Осенняя женщина [Анна Климова] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (128) »
Анна Климова Осенняя женщина
«Я попрошу ее. Сегодня. Она должна мне их отдать», — подумала старуха, приподнимаясь на постели. — Зоя, Зоя! Зоюшка! Поди ко мне, хорошая! Пожалуйста. Старуха чутко прислушалась к звукам, доносившимся из кухни. Там по-прежнему гремела посуда. Неприятно гремела. Значит, Зоя снова чем-то недовольна. За столько лет Анжелика Федоровна научилась определять настроение Зои даже по шарканью тапочек. А уж по звуку моющейся посуды и подавно. Нет, не вовремя. Но если не попросить сейчас, тогда уж забудется или решимости такой недостанет. — Зоя! — снова позвала старуха. — Подойди же, бога ради. Минут через пять на пороге выросла знакомая грузная фигура. — Ну чего опять? Если обделалась, будешь так в мокром и лежать. Я только все простыни перестирала. — Зоя, можно без этих твоих вульгарностей? — поморщилась старуха, скрывая за смелым выпадом собственную беспомощность. — Это раньше было можно, — четко, со злобной угрозой в голосе ответила Зоя, рука которой как бы сама собой нырнула под одеяло старухи. — Ну вот, вижу, что сухая. Чего звала? Позавтракать барыня изволила, пить — вон под рукой на тумбочке стакан. Я ж не молоденькая летать туда-сюда. Как ты думаешь? Молоденькая я или нет? Лежала бы себе спокойненько, сил набиралась. — В мои годы сил не набираются, — презирая себя, льстиво вздохнула Анжелика Федоровна. — Вышли все силы, Зоюшка. — Вот и помнила бы об этом. Экая ты беспокойная, просто удержу нет никакого. Так чего звала-то? — Дай мне мои фотографии, Зоя, — твердо попросила старуха. — Счас, — саркастично кивнула та. — Спешу и падаю. — Разве я требую чего-то невозможного? — Ага, попробовала бы потребовать. Как же! — Зоя, мне не нравится твой тон. — Другого нету. Не прикупила. — Ты просто невыносима. — Это еще неизвестно, кто из нас невыносимее. — Я просто попросила свои фотографии. Зачем ты их у меня отняла? — Затем, что будет как в прошлый раз. Опять разревешься, карточки эти перебирая, и опять чего-нибудь прихватит. Ведь разревешься как пить дать. — Ты жестокая баба, — ворчливо констатировала старуха. — Я дура. Круглая и беспросветная, что вожусь с тобой с утра до ночи. Вот кто я такая. А ты — неблагодарная старая карга, — толстый палец Зои по-прокурорски уставился на лежавшую в постели пожилую женщину. — И хренушки ты у меня увидишь свои карточки. Вот так вот. Доктор что велел? Велел меньше беспокойства. Вот и будешь лежать у меня мумием. — Мумией, — инстинктивно поправила ее Анжелика Федоровна, понимая всю абсурдность спора с этой гнусной тенью своего прошлого, которая тащится за ней более тридцати лет. — А по мне хоть бревном, — донеслось из темного коридора. — Мне следовало бы выгнать тебя еще в шестьдесят пятом, — каркнула из своей постели старуха. — Уже хотя бы за то, как ты вертела бедрами. Конечно, Михаил Степанович не мог устоять. Но он мне признался, слышишь? Признался почти сразу. Я всегда подозревала, что ты падшая женщина. — И чего ж не выгнала? — хотя такие разговоры возникали довольно часто, Зоя всегда живо на них реагировала. Даже, казалось, одобряла их. — Детей твоих пожалела. Куда бы ты пошла? На завод? Или фабрику? На 120 рэ! И это с двумя детьми! — Уж не пропала бы, небось. — Представляю, какой ты вкладываешь в это смысл! — саркастично отозвалась старуха. — А тут и смысла никакого не надо. Не пропала бы — и все. Государство было другое. Да и сам Михал Степаныч не оставил бы на бобах. Старшенький-то у меня от него. — Свое «открытие» Зоя преподносила с неизменной злорадностью, всякий раз с любопытством ожидая реакции старухи. — Бессовестная лгунья! — выкрикнула Анжелика Федоровна. — Ты говоришь так потому, что Мишенька сам не сможет уже сказать правду. И говоришь мне назло! Мне ли не знать все твои шашни! — Куда уж тебе! Ты за Мишкой своим уследить не могла, а уж обслугу-то и вовсе не замечала, — в коридоре снова зашаркали тапочки. — Мы же для тебя будто место пустое были. Выйдешь, бывало, к обеду, а глазки — как холодец подтаявший. Мол, вы — быдло, и чего вы тут крутитесь возле меня, мне до высокой лампочки. — Что ж я, по-твоему, целоваться с вами была должна? — Не знаю. А только я всегда себе говорила: отольются кошке мышкины слезы. Ну и кто ты теперь такая есть? Старуха. Два инфаркта, три инсульта. Челюсть вставная, вон в стакане отмокает. Где теперича Фифа? Нету Фифы. Лежит, гадит под себя. — Пошла вон, дура! — Пойду. В булочную зайду. Батон для беззубой Фифы куплю. Молока опять же нету. Кашку ей не на чем сварить. Дверь щелкнула старым английским замком. Зоя, вероятно, сейчас спустится вниз и пойдет по свежим октябрьским тротуарам. Эта дура даже не оглянется вокруг, не восхитится бодрящей осенней погодой, не вздохнет радостно. Эта тупая корова направится прямиком в булочную. А если и задержится, то только ради того, чтобы поболтать с кем-то из- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (128) »
Последние комментарии
15 часов 2 минут назад
23 часов 54 минут назад
23 часов 57 минут назад
3 дней 6 часов назад
3 дней 10 часов назад
3 дней 12 часов назад