не предал его. Я старался прославить его еще больше. Однако я не собираюсь класть на алтарь Рошфоров свою жизнь. Я не только герцог Рошфор. Я еще и Сенклер Лилльс. И женюсь на ком захочу. Не ради семьи, не ради имени, не ради богатства, а ради себя! Вы — та, кого я хочу взять в жены. Вы — та, кого я люблю.

Франческа растерянно смотрела на Рошфора.

— Вы… вы меня любите?

Рошфор выглядел удивленным:

— Да, конечно. Разве мы не об этом говорим? Я люблю вас. Я хочу на вас жениться.

У Франчески вдруг задрожали колени. Она подошла к креслу и села.

— Я… но… вы никогда этого не говорили.

От удивления Рошфор приоткрыл рот.

— Не говорил? Я просил вашей руки. Просил вашей руки три раза! Почему, как вы думаете?

— Потому что я из старинного рода с хорошими связями. Я подходила вам. Вы сами все это объясняли мне, когда предлагали выйти за вас замуж первый раз. Вы сказали, что пожениться для нас двоих правильно. Что мы давно знаем друг друга и наши семьи…

— Я уговаривал вас, — ответил Рошфор, — а не себя. Сам-то я хотел на вас жениться. И вовсе не из-за происхождения.

— Вы желали меня. Я понимаю. Мужчинам нравится мое лицо и фигура.

— Вы нравитесь мне не из-за этого. И всегда нравились. Увидев вас в то Рождество танцующей в моем доме, с высокой прической и впервые в длинной юбке, я был ослеплен. Мое сердце ушло в пятки. Франческа… Вы нужны мне. Я чувствую себя школьником. Когда вы заходите в комнату, у меня ноги становятся ватными.

— Правда? — Франческа наклонила голову, на губах играла довольная улыбка. — Но во времена помолвки вы никогда… почти никогда меня не целовали.

Рошфор простонал:

— Боже мой, Франческа! Вы были восемнадцатилетней девочкой. Что я должен был делать, хватать и насиловать вас?

— Нет, конечно нет, но… Я думала, вы меня не любите.

— Вы выводите меня из себя, хочется вас встряхнуть. Я пытался вести себя как джентльмен, хотя таковым себя рядом с вами не чувствовал. — Рошфор взял Франческу за руку. — Я не спал ночами, думая о вас, слишком переполненный желанием, чтобы заснуть. И за все эти годы ничего не изменилось.

— Но… это не любовь.

— Простое желание не может длиться пятнадцать лет. Столько я люблю вас. Я пытался разлюбить, но ничего не получалось. Ни одна женщина не вызывала во мне интереса.

— Только не говорите, что за пятнадцать лет у вас ни разу не было женщины.

— Были. Я не стану вам лгать. У меня были другие женщины, но я их не любил. Ни одну я не захотел взять в жены. После разрыва помолвки я старался вас возненавидеть, потом пытался забыть. Каждый бал, где вы появлялись с Хостоном, был для меня как нож в сердце. Поэтому я перестал их посещать. Проводил больше времени в своих поместьях за пределами Лондона. Потом Хостон умер, и я… Это отвратительно с моей стороны, но, узнав о его смерти, я был счастлив.

— Почему вы никогда не говорили об этом?

— Что я должен был сказать? Вы все еще были обо мне плохого мнения. Как я мог убедить вас, что Дафна солгала? После стольких лет это казалось невозможным. И я… иногда собственная гордость — мой худший враг. Я решил, что не стану перед вами унижаться. Что ваша любовь ко мне умерла много лет назад. И я не видел никаких признаков ее возвращения. Мы стали друзьями. И возможно… возможно, мне не хватило смелости, ведь мое сердце могло снова оказаться разбитым. Но за последний год… мы стали как-то лучше ладить. Дафна во всем призналась, и я предположил, что, возможно, вы стали думать обо мне иначе.

— Тогда зачем вы стали искать себе жену? Зачем обратились ко мне за помощью?

— Господи, Франческа, а что мне еще оставалось делать? — В выражении лица герцога появилась горечь, он начал ходить по комнате. — Вы хотели все исправить, найдя мне хорошую жену! Стало очевидно, что вы не испытываете ко мне никаких чувств. Но я подумал… на самом деле сначала я пришел в ярость, но потом посчитал это прекрасной возможностью провести время с вами. Я решил попросить вас найти мне жену, чтобы незаметно ухаживать за вами.

— Значит, вы ухаживали не за теми девушками…

— А за вами, — кивнул Рошфор.

Франческа не сумела сдержать смех:

— Какие мы все-таки глупые!

— Да, — согласился герцог. — Думаю, да. — Он притянул Франческу в свои объятия. — Я люблю вас, Франческа, больше, чем что-либо или кого-либо в этом мире. Я хочу жениться на вас.

— Но как же наследник… — сопротивлялась Франческа.

— Черт с ним, с наследником. Имущество унаследует мой кузен Бертрам или кто-то из его сыновей. А если их у него не окажется, наследство перейдет еще к кому-то из дальних родственников. В любом случае к тому времени я уже буду мертв и вряд ли стану беспокоиться. Для меня имеют значение лишь отведенные мне годы… Я хочу провести их с вами.

Рошфор приподнял ее лицо за подбородок.

— Франческа… любимая… вы единственная женщина, которую я хочу видеть своей герцогиней. Вы будете моей женой?

Франческа взглянула на Рошфора, но из-за кома в горле смогла заговорить не сразу.

— Да, Сенклер. Я согласна.

Спустя два дня они поженились в Лилльском особняке в Лондоне. Церемония была простой, без родственников и друзей, кроме Ирен и Гидеона, засвидетельствовавших, как герцог надел Франческе на палец обручальное кольцо Лилльсов.

Перед тем как сделать предложение руки и сердца в саду Франчески, Рошфор получил особое разрешение и попросил жениха леди Мэри, Кристофера Браунинга, провести обряд как можно скорее. Он не хочет, твердо заявил Рошфор, чтобы Франческа снова ускользнула от него. И Франческа с улыбкой согласилась. Ей и самой не хотелось тратить время и поскорее стать женой Сенклера.

После того как друзья ушли, Рошфор взял Франческу за руку и сказал:

— Идемте. У меня для вас подарок.

Смеясь, Франческа последовала за герцогом вверх по лестнице.

— Еще подарок? Вы меня ими избаловали. Все эти украшения… платья, которые я вчера заказала у мадемуазель дю Плесси.

— Это лишь капля в море, — с улыбкой заверил Рошфор. — Я хочу купить вам столько одежды, что вы не будете успевать ее носить. И обувь. И украшения. В медовый месяц в Париже мы скупим платья и драгоценности. Я хочу компенсировать долгие годы, когда я ничего не мог, не имел права для вас сделать, когда мне приходилось стоять в стороне и наблюдать, как вы едва сводите концы с концами.

Рошфор отвел Франческу в спальню, а через нее — в маленькую гардеробную. Герцог открыл дверцу в стене, за которой прятался шкафчик с полочками. Многие из них были заполнены коробками с драгоценностями. Рошфор взял сундучок из красного дерева, отнес в спальню и поставил на столик.

— Еще украшения? — засмеялась Франческа. — Сколько у Лилльсов драгоценностей?

— Не больше, чем у других, уверяю, — ответил ее муж. — Однако эти вещи совсем другие. Они принадлежат не Лилльсам. А вам.

Заинтригованная словами герцога и выражением его лица, Франческа открыла нижний ящик сундучка. В нем лежала сверкающая тиара. Глаза Франчески расширились. Эта самая тиара принадлежала ее бабушке. Она подарила тиару Франческе, когда та выходила замуж за лорда Хостона. Франческа взглянула на Сенклера:

— Я не понимаю.

Рошфор кивнул на сундучок, и Франческа стала открывать все ящики, доставать ожерелья, браслеты, серьги и кольца… все украшения, которые когда-то ей принадлежали. Гарнитур из изумрудов Хостонов, который Эндрю подарил ей на их свадьбу… фамильная брошь из жемчуга и сапфиров… жемчужное ожерелье от родителей.

— Я же их продала! — Франческа в непонимании уставилась на Рошфора. — Вы… вы купили их?

Рошфор кивнул.

— Однажды я увидел в ювелирном магазине ожерелье, похожее на ваше. Я расспросил продавца, и он признался, что ваша служанка продает для вас украшения. Я купил ожерелье и попросил продавца приносить все проданные вами вещи мне.

— Так вот почему мне удавалось продавать их по такой высокой цене! А я думала, это у Мэйзи талант торговаться. — Франческа засмеялась, ее глаза наполнились слезами. — Я и представить не могла, что это вы…

— Золото и серебро находятся внизу в кладовой.

— Нет! Вы и их скупили? Но не нужно было.

— Я сомневался, что они для вас что-то значат, но решил убедиться… — Рошфор осекся и пожал плечами.

— Что мне за них хорошо заплатят, — закончила Франческа.

— Простите. Я не смог выкупить ваше обручальное кольцо. Мне сказали, что оно уже продано.

— Не важно. Теперь все эти вещи уже не имеют значения. — С сияющим лицом Франческа улыбнулась Рошфору, пытаясь сдержать слезы.

Она поняла глубину его заботы. Все эти годы Сенклер молчаливо помогал ей, не ожидая ничего взамен, зная, что она поверила в ложь о нем… и, несмотря на все это, он покупал проданные ею вещи, просто чтобы помочь. Потому что не мог смотреть, как она сражается с бедностью. Теперь Франческа увидела, как часто Рошфор подстраивал так, что она могла получить деньги… спор, который Сенклер затеял насчет мужа для Констанс, он привел к ней свою тетю, чтобы та попросила ее подобрать жену для Гидеона, деньги на проживание Калли в ее доме, которых было гораздо больше, чем требовалось.

Франческа тяжело сглотнула и взяла Сенклера за руки.

— Имеет значение лишь то, что вам захотелось их купить. Я люблю вас больше, чем могу выразить.

— Это хорошо. Потому что я люблю вас еще больше.

Рошфор поднес руку Франчески к губам и поцеловал. Он коснулся сапфирового браслета, который Франческа выиграла в споре. Сегодня она надела его и сапфировые серьги. Платье значения не имело. Только украшения, подаренные им.

Рошфор задумчиво погладил пальцем камни.

— Я думал, мне придется выложить за него солидную сумму. Боялся, что вы продадите его кому-то еще. Но однажды вы надели его и серьги… почему вы их не продали?

— Я не могла, — ответила Франческа, непролитые слезы сияли в ее глазах, как маленькие алмазы. — Ведь это все, что у меня осталось от вас.

— О, любовь моя. — Рошфор притянул Франческу к себе, неистово сжимая в объятиях. — Теперь я принадлежу вам целиком и полностью. Навсегда.

Он склонил голову и поцеловал Франческу.

Эпилог

Рождество, полтора года спустя

Огромный дом в Маркасл украсили омелой, остролистом и ветками ели. До Рождества оставалось еще несколько дней, однако все гости уже прибыли. Калли с Бромом и Ирен с Гидеоном приехали два дня назад. Констанс с Домиником прошлой ночью привезли с собой свежий снег. Вдовствующая герцогиня разместилась в своих обычных комнатах в южной башне, подальше от детской. Родители Франчески, граф и графиня Селбрук, поселились радом с дочерью. Как и тетушка Оделия. Ей исполнился восемьдесят один год, однако она не собиралась пропускать событие такой важности. Ведь с крестин последнего наследника дома Рошфоров прошло тридцать девять лет.

Именно для крестин и собрались гости, которые планировали остаться и на Рождество. Это были крестины трехмесячного Мэттью Сенклера Доминика Лилльса, пятого маркиза Эшлока, на чьи плечи однажды ляжет мантия герцога Рошфора. Обряд готовился провести священник церкви Святого Суизина, полтора года назад поженивший родителей младенца, и местный священник, который относился к молодому служителю слегка подозрительно и строго следил за соблюдением своих прав как главы церкви Святого Эдуарда Исповедника, что на протяжении долгих поколений являлась приходом Лилльсов.

Ничего подобного за последние годы в Маркасле не случалось. Местные жители не имели возможности присутствовать на свадьбе герцога и герцогини, и те решили устроить для всех удивительный двухнедельный праздник. Проводились балы, чаепития и другие виды домашних развлечений, а также игры на улице, в том числе катание на коньках на маленьком пруду, который как раз до снегов успел покрыться толстым слоем льда.

Слуги готовили особняк в течение нескольких недель: ремонтировали, чистили, старательно украшали комнаты. Спустя всего полтора года все они успели полюбить герцогиню и хотели, чтобы она ими гордилась. Продукты заказали как из близлежащих городов, например Лондона, так и дальних, Нориджа и Кембриджа. Повар была занята днем и ночью. Она нещадно раздавала указания, поэтому для нее наняли дополнительных слуг, которые помогали готовить, убирать кухню и подавать еду.

Центр всего празднества — маленький херувим с мягкими черными завитками на голове и розовыми щечками — крепко спал в своей кроватке, не догадываясь о том, что ожидает его меньше чем через час. На этом же этаже, только чуть дальше, детская звенела от криков и смеха полуторагодовалой Иви Фитц-Алан, которая носилась вокруг стола, улепетывая от своего отца. Доминик, лорд Лейтон, ползал вокруг него на четвереньках, иногда останавливался и, выглядывая «из-за угла», кричал дочери: «Бу!» И тогда Иви кричала еще громче и со смехом бросалась наутек.

Ее мать, Констанс, с едва заметными признаками второй беременности спокойно наблюдала за погоней с дивана, разговаривая с Ирен, которая сидела рядом. Годовалый мальчик с буйными золотистыми локонами стоял возле колен Ирен, держась за ее юбку, чтобы не упасть, и наблюдал за погоней вокруг стола, иногда издавая веселые крики.

Констанс и Ирен не знали друг друга до прошлого года, когда все семьи собрались праздновать Рождество в Рэдфилдсе и Дэнси-Парк. Они быстро подружились и продолжали активно вести переписку. Однако даже в письмах всего не расскажешь, поэтому сейчас у Ирен и Констанс было много чего поведать друг другу.

Конечно, многое придется повторить для Калли, когда та вернется. В спальне она кормила своего пятимесячного сына Грейсона, пока Бром и Гидеон укрылись в библиотеке на первом этаже для обсуждения деловых вопросов, которые могут продлиться несколько часов, если кто-либо из жен не вытащит их посмотреть на крестины.

— Почти пора, любовь моя, — напомнила Констанс Доминику. — Нужно сказать няне, чтобы уложила Иви поспать.

Она не стала добавлять, что их с дочерью игра наверняка сделала эту задачу невероятно трудной.

— Я знаю, знаю. Пойду переоденусь для церемонии. — Брат Франчески поднялся с пола, подкинул дочку в воздух и, поцеловав в животик, передал терпеливо ожидавшей няне. — Не каждый день становишься крестным отцом.

Напоследок прижав к себе малыша Филипа, Ирен тоже поручила его няне. Взявшись за руки с Констанс, они вышли из детской вслед за Домиником.

— Знаете, а я ведь никогда не думала, что захочу стать матерью, — сказала Ирен. — А теперь не могу расстаться с сыном ни на минуту. Он уже почти ходит. Словно растет не по дням, а по часам.

— Понимаю, — согласно кивнула Констанс. — Казалось бы, только вчера Иви была такой же, как Грейсон. — Она вздохнула. — Бедное дитя. Что же из нее получится… она растет среди мальчишек. Думаю, Иви станет настоящей дикаркой… или ужасной кокеткой.

Ирен рассмеялась:

— Уверена, она будет такой же спокойной и прекрасной, как ее мать.

Все трое остановились и заглянули в дверь, за которой спал Мэттью. Недалеко от кровати, нежно глядя на малыша, стояли его родители.

Трое за дверью переглянулись с понимающими улыбками и направились дальше.

Франческа взяла Сенклера под руку и со счастливым вздохом опустила голову ему на плечо.

— До сих пор не могу поверить. Каждый раз смотрю на него, и он кажется мне таким чудом.

Герцог поцеловал солнечные волосы своей жены.

— Он и есть чудо.

— Да, — улыбнулась Франческа, — и возможно, у нас будут еще чудеса.

Рошфор подавил стон.

— Надеюсь, не слишком скоро.

Беременность Франчески стала для него девятью месяцами бесконечных волнений. Сенклер любил сына, но повторять этот опыт не спешил. Он приобнял Франческу, прижимая к себе ближе.

— Вы счастливы? — прошептал он, склонив голову, так что его черные волосы смешались с ее золотистыми.

— Невероятно счастлива, — ответила Франческа. — Я не думала, что смогу родить ребенка, что у меня будет такой здоровый, красивый малыш… — Она поднялась на цыпочки и прижалась к губам Рошфора. — И что я буду любить своего мужа.

— После полутора лет брака, — добавил герцог. — Вот это действительно чудо.

— Нет. Никакого чуда, — со всей серьезностью ответила Франческа. — Потому что своего мужа я буду любить до конца жизни. Вот почему я смогла забеременеть… для этого нужна любовь.

— Если так, то спаси нас Боже. У нас будет целая куча детей.

Герцог снова поцеловал жену, на этот раз дольше. Потом со вздохом отстранился:

— Нужно идти. Нельзя опаздывать, а то наши священники устроят дуэль вокруг купели.

— Они могут подраться и во время крещения, — усмехнулась Франческа и взглянула на малыша. — Так жаль его будить.

— Мы справимся. — Рошфор поднял ребенка из кроватки и туго запеленал в одеяльце.

Малыш шевельнулся, но лишь устроился удобнее и снова крепко заснул.

Франческа взяла герцога под руку, и со спящим младенцем на руках они вышли из комнаты, чтобы присоединиться к своим семьям и отпраздновать счастливое будущее.

Кэндис Кэмп филигранно выводит психологическую линию романа от начала до конца; характеры ее главных героев, подобно алмазам, сияют множеством граней.

Кэндис Кэмп автор более 60 романов, многие из которых становились бестселлерами New York Times и Publishers Weekly. Среди бесчисленных литературных премий автора — награды Affaire de Couer Silver Certificate и Affaire de Couer Silver Pen Award. Регентские романы Кэндис Кэмп завоевали любовь миллионов читателей во многих странах мира.

В этом романе вас ожидают самые непредсказуемые коллизии: главная героиня ищет жену для своего возлюбленного!

amazon.com

Дерзкая сваха и упрямый герцог — незабываемая парочка! Вы не сможете оторваться от этой интригующей истории, Вам захочется приобрести всю серию писательницы!

Booklist

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Эпилог