Венецианская новелла раннего Разложения [Константин Дубровский] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]


Константин Дубровский


ВЕНЕЦИАНСКАЯ НОВЕЛЛА РАННЕГО РАЗЛОЖЕНИЯ


(Перевод с рококо — Г. ДАСТОПУЛО)

Новелла I ОШИБКА СИНЬОРА ВИНЧЕНЦО


Если вспомните, примерно,

Это было под Палермо.

В замок славного Винченцо

Погостить приехал деверь.


Хоть и было всё зимою,

Он привёз семью с собою,

Десять дочек, прапрадеда

И супругу Анчелотти.


Деверь был мужик могучий,

Его звали Лось Мамучо,

Дальний родственник Колумба

От контакта с индианкой.


Ещё в самом детстве раннем

Стал Мамучо ненормальным,

Оттого, что ему по лбу

Дали ступкой от кокоса.


Но по слухам и дебатам,

Он был сказочно богатым,

И в Италию приехав,

Сразу стал хотеть жениться.


Стал ходить по ресторанам,

Приставать к замужним дамам,

Но однажды заработал

По лицу ногой говяжьей.


Поглупев еще сильнее,

Лось Мамучо стал мудрее,

И ходил теперь тихонько

На семейные банкеты.


Раз, придя по приглашенью,

На стандартный день рожденья,

Он увидел Анчелотти

И, конечно же, влюбился.


Кто-то может усомниться, —

Раз увидеть и влюбиться.

Но, увидев Анчелотти,

Вы б отбросили сомненья.


Черноглазая блондинка,

Папа негр, а мать грузинка,

Из стариннейшего рода

Пилигримов-капуцинов.


От любви утратив разум,

К девушке прижавшись тазом,

Лось Мамучо предлагает

Сердце, деньги и поместье.


Та в уме подбила бабки,

И про всё сказала папке,

Жадный негр потряс губами,

И немедля согласился.


Стал Мамучо после брака

Как весенняя собака,

Надувать её бедняжку

Десять лет без перерыва.


Та, родивши десять дочек,

Заварила кипяточек,

И за завтраком случайно,

Мужу вылила на гульфик.


Переживши этот случай,

Перестал жену он мучить,

Ибо от воды горячей

«Перец» в трубочку свернулся.


Стал он мягким и пузатым,

Полным стал дегенератом,

Для бедняжки Анчелотти

Наступило облегченье.


И теперь, в момент обеда,

Когда слушали прадеда,

Анчелотти незаметно

Под столом Винченцо гладит.


Лось Мамучо съел барашка,

Пукнул, расстегнул рубашку,

И заснул без напряженья,

Бульбы весело пуская.


Прапрапрадед говорливый,

Выпив триста спецразлива,

Захрапел по-богатырски,

Подложив паштет под ухо.


Десять дочек поклонились,

Взяли карты и закрылись,

И, видать в «буру» играли,

Потому, что матюкались.


Вопрошает Анчелотти:

«Как относитесь вы к плоти!»

Продолжая методично

Мять рейтузы на сеньоре.


«Не могу сейчас о плоти.

Есть вопросы по работе,

Но сегодня ровно в полночь

Мы продолжим этот диспут».


По пути с работы к дому,

Дон Винченцо выпил рому,

Шлифанул всё это кьянти,

И пришёл к себе на взводе.


Чтобы быстро снять нервозность,

Позабыв про осторожность,

Он ещё кальян наполнил

И скурил его до фильтра.


Тут он вспомнил про кузину,

Взял японскую резину,

Посидел перед дорожкой,

И сказал: «Вперёд, котовцы!»


Завернувшись в полотенце,

Никакой синьор Винченцо

В темноте ошибся дверью,

И вошёл не в те покои.


Там Винченцо свою чучу

Преподнёс под нос Мамучо,

Потрепал его по холке,

И сказал: «Рекомендую!»


Тот, от ужаса немея,

Надавил курок фузеи.

Ливер треснул моментально,

И синьор Винченцо умер.


Суд признал, что Лось был грешен,

И Мамучо был повешен.

Десять дочек с Анчелотти

Получили два условно.



Новелла II — ШАЛОСТИ СЕСТЁР ГРАЦИАНИ


Как-то раз дождливым летом,

На ореховом диване

Две сестрички Грациани

От безделия варились.


Звали старшую Джованна,

Невысокая принцесса,

С небольшим излишком веса,

Килограмм, примерно, двадцать.


Звали младшую Лизетта,

Ей исполнилось шестнадцать.

Но хотелось размножаться

Посильнее, чем Джованне.


За окном сердитый ливень.

Град стучит и ветер стонет,

Две сестрички газы гонят,

Соревнуясь, кто сильнее.


Говорит Лизетта: «Скука!

Дождь по окнам так и садит.

Может, в клавесин нагадить?

Или дядюшке в шарманку?»


«Нет, — Джованна отвечает, —

Этот номер им не страшен.

Лучше гувернантку нашу

Мы немножко испугаем».


Пододвинувшись поближе,

Две сестрички зашептались,

А потом расхохотались,

И быстрей взялись за дело.


В зале был чугунный рыцарь

Современник Белой розы.

Цвета старого навоза,

И к нему подходят сестры.


Между ног статуи древней

Привязали две сестрички

Баклажан и два яичка,

И верёвку для сигнала.


Сделав это, две шалуньи

Вновь уселись на диване,