Автопортрет с женой и лошадью [Март Кивастик] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (9) »
Март Кивастик Автопортрет с женой и лошадью
Март Кивастик Когда окончательно прояснилось, что все в полной заднице, остался единственный выход — продать Пилле. Пеэтер приуныл. Пойти и сказать ей прямо в глаза, что послушай, Пилле, тебе придется уехать, возможно, даже в Финляндию, а может, и еще черт знает куда, но у меня больше нет денег, чтобы платить за тебя, понимаешь? Прошу тебя, иди и не оглядывайся, не будем усугублять и без того тяжелую для нас обоих ситуацию. Ведь тебе должно быть до лампочки. Конюшня есть, овса навалом, в загоне бегать будешь, так что, по сути, разницы нет, кто все это станет оплачивать. Может, тот, кто тебя купит, окажется хорошим человеком, который любит животных, не будет ни с того ни с сего хлестать тебя, и в его карманах всегда найдется сахар. Эти доводы не слишком утешали его. Настроение было поганое и становилось все поганее. Найти бы достойное место, тогда Пилле и впрямь было бы без разницы, где жить. Номер Иво забит у него в мобильнике. — Привет. — Привет, — отозвался Иво. — У меня такое дело. Кажется, ты можешь мне помочь. Ты катался на моей Пилле и, Иво оказался в седле. — Погоди, я слезу, а то трудно разговаривать, — сказал он, спешиваясь. — Так, что у тебя? Что-нибудь с Пилле? — Да. — Что случилось? Кашляет? — Нет. — Температура? — Нет, черт возьми, с Пилле все в порядке! — У тебя такой постный голос, я решил, что. — Так вот, беда в том, что я вынужден ее продать. — Ага. — Что ага? — Надоела верховая езда? — Нет, не надоела, просто финансы поют романсы. Полная жопа. Если удастся продать лошадь, можно будет погасить хотя бы один месячный платеж. И избавиться от всех этих забот. От говна, подпруг, хромоты и кашля. Пеэтер припомнил все лошадиные недуги, чтобы было побольше причин ни о чем не жалеть. — Мне будет тяжко, — сказал Пеэтер. — Во всех проклятых смыслах! — Куда-нибудь в деревню на поля ее нельзя вывезти? — спросил Иво. — К бабушке, там платить не надо. — Бабушка умерла. И вовсе не здесь, а в Австралии. Дедушка тоже умер. Земли у меня нет и вообще, я сыт по горло. Он не имел в виду лошадь. Дело не в Пилле. Пилле — всего лишь обыкновенная вороная двенадцатилетняя кобыла. Привередливая, плохого нрава и милая. В шпорах она не нуждается. Без понукания идет вперед, только успевай придерживать. В чистом поле может совсем одуреть, если поводья выпустить. В руки уже не дается, рвет удила и поймать ее можно только перед лесом. Леса она боится. Конечно, она боится сотни вещей, кроме леса еще желтую бочку, зеленый шланг, а раньше и воробьев. Страх перед воробьями более-менее прошел, но глаза и сейчас наливаются, когда видит их. Боится, что атакуют. — Сколько ей сейчас? — спросил Иво. — Двенадцать исполнилось. — Ну, да. — Что, ну, да? — Я подумал, что может одиннадцать или десять, а Пилле, черт, уже двенадцать! — В девяносто седьмом родилась. Вместе со всей той компашкой, помнишь, там была еще Патси и. слишком старая, да? — Не слишком старая, но и не слишком молодая, все зависит от того, куда продавать. Двенадцать это все же двенадцать. Это тебе не пять. — Так ты там почву прозондируй, пожалуйста, Иво! По прикидке Иво, в лучшем случае за Пилле можно выручить семь тысяч евро, в худшем — меньше. Намного меньше. Кто сейчас покупает лошадей. Скорее, купят мышку. Иво обещал осмотреться. Семь тысяч евро — это более ста тысяч крон. Не разбогатеешь. Счастливее тоже не станешь. А как вспомнишь, что это деньги за Пилле, то и думать не хочется. Черт, но другого выхода нет. Наступил вечер. И ночь. Но сна не было. Из окна виднелся свет уличных фонарей. Рядом тихонько сопела Кертту. Кажется, спала. — Кертту! Ты слышишь? Кертту перестала сопеть, повернулась на спину, открыла глаза и уставилась в потолок. Она ничего не соображала. — Что случилось? — наконец спросила она. — Мне придется продать Пилле, дело совсем труба, — ответил Пеэтер. — Труба? — Плохо, значит! — Господи, так продавай, тебе что, ночью кроме как о лошадях говорить не о чем? Труба! — Просто жалко. — Так не продавай! Только давай спать. Ночь на дворе! Мне утром на работу, ты не забыл?! — Окей, окей… — Пеэтер повернулся к жене спиной, закрыл глаза, но сон не шел. Перед глазами Пилле наматывала круги. Как тогда, когда она с Паулем участвовала в Балтийском турнире. Это было двоеборье. После выездки они были еще четвертыми, но второй и третий споткнулись и вышли из борьбы. Пилле была в лучшей в своей жизни форме. А Пауль в конкуре перепутал дорожку и преодолел не тот барьер! Словно заболел Альцгеймером, хотя Паулю тогда было всего под двадцать. Потом Пилле будто сошла с ума. Пыталась забраться вверх по стенке. Пауль был несчастен, а Пилле совсем обезумела, ведь она так готова была прыгнуть, а ей не дали! — Пеэтер, ну, пожаааалуйста! У меня завтра рабочий день. Черт, он думает вслух! Пеэтер затих. С силой зажмурил глаза и больше не- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (9) »
Последние комментарии
48 минут 14 секунд назад
1 час 58 минут назад
10 часов 3 минут назад
10 часов 23 минут назад
10 часов 48 минут назад
10 часов 52 минут назад