Шо, опять?! Сборник [Глеб Корин] (fb2) читать онлайн

Шо, Опять?! Глеб Корин

«Гаврилиада» форева!

Молодой человек с нескромной прической и бараньим взглядом решительно откашлялся на табличку «Издательство «Что наша жизнь?», толкнул дверь и вошел. Под огромным портретом Сергея Безрукова, загримированного под Пласидо Доминго в роли Германа, сидел некто со внешностью, не имевшей ни малейшего значения.

— Ляпис-Трубецкой, если не забыли! — полнозвучным голосом произнес вошедший вместо приветствия, усаживаясь запросто и обстоятельно.

— Даже и не пытаюсь. Здравствуйте, Никифор, — отозвался хозяин стола, выдвигая ящик и невзначай смахивая в него пачку сигарет. Затем поинтересовался с профессиональным безразличием:

— Как успехи?

— Как бы имеют место быть.

— Как бы? Или на самом деле?

— На самом деле. Я только что из журнальчика «Вихри — в ремонт!»

— Это те, что все поголовно во френчах устарелого покроя и с такими лицами, будто они скверно пририсованы в фотошопе? Как же, знаем, знаем… Надо полагать, вы угостили их своим фирменным, чем-то вроде:

«Пошел Гаврила в попаданцы -

И под раздачу он попал…»

или

«Служил Гаврила попаданцем –

На бабки часто попадал…»

А? Я угадал? Колитесь, Ляпис!

— Зря вы так! — гость очень убедительно показал интонацией, что нисколько не задет. — А я вот, представьте себе, принимал поздравления по поводу завершения своей многотомной серии «Сага о Репке». Искренние!

— Верю, верю. И в кого же на этот раз попал ваш Гаврила? Во внучку? Жучку? Мышку-норушку?

Ляпис-Трубецкой снисходительно улыбнулся:

— Слово «сага» прошло мимо вашего внимания. Во всех персонажей. Во всех! Поочередно в каждом томе! Каково, а?

Он победно откинулся на спинку кресла и устремил взор поверх головы своего ответственного собеседника, встретившись с ответным одобрительным взором Безрукова-Доминго:

— Лично я считаю, что завершающий образ попаданца в репку — это на сегодняшний день мой как бы самый большой творческий успех.

— Как бы успех?

— Не как бы, а в самом деле. Да нет, это — настоящий прорыв!

— Присоединяюсь к поздравлениям! — произнес хозяин постным дикторским голосом. — Однако, вам известна специфика издательства «Что наша жизнь?»

— Игра!

— Правильно. Но не полно. Я бы сказал даже так: игра, игра, игра! Понимаете разницу, Ляпис?

— Понимаю… — Ляпис-Трубецкой несколько прищурился, со значением поджал губы и кивнул.

— А теперь попробуйте почувствовать нашего читателя!

— Пробую…. Чувствую… Честное слово, чувствую!

— Вот и отлично. Есть какие-нибудь идеи?

— Разумеется! Как раз давеча, входя в эту самую дверь, — он указал пальцем и хозяин кабинета с машинальной послушностью осмотрел ее, — я несколько по-новому увидел табличку на ней, как бы задумался о великой роли игры в нашей жизни. И у меня как бы вылился соответствующий замысел…

— Погодите, Ляпис. Так вы действительно задумались и замысел действительно вылился?

— Ну да!

— Тогда какого черта вы без конца вставляете это свое «как бы»? А еще только попробуйте сказать «своеобычный» или «волнительно» — и я вам морду набью. Ладно, проехали. Давайте ваш замысел. Который вылился…

Ляпис-Трубецкой на всякий случай отодвинулся от стола:

— Экий вы… — он пошевелил пальцами, подбирая какое-нибудь осуждающее или нехорошее слово, но передумал. — Ну да. Замысел… Э-э-э… Главный герой, назовем его, скажем, э-э-э… Гаврила — это мятущаяся душа в происках самоё себя.

— В происках самоё себя — это вы красиво сказали.

— Я знаю, спасибо. Он неустанно прокачивается, — так сказать, растет над собой — восходит от уровня к уровню, заполучая многочисленные и заслуженные ехры…

— Простите, что, Ляпис? Ехры?

— Ну да. Так и написано было, своими глазами видел: ЕХР.

— А, ну-ну… Я так понимаю, это у вас намечается РПГ-шка?

— Чего? Ну да, оно самое.

— А кто Гаврила — маг, воин?

— Воин, пожалуй. Магия для него пока что… — он опять пошевелил пальцами.

— Хобби? — любезно предположил хозяин кабинета.

— Верно. Он, конечно же, со временем намеревается стать магом, а впоследствии и главным начальником над всеми магами…

— Завмагом? — с прежней любезностью подсказал хозяин.

— Да, точно! Здорово вы слова подбирать умеете, мне бы так… Ну да. А пока что Гаврила учится владеть мечом и орболетом…

— Чем-чем? Орболетом?

— Ну да!

— Уфф… Он у вас, случаем, не собирается ли грабить корованы? Под звуки боевых боробанов? Прикиньте, Ляпис:

«Бия усердно в боробаны,

Гаврила грабил корованы…»

Залегла пауза. И Безруков, и Доминго на стене затаили дыхание.

Ляпис-Трубецкой восхищенно повел головой:

— «Бия…» Классно, блин! И так э-э-э… эпичненько! Не позволите ли позаимствовать?

— Да отчего же нет? Дарю, владейте…

Столоначальник побарабанил пальцами по краю стола и с внезапной заинтересованностью спросил:

— А скажите-ка, Ляпис, — только честно! — вы хоть сколько-нибудь разбираетесь в том, о чем собираетесь писать?

— Я-то?

— Вы-то.

— А зачем? — искренне удивился Ляпис-Трубецкой. — Мне рассказывали. И много притом.

— Понятно. Вам хоть о чем-нибудь говорят слова: «Dragon Age», «Mass Effect», «Warcraft», «Diablo», «Warhammer 40000»?

— Ну да. Все они иностранные, явно пиндосовского происхождения. Может, не дай бог, и того хуже.

Он подался вперед:

— А вам о чем-нибудь говорят слова: жмурки, городки, царь горы, лапта, катание яиц или, на худой конец, ладушки?

— Вы не поверите — об играх.

— О русских играх, заметьте! А еще о патриотизме!

— Мне о патриотизме говорят другие слова. Вы полагаете, что по этим играм можно написать книги?

— А что — по ихнему Вархаммеру можно, а по русской народной лапте нельзя? Если нет, то я вам сразу скажу, кому это не нравится и кто запрещает!

Хозяин кабинета вздохнул и сожалением вернул из ящика на стол пачку сигарет:

— На этот раз они здесь ни при чем. Пишите. С вашим-то талантом…

— Вот именно! — подтвердил Ляпис-Трубецкой, немедленно вылавливая сигарету из пачки. — И вы закуривайте, не стесняйтесь!

— Спасибо.

— А я вот еще о чем подумал: не обойти бы вниманием и такие замечательные народные забавы, как подкидного дурака, перетягивание каната, щелбаны и ковыряние в носу. Надо же кому-то всячески уширять и углублять эти самые… э-э-э… духовные скрепы! Что скажете, а?

Его собеседник открыл рот, но ничего не сказал.

Безруков ответил тайным и многозначительным взглядом единоверца.

Пласидо Доминго почему-то воздержался.

Вторжение

— Вывести изображение на главный демонстратор!

Адмирал величественно подкрепил распоряжение командным жестом.

Сфера голубой планеты вспыхнула посреди командной рубки, вызвав восхищенное посвистывание старших офицеров. Аст-аст! Какая изобильная планета! Как много воды, благодатной воды! Аст-аст!

— Ожидаемый итог мудрого руководства и превосходный приз! — льстиво склонился в его сторону арир-адмирал. — Еще одна достойная драгоценность засияет в диадеме Первоверховного!

Он почтительно воздел верхнюю пару конечностей и потряс ими.

Адмирал и офицеры повторили ритуальный жест верноподданности.

— Осмелюсь напомнить Вашему Превосходительству о своем рапорте, — продолжил арир-адмирал, — смею ли я высказать надежду, что теперь мое прошение о дозволении третьего наследника получит терпеливо ожидаемый ход?

Он несколько увеличил угол почтительного наклона.

Адмирал ответил общим покровительственным жестом. Затем запрокинул голову и помолчал приличное время, обозначая мудрые размышления.

— Новые акватории!.. Они столь пространны! Не опережая повелений Первоверховного, выскажу суждение о том, что весьма скоро даже владетельные двенадцатого разряда смогут надеяться прирастить свои достойные роды!

Его слова опять вызвали всеобщее “аст-аст” среди офицеров.

— Мы выходим на орбиту Третьей, — сообщил штурман на лишенном цветистых оборотов языке специальных операций. Адмирал коротко обозначил внимание, сделав вид, что не заметил некорректного намека.

— Флоту перестроиться в боевые порядки!

— Повиновение!

— Режим ожидания до личной отмены!

— Повиновение!

— Готовить планетарный модуль!

— Планетарный модуль готов!

Адмирал поднялся с места, ему последовали несколько офицеров:

— Мы переходим на планетарный модуль. Арир-адмирал, примите руководство флагманом и флотом вторжения. Прочие изменения в командовании — согласно своду штатных ситуаций. С нами Первоверховный!

— И Вечность у его ног! — уставно громыхнула командная рубка.

Корабль пробил облачный покров и вибрация корпуса заметно усилилась.

— По данным анализатора, это одно из ключевых поселений Третьей. К точке предполагаемой посадки приближается средство передвижения, — заметил техник, указывая на экран.

Адмирал кивнул:

— Я вижу, нас подобающе встречают.

Сервоприводы лязгнули, встав на стопор, и по пандусу споро взбежал маленький человечек с кейсом в руке.

Адмирал в немом изумлении перевел взгляд на стоящее поодаль средство передвижения. Сквозь стекла было хорошо видно, что салон его пуст.

— Говорят ли присутствующие на юни-лингве? Известна ли им базовая терминология? — деловитой скороговоркой осведомился человечек.

Адмирал с усилием вышел из ступора.

— На оба вопроса — ответ утвердительный.

— Отлично. Где мы можем заполнить бумаги?

— …Э-э-э… Заполнить бумаги??

— Странно, — вам должно быть известно это идиоматическое выражение. Разумеется, вся документация будет продублирована на молекулярных и структурных носителях, а также зафиксирована в любом желаемом вами виде. Куда мне пройти?

Адмирал затоптался и сделал неуклюжий жест гостеприимства.

Человечек положил кейс на стол, уселся в предложенное ему седалище и бесцеремонно подвигал задом, устраиваясь поудобнее.

Его Превосходительство решительно вернул ситуацию в должное русло:

— Мой Повелитель и Первоверховный Правитель Четырех Планет, Рожденный вне Времени и Пространства…

— …извещает нас о своем милостивом вторжении — или как там? — и так далее и тому подобное, — бесцеремонно и кощунственно прервал священное звучание Полного Титула маленький человек.

Адмирал оторопел.

— Слушайте, мы так до вечера не кончим! — в тоне странного гостя послышались сварливые нотки. — Вторжение, — ну да, мы поняли! Как по-вашему, зачем я здесь?.. Итак, цель вторжения и предполагаемые сроки владычества?

Адмирал вскинул обе пары рук к потолку кают-компании и завопил в великом гневе:

— Первая ударная группа Имперского Флота уже пребывает в небе вашей планеты! Сводный залп деструкторов только одного линейного корабля…

Человечек хлопнул ладонями о стол и завопил в ответ:

— Почему вы опять повторяете одно и то же? У вас эхолалия или вы служили в полиции?.. Кхм!.. Простите, теперь я вынужден повторить вопрос: цель вашего вторжения и предполагаемые сроки владычества?

Его Превосходительство овладел собой и ответил с холодным имперским сарказмом:

— Ответ на первый вопрос: включение вашей планеты в оправу Вечной Короны Первоверховного. Ответ на второй вопрос содержится в первом ответе.

Он с достоинством переглянулся с офицерами. Те согласно кивнули головами и полупрезрительно ухмыльнулись.

Человечек равнодушно кивнул и что-то вписал в соответствующую графу.

— Категория “А”… Замечу в частном порядке, что выбор категории “В” был бы менее затратен для вашего августейшего монарха. Впрочем, желание клиента…

— Что это за категории “А” и “В”? — высокомерно осведомился адмирал.

— Инвайдеры категории “А”, - словоохотливо отозвался гость, — подобно вам претендуют на вечную власть над планетой Земля. На данный момент в качестве таковых сертифицировано пятьдесят восемь цивилизаций. Последнюю тяжбу в Межгалактическом Арбитраже выиграла планета системы Медуза-ІІІ. Срок ее вечного владычества определен судом в полтора земных года. Вы же понимаете, что равноправные желания вечной власти других клиентов также должны учитываться. Однако, насколько мне известно, Галатея из Беты Октопуса уже подала встречный иск…

— Ага! — каркнул адмирал. — Кажется, я начинаю понимать!

— Примите мои восхищения вашей сообразительностью. Да, захватчики, подобные вам, никак не могут смириться с тем, что их много, а Земля одна. Существует даже такая земная поговорка: “Вас много, а я — одна!”

Он захихикал и подмигнул Его Превосходительству.

Его Превосходительство налился зеленью гнева, наклонился вперед и сказал негромко:

— Удар деструктора моего флагмана может расколоть надвое спутник вашей планеты. Последний бой, за который Первоверховный пожаловал меня…

— С ударами деструкторов ваших боевых кораблей у вас, очевидно, связано что-то глубоко личное, — перебил его человечек, — хотите поговорить об этом? Однако, вернемся к существу вопроса. Возможность силового варианта и поединок в соответствующем секторе космического пространства также определены протоколом, Ваше Превосходительство. Я упомяну последний бой за планету Земля между тордайцами и гелланами. В результате Тордай и Геллан не подлежат повторному терраформированию, а остатки населения рассеяны по отсталым колониям. Поединок между флотами я также не рекомендовал бы. Потрепанного победителя обязательно добьет кто-нибудь из списка “А”. Конкуренция, знаете ли… А выиграют от любого исхода сражения только те, кто будут делать ставки на тотализаторе. Ваш монарх согласен заплатить такую цену?

Адмирал пошел пятнами:

— Давайте рассмотрим… э-э-э… мирный вариант вечного владычества.

Маленький человек кивнул:

— Как я уже говорил, на сегодняшний день сертификат вечного владычества выдан пятидесяти восьми Метрополиям. Надеюсь, ваш Первоверховный действительно богат?

Адмирал стал медленно подниматься с места, офицеры достойно сделали вид, что хватаются за оружие на поясе.

— Ничуть не желал нанести оскорбления Венценосному, — равнодушно сказал человечек, — однако вы должны отдавать отчет, что каждый в списке “А” непременно желает быть первым. Поддержка своего лобби в высших эшелонах Земной и Галактической власти, бесконечные судебные разбирательства — все это стоит очень и очень дорого. И не всегда потраченные деньги приносят результат. Это политика, Ваше Превосходительство!

Он развел руками.

— А если мы выберем категорию “В”? — робко спросил адмирал.

— Отличный выбор, Ваше Превосходительство! — одобрительно кивнул человечек. — Здесь имеет место порядок живой очереди. Сроки владычества над Землей — от одного часа до двух недель по земному времени. Некоторые малоизвестные планеты с удовольствием пользуются именно категорией “В”. Согласитесь, когда в Звездном Каталоге рядом с названием планеты указано в скобках: “Двухчасовое владычество над планетой Земля” — это звучит! И вполне по силам бюджету любой захудалой планетки. В случае вашего согласия вам будет присвоен номер 57 990 075. Срок вашего полновластного владычества наступает через 347 земных лет.

Он поднял ручку над бланком протокола и выжидательно посмотрел на захватчиков.

Адмирал и офицеры потерянно молчали.

— Ну, так вы собираетесь нас захватывать или нет? — повысил голос маленький человек.

Адмирал обреченно кивнул.

Земля зомби

Коротышка бочком подобрался к разбитому окну и осторожно выглянул наружу. Улица была пустынна. Ветер шуршал метелками сухой травы в трещинах на асфальте и лязгал дверью бывшего супермаркета. Ему опять показалось, что кто-то прячется за ржавым остовом минивэна на той стороне улицы. Он присмотрелся не мигая. Да нет, просто показалось…

— Ну? — раздался сиплый голос из темного угла.

Коротышка оторвался от окна.

— Все тихо.

Долговязый шумно вздохнул и с кряхтением сел на пол у стены:

— Тихо… Никогда уже здесь не будет тихо. Ни в этом городе, ни на всей земле. А какой это был славный городишко! И какая сытная и веселая жизнь в нем была — скажи, а?

Коротышка ничего не сказал, только развел руками и глумливо ухмыльнулся.

— И откуда они только взялись? — тянул свое долговязый. — Как думаешь, может их вывели в каких-то секретных лабораториях?

Коротышка пожал плечами:

— Вывели — не вывели… Нам-то не один ли хрен. Народ разное болтает, а кто его знает, как оно на самом деле! Ходят слухи, это что-то вроде болезни. Неизлечимой болезни. Когда одна из этих тварей кусает тебя, то вирус попадает в кровь — и все. Тебя больше нет. Через день-два ты превращаешься в такого же урода. Потом ты кусаешь еще кого-то, а затем кусает он. Эту поганую эпидемию уже не остановить. Сам видишь — с каждым днем их становится все больше и больше, больше и больше…

Долговязый издал протяжный стон и стал медленно раскачиваться из стороны в сторону:

— Это была наша земля, наша! А теперь по ней ходят мерзкие твари. Ходят, как хозяева, а мы должны трусливо прятаться от них! Я больше так не могу-у-у!

— А ты не прячься! Выйди на улицу и дай укусить себя. А потом ходи себе смело! Как они…

Коротышка опять скривил лицо в ухмылке и попытался изобразить походку тварей. Получилось не очень похоже. Его ступня подвернулась на обломке кирпича и он с шумом повалился навзничь.

Долговязый в ужасе зашипел и стал подниматься на ноги.

В коридоре что-то громыхнуло и покатилось. Из темноты по-кошачьи выпрыгнули две отвратительные быстрые твари. Одна из них ловко приземлилась рядом с поверженным коротышкой. Затем схватила его за беспомощно поднятую для защиты руку и, оскалившись, впилась зубами в предплечье. Потом отскочила, брезгливо сплюнула и вытерла рот рукавом. Коротышка завыл. Другая укусила долговязого.

Надрывный вой в два голоса не понравился тварям.

Вторая тварь поморщилась, тоже сплюнула и процедила сквозь зубы:

— Проклятые зомби!..

Избранник

Миссис Смит сразу поняла, что Дейзи хочет что-то сказать. Она скользнула взглядом в сторону мистера Смита и лениво протянула:

— Дорогой, если ты решишь прогуляться к фричу, захвати баночку пива и для меня!

— Нет-нет! Пусть Па остается — его это тоже касается.

Дейзи вздохнула и решительно тряхнула кудряшками:

— Ма и Па! Я влюбилась! То есть, я хотела сказать, что мы любим друг друга… То есть…

Па подмигнул Ма и одобрительно показал оттопыренный большой палец дочери:

— Браво, Дейз! И кто же он, твой романтический избранник?

— Он… Он не совсем такой, как… Он не похож на выбор моих подруг!

Дейзи быстро взглянула в глаза родителей, опустила голову и вдруг разрыдалась: — Ма и Па! Лиз и Мардж уже отвернулись от меня! Скоро мы с Эдгаром станем изгоями среди своих! Если и вы тоже…

Миссис и мистер Смит бросились с обеих сторон к своей маленькой девочке и стремительно заключили ее в свои объятия.

— Ну-ну-ну!.. — успокаивающе гудел Па, покачиваясь со всеми из стороны в сторону.

— Ну-ну-ну!.. — вторила ему Ма.

Дейзи захлюпала носом. Ма высвободила одну руку и ловко дотянулась до большой коробки с «Клинексом» на краю стола.

— Ну-ка… — она привычно обхватила носовым платочком распухший носик дочери.

Дейзи облегченно затрубила, постепенно успокаиваясь.

Мистер Смит обстоятельно откашлялся и значительно посмотрел на миссис Смит. Та понимающе кивнула.

— Дейзи, наша маленькая Дейзи!.. Ты и твои подруги считаете нас с Ма какими-то динозаврами — таков уж наш родительский крест! Конечно, мы не так «продвинуты», как вы, однако, — Ма не даст мне соврать — во времена нашей молодости …

Миссис Смит бесцеремонно хлопнула в ладоши:

— Стоп, дорогой!.. Дейзи, милая, ты хочешь сказать, что твой Эдгар — вампир? — она облегченно рассмеялась. — Ты будешь удивлена — но мы с твоим Па нисколько не шокированы. Мы в курсе всех современных молодежных веяний. Сегодня почти каждая порядочная девушка влюблена в вампира — скоро это станет банальностью, я так считаю!

Па улыбнулся и ласково покивал головой:

— Глупышка ты наша! Нашла, чем удивить своих стариков!

Дейзи робко улыбнулась в ответ:

— Но он — не вампир, Па! Он…

— Неужели оборотень? — удивилась Ма и добавила, спохватившись: — Но это ничего не меняет! Это тоже так романтично! И тоже довольно тривиально, моя милая.

Па согласным кивком подтвердил широту и толерантность современных родительских взглядов.

Дейзи отрицательно помотала головой.

— Ты полагаешь, мы не воспримем в качестве твоего избранника полуразложившегося зомби? — неуверенно предположила Ма. — Не сомневайся в нас — это тоже вполне приличная партия для современной девушки!

Дейзи вжала голову в плечи.

— Девочка моя, мы с Па начинаем волноваться… Может, он — на худой конец! — чернокожий гомосексуалист в инвалидном кресле??

Дейзи опять заплакала:

— Эдгар — обычный белый парень!

Мистер и миссис Смит оторопели, не осознавая еще всей тяжести современного родительского позора…

Кремлевский экзорцист

— Здравствуйте, товарищи!

Неспешной мягкой походкой Сталин прошел вдоль длинного стола заседаний. Головы приглашенных поворачивались ему вослед. Остановившись у своего места, он обернулся и сделал короткий плавный жест рукой:

— Прошу садиться!

Дождавшись, когда шорохи стульев и почтительное покашливание сменятся полной тишиной, он продолжил:

— Я пригласил вас, товарищи, с тем, чтобы сообщить вам… — он сделал паузу, чтобы дать присутствующим возможность оценить и юмор и литературные аллюзии вождя. Реакция приглашенных была ожидаемой — все тщательно заулыбались и даже позволили себе с некоторым облегчением откинуться на спинки стульев.

В тот же миг высокие двери распахнулись и просторный кабинет мгновенно заполнили крепкие люди в полевой форме без знаков различия. Оказавшись за спинами сидящих, они споро и ухватисто заламывали им руки за спину и утыкали лицами в зеленое сукно стола, не проявляя, впрочем, излишней жестокости. Товарищ Сталин так и остался стоять, надежно удерживаемый за обе руки двумя одинаковыми с лица крепышами.

— Та-ак, хорошо-о, хорошо-о-о! — пропел маленький человечек, быстрыми шажками входя в кабинет. Распахнутый белый халат на нем открывал добротный костюм военного покроя. Одобрительно оглядевшись, он дернул головой в направлении дверей. В кабинет медленно въехало большое дубовое кресло на колесиках, оснащенное крепежными приспособлениями на подлокотниках, подножии и высокой спинке. Аккуратно направляемое двумя ассистентами, оно было развернуто и установлено у стены наподобие трона или архиерейского горнего места.

Затем внутрь вошел высокий худой человек в академической шапочке и с бородкой клинышком. Сопровождала его довольно многочисленная свита в белых халатах с большими и толстыми чемоданами в руках. Тут же защелкали язычки замков, откинулись крышки и наружу стали извлекаться приборы с должным обилием круглых окошек, разноцветных лампочек, больших и малых ручек и верньеров. Развернулись бухты проводов, штепселя воткнулись в розетки — и все ожило, загудело и замерцало. Человек в академической шапочке медленно обошел длинный стол, близоруко щурясь и внимательно принюхиваясь к каждому прибору своим длинным носом.

— Готово, профессор? — спросил терпеливо молчавший доселе коротышка. Дождавшись подтверждения, он хлопнул в ладоши и даже потер их:

— Тэ-э-экс! С вас начнем, Иосиф Виссарионович! — и он полупоклонился в его сторону.

Сноровистые близнецы подвели и усадили товарища Сталина в вышеописанное кресло, пристегнув его руки, ноги и плечи крепкими кожаными ремнями. Ассистент осторожно водрузил на голову вождя сетчатый шлем, от которого по полу змеился и исчезал позади одного из приборов длинный жгут разноцветных проводов. Во время этих процедур Сталин продолжал хранить молчание.

— Начинаем! — фальцетом выкрикнул профессор и лично повернул самую большую ручку на одном из приборов. Мерное доселе гудение постепенно перешло в тонкий писк и сетчатый шлем на голове товарища Сталина окутался сполохами коронных разрядов. Тело его задергалось в кресле, пытаясь освободиться.

— А-а-а-а-а!.. О-о-о-о!.. — закричал он вдруг на разные голоса.

— Кто вы? Назовите себя! — тоже закричал ему прямо в лицо профессор.

— А-а-а-а-а! Младший мерчендайзер Планктонов! Две тысячи одиннадцатый го-о-од!

— О-о-о-о! Менеджер по клирингу Процюк! Из две тысячи десятого-о-о!

— Захват! — профессор обернулся к аппаратам.

— Есть захват!

— Экзо!!!

Раздались два выстрела дуплетом.

— Есть!!!

Свист постепенно перешел обратно в негромкое гудение. По кивку профессора добры молодцы освободили Сталина от пут и, отдав честь, остались стоять по обе стороны электрического трона наподобие рынд.

— Сегодня — двое, Иосиф Виссарионович, — сообщил профессор, отвечая на рукопожатие вождя. Сталин вынул из ящика стола знаменитую черную коробку «Герцеговины Флор» и принялся неспешно набивать трубку:

— Продолжайте работу!

Берия сучил ногами, не желая садиться в кресло, плевался и норовил укусить за руку то одного, то другого ассистента. Повторилась процедура фиксации и коронования. Гудение опять сменилось писком аппаратуры и визгливой разноголосицей Лаврентия Павловича. Под крики профессора голоса стали представляться по очереди:

— А-а-а-а! Участковый Петренко! Две тысячи двенадцатый год!

— О-о-о-о! Вася «Даркмен», геймер со стажем! Две тысячи двенадцатый!

— У-у-у-у! Карина Гао, топ-модель! Две тысячи седьмой!

— И-и-и-и! Эльза, Злая Госпожа! Две тысячи одиннадцатый!..

…

— Экзо!!!

…

Иосиф Виссарионович выбил трубку в хрустальную пепельницу и заметил вполголоса, ни к кому не обращаясь:

— А Лаврентий по популярности обходит самого товарища Сталина!

***

Ассистенты захлопнули крышки кофров и покинули кабинет вслед за группой «волкодавов». Профессор и маленький человек в халате и френче остались.

Сталин повернулся к ним:

— Советский народ и товарищ Сталин благодарят вас за хорошее исполнение поручения Партии и Правительства!

С этими словами он несколько раз приложил одну ладонь другой. Присутствующие тут же поддержали его бурными и продолжительными аплодисментами. Выждав приличествующее время, он слегка кивнул головой и повел рукою, приглашая садиться.

— Передовая советская наука, — он ткнул чубуком трубки, зажатой в руке, в сторону профессора, — в свое время предоставила нам обширный исторический материал о так называемых попаданцах. Первые лица государства на протяжении всей нашей истории всегда представляли для них особый интерес. В древности от них страдали викинги и князья Киевской Руси. Во времена Российской Империи никто из Романовых не мог спокойно лечь в постель, не зная, кто к утру окажется в его теле. К сожалению, предки наши не располагали ничем, кроме использования технологии экзорцизма или изгнания бесов соответствующими специалистами по данному вопросу. Однако, эти наработки, дополненные впоследствии материалистическим учением о мессмеризме, помогли нашим советским ученым совершить прорыв и добиться окончательной и бесповоротной победы над попаданцами всех мастей!

Сталин сделал решительный жест трубкой и вызвал новую волну восторженных рукоплесканий.

— Руки прочь от нашей истории! — гневно воскликнул тонким голосом профессор.

— Свернем голову гидре попаданчества!

— Да здравствует товарищ Сталин!

Сталин опять терпеливо дождался тишины.

— Хочу заметить собравшимся товарищам, что тенденции попаданчества имеют сдвиги в положительную сторону. Не только первые лица государства, а простые советские люди обращают на себя все большее внимание попаданцев. Примеры сегодня мы видим среди приглашенных.

Он опять повел рукой:

— Это обычные «дяди Саши», пехотинцы, танкисты, и даже наши советские девушки. В этой привлекательности их для попаданцев товарищ Сталин видит большие результаты заботы Партии и Правительства о советском народе!

Он поднял руку, предупреждая очередные рукоплескания. Все шумно поднялись с мест и плавно потекли из кабинета. Сталин, приобняв профессора, проводил его до дверей. Из приемной чинно вышел толстый серый кот и стал тереться о ноги.

— Профессор!

— Да, товарищ Сталин?

— На завтрашнем сеансе прошу вас не забыть нашу уборщицу бабу Дусю…

— Есть, товарищ Сталин!

Чубук трубки опустился вниз:

— …и кота!

Паки-паки или Полный афедрон

Лето 7069 от Сотворения мира зело лепым выдалось.

Царский стремянной Митька сидел на лавке у конюшни, расстегнувши до подпупия лепень, уплетал студень и пил сбитень. Рядом в тенечке храпели вповалку царский знаменной, семянной и вымянной.

Распугивая кур и томно раскинувшихся в лужах тощих свиней, в неурочный час грохнула полуденная бомбарда. Должно быть, бомбардир опять хватил лишку с приятелем гренадиром альбо буканиром. От церкви Параскевы брел отец Никодим. Две облезлые собачонки облаивали его с обеих сторон, примеряясь вцепиться в полы. Он отбрыкивался и невнятно бормотал — то ли молился, то ли матерился.

— Здорово, святой отец! — лениво заорал Митька. — Глядите, как бы они вам сутану не того!..

Отец Никодим с тоскою в глазах медленно погрозил царскому стремянному кулаком:

— У-у-у, тупицы, адово семя! Какой я те «святой отец»? Когда же в ваши безмозглые бошки войдет, что «святыми отцами» токмо католики своих патеров да ксендзов именуют! А мы, чать, православные, — стало быть, зови меня «всечестный отче». Такожде и сутаны — у католиков, а у нас — рясы…

Всечестной отец повел головой и ткнул пальцем вослед статной молодке в цветастом платке:

— Зри, како афедроном-то вертит. Грешит, небось, в энтот самый… Тьфу, прости Господи!

Митька гыгыкнул в ответ и, своротившись набок, почесал свой «энтот самый».

— Благословите сиротинушку, батюшко! — прохожая старушка в старомодном ветхом шушуне толкнула вперед себя нескладную девчонку-подростка.

Отец Никодим, уже сложивший персты для именословного благословения, вдруг остановился и брякнул изумленно-простодушно:

— Это что же у нее — две правые руки? Помилуй, Господи!

— Это тебя «помилуй, Господи», батюшко! — сварливо ввернулась бабка. — Токмо в том изъяну нет! Про то и в книгах прописано…

Она впопыхах принялась тащить из заплечной сумы потрепанную книжку и листать страницы:

— Где ж оно… А, вот: «Она стала, тихо опустив десницы вдоль тела…» Ага? Зришь, отче? Чать, не дураки книжки-то пишут! То-то!..

Отец Никодим махнул рукой, плюнул и побрел дальше. Старушонка грозила ему в спину клюкой и визгливо кричала что-то про «лядвия» и «михири».

Из терема на красное крыльцо вышел стрелец с бердышом и заорал Митьке:

— Царь-батюшка тебя к себе кличет!

— Иду-иду, — проворчал тот, нехотя поднимаясь и потирая отсиженное.

— А целовальника не видал? Не сыщут никак — куды он запропастилси?

— Куды-куды… Должно быть, с послами в Иноземном приказе целуется — служба у него такая!

Паче всех достойных державных мужей Государи Российские завсегда почитали и будут почитать главных героев, даже худородных. И во всякой иной книжице — иных же. Предивно сие!

Царь и Великий князь всея Руси Иоанн Васильевич пировал в своей гриднице высокой. Он приветственно помахал шапкой Мономаха вошедшему Митьке. Сопровождаемый стольником, тот чинно прошествовал вдоль длинной вереницы столов.

— А это кто таков? — доносился до него любопытный шепот.

— Митька, царский стремянной!

— Да ну?! Неужто сам?!

— А стольник-то мне стольник должон с запрошлого лета, — гли, сколь постну харю творит!..

Пальцем, унизанным полудюжиной перстней, Иоанн указал своему стремянному место супротив себя.

— А почто это на тебе две шубы зараз, надежа-государь? — удивился Митька. — Инда взопреешь, яко озимые…

— Как это почто? — удивился в свою очередь надежа-государь. — А ежели мне вдруг вздумается пожаловать тя шубой со свово плеча — нешто мне голу оставаться?

Он огляделся и оглушительно захохотал.

Сидевший поодаль на возвышении седоватый, подслеповатый и глуховатый гусляр встрепенулся и ударил по струнам. На него зашикали.

— Так что ты, княже, рек о людях ратных? — вернулся к прерванному разговору царь, поворотясь вправо.

— Аз рекох сице: «Инии форозе, воспад на фарь, мнят ся стратигами».

Государь покривился:

— Уразуметь тебя, княже… Ровно ты «Слово о полку Игореве» под столом держишь, да глазом туда косишь. Мне от таких речей кефалгию обретать — монастырских книжников хватает. Так ли, отец архимандрит?

Длиннобородый старец в клобуке неодобрительно завозился и воздел сухой узловатый перст:

— Рече Господь: От словес бо своих оправдишися, и от словес своих осудишися!

Царь фыркнул и что-то пробормотал себе под нос. Митьке показалось, что это было: «Паки-паки, иже херувимы».

— Правда твоя, великий Государь! — подал голос кто-то из лизоблюдов. — То ли дело кого из Алексеевых послушать: и складно-то так, и разумно, и научительно!

— А то! А то! — по-скоморошьи поддакнул Иоанн. — У них даже и женки, и дворня, и смерды тако же и складно, и разумно, и научительно речь ведут! Закрой глаза — и не поймешь: то ли боярин думный говорит, то ли холоп его! А ты что скажешь, мой наперсник?

Митька обиделся:

— Мню, наперсник — то сбруя така, что бабы на свои перси, сиречь титьки надевают, у немцев голштинских бюстхальтером зовется… Верою и правдою тебе, великий государь, а ты верного слугу свово такими словами поносными!

Царь вскинул кверху острую бородку и опять громогласно захохотал.

Подслеповатый и глуховатый гусляр приосанился на своем насесте и ударил по струнам. В него бросили обглоданной курьей ногой.

— Иные же и вовсе не как русские люди говорят, — продолжил Иоанн, — а ровно иноземцы, в языке нашем преуспевшие.

— А любой язык иноземный — это тот же наш русский, токмо исковерканный, — подхватил Митька, — ты приметь, великий государь, как немец завсегда говорит: «Я прифетстфофаль фаш тсарский феличестфф!», «Русский Ваньюшька, сдафайся!» Хоть все книги перечитай, а нигде и никогда иноземец по-своему не бает. Даже с соплеменниками. Мнится мне, что весь язык ихний — то: «зэр гут», «руссише швайн» и «дас ист фантастишь», что они час от часу вворачивают.

Тем временем двери в дальнем конце растворились и стольник ввел в гридницу двух чуваков в прикольных прикидах, со странными фиговинами на головах и штуковинами в руках. Пацаны, как положено, подрулили к царю, выразили уважение, все дела, и начали солидный базар. Из-за своей средневековой отсталости царь никак не мог врубиться, что эффективный менеджмент — это реальные бабки.

Митьке стало жаль своего государя. Он подмигнул Иоанну и заорал:

— Музыку-у-у!!!

Гусляр вскинул голову и ударил по струнам:

— Поговори хоть ты со мной,

Подруга семиструнная-а-а!..

«Полный афедрон!» — подумал Митька.

Попаданцы большие и малые

— Слышь, мужик, а где это мы?

Юноша в очках обернулся. Окутанный сполохами голубоватой круговерти, к нему медленно подплывал плечистый парень в ветровке и джинсах.

Очкарик пожал плечами:

— Пространственно-временной туннель, он же «червоточина» или «нуль-Т-коридор» … По-разному называют.

Парень сделал несколько движений брассом, поравнялся и протянул крепкую ладонь:

— Привет! Меня Серегой зовут!

— Игорь! — очкарик кивнул, не выпуская из рук двух огромных клетчатых «сумок челнока». — А ты куда?

— В смысле: куда?

— Ну, в какую эпоху или в какой год?

Назвавшийся Серегой в растерянности почесал затылок и тут же зашипел от боли:

— Да я, понимаешь, за девчонку вступился. Пока с четырьмя разбирался, один из этих отморозков меня сзади приложил, — он опять потрогал затылок и поморщился, — очнулся уже тут…

— А ты кто по профессии?

— Десантник, осенью только на дембель вышел.

— Десантник — это неплохо. И у викингов хорошо устроишься, и в Киевской Руси, и при Государях Российских. Десантники повышенным спросом пользуются и всегда в великие князья выходят. Так что, не переживай.

— Да я не переживаю. Как у нас говорят, десантник — человек свободный: куда пошлют, туда он и захочет. А что это у тебя в сумках, если не секрет?

— Ноутбуки. Я хочу к самому товарищу Сталину попасть. А как же это: к товарищу Сталину — и без ноутбука? У меня их тут шестьдесят штук. Должно хватить на первое время. Мне главное — успеть предвоенную промышленность поднять. Ну, и реформы разные — само собой. Я все сферы охватил, целый год гуглил.

— А-а-а!.. — уважительно протянул Серега.

— Блин! Съездил, называется, на пикни-и-и-к! — раздалось вдруг справа по курсу.

Неопознанное тело на приличной скорости обогнало Игоря и Серегу и устремилось к далекой точке, в которую сходились призрачные стены циклопической трубы.

— Ага! — поддержали снизу плачущим голосом. — А мы всего лишь хотели сыграть в ролевую игру, воссоздать великую битву далекого прошлого!.. У-у-у!..

Попутчики посмотрели вниз. Под ними проплывал островок-полянка с деревцами-кустиками по краям и палаточным городком в центре. Парень в рогатом шлеме у костра отсалютовал шампуром с шашлыком, а одна из девиц высморкалась в платочек и грустно помахала им вслед.

— Фуфло твои ноутбуки! — громко сказали слева. Игорь и Серега повернули головы. На обгон шел приличных размеров остров. На краю его, свесив ноги, сидел парень в расстегнутой до пояса форме сержанта. Он покуривал, презрительно сплевывая вниз, и ухмылялся. Сквозь редкие деревья за его спиной проглядывали внушительные силуэты военной техники.

— Почему? — обиженно сказал Игорь.

— По кочану! — радостно ответил сержант и заржал. — Потому что мы — отдельный зенитно-ракетный дивизион! Хаваешь разницу между ЗРК и мудаком с ноутбуками? Пока, салабон!

Остров-дивизион наддал ходу и вскоре растворился в мерцающей голубизне.

— Да… — с завистью протянул Игорь.

— ЗРК — это круто! — согласился Серега. — Они нам жопу не слабо прикрывали, было дело.

— Но ничего, зато информация — это власть. А товарищ Сталин, говорят, относится очень исполнительно ко всем распоряжениям «попаданцев»!

С левой стороны опять появился краешек огромной массы и послышалась мелодия гимна «Боже, Царя храни!» У полосатого пограничного столба с двуглавым орлом и надписью «Россійская Имперія» стояли два бравых усача с Георгиевскими крестами на футуристических нагрудных доспехах и бластерами в руках.

— Здорово, орлы! — зычно поприветствовал их Серега. — Откуда и куда путь держим?

— Следуем из 2050 года, господа, — степенно ответствовал один из усачей, — на место бывшего Советского Союза. Желательно поспеть к началу Великой Отечественной.

— Чего-чего?? — угрожающе переспросили справа. — Какого такого «бывшего Советского Союза», ваши благородия, а?

Попутчики опять обернулись.

На краю такой же суперглыбы в положении для стрельбы с колена располагалась группа людей в динамическом камуфляже и противолучевых шлемах с надписями «СССР». Стволы здоровенных скорчеров были направлены в сторону их благородий.

Имперские усачи расхохотались, один из них сделал короткий жест поднятой рукой. Из высокого кустарника за их спинами выдвинулись длинные и толстые решетчатые жерла.

— Ну, господа хорошие, это мы проходили! — сказали скучным голосом советские люди в камуфляже.

Мирная лужайка неподалеку вздыбилась и в комьях вывороченной земли кверху стала медленно подниматься огромная черная башня.

— Валить надо отсюда, — негромко сказал Серега.

— Ага, — шепотом согласился Игорь, — а как?

Серега пожал плечами.

Внезапно Российская Империя дернулась и рванула вперед. Советский Союз пустился вдогонку. Попутчики завороженно следили, как он пытался обойти ее и «подрезать». Империя не сдавалась и закладывала лихие виражи.

— Как думаешь, чья возьмет? — азартно спросил Серега.

Игорь оглянулся. Сзади вырастал в размерах желто-синий шар.

— А ничья! — он вздохнул. — Если я не ошибаюсь, и Российская Империя, и Советский Союз сейчас получат по полной программе — нас тут планета Украина догоняет!

Сэр, мы пропали!

Над входом в таверну висело кованое изображение льва с чашей в лапах.

Человек в пыльном дорожном плаще толкнул тяжелую дверь и ступил в сизый полусумрак общего зала.

Вверх по лестнице простучали каблучки и девичий голос кокетливо пропел с галереи:

— Не скучайте без меня, мои дорогие-е-е!

Наверху хлопнула дверь и лязгнул засов.

— О Господи! — сказали с чувством за длинным столом в углу. Кто-то шумно и протяжно вздохнул. Из-за стойки проворно выкатился хозяин, окинул гостя быстрым взглядом и склонился в привычном поклоне:

— Гостеприимство таверны «Лев и чаша» — к услугам высокородного… — он сделал паузу и выжидательно поднял глаза.

Гость отстегнул фибулу и небрежно сбросил плащ ему на руки.

— Вина, обед, комнату, — коротко распорядился он, не удостоив простолюдина представлением себя, и равнодушно подумал: «Шпионишь на герцога или Консисторию? Служи, бедолага, служи…»

Человек во главе стола в углу привстал, прижал руку к груди и назвался учтиво:

— Родерик Конгулемский-младший просит оказать честь!

— Эйнор дан Роойт, с почтением и признательностью! — отозвался гость, ответно приложив открытую ладонь к геральдическим листьям на груди. Вертлявый хозяйский мальчишка ловко отодвинул для него тяжелый стул с высокой спинкой.

Сосед сэра Родерика, молодой эльф в темно-зеленом камзоле, поднял изящную руку с длинными пальцами:

— Аланор из клана Пришедших-с-Холмов!

— Бримли, последний в роду Хранителей Грора! — кряжистый гном с видимым усилием согнул короткую толстую шею и продемонстрировал глянцевую плешь в венчике рыжего пуха.

Статный крепкий старик огладил окладистую седую бороду:

— Магистр Седьмого Уровня Заррацельс, Посвященный!

— Лавроносный Иллио, служитель Гармонии! — миловидный юношакачнул кудрями и зарделся.

Тем временем хозяин поставил перед сэром Эйнором объемистый пузатый кувшин с узким горлом и оправленный в серебро стеклянный кубок. Пышная девица в белом чепце принялась сноровисто снимать с подноса блюдо с тушеными утиными грудками, жаркое в горшочке, запечатанном тестом, и рагу из овощей.

Рыцарь обвел взором хозяев стола:

— Что скажет почтенное сообщество о трапезе?

Сэр Родерик развел руками:

— Учтивый отказ лишь возвысит благородство предложившего. Милостью Господа, мы уже насыщены. Воздайте же и вы должное этому превосходному обеду.

— Хозяин! Тогда еще вина для моих добрых знакомых!

Присутствующие ответили вежливыми кивками.

— Вы путешествуете по долгу служения или в поисках благородных подвигов? — спросил сэр Родерик, глядя, как гость ловко расправляется с блюдами.

— Опрометчивый поединок, несколько слов, превратно истолкованных при дворе Аррадора — и вот я восполняю пробелы в знаниях о чужеземных странах.

— Понимаю… Мой благородный собрат — любитель пеших путешествий?

— Сегодня утром на Туманном перевале мой вороной оступился и сломал ногу. Этот городок — первое поселение на моем пути. Не думаю, что смогу подобрать себе что-либо приличное в здешних конюшнях, однако надеюсь на продолжение пути верхом. В замке герцога я слышал о правителе Шардара много добрых слов и желаю убедиться в справедливости их воочию. А вы, мой высокородный друг, сопровождаете в этом достойном обществе некую благородную особу, как я успел заметить?

На лице сэра Родерика появилось странное выражение. Его спутники потупились, а Бримли надул щеки и издал губами неприличный звук.

Эйнор медленно опустил кубок.

— Прошу простить мой невольный промах, однако…

— О нет, сэр рыцарь! — поспешно перебил его Родерик. — Это вы простите нас, ибо ваш вопрос был и природен, и приличен! Просто обстоятельства нашего пребывания в свите этой, как вы изволили выразиться, благородной особы…

— …Чудовищны, воистину чудовищны! — закончил за него эльф и со вздохом покачал головой.

Магистр сдвинул кустистые седые брови так, что они совсем скрыли глаза, и засопел.

Эйнар налил себе вина из кувшина и снова принялся за обед.

— Управитель пишет мне, что поместье находится в полном упадке, — тяжело сказал Родерик, — половина крестьян разбежалась, оставшиеся же не платят податей. Сюзерен грозит судом Консистории, а гарда, которой я когда-то командовал, называет меня беглецом и трусом. Я же, вместо того, чтобы заниматься делами, разыгрываю роль романтического защитника от несуществующих врагов, сэр Эйнор.

Эльф опять тяжело вздохнул:

— А меня желают видеть при дворе моего отца. В Лихолесье неспокойно. Полукровки из Низин, говорят, заключили союз с гуиррами и сманивают к себе искусных оружейников.

— Мой Магнум опус, эпохальный труд, посвященный синтезу магии и науки, так и не будет достойно оценен потомками, ибо он не дописан и тщетно ждет меня в Бангадуре! — воскликнул магистр, потрясая руками. — Профессура Академии пожимает плечами и перешептывается, а студенты посвящают мне скабрезные эпиграммы!

— Гномы очень редко покидают родные пределы, а Хранители вообще никогда! У людей же, я заметил, входит в скверную привычку обзаводиться в качестве спутников гномами, а затем бесцельно слоняться с ними где ни попадя, сэр!

Бримли стукнул кубком о стол и громко отрыгнул с видом крайнего неодобрения.

— Мое пребывание здесь также лишено всякого смысла, дружище, — сказал Аланор, похлопав гнома по плечу, — но разве можно обойтись без эльфа?

Илио печально улыбнулся Эйнору:

— Мне прочили блестящее будущее. На состязании в Святилище Муз я трижды был увенчан лаврами за свои сонеты. Но сегодня вместо благородного клавердина я аккомпанирую себе на плебейской лютре. А что я сочиняю — это позор, позор!..

Рыцарь слушал со все возрастающим изумлением:

— Но почему же столько достойных мужей презрели себя ради места в свите этой особы — могу ли я спросить, кто она?

— Ведьма. Во всяком случае, искренне считает себя таковою!

— И что же — магические таланты ее столь велики?

На лице эльфа появилась презрительная усмешка, а магистр поморщился:

— К вопросу о чарах, которые овладели всеми нами, мы еще вернемся. Сама же она свято верует, что у мужчин нет других занятий в жизни, кроме как постоянно кружить вокруг восхищенным роем и слагать к ее ногам дары своей неординарности!

— Любопытно, — сказал задумчиво Эйнор, — а когда же мужчины смогут добиться чего-то великого, если все свое время они должны тратить на роли восхищенных хористов?

— Хористов? — с горечью переспросил Иллио. — О нет, сэр! Статистов! В ожидании, когда в ее пустую голову по оплошности залетит мысль или то, что она искренне считает остротою, мы должны затаив дыхание прятаться за ближайшим углом, дабы в нужный момент высыпать оттуда веселою и славословящею гурьбою! А сколько дрянных од я сложил, воспевая ее черные кудри, льющиеся волною, персиковую кожу и пушистые ресницы, бросающие тень на ее бездонные глаза! Я молю Господа, чтобы в Святилище Муз не узнали, что лавроносный Иллио пользуется столь избитым набором слов, достойных балаганного барда! А еще мне категорически предписано регулярно упоминать ее кожаные топы, бархатные береты, высокие сапоги и стринги со стразиками! Я получил хорошее воспитание и мне претит восторгаться ее нижним бельем!

Бримли фыркнул:

— А мне полагается заносчиво похваляться ратными подвигами, гоготать над собственными грубыми шутками и угрожающе хвататься за топор при каждом удобном случае!

— Но всего этого просто не может быть!

— Но все это просто есть!

— Вы упоминали о неких чарах, магистр. Ваша хозяйка обладает Артефактом Могущества?

— О да, обладает! — Заррацельс сморщился от смеха и затряс бородою. — Это во-о-от такая здоровенная стекляшка. Она либо купила ее у этих узкоглазых коробейников из страны Син, либо нашла на помойке. Однако наша госпожа убеждена, что именно эта дрянь дает ей власть над людьми!

— Но тогда в чем же причина?

— Известна ли вам теория, что множество существующих миров являются лишь отражениями некоего горнего Творческого Мира?.. Так вот, я вызвал Зерцало Истины и попросил показать первопричину всех наших невзгод. И я узрел молодую особу, бойко выстукивающую пальцами по странному приспособлению. Мне дано было узнать, что это и есть истинная повелительница. А наша, с позволения сказать, госпожа создана ею по своему подобию.

— Она так же хороша собой?

— Мой возраст не позволяет выносить справедливых суждений о достоинствах молодых особ, однако мне не показалось привлекательным обилие прыщей на глупом лице. Подобие же я имел в виду внутреннее — страстная жажда быть центром мироздания безо всяких к тому оснований.

— И что же в таком случае делать, магистр?

— Ничего, мой благородный друг. Только надеяться, что следующая сотворительница миров будет обладать мозгами.

Дверь таверны распахнулась и зал с шумом стали заполнять загадочные молодые особы с черными волосами, струящимися по их обнаженным плечам, крикливые девицы с зелеными глазами и рыжими кудряшками, хихикающие блондинки в облегающих одеждах и надменные брюнетки в бронелифчиках. Их окружали предупредительные молодые люди с влюбленными глазами, хмурые воины с огромными двуручными мечами, элегантные эльфы, причмокивающие вампиры и поминутно хватающиеся за топоры воинственные гномы. Слуги с кряхтеньем втаскивали здоровенные сундуки, набитые артефактами, Некрономиконами, волшебными палочками и метлами, алыми и черными плащами, шикарными декольтированными платьями, топиками, сапогами, туфлями, бельем и предметами гигиены в золоте и брильянтах.

— Бедный наш мир! — произнес вполголоса Эйнор.

— Да, сэр рыцарь, — печально отозвался магистр, — мы пропали!

Оглавление

Шо, Опять?! Глеб Корин

  «Гаврилиада» форева!

  Вторжение

  Земля зомби

  Избранник

  Кремлевский экзорцист

  Паки-паки или Полный афедрон

  Попаданцы большие и малые

  Сэр, мы пропали!