Чародеи [Побег. Чародей поневоле. Возвращение короля Кобольда] [Кристофер Зухер Сташеф (Сташефф)] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Кристофер Сташефф Чародеи
Побег
Девушка. С первою взгляда Дар понял, что это девушка. На самом деле на девушку она не походила вовсе. Бритая наголо, в каком-то мешковатом сером фланелевом комбинезоне. Однако Дар безошибочно разглядел в ней человека, да еще и женщину, хотя она больше напоминала манекен в супермаркете… Он только что вернулся из шестинедельной коммивояжерской поездки и собирался отправиться в очередную (Чолли, его босс, в этом месяце потерпел убытки; один из его торговых агентов клюнул на предложение конкурирующей корпорации). А так как коренное население Волмара не позволяло своим женщинам иметь дело с чужеземцами, Дар за последние шесть недель не встречал таких, которые были бы и людьми, и женщинами одновременно; поэтому он сразу распознал девушку. Он натолкнулся на нее случайно. Она шла с важным видом, да так решительно, что Дару показалось, что она изо всех сил старается не вилять бедрами. При этом его смутили ее комбинезон, бритая голова и полное отсутствие макияжа. Она дошла до стойки бара, плюхнулась на вращающийся стул, и стала ждать. Не проявляла нетерпения, а просто ждала. И ждать ей пришлось потому, что Чолли в тот день работал один и обсуждал с сержантом природу реальности; он не упускал ни единой возможности поговорить с солдатами. Девушка, казалось, ничего не имела против. Она демонстративно не смотрела в сторону двух рядовых, сидевших на другом конце стойки бара, но Дар заметил, что она прислушивается к их разговору. — Шансов у него не было никаких, — пробубнил седой, не вынимая изо рта сигару. — Он успел только поднять глаза и — бац! Готов! — Значит, ты победил, так? — усмехнулся блондин. — Ему конец! Теперь ему ни в жизнь не очухаться, помяни мое слово! Ферма теперь моя! Девушка стиснула зубы и сглотнула, не в силах сдерживать эмоции. Дар решил, что лучше вмешаться, иначе солдаты могут истолковать все по-своему. Но Дар… После шести недель без женщин! Он готов был понять любого, даже женщину. Он облокотился о стойку и перехватил ее взгляд, улыбнулся ей с такой неподдельной искренностью, на которую только был способен, и выдавил: — Медленно тут обслуживают, правда? Она изумленно смотрела на него несколько секунд, потом губы ее скривились — Да, если только не искать смерти! С этим, похоже, у вас никаких проблем, все вы в униформах! — Униформах? — Дар посмотрел на свой темно-зеленый комбинезон и куртку, потом глянул на солдат, которые перестали разговаривать и раздумывали, принимать ли услышанное за оскорбление. Он повернулся к девушке и торопливо проговорил: — Боюсь, что неправильно вас понял, мисс. Здесь никого не убивали вот уже год. — Ну, конечно, — фыркнула она, — сегодня же седьмое января. А разве вот те двое бездельников говорят не об убийстве? Она мотнула головой в сторону лейтенантов, проходивших мимо. Судя по их акценту, эти двое были родом из Нью-Перси, где слово «бездельник» означало нечто совершенно противоположное и не имело никакого отношения к безработице. Один из солдат открыл было рот, чтобы выяснить отношения, но Дар опередил его. — О дозоре, мисс. Хотите верьте, хотите нет, но они говорили о дозоре. Она недоверчиво покосилась на него, потом лицо ее снова приняло выражение абсолютной уверенности в своей правоте. — С какой стати я должна вам верить? Кто вы, если не солдат? Дар постарался не выдать своих надежд и ответил непринужденно. — Ну, был пилотом… — Решили сразить меня наповал? — съязвила она. — Когда меня вербовали на военную службу, говорили, что на девушек это действует. — Дар вздохнул. — Иногда, знаете, срабатывает. — Я считала эту планету армейской тюрьмой. — Так оно и есть. Но корабли у армии имеются. — Да? — Она подозрительно посмотрела на него. — Разве армия не доверяет флоту? — Что-то вроде того. — Вы говорите это со знанием дела… А каким кораблем вы управляете? Баржей? — Космическим грузовым судном, — ответил Дар. Она кивнула. — А чем теперь занимаетесь? Дар пожал плечами и смиренно ответил: — Коммивояжер. — Коммивояжер? — воскликнула она с таким ликующим негодованием, что даже Чолли посмотрел в их сторону. — Значит, вы — один из тех вампиров, что избирают своей жертвой бедных, беспомощных местных жителей! — Беспомощных? — не то фыркнул, не то рявкнул старый солдат; Дар почесал затылок и сказал: — Э… боюсь, что у вас в голове полная путаница, мисс. Я бы не заявлял с такой уверенностью, кто кого избирает своей жертвой. — А я говорю об этом, потому что знаю! — парировала она. — Являетесь сюда, мучаете этих бедных людей, пытаетесь захватить их землю и уничтожить их культуру… Всегда так! Старо, как мир, и повторяется снова! «Не давать людям того, что они хотят; дать им технологию! Не обращать внимания на то, что требует их религия; дать им Библию! Не спрашивать, владеют ли они чем-либо; согнать их в резервации! Или превратить их в рабов!» Да, я наслышана обо всем этом! Здесь все только зарождается, но вы ждете и наблюдаете! Это геноцид, вот что это такое! И все это делается руками прекрасных, преданных солдат нашего замечательнейшего демократического Межзвездного Суверенного Электората! Империалисты! — Она сплюнула. Обоих солдат распирало от негодования, и пришлось Чолли прервать свою беседу и вмешаться — смягчить ситуацию. Поравнявшись с Даром, он пробормотал: — Ну, что, приятель, что я тебе говорил? Доводы, теперь понимаешь, Дар, доводы! Попытайся, приятель, попытайся! И ты поймешь. Именно сейчас нужны доводы, Дар! — И он поспешил в другой конец бара. Дар решил, что уже попытался разумно все объяснить, но без толку; он вздохнул и начал по новой. — Ну, поймите, мисс. Э… Во-первых, мы не совсем, как вы сказали, явились сюда. Больше тут подходит слово «загнаны». Она сдвинула брови. — О чем вы говорите?… Да. Вы имеете в виду то, что эта планета является военной тюрьмой? — Ну, что-то вроде этого, да. Она пожала плечами. — Какая разница? Хотели вы сюда попасть или нет, вы здесь… и вас здесь тысячи… — Ну, чуть больше сотни, на самом деле. — Дар почесал за ухом. — Около двух сотен или трех… — Колонистов, — решительно заявила она. — Заключенных, — возразил Дар. — Себя лично я считаю «рекрутом». — Не вижу разницы, — рявкнула она. — Главное, чем вы тут занимаетесь. Вы здесь для того, чтобы вовлечь в войну этих бедных, невинных местных жителей… и вы, торговцы, обманываете их. О, я слышала, чем вы занимаетесь. — Да? — Дар удивленно посмотрел на нее. — Эй, а мы становимся знаменитыми! И где же вы слышали о нас, а? Она передернула плечами. — Какое это имеет значение? — Для меня большое. Как и для многих из нас. Окажитесь вы на самой окраине Земной сферы, вас начнет заботить то, что люди слышат о вашей планете. Для нас это очень важно. — Хм. — Лицо ее чуть подобрело, она задумалась. — Ну… Боюсь, это вас не обрадует. Мне довелось служить на Земле… работала в Бюро по Делам Внешнего Мира, или БДВМ, в Отделе Регистрации… и время от времени приходили сообщения о Волмаре. — Да? — Дар почувствовал, как все внутри опустилось. — Официальные сообщения? Она кивнула, выражая тем самым свое сочувствие. — Да. Никто не видел их, кроме бюрократов. И, разумеется, компьютеров. — Разумеется. — Дар тяжело вздохнул и распрямил плечи. — Так! Лучше, чем ничего… полагаю. И что они говорят о нас? — Достаточно. — Она злорадно ухмыльнулась. — Достаточно, чтобы знать, что это планета-тюрьма для солдат, совершивших преступление; что правит здесь генерал, садист-мазохист; что редкий день проходит без войны… — Праздники, — пробормотал Дар, — и воскресенья. — Я сказала «редкий»! И что вы ведете здесь довольно успешную торговлю с коренным населением: в обмен на растительное сырье — наркотики — они получают стекляшки и всякую мелочь, которой вас снабжает интендант. — И это все? — уныло спросил Дар. — Все! — Она уставилась на него. — А разве этого не достаточно? Вам что, требуется список военных преступлений? — Ну… — Дар махнул рукой. — Может быть, что-нибудь поприятнее — например, эта таверна, или… — Военная коррупция. Плохая дисциплина, — рявкнула она. — Останься я работать в Бюро, быть может, мне на стол и попало бы что-нибудь из приятных сообщений. — Останьтесь вы работать там? — Дар поднял на нее глаза. — Вы что, больше не работаете в БДВМ? Она нахмурилась — Работай я в Бюро, находилась бы я здесь? Дар изучающе посмотрел на нее. Потом покачал головой и сказал: — Мисс, единственная причина, по какой вы здесь, по-моему, то, что Бюро направило вас. Ну кто бы захотел прибыть сюда по собственной воле? — Я, — ответила она, выдавив ядовитую улыбочку. — Пораскиньте мозгами. Оделась бы я подобным образом, работай я на правительство? Дар задумался, потом пожал плечами. — Не знаю. — Ну, разумеется, нет. Мне пришлось бы соорудить прическу и натянуть платье, нацепить каблуки. Поверьте, я проработала там пять лет. — Да? И вам это не очень-то понравилось? — А кому понравится выставлять себя на всеобщее обозрение каждый день, чтобы на тебя глазели особы, назовем их так, противоположного пола? Дар ухмыльнулся. — Ну, только не мне! — Она покраснела. — Потому вы и бросили эту работу? — Более того, — мрачно проговорила она. — Я была по горло сыта конформистским рагу, потому и порвала со всем этим. — Порвала? — переспросил Дар. — Порвала! Бросила все! — воскликнула она. — Я стала хьюм. — А что такое «Хьюм»? Она возмутилась. — Вы действительно ни о чем здесь не знаете, не так ли? — Да я же говорил, мы живем на самых задворках. Новости доходят до нас раза три в год, когда прибывает грузовой корабль. Пока не изобретут сверхзвуковое радио, мы так и будем узнавать, что творится на Терре, только спустя пару лет после того, как это произойдет. Она покачала головой. — Говорить о том, что так примитивно! Ну, ладно… хьюм — это я. Это означает «сектант», «нонконформист». Мы носим свободные серые комбинезоны, как этот, чтобы прятать свои тела от похотливых взглядов. Бреем головы, чтобы не возиться с прическами ежедневно. И мы не прикованы к тюрьме, что общество называет «работой»; мы лучше будем бедными. Мы сами себе хозяева, у нас есть кое-какие сбережения, кроме того, доля в валовом национальном продукте: иногда подрабатываем, так что жить есть на что. Мы делаем то, что хотим, а не то, что хочет Межзвездный Суверенный Электорат. Вот что такое хьюм. Дар кивнул, прикусил губу и покосился на собеседницу. — Э… А вы, значит, не приспосабливаетесь, не подчиняетесь?[1] — Послушайте, я ведь сказала, что мы нонконформисты! — Ну… Ладно. — Дар кивнул. — Я понимаю разницу… или постараюсь понять. Она готова была накинуться на него с новой тирадой, но Чолли подоспел вовремя. — Давай, приятель! Давай! Сделай так, чтобы я гордился тобой! Понимаешь, ты должен знать историю, без этого никак! Не зная истории, невозможно понять, что творится в человеческом обществе. Понимаешь, первые из тех, что называли себя «нонконформистами» или «сектантами», появились к концу 1500-X. В «Двенадцатой ночи» Шекспир писал об одном из них, помнишь? Малволио? Пуритане, кальвинисты, баптисты, анабаптисты — все те, кто принадлежал к протестантским сектам, отделившимся от Государственной Церкви Англии. Англикане без разбора стали называть их всех «нонконформистами» (имя это досталось им потому, что они перестали подчиняться Государственной Церкви, то есть англиканской церкви). Видел бы ты их изображения — похожи друг на друга, как две капли воды! Внутри собственной оппозиционной культуры они подчинены жестким законам. Хотя они и называются «конформистами», не следует думать, что они не подчиняются принятым в их культуре нормам — их группа не подчиняется нормам основной общепринятой культуры, вот почему любая оппозиционная культура называется «нонконформистской». Ну что, сержант… — И он снова исчез, вернулся к проблеме реальности. Хьюм проводила его удивленным взглядом, потом кивнула, — Он прав, если разобраться… — Она подозрительно посмотрела на Дара. — Кто это, бармен или профессор? — Чолли, — ответил Дар. — Мой босс. Хьюм насупилась. — Ты хочешь сказать, что работаешь здесь? Тпру? Дар заметил, как в ней растет негодование, и усмехнулся. — Совершенно верно. Он является владельцем, президентом и одновременно управляющим Торговой Фармацевтической Корпорации Волмара. — Босс — контрабандист? Наркотики? — возмущенно воскликнула она. — Воровской магнат? Капиталист-рабовладелец? — Не совсем. Скорее, бухгалтер корпорации. Она готова была обрушиться на него с обличительной речью… но не могла подобрать нужные слова и уничижающе посмотрела в сторону Чолли. Дар опустил глаза. Она повернулась и сделала глоток из стакана… потом вдруг до нее дошло, что в руке у нее стакан. Дар посмотрел на Чолли, который подмигнул в ответ, кивнул и снова углубился в обсуждение важных аспектов бытия. Хьюм, казалось, была немного смущена. Она вздохнула, пожала плечами и сделала еще глоток. — По крайней мере, гостеприимен… — Она посмотрела на Дара. — Но ведь вы не можете отрицать? Дар склонил голову на один бок, потом на другой. — Отрицать что? — Все! Все из того, что я сказала об этой планете! Ведь это правда, не так ли? Начиная с вашего главнокомандующего! — Э… Ну, могу отрицать то, что генерал Шаклар — садист. — Но он мазохист? Дар кивнул. — Но справедливый. Что касается остального… ну, нет, я не могу отрицать, если честно; но я бы сказал, что не стоит так акцентировать… — Готова выслушать ваши доводы, — сердито сказала хьюм. — Объясните мне. Дар покачал головой. — Сложно все объяснить. Нужно самому почувствовать, увидеть все своими собственными глазами. — Да, конечно. — Она закатила глаза. — А как, позвольте спросить, мне это делать? — Э… — Дар судорожно соображал, подсчитывая все за и против. Получилось пятьдесят на пятьдесят; он с улыбкой сказал: — Ну, дело в том, что я отправляюсь, так сказать, в качестве коммивояжера в командировку. Безусловно гарантировать вашу безопасность я не могу, но… можете присоединиться. Впрочем, все это не так уж интересно. Хьюм уставилась на него. Дар заметил, как вся она уходит в себя, старается спрятать эмоции. Но она вдруг вздохнула и согласилась. — Хорошо. — Она залпом выпила то, что оставалось в ее стакане, и поставила его на стойку бара. — Разумеется. — Она встала, сунув руки в карманы. — Я готова. Где ваш мул с поклажей? Дар усмехнулся. — Ну, немного поцивилизованней… хотя какая разница. Пойдем? — И он направился к двери. Она кинула на него быстрый взгляд и последовала за ним. Дар улыбнулся. Когда они проходили мимо Чолли и сержанта, бармен увлеченно говорил: — Поэтому Декарт понял, что все это следует доказать, разве не понимаешь? Все, с самого начала. И никаких предположений, никаких. — Да, понимаю. — Сержант кивнул. — Предположи он что-нибудь, а это окажется неверно, тогда все остальное тоже будет неверно, да? — Правильно, правильно! — Чолли радостно закивал. — Потому он остановился на этом, снял комнату в гостинице и поклялся, что не выйдет до тех пор, Лока не найдет доказательства, что он существует. Он думал и думал и наконец его озарило. — Как так? — Он думал! И если он думал, то, значит, наверняка существовал. Следовательно, сам факт, что он думал, доказал его существование! — Э… да! — Лицо сержанта озарила догадка. Хьюм остановилась в дверях, как вкопанная, и почтительно посмотрела на Чолли. Чолли кивнул и победно улыбнулся. — Значит, он доказал, именно тогда и там, изложил это на бумаге, чтобы можно было прочитать. «Cogito, ergo sum», — написал он, так как писал он по-латыни. Разве не понятно, все философы писали на латыни. Итак, «Cogito, ergo sum»; и это означает: «Я мыслю, следовательно, я существую». — Э… Ух ты! Да, я понял. — Сержант почесал затылок, потом снова посмотрел на Чолли. — Ну, тогда это и делает нас людьми, да? Ну, я имею в виду, умение мыслить. Хьюм набрала побольше воздуха, потом посмотрела на Дара. — Что это… таверна или колледж? — Да. — Дар открыл дверь. — Пойдем? Они вышли наружу. Был полдень. Дар повел хьюм к длинной, узкой повозке, нагруженной товаром и прикрытой брезентом. — Боюсь, нам места уже не хватит… много товара. Пойдем пешком. — Но сначала я получу ответ на один вопрос. — Хьюм расставила пошире нош и подбоченилась. — Вопрос? — Дар вопросительно посмотрел на нее. — Какой? — Этот ваш босс… кто он такой? Капиталист? Бесчестный, мошенник-торговец? Бармен? Или профессор? — А… — Дар сел на корточки, проверяя крепления. — Ну, я бы не назвал его капиталистом, потому что он обычно не делает больше, чем ломает; добродетелен, как священник; никогда в жизни никого не надувал. Вот и решайте, кто он на самом деле! — Тогда он профессор! Дар кивнул. — Преподавал в Лунном Университете. Хьюм нахмурилась. — И что случилось? Почему теперь он работает барменом? Дар пожал плечами. — Мне кажется, идея пришла ему в голову из-за его фамилии Бармен. — Бармен? — переспросила хьюм. — Чолли Бармен? Эй! Случайно не Чарльз Т. Бармен? Дар кивнул. — Но он знаменит! Я хотела сказать, он один из самых известных ныне живущих преподавателей! — Ну, печально известный, если точнее. — Дар проверил последнее крепление и выпрямился. — Он выдвинул некую непривычную теорию обучения. Она не прижилась. — Да, я слышала. Но не могу понять, почему; ведь он ратовал за то, чтобы каждый получил образование в колледже. — Да, но при этом подвергал сомнению то образование, что уже получили другие. — Дар усмехнулся. — Но и это еще не все. Он считает, что преподавание должно вестись на единой основе, чем и вызвал немилость администрации. Представь, сколько денег потребуется в таком случае! Он также считает, что обучение должно проходить в неформальной обстановке, чтобы студенты и не подозревали, что их учат. А это значит, что каждому профессору следует иметь некую другую профессию-прикрытие, например, бармена. Все это вызвало недовольство других преподавателей. Хьюм помрачнела. — Я не слышала об этом. Дар пожал плечами. — Он опубликовал это, но партия ЛОРДОВ запретила центральному книгохранилищу распространять книгу, и в розничную продажу она не поступила. Лишь немногим удалось достать копии. — Да. — Она скривилась в презрительной усмешке. — Свобода печати не та, что была раньше, не так ли? — Действительно. Но теперь вы понимаете, почему Чолли так горячо рассказывает все это сержанту. Он не упускает ни малейшей возможности обучения. Когда ему удается завлечь кого-нибудь разговором, он приглашает в дальние комнаты — там в распоряжении беседующих бочонок пива и книги до потолка. Она кивнула. Озадаченное выражение не сходило с ее лица. — Вы и сами не похожи, если разобраться, на невинного, не знающего, что такое книги, простачка. Дар ухмыльнулся и подхватил трос. — Пойдем? Они поплелись вниз по аллее и вышли на улицу, выложенную пластритом. Хьюм шла рядом с Даром, размышляя о том, что узнала. Наконец она посмотрела на него. — Но что он здесь делает? Ну, я хочу сказать, что он претворяет свои теории в жизнь, это ясно… но почему именно здесь? Почему не на одной из богатых планет близ Земли? — Ну, ЛОРДЫ приложили здесь свою руку. — Банда фашистов! Я знала, что они оккупировали Ассамблею… но не догадывалась, что они захватили в свои руки и образование! — Судите сами. — Дар развел руками. — Они заявляют, что хотят добиться по-настоящему действительной центральной власти; они имеют в виду тоталитаризм. А одной из основных угроз тоталитарному правительству является либеральное образование. — Ох. — Ее лицо помрачнело. — Да, конечно. И что они сделали? — Ну, Чолли не вдавался в подробности, но я понял, что они попытались там, на Луне, убить его, и он бежал. Террористы следовали за ним по пятам, и он скрывался от них… так и очутился здесь. — Он опасается наемных убийц и здесь? Дар усмехнулся. — Нет, ведь правит здесь Шаклар, не забывай. Кстати, если мы собираемся путешествовать вместе, то следует познакомиться. Меня зовут Дар Мадра. — Он протянул ей руку. Она чуть попятилась, обдумывая его предложение; потом нерешительно протянула руку и сердито посмотрела на него. — Саманта Байн. Зови меня просто Сэм. Дар пожал ей руку, и лицо его расплылось в улыбке. — Рад нашему знакомству, Сэм. Добро пожаловать не учебу. — Да, — произнесла она, чуть помедлив. — В сообщениях многого не было, не так ли? Сэм оглянулась на городские ворота, когда они миновали их, и помрачнела. — Немного архаично, правда? Я считала, что обнесенные стеной города ушли в прошлое вместе со средневековьем. — Когда зарождалась эта колония, у атакующих были пушки, а у жителей Волмара нет. — А сейчас? — Ну, — Дар задумался, — скажем, они работают над ними. — Эй! Вы там! Стойте! Они оглянулись — к ним бежал капрал в безупречной военной форме. — Дар Мадра! — выпалил он, поравнявшись с ними. — Ты же знаешь, что сейчас Два часа! — Неужели? — Дар Глянул на солнце. — Да, действительно. Как бежит время! — Он развернул повозку. — Пойдем, Сэм. Надо вернуться к Городской стене. — Почему? — Она недоуменно посмотрела на него. — Что случилось? — Да, так, ничего особенного. Сейчас как раз то время, когда ведется одна из битв, о которых ты упоминала. — Время? — переспросила она. — Ты хочешь сказать, что вы планируете подобные мероприятия? — Конечно, в восемь утра и в два часа дня. Каждый может отдохнуть, перекусить и спокойно переварить пищу между сражениями. Восемь часов перемирия. — Восемь часов? — Брови ее взлетели вверх. — Но между восьмью и двумя только шесть часов! — Нет, восемь. На Волмаре двадцативосьмичасовой день, поэтому полдень в четырнадцать часов. — Он прислонил повозку к стене и облокотился о нее. — Теперь, что бы ты ни делала, уходить отсюда нельзя. — Не беспокойся. — Сэм развернулась, чтобы идти в город. — Я хочу вернуться на Землю, чтобы рассказать обо всем, что увидела. Я не собираюсь ждать, пока меня тут невзначай прикончат. — Этого не стоит делать… если, конечно, ты не хочешь, чтобы тебя растоптали. На гребне горы показались ярко раскрашенные фигуры, они стали приближаться. — Местные жители? Дар кивнул — Волмарийцы. — С пурпурной кожей? — Они раскрашивают себе тела. Мне кажется, набедренные повязки здесь как нельзя кстати, не так ли? Воины выстроились в неровный ряд и, указывая шестами с белыми набалдашниками на городские стены, оглушительно закричали: — Обнаженные идут на вас! Тюремщики бедных местных жителей.! Волмарийцы освободятся-ум сегодня! Великий Отец дает волю-ум детям! — Так принято, — объяснил Дар. — Что? То, как они говорят? — Нет, их угрозы. — Да? — Сэм нахмурилась. — Но этот их диалект! Почему они говорят по-террски, понятно, но к чему вся эта англо-китайская гибридная грамматика и все эти «умы»? Дар пожал плечами. — Сам не знаю. Несколько лет назад кое-кто из нас задался этим вопросом. Мы додумались лишь до того, что они решили воспользоваться неким стереотипным представлением варваров, возможно, в развлекательной форме. Оппозиционные культуры обычно склонны к романтике. Из главных ворот высыпали солдаты и выстроились в ста ярдах от волмарийцев строго в ряд. Их ярко-зеленые униформы были безупречно чисты, складки брюк отутюжены, сапоги начищены, а пряжки надраены до блеска. Они держали шесты с белыми набалдашниками под углом в сорок пять градусов. — Шаклар придает большое внимание внешнему виду, — объяснил Дар. — Каждый солдат получает вознаграждение в два БТУ, если сапоги его блестят, еще два, если униформа в порядке, еще два, если брюки отутюжены, и так далее. Солдаты перебрасывались между собой отдельными фразами, до ушей Дара долетало: — Чертовы волмарийцы решили, что владеют всей планетой! Не могу сказать вам, что делать! Они полагают, что в состоянии понукать нами, пусть придумают что-нибудь получше! Сэм удивленно посмотрела на Дара. — О чем они говорят? Они что, считают, что волмарийцы здесь правят? — Да, — хмыкнул Дар. Сэм окинула взглядом войско. — Где их оружие? — Оружие! — Дар посмотрел на нее, как на сумасшедшую. — Ты что считаешь нас бандой дикарей? — Но я подумала… раз ты говорил о… БУМ-М-М! — ударили в гонг откуда-то сверху, со стены, и офицеры закричали: «В атаку!» Предводители волмарийцев гикнули, и их воины устремились на солдат с улюлюкающими боевыми криками. Солдаты закричали и кинулись им навстречу. Войска встретились, получилась куча-мала; все кричали и размахивали шестами. — И это цивилизованные приемы ведения войны? — Сэм наблюдала за схваткой широко раскрытыми глазами. — Даже очень, — ответил Дар. — Понимаешь, никаких тебе убийств и увечий. К чему потери? Сэм посмотрела на него недоверчиво. — Тогда как определить, кто победил? — На конец каждого боевого шеста нанесен толстый слой мела. Если задеваешь противника, на нем остается большое белое пятно. Один из солдат побежал, его преследовал волмариец, выкрикивающий что-то воинственное. Неожиданно солдат изогнулся, резко развернулся и кинулся на противника. Шест прошелся до груди волмарийца, оставив длинный белый след. Волмариец остановился, уставился на новую «рану», потом лицо его побагровело и он кинулся на солдата, размахивая своим шестом. — Иногда кто-нибудь выходит из себя, — пробормотал Дар. Прозвучал свисток, и офицер закричал: — Все, хватит! Ты проиграл, приятель, это очевидно — посмотри на следы мела на своей груди! А теперь — вон туда, или я позову твоих командиров! — Мучитель бедных, невинных жертв! — завопил волмариец. — Мы победим-ум! Мы побьем-ум вас! — Да-да, но, может быть, завтра. А теперь ступайте вот туда, к «раненым»! — Офицер махнул рукой. Волмариец не сдвинулся с места, сжал кулаки. Затем он отшвырнул шест, недовольно пробурчал что-то и поплелся к толпе волмарийцев и солдат, вышедших из игры. Офицер кивнул. — Отлично. — И побежал сражаться дальше. Солдат, проходивший мимо Дара, усмехнулся и помахал своим шестом. — Еще одного пометил, видел? — Да, и еще десять БТУ на твоем счету! — отозвался Дар. — Хорошая работа! Солдат улыбнулся и ринулся в самую гущу сражающихся. — Десять БТУ? — оцепенело произнесла Сэм. — Не хочешь же ты сказать, что ваш генерал такой щедрый и выплачивает подобное вознаграждение? — Нет, разумеется, нет. Платят волмарийцы. — Кто? — Да-да. Когда битва закончится, офицеры переведут десять БТУ со счета волмарийца на счет солдата. Конечно, дело-то рискованное. — Согласна, — сказала Сэм. — Конечно, риск. — Глаза ее заблестели. — Мне кажется, что «раненые» здесь неплохо проводит время. — Хм? — Дар посмотрел на группу раненых. Волмарийцы и солдаты дружески болтали, попивая из больших кружек пиво. Несколько воинов обходили толпу с подносами, разливали пиво и собирали кредитки. Он повернулся к Сэм. — Почему бы и нет? Надо же чем-то заняться. — Разумеется, — согласилась она. — Почему бы и нет? Вдруг на поле битвы раздались пронзительные свистки, бегущие сбавили шаг и опустили шесты. Многие из них были явно недовольны. — Прекратить! — прокричал офицер. — Никаких военных действий! — отозвался предводитель волмарийцев. Войска начали расходиться, переговариваясь. — Продолжительные военные действия, — пробормотала Сэм. Дар прислонился к стене и начал что-то насвистывать. Показались двое — полковник МСЭ в полном параде и вол мариец в цветастой накидке и причудливом головном уборе. — Офицеры высоких чинов, — пояснил Дар. — И также комиссия мира. — Судьи? — пробормотала Сэм. Каждый офицер отобрал из своих воинов всех, не присоединившихся к «раненым», тех, у кого были отметины мелом. Большинство из них, казалось, искренне удивились, обнаружив на себе «раны». Некоторые даже огорчились. Офицеры повели их к тем, кто наслаждался пивом; что-то рявкнули, и «раненые» выстроились в два неровных ряда, не выпуская из рук кружек. Офицеры обошли ряды, пересчитали «раненых», сначала своих, потом противника, затем встретились и обсудили ситуацию. — Насчитал-ум двадцать девять своих и тридцать два твоих. — Все сходится, приятель, спору нет. Волмариец усмехнулся и протянул руку. — Плати. Полковник МСЭ вздохнул, вытащил планшет и нацарапал чек. Волмариец сунул его в карман с довольной ухмылкой. Лейтенант и волмариец чином помладше протянули двум офицерам по пачке векселей. Они взяли их, пересчитали, перекинувшись словечком-другим, сравнивая рекламации. — Все правильно. — Полковник выровнял стопку. — Только одно несоответствие. — Волмариец кивнул. — У меня тоже. — Ну, тогда проверим… О’Шварцкопф! — Да, сэр? — Капрал сделал шаг вперед и, не выпуская из рук кружки с пивом, прищелкнул каблуками. — Этот воин, хм, Кслитплокс, заявляет, что «ранил» тебя. Согласен? — Согласен, сэр. — Кслитплокс! — рявкнул офицер-волмариец. — Здесь. — Волмариец сделал шаг вперед, потягивая пиво. — О’Шварцкопф заявляет-ум, что «ранил» тебя. — Так-ум. — Кслитплокс кивнул. — Наверное, недоразумение, — заметил полковник. Волмариец пожал плечами. — Какая разница? Долги аннулируются. Полковник кивнул. — Они хотят получить по десятке, это их дело. Хорошо. — Он сбил пачку и помахал ею волмарийцу. — Сразу же в банк. — Я тоже-ум. — Волмариец подхватил две кружки с пивом у проходившего мимо солдата и положил счет на поднос. — Выпьем? — Не возражаю. — Полковник поднял кружку. — За революцию! — За нее! — Они чокнулись. — Мы восстанем-ум; мы победим-ум и похороним продажное колониальное правительство! — А мы уничтожим волмарийскую тиранию!.. Ваше здоровье. — Ваше здоровье, — сказал волмариец, и они выпили. — Что все это значит? — Сэм уставилась на Дара. — Кто против кого восстает? — Все зависит от того, о ком ты спрашиваешь. Логично? Я хочу сказать, что каждая сторона заверяет другую в том, что на всей планете будет справедливое правительстве… поэтому каждая сторона также считает, что устраивает революцию. — Но это безумие! Всем ведь ясно, что волмарийцы — полноправные хозяева планеты. — Почему же? Эволюционировали они не здесь, как и наши солдаты. — Откуда ты знаешь? — спросила Сэм. — Читал книги по истории. Волмарийцы — потомки «Тоу-низ», последней большой оппозиционной культуры, существовавшей сотню лет назад. В их музыке двадцать четыре тона. Они прибыли сюда, чтобы быть подальше от технологии. Сэм пожала плечами, потом покачала головой. — Но это ничего не меняет. Они первыми прибыли сюда. — Разумеется, но они считают, что, явившись сюда, мы вступили во владение планетой. Так или иначе, у нас есть правительство. Идея политики заключается в том, что все садятся за круглый стол и спорят до тех пор, пока не придут к общему соглашению. — Звучит божественно, — пробормотала Сэм, и глаза ее затуманились. — Может быть, но при этом генерал Шаклар остается единственным правителем, достаточно сильным, чтобы против него восставали… по крайней мере, так считают волмарийцы. А мы полагаем, что они пытаются диктовать нам, что делать… поэтому тоже восстаем. — Никаких аргументов. — Сэм пожала плечами. — По-моему, мне не стоит огорчаться. Продолжительные войны даже полезны. — Да, особенно когда вспомнишь, какими они были в первые два года моего пребывания здесь. — Что? Настоящая война… с палками и камнями? Дар помрачнел. — Когда привязываешь камень к концу палки, можно убить человека… и так оно и было. Мне довелось видеть многих солдат, лежавших на земле с пробитыми Головами, с изувеченными телами. В дело шли копья и стрелы. Вид раненых солдат был просто ужасен. — А что, мертвые волмарийцы гораздо приятнее на вид? — Тогда мне тоже пришла в голову подобная мысль. — Лицо Дара искривилось при воспоминании о тех временах. — Но убитые волмарийцы, как правило, ужаса не внушали… всего-навсего аккуратная дырочка на теле. И никакой крови. Лазер, раня, оказывает и прижигающее действие. Сэм схватила его за руку, посмотрела на него сочувственно. — Хорошо! Ну… хватит. Дар посмотрел на нее. — Извини. Не думал, что ты все так живо представишь. — У меня богатое воображение. — Сэм сжала его руку. — Сколько лет тебе тогда было? — Восемнадцать. Да, меня тоже тогда мутило. Как и остальных. — Но никто не знал, как все это прекратить? — Конечно. Потом главнокомандующим был назначен Шаклар. — И что он сделал? Уболтал их? Дар сдвинул брови. — Как ты догадалась? — Да я пошутила. Нельзя же прекратить войну одними разговорами! Дар передернул плечами. — Может быть, он махнул волшебной палочкой. Мне лишь известно, что вместо сражений волмарийцы занялись болтовней. Не знаю, как это ему удалось… но он умудрился заставить их подписать договор о ведении войны подобного рода. — Ты бы удивился, узнав, что этот человек — всего-навсего обычный смертный? — Понимаешь, Шаклар никогда не ошибается, это я знаю наверняка. — Я так понимаю, что остальные солдаты чувствуют то же самое? Дар кивнул. — Могут пройтись в адрес Министра Флота, если хочешь. Рассказать анекдот про Генерального Секретаря Межзвёздного Суверенного Электората. Могут даже пошутить над Богом. Но никто не смеет сказать ни единого слова против генерала Шаклара! Сэм нацепила противную улыбочку и хотела уже что-то сказать, но потом задумалась да так и осталась стоять с открытым ртом. Через несколько секунд она сжала Губы. — Тогда, как мне кажется, находясь здесь, можно нарваться на серьезные неприятности? — Какая неприятность устроит тебя больше всего? Обычные ее размеры здесь — два фута в ширину, шесть в длину и шесть в высоту. — Но ни у одного человека не может быть такой власти! — Власти? Он даже не приказывает! Он просто просит… — Да, конечно, и вы, солдаты, кидаетесь исполнять все, что он пожелает, опередив товарищей! Как пошло! Дар хмыкнул. — Солдатам нравится пошлость! — Сексуальный стереотип, — рявкнула Сэм. — Абсурд! — Хорошо… значит, солдаты должны быть пошлыми и неабсурдными. — Дар ехидно улыбнулся. — Но сказала бы ты то же о солдате, спасшем тебе жизнь и не обратившем внимания на твое лицо? — Мое лицо нечего спасать, благодарю! Свое мнение на этот счет Дар решил оставить при себе. — Слушай… Существует только два способа остановить войну. Кто-то может победить… и этого здесь не случилось. Либо можно придумать, как спасти репутации обеих сторон. Шаклар сумел это сделать. — Запомню твои слова. — Вид у Сэм был немного растерянный. — Суть в том, что ему удалось найти способ выпустить пар, скопившийся в результате столкновения двух культур. Дар кивнул. — Его способ пробуждает также множество стимулов. Сэм подняла на него Глаза. — Да, конечно. Но не можешь же ты со всей уверенностью заявлять, что он все именно так планировал. — Напротив. Разве ты не понимаешь? Шаклар — психиатр. — Психиатр? — Ну, конечно. Сюда случайно назначили человека, который по праву может управлять планетой-тюрьмой. Я имею в виду, что у каждого направленного сюда солдата есть та или иная проблема с психическим состоянием. — А если нет, то полчаса пребывания здесь сделают свое дело. Но Шаклар — просто мазохист! — А разве кто-нибудь другой продержится на такой работе? — Дар огляделся по сторонам. — «Поле битвы» опустело, можно идти. Он вскинул на плечо трос и потащил повозку. Сэм задержалась на секунду, потом поплелась за ним. Поравнявшись с ним, она произнесла: — Мне неприятно об этом говорить… но должна признаться, что в голове у меня полная неразбериха. Дар удивленно посмотрел на нее. — Никаких обид? — Да, что ты! Я просто призналась тебе. — Честно с твоей стороны. Ты думала о нас иначе, да? — Не растравляй рану, — прошипела она. — И не слишком радуйся. Я же не сказала, что оказалась неправа. Ну, скажем, ожидала увидеть нечто другое. — Что именно? — Обломки общества, — рявкнула она. — Ну, здесь ты оказалась права. Все дело в том, как все это обозвать, не так ли? Если ты находишься в тюрьме, то представляешь собой самую низкую форму социальной жизни. — Но предполагается, что люди попадают в тюрьму потому, что являются самыми низкими из низких! — «Предполагается», может быть. Когда-то так оно, скорее всего, и было. Но теперь? Можно оказаться здесь только по той причине, что находился не в том месте и не в тот час. — А разве должно быть иначе? — Конечно. — Уголки рта у Дара опустились. — Поверь мне, что это так. — Не суди меня строго. — Послушай, — решительно произнес Дар, — на планете-тюрьме нельзя никого спрашивать, почему он здесь очутился. — Хорошо, я запомню… — Сэм пристально посмотрела на него. — Но я спрошу. Лицо Дара потемнело, напряглось. Спустя несколько секунд он тяжело вздохнул. — Хорошо. Я расскажу не о себе, скажем… о том, кого я знаю. Хорошо? — Как хочешь, — пробормотала Сэм. Несколько минут Дар шел молча. Потом заговорил. — Назовем его Джордж. Сэм кивнула. — Джордж был прелестным ребенком. Знаешь, хорошие родители, жил в милом городке, учился в хорошей школе, никогда с ним не случалось никаких бед. Но школа ему вдруг наскучила и он решил порвать с ней. — Пошел работать? — Нет, молодой идиот завербовался на военную службу. А так как у него не было абсолютно никакого опыта ни в обращении с грузовым судном, ни в бухгалтерии, то его определили на службу к интенданту. — Там вы и познакомились? — Ну, не совсем. Так или иначе, его научили обращаться с грузовым судном — научили, как управлять небольшим космическим буксирным судном. Со временем он стал мастером своего дела — перебрасывал груз с шаттлов на космические корабли. Представлял себя отличным пилотом Флота. — А я думала, что он служил в Армии. — Даже Армии требовалось несколько кораблей. Так или иначе, работа была неплохой, но скоро ему надоела. Сэм закрыла Глаза. — Он захотел перемен. — Да, — печально согласился Дар. — Поэтому подал заявление о переводе на другую работу… и его направили служащим на склад. Ему приходилось целыми днями прохаживаться мимо роботов, проверяя, тот ли товар и в тот ли ящик они кладут и в тот ли бункер ставят потом ящик. Он обратил внимание на то, что из самих бункеров редко что-нибудь доставали или ставили в них что-то новое. Он слышал истории о том, что даже генералам приходилось заискивать перед сержантами, которые отвечали за отправку груза при помощи компьютеров, иначе товар мог «случайно» быть отправлен совершенно в другом направлении. — Интересно. — Да, и не забывай, что он был еще совсем подростком. Джордж решил, что стоит опять поменять работу. — Я так и думала, — тихо произнесла Сэм, — молодой человек решил попробовать себя в Армии, усердно учиться и работать, чтобы добиться успеха. — Да, ты права, — с грустью в голосе произнес Дар. — Джордж так и сделал. Он кое-что знал об обработке данных, так, те основы знаний, что закладываются в школе. Он успел бросить учебу до того, как узнал что-то по-настоящему стоящее. Знаешь, вечерняя школа, три часа зубрежки в день и все такое прочее. И сработало — он сдал экзамен и стал капралом. — Пока все идет неплохо. Они доверили ему компьютерный терминал? Дар кивнул. — И в течение нескольких месяцев он добросовестно выполнял свою работу, осваивал новое дело, разбирался во всех цифрах. К концу первого месяца он уже знал коды всех взводов Армии и кораблей Флота на память. К концу второго месяца все их дислокации. — А к концу третьего месяца начал осознавать, что все это не лучше складских полок? — Ты верно подметила. В один прекрасный день сержант вручил ему листок с колонкой каких-то бессмысленных цифр. Но Джордж проработал здесь достаточно долго, чтобы разобрать, что к чему. Это был код, означавший огромную обогревательную систему, а местом назначения была Бетельгейзе Гамма. — Бетельгейзе Гамма? — Сэм уставилась на него. — Мне кажется, что-то такое попадало мне на стол. Это, случайно, не мир джунглей? Дар кивнул. — Именно об этом и подумал Джордж. Туда отправили инсектициды и деувлажнители. Данная нагревательная система оказалась явно не по адресу. Он побежал к сержанту, сообщил об этом, его распирало от гордости — он был уверен: за обнаружение подобной оплошности его наверняка повысят по службе. — А сержант посоветовал ему помалкивать и делать то, что приказано? — Сразу видно, что ты работала в бюрократической системе! Да, «Вопросы здесь задаю я, а твое дело выполнять и помалкивать!» Что-то вроде этого. Но Джорджа мучила совесть. Он вспомнил насмешки, что отпускали в адрес сержантов. — И его сержант исключением не являлся. — Да, и Джордж поступил по-другому. — Он написал рапорт на сержанта? — Ну, не был же он так глуп. Так или иначе, это всего-навсего набор цифр. Кто скажет, когда где их внесли в компьютер? Никто, тем более, что сержанту ничего не докажешь, больше того, в течение последующих нескольких лет положение у Джорджа было бы незавидным. Рапорт на него не поможет, поэтому Джордж сделал следующее. Он изменил код груза на код огромной охладительной системы. Сэм вытаращила глаза. — Ой, нет! — Да, — Дар горько усмехнулся. — Я вижу, ты знаешь порядки. Но Джордж был неопытен в этих делах… он знал лишь, как обращаться с компьютером, и полагал, что для людей правила должны быть такими же логичными. Сэм покачала головой. — Бедный парень. Что с ним случилось? — Ничего, по крайней мере, какое-то время, — Дар вздохнул. — А с Бетельгейзе Гаммы не поступило жалоб вовсе. — Но спустя некоторое время сержант что-то заподозрил? — Нет, и все это начинало ему надоедать. Как я сказал, он не знал человеческих законов. Ждать стало невмоготу. И немного погодя он сделал запрос о системе, чтобы выяснить, что случилось с кораблем. Сэм зажмурилась. — Ох, только не это! — Да. Равносильно тому, чтобы вывесить флаг и привлечь к себе внимание. На Бетельгейзе Гамме все шло чудесно; местный командир даже передал рекомендацию объявить благодарность в приказе тому лейтенанту-отправителю, потому чтоохладительная система уже спасла несколько сотней жизней в центральной больнице. И к концу рабочего дня сержант вызвал Джорджа к себе. — Он рассердился? — Он негодовал. Похоже, лейтенант устроил ему взбучку, потому что набрали другой номер… и при этом в обход приказа сержанта. Джордж пытался ему объяснить, но лишь разъярил сержанта. Он сказал, что доставит Джорджа к лейтенанту под стражей и там с него сдерут три шкуры. — Значит, это был тот лейтенант, которому пророчили звание генерала и службу на Бетельгейзе Гамме? — Или кто-нибудь из его команды. Кто знает? Но так или иначе, лейтенанту нужно было что-то предпринять — ему пришлось действовать согласно рекомендациям сержанта. Он разжаловал Джорджа в рядовые и сделал запрос на отправку его на Эту Кассиопею. — Могло быть и хуже, как мне кажется, — процедила сквозь зубы Сэм. — Ну, Джордж слышал, что в тот момент там шла война… но проблема заключалась в другом. Этот лейтенант отвечал за работу компьютеров, не забывай. — Конечно… как я не догадалась! На его запрос пришел совсем другой пункт назначения. — Сэм подняла глаза. — Но только не Волмар! Не сюда! — Именно сюда, — Дар состроил гримасу. — Сюда. И едва только он показал свои документы офицеру, как тот нацепил на него наручники, поскольку на Волмар отправляют только отъявленных преступников. — Как мило, — пробормотала Сэм, глядя вдаль. — Сразу в тюрьму, без возможности обратиться в трибунал… Лейтенант был с мозгами. — А может быть, просто знал систему. Итак, Джорджа направили сюда, и он ничего не мог изменить. — Он не мог даже направить жалобу? — Сэм прикусила нижнюю губу. — Нет, конечно, нет. Что это я? — Правильно. — Дар кивнул. — Он находился под арестом на военном корабле. Кроме того, жалоба заносилась в компьютер, а лейтенант знал компьютеры. Да и кто позволит арестованному приблизиться к терминалу? — А командир корабля к нему бы не прислушался? — С какой стати? Каждый преступник говорит, что невиновен. И если уж в твоих документах указано, что тебя направляют на планету-тюрьму, ты автоматически становишься преступником до конца своей жизни. Сэм задумалась. — Все продумано. Джорджа убрали с пути убедившись, что он никогда не вернется к ним. — Она посмотрела на Дара. — А ваши люди вообще возвращаются домой, когда истекает их срок? Дар покачал головой. — Только не с Волмара. Сюда ссылают пожизненно. — Он помедлил, потом поднял вверх указательный палец. — Это то место, где кончается жизнь. Сэм оглянулась. Они стояли посреди широкой равнины. В нескольких сотнях ярдов от них находился пластритовый блокгауз за высоким длинным забором. Земля вокруг была бесплодной, с огромными зияющими черными воронками. — Космодром, — кивнула Сэм. — Я здесь была. — Первое впечатление потрясающее, правда? Они специально выбрали самое заброшенное место на планете, чтобы вновь прибывшим жертвам сразу стало ясно, куда они попали. Здесь оборвалась жизнь Джорджа. — И началась новая? Дар мотнул головой. — В течение двух лет ему казалось, что он попал в ад — волмарийцы бросали в него острые предметы днем, ночью избивала охрана, стоило только пикнуть. — Он кивнул в сторону блокгауза. — Самое ужасное во всем этом было то, что повсюду охрана. Повсюду. Все как один огромного роста, страстно желающие чужой боли и страданий. — Да, я подумала об этом. Где они теперь? — Их заменили компьютеры. С приходом Шаклара охрана исчезла. — Что? — воскликнула Сэм, подняв на него Глаза. — Но это невозможно! — Ну, посмотри. — Дар обвел взглядом равнину. — Видишь кого-нибудь из охраны? — Ну, нет, но… я не разбираюсь в военной форме… — Когда я прибыл сюда, мы не носили униформу. Первое, что они сделали, это выдали мне серую робу и приказали надеть ее. — Он стиснул зубы, потом покачал головой и выдавил нечто наподобие улыбки. — Но это было одиннадцать лет назад. Теперь мы носим униформу, а охрана — нет. — Почему? Дар пожал плечами. — Шаклар считает, что униформа способствует поддержанию духа. И он прав. — Да нет! Я имею в виду охрану! Почему ее нет? — Вопрос не из удачных. Посмотри на все глазами Шаклара — зачем здесь охрана? Сэм задумалась. — Чтобы пленные не убежали. — Куда? — Дар развел руки в стороны — перед ними простиралась равнина. — В селения волмарийцев? Мы уже вели с ними войну… начали «колонизацию», так сказать. — Нет! Нет! С планеты! Туда, где живет остальное общество! Ваши жертвы! Во Вселенную! — И как ты себе представляешь побег с этой планеты? Она открыла рот… и задумалась. — Если тебе в голову придет неплохая идея, я с радостью выслушаю. — Глаза Дара блеснули. Сэм закрыла рот и состроила сердитую гримасу. — Бежать! Все, что нужно сделать, это быстрее бежать отсюда! — Великолепная идея! И как это сделать? Руки в ноги, ноги в руки и вперед? И с какой скоростью? — Избавь меня от подобного сарказма! Конечно же, нужно похитить космический корабль! — Об этом мы думали, — буркнул Дар. — Но корабли прилетают раз в месяц. Ты ведь попала к нам на одном из них, не так ли? Так что ты знаешь, куда он направляется? — Ну, это… космический корабль, значит, не может приземлиться. Он просто выходит на орбиту. Вокруг… э… — Луны, — добавил Дар. — А шаттл доставляет пассажиров на поверхность Луны, и предстоит проходить через терминал — сквозь посадочный туннель, раз у тебя нет космического скафандра. А в шаттле установлены скрытые видеокамеры, так же, как и в туннеле, так что команда корабля может убедиться, есть ли на борту сбежавшие преступники, намеревающиеся сесть на шаттл. — Скрытые видеокамеры? С чего ты взял? — Шаклар рассказывал нам о них еще до того, как отправил охрану по домам. — Да? — Сэм стала переваривать услышанное. — И что они предпринимают, увидев заключенных, ожидающих посадки на шаттл? — Отключают подачу кислорода и отопительные приборы. Сама знаешь, там вакуум. Весь терминал управляется дистанционно, с космического корабля; там даже нет Главного, у кого можно было бы выкрасть ключи. Сэм поежилась. — Не беспокойся, — успокоил ее Дар. — Мы отсюда не полетим. Сэм посмотрела на него. — Почему? Дар развел руками. — Как ты спустилась сюда? — За нами прислали грузовое судно. Дар кивнул. — А ты не задумывалась над тем, почему оно вас ждало, когда вы прибыли? — Я, по правде сказать, не обратила на это особого внимания, — с расстановкой произнесла Сэм, — но теперь я думаю, что это было как-то странно. — По старинке, — согласился Дар. — Ты заметила, когда прибыл грузовой корабль? — Да, конечно… только после того, как космический корабль улетел. Дар кивнул. — Только сойдя с орбиты, космический корабль послал импульс, разблокировавший двигатели грузового судна, которые были отключены на двадцать четыре часа. — Достаточно долго. Обладай ты на самом деле находчивостью, можно было бы сесть на грузовое судно после того, как оно совершит посадку, и вернуться на Луну, и там несколько месяцев ждать следующего корабля. — Великолепно! Возьмем с собой бутерброды, устроим пикничок… много бутербродов; там нет никаких съестных припасов, так что нам придется запастись на несколько месяцев! Знаешь, они зачерствеют, по-моему. Кроме того, двигатели грузового судна автоматически отключаются после одного кругового полета. Но самая серьезная проблема — это воздух! — Но я свободно дышала в терминале. — Останься ты там на день, все было бы иначе. Космический корабль поставляет по прибытии запас кислорода на двадцать четыре часа. Они посылают специальную бригаду для его подачи и прежде, чем вызвать шаттл, регулируют давление. — Дар посмотрел на небо. — Нет, не думаю, что мне хотелось бы ждать там корабль в течение месяца. Дышать СО2… — Это газ, — сказала Сэм сухим голосом. — Я так понимаю: всю эту прелестную систему установил, придя к власти, Шаклар? — Нет, так было заведено еще до него. Я бы не удивился, если бы узнал, что так на всех планетах-тюрьмах. Поэтому к тому времени, когда Шаклар прибыл сюда, он уже понял, что необходимости в охране нет. — Разве что держать ее для того, чтобы следить, как бы вы не поубивали друг друга! Сколько осужденных было здесь из тех, кто получил срок за убийство? — Ну, немного; большинство убийств совершено сгоряча. — Он поежился. — Ну, было тут несколько подхалимов… трое рвались к власти… — Зачем? — Сэм удивленно на него посмотрела. — Я имею в виду, какую власть могли они обрести? Если они не могли покинуть планету, имело ли это смысл? — Извини, может, это покажется тебе слишком провинциальным, но ведь здесь целая планета. — Однако денег-то нет. — Ну, настоящих нет, согласен. А я и не говорил, что они хотели стать богачами; я сказал, что им хотелось заполучить власть. — Власть над грязной лужей? Горсткой солдат? Но зачем? — Спасибо за колкое замечание, — рявкнул Дар. — Ой! Извини. — Сэм округлила глаза. — Иногда я не задумываюсь о том, что могут предполагать другие. Я так увлекаюсь тем, что говорю… — Как и все мы. — Дар вяло улыбнулся, гася свои отрицательные эмоции. — Мне кажется, так и начинается восхождение к власти. — Как? С игнорирования чувств других людей? Дар кивнул. — Да, когда беспокоишься только о том, что чувствуешь сам. Полагаю, будучи боссом, чувствуешь себя безопаснее, остальное не имеет значения. — Ну, я встречала других боссов. Оки всегда беспокоятся по поводу тех, кто собирается их подсидеть и занять их место… я говорю о бюрократах! — Она посмотрела на Дара. — Поверишь или нет… некоторые из них нанимают телохранителей? — Разумеется, почему не поверить! Пожив на планете-тюрьме без охраны… — Ой. Твои товарищи по несчастью оказались хуже охраны? — Немного, — заверил ее Дар. — По крайней мере, при охране ты знал, за кем следить — она носила униформу. Но оставшись один на один с преступниками, в любой момент можно было ждать ножа в спину. — Они разрешили вам носить с собой ножи? Дар передернул плечами. — Волмарийцы могли носить с собой холодное оружие, мы от них не отставали. Охрана отбыла на грузовом судне, кто мог остановить нас? Дом Правительства занял Шаклар, он укрылся за толстыми стенами из бетона и стали, закрылся на множество замков и мощных задвижек… И началась настоящая охота друг на друга. Либо прирезать заклятого врага, либо покончить жизнь самоубийством. — Как это подло! — воскликнула Сэм. — Как он мог допустить подобное! Дар пожал плечами. — Могло быть и хуже, как мне кажется. Одному Богу известно, как нам удалось не перерезать друг другу глотки. Когда полилась кровь, люди начали сколачивать небольшие группы, чтобы защищаться. Потом образовались целые банды, рыскающие по округе в поисках стоящей добычи. Сэм фыркнула. — Интересно, что вообще стоящего здесь можно было найти? — Естественно, кормежку. Снабжение работало с перебоями. В конце концов мы напали на пакгауз, набрали там кучу продуктов. — Он поежился от таких воспоминаний. — Из-за ветчины началась такая поножовщина, что мне захотелось забиться в любую щель. — У вашего генерала морали не больше, чем у акулы! — возмутилась Сэм. — Как он мог преспокойно сидеть в тепле и наблюдать, что творится вокруг? — Мне кажется, ему было прекрасно известно, чем все это кончится. — Как это? Но ведь в такой неразберихе все было просто непредсказуемо! — Ну, не совсем… — О чем ты говоришь? Вы же могли перебить друг друга! — Это предсказуемо, не так ли? Но я полагаю, что этого не должно было произойти. Нас было слишком много — с полмиллиона. Это целое общество, а анархия неустойчива. Когда небольшие банды начали понимать, что не могут быть уверены в победе над другими, они заключили перемирие и слились в одну большую банду, которая наверняка одержала бы победу в любой схватке с бандой поменьше. — Поэтому другая небольшая банда тоже соединилась с соседней. — Сэм понимающе кивнула. — А значит, все эти банды превратились в маленькие армии. — Так. Только большинство из нас не понимало этого; мы просто знали, что три большие банды сражаются друг против друга. — Ты говорил о нескольких, что рвались к власти? Дар кивнул. — Они тоже поняли, что лучше объединиться. — Итак, две из них заключили перемирие и набросились на третью? — Нет, сначала на нас напали волмарийцы. — Да? — Сэм изумленно уставилась на Дара, потом кивнула. — Логично, конечно. Я хочу сказать, почему они должны были спокойно наблюдать, как вы объединяете свои силы? — Правильно. Нас легче было разгромить, когда мы были не организованы. На стенах больше не было часовых, и волмарийцы знали, что на нас нужно нападать ночью. Сэм вздрогнула. — Тогда почему вас всех не перебили в кроватях? — Потому что Большая Тройка выставила часовых, чтобы быть уверенными, что никто не нападет на них ночью. Неожиданно прозвучали сигналы тревоги, и все побежали на зов — знаешь, военная выучка сказалась. — Военная выучка? — Сэм уставилась на него. — Я вас преступниками считала. — Да, но при этом все мы оставались солдатами. Ты что думаешь… Армия направила бы нам в подмогу несколько батальонов, чтобы сразиться с волмарийцами? Нам пришлось самим бороться за свои жизни, со своими сержантами и лейтенантами. Его охрана стояла поодаль и следила за происходящим со стороны… держа в руках на всякий случай лазерное оружие. — А вам позволялось иметь оружие? Дар пожал плечами. — Только луки и стрелы. С ними мы И пошли на вол марийцев. Как только зазвучал сигнал тревоги, мы автоматически побежали за луками и стал стрелять во всех попадавшихся на пути волмарийцев. Похватав оружие, мы, естественно, закричали: «Что нам делать сержант?» — И много сержантов было среди вас? — Да как тебе сказать, нам хватило… Знаешь, звание дает кое-какие преимущества. Они приказывали нам, что делать. — Насколько я понимаю, сержанты всегда это делают. — Ну, да. Но в данном случае мы получили от них указание убивать каждого, у кого нет униформы — сами сержанты отправились на поиски лейтенантов, чтобы получить у них дальнейшие указания. Мы отбивались от врага, а тем временем лейтенанты требовали от Шаклара указаний. — Но почему они…? — Сэм остановилась на полуслове, глаза ее расширились. — Я, кажется, кое-что поняла: солдаты по сути своей бюрократы. Никому не хочется, чтобы его обвиняли. — Да, возможно, ты права, — заметил Дар. — Как я уже сказал, когда волмарийцы подошли к городским стенам, сработала привычка. Вероятно, у Шаклара тоже. Он начал отдавать команды. — Привычка, боже мой! Он просто ждал такой возможности… он все просчитал! — Хочешь, чтобы я поспорил с тобой? Так или иначе, он занял наблюдательный пост, не пренебрегая при этом тактикой. Он начал отдавать приказы. — Дар покачал головой. — Если их вообще можно назвать приказами! «Лейтенант Вокер, слева прорвалась банда волмарийцев; мне кажется, вам следует бежать туда и устроить им небольшой сюрприз». «Лейтенант Эйбл, отряд сержанта Дортера по численности уступает вашему в два раза; не направили бы вы ему своих людей?» — Прекрати! Ни один генерал не разговаривает так со своими подчиненными! Дар поднял ладонь. — Клянусь, я слышал все это собственными ушами! Случайно подслушал рацию лейтенанта Вокера. — Ты хочешь сказать, что участвовал в той битве? — А разве у меня был выбор? — Но я поняла, что ты нашел себе щель и спрятался там! — Но ведь я не сказал, что мне это удалось, не так ли? Сэм отвернулась. — Я не могу поверить. Почему он был так вежлив? — Мы поняли это позже. Действительно, он говорил нам, что это наша война, и сражаться или нет — наше дело; но он хотел дать нам совет, если, конечно, мы того желали. — Хороший совет, насколько я понимаю? — О, очень хороший! Нам потребовался всего час, чтобы прижать волмарийцев к стене. Потом Шаклар велел лейтенантам отступить и дать им возможность уйти. Все они были против. «Представилась такая возможность покончить с этими ублюдками!» «Разумеется», — ответил Шаклар, — «Но у всех у них остались дома братья и племянники — на каждого из вас по шесть волмарийцев. Но если вы захотите истребить их… что ж, вам это удастся, но за каждого своего они убьют двоих ваших». Лейтенанты признали, что он говорит разумно, поэтому сделали так, как он велел, и отступили. Волмарийцы, пораженные такой тактикой, перебрались через стену и умчались прочь. — Потом он приказал уничтожить лазерное оружие? — Нет, он отправил его вместе с охраной. Он мудро поступил, ведь мурашки пробегают по коже, стоит только представить, что бы с ним могли наделать эти трое жаждущих власти. На складах оружия у нас были ручные бластеры. Каждому из этой тройки удалось захватить по арсеналу в качестве оплота власти, когда набирались рекруты в банды. Они открыли двери, стали раздавать оружие, как только услышали сигнал тревоги. Внутри городских стен использовать бластеры было без толку, но как только волмарийцы перебрались на ту сторону и побежали, мы вскочили на парапет и начали в них стрелять, пока лейтенанты не приказали нам остановиться, чтобы не тратить порох. Волмарийцы, наверное, так и бежали без остановки до утра. — Победа, — сухо заметила Сэм. — Больше, чем ты думаешь, потому что как только стрельба прекратилась, показалась Большая Тройка со своими оруженосцами и послышался приказ: «Хорошо, все кончено! Берите свое оружие и отправляйтесь по домам!» — И что? — Они открыли для нас арсеналы, не так ли? Но следовало ли нам отдавать им оружие? Посмотри на ситуацию их Глазами. — Надеюсь, вы не сделали этого! — Разумеется, нет. Мы развернулись и, усмехаясь, направили на них бластеры. Но они ничего не сказали; право решать мы оставили за лейтенантами. — Решать? — Да, одни из них сказали: «Руки вверх», другие: «Огонь!». Мы подчинились. Сэм открыла рот от изумления. — Быстро и справедливо, — заметил Дар. Они имели на это право, если разобраться. — Что бы вы делали без них? Я хочу сказать, что они обеспечивали некое подобие социального порядка. — Я вижу, тебе нравится давать всему названия. Но когда пепел остыл, лейтенанты собрались и повели переговоры. — Они выбрали лидера? — Да, никто из них не отрицал, что это необходимо. Но они не были столь единогласны в том, кто им должен стать. Обсуждалось четыре основные кандидатуры, они спорили и спорили, но не могли прийти к единому решению. — И как долго все это продолжалось? — Достаточно долго, чтобы среди ребят начало расти беспокойство. Все начали переглядываться — может быть предстояло перебить друг друга, кто знает. Но вы бы не этого! — Не знаю. Военная выучка требует подчинения. Если лейтенант крикнет: «Огонь!», ничего не останется, как стрелять. Сэм вздрогнула. — Вы что… животные? — Знаешь, философы постоянно спорят на эту тему. Мне нравится такое высказывание: «Человек — это животное, которое смеется». К счастью, лейтенант Мадринг подумал так же. — А кто такой лейтенант Мадринг? — Да есть тут такой, с чувством юмора. Он предложил кандидатуру генерала Шаклара. Сэм аж передернуло от возмущения. Потом она вдруг поглядела вдаль. — Знаешь… Дар поднял вверх указательный палец. — Вот! Вот так и среагировали все лейтенанты. Сначала они возмутились… потом до них дошло, что это шутка. Они чуть не умерли от смеха, долго еще хихикали, переглядывались и подмигивали друг другу. Потом вдруг наступила тишина. — Но Шаклар даже не пытался ни в чем их убедить! — Ему этого не пришлось делать; он предоставил им право решать. Все они готовы были изменить свое мнение, но никто не решался сказать первым. Решился лейтенант Гриффин — у него просто дар на то, чтобы спасать репутацию товарищей. Но он не позаботился о своей… — Что случилось? — Эх! Да… ну, он сказал: «Почему мы не спросим, что он думает?» Когда все снова насмеялись вдоволь, лейтенант Эйбл сказал: «Неплохо посмеялись.» А лейтенант Вокер сказал: «Конечно. Я хочу сказать, что мы не должны делать то, что он скажет, вот.» Конечно, все согласились, поэтому лейтенанту Вокеру поручили вести разговор, так как он говорил последним. Он вызвал генерала по рации, объяснил ему ситуацию и спросил, что бы тот сделал на их месте. Он ответил, что с радостью послужил бы делу, но им следовало избирать лидера среди них самих. Сэм улыбнулась. — Как мило с его стороны! И что они предприняли в ответ? — Они спросили у него совета. Он ответил, что нужно назвать имя каждого лейтенанта по очереди, и пусть те, кто доверяет ему, поднимут руку. — И кто победил? — Никто, рук никто не поднимал. «Нет доверия». Поэтому лейтенант Мадринг призвал всех голосовать за генерала Шаклара. — Воцарилась тишина? — И причем надолго, так что каждый понял, что голоден. Но потом они начали поднимать руки — из четырехсот за него проголосовало триста шестьдесят. — И это за того человека, что укрывался в крепости? Что заставило их передумать? — Скорее всего полная неразбериха, хаос… Особенно после того, как он неплохо поруководил ими в битве. Солдаты это ценят. Итак, они позвали Шаклара и сообщили ему, что он избран на пост главы. — Думаю, он обрадовался, услышав такую новость. — Трудно сказать; он вздохнул и попросил их сформировать Парламент, прежде чем они пойдут обедать. А во время еды попросил подумать о конституции. — Конституции? В тюрьме? — Почему бы и нет?! Я имею в виду, они только что избрали его, не так ли? Сэм снова поглядела куда-то вдаль. — Я полагаю… — Они так и сделали. Это был поворотный этап, понимаешь… тогда мы начали считать себя колонией, а не тюрьмой. Когда мы составили конституцию, мы перестали звать Шаклара «тюремщиком»… стали называть его «правителем». — Как великодушно с вашей стороны, — съязвила Сэм, — если учесть, что на Земле так уже поступили. — Да, но мы-то нет. И раз он получил добро со стороны народа, он мог править без охраны. — Но… все это… нелепо. — Разве? Только в том случае, если превратить всю планету в тюрьму, то конечно… но выхода нет. Вот почему здесь так. Словом, он мог отправить охрану домой и позволить нам сражаться за самих себя. — Что заставило вас подумать, что он лучше, чем просто существо разумное. — Тут были свои преимущества. И раз его позиция укрепилась, он мог уже предлагать реформы Совету. — Совету? — Законодательному органу. Сейчас, кстати, волмарийцы выдвигают свои кандидатуры. Но нам, коммивояжерам, торговцам, это только на руку. Так или иначе, Шаклар убедил Совет в необходимости ввода денежного содержания и вознаграждения. — О, здесь ему наверняка пришлось проявить все свое красноречие! — Да, ты права. Некоторые из них были коммунистами. Но бумажные деньги все же ввели. Конечно, они не имеют какой-либо ценности вне нашей планеты, но здесь они значат много… Один БТУ — за прибранную койку, два БТУ — за подметенный двор и так далее. — Отлично! И на что они могли их тратить? — О, генерал уговорил Чолли поддержать его и открыть магазин, и некоторые коло… э, колонисты, решили, что идея неплохая и… — И вскоре здесь стало полно капиталистов. — Ну, появилось самое необходимое — обычный магазин, ремонтная мастерская и три таверны. — Этот ваш обычный магазин больше похож на торговый центр. — С какой стороны посмотреть. Так или иначе, возник денежный голод, и солдаты стали изо всех сил стараться заработать БТУ… — Значит, для поднятия духа и все такое, — пробормотала Сэм. — Потому что жизнь их может стать лучше. — Совершенно верно. Тогда Чолли начал платить сверху, торговцам опиумом — трубочками и… — Барон наркотиков! — Называй его, как хочешь. Но выяснилось, что существует спрос на подобный товар — понимаешь, после переработки опиум занимает мало места; он не способствует возникновению эйфории и не снимает боль, зато затормаживает процесс старения. Им заинтересовались Союз Фармацевтов и Межзвездная Гериатория… — Я поняла. Прибыль. — Это дорого стоит, не забывай… особенно вначале, из-за риска. Но Чолли додумался до того, чтобы начать торговать с туземцами стеклянными шариками. Они оказались просто золотоносной жилой… так что нам удалось вовсю развернуть торговлю. — И совершенно неожиданно для всех волмарийцы вдруг перестали относиться к вам враждебно, — кивнула Сэм. — Да, ты не ошиблась. — Дар поддел траву носком сапога. — А, следовательно, стало возможным уговорить их начать вести «меловую» войну. — Итак, торговля процветает, дух крепнет, и вы предпринимаете первые шаги по направлению к единому обществу. И каждый при этом считает, что имеет такую возможность и… — Сэм оборвала фразу, затрясла головой. — Не могу поверить! Центральные планеты погрязли в жалости к самим себе, в унынии, а здесь, среди диких равнин, вам удалось построить некое общество, имеющее надежду! На Терре каждый всю жизнь в отчаянье думает, что ничего нельзя изменить. — Что? — Дар был потрясен. — Но у них все есть! Они… — Не имеют ничего, — огрызнулась Сэм. — На Терре всем известно, что ты умрешь на той работе, что делал твой отец. У тебя есть жилье, в твоем распоряжении ряд услуг и определенный рацион. И это все. — Но даже у нищих есть свои дома… с мебелью, которая затмит весь тот хлам, который есть здесь у нас. И им не нужно вылизывать свой дом, потому что на них работает прислуга… и свободное время по-настоящему свободное! — Свободное для чего… для закисания? — Они могут делать все, что захотят! Я имею в виду, что даже такой деревенщина, как я, знает, что входит в их рацион. Сэм пожала плечами. — Конечно, ты можешь пить и есть ночи напролет, можешь веселиться на вечеринке или пойти на спектакль… Дар тяжело вздохнул. — Но чтобы делать что-то? Нет, если только ты не рожден, чтобы заседать в правительстве… но даже там не могут придумать, чем заняться. — Но… — Дар посмотрел на небо. — Но там тысячи миров, которые можно осваивать! — К чему? — Она горько усмехнулась. — Этим мы уже занимались… и все это не улучшило положения дел на самой Терре. — Не улучшило? Но самый бедный нищий у вас живет как средневековый король! — Ты так считаешь? — Глаза Сэм заблестели. — Со слугами, музыкантами, придворными, рыцарями, завоевывающими улыбки красавиц. — Даже у отбросов общества по трое — четверо слуг! Захочешь послушать музыку, пожалуйста! — И придворные? И рыцари? — Сэм мотнула головой. Короля делает королем то, что он может приказывать другим людям… а этого ни за какие деньги не купить! Дар удивленно посмотрел на нее. Потом тряхнул головой и присвистнул. — Да? Значит, так все скучно? — Сплошной декаданс. — Она улыбнулась, чувствуя, что одержала победу. — Они все там умирают. Чего я не могу понять, так это того, как вашему народу удалось избежать этого. Дар пожал плечами. — Может быть, потому что мы на самом дне? Я имею в виду, раз приземлился здесь однажды, иного выхода, как вверх, нет. — Некуда идти? — воскликнула Сэм. — Может быть, ты и прав… потому что здесь край цивилизации, потому что все, что вы делаете, вы делаете для себя. Терра слишком далеко, чтобы ждать от нее помощи. И слишком далеко, чтобы следить за вами. К тому времени, когда они скажут вам не делать чего-либо, окажется, что вы сделали это уже год назад! И потому что… — Она вдруг замолчала. — Потому что мы их не слишком заботим? — усмехнулся Дар. — Потому что место это — настоящая дыра, и Терра направляет сюда только тех, о ком хочет забыть? Я бы не удивился, если бы узнал, что они захотели избавиться от Шаклара. — Разумеется, он представлял некую угрозу для тех, кто обладал настоящей властью. Я хочу сказать, что он обладал способностями. Мог вызвать колебания. На меня, по крайней мере, все это подействовало. — Я рад, — Дар попытался выдавить улыбку. — Ты так и не показал мне, как ты якобы не обираешь местных жителей. — Нет, еще нет. Но это стоит посмотреть. Мы начнем торговлю на закате. — Огонь так не разжигают, — заметила Сэм. — Что ты знаешь об этом? — Дар подбросил зеленые ветки и листву в горящий костер. — Ты же городская девчонка. — С чего ты взял? — Ты сама говорила. Сказала, что прибыла с Терры, а это один большой город. — Да, но мы сохранили несколько парков, например, Скалистые Горы. Я знаю, что нужно использовать сухие дрова. — Совершенно верно. — Дар улыбнулся и посмотрел на клубящийся столб густого дыма, отливающего золотом на закате. Сэм вздохнула. — Хорошо, я поняла, ты хочешь привлечь внимание. А что у нас на ужин? — Не волнуйся. — Дар начал рыться в сумке с продуктами. — У нас есть сыр и галеты, ну и, конечно, виноградное вино. Сэм пожала плечами. Становилось темно, и появились пятеро — волмарийцы с тюками на плечах. — А! Вот и компания подоспела! — Дар потер руками и достал бутылку и стаканы. — Напоишь их прежде, чем безжалостно обворуешь? — фыркнула Сэм. — На это потребовалось бы больше спиртного, чем я прихватил. Они это дело любят. — Он шагнул к подошедшим местным жителям и поднял бутылку. — Как? — Ты не знаешь, так я не скажу, — произнес один из них традиционное приветствие. — Рады тебя видеть, Дар Мадра. — Тоже рад видеть вас, Хиршмайер. — Дар протянул каждому по стакану, потом разлил вино по кругу и поднял свой стакан. — За торговлю! — И выгоду, — усмехнулся Хиршмайер. Он залпом отпил сразу полстакана. — Эх! Доброе вино после долгой дороги и жаркого дня сбора трубочек. — Да, я знаю, — посочувствовал Дар. Да еще небольшой доход приносит. — Пять целых тридцать восемь сотых квахеров за унцию на бирже Весов, — вставил второй волмариец. Дар удивленно посмотрел на него. — Но это самые последние расценки, прямо с грузового корабля. Откуда вы узнали? — В прошлом месяце ты продал нам отличное радио, — напомнил ему Хиршмайер. — Передай сержанту Валстоку, что он гонит классную музыку. — Хорошо, обязательно передам, — Дар вытащил блокнот и нацарапал несколько слов. — Правда, барабаны уж слишком усердствуют, — задумчиво произнес другой волмариец. — Хорошо, Слотмейер. — Дар снова сделал пометку. — Еще вина кому-нибудь? — Пять кружек взлетели вверх. Дар присвистнул, обошел всех с бутылкой, затем взял тюк. — Так, посмотрим, о чем разговор. — Он опустил тюк на повозку. — Двадцать семь килограммов тридцать два грамма, — послышался механический голос. — Девяносто семь процентов Органум Транслуцем, три процента травы, листа и всякой всячины. — Так, ясно, — Дар снял тюк с повозки и поставил его между собой и Хиршмайером. — Ты умерен, что эта штуковина не живая? — требовательно спросил волмариец. — Уверен. Но в ней живет привидение. — Привидения в машинах не водятся. — Волмариец решительно затряс головой. Дар сурово на него посмотрел. — Я ведь продавал вам книжки — целую серию по истории философии? — В прошлом году, — ответил Хиршмайер. — Теперь половина племени цитирует-ум Локка. — Локка? — Дар поморщился. — Я думал, что вам больше по душе придутся Беркли и Сартр. — Устаревшие концепции, — фыркнул Слотмейер. — Не забывай противоположную культуру наших предшественников. — Да, действительно, совсем из Головы вылетело, — пробормотал Дар. — Ну что? Как насчет двухсот тридцати четырех за тюк? Хиршмайер покачал головой. — Намного ниже котировки Весов. Ваши деньги приравниваются на сегодняшний день лишь к восьмидесяти процентам БТУ Весов. — Придется поговорить с сержантом Валстоком, — пробурчал Дар. — Хорошо, снижаю цену на двадцать процентов. Но не забывайте… нам приходится оплачивать дорожные расходы по доставке товара на Весы. — И твой босс Чолли тоже должен платить тебе, накладные расходы — тоже на его счету, — добавил Слотмейер. — Мы ничего не забываем, Дар Мадра. — Кроме того, что Чолли должен получать от всего этого выгоду, иначе ему нечего делать в бизнесе, — возразил Дар. — Ладно, согласен… как насчет двух семидесяти пяти? — Одна десятая квахера? — Хиршмайер поморщился. Он наклонился и поднял тюк. — Приятно было иметь с тобой дело, Дар Мадра. — Ладно, ладно! Два восемьдесят! — Два девяносто, — наугад сказал Слотмейер. — Идет, два восемьдесят пять, — Дар вздохнул и пожал ему руку. — Только ради вас, ребята! Только не расстраивайтесь, если в следующем месяце я не приду. Наверное, у вас будет новый торговец. — Не беспокойся. Чолли знает, с кем мы ладим. — Хиршмайер усмехнулся. — Ладно. Что у тебя есть на продажу, Дар Мадра? — О, немного того и чуть побольше этого. — Он повернулся к повозке. — Поможете? Вшестером они поставили огромный ящик на землю. Дар отстегнул крепления и открыл переднюю и боковую панели. Волмарийцы столпились вокруг, рассматривая товары и возбужденно переговариваясь. — Что это за красный камень? — спросил Слотмейер, показывая пальцем на сверкающий цилиндр. — Это рубин для лазера? Да? — Дар кивнул. — Выращен искусственным путем, но действует лучше, чем натуральный. — А вот гильзы, — произнес другой вол мариец. — Та же модель, инструкцию на которую ты продал нам в прошлый раз? — Хиршмайер покачал на руке увесистый элемент. Дар кивнул. — Дабл-Х 14. Используется во флоте. — А это что такое? — Один из волмарийцев вытащил металлическую деталь. — Часть заготовки для автоматического токарного станка, — ответил Дар. — А что такое «токарный станок»? Дар усмехнулся. — Инструкция по эксплуатации стоит всего двадцать пять квахеров. — Двадцать пять? — промямлил Хиршмайер. Дар расплылся в улыбке. Хиршмайер посмотрел не него, потом ухмыльнулся и кивнул. — Да ты просто грабитель с большой дороги, Дар Мадра. — Нет, Чолли говорит, что до большой дороги я еще не дорос. — У него свои представления о размерах, — усмехнулся Хиршмайер. — Сколько стоит эта штучка для лазера? Дар вытащил из кармана листок и протянул его Хиршмайеру. — Ты пока посмотри, а я закончу взвешивать. — Он отвернулся и стал складывать тюки на весы. Тем временем волмарийцы столпились вокруг Хиршмайера, обсуждая список товаров. Сэм подошла к Дару и похлопала его по плечу. — Послушай, куда делись все их «умы» в конце слов? — Хм? — Дар поднял глаза. — Понимаешь, они меня знают. Нет нужды разыгрывать передо мной спектакль. — Ладно, ладно! — пробурчал Хиршмайер. — Берем три рубина, три гильзы, десять элементов питания и заготовку для токарного станка. — Ясно. — Дар нажал кнопку на весах, и раздался Голос: «Общая стоимость товара составляет 4235.50 БТУ». Дар кивнул. — А общая стоимость ваших трубочек составляет 5337.50. Можете истратить еще 1102, Хиршмайер. — Нет нужного нам товара, — хмыкнул Слотмейер. Хиршмайер кивнул и протянул руку ладонью кверху. — Лучше наличными. — Можете положить деньги на депозитный счет в банке, — предложил Дар. — Чолли открыл новый вид счета. Хиршмайер покачал головой. — Платит всего пять паршивых процентов Годовых. Лучше я поставлю эти деньги во время игры в покер с солдатами. — Но это новый вид счета, — возразил Дар. — Со сложными процентами. Хиршмайер приподнял голову, нахмурил лоб. — «Сложные проценты»? А что это значит? — Это означает, что в конце каждою пятого месяца на процентные доходы также начисляются проценты. Каждый процентный период выплачивается ставка процента. — Значит, во втором квартале Чолли выплачивает процент на 1 157 125? Дар кивнул. — А за третий квартал он уже заплатит на 1162.48. Значит, годовой доход в форме процентной ставки составит двадцать один процент с половиной. — Но Чолли разорится, — фыркнул Слотмейер. — Нет, он тоже получит выгоду в том случае, если этим счетом воспользуется достаточное количество клиентов. Если его капитал составит пять тысяч, он сможет купить облигации Байка Межзвездного Суверенного Электората, по которым выплачиваются двадцать три процента эффективных. Слотмейер вскинул голову, Глаза его округлились. Он накинулся на Хиршмайера. — Соглашайся! — Ты уверен? — Хиршмайер явно чувствовал себя не в своей тарелке. — Уверен? Если уж Чолли извлекает из этого такую выгоду! Верное дело! Хиршмайер уставился себе под ноги, потом посмотрел на Дара, приняв окончательное решение. — Согласен. Мы открываем новый счет. — Отлично, держите. — Он протянул Хиршмайеру документы, но Слотмейер перехватил их. Он бегло посмотрел страницы, бормоча что-то про себя, затем кивнул и передал их Хиршмайеру. Хиршмайер расписался и указал в скобках свою фамилию. Дар взял бумаги и сунул их в щель повозки. Раздалось гудение, затем появились копии документов, а за ними вылетела маленькая, Голубая книжица-буклет. Дар проверил сберкнижку, чтобы убедиться в том, что депозит записан верно, потом удовлетворенно кивнул и передал стопку Хиршмайеру. Волмариец свернул бумаги, сунул в карман и усмехнулся. — Идет, Дар Мадра. С тобой неплохо иметь дело. — Всегда к вашим услугам. — Дар поднял бутылку. — По стаканчику? За сотрудничество? Сэм провожала взглядом растворяющихся в ночи волмарийцев, в то время как Дар загружал повозку и пристегивал брезент. Наконец она повернулась к нему. — Почему они называют это «трубочками»? — Хм. — Дар посмотрел на нее. — Взгляни. Сэм шагнула к повозке и потрогала один из тюков. Длинные, тоненькие, полые стебли. Она кивнула. Маленькие трубочки. Дар прикрыл тюк и застегнул последнее крепление. — Кстати, хорошего качества. Неплохая ночная торговля. — Но почему ты так говоришь? — возмутилась Сэм. — Ты ведь не извлек из этого никакой выгоду! — Около полутора процентов. — Дар поднял пластиковый куб и выпрямился. — А это тоже неплохо. Чолли счастлив, если мне удается получить такую прибыль с операции. — Да? На самом деле? — Сэм подбоченилась. — Он что, филантроп? — Учитель, — напомнил Дар. — И политический союзник Шаклара. Чолли беспокоится лишь о том, чтобы волмарийцы как можно больше узнали о торговле, а Шаклар заботится о том, чтобы волмарийцы были втянуты вместе с солдатами в некое экономическое единство. И слава Богу, что пока удается и то и другое. — Конечно, — сухо произнесла Сэм. — И мне кажется, что после каждой поездки тебе удается узнать что-нибудь новенькое о культуре волмарийцев. — О чем я докладываю непосредственно Чолли, который уж наверняка за кружкой пива поделится этим с солдатами, а те в свою очередь расскажут своим товарищам. — Дар усмехнулся. — Дай нам десять лет, и солдаты и волмарийцы узнают культуру друг друга как свою собственную. — Похоже, при этом их еще и финансируют. — А Слотмейер получает основные понятия о законе, — заметил Дар. — Он неплохо все усваивает. Сэм нахмурилась. — Ты сейчас похож на учителя, которого переполняет гордость за отличного ученика… Ох! Дар сощурился. — Конечно, мне сразу следовало догадаться, — решительно произнесла она. — Чолли нанимает не торговцев, он набирает учителей. — Верно подмечено, — сказал Дар, — Но все же нам приходится следить за прибылью и расходами. — А как насчет потерь в Армии? — Хм? — Дар уставился на нее. — Каких потерь? — Эти штуковины для лазера… они ведь военного назначения, не так ли? Улыбка с лица Дара постепенно сходила. — Давай, — настаивала Сэм, — можешь мне довериться. Я и так знаю вполне достаточно, чтобы потопить тебя, если уж на то пошло. Дар усмехнулся. — Неужели? — Мы тут и так на самом дне. Сэм нахмурилась. — Но откуда ты знаешь, что я не шпион Бюро по Делам Внешнего Мира? Или не шпион Армии, задача которого выяснить, что на самом деле делает здесь Шаклар? Ты ведь знаешь, что, вернувшись на Терру, я могу составить отчет о его деятельности, и его вышвырнут с планеты. Дар кивнул. — Да. Может быть… Сэм отодвинулась от него, одарив его таким взглядом, на какой способна мышь, увидевшая просыпающегося кота. — Но это не так, — закончил Дар. Сэм возмущенно пожала плечами. — А откуда такая уверенность? — Ну, во-первых, я не верю, чтобы кто-нибудь на Терре по-настоящему интересовался нашими делами… ни в Армии, ни в Бюро. — Шаклар строит мощную базу, — напомнила ему Сэм. — Мощную для чего? Он даже не может поработить волмарийцев. — Но он пытается втянуть их в некое единство со своими заключенными. Дара эти слова позабавили. — И как ты думаешь, что он собирается делать с этим самым единством? Построит длиннющую лестницу и заберется на Терру? — Он покачал головой. — Шаклар не представляет какой-либо угрозы за пределами этой планеты… а ребятам на Терре нет никакого дела до того, чем грозит он здесь. — Он подбросил пластиковый куб вверх и поймал его. — Поэтому ты не можешь быть шпионом. Ну, может быть, репортером, но стоило ли проделывать такой путь, чтобы написать о нас пару строк? — Чтобы найти то, о чем можно писать, — сказала Сэм, нацепив убийственную улыбочку. — На Терре ничего не случается. Дар пожал плечами. — Ладно… Допустим, что это так. Ну, и что ты сможешь сделать? Подготовить десятиминутное сообщение для студии ЗДТ о тех ужасных делах, что творятся здесь, на Волмаре? — Разумеется. Вы находитесь так далеко, что стали экзотикой. Хоть на какое-то время можно привлечь внимание зрителей к вашим проблемам. А то жизнь на Терре так скучна. Дар снова пожал плечами. — Значит, публика развлечется, узнав о нас? — Наверняка. — Да, конечно. А в Армии воскликнут: «Господи! Мы и не догадывались, что там творится!» И направят к нам официальную бумагу, в которой напишут следующее: «Ты, вредный, непослушный мальчишка! Как ты допустил подобное? То, как ты обращаешься со своими преступниками, само по себе преступно!» И Шаклар, уверен, найдет для них с полсотни отговорок и закончит следующими словами: «Но, безусловно, раз это вам не нравится, я буду рад прислушаться к вашим пожеланиям.» На что Штаб ответит: «Отлично. Делай по-нашему». Они сообщат об этом в средства массовой информации, средства массовой информации в свою очередь — народу, а народ будет сидеть в креслах с таким чувством, что он действительно добился чего-то. И все забудут об этом. — А Шаклар так ничего и не предпримет? — Разумеется… Посадит меня на недельку в карцер, чтобы помалкивал. Вот и все; знаешь, даже полезно сменить на какое-то время обстановку. Сэм вздохнула. — Хорошо. Тогда расскажи мне об этих лазерах и рубинах, потому что… нет причин скрывать это от меня, не так ли? — Нет, разве что ты можешь воспринять всепо-другому, с худшей стороны. Так что насчет лазерных штучек? — Они военного назначения, да? — Разумеется. Что еще может достать генерал из того, что хочет иметь местное население? А тебе не кажется, что это попахивает коррупцией? — Почему же? Их используют в военных целях. — Волмарийцы… в военных целях? — взорвалась Сэм. — Но это же незаконный ввоз оружия! — Я так и думал, что ты обзовешь все это подобным образом, — уныло произнес Дар. — Он думал! Разве ты не понимаешь, что вы сами себе подписываете смертный приговор? — Ну, пока все идет мирно, — заметил Дар. — Шаклар больше доверяет торговле, чем военной мощи. Чрезвычайно трудно сражаться с собственными покупателями. — Но они как бы из другой культуры… — Правильно, — согласился Дар. — Вот почему так важно заставить две группы понять друг друга, обустроить их социально. Можно воевать со своим покупателем, но с другом воевать не станешь… если только нам удастся сделать их своими друзьями. Если же начнется настоящая война и все племена волмарийцев объединятся против нас, нам не жить. Они превосходят нас численно — на каждого из нас приходится по тысяче волмарийцев. И бластеры лишь ускорят процесс, вот и все. — Тогда почему вы продаете им бластеры? — спросила Сэм. — Зачем делитесь оружием? — Ну, во-первых, трудно убедить армию поставлять на планету-тюрьму бластеры целиком. — Дар нажал кнопку на боковой поверхности пластикового куба, он загудел. — Но отдельные части они доставляют нам тысячами. Сэм покачала головой. — Вот тебе, пожалуйста, пример бюрократии! — Она наблюдала за тем, как гудящий куб начал разворачиваться и раскрываться. — А во-вторых? — Во-вторых, продавая им отдельные части и инструкции по эксплуатации, мы заставляем их учиться тому, как сделать из них одно целое. — Дар улыбнулся, и глаза его затуманились. — А, значит, они начинают интересоваться, что как устроено и почему работает… так они узнают технологию. Сколько им придется поломать голову над этим токарным станком, прежде чем они разберутся, что к чему! Чтобы он заработал, им придется научиться очень многому! — Да вы просто садисты! — Такова доля учителя. — Дар следил за тем, как пластиковый куб превращается в палатку со скошенной крышей-тентом. — Пора укладываться спать. Сэм мотнула головой, озадаченно рассматривая палатку. — Если бы я знала, что… — Эй, я ведь не обещал тебе кровати и шелковых простыней! — Нет-нет! Я имею в виду всю планету! Ту структуру, что создал ваш генерал! То, что он пытается сделать! Если бы я знала, что это так, я бы лично подложила бомбу в корабль этого нового правителя! Дар застыл в проеме. Потом оглянулся. — Извини… что ты сказала? — Новый правитель. — Сэм помрачнела. — Знаешь… тот, что должен прилететь завтра. Дар шагнул наружу и выпрямился. — Но мы ничего об этом не знаем. Никто на Волмаре не знает об этом. — Они не сообщили вам? — Сэм озадаченно посмотрела на него. — Ну… так или иначе они это сделали. Бюро направило к вам нового правителя с приказом отправить Шаклара домой и занять его пост. Им показалось, что решение «Вопроса относительно Волмарa» затянулось. — Да? — Дар вздохнул. — Как интересно. Как тебе удалось узнать об этом? Или это известно всем на Терре? — Ну, я бы не назвала это главными новостями… — Да, не такие уж мы важные птицы, — сухо заметил Дар. — В тот день, когда я уволилась, это были последние документы, которые легли ко мне на стол… они касались доставки этого Белабхера и его людей сюда. — Белабхера? Хм. А что он из себя представляет? — О… — Сэм поежилась. — Знаешь… ничего необычного. Гражданский карьерист, вот и все. — Ясно, — сказал Дар, — значит, зануда? — Скучный, — подтвердила Сэм, — очень консервативный… особенно что касается военных дел и обращения с заключенными… Что ты делаешь? — Собираю вещи. — Дар нажал кнопку, и палатка начала складываться обратно в куб. — Мы возвращаемся в город. — Я сказала что-то не то? — Да… и тебе придется повторить все это как можно скорее Шаклару. Он должен знать, что к чему. — Только ни в коем случае не дай ему знать, что может произойти, — посоветовал Чолли. — Но он должен быть готов! — запротестовал Дар. — Не дать им приземлиться! Стрелять, как только в небе блеснет их корабль! Тройной удар! — Не забывай, что бы ни случилось, он всегда сможет заявить, что ничего не знал. — Да… — Дар прикусил губу. — Я как-то не подумал. — Сознание должно быть чисто, как и документы, приятель. — Чолли начал надраивать стойку бара. — Первое правило политики, — пояснил Дар Сэм. — Заставь кого-либо неправильно понять тебя, или пусть они сами во всем разбираются. — Мы сделаем все по-своему на этот раз, — сказал Чолли. — Генерал — страшный врун. Он даже не сознается, что не понял. Дар решительно тряхнул головой. — Правильно. Как насчет быстрой атаки? — Закон — против, — заметил Чолли. — Не думаете же вы, что можно избавиться от Белабхера законным путем! — воскликнула Сэм. — Нет, ко можно сделать это таким образом, что незаконность не смогут доказать. — Он хочет сказать, что нужно будет изобразить это как несчастный случай, — пояснил Дар. — Великолепно. — Сэм поджала губы. — «Извините, сэр, я вовсе не хотела подсыпать стрихнин в ваш мартини». Или «О, Боже, моя бомба! Я уронила ее!» — Неплохо, но непрактично, — возразил Чолли. — Сложно не обратить внимание. — Но нужно что-то предпринимать! Подумайте о спасении планеты! — Этим я и занимаюсь, — задумчиво произнес Чолли, — и я бы сказал, что эта планета нуждается в хорошей Таможенной Службе. — Не забудь, настоящее шотландское виски, — напомнил сержант. Дар кивнул. — Прямо с Терры… по двухлитровой бутылке каждому из вас — тебе и твоему капралу. — Неплохо! — Сержант вскинул лазерное ружье. — Нам весь день охранять, и завтра тоже. Хотя не могу понять, к чему вообще охранять эту старую будку. Теперь есть что. — Дар прикрепил на дверь табличку. — Ковер, пять стульев, две пепельницы и стойку. — «Таможня»? — Капрал присвистнул, увидев табличку. — А это официально? — Вполне, — заверил его Дар. — Поверь мне, я знаю… я сам писал приказ… — Шаклар приказал? — Не думаешь же ты, что это не так. Сержант вдруг покраснел и издал какой-то булькающий звук. Дар посмотрел на него, потом проследил за его взглядом — и увидел, что к ним приближается Сэм, одетая в обтягивающую голубую униформу с золотыми эполетами и в фуражку. Дар даже затаил дыхание. — Чолли посмотрел свои счета и нашел волмарийца, который заказал швейную машинку. — Она протянула Дару плоский аккуратно перевязанный пакет. — Теперь у его жены срочная работа. Дар пришел в себя. — Да, отлично. Во сколько это обошлось ему? — В два элемента питания, шесть стволов бластеров, две микросхемы и тюбик зубной пасты. — Стоит любого кредита, — присвистнул сержант, не отрывая от нее глаз. — Пойду займусь делом. — Сэм повернулась к двери. — Надо проверить терминал и бумаги. — Э… хорошо. — Он отвел от нее взгляд и посмотрел на часы. — Сколько у нас времени? — Чолли сказал, что грузовое судно должно отправиться с вашей луны в тринадцать часов, — ответила Сэм, выйдя из будки. — Это во сколько? — В тринадцать часов. — Дар начал раздеваться. — Вот вы где, Дар Мадра! Дар недовольно поднял голову, подхватывая свою униформу; со стороны волмарийца было невежливо смотреть на обнаженного солдата, а с Чолли пришел шаман из племени Сарз. — Мир тебе, Дар Мадра. — Шаман протянул руку. — И вам мир, преподобный. — Дар влез в униформу и протянул руку. — Рад вас видеть, но, э… почему вы в униформе таможенника? — Как же, он теперь один из ваших сотрудников, не так ли, преподобный? — Чолли усмехнулся. — Ну как, Дар? — Э… — Дар выпучил глаза. — Ваши способности могут конечно, здесь пригодиться, преподобный. — «Офицер Холдан» на некоторое время, Дар Мадра. — Шаман неловко потряс руку Дара: он не привык к такому обычаю. — Понимаете, я не могу гарантировать, что смогу услышать их мысли. — Да, да, я знаю, Сила посылает этот Дар, когда сама пожелает, а не когда мы того хотим. — Мадра стал растирать руки. — Но я надеюсь, что сегодня Он будет с нами, пре… э, офицер Холдан. — Я тоже, — раздался в ответ грустный голос шамана. — Шаклар должен остаться с нами, Дар Мадра. Я не хочу увидеть, как от лазерных лучей погибают мои молодые люди и ваши солдаты. — Конечно, — согласился Дар, осознав вдруг свой возраст. — И я думаю, что вы устроите таким образом, чтобы мне не пришлось говорить. — О, уверен, что в этом не будет необходимости, преподобный, — протараторил Дар. — Вы говорите по-террски лучше меня. — Очень любезно с вашей стороны… но у меня, знаете ли, акцент. — Не такой сильный, как у меня, — вставил Чолли. — Но преподобный Холдан имеет на то право, приятель… Среди них может оказаться тот, кто знает что-либо о волмарийце. — И хотя я смыл краску по такому случаю, если рядом окажется тот, кто захочет определить мою национальность, он легко прочтет ее по моему лицу. — Шаман вдруг замер и посмотрел вверх. — Сила благоволит сегодня; ваши враги приближаются. Дар посмотрел на небо, но не увидел ни малейшей вспышки, ни блеска. — Вашего слова для меня достаточно, преподобный. Что, пойдем и примем официальный вид? Грузовое судно с грохотом совершило посадку. Из окна Дар наблюдал за тем, как выехал трап и открылся люк. Появились пассажиры, в ужасе взирающие на будку. Охрана переглянулась и направилась к ним. Сержант подошел к группе, держа в руках ружье, и сказал что-то человеку с лисьим лицом, стоявшему впереди. От группы отделился невысокий, худощавый, но вовсе не производящий впечатление слабосильного человека, который прервал их беседу. Чем дольше они разговаривали, тем отчетливее был слышан его голос; но сержант оставался неуступчивым и спокойным. Дар заметил, что ружье в его руках чуть подрагивает, и мысленно налил сержанту стакан виски. Наконец, худощавый человек вскинул Голову и решительным шагом направился к будке. Все последовали за ним; при этом лицо сержанта приняло хитрющее выражение.. — При готовиться, — тихо сказал Дар. — Мы — таможенники. Дверь распахнулась, и внесся худощавый. — Кто отвечает за весь этот фарс? — Старший здесь я. — Дар придал своему лицу отсутствующее выражение. — Чем могу служить? — Служить? Вы должны немедленно прекратить весь этот балаган и доставить нас в Дом Правительства! — Разумеется, сэр… как только пройдете таможню. — Таможню?! На этой планете никогда не было никакой таможни! Я прочитал все сообщения! — Нововведение, — невозмутимо ответил Дар. — Мы постоянно пытаемся улучшить условия, сэр. Вошло остальное окружение нового правителя, капрал закрыл дверь. Дар и сержант заняли свои места по обе стороны двери. — Достопочтенный Белабхер… — Рядом с худощавым появился человек с лисьим лицом. — Возможно, эти добрые люди не знают о вашем официальном статусе. — Он бросил на Дара такой убийственный взгляд, что у того все внутри похолодело. Краем глаза он заметил, что «офицер Холдан» еле заметно моргнул. — Спасибо, Канис, спасибо, — буркнул Белабхер. Он повернулся к Дару. — Слушай внимательно, приятель… ты знаешь, кто я такой? — Не совсем, сэр… но был бы рад. Могу я посмотреть ваш паспорт? — Дар подумал, что Сэм, возможно, была права насчет стрихнина. — Паспорт!? — взревел Белабхер. — Молодой человек, должен вам сказать, что я новый правитель! Дар выдержал паузу, потом округлил глаза и подался вперед, протянув руку. — Интересно, достопочтенный. Я должен согласовать это с Домом Правительства. Боюсь, что не слышал, чтобы генерала Шаклара сменили… Могу я посмотреть ваш паспорт? — Какой-то абсурд! На планете, кишащей преступниками, я определенно вне подозрения! — Именно потому, что это планета преступников, здесь никто не избавлен от подозрения, — спокойно ответил Дар. — Боюсь, мне придется проверить ваши документы, достопочтенный. Белабхер побагровел, начал издавать булькающие звуки, но человек с лисьим лицом успокаивающе положил руку ему на плечо. — Ладно, если вы должны… — прорычал Белабхер. — Атависта, ваши документы, пожалуйста. К нему приблизилась стройная молодая женщина, открыла папку и положила на стойку микроголограммы. Одежда на ней была обтягивающей и полупрозрачной, отчего ее фигура вовсе не выигрывала. Дар решил, что лучше сосредоточиться на ее лице. Сэм взяла микрогалограммы и начала пропускать их через терминал. Дар заметил, что на последнем конверте из пластируса было написано имя Шаклара. Преподобный Холдан встал рядом с Даром и взял документы, которые передала им Сэм. Он посмотрел на человека с лисьим лицом и пробормотал так тихо, что даже Дар едва различил, что он говорит: — В багаже каждого из них есть копии всех документов. Дар постарался сохранить невозмутимость и нажал ладонью на стойку, чтобы дать понять, что он услышал. Он также заметил, что конверт из пластируса не вернулся в общую стопку. Сэм закончила и пробормотала что-то шаману. Тот повернулся к Дару и еле слышно произнес: — Офицер Вайн говорит, что на документах имеется секретный код, который не может расшифровать компьютер. «Отлично», — подумал Дар. Он судорожно соображал, каким образом все это провернуть. Сэм начинала раскрываться с новой стороны. — Боюсь, что ваши документы придется немного задержать, достопочтенный. — Что? Дар поднял плаза вверх, чтобы убедиться, что крыша будки осталась на месте, потом снова посмотрел на Белабхера. — Боюсь, что придется задержать ваши документы. Понимаете, они закодированы, и наш компьютер не может расшифровать. — Это переходит всякие границы! — возмутился Белабхер. — Из всех идиотских ситуаций, в которые мне доводилось попадать, эта самая что ни на есть абсурдная! Молодой человек, я не потерплю! — Боюсь, у нас нет выбора, — сочувственно произнес Дар. — И при сложившихся обстоятельствах нам придется проверить ваш багаж — каждого из прибывших. Белабхер опять побагровел, и на его плечо легла рука человека с лисьим лицом, с лица которого, напротив, сошла краска. — Безусловно, вы можете посчитать это неприемлемым, — посочувствовал Дар. — Если так, то шаттл еще не успел заправиться. Уверен, что пилот согласится доставить вас обратно. Белабхер стиснул зубы, выпучил глаза, и на какое-то время в комнате воцарилась мертвая тишина. Потом он издал шипение и рявкнул: — Очень хорошо. Начнем с моего. Канис, багаж. Канис глянул на него, нахмурился, но сделал шаг вперед и поставил на стойку два чемодана. Дар открыл их и передал Сэм и шаману, которые начали рыться в тончайшем белье. Дар не заметил, чтобы что-то исчезло, но когда Сэм закрыла чемоданы, поставив их вертикально, и кивнула Дару, он увидел в ее глазах многозначительное выражение. Дар отметил про себя, что она неплохая актриса, и зарекся садиться играть с ней в покер; но в то же самое время в его голове начал вызревать определенный план начала некой другой игры, в которую ее следует втянуть как можно скорее. Он открыл следующий чемодан и передал его «таможенникам». Они действовали проворно — она и шаман; но сумок было много, а время шло. Прибывшие начали возмущенно переговариваться; Белабхер же стоял, словно палку проглотил, широко расставив ноги и сцепив на груди руки. Канис стоял рядом с ним, как злобное изваяние или манекен-чревовещатель. «Интересно», — подумал Дар, — «за кем из них решающее слово?» Наконец Сэм захлопнула последний чемодан и кивнула. Дар повернулся к Белабхеру с улыбкой на губах. — Дело сделано, достопочтенный. — Благодарю, — мрачно произнес Белабхер. — Надеюсь, теперь мы можем свободно перемещаться по этой планете? — Э… извините, достопочтенный. — Мне показалось, что я ясно выразился. — Ясно выразились? Вы о чем? — В голосе Белабхера послышались угрожающие нотки. — Ваши документы, — пояснил Дар. — Мы не можем официально пропустить вас до тех пор, пока Дом Правительства не подтвердит их. В течение двадцати четырех часов мы вам их вернем. — Двадцати четырех часов? — В том случае, если у генерала Шаклара имеется код на ваши документы. В противном случае дольше. Но я уверен, что код у него есть. Последовала минутная пауза, в течение которой лицо Белабхера успело стать пурпурным. Дар развел руками. Наконец достопочтенного прорвало. Дар прислонился к стойке и стал внимательно слушать — он всегда с готовностью пополнял свой словарный запас. Он не был уверен в том, что половина слов что то значила, но его впечатления можно передать следующими: 1. Достопочтенный немного расстроен сложившимися обстоятельствами; 2. Совершенно отказывается понимать ситуацию; 3. Явно хочет скрыть, что чиновник, то есть Дар, прав; и наконец. 4. Считает, что шкура Дара неплохо бы украсила его новый офис, если ее приколоть к стене гвоздями, предварительно разукрасив хорошенько хлыстом. Когда Белабхер закончил, Дар глянул на Сэм, которая чиркнула что-то в блокноте. — Ваш протест записан, — с вежливой улыбкой произнес Дар, — но боюсь, что больше мы ничего не сможем для вас сделать. Правила есть правила, достопочтенный. Надеюсь, вы понимаете. Белабхер затаил дыхание, зато сержант громко кашлянул и перекинул ружье с одного плеча на другое. Белабхер так и остался стоять с открытым ртом, косясь на солдата краешком глаза, затем медленно закрыл рот и посмотрел на Дара. — Конечно. Понимаю. Надеюсь, нас разместят должным образом — меня и мой штат, пока не закончится вся эта процедура? — Не здесь, не в порту, — ответил Дар. — В городе. В специально отведенном для транзитных пассажиров месте. Сержант покажет вам дорогу… и будет находиться рядом с вами на тот случай, если вам что-либо понадобится. — Разумеется, только ради нашего удобства, — сухо ответил Белабхер. — Безусловно. Он повернулся к своим людям. — Что ж… похоже, делать нечего, придется подчиниться. Теперь я понимаю, как сильно эта бедная колония нуждается в нас, мои дорогие. Однако, имея возможность насладиться плодами бюрократии, мы вынуждены будем какое-то время терпеть неудобства. Прошу вас набраться терпения. — Он направился к двери. Капрал посторонился и открыл дверь. Белабхер задержался на секунду и оглянулся на Дара. — Вы обо мне еще услышите, молодой человек… помяните мое слово. — Зато о нас вы уже ничего не услышите, — сказал Дар, когда дверь за ним захлопнулась, — как и о своих документах. — Вот. — Сэм начала вытаскивать стопки бумаг на стойку. — А у тебя неплохо получается, а? — Дар сдвинул на бок свой берет. — Я и не думал, что Бюро готовит воров-карманников. — Ты преувеличиваешь, — возразила Сэм. — Кроме того, я бы не знала, что делать без нашего преподобного шамана. Он точно знал, где искать в каждом чемодане. — Да… благодарю, преподобный. — Дар начал стягивать с себя мундир. — Без вас мы бы не справились. — Сила благоволила мне, — скромно заметил Холдан. — Желаю вам удачи, Дар Мадра. Ему же мы причинили некоторые неудобства. — Ну, надеюсь, что нечто большее… но вы правы: это всего-навсего тактика оттягивания. По крайней мере, на какое-то время Шаклар останется у власти. — Он надел куртку и повернулся к Сэм. — Нам нужно убраться отсюда как можно скорее. На столе задребезжал стакан, и Дар поднял Глаза. — Могу поклясться, я слышал грохот. — Да. — Чолли склонил голову набок. — Мне тоже показалось. Странно, не так ли? — Где-то на Границе между слухом и чувством. — Сэм посмотрела на Дара. — Либо это было очень далеко, либо слишком приглушенно. — Сейчас солдаты нечасто практикуются в стрельбе. — Дар повернулся к Чолли. — Кто-нибудь продавал волмарийцам пушку? — Только части… да и замка у них нет. — Наверное, гром. — Дар допил пиво и поставил стакан на стойку. — Как ты думаешь, сколько времени им понадобится на то, чтобы понять, что мы… э… «конфисковали» у них все копии их документов? — Как только они доберутся до номера в гостинице… а я думаю, что твой друг, сержант, поведет их длинным окольным путем. — Насколько я его знаю, он поведет их через дальние выгоны, где, по-моему, этому Белабхеру самое место. У него не больше такта, чем у штанги. — Дар обратился к Сэм. — Кстати, как этот хвастун воспринял назначение на пост правителя? — Они не могли его уволить, — объяснила она. — Он так долго проработал. Поэтому они надумали пихнуть его туда, где он не будет причинять никакого вреда… по крайней мере, своим боссам. — Никакого вреда? Кем он был до этого, генералом? — Нет, служащим, раскладывал документы. — Сэм пожала плечами. — Знаешь, Дар, это не мое собственное мнение, но все считают, что три раза он получал по выговору за то, что путал папки. — Отлично. — Дар протянул свой стакан для очередной порции. — Подумаешь, перепутал бумажки. — Если бы просто бумажки… Дверь брякнула, и вошел человек в яркой униформе, улыбающийся во весь рот. — Ты сегодня рано освободился, Корв. — Чолли потянулся за бутылкой и стаканом. — Дурацкий день. — Корв пристроился на крутящемся стуле и взял стакан. — Босс решил устроить всем выходной, предоставив прибывших гостей самим себе. — Эту горстку гражданских? — наигранно-равнодушно произнес Дар. — Откуда они, кстати? — Разумеется, с Терры. — Корв сделал два глотка. — Их босс заявляет, что он новый правитель. — Новый правитель? — Дар удивленно посмотрел на него. — Чего? У нас ведь есть Шаклар! — И нам следует охранять его от этого новоявленного «правителя». — Ну, Корв, не тебе это решать, — поправил его Чолли. — Ты должен просто сторожить двери в гостиницу. — Да, но я сейчас не на службе. — Корв повернулся к Дару. — Его зовут Белабхер, у него что на уме, то на языке. — Только этого нам не хватало для укрепления отношений с волмарийцами, — сухо заметил Дар. — Он действительно новый глава? — Не знаю; он не может найти свои документы. — Корв осклабился. — Стоило ему зайти в комнату, как раздался дикий рев, словно взлетела ракета со всеми включенными двигателями. Клянусь, вся гостиница задрожала. Дар глянул на Чолли. — Своего рода взрыв, а? Или выстрел? — И здесь было слышно? Ну, не скажу, чтобы очень удивился. Я сначала подумал о бомбе в багаже. Но, нет, он ворвался в вестибюль, за ним высыпало все его окружение. «В гостинице воры!» — завопил он. — «Они перерыли весь наш багаж!» Не сомневаюсь, что босс тоже подумал о том, что его обыскали… но нет, он вежливо ответил: «Сегодня, кроме вас, в гостинице никто не останавливался, а что касается меня, то я находился за стойкой, горничная отправилась за продуктами, а охрана вон она, за дверью, готова прийти на помощь в любой момент. Ну, Белабхер начал плести какую-то ерунду насчет того, почему в гостинице такой маленький штат, но его главный помощник… похожий на крысу… — Лисицу, — пробормотал Дар. — …Он., э… что? Он кашлянул. — Сэм пнула Дара в лодыжку. — Прошу вас, продолжайте, сэр. — Да, так вот, этот с крысиным лицом сказал: „Эти люди в Таможенной Службе, достопочтенный…“ И достопочтенный ударил себя по лбу кулаком — ему следует делать это почаще, а то он немного туповат — и говорит: „Ну, конечно! Это очевидно! Ничего удивительного, что я не заметил! Все здесь коррумпировано!“ Он направился к двери. „Но каким образом они узнали, где искать документы?“ А тот, что с крысиным лицом, и говорит: „Без сомнения, прочитали наши мысли“. И все начали возмущенно Галдеть по поводу того, как это несправедливо, что кругом полно тех, кто может читать мысли других, и как вообще честному бюрократу жить, если все его маленькие секреты известны, и какие злые те люди, что умеют читать чужие мысли. А достопочтенный и говорит: „Мы немедленно должны увидеть генерала и допросить этих таможенников“. Я открыл дверь, и все они вывалили наружу, Белабхер и вся его свита. Я закрыл дверь и чуть не свалился на землю, такой меня распирал смех — мне казалось, что я лопну. — Ничего удивительного. — Дар хмыкнул. — Таможня, говоришь? На планете-тюрьме? — И читающие чужие мысли! Ничего себе! — гоготнул Корв. — Надо же придумать такую несуразицу! И это называется „образованные“? — Понимаешь, знание фактов не вылечивает от тупости, — заметил Чолли, — а Шаклар просто тупица. Хотел бы я посмотреть, что случится, когда они его найдут. Дверь скрипнула и вошел рядовой, не скрывающий усмешки. — Мне кажется, сейчас мы все выясним. — Дар обратился к вновь вошедшему. — Ну как, узнал? — Удалось подслушать кое-что. — Коска плюхнулся на стул. — Они что, такие раззявы — оставляют рации включенными? — спросила Сэм. — Иногда они, наоборот, делают это специально, — заметил Дар. — Так что тебе удалось услышать? — Жалобу. — Коска взял пиво. — А, может быть, вызов. — Полагаю, что жаловался их шеф, — усмехнулся Корв. — А кто бросил вызов? — Тот же самый жалобщик… эта „шишка“ с Терры, Билаббер… — Белабхер, — поправили его Дар и Корв в один голос. — Слушайте, кто рассказывает, я или вы? Ну, ладно, Белабхер. Достопочтенный высокопоставленный бюрократ с Терры… как он говорит. Он ворвался со словами „Где правитель?“ и ринулся в кабинет Шаклара с такой скоростью, что никто из нас не успел и глазом моргнуть. Вокруг стоял такой шум и гам, что мы не слышали друг друга — его банда трещала, не умолкая, о том, что телепаты подрывают основы общества… — Телепаты? — переспросил Дар. — Те, кто читает мысли других людей, — пояснил Корв. — Они решили, что их надули именно те. Как все это воспринял генерал, Коска? — Ну, он в это время проводил совещание… — С каким-нибудь пациентом? — Да. Проводил сеанс с Рогуром. — Рогуром? — Дар замер. — Не тот ли это солдат, что чуть не прирезал волмарийца в битве в понедельник? — Он самый. И вы знаете, что собой представляет Шаклар… он не будет просить человека выкинуть нож. Мне кажется, что Рогур — параноик. Дар усмехнулся. — И они были погружены в свои занятия, когда ворвался Белабхер? — спросил Чолли. — Я бы сказал… мне лишь известно, что Рогур завопил: „Они пришли за мной!“ и кинулся на вошедшего с ножом… — Отличные рефлексы, — заметил Дар. Корв кивнул. — Превосходный солдат. Ну, дальше рассказывать особо нечего. Началась беготня. — Значит, Белабхер заорал, а Рогур кинулся на него с воинственным кличем, Шаклар же пытался заставить успокоиться их обоих? — Что-то вроде этого. Ну, Генералу удалось присмирить Рогура, он извинился перед ним за то, что их прервали. „Вы ведь знаете, как это бывает, — сказал он, — когда приходится работать в правительстве. А какой-нибудь Джонни с улицы думает, что имеет право врываться к тебе в любое время суток“. „Ну, могу понять, — ответил Рогур. — Я бы и сам поступил точно так же, если бы мне приспичило“. Он уже начал делать успехи, этот малый. „Надеюсь, что так, — сказал Шаклар. — Но изливай свой гнев на меня, а не на волмарийцев. Хорошо, Рогур?“ — „Даю вам честное слово, сэр, — ответил Рогур. — В следующий раз, когда мне захочется кого-нибудь убить, я приду к вам.“ — „Отлично парень! — воскликнул Шаклар. — Но если ты будешь спокоен, могу я увидеть тебя завтра утром в это же время?“ — „Хорошо, сэр.“ И Рогур отсалютовал ему. „Неплохо, — сказал Шаклар, отсалютовав ему в ответ. — Разойдись!“ И Рогур прищелкнул каблуками, развернулся и вышел. — А на прошлой неделе вы не могли заставить его выйти на плац. — Дар покачал головой. — Шаклар делает потрясающие вещи. — Белабхер другого мнения на этот счет. Стоило Рогуру выйти, как достопочтенный накинулся на Шаклара со следующими словами: „Где я нахожусь — в клетке для льва?“ — „Так может показаться в том случае, — ответил Шаклар, — если человек не обладает даже манерами блохи. Я считал, что гражданские еще не забыли старой доброй традиции — стучаться, если дверь закрыта“. Даже Сэм улыбнулась. — Похоже, он немного разозлился. — О, его слова пронизывали таким холодом! „Очень интересный прием, — сказал Белабхер, — оказывают тут новому правителю планеты“. Должен заметить, что Шаклар побледнел. — Надо полагать, что эти новости должны были шокировать его. — Да, но у генерала мания величия. Это можно было легко прочитать на его лице. „Насколько я понимаю, сегодня днем совершил посадку грузовой корабль“, — сказал он. Белабхер кивнул. „Я сам находился на борту, со всем моим штатом“. Ну, вы знаете генерала, он не исключает возможности отклонений. „Вы прибыли с Терры?“ — „Да, — ответил Белабхер, — направлен сюда Бюро по Делам Внешнего Мира, чтобы сменить вас на посту правителя планеты и избавить ее от коррупции и зла“. Шаклар присел на краешек стола и сделал в блокноте несколько пометок. „Я полагаю, у вас есть документы, подтверждающие ваше заявление?“ — „Они у меня были, — ответил Белабхер, как бы обвиняя генерала, — но ваши таможенники конфисковали не только оригиналы, но и все копии“. Корв прищелкнул языком. Коска кивнул. — Шаклар наверняка подумал точно так же… но он и вида не подал, разумеется. Белабхер взвыл: „Вы должны найти этих преступников!“ А Шаклар ему и говорит: „Я бы очень удивился, если бы это можно было сделать. Интересно, как вам удалось отыскать у нас таможню, если таковой у нас не имеется!“ — „Да вы что, сэр? — воскликнул возмущенный Белабхер. — Вы наверняка знаете все департаменты своей администрации.“ — „Конечно, — ответил Шаклар. — И заверяю вас, таможни у нас нет. Где вам удалось найти ее, кстати?“ — „Как же, прямо на космодроме, — сказал Белабхер. — Такое небольшое строение… будка, около двадцати квадратных футов.“ — „Один из складов-ангаров, — ответил Шаклар и кивнул. — И что, был персонал?“ — „Двое мужчин и женщина, — ответил Белабхер. — Вы их безусловно знаете!“ — „Боюсь, что нет, — ответил Шаклар, — хотя уверен, что нетрудно будет выяснить, что это за женщина; здесь их живет всего около семидесяти.“ Ну, скажу я вам, это надо было видеть. До Белабхера начал доходить весь ужас ситуации. „Вы хотите сказать, что этот персонал не был официальным?“ — „Ну, не совсем, — ответил Шаклар. — Уверен, что они правильно назначили себя на этот пост.“ — Белабхер как-то сразу притих, потом лицо его приобрело очень интересный цвет… — Лиловый, — предположил Дар. — Темно-бордовый, — поправил его Корв. — Ближе к фуксину, я бы сказал. Потом его прорвало: „Меня обокрали!“ — „Мне кажется, более подходящим в данном случае является слово „перехитрили“, — согласился Шаклар. — Наверняка кто-то сыграл на вашей доверчивости.“ Белабхер аж взвыл: „Я не думаю…“ — „Конечно, — сказал Шаклар, — но так или иначе это ставит нас обоих в щекотливое положение, достопочтенный.“ Белабхер помедлил, потом сказал: „Да, я понимаю.“ Я чуть не подпрыгнул на месте. — „Ваши требования, возможно, вполне законны, — продолжал Шаклар. — Бюро, вероятно, действительно направило вас, чтобы возглавить администрацию данной колонии. — „Разумеется, это так!“ — рявкнул Белабхер. — „Но у вас нет документов, подтверждающих данное заявление“, — заметил Шаклар. „У меня есть свидетели! — заорал Белабхер. — Все мои люди подтвердят, что совершено воровство!“ — „Уверен, что они так и сделают, — сказал Шаклар спокойным голосом. — Но вам придется простить меня, достопочтенный, так как я не могу признать их показания целиком объективными.“ Белабхер ничего не сказал, и Шаклар продолжил: „Уверен, вы должны понять, что я не могу убедить администрацию этой колонии поверить вам только на слово.“ — „Но это несправедливо! — воскликнул Белабхер. — Мое назначение абсолютно законно!“ — „Вполне возможно, — жестко сказал Шаклар, — но также вероятно и то, что это некий продуманный план обмана.“ — „Сэр, — прорычал Белабхер, — насколько я понял, вы сказали, что я мошенник?“ — „Нет, — ответил Шаклар, — но раз вы сами так говорите, то может быть так оно и есть. Должен признать, что могу поверить в это, так как у вас нет доказательств обратному.“ — „Но это невыносимо! — снова взорвался Белабхер. — Скорее всего вы и есть самый что ни на есть настоящий жулик! Но в ваших руках власть. Разве могло случиться так, что без вашего ведома горстка негодяев могла провести меня? Не логично, а следовательно, вы сами…“ Итак, уважаемые, именно в этот момент генерал захлопнул дверь, и нам пришлось довольствоваться тем, что можно было услышать сквозь стены. — А чем именно? — спросил Корв. — О, всяческими криками, подвываниями и низким бормотанием Шаклара, но отдельных слов было не разобрать. Потом постепенно голоса стали все глуше и глуше, и мы ничего не могли разобрать вовсе. И в тот момент до нас вдруг дошло, что, может быть, генерал снова забыл отключить внутреннюю коммуникацию. — И вы, разумеется, проверили. — Разумеется. Мы слушали около тридцати секунд. Дар смущенно кашлянул. — Мы, э, определенно не хотели бы нарушать конфиденциальность, но… — Ничего страшного. Ничего такого в этом нет. Когда мы нажали кнопку, мы услышали, что достопочтенный говорит: „…началось, когда мне было четыре. Именно тогда моя мать увлеклась любительским клубом, программной голографии, понимаете, и все это отнимало у нее много времени. Наш районный детский центр был совсем неплохим, но большинство детей было старше меня, и теперь, вспоминая то время, я понимаю, что всем им было немного неловко…“ Шаклар сказал что-то сочувственное, но в этот самый момент нас заметил тот с крысиным лицом, и начал говорить, что подслушивания телепатов не избежать, но… Мы решили, что внутренняя связь работает, и отключили ее. — Очень благоразумно, — согласился Дар. — Как давно это было? Коска посмотрел на часы. — Около получаса назад. Наверное, он уже перешел к школьным проблемам. — Шаклар избрал верный путь, — усмехнулся Чолли. — Не можешь справиться с ними, анализируй. А чем занимались его люди? Коска? — Да, ничего особенного не делали… сидели, ждали, приставали к нам с кофе, спрашивали, каким образом тем, кто выкрали у них документы, удалось узнать, что они прибывают. Они, наверное, правы, иначе каким образом эта таможня успела бы подготовиться к их прибытию? — Логично, — заметил Дар. — А они сами что думают? — Тот, что с крысиным лицом, заявил, что все это доказывает наличие тайной организации телепатов на всем протяжении от Терры досюда, потому что только таким путем слово могло долететь быстрее, чем космический корабль ССС[2]… Он сказал, что скорость мысли быстрее скорости света… — Смешно, — фыркнула Сэм. — Разве? Желание остаться невеждой непробиваемо. Но даже Крысиная Морда не хотела верить тому, что один-единственный телепат мог услышать мысли с Терры отсюда, с Вол мара. Поэтому он и заявил, что действует целая сеть телепатов, каждое из сообщений которых местный телепат считывает. Он в общем-то не сказал, что Шаклар является участником этой тайной организации и телепатом, в частности, но… — Но именно тогда ты и решил, что лучше выпить пива и расслабиться, не так ли? — спросил Чолли. Коска кивнул. — По дороге сюда я пораскинул мозгами, обрисовав все в юмористическом свете. Что ж, я отошел, теперь лучше отправиться обратно в офис. — Чтобы кто-нибудь из твоих товарищей тоже вышел и освежился? Коска кивнул. — Надеюсь, там не произошло ничего из ряда вон выходящего в мое отсутствие. Ну, пока, ребята! — Он направился к двери. — Пока, Коска, — Чолли помахал ему вслед. — Корв, ты не возражаешь против того, чтобы похозяйничать тут? Дар, мы с Сэм должны обсудить список товаров для их следующего торгового похода. — Да? Э, конечно, пожалуйста, Чолли! — Корв поднялся, обошел стойку бара и начал насвистывать что-то, наливая себе полную кружку. Дар посмотрел на Чолли, который был уже на полпути к дальней комнате, и нахмурился. Потом он кивнул Сэм и последовал за ним. — Что все это значит? — пробормотала она, поравнявшись с ним. — Не знаю, — тихо ответил Дар, — но что-то тут не так. Я не собирался торговать так скоро. Они вошли в комнату, и Сэм удивленно огляделась. Книги. Повсюду. От пола до потолка, а потолок, надо сказать, был высоким. Книги в переплетах, микрокниги, голографические, микроафиши… Даже несколько древних книг с бумажными страницами. — Вот тебе и обычная таверна, — радостно произнес Дар. — Что случилось, босс? Л — Садитесь, ребята, садитесь. — Чолли выдвинул большой ящик из секретера и поставил его на стол. Дар присел, с любопытством поглядывая на Чолли. — Проблема заключается в том, — сказал Чолли, вытаскивая большую белую накидку и застегивая ее на шее Дара, — что генерал, похоже, предоставит достопочтенному и его свите полную свободу действий на планете. Дар побледнел. — Я как-то не подумал об этом. — Я тоже. Оно и понятно: такая спешка; но следует признать, что это так. Поэтому перед вами право выбора — залечь на дно до тех пор, пока все не утрясется, или измениться до неузнаваемости, пока они здесь. — Ну, не можем же мы изменить свой облик настолько, что они нас не узнают, — пробормотала Сэм. Чолли поднял руку. — Минуточку терпения. Мне доводилось как-то путешествовать с труппой бродячих артистов… — А за ними по пятам гнались полицейские, — добавил Дар. — Кто знает, кто знает, — Чолли достал какую-то мастику и стал ее разминать. — Так, сейчас, еще немного. Ничего страшного, не бойтесь… Так, добавим немного вот этого… Знаете, у меня неплохо получался театральный грим. — И сейчас мы все убедимся, действительно ли это так? — пробубнил Дар. — Слушай, помолчи немного, а? Или ты хочешь, чтобы я наклеил тебе это на язык? — Чолли прилепил податливую мастику на нос Дара и начал придавать ей натуральные формы. — Это „робекс“ — лучший театральный грим. Прекрасно, не так ли… Помяв, можно сделать его мягким, лепить из него все, что угодно, но потом он застывает так, что не отличишь от настоящей кожи. Это „робекс-1“. — А как я его сниму? — пробормотал Дар. — При помощи растворителя… но вкус у него ужасный, так что лучше прикрой свой рот. Сейчас „робекс“ застынет… — Но он меняет свой цвет, — заметила Сэм. Чолли кивнул. — В этом-то вся и прелесть, разве вы не понимаете? Сначала он грязно-серый, но потом принимает цвет той кожи, на которую нанесен. Раньше приходилось подбирать состав, который более всего подходил к цвету твоей настоящей кожи, и размазывать его по всей поверхности в качестве основы. Не бойся, мы не будем делать из тебя нефа, приятель. Знаете, „робекс“ стоит только прилепить на кожу, остальное он сделает сам. — Великолепно, ничего не скажешь. Но если он застынет до состояния хряща, то ведь будет заметен на щеках? — Ну, для этого мы используем „робекс-2“— высыхает до состояния той кожи, на которую наносится. — Чолли открыл другой тюбик и выдавил немного пасты. — Даже твоя собственная мать не узнает тебя в таком гриме, друг мой. — Моя родная мать, — пробормотал Дар, — никогда и не хотела меня знать. Примерно через час дверь отворилась и Корв просунул свою голову в дверной проем. — Э… Чолли, надеюсь, мне уже хватит. — Разумеется, приятель! — Чолли сдернул накидку с Сэм. — Да, Корв, конечно. — Что это за незнакомцы, Чолли? — Корв подозрительно покосился на Дара и Сэм. — Как же, это Эниб Маз, Корв. — Чолли потрепал Сэм по волосам, заодно поправив парик. — А это Ардам Род. Они только что прибыли на грузовом судне. Выяснилось, что Эниб училась год в колледже, а Ард провел там два года, поэтому они и решили заглянуть сюда. — А, добро пожаловать! Добро пожаловать! — протараторил Корв, протягивая руку. — Чем занимаетесь? — Лучше не спрашивайте, — пробубнил Дар своим новым низким голосом. Он пожал Корву руку. — Рад встрече с вами. — Я тоже, — звонко проговорила Сэм. — Вы и раньше заходили сюда? — Да, доводилось забегать. — Корв пожал ей руку. — Что-то неважно выглядите, но не расстраивайтесь, на Вол маре отъедитесь немного. Что ж, мне пора, Чолли. Насколько я знаю своего босса, он скоро отойдет и снова приступит к делам. — Тебе лучше знать, тебе лучше знать. — Чолли подхватил Корва под руку и подтолкнул его к двери. — Увидимся вечером, Корв. — Как скажешь. У тебя тут компания, Чолли. Желаю вам хорошо провести время. — И Корв направился к двери, чтобы предстать перед генералом Шакларом и Белабхером. — Одурачили его, не так ли? — пробормотала Сэм. — Мне так не кажется, — отозвался Дар. — Как ты думаешь, почему он вдруг стал таким вежливым? И даже не спросил, куда делись Дар и Сэм? Сэм ничего не ответила, но глаза ее округлились. — …смотреть-то не на что, — раздался голос Шаклара как раз в тот момент, когда Чолли вышел к стойке. — Но выпить есть что, и еда великолепная. И должен признаться, что это наш настоящий центр общения. Здесь собираются для того, чтобы обсудить все на свете, пообщаться и разобраться в личных проблемах, поделившись ими с товарищем. — Привет, сочувствующий чужим проблемам! — Белабхер протянул Чолли руку и искренне улыбнулся. Чолли пожал ему руку. Шаклар представил гостя: — Достопочтенный Винсент Белабхер, из Бюро по Делам Внешнего Мира. — Очень приятно, — заверил его Чолли, косясь на генерала. Дар припал к кружке с пивом. — Да… — пробормотал Белабхер. — Генерал упоминал о вашем коммерческом предприятии… — Он замешкался. — Да-да, предприятие, — кивнул Чолли, — Хотя в последнее время его нельзя было назвать таким уж коммерческим… — Ну, я уверен, что в коммерции рано или поздно наступают такие периоды, когда дела идут неважно. Но генерал, похоже, надеется, что именно подобный обмен предполагает единственную реальную надежду на продолжительный мир с местным населением. — Генерал слишком добр, — пробормотал Чолли. — Он рассказывал вам о своих военных играх? — Так, немного, Чарльз, — сказал Шаклар. — Я рассказывал о надежде на постоянный мир, основанный на взаимопонимании. — Конечно, конечно. — Белабхер энергично кивнул. — Но мне бы хотелось посмотреть одну из этих… э, „игр“. — Как пожелаете. Сожалею, что не смогу сопровождать вас лично — так много дел. Вы извините меня, достопочтенный? — Э?… Конечно, какой разговор! — Белабхер тряхнул руку Шаклара. — Даже не стоит объяснять, приятель. Я уважаю административные обязанности. Конечно, я понимаю! — Надеюсь, что да, — Улыбка Шаклара казалась неподдельной. — Чарльз,доверяю тебе, надеюсь, ты сможешь подобрать для достопочтенного на время его пребывания здесь самого лучшего торговца. — Да, разумеется! — Чолли похлопал Дара по спине и ухмыльнулся. — Лучше не найдете, генерал! Ард — самая подходящая кандидатура. На этот раз Дару удалось не поперхнуться пивом. Он поднял Голову и одарил Чолли таким полным ненависти взглядом, на которую был только способен. Но Чолли продолжал ухмыляться, словно ничто в мире его не беспокоило. — Ард позаботится о том, чтобы показать вам наш участок планеты, а также немногое из того, что находится за стеной, — сказал Шаклар. — А мы тем временем приложим все усилия, чтобы найти ваши документы. — Если их вообще можно найти; боюсь, они уже превратились в пепел, — прошептал Дар Сэм, в ответ на что получил пинок. — Очень ценю ваше внимание, — искренне сказал Белабхер. — Со своей стороны я попросил пилота шаттла доставить в Бюро записку — разумеется, официальное донесение. — Лайнер вернется обратно приблизительно через неделю. — Шаклар кивнул. — Но“ боюсь, мне придется попросить вас об одном одолжении, достопочтенный… путешествие до Терры в любом случае займет два месяца. — Да, разумеется, я понимаю! Но если все пройдет благополучно, то я должен получить ответ в течение полугода. Ничего не поделаешь, такие уж правила на Терре… Но я все же надеюсь, что тем временем мы получим свои документы. — Уверен, что нам удастся разрешить эту проблему раньше, — заверил его Шаклар. Что-то загудело на его руке, и он сдвинул брови. — Не могут обойтись без меня и часа? Да, Фордстам, что случилось? — проговорил он в часы, затем поднес руку к уху. Через несколько секунд он вздохнул и заговорил снова. — Да-да, уже иду… Прошу извинить меня, достопочтенный, но похоже, что один из моих солдат сделал девушке-волмарийке неприличное предложение, и старший племени обеспокоен. Они привыкли к „неприличным предложениям, но не вполне уверены, что и как делать. — Ну… Уверен, что это рано или поздно должно случиться, — промычал Белабхер. — Какова ваша политика в вопросе межнациональных браков? — На данный момент никакой, — признался Шаклар. — Но надеюсь, что к тому времени, когда вернусь в штаб, один из подобных браков состоится. Вы меня извините? — Генерал вышел. Дар мысленно начал считать. Когда он досчитал до пяти, с улицы раздался радостный оглушительный вопль. Белабхер моргнул, но Дар кивнул ему. Шаклар давненько ожидал подобного. Политики в этом вопросе у него еще не сложилось, но готов он был давно. — Ваши люди всегда выражают свои чувства подобным образом… так буйно? — Белабхер как-то уменьшился, потерялся с уходом Шаклара. — Не всегда, — ответил Чолли. — Они часто подавлены. Но что толку рассказывать… Ардам, покажи хорошему человеку пашу жизнь. — Хм? — Только после того, как Сэм со всей силы ткнула его под ребро, Дар среагировал на свое новое имя. — Ах, да! Конечно… — Он встал со вздохом. — Да, надо спешить, чтобы поспеть на Двухчасовую Войну. Увидимся позже, Чолли. — В его словах было больше угрозы, чем обещания. Дрожащей рукой Дар поднял стакан и осушил его. Говорю тебе, я не знаю, смогу ли выдержать все это. — Почему? — Чолли подхватил пустой стакан из его руки и заменил его полным. — Он ни в жизнь не узнает тебя. — Да, но я ему уже все показал. — Дар сделал несколько глотков, потом уставился на стакан. — Я только что выпил… — И он снова наполнился. — Сэм покачала головой. — Ты в ужасном состоянии. — Давай, давай! — подбодрил его. Чолли. — Полная планета всякой всячины, а ты не можешь придумать, что ему показать? Что вы уже посмотрели? — Ну, дай вспомнить. — Дар начал загибать пальцы. — Стену… все тридцать миль. Двухчасовую Войну. Селение волмарийцев. Восьмичасовую Войну. Потом совещание с Шакларом. Двухчасовая Война. Центр отдыха для призывников и рынок. Комплекс отдыха офицеров и закрытый рынок. Восьмичасовая Война. Конференция с Шакларом. Двухчасовая Война. Торговая сессия волмарийцев. Информационно-бартерный… — Школа для взрослых, — добавил Чолли. — И ее тоже. Мастерские волмарийцев. Восьмичасовую Войну. Совещание у Шаклара. Двухчасовую Войну. Он любит войны. — У меня тоже начало складываться такое впечатление, — согласилась Сэм. — Но ты не показал ему плац для проведения парадов. И тюрьму. Дар мотнул головой. — Вызывает депрессию. — А Маленький Театр? Концертный Зал? — Скучно. — С чего ты взял? Может быть, ему нравятся подобные развлечения? Потом еще радиостудия, студия ЗДТ, бараки… — Все достопримечательности, да? Чолли пожал плечами. — Никто не говорит, чтобы ты развлекал его… так, показывал все, выступал в роли гида. Не хочешь же ты, чтобы у него сложилось неверное впечатление о нас, а? — Ну, конечно, определенно нет, — рявкнул Дар. Чолли выпрямился и вздохнул. — Значит, винить в том, что тебе трудно, надо не его, а себя самою. — Немного странный спутник, — Дар помрачнел. — Поставь себя на его место. — Ну… Ладно, с ним совсем не трудно. С каждым днем он становится все приятнее и приятнее в общении. Действительно, сегодня он просто отличный парень. Интересно, почему мое первое впечатление о нем было другим? — А я поражаюсь тем, какой хороший психиатр наш генерал, — хмыкнул Чолли. Что-то загудело в дальнем углу. Сэм подняла Глаза. — Голофон? Здесь? — Почему бы и нет? — улыбнулся Дар. — Для радиоволн пластритовые дома создают помехи. Чолли подошел к телефону и нажал кнопку „прием“. — Ресторанчик, бар и Центр Натуральных Продуктов Чолли… Ах, да, это я, Генерал!.. Кто?… О, да, он здесь! Хотите?.. Не хотите… Нужно встретиться с ним? Прямо сейчас? Извините за любопытство, генерал, но что такого он натворил?… Ох? Да, понимаю, Да-да, прямо сейчас… И вам так же, генерал… Хорошо. — Он нажал кнопку и направился к Дару. — Ну, мой мальчик, похоже, ты привлек их внимание. У Дара пересохло во рту. — Что еще? — Похоже, ничего, разве что хорошая работа. Он говорит, что дело не в том, что ты что-то сделал, а что тебе предстоит сделать, если, конечно, послушаешься меня. — Ни за что! — Но он сказал, и если ты хочешь, чтобы наш план удался, то, мне кажется, лучше согласиться. Давай, Дар, пошевеливайся! Да побыстрее ты! Дар нехотя встал. — Да, я действительно должен поблагодарить вас, — согласился Белабхер. — Мне была оказана такая честь увидеть вашу колонию. — Да пустяки, — пробормотал Шаклар. — Это равносильно тому, чтобы вино подменить водой. — Ну, это далеко не так. — Белабхер накинулся на Дара с еще большим энтузиазмом. — Вы понимаете, что этот человек сумел посеять здесь? Надежду! Оптимизм! Атмосферу взаимопонимания! Растущее прогрессивное общество! — Ну, да, я тоже имел в виду нечто подобное. — Дар начал соображать, не пропустил ли он чего. — Разумеется, по сравнению с тем, что здесь было, когда я очутился здесь впервые, это просто чудо. Ну, не сравнить, конечно, с остальным миром. — Сравнить с Террой! С Электоратом Проксима Центавры! С любым из Центральных Миров! Да вы понимаете, что здесь за рай? Дар уставился на него. — Вам нравится быть закрытым на все запоры? — Вы, наверное, не представляете, в какую клоаку превратились Центральные Миры! Мы начали стратифицироваться там, молодой человек, стратифицироваться! Вы знаете, что это значит? — Э… — Дар начал вспоминать разговор с Чолли шесть лет назад, о природе тирании. — Да. Это означает, что вы либо являетесь субъектом, либо правителем, и нет никакого способа изменить это. Белабхер озадаченно посмотрел на него, потом кивнул. — Отлично сказано, отлично сказано! — Он повернулся к Шаклару. — Ну разве не забавно, что подобное простое объяснение очень часто ухватывает самую суть? — Он обратился к Дару. — Но вы вполне правы, молодой человек, вполне правы… никто не может ничего изменить. Поэтому подавляющее большинство живет скучной жизнью за рабочим столом, со студией ЗДТ да кабаре в качестве развлечения. — Звучит замечательно, — вздохнул Дар. — Мне бы так скучно жилось… — Я уверен, что любой из рабов Терры был бы просто счастлив поменяться с вами местами, если вам действительно не по душе здесь. И те счастливчики, что попадут сюда, не могут найти там ничего стоящего. Они убеждены, что их спасет только работа, развлечения же уже так приелись им. — Хотел бы я оказаться на их месте, — заметил Дар. — А там уж разобрался бы, что к чему. — Я уверен, что да. Удовольствия лишь кажутся стоящими чего-либо, когда они так редки. Поэтому наши бедные привилегированные не могут никак найти ту цель, что ищут… но продолжают искать. Дар помрачнел. — Вы хотите убедить меня в том, что единственная настоящая разница между классами и массами заключается в том, что отчаянье классов шумное, так сказать, а отчаянье масс тихое? — Нет, я хочу сказать, что единственное отличие, которое имеет значение, это различие между ними и вами… а точнее, между Террой и Волмаром. Здесь простой рядовой имеет больше шансов, чем генерал… то есть, если он заработает свое вознаграждение. Дар кивнул. — Ясно. Значит, насколько я вас понял, все мы имеем одинаковую возможность времяпрепровождения… Шаклар кивнул. — Преимущество заключается в том, что удовольствий здесь очень мало. — А между ними генерал и Чолли, открывающие новые возможности, новую работу… — Дар сглотнул. — … возьмем, к примеру, торговлю. — Преимущество расширения экономики. — Шаклар откинулся назад, скрестив на груди руки. — К нашему счастью, у волмарийцев очень простая техника. — Действительно, вы нашли здесь все элементы, когда прибыли сюда, — заметил Белабхер. — Но вы также обладаете и мудростью, умением соединять их! — Улыбка на Губах Белабхера потухла. — А такое сочетание редко. У меня, к примеру, отсутствуют оба эти качества. — Ваша мудрость заключается в том, что вы понимаете свои возможности, — Шаклар начал крутить в руке кубик данных. — Но мне интересно, понимаете ли вы всю свою силу? — Да, как мне кажется. — Белабхер аж весь засветился. — Тот куб, что вы крутите сейчас… дает мне уверенность и силу… миллион возможностей, и в течение тридцати секунд я могу предоставить вам любую интересующую вас информацию. Дар отсутствующе посмотрел на Шаклара. — Генерал, извините… на кубе у вас записаны все данные о военнослужащих, не так ли? — Но не для личного пользования, — сухо ответил Шаклар. — Уверен, что достопочтенный Белабхер понимает всю важность конфиденциальности. — На это я и надеялся. — Не думаю, что вы действительно оцениваете по достоинству все преимущества компьютера для человечества. Белабхер кивнул. — Вы правы, да. Если ответ следует искать среди всей суммы человеческих знаний, компьютер найдет его. — Стоит только позавидовать. — Шаклар снова начал крутить куб. — Что касается меня, я не могу организовывать данные. Мне приходится держать все в голове… и, безусловно, очень часто мне не удается найти верное решение, так как в моей голове не хватает какой-то ничтожной информации. — Ну, этого больше не случится. — Глаза Белабхера заблестели. Я перекачаю банк ваших данных так, что вы получите ни с чем не сравнимое удовольствие от огромного количества фактов, о которых и не догадывались. Дар замер. Белабхер повернулся к нему, Глаза его сияли. — Генерал принял мое предложение, знаете. Я собираюсь остаться здесь, на Волмаре, и установить информационную систему хранения и восстановления данных. — И займется нашей бюрократией, — добавил Шаклар. — Тебя наверняка позабавят те замечания, которые он уже подготовил. Достопочтенный Белабхер так любезен, что отдает в наше распоряжение свой талант. — И с вашей стороны так любезно говорить обо мне подобным образом. — Белабхер вежливо кивнул Шаклару и слегка поклонился. Лично Дар многое бы отдал, чтобы он вообще здесь не оставался. Он мог себе представить, какая далеко не забавная перспектива ожидается от его вмешательства. Потом вдруг он осознал, как успел поработать генерал над достопочтенным за все это время. — Я, конечно, понимаю, что не достоин работы, которая мне здесь предложена, — объяснил Белабхер Дару. — Поэтому я подаю прошение об отставке на Терру. Дар уставился на него. Похоже, он не шутит. Даже если это то, что предполагал Чолли… — И мой штат останется здесь, со мной, — продолжал Белабхер. — Генерал заверил меня, что мои сотрудники необходимы. В это Дар мог поверить. Большинство штаба Белабхера состояло из женщин. — Но тогда мне некому поручить доставить мое сообщение об отставке на Терру, — сказал Белабхер. Дар вдруг почувствовал, как засосало под ложечкой. — Хотелось бы тебе увидеть Терру, Ардам? — пробормотал Шаклар. — Дар оперся о стул, зашумело вдруг в ушах, и мир стал терять свою материальность. Бежать! И на Терру! — Боюсь, что решать нужно немедленно, — продолжил Шаклар. — Тот корабль, что доставил достопочтенного, через три часа покидает орбиту и направляется в колонию на Холдане IV. Оттуда тебя доставят на Терру, и не сомневаюсь, что придется сделать несколько пересадок. Прямых маршрутов в Центральные Миры очень мало. У Дара пересохло во рту. — Не поймите меня неправильно, я бы с радостью… но у меня нет достаточного опыта для подобного рода путешествий. — Это так, не знаешь ты и то, как преодолевать все бюрократические препоны Межзвездного Суверенного Электората на Терре… но я так понимаю, что одна молодая леди, прибывшая сюда со своей родной планеты, которую видели в твоей компании… — Сэм Байн, — прохрипел Дар. — Да, мисс Байн. Я понимаю, неудобно просить ее покидать Волмар тотчас после ее прибытия сюда, но с точки зрения важности дела… — Она и так хотела уехать. — Так, великолепно! Побег на Терру, да еще с женщиной! — Мне кажется, я смогу ее уговорить. — Прошу тебя, сделай это. — Шаклар взял ручку и сделал пометку. — Если все пройдет успешно, вы двое сможете добраться до Бюро в то же самое время, что и моя просьба о подтверждении документов достопочтенного Белабхера. — Можно отменить это, знаете, — заметил Белабхер. Шаклар посмотрел на него отсутствующим взглядом. Затем лицо его еле заметно посветлело. — Знаете, я уверен, что все в порядке. — Видите? — Белабхер аж весь засиял. — Я могу сделать здесь так много! — Действительно, — согласился Дар. Интересно, как долго Шаклару удастся поддерживать его действенную активность? Наверное, хватит времени, чтоб заявление об отставке Белабхера достигло Терры. — Разумеется, ты будешь иметь официальную отговорку, — добавил Шаклар. — Хорошо, согласен. Но, э… всего один вопрос… — Да? — Шаклар прищурился. — Почему среди бюрократии Бюро по Делам Внешнего Мира будет так сложно найти нужного человека, которому следует отдать сообщение об отставке? — Потому, — сказал Белабхер, — что мое назначение на Волмар было произведено под очень большим секретом. У Дара отвисла челюсть. — Если все это держалось в таком глубоком секрете, то как тебе удалось все это выяснить? — спросил Дар. Сэм поджала губы. — Ладно. Если ты действительно хочешь знать… я работала служащей в сверхсекретном подразделении. — Да? — Дар присвистнул и кивнул. — Что ж, теперь все становится на свои места. А твои боссы не были немного того… озадачены, когда ты уволилась? — Даже очень, — мрачно ответила Сэм, — особенно когда выяснилось, что я превратилась в хьюм. Мне пришлось приложить немало усилий для получения паспорта. — И как тебе это удалось? Сэм пожала плечами. — Проще сказать, что я знаю, как обращаться с бюрократией. — Э, да, не думаю, что мне действительно хочется знать все подробности. — Дар прикрыл рукой Глаза. — Но ты выбралась. Это самое Главное. — Не совсем, — ответила Сэм, усмехаясь. — С Терры на том же лайнере, что и я, отправился некий коммерсант, и потом он вместе со мной делал пересадки, до последнего перелета с Холдана IV сюда. — Агент, преследующий тебя? — усмехнулся Чолли. Сэм кивнула и протянула стакан для очередной порции. — А вам, похоже, знакомо все это. — Судя по описанию, все сходится. — Чолли наполнил ее стакан. — Я уверен, что все дело в моей страшной подозрительности, но… наверняка этот милый молодой блондин из штата Белабхера положил на тебя глаз. — Уверена, все дело в моей неотразимой и притягательной личности, — сухо ответила Сэм. — Я тоже его заметила. Я, признаться, не слепая. — Ну, каждому секретному агенту иногда приходится учиться своему ремеслу. Я знаю, как от него избавиться. — Я тоже, — грустно произнесла она. — Покинуть Волмар. Дар пристально посмотрел на нее. — Ты уверена? Сэм вскинула голову. — Ты серьезно предлагаешь мне это? Просто я в замешательстве… — Ну, все не так сложно, — поспешил заверить ее Дар. — Понимаешь, я принял их предложение покинуть планету, но должен взять с собой того, кто знаком со всеми хитросплетениями бюрократии на Терре. Последовала пауза. Сэм вытянула нижнюю губу. — Итак, они сделали тебе предложение и ты не смог отказать. — Ну, я бы не сказал, что не смог… я и не хотел. Так как насчет всего этого? Сэм помрачнела. — Идея, конечно, стоящая… все, что я хотела здесь узнать, я узнала. Но у этого места есть ряд преимуществ по сравнению с Террой, если ты понимаешь, что я имею в виду. — Нет. — признался Дар. — Представить себе не могу, чтобы какое-нибудь другое место вообще имело какие-то преимущества перед Террой… особенно такое болото, как это. Чолли отвернулся и стал ставить стаканы на полку, насвистывая что-то. — Не беспокойся, — с горечью в голосе произнесла Сэм, — представишь. И хотя я не возражаю против возвращения на Терру, мне кажется, что очень скоро я буду испытывать ностальгию по этому месту. Но как я смогу сюда вернуться, если захочу? Мне пришлось десять лет копить деньги, чтобы добраться сюда. — Ну, я полагаю, что Шаклар сможет гарантировать тебе оплату обратного билета, — сказал Дар. — Он, похоже, сильно обеспокоен моим отъездом. — Из-за Белабхера? — Нет-нет! Я везу на Терру его просьбу об отставке! Чолли выронил стакан и резко развернулся. — Вот это я и ожидал услышать. Ты едешь. Ты тоже. — Он показал пальцем на Сэм. — Нельзя допустить, чтобы этот бедный, беззащитный ягненок достался на съедение терранским волкам. Что касается оплаты твоего обратного билета, об этом не беспокойся. — Решено! — Сэм ударила кулаком по стойке бара. — Я уже по дороге на Терру! Но почему сам Белабхер не доставит свое сообщение? — Потому что он остается здесь. Чолли выронил второй стакан. — Ох. — Сэм побледнела. — А его штат? — Тоже остается. Похоже, все они ему нужны. — Господи, только не это… лучше нож в сердце. — Чолли протянул руку. — Шаклар всем им даст работу. Дар кивнул. — Белабхер собирается улучшить информационную систему и заняться бюрократией. — Ну, сюда входит частное предпринимательство, — вздохнул Чолли. — Нет, Белабхер не такой уж плохой, — заверила его Сэм. — Он прекрасно знал свое дело, когда отвечал только за информацию на Терре. Только когда они назначили его ответственным за информационную систему всего МСЭ, он начал испытывать некоторые трудности. — Да? — Чолли слегка приободрился. — Он обладает возможностями и навыками, но ответственность ему тяжело дается, не так ли? Сэм кивнула. — Что-то вроде этого. Пока он был в состоянии выполнять чьи-то указания, он был незаменим. Но стоило ему самому за все отвечать, как начались сбои. — Лучше, чем ничего. — Чолли кивнул. — Тогда он, без сомнения, будет выполнять указания Шаклара относительно бюрократии. Сэм нахмурилась. — Почему? — Для гибкости, дорогая. Если бюрократия по-настоящему развита, то центральное правительство обладает большой властью и контролирует все аспекты жизни. В противном же случае… в системе остается слабое место, которое можно использовать для ее нарушения… Итак, перед тобой стоит только одна проблема, Дар. Дар озадаченно посмотрел на него. — Какая именно? — Шаклар считает, что ты Ардам Род, и все документы будут приготовлены на это имя. — Ох. — Дар прикусил губу. — Возникнут проблемы, не так ли? — Ну, не стоит переживать, — Сэм сжала его руку. — Доверься своему бюрократу-путешественнику. Дар помрачнел. — Куда это он? — Кто? — Сэм выглянула в окно. — Этот парень в куртке? Направляется к контрольному пункту. — Да… это наверняка пилот! Кто, по-твоему, доставит грузовое судно к космическому кораблю? Сэм пожала плечами. — Наверное, его смена. Наверняка он нас и доставит до корабля. — Но он уже неделю здесь… а может быть, я ошибаюсь? — Может быть. Ты только знаешь, что он выполняет ежедневные поручения с тех пор, как появился Белабхер. — Но я и не подозревал, что здесь есть сменный пилот. — А в твои обязанности входит знать расписание дежурств? Дар повернулся к ней. — Знаешь, с тобой немного трудновато как с компаньоном-путешественником. Сэм пожала плечами. — Ты волен выбрать любого другого служащего Бюро из тех, кого найдешь здесь. — Ну, полагаю, мог бы поговорить с кем-нибудь из людей Белабхера. — Дар снова посмотрел в окно. — Но так или иначе, мне кажется, тебе следовало бы быть немного… — Заслуживающей доверия, насколько я понимаю, — пробормотала Сэм. — Компанейской, — сказал Дар. — …о, я в этом не сомневаюсь, — раздался торопливый голос Белабхера. — Но ситуация здесь немного другая. Меня волнует то, чтобы нашего курьера не задержали. Дар и Сэм медленно повернулись, когда к ним подошли Белабхер и Шаклар. — Полагаю, вы сами переговорите с ним и предупредите о всех опасностях, поджидающих его во время путешествия. — Шаклар посмотрел на Дара. — Ну, что, Ардам? Счастливого пути! — Он крепко сжал его руку и потряс ее. — Вы хорошо знаете свое дело, молодой человек. Мне жаль терять вас… но не забывайте о том, какое важное поручение вы выполняете для всех нас, остающихся на Вол маре. — Всегда рад выполнить свой долг, сэр. — Дар про себя усмехнулся, так как „Ардам“ находился под командованием Шаклара всего неделю. Генерал отпустил руку и сделал шаг назад. — Мне кажется, достопочтенный тоже хочет сказать вам пару слов. — Шаклар посмотрел на Сэм. — Будьте осторожны, молодой человек, — громко заявил Белабхер, уводя Дара от Шаклара и Сэм. Потом он понизил голос почти до шепота. — Я бы не хотел, чтобы генерал знал об этом; так или иначе не следует беспокоить его теми проблемами, над которыми он не имеет власти. Дар почувствовал себя неуютно. — Э… какими именно? — Будучи на Терре и служа в одном влиятельном отделе, я понял, что некоторые члены партии ЛОРДОВ пытаются повлиять на меня… вы знаете, о ком я говорю? — Э… да. — Дар облизал губы. — Об отъявленных консерваторах в ассамблее, не так ли? — Неделю назад я бы не осмелился на слово „отъявленные“, но теперь, да. — Белабхер, покачал головой. — Что за удивительная планета! — Вы говорили о ЛОРДАХ, — напомнил Дар. — Да, конечно. Они пытались повлиять на меня, заставить участвовать в их плане свержения Генерального Секретаря и установления временной хунты ЛОРДОВ, чтобы править в то время, пока Межзвездный Суверенный Электорат не будет перестроен на соответствующий лад. Дар почувствовал себя неким резистором в цепи высокого напряжения. — Вы… говорите о диктатуре? — Естественно, это самая действенная форма правления! — Да, разумеется, — Дар провел языком по пересохшим губам. — Разумеется, действенная. Поглощающая все глупое и ненужное — ну, знаете, парламентские дебаты, публичные выступления, выборы, суд. Всю эту ненужную ерунду, на которую уходит уйма времени. — Совершенно верно. И как администратор могу вас заверить… все это действительно занимает много времени, забирает огромное количество людей, мешает им заниматься производственными проблемами. Дар ядовито усмехнулся. — И вы хотите доказать, что такие вещи, как свобода и справедливость, непозволительная роскошь. — Но это действительно так! — воскликнул Белабхер и неожиданно улыбнулся. — Но важнее все это здесь, где людям действительно можно помочь что-то сделать! — Дело стоит того? — Очень даже! Мне так кажется, что свобода на самом деле стоит того, особенно в растущем обществе. — Но вы не смогли убедить в этом ЛОРДОВ? Белабхер грустно улыбнулся. — Они бы и слушать не стали. — Наверное, — Дар насупился. — Но ведь и консерватор может иметь не закостенелый разум. — Но не власти предержащие. Действительность значит больше для тех, кто отдает приказы, чем для тех, кто их исполняет. — Белабхер поднял вверх указательный палец. — Возьмите хотя бы Министра Финансов… его задачей является сохранение высокого уровня экономики на всех планетах МСЭ. — Э… извините, уважаемый, но может быть, более подходящим словом является „приносящей доходы“? — Нет, определенно нет… но Министр очень быстро убедился в этом. Он выражает недовольство всем тем, что стоит больше, чем положено. Дар сдвинул брови. — Например? — Ну, возьмем хотя бы торговлю с отдаленными планетами… с Волмаром, к примеру. — Подождите-ка! — Дар начал выходить из себя, но постарался справиться с эмоциями. — Мы постоянно отправляем им огромное количество опиума. — Разумеется, это так… но я видел доклады о торговле, и те товары, что посылает вам МСЭ, стоят гораздо больше, чем ваш опиум… даже если опустить затраты на перевозку. Нет, Межзвездный Суверенный Электорат терпит в данном случае явные убытки. — Ну, извините меня, но я считаю, что мы стоим того! — Конечно… даже больше. Но как объяснить это Министру Финансов? — Хм. — Дар помрачнел. — Понимаю, в чем проблема. И таких планет, как наша, множество, не так ли? — Больше тридцати. — Белабхер кивнул. — Тридцать пограничных миров, и Министр с каждым из них терпит убытки — по тридцать или сорок биллионов БТУ с каждого. Это очень ощутимо подрывает экономику. — Но когда-нибудь все это окупится! — Дар снова начал терять терпение. — Дайте нам время, и мы будем отправлять больше, чем получаем! — Дара вдруг осенило. Он склонил голову набок и прищурил глаза. — Вы ведь не случайно упомянули Министра Финансов, не так ли? Белабхер удивленно посмотрел на него. Он как-то глупо улыбнулся. — Конечно, нет. На меня начал давить именно он, член партии ЛОРДОВ. И аргументы его были очень убедительны… да, очень убедительны! И ему даже удалось уверить меня в том, что удаленные планеты должны быть отрезаны и предоставлены сами себе, и именно он устроил мое назначение на пост правителя. — Значит… вот почему! — До Дара вдруг дошло. — Вы бы не стали мне рассказывать все это, если бы не были уверены, что мне удастся это сделать. — Не знаю, получится у вас или нет, — признался Белабхер, — но вы должны попробовать. Добиться встречи с Генеральным Секретарем не так-то просто, молодой человек, но если вам все же удастся это сделать, вам нужно сообщить ему, что избиратели Баундбридж и Сатрап вместе с генералом Фосменом затеяли переворот. Запомните эти имена? — Баундбридж, Сатрап и Фосмен, — Дар кивнул, повторяя их про себя. — Баундбридж, Сатрап и Фосмен… да, запомнил. Но это самая верхушка человеческой цивилизации, достопочтенный. Он ведь не поверит какому-то незнакомцу с улицы без явных убедительных доказательств. — У нас они есть. — Белабхер сунул Дару листок бумаги. — Запомните вот эти номера, молодой человек, а потом сожгите листок. Генеральному Секретарю понадобится лишь ввести их в ближайший терминал, и на экране появится изображение великолепных документов с подписями. Дар уставился на листок. — Но… Но как вам…? — Удалось раздобыть их? — Белабхер улыбнулся. — Здесь не обойтись без похвал в собственный адрес. Не забывайте, я ведь специалист по хранению и извлечению данных. Разговаривая с Министром Баундбриджем, я полностью доверился ему, но мои инстинкты бюрократа были настороже. Я хотел помочь ЛОРДАМ, но в то же самое время я понимал, что не собираюсь стать козлом отпущения, если весь их заговор провалится. Дар вытаращил глаза. — Господи! Человеческое доверие так далеко зашло на Терре? Белабхер отмахнулся, как от назойливой мухи. — Это складывалось веками, молодой человек… возможно, еще с тех пор, как китайцы изобрели бюрократию. Первое правило, которое усваиваешь в офисе, гласит: „Имей указание в письменном виде, но не забудь сделать копию.“ И знаете, Сатрап и Фосмен подчиняются этому правилу. Я также знаю, что каждый из них хранит свои доказательства. — Но как вам удалось получить это? Белабхер гордо улыбнулся. — Люди давным-давно перестали прятать что-либо в ящиках столов или в сейфах, молодой человек. Они используют в этих целях компьютеры с секретными кодами. Но если кто-то может додуматься до кода, то другой может его расшифровать… особенно если в его распоряжении собственный компьютер, выполняющий нудную работу поиска. Я ведь эксперт… и у меня было свободное время. Дар уставился на него. — Вы хотите сказать, что вам удалось расшифровать их личные коды? — Только Сатрапа и Баундбриджа; генерал Фосмен хранит свой в военном компьютере, который надежно защищен от постороннего вторжения. Но хватило досье избирателей… особенно после того, как они вывели меня на некоторых других. Нет, молодой человек, те коды, что я вам дал, предоставят достаточное количество разоблачающих документов, чтобы убедить даже Генерального Секретаря. Бумажка в руках Дара сразу стала обжигать пальцы. Он покрепче сжал, ощущая выпуклость цифр. — Не думаю, что не запомню эти цифры, достопочтенный. — Молодчина! — Белабхер стиснул его руку. — Буду чрезмерно вам благодарен… как и квадриллионы других людей, большинство из которых еще не появилось на белый свет! — Подожду, пока они подрастут, чтобы принять слова их благодарности, — улыбнулся Дар. — Не беспокойтесь, достопочтенный, я сделаю все, что в моих силах. — Более того, никто не должен об этом знать. — Белабхер изучающе посмотрел на него. — За исключением вашего командующего; я вижу, он хочет что-то вам сказать. — Он отошел в сторону. — Пора отправляться, Ардам, — сказал Шаклар. В ушах раздался дикий рев, завели двигатели. Сэм вышла из дверей и направилась к небольшому судну. — Я вас провожу, — пробормотал Шаклар, взяв Дара под локоть и подталкивая его к двери. Снаружи он повысил голос, чтобы быть услышанным среди рева. — Вы понимаете всю важность своей миссии? — Да, я должен сделать так, чтобы Бюро оставило нас в покое, — отозвался Дар. — Э, генерал… Шаклар вопросительно посмотрел на него. — Достопочтенный только что рассказал мне о заговоре ЛОРДОВ на Терре. Думаете, стоит всерьез воспринять это? — Даже очень. Я был уверен, что рано или поздно это должно случиться. Дар опешил. — Вы знали? — Ну, не то чтобы „знал“. Не могу назвать ни дату начала, ни тех, кто стоит за всем этим… но я понимаю общую тенденцию. Любой, хоть немного знающий историю, может предвидеть это. Во внутренних мирах признаки умирающей демократии налицо. Мне доводилось наблюдать это на протяжении двадцати лет перед тем, как прибыть сюда. — Так вот почему вы здесь? Шаклар кивнул. — А вы схватываете все на лету, молодой человек. Да. Если демократия погибает на межзвездном уровне, то хотя бы на отдельных планетах ее можно сохранить. — Особенно, если она так удалена от Терры, что какая бы диктатура ни пришла на смену МСЭ, о ней бы и не вспомнили, — заметил Дар. Шаклар снова кивнул. — Потому что слишком дорого обходится поддерживать связь с ней. К концу столетия мы наверняка окажемся предоставлены сами себе. — Не очень радужная перспектива, — поморщился Дар. — Но все равно лучше, чем быть под игом диктатора на Терре. Так что мне делать? — Делать? — переспросил Шаклар. — Вы ничего не можете сделать… разве что проявить донкихотство: проинформировать средства массовой информации, если хотите, или Генеральною Секретаря… — Но как можно позволить демократии погибнуть без сопротивления? — спросил изумленный Дар. — Она и так рушится на глазах, разве вы не понимаете? И добиться можно лишь небольшой уступки на десятилетие, не больше — в виде Ассамблеи, Кабинета и так далее. Но на самом деле это ничего не изменит… пограничные миры уже начали управлять сами собой, а Терра и другие Центральные Миры живут при диктатуре. Если не верите, спросите у любого, кто жил там. Дар вспомнил о том, с какой горечью и отчаяньем Сэм рассказывала о Терре, и понял, что Шаклар прав. — Вы считаете, что не стоит бороться за сохранение демократии? — Ну, не совсем так… я просто хочу сказать, что такая борьба приведет к пожизненному тюремному заключению в настоящей терранской тюрьме. Давление социальных сил слишком огромно, чтобы их можно было остановить одному человеку. Если вы действительно хотите что-то предпринять, попытайтесь изменить зги социальные силы. Дар нахмурился. — Как это можно сделать? Шаклар пожал плечами. — Изобретите сверхсветовое радио или способ обучения преобладающего большинства скептицизму и оспариванию общепринятых норм… но не думайте успеть увидеть плоды своего труда. Вы можете лишь начать это дело… но потребуется столетие или два, прежде чем оно начнет давать плоды. — Ну, это тогда имеет смысл для моих внуков… но мне-то что делать? Шаклар вздохнул. — Постарайтесь найти спокойную планету, чуть в стороне от всех, которую обойдут вниманием новые диктаторы, и приложите все усилия для того, чтобы там процветала свобода, и живите там всю свою жизнь. — Как это сделали вы, — тихо произнес Дар. Лицо Шаклара озарила мягкая улыбка. — Ну, все это еще в развитии, конечно. — И всегда будет до конца вашей жизни. Так вы хотите реализовать свою иллюзию значимости. — Может быть. — Шаклар усмехнулся. — А вы уверены, что это иллюзия? — Не совсем, — еле слышно произнес Дар. — Но подобные мысли вызывают отчаянье. — Только в случае, если в качестве доказательства использовать тот аргумент, что нет цели в жизни… чему может поверить разум, но не сердце. Однажды вы поймете, потому что не сможете доказать… — Я, кажется, начинаю понимать. — Дар мотнул Головой. — Не знаю, правда, хочу ли я искать другую свободную планету. — Здесь всегда будут рады вашему возвращению, — пробормотал Шаклар. — Две минуты до отправления, — раздался звучный Голос из корабля. — Вам надо спешить. — Шаклар вложил в руку Дара плоский конверт. — Здесь все документы которые могут вам потребоваться, включая чек на стоимость двух билетов первого класса до Терры. — Он похлопал Дара по плечу. — Удачи вам, и помните… не стоит Геройствовать. Дар хотел было спросить, что это значило, но Шаклар уже развернулся, а корабль издал угрожающие рокочущие звуки, поэтому Дар тоже развернулся и побежал. — Что-то вы долго, — проворчала Сэм, когда он плюхнулся рядом с ней на сиденье и пристегнул ремни. — Чему было посвящено совещание на высшем уровне? — Тому, из-за чего мне следует влиться в социальный поток. — Хм. — Сэм поджала губы и кивнула. — А ваш генерал — настоящий человек. — Да. Я чувствую себя ужасно из-за той), что обманул его. — Дар вскрыл конверт. — Что это? — спросила Сэм. Дар ничего не ответил. Он не отрываясь смотрел на его содержимое. — Эй, очнись! — Сэм дернула его за руку. — Слышишь? Что там такое? — Мои документы, — с расстановкой произнес Дар. — В чем дело? Что-нибудь не так? — Нет. Все они на имя „Дар Мадра“. — Ох. — Сэм притихла на несколько минут, переваривая новости. Потом она вздохнула и вытянулась на сиденье. — Что ж, Ваш генерала… тоже сообразительный, а? Корабль был рассчитан на десять пассажиров. Дар и Сэм были единственными. За пять дней они посидели на всех сиденьях по нескольку раз. — Нет, по-моему здесь намного лучше, — заявил Дар, сидя на сиденье перед переборкой на корме. — Чувство глубины… и силу ускорения лучше всего ощущать спиной. — Какую силу ускорения? На этом корабле мы ощущаем лишь свободное падение. Забыл о встроенных компенсаторах ускорения? В этой кабине имеется собственный блок гравитации. — Бесподобно, — воскликнул Дар, — абсолютно лишает всех чувств движения. — Поэтому сидеть лучше посередине кабины, — возразила Сэм. — Возникает чувство окружения. — Она развела руками в стороны. — Чувство космоса — ограниченного, но космоса. Погружаешься в него. — Да, но кому охота погружаться в пластиковые сиденья и креоновые крепления? — Если вас не устраивает что-то, сэр… Дар посмотрел на стюардессу. — Знаю: выбора у меня нет. — Вовсе нет, сэр. Я могу предложить вам нечто другое. — Передняя панель на ее груди отодвинулась, и перед их глазами появилось несколько полок, заставленных бутылками с пилюлями. — Вы сможете забыться, сэр, и время пролетит незаметно. — И мозги размягчатся. Нет уж, благодарю… лучше я воспользуюсь старыми добрыми средствами. Невысокий пластиковый стакан опустился на его ладонь; палец стюардессы превратился в краник и налил в стаканчик янтарного цвета жидкость, не забыв бросить туда лед. — Старый способ, сэр. — Я подумал о мартини, — пробурчал Дар. — Но все равно, спасибо. — Необязательно благодарить меня, сэр. Я всего-навсего… — Машина, знаю. Но знаете, дурацкие привычки. Когда мы прибываем на Холдан IV? — Ты уже раз двенадцать задаешь этот вопрос, — вздохнула Сэм. — И я уже сто раз отвечала тебе, что полет займет пять дней, по крайней мере так сказал Белабхер. — Знаю, знаю, — ответил Дар, — но мне хочется, чтобы она сказала. Так, когда мы прибываем на Холдан IV, стюардесса? — Опытные космические путешественники никогда не спрашивают „когда“, сэр, — ответила стюардесса. — Люблю запрограммированные ответы. — Дар откинулся назад и усмехнулся. — Послушай, взгляни на это с другой стороны… — предложила Сэм. — Я добиралась сюда значительно дольше — полторы недели. — Мне кажется, что вас транспортировал обычный грузовой корабль, сэр… — Мисс! — На самом деле? Но корабль МСЭ немного быстрее. А теперь пристегните ремни, пожалуйста. — И стюардесса направилась в свой отсек, захлопнув за собой дверь. — Говорил о своих дурацких привычках! — фыркнула Сэм. — Ты что, не понимаешь, что потешался над ней? — Знаю, знаю, — буркнул Дар. — Но что-то не понравилась мне эта машина. — Запрограммирована снобом, — согласилась Сэм. — Ладно, пристегивай ремни. — Приготовиться к прерыванию, — раздался автоматический голос. — Не понимаю, что такого. — Дар пристегнул ремни. — Подумаешь, выйдем из Н-космоса, что тут такого? — Знаешь, ты становишься невыносим. — Да? Но ты должна признать, что никаких неприятных ощущений при этом не испытываешь, ну, при переходе в обычный космос. — Если только на тебя не нападут. Дар покосился на нее. — Что это еще значит? Сэм вздохнула. — Это пережиток, сохранившийся с до МСЭ дней, когда не было никакого центрального правительства и вокруг солнечной системы царил хаос. В моменты прерываний корабли поджидали пираты. Они не могли напасть на судно, находящееся в Н-космосе, а дожидались прерывания. — Ах, вот оно что. — Дар поежился. — Э… но в наши дни центральное правительство не так энергично… — Прерывание, — проинформировал их тот же Голос. — В течение нескольких секунд корабль будет находиться без внутренней энергии. Погас свет, и энергия корабля стала перекачиваться в изоморфер, возвращающий их в привычное состояние. Дара начало подташнивать, и на несколько секунд реальность стала расплывчатой… куда-то удалилась. Потом загорелся свет. Дар моргнул и повел головой из стороны в сторону, чтобы удостовериться, что с ней все в порядке. — Если хорошенько подумать, то не такая уж плохая вещь эти ремни. — Прошу занять свои места, — услышали они автоматический голос. — Нас преследует неопознанный объект. Дар посмотрел на Сэм. — Так что ты там говорила о пиратах? — Это было давно, определенно давно… — Но она почему-то побледнела. — Ты уверена? — Дар начал всматриваться в иллюминатор. — Знаешь, по-моему, я что-то вижу. — Ну, конечно, звезды. Ты что, забыл, мы опять в обычном космосе? — Различимый диск; должно быть Холдан… — Хм. Дар уставился в иллюминатор. — Знаешь, что-то не нравится мне все это… Ух ты! Оранжевая вспышка осветила кабину. — Это было близко! — оправившись от шока, произнесла Сэм. — Похоже, на нас охотятся! — Это действительно серьезно! — завопила Сэм. — Где Флот, когда он нужен? — Спроси у пиратов… уверен, они знают. — Я тоже; однажды вечером я подпоила оператора, как раз перед тем, как уволиться, и выведала у него код доступа. Дар помрачнел. — Зачем ты это сделала? — Хотела убедиться в том, что во время своего путешествия буду в безопасности. И я выяснила, что это так. На пятьдесят парсек[3] не предполагалось ни одного пилота. Ближайший флот находился отсюда на расстоянии ста семидесяти пяти световых лет, вблизи Альдебарана. — Что они там делают? — Кто-то позвал их около года тому назад на помощь. Попросил избавиться от пиратов. — Значит, когда они направились туда, они столкнулись с пиратами! Великолепно! — воскликнул Дар. Сэм глубоко вздохнула. — Подожди минутку! Подожди. Теперь мы знаем, что пиратов там нет. — Конечно, может быть, это Флот… и они приняли нас за пиратов? Слушай… Кабину озарила яркая вспышка. Сэм вскрикнула. — Теперь я уверена! Это пираты! — Дар пожал плечами. — Пираты или Флот… Так или иначе, мы превратимся в облако атомов. Боюсь, что мне все равно, по чьей вине. Ты прав. — Сэм расстегнула ремни. — Кто бы это ни был, нам нужно выбраться отсюда. Дар вскинул голову. Потом махнул в сторону иллюминатора. — Да… будь моей гостьей. Посмотри вон туда — просто великолепный денек! Конечно, ночь на твоей стороне холодновата. — Слушай, сделай одолжение, не валяй дурака, — рявкнула она. — Должна быть на этом корабле спасательная шлюпка, что ли! Дар посмотрел в иллюминатор. — Вниз! Сэм подчинилась. Корабль пронзила красная вспышка и погасла. Дар освободился от ремней. — Что это было? — прошипела Сэм. — Им надоело играть в игры. — Дар встал на ноги, борясь с напором ускорения. — На этот раз они выстрелили всерьез, и удачно. Они повредили наш генератор гравитации. Так где, тыговоришь, находится спасательная шлюпка? — Скорее всего, между кабиной пилота и пассажирской. — Ты права. — Дар повернул к корме. — Очевидно, она между кабиной и Грузовым отсеком. Пойдем. Сэм хотела было воспротивиться, но потом покорно пошла за ним. Корабль трясло. Дар хватался за спинки сидений, Сэм держалась за нею сзади. — Поближе, мисс, — рявкнул он. — Нас может откинуть ударной волной. А пилот здорово увертывается. — Именно поэтому мое тело вот-вот прошибет стену? — Да, только раздумывает, в какую стену удариться. Пошли. Они с трудом пробрались сквозь трясину тяги ускорения до шлюзной камеры. Дар свернул к небольшому отсеку рядом со шлюзовой камерой и с усилием открыл его. — Так, две на этой стороне и три на другой, если я не ошибаюсь. — Он достал серебристые скафандры с пластиковыми сферами наверху. — Давай, надевай. Сэм с трудом забралась в космический скафандр. — Я в нем неуклюжая, да? Дар кивнул. — Не устоят ни перед каким ударом, но для этою они и не предназначены — для этого существуют шлюпки. Скафандр лишь для подачи воздуха. Корабль сильно накренило на бок — Сэм повалилась на него. Даже сквозь скафандр как-то неясно ощутил, что рядом с ним женщина. Но не время для подобных мыслей. Она оттолкнулась от нею и стала продолжать надевать скафандр. — Они приближаются! Поторопись! Дар натянул скафандр и убедился в том, что герметически застегнулся. Потом наклонился и коснулся шлемом ее шлема, чтобы ею Голос был слышен сквозь пластик. — Ладно, повернись, чтобы я включил подачу воздуха и проверил все подсоединения. Сэм повернулась к нему спиной. Дар проверил все соединения и включил подачу воздуха. Когда на счетчике появилась голубоватая индикация, он постучал по ее плечу и повернулся к ней спиной. Он почувствовал, как ее пальцы скользят по нему; потом в шлем поступил воздух. Он вздохнул и кивнул, затем направился к шлюзовой камере, открыл ее и помахал Сэм рукой. Она вошла, он за ней, закрыв за собой люк. Сэм уже нажала кнопку. Когда воздух заполнил резервный отсек, загорелась зеленая лампочка на боковой панели. Дар потянул за ручку и отошел: трехфутовый круг открылся, Сэм шагнула первой. Дар последовал за ней. Он сел и застегнул ремни. Сэм прижалась к его шлему. — Как насчет пилота? — Он сам по себе… у него своя спасательная шлюпка на случай необходимости. — Дар нажал кнопку „Вкл“ и контрольная панель загорелась. — Ты знаешь, как управлять этой штуковиной? — Разумеется, кроме того, как здесь можно ошибиться — всего две кнопки, две панели и штурвал? — Ну, не знаю, может быть несколько способов… Дар пожал плечами. — Значит, я не такой изобретательный. Приготовиться! — Замерцал индикатор „ПРИГОТОВИТЬСЯ“; он нажал на кнопку „ВЫБРОС“. В грудь ему ударила пятисотфунтовая масса, потом неимоверная тяжесть легла на все тело. Затем всесокрушающая сила чуть ослабла и Дар смог вздохнуть. Он выпрямился, преодолевая сопротивление ускорения и огляделся по сторонам. Справа темно — солнце было сравнительно близко, в форме маленького диска, излучающего смертельную радиацию. Но это не имело значения; все небо заслонил пиратский серебристый корабль. — Слишком уж близко, — пробормотал Дар и нажал на педаль. Снова тяжесть на все тело. Он огляделся — сначала посмотрел на серебряный корабль, похожий на бейсбольный мяч, потом на ту пустоту, что простиралась перед ним. Сэм с трудом подалась вперед. — Как ты думаешь, они нас заметили? Дар передернул плечами. — Трудно сказать. Их детекторы нас наверняка вычислили, но они вряд ли обратят внимание на такую мелочь. Серебристая пластина начала скользить по направлению к ним. — Черт, неужели они так наблюдательны? — Дар привел спинку кресла в вертикальное положение и снова нажал на педаль. Сокрушающая сила обрушилась на него опять, вжав его в кресло. Ему едва хватало сил на то, чтобы не выпустить из рук штурвала. Серебряная пластина набирала скорость. — Знаешь, мне кажется, нам удастся от них оторваться. — Дар повернул штурвал влево. Спасательная шлюпка резко крутанулась — Дар повалился на Сэм. Она сидела, вжавшись в кресло, с вытаращенными глазами и страшно бледная. Неудивительно, подумал Дар. Будь он пассажиром той шлюпки, которой управлял, он бы чувствовал то же самое. Он выровнял штурвал и нажал на педаль — их маленький кораблик стрелой метнулся обратно к тому кораблю, на котором они прилетели, что давало нм ряд преимуществ перед пиратским судном. Сэм подалась вперед, привела спинку кресла в вертикальное положение и прислонилась к нему своим шлемом. — Разве не лучше оторваться от них? Дар покачал головой. — Они схватят нас, как кошка неповоротливую мышь. Наше спасение только в укрытии. — Спрятаться? Но где? Вокруг пустота! Позади, потом чуть правее вспыхнула яркая красная вспышка. — О-й-о-ой! — Сэм вся задрожала. — Спрячься где-нибудь! Быстрее! — Быстрее не бывает! — Дар крутанул штурвал, и Сэм с силой ударилась о него. — Что ты делаешь? — Так, увертываюсь. Вдруг они сообразят подсоединить свою пушку к баллистическому компьютеру. — И Дар продолжил прокладывать неимоверно замысловатый курс, от которою бы даже у самой верткой змеи случился бы прострел. Их швыряло из стороны в сторону, как теннисные мячики. — Кажется, мы победили! — воскликнул Дар. — Они в замешательстве. Взрыв прогремел совсем рядом с ними. — Ух ты! Быстро соображают, правда? — Дар нажал на педаль и надавил на штурвал. Они нырнули, и над их головами скользнула огромная блестящая кривая. Перед ними было только открытое пространство. Дар нажал на тормоз, и спасли их лишь ремни. О его шлем что-то брякнулось. — Почему ты продолжаешь убегать? — Потому что они бы поймали нас. — Дар развернул лодку и направил ее к серебряной сфере и пластине, маячившей над ней. Сэм вжалась в сиденье. — Не тарань их! — Не бойся. Вокруг пассажирского корабля замерцали голубые искорки. — Мне кажется, они спутали его с нами. — Дар снова нажал на штурвал. Шлюпка нырнула, и дно серебряной сферы проплыло над их головами. — Почему? — закричала Сэм. — Потому. Маленькая лодка вынырнула из-под корабля и ринулась сквозь щель на серебристую пластину. Сэм затаила дыхание. — Поправь меня, если я неправа… но разве мы не пытаемся избавиться от них? — Да… это мы и делаем. — Серебристая платина замаячила впереди так близко, что, казалось, можно дотронуться до нее. Дар снова нажал тормоз — шлюпка замедлила ход, потом серебряная пластинчатая обшивка над их головами зависла. — Ну, вот! — Он откинулся назад и расслабился. — Наши скорости совпали. Будем надеяться, что они не заметили, как мы нырнули под них — они были слишком заняты обстреливанием корабля. — А почему ты думаешь, что они нас не заметят? — Потому что разумнее с нашей стороны было бы спрятаться за своим родным кораблем. — Действительно. — Сэм с надеждой посмотрела на пиратское судно. — Даже если они начнут искать нас, то вряд ли увидят… если только не включат детекторы на своем брюхе. — Которые у них наверняка имеются. — Наверняка. Но скорее всего они нас не заметет… мы слишком близко от них, в „тени“ их детекторов. — Отличная теория. — Сэм откинулась на спину кресла. — А что, если ты ошибаешься? — Ну, в таком случае они пулей отлетят от нас и попрактикуются в стрельбе по отличной мишени. — Теперь я понимаю, почему мне всегда жаль мишени в тире. — Сэм поежилась. — Что они делают? Дар повернулся. — Пытаются прострелить пассажирский корабль. Хм! — „Хм“ что? — спросила Сэм. — Корабль удаляется… точнее „уносится“, пристегнись… пираты преследуют их, быстрее! Надо же, поврежденный корабль, а мчится с такой скоростью! Сэм пожала плечами. — Тогда как пираты смогут захватить его? — Заманив в ловушку. — Заманив куда? Вокруг ничего, кроме атомов, нет! — Они направляются вон туда! — Дар развернул шлюпку — серебристая пластина заскользила над их кормой. Дар нажал на педаль и рванул по направлению к солнцу. — Мы… не сможем… убежать… от них, — прокричала Сэм. — Если им с нами по пути, — ответил Дар. — Но в данный момент… они движутся в противоположную сторону… а мы… вон туда. — Но к чему все это? — Сэм понемногу справлялась с воздействием ускорения. — Как только они покончат с пассажирским кораблем, они отправятся за нами. — Если считать, что мы стоим того. Но к тому времени нам, возможно, удастся найти укромное место. — Но где мы сможем спрятаться? Где? — Там, где могли притаиться пираты… посмотри! — Дар протянул вперед руку, показывая на поблескивающую на небе нить, освещенную с обратной стороны солнцем. — Астероиды! Они и привели в замешательство детекторную систему корабля; она решила, что пиратский корабль — всего-навсего большой камень, ближайший из них! Сэм уставилась на него. — Что они здесь делают? — Не время задавать вопросы. — Дар оглянулся. — Они по-прежнему преследуют корабль… они почти нагнали его… собираются дать предупредительный выстрел… НЕТ! Они разворачиваются… Сэм затаила дыхание. — Зачем? — Потому что их интересует не сам корабль, это очевидно! Они убедились в том, что грузовой отсек пуст и нас не видно поблизости… Они ищут нас! Лицо Сэм потемнело, она покачала головой. — Не понимаю. Неужели ты хочешь сказать, что мы нужны им? — Послушай, — сухо произнес Дар. — Я бы вообще хотел знать, каким образом им удалось выведать, что мы на борту? — Может быть, они и не знали, — с надеждой в голосе произнесла Сэм. — Может, принимают нас за кого-то другого? — Извини, но нужно остаться и все это выяснить. — Дар нажал на тормоз — лодка дернулась и их подкинуло вверх. Лодка заплясала и задергалась из стороны в сторону, когда Дар начал увертываться от обломков камней и металла. Было такое чувство, что лодка исполняет соло на ударных инструментах, но аварии удалось избежать. Дар наконец подстроился под скорость астероида. Грохот сменился побрякиванием. — Нам пока чертовски везет. — Дар отключил питание. — Если только не наткнемся на какой-нибудь стремительно несущийся камешек позади или еле движущийся впереди. А так все в порядке. Эта шлюпка довольно-таки прочная, чтобы выдержать натиск осколков. Сэм вздохнула. — У нас есть шанс, правда? — с дрожью в голосе спросила она. Дар пожал плечами. — Шанс? До тех пор, пока не повреждены двигатели, мы в безопасности. — А в противном случае? — Ну, что тебе больше по душе — тюрьма или астероид? Сэм побледнела. — Дай подумать. — Конечно. — Дар откинулся на спинку кресла, сложив на груди руки. — У тебя уйма времени. Астероид уносил их от пиратского корабля — огромная серебряная пластина сверкнула над головами и чуть позади. — Что все это значит? — озадаченно спросила Сэм. — Они покидают нас? — Ошибаешься, — мрачно заметил Дар. — Они увидели, что мы ворвались в астероид, но не могут следовать за нами… не могут маневрировать подобным образом. Но они вернутся, не беспокойся. — Спасибо за поддержку, — Сэм затихла. — Почему ты отключил питание? — Потому что по крайней мере один из их детекторов ищет его. А сейчас только это отличает нас от астероида, если только им не удастся подойти поближе и разглядеть нас. — А мы не отражаем яркий свет? — Я выбрал довольно яркий астероид. — Вот они! — воскликнула Сэм. Палец Дара замер над кнопкой питания. Пираты не могли их слышать, это очевидно, и они оба знали об этом… но сработал рефлекс и они застыли словно изваяния, когда серебристая пластина медленно проплыла над ними по зигзагообразной траектории. Она все приближалась, и Дара распирало от желания пронзить ее блестящее брюхо. Пираты подались чуть вправо… и вскоре скрылись за прикрывающим их астероидом. Теперь они удалялись. Пересекли их траекторию полета в доброй полмили впереди от них и продолжали удаляться. Сэм рухнула на спинку кресла со вздохом облегчения. — Слава Богу! — Да. — Убирая палец с кнопки, Дар почувствовал, что его трясет. — Никогда не думал, что придется так прятаться. — Похоже, мы спасены. — Сэм одарила его уважительным взглядом. Дар почувствовал, как учащенно забился пульс… так или иначе, на семьдесят миллионов миль вокруг она была единственной женщиной. Сэм вся сжалась и подалась вперед. — Посмотри! Что они делают? Дар проследил за ее взглядом. Брюхо серебристой махины раскрылось. — Они собираются отправить в разведку шлюпку, чтобы посмотреть поближе! — Рука Дара дернулась к кнопке питания. Сэм схватила его за руку. — Нет! Ты же сказал, что это верная смерть! Дар неотрывно смотрел на пиратское судно. — Подожди-ка! Они передумали. Шаттл завис на полпути от огромной шлюзной камеры. Затем начал подниматься обратно в корабль, и огромные двери закрылись. — Но почему? — промямлил Дар. — Мы ведь были уже покойники! — Вот почему! — Сэм махнула в сторону заднего иллюминатора. Огромная усеченная пирамида двигалась прямо на них. Мощный „глаз“ прожектор озарял небо. Корабль с пиратами на борту набрал скорость и помчался прочь. Дар сочувственно причмокнул. — Не хотел бы я испытать подобное воздействие ускорения… Но у них нет выбора, так ведь? — Почему? — Сэм во все Глаза смотрела на приближающуюся пирамиду. — Что это за мегалит? — Полицейские. — Дара передернуло. — Правда, не уверен, какие именно… но какая разница. Сейчас я рад и их появлению. — Эй! Вы там! Помогите! — Сэм попыталась встать, размахивая во все стороны руками. — Черт! Они что, не слышат нас? — Звуковые волны не особенно хорошо проходят через вакуум, — заметил Дар. — Знаю, знаю, — огрызнулась Сэм, опускаясь на сиденье. — Удаляются. — Да, — Дар наблюдал за полицейским кораблем. — И что нам теперь делать? Выйти и направиться к ним? — Ну, очевидно, мы находимся в системе Холдана, потому что следовали именно туда. И с нашей предельной скоростью до ближайшей населенной планеты не больше трех-четырех месяцев пути. — Не думаю, что смогу так долго ждать обеда. — О, я уверен, что где-то здесь есть сухой паек. Но что-то тоже не хочется так долго ждать. Наверняка полицейский корабль вернется гораздо быстрее. — Почему? — спросила Сэм. — Для подкрепления? — Нет, в этом они не нуждаются. Видишь, вон там, наверху, „глаз“? Это один из самых мощных бластеров. — Да? — Сэм задумалась. — Вот почему пираты смылись? Дар кивнул. — С таким „глазом“ полиция легко расправляется с любыми пиратами, независимо от того, сколько оружия у них на борту. — Но почему полиция вернется? — Потому что у пиратского корабля есть изоморфер, и я уверен, что полицейский корабль местный. Как только пираты войдут в Н-космос, полиции придется возвращаться домой. — Хм. — Сэм опять задумалась. — А разве полиция не сможет схватить пиратов до того, как те успеют изоморфироваться? — Сможет, — ответил Дар. — Но не думаю, что сделает это. Эти пираты развивают большую скорость. Иначе дело их проиграно. Полиция не станет рисковать. — Они могут быстро войти в Н-космос? — Возможно. Увидишь большой взрыв, значит они попытались это сделать. Они наблюдали за тем, как полицейский корабль превратился в блестящую точку. Нарушила тишину Сэм. — Не думаю, что они попытались. Вдали что-то ярко вспыхнуло. Дар снова потянулся к кнопке питания. — Не сейчас! — закричала Сэм. — Мы не знаем, кто победил! — Нужно выяснить это, ты права. — Дар стал ждать. Блестящая точка постепенно превращалась в пятно. Пятно начало принимать форму пирамиды. — Победа! — Дар нажал кнопку, и двигатели взревели. — Пусть ребятки услышат! — Он дернул штурвал, и лодка рванула по направлению к полицейскому кораблю. — Может, следует представиться, так сказать? Не то они решат, не дай бог, что мы атакуем? — Все не так смешно, как звучит, — печально заметил Дар. — Они действительно могут принять нас за торпеду. Где-то здесь должен быть сигнал бедствия. Посмотри хорошенько. Сэм нашла кнопку „Сигнал Бедствия“, нажала ее и стала ждать. — Как мы узнаем, работает он или нет? — наконец спросила она. — Как ты думаешь, слышит Бог? — парировал Дар. — У неге есть радио, а у нас нет. — Звучит, — рявкнула Сэм. — Скоро они нас услышат? Пирамида приближалась к ним… и вдруг исчезла в облаке дыма. — Они услышали! — завопил Дар. — Они тормозят! Туман рассеялся, и полицейский корабль завис над ними. Сэм вся сжалась. — Я не выдержу… мне кажется, что он вот-вот свалится прямо на меня! Так и случилось. Огромная пирамида стала падать на них — они видели над собой только громадное днище. Дар открыл было рот, чтобы заорать, как над их головами раздвинулась шлюзовая камера и их словно всосало внутрь. — Спасены? — крякнул кто-то. Дар решил, что Сэм, но голос исходил из его собственной головы. — Хорошо, что мы оказались поблизости. — Капитан налил два стакана бренди и протянул Сэм и Дару. На отвороте его куртки поблескивала заостренная сверху пирамида с надписью „Космическая Полиция“ посередине, „Холдан IV“ сверху, а „Фальстаф“ внизу. Пирамида возвышалась посреди огненного моря, а может, океана. Капитан был тучным, хотя это мягко сказано. Его команду составляли такие же толстячки — самый маленький из них был по меньшей мере четырех футов шириной, и все они были ниже Дара. У капитана было типичное для Холдана лицо: багровое, с длинными вьющимися волосами и бородой. Дар с благодарностью взял бренди, но Сэм отстранила стакан. — Благодарю, но я не верю в алкоголь. Капитан удивленно моргнул. — Заверяю вас, он существует. — Нам действительно повезло, что вы оказались поблизости, — проговорил Дар. — Ну, дело тут не совсем в везении, — заметил капитан. — Мы получили сообщение о пиратах, пытающихся захватить торговое судно в момент прерывания. На прошлой неделе грузовое судно, которое перевозило соленую селедку, попалось в их ловушку, поэтому мы и решили охранять именно эту точку перехода в Н-космос. В нашем распоряжении только один патрульный корабль, поэтому мы не можем охранять все точки, надеюсь, вы понимаете. — А что, селедка — такой важный груз? — удивленно спросил Дар. — Для нас, — ответил капитан, — жизненно важный. Но что привело вас на Фальстаф, люди добрые? — Фальстаф? — озадаченно переспросил Дар. — Это местное название Холдана IV, — пояснила Сэм. — Должны сделать здесь пересадку, капитан. Мы направлены с Вол мар а. Капитан по-прежнему сидел, развалившись в кресле, скрестив на огромном животе пальцы, но вдруг встрепенулся. — Вол мара? На самом деле? Как интересно. Кстати, не могли бы вы показать свои документы? — Хм? Да, конечно! — Дар достал свой паспорт и удостоверение личности из кармана куртки и положил их на стол; Сэм последовала его примеру. — Извините, мы сразу не догадались это сделать. — Ну, ничего страшного, были немного не в себе. — Капитан взял их документы, и Дару вдруг пришла в голову совершенно абсурдная мысль, что-де в глазу у него вставлена ювелирная лупа. — Все в порядке… разумеется. — Значит, последнее предположение Дара оказалось ложным. — Капитан вернул им документы. — Не часто к нам прибывают с Вол мара. — Транспортная линия проходит по другому маршруту, — согласился Дар. — Но, знаете, наша фармацевтическая компания расширяется и в ближайшем будущем мы собираемся выйти на рынок внутренних планет. — Сэм моргнула; надо было рассказать ей ту историю-прикрытие, что он сочинил. — Я и не думал, что там есть какое-нибудь стоящее предприятие. — Капитан, казалось, искренне удивился. Дар усмехнулся. — Ну, я не преувеличиваю. Кстати, я сильно удивился, что вы заметили нашу лодку так быстро. Вы нас искали? — Нет, не скажу, чтобы искали, — Капитан насупился. А следовало бы? Дар едва справился с шоком. — Ну, — наконец сказал он, — я подумал, что с нашего пассажирского корабля поступило сообщение о том, что мы пропали. — Странно, что вы так говорите, — Капитан почесал затылок, потом посмотрел на него. — Может быть, пилот не заметил вашего исчезновения с борта корабля. — Э… может быть. — Дар подумал о том, как, должно быть, накренился корабль, когда спасательная шлюпка отделилась от него. — Разумеется… теперь, когда я прикинул, скорее всего так оно и было. Так или иначе, как мог пилот заметить, что мы исчезли? — Разве мог он не заметить? — пробубнил Дар. — Когда шлюпка отделилась, его должно было подкинуть, как при землетрясении. — Может быть, он подумал, что это выстрел, — предположила Сэм. — Вокруг была такая неразбериха. — И когда все это закончилось, он даже не проверил, как там его пассажиры? — Дар покачал головой. — Нет. Не нравится мне все это. Они брели по нижней части города Хаскервиля, столицы Фальстафа. Улицы были широкими, но все строения имели второй этаж, выступающий над тротуаром — удобно в дождливую погоду, подумал Дар, но уныло в солнечный день. Ему показалось также странным, что все дома наполовину деревянные и оштукатуренные. — Я полагаю, что это пограничная планета, — сказал он вслух. — Не совсем… третья по пути к Терре и колонизирована около четырех сотен лет назад. А с чего ты взял? — Архитектура. — Дар показал на деревянные перекладины. — Они что, не умели лить сталь? — О, умели, конечно, и достаточно хорошую, — Сэм улыбнулась. — Я спрашивала об этом по дороге к вам. Похоже, на Фальстафе очень мало металла. Даже железо… и то моментально ржавеет. — Хм. — Дар поджал губы. — Тогда что они используют вместо денег — гвозди? Сэм остановилась. — А как ты догадался? — Ты шутишь! — Проверь сам, если хочешь. Ну, попробуй расплатиться где-нибудь при помощи кредитки МСЭ. — Ладно, поверю тебе на слово. — Дар остановился перед вывеской. — Мне кажется, это как раз то, что мы ищем. Может быть, здесь нам поменяют деньги? — Вполне возможно, — согласилась Сэм. — А может быть и нет. Они зашли в билетную кассу Межзвездной Космической Компании с неограниченной ответственностью. — Чем могу помочь? — спросил клерк, не отрывая глаз от факса. Он был толстым и мордастым, как и все те фальстафцы, которых им довелось увидеть. Дар начал чувствовать себя каким-то ненормальным — он был худым. — Э, да. Мы бы хотели купить билеты до Терры. — Разумеется. — Служащий достал два билета, даже не удостоив их взглядом. — С вас двести фунтов. Следующий корабль отправляется в четырнадцать сто третьего мая. Дар замер, так и не раскрыв бумажник. — Третьего мая? Но сегодня только пятое апреля! — Невезенье, правда? — посочувствовал клерк. — Вы немного не успели на предыдущий рейс — два дня назад. — Но мы не можем ждать! Нам нужно попасть на Терру как можно скорее! Клерк пожал плечами. — Я всего-навсего продаю билеты, приятель… я не составляю расписание отправления кораблей. Так будете брать или нет? — Э, не сейчас, благодарю, — Дар повернулся к Сэм, у которой был беспомощный вид. — Вы здесь меняете деньги? — отрывисто спросила она. Клерк поднял глаза. — Деньги? Да, конечно. Что у вас? — Термы МСЭ, десять термов, — ответила Сэм, многозначительно посмотрев на Дара. — О… — Клерк, похоже, расстроился. — Ну, что ж, наверное, сможем взять. Положите их вот сюда. — Он вытащил маленький полотняный мешочек и кинул его на стойку; он зазвенел. Рука Дара с деньгами зависла в воздухе на полпути к стойке. — Что это? — Деньги. — Клерк покосился на него. — За десять термов Межзвездного Суверенного Электората вы получаете два фунта. — Два фунта? — промямлил Дар. — Вы что, на самом деле думаете, что ваш фунт стоит чертовски много?? — Фунт гвоздей по десять пенни? — Клерк посмотрел на Дара как на сумасшедшего. — Приятель, здесь это стоит чертовски много! — Да? — Дар покосился на Сэм. Она кивнула. Он вздохнул и положил свои чеки на стойку. — Ладно, вот, получи. Скажи, э… а раньше, чем через месяц, на Терру ничего не отправляется? — Ну, если вам действительно так нужно… — Клерк придвинулся ближе. — Есть тут у меня один приятель, он совершает перелеты на премилой космической яхте… — Э, благодарю. — Дар отступил на шаг. — Я только что с подобной лодчонки. Сэм прикусила губу. — Да? — Клерк с отвращением откинулся на спинку кресла. — Укачало немного? Что ж, дело ваше. — Он снова обратился к факсу. — Э, да. — Дар взял мешочек с деньгами. — Мы, надеюсь, еще зайдем к вам. — Вместе с горняком? — Клерк махнул рукой. — Удачи, ребята. — Ну, по-моему, он не очень-то приветлив, — сказал Дар, когда они вышли из кассы. — Мне тоже так показалось, — согласилась Сэм. — Кстати, что он там говорил о каком-то горняке? Что все это значит? — Горняк — это тот, кто копает руду, — объяснила Сэм. Дар глянул на нее, но она не шутила. Он пожал плечами. Они что, действительно, всерьез относятся ко всем железякам, а? Мимо них с шипением промчалась машина. Корпус ее был деревянный, все остальное пластиковое. — Даже очень, — согласилась Сэм. Дар проводил взглядом машину. — А из чего они делают двигатели? — Из термостойкого пластика, — ответила Сэм. — Насколько я понимаю, у них туго с радио. Дар обернулся. — Потому что для этого требуется металл, не так ли? А как тогда работает факс? — При помощи кабеля из оптического волокна. Силикона у них предостаточно. Распечатка производится с помощью теплообмена. Дар изумленно покачал головой. — Ну, по крайней мере, у них нет пробок на дорогах. — Горячие сосиски, сэр? — раздался голос толстенького продавца с тележкой. Дар остановился и вдруг заметил, что все прохожие жуют сосиски. — Ну, не думаю, что стоит выделяться из толпы. Да, две пожалуйста. — Он сунул руку в мешочек с деньгами и вытащил… …огромный гвоздь. Он с ужасом уставился на Сэм. Она нахмурилась и кивнула в сторону продавца, который протягивал им две сосиски на пластиковых тарелочках. Дар перевел взгляд с нее на горячие сосиски, потом вздохнул, взял тарелочки и опустил гвоздь в ладонь торговца. На сдачу он получил два гвоздя по три пенни и штифтик. — И что они делают, когда приходит декларация Департамента Государственных Сборов? — Платят гвоздиками с широкими шляпками, как честные граждане. В чем дело? — Да так, ничего. — Дар покачал головой. — Знаешь, по-моему, тебе надо выпить, — с расстановкой произнесла Сэм. — Неплохая идея. — Дар послушно кивнул. — Я бы предпочел коктейль под названием „Ржавый Гвоздь“. — На этой планете это прозвучало бы оскорбительно. — Сэм подтолкнула его к вращающейся двери. — Мне кажется, лучше заказать что-нибудь привычное. — Согласен, — пробормотал Дар. В таверне было сумрачно, как и обычно в подобных питейных заведениях. Они направились в бар. — Заказываем? Заказываем? — Неразборчиво промямлил бармен, как-то странно подмигивая. — Э, одно мартини и одно пиво. — На Сэм, похоже, подействовало его подмигивание. — Два напитка. — Бармен нажал кнопки. Дар положил на стойку гвоздь в десять пенни. — Два гвоздя, — пробормотал бармен. Его рука ухватила гвоздь; дверца на его груди раскрылась и появились два стакана мартини и стакан пива. Он подкатил вдоль стойки бара к следующему покупателю, оставив на стойке два винтика с плоскими шляпками. — Я бы на вашем месте посчитал сдачу, — посоветовал им клиент в двух шагах от них. На нем была коричневая темная ряса, подпоясанная шнуром; макушка на голове была выбрита аккуратным кругом. Из нагрудного кармана выглядывала желтая ручка маленькой отвертки. — Сегодня этому бармену лучше не доверять. — Мне показалось, что индикаторы подмигивали как-то не так! — воскликнула Сэм. — Что с ним случилось? — Я бы сказал, что он пьян, — ответил бритоголовый постоялец. — Понимаете, хозяин таверны не может позволить себе металлическую проводку, поэтому ему приходится использовать соляной раствор. А это означает, что каждое утро бармену приходится принимать понемногу жидкости, а сегодня, похоже, кто-то добавил в его утренний раствор соли металлов. Это безусловно увеличивает проводимость и выбивает все его цепи. — Так вот почему он подал нам два мартини, когда заказывали только один. Ну ладно. — Сэм поежилась и сделала глоток. — Надеюсь, резей в желудке не будет? — Да что вы! Понимаете, дело в том, что здесь, на Фальстафе, нехватка запасов чистых металлов. Зато полно всяких соединений. — Похоже, вы неплохо во всем этом разбираетесь. — Дар поднял стакан и с любопытством посмотрел сквозь него. — По вашей одежде я бы принял вас за священника… но говорите вы как инженер. — На самом деле я и то и другое. — Незнакомец усмехнулся и протянул руку. — Отец Марко Риччи, катодист, Орден Святого Видикона, к вашим услугам. — Дар Мадра, — Дар пожал ему руку. — А это Сэм Байн. А о каком Ордене идет речь? — Это общество Римских Инженеров и Ученых-католиков. — Да? Интересно. Конечно, как я сразу не догадался! У нас был один такой священник на грузовом судне. — Церковь обычно назначает катодистов, специализирующихся на астронавтике, на подобную работу… в случае аварии риск не такой большой. — Да, логично. — Дар кивнул, но его обучение в баре Чолли взяло верх. — Извините меня, но… не парадокс ли это в какой-то степени? — Что именно? Монах и ученый в одном лице? Нет, конечное Любой конфликт между наукой и религией — просто-напросто результат того, что священники не хотят признавать науку, а ученые религию. — А не получится так, что такой ученый-священник будет скептически настроен по отношению и к тому и к другому? — Разумеется, будет. — Священник усмехнулся. — Ватикану мы здорово надоедаем — постоянно задаем новые вопросы. — Тогда почему они позволяют вам существовать? — Потому что мы им нужны. — Отец Марко пожал плечами. — И в Ватикане есть водопроводная система. — Ну я, кажется, начинаю понимать. — Дар сделал еще один Глоток. — Но зачем Церкви понадобилось делать такого скитальца, как любой из вас, святым? — О, вы имеете в виду нашего творца, — Отец Марко кивнул. — Ну, у них не было выбора. Это был явный случай мученичества. — Что дает вам стимул жить по таким же принципам, — заметила Сэм. — Ну, мы не собираемся быть мучениками, — заверил ее отец Марко, — и я уверен, наш создатель одобрил бы это. Ведь он был прежде всего практиком… а живой священник может обычно добиться куда больше, чем усопший. Дара заинтересовало это „обычно“. — Ну, в данный момент у них у самих кое-какие практические проблемы, святой отец… а вы, похоже, знаете, что к чему на этой планете. — Я не местный… надеюсь, вы могли догадаться об этом по моему виду. — Отец Марко был лишь чуть-чуть полноват. — Да, и наша проблема заключается в том, что мы не местные… и не можем продолжить наше путешествие. — Да, последнее грузовое судно покинуло планету несколько дней назад. — Отец Марко кивнул. — Ну, боюсь, что вам ничего не остается делать… особенно, если учесть, что по всей планете рыскает полиция МСЭ. — Что делает? — Рыскает по планете, — тихо повторил отец Марко. — Вы ничего не слышали? Несколько минут назад пришел факс. Межзвездный Суверенный Электорат получил достоверные сведения, что на последнем корабле сюда прибыл телепат, поэтому запрещено покидать планету кому бы то ни было, пока они ведут поиск. — Ну, — чуть помедлив, произнесла Сэм, — значит, нашу поездку придется немного отложить, не так ли? Дар помрачнел. — А что натворил этот самый телепат? Отец Марко пожал плечами. — Ничего особенного, насколько мне известно. По крайней мере, об этом ничего не сообщалось. — Тогда почему они ищут его? — А вы не знаете? — удивленно спросил отец Марко. — Как же, телепаты представляют угрозу всем здравомыслящим гражданам… разве вы не знали об этом? — Что-то подобное доводилось слышать, — ответила Сэм. — Но мы не знали, что всему этому придается такое большое значение. — О, за последний месяц все так изменилось! Телепаты вторглись в частную жизнь граждан, видите ли… вы и не догадываетесь, что ваши мысли в данный момент кто-то может читать. Против них можно применить закон, но положения это не исправит — если только не иметь в распоряжении полицию, состоящую из телепатов. Но они могут выгораживать своих товарищей. Эти телепаты держатся друг за друга, знаете. — Нет, не знаю, — сказал Дар. — Я действительно не догадывался, что такие вообще существуют… ну, почти не догадывался. — Он вспомнил о шамане-волмарийце. — Вот видите. — Отец Марко нацелил на него свой указательный палец. — Вы знакомы по меньшей мере с одним из тех, кто всегда знает, о чем вы думаете. И так с каждым из нас, разумеется. — Конечно! У каждого из нас найдется человек, который знает тебя довольно-таки хорошо. — Да, — решительно сказал священник. — Но когда этот человек опережает вас в вашей же мысли, начинаешь задумываться. Телепаты, знаете, используют то, о чем вы думаете, против вас самих, поэтому у них в жизни больше шансов на успех. Они всегда знают, что вы хотите сделать, значит всегда знают, как опередить вас. — Просто ужас! — Вот видите! Но на самом деле все обстоит еще хуже. Полиция МСЭ абсолютно уверена, что телепаты во всей Сфере Терры связаны между собой, организовали собственное общество, хотят свергнуть правительство и захватить власть. — Но каким образом? — удивилась Сэм. — Разве полиция не может перехватить их сообщения? — Перехватить сообщение от одного способного читать чужие мысли ему подобным? Это неосуществимо. Кроме того, ходят слухи, что телепаты вообще не пользуются для этого космическими кораблями, ну, я имею в виду, чтобы передать сообщение с одной планеты на другую. — Что? — Поверьте мне, — кивнул отец Марко. — Их мысли путешествуют от звезды к звезде почти мгновенно. И вы понимаете, конечно, что это дает их тайной организации ряд преимуществ перед остальными силами общества. — Да, можно догадаться. — Дар придвинулся к нему поближе и понизил голос. — И судя по вашему тону, я смею предположить, что вы, святой отец, не совсем в это верите? Отец Марко тоже пододвинулся поближе. — Честно говоря, мне кажется, что попахивает все это не совсем тем, чем надо. — Из чего можно предположить, — вставила Сэм, — что людей заставляют верить в то, чего на самом деле не существует. — Ну, все это старо, как мир, — рассудительно произнес отец Марко. — Массовая истерия заложена в человеке изначально. Человеческое существо — не что иное как мыслящее животное; но став частью толпы, оно лишается способности мыслить. Но мне кажется, что полиция занимается всеми этими поисками только на основании слухов. — Слухов? — переспросил Дар. — Как так? — Ну согласитесь, лучше действовать на основании слухов, чем рисковать мятежом. — Мятежом? — воскликнула Сэм. — Да вы шутите. — К сожалению, нет. Если бы люди поняли, что власти не занимаются всем этим, они бы затеяли что-нибудь сами… то там, то здесь раздавались бы шепотки, что вот, мол, тот или та на самом-то деле телепат, так и началась бы охота на ведьм. Нет, это лучше, чем ничего… — Думаете? Из-за соседнего столика поднялся тучный человек. — Я вам не мешаю? — вежливо спросил отец Марко. — Нет, но вы портите мне вечер! Если вы не можете обойтись без обсуждения политики, то не могли бы вы делать это у себя дома? Просто невыносимо слушать и мешает пищеварению! — Ох! — Дар обменялся взглядом с отцом Марко. — Прошу прощения, конечно, мы нарушаем… — Давай, давай! — Чья-то костлявая рука сжала плечо Дару. — Извиняйся! Их мозги затуманены и ленивы! Заставь их делать что-нибудь! — Перед ним стоял невысокий худой пожилой человек, который был настроен очень решительно и был доволен сам собой. А рядом с ним… У Дара перехватило дыхание. Рядом со стариком стояла самая прекрасная из всех женщин, каких ему доводилось видеть за всю свою жизнь — с фигурой Венеры, в платье до середины икр, без рукавов, подчеркивающем все ее прелести. Лицо ее было само совершенство — высокий нежный лоб, пушистые брови, огромные, широко посаженные глаза, окаймленные густыми ресницами, маленький, чуть вздернутый носик и намекающий на неземные удовольствия рот, готовый вот-вот раскрыться в улыбке. Рыжевато-каштановые волосы ниспадали до пояса. Это было лицо из его детских мальчишеских грез, лицо, которое никак не вязалось с реальностью, лицо, которое не оставит мужчину равнодушным. Словно ножом по сердцу! Какая несправедливость — такая красавица и рядом со старым сумасбродом, а не с ним! Старый сумасброд повернулся к тучному клиенту с нарушенным пищеварением, который издавал какие-то непонятные возмущенные побулькивания. — И мне кажется, что ваши реплики стоит вынести на всеобщее обсуждение! Знаете ли вы, что случается с теми людьми, которые не говорят о политике? Они перестают заботиться о своем правительстве! А вы знаете, что происходит потом? Однажды ночью кто-то захватывает власть в свои руки и свергает правительство. И проснувшись на следующее утро, они вдруг обнаруживают, что налоги возросли непомерно, что без разрешения они никуда не могут отправиться и в конце концов оказываются ничем не лучше рабов! Вот что случается, когда оставляешь свое мнение при себе! — Сэр! — заверещал толстяк, словно наступил на что-то скользкое. — Это оскорбление! — Знаете, если вы не согласны со мной, не буду настаивать. Я думаю, что мы с друзьями лучше поищем свежий воздух! — Он повернулся к отцу Марко, Дару и Сэм. — Ну, как, не возражаете, обладающие духом? Вы найдете тот ветер, что подует со сцены, невероятно освежающим! Мы идем туда, моя племянница и я, присоединяйтесь к нам, если есть желание! — И он развернулся, пробрался между столиками так стремительно, будто бежал вдогонку за собственной жизнью. Девушка повернулась, чтобы последовать за ним… и неужели ее взгляд задержался на секунду на Даре? Воображение. Не может быть. Но… Она была всего-навсего племянницей! — Хм? Что? — Он повернулся к отцу Марко. — Я спросил, не пойти ли с ними. — В глазах священника заискрились огоньки. — Э… да. Неплохие ребята, по-моему. — Почему бы и нет? — холодно откликнулась Сэм. — Немного развлечемся. Они встали, взяли свои стаканы и направились вслед за стариком. — Садитесь, садитесь! — Сумасброд помахал им и показал на стулья вокруг большого стола, за которым он сидел. Его племянница сидела рядом с ним. — Значит, вы катодист, — поприветствовал старик отца Марко. — Что ваш орден делает в такой глуши? — Где так нужен Министр Жизни, как не среди мертвых? — ответил отец Марко. — Минуточку. Подождите. — Дар поднял ладонь. — Не могли бы вы объяснить кое-что? Мне кажется, я что-то не понял. — Что именно? С чего вы взяли, что он катодист? — Хм? Как же, по эмблеме его ордена, конечно! — воскликнул старик. — Вот. — Отец Марко постучал по маленькой желтой отвертке в нагрудном кармане. — Используется в качестве эмблемы инженеров-электриков… как признак братства. Мы просто сделали его официальным. — Да? — Дар уронил голову, чувствуя себя невеждой. — У вас передо мной преимущество, — сказал отец Марко старику. — Да, знаю. — Старик хитро улыбнулся. — Разве это не замечательно? — Дедушка! — воскликнуло видение, и старик моргнул. Дар успел обратить внимание на то, что носки ее туфель очень острые. — Ну, придется раскрыть карты, — вздохнул он. — Меня зовут Уайти, святой отец, а это Лона, моя… племянница, — добавил он и посмотрел на нее. Она улыбнулась. — Как скажешь, дедушка. — Ты всегда любишь подчеркивать мой возраст, дитя мое! — Уайти вздохнул. — Знаю, ты не можешь покривить душой и солгать даже в такой мелочи, но имей жалость! Я не прошу слишком многого… просто зови меня „дядя“ в присутствии других людей. Такая маленькая просьба… — Но теперь они все равно знают правду. — Она улыбнулась всей компании и негромко произнесла: — Это мой дядя. — Очень приятно, — пробурчал Дар, не отрывая от нее глаз. Отец Марко кашлянул и протянул руку. — Меня зовут отцом Марко Риччи. А это Дар Мадра и Сэм Байн. — Приветствую тебя, Уайти. — Официант поставил большущий стакан с вином перед стариком. — И тебя, Лона. — Благодарю. — Она взяла коктейль и улыбнулась вежливо и в то же время тепло, потом отвела взгляд. Официант чуть замешкался, потом вздохнул и повернулся. — Уайти де Вино? — спросил отец Марко. Уайти приподнял стакан, словно собираясь произнести тост, и утвердительно кивнул. — Правильно догадались. — Ну, знаете, мне доводилось слышать о вас в каждой таверне и пивной на протяжении последних трех парсек. Наконец-то я встретил вас. Имя подходило ему как нельзя лучше.[4] Волосы у старика были белыми-пребелыми, а глаза такими светло-голубыми, что казались почти бесцветными. Даже кожа лица, казалось, отбелена — такой обветренной и огрубевшей она была, словно дубленная космосом… И второе имя подходило ему как нельзя кстати. Одним глотком он осушил полстакана. — Схватили бы меня, не так ли? — усмехнулся Уайти. — Если бы не ряса, а? Отец Марко тоже усмехнулся. — Нет. Я не из Департамента Государственных Сборов. — И не рассерженный муж, — добавила Лона. — Моя дорогая! — обиженно воскликнул Уайти. — Разве посмел бы я встать между мужем и его женой? — Если бы, у тебя была такая возможность, — пробормотала она и стала потягивать коктейль. Уайти повернулся к отцу Марко и тяжело вздохнул. — Да, их поколение такое циничное! Никаких идеалов, святой отец? Никакой веры? — Я безоговорочно верю тебе, дедушка… только не говорю, почему. — Чтобы свободно передвигаться в любом направлении, — сказал отец Марко, — это одно. Похоже, вы не задерживаетесь на одной планете дольше, чем и я, Уайти. Вино кивнул. — Долго я не смогу терпеть этих толстяков и зануд. — Или они тебя, — пробормотала Лона. — Ну, они обычно сами предлагают оплатить мне дорогу на другую планету. Я становлюсь чуть беспокойней с возрастом, святой отец… ищу нечто новое, надеюсь отыскать то место, которое не подвержено упадку. — Пора, Уайти, — Толстый детина остановился около их стола. — Мне пора к публике. — Уайти вытащил из-под туники плоскую клавиатуру и встал. — Прошу прощения, я вас покину ненадолго, люди добрые… — Вы развлекаете публику? — озадаченно спросил Дар. — А что в этом особенного? — ответилон. — Мы не делаем из этого тайны, это наша жизнь, — добавила Лона. — В старые добрые времена бывало похуже, моя дорогая, — напомнил ей Уайти, — тогда я еще не встретил твою бабушку. Я занимался продажей наркотиков, святой отец… я стал называть себя Тодом Тамбурином. — Он направился к помосту вслед за Лоной. Сэм сидела ошарашенная, вытаращив глаза. — Это Тод Тамбурин? — Не может быть. — Дар удивленно посмотрел вслед старику. — Великие поэты не поют в барах. — Бывают и исключения. — Отец Марко откинулся на спинку стула и сделал несколько глотков. — Оценим то, что нам предлагают? Уайти тем временем уселся на низеньком стульчике, Лона же опустилась на стул повыше, скрестив ноги и положив руки на колени. Старик извлек из своей клавиатуры журчащее крещендо. Звук наполнил комнату и замер. И тут Уайти запел песню, уходящую своими корнями далеко в прошлое — в старые добрые времена — не очень пристойную, так сказать, песенку о леди, путешествующей в космосе, которая вряд ли была леди, и интересы у нее были далеко не космическими. Лона с воодушевлением подпевала своему деду. — И это поэт-лауреат Сферы Терры? — воскликнула возмущенная Сэм. Дар тоже почувствовал некое разочарование… но не в Уайти. Песня закончилась крещендо, какое способен был издать космический корабль при запуске. Постояльцы захлопали, довольные песенкой, и заулыбались. И когда космический корабль стих, зазвучала тихая, задушевная мелодия, наполняющая все вокруг каким-то спокойствием. И тут Лона запела, не смотря на Уайти, а направив отсутствующий взор куда-то вдаль, поверх голов постояльцев, чистым, словно горный ручей, и нежным, словно сама весна, голосом. Слова не запоминались в голове, но, казалось, обволакивали и уносили Дара куда-то в мир звуков — и тут вдруг отчетливо стал ясен смысл песни: оплакивание того, что ушло и никогда не вернется, — красота самого имени „Терра“. Тогда присоединился Уайти, подхватил припев — послышалось спокойствие, грусть и удовлетворение одновременно по поводу того, что старые дни миновали, но, как и должно было случиться, это неизбежно. Потом снова запела Лона, напоминая, что все это обновляет человека, а где-то там, на удаленных планетах, под солнцами, невидимыми с Терры, жизнь прежняя… Потом снова припев — что все это прошло — и другой куплет, другая планета, еще сотня, и каждая приветствует человека своей первобытностью, где он разрушает природу, воздвигает вокруг себя частоколы; потом припев, и наконец, последний куплет, пронизанный триумфом — понемногу планеты снова зарастут лесом, — порождением жизни… Дар затаил дыхание. Как он мог считать эту поэму великолепной, прочитав ее, но не слыша музыки? Потом клавиатура издала громкий звук, и они снова начали петь непристойную песенку. Так и пели они — немного поэзии, потом снова веселая песенка, заставляя слушателей постоянно удивляться. Когда Уайти наконец взмолился, чтобы публика дала ему возможность выпить, Дар вместе с остальными вскочил на ноги и, громко хлопая, закричал: „Еще! Еще!“ Потом Лона и Уайти подошли к столу — она раскрасневшаяся и сияющая, он улыбающийся. Дар почувствовал себя как-то неловко. — Садитесь, садитесь! — Уайти жестом показал ему на стул. — И премного вам благодарен, молодой человек. Это самая высокая похвала певцу… что вы забываетесь, слушая музыку. Лона ничего не сказала, но ответила взглядом, от которого у Дара кровь прилила к вискам. Подошел официант и поставил перед певцом наполненные до краев стаканы. — Поверить не могу! — воскликнула Сэм. — Я бы ни за что не поверила, узнав, что такой великий поэт играет в тавернах… но я слышала, как вы поете! Теперь я верю! — Ну… мне приятно, что я остаюсь сам собой, — ответил Уайти, и глаза его заблестели. — И я действительно поэт!.. но „великий“? Нет, определенно нет! — Пусть вас не смущают его слова, — успокоила Лона Сэм. — Для него это своего рода обида. — Но что вы тут делаете, почему играете в какой-то забегаловке на забытой богом планете? — Ищу глоток свежего воздуха. — Уайти поджал губы. — Знаете, в барах на Терре слишком изнеженная публика, поэтому приходится кормить их, так сказать, только поэзией. Да и слушать как следует они не умеют… они просто используют тебя в качестве приятного фона, а сами тем временем праздно проводят время. И только скажи слово о политике — бац! — и ты уже за дверью! Они стали изнеженными, они утратили всякую надежду, и самая развеселая песня не поднимает им настроения! И чем дальше от Солнца, тем острее ощущается жизнь… но даже здесь уже умудрились утратить живое неподдельное чувство радости и удивления. Людям хочется сидеть за толстыми стенам, жевать толстый кусок мяса. Им уже не хочется слушать об охоте на драконов. — Ты прав, — согласилась с ним Лона, — но ты уже не молод, дедушка. — Это так, не спорю, — Уайти кивнул. — Вот почему мне нужно искать жизнь и свежесть. — Но я-то свежа, — заметила Лона, — и полна жизни, в этом нет сомнения! Дай мне хоть малейшую возможность побыть декаденткой, дедушка… совсем маленькую! Уайти вздохнул и хотел было ответить, но тут вмешался огромный тип, шести футов в длину и три в ширину, с маленькими бегающими поросячьими глазками и отвисшей челюстью. — В чем дело, певец? Не нравится прогресс? Глаза Уайти блеснули. — Прогресс? То, что у вас больше товаров, еще не означает, что душа ваша стала лучше! — Да кто ты такой? Исповедник моего отца? — Огромная ручища сгребла Уайта за ворот и приподняла со стула. — Противный старикашка! Сначала болтаешь о политике, а теперь еще и о религии! Да я тебя щас по стенке размажу! — Давай, — прокряхтел Уайти, — только попробуй! Здоровяк уставился на нею, потом глазки его сузились и он зарычал. Уайти со всей силы ударил его по локтю. Здоровяк отпустил его, завыв от боли, и ему на помощь подоспело еще двое детин, готовых накинуться на Уайти. Кто-то скинул Дара со стула и ударом в челюсть сбил с ног. Он со всего маха ударился о крышку стола и осел, моргая — сквозь звон в ушах едва различался приближающийся дикий рев. Большинство постояльцев повскакивали со своих мест и стали пробираться к выходу. Горстка здоровяков пыталась окружить Уайти, но отеле Марко вдруг издал вопль и стал хватать их за воротники и отшвыривать от Уайти. Те, кто возвращались обратно, получали от Уайти резкие удары под дых. Сэм и Лона дрались бок о бок — впиваясь ногтями в подбородки детин и пинали их в пах. Дар вдруг заметил, что радом с Сэм блеснуло что-то металлическое. Он закричал и кинулся к ней, заслонил от нападавшего. Нож задел его сбоку, распорол кожу. Он вскрикнул от боли и ярости и увидел перед собой лицо обладателя ножа. Высокий и толстый с довольно противной ухмылкой на заплывшем лице. — Сейчас ты у меня получишь! — Он снова занес руку для удара. Дар метнулся в сторону, схватил толстяка за кисть, выкрутил ему руку и дернул вверх. Детина заорал, громка пронзительно; рука его разжалась, и нож упал на пол. Вдруг он получил мощный удар по шее и свалился на пол. Он поднял голову, мотнул головой и увидел перед собой такое зрелище — огромное количество ног наносило удары со всех сторон. Сквозь звон в ушах он услышал полицейскую сирену. Потом вдруг до него дошло, что дергающиеся вокруг него ноги могут принять его за часть пола. Он с трудом встал на колени, потом поднялся и уперся взглядом в нагрудный значок с надписью „Полиция“. Дар поднял глаза и встретился взглядом с ухмыляющейся физиономией в каске, заметив вращающуюся в воздухе электрическую дубинку. Он отпрянул назад и наткнулся на дуло, которое приставил к его спине второй полицейский. Он завопил и метнулся в сторону как раз в то время, когда дубина обрушилась на место, где он только что стоял, револьвер выстрелил. Первый полицейский был шокирован, второй в растерянности стоял, оглушенный собственным выстрелом, третий же схватил Дара. Дар занес кулак — удар пришелся как раз по каске. Полицейский отпустил его, выронил револьвер, потом рухнул на пол, и отец Марко подхватил Дара под руку и потащил его через ворочающуюся на полу униформу. — За мной! Быстро! — Он развернулся, и Дар поплелся за ним. Он наткнулся на Сэм, идущую справа от него, и наскочил на Уайти, идущего слева. Отец Марко распахнул дверь, и Лона юркнула в дверной проем первой. — За ней! — рявкнул священник. Ну, пока все шло в соответствии с пожеланиями Дара — избавиться от слишком большой и шумной компании. Он наощупь спустился по узкой лестнице, следуя за Лоной, и вскоре очутился в подвале, заставленном бочонками с пивом и ящиками с вином. За его спиной хлопнула дверь, и шум драки стал еле слышным. — Быстрее! Им хватит нескольких минут, чтобы догадаться, что мы в подвале! — Отец Марко ринулся мимо них, нажал на какой-то болт в стене и открыл потайную дверь. Лона юркнула в нее, Дар за ней. Отец Марко захлопнул дверь за Уайти, и Дар вдруг оказался в кромешной тьме. Что-то мятое и в то же время упругое коснулось его. Перед его мысленным взором предстала Лона, и он молил бога, чтобы она подольше задержалась около него. — Дар? — прошептала Сэм, прикоснувшись к нему, и он чуть не подпрыгнул. — Да, я здесь, — отозвался он, борясь с переполняющими его эмоциями. Ее голос звучал растерянно, испуганно — вполне по-женски Все его защитные силы восстали… и целый поток гормонов вместе с ними. Это ее прикосновение… — Где мы? — прошептала она. — Не знаю, — ответил он. — Почему ты говоришь шепотом? Затем появился слабый свет. Они оглянулись и увидели, что лицо отца Марко освещено круглым набалдашником на ручке его отвертки. — Рефлексы в норме, — приглушенно сказал он. — Говорите как можно тише; не думаю что полиции известно об этом потайном ходе, но они могут обыскать весь подвал в таверне, и не стоит привлекать их внимание. — Логично, — согласился Уайти. — Где мы, святой отец? Извините за выражение, не у Христа ли за пазухой? — Нет, знаете, на этой планете вообще никогда не было религиозных гонений. — Отец Марко усмехнулся. — Мы находимся в подвале заведения, что по соседству с таверной. — Какого именно — обувной мастерской Леона Чакова? — Нет, другого. — Ох, Заведения мадам Тесси! — Брови Уайти взлетели вверх. — Замечательно, святой отец. Даже я не подозревал о существовании… э, связи между этими двумя заведениями. Священник кивнул. — Об этом знают лишь очень немногие постояльцы. — И вы один из них? — Ну… даже удивительно, что иногда приходится узнать в минуты откровений. — Отец Марко отвернулся к стене. — Хм. — Уайти встал рядом с ним. — Вы узнали об этом во время исповеди… — Нет, но благодаря ей. В прошлый месяц им срочно понадобилось тайно совершить один обряд… — Раздалось громкое бряцанье, пятно света резко подпрыгнуло. Отец Марко что-то прошипел. — Кажется, я нашел лестницу. — Голос священника прозвучал несколько натянуто. — Медленно и осторожно, прошу вас. — Свет замаячил повыше. — Здешние леди мне доверяют. Я думаю, они не особенно рассердятся, что мы пройдем через их владения. Набалдашник его отвертки осветил шероховатую дверь. — Теперь прошу соблюдать тишину, — пробормотал он и повернул ручку. До них донеслись смех и громкая музыка. Они попали в самый разгар веселья с обычным набором толстяков-постояльцев и единственными стройными представительницами Фальстафа. Их стройность была самой что ни на есть настоящей… потому что на них почти ничего не было. — Должно быть, уже поздно, я и не думала, — заметила Сэм. — Нет, здесь всегда так, — ответил отец Марко. — Пойдем поищем спокойное местечко. Ну, лично Дар мог бы остаться и здесь; но отец Марко проскользнул вдоль стены к лестнице, а Уайти подтолкнул его сзади, так что пришлось подчиниться. — Марко! Священник только-только успел повернуться, как оказался в объятиях пышногрудой красавицы. Она прижалась к нему, обхватила за плечи и рассмеялась. — Ах, ты старый разбойник, что занесло тебя сюда? Интересуешься нашими услугами или, так, смена обстановки? — Как сказать, Тесси, как сказать. — Отец Марко поцеловал мадам… в руку. — Просто искал место, где можно бы было расслабиться и поболтать со своими друзьями, чтобы не мешал шум таверны. Тесси вздохнула и покачала головой. — Какой мужчина пропадает! А я-то уж было подумала… Знаешь, мне бы следовало ha тебя рассердиться. — Она кокетливо взмахнула ресницами. — Из-за Розамуд? — Отец Марко развел руками. — Ничем не могу помочь, Тесси. У меня своя работа, у тебя своя. — Да, обычно все хорошо складывается… девочки несколько дней полны раскаяния, а когда возвращаются на работу, вокруг них как бы царит этакая свежесть. Но чтобы уговорить одну из них бросить работу? Не кажется ли тебе, что это уж слишком? При каждом слове она ударяла его по руке. Отец Марко осторожно высвободил руку. — Нет, я полагаю, что все идет нормально. Где она сейчас, не знаешь? Тесси пожала плечами. — Все что я знаю, это то, что она собиралась улететь ближайшим рейсом. Мы все нездешние, святой отец. — Святой отец? — Это отец Марко! Уже через секунду его окружили полуобнаженные красавицы с длинными пальцами. Дар хотел было проверить, на месте ли бумажник, но было приятно чувствовать, как его ощупывают. Руки обвили священника со всех сторон и двигались при этом так быстро, что за ними невозможно было уследить. — О, святой отец, я так рада вас видеть! — Мне нужно так много рассказать вам! — Ох, святой отец, это ужасно. Я пыталась противиться, так пыталась, но… — Да, девочки, понимаю. Терпение, терпение; если я не смогу поговорить с кем-то из вас сегодня, приду как-нибудь в другой раз. — А вы ученик священника, да? — Рыжеволосая красотка провела рукой по груди Дара. — Ну, нет, не совсем. Так, интересуюсь целомудрием, знаете. — Я тоже, — проворковала она, — это такая интересная тема для разговора. Дар почувствовал хлопок по ягодицам и чуть не подпрыгнул от неожиданности. Из-под его руки вынырнула голова блондинки и промурлыкала. — Каждый друг отца Марко и мой друг. — Ну, я настроен по-дружески… Рядом с ним вертелось уже пятеро — все многозначительно намекали, кто словами, кто как-то иначе, на нечто очень интересное… Было бы просто великолепно, если бы они подходили по одной, а то Дар начинал ощущать себя филейным куском в гамбургере. Не то чтобы ему не нравилось… Комнату заполнили звуки музыки. Все оглянулись. — Леди и джентльмены! — На стуле стоял Уайти, а Лона взгромоздилась рядом на стол. — Чтобы развлечь вас и доставить удовольствие… „Баллада о Законе Грэхэма“![5] По комнате пробежал шепоток… особенно среди посетителей, кое-что знающих об экономике. Громкий аккорд усмирил их, Уайти и Лона запели:
Чародей поневоле [пер.с англ В.А.Фёдоров][6]
Визит к "Малой Плантагенет"[7]
Астероид залетел со стороны Козерога, покрутился вокруг солнца типа G, свернул к пятой планете. Такая траектория не слишком типична для астероидов. Он шлепнулся в гравитационную сетку планеты, поносился вокруг нее на трех разных орбитах, а затем вонзился в атмосферу славной падающей звездой. На высоте сотни футов он остановился, а затем рванулся к поверхности — но только к поверхности. Никаких фейерверков, никакого кратера — ничего, кроме примятой травы. Поверхность его была в шрамах и выбоинах, почерневшая от трения об атмосферу, но он был цел. В глубине его недр прогремели слова, которым суждено было изменить судьбу этой планеты: — Черт бы подрал румбы твоих скородумных мозгов! Голос оборвался, его владелец нахмурился, прислушиваясь. В каюте стояла полная тишина, без обычного еле слышного гудения. Молодой человек выругался, срывая с себя амортизационную паутину, выбрался из компенсационного кресла, пьяно покачался на пятках, шаря в воздухе, пока рука его не нащупала пластик стены. Поддерживая себя одной рукой, он доковылял до панели на противоположной стороне круглой каюты. Там он высвободил зажимы, бранясь в прекрасном старом стиле галактических матросов, открыл панель, нажал кнопку. Повернувшись, он разве что не упал обратно в кресло. В каюте снова пронеслось тихое гудение. Невнятный голос спросил, модулируя скорость и тон речи: — Узве — ик! — вудовледворидельно… М’лорр’Родни? "Все роботы в галактике гладкие и блестящие, — пробурчал милорд. — А мне вот достался эпилептик!" — Езли м’лорр’боззволид, дод кондензадор м’жно… — Заменить, — закончил Родни. — А твои цепи выдернуть и перестроить. Нет, спасибо, мне твоя личность нравится такой, какая есть — кроме тех случаев, когда ты устраиваешь приземление, от которого у меня ключицы вылетают! — Броздиде м’лоррд, в дод кридичезкий момент позадки я принял очень звоеобраззные радиоволны, кодорые… — Ты отвлекся, именно это ты пытаешься сказать? — М’лоррд, было крайне необгодимо броанализзировадь… — Так значит, одна часть тебя изучала радиоволны, а другая часть тебя приземляла корабль, что было как раз чуточку чересчур большим напряжением, и слабый конденсатор сдал… Векс! Сколько раз я тебе должен повторять — занимайся своим непосредственным делом! — М’лоррд выражал жжелание быдь даким, как… — Как герои Саг о Дальней Разведке, да. Но это не значит, что мне нужны их неудобства. Электронная система Векса почти оправилась от послеприпадочного истощения. — Но м’лоррд, гонцебция героизма бредболагаед… — А, забудь об этом, — простонал Родни. Векс послушно очистил часть своих банков памяти. Векс был очень обязательным. Он был также и антикварным — одним из немногих оставшихся роботов ВКС (Верных Кибернетических Спутников), ранних моделей, ныне уже две тысячи лет как устаревших. Роботы ВКС были запрограммированы на крайнюю преданность и, вследствие этого, толпами гибли, защищая своих хозяев во время кровавого Междуцарствия после крушения древнего Галактического Союза и до прихода власти Пролетарского Эклектического Содружества Терры. Векс — имя, полученное из попыток произнести "ВКС" единым словом — уцелел благодаря своей эпилепсии. У него был слабый конденсатор, который, подвергаясь перенапряжению, высвобождал всю накопленную энергию огромной волной, длившейся несколько миллисекунд. Когда появлялись предварительные симптомы этого электронного припадка — главным образом, неопределенность в расчетах Векса — включался главный прерыватель цепи, и неисправный конденсатор разряжался в изоляции от остальных цепей Векса; но сам робот при этом выходил из строя, пока прерыватель цепи не ставили на место. Поскольку припадки происходили в моменты сильного стресса — такие, как попытки приземлить космический корабль-астероид, одновременно анализируя заблудившуюся радиоволну, или защитить хозяина от трех убийц одновременно — Векс пережил Междуцарствие, поскольку когда Пролетарии нападали на его хозяев, он мужественно сражался примерно двадцать пять секунд, а затем впадал в коллапс. Таким образом, он стал редкостью, смелым слугой, который уцелел. Он был одним из пяти все еще функционировавших роботов ВКС. В результате он сделался сокровищем семейства д'Арман, ценимым за свою древность; но даже больше — за свою преданность; истинная верность аристократическим семьям всегда числилась в дефиците. Поэтому, когда Родни д’Арман покинул родной дом в поисках жизни, полной приключений и славы — будучи младшим сыном младшего сына, он мало чего еще мог сделать, — его отец настоял, чтобы он взял с собой Векса. Род часто бывал очень рад, обществу Векса, но случались моменты, когда у робота просто чуточку не хватало такта. К примеру, после очень жесткой посадки человеческий желудок склонен быть малость слабоватым, но у Векса доставало ума спросить: "Что желаете на обед, м’лорд? Скажем, устрицы со спаржей?" Рода выворачивало наизнанку. Он стиснул челюсти, борясь с тошнотой. — Нет, — ответил он сквозь зубы, — и можешь просто проглотить это "м’лорд". Мы на задании, помнишь? — Я никогда не забываю, Род. Кроме как по приказу. — Знаю, — проворчал Род. — Это я так образно выражаюсь. — Он скинул ноги на пол и с трудом встал. — Мне не помешал бы глоток свежего воздуха для успокоения желудка, Векс. Есть что-нибудь в наличии? Робот с миг пощелкал, а затем доложил: — Атмосфера, пригодная для дыхания. Лучше, однако, надеть свитер. Род, ворча, натянул пилотскую куртку. — И почему это у старых слуг семьи развивается комплекс матери-наседки? — Род, если бы ты прожил столько, сколько прожил я… — …я захотел бы, чтобы меня дезактивировали, знаю, "робот всегда прав". Открой шлюзовую камеру. Двойные двери шлюзовой камеры распахнулись, показывая черный круг отверстия люка. В каюту ворвался холодный бриз. Род поднял лицо, вдыхая воздух. Глаза его блаженно закрылись. — Ах, благословенное дыхание земли! Что здесь живет, Векс? Механизмы загудели, когда Векс прокрутил ленты, заснятые им в электронный телескоп с орбиты, интегрируя визуальные данные во вразумительное описание планеты. — Земельная масса состоит из пяти континентов, одного острова приличных размеров и множества островков поменьше. Континенты и мелкие острова имеют схожую флору — экваториальный тропический лес. — Даже на полюсах? — За пределами ста миль от каждого полюса; ледяные шапки примечательно малы. Видимая фауна ограничивается амфибиями и множеством насекомых, мы можем предположить, что моря изобилуют рыбой. Род потер подбородок. — Похоже, мы попали в весьма ранний геологический период. — Каменноугольная эра, — ответил робот. — А как насчет того небольшого острова? Именно там мы и приземлились, я полагаю? — Правильно. Туземная флора и фауна отсутствуют. Все жизненные формы типичны для Позднего Земного Плейстоцена. — Насколько позднего, Векс? — Исторического периода человека. Род кивнул. — Иными словами, кучка, колонистов приехала, выбрала себе остров, стерла с лица, земли туземную жизнь и засеяла землю земными видами. Есть какие-нибудь идеи, почему они выбрали этот остров? — Достаточно велик, чтобы содержать население в приличном количестве, достаточно мал, чтобы свести к минимуму проблемы экологической ревизии. Потом, остров расположен в зоне полярного океанского течения, которое понижает местную температуру до чуть ниже земной нормальной. — Очень сподручно, спасает их от забот по управлению климатом. Есть какие-нибудь остатки того, что могло быть городом Галактического Союза? — Никаких, Род. — Никаких! — Глаза Рода в удивлении расширились. — Это не укладывается в схему. Ты уверен, Векс? Схема развития затерянной или деградировавшей колонии — той, что тысячу лет или больше пребывала вне контакта с Галактической цивилизацией — распадалась на три легко различимые стадии: первая — установление колонии, вторая обрывание связи с Галактической культурой, за этим следует перенаселение городов, которое приводит к массовым миграциям в сельскую местность, и в результате к смещению к аграрной самообеспечивающейся экономике; и третья — утрата технологических знаний, сопровождаемая растущим уровнем суеверий, символизируемая забрасыванием и в конечном итоге табуированием технологии угля-и-пара — общественные отношения костенеют, и появляется кастовая система. Стили в одежде и архитектуре обычно становятся пародиями на образцы Галактического Союза: к примеру, маленькие полусферические деревянные хижины, построенные в попытке сымитировать геодезические сводчатые купола Галактического Союза. Но всегда оставались развалины города, выполняющие роль постоянного символа и основы для мифологии. Всегда. — Ты уверен, Векс? Ты действительно, в самом деле, уверен, что города нет? — Я всегда уверен, Род. — Это правда… — Род дернул себя за нижнюю губу. — Иногда ошибаемся, но никогда не сомневаемся. Ну, отложи вопрос о городе на будущее, может быть, он потонул в приливной волне. Давай просто произведем последнюю проверку, что жизненные формы — земные. Род нырнул головой вперед через метровый круг шлюза, приземлился с кувырком вперед, поднялся на колени. Он отстегнул от пояса партизанский нож — нож, заботливо сработанный так, что его нельзя было отнести к какой-либо известной культуре — и вытащил его из ножен. Ножны представляли собой четкий конус из белого металла с маленькой шишкой на конце. Род сорвал несколько стебельков травы, бросил их в ножны и повернул шишку. Встроенный в стенки ножен миниатюрный датчик прозондировал траву ультразвуком, чтобы проанализировать ее молекулярную структуру, а затем передал данные Вексу, который определял, не были ли какие-нибудь молекулы несовместимы с человеческим метаболизмом. Если бы трава была ядовитой для Рода, Векс направил бы сигнал обратно к ножнам и белый металл приобрел бы пурпурный оттенок. Но в данном конкретном случае ножны сохранили серебряный цвет. — Все сходится, — сказал Род. — Это земная трава, предположительно посеянная землянами, и это — земная колония. Но где же город? — Тут есть крупный городишко — наверное, тысяч тридцать душ — у подножия горного хребта на севере, Род. — Ну… — потер подбородок Род. — Это не совсем то, что я имел в виду, но лучше, чем ничего. Как он выглядит? — Расположен на нижних склонах большого холма, на вершине которого находится каменное строение, сильно напоминающее земной средневековый замок. — Средневековый! — нахмурился Род. — Сам городок состоит из полудеревянных и оштукатуренных зданий со вторыми этажами, нависающими над узкими улицами — переулки будут лучшим термином, на которых они расположены. — Полудеревянных! — Род поднялся на ноги. — Минуточку, Векс, эта архитектура напоминает тебе что-нибудь? Робот с минуту помолчал, а затем ответил: — Североевропейский Ренессанс. — Это, — заметил Род, — не типичный стиль ретроградской колонии. Насколько близко эти здания походят на Земной Ренессанс, Векс? — Сходство, совершенное до последней детали, Род. — Значит, оно преднамеренное. Что насчет замка? Тот тоже эпохи Возрождения? Робот помолчал, а затем сказал: — Нет, Род. Он, похоже, является прямой копией немецкого стиля XIII века н. э. Род энергично кивнул. — Что насчет стилей одежды? — Мы в настоящее время находимся на ночной стороне планеты и находились там же при приземлении. Имеется достаточно света от трех спутников планеты, но относительно мало гуляющих людей… Есть небольшой отряд солдат… скачущих на земных лошадях. Их мундиры — э… копии мундиров английских бифитеров[8]. — Отлично! Есть еще кто-нибудь на улицах? — Гм… пара мужчин в плащах — э… и в камзолах и рейтузах в обтяжку, я считаю, н… да, небольшая группа крестьян, одетых в холщовые рубахи и штаны из оленьей кожи с помочами крест-накрест. — Этого хватит, — оборвал его Род. — Этакая мешанина, конгломерат стилей. Кто-то попытался воплотить свое представление об идеальном мире, Векс. Ты когда-нибудь слышал об Эмигрантах? С минуту робот молчал, роясь в своих банках памяти. Затем он принялся зачитывать: "Недовольные изобиловали в конце XXII века н. э. Затосковав от своей "жизни тихого отчаяния", люди обратили свои взоры, во-первых, к мистицизму, во-вторых, К эскапистской литературе и развлечениям. Постепенно господствующей формой развлечения стало псевдосредневековье. Наконец группа богатых людей объединила свои средства для покупки устаревшего лайнера ССС[9] и объявила всему миру, что они являются Романтическими Эмигрантами, что они намерены восстановить блеск средневекового образа жизни на прежде неколонизированной планете и что они примут ограниченное число поселенцев в качестве крепостных и ремесленников. Заявок, конечно, оказалось намного больше, чем можно было удовлетворить. Эмигрантов отбирали за "поэтичность души" — что бы это ни значило". — Это значит, что они любили слушать рассказы о привидениях, — сказал Род. — И что произошло дальше? — Список пассажиров был быстро заполнен. Тринадцать магнатов, организовавших эту экспедицию, заявили, что они в связи с этим отказываются от своих фамилий и принимают вместо них родовые имена великих средневековых аристократов — Бурбон, Медичи и т. п. Затем корабль отбыл, заботливо не уточнив свою конечную цель, дабы "не было никакого заражения со стороны материалистического мира". Больше о них ничего не слышали. Род мрачно улыбнулся: "Ну, я думаю, мы только что обнаружили именно их. Как это ладит с твоими диодами?". — Очень хорошо, Род. Фактически, статистический анализ вероятности, показывающий, что это колония эмигрантов, выходит следующий… — Пропусти это, — быстро велел Род. Статистика была коньком Векса — дай ему хоть пол шанса и он будет часами надоедать тебе. Род поджал губы и поглядел на ту часть корпуса, где обитал мозг Векса. — Когда ты это обдумаешь, можешь отослать эту статистику обратно в ПОИСК с нашей обоснованной догадкой, что мы нашли колонию Эмигрантов. Можешь даже заняться этим прямо сейчас; я хочу, чтобы они знали, где мы находимся на случай, если что-нибудь произойдет. ПОИСК — Почтенное Общество для Искоренения Создающихся Корпоративностей — был организацией, ответственной за розыск утерянных колоний. Пролетарское Эклектическое Содружество Терры (ПЭСТ) проявляло примечательно мало интереса к любой колонии, где отсутствовала современная технология, так что утерянные колонии оставались утерянными до тех пор, пока тоталитарная власть ПЭСТ не была свергнута ДДТ — Децентрализованным Демократическим Трибуналом. ДДТ быстро укрепил свою власть на Земле, управляя в согласии с почти недосягаемыми идеалами Афинской Демократии. Давно было известно, что неэффективность демократических правительств являлась в основном проблемой средств связи и предрассудков. Но в период свыше двух веков ячейки ДДТ функционировали как подпольные классы, результатом чего явились грамотность и дипломы магистра у семидесяти двух процентов населения; предубеждения, таким образом, присоединились к полимиелиту и раку в списке излеченных болезней. Проблемы же средств связи были решены разработкой в лабораториях ДДТ субмолекулярной электроники, снизившей размеры и цену средств связи до такой степени, что впервые становилось практичным их действительно широкое применение. Таким образом, каждый индивид мог в любой момент пожаловаться своему Трибуну, а будучи образованными, они склонны были много жаловаться, просто исходя из общих принципов, что это очень здраво для демократии. Радиопротесты оказались исключительно эффективными, по большей части благодаря автоматической записи протестов. Проблемы записи данных и другой бюрократической волокиты были разрешены изобретением редоксидной звукозаписывающей пленки с дорожками шириной в одну молекулу и разработкой настолько эффективной системы поиска данных, что запоминание фактов стало устаревшим. Образование, таким образом, стало заключаться в обучении концепциям, и успех демократии был гарантирован. После двух веков такой подготовки почвы революция ДДТ явилась всего лишь формальностью. Но когда революция окончена, революционеры всегда не к месту и, вероятно, оказываются смущающим фактором для полицейских сил нового правительства. Поэтому ДДТ решил не быть эгоистичным — скорее, наоборот, он готов был поделиться благами демократии с остатками старого Галактического Союза. Однако демократов редко встречают с распростертыми объятиями на планетах, управляемых тоталитарными правительствами, и едва ли радушнее — на планетах, где преобладает анархия. Это вызвано самой природой демократии, единственногопрактического компромисса между тоталитаризмом и анархией. Требовалось ничто иное как постоянная организация революционеров, подрывных сил республиканских демократов. Поскольку под рукой имелся большой запас оставшихся без работы революционеров, организация эта была создана быстро и окрещена Почтенным Обществом для Искоренения Корпоративностей. "Создающихся" — было добавлено век спустя, когда все известные обитаемые планеты ниспровергли тоталитарные режимы и присоединились к ДДТ. Бывшие революционеры по-прежнему являлись проблемой — даже большей, чем раньше, поскольку их стало больше — и их стали отправлять поодиночке разыскивать утерянные колонии. Так и был создан ПОИСК — организация, чьей заботой было отыскивать отсталые планеты и наставлять их на путь демократии. Поскольку Род нашел средневековую планету, ему, вероятно, надо будет поощрять развитие конституционной монархии. Род, урожденный Родни д’Арман (у него имелось еще пять промежуточных имен, но их было скучно читать), происходил с планеты, населенной исключительно аристократами и роботами, и вступил в ПОИСК в нежном возрасте восемнадцати лет. За десять лет службы он вырос из долговязого, некрасивого юнца в худощавого, мускулистого, некрасивого мужчину. Лицо его было аристократическим; это о нем можно было сказать — это и не больше. Его отступающая линия фронта волос кончалась на ровном скошенном лбу, который тянулся до костных надбровных дуг, несколько замаскированных кустистыми бровями. Брови нависали над глубокими глазницами, в недрах которых гнездились два несколько суровых глаза — по крайней мере, Род надеялся, что они выглядели суровыми. Глазницы служили порогом к высоким плоским скулам, разделенным лезвием носа, который сделал бы честь орлу. Под скулами и носом находился широкий тонкогубый рот, который даже во сне кривился в сардонической улыбке. Подо ртом пребывали квадратная челюсть и выступающий подбородок. Род хотел бы утверждать, что это было волевое лицо, но оно имело склонность примечательно смягчаться, когда ему улыбалась девушка. Собаки и дети производили тот же эффект, но с куда большей частотой. Он был человеком с Мечтой (некогда это была Девушка-Мечта, но та осталась с его зеленой юностью) — Мечтой о едином правительстве Объединенной Галактики (демократическом, конечно). Межзвездные средства связи были все еще слишком слабыми для истинно демократической федерации: ДДТ был, на самом деле, свободной конфедерацией миров — скорее дискуссионным клубом и служебной организацией, чем чем-либо большим. Но в один прекрасный день адекватные средства связи появятся. Род был в этом уверен, а когда это случится, звезды будут готовы. Он за этим присмотрит. — Ну, давай займемся делом, Векс. Нельзя сказать, когда что-нибудь может забрести сюда и заметить нас. Род перемахнул в шлюз и прошел через него обратно в каюту. Он подошел к панели в стене, высвободил зажимы. Внутри находился пульт управления — над ним была сфера из белого металла с тусклым отливом, размером примерно с баскетбольный мяч. С верха сферы тянулся массивный кабель и соединялся со стенкой корабля. Род отвинтил соединение, высвободил фрикционный зажим, удерживавший сферу на месте, и осторожно снял ее. — Полегче, — попросил голос Векса из наушника, имплантированного в височную кость за правым ухом Рода. — Я, знаешь, хрупкий. — Немного доверия, пожалуйста, — пробурчал Род. Микрофон донес его слова до Векса. — Я ведь тебя пока еще не ронял, не так ли? — Пока, — откликнулся робот. Род обхватил мозг робота одной рукой, оставив другую свободной, чтобы преодолеть шлюз. Снова оказавшись снаружи, он нажал кнопку в борту корабля. На боку псевдоастероида поднялась большая дверь. Внутри на амортизационной паутине висел могучий черный конь с опущенной между ног головой и закрытыми глазами. Род нажал кнопку, из грузового отсека вылез кран, конь покачался на тросе, затем был опущен, пока его копыта не коснулись земли. Род повернул луку седла, и в боку коня открылась панель. Род поместил мозг внутрь панели, закрутил зажимы и соединения, затем повернул луку седла обратно: панель закрылась. Конь медленно поднял голову, пошевелил ушами, дважды моргнул, издал пробное ржание. — Все как и должно быть, — сказал голос за ухом Рода. Конь пожевал для виду. — Если ты позволишь выбраться из этой колыбели для мошки, я проверю моторные цепи. Род усмехнулся и освободил его от паутины. Конь встал на дыбы, замер в воздухе, а затем прыгнул и перешел в галоп. Род следил за скачущим роботом, заодно хорошенько осматривая свое окружение. Астероид-корабль приземлился в центре луга, лохматого от летней травы, окруженного дубами, орешником, кленами и ясенями. Стояла ночь, но луг заливало светом трех лун. Робот потрусил обратно к Роду, поднялся на дыбы, чтобы остановиться перед ним. Копыта глухо ударили о землю, большие индиговые глаза повернулись к Роду, уши поднялись. — Я в форме, — доложил Векс. Род снова усмехнулся. — Нет зрелища, подобного виду скачущего коня. — Что, никакого? — Ну, почти никакого. Брось, давай зароем корабль. Род нажал штырьки на стенке корабля; грузовой люк закрылся, шлюз за герметизировался. Корабль начал вращаться, сперва медленно, затем все быстрей и быстрей по мере того, как он погружался в землю. Скоро остался только кратер, окруженный валом из жирной глины, а верх астероида изгибался метром ниже. Род вытащил саперную лопатку из седельной сумки Векса, собрал ее и приступил к выполнению своей задачи. Конь присоединился к нему, резко ударяя копытами по валу. Через десять минут вал уменьшился до десяти дюймов, в центре возник холмик — футов двадцати в поперечнике и в два фута высотой. — Отойди. — Род вытащил кинжал, повернул рукоять на 180 градусов и направил ее на земляной холмик. Возник луч красного цвета, глина запылала вишнево-красным, расплавилась и потекла. Род водил лучом медленной дугой над всем кратером вывороченной породы, пока почва не расплавилась на фут ниже уровня земли. Он сгреб остатки вала в яму, соорудив небольшой холмик. — Ну, вот и все. — Род вытер лоб. — Не совсем. Род согнул плечи, у него засосало под ложечкой. — Ты еще должен переодеться в одежду, соответствующую этому обществу и эпохе, Род. Род прищурил глаза. — Я взял на себя смелость упаковать камзол в левую седельную сумку, пока ты испытывал траву, Род. — Слушай, — заспорил Род. — Ведь моя форма подходит достаточно хорошо, не так ли? — Рейтузы и военные сапоги сойдут. Но пилотскую куртку никак нельзя спутать с камзолом. Нужно ли мне еще что-нибудь добавлять? — Нет, я полагаю, не нужно, — вздохнул Род. Он подошел к седельной сумке. — На первом месте стоит забота об успехе задания — превыше и прежде любых хлопот о личных удобствах, достоинстве или… Эй! — Он уставился на нечто длинное и тонкое, висящее на седле. — Что "эй", Род? Род снял странный предмет с седла — на одном конце у него была рукоятка, заметил он, и предмет этот бряцал — и протянул его туда, где Векс мог его разглядеть. — А это что? — Елизаветинская рапира, Род. Древнее оружие, своего рода длинный нож, сработанный как для того, чтобы рубить, так и для того, чтобы колоть. — Оружие. — Род поглядел на робота так, словно сомневался в его нормальности. — Мне полагается носить ее? — Разумеется, Род. По крайней мере, если ты планируешь использовать одну из твоих обычных легенд. Род издал вздох, подобающий христианскому мученику, и вытащил из седельной сумки камзол. Он втиснулся в него и пристегнул рапиру к правому боку. — Нет, нет, Род! Пристегни ее к левому боку. Ты должен выхватывать ее наискось. — На что я только не иду ради демократии… — Род пристегнул рапиру на левом бедре. — Векс, тебе когда-нибудь приходило в голову, что я могу быть фанатиком? — Конечно, Род. Классический случай сублимации. — Я спрашивал твое мнение, а не психоанализ, — проворчал человек. Он оглядел свой костюм. — Эй! Неплохо, совсем неплохо! — Он откинул плечи назад, поднял подбородок и подбоченился. Ало-золотой камзол красиво пылал в лунном свете. — Как тебе это нравится, Векс? — Фигура у тебя скроена что надо, Род. — В голосе робота почему-то слышались интонации тихого веселья. Род нахмурился. — Нужна, однако, накидка, чтобы довершить картину. — В седельной сумке, Род. — Обо всем подумал, так ведь? — Род порылся в седельной сумке, вытряхнул объемистый плащ того же цвета электрик, что и его форменные рейтузы. — Цепочка проходит под левой мышкой и вокруг правой стороны шеи, Род. Род застегнул плащ и повернулся лицом к ветру, плащ развевался вокруг его широких плеч. — Вот, готово! Я просто картинка, как думаешь? — Словно гравюра из шекспировского текста, Род. — Лесть доставит тебе двойной рацион масла. — Род вскочил в седло. — Направляйся, к ближайшему городку, Векс. Я хочу покрасоваться в своем новом наряде. — Ты забыл засеять кратер, Род. — Что? О! Да. — Род вытащил мешочек из правой седельной сумки и разбросал его содержимое по кругу вывороченной земли. — Вот! Дай им грозу и два дня на вырост, и ты не сможешь отличить его от остального луга. Будем надеяться, однако, что никто этой дорогой два дня не пойдет… Голова коня вскинулась, а уши навострились. — Что случилось, Векс? — Слушай, — ответил робот. Род нахмурился и закрыл глаза. Издалека, принесенные ветром, долетали юношеские крики и веселый смех. — Судя по звукам, похоже на компанию ребят на гулянке. — Они приближаются, — тихо произнес Векс. Род закрыл Глаза и снова прислушался. Звуки и впрямь становились громче. Он повернулся к северо-западу, в направлении, откуда доносились звуки, и просканировал горизонт. Только три луны были в небе. Через одну из лун проплыла тень. За ней последовали еще три. Смех теперь звучал громче. — Примерно семьдесят пять миль в час, — пробормотал Векс. — Что? — Семьдесят пять миль в час. Это скорость, с которой они, кажется, приближаются. — Хммм. — Род пожевал нижнюю губу. — Векс, как давно мы приземлились? — Примерно два часа назад, Род. Что-то прочертило воздух над головой. Род поднял голову. — Э, Векс? — Да, Род? — Они летят, Векс. Возникла пауза. — Род, я должен попросить тебя быть логичным. Подобная культура еще не может создать средства для передвижения по воздуху. — Они и не создавали. Они летят. Еще одна пауза. — Сами люди, Род? — Именно. — Голос Рода содержал нотку смирения. — Хотя должен признать, что та, что только что пролетела над нами, кажется, летела верхом на помеле. Недурна на вид, между прочим. Фактически, она подтасована, как колода для покера в Лас-Вегасе… Векс? Ноги коня сковал паралич, голова тихо покачивалась между ног. — О черт! — зарычал Род. — Только не снова! Он сунул руку под луку седла и вернул на место предохранитель. Конь медленно поднял голову и несколько раз встряхнул ею. Род схватил узду и направил коня прочь. — Ччддо злуччилозь, Рооооод? — У тебя был припадок, Векс. А теперь, что бы с тобой ни творилось, не вздумай ржать. Эта воздушная вакханалия движется в нашу сторону, и есть некоторый шанс, что они могли прибыть для обследования падающей звезды. Поэтому мы направляемся в этот корабельный лес. И тихо, если позволишь. Оказавшись под деревьями на краю луга, Род сразу оглянулся проверить, как там летучая флотилия. Молодежь кружилась в нёбе в полумиле от них, издавая радостные визги и крики приветствия. Ветер кидал Роду одну-другую разборчивые фразы. — Радуйтесь, дети мои! То леди Гвен! — Значит, ты пришла, наконец, стать матерью нашего ковена[10], Гвендайлон? — Красы у тебя только прибыло, милая Гвендайлон! Как дела у тебя? — До сих пор не обольщаю младенцев, Рэндол… — Звучит так, словно классная дама заскочила на гулянку в Колледж Ведьм, — хмыкнул Род. — Протрезвел, Векс? — В Голове прояснилось, во всяком случае, — признал робот, — и новая концепция дополнена в мой основной алгоритм… — О, — поджал губы Род. — Мое наблюдение подтверждается? — Основательно. Они летают. Воздушный хоровод, казалось, вспомнил о своей первоначальной цели. С криками и взрывами смеха они устремились к лугу, попарили над кольцом недавно вывороченной земли и один за другим попадали в круг около него. — Ну, не слишком много сомнений, зачем они здесь, не так ли? — Род сел на землю по-скорняцки и привалился спиной к передним ногам Векса. — Остается только ждать, я полагаю. Он повернул печатку на своем перстне на девяносто градусов и нацелил ее на собравшихся. — Передавай, Векс. Перстень с печаткой теперь функционировал как очень мощный направленный микрофон, его сигналы передавались через Векса в наушник за ухом Рода. — Нам следует рассказать о сем королеве? — Нет, сие только смятет ее без надобности. Род нахмурился. — Ты можешь понять что-нибудь из этого, Векс? — Только то, что это Елизаветинский английский, Род. — Вот, — сказал Род, — почему ПОИСК всегда посылает человека с роботом. Ладно, давай начнем с очевидного: язык подтверждает, что это колония Эмигрантов. — Ну, конечно, — пробурчал Векс, несколько задетый. — Ну, ну, старый симбиот, не ворчи. Я знаю, что ты не считаешь, будто стоит докладывать об очевидном; но проглядывание очевидных фактов приводит иногда к проглядыванию скрытых тайн, находящихся прямо на виду, не так ли? — Ну… — Правильно. — Итак. Они упомянули королеву. Таким образом, правительство — монархия, как мы и подозревали. Эта группа подростков называла себя ковеном, следовательно, они считают себя колдунами и ведьмами… Учитывая их форму передвижения, я склонен согласиться. Но… — Он предоставил этому "но" повисеть несколько мгновений в воздухе. Векс навострил уши. — Они также говорили о том, чтобы рассказать королеве. Следовательно, они должны иметь доступ к королевскому уху. Что это, Векс? Королевское одобрение колдовства? — Не обязательно, — рассудительно заметил Векс. — Применимым прецедентом может быть случай с царем Саулом и Андорской волшебницей… — Ко есть шансы, что они приняты при дворе. — Род, ты торопишься с выводами. — Нет, напротив, просто выступаю с блестящими молниеносными озарениями. — Вот, — сказал Векс, — почему ПОИСК всегда посылает робота с человеком. — Туше[11]. Но они также сказали, что сообщение королеве смятет ее без надобности. Что означает "смятет", Векс? — Вызовет беспокойство, Род. — Гм. Значит, эта королева может оказаться как раз волнительного типа. — Да, может быть. В поле грянула музыка — шотландские волынку наигрывающие аккомпанемент старой цыганской мелодии. Молодежь пустилась в пляс на расчищенной земле и в нескольких футах над ней. — Баварский крестьянский танец, — произнес Векс себе под нос. — Где земля кончается, тама все встречается, — процитировал Род, вытягивая ноги. — Сборная культура, заботливо комбинирующая все самое худшее, что могла предложить старушка Земля. — Несправедливое суждение, Род. Род вскинул брови: — Тебе нравятся волынки? Он сложил руки на груди, опустил подбородок, предоставляя Вексу бдительно следить, не произойдет ли чего-нибудь значительного. Робот следил пару часов, терпеливо пережевывая свои данные. Когда музыка заглохла и замерла, Векс поставил копыто Роду на бедро. — Р-р-р-р! — прорычал Род и мгновенно скинул всякую дремоту, как и подобает тайному агенту. — Гулянка окончена, Род. Молодежь подскакивала в воздух, устремляясь на северо-восток. Одно помело метнулось в сторону, перпендикулярно к основной группе за ней рванулась юношеская фигура. — Не покидай больше нас столь надолго, Гвендайлон. — Рэндал, если бы ты был мышонок, ты бы посватался к слонихе! Прощай и смотри, отныне ухаживай за девами, которые только на шесть лет старше тебя! Помело направилось прямо к Роду, взмыло над лесом и исчезло. — Ммм, да! — Род облизнул губы. — На этой девице определенно держится многое. И судя по тому, как она говорит, она чуточку постарше, чем эти куриные мозги… — Я думал, что теперь-то уж, Род, ты выше мелких побед. — То есть, вежливо говоря, она не имеет ко мне ни малейшего отношения. Но даже если я не обладаю покупательской способностью, я все же могу взглянуть на витрину. Молодежный ковен уплыл за горизонт, их смех растаял. — Ну, значит, вот так. — Род поджал под себя ноги. — Гулянка окончена, а мы не стали мудрее. — Он поднялся на ноги. — Ну, по крайней мере, мы сохранили тайну, никто не знает, что под этим кругом земли космический корабль. — Нет, не так, — засмеялся звонкий, как у фей, голосок. Род замер, повернул голову и обомлел. Там, среди корней старого дуба, стоял человек — широкоплечий, ухмыляющийся и всего двенадцати дюймов ростом. Он был одет в камзол и рейтузы разных оттенков коричневого цвета и обладал очень белыми зубами и общим видом озорного чертенка. — Король эльфов будет извещен о вашем присутствии, милорд чародей, — хихикая, пообещал чертик. Род метнулся вперед. Но человечек уже исчез, оставив после себя только смех. Род стоял, уставясь в пустоту, слушая, как ветер беседует с дубовыми листьями и последний слабый смешок замирает среди корней дуба. — Векс, — произнес он. — Векс, ты видел это? Никакого ответа. Род нахмурился, оборачиваясь: — Векс? Векс! Голова робота тихо покачивалась между бабок. — О черт! Глухого тона колокол возвестил наступление девяти часов где-то в большом ветхом городке, являющемся, насколько могли определить по скорости и азимуту Род с Вексом, родной базой юных колдунов и ведьм. Ввиду их замечания о королеве Род лелеял надежду, что город окажется столицей острова. — Это только догадка, конечно, — поспешно добавил он. — Конечно, — пробормотал про себя Векс. Голос робота производил отчетливое впечатление терпеливого вздоха. — На более непосредственном уровне, под каким именем я сойду в этой культуре? — Почему же не Родни д'Арман VII? Это один из немногих случаев, где подходит твое настоящее имя. Род покачал головой. — Слишком претенциозно. Мои предки так никогда и не смогли преодолеть своих аристократических устремлений. — Они были аристократами, Род. — Да, но также и все остальные на планете, Векс, кроме роботов. А они так долго прожили в семье, что имеют право претендовать на некоторую честь. — Было достаточной честью… — Позже, — оборвал его Род. У Векса имелась стандартизованная проповедь по традиции "положение обязывает" роботов Максимы, которую он с радостью прочел бы, дай ему хоть капельку чего либо, напоминающего намек. — Есть маленькая проблема с именем, не забыл? — Если ты настаиваешь. — Векс не мог скрыть своего недовольства. — Опять наемник? — Да. Это дает мне предлог путешествовать. Векс содрогнулся. — Ты мог бы прикинуться бродячим менестрелем… Род покачал головой. — Менестрелям полагается быть в курсе текущих событий. Однако добыть лютню, может быть, и неплохая идея — особенно если правитель — женщина. Песни могут дать доступ туда, куда не смогут мечи… — Каждый раз мы проходим через это… Гэллоуглас подойдет тебе, Род? Это был ирландский термин, означающий наемного солдата. — Гэллоуглас… — Род покатал это слово на языке. — Неплохо. В нем есть что-то энергичное. — Как и в тебе. — Я замечаю здесь оттенок иронии? Но оно-таки хорошее, солидное слово… И оно не совсем то, что назовешь красивеньким… — Определенно, как и ты, — пробормотал под нос робот. — Смею надеяться. Да. Род Гэллоуглас подходит. Тпру! Род, хмурясь, натянул поводья. Откуда-то впереди доносился глухой ропот толпы. — Это что еще за хай? — нахмурился Род. — Род, позволь мне порекомендовать осторожность… — Неплохая идея. Газуй дальше, но полегче с копытами, пожалуйста. Векс перешел на шаг по узкой освещенной лунным светом улице, держась ближе к видавшей виды стене здания. Он остановился на перекрестке и высунул свою лошадиную голову за угол. — Что ты видишь, сестрица Анна?[12]— Толпу, — ответствовал Векс. — Проницательное замечание, Ватсон. Что-нибудь еще? — Свет факелов и молодого человека, влезающего на помост. Если ты извинишь такую аналогию, Род, это сильно похоже на митинг-накачку в твоей альма матер. — Может быть, как раз она и есть. — Род соскочил с седла. — Ну, оставайся здесь, большой парень. Я разведаю местность. Он завернул за угол и зашагал по-солдатски, вразвалку, держа руку на эфесе шпаги. Неплохая мысль, судя по виду толпы. Должно быть, шел митинг местного профсоюза бродяг. Ни одного нелатаного камзола среди них. Он наморщил нос: мытые тела попадались и того реже. Определенно, темная компания. Местом митинга была большая открытая площадь, ограниченная с одной стороны широкой рекой — там были видны верфи с деревянными кораблями, покачивающимися на причальных концах. С других трех сторон площадь окружали дешевые обшарпанные меблирашки, магазины такелажа и другие дешевые лавки и склады. Склады, по крайней мере, были в хорошем состоянии. Все здания были полудеревянными, с характерным нависающим над улицей вторым этажом. Всю площадь заполняла орущая, толкающаяся толпа. Пламенеющие сосновые факелы придавали сцене демоническое освещение. Более близкий взгляд на толпу обнаружил повязки на глазах, обрубленные конечности, головы-минус-уши — странный контраст со стоявшим на наспех сколоченном помосте человеком. Он был молод, широкоплеч и белокур. Лицо его было чистым и без шрамов, курносое и голубоглазое. Это было округлое, почти невинное лицо, открытое и честное, залитое мрачным отсветом Человека с Миссией. Его камзол и рейтузы были на удивление чистыми и хорошо пошитыми из приличной ткани. На бедре у него висела шпага. — Паренек из приличной семьи, — произнес про себя Род. — Что, во имя Седьмого Круга Ада, он делает в этой крысиной норе? Юноша вскинул руки вверх, толпа заревела, сосновые факелы хлынули вперед, чтобы осветить его. — Чьи плечи несут самое тяжкое бремя? — крикнул парень. — Наши! — взревела толпа. — Чьи руки — изнуренные и все в шрамах от черной работы? — Разве вам не положена доля в этих богатствах и роскоши? — Положена! Да ведь даже в одном из этих замков, — заревел юный оратор, — хватит богатства, чтобы сделать каждого из вас королем! Толпа неистовствовала. — Ты улавливаешь это, Векс? — Да, Род. Это звучит, словно смесь Карла Маркса и Хью Лонга. — Странный синтез, — пробормотал Род. — И все же, коли поразмыслить об этом, может, не такой уж и странный. — Это ваше богатство, — крикнул юноша. — Вы имеете право на него. Толпа снова взвыла. — Отдадут ли они вам должное? Толпа вдруг затихла. Начался зловещий ропот. — Нет, — проревел молодой человек. — Значит, вы должны потребовать этого, ибо это ваше право! Он снова вскинул руки вверх. — Королева дала вам хлеб и вино, когда на вас напал Голод! Королева дала мясо и доброе вино колдунам и ведьмам, коих она укрывает! Толпа снова стала смертоносно тиха. Но по ее рядам пробежал шепот: "колдуны!", "ведьмы!". — Да! — прорычал оратор. — Даже колдунам и ведьмам, отверженным и презираемым. Насколько же более тогда даст она вам, кто терпит дневную жару и ночной холод? Она отдаст вам должное! Толпа откликнулась на его рык криком. — Куда вы отправитесь? — крикнул юный Демосфен. — К замку! — заорал кто-то, и другие голоса подхватили крик — К замку! К замку! Этот вопль перешел в ритмическое скандирование: — К замку! К замку! К замку! Скандирование прорезал высокий, пронзительный вой. Толпа замолкла. Тощая кривобокая фигура прохромала на крыльцо склада и крикнула через всю площадь: — Солдаты, рота, а то и поболе! — Расходитесь по переулкам и верфям! — проревел юноша. — В Доме Хлодвига мы встретимся через час! К изумлению Рода толпа осталась безмолвной. Струйки людей начали вытекать в кривые переулки. Не было никакой паники, никакой давки. Род вжался в дверной проем и смотрел, как затаптывают факелы. Десятки и десятки людей пробегали мимо него, легкие на ногу и молчаливые, и проглатывались темными пастями переулков. Площадь опустела, слабые звуки бегства растаяли. Во внезапной тишине Род услышал дробь приближающихся копыт — солдаты, направляющиеся обуздать верноподданных королевы. Род ступил на мостовую и пустился бежать, ступая на пятки, за угол, где стоял в ожидании Векс. Не сбавляя шага, он вскочил в седло. — В приличную часть города, — прошептал он. — Быстро и тихо. Векс мог вытолкнуть из своих копыт резиновые подушки дюймовой толщины, когда требовалась бесшумность, у него также была в памяти фотокарта города из их орбитального наблюдения. У робота-коня есть свои преимущества. Они мчались через город; почва под ними стала повышаться, взбираясь на холм, увенчанный королевским замком. Качество зданий постепенно улучшалось, они въезжали в более богатые районы. — Какой вывод ты делаешь из всего этого, Векс? — Бесспорно, тоталитарное движение, — ответствовал робот. — Демагог, несомненно жаждущий власти, который поведет народ предъявить требования правительству, требования, которые не могут быть удовлетворены. Отказ короны будет использован для подстрекательства толпы к насилию — и ваша революция сделана. — А разве это не может быть просто честолюбивый аристократ, пытающийся узурпировать корону? — Узурпация черпает себе поддержку в высших классах, Род. Нет, это — пролетарская революция, прелюдия к тоталитарному правительству. Род поджал губы. — А ты бы не сказал, что тут было доказательство вмешательства со стороны более развитого общества? Я имею в виду, ведь пролетарских революций обычно не находишь в такого рода культурах, не так ли? — Редко, Род, и когда они случаются, пропаганда рудиментарна. Агитация в средневековом обществе никогда не ссылается на основные права: такая концепция чужда данной культуре. Вероятность вмешательства крайне велика… Губы Рода раздвинулись в недоброй усмешке. — Ну, старый механизм, похоже, мы прибыли в подходящее место, чтобы открыть свою лавочку. На верхнем уступе холма, служившего городку фундаментом, они наткнулись на беспорядочную двухэтажную постройку, окружавшую с трех сторон освещенный факелами двор. Четвертую сторону замыкал деревянный частокол с воротами. Из ворот вышла компания смеющихся, хорошо одетых молодых людей. Род уловил обрывки пьяной песни. Гремела посуда, и голоса требовали мяса и эля. — Я так понимаю, что мы нашли один из лучших постоялых дворов. — Я бы сказал, что это оправданное предположение, Род. Род откинулся в седле. — Выглядит неплохим местом для ночлега. В этой культуре возможна колбаса с чесноком, Векс? — Робота передернуло. — Род, у тебя крайне странные вкусы! — Дорогу! Дорогу! — протрубил голос у него за спиной. Обернувшись, Род увидел рысью едущий в его сторону отряд солдат-кавалеристов, за ними катилась позолоченная с богатой резьбой карета. Перед солдатами скакал герольд. — Посторонись с дороги, парень! — крикнул он. — Едет карета королевы! — Королевы! — Брови Рода взлетели ко лбу. — Да, да! Во всех смыслах, давай посторонимся! Он ткнул Векса коленом. Конь свернул с дороги и прискакал к месту на обочине, дававшему Роду возможность хорошо рассмотреть королевскую свиту. Занавески в карете были полузадернуты, но осталось пространство для обзора. Фонарь отбрасывал теплый желтый свет внутрь кареты, позволяя Роду бросить короткий взгляд, когда карета проехала мимо. Стройная хрупкая фигура, закутанная в тёмный дорожный плащ с капюшоном, бледное с мелкими чертами лицо, обрамленное белокурыми, почти платиновыми волосами, большие темные глаза и маленькие, очень красные, сердито надутые губы. И молода, и очень молодо — едва миновала детство, подумал Род. Она сидела, выпрямившись, словно штык проглотив, выглядя очень хрупкой, но также и очень решительной и каким-то образом всеми покинутой, с той враждебной, вызывающей осанкой, которая так часто сопровождает страх и одиночество. Род уставился вслед удаляющемуся отряду. — Род. Род вздрогнул, тряхнув головой, и сообразил, что карета уже давным-давно скрылась из виду. Он сердито посмотрел на затылок коня. — Что такое, Векс? — Я загадал, не заснул ли ты. — Черная голова повернулась к Роду, большущие глаза едва заметно смеялись. — Нет. — Род развернулся в седле, оглянувшись на поворот, за которым скрылась карета. Векс принудил свой голос к терпению. — Опять Мечта, Род? Род нахмурился. — А я думал, у роботов нет эмоций. — Нет. Но у нас есть-таки врожденная неприязнь к отсутствию того качества, которое часто называют здравым смыслом. Род бросил ему кислую улыбку. — И конечно, оценка этого качества именуется иронией, поскольку оно в основе своей логично. А ирония предполагает… — … чувство юмора, да. И ты должен признать, Род, что есть что-то неистребимо юмористическое в человеке, который полгалактики преследует плод своего собственного вымысла. — О да, разумеется, это гомерический хохот. Но разве не в этом разница между человеком и роботом, Векс? — В чем? В способности создавать воображаемые конструкции? — Нет, в способности увлекаться ими. Ну, давай-ка посмотрим, нельзя ли нам найти тебе тихое стойло, где ты сможешь спокойно пережевывать свои данные. Векс повернулся и потрусил в ворота постоялого двора. Когда Род спешился, из конюшни выбежал конюх. Род бросил ему поводья и велел: — Не давай ему слишком много воды, — а затем прошел в большой зал таверны. Род не знал, что в помещении может быть дымно и без табака. Строительство дымоходов на этой планете явно числилось среди недоразвитых искусств. Однако клиенты, похоже, не возражали. Помещение было заполнено голосами. Люди были заняты громкими разговорами. Огромный зал вмещал двадцать с чем-то столов — больших и круглых, впрочем, было и несколько столиков поменьше, занятых людьми, чья одежда отмечала их как находящихся выше простонародья (но недостаточно высоких, чтобы останавливаться в замке). Освещение состояло из сосновых факелов, которые усиливали общую задымленность, сальных свечей, которые мило капали на гостей, и огромного очага, пригодного для того, чтобы зажарить целого быка, чем именно он в данный момент и занимался. Небольшая орда мальчиков и крестьянских девушек поддерживала постоянный поток еды и питья, проходивший между столами и кухней; многие из них демонстрировали немалое искусство в беге по пересеченной местности. Рослый лысоватый человек в завязанном на широкой талии фартуке выскочил из кухни с дымящейся деревянной тарелкой — трактирщик, надо полагать. Дела сегодня ночью шли хорошо. Человек поднял взгляд, увидел Рода, мигом узрел ало-золотой камзол, шпагу и кинжал, общий явно авторитетный вид, туго набитый кошель — особенно кошель — и сунул тарелку ближайшей служанке. Он подлетел к Роду, вытирая руки о фартук. — Чем могу служить вам, добрый мастер? — Кружкой эля, куском мяса толщиной с оба твоих больших пальца и столиком на одного. — Род улыбнулся, говоря это хозяину. Тот уставился на него, его губы сложились в круглое "о" — Род явно сделал что-то неординарное. Затем взгляд старика принял расчетливое выражение, то, которое Род видывал и раньше: оно обычно сопровождалось замечанием официанту вполголоса: легкая добыча, выуди у него все, что он стоит. Род улыбнулся. Ему следовало бы знать, что этого лучше не делать. Некоторые вещи можно, однако, и переделать. Род дал своей улыбке перейти в мрачность. — Ну, чего ж ты ждешь! — рявкнул он — И побыстрей с этим, или я пообедаю вырезкой из твоей спины! Хозяин подпрыгнул, затем раболепно часто закланялся. — Ну конечно, м’лорд, конечно! Все будет быстро, добрый мастер, да, безусловно быстро! — Он повернулся бежать. Рука Рода зажала ему плечо. — Столик, — напомнил он. Трактирщик сглотнул, дернув головой, отвел Рода к столику рядом с поставленным на попа бревном, служившим опорой зданию, и рванул прочь — несомненно, ругаясь под нос. Род ответил не менее любезно, но расширил тему, включив в нее все, что олицетворял собой трактирщик, а именно корыстные наклонности человека. И конечно же кончил тем, что принялся ругать себя за ублажение Маммоны, поскольку становился скупым. Ну, что он мог поделать? Агентам ПОИСКА полагалось оставаться незаметными, а мягкосердечный средневековый буржуа был вопиющим противоречием. Выяснилось, однако, что, когда трактирщик говорил быстро, он это и имел в виду. Мясо и эль появились чуть ли не прежде, чем Род уселся. Хозяин стоял, вытирая руки фартуком и с очень обеспокоенным видом. Вероятно, ожидая, как Род примет его стряпню. Род открыл было рот, чтобы его успокоить, и остановился, прежде чем хоть одно слово успело пройти через его носоглотку. Нос его зашмыгал, по лицу медленно расползлась улыбка. Он поднял взгляд на трактирщика. — Я чую запах колбасы с чесноком? — О, да, ваша милость! — снова закивал трактирщик. — Это колбаса с чесноком, ваша милость, и очень хорошая колбаса с чесноком к тому же, если мне позволено будет сказать это. Если вашей милости угодно… — Моей милости угодно, — снизошел Род. — И престо аллегро[13], смерд. Трактирщик шарахнулся от него, напомнив Роду вексовское отношение к силлогизму, и убежал. — Ну, и что бы это значило? — гадал Род. Должно быть, дело в чем-то, сказанном им. А он-то довольно-таки сильно гордился этим "смерд"… Он попробовал мясо и только стал заливать его элем, как на стол бухнулась тарелка с чесночной колбасой. — Отлично, — похвалил Род. — И мясо приемлемо. Лицо трактирщика расплылось в улыбке облегчения, он повернулся было, чтобы уйти, затем снова обернулся. — Ну, что еще? — спросил Род, набив полный рот колбасой с чесноком. Руки трактирщика снова принялись мять фартук. — Прошу прощения, мой мастер, но… — Губы его тоже замялись, а затем он выпалил — Мастер часом не чародей? — Кто? Я? Чародей? Смешно! — Чтобы подчеркнуть сказанное, Род ткнул столовым ножом в направлении трактирщика. Огромный живот изумленно съежился, а затем умчался, прихватив с собой и своего владельца. Ну, а с чего он взял, что я чародей? — подумал Род, пережевывая большой кусок мяса. — Никогда не ел мяса лучше, — решил он. — Должно быть, дело в дыме. Интересно, какое дерево они употребляют? Дело, наверное, в этом престо аллегро. Он, вероятно, подумал, что это волшебные слова… Ну, они-таки сотворили чудеса. Род откусил чесночной колбасы и хлебнул эля. Он — чародей? Никогда! Он, может быть, и младший сын младшего сына, но до такого отчаяния он не дошел. Кроме того, чтобы стать чародеем, требовалось подписать кровью контракт, а у Рода лишней крови не было. Он без конца проливал ее в самых неподходящих местах… Он осушил кружку и с треском поставил ее на стол. Материализовавшийся трактирщик с кувшином снова налил доверху стакан. Род начал было благодарно улыбаться, да вспомнил свое положение и изменил улыбку на усмешку. Пошарив в кошеле, он нащупал неправильной формы самородок золота — приемлемая валюта в средневековом обществе, вспомнил, как быстро в таких заведениях обдирают щедрых, и пропустил самородок в пользу обрезка серебра. Трактирщик уставился на маленькую белую полоску на своей ладони, глаза его при этом предпринимали доблестную попытку превратиться в полусферы. Он издал булькающий звук, заикаясь, рассыпался в благодарностях и шмыгнул прочь. Род с досадой закусил губу. Очевидно, даже столь маленький кусочек серебра был достаточно велик, чтобы вызвать оживленные комментарии. Налет гнева, однако, быстро растворился: фунт-другой мяса в желудке склонны заставить мир выглядеть лучше. Род выставил ноги в проход, потянулся и откинулся на спинку стула, ковыряя в зубах столовым ножом. В этом пивном зале было что-то до странности не так. Счастливые здесь были немного слишком профессиональными в этом, голоса — чуточку слишком громкими, смех — малость натянутым, с темным эхом. Мрачные, напротив, действительно были мрачными, их черные думы были похожи на стены из мореного дуба. Страх. Взять хотя бы вон ту парочку головорезов за третьим столиком справа — они жутко серьезно относились к тому, о чем сейчас балакали. Род незаметно повернул перстень и направил его на этих двоих. — Но от таких собраний нет ничего хорошего, если королева продолжает посылать против нас своих солдат! — То правда, Эдам, то правда, она не услышит нас, потому что, ежели отбросить всю шелуху, она не позволит нам достаточно приблизиться, чтобы все высказать. — Так тогда ее надо заставить выслушать! — Да. Но что в том толку? Ее вельможи не позволят ей дать то, что мы требуем. Эдам хлопнул ладонью по столу. — Но мы имеем право быть свободными, не становясь ворами и нищими! Долговым тюрьмам тоже должен быть положен конец, а с ними и налогам! — Да, так же должно быть с отрубанием уха за кражу ломтя хлеба. — Он потер правую сторону головы с виноватым выражением на лице. — И все же она жертвует нам. — Да, а теперь эта затея со своими собственными судьями. Великие Лорды не будут более вершить каждый свое правосудие, на свой собственный лад и вкус. — Вельможи этого не потерпят, и ты это знаешь. Судьи долго не протянут. — Лицо одноухого было мрачным, и он очертил круг на мокрой поверхности стола. — Да, вельможи не станут терпеть никаких замыслов королевы! — Эдам вонзил в стол нож. — Неужто Логайр не видит этого? — Нет, не говори против Логайра! — Лицо одноухого потемнело. — Если бы не он, мы бы досель были ордой оборванцев, без всякой общей цели! Не говори против Логайра, Эдам, потому как без него у нас не было бы ни медяшки, чтобы сидеть в этом трактире, где солдаты королевы лишь гости! — О да, да. Он собрал нас вместе и сделал из нас, воров, людей. И все же теперь он держит наше новоприобретенное мужество в оковах; он алчет удержать нас от драки за то, что наше! Рот одноухого натянулся по углам. — Ты слишком много наслушался праздной и завистливой болтовни Пересмешника, Эдам! — И все же нам придется драться, попомни мои слова! — воскликнул Эдам, стискивая кулак. — Должна быть пролита кровь, прежде чем мы добьемся своего. Кровь должна ответить за кровь, и та кровь, что выпустили вельможи из… Что-то тяжелое врезалось в Рода, стукнуло его о стол, наполняя ему голову запахом пота, лука и дешевого вина. Род уперся рукой о стол и пихнул плечом. Тяжелая фигура откачнулась с громким "уф". Род вытащил кинжал и, нащупав печатку перстня, отключил его. Над ним вырисовывался человек, выглядевший ростом футов на восемь, и широкий, как фургон. — Ну вот! — зарычал он. — Почему ты не смотришь, куда я иду? Нож Рода крутанулся, отбрасывая зайчик в глаза великану. — Отойди, друг, — мягко сказал он. — Дай честному человеку спокойно допить свой эль. — Да уж, честный человек, — грубо расхохотался рослый крестьянин. — Солдат, называющий себя честным человеком! Его ржание подхватили за другими столами. Держу пари, решил Род, что чужаки здесь непопулярны. Совершенно неожиданно смех прекратился. — Нет, ты положи свою игрушку, — сказал, вдруг отрезвев, великан. — И я покажу тебе, что честный крестьянин может одолеть в драке солдата. По спине Рода пробежала колючая дрожь, так как он понял, что это все подстроено. Трактирщик уведомил этого здорового быка о местонахождении тяжелого кошеля… — Я с тобой не ссорился, — пробормотал Род. И сообразил чуть ли не раньше, чем эти слова слетели у него с языка, что это было самое худшее, что он мог сказать. Великан злобно посмотрел на него горящими глазами. — Не ссорился, он теперь грит. Кидается тут на пути бедного подвыпившего человека так, что тот не может не налететь на него. Но он грит " не ссорился", как увидел Большого Тома. — Огромная мясистая рука зарылась в ткань на горле Рода, поднимая его на ноги. — Нет, я те покажу ссору, — прорычал Большой Том. Правая рука Рода метнулась вперед, рубанув великана по локтю, а затем отскочив. Рука, сжимавшая его горло, разжалась и упала, временно онемев. Большой Том уставился на свою руку с таким видом, точно его предали. Род сжал губы и сунул кинжал в ножны. Он шагнул назад, размял колени, потер правым кулаком о ладонь левой. Крестьянин был рослым, но он, видимо, ничего не понимал в боксе. Жизнь вернулась в руку Тома, а с ней и боль. Великан заревел от гнева, его рука сжалась в кулак, нацелилась на Рода в широком матросском замахе, который изничтожал все, во что попадал. Но Род прыгнул под него и в сторону, а когда кулак прошел мимо него, дотянулся сзади до плеча Большого Тома и дал сильный толчок, чтобы добавить к инерции замаха. Большой Том развернулся, Род поймал его правое запястье, вывернул его за спину Тома и рванул немного повыше: Большой Том взвыл. Пока он выл, рука Рода проскользнула у Тома подмышкой и поймала шею в полунельсон. Неплохо, подумал Род. Покамест ему не было нужды боксировать. Он всадил колено в спину Тома и освободил свой захват. Том вылетел на открытое пространство перед очагом, попытался восстановить равновесие, но не сумел. Перевернутые столы заклацали и застучали по полу, тогда как клиенты поспешили удрать все как один, будучи чересчур рады предоставить место у огня Большому Тому. Тот бухнулся на колени, помотал головой и поднял взгляд, чтобы увидеть Рода, стоящего с мрачной улыбкой перед ним в стойке борца и манящего его к себе обеими руками. Том глухо зарычал и уперся ногой в плиту очага. Он рванулся на Рода головой вперед, как бык. Род шагнул в сторону и подставил ногу. Большой Том пошел молотить прямо по первому ряду столов. Род зажмурил глаза и стиснул зубы. Раздался треск, словно при четырех одновременных попаданиях на кегельбане. Род содрогнулся. Он открыл глаза и заставил себя посмотреть. Из месива деревянных обломков появилась голова Большого Тома с широко раскрытыми глазами и отвисшей челюстью. Род печально покачал головой, зацокал языком: — У тебя была тяжелая ночь, Большой Том. Почему бы тебе не пойти домой и не проспаться? Том поднял себя — голень, запястье, ключицу — и сновасобрал все это, потративши какое-то время на инвентаризацию тела. Удовлетворенный тем, что он снова целый, он притопнул ногой, уперся кулаками в бедра и посмотрел на Рода. — Ну вот, парень! — пожаловался он. — Ты не дерешься и наполовину, как честный джентльмен! — Едва ли вообще, как джентльмен, — согласился Род. — Что ты скажешь, если мы попробуем еще один бросок, Том? Вдвое больше или ничего! Великан оглядел свое тело, словно сомневаясь в его прочности, испытующе пнул остатки дубового стола, трахнул кулаком по собственным, толщиной со ствол дерева, бицепсам и кивнул. — Я позволю себе, потому как я в форме, — сказал он. — Давай, малый. Он шагнул на расчищенный пол перед очагом, осторожно обошел вдоль периметра, косясь гибельным взглядом на Рода. — Наш добрый хозяин сказал тебе, что у меня в кошеле есть серебро, не так ли? — сверкнул глазами Род. Большой Том не ответил. — И сказал, к тому же, что я легкая добыча, — задумчиво рассуждал Род. — Ну, он был не прав в обоих пунктах. Глаза Тома выпучились. Он издал огорченный рев: — Никакого серебра? Род кивнул. — Я так и думал, что он сказал тебе. — Его глаза стрельнули в сторону трактирщика, держащегося у стола с пепельным лицом. И, взглянув обратно, успел заметить, что стопа Большого Тома направляется прямо к его животу. Род отпрянул назад, взметнув вперед обе руки, чтобы поймать пятку Большого Тома и вдохновить ее на большие высоты. Стопа Тома описала четкую дугу. На какой-то миг он повис в воздухе, молотя руками, затем покатился по полу. Глаза Рода наполнились болью, когда Большой Том забарахтался, борясь за дыхание, вышибленное из него полом. Род шагнул вперед, схватил Тома за грудки, уперся ногой в его стопу и бросил свой вес назад, силком подымая великана на ноги. Том медленно повалился вперед. Род втиснулся плечом Тому в подмышку и толчком вернул великана в вертикальное положение. — Эй, хозяин! — крикнул он. — Бренди — и живо! Род любил думать о себе как о человеке, на которого люди могли опереться, но в данном случае это было смешно. Когда Большой Том несколько ожил и ответил на короткие насмешки своих собутыльников и посетители несколько восстановили порядок в помещении и вернулись на свои места, а Род все еще не свершил над трактирщиком чего-либо, напоминающего месть, глаза этого достопочтенного человека заискрились надеждой. Он снова появился перед Родом, выпятив вперед подбородок и опустив углы рта… Род вытянул себя из глубины размышлений, довольно циничных, о природной доброте человека и сосредоточился на трактирщике. — Ну, что тебе надо? Трактирщик с трудом сглотнул. — Если ваша милость позволит, есть небольшое дело о нескольких сломанных столах и стульях… — Столах, — произнес Род. — Стульях… Он наступил трактирщику на ногу и обвил рукой его шею. — Ах ты, грязный маленький скупердяй! Ты натравил на меня этого буйвола, ты пытался меня ограбить и ты еще имеешь наглость стоять тут и говорить мне, что я должен тебе деньги? Он подчеркивал каждый свой довод, тряся шею трактирщика, медленно подталкивая его спиной к столбу. Тот сделал мастерскую попытку слиться с корой дерева, но преуспел только в том, чтобы расползтись по столбу. — И венец всего этого — мой эль нагрелся! — закричал Род. — Ты называешь себя трактирщиком и так обращаешься с джентльменом, имеющим герб? — Простите, мастер, простите, — застучал зубами трактирщик, вцепившись в руку Рода с похвальным усилием и негативным эффектом. — Я не хотел никакого вреда, ваша милость! Я хотел только… — Да, только ограбить меня! — фыркнул Род, выпуская его и отшвыривая спиной на стол. — Берегись этой породы, потому что, когда ты становишься у них на пути, они становятся жестокими. Итак! Кубок горячего вина с пряностями к тому времени, когда я сосчитаю до трех, и я, может быть, удержусь от вытягивания твоих ушей и завязывания их у тебя под подбородком. Мигом! Он сосчитал до трех с двухсекундной паузой между цифрами, и кубок очутился в его руке. Трактирщик шмыгнул прочь, прижав ладони к ушам, а Род сел, потягивая вино и размышляя о том, какой скупердяй трактирщик. Оторвавшись от кубка, он увидел, что на столе лежит половина чесночной колбаски. Он взял ее тяжелой рукой и запихнул в кошель. Вполне можно прихватить ее с собой; это было единственно хорошим, что случилось сегодня. Он встал и крикнул: — Эй, хозяин! Трактирщик подскочил в тот же миг. — Комнату на одного, с толстым одеялом! — Комнату на одного, сэр! Тотчас же, сэр! — Трактирщик шмыгнул вон, все еще кланяясь. — Толстые одеяла, сэр! Безусловно, сэр! Род скрипнул зубами и повернулся к двери. Он шагнул вон и прислонился спиной к косяку, уронив голову на грудь и закрыв Глаза. — Закон джунглей, — пробормотал он про себя. — Если оно выглядит слабым — терзай его. Если оно окажется сильным — склоняйся перед ним, дай ему терзать себя и надейся, что оно тебя не сожрет. — Все же у каждого человека есть своя гордость, — произнес голос у него за ухом. Улыбнувшись, Род поднял голову. — Это ты, старый крот? — Клянитесь![14] — ответил Векс. Род испустил поток брани, оказавшей честь и матросу с похмелья. — Теперь лучше себя чувствуешь? — осведомился позабавленный Векс. — Ненамного. Где человек, вроде трактирщика, прячет свою гордость, Векс? Он, черт возьми, безусловно не дает ей показаться. Подобострастность — да, скупость — да, но самоуважение? Нет. Этого я в нем не видел. — Гордость и самоуважение — необязательно синонимы, Род. Кто-то потянул Рода за локоть. Он резко повернул голову, напрягая мускулы. Это был Большой Том, согнувший свои шесть футов пять дюймов в доблестной попытке понизить свою голову до одного с Родом уровня. — Добрый вечер, мастер. На миг Род уставился на него, не отвечая. — Вечер добрый, — ответил он, заботливо-нейтральным голосом. — Что я могу сделать для тебя? Большой Том согнул плечи и почесал в основании черепа. — Эх, мастер, — пожаловался он. — Вы недавно малость сделали из меня дурака. — О? — поднял бровь Род. — Ты заметил! — Да, — признался великан. — И… ну… — Он стащил с головы шляпу и закрутил ее в руках. — Ведь, кажется, похоже… Ну, мастер, вы кончили меня здесь, и это верно, как евангелие. Род почувствовал, что спина его распрямляется. — И мне полагается возместить тебе это, не так ли? Оплатить за твои повреждения, я полагаю? — Э, нет, мастер! — отшатнулся Большой Том. — Дело не в этом, совсем не в этом! Просто… ну… я решил, что я, если вам может… то есть… Я… — Он крутил шляпу, придавая ей такие вращения, которые поразили бы тополога; затем слова вышли единым духом. — Я думал, не может ли вам понадобиться слуга, знаете — своего рода грум или лакей — и… — Его голос оборвался. Он искоса поглядел на Рода, полный страха и надежд. Миг-другой Род стоял замерев. Он рыскал глазами по открытому, почти обожающему лицу великана. Затем он скрестил руки на груди и снова привалился к косяку. — Это как же это так, Большой Том? Не прошло и получаса, как ты пытался ограбить меня? А теперь предлагаешь мне доверять тебе как оруженосцу? Большой Том нахмурясь, зажал меж зубов нижнюю губу. — Я знаю, мастер, это не кажется правильным, но… — Он сделал неопределенный жест руками. — Ну, дело в том, что вы единственный человек из всех, на кого я поднимал руку, который смог побить меня, и… Голос его снова сник. Род медленно кивнул, не сводя глаз с Большого Тома. — И, следовательно, ты должен мне служить. Большой Том обиженно оттопырил нижнюю губу. — Не должен, мой мастер, я хочу. — Грабитель, — произнес Род. — Разбойник. И я должен тебе доверять. Шляпа Большого Тома снова завертелась. — У тебя открытое лицо, — размышлял вслух Род. — Не такое, чтобы прятать свои чувства. Большой Том широко улыбнулся, кивая. — Это, конечно, ничего не значит, — продолжал Род. — Я знал немало кажущихся невинными девушек, оказавшихся первоклассными суками. Лицо Тома вытянулось. — Так что ты можешь быть честным — или ты можешь быть основательным негодяем. Загадка — ВЕК Сиди думай. Голос у него за ухом произнес: "Предварительная интерпретация доступных данных указывает на простоватую в основном структуру личности. Вероятность того, что этот индивидуум послужит надежным источником информации по местным социальным переменным, превосходит вероятность того, что индивидуум будет практиковать серьезную двуличность". Род медленно кивнул. Он удовольствовался бы и равным шансом. Он выудил из кошеля обрезок серебра — тот слегка пах чесноком — и хлопнул его в ладонь великана. Тот уставился на серебро в своей руке, затем на Рода, потом снова на металл. Внезапно его рука сжалась в кулак и слегка задрожала. Его пристальный взгляд снова встретился с глазами Рода. — Ты принял мою монету, — пояснил Род. — Ты — мой человек. Лицо Большого Тома раскололось в усмешке от уха до уха. — Да, мастер! Благодарю вас, мастер. Навек благодарен вам, мастер! Я… — Сообщение принял. — Роду было крайне неприятно видеть, как пресмыкается взрослый человек. — Ты поступаешь на службу прямо сейчас. Скажи мне, какие есть шансы получить работу в армии королевы? — О, самые блестящие, мастер! — ухмыльнулся Большой Том. — Они всегда нуждаются в новых солдатах. Дурной знак, решил Род. — О’кей, — сказал он. — Дуй обратно в трактир, выясни, которая комната отведена нам, и удостоверься, что там нет в шкафу какого-нибудь головореза. — Да, мастер! Счас же! — Большой Том заторопился обратно в трактир. Род улыбнулся, закрыв глаза, и привалился затылком к косяку. Он помотал головой из стороны в сторону, молча смеясь. Он никогда не перестанет изумляться психологии грубиянов: как этот человек мог меньше чем за десять минут перейти от надменности к верности, ему никогда не понять. Ночной воздух прорезал низкий вой, переходящий в пронзительный визг. Глаза Рода резко распахнулись. Сирена? В этой культуре? Звук доносился слева, он поднял взгляд и увидел там замок на вершине холма. И там, у основания башни, что-то пылало и пронзительно визжало, словно "черный ворон", оплакивающий смерть нескольких патрульных машин. Посетители в беспорядке выбежали из трактира и столпились во дворе, глазея и тыча пальцами. — То баньши! — Снова! — Нет, все будет хорошо. Разве он не появлялся уже трижды? А королева все жива! — Векс, — осторожно позвал Род. — Да, Род. — Векс, там баньши. На стене замка. Баньши, Векс. Ответа не было. Затем за ухом Рода зарычало хриплое гудение, нараставшее до тех пор, пока не стало угрожать разорвать ему голову, и оборвалось… Род помотал головой и постучал себя по макушке ладонью. — Придется мне сделать этому парню капитальный ремонт, — пробурчал он. — У него, бывало, случались тихие приступы. Для Рода было бы глупо идти в конюшню вновь включать Векса, пока во дворе было полно зевак: он бы сильно бросался в глаза. Поэтому он поднялся в свою комнату полежать, пока все малость не поутихнет; и, конечно, к тому времена, когда двор опустел, Род уже слишком удобно устроился, чтобы брать на себя труд спускаться в конюшню. В любом случае нет никакой причины включать робота, ночь будет тихой. В комнате было темно за исключением длинной полосы света самой большой луны, струившегося из окна. Из пивного зала доносилось приглушенное бормотание и клацанье — загулявшие клиенты-полуночники пили допоздна. В комнате Рода было очень мирно. Однако не тихо. Большой Том, свернувшийся на тюфяке в ногах постели, храпел, как бульдозер на холостом ходу, издавая больше шума во сне, чем учинял бодрствуя. Вот тут была загадка — Большой Том. Род никогда не участвовал в драке, где его не ударили хотя бы раз. Большой Том всякий раз подставлял себя под удар; и разумеется, он был рослым, но он не должен был оказаться таким неуклюжим. Рослые люди могут быть быстрыми… Но зачем тогда Большой Том затеял драку? Чтобы Род взял его слугой? И что насчет Эдама и Одноухого? Их разговор, кажется, указывал на то, что они были на митинге-накачке у верфи, что означало, в свою очередь, их принадлежность к пролетарской партии. Как там ее называл тот юный демагог? Да, Дом Хлодвига. Но если Эдам и Одноухий были представительными образчиками, Дом Хлодвига был домом, разделившимся в самом себе. Там, кажется, существовало две фракции: одна, поддерживающая Логайра — юного оратора, и другая, возглавляемая Пересмешником, кто бы там он ни был. Обычные две фракции, ненасильственная и насильственная, язык и меч. Так вот почему вдруг Большому Тому захотелось получить работу дворецкого? Может быть, он хочет подняться по социальной лестнице? Нет, он был не подхалимного типа. Лучшее жалованье? Но он, кажется, умеренно преуспевал как районный тяжеловес. Чтобы не спускать глаз с Рода? Род перекатился на бок. Том вполне мог быть немаловажным членом Дома Хлодвига. Но зачем Дому держать его под колпаком? Они ведь не могли ничего подозревать, не так ли? Если догадка Векса была верна и Дом поддерживала инопланетная сила, они определенно могли что-то заподозрить — не важно как. Но не позволял ли Род снова разгуляться своей паранойе? У него начисто пропал сон, все мускулы напряглись. Он вздохнул и скатился с постели; теперь он не мог уснуть. Лучше включить Векса и поговорить. Род нуждался в электронной объективности робота, собственной у него было слишком мало. Большой Том зашевелился и проснулся, когда Род поднял ржавый дверной засов. — Мастер? Камо грядеши? — Просто немного тревожусь за своего коня, Большой Том. Думаю пробежаться до конюшни и удостовериться, что конюх обращается с ним правильно. Спи. С миг Большой Том только пялил глаза. — Воистину, — произнес он, — вы крайне заботливы, мастер. — Он перевернулся и зарылся головой в складки плаща, используемого в качестве подушки. — Чтобы так сильно беспокоиться за коня, — сонно пробормотал он и снова захрапел. Род усмехнулся и выбрался из комнаты. Он нашел черную лестницу в нескольких шагах — темную и старую, но ближе к конюшне, чем главная дверь. У подножия лестницы находилась дверь, та, что не часто использовалась; когда он открывал ее, она застонала, словно лягушка-бык в течке. Двор заливал мягкий, золотистый свет трех лун. Самая большая луна была лишь немногим меньше земной, но располагалась намного ближе; она заполняла собой целых тридцать градусов неба, вечное полнолуние перед равноденствием. — Отличная планета для влюбленных, — задумчиво произнес Род, и из-за того, что его глаза приклеились к луне, он не заметил серой полоски шнура, натянутого чуть выше порога. И споткнулся. Его руки метнулись вперед, шлепнув по земле, чтобы смягчить падение. Что-то твердое ударило его по затылку, и мир растворился в снопе искр. Вокруг него было красноватое свечение, а в голове пульсирующая боль. Что-то холодное и мокрое прошлось по его лицу. Он содрогнулся и полностью пришел в сознание. Род лежал на спине; над ним был сводчатый потолок из известняка, мерцавшего блестками отраженного света. С потолка до зеленого ковра тянулись тощие известковые колонны — сталактиты и сталагмиты. Зеленый ковер простирался во всех направлениях по меньшей мере на милю. Свет, казалось, исходил отовсюду — пляшущий, колеблющийся свет, зажигавший искры на потолке в запутанном танце. Зеленый ковер расстилался и под ним; он чувствовал его холодный и пружинящий, влажный под его спиной мох толщиной в три дюйма. Он попытался вытянуть руку и коснуться мха, но обнаружил, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Подняв голову, он поискал взглядом связывающие его веревки, но тут не было и нити. Он помотал головой, пытаясь вытряхнуть из нее боль так, чтобы суметь мыслить ясно. — Векс, — прошептал он, — Где я? Ответа не было. Род закусил губу. — Брось, железный конь! Ты спишь при кризисе? При кризисе… У Векса был приступ. Род отправился вновь включить его. Он был предоставлен самому себе. Он вздохнул и улегся на зеленый ковер мха. Справа от него начал что-то напевать глухой голос. Род посмотрел. В голом каменном круге мерцал огонь. Над ним стояла тренога, поддерживавшая котел — котел с крышкой, весело бурлящий, с выходящей из дырки в крышке трубой. С потолка падали капли воды, ударяя по трубе, а под противоположным концом трубы стояла чаша, собиравшая капли. Примитивный перегонный куб. И самогонщик — наверное, восемнадцати дюймов ростом — очень широкоплечий и вообще коренастый, одетый в камзол и рейтузы. У него было округлое веселое лицо, блестящие зеленые глаза, курносый нос и очень широкий рот, изогнутый в озорной улыбке. И венец всего — на нем была робингудовская шляпа с ярким красным пером. Зеленые глаза посмотрели и поймали взгляд Рода. — Ха, — произнес человечек гудящим баритоном. — Ты пришел в чувство, чародей! — Чародей? — нахмурился Род. — Я не чародей! — Разумеется, — согласился человечек. — Не чародей. Ты являешься в падающей звезде и имеешь коня, сделанного из холодного железа… — Минуточку, — перебил Род. — Откуда ты знаешь о том, что конь мой сделан из холодного железа? — Мы — Крошечный Народ, — ответил невозмутимый человечек. — Мы живем Дубом, Ясенем и Терном, Лесом, Воздухом и Дерном; а те, кто живет холодным железом, алкают покончить с нашими лесами. Холодное железо — это знак всего того, что не может нас терпеть, и потому мы узнаем холодное железо — в любом виде. — Он повернулся обратно к своему котелку, приподнял крышку и проверил сусло. — И потом, ты можешь слышать сказанное в доброй полумиле от тебя, а твой конь может мчаться столь же бесшумно, как ветер, и быстрее, чем сокол, когда у него есть причины. Но ты не чародей, да? Род покачал головой. — Нет. Я пользуюсь наукой, а не магией! — Разумеется, — поддакнул человечек. — Что зовем мы розой и под другим названьем…[15] Нет, ты чародей, и как таковой известен уже всюду, вдоль и поперек по всему Грамарию. — Грамарий? Что это такое? Человечек в удивлении уставился на него. — Да этот самый мир, чародей! Мир, в котором мы живем, земля между Четырьмя Морями, царство королевы Катарины! — О, она правит всем миром? — Истинно так, — подтвердил эльф, бросив на Рода косой взгляд. — А как называется ее замок? И город вокруг него? — Раннимед. Воистину, ты самый необразованный чародей! — Именно это я и пытался тебе сказать, — вздохнул Род. Человечек отвернулся, качая головой и что-то бурча под нос. Он открыл краник на сборной чаше и нацедил немного жидкости в кружку размером с мензурку. Род вдруг понял, что его мучает жажда. — Э, слушай, что ты там варишь? Ведь это не бренди, не так ли? Эльф покачал головой. — Джин? Ром? Водка? — Нет, то спиртное другого вида. — Он подскочил к Роду и поднес миниатюрную кружку к Губам человека. — Спасибо. — Род пригубил, возвел глаза к потолку и причмокнул губами. — На вкус словно мед. — Там, Где сосут дикие пчелы, сосу и я. — Человечек заскакал обратно к огню. — Совсем неплохо. Ты не мог бы поделиться рецептом? — Ну разумеется, — улыбнулся эльф. — Мы же сделаем для гостя все, что в наших силах. — Гостя! — фыркнул Род. — Мне крайне неприятно оспаривать ваше гостеприимство, но делание меня неподвижным не совсем то, что я называл бы распростертыми объятиями. — О, это мы вскоре исправим. — Человек снял крышку с котла и помешал сусло. Что-то щелкнуло в голове Рода. Волосы у основания черепа начали становиться дыбом. — Э, скажи-ка, э… Но, по-моему, нас не представили друг другу, однако… Тебя ведь зовут Робин Добрый Малый, не так ли? Он же Пак?[16] — Верно говоришь. — Эльф с клацаньем задвинул крышку. — Я тот самый ночной бродяга шалый. Род повалился на мшистый ковер. Это будет великолепная история для рассказа внукам; никто другой ей не поверит. — Скажи, Пак, ты не против, если я буду называть тебя Пак? — О, нет. — Спасибо, э… А я Род Гэллоуглас. — Мы это знаем. — Ну, я просто подумал, что мне следовало бы сделать это официально. Так вот, ты, кажется, не питаешь ко мне никаких злых чувств, поэтому, э, могу я спросить… э… почему я парализован? — Ах, это, — ответил Пак. — Мы должны выяснить, белый ты чародей или черный. — О. — Род пожевал щеку изнутри. — А если я белый маг, вы… гм… отпустите меня? Пак кивнул. — А что случится, если вы решите, будто я черный маг? — Тогда, Род Гэллоуглас, ты будешь спать до Трубы Судного Дня. У Рода возникло такое чувство, словно к его челюсти приложили электрод со слабым током. — Великолепно. Козырь Судного Дня. А я всегда был не очень силен в бридже…[17] Пак нахмурился. — Как это? — Замнем это. "Спать до Судного Дня". Очень изящный эвфемизм. Почему бы Дам не подойти прямо и не сказать просто, что убьете меня? — Нет, — оттопырил нижнюю челюсть Пак, качая головой. — Мы тебя не убьем, Род Гэллоуглас. Просто ты будешь вечно спать, видя приятные сны. — Понимаю, взвешенный анабиоз? Пак нахмурил лоб. — Этого слова я не знаю. И все же успокойся, тебя не повесят. Крошечный Народ не питает любви к повешению. — Ну, я полагаю, это некоторое утешение. Так как же мне доказать, что я белый маг? — Ясно как, — ответил Пак. — Как только мы разчаруем тебя. Род уставился на него. — Это как это так? Разве я и так уже не достаточно разочарован? Лицо эльфа расплылось в широкой усмешке. — Нет! Нет! Разчаруем тебя! Удалим заклинание, что связывает тебя! — А. — Род улегся со вздохом облегчения. Затем он рывком сел. — Освобождением меня? Это докажет, что я белый шаг? — Само по себе — нет, — сказал Пак. — Вопрос в том, где мы освободим тебя. Он хлопнул в ладоши. Род услыхал шорох десятков бегущих к нему ножек сзади; на его глаза была натянута повязка из темной ткани и завязана на затылке. — Эй, — запротестовал он. — Мир, — успокоил его Пак. — Мы только отнесем тебя к свободе. Множество крошечных рук подняли Рода. Он покорился и расслабился, готовый насладиться путешествием. Это был довольно приятней способ передвижения, в самом деле — вроде как на пружинящем матрасе с четырьмя колесами. Ноги его задрались выше головы и скорость бегущих ног под ним замедлилась — они поднимались вверх по склону. В лицо ему ударил влажный воздух; он услышал вздох бриза в листьях, сопровождаемый полным набором цикад, с совой и, возможно, кроншнепом, завершающим гармонию. Тут его бесцеремонно уронили; повязку сорвали с его глаз. — Эй, — запротестовал он. — Что я, по-вашему, мешок с картошкой? Он слышал журчащий слева от него ручей. — Теперь ты свободен, Род Гэллоуглас, — прошептал ему на ухо голос Пака. — Да будет с тобой Господь! И эльф ускакал. Род сел, разминая конечности, чтобы заставить их уразуметь, что они снова могут двигаться. Он огляделся. Это была залитая светом луны лесная поляна со струящимся слева серебристым ручьем. Деревья выделялись стальными стволами и блестками листьев, а черные тени среди стволов… Одна из теней двинулась. Она шагнула вперед — высокая фигура в темной монашеской рясе с капюшоном. Фигура медленно двинулась к Роду, остановилась в трех метрах и откинула капюшон. Дикие, спутанные волосы над длинным тонким лицом с впадинами под скулами № пещерными глазницами с двумя горящими угольями в глубине их. И все лицо дергалось, кривилось от злобы. Голос был ровным и тонким — почти шипением. — Ты, значит, так устал от жизни, что пришел в клетку вервольфа? — Вервольф! — уставился на него Род. Ну а почему бы и нет! Если основным исходным пунктом являлись эльфы… Затем Род нахмурился. — Клетку? — Он огляделся. — Мне это кажется похожим на лесные просторы. — Вокруг этой рощи — магическая стена, — прошипел вервольф. — То тюрьма, созданная для меня Крошечным Народом, и они не кормят меня надлежащим образом. — О? — Род оглядел вервольфа уголком глаза. — И чем же тебя надлежит кормить? — Красным мясом, — осклабился вервольф, демонстрируя полный рот клыков. — Сырым красным мясом и кровью вместо вина. По спине Рода пробежало что-то со множеством холодных ножек. — Примирись со своим Богом, — сказал вервольф. — Ибо час твой настал. На тыльной стороне его рук появился мех, а ногти его росли, изгибаясь. Лоб и щеки опушились шерстью. Нос, рот и подбородок срослись и вытянулись, заостряясь в морду. Уши его переместились на макушку и тоже заострились. Он отшвырнул темный плащ; все его тело было покрыто серебристой шерстью, ноги стали задними лапами. Он упал на четвереньки. Кисти рук у него укоротились, предплечья удлинились; руки тоже стали лапами. Пробился хвост и вырос в длинный серебристый хвостище. Серебристый волк припал к земле, зарычал, заурчал глубинами горла и прыгнул. Род крутнулся в сторону, но волк сумел как раз достаточно изменить курс прямо в воздухе; его зубы разодрали Роду предплечье от локтя до запястья. Волк приземлился и закружился с радостным воем. Он пригнулся, высунул язык, а затем снова прыгнул. Род нырнул, упав на колено, но волк поправился прямо в полете и обрушился на него сверху. Его задние лапы царапали ему грудь; огромные челюсти нащупывали, как бы вцепиться ему в хребет. Род с трудом поднялся, наклонился вперед и изо всех сил пихнул волка в брюхо. Волк полетел, но когти его разодрали Роду спину. Волк приземлился на спину, крепко ударился и взвыл от боли. Но поднялся на ноги и принялся кружить вокруг Рода, кровожадно рыча. Род поворачивался, держась лицом к волку. Как можно управиться с вервольфом? Векс сказал бы, он должен знать, но Векс все еще пребывал в отключке. Волк зарычал и прыгнул, целясь Роду в горло. Род низко пригнулся и сделал выпад твердой ладонью. Его пальцы попали волку прямо в солнечное сплетение. Род отпрыгнул назад, принимая стойку. Волк заскреб землю, стараясь восстановить дыхание, пока жизнь снова вливалась в его нервы. Род кружил вокруг него, против часовой стрелки, наудачу. Чем бороться с вервольфом? Волчником, очевидно. Но Род без учебника ботаники не смог бы отличить волчник от ядовитого плюща. Вервольф испустил долгий скрежещущий вздох и поднялся в стойку. Он зарычал и начал рыскать, тоже против часовой стрелки, вокруг Рода, высматривая возможность броситься на "его. Вот и все в пользу кружения против часовой стрелки, подумал Род и изменил направление, кружась теперь по часовой стрелке в попытке подойти к волку сзади. Волк прыгнул. Род развернулся в сторону и сделал выпад правой в челюсть волку, но волк поймал его кулак зубами. Род заревел от боли и пнул зверя в брюхо. Клыкастый снова отправился передохнуть, освободив руку Рода, когда челюсти распахнулись, глотая воздух. Серебряные пули. Но химическое огнестрельное оружие уже тысячи лет как вышло из моды, а ДДТ отделался от серебряного стандарта куда как раньше. Распятие. Род принял твердое решение взяться за религию. Все равно ему нужно хобби. Тем временем его лохматый друг снова собрался с силами. Задние ноги напряглись, и он прыгнул. Род шагнул в сторону, но волк явно и рассчитывал на такой шаг. Он распростерся на груди, покрытые слюной челюсти щелкали, стремясь к яремной вене Рода. Род упал на спину. Он подтянул к груди ноги, всадил ступни в брюхо волка и лягнул, катапультировав представителя семейства собачьих подальше от своего тела. Волк тяжело упал и заизвивался, подсовывая лапы под тело. Чего еще не любят вервольфы? Чеснок. Род закружил вокруг волка, нащупывая в кошеле оставшуюся от обеда колбасу с чесноком. Волк разинул пошире челюсти и откашлялся. Род зачавкал, набив рот колбасой. Волк поднялся на ноги со злым, очень решительным рычанием. Он напрягся и прыгнул. Род поймал зверя под передние лапы, закачавшись под тяжестью его тела, и дыхнул ему прямо в морду. Затем он бросил волка и отпрыгнул. Волк покатился, отплевываясь, кашляя, с содроганием втянул в себя воздух и рухнул пластом. Его фигура вытянулась, расслабилась и снова медленно вытянулась — в траве лежал, лицом вниз, высокий жилистый голый мужчина, бессознательное тело, дышащее с трудом. Род опустился на колени. Спасен колбасой с чесноком! Трава зашевелилась у его колена; он смотрел в улыбающиеся глаза Робина Доброго Малого. — Возвращайся с нами, коли желаешь, Род Гэллоуглас, ибо отныне наши тропы — твои, можешь ходить по ним в свое удовольствие. Род устало улыбнулся. — Он мог убить меня, — произнес он, кивая на лежащее без сознания тело вервольфа. Пак покачал головой. — Мы следили и предотвратили бы смерть любого из вас, а что до твоих ран — пустяки! Мы их быстро вылечим. Род поднялся, недоверчиво кивая головой. — И потом, — добавил Пак. — Мы также знали, что ты такой могучий чародей, что сможешь нанести ему поражение… — О? — вскинул бровь Род. — А что, если бы я им не был? Что, если бы я оказался черным магом? — Тогда, ясно, — усмехнулся Пак, — ты бы вступил с ним в союз против нас и попытался бы выбраться из тюрьмы. — Гм. — Род пососал нижнюю губу. — А разве это не поставило бы вас в довольно деликатное положение? — Нет, — снова усмехнулся Пак. — Волшебству двунадесяти эльфов никогда еще не равнялись силы двух чародеев. — Понятно, — потер подбородок Род. — Оградили свои ставки, не так ли? Но вы, конечно, не могли дать мне знать. Поскольку я пребывал во тьме, борьба с вервольфом доказала, что я отношусь к славным парням? — Частично. — О? А что за другая часть? — Да ведь у тебя, Род Гэллоуглас, было несколько случаев, когда ты делал вервольфа беспомощным, но не убивал его. — И это показывает, что у меня доброе сердце. — Сие, — согласился Пак, — а также то, что ты достаточно уверен в собственном могуществе, что можешь быть милостив. И вот это-то и есть доказательство тому, что ты — белый, но еще большее доказательство тому, что ты чародей. Род зажмурил глаза. Он произнес с преувеличенным терпением: — Конечно, дело может быть просто в том, что я тренированный боец. — Может, — согласился Пак. — Но одолел-то ты его колдовством. Род глубоко вздохнул. — Послушайте, — раздельно произнес он. — Я не чародей. Я никогда не был чародеем. Я никогда не хотел быть чародеем. Я просто наемный солдат, которому случилось научиться нескольким трюкам. — Разумеется, мастер чародей, — весело ответил Пак. — Не вернешься ли в пещеру? Мы проводим тебя к постоялому двору. — А, ладно, — проворчал Род. Но он обернулся посмотреть на злополучную коллекцию костей и жил, что были лежащим в центре поляны спящим вервольфом. — Мастер Гэллоуглас? — Голос Пака был озабоченным и встревоженным. — Что тебя беспокоит? Род встряхнул головой, выходя из состояния задумчивости. — Ничего, — ответил он, отворачиваясь. — Просто подумалось. — О чем, чародей? — Когда я был школьником, меня, бывало, называли одиноким волком… Неважно. В какой стороне, говоришь, пещера? Звезды катились к рассвету, когда сбивший ноги и усталый Род поплелся через двор трактира к конюшне. Освещавший ряд стойл единственный фонарь со свечой служил только сгущению тени. Перебросив руку через спину Векса для устойчивости, Род нащупал другой рукой на холке робота увеличенный позвонок, который и был отключенным предохранителем. Он нажал: под камуфляжем конской шкуры зашевелилось стальное тело. Бархатная черная голова поднялась, дважды мотнулась, глянула через плечо, большие карие глаза сфокусировались на Роде. С миг робот молчал, затем голос за ухом Рода проговорил с оттенком упрека: — Ты оставил меня деактивированным на долгое время, Род. У меня нет никаких постэффектов от припадка. — Извини, Старый Железняк. — Род оставил руки на спине коня; ноги его казались чуточку шаткими. — Я как раз отправился включать тебя, когда меня шандарахнули. — Шандарахнули! — Голос Векса терзал стыд. — Пока я спал. Да будет, мой корпус лежать, ржавея, на свалке! Да отправят мой германий в конвертер для переплавки! Да будет… — А, кончай с этим, — пробурчал Род. — Это была не твоя вина. — Он шагнул прочь от коня и выправил плечи. — Все равно я не подвергался никакой опасности. Просто деловая ночь, вот и все. — Как так, Род? Род начал было отвечать, потом переменил решение. — Я скажу тебе утром, Векс. — Я переориентировал свои цепи принимать противоречия между общепринятой теорией и действительно происходящим, Род. Ты можешь довериться мне, не страшась перегрузки. Род покачал головой и повернулся к выходу из стойла. — Утром, Векс. Может, ты и способен поверить в это прямо сейчас, но я не уверен, что смогу сделать то же. Род расположился за столом, поглощая обильный завтрак, но по сравнению с Большим Томом он сидел на голодной диете. Этот человек окружил себя невероятным количеством пищи. Кое-что из нее было Роду знакомо — яйца, блины и ветчина. У блинов был, однако, легкий чуждый привкус, а у яиц трехдюймовый желток. Какого-то рода злаки имелись на любой населенной людьми планете; они происходили, обычно, от земных, но почва чуждой планеты иногда производила странные превращения с зерном. Всегда бывала какая-нибудь домашняя птица, но чаще всего это были местные формы жизни. Свиньи, конечно, встречались повсеместно: они попадались на планетах земного типа даже постоянней, чем собаки. Род иногда задумывался о виде, к которому принадлежал. Вся пища, конечно, была удобоваримой и, вероятно, питательной: генетические отклонения не могли так уж сильно изменить человеческого метаболизма. Но рассеянные элементы — это другое дело. Род проглотил универсальную пилюлю, просто на всякий пожарный случай. Большой Том заметил это. — Что это, мастер? Род выжал улыбку. — Просто мелкое заклинание. Пусть тебя это не беспокоит, Том. Тот уставился на него, затем опустил глаза на тарелку, бормоча под нос быструю молитву. Затем набросился на блины двузубой вилкой. Поев, великан начал было говорить, но голос его треснул. Он прочистил горло и попробовал снова. — Что же принесет новый день, добрый мастер? — Путешествие в замок, — ответил Род. — Посмотрим, не требуется ли королеве новый солдат. Том протестующе завыл: — Солдат королевы! Нет, мастер, это не ремесло для честного человека! Род вскинул бровь. — Ты пытаешься сказать, что один из нас может быть честным? Большой Том заткнулся. У трактирщика имелся лишний конь, или он это внезапно вспомнил, когда Род положил руку на эфес кинжала. Это был старый вислобрюхий сивый мерин со слегка более длинной шеей и меньшими ушами, чем у стандартного земного аналога. Что было плохо, поскольку привлекало определенное внимание к Вексу, но, впрочем, огромный черный конь все равно был не совсем чтобы непримечательным. Церковные колокола зазвонили, когда они выехали со двора. Род на Вексе, а Том на древнем доходяге. Звук колоколов напомнил Тому, что час ранний, и он начал ворчать о хозяевах, встающих в неразумное время. Но его жалоба оборвалась, когда они поднялись по склону над городом, где они могли посмотреть на горизонт и увидеть восток, беременный утренним солнцем. Том глубоко вдохнул зарю и ухмыльнулся Роду через плечо. — Эх, мастер! Прекрасный будет денек! — И холодный, — добавил Род, поднимая ворот, потому что ветер дул ему в спину. — Да, да! Разве я не сказал, что он будет прекрасным? — Я не совсем разделяю твой энтузиазм к низким показаниям термометра, — пробурчал Род. — Веселей, Том, мы почти у замка. — Остановись и назови себя! — крикнул часовой на подъемном мосту. — О Боже, — закатил глаза к небу Род. — Твое имя и твое дело в замке королевы. — Немножко переусердствуем, а? — Род искоса поглядел на часового. Углы губ часового резко загнулись. — Не твоя печаль, — рявкнул он. — Я ратник королевы, и ты будешь говорить со мной уважительно. — Вряд ли, — милостиво улыбнулся Род. — Мое имя Род Гэллоуглас. — Гэллоуглас? — нахмурился часовой. — Ты зря теряешь время, у королевы уже есть шут. — Судя по твоему виду, я бы сказал, что у нее их много, — хмыкнул Род. — Мое ремесло — солдат, и у моего слуги тоже. Вызови главстаршину, и пусть он зачислит меня в армию. Часовой смерил его сердитым взглядом. — В армию королевы так легко не вступают. — Да ну, вот так так!! — нахмурился Род. — Я должен доказать, что я солдат? — Он спешился, смахнув с седла на землю всего лишь в ярде от часового. — Если ты и солдат, то плохой, — презрительно фыркнул часовой. — Иначе ты не оставил бы своего коня без привязи. Род послал ему сахарную улыбку и крикнул: "Векс, отступи на четыре фута, сделай полшага налево, пройди четыре фута вперед, а потом стой, пока я тебя не позову". Часовой уставился, разинув рот, пока Векс с машинной точностью выполнял маневр. — Я солдат, — бросил Род. — И хороший. Рот часового снова открылся и закрылся, словно у рыбы. Глаза его выпучились, обегая взглядом худощавую фигурку Рода с рукой в черной перчатке на эфесе шпаги. — Понимаешь, — объяснил Род, — конь мне может понадобиться. Лучше дать ему возможность в случае надобности прискакать ко мне. Его правая рука метнулась, делая финт. Солдат крякнул от удивления и шагнул назад, в то время как нога Рода прокралась и зацепила его за лодыжку. Часовой свалился с лязгом, свойственным жестяным изделиям. Род выкрутил алебарду из рук часового, когда тот упал, и бросил ее под опускную решетку. — Ну, — осведомился он. — Давай попробуем снова, а? — Отлично, во! Отлично сделано, мой мастер! — Большой Том замолотил по холке свою клячу, ухмыляясь от уха до уха. Часовой поднялся на ноги, крича: "На помощь! На помощь!" — О, нет! — Род уронил лицо в ладони. — О, нет! — замотал он головой. Он привалился спиной к плечу Векса и сложил руки на Груди. Подбежали трое гвардейцев с алебардами наперевес. Главный переводил взгляд с Рода на часового, обратно на Рода, потом снова на часового. — Чему тут нужно помогать? — нахмурился он. Часовой ткнул дрожащим пальцем в неопределенном направлении, в сторону Рода. — Этот человек… — Да? — улыбнулся Род. — Да, он сшиб меня, вот что он сделал, и алебарду у меня отнял. — Я бы не хвастался этим, будь я на твоем месте, — проворчал Род. Большой Том согнулся над лукой седла в конвульсиях от подавляемого смеха. — Это правда, парень? — Главный сердито посмотрел на Рода. — Правда, — склонил голову Род. — Ну тогда! — Главный выпрямился, уперев кулаки в бедра и нахмурился. — Ну, что тогда? — поднял бровь Род. Главный начал волноваться. — Ну, а по какой причине? — Я желаю вступить в армию королевы. А этот ратник указал, что мне следует показать себя. Главный перевел взгляд с пораженного часового на Рода и кивнул. — Ты получишь свой шанс, — сказал он. — Идем. Шанс состоял из дородного сержанта, вооруженного мечом и круглым щитом. — Ты не возьмешь щита, парень? — проворчал старый рыцарь, бывший капитаном Гвардии. — Нет, спасибо. — Род вынул кинжал из ножен. — Вот это отлично мне послужит. — Всего лишь с кинжальчиком и соломинкой-мечом против меча и щита! — Сэр Мэрис печально покачал Головой. — Ты, видно, и впрямь желаешь умереть молодым! Глаза Рода удивленно расширились. — Благодарю вас, — сказал, он. — Мне не говорили, что я молодо выгляжу, с тех пор как мне стукнуло тринадцать. — Ну, скрестите мечи, — вздохнул сэр Мэрис. Род и сержант так и сделали. Сэр Мэрис прохромал к ним, подняв собственный меч, чтобы разделить их клинки. Меч сержанта взлетел для удара во весь мах. Род воспользовался преимуществом мгновенной задержки, чтобы сделать финт в живот сержанту. Щит упал вниз, чтобы отразить кончик кинжалами клинок Рода перепрыгнул через руку сержанта и распорол ткань над его сердцем. — Стой! — крикнул сэр Мэрис, и меч сержанта остановился посередине удара. Сержант выронил щит, глазея вокруг. — Что случилось? — Не дерись этот Гэллоуглас просто для забавы, — ответил сэр Мэрис, — ты был бы сегодня покойником, сержант Хэпвид. Тот озадаченно нахмурился, глядя на Рода. — Кто бы подумал использовать острие меча? — Проделать это снова? — Клинок Рода свистнул в воздухе и шлепнул его по ноге. Сэр Мэрис изучал лицо Рода, хмуря брови. — Нет, — решил он, поднимая голову. — Я подтверждаю, что ты — фехтовальщик. — Да, — пробормотал про себя Большой Том, и сэр Мэрис поглядел на него, но великан только сиял от гордости. Капитан гвардии повернулся и поднял дубинку. — Вот! — Он кинул Роду дубинку. — Мы попробуем тебя в этом. Род сунул кинжал в ножны, поймал дубинку за середину и отбросил шпагу. — Сходитесь! — скомандовал сэр Мэрис, и рослый сержант шагнул вперед, сделал, разминаясь, три быстрых удара, а затем полусогнул колени с дубинкой наготове. Род последовал его примеру. Внезапно он оказался посреди дубового града ударов сержантской дубинки. Он колотил его по голове и плечам, выискивая открытое место, полусекундное отсутствие защиты у Рода. Род стиснул челюсти и старался не отставать от сержанта, отбивая удары столь же быстро, как они производились, но только еле-еле. Желудок его сжался, так как он понял, что весь ушел в защиту. Он блокировал удар по голени, отбил отскок в голову, взмахнул нижним концом дубинки, чтобы отразить ответный удар в живот… но удар так и не нанес. Это был финт. Он лихорадочно попытался вновь прикрыть голову, но сержант получил свои полсекунды. Род уголком глаза увидел обрушивающуюся на него тяжелую дубовую палку. Он отпрянул, спасаясь от удара, но тот треснул ему по черепу, словно раскат грома. В помещении потемнело, все заполнилось пляшущими точками света, в ушах Рода стоял звон. Он отступил, чисто рефлекторно блокируя удары сержанта, и услышал победный крик следивших за боем солдат. Совсем не гожусь, — кружились мысли в голове у Рода. Его обучали драться на дубинках, но у него год как не было ни одной схватки, тогда как сержант обладал всем умением человека, у которого это любимое развлечение. Для него, вероятно, это была просто игра, так же как фехтование для Рода. Сержант был хозяином положения и знал это. Существовал единственный шанс. Род отпрыгнул назад, его руки скользнули к середине дубинки, он начал вращать ею, крутя, словно жезл регулировщика. Род стиснул челюсти и приложил к этому делу все мускулы. Его дубинка превратилась в вихрь, свистящее смазанное пятно. Это был французский фехтовальный прием, мулине. Сержант, вероятно, зналего ничуть не хуже Рода, но все шансы были за то, что он нисколько не лучше натренирован в нем, чем Род. Это был довольно экзотический вид боя, если ты не француз. А с таким именем, как сержант Хэпвид… Сэр Мэрис и К° разинули рты. Пораженный сержант сделал шаг назад. Затем на его лице появилась осторожность, и его дубинка превратилась в вихрь. Так значит, он знал этот стиль. Но он не был мастером, фактически Род имел преимущество. Дубинка сержанта стала пятном, но четким пятном. Дубинка Рода делала очень милую имитацию циркулярной пилы. Он имел превосходство над сержантом в угловой скорости и, соответственно, в ударной силе. Сержант Хэпвид знал это, мускулы у него на шее сплелись в узлы, когда он попытался ускорить вращение. Сейчас! Род прыгнул вперед. Его дубинка выскочила из своего круговорота и рванулась вниз встретить вращение дубинки сержанта. Дубинки сошлись с треском винтовочного выстрела и таким содроганием, что у Рода зубы задребезжали. Он оправился на миг раньше сержанта и обрушил на его дубинку два быстрых удара, выбив ее из рук противника. Род выпрямился, испустив глубокий вздох, и дал напряжению вытечь из него, когда опустил наземь конец дубинки. Онемевший сержант уставился на свои руки. Род протянул руку вперед, мягко постучал его по макушке дубинкой. — Бац! Ты убит. — Стой! — крикнул сэр Мэрис, делая результат официальным. Род снова опустил дубинку и оперся на нее. Сэр Мэрис нахмурился, блестя глазами из-под кустистых бровей. Род бросил ему натянутую улыбку. Сэр Мэрис медленно кивнул. — Мне испытать тебя с большим луком? Род, блефуя, пожал плечами. С арбалетом — может быть, но с большим луком… Со стропил раздался глухой, воющий смех. Капитан гвардии и вся его рота подпрыгнули. Большой Том упал на колени, закрыв голову руками. Род вскинул голову, ища Глазами источник смеха. На одной из дубовых балок, пересекающих зал, сидел карлик, барабаня пятками по дереву. Голова у него была такой же большой, как у Рода, а плечи шире. Его руки и ноги были такими же толстыми, как у Рода. Он был бочкогрудым, широкоплечим и с шеей, как у быка. Лохматая черная голова казалась странно большой для такого усеченного тела. Черные кудрявые волосы свисали до края челюсти и шеи, кустистые черные брови выпирали из плоского покатого лба. Большие, угольно-черные Глаза в данный момент искрились весельем. Их разделял ястребиный клюв носа, под которым угадывались сквозь окладистую черную бороду толстые мясистые губы. Квадратные, ровные зубы блестели сквозь бороду. Кто-то попытался затолкать великана в бочонок для гвоздей и почти добился успеха. — С большим луком! — прогремел тот басом. — Нет, голову кладу, он такой же хороший стрелок, как сельский баран весной! Сэр Мэрис поднял серьезный взгляд на карлика. — Чума на тебя и твою повадку подкрадываться, Бром О’Берин! Неужто в моих волосах и так недостаточно седины, что тебе надо совсем побелить их своими выходками? — Повадка подкрадываться! — возмутился карлик. — Вот уж воистину будь у тебя хоть какая-то гордость своим призванием, сэр Мэрис, ты бы поблагодарил меня за демонстрацию твоего же собственного отсутствия бдительности! — Бром! — пробормотал пораженный Род. — О’Берин? Карлик обратил сердитый взгляд на Рода. — Да, Черный Бром О’Берин. — Это, э, комбинация голландского, ирландского и русского, если я правильно понял. — Что еще за чушь? — прорычал карлик. — Ничего. — Род отвернулся, качая головой. — Мне следовало предвидеть, что это случится. Мне следовало ожидать всего, что угодно, на этой сумасшедшей… э… в Грамарие! Карлик усмехнулся, озорно сверкнув глазами. — Если я в себе не ошибся, это кажется опорочиванием великой страны Грамарий! — Нет, нет! Я не… я хотел сказать… — Род замолк, вспомнив, что в этой культуре оправдания не подобали бойцу. Он выпрямился, задрав подбородок. — Ладно, — сказал он. — Это было оскорбление, если тебе так больше нравится. Карлик радостно взвыл и вскочил на ноги на балке. — Теперь ты должен с ним драться, Гэллоуглас, — прогремел сэр Мэрис. — И тебе понадобится все твое умение до крохи. Род уставился на капитана гвардии. Неужели он серьезно? Карлик даст Роду тяжелый бой? Карлик глухо хохотнул и соскользнул с балки. Это был двенадцатифутовый прыжок на каменный пол, более чем втрое превышающий рост Брома, но он легко ударился об пол, казалось, чуть ли не отскочив, и оказался в стойке борца. Он выпрямился и, озорно гогоча, направился к Роду. Позади Рода раздался рык, и Большой Том рванулся вперед. — Это ловушка, мастер! — проревел он. — Колдовство есть в этой земле, и он наихудший колдун из всех! Никто и никогда не бил Черного Брома! И все же я готов… Все солдаты, находящиеся в помещении, набросились на Большого Тома в орущем хаосе гнева и насилия. С миг Род стоял в оцепенении. Затем он бросил свою дубинку и ринулся в свалку, руки его замелькали, нанося удары каратэ. Солдаты попадали на пол. — Стой! — грянул голос Брома. Все замерли. Бром каким-то образом снова очутился на стропилах. — Спасибо вам, ребята, — проворчал миниатюрный геркулес. — Но этот большой парень не желал никому вреда, отпустите его. — Никому вреда! — тявкнуло с полдюжины возмущенных голосов. Бром глубоко вдохнул и выдохнул. — Да, никому. Он только желал защитить своего хозяина. А этот Гэллоуглас желал только защитить своего слугу. А теперь отойдите от них: они оба безвредны. Солдаты неохотно подчинились. Род хлопнул Тома по плечу и прошептал: — Спасибо, Большой Том. И не беспокойся обо мне: этот голландский ирландец только человек, как ты и я. А если он человек, я могу побить его. У карлика был, должно быть, очень острый слух, потому что он прогремел: — Ах, ты можешь, да? Это мы посмотрим, мой мальчик. — Эх, мастер, — простонал Большой Том, вращая глазами. — Вы не знаете, о чем говорите. Этот эльф — отродье самого дьявола. — Чародей? — презрительно фыркнул Род. — Таких зверей нет. Сэр Мэрис отступил к своей рати, сердито глядя ледяным взглядом: "Тронь хоть волос на его голове, и мы запорем тебя". — Не бойся, — хохотнул Бром О’Берин. — Не бойся, Гэллоуглас, сделай все, чтобы одолеть меня. Будь уверен, ничего у тебя не выйдет. А теперь позаботься о себе. Он подпрыгнул на балке, заревев: "Давай!" Род мигом принял стойку, откинув руки для рубящих ударов. Бром стоял на балке, уперев кулаки в бедра и кивая огромной головой. — Да, держись наготове. Но… — Глаза его зажглись злым блеском, он хохотнул. — Бром О’Берин не легкий человек. Он спрыгнул с балки ногами вперед, прямо на голову Рода. Род попятился, пораженный внезапностью атаки карлика. Сработал рефлекс, его руки взметнулись ладонями вверх, поймали Брома за пятку и сделали ему сальто-мортале. Затем, ожидая, что карлик приземлится прямо спиной на гранитный пол, Род прыгнул вперед поймать его, но Бром провернул сальто и приземлился с отскоком на ноги. Быстрым сильным ударом он отбросил руки Рода. — Учтивый жест, но глупый, — прогрохотал он. — Твоя защита снята. Прибереги мягкость для тех, кто в ней нуждается, приятель Гэллоуглас. Род шагнул назад, снова приготовившись к атаке, и посмотрел на маленького человека с растущим уважением. — Я, кажется, недооценил тебя, господин О’Берин. — Не называй меня господином! — заревел карлик. — Я никому не господин — я всего лишь шут королевы! Род медленно кивнул. — Шут. — Он сделал приглашающий жест обеими руками. — Ну ладно, тогда — мудрый шут. Бром с миг постоял на месте, смерив Рода хмурым взглядом. Он хмыкнул, растягивая рот в тугой улыбке. Затем он прыгнул, выбросив ноги в воздухе, целясь прямо в подбородок Роду. Род вскинул руку, снова поймал Брома за пятки, пробурчав: — Я-то думал, ты научился. Он снова толкнул ноги карлика вверх, но на сей раз Бром хлестнул головой по подбородку Рода. У него была твердая голова. Род отшатнулся от удара, в то же время крепко обвивая руками тело Брома О’Берина. Карлик затрясся от веселья. — А что теперь? — глухо засмеялся он. — Вот ты сейчас схватил меня, и что ты теперь со мной станешь делать? Тяжело дышащий Род промолчал. Это был хороший вопрос. Если он хоть на миг ослабит захват, то может быть уверен, что Бром извернется и пнет его в живот. Он мог уронить этого человека или бросить его, но Бром имел тенденцию подскакивать и, вероятно, врезался бы в отскоке прямо Роду в подбородок. Ну, коль сомневаешься, сперва бей, а уж потом думай. Род упал на пол, пихая тело Брома под прямым углом к своему собственному, ловя колено и шею карлика для захвата на манер младенца. Но Бром двигался самую малость быстрей. Его правая рука обвилась вокруг левой руки Рода; он поймал локоть Рода в захват, подобный тискам, и нажал. Спина Рода выгнулась от боли в локтевом суставе. Теперь у него был простой выбор: разжать левую руку или отключиться от боли. Вот и решай тут! Род рискнул положиться на свою выносливость, он уплотнил свой зажим вокруг шеи Брома. Тот крякнул от удивления — Другой бы заскулил от боли и отпрыгнул от меня, приятель Гэллоуглас. Колено Брома изогнулось назад, его стопа уперлась Роду в грудь, скользнула под подбородок и продолжала жать дальше. Род издал придушенный звук, шею его пронзило огнем, когда позвонки затерлись друг о друга. В помещении потемнело, оно заполнилось точками разноцветных огней. — Теперь тебе придется выпустить меня, Гэллоуглас, — процедил Бром. — Допрежь у тебя не откажет зрение и ты не заснешь. Неужели этот проклятый полпинты должен быть всегда прав? Род попытался что-то свирепо прохрипеть в смысле ответа, но в помещении и впрямь тревожно быстро меркло. Точки света становились спицами, и это, кажется, указывало на скорую потерю сознания. Он выпустил свой захват, оттолкнулся руками от пола и, шатаясь, поднялся на ноги. Его уши наполнил глухой смех. Потому что Бром сохранил свой захват на руке Рода и, обвив другой рукой ворот его камзола, тянул Рода своим весом обратно на пол. Ноги Брома коснулись пола, он оттолкнулся, бросив Рода назад. Род закачался, потеряв равновесие, и упал, но привычка снова взяла свое. Он вжал подбородок в грудь и шлепнулся на предплечье, смягчив свое падение. Бром взвыл от радости, увидев, что Род все еще в сознании, и прыгнул. Род сделал тот малый вздох, что ему остался, и произвел резкий выпад ногой. Он попал Брому в живот, схватил молотящую руку и резко оттолкнул, выпустив ее. Бром полетел вверх тормашками, пронесся в двадцати футах от Рода и приземлился на каменные плиты, крякнув от удивления. Приземлился он, конечно, на ноги и мигом обернулся с громким ржанием. — Очень ловко, малыш, очень ловко! Но недостаточно… Род снова был на ногах, тяжело дыша и мотая головой. Бром скакнул к нему, а затем прыгнул. Род пригнулся как можно ниже в тщетной надежде, что Бром, возможно, окажется способен хоть раз промахнуться, но длинная рука маленького человечка хлестанула вниз и схватила Рода поперек горла, а колода тела, пометавшись туда-сюда, устроилась между плеч Рода. Одна стена надавила Роду меж лопаток, обе руки потянули, выгибая шею назад. Род захрипел, поднимаясь на ноги и изгибаясь назад под тяжестью Брома. Он схватил карлика за предплечья, а затем быстро нагнулся вперед, рванув руки Брома. Бром перелетел через голову Рода и сделал сальто. Он закукарекал, когда его ноги ударились об пол. — Превосходно проделано, малыш! Превосходно! Он повернулся, все еще с озорным блеском в глазах. — Но мне эта игра начинает надоедать. Давай-ка кончать с ней. — Поп-пробуй, — выдохнул Род. Бром нагнулся вперед, его длинные руки заколотили, отбивая защиту Рода. Он попытался схватить Рода за колено. Тот рубанул правой рукой, чтобы блокировать эту попытку, затем обхватил левой плечи Брома, пытаясь толкнуть его вперед, чтобы тот потерял равновесие, но руки карлика, казалось, снова опутали Роду горло. Род выпрямился, пытаясь сбросить Брома, рубя ему ребрами ладоней по локтям — захват Брома только уплотнился. Бросив вперед весь свой вес, Род споткнулся и увидел надвигающийся на него пол. Бром прыгнул мимо него, поймав по пути стопу Рода. Тот заплясал на каменном полу танец живота, но хлопнулся на предплечья и не дал голове удариться о камень. Он попробовал было подняться, но кто-то привязал к его плечам мельничный жернов. Под его левой рукой проскользнула змея и прижалась к его шее. Род попытался покатиться и разорвать этот полунельсон, но на его правом запястье сомкнулись клещи и сделали ему "гусиную лапку". — Сдавайся, малыш, — прошептал ему в ухо голос Брома. — Сдавайся, ибо теперь ты не сможешь избавиться от меня. Он толкнул вывернутую руку Рода повыше, чтобы подчеркнуть сказанное. Род скрипнул зубами от боли. Каким-то образом он все же сумел подняться на ноги и попытался стряхнуть маленького человечка. Но ноги Брома сцепились вокруг его талии. — Нет, — выдохнул сквозь зубы карлик. — Я же сказал тебе, что ты от меня не избавишься. Род встряхнулся, как терьер, но Бром держался, будто бульдог. С минуту Род прикидывал, а не упасть ли ему на спину и не раздавить ли под собой Брома. Крайне раздражало оказаться побитым человеком в одну треть твоего роста. Однако он быстро отбросил эту мысль: в этой схватке было много случаев, где Бром мог применить к Роду равно нечестные приемы. Значит, Бром обладал сильным чувством честной игры, и будь Род проклят, если он окажется мельче, чем карлик. — Не сдашься, приятель? — прокартавил в его ухо Бром, и Род ахнул, когда его правая рука попыталась коснуться шеи. Затем Бром сильно нажал Роду на шею, вынуждая его подбородок опуститься до соприкосновения с ключицей. Род зашатался, накренился вперед и выбросил ногу, чтобы удержаться от падения. Мускулы его спины и шеи визжали от этой пытки; правая рука умоляла его сдаться. Его диафрагма сложилась пополам, упрямо отказываясь втянуть еще один глоток воздуха. Дыхательное горло скривилось в судороге, а легкие требовали воздуха. В одно странное обособленное мгновение он заметил, что, похоже, совершенна неожиданно наступила ночь и, еще более странно, что звезды беспорядочно метались. По его лицу плескала холодная вода. Между его губ ткнулось горлышко бутылки, казавшееся огромным, словно тележное колесо. Жидкость заструилась по его языку и дальше в живот, где она взорвалась огнем. Он мотнул головой и заметил, что под спиной у него холодный камень. Ну-ка, что он, черт возьми, делает, пытаясь уснуть на каменном полу? В голове у него звенели голоса. Он открыл глаза, увидел глядевшее на него круглое лицо с большими карими глазами, обрамленное лохматыми черными волосами и бородой. Голова уплыла прочь, и вокруг него завертелись серые каменные блоки. Род вздохнул, уставился на отблеск света от наконечника копья, и помещение медленно устоялось. В его ухе прогремел голос: — Он — чудо, сэр Мэрис! Он заставил меня попотеть? Массивная рука обняла голову и плечи Рода, подымая их с камня. В поле зрения вплыло великанское округлое лицо Большого Тома с озабоченно сведенными бровями. — Вы целы, мастер? Род крякнул что-то, махнув рукой и кивнув. Затем тут очутилась та же лохматая голова с телом шимпанзе, и тяжелая от мускулов рука сжала его руку. — Хорошо дрался, малыш, — прогрохотал Бром О’Берин. — Я не видел такой схватки с тех пор, как стал мужем. Род стиснул руку карлика и попытался усмехнуться. Затем над ним склонилось седобородое, в шрамах, лицо сэра Мэриса, его старческая ладонь сжала Роду предплечье, поднимая его на ноги. — Брось, малыш, не вешай носа! Ибо теперь ты — ратник армии королевы! — Армии королевы, — прогудел Бром, каким-то образом снова очутившийся на стропилах. Помещение затряслось от его смеха. — Нет, сэр Мэрис, на этого малыша претендую я! Ему быть личным телохранителем королевы! — Нет, черт побери, Большой Том, отвяжись от меня с этой штукой! — Но, мастер! — Том погнался за ним, протягивая панцирь. — Должны же вы надеть хоть какие-нибудь доспехи! — Укажи мне хоть одну вескую причину, зачем, — проворчал Род. — Да чтобы отбивать стрелы и мечи, мастер! — Мечи я легко могу отбивать своим собственным. От стрел я могу уклониться. А против арбалетных стрел от него все равно толку ни черта. Нет, Большой Том! Он всего лишь замедлит меня. Дверь в караульную заскрипела на петлях и с грохотом захлопнулась. Бром О’Берин стоял, наблюдая за ними, уперев руки в бедра; одно его плечо окутывало серебристое мерцание. — Как же это так, Род Гэллоуглас? Ты не станешь носить ливрею королевы? — Я буду носить ливрею, если будешь и ты, пестрый ты манекен! Карлик усмехнулся, сквозь дикие заросли бороды блеснули белые зубы. — Задел, определенно задел! Но я не гвардеец, Род Гэллоуглас. — Я шут, а пестрое — ливрея шута. Брось, солдат, облачайся в свои цвета! — О, я буду носить цвета королевы, не беспокойся. Фактически, я вообще неравнодушен к пурпурно-серебряному Единственное, что я имею против нее — это то, что она ливрея, но я надену ее. Однако, черт возьми, Бром, я абсолютно отказываюсь иметь какое-либо отношение к этому карцеру, который вы называете доспехами! Лицо карлика посерьезнело, он медленно кивнул, не сводя глаз с Рода. — О, да. Я так и думал, что ты тех же убеждений. Серебристая ткань со звоном слетела с его плеч и шлепнулась на грудь Рода. Тот поймал ее, отстранил от себя, нахмурясь, проинспектировал ее. — Ты наденешь кольчужную рубашку, Род Гэллоуглас? — Я бы скорее надел власяницу, — проворчал Род, но все же втиснулся в железную фуфайку. — Хорошо сидит. Он проворчал и бросил на кольчужную рубашку гибельный взгляд, но грудь у него выпятилась, плечи распрямились почти так, словно он был на параде. Его взгляд вонзился в Брома О’Берина. — Как это так, Бром? Как понимать, что ты возжелал, чтобы мне сошло с рук отсутствие панциря? Ведь я буду без мундира, не так ли? — Отнюдь, — пророкотал Бром. — Ибо доспехи скрыты под ливреей. И ты единственный человек в гвардии, который не пожелал нагрудного панциря. Род посмотрел уголком глаза на маленького человечка. — Откуда ты знаешь, что я не захотел панциря? Бром тихо хохотнул в бороду. — Да я же дрался с тобой, Род Гэллоуглас, и ты хорошо дрался со мной, на мой лад. — Улыбка его исчезла. — Нет, ты надел бы доспехи не раньше, чем я. Род нахмурился, изучая большое бородатое лицо. — Ты еще не совсем доверяешь мне, не так ли? Бром улыбнулся, натянуто, с гримасой. — Род Гэллоуглас, нет такого человека, которому я доверяю, и я смотрю с подозрением на любого гвардейца королевы, пока тот не отдаст свою жизнь, чтобы спасти ее. Род кивнул. — И сколько таких? Глаза Брома прожгли его. — Семь, — ответил он. — За последний год я стал доверять семерым гвардейцам. Род дернул левой стороной рта в тяжелой улыбке. Он поднял серебристо-белый камзол и натянул его. — Так, значит, если ты действительно высокого мнения обо мне, то можешь позволить мне пробовать пищу королевы и проверять, не отравлена ли она. — Нет, — проворчал Бром. — Это мое удовольствие, и только мое. С Минуту Род молчал, глядя в глаза коротышки. — Ну, — произнес он и повернулся застегнуть пурпурный плащ. — Я замечаю, что ты еще жив. Бром кивнул. — Хотя несколько раз я был болен — всерьез болен, мой мальчик. Но я способен определить яд на вкус, мне не нужно дожидаться смерти для доказательства. — Он усмехнулся и, пройдя через помещение, хлопнул Рода по одетому в железо животу. — Не тужи, нет причины быть мрачным. Тебе придется сталкиваться всего лишь с мечами и" наверное, время от времени с арбалетами, так что будь бодр и весел. — О, я просто дрожу он нетерпения, — пробурчал Род. Бром повернулся кругом и направился к двери. — А теперь — до палаты королевы! Идем, я покажу тебе твой пост. — Он обернулся, показав на Большого Тома. — Эй, там, ратник Том! Возвращайся к себе в казарму, твой мастер вызовет тебя, если ты понадобишься. Том взглянул на Рода, испрашивая подтверждения. Род кивнул. Бром со стуком распахнул дверь и вышел. Род покачал головой, улыбнулся и последовал за ним. Палата Совета королевы была большой круглой комнатой, заполненной, в основном, огромным круглым столом двадцати футов в диаметре. На южной стороне, восточной и западной находились тяжелые двери, северную занимал зияющий камин, где потрескивал небольшой костер. Стены были увешаны крикливыми гобеленами и богатыми мехами. Над камином висел огромный щит, украшенный королевским гербом. Потолок был сводчатым, почти куполообразным, и пересекался большими резными балками. Стол был из полированного орехового дерева Вокруг него сидели двенадцать Великих Лордов королевства: герцог Медичи, граф Романов, герцог Глостер, князь Борджиа, граф Маршалл, герцог Стюарт, герцог Бурбон, князь Габсбург, граф Тюдор, баронет Раддигор, герцог Савойский и величественный старый седовласый герцог Логайр. Все были тут, заметил Род, слушая, как герольд зачитывает их имена со свитка — все, кроме королевы, Катарины Плантагенет. Рядом с каждым из Великих Лордов сидел тощий, жилистый, сморщенный человечек, старичок, у каждого было почти истощенное лицо с горящими голубыми глазами и несколькими прядями волос, гладко зачесанных по кожистому черепу Советники? — гадал Род. Странно, что все они выглядят настолько схожими… Все сидели в массивных, изукрашенных резьбой креслах из темного дерева. Более крупное позолоченное кресло стояло пустым в восточной вершине стола. Зарокотал барабан, заиграла труба, и лорды с советниками поднялись на ноги. Огромные двойные створки восточной двери широко распахнулись, и в палату вошла Катарина. Род стоял на посту у западной двери, у него был превосходный обзор, да такой, что вызвал у него перебои в сердце. Облако серебристых волос вокруг изящно изваянного недовольного лица; большие голубые глаза и розовые губы; стройное детское тело с набухающими грудями и кошачьими бедрами под облегающим шелком, прижимаемым к ней еще туже широким ремнем пояса в виде буквы "Y" от бедер до пола. Жестко выпрямив спину, она села в пустующее кресло и положила руки на подлокотники. Бром О’Берин вскочил на табурет справа от нее. Прямо напротив королевы в западной точке стола сидел герцог Логайр. Его советник нагнулся поближе, что-то шепча. Герцог нетерпеливым жестом велел ему заткнуться. Бром О’Берин кивнул герольду. — Великий Совет королевы открыт, — провозгласил герольд. — Высокие и великие страны Грамарий собрались. Пусть все среди них, кто добивается восстановления справедливости, подадут сейчас прошение королеве в присутствии равных себе. Комната наполнилась молчанием. Герцог Бурбон неловко зашевелился и откашлялся. Голова Брома повернулась к нему: — Милорд Бурбон, — прогрохотал он. — Вы будете обращаться к королеве? Герцог медленно поднялся. Камзол его был украшен гербом лилии, но волосы и усы были белокурыми. — Ваше Величество. — Герцог степенно поклонился королеве. — И братья мои, лорды. — Он кивнул головой столу вообще, затем поднял подбородок, выпрямил плечи. — Я должен протестовать, — прорычал он. Катарина накренила спину так, что производила впечатление смотрящей на высокого вельможу сверху вниз. — Против чего вы должны протестовать, милорд? Герцог Бурбон опустил взгляд на ореховую поверхность стола. — Со времен наших предков, прибывших сюда из-за звезд, крестьяне были подданными своих лордов, а лорды были подданными Великих Лордов. Великие Лорды, в свою очередь, были подданными короля… королевы, — поправился он с легким поклоном Катарине. Губы ее сжались в тугую тонкую строчку, но она проявила выдержку и пренебрегла этим фактом неуважения. — Сие, — резюмировал герцог, — естественный порядок человечества, дабы каждый человек был подданным человека выше его, дабы правосудие и порядок были заботой лорда; в пределах своего" домена он есть и должен быть законом, подчиненным, конечно, королеве. Снова вежливый кивок Катарине, и снова она стерпела неуважение, но руки ее крепко стиснули подлокотники кресла, так что побелели костяшки пальцев. — И все же ныне Ваше Величество ниспровергает этот великий и длительный порядок и определяет нам судей, назначенных вами справлять правосудие в наших доменах, вопреки мудрости вашего отца, благородная королева, и его отца допрежь его, и всех ваших предков с начала рода вашего. Если мне дозволительно говорить прямо, я нахожу это почти насмешкой над нашими предками, великими и благородными, и, говоря лично за себя, я не могу потерпеть этого вашего мужлана-подчиненного, который думает помыкать мною в моем собственном доме! Он закончил речь почти криком, пылая побагровевшим лицом на королеву. — Вы кончили? — спросила Катарина тоном, который она хранила в леднике именно для такого случая. Герцог Бурбон медленно склонил голову: "Да", — и сел. Катарина на миг закрыла глаза, потом посмотрела на Брома О’Берина и едва заметно кивнула. Брам встал. — Кто-нибудь выскажется в поддержку милорда Бурбона? На ноги поднялся молодой человек с огненно-рыжими волосами. — Я согласен со всем, что сказал милорд Бурбон. Более того, я добавлю, что королеве было бы не худо обдумать возможность продажности назначенных ею судей, ибо человека, не имеющего ни земель, ни средств, ни родового имени, честь коего надо поддерживать, можно будет легко искусить торговать своим правосудием. — Если они сделают это, — отрезала Катарина, — то будут повешены на самой высокой виселице, и люди, которым они учинили несправедливость, послужат им палачами. Она хранила молчание ровно три вздоха, сцепившись глазами с вельможей; затем Бром О’Берин прорычал: — Выражаем нашу благодарность герцогу Савойскому. Молодой человек поклонился и сел. — Кто еще выскажется в пользу милордов Бурбона и Савойского? Один за другим остальные десять лордов поддержали герцога Бурбона. Великий Совет королевы был единогласно против нее. С миг Катарина держала глаза закрытыми, плотно сжав губы. Открыв их, она обвела стол пылающим взглядом. — Я глубоко огорчена, милорды, находя всех вас столь сильно противящимися королевскому правосудию. — Она подарила им натянутую улыбку. — Благодарю вас за ваш честный совет. И все же я не отступлю от своего намерения, мои судьи останутся в ваших владениях. Вельможи зашевелились в своих креслах, перешептываясь друг с другом низкими хриплыми голосами. Они, казалось, составляли одного большого, рычащего, потревоженного зверя. Старый герцог Логайр медленно поднялся и тяжело оперся на стол. — Моя королева, — прогромыхал он. — Подумайте: даже короли могут ошибаться в суждениях, а вы еще молоды в делах государства. Известно, что много умов вместе могут обрести более ясное знание, чем один ум в одиночку, а здесь, с вами, собрались двенадцать человек из наиболее древних и достопочтенных родов, из семей, поседевших, занимаясь делами государства; старые люди из старых семей и, надо надеяться, умудренные грузом своих лет. Ужель вы будете настаивать на своем, когда столько человек столь уверены в том, что вы не правы? Лицо Катарины стало бледным, почти пергаментно-белым. Глаза ее горели. — Да, — спокойно ответила она. Долгий миг лорд Логайр смотрел ей в глаза, а затем медленно сел. Катарина обвела взглядом окружающие ее лица, не жалея времени, чтобы заглянуть поглубже в каждую пару глаз. Затем, вздев подбородок, заявила: — Мои судьи останутся в ваших владениях, милорды. Что же касается их возможной продажности, то вы найдете их почти святыми в пренебрежении к деньгам, винам и… удобствам. Их заботит лишь одно — только правосудие. Она помолчала, давая время дойти своим словам до лордов, и Род заметил, что среди Великих Лордов было несколько свекольно-красных лиц. Он догадался, что правосудие во владениях некоторых из них было совсем не таким праведным, как следовало бы. Лицо герцога Логайра не покраснело. Единственное чувство, которое могло быть прочтено на нем, — горе. — Однако все это дело с судьями второстепенно по сравнению с целью, ради которой я созвала вас сюда сегодня. — Катарина улыбнулась с больше, чем намеком на злость. Головы вокруг всего стола вскинулись в тревоге. Бром О’Берин выглядел более потрясенным, чем все прочие. Катарина явно не проконсультировалась со своим Первым Советником, даже Брому преподнесли сюрприз. Каждый лорд нагнул голову для быстрого, шепотом, совещания со своим советником, и выражение тревоги на их лицах углубилось до мрачного гнева. — В каждом из ваших владений, — начала Катарина, — есть монастырь. Вы привыкли назначать священников в свои приходы из своих собственных монастырей. — С минуту она глядела на стол, затем снова подняла голову. — Здесь, в этом замке, я собираю лучших теологов из всех монастырей. Вы наберете из своих монахов молодых братьев, по одному на каждый ваш приход, и пошлете их сюда, ко мне, для обучения моими монахами. Если в каком-либо случае я не одобрю вашего выбора, я отошлю их обратно к вам и потребую на их место других. Когда они закончат свое обучение и вступят в свои Ордена, я верну их вам служить вашими приходскими священниками. Лорды с грохотом вскочили на ноги, крича и жестикулируя, грохоча кулаками по столу. Этот гам прервал голос Катарины — Хватит! Молчать! Медленно, один за другим, Великие Лорды впадали в мрачное молчание и, пылая взорами, погружались в свои кресла, но лица советников, казалось, вспыхнули от подавляемой радости, глаза их горели, и на каждом лице играла улыбка, только-только не переходящая в ухмылку. — Я сказала, — произнесла Катарина с холодом и в голосе и в глазах. — Это будет сделано. Поднялся дрожа старый лорд Логайр. — Не будет ли Ваше Величество… — Нет. Бром О’Берин прочистил горло: — Не разрешит ли Ваше Величество… — Нет. В палате Совета воцарилось молчание. Катарина снова обвела взглядом лица лордов и их советников. Затем, повернувшись налево, она склонила голову: — Милорд Логайр. Старый вельможа поднялся, крепко сжав челюсти под седой бородой, его кулак в красновато-коричневых пятнах пульсировал от едва сдерживаемого гнева. Он отодвинул назад большое позолоченное кресло, и Катарина встала. Он прошел обратно на свое место. Катарина повернулась, и огромные дубовые двери широко распахнулись. Гвардейцы выстроились впереди и позади нее. Она остановилась в дверях и обернулась. — Подумайте, милорды, — посоветовала она. — И соглашайтесь, ибо вы не можете выстоять против меня. Огромные двери захлопнулись за ней. В палате Совета разверзся ад кромешный. — Да брось ты! Это классическая картина, вплоть до последнего оскорбленного взгляда! Закончив дневное дежурство, Род ехал на Вексе обратно к постоялому двору с намерением перехватить немного сплетен и много пива. Большой Том занимался домашним очагом в королевском замке с приказом держать уши открытыми для лакомых кусочков информации. — Я не согласен, Род. Это классическая картина, но с некоторыми добавлениями. — Вот упрямый бык! Это простая преждевременная попытка централизации власти. Катарина пытается объединить Грамарий под единым законом и одним правительством, вместо двенадцати почти независимых герцогств. Это дело с судьями означает именно это, и ничего более. Пять к десяти, что некоторые из этих лордов разыгрывают из себя богов в своих владениях, вынуждая половину женщин спать с ними и зажимая налогами всех и все, что им приходит в голову. Катарина — реформатор, вот и все; она пытается исцелить все зло, что может найти, делая себя единственным законом в Грамарие — и у нее ничего не выйдет. Знать этого попросту не потерпит. Ей могло бы сойти с рук дело с судьями, но эта затея с попами наверняка вызовет мятеж. В такого рода обществах священник имеет больше влияния на народ, чем любые другие чиновники. Если она сделает их ответственными перед ней и только перед ней, она действительно вырвет у вельмож зубы, и они это знают И они не сдадутся без боя. — Пока что я с тобой согласен, — сказал робот. — Пока что это классическая картина, очень похожая на попытку английского короля Джона централизации власти в стране прежде, чем такой проект мог бы иметь успех. — Да, — кивнул Род. — И мы можем надеяться, что подобно вельможам короля Джона, Великие Лорды будут настаивать на Великой Хартии. — Но… Род принял вид мученического терпения. — Что "но", Векс? — Но есть чужеродный элемент: группа советников Великих Лордов. Группа, которая кажется очень сплоченной. Род нахмурился. — Ну да. Это есть. — И судя по тому, что ты мне рассказал о сцене после ухода Катарины… — Иэх! — Род содрогнулся. — Выглядело так, словно она бросила им перчатку, а все герцоги вышли посмотреть, кому достанется честь поднять ее. Девочка, может, и знакома с элементарной политологией, но она наверняка совершенно не знакома с дипломатией! Она просто поощряет их драться с ней! — Да, а советники очень умело подстрекали их — каждый советовал своему лорду не драться, потому что он слишком слаб… а потом говорили, что если он хочет драться, ему лучше вступить в союз с другими лордами, потому что каждый также слишком слаб, чтобы выстоять в одиночку. Опытное использование оборотной психологии. Можно подумать, что советники затеяли полностью ликвидировать центральную власть. — Да, — задумчиво произнес Род, нахмурясь. — Это не совсем обычно в такого рода обществе, не так ли, Векс? — Да, Род. Теория анархии обычно не возникает до тех пор, пока культура не достигнет намного более высокой степени развития. Род пожевал губу. — Может, постороннее влияние? — Наверняка. И это приведет к народному тоталитаристскому движению, еще одной аномалии. Нет, Род, это не классическая картина. — Да, черт возьми. Мы имеем три группы борющихся за власть: крестьян, герцогов с их советниками и королеву с теми, кто там ее поддерживает. В данный момент эта поддержка, кажется, ограничивается Бромом О’Берином. — Тоталитаристы, анархисты и королева посередине, — перечислил Векс. — А кого поддерживаешь ты, Род? — Катарину, черт возьми! — усмехнулся Род. — Я затеял посадить семена демократии, а все выглядит так, словно единственный шанс этого добиться — это создать конституционную монархию. — Я могу и ошибиться, — произнес Векс. — Но я считаю, что ты в восторге, обнаружив, что должен поддерживать ее. Несколько огней вокруг них померкли в вечерней мгле, стена тумана окутывала все в тридцати футах от них. Род ехал один через мир дыма, копыта Векса странно жутко цокали в гулком безмолвии. Ночь разорвал протяжный крик, за которым последовал звон мечей. — На помощь! На помощь! — кричал молодой голос. Род замер с рукой на эфесе шпаги, затем вонзил каблуки в металлические бока Векса, и огромный черный конь поскакал к месту схватки. В горловине переулка едва тлел сквозь туман факел. Там, в его дымчатом свете, один человек бился с тремя, стоя спиной к стене. Род заревел и врезался прямо на коне в эту свалку. Он закрутил вокруг себя плашмя шпагой, воя, словно индеец, учащийся быть солдатом конфедерации. Он вырвал из-за спины кинжал как раз вовремя, чтобы отразить удар рапиры слева. Его собственная шпага описала дугу над головой и лязгнула о сталь, когда противник отбил удар. Затем остальные острия принялись колоть его, словно жала. Род был вынужден перейти к обороне, отметая в сторону клинки. Но тут намеченная жертва испустила вопль, которого не постыдился бы и баньши, и напала с тылу. И…, а владельцы трех шпаг поспешили скрыться в переулке. С миг Род сидел ошеломленный, затем заорал, и Векс поскакал вдогонку за убегающими фигурами. Но они уже добрались до темноты в конце переулка, и когда Род было уж настиг их, камни были пусты. Это был тупик — они исчезли в одну из затемненных, дурно пахнущих дверей. Их несостоявшаяся жертва подбежала сзади, оглядываясь кругом и тяжело дыша. — Ушли, и бесполезно их искать. Они будут в пяти лигах отсюда через столько же минут. Род выругался и со стуком бросил шпагу в ножны. Он вздрогнул и крайне осторожно коснулся предплечья, одна из рапир порезала ему камзол и рассекла кожу. Род повернулся к незнакомцу: — У вас все цело? Молодой человек кивнул, пряча шпагу в ножны. На Рода смотрело открытое, курносое голубоглазое лицо со сверкающей сквозь туман усмешкой. Скулы были широкие, а глаза — большие и с выражением невинности. Белокурые волосы были подстрижены "под горшок". Это было молодое, неопытное, очень красивое лицо. Род почувствовал прилив негодования. Он спрыгнул с коня. Макушка головы незнакомца была примерно на уровне глаз Рода, но что у мальчика недоставало в росте, компенсировалось сложением. Бочкообразная грудь переходила в бычьи плечи — на добрых шесть дюймов шире, чем у Рода. Руки выглядели бы более уместными у медведя или гориллы, а ноги были слишком маленькими стволами деревьев, вогнанными в узкие бедра. Он носил кожаный колет поверх белой рубахи, широкий черный пояс, рейтузы и высокие мягкие сапоги. Незнакомец нахмурился, увидев кровь на рукаве Рода. — Вы ранены? — Царапинка, — презрительно фыркнул Род и нашарил в седельной сумке Векса антисептический бинт. Он перевязал бинтом предплечье, бросив юноше твердую усмешку. — Вы, однако, можете оплатить счет портному. Парень кивнул, глаза его посерьезнели. — Это я с радостью, ибо они вырезали бы мне сердце, не подоспей вы вовремя на помощь. Туан Макриди у вас в долгу. Род осмотрел его с ног до головы, медленно кивая. Хороший паренек, подумал он. — Род Гэллоуглас, к вашим услугам, — протянул он руку. — И никаких долгов. Всегда рад помочь одному против троих. — А, конечно, но долг все же есть! — не согласился парень, стискивая руку Рода захватом, напоминающим тиски. — Вы должны, по крайней мере, позволить мне купить вам кружку эля! — Почему бы и нет? — пожал плечами Род. — Все равно я сейчас как раз направляюсь в таверну, идем со мною! К его удивлению, Туан заколебался. — С вашего позволения, дорогой мастер Гэллоуглас… в этом городе есть только один дом, где я желанный гость. Все прочие давно знают мой обычай, и… — округлое лицо вдруг расколола усмешка, — …мой образ жизни не доставляет удовольствия мирным и добропорядочным. Род кивнул и состроил гримасу. — Post iocundum iuventutem[18]. Ну, я полагаю, один трактир ничуть не хуже другого. Дорога к Туанову трактиру нисколько не шла к его внешности юноши из хорошей семьи. Они прошли два темных переулка, протиснулись через брешь в кирпичной стене и вышли на широкий, освещенный лунным светом двор, бывший в свое время элегантным. Время это, должно быть, приходилось на век-другой назад. В центре потрескавшихся плит булькали остатки фонтана, благоухая вонью примитивного водопровода. Сорняки, сами в состоянии страшной нищеты, всюду лезли из всех трещин. Кирпич стен потрескался и покололся, известка крошилась. У стен и по углам лежали кучи мусора со случайными горстками отбросов то тут, то там. Сам постоялый двор был шелудивым гранитным блоком с полуразрушенным карнизом. Нависающий второй этаж подпирался грубо обтесанными бревнами, которым из-за ветхости, обязанной их возрасту, нельзя было доверять. Окна были забиты досками, потрескавшимися, заплесневелыми и пораженными грибком. Массивная дубовая дверь была единственным здоровым куском дерева в поле зрения, но даже и она осела. — А здесь твое поведение терпят? — спросил Род, осматривая запущенный двор, когда Туан постучал по двери рукояткой кинжала. — Да, терпят, — ответил Туан. — Хотя даже их гостеприимство иногда вымученное. Род почувствовал холодок меж лопаток и гадал, на какого же именно юношу со скромными манерами он наткнулся. Туан снова постучал. Род думал, чего он ждет в ответ, сквозь осевшие доски окна не выскальзывало ни малейшего проблеска света. Судя по его виду, дом был совершенно пуст. Но дверь начала двигаться и застонала, доказывая, что она собирается забастовать, требуя смазки, до тех пор, пока не открылась ровно настолько, чтобы Пропустить двух человек. — Твой трактирщик, — весело представил Туан. — Пересмешник. Искривленная, горбатая, иссохшая пародия на человеческое существо выглянула из-за двери, издавая горловые глотательные звуки. Одно ухо представляло собой что-то типа цветной капусты, а другое отсутствовало; по пораженному паршей черепу было раскидано несколько прядей маслянистых волос. Нос картошкой, рот — щель в массе бородавок, глаза — злорадные блестящие белки. Она, эта пародия, была одета в коллекцию лохмотьев и заплат, которые некогда могли претендовать на звание камзола и рейтуз, неуклюже висевших на фигуре чучела. Тролль шмыгнул в дурно пахнущую тьму своего логова. Туан широким шагом последовал за ним. Род сделал глубокий вдох, расправил плечи и оглянулся через плечо; удостоверившись, что Векс все еще стоит там, у фонтана, опустив голову в хорошей имитации пасущейся лошади. На миг Род позавидовал способности робота отключать свои обонятельные рецепторы. Затем, подняв подбородок, он последовал за Туаном в трактир. Дверь со скрипом закрылась за ними; раздался шуршащий звук, когда Пересмешник побежал впереди них открывать следующую дверь. Эта открылась легко, хлопнув о стену и затопив их вспышкой факельного света и взрывами хриплого буйного смеха. Род выпучил глаза. Они прошли через дверь, и Род огляделся. Это был большой пивной зал с четырьмя ревущими открытыми очагами и десятками факелов, воткнутых в стены. Над очагами висело жарящееся мясо, слуги просачивались сквозь толпу с кружками для эля и вина, наполняемыми из двух огромных истекающих бочек, господствующих на противоположной стороне зала. Клиентурой были подонки города. Их одежда была грязной, латаной и кем-то выброшенной. Тела их носили следы примитивного правосудия: у этого не хватало уха, у того — глаза. Лица их были искажены и отмечены болезнями. И все же здесь, в своем собственном логове, они весело ржали; все как один ухмылялись, хотя в их Глазах блеснула злоба, когда они увидели Рода. Но злоба растаяла, преобразившись во что-то почти похожее на преклонение, едва они заметили юного Туана. — Говорят, — и парень ухмыльнулся, — что нет чести среди воров, но здесь, среди нищих Грамария, есть, по крайней мере, сродство. Добро пожаловать, Род Гэллоуглас, в Дом Хлодвига. Волосы уРода на голове встали дыбом. Он вспомнил толпу, виденную им ночью ранее в порту. Глаза его расширились, он уставился на Туана. Он не мог быть. Не мог. Однако ж он смог. Да, смог. Туан Макриди был демагогом, подстрекавшим толпу к походу на замок. Этот краснощекий здоровый юноша был первой крысой в местной клоаке. Толпа разразилась грубым, веселым гамом, приветствуя своего Галахада. Туан ухмыльнулся и помахал рукой. От воротника ко лбу поползла лёгкая краска. Он казался почти смущенным таким приемом. Он провел Рода в темный угол в дальней части зала. Он не сказал ни слова Пересмешнику, но две курящиеся кружки подогретого вина со специями стукнулись с стол чуть ли не сразу, как они сели. Хозяин удрал, не получив платы. Род следил за его уходом, цинично подняв бровь. Он повернулся к Туану. — Вы здесь не пользуетесь деньгами? — Нет, — улыбнулся Туан. — Все приходящие в Дом Хлодвига приносят те немногие деньги, какие у них есть. Их складывают в общую копилку, а мясо и вино выдают всем по потребности. — И место для сна, я полагаю? — Да, и одежду. Это бедный стол, по меркам дворянина, но огромное богатство для этих моих нищих собратьев. Род изучил лицо Туана и решил, что парень мог не шутить, когда сказал "собратьев". Он откинулся на спинку стула и скрестил ноги. — Ты бы назвал себя религиозным человеком? — Я? — Туан попытался придушить смех и почти преуспел в этом. — О, нет! Должен бы быть, но меня не видели в церкви трижды двунадесять воскресений, а то и больше! Значит, решил Род, его мотивы помощи бедным, вероятно, были не слишком лицемерными, какими бы они ни могли оказаться. Он посмотрел в свою кружку. — Так ты кормишь и одеваешь этих людей на принесенные ими гроши, да? — Нет, это только начало. Но со столь веским серьезным доказательством наших добрых намерений наша благородная королева нашла нас заслуживающими средств к существованию. Род уставился на него. — Ты имеешь в виду, что королева выкладывает вашей компании на вспомоществование? Туан озорно усмехнулся. — Да, хотя Она и не знает, кому помогает. Она не знает Дом Хлодвига по имени, знает только, что дает доброму старому Брому О’Берину деньги, чтобы позаботиться о бедняках. — А Бром дает их вам. — Да, а он, со своей стороны, благодарен, что стало меньше краж и убийств в темных переулках. Род кивнул. — Очень хитро. И все это дело — твоя идея, верно? — О нет! Это придумал Пересмешник, но его никто бы и слушать не стал. Род уставился на него. — Пересмешник? Ты хочешь сказать, что этот вывернутый беглец из передачи после полуночи — босс этой операции? Туан нахмурился, покачав головой. — Люди не последуют за ним, друг Гэллоуглас, в нем нет ничего авторитетного. Он — трактирщик, держит постоялый двор, выдает в помощь нужное им добро — слуга и только слуга, но хороший. Ты найдешь его более умным чиновником, чем любого другого — да, даже Лорда-Казначея королевы. — Понятно, только слуга. Но также и человек, который держит бумажник, мысленно добавил Род. И мозги компании, к тому же. Туан, может, и знает, как заставить людей делать то, что он хочет, но знает ли он, чего он хочет? Да, конечно, знает. Разве Пересмешник не сказал ему? Что делает Пересмешника местным политэкономом и, вероятно, составителем речей Туана. Род откинулся на спинку стула, потирая подбородок. — И тебе удается держать их в этой декадентской роскоши только на приносимую нищими милостыню? Плюс, конечно, шиллинги королевы? Туан застенчиво улыбнулся и, кивнув, нагнулся вперед. — Это не так-то легко сделать, Род Гэллоуглас. Эти нищие терпеть не могут, чтобы им указывали. Утомительный это труд — упрашивать, угрожать, улещивать: человек изматывается от этого. И все же им вполне стоит заниматься. Род кивнул. — Для этого требуется человек без ложной гордости и с еще меньшей долей ложного стыда, и такой, который может заглянуть в сердце своего собрата. Туан покраснел. — Такой человек, — заметил Род, — мог бы сделаться королем нищих. Но Туан покачал головой, закрыв глаза. — Нет, здесь нет короля, друг Гэллоуглас. Хозяин дома, наверно, но ничего более. — Разве ты не хочешь быть королем? Плечи Туана затряслись от смеха. — Нищие об этом и слушать не станут! — Я спрашиваю не об этом. Глаза Туана сцепились с глазами Рода, улыбка сползла с мальчишеского лица. Затем Туан уловил смысл слов Рода, и его глаза посуровели. — Нет! — выплюнул он. — Я не жажду трона. — Тогда зачем же ты пытаешься повести нищих против королевы? — сделал выпад Род. Лицо Туана снова осветилось улыбкой; он откинулся на спинку стула, выглядя очень довольным собой. — А, ты не знаешь о моем замысле! Тогда можно мне напрямик спросить тебя, друг Род, ты присоединишься к нам, когда мы пойдем на замок? Род почувствовал, что его лицо застывает как гипс, глаза его снова встретились с глазами Туана, голос был очень спокоен: — Почему я? — Нам понадобится как можно больше друзей в гвардии королевы. — У вас и так уже, должно быть, их там немало, — пробурчал Род. — Если вы уж знаете, что я сегодня вступил в гвардию. Улыбка Туана расширилась, веки опустились. Случайный факт со щелчком стал на место в голове Рода. — Если бы я поискал в этом зале, — осторожно произнес он, — то нашел бы трех человек, которые напали на тебя сегодня. Туан кивнул, глаза его бегали. — Подстроено, — кивнул вместе с ним Род. — Небольшой спектакль, устроенный только ради меня и с единственной целью заманить меня сюда для вербовочной лекции. Ты-таки знаешь, как управлять людьми, Туан Макриди. Туан покраснел и опустил глаза. — Но что, если я не захочу присоединиться к вам, Туан Макриди? Покину ли я живым Дом Хлодвига этой ночью? Туан поднял голову, вонзив взгляд в Рода. — Только, — ответил, он, — если ты превосходный фехтовальщик и чародей с головы до пят. Род медленно кивнул, в голове у него вихрем пронеслись события последних двух дней. На мигу него возникло искушение присоединиться, он, несомненно, смог бы пробраться на трон после революции. Но нет, то, что сказал Туан, было правдой. Чтобы управляться с нищими, требовался человек с врожденным даром массового гипноза. Род мог занять трон, но нищие — и Пересмешник, и кто бы ни стоял за ним — не позволят ему сохранить его. Нет, структура власти должна оставаться такой, какая есть: конституционная монархия была единственной надеждой на демократию для этой планеты. И потом, к тому же, была еще и Катарина… Мысли Рода стала резать диссонансная нота в партитуре событий. Он, вероятно, втюрился в Катарину — она была мечтой. Но Туан понравился ему с первого взгляда. Как они могли оба ему нравиться, если они действительно работали друг против друга? Конечно, честное обаяние Туана могло быть игрой, но Род как-то сомневался в этом. Нет. Если Туан действительно жаждал трона, он мог бы поухаживать за Катариной; и он мог завоевать ее сердце — в этом Род ничуть не сомневался. Так, значит, Туан поддерживал королеву. Как он вычислил, что его демагогия может помочь ей, Род определить не мог, но это имело какой-то смысл, раз Туан считал, будто он добьется именно этого. Тогда зачем же такой тщательный розыгрыш, чтобы заполучить Рода в Дом Хлодвига? Чтобы испытать его, конечно, чтобы выяснить, можно ли доверять ему быть рядом с королевой. Что имело смысл, если паренек имел дело с Бромом О’Берином. Это было бы как раз похоже на Брома — попытаться разжечь народную поддержку королеве именно таким образом. Но зачем тогда пропаганда похода на замок? У Туана, наверно, был на это ответ, и если уж речь зашла об ответах, Роду было самое время дать таковой. Он бросил Туану недобрую усмешку и поднялся, положив руку на шпагу. — Нет, спасибо. Я рискну попробовать свои шансы в фехтовании и колдовстве. Глаза Туана вспыхнули радостью, он схватил Рода за руку. — Хорошо сказано, друг Гэллоуглас! Я надеялся, что ты так и ответишь. А теперь сядь и выслушай правду о моем замысле. Род стряхнул его руку. — Вынимай шпагу, — произнес он сквозь зубы. — Нет, нет! Я не обнажу шпаги против друга. Я низко обманул тебя, но ты не должен гневаться. То было для благой цели. Но сядь, и я расскажу тебе. — Я слышал все, что хотел. — Род начал было вынимать шпагу. Туан снова схватил Рода за предплечье, и на этот раз его руку было не стряхнуть. Род посмотрел в глаза Туану, сжав челюсти и напрягая мускулы руки, но медленно и неуклонно его шпагу вынуждали убраться обратно в ножны. — Сядь, — сказал Туан и вынудил Рода опуститься обратно на стул столь же легко, словно Род был ребенком. — А теперь выслушай мой замысел. — Туан выпустил руку Рода и улыбнулся столь же тепло, словно ничего не случилось. — Королева дает нам деньги, и нищие знают, что она это делает, но принятие подарков вызывает в принимающем лишь горячий гнев. Если мы хотим завоевать друзей для королевы, мы должны найти способ превратить этот гнев в благодарность. Род мрачно кивнул. — Таким образом, мы должны превратить шиллинги королевы во что-то иное, чем подарки. — И ты нашел способ сделать это. — Не я, — признался Туан, — но Пересмешник. "Когда подарок не подарок? — загадал он мне загадку и сам ответил — Да когда это право". Туан откинулся на спинку стула, разведя руки в стороны. — И вот как это будет столь легко сделано. Нищие отправятся к замку и покричат королеве, что она должна дать им хлеб и вино, ибо это их право. А она даст им их, и они будут ей благодарны. Род улыбнулся, потирая подбородок. — Очень хитро, — кивнул он. Но про себя добавил: "Если это сработает. Но этого не будет — люди, у которых есть деньги, любят отдавать их на благотворительность, но они не дадут ни гроша, если скажешь им, что они обязаны это сделать. А сколь благодарны будут нищие, когда она им откажет и позовет армию выгнать их взашей? И даже если она уступит их требованиям, что тогда? Что насчет чувства силы, которое это придаст им? Нищие, вынуждающие королеву поделиться! Они не остановятся на хлебе и мясе, нет, они вернутся через неделю с новыми требованиями, с Туаном или без него. О, да, это очень хитрый план, и Туана прекрасно засосало в него. Пересмешник не может проиграть, и точно так же не могут стоящие за ним инопланетные тоталитаристы". Но Туан худого не желал. Намерения у него были самые благие. Он был немного слабоват в политической теории, но намерения у него были прекрасные. Род поднял кружку для приличного глотка, затем уставился в нее, следя за коловращением подогретого вина. — И все же некоторые говорят, что Дом Хлодвига стащит Катарину с трона. — Нет, нет! — ответил шокированный Туан. — Я люблю королеву! Род изучил искреннее, открытое лицо парня и сделал собственную интерпретацию данного заявления. Он снова посмотрел в кружку. — Так же, как и я, — сказал он с куда большей правдивостью, чем ему понравилось бы. — Но даже при этом я вынужден признать, что она, скажем… действует не совсем мудро… Туан испустил тяжелый вздох и стиснул руки. — Это верно, ох, как верно. У нее такие хорошие намерения, но она так плохо их проводит. На себя лучше посмотри, философ, подумалось Роду. Вслух же он сказал: "Это как же так?" Туан печально улыбнулся. — Она хочет в один день исправить то, что ее праотцы натворили за века. Много зла есть в нашем королевстве, это я охотно признаю. Но кучу навоза не убрать одним взмахом лопаты. — Верно, — признал Род. — Да и селитра под ним может оказаться взрывоопасной. — Великие Лорды не видят, что она изгоняет дьявола, — продолжал Туан. — Они видят только то, что она хочет наполнить эту страну одним голосом, только одним — своим собственным. — Ну. — Род поднял кружку с мрачным от неизбежности лицом. — Выпьем за нее, будем надеяться, что у нее это выйдет. — И ты думаешь, что это возможно, — произнес Туан. — Ты — еще больший дурак, чем я, а я известен далеко и широко как самый исключительный дурак. Род опустил кружку, не пригубив. — Ты говоришь из общего убеждения, или у тебя на уме что-то особое? Туан свел указательные пальцы вместе. — Трон покоится на двух ножках: primo, знать, которую оскорбляет все новое, и таким образом враждебная королеве. — Спасибо, — поблагодарил Род с горькой улыбкой, — за открытие этой тайны. — Предоставленные самим себе, — невозмутимо продолжал Туан, — вельможи могли бы и стерпеть ее ради любви к ее отцу, но есть советники. — Да, — Род зажал нижнюю губу меж зубов. — Я так понимаю, что лорды делают все, что там ни скажут их советники? — Или то, что они говорят лордам не делать, что приводит к тем же результатам. А советники Говорят одним голосом — Дюрера. — Дюрера? — нахмурился Род. — Кто он? — Советник милорда Логайра. — Рот Туана горько скривился. — Он обладает некоторым влиянием на Логайра, что просто чудо, ибо Логайр самый упрямый человек. Таким образом, пока жив Логайр, Катарина может устоять. Но когда Логайр умрет, Катарина падет, ибо наследник Логайра ненавидит королеву. — Наследник? — поднял брови Род. — У Логайра есть сын? — Двое, — ответил Туан с натянутой улыбкой. — Младший — дурак, который любит своего злейшего врага, а старший — горячая голова, который любит лесть Дюрера. А посему — что скажет Дюрер, то Ансельм Логайр сделает. Род поднял кружку. — Давай пожелаем Логайру долгой жизни. — Да, — пылко согласился Туан. — Ибо Ансельм давно затаил обиду на королеву. Род нахмурился. — Какую обиду? — Не знаю. — Лицо Туана обмякло, и он стал похож на Гончего пса, страдающего от свища. — Не знаю. Род откинулся на стуле, положив руку на эфес шпаги. — Значит, и он и Дюрер одинаково хотят падения королевы. А другие Великие Лорды последуют за ними, если умрет старый лорд Логайр. Вот и все в пользу одной ножки трона. Что же с другой? — Secundo, — произнес Туан с салютом малолетнего бойскаута, — народ: крестьянство, ремесленники и купцы. Они любят ее за это новообретенное облегчение их забот, но они страшатся ее из-за ведьм и колдунов. — Ах. Да. Э-э-э… ведьм и колдунов. — Род нахмурился, сумев выглядеть внимательным, востроглазым и компетентным, в то время как в мозгу у него все крутилось: ведьмы как политический фактор? — …веками, — говорил между тем Туан, — ведьм и колдунов предавали пыткам, пока они не отрекались от дьявола, или подвергали испытанию водой или, потерпев неудачу во всем остальном, сжигали на костре. На миг Род испытал укол сочувствия к поколениям эсперов. — Но теперь королева укрывает их, и некоторые говорят, что она сама ведьма. Род сумел стряхнуть мысленный туман на достаточно долгий срок, чтобы прохрипеть: — Как я понимаю, это не совсем вдохновляет народ с неослабевающим рвением сражаться за королеву и ее дело. Туан закусил губу. — Давай скажем так, что люди не уверены. — Чертовски напуганы, — перевел Род. — Но я замечаю, что ты не включил нищих в состав народа. Туан покачал головой. — Нет, они в стороне, на них косо смотрят и плюют все. И все же из этого источенного дерева я надеюсь вытесать третью ножку для трона королевы. Род переварил эти слова, изучая лицо Туана. Он откинулся на стуле, подняв кружку. — Ты, может, как раз то, что нужно королеве, вот. — Он выпил. Опуская кружку, он сказал — Я полагаю, что советники делают все от них зависящее, чтобы усугубить этот страх народа? Туан покачал головой, озадаченно поморщив лоб. — Нет, они не делают ничего подобного, можно почти подумать, будто они и не ведают, что народ жив. — Он нахмурился, глядя в свою кружку, омывая вином внутренние стенки. — И все же мало нужды говорить народу, чего он должен страшиться. — Он и так это слишком хорошо знает? — Да, ибо люди видели, что все ведьмы и колдуны не могут отвадить баньши от ее замка. Род озадаченно нахмурился. — Ну и пусть себе протопчет борозду, если ему охота! Он же не причиняет никакого вреда, не так ли? Удивленный Туан поднял взгляд: — Разве ты не ведаешь значения баньши, Род Гэллоуглас? Желудок у Рода сжался, нет ничего хуже демонстрации своего неведения о местных легендах, когда ты пытаешься быть неприметным. — Когда на крыше появляется баньши, — растолковал Туан, — кто-то в доме умрет. И каждый раз, когда баньши гулял по стене, Катарина была на волосок от смерти. — Вот как? — поднял бровь Род. — Кинжал? Упавшая черепица? Яд? Род откинулся на стуле, потирая подбородок. — Яд — оружие аристократа, бедный не может его себе позволить. Кто же среди Великих Лордов так сильно ненавидит Катарину? — Да никто, — в шоке уставился на него Туан. — Среди них нет ни одного, кто унизился бы до яда, Род Гэллоуглас. Он стал бы лишенным чести. — Честь здесь еще считается за что-то, да? — Видя оскорбленное выражение на лице Туана, Род поспешил продолжить. — Это отбрасывает вельмож, но фокусничает кто-то с их стороны. Не советники ли это, а? В глазах Туана появились понимание и сдержанный гнев. Он кивнул. — Но чего они достигнут ее смертью? — нахмурился Род. — Если один из них не хочет короновать своего лорда и стать королевским советником… Туан кивнул. — Возможно, все они этого желают, друг Гэллоуглас. У Рода возникло неожиданное видение Грамария, разорванного на двенадцать частей — малых королевств, постоянно воюющих друг с другом, каждое управляемое своим властителем, которым правит его советник. Японская узурпация, человек, стоящий за троном, и анархия. В Грамарие действовала внешняя сила, работали агенты с более высокой технологией и изощренной политической философией. Великие вельможи постепенно разделялись, а народ посредством Дома Хлодвига восстанавливался против знати. Двенадцать мелких королевств расколются на воюющие графства, а графства — на приходы, и так далее, пока не возобладает всеобщая анархия. Этой внешней силой, заботливо организующей состояние анархии, были советники. Но почему? "Почему" это могло и подождать. Сейчас важно было то, что плелся какой-то тайный заговор, и сидел он рядом с лордом Логайром, и звали его Дюрер. И его главной целью была смерть Катарины. Замок, когда Род ехал обратно, обрисовался черным на фоне неба, и подъемный мост и опускная решетка были залиты светом факелов. Копыта Векса глухо застучали по подъемному мосту. Тень отделилась от полного мрака под аркой ворот — тень, что протянула руку и зажала голень Рода в тиски. — Стой, Род Гэллоуглас! Род опустил взгляд и, улыбнувшись, кивнул. — Рад встрече, Бром О’Берин. — Возможно, — ответил карлик, окидывая взглядом лицо Рода. — Ты должен предстать перед королевой за сие ночное дело, Род Гэллоуглас. Когда они шли в палату аудиенций королевы, Род все еще гадал, откуда Бром мог узнать, где он был. У Брома, конечно, был шпион в Доме Хлодвига, но как сообщение могло столь быстро дойти до Брома? Дверь была массивная, дубовая, обшитая железом и задрапированная бархатом, зелено-золотым, цветом Дома королевы. Бром пробежался тренированным взглядом по двум часовым, проверяя, вся ли кожа надраена и весь ли металл сверкает. Род подарил им кивок — их лица остались деревянными. Не находится ли он под подозрением в государственной измене? По кивку Брома один из гвардейцев постучал по двери тыльной стороной ладони. Три медленных тяжелых стука, затем широко распахнулась дверь. Род последовал за Бромом в помещение. Дверь за ним со стуком закрылась. Помещение было маленьким, но с высоким потолком, обшитым панелями из темного дерева и освещаемым только четырьмя большими свечами, стоящими на одетом в бархат столе в центре комнаты, и слабым огнем в кафельном очаге. Противоположную стену комнаты занимал огромный книжный шкаф. По обеим сторонам очага стояли два тяжелых резных кресла, еще два были придвинуты к столу. В одном из них сидела Катарина, склонив голову над большой старинной книгой в кожаном переплете. Рядом с ней лежали открытыми еще пять-шесть. Ее белокурые волосы свободно спадали ей на плечи, контрастируя с темно-коричневым платьем. Она подняла голову, ее глаза встретились с глазами Рода. — Добро пожаловать. — Ее голос был мягким, чуть хрипловатым контральто, столь отличным от резкого сопрано в палате Совета, что Род на мгновение потерялся в догадках, может ли это быть та же самая женщина. Но глаза были настороженными, надменными. Это была Катарина, что и говорить. Однако тяжелая корона лежала на столе рядом с ней, и она казалась несколько ниже. — Был в Доме Хлодвига? — требовательно спросила она. Ее глаза словно вручили повестку в суд. Род обнажил зубы в насмешливой улыбке и склонил Голову в кивке. — Все именно так, как вы говорили, моя королева. — В голосе Брома звучали мрачные обертоны. — Хотя как вы узнали… — … не твое дело, Бром О’Берин. — Она бросила на карлика грозный взгляд, Бром мягко улыбнулся и склонил голову. — Как? — фыркнул Род. — Да от шпионов, конечно. Великолепная разведслужба, раз столь быстро доставила ей сообщение. — Нет, — нахмурился Бром озадаченно. — Наши шпионы достаточно немногочисленны, ибо в сей темный век верность встречается редко, и мы совсем не держим шпионов в Доме Хлодвига. — Никаких шпионов, — согласилась Катарина. — И все же я знаю, что ты перемолвился словом в сей день с Туаном нищих. — Голос ее смягчился, взгляд стал почти нежен, когда она посмотрела на карлика. — Бром?.. Карлик улыбнулся, склонив голову, и повернулся к двери. Он стукнул по дереву ладонью. Дверь распахнулась; Бром обернулся стоя одной ногой на пороге, и пронзил Рода недобрым взглядом из-под опущенных бровей, затем дверь за ним захлопнулась. Катарина поднялась и скользнула к очагу. Она стояла, уставясь на пламя, сцепив руки на талии. Плечи ее опустились, и на мгновение она стала похожей на маленькую и всеми покинутую девочку — и такой прекрасной в свете очага, струящемся словно туман вокруг ее лица и плеч, что у Рода на старый знакомый лад перехватило горло. Затем ее плечи выпрямились, а голова резко повернулась к нему. — Ты не то, чем кажешься, Род Гэллоуглас. Род потерял дар речи. Рука Катарины блуждала по шее, играя с медальоном на горле. Род прочистил горло чуть нервозно. — Вот надо же, я — обыкновенный простой солдат без герба на щите, просто выполняющий свой приказ и получающий свое жалованье, и меня три раза за тридцать часов обвинили в том, что я являюсь чем-то таинственным. — Тогда я должна думать, что это правда. — Рот Катарины скривился в насмешливой улыбке. Она села в одно из больших дубовых кресел, крепко сжав подлокотники, и несколько минут изучала Рода. — Кто ты, Род Гэллоуглас? Род развел руки, пытаясь принять вид оскорбленной невинности. — Щит без герба, моя королева! Солдат удачи, не более! — "Не более", — передразнила Катарина со злостью в голосе. — Какое у тебя ремесло, Род Гэллоуглас? Род нахмурился, начиная чувствовать себя грызуновой стороной в игре в кошки-мышки. — Солдат, моя королева. — Это твое развлечение, — сказала она, — твое удовольствие и твоя игра. А теперь скажи мне о своем ремесле. Эта женщина была: а) жуткой и б) сукой, решил Род. Беда в том, что она была прекрасной сукой, а к ним Род питал слабость. Мозг его усиленно работал; он отбросил несколько вымыслов и выбрал наиболее очевидный и, главное, правдоподобный. — Мое ремесло — сохранять жизнь Вашего Величества. — В самом деле! — Катарина глазами смеялась над ним. — И кто же обучил тебя этому ремеслу? Кто же столь верен, что прислал мне тебя? Неожиданно Род вдруг увидел сквозь эту насмешливость и воинственность, что все это было маской, щитом, за которым скрывалась очень испуганная, очень одинокая девочка, та, которая хотела иметь кого-то, кому можно довериться, жаждавшая кому-то довериться. Но слишком много было предательств; она больше не могла позволить себе доверять. Он посмотрел ей в глаза, посылая ей свой самый мягкий, самый искренний взгляд, и сказал в своей лучшей психоаналитической манере. — Я не называю господином ни одного человека, моя королева. Я сам прислал себя из любви к королеве Катарине и преданности стране Грамарий. В ее глазах промелькнуло что-то отчаянное, ее руки стиснули подлокотники кресла. — Любви, — прошептала она. Затем в ее взгляд снова вернулась насмешливость. — Да, любви — к королеве Катарине. — Она отвернулась, глядя на огонь. — Может, это и так. Но я думаю, что ты самый истинный друг, хотя почему я так считаю, не могу сказать. — О, вы можете быть уверены, что я таков! — улыбнулся Род. — Вы знаете, что я был в Доме Хлодвига, хотя не хотите сказать, откуда, и вы в этом правы. — Молчать! — оборвала она. Затем ее глаза медленно заполнили его. — И какие же дела привели тебя сей ночью в Дом Хлодвига? Мысли она, что ли, читает? Род почесал челюсть, микрофон в ней уловил звук… — В моей голове, к стыду моему, имеется некоторое смущение, — сказал он. — Как вы узнали, что я был в Доме Хлодвига? "Здесь, Род", — откликнулся голос у него за ухом. Катарина бросила на него взгляд, в котором явно сквозило презрение. — Да я же знала, что ты Говорил с Туаном Логайром. Так где же ты мог быть, как не в Доме Хлодвига? Очень ловко, только откуда она узнала, что он был с Туаном… Логайром? Логайр? Род уставился на нее. — Извините, но… э… вы сказали, Туан Логайр? Катарина нахмурилась. — Я думал, что его звали, э… Макриди. Катарина чуть не рассмеялась. — О нет! Он младший сын милорда Логайра! Разве ты не знал? Младший сын! Тогда сам Туан и был тем человеком, которого он осуждал как дурака! А его старший брат был тем человеком, который "давно затаил злобу на королеву" и являлся крупной угрозой трону. — Нет, — ответил Род. — Я не знал. Голос Векса прошептал: "Данные указывают на существование великолепной системы шпионажа". Род мысленно застонал. Эти роботы оказывают огромную помощь! Он поджал губы, уставясь на Катарину. — Вы говорите, что у вас нет никаких шпионов в Доме Хлодвига, — сказал он. — И если я допущу, что вы говорите правду, тогда это значит… Он оставил предположение незаконченным — Векс заполнит пробел. Миг стояла тишина, затем за ухом Рода раздалось громкое гудение, закончившееся резким щелчком. Род мысленно выругался. Если у Катарины не было шпионов, то она, по логике, не могла знать того, что знала. Он выдал Вексу еще один парадокс, и цепи робота перегрузились. Роботы-эпилептики могли быть очень неудобными. Катарина обожгла его взглядом. — Разумеется, я говорю правду! — О, я ничуть не сомневаюсь! — поднял руку Род. — Но вы же правительница и были воспитаны для этого, а один из главных уроков, который вы должны были усвоить, это лгать с невозмутимым лицом. Лицо Катарины застыло, затем она медленно опустила голову, глядя на свои руки. Когда ока подняла взгляд, лицо ее было искажено, маска была сорвана, глаза стали прозрачными. — И снова мое знание оказалось верным, — произнесла она, словно про себя. — Ты знаешь больше, чем солдатское ремесло, Род Гэллоуглас. Род тяжело кивнул. Он допустил ошибку — солдаты со щитами без герба не разбирались в политике. — Так расскажи мне, — прошептала она, — как ты попал сей ночью в Дом Хлодвига. — Моя королева, — степенно начал Род. — На одного человека в переулке напали трое. Я помог ему отбиться. Он взял меня в Дом Хлодвига — отблагодарить стаканом вина. Вот как я повстречался с Туаном Логайром. Брови сошлись в легкой обеспокоенной нахмуренности. — Если бы я только могла поверить в правдивость твоих слов. Она поднялась и подошла к очагу. Плечи ее вдруг как-то сразу поникли, а голова склонилась вперед. — Мне понадобятся все мои друзья в этот грядущий на нас час, — произнесла она хриплым голосом. — И я думаю, ты самый истинный из моих друзей, хотя и не могу сказать почему. Она подняла голову и посмотрела на него, и он сразу понял, что ее глаза залиты слезами. — Есть еще кому охранять меня, — произнесла она так тихо, что он едва расслышал, но глаза ее сияли сквозь слезы, и грудь Рода сжало невидимым ремнем. Горло ему тоже перехватило, глаза его Горели. Она отвернулась, закусив стиснутый кулак. Через минуту она снова заговорила дрожащим голосом: — Скоро придет время, когда каждый из Великих Лордов провозгласит себя за или против меня, и я думаю, немногочисленны будут те, кто выйдет под моим знаменем. Она остановилась как раз перед ним, снова коснувшись рукой медальона у себя на шее, и прошептала: — Ты встанешь рядом со мной в тот день, Род Гэллоуглас? Род неуклюже кивнул и выдавил что-то утвердительное В тот особый момент его ответ, вероятно, был бы тем же самым, даже если бы она потребовала его душу. Затем она вдруг оказалась в его объятиях, он стиснул ее, и губы ее, прижавшиеся, к его губам, были влажными и полными. Какое-то безвременное мгновение спустя она опустила голову и неохотно отодвинулась, держась за его руки, будто для опоры. — Нет, я только слабая женщина, — ликующе прошептала она. — Теперь ступай, Род Гэллоуглас, с благодарностью королевы. Она сказала что-то еще, но Род не совсем уловил, что именно; каким-то образом он очутился по ту сторону двери, идя по широкому холодному освещенному факелами коридору. Он остановился, встряхнулся, сделал доблестную попытку собраться с мыслями и пошел дальше не совсем твердым шагом. Что бы ты ни думал о ее политических способностях, эта девица, безусловно, знает, как заставить человека служить себе. Он споткнулся и попытался восстановить равновесие; препятствие, о которое он споткнулся, уперлось рукой ему в бедро, чтобы придать устойчивости. — Эй, следи за своими ножищами, — проворчал Бром О’Берин, — покуда ты не полетел кувырком и не испачкал пол. Карлик обеспокоенно изучил взглядом глаза Рода, нашел то, что искал, где-то между зрачком и роговой оболочкой глаза, и удовлетворенно кивнул. Он взял Рода за рукав и, повернувшись, повел его вперед по коридору: — Что ты получил от Катарины, Род Гэллоуглас? — Получил от нее? — Род нахмурился, его глаза расфокусировались. — Ну, она взяла у меня вассальную присягу… — А! — Бром кивнул, словно соболезнуя. — Чего еще ты мог просить, Род Гэллоуглас? Род быстро покачал головой, широко открывая глаза. Чего еще, он, черт возьми, мог просить в любом случае? Чего, во имя неба, он ожидал? И с чего, во имя седьмой улыбки Цербера, он так ошалел? Челюсти его сжались, в нем поднимался мрачный гнев. Эта сука была для него ничто — просто пешка в Великой Игре, орудие, которое можно будет использовать для установления демократии. И какого черта он сердится? На это он тоже не имел права… Черт! Ему требовался объективный анализ. — Векс! Он хотел прошептать это, но у него вышел крик. Бром О’Берин поднял на него нахмуренный взгляд. — Что за веке? — Ненадежная зубчатая передача с шатунами, — сымпровизировал Род. Куда, в любом случае, делся этот проклятый робот? Затем он вспомнил. У Векса случился припадок. Но Бром О’Берин остановился и изучал лицо Рода подозрительным взглядом. — Что это за слова, Род Гэллоуглас? Что такое "зубчатая передача"? И что такое "шатун"? Род сжал губы и мысленно сосчитал до десяти. Осторожней, парень, осторожней! Ты на краю! Ты же сорвешь дело! Он встретил взгляд Брома. — Зубчатая передача — это вьючный мул, используемый рыцарем для перевозки его доспехов и оружия, — пробурчал он. — А шатун — это полоумный оруженосец. — Полоумный? — озадаченно нахмурился Бром. — Ну, в некотором роде эксцентричный. В моем случае, это все складывается в коня. — Коня? — уставился на него совершенно запутавшийся Бром. — Да. Мой конь, Векс. Сумма и итог всего моего земного имущества и тыловая часть. А также единственная душа, ну, во всяком случае, создание, которому я могу поведать о своих неприятностях. Бром уловил последнюю фразу и вцепился в нее со всей силой утопающего. Глаза его помягчели, он понимающе улыбнулся. — Ты теперь один из нас, Род Гэллоуглас, из тех немногих, кто стоит за королеву. Род видел сочувствие в глазах Брома и гадал, что привязало деформированного маленького человечка к службе Катарине — и вдруг возненавидел Катарину за то, что она была из тех сук, которым нравится использовать людей. Он двинулся широким шагом по коридору. Бром перешел на бег, чтобы не отстать от него. — Если я не ошибаюсь в своем суждении о человеке, — пробурчал сквозь зубы Род, — у королевы есть еще один друг в Доме Хлодвига, и все же она называет его своим врагом. Почему так, Бром? Просто потому, что он сын ее врага герцога Логайра? Бром остановил его, уперевшись рукой в бедро, и с полуулыбкой заглянул в глаза Роду. — Не врага, Род Гэллоуглас, а того, кого она искренне любит: ее дяди, кровного родственника, который дал ей приют и заботился о ней пять лет, пока ее отец укрощал мятежных северных лордишек. Род медленно поднял голову, не отрывая взгляда от глаз Брома О’Берина. — Она выбирает странные способы показывать свою любовь. Бром кивнул. — Да, истинно крайне странные, и все же она несомненно любит их, и герцога и его сына Туана. С миг он смотрел в глаза Роду, не Говоря ни слова, потом повернулся и медленно зашагал по коридору. С минуту Род смотрел ему вслед, а потом пошел за ним. — Эта повесть долгая и запутанная, — задумчиво произнес Бром, когда Род догнал его. — А конец и начало и ядро ее — Туан Логайр. — Король нищих. — Да, — тяжело кивнул Бром. — Лорд Дома Хлодвига. — И тот, кто любит королеву? — О, да! — Бром откинул Голову, закатив глаза кверху. — Тот, кто безусловно любит королеву, будь уверен, это он тебе скажет! — Но ты ему не веришь? Бром сцепил руки за спиной и затопал, опустив голову. — Он либо правдив, либо самый великолепный лжец, а если он лжец, то он научился этому очень быстро. В доме отца его обучали только правде. И все же он лорд Дома Хлодвига, тех, кто утверждает, что правителя следует выбирать, как был избран, по крайней мере по их словам, древний король Хлодвиг — с одобрения тех, кем он правил. — Ну, тут они малость исказили историю, — пробормотал себе под нос Род. — Но как я понимаю, их планы требуют стащить Катарину с трона? — Да, и как же я могу тогда верить ему, когда он говорит, что любит ее? — Бром печально покачал головой. — Он самый достойный молодой человек, благородный и честный, и трубадур, который начнет воспевать вам красоты глазного зуба своей дамы столь же быстро, как выбьет шпагу из ваших рук своей рапирой. Он всегда и во всем был джентльмен, и в нем не было ничего от обмана. — Похоже, ты знал его весьма хорошо. — О да! Я знал, еще как знал! Но знаю ли я его теперь? — Бром испустил тяжелый вздох, покачав головой. — Они встретились, когда ей было только семь лет от роду, а ему только восемь, в замке милорда Логайра на юге, куда отец отправил ее для безопасности. Там встретились двое детей и резвились и играли — на моих глазах, ибо я должен был всегда стеречь их. Их было только двое их возраста во всем замке, а я… — or улыбнулся и горько рассмеялся, — … я был чудом, взрослым, который был меньше, чем они. — Бром улыбнулся, откинув голову назад и глядя сквозь стены коридора на давно умершие годы. — Они были тогда так невинны, Род Гэллоуглас! Да, так невинны и так счастливы! И он поклонялся ей, он рвал ей цветы на венок, хотя садовник бранил его. Ей докучает солнце? Он сделает полог из листьев! Она разбила хрустальный кубок миледи? Он возьмет вину на себя. — Избаловал ее до испорченности, — пробурчал Род. — Да, но он не первый разыграл для нее Тома Дурака, ибо даже тогда она была самой прекрасной принцессой, Род Гэллоуглас. И все же над их счастьем нависала темная мрачная тень — паренек четырнадцати лет, наследник замка и владений — Ансельм Логайр. Он смотрел на них с башни, следил, как они играли в саду, с кривящимся и крайне угрюмым лицом, и один он во всей стране ненавидел Катарину Плантагенет — почему, никто не может сказать. — И он по-прежнему ненавидит ее? — Да, и тем самым позволяет нам желать милорду Логайру долгой жизни. Почти пять лет ненависть Ансельма мучила его, но потом он, наконец, все-таки восторжествовал. Ибо лорды севера были подавлены, и отец призвал ее обратно к себе, сюда, в свой замок. И тогда они дали обет, Туан и Катарина, она в одиннадцать лет, он в двенадцать, что они никогда не забудут друг друга, что она будет ждать, пока он не придет за ней. — Бром печально покачал своей большой лохматой головой. — Он приехал за ней, отрок девятнадцати лет, золотой принц, примчавшийся с юга на большом белом скакуне, широкоплечий, златовласый и красивый, с мускулами, заставляющими язык любой женщины заплетаться и прилипать к небу. Трубадур с лютней за плечами и шпагой на боку и тысячей экстравагантных похвал ее красоте. А его смех был таким же чистым, сердце таким же открытым и характер таким же резвым, как и тогда, когда ему было двенадцать. Он улыбнулся Роду. — Ей было восемнадцать, Род Гэллоуглас, и жизнь ее была спокойной и гладкой, как летний ручей. Восемнадцать лет, и созрела для мужа, и голова полна легкомысленных призрачных мечтаний, коим девушка учится из баллад и книг. Взгляд его стал острым, но голос остался мягким, странно разносившимся в гулкой пустоте. — Разве у тебя никогда не было мечты о принцессе, Род Гэллоуглас? Род ожег его взглядом и с трудом сглотнул. — Продолжай, — сказал он. Бром отвернулся, пожимая плечами. — Что тут продолжать? Она полюбила его, конечно, какая женщина не полюбила бы? Он не знал, для чего существует женщина, и я готов поклясться, что и она тоже на знала, но могло выйти так, что вместе они выяснили бы; можешь быть уверен, что у них был верный шанс. Нахмурясь, он покачал головой. — Если бы случилось так, это увенчало бы последние дни ее юности, ибо именно той весной умер ее отец, и скипетр перешел в ее руки. Он замолк, измеряя коридор шагами, и молчал столь долго, что Род почувствовал необходимость что-то сказать. — Здесь нет никакой причины для ненависти, Бром О’Берин. — О, да! Но выслушай конец сей повести, ибо только когда на ее голове оказалась корона, Катарина вдруг увидела, что Туан был младшим сыном, что он, таким образом, наследовал честь семьи, но не более. Она заявила тогда, что он не любил ее, что он только желал ее трона, что она больше не хочет его знать, и в гневе и презрении она отослала его прочь — без должной причины, как казалось, хотя только они двое могли знать правду об этом. Она изгнала его в Дикие Земли и объявила награду за его голову, чтобы он не вернулся, и предоставила ему жить там среди зверо-людей и эльфов или умереть. Он снова замолчал. — И милорд Логайр поднялся во гневе, — поторопил его Род. — Да, — проскрежетал Бром, — а с ним его вассалы, и половина знати королевства заодно. Если Туан потерпел неудачу в своих ухаживаниях, то гнев и презрение он заслужил, молвил Логайр, но изгнание полагается только за измену. — А разве это не измена? — горячо ответила Катарина. — Посягать на мою корону? Тогда Логайр встал высоко в холодной гордости и заявил, что Туан желал только любви Катарины, но слова его прозвенели в пустоте, ибо тот, за кого Катарина выйдет замуж, должен царствовать, и это-то и сказала ему Катарина. В ответ Логайр печально проговорил, что его сын был не изменник, а всего лишь дурак, что ухаживал за глупым избалованным ребенком, и тут Катарина снова закричала бы "измена!", не помешай ей я. — И все же ты говоришь, что она любит их, и Логайра, и Туана? — Да, почему же еще такая резкость? Бром снова замкнулся в молчании. Род прочистил горло и сказал — Туан, кажется, не слишком долго оставался изгнанным… — Да. — Углы рта Брома опустились. — Этот дурак будет неподалеку от нее — так он поклялся ей — даже если поплатится головой. Но с наградой за свою жизнь он должен жить, словно убийца или вор. Род кисло улыбнулся. — И где-то он приобрел идею, что нищие вызовут меньше хлопот, если кто-то позаботится о них. Бром кивнул. — И таким образом нищие стали некоторой силой, но Туан клянется, что он бросит все свои войска охранять тыл королевы. Он утверждает, что по-прежнему любит ее, что он будет любить ее, даже если она отрубит ему голову. — А она, конечно, — рассудил Род, — утверждает, что нет ни одной причины в мире, по которой бы он не должен ненавидеть ее. — И в этом она права, и все же я думаю, что Туан ее любит. Они подошли к двери караульной, Род положил руку на засов и, обернувшись к Брому О’Берину, улыбнулся и печально покачал головой. — Безмозглые, — произнес он. — Что она, что он. — И самые нежно-любящие враги, — улыбнулся Бром с оттенком раздражения. — А ваг и твоя квартира, спокойной ночи. Бром круто повернулся и ушел строевым шагом. Род поглядел ему вслед, качая головой и мысленно ругая себя. — Ну и дурак же я, — пробормотал он себе под нос. — Я-то думал, что он стоял за нее оттого, что в нее влюблен. А, ладно, Векс тоже, бывает, ошибается… Большая свеча в казарме сгорела до огарка. Время в Грамарие измерялось по огромным свечам в красно-белую полоску — шесть красных колец и шесть белых. Одна свеча зажигалась на рассвете, другая — двенадцать часов спустя. Согласно этой свече было три часа утра. Веки Рода внезапно сделались очень тяжелыми. Они казались прямо-таки свинцовыми, когда он вспомнил, что час на Грамарие был примерно равен часу двадцати минутам Галактического Стандарта. Он поплелся до своей койки и споткнулся. Предмет, за который он зацепился, издал приглушенное кряканье, Род забыл, что Большой Том спал в ногах постели, на полу. Великан сел, зевнул и, почесываясь, поднял голову и увидел Рода. — А, добрый вечер, мастер! Который час? — Девятый час ночи, — тихо ответил Род. — Спи себе, Большой Том. Я не хотел тебя будить. — Да я здесь именно для этого, мастер. — Он потряс головой, сбрасывая с себя остатки сна. Что было несколько странно, как внезапно понял Род, поскольку глаза у Тома были отнюдь не заспанными. В мозгу у Рода щелкнул синапс, и он стал достаточно внимательным и осторожным, как и подобает тайному агенту. Поэтому, чтобы не возбудить у Большого Тома подозрений, он попытался казаться даже более сонным, чем был. — Это была длинная ночь, Большой Том, — сонно пробормотал он и упал лицом на койку. Он надеялся, что Большой Том оставит дела такими, как есть, и вернется ко сну, но он услышалглухой теплый смешок у подножия постели, и Большой Том принялся стаскивать с Рода сапоги. — Немного покуролесили, а, мастер? — шепотом спросил он. — Да и деваха-другая за поясом, ручаюсь. — Разбуди меня при зажигании свечи, — пробубнил в подушку Род. — Я должен ждать выхода королевы к завтраку. — Да, мастер. — Большой Том стянул другой сапог и, посмеявшись, улегся. Род подождал, пока Том снова не начал храпеть, затем приподнялся на локтях и оглянулся через плечо. В общем, этот большой увалень казался вполне верным и восхитительно глупым, но бывали времена, когда Род гадал… Он дал Голове плюхнуться обратно на подушку, закрыл глаза и приказал себе уснуть. К несчастью, сегодня ночью положение "дух — выше материи" не срабатывало. Все его чувства казались обостренными до максимума. Он был готов поклясться, что ощущает каждую нить в подушке под щекой, слышит грызущую плинтус мышь, квакающую во рву лягушку, доносимый ветром веселый смех. Веки его распахнулись. Веселый смех? Он скатился с постели и подошел к высокой щели окна. Кто там, черт возьми, гулял в такое время? Луна стояла за зубчатой северной башней, через ее поверхность проносились силуэты, юные фигуры в трехмерном танце, и некоторые, казалось, оседлали помело. Ведьмы. И колдуны. В северной башне… Род подымался по истертым ступеням винтовой лестницы башни. Гранитные стены, казалось, становились все ближе и ближе по мере того, как он поднимался. Он напоминал себе, что будучи провозглашенным эльфами чародеем — безмозглые негодники! — он подходил для членства в этом обществе. Но его желудок не принимал сообщения, он все еще требовал "драмамин". Во рту у него пересохло совсем. Разумеется, эльфы его одобрили, но уведомили ли они об этом колдунов и ведьм? Снова нахлынули все старые сказки его детства, свободно перемешанные с образами сцен с ведьмами из "Макбета". Теперь, когда он поразмыслил над этим, он что-то не мог вспомнить ни одного примера филантропствующей ведьмы, кроме Глинды Доброй[19], а ее, собственно, нельзя было назвать ведьмой. В его пользу одно: эти колдуны и ведьмы казались достаточно счастливыми. Музыка, плывшая по лестничному колодцу, была старой ирландской джигой, и была она просолена смехом — молодым и жизнерадостным. Стена перед ним заблестела от факельного света. Он повернул за последний изгиб спирали и вошел в большую башенную комнату. В комнате был в разгаре круговой, или, скорее, шаровой танец, своего рода трехмерный хоровод. Сквозь тучи факельного дыма он разглядел пары, танцующие на стенах, на потолке, в воздухе и, при случае, на полу, то там, то тут были кучки стоящих хихикающих людей. Одежда их была яркой до предела — ну, черт возьми, она была попросту крикливой. Большинство из них держали кружки, наполняемые из большого бочонка рядом с лестницей. Они были все молоды, чуть ли не подростки. Он не мог найти ни одного лица, выглядевшего достаточно взросло, чтобы голосовать[20]. Род остановился на пороге, охваченный отчетливым ощущением, что ему здесь не место. Он чувствовал себя, словно классная дама на выпускном балу в средней школе" необходимым злом. Юнец, починавший бочонок, увидел Рода и ухмыльнулся. — Привет! — крикнул он. — Ты запоздал с приходом. В руку Рода плюхнулась полная кружка. — Я не знал, что приду, — пробормотал Род. — Будь спокоен, мы знали, — усмехнулся юноша. — Молли это предвидела, но она сказала, что ты здесь будешь полчаса назад. — Сожалею. — Глаза Рода чуть остекленели. — Столкнулся с парой препятствий. — А, не думай об этом. То был ее неточный вызов, а не твой, из-за вина, несомненно, и все же мы ждали тебя с тех пор, как ты ступил в замок. Эльфы сказали нам прошлой ночью, что ты чародей. В голове у Рода мигом прояснилось. — Ерунда! Я не более чародей, чем ты… я имею в виду… — О, ты чародей. — Парень мудро кивнул. — Чародей, и самый могущественный. Разве ты не явился в падающей звезде? — Это наука, а не волшебство! И я не чародей! Юноша плутовато улыбнулся. — Знающий иль нет, ты наверняка чародей. — Он отсалютовал Роду кружкой. — И значит, один из нас. — Э… ну, спасибо. — Род ответил таким же салютом и отхлебнул из кружки. Это было подогретое вино со специями. Он оглядел комнату, пытаясь привыкнуть к постоянному Гаму и вопиющим нарушениям законов Ньютона. Глаза его вспыхнули при виде парочки, сидевшей под одним из окон, углубившись в разговор, то есть она Говорила, а он слушал. Она была красоткой с готовым лопнуть лифом, а он был худ и внимателен, его Глаза горели, когда он смотрел на нее. Род цинично улыбнулся и подумал об истинных мотивах парня для такой стойкой привязанности. Девушка вспыхнула и, резко повернувшись, обожгла Рода негодующим взглядом. У Рода отвисла челюсть. Потом он, заикаясь, начал было бормотать извинения, но прежде чем они достигли его уст, девушка, смягчившись, улыбнулась, грациозно склонила голову в его сторону и отвернулась обратно к своей аудитории из одного человека. У Рода снова отвисла челюсть. Затем он протянул руку, нащупывая рукав наливающего вино, не отводя Глаз от девушки. Парень положил руку на его плечо, голос его был обеспокоенным: — Что тебя тревожит, друг? — Та… та девушка, она может читать мои мысли? — О, да! Мы все можем в какой-то мере, хотя она лучше большинства. Род положил руку на Голову, чтобы остановить головокружение. Телепаты. Целая комната, полная ими. Предполагалось, что во всей известной Галактике было около десятка доказанных телепатов. Он снова поднял взгляд. Это была мутация или генетический дрейф, или что-то подобное. Он потянулся и прочистил горло. — Скажи-ка, приятель… э, кстати, как тебя зовут? — Увы мне! — Парень стукнул себя по лбу. — Чума на мою Голову. Я — Тобиас, мастер Гэллоуглас, и ты должен познакомиться со всеми нами. Он увлек Рода к ближайшей Группе. — Но… но я только хотел сказать… — Это — Нелл, это — Андрей, это — Брайан, это — Дороти… Спустя полчаса и пятьдесят три представления Род рухнул на деревянную лавку. Он запрокинул кружку и выпил остатки. — Теперь, — сказал он, стукнув ею о колено, — мы оба опустошены. — А позволь мне принести тебе другою! — Тоби выхватил из его руки кружку и улетел. Буквально. Род посмотрел, как тот плывет через комнату, в трех метрах над полом, и покачал головой. Теперь уж его ничем не поразить. Кажется, он имел на руках многообещающую колонию эсперов — левитирующих, предвидящих и телепатирующих. Но если все они могли левитировать, то как вышло, что все девушки разъезжали на помеле? Тоби появился у локтя Рода с легким звуком смещенного воздуха. Род выпучил на него глаза, затем принял вновь наполненную кружку. — Э, спасибо. Скажи-ка, вы можете, э, левитировать и телепортироваться? — Извиняюсь? — непонимающе нахмурился Тоби. — Вы можете… э, летать? И… э…посылать себя из одного места в другое? — О, да! — улыбнулся Тоби. — Это мы все умеем делать. — Что? Летать? — Мы все можем посылать себя из одного места в другое, нам известное. Все ребята могут летать, девушки не могут. Ген, сцепленный с полом, подумал Род. Вслух же он сказал: "Вот потому-то они и ездят на помеле?" — Да. Их сила — заставлять безжизненные предметы делать то, что они им велят. Мы, мужчины, не можем этого. Ага! Еще одна сцепка, телекинез шел с Х-хромосомами, левитация — с Y. Но они все могли телепортироваться и читать мысли. Бесценная колония эсперов. И если их жизнь была сколь-нибудь похожей на жизнь всех телепатов вне этой планеты… — И простой народ ненавидит вас за это? Юное лицо Тоби посерьезнело до мрачности. — Да, и знать тоже. Они говорят, что мы вступили в союз с Дьяволом. Нас ждало испытание водой или самое отвратительное поджаривание, пока не взошла на трон наша добрая королева Катарина. — Повернувшись, он крикнул — Эй, Бриджит! Юная девушка, самое большое тринадцати лет, вывернулась от своего партнера по танцу и появилась рядом с Тоби. — Друг Гэллоуглас хочет узнать, как люди нас любят, — проинформировал он ее. С детского лица слетела вся радость, глаза ее расширились и округлились, она закусила нижнюю губу. Расстегнув сзади блузку от шеи до лифа, она повернулась к ним спиной. Спина была вдоль и поперек покрыта шрамами, паутиной рубцов — следами кошки-девятихвостки. Она повернулась обратно к Роду, когда Тоби снова застегнул ей блузку, со все еще округлыми и трагичными глазами. — Это, — прошептала она, — всего лишь из-за подозрения, а я-то всего только была ребенком десяти лет от роду. Желудок Рода попытался вывернуться наизнанку и выйти наружу через пищевод. Он сделал ему строгое предупреждение, и тот опустился обратно на свое обычное место. На языке остался кислый привкус желчи. Бриджит резко отвернулась и исчезла, но секунду спустя опять была со своим партнером, снова став полной легкомыслия и бьющей через край энергии. Род задумчиво нахмурился ей вслед. — Так что сам понимаешь, — продолжил разговор Тоби, — мы крайне благодарны нашей доброй королеве. — Она покончила с системой огня-и-воды? — О, она отменила этот закон, но сжигание ведьм продолжается — тайком. Был только один способ защитить нас, и его-то она и выбрала: дать убежище любому из нас, кто придет сюда и попросит его. Род медленно кивнул. — Она все же не без мудрости. Глаза его снова набрели на Бриджит там, где она танцевала. — Что тебя беспокоит, друг Гэллоуглас? — Она их не ненавидит, — прохрипел Род. — У нее есть все причины в мире ненавидеть нормальных людей, но она не ненавидит. Тоби, тепло улыбнувшись, покачал головой. — Ни она, ни любой из нас. Каждый, кто приходит в приют ковена королевы, сперва клянется жить по Христову закону. Род медленно перевел взгляд к нему. — Понимаю, — произнес он после минутной паузы. — Ковен белых магов. Тоби кивнул. — Все грамарийские маги белые? — Стыдно сказать, нет. Есть некоторые, озлобленные большими страданиями, чем наши — потерей уха, или глаза, или любимого человека, или всего вместе — они спрятались в горах Диких Земель и оттуда мстят всему человечеству. Рот Рода растянулся в тонкую мрачную строчку, углы губ опустились. — Их численность едва более двунадесяти, — продолжал Тоби. — Есть только трое в расцвете лет, все остальные — высохшие старухи и сморщенные старики. — Сказочные ведьмы и колдуны, — пробурчал Род. — Истинно, такие и есть, и о делах их шумят как раз достаточно, чтобы перекрыть рассказы о любых добрых делах, что можем совершить мы. — Так значит, в Грамарие есть два вида колдунов и ведьм: старые и злые в горах и молодые белые — в замке королевы. Тоби покачал головой и улыбнулся, его глаза снова вспыхнули. — Нет, кроме нас есть почти трижды двунадесять белых магов, не доверяющих королевскому обещанию убежища. Они — лет тридцати-сорока, все хорошие люди, на самом деле, но не спешащие доверять. Понимание осенило Рода со всей силой Откровения. Он откинулся назад, рот его сформировал безмолвное "O", затем, часто закивав, он нагнулся вперед и сказал: "Так вот почему вы все так молоды! Приглашение королевы приняли только те ведьмы и колдуны, в которых еще осталось какое-то безрассудство и доверие! Так значит, ей досталась стайка подростков!" Тоби ухмыльнулся от уха до уха, закивав от волнения. — Так значит, зрелые колдуны и ведьмы, — продолжал Род, — люди очень хорошие, но они также и очень осторожны! Тоби кивнул. Лицо его чуть отрезвело. — Среди них есть один-два достаточно смелых, чтобы прилетать сюда. Была одна самая мудрая ведьма из всех, с юга. Она уже совсем старая. Ей ведь должно было быть довольно близко к тридцати! Эта реплика настигла Рода прямо посреди глотка. Он поперхнулся, разинул рот, закашлялся, зачихал и вытер Глаза. — Что случилось, друг Гэллоуглас? — спросил Тоби с заботливостью, припасаемой обычно для восьмидесятилетних. — О, ничего, — выдохнул Род. — Просто путаница между пищеводом и трахеей. От нас, стариков, знаешь ли, приходится ждать некоторых вывертов. Почему же эта мудрая ведьма не осталась? Тоби улыбнулся, понимание и доброта просто сочились из него. — А она сказала, что мы чересчур сильно заставляем ее чувствовать свой возраст, и вернулась на юг. Если ты там попадешь в беду, то только кликни ее имя, Гвендайлон, и она тут же окажет тебе больше помощи, чем тебе надо. — Я это запомню, — пообещал Род, немедленно забыв, так как представил себя зовущим на помощь женщину. Он чуть не зашелся в новом приступе кашля, но не посмел смеяться, так как помнил, каким он сам был чувствительным в отрочестве. Он сделал еще один глоток вина, чтобы залить свой смех, и ткнул кружкой в сторону Тоби. — Есть только еще один вопрос: почему королева вас защищает? — Разве ты не знаешь? — уставился на него Тоби. — Да вот, не знаю, — сладко улыбнулся Род. — Да она же сама ведьма, дорогой друг Гэллоуглас! Улыбка Рода растаяла. — Гм. — Он почесал кончик носа. До меня доходили слухи на этот счет. Они верны, да? — Вполне верны. Ведьма необученная, но тем не менее ведьма. — Необученная? — поднял бровь Род. — Да. Наш дар нужно разминать и упражнять, тренировать и обучать, чтобы довести до всей полноты. Катарина — природная ведьма, но необученная. Она может слышать мысли, но не в любое время, когда пожелает, и нечетко. — Хм. Что она еще умеет делать? — Насколько мы знаем — ничего. Она умеет только слышать мысли. — Так, значит, она, можно сказать, удовлетворяет минимальным требованиям для вступления в профсоюз. — Род почесал за ухом. — Своего рода сподручный талант для королевы. Она должна знать все, что происходит в ее замке. Тоби покачал головой. — Разве ты можешь расслышать пятерых говорящих, всех сразу, друг Гэллоуглас? И слышать их все время подряд? И еще быть способным запомнить, что они Говорили? Род нахмурился и почесал подбородок. — Можешь повторить хотя бы один разговор? — Тоби снисходительно улыбнулся и покачал головой. — Конечно, не можешь. И наша королева тоже не может. — Она могла бы записывать их… — Да, но вспомни, она необученная, а чтобы делать из мыслей слова, нужна интенсивная тренировка даже выдающегося дара. — Погоди, — поднял руку Род. — Ты хочешь сказать, что вы не слышите мысли как слова? — Нет, нет, мгновенной мысли достанет на книгу слов, друг Гэллоуглас. Разве тебе нужно выкладывать мысли словами для того, чтобы иметь их? — Понятно, — кивнул Род. — Квантовая механика мысли. — Странно, — пробормотал чей-то голос. Подняв взгляд, Род обнаружил, что находится в центре приличных размеров группы юных ведьм и чародеев, явно прилетевших послушать интересный разговор. Он посмотрел на говорившего плотного юного чародея и улыбнулся с оттенком сарказма. — Что странно? — Он гадал, как там звали этого паренька. Парень усмехнулся. — Мартин меня зовут. — Он помолчал, чтобы посмеяться над пораженным взглядом Рода, тот все еще не привык к чтению мыслей. — А странно, что ты чародей, а не знаешь азов слышания мыслей. — Да, — кивнул Тоби, — ты единственный известный нам чародей, друг Гэллоуглас, который не может слышать мысли. — Э, да. — Род провел по щетине. — Ну, как я упомянул немного ранее, я не настоящий чародей. Видите ли… Его прервал дружный взрыв смеха. Он вздохнул и покорился своей репутации. Затем он вернулся к прежней линии расспросов. — Я так понял, что некоторые из вас могут слышать мысли, как слова. — О, да, — подтвердил Тоби, вытирая глаза. — Есть у нас одна такая. Он повернулся к кольцу слушателей. — Олдис здесь? Пухленькая хорошенькая шестнадцатилетняя девушка протолкалась в передний ряд. — Кого мне надо для вас послушать, сэр? В мозгу Рода промелькнула искра. В его глазах появился злой блеск. — Дюрера. Советника милорда Логайра. Олдис сложила руки на коленях, устроилась поудобнее, сидя очень прямо. Она уставилась на Рода, глаза ее потеряли фокусировку. Затем она принялась говорить высоким монотонным, в нос, голосом. — Как вам угодно, милорд. И все же я не могу понять, истинно ли вы верны? Голос ее упал на две октавы по тону, но сохранил свою монотонность. — Негодяй! Ты имеешь наглость оскорблять меня в лицо? — Нет, милорд, — поспешно ответил высокий голос. — Я не оскорбляю вас, а только ставлю под вопрос мудрость ваших действий. Дюрер, подумал Род. Высокий голос принадлежал Дюреру, практиковавшемуся в своем занятии — заботе о манипуляции герцогом Логайром. — Вспомните, милорд, она всего лишь ребенок. Добро ли это по отношению к ребенку — дозволять ему своевольничать? Или добром будет отшлепать ее, когда она в этом нуждается? С минуту стояло молчание, затем более глухой голос лорда Логайра медленно ответил: "В том, что ты говоришь, есть какая-то доля истины. Разумеется, в ее попытке взять власть в свои руки в вопросе назначения священников есть что-то от избалованного ребенка". — Но, милорд, — пробормотал высокий голос. — Это же идет вразрез с традициями и мудростью людей намного старше ее самой. Воистину, как это ни горько, но это действия непослушного ребенка. — Возможно, — прогромыхал Логайр. — И все же она королева, а слово королевы — закон. — Даже если королева издает дурные законы, милорд? — Ее действия не дурные, Дюрер. — Глухой голос принял угрожающий оттенок. — Неверные, безрассудные и необдуманные, плохо рассчитанные, ибо добро, кое они принесут сегодня, может завтра принести Гибель на наши головы. Наверное, глупые законы, но дурные — нет. Высокий голос вздохнул. — Возможно, милорд. И все же она угрожает чести своих вельмож. Разве это не дурно? — Это, — прогромыхал Логайр. — Как же это так? Да, она была надменна, более высокомерна, чем возможно, но она раньше не сделала ничего такого, что можно было бы истолковать как оскорбление. — Да, милорд, пока еще нет. — Ты что этим хочешь сказать? — День этот придет, милорд. — Какой такой день, Дюрер? — Когда она поставит крестьян впереди знатных, милорд. — Прекрати свои изменческие речи! — зарычал Логайр. — На колени, ничтожество, и благодари своего Бога, что я не оставляю тебя без головы! Род Глядел в лицо Олдис, все еще не отойдя от потрясения, вызванного слышанным диалогом двух бестелесных мужских голосов, исходящих из уст хорошенькой девушки. Ее глаза постепенно снова сфокусировались. Она испустила долгий вздох и улыбнулась ему. — Ты слышал, друг Гэллоуглас? Род кивнул. Она развела руки, пожав плечами. — А я ни слова не могу вспомнить из того, что говорила. — Пусть это тебя не беспокоит, я помню все. — Род потер щетину на подбородке. — Ты действовала как канал, медиум в чистейшем смысле этого слова. Он запрокинул голову, осушив свою кружку и кинул ее одному из юных колдунов. Юноша поймал ее, исчез и вновь появился, вручив до краев полную кружку Роду, который в притворном отчаянии покачал Головой. Он откинулся назад и пригубил вино, подняв взгляд на окружавшие его юные лица, улыбающиеся и заметно сияющие от сознания своей силы. — Вы когда-нибудь проделывали это раньше? — спросил Род. — Я имею в виду, слушали подобные внутричерепные заседания. — Только врагов королевы, — ответила Олдис, вскинув голову. — Мы часто слушаем Дюрера. — Вот как? — приподнял бровь Род. — Что-нибудь узнали? Олдис кивнула. — Он в последнее время сильно озабочен крестьянами. Мгновение Род был совершенно неподвижен. — Что у него за интерес к ним? Тоби знающе усмехнулся. — Ну, вот его последний подвиг! Он заварил свару между двумя крестьянами из личных владений королевы. Один молодой крестьянин хотел жениться на дочери старого фермера, а старик сказал — нет. И юнец воздел бы руки в отчаянии и спокойно остался бы с разбитым сердцем. Но Дюрер днем и ночью преследовал юнца, ибо известие о сватовстве парня распространилось по всем деревням, и присмотрел за тем, чтобы слух пересказывали с добавлением вопроса: разве мог юноша считаться мужем, коль позволил дряхлому болвану лишить себя любимой девушки? Род кивнул. — И другие крестьяне принялись задавать этот же вопрос пареньку. — Само собой. Ехидство, издевки, насмешки — и парень однажды ночью взял да и похитил девушку и сделал ей ребенка. Род поджал губы. — Как я представляю, папа немножко разволновался. Тоби кивнул. — Он приволок парня к деревенскому попу и потребовал, чтобы паренька повесили за насилие. — А поп сказал?.. — Что это была любовь, а не насилие, и подходящим наказанием был бы брак, а не повешение. Род усмехнулся. — Держу пари, что дети были крайне опечалены таким оборотом дела. — Их горе было так велико, что они пустились в пляс, — хохотнул Тоби. — А старик испустил тяжелый вздох, рассудив, что такова, видно, премудрость божия, и благословил их. — И тут снова встрял Дюрер. — Само собой. Он поднялся перед королевой, когда та была за столом, перед всеми лордами и их леди, крича, что королева должна показать справедливость своего нового порядка, постановив сама, что было справедливо в этом деле, ибо разве эти крестьяне не были из личных владений королевы? Род ухмыльнулся и хлопнул себя по бедру. — Она, должно быть, готова была плюнуть ему в глаза. — О, ты не знаешь нашу королеву! — Тоби закатил глаза к потолку. — Она бы с удовольствием воткнула ему нож меж ребер. Но на брошенный вызов надо отвечать: ей придется самой заслушать это дело, когда она в следующий раз будет держать Общий Суд. — Общий Суд? — нахмурился Род. — Это что, черт возьми, такое? — На один час каждый месяц королева открывает свой двор для всех своих подданных, кто желает, чтобы она их выслушала; и крестьяне, и дворяне, и духовенство являются к ней в Большой Зал. Большинство Великих Лордов только смотрят, в то время как мелкое дворянство и крестьяне приносят свои жалобы и обиды. А при следящих Великих Лордах можешь быть уверен, что обиды, на которые жалуются, будут, безусловно, мелкие. — Вроде этого случая, — кивнул Род. — Когда будет следующий Общий Суд? — Завтра, — ответил Тоби. — И я думаю, что Великие Лорды велят своим прирученным крестьянам и духовенству протестовать против новых судей и священников королевы. Лорды, конечно, сперва подадут свой протест, а другие, попроще, откликнутся на него эхом. Род кивнул. — Придадут всему делу общественную огласку. Но что Дюрер надеется приобрести выталкиванием этого дела о соблазнении? Тоби пожал плечами. — Это может знать только Дюрер. Род, нахмурясь, откинулся к стене и отхлебнул из кружки. Он изучил окружавшие его юные лица и почесал в затылке. — Мне это кажется сведениями, которые желательно бы знать королеве. Почему вы ей не сообщили? Лица отрезвели. Тоби закусил губу и уставился в пол. Род нахмурился. — Почему вы не сообщили ей, Тоби? — Мы пытались, друг Гэллоуглас! — Парень посмотрел на Рода с немым призывом. — Мы пытались, и все же она нас не желает слушать. Лицо Рода одеревенело. — Это как так? Тоби беспомощно развел руками. — Посланный к ней паж вернулся со словами, что нам следует быть благодарными за предоставленную нам ею защиту и не быть столь бестактными и наглыми, чтобы пытаться вмешиваться в ее управление. Род задергал головой в быстрых кивках, растянув рот в мрачной усмешке. — Да, это похоже на Катарину. — А может, — задумчиво произнес один из ребят, — это все к лучшему, ибо у нее хватает забот и без наших роковых Предупреждений. Род невесело усмехнулся. — Да. Из-за знати и нищих у нее беспокойства больше, чем достаточно, для того, чтобы она была занята по Горло. Тоби кивнул с бодрым и серьезным видом. — Да, у нее достанет хлопот из-за советников, Дома Хлодвига и баньши у нее на крыше. У нее есть важные причины очень бояться. — Да. — Голос Рода стал тугим, скрежещущим. — Да, у нее есть веские причины, и я думаю, что она основательно напугана. Большой Том спал очень чутко, он сел на тюфяке, когда Род на цыпочках подошел к своей койке. — Здоров, мастер? — прошептал он скрежещущим голосом, в котором было примерно столько же секретности, что и у лягушки-быка в течке. Род остановился и, нахмурившись, поглядел на своего слугу. — Да, вполне здоров. Почему бы мне не быть здоровым? Большой Том глуповато усмехнулся. — Ты мало спишь, — объяснил он. — Я думал, может, это лихорадка. — Нет, — с облегчением улыбнулся Род, качая головой. Он протиснулся мимо Тома. — Это не лихорадка. — А что же такое? Род упал спиной на постель, заложив руки за голову. — Ты, Том, когда-нибудь слышал об игре под названием "крикет"? — Сверчок?[21] — нахмурился Том. — Это существо, стрекочущее на очаге, мастер. — Да, но это также и название игры. Центр игры, понимаешь, это воротца, и одна команда пытается сбить воротца, бросая по ним мяч. Другая команда пытается защитить воротца, отбивая мяч лаптой. — Странно, — пробормотал Большой Том, широко раскрыв Глаза от удивления. — Крайне странная манера игры, мастер. — Да, — согласился Род. — Но дальше еще хуже. Команды, понимаешь ли, меняются местами, и та команда, что прежде атаковала воротца, теперь защищает их. Он посмотрел сквозь пальцы ног на круглое, словно в пятнах от оспы, лицо Тома. — Нет, — пробормотал великан, смущенно мотая головой. — Какой же смысл всего этого, мастер? Род потянулся и резко расслабился. — Смысл тот, что неважно, кто победит, но воротцам придется туго. — Да! — энергично закивал Большой Том. — Это наверняка, мастер. — Так вот, у меня такое чувство, что здесь идет колоссальная игра в крикет, только играют три команды: советники, нищие… — Дом Хлодвига, — пробормотал Том. Род удивленно вскинул брови. — Да, Дом Хлодвига. И, конечно, королева. — Кто же тогда воротца? — спросил Большой Том. — Я. — Род перекатился на бок, трахнул кулаком по подушке, и с блаженным вздохом опустил на нее голову. — А теперь я собираюсь поспать. Спокойной ночи. — Мастер Гэллоуглас, — пропищал голос пажа. Род закрыл глаза и помолился о ниспослании ему сил свыше. — Да, паж? — Вас зовут дожидаться выхода королевы к завтраку, мастер Гэллоуглас. Род заставил веки подняться и поглядел в окно, небо уже порозовело от близкого рассвета. Он нахмурился и сосчитал до десяти, едва не задремав по ходу дела. Потом сделал вдох, который наполнил бы бездонную шахту, скинул ноги с постели и сел. — Ну, отдыха нет для воротцев. Что мне делать с моей проклятой формой, Том? Род был вынужден признать, что Катарина Плантагенет обладала хорошим драматическим инстинктом и, более того, знала, как использовать его при своем дворе. Часовые были расставлены на своих постах в обеденной зале еще до восхода солнца. Лорды и леди, имевшие привилегию — или, точнее, несчастье — разделять стол с королевой, прибыли прямо после петушиного крика. Катарина совершила свой выход только тогда, когда все собрались и прождали некоторое время, глазея на поданное мясо. И только тогда она вышла к ним. Двери в зал широко распахнулись, открывая стоящую в море факельного света Катарину. Шесть герольдов затрубили в фанфары, при звуке которых все лорды и леди поднялись, а Род содрогнулся, высота тона в этой культуре была более-менее делом вкуса. Затем Катарина вошла в зал, высоко подняв голову и откинув назад плечи. Она прошла четверть пути к большому позолоченному креслу во Главе стола у стены. Герцог Логайр шагнул вперед и отодвинул кресло. Катарина опустилась с грацией и легкостью перышка. Логайр сел по правую руку от нее, и остальное общество последовало их примеру. Катарина взяла двузубую вилку, и общество сделало то же, в то время как из четырех углов зала налетели слуги в ливреях с деревянными тарелками, наполненными беконом и колбасой, маринованной селедкой, белыми булочками и мисками с чаем и супом. Каждую тарелку сперва подносили Брому О’Берину, туда, где он сидел, слева от королевы. Бром брал пробу с каждой тарелки, съедал кусочек каждого блюда и помещал оставшееся на тарелке перед собой. Затем огромные деревянные тарелки были расставлены по всему столу. К этому времени Бром, обнаружив, что он еще жив, передал наполненное блюдо Катарине. Общество со смаком принялось за еду, и желудок Рода напомнил ему, что все, попавшее туда этой ночью, было вином со специями. Катарина изысканно отправляла в рот свою еду с оригинальным, не лучше, чем у пичужки, аппетитом. Ходили слухи, что она перед официальным застольем перекусывала в уединении своих апартаментов. Даже если и так, она была такой худенькой, что лично Род находил этот слух сомнительным. Слуги носились туда-сюда с бутылями вина и огромными мясными пирогами. Род стоял на посту у восточной двери. Таким образом, у него был достаточно хороший обзор Катарины там, Где она сидела, в северном конце стола, милорда Логайра по правую руку от нее, Дюрера по правую руку от Логайра и затылка Брома О’Берина. Дюрер нагнулся и зашептал что-то своему лорду. Логайр нетерпеливо отмахнулся и кивнул. Он в один прием оторвал от мяса здоровенный кусок, пережевал, проглотил и залил глотком вина. Опустив кубок на стол, он повернулся к Катарине и прогрохотал: — Ваше Величество, я озабочен. Катарина бросила на него холодный взгляд. — Мы все озабочены, милорд Логайр. Мы должны нести бремя своих забот, насколько это в наших силах. Губы Логайра плотно сжались, его рот почти что затерялся между усами и бородой. — Моя забота, — ответил он, — о вашей особе и благополучии вашего королевства. Катарина вернулась к своему блюду, с большой заботой отрезая кусок свинины. — Я должна надеяться, что благополучие моей особы и впрямь повлияет на благополучие моего королевства. Шея Логайра побагровела, но он упрямо гнул свое. — Я рад, что Ваше Величество понимает, что угроза вашему благополучию есть угроза нашему королевству. Кожа меж бровей Катарины наморщилась, она обратила нахмуренное лицо к Логайру. — Я и впрямь понимаю. — Зная, что жизни королевы угрожают, народ испытывает сильное беспокойство. Катарина положила вилку и откинулась на спинку кресла. Голос ее был мягким, даже ласковым. — Значит, моей жизни угрожают, милорд? — Кажется, так, — осторожно промолвил Логайр, — ибо баньши снова был на вашей крыше прошлой ночью. Род навострил уши. Губы Катарины спрятались, зажатые меж зубами, а глаза закрылись. За столом воцарилось молчание. Во внезапной тишине прогремел голос Брома О’Берина: — Баньши часто видели на стене замка Ее Величества, и все же она еще жива. — Молчать! — оборвала его Катарина. Плечи ее выпрямились, она нагнулась вперед и взяла свой кубок. — Я не желаю слышать о баньши. Она осушила кубок, а затем отставила руку с ним в сторону. — Слуга, еще вина! Дюрер сорвался со своего места и в один миг очутился рядом с королевой. Выхватив кубок из ее руки, он повернулся к подбежавшему слуге. Он держал кубок, пока слуга наполнял его из кувшина, а весь двор пялил глаза — такая любезность по отношению к королеве была со стороны Дюрера несколько необычной. Кубок наполнился, и Дюрер, опустившись на колено, протянул его королеве. Катарина уставилась на него, затем медленно приняла кубок. — Благодарю вас, Дюрер, и все же должна признаться, что никак не ожидала от вас такой любезности. Глаза Дюрера блеснули. Он поднялся с насмешливой улыбкой и очень низко поклонился. — Пейте на здоровье, моя королева. Но Род был чуточку менее доверчив, чем королева, более того, он видел, что Дюрер провел левой ладонью над кубком перед тем, как слуга начал наполнять его. Род покинул свой пост и поймал кубок как раз тогда, когда Катарина поднесла его к губам. Она, побледнев, уставилась на него, в глазах ее разгорелась ярость. — Я вас не звала, сударь. — Прошу прощения, Ваше Величество. — Род отстегнул от пояса кинжал, выкинул клинок на стол и наполнил конические ножны вином. Слава небесам, он принял меры предосторожности, снова включив Векса, прежде чем заступил на дежурство! Он протянул руку вперед, держа серебряный рог, и сказал: — Человек слаб, Ваше Величество. Со стыдом признаюсь, что я не могу проанализировать своих действий, дело лишь в том, что я опасаюсь за жизнь Вашего Величества. Весь гнев Катарины растворился в завороженности от действий Рода. — Что, — показала она на серебряный рог, — что это такое? — Рог единорога, — ответил Род и, подняв взгляд, посмотрел в глаза Дюрера, горящие яростью. — Анализ завершен, — прошептал голос у него за ухом. — Субстанция ядовита для человеческого метаболизма. Род мрачно улыбнулся и нажал мизинцем на шишку на конце рога… "Рог единорога" стал пурпурным. Весь двор ахнул от ужаса, так как все знали легенду, что рог единорога становится пурпурным, если в него поместить яд. Катарина побледнела, она стиснула кулаки, чтобы скрыть дрожь. Рука Логайра сжалась в огромный кулак, глаза его сузились, когда он прожег взглядом Дюрера. — Ничтожество, если ты как-то участвовал в этой измене… — Милорд, вы же видели. — Голос Дюрера стал ломаться. — Я только подал кубок. Но его горящие глаза не отрывались от глаз Рода, казалось, намекая, что Род может избавиться от многих бед и мучений, если попросту тут же на месте выпьет это вино. Роду было поручено вместе с тремя другими гвардейцами сопровождать Катарину из ее апартаментов в Большой Зал Общего Суда. Их четверка ждала перед палатами, пока не открылась дверь и не вышел, предшествуя королеве, Бром О’Берин. Двое солдат поместились впереди королевы и позади Брома, а Род и еще один гвардеец пристроились сзади нее. Они медленно двинулись направо по коридору, приноравливаясь к шагу Катарины, а королева, закутанная в тяжелый меховой плащ и обремененная тяжелой золотой короной, двигалась очень медленно. Каким-то образом она ухитрялась при этом выглядеть скорее величавой, чем неуклюжей. Когда они приблизились к Большому Залу, откуда-то выскочила одетая в бархат фигура — Дюрер. — Прошу прощения, — обратился он, трижды поклонившись, — но я должен поговорить с Вашим Величеством. Губы его были туго сжаты, а в Глазах — гнев. Катарина остановилась и вытянулась во весь свой рост. А готовность-то к бою у нее номер один, подумал Род. — Так говори же, — ответила она, глядя сверху вниз на склонившегося перед ней человечишку. — Но говори быстро, смерд. Глаза Дюрера вспыхнули при этом обращении, термин "смерд" был зарезервирован за крестьянами. Однако он сумел сохранить почтительный вид. — Ваше Величество, умоляю вас не терпеть никакой задержки в заслушивании петиции Великих Лордов, ибо они крайне сильно возбуждены. — С чего бы мне задерживаться с этим? — нахмурилась Катарина. Дюрер закусил губу и отвел взгляд. Глаза Катарины загорелись гневом. — Говори, смерд, — резко приказала она. — Или ты смеешь предположить, что королева страшится выслушать свою знать. — Ваше Величество… — проговорил с большой неохотой Дюрер, а затем снова обрушился, как лавина — Я слышал, что сегодня при дворе должно быть заслушано дело двух крестьян. — Да. — Рот Катарины отвердел. — Это дело порекомендовано мне тобой, Дюрер. — Глаза человечишки стрельнули в нее злым блеском, затем он снова стал сплошным подхалимским унижением. — Я думал… я слышал… я страшился… — Чего ты страшился? — Ваше Величество были в последнее время более всего озабочены вашими крестьянами… — Дюрер поколебался, а затем, заикаясь, продолжил… — Я страшился… что Ваше Величество может… наверное… Взгляд Катарины сделался жестким. — Что я могу выслушать этих двух крестьян прежде, чем склоню свой слух к петиции моих вельмож? — Вы не должны, Ваше Величество! — рухнул на колени Дюрер, умоляюще сложив руки. — Вы не должны сегодня идти на риск оскорбить Великих Лордов! Самой жизни вашей угрожает опасность, если вы… — Смерд, ты что, смеешь думать, будто я страшусь? Род закрыл глаза, сердце у него замерло в груди. — Ваше Величество! — воскликнул Дюрер. — Я только хотел сказать, что… — Довольно! — Катарина резко повернулась, презрительно оттолкнув тощую фигуру советника. Бром О’Берин и гвардейцы двинулись вместе с ней. Огромные дубовые двери распахнулись перед ними. Род рискнул бросить быстрый взгляд через плечо. Лицо Дюрера исказила гримаса злобной радости, глаза победоносно сверкали. Наилучший способ заставить девчонку что-то сделать, это сказать ей: "Не делай этого". Бром привел королевскую свиту в большое сводчатое помещение, освещенное рядом арочных окон с обеих сторон. Пятнадцатью метрами выше через зал тянулась, словно хребет, потолочная балка с отходящими к гранитным стенам дубовыми ребрами. С потолка свисали две большие люстры из сварного железа с горящими в канделябрах свечами. Они поднялись на тронное возвышение в десяти футах над полом зала. Перед ними стоял огромный золоченый трон. Бром провел их вокруг края возвышения к трону. Там гвардейцы расположились по обеим сторонам трона, а Катарина сделала последние полшага и встала, стройная и гордая, перед троном, глядя на множество людей, собравшихся внизу. Это множество выглядело образчиками всех слоев населения. Они заполнили Большой Зал — от лестницы тронного возвышения до тройных дверей в противоположном конце зала. Впереди расположились двенадцать великих вельмож, сидевших полукругом в деревянных креслах, напоминающих формой песочные часы, в двенадцати футах от ступенек трон а. За ними стояли сорок-пятьдесят пожилых людей в коричневых, серых или темно-зеленых одеждах с бархатными воротниками и в маленьких квадратных фетровых шляпах. На их обширные животы спадали серебряные или золотые цепи. Бюргеры, догадался Род, местные купцы, чиновники, мастера гильдий — буржуазия. Позади них находились черные с капюшонами рясы духовенства, а за ними серовато-коричневого цвета латаная одежда крестьянства, большая часть которого, Род был уверен в этом, была прислана с замковой кухни. Таким образом, на Общем Суде присутствовали представители всех классов. Но в центре группы крестьян расположились четверо солдат в зелено-золотом — цветах королевы — а между ними стояли двое крестьян, один молодой, другой старый, оба выглядевшие перетрусившими и перепуганными почти до грани паники, вертевшие в мозолистых руках шляпы. У старика была длинная седая борода, юнец же был чисто выбрит. Оба были в темно-коричневых рубахах из грубой ткани, тот же самый материал обвязывал их ноги, служа им брюками. Рядом с ними стоял священник, выглядевший почти настолько же не в своей тарелке, как и они. Все глаза смотрели на королеву. Катарина очень хорошо это сознавала; она выпрямилась и сохраняла свою позу, пока в зале не наступила полная тишина. Затем она медленно села, и Бром уселся по-турецки у ее ног. Тупые концы алебард глухо стукнули о камень, когда Род и трое других гвардейцев стали вольно, отставив пики под углом в двадцать градусов. По залу прогремел голос Брома: — Кто в сей день предстанет перед королевой? Вперед шагнул герольд с пергаментным свитком и зачитал список из двадцати петиций. Первой была петиция вельмож, последней — петиция двух королевских крестьян. Руки Катарины сжали подлокотники трона. Она произнесла высоким, ясным голосом: "Господь наш сказал, что униженные будут возвышены, последние станут первыми, и посему давайте сперва заслушаем показания этих двух крестьян." Наступил миг потрясенного молчания, старый герцог Логайр с ревом вскочил на ноги. — Показания! Вы так сильно нуждаетесь в их показаниях, что ставите эту деревенщину впереди своих высочайших вельмож! — Милорд, — окрысилась Катарина. — Вы забываете свое место при моем дворе. — Нет, это вы забываете! Это вы забываете уважение и традиции, и все законы, с детства усвоенные вами от вашего отца! Старый лорд вытянулся во весь рост, пылая гневом. — Никогда, — прогремел он, — старый король не обесчестил бы так своих вассалов! — Открой глаза, старик! — Голос Катарины был холоден и надменен. — Я хотела бы, чтобы мой отец был все еще жив, но он умер, и теперь царствую я. — Царствую! — Губы Логайра скривились в кислой усмешке. — То не царствование, но тирания! Потрясенный зал умолк. Затем, все нарастая, пополз шепот: "Измена! Изменаизменаизмена!" Поднялся дрожащий Бром О'Берин. — Теперь, милорд Логайр, ты должен пасть на колени и попросить прощения у миледи королевы или же будешь навек осужден, как изменник трону. Лицо Логайра окаменело, он вытянулся, выпрямил спину и задрал подбородок, но прежде, чем ответить, Катарина произнесла тугим, дрожащим голосом: "Никакого прощения не будет ни спрошено, ни дано. Ты, милорд Логайр, принимая во внимание оскорбления, нанесенные нашей королевской особе, отныне изгоняешься из нашего Двора и Присутствия, дабы никогда больше к нам не приближаться." Медленно взгляд старого герцога встретился с глазами Катарины. — Как же так, дитя? — пробормотал он, и Род с потрясением увидел слезы в уголках глаз старика. — Дитя, ты обойдешься с отцом так же, как обошлась с сыном? Лицо Катарины стало мертвенно-бледным. Она привстала. — Поспеши покинуть место сие, милорд Логайр! — Голос Брома дрожал от ярости. — Поспеши покинуть место сие, или же я спущу на тебя собак! Взгляд Логайра медленно опустился на Брома. — Спустишь собак? Да, ибо ты — самый верный пес нашей королевы! — Он снова поднял глаза на Катарину. — Ах, леди, леди! Я надеялся умилостивить тебя борзым щенком, прежде чем умру. Катарина снова села, гордо вытянувшись. — У меня есть мастифф, милорд, и пусть мои враги берегутся! Старик медленно кивнул, его полные горя глаза никак не могли оторваться от ее лица. — Значит, ты будешь называть меня врагом… Катарина чуть выше вскинула подбородок. Он круто повернулся и пошел через весь зал к выходу. Толпа раздалась перед ним, открыв широкий проход. Гвардейцы по обеим сторонам от большой центральной двери вытянулись по стойке "смирно" и распахнули порталы. Герцог резко остановился на пороге и обернулся бросить взгляд над толпой на Катарину. Его тяжелый старческий голос в последний раз наполнил зал. И голос этот был каким-то мягким, почти добрым. — И все же прими сие от меня, Катарина, кою я некогда называл своей племянницей — тебенечего страшиться армий Логайра, пока я жив. Он постоял с миг, не двигаясь, выдерживая взгляд Катарины. Затем он резко повернулся, взметнув полами плаща, и исчез. Целых три вздоха двор хранил молчание, затем все, как один, поднялись одиннадцать оставшихся Великих Лордов и двинулись гуськом по проходу к большой центральной двери и последовали за Логайром в изгнание. — Так как же она решила дело двух крестьян? — спросил Векс. Род ехал на роботе-коне по склону за замком "для выездки", или, во всяком случае, так он сказал конюху. На самом деле ему нужен был совет Векса относительно того, Что Бы Все Это Значило. — О, — ответил он. — Она поддержала решение приходского священника: подобающим наказанием для паренька был брак. Старику это не слишком понравилось, но Катарина держала туза в рукаве — парень должен будет содержать своего тестя на старости лет. При этом старик ухмыльнулся, а парень вышел с таким видом, словно он был совсем не уверен, что он, в конце концов, вышел победителем. — Превосходное решение, — пробурчал Векс. — Наверное, юной леди следует поискать карьеры в юриспруденции. — Что угодно, лишь бы это держало ее подальше от политики… Славные закаты на этой планете. Они ехали к заходящему солнцу, красный шар разрисовал небо в красновато-золотые цвета от горизонта и почти до зенита. — Да, — снабдил его информацией робот. — Превосходные закаты, благодаря плотности атмосферы, которая составляет почти одну и пять десятых земной нормальной. На этой широте, однако, из-за наклона оси, который равен… — Да, да. Я записал все это в судовой журнал, когда мы приземлились. Сделай милость, оставь их в покое… Я заметил, что лучи солнца стали почти кроваво-красными… — Соответственно, — пробормотал Векс. — Хмм, да. Это возвращает нас к сути, не так ли? Что насчет еще одного предстоящего убийства? — Не убийства, Род, покушения. — Ладно, покушения. Прости мне мои термины и переходи к делу. Векс с минуту помолчал, подставляя данные в заранее подготовленный доклад. — Политическая ситуация на острове Грамарий заключает в себе три явные фракции: одну роялистскую и две антироялистские. Роялистская фракция состоит из королевы, ее главного советника — некоего Брома О’Берина, духовенства, королевской армии, телохранителей королевы и группы эсперов, известных под местным термином "маги". — А как насчет судей? — Как я собирался сказать, государственные служащие могут быть включены в роялистскую партию, за исключением тех чиновников, чья продажность делает их противниками реформы королев#. — Хмм, да. Я забыл об этой оговорке. Есть еще кто-нибудь на стороне Плантагенетов? — Да. Подвид Гомо Сапиенс, характеризуемый крайней карликовостью и упоминаемый под местным термином "эльфы". — Ну, они, во всяком случае, кажется, не против нее, — пробормотал Род. — Антироялистские партии многозначительно не объединены своей общей оппозицией трону. Первая из этих фракций — аристократическая, возглавляемая двенадцатью герцогами и графами, которых, в свою очередь, возглавляет герцог Логайр. Стоит отметить, что аристократы единодушны в своей оппозиции королеве. Такое единодушие среди аристократов феодальной культуры совершенно беспрецедентно и, таким образом, должно рассматриваться как аномалия. — И откуда взялся этот странный объединенный фронт? — Это единодушие может быть отнесено к присутствию группы, называемой советниками, каждый из которых служит в качестве консультанта одному из двенадцати Великих Лордов. Физическая согласованность данной группы указывает… Род резко повернул голову, уставясь на уши робота-коня. — Что-что? — Каждый из советников физически характеризуется сутулостью, крайней худобой, скудными черепными волосами, бледной кожей и общим видом пожилого возраста. — Оч-чень интересно! — поджал губы Род. — Я что-то не уловил в этом какого-либо значения. — Такая физическая внешность характерна для крайне развитого технологического общества, в котором взяты под контроль проблемы долгожительства, метаболической регулировки и подверженности воздействию ультрафиолета. — Современная медицина и салон красоты при баре, — кивнул Род. — Но что, по-твоему, объясняет их горбатую фигуру? — Мы можем предполагать, что это часть подобострастной манеры, применяемой данной Группой. Крайности данного поведения указывают, что оно неестественно для упомянутых людей. — Финалев закон реверса, — кивнул Род. — Дальше. — Целью роялистской фракции является увеличение мощи центральной власти. Цель советников, похоже, заключается в ликвидации центральной власти, результатом чего будет такая форма политической организации, которая известна как власть военачальников. — Которая, — заключил Род, — своего рода анархия. — Именно, и мы, таким образом, должны допустить возможность, что советники могут лелеять замысел политического раскола воеводства через приходы, дабы прийти к полной анархии. — И поэтому-то они и затеяли убить Катарину. — Точное наблюдение; ухватятся за любой шанс ликвидировать центральную власть. — А это означает, что она в опасности. Давай-ка возвратимся в замок. Он натянул поводья, но Векс отказался поворачивать. — Она не в опасности, Род, пока еще нет. Мифология данной культуры требует, чтобы перед смертью на крыше жилища должен был быть замечен призрак, известный как баньши. А баньши не может появиться до наступления ночи. Род посмотрел на небо. Были сумерки; на горизонте все еще виднелся отблеск пылания заката. — Ладно, Векс. У тебя есть пятнадцать минут, может быть, полчаса. — Доказательства происхождения советников из высокотехнического общества, — монотонно продолжал робот, — указывают, что группа прибыла с другой планеты, поскольку единственная культура на данной планете — это культура Королевства Катарины, которая характеризуется средневековой технологией. Другая антироялистская партия также носит признаки инопланетного происхождения. — По-моему, я уже это слышал, — задумчиво произнес Род. — Прокручиваем заново, да? — Конечно, вторая антироялистская фракция известна как Дом Хлодвига — название, происходящее от предполагаемого элективного процесса избрания древних королей. Рядовой состав Дома Хлодвига включает нищих, воров и других преступников и отверженных. Номинальный лидер — изгнанный аристократ Туан Логайр. — Минутку, — прервал его Род. — Номинальный лидер? — Да, — подтвердил Векс. — Поверхностная структура Дома Хлодвига, кажется, граничит с толпой, но более глубокий анализ открывает жесткую суборганизацию, одна из функций которой — добыча пропитания и одежды для членов Дома. — Но именно этим и занимается Туан! — Разве? Кто снабжает Дом Хлодвига всем необходимым для жизни, Род? — Ну, Туан дает деньги трактирщику, той кривобокой мартышке, которую они зовут Пересмешником. — Именно. — Так ты говоришь, — медленно произнес Род, — что Пересмешник использует Туана как добывателя фондов и марионеточного вождя, в то время как настоящий босс — это Пересмешник. — Именно на это, — сказал Векс, — кажется, и указывают данные. Какова физическая внешность Пересмешника, Род? — Отталкивающая. — А как он заработал свою кличку "Пересмешник"? — Ну, предполагается, что он своего рода Человек с Тысячью Лиц… — Ну, все же, какова его физическая внешность, Род? — Э… — Род откинул голову, закрыл глаза, представляя себе Пересмешника. — Я бы сказал, что он ростом примерно с метр восемьдесят семь, все время горбится, словно у него искривлен позвоночник, хрупкого телосложения — очень хрупкого, выглядит так, словно он съедает, может быть, двести калорий в день — мало волос… Глаза его расширились. — Эй! Да он же выглядит, словно один из советников! — И таким образом, предположительно, выходец из высокотехнического общества, — согласился Векс. — И следовательно, тоже с другой планеты. Это заключение подтверждается его политической философией, проглядывающей в речах Туана Логайра перед толпой черни… — Так значит, Туан к тому же и рупор, — задумчиво произнес Род. — Ну, конечно же, он никогда не смог бы сам додуматься до пролетарского тоталитаризма. — Стоит также отметить, что Пересмешник — единственный член Дома Хлодвига этого особенного физического типа. — Да-а-а-а! — кивнул Род, потирая подбородок. — Он играет в одиночку. Весь его штат — это обученные поддерживать его местные бродяги. — Его долгосрочной целью, — продолжил Векс, — можно считать установление диктатуры. Следовательно, ему желателен на троне кто-то, кого он сможет контролировать. — Туан. — Именно. Но сперва он должен ликвидировать Катарину. — Так значит, и советники и Дом Хлодвига жаждут крови Катарины. — Верно, и все же нет никаких указаний, что они объединили силы. Если что-то и есть, так оно, кажется, указывает на их взаимное противостояние. — Дубликация усилий — очень неэффективно. Но, Векс, что они здесь делают? — Мы можем предположить, что они происходят из двух противоположных обществ, одновременно желающих контролировать какие-то богатства, которые могут быть найдены на Грамарие. Род нахмурился. — Я что-то не слышал ни о каких редких минералах в здешней" округе. — Я думал о человеческих ресурсах, Род. Глаза Рода расширились. — Эсперы, конечно! Они здесь из-за колдунов и ведьм! — Или эльфов, — напомнил Векс. Род нахмурился. — Что им может понадобиться от эльфов? — У меня нет никакой доступной гипотезы, и все же эту логическую возможность приходится допускать. — Ладно, — фыркнул Род. — Держись логической возможности, а я остаюсь с ведьмами и колдунами. Всякий, кто сможет сделать корнер на рынке телепатов, сможет контролировать галактику. Эй! — в ужасе оторопел он. — Они, вероятно, и впрямь могли бы контролировать Галактику. — Ставки, — пробормотал Векс, — высоки. — У меня будут свои… — начал было Род, но его прервал громкий парящий вой, скрежещущий, словно гвоздем по стеклу. Векс развернулся. Род поглядел обратно на замок. На стене пылала тусклая фигура, как раз ниже восточной башни. Словно светящаяся гнилушка или блуждающий огонек. Она, должно быть, была огромной, даже на таком расстоянии Род мог различить детали. Она была обряжена в лохмотья савана, сквозь которые Род различал пышное женское тело, но голова была кроличья, и у морды были заостренные зубы. Баньши снова принялся выть низким стоном, который поднялся до пронзительного крика, затем попытался дойти до визга — визга, который стоял, стоял и стоял, пока Род не почувствовал, что у него готовы лопнуть барабанные перепонки. — Векс, — выдохнул он. — Что ты видишь? — Баньши, Род. Род проскакал, пробежал сквозь и через пять пар часовых по дороге к покоям королевы. Но там, в дверях, он встретил непреодолимый шлагбаум трехфутовой высоты — Брома О’Берина, стоявшего широко расставив ноги и уперев руки в бока. — Ты долго ехал, — пробурчал коротыш. Лицо его было свекольно-красным от Гнева, но в глубине Глаз таился страх. — Я прискакал как только мог быстро, — тяжело дыша, ответил Род. — Она в опасности? Бром хмыкнул. — Да, в опасности, хотя пока еще нет никаких признаков ее. Ты должен стоять на страже сей ночью рядом с ее постелью, чародей. Род напрягся. — Я, — сказал он, — не чародей, я простой солдат удачи, которому довелось немного узнать науки. Бром нетерпеливо махнул рукой. — Не время перебрасываться словами. Называй себя как угодно: поваром, плотником или каменщиком, все равно ты обладаешь чародейской силой. Но мы теряем время. Он постучал тыльной стороной ладони по двери, та распахнулась, и вышел часовой. Он отдал честь и посторонился. Бром мрачно улыбнулся и прошел через дверь. — Все еще не доверяешь мне находиться у тебя за спиной, а? — Не совсем. — Именно это я и сказал. Часовой вошел следом за ними и закрыл дверь. Комната была большая, с четырьмя узкими закрытыми ставнями окнами по одной стороне. Пол был покрыт меховыми коврами, стены завешаны шелком, бархатом и гобеленами. В небольшом очаге трещал огонь. Катарина сидела на широкой постели с пологом на четырех столбах, прикрытая до пояса стеганым одеялом и мехами. Ее распущенные волосы спадали на плечи бархатного, с горностаевой оторочкой, халата. Она была окружена щебетанием фрейлин, нескольких служанок и двух пажей. Род опустился на колени рядом с постелью. — Ваше Величество, простите мою медлительность! Она бросила на него ледяной взгляд: — Я не знала, что вас звали, — и отвернулась. Род мрачно осмотрел ее. Она сидела, привалившись к восьми или десяти пуховым атласным подушкам, веки ее были опущены в ленивом довольстве, на губах ее играла полуулыбка. Она наслаждалась единственным за весь день моментом настоящей роскоши. Она могла быть в смертельной опасности, но она, безусловно, об этом не знала. Бром снова хранил тайну. Она протянула руку к одной из фрейлин, та подала ей кубок подогретого вина. Катарина грациозным движением поднесла его к губам. — Тпру! — Род вскочил на ноги, перехватил кубок на пути к ее губам и выхватил его левой рукой, в то время как правой он вытащил свой "рог единорога". Катарина в изумлении уставилась на него, затем глаза ее сузились, а лицо покраснело. — Что это значит, сударь? Но Род Глядел во все глаза на ножны кинжала — "рога единорога". Голос Векса произнес у него за ухом: — Субстанция в аналитическом приборе токсична для человеческого метаболизма. Но ведь Род еще не налил вино в рог. В нем ничего не было. Просто воздух. Род нажал шишку, превратившую рог в пурпурный. Катарина в ужасе уставилась на поверхность ножен кинжала, окрасившуюся в фиолетовый цвет. — Сударь, — ахнула она, — что это значит? — Ядовитый воздух, — отрезал Род. Он сунул кубок служанке и оглядел комнату. Что-то здесь испускало ядовитый газ. Очаг. Род перешел к камину и подержал рог перевернутым над пламенем, но цвет ножен померк до бледно-лилового. — Не тут. — Род развернулся, поднялся на ноги. Он прошел через комнату, держа рог перед собой, словно свечку. Он остался бледно-лиловым. Род нахмурился и почесал в затылке. Куда лучше всею положить гильзу с ядовитым газом? Как можно ближе к королеве, конечно. Он повернулся, медленно двигаясь к кровати с балдахином. Когда он подошел ближе к Катарине, цвет рога потемнел до фиолетового. Катарина в ужасе и завороженно уставилась на рог. Род медленно опустился на колени. Цвет рога потемнел до пурпурного и начал переходить в черный. Род откинул простыни и взглянул под кровать. Там, перед ним, на каменном полу курилась жаровня. Род схватил за длинную рукоятку и рванул жаровню к себе. Он повернул рог над дырочками в крышке — если ему не изменяла память, жаровни обычно дырочек не имели… Рог превратился в траурно-черный. Он поднял взгляд на Катарину. Та закусила зубами костяшки пальцев одной руки, чтобы не закричать. Род повернулся и протянул часовому жаровню. — Возьми это, — велел он, — и вышвырни в ров. Часовой выронил копье, схватил жаровню и вылетел вон, держа ее как можно дальше от себя. Род медленно повернулся к Катарине. — Мы снова обманули баньши, моя королева. Рука Катарины, отнятая ото рта, дрожала. Затем губы ее плотно сжались, глаза крепко зажмурились, кулачки стиснулись так сильно, что побелели костяшки пальцев. Затем Глаза медленно раскрылись, в них был дикий свет, а по губам скользнула слабая улыбка. — Мастер Гэллоуглас, останьтесь со мной. Все остальные, удалитесь! Род сглотнул и почувствовал, что у него размякают суставы. В этот миг она была самой прекрасной женщиной, какую он когда-либо видел. Гвардейцы, фрейлины и пажи были уже в движении, устремляясь в зарождающуюся в дверях пробку. Бром проорал приказ, и пробка Не успела возникнуть. Через тридцать секунд комната была очищена, если не считать Рода, королевы и Брома О’Берина. — Бром, — резко скомандовала Катарина, не сводя глаз с лица Рода. Сквозь ее улыбку начали показываться зубы. — Бром О’Берин, ты тоже оставь нас. С миг Бром возмущенно смотрел на нее, затем плечи его поникли, и он тяжело поклонился. — Хорошо, моя королева. Дверь тихо закрылась за ним. Катарина медленно снова откинулась на подушку. Она потянулась с роскошной ленивой грацией и протянула руку к Роду. Стиснувшая его ладонь рука была очень мягкой. — Уже дважды ты подарил мне жизнь, мастер Гэллоуглас. Голос ее звучал бархатным мурлыканьем. — Очень… большая честь для меня, моя королева. — Род выругал себя, он был неуклюж, словно подросток, пойманный за чтением "Фанни Хилл"[22]. Катарина мило нахмурилась, подняв подбородок и коснувшись губ указательным пальцем. Затем она улыбнулась и перекатилась на бок. Бархатный халат приоткрылся. Тут явно существовал обычай спать нагишом. Помни, парень, — сказал себе Род, — ты всего лишь странствующий коммивояжер. Ты проснешься утром и отправишься дальше в путь. Ты здесь для того, чтобы продавать демократию, а не ухаживать за королевами. Нечестно пользоваться тем, что она тебе сейчас благодарна, если ты не собираешься остаться здесь и воспользоваться этим по-настоящему… Разве это имеет смысл? Катарина играла с висящим у нее на шее амулетом. Зубы ее теребили нижнюю губу. Она оглядела его, словно кошка, прикидывающая размер канарейки. — У солдат со щитами без герба, — произнесла она, — имеется соответствующая репутация… Губы ее были влажными и очень полными. Род почувствовал, что его губы шевелятся, услышал собственный голос, произносивший, запинаясь: "Как… как моя королева алчет исправить неполадки в своей стране, я… я надеюсь исправить репутацию солдат. Я сделаю… только то, что будет служить для блага Вашего Величества." На миг казалось, что самая кровь Катарины, должно быть, перестала течь, так неподвижно она лежала. Затем ее глаза посуровели, и молчание в комнате растянулось, пока не стало очень-очень тонким. Она села, подбирая халат. — Ты заслуживаешь больших похвал, мастер Гэллоуглас. Я и впрямь счастлива иметь вокруг себя столь верных слуг. К ее большой чести при данных обстоятельствах, подумал Род, служило то, что в голосе был только легкий оттенок насмешливости. Ее глаза снова встретились с его взглядом. — Прими благодарность королевы за спасение ее жизни. Род припал на колено. — Я и впрямь счастлива, — продолжала Катарина, — что мне верно служат. Ты подарил мне жизнь, и я думаю, что немногие солдаты устроили бы мне доставку в целости и сохранности, как это сделал ты. Род отпрянул, как от удара. Юна улыбнулась, на миг ее глаза сверкнули злобой и удовлетворением. Затем ее взгляд упал на руки. — А теперь оставь меня, ибо у меня завтра будет утомительный день, и я должна хорошо использовать ночь для сна. — Как пожелает королева, — ответил Род с невозмутимым лицом. Он поднялся и повернулся к двери. В животе у него кипело от гнева — на себя. Не ее это вина, что он был дураком. Он закрыл за собой дверь, затем развернулся и всадил кулак в жесткий камень стены у входа. Нервные окончания его кулака завизжали от мучительной боли. С ноющим от боли предплечьем он повернулся лицом к коридору; там стоял дрожащий Бром О’Берин со свекольно-красным лицом. — Ну, мне опускаться перед тобой на колени? Ты наш новый король? Гнев в животе Рода выплеснулся в направлении Брома О’Берина. Род плотно сжал челюсти, чтобы удержать его внутри. Сузив глаза, он прожег Брома взглядом. — Я лучше использую свое время, Бром О’Берин, чем обольщая младенцев королевской крови. Бром уставился на него, ярость и кровь отхлынули от его лица. — То правда, — пробормотал он, кивая. — Клянусь всеми святыми, я верю, что это правда! Ибо я вижу по твоему лицу, что ты полон фурий, кричащее бешенство есть в мужестве твоем! Род плотно зажмурил глаза. Челюсти его стиснулись так, что возникло ощущение, словно вот-вот сломаются коренные зубы. Что-то должно было сломаться. Что-то где-то должно было поддаться. Откуда-то издалека он услышал слова Брома О’Берина: "У этого есть послание для тебя, от ведьм и колдунов в башне…" Бром смотрел вниз и налево. Последовав за его взглядом, Род увидел эльфа, сидящего по-скорняцки у ног Брома. Пак. Род выпрямил плечи. Задуши гнев, дай ему выход позже. Если ведьмы и колдуны отправили сообщение, оно, вероятно, было крайне важным. — Ну так выкладывай, — буркнул он. — Что за сообщение от ведьм? Но Пак только покачал головой и пробормотал: — Господи! Какие же дураки эти смертные! Он отскочил в сторону на долю секунды раньше, чем кулак Рода вонзился в стену там, где он сидел. Род взвыл от боли и развернулся. Он увидел Пака и снова сделал выпад. Но Пак сказал: "Тихо", и нечто огромное шартрезно-мохнатое и розовое наполнило коридор: полномасштабный настоящий огнедышащий дракон, ставший на дыбы и мечущий пламя. Род выпучил глаза. Затем он ухмыльнулся, оскалив зубы в жесткой радости. Дракон изрыгнул пламя и нанес удар. Род нырнул под пламя и выскочил под головой у чудовища. Его руки сомкнулись на чешуйчатой шее, большие пальцы принялись нащупывать сонную артерию. Дракон вскинул головой и хлестнул шеей, словно кнутом. Род мрачно держался, держался и держался, пока дракон молотил его о гранитные стены. Голова его хлопнулась о камень, и он заорал от боли, увидев звезды и тьму перед глазами, но лишь уплотнил свой захват. Огромная шея наклонилась и громадные когти ног скребнули по животу Рода, разрывая его от ключицы до бедра. Кровь хлынула фонтаном, и Род почувствовал себя проваливающимся в черноту, но держался, твердо решив уволочь дракона за собой в могилу. Да, в могилу, подумал он, изумленный, и был оскорблен тем, что умрет в результате жалкого приступа гнева, гнева из-за худенькой суки-девчонки. Но, по крайней мере, он попадет в Страну Мертвых верхом. Когда темнота уже засасывала его, он почувствовал, что огромная голова опадает, опускается все ниже и ниже, следуя за ним в могилу. Его ноги ощутили твердую землю и — просто чудо! — они удержали его. Сквозь окружающую тьму просочился свет, просочился и собрался и вырос, и он увидел зверя, лежащего мертвым у его ног. Тьма уплывала от дракона, свет показал Роду гранитные стены и парчовые драпировки, и коридор замка поплыл вокруг него, покачался и, наконец, стал устойчивым. У его ног драконьи цвета растаяли. Его контуры стали неопределенными и померкли, и зверь исчез, под ногами у Рода был только чистый черный камень. Он посмотрел на свою грудь и живот, камзол его был цел, даже без единой морщинки. Ни одного следа крови, ни царапинки на нем. Он сжал локоть, ожидая боли от ушибов — ничего. Голова у него была ясная и тоже без признаков боли. Он медленно поднял глаза на Пака. Эльф посмотрел на него большими и печальными глазами. Изумительно — он не улыбался. Род закрыл лицо руками, затем снова поднял взгляд. — Чары? Пак кивнул. Род отвернулся. — Спасибо. — Ты в этом нуждался, — ответил Пак. Род расправил плечи и глубоко вздохнул. — У тебя есть послание для меня? Пак снова кивнул. — Тебя зовут на собрание ковена. Род нахмурился, покачав головой. — Но я не член союза. Бром О’Берин хохотнул, словно включенный дизель. — Нет, ты один из них, ибо ты — чародей. Род открыл было рот, чтобы ответить, но подумал, что лучше не стоит, и с треском захлопнул его. Он воздел руки в жесте покорности. — Ладно, будь по-вашему. Я чародей. Только не ждите, что я в это поверю. — Ну, ты, по крайней мере, больше не станешь этого отрицать. — Тоби наполнил Роду кружку горячим вином со специями. — Мы знали, что ты чародей, даже прежде, чем в глаза тебя увидели. Род пригубил вино и огляделся вокруг. Если он думал, что прошлой ночью тут шла гулянка, то это лишний раз доказывало его наивность. То были посиделки. На этот раз ребята действительно Гудели. Он повернулся обратно к Тоби, проревев, чтобы услышать собственный голос: — Не пойми меня превратно; я не хочу быть ушатом холодной воды, но по какому случаю? С чего все это празднование? — Да ведь королева осталась в живых! — крикнул Тоби. — И ты — герой ночи! Ты послал баньши в баню! — Герой… — откликнулся Род, перекосив лицо в кривой улыбке. Он поднял кружку и сделал большой-большой глоток. Вдруг он резко опустил кружку, отплевываясь и кашляя. — Что тебя беспокоит? — спросил Тоби озабоченно. Он поколотил старшего товарища по спине, пока тот не засопел и не охнул. — Оставь! — сказал он, пожимая руку. — Я — о’кей. Просто кой о чем подумал, вот и все. — О чем твоя дума? — Что баньши не настоящий. — Что ты сказал? — уставился на него Тоби. Род сжал шею Тоби и притянул ухо парня на свой уровень. — Слушай, — крикнул он. — Баньши появляется только перед тем, как кто-то умирает, верно? — Да, — подтвердил озадаченный Тоби. — Перед тем, как кто-то умирает, а не когда кому-то угрожает смерть. А королева все еще жива! Тоби отодвинулся, уставясь на Рода. Род улыбнулся, глаза его плясали. — Ему полагается показываться только тогда, когда смерть неизбежна. Он повернулся, осматривая большое башенное помещение. Колдуны и ведьмы танцевали на стенах, на потолке, на полу и в воздухе с полнейшим презрением к законам гравитации. Они проворачивали такие кульбиты, которые вызвали бы и у змеи тройной прострел. Подняв бровь, Род посмотрел на Тоби. — Не очень-то похоже на похороны. Тоби нахмурился, затем его лицо раскололось в усмешке. — Я думаю, ты не видел грамарийской тризны, — крикнул он. — И все же ты прав, мы пляшем сей ночью ради жизни, а не смерти. Род недобро усмехнулся, отхлебнул еще из своей кружки и вытер губы тыльной стороной ладони. — Так вот, если это подделка, а это так, то следующий вопрос таков: кто поставил его туда? У Тоби отвисла челюсть. Он вытаращил глаза. — Доставь мне Олдис, — гаркнул Род. Тоби закрыл рот, сглотнул и кивнул. Он закрыл глаза, миг спустя Олдис спикировала вниз и привела свое помело в положение для приземления на две точки. — Что пожелаешь? — выдохнула она. Она раскраснелась, лицо ее светилось возбуждением и радостью. Вид ее вызвал у Рода неожиданный укол траура по собственной потерянной юности. Он нагнулся вперед. — Посмотри, не сможешь ли ты настроиться на Дюрера, главного советника Логайра. Она кивнула и закрыла глаза. Через несколько минут она снова открыла их и в страхе уставилась на Рода. — Они сильно разгневаны, что королева не умерла. Но они еще больше разгневаны тем, что не знают, кто поставил баньши на крышу сей ночью. Род кивнул, сжав губы в тугую тонкую строчку. Он хлебнул последний раз из кружки и поднялся, повернувшись к лестнице. Тоби протянул руку, схватив его за рукав. — Куда ты идешь? — На стены, — откликнулся Род. — Где же еще искать баньши? Ночной бриз резал холодом, сквозь одежду, когда Род поднялся на стены. Луна над его головой заставляла тень шагать впереди него. Стены вытянулись перед ним, словно огромный ряд разделенных промежутками зубов. — Векс, — тихо позвал Род. — Здесь, род прошептал голос у него за ухом. — Этот баньши кажется, любит один отрезок стены больше других? — Да, Род, В Период нашего пребывания на Грамарие баньши появлялся под восточной башней. — Всегда? — Судя по неадекватным образцам — да. Род свернул налево, зашагав на восток. — Ну, собирай себе адекватные образцы, пока я кое-что на этот счет предприму. — Да, Род, — послушно согласился робот, сумев как-то добиться тона мученического терпения. Род посмотрел со стен на город, расположившийся ниже них, у подножия большого холма, служившего замку фундаментом. От города к подъемному мосту извивалась длинная белая дорога с разбросанными там и сям постоялыми дворами. И там же, внизу, в гниющем сердце города стоял, словно какой-то огромный базальтовый надгробный камень, Дом Хлодвига. Позади него раздались спотыкающиеся и шаркающие шаги. Род мигом принял стойку борца с отражающим лунный свет кинжалом в руке. Большой Том, спотыкаясь, вышел с винтовой лестницы с чем-то, обернутым поперек руки. Он остановился, оглядываясь с широко раскрытыми побелевшими глазами, вгоняя с хрипом воздух в легкие. Потом он повернулся, увидел Рода и подбежал с огромным облегчением на лице. — Ах, мастер, ты еще цел! Род расслабился и выпрямился, вбрасывая кинжал в ножны. — Конечно, цел! А что ты здесь делаешь, Большой Том? Великан остановился, на его лице заколебалась усмешка. Он опустил взгляд на холодные каменные плиты, пошаркал ногами. — Черт побери, мастер, я услышал… я… ну… — Он поднял взгляд, и слова сорвались залпом — Ты не должен идти супротив баньши, но если ты все же идешь, то пойдешь не один. Род долгий миг изучал лицо великана, гадая, откуда взялась вдруг такая глубокая привязанность. Затем мягко улыбнулся. — Колени твои превратились в желе при одной лишь мысли об этом чудовище, но ты все же не отпустишь меня одного. — Усмехнувшись, он хлопнул Тома по плечу. — Ну, что же, тогда идем, Большой Том, и не стану от тебя скрывать — я, право, рад твоему обществу. Том усмехнулся и снова опустил взгляд на каменные плиты. В лунном свете трудно было сказать наверняка, но Роду подумалось, что от ворота великана поползла по лицу легкая краска. Он повернулся и направился к башне. Том побрел рядом с ним. — Да, вот, мастер, а то замерзнешь. — И Том нахлобучил на плечи Рода принесенный им плащ. Теплый, дружеский жест, подумал Род, мысленно благодаря Тома. Его тронуло, что эта неуклюжая горилла беспокоится о нем — но он также сознавал, что плащ стеснял движения его ножевой руки, и был весьма уверен в том, что Том это тоже сознает. — Не боишься, мастер? Род, нахмурившись, обдумывал этот вопрос. — Ну, нет, не очень-то. В конце концов, никогда не слышали, чтобы баньши причинил кому-то вред. Он просто, ну, предвещает, понимаешь? Герольд смерти и все такое. — А все же, то чудно, что ты не боишься. Ты даже не пойдешь в тени стены, мастер? Род мрачно посмотрел на тень вдоль зубчатой стены. — Нет, я, когда могу, выбираю середину дороги. Я всегда предпочитаю идти прямо под солнцем, чем красться в тени по обочине дороги. Большой Том на минуту замолк, спрятав глаза в тени. — И все же, — заметил он, — в то или иное время человек, по необходимости, должен проходить через тень. Род с потрясением сообразил, что Том уловил и подхватил аллегорию. Неграмотный крестьянин, разумеется! Он кивнул с таким серьезным видом, что это выглядело почти комично. — Да, Большой Том. Бывают времена, когда приходится выбирать ту или иную сторону дороги. Но лично я остаюсь на обочинах только тогда, когда вынужден. Я предпочитаю свет. — Он усмехнулся. — Хорошая защита против духов. — Духов! — фыркнул Том. Он быстро бросил Роду косую усмешку и отвернул взгляд, нахмурившись. — И все же, мастер, я дивлюсь, что ты выбираешь середину дороги, ибо там на человека могут напасть с обеих сторон. И что более существенно, он не может сказать, выбрал ли он правую или левую Сторону. — Да, — согласился Род. — Но он может сказать, что выбрал середину. А что касается нападения; если дорога построена хорошо, то центр — самая высокая ее часть; мостовая склоняется направо или налево, а обочина мягкая и может поддаваться под твоей тяжестью. Человек посередине может видеть, откуда надвигаются его враги, и там твердое подножие. Обочины дороги — ненадежны. Разумеется, это — открытая позиция. Вот почему не слишком многие имеют смелость идти по ней. С минуту они шли молча, затем Род вдруг спросил: — Ты когда-нибудь слышал о диалектическом материализме, Большой Том? — Как?.. — Голова великана вскинулась в удивлении, почти в потрясении. Он отошел, нахмурился и энергично замотал головой, бормоча — Нет, нет, мастер, никогда, никогда. Разумеется, Большой Том, подумал Род. Вслух же он сказал: — Это философия Земли, Большой Том. Происхождение ее теряется в Темных Веках, но некоторые люди все еще придерживаются ее. — А что такое Земля? — проворчал великан. — Мечта, — вздохнул Род. — И миф. — И ты тот, кто живет ею, мастер? Пораженный, Род поднял взгляд. — Чем? Мечтою о Земле? — Нет, этим диалек… Каким волшебным словом ты ее нарек? — А, диалектическим материализмом? — усмехнулся Род. — Нет, но я нахожу некоторые его концепции очень сподручными, вроде идеи синтеза. Ты знаешь, что такое синтез, Том? — Нет, мастер, — покачал головой Том, округлив от удивления глаза. Удивление, по крайней мере, было наверняка настоящим. Последнее, что мог ожидать Том, это то, что Род примется толковать и цитировать тоталитаристскую философию. — Это средний путь, — пояснил Род. — Правая сторона дороги — это теза, а левая, — антитеза. Соедини их, и ты получишь синтез. — Да, — кивнул Большой Том. Весьма быстрая сообразительность для тупого крестьянина, отметил Род и продолжал: — И теза, и антитеза в равной мере частично ложны, так что ты отбрасываешь их ложные части и соединяешь истинные — берешь от них самое лучшее, называешь результат синтезом и получаешь истину. Понимаешь? В Глазах Тома появилось осторожное выражение. Он начал понимать, куда клонит Род. — И синтез — это середина дороги. И будучи истиной, она, естественно, неудобна. Он поднял взгляд. Над ним вырисовывалась восточная башня. Они стояли в тени. — Ну, хватит философствовать. Давай приниматься за работу. — Моли небеса, чтобы баньши не свалился на нас, — простонал Большой Том. — Не беспокойся, он показывается только раз в день, вечером, чтобы предсказать смерть в ближайшие двадцать четыре часа, — сказал Род. — Он не должен снова появляться до завтрашнего вечера. В тени вдруг раздался неожиданный шорох. Большой Том отпрыгнул с внезапно появившимся в руке ножом. — Баньши! Род тоже выхватил нож, пронзая взглядом темень. Глаза его встретились с двумя огненными точками у подножия стены. Род шагнул вперед, согнувшись в стойке и перебрасывая нож из правой руки в левую. — Назови себя, — произнес он нараспев. — Или умри! Визг и бросок, и огромная крыса стремглав пронеслась мимо него, затерявшись в тени рядом с внутренней стеной. Большой Том чуть не рухнул от вздоха. — Да сохранят нас святые угодники! То была только крыса. Род попытался скрыть дрожь в собственных руках, когда нож вернулся в свои ножны. — Кажется, многовато крыс на стенах этого замка. Большой Том снова выпрямился, напряженный и настороже. — Но я кое-что заметил, когда крыса побежала ко мне. — Голос Рода смолк, когда он опустился на колени у наружной стены, слегка пробежавшись ладонями по камню. — Вот! — Что это, мастер? — овеяло щеку Рода чесночное дыхание Большого Тома. Род взял руку великана и приложил ее к своей находке. Том с дрожью втянул в себя воздух и отдернул руку. — Оно холодное. — Голос его трепетал — Холодное и квадратное, и оно укусило меня! — Укусило! — нахмурился Род и провел пальцами по металлическому ящику. Он ощутил укол слабого электрического тока и отдернул пальцы. Кто бы там ни подсоединял этот прибор, он был самым рядовым из любителей. Его даже не заземлили как следует. Ящичек было легко увидеть, коль скоро ты знал, где его искать. Он был из белого металла со стороной примерно в восемь дюймов, в два дюйма высотой, с таким углублением, чтобы его перед и верх заполнялись камнем посередине между двумя зубцами. Но если поразмыслить, это отвратительное заземление могло быть намеренным, чтобы удержать людей от вмешательства. Род вытащил кинжал, радуясь изолированной рукояти, и осторожно потыкал, открыв ящик спереди. Он смог разобрать серебристые нити печатной схемы и плоскую квадратную коробочку интегральной микросхемы, но весь расклад занимал не больше места, чем ноготь его большого пальца. Волосы у него на голове вздыбились от беспокойства. Кто бы там ни создал это устройство, он знал о молекулярных схемах малость больше, чем инженеры на его родине. Но зачем такой большой ящичек для такой маленькой схемы? Ну, остаток ящичка был заполнен каким-то аппаратом с красивым, но совершенно не знакомым Роду механизмом. Он осмотрел верх ящичка — в его центре был установлен прозрачный кружок. Род нахмурился. Он никогда раньше не сталкивался ни с чем и близко похожим на это. Он догадывался, что схема была частью управляемой на расстоянии системы, а механические части были — чем? — Мастер, что это? — Не знаю, — пробормотал Род. — Но у меня подозрение, что это имеет какое-то отношение к баньши. Он прощупал механизм кинжалом, пытаясь найти подвижную часть. Он чувствовал себя надменно-безрассудным, прибор очень легко мог оказаться разрушительным устройством, способным переместить всю эту секцию стен на полпути до Солнца. Зондирующее устройство что-то нашло — машина щелкнула и начала гудеть почти в субзвуковом диапазоне. — Прочь, мастер! — крикнул Большой Том. — Оно проклято! Но Род остался, где был, с рукой, за мершей от страха, оттого, что острие ножа потеряет какой-то замкнутый контакт. Из прозрачного круга волнами поднялся дым, взвился на три метра в воздух, затем спал. Меньше чем за минуту сформировалось маленькое локализованное облачко. Щелкнула вторая машина где-то перед Родом, и с наружной стороны стены тьму прорезал луч света, направленный вверх, к Роду, пронзивший выше облачко дыма. Луч света рассеялся в веер. — Баньши! — в ужасе взвыл Большой Том. — Беги, мастер, ради своей жизни! Подняв взгляд, Род увидел возвышавшегося на десять футов над ним баньши. Казалось, что он почти мог почувствовать запах гнилых лохмотьев савана, покрывавших пышное женское тело. Кроличий рот открылся, показывая длинные заостренные зубы. Загудел, оживая, спрятанный динамик, призрак готов был начать свои завывания. Род поднял кинжал на несколько миллиметров, световой веер погас, шипение механического кувшина с дымом заглохло. Ветер зашуршал по стенам, рассеивая последние остатки дымового облака. Род неподвижно стоял на коленях, все еще глядя вверх, затем, встряхнувшись, он поднял последнюю часть ящичка и вернул ее на место. — Мастер, — прошептал Большой Том. — Что это было? — Заклинание, — ответил Род. — А вызванный им баньши был подделкой. — Он встал, барабаня пальцами по камню. Ткнул кулаком в стену. — Ничего не поделаешь. Давай, Большой Том, держи меня за голени. Он лег лицом вниз между двух огромных гранитных блоков, подняв колени над машиной-кувшином-с-дымом. — Что, мастер? — Держи меня за Голени, — отрезал Род. — Я должен посмотреть снаружи у стены. А ты должен удержать меня от падения в ров. Том не ответил. — Давай, давай! — оглянулся через плечо Род. — У нас не вся ночь впереди. Большой Том медленно подошел, огромная неуклюжая фигура в тени. Его огромные ручищи сомкнулись на голенях Рода. Род осторожно двинулся вперед, пока его голова не оказалась вне камня. Там, как раз у него под подбородком, находился маленький квадратный ящичек с коротким рыльцем: миниатюрный проектор, выстреливающий заранее записанную баньши на дымовое облако, придававшее иллюзии трехмерность — очень компактный проектор и перемещаемый экран, и все чувствительно к дистанционному управлению. Откуда? Род вытянул шею. Все, что он мог разглядеть, это серый камень. — Держи покрепче, Большой Том. Он пополз вперед, надеясь, что угадал правильно насчет рослого крестьянина. Он перестал ползти, когда почувствовал, что гранитный край стены прижимается к пряжке его ремня. Верхняя половина его тела свободно выступала за стену замка, не имея под собой ничего, кроме воздуха, и далеко внизу — рва. Он посмотрел вниз. М-да, до рва долгий путь, не так ли? А что случится, если он неправильно судил о Большом Томе? Если вопреки его ожиданиям этот здоровенный подъемный кран выпустит голени Рода? Ну, если это случится, Векс отправит доклад в штаб-квартиру ПОИСКа, и они пришлют другого агента. Незачем беспокоиться. Хриплое, тяжелое дыхание Большого Тома звучало очень громко у него за спиной. Кончай с этим по-быстрому, парёнь! Род просканировал стену под собой. Вот она, как раз под проектором, глубокая с серебристыми линиями чаша, утопленная в стену, — гиперболическая антенна. Почему гиперболическая — хотелось бы ему знать. Чтобы радиоимпульс, включающий механизм проекции, мог быть очень-очень маленьким, невозможным для обнаружения за пределами прямой линии между передающей и принимающей антеннами. Так что если хочешь найти передающую антенну, просто смотри вдоль оси приемной. И глядя вдоль этой линии и давая поправку на параллакс, он оказался глядящим прямо на гниющую базальтовую кучу Дома Хлодвига. С миг он просто смотрел, ошарашенный. Так значит, в конце концов это устроили не советники. Затем он вспомнил дюрерову попытку отравления за завтраком и поправился: это были не все время советники. И если поразмыслить над этим, выкинуть тот фокус с жаровней было намного легче слуге, чем советнику. Из этих размышлений его вывели довольно внезапно: руки Большого Тома задрожали на его голенях. Черт возьми, я вешу не так уж много, подумал он; но еще думая об этом, уже лез обратно. Ему подумалась, что он услышал вздох облегчения, когда Большой Том втянул его. Род поднялся и повернулся. По лицу Большого Тома струился пот, кожа его выглядела весьма похожей на грязную воду после мытья посуды, а нижняя губа у него дрожала, когда он с шумом глубоко втянул в себя воздух. Род долгий миг смотрел в глаза великану, ничего не говоря, затем пробормотал: — Спасибо. Том еще с миг выдерживал взгляд Рода, а потом отвернулся. Род зашагал рядом с ним. Они были на полпути обратно к лестнице, прежде чем Большой Том произнес: — И ты знаешь, кто послал эти чары, мастер? Род кивнул. — Дом Хлодвига. — Почему же ты не уничтожил их? Род пожал плечами. — Это хорошее предупреждение, что королева в опасности, если опять появится баньши. — Тогда кому же ты скажешь о них? Род посмотрел на звезды. — Своему коню, — медленно ответил он. — Коню? — нахмурился Большой Том. — Да, своему коню. И никому более, пока не вычислю, за кого именно стоит Туан Логайр: за королеву или против нее. — А. — Большой Том, казалось, счел это достаточным объяснением. Род резко поднял свою оценку статуса Большого Тома. Очевидно, этот человек знал о том, что здесь происходит, куда основательнее Рода. Большой Том молчал, пока они не дошли до лестницы. — Ты был на волоске от смерти этой ночью, мастер. — О, я этого не думаю. — Род сложил руки на Груди и прислонился к стене. — Это был всего лишь ложный баньши, он не мог причинить нам вреда. А даже будь он настоящий, я знаю заклинание, которое избавило бы нас от него. — Я Говорю не о баньши, мастер. — Я знаю. — Род посмотрел Тому прямо в Глаза. Затем он повернулся и принялся спускаться по лестнице. Он прошел шесть ступенек, прежде чем сообразил, что Большой Том не следует за ним. Он оглянулся через плечо: Том глазел ему вслед, разинув рот от потрясения. Затем рот закрылся, лицо застыло. — Ты знал свою опасность, мастер? — Знал. Том очень медленно кивнул. Затем он опустил взгляд на ступеньки и пошел вниз. — Мастер, — произнес он после первой лестничной площадки. — Ты либо наихрабрейший человек, либо величайший дурак, каких я когда-либо встречал. — Вероятно, и то и другое, — сострил Род, не сводя Глаз с освещенных пламенем факелов ступенек лестницы. — Тебе следовало бы убить меня, когда ты впервые догадался. — В Голосе Тома звучала резкость. Род без слов покачал головой. — Почему же нет? — рявкнул Том. Род запрокинул голову и вздохнул. — Давным-давно, Том, и далеко-предалеко… Господи! Как предалеко! — Сейчас не время для сказок! — Это не сказка. Это легенда и — кто знает? — возможно, быль. Один король по имени Хидэеси правил страной, называемой Япония; а величайшего герцога в той стране звали Иэясу[23]. И герцог желал стать королем. — Я вижу, ты знаком с основной техникой. Но Хидэеси не хотел убивать Иэясу. — Он был дурак, — пробурчал Том. — Нет, он нуждался в поддержке Иэясу. Поэтому он пригласил Иэясу прогуляться с ним по саду — только они двое, одни. Том остановился, повернулся, оглядев Рода. Глаза его сверкнули в свете факелов. — И они подрались. Род покачал головой. — Хидэеси сказал, что он становится стар и слаб, и попросил Иэясу понести ему меч. Том выкатил глаза. Затем его язык быстро прошелся по зубам. Он сглотнул и кивнул: "Да. И что случилось?" — Ничего. Они поговорили, а потом Иэясу снова отдал меч Хидэеси, и они вернулись в замок. — И? — И Иэясу был верен, пока старик не умер. Глаза Большого Тома не мигали, он мог сойти за деревянного. Затем он кивнул, сомкнув губы. — Рассчитанный риск. — Весьма напыщенный язык для крестьянина. Том зарычал и отвернулся. Род постоял, с миг глядя ему вслед. Затем улыбнулся и отправился за ним. Они почти вернулись в караулку, когда Том положил руку Роду на плечо. Род повернулся лицом к нему. — Что ты? — прорычал Том. Род улыбнулся краем рта. — Ты имеешь в виду, на кого я работаю? Только на себя, Большой Том. — Нет, — покачал головой Том. — Я этому не верю. Но я спрашиваю не об этом. — Вот как? — поднял бровь Род. — Вот так. Я имею в виду, что ты есть, ты, личность, что ты за человек? — Во мне нет ничего столь уж странного, — нахмурился Род. — Нет, есть. Ты не убьешь крестьянина между делом. — Вот как? — уставился на него Род и поджал губы. — Это столь неординарно? — Само собой разумеется. И ты вступишь в бой за своего слугу. И доверяешь ему. И говоришь с ним, а не просто приказываешь. Кто ты, Род Гэллоуглас? Род покачал головой и развел руками в замешательстве, глухо рассмеявшись. — Человек. Просто человек. Том долгий миг глядел ему в глаза. — Да. Это так, — произнес он. — Я получил ответ. Он повернулся к двери караульной и распахнул ее. — Мастер Гэллоуглас, — сказал паж. — Вас зовет королева. Одно из величайших и наименее дорогих сокровищ жизни — это заря. Мир лежит, дожидаясь солнца, освещенный пылающим небом, холодный и свежий, заполненный переливами птичьего пения. Большой Том сделал один долгий, глубокий вдох утреннего воздуха, наполнив свои легкие невинностью, которой никогда не знал. — Эх, мастер! — крикнул он через плечо. — Вот этот мир — для человека! Род ответил слабой улыбкой, когда Большой Том отвернулся и поскакал впереди Рода, торжествующе и со смаком напевая, хотя и несколько не в тон. К несчастью, Род не был в состоянии оценить эстетическое качество рассвета, имея около трех часов сна за последние сорок восемь часов. И потом также была еще и Катарина. Беседа была краткой и кислой. Она приняла его в палате аудиенций, но не отводила глаз от огня, ни разу не взглянула на него. Лицо ее было холодным, губы плотно сжаты. — Я страшусь за моего дядю Логайра, — сказала она. — Вокруг него есть люди, которые возрадуются, узнав, что герцогом стал его старший сын. Род ответил в том же жестком официальном тоне. — Если он умрет, вы потеряете своего сильнейшего друга среди лордов. — Я потеряю того, кто мне дорог, — отрезала она. — Меня не волнует дружба среди лордов, но я очень волнуюсь за своего дядю. И это, размышлял Род, вероятно, было правдой — к ее чести как женщины и в ущерб как правительницы. — Вы, — резюмировала она, — сей же час поскачете на юг во владения Логайра и присмотрите за тем, чтобы никто не причинил ему вреда. И это крайне официальное расставание было все. Самая глупая фурия в аду — ничто в сравнении с брошенной женщиной, подумал Род. Она отсылала как можно дальше своего самого компетентного телохранителя. — Векс? — Да, Род? — Конь повернул голову посмотреть на своего всадника. — Векс, я, несомненно, величайший олух из всех рожденных. — Ты — великий человек, Род, из рода великих людей. — О, да, я такой великий! Вот я, предположительно превращающий это королевство в конституционную монархию, и пока я весело скачу на юг, советники рвут на части любую возможность конституции, в то время как Дом Хлодвига на грани убийства монарха! И вот я скачу на юг, со слугой, который, вероятно, с радостью воткнет мне нож меж ребер, когда его чувство долга хоть на пол минуты возьмет верх над его совестью. И чего я достиг? Я установил, что в этих местах полно призраков, эльфов, ведьм, колдунов и множество других чудищ, которые не могут существовать; я вызвал у тебя пять-шесть припадков, и чтобы увенчать все это, прекрасная женщина сделала мне предложение, а я отказал! О, я такой великий, что просто невероятно! Если бы я был всего лишь чуточку поэффективней, я бы уже сумел обстряпать это дело. Векс, а не лучше ли бы я поступил, если бы просто сдался? Робот начал тихо напевать:Возвращение Короля Кобольда
"…Как это ни печально и ни прискорбно, Бог призвал на небеса верного сына своего, короля Ричарда, ибо смерть приходит ко всем нам: и к знатным, и к бедным. После четырнадцати лет правления ушел от нас король, которому не было еще и сорока пяти лет от роду, и великая скорбь охватила землю нашу. Но жизнь продолжается, и великое движение ее не должно прекращаться, вот почему, похоронив короля рядом с предшественниками, мы обратили свои взор к нашему новому монарху, к дочери короля Ричарда Катарине, первой королеве в истории Грамария, которой было в ту пору всего двадцать лет. Созвали лорды этой земли Совет. Во главе их стоял герцог Логайр, самый почтенный и уважаемый лорд этой страны, к тому же дядя королевы. И хотели лорды посоветовать королеве Катарине, как надо править. Но она отказалась выслушать их советы и стала править так, как нашла нужным, не считаясь с лордами. Все дела в государстве вершились с помощью карлика Брома О’Берина, жившего при дворе. Королева Катарина даровала ему титул, хотя карлик Джестер был возведен королем Ричардом лишь в советники. Это вызвало недовольство всей знати страны, ведь она приравняла карлика к ним, а он был низкого происхождения. И доверяла королева только ему, а не кому-нибудь из них. Направил Логайр сына своего Туана, который добивался расположения Катарины с тех пор, как умер ее отец, чтобы Туан попросил Ее Величество пойти с ним под венец и стать его женой. Тем самым возвела бы она его на престол. Узнав об этом, вспылила Катарина, назвала всю эту затею непристойной и заявила, что мужа себе найдет сама, без чьей-либо помощи и по зову сердца своего. Прогнала она Туана со своей земли, посадив его в рыбачью лодку, сплетенную из ивняка и обтянутую кожей, чтобы подхватил его ветер восточный и унес в земли дикие, Где жили монстры и варвары, хотя вся его вина была лишь в любви к ней. Разгневались тогда на; королеву Катарину все лорды, и вместе с ними Логайр, отец Туана. Однако не посмел старый герцог ослушаться Ее Величество, призвал и других лордов последовать его примеру. А Туан выпрыгнул из лодки, приплыл в Раннимед ночью и укрылся от глаз чужих. Наконец встретилась королева Катарина со всеми великими лордами Грамария в тронном зале дворца, что находился в столице Раннимеде, и сказала им: "Господа, до меня дошли слухи, что берете вы людей от плуга, не знающих грамоты, ни святости, и посылаете их к жителям нашего государства как священников, которые с помощью слова своего вершат дела ваши. Но подобное оскорбляет Господа Бога, а с ним и королеву. Поэтому направляю я к вам своих священников; таково мое королевское слово". Разгневались лорды, зашумели, но поднял руку герцог Логайр и успокоил их. Стало все так, как и сказала королева: в землях лордов появились монахи, что направила она из Раннимеда, хотя часто жители этих земель оставались довольны теми священниками, что направили к ним лорды, но некоторые из них были грешны, и таких монахи королевы изгнали и назначили своих. Вновь призвала к себе королева Катарина всех лордов и сказала им: "Господа, хотя в землях ваших правосудие вершится только вами самими и теми судьями, которых назначаете вы, я нахожу, что это правосудие таковым вовсе не является, ибо Габсбург на востоке отрубает людям руку за воровство даже буханки хлеба, а Логайр на юге не наказывает и за убийство. Кроме того, я считаю, что люди в моем королевстве выходят из подчинения, ибо знают, что закон у нас обойти можно. Поэтому с сегодняшнего дня правосудие в своих владениях не вы вершить будете: ни вы сами, ни назначенные вами судьи. А будут это делать те люди, которых я направлю к вам из суда Раннимеда". После таких слов все лорды пришли в ярость и хотели сбросить королеву Катарину с трона, но остановил их герцог Логайр. Отбыли они в свои владения и начали готовить заговор против королевы. Во главе его встал старший сын Логайра, Ансельм. Однажды ночью, когда небо было чистое и светила луна, раздался сильный гром. Звуки его были слышны по всему Грамарию. Взглянули жители его на небеса и увидели, что падает к ним звезда. Стали они молиться, так как это считалось хорошим предзнаменованием для страны. Так оно и вышло на деле: сначала звезда упала на землю Грамария, а затем все увидели главного волшебника, Рода Гэллоугласа. Был он высокий, широкоплечий, с ясным умом и лицом, превосходящим по красоте любого из рода человеческого. Отличался благородством, храбростью, беспощадностью к врагу. Пришел Род к королеве Катарине. Приняла она его за одного из своих солдат, так как не знала, кто это. А он понял, что королеве угрожает опасность, и решил ей помочь. Отправила его королева на юг последить за своим дядей, лордом Логайром, так как прознала она, что лорды готовятся выступить против нее. Выполнил волшебник ее просьбу, взяв с собой помощником Большого Тома. Пришли они к Логайру под видом менестрелей. Встретили они в замке герцога привидение, с которым Род Гэллоуглас сразу же подружился. Созвал герцог Логайр всех лордов королевства. Вскоре прибыли они к нему в замок на юге Грамария. Старый герцог предложил им забыть все обиды и не выступать против королевы. Но на этот раз лорды не стали слушать его. Много волшебников и волшебниц жило в этой стране. К тем из них, кто желал ей добра, была благосклонна королева Катарина. Вот они и веселились иногда по ночам, а народ Грамария начал поговаривать, что и сама королева обладает некоторой колдовской силой. Главный волшебник, Род Гэллоуглас, познакомился со всеми волшебниками и волшебницами. Самой могущественной среди них была Гвендайлон, или Гвен. Она была молодой, красивой, обаятельной. Род влюбился в нее и признался ей в своей любви. Лорд Туан, тайно прибывший в Раннимед, чтобы быть поближе к королеве, хоть она и презирала его, поселился среди нищих и бродяг. Скоро он сумел завоевать сердца этих суровых людей и стал их королем. Один из них, кому Туан доверял больше всего, стал казначеем и был прозван "шутом". Тем временем собравшиеся в замке герцога Логайра лорды, возглавляемые старшим сыном его, Ансельмом, выступили против Логайра, объявив его сына герцогом и правителем отцовских земель. Некто по прозванию Дюрер, бывший советник Логайра, обнажил против него меч. Тогда главный волшебник, Род Гэллоуглас, прибегнув к магии, потушил в замке все лампы и факелы. Замок погрузился в темноту, так как находился под землей и не имел окон. Призвал главный волшебник все привидения и всех духов, которые обитали в замке. Собрались они вместе, вошли в зал, где находились лорды, и напугали их до смерти. А герцог Логайр был выведен главным волшебником из замка и доставлен к королеве в Раннимед. Объединили лорды свои армии и выступили против королевы. Призвал на помощь главный волшебник всех волшебников этой страны, а также эльфов, живущих здесь. Затем он обратился к Туану Логайру, который тотчас же откликнулся, собрав армию нищих и бродяг. И пришли они на равнину Вреден. С восходом солнца лорды начали наступление, но лошади их крепко завязли в земле, так как эльфы постарались на славу. Тогда направили лорды на королеву свои стрелы и копья, но волшебницы заставили их лететь в обратную сторону, на армию лордов. Понесли лорды большие потери, но не отступили. Затем Туан вместе со своим отцом повели в бой нищих и бродяг, чтобы завершить начатое волшебницами и эльфами дело. Превратилось поле брани в сплошное месиво, и тогда поднялся среди воинов Большой Том, помощник главного волшебника, и шагнул он к лордам и их советникам, а за ним пошли нищие. Убили они всех воинов и советников лордов, а их самих взяли в плен. Погиб в том бою Большой Том, и все долго скорбели о его смерти. Решила королева Катарина заковать лордов в кандалы, а затем казнить, но главный волшебник заступился за них. Страшно рассердилась королева, однако Туан Логайр, стоявший рядом с ней, заявил, что все будет так, как задумала королева. Тогда главный волшебник нанес ему коварный удар, оттолкнул королеву Катарину и ускакал прочь на своем коне, с которым не мог сравниться ни один скакун. Но Туан все же успел ранить его. Кинулась королева Катарина к лорду Туану и объявила громко о том, что он главный защитник ее чести, надежная опора ее, добавив при этом, что любит его. Отдала королева судьбы лордов в его руки. Лорд Туан освободил их, отобрав у них армии. А сам повел королеву Катарину к алтарю, стал нашим королем и начал править вместе с Катариной. Отыскал главный волшебник Гвендайлон, которая залечила ему рану заговорами и заклинаниями, так что от нее не осталось и следа. Вновь рассказал ей волшебник о своей любви и повел ее под венец. А лорды вернулись в свои владения и правили там по закону и справедливости, а король вместе с королевой не спускали с них глаз. Наступили на земле Грамария мир и спокойствие, что пришлось по нраву ее жителям. Так продолжалось чуть больше двух лет; люди начали доверять своим лордам и смотреть на своих товарищей без опаски. Но однажды ночью на южном побережье подул сильный ветер, и раздались звуки войны…" Летописи правления Туана и Катарины, записано отцом Чиллди, монахом и летописцем-любителем."…По полученным сведениям, данная планета была заселена группой так называемых "романтиков-эмигрантов", которые носили доспехи и ради развлечений устраивали турниры рыцарей. Эта группа людей действовала как механизм, привлекающий тех, кто обладал сверхъестественными силами и способностями. Они забрали их на свою планету и позволили жить там и плодить себе подобных. Так на протяжении нескольких столетий здесь развивались эсперы — именно так называют подобных жителей. Их совсем немного, но есть все основания полагать, что остальные являются латентными эсперами. Они считают себя обычными людьми и называются "волшебницами" или "колдуньями", если это женщины, и "волшебниками" или "колдунами", если это мужчины. Более того, здесь существует некая субстанция, которая может реагировать на мысли телепатов. Местные жители называют ее "ведьминым мхом", потому что стоит "волшебнице" что-то сильно захотеть, как она способна превратить его в то, что хотела. Те же, кто не знает, что они волшебницы, сидят и рассказывают всякие сказки своим детям. Тогда все вокруг вдруг наполняется эльфами, духами и вервольфами, как они называют оборотней. Как-нибудь я покажу вам следы от их укусов. По моим наблюдениям, данное место является просто кладом и может оказать Децентрализованному Демократическому Трибуналу (межпланетное правительство) неоценимую помощь при создании коммуникаций. Демократия не выживет, если территория превысит возможности системы коммуникаций. По моему мнению, в связи с этим ДДТ следует ожидать критической ситуации в ближайшие сто пятьдесят лет. Если удастся превратитьданную планету в демократию, то ДДТ получит возможность иметь безграничную связь на любом расстоянии. Смею доложить, что телепатия "мгновенна, не зависит от расстояний. Все это наблюдается на данной планете. Но если планета жизненно необходима для успеха демократии, то она также необходима и тоталитаристам, и анархистам, чтобы избавиться от демократов. Тоталитаристы представлены пролетарской организацией под названием "Дом Хлодвига", которая пытается привлечь в свои ряды нищих, бродяг и преступников, что, кстати говоря, им неплохо удается. Анархисты заняты знатью: каждый из двенадцати лордов имеет своего советника, который, уверен, является анархистом. Откуда они взялись? Ну, вполне возможно, что прибыли с других планет., но мне удалось обнаружить некий механизм, который является не чем иным, как машиной времени, и с каждым днем я убеждаюсь в этом все больше и больше. Меня волнует также фактор неопределенности и непредсказуемости в данном месте. Генетические местные изменения, "ведьмин мох", чувствительный к воздействию телепатов, — все это может выявить некие новые…" Отрывок из доклада по планете Бета Кассиопея Гамма (местное название "Грамарий"), представленного Родни д'Арманом, или Родом Гэллоугласом, агентом Общества "Поиск". …Над бушующим морем навис густой липкий туман. Звук разбивающихся о мыс бурунов внезапно стих. Высоко в небе раздались тревожные крики невидимой птицы. Из клубящегося тумана вынырнула надменно поднятая голова дракона с клювом. Потом показались еще четыре. На их боках висели круглые, ярко раскрашенные щиты, из-под которых появились весла. Они вначале дружно взмыли вверх, а потом рассекли волны. Единственное крыло дракона было туго завязано вокруг перекладины, прикрепленной к высокой мачте. Вокруг нее молча сгрудились приземистые, неуклюжие фигуры в шлемах. У дракона был клюв орла и ребристый плавник на Груди. На лбу торчали два длинных прямых рога. Прибой ударил о берег, когда дракон миновал мыс… Спрятавшись с головой под толстое пуховое одеяло, ребенок заплакал, стал звать свою мать. Тут же загорелась масляная лампа, озарилось мягким светом усталое и родное лицо матери, повеяло теплом и спасением. Она взяла маленькое, дрожащее и всхлипывающее тельце в свои руки. — Ну, что случилось, радость моя? Твоя мама рядом. Она не позволит никому обижать тебя. Мать прижала ребенка к груди, нежно похлопывая его до тех пор, пока он не перестал плакать. — Все, Артур, все. Что тебя так напугало, дорогой? Ребенок приподнял голову. — Злой дух, мамочка. Он гнался за мной… с большущим ножом! Этель нахмурилась, крепко обняла ребенка и пристально посмотрела на пламя лампы. — Злые духи, родной мой, далеко-далеко, за морем. Сюда они не могут прийти. — Но Карл сказал… — Знаю, знаю. Мама пообещала, что его заберет злой дух, если он будет плохо себя вести. Но все это выдумки взрослых, дорогой, для того, чтобы припугнуть непослушных детей. Но ты ведь у меня послушный, не так ли? Артур на какое-то время затих, потом уткнулся в платье матери: — Да… да, мамочка… — Ну, конечно. — Этель погладила его по голове, уложила обратно в постель, укрыла пуховым одеялом. — Ты у меня мальчик смелый. Мы ведь с тобой знаем, что злые духи нам не страшны, правда? — Да, мама, — нерешительно произнес ребенок. — А теперь спи, малыш, — прошептала мать и закрыла за собой дверь. На стене плясали тени от лампы. Малыш уснул не сразу, сначала он понаблюдал за медленным танцем света и тьмы на стене. Потом вздохнул, повернулся на бок, полусонными глазами взглянул в окно. Он увидел огромное бесформенное лицо, с маленькими сверкающими глазками и носом-картофелиной. Вместо рта зияла огромная квадратная впадина с пожелтевшими зубами. Из-под блестящего украшенного крыльями шлема выбивались клочья темных волос. Чудовище оскалило зубы и уставилось своими поросячьими глазками на ребенка. — Мама! МамаМамаМамаМама! Злой дух! Гоблин! Чудище зарычало и ударило своей железной булавой о деревянную стену, пробив ее насквозь. Ребенок громко закричал и кинулся к двери. Злой дух вошел сквозь пробитую стену. Дверь в спальню распахнулась. Мать в ужасе застыла у порога, потом схватила своего ребенка и закричала, убегая от чудовища. Злой дух издал низкий булькающий звук и погнался за ней. В соседнем доме злой дух схватил ребенка за ножки и ударил головой о стену. Он занес огромную булаву, чтобы выбить из рук отца меч, затем ударил его в живот и в висок. Отец ребенка упал с пробитым черепом, истекая кровью. Увидев, что варвар поднял меч, который выронил отец, мать с криком кинулась прочь. Он догнал женщину, со всего маха ударил ее булавой и одним ударом разрубил сундук. В первом доме варвар опрокинул лампу, и стены охватило пламя. Другие дома уже пылали вовсю. По улицам с криками бежали женщины и дети, за ними с радостными воплями гнались варвары. Мужчины деревни схватили топоры и гарпуны и кинулись спасать своих жен и детей. Дикари заслонили свои головы дубинами, взяли в руки огромные топоры и двинулись на защитников, оставляя после себя груду окровавленных тел. Раздался топот копыт, и в деревню ворвался конный отряд. Впереди мчался местный барон. — Копья! — взревел он. — В атаку! Варвары страшно усмехнулись. В них полетели копья, всадники пришпорили лошадей; отряд атаковал противника… и вдруг лошади споткнулись, потом остановились как вкопанные. Всадники уставились на варваров, словно завороженные. Каждый из дикарей переводил свой взгляд с одного солдата на другого, потом на третьего и снова на первого, задерживаясь на каждом на какую-то долю секунды. Челюсти у солдат отвисли, глаза смотрели в одну точку. Копья выпали из их рук. Лошади начали медленно переступать с ноги на ногу и двигаться вперед, в то время как всадники продолжали сидеть неподвижно, не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой. Шаг, еще шаг… вот лошади уже рядом с дикарями. Тут варвары издали победный клич и двинулись на конный отряд, размахивая своими булавами. Лошади падали с расколотыми черепами, всадники летели вслед за ними, получая удар за ударом. Кровь хлестала фонтаном. Летели головы, хрустели кости, а варвары с дикими воплями кинулись через груду убитых тел к амбару. Граф Байчи, вассал герцога Логайра, лежал с отрубленной головой в луже крови, которая смешалась с кровью его всадников. На склоне холма столпились женщины и дети и с ужасом взирали на горящие дома, в то время как корабли-драконы, осев под тяжестью награбленного добра, удалялись от берега. Когда длинные корабли проходили мимо мыса, ветер донес до жителей деревни раскаты отвратительного хохота. Весть об этом ужасном событии дошла до короля Туана Логайра, находившегося в то время в столице Грамария, в Раннимеде. Король сильно разгневался, его супруга, королева Катарина, страшно разозлилась. — Ну, что? — накинулась она на своего супруга. — Эти дьяволы предали деревню мечу и огню, убили наших воинов и обесчестили женщин, взяли детей в рабство… Что ты собираешься предпринять, а? Ты разве не отомстишь им? Она была так молода, да и король был ненамного старше. Сидела она прямо, как жезл, лицо же короля было мрачным и неприступным. — Сколько человек погибло? — спросил он. — Все мужчины деревни, Ваше Величество, — ответил посыльный, на лице которого отразились ужас и печаль. — Сто пятьдесят человек, а также четырнадцать женщин и шестеро детей. Двадцать хороших всадников и граф Байчи. Королева ужаснулась. — Сто пятьдесят, сто пятьдесят, — повторила она, — сто пятьдесят. — Потом еще громче — Сто пятьдесят женщин овдовело в эту ночь! А дети? Шестеро погубленных! — Бог да ниспошлет благодать их душам. — Король Туан склонил голову. — Да, молись, молись! — закричала королева. — В то время как твои люди истекают кровью, ты решил молиться! — Она обратила свой взор на посыльного. — При этом совершено и насилие? — Нет, — ответил посыльный, опустив голову. — Хвала Господу, нет. — Нет, — повторила королева почти автоматически. — Они что, — накинулась она на своего мужа, — презирают наших женщин? — Наверное, они испугались, что может прийти подкрепление из наших солдат… — пробормотал посыльный. — Было бы это так! — Королева одарила его презрительным взглядом. — Что-то не вериться, что можно испугаться наших хилых мужчин! Посыльный замер. Лицо короля вытянулось. Он медленно повернулся к посыльному. — Скажи мне, приятель… Как получилось, что целый отряд всадников не смог справиться с этими пиратами? Губы королевы скривились в усмешке. — Как будто могло быть иначе! Король молча ждал ответа посыльного. — Колдовство, Ваше Величество. — Голос посыльного дрогнул. — Черное, грязное колдовство. Всадники шли на верную гибель, потому что враги напустили на них свое "орудие", вернее, Дурной Глаз. Воцарилась полная тишина. Даже королева не произнесла ни слова, так как на этой удаленной планете суеверия были в почете. Первым заговорил король. Он повернулся к тайному советнику, опустив глаза, потому что, несмотря на то, что плечи Брома О’Берина не уступали по ширине королевским, ростом он был чуть меньше двух футов. — Бром, — произнес король, — направь четыре роты королевской пехоты, по одной каждому из лордов, чьи владения граничат с морем. — По роте каждому! — воскликнула королева. — Да ты с ума сошел, мой милый муженек! Разве можно так разбрасываться солдатами? Король встал и повернулся к сенешалю, сэру Марису: — Сэр Мэрис, вы поведете три роты королевской гвардии. Четвертая останется здесь, для охраны Ее Величества королевы Катарины. Три роты должны собраться во внутреннем дворе через час. Проследите за тем, чтобы их снабдили провизией, так как путь будет трудным и долгим. — Будет исполнено, Ваше Величество. — Сэр Мэрис поклонился. — И проследите за тем, чтобы приготовили мои доспехи, — добавил король. — Доспехи! — воскликнула королева. — О нет, мой дорогой муж! Что ты задумал? — Это мой долг. — Король повернулся к ней, взяв ее за руки. — Я — король, и моим людям грозит опасность, поэтому я должен быть там, в той разрушенной деревне, и найти след этих варваров. Потом предстоит построить корабли, выйти в море и найти их земли… — О нет, мой господин! — закричала Катарина, прижимаясь к нему. — Разве у нас недостаточно мужчин, способных держать оружие и воевать за нашу землю? Разве обязательно тебе самому ехать на верную гибель? О нет, мой господин! Что я буду делать, если тебя вдруг ранят? Или… Какое-то время король сжимал ее в своих объятиях, потом отстранил от себя, приподнял ее подбородок и нежно поцеловал в губы. — Ты — королева, — тихо произнес он. — Ты должна взвалить на себя груз всеобщей беды и печали — таков долг всех королев. Ты остаешься здесь, будешь править в мое отсутствие. Ты должна рисковать собственным мужем ради спасения своего народа, я же должен рисковать своей жизнью — таков долг королей. Он опять прижал ее к себе, крепко поцеловал, потом выпрямился, опустил ее руки и встал. Его остановило смущенное покашливание. Он повернулся, нахмурившись. — Ты все еще здесь, Бром? Я думал… — Ваше Величество, — прервал его карлик, — я сделаю все, что вы приказали… Но больше нет никаких указаний? Король помрачнел. — Если здесь замешан Дурной Глаз, — голос карлика прозвучал еще решительней, — Ваше Величество, то придется прибегнуть к помощи колдуний. Король отвернулся, поджав губы. — Ты имеешь на это полное право, Бром, — согласился он нехотя. — Нам действительно не обойтись без них. Пошли за колдуньями в Северную Башню, Бром, прикажи им вызвать… — он слегка поморщился, — главного волшебника. В это время главный волшебник сидел на земле, прислонившись к стволу большого дерева, одновременно глядя на рассвет и на свою жену. И то и другое стоило того, чтобы на них смотрели. Из-за зеленых верхушек сосен в розово-голубое небо поднималось оранжево-золотистое солнце, а его жена, Гвен, с огненно-рыжими волосами была сама грация и обаяние. Напевая какую-то песенку, она мыла посуду у очага их дома-пещеры. Но не домашние хлопоты делали ее такой привлекательной. Казалось, что ее длинные рыжие волосы парят вокруг нее, обрамляя круглое лицо с огромными, цвета морской волны, глазами, длинными ресницами, курносым носиком и пухлыми губами. О фигуре ее можно было лишь догадываться, так как на ней была свободная белая блуза, какую обычно носят крестьянки, корсаж и длинная широкая юбка с ярким рисунком. Род закрыл глаза, покой летнего утра передался ему, убаюкал немного, и он задремал. Кто-то ударил его по животу и нарушил его сон. Он подскочил, схватив нож. — Папочка! — проворковал ребенок, страшно довольный своей выходкой. Род удивленно взглянул на сына. Маленький Магнус вцепился своими ручонками в края манежа; он еще не научился как следует стоять на ногах. Род слегка улыбнулся и отодвинул от себя угол манежа, сделанного из дуба. — Очень хорошо, Магнус! — Он потрепал ребенка по голове. — Молодец, малыш! Ребенок заулыбался в ответ. Манеж приподнялся на шесть футов над землей. Род успел ухватить его и поставил обратно, держась руками за крышку. Обычно манежи не имеют крышек, но на этом ее пришлось соорудить, иначе малыш мог улететь. — Да-да, просто прекрасный ребенок! Такой смышленый! Очень хороший малыш… Гвен! — Что случилось, мой дорогой! — Гвен подошла к входу в пещеру, вытирая о фартук руки. Потом она увидела манеж. — О, Магнус! — произнесла она таким обиженным тоном, на какой способны только матери. — Нет, нет! — быстро проговорил Род. — Он хороший мальчик, Гвен, правда? Я как раз говорил, какой он у нас славный малыш. Хороший, очень хороший мальчик! Малыш перевел взгляд с отца на мать, которая смущенно отвела глаза. Но вдруг она поняла, каким образом манеж смог выбраться из пещеры, когда она повернулась к нему спиной. — О, Род! — Да, — Род гордо улыбнулся. — Не по годам развитый, правда? — Но… но, мой господин! Гвен покачала головой. — Только колдуньи могут передвигать предметы с места на место. Колдуны же не могут! Род открыл манеж и взял сына на руки. — Ну, поднять он его не мог… может, пытался улететь? — Нет, у него бы не хватило сил поднять манеж вместе с собой… Ведь это и волшебники не могут… — Ну, а он может. — Род улыбнулся ребенку и потрепал его по подбородку. — Ну, как? Я — отец гения! Ребенок проворковал что-то и вырвался из его рук. — Это что такое! Вернись немедленно! — Род подскочил и схватил пухленькую детскую ножку, прежде чем утренний ветерок успел подхватить малыша. — Ок, Магнус! — Гвен подбежала к ним, подхватила ребенка на руки. — Ах, ты мой шалун! Ты станешь самым могущественным волшебником, когда подрастешь! Ребенок улыбнулся ей в ответ. Он был уверен, что поступил правильно, но не собирался спорить. Рода переполняло чувство гордости, когда он затаскивал дубовый манеж обратно в пещеру. Да, действительно, как это его сыну удалось справиться с такой тяжестью? Он нашел веревку, чтобы привязать манеж. — Вот это ребенок! — воскликнул он и покачал головой. — Чуть больше года… еще и ходить не умеет, и… Гвен, в каком возрасте они начинают летать? — Летать? — Гвен зашла в пещеру, не выпуская из рук сына. — В тринадцать, по-моему, мой господин. В этом возрасте волшебники начинают летать. — А наш ребенок начал в девять месяцев. — Род выпрямился. — В каком же возрасте маленькие колдуньи начинают летать на метле? — В одиннадцать, мой господин, а возможно, в двенадцать. — Ну, он немного опередил всех, если только волшебники вообще летают на метлах. Каков ребенок, а? — Род не стал добавлять, что Магнус был не обычным ребенком, а мутантом. Он погладил ребенка по голове. Малыш схватил своей ручонкой большой палец отца. Род посмотрел светящимися от счастья глазами на Гвен. — Когда он подрастет, он станет отличным агентом. — Мой господин! — Брови Гвен поползли вверх. — Но ведь ты не заберешь его из Грамария? — Зачем? — Род подхватил Магнуса и подбросил его в воздух. — Он и здесь найдет себе много работы. Магнус радостно воскликнул и взлетел к крыше. Род умудрился подпрыгнуть так высоко, что ему мог позавидовать любой прыгун с шестом, и подхватил сына. — Кроме того, он может не захотеть вступать в Общество "Поиск", кто знает? Род являлся агентом этого общества, подрывного крыла Децентрализованного Демократического Трибунала, или ДДТ, первого и единственного межпланетного правительства в истории, расположенного не на Земле. Сенат проводил свои заседания при помощи электронной связи, правление располагалось на космическом корабле, курсирующем между планетами. Безусловно, это было самое действенное демократическое правительство из всех, когда-либо существовавших. Это общество представляло собой организацию, ответственную за то, чтобы подчинить своей власти затерянные колонии бывших империй Земли. Род был направлен на Грамарий, планету, населенную мистиками, романтиками и эскапистами. Культура здесь была средневековой, люди суеверны. Небольшой процент населения составляли "колдовские силы". ДДТ и Общество "Поиск", в частности, чрезвычайно заинтересовались Грамарием. Им нужны были такие эсперы, как их колдуны и колдуньи. Все они в той или иной мере обладали потусторонней сверхъестественной силой, и при этом все они являлись телепатами. А так как действенность (и соответственно живучесть) демократии зависит непосредственно от скорости коммуникаций, а телепатическая коммуникация мгновенна, то ДДТ оценила эту единственную свою колонию эсперов очень высоко. Итак, Род был назначен агентом на данную планету. В его задачу входила охрана ее и осторожный вывод ее политической системы на путь, который неизбежно привел бы к демократии и членству в ДДТ. — Эй, Векс, — позвал Род. Огромный стальной черный конь, вернее, робот, стоявший рядом с пещерой, поднял голову и посмотрел на своего хозяина. — Да, Род? — раздался его голос в устройстве, вмонтированном в височную кость Рода, за ухом. — Зачем ты щиплешь траву? — Род фыркнул. — Слышал ли ты когда-нибудь о роботе, работающем на Углеводородах? — Следует соблюдать общепринятые нормы поведения, Род, — оправдывался Векс. — Похоже, скоро я узнаю, что ты поддерживаешь добрые отношения с нашими соседями! Послушай, железная твоя башка! У нас новости! Магнус сегодня в первый раз продемонстрировал нам телекинез! — Телекинез? Я считал, что это передается только по женской линии, Род. — Получается, что не только. — Он посадил ребенка в манеж и закрыл крышку в тот самый момент, когда Магнус собирался вылететь наружу. — Ну, что скажешь, Векс? Этот ребенок — просто гений! — С удовольствием буду служить и ему, — пробормотал робот, — как служил на протяжении пяти столетий роду д’Армана, который основал… — Послушай, оставь в покое семейные истории, Векс. — Но, Род, ребенок должен наследовать… — Слушай, прибереги все это до тех пор, пока он не подрастет и не научится разговаривать. — Как скажешь. — Механический голос умудрился издать вздох. — В таком случае должен сообщить, что очень скоро вашу семейную идиллию нарушат, Род. Род удивленно взглянул на коня. — Что-то видишь? — Нет, Род, но улавливаю звуковые характеристики перемещения маленького существа в высокой траве. — А… — Род облегченно вздохнул. — Это эльф пробирается через луг. Ну, их-то я всегда рад видеть. У входа в пещеру из травы вынырнуло живое существо ростом в восемнадцать дюймов. Род улыбнулся. — Приветствую тебя, дух-проказник. — Пак! — воскликнула Гвен. Она повернулась к гостю — Безусловно, ты самый… Она замолчала, увидев выражение на лице эльфа. Род тоже помрачнел. — Что случилось, Пак? — Ничего, — понуро ответил эльф. — Род Гэллоуглас, ты должен немедленно отправиться к королю! — Должен? Что за спешка? В чем дело? — Варвары! — выпалил эльф. — Они высадились на берегу герцогства Логайра! Королевская гвардия направилась на юг. Во главе нее встал сам король. Впереди на дороге неожиданно появился одинокий всадник, играющий на свирели какую-то грустную мелодию. Туан нахмурился и сказал через плечо рыцарю: — Кто это впереди? Да еще так увлекся своей музыкой, что не замечает приближающихся вооруженных всадников? — И не замечает Ваше Величество? — согласился его спутник, договорив за монарха то, что тот не решился сказать. — Попробую разбудить его, Ваше Величество. — Он пришпорил коня и поскакал вперед. — Эй, приятель! Ты что, не видишь, что тебе навстречу скачет Его Королевское Величество? Всадник поднял на него глаза. — В самом деле? Какое совпадение! Я только что подумал о нем. Рыцарь молча уставился на него, потом немного отъехал назад. — Боже, да это главный волшебник! — Главный волшебник? — Род нахмурился. — Да что ты! Ты, случаем, не пьян? Рыцарь пришел в ярость: — Ты ведешь себя как неотесанный болван! Разве ты не знаешь, что король назначил тебя главным волшебником? — Действительно, это так, — подтвердил король, натянув рядом с ним поводья. Потом с неохотой добавил — Приветствую тебя, главный волшебник! Наш бедный остров Грамарий нуждается в твоем искусстве и твоем колдовстве. — Готов прислушаться к зову своей приемной родины. — Род отвесил поклон. — Но к чему мне получать такой высокий титул? Я бы и так пришел на помощь немедленно. — Это ведь твое дело, не так ли? — Туан поджал губы. — И тебе полагается иметь соответствующий титул. Народ сражается лучше, если знает, чьи приказы он выполняет. — Ясно, — ответил Род. — Кстати, вам необходимо иметь точную карту, если вы хотите добиться успеха. А за титул спасибо, Ваше Величество. — Ты заслужил его, — Туан изучающе посмотрел на Рода, — но я не ожидал от тебя такой учтивости. — Почему же? — усмехнулся Род. — Я всегда учтив, если что-то вызывает у меня уважение. — И наоборот? — нахмурился Туан. — В таком случае я редко заслуживаю твоего уважения? Род широко улыбнулся. — Только в том случае, когда вы используете власть, которой не обладаете, но сейчас это случается не так уж часто, ведь теперь вы король. Ну, и в тех случаях, когда защищаете того, кто неправ. Туан начал злиться. — И когда такое было? — Незадолго до того, как мое колено оказалось у вас в паху. Но должен признать, что королева перестала играть в прежние игры. Туан вспыхнул, отвернувшись от Рода. — Я понимаю, вам хотелось отличиться. — Род, казалось, не обратил внимания на предупреждающие жесты спутника короля. — Установить закон, на что вы не имели тогда права, да и теперь не имеете. — Разве? — спросил разъяренный Туан, заглядывая Роду в глаза. — Но теперь я король! — А это значит, что в первую очередь вы должны находиться среди своих лордов. И ваше положение не дает вам права проявлять по отношению к ним превосходство и принимать законы, если лорды против. — Ты ведь знаешь, что я не могу поступить иначе. — Ну, не вы, — согласился Род. — Однако Катарина… — Королева теперь редко обходится без Совета, — отозвался Туан. — Все, что мы делаем, мы делаем вместе. — В таком случае разрешите узнать: решение отправиться на юг сражаться с варварами было принято единодушно? Туан отвел глаза. — Мы обсуждали это, верно, и мы пришли к такому решению. Не скажу, что это доставило нам радость, но это так. — Хорошо сказано, — воскликнул Род. — Только не говорите мне, что вам не хотелось вырваться снова на волю. Туан покраснел, потом горько усмехнулся. — По правде говоря, сердце мое ликует, когда я смотрю на эти поля и чувствую на себе тяжесть доспехов. Должен признаться, что рад был вырваться от всех забот и дворцовых интриг. Род кивнул. — Я так и думал, ведь вы — прирожденный полководец. До сих пор не могу понять, как при этом вам удается оставаться еще и хорошим королем. Туан пожал плечами. — Все это напоминает битву, только вместо роты "командуешь" управляющими имениями. — Да, но при этом требуется совсем иной опыт и другие знания. — У Катарины они есть, — откровенно признался Туан. — Мне же остается только умерять ее пыл и шлифовать ее приказы так, чтобы они не вызывали недовольства. Род отметил про себя, что так оно и есть. Королева Катарина действительно не всегда была дипломатична, допускала порой резкие выражения, высокомерный тон. — Что ж, вы снова заслужили мое уважение. Туан нахмурился. — За что? За то, что я король? — Нет, за искренность. Надеюсь, теперь вы воспользуетесь своим опытом и своими знаниями, Ваше Величество. Что вы намерены предпринять? — Отправиться туда, где враги разгромили деревню. Возможно, они снова попытаются напасть на нас недалеко от того места, — ответил Туан. — Разве пчела, обнаружив цветок с нектаром, не возвращается к нему, чтобы найти рядом с ним другие цветы? — Да, но при этом она захватывает с собой еще больше пчел. Я вижу, вы тоже вооружились жалами. Туан оглянулся на свою армию. — Варварам не устоять против такого войска. — По моим данным, они опаснее, чем это кажется на первый взгляд. — Род повернул Векса, а король пришпорил коня, и войско снова двинулось на юг. Туан кивнул. Ты имеешь в виду Дурной Глаз? — Да, — ответил Род. — Вы действительно верите, что наш отряд всадников потерпел поражение из-за этого? Туан пожал плечами. — Приходится верить в это и быть готовым ко всему. — Он пристально посмотрел на Рода. — Какое колдовство можно использовать против Дурного Глаза? Род пожал плечами в ответ. — Сам бы хотел узнать это; никогда не доводилось иметь дело с подобным явлением. Не имею ни малейшего представления, что поможет нам. Все, что мне известно о варварах, так это то, что они могут быть настолько уродливыми, что, глядя на них, невольно застываешь от ужаса. Туан решительно тряхнул головой. — Нет. Если верить донесению, это не просто страх, а к тому же еще и какое-то колдовство. — Ну, мне скорее приходит на ум слово "отвращение" или "омерзение". И, возможно, само донесение не очень достоверно. Кстати, от кого получены сведения? — От матерей и стариков, которым удалось убежать. Остались в живых трое воинов, хотя у них тяжелые ранения. Они немного смогли рассказать, но и этого достаточно, чтобы установить, что донесение достоверно: без сомнения, действовал Дурной Глаз. — Да, маловато сведений для того, чтобы выработать план действий, — пробормотал Род. — Впрочем, известно, что им не надо смотреть в глаза, застыв на месте. Поэтому скажите своим воинам, чтобы они смотрели на их руки, зубы, шлемы, то есть на что угодно, только не в глаза. — Хорошо, все ж лучше, чем ничего, — Туан вздохнул. — Надеюсь, тебе удастся придумать что-нибудь более действенное, волшебник. Солдату будет трудно избежать взгляда неприятеля. — На данный момент ничем не могу больше помочь, — сказал Род. — Постараюсь разобраться во всем, когда они снова нападут. Тогда, может быть… — Нет. — Туан остановился и посмотрел на Рода. — Тебе придется находиться рядом со мной на возвышении и помогать мне вести сражение, лорд Гэллоуглас. Род подумал немного и решил, что Туан прав, так как армия будет сражаться лучше, если командовать они будут вместе. — Ваше Величество, вы, как всегда, правы. Я непременно буду рядом с вами. Туан скептически оглядел его, но ничего не сказал в ответ. — Но нам придется выбрать наблюдательный пункт до того, как начнется сражение. — Безусловно. — Туан пришпорил коня, и они снова поскакали на юг. — Займись этим. — Что? — Род озадаченно взглянул на короля. — Мне что, посредством колдовства перенести армию в то место, где должно быть сражение? — Нет. Ты должен всего-навсего предупредить нас о приближении врагов, чтобы мы опередили их и прибыли на место предстоящего сражения раньше их. — Ох. — Род от неожиданности раскрыл даже рот. — Значит, вот что от меня требуется? Может, подскажете, каким образом я это должен сделать? Мне что, выставить часовых по всему берегу? — Может быть, если твое заклинание поможет им не утонуть. — О, нет ничего проще! Называется оно "гребные шлюпки". — Род помрачнел. — Слушайте, а ведь это идея. — Согласен. — Туан посмотрел на него. — Хорошо, выставим мы свои посты, но каким образом они смогут предупредить нас о приближении врага? — Поплывут к берегу. — Но ведь варвары гребут намного быстрее, к тому же их ожидается в несколько раз больше, чем в прошлый раз, да и ветер будет им союзником. Они просто-напросто расправятся с нашими солдатами. — Верно. — Род задумался. — Может быть, часовым будет волшебник? Вот тогда он сможет передать сообщение на берег или сам улететь, оставив им пустую шлюпку. — Неплохая идея, — кивнул Туан. — Твои волшебники схватывают мысли на расстоянии. Разве они не смогут поймать тревогу еще раньше, если на берегу будут находиться другие волшебники и ждать их сообщений? — Действительно. Так будет намного быстрее и… Минуточку! — Род потер лоб. — Что это со мной сегодня? Извините, Ваше Величество, я что-то туго соображаю. А зачем вообще волшебник должен быть в лодке? Пусть он остается на берегу и читает мысли приближающихся врагов, ну, как? — О, разумеется! — воскликнул Туан. — И для того, чтобы додуматься до этого, мне потребовался главный волшебник? А собственные мозги-то для чего? Самое время было ответить ему, что он наверняка оставил их в королевском замке в Раннимеде, но Род подумал, что не очень-то вежливо с его стороны говорить такое, и потому промолчал. Кроме того, Туан мог ответить, что мозги Рода заняты длинными рыжими волосами и фигурой, которая может сразить наповал любого. Король вдруг нарушил тишину: — А ты уверен, что они способны думать? — Все может быть. Возможно, мне следует отправиться на западное побережье и крикнуть: "Я мыслю, следовательно, я существую", и они сразу исчезнут? — Это что, сильное заклинание? — Нет, просто мудрая мысль, принадлежит философу Декарту. Я серьезно, Ваше Величество. Все живое и способное перемещаться по собственной воле имеет своего рода неврологическую активность. У меня есть одна молодая колдунья, которая умеет читать мысли дождевых червей, а у них, как нам известно, их как раз нет. — Но сумеют ли они прочитать мысли варваров на достаточном расстоянии, чтобы мы успели приготовиться к битве и встретить их на берегу? — Об этом не беспокойтесь. Я знаю одну молодую леди, которая однажды прочитала мысли одного мерзкого ящера, живущего высоко в горах. Она не могла прийти в себя несколько дней… — Значит, часовыми мы обеспечены. — Да, но я вот еще о чем подумал. — Род нахмурился. — Почему до сих пор никто из колдуний ни разу не прочитал мысли этих варваров? Туан остановился. Какое-то время он молчал. Затем лицо его озарила догадка. — Может быть, потому, что варваров там не было? Род с минуту сидел молча. Потом он вздохнул и пожал плечами. — Почему бы и нет? По крайней мере, на Грамарии. Ведь на данной планете рос некий "ведьмин мох", очень чувствительный. К примеру, если телепат захотел, чтобы он превратился во что-либо, то этот мох выполнял его пожелания. Да, скорее всего варваров здесь раньше не было. Поэтому, возможно, какая-нибудь старая нянька, обладающая телепатическими способностями и не догадывающаяся о собственной силе, рассказывала сказки, чтобы позабавить детей… Да, не хотел бы он встретиться с этой нянькой. — Послушайте, Ваше Величество… а что случится, когда наши часовые обнаружат их? — Ну, тогда мы выступим против них с мечами в руках, — ответил Туан. — Да, но… Грамарий — сравнительно большой остров. Вдруг варвары высадятся в таком месте, где мы их и не ждем? — Ты прав. — Туан кивнул. — Я предвидел это, поэтому и приказал каждому лорду, чьи владения граничат с морем, выставить свое войско, готовое отразить удар противника. Тогда они смогут удержать их до тех пор, пока не подойдет моя армия, если, конечно, мы успеем вовремя… Но меня волнует не только это. Действительно, потеряй барон своих воинов, он потребует часть королевской гвардии. — Но нам может потребоваться несколько дней, чтобы прийти им на помощь. — Верно. — Туан помрачнел. — Ты можешь придумать какое-нибудь заклинание, чтобы моя армия оказалась на поле битвы до того, как там появится армия противника, главный волшебник? — Боюсь, что это не в моих силах. — Краем глаза Род смотрел на вооруженных воинов, растянувшихся по дороге и поблескивающих на солнце доспехами. Он представил на мгновение, как они садятся на космический корабль, отрываются от земли и… но тут же отбросил эту мысль, так как технология возможна только в единстве, а не по отдельности. Научи их делать одно, они очень скоро сообразят, как, к примеру, делать автоматическое оружие. И о какой демократии можно будет говорить в стране, где король обладает технологией тоталитаризма? — Но для этого совсем не требуется колдовство, нужен будет всего-навсего вооруженный отряд всадников. — Как так? — Туан удивленно посмотрел на Рода. Для него "всадник" означал "рыцаря". — Ну, может, это покажется вам странным, но вам не придется усаживать на коней командиров. Обычные солдаты тоже смогут с этим справиться. Туан решил, что Род пошутил. — Ну, разумеется, не следует доверять им своих лучших боевых скакунов, — быстро добавил Род. — Рядовые могут обойтись и пони, которые по скорости не уступают боевым коням, могут идти легким галопом, если доспехи не слишком тяжелы. Их можно разместить в Раннимеде, так как он находится как раз в центре острова. Вот тогда стоит моим часовым-волшебникам подать сигнал, вам останется только крикнуть: "По коням!", и в течение десяти минут конный отряд будет готов двинуться в путь. Если переходить с галопа на шаг и поменять в дороге лошадей, они окажутся в любой точке Грамария в течение двух дней. — А варвары высадятся на берег через день, — возразил Туан, покусывая губу. — Но так или иначе, идея неплохая. Тысячи людей будет достаточно, но варваров может быть больше. Я лучше размещу пять отрядов так, чтобы они в течение одного дня могли добраться до берега, при этом на отряд придется по две провинции. — Он улыбнулся Роду. — Будем надеяться на успех! И если уж пешие смогут ехать верхом, то тогда, прибыв на поле битвы, они спешатся и станут сражаться, как обычно! Род понял, что король в данном случае, похоже, преследует свои цели: ведь таким образом бароны оказываются под его влиянием, хотят они того или нет. Но что еще он может сделать? Позволит варварам напасть на налогоплательщиков? — Думаю, что наш план удастся, Ваше Величество! — ответил он. — Вот еще что. Как насчет имени? Надо придумать имя! — Глаза Туана горели от возбуждения. — Солдаты будут сражаться лучше, если их войско будет названо каким-нибудь именем, которое вспомнят их потомки. Туан прав, подумал Род, все эти мелочи на самом деле имеют огромное значение: честь, рыцарство и все такое прочее. Часто люди сражаются самоотверженнее именно за это. Раз Туан уверен, что его люди будут биться лучше, если их полк будет носить какое-нибудь звучное имя, что ж, Род согласен. — Что если назвать Летучий Легион? Как вы думаете, Ваше Величество? — Это и в самом деле будет армия, мой господин? — Гвен стояла рядом с ним на холме и смотрела на небольшую долину, где был разбит лагерь. — Всего лишь головной отряд, — ответил Род. — В распоряжении Туана пешая пятитысячная армия, но они не знают, как обращаться с лошадьми. Здесь мы собрали со всего острова тысячу хороших всадников, которые знают, что такое война. Туан собирается набрать еще пять тысяч пехоты для основного войска. Далеко внизу раздался крик лейтенанта, и его эскадрон понесся галопом навстречу другому незадачливому отряду с ивовыми мечами. Гвен покачала головой. — Не очень-то они искусны в бою, мой господин. — Я же сказал, что они имеют небольшой боевой опыт, но сама видишь, какой. — Род взял ее под руку, и они пошли по склону холма. — Немного подучатся, и ты их не узнаешь. Надеюсь, что скоро это будет прекрасный конный полк. Кто там? — Он остановился, увидев ярдах в пятидесяти впереди человечка в коричневом одеянии, который сидел, скрестив ноги, и держал на коленях огромную книгу. В правой руке у него было перо, а в левой чернильница. — Похоже, это монах, — ответила Гвен. — Что тебя так обеспокоило, муж мой? — Я что-то не помню, чтобы здесь когда-то был монах. — Род подошел к нему. — Доброе утро, отец. — Доброе утро, добрый человек. — Монах повернулся в сторону Рода. Потом челюсть его отвисла, и он вскочил на ноги. — Да ведь это… главный волшебник! — Осторожнее, не пролейте свои чернила. — Род протянул руку, чтобы поправить чернильницу. — Очень приятно, что вы узнали меня, но не стоило вскакивать с такой поспешностью. — Что вы, я знаю вас как одного из самых великих людей, которые когда-либо ступали своей ногой по земле Грамария. — Весь он был какой-то кругленький: и живот, и лицо, и глаза. — Кто, как не вы, спасли королеву Катарину от толпы черни, покушавшейся на ее жизнь, и от банды баронов, позарившихся на ее трон? — Ну, допустим, ее муж потрудился, как вы помните. Поэтому немалая заслуга во всем этом деле принадлежит и ему. Даже больше. Благодаря всей этой истории Туан и стал мужем королевы Катарины. — Да, но его заслуга не так велика, как ваша, — прочирикал монах. Род кашлянул: священник слишком, уж много знает. Пора сменить тему. — Что вы здесь делаете, святой отец? — О! — Монах заглянул в свою книгу. — Да так, от нечего делать, господин волшебник, когда выпадает свободная минута, я описываю те события, что происходят вокруг меня. — Хроники? Интересно! Значит, вы записываете все, что происходит? — Род не удержался от следующего вопроса — А я там присутствую? — Разумеется, господин волшебник! Разве история Грамария была бы полной без упоминания о вас? — Что касается меня, было бы лучше, если бы он сидел дома, — заявила Гвен, встав рядом с Родом. — Но мне кажется, что вы не совсем правильно поняли вопрос моего мужа, святой отец. — Да? О, конечно! — Род кашлянул и посмотрел на монаха. — Действительно, отец. Я спросил вас о том, что вы здесь делаете? Подразумевалось, здесь, вместе с армией, в данный момент. Так что вас привело сюда? — Как же, спасение душ, — прозвучал невинный ответ. — Наш дорогой аббат назначил меня священником в пехоту короля. Однако Его Величество заявил, что у него их предостаточно, и отправил меня к вам. — Да? — Род знал, что молодой король мог вынести все, что угодно, но вид священника вызывал у него приступы тошноты. — Мне придется переговорить с Его Величеством, так как именно он направил ко мне летописца-любителя. — Милорд! — Рядом с Родом остановился всадник. — Лорд О’Берин передает вам свое почтение, милорд. Он просил сообщить вам, что прибыли люди Логайра. — Отлично! — Род схватил монаха за руку и энергично потряс ее. — Было приятно познакомиться с вами, святой отец, но мне нужно идти… Да, кстати, как вас зовут? — Отец Чиллди. Не смею вас больше задерживать, господин волшебник, я всего-навсего монах, а вас ждут великие дела. — Да, военные дела, знаете. Гвен, пойдем. — Он подхватил ее под руку, и они стали спускаться с холма. — После того нашествия варваров несколько воинов осталось живыми. — Да? С удовольствием послушаю их. — Гвен вдруг нахмурилась. — Не сомневаюсь, что против них варвары применили колдовство. — Если это так, то ты сразу поймешь это, послушав их рассказ. — Когда они спустились с холма, Род вспомнил о сыне. — А где Магнус? Гвен с укором посмотрела на мужа. — Ты лучше спроси, почему я здесь. — Уже думал об этом, но так и не нашел ответа… я так обрадовался, что ты оказалась рядом со мной. Почему? Что сделал Бром? — Он зашел к нам домой и сказал, что хватит сидеть и играть роль домохозяйки. Тоже мне, нашел детскую игру! Род на мгновение задумался, вспомнив, как Гвен носилась по дому, убирая, подметая, прибирая, и как уставала она к концу дня. — Ну что ж, он может сказать подобное, — ответил Род. — Ведь его дом убирает прислуга-эльф. Но он прав, дорогая, именно сейчас нам нужен твой дар. Пусть наша пещера немного запылится, ничего страшного. Гвен пожала плечами. — Что ж, раз речь идет о жизни нашего народа, то какое-то время можно обойтись и без дома. Но Магнус, однако, ждать не может, ведь мне приходилось проводить с ним почти все свое время. — Да, знаю. — Род нахмурился. — А где наш малыш? — Бром нашел с полдюжины нянек-эльфов. Они за ним присмотрят. Я отнесла его к ним в пещеру. На них можно положиться. — Однако нелегко тебе это далось. — Да, как я могу спокойно отдать своего ребенка в чужие руки?! — воскликнула Гвен. — Конечно, я зря беспокоюсь, там он под присмотром, и все равно я ничего не могу с собой поделать. — Да, конечно, я тебя понимаю. — Род пожал ее руку. — Уверен, что Бром нашел надежных нянек. Гвен не догадывалась, в какой степени можно было положиться на карлика, ведь он был ее отцом. Но Бром взял с Рода клятву, что тот никогда не скажет об этом Гвен, так как он стеснялся, что не вышел ростом. Он заботился о Магнусе, как о собственном ребенке, ибо это был его внук. — Нет, Гвен, что ни говори, а Бром наверняка выбрал тех нянек, на кого можно полностью положиться. И не смотри, что они эльфы. — Особенно если это эльфы. — Гвен искоса взглянула на него. — Кто еще сможет удержать нашего сына, волшебник? — Только другой волшебник или волшебница. — Род улыбнулся. — Волшебница. — Ты прав. — Взгляд ее смягчился. — Хотя многие из них так молоды, а те, кто прожил достаточно долго, превратились в отшельников и старых дев и перебрались жить высоко в горы. Нет, я доверяю эльфам Брома. — Да и потом, кому еще мы смогли бы доверить своего ребенка? — Род развел руки. — Ты помнишь, он — Король эльфов. — Да, — Гвен улыбнулась. — Знал бы Его Величество, чем на самом деле занимается его тайный советник! — Он бы вышвырнул его из Совета. Хотя, кто знает, может быть сейчас они подписали бы с ним новый договор. — Да, Бром — правая рука Туана. — Магнус сейчас с эльфами, а я рядом с тобой. — Род вздохнул. — Мой сын, мой одаренный мальчик. Но ты ведь будешь иногда заглядывать к нему, правда? — Разумеется, как только выпадет свободная минута, уверяю тебя! — Гвен остановилась и пристально посмотрела вдаль, потомкивнула и пошла дальше. — С ним все в порядке. — Как хорошо читать мысли на расстоянии, не так ли? — усмехнулся Род. — Это тоже одна из причин, почему ты рядом со мной. — Он остановился у палатки Брома, кивнул часовым и приподнял полог. — После тебя, дорогая. Внутри двое слуг стояли около длинного стола и держали подносы, полные яства. Несколько крестьян сидели на полу с полными ртами и держали в руках огромные кружки с пивом. По одну сторону стола сидел мужчина в пыльных одеждах, судя по которым можно было заключить, что это рыцарь без доспехов. Он тоже жадно ел, но не хватал еду пригоршнями. На другом конце стола сидел человечек ростом меньше трех футов, но с огромными плечами, мускулистыми ногами, длинными руками и огромной головой с космами черных волос и бородой. Он приподнял голову, когда вошел Род, и встал. — Давно вас жду! — пробубнил он, подойдя к ним. — Род, я послал за тобой сразу же, как только они прибыли, скоро они насытятся и ты сможешь побеседовать с ними. — Ну, нас не так-то просто найти. — Род сделал шаг к столу. — Кто этот господин? — Сэр Рэджинальд де ла Плас, вассал герцога Логайра, — объяснил Бром. — Он привез нам этих крестьян. Сэр Реджинальд, познакомьтесь, это Род Гэллоуглас, главный волшебник. — Господин волшебник! — Рыцарь вскочил. — Какая честь! — Очень рад, — произнес Род, наклонив голову. — Моя жена, леди Гвендайлон. Рыцарь поклонился Гвен. — А эти бедные люди — жертвы, — Бром потрепал одного из крестьян по плечу. — Прошла неделя. У них сгорели дома. Где вы живете сейчас, добрый человек? Крестьянин проглотил очередную пригоршню. — Да… снова построили дома, милорд, не все, правда, но разве долго соорудить мазанку? — Верно, — продолжал Бром. — Мне доводилось видеть, как быстро возводят они свои дома. Род заметил, с каким недоверием осматривают его крестьяне. — Ну, что ж, ближе к делу, — Род вздохнул. — Скажите мне, как выглядели эти варвары? — Ой, это было что-то ужасное, милорд! Высокие, как дома, рогатые… — И волосатые, — добавила женщина. — Все покрыты волосами. — Но на лицах волос не было, — добавила другая. — У них не было и бород. — Приехали они на драконе, — решительно заявил один из крестьян. Точно, на драконе… и уплыли на нем! — Нет, они не животные! — воскликнула женщина. — Ты что, разве помнишь что-нибудь? Ведь ты лежал с расколотым черепом в луже крови! — Она повернулась к Роду. — Семеро наших мужчин умерло, милорд. — Многих ранили, — пробормотала другая женщина, — и убили шестерых детей. Род помрачнел. — Тогда о каких драконах он говорит? — О кораблях, милорд! Всего-навсего о кораблях! Нос их корабля был украшен головой дракона. — Корабли-драконы? Узкие и длинные? — Совершенно верно! — воскликнула женщина. — Вы их видели, милорд? — Да нет, только в книжках, но у тех, кто плавал на них, были бороды. Они не были волосатыми… — А рога, милорд? — Шлемы, — объяснил Род, — это были шлемы с рогами. По крайней мере, считалось, что они носят именно такие шлемы. — Тогда это не они, — заявил один из мужчин. — Нет, — согласился Род, — не думаю, что они приплыли бы к нам из своих родных мест. Они были настоящими моряками… — Тогда почему эти варвары были одеты так же, как они, мой господин? — спросила Гвен. — Потому что они наслушались сказок. Кстати, няньки любят рассказывать детям сказки о рогатых пришельцах на кораблях-драконах? Крестьяне покачали головой, удивленные подобным вопросом. — Значит, нет. — Род вздохнул. — Но если они не рассказывали таких сказок, то кто тогда? — Но это был не просто корабль, вынырнувший из тумана при лунном свете, с дьяволами, изрыгающими проклятия и размахивающими дубинками… — пробормотал огромного роста крестьянин и дотронулся до повязки. — Разумеется, нет, — согласился Род. — Именно поэтому они и вырубили на носу корабля дракона… чтобы испугать… — Он вдруг оглядел всех присутствующих. — Подождите-ка! Ну, конечно! Тот, кто рассказывал вам о драконах-кораблях и рогатых шлемах… Да, конечно, мог рассказать и им! Таким образом он помог им выбрать способ, чтоб напугать несчастных людей, таких, как вы. Так или иначе, если речь идет о викингах… — А кто такие викинги, милорд? — спросила одна из женщин. — Рогатые пришельцы, о которых я вам говорил. — Они могли замораживать людей взглядом? Род покачал головой. — Нет, конечно же, нет… хотя мне кажется, что были бы не против… Вы имеете в виду, что эти бандиты могли это делать? — Мы застыли на месте, словно окаменели, — прогремел мужчина. — Один из них посмотрел мне в глаза, и я вдруг почувствовал, что взгляд его пронзил меня насквозь. Я попытался сдвинуться с места, но не смог. — Да ты просто испугался, — воскликнула вторая женщина, — застыл, будто кобру увидел. Мужчина покраснел. — Ты что, была рядом с нами, женщина? Или ты смотрела им в глаза? Да, не скрою, их светящиеся глазки испугали меня… но и до этого мне доводилось испытывать страх в бою, когда наш молодой лорд Ансельм устроил заговор и… — Он встретился взглядом с Бромом. — А его младший брат теперь король, — пробубнил Бром. — Никто не винит тебя за это, добрый человек. Ведь у тебя не было выбора. Когда твой лорд решает начать сражение, ты не вправе раздумывать, ты должен участвовать в битве. Но в этой битве страх сковал тебя, так? — Нет, лорд! — крестьянин покачал головой. — Я замахнулся своим копьем, но, когда дикарь посмотрел на меня, я так разозлился, что не смог пошевелить рукой! Я приказывал ей, пытался изо всех сил поднять ее, но… — Его передернуло. — Господь Бог спас меня! Да не приведи Господь к тому, чтобы я снова когда-либо испытал подобное! Стоять и смотреть, как на тебя кидаются с огромной булавой… — Он закрыл глаза и отвернулся, качая головой. — Успокойся, все позади. — Род сжал его плечо. — Ты вед себя как и подобает воину, добрый человек. Ты сделал все возможное. — Это был Дурной Глаз, — сказал человек. — Колдовство. Род вопросительно посмотрел на Гвен. — В сказках говорится, — медленно ответила она, — что колдуны и колдуньи могут замораживать человека своим взглядом. Но мне никогда не доводилось иметь дело с подобной силой. — Действительно, странно, ведь ты знаешь многих колдуний Грамария, — проговорил Род, повернулся к крестьянину и кивнул. — Значит, наш враг — это что-то новое, неизвестное. Но если бы не ты, добрый человек, мы бы не знали этого. Приносим тебе свою благодарность. — Всегда готов служить вам, сеньор, — Огромного роста крестьянин чуть приободрился и даже улыбнулся Роду. — Значит… значит, все это было настоящим? — Рана на твоей голове ведь настоящая? — спросил Род. — Значит, настоящими были и булава, и тот, кто ей размахивал. Что касается Дурного Глаза… ну, когда даже испытанный в боях воин застывает от него, то это действительно он и есть. — По крайней мере, на этой планете, — подумал он. — Благодарю вас, милорд. — Крестьянин одарил его белозубой улыбкой. — Не беспокойся, я бы тоже застыл на месте, как и ты. — Род снова похлопал его по плечу и повернулся к Гвен — Ты знаешь какие-нибудь заклинания против Дурного Глаза? Только она открыла рот, чтобы ответить мужу, как вдруг у нее на руках очутился ребенок. — Мама! Я нашел тебя, мама! Нашел! Нашел! Гвен удивленно уставилась на ребенка. Потом лицо ее озарила счастливая улыбка, и она прижала его к себе. — Ах, это ты, непослушное дитя! Нашел свою маму, прочитав ее мысли? — Да. — Ребенок кивнул, радостно улыбнувшись. — Телепат? — Род тоже очень удивился. — Мой сын умеет читать мысли на расстоянии? — Убежал от нянек! — воскликнул Бром. — Что за ребенок! Какое-то крошечное существо вошло в палатку и засеменило к Брому. — Прошу прощения, Король эльфов! — Крошечный человечек был ростом около полутора футов, широкоплечий, с низким голосом. — Эльфы не смогли удержать ребенка, ему надоели их игры, и он улетел. Никакие заклинания не смогли его вернуть. — Тогда вам нужно придумать что-нибудь новенькое, — ответил Бром. — Хотя этого ребенка вряд ли что-либо может удержать, если он того не захочет. — Ой, какой ты непослушный мальчишка! — начала отчитывать Магнуса Гвен. Он улыбнулся в ответ. — Когда он исчез, я нашел его через полминуты, — сказал эльф. — Не спускай с него глаз, — буркнул Бром. — Скажи нянькам, чтобы с ним обращались понежнее, Робин. — Непослушный ребенок! — продолжала Гвен. — Однако я очень рада тебя видеть, ты же знаешь, как твоя мамочка любит тебя. Но у меня сейчас очень важное дело, радость моя, как бы я ни хотела быть рядом с тобой. Возвращайся к своим нянькам, оставайся там, пока я тебя не позову. — У-у-у, — захныкал ребенок и затряс головой. — Магнус. — Гвен постаралась придать голосу твердость. Но Бром прервал ее: — Ну-ка прекрати, молодой человек! Ты что, никогда не слышал о злых духах? Ребенок удивленно посмотрел на него своими голубыми глазами. — Никогда? — пророкотал Бром. — Да, плохо вы занимались воспитанием ребенка, если он даже не знает о тех, кем всегда пугают маленьких детей! — Не вижу никакой пользы от таких историй, — возразил карлику Род. — Нельзя запугивать детей до смерти, чтобы они боялись всего на свете. Если я предлагаю ему хорошо себя вести, он слушается меня, потому что верит мне. И для этого совсем не обязательно привлекать злых духов. — Молите Господа, чтобы это было так. Посмотрим, поверит ли он мне! — рыкнул Бром. — Зачем лишать ребенка таких волнующих детских страхов перед ужасными чудищами, которых на самом деле вовсе и не существует? Злой дух, мой мальчик, — это такой огромный неуклюжий детина, весь покрытый волосами, с маленькими светящимися глазками и длинными острыми зубами! Магнус аж взвизгнул от удовольствия. — Да-да! — Бром потряс в воздухе указательным пальцем. — Злые духи такие страшна и злые, они ищут непослушных детей и их родителей! Твои мама и папа должны будут сразиться с ними, чтобы прогнать их с нашей земли. А ты должен пока пожить без них, подождать, пока они не справятся с ними. Магнус смотрел на Брома широко открытыми глазами, начиная понимать, что к чему. — Поэтому возвращайся к своим нянькам! — Бром похлопал в ладоши. — Спрячься там и подожди своих родителей! Пока ты с няньками будешь в безопасном месте, они прогонят злых духов с нашей земли! Магнус покосился на Гвен. — Беби пойдет с вами? Нет, Магнус, — решительно ответила Гвен, развернув его к себе, чтобы посмотреть ему в глаза. — Ты должен сделать так, как сказал тебе дядя Бром… Род заметил, как лицо карлика едва заметно помрачнело. — …а дядя Бром говорит, что ты должен вернуться к эльфам, к своим нянькам. Потерпи немного, пока твои мама и папа не прогонят этих чудищ. Я позову тебя, как только смогу, и мы пои фаем с тобой. Ну, как, летишь? Ребенок нехотя кивнул. — Вот какой хороший мальчик! — Гвен поцеловала его. — Ну, тебе пора! Магнус посмотрел на Рода, который потянулся за его пухлой ручкой… но схватил лишь воздух, так как Магнус мгновенно исчез. — Дети понимают больше, чем мы от них ожидаем, — сказал Бром, потом нахмурился, посмотрев на крестьян. — Что вы так уставились? Никогда не видели ребенка? Мужчины виновато посмотрели на Рода, потом женщины вздохнули, и одна из них обратилась к Гвен. — Вам, наверно, тяжело с ним управляться, леди! Слава тебе Господи, что у меня обычный ребенок! — Я умею обращаться с ним должным образом, — ответила довольная Гвен. — Но действительно, благодари Бога. В палатку вошел один из охранников. — Милорды, Его Величество просит пожаловать к нему. Бром нахмурился. — А в чем дело? — Волшебницы передали сообщение, милорд. Корабль-дракон плывет к Бурбону. Через полчаса, когда основная армия сворачивала палатки и собиралась в путь, Летучий Легион уже скакал галопом на восток. Род был впереди, рядом с ним ехал юный волшебник Тоби. — У меня не было времени подробнее расспросить тебя, Тоби. Кто услышал приближение варваров? — Матильда, милорд. Она вместе с сестрой Марион полетела на восток и поселилась на вершине скалы в доме, который построил для них лорд Габсбург, как приказал Его Величество. Род кивнул. — Они по очереди сидели и читали чужие мысли, так? Тоби кивнул. — Как приказал Его Величество: час слушать, час заниматься другими делами, потом опять час слушать и т. д. — Он посмотрел на Рода. — Ведь именно вы сказали Его Величеству, как использовать нас, да? Род нахмурился и покачал головой. — Что я знаю о прочтении чужих мыслей, Тоби? Идея принадлежит Гвен. Так кто же зафиксировал мысли варваров: та, что была на посту, или обе сразу? — Та, что отдыхала, волшебник. Она спала и вдруг с криком подскочила. — Та, что спала? — Род уставился на него, потом медленно кивнул. — Что ж, может, ее телепатические способности обостряются именно во время сна. — Иногда мы видим сны, которые видят другие, — согласился Тоби. — На самом деле? Хм! Вот бы мне так… могло бы пригодиться. — А разве Гвендайлон не слышит ваши мысли, когда спит? — осторожно спросил он. Род покачал головой. — Ни когда спит, ни когда бодрствует. Похоже, я невидим для телепатов. — Он постарался придать своему голосу твердость и не выдать свои чувства к Гвен. — Так что увидела Матильда во сне? — Ей приснилось, что она затащила на корабль-дракон весло, а затем она услышала, как атаман разбойников говорит о старых богах, которым они поклонялись раньше, и о новом Боге, которого они почитают сейчас. Новый Бог показался ей каким-то монстром, хотя представить себе его она не смогла. — Что же, неудивительно. Разве тебе самому не доводилось лишь представить что-то, и все вдруг становится сразу понятным, а на словах это выразить невозможно? Тоби нахмурился. — Конечно, доводилось, хотя я как-то не задумывался об этом. Та мысль, которую уловила Матильда, длилась не дольше такой вот вспышки. — На самом деле? — Род напрягся. — Действительно странно. Она при этом испытала какое-нибудь сильное чувство? Тоби кивнул. — Очень сильное. Страх и ужас. Душа варвара на секунду взмыла в небо к старым богам. Потом, когда он понял, что делает, он оборвал свою мысль. Но этого оказалось достаточно, чтобы разбудить Матильду. Она с криком проснулась. — Небольшое чудо, но о многом нам говорит. — Да. О том, что варвары приближаются к восточному побережью. — Более того, у этих дикарей есть религия. А мы и не догадывались об этом. — Признаться, мне так и казалось, — сказал Тоби. — Теперь мы знаем, что они обратились в другую веру и что по крайней мере один из них не принял нового Бога всем сердцем. Интересно, что из себя представляет это новое божество, которому они теперь поклоняются? И какие методы используют их миссионеры? — Род задумался. — Но что самое важное, мысли варваров можно прочитать только в момент их сильного эмоционального потрясения, а значит, напрашивается следующий вывод: они могут скрывать свои мысли. Тоби нахмурился. — Почему вы так решили? — Да ведь ты сказал, что, как только дикарь понял, о чем он думает, мысль его оборвалась. А это означает одно из двух: либо он постарался скрыть свои мысли, либо прочитать его мысли можно только в момент эмоционального потрясения. — Да, вы абсолютно правы! — Тоби посмотрел на Рода широко раскрытыми глазами. Род смутился, он не любил, когда им в открытую восхищались. Это возлагало на него некую ответственность… — Мне кажется, что скорее всего они могут скрывать свои мысли. Должно быть, ими двигали некие сильные эмоции, когда они напали на землю Логайра, но ни одна колдунья не смогла считать их мысли. — И в разгар битвы ни один из них ни о чем не подумал? Род кивнул. — Скорее всего дело обстояло иначе. Возможно, их мысли можно прочитать только тогда, когда они как бы посылают их наружу. Та мысль, что услышала Матильда, была больше похожа на молитву: ведь он мысленно обращался к своему Богу… — Тогда остается только радоваться тому, что среди них есть такой истинно верующий. — Да, должно быть, в тот момент его старые боги находились от него далеко, раз ему пришлось с такой силой посылать к ним свои молитвы. — Но разве можно увидеть Бога? — Тоби выглядел озадаченным. — Ведь это всего-навсего мечта. — Верно подмечено, — согласился Род, — но варвары могут об этом и не знать. Особенно если они поклоняются идолу… Хм! Ты заставил меня задуматься… — О чем, господин волшебник? — Об их новом божестве. Интересно, насколько он нов? Чего он хочет от тех, кто ему поклоняется? Глаза Тоби вдруг затуманились. — Господин волшебник… послание от Марион… корабль-дракон не повернул к берегу, он миновал земли Бурбона… — Он сосредоточился, затем взглянул на Рода. — Варвары плывут на север. — Значит, скоро мы услышим вести с севера. Сержант! — крикнул Род через плечо. — На следующей развилке сворачивайте налево! — Он повернулся к Тоби. — Передай сообщение Его Величеству. — Слушаюсь, господин волшебник. — Тоби закрыл глаза. Род молча наблюдал за ним несколько минут до тех пор, пока юный волшебник не открыл глаза. — Его Величество поворачивает основную армию на север. Он очень доволен новым способом сообщения между частями армии. — Надо полагать. Любой средневековый командир отдал бы свою правую руку, чтобы иметь такие преимущества. Знаешь, Тоби, когда мы покончим со всем этим, я предложу Его Величеству установить службу посыльных из волшебников и волшебниц. Разумеется, только для королевских сообщений. Тоби помрачнел. — Не думаю, что всем это понравится, господин волшебник. — Конечно, но ты должен признать, что это обеспечит работой многих из тех, кто обладает даром телепатии. — Согласен, хотя эта мысль не доставляет особой радости. — Разумеется, следует сразу же обговорить, чтобы рабочий день не превышал восьми часов, чтобы у вас было право выбора, чтобы вас не заставляли работать без вашего желания. Нет, все это пригодится в случае опасности, но в мирное время, наверное, не стоит прибегать к подобным мерам. — Кроме ваших сообщений, разумеется, — добавил Тоби. — Ну конечно. Но это совсем другое дело, правда? Я имею в виду то, что я практически ваш сородич. — По браку, — согласился Тоби. — Но вы и так волшебник. Род открыл было рот, чтобы возразить, но что могло измениться от этого, и он промолчал. Солнце вот-вот должно было опуститься за горизонт, когда Род приблизился к прибрежным владениям Романова. — А теперь шагом, сержант! Пропустить народ! Мы здесь для того, чтобы защищать их, а не пугать! На дороге столпились крестьяне с огромными тюками на спинах. Почти все были с тележками, в которые они свалили свой скарб. Род выругался: — Они бы еще дома с собой прихватили! Ладно хоть не обратились в паническое бегство. Вот еще одно подтверждение преимущества наших средств связи. — Какое, господин волшебниц? — Тоби натянул вожжи, позволяя крестьянам пройти. — Благодаря вашей Волшебной Системе Предупреждения они успели благополучно эвакуироваться. Даже не забыли прихватить все необходимое. Летучий Легион по примеру Рода и Тоби прижался к обочине дороги. Но крестьяне, увидев их приближение, тоже уступали дорогу, сжимаясь поплотнее. — Да спасет Господь Бог главного волшебника и его легион! — раздался чей-то голос, и весь поток беженцев присоединился к нему. Солдаты улыбнулись и чуть выпрямились в седлах. — Всем нравится, когда их ценят, — заметил Род. Кто-то схватил Рода за ногу. Он Глянул вниз и увидел старческое бородатое лицо. — Выгоните их, господин волшебник! Почему вы позволяете им посягать на наши земли? — Немедленно уйди с дороги! — какой-то юнец стал оттаскивать старика от Рода. — Люди рискуют своими жизнями, а ты торопишь их! — Род улыбнулся юноше, и лицо того засветилось ответно. — Да благословит вас Господь, господин волшебник! — И так будет всегда, не так ли? — тихо спросил Тоби. Род кивнул. — Всегда найдется кто-то, в чьих силах успокоить людей, чтобы нам не мешали ехать дальше и делать свое дело. Пробравшись сквозь толпу крестьян, они очутились на морском берегу. Наступили сумерки. Впереди они увидели большую группу людей, которые тревожно переглядывались, прислушиваясь к стуку копыт. При виде Летучего Легиона их тревогу сменила радость. Род помахал им рукой и пробормотал: — Галопом, Векс. Сделай все как следует. Отыщи их офицера и остановись в шаге от него. Черный стальной конь перешел на галоп, пронесся мимо толпы и остановился как вкопанный рядом со всадником, облаченным в кольчугу и плащ. — Приветствую вас, сэр! Я Род Гэллоуглас, главный волшебник, а это Летучий Легион Его Величества. — Вы подоспели вовремя! — ответил рыцарь — Хвала королю Туану за оказанную поддержку! — Что ж, неплохо сказано, если вспомнить, что три года назад этот человек, скорее всего, выступал вместе со своим лордом, герцогом Романовым, против королевской армии. — Разрешите представиться. Станьков, — он учтиво поклонился. — Мы всего-навсего подкрепление, — сказал Род. — Не хотелось бы нарушать ваши планы боевых действий, можете распоряжаться нашим легионом по своему усмотрению. Могу я узнать, каковы ваши планы? — Да что там можно было планировать? С сотней-то воинов? — рыцарь беспомощно развел руками. — Их Величества, да благословит их Бог, позволяют нам только такое количество — и на том спасибо! Но что можно сделать с таким войском? Выстроить солдат в одну линию и ждать? — Вы правы. Со мной двести закаленных в боях всадников. И ваши воины, надеюсь, не первый раз держат в руках копья? Станьков кивнул: — Все они прошли проверку боем. Эти ребята не из тех, кто убежит с поля битвы. — Тогда прикажите им занять позиции подальше от береговой линии и ждать следующей команды. Корабль-дракон только один, по крайней мере, волшебницы ничего не сказали о других. — Он задумался. — Я допустил оплошность, Тоби! — Что случилось, господин волшебник? — Скажи, кто-нибудь летал к ним на корабль? Ведь нам нужно знать, сколько их. Глаза Тоби на какое-то время затуманились, потом он покачал головой: — Нет, милорд. Никто не додумался до этого. — Тогда это нужно сделать сейчас же, хорошо? — Хорошо, милорд! — Тоби пулей взлетел в воздух и исчез в облаках. Станьков проводил его взглядом, открыв от изумления рот. Род улыбнулся. — Хм. Да, могут возникнуть проблемы, не так ли? — Не завидую варварам! Что за сказочную силу вы применили, господин волшебник? — А, вы имеете в виду Тоби? Он отличается от остальных. Другие воины — обычные люди. — Род вдруг подумал, насколько верно это высказывание по отношению к жителям Грамария. — Вас не беспокоят эти облака? — О! — Станьков только сейчас заметил облачность. — Да, похоже, дождевые. Мне приходилось несколько раз сражаться под дождем. — Мне тоже; надо сказать, занятие не из приятных. Но мы не можем послать на корабль своего парламентера и попросить варваров приплыть к нам как-нибудь в другой раз, в один из погожих деньков, не так ли? Но мы можем удивить их, господин Станьков, если разместим ваших людей подальше от береговой полосы, а мои люди укроются вон за теми скалами, — он показал на груду камней слева. — И вон там, за деревьями, — он показал на небольшую рощицу справа, которая доходила почти до кромки воды. Станьков повеселел. — Тогда, когда варвары пойдут на моих людей, ваши смогут окружить их, и они окажутся в тисках. — Да, это было бы неплохо, — заключил Род. — Хотя не исключено, что, увидев на берегу два таких хороших естественных укрытия, они могут заподозрить неладное. — Да, вы правы… Щеки Рода коснулся легкий ветерок, и раздался голос Тоби: — Только один корабль, господин волшебник. Станьков чуть не проглотил собственную бороду. — Ему пришлось слетать туда, потому что он не знал точного расположения корабля, — объяснил Род. — Но теперь, возвращаясь назад, он точно знает, где мы находимся, и может посылать телепатические сигналы. Это очень быстро. — Он повернулся в направление голоса Тоби. — Сколько там человек? — На палубе человек сто. Может быть, их на самом деле побольше, хотя не думаю: корабль среднего размера. — В этой битве можно было обойтись и без нас, — заметил Род. — Но, быть может, мои люди чуть убыстрят ход событий, помогут сохранить несколько жизней… — Согласен, — Станьков почесал нос. — Пленных будем брать? — Что? — Похоже, настроение у господина Станькова явно улучшалось, Род это сразу почувствовал. — Брать пленных? Разумеется! — Станьков кивнул: — Я так и думал. Ведь нужны сведения о враге; мы заставим их говорить. — Ну, и это тоже, — согласился Род. — Но больше всего мне хотелось бы узнать, разговаривают ли они вообще. Как далеко они от берега, Тоби? — Примерно в полумиле, милорд. — Пора занимать позиции. — Род поскакал к своим воинам и прокричал — Занять позиции! Приблизившись к Летучему Легиону, он заметил, что местные защитники заняли позиции там, где он приказал. Отлично. — Сэр Лайонелл! Сэр Хампден! — Да, милорд, — отозвались оба лейтенанту одновременно. — Сэр Лайонелл, вы со своей сотней скачите к тем камням. А вы, сэр Хампден, — вон к тем деревьям. На противника нападете, когда услышите звук рога. — Есть, милорд! — Двое лейтенантов развернулись и отдали приказы своим сержантам. Сержанты передали распоряжения лейтенантов в свои сотни, и на берегу раздался топот копыт. Через пять минут все стихло. Род повернулся и, махнув Станькову, поскакал к скалам. Морской берег опустел, воцарилась тревожная тишина. Начал накрапывать дождь, на море опустился туман. Солдаты Станькова заволновались, стали перешептываться. До Рода донеслись обрывки фраз его собственных солдат. — Тоби, слышны ли тебе какие-либо мысли варваров? — Нет, господин волшебник. — Тоби закрыл глаза и сосредоточился. — Даже тот, кто обращался мысленно к Богу, больше не молится. — Значит, нельзя определить, как близко они от нас? Но в любом случае ждать осталось недолго. Вдали прогремел гром. И тут появился корабль — он вынырнул из тумана без единого звука — высокий, длинный дьявол с широко раскрытой пастью и свирепыми рогами на лбу… По палубе молча двигались фигуры. Род затаил дыхание. Дракон причалил к берегу, уткнувшись носом в песок. С его спины начали спрыгивать варвары — приземистые, неуклюжие, в рогатых шлемах, с круглыми щитами и тяжелыми топорами в руках. Род прищурился, пытаясь разглядеть все в деталях, но тщетно. Он видел лишь силуэты. — Позволь мне сражаться, господин волшебник, — прошептал Тоби ему на ухо. Род прижал палец к губам и решительно тряхнул головой. Этот юнец собрался нарушить все планы? Род готов был поклясться, что лейтенанты, несмотря на разделяющее их расстояние, услышали этот шепот. И хотя Тоби мог прочитать его мысли, Роду пришлось утихомирить его взглядом и жестом. Юношу распирало от желания отличиться в бою, но Род не мог позволить себе лишиться такого помощника, ему отведена была иная роль во всей этой игре. Юноша надулся и отошел. Род посмотрел на берег как раз в тот момент, когда варвары заметили солдат Станькова. Раскаты грома не давали услышать, обменивались ли они хоть словом. Быстро рассредоточившись по берегу, они выстроились в одну линию и начали медленно продвигаться вперед. Несколько солдат Станькова, не выдержав напряжения, пошли навстречу дикарям. Он закричал им вслед, заставляя вернуться в строй. Остальные солдаты приготовили свои копья и поджидали врага. Варвары были уже на полпути к ним. Род мог различить гулкие раскаты их голосов. Они начали понимать, что что-то тут не так; в голосах появилась тревога, они остановились. Кто-то дернул Рода за рукав. Он посмотрел на солдат Станькова. То там, то здесь люди, застыв на месте, роняли из рук копья. Они стояли, словно прикованные к земле, в самых невероятных позах. Род понял, что они, забыв о предостережении, посмотрели врагу в глаза. И теперь они превратились в изваяния, их заморозил Дурной Глаз. Значит, он действительно существует! Это не выдумки, не плод воображения! Но часть солдат Станькова, как предупреждал Род, смотрели на руки или на ноги врагов, оставаясь по-прежнему опасными для них. Варвары не двигались с места — похоже, им было не очень-то по душе сражаться на равных. Они поглядывали друг на друга, наклонив головы, явно чего-то выжидая. Но чего? Неожиданно дикари начали издавать низкие рокочущие звуки. Род вдруг понял, что они зовут кого-то. Он напряг слух, пытаясь расслышать имя того, к кому они взывали. Было ясно, что они в унисон выкрикивают одно и то же слово. Род покачал головой, он не мог понять, что оно могло означать на их языке. Похоже, они кричат: "Кобальт, Кобальт, Кобальт". Но это просто смешно — с их-то уровнем техники, что они могли знать об атомной бомбе, о расщеплении атомного ядра… Гремел гром, берег озаряли вспышки молнии. Потом вдруг наступила кромешная тьма, которую рассекла ослепительная вспышка. Род пристально всматривался в поле боя сквозь пелену дождя. О, Боже! Люди Станькова застыли на месте! Довольные раскаты грохочущих голосов раздались из строя варваров, и они двинулись вперед. Род понял, что они так смеются. Его охватил ужас. Но шли они очень медленно. Почему? Не хотели приближаться к противнику? И вдруг солдаты Станькова, не поднимая копий, сделали шаг навстречу врагу, потом еще один, и еще… и так, шаг за шагом, они шли на верную гибель! Род ощутил удар в плечо. Он успел схватить Тоби как раз вовремя. Юного волшебника охватила ярость, глаза его затуманились. Он настроился на мысли солдат, которых заморозил Дурной Глаз. Вдруг Род увидел, как один из солдат Станькова споткнулся и остановился; вздрогнув, он огляделся по сторонам, при этом на лице его отразился невыразимый ужас, видимо, он понял, что произошло. В отчаянии он нацелил на врага копье и пошел на варваров. За ним еще один солдат вышел из оцепенения. Род покосился на Тоби. Этот молодой идиот все-таки нашел способ сразиться с врагом! Снова раскаты грома и вспышка молнии. Солдаты опять застыли, а тело Тоби конвульсивно дернулось, потом он обмяк и закрыл глаза. Род растерялся. Он нащупал артерию на шее юноши — пульс есть. Опустив молодого волшебника на землю, Род позвал: — Векс! — Я здесь, Род. — Огромный черный конь вынырнул из темноты. — Стой рядом с ним и защищай. — Но, Род… — Никаких "но"! — Род повернулся и поспешил на поле битвы, обнажив свой меч. — Летучий Легион! К бою! Векс вздохнул и встал над неподвижным Тоби, так что юный волшебник оказался под его черным стальным телом. Род подоспел к солдатам Станькова как раз вовремя: лишенные воли, они снова стали двигаться навстречу варварам. Он перевел взгляд с одного на другого: их глаза ничего не видели. Воодушевленные варвары пошли в атаку, издавая странные грохочущие звуки, означающие у них смех. Род видел, как они неуклюже бежали вперед. Заставив себя оглянуться на спотыкавшихся солдат Станькова, он снова перевел взгляд на дикарей: сквозь сетку дождя они казались огромными, приземистыми тенями. Вспышка молнии озарила небо, и дикари издали победный клич. Род застыл на месте, так как в первый раз отчетливо увидел варвара. И, увидев, он узнал его! Неандерталец. Ошибки быть не могло — покатый лоб, четко выраженные надбровные дуги, челюсть без подбородка, бугор у основания черепа… Его охватило сильное желание заглянуть одному из них в рот и посмотреть на его зубы. Потом его вдруг бросило в жар. Откуда взялись неандертальцы на Грамарии? Он заметил, как к нему приближаются два дикаря, размахивающих из стороны в сторону булавами. Он успел отскочить, и одна из них просвистела всего в нескольких дюймах от него. Род изогнулся и кинулся с мечом на одного из нападавших. Тот встретил удар круглым щитом. Род посмотрел в маленькие поросячьи глазки, выглядывавшие поверх щита, — казалось, они увеличиваются в размере, ярко сияя, и это свечение проникает в мозг, оставляя за собой опаленный холодным пламенем след, который не обжигает, а замораживает. Он почувствовал, как притупляются все чувства, как холодеет мозг. Он вдруг увидел, что огромная булава снова заносится для удара, но все это уже не имело никакого значения. Главное — вот это яркое свечение в самом центре глаз… Вдруг раздался пронзительный крик, заглушивший все звуки битвы, — такой, пожалуй, могла издать только валькирия, если бы ей было дозволено напасть на врага. В голове разлилось тепло, яркое сияние постепенно исчезло, и он снова увидел перед собой пару глаз… глаз воина-варвара, чья огромная булава должна была вот-вот опуститься на его, Рода, голову. Он отпрянул, обнажив меч, и булава просвистела рядом с ним. Прикрываясь щитом, враг снова замахнулся булавой и зарычал. Род сделал шаг вперед и ударил его по лицу. Щит встретил удар, и тогда Род ударил ниже. Он ранил варвара — на бедре у того остался яркий красный след. Дикарь заорал, схватился за ногу и рухнул на землю. Род перевел взгляд на поле битвы и в тот же миг увидел занесенный над собой топор и страшный оскал (он оказался прав, расположение зубов подтверждало его догадку — это были неандертальцы). Род увернулся от удара. Где-то высоко над ним снова закричала валькирия — на этот раз он узнал этот крик. Он слышал такой на прошлой неделе, когда Гвен застала Магнуса за очередной его шалостью — он усилием воли переносил кувшин с плиты в манеж. Черт, неужели она не понимает, что он не будет сражаться лучше, если начнет беспокоиться еще и за нее? С другой стороны, она в безопасном месте, а варвары вооружены только булавами и топорами, у них нет стрел… Он снова замахнулся мечом и нанес удар еще одному неандертальцу. На него с ревом кинулось сразу четверо. Род успел заметить за ними на берегу горы трупов, кровь быстро впитывалась в песок. Ярость охватила его, он стал размахивать мечом, разя направо и налево. Один за другим стали выходить из оцепенения солдаты. Увидев своих товарищей по оружию мертвыми, они с дикими криками кинулись на противника. Один из дикарей оглянулся, и Род с размаху нанес ему сильный удар. Тот закричал и упал на землю. Его товарищи оскалили зубы и двинулись на Рода. Ему на помощь подоспели двое солдат. Получивший мгновенную передышку, Род метнулся в сторону и успел нанести смертельный удар ближайшему из дикарей. В это же время один из подоспевших солдат набросился на замахнувшегося на Рода булавой дикаря и пронзил его насквозь. Последний из нападавших дикарей в отчаянии бросился на солдат. Род предупреждающе закричал и кинулся ему наперерез. Тот обернулся и напоролся на меч. Солдат, убивший врага мечом, издал победный крик и побежал к своим. Борясь с приступом тошноты, Род пошел за ним, повторяя про себя: "Не время для слабости". Он должен напомнить солдатам о глазах врага. "Нельзя смотреть им в глаза! Нельзя!", — твердил Род как заклинание. И тут же половина солдат, встретившись взглядом с глазами противника, застыла на месте. Но снова пронзительно закричала валькирия, и воины очнулись. Их копья нацелились на врага как раз в тот момент, когда нужно было отразить удары топоров… Вспышка молнии, раскаты грома. Род снова увидел, как солдаты застыли на месте. Высоко в небе раздался разъяренный вой. — Гвен! — закричал Род. Он посмотрел в небо, пытаясь разглядеть что-либо в темноте, и вдруг заметил, что вниз устремилась темная тень. Он метнулся в сторону, потом побежал вперед, не отрывая глаз от стремительно приближающегося и с каждой секундой увеличивающегося силуэта… Потом удар — боль отдалась в голове, пронзила спину и бока, из глаз посыпались искры. Раздался хруст, словно ломали деревья… Грудь сдавило, нечем стало дышать. Он судорожно глотал воздух. И вдруг явственно уловил аромат тех духов, что подарил Гвен на Рождество. Он посмотрел на ту неуправляемую ракету, что сбила его с ног, и на тот кустарник, что спас ему жизнь. Его переполнило чувство благодарности к этому кусту, потому что, хоть Гвен и была хрупкой с виду, удар был основательный, ведь она свалилась на него со скоростью двадцать миль в час. Он с трудом распрямился, поднял свою жену и осторожно уложил под соседний куст. Оглядев ее с ног до головы, он убедился, что с ней все в порядке — руки-ноги целы. Завтра наверняка выступят синяки… Она была без сознания, но Род был уверен, что она потеряла его до того, как упала. Дождь промочил их насквозь. Он вспомнил последнюю вспышку молнии и оглянулся, чтобы осмотреть берег. Сквозь пелену дождя Род едва различал застывшие фигуры и те, что начинали оживать. Очередная вспышка молнии озарила тех, кто продолжал яростно сражаться с противником. Они старались не смотреть в глаза варваров, только на их руки или оружие. Но их оставалось так мало! Род взвалил Гвен на плечо и поплелся к своему коню. — Векс! Откликнись! — Поверни к морю, Род, — раздался голос робота у него за ухом. — Пройди пятьдесят футов… теперь поверни направо… еще двадцать футов… Остановись! Род остановился. Он протянул руку и ощутил искусственный конский волос. — Как хорошо, что твои глаза чувствительны к инфракрасному излучению, — пробормотал он. Перекинув Гвен через седло, Род опустился на одно колено и вытащил из-под коня Тоби, ухватив его за плечи. Он слегка похлестал его по щекам. — Давай, приятель, просыпайся! Ты поработал на славу, хоть и не подчинился приказу. А теперь пора убираться отсюда. — Что… Где… — Веки Тоби дрогнули, затем он посмотрел на Рода, превозмогая ужасную головную боль. — Господин волшебник! Что… — Ты решил ввязаться в битву, и сам очутился в нокауте, — объяснил Род. — Гвен попыталась сделать то же самое — результат точно такой же. А теперь нужно убираться отсюда, пока мы не лишились наших последних солдат. Давай, приятель… в воздух. Пора! Тоби помрачнел, потом медленно кивнул. Он закрыл глаза, лицо его сосредоточилось, и он неожиданно исчез. Раздался только свист. Род запрыгнул на коня, обхватил одной рукой жену и прокричал: — Отступаем! Отступаем! Дюжина солдат стала медленно отходить, варвары зарычали и стали надвигаться на них, но копья заставляли их держаться на расстоянии. На каждого солдата приходилось по нескольку неандертальцев, еще немного — и от защитников Грамария никого не останется. Род не собирался предоставлять противнику такую возможность. — Ладно, Стальной Конь… Давай! Векс попятился, издал дикий вой. Варвары удивленно посмотрели в их сторону. Огромный черный конь перешел в галоп и кинулся прямо на них. В последний момент он свернул в сторону и промчался мимо. Неандертальцы испуганно отпрянули назад, а солдаты тем временем развернулись и побежали. Векс расчистил поле боя. Варвары увидели, что их противник убегает, и кинулись вслед за ним с дикими воплями. Векс снова взвыл и ринулся на противника. Варвары закричали и отступили — за исключением одного, решившего проявить героизм и встретить скачущую на него лошадь с занесенной для удара булавой. Род пригнулся и сказал: — Давай, поддень его слегка! Векс налетел на неандертальца, и тот с диким ревом отлетел от груди лошади. Он приземлился футах в двадцати и замолк. Его товарищи в ужасе уставились на него. Зашевелилась Гвен и с трудом подняла голову. Она огляделась и моментально поняла, что к чему. Варвары загудели, сначала тихо, потом все громче. Они попятились к воде, оглядываясь по сторонам. Гвен сощурила глаза, и булавы неандертальцев охватило пламя. Они взвыли, побросали свои булавы, развернулись и побежали. Гвен пристально посмотрела им вслед. Потом она вся задрожала и снова потеряла сознание. — Отступаем! — закричал изо всех сил Род. Векс развернулся и поскакал за отступающими солдатами. Они остановились лишь высоко на скале, оставив далеко позади себя морской берег. — Вы сражались достойно, — заверил Род солдат. — Никто бы не смог сделать это лучше вас. Один из воинов беспомощно развел руками. — Как можно сражаться с противником, который применяет против нас Дурной Глаз, милорд? Род спешился и осторожно взял Гвен на руки. — Мне кажется, что моя жена предложила неплохую идею. Когда она придет в себя, мы хорошенько над этим подумаем. — Он опустился на колено и положил Гвен между двумя валунами, прижав ее голову к своей груди. Его руку вдруг пронзила острая боль, и он вспомнил, что один из варваров ударил его булавой. Потом он нащупал несколько шишек. Во время битвы некогда обращать внимание на такие мелочи. Он с удивлением заметил темно-красное пятно на груди — значит, его все-таки задели топором. Ему вдруг стало нехорошо. Надо взять себя в руки, сейчас не время для слабости. — Ну, что они там делают? — Приходят в себя, милорд, — ответил один из солдат, притаившийся за камнем и наблюдавший за противником. — Отошли от своего дракона. — Видно кого-нибудь из жителей деревни? — Нет, милорд. Все успели убежать. Род кивнул. — Что ж, жалко деревню, но они могут отстроить ее заново. — Ее еще не разрушили, милорд. — Да, — буркнул Род. — Еще нет. Отвяжи от моего седла бурдюк с вином и передай его по кругу. Солдат направился к коню и принес бурдюк. Он приложился к нему, потом передал товарищу. — Тоби! — позвал Род. Ответа не последовало. Гвен пошевелилась в руках Рода, потом обхватила руками голову и открыла глаза. Она увидела Рода и успокоилась, потом прижалась к его груди и снова закрыла глаза. — Со мной все в порядке. — Слава тебе Господи, — вздохнул Род. — Что случилось, мой господин? — Мы проиграли, дорогая. Тебе пришла в Голову неплохая идея, но их слишком много. Она покачала головой, потом поморщилась от боли. — Нет, мой господин, это была молния. — Молния? — Несмотря на изнеможение, Род почувствовал, как внутри у него все напряглось. — Хорошо, но… — Милорд, — окликнул его часовой. — Деревня горит. Род вздохнул. Через несколько минут от нее останутся лишь головешки. Но варварам нечем там поживиться, крестьяне — народ небогатый, к тому же они прихватили с собой все, что можно было унести. — Там амбар, милорд, — сказал один из местных жителей, — и коптильня. — Род пожал плечами: — Значит, возвратившись к себе домой, они неплохо попируют. Не беспокойся, приятель, король и королева обеспечат вас пропитанием на зиму. — Он посмотрел на Гвен — Ты можешь найти Тоби, дорогая? Гвен кивнула и закрыла глаза, потом вздрогнула. Род почувствовал угрызения совести, но ему нуженбыл молодой волшебник. Раздался хлопок, и перед ним очутился Тоби. — Милорд — волшебник? — один из солдат уставился на него, потом отвернулся, пробормотал что-то и перекрестился. Род сделал вид, что ничего не заметил. — Снова готов действовать? — Да, что прикажете, милорд? — Колени Тоби дрожали от перенапряжения. — Не хотел просить тебя, но это очень важно, — ответил Род. — Когда они сядут на корабль, не мог бы ты отправиться вслед за ними? Тоби какое-то время молчал, потом кивнул: — Облачно. Они меня не заметят. — Тебе не нужно преследовать их до конца, — сказал Род, — Просто посмотри, куда они плывут, потом позови кого-нибудь из своих товарищей, пусть тебя заменят, и возвращайся. Тоби кивнул: — Хорошо, милорд, я так и сделаю. — Огонь угасает, милорд. — Да. Хвала небу за то, что оно послало дождь. — Тут Род поднял глаза и помрачнел: он увидел солдата, у которого рука была на перевязи. — Эй! Кто тебя перевязал? Часовой удивленно посмотрел на солдата и кивнул в сторону другого, который сидел на земле, стиснув от боли зубы, в то время как кто-то в коричневом одеянии перевязывал ему руку. — Отец Чиллди, — медленно произнес Род. Монах посмотрел на него, потом грустно улыбнулся: — Боюсь, что пришел слишком поздно, милорд Гэллоуглас. Думаю, что могу чем-нибудь помочь вам. — Мы, конечно, ценим вашу помощь… но священнику не следует находиться на поле брани. Отец Чиллди продолжал улыбаться. — Это с какой стороны посмотреть, милорд. Приятно было сознавать, что у них есть такой преданный человек. Его присутствие успокоит солдат. Ну и, конечно, вино тоже. — Они возвращаются на корабль, — доложил часовой. — Когда они уплывут, мне предстоит много работы, — заметил священник. Род покачал головой: — Не думаю, святой отец. Раненых после них не осталось. Священник поджал губы: — Мы будем оплакивать своих воинов. Но будет и другая работа, более тягостная. Род повернулся к нему и нахмурился. — Что..? Ах, да… Ритуал погребения. — Он посмотрел в сторону моря. — Но там наших убитых нет, отец. Как насчет варваров? Думаете, у них есть душа? — Ну… я об этом как-то не думал, — священник удивился. — А есть причина полагать, что это не так? Один из солдат выругался. Монах покачал головой: — Нет, добрый человек. Мне доводилось знавать христиан, чьи деяния были намного хуже. — Да какая у них душа, — воскликнул другой солдат. — Ну… понимаете… — священник развел руками. — Независимо от того, есть у них душа или нет, я не сомневаюсь, что они не христиане. — Они взывали к своему Богу в начале битвы, так ведь? — Что они там орали? — спросил другой солдат. — "Гоу Болд", что ли? — Что-то вроде этого, — прозвучало в ответ. Род задумался. Он сам слышал, как дикари кричали "Кобальт". Но каждый толковал это слово по-разному. Что значит оно на самом деле? Какое-то языческое божество? — Они погрузились на корабль, — сообщил часовой. — Отчаливают… разворачиваются… — Можно разжечь огонь? — спросил отец Чиллди. Род поежился. — Да, пожалуйста, отец… если найдете сухое место и то, что можно поджечь. — Он повернулся к молодому волшебнику — Тоби, ты уверен, что чувствуешь себя нормально? Эспер кивнул и встал. Отдохнув немного, он выглядел получше. — Я начну. Когда прослежу, куда они направляются, позову товарища, и он заменит меня. Род кивнул: — Тогда до встречи, Тоби. — До встречи, господин волшебник. — Тоби подпрыгнул в воздух. Солдаты проводили его взглядами. Он полетел в сторону моря. Некоторые перекрестились и пробормотали молитву. — Он такой же человек, как и вы, — раздался резкий голос отца Чиллди, — правда, немного моложе и с редким даром. Но он не защищен от стрел. Если вы будете молиться за него, Бог услышит ваши молитвы и защитит его. Род удивленно уставился на священника, потом медленно кивнул в знак согласия. — Он следует за кораблем, — доложил часовой. — Да, он проследит за ними. Иногда ему, наверное, придется спускаться чуть ниже, чтобы не потерять их из виду. — Они миновали мыс, — сообщил часовой. — Вышли в открытое море. Род вздохнул и встал, взяв Гвен на руки. — Все. Пора двигаться. Внизу, на берегу моря, догорала деревня. — Нет, мой господин. Это была молния, я уверена! — сказала Гвен. — Молния! — воскликнула королева Катарина. Она всплеснула руками. — Но почему тогда не гром, а? Или ветер, дождь? Почему именно молния? — Ваше Величество… выслушайте ее. — Туан дотронулся до руки королевы, и Род заметил, что он вдруг стал очень официальным. — "Ваше Величество", — передразнила она его, повернувшись к Туану. — И ты туда же, мой муженек? Свалить все на молнию! Нет, это были только варвары… только они и ничего больше! Они злые колдуны и исчадие ада! — Вы, возможно, абсолютно правы, — заметил Род. — Мы не смеем спорить, но понимаете… мы пытаемся разобраться, каким образом им удается вершить зло. — Что ж тут непонятного? Ловят ваш взгляд и проникают через него в мозг, — буркнула Катарина, обернувшись к нему. — Молния, скажете тоже! И что такого в этой молнии, что солдаты застывают на месте как вкопанные? — Когда солдаты смотрели варварам в глаза, они поддавались их колдовству. Грязному колдовству! — устало проговорила Гвен. — Я столкнулась с этим, когда хотела справиться с врагом. Они зачаровывают взглядом! — Действительно, зачаровывают, — согласился Род. — Они заставляют солдат смотреть в одну точку — в свои зрачки… — И те не могли сражаться? — Туан покачал головой. — Отвратительно, не дать возможности солдатам даже защищаться. Катарина посмотрела на Гвен. — Ты никогда раньше не сталкивалась с чем-нибудь подобным? — О Дурном Глазе рассказывают сказки, — медленно произнесла Гвен. — Но я никогда не сталкивалась с этим в действительности. — Мне доводилось, — сказал Род, — хотя немного в измененном виде. Туан нахмурился. — Когда? — В другом… э, во время обучения, — пробормотал Род, — когда меня учили… — Род набрал побольше воздуха и выпалил — тому колдовству, которым я владею. Этот вид волшебства назывался "гипнозом", но он очень похож на Дурной Глаз. Но гипноз отличается от него тем, что все происходит значительно медленнее. — Значит, они обладают феноменальными способностями, — сказал Туан. — Как им удается очаровывать так быстро? — У меня есть кое-какой опыт, — тихо сказала Гвен. — Дело заключается в том, чтобы внедрить свою мысль в сознание другого. В ухе Рода раздался голос Векса: — Твоя жена описывает телепатию, Род. — Научная терминология заставит даже скептиков поверить в магию, — рявкнул Род. — Им просто придется поверить. Катарина повернулась к нему: — С кем это вы разговариваете? — Да так, мысли вслух, — промямлил Род, вспомнив о том, что Катарина тоже в какой-то мере обладает колдовской силой. Вслух же он сказал — Все дело в том, что варвары проделывают это с кем угодно. Нам теперь ясно, как они это делают, но каким образом с этим бороться? — Так, как это делали мы. — Гвен удивленно посмотрела на него. Род усмехнулся: — "Мы"? — Тоби и я, — объяснила Гвен. — Мы делали с ним то же самое, муж мой, мы направляли свои мысли в их сознание и заставляли солдат понять, что на самом деле их остановила всего-навсего пара маленьких злых глазок. И тогда они, очнувшись, видели перед собой лицо противника и его тело, уязвимое для их оружия. — Да, — сказал Род. — А потом солдаты снова столкнулись с действием Дурного Глаза, и вы оба свалились без сил. Гвен покачала головой: — Нет, милорд. Это была молния. Катарина развела руками в отчаянии, но ничего не произнесла. — Молния или нет, но они вывели вас из строя, — рявкнул Род, — и извини меня, мне не очень-то понравилось все это. Гвен настаивала на своем: — Но нас было только двое — Тоби и я, — и хотя мы действовали с ним одновременно, но по отдельности… — Чего ты хочешь? — Род начал злиться. — Чтобы вас было намного больше? — Но, мой господин, — Гвен изо всех сил старалась сохранить спокойствие. — Мы с ним не смогли объединить наши силы, да и солдат для нас двоих было слишком много. Мы пытались передать свои мысли всем им сразу, но мы делали это поодиночке, не объединив свои усилия. — Насколько я понимаю, ваши силы можно объединить, — тихо произнес Род. — Можно, — Гвен отвернулась. — Когда соприкасаются двое способных слышать мысли, то возникает сильное чувство единения, но мне не доводилось встречать тех, кто бы рискнул… Дверь отворилась, и вошел Бром О’Берин в сопровождении двух вооруженных людей, которые вели под руки полуживого Тоби. Юный волшебник пытался вырваться из их рук. — Нет! Я… я пойду сам… — Ты голову-то на плечах держать не в силах, — пробубнил Бром. — Будь ты яблоней, ты бы и яблока не смог на себе удержать. Вон туда, — сказал он двум сопровождающим и показал на стул. Они осторожно опустили на него юношу, и тот обмяк, закрыл глаза и стал тяжело дышать ртом. — Что с ним? — воскликнула Гвен. — Полный упадок сил, — ответил Бром. — Если бы его вести не были столь жизненно важными, я бы отправил его в постель. — Идиот! Я ведь приказал ему позвать кого-нибудь на помощь! — Род склонился над юным волшебником и проверил его пульс. — Нельзя ли принести немного вина? Бром повернулся к двери и щелкнул пальцами. Через секунду в дверях появился паж с подносом в руках. Бром взял бокал и наполнил наполовину, затем поднес его к губам Тоби. — Выпей, дружище. Вино что надо. Тоби сделал глоток и закашлялся. Род постучал его по спине, юноша кивнул. Он снова сделал глоток, потом еще один. — Ну что, немного лучше? — спросил Род. Тоби кивнул и вздохнул. — Только не засыпай, — попросил Род. — Что ты видел? — Только корабль-дракон и воду. Меня даже начало мутить от этого вида. — Он отхлебнул вина. — Ну, теперь все хорошо, — заверил его Род. — Значит, они долго плыли. В каком направлении? — На запад, — решительно ответил Тоби. — На запад и на юг. Я позвал Джайлза, он сменил меня. Я немного поспал, потом он разбудил меня и сообщил, что видит землю. Я полетел к нему и отправил его домой. Он выглядел очень уставшим, а я отдохнул. Род сомневался, что юноша говорит правду, если судить по серому цвету его лица. — Но ты рисковал, приближаясь к их владениям. — Ну, может быть, немного, — согласился Тоби. — Во всяком случае, не хотелось бросать дело на полпути. Да и опасность была небольшой. Сверкали молнии, и небо было затянуто облаками, до рассвета еще было время. — Но ты не должен был рисковать, — возразила Гвен. — Что ты узнал? Где живут эти дикари? — В низине на берегу моря. В миле или в двух от берега возвышаются высокие скалы. Род кивнул. — Низина большая? — Ну, миль пять шириной. — Он описывает наносную равнину, — раздался голос Векса. — А ты оказался более наблюдательным, чем я предполагал, — сказал Род юноше. — Что ты увидел на равнине? — Деревню, — Тоби посмотрел на него. — Хижины-мазанки, круглые, с соломенными крышами. Вокруг деревни зеленеют поля. — Занимаются земледелием? — Род озадаченно посмотрел на окружающих. — Странно, что они при этом мародерствуют… И много там хижин? Тоби покачал головой: — Больше, чем я бы успел сосчитать, господин волшебник. Больше любой деревни, что я видел на Грамарии. — Значит, деревня, — переспросил Род. — А не город? Тоби задумался: — Ну… может быть, маленький городок… Но дома расположены друг от друга на приличном расстоянии. Примерно около тысячи жителей. — Как они отреагировали на возвращение корабля-дракона? — Никак, — ответил Тоби. — Что? — Род раскрыл рот. — Никак не отреагировали на возвращение? Совсем никак? — Нет… Они не увидели его. Солнце еще не взошло, как я говорил, а корабль-дракон не подошел к деревне. Он направился на юг, к узкому устью реки, где скалы подходят близко к берегу. Потом варвары опустили весла, свернули парус и стали грести вверх по течению до тех пор, пока не нырнули в расщелину в скале. — В расщелину. — Лицо Рода ничего не выражало. Тоби кивнул. — Да, расщелина в огромной каменной стене, через которую можно было бы провести Летучий Легион. — Итак, они нырнули в расщелину. — Род насупился, пытаясь представить себе эту скалу. — Что произошло потом? — Ничего особенного. Я опустился на скалу и стал ждать их появления с другой стороны. Они вышли без щитов и шлемов, без оружия, за исключением ножей за поясом. Они направились в деревню по равнине. Я не стал следовать за ними, так как боялся, что меня может заметить кто-либо из местных жителей. Род кивнул: — Молодец. Так или иначе, теперь нам известно все, что необходимо о них знать. А может быть, даже больше. — И что же? — спросил Бром. Тоби развел руками. — Все. Работа сделана… и почему-то я так устал, словно не спал ночь… — Неудивительно, ведь вчера ты выложился до конца, — напомнил ему Род. — А телепатия требует огромных затрат энергии. — Думаю, что да, — согласился Тоби. — Хотя раньше я этого не замечал. — Ты был моложе. Сколько тебе сейчас, девятнадцать? — Двадцать, — возмущенно ответил Тоби. — Ты прав, огромная разница. Но это означает, что ты перестал расти, и следовательно, излишка энергии больше нет. К тому же, как далеко тебе приходилось путешествовать подобным образом раньше? — По вашим поручениям, миль на десять-двадцать. — А на этот раз ты… ну-ка, посмотрим, — Род задумался. — Всю ночь за кораблем… допустим, что ветер был попутным… скажем, десять миль в час. Значит, около десяти часов… Так, умножим на переменную… — Он снова взглянул на Тоби. — Ты преодолел сто миль. Дважды. Неудивительно, что ты устал. Тоби фыркнул в ответ. — Отведите его, — приказал Бром вооруженным людям, — и уложите в постель. Он славно послужил сегодня своей стране. Один из солдат наклонился чтобы подхватить Тоби за ноги, но второй остановил его, положив руку на плечо. — Нет. Вместе со стулом. Первый солдат посмотрел на него, кивнул и поднял стул за ножки, в то время как его товарищ взялся за спинку. Род запомнил лицо второго солдата — он наверняка мог пригодиться в дальнейшем. Дверь за ними закрылась, и Бром повернулся к Роду: — Что скажешь, господин волшебник? — Я в замешательстве, — признался Род. — Когда он проснется, я заставлю его нарисовать карту. Но что стоит за всем этим? — Род пожал плечами. — Некая тайна, не так ли? — Да, — согласился Бром. — Но почему они молча пробрались в свое логово? — Возможно, из-за того, что не все вернулись из плаванья, и они не хотели, чтобы на них обрушился гнев родственников убитых. — Может быть, — сказал Род. — Но что-то не верится. Ведь они из тех, кто по натуре своей не сентиментален, и знаете, отношение к подобным вещам у них выражается чем-то вроде: "Возвращайся со щитом или на щите". К тому же они вернулись с добычей — прихватили с собой на корабль все, что можно было унести, прежде чем подожгли деревню. — Но ведь некоторые из них остались лежать на чужой земле, — заметил Бром, — и если они набирают рекрутов, обещая им богатую наживу и малую опасность, то у них на этот раз была достаточно серьезная причина, чтобы избегать Гнева родственников убитых. — Да, я смотрю, вы разбираетесь в наборе рекрутов, — Род улыбнулся. — Но им все равно пришлось бы чуть позже оправдываться перед жителями деревни, рано или поздно кто-либо должен был заметить, что они вернулись. Так к чему прятаться? Лицо Катарины посветлело. — Они пробирались ночью, как воры, правда? Род кивнул: — Да. И это… — Глаза его вдруг расширились — Ну, разумеется! Ваше Величество, вы правы! — Что такое? — Бром переводил взгляд с одного на другого. — Ну, конечно! — воскликнула Гвен. — Вся эта затея была в тайне от всех! — Да! — Глаза Туана вспыхнули. — Похоже, что так! — Для подтверждения этой гипотезы данных недостаточно, — заявил Векс на ухо Роду. — Но интуиция подсказывает, что так оно и есть, — возразил ему Род. — Правда, я не знаю, как им удалось сохранить в тайне свое исчезновение на тридцать шесть часов. Тут надо подумать. Но одно мне ясно… Гвен подняла на него встревоженные глаза. — Это означает, Ваше Величество, — произнес Род, поворачиваясь к королю, — что на нас не нападала враждебная по отношению к нам нация. — Нет, на нашем побережье высадились только воры. — Туан сдвинул брови. — Какое еще слово подходит для них? — Их зовут "пиратами". — Род вовсе не удивился, что на Грамарии забыли это слово — их культура была ограничена одним большим островом и находилась в изоляции на протяжении столетий. Туан задумался. — Как противостоять морским бандитам? — Только обладая знаниями о море. — Род повернулся к Брому — Есть на Грамарии знающие морское дело люди? Бром потер подбородок. — На побережье есть поселения рыбаков. — Так, хорошо, доставьте их сюда, — бросил Род через плечо, направляясь к двери. — Вернее, одного опытного рыбака, который знает что-нибудь о ветрах, течениях и береговой линии. — Хорошо, господин волшебник. Вы что-то придумали? — Может быть, — отозвался Род и вышел. — Но где-то здесь должно быть течение! — Его не видно на обычных фотографиях, Род, — объяснил ему Векс, — а когда мы прибыли на Грамарий, нам и в голову не пришло заснять все на пленку, чувствительную к инфракрасному излучению. Космический корабль был спрятан на лугу, под слоем глины в десять футов, в нескольких часах езды от Раннимеда. Род попросил эльфов прорыть туннель к нему, чтобы иметь возможность приходить туда в случае необходимости. Как, например, сейчас. Он наслаждался настоящим земным шотландским виски, просматривая изображения на экране монитора. — Ничего не вижу, Векс. — Ты не это искал, Род? Мозг робота, шар размером с баскетбольный мяч, располагался в специальном отсеке изогнутой стены. Род на время вынул его из стального коня и подсоединил к автоматической системе управления кораблем. Не то чтобы он собирался куда-либо улетать, нет — просто Векс был нужен для работы вспомогательного оборудования корабля, такого, например, как графический архив, ну и, конечно, автоматический бар. — Да, спасибо. — Род стал рассматривать снимок, сделанный из космоса два года назад, когда они приближались к планете. На мониторе отчетливо вырисовывалась прибрежная полоса Грамария, побережье материка напротив и море между ними. — Думай, Векс, думай. У тебя последнее время неплохо срабатывает интуиция. — Я интегрирую большое количество невербальных знаков, Род, — ответил ему робот. — Укрупни вот это место, Векс. — Род ткнул пальцем в выступ на побережье материка. Выступ стал увеличиваться в размерах, постепенно заполняя весь экран. Род провел пальцем воображаемую линию. — Вот эта дуга, что проходит через выступ, — демаркационная линия. Посмотри, отчетливо видно разграничение растительности. Как ты думаешь, я прав? — Я не думаю, Род, я просто обрабатываю данные. — В ближайшие дни ты должен разъяснить мне разницу. Что это вон там, в левом верхнем углу? Похоже на папоротник. — Вполне возможно, Род. Значительная часть данной планеты находится в каменноугольной эре, и огромных размеров папоротник является здесь доминирующим представителем флоры. — А вот это что такое? На морском берегу? — Примитивные амфибии, Род. — Так, ясно. Интересно, что там, за этой каменноугольной флорой? — Каменноугольная фауна, сказал бы я. — Не варвары? — Поселения людей обычно наблюдаются на открытых пространствах, Род. — Кто знает, может, им есть, что прятать. Но если уж говорить об открытых пространствах, то вот оно — на остальной части выступа. — Род придвинулся к монитору поближе. — Похоже, здесь растут какие-то маленькие деревья. Векс молчал какое-то время, потом произнес с расстановкой: — Согласен, Род. Это на самом деле деревья. Низкорослые, но деревья. — Не вяжется с папоротником, не так ли? Откуда здесь могли взяться деревья, Векс? — Источник один, Род. Остров Грамарий. — Вполне возможно, тогда каким образом семена могли попасть сюда? — Тут важен сам механизм. Между материком и Грамарием должна существовать некая связь. — Такая, например, как морское течение, которое я ищу? Так-так! — Род приободрился. — Давай посмотрим еще… кроме деревьев мы видим пространство светло-зеленого цвета. Проверь, что может иметь такую окраску, Векс. Изображение на экране монитора не увеличилось, но робот приступил к его анализу. — Это трава, Род. Род кивнул. — С того участка, поросшего папоротником, трава не могла появиться. Но посмотри, как отчетливо видна граница между папоротником и лугом! Здесь проходит демаркационная линия, Векс. — Без сомнения, это скалы, Род… Те скалы, что упоминал в своем рассказе Тоби. — Действительно, как я сам об этом не догадался! — Род глянул на изображение. — Значит, перед нами логово дикарей. Все соответствует описанию Тоби… за исключением одной детали. — Не вижу каких-либо аномалий, Род. — Правильно. Не видишь, потому что их нет. Но где деревня? Векс задумался. — Мне ясна твоя мысль. Нет признаков поселений человека… — И никаких кораблей-драконов у берега. — Тогда напрашивается один логический вывод, Род. — Да. — Род откинулся на спинку кресла и отхлебнул виски. — Сначала я выслушаю тебя, потом скажу свое мнение. — Согласен, Род. Эти снимки мы сделали два года назад, когда приближались к планете. Очевидно, что в то время варваров здесь не было. Значит, они прибыли сюда позже. — Я подумал то же самое… Слушай! — Род снова прильнул к экрану. — Помнишь, я говорил тебе, что заметил кое-что во время сражения? — Некую историческую неточность в экипировке викингов, Род? — Ну, своего рода анахронизм, Векс. Эти викинги — неандертальцы! На корабле воцарилась тишина. Затем Векс произнес: — Но это невозможно, Род. Род усмехнулся: — Почему же? Только потому, что последний неандерталец умер по меньшей мере пятьдесят тысяч лет назад, задолго до того, как у скандинавов появились викинги? — Ты правильно подметил основное направление моей мысли, Род. — Но почему это тебя так волнует? — Род развел руками. — Мы ведь нашли машину времени, спрятанную в замке Логайра, не так ли? — Да, но мы вывели ее из строя, одержав победу над Ансельмом Логайром. — Разумеется… Но как она вообще попала туда, ты не задумывался? — Ну… путешествующий во времени, должно быть, соорудил ее. — Быстро соображаешь, Векс. — Род мотнул головой в сторону экрана. — И если им удалось сделать это один раз, они могли сделать это и еще. — Но… Действительно логично… — Разумеется. Но та машина времени не очень-то походила на что-то новенькое, помнишь? — Не думаешь же ты, что их выпускают серийно? — Ну, не серийно, но мне представляется небольшой завод. Две-три машины в год… Корабль стал подрагивать. — Род… а ты подумал насчет того, каким нелогичным могло сделаться человеческое существование, если ты прав? Род с тревогой посмотрел на него: — Эй, приятель! У тебя опять начинается припадок? — Твоя концепция нелогична, Род. У меня может начаться эквивалент эпилепсии, но для этого требуется абсолютно нелогичное умозаключение. Завод по производству машин времени нелогичен, но я не могу отрицать его существование. Векс среагировал на первую машину времени иначе, но Род не стал упоминать об этом. — Я уже говорил, как нелепо машина времени может все преобразить. К примеру, одеть неандертальца в доспехи викинга и высадить его на планете, которая решила "заморозить" свою культуру в Средневековье. Что ты об этом думаешь, Векс? — Так могло начаться, да, — тихо отозвался робот. — Но ты на самом деле уверен, что это были неандертальцы, Род? — Уверен. — Род насупился. — Но, знаешь, обстановка была немного суматошной. Я не мог попросить кого-нибудь из них оказать мне такую услугу и снять шлем, чтобы я смог получше разглядеть его череп. Тебя это устраивает? — Да, но нескольких варваров убили во время сражения. Можно попросить произвести соответствующие замеры. — Поручим это отцу Чиллди, пусть принесет хоть какую-нибудь пользу. Но он всего-навсего подтвердит то, что я тебе сказал, Векс: тяжелая челюсть без подбородка, покатый лоб — именно, покатый. И…. нет лобных долей! — А затылочный бугор, Род? Род поморщился: — Ну, знаешь, вот этого я тебе не могу сказать. На них ведь были шлемы. Проверим на одном из их… представителей, идет? — Надо уточнить, чтобы на это обратили особое внимание при его описании. Значит, ты настаиваешь на том, что некто перенес племя неандертальцев с Земли сюда? А жили они там приблизительно пятьдесят тысяч лет до нашей эры, так? — Где еще они могли откопать неандертальцев? — Теория параллельной эволюции… — Параллельные линии никогда не пересекаются. Хотя, кто его знает… Оставим вопрос открытым. — Хорошо, допустим, их взяли с Земли. И тот, кто перенес их сюда, снабдил их кораблями, доспехами и оружием викингов. Очевидно, этот неизвестный также обучил их навигации. Но зачем им понадобилось нападать на вас? Род пожал плечами. — Очевидно, потому, что этот неизвестный заставил их это сделать… но отложим это до поры до времени. — Тогда придется оставить открытым и вопрос идентификации личности этого неизвестного. — Ну, здесь мы можем кое до чего докопаться, — ответил Род. — Я имею в виду то, что, кто бы это ни был, он должен иметь машину времени… а мы уже знаем, что здесь, на Грамарии, существуют две организации, имеющие их в своем распоряжении. — Анархисты-футуристы и тоталитаристы-футуристы. — Правильно. И с такими кандидатами не имеет смысла искать кого-то третьего. — Кому бы ты отдал предпочтение в данном случае? — Наверное, анархистам, — отозвался Род. — Больше напоминает их стиль. — Почему? Род пожал плечами: — А почему именно доспехи викингов? Очевидно, по той же причине, почему их носили сами викинги — чтобы вселять страх в сердца своих жертв. А такой страх служит основной цели — создать хаос их социального порядка. Кроме того, кто-то должен быть для них прикрытием — "власть за троном" или что-то вроде этого. — Или, как в данном случае, пираты. Что ж, принимаю твою позицию, Род. Тоталитаристы имеют обыкновение обращаться к личностям. Они предпочитают тщательную подготовку, выливающуюся в конце концов в революцию, а не постепенное подтачивание власти. Да, это, скорее, анархисты — они преступники по своей натуре. — Логично, но, вероятно, ошибочно. — Род снова прильнул к монитору. — Посмотри, по разные стороны от скал совершенно разная растительность. — Абсолютно разная, Род. — Послушай, а кроме травы, что там может еще расти? — Ну, несколько видов мха и лишайника. — И больше ничего? — Такая растительность свидетельствует о том, что температура на данном участке намного ниже, чем в окружающем его лесу. Я полагаю, что в этом месте с моря дует ветер, охлаждающий участок вокруг залива. Скалы не позволяют ветру проникать дальше. Род поднял глаза. — Эй! А не означает ли это холодное течение? — Этого нельзя отрицать, Род. — Голос робота прозвучал поучающе. — Это то течение, которое может проходить вдоль Грамария. — Не отрицаю, — ответил Векс. Род улыбнулся и убрал пустой стакан. — Ладно, хватит на сегодня. — Он направился к стене и стал отсоединять зажимы, при помощи которых мозг Векса крепился к панели. — Что происходит, когда холодное течение сталкивается с берегом, Векс? — Очевидно, оно становится теплее, соприкасаясь с тропическим континентом чуть южнее скал, Род. Потом поток воды продолжает свое движение. Род кивнул. — Судя по расположению и форме материка, это означает, что течение направляется на север — обратно к Грамарию. — Вполне возможно, Род. Но нельзя делать окончательные выводы без достаточных данных. — Хорошо. — Род сунул серебряный баскетбольный мяч под мышку. — Как скажешь, Векс. К тому же пора перекусить. — Ты же знаешь, роботы не едят. — А я-то подумал, что ты в настроении подкрепиться несколькими байтами. Стража у дверей расступилась и объявила: — Господин главный волшебник, Ваше Величество. Род прошел между ними и остановился, заметив высокого угрюмого человека со впалыми щеками, стоявшего напротив Катарины и Туана. Лицо его было загорелым и обветренным. На нем была парчовая накидка, отороченная мехом, надетая поверх камзола и брюк. В руках он сжимал круглую шляпу. Род вспомнил о манерах и поклонился: — Ваши Величества! Я был занят кое-какими исследованиями. — Надеюсь, господин волшебник, вам поможет вот этот человек, — Катарина кивнула в сторону незнакомца. — Разрешите представить вам господина Хью Меридиана, капитана торгового корабля. — Торгового корабля? — Род озадаченно посмотрел на моряка. — Я и не знал, что у нас есть такие. — Это правда, милорд. — Капитан отвесил ему официальный поклон. — Быстрее и дешевле переправлять груз морем, чем везти его через горы. — Разумеется. Мне следовало самому догадаться. Но как вы узнали, что нам нужна помощь того, кто знает море, капитан Меридиан? — Мы направили сообщение рыбакам из владений Логайра и Романова. Все они заверили нас, что вдоль берега действительно проходит течение, — ответил Туан. — Но они не знают его направление. — Разумеется, где им знать. — Род нахмурил брови. — Они никогда не уходят в море надолго, так, на один день, не дольше. Они вас знают, капитан? Капитан кивнул: — Я нанимаю команду из этих рыбаков, милорд. Они знают меня. — И вам известно направление течения? — Род поискал глазами стул, но вспомнил, что сидеть в присутствии Их Величеств невежливо. Правда, Брому это было позволительно, но Бром другое дело. — По крайней мере, вы знаете, как оно огибает остров Грамарий? — Да, милорд. Хотя было бы вернее сказать, что знаю, где течения нет. — На самом деле? Разве течение проходит… не вокруг всего острова? — Не совсем так. Вдоль западного побережья течения нет. — Странно, — Род задумался. — Вы можете показать мне на карте? — На карте? — Капитан Меридиан растерялся, потом вытащил из-за пояса небольшую книжицу. — Да, я могу показать, где я записываю все сведения о течениях, но не лучше ли просто рассказать вам? — Нет, нет! Я хочу, чтобы вы показали мне на… — Род вдруг замолк, потому что вспомнил, что в средние века карт как таковых не существовало, тогда не принято было изображать очертания побережья графически. Карты появились только с эпохой Возрождения, с ее концепцией законченности форм. Род повернулся к двери и приказал страже — Пергамент и перо… и побыстрее. — Он снова повернулся к капитану — Сейчас мы сами составим карту. Капитан Меридиан, представьте себе, что вы птица и летите над островом Грамарием, осматривая его берега. Меридиан усмехнулся. — Представить-то можно, господин волшебник, только что толку? — Толк будет большой, должен вам сказать! Я нарисую вам береговую линию так, как бы ее видела птица. Дверь распахнулась, и вбежал паж, держа в руках пергамент, перо и чернильницу. — Спасибо, приятель! — Род взял стул и направился к столу. Он расстелил пергамент и начал рисовать. — Вот западное побережье, капитан Меридиан. — Он начертил длинную неровную изогнутую линию, потом показал на выступ. — Вот герцогство Савоя, а здесь — Габсбурга. — Потом он начал рисовать ломаную линию. Капитан Меридиан внимательно следил за его рукой, наморщив лоб, пытаясь сопоставить то, что видел перед собой, с действительной картиной из скал, течений и гор, проглядывающих сквозь туман. Наконец лицо его посветлело, и он ткнул пальцем в выступ на южном побережье. — Да ведь это мыс Суси! Сколько раз мне приходилось бороться с юго-западным ветром, огибая его! — Юго-западный? — Род поднял на него глаза. — Течение проходит здесь? Капитан Меридиан с готовностью кивнул: — Да, да! Как раз в этом месте. Западнее, милорд, мне не доводилось ходить под парусом. Но севернее течения нет, это точно. Род кивнул. — Значит, здесь течение подходит к Грамарию. Вот южный берег, капитан Меридиан. — Он начертил длинную кривую, затем перо свернуло на север. Меридиан зачарованно наблюдал за тем, как перед ним вырисовывался остров. — Просто колдовство, — выдохнул он, когда Род закончил, и показал на карту. — Вон там бухта Роланда, а здесь находится владение Романова. Вот устье реки Флер, а вот полуостров Тристэз. — Он глянул на Рода. — Вы действительно господин Главный волшебник! Иначе как объяснить, что вы смогли показать на пергаменте все побережье? — О, я знаком с людьми, которым приходится много летать. — Род пожал плечами. — Я ничего не пропустил? — Не на самом берегу. — Меридиан склонился над картой и ткнул пальцем — Вот здесь нужно нарисовать Гранд Скерри, недалеко от западного побережья, и… гору Гебурн… — его палец скользил по карте рядом с владениями Романова. — И еще… но это как-нибудь в другой раз. — Он задумался. — На вашей карте не хватает еще одной важной вещи, без которой не обойтись ни одному мореплавателю. — Течения? — Род обмакнул перо в чернильницу и протянул его капитану. — Не могли бы вы показать его на карте, капитан Меридиан? Капитан взял перо и начал медленно рисовать. Род наблюдал за тем, как из-под пера появлялись линии, начинающиеся от мыса Суси, затем идущие к южному побережью, огибающие восточные владения барона Раддигора, потом герцогство Бурбона и северное побережье, минующие владения Романова, Габсбурга — и снова уходящие в неизвестность. Меридиан опустил перо в чернильницу и вздохнул с облегчением. — Я старался, господин волшебник. Это все, что мне известно. — Он посмотрел на Рода. — Больше я ничего не знаю. — Ну, я бы мог кое-что добавить, — Род взял перо. — Один из наших молодых волшебников совершил сегодня ночью путешествие на запад. — Он начал чертить вогнутую линию в левом нижнем углу пергамента. — Он увидел что-то вроде вот этого… — Кривая пошла вправо к выступу. Род провел пунктирную линию через основание выступа, потом перешел в ту точку, где капитан Меридиан закончил рисовать течение. — Он следовал за этими бандитами до их логова, и, судя по его рассказу, они шли вот этим маршрутом. А это значит, что северное течение следует на юго-запад, вот так… — Его перо вернулось к материку и резко обогнуло выступ. — Вам, конечно, известно, капитан Меридиан, что Грамарий представляет собой всего-навсего остров и что на западе располагается материк. Капитан Меридиан кивнул. — Да, известно, но ничего более. Да и то в основном из сказок, которые рассказывали внукам старики. — Ну, наш волшебник побывал там и убедился в его существовании собственными глазами. — Род показал на выступ. — Мы считаем, что этот полуостров является так называемым "домом" варваров. Абсолютно точно то, что течение проходит именно здесь. — Он не стал объяснять капитану, откуда такая уверенность. — Потом оно направляется на юг, огибает берег, нагревается под воздействием континента, который в свою очередь с силой отталкивает течение обратно в море, на северо-восток…. и потом оно проходит вот здесь. — Его перо пошло вверх и направо, пока не дошло до той линии, что начертил капитан Меридиан у мыса Суси. — Здесь вы уже знаете, как оно себя ведет. — Он выпрямился, сунув перо в чернильницу. — Ну, вот, мы с вами и составили карту, обозначив на ней течение. В ухе Рода раздалось электронное покашливание. — Разумеется, нам помогли, предоставив основную информацию… — добавил Род. — Ну, что, теперь мы можем говорить о том, как к нам прибыли варвары? Капитан кивнул, глаза его блестели. — Разумеется, милорд. — Он повернулся к Туану и Катарине — Посмотрите, Ваши Величества! — Он указательным пальцем провел по линии, обозначающей течение. — Варвары шли под парусом на своем корабле-драконе по течению на восток. Сначала они направлялись к владениям Логайра, потом обогнули восточное побережье и снова пошли на запад, а затем вернулись к себе домой. — Его палец описал круг. Туан вздохнул: — Да, капитан Меридиан. Все ясно. Отворилась дверь, и на пороге появилась стража. — Ваши Величества… Гвендайлон, леди Гэллоуглас. Вошла Гвен и вежливо поклонилась. — Добро пожаловать, моя дорогая. — Катарина поднялась и шагнула к Гвен, протянув ей руки. — Ты как раз вовремя. Эти Глупцы решили забить мне голову всякими течениями и мысами. Гвен дотронулась до руки Катарины с довольной улыбкой. Род краешком глаза наблюдал за обеими леди. Катарина и Гвен никогда не были близки, холодок в их отношениях стал особенно заметен, когда Катарина начала питать явную симпатию к Роду, правда, это было еще до того, как он вернул в ее жизнь Туана. Он полагал, что Гвен неизвестна вся эта история, но кто знает, нельзя недооценивать телепатов. Так или иначе, такая теплая встреча обеспокоила его. — И что же вы затеваете? — Затеваем? Абсолютно ничего! — невинным голосом ответила Катарина. — Так, обсуждаем кое-какие ваши промахи, Господин волшебник… и твои, мой дорогой муж! Туан выглядел еще более обеспокоенным по сравнению с Родом. — Разумеется, моя дорогая. И в чем же заключается мой промах? — Ты только и знаешь, что твердишь о том, как побороть врага при помощи топоров и мечей. Мы же считаем более важным уберечь твоих солдат от булав и топоров врагов. — Верно подмечено, — заметил Туан. — А ты сможешь уберечь их жен и детей, а также их земли, которые дают им средства для существования? — Должен сказать, — согласился Род, — что, применив против противника собственный меч, можно быть уверенным, что он не сразит тебя своим оружием. — Да, мой господин, но ты должен научить своих солдат отражать удары, — заявила Гвен. — А для этого нужно уберечь их от Дурного Глаза варваров. Род обменялся с Туаном взглядом. — Они правы, Ваше Величество. Мы так увлеклись контратакой, что забыли о психологической защите. — Не волнуйтесь, — заверила их Катарина, — мы не забыли. — Да, — добавила Гвен. — Мы знаем, как противостоять противнику. Мы с Тоби уже испытали это средство, когда варвары сражались с нашими солдатами. Туан недовольно посмотрел на них. — Боюсь, что не совсем понимаю вас. Вы что, защищали солдат? — Да, так оно и было! — заверил его Род. — Нам бы не удалось сохранить и горстки людей в той битве, если бы не Гвен и Тоби. Они… сломили чары Дурного Глаза. — Но мне кажется, что вам удалось противостоять их колдовству только несколько коротких мгновений. — Туан потер подбородок. — Да, их мысли оказались слишком тяжелы для нас, — призналась Гвен. — Но не следует забывать, Ваше Величество, что нас было только двое и что мы действовали поодиночке. — Ты хочешь сказать, что они пересилили вас, — прервал ее Род. — Но что может помочь вам победить их в следующий раз? — Ну как же, более сильное колдовство! — Лицо Гвен расплылось до довольной улыбки. Катарина подхватила Гвен под руку и кивнула. — Разумеется, господин волшебник! Твоя жена считает, что, объединив, свои силы, колдуньи смогут действовать вместе. Таким образом им удастся победить Дурной Глаз корабля-дракона варваров. — Двадцать колдуний против сотни варваров? — Род почувствовал, как неприятно заныло сердце. — Извините, но что-то не нравится мне вся эта затея. — Мы можем привлечь больше колдуний, — решительно заявила Гвен. — Все равно, — возразил Род. — Мне тоже это не совсем нравится, — сказал Туан. — Каков ваш план, жена моя? — Мы созовем колдуний, которые попрятались по деревенькам и хуторам, боясь пользоваться своей силой, дабы их друзья и родственники не отвернулись от них. Они не входят в королевский Шабаш Волшебниц либо из страха, либо из нежелания покидать свой народ. — То есть вы собираетесь призвать их на службу? — спросил Род приглушенным голосом. — Называйте это как хотите. Я решила! — Катарина стиснула руками голову. — Но постарайтесь понять! Приказ, подписанный Его Королевским Величеством, может вселить в колдуний страх, они решат, что их хотят собрать всех вместе, чтобы осудить. Нет, тут нужно мое непосредственное присутствие. — Она впилась в Туана взглядом. — И как вы собираетесь все это сделать? — Род с сомнением посмотрел на свою жену. — Леди Гэллоуглас останется здесь, будет обучать королевских волшебниц, как противостоять Дурному Глазу, а я тем временем буду объезжать страну и призывать колдуний поступать на королевскую службу. — Катарина сжала руку Гвен и посмотрела на Рода. Род открыл было рот, чтобы возразить, а сказать ему было что, но в этот момент открылась дверь и вошел один из страдников с белым как мел лицом. Он поклонился. — Ваши Величества! Катарина перевела взгляд на него: — С какой стати ты врываешься подобным образом? — Пришло сообщение от волшебниц, Ваши Величества! Варвары высадились у устья реки Флер! — Созвать армию! — рявкнул Род и устремился к двери. — Я выступаю с Летучим Легионом… вернее, с тем, что от него осталось! — Нет, милорд! — кликнул страж. — Они прибыли под флагом перемирия. — Что? — Род повернулся и уставился на него. — Тот кивнул: — Да, милорд. Их немного на борту, и они сдались рыцарям герцога Бурбона. А сейчас варвары следуют под их конвоем в Раннимед… — Он помедлил, потом вопросительно посмотрел на короля — Но теперь они гости?.. — Если они действительно прибыли под флагом перемирия, то да. — Туан поднялся. — Передайте стражникам, чтобы их встретили подобающим образом, как гостей, а то я не сомневаюсь, что многие жители с радостью бы забросали их камнями. Господин волшебник, пойдемте со мной! — И он направился к двери. — Куда вы идете? — встревоженно спросила Катарина. Туан оглянулся. — Поеду им навстречу, дорогая, мы должны встретиться как можно раньше, тут дорога каждая минута. Он вышел, Род едва поспел за ним, закрыв за собой дверь и оставив Катарину и Гвен пребывать в растерянности.
"Тогда отправился главный волшебник на восток навстречу варварам, прибывшим так неожиданно для всех под флагом перемирия, и Его Королевское Величество поехал с ним. И хотя было варваров немного числом, вида они былиужасающего, роста огромного, словно сами демоны спустились с небес. Приземистые, словно боровы, с головами, прилепленными к плечам, они держали в руках огромные булавы, покрытые пятнами запекшейся крови. И когда Его Величество король приблизился к варварам, главный волшебник находился рядом с ним и охранял его своими заклинаниями на тот случай, если те забудут о перемирии или подстроят злую ловушку. И главный волшебник направил на них свои заклинания, заслонив собой солнце и возвышаясь над варварами, и глаза его сверкали, словно изумруды на восходе солнца, и вид его вселил страх в их сердца, и остановились они безмолвно перед ним. И воздвиг он перед ними заслон, через который могли они говорить, но не могли поразить булавой. Потом обратился он к королю со словами: "Мой король, теперь ты можешь говорить с ними, и не причинят они тебе зла!" И заговорил кораль Туан: "Что вы за люди? И откуда прибыли вы на землю Грамария?" Тогда один из них выехал вперед и произнес с чуждым варварским акцентом, что является самым знатным лордом в их королевстве дикарей и что остальные лорды восстали против своего короля и сбросили его, и ему пришлось со своими людьми просить у короля Туана приюта. И сжалилось сердце короля Туана, и сказал он: "Бедные благородные сердца! Я уверен, что те, кто напал на мое королевство, причинили зло и вам!" И он приехал вместе с ними. Главный же волшебник не спускал с них глаз…" Летописи правления Туана и Катарины, записано отцом Чнллди.
— Так как тебя зовут? — Род ушам своим не поверил. — Йорик. — Варвар развел руками — А в чем дело? Никогда не слышал такого имени? — Да нет, слышал, но не в действительности, оно взято из пьесы… но ты не очень-то похож на англичанина. — Он бросил взгляд на солдат, которые стояли за их спинами с копьями наготове, потом посмотрел на тех, что стояли напротив, окружив неандертальцев кольцом. Род хотел было приказать им опустить копья, но решил, что пока не время. — Одно ваше слово, и они опустят свои пики, — сказал варвар. — Да, я знаю, — усмехнулся Род. — Мне кажется, что все это я уже видел когда-то. — Йорик потер рукой глаза. — В самом деле? — спросил Туан, нахмурив брови. — У меня такое же чувство. Неандерталец покачал головой. — На самом деле странно. Мне кажется, что все это я уже пережил когда-то. Разве что… — Он повернулся к Роду — Тебе бы следовало быть на фут выше, с пронизывающим взглядом и широким благородным лбом. Род поежился: — Что значит, следовало быть? Неандерталец поднял руку ладонью вверх. — Никаких обид. Но тебе следовало бы также иметь надменное лицо… — Разумеется, — согласился Туан. — А у тебя должен бы быть на спине горб, а изо рта торчать клыки, и в глазах непременное выражение идиота-убийцы! Йорик попятился. Затем лицо его побагровело, он сдвинул брови, так что не стало видно глаз (а брови, надо сказать, у него были довольно густые). Он шагнул вперед, открыл рот… тут к нему подскочил Род. — Значит, вы оба испытываете… э… ощущение deja vu? — Отлично сказано, — Йорик кивнул в знак согласия. — Я знал, что этому есть название. Теперь настала очередь Рода удивиться. — То есть… ты слышал это выражение раньше? — Ну, конечно, слышал. — Йорик закивал и улыбнулся. — Просто оно не пришло сразу на ум, вот и все. Остальные варвары за его спиной повеселели и закивали Головами, Перебрасываясь друг с другом какими-то фразами и посматривая то на Рода, то на Туана. — А как насчет вас? — Род посмотрел на Туана. — Слышали когда-нибудь эти слова? — Никогда в жизни, — решительно ответил Туан. — А это что-нибудь означает? — Ну разумеется. — Йорик хмыкнул. — Это значит, что я здесь чужак. Но вам это было известно, не так ли, господин волшебник? Я имею в виду то, что это очевидно. — Да, но я-то думал, что сюда вас всех завезли, — Род насупился. — И один из вас точно участвовал в этом деле, ведь так? Йорик моргнул. — Прошу вас, не стоит об этом! Я предпочитаю считать это место спасительным для беженцев и эмигрантов. — Да, действительно? А я-то полагал, что для этого требуется сначала найти гостеприимного хозяина! — А что хозяин? — Йорик пожал плечами. — Увидели ничью землю, выгнали оттуда несколько динозавров и поселились на ней. — А вы никогда не задумывались над тем, что жители Грамария могут иметь на этот счет свое мнение? — А что? Вы тут, мы там, нас разделяет океан. Да вы и не догадывались о нашем существовании! — Господин волшебник, — прервал его Туан, — мне кажется, что все это очень интересно, но меня волнует другое. — Да, ситуация запутанная, — согласился Род. Он повернулся к Йорику — Не возражаете, если мы вернемся к началу? — Отлично. — Йорик пожал плечами. — Откуда начнем? — Откуда, по твоему мнению, начинается вся эта история? — Ну, когда меня вытащили за ноги, и женщина произнесла: "Мальчик!", а тот, что стоял рядом с ней… — Нет-нет! — выпалил Род. — Это уж слишком давно. Не возражаешь, если мы начнем с того момента, когда ты начал изучать английский. Как это произошло? Йорик удивленно посмотрел на него: — Ну, кто-то научил. Как еще? — Глубокая мысль, — огрызнулся Род. — Как это я не додумался до этого сам? Давай поговорим о твоем учителе. То, как ты говоришь, свидетельствует о том, что он не выходец из Средневековья. Йорик нахмурился: — А как ты догадался? То есть, я точно знаю, что меня не отдавали в начальную школу, но… — На самом деле? Йорик покачал головой: — Не прошел вступительный экзамен. Мы, неандертальцы, не очень-то сильны в обращении со знаками. Знаешь, нет лобных долей. — Род уставился на него. Йорик озадаченно посмотрел в ответ. Потом лицо его растянулось в ухмылке — А, понимаю. Готов поспорить, что ты сейчас думаешь о том, что, если я не в состоянии оперировать знаками, как я вообще могу разговаривать. Так? — Что-то вроде этого. Я, конечно, заметил, что твои товарищи общаются друг с другом на своем языке. — Да, на собственном языке — ты не встретишь другое племя неандертальцев, говорящих на нем. — Да мне как-то и не хочется искать. Йорик пропустил мимо ушей его реплику. — Эти эмигранты — представители таких разных наций, что нам пришлось создать собственный универсальный язык. Безусловно, он намного богаче любого из их родных языков, но при этом словарный запас его очень ограничен. Ни один из неандертальских языков не уходит дальше "Я голоден. Это еда… Идти убивать". — Ну, в это-то я могу поверить. Итак, как ты умудрился изучить английский язык? — Как попугай, — объяснил Йорик. — Я запоминаю все вопросы и обязательно ответы, которые должны следовать на них. Например, если скажут "Привет!", то в ответ я должен сказать "Привет!", а если прозвучит: "Как дела?", то я должен ответить: "Отлично. А как твои?" и при этом я даже не задумываюсь о том, что говорю. — Это свойственно не только неандертальцам, — заверил его Род. — Но то, как ты говоришь, требует несколько более сложного подхода. — Это зависит от умственных способностей. — Йорик постучал по голове. — Идея как бы толкает меня изнутри, понимаешь? И те слова, что должны выразить эту идею, выскакивают из памяти в ответ на чью-либо реплику. — Но, разговаривая, мы ведь не просто говорим. — Согласен, но ведь ты знаешь, что означают слова, когда их произносишь. Что касается меня, то я просто воспроизвожу их и при этом даже не понимаю, о чем говорю. — Ну, я знаю многих людей, которые… — Но им стоит лишь остановиться и задуматься, чтобы понять, о чем речь. — Ты не знаешь людей, — Род одарил его ехидной улубочкой. — Но я тебя понял. Поверил ли — это другое дело. Ты хочешь убедить меня в том, что не понимаешь тех слов, которые говоришь мне, например, сейчас… даже если перестанешь думать о каждом слове в отдельности. Йорик кивнул: — До тебя начало доходить. Большинство слов для меня — просто-напросто сочетание звуков, и ничего более. Я должен принять на веру то, что они означают то, что мне нужно, чтобы они значили. — Звучит немного странно. — Почему же, не очень… я понимаю суть. Но большинство словосочетаний являются просто самым естественным ответом на заданный вопрос. Ну, представь себе попугая, который говорит "Иди", когда видит зеленый свет. — Довольно-таки сложное объяснение, — заметил Род. — Да, но все это можно запомнить и использовать, воспроизводя в разговоре. — Йорик развел руками. — Я и сам как следует не понимаю всего механизма. — Но твой родной язык… — Состоит из нескольких тысяч звуковых эффектов. Даже не музыкальных, не забывай об отсутствии лобных долей… Манипулировать высотой тона ведь сродни манипулированию цифрами. Я люблю слушать музыку. Для меня любая простенькая песенка — это чудо. Туан кашлянул: — Он что, полный идиот? — Э, нет! — Йорик вытянул руку и потряс головой. — Не стоит нас недооценивать. Мы сообразительные, знаете… и мозг по размерам не уступает вашему. Мы всего-навсего не можем болтать, как вы, вот и все… Мы в состоянии оперировать лишь конкретными понятиями, ну, такими, как вода, пища, камень, огонь, секс — то, что мы видим и можем потрогать. Мы не умеем говорить об абстрактных понятиях, для них требуются символы, знаки. Мы научились пользоваться огнем и оружием. Конечно, наш народ не из лучших, но мы сообразительные. Род кивнул. — Да, Туан, не стоит их недооценивать. Мы считаем себя умными, потому что изобрели атомное… — Род вспомнил, что жителям Грамария вовсе не обязательно знать о достижениях техники. Это может разрушить всю их культуру. Надо придумать что-нибудь соответствующее… — Самострел. Но приручить огонь было делом посложнее. — Спасибо на добром слове. — Йорик одобрительно кивнул. — Вы, sapiens, смогли построить такую сложную цивилизацию, потому что имели для этого прочное основание, которое было создано задолго до вашего появления. Вы просто наследовали его. Но мы — именно те, кто построил этот фундамент. — У неандертальцев был разум, — пояснил Род. — Они просто не могли манипулировать символами, а без них, знаете, можно обойтись иногда и сейчас. Йорик кивнул: — Аналитические выводы не для нас. Зато у нас развита интуиция и память. — Да, чтобы запомнить все стандартные ответы, которые не понимаешь… Йорик мотнул головой: — Я могу вспомнить практически все из того, что со мной случалось в жизни. — А как насчет того, кто учил тебя английскому? — Да, разумеется! Это… — Йорик запнулся. Минуту спустя он выдавил жалкую улыбку. — Я… мне бы не хотелось возвращаться к этой теме. — Но мы настаиваем, — тихо произнес Род. — Кто учил тебя? — Тот, кто дал мне имя, — понуро ответил Йорик. — Значит, он был достаточно образован… и определенно не принадлежал к средневековой культуре. Йорик нахмурил брови: — А с чего вы взяли? — Я манипулировал символами. Как его имя? — Орел, — выпалил Йорик. — Мы ею так зовем, потому что он похож на него. — У нею что, перья? — Род вдруг вообразил себе крылатое существо, решившее завоевать планету. — Да нет! Он человек, обычный человек. Быть может, он и отрицает это, но так оно и есть. Просто его нос похож на клюв, и он всегда выглядит таким сердитым, и волос на голове почти нет… Он научил нас земледелию. — Да? — Род насупился. — Неандертальцы никогда не занимались ничем, кроме — охоты и сбора ягод, не так ли? — Да. К тому же мы бы никогда не оказались вместе. Орел собрал нас по одному со всей Европы и Азии. Род задумался. — Странно. Почему он не взял племя целиком? — Ему не нужно было племя. Ему требовалось сохранить горстку невинных жертв. — Жертв? — переспросил Род. — Но чьих? — Многих. — Йорик помрачнел. — Плосколицых, например… они чем-то похожи на нас, только побольше. Они получше нас разбирались в оружии. — Ясно, — задумчиво произнес Род. — Эти люди — последние неандертальцы? — Похоже, что так! И это было нашей бедой, как, впрочем, и остальных неандертальцев. Нас готовы были убить, уничтожить… Род вдруг понял, что из себя представляет Йорик: параноик, настоящий параноик! — Мне кажется, дело обстояло не совсем так, как ты говоришь. — Скорее бы мы убили их, чем они нас? — Нет… стоило взглянуть на Плосколицых, как вам хотелось убить их. Йорик явно почувствовал себя неуютно. — Ну да, этот Дурной Глаз, ты имеешь в виду… Это наша беда! Ну, я хочу сказать, что так стараешься не выдать себя, скрыть это… но рано или поздно кто-нибудь опять кидается на тебя с булавой и… — О, продолжай! Это было неизбежно, правда? — Ты никогда не жил среди неандертальцев, ведь верно? — Ну… — Род мотнул головой. — Там ведь не было цивилизации, так? — Жили, как пещерные люди, — согласился Йорик. — Ладно. — Род виновато посмотрел на дикаря. — Извини… я забыл. — Да ладно, — Йорик ухмыльнулся. — Но как случилось, что ваши ссоры превратились в настоящую бойню? — спросил Род. Йорик поморщился: — Ну, что тебе сказать? Никакою правосудия, чуть что, мордобой, и за себя уже не отвечаешь. Так что прибегаешь к "замораживанию". — Только в целях самозащиты, разумеется. — Безусловно! Многие из нас достаточно благоразумны, чтобы добивать того, кою заморозили. Знаешь, требуется большая сила воли, чтобы заставить человека застыть на месте, и немалые усилия. У него не остается сил на удар. — Что ж, может быть, — Род недоверчиво посмотрел на варваров. — Но, если вас не хотят убить, разве есть необходимость причинять кому-либо зло? — Тут дело в другом, — возразил Йорик. — Например, если я заморожу взглядом тебя, ты будешь чувствовать себя достаточно плохо… Послышалось бряцание оружия, и Род понял, что его солдаты в боевой готовности. — Поосторожней, варвар! — раздался у него за спиной голос Туана. Йорик продолжал, не обратив на слова короля никакого внимания: — Но если я не наброшусь на тебя, то ты можешь расценить это как презрение и возненавидишь меня еще больше. Все дело не в тех, кого замораживаешь, а в зрителях. — Вы что… продаете билеты? Лицо Йорика перекосило от злобы. — А знаешь ли ты, как трудно быть одиноким среди этих маленьких племен? — Да… думаю, что это действительно нелегко. — Нелегко, черт подери! Тебя готовы в любой момент убить! Кому хочется, чтобы рядом находился тот, кто может делать такое? И есть только один способ убедиться в том, что тебя не уничтожат. Нет, сначала мы хотели покинуть деревню сами. — Странно, как вы вообще уцелели? — Рода вдруг осенило. — Хотя, с вашими способностями… Если кто-то подходит к вам слишком близко, вы можете заморозить его. — Да, чтобы успеть унести ноги. Ну, а что потом? — Выжить. — Род задрал голову и посмотрел на небо, представив, как бы это было в действительности: Такое одинокое… Йорик фыркнул: — Тебе ведь никогда не доводилось жить подобной жизнью, не так ли? Одиночество — еще не самое худшее. Кролик в день на всех, как тут не взвыть от голода? И в любой момент тебя может разорвать саблезубый тигр. Я уж не говорю о волках и пещерных медведях! Род задумчиво кивнул. — Теперь я понимаю, почему нужно было создавать новое племя. Йорик оскалился: — Не забывай, нас было не так уж много. Между племенами огромные расстояния — и в каждом из них всего по нескольку эсперов, способных применять Дурной Глаз. Ну, может, один на каждые сто квадратных миль. А известно ли тебе, что это такое — сто квадратных миль, когда пробираешься босиком сквозь дебри? — Недели две пути. — Но Рода в данный момент больше всего интересовали слова Йорика об эсперах, ведь он не сказал "колдун" или "монстр"… — Именно туда и пришел ваш Орел? Йорик кивнул. — Как раз вовремя. Отбирал нас по одному и перебросил в чудесную горную долину, которую выбрал сам. Там красиво и высоко, и много дождей, круглый год стоит прохлада.. — И очень холодно зимой, наверное? — Да нет. Там же юг, наверное, поэтому… Конечно, дичи на нас, на четыре тысячи, было не совсем достаточно… — Четыре тысячи? Он что, собирал вас всю свою жизнь? Йорик открыл было рот, чтобы ответить, но потом опомнился и, тщательно подбирая слова, сказал: — Он знал, как быстро путешествовать. — Очень быстро, я полагаю… по меньшей мере со скоростью мили в час. — Род представил вездеход, взбирающийся на крутой склон. — И как он доставил вас в эту долину? На крыльях? — Что-то вроде этого, — ответил Йорик. — Но он не только доставил нас туда. Он научил нас, как пользоваться луком и стрелами, мы часами занимались охотой. Но Орел знал: скоро мы перебьем всю дичь, и стал учить нас земледелию. Так мы научились выращивать кукурузу. — Кукурузу? — Род крякнул от удивления. — Где, чёрт подери, он ее раздобыл? — О, это не совсем то, что ты думаешь, — быстро ответил Йорик. — С такими маленькими початками, около четырех дюймов в длину. — Но пятьдесят тысяч лет до нашей эры кукуруза представляла из себя нечто вроде огромной сорной травы, — рявкнул Род. — Да и росла она только в Новом Свете. Неандертальцы же жили в Старом. — С чего ты взял? — фыркнул Йорик. — Если мы не оставили там своих ископаемых, то это еще не значит, что нас там не было! — Но и не означает, что вы там были, — огрызнулся Род. — У тебя поразительные способности — не отвечать на вопросы, которые тебе задают. — Разве? — хмыкнул Йорик. — Для этого нужна практика, должен заметить. — Ладно, — буркнул Род. — Расскажи еще что-нибудь о своем Орле. Откуда он пришел? — Небо послало его нам в ответ на наши молитвы, — смиренно ответил Йорик. — Но мы перестали звать его Орлом — назвали его Королем Кукурузы. Ведь он привел нас в эту маленькую долину, где нас никто больше не беспокоил, и научил земледелию. — Похвальный идеал, — съязвил Род. — И что потом? — На нас напала банда Плосколицых. — Йорик вздохнул. — Они забрели в горы, чтобы рубить ели для плотов, и набрели на нашу долину. А будучи Плосколицыми, они не устояли перед возможностью грабежа и мародерства. — Безусловно, неандертальцы никогда этим не занимались. Йорик покачал головой. — Зачем? Но они решили испытать судьбу, на время исчезли, а потом явились с целой ордой. — Но не хочешь же ты сказать, что твой народ миролюбивый? — Был, — согласился Йорик, — до какого-то времени был миролюбивым. Представь, на нас нападают пятьсот Плосколицых… Тут любой самый мирный житель схватится за оружие в целях самозащиты. А Орел научил нас, как пользоваться луками, тогда как Плосколицые еще не дошли до этого. Поэтому мы и выжили. — Тогда Орел решил, что недостаточно хорошо вас упрятал? — спросил Род. — Так, — Йорик тряхнул головой. — Он решил, что будет безопаснее переселить нас куда-нибудь с Земли, и перебросил сюда, на Андерлэнд. — Он мотнул головой на запад — Вон туда. — На материк, — пояснил Род. — Перебросил, говоришь? — Да. — Но каким образом!? — Не знаю. — Неандерталец пожал плечами. — Он поместил нас в такую большую квадратную штуковину, мы прошли через нее и… очутились здесь! — Он хмыкнул. — Вот так! — Вот так. — Странно, подумал Род, как меняются умственные способности Йорика, стоит ему только захотеть. Похоже, неандертальцы прошли через машину времени. Рода охватил ужас — неужели этот самый Орел не кто иной как тоталитарист-футурист, организовавший два года назад всю заваруху? Или один из анархистов-футуристов, пытавшихся совершить государственный переворот? А может быть, кто-то другой, решивший захватить Грамарий? Вполне возможно. Ведь существуют же две организации, путешествующие во времени, не исключена и третья? Или четвертая? И сколько вообще машин времени спрятано на этой планете? Значит, Грамарий так важен?.. Вполне возможно, подумал он. От ренегата-футуриста он узнал, что Грамарий может вполне обрести демократию и поставлять телепатов, жизненно необходимых для выживания межпланетной демократии. А это означало, что анархисты и тоталитаристы обречены на провал, если только они не устроят на Грамарии диктатуру или анархию. Планета является центральным связующим элементом в истории человечества, и Род — своего рода связной… Орел наверняка — футурист, но на чьей он стороне? От Йорика точно этого не узнаешь Он, конечно, попытается, но неандерталец замкнется. Род решил не торопить события, пусть Йорик договорит, скажет то, что хотел сказать, а Род будет просто внимательным слушателем. Таким образом удастся узнать еще кое-что. Сначала получим основные сведения, подумал он, потом уже будем копаться в деталях. Род выдавил улыбку и сказал: — По крайней мере, вы спаслись от Плосколицых… — Конечно. Действительно, сначала все было просто чудесно. Мы истребили динозавров… Надо сказать, мясо у них превосходное! — И как вы с ними разделались? — Вилкой и ножом. Да со специями. Представь себе огромные куски мяса, вращающиеся на вертеле… Отрезаешь себе кусок, жир капает на землю… и с сырным соусом! Пальчики оближешь! — Да, могу представить… но давай отложим эту тему. — Род ощутил, как сдавило желудок. — Уверен, что королевский повар с удовольствием запишет твой рецепт. — Солдаты за его спиной загоготали, а Туан сглотнул слюну. Род сменил тему. — Вы наверняка повозились с кустарником и деревьями? — Да, построили преотличные домики. Потом засеяли поля и занялись рыбалкой в ожидании урожая. — Что-нибудь наловили? — Да, знаешь, таких здоровенных рыб, футов пять-шесть в длину. Если их приготовить с… — А как с земледелием? — прервал его Род. — Лучше и не придумаешь. Так быстро все выросло, и такое большое. Здесь прекрасная земля. — Настоящий райский сад, — сухо произнес Род. — А кто затеял ссору? — Один парень с блестящими глазами, он хотел справедливости. Род, потерявший было интерес к беседе, вдруг встрепенулся: — Парень, говоришь? — Ну, лет около сорока, с этаким звериным блеском в глазах, но его никак не назовешь взрослым. Он не различал действительность и фантазии. Вообразил, что он волшебник и священник в одном лице, и стал говорить всем, что они должны поклоняться Старому Богу. Род нахмурился. — Какому такому "Старому Богу"? — Да его никогда никто не видел… — Так бывает с большинством богов. — В самом деле? А я слышал, что бывает по-другому. Но этот шаман рисовал Бога и показывал нам — огромное раздутое чудище со змеями вместо волос и маленькими огоньками вместо глаз. Называл его Кобольдом[36].— Йорик поморщился. — Аж вспоминать противно. — Бог был не из тех, что внушают доверие? — спросил Род. — А парень решил, что обратит вас в эту веру? Йорик кивнул. — Но у него не получалось это до тех пор, пока его приятель Атлем не потерялся в море. — Это заставило людей поверить в существование бога Кобольда? — Нет, то, что Атлем вернулся. — А… Значит, умер и воскрес. — Ну, не совсем так. Атлем отправился на рыбалку и пропал. Он вернулся лишь две недели спустя и сказал, что нашел совершенно новую землю и что до нее плыть пять дней. И что там полным-полно Плосколицых! — О! — Род медленно поднял голову. — И ваши люди решили, что Орел ошибся, не так ли? — А ты сообразительный, милорд. — И значит, верить нужно в Кобольда? Йорик кивнул: — Звучит не очень правдоподобно, да? Род пожал плечами: — Так подумали люди, а они руководствуются общественным мнением, а не логикой. — Согласен. — Йорик развел руками. — Поставь себя на их место. Для чего Орлу нужно было расселять нас так близко от наших врагов, если он на самом деле был могущественным и мудрым? — Но ведь враги были далеко, вас разделял с ними океан, — возразил Род. — Пять дней пути. — Мы так и сказали. — Йорик кивнул в сторону своих товарищей. — Мы встали на защиту Орла. Я был его правой рукой, а Гачил — левой. — А остальные, значит, были пальцами? — Совершенно верно. Мы заявили, что Плосколицым до нас не добраться — нас ведь разделяет вода. Но однажды мы глянули в небо и увидели там Плосколицего. Род замер. Тоби, летевший по следу противника! Но не утаил ли Йорик кое-чего? Почему не сказал о том набеге? Неандерталец продолжал: — Это подлило масла в огонь, должен сказать! Этот шаман… Маджхорк — так его звали, — он стал носиться по деревне, показывать всем на этого плосколицего и кричать, что Орел всех нас предал, и что теперь Плосколицые нападут на нас и уничтожат! — И никто не смел ему возразить? — Некоторые из нас пытались разъяснить людям, что один Плосколицый — это еще не армия и не флот. Но я же сказал, этот Плосколицый летел. Все перепугались. Началась паника, некоторые даже начали рыть ямы и прятаться там. Они столкнулись с магией, колдовством, а Орел твердил им, что никакой он не волшебник и не колдун. Не то чтобы ему не верили, но… — Это вселило недоверие в их души, — перебил его Род. — Хорошо! Неандерталец нахмурился. — Это почему же? — Да так, не обращай внимания. Насколько я понял, люди поверили ему, и причем в самое неподходящее время? — Да. Этот шаман Маджхорк бегал и кричал, что он волшебник и колдун и что его бог, этот Кобольд, защитит их, что они поборят Плосколицых и… Народ не очень-то хорошо соображает, когда напуган. Начали кричать, что шаман прав, что Кобольд на самом деле бог. — И вы почувствовали, что пора убираться восвояси? — Да, именно тогда, ты прав. Мы… — Йорик кивнул головой в сторону своих товарищей, — почувствовали, что обстановка накаляется. Поэтому мы устремились в Высокую Пещеру, чтобы посоветовать ему улетать. — Надеюсь, он послушался вас. — Послушался, как же! Он опередил нас, как обычно. Он уже упаковал наши мешки. Когда мы взвалили их на плечи, он сунул каждому по луку и приказал укрыться в джунглях и построить плот. — Плот? — удивился Род. Йорик кивнул: — Там растут такие толстые деревья с прочной древесиной, так что на таких плотах можно действительно идти в море. Он сказал, чтобы мы не волновались о том, куда мы отправимся, — от нас требовалось только выйти в океан и плыть по течению. Он приказал захватить с собой много еды и питьевой воды, потому что мы могли провести на этом плоту много времени. — Без паруса и весел? — Род подумал, что этот Орел, колдун он или нет, обладал кое-какими знаниями, если учесть к тому же, что он управлял машиной времени. Похоже, он знал о течении, соединявшем Землю Варваров с Грамарием. — А он сказал вам, где высаживаться? — Да… на Земле Плосколицых. Он сказал, что не надо беспокоиться об этом, потому что эти Плосколицые хорошие люди, как и он сам. — Йорик зажал рукой рот и выпучил глаза. Ясно, Йорик хотел утаить это сообщение. — Ты не хотел говорить, что он хороший? — улыбнулся Род. — Э… да. — Йорик убрал руку со рта и с готовностью замотал головой. — Да, конечно. Что он хороший, только это. — Я так и подумал. Я думаю, тебя волновало то, что я узнаю, что он Плосколицый, как мы. Но это и так было ясно. — Да? — Йорик поник. — Вы, ребята, сильны в манипулировании символами, правда? Как мог неандерталец сообразить, что слова являются символами? Опять дало о себе знать его образование. — Итак, вы построили плот и вышли в океан… и течение вынесло вас к нам. — Да. — Йорик перевел взгляд на поднятые копья. — И не хотелось бы тебе говорить об этом, но мы решили, что Орел, возможно, ошибся относительно вас. Род пожал плечами: — Разве можно винить этих людей? Некоторые из них местные жители, а ваши ребята уничтожили деревню недалеко отсюда несколько дней тому назад. Они превратили ее в груду пепла… А у некоторых из моих солдат там были родственники… — Что они сделали? — Йорик в ужасе уставился на Рода. — Потом он посмотрел на своих людей и обрушил на них поток непонятных гортанных звуков. Его товарищи сначала застыли, потом на лицах их отразился ужас, который сменился гневом. Они что-то ответили Йорику. И он повернулся к Роду: — Не хотел бы показаться навязчивым, милорд… но вы уверены, что так оно и было на самом деле? Род кивнул, стараясь придать своему лицу бесстрастность. Йорик и его люди были либо явно удивлены и шокированы подобной новостью, либо они очень хорошие актеры. — Неандертальцы уничтожили еще одну деревню на севере. Я был там и видел все своими глазами. Многие жители успели бежать, но напавшие разделались с моими солдатами, как с рождественским пирогом. На лице Йорика одно выражение сменялось другим — он боролся со своими эмоциями. Потом он отвернулся и сплюнул. — Коварный Маджхорк! Наверняка это его рук дело! — Значит, ты ничего не знаешь об этом? — спросил Туан. Йорик покачал головой: — Ни я, ни кто другой из нашей деревни. — На борту длинного корабля было человек сто ваших людей, — сказал Туан. — Значит, многие жители вашей деревни знали об этом. — Если это так, то как им удалось сохранить это в секрете? — удивился Йорик. — Что-то не верится. Наверное, это все из-за этой проклятой эпидемии. — Эпидемии? — насторожился Род. — Какой эпидемии? — Да так, ничего серьезного, знаете… но люди слегли с температурой от простуды на неделю, другую. Им было не до того. — И эта болезнь так обособила людей, — сказал Род. — Ну, да, — задумчиво произнес Йорик. — Все очень просто, — обратился Род к Туану. — Если кто-то стучался в дверь и не получал ответа, то решал, что там спят или так больны, что их не стоит беспокоить. — Он повернулся к Йорику: — И никто не догадался зайти к другому без разрешения, так? Йорик пожал плечами. — Без приглашения мы обычно не заходим друг к другу. Каждую ночь мы оставляли у порога еду… но наутро ее не было на месте. — Да, думаю, в эти дни у вашего шамана и его дружков был усиленный рацион. — Ты прав, наверное. — Йорик помрачнел. — Но нам и в голову не пришло навестить кого-нибудь из больных… мы доверяли друг другу. Ты и не представляешь, как это здорово, прожив столько времени в одиночестве, заиметь вокруг себя столько людей, похожих на тебя. Мы даже не перебрасывались словами приветствия с теми, кто подхватил какую-нибудь болезнь, чтобы не заразиться. Род насупился. — Заслуживает презрения все это, но просто объясняется. — Он посмотрел на Туана. — Значит, этот грязный Маджхорк направлял на вас, Плосколицых, наших людей, чтобы вызвать ваш гнев, — прорычал Йорик. — Значит, нечего удивляться, что вы послали к нам своего шпиона. — А вы случаем не шпионы? — Род сощурил глаза. — Подумай хорошенько, прежде чем ответить. — Кто, мы? — Йорик удивленно уставился на него. — Да вы что, милорд! Это как идти на спящего пещерного медведя и разбудить его пинком! Думаешь, мы вообще приплыли бы к вам, если бы у нас был хоть какой-нибудь выбор? — Да, — медленно произнес Род. — Что-что, а смелости вам не занимать. Но не такие же вы олухи, чтобы явиться вот так, в открытую… да еще один из вас говорит на хорошем земном английском. — Мне кажется, они те, за кого себя выдают, — раздался позади него голос Туана, — господин волшебник… хорошие люди с добрыми намерениями, бежавшие от зла. — Должен признаться, что вы правы. — Род вздохнул. — Но раз уж разговор зашел о хороших людях… что произошло с Орлом? Йорик пожал плечами. — Он только сказал нам, что собирается тоже спрятаться. — И прихватит с собой свою технику, я надеюсь, — буркнул Род. — У врага уже достаточно много машин времени. — Врага? — Туан сердито посмотрел на него. — Но здесь всего-навсего борьба за власть, лорд Гэллоуглас. — Да, тот, кто считает Грамарий лакомым кусочком, по-вашему, не является врагом? — Тоталитаристы-футуристы, — раздался в ухе Рода голос Векса, — и футуристы-анархисты. — Ты же знаешь, как устроена моя голова, — продолжал Род, обращаясь к Туану. — Мне всегда надо удостовериться в том, что за злодеем действительно стоит злодей. Туан улыбнулся. — Если такая подозрительность поможет тебе охранять нас так же, как и раньше, что ж, можешь за каждым кустом видеть по медведю! — Ну, не медведя… а так, Мишку, причиняющего кое-какие беспокойства. — Оптимистам живется веселее, милорд, — заметил Йорик. — Да, потому что пессимисты обезопасили их существование. А о какой безопасности может идти речь, когда не знаешь, откуда ждать следующего удара противника? Йорик пожал плечами: — Маджхорк может выставить с тысячу людей. В каждом месте, где они могут напасть, выставите по пятьсот солдат. — В каждом месте? — переспросил Род, ухмыляясь. — Наше побережье тянется на три тысячи миль, и по меньшей мере через каждые десять миль мы должны выставить по пятьсот солдат! Да и пятисот солдат не хватит, ведь противник использует Дурной Глаз. Нам придется тогда выставить по две тысячи солдат. Йорик пожал плечами: — Так в чем проблема? Род почувствовал, как его распирает от злости, потом до него дошло, что неандерталец почти не оперирует цифрами, самое простое действие умножения для него непостижимая проблема. — Это составит около шестисот тысяч людей, а у нас… Йорик прервал собеседника, подняв ладонь. — Э… У меня начинаются проблемы, как только переваливает за двадцать. Не хватает пальцев на руках и ногах… — Поверь мне на слово, это намного больше того, чем мы располагаем. Средневековая техника не в состоянии справиться с большим населением. — Да? — Йорик смутился, потом повеселел. — Но можно выставить часовых. — Конечно… мы так и сделали. Проблема заключается в том, как перебросить армию в то место, где должны будут высадиться враги. — Ну, не так уж все сложно! Род набрал побольше воздуха: — Слушай… Нам придется направить туда столько людей, сколько жителей в твоей родной деревне. — Только для того, чтобы сразиться с какой-то паршивой тысячей? — Мне кажется, ты не совсем понимаешь, какое преимущество Дурной Глаз дает вашим людям, — печально произнес Род. — Не такое уж и большое. Я имею в виду, что один человек может заморозить только одного противника. Ну, самое большее, двух, если сильно постарается… но тогда у него плохо получится. Род уставился на Йорика, потом сказал: — Но одна ваша лодка полностью заморозила всю нашу армию. — Что?! Род кивнул. — А моих людей было вдвое больше ваших. Йорик стал загибать пальцы, потом мотнул головой: — Не может быть! Такого не может быть! Род недоверчиво посмотрел на него и пожал плечами. — Значит, кто-то смог это сделать. — Он вспомнил слова Гвен о молнии. — Тогда попытайтесь разобраться в этом, — предложил Йорик. — Вы, Плосколицые, — ребята сообразительные. Мы показали вам, как можно применять Дурной Глаз, так, кажется, вы называете это? Мы покажем вам, как это делается. — Это могло бы действительно помочь… — Ну, разумеется! Вы сможете лучше разобраться во всем этом! — А почему ты решил, что сможем? — Ну, вы же оперируете символами, — усмехнулся Йорик. Род хотел ответить, но сам не знал, что — и закрыл рот. Он лишь улыбнулся и сказал: — Манипулирование символами не всегда помогает волшебству, Йорик. — Все равно попробуем. Вы скажите нам, что делать, и мы сделаем. — Может, они действительно могут нам пригодиться? — спросил Туан. Род покосился на него: — Поставить их сражаться бок о бок с нашими солдатами? Да их изрубят на куски наши люди в первой же схватке! — А если пустить их впереди основной силы, чтобы они встретили врага первыми? Можно научить их обращаться с большим луком и копьем, а потом подоспеть им на помощь. Род покачал головой: — Они тут же нарвутся на копье одного из наших рыцарей. Они не очень-то осторожны. — Глаза его вдруг округлились, он усмехнулся: — О! — Что такое? — удивленно спросил Туан. — Если здесь они не смогут помочь нам в бою, то тогда можно использовать их в другом месте! Лицо Туана посветлело: — Да, конечно! Хорошенько их обучить и направить обратно в Страну Варваров. — Там они смогут сразиться с людьми этого Маджхорка! — Ну, не совсем так. Если они и выглядят все на одно лицо для нас, то это еще не значит, что они не различают друг друга. Но они могли бы укрыться где-нибудь там и набрать из числа недовольных новобранцев, и тогда… — Да! Собрать небольшую армию! — Ну, я не думал о таком размахе… — Армии, наверное, не получится, — возразил Йорик. — Пятьдесят человек, может быть, наберется, не больше… — Он оглянулся на товарищей, потом посмотрел на Рода: — Это все наши руки, вместе взятые, так? — Так. — Род усмехнулся. — Но в нужном месте и в нужную минуту… — Да, пятьдесят людей, знающих расположение местности. — Глаза Туана затуманились. — Что ж, неплохо, господин Варвар. — "Йорик" устроило бы меня лучше, — неандерталец небрежно махнул рукой. — Пятьдесят, я думаю, мне удастся переманить на свою сторону. Да. Мы могли бы спрятаться в лесу с другой стороны скал. У большинства мужчин деревни есть жены и дети, они осторожны, значит, согласятся не больше пятидесяти. Род кивнул в сторону остальных неандертальцев: — А как твои парни? Йорик покачал головой: — Все холостяки. Странно, но Орел отбирал только неженатых, и, честно говоря, многие женщины очень расстроились. — Не беспокойся, не всегда жениться — дело приятное. — Род с благодарностью вспомнил о Гвен. — Так, значит, ваш Орел — женоненавистник? — Вроде бы нет. Он каждый раз кувыркался от радости, когда кто-нибудь женился. Особенно, если женились его приближенные. Это безусловно отдаляло женатых от него, но он всегда говорил, что мужчин стимулирует женитьба. Похоже, верно? — Интересно, — пробормотал Род. — Возможно, верно подмечено… — Нас очень выручило то, что многие из них сидели рядом со своими женами, когда мы покидали деревню. — Думаешь, Орел предусмотрел такую возможность? — Наверное… не знаю. Итак, мы отберем холостяков для вас… но что нам делать потом? — Вы нападете на них с тыла, мы же атакуем со стороны моря, — ответил Туан. — Потом, возможно, нам удастся выкурить вашего Орла из его гнезда. — Или оттуда, где он прячется, — кивнул Йорик. — Звучит неплохо. — Тогда по рукам? — Род протянул ему руку. Йорик с минуту смотрел на нее недоуменно, потом улыбнулся. — Да, конечно! Я вспомнил! — Он схватил руку Рода своими лапищами и начал ее трясти. — Союзники, да? — Союзники, — заверил его Род. — Кстати… — Что такое, милорд? — спросил Йорик. — Доспехи викингов. — Что? — Доспехи викингов, — повторил Род. Он обрадовался, что его слова абсолютно ничего не значили для неандертальца. — Те налетчики вашего шамана были в доспехах викингов… ну, знаешь, рогатые шлемы, круглые щиты… — Ах, да, я знаю, кто такие викинги, — пробормотал Йорик. — И корабли-драконы? Род кивнул: — Не знаешь, почему? — Ну, наверняка, чтобы до смерти напугать местных жителей. Род удивленно посмотрел на него. — Ничего удивительного, если пытаешься приспособить терроризм к средневековой культуре, — пояснил Йорик. — Действительно, ничего удивительного, — согласился Род. — Что ж, возвращаемся в Раннимед и приступаем к освоению военных премудростей. Они двинулись на север в сопровождении вооруженных копьями всадников. Впереди ехали Род и Туан, за ними неандертальцы под присмотром одного из местных конюхов (неандертальцы никогда и не помышляли о том, что можно ездить на лошадях; есть их — другое дело). Солдаты и варвары посматривали друг на друга всю дорогу. — Надеюсь, твоя жена не очень удивится гостям, — осторожно заметил Род. — Уверен, что она будет Гостеприимной, как, впрочем, всегда, — ответил Туан. — Я просто боялся, что… — Ну, давай, господин волшебник! Выкладывай! Ты что, считаешь, что моя милая жена не способна на… — Что вы, Ваше Величество. Просто надеюсь, что эти пещерные люди знают хотя бы, что такое кровать и стул. — Не сомневаюсь, что их придется учить пользоваться многими вещами у нас в замке, — Туан вздохнул. — Правда, Йорик, их предводитель, похоже, и так знает слишком много. — О, да! Слишком уж смышленый для неандертальца парень. Но меня больше волнует не то, чему его обучили, а тот, кто учил его. Туан усмехнулся: — Ты говоришь об Орле? — Да, — ответил Род. — Что-нибудь удалось выяснить во время вашей беседы? — Я понял, что не очень-то просто у него что-либо выведать. Любой вопрос этот парень переворачивает и отвечает так, как хочет. — Интересно, — заметил Род. — Но мне удалось все же кое-что узнать из того, что он хотел скрыть от нас. Вы ничего такого не заметили? Туан пожал плечами: — Я узнал, что Орел — колдун. — Да, это было очевидным… но я бы сказал, что он относится к тому типу колдунов или волшебников, что и я. Он творит чудеса при помощи науки, а не при помощи… таланта, дара. Хуан задумался: — И сколько такой "науки" вложил он в Йорика? — Нисколько. Он бы не смог — здесь требуется математика. Ну, предположим, основные понятия… но без них никак не обойтись. Он обучил Йорика истории. Иначе откуда бы тому знать о викингах? А это меня беспокоит. Кто знает, чему еще он мог его научить, этот Орел, да и других своих людей? Туан отмахнулся от подобной темы разговора: — Я не забиваю себе голову такими вопросами, Господин волшебник. Эти варвары не обладают достаточным умом, чтобы мы из-за них волновались — по крайней мере, не эти пятеро, они и языка-то нашего не знают. — Я… бы… не… сказал… что… — Род набрал побольше воздуха. — Признаю, что они ограничены в своих способностях решать какие-либо проблемы. Но у них столько же серого вещества, сколько и у нас с вами. Туан пристально посмотрел на Рода: — Неужели ты на самом деле полагаешь, что они не глупее нас? — Не могу заявлять это со всей уверенностью, но, скорее всего, так оно и есть. Вероятно, это некий особый, не совсем привычный для нас тип разума. — Он оглянулся через плечо на неандертальцев. Солдаты с копьями тут же вытянулись в седлах. Род глянул на Йорика. — Да, непривычный. Гвен прижалась к мужу и пробормотала: — Ты никогда не отлучался так надолго, мой господин. — Мне оправдываться? — Род лукаво посмотрел на нее. — По-моему, ты никогда не удосуживаешься этого делать, — промурлыкала Гвен, прижавшись к его груди. Род вдруг замер: — Что это? — Хм… — Гвен подняла голову и прислушалась. Потом она рассмеялась. — Да это просто ветка, мой господин. — О! — Род расслабился. — Подумал, что ребенок… А ты уверена, что он в кроватке? — Как тут быть уверенной с таким ребенком-волшебником? — Гвенвздохнула. — По правде говоря, возможно, что он сейчас где-нибудь в тысяче миль отсюда. — Она снова прислушалась, затем улыбнулась. — Нет, я слышу, как он сопит. Он действительно в своей кроватке, мой господин. — И крышка закрыта, так что не улетит? — Род засмеялся. — Кто бы мог подумать, что сын у меня будет легче воздуха? — Ты что, отрекаешься от своих родственников? Род повернулся: — Такие комментарии, моя дорогая, заслуживают… — Он подскочил. — Почувствовала? — Нет, — раздраженно ответила она, — хотя хотела бы. — Нет, я не об этом! Это дуновение ветра? — Ветра? — Гвен удивленно посмотрела на него. — Да, что-то такое… — Глаза ее расширились. — Ох! — Да. — Род свесил ноги с кровати, потом надел халат. — Здесь волшебник. — Он повысил голос: — Назови свое имя! Вместо ответа у входа в пещеру постучали. — Самое подходящее время выбрали для того, чтобы прийти в гости, — пробормотал Род и спустился по узкой лестнице в большую комнату. У входа в пещеру на фоне ночного неба отчетливо был виден чей-то силуэт. — Минуточку, — удивленно произнес Род. — У нас нет двери. Обо что ты стучишь? — Не знаю, — ответила тень. — О дерево, оно рядом с входом. — Значит, о ствол. Тоби? — Да, господин волшебник. А как вы узнали о моем приходе? — Когда ты переносишься с места на место, то сотрясаешь воздух. Я почувствовал дуновение ветра. — Род приблизился к молодому волшебнику. — Что-нибудь случилось, раз ты явился ко мне среди ночи? Что, наши… «гости» исчезли? — Нет, господин волшебник. Они неплохо устроились в темнице… ой, в комнате для гостей. Но Его Величество вызывает вас. — Что такое? Опять повар намудрил что-нибудь с чесноком? Ну, сколько раз ему можно повторять, что здесь не страна вампиров! — Нет. — Лицо Тоби приняло печальное выражение. — Королева… Она вне себя! Стража заметила приближение Рода и расступилась. Он остановился и услышал, как стражники перешептываются. Дверь отворилась. Он вошел… и чуть не налетел на Туана. Молодой король схватил его за руки и поднес к губам палец. Он кивнул в сторону Катарины. Род посмотрел на королеву, сидящую у камина — на лице ее плясали отблески пламени. Лицо ее было неприступным, глаза ничего не выражали и лишь следили за огнем. Потом она вдруг схватила из камина палку и сломала ее. — Свинья, паршивый пес, идиот! — разразилась она. — Всей стране известно, что королева наполовину волшебница, а этот придурок, какой-то несчастный монах осмелился заявить, что… — Она швырнула сломанную палку в камин, и пламя вспыхнуло в ее глазах с новой силой; она же обрушилась на какого-то несчастного с новыми проклятиями: — Чтоб он подавился собственной желчью и сдох! Род пробормотал, обращаясь к Туану: — Что так вывело ее из себя? — Она объезжала страну, впереди скакал глашатай, следом за ней стража. Она призывала всех тех, кто обладает хоть малейшим даром колдовства, присоединиться к Королевскому Шабашу Волшебниц в Раннимеде. Род пожал плечами: — Значит, набирала добровольцев. Ясно. Но что разозлило ее? Катарина посмотрела на них: — Кто это там говорит? — Это господин волшебник, любовь моя. — Туан шагнул к жене. — Я подумал, что ему будет небезынтересно узнать новости. — Разумеется! Подойдите ближе, господин волшебник! Надеюсь, вам понравятся те новости, которые мы вам расскажем! Род почувствовал, как от ее сарказма по коже пробежали мурашки. Он сделал шаг вперед. — Если дело касается колдуний или волшебниц, я готов. Я так понимаю, вам оказали не совсем теплый прием? — Какой там теплый, мне вообще показалось, что на дворе лютая зима! — рявкнула Катарина. — Мой глашатай сказал, что при виде моей кареты они готовы были запустить в нас камнями, но их останавливало лишь то, что моя стража вооружена. — Да… не обнадеживающие новости… но, признаюсь, я не очень удивлен. Я боялся, что общественное мнение изменилось по отношению к эсперам… э, волшебникам. — Я тоже, но… против них никто и слова не сказал. Но этот паршивый… — Да кто? — Род вопросительно посмотрел на королеву. — Этот пузатый святоша, — Катарина поморщилась. Род открыл рот, потом закрыл. Он выпрямился, лицо его исказилось: — Мне бы следовало догадаться. — Этот ренегат-священник, — сказала королева, крутя на пальце кольцо. — Я разговаривала с аббатом, он и знать не хочет этого отступника. — Самозванец, — Род поморщился. — Живет в пещере среди пчел, называет себя пророком и заставляет ему поклоняться. — Он настраивает всех против меня, — натянуто произнесла Катарина, — а значит, и против короля. Я призываю колдуний к себе во дворец, а значит, недостойна своей королевской крови, а муж мой — короны, хотя он и помазан на верность Грамарию. И мое собственное, пусть и несильное, но колдовство, как заявил этот отступник, — дело рук дьявола. Какой сдвиг вперед, отметил про себя Род. Еще два года назад она бы ни за что не призналась в своих телепатических способностях, хотя явно ими обладала. — И вдобавок ко всему, — продолжала королева, — мы — посланцы сатаны, Туан и я, и не можем править страной. Ну, и, безусловно, все колдуньи на нашей земле должны умереть. — Она со всего маха ударила кулаком о стол. Катарина обхватила голову руками и стала массировать виски. — Все наши усилия прошлых лет — твои, мои и Туана — пошли коту под хвост всего за одну ночь! И не по вине армии и рыцарей, а благодаря какому-то грязному самозванцу-священнику, чьи сплетни облетели всю страну быстрее, чем слова моего глашатая. Похоже, для того, чтобы свергнуть короля, уже не требуется никаких сражений — слухов для этого вполне достаточно! — Мне кажется, — с расстановкой произнес Род, — что этот вирус нужно как можно быстрее уничтожить. — Не беспокойся, — сказал Туан. — Сэр Мэрис разослал по всему королевству своих людей, чтобы те подслушали, что говорит это чудовище. Мы найдем его до заката солнца и упрячем в темницу. По спине Рода пробежали мурашки. Когда он говорил так, это звучало нормально, но из уст короля — даже и из лучших побуждений… Он вдруг понял, что реальную опасность представляет теперь не сам противник, а реакция Грамарии не нападение. — Я не уверен, что, упрятав одного человека за решетку, мы добьемся успеха, — задумчиво проговорил он. — Что вы имеете в виду? — Катарина уставилась на Рода. — Он наверняка не один. — Род тщательно подбирал слова. — Когда извне вас атакуют варвары, и вы вдруг обнаруживаете, что изнутри на вас тоже давят враги… — Да, как же я сам не догадался! — воскликнул Туан. — У них наверняка целая шайка! — Туан сжал кулаки. Род посмотрел на пламя: — Мне пришла в голову одна мысль, Туан… — Снова враг за спиной врага? — Туан затаил дыхание. Род кивнул: — Разве не может один и тот же злодей стоять за обоими врагами? — О чем это вы говорите? — воскликнула Катарина. — Надо уничтожить короля варваров. — Туан подошел к ней и сжал ей плечо. — Их короля, которого они зовут Орлом. Его сместил шаман по имени Маджхорк. Под словом «шаман» они подразумевают нечто среднее между священником, врачом и колдуном. — Опять священник! — Катарина гневно посмотрела на мужа. — Не кажется ли тебе, что слишком уж много во всем этом деле служителей церкви? — Они являются преотличным орудием, — задумчиво проговорил Туан. — Возможно. Но в чьих руках? Прекрасный вопрос. Ответ на него нам нужно найти как можно скорее, и тут бы нам помогла Гвен со своими помощницами… В ухе Рода послышался Голос Векса: — Недостаточно данных. И Род должен был признать, что робот прав. Пока нет подтверждения о сговоре. Вполне возможно, что шамана поддерживают тоталитаристы-футуристы. Но он вполне может действовать и в одиночку: никогда не следует пренебрегать возможностями пластических операций. Ему почему-то вспомнилась Великая Октябрьская революция в России в 1917 году на старушке-Земле… Но все эти новоявленные проповедники на Грамарии опирались на некую колдовскую силу. Центральная власть имеет ряд недостатков: она может контролировать движение в целом, но не более того. Анархия разрушает взаимное доверие, которое объединяет людей в общество и может быть на руку ярому милитаристу. Безусловно, захвати он всю нацию, различие между ним и диктатором практически исчезнет, но тактика анархистов заключается в том, чтобы заставить нескольких ярых милитаристов бороться за власть, и при этом увеличивать их число. — Ты на самом деле веришь в то, — спросил Туан, — что они заодно? Род покачал головой. — Не совсем. Они вполне могут представлять из себя две различные силы, борющиеся за власть. Но их может объединять одна цель — сломить нас. — Тогда, — решительно заявил Туан, — надо сразиться с одним врагом, а за другим постоянно следить. — Он посмотрел на Катарину. — Нам нужно увеличить армию по крайней мере вдвое, моя дорогая. Кто-то ведь должен оставаться охранять страну в то время, когда мы отправимся за море, в логово варваров. — Ты говоришь о войне, муж мой… о кровавой войне! Туан молча кивнул. Катарина закрыла глаза. — Я так боялась этого. Я уже видела одно сражение… это что-то ужасное! — «Так, — подумал Род, — еще один шаг вперед». Катарина снова посмотрела на Туана. — А другого пути нет? Он покачал головой. — Нет, моя дорогая. Мы должны собирать солдат и… кораблестроителей. «Так, — подумал Род, — Туан собрался организовать флот». — Отведите меня к варварам, — сказал он. Стражник, который сопровождал Рода в подземелье, подвел его к толстому охраннику со связкой ключей на поясе и собирался было уйти, как Род схватил его за руку. — Послушай, но ведь они наши гости, а не пленники. Почему их содержат здесь? Стражник насупился. — Не знаю, господин волшебник. Так приказал сэр Мэрис. Род нахмурился — что-то не похоже все это на старого рыцаря. — Найдите сэра Мэриса и попросите спуститься сюда. — Он развернулся и пошел следом за охранником. Род моментально потерял всякую ориентацию — темница больше напоминала запутанный лабиринт. Вероятно, первоначально… Охранник вдруг остановился, сунул огромный ключ в замочную скважину массивной двери, что была толще его самого. Он повернул ключ обеими руками — послышался скрежет, словно замок не смазывали года два. Охранник распахнул дверь, и перед глазами Рода предстала камера, около двадцати квадратных футов, высотой футов двенадцать. Пять разъяренных варваров вскочили при их появлении на ноги и потянулись за ножами, которых уже не было. Потом, когда факел, что держал в руке охранник, осветил лица вошедших, варвары успокоились… по крайней мере Йорик, и остальные последовали его примеру. Род набрал воздуха, чтобы заговорить, затем снова оглядел подземелье. Он шагнул внутрь — запахло плесенью, он поморщился: — Где, черт подери, я нахожусь? — В темнице, — весело ответил Йорик. — По-моему, ни на что другое не похоже. — Но это издевательство! Йорик кивнул. — Да… Я бы сказал, что думаю… Род повернулся к охраннику. — Эти люди — наши гости! — Люди? — презрительно фыркнул охранник. Потом лицо его приняло безразличное выражение. — Я сделал то, что мне приказали, господин волшебник. — А это что такое? — Род поддел ногой деревянную лоханку, стоявшую у ног Йорика. — Каша, — ответил Йорик. Род почувствовал, что вот-вот взорвется. — Из чего? — Они не соизволили сказать нам, — ответил Йорик. — Но мне кажется, что из трухи, которая осталась на дне мешка с зерном. Такое ощущение, что сначала ее высыпали на пол, а потом подмели… — Надеюсь, вы не ели это! — Да нет. — Йорик огляделся по сторонам. — Сказать по правде, меня больше волнует не то, из чего она сварена, а то, когда ее сварили. — Я думал, что это игра света. — Род скривился. — Нет. — Йорик кивнул на окошко под самым потолком… и, конечно с решетками. — Мы поднесли кашу к солнечному свету. Она на самом деле зеленая. Неплохая приманка, кстати. — Приманка? — Род уставился на Йорика. — Да. Мы тут устроили крысиные состязания. — Йорик пожал плечами. — Так, от нечего делать. — Он кивнул в сторону груды трупов, с фут каждый. — Победил Кролай, со счетом семь — четыре. Род хотел было спросить, кто набрал четыре, но охранник объявил: — Сэр Мэрис. Старый рыцарь шагнул через порог. На нем был черный плащ с капюшоном. Шея была закрыта кольчугой, а на поясе висел широкий меч. — Мое почтение, господин волшебник. Род всегда уважительно относился к старому рыцарю, поэтому удержался и ответил: — Мое почтение, сэр Мэрис. — Он помедлил немного, чтобы справиться с переполнявшими его эмоциями, тем более что мишень была перед глазами. — Почему этих людей заточили в тюрьму? Сэр Мэрис моргнул и удивленно посмотрел на Рода. — Но… как же, Его Величество приказал разместить их в соответствии с их рангом и… Рода распирало от злости. — Но, сэр Мэрис… ведь они не преступники! И не животные! — Кем-то выше животных они просто-напросто не могут быть! — Но они… намного выше! — Гнев Рода понемногу утих, потому что подобным образом старого рыцаря ни в чем не убедить. — В данном случае важна душа, сэр Мэрис… а не интеллект. Согласен, его у них не так много, Бог свидетель. Но их души сродни нашим. И полагаю, что они тоже бессмертны. — Род не стал упоминать, что данное утверждение можно толковать по-разному. — Внешность их отличается от нашей, и, возможно, носят они лишь шкуры убитых животных… Но они вольные люди, храбрые воины… мелкие земледельцы, если хотите. И на своей земле они приравниваются по положению к рыцарям. Сэр Мэрис изумился. Йорик улыбнулся. — Немного напыщенно, милорд… но спасибо. Да и справедливо. Мы просто беженцы. Род вцепился в плечо сэра Мэриса. — Чтобы все это осмыслить, нужно время, согласен. Но запомните, король будет очень сердит, когда узнает об этом. Переведите их в башню, где они смогут дышать свежим воздухом. — Но, Господин волшебник! — воскликнул сэр Мэрис. — Ведь они могут подать сигнал врагу! Род закрыл глаза. — Враг подойдет не ближе, чем к берегу моря, сэр Мэрис… а это в сотнях миль отсюда. И запомните: эти люди — не враги… они бежали от врага! — Он оглянулся и посмотрел на неандертальцев. — И, возвращаясь к сказанному… верните им их ножи. — Оружие?! — Старый рыцарь чуть не задохнулся. — Господин волшебник, вы представляете, что они могут тогда сделать? — Будут убивать крыс, — рявкнул Род. — Да, кстати, вы напомнили мне… кормить их нужно, как солдат. Хлеб, сэр Мэрис… и мясо! Старый рыцарь вздохнул. — Как скажете… — Папа! — на плечо Рода неожиданно свалилось двадцать фунтов… Он в панике хотел, было схватить Магнуса за руку, но моментально сообразил, что не стоит пугать ребенка — еще упадет. Род вздохнул с облегчением, когда ножки сына уперлись в Грудь. — Ах, ты проказник! — Папа, сказку! Расскажи сказку! — Сказку? Э… не сейчас, сынок. — Он снял малыша с плеча и посадил на руку. — Я сейчас занят. Варвары открыли рты, потом стали что-то быстро говорить друг другу. — Э… они говорят, что ребенок, должно быть, колдунья, — тихо сказал Йорик. — Что? — Род удивленно посмотрел на него. — Нет, он волшебник. Это мальчик. Йорик помедлил, потом кивнул. — Понятно. — Он повернулся к своим товарищам и сказал им что-то. На лицах неандертальцев отразился страх перед сверхъестественным. Йорик повернулся к Роду: — Они, я бы сказал, «не успокоились», милорд. Да, слишком рано они об этом узнали, подумал Род. Он пожал плечами: — Они привыкнут к этому. Такое часто бывает в нашей стране. — Он пристально посмотрел Йорику в глаза. — Во всяком случае, мы тоже еще не привыкли к вашему «замораживанию», не так ли? Значит, волшебство на волшебство. — Да, но… Дурной Глаз… он не во власти колдовства, это… — Йорик поднял указательный палец и пытался подобрать нужное слово. С секунду он смотрел на Рода, потом кивнул. — Хорошо. — Он снова повернулся к варварам и попытался им все объяснить. — Нет, сейчас не время для сказок, — Род потрепал Магнуса по щеке. — Попроси маму. — Мама ушла, — проворковал ребенок. Род подозрительно посмотрел на сына. Потом спокойно сказал: — Да? На самом деле? Магнус кивнул. — Мама ушла! — Ушла? — переспросил Род. — А кто за тобой присматривает, пока ее нет? — Эльф. — Ребенок улыбнулся. — Эльф не быстрый. Род посмотрел на него укоризненно, потом кивнул. — Но эльф все равно поймает малыша. Ребенок сразу перестал улыбаться. — Малыш не должен убегать от эльфа, — поучительно изрек Род. Магнус отвел глаза. — Магнус вернется к хорошему эльфу, — продолжал Род. — Не то папа сильно на него рассердится. — Род старался не переборщить и не быть очень суровым. Магнус вздохнул и закрыл глазки. — Нет, нет! Подожди, не сейчас! — Род прижал ребенка еще крепче. Магнус открыл глаза от удивления. — Давай на минуточку вернемся к мамочке, — Род придал своему голосу безразличие. — Куда… ушла… мамочка? — Не знаю. — Ребенок покачал головой. — Мамочка сказала… — Ах, вот ты где, непослушный ребенок! — В дверь ворвался какой-то вихрь, подлетел к Роду, остановился и превратился в крошечного эльфа, ростом всего восемнадцать дюймов, с лукавыми глазами, в костюме Робин Гуда. — Господин волшебник, приношу свои извинения! Он от меня убежал! — Да, я его уже поругал за это. — Род грозно посмотрел на Магнуса. Ребенок хотел снова отвести взгляд, но на глазах у него вдруг появились слезы. — Я думаю, он будет послушным ребенком, Пак. — Род улыбнулся. Слезы моментально высохли. Род потрепал сына по волосам, и Магнус засмеялся. Краем глаза Род посмотрел на эльфа. — Гвен сказала, куда она отправилась? — Да, господин волшебник. Когда королева вернулась — из своей поездки по стране, она призвала к себе вашу жену и попросила объяснить, почему ей не удалось пополнить ряды Королевского Шабаша Волшебниц, ну и сама поделилась с ней своими соображениями. — Священник. — Род кивнул. — Я слышал о нем. Насколько я понимаю, настроение у нее не очень? — Разумеется. Но ваша жена не из тех, кто способен мстить. Вспомнив кое-что из того, что делала Гвен, он пожал плечами. — Его счастье. — Да. Но она не очень-то волнуется из-за священника, ее интересует лишь то, как привлечь на свою сторону побольше волшебниц. — Да? — Род ощутил неприятное покалывание в области затылка. — И как же? — Ну… она считает, что сейчас лучше всего отыскать самых опытных колдуний и волшебников, которые попрятались по лесам и горам и живут вдали от людей. У Рода пересохло во рту. — Да… но думаю, что они скорее напустят на людей какую-нибудь порчу, чем согласятся им помочь. — Верно, — сказал Пак. — Но они все равно хотят обратиться к ним за помощью. Гвендайлон сказала, что справится с этим. — При условии, что они сначала заколдуют ее… — Род передал Паку Магнуса. Пак, несмотря на то, что был одного роста с ребенком, с легкостью подхватил его. — Куда она отправилась? — прорычал Род. — К какой колдунье? — Ну, к самой известной, — ответил Пак, — той, чье имя знает каждый и которое первым приходит на ум матерям, когда они начинают рассказывать детям сказки о колдуньях. — К старой ведьме, которая… — Пот выступил на лбу Рода. — Как ее зовут? Быстро! — Агата, все зовут ее Злая Агги. Она живет высоко в горах Крэг, в пещере — сырой, темной и… — Позаботься о ребенке! — Род кинулся к двери. Ветер закружил вокруг него, и он увидел перед собой Тоби. — Господин волшебник! Варвары отпрянули, в ужасе загалдели. Йорик пытался их вразумить. — Подожди, Тоби! — Род хотел обойти его. Но молодой волшебник снова преградил ему дорогу. — Варвары, господин волшебник! Их корабли-драконы приближаются к берегу! Тогда был один, теперь уже три! — Мне некогда! — рявкнул Род и вылетел из подземелья. Будучи роботом, Векс мог мчаться быстрее обычной лошади, стоило ему того захотеть. И сейчас Род выжимал из него такую скорость, какую мог развить только его черный конь. Векс не согласился двигаться со скоростью, превышающей двадцать миль в час, до тех пор, пока Род не надел на себя тяжеленный шлем рыцаря с забралом. Он даже заставил его опустить забрало. — Ну, не собираешься же ты нацепить на меня все остальные доспехи? — Я бы посоветовал тебе пристегнуться. — Ты когда-нибудь слышал о седле с пристяжными ремнями? — съязвил Род, но подчинился. — Ты ведь не собираешься резко останавливаться. Радар-то тебе на что? — Совершенно верно. — Векс перешел на шестьдесят миль в час. — Но должен тебя предупредить, что такие скачки вовсе не повредят твоей репутации волшебника, Род. — Позаботимся об общественном мнении позже. Нам нужно успеть добраться до Гвен, пока с ней не приключилась какая-нибудь беда. — А ты не доверяешь своей жене, Род. — Что? — Род чуть не вылетел из седла от возмущения. — Да я бы ей свою жизнь и то доверил, Векс! — Неужели ты в самом деле считаешь, что она могла отправиться в такое рискованное путешествие одна, зная, что впереди ее подстерегает настоящая опасность? — Конечно! Она не из трусливых! — Но ведь у нее ребенок и муж, которым она нужна. Она не имела права рисковать своей жизнью. — Ох, — вздохнул Род. — Ну… может быть, ты и прав. — Потом он снова помрачнел. — Она могла недооценить их, Векс! Ну, эта старая ведьма живет там, в горах, вот уже сорок лет самое меньшее! Кто знает, что она теперь из себя представляет? — Наверное, Гвендайлон знает. Твоя жена — телепат, Род. — Агата тоже. И то, что может прочесть Гвен, Агата может заблокировать! Давай, Векс, пошевеливайся! Мы должны успеть! Векс издал шипящий звук, вздох робота, и рванул вперед. По сторонам мелькали поля и домики с соломенными крышами. — Она там? — Род с ужасом уставился на почти отвесную скалу, уходившую высоко в небо и цепляющуюся своей вершиной за облака. — Так сказал крестьянин, Род. А он был до смерти напуган нашей скоростью и не мог солгать. Род пожал плечами. — Действительно, зачем ему было обманывать нас? Ну, и как мы заберемся наверх, Векс? — Не думаю, что это так уж сложно. — Робот окинул взглядом неровную поверхность скалы. — Запомни, Род, главное, держись покрепче! — Он начал взбираться по тропе, которую Род и не заметил. — Если тот крестьянин наблюдает за нами, то у него глаза на лоб полезли, — сказал Род. — Разве кому-нибудь приходилось когда-нибудь видеть лошадь, карабкающуюся по скале? — Да, — согласился Векс, пробираясь по выступу, уже его самого. — Было бы проще поместить мой мозг в космический корабль и прилететь сюда на нем. — Может быть, но тогда крестьянину было бы сложнее объяснить происходящее… да и его господину. — Род увидел под ногами лошади пропасть и закрыл глаза. — Векс, я надеюсь, в тебя не забыли встроить несколько антигравитационных пластин? — Разумеется, предусмотрено все. — Векс вспомнил о малой планете Максима, где его создали. — Ну, если ты уверен, то в случае падения мы не ударимся слишком сильно. Но почему бы нам просто не подлететь к пещере? — Мне показалось, что тебя беспокоит то, какое впечатление ты произведешь на наблюдателей. — Ясно, — Род вздохнул. — Что ж, вперед, мой Стальной Конь, выше и выше! Впереди показался вход в пещеру, всего шесть футов в высоту. Род пробормотал: — Недостаточно высока для двоих. — Согласен. Пожалуйста, спешься очень осторожно… и держись поближе к каменной стене. — Не беспокойся… я не потеряюсь. — Род осторожно спустился между Вексом и скалой, чуть не превратившись в блин. Потом протиснулся мимо стального черного коня и прошел по выступу на скале к черной дыре, входу в пещеру, убеждая себя в том, что колдунья на самом деле не такая уж и ужасная, какой ее изображают в сказках. Пробираясь все глубже в сырую темень логова колдуньи, он вспоминал эти сказки, одну за другой. Злая Агги упоминалась во многих историях, которые рассказывали на Грамарии, и надо сказать, что роль у нее там была более чем просто пугающей. В сознании боролись логика и детское восприятие этих сказок, но, представив, что придется столкнуться с колдуньей в реальности, Род поежился. Вдруг тишину нарушило противное кудахтанье. Род застыл на месте. Кудахтанье постепенно стихло, перешло во всхлипывание. Род стал продвигаться дальше… Голос Гвен! Потом бормотание… Род почувствовал, как ослабло его тело, он и не думал, что так переволновался из-за своей жены. Но если Гвен так спокойна, то… ей не угрожает большая опасность. Разве? По крайней мере, в данный момент. Он выпрямился и решительно шагнул вперед… но кудахтающий голос старой ведьмы заставил его застыть на месте. — Да, я знаю, не все они злодеи. Так не бывает, не так ли? Но никогда бы не подумала… Гвен, вероятно, сама была удивлена словами колдуньи. Должно быть, жена опередила его на полчаса и уже заставила старуху раскрыть перед ней свою душу и разговорила ее. Гвен что-то пробормотала в ответ, но Род толком не разобрал ее слова. Он сделал еще один шаг и услышал, как старая Агата сказала: «Радуйся, дитя мое, ты живешь в такое время, о котором мы и не мечтали… если уж королева встала на защиту тех, кто обладает колдовской силой. И волшебница может найти себе мужа-волшебника…» — Да, я знаю, что в этом мне повезло, госпожа, — ответила Гвен. Род покраснел. Нет, он на самом деле покраснел! Дело зашло слишком далеко, пора вмешаться. Он распрямил плечи и шагнул в тускло освещенную пещеру. Он едва различал очертания предметов… за исключением двух женских фигур, сидевших перед очагом. Голова старухи поднялась, когда он вошел. Лицо ее было морщинистым и скуластым. Несколько секунд она безмолвно смотрела на Рода. Потом лицо ее исказила мрачная усмешка, и она прокудахтала: — Эй, в чем дело? Неужели мы не можем поговорить о мужчинах, чтобы они не толклись рядом? Гвен удивленно подняла глаза. Затем лицо ее озарила улыбка. — Мой господин! — Она вскочила на ноги и подошла к Роду. Старуха презрительно скривила губы. Она кивнула в сторону Рода. — Твой? — Да. — Гвен взяла Рода за руку, прижалась к нему на мгновение, потом отпрянула. Род понял, что проявление чувств в присутствии старухи может обидеть Агату, если учесть, что у нее никакой личной жизни. Но глаза Гвен выразительно говорили, что она очень тронута его поддержкой. Вслух же Гвен произнесла следующее: — Почему ты пришел сюда, муж мой? — Беспокоился за тебя… немного. Хотя вижу, что совершенно напрасно. — Как сказать, — пробурчала колдунья. — Но ты все равно поздно явился, спаситель. — Она задумалась. — А может быть, и вовремя. Появись вы вместе на пороге моей пещеры, я безо всяких сомнений спустила бы вас со скалы! Род хотел было что-то добавить, но промолчал и вместо этого промямлил: — Э… Да. Извините, что помешал вам. — Да ладно, — съехидничала Агата. — Другому мужчине я бы не простила. — Она перевела взгляд на Гвен. — А ты на самом деле счастливая. Гвен потупила взор и покраснела. — Наверное, ты не знаешь, что на мою долю выпало много несчастий. — Колдунья повернулась к очагу и помешала что-то в огромном котле. — Для меня не нашлось высокого молодого волшебника, зато крестьянские парни с окрестных гор, приходившие по-одному или впятером, были все мои. Потом их число утроилось; их сестры, матери и жены ополчились на меня, тыкали в меня раскаленными иглами и кричали: «Признавайся, грязная колдунья!» Наконец все это мне надоело, ненависть так переполнила меня, что я вышвыривала с тех пор каждого из своей пещеры! Она вдруг замолчала, тяжело вздохнула и вздрогнула. Встревоженная Гвен взяла руки старой Агаты в свои и побледнела от того холода, что перешел из рук старухи к ней. Она прочитала в мыслях старой колдуньи то, как много лет назад Агата расшвыряла от своей пещеры жителей пяти деревень, как многие из них переломали себе кости и разбили головы о скалы. Ни одна из колдуний за всю долгую историю Грамария не обладала такой колдовской силой. Большинство волшебниц могло поднять двоих, самое большее троих людей одновременно. И уж никто из них не смог бы вымести их из пещеры, как это делала Агата. Обладая подобной силой, колдунья должна была иметь некоего духа-помощника, который обычно принимал форму животных, но у Агаты не было видно никаких питомцев. Но какой-то помощник у нее так или иначе должен быть. Наверно, он просто невидим. — Тогда я и пришла в эту пещеру, — задыхаясь, проговорила Агата. — Вы видели, выступ на скале здесь такой узкий, что войти ко мне может только один человек, поэтому я легко могу его вымести отсюда. Но те несколько… — Ее сгорбленные плечи опустились, она ударила кулаком о грубо сколоченный стол. — Те несколько! Они… — Они хотели сжечь тебя, — прошептала Гвен со слезами на глазах. — Они делали это из страха, страх переполнял их души… Они оскорбляли тебя, они мучили тебя! — Это возродит мертвых? — Агата бросила пылающий взгляд на Гвен. Гвен пристально посмотрела на опустошенное лицо. — Агата… Она прикусила нижнюю губу, потом решилась. — Ты хочешь вернуть те жизни что забрала? — Не говори глупостей! — выпалила ведьма. — Жизнь бесценна, невозможно вернуть ее, раз уже ты лишил ее кого-то! — Правильно, — задумчиво произнес Род. — Таких убытков не возместишь. Злая Агги посмотрела на него, и Роду показалось, что его замораживает ее взгляд, словно Дурной Глаз. Потом старуха улыбнулась, и взгляд ее стал легче. — Так-то! — Она откинула голову и засмеялась. Просмеявшись, она вытерла глаза и кивнула. — Я поняла, зачем ты пришла ко мне: я вам понадобилась, так? Народу этой земли угрожает опасность, и им нужна сила старой Агаты! И они послали тебя просить меня о помощи! — Ее старческое тело опять сотряслось от кудахтанья. Потом она утерла нос своими длинными костлявыми пальцами. — Да-да! Они решили одурачить меня, подослав тебя ко мне, дитя мое? — Она снова разразилась смехом. Род помрачнел; все это ему уже порядком надоело. — Я бы не назвал это словом «одурачить». Смех старухи резко оборвался. — Не назвал бы? — прошипела она. — Но ведь вы просите моей помощи, разве не так? — Она перевела взгляд на Гвен. — Это он заставил тебя, да? — Нет! — воскликнула Гвен. — Я пришла по собственной воле… просить тебя… — По собственной воле! — Ведьма пришла в ярость. — У тебя нет шрамов на спине и груди, тебя не мучили? Ты не знаешь, насколько они ненавидят меня, что пришла просить от их имени? — Ты ошибаешься. — Гвен почувствовала, как странное спокойствие разливается по ее телу. — Дважды меня проклинали и трижды пытали, четыре раза привязывали к столбу, чтобы сжечь на костре… Я осталась жива только благодаря Крошечному Народу, моим добрым и верным друзьям. Да, я знаю, что такое их ненависть, хотя эта злоба и не такая, к какой привыкла ты. Но… Старая ведьма кивнула и задумалась. — Но ты жалеешь их. — Да. — Гвен опустила глаза, прижала руки к Груди. — Да, я их жалею. — Ее глаза встретились с глазами Агаты. — Ибо их страх — это страх перед огромной темной силой, которой мы обладаем, страх перед неизвестностью и той непредсказуемой судьбой, что мы им несем. Они ищут жизни и добра в ночном кошмаре, им неведомы мысли о любви к ближнему, радость полета при лунном свете. Разве не заслуживают они жалости? Агата медленно кивнула. Глаза ее покрыла пелена, она перенеслась куда-то далеко-далеко, в другое время. — И я думала точно так же, когда была маленькой девочкой… Тогда пожалей их, — сказала Гвен, стараясь не идти на поводу у эмоций. — Пожалей их и… — И прости их? — Агата снова вернулась в реальность, затрясла головой, уголки ее губ скривились. — Я бы могла простить их сердцем, я бы простила им шрамы и удары, раскаленные иглы, цепи и горящие лучины под ногтями… да, я бы простила даже это… — Глаза ее снова затуманились, всматриваясь в прожитые годы. Но оскорбление моего тела, моего прекрасного девичьего тела и цветущего зрелого женского тела… Все эти долгие годы… моя нежнейшая кожа и самая сокровенная часть моей души, мое истерзанное сердце, питающее снова и снова их ненасытный голод… нет! — Голос ее заклокотал, стал гортанным. — Нет и еще раз нет! Этого я им никогда не прощу! Их жестокости и дикого голода! Они приходили сюда только для того, чтобы взять меня, а потом втоптать в грязь, они шли за моей трепещущей плотью… а потом проклинали меня, кричали: «Проститутка!» И снова и снова по-одному, впятером… Они приходили… Нет! Этого я им никогда не прощу! Гвен вся задрожала, самообладание покинуло ее, на лице отразились все ее переживания. Агата посмотрела на нее. — Жалей их, если хочешь, — произнесла она, — но никогда не смей жалеть меня! Она смотрела на Гвен какое-то время, потом стала помешивать варево в котле. — Ты скажешь, что не их в том вина, — пробормотала она, — что больше я во всем виновата, что их голод тянул их ко мне, как и мой не отвергал их. — Она подняла голову, прищурила глаза. — Ты разве не знаешь? Гейлен, колдун, живущий в Темной Башне. Вот кто должен был утолить весь мой голод. Самая великая колдунья и самый великий колдун королевства должны были жить вместе, разве не так? Но он единственный из всех мужчин, кто не пришел ко мне, свинья! О, он, конечно же, скажет, что слишком добродетелен, чтобы быть отцом ребенка в этом дьявольском мире, а на самом-то деле он просто боится, что его признают отцом этого ребенка. Трус! Свинья! Она стала неистово мешать в котле, продолжая выкрикивать проклятия: — Чтоб его трижды перевернуло, этого жалкого ублюдка! Его… — закончила она хриплым шепотом, — …я ненавижу больше, чем кого бы то ни было! Ее костлявые сморщенные руки так крепко сжали деревянную ложку, что казалось, будто она вот-вот сломается. Потом она поднесла ее к своей иссохшей груди. Плечи ее начали вздрагивать. — Мое дитя, — запричитала она. — О, мое единственное, дорогое, нерожденное дитя! — Всхлипывания понемногу стихли, глаза колдуньи прояснились. — Разве вы не знаете? — Она противно захихикала, в глазах ее загорелся желтый огонек. — Он охраняет вход в пещеру, защищает меня… Мой нерожденный ребенок. Гарольд, сын мой, мой помощник! Это он, и он всегда будет рядом со мной — душа его явилась ко мне из дня завтрашнего, из того, что могло было быть. Гвен уставилась на нее. — Твой помощник?.. — Да! — Старая колдунья кивнула. — Мой помощник и мой сын — он мог бы родиться и должен был, но он все равно со мной, хотя никогда уже не родится, никогда не обретет плоть… Гарольд, самый могущественный из колдунов, сын несостоявшегося союза Гейлена и Агаты, потому что те Гейлен и Агата, породившие его на свет, умерли давным-давно… — Она начала медленно помешивать ложкой в котле. — Когда он много лет назад пришел ко мне в первый раз, я сначала не поняла… Честно говоря, Род ничего не понимал и сейчас, хотя начал подозревать, что это галлюцинации. Интересно, наверное, это долгое одиночество так подействовало на старого человека, что появился воображаемый помощник. Но если Агата действительно верит в этого самого «помощника», то, может быть, ее галлюцинации помогают так сфокусировать ее силы, что ее возможности становятся безграничными. А это говорит о сверхъестественности ее колдовских сил… Агата подняла голову, уставилась в никуда. — Он казался сначала совершенно чужим, но я была так одинока… А теперь… — Дыхание ее участилось. — Теперь я знаю, теперь я понимаю. — Она с горечью покачала головой. — Он был нерожденной душой, которая не имела дома и никогда не будет его иметь. Голова ее опустилась на грудь, все тело поникло. Потом, спустя несколько долгих минут, она подняла голову и нашла глазами Гвен. — У тебя есть сын, не так ли? — В ответ на кивок Гвен лицо старухи потеплело. Потом оно опять приняло суровое выражение, и старая колдунья тряхнула головой. — Бедный ребенок, — пробормотала она. — Бедный ребенок!? — Гвен вспыхнула от негодования. — Ради всего святого, старая Агата, почему? Агата посмотрела на нее через плечо. — Ты ведь знаешь, что такое детство волшебницы, и ты еще спрашиваешь? — Нет, — прошептала Гвен, покачав Головой, потом громче: — Нет! Наступили новые времена, Агата, времена перемен! Мой сын займет достойное место в этом королевстве, он будет охранять народ, и в ответ все его будут почитать! — Почитать его, но за что? — Колдунья горько усмехнулась. — Да, я верю в это! Тьма отступила, Агата, страх и невежество ушли, наступили другие времена. И никогда деревенские жители не проклянут его в страхе и ненависти! Старуха усмехнулась и мотнула головой в сторону входа в пещеру: — Слышала? Род и Гвен повернулись в ту сторону и переглянулись. Прислушавшись, они уловили низкий, грохочущий звук. Он приближался. — Векс! Что за шум? — Это ваши миролюбивые деревенские жители, — сказала Агата, противно ухмыляясь. — Собрались из двенадцати деревень. Вдохновленные священником Сколаксом, они хотят вышвырнуть старую Агату из пещеры и сжечь ее… — Данные подтверждаются, — раздался голос робота за ухом Рода. Род кинулся ко входу в пещеру, ухватился за край скалы и глянул вниз. Каменный выступ заполняли люди. Род вернулся к женщинам. — Она права… толпа крестьян. У них в руках косы и мотыги. Порыв ветра донес до них крики из толпы. — Слышите! — закричала Агата, кивнув в сторону входа в пещеру. Рот ее искривился. — Слышите, как жаждут они моей крови? Этот грязный сумасшедший ведет их за собой! Она взглянула на обезумевшую толпу, взбирающуюся по выступу наверх, к пещере, потом посмотрела на солнце. Гвен почувствовала страх, но не могла понять, чего именно она испугалась. — Ты говоришь так, словно знала все заранее… — Ну, если говорить откровенно, конечно. — Старуха рассмеялась. — Я что, не знаю, как это бывало раньше? Они должны были прийти снова. Но какая теперь разница… Выступ сужался по мере того, как орда приближалась к ним. Гвен могла различить отдельные лица. — Они совсем близко. Что мы будем делать? — Делать? — Старая колдунья удивленно подняла брови. — А зачем? Ровным счетом ничего, дитя мое. Слишком много их крови на моих руках. Я устала, стара и мне надоело жить. Зачем мне с ними бороться? Пусть явятся сюда и сожгут меня. Пора. На этот раз меня хоть не обвинят в том, что я убила кого-то. — Агата развернулась и пошла в глубь пещеры, натягивая на плечи свою шаль. — Пусть приходят, разводят костер и привязывают меня к столбу или к чему там? Смерть не страшит меня, пусть я вспыхну, как факел. Род опешил: — Вы что, шутите? — Я? Почему? — Агата презрительно посмотрела на него. — Я говорю правду. — Она добрела до стула и плюхнулась на него. — Я останусь здесь, пусть приходят. Пусть мучают меня, пусть сжигают! На мне не будет вины за чью-то кровь! — Но вы нужны нам! — воскликнул Род. — Шабаш Волшебниц не может без вас обойтись! Весь Грамарий ждет от вас помощи! — Что? Спасать чьи-то жизни? И, спасая жизни одних, я должна убивать других? — Она кивнула в сторону оглушительного рева. — Мне кажется, это неверно, господин волшебник. Тот, кто спасает жизнь, забирая жизни других, делает работу дьявола. — Ладно, тогда не убивайте их! — закричал Род. — Просто отошлите их обратно. — И как я это сделаю, при помощи молитв? Они уже на горе. Как я сброшу их, не убив? — Ну, не обязательно же убивать. — Гвен опустилась на колени рядом со стулом, на котором сидела Агата. — Пусть они придут… но не позволяй им дотронуться до тебя. Глаза Рода вспыхнули. — Конечно! Векс там, на выступе скалы! Он не пустит их сюда! — Конечно, не пустит! — Гвен в ужасе подняла Глаза. — Но их сотни… Они сбросят его! Род ощутил, как мурашки пробежали по его телу. Действительно, она права. Может быть, благодаря антигравитационным пластинам, Вексу и не угрожает гибель, но сдержать крестьян он не сможет. — О каком это «Вексе» вы говорите? — спросила Агата. — О моем коне, — объяснил Род. — Ну, не совсем… коне, то есть он выглядит, как конь, и все такое прочее, но на самом деле… — Если он похож на коня и все такое прочее, как ты говоришь, то конем и должен быть, — воскликнула Агата. — И он не умрет. Заведите его сюда, в пещеру. Если он не встанет на их пути, они не убьют его. Послышался стук копыт, и Векс вошел в пещеру. — Вполне благоразумно, — раздался голос робота за ухом Рода. — У него отличный слух, — объяснил Род. — И схватывает все на лету, — добавила Агата, подозрительно осмотрев коня. Глаза ее вдруг заблестели. — Уютно мы тут устроились, не правда ли? Вы проводите меня в последний путь? Гвен выпрямилась и подняла подбородок: — Если понадобится. — Она повернулась к Роду: — Ведь так, муж мой? Род уставился на нее. Несмотря на трагичность ситуации, он не мог не обратить внимания на то, что из «моего господина» превратился в просто «мужа». Потом он разжал рот: — Ну, если потребуется… — Он шагнул к черному коню и порылся в седельной сумке. — У нас с Вексом есть тут несколько хитроумных приспособлений… — Он вытащил небольшой цилиндр. — Преградим им путь стеной огня, напугаем их немного… — Это их задержит ненадолго! — Агата встрепенулась: — Идиот! Ты только подстегнешь их! Они проберутся сквозь пламя и растерзают тебя! — Не думаю. — Гвен посмотрела в сторону входа в пещеру. — Я учту твои пожелания и не стану сбрасывать их со скалы, но я могу обрушить на них каменный дождь. Я уверена, это остановит их. — Конечно, они напугаются, бросятся вниз, будут скидывать друг друга со скалы, с высоты в тысячу футов, если не больше, Они разобьются насмерть! — воскликнула Агата. — Нет, дитя мое! Не надо защищать меня! Улетайте! Вы молоды и любите друг друга! У вас ребенок, не забывайте об этом! У вас впереди еще много счастливых лет жизни, хотя многие захотят разрушить ваше счастье. Гвен пристально посмотрела на ее метлу, потом перевела взгляд на Рода. Он поежился. — Улетайте, улетайте! — Лицо Агаты перекосилось. — Вы не можете помочь старухе, ей пора умереть, дитя мое! Если вы умрете вместе со мной — это не поможет мне! Вы лишь усилите тем самым мою вину… Род встал на колено рядом с огромным валуном и направил на вход в пещеру свой лазер. Гвен кивнула и встала за каменную колонну. Камешки начали подлетать в воздух. — Нет! — воскликнула Агата. — Вы должны уходить отсюда как можно быстрее! — Онасхватила метлу и сунула ее в руки Гвен — ноги той сразу оторвались от пола. Род почувствовал, что какая-то невидимая сила подхватывает его и несет к Гвен. Он закричал, пытаясь вырваться из чьих-то невидимых рук, но оказался на метле. Она подпрыгнула под ним в воздух и понесла его и Гвен к выходу из пещеры… но ударилась о невидимую стену, остановилась и понесла их обратно к Агате. Они свалились на пол. — Вы передумали? — Род вскочил на ноги, потирая ушибленное место. — Вы не хотите, чтобы мы уходили или… — Он стих, заметив выражение на лице старухи. Она удивленно смотрела поверх его плеча. Он оглянулся. Воздух в пещере задрожал. Лицо старой ведьмы приняло испуганное выражение: — Гарольд! Уходи! Отойди от входа и побыстрей; они должны улететь! Воздух накалился. Огромный валун у входа зашевелился. — Нет, Гарольд! — воскликнула Агата. — Ты не сделаешь этого! И так слишком много уже пролито крови! Валун медленно приподнялся. — Гарольд! — закричала Агата и смолкла, потому что вместо того, чтобы обрушиться на крестьян, валун начал медленно подниматься в воздух, покачиваясь из стороны в сторону. Он находился уже в двадцати футах от пещеры, когда сверху на него обрушился град стрел. Ударившись о камень, они отскочили и полетели вниз в долину. Старая колдунья застыла на месте, наблюдая за тем, как валун улетает в лес. — Гарольд, — прошептала она, — стрелы… — Она покачала головой, постепенно приходя в себя. — Ты не должен покидать меня сейчас. — Он спас наши жизни, — тихо сказала Гвен. — Да, это так. Сверху на скале притаились лучники, они поджидали меня. Думали, я полечу на метле… но я никогда этого не делала, я всегда оставалась здесь и сражалась с ними. Так что вряд ли они ждали меня, похоже, они знают, что вы здесь. Теперь стоит вам ступить на выступ, и вы превратитесь в дикобразов. Агата подхватила Гвен под руку и потащила в глубь пещеры. — По крайней мере, ты не должна здесь умереть! Мы еще покажем им, на что способно колдовство, какого еще никогда не видывали на этой земле. Гарольд! — позвала она через плечо. — Охраняй вход! Род сжал кулаки, чувствуя себя не у дел. Агата достала с полки маленький железный горшок и согнулась под его тяжестью, потом поставила его на треножник. — Я старею, — произнесла Агата, — старею и слабею. Да, давненько не доводилось мне перемешивать судьбы людей в этом горшке. — Судьбы людей… — Гвен встала рядом с ней. — Что ты собираешься делать, Агата? — Да так, немного поколдую, дитя мое. — Старая колдунья усмехнулась: — Разве я не говорила тебе, что мы с тобой покажем им, что такое настоящее колдовство? Она отвернулась и начала доставать с полки каменные кружки. — Разведи огонь, дитя мое. Мы будем жить, потому что должны жить. Эта земля еще не готова принять нас. Гвен высекла искру и разожгла огонь. — Ты необыкновенно весела для колдуньи, которую лишили желаемого успокоения, старая Агата. Колдунья прокудахтала что-то в ответ и потерла свои тощие костлявые руки. — Это веселье ремесленника, дитя мое, который знает свое дело и видит перед собой цель, большую по сравнению с той, что когда-либо ставила перед ним жизнь. Я буду жить, и намного веселее, чем раньше, потому что старая Агата нужна, и она еще многое успеет сделать. Та война, о которой ты мне рассказала, будет самым большим делом, за которое когда-либо бралась старая Агата. Она достала с полки мерку и начала отмерять всякие порошки из кружек и ссыпать их в горшок, потом взяла маленькую ложку и стала мешать варево. Гвен принюхалась к струйке пара, поднимающейся над горшком. — Что за странное варево, Агата? Никогда не видела, чтобы колдовали подобным образом, разве что слышала, что так делали в сказках. Агата перестала мешать и бросила взгляд на Гвен. — Ты еще слишком молода, дитя мое, и знаешь только половину из всего, что может вершить колдунья. Она снова принялась за работу. — Конечно, верно то, что наша сила заключается в разуме. Но также верно и то, что ты используешь только толику того, на что способна, дитя мое. Ты еще не знаешь своей силы во всей полноте и глубине, всех ее скрытых возможностей. В твоей душе есть такие потайные уголки, о которых ты и не догадываешься. И ты не можешь вызвать эту силу, как бы ты ни хотела. Она скрыта слишком глубоко, недосягаемо глубоко. Ты должна применить хитрость, чтобы вытянуть ее из себя, и воля тут не поможет. — Она вдохнула в себя запах дыма. — При помощи вот этих порошков, если их правильно смешать и приготовить, можно вызвать те силы, что дремлют в тебе. Перья колибри — для скорости полета; пчела — для того, чтобы жалить; маковые зерна — для притупления разума врагов; сажа — для того, чтобы сливаться с ночью: жимолость — чтобы стать крепче скалы; зола — чтобы вернуться к родному очагу. Она вытащила ложку, тягучая жидкость медленно стекла обратно в горшок. — Еще не достаточно загустело, — пробормотала старуха и стала снова помешивать варево. — Поставь кружки обратно на полку, дитя мое: порядок на кухне ускорит дело. Гвен взяла со стола несколько кружек и посмотрела на вход в пещеру. Гул толпы стал громче. — Старая Агата, они пришли! Первый крестьянин ворвался в пещеру, размахивая косой. — Их рев только поможет снадобью обрести нужный вкус, — сказала старая колдунья и усмехнулась. Она склонилась над горшком и стала что-то напевать вполголоса. Крестьянин наткнулся на невидимый барьер, вставший на его пути в виде легкой дымки, попятился и свалил с ног двоих, что следовали за ним. Остальные налетели на своих упавших товарищей, прекрасно дополнив кучу малу. Нижние пытались выбраться из-под груды тел, верхние орали, вскакивали на ноги и натыкались на вновь подошедших крестьян. Завязалась потасовка, а выступ был так узок, что вмещал только одного человека; крестьяне пятились, прижимаясь к каменной стене, а те, кто стоял у края пропасти, балансировали, размахивая руками. — Выступ такой узкий, что они могут заходить ко мне только по одному. — Агата обернула горшок тряпкой и сняла его с огня — рука ее напряглась. — Быстрее, дитя мое, — проговорила она, — треножник! Сын мой Гарольд стоит многих людей, но он не в состоянии удерживать их так долго, ведь их много! Быстрее! Быстрее! Мы должны прийти ему на помощь! Она кинулась к входу в пещеру. Гвен подхватила треножник и побежала за ней. Когда она поставила его на землю и Агата поместила на него горшок, над их головами вдруг что-то просвистело. — Веревочные лестницы! — прокудахтала Агата. — Они все продумали до мелочей! Быстрее, дитя мое! Принеси мехи! Гвен побежала в пещеру, теряясь в догадках, что задумала старая колдунья. Вернувшись, она протянула мехи Агате, склонившейся над горшком. В это время высокий бородатый тип появился на лестнице и стал карабкаться на выступ. В одной руке он держал темную блестящую палку, издававшую скрежещущий звук всякий раз, когда он задевал ею о камень. — Металлический жезл! — Агата начала яростно раздувать мехи над горшком. — Этот грязный священник не должен коснуться моего сына! Но жезл уже задел легкую дымку и заискрился; Сколакс завопил от радости и кинулся к пещере, за ним последовали остальные. — Ублюдок! — закричала Агата. — Исчадие ада! Чтоб ты сдох! Ты убил моего сына! Она свирепо глянула на него, раздувая мехи. Пар от горшка выстрелил обжигающей струей в сторону ворвавшихся. Они остановились как вкопанные. Лица их стали мертвенно-бледными, на коже выступили маленькие красные пятнышки. Они завопили, ринулись назад и упали на руки своих товарищей, которые испуганно озирались по сторонам, не понимая, что за невидимые стрелы впиваются в них. Какое-то время толпа металась из стороны в сторону у входа в пещеру, потом те, кто находился сзади, тоже начали кричать от боли — их жалили невидимые пчелы, — и затем вся толпа кинулась вниз по выступу. Остался только священник, пытавшийся увернуться от диких пчел; лицо его было красным от укусов. Старая ведьма откинула голову и издала протяжный кудахтающий звук, продолжая раздувать мехи. — Мы победили, дитя мое! — Они убежали! — Потом она склонилась над горшком и злорадно зашипела: — Сейчас они поплатятся за его смерть! Приложив неимоверные усилия, Сколакс рванулся вперед и занес жезл над головой колдуньи. Гвен кинулась ей на помощь, но жезл отпрыгнул вдруг назад, свалил священника с ног, и тот сильно ударился о каменный пол. Агата издала радостный крик: — Он жив! Мой сын Гарольд жив! Но священник вновь поднял свой жезл, хотя и был он тяжел и огромен, лицо его перекосилось от боли и ярости. — Послушайте меня! Послушайте Сколакса! Разорвите их! Уничтожьте их! Они — слуги дьявола! — И он кинулся с яростным ревом на свои жертвы. Род сделал шаг вперед и, схватив жезл, вырвал его из рук священника. Но тут в пещеру на зов священника ворвались еще несколько крестьян с косами и мотыгами… А потом была вспышка, ослепляющая, парализующая… сияние вокруг. И тишина, оглушительная и неожиданная, и падение, падение во тьму, кромешною и неизведанную, и холод, пронизывающий холод… Неожиданный удар обо что-то твердое, боль в плече, ноге… Потом Род разглядел в кромешной темноте языки пламени. В маленькой железной клетке горел костер. Такая простая геометрия в обезумевшем мире. Огонь горел внутри правильного четырехгранника. Но что он здесь делает? И вообще, где это «здесь»? Так, огонь и клетка… Но… Что он, Род, делает здесь? Итак, вернемся к вопросу номер два, решил Род: Где это «здесь»? Род начал различать детали. Пол каменный, из квадратных черных базальтовых плит, а огонь горит в колодце, выложенном базальтом. Помещение очень большое, стены теряются где-то далеко-далеко, они почти неразличимы при тусклом освещении; похоже, что обиты бархатом темного сочного цвета, но не черным. Род пригляделся — темно-бордовым. Да ладно, черт с ней, с драпировкой. Где Гвен?.. Рода вдруг охватил страх. Он не мог повернуть голову, страх сковал его всего, он боялся смотреть по сторонам… ведь ее могло не оказаться рядом. Превозмогая себя, он медленно обвел взглядом темную комнату… Футах в десяти от него лежало нечто огромное и черное: Векс! Род встал на колени и ощупал свои кости — нет ли переломов. Удовлетворенный тем, что цел и невредим, он с трудом поднялся на ноги и поплелся к лошади. Векс лежал неподвижно и при этом он был как бы сжат… Неужели его опять хватил удар?.. Род не винил робота, наверное, после подобного путешествия с ним самим мог вполне произойти подобный припадок… Не мешало бы сейчас выпить виски… Он дотянулся до седла и нашел переключатель. Черный конь расслабился, потом еле заметно пошевелился и поднял свою большую голову. Затем он открыл Глаза — большие, коричневые и затуманенные. Не в первый уже раз Род засомневался: может быть, у него на самом деле были Глаза, а не пластиковые пластины. Векс медленно повернул голову, озадаченно (насколько смогла это сделать его покрытая искусственной шерстью металлическая морда) огляделся, потом снова посмотрел на Рода: — Сс… со… ммной… ббы… был… ппри… ппа… ддок? — Да нет, что ты! Ты просто очень устал и прилег отдохнуть ненадолго. — Род тактично обошел стороной тему апоплексических ударов и припадков. — Ттты… изза… зза… ммення… Роду не хватило терпения слушать его заикания дальше. — Ты сделал все, что смог; и так как ты уже спасал мне жизнь раз пять или шесть, я не буду напоминать тебе о тех случаях, когда по твоей вине… Да, ладно, что говорить. — Он потрепал Векса между ушей. Робот приподнял на секунду Голову, затем вскочил на ноги и ударил копытом о каменный пол. Ноздри его раздулись, и Род с удивлением заметил, что радар не поврежден. — Мы находимся в большом зале, — сказал робот. По крайней мере, после припадков Векс достаточно быстро приходит в себя. — Стены каменные, с бархатной драпировкой темно-бордового цвета; посередине зала горит огонь в колодце; он окружен металлическим решетчатым четырехгранником. Металл — сплав железа с никелем и вольфрамом в следующем процентном соотношении… — Ладно, — прервал его Род. — Я уже понял в общих чертах. — Он насупился, отвернулся от коня. — И мне также кажется, что моя жена жива. Если бы она была мертва, тело ее было бы где-нибудь поблизости. Они что, украли ее? — Я сожалею… — Но данных недостаточно для того, чтобы… — Род закончил за него. — Да, да. Ладно. Так как мы найдем ее? — Я сожалею… — Хватит. Я должен ее найти, — твердо сказал Род. — Где она? — В соседней комнате, — раздался низкий мужской голос. — Она вне опасности и чувствует себя отлично, заверяю вас. Агата тоже там. Высокий старик с ниспадающими до плеч седыми волосами и длинной седой бородой ниже груди, в длинном темно-синем одеянии монаха с откинутым назад капюшоном стоял у огня. Его платье было усеяно серебряными знаками зодиака; он стоял, скрестив руки на груди и спрятав ладони в широкие рукава. Под серебристыми густыми бровями поблескивали ясные, далеко не старческие глаза, окруженные сеточкой морщин. Взгляд его был спокойным и теплым. Он возвышался над огнем и казался от этого еще выше ростом и могучее в плечах; он заглядывал в глаза Рода так, словно искал в них что-то. — Кто бы вы ни были, — медленно произнес Род, — я благодарю вас за то, что выручили нас и спасли наши жизни — мою и моей жены. Я очень обязан вам, особенно за нее. Старик едва заметно улыбнулся: — Вы ничего мне не должны, господин Гэллоуглас. Никто ничего мне не должен. — И вы никому ничего не должны? — с расстановкой произнес Род. Колдун кивнул. Род прикусил губу, потом сказал: — Вы — Гейлен. А это Темная Башня. Старик снова кивнул. Род снова прикусил губу. — Как вам удалось спасти меня? Мне казалось, что вы не интересуетесь внешним миром. Гейлен пожал плечами: — Так, от нечего делать. — Значит, — заметил Род, — вы спасли двух волшебниц, моего коня и меня, несчастного, только ради того, чтобы убить время? — А ты быстро соображаешь, — сказал Гейлен, пытаясь скрыть улыбку в густой бороде. — Я не был занят в тот момент исследованиями. — Род, — раздался голос Векса, — анализ голосовых данных подтверждает то, что он говорит правду. — И для этого мне необходим компьютер? — холодно заметил Род. Гейлен удивленно посмотрел на него, слегка нахмурившись: — Ты что-то сказал? — О, э… так, мысли вслух по поводу физического аспекта мышления. — Разумеется. — Старый колдун задумался. — Так, значит, ты забиваешь свою голову подобными проблемами? Род хотел было ответить, но вспомнил, что разговаривает с колдуном, ушедшим от людей и окружающего мира лет сорок тому назад и занимавшимся все это время колдовством… — Ну, ничего особенного, так… чисто с практической стороны. — Всякое знание ценно, — сказал колдун, глаза его заблестели. — Какое знание ты обрел? — Ну… Я как раз занимался проблемой, касающейся лобных долей. — Род постучал по лбу. — Я убедился, что передняя часть мозга выступает в роли своего рода туннеля. — Туннеля? — Брови Гейлена устремились вверх. — Как так? Род вспомнил, что Гейлен, живший в эпоху Возрождения на Земле, написал первый учебник по сравнительной анатомии. Какое совпадение… а может быть, это не случайность? — Между идеей, понятием и словами существует, как мне кажется, некая связь. Идея может найти свое воплощение в слове, то есть в группе звуков… словно кто-то стучит по одну сторону стены, а другой, с обратной стороны, принимает этот стук в качестве сигналов для, ну, предположим… игры на трубе. Гейлен кивнул: — Но это бы не выразило мысли. — Нет, просто позволило бы узнать, что она есть. Таким образом, передняя часть мозга… — Род снова постучал по своему лбу, — …как бы представляет собой отверстие в этой самой стене и позволяет мыслям преобразовываться в слова. Гейлен молча кивнул, потом задумчиво произнес: — Забавно. И каким же образом можно проверить правильность твоего высказывания? Род пожал плечами: — Если проследить этот процесс в мозгу того, кто не имеет лобных долей. Гейлен перестал улыбаться, глаза его затуманились. — Конечно, мы могли бы… могли найти такого человека. Род не смог удержаться от смеха. — Но у нас уже есть такие, господин волшебник… даже больше, чем требуется. Намного больше! Крестьяне зовут их «варварами», и они высаживаются на нашем побережье. — Он вспомнил, что в то время, когда он рассуждает об умозрительных проблемах, на побережье гибнут люди, и почувствовал себя виноватым. — Да, они высаживаются… — На самом деле? — Колдун возбужденно посмотрел на Рода. — Ну, тогда, закончив со своими опытами, я проникну мысленно в разум одного из них! — Только не подвергайте их внезапному нападению, — посоветовал Род. — Прошу вас, помогите, мне нужно быть там, и как можно скорее! Мне необходимо быть там… и я бы хотел забрать с собой свою жену. — Разумеется. — Гейлен улыбнулся. — Но не забудь, что ты должен забрать отсюда еще одну волшебницу, в Темной Башне ей не место. — Агату? Да, мне она тоже нужна… но для другого. Вы не подскажете, где их можно найти? — Пойдем, — сказал Гейлен и повернулся, — я отведу тебя к жене. Род пожал плечами, удивившись тому, как быстро согласился колдун помочь ему, и последовал за ним, а Векс поплелся за хозяином. Колдун дошел до конца этой, похожей на пещеру, комнаты, потом миновал темно-бордовую штору, закрывавшую дверь в стене, и они очутились в маленькой комнатке — всего пятнадцать футов в высоту. Стены ее были обиты бархатом, но на этот раз синего цвета, на одной из них висел огромный гобелен. Пол был устлан восточным ковром, по углам стояли большие черные деревянные стулья. Между ними красовалась тахта, обитая красным плюшем. Посередине комнаты Род увидел огромный круглый стол из черного дерева, и завершал все это великолепие сказочных размеров камин. На столе лежало шесть огромных старинных томов. Род не заметил всего этого великолепия, потому что увидел Гвен, прекраснее которой не было никого… Ее огненно-рыжие волосы удивительно гармонировали с цветом драпировки. Гвен стояла у стола, склонившись над одной из книг. Она подняла глаза, лицо ее озарила радостная улыбка. — Мой господин! — воскликнула она и тут же очутилась в его объятиях. Ее губы нашли его. Спустя, как показалось, целую вечность, хотя прошло, наверное, не больше полминуты, раздался хриплый голос: — Имейте совесть, дети мои! Пожалейте бедную старуху, которой никогда не выпадало и десятой доли того, чем обладаете вы! Гвен высвободилась из объятий Рода. — Прости меня, Агата, — извинилась Гвен, прижимаясь спиной к мужу и держа его руки вокруг своей талии. — Я не подумала… — Да, конечно, где уж там, — проворчала старая колдунья, состроив гримасу, отдаленно напоминавшую улыбку. — Вы, молодые, все такие. Ладно, придется вас простить. — Старая карга! — рявкнул Гейлен с высоты своего роста. — Лишаешь этих двоих радости встречи, и только потому, что сама якобы не испытывала подобной радости? Видно, молоко любви давным-давно скисло в твоей груди, раз ты не можешь выносить… — Что? — Колдунья аж вся затряслась от переполнившего ее негодования. — И ты еще осмеливаешься говорить мне это? Ты, который вытянул из меня все… — Мне уже доводилось слушать твои кошачьи концерты, — сказал Гейлен, покраснев. — Избавь мои уши от подобного на этот раз. Говорю тебе, как говорил уже неоднократно: человеком нельзя распоряжаться по своему усмотрению. Я ничего тебе не должен. Я сам по себе и принадлежу только себе и никому более. Я никогда не доверял свою жизнь женщине, и уж тем более тебе! — Да, конечно, никогда! — взвыла старуха. — Ты был предназначен только для меня, еще до того, как ты родился или я появилась на свет; еще до того, как Бог сотворил этот мир. Это так же очевидно, как то, что ночь сменяет день! Ты был предназначен мне, потому что ты колдовской крови, как и я, и одного со мной возраста! Твои печали, твои радости — они и мои… — Ну, уж нет! — рявкнул колдун. — Нет? Да! Каждое твое желание, каждый грех схожи с моими, хотя и запрятаны далеко!.. Голова Гейлена опустилась на грудь. Глаза Агаты заблестели от возбуждения. Она шагнула вперед. — Да, ты сам по себе, Гейлен, ты скрыл все свои сокровенные желания и помыслы глубоко в сердце, желания наслаждений, порожденных телом, которых я никогда не стыдилась, ты прячешь, скрывая даже от себя! Ты на многие годы спрятал себя от жизни. Но в мыслях ты, как и любой живой человек, грешен. Трус! Ты боишься сам себя. Ты такой трус… — Трус? — Гейлен попятился, потом грустно улыбнулся. — Ну, это ругательство я уже слышал. Ты придумай что-нибудь поновее, Агата. Когда ты была моложе, ты прибегала к более обоснованным аргументам, называя меня трусом. — Трус! — воскликнула Агата. — Ты трус, потому что ты боишься людского мнения. Ты, кто кричит о несостоятельности всего мира вне стен Темной Башни; ты, кто проклинает людей, высмеивая их, — ты боишься их мнения, и тебе хочется, чтобы они считали тебя святым! Лицо Гейлена вытянулось, глаза округлились. — Святой! — выкрикнула Агата, показывая на него пальцем. — Святой Горячей Крови! Святой, который так же грешен, как и я! Даже больше! Да, больше, потому что из страха ты оттолкнул меня от себя, ведь ты мой по праву, старый Гейлен! Именно тебя Бог послал мне, чтобы ты стал моим мужем. Тебе это было предназначено задолго до того, как твоя мать встретилась взглядом с твоим отцом! Ты обязан был стать моим, но ты поступил как трус и спрятался от меня! Гейлен смотрел на нее затуманенным взглядом, потом плечи его распрямились, и он вздохнул. — Я принимаю только те ругательства, которые заслужил. Агата поджала губы. — Ты должен признать и это! — Потом она одарила его кислой улыбочкой. — Нет. Он имеет в виду то, что уже спасал мне жизнь раз шесть, если не больше, поэтому именно он виноват в том, что я еще живу и проклинаю его. — Она гордо вскинула голову. — И теперь вы сами можете убедиться, что он слабовольный, потому что ничего не может с собой поделать и спасает нас, колдуний. Ведь в глубине души он не такой, каким хочет казаться, когда заявляет, что его не волнуют ни крестьяне, ни мы — колдуньи. Да, он наш защитник и наш спаситель. Он всегда приходит на помощь волшебницам: многие из нас давным-давно бы умерли, если бы не он. Он просыпается среди ночи, если с нами случается какая-нибудь беда. Он может преспокойно наблюдать за страданиями крестьян и знати, но не колдуний, потому что они не причиняют ему зла, как люди, которые хотят его сжечь. Колдуньи относятся к нему по-доброму. И он не может ничего поделать с самим собой и спешит на помощь всякий раз, когда получает сигнал опасности. — Она отвернулась. — Вот такой он у нас добродетельный и жалостливый… — Но при этом я никого не люблю, и никто не любит меня, — гордо заявил старик. — Я никому ничего не должен. Я сам по себе. Старая Агата разразилась смехом. — Э… да, — произнес Род. Схватка, похоже, чуть стихла, и Роду хотелось побыстрее уйти отсюда, пока она не возобновилась с новой силой. А так как Гейлен снова нахмурил брови, надо было торопиться. — Да… спасибо за то, что спасли нас, Гейлен, — сказал он. — Но, извините, нам пора, нужно возвращаться в Раннимед… не так ли, Гвен? — Он задумался, потом снова обратился к колдуну: — Я не думаю, что вы захотите составить нам компанию? Агата подняла голову, в глазах ее вспыхнул огонь. — Благодарю вас за подобное предложение, — сказал старик, не скрывая иронии. — Но боюсь, что мне придется отказать вам. — Да, конечно, извиняешься! — Агата сплюнула. — Безусловно, ты самый вежливый из всех, кого мне доводилось знать. Она обратилась к Роду и Гвен: — Но не бойтесь, ваш народ не останется без помощи! Еще живет старая колдунья, которая не оставит жителей своей страны в беде! Она еще не умерла! А вот этот старый мерин… — она мотнула головой в сторону Гейлена, будет стоять праздно в стороне и наблюдать за тем, как его народ гибнет, как нечистая сила варваров вторгается в его землю! — Она протянула руки. — Возьмите меня с собой, уйдем отсюда, так как в его присутствии меня начинает мутить! Он думает только о себе! — А ты нет? — рявкнул Гейлен, пожирая старуху взглядом. — Это твоя безумная идея насчет нерожденного ребенка! Агата вспыхнула, ругательства вот-вот должны были сорваться с ее языка, но Гейлен поднял руку и повелел: — Убирайтесь отсюда, в Раннимед! Белая вспышка, пламя, ослепительное сияние… Когда оно погасло, Род увидел Гвен в своих объятиях, и это успокоило его. Он едва различал очертания Агаты, прислонившейся к серой гранитной стене… Их окружила толпа удивленных, опешивших, задающих недоуменные вопросы молодых волшебниц и волшебников. «Слава Богу, дома», — решил Род. Они, без сомнения, находились в королевском дворце в Раннимеде, в Башне Волшебниц. Интересно, что бы произошло, если бы Гейлен разозлился до такой степени, что отправил бы их прямо в Ад? Над Родом склонилось лицо одного из молодых чародеев. — Господин волшебник! Где вы были? — В Темной Башне у Гейлена, — прокряхтел Род и тяжело вздохнул. Он огляделся по сторонам. — А что касается того, как мы попали сюда… ну, он отправил нас домой. Молодежь переглянулась. — Мы можем переноситься с места на место, но сами, — сказал один из волшебников. — Переносить других мы не можем. — Гейлен постарше вас и знает побольше вашего. — Про себя Род подумал, что это свидетельствует о новом виде колдовской силы. Но он был готов к любым сюрпризам. — Твое имя Элвин, не так ли? — Да, меня так зовут, господин волшебник. Род потер глаза. — Мне кажется, что перед тем, как я отправился на поиски Гвен, мне сообщили, что на нас напали варвары? — Да, милорд. Впереди шли три корабля-дракона, за ними целый флот. — Флот? — Род окончательно пришел в себя. — Сколько их там было? — Целая армия, — раздался девичий голос за спиной Элвина. — Не меньше. Род вскочил на ноги, огляделся. Он увидел чуть поодаль огромного черного коня, который застыл на месте, опустив голову. Род направился к нему и положил руку ему на шею. Конь поднял голову, посмотрел на Рода. Он нахмурился. — Опять апоплексический удар? — Нет, — раздался голос робота в ухе Рода, — хотя, испытав подобное, не мудрено было бы получить его. — Итак, — осторожно заметил Род, — ты все видел? Конь приподнял голову выше. — Да. Я… записал… все. Я могу воспроизвести все… но очень медленно… и позже… позже… — Ну, вкратце, что ты можешь сказать? Что произошло? Попробуй. — Предварительный анализ свидетельствует о том, что мы прошли через четвертое измерение. — Тело Векса вздрогнуло. — По крайней мере, мне так кажется… — Да. — Род сглотнул. — Э. Ну… обрабатывай данные, ладно? — Он сунул ногу в стремя и запрыгнул на коня. — Нам нужно скакать на побережье. Где, ты сказал, они высадились, Элвин? — У устья реки Флер, милорд. Нас оставили в качестве резерва, но пока нас еще не звали. Род внимательно осмотрел горстку собравшихся в комнате и понял, что всем им не больше четырнадцати. Не мудрено, что их не позвали. В противном случае положение дел было бы ужасающим. Род кивнул. — Флер не так уж далеко. Я еще успею. — Он свесился с седла и нежно поцеловал Гвен. — Поддерживай в очаге огонь, дорогая. Когда соберешься с силами, приходи на помощь. — Он выпрямился и пришпорил Векса. Черный конь пошел рысью по направлению к двери. — Род, дверной проем слишком низкий. — Значит, я пригнусь, Стальной Конь! Эй, пошел! Векс несся по дороге без устали, с легкостью, на которую способен только электрический конь. Род, сидя в седле, наслаждался такой скачкой. — Разумеется, — сказал он, — этот священник на самом деле может являться тем, за кого его принимают, и ничем больше — всего-навсего неврастеником, помешанным на религии. Но мне почему-то кажется, что это не так. — Возможно совпадение, — согласился Векс, — хотя маловероятно. — Но ведь он явно действует на руку варварам. Почему ему понадобилось начать борьбу с колдуньями именно тогда, когда Катарина отправилась с миссией набора волшебниц по стране? Ведь он мог приступить к этому за неделю или две до этого. — Значит, мы можем предположить, что между двумя явлениями существует некая взаимосвязь — я имею в виду, между войной и священником, — добавил Векс. — Взаимосвязь, черт подери! Он работает на них, Векс! Как еще можно объяснить все это? — Альтернативная теория еще не готова, — признался робот. — Но вероятность прямой связи слишком мала. — Ой, оставь в покое свои заумности! — Воспроизведем данные, Род. Неандертальцы и священник разделены приблизительно сотней миль океана. Более того, никакого физического сходства, судя по имеющимся у нас сообщениям. — Твоя правда, — согласился Род. — Но я бы сказал… — Извини, но я тебя прерву, — неожиданно произнес Векс, — ты… знаешь, что я использую радар.. — Надеюсь, что так оно и есть, ведь мы идем со скоростью шестьдесят миль в час! — Над нашими головами только что пролетело два объекта. Род побледнел. — Это, надеюсь, птицы? — Боюсь, что нет, Род. Род посмотрел на небо. Вон они, уже едва различимые, — две метлы, а на них женщины. — Нет! — Боюсь, это они, Род. Их скорость составляет сто миль в час, и не забывай, что движутся они по прямой. — Они прибудут на поле битвы раньше нас! — Род проводил взглядом двух леди и вздохнул. — Ну… Надеюсь, они подоспеют вовремя и сумеют помочь… Гвен достаточно разумна, чтобы не спускаться с неба, не так ли? — Не знаю, ведь ей придется сконцентрировать всю свою силу на борьбу с Дурным Глазом. — Да… Я и забыл об этом. Что ж! — Род вздохнул и откинулся в седле. — Остается только надеяться… — Мне кажется, она будет очень истощена, Род, — озадаченно произнес Векс. — Не беспокойся… она наверняка приземлится там, где располагается королевская колдовская гвардия… а Туан заботится о ее охране. — Род усмехнулся. — Она будет в безопасности, сама о том не подозревая. Но так или иначе… ускорь шаг, хорошо?
«И напали на нас враги, и было их великое множество. Несметным было число их длинных кораблей; стая драконов вынырнула из океана и причалила к берегу, выпустив из чрева своего тысячи варваров. И были они высокие и с клыками, с волосами ниже плеч и выражением убийц в глазах. Солдат наших обуял страх, и отступили они, но король призвал их, и они заняли свои места. И предстал вдруг перед их глазами главный волшебник, и гроза нарушила тишину, и засверкала молния. И обратился он к солдатам и сказал, что помогут им волшебницы, что отведут они от солдат Дурной Глаз. Он призвал их идти навстречу врагу и сразиться с ним во имя жен их, дочерей и любимых. И наполнилось сердце каждого воина решимостью и смелостью, и пошли они в бой. Но варвары выстроились в линию, и ударила в их щиты и шлемы молния. Взревели они дико и начали наступать на армию Туана. С криками накинулись на них солдаты, но поймали варвары их взглядом, смотрели в глаза двоим или троим сразу, и застывали солдаты на месте. Тогда засмеялись варвары — страшный, дикий звук — и кинулись на противника, чтобы убить его. Но тут призвал Главный волшебник волшебниц, которые ждали приказа его на холме, и подняли они руки в молитве, объединив силу свою сверхъестественную и направив ее против темных сил варваров, и освободили головы солдат от чар. Армия очнулась, вышла из оцепенения, закричали солдаты и направили на врага свои копья. Но снова раздался гром, и молния, озарив небо, блеснула в глазах варваров, и снова заморозили они воинов взглядом. И упали тогда на землю волшебницы, словно умерли, ибо сила демона Кобольда истощила их. А варвары издали смех нечеловеческий и занесли над головами воинов огромные топоры. Тогда вскричал главный волшебник гневно и поскакал на своем черном, как ночь, коне, размахивая огненным мечом. Он прорвался сквозь строй варваров, и услышали его крик жена его и великая колдунья и ринулись в бой. Взялись они за руки, и опустили головы в молитве, и сделали то, что могла бы сделать только вся королевская колдовская гвардия, — пересилили силу Кобольда и освободили разум солдат от его заклинаний. Но многие из них уже полегли в неравном бою. И снова главный волшебник проскакал сквозь строй варваров, громко выкрикивая боевой древний клич, и солдаты услышали его и воспрянули духом. Шаг за шагом стали они отступать, потому что опасно было оставаться так близко от противника, слишком многих товарищей по оружию потеряли они в том бою. Туан собрал их на холме — не сломленных — и приказал им отдохнуть и перевязать раны, заверив, что их время придет. А главный волшебник обратился к жене своей, призывая ее покончить с противником при помощи сильного колдовства, и заставили они оставшихся в живых монстров рыть самим себе могилы в земле». Летописи правления Туана и Катарины, записано отцом Чиллди.
Векс понесся наверх, и перед глазами Рода предстало грустное зрелище: несчастные молодые волшебники и волшебницы лежали или сидели на земле, опустив головы. Отец Чиллди ходил между ними, протягивая каждому кружки. Интересно, подумал Род, чем он их поит, да и вообще, знает ли аббат, что отец Чиллди помогает волшебникам. Маленький, кругленький монах, похоже, неортодоксален. Потом вдруг до Рода дошло, что на одном из пледов лежала его жена. — Гвен! — Он спрыгнул с коня и склонился над ней. — Ты… ты… — Он не мог найти нужные слова и взял ее на руки, прижав к своей груди. — С тобой все в порядке? — Я чувствую себя хорошо, мой господин, — устало произнесла она, но не пыталась вырваться из его рук. — Лучше позаботься об этих детях… и о бедняжке Агате. — Заботься о себе, дитя мое, — прокудахтала старая колдунья. — Я восстановила свою силу. — Но она выглядела такой же опустошенной, что и молодежь. — Что случилось? — тихо спросил Род. Гвен чуть отстранилась от него. — Боюсь, что не знаю. Когда мы прилетели, Тоби и все волшебницы и волшебники лежали без чувств на земле, а наши солдаты стояли неподвижно, словно статуи на берегу. Варвары приближались к ним, готовые убить их. Тогда мы с Агатой взялись за руки и объединили наши силы против Дурного Глаза варваров… и о, мой господин! — Она вздрогнула. — Мы словно прошли через темное облако, нависшее над нами, через что-то мягкое… — Она подбирала слова. — Это было похоже на живот огромного толстяка, придавившего нас… стало темно, и нечем было дышать. Из нас словно вытягивали наши силы, но мы вырвались, Агата и я; мы освободили мысли наших солдат, чтобы они могли хотя бы защищаться… вряд ли они были бы способны на что-то большее; много их уже полегло на поле брани. Потом молния озарила небо, и что-то огромное, темное навалилось на нас, придавливая… — Она покачала головой, закрыв глаза. — Вот все, что я помню. — И этого достаточно. Род оглянулся: рядом с ним стоял отец Чиллди, глаза его блестели. — Ваша жена, милорд, и ее спутница надолго отпугнули противника. — Надолго ли? — Король Туан успел отступить с остатками армии на такое расстояние, где их не достанут варвары. Но побежденные вашей женой и ее спутницей дикари даже не попытались преследовать наших солдат. Они остались внизу на берегу и стали рыть себе могилы. — Себе или нам? — рявкнул Род. Он вскочил на ноги, сжал на мгновенье руку Гвен и поспешил на гребень холма. Внизу, на расстоянии ста футов, устье реки переходило в длинную изогнутую дугу — лук, который натягивали варвары. Они копали, но не могилы — а вал, оборонительную линию. Она была почти готова. Род глянул вниз и выругался: им понадобится чертовски много времени, чтобы выкурить неандертальцев оттуда! Потом он заметил то, что лежало перед валом, — там лежали ровными рядами тела солдат в королевских униформах. Род опять выругался, потом выпалил: — Они, должно быть, задумали все это загодя. Кто-то вложил в Гвен эту идею — отправиться за помощью к Агате; кто-то заставил дотошного священника атаковать пещеру старой колдуньи… В нужный момент… а я помчался на помощь Гвен и не мог быть здесь! Черт! — Не кори себя, господин волшебник, — устало произнес Туан за его спиной. — Мы потерпели поражение не по твоей вине. — Да? — Род уставился на него. — А по чьей же? Туан вздохнул. — Все дело в силе этого Кобольда, которой ничто не может противостоять! — Нет! — Род снова посмотрел на берег моря. — Определенно «нет»! Этот их Кобольд — не что иное как деревянный идол, Туан! Суеверие, самое обыкновенное суеверие! — Было бы это так. — Туан пожал плечами. — Тогда все дело в Дурном Глазе варваров. Мы и не подозревали, что его воздействие так велико, что может истощить наших волшебников и заморозить солдат, чтобы потом варвары смогли преспокойно убить их. — Это молния, — прохрипела Агата. Туан повернулся на ее голос, нахмурился. — Кто эта старая ведьма, господин волшебник? Мы многим ей обязаны, но я до сих пор не знаю ее имени. — Это потому, что ее не представили вам. Она… э, ну… она широко известна… в определенных кругах. Агата состроила гримасу, превозмогая ужасную головную боль. — Не тяни, господин волшебник. Выкладывай все начистоту, даже если мое имя и напугает кого-то, ничего страшного. Меня зовут «Злой Агатой». — И она склонила голову, пытаясь изобразить нечто вроде поклона. Туан удивленно посмотрел на нее, и Род сообразил, что король довольно-таки молод и, наверное, до сих пор любит слушать всякие страшные детские сказки. Но Туану нельзя было отказать в смелости; он выдавил улыбку, набрал побольше воздуха, распрямил плечи и шагнул навстречу старой леди. — Я должен поблагодарить вас, почтенная госпожа, так как без вашей помощи мои люди и я превратились бы просто-напросто в куски мяса. Агата посмотрела на него сквозь сощуренные глаза, потом улыбнулась. — Голова у меня просто раскалывается на части, и все суставы ломит, но, если понадобится, я могу помочь вам еще раз, раз вы так мило меня благодарите. — Улыбка ее погасла. — Да и без благодарности… Мне кажется, сегодня я спасла несколько жизней, и сердце мое ликует. Туан задумчиво посмотрел на нее, потом кашлянул и повернулся к Роду. — Что скажете, господин волшебник? Я-то всегда думал, что все старые колдуньи мрачные и злые и ненавидят все человечество. — Но не эта, как выяснилось, — медленно произнес Род. — Ей просто очень не нравилось, как люди обращались с ней… — О, не болтай ерунды! — рявкнула Агата. — Я ненавижу всех мужчин и всех женщин, Ваше Величество… но тогда, когда нахожусь не рядом с ними. Туан оглянулся и посмотрел на нее, потом кивнул. — Что ж, да благословит тебя Господь! Такая самокритичность сразит наповал даже дьявола! Хвала небу, что ты была с нами! — И ругай меня за то, что я опоздал! — рыкнул Род, снова посмотрев на варваров. — Опять ты за свое! — воскликнул Туан. — Что с тобой, господин волшебник? Почему ты говоришь, что тебя не было, когда ты был с нами и сражался, как лев… если не отважнее! Род похолодел: — Что?! — Ты был среди нас, поверь! — Туан с подозрением посмотрел на него. — Ты был здесь, и варвары не смогли заморозить тебя. — Я тоже присоединяюсь к словам Его Величества. Они действительно не смогли вас заморозить! — воскликнул отец Чиллди, раскрасневшись. — Вы проскакали сквозь их строй, размахивая огненным мечом. Пятерых вы сразили одним ударом. Варвары пришли в ужас. Именно вы вселили в сердца наших солдат надежду, подбодрили их, заставили их вовремя отступить, чтобы они не стали жертвами дикарей. — Но… это невозможно! Я… — Все было именно так, как они говорят, — раздался рядом с ним тихий голос Гвен. — С этого самого холма я видела тебя вон там, внизу; именно ты повел солдат в бой, как и сказал этот добрый священник. Род уставился на нее, не в состоянии произнести ни слова. Если уж она видела его на поле брани… Род повернулся и зашагал по склону холма вниз. — Подожди, Господин волшебник! Что ты ищешь? — Туан догнал его и подстроился под его шаг. — Свидетеля, — прорычал Род. — Даже Гвен могла ошибиться на таком расстоянии. Он остановился около группы солдат, пристроившихся отдохнуть у скалы. — Послушай, солдат! — обратился он к одному из них. Придерживая кровавый лоскут на руке, солдат поднял белокурую голову. Род опустился на колено рядом с ним, отодрал лоскут. Солдат застонал и сжал поплотнее рот. Род посмотрел на рану, потом на самого солдата, и сердце его дрогнуло — совсем мальчишечье лицо, ему еще так далеко до мужчины! Он снова перевел взгляд на рану, осмотрел ее. — Бренди, — бросил он Туану. — У меня есть, — прохрипел молодой воин. Род глянул на землю и увидел флягу. Он вылил немного ее содержимого на рану — солдат застонал, глаза его чуть не вылезли из орбит. Род рванул свой камзол и оторвал лоскут от рубахи. Он стал осторожно перевязывать рану. — Ты потерял много крови, но кость не задело. Чуть позже наложим швы, и все будет в порядке. — Он посмотрел на молодого солдата. — Знаешь, кто я? — Да, — выдохнул юноша. — Вы — Господин Главный волшебник. Род кивнул. — Видел меня раньше? — Ну, конечно! Вы сражались рядом со мной! Я был совсем близко от вас, прямо как сейчас. Род смотрел на него, открыв рот. — Ты уверен? То есть абсолютно уверен? — Да, господин волшебник! Если бы не вы, я бы не выдержал и убежал с поля битвы! — Глаза его расширились, и он оглянулся на своих товарищей, покраснев; те молча кивнули. — Ладно, не принимай близко к сердцу. — Туан похлопал его по плечу. — Всякий бы захотел сбежать, доведись ему участвовать в такой битве. Молодой солдат поднял глаза и, поняв, что рядом с ним стоит сам король, чуть не потерял от волнения сознание. Род схватил его за плечо. — Значит, ты видел меня? На самом деле меня видел?.. — Да, милорд. — Глаза солдата округлились. — Это правда. — Он понизил голос. — Но, знаете… как-то странно. — Странно? — Род сдвинул брови. — Почему? Молодой солдат прикусил губу, потом выдавил из себя: — Вы казались выше ростом… на голову или даже больше! Я могу поклясться, что вы возвышались над всеми солдатами! И весь словно светились… Род прикрыл глаза. Потом он стал перевязывать рану дальше. — Ну, знаешь, как это бывает во время сражения. Все кажется больше, чем на самом деле… особенно всадник на большом коне. — Верно, — согласился юноша. — Вы были верхом. — Так, — кивнул Род. — На большом чалом коне. — Нет, милорд. — Солдатнасупился. — Ваша лошадь была черной, как уголь. — Успокойся, Род, — пробурчал Векс ему на ухо. — Ты просто вышел из себя. — Да? — Род огляделся по сторонам. — Это я так, образно выражаясь, — успокоил его робот. — Перестань так волноваться, Род, ты определенно представляешь собой одно целое. — Хотел бы в этом удостовериться. — Род понуро оглядел солдат вокруг. Он шагал через лагерь, приходя в ужас от того, сколько солдат полегло в этой битве. Участвовал он в ней или нет, зрелище, представшее его взору, вернуло его в мир реальный. Он чувствовал себя виноватым, но… — Твое присутствие поддерживает солдат, Род, — произнес Векс. — Наверное, — пробормотал Род. Он опять вспомнил о себе самом, участвующем в битве… — Но, Векс, ведь это совершенно невозможно. Ты хоть что-нибудь понимаешь, а? Солдаты подозрительно косились не него. Род знал, что слухи быстро облетят лагерь — господин волшебник разговаривает с невидимым помощником. — Конечно, Род. Отношу все это к всеобщей, или массовой, истерии. Во время сражения им нужна была уверенность в том, что господин главный волшебник рядом с ними, направляет свои силы против магии варваров. Потом один из солдат в разгар битвы принял какого-то рыцаря за тебя и закричал: «Вон господин главный волшебник!» И его товарищи — не забудь, что было довольно-таки темно, если не считать вспышек молнии, — тоже приняли этого рыцаря за тебя! Род кивнул и чуть приободрился. — Просто спутали с другим. — Господин волшебник? — Да? — Род обернулся и увидел старого сержанта, сидящего в грязи. — Что случилось, дружище? — Мои ребята голодны, господин волшебник. — Старик показал рукой в сторону дюжины молодых, не старше двадцати лет, солдат, сидевших рядом с ним. — Кормить будут? Род посмотрел на него, потом произнес: — Да, но придется немного потерпеть. Гористая местность, понимаете… — Да, милорд. — Лицо старика расслабилось. Когда Род повернулся, он услышал, как солдат сказал: — Что-то не верится. Другой солдат возразил: — Король есть король. Разве может он знать о нуждах простого солдата? Какая ему разница, голодны мы, убиты ли или нас заморозил Дурной Глаз? — Королю Туану все это не безразлично, — возмущенно возразил кто-то. — Ты что, не помнишь, что раньше он был королем нищих, до того как стал королем Грамария? — Но… ведь он сын лорда… — Но остальные, похоже, не соглашались с его суждениями. — Разве может лорд интересоваться судьбой простого смертного? — Но не думаешь же ты, что он разбрасывается жизнями солдат? — А почему бы и нет? — Но ведь он сам отличный воин, неужели даже это тебя не может убедить?! — выкрикнул первый солдат. — Он не пошлет нас на верную гибель; он сам — солдат! Иначе как ему выиграть сражение, наша армия и так мала? Друзья его призадумались. — Он обращается с нами, как купец со своим добром. — Первый солдат прислонился к камню. — Нет, он не бросит нас в лапы дикарей, если не будет уверен, что большинство из нас останутся живы… Другой солдат засмеялся. — Может быть, ты и прав… что за генерал без армии? Род не стал дожидаться ответа; он пошел дальше, удивляясь людям Туана. Их не очень-то волновал Дурной Глаз, как таковой. Обед, да; пошлют ли их в бой, если армия так мала, да; но магия? Нет. А Туан ждет от него заклинания против врага, которое сработает. — Поставь на их место обычного землянина, — произнес он, — чтобы прямо перед ним оказался Дурной Глаз, он непременно побежал, лишь только пятки сверкали бы. А эти ребята воспринимают все так, словно это не что иное как арбалет. — Не забывай, Род, об одной детали, — раздался голос робота у него за ухом. Сам конь стоял на вершине скалы, далеко отсюда, и наблюдал, как Род идет через лагерь. — Они выросли среди магии, как их деды, отцы на протяжении двадцати пяти поколений. Это явление не пугает их, значит, колдовство врага может усилиться. — Да, ты прав. — Род поджал губы и кивнул. Подняв глаза, он заметил отца Чиллди, перевязывающего голову старому солдату. Воин кривился от боли, но терпел. Род заметил еще несколько ран на его теле: наверняка он храбро сражался. — Род шагнул к монаху: — А вы везде поспеваете, святой отец. Отец Чиллди улыбнулся: — Делаю, что могу, господин волшебник. — Но улыбка на его лице на этот раз уже не была сияющей. — Вы делаете много для этих людей… но вы ведь человек, отец Чиллди, не машина, вы и сами должны отдохнуть. Монах обиженно пожал плечами: — Но эти бедные души нуждаются в моей помощи Гораздо больше, милорд, чем я в отдыхе. Я всегда успею отдохнуть, а пока надо избавить этих солдат от мучений, перевязать им раны. — Он вздохнул и выпрямился, посмотрев на перевязанную голову старого солдата. — Я проводил в последний путь тех, кто пал смертью храбрых, теперь пора подумать о живых. — Он взглянул на Рода. — И приложить все усилия, чтобы они поверили, что будут жить. — Да, — задумчиво произнес Род. — Король и я думали о том же. — Отлично! — Отец Чиллди заметно повеселел. — Я уверен, что вы это сделаете. Однако, позвольте узнать, каким же образом вы хотите помочь им? — Колдуньи… много колдуний. — Рода вдруг осенило. — Нам удалось привлечь на свою сторону одну из самых могущественных, она участвовала в сражении. — Да. — Отец Чиллди посмотрел на вершину холма. — Я видел, что ваша жена и она без чьей-либо помощи справились с Дурным Глазом, задержали его, пока наши солдаты отступали. Разумеется, я написал об этом в своих летописях. Род не сомневался, что так оно и было, ведь именно поэтому он и разговаривал со священником. Похоже, он — единственный средневековый журналист, который занимается хрониками правления Туана и Катарины. — Ваша жена, должно быть, очень могущественна? — Отец Чиллди повернулся к Роду. Род кивнул. — Интересный у нас с ней брак, не так ли? Отец Чиллди улыбнулся, старый солдат тоже усмехнулся. Потом монах приподнял бровь: — А эта уважаемая колдунья, которая вместе с ней… она тоже очень могущественна, должно быть? — Да, — ответил Род. — Ее зовут Злая Агата. Старый солдат приподнял голову. Несколько других воинов удивленно уставились на Рода, потом обменялись взглядами. На их лицах отразился страх. — Она решила, что намного интереснее помогать людям, чем причинять им вред, — объяснил Род. — И она хочет остаться с нами. Солдаты ухмыльнулись. — Удивительно! — Отец Чиллди уставился на Рода. — Много ли таких старых ведьм вы нашли? — Да, нашли нескольких. — Род кивнул. — Каждая колдунья на счету, святой отец. — Ну, разумеется. Бог да благословит ваши начинания! — воскликнул монах. И когда Род отвернулся, отец Чиллди начал перевязывать другого раненого солдата со словами: — Слышал? Господин главный волшебник обратился за помощью к старому колдуну и старой ведьме, чтобы те помогли нам в нашем деле! Род улыбнулся про себя; как раз это ему и требовалось! К вечеру каждый солдат в армии будет знать, что теперь не страшно идти в бой, что им на помощь пришли колдуньи. Он остановился, пораженный другой мыслью, затем повернулся и посмотрел на вершину холма, на которой на фоне грозовой тучи стоял, скрестив на груди руки, король Туан, и взирал на то, что творилось внизу. «Ты не должен лгать своей армии, иначе немного погодя они откажутся идти в бой, потому что будут не уверены, на что ты их толкаешь: на верную смерть или нет». Род поспешил к нему. Надо убедить Туана в том, чтобы привлечь как можно больше колдовской силы. Туан поднял голову, увидев приближающегося к нему Рода. — Плохой день, Род Гэллоуглас. Ужасно плохой день. — Да, самый что ни на есть. — Род обратил внимание на то, что король обратился к нему по имени, без титула. Это свидетельствовало о том, что молодой Туан был сильно расстроен. Он остановился рядом с ним и оглядел долину, раскинувшуюся внизу. — Однако могло быть и хуже. Туан изучающе посмотрел на него. Поняв, что Род имел в виду, он облегченно вздохнул, потом закрыл глаза и кивнул. — По правде говоря, могло. Если бы ты не вернул войско… и если бы не твоя жена и Злая Агата… действительно, все волшебницы… — И волшебники, — напомнил ему Род. — Не забывайте о волшебниках. Туан насупился: — Да, уж не забуду. — Вот и хорошо. Значит, вы не возражаете против того, чтобы привлечь еще нескольких на нашу сторону? — Ну, нет, конечно, — медленно произнес Туан. — Но где ты их отыщешь? Род вздохнул и покачал головой: — Леди правы, Туан. Нам следовало набирать их. Туан присвистнул. — А что если молодые волшебницы и волшебники присоединятся к нам, и этот сумасшедший священник настроит против нас всю страну? — Ну, не совсем так, — заметил Род. — Именно поэтому я и понял, что идея Гвен самая верная. Туан озадаченно посмотрел на него: — О чем ты говоришь? — О самых опытных и старых, Ваше Величество, начиная с Гейлена. В первый раз с тех пор, как Род познакомился с ним, в глазах Туана появился страх. — Род Гэллоуглас… ты знаешь, о ком говоришь? — Да, о старом колдуне. — Род нахмурился. — А что в этом плохого? Разве не нужна нам поддержка в лице таких могущественных колдунов, как он? — Ну… если он на нашей стороне… — Он не согласится, — прокряхтела Злая Агата, лежавшая у валуна футах в двадцати от них. — Его волнует только он сам. — Может быть, — Род пожал плечами. — Но стоит попробовать, не так ли? — Мой господин, — раздался тихий голос Гвен. — Я уже говорила тебе, именно молния дает им силы… и даже старый Гейлен будет не в состоянии справиться с раскатами грома. Род медленно повернулся к ней; странный блеск появился в его глазах. — Правильно, ты ведь говорила об этом, не так ли? Гвен кивнула. — Мы освободили наших солдат от Дурного Глаза… но вспыхнула молния, и волшебницы и волшебники потеряли сознание. Именно тогда и застыли солдаты на месте, а варвары расшвыряли их, словно сено вилами. — Молния, — пробормотал Род. Он повернулся, ударив кулаком о ладонь: — Вот и разгадка, не правда ли? Молния. Но почему? Каким образом? Ответ где-то рядом, а ну-ка, Гвен с Агатой, пораскиньте мозгами… Где же Векс? — огляделся Род. — Я здесь, Род, — произнес робот. — Подумай хорошенько и ответь, по какой причине Дурной Глаз стал сильнее после вспышки молнии? — поинтересовался у него Род. С этим же вопросом он обратился ко всем присутствующим. Робот помедлил несколько секунд, затем ответил: — Непосредственно перед вспышкой молнии из-за ионизации сопротивление прохождению грома снижается, таким образом, формируется своего рода проводник между литосферой и ионосферой. Род нахмурился: — Что из этого? Туан подозрительно покосился на него: — Ты о чем, господин волшебник? — Так, сам с собой рассуждаю, — быстро ответил Род. — Диалог с самим собой, знаете. Векс терпеть не мог, когда его прерывали. — Ионосфера также способна выступать в роли проводника, хотя проходящий по ней ток необходимо с большой точностью контролировать. Род опешил. Гвен отпрянула со вздохом. Она давным-давно свыклась с эксцентричностью мужа. Наверняка и он терпел бы ее странности, будь они у нее (он не считал, что сам по себе дар эсперов эксцентричен). Между тем Векс продолжал: — Таким образом, ионосфера способна выступать как проводник между двумя точками на земле, а это значит, можно передавать сигналы. Чтобы избежать потери напряжения, необходимо какое-либо излучение. Вероятностей подобных ограничений несколько. Сигналы могут таким образом проходить через ионосферу более примитивным способом… — Напряжение, — пробормотал Род. — Не просто сигналы. Напряжение. Энергия. Гвен подняла глаза, в которых вдруг отразился страх. — Совершенно верно, Род, — согласился робот, — хотя я сомневаюсь, что несколько ватт доказывают такую возможность. Род пожал плечами: — Я подозреваю, что подобные силы действуют при милливаттах. Туан уставился на Рода: — О чем ты говоришь? — Правильно. Для подобного разряда больше и не требуется. Туан устало взглянул на него: — Род Гэллоуглас… — Необходимо лишь средство — проводник напряжения до уровня земли. — Что обеспечивается при помощи ионизации воздуха как раз перед вспышкой молнии, да! Но каким образом ток проникает в ионосферу? Туан посмотрел на Гвен; они оба выглядели озадаченными. — Что за заклинание? — рявкнула старая Агата. — Это, — заметил Векс, — уже их проблема, не наша. — Я-то предполагал, что ты будешь логичным! — Род фыркнул. Туан склонил голову: — Господин волшебник, с кем ты разговариваешь? — Он начал терять терпение. — Что? — Род посмотрел на него. — Не с вами, Ваше Величество. Я… э… говорил со своим, э, помощником. Челюсть у Туана отвисла. Род понял, что в тот самый момент он вырос в глазах Туана как волшебник. — Итак. — Род обвел окружающих взглядом. — Кто-то там, за морем, дает варварам мощный заряд энергии, то есть силы… в форме электрического заряда, разумеется. Варвары превращают эту энергию в собственную телепатию, затем засылают ее в умы солдат… каким-то образом здесь необходим зрительный контакт… — Вероятно как средство фокусирования энергии. Похоже, их несовершенному разуму необходима подобная поддержка, Род, — вставил Векс. — А из сознания солдат она переходит непосредственно в головы волшебниц, выводит из строя любого, кто настроен на это. Но только на время, слава Богу! — Адекватное положение вещей, Род. — Теперь остается один вопрос: кто находится на другом конце провода? — Хотя данных недостаточно, — произнес робот, — но, судя по имеющимся, это означает наличие других варваров, своего рода доноров. — Возможно, возможно, — пробормотал Род. — Но это не похоже на непосредственное… Ну, отложим пока данный вопрос. Главное сейчас не то, откуда все это идет, а как с этим бороться. Туан пожал плечами: — Вы же сказали, господин волшебник… мы должны найти всех колдунов и колдуний, согласных помочь нам. — Помните, мы попробовали как-то? — Род улыбнулся, в его глазах заплясали огоньки. — Теперь, когда мы знаем, как Дурному Глазу удается достигать подобной силы, мы можем использовать колдовскую силу более целенаправленно. Эта фраза привлекла внимание Туана-военного. На его лице появилось явно осмысленное выражение. — Конечно… — Он рассмеялся. — Мы должны атаковать. — Что?! — Да, да! — Туан улыбнулся. — Не волнуйся, господин волшебник… я не сошел с ума. Да, послушай… до сих пор не мы выбирали, когда нападать, не так ли? Наш враг приплывал на кораблях; мы могли только стоять и ждать того момента, когда он соизволит выбрать место и время. Теперь, место — вот око, посмотрите на их земляные работы. — Он с отвращением кивнул на берег реки. — Нам не нужно всматриваться в морскую гладь и искать среди волн корабль-дракон… в нашем распоряжении тысяча солдат, раскинувшихся лагерем. Мы можем атаковать, когда сами хотим! — Да, конечно, чтобы, нас разрубили на куски! — Я так не думаю. — Туан усмехнулся. — Потому что нам нужно сражаться тогда, когда небо, будет ясным. Лицо Рода озарила улыбка. Туан кивнул: — Мы атакуем, когда будет светить солнце. — Ты должен согласиться, что идея стоящая, Род, — задумчиво произнес Векс. — Почему бы не попытаться осуществить ее сейчас же? — Ну, вон те валы — земляные укрепления. — Род сидел на огромном черном роботе-коне на вершине холма. — И к тому же, ну… мы, конечно, уверены, что все удастся, но… — Вы не хотите подвергать опасности армию. Разумно, признаю. Хотя логика в данном случае диктует… — Да, но осторожность превыше всего, — прервал его Род. — Если мы атакуем днем, то скорее всего победим… но можем потерять при этом много солдат. Туану следует действовать наверняка. — Думаю, что не он один предпочитает действовать со всей осторожностью. Позволь мне поздравить тебя, Род, ты еще на один шаг приблизился к зрелости. — Ну, спасибо, — Род крякнул от удовольствия. — Еще несколько подобных комплиментов, и мне понадобится заказывать похороны для себя самого. Сколько лет мне, по-твоему, было до этого, что теперь я вдруг повзрослел? Сто? — Я имел в виду зрелость умственную и эмоциональную, Род, а не возрастную. Но обрадует ли тебя, если я тебе скажу, что ты по-прежнему молод душой? — Ну, если так, то… — Да ладно, — пробормотал робот. — И если уж по правде, Род, ты никогда не был безрассудным командиром. — Ну… спасибо. — Род был тронут. — Так или иначе, именно поэтому сначала нужно попытаться напасть. Мы нападем на них при ясном небе, когда они слабы. Рядом с ним, около стремени, возникла темная тень. — Луна взойдет через час, Род Гэллоуглас. — Благодарю тебя, ваше Эльфово Величество. — Род глянул сверху вниз на Брома. — Есть ли слабое место в оборонительных сооружениях противника? — Нет. Но если атаковать их со стороны реки, откуда они не ожидают нападения, то они опешат, не сразу сообразят, что к чему, эльфы же могут устроить им веселенькое начало. Род ухмыльнулся: — Что ж, неплохая идея. — Будет действительно весело, — Бром улыбнулся. — В самом деле? Они просто умрут от смеха. Туан подал сигнал. Небольшой отряд вооруженных копьями солдат (из бывших лесорубов) сел в маленькие лодки, которые Род в спешном порядке реквизировал у местных рыбаков, и поплыл к лагерю варваров. Остальные солдаты приготовились к атаке. Небо было ясным, безоблачным, звездным, но этой ночью не было луны. Лагерь неандертальцев был покрыт мраком. Суеверия подсказывали, что безлунная ночь — самое подходящее время для магии и не очень приятных событий. Что ж, посмотрим. Равнину, окруженную полукругом скал, освещали только точки сторожевых костров. Варвары толпились вокруг огня, а их стража прохаживалась вдоль берега. Посередине лагеря стояла длинная большая палатка. Ее размеры свидетельствовали о том, что там находится их предводитель. Варвары будут долго помнить эту ночь, как бы они ни старались забыть ее. Само по себе поражение, конечно, не так и страшно… Прелюдия к битве была просто ошеломляющей… Когда небольшая группа дикарей собралась у костра и начала мериться силой, как обычно делают все солдаты, какая-то еле заметная тень скользнула между двумя из них, подкралась к костру и что-то бросила в него. Затем тень быстро юркнула в темноту. Варвары продолжали свое занятие, но вдруг один из них, спустя несколько минут, остановился и принюхался. — Пахнет как-то странно? — прорычал он. Варвар, стоявший рядом с ним, тоже принюхался… поперхнулся… схватился за живот. Запах быстро долетел до остальных неандертальцев. Они разбежались кто куда, чтобы только скрыться от запаха. Пробежав немного, начали хвататься за животы, потом их стало рвать. Ближе к центру лагеря на землю опустился некий темный сферический объект и прыгнул в гущу второй группы варваров. Воздух вдруг стал искриться, потрескивать. Варвары вскочили и с дикими подвываниями побежали, размахивая во все стороны руками. На их коже появились маленькие красные пятнышки. Еще одну группу варваров до смерти напугали взрывы, которые вдруг стали разбрасывать их во все стороны от костра. А у соседнего костра варвар поднес к губам кружку, откинул назад голову, но почему-то пиво не полилось к нему в рот. Он удивленно заглянул в кружку. Она вдруг со всего размаха упала ему на ногу, потом перепрыгнула на другую, а из самой кружки выбрался маленький человечек и засмеялся тоненьким голоском. Немного погодя эльф поднялся в воздух и полетел над лагерем. Еще один неандерталец с воплями побежал вслед за ним, но тут его сбила с ног огромная булава. Маленькая ручонка вынырнула из тьмы и резанула по его поясу своим острым-преострым ножом. Набедренная повязка стала сползать вниз, потом упала на землю. Эльф летал над лагерем, посмеиваясь, а толпа варваров гонялась за ним, изрыгая проклятия, размахивая булавами и ударяя ими о землю по тем местам, где только что побывал эльф. Между неандертальцами возникла маленькая фигурка и что-то рассыпала во все стороны из мешочка. Дикари кинулись к нему и вдруг подпрыгнули на месте, завопили. Эльф оглянулся и засмеялся, взобрался по ноге одного из варваров — высокого, огромного командира, тот зарычал, замахнулся своей булавой, чтобы пришибить эльфа. Эльф прыгнул на другую ногу. Неандерталец взревел от боли. Потом он распрямился, занес булаву и… она завязла в земле. Эльф — а это был Пак — засмеялся и полетел дальше. Он забрался в палатку и закричал: «На помощь! На помощь! Шпионы, лазутчики!» Трое варваров кинулось от ближайшего костра к палатке, держа наготове булавы, а те, кто находился в ней, накинулись на Пака, но он увернулся. Снаружи несколько эльфов перерезали веревки, с помощью которых крепилась палатка. Колышки наклонились, упали, и палатка накрыла варваров. Они бились в ней, натыкаясь друг на друга. Усмехнувшись, Пак выбрался из-под края палатки. В двадцати футах от этого места он заставил орду варваров гоняться за собой. Но варвары отчего-то вдруг начали размахивать руками, ноги перестали их слушаться. Они пытались сохранить равновесие… но тщетно. Варвары стали падать, вновь с трудом вставали на ноги и снова падали… Тем временем огромный командир попытался приподняться, обхватив руками свою раскалывающуюся голову. Эльф сел на палатку и что-то бросил в него. Варвар вскочил, дико заорал, с ужасом увидев, что по его телу расползаются какие-то красные пятнышки: не красные ли муравьи? На берег реки выбрался гусь и, добежав до варвара, взгромоздился ему на голову. Потом из воды показалась щелкающая зубами черепаха и устремилась на неандертальца, пытаясь схватить его за палец ноги, который отдавил эльф. Варвар с диким ревом кинулся в воду. Он усиленно размахивал руками, и когда в очередной раз открыл рот, чтобы истошно завопить, огромный перезревший помидор влетел в его пасть. Так он и не смог выкрикнуть слова команды, впрочем, его все равно никто не услышал, так как варвары бегали как сумасшедшие по лагерю, размахивали булавами и что-то кричали о демонах… Но вот прошуршали по гальке лодки, и одетые во все черное солдаты, с вымазанными сажей лицами, выпрыгнули из них, не проронив ни звука. Был слышен только звон их мечей. Вдруг они засветились красным… Спустя час Род стоял на вершине холма и смотрел вниз. Из лагеря варваров доносились крики и подвывания. Монах сидел рядом с ним с грустным лицом. — Я знаю, они враги, господин Гэллоуглас… но не нахожу эти ужасные крики поводом для веселья. — Наши солдаты думают иначе. — Род кивнул в сторону лагеря, откуда доносились радостные крики. — Я бы не сказал, что они ликуют, но вид убитых варваров вселил в них уверенность в победе. Отец Чиллди поднял Глаза: — Они ведь не могут применять Дурной Глаз, не так ли? Род покачал головой: — К тому времени, когда наши люди высадились на берегу реки, они и не подозревали, что там творилось. Каждый солдат убил по два неандертальца. — Он развел руками. — Вот так. Двадцать убитых варваров… их лагерь превратился в хаос. Но мы не стали атаковать их, мы уплыли, не забывайте, у них сильные укрепления. Однако будьте уверены, что они не пойдут в атаку до тех пор, пока не дождутся дождя. Но мы теперь знаем, что они уязвимы. — Он снова кивнул в сторону лагеря: — Вот это-то они и празднуют. Теперь наши солдаты знают, что могут победить варваров. — А те теперь знают, что могут проиграть. — Отец Чиллди кивнул. — А это уже много, господин волшебник. — Да, — согласился Род. — Очень много. — Ой, как хорошо. — Род устроился поудобнее на складном походном стуле и сделал большой глоток из фляги с пивом. Потом он вытер рот и взглянул на Гвен и Агату. — Подкрепился. Ну что, к делу? Они сидели в большой палатке, которая стояла по соседству с палаткой короля, в самом центре выросшей на глазах деревни. — На какое-то время мы вывели их из строя, — продолжал Род, — хотя все это блеф. Наши налетчики напугали их своей «магией», однако это ненадолго. Как только они поймут, что мы не можем противостоять Дурному Глазу, они дождутся первых раскатов грома и кинутся на нашу армию с возросшей яростью. Род услышал, как ветерок трепещет полог палатки. Ветер кстати, подумал он, а то предстоит слишком жаркий день. — Нам может понадобиться больше волшебниц, — решительно заявила Гвен. Род удивленно посмотрел на нее: — Только не говори, что ты снова собираешься набирать ведьм! Э… хватит и тех, что здесь. — Ну, конечно, — сказала Агата. Кружка у ее локтя чуть заметно дрогнула. Род задумался: ветер не такой уж сильный, он почти не чувствовал его… Он снова перевел взгляд на Агату. — Значит, кто нам понадобится? — Надо убедить этого глупца Гейлена присоединиться к нам, — прокудахтала Агата. — Ты что, уже не хочешь его звать? — Пока я выслушиваю различные мнения, независимо от того, насколько они разумны. — Род одарил ее очаровательной улыбкой. — Это называется «мозговой штурм». — Согласна, только его и не хватало твоим мозгам, этого-то штурма, раз ты не понимаешь, что я говорю то, что надо! Ваза с фруктами на столе покачнулась. Он поежился. Может, небольшое землетрясение?.. Он собрался с мыслями и повернулся к Агате: — Я признаю, нам действительно не обойтись без Гейлена. Но как вы собираетесь убедить его примкнуть к нам. — Вот над этим стоит подумать, — ответила Гвен и прикусила губу. Из вазы вылетело яблоко. Род качнулся на стуле и чуть не свалился. — Эй! — Потом он сел прямо и посмотрел на Гвен. — Продолжай, дорогая! Мы говорим о важных вещах! Но Гвен не могла оторвать глаз от яблока, повисшего в воздухе; потом к нему присоединился апельсин. — Мой господин, я не… — Ох! — Род перевел взгляд на Агату. — Я должен был сразу догадаться. Это все твои шуточки, не так ли? Она обиженно надулась: — Что ты хочешь этим сказать, господин волшебник? Персик пулей вылетел из вазы и присоединился к яблоку и апельсину. Они начали выписывать в воздухе замысловатые круги Род недолго смотрел на них, потом вновь обернулся к Агате: — Ладно, ладно! Мы знаем, что ты умеешь жонглировать… вот так, без рук! Но давай вернемся к нашим делам, хорошо? — Я? — Агата Глянула на выплясывающие в воздухе фрукты, потом на Рода. — Ты что, не веришь, что это не моих рук дело? — Она обиженно отвернулась от него и стала смотреть на Гвен. — Как ты можешь жить с тем, кто не хочет ничего понимать? — Эй, поосторожнее! — Род насупился. — Может, не стоит затевать ссор, а? Что, по-твоему, я должен понимать? — Если это делаю не я, и не она, значит, это делает кто-то другой, — объяснила Агата. — Другой? — Род уставился на фрукты, наконец до него дошло. Он почувствовал, как на затылке дыбом встают волосы. — Ты имеешь в виду… — Мой сын. — Агата кивнула. — Мой нерожденный сын. — Она махнула рукой в сторону прыгающих фруктов. — Нужно же ему чем-то заняться, разве ты не знаешь, что молодым всегда недостает терпения? Но он у меня добрый, ничего не ломает из злого умысла. Не обращай на него внимания. Мы разговаривали о колдуне Гейлене… — Э… да. — Род снова посмотрел на двух леди, пытаясь не обращать внимания на фрукты, которыми жонглировали прямо над его головой. — О Гейлене, правильно. Насколько я понимаю, он живет уединенно, добровольно заточив себя в Темной Башне. Не имею ни малейшего представления, чем можно его выманить оттуда и убедить помочь нам. — Боюсь, Главное не в этом. — Гвен вздохнула. — Я бы сказала, что он не очень-то дружелюбен. Рода обдала струя воздуха, и он увидел, что на коленях Гвен сидит ребенок и хлопает в ладоши: — Мама! Мама! Давай поиграем! Гвен уставилась на сына, лицо ее расплылось в улыбке. — Мой дорогой мальчик! — Она обняла Магнуса. Род протянул к ребенку руки: — Давайте забудем о работе! Иди сюда, сынок… давай поиграем! Ребенок взвизгнул от радости и вырвался от матери. Род еле успел подхватить его и снова бросил Гвен. — Нет, муж. — Она схватила Магнуса и прижала к себе Ты же сам сказал, что у нас важные дела. Возвращайся к своим нянькам-эльфам, дитя мое. Магнус обиженно поджал губы: — Хочу остаться! Род перевел суровый взгляд на сына: — А ты будешь себя хорошо вести? Ребенок с готовностью кивнул. Гвен вздохнула и с укором посмотрела на мужа: — Так ты позволяешь сыну делать все, что ему вздумается! — Но запомни, малейший шум… — Род погрозил пальцем и сделал строгое лицо. — Малейшее неповиновение, и ты отправишься домой! Ребенок согласно закивал головой. — Ладно… поиграй пока. — Он вытянулся на стуле. — Так, допустим, что нам не удастся уговорить Гейлена, что тогда? Агата пожала плечами: — Нет, если мы его не убедим, то я просто не знаю, что делать. — Мне нужна была от вас поддержка, — рявкнул Род. — Давайте пойдем иным путем. Есть ли другие бывалые колдуны, колдуньи… Кто-нибудь еще из них, укрывшийся от глаз людских в лесу? — Магнус, ты обещал, — предупредила сына Гвен. Агата удивленно взглянула на ребенка. — Может быть, старая Элида… Она, конечно, злющая, но это только с виду, на самом деле у нее доброе сердце. И старый Ансельм… — Она задумалась на «мгновение, потом покачала головой: — Нет, в нем слишком много страха. Так что остается старая Элида, господин волшебник… но мне кажется… — Магнус, — строго произнесла Гвен. Род посмотрел на сына. Ребенок не обратил внимания на слова матери и продолжал заниматься своим делом — жонглировать. Но делал он это каким-то странным способом: бросал фрукты футов на пять вперед себя, и они возвращались к нему, словно бумеранги. Род оглянулся на Гвен: — Что он делает? — Черт подери! — разразилась Агата. — Оставьте ребенка в покое, пусть себе играет! Он никому не мешает, не шумит, не плачет! Он просто-напросто играет с моим сыном Гарольдом и очень доволен, заметьте! Он хорошо себя ведет, оставьте ребенка в покое! Род уставился на старую ведьму: — Что он делает? — Играет, — ответила Агата. — Ничего странного в том нет. — Но, — произнесла Гвен, понизив голос, — твой сын ведь невидим. — Для нас, — с расстановкой произнес Род. — Но Магнус видит его очень хорошо. Агата приподняла брови. — Что ты имеешь в виду? — Иначе как бы он узнал, куда бросать фрукты? — Род посмотрел на колдунью, прищурив глаза. — Ты видишь своего сына Гарольда? — Нет, не вижу. Но кто бы кидал яблоки ребенку, если не он? — Вот об этом я и думаю, — Род посмотрел в сторону сына. — Я-то думал, что Гарольд — это нерожденный дух. — Что-то вроде этого, да. — Тогда почему Магнус видит его? — Гвен широко раскрыла глаза. — Я не говорила, что он не родился, — тихо сказала Агата. Она проследила взглядом за летающими фруктами. — Но я никогда не видела своего сына. — Тогда как это удается Магнусу? — спросил Род. — Но это очень просто объяснить! Ваш сын наделен даром, более сильным, чем я сама! Род перекинулся взглядом с Гвен. Агата была самой могущественной колдуньей на всем Грамарии. Он вновь посмотрел на старую колдунью. — Хорошо, значит, Магнус — телепат, но как он может видеть тело, если его не существует? — Мой сын рассказывал мне, что когда-то у него было тело, — чуть помедлив, произнесла Агата. — Похоже, он просто помнит, какое оно. — Телепат, — произнес Род. — Не очень сильный, может быть, но телепат. Также владеет телекинезом. А я считал, что это передается по наследству… Агата пожала плечами. — Кто знает, что может делать дух, находясь далеко от своего тела? — Да… тела, — тихо повторил Род, пристально посмотрев на то место, откуда фрукты возвращались обратно к Магнусу. — А где находится его тело, о котором он помнит? Агата вздохнула, закрыла глаза и откинула голову на высокую спинку стула. — Знаешь, господин волшебник, что-то не слышу, о чем говорит Гарольд. — Может быть, Гвен удастся услышать его. — Род повернулся к жене. — Дорогая? Но Гвен покачала головой. — Нет, мой господин. Я не улавливаю его мысли. Род удивленно уставился на нее. Потом он выпрямился. — Странно. — Он глянул на Агату. — Как ты думаешь, почему ты слышишь его, а Гвен нет? — Ну, как же, ведь я его мать. — Агата улыбнулась. Род немного задумался: может быть, он чего-то не понимает? Наконец, он проговорил: — Я не знал, что ты когда-то имела ребенка. — Ты прав, не имела… хотя очень хотела этого. Мысли у Рода перепутались: как можно было не рожать ребенка и при этом иметь его? Он решил еще раз выслушать Агату. — Итак, — осторожно произнес он, — как ты встретила Гарольда? — Он сам пришел ко мне. — Глаза ее заблестели. — И сказал, что он — мой сын, мой и старого Гейлена. — Но Гейлен… — Да, знаю. — Агата поджала губы. — Это тот сын, что Гейлен и я должны были иметь, но не имели, по той простой причине, что мы ни разу даже не дотронулись друг до друга. — Ну, я бы хотел называть это… но… э… — Род почесал за ухом, потом уставился в пол, туго соображая. Он силился посмотреть Агате в глаза. — Э… очень трудно зачать ребенка, если, э, не находишься друг в друге глубже, так сказать, пяти футов. — Знаю! — с печалью в голосе произнесла Агата. — Но все равно мой сын Гарольд говорит, что Гейлен встретил меня, повел под венец и мы поженились… а потом, через положенный срок, я родила сына, Гарольда. — Но это невозможно. — Ты меня просто забавляешь, — сухо молвила Агата. — Но Гарольд, вон он, недалеко от меня… Он говорит, что Гейлен и я любили друг друга, были вместе и любили своего сына. — Глаза ее затуманились, и она чуть слышно пробормотала: — Даже во сне, когда я была молодой… Род услышал, как стучит его сердце. За его спиной Гвен затаила дыхание. Агата очнулась и гневно посмотрела на Рода. — Почему ты не выложишь все начистоту? Ведь ты удивлен: раз его тело не было сотворено должным образом, то каким образом он очутился здесь, без телесной оболочки, вернее, как оказался здесь его дух? — Ну, да, если уж ты сама сказала об этом. — Род откинулся на спинку стула. — Потому что, если его тело никогда не существовало… то откуда взялся его дух? — Гарольд рассказывал мне, что, когда он вырос, его взяли в солдаты. Он сражался, был несколько раз ранен, потом стал командиром. Во время своей последней битвы он получил тяжелое ранение, дополз до ближайшей пещеры, где долго пролежал и потерял сознание… и до сих пор лежит там, словно мертвый. Его тело лежит там, как мумия, а дух вылетел на волю и направился на Небеса… — Она пожала плечами, прикрыв глаза. — Как ему это удалось, ума не приложу, но он сделал это… — Она посмотрела на Рода. — Ведь тело его там, в пещере, как бы спит, но не мертво, и дух не смог разбудить его. — Кома. — Род согласно кивнул. — Но, пролежав какое-то время подобным образом, тело умирает от обыкновенного голода. Агата продолжала: — Дух его такой нетерпеливый, он стал путешествовать с места на место… Он сказал, что попал в пустоту, в вечность хаоса… и наконец нашел меня. — Она смущенно кашлянула. — Я не могу понять, как все это могло случиться. — Значит, пустота… хаос… — Род задумался. Агата подняла голову. — Ты что-нибудь знаешь? — Все это напоминает мне строчку из одного стихотворения: „Ветер, что дует между мирами…“ Я всегда представлял это как какой-то хаос… Агате не терпелось узнать правду. — И что? — Это значит, что он прибыл из другой Вселенной. Агата откинула голову, ноздри ее раздулись. — Из другой Вселенной? Что за детские сказки, господин волшебник? Существует только наш мир, со звездами, солнцем, луной. Вот наша Вселенная. Разве может быть другая? Но Род покачал головой. — Я не знаю всего, но… „мудрецы“ с… моей родины допускают вероятность существования других миров, по крайней мере, они могут это доказать. По их утверждениям, других миров может быть бесконечное множество… и могут быть Вселенные, точь-в-точь как наша, поэтому там тоже может быть… другая Агата и другой Гейлен. В точности такие же, как вы сами. Но их жизни… протекали несколько иначе. — Ну, разумеется. — Глаза Агаты заблестели. — Но если дух Гарольда отправился за помощью… почему бы ему не найти Агату в том мире? — неожиданно заинтересовался Род. — Потому что она была мертва. — Агата просверлила своим взглядом Рода. — Она умерла от лихорадки. И муж ее тоже умер. А Гарольд отправился сквозь пустоту и очень обрадовался, когда нашел меня… хотя сначала он принял меня за призрак. Род помедлил, затем пояснил: — Что ж… Он искал помощи, узнал что-то знакомое с детства… Он нашел у тебя свой дом… Знаешь, все это проясняет положение вещей. — Правда. — Агата улыбнулась. — Я никогда не задумывалась всерьез над тем, что говорит мне Гарольд, но то, что ты сейчас сказал, ставит все на свои места, многое объясняет. — Она закивала. — Да, я согласна с тобой. — Она вдруг помрачнела. — Но если душа его здесь, не на Небесах, а тело пребывает в вечном сне, то как это объяснить, ведь прошло двадцать лет? — Род тряхнул головой. — Двадцати лет не прошло… по крайней мере в том мире, откуда он прибыл. Время там может двигаться медленнее, чем у нас. К тому же, вероятно, Вселенные изогнуты, и по тому, когда на этой кривой он вошел в нашу Вселенную, можно определить, в каком году, в какое время это произошло. Более того, он мог покинуть свой мир спустя всего несколько минут после того, как тело его вошло в состояние комы. Но Агата, казалось, уже не слушала его: она наклоняла голову, закрыла глаза и начала раскачиваться из стороны в сторону. — Нет, господин волшебник! Хватит, прошу тебя! Не понимаю твоих объяснений! Хватит и того, что ты сам разобрался во всем этом! — Ну, я не вполне уверен, — пробормотал Род. — По крайней мере в том, почему все это произошло. Но я могу связать все это с собственной гипотезой. — Ты знаешь какое-нибудь сильное заклинание? — Не очень, но проверенное. Когда Гипотеза становится теорией, она обретает большую силу. Что же касается Гарольда, то суть дела заключается в том, что ему нужно либо убить свое тело, и, значит, он сможет вернуться на Небеса… либо вылечить его и вернуть в него свой дух. — Вылечить! — Взгляд Агаты Готов был превратить кита в мелкую рыбешку. — Помоги ему, вылечи! Конечно, я буду скучать без него, когда дух его вернется в отведенное ему место и время… но это должно быть сделано. Мне будет легче, если я буду знать, что он жив! — Ну, на самом деле я не знаю, получится ли… Род уставился в пустоту, поджав губы. Агата заметила выражение его Глаз и подозрительно оглядела его. — Когда ты выглядишь таким обреченным, я перестаю тебе верить, господин волшебник. — О, я думал о состоянии Гарольда. Ну, после битвы и чуть позже, когда я был там, и вы понемногу стали приходить в себя… ведь я видел, что ты помогала раненым, не так ли? Закрывала их раны, заставляла их поверить в свое исцеление и в то, что раны их быстро заживут… — Конечно, она делала все это. — Гвен улыбнулась. — Хотя на самом деле все не совсем так, как ты себе представляешь. Агата думала о самой ране, о той боли, что причиняет она раненому, и очень хотела, чтобы он почувствовал облегчение. Кроме того, Агата старалась соединить все части тела и кожи… вернее, пыталась усилием воли заставить их затянуться… — Да… — Род поежился, представив себе весь этот процесс. — Ты наверняка тоже можешь… — Ему очень хотелось, чтобы его жена обрела еще и этот дар, вытекающий непосредственно из телекинеза. Хотя ее способности и так были ошеломляющими. Он снова повернулся к Агате: — Э… А ты сама не могла бы вылечить его? — Ну, наверное, смогла бы. Ведь я единственная, способная на такое, правда, я обучила этому твою жену. — Агата помрачнела. — Я поняла это, когда была в отчаянье, когда отшвырнула одного парня, желающего причинить мне боль… Пора кончать с этими воспоминаниями; ему меньше всего хотелось, чтобы Агата начала вспоминать все свои обиды. — Итак, ты можешь помочь кому-либо, заставить его выздороветь, это и есть телекинез на клеточном уровне. Агата раздраженно затрясла головой. — Слушай, я не понимаю всех твоих заумных словечек, вроде „теле-хине“! Это что — корова, которая забрела неизвестно куда? Говори нормальным языком! — Ну, не совсем корова, хотя ее можно неплохо подоить. — Род усмехнулся. — Знаешь, когда мы были у Гейлена, он поделился кое-какими соображениями по поводу своих исследований. Агата фыркнула и отвернулась. — „Исследований“? Да, он всегда находит оправдание своему ленному времяпрепровождению, подбирая всякие этакие слова. — Может быть, но мне кажется, что за этим кое-что кроется. Он пытается понять, каким образом мозг, этот сгусток протоплазмы способен создавать такую волшебную вещь под названием „мысль“. — Да, он что-то мне пытался втолковать из этой ерунды, — буркнула Агата. — Ну, и что? — Да так, ничего особенного. — Род встал, засунув большие пальцы за пояс. — Я просто подумал, что стоит нанести ему еще один визит. Темная Башня замаячила перед их глазами, потом вдруг как-то странно стала клониться в сторону. Род медленно сглотнул и стал молить Бога, чтобы он оставил их в живых; он в первый раз путешествовал на метле. — Э… дорогая… нельзя ли полегче на поворотах? Я… э… еще не привык к такому виду… — Ох! Конечно, мой господин! — Гвен глянула на него через плечо, искренне раскаиваясь. — Поверь, я не хотела тебя пугать. — Ну, не то чтобы я напугался… — Разве? — Гвен насмешливо посмотрела не него. — Смотри, куда ты летишь! — завопил Род. Гвен повернула голову как раз в тот самый момент, когда ее метла чуть не налетела на верхушку дерева, обогнув ее. — Мой господин. — Она хихикнула. — Я знала, что впереди дерево. — То и радует, — вздохнул Род. — Мне начинает казаться, что было бы лучше, если бы я отправился верхом… хотя это и заняло бы больше времени. — Наберись храбрости, — сочувственно произнесла Гвен. — Нам предстоит обогнуть Темную Башню. Род набрал побольше воздуха и закрыл глаза. Метла начала делать круг вокруг башни, следуя за метлой, на которой летела Агата. Род почувствовал, как все внутри падает, он открыл глаза и чуть не свалился от страха. Они летели на высоте шестидесяти футов. Башня возвышалась перед ними — громадная темная базальтовая масса около сотни футов высотой и тридцати шириной, с зубчатой верхушкой. Окна представляли собой бойницы в каменной стене в три фута высотой и всего с футшириной. — Такое ощущение, что вот-вот в нас выпустят стрелы, — заметил Род. — Как мы попадем внутрь? Темная Башня казалась неприступной и недоступной, с какой бы стороны они ни находились. — Должна быть дверь. — Ты думаешь? — спросила Гвен. — Не забывай, что колдуны летают. — Да, конечно, что-то не подумал. — Род насупился. — Да, но должен же он каким-то образом проникать в башню, не через бойницы ведь? — Вон туда. — Гвен кивнула в сторону верхушки башни, и ее метла устремилась вверх. Род вцепился в метлу и прошептал: — Наверняка у него там посадочная полоса! Агата обогнула зубцы башни и „посадила“ свою метлу на крыше. Она неуклюже слезла с метлы; Гвен последовала ее примеру. Род, покачиваясь, выбрался из плетеной корзины, широко расставив ноги, ухватился за ближайший зубец, и стал ждать, когда крыша под его ногами перестанет качаться. — Ну что, понравилось летать на метле? — Гвен пыталась скрыть довольную улыбку. — Ничего, привыкну, — ответил Род. Хотя, честно говоря, он решил больше никогда не пользоваться подобным способом передвижения. — Ладно. — Он глубоко вздохнул, набрался смелости и решительно шагнул от зубца, распрямив плечи, сделал еще один шаг, несмотря на то, что камни перед глазами все еще покачивались. — Где дверь? — быстро спросил Род. — Вон там, — кивнула Агата. Рядом с зубцом и амбразурой он увидел люк. Род направился к нему… осторожно… и уставился на него. — Но я не вижу дверной ручки. — А зачем она? — раздался за его спиной голос Агаты. — Кто еще, кроме самого хозяина, придет сюда? А сам он, уверена, открывает люк изнутри. — И оставляет его открытым? А что, если дождь? Агата покачала головой. — Как-то не верится, что старый Гейлен выбирается наружу в плохую погоду. — Действительно, — согласился Род. — Наверное, выходит иногда посмотреть на звезды… а так, зачем ему выходить сюда, когда звезд на небе нет? Он вытащил из-за пояса кинжал и опустился на колено. — Здесь нужно действовать со всей осторожностью… сталь, конечно, крепкая, но вдруг сломается. — Род просунул лезвие в щель и поддел дверь. Люк приподнялся на дюйм; он подставил под него ногу, вытащил кинжал и сунул его за пояс, потом подхватил деревянный люк руками и приподнял его. — Ох, тяжеловато! С маникюром придется распрощаться! — Он убрал ногу, потом перехватил люк и открыл его. — Ух! Сколько усилий потребовалось приложить для такой простой операции, как открыть дверь и войти! — Отличная работа! — подбодрила его Агата, улыбнувшись. — Ну, мне было несложно… — Род отряхнул с рук пыль. — Ты вообще мог этим не заниматься, — вставила старая колдунья. — Твоя жена или я могли поднять ее сами. — Да? — Род почувствовал, что начинает ненавидеть эту старую ведьму. Но из чувства такта он сменил тему — Знаете, там, где многие люди умеют летать, ему бы следовало подумать о замке. Гвен покачала головой. — Мало кто из волшебников и волшебниц пожелал бы прилететь сюда, мой господин. Такая уж у него репутация. Такие доводы определенно не смогли бы вдохновить вора-взломщика. Род вздохнул, почувствовав, как по коже пробежали мурашки, и стал спускаться по лестнице. — Да. Мне кажется, что следовало бы постучаться… — Но его голова уже находилась ниже уровня крыши. Лестница круто ушла в сторону, и Род очутился в кромешной темноте. Он остановился; Агата налетела на него сзади. — Черт! Ты что, не мог предупредить, прежде чем остановишься как вкопанный, господин волшебник? — Учту на будущее. Дорогая, тебе не кажется, что здесь довольно-таки темно? — Да, мой господин. — На ладони Гвен вспыхнул люминесцентный шар. Она юркнула вперед него — слишком уж быстро, как ему показалось, — и пошла первой, освещая лестницу. Внизу их путь преградило что-то темное. Это был занавес, не позволяющий сквозняками попадать внутрь. Они отдернули его и оказались в круглой комнате, освещенной двумя бойницами. Гвен погасила свой шар, и в комнате стало сразу же значительно сумрачней, так как небо было затянуто облаками и внутрь проникал лишь тусклый свет. Однако его было достаточно для того, чтобы различить круглый рабочий стол, огибающий всю комнату, и полки до потолка, заставленные всевозможными склянками, коробками, от которых комната была наполнена разными запахами. Стол же был завален перегонными кубами, тиглями, ступками с пестиками, мензурками. Агата с отвращением повела носом. — Алхимия! Род утвердительно кивнул. — Похоже, старый отшельник куда разумнее, чем я думал. — Не хочешь ли ты сказать, что занимаешься Черной Магией? — воскликнула Агата. — Нет, и Гейлен тоже. Он хочет знать не только то, как что-то действует, но и то, почему это происходит. — Разве дьяволы делают не то же самое? Род поморщился. — На этот вопрос я не буду отвечать. За его спиной задребезжала мензурка. Он оглянулся. Склянка поднялась в воздух над перегонным кубом и опрокинула в него свое содержимое: какую-то зеленоватую жидкость. Род с ужасом наблюдал, как крышка сама закрыла склянку, закрутилась, а потом склянка вернулась на прежнее место на полку. — Гарольд! — воскликнула Агата. — Перестань! Это все не твое. — Э… давай не будем торопиться. — Род увидел, как с другой полки слетела коробка. Крышка ее поднялась, и в куб посыпалась тонкая струйка серебристою порошка. — Пусть ребенок поэкспериментирует. Тягу к знаниям не следует пресекать. — Мне кажется, что ты используешь Гарольда в каких-то своих целях. — Агата тут же уставилась на Рода. — Может быть, может быть. — Род стоял и наблюдал, как под перегонным кубом загорелась спиртовка. — Во всяком случае, хорошо, что мы не постучали, когда вошли сюда. Гейлен поразил меня тем, что так поглощен своими опытами… — Мой господин. — Гвен коснулась его руки. — Мне не нравится, как бурлит эта смесь. — Я уверен, не стоит волноваться. — Но сам Род тоже начал нервничать, увидев, что на другом столе начали подпрыгивать сразу несколько тюбиков, потом из них стала вытекать тягучая зеленоватая жидкость, перемешиваться… Наконец все стало по своим местам, но… — Что это там бурлит в бутыли? — рявкнула Агата. — Эй, сынок! Что ты делаешь? За спиной Рода снова задребезжала мензурка. Он увидел, как реторта сует свой носик в стеклянный змеевик. Потом под ретортой вспыхнуло пламя, и из отверстия в черпаке, прикрепленном над скамьей, начала капать вода, попадающая в стеклянный змеевик. — Господин мой, — взволнованно произнесла Гвен, — теперь эта смесь бурлит еще сильней. Ты уверен, что Гарольд знает, что делает? Род был уверен, что Гарольд знает, что делает, да. Действительно, Гарольд оказался более разумным и хитрым, чем он предполагал. А тревога ожидания является неотъемлемой частью действия, чем дальше к… Ну, уж нет, это слишком! Он кинулся к перегонному кубу. Его смутили газы… ведь горит спиртовка… — Что вы тут делаете?! Слова прогремели на всю комнату, и в дверях появился Гейлен, в синем одеянии, с белой бородой и раскрасневшимся лицом. Он сразу понял, в чем дело, немедленно бросился к перегонному кубу и погасил огонь, потом кинулся к реторте и затушил спиртовку. — Для выжившего из ума старикашки ты оказался слишком проворным, — прокудахтала Агата. Колдун злобно глянул на нее, присел на край стола и затрясся. Голос его дрожал от переполнявшего его гнева. — Старая ведьма! Ты что, так завидуешь мне, что решила разрушить мою Башню? — На самом деле все не так уж плохо, — запротестовала Гвен. Гейлен повернулся к ней, побагровев. — Нет, уж что, а на это у нее хватило бы ума… от злости она бы натворила в этой комнате много чего, и годы, потраченные на дутье стекла и исследования, все пошло бы прахом! — Глаза его сузились, когда он посмотрел на Агату. — Оказывается, зря я приходил к тебе на помощь в трудную минуту… вот чем ты готова отплатить! Только Агата собралась огрызнуться в ответ, но Род опередил ее: — Э, ну… дело обстоит несколько иначе. Колдун перевел взгляд на Рода. — Ты плохо разбираешься во всех наших делах, господин волшебник, и считаешь, что она пришла сюда с миром. Агата набрала побольше воздуха, но Род опять опередил ее: — Ну, понимаете… идея прийти сюда принадлежит не ей. В самом деле? — с сарказмом спросил Гейлен. — Не сомневаюсь, что твоей жене. — Опять ошибаетесь, — возразил Род. — Это была моя идея. И Агата не собиралась причинять никакого вреда вашей лаборатории. Гейлен промолчал. Потом Глаза его сузились. — Наверное, ты прав, мне следовало догадаться, что у нее не хватило бы знаний даже на то, чтобы сыграть как следует роль вандала. Значит, это ты, господин волшебник, решил устроить тут взрыв? Но зачем? — Знаете, я подумал, что вы не обратите внимание на стук в дверь, — объяснил Род. — А возможно, вы крикнете: „Убирайтесь“. Гейлен кивнул. — Значит, вы решили разрушить тут все, чтобы отвлечь меня от моих опытов с единственной целью — перекинуться со мной парой словечек? — Ну, скорее всего, да, — согласился Род, — но тут есть небольшая неточность. На самом деле ни один из нас ни к чему не притронулся даже пальцем. Гейлен перевел взгляд с одной женщины на другую. — Ты хочешь, чтобы я поверил, что они проделали такую работу только при помощи силы воли? — Нет, тоже неверно, — возразил Род. — Мне довелось видеть, как моя жена заставляет плясать колоски пшеницы. — Он довольно улыбнулся, вспомнив выражение лица Магнуса, когда Гвен проделывала все это. — А Агата в состоянии затягивать раны, не прикасаясь к ним… но на этот раз они и не пытались ничего предпринять. — Но не хочешь же ты.. — Это был мой сын, — рявкнула Агата. В лаборатории воцарилась тишина, ибо старый колдун уставился на нее, сделавшись белым, как мел. Потом его прорвало: — Что ты опять задумала? Вновь используешь старые приемчики? Хочешь заставить меня поверить в свои дурацкие выдумки? Злая ведьма! Тебе доставляет радость, когда другие чувствуют свою ничтожность! Да, ты любишь использовать чужие слабости! Каким же я был глупцом, что вообще посмотрел на тебя когда-то! Идиот, я еще спасал тебя! Убирайся отсюда вон, убирайся немедленно! — Он вытянул вперед трясущуюся руку. — Убирайся к… — Но это правда, — крикнул Род. Гейлен на мгновение утихомирился. Последовала длинная пауза. — Он сын другого Гейлена и другой Агаты, которые жили в ином мире, похожем на наш. Вы же знаете, что существуют другие миры, не так ли? — медленно произнес Род. Рука Гейлена так и осталась висеть в воздухе; глаза возбужденно заблестели. — Я задумывался над этим, да… в то время, как мое тело лежало одеревеневшим, а дух мой был открыт для любого воздействия. Я чувствовал нечто такое… издалека, из сумрачного хаоса, присутствие изогнутой… Но нет, какой бред! Ты что, хочешь сказать, что я снова ожил в одной из таких Вселенных? — Слово „снова“ вряд ли подходит к данной ситуации, — возразил Род, — потому что тот Гейлен уже умер. Но он на самом деле жил, да… разве что сделал другой выбор, будучи молодым. Гейлен ничего не сказал, но взгляд его остановился на Агате. Лицо ее вспыхнуло. — В той Вселенной жила также другая Агата, — тихо промолвил Род. — Они встретились, поженились, и вот у них родился сын. Не отрывая взгляда, Гейлен смотрел на Агату; но лицо его при этом ничего не выражало. — Они назвали своего сына Гарольдом, — продолжал Род, — и он вырос прекрасным волшебником. Затем его призвали на военную службу, он был ранен несколько раз, но несмертельно. Родители же его умерли… возможно, будучи не в состоянии пережить разлуку… — Не пытайтесь меня успокоить, — вышел из оцепенения Гейлен, — господин волшебник! Как это они умерли, если я и Агата… — Голос его дрогнул, и он посмотрел куда-то вдаль. — Времени не прикажешь, господин колдун, оно идет своим чередом… Но более того, в разных мирах события могут отличаться друг от друга… иначе Гарольд никогда бы не появился на свет. Если Гейлен и Агата в том мире смогли пожениться, то они также могли и умереть… от болезни или в результате несчастного случая, а может быть, и в одной из тех битв, в которых уцелел их сын, — продолжал Род. — Уверен, он расскажет вам все сам, если вы захотите его спросить. Гейлен оглядел комнату и весь напрягся. — Попытайтесь, — еле слышно произнес Род. — Гвен не слышит его, так же, как и другие волшебницы… за исключением Агаты. Но если вы как бы его отец, то, возможно, вам удастся… — Нет! — буркнул Гейлен. — Я что, из ума выжил, чтобы выслушивать байки тридцатилетнего дитяти? — Ему тридцать два, — поправил его Род. — Ничего себе, ребенок! Слушать его не хочу! — Да, но я не рассказал всего, — Род усмехнулся. — Понимаете, в одной из битв Гарольда смертельно ранили. Лицо Гейлена опять приняло отрешенное выражение. — Его тяжело ранили, — Род немного помолчал. — Он с трудом дополз до пещеры и упал там без сознания… тогда-то дух покинул его. Но тело его осталось лежать там. Оно словно погрузилось в вечный, похожий на смерть, сон. Поэтому дух не смог вернуться в это мертвое тело; он освободился от смерти, но не смог взлететь на Небеса. Этот дух был волшебником, он не хотел обитать в той же пещере, где лежало тело Гарольда. Он решил отправиться путешествовать… в мир хаоса, поискать ту кривую, о которой вы говорили, найти духов своих родителей, помощь… — В конце концов он все это нашел, — произнес Гейлен хриплым шепотом. — По меньшей мере, одного из родителей… а теперь и второго. — Согласно кивнул Род. Гейлен снова обвел глазами комнату, потом поежился, глубже запахнул свой халат. Потом колдун перевел взгляд своих холодных глаз на Рода. — Зачем ты все это рассказываешь мне, господин волшебник? Что толку? — Ну, я думал, Гарольд заслужил хотя бы возможность встречи с вами… если вы оказались в этом мире. Гейлен не попался на уловку Рода. — Да, кстати, мы пришли вовсе не за этим. Опять напали варвары, они вот-вот снова пойдут в атаку, снова применят против наших солдат Дурной Глаз. Наши молодые волшебники и волшебницы попытаются заговорить его при помощи своего колдовства, изгнать его из наших солдат. Однако одним им не справиться с противником… им должны помогать моя жена и Агата. — Да. — Агата сделала шаг вперед. — Но за их спинами стоит некая великая сила, которая питается от раскатов грома. — Мы должны победить их во что бы то ни стало, но для этого нам потребуется твоя помощь. — Но почему я должен быть с вами? — раздраженно воскликнул Гейлен. — Почему я должен помогать крестьянам, которые причинили мне столько зла, пытали меня, когда я был молод? Почему я должен помогать их детям и внукам, которые тоже ненавидят меня, хотя прошло столько лет; но до сих пор они спят и видят во сне, как разрушают Темную Башню и сжигают меня на костре! Нет, вы просто глупцы! Идти на верную смерть ради тех, кто ненавидит тебя… нет-нет, не ждите моей помощи! — Ничего другого я от тебя и не ждала! — Глаза Агаты вспыхнули от злости. — Да-да, только один человек не оставит меня в трудную минуту, выручит. Гейлен ошалело уставился не нее. — Гарольд — верный сын, — пробормотал Род. — Я думал, вы познакомитесь с ним, раз представилась такая возможность. — Он не стал продолжать, пусть то, что должно последовать за этими словами, останется недосказанным. Погибнет ли дух? Неизвестно. — Не верю ни единому вашему слову! — прошипел Гейлен. — Вы просто хотите любой ценой заманить меня на свою сторону! — Он внимательно посмотрел на Рода. — Ты меня просто удивляешь, Господин волшебник! Даже здесь, у себя в Башне, я наслышан о твоей репутации и совсем уж поверил, что ты такой умный! Но теперь я вижу, что ошибался. Не мог ты придумать что-нибудь более действенное, чтобы привлечь меня на свою сторону? — А зачем? — Род едко ухмыльнулся. — Правда убедительнее всего. Лицо Гейлена побагровело. Он поднял руку, навел на них указательный палец, чтобы мысленно перенести их отсюда. Потом глаза его вдруг расширились, он покачал головой. Агата моргнула, затем засмеялась. — Ага! Даже тебя пересилила! — Я не знаю, — колдун недоуменно взглянул на нее, — что за колдовство ты применила, чтобы подобным образом воздействовать на разум другого… — Колдовство, обычное колдовство! Годами я изучала, как можно воздействовать на чувства и мысли других людей, и все это ради вот этого момента! — Агата отвернулась и сплюнула. — Господин волшебник, пойдем отсюда, а то мне до смерти надоело втолковывать все тому, кто ничего не хочет понимать! — Да, убирайтесь отсюда, — выпалил Гейлен, — потому что ваши планы провалились! Убирайтесь вон и больше никогда не смейте появляться здесь! — Что-ж, хорошо! — Род поежился от одной только мысли, что снова придется лететь на метле. — Мне бы моего коня… — Ты получишь от езды необычное удовольствие, — заверила его Гвен, подталкивая в спину. — Если ты, конечно, доверишься мне. — Довериться тебе? — проблеял Род обиженно. — Да я доверяю тебе больше, чем себе самому! — Тогда ты не должен ничего бояться, так как я подниму тебя в воздух своей силой. — Гвен одарила его нежной улыбкой. — Хорошо, хорошо! — Род поднял руки в знак согласия. — Твоя взяла… пошли? Только после вас, уважаемая колдунья. Агата немного задержалась, пытаясь пересилить своим взглядом взгляд Гейлена, но потом с отвращением отвернулась. — Пусть остается здесь и киснет от безделья, раз он сам того пожелал! — Она ринулась мимо Рода, за занавес, потом вверх по лестнице. Прежде чем опустить занавес, Род оглянулся на Гейлена: тот стоял посередине лаборатории, уставившись в пустоту, окруженный собственной невидимой стеной. Род уцепился за метлу, повторяя про себя, что он не боится, сосредоточившись на серых облаках поверх плеча Гвен в надежде увидеть палатку Туана… Но это не помогло: все внутри опустилось, и он видел перед собой только Агату на метле. Неожиданно он заметил на небе еле заметную точку. Род даже забыл на какое-то время о страхе. — Гвен… ты видишь вон там? — Да, мой господин. Похоже на человека. Действительно, точка стремительно приближалась и все отчетливее вырисовывалась в юношу, одетого в камзол и брюки и размахивающего шляпой. — Человек, — согласился Род. — По-моему, это Леонатус. Кажется, он слишком уж молод, чтобы лететь в одиночку? — Ему шестнадцать, — напомнила Гвен. — В этом возрасте не любят прислушиваться к мнению взрослых, мой господин. — Да, ох, уж эта молодежь! — Род вздохнул. — Полагаю, он достаточно взрослый, чтобы стать посыльным. Посмотри, как близко мы можем подлететь к нему, Гвен. На мой взгляд, он хочет поговорить с нами. Гвен быстро облетела юношу, так что Род даже опомниться не успел. — Привет, Леонатус! — прокричала она. Род был очень благодарен ей, так как она спасла его от необходимости произносить слова приветствия, потому что в этот самый момент он судорожно глотал воздух. — Как дела? — чуть нараспев спросила она. — Неважно, леди Гвендайлон, — ответил юноша. — Грозовые облака опускаются над берегом реки Флер, и варвары выстраиваются в линию! — Я так и знал! — воскликнул Род. — Что-то не так в воздухе! — Про себя он подумал, что это из-за озона. — Лети к своим товарищам, Леонатус, пусть продолжают держать оборону форта! — Да, милорд! — Но юноша выглядел озадаченным. — А что такое „форт“? — Укрепленное место, — ответил Род, — идея заключается в том, чтобы зажать противника между ним и скалой. — Как скажете, господин волшебник, — смущенно произнес Леонатус. — Я все передам им. — После этих слов он исчез за облаком. Род пробормотал: — Векс, мы идем на полной скорости. Жди меня на вершине скалы. — Я привязан, Род, — раздался голос робота. Род возмутился. — Значит, натяни привязь, а потом рвани ее со всей силы! Они опускались к палаткам волшебниц, когда упали первые капли дождя. — Как они настроены? — поинтересовалась Агата. — Перепуганы, — отозвался Род. — Однако рады твоему возвращению! — Он спрыгнул с метлы и успел на ходу поцеловать свою жену. — Мой господин! — Она вспыхнула. — Я и не ожидала… — Сам себе напомнил, что нас ждет дома… — Род сжал ее руку. — Удачи, дорогая. — Потом он развернулся и пошел прочь под дождем. Подойдя к краю скалы, Род посмотрел на реку. Он подоспел вовремя, так как варвары начали перелезать через земляные укрепления и двигаться по долине, высоко подняв щиты и размахивая топорами. Род помрачнел, ища глазами армию Грамария. Где она? Еле различимая сквозь моросящий дождь, вдоль реки, вверх по течению двигалась темная масса. — Векс! — Я здесь, Род. Род оглянулся и увидел в двух футах от себя огромную черную голову коня. Он попятился… потом вспомнил о том, что стоит на краю скалы, и направился к коню, сунул ногу в стремя и запрыгнул на спину лошади-робота. — Как тебе удалось так быстро найти меня? — У меня есть радар, — обиженно произнес Векс. — Поехали, Род? Нам нужно вверх по течению. — Разумеется! — А когда огромный черный конь пустился галопом, спросил — Что происходит? — Неплохая тактика. — Голос робота прозвучал уважительно, даже с восхищением. Он мчался вниз. — Надеюсь, Туан сам объяснит тебе. Роду некогда было спорить, ибо они уже поравнялись с армией. Странно… Бряцающая сталь, громыхание сапог по земле, которая на глазах превращалась в грязное месиво, глухие приказы сержантов, ржание лошадей… Род огляделся по сторонам, но не увидел ни единого признака паники. Молодые лица были полны решимости, а лица стариков были неприступны; армия двигалась в противоположную от варваров сторону, скорее это было похоже на отступление, и не на бегство. — Но почему? — рявкнул Род. — Туан приказал, — ответил Векс, — и, по-моему, поступил мудро. — Быстро к нему! Король оказался позади армии, ближе к противнику. — Они приближаются к левому флангу! — прокричал он. — Пусть сэр Мэрис поторопит солдат, не то они наверняка станут трупами! Курьер кивнул и помчался прочь под дождем. — Приветствую вас, Ваше Величество! — обратился к нему Род. Туан оглянулся, и лицо его потеплело. — Господин волшебник! Слава Господу, что ты вернулся! — Почему вы отступаете, Туан? — Разве ты не понял, господин волшебник? Ведь дождь! Мы не выстоим, если ударит молния! — Но в противном случае, — возразил Род, — они так и будут маршировать за нами, пока дождь не прекратится. — До этого я тоже додумался, — кивнул Туан. — Э… но так мы можем потерять королевство… — И об этом думал. Но мы повернем только тогда, когда они уверятся в том, что мы бежим. — Мне следовало сразу догадаться, ведь ты силен в тактике! — Род удивленно взглянул на короля, потом до него дошло. — Но вот в чем дело: поверят ли они, что мы удираем от них, хотя раньше так упорно сражались с ними? — Конечно, они ждут какого-либо проявления сопротивления с нашей стороны, — согласился Туан. — Поэтому ты вместе с Летучим Легионом выступишь против них. — Он кивнул в сторону правого фланга. — Они ждут тебя, господин волшебник. Легион радостно зашумел, увидев Рода. Он быстро отдал распоряжения, спустя минуту половина солдат юркнула в траву и кустарник, ведущие к берегу. Другая половина, обутая в высокие рыбацкие сапоги, растворилась в камышах. Род же вместе с новичками в морском деле бесшумно двинулись вдоль речного берега, добрались до того места, где берег расширялся и имел естественное укрытие в виде полукруга деревьев, а пространство между ними поросло кустарником. Десять минут спустя с ними поравнялись варвары-разведчики. Род подождал, пока они не оказались точно посередине полукруга, затем свистнул, подражая голосу козодоя. Крик этот был незнаком варварам, и они насторожились. Один из неандертальцев огляделся по сторонам, открыл было рот, чтобы предупредить товарищей… и тут дюжина бойцов диверсионно-десантного отряда Грамария набросилась на него и его товарищей. Когда люди Рода окружили варваров со всех сторон, он перестал видеть, что там происходит. Он только знал, что все это продолжалось около тридцати секунд и что бойцы исчезли в зарослях, оставив посередине поляны три трупа. — Хорошо сработано, господин волшебник. — Сержант за его спиной ухмыльнулся. — Даже слишком, — буркнул Род. — Чем занимаются эти ребята в мирное время; работают на бойне? Сержант пожал плечами. — Каждый сельский парень должен знать, как перерезать горло свинье, а эти великаны-людоеды не очень от них отличаются. Роду вдруг захотелось оправдать действия своего отряда. — Ты прав, они наши враги, — согласился он, — а на войне как на войне. Они уже доказали, что убьют нас, если только мы не убьем их первыми. — Про себя Род подумал, многие ли из них действительно этого хотели. Что ж, пора играть роль монстров. — Прикажите солдатам рассредоточиться, сержант. Сержант отвернулся, чтобы отдать соответствующее распоряжение. Род вытянулся в седле и стал вслушиваться в окружающую тишину, но его отряд двигался в сторону варваров бесшумно. Он ждал. Минут через пять появился головной отряд. Их предводитель заметил трупы посередине поляны и остановил отряд, подняв руку. Пока они замешкались, Род закричал голосом чайки, и пятьдесят бойцов диверсионно-десантного отряда Грамария вынырнули из зарослей кустарника, и их мечи вонзились в горла противников прежде, чем те сообразили, что на них напали. Когда упали первые неандертальцы, остальные заревели и стали размахивать топорами. Люди Рода отскочили, но двое из них оказались не такими проворными. Его переполнила злость, и он скомандовал: „Вперед, Векс!“ Огромный черный конь стремительно ворвался на поле битвы. — Гей! — крикнул Род, и варвары оглянулись на новую угрозу, поэтому не заметили, как за их спинами из зарослей на крик Рода вынырнули тени. Варвары попятились, а Род и его люди начали исполнять свой смертельный гавот, увертываясь от ударов топоров варваров, пытавшихся поймать их взгляд. Люди Рода придерживались четко усвоенной тактики: смотреть на что угодно (оружие противника, его доспехи, руки), но только не в их глаза. То там, то здесь кто-нибудь из солдат случайно пересекался взглядом с красными глазками врага, и тут же их действия замедлялись. Даже Род допустил подобную оплошность и взглянул в глаза одного из дикарей… Он вдруг погрузился в черную вязкую патоку, его обуял страх. Род неожиданно понял, что в его мозгу борются два противоположных импульса и ни один из них не принадлежит ему. Вдруг по телу Рода, с головы и вниз по спине, пробежало тепло, вернее, он почувствовал знакомое прикосновение, ему даже показалось, что он вдыхает привычный запах духов Гвен, когда его рука со щитом отбила удар топора, а меч ударил по щиту противника. Род почувствовал, как меч вошел во врага, до кости, потом с силой вытащил его, повернулся к другому варвару, пытаясь не обращать внимания на падающее тело. Но вот берег озарила вспышка молнии, над головами грянул гром. Род автоматически отразил удар топором, увидев, что почти половина его отряда застыла на месте. В воздух взмыли топоры, и солдаты замертво рухнули, а враги поспешили на помощь своим товарищам. Перебрасываясь друг с другом взглядами, большинство солдат случайно ловили взгляды неандертальцев… и застывали как вкопанные. Род с криком кинулся на варвара. Он глянул в сторону и увидел перед собой усмехающееся лицо и глаза… Ответный удар Рода словно обрушился на стену. Он потянулся за мечом и увидел, что над ними занесли топор. В его мозгу что-то тускло вспыхнуло, пытаясь осветить темную стену, которая возникла там… Затем в темную массу ворвался сверкающий щит, разорвал ее в клочья… и рука Рода ответила на его призыв. Он увернулся, топор просвистел в нескольких дюймах от него. Его люди накинулись на варваров, словно дикие кошки, хотя их было мало, но действовали они так решительно, что временами казалось, что их намного больше. Вслед за головным отрядом появилась основная сила варваров. Стало видно, что неандертальцев в несколько раз больше. Род увидел, что за вражеской ордой сквозь пелену дождя выплывает длинный корабль-дракон. Но тут дикий рев потряс берег, и варвары в ужасе уставились на пятитысячную армию Грамария, высыпавшую на берег реки. Род издал радостный клич; его люди продолжали наносить сокрушительные удары по противнику. Варвары падали, у некоторых из них хватило сил подняться и защищаться, но солдаты Грамария теперь превосходили их численностью. Нанося удары и отражая их, Род вдруг услышал ритмическое рокотание, которое доносилось со стороны варваров. — Род, — голос Векса звучал как медленное воспроизведение, — напряжение нарастает… я могу подвести тебя… — Держись, дружище, до последнего! — закричал Род и мысленно приготовился спрыгнуть с Векса и использовать его как заслон. Рокот нарастал, становился разборчивее: вражеская армия в один голос выкрикивала: „Кобольд! Кобольд! Кобольд!“ В какой-то момент показалось, что Бог услышал их: весь речной берег вдруг засветился, раздался оглушительный раскат грома. По мере того, как сияние затухало, солдаты замирали на ходу. Варвар перехватил взгляд Рода, и он снова почувствовал, как руки тяжелеют и не слушаются его. Снова сияющий щит осветил темную массу, его руки обрели прежнюю свободу. Армия Грамария издала радостный крик и ринулась в бой с новой решимостью и злостью. В ответ раздался дикий рев, но уже с нотками отчаянья. Варвары выстроились в линию, образовав стену против копий грамарийцев. Истекая кровью, солдаты кинулись на эту стену, размахивая мечами, ночь превратилась в хаос крика и скрежета стали… Что же заставило врага пятиться к воде? Род вдруг заметил, что некоторые из варваров уже карабкаются на корабли-драконы. — Они убегают! — закричал он. — Враг бежит! За ним! Его люди отозвались разъяренными криками и продолжали сражаться, как сумасшедшие. Стена варваров оставалась неприступной, но таяла на глазах по мере того, как один корабль сменял другой. Наконец, оставшиеся дикари развернулись и побежали, спешно начав карабкаться на корабль. Солдаты кинулись за ними, но Род, Туан и сэр Мэрис остановили их, приказав не двигаться с места. Это распоряжение было услышано каждым сержантом. Варвары стали швырять с борта топоры и камни, издавая дикий рев, в ответ солдаты подняли щиты. Тем временем корабль-дракон подхватило течение, развернуло и понесло к морю. Туан поднял в воздух окровавленный меч и издал победный клич. Удивленная армия поняла, что они победили. Потом в воздух поднялся лес копий и мечей, победный громкий клич оглушил берег. До того, как стихло эхо, Род повернул Векса к реке. — Ты поработал на славу, Стальной Конь! — Да, Род, я старался. — Электронный голос все еще звучал замедленно. — В этой битве они могли подойти ко мне только спереди. — Огромное преимущество, — кивнул Род. — А теперь скачи к палаткам волшебниц, и побыстрее! Стража узнала и поприветствовала его. Род спрыгнул с коня и влетел в палатку. Оплывшие свечи озаряли распластанные по полу тела волшебниц и волшебников. Они были без сознания. Посередине палатки, зажав голову руками, сидела Агата, чуть поодаль была видна Гвен, прислонившаяся к опоре. Обе издавали стоны и потирали виски. Род подбежал к Гвен, взял ее за руки. — Дорогая! Ты… Она взглянула на него, попытавшись выдавить улыбку. — Я жива, мой господин, скоро приду в себя… но сейчас голова страшно раскалывается… — Хвала всем святым! — Род прижал ее голову к своей груди, успокоился. — Он появился, да? — Да, мой господин. — Она говорила, превозмогая боль. — Когда во второй раз ударила молния, все молодые волшебницы и волшебники свалились без сил. Агата и я пытались противостоять этой грязной силе. Я чувствовала, как Гарольд помогает ей. Все мы с ужасом ждали третьей вспышки молнии… мы знали, что нам не выстоять… — Вот тогда Гейлен мысленно подслушал вас и понял, что вы не справитесь с этой силой. — Род кивнул. — Но он не хотел, чтобы его „сын“ погиб в этой битве, хотя он и не был рожден от него… — Не рассчитывай на его помощь в дальнейшем, — раздался кудахтающий голос Агаты. — Помни, волшебник, он знает, что ты не будешь рисковать Гарольдом, чтобы заставить его помогать нам. — Разумеется. — Огоньки заплясали в глазах Рода. — Но он все равно явится! Туан выставил эскадроны на обоих берегах. Солдат на противоположном берегу переполняло чувство досады, так как им не пришлось участвовать в сражении. Теперь, когда мимо них проплывали корабли-драконы, они завопили и оголили свои мечи. Варвары продолжали плыть по течению. Разъяренные молодые рыцари отдали приказы, и через несколько минут во вражеские корабли полетели горящие стрелы, вонзающиеся в палубу и паруса. Лучникам доставляло огромное удовольствие наблюдать за тем, как варвары в панике носятся по палубе и тушат огонь. Как только они закончили, следующий эскадрон, стоявший ниже по реке, выпустил в них град стрел, и веселье началось с новой силой. Туан отправил вслед за вражеским флотом пришедших в себя волшебников, приказав лететь осторожно, чтобы стрелы не настигли их, помощь уже не требовалась. Они проследили за тем, как корабли-драконы миновали устье реки Флер и вышли в открытое море. Вдруг корабли варваров замерли на месте, раздумывая, следует ли предпринимать очередную атаку. Однако, увидев выстроившихся на береговых скалах лучников, выпускающих вслед противнику горящие стрелы, которые летели чуть ли не за горизонт благодаря стоявшим за их спинами волшебникам, обладающим даром телекинеза, они развернули корабли и исчезли за горизонтом. В разгар общего веселья и радости Род поспешил к Туану. Он поднес губы поближе к уху короля и прокричал: — Ты, надеюсь, понимаешь, что это еще не окончательная победа? — Да, — с достоинством ответил молодой король, — но этой ночью мы будем праздновать победу! Наполни свой бокал и присоединись к нам, господин волшебник! Завтра же мы снова займемся войной. На следующее утро Род снова приступил к работе. Он сидел на стуле в своей палатке; сквозь тент проникал сумрачный дневной свет. Небо было затянуто тучами, Туан тоже был мрачен. Он приложил ко лбу мокрое холодное полотенце. — Вот теперь, Господин волшебник, мы можем продолжить наш вчерашний разговор о том, что война еще не окончена. Бром О’Берин приблизился к королю, заглянув ему в глаза. — Мне кажется, вам не следует говорить о войне, когда ваша голова еще так наполнена вином, что вот-вот лопнет. — Ничего страшного, господин советник, — Туан скривился в улыбке, — не думаю, что мы будем говорить о том, чего я не знаю. — То есть вы хотите сказать, — осторожно заметил Род, — что если мы не отправимся вслед за ними, они могут вернуться? — Да, господин волшебник. — Туан кивнул, потом поморщился и закрыл глаза. — Следующей весной, как только прогремят первые громы, их снова можно ждать на нашем побережье… да, я уверен. — И вы думаете, что они решатся напасть на нас, зная, какой силой обладают наши волшебницы? — Бром помрачнел. — Мы должны пойти на них войной, — поморщился Туан, — застать их врасплох; а для этого надо отправиться к ним за море и напасть на них! — Да, нападать нужно именно сейчас, — пробубнил Бром. Туан кивнул и посмотрел на Рода. — Итак, каким образом мы можем доставить туда нашу армию, господин волшебник? Можешь ли ты транспортировать так много людей, лошадей при помощи какого-нибудь заклинания? — Даже Гейлен не смог бы проделать это, Ваше Величество, — рассмеялся Род. — Мы ведь выяснили, что на Грамарии есть торговый флот, который, надеюсь, не откажется нам помочь уничтожить логово потенциальных морских пиратов. Туан задумался, потом кивнул: — Надеюсь, что они согласятся на это с легким сердцем. Тебе следует переговорить с ними. — Надо просто заинтересовать их. Не забывайте, что можно воспользоваться рыбачьими лодками, которых у нас предостаточно. Наверняка их владельцы быстро согласятся, если вы не будете замечать их браконьерство. — Значит, ты думаешь, что мы можем в ближайшее время выступить? — поинтересовался Туан. — Скорее всего. Пока мы будем доставлять провизию, корабельные плотники соорудят необходимые приспособления. Нет, транспортная проблема не главная. — Да? — Король еле заметно улыбнулся. — Тогда какая? — Какая? Ваше Величество, вы, верно, забыли, что нам предстоит сражаться с варварами на их родной земле. Значит, они будут стоять насмерть… ведь они будут защищать свои дома, своих жен, матерей и детей. Туан какое-то время молчал, а когда заговорил, голос его напомнил шепот привидения. — Да, предстоит кровавая бойня. Многие из тех, кто отправится за море, могут не вернуться домой. — В том случае, если превратим это в битву не на жизнь, а на смерть. — А разве можно иначе? — вмешался Бром. — Можно. — Род усмехнулся. — По словам Йорика, одного из наших гостей-варваров, эти нападения являлись результатом той борьбы, что ведет за власть небольшая группа в Стране Варваров. — И что из этого? — Туан раздраженно пожал плечами. — Эти люди подчиняются теперь новому вождю! — Как только он произнес эти слова, то вдруг понял, что к чему. — После такого поражения не очень-то обрадует их такое правление шамана Маджхорка и его Бога Кобольда, — согласился Род. — И судя по словам Йорика, они и раньше не особо почитали его. Просто под влиянием страха позволили ему прийти к власти. Если с самого начала уяснить для себя, что мы боремся с Маджхорком, а не с самими варварами, то, возможно, они не окажут сильного сопротивления. — Ты говоришь разумно, господин волшебник. — Туан задумчиво посмотрел на Рода. — Каким образом ты собираешься подвести их к такому решению? — Этим, — ответил Род, — пусть займется Йорик. — Ерунда, милорд. — Йорик отмахнулся от высказанных Родом соображений огромной ручищей. — Тактика называется „Распространение ложных слухов про своего противника“. Что может быть лучше? Старо, как мир! — Ты думаешь, подобная тактика так стара? — Род мысленно представил себе, как пятьдесят тысяч лет до нашей эры могли использовать слухи. — Но как все это провернуть? Йорик обвел взглядом своих товарищей, потом повернулся к Роду. — До вашего появления нам придется отправиться туда самим и сделать все это. — Когда Йорик увидел ошарашенное выражение лица Рода, он усмехнулся. — А ты, наверное, подумал о листовках? — Я считал, что можно воспользоваться телепатией, — сказал Род. — Однако никто из наших телепатов не знает языка варваров. Йорик прав: сначала там должны появиться он и его люди. Вопрос лишь в том, можем ли мы доверять им? — Доверять врагу? — воскликнула Катарина. — Нет, господин волшебник, надеюсь, вы не попадетесь в подобную ловушку! — Но он действительно на нашей стороне, — возразил Род, — потому что сражается против того же врага, что и мы: против Маджхорка. Они сидели в маленькой комнате, всего сорок квадратных футов, в королевском дворце в Раннимеде. Восточный ковер, гобелены на стенах, мебель из орехового дерева, изящные стулья в форме песочных часов, серебряные кубки… И хотя камин не горел, беседа была горячей. — Это он говорит, что Маджхорк — его враг, — презрительно произнесла Катарина. — Но разве он не может оказаться агентом этого грязного чудовища? — Но почему? — Род развел руками. — Для чего Маджхорку понадобилось засылать своего агента, которого всякий житель Грамария сразу бы разоблачил? Уж не говоря о горстке тех варваров, которые даже не знают нашего языка. — По той самой причине, приятель, — Бром усмехнулся, — что мы можем отправить их вперед себя, чтобы они могли облачиться в доспехи, предупредить своих товарищей и встретить наших солдат лесом копий, когда те причалят. — Ладно, — фыркнул Род. — Нелепо, но чего не бывает! Но я чувствую, что это не так. — Я-то думала, что только леди больше полагаются на свои чувства, — язвительно произнесла Катарина. — Хорошо, Ваше Величество, — рявкнул Род, — я вижу, вам все не так! Однако вам известно, что я имею в виду: вся эта история не вяжется с гипотезой, что Йорик не является врагом. Катарина раскрыла рот, чтобы возразить, но Бром опередил ее. — Я понял тебя… и могу сказать, о чем ты говоришь. Катарина удивленно посмотрела на карлика, Туан тоже вдруг оживился. — Дело в том, — объяснил Бром, — что он говорит на нашем языке. Мог ли он научиться ему у Маджхорка? — Возможно, если Маджхорк является агентом врагов Орла, — сказал, чуть помедлив, Род. — Если Орел научил английскому языку Йорика, то почему этого не мог сделать и Маджхорк? — Я понял твою мысль. — Туан выпрямился. — Нам известно, что Йорик считает Орла чем-то вроде колдуна; если мы допустим, что Маджхорк тоже колдун, то тогда один колдун борется с другим. Хотелось бы знать, только ли в этом заключается их борьба? Почему бы нам не допустить, что эта борьба направлена против нас? — Или что Маджхорк вытеснил Орла только для того, чтобы получить возможность использовать варваров против нас? — прогремел Бром. — Но почему мы так важны для Маджхорка? — Потому что Грамарий, — раздался голос Векса за ухом Рода, — располагает большим количеством телепатов, чем вся земная сфера, вместе взятая. То, что они могут обеспечить мощной системой межзвездной коммуникации, является важным фактором в определении того, кто будет править Землей. По всей вероятности, Орел и Маджхорк являются путешествующими во времени агентами от будущих блоков-правительств, которым известно, к чему приведет настоящая борьба, и которые пытаются изменить ее ход здесь, добавил про себя Род. Вслух же он произнес: — Как приятно осознавать, что стены в этой комнате достаточно толстые, и можно не волноваться, что нас могут подслушать. — А что, — сердито спросил Туан, — у тебя есть основания не доверять кому-либо из нашего народа? — Э… нет. — Род моментально выкрутился. — Просто я привел с собой Йорика на тот случай, если вы захотите поговорить с ним. Он в приемной. Катарина бросила на него грозный взгляд и поспешила встать за стул Туана. Король же, напротив, заинтересовался. — Немедленно приведите его сюда! Нужно задать ему несколько вопросов, по ответам на которые попытаемся определить, лжет нам варвар или нет. Бром поспешил к двери, отворил ее и пробубнил приказ. Когда он закрыл дверь, Род сказал: — По сообщениюТоби, деревня варваров довольно большая, поля вокруг нее засажены пшеницей, что свидетельствует о довольно-таки высокой культуре земледелия. Поселение это не совсем новое, Туан. Интересно, если Орел явился сюда для завоевания, то хватило бы ему двух лет для того, чтобы построить колонию? Молодой король ничего не ответил, так как внимательно наблюдал за дверью. — Отлично. — Он повернулся на звук шагов входящего неандертальца. Катарина сделала еще один шаг назад. — Приветствую тебя, капитан беженцев! — Приветствую тебя, король. — Йорик улыбнулся и дотронулся до лба. Бром скривился. Род решил, что начать лучше ему. — Э… мы только что разговаривали о том, Йорик, почему Маджхорк пытался сместить Орла. — Все очень просто, ребята. Маджхорк хотел завоевать вас, — произнес удивленный Йорик. — Он не мог затеять все это во главе с Орлом, призывающим к пониманию и терпению. В комнате воцарилась тишина. Туан, Бром, Катарина и Род обменялись взглядами. — Я что-то не то сказал? — спросил Йорик. — Нет, нет, именно то, о чем мы только что говорили. — Род почесал за ухом. — Всегда волнуешься, когда выясняется, что оказался прав. — Он посмотрел на Йорика. — Почему Маджхорк хотел покорить нас? — Борьба за власть, — объяснил Йорик. — Ваша планета в ближайшем будущем станет самой горячей точкой в борьбе за власть. Ваши потомки пойдут путем демократии, так что Децентрализованный Демократический Трибунал победит. Единственный шанс, который будут иметь проигравшие, — это вернуться назад и попытаться захватить Грамарий. Когда Маджхорк пришел к власти, мы поняли, что являемся орудием в руках будущих проигравших… В чем дело, милорд? Род жестами пытался заставить его замолчать. Туан бросил на него грозный взгляд. — В самом деле, господин волшебник, почему вы не хотите, чтобы он говорил о подобных вещах? — Потому что они разоблачают кое-кого, — Катарина сдвинула брови и зловеще посмотрела на Рода. — Итак, мой муж задал вам вопрос. На кого вы работаете, господин волшебник? — На мою жену и ребенка, на кого еще, — ответил Род, — но раз я хочу для них мира и согласия, а все это зависит от вас… то, значит, я работаю на вас. — Или в согласии с нами, — буркнул Туан. — За твоей спиной скрывается кто-то другой, господин волшебник? — Ну, имеет место некоторое сотрудничество… — Он имеет жизненно важные сведения для продолжения вашего правления, Ваши Величества. — Бром виновато взглянул на них. — Я знал это с самого начала, как только он появился среди нас. Туан понемногу начал приходить в себя, но напряжение Катарины нарастало. — Даже ты, Бром, кому мы так доверяли! Почему ты ничего не сказал нам раньше? — По той причине, что вам не следовало этого знать, — ответил Бром без обиняков. — Кроме того, я понимал, что это секрет лорда Гэллоугласа. Если бы он решил, что вы должны знать, он бы сам рассказал… так как прежде всего предан Грамарию. Катарину, казалось, удовлетворило подобное оправдание, а Туан даже улыбнулся. — Полагаю, следует поговорить на эту тему, но чуть позже, господин волшебник. Род вздохнул с облегчением и с благодарностью посмотрел на Брома. Карлик незаметно кивнул. — Нас кое-что волнует, господин Йорик. — Туан повернулся к неандертальцу. — Мне кажется, вы знаете слишком многое из того, что вам и не следовало бы знать. Йорик уставился на него. — Вы имеете в виду то, что кое-что из этого засекречено? Род метнул в него взгляд, но Туан сказал: — Откуда вы знаете то, что должно произойти? — А, это? От Орла. — Йорик улыбнулся. — Он был там. На какое-то время в комнате наступило молчание. Потом Туан, тщательно подбирая слова, произнес: — То есть ты хочешь сказать, что этот Орел явился из будущего? Йорик кивнул. — На кого он работает? — выпалил Род. — На самого себя. — Йорик развел руками. — Кстати, извлекает из этого неплохую выгоду. Род расслабился. Политики-фанатики сражаются насмерть, но деловые люди всегда руководствуются разумом, надеясь, что им предложат более выгодное соглашение. Туан покачал головой. — Ты хочешь заставить нас поверить в то, что Орел перенес сюда твоих людей и научил их земледелию, чтобы они смогли безбедно существовать. Но какая в том выгода? — Ну, — Йорик пожал плечами, — он осуществляет некий гуманитарный проект… — А также твои ребята могут являться своего рода агентами, — сухо произнес Род. Йорик заметно покраснел. — А может, — прогремел Бром, — он борется против людей, которые в будущем будут поддерживать Маджхорка? Твои люди — не часть ли этой борьбы. Йорик затих. Затем, кивнув в сторону Брома, он спросил у Рода: — Где вы его раздобыли? — Ты не хочешь этого знать, — проигнорировал его вопрос Род, — но зато мы хотим. Каким образом вы, неандертальцы, оказались орудием этой борьбы? — Ладно, — Йорик, вздохнув, уступил. — Все намного сложнее, чем я рассказал. Плохие люди собрали нас вместе, чтобы использовать в своих целях: установить такую диктатуру, которая будет нерушимой. Вы понимаете, милорд, что мы являемся составной частью культуры параноиков. — Только не могу понять почему, — сухо ответил Род. — Что такое „параноик“? — заинтересовался Туан. — Какое отношение это имеет к власти? — Это означает, что вы постоянно думаете, что вас кто-то преследует, — объяснил Йорик, — поэтому вам нужно успеть напасть первым, чтобы быть уверенным, что вас не поймают. Такие правительства очень сильны в репрессиях. Катарина побледнела, а Туан обратился к Роду: — Есть какая-нибудь доля правды в том, что он говорит? — Даже слишком большая, — ответил Род с убийственной улыбкой на лице. — Всякий, обладающий колдовским даром, обязательно должен быть репрессирован. Теперь вы понимаете, почему я на вашей стороне, Ваше Величество. — Разумеется. — Туан снова взглянул на Йорика. — Теперь меня не так сильно волнуют твои сообщники. Род краешком глаза наблюдал за Катариной. Понимает ли она, что была близка к тому, чтобы стать тираном, когда правила одна? Разумеется, ради обеспечения безопасности… но со временем она обрела бы достаточно опыта, уверенности в собственной власти. При этом слишком многие стали бы ее ненавидеть. Вот тогда она была бы вынуждена стать тираном. Но Туан уже разговаривал с Йориком. — Почему этот ваш Орел борется с этими диктаторами? — Ради выгоды, — ответил Йорик без раздумий. — Диктатура имеет тенденцию устанавливать очень суровые законы относительно того, кому и с кем иметь дело. Данные правила находят отражение либо в очень высоких налогах, либо во взятках. То правительство, которое опирается на свободу, дает предпринимательству большую свободу действий. — Даже слишком, — добавил Род. — Свобода нестабильна, милорд. — Пожал плечами Йорик. — Всегда найдутся желающие разрушить ее, установив собственную диктатуру. Бизнесмены — тоже люди. Род хотел было поспорить с неандертальцем, но это могло бы отвлечь всех от основной темы разговора. — Мы подумали о распространении ложных слухов среди противника, о чем мы говорили с тобой. Попробуй объяснить нам, как вы хотите действовать, чтобы не попасться? Только не говори, что все ваши ребята похожи друг на друга, как две капли воды. — Я не собираюсь этого делать. — Йорик пожал плечами. — Уверен, что на данный момент многие люди сыты по горло делами Маджхорка. Его версия справедливости наверняка провалилась. Вы можете отправить меня обратно на материк, я укроюсь в дебрях леса, что южнее деревни. Уверен, что мне удастся договориться с местными жителями. К тому времени, когда они вернутся в деревню, слухи уже начнут распространяться вовсю. — Может сработать, — согласился Туан. — Однако скажи, почему ты не остался в своей стране? — Люди Маджхорка охотились за мной. — Йорик покачал головой. — Он не простил бы ни меня, ни моих людей, и наше положение среди людей уже не то, что прежде. Нам нельзя было оставаться. — Надеюсь, что ты поступил правильно, — ответил король. — Я тоже, — сказал Йорик. — Если бы я остался, то выбора бы у меня не было, и, честно говоря, мне нужны были союзники. — Ты имеешь их, мы убедились в том, что ты честный человек, — решительно произнес Туан. Катарина, однако, промолчала. Йорик обратил на это внимание. — Да, я говорю правду. В конце концов, обмани я вас, вы схватите меня. Уверен, что вы уготовили бы мне виселицу. — Ты прав, — согласился Туан, — я бы лично проследил, чтобы для тебя соорудили новенькую, специально для тебя! — Польщен, — ухмыльнулся Йорик. — Сказать по правде, я не заслуживаю, чтобы меня повесили на золотой цепи, ну, может быть, на серебряной… — Почему же? Боишься эльфов? Туан и Йорик, подумал Род, неплохо ладят между собой. — Мы, как мне кажется, говорили о тех слухах, которые он должен распространить? — напомнил он Туану. — Должен заметить, — Йорик пожал плечами, — что вы и ваша армия хотят свергнуть только Маджхорка, не так ли? А местным жителям они не причинят никакого вреда? — Совершенно верно. — Но, надеюсь, вы понимаете, — заметил Йорик, — они будут сражаться до тех пор, пока не узнают, что Маджхорка взяли. Не то, перебеги они на вашу сторону, а он победит, они окажутся в очень неприятном положении… не говоря уже об их женах и детях. — Разумеется, — согласился Туан. — Нет, меня волнует другое. Как только они узнают, что Маджхорк схвачен, не будут ли они сомневаться: сдать оружие или нет? — Должен заметить, что большинство из них будут так заняты весельем, что им некогда будет раздумывать. — Хорошо. Но… — Туан подался вперед, глаза его заблестели. — Можем ли мы быть уверены, что схватим Маджхорка? — Битва не должна тянуться долго, — добавил Бром, — мы не сможем пробираться через всю армию варваров, чтобы настичь его. — Да… вернемся к моему исходному плану действий. — Йорик оскалился. — Я уже устал ждать, пока вы наконец заговорите о наступлении. Итак, вы посылаете меня в дебри за неделю или две до своего появления. Уверен, что мне удастся найти достаточное количество недовольных, чтобы оказать вам помощь. В тот момент, когда ваша армия атакует с моря, я вместе с моими ребятами проберемся к скалам и спустимся в Высокую Пещеру. — Высокую Пещеру? — переспросил Туан. — Это что такое? — Самая высокая пещера на скале. Лишь только мы прибыли на это место, как разместились в пещерах. Орел выбрал себе самую высокую, чтобы можно было обозревать все сверху. Когда же все перебрались в хижины, он остался там… наверняка Маджхорк тоже переселился туда, чтобы в его руках оставался символ власти. — Убедительно, — пробурчал Бром, — но вдруг ты ошибаешься? Йорик пожал плечами. — Тогда мы отыщем его. Не стоит волноваться насчет него: сомневаюсь, чтобы он сражался на передовой. Туан поежился. — В его руках реальная власть, — продолжал Йорик, — но решающее слово за Кобольдом. Когда вы схватите идола, то только тогда можно будет сказать вашим солдатам, что война выиграна. — Ты думаешь, он тоже будет в Высокой Пещере? — спросил Род. — Не сомневаюсь, — заверил его Йорик. — Вы не видели это чудище, милорд. Уверен на все сто, что при одном его виде вам станет дурно. — Что ж, согласен с твоим планом. — Я тоже, — сказал Туан и посмотрел на жену и советника. — А вы? Они дружно кивнули в ответ. — Тогда решено. — Туан хлопнул в ладоши. — Я тотчас отдам распоряжение, господин Йорик, чтобы наши моряки доставили тебя и твоих приятелей в лесные дебри, южнее вашей деревни. Когда все будет готово, к вам прибудет волшебник и сообщит о дне и часе нашего наступления. — Отлично! — Йорик облегченно вздохнул; потом он помрачнел. — Но минуточку. Как ваш волшебник найдет нас? — Каждый вечер на протяжении нескольких часов смотрите в огонь и пытайтесь ни о чем не думать, — объяснил Род, — или думайте о чем-нибудь абстрактном… потом раздастся хлопок или что-то вроде этого. Тогда в ваших мыслях появится волшебник. Йорик удивленно посмотрел на него. — Вы хотите сказать, что ваши телепаты могут читать наши мысли? — Вроде этого, — ответил Род. — По крайней мере, они смогут выяснить, где вы находитесь. — Хорошо. — Йорик улыбнулся. — Тогда неудивительно, что вам удалось узнать, где собираются высадиться вражеские войска. — Да, после первой схватки. — Род улыбнулся. — Конечно, мы не понимаем вашего языка. — И то ладно. — Йорик поднял вверх указательный палец. — Уверен, что не думаю по-английски. Род был на этот счет другого мнения, но промолчал. — Если вы не возражаете, — Йорик повернулся к королю и королеве, — я вас покину, Ваши Величества. — Он поклонился. — Пойду сообщу своим ребятам, что пора отправляться. — Хорошо, — произнес Туан официальным тоном. — Не забудь сказать своим людям, что они могут доверять нам так же, как мы доверяем им. Йорик задержался у двери и оглянулся, приподняв бровь. — Вы уверены в этом? Туан решительно тряхнул головой. — Мне кажется, вы сказали больше, чем думаете. — Лицо Йорика расплылось в улыбке. — С Богом, Ваши Величества! — Он снова поклонился и открыл дверь; стража проводила его. Катарина первой вздохнула облегченно. — Уф! Дело сделано. — Она пристально посмотрела на мужа. — Каким образом мы узнаем до битвы, насколько честна наша сделка? — Ну, я был с ним не совсем искренним, — заметил Род. Он шагнул к стене и приподнял край гобелена. — Как ты считаешь, дорогая? Мы можем доверять ему? Гвен кивнула и вышла из своего укрытия. — Да, мой господин. В его мыслях не было ни намека на ложь. — Он думал по-английски, — объяснил Род изумленным королю и королеве. — Ему пришлось, потому что он разговаривал с нами. — Так вот что ты имел в виду, говоря о возможном подслушивании! — Лицо Туана расплылось в улыбке. — Ну, не совсем, хотя думал о Гвен, когда говорил это. — А разве не мог он думать на своем родном языке и скрывать эти мысли под тем, что он говорил нам? — спросила Катарина. Гвен одобрительно посмотрела на нее. Род согласился с ней: хотя Катарина и злилась, если при ней упоминали о ее собственных способностях, она явно делала успехи в их применении, ведь пришла же ей мысль о сокрытии мыслей. — Может быть, Ваше Величество, — согласилась Гвен. — Да, за мыслями на его собственном языке могут также скрываться те основные мысли, что дают толчок словам, но оставаясь при этом бессловесными. Это просто вспышки идей без какой-либо оболочки. Но даже там я не обнаружила ни намека на обман. — Но прежде чем отправиться в плаванье, попросим Тоби проверить его лагерь чтобы знать наверняка, — добавил Род. — Он достаточно хорошо обучен колдовскому ремеслу, чтобы суметь пробраться сквозь камуфляж поверхностных мыслей, если таковой существует. Дверь отворилась, и вошел страж со словами: „Сэр Мэрис просит аудиенции, Ваши Величества.“ — Да, конечно, проси! — Туан посмотрел на дверь. — Может быть, он явился с сообщением от наших часовых, которым поручено удостовериться в том, что варвары не повернули обратно и не приготовили нам очередной сюрприз. Проси! Страж посторонился и пропустил сенешаля в комнату. Старый рыцарь зашел, прихрамывая и опираясь на свой жезл. Он улыбался во весь рот. — Добро пожаловать, сэр Мэрис! — воскликнул Туан. — Какие новости? — Все получилось так, как вы и предполагали, Ваше Величество. — Сэр Мэрис остановился напротив Туана и слегка поклонился, потом выпрямился и по-волчьи оскалился. — Три корабля свернули и вошли в небольшую речку, впадающую в Флер. — Им дали отпор? — В глазах Туана сверкнули огоньки. — Да, Ваше Величество! Наши лучники обстреляли их корабли огненными стрелами, а остальные солдаты натянули через реку мощные цепи. Когда они натолкнулись на них и поняли, что не могут плыть дальше, они попытались сойти на берег; но наши люди встретили их стеной копий. Они развернулись и уплыли. — Он повернулся к Роду. — Приношу вам свою благодарность, господин волшебник, за вашу неоценимую помощь в этом деле! Род удивленно уставился на него, но Гвен успела схватить его за руку. Сэр Мэрис снова обратился к королю: — Он поспевал всюду: сначала на одном берегу реки, потом на противоположном, был то среди лучников, то среди других солдат, призывая их дать врагу настоящий отпор. Нет, теперь они ни за что не поверят, что потерпят поражение. Гвен перевела взгляд с Рода на сэра Мэриса, а Род не мог и слова вымолвить от потрясения. — Да, кстати, — спросил старый рыцарь, почему тогда командование было передано мне? Если господин волшебник находился там, то зачем я потребовался? Пусть он и командовал бы! — Мэрис насупился. — Но, — возразил Туан, поворачиваясь к Роду, — ты ведь находился здесь, в Раннимеде, с нами, в то время, когда проводилась вся эта операция! — Мне тоже так казалось, — прохрипел Род. — Мой господин, не все из того, что происходит здесь, невозможно, — произнесла Гвен. — Да, конечно. Возьми себя, к примеру… невероятно, чтобы на свете был кто-то прекраснее, чем ты. Но ведь ты не только существуешь на самом деле, но и любишь такого, как я… а это совсем уж невероятно. — Ты всегда недооценивал себя, Род Гэллоуглас, — Гвен ослепительно улыбнулась, — и переоценивал меня… знаешь, холодный мир стал для меня теплым. Против такого взгляда на вещи он не мог устоять и стал притягивать ее к себе, ближе и ближе, пока его губы не нашли губы Гвен… Но тут Род вспомнил, что находится на палубе корабля. Вполне вероятно, что команда подсматривает. Он бы, конечно, мог послать их ко всем чертям, но вспомнил о своем положении и разжал губы. — Давненько мы не целовались так! — Да, мой Господин. — Гвен смотрела на него сияющими Глазами. — А я-то думал, что неандертальцы используют Дурной Глаз! — Род вздохнул полной грудью, и, взяв ее под руку, он пошел по палубе. — А теперь давай наслаждаться морским ветром и соленым воздухом. Будем считать, что совершаем морской круиз, который мы с тобой заслужили. — Как скажешь, мой господин, — промурлыкала она. — Только не перепутай меня с моим двойником, — предупредил ее Род. Гвен решительно тряхнула головой. — Этого не случится на расстоянии меньшем, чем сто футов. — Ну, надеюсь… но некоторые уже ошибались. — Да, но разве знают они тебя так, как я? — проворковала Гвен. — Если они и видели тебя раньше, то мельком и издали. — Да, но есть еще один… — Род остановился рядом с монахом, облаченным в коричневую рясу, который сидел на палубе, скрестив ноги. Он держал в левой руке чернильницу, а правой старательно писал что-то в огромной книге с пергаментными листами. — Приветствую тебя, отец Чиллди! Монах поднял глаза. Потом по его лицу пробежала радостная улыбка. — Какая встреча, господин волшебник! Я так надеялся встретить вас здесь! — А Где мне еще быть? — Пожал плечами Род. — Это королевский корабль. А вы-то каким образом очутились здесь, святой отец? — Не забывайте, я — священник, — ответил монах, — и по возможности должен находиться рядом с королем и его советниками. Стараюсь не упустить ни малейшей детали, описывая события этой войны в своих летописях. — Ну, а как обстоят дела с вашими летописями? Многое уже успели записать? — Как же, ведь я начал заниматься ими четыре года назад, когда умер старый король, записывал все, что видел или слышал. Свои занятия летописями я продолжил во время правления Катарины, потом во время правления наших дорогих короля и королевы. — Он поклонился им. — К моему великому удовольствию, сейчас мне довелось попасть в самую гущу событий. Мои записи должны быть точны, чтобы еще не рожденные поколения через сотни лет смогли узнать всю правду о нашем доблестном народе, который вершит такие деяния. — Очень благородная цель, — заметил Род, однако без должного, возможно, уважения, которого она заслуживала. — Вы уверены, что все записываете точно, не так ли? — Ну, как же иначе! О каждом событии я расспрашиваю по нескольку очевидцев, и поверьте, докапываюсь до самой сути. Для большей убедительности скажу, что записываю только то, что вижу сам. — Ничего не может быть лучше первоначального источника. — Род одобрительно кивнул. — Примите мои наилучшие пожелания в вашем деле, отец Чиллди. — Благодарю вас, милорд. И Род с Гвен отправились дальше по палубе, а монах снова склонился над своими записями. Когда они отошли от него на такое расстояние, чтобы он их не услышал, Род пробормотал: — Разумеется, рассказы очевидцев не доказывают того, что так оно и было на самом деле. Людская память часто приукрашена, в ней желаемое может выдаваться за действительное. — Надо отдать ему должное. — Гвен обернулась и посмотрела на монаха. — Он еще слишком молод и полон всяческих идеалов! Не сомневаюсь в том, что Катарина и Туан кажутся ему слишком напыщенными и величественными, а варвары — необычайно ужасными и… — Мама! Гвен в ужасе застыла на месте, затем лицо ее озарила улыбка, когда она поняла, что держит в руках ребенка. — Магнус, мой родной мальчик! Значит, ты решил навестить своих родителей, которые отправились за море? Глаза ее потемнели, когда ребенок кивнул. Род понял, что она подумала о том, что они могут не вернуться к своему ребенку. Надо ее отвлечь, решил он. — Что у него… мяч? Шар был тусклым и серым, около четырех дюймов в диаметре… вдруг поверхность его покрылась рябью. Род опешил. Гвен заметила выражение его лица и торопливо проговорила: — Не беспокойся, мой господин. Это всего-навсего „ведьмин мох“, с которым он просто играет. — Ох. — Роду была хорошо известна эта субстанция. Это была разновидность мха, способная отвечать на мысли телепатов. Род подозревал, что он сыграл немаловажную роль в генетике эльфов, оборотней и других сверхъестественных существ, населявших Грамарий. — Позволь узнать, когда он начал играть в подобные… Он умолк, так как шар стал менять форму в руке ребенка… Магнус удивленно наблюдал за ним. Между тем шар вытянулся, расплющился, сузился книзу, где разделился до середины пополам, по его бокам образовались отростки. Верх принял форму шарика, потом начали вырисовываться детали… — Что он делает? — прошептала Гвен. — Даже боюсь подумать об этом. — Однако Род знал со всей определенностью, что это будет. Он оказался прав. Субстанция закончила трансформироваться и замахнулась устрашающим топором, оскалила зубы так, что саблезубый тигр позавидовал бы, поросячьи глазки налились кровью, и фигурка начала неуклюже шагать по руке Магнуса. Ребенок вскрикнул и сбросил чудище с руки. Оно приземлилось на палубе, чуть приплюснулось с одной стороны, но тут же приняло прежнюю форму, вскочило на ноги и неуклюже зашагало по палубе, выискивая жертву. Магнус прижался к Гвен, заплакав навзрыд. — Ну, дорогой мой… он ушел, — успокаивала она его, — вот-вот уйдет… — Она пристально посмотрела на маленькое чудище, сощурив глаза. Оно сделало один шаг, потом ноги его обмякли. — Варвар, — прошептал Род, — злое подобие неандертальца! Еще один шаг, и точная миниатюрная копия варвара снова превратилась в шар. — Но ребенок не видел ни одной из битв! — воскликнул Род. — Как мог он… — Мой господин, — прервала его Гвен, — он не изменит форму до тех пор, пока я не заставлю его. Но кто-то заставляет меня лепить его! — Тогда… избавься от него… быстро! Кто знает, может быть, он найдет себе подобного… — Все! — выдохнула Гвен. „Ведьмин мох“ превратился в блестящий шар, потом подпрыгнул и пулей полетел за горизонт. Гвен снова посмотрела на Магнуса. — Ну, все, малыш! Ты ни в чем не виноват; злой и бессердечный человек сделал это с твоим шаром, чтобы напугать тебя! — Она одарила Рода убийственным взглядом. — Кто это сделал? — Не знаю, но обязательно выясню. — Роду самому было не по себе. Он быстро окинул взглядом палубу. Убедившись, что вряд ли кто-нибудь видел, что произошло (поблизости находились только два матроса, да и те были заняты своим делом и не смотрели в их сторону), он на мгновение задумался. А отец Чиллди по-прежнему писал в своей книге. Род уставился на него. Нет! Не может быть! Но… Он на цыпочках подкрался к монаху и заглянул через его плечо, чтобы посмотреть, что он там пишет.
„… И были они огромными, с руками, свисающими до колен, и клыками, торчащими ниже подбородков. Глаза их были налиты кровью, и больше они подошли бы свинье, а не человеку; их головы напоминали мячи, но слишком маленькие для таких огромных тел. Оружием им служили огромных размеров топоры, несущие смерть, и размахивали они ими во все стороны в поисках жертвы…“
— Вы сами не знаете, что просите, — воскликнул Пак. — Я просто создан для битвы, Род Гэллоуглас! Неужели я должен стоять в стороне, когда мой народ… — Успокойся, — мягко произнес Род. — Слушай, я понимаю, это трудно… но ты должен подумать не о себе, а о Грамарии! — А кто говорит, что я должен? — обиженно спросил эльф. — Я! — рявкнул Бром О’Берин. Пак глянул на лицо своего повелителя и отпрянул. — Ну, если так, — вздохнул он. — Но где мне следует находиться? Что, других эльфов не нашлось, чтобы выполнить такое простое поручение? — Нет, — решительно заявил Род. — Это только тебе задание кажется пустяковым делом. Конечно, еще несколько эльфов могли бы с этим справиться, но уверен я только в тебе! Пак гордо вскинул голову, услышав такую похвалу. — Ты единственный, — продолжал Род, — имеешь богатое воображение и дар много говорить. Все это позволит тебе легко справиться с данным заданием. — Ты сделаешь это, — сурово приказал Бром. — Когда сражение закончится, отчитаешься лично мне, дух-проказник! — Ну, тогда, конечно, — Пак тяжело вздохнул… было видно, что гордость переполняет его. — Но, господин волшебник, я понять не могу, зачем понадобилось рассказывать монаху, что происходит, когда у него у самого два глаза? — Запомни. Прежде всего ты должен сделать так, чтобы во время битвы глаза его ничего не видели. Абсолютно ничего, — добавил Род, заметив выражение лица Пака. — Понял, — ответил эльф, — будет сделано. Ослепим его на несколько часов, это нетрудно. Но для чего я должен рассказывать ему, что происходит вокруг? — Ну, не совсем так, — возразил Род. — Ты будешь описывать ему то, что в действительности вовсе даже и не происходит. — Что? — воскликнул Пак. — Уж не ослышался ли я? Значит, я должен говорить: „Нет, радуйся! Дождя нет, и луна не светит! Солдаты не пожимают руки варварам в знак дружелюбия и не отступают ни на дюйм!“ Что за глупость! — Я имел в виду совсем не это, — Род едва сдержал улыбку. — Не стоит отрицать все. По-моему, неплохо было бы рассказывать следующее: „Наши доблестные солдаты наступают, а толпа кровожадных варваров неуклюже идет им навстречу и пожирает их своими красными глазками! Они ловят взгляды солдат Грамария, и наши люди застывают на месте, зачарованные Дурным Глазом! Но волшебницы и волшебники освобождают их от воздействия грязного колдовства. Среди них появляется главный волшебник, могучий, на огромном коне, и зовет их за собой! Воодушевленные его кличем, наши солдаты воспрянули духом, закричали и набросились на врага!“ Пак подозрительно покосился на него. — А ты горазд воспевать свои несуществующие добродетели, не так ли? — Ну, когда это необходимо, — смущенно ответил Род. — В данном же случае это жизненно важно. Отец Чиллди ничему другому, что касается меня, не поверит, Пак… что бы ты ему ни говорил, а он должен верить каждому твоему слову, запомни! Воздух задрожал, и появился Тоби. — Господин волшебник, вас просят на корму. — На корму? — переспросил Род. — Ты, значит, прилетел с кормы, Тоби? Надеюсь, тебе не пришлось привязываться? Молодой волшебник покраснел. — Я знаю, вам не нравится, что мы перелетаем с места на место, когда можно просто пройтись пешком… — Ты верно подметил. Но дело тут не в вас самих. Подумал ли ты о том, какое впечатление вы все производите на большинство собравшихся здесь? — Я забыл. — Тоби виновато вздохнул. — Когда вокруг тебя происходят такие великие события, как-то забываешь о мелочах. — Вот поэтому нужно, чтобы это вошло в привычку. Кстати, о каких великих событиях ты говоришь? — Ой! — воскликнул молодой волшебник. — Я только что вернулся от господина Йорика, передав ему, что мы скоро приплывем! Простите меня. — Ох! — Род чуть не свалился со стула, чувствуя себя полнейшим идиотом. — Какой я осел! Пак открыл рот от удивления. — Это так, образно выражаясь, — быстро ответил Род, — но зато точно. Я привязался к тебе с какой-то ерундой, а ты, оказывается, только что вернулся из такого выматывающего полета! Приношу свои самые искренние извинения, Тоби… очень рад, что ты вернулся целым и невредимым. Ну, и, конечно, ты не можешь докладывать здесь… король должен услышать новости. — Ничего, милорд. — Тоби улыбнулся. Он шагнул к двери и открыл ее. — Раз уж вы не можете переноситься с места на место, как я, то я пройдусь с вами пешком. — Я тоже, — пробубнил Бром. — Должен же я знать, каких успехов добился этот ухмыляющийся балбес. Дверь за ними захлопнулась, оставив Пака бормотать проклятия в свой адрес. — Прошу, господин волшебник, — спокойно произнес Туан, когда за ним закрылась дверь, — и вас, господин Бром. — Глаза его блеснули. — Итак, мы слушаем нашего волшебника? Тоби обвел взглядом возбужденные лица и вдруг смутился. — С какого места… что рассказывать? — Все, как было, — подбодрил его Род, — с самого начала. Тоби вздохнул. — Ну… я пытался подслушивать мысли варваров и вдруг почувствовал, что разум их девственно чист. Я вспомнил о том, что господин волшебник сказал мне о хлопке в ладоши, выбрал то место, откуда бы было лучше слышно, осмотрелся. Деревня варваров осталась далеко позади. Я ощутил поддержку, но людей я не видел, только верхушки деревьев. Род кивнул: — Хорошо спрятались. Что потом? — Я прислушивался до тех пор, пока кто-то из этих невидимок не начал думать о чем-то, не относящемся к нашему делу… но и тут ничего подозрительного. Тогда я спустился на одно из деревьев, пробрался к ним, стараясь не напугать. Туан засмеялся: — И что они сказали, когда увидели тебя? — О, первый варвар, который заметил меня, закричал и стал размахивать топором, и я уже приготовился исчезнуть, но решил, что лучше показать ему, что в руках у меня нет оружия, и он опустил топор и кивнул в сторону. Я пошел впереди, он за мной, но при этом в глазах его не было ни капельки доверия. Вот так меня и привели к господину Йорику. — Куда? — спросил Род. Тоби удивленно посмотрел не него. — Да, он сидел у потухшего костра в окружении нескольких варваров. Увидев меня, он встал, улыбнулся, потом подошел ко мне, приветствуя поднятой рукой. Туан понял, что хотел спросить Род. — Так, значит, он сидел среди остальных людей как равный среди равных? Ни его положение, ни его заслуги не были отмечены? — Я ничего такого не заметил. Вокруг костра сидели мужчины и женщины… но они более примитивные, что ли. — Сколько их там было? — спросил король. — Десятка два мужчин, самое меньше; он заверил меня, что остальные несут караул и патрулируют вдоль края дебрей, примыкающих к деревне, чтобы помочь тем, кто захочет бежать. Его отряд, сказал Йорик, насчитывает больше сорока человек. — Сколько там женщин и детей? — взволнованно спросила Катарина. — Я насчитал около дюжины женщин, у каждой было по два-три ребенка. — Итак, отряд разрастается. — Род улыбнулся. — Если мы не разобьем Маджхорка, то у Йорика будет собственная деревня. — Да, и две деревни будут сражаться между собой. — Туан засмеялся. — Может, стоило оставить наших людей дома — пусть враги сами себя перебьют. — Что за чушь ты несешь! — накинулась на него Катарина. — Ладно, ладно, я пошутил. — Туан вздохнул. — Ведь Йорик и его люди — теперь наши союзники, и если Маджхорк затеет против них войну, то без нашей помощи наверняка победит, потому что в его распоряжении не десятки, как у Йорика, а тысячи. Нет, мы должны воевать с Маджхорком, тем более имея такую поддержку. Что сказал Йорик о слухах, которые распространил? — Он сказал, что за эти несколько недель то, что он посеял, дало свои всходы, так что пора собирать урожай, жать и складывать в амбары. — Значит, посеянное попало на благодатную почву, — пробубнил Бром. Тоби кивнул. — Йорик сказал вот как: „За последние два месяца вдов стало на несколько сотен больше, и в сердцах их бушует огонь мщения“. Да, милорд, их народ готов поверить, что месть ваша будет направлена только на Кобольда и на его проповедника Маджхорка. — А что насчет Высокой Пещеры? — пробубнил Бром. — Действительно ли тот, кого мы ищем, находится там? — Да, — кивнул Тоби. — Те, кто присоединился к отряду Йорика последнее время, говорят, что в Высокой Пещере Орла теперь живут Кобольд и его служители. — А какие сведения об Орле? — спросил Туан. — Он живет неподалеку от отряда, — ответил Тоби. — Йорик ходит к нему, разговаривает, но он живет отдельно от своего народа. — Боится? — спросил Род. — Не отряда Йорика. Ему кажется, что Маджхорк выслеживает его и не хочет, чтобы верные ему люди попались в сети, которые расставлены для него. — Мне кажется, не только неандертальцы параноики, — заметил Род, покосившись на Туана. — Что ж, Ваше Величество, похоже, наши партизаны в полной боевой готовности и только ждут нашего прибытия. — Хорошо, если так. — Туан по-прежнему не отрывал глаз от Тоби. — Скажи, ты уверен, что в их поведении и в мыслях не было ничего подозрительного? Молодой волшебник решительно покачал головой: — Нет, Ваше Величество… я проверил. Может быть, что-то и скрыто в глубине сердца… но я не сумел это прочитать. — Даже если действительно где-то в глубине они прячут черные мысли… — Туан сдвинул брови. — Но никаких доказательств этому мы не нашли. Поэтому было глупо отказываться от их помощи. — Значит, — предположил Род, — нельзя быть до конца в них уверенными, в последнюю минуту они могут подвести. — Да, согласен, — сказал Туан. — Варвары станут нашими настоящими союзниками только после окончания битвы. — А она будет делом нелегким. — Род встал. — На этот раз нам предстоит вести боевые действия на вражеской территории. Им даже не потребуется молния для привлечения сверхсилы: она у них под рукой. — Да задача у нас не из легких, — согласился Туан. — Ты уверен, что старый колдун нам поможет? Род хотел было ответить, но промолчал. — Этого я и боялся. — Туан помрачнел. Род лишь кивнул. — Но если он прилетел один раз, чтобы спасти своего „сына“, то наверняка поступит подобным образом и в следующий раз. — Ну, причины у каждого могут быть свои, — заметил Туан. — Да и исход ни в битве, ни в любви, ни в жизни никто не может предопределить. Да благословит вас Господь, друзья мои… и, возможно, все мы встретимся завтра, когда взойдет солнце. Деревня неандертальцев спала, освещенная лунным светом. Часовые на вершине скалы и в маленьких лодках валились от усталости, но не смыкали глаз, потому что Маджхорк напугал их до смерти этими злобными Плосколицыми, которые были настолько могущественными, что смогли пересилить даже действие Дурного Глаза. Какой еще силой они обладают? Скоро ли нападут эти, жаждущие крови мирных людей, Плосколицые на их деревню?.. Но, борясь со страхами, внушенными Маджхорком, они все-таки время от времени вспоминали и слухи, которые бродили среди деревенских жителей: якобы гнев Плосколицых стих, так как Йорик просил их понять, что все эти набеги на их земли были делом рук Маджхорка; что Плосколицым нужен только Маджхорк и его лейтенанты. И, разумеется, Кобольд… Часовые поежились. Кому охота связываться с богом и его колдунами? Такие мысли проносились в их головах, а луна тем временем медленно уплывала за горизонт, потом исчезла вовсе… и на землю опустилась тень, небо освещали лишь звезды. Часовых сморил сон. Ночь вот-вот сменится рассветом; Плосколицых пока нет. Ну что-ж, они в безопасности еще несколько часов… И вдруг они вскочили. Что это за темные тени мелькают на воде и направляются к берегу? Их так много, словно звезд, которые упали в море. Часовые протерли глаза, потрясли головами… но когда они снова посмотрели, то увидели, что темные тени по-прежнему движутся к берегу. Но Плосколицые не могут пробираться так бесшумно… Тем временем темные тени выбрались на берег, остановились, а десятки теней поменьше разбежались в разные стороны. Кошмар, похожий на сон, но не сон! Часовые поднесли к губам рога и затрубили тревогу! Неандертальцы повыскакивали из своих хижин, натягивая на ходу шлемы, хватая топоры, тревожно перебрасываясь друг с другом отрывистыми фразами. Грамарийские солдаты строем направились в деревню. Главный волшебник разъезжал на своем коне среди солдат, предупреждая: „Пока никаких криков! Запомните, все делать молча! Чем больше шума с их стороны, тем сверхъестественнее будем казаться мы!“ А варвары неровным строем пошли навстречу солдатам Грамарии, выкрикивая боевые кличи. — Пора! — прокричал Род, и его солдаты что есть мочи заорали в один голос. Враги встретились, и длинные копья начали вершить свое дело. Топоры перерубали их рукоятки, но многие варвары умирали, пронзенные насквозь. Потом то там, то здесь варвары начали ловить взгляды солдат, и строй грамарийцев стал замирать. На флагманском корабле кружком сидели волшебницы и волшебники, взявшись за руки и подняв глаза к небу. Под действием их сил строй грамарийцев вышел из оцепенения и с новой силой набросился на врага. Варвары стали звать Кобольда. На берег высадилась вторая волна солдат Грамария, и новые копья вступили в бой. Первая линия отступила, затуманенная Дурным Глазом. — Мы здесь, господин волшебник, — обратился к Роду Туан, поравнявшись с ним. — Делайте все, что задумали; сэр Мэрис и я позаботимся о наших людях. — Благодарю вас, Ваше Величество! — воскликнул Род и пригнулся к спине Векса. — Пошел, Стальной Конь! К тем кустарникам! Конь-робот пустился галопом к зарослям кустарника низкорослых деревьев у морского берега. — Род, это бегство вряд ли необходимо! Мои мысли пока ясны! — Знаешь, меня не волнует, хватит тебя удар в самый разгар битвы или нет! — Тогда почему мы отступаем? — Векс замедлил шаг и остановился перед зарослями. — Подожди. Доверься мне. — Род раздвинул ветки и юркнул в заросли. Отличное укрытие! Все идет по плану. Но его волновало другое. Он внимательно оглядел берег. Было темно, солдаты зажгли факелы, чтобы видеть своего врага, и только они тускло освещали берег. Ему показалось, что он различает едва заметную, аморфную массу, медленно приближающуюся и вырастающую… но он не был уверен. Вторая волна солдат докатилась почти до лагеря неандертальцев, но варвары снова начали искать глаза противника. Сила влилась в варваров; Глаза их засверкали еще ярче. Строй грамарийцев остановился. На флагмане Агата и Гвен сжали руки волшебниц, стоявших по обеим сторонам от них, и закрыли глаза, склонив головы. Копья, пики и мечи снова ожили, медленно начали отбивать удары варваров. Неандертальцы отчаянно размахивали топорами во все стороны, начиная испытывать невыразимый страх перед сверхъестественной силой противника. Силы их таяли, копья ранили одного за другим, кровь текла рекой. Сходя с трапа, отец Чиллди споткнулся и упал, распластавшись на песке. Пак самодовольно хмыкнул, отбросил в сторону палку, которую подложил под ноги монаху, и поспешил к нему, выписывая руками колдовские круги и произнося заклинание:
„Летописец, чье рвение ослепило тебя самого, Будь привязан к правде, которую не увидишь! На час потеряй свое зрение!“
— Что? Что случилось? — воскликнул отец Чиллди, приподнимаясь с песка. Он огляделся по сторонам, потом закрыл глаза, потряс головой, снова открыл их. — Как? Разве ночь стала такой темной? Совсем никакого света? — Потом лицо его перекосилось от ужаса, когда он понял, в чем дело. — Я ослеп! Господи, прости меня грешного… я потерял зрение! — Что случилось, приятель? — произнес Пак низким голосом, подойдя к отцу Чиллди. — В чем дело? Святой отец? — О, добрый человек! — Отец Чиллди дотронулся ладонью до него, потом нашел плечо Пака и ухватился за него. — Сжалься надо мной, я ослеп! — Что за грех ты совершил, — прогрохотал эльф, — что Бог наказал тебя подобным образом? — Не знаю. — Отец Чиллди покачал головой. — За гордыню, должно быть… ведь я осмелился описывать эту войну.. — Он вдруг вскинул голову, уставившись вдаль незрячими глазами. — Битва! Ох, незнакомец, сжалься надо мной! Все эти месяцы я трудился — записывал каждое событие этой войны! Не могу же я пропустить это последнее решающее сражение! Господи, сжалься надо мной! Добрый человек, останься со мной и рассказывай все, что видишь! Говори, что происходит вокруг! — Но мне нужно идти, — пробубнил Пак, — помогать перевязывать раненых. — Сам ты тоже ранен? — Отец Чиллди стал ощупывать его всего. — Давай я перевяжу тебя… — Не стоит беспокоиться, — быстро ответил Пак, — кровь уже остановили. Так и быть, останусь с тобой… — Ой, как хорошо! — воскликнул отец Чиллди. — Говори мне все, что видишь. — Ну, хорошо, — Пак вздохнул. — Слушай внимательно… — Да ниспошлет Господь тебе всяческое благополучие! — воскликнул монах. Пак набрал побольше воздуха, вспоминая, чему учил его Род. — Варвары и наши доблестные солдаты сражаются друг с другом; в воздух взлетают топоры; копья то поднимаются, то опускаются. Слышен звон оружия, ржание лошадей и крики солдат… да, но это ты и сам слышишь. — Да, теперь я понимаю, что к чему! — Отец Чиллди снова схватил Пака за плечо. — Но главный волшебник! Где главный волшебник? — Как же, вон он скачет на коне, — воскликнул Пак, показывая рукой в пустоту. — Он возвышается на своем громадном черном коне — такой могучий, широкоплечий, от лица его исходит такое сияние! — Он усмехнулся, довольный своими выдумками. — Да! Его руки словно якорные цепи! И исходит от него такое сияние, что все вокруг озаряется, и глаза его страшат каждого, стоит в них только посмотреть! А сейчас скачет он прямо в самую гущу врага, и солдаты кидаются в образовавшуюся брешь! Сквозь ветки кустарника Род наблюдал за тем, как из огромного тяжелого кома появляются отростки, какувеличивается в размерах ведьмин мох. Он каким-то странным образом вытягивается выше и выше, превращаясь в гиганта. Огромный выступ принимает форму лошадиной головы, а верх распрямляется и сужается спереди и сзади, увеличивается по сторонам. Потом с каждой стороны появляются отростки и становятся руками; бесформенная масса сверху трансформируется в голову. — Я глазам своим не верю, — прошипел Род. — Я тоже. — Голос Векса дрогнул. — Я знал, что этот ведьмин мох связан с телепатами… но такого я не ожидал. Род тоже… ведь смотрел он на самого себя. На такого, каким бы хотел быть: семи футов ростом, сильного, как Геркулес, красивого, как Аполлон! Лицо было его, но почему-то все ненужные рытвины и выпуклости исчезли; такое лицо свело бы с ума сотни красавиц! — Земля и небо! — пророкотал двойник Рода, взмахнул мечом размером с балку и ринулся в самую гущу битвы на боевом коне, десяти футов высотой. — Отец Чиллди, — прошептал Род, — чертов телепат! — Да, так оно и есть, — согласился Векс. — Ты на самом деле уверен, что сам он об этом не догадывается? — Абсолютно. — Род кивнул. — Думаешь, аббат позволил бы ему в таком случае служить Богу? — Род потрепал голову Векса. — Хватит смотреть на него. Он заставит варваров попотеть… и все, кто будет смотреть на фантом, будут видеть меня. — Например, Йорик? — пробормотал Векс. — Или Орел. Или наши солдаты, если уж на то пошло… „мое“ присутствие вселит в них храбрость… особенно если я выгляжу вот так! — Он надеялся, что Гвен не увидит его двойника; она потом не сможет смириться с реальностью. — Теперь мы можем преспокойно приступить к основной работе… безо всяких опасений! К скалам, Векс! Конь-робот поскакал сквозь заросли кустарника, освещая дорогу инфракрасными лучами. — Это действительно необходимо, Род? Ты уверен, что Йорик — наш союзник? — Все может быть, — Род поморщился. — Но сейчас я должен помочь ему. — Ты не доверяешь ему, не так ли? Род пожал плечами: — Можно ли доверять тому, кто всегда весел? Отец Чиллди воскликнул: — Почему ты остановился? Рассказывай! Но Пак чуть язык не проглотил, изумленно уставившись на огромного сияющего Рода Гэллоугласа, несущегося на противника. — Главный волшебник! — прокричал отец Чиллди. — Главный волшебник! Скажи мне, как он? — Ну… отлично, — ответил Пак. — Просто отлично. — Он ведет солдат в бой? — Да… нет! — Пак нахмурился. — Солдаты начинают застывать! — Это Дурной Глаз, — прошипел монах. — Грязная сила, которая дает варварам могущество! Похоже, так оно и было. Солдаты остановились как вкопанные. Варвары на мгновение замерли, не веря своим глазам, потом заорали, воодушевленные успехом, и кинулись на врага. На флагманском корабле молодые волшебники и волшебницы с перекошенными лицами валились на пол, на них опускалось что-то бесформенное и черное, затуманивая разум. Род и Векс мчались во весь опор по выступу скалы, ведущему к Высокой Пещере. Там их поджидал Бром. Род натянул вожжи, остановившись под камнем, на котором возвышался карлик. — Не ожидал тебя здесь встретить, Бром. Но рад нашей встрече. — Кто-то ведь должен убедиться, что ты не сваляешь дурака в такой ответственный для всех нас момент, — пробубнил карлик. — Я не понимаю, почему ты доверяешь этим варварам; но если ты должен вместе с ними сразиться с Кобольдом — и кто знает, может быть, с ними самими, когда Кобольда уничтожат, — тогда я встану на твою сторону! — Я благодарен тебе, — проворчал Род. — Но при чем здесь этот Кобольд? Это всего-навсего деревянный идол, не так ли? — Я тоже так думал, пока не явился сюда, — рявкнул Бром. — Здесь чувствуется огромная и грязная черная магия, несущая смерть. Маджхорк — всего-навсего человек и не может обладать такой силой, либо я ошибаюсь в нем. Но я чувствую, что.. В пещере, над их головами, раздался вопль, потом звон оружия и дикие крики. — Началось, — выпалил Род. — Вперед! Векс пошел галопом, а Бром взлетел в воздух и приземлился на его круп. Род обнажил меч. Они въехали в громадную пещеру, более ста футов в глубину и около семидесяти футов в ширину, стены которой были покрыты поблескивающим известняком, а свод поддерживали сталактитовые и сталагмитовые столбы. Свет был каким-то сверхъестественным до жути. На полу лежало трое неандертальцев с перерезанным горлом. То там, то здесь слышались крики неандертальцев, но Род не смотрел на них. Его взгляд, как и взгляд Брома, был прикован к возвышению в дальнем конце пещеры. Там, на неком подобии каменного трона, восседало большеголовое, пузатое существо с обезьяньим лицом, впалым лбом и выпуклым черепом. Конечности у него атрофировались, волос на голове не было, только вокруг челюсти торчали отдельные пучки. Глаза злобно блестели, как у маньяка, изо рта текла слюна. У существа не было подбородка, и слюна стекала прямо в пучки жиденькой бороденки. От макушки к черному ящику, стоящему на полу рядом, тянулись два проводка. За его спиной Род заметил три металлические панели с клавиатурой и переключателями и черную дверь. В центре зала Йорик боролся с приземистым неандертальцем. Глаза чудища сверкнули, увидев Рода. В мозгу его заплясали снежинки. Глаза чудовища смотрели то на Брома, то на Рода. Бром сдвинулся с места, словно заржавевший механизм, глаза Кобольда снова осветили его. Бром продолжал двигаться, но медленнее. Челюсть Кобольда отвисла, на переносице образовалась складка. Бром застыл на месте. На флагманском корабле рядом с Агатой в воздухе появилась раскаленная дымка, перешедшая в яркое свечение. Самая юная волшебница, застонав, упала на пол без сознания. Следом за ней свалился четырнадцатилетний волшебник, потом пятнадцатилетний. Спустя несколько секунд упала семнадцатилетняя волшебница, потом молодой волшебник, которому было двадцать… Один за другим молодые эсперы теряли сознание. Агата и Гвен брали за руки тех немногих, что были еще в сознании; каждый мускул их тел напрягся, они сжимали руки так сильно, что белели костяшки пальцев. Потом Гвен начала покачиваться, все сильнее и сильнее, наконец она обмякла и упала. Агата схватила Гвен за руки, пытаясь разжать ее сведенные судорогой кулаки; лицо ее превратилось в гранитную маску, а из уголка рта потекла струйка крови. Горячая дымка над ее головой засветилась красным, потом зеленым. Раздался глухой удар, пронесся порыв ветра, и перед Агатой возник Гейлен. Он схватил ее за руки, и плечи его согнулись под неимоверной невидимой тяжестью. Он склонил голову, глаза его стали закрываться, все тело забилось в агонии. Горячая дымка потускнела, стала оранжевой. На берегу солдаты снова пришли в движение, сначала медленно, потом движения их стали увереннее: они уворачивались от ударов топоров, пронзая противника копьями. Варвары завопили от страха и стали отбиваться. А в Высокой Пещере воцарилась тишина, как в Комнате Ужасов в музее восковых фигур. Застыли на месте неандертальцы: с одной стороны были люди Кобольда, с другой — партизаны Орла. Маджхорк напротив Йорика. Пригвожденные взглядом сверкающих злобных глаз Кобольда, превративших живых в мертвых, Род и Бром стояли, не в состоянии сдвинуться с места. Род чувствовал, как страх ледяной рукой сжимает сердце, по лбу сбежала капля пота. И тишина, только оглушительная тишина и жуткое свечение… На берегу солдаты снова замерли, и их тела окаменели. Неандертальцы взревели и кинулись на грамарийцев, размахивая топорами и выкрикивая что-то радостное. На флагмане Гейлен наклонялся все ниже, черная сила давила на него, подавляла его разум. Но он чувствовал, что дух Агаты был по-прежнему рядом с ним, сражался самоотверженно, отодвигая от него темное облако. А Высокая Пещера была безмолвной. Детский смех отозвался эхом, и малыш оказался на плече Рода, обхватил его за шею, уцепился за волосы, стал барабанить ножками по груди. — Лошадка! Просыпайся! Папа! Просыпайся! Кобольд перевел взгляд на ребенка. Магнус удивленно посмотрел на чудище, потом уставился на застывшего отца. На лице ребенка отразился ужас, он рассерженно глянул на монстра, сжал отцу виски. Род вздрогнул, острая боль пронзила шею, когда темная масса освободила его разум. Он отвел глаза от Кобольда, посмотрел на Йорика и Маджхорка, застывших во время схватки. Род подался вперед, доплелся до двух неподвижных неандертальцев и накинулся на Маджхорка — ударом наотмашь он рубанул его по шее. Дикарь открыл рот, потом обмяк и упал в руки Йорику. Йорик бросил падающее тело, кинулся к черному ящику и нажал на выключатель. Глаза Кобольда погасли. Тело Гейлена распрямилось. Он не выпускал рук Агаты. На какое-то время их сознание слилось — обе души распахнулись друг для друга, ранимые и открытые… Они стояли на коленях, не отрывая взглядов. Потом Гейлен с трудом поднялся, по-прежнему не отрывая от Агаты глаз, но на этот раз в них отразился страх. Глаза Агаты потеплели, губы разжались, веки опустились. Гейлен в изумлении смотрел на нее. Потом прогремел гром, и он исчез. Она посмотрела на то место, где он только что стоял, и довольная улыбнулась. Потом ее охватили дикая радость и восторг. Ее взгляд успел поймать горячую дымку, которая сразу же исчезла. На берегу грамарийские солдаты конвульсивно задергались и ожили; увидев перед собой груды тел своих товарищей, друзей, братьев и командиров, они издали воинственный клич. Дикий вой сотряс воздух, заставив замереть даже солдат. Они увидели, как один из варваров вдруг бросил свои топор и щит, рухнул на колени и стал что-то тараторить. Дикари завопили, начали раскачиваться из стороны в сторону. Потом раздался грохот; это они бросали в кучу топоры и щиты. Образовалась огромная груда. Потом варвары встали на колени, воздев к небу руки ладонями вверх. Некоторые из солдат зарычали и подняли копья, но Туан отдал приказ, рыцари передали его, затем раздались отрывистые команды сержантов. Солдаты неохотно опустили свое оружие. — Что случилось? — спросил сэр Мэрис. — Могу лишь догадываться, но мне кажется, что что-то произошло в их разуме, — ответил Туан низким голосом, — может быть, это связано с тем, что наши головы освободились от той грязной тяжести. — Но почему они не стали сражаться до последнею? — А за это нам следует поблагодарить господина Йорика, распространившего нужные слухи. — Туан расправил плечи. — И мы заключим с ним и со всей его нацией союз. Прикажите своим людям собрать оружие, сэр Мэрис… но чтобы ни один волос не упал с голов варваров! — Он развернул лошадь. — Ваше Величество, — обратился к нему старый рыцарь. — Куда вы? — В высокую Пещеру, — бросил Туан через плечо. — Я должен лично увидеть, что там происходит. Векс ударил копытом по затылку одного из неандертальцев. Варвар рухнул на пол. Род схватил двух варваров за шкирку, развел в стороны, а потом столкнул их лбами. Он отпустил их, и они упали. Род вдруг увидел, что в варваров летят камни. — Попал! — кричал Магнус, а когда неандертальцы конвульсивно дернулись, засмеялся — Веселая игра! Род подавил дрожь и вовремя успел повернуться — Бром схватил неандертальца за лодыжки. Варвар упал как подкошенный, и Бром стукнул его рукояткой своего ножа. Но варвары сражались парами, и второй дикарь, зарычав, кинулся на Брома. Карлик схватил его за руку и резко дернул. Варвар перелетел через него и плюхнулся лицом о каменный пол. — Отличная работа! — крикнул Род. — Вот почему я вывожу из строя сразу двоих. Разберемся, кто друг, а кто враг, чуть позже. Йорик разделал Маджхорка, как отбивную, и присоединился к Роду и Брому. Но как только он, полный решимости, пришел на подмогу, Векс отправил в нокаут последнего противника. — Эх! Всегда пропускаю самое веселое! Род оглядел огромную пещеру и понял, что кроме него, Брома, Векса, Йорика и Магнуса в ней никого не осталось. Магнус летал над бесчувственными варварами и лепетал: — Вы спите? — Эй, мы выиграли! — Йорик показал рукой на Маджхорка, потом стал как-то странно двигаться по кругу, удаляясь все дальше к входу в пещеру. Род вдруг понял, что Йорик пытается отвлечь его от дальнего угла пещеры. Он резко повернулся и увидел, что дверь за спиной монстра, прямоугольник семь на три фута, осветилась. Он заметил маленького человечка. Перед глазами Рода словно возникла карикатура на Ричарда III— тощий, сутулый, с болтающимися руками, короткими ножками — казалось, что он вот-вот рассыплется: кожа да кости! Но голова! Человек отключал машину… Из-под кустистых седых бровей на Рода смотрели холодные голубые глаза; высокий, широкий лоб, копна седых волос. Лицо заостренное, продолговатое, длинный тонкий нос. Похож на хищную птицу… Лицо орла! Род опешил, а тем временем Орел начал таять на глазах. Став прозрачным, он поднял руку в салюте и саркастически улыбнулся. Потом он исчез, и „дверь“ потухла. — Впечатляет, не правда ли? — пробормотал Йорик за его спиной. Род оглянулся, моргнул. — Да, конечно. Вполне. — Он пристально посмотрел на Йорика, потом на „дверь“. — Машина времени? — Конечно. Род снова обернулся. — Кто он? Только не Говори, что Орел. Это и так очевидно. — В лаборатории времени мы звали его Доктор Ангус, — ответил Йорик. — Ты наверняка не слышал о нем. Мы держали это в тайне. Официально у него было несколько пациентов, но все остальное держалось в секрете. Слишком велик был риск. — Ты говоришь о машине времени? Йорик кивнул. — Он изобретатель. — Тогда… — Род подыскивал слова. — … анархисты… тоталитаристы… — Они выкрали чертежи. — Йорик покачал головой. — А мы-то думали, что держим все в тайне! Даже странно, как им удалось это сделать… — Он заметил выражение на лице Рода и замолчал. — Ну, как-нибудь в другой раз. Но должен заметить, что Доктор Ангус очень рассердился на них… по-настоящему рассердился. — Поэтому решил бороться с ними повсюду? Йорик кивнул. — И всегда! И за сто тысяч лет до нашей эры, пусть это будет миллион до нашей эры, миллион после… всегда. — Для этого потребовалась бы огромная организация. — Конечно… поэтому он создал такую и нашел пути самофинансирования. — И стал бороться с анархистами-футуристами и тоталитаристами-футуристами, — с расстановкой произнес Род, — а значит, он на нашей стороне. Йорик кивнул. Род потер руки: — Вот что я называю „иметь зуб против кого-то“! — Название организации звучит так: „Общество Охраны Прав Личности, Обладателей Патентов в Частности“. Род почесал затылок, потом кисло улыбнулся. — Я думаю, что он вряд ли запатентовал машину времени. — Это-то и взбесило его больше всего. Идея принадлежала ему, все разработки, дизайн тоже его. Они обязаны были уважать его права. Но эти балбесы даже не заплатили. Поэтому-то он и собрал нас, чтобы защищать права обладателей патентов во времени, и его в частности… а демократия защищает права личности лучше, чем какая-либо другая форма правления, включая права обладателей патентов; поэтому… — Поэтому он поддерживает нас. Но каким образом все это связано с несколькими тысячами эсперов-неандертальцев, прибывших на нашу планету? Йорик почесал за ухом. — Ну, все предполагалось несколько иначе… — И как же? — грозно и требовательно спросил Род. — Ну, все началось с тоталитаристов… Род насупился. — Как при помощи тектогенетики. — Йорик показал пальцем на Кобольда. — Ты мог заметить, что это им неплохо удалось. В будущем разработано несколько превосходных приспособлений для использования в генной инженерии. Род кивнул: — Ладно, понял. Так что они там напридумывали? — Неандертальцев с Дурным Глазом. — Йорик усмехнулся. — Они наделали мутантов-телепатов и расселили их на Земле. Они решили, что они расплодятся и станут доминировать в любом обществе, в котором будут существовать… полностью вытеснив остальных. Для футуристов это облегчило бы многое — они смогли бы ликвидировать демократию в самом зародыше. Род поежился. — Наверняка. — Он живо представил себе человечество, идущее по длинной дороге истории; и тут подумал, что всегда находился тиран или группа тиранов, стремящихся к власти. — Я так понимаю, что эти телепаты генетически являются отличной от неандертальцев расой. Йорик кивнул. — Не способны к воспроизведению потомства. Они бы постепенно вымерли, не желая бороться за власть из страха быть истребленными неэсперами. — Значит, вы этим и воспользовались. Йорик утвердительно кивнул: — Да, убедили их объединиться — всех способных к телепатии. Тоталитаристы допустили ошибку, позволив природе идти своим чередом; они оставили их без присмотра. — Чего не сделали вы, разумеется. — Мы решили наблюдать за ними. — Йорик чуть смутился. — Но однажды ночью тоталитаристы напали на нас, уничтожили основные силы „Общества Охраны Прав Личности, Обладателей Патентов в Частности“, а остальных разогнали, потом установили машину времени и переселили всех неандертальцев на Грамарий. Глаза Рода округлились. — Теперь, кажется, до меня начинает доходить. Интересно, чего они ожидали от варваров? — К тому времени, когда мы отыскали их, они носились как сумасшедшие в рогатых шлемах, и только и знали, что говорили о походе викингов… не думаю, что это им самим пришло в голову. — Тогда вы напали на тоталитаристов, победили, забрав неандертальцев снова под свою опеку. Но почему вы их не отправили куда-нибудь в другое место? — Сжалься над бедными людьми, милорд! Ты что, хочешь, чтобы всю свою жизнь они только и делали, что летали, как мячики в некой космической игре в пинг-понг? Нет, мы решили, что лучше оставить их здесь и попытаться защищать их. Мы выставили большую охрану… но забыли о тактике под названием „проникновение в тыл противника“. — Маджхорк. — Род скривился. — Но он не настоящий неандерталец? — О, нет, он гениальное творение… такой же, как я! Род уставился на Йорика. Потом кивнул. — Понимаю. Они „адаптировали“ его в раннем детстве и сделали из него агента. Йорик кивнул: — Перспективный план, и он сработал. Нам ничего не оставалось делать: ведь не убивать же тех, кого мы пытались подвести к цивилизованному пути развития, — и мы бежали. — Вид у него стал несчастным. — Мы совершили ошибку. Род вздохнул: — Теперь ничего не поделаешь. — Ну, не думаю… В это время в пещеру ворвался Туан. Он бросил взгляд на Кобольда и застыл на месте… какое-то время он молча смотрел на него — монстр был отключен, но зрелище все равно было не из приятных. За его спиной послышался стук копыт и топот сандалий — отец Чиллди, запыхавшись, ворвался в пещеру и остановился, уставившись на монстра. — Ваше Величество… что… Туан повернулся, сдвинул брови, потом заметил того, кто находился за спиной монаха. — Господин волшебник! Род оглянулся: — Да? — Но как ты… — Туан вытаращил на него глаза. — Ты даже сейчас… — Он снова перевел взгляд за спину монаха. Род удивленно посмотрел туда и увидел… Самого себя: громадный, на огромном скакуне, красавец, с фигурой античного бога. Отец Чиллди уставился на двойника, потом на Рода, снова на двойника, на Рода… и двойник вдруг начал уменьшаться, лошадь сжиматься, лицо двойника стало более домашним, что ли, черты лица неправильными, лепные мускулы куда-то исчезли… и Род понял, что смотрит на свою точную копию. Отец Чиллди переводил взгляд с одного господина главного волшебника на другого, словно метроном. — Но что… как… — Это все ты, — пробубнил Бром позади него. — Именно ты создал этого двойника, святой отец, сам о том не подозревая. Отец Чиллди закатил глаза, колени его подкосились, и он рухнул без сознания. — Ничего, скоро придет в себя, — заверил Род окружающих. — Чего нельзя сказать о твоем двойнике, — фыркнул Бром. Действительно, всадник на глазах превратился в бесформенную массу и снова стал ведьминым мхом. Игрушечный резиновый топорик ударил Рода по шее, и тоненький голосок скомандовал: „Сдавайся!“ Род улыбнулся, поднял руку и снял своего сына с плеча. Магнус удивленно посмотрел на Рода. — Беби плохой? — Нет, очень хороший. Как ни странно, хороший. — Он пощекотал Магнуса, и ребенок заверещал. — Но папа сейчас занят, а для тебя у меня тоже есть работа. Магнус склонил голову набок. — Беби поможет! — Хорошо. — Род показал на груду ведьминого мха. — Убери вот это, сделай это ради папочки, хорошо? Ребенок покосился на мох, потом лицо его сделалось напряженным. Мох начал делиться на мелкие куски — на пятьдесят, а то и на шестьдесят — каждый из которых начал вытягиваться, деформироваться, появились руки, ноги, шлемы, щиты, доспехи… и армия игрушечных воинов выстроилась в ожидании приказа. — Очень хорошо! — воскликнул Магнус и соскочил с рук Рода. — Шагом марш! Он полетел к входу в пещеру, отдавая приказы, а его армия маршировала за ним. В воздухе просвистела метла, потом рука крепко схватила ребенка. — И куда ты отправился, мой дорогой малыш? — Мама! — радостно воскликнул ребенок и обвил ее шею своими ручонками. Рядом с Гвен приземлилась Агата. Она улыбнулась при виде матери с ребенком. — Эй, уважаемая дама! — позвал ее Туан. — Как чувствуют себя твои волшебницы и волшебники? — Все в полном порядке, — сказала Агата, приближаясь к нему. — Но уверена, что господин главный волшебник сам кое-что расскажет тебе. Туан вопросительно посмотрел на Рода, тот кивнул. — Понимаешь, сначала я не верил… но когда мозг в третий раз окутал туман, я начал понимать, что к чему. — Он повернулся к Агате — А как ваш сын? — Исчез, — ответила Агата. — Счастливым. Потому что когда весь этот тяжкий груз ушел из наших голов, мысли Гейлена слились с моими, и Гарольд понял, что пришло время ему отправиться домой, чтобы разбудить свое тело. Род прищурился: — Похоже, ты тоже не очень этим расстроена. — Нет. — Глаза ее блестели. — Теперь я разгадала старого упрямца; я заглянула глубоко в его душу и знаю, что он в ней скрывает. Род озадаченно посмотрел на нее. — И ты от этого счастлива? — Да, теперь я не оставлю его в покое. — Но ведь он вышвырнет тебя снова! — Не думаю. — Агата улыбнулась во весь рот. — Не думаю. Род пристально посмотрел на нее, потом пожал плечами. — Ты, должно быть, знаешь то, что мне неизвестно. — Да. — Гвен рассмеялась, глядя на Агату. — Мне кажется, она знает. — Да благословит тебя Господь. — Туан поклонился старой колдунье. — И прими слова благодарности от всего нашего королевства. Если ты пожелаешь наведаться в Раннимед на несколько неделек, мы примем тебя как уважаемую гостью. — Благодарю тебя, Ваше Величество, — произнесла Агата, — но мне кажется, что для такой увеселительной поездки у меня просто не будет времени. Брови Туана удивленно взлетели вверх, но Агата отвесила поклон и щелкнула пальцами. Перед ней появилась метла; она взобралась на нее и взлетела в воздух. — Милорды, ваши шляпы! — рявкнул Туан… но оказалось, что все мужчины были без шляп. Но они приложили руки к сердцам в знак уважения, провожая старую колдунью взглядом. Агата вылетела из пещеры и растворилась в ночи. Род обеспокоенно посмотрел на Гвен: — Путь далекий, отсюда до острова не так близко… да и после напряженной ночи! С ней будет все в порядке? — Надеюсь, мой господин, — сказала Гвен, — что она доберется преотлично. Род покосился на нее, решив, что чего-то недопонимает. Потом он со вздохом отвернулся от нее. — Ладно, теперь нам нужно решить, что делать с отцом Чиллди, Ваше Величество. Туан пожал плечами. — Подождем, пока он очнется; что еще остается делать? Но почему его так изумил вид твоего двойника? — Он поежился. — И вообще, кто все это сделал? — Он сам, — ответил Род. — Он очень сильный телепат, но сам об этом не догадывался… он так сосредоточенно следил за ходом сражений, пытаясь вспомнить все, что случилось. Но из него не получился внимательный наблюдатель, потому что он путал то, что видел, с тем, что хотел видеть… а больше всего он хотел видеть, как главный волшебник доблестно сражается. — Род еле заметно покраснел. — Боюсь, что в герои он записал не совсем того, кого следовало бы. — Ценю твою скромность, — сухо произнес Туан. — Что касается сегодняшней битвы… я подговорил одного молодого человека по имени Пак — еле убедил его — временно ослепить отца Чиллди и описывать ему главного волшебника таким, каким бы он хотел его видеть — намного более совершенным, чем в жизни. Бедный священник поверил и создал из ведьминого мха главного волшебника, находящегося среди солдат, помогающего войскам не терять присутствия духа, так что моего визита сюда, в Высокую Пещеру, никто не ожидал. Не то чтобы все получилось так, как хотелось бы… — Род кивнул в сторону Кобольда. — Да… монстр. — Туан посмотрел на страшилище. — Мы должны разобраться, что к чему, не так ли? Все собравшиеся уставилась на идола варваров. — Что это за мерзкое существо? — с отвращением спросил Туан. — Кобольд. — Род поморщился, чувствуя, как подкатывает тошнота. — Как его еще назвать? — А кем, вы думаете, он был, господин волшебник? Шимпанзе? — спросил Йорик. — Его родители — да, — Род отвернулся. — Хирургических швов не видно, хотя уверен, что таковые имеются; возможно, несколько поколений назад он был другим. Его явно генетически перестроили — только таким способом можно создать подобного монстра. — Он снова посмотрел на Кобольда. — Конечно, можно сказать, что это шедевр тектогенетики. С хромосомами проделали кое-какие изменения, и бедняга превратился в конвектор. Затем подсоединили его к источнику питания, полагаю, постоянного тока, чтобы он „выбрасывал“, так сказать, наружу псионическую энергию. — Его взгляд упал на черный ящик, потом он вопросительно посмотрел на Йорика. — Неандерталец, кивнул, поддел черный ящик ногой: — Атомный портативный источник питания. Хотел бы я знать, как его отключить навсегда. — Ты хочешь сказать, что он снова может заработать? — Вряд ли, ну, если только подключить его к источнику питания. — Йорик с любопытством оглядел монстра, склонил голову набок, закрыл один глаз, осмотрел Кобольда с ног до головы. — По-моему, это просто триумф генной инженерии, если посмотреть на это повнимательней. Его головной мозг может работать с чертовски большим количеством энергии. И нет передней части головного мозга, заметили? Лоботомия в далеком будущем. Сам он не может ничего делать. Никакой инициативы. — Живая машина, — мрачно заметил Род. — Что, между прочим, само по себе неплохо, — возразил Йорик. — Представьте, что бы он натворил, будь у него собственный разум… Род поежился. — Немногое. По крайней мере, с этими атрофированными конечностями. Он может только сидеть здесь. — Он сглотнул и отвернулся, заметно позеленев. — Этот лоб… Как ты можешь смотреть на него? — О, с научной точки зрения, здесь есть на что полюбоваться, — ответил Йорик, — вечный памятник человеческой гениальности, настоящий триумф, великое философское подтверждение тому, что разум превыше всего. — Он повернулся к Роду. — Избавьте несчастного от его унизительного положения! — Да, — согласился Род. — Кто-нибудь, воткните нож в этого ублюдка! Никто не шелохнулся. Все молчали. Род побагровел, обвел окружающих глазами: — Вы слышите меня? Я сказал: убейте его! Он отыскал глазами Туана. Но молодой король отвернулся. Род прикусил губу, потом глянул на Йорика. Неандерталец посмотрел на потолок и стал что-то насвистывать. Род с ревом кинулся к возвышению с ножом в руке, замахнулся и… рука его вдруг повисла в воздухе, когда он посмотрел в потухшие глаза, на голое тело, лысую голову… все такое мерзкое, но… Он отбросил нож и отвернулся, издав какие-то полузадушенные звуки. Йорик сочувственно кивнул головой: — Это такое несчастное жалкое создание, когда отключено питание, милорд… такое слабое и беззащитное. Люди и так сделали с ним слишком много всего… — Черт! — взревел Бром, грозно обводя всех взглядом. — Вы что, такие бесчеловечные, что позволите этому существу жить? Он кинулся к трону, фыркнул, оглянулся на собравшихся. — Да, — пробубнил он. — В вас слишком много жалости, вы не можете сделать это; но, чтобы по-настоящему пожалеть его, нужно поступить жестоко. — Он посмотрел на Кобольда. — Это нужно сделать, потому что это нечто грязное, злое, откуда-то из кошмарного сна, и он должен умереть. И никто из вас не сделает этого? Никто не сдвинулся с места. Бром обводил взглядом каждого по очереди, но все прятали глаза. Он ухмыльнулся и повел своими могучими плечами. — Тогда это сделаю я. И прежде чем кто-либо успел понять, что к чему, карлик обнажил свой меч и воткнул его по самую рукоять в грудь Кобольда, в самое сердце. Монстр изогнулся, открыл рот, лицо его перекосилось от беззвучного крика; потом голова упала на грудь, он умер. Все в ужасе застыли. Бром вложил меч в ножны, коснулся лбом каменного трона, на котором сидел Кобольд, в знак почтения. — Спи спокойно, сэр Кобольд. — Он не мог защищаться, — пробормотал Туан. — Все это жестоко… — Да, но не забывай, у него не было души, — напомнил ему Бром. — Нечестно убивать свинью? Или кабана? Нет, конечно же, нет! Но это существо заслужило свою смерть, хотя на данный момент и было беззащитным. Собравшиеся в пещере были потрясены случившимся и стояли в оцепенении. Нарушил тишину Йорик: — Ну, если бог моего народа мертв, кто будет править вместо него? Туан удивленно посмотрел на него: — Ну, а как же Орел? Скажите ему, что мы можем подписать соглашение. Но Йорик покачал головой: — Орел ушел. — Ушел? — переспросил Туан. — Навсегда, — заверил его Род. — я собственными глазами видел, как он исчез. — Но… почему? — воскликнул Туан. — Ведь он снова может править своими людьми. — Потому что им он больше не нужен, — ответил Йорик. — Но… Тогда… почему он оставался, потеряв власть? — Чтобы убедиться в том, что его народ освободят от Маджхорка, — объяснил Йорик. — И кроме того, он единственный, кто руководил мной. — Не понимаю, кто же теперь будет править вами? Йорик развел руками: — Тот, кто победил. — Он опустился на колено. — Вы, наш владыка и повелитель! Туан вытаращил на него глаза. — Ты не можешь отказать ему, — пробурчал Бром. — Так заведено — победитель правит побежденными. Все наконец встало на свои места. В средневековой культуре правит традиция. — Если я должен, — промямлил Туан, но Род заметил, как король распрямил плечи. — Но как вы себе это представляете? У меня уже есть королевство за морем! — Я бы мог управлять здесь вместо вас, — осторожно предложил Йорик, — а вы тем временем определитесь окончательно. — Хорошо, принимаю твое предложение, — чуть помедлив, сказал Туан, — значит, решено, ты правишь вместо меня. — С радостью, заверяю вас! Год или два, так или иначе. Но не волнуйтесь, за это время я подготовлю одного замечательного лейтенанта; он учит сейчас английский… Все пленные, четыре тысячи человек, собрались под Высокой Пещерой. На выступе у входа в пещеру стояло четверо солдат, по двое с каждой стороны. По сигналу они поднесли к губам рога и затрубили. Род вздрогнул. Все вдруг осознали, что решать им нужно, исходя не из собственных пожеланий, а из блага всех этих людей. Из пещеры выехало четверо рыцарей, облаченных в доспехи, с поднятыми копьями. Они расступились и освободили место для одного всадника. Его занял Йорик… а потом, с первыми лучами солнца на край скалы вышел Туан, озаряемый рассветом. По толпе варваров пробежал шепоток. Йорик встал чуть в стороне от Туана и начал громко говорить что-то на языке неандертальцев. — Наверное, сейчас он сообщает им печальные новости, — пробормотал Род, — про то, что Орел покинул их. Толпа запричитала. Бром кивнул. Йорик снова заговорил. — Теперь он говорит им, что у них новый король, — пробормотал Род. — Император! — закричал Йорик. Туан изумленно посмотрел на толпу. Гвен, находившаяся в пещере, пожала плечами. — Да, теперь он император, а Катарина — императрица. — Разумеется, — согласился Род. — До Туана это только что дошло. Радостные вопли оглушили их. — Думаю, сейчас Йорик сказал им, что будет править здесь как наместник короля, — сухо произнес Бром. Род кивнул: — Логично. Последовала пауза, потом они услышали шепот Йорика: — Ваше Величество, вам следует произнести речь. Пауза затянулась; потом Туан выкрикнул: — Я ваш новый правитель! Йорик перевел слова короля. Толпа снова радостно загудела. — Теперь они узнают, что это не просто завоевание, — пробормотал Род. Туан продолжал, делая паузы для перевода. — Я ваш новый правитель и никогда не покину вас. Но я не могу находиться среди вас, я оставлю вместо себя своего наместника — он будет править здесь от моего имени. Вы называли себя Людьми Кобольда… и поклонялись гоблину… называвшему себя богом. Но этот бог был ненастоящим… он просто требовал от вас поклонения и почитания, не имея на то права, ибо существует только один невидимый настоящий Бог. Я не требую от вас поклонения… только преданности и верности. И, если вы будете преданны мне и моему наместнику, я буду справедлив с вами. — Неплохо у него получается, а? — заметил Род. Бром согласно кивнул. — Как и обычно, — сказал карлик. — А как насчет тебя? Род сдвинул брови. — Что ты имеешь в виду? Терпеть не могу всякие публичные выступления! — Да нет, — сказал Бром, — я не о том. Но теперь тебе придется быть оплотом двух наций, метаться между двумя тронами. — Эх! — Род поджал губы. — Да, знаю, что ты хочешь этим сказать. Но, честно говоря, Бром, не знаю, удастся ли мне со всем этим справиться. — Да, — посочувствовала ему Гвен. — Эти земли разделяют больше тридцати лье! — Знаю, — Род тяжело вздохнул. — Но не могу же я находиться в двух местах одновременно, не так ли?
Последние комментарии
29 минут 22 секунд назад
46 минут 26 секунд назад
1 час 7 минут назад
3 часов 48 минут назад
11 часов 12 минут назад
16 часов 56 минут назад