25-летие создания Белорусской ССР [Владимир Иванович Пичета] (fb2) читать онлайн

ВЛАДИМИР ПИЧЕТА

25-ЛЕТИЕ СОЗДАНИЯ БЕЛОРУССКОЙ ССР

История белорусского на­рода довольно своеобразна. Белорусский народ на протяжении всего своего исто­рического развития вплоть до Великой Октябрьской Социалистической револю­ции не имел своей собственной государственности. Он, как и народ украинский, входил в состав Киевского государства, находившегося под властью Литвы, за­тем Речи Посполитой и после ее упадка перешел под власть царского правитель­ства. Только Великая Октябрьская Социалистическая] Революция дала бело­русскому народу возможность создать свое государство и развить свою культуру, национальную по форме и социалистическую по содержанию.

Условия для развития культуры белорусского народа в прошлом были весь­ма неблагоприятны, и этим объясняется известное отставание белорусского наро­да в момент образования Белорусской ССР. Правда, в XVI веке в период, с одной стороны, формирования крепостнических отношений, с другой стороны, в период временного роста белорусских городов, ставших фактически коммунами, Бело­руссия переживает подъем, и наступает очень интересный период развития бело­русской культуры, который я называю «белорусским Возрождением», поскольку под этим термином понимаю то культурное движение, которым охвачена была Западная Европа в преддверии капитализма и Московское государство XVI века.

Затем конец XVI в. заставил белорусский народ и белорусскую городскую интеллигенцию обратить внимание на борьбу против попыток со стороны поль­ских католических феодалов обратить белорусский народ либо в католичество, либо в унию и этим самым заставить народ Белоруссии перестать быть русским, каким он себя называл, и тем самым порвать те культурно-этнические связи, ко­торые существовали между украинским, русским и белорусским народами. По существу это польское католическое движение остановило развитие белорусской культуры, потому что дворянство, класс феодалов, бросилось в объятия польско- католической культуры; городские элементы, главный образом, элементы право­славные с конца XVII века были поставлены в бесправное положение. Они не имели права участвовать в городском самоуправлении. Были даже затруднены условия вступления в ремесленные цехи, а те братства, которые были центрами культуры белорусского народа в XVI и XVII вв., в конце XVII в. были везде за­крыты. Если к этому прибавить, что русский язык, который был языком офици­альным в Великом Княжестве Литовском, теперь заменяется языком польским, и в администрации, и в суде пользуются только польским языком, то, разумеется, все это, вместе взятое, должно было оказать отрицательное влияние на развитие культуры белорусского народа. И если народу Белоруссии удалось сохранить, свой язык, свою культуры, а богатство и разнообразие белорусской культуры и языка Белоруссии отразилось в народном творчестве, то это исключительно ре­зультат той длительной и я бы сказал героической борьбы, которую белорусский народ с конца XVI века вел за свою свободу, за свою народность и культуру.

Условия для белорусского народа и под властью царского правительство были неблагоприятны. Николай I уничтожил слово «Белоруссия», заменив его словами «Северо-Западный край». Правительство Александра II запретило пе­чатание книг на белорусском языке. Русская школа являлась, конечно, основной школой Белоруссии, и только в период буржуазно-демократической революции 1905-07 гг. Белоруссия вступает в период временного национально-культурного возрождения, и белорусские журналы «Наша Нива» и «Наша доля» в известной степени характеризуют новый период в истории развития белорусского народа, период, в котором отразилось национальное самосознание белорусского народа, поскольку я полагаю, что в связи о развитием капиталистических отношений в конце XIX и начале XX в. происходит формирование белорусской нации. В этот период выступают на сцену такие крупнейшие белорусские писатели как Янко Купала и Якуб Колас. Оба они выступают в одно и то же время, оба они явля­ются создателями настоящего литературного белорусского языка на базе народ­ного языка. Они вышли из народных масс и принесли с собой не только глубоко прочувствованное знание белорусского народа, но они усвоили сокровищницу белорусского языка, и поэтому в своем литературном творчестве действительно раскрыли все его особенности, все его богатство. Особенно я скажу это о Янко Купала. После вступления на историческую сцену Янко Купала и Якуба Коласа, этих зачинателей новой белорусской литературы, все споры, которые были в рус­ской науке и историографии по поводу белорусского языка совершенно отпадают.

Не нужно скрывать того, что наша российская наука даже в лице таких круп­ных ученых, как Соболевский, частично Шахматов и Карский, они в сущности оправдывали политику русификации Белоруссии, поскольку доказывали, что самостоятельного белорусского языка нет, а язык белорусский является только одним из наречий великорусского языка. Если академик Шахматов в конце концов находит возможным делать некоторые уступки в отношении языка «ма­лороссийского», украинского, как мы теперь называем, то в отношении белорус­ского языка и либеральный профессор академик Шахматов, и черносотенный академик Соболевский, и занимающий среднее место Карский образуют единый фронт, враждебный белорусскому народному языку, называют белорусский язык белорусским наречием. Но все эти хитросплетения были разрушены выступлени­ем на исторической сцене основоположников белорусской художественной лите­ратуры, и Карский в своих более поздних работах, которые относятся к 1917 г. и особенно периоду Советской власти, изменил свою точку зрения, признав бело­русский язык, и я должен отметить его громадные научные заслуги в изучении белорусского языка, его фонетике, морфологии, семантике и т. д.

Я не могу здесь касаться вопроса о происхождении и формировании Бело­русской ССР. Эта тема совершенно не разработана еще, но для нас одно сейчас очевидно на основании опубликованного материала, это та роль, которую сыграли и товарищ Ленин, и товарищ Сталин в образовании Белорусской ССР. Безус­ловно они являются творцами этой республики.

30 декабря 1918 г. в городе Смоленске состоялась VI краевая конференция Западной Коммуны, и эта VI конференция превратилась в I съезд коммунисти­ческой партии Белоруссии. На этой конференции был поставлен вопрос о соз­дании новой Белорусской ССР. VI конференция вынесла резолюцию, в которой заявляла, что конференция большевиков считает необходимым объявить само­стоятельную социалистическую республику Белоруссии с территориями Мин­ской, Гродненской, Могилевской, Витебской и Смоленской губерний, а первого января 1919 г. был опубликован Манифест 1-го рабоче-крестьянского правитель­ства Белоруссии, провозглашающий создание Белорусской ССР.

В этом манифесте говорилось, что отныне вся власть в Белоруссии при­надлежит только советам рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. В этом же манифесте отменялись права собственности помещиков и крупных землевладельцев. Земля, леса, вода и недра земли стали собственностью народа Белоруссии. Наконец, в этом же манифесте был принят 8-часовой рабочий день и все те мероприятия социалистического характера, которые были установлены в РСФСР декретами в отношении рабочего класса.

Но, к сожалению, против молодой Белорусской республики сложились не­благоприятные политические условия. Хотя Белоруссия в борьбе против наступа­ющей буржуазии Польши объединилась с Литвой и образовала так наз[ываемую] Литовско-Белорусскую ССР, но эта республика недолго существовала. Несмо­тря на героическую борьбу рабочего класса и беднейшего крестьянства Бело­руссии, Литовско-Белорусская республика перестала существовать, поскольку польские войска заняли Виленщину, часть Литвы, а затем направили свои удары против молодой республики и таким образом наступает польский оккупацион­ный период, сопровождавшийся полным восстановлением помещичьего землев­ладения и частной собственности фабрикантов и капиталистов, период, который сопровождался наложением на крестьянскую массу контрибуций и налогов, пе­риод, который сопровождался дымом пожаров от сожженных деревень, и стоном и слезами народа Белоруссии, который подвергался всяким катованиям и муче­ниям, о которых белорусский народ хорошо помнит по своим песням, легендам и преданиям.

Я не буду касаться этого периода, который подлежит еще изучению. Очень интересен здесь дальнейший территориальный вопрос, связанный с БССР. Тут я должен отметить Московскую конференцию 1920 г. Известно, что эта конферен­ция выработала мирные условия договора с Литвой. Председателем конференции был Иоффе.

За два дня до подписания мирного договора с Литвой я получил официаль­ную бумагу о предложением высказаться по поводу этнографического состава того населения, на которое претендовала Тариба - буржуазное Литовское госу­дарство, и, конечно, дал соответствующий ответ, согласно которому те губернии, на которые претендовала Литва, которые когда-то о входили в состав Литовского государства - Гродненская и Виленская - не имели преобладающего литовского населения. Только в одном уезде Виленщины литовцы составляли большинство, а так там все население были белорусы. Тем не менее, на основании Московского договора эти земли - Гродненская и Виленская губернии - были признаны ли­товскими губерниями. Это имело громадное значение, как вы дальше увидите.

Затем наступила советско-польская война, которая кончилась мирными переговорами, начавшимися в Минске в июне-июле 1920 г., но так как в Минске была неблагоприятная атмосфера для переговоров, потому что был близок фронт, то по предложению советской делегации переговоры были прерваны и перенесены в город Ригу. Они начались, если я не ошибаюсь, 9 сентября 1920 г. Я присутствовал на этой конференции, как консультант по вопросам этнографии и культуры Белоруссии и по различным вопросам, связанным с проведением гра­ниц. Когда здесь зашла речь о границах будущей Белоруссии, то для нас создалась неблагоприятная обстановка, потому что переговоры с Польшей совпали с насту­плением на нас Врангеля, и тогда была напечатана в «Правде» передовая статья, где отмечалось, что борьба на 2 фронта для нас является невозможной, и из двух врагов нужно выбирать того врага, который является наименее опасным с точки зрения интересов страны. Эта статья имела руководящее значение, и после этого переговоры наши пошли довольно быстро, потому что еще до окончания мирных переговоров были сняты несколько дивизий с белорусского фронта, и при неко­торых уступках председателя польской делегации Домбского вопрос о границах был разрешен довольно скоро. Я, по предложению Иоффе, составил будущую границу Белоруссии, которую должны были наметить и военные эксперты. Тут между мной и военным экспертом возникли разногласия. Он подходил с точки зрения стратегической, я подходил иначе. Для военного эксперта было безразлич­но, провести ли границу около Минска или за ним, потому что тут не было естественных рубежей. Он не возражал, чтобы до Березины вся Белоруссия отошла к Польше. Я наметил границу, которая проходила тем, где сейчас проходит граница. Я только разделил город Брест на 2 части. Одна часть Бреста отходила к Польше. Заседание конференции кончилось ничем, а затем личными переговорами между Домбским и Иоффе были разрешены пограничные вопросы так, как они были приведены. Я обо всем этом пишу а своей работе «Рижский мир», напечатанной в журнале «Полымя». Это единственная работа об этой конференции. Она напи­сана на основании протоколов конференции, которые были у меня в руках. При разрешении вопроса о границах были сначала изложены условия Московского мирного договора. Ведь советское правительство не могло давать согласие на за­хват Польшей Гродненской и Виленской губерний, поскольку Московским дого­вором признавались суверенные права Литвы на эти области. Поэтому здесь была такая формулировка: вопрос не касается передачи ..., но польское правительство брало на себя обязательство в ближайший срок урегулировать с Литвой вопрос о правах Литвы и Польши на бывшие Виленскую и Гродненскую губернии.

На этом кончился вопрос о Московском договоре, но он для нас имел гро­маднейшее значение, потому что, когда мы на основании договора с Литвой пере­давали архивные ценности и материалы, вывезенные из Литвы, то мы отдали им все материалы, относящиеся к Гродненской и Виленской губерниям, хотя факти­чески Литва ими не владела. Мы считали, что эти области являются литовскими, согласно Московскому договору.

Теперь, если отправляться от Рижского мирного договора, то тогдашняя тер­ритория молодой Белорусской республики, освободившейся от власти поляков 11 июля 1920 г., когда поляки были изгнаны из Минска, окончательно сложилась в пределах 6 уездов бывшей Минской губернии с небольшим населением всего в 1,5 миллиона человек. Нужно, отметить, что дружественное Белорусской респу­блике правительство РСФСР тогда же предложило Белоруссии расширить сбою территорию путем включения в территорию Белоруссии тех белорусских областей Витебской, Могилевской, Гомельской губерний, которые входили юридически в состав РСФСР. Но белорусское правительство ответило на это отрицательно, признавая, что на данном этапе это присоединение является ненужным, потому что вся Белоруссия экономически и хозяйственно была разорена, истощена. Я был в Минске в декабре 1920 г. после ухода поляков и должен признаться, что он по своей внешности напоминал разрушенный город в роде Харькова, разрушенного немцами, и в этих условиях, когда хозяйство молодой Белорусской республики находилось в состоянии крайнего упадка, когда даже зачатки промышленности были уничтожены, расширение территории было совершенно невозможно. Этот вопрос обсуждался в Белорусском ЦИК-е. Я был членом Белорусского ЦИК-а, так, что имел возможность принимать участие в обсуждении всех этих спорных и интересных вопросов. Было решено, что до тех пор, пока Белоруссия не станет на ноги, не восстановит своего хозяйства, не наведет порядка в городах и не воссоз­даст своей хотя бы небольшой промышленности, до тех пор нужно все те средства, которыми располагает белорусское правительство при содействии правительства РСФСР обратить исключительно на те 6 областей, 6 уездов, которые составляют основную территорию БССР.

Так действительно и было, и только через несколько лет, а именно в 1924 г. произошло укрупнение БССР. Это состоялось на основании соглашения между РСФСР и БССР. На основании этого первого укрупнения к Белоруссии отошли белорусские области Витебской губернии, к ним относятся уезды: Городокский, Витебский, ... Сурожский и из Гомельской губернии 6 уездов: ... , затем из Смо­ленской губернии 2 уезда: Г... и Мстиславльский. Таким образом, если сравнить территорию Белоруссии после первого укрупнения с территорией Белоруссии в момент формирования Белорусской республики, то окажется, что территория увеличилась на 11 %, а население Белоруссии доходит до 4,2 миллионов человек. Наконец, через 2 года на основании соглашения обоих дружественных прави­тельств 6-го декабря 1926 г. Всероссийский Исполнительный Комитет за подпи­сью Калинина передал БССР остальную часть Гомельской губернии. К Белорус­сии отошли Гомельский и Речицкий уезды.

Только к 1936 году окончательно сложилась территория БССР. Вхождение Гомеля в состав БССР имело громадное значение, потому что Гомель был одним из крупных промышленных центров, сравнительно мало пострадавшим в эпо­ху мировой и гражданской войн. Поэтому, с вхождением Гомеля в состав БССР Белоруссия приобрела некоторую промышленную базу, поскольку там были за­воды писчебумажные и частично металлообрабатывающие. Надо оказать, что формирование территории БССР далеко не проходило так спокойно, как сейчас может излагать историк. В действительности, в силу этого происходила большая борьба, и должен сказать, что со стороны витебских товарищей, в особенности, горсовета делались резкие возражения по поводу вхождения Витебска и других городов Витебской губернии в состав БССР. Я не буду касаться вопроса, поче­му это было. Я деталей не знаю. Но потом все это, благодаря переговорам, кончи­лось благополучно, и ведущие витебские товарищи, которые выступали против присоединения, они ужасно боялись белорусизации, потом перешли на работу в Минск, работали в различных правительственных учреждениях и даже один из этих товарищей был потом помощником ректора Белорусского государственного университета.

Так обстоял вопрос с формированием территории БССР. Известно, что в 1939 г. эта территория расширилась. Белорусский народ объединился в единое государство. Если сравнить территорию этого единого государства с той намет­кой территории, которая была определена в резолюции VI конференции больше­вистской партии Западной коммуны, то эта территория полностью совпадает, ибо губернии Гродненская, Минская, Виленская, Могилевская вошли в состав ны­нешней БССР, сейчас временно занятой немецкими оккупантами и освобождае­мой нашей Красной Армией.

Когда образовалась БССР, тут приходится развить громадную энтузиасти­ческую деятельность по восстановлению разрушенных городов и разрушенного народного хозяйства. Прежде всего, пришлось столкнуться с вопросом аграрным. Аграрный вопрос разрешался в Белоруссии с очень многими препятствиями, и за­крывать глаза на эти препятствия, разумеется, не следует. Прежде всего надо ска­зать, что белорусское крестьянство после отмены крепостного права находилось в очень тяжелом состоянии. Даже по официальным данным профессора Хотского 67 % крестьян Белоруссии были недостаточно наделены землей, оставляя в сторо­не тех крестьян, которые были совсем без земли. В остальных губерниях процент крестьян, наделенных землей недостаточно, колеблется от 40 до 50 %. Можно ска­зать, что в 1861 г. белорусское крестьянство на 50 % было обезземелено или мало­земельным. В руках белорусского народа находилась только 1/4 того земельного фонда, которым располагали польские землевладельцы накануне 1861 г. Этим определяется отсталость крестьянского хозяйства, его величайшая бедность и ни­щета и его полуголодное существование. И собственно, что было важно для бело­русского народа, это то, что при разработке крестьянской реформы не был решен вопрос о сервитутах. Сервитуты - это право крестьян пользоваться пастбищами помещика, пользоваться лесом для топлива и дворовых сооружений, и если до 1905 года помещики мало хозяйничали, то с 1905 г. начинается капиталистическое ведение лесного хозяйства. Помещики, несмотря на всякие законы, игнори­руют эти права, и фактически крестьяне были лишены своих сервитутов.

Это было настолько тяжело для крестьян, что в 1904-1905 гг. в Витебской губернии, которая была ареной наиболее сильного подъема крестьянского движе­ния, крестьяне в 1905 г. сидели в холодных избах. Такая же картина была в дру­гих частях Белоруссии. Благодаря такому методу разрешения аграрного вопроса в интересах польских помещиков, получилось, что начиная с 1861 г. количество безземельного крестьянства увеличилось и к моменту Великой Октябрьской Социалистической революции в Белоруссии образовался класс сельских ба­траков, численностью в каждой губернии в 30 000. Количество сельских батра­ков, разбросанных по всей территории Белоруссии, доходило до 300 000. Эти 300 000 сельских батраков подлежали в первую очередь наделению землей. Ка­ким земельным фондом располагала Белоруссия? Белорусское правительство конфисковало все помещичьи земли, и если расценивать их по ценам крестьян­ского земельного банка, считая, что одна десятина стоит 127 рублей в среднем, то земельный фонд, которой получил белорусский народ, определится стоимостью в 165 миллионов рублей. Затем в ведение государства перешли земли церковные, государственные, земли брошенные, и т. д.

Так как в Белоруссии считалось, что на одно хозяйство должно было быть в одном месте 4,6 десятин земли, в другом - 6,8 десятин удобной земли, и так, как в Белоруссии было достаточное количество кулацких хозяйств, владевших землей свыше этой нормы, то были произведены отрезки, эти отрезки составили 170.000 десятин земли, которые пошли в общегосударственный земельный фонд.

Как проводилась аграрная политика Белоруссии. Я должен отметить здесь 3 момента. 2 из них проходили на моих глазах, а третий я знаю из работ, из книг.

1-й момент характеризуется тем, что во главе наркомата земледелия стоял один польский ученый директор, кажется, Варшавского университета Гельмер. Первый период деятельности этого наркома состоял в том, что все основные по­мещичьи хозяйства были объявлены совхозами, и следовательно, те рабочие, ко­торые были привязаны к этим помещичьим хозяйствам, так и остались батраками. Другими словами, стремление сохранить польское землевладение под видом со­вхозов обрекало крестьянскую массу на прежнее положение и должно было вы­звать недовольство со стороны батраков безземельных, малоземельных против советского правительства. Эта политика проводилась с 1921 по 1925 г.

Когда в 1925 г. в белорусской деревне, в совхозах создались очень напряжен­ные отношения и когда наркомом земледелия стал некий Славинский, то была предпринята новая землеустроительная политика. А именно, некоторые совхозы, которые оказались блефом, были выделены из этого. Часть крестьян безземель­ных и малоземельных получила землю. Это проводилось недостаточно и сохра­нены были помещичьи земли в неприкосновенности. Кроме того, практиковалось широко переселение белорусских крестьян в Сибирь. С 1916 г. по 1925 г. из Бело­руссии в Сибирь переселилось свыше 500 000 человек, не говоря уже о той части населения, которая до революции переселилась в Америку.

Когда на пост наркома земледелия после ухода Славинского был назначен... (забыл его фамилию), то этот представитель НКЗема проводил по внешности политику коллективизации или кооперирования хозяйства, а в действительности директивы, которые давал НКЗем, были совершенно обратного характера. В Бе­лоруссии хуторов в период Советской власти было гораздо больше, чем хутор­ская система при Столыпине, и тогда Институт... , где имелась отдельная так называемая аграрно-экономическая секция, выпустил работу профессора] Кислякова о поселковом хозяйстве. Под видом всяких цифр и расчетов эта работа в сущности была направлена против коллективного метода организации хозяйства, в защиту хуторского земледелия.

В 1930 г., когда все эти махинации были раскрыты и наступили годы вели­кого перелома, тогда в Белоруссию приезжал корреспондент «Комсомольской правды», который тщательно изучил всю обстановку на месте и в «Комсомоль­ской правде» появился ряд очень интересных статей (к сожалению, у меня их под рукой нет), которые довольно подробно осветили действительную картину бело­русской политики по аграрному вопросу. И по существу только с 1930 г., когда многие «наркомземщики» оставили свои посты, свою деятельность, с этого мо­мента начинается действительное строительство советской социалистической Бе­лоруссии. И в течение двух Сталинских пятилеток были достигнуты громадные результаты. 1) 92 % всех крестьянских хозяйств были коллективизированы, ири чем 97 % всей земельной площади находилось опять-таки в сфере коллективного владения. Если к этому добавить, что в Белоруссии работало 427 МТС, с парком в 4000 тракторов, что в Белоруссии работало 1500 комбайнов, что в Белоруссии был значительный парк грузовых автомобилей, то уже это является известным показателем тех глубоких перемен, которые произошли в Белоруссии начиная с 1930 г., с перехода к коллективизации.

Конечно, не все хутора были уничтожены. По расчетам правительства пред­полагалось, что все хутора будут переведены в деревни к 1940 г., но к 1940 г. их не удалось ликвидировать и часть хуторов осталась.

Как изменилась сама структура сельского хозяйства, Тут нужно отметить очень интересный момент. Прежде всего, какие с.-х. культуры являются в Бело­руссии преобладающими.

Например, пшеница в Белоруссии до революции занимала 1,6 % всей посев­ной площади Белоруссии. А в 1940 г. она занимает уже 11,2 %. А если прибавить к этому, что площадь посевов жита, ржи, основных видов зерновых культур уве­личилась в 4 раза, площадь картофеля в 3 раза, льна - в 3 раза, то уже одни эти данные свидетельствуют о быстром развитии сельского хозяйства, не говоря уже о том, что в Белоруссии широко стали сеять кормовые травы, корнеплоды, силос­ные корма,

Было поднято еще одно интересное дало. Белоруссия до 1913 г. имела свои сахароваренные заводы. Их было 5. Они возникли в период крепостного права. Тот сахар, который вырабатывался в Белоруссии, не только снабжал Белоруссию сахаром, который покупали богатые классы, но он вывозился за пределы Бело­руссии в Петербург. Во время восстания 1863 г. эти заводы прекратили свое су­ществование. После этого считалось не эффективным заниматься сахароварением и заниматься насаждением культуры сахарной свеклы, это объясняется желанием киевских сахарозаводчиков иметь сахарную монополию. В 1939 году в Белорус­сии было восстановлено сахароварение, вновь начинают заниматься насаждением сахарной свеклы. Правда, говорят, что эта свекла не имеет той сахаристости, ко­торую имеет свекла на Украине и в ЦЧО, но по первым предварительным рас­четам было видно, что распространение культуры свеклы и восстановление све­клосахарной промышленности будет эффективной мерой, весьма полезной для народного хозяйства вообще и в частности для развития животноводства. В Бе­лоруссии накануне войны как в 1941 г. было вспахано и засеяно свеклой в виде первого опыта 15 га. и даже приступили уже к постройке свеклосахарных заводов. Несомненно, что после окончания войны, когда будет восстановлено хозяйство в Белоруссии, то свеклосахарная промышленность возродится. Сельское хозяйство для Белоруссии имеет еще то значение, что белорусская промышленность была так организована, что она в значительной степени работала на местном сырье. Может быть, этим объясняется такое быстрое развитие белорусской промышлен­ности, что она получала в изобилии сырье от колхозов и совхозов, которое потом перерабатывалось на фабриках. Во всяком случае, если сравнить белорусскую деревню до 1919 г. с белорусской деревней 1939 и 1940 гг. и сравнить не только по цифрам и книгам, а путем наглядного пребывания в деревне и знакомства с бытом и культурой народа, то тут нужно отметить громадную разницу. Народ Бе­лоруссии вырос за это время, окреп экономически, стал значительно богаче. Это во-первых, а о культуре я скажу потом.

Далее, еще одно интересное явление. Если сравнить урожай на землях Поль­ских помещиков дореволюционного периода с урожаем крестьянских земель, то урожай на землях помещиков был в 2 раза больше, чем урожай на землях кре­стьян. Это настолько ясно и понятно, что не требует никакого объяснения. К кон­цу 1939 г. и в 1940 г. после двух Сталинских пятилеток урожаи в Белоруссии стали в полтора раза выше, чем были урожаи в дореволюционный период. Если Бело­руссия до революции была страной потребляющей и ввозящей зерновые продук­ты из других мест, то теперь вывоз зерновых продуктов из РСФСР и из Украины сократился. Белоруссия становится территорией, которая сама себя обслуживает, благодаря расцвету белорусского коллективного сельского хозяйства.

Теперь вопрос о белорусской промышленности. Конечно, неправильной была точка зрения некоторых историков и экономистов, которые преуменьшали раз­витие капиталистических отношений в Белоруссии накануне империалистиче­ской войны. Конечно, нельзя сравнивать белорусскую крупную промышленность с промышленностью России и Украины, но, во всяком случае, промышленность Белоруссии сделала известные успехи и были зачатки крупной промышленности. Особенно это было интересно для Витебска, где переработка льна занимала одно из самых видных мест; также для Гродно, где были фабрики весьма значительные по количеству рабочих рук и общей стоимости выпускаемой продукции - на су­конных фабриках и на табачных фабриках. Но если считать это исключением из общего правила, то вообще Белоруссия в смысле организации промышленности была территорией сотен тысяч мелких хозяйчиков с 5-ю - 6-ю рабочими, и в этих ремесленных мастерских рабочие Белоруссии, евреи главным образом, подверга­лись жесточайшей эксплуатации со стороны своих хозяев. Нищета этих еврейских масс в городах и местечках была невыносимая, потому что была черта оседлости и уйти было некуда. Это, конечно, было использовано теми хозяйчиками, которые нанимали рабочих для производства.

Социалистическое переустройство Белоруссии и организация социалисти­ческой промышленности связаны с Великой Октябрьской Социалистической] революцией и затем с двумя Сталинскими пятилетками. В 1925 г. в Белоруссии были следующие виды промышленности: промышленность, подчиненная ВСНХ, затем промышленность кооперативная и частная. В 1925 г. промышленность част­ная играла ничтожную роль и стоимость выпускаемой продукции всех видов про­мышленности определялась в ничтожную сумму - в 115 746 рублей. Вот темпы промышленного развития Белоруссии в 1925 г. В 1940 г. стоимость выпускаемой продукции всеми белорусскими фабриками и заводами уже определялась в 2,5 миллионов рублей. Вот цифровые денные. За годы пятилеток Белоруссия из страны аграрной, отсталой превратилась в страну индустриальную, при чем вся индустрия работает на местном сырье. Нужно отметить, что промышленность так расширилась, что доставка этого сырья к месту переработки никаких особенных трудностей не составляет. Например, в Белоруссии была создана замечательная фабрика искусственного шелка в Могилеве, фабрика, которая славилась своей техникой, образцовым внутренним порядком, высокой организованностью рабо­чих, фабрика, которая выпускала замечательную продукцию.

Обратите внимание на Витебск. Он и раньше был центром текстильной про­мышленности и теперь был таким же центром. Здесь была построена трикотажная фабрика, на которой работало 7000 рабочих. Здесь работала громадная фабрика имени Клары Цеткин, которая охватывала несколько тысяч рабочих и была од­ной из самых крупных в Белоруссии. В Витебске был завод оптических стекол, который одно время был едва ли не единственным во всем нашем Союзе. Если все это учесть, то экономическое значение Белоруссии в хозяйстве СССР было конечно, громадно. Если добавить к этому, что около Витебска находятся много­численные кирпичные заводы вырабатывают кирпич не ручным способом, как я сам видел в Польше в 1924 г., а механическим способом, то получится совер­шенно иная картина. Тот самый Гомель, в котором была только промышленность писчебумажная и частично металлообрабатывающая, теперь становится крупным промышленным центром, в котором металлообрабатывающие заводы занимают одно из первых мест. Гомель занимался по преимуществу выработкой с.-х. орудий разного типа. Наши белорусские колхозы снабжались главным образом производ­ством Гомеля.

Интересно также отметить, что белорусская промышленность не могла бы получить своего дальнейшего развития, если бы в Белоруссии не было достаточ­ного количества электроэнергии.

В отношении электроэнергии Белоруссия в старое царское время занимала одно из последних мест, и когда был построен так называемый Белгрэс, который базировался на торфе и который должен был обслуживать все промышленные районы Витебска, Оршу и Могилев, то одна эта станция, кроме ряда других стан­ций, давала количество киловатт часов в 30 раз больше, чем все белорусские стан­ции раньше. Благодаря этому, этот край мог получить нужную ему энергию для производства. Я не буду подробно знакомить с тем, какие виды производства име­ются и как они распределены, эго завело бы нас далеко, но моя задача отметить, что только благодаря Советской власти в годы великих Сталинских пятилеток Белоруссия действительно стала на путь блестящего экономического развития, как в области сельского хозяйства, так и в области промышленности. Белорус­ский народ в своей хозяйственной деятельности, как и в жизни, проявляет очень много трудолюбия, любви к своему хозяйству, и это, разумеется, один из факто­ров, которые обеспечивают развитие сельского хозяйства и промышленности. Конечно, развитие промышленности имело громадное значение для белорусского народа, потому что мелиоративные меры не могли происходить быстро, хотя в Бе­лоруссии высушили 500 000 десятин болотной земли, здесь поселили крестьян, и земля ст&па давать великолепный урожай, но все-таки мелиоративные мероприя­тия были намечены на целый ряд лет, которые были прерваны нашествием фаши­стов, и таким образом не все сельское население получило земли столько, сколько нужно. Поэтому, развитие промышленности привлекало к себе избыточное насе­ление. А вы не забывайте, что Белоруссия была самой плотно населенной терри­торией во всей царской России. Но 100 десятин земли приходилось 69,6 человека, тогда как на Украине 65,5, а в Северо-западном крае - 64 с дробью. Поскольку это избыточное население полностью было поглощено нуждами промышленности, постольку оно вливалось в состав рабочего класса Белоруссии, и это имело еще то громадное значение, что в связи с развитием промышленности и отливом из деревни избыточного населения в города, не только растут белорусские города, но одновременно с ростом рабочего класса прекращается переселение в Сибирь, которое было намечено до 1925 г.

Тут в связи с ростом промышленности, ростом рабочего класса и ростом го­родов, я хочу отметить одно предвидение товарища Сталина, которое блестяще оправдалось в действительности.

Товарища Сталина на одном докладе по национальному вопросу некоторые товарищи упрекали в том, что большевики создают какую-то украинскую куль­туру. Товарищ Сталин на это ответил, что, допустим, города украинские сейчас не являются украинскими городами, там нет украинского населения, но настанет время, когда украинское население в городах будет преобладающим. То же са­мое замечание тов. Сталина было сделано в отношении Белоруссии. Если вы по­смотрите на национальный состав белорусских городов и местечек до Советской власти, где преобладающей массой населения были евреи, доходившие иногда в некоторых районах до 70 % и больше, то в связи о теми изменениями, которые происходят в хозяйственной жизни Белоруссии, меняется тут национальный со­став, и белорусский национальный элемент, как украинский на Украине, начина­ет занимать первое место. В этом отношении процесс белорусизации городов про­исходит таким же аналогичным путем, каким происходит процесс украинизации городов, - вследствие изменившихся условий жизни.

О том, что не было никакой белорусской культуры, или была культура в за­чаточном состоянии до Великой Октябрьской социалистической революции, говорить не приходится. Тут получается еще вот какой трагизм для Белоруссии. Этим объясняются те трудности, какие встретились на пути развития белорус­ской культуры. В России у нас были университеты, были высшие школы, хоро­шие или плохие, но были известные кадры, кадры буржуазной или мелкобуржуаз­ной интеллигенции, которая работала с Советской властью, сравнительно честно, добросовестно. Значит, здесь можно было строить жизнь, опираясь на специали­стов хотя бы не вышедших из рабоче-крестьянской среды. Пусть университеты на Украине в Киеве, Харькове и Одессе были университетами русскими - т. е. университетами русификаторского типа, в принципе относившиеся отрицательно к идее украинской национальности и национальной украинской культуры, хотя тут с 1905 г. появляются некоторые сдвиги, но все-таки Украина имела многочис­ленное количество специалистов по разным вопросам, специалистов-выходцев из мелкобуржуазной интеллигенции. В Белоруссии этого не было. В Белоруссии в Минске накануне империалистической войны 50 % населения было безграмот­но. В деревне, где преобладали церковно-приходские школы, где не было земств, царила величайшая безграмотность. После закрытия Виленского университета, который был польским по духу, по культуре, в Белоруссии не было ни одного высшего учебного заведения. Белорусы, которые кончили среднюю школу, должны были учиться в русских университетах. К тому же это были дети большей частью тех чиновников, которые работали в Белоруссии, а белорусское крестьянство, в массе своей безграмотное, не имело возможности, кроме детей отдельных ку­лаков, отдавать своих детей в гимназии, реальные училища и двигаться дальше. Получилась такая картина: в Белоруссии не оказалось абсолютно своей собствен­ной интеллигенции, и поэтому строительство Белоруссии требовало громадного напряжения сил и в первую очередь, требовало создания этой интеллигенции. А формировать эту интеллигенцию, вышедшую из недр белорусского народа, из среды рабочих и крестьян, только было возможно при наличии высших учебных заведений. Кажется странным, страна голодная, страна разоренная, и эта разорен­ная страна, не имея по существу ничего, кроме некоторой материальной и техни­ческой помощи со стороны РСФСР, приступила к строительству университета, который был открыт 11 июля 1921 г.

Мало кому известно, как создавался университет. Поскольку я был участни­ком этого дела, я могу вам рассказать, отвечая за каждое слово, об одном совеща­нии, на котором было 4 человек: я, тов. Турук, работающий в Москве в качестве преподавателя одной высшей школы, и два белорусских деятеля - один возглав­лял правительство, другой возглавлял белорусскую партийную организацию. За­седание происходило в мае месяце. Оно началось в 10 часов вечера и закончилось в 10 часов утра. Тут боролись две точки зрения: одни заявляли, что не нужно от­крывать университет, пока нет сала и хлеба. Это была точка зрения представителя партийной организации и тов. Турука. А другая точка зрения состояла в том, что нужно открыть без хлеба и сала, но с любовью к этому делу. Спор продолжался 8 часов. В 6 часов утра заседание кончилось, было решено открыть университет, была одержана победа.

Открытие белорусского университета встретило громадное противодействие со стороны части белорусов, как это ни странно. На самом деле, почему. Среди белорусов не было ученых. Они считали, что если в белорусский университет войдут профессора русского происхождения и будут читать лекции на русском языке, то это будет русификация Белоруссии, и университет не сыграет роли того культурного центра, который должен быть источником света для всей Белорус­сии. Поэтому, высказывалась такая точка зрения, что нам не нужен университет, давайте строить школы. Будут выпущены дети из низшей школы, потом будем строить среднюю школу по национальному признаку, тогда мы будем иметь ка­дры, которые будут знать свой язык, и тогда университет действительно будет бе­лорусским.

Я должен признаться совершенно откровенно, что я резко выступил против этой точки зрения некоторых товарищей белорусов, которые иногда в процессе полемики заявляли, что это есть великодержавная точка зрения. Я лично считал, что это не великодержавная точка зрения, а единственно правильная при оценке различных объективных обстоятельств.

В белорусский университет были приглашены все белорусы, которые мог­ли или имели право преподавать, но когда их просили читать лекции на бело­русском языке, то они говорили: мы читать не будем, он недостаточно развился, чтобы мы могли читать на нем. И только после больших трудов удалось упросить преподавателей белорусов читать литературу белорусскую и литературу запад­но-европейскую на белорусском языке. Но потом с 1923 г. я стал читать лекции на белорусском языке и другие профессора, и дело белорусизации пошло быстро. Но здесь были колоссальные препятствия, которые встречались на каждом шагу. Университет Белоруссии открылся в здании с разбитыми стеклами. В кармане ректора университета было 30 ООО бумажных денег, кроме того имелось 2 ящика стекла. Это был фонд, с которым открылся университет Белоруссии, и, если через 6 лет был заложен университетский городок и на него было отпущено союзным правительством несколько десятков миллионов рублей, если потом удалось соз­дать великолепную обстановку, так, что по характеру лабораторного оборудова­ния белорусский университет стоял много выше многих старых университетов, то это указывает на отношение правительства СССР, правительства Белоруссии и белорусского народа к этому вопросу.

Кто же оказался прав: те, которые говорили, что нужны хлеб и сало, а по­том университет, или те, которые читали лекции в шубах и шапках, потому что температура была минус 30, но хотели создать университет. Правы оказались последние, потому что через 5 лет, когда университет выпустил медиков, юрис­тов, педагогов национальных школ, потому что там было и еврейское отделение, то оказалось, что Белоруссия получила сразу кадры своей местной интеллиген­ции. А если к этому прибавить, что мы организовали в Белоруссии рабфак еще до открытия белорусского университета и даже принимали туда лиц почти что неграмотных, то мы через рабфак впитали в недра студенчества подлинные народ­ные массы белорусские и еврейские. И с этой стороны белорусский университет стал действительно университетом, который выпускал белорусскую интеллиген­цию. За все время существования университета количество студентов, окончив­ших университет, оставляя в стороне выделившиеся медицинское, юридическое и экономическое отделения, составило армию свыше 6000 человек, представителей интеллигенции, специалистов по резным областям. Если прибавить, что парал­лельно этому развивались сельско-хозяйственные институты, сначала в Мин­ске, потом на местах были..., землеустроительное училище, а затем в Минске был учрежден Политехнический институт, то Белоруссия покрылась целой сетью раз­личных учебных заведений. Было 22 высших учебных заведения и 101 специаль­ный техникум, которые имели армию студентов в 106 000 человек. Это была под­линная народная белорусская интеллигенция, которая прикладывала свои силы в разных частях хозяйственной и культурной жизни своей родной Белоруссии.

Ядолжен специально отметить, что если бы не было белорусского госу­дарственного университета, который был создан в самых тяжелых условиях, то дальнейшее открытие высшей школы и формирование белорусской культуры и белорусской интеллигенции проходило бы более болезненно и с весьма значи­тельными затруднениями.

Это больше всего сказалось на организации Белорусской академии. В Бело­руссии нет своих ученых. Все была молодежь, еще недостаточно созревшая. В Бе­лоруссии не было науки как таковой. Значит, будущая Белорусская Академия, ко­торая была открыть в 1928 г., могла быть академией, связанной с Белоруссией, но не белорусской по своей национальности. И только тогда когда белорусская куль­тур и белорусская наука распустили свои крылья, тогда уже можно было говорить об организации Белорусской Академии в смысле пополнения ее национальными кадрами. Но здесь разыгралась известная борьба и выступление на сцену бело­русских националистов. Это в известной степени затормозило дальнейшее разви­тие Белорусской академии, которая была одно время заполнена националистами, которые всячески старались задержать развитие белорусской культуры, и таким образом, Белорусская академия, одно время так расцветшая, постепенно падает, и только накануне фашистского нападения Белорусская Академия вновь как будто бы стала на твердые ноги и начала свою работу по различным областям и сель­ского хозяйства и техники и т. д. Но потом, разумеется, фашистское нападение это уничтожило. Все лаборатории погибли. Сейчас Белорусская Академия это есть только собрание академиков без собственных лабораторий, и когда Академия вернется к себе на родину, то придется сызнова создавать то, что было создано в течение 25 лет, при чем опыта будет больше, чем тогда.

Я считаю, что Белорусский университет сыграл большую роль в области раз­вития белорусской культуры. Он формировал белорусскую интеллигенцию, а если прибавить, что этот университет ежегодно выпускал «Праци Белорусского Державного Университета», т. е. «Труды Белорусского Государственного Уни­верситета», где печатались исследовательские работы по всем вопросам научно­го знания, то для нас эти «Труды», их вышло 26 томов, были разменной золотой монетой. Мы их рассылали во все города Германии, Франции, Чехословакии и от всех мы получали бесплатно их издания. Благодаря этому, в Белоруссии был великолепный подбор иностранных изданий и только потому, что мы издавали в год два номера «Праци». Это был золотой фонд, потому что европейские науч­ные общества, читали ли они эти труды или не читали, они взамен них присыла­ли журналы. Наряду с открытием университета было положено начало созданию Белорусской национальной библиотеки. В Минске была маленькая городская публичная библиотека. Мы решили создать библиотеку общереспубликанского характера. Мы даже отделили ее от университета, и первые книги, положенные в библиотеку, это были 600 немецких книг, оставшихся после немецкой оккупа­ции книг по химии, плюс 300 книг на французском языке, которые я подарил из своей собственной коллекции. 900 книг, и, если к 1941 г. было построено здание с книгохранилищем на 5 миллионов книг и Белоруссия имела к 1941 г. накануне нападения уже 2 миллиона. Книг, причем был полно представлен белорусский отдел в смысле литературы, то представьте, какая громадная происходила работа и какое имела значение библиотека для роста культуры. Правда, сейчас библио­тека не существует. Все книги были выброшены на улицу, расхищены, частично сожжены, но вновь построенное чудесное здание пока существует. Кроме библио­теки в Минске были также открыты библиотеки в других городах.

Одним из дальнейших показателей культуры Белоруссии является бело­русский театр, и тут Белоруссия была более отсталой, чем, допустим, Украина. Известно, что царизм ставил всякие препоны развитию национального театра, на Украине, если приезжала украинская труппа, то начинали спектакль па русском языке каким-нибудь водевилем, а потом шла украинская пьеса. В Белоруссии и этого не было. В Белоруссии начались любительские спектакли в 1906 г. Желез­нодорожная молодежь, мужская и женская, ставили сначала спектакли на укра­инском языке, потом на белорусском. А затем в Белоруссии после революции появился в полном смысле слова народный театр. Нашлась одна семья, в кото­рой глава семьи был артистом, декоратором, драматургом, режиссером и играл на скрипке. Его жена и дочь выполняли соответствующие роли. Дядя и тетя тоже работали. Эта замечательная семья разъезжала по деревням и ставила прекрасные пьесы. Эти пьесы отвечали настроению народных масс и в значительной степени сыграли громадную просветительную роль. Но кроме этого примитивного театра с его примитивными артистами в Белоруссии появился еврейский театр, потом белорусский первый театр, 2-й - витебский, потом был создан Белорусский театр оперы и балета. В Белоруссии появились композиторы, которые написали две на­циональных оперы «Михась Подгорный» и «Квиток счастья». Появился целый ряд романсов на слова Янки Купала, целый ряд национальных поэтов. Белорус­ская культура только расцвела в период Советской власти.

В последний момент мне хотелось бы сказать несколько слов о развитии бе­лорусской художественной литературы. Я знаком с ней до 1930 г. С 1930 г. у меня связи с Белоруссией несколько сузились и поэтому не все я тут знаю. Тут можно отметить, что белорусская художественная литература сначала дала блестящие результаты в области поэтического творчества. Это явление обычное во всех стра­нах у всех народов, которые только начинают развивать, создавать свою культуру. Это отчасти объясняется тем, что эти два замечательных белорусских поэта Янко Купала и Якуб Колас были поэтами по преимуществу. Янко Купала никогда не написал ни одной строчки прозой. Якуб Колас писал небольшие прозаические рассказы под псевдонимом Иозеф Гущ. Это имело интерес, но не характерно для него.

Потом сразу появилась целая плеяда молодых белорусских писателей, не­сомненно одаренных. Но из этих одаренных писателей, к сожалению, ничего не получилось. Они писали очень много и печатались немало, но дело в том, что они все-таки очень мало работали. Они не расширяли своего кругозора. Они уди­вительно односторонне подходили к людям, а затем их увлекала жизнь богемы, имевшая большое распространение среди белорусских поэтов, и целый ряд та­лантливых людей просто погиб.

Из молодых белорусских поэтов, который был замечательным лириком, надо отметить юношу Павла Труса, студента 3-го курса Историко-Литературного Факультета Белорусского государственного университета. Он был подвижной, живой, маленького роста. Он умер, и с ним ушел в могилу один из виднейших белорусских лириков, оставивший небольшой томик своих сочинений, но эти со­чинения - действительно настоящая поэзия крупного человека, с довольно широ­ким кругозором, много работавшего над собой, над пополнением своего образо­вания. И с 1930 г., когда в особенности выступил целый ряд писателей, которые кончили университет и высшую школу, тут начинается великий подъем белорус­ской поэзии и белорусской литературы.

Вот журнал «Узвище». Он очень интересен, потому что он культивировал белорусское слово и в смысле развития белорусского языка, словообразования и т. д. Этот журнал являлся действительно замечательным показателем культуры Белоруссии и развития художественной литературы Белоруссии, и тут впервые появился молодой прозаик Максим Борецкий, который написал роман «Криви­чи». Это первый белорусский роман. С этого момента литература Белоруссии идет двумя путями: один - в сторону поэзии, другой - в сторону прозы. В это же время начинает развиваться собственная белорусская драматургия, представлен­ная Крапивой, членом-корреспондентом Академии наук и лауреатом Сталин­ской премии. Так, что все жанры художественного творчества получают свое раз­витие в Белоруссии.

А после воссоединения с Западной Белоруссией, которая стала советской, в Белоруссию пришли поэты Западной Белоруссии, кончившие высшую школу в других местах. Среди них особенно отличается своим талантом и дарованием, его имя довольно часто попадается в печати - это Максим Танк. Это один из самых крупных, даровитых белорусских писателей, на днях опубликовавший но­вую поэму, посвященную Белоруссии, борьбе белорусского народа с немецкими фашистскими захватчиками.

Накануне нападения фашистов мне казалось, что белорусский народ стал на ноги. Он, можно сказать, освоил все виды культурной и хозяйственной жизни, и Белоруссия стала распускать свои духовные крылья. Перед белорусским народом открывалось великое будущее в смысле и подъема хозяйства, и развития своей национальной по форме и социалистической по содержанию культуры. Нападе­ние фашистов прекратило это хозяйственное и культурное развитие. Много бело­русской интеллигенции погибло. Белорусскому народу придется вновь создавать белорусскую интеллигенцию. Но теперь условия этого создания будут несколько иными, не будет тех колоссальных трудностей и препятствий, которые стояли на пути формирования белорусской интеллигенции в первые годы возникновения БССР. Несомненно, тот героизм, с каким белорусский народ сражается в парти­занской борьбе против фашистов, это именно есть подлинное отражение чувств белорусского народа к Советское власти, ибо всякий в Белоруссии, кто бы он ни был, но если он жил в Белоруссии до революции, он скажет, что экономическое, хозяйственное, культурное и национальное лицо белорусского народа преобра­зилось только лишь после Великой Октябрьской Социалистической Революции, после создания БССР.

И, конечно, народ белорусский это знает. Отсюда у него любовь к Советской власти, отсюда, у него героизм в борьбе за свободу и советскую власть.

Доклад члена-корреспондента АН СССР В.И. ПИЧЕТА на тему «25-летие создания Белорусской ССР», сделанный на заседании сектора истории советского периода от 6.1-44 г.