Контрабандисты Тянь-Шаня [Александр Павлович Сытин] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (68) »
Александр Сытин Контрабандисты Тянь-Шаня
Книга первая. БОРЬБА В ТЫЛУ
Глава I. ПОРАЖЕНИЕ БУДАЯ
Гладкий рыжий пес жадно лакал кровь из железного таза. Снаружи свежевали тушу барана. Огромный костлявый пограничник в зеленой гимнастерке и в синих галифе лежал на шелковом одеяле и задумчиво смотрел на огонь. Его худое тело выступало из темноты углами. Плечо и согнутое калено были освещены. Он казался еще более худым, чем был в действительности. Крупное желтое лицо с синими глазами было одутловато. Большие губы, мясистый нос и мягкие спутанные каштановые волосы, неряшливо свесившиеся вперед, делали его лицо безвольным и нерешительными. Древние мохнатые ветви можжевельника трещали на очаге посреди юрты. Седые иглы сгорали и свивались золотой проволокой. Блестки плыли в отверстие потолка и таяли в белом дыме. Пограничник улыбался, и лицо его менялось. Настороженная хитрость светилась в синих глазах из-за чащи волос. Жесткая, насмешливая улыбка была проницательна и неожиданна. При ней сразу откровенно выступало его подлинное лицо. Она говорила о том, что этот человек с простоватой наружностью обладает скрытым терпением и твердой волей. Пограничник оперся на локоть и прислушался. Рядом с его головой послышалось легкое царапанье. Детский голосок тихо проговорил за войлочной стеной юрты: — Будай, ты слышишь? — Да, — тихо ответил пограничник. — Это ты. Калыча? — Уезжай скорей! Идет большая контрабанда! Я оседлаю тебе коня. — Не надо, — спокойно сказал Будай. — Позови Джанмурчи. — Хорошо. Будай опустился на одеяло и отстегнул кобуру нагана. Полог юрты поднялся. Вошедший проводник-киргиз опасливо оглянулся и остановился. Блики костра бегали по его узкому желтому халату. Пятна теней и света трепетно дрожали на белом войлоке юрты и на фигуре вошедшего, и казалось, что он покачивается из стороны в сторону. Его тревожные, бегающие глаза сразу зорко оглядели всю юрту. Он повел носом и всхлипнул. Эта привычка была у него от анаши[1]. Угловатые, худые плечи и длинное лицо склонились к Будаю. — Командир, Калыча тебе сказала? — Я знаю. Я приехал в гости, чтобы следить. Не бойся. До заставы близко. В юрту вошла девушка. Она была в желтом бархатном халате. Серый мех выдры окаймлял фиолетовую бархатную шапочку. Полсотни косичек‑шнурков стучали кораллами и серебром. Толстые браслеты — на руках и ногах. Смугло-розовое лицо ее было спокойно. Черные блестящие брови, равнодушный плутовской взгляд и пухлый рот делали ее красивой. — Ну, ты, бесенок, что ты нас пугаешь? — спросил Будай. — Сейчас придет отец, — сказала девушка и выбежала из юрты. — Она говорит правду, — ответил Джанмурчи. — Нельзя варить в одном котле две головы. Это — закон. Ты, начальник границы, живешь в одной юрте с отцом контрабанды. — Джанмурчи, шесть лет мы его ловим. Сегодня он будет наш. — Командир, ты много захватил опия на перевалах. Никто не знает, ты знаешь. Весь опий был Байзака. Зачем тебе с ним ссориться? Ты думаешь так много, — как старик. Скоро твоя голова будет белая. — Джанмурчи, до вечера далеко. Ты приведешь с заставы целый эскадрон. Сядь. Джанмурчи сел. — Ты спас меня под перевалом, когда я был контрабандистом. Помнишь, Будай, ты меня накормил и оставил мне мои желтые рубины. Я стал твоим проводником. Теперь ты сватаешь мне Калычу. Я верен тебе, как пес. — Зачем ты говоришь все это? — Байзак большой человек. Он председатель потребкооперации. — Вот поэтому я и хочу посадить его в подвал. За юртой раздался гомон. Кто-то спрыгнул с коня, и в юрту вошел рослый чернолицый красноармеец. — Здорово, Саламатин, — сказал Будай и принял пакет. Он распечатал его, пробежал бумагу глазами и нахмурился. — Сегодня я занят и назад не поеду. — Товарищ начальник, просили передать на словах, что никак невозможно. Будай долго смотрел на огонь и наконец сказал: — Ладно. Я Дам тебе записку на заставу. Вези в карьер. А ты поедешь со мной. Джанмурчи поклонился. Толстый киргиз заглянул в юрту. Он был низкий и толстый, как шар. Его выхоленное лицо изображало любезность, и весь он казался добродушным и лукавым, как фарфоровый болванчик. Длинные усы шнурками и быстрый взгляд блестящих глаз еще более усиливали сходство. Однако при всем добродушии его лицо было замкнуто, как маска, и не меняло любезного выражения никогда. — А-а, — приветливо протянул Будай. Они ласково поздоровались и сели к огню. Красноармеец и Джанмурчи вышли. — Ну, как живешь, Байзак… Тебе не скучно? спросил Будай. — Разве я могу скучать, когда ты у меня в гостях? — сладко улыбаясь, проговорил Байзак. Оба хитро заглянули в глаза друг другу и- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (68) »
Последние комментарии
24 минут 37 секунд назад
8 часов 29 минут назад
8 часов 49 минут назад
9 часов 14 минут назад
9 часов 18 минут назад
18 часов 48 минут назад