Неделя просвещения [Михаил Афанасьевич Булгаков] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
Михаил Афанасьевич Булгаков НЕДЕЛЯ ПРОСВЕЩЕНИЯ
Заходит к нам в роту вечером наш военком и говорит мне: — Сидоров! А я ему: — Я! Посмотрел он на меня пронзительно и спрашивает: — Ты, — говорит, — что? — Я, — говорю, — ничего... — Ты, — говорит, — неграмотный? Я ему, конечно: — Так точно, товарищ военком, неграмотный. Тут он на меня посмотрел еще раз и говорит: — Ну, коли ты неграмотный, так я тебя сегодня вечером отправлю на «Травиату»[1]! — Помилуйте, — говорю, — за что же? Что я неграмотный, так мы этому не причинны. Не учили нас при старом режиме. А он отвечает: — Дурак! Чего испугался? Это тебе не в наказание, а для пользы. Там тебя просвещать будут, спектакль посмотришь, вот тебе и удовольствие. А мы как раз с Пантелеевым из нашей роты нацелились в этот вечер в цирк пойти. Я и говорю: — А нельзя ли мне, товарищ военком, в цирк увольниться вместо театра? А он прищурил глаз и спрашивает: — В цирк?.. Это зачем же такое? — Да, — говорю, — уж больно занятно... Ученого слона выводить будут, и опять же рыжие, французская борьба... Помахал он пальцем. — Я тебе, — говорит, — покажу слона! Несознательный элемент! Рыжие... рыжие! Сам ты рыжая деревенщина! Слоны-то ученые, а вот вы, горе мое, неученые! Какая тебе польза от цирка? А? А в театре тебя просвещать будут... Мило, хорошо... Ну, одним словом, некогда мне с тобой долго разговаривать... Получай билет, и марш! Делать нечего — взял я билетик. Пантелеев, он тоже неграмотный, получил билет, и отправились мы. Купили три стакана семечек и приходим в «Первый советский театр». Видим, у загородки, где впускают народ, — столпотворение вавилонское. Валом лезут в театр. И среди наших неграмотных есть и грамотные, и все больше барышни. Одна было и сунулась к контролеру, показывает билет, а тот ее и спрашивает: — Позвольте, — говорит, — товарищ мадам, вы грамотная? А та сдуру обиделась: — Странный вопрос! Конечно, грамотная. Я в гимназии училась! — А, — говорит контролер, — в гимназии. Очень приятно. В таком случае позвольте вам пожелать до свидания! И забрал у нее билет. — На каком основании, — кричит барышня, — как же так? — А так, — говорит, — очень просто, потому пускаем только неграмотных. — Но я тоже хочу послушать оперу или концерт. — Ну, если вы, — говорит, — хотите, так пожалуйте в Кавсоюз. Туда всех ваших грамотных собрали — доктора там, фершала, профессора. Сидят и чай с патокою пьют, потому им сахару не дают, а товарищ Куликовский им романсы поет. Так и ушла барышня. Ну, а нас с Пантелеевым пропустили беспрепятственно и прямо провели в партер и посадили во второй ряд. Сидим. Представление еще не начиналось, и потому от скуки по стаканчику семечек сжевали. Посидели мы так часика полтора, наконец стемнело в театре. Смотрю, лезет на главное место огороженное какой-то. В шапочке котиковой и в пальто. Усы, бородка с проседью и из себя строгий такой. Влез, сел и первым делом на себя пенсне одел. Я и спрашиваю Пантелеева (он хоть и неграмотный, но все знает): — Это кто же такой будет? А он отвечает: — Это дери, — говорит, — жер. Он тут у них самый главный. Серьезный господин! — Что ж, — спрашиваю, — почему ж это его напоказ сажают за загородку? — А потому, — отвечает, — что он тут у них самый грамотный в опере. Вот его для примеру нам, значит, и выставляют. — Так почему ж его задом к нам посадили? — А, — говорит, — так ему удобнее оркестром хороводить!.. А дирижер этот самый развернул перед собой какую-то книгу, посмотрел в нее и махнул белым прутиком, и сейчас же под полом заиграли на скрипках. Жалобно, тоненько, ну прямо плакать хочется. Ну, а дирижер этот действительно в грамоте оказался не последний человек, потому два дела сразу делает — и книжку читает, и прутом размахивает. А оркестр нажаривает. Дальше — больше! За скрипками на дудках, а за дудками на барабане. Гром пошел по всему театру. А потом как рявкнет с правой стороны... Я глянул в оркестр и кричу: — Пантелеев, а ведь это, побей меня Бог, Ломбард[2], который у нас на пайке в полку! А он тоже заглянул и говорит: — Он самый и есть! Окромя его, некому так здорово врезать на тромбоне! Ну, я обрадовался и кричу: — Браво, бис, Ломбард! Но только, откуда ни возьмись, милиционер, и сейчас ко мне: — Прошу вас, товарищ, тишины не нарушать! Ну, замолчали мы. А тем временем занавеска раздвинулась, и видим мы на сцене — дым коромыслом! Которые в пиджаках кавалеры, а которые дамы в платьях танцуют, поют. Ну, конечно, и выпивка тут же, и в девятку то же самое. Одним словом, старый режим! Ну, тут, значит, среди прочих Альфред. Тозке пьет, закусывает. И оказывается, братец ты мой, влюблен он в эту самую Травиату. Но только на словах этого не объясняет, а все пением, все пением. Ну, и она ему то же в ответ. И выходит так, что не миновать ему жениться на ней, но только есть,- 1
- 2
Последние комментарии
6 часов 57 минут назад
23 часов 1 минута назад
1 день 7 часов назад
1 день 7 часов назад
3 дней 14 часов назад
3 дней 18 часов назад