Озеро Дербень [Борис Петрович Екимов] (fb2) читать постранично
- Озеро Дербень 118 Кб, 36с. скачать: (fb2) читать: (полностью) - (постранично) - Борис Петрович Екимов
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (14) »
Борис Петрович Екимов Озеро Дербень
1
Самолет прибыл в Волгоград вовремя. В толпе пассажиров сына заметили сразу: он был высок и ладен в строгой морской форме, со светлыми звездами и шевронами. На людях встретились как положено: со счастливыми лицами, с поцелуями, не виделись год почти. Но лишь сели в машину, мать сразу сникла. — Читай, — протянула она бланк телеграммы. «Выехать не могу отсутствием замены школе отказ министерство направил все хорошо целую Алексей». — «Отказ министерство…» Это о заграничной стажировке? — уточнил Олег. — Да! — разом ответили мать и отец. — Ну, братец… — покачал головой Олег и поднял глаза на родителей. — Так ведь теперь поздно? Если он послал отказ? — Не поздно! — снова одним разом выдохнули мать и отец. И объяснили: — Мы звонили в Москву, все растолковали: энтузиазм и прочее. Там поняли. Будут ждать его до конца месяца. — Понятно, — сказал Олег и спросил: — А почему мы не едем? — В самом деле… — опамятовалась мать и подняла на мужа вопрошающий взгляд. Тот лишь пальцем постучал себя по виску, вздохнул и тронул машину с места. Впереди была дорога долгая, по степи, дорога через Дон на Бузулук, и потому решили пообедать. Олег редко теперь у своих гостил, и старая родительская квартира волновала его, словно возвращение в детство: кабинет матери и отца с книгами, просторными рабочими столами, их с Алешкой мальчишечья комната, там и теперь хранились его первые конструкторские работы, модели кораблей. За обедом о младшем сыне и брате, о беде, для которой собрались, молчали, словно сговорившись. Мать с отцом рассказывали об университете, о старых знакомых; Олег — о своей семье, жене, детях. О работе он всегда говорил скупо: «Строим кораблики» — и все. Мать с отцом понимали: военная служба, тайна. Не допрашивали, но видели, что дела у старшего сына идут хорошо: в тридцать четыре года три большие звезды на погонах, свой конструкторский отдел, — видели и радовались. О младшем сыне молчали, но думали. И когда, собираясь в дорогу, Олег хотел снять военную форму, мать воспротивилась: — Нет-нет… Ты так строже, внушительней. Алешка тебя уважает, не то что нас… — не сдержалась она и всхлипнула. Собрались в дорогу. Олег хотел сесть за руль, но мать сказала: — Погоди. Я хочу с тобой поговорить. Все-все-все рассказать. — Но ничего рассказать она не успела, лишь вымолвила: — Боже мой… — и заплакала. Отец, сидя за рулем, раз и другой обернулся к жене и сыну, а потом остановил машину, стекло опустив, закурил. Мать не сразу поняла, что машина стоит, а когда поняла, спросила: — В чем дело? — Ты же плачешь… — Ну и что? Я плачу, а ты поезжай. — Нет. Я так не могу. У меня сердце не каменное. — О господи… И поплакать нельзя. — И, поглядев на его сигарету, сказала осуждающе: — Отец наш курить стал. Видишь? — Вижу, — ответил Олег. — Ну, поехали, я готова. Она поправила прическу, косметику и стала опять миловидной нестарой женщиной. — Вот так, Олежка. Такие дела. Ты меня пойми правильно. Я не заносчивая барыня, не мадам профессорша, которая никому воли не дает. Ты помнишь, я тебе слова не сказала, когда ты путь себе выбрал. Хотя я и сейчас не терплю вот этих штук, — тронула она погоны, — вашего «так точно» и «слушаюсь», мне все это не по душе. Но ты захотел — твоя воля, не стала поперек. И с Алешкой… Разве я толкала его в университет, по отцовским да моим стопам? Видит бог, не толкала. Но радовалась. А как же… Сколько отец работал, немного и я. Что-то сделано, но осталось много замыслов, которые мы уже не осуществим. Сколько собрано материала, который может пропасть. А сын — наследник всему. Это радость, Олег, большая радость. И опять, видит бог, опять я ничего не имела бы против, если после университета он как и многие, пошел бы в школу, пусть деревенскую. Работал бы, как дед Тимофей. Ты знаешь, как мы к деду относились, и отец, и я, с каким уважением. Пусть бы и Алексей работал. Но ведь он сам выбрал иную дорогу, стал заниматься наукой. И как? Блестяще. Ты знаешь. Я как специалист скажу: это очень глубоко. Академик Званцов следит за его работой. Стажировка во Франции и, возможно, в Италии — это Званцова забота. Три года в таких университетах. Такие возможности… И все бросить! И ради чего?! — снова начала она горячиться. — Любовь, видите ли… Свеженькая деревенская деваха! И шлея под хвост. Все к черту: учеба, работа, докторская диссертация, стажировка, мать, отец, будущая жизнь — все к черту! Ради этой деревенской матрехи… — Погоди… — осторожно предупредил ее муж. — Во-первых, не волнуйся, а во-вторых, не надо так. — А как?.. Как надо? Да, я прямо, открытым текстом. И как можно таким дураком быть в двадцать пять лет? Ну, в семнадцать любовь, первая женщина — понимаю. Но в двадцать пять… с дымом, с пеплом!.. — Я думаю, ты кое-что упрощаешь. Ведь он ничего не говорил про Катю. — А мне не нужны слова. Я женщина, мать, я и так поняла. Ведь- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (14) »
Последние комментарии
2 часов 17 минут назад
8 часов 1 минута назад
9 часов 8 минут назад
10 часов 6 минут назад
10 часов 20 минут назад
19 часов 31 минут назад