Энциклопедия: Волшебные существа [К Бриггс] (fb2) читать постранично, страница - 3

со дня его рождения, причем такие, о которых каждый скорее предпочел бы умолчать или забыть вовсе. Если же меня спросят о причине или смысле подобного рода происшествий, то я не смогу сказать ничего определенного, говорят, что это является предвестием внезапной перемены от бедности к богатству или, наоборот, от богатства к бедности и разорению, а именно так оно и произошло потом в обоих случаях. Мне кажется весьма примечательным, что ни святая вода, а к ней прибегают в первую очередь, ни более действенные средства, ни даже церковная служба не избавляют жилище от подобной напасти. Каждый раз, когда священник с трепетом, вооружившись крестом и святой водой, входил внутрь этого дома, в него тут же летел комок грязи — вот такое неуважение к сану. Таким образом, святые таинства и освященные предметы защищают нас от подлинного зла, а не от невинных шалостей, от явного вреда, а не осмеяния» («Путешествие по Уэльсу» I, 12).

Уолтер Mан — другой известный средневековый писатель, подвизавшийся какое-то время при дворе Генриха II, отца знаменитого крестоносца Ричарда Львиное Сердце. О нем известно не так уж мало, он учился в Париже, был придворным клерком, и, как сообщают те, кто знал его лично, Уолтер считал себя скорее рассказчиком и уповал на славу дня сегодняшнего. Он восхищался латинскими сочинениями Гиральда Уэльского и говорил, что они будут высоко оценены в будущем. Название сборника новелл и повестей самого Уолтера, «Придворная маята», скорее случайно — это всего лишь заглавие одного из вставленных в книгу рассуждений о превратностях бытия. Уолтер Man был человеком особого таланта — любителем поговорить про всякую всячину, он нанизывал свои истории одну на другую, то пускаясь в длинные рассуждения о зловредности жен для здоровья мужей, то обращаясь к жизни на дне морском. Он заимствовал сюжеты из исторических хроник, но придумывал к ним свое начало, обогащая рассказ яркой завязкой и сложными коллизиями. Уолтер Man выделяется из сонма собирателей новелл своей «бескорыстностью», поведанные им истории не сопрягаются с морализирующим финалом, что характерно для большинства коротких рассказов эпохи Средневековья. Уолтера интересовал сюжет сам по себе, его привлекательность, сложность и занимательность. В его изложении история появления головы, уничтожающей все своим взглядом, становится не только отвратительной, но и трагической. Морской человек Николай Пайп приобретает необыкновенные черты — ученые только разводят руками; зачем он ржавое железо таскал в кармане, никакого правдоподобного объяснения этому придумать не удалось. Логика поведения средневекового человека иногда может вызывать удивление. Вот если бы жители Британии не принялись хвататься за якорь, спустившийся с неба, то отцеплявший его мореход наверняка остался бы в живых. Во многих случаях действует принцип недоговоренности, повествователю главное — обозначить сюжетный ход, а объяснение тех или иных поступков вовсе не является обязательным — подобный схематизм оставляет автору, который возьмется за этот сюжет следующим, почти полную свободу.

Задавшийся целью составить занимательную книгу для сильных мира сего, Гервазий Тильсберийский объединил в «Императорских досугах» истории о дельфинах, сиренах, морском человеке, антиподах и короле Артуре. Гервазий использовал труды своих предшественников: Гиральда Уэльского, чьи истории автор охотно пересказывает в своей книге, историографа бриттов Гальфрида Монмутского и многих других. Книга Гервазия, написанная в 1210–1214 годах, предназначалась для императора Отгона IV и должна была способствовать тому, чтобы пробудить в монархе интерес к знаниям. При всей благочестивости подхода к изучаемым предметам — истории, географии, космографии — в занимательности этой книге действительно не откажешь. Именно Гервазий первым употребил, пусть и в искаженной форме, слово «фея»: «Нам известно о том, что людям во всех отношениях превосходным приходилось испытать в их повседневной жизни. Они, как мы слышали, становились любовниками подобного рода злых духов, которых называют феями. Но когда впоследствии они принимали решение вступить в брак с другими женщинами, то умирали прежде, чем сочетались с избранной плотскими узами. Мы сами видели, как многим из них временно сопутствовала удача, но, стоило лишь расстаться с этими самыми феями или упомянуть на словах о своей связи, земное счастье навсегда покидало их, да и жизнь этих людей заканчивалась самым плачевным образом» («Императорские досуги» III, 86).

Живший в нормандском монастыре хронист Ордерик Виталий (XII век), автор «Церковной истории Англии и Нормандии», сетовал на эпоху, в которую ему выпало жить. Именно он поведал историю о кавалькаде грешников — воинстве короля Херлы, повстречавшейся одному канонику посреди ночи. Король Херла не исчезает в глубине веков, его образ и имя порождают Арлекина, персонажа буффонады. Тот, о ком было известно исключительно обитателям Уэльса, Англии и