Повелитель аномалий (СИ) [Павел Егорович Селеверстов] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Представляем читателю небольшой сборник фантастических рассказов от автора постапокалиптического триллера «Дункельхайт. Свет во тьме» и увлекательной фэнтезийной трилогии «Золотой череп». Все произведения отобраны в соответствии с тематикой и отражают современные тренды фантастического жанра. Жёсткий постап, хоррор, мистика, а также немного юмора, составляют великолепный микс, который заставит читателя погрузится в увлекательный мир тайн и загадок.
В сборник вошли ранее изданные, а также ещё не публиковавшиеся произведения автора.
«Последний бункер»
рассказ
(ужасы)
Виктор Курбатов покосился на ржавую металлическую дверь и брезгливо взялся за ручку, которую покрывала чёрная плесень.
Дверь со скрежетом отодвинулась, и в тоннель ворвался сырой тёплый воздух. Снова шёл дождь. Он не прекращался неделями, заливал и без того промокшую землю, превращая окрестные луга в болота.
– «Скверная перспектива, – подумал Виктор. – Одежда промокнет и пару дней придётся её сушить».
Он постоял немного в проёме, созерцая покалеченные радиацией деревья, и шагнул под дождь. Тёплая вода тут же устремилась за шиворот. Но на подобные мелочи, Курбатов давно перестал обращать внимание, только вспомнил о хороших добротных плащах, которые накануне видел в лавке торговца.
Он отошёл от бункера метров на двадцать, остановился. Хищники никогда не подбирались к убежищу слишком близко, но это не означало, что тварям сюда путь был закрыт.
Вокруг гниющий лес, разросшийся камыш и осока. Лучшего места для засады не сыскать.
Виктор снял с плеча старенький АК, передёрнул затвор. Не было на свете человека, который бы не боялся голодных тварей. Перспектива быть сожранным заживо, внушала ужас даже ветеранам.
– «Паршиво без напарника, – подумал Курбатов. – Жаль Акима. Пропал старик, как будто и не было следопыта».
Дождь глухо шлёпал по земле, булькал в чёрных лужах.
– «Нет здесь никого, – Виктор повесил автомат на плечо и, проламываясь сквозь кустарник, направился к старой дороге.
Потрескавшийся, вздыбленный асфальт, несколько проржавевших автомобилей, да брошенный военными танк. Впереди, в мутной дымке испарений возвышался сырой, пропитанный слякотью город. После катастрофы людей в городах почти не осталось, а те, что не решились уйти, влачили жалкое существование.
Впереди, заливаемая рыжими потоками воды, виднелась глубокая промоина, из которой торчала стрела строительного крана. Виктор обошёл котлован стороной, поёжился. Мутная вода всегда внушала страх. А теперь, когда он остался один, любая оплошность могла стоить жизнь.
Откуда-то из глубин города вырвалось гулкое эхо. Рокот, который не затихал несколько минут.
– «Должно быть, здание рухнуло», – Виктор остановился, прищурив глаза, посмотрел на перегородивший дорогу автобус.
Ему снова показалось, что он увидел промелькнувшую тень. За последнее время хищники стали активнее, они выходили на дороги, подбирались к убежищам, нападали на группы разведчиков, чего никогда не случалось раньше.
– Всё в этом мире меняется, – прошептал Виктор. – Только мы застряли, как вид, который не способен эволюционировать.
Аким частенько нарушал устав, за что так же часто получал взыскание от начальства. Доводилось, уходил в рейд, никого не предупредив, даже напарника. Но из рейда он всегда возвращался целым и невредимым.
На этот раз получилось иначе. Вот уже с неделю как о старике ничего не было слышно и если бы не беспокойство самого Виктора, об Акиме никто и не вспомнил бы.
– Глупый, упрямый осёл, – процедил Виктор. – По городу и впятером болтаться опасно, а в одиночку и подавно…
Старик всё время носился с идеей отыскать «Последний бункер», в котором по слухам хранился стратегический запас продовольствия и медикаментов. Он и Виктору прожужжал своими россказнями все уши, но в существование нетронутой «кормушки» в убежище никто не верил. Зато Аким постоянно совал всем под нос какие-то замызганные военные карты, планы подземелий, купленные у торговцев, и записки сумасшедших диггеров.
– «Конечно, было бы неплохо отыскать легендарный склад, – подумал Виктор. – Но после катастрофы прошло столько лет, а его так и не нашли».
Он остановился, чтобы сделать привал. Достал из рюкзака флягу с водой и помятую бумажку, которую ему оставил Аким.
На бумажке, рукой старика, была нарисована схема городского квартала. Курбатов знал этот район и частенько наведывался туда с ветеранами-следопытами, чтобы помарадёрствовать в брошенных магазинах. Из таких рейдов, как правило, возвращались не все.
– Больно гнусное место, – прошептал Виктор. – Настоящее болото – всё водой залито.
На схеме было несколько крестиков, которыми старик пометил, какие-то важные для него точки.
– «Последний бункер» может быть где угодно, – хлебнув из фляги, подумал Виктор. – Но в этом месте, я бы даже не искал».
Но именно туда Курбатов и направился. Акима нужно было разыскать, во что бы то ни стало, ведь старик столько для него сделал. Он передал бесценный опыт, протащил без отбора в отряд следопытов, делился дополнительным пайком, когда в убежище не хватало продуктов.
К полудню Виктор вошёл в город. Здесь всё выглядело по-другому. Любая щель, любой провал или остов автомобиля, мог служить укрытием для злобного хищника. А в брошенные дома, с бесконечными лабиринтами помещений, не стоило даже соваться.
– «Хорошо бы управится до темноты, – подумал он. – Иначе, придётся лезть на дерево».
Выходить в темноту из «Убежища» не рискнул бы даже опытный охотник. Ночь – время жутких тварей: самых коварных и беспощадных.
Виктор запрыгнул на кабину грузовика и осмотрелся по сторонам. Почерневшие от плесени высотки, покосившиеся электрические столбы, ржавые автобусы – всё вызывало уныние и отвращение.
– «А ведь я помню этот город иным, – промелькнуло в голове. – Но всё это было в прошлой жизни».
Через пару часов он добрался до первой точки, которую Аким отметил жирным крестиком. Здесь среди домов, должен был располагаться вход в коммуникационный коллектор. Лезть под землю, конечно, не хотелось, но ради Акима, Виктор решил рискнуть.
– «Вот ведь непоседливый старик, – улыбнулся он. – Ему бы в тёплом кубрике дрыхнуть, да в потолок поплёвывать, а он за приключениями отправился».
Среди деревьев Курбатов нашёл водопроводный колодец, крышка которого оказалась сдвинута.
– Узнаю старика! Всегда оставляет какие-нибудь подсказки.
О том, что Аким всё-таки здесь был, говорила и оставленная на внутренней поверхности крышки белая точка. Старик всегда таскал в рюкзаке баллончики с краской.
Виктор посмотрел вниз и зябко поёжился. Внизу поблескивала вода и копошилась какая-то рыжая мелюзга.
– Тараканы, – прошептал следопыт. – Опять потом одежду придётся перетряхивать.
Он спрыгнул в вязкую вонючую грязь и, сняв автомат с предохранителя огляделся. Судя по всему, в подземельях нечисти водилось не меньше, чем на поверхности земли, но ветераны-охотники по подвалам не болтались, потому ничего и не рассказывали.
– «А жаль, – Виктор сморщился и с сомнением покосился на каракули Акима. – Мне бы не помешали хоть какие-нибудь сведения о местных обитателях».
Стрелки нарисованные стариком указывали на запад. Виктор включил фонарь и, осторожно двинулся по тоннелю.
Кое-где на бетонных сводах он находил белые метки, и это обнадёживало. Значит, старик шёл тем же маршрутом.
– «То, что Аким пропал, ещё не означает, что его нет в живых, – подумал Курбатов. – Он мог повредить ногу или упасть в какую-нибудь шахту…»
Темнота, дурные запахи и подозрительные звуки обострили чувства, и Виктор не мог отделаться от ощущения, что за ним кто-то следит. Это ощущение не пугало, наоборот подстёгивало и вызывало охотничий азарт. Виктор всегда рассчитывал только на собственные силы и держал наготове парочку аргументов для особо рьяных любителей человечины.
– «Пусть только подползут, мигом требуху выпущу».
Через какое-то время он вышел к участку, где тоннель раздваивался, и нужно было выбирать. Он постоял немного у развилки, осмотрел стены и потолок, но подсказку нашёл под ногами. В мутной зелёной жиже лежал пустой баллончик из-под краски, который и указывал направление.
Здесь было сухо, да и предназначение тоннеля говорило само за себя. Ржавую металлическую дверь он обнаружил случайно и если бы не крыса, которая прошмыгнула под ногами, Виктор наверняка прошёл бы мимо.
Высокие своды, металлические рёбра жёсткости и уходящий в непроглядную темень широкий коридор.
Виктор посмотрел на хронометр и с беспокойством огляделся. Уже более часа он блуждал по подземельям, и это сказывалось на настроении.
– «Плохо когда один, – подумал он. – Надо было кого-нибудь в напарники взять».
Судя по всему, до катастрофы здесь располагалось бомбоубежище. Под ногами валялись полусгнившие матрацы, кроватные рамы и другой уже никому не нужный хлам. У стены стояли огромные покрытые мхами и плесенью ящики.
– Не люблю такие места, – прошептал Виктор. – Всегда существует шанс нарваться на какую-нибудь сволочь.
В темноте что-то зашуршало, и Курбатов рефлекторно вскинул автомат.
– Только без резких движений, – рявкнул он. – Мигом нашпигую свинцом.
Звякнули какие-то железки, приглушённо зашуршал гравий. Виктор повёл фонарём и тут же выхватил из темноты какую-то странную долговязую фигуру. Мутанты и другая нечисть давно не вызывали никаких эмоций, но этот был особенным. Тощее облачённое в лохмотья тело, вытянутый череп, белые, лишённые зрачков глаза. Он стоял в нескольких шагах от Виктора и пожирал пойманную крысу.
– Подними клешни, чтобы я видел! – крикнул Виктор. – Иначе, застрелю…
До слуха донеслось угрожающее рычание. Существо пригнулось к земле и жадно потянуло носом. Оно чувствовало человека и воспринимало его как лакомый кусок, который нужно просто сожрать.
– Значит, слов ты не понимаешь, – проговорил Курбатов. – Поговорим по-другому.
Его палец скользнул по спусковому крючку, но нажать не успел. Мерзкая тварь стремительно метнулась в его сторону и если бы не природная изворотливость, тут бы ему и пришёл конец. Виктор отскочил к стене и, размахнувшись, саданул мутанта прикладом по хребту. В этот удар он вложил всю свою силу и вероятно, столь решительный отпор вызвал у нападавшего страх. Тварь пронзительно заверещала и, громыхая ящиками, убралась прочь.
– Чёрт! – фыркнул Виктор. – Как же он меня напугал.
Он постоял немного у стены, потом подобрал с пола фонарь и осмотрелся по сторонам.
– «Наверняка этот гад прячется где-то недалеко, – подумал он. – Только бы не гнездо. Если здесь обжилась стая выродков, мне точно не отбиться».
Тишину нарушала возня крыс, да капающая со сводов вода конденсата.
Судьба Акима теперь вырисовывалась в мрачных тонах, но следопыт хотел убедиться в своих подозрениях наверняка.
Выждав несколько минут, он осторожно двинулся дальше. Виктор хорошо понимал, что его жизнь полностью зависит от хладнокровия и сноровки. Ведь злобная тварь могла вернуться.
Он прошёл метров десять, когда в свете фонаря заметил проход в другое помещение. Металлическая дверь, срезанная автогеном, валялась на земле, тут же обнаружились стреляные гильзы и остатки армейской амуниции.
Это был большой, укреплённый железными балками зал. Куполообразный свод говорил о высокой прочности сооружения, а разбросанное повсюду оборудование об особом статусе размещённого здесь объекта.
– «Скорее всего, командный центр, – подумал Виктор. – Жаль, мародёры здесь уже побывали».
И вдруг до слуха донёсся тихий едва различимый стон.
Курбатов напрягся и, подсвечивая фонарём, медленно пошёл на звук.
Он был потрясён и раздавлен. В дальнему углу зала, словно туши животных, висели обглоданные человеческие трупы. Среди смрадных останков, он обнаружил и Акима. Старик был жив, но его состояние ужасало.
– Господи! – Прошептал Виктор. – Кто же тебя так разделал?
Аким висел на крюке: обескровленный, бледный, как сама смерть, с оторванными по колено ногами.
– Держись, старина, – подавляя тошноту, проговорил Виктор. – Я тебя отсюда вытащу!
– Уходи, – Аким приоткрыл глаза и тупо уставился на напарника. – Они скоро вернутся и тогда тебе крышка.
– Кто они? Эти белоглазые уроды?
Виктор вытащил из-за пояса нож и срезал верёвку, на которой держался крюк.
– Брось меня к чёрту! – Стиснув зубы от боли, процедил Аким. – Со мной тебе не уйти.
– Это мы ещё посмотрим, – мрачно отозвался Виктор. – У меня для сволочей припасён сюрприз. Вот только надо решить, как им его оставить.
Он вынул из кармана гранату и продемонстрировал её старику.
– Я гляжу, твари уже о тебе позаботились, – Виктор сделал старику обезболивающий укол и выдавил улыбку. – Неплохо заштопали.
– Сначала укоротили, а потом остановили кровь, – процедил Аким. – Мрази! Лучше бы сразу убили.
Задача была не из лёгких, и Виктор понимал, что в случае нападения, напарника придётся бросить. Но только если нападут.
Он взвалил старика на плечи, сунул ему в руку фонарь и двинулся к выходу.
Виктор сидел в кресле и думал. Им повезло. На обратном пути повстречалась только парочка крыс, да гнездо тараканов.
Акима прооперировали, но врач обнадёживать не стал.
– Можешь, конечно, пройти, но зачем беспокоить старика, – сказал медик. – Просто чудо, что он протянул так долго, да ещё с такими ранами.
Виктор пренебрежительно махнул рукой и, отворив скрипучую дверь, вошёл в крохотный бокс.
– Спасибо, что не бросил, – заметив посетителя, сказал Аким. – Но кому я теперь такой нужен? Даже ходить сам не смогу.
Выглядел старик неважно. Измождённый, бледный, покрытый тёмными пятнами.
– Выродки оторвали мне ноги, чтобы не убежал, – добавил Аким. – Пока ты не заявился в змеюшник, я был для них жратвой.
Он мрачно сверкнул глазами и порывисто отвернулся к стене. Обида, боль, отчаяние – всё смешалось в этом импульсивном жесте.
Но Курбатова меньше всего заботили эмоции старого следопыта.
– Ты его нашёл? – выдержав паузу, спросил он. – Этот чёртов бункер?
– Лучше бы я туда не совался, – пробурчал Аким. – Я его нашёл. Но эта «кормушка» слишком хорошо охраняется.
– Значит, «Последний бункер» существует, – Виктор покачал головой и мечтательно улыбнулся. – Я знал, что это правда.
Старик поднял руку и показал на свою драную куртку, висевшую на гвозде.
– Возьми! Там в кармане лежит.
Виктор подошёл к вешалке, залез в карман и вытащил банку тушёнки.
– Наверняка, в подвалах этого добра на целый город, – заметил старик. – Думаю, там до сих пор работают холодильные установки. Так что жратва наисвежайшая.
– Медикаменты, оружие, снаряга? – Виктор облизал губы и с жадностью посмотрел на банку. – Может ребят подключить и зачистить в подвалах всё к чёртовой бабушке?
– Ничего не выйдет, – сморщился Аким. – Этих упырей там просто кишит.
– Если навалимся артелью, ни одна сволочь не уползёт!
– Я не заглядывал в «кормушку», – прошептал старик. – Я только порылся в рюкзаке, который оставил у входа кто-то из ребят.
– Хочешь сказать, что собственными глазами хранилище не видел?
– Я об этом и толкую. Но рюкзак был набит консервами и лекарствами.
– В любом случае надо попытаться, – Виктор хмуро покосился на старика. – Разве приз не стоит того, чтобы рискнуть?
– Вот твой приз, – кивнув на банку, процедил Аким. – Бери тушёнку и вали отсюда. А про бункер забудь.
– «Легко сказать, забудь, – подумал Виктор. – Такие богатства лежат на полках, а мы тут каждый сухарь считаем».
Он повертел жестянку в руках, поболтал содержимое.
– «Нет, старик! Тебе досталось на орехи, потому что ты не знал, с каким врагом столкнёшься. А я знаю и в одиночку выжгу это поганое гнездо».
На подготовку ушло не больше часа. Курбатов переоделся в сухую одежду, нацепил лёгкий бронежилет, почистил оружие. На банку тушенки, выменял у интенданта патронов. Рассказывать кому-либо об открытии Акима, он не стал. Захотелось сначала удостовериться, что внизу действительно нетронутая «кормушка».
– «А если повезёт, так и вовсе рассказывать нет резона, – подумал Виктор. – Всегда есть возможность поторговаться и выбить себе место в штабе».
Никого, не предупредив, он незаметно покинул убежище и, размышляя об открывающихся перспективах, направился в город.
Виктор понимал, что его могут ждать, но в интеллект звероподобных мутантов не верил, потому и рассчитывал на огневое преимущество своего старенького АК.
– «Заодно и поквитаюсь, – подумал он, спустившись в колодец. – Теперь Акиму в рейды не ходить. Бедный старик».
Прислушиваясь к звукам, он без приключений добрался до «командного центра», но тут сработало природное чутьё, и Виктор решил на некоторое время затаиться. Уж слишком было тихо.
– «Не думаю, что белоглазые уроды кого-то боятся. Скорее всего, спят или разбежались в поисках добычи».
В засаде Курбатов просидел не больше получаса. Когда до слуха донеслись звуки шагов, Виктор щёлкнул предохранителем и напрягся. Поблизости звякнуло железо, загрохотали деревянные ящики. Прямо под ноги метнулась здоровущая крыса.
Белоглазый мутант выпрыгнул из-за ящиков и бросился, было за грызуном, но на его пути встал Виктор. Он с отвращением отметил мертвенную бледность кожи, жуткие язвы, пустоту в безжизненных глазах. Оттого и не раздумывал.
Полоснув короткой очередью, Виктор отпрыгнул в сторону и, выставив автомат, замер.
Но предосторожность оказалась излишней, – тварь рухнула на бетон, даже не осознав, что произошло.
– «Наверное, больной! Или отщепенец, которому не нашлось места в колонии соплеменников».
Курбатов подошёл к мёртвецу и презрительно хмыкнул.
– «Лёгкая добыча, – подумал он. – Похоже, этот выродок ни черта не видел и полностью полагался на слух».
Виктор немного подождал, потом сделал пару шагов и только тогда заметил, что за ним наблюдают.
Ещё один белоглазый урод, сидел на ящике и тупо поглядывал в его сторону. Если бы не тихое едва различимое урчание, Виктор подумал бы, что мутант тоже окочурился.
– Ну и глупые вы ребята, – нажимая на спуск, прошептал он. – Ждёте, пока вас замочат.
Хватило единственной пули, чтобы слепое создание испустило дух. Тварь безмолвно распласталась на полу, рефлекторно вздрогнула и застыла в странной и нелепой позе. Всё это не могло не вызывать подозрений, но Курбатов решил, что поведение слепых созданий оправдано условиями обитания.
– «Темнота и отсутствие естественных врагов делает их пассивными, – подумал он. – К тому же эти твари тупы».
Удерживая палец на спусковом крючке, он добрался до угла, в котором по-прежнему висели высушенные останки неудачливых следопытов.
– Не повезло вам ребята, – прошептал Курбатов. – Вместо вас жрать консервы будут другие парни.
Короткими перебежками он добрался до металлической двери и ногой вышиб её в пустоту. Судя по всему, именно в этом тоннеле Аким нашёл рюкзак.
Потянуло холодом и мазутом. Из тёмного подземелья с воем вырвался поток зловонного воздуха.
– «Неужели это и есть «Последний бункер», – подумал Виктор. – Километры хранилищ, набитые жратвой и другим полезным барахлом».
От жадности защемило сердце. Вспомнились мечты о должности при штабе, пайки по высшему разряду, спокойная жизнь в безопасности. Курбатов вошёл в тоннель и, подсвечивая фонарём, огляделся. Здесь и в самом деле стояли стеллажи, но кроме пустых коробок, да ржавого железа на полках ничего не было.
– «Скорее всего, склад предназначался для повседневных нужд, – предположил Виктор. – А основной, где-то рядом…»
Он услышал рычание и попятился. Несколько тварей стояли в сторонке и, задрав головы, тянули носами. Ждать пока мутанты набросятся, Курбатов не стал.
Виктор задумчиво отстегнул рожок и посмотрел на три оставшихся в магазине патрона.
– Погано, – прошептал он. – На худой конец есть граната, но…
За собой, Курбатов оставил два десятка мертвецов. Твари постоянно лезли на свет, но никакой активности не проявляли. Он убивал их одного за другим, и в этом не было никакого смысла, ведь они даже не нападали.
Теперь он стоял посреди огромного зала, а впереди, на бетонном крошеве, лежал набитый консервами рюкзак. Но радости находка не вызывала.
– «Похоже, я несколько переоценил свои возможности, – подумал Виктор. – Да и патронов не хватит, чтобы добраться до конца этого проклятого тоннеля».
В это мгновение он и услышал шаги. С разных сторон. Так словно его визита долго ждали. Луч фонаря выхватил могучую фигуру человекообразного создания, и Курбатов всё понял. Эти особи совершенно не походили на тех, что встретились ему на пути, – настоящие хищники, проницательные, огромные и мускулистые.
Он чувствовал боль, но она была задавлена каким-то ядом, проникшим в организм вместе с укусом. Его сковало оцепенение. Не хотелось двигаться и даже думать. Он, конечно, мог шевелиться, но не чувствовал в этом потребности.
– «Попался, как дилетант, – подумал он. – Надо было слушать старика».
Виктор разлепил веки и покосился на отрубленные по колени ноги. Кровь всё ещё капала, но заштопали его неплохо.
Курбатов болезненно сморщился и выдавил улыбку.
– «У Акима не так аккуратно. А у меня стежки ровные, как у хорошего портного».
Дискомфорт ощущался только под правой лопаткой, но этому было простое объяснение, – огромный ржавый крюк, на который его нанизали белоглазые черти.
– «Всё подчинено выживанию, – подумал Курбатов. – Слабаки расходный материал, их удел охотиться на крыс и служить мишенями. А вожаки выходят в последний момент, когда нужно поставить жирную точку. Им и достаются лакомые куски».
Виктор вспомнил про рюкзак набитый консервами и улыбнулся.
– «Неплохая приманка для тех, кто верит в «Последний бункер», – подумал он. – Теперь повышения мне точно не видать».
Депредаторесомбра
рассказ
ужасы (с элементами мистики)
Октябрь. Накрапывал дождь. Лёгкий ветерок гонял по асфальту рекламные листовки.
– «Тепло-то как, – улыбнулся Ник Поляков. – С этой работой отдохнуть даже некогда».
Он перешёл дорогу, по привычке оглянулся. Байрон назначил встречу в рыбном ресторанчике и должно быть уже ждал.
– Пусть подождёт, – прошептал Ник. – Каждый делает, то что должен. Не за спасибо трудимся.
Работа приносила неплохие доходы, но Ник не мог отделаться от ощущения, что становясь старше, он всё чаще и чаще задумывается о скромном домике в деревне. Крупный банковский счёт уже не радовал, хотелось покоя и уединения. Ныли старые раны, ночью будоражили беспокойные сумбурные сны. Он жил в тревожном ожидании несчастья, отчего каждое утро просыпался в пакостном настроении.
– «Надо позвонить жене, – подумал он. – Давно с Вовкой не виделся. В конце концов кто ему отец, я или Борис?»
Поляков распахнул дверь, вошёл в зал. Играла музыка, пахло азиатскими специями. Народу было немного, и Ник сразу же заметил Байрона в дальнем углу.
Белый костюм, короткая стрижка, выцветшие рыжие усы.
– «Значит из тёплых стран! – усмехнулся Ник. – Опять чем-то в Коста-Рике промышлял. Гад ползучий».
Поджарый, обгоревший на тропическом солнце, Байрон приветливо протянул руку, но с места не поднялся.
– Прош-ш-у! – протянул он. – Почему ты всегда опаздываешь!?
– Это я тебе нужен, а не ты мне, – отмахнулся Ник. – Какое дело на этот раз?
– Не надо портить аппетит, – Байрон подозвал официанта. – Запечёного марлина будешь?
– Ешь свою рыбу сам, – Ник уселся в кресло и задумчиво улыбнулся. – Мне шоколадное пирожное и чай.
– Дерьмо, – проговорил Байрон, откладывая вилку. – Рыбу должны готовить там, где её выловили.
Ник пожал плечами, отпил немного из кружки.
– Давай, выкладывай! – Поляков демонстративно покосился на "Ролекс". – Что задумал на этот раз.
– Есть клиент, – переходя на шёпот, заметил Байрон. – Очень, очень богатый клиент.
– Смешно! Когда у тебя клиентами были бедняки?
– Ты не понимаешь, этот человек готов заплатить любые деньги. Представитель Высшей лиги. Но этот человек не афиширует своего имени и работает только через посредников.
– Понятно!
– Что тебе понятно?
– У кого из глотки я должен вырвать, то что ему нужно? – Ник выдавил улыбку и покачал головой. – И сколько зубов мне в этой связи вышибут.
– Твоя ирония неуместна. Сумма, которую готов выложить этот тип определяется шестью нулями. Только мне и тебе.
– Да-а-а-а! – Ник допил чай и откинулся на спинку. – Значит, одними зубами я не отделаюсь.
– Ну, без риска тут не обойтись, и всё не так просто как кажется. Зато какой приз!?
– Ладно! С деньгами разобрались. Рассказывай, что нужно делать.
Байрон усмехнулся, пригубил из стаканчика. Затем неторопливо засунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил конверт.
– Я знаю тебя лет пять, – Байрон швырнул его на середину стола. – И наше сотрудничество было плодотворным для обоих.
Ник пожал плечами, но к конверту не притронулся.
– Коллекционеры будут всегда. Но чтобы пополнять коллекции нужны талантливые охотники. Люди способные добыть ценный раритет. Люди готовые рискнуть и поверить в невозможное...
– Прекрати! – нетерпеливо перебил Ник. – Говори в чём подвох.
Байрон добродушно улыбнулся и кивнул на конверт.
– Клиенту нужна одна вещь, и в этом пакете есть информация, которая позволит её найти. Решить задачу способен только ты. Смотаешься в Мексику. Прогреешь свои старые кости, заодно поможешь старине Байрону выполнить задание. Мои люди тебя встретят на границе и сразу же отвезут в нужное место. Так что всё просто.
– Ладно! – Поляков поднялся, забрал конверт и спрятал его в кармане. – Созвонимся!
Ник откинулся на подголовник, зажмурился. Тихо гудели двигатели, кто-то рассказывал смешную историю. Толстяк по соседству шелестел газетой и постоянно задевал его локтем.
– «Байрон рассказал не всё, – подумал Поляков. – Старый лис, что-то скрывает, но не хочет говорить. Хитрый сволочь».
Он залез во внутренний карман куртки, достал конверт. В конверте лежала потрёпанная тетрадь. Разорванная измочаленная обложка, пожелтевшая бумага. Ник раскрыл её на первой странице и посмотрел на экслибрис.
– «Франсуа Бланшар, – прочитал он. – Вы найдёте истину, и истина сделает вас свободными».
Поляков неплохо знал французский, но вникать в тонкости перевода пока не хотелось.
Между страницами он нашёл небольшой белый листок.
– «Узнаю кривые пальцы Байрона, – усмехнулся он. – Опять какую-то инструкцию нацарапал».
Ник неторопливо пролистал тетрадь и, не найдя ничего интересного, вернулся к записке.
– «Справка по заданию номер двадцать три, – прочитал он. – Франсуа Бланшар: кладоискатель из Нормандии. Торговец антиквариатом. Офицер колониальных войск в отставке. Позиционировал себя, как археолог, но на деле занимался мародёрством и разграблением гробниц. В 1920 году затеял очередную авантюру. Его целью стал поиск артефакта, именуемого: «Recuadro enkomendero sangrienta»¹. В том же году француз пропадает без вести».
– «Recuadro enkomendero?» – проговорил Ник. – Звучит неопределённо, господин Байрон.
– Читаете Байрона!? – оживился толстяк. – Должно быть хорошее чтиво?
– Первоклассное, – усмехнулся Ник. – Для тех кто любит загадки.
Солнце обожгло жаром, пахло расплавленным асфальтом и дикими травами.
– Хорхе! – незнакомец протянул смуглую жилистую руку и крепко вцепился в ладонь. – Байрон сказал, ты служил в спецназе?
Коренастый, улыбчивый, с проницательными глазами индейца, мексиканец широко улыбнулся и кивнул на красный пикап.
– Надеюсь, синьор не слишком разборчив? – добавил он. – С транспортом у меня проблемы. У друга одолжил.
– Мне всё равно! – по-английски отозвался Поляков. – И не называй меня синьор. У вас назвать белого синьором, всё равно что послать подальше.
– Точно! – согласился Хорхе. – Тогда буду звать по имени.
Поляков забросил в кузов рюкзак и уселся на пассажирское место. В салоне пахло чесноком и помидорами, из приёмника доносился голос Боба Марли, жужжала на стекле коричневая пчела.
– Так значит, ты служил в спецназе? – усаживаясь, повторил Хорхе. – А так не скажешь.
– Почему?
– Ну как бы выразиться попроще, – напрягся Хорхе. – У тебя на роже написано: «Я, добряк».
– Внешность обманчива! – усмехнулся Ник. – Ты тоже по виду добряк, но на поясе у тебя тактический нож. Таким не только консервы открывают.
– Верно! – Хорхе завёл двигатель, рывком тронулся. – По старой памяти ношу.
– Где познакомился с Байроном?
– В Панаме. Когда началась заварушка, этот жадный чёрт попытался вывезти из страны кое-какие ценности. – Хорхе криво улыбнулся, неопределённо взмахнул рукой. – Хреново всё закончилось. Я один только и вывернулся. Остальным от правительства достались «колумбийские галстуки».
Часа через три, они прибыли в небольшую деревушку. Пыльная грунтовая дорога, десятка два домов и ветхая водонапорная башня. Вот и все достопримечательности.
– Надо забрать вещи, – пояснил мексиканец. – Здесь недалеко живёт мой двоюродный брат. Он составит нам компанию.
Хорхе сбавил обороты и, выбрав участок поровнее, заглушил двигатель.
– Пройдёмся пешком! – сказал он. – Боюсь потерять подвеску на колдобинах.
Они выбрались из машины. Ник покосился на рюкзак в кузове, но Хорхе перехватил его взгляд и рассмеялся.
– Не бойся, не сопрут! – произнёс он. – Здесь живут нищие, но честные люди.
Хорхе кивнул на приземистый домик вдали, и они молча зашагали по пыльной дороге. За ними увязались несколько тощих собак, тихие спокойные, совсем не похожие на родных дворовых барбосов.
– Кранц отказался! – неожиданно произнёс мексиканец.
– Что!?
– Говорю, Кранц отказался, – Хорхе многозначительно моргнул. – Байрон так и не смог уломать этого недобитого нацика.
Ник сжал губы, насупился.
– Значит Кранц оказался умнее, – выдавил он. – О разговоре с немцем Байрон рассказал?
– Нет! Один приятель шепнул.
Хорхе открыл дверь, и они вошли в дом. Приземистая прихожая, чистая опрятная, на стене католическая иконка.
– Диего! – позвал Хорхе. – Ты где!?
На крик вышел сутулый долговязый парень. Он посмотрел на Полякова и нерешительно протянул руку. Ник пожал, огляделся по сторонам.
– Собирайся! – добавил Хорхе. – Мы отправляемся!
Диего улыбнулся, убежал в соседнюю комнату.
– Мечтает купить мотоцикл. Потому такой радостный, – пояснил Хорхе. – А за эту работу получит неплохие бабки.
Они вышли под палящее солнце и медленно поплелись к пикапу.
У машины их дожидался старый индеец. Соломенная шляпа, оборванная клетчатая рубаха и серые грязные штаны. Он уставился на Полякова и не отрывал взгляда, пока Ник не подошёл ближе.
– А-а-а! Хосе! – воскликнул Хорхе. – Как жизнь!?
Индеец качнул головой и обратился к мексиканцу на своём языке. Приглушённый голос, монотонная речь. Выслушав старика, Хорхе кивнул и, подбирая слова, указал рукой на запад. Какое-то время они разговаривали, потом Хорхе рассмеялся и посмотрел на Ника.
– Он говорит на языке соки, – пояснил мексиканец. – Спросил веришь ли ты в Бога. Не расстраивай старика, скажи что веришь.
Ник улыбнулся и неопределённо пожал плечами.
– Если не хочешь говорить, дай ему бакс, и он тебя благословит.
Поляков засунул руку в карман, достал двадцатку и протянул индейцу.
– Пусть что-нибудь себе купит!
Индеец невозмутимо забрал деньги и снова заговорил. Хорхе внимательно слушал, затем почтительно поклонился.
– Он сказал, что в душе ты хороший человек и, не смотря на то зло, которое когда-то сделал, боги тебя не забывают.
Индеец засунул руку за пазуху, вытащил ожерелье из зелёных камушков. Развязав узелок, снял один и протянул Нику.
– Возьми. Не обижай деда, – тихо произнёс Хорхе. – Этому ожерелью пятьсот лет. Каждый камушек намолен и обладает силой его предков. Камушков осталось немного.
Ник взял. Посмотрел на свет. Зелёный, с синими и белыми прожилками – камень напоминал обыкновенную речную гальку.
– Спасибо! – произнёс он. – Неплохой сувенир за двадцать баксов.
Старик схватил Ника за руку и снова заговорил.
– Богов много. Но у каждого человека свой, – перевёл Хорхе. – Каждый человек должен разговаривать со своим Богом. Твой всё ещё ждёт.
Вечерело. Красное солнце дрожало маревом, в сухой траве шелестел песком ветер. Где-то завывал одинокий койот.
– Del pueblo carnicero², – произнёс Хорхе. – Худшее место на свете.
Они оставили машину у подножие холма, а сами взобрались на вершину. Здесь Хорхе решил установить палатку для ночлега. Поляков взял у мексиканца бинокль, прильнул к окулярам. Заброшенный городок посреди безжизненной равнины удручал. Ветхие серые домики, разбитые стёкла окон, брошенные повозки, какой-то хлам.
– Отсюда недалеко до границы, но мало кто попрётся через пустыню. Слишком опасно! – Хорхе жадно потянул носом, помолчал. – Люди оставили это место лет сто назад. Серебряная жила истощилась, чтобы нащупать свежую надо было вгрызаться в породу. Никто не захотел.
– Почему? – Поляков вернул бинокль, посмотрел на Диего, который уже разжигал костёр.
– Народ здесь никогда подолгу не задерживался. Дурное место. Не проходило и недели, чтобы на руднике кто-нибудь не загнулся. Некоторые сходили с ума. Другие бросали всё и бежали из города как чёрт от ладана. Старики говорили: «depredadores sombra en busca de presas»³, это означает: «хищные тени всегда ищут добычу». И тот станет добычей кто не успеет оглянуться. Но чтобы оглянуться требуется мужество. Не каждому это дано.
– Суеверия! – улыбнулся Ник. – Но ведь Байрон не за фольклором сюда прислал?
– Пошли к костру. – Задумчиво отозвался Хорхе. – Слишком быстро темнеет.
Они уселись на раскладные стульчики и некоторое время молча наблюдали как Диего готовит ужин.
– Эти земли принадлежали Бартоломью Ортеге. Он сколотил состояние в Перу, – произнёс мексиканец. – Знаешь, что такое энкомендеро?
Ник неопределённо пожал плечами.
– Энкомендеро это сборщик податей. Отцом Ортеги был испанец, мать индианка. Отец не оставил ему ничего кроме имени, но благодаря природной изворотливости Ортега выбил себе жалованье и должность. Ортега-палач – так прозвали его индейцы. К старости он разбогател. Начал скупать землю. Тростниковые плантации. И всё было хорошо, пока с ним не случилась неприятность. От какого-то индейца он услышал, что есть золотой рудник и, чтобы его заполучить, он потратил большую часть своего состояния, но золота там не оказалось. Конечно, Ортега не поверил, он решил, что индеец его обманул. Заявился в его деревушку вместе со своими головорезами и устроил побоище. Но из карательной экспедиции, он вернулся другим человеком. Он не стал лучше, просто замкнулся и перестал обращать внимание на других людей. А ещё Ортега привёз какой-то сундучок. Он никому не позволял прикасаться к нему, даже близким. Сундук стал тайной этого семейства. Из поколения в поколение его передавали по наследству, но ни один потомок Бартоломью, так и не решился его открыть. Последним владельцем этого сундучка стал Гарсиласо Родригес, единственный потомок Ортеги. Всё что досталось ему от предков: этот жалкий клочок мексиканской пустыни, сундук и отсутствие совести.
– Интересная сказка! – помолчав, заметил Ник. – Но не пойму, для чего ты её рассказал?
– Да так! – Хорхе пожал плечами и швырнул в костёр сухую ветку. – Чтобы тебя позабавить.
– Здесь всё что может потребоваться! – Хорхе вытащил из багажника армейский мешок, положил его на капот. – Мы будем ждать тебя три дня, а дальше...
Мексиканец посмотрел Нику в глаза.
– Извини! В этой жизни не всё так просто и есть вещи...
– Успокойся! – отмахнулся Поляков. – Можешь убираться хоть сейчас.
Ник растянул губы в улыбке, переложил из своего рюкзака в мешок часть вещей.
– Уговор, есть уговор! – отозвался Хорхе. – Мы ждём тебя три дня. Если что поможем! Я своих не бросаю.
– Ладно, приятель. Не обижайся! – Поляков хлопнул мексиканца по плечу, закинул мешок на плечо. – Как по твоему, что я должен найти?
– Ещё не догадался? – усмехнулся Хорхе. – Наследство старины Гарсиласо. Забытый всеми Recuadro enkomendero.
Невыносимая жара. Едкая удушливая пыль и одиночество. Ноги гудели от напряжения, лямка мешка натёрла плечо.
– «Километра два, – подумал Ник. – Староват, я стал для марш-бросков».
Он остановился, швырнул мешок на землю, достал флягу с водой. Вода взбодрила, обмыла иссушенное нёбо и язык. Оглядевшись по сторонам, он заметил несколько покосившихся телеграфных столбов, которые почти полностью засыпал песок.
– «Значит, искать придётся сундучок, – подумал Ник. – Всё что у меня есть – это старая тетрадь какого-то француза. Но Байрону следует отдать должное, старик умеет собирать информацию».
Поляков завинтил колпачок. Снова взвалил мешок на плечо. Почему-то вспомнился старый индеец и его слова. Он засунул руку в карман, достал жреческий камушек и посмотрел на него.
– Чепуха! – прошептал Ник и, размахнувшись, швырнул его в траву. – Боги меня не любят.
Судя по всему городок знавал и лучшие времена. Две улицы. Церковь. Кирпичное здание управы. И даже ресторан. Цветная деревянная вывеска висела на фасаде до сих пор.
– «Болеро», – протянул вслух Поляков. – Странно, что в этой глухомани, кому-то потребовалось такое заведение.
В тени соседнего дома стоял армейский «Виллис». Ветер и песок отшлифовали его борта до стального блеска. Пробитые шины, пулевое отверстие в левом крыле, разбитое лобовое стекло. Ник подошёл ближе, осмотрелся.
На водительском сиденье лежала пустая бутылка. Рядом растрёпанный блокнот и кучка соломы с остатками яичной скорлупы.
– «Наверное местная шпана пригнала», – подумал Ник.
Он вяло пнул колесо и зашагал дальше. Горячий суховей погнал колючку, закружился в вихре песок.
Ник перешёл дорогу, постоял немного на крыльце ресторана и ударом ноги распахнул дверь.
Рассохшиеся столики, барная стойка, чугунная лестница на второй этаж. Под потолком тяжеленная хрустальная люстра. На столах сохранились даже скатерти и столовые приборы.
– «Странно что сюда до сих пор не наведались любители антиквариата, – подумал он. – Впрочем, кто знает. Кому-то этот лакомый кусок мог оказаться не по зубам».
Прислушиваясь к завыванию ветра, он попытался понять причину, по которой мифический сундучок Ортеги стал для клиента таким притягательным. Не было никакой уверенности, что эта уникальная вещь, вообще существовала, но Байрон не затевал игру, если не видел в итоге крупный выигрыш.
– Придётся посоветоваться с Франсуа, – прошептал Ник. – Чёрт! Даже Кранц отказался от этого дела.
На душе скреблись кошки. Ему не хотелось в Мексику и с Вовкой он так и не повидался. Ник засунул руку в карман, достал старую тетрадь и уселся на стул.
– «Франсуа Бланшар: искатель приключений и археолог, – прочитал он. – Десятое апреля 1920 года. Друг подкинул идею, хочу проверить, прав он или нет».
Поляков пренебрежительно хмыкнул, пролистал несколько страниц.
– «Двадцать пятое апреля 1920 года. Отыскал несколько писем старого Родригеса. Теперь убеждён, вещь ради которой Рональдперелопатил Национальный архив, существует. Знать бы»...
До слуха донеслись какие-то звуки. Тихий едва различимый шорох, который возникает при ходьбе по грязному полу. Ник задумчиво посмотрел на запылённый витраж, встал со стула и подошёл к лестнице на второй этаж.
– Эй! – гаркнул Поляков. – Предупреждаю! Со мной шутки плохи!
Звуки прекратились. Только на ветру поскрипывали не смазанные петли входной двери.
– «Наверное енот или ещё какая-нибудь живность».
Он вернулся к своему столику, рассматривая даты, перевернул несколько страниц.
– «Двадцать седьмое мая 1920 года. Прибыл к месту назначения. Городишко угнетает. Сопровождать меня никто не захотел. Пришлось пообещать пятьдесят песо одному типу, чтобы он помог дотащить пожитки, но он уже не рад, что со мной связался. Трясётся от ужаса и шепчет какие-то заклинания. Мерзавец. Бросил моё барахло на полпути и сбежал. Даже про деньги забыл.
Первое июня 1920 года. От дома Родригеса осталось только пепелище. Всё это время, меня не покидает ощущение постороннего присутствия. Кажется, что за мной кто-то наблюдает. Ночью я проснулся от чувства тревоги. Она нарастала с такой скоростью, что я вскочил с кровати и забился в угол. Но уходить из своего номера не собираюсь. Только в нём, на входной двери, я нашёл щеколду. Не знаю какому болвану потребовались засовы.
Второе июня 1920 года. Я близок к цели, но страх больше меня не оставляет».
Ник поёжился. Почерк француза изменился до неузнаваемости, стал размашистым и едва читался.
– «Не могу уйти. Не хватает сил. Лучше бы я сюда не совался. Решил кое-что оставить в своём номере».
Это были последние слова. В тетради оставались ещё десять страниц, и в надежде найти хоть какую-нибудь информацию, Поляков внимательно осмотрел каждую.
– Больше ничего, – протянул он. – Придётся и мне в гостинице поселиться.
В мистику, он конечно не верил, и скорее всего в этой истории были замешаны люди, чьи интересы затронул своим вмешательством Бланшар, но история пахла дурно.
– Почему же Кранц отказался от таких денег? – Ник повернулся, чтобы поднять мешок и от неожиданности вскрикнул.
Ему показалось, что рядом с лестницей стоит человек. Высокий, худой, тёмный и обезличенный. Видение длилось секунду, но этого хватило, чтобы выбить его из колеи. Неистово колотилось сердце, стучало в висках. Ник облизал губы, выдавив улыбку, покачал головой.
– Чёрт! – прошептал он. – Это же моё отражение.
На стене висело старое, покрытое пылью и паутиной, зеркало.
В гостинице царил разгром. Двери в номера распахнуты, постельное бельё изодрано в клочья. Посреди гостевого зала куча обгоревшей мебели. Следы костра, он нашёл ещё в нескольких местах. Кто-то намеренно пытался поджечь дом, но по какой-то причине у него ничего не получилось.
– Попахивает помешательством, – усмехнулся Ник. – Или саботажем.
Он отыскал комнату с засовом, вошёл. Одноместный номер с койкой, шкафчиком и небольшим столиком. Подошёл к окну, ладонью свёз со стекла толстый слой пыли. Затем опустился на колени и заглянул под кровать. У стены, в паутине и грязи лежал револьвер.
– Понятно! – прошептал Ник. – Как предусмотрительно, господин Бланшар, что вы позаботились о своей безопасности.
Он дотянулся до пистолета, зацепил его пальцами и подтянул к себе.
– Пусто, – Ник задумчиво посмотрел на пистолет, швырнул его на кровать. – Одни гильзы.
Он покосился на шкаф и сразу же заметил два пулевых отверстия на дверце. Они располагались внизу, почти у самого пола.
Сняв с пояса карманный фонарик, он снова опустился на колени и заполз под кровать. Смахнул со стены пыль, удовлетворённо хмыкнул. На облезлых досках была выцарапана надпись.
– «Mefiez-vous des tenebres», – прочитал он. – Остерегайся тьмы.
– «Итак, что мы имеем? – подумал Поляков. – В наличии предмет, который Байрон назвал – «Recuadro enkomendero sangrienta». Француз пропал без вести, но был уверен, что сундук находится в городе. Впрочем, я не знаю как далеко зашёл Бланшар, и скорее всего мне придётся не только ещё раз перелопатить его дневник, но и пройти весь путь, с начала и до конца».
Ник с тоской вздохнул, подошёл к окну. С трудом отодрал рассохшуюся створку от рамы. Высунувшись, осмотрел ветхий карниз, но ничего кроме песка и пучка травы не нашёл.
– Странный городишко, – прошептал он. – И должно быть полон сюрпризов.
Стемнело быстро. За окном завывал ветер, потрескивали иссушенные временем доски. Несколько раз он слышал злобный лай койотов, которые пришли по его следам.
– Время потрачено впустую, – проговорил Ник. – Типичная лирика.
Он пренебрежительно швырнул тетрадь на стол, поднялся с кровати. Большая часть дня прошла в раздумьях. Ник несколько раз перечитал дневник, пока не запомнил его наизусть, но это ровным счётом ничего не дало. Либо француз всё держал в голове, либо скрыл важную информацию за туманными аллегориями.
– «Чёрт бы побрал этого лягушатника! – от злости захотелось выругаться. – Почему Кранц всё-таки отказался?»
Он знал немца лет пять. Белобрысый, расчётливый и жадный, Кранц постоянно отбивал у него заказы, он всегда оказывался в нужном месте раньше Ника. Однажды, они сцепились прямо на улице и здорово друг друга отметелили. Но Кранцу этот урок пошёл на пользу и отбивать заказы, он стал у других.
Ник положил рюкзак на кровать, достал два фонаря и сухой паёк. Под тонким одеялом, он нашёл бутылку рома и старенький ПМ с запасной обоймой.
– «Хорхе, друг! – улыбнулся Ник. – Всё предусмотрел мерзавец».
Он с лязгом загнал магазин, взвёл курок и положил ПМ на столик. Оружие внушало уверенность, давало то чувство безопасности, которое необходимо человеку на чужой территории. Ник никого не боялся, а полное отсутствие воображения и материалистический склад ума, всегда спасали ему жизнь, но рассчитывать только на физическую силу было бы глупо.
Поляков глотнул из бутылки, поставил на столик фонарь. На пыльную кровать постелил шерстяное одеяло и улёгся. Ему доводилось ночевать под открытым небом, в старых заброшенных хижинах, даже в пещерах, но никогда он не испытывал такого отвращения. Он не мог понять, что именно вызывало чувство брезгливости, и чем больше над этим думал, тем сильнее это чувство становилось.
– Ладно приятель, успокойся! – проговорил он. – Завтра раздобудешь этот чёртов сундук и свалишь отсюда на все четыре стороны.
Он положил пистолет под подушку, перевернулся на спину и закрыл глаза.
Ник очнулся от нехватки воздуха. Жадно потянул носом, закашлял и вскочил с постели. Он рефлекторно схватился за горло, словно сдирая липкую грязь, провёл ладонью по коже.
– Какого чёрта! – прохрипел он. – Так и коньки не долго отбросить.
В комнате темень, свет луны освещал только подоконник. Ник поёжился медленно потянулся за пистолетом. Он шкурой ощущал постороннее присутствие, но никак не мог прийти в себя. Потрескивание сухих досок, шуршание грызунов, завывание ветра под черепичной крышей. Сдерживая кашель, Поляков осторожно сполз с кровати и подкрался к двери. Он не стал запирать её щеколдой и впервые пожалел о своей неосмотрительности.
Чуть приоткрыв её, Ник замер и прислушался. Ему показалось, что в коридоре кто-то ходит. Он медленно отворил дверь и выскользнул из комнаты. Теперь он уже не сомневался, что в доме находился посторонний. Приблизившись к лестнице, Ник посмотрел вниз. Стиснув кулаки, улыбнулся. На пыльном полу маячили призрачные тени.
– Цирк какой-то, – злобно процедил он. – Если кто-то задумал напугать...
Он спустился в гостевой зал, остановился посреди комнаты. Шевелились грязные занавески, поскрипывала в порывах ветра входная дверь. Поляков осмотрелся, прислушиваясь, подошёл к окну. Конечно, это могли быть конкуренты, ведь Байрон не давал никаких гарантий, что дело не привлечёт других «стервятников».
Распахнув дверь, Ник вышел на улицу и посмотрел туда, откуда пришёл утром. Сверкал в лунном свете армейский «Виллис», громко и протяжно кричала какая-то ночная птица.
Пронизывающий до костей ветер гнал по дороге пыль и щетинистые шары перекати-поля.
– «Дубак, будь здоров, – подумал Ник. – На родине наверное потеплее».
Неожиданно до слуха донёсся тихий едва различимый перезвон. Ник спустился с крыльца, вышел на дорогу и посмотрел на часовню. На секунду ему показалось, что в узких оконцах мерцает свет.
– Во истину проклятое место, – прошептал он. – Как там сказал Хорхе?
Некоторое время он стоял и слушал, но звуки больше не повторялись. Постепенно затих ветер, перестала скрипеть дверь и воцарилась такая глубокая тишина, что зазвенело в ушах.
– Чертовщина какая-то, – зашипел Ник. – Что же тут происходит?
Он никогда ни в чём не сомневался. Рационализм и вера в собственные силы позволяли держать страх под контролем. Но не сейчас, и не здесь. Ник ощутил странное гнетущее чувство. Оно возникло в глубинах сознания и мгновенно затмило рассудок.
Сомнения, страх, нарастающая, словно снежный ком паника. Заколотилось сердце, перед глазами поплыли круги, Ник попятился, сделал несколько шагов и вдруг упал. Растянулся на земле, как беспомощный старик.
– Нет, нет, нет! – залпами вырвались слова. – Нет, не надо!
Он вскочил на ноги и побежал. Рывком распахнул дверь, ворвался в холл.
Ник затылком ощутил прожигающий взгляд и это жуткое чувство, болью и тоской, отозвалось в душе. Кто-то шёл за ним, а когда Ник ускорил шаги, этот кто-то побежал следом. Он не мог оглянуться, спотыкался, падал, но упорно продолжал карабкаться наверх. Хриплое натужное дыхание за спиной, громыхающие подошвы ботинок и злоба. Поляков словно видел эту нечеловеческую, лютую злобу.
– «Господи! Я не успею! – жаром обожгла мысль. – Я не успею!»
Он не знал чего ждать, не понимал, какое демоническое создание его преследует. В голове пульсировало единственное желание – поскорее спрятаться за дверью.
Перепрыгивая через ступени, он зацепился коленом за стойку перил и взвыл от боли. Но боль открыла второе дыхание. Ник схватился за дверную ручку, рывком втолкнул собственное тело в комнату. Сдирая с пальцев кожу, задвинул засов и шарахнулся к окну.
В ту же секунду дверь задрожала, зазвенели бронзовые петли, посыпалась штукатурка. По двери ударили несколько раз. Затем затряслась дверная ручка.
– Убирайся прочь, ублюдок! – завопил Ник. – Пошёл вон!
Буйство за дверью продолжалось несколько минут. Дверные доски трещали, ходуном ходила коробка. Но всё закончилось внезапно, словно какая-то сила отгородила комнату от свирепого существа снаружи. В последний раз по двери чем-то царапнули и наступила тишина.
– Чёрт! – выдохнул Ник. – Как же эта сволочь меня напугала!
Он слизал с пальца кровь, уселся на кровать. Колено горело огнём. Включив фонарь, Ник задрал штанину и, сморщившись, уставился на огромный кровоточащий рубец.
– «Хреново! – подумал он. – Если повредил кость, прыгать в ближайшее время не смогу!»
Ник порылся в рюкзаке, достал аптечку. Сделал антисептический укол и перебинтовал ногу. Глотнув из бутылки, немного успокоился.
– Однако подобное послевкусие мне не нравится, – злобно процедил он. – Пойду-ка я разберусь с этой гнидой!
То ли подействовала боль, то ли желание отыграться. Но внутри всё клокотало и бурлило. Ник схватил со стола пистолет, рывком взвёл курок.
– Всю обойму всажу, – зашипел Поляков. – Только попадись...
Он схватил фонарь, выставив ПМ, подошёл к двери. Немного помедлив, отодвинул засов. Дверь заскрипела. Под собственной тяжестью, приоткрылась. Чтобы привлечь внимание Ник поиграл лучом и подождал ещё немного.
О присутствии чужака ничего не говорило, и Ник вышел в коридор.
– Куда же ты спрятался? – прошептал он. – Думаешь, не достану?
Колено ломило, от напряжения звенело в ушах. Поляков вышел на площадку, направил фонарь на ступени. Повсюду следы. Чёткие отпечатки его собственных ботинок. И больше ничего.
– Не по воздуху же ты прилетел!? – Ник вымученно улыбнулся и, напрягая слух, начал спускаться вниз.
Понемногу злость ушла, остались вопросы и странная пустота в душе. Ему вдруг стало безразлично каким будет итог. Своего решения он не поменял, ему по-прежнему хотелось знать, кто стоял за этим безумным представлением, но...
– Я не стану тебя убивать! – рявкнул Ник. – Выходи, придурок!
Он подошёл к барной стойке, вскарабкался на столешницу. Неплохая позиция давала преимущество, но, похоже, его вызов принимать никто не собирался. Ник пренебрежительно фыркнул, посветил вокруг себя и вдруг заметил, как среди бутылок, на полке, что-то сверкнуло.
Он спрыгнул вниз, сморщился от боли.
– Не может быть! – прошептал он. – Золото!?
Поляков протянул руку и, отодвинув бутылки, достал запылившийся золотой брегет. Смахнув паутину, открыл крышку.
– «Франсуа Бланшар, – прочитал он вслух. – Считай мгновения – копи вечность».
Ник судорожно сглотнул, отошёл от полок. Секундная стрелка всё ещё отчитывала мгновения и, это открытие потрясло.
Он вернулся в комнату, задвинул засов, заблокировал дверь столом. Хотел придвинуть шкаф, но передумал.
– С ума можно сойти! – Ник уселся на кровать, сделал несколько глотков из бутылки. – Сдох бы наверное без пойла!
Остаток ночи он пытался заснуть, но сон пришёл только с рассветом. Глубокий, тягучий. Его не мучили кошмары, но тревога, ощущалась даже во сне. И всё же это был отдых. Отдых, которого не хватало.
Ник застонал, приподнял голову и посмотрел на дверь.
– «Понятно почему Байрон такой щедрый. Гадёныш! Втянул меня в эту авантюру и теперь спокойно ждёт результатов».
Он сполз с кровати, подошёл к окну и посмотрел на дорогу. Ничего не изменилось. Всё тот же «Виллис» вдали, неизменный столетний мусор у домов.
– «Я не глупее Бланшара, – подумал Ник. – Француз знал, что ищет и наверняка подобрался очень близко. Если Гарсиласо так дорожил сундучком, значит, держал всегда при себе. Гарсиласо владелец города. У него был дом и контора, из которой старик руководил рудником. От дома остались одни головешки. Остаётся контора. В дневнике француза об этом ничего не сказано. Либо он не успел написать, либо пропал, раньше, чем»...
Ник взял в руки брегет, посмотрел на стрелки. Часы остановились.
– «Может вчера показалось?! – Ник покрутил ручку завода, щёлкнул крышкой. – Этот дьявольский городок начинает действовать на нервы».
Прежде чем выйти из гостиницы, Ник сделал свежую перевязку. Проверил пистолет, прихватил флягу с водой.
Контора Родригеса располагалась в конце улицы.
Приземистый кирпичный дом с плоской крышей, сгнивший дощатый забор и скалистый холм на заднем плане. Догадаться было не сложно. Городок построили прямо на руднике и повсюду, куда хватало взгляда, виднелись пирамиды жёлто-серых отвалов.
Ник вошёл в дом, осмотрелся. Разломанная перевёрнутая мебель, стреляные гильзы и остатки холщовых мешков для серебра. В крошечной комнатке он нашёл открытый сейф и ворох истлевших документов. На полу чей-то портрет.
– Так-так! Похоже шмон был грандиозный, – Поляков разгрёб носком пожелтевшую бумагу, вспугнул пустынную ящерицу. – Люди не просто ушли, они бежали сломя голову.
Он вышел в дверь чёрного выхода, остановился на крыльце. Впереди, тёмной зловещей глоткой, зиял широкий проход в шахту. В пустоту уходила ржавая узкоколейка. Несколько перевёрнутых вагонеток валялись в сточной канаве.
– «Туда уж точно соваться не стоит, – подумал Ник. – От этой адской дыры, дрожь по коже!»
Эту комнату, он оставил напоследок. Решётчатая дверь, сломанный навесной замок, который всё ещё висел на петле. Вероятно, здесь располагалось хранилище руды – остатки породы валялись по всему полу. Ник распахнул дверь, вошёл. Длинная комната, кирпичные стены и единственное окошко у самого потолка.
Поляков снял с пояса фонарь, включил. Деревянные стеллажи вдоль стен, всё те же холщовые мешки и толстый слой пыли. Он перешагнул через порог и только тогда заметил провал посреди комнаты.
– Чёрт! – выпалил Ник. – Они что, слона тут держали?
Он осторожно приблизился к дыре, направил луч света в зловещую темень.
– Похоже на штрек. Но зачем?
Из шахты тянуло затхлостью, какой-то гнилью. Шуршали и приглушённо пищали крысы. С тихим свистом вырывался сквозняк.
Поляков поёжился, пытаясь рассмотреть что внизу, сделал шаг и...
Изъеденные термитами доски затрещали. Ник почувствовал как они разваливаются под его тяжестью, попытался отпрыгнуть в сторону, но было уже поздно.
– «Будто в стену с разбегу, – подумал Ник. – Какой же идиот».
Он упал на что-то острое и хрупкое. В глазах двоилось, от боли ломило во всём теле. Падая, он зацепился за какой-то выступ рёбрами, и в ушах всё ещё слышался отвратительный приглушённый хруст.
– «Наверное сломал парочку!»
Неприятная боль медленно расползлась по грудной клетке, но быстро утихла. Карманный фонарик валялся в отдалении, его луч рассеивался лежавшим на пути предметом. Ник пошевелился, застонал. Под правой лопаткой больно кольнуло.
– Зараза, – Ник медленно приподнялся, пошарил за спиной.
Рука нащупала, что-то холодное скользкое и липкое. Он сжал пальцы, вытащил находку на свет.
– Кость! – морщась, прошептал Ник. – Кажется, человеческая!
На почерневшей поверхности сохранились остатки одежды и высохшие лохмотья кожи. Поляков поднялся на ноги, отшвырнул кость в сторону и подобрал фонарь. Поводил лучом вокруг.
От увиденного по спине пробежала дрожь. Он находился в широком вертикальном штреке, каменистый пол которого был усеян человеческими костями. Остатки одежды, ременные застёжки, позеленевшая от сырости обувь и черепа. Десятки, может быть сотни черепов.
В горле пересохло, и Ник потянулся к фляге. Мертвецы никогда его не пугали. На войне он привык видеть гибель людей и хладнокровно воспринимал усеянное трупами поле, но здесь всё было по-другому. Почему в этой шахте покоились останки такого количества людей? Почему эти люди погибли и, наконец, кем они были при жизни? Вопросы будоражили воображение и ставили в тупик.
– Проклятье! – проговорил Ник. – Байрон. Подонок! Во что ты меня втянул?
Он медленно подошёл к месту своего падения, задрал голову и посмотрел на обрамлённую сломанными досками дыру.
– «Похоже, я повторил чей-то путь. И не трудно догадаться, что моим предшественником был»...
Он посмотрел себе под ноги, заметил останки, замотанные в сгнившее армейское сукно.
– Значит, бедняге повезло меньше, – Ник наклонился, дотронулся до почерневшего черепа. – Бланшар. Чёртов француз, если бы не твой паршивый дневник меня бы здесь не было.
Поляков пошарил рукой в остатках одежды, достал ржавый швейцарский нож и записную книжку. На обложке сохранились следы крысиных зубов. Сырость и грибок изъели бумагу.
Ник хлебнул из фляги, уселся на трухлявый ящик.
– Неважное место я выбрал для чтения. И всё же...
На первой странице он нашёл знакомую подпись и закреплённую в кармашке фотографию улыбчивого парня.
– Весельчак! – прошептал Ник. – И чего тебе не сиделось дома?
Размытые буквы едва читались, но он чувствовал, что в этой полуистлевшей книжке, наконец, отыщет ответы на мучившие его вопросы. Бланшар проделал большую работу, и Поляков не мог не восхищаться французом.
Он сразу же отметил сухой канцелярский стиль. Похоже, француз записывал сюда, только то, что считал наиболее важным и ценным. Только факты, мысли и выводы.
– «Третье июня 1920 года, – прочитал он. – Хочу проверить контору. Потом вернусь и осмотрю церковь. Я нашёл очень важный документ и теперь вся история видится в совершенно ином свете. Месяц назад, я желал только одного – найти этот проклятый сундук. А теперь хочу поскорее убраться. Но я человек упрямый и буду держаться, пока не открою истину. Осталось убедиться в собственной правоте...
Провалился! Господи, упал в яму и теперь на знаю, что делать. Ударился спиной. Не могу пошевелить ногами. Похоже мне крышка».
Ник покосился на череп, сморщился.
– Ну, уж нет! – прошептал он. – Со мной всё в порядке. И твою судьбу я не повторю.
Луч фонаря начал слабеть. Ник нажал на кнопку, побыл немного в темноте, затем включил фонарь снова. Дневной свет просачивался через дыру в потолке, но его оказалось не достаточно, чтобы сохранить хладнокровие. Поляков подумал о Бланшаре и ему стало не по себе.
– «Прошло часов пять, может больше, – прочитал Ник. – Здесь много крыс, одна мерзкая тварь цапнула за палец. Нашёл большую кость. Теперь вооружён.
Общество мне составляют мертвецы. Страшно. Страшно оттого, что мне неоткуда ждать помощи. Дневник спрятал накануне, в условленном месте. Надеюсь, Рональд заберёт его. Трусливый ублюдок. Так и не удалось его уговорить составить мне компанию. Впрочем, этот гад выполнил свою часть работы и, упрекать его не в чем. Он прибудет сюда из Мехико только через неделю. К тому времени уже будет поздно. О чём я говорю? Он даже не станет меня искать».
В груде костей запищали крысы. Ник отвлёкся, чтобы подобрать камень. Швырнул им в темноту. Выждал немного и, убедившись, что твари разбежались, продолжил чтение.
– «Стемнело. Чувствую себя погано. Лучше бы сразу сдох. Неделю назад был здоров как бык, хлебал мексиканскую водку, а теперь ползаю в темноте и собираю тряпки, чтобы разжечь костерок.
Отыскал доску и нащипал лучин. Какое счастье, что у меня сохранилась немецкая зажигалка. Ещё с войны.
Четвёртое июня 1920 года. Мучает жажда. Несколько раз видел «тьму». Кровь стынет в жилах. Страх овладел мозгом. Животный, бессмысленный, бесконечный. Я не в состоянии его преодолеть.
Пятое июня 1920 года. Настало время открыть истину. И без того слишком долго тянул. А истина страшна, и поверить в это не просто. В домике священника нашёл приходскую книгу и записанную от руки исповедь Гарсиласо Родригеса. Прочитав текст, я понял, что Родригес не удержался и открыл-таки «recuadro enkomendero». Хотел поправить свои дела. По словам самого Гарсилао, он выпустил первобытное зло. Теперь я знаю, почему в этой вонючей шахте столько костей. Я так долго мечтал найти сундучок Ортеги. Но видимо не судьба. Где сундук, известно только Родригесу.
Шестое июня 1920 года. Совсем туго. Похоже на этот раз мне не выкрутиться»...
Ник задумчиво почесал затылок. Встал на ноги. Направил луч фонаря на узкий проход в стене. Судя по всему, через этот проход, штрек соединялся с основной шахтой.
– Осталось только проверить, – проговорил Ник. – Прощай, Франсуа Бланшар.
Он выбрался из шахты на закате. В голове роились мысли. Профессиональный интерес, который он испытывал к заданию, уступил место азарту.
– «Почему Родригес исповедался? – подумал Ник. – Если хотел замолить грехи, то какие?»
Поляков спустился с холма и сразу же направился в гостиницу. Он чувствовал, что упускает нить. Бланшар сказал всё, что хотел сказать и, больше подсказок не было.
Ник вошёл в номер, растянулся на постели и некоторое время бессмысленно смотрел в потолок. Потом закрыл глаза.
Он проснулся от приглушённых шорохов. Вскочил с кровати, уставился на окно. На карнизе сидела птица и пожирала мышь.
– Сова!? – прошептал Ник. – Пошла отсюда!
Поляков взмахнул рукой и птица улетела. Прогоняя сон, он встряхнул головой, подошёл к окну и посмотрел на освещённую лунным светом дорогу.
Ник заметил его не сразу. Тонкий колышущийся на ветру силуэт, который сначала принял за повисшую на заборе тряпку.
Он схватил со стола фонарь, нажал кнопку и направил луч на одинокую фигуру. Но густая маслянистая темень поглотила свет. Луч словно растворился в ней, так и не достигнув цели.
– Что за чертовщина, – фыркнул Ник. – Этого не может быть.
Незнакомец медленно поднял руку и свет погас.
– Не надо со мной так шутить, – Поляков несколько раз ударил по корпусу фонаря, грубо выругался.
Но именно теперь, когда свет померк, он сумел рассмотреть лицо чужака. Вытянутое, серое, с тёмными глазницами и провалом вместо рта.
В груди всё сжалось. Никогда до этого, он не чувствовал, такой тошнотворной всепоглощающей паники. Захотелось закрыть глаза, убежать, найти какую-нибудь щель и спрятаться.
– Урод проклятый, – прошептал он. – Ну, давай, иди сюда я всажу в твою башку пулю.
Он зажмурился, пытаясь прогнать наваждение, встряхнул головой. Но когда он снова посмотрел на дорогу, там уже никого не было.
Секунда, две, сколько прошло с того момента, как он отвлёкся. Чужак не мог так быстро уйти.
За спиной тихо скрипнула дверь и от страшной догадки, Ник задрожал. Он резко повернул голову и увидел его в шаге от себя. Жуткое человекоподобное создание, молчаливое, серое...
Из горла вырвался хрип. Ник почувствовал, что теряет контроль над ситуацией, попятился.
Чужак не шевелился, просто раскачивался, словно на ветру.
– Прочь! – срывая голос, закричал Ник. – Убирайся прочь мерзкий урод.
Он вскинул руку и швырнул фонарь.
Фонарь ударился о стену и разлетелся на куски.
– Хорошо, что есть запасной! – протянул Ник. – Зар-р-раза! Морду себе разбил!
Осколок стекла рассёк кожу, и теперь кровь заливала правый глаз. Но чужак исчез. Осталось только жуткое душевное опустошение и холод. Первым делом, Ник сорвал с постели одеяло, накинул на плечи.
– Неужели это какой-то розыгрыш? – Поляков подошёл к двери и задвинул засов. – Идиот. Как я мог забыть про пушку.
Он с трудом заставил себя лечь на постель Бланшара. Скорчился, сжался под тонким одеялом и всю ночь, не разжимая, держал пистолет в руке. То состояние, в котором он находился, трудно было назвать сном, и Ник искренне обрадовался, когда за окном забрезжил рассвет.
Что же со мной случилось? – проговорил он. – В кого я превратился?
Ему вдруг стало стыдно.
– Трус. Ничтожество. Червяк. Испугался какое-то чучело. Знать бы, кто затеял игру. Было бы легче.
Верить в мистику не хотелось. Но во что тогда верить?
Ник сполз с кровати, застонал. Нога болела ещё сильнее. Он аккуратно развязал повязку и увидел, что кожа вокруг раны побагровела и осклизла.
– Чёрт! Только заражения не хватало!
Перебинтовав ногу, Поляков достал последний комплект пайка, разделил продукты пополам, позавтракал. В бутылке оставалось немного рому.
– Приберегу на вечер, – усмехнулся Ник. – Кто знает, какое ещё пугало сюда нагрянет.
Захотелось всё бросить и вернуться домой. Ему даже не придётся оправдываться. Нога ни к чёрту. Хорхе и даже Байрон поймут.
– Хрен вам! – зашипел Поляков. – Достану сундучок, тогда уйду.
Он вышел на улицу, постоял немного в тени. Солнце припекало. Сухой жаркий ветер доносил запах гари.
– «Сундук существует. В этом можно не сомневаться, – подумал Ник. – Если Гарсиласо свихнулся, то он мог закопать его в пустыне, или кому-нибудь продать. Бланшар решил что старик убивал людей. Но какого чёрта?»
Ник покачал головой. Посмотрел на ресторан.
– Слишком много вопросов! – проговорил он. – Кто оставил брегет среди бутылок? И кому потребовалось палить из-под кровати по шкафу?
Сразу же появились сомнения. Возможно француз сам свихнулся. Придумал всю эту историю и в панике бросился в штрек.
– Единственное место, которое не успел проверить Бланшар – церковь, – Ник повернул голову, посмотрел на часовню. – Он нашёл приходскую книгу, но здание не осмотрел.
Католическая церковь стояла особняком. Штукатурка осыпалась, оголилась кирпичная кладка. Черепица на крыше частично сползла и лежала на земле присыпанная рыжим песком.
Ник медленно поплёлся к часовне. От гостиницы шагов сто, но из-за раны, каждый шаг давался с трудом.
– Переживу, – процедил Ник. – Бывало и похуже.
Он остановился перед высокой деревянной дверью. Посмотрел на висевший снаружи колокол. Посиневшая бронза, свисающая с языка пеньковая верёвка. Должно быть с помощью колокола священник призывал паству на службу.
Ник протянул руку, помедлив, ухватился за верёвку и дёрнул. Над городом разнёсся гулкий мелодичный перезвон.
– Больше никакой мистики, – улыбнулся Поляков. – Я в мистику не верю.
Он задрал голову, прислушиваясь к угасающему звону, посмотрел на балку с колоколом. Последнее, что он увидел – пыль и куски штукатурки, которые посыпались вниз.
Ник чувствовал боль, но не мог кричать. Он видел вокруг сгущающуюся тьму, но не мог закрыть глаза. Тьма шипела, клубилась, бурлила, а старый индеец в соломенной шляпе стоял рядом и читал заклинания.
– Свет разгоняет тьму! – приговаривал он. – Уходи прочь!
И тогда тьма отступала, отползала, словно живое существо. Но через какое-то время грязной волной накатывала снова, и всё повторялось.
– Я не могу тебя больше защищать, – произнёс индеец. – У каждого свой бог. Обратись к своему. Он ещё ждёт.
Поляков вздрогнул, очнулся. Голова гудела от боли, во рту ощущался привкус железа. Он застонал и приподнялся на локте. Солнце зашло, небо багровело тёмным закатом. За домами выли койоты.
Сколько же я тут провалялся? – поднимаясь на ноги, прошептал он. – Ох, и здорово же меня двинуло...
В глазах двоилось. Встряхнув головой, Ник шагнул к двери, опёрся на неё спиной. Прохладный ветер пронзительно свистел в кустарнике. Среди камней пела одинокая цикада.
– «Если там ничего не найду, сегодня же отсюда уберусь, – подумал Ник. – И плевал я на Байрона и на его бабки»...
Поляков оттолкнулся от двери, повернулся лицом. Сердце защемило от тоски, ему вдруг стало нестерпимо одиноко. Снова захотелось всё бросить и сбежать.
Он потянул за медную ручку. Дверь скрипнула, но не открылась.
И тогда Поляков навалился на дверь плечом. Стиснув зубы, он давил до тех пор, пока не услышал треск. Дверь просела, повисла на одной петле, а затем и вовсе завалилась набок.
Он снял её с петли и отставил в сторону, немного подождал, включил карманный фонарик и вошёл внутрь.
Лавки для прихожан сдвинуты к стене, на полу стёкла от разбитого витража. Ник огляделся. Покосился на разбросанные повсюду листовки.
– Подумать только! – усмехнулся он. – Реклама.
На стене большое католическое распятие. Деревянный алтарь украшенный резьбой и позолотой. На столике, перед алтарём, потир для причащения.
– «Гарсиласо Родригес считал себя грешником, – подумал Ник. – По словам Бланшара, он выпустил зло. И чтобы уничтожить зло, мог принести сундучок Ортеги в церковь. Верно?»
Поляков направил луч фонаря на алтарь, подошёл ближе. Теперь он не сомневался, что истина к постижению которой так стремился Бланшар, станет доступна и ему. Свет выхватил подсвечник, стеклянную лампадку и потёртый деревянный ящичек. Он стоял на полу, у самого алтаря.
Им овладело странное чувство. Главный приз – забытый всеми сундук кровавого энкомендеро, теперь принадлежал только ему. Ни Байрону и даже не таинственному клиенту.
Ник наклонился, поднял сундучок и, потрясая им, рассмеялся.
– Проклятый ящик, – прошептал он. – Что ты в себе прячешь?
Потёртое исцарапанное дерево, грубый индейский орнамент, полоски кожи вместо петель на крышке.
Ник поставил его на столик. Разглядывая замер. Что-то мешало ему сделать последний шаг – неуловимое, пульсирующее, не осознаваемое. Вспомнился сын, домик у реки, обрывки прошлого.
Он медленно протянул руку и поднял крышку.
– Надо же, – протянул Ник. – Жертвенный нож.
Он услышал за спиной шелест, почувствовал, как неведомая сила тихо шуршит песком. Всё в мире застыло от ужаса. Перестала петь цикада, умолкли койоты, даже затих ветер. Ник услышал как неистово стучит его сердце, как рвётся из ноздрей судорожное дыхание. Страх нахлынул волной, овладел душой.
– «Тот станет их добычей, кто не успеет оглянуться», – вспомнил он слова Хорхе. – Я не успел.
Ник повернулся. Глаза расширились, изо рта вырвался сдавленный возглас. Он увидел «тьму», о которой говорил француз, ощутил скрытое в ней зло.
– Что же ты такое!? – исступлённо закричал Поляков. – Что ты такое?
Он выхватил пистолет и надавил на спусковой крючок. «Тьма» поглотила звук, свет от вспышек, втянула пороховой дым. Ник опустошил обойму, загнал в ПМ второй магазин и снова начал стрелять. Он не слышал выстрелов, только ощущал отдачу. Когда отскочила последняя гильза, он растерянно посмотрел на пистолет, швырнул его на пол и в бессилии закрыл глаза.
Хорхе дремал, сидя у костра. Потрескивали сучья, шипела в чайнике вода. Он услышал приглушённый расстоянием крик, встрепенулся.
– Так отчаянно может кричать только человек! – прошептал мексиканец. – Ни с чем нельзя спутать.
Из палатки вылез Диего, внимательно посмотрел на брата.
– Думаешь, русский? – спросил он.
– Больше некому! – Хорхе сжал губы, покачал головой. – Как мне всё это надоело! Этот парень пятый.
Прислушиваясь к ночным звукам, они немного помолчали.
– Знаешь, что говорят в деревне? – спросил Диего. – «Уезжают втроём, а возвращаются двое».
– Перестань трепаться, – рявкнул Хорхе. – Байрон хочет получить эту вещь и платит большие деньги.
– Пошли его к чёрту!
– Тогда распрощайся со своей мечтой. Кажется, ты хотел купить «Харлей»?
Сверкая глазами, братья уставились друг на друга. Потом Хорхе отвёл взгляд, тяжело вздохнул. На душе было гнусно, хотелось поскорее убраться.
– Подкинь-ка ещё дров, – проговорил он. – Не видишь? Тьма сгущается.
(исп.) Recuadro enkomendero sangrienta¹ – сундук кровавого энкомендеро,
(исп.) Del pueblo carnicero² – город мясника,
(исп.) depredadores sombra en busca de presas³ – хищные тени всегда ищут добычу.
Повелитель аномалий.
рассказ
(сталкериада)
К воротам подкатил армейский ЗиЛ. Визгливо скрипнул тормозами и остановился на бетонной площадки. Из кузова высыпали с десяток гражданских, но кто-то остался в фургоне и стал выбрасывать на землю рюкзаки.
– Что за публика? – спросил Антон. – Как с вокзала.
– Экологи! – отозвался сержант Бойко. – Сейчас начнётся большой шмон. Так что не зевай.
Полгода в учебке – первый день на Кордоне. Но ещё не забыта беззаботная гражданская жизнь, друзья, родительская забота. Антон Остапенко поёжился, подошёл к металлическим столам перед пропускным пунктом.
– Некоторые из этих парней сталкерюги со стажем – пронесут что угодно, – добавил сержант. – Оружие, инструменты, детекторы. Но если подбросят «зелёненькую», – не отказывайся.
– Ты же сказал экологи?
– Не будь идиотом. Они такие же экологи, как мы с тобой.
Бойко ухмыльнулся, двинул Антона в плечо и ушёл к своему столу.
– Привет! – произнёс высокий улыбчивый парень. – Меня ждут. Хотелось бы поскорее.
Красное обветренное лицо, проницательные глаза, показное дружелюбие. Парень швырнул рюкзак на стол и, засунув руки в карманы, уставился на Антона.
– Знатный рюкзак! – заметил Антон.
– Да! Всё, что угодно можно засунуть.
– У вас есть разрешение? – Антон отстегнул ремешки, вытащил аккуратно сложенную плащ–палатку, пакет с консервами. – Оружие, детекторы...
– Я эколог!
Парень сунул Антону под нос удостоверение и секунду подержал его перед глазами.
– «С. Харитонов», – прочёл Антон. – «Государственная экологическая служба».
– Достаточно?
– Вполне.
Перетряхивать мешок не хотелось, Антон покосился на сержанта, без энтузиазма заглянул под стопку одежды...
– Что это? – Под одеждой лежал небольшой болторез с красными ручками. – Вам известно, что проносить в «Зону» такие предметы запрещено?
– Послушай, приятель! – Харитонов ничуть не смутился, на физиономии всё та же наглая улыбка, в глазах презрение. – Не поднимай шум! Я всё объясню.
Эколог выдержал паузу, медленно потянул рюкзак к себе.
– Без этой штуки мне нельзя, – прошептал он. – Повсюду колючка, заборы – всё обмотано проволокой. Когда подыхаешь от голода и усталости, лишний километр подобен пытке.
Эколог засунул пакет с консервами в рюкзак, следом отправил плащ-палатку.
– Если хочешь – могу заплатить?
Антон смущённо покачал головой и отвернулся.
– Не надо. Сейчас выпишу пропуск.
Два месяца спустя.
Ветер порывисто рванул листовку и погнал бумажку по асфальту. Юго-запад окрасился мутным багрянцем, из глубин «Зоны» потянуло какой-то едкой копотью. В носу зачесалось, и Антон приглушённо чихнул.
– Будь здоров! – бросил Васян. – Сопливый! Чихай в другую сторону!
Антон и Васян призывались с одного пункта, держались вместе, но от «дедов» чаще всего доставалось Антону. Они попихали друг друга и, подначивая, заржали.
Уже полчаса они стояли перед КПП, ждали старшину Курбатова. Из сторожевой будки скалился ефрейтор Зубарев: морда красная, в глазах злость.
– Жирный гад, – процедил Васян. – С начпродом что-то мутит, а тот ему тушёнку...
Оба услышали шум работающего двигателя. Оглянулись. От казарм медленно тащилась потрёпанная «Буханка». На водительском месте сержант Иваненко, рядом старшина Курбатов.
– Что-то стремает с ними ехать, – заметил Антон. – Ребята рассказывают всякие небылицы.
– Тихо ты! – Васян дёрнул за рукав и вытянулся в струнку.
Уазик затормозил, в окно высунулся Курбатов.
– Ну, что гоблины, готовы!? – ухмыляясь, спросил он. – Залезайте быстрее, времени в обрез.
Антон открыл дверь, запрыгнул в фургон первым. В салоне сидели ещё двое. Сверхсрочник Коган и ефрейтор Елисеев. Оба мрачно посмотрели на салаг, Коган пренебрежительно сплюнул, а Елисеев отвернулся.
Антон уселся на свободное место, оглянулся. Часть фургона была отгорожена сеткой и служила для перевозки нарушителей. За сеткой, на багровом железе, лежал человек. Несчастного спеленали, завернули в какую-то дерюгу, из которой торчали только подошвы огромных ботинок. Он тихо стонал и, хрипя, пытался освободится.
– Отверни рыло, – зарычал Курбатов. – Смотри лучше в окошко.
Антон судорожно сглотнул и беспокойно покосился на Васяна. Тому тоже стало не по себе: он побледнел, зрачки расширились, нервно подрагивали веки. Сжимая автомат, Антон отвернулся к окну и весь путь, не отрываясь, смотрел на заражённую территорию. Ноги дрожали, на душе скреблись кошки. Они ехали по незнакомой заброшенной дороге, в самую глушь, куда военные никогда не совались. Потрескавшийся асфальт, поваленные электрические столбы, рыжий сухостой. Не было ничего хуже, чем оказаться в команде Курбатова.
Через дорогу перебежал какой-то зверь. Злобно сверкнув глазами, он проломился сквозь кустарник и скрылся в чаще. Антон проводил его взглядом, до боли в суставах сжал автомат.
– Включи приёмник, – попросил Курбатов. – Надоели стоны этого придурка.
Прошло минут двадцать. Впереди показался перегородивший шоссе автобус. Развороченный борт, выгоревший салон, разбросанные по асфальту вещи. Видимо когда-то по этой дороге везли гражданских, но что-то произошло и до места назначения автобус, так и не добрался.
– Тормози! – приказал старшина.
Уазик остановился. Отворив дверь, Курбатов вылез из машины и огляделся по сторонам.
– Выгружайте клиента! – крикнул он. – Гнусное место, как раз для этого парня.
Они отошли от дороги метров на сто. Продираясь через кустарник, вышли к поляне на которой росли уродливые деревья.
– Дальше не пойдём, – Курбатов полез в вещмешок, достал две бутылки с пивом.
Одну отдал водителю, другую оставил себе.
– Холодненькое! – протянул Иваненко. – Ещё бы рыбки вяленой!
– Перебьёшься! – старшина кивнул и пленника швырнули на землю.
Коган разрезал верёвку, сорвал с несчастного дерюгу. Грязный, облепленный соломой, парень напоминал загнанного зверя. В глазах ужас, искажённый судорогой рот. Одетый в свитер и рваные армейские штаны, он дрожал от холода.
– От-т-т-пусти! – едва слышно, проговорил пленник. – Я покажу схрон. В нём пять камушков, хватит на хорошую тачку.
– Камушки? – усмехнулся Курбатов. – Артефакты что ли? Не интересует!
– Тогда поделюсь деньгами. Тебе ведь нужны деньги?
С мольбой в глазах, пленник посмотрел на Иваненко, на Когана и Елисеева.
– Что вам стоит. Отпустите. Никто даже не узнает...
– Пустое, – отрезал старшина. – Я не могу нарушить обязательства. Иначе быстро окажусь на твоём месте.
Курбатов выпрямился, допил пиво и швырнул бутылку на землю. Бутылка ударилась о бревно, осколками разлетелась в разные стороны.
– Ладно! Не люблю разводить антимонии, – Старшина вынул из кобуры «Беретту», снял с предохранителя и выстрелил пленнику в ногу.
Несчастный закричал и схватился за колено. Хлынула кровь, пытаясь зажать рану, парень согнулся пополам.
– Теперь вы! – Курбатов протянул пистолет Когану и Елисееву. – Сделайте так, чтобы точку поставили салаги.
Антона трясло от ужаса. У него на глазах, безжалостные убийцы расправлялись с человеком и делали это самым жутким способом. Они убивали его медленно, нанося страшные увечья. Коган сунул пистолет Васяну и, словно под гипнозом, тот выстрелил парню в плечо. Выстрел эхом разнёсся над лесом, оглушил и потряс.
Пленник был всё ещё жив. Он истекал кровью. Обезумевшими глазами смотрел прямо на него.
– Твоя очередь, – Курбатов забрал у Васяна пистолет, протянул Антону. – Давай, не задерживай общество.
– Н-н-нет! Это не правильно, – Антон затряс головой. – Я не могу. Он мне ничего не сделал.
– Не тормози боец! – в голосе старшины зазвенел металл. – Делай своё дело. И сегодня вечером угощу пивом.
– Я не могу. Вы что? – Антон попятился, сжимая автомат направил ствол на командира. – Вы все чокнутые.
– Дай сюда! – Курбатов схватил автомат, сорвал с плеча. – Придурок! Не понимаешь, что подписываешь себе приговор?
Все замолчали. Тишину нарушали только стоны и прерывистое дыхание умирающего.
– Чёрт с тобой! – выпалил Курбатов. – Так тому и быть.
Он резко вскинул руку. Выстрелил. Пуля попала пленнику в лоб и тот затих. Засунув пистолет в кобуру, старшина вынул из автомата магазин, швырнул АК на землю.
– Что с парнишкой? – спросил Иваненко. – Свидетель как-никак.
– Думай. У тебя вон какая башка.
– Что тут думать. Замочим!
Антон задрожал и не в силах произнести слово, попятился. Он не мог поверить, что Иваненко, деревенский парень с добрыми глазами и мягким голосом, так легко решил его судьбу. Ещё вчера, он угощал его сигареткой, а сегодня с тем же добродушием пророчил смерть.
– Рядовой Остапенко дезертировал из части, – обращаясь к подчинённым закричал Курбатов. – Забрал оружие и скрылся на заражённой территории. Всем понятно?
Старшина с размаху ударил Антона в зубы и тот растянулся на земле.
– Мои приказы не обсуждаются! – выкрикнул он, пиная его в живот. – Пустите ему кровь. А потом свяжите, чтобы с ним разобрались звери.
– Неплохо придумано, – усмехнулся Иваненко. – «Дезертира сожрали мутанты». Никто даже сомневаться не станет.
Коган и Елисеев подняли Антона, подвели к Васяну.
– Давай! Вмажь ему как следует! – бросил Коган. – Потом мы.
– Васян ты что!? – дрожащим голосом проговорил Антон. – Мы ведь с тобой последнюю папироску делили.
Но Васян ударил изо всех сил. Антон согнулся и, хватая ртом воздух, упал на колени.
Коган и Елисеев добавили кулаками, а Иваненко с какой-то нечеловеческой злобой ударил ногой.
– Хватит, – рявкнул Курбатов. – Вяжите поганца и валим отсюда.
Антон тупо смотрел на мучителей, в памяти постоянно всплывал последний день на гражданке. Иваненко связал ему за спиной руки, стреножил, чтобы не смог уползти. Коган забрал наручные часы, флягу и нож.
– Звери тут лютые, – заметил Иваненко. – Мигом мясо с костей снимут. Даже не почувствуешь.
– Сволочь, – прошептал Антон. – Мразь и гнида.
– Согласен, – протянул сержант. – Ну, какой есть!
Он глумливо похлопал его по лбу, выпрямился и подошёл к старшине.
– Готов. Ночью его приберут вместе с трупом.
– Пошли! – старшина повернулся и зашагал к дороге. – Мне некогда. И настроение паршивое.
Они уходили один за другим; Васян задержался. Молча подошёл и робко, чтобы никто не заметил, швырнул что-то в траву. Он едва качнул головой, побледнел от волнения и, отвернувшись, быстро зашагал прочь.
– «Уходят, – подумал Антон. – Сволочи, уходят!»
От ужаса в висках застучала кровь, захотелось крикнуть, остановить. В эту минуту, он готов был на всё, только бы его не бросали в этом кошмарном, смертоносном лесу.
В двух шагах от него лежал изуродованный мертвец: глаза открыты, рот перекошен.
– «Ему уже всё равно, – промелькнуло в голове. – А мне?»
От дороги разнёсся натужный рёв движка. Кто-то надавил клаксон и резкий сигнал больно ударил по перепонкам.
– Я хочу жи-и-ить! – закричал Антон. – Подонки вернитесь!
Он услышал отдалённый лай, злобное подвывание неведомых тварей. По спине пробежала дрожь, и от страха выступил пот. Антон вспомнил про Васяна, извиваясь ужом, подполз к тому месту, где он стоял. Изумрудом в траве блестел треугольный осколок.
– Стекло! – усмехнулся он. – Лучше бы застрелил.
Антон зацепил его пальцами, выворачивая запястья, попробовал разрезать верёвку. Но стекло кромсало кожу, а не верёвку, пальцы стали липкими и скользкими от крови. От отчаяния хотелось выть, он стиснул зубы, до хруста вывернул кисть правой руки. С трудом удалось перерезать несколько нитей, а потом вдруг пришло безразличие.
Он застыл. Уткнувшись в траву лицом, тупо уставился на крошечного жучка, который медленно полз по ржавой земле. Минут пять лежал не шевелясь. То что произошло, не поддавалось осмыслению – это могло случиться с кем-то другим, только не с ним...
Снова завыли звери.
– «На краю поляны, – пронеслось в голове. – Проклятье!»
Антон встрепенулся, разогнул спину и, осмотревшись по сторонам, с остервенением принялся за верёвку.
Он чувствовал, как одна за другой рвутся нити, стекло по-прежнему резало кожу, но теперь он этого не замечал. Ритмично стучало сердце, от напряжения ломили мышцы. Наконец, верёвка обвисла. Антон отбросил её в сторону, схватился за узлы на ногах. И тут на поляну выскочила огромная зверюга.
– Чёрт!
Антон понял что не успеет. Вскочил на ноги и, прыгая словно кенгуру, бросился к ближайшему дереву. За спиной послышалось злобное рычание и многоголосый лай голодной стаи.
– Только бы дотянуться, – прошептал он.
Над головой торчал обломанный сук, дальше толстые ветви.
Собравшись с силами, Антон подпрыгнул и, сдирая с ладоней кожу, подтянулся на суку. Остальное произошло в считанные секунды. Он вскарабкался повыше, обхватил ствол руками и, зажмурив глаза, замер в оцепенении.
Внизу бесновалась стая. Свора набросилась на мертвеца и разорвала его в клочья. Антон слышал, как хрустят кости, как острые зубы рвут человеческую плоть, ему хотелось зажать уши, но он боялся, что сорвётся вниз.
Прошел час. Верхушки деревьев позолотил закат. Возня внизу прекратилась, но собаки не ушли. У дерева лежал пегий вожак, иногда он поднимал окровавленную морду и, высунув язык, посматривал на Антона. Остальные собрались в кучу и держались на почтительном расстоянии.
– Сволочи! – выругался Антон. – Пошли вон!
Вожак зарычал, оскалил загнутые клыки. Зверь был уникальным: пятнистая шкура, могучее телосложение, короткая рассекающая лоб борозда, напоминающая глазную впадину. Таких называли «Радиоактивными псами», а старожилы рассказывали о них нелепые истории.
Антон развязал верёвку на ногах, смотал её и сунул в карман.
– Надо отсюда валить, – прошептал он. – Пока не поздно!
Его мучила жажда, но флягу забрал Коган. Оглянувшись, он посмотрел на мутную зеленоватую полосу воды за деревьями. Облизал пересохшие губы.
– «До реки метров сто, – прикинул Антон. – В воде собаки не тронут».
Впрочем, сразу же возникли сомнения. Сто метров нужно было ещё пробежать, да и речка могла оказаться болотом. Антон с сомнением посмотрел на окровавленный осколок бутылки. Всё что было под рукой.
– «Сантиметров десять, – подумал он. – Коротковат для ближнего боя».
Он задрал голову, выбрал длинную сухую ветку. С трудом её переломил.
Хруст разбудил псов, и они яростно его облаяли. Закрепив в расщепе стекло, Антон обмотал его верёвкой, попробовал на прочность. Ещё никогда он не испытывал такой радости.
– «Ну как же, собственными руками смастерил копьё, – улыбаясь, подумал он. – Посмотрели бы на меня дружки».
Стянув бушлат, Антон вытер о него окровавленные руки, свернул в тугой ком и скрутил остатками верёвки. Порывшись в карманах, нашёл несколько сухариков и с жадностью их съел.
– Неплохо придумано, – прошептал он. – Вы умные, – а человек умнее.
Звери успокоились и мирно спали недалеко от дерева. Дремал даже вожак, положив массивную голову на могучие лапы. Антон зажмурился и, собираясь с силами, несколько раз глубоко втянул воздух.
– Сейчас или никогда, – прошептал он и громко свистнул.
Псы зарычали, вскочили на лапы и, бросаясь на ствол дерева, исступлённо залаяли.
– Пошли вон ш-ш-шавки!
Антон приподнялся на ногах, изо всех сил швырнул бушлат в кустарник. Злобная свора бросилась на запах крови. Остался только вожак. Он навострил уши, уставился на беснующуюся стаю. И в это мгновение, Антон спрыгнул вниз. Стиснув зубы, он яростно ударил зверя копьём и, напрягая мышцы, отпихнул его от себя. Вожак заскулил, огрызаясь, шарахнулся в сторону.
Остальное происходило, словно во сне...
Антон бежал, не разбирая дороги: ломился сквозь колючки, подворачивал ноги, перепрыгивал через брёвна и кочки. Он не чувствовал боли, даже не испытывал страха, – ему просто хотелось добежать.
Показались заросли камыша и мутная зелёная вода.
– «Река, – промелькнуло в голове. – Только бы»...
Антон оттолкнулся ногами и прыгнул. Сразу же ушёл под воду по самую макушку. Холод охватил тело, но в душе воцарился покой. Он вынырнул у противоположного берега, жадно втягивая воздух, выполз на берег и уткнулся лицом в чёрную грязь. На другом берегу, беспокойно суетились собаки. Антон слышал их отчаянное повизгивание и яростное хрипение вожака. Приподнявшись на руках, он повернул голову и посмотрел на псов.
– Ну что, сожрали? – выкрикнул он. – Шавки паршивые!
Опустив голову на руку, Антон устало зажмурился и тут же погрузился в странное оцепенение. Теперь ему на зверей было наплевать. Вспомнился дом, мама.
Прошло минут десять, когда до слуха донеслось шуршание шагов. Кто-то шёл в его сторону. Он быстро понял, что к нему приближаются двое и напряжённо застыл. Они остановились рядом и замерли, словно ожидая реакции.
– Ну чего? – вскидывая голову, рявкнул Антон.
Его тут же наградили затрещиной.
– Огрызается дохляк! – послышался голос. – Опять салабон попался.
Его схватили за волосы и рывком посадили на траву.
– Свежее мясо. Будет кому за каштанами ходить.
Антон поднял глаза и уставился на мужиков. Оба здоровяки. Армейский камуфляж, брезентовые плащ-палатки, грязные рюкзаки: он частенько видел таких на Кордоне. Один краснорожий и рябой. Другой одноглазый, с безобразным шрамом во всю щёку.
– Ну что Толян, забираем? – спросил рябой. – Без солдатиков нам никак.
Одноглазый кивнул, пренебрежительно сплюнул.
– Поднимайся, гоблин, – зарычал он. – Скоро стемнеет и повыползает нечисть почище, чем собаки. Не отобьёмся.
Антон встал на ноги и покосился на стаю. Вожак жадно смотрел на людей. Его бок кровоточил, из пасти вырывались хрипы, но в безумных глазах раненого зверя по-прежнему сверкал огонь.
Они шли молча. Впереди одноглазый, за ним Антон. Рябой шагал последним и тихо посмеивался. Странная привычка действовала на нервы.
– Куда мы идём? – не выдержал Антон. – Если решили сдать Курбатову, лучше замочите здесь.
Рябой хмыкнул, тяжело, словно задумавшись о каких-то проблемах, вздохнул.
– Мы не знаем Курбатова, – выдержав паузу, отозвался Толян. – И мочить тебя не собираемся.
Впереди показались заросли осоки, чахлый береговой кустарник.
– Болота! – пояснил Толян. – Жуткое место. Километров на сто в глубь «Зоны».
Но ничего кроме сияющего тумана, Антон не увидел. Мгла закрывала воду, глушила звуки. Иногда в серых клубах испарений вспыхивали электрические разряды, и тогда до слуха доносились прерывистые глухие хлопки.
Темнело быстро. Солнце побагровело, от воды потянуло холодом.
– Туда! – Толян дёрнул Антона за воротник и кивнул на огороженный колючкой домик.
В заколоченных окнах призрачно мерцал свет. В сарае работал дизельный генератор.
Толян открыл калитку и втолкнул Антона во двор.
– Устал, как собака, – бросил рябой. – Пойду покемарю.
Он прикрутил калитку проволокой, убедился, что закрыта надёжно, и махнув рукой, поплёлся к сараю.
– А мы к боссу, – сказал одноглазый. – Он всё растолкует.
Они подошли к домику, остановились перед верандой. За столом, под тусклой лампой, сидел мужик. Мордатый, небритый, он хмуро покосился на Антона и жестом поманил к себе.
– Свободен, – бросил он Толяну. – Потребуешься, позову.
Антон поднялся по скрипучим ступеням, нерешительно остановился перед столом.
– Я, Штык, – произнёс верзила. – Садись. Хочу поговорить.
Антон присел на край стула, робко посмотрел на мужика.
Лицо посечено осколками, в левом рукаве коричневая культя.
– Значит так, – растягивая слова, произнёс он. – Вариантов немного. От того какой выберешь, зависит твоя жизнь.
На столе тушёнка, казанок с варёной картошкой, несколько банок с пивом. Антон судорожно сглотнул и отвернулся.
– Мы не бандиты, не копатели и не сталкеры. – Штык взял буханку хлеба, зажал под мышкой и, отломив край, протянул Антону. – Мы старатели. Добываем камни. Продаём кому они нужны.
Антон схватил хлеб, с жадностью откусил.
– Камни сейчас в цене. На большой земле их называют артефактами, а мы камушками. Существуют образцы, которые могут обеспечить на всю жизнь.
Штык хлебнул из банки и довольно крякнул.
– Расклад такой: либо ты с нами, либо...
Здоровяк многозначительно кивнул на темнеющий за забором лес.
– Добыть камушек непросто. Мне вот руку оторвало, Толяну глаз выжгло. Были и те кому снесло башку.
– Может отпустите? – Антон дожевал корочку, посмотрел в глаза Штыку. – Я не старатель и пользы от меня никакой.
Штык усмехнулся, высосал пиво и, смяв банку, швырнул в траву.
– Не пойдёт, – отрезал он. – Завтра ребята отведут в одно место. Достанешь камушек и я приму тебя в артель. Назначу процент, постепенно накопишь деньжат и через годик другой свалишь на родину.
– Скверная перспектива, – протянул Антон.
– Переживёшь, – Штык вышел из-за стола, свистнул.
Пришёл Толян, в руках кусок колбасы, полбатона.
– Запри в клетке и дай воды, – распорядился Штык. – Завтра, в пять, пойдёте за «Повелителем».
В голове роились мысли, от пережитого бросало в жар. Зарывшись в солому, он долго не мог заснуть, хотя чувствовал смертельную усталость. Вспомнился Васян и его услуга.
– «Спасибо, – подумал он. – Если бы не ты»...
Он дрожал от холода, сарай продувался насквозь.
– Сволочи, – прошептал Антон. – Засунули в клетку, как зверя.
По крыше забарабанил дождь, потянуло сыростью. Прислушиваясь к шуму, Антон постепенно успокоился и незаметно заснул
Кто-то пнул в бок, плеснул водой в лицо.
– Поднимайся! – зарычал Толян. – Уже полпятого.
– Чего так рано? – Антон прищурился и, дрожа от холода, сбросил солому.
– На всё минута. Давай, жри свою тушёнку.
Здоровяк швырнул кусок хлеба, сунул под нос открытую банку.
У калитки их дожидались двое. Долговязый парень в красной бейсболке и невысокий крепыш с узкими глазами-щёлками.
– Того что в кепке зовут Миха Немой. Второй – Хасан, – Толян поднял с земли рюкзак, порылся, вытащил рваный пыльный свитер. – Надень, а то задубеешь.
Свитер пришёлся, как нельзя кстати. С севера подул холодный ветер, сыпанула морось.
Они вышли за околицу и двинулись по краю болота в сторону леса. Антон хорошо понимал, что он пленник и отношение этих людей будет зависеть только от его поведения.
– Штык говорил про какой-то камень, – заметил он. – Почему вы сами его не возьмёте?
– Хороший вопрос, – рассмеялся одноглазый. – Штык парень добрый. Не хотел тебя расстраивать.
Толян выдержал паузу, снял с плеча дробовик и выстрелил по камышам.
– Показалось, – протянул он. – Зверь пошёл злой, клыкастый. Лучше шугануть, чем потом шкуру латать.
Они перешли по гнилому бревну через лужу, остановились у коряги, рядом с которой стояла ручная лебёдка. Впереди призрачной стеной клубился туман.
– Короткий путь. Верно? – усмехнулся Толян. – Искать придётся в радиусе ста метров. Но ты парень глазастый, – найдёшь.
Антон поёжился и с сомнением покосился на одноглазого.
– А если откажусь? – спросил он.
– Не откажешься, – ответил Хасан. – До тебя были трое, один взбрыкнул и получил пулю в бок.
Хасан снял с плеча автомат. Дёрнул затвор и направил на Антона.
– Не выделывайся, парень!
Толян швырнул рюкзак на землю, достал из него обрывок цепи и навесной замок.
– Чтобы не сбежал, – пояснил он. – А если что случится, мы вытянем тебя назад.
Одноглазый опоясал Антона цепью, замкнул замок и подвёл к лебёдке.
– На барабане сто пятьдесят метров, – сказал он. – Должно хватить.
Прикрепив стальной трос к цепи, Толян затянул крепёжный болт и самодовольно улыбнулся.
– Без гаечного ключа не снимешь.
– Ну вы и сволочи! – прошептал Антон. – Хотите, чтобы я делал вашу работу?
Старатели рассмеялись. Хасан убрал автомат и уселся на пенёк.
– До парнишки только дошло, – заметил он. – А для чего ты вообще нам понадобился?
– Это болото усеяно трупами неудачников, – произнёс Толян. – Большинство – жадные городские мечтатели, которые пришли за артефактами. Штык – голова, рассудил по другому: зачем рисковать собственной башкой, если можно найти придурка и отправить его за камушком вместо себя.
Антон злобно сверкнул глазами и демонстративно уселся на землю.
– Обиделся, – ухмыльнулся Толян. – На вот. Подкрепись.
Одноглазый, вытащил из кармана свёрток с пирожками, бросил Антону на колени.
– А я пока разъясню суть дела. – Одноглазый почесал затылок, задумчиво огляделся по сторонам. – У нас был один приятель. Боря Тритон. Он хорошо разбирался в аномалиях и, мог без детектора пройти по полю с «ловушками». Работал самостоятельно, за отдельный процент. Мутный был парень. Но храбрец. Как-то Штык узнал про уникальный артефакт – камушек цены немереной. И название у него соответствующее – «Повелитель аномалий». Решили мы всей артелью его достать. Пришли на место. Разбили лагерь. Разогнали окрестную нечисть. Тритон сразу просёк, что к чему и сказал, что за камнем пойдёт один. Конечно, мы согласились.
Толян многозначительно покачал головой, достал фляжку и отвинтил колпачок.
– Через час он вернулся с артефактом. Каждый хотел потрогать камень, подержать его в руках, ведь он стоил целое состояние. Но когда возвратились на заимку наш приятель потребовал семьдесят процентов. Он де рисковал шкурой, аномалией его пожгло, да и зверьё рядом крутилось.
Одноглазый прильнул к горлышку и жадно глотнул.
– Представляешь, какой облом, – вставил Хасан. – Мы уже решили, как станем тратить бабло, а этот поганец всё решил за нас?
– Когда дело доходит до дележа добычи, Штык просто зверь, – оскалился Толян. – Вмазал своей единственной по роже, а Тритон поднялся на ноги и в нос нам «Стечкина». Аргумент против которого не поспоришь. Потом выскочил за дверь и дёру. Мы за ним. Побежал к болоту, понимал, что там бы мы его не достали. Пришлось шмальнуть.
– Нашпиговали, что надо, – усмехнулся Хасан. – Только живучий гад оказался. Скрылся в тумане, хотя еле полз. А потом мы услышали хлопок.
– В аномалию вляпался, – Толян спрятал фляжку, посмотрел Антону в глаза. – Мы думали сдох. Но через пять минут этот мерзавец вышел на волну и сказал нам всё что думает...
– Умел мужик ввернуть словечко, – добавил Хасан. – Радиостанцию он так и не выключил, и некоторое время мы слышали его стоны.
– Вот такие дела. – Толян подошёл к Антону, схватил его за воротник и поднял на ноги. – Я рассказал тебе это для того, чтобы ты понял, – шутить с нами нельзя. Найдёшь жмурика, достанешь камушек, принесёшь нам и получишь свою долю. Без дураков.
Антон с сомнением посмотрел в сторону болота и робко пожал плечами.
– Откуда вы знаете, что он умер? – спросил он. – Может оклемался и ушёл?
– С дырой в спине далеко не убежишь, – отмахнулся Толян. – К тому же, часов пять его радиостанция стояла на приёме. Живчику это не нужно.
– Не знаю! – Антон вымученно улыбнулся. – Детектор дадите?
– Детектор денег стоит, – выпалил Хасан. – На всех не напасёшься.
– Вот твой детектор.
Толян вынул из рюкзака подсумок и протянул его Антону.
В подсумке лежал компас и болты с привязанными белыми лоскутками.
– Курс на северо-запад. И не забывай подбирать, на обратном пути пригодятся.
Толян кивнул и в улыбке оскалил зубы.
– Главное не щёлкай клювом, – добавил Хасан. – И ещё! У парня была заметная куртка. На спине нарисован какой-то жёлтый гад.
Антон повернулся, перепрыгнул на кочку и, помедлив, шагнул в туман.
– «Видимость шагов пять, – подумал он. – Всё равно без детектора хана».
За спиной затрещал барабан лебёдки. Антон прошёл метров десять. Остановился. Впереди шуршало и гудело. Он вынул из подсумка болт. Швырнул. Болт тут же отбросило в сторону, а лоскуток обуглился.
– Первая, – прошептал Антон.
Гудело повсюду, в камышах, в рыжей траве. Гудела даже вода.
Бросая болты, он сделал ещё пять шагов и застыл. Аномалия «пылала» у самых ног, он сразу же ощутил жар и странный запах разогретого железа. Осторожно попятился. Заметив крупные камни, встал на них и с облегчением выдохнул.
– Чёрт, – прошептал он. – Всё равно, что по минному полю.
Двигаться дальше не хотелось. Провисающий трос упал на землю, и на другом конце несколько раз за него дёрнули.
– Да пошли вы! – фыркнул Антон. – Пр-р-ридурки!
Парень уселся на камень. Огляделся. Повсюду какие-то холмики, лохмотья, странные безобразные коряги...
– Жмуры, – холодея, протянул он. – Не обманул гад одноглазый.
Всё было усеяны трупами: вросшими в землю, заплесневелыми, почерневшими от гнили.
За трос снова дёрнули. Антон сморщился и в отчаянии дёрнул в ответ.
– Не хочу! – закричал он. – Не хочу здесь подыхать...
Стиснув зубы, зажмурился. Прислушиваясь к аномалиям, он подумал о мертвецах. Брошенных, безымянных...
– Сволочи вы, а не старатели! – Он встал на ноги, порылся в подсумке и достал последние три болта. – И жлобы. Экономите даже на железках.
Последний болт упал в лужу. Утонул в грязи. Антон снял с плеча подсумок и отбросил его в камыши. Он вышел на каменистую площадку и тут же наткнулся на колышек с табличкой.
– «Орнитологический заповедник», – прочитал вслух. – «Охраняется государством».
Посмотрев под ноги, он заметил несколько гнёзд выложенных из булыжника. Среди камней всё ещё лежали птичьи перья, рыбьи кости и яичная скорлупа.
– Ну и дела! Значит здесь когда-то жили птицы...
Антон огляделся, заметив тёмный ворох тряпья, сморщился. Мертвец лежал на боку. Ещё свежий, но покрытый странным желтоватым налётом. Рядом валялся огромный рюкзак.
– Должно быть недавно погиб! – Антон брезгливо отвернулся, задержав дыхание, шагнул к трупу. – Посмотреть бы, что в твоём мешке.
К горлу подступила тошнота. С трудом её подавив, Антон протянул было руку, но неожиданно замер. В зарослях камыша лежал ещё один, и в глаза сразу же бросилась жёлтая игуана на спине. Вокруг мертвеца гудело и трещало.
– Кажется, мой!
Аномалии вокруг фонтанировали пламенем, парили и пузырились. Но Антон заметил это не сразу. Он тупо смотрел на грязное марево, пока рядом с трупом не вспыхнул огненный вихрь. Сполох заискрил, выбросив облачко жёлтой пыли тут же потух.
– Не может быть! – прошептал Антон. – А камушек-то не простой.
Потрясённый зрелищем, он минуту стоял не шевелясь. Наконец, нерешительно подошёл к мертвецу и робко засунул руку в карман куртки. Артефакт источал тепло. Чуть приплюснутый, размером с небольшую картофелину. Немного помедлив, Антон сжал его пальцами и вытащил на свет.
– И детектор не нужен, – усмехнулся Антон. – С тобой можно всю «Зону» обойти и не вляпаться...
Вытянув руку с камнем, он сделал несколько шагов, с восхищением проследил за тем, как в разных местах вспыхивают смертоносные, до последнего момента невидимые аномалии. Артефакт повелевал ими, он управлял силами природы, и это свойство наделяло владевшего им человека, неограниченными возможностями.
Антон вернулся к Тритону, преодолев отвращение, вырвал из мёртвой руки пистолет. Вынул магазин и удовлетворённо хмыкнул.
– На первое время хватит! – Засунув оружие за пояс, посмотрел на цепь.
– Конечно, придётся пальнуть, но добровольно эти гады цепь не снимут.
Усевшись на камень, Антон подумал о том, как круто изменилась его жизнь. Ещё вчера, он был рядовым – теперь стал рабом. Понижение налицо. Его судьба зависела от доброй воли Штыка, и не было никакой уверенности, что он сумеет воспользоваться пистолетом.
Тяжело выдохнув, он посмотрел на огромный рюкзак в камышах. Поднялся, подошёл ближе.
– Знатный рюкзак, – проговорил он. – Всё что угодно можно засунуть.
Он оттащил его подальше от мертвеца, отстегнул ремешки, засунул руку. Сразу же обнаружил бутылку со сладкой газировкой. Судорожно отвинтил крышку и с жадностью отхлебнул.
– Какой подарок! – протянул он. – Я уж забывать стал этот вкус.
Антон осушил бутылку и отшвырнул её в траву. В рюкзаке лежали личные вещи, тёплая одежда, спальный мешок, предметы первой необходимости и... болторез. До боли знакомый, с красными потёртыми ручками.
– Чёрт! Я знаю этого парня, – выпалил Антон.
Он переворошил тряпки, нашёл удостоверение эколога.
– «С. Харитонов» – на губах заиграла улыбка, сразу же вспомнился, первый день на Кордоне. – Приятель! Ты меня спас!
От радости захотелось крикнуть, но Антон сдержался. Чувство превосходства, внутреннее ликование, злорадство: всё смешалось в потоке эмоций. Он торжественно поднёс болторез к стальному тросу и сдавил ручки. Раздался глухой щелчок, трос зазвенел, извиваясь, упал в траву.
– Ур-р-р-оды! – протянул Антон. – Камушков захотелось!?
Антон набил рюкзак булыжниками, застегнул ремешки и закрепил на лямках конец троса.
– Килограммов пятьдесят, – усмехнулся он. – Придётся поработать!
Антон огляделся, выбрал аномалию, подобрал корягу и швырнул её прямо в бурлящий эпицентр. Коряга тут же разлетелась в щепки. Полыхнуло, загрохотало, с ног до головы обдало жаром. Но результат того стоил. Люди Штыка поняли это по своему и через минуту начали наматывать трос на барабан. Сначала робко и осторожно, потом интенсивно, с надрывом.
– Как засуетились. Собаки! – процедил Антон. – Думают, загнулся. А камушка-то нет!
Он засунул пистолет за пояс. Подобрал плащ эколога, банку консервов и, не оборачиваясь, зашагал на северо-запад. Прошло минут десять, когда до слуха донеслась беспорядочная очередь выстрелов. Палили со злостью, по камышам, по воде.
– Не нравится? – с улыбкой произнёс Антон. – Смиритесь! Теперь я повелитель аномалий.
Незаменимый специалист
рассказ
(фантастика)
Из глубин шахты тревожно завыл ревун. Тут же замигала на пульте тревожная кнопка аппаратного сбоя.
– Вот ведь зараза, – прошептал Виктор. – Пятый отказ за последнюю неделю. Того и гляди в центральном распределителе проводка коротнёт.
Он покосился на своего инженера Борисыча, но старикан отвернулся, сделав вид, что занят.
– Не нравится мне эта чрезмерная активность «грызунов», – добавил Виктор. – Как думаешь, может «рвануть» в энергетическом блоке?
– Ещё как, – оживился Борисыч. – Вот был у меня случай на Марсе, так там вся база на «воздух» взлетела. Хорошо успели народ эвакуировать, а то б...
Дед перестал ковыряться в раскуроченном блоке питания и уставился на начальника.
– А всё эти «грызуны», будь они не ладны, – добавил он. – Экая напасть. Никакого спасу от них нет.
Уже год Виктор возглавлял промышленный комбинат по добыче редкоземельных металлов. Работа ему нравилась, да и как не нравится, ведь в его распоряжении находился огромный астероид, который полностью состоял из дорогостоящего сырья. Высокая зарплата, премии, великолепный вид на россыпь необитаемых планет и самое главное – перспектива карьерного роста. Каждый месяц с Земли, к ним прибывал забитый жратвой транспортник, а раз в квартал, весь коллектив отправлялся на неделю в отпуск, оставляя базу на попечении автопилота.
– Нет, ну ты только подумай! – в сердцах выкрикнул Виктор. – Из-за этих гнусных тварей всё к чертям собачьим летит.
– И премии нам не видать, – подлил масла Борисыч. – А вот нагоняй от руководства это завсегда...
Дверь автоматически отворилась, и в рубку вошёл Лёнька Молчун, бригадир обогатительного цеха.
– Я туда больше не пойду, – заявил он с порога. – Как хотите, а я не ногой.
– У тебя-то что ещё? – сморщился Виктор. – Я же тебе лучшую технику предоставил...
– Гры-зу-ны! – Лёнька криво улыбнулся и покачал головой. – Эти вонючки скоро и титан жрать начнут. Да вот Стёпик подтвердит.
В дверном проёме показалась приземистая фигура помощника бригадира. Стёпик хмуро вошёл в рубку и бесцеремонно швырнул на пол тяжеленную болванку.
– Наконечник бура пожевали, – пояснил он. – А где я столько наконечников возьму? Вчера один, позавчера два, вот сегодня ещё один...
Все разом замолчали и словно по команде уставились на Виктора. Каждый хотел спихнуть свои проблемы на кого-нибудь другого, и директор комбината был лучшим кандидатом на такого счастливчика.
– Ну всё, хватит! – взревел Виктор. – А ну пошли вон отсюда. Раздолбаи!
Когда подчинённые убрались, Виктор от души выругался, налил себе кофейку и уселся на удобный одноместный диванчик.
Ситуация была, хуже некуда. Бороться с «грызунами», конечно, умели, но обычно этим занимались специалисты высокого уровня, а их услуги стоили слишком дорого.
– «Руководство компании такие расходы не одобрит, – подумал Виктор. – Попробуй только заикнись, мигом должности лишат».
Кто такие «грызуны», он знал не понаслышке. Собственно о них знали все, кому доводилось заниматься добычей полезных ископаемых и переработкой отходов. Созданные в научных лабораториях с применением генной инженерии, «грызуны» представляли собой всеядный, органический вид, некую помесь многоножки и крысы. Впрочем от крысы, в этом жутком создании, остались только прочнейшие зубы да гнусный колючий ворс.
– «И кому только в голову такое пришло, – поёжился Виктор. – Собственными руками создать огроменную многоножку способную жрать бетон».
Призванные помочь человечеству в борьбе с отходами, «грызуны» стали настоящим бедствием, когда какому-то умнику пришло в голову разместить несколько особей на орбитальном мусороперерабатывающем заводе. Теперь мутанты жили везде.
Дверь отползла в сторонку, и в кубрик заглянул Борисыч.
– У меня идея, – зашептал он. – Я знаю одних ребят, они сделают всю работу за полцены.
– Денег нет, – отрезал Виктор. – И в ближайшей перспективе не будет.
– Но они дают гарантию, – возмутился Борисыч. – Если не справимся с «грызунами», мы через месяц по миру пойдём.
– Я сказал денег нет, – Виктор вскочил на ноги и воинственно потряс кулаком. – Ничего! Сами разберёмся!
Для защиты от тварей, Виктор облачился в самый прочный скафандр, который только смогли найти на базе. Обмотал руки и ноги «сантехническими пластырями», надел диэлектрические ботинки. Выглядел он глупо, но никто и не думал над ним насмехаться.
– Давай ружьё, – сказал он, протягивая руку. – Надеюсь, сбоев не будет?
– Импульсный электрогенератор работает с задержкой, – предупредил Борисыч. – И не держи палец на спуске, там изоляция слегка пробивает. Нажал, отпустил.
Виктор выдавил улыбку, забрал оружие и подошёл к титановой двери, за которой располагался склад готовой продукции. Именно там робот-разведчик обнаружил вражеское гнездо.
– Открывай! – приказал Виктор. – Сейчас я с ними разберусь.
– Лучше бы взял трёхствольный дробовик, – рявкнул Борисыч. – Крупная шрапнель для «грызунов» самое то.
– Скройся! – огрызнулся Виктор. – У дробовика большая отдача.
В гигантском складе царила темнота. Судя по всему, «грызуны» уже успели поработать над электропроводкой, а также над ленточным конвейером и экзоскелетами грузчиков. Повсюду лежали кучки разноцветной стружки, какие-то огрызки и мерзопакостные хитиновые панцири полинявших многоножек. Метрах в двадцати от входа валялись раскоряченные механические останки робота-разведчика.
– «Зачем я только сюда сунулся, – облизывая пересохшие губы, подумал Виктор. – Пойду-ка я отсюда пока не поздно?»
До слуха донеслись шорохи и едва различимое повизгивание. Виктор остановился, вскинул ружьё и с ужасом уставился на появившуюся в луче фонаря многоножку. Размером с человеческую руку, коричневая, заросшая ворсом тварь с интересом уставилась на гостя красными глазками и глухо щёлкнула челюстями.
– Их там десятки, – ошалело прошептал Виктор. – Сотни. Тысячи...
Он сделал один выстрел, а потом дал стрекача. Всё могло закончится трагедией, если бы Виктор замешкался или решил погеройствовать.
– Да-а-а! Незадача, – Борисыч почесал затылок и покосился на электрическое ружьё. – Этой штуковиной не отбиться.
Виктор рухнул на свой диванчик и в ужасе схватился за голову.
– Подумать только, они могли меня сожрать, – визгливо выкрикнул он. – Немедленно свяжись с той фирмой. Плачу любые деньги. Авансом. Только пусть эти незаменимые специалисты явятся сюда в экстренном порядке.
Через три дня на базу прибыл контейнер. Это удивило всех и в не меньшей степени Борисыча.
– Какого чёрта? – зарычал Виктор. – Я рассчитывал увидеть охотника, а здесь...
Старик покраснел, смущённо закряхтел и медленно подошёл к посылке.
– Давайте посмотрим что они нам прислали, – предложил он. – Может всё не так плохо?
Когда контейнер вскрыли, весь персонал комбината сгрудился вокруг. Внутри находился пластиковый ящик с каким-то оборудованием, мешок с кормом для животных и клетка.
– Кто-то решил, что здесь работают идиоты! – Виктор побагровел от злости и уставился на старика. – И за этот хлам я отдал свою месячную зарплату?
Борисыч робко пожал плечами и отцепил от клетки несколько листков с инструкциями.
– «Специалист предоставляется на десять суток с возможностью пролонгации аренды», – прочитал старик. – «Имя: Зевс, статус: ликвидатор паразитов».
– Дай сюда, – Виктор отобрал инструкции и хмуро покосился на инженера. – Тащите всё барахло к столу.
Борисыч нажал на кнопку, и дверца клетки открылась. Из неё тут же выскочил взлохмаченный, рыжий кот, который с любопытством огляделся вокруг. Людей он не боялся и, судя по выпученным глазам, был голоден как чёрт.
– «Кормить специалиста перед заданием строго воспрещается», – вслух прочитал Виктор. – «Соблюдая очерёдность, нацепите на Зевса оборудование, проверьте работоспособность электронного видоискателя и плазменного пульсатора, запустите в заражённую паразитами зону на два часа. Благодаря высокочастотному сверхскоростному уловителю бета-волн и встроенному в забрало шлема фиксатору движений у паразитов не останется ни единого шанса»...
– Настоя-я-ящий! – улыбнулся Лёнька Молчун. – Не какой-то робот с дребезжащими сервоприводами.
Виктор задумчиво почесал затылок и с сомнением покосился на животное.
– Этот Зевс не так прост как кажется, – после минутного раздумья заметил он. – Лапы широкие, ни дать, ни взять – крысолов.
Сверяясь с руководством, Борисыч надел на Зевса небольшой рюкзачок с энергоустановкой, осторожно нахлобучил на кошачью голову облегчённый шлем со встроенным стволом, подключил провода и гофрированные шланги для подачи плазмы.
– Кажется всё работает? – заметил старик. – Ну давай, друг, задай паразитам жару.
Они привели Зевса к титановой двери, слегка её приоткрыли и кот, не дожидаясь понуканий, решительно бросился во тьму.
Прошла неделя.
Виктор хлебнул из чашки и улыбнулся. За последние пару дней, система не зафиксировала ни одного сбоя. Зевс сутками пропадал на складе, а когда возвращался, уставший всклокоченный и злой, вся команда выстраивалась в шеренгу и отдавала ему честь.
– «Скоро на моём комбинате не останется ни одного «грызуна», – подумал Виктор. – И всё благодаря ему. Во истину этот приятель незаменимый специалист».
Точка невозврата
рассказ
(фантастика)
Виктор родился и вырос в Питере. И первая его заметка, написанная с воодушевлением и азартом, была посвящена городу. Он стал журналистом, получил должность, но про город писать перестал. Теперь его увлекали совершенно другие темы: уфология, псевдонауки, несостоявшиеся гипотезы. Работа неплохо оплачивалась и Виктор с тем же воодушевлением и азартом, писал о внеземных цивилизациях и «кривизне пространства». Собственно, так он и познакомился с Максом.
Макс назначил встречу в кафе, но опоздал и пришёл с кипой каких–то расчётов. Всклокоченный, с безумными глазами, он швырнул бумаги на стол и уселся в кресло.
– Получилось! – произнёс он. – Я вычислил нужную точку. Осталось только проверить.
– Претендуешь на Нобелевскую премию? – усмехнулся Виктор. – Я навёл о тебе справки, все твои проекты заканчивались полным пшиком.
– Пустое, – отмахнулся Макс. – Даже если я не прав, оно того стоит. Мне реклама не повредит.
– Если за расчётами ничего нет, и ты не сможешь доказать свою теорию, я писать о тебе не стану. Никакой рекламы.
– Да, ладно! – Макс удивлённо уставился на собеседника. – Верь мне. Сегодня я проведу эксперимент и докажу, что прав.
– Я в деле?
– Конечно. Ты станешь моим летописцем, каким бы не был результат.
Виктор с усмешкой пожал плечами и взмахом руки подозвал официанта.
– Я голоден как чёрт! – произнёс он. – Тебе что-нибудь заказать?
– Шоколадный тортик и чай, – отозвался Макс. – Если можно.
Весна — пора надежд и мечтаний. Прохладный ветер приятно щекотал кожу. Виктор посмотрел на часы и усмехнулся. Ночь, странное время, чтобы провести эксперимент и доказать свою правоту. Виктор припарковался, вылез из машины и хлопнул дверцей.
– «Макс, конечно, безумец, – подумал Виктор. – Но такие люди и совершают великие открытия. Если он хотя бы на толику прав, его слава потянет за собой и мою».
Троицкий мост ещё не развели, и Виктор издалека заметил одинокую фигуру, котораяпризраком маячила поблизости.
– На этот раз не опоздал, – усмехнулся он. – И ведёт себя на удивление спокойно.
Макс вышагивал по дороге и задумчиво теребил подбородок. Но когда Виктор его окликнул от задумчивости и сосредоточенности не осталось и следа.
– А я думал, ты струсишь! – воскликнул он. – Ты ведь дорожишь своей репутацией?
– Не настолько, чтобы пропустить такое представление, – Виктор пожал протянутую руку и огляделся. – А где же оборудование?
– Всё моё оборудование здесь, – Макс легонько хлопнул по своей голове. – А на случай какого-нибудь сбоя, у меня с собой комп.
– Значит, так и напишу, – усмехнулся Виктор. – Теперь расскажи о сути эксперимента.
– Существует гипотеза, по которой нашу вселенную пронизывают пространственные каналы, эти каналы называют «червоточинами» или «кротовыми норами». И если люди смогут обнаружить такие каналы, то человечество, рано или поздно, научится использовать их для перемещения в пространстве. Например, для путешествий во времени. Но как определить, где находится вход в такой канал? Где «отправная точка»?
– Макс улыбнулся и сделал несколько импульсивных движений.
– Они могут находиться в любом месте. Даже там, где мы меньше всего ожидаем. Перед входной дверью в жилище, на полке с книгами, наконец, у тебя под ногами. Но даже, если, мы точно определим расположение «червоточины», мы не сможем ею воспользоваться, потому что для этого необходимо соблюдение определённых условий. Но я не только научился распознавать такие точки, я знаю, как заставить их работать.
– Виктор скептически покачал головой и улыбнулся.
– Утверждать можно всё, – произнёс он. – Ты, кажется, собирался мне что-то показать?
– Вот, – Макс засунул руку в карман куртки и достал стеклянную бутылку с газировкой. – Ёмкость с водой.
– Спасибо. Но что-то не хочется.
– Думаешь, я идиот? – Макс повертел в руках бутылку и кивком указал направление. – Пошли, надо успеть до того, как начнёт подниматься мостовой пролёт.
– «Хорошо, что людей нет вокруг, – подумал Виктор. – То-то народ повеселился бы».
– Я всегда верил в судьбу, – произнёс Макс. – А когда мне приснился сон, то понял – вот она, подсказка.
– Тебе приснился сон?
– Да, я увидел в нём мост.
– Послушай! – Виктор схватил приятеля за рукав. – Если ты морочишь мне голову, я обижусь.
– Не веришь? – усмехнулся Макс. – Понимаю, но я и не настаиваю.
– Они остановились на тротуаре, проследили за тем, как по мосту проехали последние автомобили.
– Через минуту, – сказал Макс, поглядывая на часы. – Ко мне не приближайся, наблюдай со своего места.
– Чертовски напоминает розыгрыш, – не выдержал Виктор.
– Если ничего не получится, можешь в своём журнальчике назвать меня шарлатаном, – отозвался Макс. – Эта минералка первое вещество на нашей планете, которое намеренно будет отправлено в другое измерение.
Макс многозначительно подмигнул и вышел на середину проезжей части. Должно быть, он побывал здесь накануне и нарисовал метки, так чтобы быстро найти нужное место.
– Сумасшедший, – прошептал Виктор. – Как бы не выкинул какой фокус.
Заработали электрические двигатели, и могучий пролёт моста начал медленно подниматься.
Макс загадочно улыбнулся и демонстративно отвинтил у бутылки колпачок.
– Это не фокусы, – выкрикнул он. – Если я не ошибся с расчётами, скоро мы увидим чудо.
Макс поставил бутылку на асфальт, посмотрел на поднимающийся пролёт моста, и неожиданно дал стрекача.
– Не хочу оказаться в списке пропавших без вести, – приближаясь, пояснил он. – Кто знает, что там, в «кротовой норе»?
Он замолчал и кивнул на бутылку. По его напряжённому лицу можно было судить, о том, что эксперимент подходит к кульминационному моменту. Виктор улыбнулся, недоверчиво покачал головой. И вдруг, произошло то, чего он меньше всего ждал. Бутылка исчезла. Исчезла без следа и без каких–либо последствий.
– Получилось! – рявкнул Макс. – Чёрт подери! У меня всё получилось!
Он подпрыгнул и, издав пронзительный бессвязный возглас, бросился к «отправной точке».
– Не может быть! – прошептал Виктор. – Сумасшедший, он таки своего добился.
Виктор бросился следом. Но когда поравнялся с Максом, тот предупреждающе выставил руку.
– Теперь понимаешь, что это не шутки?
– Но каким образом? Почему об этом никто не знает? Почему никто никогда не замечал, что здесь пропадают вещи?
– Издеваешься? – хмыкнул Макс. – Какая вероятность, что кто-то случайно положит сюда предмет, который по какой-то причине имеет для положившего значение? Какая вероятность, что это произойдёт в нужное время? Один к миллиону? Может к ста миллионам?
– Но что это значит?
– Это значит, что бутылка с газировкой отправилась в далёкое путешествие.
Двигатели перестали работать, и подъём пролёта завершился.
– Ты подумал о том же, о чём и я? – неожиданно спросил Макс.
– Если туда отправилась бутылка, значит и человек может, – Виктор посмотрел приятелю в глаза и покачал головой. – Какой соблазн.
– Верно заметил, соблазн велик, – отозвался Макс. – Но всё будет зависеть от того, чем эксперимент завершится.
Они ждали два часа. Макс начал терять терпение и словно медведь метался по мостовой. Виктор напротив, погрузился в размышления и очнулся лишь тогда, когда услышал ликующие вопли приятеля.
– Иди скорее сюда! – закричал Макс. – Она вернулась.
Бутылка находилась на том же месте, на котором, она стояла до того, как исчезла.
– Можешь объяснить? – шёпотом спросил Виктор.
– Цикличность, – отозвался Макс. – Судя по всему, «кротовая нора» открывается раз в сутки. Сначала здесь, потом на другой стороне. В начале эксперимента «отправная точка» была здесь, на этой стороне. А через два часа, она появилась там, и поскольку бутылку никто не перемещал, наша газировка вернулась назад.
Он осторожно подошёл к заветной точке и взял бутылку.
– Дорогая моя! – произнёс он. – Ты кое-что для меня притащила.
Виктор сразу же заметил налипшие на стекло травинки. Свежие, ещё зелёные, такие же как на газоне.
– Углекислый газ в воде выдохся, но свою роль он сыграл, – заметил Макс. – Первые пять минут после перемещения газ выходил из бутылки активно, отчего вода находилась в подвижном состоянии. Теперь по составу воздуха, который эта вода вобрала, можно определить из какой он эпохи.
Прошло три дня. О Максе не было никаких вестей, а событие, которому Виктор стал свидетелем, никак не выходило из головы. Он бредил перемещениями в пространстве и даже забыл о работе, отчего получил нагоняй от начальства.
– «Какие возможности, – подумал Виктор. – Увидеть своими глазами, то о чём мог прочитать только в книгах».
Раздался телефонный звонок. Виктор схватил трубку и сразу же услышал голос приятеля.
– Сегодня, в то же время, – сказал Макс. – Проследишь, чтобы всё было в порядке.
– Ты хочешь сам туда отправится? – закричал Виктор. – А как на счёт меня...
Но из трубке уже неслись гудки.
Когда он приехал к мосту, Макс уже крутился возле "отправной точки".
– Как тебе моя экипировка? – спросил он, вместо приветствия. – Всегда мечтал сходить в поход. Вот по случаю и прикупил.
На нём были штаны и куртка защитного цвета, ботинки на толстой подошве и небольшой рюкзак за спиной.
– Сегодня или никогда! – заявил Макс. – Чертовски страшно! И если сегодня не решусь, то в следующий раз меня ничто не заставит это сделать.
– Ну раз так, – Виктор облизал пересохшие губы. – Давай, вместо тебя пойду я.
– С ума сошёл? – Макс усмехнулся и покачал головой. – Я не знаю, чем всё закончится. Может меня разорвёт на части или раздавят колоссальные перегрузки. Может меня расщепит на атомы или я перемещусь в такую жуткую дыру, что не смогу оттуда выбраться.
– Ты сказал, что тебе страшно. Вот я и подумал...
– Глупости всё это, – отмахнулся Макс. – Как бы не было страшно, я должен стать первым человеком на земле, который переместился во времени. Первым, не вторым.
– Ты многим рискуешь, – начал Виктор. – Но если принесёшь оттуда какой-нибудь предмет...
– Хочешь, получить реальные доказательства? – Макс поправил лямки рюкзака и посмотрел на мост. – Законное требование. А что взамен?
– Шикарная статья в журнал и этот «Паркер», – Виктор засунул руку в нагрудный карман и достал дорогую авторучку. – Это мой талисман, подарок родителей в честь окончания университета.
– Макс взял «Паркер», повертел в руках и с улыбкой вернул.
– Не жалко? Всё-таки подарок?
– Принеси что-нибудь, и ты получишь всё, что я обещал.
– Ну, смотри! Я человек жадный и назад ничего не возвращаю. Как бы меня не просили.
– Макс по-дружески хлопнул приятеля по плечу и направился к заветной точке перед мостом.
– Если не вернусь, напиши обо мне что-нибудь хорошее! – крикнул он. – Или не пиши совсем.
Прошло десять минут томительного ожидания. Макс постоянно смотрел на хронометр и волновался. Но Виктор волновался не меньше. Он ощущал свою причастность к странному, в чём–то безрассудному эксперименту и не мог поверить, что стал свидетелем великого открытия, о котором больше никто не знал.
И когда Макс исчез, Виктор торжествующе рассмеялся. Исчезновение произошло мгновенно, как и в случае с бутылкой.
– «Какая жуткая пустота, – подумал Виктор. – Был человек, а теперь его нет».
– Он вернулся к машине, постоял немного любуясь звёздами, потом открыл дверцу и устроился на пассажирском сиденье.
– Ладно приятель, – прошептал он. – До твоего возвращения два часа. Можно хорошо выспаться.
Что-то ударило в стекло, и Виктор проснулся. Казалось, он только-только закрыл глаза...
Уткнувшись лицом в лобовое стекло, перед ним стоял Макс. Бледный, оборванный, грязный и без рюкзака. В его проницательных глазах читалось умиротворение и отрешённость смертельно уставшего человека.
– Как я рад, – выдавливая улыбку, проговорил он. – Как же я рад, что вернулся.
– Виктор выскочил из машины и усадил друга на своё место.
– Что с тобой случилось? – выкрикнул он. – Ты выглядишь так, словно за тобой гнались черти.
– Почти! – отозвался Макс. – Но они не смогли меня догнать.
– Кто они? Кого ты там видел?
– Вот! – Макс засунул дрожащую руку в карман и извлёк несколько предметов. – Если бы ты знал, что я пережил. Если бы ты только знал.
– На грязной кровоточащей ладони лежала крупная монета, несколько наконечников для стрел и черепок от разбитого горшка.
– Сойдёт? – спросил Макс. – А теперь отвези меня домой.
Полгода спустя.
Макс задумчиво смотрел в окно. Накрапывал холодный осенний дождь. На сером, мрачном небе метались вороны.
Виктора он не видел с того злополучного дня, когда вернулся назад. Он винил только себя. За то, что три дня отлёживался и не подходил к телефону, за свою самонадеянность, за то, что не рассказывал никому о своих страшных догадках. «Кротовой норой» у моста, он больше не пользовался. Точнее, так и не решился. Его мучили ночные кошмары, от которых не было спасения, иногда жуткие видения посещали его и днём.
– «Каждый должен оставаться на своём месте, – пронеслось в голове. – Потому что, путешествуя во времени, ты можешь потерять часть себя».
– Пять минут назад ему позвонили.
– «Вам будет интересно, – произнёс человек на другом конце провода. – Мы кое-что тут нашли, так что приезжайте».
От этих слов на душе заскреблись кошки. Он почувствовал, что именно в этот раз всё и решится. Быстро собрался и, выбежав во двор, поймал первое попавшееся такси.
– Я Борисов! – представился археолог. – Это я вам звонил.
– Спасибо, – пробурчал Макс. – Не знал, что можно проводить раскопки осенью, да ещё в такую погоду.
– Верно! Сезон давно закончился. Но мы немного затянули с консервацией. Да ещё этот нежданный сюрприз.
– Макс напрягся и посмотрел на археолога.
– Сюрприз?
– В нашем деле иногда такое случается, – Борисов с улыбкой кивнул на котлован. – Когда, казалось бы, всё уже найдено, кто-то копнёт глубже и...
– Покажите! – перебил Макс. – Для меня это очень важно.
– Пойдём, пожал плечами Борисов. У вас, наверное, связи на кафедре?
– Я только попросил сообщать обо всех необычных предметах, которые будут найдены в окрестностях Питера.
– Понимаю.
– Они подошли к краю ямы, и Макс сразу же увидел пожелтевшие от времени человеческие кости. На дне котлована уже скопилась вода, но Макс не раздумывая, спрыгнул вниз и, затаив дыхание, уставился на предмет, вросший в раздробленные рёбра.
– «Паркер», – едва ворочая языком, проговорил Макс. – Подаренный родителями в честь окончания университета.
– Точно! – отозвался Борисов. – Я тоже заметил, что эта штуковина смахивает на авторучку.
– Сколько лет этим костям? – спросил Макс.
– Может быть семьсот, или тысяча, – отозвался археолог. – Так, навскидку, трудно сказать. Надо везти в лабораторию.
– Бедный, Виктор! – Макс вылез из ямы и, не оборачиваясь, зашагал прочь.
– Эй! Объяснить не хотите? – закричал Борисов. – Какого чёрта вы сюда приезжали?
Но Макс уже не слушал, он думал только о том, что судьба сыграла с Виктором злую шутку, и «отправная точка» для него, превратилась в точку невозврата.
Под снос
рассказ
(ужасы)
Макс Никитин шёл последним. Главный из всей братии, человек, который принимал решения и распоряжался бюджетом, по-привычке оставался в тени, предоставляя своим заместителям, решать все рутинные вопросы.
Настоящий капиталист: хваткий, жёсткий, в чём-то бесчеловечный.
А ведь когда-то он был простым парнем, который мечтал проектировать красивые дома. Он втайне гордился дипломом архитектора, но стал хозяином строительной компании.
– «Вот ведь как всё повернулось, – подумал он. – Чего стоят мечты, если воплотить их невозможно даже за большие деньги».
А ещё он любил природу. Хотя за последний год ему удалось вырваться за город всего пару раз.
Впятером они поднялись на четвёртый этаж и вошли в пустующую квартиру. Макс не любил подобные выезды, но положение главы компании обязывало присутствовать на подобных мероприятиях. Он ненавидел грязь, чужие запахи, брошенные прежними жильцами вещи.
Никитин строил дома и зарабатывал большие деньги. Этот объект, посмотреть на который он приехал с подрядчиками, достался за гроши. Четырёхэтажное здание дореволюционной постройки, земля под ним, прилегающие территории и даже небольшой сквер поблизости.
– На этой площади можно разместить несколько коммерческих высоток, – послышался голос помощника. – А всю рухлядь Борисыч обещает снести за месяц. Говорят, когда-то здесь был доходный дом.
Никитин посмотрел на помощника и улыбнулся.
– «Этот парень обладает хваткой хищника, – подумал он. – Эх! Антон, Антон! Конечно, когда рядом акулы, сам становишься зубатым, но твои зубы растут слишком быстро».
– Как считаете? Можно здесь поставить две высотки? – Антон повернулся к шефу и многозначительно покачал головой. – Думаю, это здание никакой художественной ценности не представляет, и проблем с его сносом не возникнет.
Макс хотел, было возразить, но неожиданно зазвонил мобильник.
– Давай, Антон! Поговори с работягами, а всё остальное обсудим потом! – пренебрежительно бросил Никитин. – Клара звонит. Это надолго.
– Понимаю! – помощник криво улыбнулся и пошёл к подрядчикам. – Если что, мы в левом крыле.
– Давай, двигай отсюда, – Макс приложил телефон к уху и сморщился, услышав голос жены.
– Ты не забыл, что нас сегодня пригласили на ужин, – спросила она. – Не подведи меня. Постарайся разобраться с делами до шести, нам ещё за подарком нужно заехать…
Макс тяжело вздохнул и приготовился к долгому и бессмысленному монологу. Всё чаще он ловил себя на мысли, что его настоящая жизнь пуста и бесполезна, а постоянно растущий капитал уже не греет душу.
– «Бросить бы всё к чёрту, – не слушая трескотню жены, подумал он. – И рвануть куда-нибудь в глухомань. Да так чтобы с собаками не нашли».
От безысходности Макс стиснул зубы и повернулся на каблуках к окну. Голос в трубке болью отзывался в ушах, захотелось разнести телефон вдребезги, но всё же ему удалось сдержаться.
– Послушай Клара, у меня сейчас дела, – проговорил Макс. – Я тебя понял и сделаю всё…
Он запнулся на полуслове и с удивлением уставился в единственную точку посреди комнаты. В кирпичном крошеве, среди битого стекла и клочьев стекловаты, сверкнула круглая золотистая бляшка.
– Прошу тебя, Клара! Не дави на психику! – нетерпеливо фыркнул Макс – Я тебя не игнорирую…
Он сделал пару шагов, огляделся по сторонам, словно опасаясь, что за ним кто-то наблюдает, и нагнулся к бляшке. Клару он уже не слушал. Не услышал он и то, как под ногами затрещали гнилые доски.
В голове гудело, ныло плечо, во рту ощущался привкус железа. Макс застонал, грязно выругался и попытался приподняться на локте.
– Ч-ч-чёрт! Проклятый дом, – процедил он. – Давно надо было его снести.
С большим трудом ему удалось принять вертикальное положение, но в глазах двоилось, и ему пришлось снова лечь на спину.
– Какой же кретин? – процедил Никитин. – Если ничего не сломал – считай, повезло.
Он лежал посреди комнаты, в которую едва проникал свет. Тёмные углы, почерневший от плесени потолок, обломки мебели. Над головой зияла обрамлённая сломанными досками дыра.
– Э-э-эй! – напрягая голос, позвал Макс. – Меня кто-нибудь слышит?
Где-то капала вода, потрескивали стены, в потоках воздуха шуршали лохмотья обоев.
– Вот козлы! – Никитин медленно встал на четвереньки, потом поднялся на ноги и осмотрелся. – Начальник чуть коньки не отбросил, а им дела нет!
Макс раздражённо засопел и запрокинул голову.
– Всех уволю к чёртовой бабушке! – закричал он. – Ур-р-роды!
Впрочем, злость прошла быстро. Несколько секунд он стоял и прислушивался, а потом просто махнул рукой и пренебрежительно сплюнул. Судя по всему, искать его никто не собирался.
Оглядевшись по сторонам, Макс заметил свой телефон и медленно подошёл ближе. Рядом с трубкой лежал блестящий предмет, из-за которого он чуть не свернул себе шею. И в этом была какая-то дьявольская ирония.
Он наклонился и взял золотистую бляшку двумя пальцами.
– Армейская пуговица, – усмехнулся Макс. – Я купился на паршивую никому не нужную безделушку.
Он повертел находку в руке и рефлекторно спрятал её в карман. Вероятно, пуговица была срезана с чьего-то кителя и никакой ценности не представляла, но всё что попадало в его руки, воспринималось как трофей, и должно было в этих руках остаться навсегда.
– «Сегодня явно не мой день, – подумал Никитин. – Утром опрокинул на себя кофе, постоянно собачился с замами и кого-то даже послал. А что сказал шофёру?»
Макс включил телефон и, набрав номер Антона, застыл в ожидании. Почти сразу же из динамика пошли гудки. Он повторил несколько раз, но результат оказался тем же.
– Какого чёрта? – фыркнул Никитин. – Гадёныш! Я тебе, за что плачу такую зарплату?
Удручающая обстановка начинала действовать на нервы. Макс не считал себя человеком впечатлительным и всегда руководствовался здравым смыслом, однако находиться в заброшенном доме, да ещё без связи и помощников, становилось невыносимо.
Никитин посмотрел на «Ролекс» и от удивления присвистнул. Хронометр показывал девятый час.
– Клара будет в бешенстве, – прошептал он. – Похоже, всё-таки она оказалась права. Я её подвёл.
Окна были забиты деревянными щитами, и уличный свет едва просачивался через щели между досками. Надвигались сумерки, и когда Макс понял, что может остаться в абсолютной темноте, ему стало не по себе.
Неожиданно для себя он вдруг осознал, что за четыре часа, которые он провёл в беспамятстве, его так никто и не хватился. А ведь на объект они приехали все вместе.
– «Как такое возможно? – подумал он. – Меня не могли здесь бросить, это просто немыслимо».
Макс огляделся по сторонам и, заметив дверной проём, двинулся к выходу. В детстве, он, конечно, боялся темноты, но с годами страхи ушли, а здесь, в заброшенном доме, они пробудились снова.
– Проклятье! Я не в том возрасте, чтобы чего-то бояться, – процедил он. – Размазня. Привык прятаться за спинами других, а теперь…
До слуха донеслись какие-то звуки. Отдалённые расстоянием, они напоминали голос диктора, который зачитывал политическую информацию.
– «Радиоприёмник? Может, кто из жильцов оставил?»
Никитин вышел в коридор и осмотрелся. Темень хоть глаз выколи, только там где были распахнуты входные двери, проступали мутные, светлые пятна.
– «Хорошо, что летом не так быстро темнеет, – подумал Макс. – В противном случае куковал бы в этом сарае до утра».
Порывшись в кармане, он достал связку ключей и отстегнул крошечный фонарик.
– Знал, что когда-нибудь этот сверчок пригодится, – улыбнулся он. – И какого чёрта я полез за этой пуговицей?
Высокие потолки, длинный широкий коридор, бесконечные двери квартир по обе стороны – такая планировка подходила больше для гостиницы, чем для жилого дома. В тусклом свете фонарика трудно было разглядеть, что лежало под ногами, и Никитин постоянно спотыкался. Ему хотелось поскорее выбраться на свежий воздух и убраться подальше от этого мрачного и унылого строения.
– Больше сюда ни ногой, – процедил он. – Пусть теперь Антон занимается объектом.
Радиоприёмник продолжал работать, и Никитину даже показалось, что звук сделали громче. На душе заскреблись кошки. Меньше всего ему хотелось столкнуться с каким-нибудь бродягой или сборщиком металла. Физическое состояние Макса уже давно оставляло желать лучшего.
– Ладно! Откуплюсь какой-нибудь мелочью, – прошептал он. – На худой конец отдам свой дорогущий галстук.
Шальная мысль рассмешила, и Макс робко улыбнулся. Но растревоженное воображение никак не успокаивалось, и от волнения на лбу выступила испарина.
Кое-как он добрался до лестницы и, цепляясь за поручни, поплёлся вниз. Спуск не занял много времени, но когда он оказался на первом этаже, внутри всё оборвалось. Входная дверь была заперта.
– Проклятье! – холодея от ужаса, прошептал Макс. – Какому идиоту пришла мысль навесить на железные двери замок?
Он несколько раз дёрнул за ручку, а потом в отчаянии навалился плечом.
– Нет, нет, нет! Я не хочу здесь оставаться! – срываясь на визг, выкрикнул Макс. – Чёртова железяка, открывайся сволочь…
Никитин с разбегу ударил в дверь ногой и тут же пожалел о содеянном. В коленном суставе что-то щёлкнуло, и ногу пронзила невыносимая боль.
– Господи! Неужели это всё происходит со мной, – застонал Макс. – Больно-то как!
Он схватился за колено и, ковыляя, подошёл к стене.
– «Однако ситуация хуже некуда, – подумал он. – Надеюсь, к утру, мои остолопы вспомнят о начальнике и…»
Радиоприёмник замолчал, и это насторожило. Никитин вдруг понял, что своим необдуманным поступком мог привлечь внимание. И хорошо, если человек слушавший радио такой же трус, как он сам. А если нет?
– Тогда пиши, пропало, – Макс пошарил у ног и подобрал кусок доски. – Скверный из меня боец. Драться я так и не научился.
С улицы донёсся тихий посвист. Таким обычно хозяева подзывают собак. А потом, прямо из-под двери, донеслось прерывистое собачье тявканье.
– Эй! Помогите мне выбраться! – вскакивая на ноги, закричал Никитин. – Я здесь, за дверью.
Макс услышал твёрдую поступь и с воодушевлением забарабанил по железу.
– Вызовите спасателей. Прошу! – выкрикнул он. – Эта проклятая дверь не открывается.
– Пошли, Дружок! Нет здесь никого! – послышался с улицы мужской голос. – Тебе показалось.
– Как это нет? – завопил Макс. – Недоумок! Не уходи!
Он с остервенением саданул кулаком по двери, а потом сорвался с места и побежал наверх. Не обращая внимания на боль, Макс ворвался в пустующую квартиру и бросился через прихожую на кухню, окна которой выходили во двор.
– Ты так просто не уйдёшь! – рявкнул он. – Глухим прикинулся, собачник чёртов!
Как и повсюду в доме, в этой квартире, окна тоже были забиты деревянными щитами. Кое-как ему удалось расшатать одну доску, а потом и вовсе выбить её наружу. Это далось непросто: Макс содрал кожу на костяшках правой руки и загнал в ладонь, здоровущую занозу.
– Остановись придурок! – завопил он. – Позвони в службу спасения, мне нужна помощь.
Никитин высунулся в щель и посмотрел вниз. Уже стемнело. Вдали сияли огни спального района, по шоссе проносились тысячи автомобилей. Какой-то лохматый тип резво уходил в сторону городского шоссе, но собаки с ним не было.
– Постой, друг! – от отчаяние пересохло во рту, и Макс не узнал свой голос. – Если позовёшь на помощь, я тебе заплачу! У меня много денег.
Незнакомец слегка сбавил и, обернувшись, покачал головой. Никитин не мог разглядеть лица этого человека, но ему показалось, что оно исказилось грозными оскалом.
– Чокнутый! – выкрикнул Макс. – Ты хотя бы скажи обо мне сторожу на выезде…
Но в ответ он услышал только смех.
Никитин с ужасом подумал о ночёвке в сырой вонючей комнате и с отвращением поёжился. Хронометр показывал без четверти одиннадцать.
Несколько раз он звонил Антону, не меньше десяти Кларе, он звонил всем, чьи номера были в памяти мобильника, но никто к телефону так и не подошёл.
– «Что же всё-таки происходит? – подумал Макс. – Может кто-то желает моей смерти или конкуренты придумали какой-то хитроумный план, чтобы убрать с дороги?»
Он хотел выбраться через окно и даже влез на подоконник, но высота и белевшие внизу обломки оконных рам с разбитыми стёклами вызвали такой панический страх, что он и думать об этом забыл.
– «Может поискать этого бродягу с радиоприёмником? – подумал Макс. – Собственно, почему именно бродягу, этот человек может оказаться кладоискателем, или…»
Снова заговорило радио, и от неожиданности Никитин вздрогнул.
– Какое странное совпадение, – прошептал он. – Стоило мне только подумать, и обстоятельства изменились в соответствии с моими пожеланиями. По звуку я быстро этого типа найду.
Никитин встал на ноги и, прихрамывая, вышел из квартиры. Он аккуратно прикрыл за собой дверь, достал из кармана фонарик и медленно двинулся к лестнице.
Приглушённый расстоянием голос рассказывал о вооружённых столкновениях в какой-то стране, перечислялись разрушенные города, со статистической точностью озвучивалось число жертв. Иногда пробивалась трескучая статика, и уровень шума возрастал настолько, что Макс морщился от дискомфорта.
Он поднялся на третий этаж и обнаружил удивительную конструктивную особенность здания. Здесь располагался настоящий лабиринт из огромных помещений, которые были связаны между собой проходами. Повсюду валялось какое-то тряпьё, старая сломанная мебель, у выхода на площадку, стоял старомодный шкаф
– Коммуналка, что ли? – заметил Никитин. – Хотелось бы знать, кто спроектировал этот дом. Выберусь, обязательно наведу справки.
Откуда-то из тёмных коридоров потянуло жареным мясом. Макс судорожно сглотнул и сразу же вспомнил, что ничего не ел с самого утра.
– «Я бы сейчас не отказался от какой-нибудь жратвы, – подумал он. – Сходить бы в тот ресторан, куда меня постоянно таскала жёнушка».
Шум радиоприёмника стал более чётким, и Никитин вдруг заробел. Ему показалось, что объяснить постороннему человеку своё появление будет крайне сложно и хорошо, если это появление не вызовет раздражения.
– «Ладно! – подумал Макс. – В конце концов, я всегда умел находить с людьми общий язык».
Он завернул за угол и заметил оранжевые сполохи, которые вырывались из ближайшего к нему дверного проёма. Пахло дровяным дымком, какими-то специями.
Никитин жадно потянул носом и, прислушиваясь, остановился. По-прежнему вещал монотонный голос диктора, до слуха доносился лёгкий треск горящих углей. В этой части здания дул пронизывающий до костей ветер.
– Как же хочется домой, – вспомнив Клару, прошептал Макс. – Вернусь. Я тебе такой разгон устрою.
Он медленно вошёл в дверной проём и с интересом огляделся.
Комната, в которой он очутился, со стороны казалась безразмерной. Стены едва различались во мраке, а горевший посередине костёр едва тлел. В углу, у самого выхода, стоял старый холодильник подключённый к розетке, а на нём довоенный радиоприёмник.
– Надеюсь, я не помешал? – робко спросил Никитин. – Я тут немного заблудился.
Над костром висел вертел с нанизанным куском обуглившегося мяса, рядом стоял закопченный чайник и стакан. Но хозяин этого богатства сидел в отдалении, и его абрис едва различался в маслянистой непроглядной темноте.
– Я прошу прощения, – смущённо добавил Макс. – Не хотел вам мешать, но обстоятельства так сложились, что без посторонней помощи мне не обойтись.
Незнакомец громко захрипел, медленно встал на ноги и шагнул к костру.
Такого отвращения и ужаса Макс никогда не испытывал. Перед ним стоял человек, облачённый в какую-то немыслимую рвань. Белая, словно пергамент кожа альбиноса, кровоточащие ссадины на лысой голове, сломанные покалеченные руки с кривыми длинными пальцами.
Но больше всего потрясала ущербность лица: тёмная впадина вместо носа, узкие едва различимые губы и глаза, огромные, мутные и злые.
– Прошу прощения, если я не вовремя! – Макс в ужасе попятился. – Я не хотел вас беспокоить…
Лицо субъекта исказилось гримасой неконтролируемого безумия, и Никитин услышал, как гулко щёлкнули его зубы.
– Мне проблемы не нужны, – едва ворочая языком, проговорил Макс. – Успокойтесь! Я уже ухожу…
Он не успел договорить, когда стены комнаты затряслись от пронзительного оглушающего вопля. Безумец растопырил руки и стремительно ринулся к Никитину.
Наверное, Макс никогда в жизни так не бегал. Он забыл о больном колене, о голоде и о том, что занимал пост генерального директора. Он превратился в обычного человека, чьим единственным желанием было поскорее убраться из проклятого дома.
Свой фонарик он выронил и теперь мчался по коридору, не разбирая дороги. Надежда на то, что безумец отстанет, не оправдалась. Макс отчётливо слышал за спиной натужное сиплое дыхание и топот огромных ботинок.
– Отвали от меня! – визгливо закричал он. – Я ничего тебе не сделал. Придурок!
Но видимо альбинос распалился ещё сильнее. Он стал рычать и бросать в Никитина всякую дрянь, которую, судя по всему, умудрялся подбирать на ходу.
– «Господи, господи, господи! – повторял мысленно Макс. – Только бы убежать от этого типа!»
Никитин хорошо понимал, что случится, если безумец его догонит. Он помнил про шкаф, про старую мебель у стен и потому цеплялся за всё, что подворачивалось под руку.
И когда за спиной загрохотало, у Макса открылось второе дыхание. Он вырвался на лестничную площадку и, не раздумывая, побежал наверх. Объяснить свой выбор Никитин, скорее всего не смог бы, – сработало звериное чутьё, но именно это чутьё спасло его от неминуемой расправы.
Он поднялся по лестнице на четвёртый этаж и побежал по длинному коридору. Квартиру выбрал наугад и долго метался по комнатам, пока, наконец, не обнаружил ворох рваного ковролина. Словно крыса, он зарылся в него с головой и застыл в тревожном ожидании.
– «Такого урода ещё поискать, – подумал Макс. – Откуда такие только берутся?»
Где-то внизу громыхало железо, иногда до слуха долетали отрывистые и яростные крики. От мысли, что у альбиноса может быть оружие, бросало в жар. Макс задыхался от пыли, обливался потом, но терпел.
– «Почему этот мерзавец здесь прячется? – подумал Никитин. – И что если он здесь не один?»
Минут десять пришлось сидеть не шевелясь. Постепенно все звуки смолкли. Все, кроме однообразного голоса диктора.
Макс осторожно приподнял закрывавший голову край и огляделся по сторонам. Свет луны проникал через узкие щели между досками, но и этого было достаточно, чтобы понять – в комнате он один.
– «Как же я хочу домой! А ещё воды и чего-нибудь пожрать».
Стараясь не шуметь, он сбросил с себя вонючее тряпьё, достал телефон и включил дисплей. Свет экрана вызвал приступ тоски. Ему вдруг стало одиноко и горестно.
Без особых надёжд Никитин попытался ещё раз связаться с Кларой, но результат оказался предсказуемым. Никто трубку так и не взял.
– «Боюсь, что после этого приключения мне придётся обратиться к психологу».
Он поднялся на ноги, постоял, немного прислушиваясь к голосу диктора, и медленно подошёл к окну. Теперь-то он жалел, что не воспользовался лазейкой и не спрыгнул со второго этажа.
– Идиот! – разозлился Никитин. – Кретин! Лучше сломать руку, чем оставаться до утра в этом проклятом доме.
Конечно, он мог бы спуститься на второй этаж и попытаться найти это окно, но что делать с сумасшедшим альбиносом?
– Гад ползучий! – со злостью прошептал Макс. – Дай только выбраться, я тебя мигом в психушку определю.
Голод притупился, но невыносимо хотелось пить. Никитин посмотрел на подсвеченный циферблат хронометра и с горечью хмыкнул. Стрелки показывали полночь.
Ему снились кошмары. Бредовые, невероятно яркие и реалистичные. Он метался по дому, пытаясь убежать от жутких тварей, прыгал и активно работал кулаками в надежде отбиться от настойчивых преследователей, но проснулся от голоса Клары, зазвучавшего в голове. Она выкрикнула какую-то гадость и резкий звук её голоса, болезненно ударил по барабанным перепонкам.
Макс разлепил веки и страдальчески застонал. Спать в полусидячем положении, то ещё удовольствие. Ноги затекли, спина одеревенела, да и голову невозможно было повернуть от боли.
– А я думал, что мне всё приснилось, – прошептал Никитин. – Господи! Я опять в этом доме…
Он огляделся по сторонам и понял, что вокруг ничего не изменилось. Всё тот же мрак, въедливый запах пыли и старья. Макс встал на ноги, подошёл к окну и прильнул к щели между досками. Отсюда был виден какой-то серой дом, часть стройплощадки и краешек городского шоссе. Но на дворе по-прежнему стояла ночь.
– Не может быть! – прошептал он. – Сколько же тогда я спал?
Он посмотрел на «Ролекс» и нервно выдохнул.
– Девять утра! Но почему так темно?
– «Какова вероятность, что сломался хронометр? – подумал Макс. – Никакой. Тогда и с мобильником должно быть что-то не так».
Он покосился на телефон и заметил, что батарея наполовину разряжена.
– Надо поскорее отсюда выбираться. Иначе, сам скоро сойду с ума.
Стараясь не шуметь, Никитин вышел на лестничную площадку и, свесившись, заглянул на третий этаж. О присутствии альбиноса ничего не говорило, и тогда Макс решил рискнуть. Крадучись, он спустился на второй этаж и, подсвечивая себе телефоном, вошёл в первую квартиру. Он точно помнил, что высовывался в окно именно этой квартиры, но каково же было его удивление, когда он обнаружил, что все окна наглухо забиты.
– Какого чёрта? – выкрикнул Никитин. – Я не мог ошибиться.
Он почувствовал, как в груди всё сжимается. Это была ещё не паника, но тревога и сомнения уже овладели сознанием. Макс вышел из квартиры и, распахнув дверь, вошёл в другую. Здесь обнаружилось то же самое.
– Этого не может быть, – от напряжения застучало в висках и бросило в жар. – Какое-то дьявольское наваждение.
Никитин выскочил в коридор и начал метаться от одной квартиры к другой. Он распахивал двери, подбегал к окнам и бил по доскам кулаками. Ужас, который овладел сознанием, превратил его в животное. Не обращая внимания на боль, Макс уже не контролировал свои эмоции и готов был разбить руки в кровь, лишь бы отодрать хотя бы одну доску.
– Проклятый дом! – закричал он. – Выпусти меня…
Он схватил с пола кирпич и в отчаянии швырнул его в деревянный щит. Брызнуло каменное крошево, которое словно шрапнель посекло кожу лица. Но боль привела в чувство. Истерика закончилась также внезапно, как и началась.
– Что же со мной происходит? – размазывая по лицу кровь, произнёс Никитин. – Если это заговор, то кто за ним стоит? Или может быть…
Макс посмотрел на окровавленные ладони и неожиданно рассмеялся.
– Я сошёл с ума и теперь валяюсь в какой-нибудь психушке под присмотром врачей.
Смех снял напряжение. Паника улеглась, и немного полегчало. Но ждать и ничего не делать было не в правилах Макса. Он подумал о безумце с третьего этажа и неожиданно ощутил желание с ним поквитаться.
Это желание вызвало злость и мгновенно вытеснило страх и непонимание.
– Ну, что ж! Поглядим кто кого!
Осмотрев комнату, Никитин нашёл кусок доски, попробовал её на прочность и, удовлетворившись результатом, двинулся к лестнице.
Радиоприёмник по-прежнему вещал о войне, огненные сполохи костра ритмично плясали на облезлых стенах. Выставив перед собой дубину, Макс осторожно вошёл в комнату и внимательно огляделся по сторонам. Альбиноса нигде не было видно, но это, конечно, не означало, что злобный тип исчез раз и навсегда.
– Ну, где ты? Сволочь! – как можно жёстче спросил Макс. – Выползай из норы, у меня к тебе пара вопросов.
Никитин обшарил все углы, забитые барахлом, заглянул в старомодный шкаф и даже в кладовку, но обидчика не нашёл.
– «Может и к лучшему, – Макс опустил дубину и с облегчением выдохнул. – А то покалечил бы ни за что психа».
Он подошёл к костру и с интересом уставился на остатки трапезы. Несколько обглоданных костей, какие-то почерневшие лохмотья, закопчённый вертел.
– У этого урода неплохой аппетит, – проговорил Макс. – А я сейчас и от куска чёрствого хлеба не отказался бы.
Обломок доски придал уверенности, и у Никитина сразу же возникло желание порыться в холодильнике. Идея показалась не лишённой здравого смысла.
Он открыл дверцу и заглянул внутрь. На полке лежало несколько испорченных яблок, треугольный пакет с молоком и синюшная куриная тушка.
Макс взял пакет и посмотрел на дату.
– О-го-го! – усмехнулся он. – Этому молоку тридцать лет.
Только сейчас Никитин понял, насколько проголодался. Отбросив всякие сомнения, он надорвал треугольный краешек и, не раздумывая, пригубил.
Макс сидел перед костром и бездумно подбрасывал в огонь паркетные дощечки. Молоко он выпил одним залпом. Теперь очередь дошла и до куриной тушки, но прежде чем нанизать её на металлический прут он решил, что железку не помешало бы обеззаразить.
– «Кто знает, чем болен этот уродливый тип, – подумал Никитин. – Не хватало подхватить какую-нибудь неизлечимую заразу».
Чтобы мясо не подгорело, приходилось постоянно крутить вертел, но это занятие ему даже нравилось.
– «Уже вторые сутки, как я в этом доме, – Никитин хмуро покосился на окна и покачал головой. – Никто так меня и не хватился. Этому нет объяснения, как нет объяснения тому, почему я не могу отсюда выбраться».
От запаха жареной курятины потекли слюни, и Макс нетерпеливо отломил кусочек обуглившегося мяса.
– «Голыми руками оторвать доски не получается. Значит, нужно найти какой-нибудь рычаг. В этом доме наверняка полно всякого железа».
Никитин посмотрел на часы и с горечью отметил, что уже далеко за полдень. А ведь на сегодня у него намечалась встреча.
– Да-а-а! Доверия от партнёров мне больше не видать! – процедил он. – Как бы неустойку платить не пришлось.
Однообразный голос диктора начинал действовать на нервы. Макс поднялся на ноги, подошёл к радиоприёмнику и выдернул шнур из розетки. Наступившая тишина потрясла.
– Так-то лучше. А Борисычу надо устроить нагоняй за то, что не обесточил дом.
Никитинвернулся к костру, отщипнул ещё немного мяса и, смакуя кусочки, прожевал. Ночь на улице и дата на пакете с молоком вызвали странные мысли. Ему вдруг показалось, что дом и находящиеся в нём предметы, принадлежат совсем другому миру, не тому, частью которого Никитин являлся.
– Идиот! – фыркнул Макс. – Это ж надо такое придумать?
Он услышал шаги, когда, позабыв обо всём, наяривал едва прожарившееся мясо. Так могло передвигаться существо хитрое и осторожное. Страхи мгновенно вернулись и, отбросив вертел с курицей, Макс схватил свой обломок доски.
Он вскочил на ноги и попятился, приготовившись к внезапной атаке, но атаки не последовало, – в дверном проёме показалась лохматая кошачья голова. Выпучив глаза, зверь внимательно посмотрел на Макса, приглушённо мяукнул и робко двинулся в его сторону.
– Как же ты меня напугал! – улыбаясь, прошептал Никитин. – Предупреждать надо! Скотина, ты этакая.
Кот медленно подошёл к человеку и, усевшись рядом, принялся мурлыкать. Замызганный и худой, зверь имел тот неопределённый окрас, которым славились все его дворовые собратья.
– Жрать хочешь? – поинтересовался Макс. – Жаль, что не умеешь говорить, а то бы рассказал, как сюда влез.
Никитин покачал головой, подобрал с пола вертел с мясом и, отломив кусок, сунул коту под нос.
– Эх, ты! Скотина! – улыбнулся Макс. – Похоже, и покормить-то тебя некому.
Трапезу пришлось располовинить с котом, но Никитин не возражал. Это животное вернуло ему надежду, оно разделило с ним беды и уходить не собиралось.
– Знаешь, приятель, у меня возникло такое впечатление, что мы с тобой очень давно знакомы, – почёсывая кота за ухом, заметил Макс. – Где-то я тебя видел…
От съеденной пищи клонило в сон. Никитин понимал, что нора альбиноса не лучшее место для отдыха, но и уходить ему почему-то не хотелось.
Зверь положил передние лапы ему на колени и снова замурлыкал.
– Скотина ты и есть, – усмехнулся Макс. – Так и буду тебя теперь звать.
Вспомнилось детство, старый многоквартирный дом, в котором он жил с родителями и дворовый кот, точно такой же лохматый, замызганный и несчастный. С другими мальчишками он подкармливал его колбасой и быстро к нему привязался. Но дружба продлилась не долго. Как-то зимой его четвероногий приятель исчез, и больше он его не видел.
– Я облазил все дворы, но так его и не нашёл, – Макс прижал кота к себе и закрыл глаза. – Ты здорово на него похож. Может быть, ты и есть он?
Тревога ощущалась даже во сне, и когда Никитин проснулся, тошнотворный ужас вернулся. Он лежал на полу, но боялся пошевелиться. Сквозь приоткрытые веки, Макс заметил, что кот убежал и теперь сидит на холодильнике.
– «Какой же я идиот, – судорожно соображая, подумал Макс. – Это ж надо так сглупить?»
Кот тихонько завыл и уставился злыми глазами, куда-то на потолок.
Внутри всё оборвалось. Никитин понял, что какие бы действия он не предпринял, всё равно уже не успеть. С потолка посыпалась пыль, лохмотья паутины и штукатурка.
Не в силах больше терпеть, он поднял в голову и от ужаса вскрикнул.
Альбинос, словно огромный паук, медленно полз по потолку и не сводил с него глаз. Каждое движение выдавало в нём хищника, жуткого, нелепого и бескомпромиссного.
Макс попытался вскочить на ноги, но не успел. С пронзительным визгом, альбинос спрыгнул вниз и придавил его к полу.
– Убирайся к чёрту, мерзкое отродье! – хрипя, выкрикнул Никитин. – Я не жратва.
Урод оголил чёрные клыки и потянулся к глотке. Невероятная сила и звериное проворство не оставляли никакого шанса. Пытаясь защититься, Макс выставил левую руку и тут же закричал от боли. Он почувствовал как гнилые зубы создания, словно жернова перемалывают его пальцы. Хрустнули косточки, брызнула горячая кровь.
Макс всегда был слабаком, и ему никогда не доводилось бороться за собственную жизнь, но здесь, в этом страшном доме, сдаваться без боя он не собирался. Боль пробудила звериные инстинкты, а ненависть и отчаяние вызвали прилив сил. Ему удалось отпихнуть мерзкого упыря и схватить кусок кирпича.
– Отвали гад! – закричал он. – Пок-к-калечу!
Создание зарычало и, вытянув шею, попыталось укусить. Но Макс уже не раздумывал. Он вложил в свой единственный удар всю ярость, и этот удар к его радости достиг цели. Брызгами разлетелись обломки зубов и чёрная маслянистая кровь.
Злобно завывая, альбинос отпрыгнул к стене, зашипел и, пятясь, скрылся в тёмном углу. Он никуда не ушёл, просто решил выждать, получив неожиданный и необъяснимый для него отпор.
– Ну, как тебе такой подарок? С-с-сволочь! – вскакивая на ноги, зарычал Макс. – Только подползи и я вышибу из тебя дух.
Никитин швырнул обломок кирпича в темноту и посмотрел на покалеченную руку. Двух пальцев как не бывало. Кровь струилась по руке и капала на паркет. От напряжения пульсировали жилы.
– Как же больно! – приходя в себя, прошептал Макс. – Что ж ты гнида наделал?
Снова вернулся страх и отчаяние. Никитин чётко осознал, что второго натиска он не выдержит.
– «Надо поскорее убираться, – подумал он. – Если урод очухается он точно голову мне оторвёт».
Словно почувствовав неуверенность противника, альбинос громко и протяжно завыл. А потом этот вой перерос в душераздирающие, гортанные вопли, от которых затряслись стены.
Оставляя за собой кровавый след, Никитин стремительно поднялся на четвёртый этаж. Злобный упырь кричал, не прекращая, и от его визга на голове становились дыбом волосы.
– Никак не угомонится, дьявольское отродье, – процедил Макс. – Господи! Куда я попал?
В голове всё смешалось. От нескончаемого потока мыслей бросало в дрожь. Он не мог принять то, что видел собственными глазами, и пытался объяснить кошмарное наваждение заговором недругов.
Невыносимая боль пронзала с ног до головы, кровь всё ещё капала и, чтобы её остановить пришлось пожертвовать итальянской сорочкой. Кое-как перевязав раны, Макс уселся на ворох ковролина и задумчиво уставился на окно.
– «Почему я? – подумал он. – Кому я перешёл дорогу?»
Неожиданно до слуха донёсся отдалённый расстоянием окрик, но этот голос уже не принадлежал альбиносу. Это был кто-то другой.
– Ещё один!? – Макс похолодел от ужаса. – Что за адские создания поселились в этом доме?
Альбинос перестал голосить, и некоторое время снизу слышалась какая-то возня. Затем, заговорил радиоприёмник и, заглушая голос диктора, по дому разнёсся свирепый и устрашающий рык.
– Значит, собираются по мою душу, – прошептал Макс. – Вдвоём-то они точно меня замочат.
Как и в первый раз, он зарылся в обрывки ковролина, убедив себя в надёжности убежища. Он затаился как мышь и старался не шевелиться, но почти сразу же его нашёл кот. Зверь уставился ему в глаза и заурчал.
– Считаешь меня идиотом? – стараясь подавить волнение, спросил Макс. – Всё равно бежать некуда.
Кот фыркнул, покрутился на одном месте и, устроившись поудобнее, начал громко и ритмично мурлыкать.
– Ты что делаешь? Гад такой, – зашипел Никитин. – Решил отблагодарить за то, что поделился с тобой обедом?
Он выбрался из укрытия и попытался схватить кота за шкирку, но животное дало стрекоча.
– Скотина! Только попадись мне в руки!
Впрочем, уходить далеко кот не собирался. Он то убегал, то снова возвращался пока до Макса, наконец, не дошло, что животное хочет его спасти.
– «Этот зверь умнее, чем кажется, – подумал Никитин. – Значит, он застрял здесь, так же как я и уже успел получить бесценный опыт».
Кот привёл к дверям комнаты, которую Макс никогда бы не нашёл сам. Вход был скрыт от глаз штабелем гнилых досок, и чтобы проникнуть внутрь пришлось втянуть живот.
Никитин закрыл дверь изнутри и подпёр её столешницей. Конечно, тварям ничего не стоило вломиться и сюда, но по-крайней мере у него был хоть какой-то шанс отбиться.
– Дожил! Прячусь от парочки мерзких уродов в какой-то гнусной дыре, – Макс уселся на пол и закрыл глаза. – Может быть это наказание свыше?
Его знобило. Пульсирующая боль сводила с ума и вызывала приступы тошноты.
Снизу по-прежнему доносились истошные вопли тварей. Они рычали, грохотали сломанной мебелью и даже стучали по стенам. Не оставалось никаких сомнений, что причиной этому был Никитин, которого они не могли нигде найти.
– «В следующий раз вооружусь получше, – пообещал себе Макс. – Одними зубами не отделаются. Поганцы».
Судя по всему, твари обыскивали все помещения подряд, и вскоре Макс услышал, как они идут по коридору его этажа. Кот насторожился, выпучил глаза и прижал уши. Напрягся и Никитин. Из этой комнаты другого выхода не было, и если его здесь застукают, то наверняка тут же и прибьют.
– «А может, быть я уже умер? – подумал Макс. – И это чистилище, в котором мне предстоит искупать грехи».
В стену заскреблись, потом несколько раз стукнули чем-то тяжёлым и устрашающе зарычали.
Пробуждение напоминало пытку. Рука с оторванными пальцами отекла и болела ещё сильнее, тело сотрясала лихорадка. Только усилием воли Макс заставил себя встать на ноги и встряхнуться.
Кот мирно спал на куске картона и Никитин с благодарностью улыбнулся. Если б не этот зверь, ему бы не жить.
Макс подошёл к окну и осмотрел крепко сколоченный деревянный щит. Доски были как на подбор, крепкие, твёрдые и толстые. Через разбитое стекло в комнату врывался прохладный ночной воздух, тянуло какой-то гарью и отходами.
– «Надо во что бы то ни стало разыскать железный рычаг, – подумал Макс. – Нет такого гвоздя, который нельзя было бы выдернуть».
Покосившись на циферблат «Ролекса» он заметил, что провалялся в беспамятстве не меньше десяти часов. Твари угомонились, замолчал даже приёмник.
– «Значит, этим крикливым сволочам тоже требуется отдых, – Никитин прильнул к щели между досками и посмотрел вдаль. – Надо бы к холодильнику наведаться, может какая-то жратва осталась».
Впереди возвышались тёмные многоэтажки и высоченная заводская труба. В туманной дымке мерцало огненное зарево.
– Не помню, чтобы здесь был завод, – прошептал Макс. – Но всему есть логическое объяснение, надо только за что-нибудь зацепиться.
Он порылся в мусоре и разыскал тонкую, но прочную палку.
– Сойдёт на первый случай! – Никитин взмахнул своим орудием и самодовольно улыбнулся. – Хорошо бы утыкать её гвоздями, да только, где ж их взять.
Макс хорошо понимал, что в случае нападения ему придётся орудовать единственной рукой. Но всё же исходил из того, что его собственное появления станет для врага неожиданным и у него останется время, чтобы смыться.
О присутствии тварей ничего не напоминало. Он вошёл в логово альбиноса и огляделся по сторонам.
Всё также потрескивал головешками костёр, воняло сгоревшее мясо. На этот раз Никитин решил хорошенько всё здесь осмотреть.
– «Антон говорил что-то о доходном доме, – вспомнил Макс. – Возможно, когда-то в этой части здания располагались какие-то особые апартаменты».
В тёмном углу Никитин нашёл умывальник с водопроводным краном. Не раздумывая, он повернул вентиль и от души напился.
– Этот гад неплохо устроился, – усмехнулся Макс. – И жратва у него под носом и водичка.
Он медленно подошёл к холодильнику и открыл дверцу. На полке стояла тарелка с отварным картофелем и алюминиевая кастрюля с котлетами. А в нижнем ящике лежала бутылка пива.
– О, да! Теперь я дома! – рассмеялся Макс. – Хорошо бы узнать, откуда в этом доисторическом сундуке берётся пища.
Устроившись у костра, он сначала выпил пиво, а потом принялся за котлеты. К приходу альбиноса, он морально был готов, но злобный тип так и не появился. Тогда-то Макс и подумал, что каждая вещь, попадающая в этот дом, подчиняется определённым ритмам.
– «Наверное, альбинос не может находиться здесь постоянно, – подумал Никитин. – Судя по всему, и еда в холодильнике, тоже появляется в определённое время. Отсюда можно сделать вывод, что»...
Макс перестал жевать и насторожился. До слуха донёсся лёгкий едва уловимый перестук. Стучали по стене. С небольшим интервалом.
– Это что-то новенькое, – прошептал он. – Надо валить отсюда пока не поздно.
Он вскочил на ноги и, прихватив кастрюлю с котлетами, бросился к убежищу.
Свою версию Никитин решил проверить. Он периодически поглядывал на часы и ждал, когда включится радиоприёмник. Это произошло в шесть вечера, а час спустя он услышал яростные вопли альбиноса. Похоже, для мерзкой твари, холодильник имел не меньшее значение, чем для Макса.
– Разозлился, гнида! – поглядывая на кота, заметил Макс. – На этот раз урод остался без жратвы.
Но радовался Никитин не долго. Скоро к возмущённому рёву альбиноса присоединились ещё два голоса, и это подействовало на Макса, как холодный душ.
– Сколько же их здесь? – прошептал он, прижимая к себе кота. – Господи! Неужели я никогда не выберусь из этого проклятого дома.
Вспомнился Борисыч и его обещания снести здание за месяц. Но только на подготовку могло уйти не меньше двух недель.
– «Я столько не протяну. Уж лучше сразу сдохнуть».
Прислушиваясь к воплям тварей, он так и сидел на одном месте, пока в первом часу ночи, до слуха не донёсся шум работающего автомобильного движка.
Макс вскочил на ноги, подбежал к окну и прижался лицом к щели между досками. Отсюда хорошо была видна часть двора, и когда вспыхнули фары, его сердце забилось от радости.
– Клара, дорогая! – дрожащим от волнения голосом, прошептал он. – Я знал, что ты обо мне позаботишься.
Под окнами остановилась огромная машина: длинная, приплюснутая и мощная. Он не помнил, чтобы в его компании были такие автомобили, и это насторожило.
– Почему приехали сами? – смутился Макс. – Почему не вызвали спасателей?
Двери открылись, и в ярком свете фар Никитин увидел таких же уродов, как и его альбинос. Обмениваясь гортанными возгласами, пять особей медленно двинулись к подъезду, но Макс уже не смотрел. Потрясённый и раздавленный жуткими догадками, он вернулся в свой угол и посмотрел на кота.
– Тебе легче! – проговорил он. – Ты не цепляешься за призрачные надежды.
Макс потянулся, почесал заросший щетиной подбородок. Прошла неделя. Он сделал своё убежище более надёжным и даже притащил сюда некоторые вещи: топчан, тумбочку и небольшой столик. А в захламлённой подсобке ему удалось найти лампочку, и теперь в его комнате было светло.
Твари, которых стало намного больше, выслеживали его по всем этажам, но Никитин приспособился. Он пользовался минутами затишья, чтобы обчистить холодильник, набрать воды и в очередной раз проверить квартиры на втором этаже. Макс не оставлял надежд отыскать окно без доски и, наконец, сбежать из проклятого дома.
Иногда он слышал, как кто-то стучит в стену. Этот звук не был связан с альбиносом и чаще всего возникал, когда он околачивался возле холодильника.
Его не раз подмывало выяснить, откуда этот шум берётся, но останавливала нехватка времени.
– Однажды я найду то окно, и мы отсюда уйдём, – сказал Никитин, обращаясь к коту. – А ты брат растолстел на котлетах. Вон как шкура лоснится.
Макс взял палку, пивную бутылку для воды и, отодвинув нехитрые притворы, вышел из комнаты. Привычной дорогой он спустился на третий этаж и сразу же навострился к холодильнику. Но как только он открыл дверцу, в стенку снова забарабанили.
– «Всему есть объяснение, – прислушиваясь к звукам, подумал Никитин. – Найдётся объяснение и этому феномену».
Источник шума находился за стеной, и в этом не было никаких сомнений. Макс закрыл дверцу, подошёл ближе и приложил ухо к бетонной поверхности.
Когда в стену застучали интенсивнее, он робко стукнул в ответ. Раздался глухой звук, как будто за толстым слоем штукатурки была пустота.
– «Может быть там живое существо, – промелькнуло в голове. – И ему требуется помощь».
Он подобрал с пола кусок доски и, примерившись, ударил по стене. Сразу же отвалился огромный пласт штукатурки, под которым проступила кирпичная кладка. Вторым ударом ему удалось выбить кирпич.
– Так и думал, – прошептал Макс. – Ещё одна тайна гнусного дома, о которой никто кроме меня не узнает.
Из тёмного отверстия пахнуло копотью и тленом.
Никитин отбросил доску в сторону и, не обращая внимания на дурной запах, принялся расшатывать кирпичи. Известковый раствор давно превратился в труху, и чтобы разобрать кладку потребовалось несколько минут.
Когда пыль улеглась, Макс подошёл к очагу, выхватил из огня горящую палку и вернулся к пролому.
– Вот дерьмо! – прошептал он. – Этому приятелю повезло меньше, чем мне.
О чём-то таком он догадывался, и неожиданным это открытие для него не стало. За стеной располагалась небольшая комната, посередине которой лежал почерневший и заплесневелый труп.
Макс пролез в пролом и, держа над головой горящую деревяшку, подошёл к мертвецу. Высушенная потрескавшаяся кожа, пустые глазницы, жуткий оскал потемневших зубов.
– Должно быть шею сломал, – предположил Никитин. – Бедняга!
Преодолев брезгливость, он оттянул истлевший ворот пиджака и осторожно засунул руку в нагрудный карман. Пальцы нащупали скользкую поверхность водительского удостоверения. Он медленно вытащил его на свет, вытер о рукав и приблизил к глазам.
– Этого не может быть, – с придыханием прошептал Макс. – Этого просто не может быть.
В фотографии владельца он узнал себя.
Макс с ужасом запрокинул голову и увидел в потолке дыру, обрамлённую сломанными досками.
Прошёл месяц. Никитин многое забыл. Он забыл, как рыдал сидя над собственным телом, как пришли кровожадные создания и буквально исполосовали его острыми когтями. Наверное, в тот день всё бы и закончилось, но тварей было так много, что они мешали друг другу, и Макс сумел вырваться.
Кот был единственным товарищем, с которым можно было поговорить и излить душу. Зверь обленился, растолстел и даже не считал нужным выходить из убежища.
Каждый день Никитин начинал с похода к холодильнику, а потом всё оставшееся время тратил на поиски заветного окна. Иногда ему казалось, что квартир на втором этаже становится всё больше, но, не смотря на свои подозрения, он верил, что однажды ему повезет и он отыщет спасительную комнату. Отыщет и вырвется из проклятого плена.
А ещё он стал замечать, что с каждым днём на улице становится светлее.
– «Значит, всё может измениться, – подумал Макс. – Нужно только найти окно без доски. И тогда всё наладится».
Мухобой
рассказ
(постап)
Пролог
Мир изменялся не сразу. Но ушли годы, чтобы человечество осознало неотвратимость перемен. Когда пришло понимание – было уже поздно. Солнце выжгло сотни городов, растопило ледники. Десятки техногенных катастроф отравили землю, воду и воздух – наступил голод. Миллионы людей стали беженцами и жизнь ушла на восток, куда ещё не добралась смертоносная радиация. Но брошенные города пустовали недолго. Их наводнили мародёры, искатели наживы, сталкеры, копатели и мутанты – жуткое порождение всемирного апокалипсиса. Появились болезни, которые не поддавались лечению и, чтобы остановить заразу по границам городов были созданы заградительные форпосты.
Обожгло жаром. Огненный ветер принёс запах пыли, расплавленного битума. Борька Скрябин судорожно сглотнул, потянулся к фляге.
– Воду экономить, – рявкнул сержант Харченко. – Интенданты привезут водичку только утром.
Борька нетерпеливо поёжился, мысленно выругался и зажмурил глаза. Сибиряк, выносливый, жилистый, он готов был вытерпеть что угодно, но только не отсутствие воды. Он вдруг подумал о снежных сугробах, зимней прохладе и в груди всё сжалось. На секунду показалось, что ему никогда не выбраться из этого пекла.
– Так и загнуться недолго, – проговорил Юрка Никитин. – Знал бы, никогда не подписал контракт.
– А ты не знал? – трескучим голосом, отозвался Борька. – Думал на курорт повезут?
– Ничего я не думал, – Никитин выпрямился, встал перед амбразурой во весь рост. – Хотелось немного подзаработать. Вот и всё.
В бетонном доте, обычно дежурили по два часа, больше никто не выдерживал. Юрка дёрнул за рычаг и железные шторки раздвинулись в стороны.
– Надоело! – протянул он. – Сидим здесь, как крысы, боимся чего–то.
В боковом переходе громко ржал Харченко, как всегда использовал в личных целях служебную линию. Бросив пост, базланили пулемётчики. Борька тяжело вздохнул, отвинтил колпачок и с жадностью глотнул из фляги. Горячая, с привкусом железа вода обожгла нёбо...
– «Всё выжрал бы, – пронеслось в голове. – Только потом никто даже глотка не даст».
Борька вяло посмотрел на Никитина, усмехнулся. Облезлая каска, кевларовый броник на голое тело, кислая физиономия.
– Я тут от разведчиков кое-что слышал, – Никитин сделал паузу, снял каску и повесил на штырь. – В городе не только безумный сброд, там остались тысячи несчастных, которым не удалось уйти с последней волной беженцев. Их просто не выпустили.
Никитин подался вперёд и по его загорелому лицу полыхнуло жаркое солнце.
– Они страдают в этом аду, – добавил он. – И вырваться из ада нельзя.
Юрка задумчиво покачал головой, уставился прямо в глаза.
– Им мешаем мы...
Он хотел что-то добавить, поднял руку чтобы снять со штыря каску, но не успел.
Звук выстрела эхом разнёсся над мёртвым городом и отразился от высоток. Пуля вонзилась в череп Никитина, отбросила его к бетонной стене. Он рефлекторно вздрогнул, приглушённо застонал и затих.
– Огонь! – истошно закричал Борька. – Ломи юго-за-а-а-пад!
Он бросился к снайперской винтовке, прильнул к окуляру. Били со всех сторон. В разные стороны полетело крошево бетона, затем громыхнуло так, что задрожал армированный свод ДОТа. В ушах зазвенело, в носу защекотало от смрадной пыли. Наконец, заработали свои пулемёты, и Борька с облегчением выдохнул. Он услышал крики нападавших, поймав в перекрестие маячившую вдали фигуру, нажал на спуск.
– Получил гнида? – зашипел Борька. – Каково это на своей шкуре?...
Он злобно передёрнул затвор, дослал патрон и снова выстрелил. Ещё один человек упал и, скатившись под насыпь, замер.
– Кто они!?
Борька обернулся, с презрением фыркнул. Прижимаясь к полу, к нему подполз новобранец. Ещё вчера этот бледный паренёк хлебал супчик в глубоком тылу, а сегодня загибался на передовой.
– Городские бандосы! Сектанты, которые объединяются в своры, чтобы поживиться за наш счёт, – процедил Скрябин. – Двигай на точку.
Новобранец послушно вскочил на ноги, схватив Юркину винтовку, откинул сошки и установил в соседней амбразуре.
– Долби, не жалей! – бросил Скрябин. – Здесь раздумывать некогда.
Солдат судорожно потянул воздух, зажмурился, и не глядя выстрелил.
– Салобон! – усмехнулся Борька. – Как звать?
– Лёха Бабушкин, – облизывая пересохшие губы, прошептал паренёк. – Кажется попал!
– Проще некуда. Верно?
– Да! Проще некуда! – Лёха вымученно улыбнулся, смахнул со лба пот. – Здесь всегда так жарко?
– Всегда! – Борька глазами поймал цель, вгляделся.
В руинах Универмага, кто-то прятался. От ДОТа метров триста.
– «Снайпер или стрелок с РПГ, – промелькнуло в голове. – Откуда только берут, собаки»!
Оборванец в руинах пригнулся к земле, пополз к огромному бетонному блоку. Грязный, небритый, облачённый в тряпьё, он вызывал презрение и жалость.
– «Паршивый боец, – подумал Борька. – Куда ты полез?»
Скрябин передёрнул затвор и прицелился. Глаза старика, морщинистый лоб. На голове разбитая строительная каска, вросшая в нечёсаную шевелюру.
– Конец тебе приятель, – Борька оскалил зубы, злорадно зашипел.
Но внезапно на стекло видоискателя села муха. Скрябин рефлекторно вздрогнул и от неожиданности нажал на спусковой крючок. Звук выстрела ударил по перепонкам, Борька понял что промахнулся и злобно выругался.
Пальба смолкла также внезапно, как и началась. Побросав раненых и мертвецов, нападавшие отступили, огрызаясь одиночными очередями и грубой руганью. Замолчали и пулемёты.
– Всё!? – Лёха Бабушкин покосился на Борьку и робко улыбнулся. – Страшно-то как.
– Знал бы ты приятель, что делают бандосы с нашим братом! – бросил Скрябин. – Если в плен попадёшь.
Он убрал винтовку с солнцепёка, уселся прямо на пол.
– Не маячь, там полно сволочей. Позасели в норах. Ждут!
Бабушкин отошёл от амбразуры и уселся рядом с Юркой.
– Вода есть? – поинтересовался Скрябин.
– Только половина, – Лёха доброжелательно протянул свою флягу.
– Оставь себе, – Борька откинулся на стену, уставился в потолок. – Отстегни Юркину. Ему она больше не понадобится.
Уставший, покрытый с ног до головы пылью, Скрябин выбрался из ДОТа и зашагал к приземистому зданию казармы. Там на трёхметровой глубине располагалась небольшая комната с кондиционером и телевизором. Сколько же народу туда всегда набивалось? Скрябин выжал улыбку, с вожделением подумал о холодных потоках воздуха.
– А что делают бандосы с нашим братом? – Бабушкин хвостом тащился позади и дышал ему в затылок.
– Лучше тебе об этом не знать, – новобранец начинал действовать на нервы и Борька нетерпеливо скривился. – Если просто прикончат — считай повезло. Одного приятеля, эти подонки привязали к столбу и скормили диким тварям. Спасателям достались только его кости и голова.
– Жу-у-утко! – Лёха покачал головой. – А ещё?
– Что же ты такой любопытный? – Скрябин остановился, прищурившись посмотрел новобранцу в глаза. – Какого чёрта, ты вообще сюда подался?
– Ну, это! Остановить нашествие нечисти и распространение заразы! Так нам на призывном пункте сказали.
– А ещё что сказали? – Скрябин скептически усмехнулся и махнул рукой. – Сам веришь в этот бред?
Лёха неуверенно пожал плечами и совсем уж растерялся. Наивный, неприспособленный, год назад и Скрябин сам был таким же.
– Ладно, не переживай! – подбодрил Борька. – Не ты первый, не ты последний!
Неожиданно завыл ревун. На бетонку высыпали солдаты дежурного взвода. В ангаре зарычали двигатели БТРов.
– Чёрт! – процедил Борька. – Опять тревога.
– Боец! Разворачивай лыжи! – закричал издалека взводный. – Ты, ты, Скрябин! Не отворачивайся.
Подбежал лейтенант, кивнул на выкативший из гаража БТР.
– Пойдёшь с нами, в пяти минутах отсюда, на мине подорвался интендантский транспорт. Мне нужны снайперы.
Скрябин застегнул ремешок шлема, поправил бронежилет. Загоняя горячий воздух в капсулу, натужно гудели вентиляторы, тянуло дизельными выхлопами и палёной резиной. От духоты спирало в груди.
– Пожевать чего есть? – толкая соседа плечом, спросил Борька. – С утра ничего не жрал.
– Сухари!
– Давай, – Скрябин протянул руку, и в ту же секунду БТР содрогнулся от мощного удара. Машина пошла юзом, круто развернулась и начала кувыркаться по асфальту.
Скрябин очнулся и тихо застонал. От боли гудело всё тело. Разлепив веки, он заметил в стороне труп солдата.
– «Бедолага! – промелькнуло в голове. – Никому ты теперь не нужен».
Борька с трудом приподнялся на локте, перекатился на спину. Мутное небо, жёлтые пыльные облака. В носу чесалось от едкого запаха расплавленного асфальта.
– Хоть бы птица какая пролетела, – прошептал он. – Не так было бы одиноко.
До слуха донеслись голоса, потом загрохотало и заскрежетало железо. Кто-то пытался влезть в БТР с помощью лома.
– «Паршиво! – подумал Скрябин. – Просекут, что живой, порежут на ремешки».
От страха заколотилось сердце, вспомнились душераздирающие рассказы ветеранов. Превозмогая боль, Борька потянулся к висевшему на поясе ножу, сжал рукоять.
– «Бесполезно! Всё равно шансов никаких».
Он макушкой ощутил пристальный взгляд и сжался для последнего рывка. Зашуршала асфальтовая крошка, в нос ударил стойкий запах солярки.
– У нас живчик! – послышался голос. – П-о-о-о-везло!
Могучий силуэт закрыл солнце, навис над головой.
– Привет! – рявкнул бандит. – Я Демон!
Его связали по рукам и ногам, бросили в грязный кузов грузовика.
– «Сколько их? Пять, шесть? – Скрябин приподнял голову, попытался что-нибудь разглядеть. – Да, братец! Спишут тебя сегодня в убыль и все дела».
Он бессильно уткнулся лицом в ржавое железо и затих. Машину трясло, чадила выхлопная труба. Лежать в бронежилете на солнцепёке было невыносимо, но просить о пощаде в его положении означало мучительную смерть.
– «Мужества во мне меньше чем у последнего салаги, – подумал он. – То-то подонки повеселятся».
Грузовик повернул и остановился в каком-то переулки. Благодатная тень от домов, гудящий сквозняк между бетонными коробками небоскрёбов. Скрябин жадно потянул носом и с облегчением перевернулся на спину. Он увидел разбитые стёкла в окнах, рваные выцветшие занавески и голубей на отливах. Вытягивая шеи, птицы с интересом поглядывали на грузовик.
– Отвыкли! – прошептал Скрябин. – Без людей вам лучше.
– Выгружайте придурка, – послышался голос Демона. – И тащите его в загон.
В кузов запрыгнули двое крепышей. Один приблизился к Борьке и саданул ногой по рёбрам.
– Врежь ему ещё! – оскалился другой. – Пусть гад мучается. Эти сволочи, прикончили моего дружка. Прямо в глаз попали.
Скрябин застонал, сжался в комок и замер. Его бросили в тёмный сырой подвал. Пахло плесенью, каким-то гнильём.
– Не рыпайся! – рявкнул бандит. – Если знаешь как молиться. Молись!
Подонок хрипло рассмеялся и с лязгом закрыл железную дверь.
– Уроды, – прошептал Скрябин. – Лучше бы сразу прикончили.
Приятная прохлада охватила разгорячённое измученное тело, и Борька погрузился в странное состояние. Он не спал, но и не бодрствовал. До слуха доносились голоса, где–то завывали собаки и долбили по бетону. Сопротивляться больше не хотелось, не хотелось двигаться и думать. Исчез даже страх.
Кто-то ущипнул за ладонь и цепляясь за рукав куртки полез по руке к плечу.
– «Крыса! – промелькнуло в голове. – Видел я этих крыс. Здоровенные как кошка».
От ужаса Скрябин вскрикнул и, извиваясь, отполз к противоположной стене.
– Мерзкая тварь, – рявкнул Борька. – Пошла прочь.
Крыса была не одна, ещё несколько зверьков бесстрашно ползали в углу. С глухим перестуком, они таскали по полу обмотанные тряпками кости.
– Чёрт! – вырвалось у Скрябина. – Это же человеческие...
Борька в отчаянии застонал, от бессилия стиснул зубы. Он с трудом вывернул руку и дотянулся до узла. Но умелец, который его затянул, хорошо знал своё дело и развязать узел не получилось.
– Вляпался! – проговорил Борька. – Теперь точно!
Громыхнула дверь. Кто-то направил прямо в глаза луч фонаря. Скрябин зажмурился, в ожидании замер.
– Скверное место, – процедил знакомый уже голос. – Знал бы ты, сколько ваших здесь ждало своего часа.
Демон переступил через порог, подошёл ближе. Следом вошёл сутулый верзила.
– Бояться бессмысленно, – заметил Демон. – Всё равно итог один. И у меня, и у тебя.
Бандит наклонился с улыбкой на губах посмотрел в глаза. Загорелый, давно небритый. Кожа лица посечена, словно шрапнелью. Он напоминал дикого зверя, который прятался за личиной человека.
– Страх туманит разум, – добавил Демон. – Но у тебя есть шанс.
Он многозначительно покачал головой и вышел из комнаты.
– Сейчас развяжу, – проговорил сутулый. – Если начнёшь дёргаться, сломаю руку.
Припекало солнце. Слабенький пылевой вихрь спиралью закручивал на тротуаре сухие прошлогодние листья. О головорезах Демона, Борька слышал от одного ветерана, теперь мог собственными глазами, увидеть какой силой в городе обладал этот вооружённый сброд. Сотни две бойцов толклись в тени домов. Некоторые смеялись, другие выкрикивали ругательства.
Борька поёжился, с трудом подавил нервную дрожь.
– Жизнь странная штука, – заметил Демон. – У почтальона нелёгкая работёнка. И мог ли я подумать, что однажды эти улицы будут принадлежать мне.
– Ты был почтальоном? – усмехнулся Скрябин. – И как же дошёл до такой жизни?
Демон криво улыбнулся и кивнул на облезлое здание впереди.
– Я не смог выбраться из города потому что на кордоне ваши медики признали меня инфицированным. Оставалось только приспособиться к новым условиям. Когда мир погиб, я испугался, что сдохну вместе с ним. Я спрятался в том доме и сидел неделю, а потом вдруг понял – что мир не погиб, он просто обновился и сорвал ненужную шелуху.
Он вытащил из-за пояса пистолет и покрутил им перед носом Борьки.
– Этот ствол стал моим помощником. И моё счастье, что я нашёл его в брошенном автомобиле.
Демон остановился перед люком, жестом подозвал какого-то головореза.
– Открывай, – приказал он.
Скрябин судорожно сглотнул, посмотрел в колодец. От увиденного перехватило дыхание и снова вернулся непреодолимый страх.
– У каждого есть шанс выжить, – заметил Демон. – Надо лишь пройти сто метров по этому автомобильному туннелю. Но путь не такой короткий как может показаться.
Из тёмных глубин вырвался приглушённый утробный стон. Заскрежетало, загремело где-то внизу железо. Только теперь Скрябин осознал какую участь ему приготовил Демон. Он в ужасе посмотрел на бандита и увидел в его глазах радость.
– Что там? – воскликнул Борька. – Постой! Давай договоримся...
– Отправляй! – протянул Демон. – Его дружки уже заждались.
Борька только и успел выставить руку, его ударили по затылку и швырнули в колодец. Он пролетел несколько метров, зацепился за торчавший из бетона прут и распорол ладонь. Но этот прут замедлил падение. Ударившись о выступ, Скрябин упал в вязкую грязь и приглушённо застонал.
– Сто метров! – послышался голос Демона. – Никуда не сворачивай, иначе потеряешь свой шанс.
Над головой загрохотала крышка люка и свет померк. Сквозь проломы в асфальте просачивались солнечные лучи и Борька сразу же оценил обстановку. Он вскочил на ноги, отбежал к противоположной стене, где как крыса затаился среди ржавых труб.
– «Отводный коллектор, – подумал он. – Если Демон не обманул, через сто метров такой же».
Из узкого проёма напротив, жаркий сквозняк вытягивал жуткую смесь – запах застарелой гари, железа и тлена. Борька прислушался, робко шагнул во тьму. Добравшись до проёма, заглянул в пустоту. Свет проникал через провалы и сюда.
– Наверное, нет худшего места, чем эта нора, – прошептал он.
Где-то журчала вода, пищали крысы. Борька смахнул со лба пот, с ужасом подумал, о тварях которые таились в этом заброшенном подземелье.
Словно напоминание в голове постоянно звучали слова Демона.
– Тебе бы такой шанс, – процедил Борька. – Гад сумасшедший.
Прислушиваясь, он прошмыгнул в проём и огляделся. С потолка стекала вода, в широкие проломы ветер задувал сухую едкую пыль. Покорёженные, полусгнившие остовы автомобилей, бетонные обломки и вязкая бурая грязь.
– Пистолет бы, – протянул Борька.
Прижимаясь к кузовам автомобилей, он прошёл метров десять и остановился. До слуха стали доноситься странные звуки. Голоса, глухое мычание, возня.
– Так и знал, – холодея, проговорил Скрябин. –«Жмуры».
Как-то Скрябин видел одного в оптический прицел. В тот момент он испытал непреодолимое желание убить его и не потому, что перед глазами стояло жуткое пугало, а потому что его мозг отказывался верить в существование подобных тварей. Мутировавшие люди, каннибалы лишённые разума и эмоций – жмуры бесцельно бродили по брошенным городам и пожирали всё что годилось в пищу.
Впереди, под разрушенным сводом, стоял сгоревший остов грузовика. Вниз свисали прутья арматуры и обрывки толстых электрических кабелей.
– «Можно допрыгнуть. Если взобраться на кабину, – Скрябин медленно пополз к грузовику. – Хорошенько оттолкнуться и»...
Он замер на месте и затаил дыхание. Здоровенный жмур стоял в трёх шагах от него и жадно тянул носом. Серый, безжизненный цвет кожи, жуткие незаживающие раны и глаза. Пустые, мутные глаза, в которых не было зрачков.
Каннибал приглушенно зарычал и, волоча ноги, медленно побрёл в другую сторону. Парализованный страхом, Борька вжался в землю, закрыл голову руками. Мир вокруг перестал существовать, и не было больше ничего, кроме тупого животного страха. Он не мог шевелиться, не мог дышать. Тоска, боль, безысходность. Перед глазами пронеслась вся жизнь.
– Эй! – послышался голос. – Я здесь. Наверху!
Борька с трудом разлепил веки, посмотрел на бетонный потолок. Он сразу же заметил вентиляционную решётку, и когда сквозь прутья просунулась чья-то грязная рука, невольно улыбнулся.
– Ты кто? – едва ворочая языком, спросил он. – Сможешь вытащить отсюда?
Рука исчезла. Вниз посыпалась пыль, какие-то измочаленные лохмотья. Затем вспыхнул огонь и в его тусклых отсветах, Борька заметил очертания лица.
– Я, Мухобой! Настоящего имени не помню, – отозвался незнакомец. – Хочешь жить не болтай, а ползи к грузовику.
Огонь погас, и Скрябин услышал, как по вентиляционному каналу застучали коленки Мухобоя.
– Чёрт сумасшедший, – процедил Скрябин. – Только бы не обманул.
Он стиснул зубы, вскочил на ноги и, озираясь по сторонам, бросился к грузовику. Вскарабкавшись на кабину, запрокинул голову и только теперь заметил, что спасительные прутья, по которым он хотел выбраться на поверхность, расположены слишком высоко.
– Метра три! – Мухобой многозначительно помахал рукой из очередной отдушины. – Надо быть обезьяной, чтобы...
– Давай, сбрось мне верёвку, – нетерпеливо перебил Борька. – Доставишь на базу, я в долгу не останусь.
– Нет у меня верёвки, – фыркнул Мухобой. – Думаешь, я болтаюсь здесь ради удовольствия?
Воздух под сводами задрожал от оглушающего рёва. Борька вздрогнул прижался к железу кабины. Краем глаза он заметил как от страха затряслась и скрылась во мраке рука бродяги.
– Не жди пока эти уроды заползут на крышу, – голос Мухобоя эхом разнёсся по туннелю. – Прыгай и беги. Увидишь автобус, ныряй под него и ползи к провалу.
– Легко сказать беги! – Скрябин поднялся на четвереньки и посмотрел вниз. – Убирайтесь прочь, сволочи!
Несколько жмуров уже толклись рядом с грузовиком, и Борька с содроганием подумал о том, что случится, если он не доберётся до спасительного автобуса. Он не мог поверить, что эти покалеченные, изуродованные болезнью создания, когда-то были людьми. Они не знали жалости, с ними нельзя было договориться. Единственное что заставляло их двигаться – это непроходящий звериный голод, утолив который, они становились спокойными и безвредными.
– Они повсюду, – прошептал Скрябин. – Сползаются, как падальщики на запах жратвы.
Он услышал за спиной рычание и, обернувшись, увидел огромную синюю лапу, которая тщетно старалась зацепиться за крышку люка. Каннибал пытался влезть на кабину и уже стоял на подножке.
Борька вскочил на ноги, сбрасывая жмура, безжалостно ударил его по зубам. Теперь всё зависело от сноровки. Он спрыгнул с крыши и побежал. Зарычали десятки тварей, безобразные тени замаячили на стенах туннеля.
Из груды покорёженных кузовов взгляд выхватил перегородивший дорогу «Икарус». От радости застучало в висках. Окрылённый близкой победой, Скрябин несколькими прыжками преодолел десятиметровое расстояние и, упав на колени, пополз под автобус. Он не знал, где находится спасительный провал, но чутьё подсказывало, что бродяга его не обманул. Нужно было только доползти и...
– Чёрт! – закричал Скрябин.
Кто-то вцепился в его правую ногу и потянул к себя. Борька закричал ещё громче, в отчаянии засучил ногами. Вцепившись в выхлопную трубу, обернулся и с отвращением лягнул жмура ботинком.
Уродливый здоровяк хищносверкнул белыми глазами и свирепо зарычал. Он полз следом, но левая рука была сломана и безвольно болталась, что мешало каннибалу передвигаться быстрее.
– Отпусти сволочь! – рявкнул Скрябин. – Я не жратва...
Он ударил ещё несколько раз, из последних сил подтянулся на руках. Затрещала армейская ткань, с ноги соскользнул ботинок, в который мёртвой хваткой вцепился жмур. Извиваясь ужом, Борька пополз в сторону кабины, туда где в асфальте должен был находиться канал ливнёвки.
Руки нащупали острые края провала, и Борька почувствовал запах тины.
– Сюд-а-а-а! – зашептал Мухобой. – Не мешкай, эта скотина ползёт за тобой.
Падать вниз головой, то ещё удовольствие, но Скрябин, не задумываясь нырнул в провал и, пролетев пару метров, крепко ударился плечом о какой-то выступ. Его тут же схватили за воротник и буквально силой поставили на ноги.
– Держись за меня и не отпускай! – бросил Мухобой. – Минут через десять от этих гадов здесь не будет отбоя.
– Я ничего не вижу, – рявкнул Борька. – Куда бежать.
Но бродяга, уже совал ему в руки какую-то тряпку.
– Теперь можно, – прошептал Мухобой. – Ты у меня пятый.
Щёлкнула зажигалка, и Скрябин, наконец, увидел где находится. Это был обычный служебный коллектор. Узкий, забитый грязью и мусором.
– Везунчик! – улыбнулся Мухобой. – Хорошо что Демон не просёк про потайной ход.
Перед Борькой стоял старик, и его облик был до боли знаком.
– Демон сказал, что я должен пройти сто метров, – проговорил Скрябин. – Если бы не ты...
Старик визгливо рассмеялся и, хлопнув себя по лбу, поправил старую строительную каску.
– Демон знает, что говорить. Но не через сто и даже не через тысячу шагов выхода нет. Всё завалено хламом, так чтобы ни одна жертва этого мясника не смогла вырваться живой.
– Не удивительно, – протянул Скрябин. – В этом городе никому нельзя верить.
– Кроме Мухобоя, – старик оскалился в улыбке и дружелюбно потрепал за плечо. – Только Мухобой верен слову. Только Мухобой.
И вдруг Борька вспомнил. Разбитая строительная каска, вросшая в шевелюру, потрёпанный плащ, уставшие покрасневшие от едкого солнца глаза.
Он видел это лицо в оптику винтовки.
– Проклятье! – процедил Скрябин. – Что-то мне совсем погано!
– Это пройдёт, – старик кивнул на светлое пятно впереди. – Что дашь, если доведу до базы?
Мухобой всю дорогу болтал, рассказывал о своей нелёгкой жизни. По пути где-то откопал старый дырявый ботинок и теперь Борька щеголял в разноцветной паре. К вечеру они добрели до первого кордона. Вдали замаячил вымпел на флагштоке. Сверкнул в солнечных лучах репродуктор.
– Говоря по правде я немного побаиваюсь вашего брата, – останавливаясь, заметил бродяга. – Ваши так и норовят угостить пулей.
– Зачем тогда спас?
– А как же? – Старик добродушно улыбнулся. – Это Демон зверюга, а я челове-е-ек.
Они немного помолчали, затем Борька шагнул вперёд и кивком указал на бетонные ДОТы.
– Теперь первым пойду я, надо же тебя отблагодарить, – произнёс он. – Кстати, а почему Мухобой?
– Это всё насекомые, – рассмеялся старик. – Не знаю почему, но вокруг меня постоянно вьются мухи.
– Мухи?! – Борька помрачнел, на душе заскреблись кошки. Он остановился посмотрел на старика. Вспомнился Юрка Никитин, вчерашний бой.
– Ну чего стал? – Старик многозначительно кивнул на флагшток. – Пошли, а то у меня от голода уже скулы свело.
Борька пожал плечами, выдавил улыбку и зашагал дальше.
– «Как бы всё повернулось, если б не та муха? – подумал он. – Как бы всё повернулось».
С другой стороны.
рассказ
(мистика)
Недалёкое будущее.
Нескончаемый поток слов, метафор, шуток. Речь лектора заворожила. Алекс Демидов всегда завидовал людям, которые умели красиво говорить, а этот не просто говорил – он «пел». Растянув губы в улыбке, Алекс окинул амфитеатр взглядом, поискал знакомых.
Профессор Балаш хлебнул из стаканчика и выдал очередную шутку. Слушатели оживились, кто-то бесцеремонно заржал. Когда аплодисменты и смех смолкли, Балаш демонстративно посмотрел на часы, покачал головой и подытожил.
– Двадцать первый век – век возрождения спиритуализма. Ибо прогресс открыл не только дверь в комфортабельную жизнь, но и запустил в неё духов. Неограниченное потребление энергии, растревожило тонкий мир, и этот мир рано или поздно проникнет в наш. На этом друзья, позвольте откланяться.
Демидов поднял воротник куртки и навострился к автобусной остановке. Осенний ветер продувал тонкую ткань, с неба накрапывал дождь. Хотелось поскорее добраться до дому.
– Алекс!?
За спиной стояла молодая женщина.
– Мы знакомы!? – Демидов с интересом посмотрел на незнакомку. – Вы тоже были на этом сборище?
– Почему так решили?
– Догадался.
Незнакомка пожала плечами и кивнула, на сияющие неоном вывески.
– Здесь очень шумно, может найдём какое-нибудь кафе и поужинаем?
– Идёт! - отозвался Демидов. – Только я угощаю.
– Ирина Скобелева.
Она протянула руку, и Демидов пожал.
– Журналистка.
– Тогда всё понятно!
– Что вам понятно?
– Станете пытать про духов. Про всякую чертовщину. Верно?
– Я не пишу про духов, – усмехнулась женщина. – Скорее наоборот.
– Тогда, зачем вы ко мне обратились?
– Наш общий знакомый Дима Суслов. Он порекомендовал вас.
– Ах, Димка!? Что он вам наговорил?
– Сказал, что вы первоклассный специалист.
Демидов покрутил в руках салфетку, повернулся на стуле чтобы позвать официантку.
– Я закажу кофе и тортик. Не против?
Скобелева поставила чашечку на блюдце, покачала головой.
– Они купили дом на побережье. Район тихий, «одноэтажный», - заметила она. - Не знаю почему, но им захотелось дом с историей.
– Значит, в доме что-то есть? – оживился Демидов. – Сколько они в нём прожили?
– Около месяца. Потом переехали к родителям. – Ирина выдержала паузу, задумчиво посмотрела в окно. – Не могли бы вы туда поехать и выяснить, что не так?
На другой день.
Демидов расплатился с таксистом, захлопнул дверцу.
– Фешенебельный райончик! – усмехнулся он. – Судя по всему, многие коттеджи ещё довоенной постройки.
– Недвижимость здесь в цене, – бросила Скобелева. – Усадьба за теми тополями.
Они поднялись по склону, остановились перед решётчатым забором. Двухэтажный, кирпичный дом, окна с потемневшими стёклами, рыжая черепичная крыша и жестяной флюгер на шпиле.
– Сейчас открою, – Ирина повернула ключ в замке, надавила на ручку. – Я материалистка и всё же мне не по себе.
– Позвольте я войду первым!
Демидов переступил через порог, сделал несколько шагов.
– У ваших родственников неплохие доходы, – заметил Демидов. – Современный дизайн, сплошная электроника.
– А вы что, завидуете?
– Да нет! – Демидов огляделся, запрокинув голову, посмотрел на высокий потолок. – Они ощущали какое-то воздействие, необъяснимый страх?
– Подробно я не расспрашивала, но они говорили слишком убедительно, – отозвалась Ирина. – И я им верю.
– Ладно!
Алекс снял с плеча сумку, поставил на пол и извлёк пластиковый контейнер.
– Что это? – усмехнулась Ирина. – Ловушка для духов?
– Я не охотник за привидениями. Я изучаю паранормальные явления и пытаюсь разобраться в их природе, – заметил Демидов. – Иногда это помогает избавится от неприятного соседства с обитателями тонких миров. Это простой стимулятор бета-волн.
Демидов раскрыл контейнер, продемонстрировал содержимое собеседнице.
– Призрака нельзя увидеть глазами, его можно почувствовать, и тогда его образ отразится в вашей голове. Для этого нужно настроить мозг. Впрочем, некоторые уникумы могут видеть и глазами, но для этого требуется специальная подготовка.
– Значит с помощью этой штуковины и я смогу их почувствовать? – Ирина с интересом заглянула в контейнер. – Смогу погрузиться в спиритический транс?
– Если у вас лицензия медиума прибор купить не проблема, но для того, чтобы контактировать с духами, необходима практика и ещё кое-какие таланты.
Демидов улыбнулся, неуверенно покачал головой. Он шкурой ощущал невидимое присутствие, так словно на него кто-то смотрел. Окинув прихожую взглядом, он заметил на журнальном столике доску медиума и его сердце тревожно заколотилось.
– Я так и думал, – произнёс он. – Ваши родственники случайно не пытались разобраться своими силами?
– О чём вы?
– «Уиджа». Спиритическая доска, – Алекс подошёл к столику, прикоснулся к планшетке-указателю, затем взял её в руки и приподнял. – Опасная вещь для психики, особенно в неумелых руках.
– Вероятно, они нашли её на чердаке, – пожала плечами Ирина. – Но вызывать духов...
Демидов положил указатель на середину доски и выдавил улыбку.
– Думаю, спиритический сеанс устрою завтра, – произнёс он. – Не могли бы оставить ключи?
– Но я хотела бы присутствовать!
– Исключено. Только я и духи.
– Хорошо, – Ирина повернулась к двери. – Но обещайте в следующий раз взять меня с собой.
– Обязательно! – Краем глаза, Демидов заметил, что указатель переместился на слово «Нет». – Случай любопытный, но прозаичный.
Холодный осенний ветер холодил кожу. Улицы освещённые огнями реклам, шум голосов. Весь день Алекс провёл на ногах. Спиритуализм стал модным, и праздные любители экзотики ежедневно собирались в клубах, чтобы послушать «первоклассных» специалистов. Подобные мастер-классы хорошо оплачивались, но популярность тяготила.
– «Скоро будут узнавать на улицах, – подумал Демидов. – Господи, куда меня несёт. Я забыл, когда последний раз сидел перед телевизором».
Из обжорки, на другой стороне, тянуло кофейным ароматом и свежими пирожками. Демидов улыбнулся, жадно сглотнул и, пропустив автомобиль, перебежал дорогу. Он взялся за ручку, потянул на себя, и в эту минуту дверь распахнулась, ударив его по костяшкам пальцев. Бормоча что-то под нос, на улицу вышел долговязый парень. Он оттолкнул Алекса, выругался.
– Придурок! – процедил Алекс. – Здесь вообще-то люди ходят.
Парень остановился, резко повернувшись, уставился на Демидова. Злые колючие глаза, перекошенный судорогой рот.
– Что ты сказал? – зарычал он. – Ур-р-род!
Он медленно засунул руку в карман, достал пистолет и направил его на Алекса.
– Скотина! – прошептал Демидов. – Вечер испортил. Да ещё саданул по рёбрам.
Алекс вошёл в квартиру, сразу же направился к дивану. В кофейню он так и не попал. Но голод исчез, хотелось только лечь в постель и забыться сном.
– «Чёрт! – вспомнил Демидов. – Совсем вылетело из головы. Завтра надо заскочить в этот старинный домик».
Он никак не мог забыть, маячивший перед глазами ствол, жуткий, бессмысленный хохот патлатого подонка.
– Ладно, – Алекс растянул губы в улыбке, не раздеваясь улёгся на диван. – Сон – лучшее лекарство.
Демидов сидел у окна. Перед глазами мелькали деревья, дачные домики. Под стук колёс хорошо дремалось, откуда-то издалека доносились голоса пассажиров, кто-то смеялся.
– «Изматывает работёнка, – промелькнуло в голове. – Зато занимаюсь любимым делом».
Электричка обогнула заросший соснами мысок, и показалась изумрудная полоска моря. Алекс встрепенулся, потянувшись, посмотрел на сверкающую в солнечных лучах гладь.
Фасад усадьбы удручал. Замшелые почерневшие кирпичи, плющ на стенах. Мутные стёкла витражей. На фронтоне надпись: «Friendly House».
– «Надо же! А вчера не заметил, – Демидов прошёл через распахнутую калитку, постоял немного во дворике. – А домик-то ещё немецкий».
Он вошёл в прихожую, сразу же посмотрел на «Уиджу». Доска и указатель лежали на тех же местах. Прикрыв дверь, он подошёл к журнальному столику и осмотрелся.
– «Как будто бы ничего, – подумал он. – Значит будем ждать».
Взяв спиритическую доску в руки, Демидов прошёл в гостиную и положил её на обеденный стол. Ни обоев, ни старомодной драпировки, стены комнаты были выкрашены одним цветом, и в самом тёмном углу Алекс сразу же заметил следы чёрной плесени. Перед столом стояло кресло-качалка с клетчатым пледом, на сиденье лежал потрёпанный томик Гёте.
Алекс улыбнулся, подошёл к окну. На колючках шиповника весело щебетали воробьи, за забором лаяла соседская собака.
– Ладно, подождём! – повторил вслух Демидов.
У стены стоял удобный диванчик, на который он и уселся. Вспомнилось детство, бабушкин домик за городом. Конечно он не был таким роскошным, как этот бюргерский коттедж, но в нём было самое главное – уют. Алекс закрыл глаза, вспомнил блины со сметаной, домашнее молоко.
– «Воспоминания увлекательная штука», – засыпая подумал он.
Тревога. Странное гнетущее ощущение. Демидов вздрогнул, раскрыл глаза и, стараясь не шевелиться, осмотрелся. По комнате расползался мутный холодный воздух, мерцал фитиль керосиновой лампы. За окном уже стемнело и всё та же соседская собака, тоскливо и протяжно завывала где-то за забором.
В кресле, перед столом, сидела старушка. Она медленно двигала указателем по буквам «Уиджи» и что-то бормотала под нос. Алекс встал, нерешительно осмотрелся и шагнул к столу.
Седые волосы собранные в высокую причёску, строгий костюм. Старая женщина излучала сизый рассеянный свет, но этот свет казался грязным и тягучим, словно копоть.
– Кто вы? – спросил Алекс. – Почему вы здесь?
– Hinweg mit dir! – не поднимая головы, проговорила старушка. – Hinweg mit dir!
– Как грубо! – Алекс обошёл вокруг стола и встал напротив. – Назовите своё имя!
– У-б-и-р-а-й-с-я прочь! – повторила старуха. – П-о-ш-ё-л вон!
– Имя! – зарычал Алекс. – Назовите своё имя.
Старушка перестала играть указателем и медленно подняла голову. Серое вытянутое лицо, тонкие губы и большие жабьи глаза.
– «Неужели они так и должны выглядеть? – подумал Демидов. – Мороз по коже!»
Человекоподобное, излучающее гнев создание медленно поднялось. Алекс услышал, как заскрежетали зубы, как задрожал наполняясь жаром воздух.
– Я, Матильда Хартман, – скрипучим голосом, ответила женщина. – Убирайся прочь! Варвар!
Она уставилась на него мутными, немигающими глазами, и Алекс почувствовал как на лбу выступил пот. Лицо призрачной женщины мгновенно потемнело и исказилось нечеловеческой злобой.
- Вар-р-р-вар! - зашипела она. - Runter von meinem land!
Оскалив редкие зубы, Матильда Хартман закричала и, вскинув руки, бросилась на Алекса. Она вцепилась в его шею и, бормоча ругательства, опрокинула на пол. Алекс зажмурился, сжался в комок. Сила с которой старушка наносила удары потрясла, но он понимал, что если начнёт сопротивляться, буйный дух его убьёт.
– Я ничего вам не сделаю, – выкрикнул Демидов. – Я друг.
Закрыв лицо руками, он в ужасе пытался вспомнить всё, что по этому поводу писали коллеги-спиритуалисты. Но ничего вразумительного на ум так и не пришло.
– Хватит, – закричал он. – Хватит. Я прошу!
Через минуту удары ослабли, а потом и вовсе прекратились. Алекс отполз к стене, опёршись на неё рукой, поднялся на ноги.
Старушка снова сидела в кресле-качалке и невозмутимо водила указателем по доске.
– Сильна чертовка! – приходя в себя, прошептал Алекс. – Должно быть здорово муженьку от неё доставалось.
Демидов отряхнулся, потрогал здоровенную шишку на лбу и сморщился от боли.
– «Теперь надо выяснить почему эта тварь здесь застряла».
Он выждал несколько минут, словно вор подкрался к столу и заглянул через плечо Матильды.
Буква за буквой, она выводила одно и то же слово. Иногда медленно, иногда так быстро, что Демидов не замечал ничего, кроме мелькавших над «Уиджей» рук.
– «Имя, – промелькнуло в голове. – Она выводит какое-то имя, значит при жизни, Матильда Хартман вызывала духов».
Алекс наклонился над столом.
– G-u-n-t-h-e-r, – проговорила старушка. – Mein armer Sohn. Бедный мой сын.
Демидов улыбнулся, удовлетворённо качнул головой и отошёл в сторону.
– Теперь всё ясно. Что-то тяготит вашим...
Он осёкся на полуслове и замер. До слуха отчётливо доносились звуки шагов. Кто-то медленно спускался по скрипучим деревянным ступеням.
– Проклятье! Эта старуха здесь не одна.
Когда звук шагов смолк, внутри всё оборвалось. Визитёр остановился на лестничной площадке и это означало, что он почувствовал присутствие постороннего. Алекс судорожно сглотнул, всмотрелся в «маслянистую» темень лестничного пролёта.
– Никуда ты не денешься, – прошептал он. – Если бы я не знал вашего брата.
Он осторожно подошёл к ступеням, прислушался.
– Эй! Кто здесь? – спросил Алекс. – Я не причиню вреда...
Тишину разорвал жуткий яростный вопль. По ступеням загромыхали ботинки, и во тьме сверкнули два жёлтых огонька. Демидов попятился, пытаясь увернуться шарахнулся в сторону, но было поздно. Неведомая сила подхватила его и отшвырнула к столу. Тёмная грузная масса затмила свет, и вдруг из этой страшной массы вышел пожилой мужчина. Высокий, седовласый, с бульдожьей челюстью. Черты лица были искажены злобой и ненавистью. Всё та же сияющая копоть вокруг фигуры, серый цвет кожи.
– Альберт, у нас гость! – проговорила Матильда. – Это вор. Он пришёл, чтобы нас ограбить.
Она пронзительно и визгливо рассмеялась.
– Альберт Хартман! – выкрикнул Демидов. – Я не вор, я друг.
Старик свирепо выпятил нижнюю челюсть, зарычал и запустил пятерню в шевелюру Алекса. Он протащил его несколько метров и вдруг отпустил. Демидов с трудом подавил боль, бросился к дивану и бесцеремонно уселся на край.
– Чёрт! Больно же!
Альберт криво усмехнулся, шагнул к Матильде и обнял её за плечи.
– Они постоянно приходят и берут что хотят, – басом проговорил старик. – Мерзавцы.
– Почему вы здесь? – спросил Алекс. – И что случилось в этом доме?
– За час до полуночи! – прошептала Матильда. – Придёт время, и откроется истина.
Демидов посмотрел на часы. Тяжело вздохнул и откинулся на спинку.
– Значит через тридцать минут откроется истина? Подождём!
Странное оцепенение овладело Матильдой и Альбертом. Теперь они напоминали восковые фигуры, вокруг которых, пульсируя, циркулировало грязно-серое сияние.
– Знать бы чего от вас ждать, – прошептал Алекс. – Дерётесь вы, будь здоров.
Он вспомнил про тумаки и вымученно улыбнулся. Поглядывая на безмолвные неподвижные фигуры, Алекс не мог отделаться от ощущения, что видит сон. Анализировать происходящее ему не хотелось, он решил отложить это до следующего дня. В груди всё сжималось от напряжения, от страха сводило скулы. Он вспомнил про Ирину, покачал головой.
– «Она мне даже не поверит, – подумал Алекс. – Но всё равно расскажу».
Словно по команде Альберт и Матильда повернули головы и уставились в сторону входной двери. Демидов посмотрел на часы, поднялся с дивана и напряжённо застыл. Ни шагов, ни голоса, только гнетущая тишина.
– Кто здесь? – спросил Алекс. – Ну выходи, друг! Я уже почти всё выяснил. Дело за тобой!
Зашуршала ворса коврика в прихожей, что-то стукнуло об пол. Затем послышались тяжёлые размеренные шаги. Медленно и торжественно из темноты вышел молодой человек. Долговязый, широкоплечий, с проницательными злыми глазами. В руках охотничье ружьё.
– Гюнтер! – воскликнул Алекс. – Вас зовут Гюнтер?
– Глупый варвар! – усмехнулась Матильда. – Он подумал, что это Гюнтер.
– Это Вагнер, наш мажордом! – отозвался Альберт. – Вагнер! Убей этого вора.
Лицо управляющего исказилось звериной яростью, из чёрной пасти хлынул смрадный пар. Вагнер злобно зарычал и, вскинув ружьё, ударил Алекса прикладом.
Он слышал шум падающей воды, где-то кричали, спрашивали имя. Ему хотелось ответить, но он не помнил своего имени. Боль прожигала грудь, отзывалась в голове.
– Чёрт! – застонал Алекс. – Чтобы я ещё связался с полтергейстом!
Он с трудом разлепил веки, схватился рукой за пылавшую огнём скулу. Матильда, Альберт и Вагнер стояли возле стола и смотрели на «Уиджу».
– Всё ещё здесь! – процедил Алекс. – Ну ничего. Скоро уберётесь!
Он поднялся на ноги, прогоняя дурноту встряхнул головой. Подойдя к столу он посмотрел на спиритическую доску и увидел, что указатель лежит на слове «Да».
– Наконец-то! – усмехнулся Алекс. – Я знаю, как вас зовут, знаю что вас объединяет какая-то тайна. Что случилось в этом доме за час до полуночи?
Призраки потемнели, сияние вокруг фигур угасло, остался только густой маслянистый чад.
– Они сами виноваты! – проговорила Матильда Хартман. – Зачем сюда пришли?
– Их было двое, – добавил Альберт. – Должно быть первому досталось от сторожевых собак. Правый бок кровоточил, рана на шее, руки изодраны в клочья. Всё равно не жилец.
– Мы собирались уже ложится, – Матильда сжала губы, качнула головой. – Когда забарабанили в дверь, открывать отправился Альберт. Вагнер занимался лошадьми и не слышал. Альберт открыл и тут эти двое. Тот что покрепче втащил раненого, попросил помощи. Но мой муж пришёл в бешенство.
– Эти двое были русскими, – бросил Альберт. – С сорок второго, несколько тысяч военнопленных работали на суконной фабрике Юргена Коха. Юрген кормил русских брюквой и жмыхом, выжимал что мог. Но такова их судьба. Эти негодяи не должны были бежать от хозяина.
– Когда они ворвались в дом, мы испугались! – проговорила Матильда. – Они запачкали грязью ковёр, начали кричать.
– Я толкнул одного, – Альберт стиснул кулаки, заскрежетал зубами. – Он упал и застонал. Второй бросился ему помогать. Тогда я схватил трость и ударил его несколько раз.
– А потом прибежал Вагнер, – прошептала Матильда. – Я увидела в его руках ружьё.
– Госпожа Хартман крикнула: «Убей их!», – произнёс Вагнер. – Я подумал, что это воры и выстрелил. Убил того, что стоял на ногах. Я не знал, что ружьё заряжено крупной дробью. Его буквально разорвало. Со вторым было сложнее. Он лежал на полу. Не просил, не умолял, просто смотрел в глаза.
– Вагнер не смог, – отозвался Альберт. – Зато смог я. Вторым выстрелом, я прекратил мучения этого бедняги.
Призраки замолчали, уставились в одну точку за окном.
– И что же случилось потом? – спросил Алекс. – Что не выпускает вас из этого дома?
– Мы закопали их в саду! – сказал Альберт. – Не потому что боялись. За убийство пленных нам бы ничего не было. Но Хартман - уважаемая фамилия.
– Верно, Альберт! Помнишь, я тоже об этом сказала, – Матильда взяла мужа за руку. – Что скажут люди. Хартманы – убийцы!?
– Господин приказал их похоронить, – заметил Вагнер. – А на том месте посадить сосну. Она и по сей день там растёт, кривая, страшная. Но какая тайна скрыта под ней никто не знает. Никто кроме нас.
Алекс подошёл к окну, прищурился, пытаясь рассмотреть в темноте приметное дерево.
– А что случилось с Гюнтером?
– Наш сын Гюнтер был танкистом, – ответила Матильда. – Погиб в сорок третьем году на Восточном фронте. Он у нас единственный и я не могла поверить, что его больше нет. Я хотела вызвать его дух с помощью доски. Но у меня так ничего и не получилось.
Призраки отражались в стёклах окна, и Алекс видел, как устрашающе пульсируют их астральные тела. Они ожидали развязки.
– Теперь я всё знаю, – произнёс он. – Властью медиума отпускаю вас, и пусть каждый получит по заслугам.
Алекс стиснул кулаки и застыл перед окном. Духи ожили, зашептали, опрокидывая мебель, закружились вокруг доски. Тёмные высушенные злобой и ненавистью, они мгновенно превратились в жутких тварей и, протягивая руки, бросились на Алекса. Демидов зажмурился, напрягся словно пружина и вдруг...
– «Всё закончилось? – Алекс повернулся, с тревогой оглядел комнату. – Слава Богу, обошлось без тумаков!»
Он улыбнулся. Почувствовав, как спадает нервное напряжение, отошёл от окна и уселся на диван. Только сейчас Алекс осознал, что стал свидетелем удивительного явления, объяснить, которое не смог бы даже профессор Балаш. Впрочем.
– Объяснить можно всё! – Алекс откинул голову на спинку и закрыл глаза. – Завтра отчитаюсь перед Ириной. Надеюсь, поверит.
Звякнули ключи. Заскрипела входная дверь. Демидов вздрогнул. Как ошпаренный вскочил с дивана.
– Придурок! Заснул в чужом доме! – прошептал он. – Если это хозяева, то-то будет сюрприз...
Он растянул губы в виноватой улыбке и вышел в прихожую.
– Ирина? – обрадовался Алекс. – Как хорошо, что это вы?
Журналистка, положила ключи на журнальный столик, неторопливо подошла к Алексу.
– Ну и дела вчера здесь творились, – произнёс Демидов. – Как вы смотрите на то, чтобы сходить в какой-нибудь ресторанчик?
Но Ирина отвернулась.
– Вы не хотите со мной разговаривать? Почему?
– Придётся ещё кого-нибудь попросить, – прошептала она. – Бедный Алекс!
– Эй! Почему это я бедный?
Ирина шагнула в его сторону и вдруг... прошла сквозь него. От потрясения потемнело в глазах, Алекс с ужасом посмотрел на своё тело и неожиданно всё вспомнил.
Он вспомнил как открылась дверь обжорки, как железная ручка ударила по пальцам, как патлатый подонок вытащил пистолет.
– Он убил меня! – прошептал Алекс. – Этот гад меня убил.
Демидов бросился следом за Ириной, остановился за спиной и, застонав, схватился за голову.
– Вот почему я видел призраков, – закричал он. – Эта фантомная боль под рёбрами. Эти жуткие сны.
Ирина стояла у стола и задумчиво смотрела на «Уиджу».
– Бедняга Алекс, – повторила она. – Сколько идей, сколько планов.
Она дотронулась до указателя, робко переместила его на букву «А», затем «L», «Е», «К» и «S». В эту минуту Алекс почувствовал непреодолимое желание ответить. Его рука сама потянулась к планшетке.
Ирина улыбнулась, аккуратно передвинула указатель на середину доски и пошла к выходу. Она не заметила, как дёрнулся указатель, как он пополз к слову «Да». Лишь у самой двери, она остановилась и, словно ощутив постороннее присутствие, беспокойно повернула голову.
– Бедный Алекс! – прошептала она. – Храни вас Бог, где бы вы не находились.
Последние комментарии
7 часов 24 минут назад
7 часов 37 минут назад
8 часов 11 минут назад
8 часов 43 минут назад
1 день 13 минут назад
1 день 23 минут назад