Считанные дни, или Диалоги обреченных [Хуан Мадрид] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (81) »
Хуан Мадрид Считанные дни, или Диалоги обреченных
Авторское предисловие
Повесть еще находилась в процессе написания, а уже многие поверили в ее читательский успех. К сожалению, не представляется возможным перечислить всех, кому я считаю необходимым выразить глубокую признательность — получится слишком длинный список. Однако не могу не отметить Мириам, мою супругу, которая внесла огромный вклад в зарождение замысла и его воплощение на страницах данной книги. На ее долю выпало самое трудное: правка текста, чем она и занималась с великой самоотверженностью и безграничным терпением, обращая мое внимание на ошибки, оплошности, несоответствия и просто глупости. Совершенно очевидно: без ее участия повесть получилась бы совершенно другой и, скорее всего, никуда не годной. Я в огромном долгу еще перед одной женщиной — Кармен Балсельс, моим литературным агентом. Она не только разглядела во мне писательскую жилку, но и давала мне советы со свойственным ей тактом. Не могу не упомянуть Хуана Круса, ставшего для меня нечто большим, чем просто издателем, и оказавшего мне великую честь своей дружбой и искренностью. Смею заверить: его острые суждения и точные замечания не остались втуне. По мере того как идея произведения получала реальное выражение на этих страницах, многие из моих друзей, а в равной степени и недругов, намеренно или неосознанно, оказали мне неоценимую услугу, поделившись своим жизненным опытом. Например, пятнадцать лет назад Пили рассказала, как ее часто приглашали на праздники и платили за то, чтобы она раздевалась догола. Я не успел поблагодарить ее тогда, поэтому делаю это сейчас. Некоторые друзья ушли в мир иной: Хуанито, Хема, Тони и, лучший из лучших, — Лорен, однако считаю своим долгом перед их памятью выразить им горячую благодарность за то, что они поделились со мной историями из собственной жизни.Всем, всем — огромное спасибо!
Посвящается Хуанхо Мильясу (он заявился на испытание по латинскому языку под именем Тино Бертоло, попутно сдал экзамен и за меня, благодаря чему мы все трое благополучно перекочевали на третий курс), Толстяку Риверо — «Блестящему», Луису Мари Броксу — «Эрролу Флину», Феликсу Мурьелу, Рафе Рода, Хуаните Мартинес — «Красавице», Рафе Чирбесу, Елене Кабесали, Габриэлю Альбиасу… всему выпуску 1967/68 г., а также историческому факультету, который нас сформировал как личности и нас же сломал.
Таким образом, к нам приходит четкое осознание того, что человек воплощает в себе образ города, а город, в свою очередь, походит на вывернутого наизнанку человека; город дает нам не только возможность самоутвердиться и понять, зачем мы существуем, но и возводит многочисленные и непреодолимые препятствия, которые мешают нам состояться.Луис Мартин Сантос[1], «Время молчания»
Я не умею выдумывать. Я должен знать все до последней прожилки, иначе ничего не смогу написать. На моем щите вырезан девиз — «подлинность»!Исаак Бабель
Глава 1
Уже через несколько секунд пришло ощущение теплоты и покоя. Знакомое чувство, — словно при встрече со старым добрым другом, внушавшим ему силу и уверенность в себе. И хотя укол, который он только что сделал, оказал не совсем обычное действие, это его не удивило: героин был отменного качества. Он натянул носок, за ним белую кроссовку и улыбнулся своему отражению в заляпанном зеркале с черными ртутными проплешинами по краям. Потом вынул из кармана кожаной куртки шариковую ручку и, отыскав на стене уборной, сплошь разрисованной граффити, свободное место, старательно вывел: «Клянусь, я разбогатею!»Ибрагим сидел в кафе «Ориенталь». Он давно облюбовал себе столик у окна, выходившего на улицу: таким образом можно незаметно наблюдать за тем, что происходило на Пласе[2]. — Отлично, Ибрагим. Просто здорово! Все прошло как по маслу. Не представляешь, насколько я изголодался по коняшке[3], — тараторил парень, захлебываясь от восторга. — А этот — высшей пробы: я так сразу и поплыл. Знал бы ты, чем приходится пробавляться в тюряге… Ширяешься всяким дерьмом… И надзиратели достают. Глаз не спускают, козлы вонючие. Он зевнул, сладко потянулся и закинул руки за голову. — Ладно. А как тебе работенка? — спросил Ибрагим. — Ты хоть понял, о чем речь? — Неужели?! Считай, уже приступил. Только скажи, что делать — и полный порядок. Но с условием: вечером я должен быть в мешке[4]. В десять ноль-ноль отбой и будь любезен — полезай в койку. Мать их так. Ибрагим молча кивнул и посмотрел в окно. Пласа постепенно заполнялась народом. Тяжело ступая, шли женщины, нагруженные кошелками со снедью, вертелись под ногами ребятишки,
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (81) »
Последние комментарии
1 час 21 минут назад
17 часов 25 минут назад
1 день 2 часов назад
1 день 2 часов назад
3 дней 8 часов назад
3 дней 13 часов назад