В моих безумных фантазиях [Джулиана Маклейн] (fb2) читать онлайн

Джулиана Маклейн В моих безумных фантазиях

Глава 1

Оксфордшир

Август 1870 года

Густой серый туман окутывал темнеющий лес, низко стелился по земле, словно извивающийся, клубящийся призрак. Одетая в черное, Ребекка Ньюленд, сидящая рядом с отцом, пребывала где-то между сном и реальностью, откинувшись на кожаную обивку спинки кареты. Их веки на мгновение сомкнулись, затем, затрепетав, открылись снова, когда экипаж загрохотал, раскачиваясь из стороны в сторону, по узкой извилистой дороге.

Они возвращались домой после, похорон ее дяди в Лондоне. К сожалению, Ребекка никогда не встречала своего дядюшку, но, как полагала девушка, это от нее не зависело. Она знала очень мало людей, запертая отцом в уединенном сельском доме, построенном из старого камня и густо обвитом широколистным плющом, который почти не пропускал внутрь солнечного света.

Единственное, что удерживало ее от того, чтобы совсем не помешаться в уединении, это то, что ей уже исполнилось семнадцать, и приближался ее первый лондонский светский сезон — возможно, это произойдет в следующем году? Стоило ей закрыть глаза, как в воображении возникали залитый светом зал и прекрасные туалеты дам, о которых она читала в романах, сверкающие бриллианты на груди и блеск гребешков в прическах. Ребекка мечтала об этих балах и оживленных беседах. Она тосковала по всему этому, по всему, чего была лишена в мрачном доме отца так давно, как помнила себя.

О, она горячо молилась, чтобы отец позволил ей появиться в свете на следующий год. Конечно, он согласится. Какое ему удовольствие от ее присутствия в доме? Между ними не было близости. И ее тетушка не раз предлагала представить племянницу в свете…

Только Ребекка начала воображать, как грациозно делает реверанс перед красавцем герцогом, как экипаж внезапно накренился, и у нее от страха сжало живот. Она с трудом удержалась, чтобы не упасть, ухватившись за подоконник экипажа, затем услышала глухой шум от удара.

— Отец, проснитесь, — позвала девушка, очнувшись от праздных мечтаний.

Отец сонно пошевелился, затем сел и огляделся вокруг, словно не понимая, где находится:

— В чем дело?

— Вы слышали шум? Карета наклонилась, а потом послышался глухой удар.

Однако теперь они ехали довольно ровно, и отец откинулся на сиденье спокойный, но раздраженный тем, что прервали его сон.

— Ради Бога, Ребекка. Возможно, наверху перевернулся один из сундуков. — Он сложил на коленях руки и снова закрыл глаза.

Она прислонилась лбом к холодному окну кареты и взглянула вниз на дорогу, по которой они двигались, размышляя, могли свалиться какой-нибудь предмет багажа, когда карета резко повернула. Затем медленно, но неуклонно экипаж начал замедлять движение, двигаясь все медленнее, пока не пополз как черепаха, а затем остановился. Лошади заржали и загремели сбруей. Отец открыл глаза и снова выпрямился:

— Мы прибыли?

Ребекка продолжала выглядывать из окна:

— Нет, отец. Мы среди платанов…

Он нахмурился и придвинулся к окну со своей стороны.

— Почему, черт побери, мы остановились здесь? Какая-то преисподняя…

— Думаю, вы правы, отец. Мы, должно быть, потеряли сундук.

Испытывая все большее нетерпение, отец потянулся за палкой и обхватил согнутыми ревматическими пальцами набалдашник из слоновой кости, ожидая, когда у двери появится кучер, чтобы сообщить им о возникшей проблеме. Но за дверью кареты не слышалось никакого движения.

— Может быть, кучер уже пошел назад за багажом? — предположила Ребекка.

— Но он мог бы сообщить нам об этом вместо того, чтобы заставлять гадать на кофейной гуще.

Ребекка снова выглянула в окно, увидела темнеющее голубое небо сквозь окутанные туманом кроны деревьев и заметила угасающий свет.

— Надеюсь, кучер будет действовать быстро, — произнесла она, — иначе ему не найти в темноте наш багаж. А то и нас…

Они продолжали молча сидеть, надеясь, что вот-вот все объяснится, но ничего не происходило. Ребекка наблюдала, как туман опускался за окном кареты, и почувствовала все возрастающую неуверенность.

— Можно мне выйти посмотреть, что происходит? — спросила она у отца.

Отец заворчал, выражая свое недовольство, и протянул руку к дверной ручке со своей стороны. Девушка накинула на плечи шаль и сделала то же, самое. Ступеньки кареты не были опущены, поэтому ей пришлось спрыгнуть прямо на землю. Она приземлилась с глухим стуком и обернулась, чтобы опустить ступеньки.

Как только она сделала это, у нее по телу прошел озноб, который проник, словно ледяная вода, в рукава ее черного платья из саржи. Она огляделась вокруг. Лес был молчалив и спокоен, как могила, исключение составлял туман, плывущий между деревьев. Она вдыхала влажный запах мха и березовой коры, но ничего не было слышно. Ни шума ветра, ни пения птиц — ничего.

Девушка вздрогнула, и тут одна из лошадей заржала и снова зазвенела сбруей. Обернувшись и теснее закутавшись в шаль, Ребекка посмотрела вверх. Сиденье кучера пустовало. Казалось, кучер просто исчез.

«Водятся ли в этом лесу привидения? — усмехнувшись, подумала она. — Не живет ли здесь тролль, который срывает кучеров с места и лакомится их костями?»

Отец обошел экипаж и остановился рядом с ней, глядя на дорогу, по которой они уже проехали.

— Я спущу с него шкуру!

Ребекка вздохнула, сожалея, что сон отца был прерван. Теперь он будет раздражен весь день и именно на нее обрушит свое дурное настроение.

— Смит! — закричал он, и его голос тут же поглотила густая сырость леса. — Мы что-нибудь потеряли?

Ответа не последовало. Не слышно было даже эха. Ребекка придвинулась ближе к отцу.

— Может быть, нам пойти и поискать его?

Отец оперся своим хрупким телом на трость, но прежде чем он смог ответить, шум откуда-то спереди заставил их обоих обернуться. Это был тяжелый, громоподобный стук копыт.

У Ребекки затрепетало сердце. Кто-то приближался к ним.

Воображение девушки разыгралось. Как страшно в этом мрачном, пустынном лесу! Не «ели холодными косточками будет лакомиться нечисть? Она взяла отца под руку, а сердце ее продолжало громко стучать в груди.

Спустя секунду огромная вороная лошадь с всадником на спине появилась из-за поворота дороги, направляясь к ним, конь быстро перебирал копытами. Человек, словно темный призрак в тумане, был так же черен и загадочен, как и его лошадь. Он был широкоплеч и закутан в черный плащ, на голове лихо сидел цилиндр.

Как только всадник заметил экипаж и лошадей, загораживающих дорогу, он натянул поводья и резко осадил коня. Тот встал на дыбы, перебирая в воздухе передними копытами, его крепкие мускулы напряглись и сжались, конь сердито заржал. Мужчина закричал на него, пытаясь вернуть контроль над ситуацией, тот второй раз поднялся на задние ноги, совершив полный круг.

— Тпру!

Громкий властный голос всадника заставил Ребекку застыть на месте. На мгновение она испугалась, что лошадь сбросит всадника на землю, но мужчина крепко держался в седле и вскоре подчинил себе дикое животное.

— Тихо, Пепел! — скомандовал он. — Тихо…

Пока конь раздраженно фыркал и тяжело переступал с ноги на ногу, Ребекка рассматривала роскошное пальто всадника, воротник и лацканы которого были оторочены шоколадно-коричневым мехом, опускавшимся до подола.

Мужчина откинулся в седле и обратил горящий взгляд на Ребекку и ее отца. Его глаза были бледно-голубыми, словно утреннее небо, и они стрелой пронзили ее сердце. У него были полные губы, а нос прямой и тонкий. Это было благородное, исполненное мужественного очарования лицо с правильными и решительными чертами. Ребекка была покорена внешностью незнакомца и смущена его властным присутствием, когда он возвышался над ней, сидя верхом на массивной лошади.

— Что здесь случилось? — нетерпеливо спросил он, взглянув на пустое место кучера, затем опять на девушку и ее отца, которые не отрывали от него глаз, словно встретили самого Люцифера.

Незнакомец направил лошадь чуть вперед вдоль дороги, пока не оказался прямо перед ними.

Они невольно отступили назад, и отец резко произнес.

— Садись в карету. Ребекка.

— Но…

— Делай, как тебе сказано, девочка.

Ребекка подумала, что с его стороны было мудро проявить осторожность. Ведь они ничего не знали об этом человеке и его намерениях, так что она послушно повернулась, дерзко встретив взгляд незнакомца, когда поднималась по ступенькам кареты.

Она устроилась на кончике сиденья, наклонившись вперед, чтобы выглядывать в открытую дверцу кареты и быть свидетельницей разговора. Но так как лошадь незнакомца стояла близко от дверцы, ей была видна лишь часть его — от груди и ниже. Верх дверцы скрывал его голову и плечи.

Приняв во внимание, что незнакомец тоже не мог видеть ее, она позволила взгляду скользнуть по его мускулистой ноге. И почувствовала странную дрожь в животе, когда ее взгляд путешествовал по его крутому бедру и сильному колену и ниже до носков дорогих, безупречно начищенных сапог. В легкой полутьме блестели даже его стремена.

— Вам требуется помощь? — спросил незнакомец у ее отца.

Помощь… Это звучало по крайней мере обещающе Ее отец оперся на палку.

— Нет, благодарю вас, у нас все в порядке.

— Но, отец… — запротестовала Ребекка, наклоняясь вперед на своем месте.

Тот бросил на нее суровый взгляд, приказавший ей сидеть тихо и не вмешиваться.

Незнакомец склонился над хорошо расчесанной гривой коня, чтобы взглянуть на нее. Сердце девушки вновь забилось, когда она во второй раз заметила удивительный оттенок его голубых глаз, которые, казалось, видели ее насквозь. Она почувствовала себя обнаженной, и кровь ее, казалось, закипела от темного, почти пугающего желания.

Господи! Никогда в жизни не встречался ей такой удивительный мужчина. У нее перехватило дыхание, девушка не могла пошевелиться.

Вдруг неожиданно черный как уголь ворон слетел с дерева и стал снижаться, каркая и размахивая крыльями прямо перед мордами лошадей. Карета резко дернулась, девушку отбросило на спинку, и она ударилась головой о кожаную обивку. Лошади сорвались с места, и прежде чем она поняла, что случилось, в ушах засвистели ударявшие в раскрытую дверцу экипажа ветви деревьев.

Ее пронзил слепой страх, и она ухватилась за стенку кареты, которая продолжала набирать скорость и бесконтрольно подпрыгивать на ухабах дороги.

— Стойте! — закричала Ребекка, прекрасно зная, что это не поможет.

Карета резко наклонилась на повороте, и ее бросило в сторону. Она снова ударилась головой и зажмурилась от боли. Когда же вновь открыла глаза, то поняла, что смотрит в открытую дверцу, за которой проносились смутные картины.

Что-то черное промчалось мимо нее — это был мужчина верхом на лошади, которая неслась еще быстрее, чем неуправляемый экипаж. Тяжелые копыта коня грохотали по земле, а всадник исчез впереди, и она услышала обращенный к ней глубокий, требовательный голос: «Держитесь!», а затем — «Ну, тихо, тихо!»

Лошади громко заржали, карета качалась из стороны в сторону, затем шум и гам замерли, когда они начали постепенно останавливаться.

Объятая паникой, Ребекка пробралась к открытой дверце, взглянула на мужчину, сидящего в седле и крепко сжимавшего в руке вожжи, и произнесла:

— Спасибо, сэр!

Она вытянула ногу, чтобы выйти из кареты.

— Нет-нет, мисс, — быстро сказал незнакомец, оглядываясь через плечо. — Пожалуйста, не…

Девушка даже не успела осмыслить предупреждение, как — плюх! — она очутилась выше колен в холодной трясине, от чего у нее перехватило дыхание.

— О, болото! — воскликнула Ребекка, когда холодная вода проникла ей под юбки и кожа словно онемела. — Вода просто ледяная! — Она замахала руками в воздухе, разбрызгивая капли воды во все стороны.

Мужчина быстро подъехал на лошади ближе.

— Дайте руку.

Ясные слова и командный тон голоса побудили Ребекку к действию, она потянулась к его руке. Не теряя ни секунды, незнакомец схватил ее за руку и вырвал из трясины, что было нелегко с ее намокшими юбками, тяжелыми, как мертвый слон. Он посадил девушку боком перед собой и осторожно направил лошадь прочь из болота.

Как только они очутились на твердой земле, всадник спешился, и она поняла, что не отрываясь смотрит в его голубые гипнотизирующие глаза, а незнакомец протягивает к ней руки.

— Спускайтесь, дорогая, — сказал он. — Просто падайте мне в руки.

«Дорогая»…

Подумать только… Лишившийся управления экипаж, и красавец мужчина, который хотел, чтобы она соскользнула ему в руки. Это было больше, чем могла мечтать семнадцатилетняя девушка, воспитанная: вдали от светского общества. Это было из разряда фантазий и сказок.

Взволнованная и озадаченная, Ребекка опустила руки ему на широкие плечи и почувствовала мягкий мех лацканов пальто сквозь мокрые перчатки, когда соскользнула с седла в крепкие мужские объятия. Никогда в жизни она не касалась так мужчины, ни разу не находилась столь близко от него.

Он начал опускать ее на землю, и она всей грудью прижималась к его твердой груди. Ее сердце билось очень часто, и это сделало ее крайне легкомысленной. Девушка уже не могла определить, было ли это следствием затянувшегося ужаса от того, что ее унес неуправляемый экипаж, или же того, что ее держал в руках этот человек — грозный, возбуждающий незнакомец с широкими, крепкими плечами и глазами, заставившими ее внутренне вздрогнуть от неизведанного любопытства, природу которого она еще не могла понять, поскольку не испытывала ничего подобного. Это было дико, опасно, но и приятно возбуждало.

Когда носки ее туфель коснулись земли, мужчина и девушка не сделали ни малейшей попытки отступить друг от друга. Он продолжал крепко держать ее, его властные руки обнимали ее затянутую в корсет талию, он смотрел на нее сверху вниз.

— С вами все в порядке?

Она кивнула:

— По-моему, да.

— Что ж, рад услышать это, — ответил ее спаситель, и в уголке его рта пряталась усмешка, от которой у нее совсем растаяли мозги. — В какой-то момент я подумал, что с вами все кончено.

Несмотря на всепоглощающий шок от того, что случилось несколько минут назад, и от того, что ноги ее окоченели, а ее продолжал держать на руках прекрасный незнакомец, у нее вырвался нервный смешок.

Его голубые глаза потеплели от такого ответа, и он отступил на шаг, успокоенный тем, что с ней действительно все в порядке и она уже может стоять на ногах, не падая в обморок.

Но падать было еще рано, предположила девушка. Будет еще достаточно времени, чтобы прибегнуть к этому излюбленному женскому трюку.

— Вы уверены, что у вас ничего не болит?

На этот раз она прислушалась к себе и почувствовала боль в затылке. Она протянула руку и дотянулась до больного места:

— Боюсь, я немного ушиблась.

— Дайте мне посмотреть. — Он был на добрых двенадцать дюймов выше ее, поэтому ему ничего не стоило нагнуться, чтобы осмотреть ее затылок. Его пальцы скользили между ее рассыпавшихся густых рыжих волос, нежно массируя череп… касаясь его в поисках раны… Затем его рука опустилась ниже, к ее шее, поглаживая чувствительные к ласкам мышцы.

Каждый нерв в ее теле пульсировал и дрожал от захватывающего, горячего пламени удовольствия. Ребекка медленно и лениво вздохнула и задержала дыхание.

— Полагаю, вы сможете выжить, — констатировал со скрытой усмешкой ее спаситель, опуская руки и отступая на шаг. — Но пара шишек вам обеспечена.

— Одна, — ответила девушка, прежде чем дала волю сдерживаемому дыханию, и удивилась необъяснимому желанию вновь оказаться крепко прижатой к мускулистому телу мужчины, чтобы еще раз почувствовать до сих пор не испытанное, странное удовольствие.

— Да, шишка, — подтвердил незнакомец. — Что-нибудь еще пострадало?

Все еще приходя в себя от восхитительного жара, вызванного его прикосновением, она задумалась.

— Похоже, мой локоть.

Мужчина озорно улыбнулся, словно они играли в какую-то игру. Но она и впрямь ударилась локтем о стену кареты, когда ту понесли неуправляемые лошади, и ей только хотелось, чтобы он коснулся ее руки, потер ее и погладил своими волшебными ладонями. Ну и конечно, следовало убедиться, что с локтем не произошло ничего страшного.

— Позвольте мне осмотреть его, — сказал мужчина.

Его голос был глубоким и густым, как бархат, от него ее тело покрылось гусиной кожей. Он взял руку девушки и начал ощупывать ее тонкие кости.

— Здесь больно?

— Нет.

— А здесь?

— Нет.

— Ну а вот в этом месте? — Он массировал плечевой сустав девушки.

Она едва узнала глубокий, страстный звук своего голоса, когда ответила:

— Право, это очень приятно.

Темная бровь незнакомца приподнялась, и он снова усмехнулся:

— Да, это, без сомнения, очень приятно.

Он продолжал поглаживать локоть Ребекки, пока его лошадь стояла на опушке тихого леса, благоразумно, пощипывая траву и отмахиваясь ушами от насекомых. От прикосновений незнакомца тело девушки приятно потеплело и расслабилось.

— Как вы полагаете, я не нарушаю правил приличия? — поинтересовался он, подняв на нее глаза с тем же чарующим, пленительным выражением. — Ведь мы не представлены друг другу и здесь совсем одни.

Ребекка облизнула губы и подумала, что и в самом деле ситуация пикантная. Вокруг никого нет, незнакомец касался ее очень интимно, и она не знает, где находится отец. Могло случиться что угодно. Он мог при желании соблазнить ее. Мог подхватить на руки, поднести к карете и бросить на мягкую кожаную обивку, целовать ее руки и шею, наполнить ее доселе не изведанной пугающей страстью и безжалостно овладеть…

Она тяжело сглотнула.

— Вы правы, сэр. Мы незнакомы, так что, полагаю, все происходящее с трудом поддается объяснению. Признаюсь, вы выбили меня из колеи.

— Уверяю вас, это не входило в мои намерения. — Он молча продолжал ощупывать ее предплечье. — Не беспокойтесь — вам нечего опасаться. Я только хочу убедиться, что с вами все в порядке.

Однако, несмотря на его заверения, было что-то очень интимное в том, как он разговаривал и прикасался к ней, что заставляло ее чувствовать жар и негу в девичьем теле.

— Я ценю вашу заботу.

Ее спаситель продолжал ощупывать руку от плеча вниз к запястью.

— Вы очаровательны. Кто-нибудь говорил вам об этом?

— Нет.

— Нет? — В его голосе прозвучало удивление, затем он прищурился: — Сколько вам лет?

— Семнадцать, сэр.

Его рука замерла на ее, затем с тихим вздохом он нежно отпустил и отстранил от себя ее руку.

— Боюсь, вы слишком молоды, чтобы подвергаться осмотру локтя.

— А. сколько лет вам? — спросила Ребекка, не в состоянии сдержать любопытство.

— В устах такой хорошо воспитанной леди, как вы, это весьма дерзкий вопрос.

— Но вы же задали мне этот вопрос, — возразила его собеседница.

— Это так, но, боюсь, я отнюдь не хорошо воспитанный молодой человек.

Она с улыбкой окинула взглядом широкую грудь и мускулистые плечи незнакомца:

— Вам виднее…

Какое-то мгновение они смотрели друг на друга, пока он не перевел взгляд на зеленую трясину.

— Полагаю, мне следует развернуть карету и вернуть вас целой и невредимой вашему отцу. Он, несомненно, обеспокоен.

— Уверена, что обеспокоен. — С некоторым огорчением Ребекка поняла, что пока этот невероятный человек касался ее, она полностью забыла об отце. — Теперь со мной все хорошо.

Но у нее вдруг застучали зубы.

Незнакомец тут же снял свое тяжелое, отороченное мехом пальто и набросил ей на плечи:

— Это согреет вас.

Ребекка почувствовала исходящий от пальто жар его тела и дурманящий запах дорогого мужского одеколона.

— Благодарю вас, — произнесла она. — Особенно за то, что спасли меня.

Он почтительно коснулся полей элегантного цилиндра, затем вскочил в седло.

— Уверяю вас, мне это ничего не стоило.

О нет! Не такой уж пустяк — мчаться вслед за убегающим экипажем и вытащить из болота обезумевшую леди, чьи юбки насквозь промокли от соприкосновения с холодным липким илом, а затем заставить ее забыть о ноющей шишке на голове и боли в локте.

Незнакомец прищелкнул языком, повел свою лошадь к воде и взял в руки вожжи.

— Ну, теперь вперед, — приказал он. Пока он вел упряжку лошадей широким разворотом на траву, Ребекка восхищалась его фигурой. Он отдал ей пальто, и теперь на нем был прекрасный черный смокинг, накрахмаленная белая рубашка и бордовый галстук. Мужчина был еще совершеннее, чем она могла представить, в его плечах таилась невероятная сила и энергия, так же как и в твердых линиях торса и бедер.

Как только колеса кареты оказались на сухой земле, незнакомец подскакал ближе и вновь спешился.

— Позвольте помочь вам.

Она неуверенно посмотрела на карету:

— Лошади не могут взбеситься снова?

— Нет, пока я буду вести их под уздцы.

Он прекрасно знал, как внушить ей уверенность.

— Тогда благодарю вас. — Ребекка приняла его руку и поднялась в карету.

Девушка устроилась на сиденье и прикрылась его пальто, чтобы согреться. Молодой человек закрыл дверца, затем вновь открыл ее.

— Мне двадцать четыре.

Она молча смотрела на него, а он, улыбаясь, снова захлопнул дверцу. Спустя минуту они направились обратно по дороге туда, где ее отец наверняка в тревоге ждал ее.

Подумав об этом, Ребекка покачала головой. Тревога ее отца, по ее мнению, не шла ни в какое сравнение с ее тревогой. Тревога Ребекки никогда не была столь пугающе опасной и в то же время такой прекрасно захватывающей.

Глава 2

— Слава Богу! — воскликнул отец, оглядывая дочь с головы до ног, когда та вышла из экипажа. — Что случилось? Почему ты такая мокрая?

— Все хорошо, отец, — ответила Ребекка.

— Лошади свернули с дороги и оказались в болоте, — объяснил джентльмен, соскочив с седла. Он снял перчатки и подошел, бросив короткий взгляд на изуродованную болезнью руку отца, опиравшуюся на трость. — Могу я спросить, где ваш кучер, сэр?

— Боюсь, я не знаю этого. Мы думали, что он остановился, чтобы вернуться за упавшим багажом, перед тем, как мы встретились с вами.

— Он ничего не сказал вам о своих намерениях?

— Ничего.

Постукивая тонкими кожаными перчатками о ладонь, ее красивый спаситель взглянул на багаж, привязанный к крыше.

— Все вроде на месте, даже после того, как лошади понесли. — Он повернулся и посмотрел в направлении, откуда они приехали. — Подождите меня здесь, пожалуйста. Я скоро вернусь.

И направился по дороге.

— Что ж, наверное, ты права, — произнес отец, быстро взглянув на нее, — Этот джентльмен, он помог тебе?

— Еще как помог! — ответила она, чувствуя беспокойство отца и делая всевозможное, чтобы успокоить его. Она, разумеется, не могла рассказать ему в подробностях, как все происходило на самом деле, не упомянув, до чего ей это было приятно. — Со мной все в порядке, отец.

Несколько минут спустя они услышали шаги, и любопытство заставило Ребекку пойти на звук.

— Куда ты, дитя мое? — спросил отец. — Останься со мной.

Ребекка остановилась посреди узкой дороги, спиной к отцу, с нетерпением ожидая, когда увидит своего героя. Наконец он появился, неся мистера Смита через плечо, словно тяжелый мешок картошки.

— Господи, что случилось? — спросила девушка.

Он продолжал идти ей навстречу, но обратился не к ней, а к ее отцу:

— Мне грустно сообщать вам об этом, сэр, но с кареты упала не часть багажа. Ваш кучер сильно перепил и свалился со своего места.

— Почему вы так думаете? — спросила Ребекка, повернувшись в сторону экипажа. — Может быть, он болен?

Незнакомец поднес мистера Смита к карете спереди и, крякнув, взгромоздил его на сиденье для кучера. Бедолага был без сознания и откинулся на спинку сиденья, рука безжизненно опустилась на подножку. Он всхрапнул и застонал.

— Я обнаружил пустую бутылку в нескольких футах от этого героя, — усмехнулся мужчина. — К тому же от него несет, как от винокуренного завода.

Отец Ребекки, прихрамывая, обошел карету и встал рядом с ней, опираясь на трость.

— Итак, мы остались без кучера. Что, черт побери, нам теперь делать?

— Могу я спросить, куда вы направляетесь?

— В ближайшую гостиницу, чтобы там переночевать, а утром отправиться в Бурфорд.

Мужчина повернулся и пошел к своей лошади.

— Вы попадете в гостиницу через час.

Ее отец, прихрамывая, последовал за ним:

— Подождите, сэр! Каким образом мы попадем туда?

Ребекка пошла вслед за отцом. Ее герой собирается их покинуть? Не может быть!

— Извините, сэр, — сказала она, — мой отец не в состоянии править. У него больные руки.

Мужчина уже подошел к своей лошади и теперь вел ее мимо них к задней стороне кареты.

— Я это понял, — сказал он, — и с удовольствием доставлю вас до места.

Ребекка с облегчением вздохнула. Она задумалась о странностях этого дня и о том, как этот необычный человек, похоже, решил все вопросы, прежде чем они с отцом успели осознать, что у них появились проблемы. Ее голова все еще кружилась от дикой езды в экипаже и самых волнующих воспоминаний о прикосновениях незнакомца. Пока она жива, это сохранится в ее памяти.

— Очень любезно с вашей стороны, сэр, — сказал ее отец, пока джентльмен привязывал свою лошадь позади кареты. — Но нам неловко утруждать вас. Вы уверены, что это вам не в тягость?

Джентльмен погладил мускулистую шею коня, затем выражение его лица смягчилось, и он слегка поклонился:

— Как я уже сказал, это доставит мне удовольствие. Сегодня прекрасная ночь для прогулок.

Она почувствовала, что ее отец с неохотой принимает это великодушное предложение, он никогда не любил быть должником. Ведь, не дай Бог, этот человек захочет нанести визит в их уединенный сельский дом. Они же с дочкой должны отплатить ему любезностью за любезность. Но в сложившихся обстоятельствах у них не было иного выхода, если только отец не предложит Ребекке самой управлять лошадьми, что было маловероятно.

Отец выпрямился, расправил узкие плечи и наконец решился принять предложение.

— Вы очень любезны, — сказал он джентльмену. — Позвольте представиться. Я — лорд Чарлз Ньюленд, граф Крейтон, а это моя дочь — леди Ребекка Ньюленд.

«Ну вот, представление наконец состоялось», — подумала девушка.

Джентльмен протянул отцу руку:

— Большая честь для меня познакомиться с вами, лорд Крейтон, и с леди Ребеккой. — Он поклонился ей, ничем не показывая, что помнит о произошедшем между ними раньше. Ни намека на усмешку или издевку. Никакого напоминания о том, как его ладонь скользила по ее руке и вниз по плечу.

— Я — Девон Синклер, маркиз Готорн, — сообщил он. — Мой отец — герцог Пембрук.

— Владелец Пембрук-Пэлас? — вырвалось у ее отца.

— Совершенно верно.

Господи, они действительно оказались в обществе блестящего лорда и собирались использовать маркиза, будущего герцога Пембрука, в качестве кучера!

— Дворец находится неподалеку отсюда, — сказал он. — Примерно час езды на север.

Это была собственность его отца, как и все вокруг — десятки миль процветающих сельскохозяйственных земель и густых, пышных лесов. И он был маркизом Готорном, наследником одного из старейших и престижнейших родов в Англии. Ребекка с трудом могла осмыслить это. По ее позвоночнику пробежала нервная дрожь, неодолимая, как окружающий их туман.

— А как быть с нашим кучером? — поинтересовался ее отец. — Лучше бы оставить его здесь.

— Отец… — предостерегающе начала Ребекка, потупив взор, и щеки ее вспыхнули от смущения.

Лорд Готорн улыбнулся. Девушка была рада, что наконец узнала, как обращаться к нему.

— Если бы он был моим кучером, меня тоже соблазнила бы мысль поступить так же. Но не беспокойтесь. Я пристрою его рядом с собой, и он составит мне компанию, когда взойдет луна. — Лорд Готорн взглянул на темнеющее небо. — Что случится очень скоро, так что, если вы не возражаете, я посоветовал бы немедленно отправиться в путь. Вы позволите?

Он открыл дверцу кареты и опустил лесенку, затем выпрямился и протянул руку Ребекке. Девушка затрепетала от его прикосновения, медленно обхватила его большую руку своими тонкими пальцами в перчатке, почувствовала силу и надежность поддерживающей ее руки, с которой познакомилась раньше. Она подобрала тяжелые намокшие юбки другой рукой, затем на мгновение встретилась взглядом с маркизом. Его голубые глаза были ослепительными, пленительными, разоружающими, и весь мир словно перестал вращаться вокруг своей оси.

Ребекка смочила языком губы и сумела лишь тихо произнести: «Благодарю вас». Он склонил голову и помог ей подняться в карету. Ее сердце все еще бешено билось, когда она устроилась на кожаном сиденье и наблюдала за тем, как он помогал ее отцу, придерживая за руку, чтобы тот смог водрузить в экипаж свое слабое тело.

Каким он был сильным и привлекательным, словно храбрый рыцарь из детской сказки! Все происходящее казалось чем-то нереальным.

Как только отец устроился в карете, лорд Готорн поднял ступеньки, но Ребекка пролепетала:

— Ваше пальто…

Он поднял руку, останавливая ее:

— Я. настаиваю, чтобы вы позаботились о нем, пока мы не приедем. — Затем он обратился к ним обоим перед открытой дверцей: — Мы доедем, до «Котсуолдского герба» через час, так что устраивайтесь поудобнее. Увидимся, когда прибудем туда.

Их спаситель закрыл дверцу, и карета слегка покачнулась под его тяжестью, когда он вскарабкался на место кучера. Отец и дочь сидели молча, ожидая, пока лорд Готорн зажжет лампы, затем карета двинулась в путь. Упряжь начала позвякивать, когда лошади побежали быстрее. На опушке они повернули в нужном направлении.

— Полагаю, нам очень повезло, что подвернулся этот молодой человек, — с некоторой тревогой заметил ее отец, опираясь обеими руками на трость.

— Да, он очень помог нам. — Ребекка глубоко вздохнула и попыталась сосредоточиться на оставшемся отрезке пути, но нелегко было расслабиться, когда такой красивый и храбрый человек сидел спереди, вывозя их из густого леса, после того как спас ее жизнь и так неожиданно пробудил в ней страсть. Все ее тело под его теплым, тяжелым, отороченным мехом пальто было наполнено восторгом, и ей трудно было усидеть на месте.

Что за ночь, и, Господи, что за человек! Она не могла дождаться, когда они достигнут гостиницы, чтобы вновь, еще раз, прежде чем проститься, оказаться рядом с ним, каким бы кратким ни было это мгновение.

Карета мягко остановилась перед гостиницей, и Ребекка услышала в темноте голоса снаружи. Несколько секунд спустя дверца кареты открылась, и перед ними предстал лорд Готорн в черном сюртуке и элегантной шляпе — еще более красивый, чем час назад, если вообще это было возможно, — протягивая руку Ребекке.

— Ну, вот мы наконец и прибыли, — сказал он с очаровательной улыбкой. — Путешествие окончено.

— Да, наконец. Благодарю вас. — Она приняла его руку, но, прежде чем успела спуститься, лорд Готорн посмотрел вниз:

— О, простите меня, леди Ребекка. Я пренебрег своими обязанностями. Что я за ужасный лакей! Я должен был сначала опустить ступеньки. — Он отпустил ее руку и сделал то, о чем говорил, затем выпрямился и взглянул ей в лицо, от чего по ее телу пробежали мурашки.

Он помог ей спуститься вниз, затем помог ее отцу. Указывая на конюшенного, который как раз принес ведро воды его лошади, все еще привязанной позади кареты, он сообщил:

— Я уже поговорил с мистером Гриффином, это прекрасный молодой человек, и он позаботится о ваших лошадях. Он также займется мистером Смитом, которого на ночь устроят в конюшне.

— С ним все будет хорошо? — спросила Ребекка.

Лорд Готорн взглянул на нее подчеркнуто пристально, и она почувствовала неожиданную грусть. Неужели на этом и закончатся их так неожиданно завязавшиеся отношения? Пора попрощаться с ним, и кто знает, увидятся ли они когда-нибудь снова?

— С ним все обойдется, — ответил маркиз. — Он даже что-то бормотал всю дорогу сюда.

Ее отец переложил трость из одной руки в другую.

— У меня нет слов, чтобы выразить вам свою благодарность, лорд Готорн. Вы оказали нам огромную помощь. Не знаю, как я смогу отблагодарить вас.

— Достаточно будет, если вы благополучно доставите домой вашу прелестную дочь.

Ребекка вздохнула со странной смесью радости и грусти. Если бы только лорд Готорн знал, что это было самое волнующее событие в ее жизни, а его она считала самым привлекательным и обаятельным мужчиной в мире… Если бы он только знал, что в этот момент она страстно желала, чтобы время остановилось и ей не пришлось возвращаться в свой уединенный дом к скучному существованию с отцом-отшельником…

— По крайней мере, не откажите в любезности отобедать с нами в гостинице, — предложил ее отец.

«Да, пожалуйста!» — мысленно просила его Ребекка.

— Или хотя бы выпить немного бренди, — добавил он.

Не в духе ее отца было обедать с гостем, поскольку он был крайне необщительным, но лорд Готорн был настолько обаятелен, что сумел превратить ее нелюдимого отца в компанейского человека.

— Я благодарен вам за предложение, — ответил лорд Готорн, — но, боюсь, вынужден отказаться. Не могу нарушить уже данное раньше обещание.

У Ребекки разочарованно поникли плечи. Она подымала о том, куда он собирался, прежде чем наткнулся на них в дороге.

— Понимаю, — ответил ее отец. — Надеюсь, мы были не слишком навязчивыми.

— Разумеется, нет.

— Тогда позвольте мне сделать вам другое предложение, — добавил ее отец. — Если вы когда-нибудь окажетесь неподалеку от Бурфорда, вы непременно должны заглянуть в Крейтон-Мэнор на обед. Для меня будет большой честью принять вас.

Это было поистине чудо и самое замечательное из того, что когда-либо произносил ее отец.

— Благодарю вас, лорд Крейтон, — ответил их спаситель. — Со своей стороны я постараюсь, чтобы вас пригласили в Пембрук-Пэлас. — Он поклонился Ребекке: — Большая честь для меня познакомиться с вами обоими. Счастливо вам добраться до дома и приятного пребывания в гостинице. — Он пошел за лошадью.

Девушка продолжала наблюдать за ним. Ей страстно хотелось побольше узнать о нем, о мельчайших подробностях его жизни. Чем он предпочитал заниматься, когда не спадал молодых девушек в лесу? Охотился? Увлекался политикой? Всегда ли был таким очаровательным? И нашел ли уже невесту?

Она прекрасно знала, что ее отец скажет по поводу таких глупых романтических мыслей. «Тебе всего лишь семнадцать — ты слишком молода, чтобы думать о браке».

Но ведь не всегда же ей будет семнадцать.

Они стояли возле гостиницы, когда лорд Готорн садился на коня. Он повернул его, затем коснулся полей шляпы.

— Счастливого пути.

— И вам того же, — ответил ее отец.

Всадник пришпорил коня: «Вперед, Пепел!» — и поскакал вниз по холму в лунном свете. Ребекка смотрела ему вслед, пока он не исчез из виду и стук копыт его коня не заглох вдали. Их короткая встреча глубоко запала ей в сердце и нашла потаенное местечко в ее памяти.

Она вздохнула, когда сравнила эту ночь с пустым тихим домом, но теперь у нее появилась уверенность, что ее жизнь больше не будет такой пресной. Во всяком случае, после того, что случилось, ей было о чем мечтать, и у нее появилась надежда на будущее. Да, отныне лорд Готорн будет незримо присутствовать в ее мечтах.

И скоро она появится в обществе как настоящая леди — в следующий сезон, если позволит ее отец, — и может случиться, что она снова встретит лорда Готорна, но при других обстоятельствах. Как молодая женщина, а не девчонка.

Ребекка вздрогнула от возбуждения, когда представила это, и смирилась с мыслью, что проведет весь следующий год в мечтах о сказочной встрече.

Глава 3

Четыре года спустя

Апрель 1874 года

В тот день, когда Девон Синклер, маркиз Готорн, возвращался в Пембрук-Пэлас после трехлетнего пребывания за границей, шел дождь. Этот несносный дождь шел в каждом уголке Англии вот уже шесть дней. Мосты были снесены, дороги размыты, реки вышли из берегов, и фермеры пережидали ненастье дома: пока погода не наладится, весенний сев оставался лишь смутной надеждой.

Карета Девона с трудом поднималась по крутому холму на подступах к дворцу — дорога превратилась в грязное месиво, и копыта лошадей не могли нащупать твердую опору. Кучер кричал и щелкал над ними кнутом без особой пользы. Возникало ощущение, что колеса кареты скользят, и проворачиваются в грязи, словно не желая поскорее доставить его домой.

Он придвинулся к окну и выглянул наружу. Дождь еще больше усилился. Облака низко висели над вершинами холмов, густые и тяжелые, словно толстая подушка, опущенная на голову. Он пробежал рукой от бедра к колену и поморщился из-за внутренней боли от старой раны, которую хотел бы забыть, но невозможно было не замечать боль в такой сырой, промозглый день, как этот.

Весна в Англии. Как он ненавидел ее! Если бы не предстоящее празднование пятидесятилетия матери и поток писем за последние полгода, в которых она умоляла его вернуться домой на предстоящее торжество, он по-прежнему жил бы в Америке, наслаждаясь свободой и приятными путешествиями. Девон глубоко вздохнул, на мгновение закрыл глаза и приложил ладонь ко лбу. Он вспомнил последнее письмо, в котором, мать старалась казаться веселой и беззаботной. Однако он знал, что она не писала о многом из того, что происходило дома.

Мать приближалась к концу очередного десятилетия и ощущала груз сожалений по поводу того, как сложилась ее жизнь, прощалась с несбывшимися надеждами и мечтами. Девон открыл глаза и снова посмотрел в слезящееся от дождя и заляпанное грязью окно. Он хотел, чтобы мать была счастлива, как и сестра Шарлотта, которая тоже написала ему за эти три года десятки писем, держа его в курсе всех своих радостей и бед, постоянно спрашивая, когда он вернется, и никогда не упоминая причины, по которой он покинул дом. Сейчас ей было двадцать три, и ее жизнь, как и жизнь их матери, складывалась совсем не так, как ей мечталось.

Но судьба непредсказуема. Он понял это еще до того, как уехал.

И конечно, был еще Блейк — брат, близкий ему по духу, — решающий, как всегда, все нелегкие домашние проблемы.

Что же касается Винсента и его отца…

Девон не получил ни единого письма ни от одного из них, впрочем, он и не рассчитывал на это. Откровенно говоря, он будет удивлен, если они окажутся сегодня дома, чтобы встретить его. Особенно Винсент.

Экипаж достиг гребня холма, колеса наконец выехали на дорогу, и карета стала набирать скорость. Девон глубоко вздохнул и прижался лбом к стеклу. Скоро он будет дома. Он уже мог различить его вдали, хотя поток воды по грязному оконному стеклу застилал вид. Его дом — этот внушительный, величественный дворец — материализовался в тумане, словно огромный дракон с распластанными вдоль земли широкими крыльями. Несмотря на испытываемое им напряжение от предстоящей встречи с Винсентом и отцом, Девон не мог отрицать охватившего его благоговейного трепета перед впечатляющим величием того, что будет принадлежать ему по праву. Все захватывало дух — башни и башенки, тридцатифутовые флероны, словно венцы на верху центрального конька крыши, и триумфальная арка при въезде в просторный мощеный двор. Экстравагантный замок был возведен на развалинах древнего аббатства, на самой вершине холма с видом на роскошный пышный парк, усаженный старыми дубами. Это была знаменитая цитадель, возвышающаяся над английским сельским пейзажем как могущественный властитель.

С некоторым удивлением он почувствовал неожиданный прилив гордости и сентиментальности, вспомнив, что это с детства — его родной дом, и бывали времена, когда он был счастлив здесь, когда был моложе и все шло по-другому.

Может быть, мать была права, делая все возможное, чтобы вернуть его домой. Возможно, пришло время оставить прошлое позади и склеить то, что было сломано и разбито. Если это еще можно склеить, в чем он не был уверен.

Карета покатила по булыжному двору и остановилась перед главным входом. По мокрым ступеням бегом спустился лакей в ливрее с зонтом в руке, шлепая по лужам башмаками с блестящими пряжками. Он открыл дверь кареты и опустил ступеньки, затем укрыл зонтом Девона, который наконец появился из темноты экипажа.

Девону хотелось бы какое-то время посмотреть на огромный портик над пышным входом и скульптурами на башне с часами, но дождь лил как из ведра, стуча по земле и шипя, словно дикий зверь, а ветер еще больше усилился, норовя вывернуть зонт.

— Добро пожаловать домой, милорд! — прокричал лакей ему в ухо.

Что было в дожде такого, что заставляло людей думать, будто нужно кричать?

— Спасибо. Приятно вернуться домой.

По крайней мере, частично это было правдой.

Он начал подниматься по ступеням вверх, слуга шел сбоку, держа над ним зонт, но как только они пересекли порог и вошли в открытую дверь, слуга словно испарился, и мать Девона, герцогиня, с улыбкой шла ему навстречу.

Он остановился. Она была так же красива, как и раньше, с элегантно уложенными золотистыми волосами, в облегающем платье цвета спелого персика с длинным шлейфом, перехваченным по бокам, и со складками спереди. Ей вот-вот должно было исполниться пятьдесят, но она обладала изящной, привлекательной фигурой женщины вдвое моложе, и лишь немногие могли соперничать с ней цветом лица.

Герцогиня быстро шла через холл навстречу.

— Мой дорогой, наконец-то ты дома, — Приблизившись, она крепко сжала его руки. От волнения она тяжело дышала, а глаза ее сверкали.

Девон наклонился и поцеловал мать в щеку.

— Как я рад видеть вас, мама, — сказал он. — Вы великолепно выглядите, еще очаровательнее, чем всегда, если это вообще возможно.

У нее озорно поднялась одна бровь.

— Вижу, мой сын не потерял своего обаяния. Готова поспорить, что американские девушки были очень огорчены, увидев, как ты садился на корабль, отплывающий в Англию, — Он покачал головой, а мать игриво ударила его веером по руке: — Не скромничай, Девон. Ты прекрасно знаешь, что я права. Господи, я думала, этот день никогда не настанет.

Другая пара каблучков застучала по мраморному полу. Они принадлежали его сводной сестре Шарлотте.

— Девон! — Его мать должна была отступить на шаг, чтобы освободить путь дочери, которая бросилась в объятия брата. — Наконец-то! Ты здесь!

— Да, Шарлотта, — ответил он. — Ему было приятно видеть, что прошедший год, со всеми болезненными переживаниями по поводу жениха, не сломил ее дух. Она оставалась такой же шумной и восторженной. — Дай-ка мне взглянуть на тебя. — УШарлотты были такие же золотистые волосы, как у их матери, точно такие же яркие голубые глаза с длинными ресницами и безупречный цвет лица. — Ты превратилась в настоящую красавицу.

Девушка улыбнулась:

— А ты все такой же неотразимый сердцеед, каким и был до отъезда. Однако должна признаться, я удивлена, что ты вернулся домой без богатой жены-американки.

С женой? Он?

— В последнее время во всех газетах, — объяснила Шарлотта, — сообщалось, что лорд Рэндольф Черчилл на прошлой неделе женился на девушке из Нью-Йорка. Ты что-нибудь слышал об этом?

— Ну конечно. Нью-йоркские газеты были полны подробнейшими деталями помолвки.

— Говорят, она очень красива.

— Уверен, что так оно и есть, и надеюсь как-нибудь встретить ее. — Он полез в карман и достал маленький бархатный мешочек: — А теперь мое единственное желание — вручить тебе, дорогая сестричка, скромный подарок.

— О, Девон. — Она взяла мешочек. — Что это такое?

— Открой и узнаешь.

Шарлотта раздвинула шнурок мешочка, достала из него жемчужный браслет и подняла его к свету.

— Потрясающе. Поможешь мне надеть его? — Она протянула подарок брату, тот надел его ей на запястье и застегнул серебряный замочек. — Он великолепен.

— У меня есть кое-что и для вас, мама, — сказал он, — но это в одном из моих сундуков.

— Ну, это ни к чему, Девон. Твое присутствие здесь в доме — единственный подарок, о котором я мечтала.

Он услышал легкую меланхолию в голосе матери, заметил, усталость в ее глазах и вспомнил похожее выражение на ее лице в день его отъезда, когда семья, казалось, распалась, что закончилось и разбитыми сердцами, и какой-то общей враждебностью.

— Винсент здесь? — осторожно спросил он.

Мать опустила глаза и покачала головой:

— Нет. Он в Лондоне. Мне очень жаль.

Девон взглянул на нее:

— Не стоит извиняться, мама. Я и не ожидал увидеть его в замке.

Из гостиной раздался голос Блейка:

— Девон, ты вернулся!

Он почувствовал искреннее удовольствие, услышав его, затем пошел вперед, чтобы пожать брату руку, заметив, что юноша, с которым он расстался три года назад, сильно возмужал. Сейчас ему было двадцать шесть, он по-прежнему был высоким, смуглым и широкоплечим — но что-то в том, как он держал себя, изменилось. Блейк всегда успокаивающе действовал на членов семьи, и теперь, похоже, он знал это. Он казался спокойным и уравновешенным, и Девон почувствовал уверенность в том, что какие бы проблемы ни возникали во время его отсутствия, брат держал их под контролем.

— Боже, парень, — воскликнул Блейк, крепко пожимая руку брату и беря его под локоть, — ты явно жарился на солнце. Выглядишь как пират.

Девон засмеялся.

— Во время плавания я проводил каждую свободную минуту на палубе. Уверен, ты поступил бы так же, будь ты там. Этот дождь… — его замечание адресовалось Шарлотте и их матери. — Он когда-нибудь прекратится?

— Мы все тоже задаемся этим вопросом, — ответил Блейк, затем в его голосе послышалась нотка сдержанности. — Но погода — запрещенная здесь тема. Не правда ли, мама?

— Да-да, это так. — Она кивнула.

Девон прищурился, по очереди глядя на них, затем остановился на лице брата.

— Вы все здорово поработали, чтобы вытащить меня из Америки, и вижу, вам не терпится рассказать мне что-то. Может быть, пойдем в библиотеку, Блейк? Ты же знаешь, я терпеть не могу оставаться в неведении.

На лице брата появилось выражение неловкости. Он глубоко вздохнул:

— Ты прав, нам есть что обсудить, и нет смысла откладывать этот разговор. Что же, пойдем в библиотеку. Для бренди еще рано?

— Не по моим часам, — ответил Девон. — Но по выражению твоего лица оно мне понадобится.

Вскоре они уединились в библиотеке.

— Если сказать в двух словах, — начал Блейк мрачным голосом, протягивая бокал Девону, — это отец. Мне грустно, что именно я говорю тебе это, но он, кажется… Не знаю, как выразить это корректно. Мы все считаем, что он… — Он замолчал на минуту и сделал глоток бренди. — Словом, отец сходит с ума.

Девон, не отрывая глаз от лица брата, взял бокал.

— Ты говоришь, сходит с ума?

— Да. Повредился умом, спятил, сбрендил, стал ку-ку.

Девон поднял руку:

— Да, ситуация… Вы приглашали врача?

— Приглашали, и не раз, в последние несколько месяцев, но тот уверяет, что отец совершенно здоров.

— А ты считаешь иначе, — сказал Девон, внимательно наблюдая за братом, пока тот потягивал бренди. — Ты говорил об этом врачу?

— Конечно. Оба — я и мама, но когда бы он ни приходил, чтобы осмотреть отца, тот ведет себя весьма разумно и рассуждает очень здраво, так что доктор думает — мы все слишком преувеличиваем и просто не понимаем его эксцентричности. — Блейк поднялся и подошел к письменному столу, стоящему перед окном, облокотился на него. — Если тебя интересует мое мнение, то доктор Ламберт — чертов подлиза и подхалим. Он семейный врач вот уже тридцать лет и, несомненно, ожидает, что отец упомянет его в своем завещании. Потому и не собирается признавать его невменяемым. — Голос брата стал более сдержанным. — Отцу уже шестьдесят девять, Девон. Он не вечен.

Девон задумчиво посмотрел на бренди в своем бокале.

— Я понимаю. — Он медленно сделал глоток. — Но все же расскажи о нем. Что тебя беспокоит в его поведении?

Темные брови Блейка поднялись.

— Примерно полгода назад у него начались проблемы со сном. Теперь каждую ночь он встает и часами бродит по темным коридорам в ночной рубашке и домашних туфлях. Часто разговаривает сам с собой, рассказывает о своих предках и обо всем, что знает об их жизни.

Девон подошел к кушетке и сел. Некоторое время он раздумывал над тем, что услышал от брата.

— Да, — сказал он, — тревожно слышать все это, но, возможно, доктор по-своему прав. Ты сам напомнил, что отцу шестьдесят девять. Может, это всего лишь старческие странности? Он просто вспоминает прошлое. Возможно, именно поэтому доктор и не выражает озабоченности.

Его брат сделал еще один глоток бренди. Он покачал толовой, и вдруг показался Девону очень усталым.

— Ты как будто разочарован, — сказал Девон, испытывая легкий приступ недовольства. — Ты ожидал, что я вернусь домой и одним взмахом руки разрешу все проблемы?

Брат промолчал. Девон осторожно взглянул на выражение его лица и откинулся на подушки софы.

— Или, возможно, ты вспомнил, что я не герой, за которого все меня всегда принимали?

Именно поэтому он и покинул дом три года назад — потому что крайне разочаровал всех. Особенно Винсента и отца.

Нет… «Разочаровал» было недостаточно сильным словом. Из-за своей юношеской страсти он предал веру Винсента и разрушил, разбил возвышенное и благородное мнение о нем отца. Он уничтожил его необъяснимую гордость за старшего сына.

Девон помнил каждое слово их спора, словно это случилось только вчера, — как отец назвал его неудачником который не состоялся как сын и особенно как мужчина.

Почему он не смог управиться с конем? Как оказался настолько глуп, что в то время года выбрал скользкую, грязную дорогу через лес? И главное; что он делал наедине с Мэри Энн? Он что, утратил честь и порядочность? Ведь Мэри была невестой его брата.

Девон слушал отца, опираясь на костыли, когда швы над глазом все еще жгли и болели, а вина за то, что случилось, казалась хуже самой смерти.

Потому что Мэри Энн — девушка, которую Винсент любил и на которой собирался жениться, — умерла.

— Ты мне больше не сын, — отрезал тогда отец. На этом их отношения прекратились. Девон даже не попрощался с ним на следующее утро, когда второпях сел в экипаж, чтобы отбыть в Америку, Он ни разу не написал отцу и не получил ни единого письма от него. Впрочем, он и не ожидал ничего иного — настолько силен был гнев отца в ту ночь.

— Ты нужен нам, — спокойно сказал Блейк, прерывая воспоминания Девона. — Ты глава семьи.

— Нет, — твердо ответил он. — Глава семьи наш отец, герцог.

— Не теперь, когда он помешался.

Девон с тревогой посмотрел на брата, затем поставил бокал на стол.

— Я пока еще не убежден, что он сумасшедший, Во всяком случае, пока сам не поговорю с ним. Как я уже сказал, возможно, это всего лишь возрастные, явления. С этим ничего нельзя поделать, остается только быть терпеливыми и внимательными, пока все не кончится…

— Ты говоришь, пока все не кончится. — Блейк горько усмехнулся.

— Что в этом смешного?

Брат встал и подошел к окну.

— Это вовсе не смешно. Я подумал о совпадении. Ты не знаешь самого печального во всей этой истории.

— Что ты имеешь в виду?

Блейк посмотрел ему прямо в лицо.

— В последний месяц отец не раз говорил о конце. Подойди сюда. — Он жестом позвал Девона к окну. — Выгляни наружу — и ты поймешь, что я имею в виду. — Девон встал и приблизился к брату, который указывал на итальянский сад: — Вон он там, под дождем.

И действительно, отец был там, в саду, — их отец, надменный герцог Пембрук, властный патриарх семейства, на коленях в грязи. От сада мало что осталось, поскольку все растения были выкопаны, всюду чернели глубокие ямы и кучи грязи. Сейчас он лопатой выкапывал последний куст роз.

— Он пересаживает свои любимые цветы на верхнюю террасу, — пояснил Блейк.

Девон почувствовал, как в нем закипает гнев.

— Господи, а где же садовник? Почему отец сам занимается этим? И почему никто не держит над ним зонта?

— Отец никому не разрешает помогать ему, — сообщил Блейк. — Он настаивает на том, чтобы делать все самому, и на прошлой неделе уволил лакея, который попытался помочь ему везти садовую тележку.

— Но ради чего он занимается этим?

— Говорит, что спасает дворец — в частности, свои любимые сады, — потому что верит, что над нами висит древнее проклятие, что приближается огромное наводнение, которое снесет всех нас и унесет прочь.

— Проклятие! — вырвалось у Девона. — Черт побери, Блейк, он что, и вправду сошел с ума?

Его брат плюхнулся в кресло позади письменного стола и взял бокал.

— Ты наконец начинаешь понимать.

Девон снова взглянул в окно на отца, который бережно поставил куст роз на садовую тележку и пытался толкать ее по размытой дождем земле.

— Но мы рады твоему возвращению, Девон. Отец верит — именно ты можешь избавить нас от проклятия.

— Я? Но как? Ведь он отрекся от меня.

— Мы не знаем как, — ответил Блейк, — но нам очень хочется узнать. Вот почему все так хотели, чтобы ты вернулся домой. Как только он услышит, что ты здесь, он захочет увидеть тебя.

Девон снова посмотрел из окна на отца.

— Я не герой, Блейк. И не хочу быть таковым. Ни за что.

— Понимаю. Я помню, через что тебе пришлось пройти. Но это не касается отца. Тебе придется разубедить его.

Девон знал, что это будет нелегко, и сомневался в своих способностях что-либо изменить. Но что-то надо было делать. Прежде всего нужно увести отца из-под дождя.

Девон поставил на стол бокал и пошел к двери, чтобы надеть плащ. Он помедлил минуту и повернулся к брату:

— Не знаю, что там случится, Блейк, но я хотя бы приведу его в дом. И если повезет, смогу кое-что понять.

Глава 4

«Мой дорогой дневник, Господи, помоги мне, я обречена. Сегодня утром я проснулась в доме отца с первыми лучами солнца и снова почувствовала грешные ощущения в теле. Старалась побороть их, очень старалась, но, увы, была слишком слабой. Я выбралась из-под тонких простынь, быстро оделась и ушла в лес.

Под сенью деревьев было прохладно, и чем дальше я углублялась в лес, тем учащеннее билось мое сердце от острого возбуждения, которое никак не отпускало меня. Я и не думала, насколько это грешно. Мою кожу покалывало, я трепетала от предчувствия и, Боже, даже наслаждалась холодным потом, что покрывал все тело! Я вытащила шпильки из волос, и они свободно рассыпались по плечам и спине. Я побежала, сбрасывая на бегу все запреты и ограничения. Это чувство ни с чем нельзя было сравнить. Такого удовольствия я никогда не знала.

Я выбежала на лужайку, и он лежал там, обнаженным на траве, купаясь в нежной теплоте солнца. Если бы я только могла описать неодолимый огонь в моей крови и всю силу моей страсти! Я стояла, не в состоянии двигаться, ослепленная желанием и изумленная невозможной мужской красотой. Его гладкая кожа сверкала, длинные мускулистые ноги, вытянутые на пледе, и та его мужская часть, которую я не могу заставить себя назвать словом, завладели мной и воспламенили меня. У меня перехватывало дыхание.

Я больше не могла ждать ни минуты. Сбросила с себя всю одежду и оставила ее лежать небрежной грудой на траве. Затем, обнаженная, пошла к нему через роскошную зеленую лужайку.

Он услышал мое тихое приближение и сел.

— Лидия, — произнес он глубоким, хрипловатым голосом, от которого мое разгоряченное тело затрепетало, — я знал, что ты придешь.

— Я не могла не прийти.

Он улыбнулся мне с горячим желанием в глазах:

— Подойди ближе.

Когда я ступила на мягкий теплый плед, он встал на колени и открытым ртом коснулся моего дрожащего живота, затем принялся лизать и посасывать все ниже и ниже моего пупка, пока я не…»

Раздался стук в дверь. Ребекка захлопнула потрепанный дневник и сунула его под подушку.

Выждав несколько секунд, чтобы дать мыслям остыть и успокоить бешено бьющееся сердце, она выбралась из постели и пересекла маленькую комнату в гостинице «Пембрук-инн». На мгновение помедлила перед дверью, прислушиваясь.

— Кто там?

— Это Грейс, — прошептала ее тетушка по другую сторону двери.

С облегчением вздохнув, Ребекка поправила пеньюар, прежде чем открыть дверь тете, которую было еле видно из-за вороха костюмов в руках.

— Как хорошо, что это вы. — Ребекка попыталась отвлечься от своего Грешного чтения, сделав шаг вперед, и посмотрела в обе стороны узкого коридора. — Я на минуту запаниковала, решив, что это может быть отец.

Она вернулась в комнату.

— Он не имеет ни малейшего представления, где мы. Тут полная безопасность, — сказала тетя Грейс.

Ребекка пристально рассматривала платье тети, надетое по случаю, бала, который должен был состояться в тот вечер:

— Оно прекрасно.

Грейс собиралась на костюмированный бал в Пембрук-Пэлас, одетая как Мария Стюарт, шотландская королева. До того, разумеется, как ей отрубили голову.

— Я едва дождалась, чтобы увидеть вас в этом костюме, тетя Грейс.

— А мне не терпится увидеть тебя в твоем. Начнем?

Ребекка отступила в сторону, пропуская тетю в комнату, чтобы они могли помочь друг другу в подготовке к балу. Ни одна из них при создавшихся обстоятельствах не решилась привезти своих горничных.

Ее тетушка протиснула в дверь свою полную фигуру в пышном костюме.

— Я надевала его два года назад на костюмированном балу в Лондоне. Надеюсь, никто из гостей в Пембруке не присутствовал на том вечере, иначе я буду чувствовать себя крайне неловко.

— Но чтобы приготовить новые костюмы, совсем не было времени, — напомнила ей Ребекка, с ужасом вспоминая, как они убежали ночью из ее дома, словно спасающиеся воры. — Уверена, твой костюм будет прекрасно смотреться, тетя Грейс.

Но так ли это будет на самом деле, смущенно подумала девушка, доставая собственный костюм из сундука, поставленного в большой, изящно украшенный шкаф. В последнюю неделю вся ее жизнь встала с ног на голову после оглушающей новости, что отец намерен выдать ее замуж за их соседа, мистера Раштона.

Хотя он был по-своему красив и мог, когда хотел, казаться очаровательным, она никогда и ни за что не вышла бы за него замуж, поскольку считала задирой и тираном. Он стегал своих лошадей по мордам, когда они недостаточно быстро повиновались ему, а однажды на улице она увидела, как он пинал своих собак, чтобы подчинить их себе. Когда на следующий день он нанес визит ее отцу — она не знала, с какой целью, они всегда беседовали наедине, — девушка резко выговорила ему за жестокость. Однако мистер Раштон решительно отрицал, что делал нечто подобное, уверяя ее, что это, видимо, был один из его конюхов. С насмешливым, снисходительным выражением он обещал отчитать их всех.

Даже сейчас она почувствовала, как у нее непроизвольно сжались челюсти при воспоминании об этом происшествии.

Что же касается участия ее отца в этом… Она понимала, что именно боли стали причиной его придирчивости в последние несколько лет. Отец временами был настолько раздражен, что, казалось, одно ее присутствие в доме вызывало его негодование, хотя она осталась единственным человеком в мире, который еще сохранил остатки привязанности к нему.

Ребекка часто задавалась вопросом, почему она продолжала оставаться преданной ему, получая в ответ так мало доброты. Ответ, как она полагала, был прост. Он ее отец, и он нездоров. Ей хотелось быть хорошей и послушной дочерью, терпеливой и понимающей его вздорный и сварливый характер. Она хотела, чтобы ему жилось комфортно, и делала для этого все, что могла. Ребекка искренне не желала, чтобы он оставался в одиночестве при всех своих болезнях, вспоминала времена, когда они были близки.

Но сейчас, из-за безумного обещания, данного им мистеру Раштону, вопреки ее желаниям все изменилось. Поступок отца трудно было совместить с состраданием к нему. Теперь все, что она могла сделать, это подумать, что из-за изоляции от внешнего мира он потерял ощущение реальности. Больше года он не покидал свой дом и не мог понять, что за границами его поместья шла другая жизнь. Он просто не представлял, что в Англии существовали другие мужчины, за одного из которых она могла выйти замуж. Отец стал настаивать, что ее долг — быть здесь, возле имения, — долг перед ним и титулом Крейтонов, потому что это был один из нескольких графских титулов, наследуемых по женской линии.

Ребекка разложила карнавальный костюм на кровати и подумала о том, как нелегко было бросить вызов отцу, сбежать, не сказав ему ни слова. Подразумевалось, что дочь обязана повиноваться отцу. Она знала это. Но выйти замуж за мистера Раштона? Девушка вздохнула. Возможно, в каком-то смысле она была благодарна за этот толчок к действию, поскольку слишком долго жила призрачной жизнью, без всякой радости, в мечтах и ярких надеждах на будущее, даже когда пребывание в доме рядом с отцом становилось невыносимым.

У нее никогда не было настоящего дебюта или волшебного первого сезона в лондонском свете, как у других девушек ее возраста, и она не приняла ни единого приглашения где-нибудь за пределами имения отца. Несколько сельских ярмарок и танцев под присмотром престарелой соседки было самое памятное, что ей удалось испытать.

Оглядываясь на все это сейчас, Ребекка задумалась над тем, не принимала ли она так долго ту жизнь оттого, что жила в мире грез и испытывала страсть, изучая дневник загадочной Лидии. Может быть, она могла бы решительнее сражаться за свою независимость, если бы все обстояло иначе, если бы она никогда не нашла тот дневник, который оживлял ее мечты — мечты о некоем джентльмене, который оставил Англию ради Америки три года назад. Возможно, именно его отсутствие позволяло Ребекке находить удовольствие в ее маленьком мирке, потому что она знала, что он непременно вернется, и терпеливо ждала той всепоглощающей страсти, о которой читала и грезила. Такой же страсти, которую она сама испытала однажды на безлюдной сельской дороге неподалеку от гостиницы.

Что ж, по крайней мере, ожидание закончилось, подумала девушка, пытаясь снова обрести оптимизм, пока сидела перед зеркалом и наблюдала, как тетушка укладывала ее вьющиеся огненно-рыжие волосы в пучок на макушке, а затем вытащила один локон, и он свободно заструился по спине. Лорд Готорн вернулся домой, она это знала. Он прибыл на торжества по случаю пятидесятилетия матери и как раз вовремя, чтобы снова подарить Ребекке надежду. Она, с тетушкой в роли дуэньи, будет присутствовать на том балу, потому что лорд Готорн был нужен ей. Срочно и безотлагательно.

— Как вы думаете, он вспомнит меня? — спросила она, героически пытаясь выглядеть спокойной и безразличной, глядя на отражение тетушки в зеркале.

Ребекка собиралась на бал в костюме Елены Троянской, который она выбрала с одной целью — привлечь внимание маркиза. В конце концов, красота Елены соблазнила многих античных героев…

— Право, не знаю, душенька, — ответила тетя, потуже закалывая костюм Ребекки вокруг плеча, — Он так долго отсутствовал.

Ребекка облизнула губы и кивнула, пытаясь не выказать своего разочарования.

Тетя улыбнулась ей в зеркале:

— А впрочем, о чем это я говорю? За последние четыре года вряд ли ему приходилось выручать прекрасных рыжеволосых девушек из неуправляемых карет, чьи кучера в пьяном виде сваливались со своего места. Такое не забывается.

Ребекка попыталась улыбнуться:

— Вы правы, тетя Грейс. Может быть, он и помнит ту ночь, но мне интересно, вспомнит ли он меня и, что еще важнее, отнесется ли ко мне по-другому теперь, когда я стала старше? Тогда мне было только семнадцать. Теперь же — почти двадцать один. — Точнее, до двадцати одного года оставалось прожить шесть дней. Шесть дней до ее совершеннолетия. — Возможно, он доставил нас сюда, в гостиницу, и тут же забыл. Ведь он не пригласил нас ни на один прием.

Но по крайней мере теперь она поняла, почему ей не разрешалось посещать никакие светские собрания. Именно поэтому Ребекка и ее тетушка находились здесь, в гостинице «Пембрук-инн», зарегистрировавшись под чужими именами. Вот отчего она убежала из дома ночью, словно преступница.

Одна мысль об этом наполняла ее жгучим стыдом за то, что она предала отца, и она искренне боялась за свое будущее. Ребекка все еще помнила нетерпеливую дрожь в его голосе три дня назад. «Ты не откажешь ему, Ребекка. Он не потерпит этого, так же как и я».

Девушка повернулась к тетушке:

— Благодарю вас, тетя Грейс, за помощь. Не знаю, что бы я делала, если бы не ваша решимость пойти на этот риск. Это так важно для меня.

Тетушка нежно погладила ее по щеке.

— Как я могла отказаться? Твоя мать была моей любимой сестрой, и, когда она была жива, мы все делали друг для друга. Я не могу допустить, чтобы тебя выдали замуж за нелюбимого человека. Ты решила, какие наденешь сережки? — Тете Грейс явно хотелось поскорее сменить тему разговора, да и время праздника неумолимо приближалось. Тетя держала перед Ребеккой две пары сережек.

Девушка быстро оглядела их.

— Мне нравятся вот эти, — сказала она. — Они подчеркнут цвет моих глаз… Если, конечно, он разглядит их за этой маской. О, как бы мне хотелось, чтобы это был обычный бал, а не маскарад. Он даже не сможет увидеть мое лицо.

— Я не согласна с тобой, дорогая, — возразила тетя Грейс. — Нет ничего притягательнее для мужчины, чем женщина-загадка. Когда мы появимся на балу, помни все, что я говорила тебе по дороге сюда. Если ты хочешь привлечь своего маркиза, то должна быть уверенной и неуловимой. Тебе не нужно выставляться жалким щенком с виляющим хвостиком или девушкой, которая что-то хочет от него. Как наследник герцогского титула, он, несомненно, каждый день встречает таких женщин. Ты должна раздразнить его и приманить к себе. Превратись в загадку, которую он никак не может разгадать, и в конце ночи ты будешь той, которую он запомнит. Той, кого он захочет увидеть снова. Тогда ты, моя дорогая, освободишься от мистера Раштона, так как сама увлечешь сына герцога.

Вздохнув, Ребекка кивнула, хотя вовсе не положение Девона в обществе привело ее сюда после того, как она бежала из дома и от тюрьмы, которую сулило ей будущее. Именно тот джентльмен владел ее думами все тоскливые четыре года. Это были воспоминания о его прикосновениях, сильных, умелых руках на ее теле в ту пустынную и опасную ночь, когда она встретила кого-то, кто олицетворял собой все, чем должен быть мужчина, — доверие, честь, героизм.

Каждой клеточкой своего тела она стремилась вновь увидеть его. Ей хотелось выйти замуж именно за него, а не за мистера Раштона. Ей хотелось испытывать страсть к своему мужу, такую страсть, о которой Лидия писала в своем дневнике.

Возможно, если судьба будет благосклонна к ней, она познает эту страсть уже сегодня ночью и, может быть, даже обеспечит свое счастливое будущее. Она очень надеялась на это, потому что выйти замуж по желанию отца за человека, которого она не любила, было все равно что перестать дышать.

Девон вышел из двери дворца на холодный, жесткий дождь и поднял над головой зонт. Он пересек выложенную плиткой: террасу и взглянул на то, что некогда было итальянским садом, но увидел только грязные развалины..

Его отец полностью разрушил сад. Он выкопал кустарники и живую изгородь, все луковичные растения, оставив глубокие ямы и горы земли, разбросанные там и тут. Сохранился только большой фонтан в центре и прекрасная статуя Венеры, одинокая и забытая на опустошенном пустыре. Ничего удивительного в том, что мать так добивалась возвращения сына.

Собрав потуже воротник пальто в кулак вокруг шеи и отметив, что видит свое дыхание в промозглом холодном воздухе, Девон еще крепче сжал ручку зонта и взглянул на самую высокую точку своих владений. Там он увидел отца с лопатой в руках, выкапывающего еще одну яму.

Девон спустился с каменной террасы и направился вверх по покрытой гравием дорожке, поглаживая колено, чтобы унять боль. Когда наконец он добрался до отца, то несколько мгновений тихо стоял, наблюдая за ним. Герцог вогнал лопату в твердую землю и небрежно бросил влажную почву за спину. С полей его шляпы стекала вода, пальто промокло насквозь. Казалось, он не замечал этого. Все его внимание было поглощено ямой. Девон откашлялся.

— Отец.

Герцог продолжал копать, так что Девон подошел ближе и снова позвал его, на этот раз громче:

— Отец!

Герцог остановился и в недоумении посмотрел на сына.

— Сынок! — Он бросил лопату и поспешил вперед, чтобы обнять его. — Слава Богу! Ты вернулся домой!

Девон сумел ответить на объятия, держа зонт над их головами, но мысли беспорядочно метались у него в голове. Отец сильно изменился. Казалось, он не помнил, в каком ужасном гневе расстался с ним три года назад. Сейчас все выглядело так, словно между ними не было разрыва.

— Да, отец, я вернулся, — осторожно ответил он. Когда они выпустили друг друга из объятий, Девон продолжал держать зонт над головой отца. — Блейк сказал, что вы хотите о чем-то поговорить со мной.

— Да, это очень важно.

— Давайте войдем в дом и поговорим там, — предложил сын. — Льет как из ведра, и вы промокли до нитки.

— Не сейчас. Я должен спасать сад. Все должно быть именно здесь, где мы стоим сейчас. На хорошей земле. Девон взглянул на безобразное расположение кустов и живой изгороди, которые были пересажены в спешке, без намека на красоту и порядок. Все находилось в полном хаосе и липкой грязи.

Молодой человек ненавидел грязь. Ему был отвратителен вид и запах всего этого.

— Это наверняка может подождать до завтра, — предложил он. — Гости уже начали прибывать на бал, и мама хотела бы, чтобы вы встречали их вместе с ней.

Герцог взглянул на наполовину вырытую яму:

— Но я должен закончить. Я должен посадить этот куст роз прежде, чем наступит потоп.

Девон нервно сглотнул.

— Нет никакого потопа, отец. Это просто затяжной весенний дождь.

— Но над нами висит проклятие.

Какое-то мгновение Девон пристально смотрел на отца.

— Нет, отец. Дождь идет по всей Англии. Не только здесь.

— Но он идет по нашей вине, — продолжил отец, упрямо глядя на сына. Старик дрожал от холода. Господи, он смертельно простудится, если и дальше останется под дождем. Его необходимо увести в дом.

Девон посмотрел на куст роз, лежащий в тележке, затем взглянул на отца.

— Я посажу его вместо вас, — предложил он, — если вы подержите зонт надо мной и объясните мне то, что сказали Блейку, — будто вы верите, что только я могу снять с семьи это… это проклятие.

Герцог протянул дрожащую руку, чтобы взять зонт у сына:

— Спасибо, Девон. Ты хороший сын. Самый лучший…

Девон бросил быстрый взгляд на отца, поднял тяжелый куст роз с обмазанными грязью переплетенными корнями. Он поднес его к яме и встал на одно колено, чтобы поместить его внутрь. Затем взял в руки лопату и принялся засыпать яму землей, стараясь укрыть все корни.

— Не буду заставлять тебя гадать, — наконец произнес отец. — Ты должен немедленно жениться, Девон, и убедить троих своих братьев поступить так же.

Жениться?

Девон перестал утаптывать грязь вокруг куста и выпрямился:

— Извините? Я правильно услышал вас?

— Да. Это снимет проклятие и остановит дождь.

— Как, черт побери, четыре свадьбы могут прекратить дождь?

— Они просто прекратят его, — сказал отец, внешне казавшийся в здравом уме.

Девон вогнал лопату ступней в землю и оперся запястьем на ручку. Дождь поливал его плечи.

— Ваши слова лишены смысла, отец, и я никогда не пойду на это. Я немедленно пошлю за доктором Ламбертом, и буду настаивать, чтобы он прописал вам что-то от бессонницы.

Отец покачал головой:

— Нет, доктор Ламберт — ученый. Он ничего не понимает в этом. И я нуждаюсь не во сне, а в законнорожденном внуке. Дворец — в западне.

Голова Девона откинулась, словно в его сторону бросили мяч. Внук спасет дворец. Постепенно все прояснилось.

— Отец, — как можно ласковее сказал он, — уверяю вас, нет повода для беспокойства. У вас четыре сына, и даю слово, что один из них вскоре осчастливит вас внуком. Линия герцога будет продолжена.

Герцог презрительно засмеялся:

— Чепуха. Этот дождь — предупреждение, потому что вы, мальчики, слишком увлечены игрой в карты в Лондоне ил и путешествиями по миру, не думая о том, чтобы осесть здесь и выполнить свой долг. За исключением Блейка, который заботился обо всем в твое отсутствие, и именно поэтому у него не было ни минуты, чтобы осмотреться вокруг и найти хорошенькую барышню. А ты, Девон, старший — и будущий герцог. Ты должен подать пример. Хотя бы время от времени заводи с матерью разговор об этом. Но похоже, все, что ты будешь делать, — это смотреть на ее кислое лицо и думать про себя: «Меня вам никогда не окольцевать». И бедная Шарлотта. Она искренне пыталась выйти замуж, но что из этого вышло? Парень застрелился, и как ей сейчас быть? Обливаться каждый вечер слезами, пока не уснет? — Он опустил зонт в сторону, полностью забыв о дожде, который падал теперь ему на голову и плечи, стекая вниз по всему телу. — Я знаю, все думают, что я сошел с ума, но это не так. Говорю тебе, семья проклята, и мы должны что-то делать в связи с этим. До зимы в этом доме должно зародиться другое поколение.

— Еще успеем, — уверил его Девон. — И как я уже сказал, обязательно женимся. Когда придет наше время.

— Нет. Вы женитесь теперь же.

Девон медленно покачал головой.

— Нет, отец, — твердо заявил он. — Этого не случится.

Герцог долго смотрел на сына, затем его лицо потемнело и сердито нахмурилось.

— Вижу, ничего не изменилось.

У Девона все перевернулось внутри от охватившей его тоски. А он так надеялся решить все по-хорошему; Все свое детство он пытался быть таким сыном, каким его хотел видеть отец, и часто ему это удавалось — до того момента три года назад, когда он влип в историю и отец отрекся от него.

Черт побери, ему не хотелось думать, что отец разочаровался в нем. Ему самому не раз приходилось разочаровываться.

— Я предвидел это, — сказал герцог с холодным упорством, хорошо знакомым Девону с детства. — Так что я предпринял шаги, чтобы вы выполнили мою волю. Делу уже дан ход. Четыре дня назад здесь побывал мой поверенный, и я изменил завещание. Теперь в нем ясно говорится — и это закреплено юридически, — что если четверо моих сыновей не женятся до Рождества, я оставлю все мое состояние Лондонскому садоводческому обществу. — Он взволнованно посмотрел на куст розы, затем примял ботинком грязь у его основания. — Чтобы они могли пересадить мой сад после наводнения.

Девон всячески старался погасить гнев, гнездившийся у него внутри, а отец торжествующе кивнул:

— Ну вот. Теперь ты опечален, не так ли, мой заблудший сын? Ведь ты не получишь наследства, чтобы промотать его на другом континенте. Разумеется, тебе достанется имение. Здесь уж я ничего не могу поделать. Но предупреждаю тебя — не получив наследства, ты получишь очень мало. Земля уже не та, что была.

Он направился к садовой тележке и бросил в нее зонт.

— И не трать зря время, пытаясь представить меня сумасшедшим, — сказал, он, берясь за ручки тележки. — Доктор Ламберт считает меня вполне дееспособным, а мой поверенный уверил меня, что я могу оставить деньги кому захочу. — Высказавшись, старик стал спускаться вниз по холму. — Найди невесту, Девон. Начни, прямо с сегодняшнего бала. Я пригласил немало вполне подходящих молодых леди, но тебе особенно подошла бы одна. Дочь герцога, вы составите прекрасную пару.

Сегодня вечером?

Черт побери! Неужели его отец думает, что это будет так легко? Что он согласится на этот смехотворный план? Скорее снежный ком не растает целый год в горящем аду, чем Девон пойдет на это.

Глава 5

Каким-то чудом дождь отступил в тот вечер, ливень прекратился за час до того, как начали прибывать гости. Прохладный воздух был наполнен свежим ароматом ранней весны, напоминая всем, что в это время года природа просыпается, а настроение людей окрашивается в яркие тона.

Радовались этому все, кроме Девона. Из всех времен года он больше всего ненавидел весну. Не говоря, уже о том, что ему был дан приказ немедленно жениться. Под страхом лишения наследства. Оставалось ждать, когда его представят молодой леди, которую уже выбрал отец. В общем, денек оказался на все сто.

Пока он бродил по периметру бального зала, одетый в костюм, приготовленный ему матерью — в черном плаще разбойника с большой дороги и в маске, — он подумал что предпочел бы вернуться на день раньше, чтобы получить возможность узнать все, что происходило в замке, и согласиться на судьбу, которую ему навязывали. Или найти путь избежать ее. Сейчас же ему оставалось осматривать всех собравшихся здесь молодых англичанок с их матерями, жадно пожирающих его глазами с единственной целью — стать следующей герцогиней Пембрук.

Это вовсе не пробуждало в нем пылкой страсти. Разумеется, нетрудно отыскать простой и ясный сексуальный объект. Флирт. Обещание удовольствия. Возможно, немного вызова. Может быть, даже намек на обольщение. А почему бы и нет — испытать влечение к потенциальной невесте?

Если, конечно, ему суждено ее найти. Но когда это случится?

И вдруг — поистине сотворенное Богом чудо — мимо него провальсировала девушка, двигаясь так быстро, что он почувствовал, как легкий ветерок зашелестел его плащом. Он поймал взглядом ее волосы — огненно-рыжие, с единственным выбившимся из прически локоном, густым и волнистым, лежащим на спине. Она была одета в костюм римлянки или троянки… Елена из Трои? Девон повернулся и наблюдал, как она вальсировала по залу со своим партнером, сыном доктора Ламберта, который жил в деревне.

Но кто была та девушка? Он не помнил, чтобы объявили ее появление на балу, хотя в это время мог находиться на улице, чтобы сделать глоток свежего воздуха и не задохнуться в душном зале.

К нему приблизилась мать:

— Девон, я повсюду искала тебя. Где ты был? — Она привела с собой двух женщин, мать и дочь, исполненных, несомненно, высоких надежд.

— Добрый вечер, мама, — приветствовал ее Девон. — Я был на террасе. Наслаждался воздухом и удивлялся тому, что можно находиться на улице и не промокнуть насквозь. — Он вежливо улыбнулся.

— О да, — сказала его мать, — мы все ценим эту долгожданную паузу между дождями. — Она повернулась к Девону и жестом указала на сопровождавших ее женщин: — Позволь мне представить тебе герцогиню Суинберн и ее дочь леди Летицию. Они проделали долгий путь из Корнуолла, чтобы побыть с нами эту неделю. Леди, это мой сын, лорд Готорн.

Видимо, это была та самая молодая леди, которую выбрал для него отец, — действительно настоящая красавица. Он поклонился.

— Для меня большая честь познакомиться с вами, — сказал он. — Надеюсь, эта погода не слишком затруднила ваше путешествие?

Ее светлость — маленькая полная женщина с ямочками на щеках, каштановыми волосами и в круглых очках — покачала головой:

— Вовсе нет, лорд Готорн. Ничто не могло удержать нас от торжеств по случаю дня рождения вашей матушки, даже ненастная погода.

Девон перевел взгляд на ослепительно красивую дочь, которая была не такая маленькая, как ее мать, а высокая и гибкая, с блестящими черными волосами и безупречным цветом лица. Она была одета эльфом с крылышками и с интересом смотрела на него.

— Могу я сделать комплимент вашему костюму, леди Летиция? Он очень идет вам.

В ее глазах за сверкающей белой маской мелькнуло удовольствие от полученного комплимента.

— Благодарю вас, лорд Готорн. Вы очень любезны.

Затем его мать заняла герцогиню и ее дочь разговором об орхидеях. Пока они обсуждали эти прелестные цветы, он осторожно оглядел других гостей. Среди них он снова увидел Елену Троянскую, которую вернули ее дуэнье и которая стояла теперь спиной к нему. Это позволило ему восхищаться изгибом ее бедер и упругостью ягодиц.

Ее волосы — поразительные, вызывающе яркие рыжие волосы — затронули его мужскую чувственность, поскольку он понимал, что, хотя они были уложены в замысловатую прическу, тот длинный вьющийся локон, который он заметил прежде, падал до точки, где соединялись ее поясница с ягодицами. Ему откровенно понравилась эта попа. Легко было представить девушку стоящей с распущенными волосами, полностью обнаженной.

Однако он не мог дальше развивать свои мысли, потому что Елена Троянская повернулась к тому, кого ей представляли. Он поразился, что девушка показалась ему очень знакомой.

Боже правый, он, конечно, видел ее раньше. Но где? Когда? Если встреча и состоялась, то давно, еще до его отъезда в Америку. Может быть, в Лондоне? Если бы только он смог вспомнить, где видел ее. Если бы только она не носила маску.

Она повернулась к нему лицом, и ее взгляд проследовал по залу, как и его взгляд несколькими секундами ранее, словно она искала кого-то. Затем их глаза встретились. Он снова пожалел, что на ней была маска, потому что ему страстно хотелось увидеть ее лицо. Не то чтобы он сомневался в ее красоте. Ее губы были полные, кожа матовая, нос аккуратный и прямой. И эти волосы — Господи, эти волосы. Они довершали ее красоту. Чего бы он не отдал, чтобы расчесать их пальцами и увидеть, как они рассыпятся по подушке.

Она подняла руку и поиграла сережкой, не сводя с него глаз, и им вновь овладело возбуждение, на этот раз в паху, когда девушка соблазнительно и уверенно облизнула губы языком.

Он любил уверенных в себе женщин. Способных держаться в любых ситуациях.

— Девон, — позвала его мать, и он понял, что не слушал разговора. — Ты огорчен, что покинул Америку? — Она повторила вопрос, заданный герцогиней.

Девон вежливо что-то ответил дамам, затем взглянул на леди Летицию, которая снова улыбнулась ему.

Он подумал: «А есть ли в ней огненная искра, как у Елены Троянской?», затем решил сам обнаружить это.

— Вы окажете мне честь, леди Летиция?

— С удовольствием, — ответила та, принимая протянутую им руку.

Девон повел девушку по залу в контрдансе, и та заняла его вежливым разговором, кратко отвечая на его вопросы и сама задавая ему вопрос о погоде, однако вскоре эта тема была исчерпана. Он ответил ей вполне учтиво, напомнив себе, что это всего лишь светская беседа и таким образом Летиция лишний раз демонстрировала свои безупречные манеры.

Во время танца, хотя он и беседовал с партнершей, думать было особенно не о чем, и он поймал себя на том, что время от времени поглядывал в сторону рыжеволосой девушки, которая не скрывала, что тоже наблюдает за ним.

Он не мог сосчитать, сколько раз их глаза встречались поверх голов танцующих, и не мог отрицать получаемого от этого удовольствия. А ему крайне хотелось удовольствий именно сегодня вечером, чтобы отвлечься от всех своих обязательств.

Танец закончился, и он проводил леди Летицию к ее матери. Его мать теперь находилась рядом с Шарлоттой в другом конце зала, так что он извинился и немедленно направился к ним.

Приблизившись к родным, он тихо спросил:

— Кто-нибудь из вас знает ту рыжеволосую девушку? Вон там, она разговаривает с сэром Чарлзом.

Его мать и сестра посмотрели в указанном направлении.

— Ты имеешь в виду Елену Троянскую? — спросила Шарлотта. — Это дочь графа Крейтона, леди Ребекка. Она здесь со своей тетушкой, леди Саксби. Мы все были очень удивлены, что она появилась на этом вечере. Она впервые приняла одно из наших многочисленных приглашений, которые мы посылали ее отцу. Хотя при всем желании не могу вспомнить почему.

Девон слушал, с удивлением узнав, что его восхитительная Елена Троянская была не кто иная, как леди Ребекка Ньюленд, молодая девушка из той интригующей ночи на старой почтовой дороге много лет назад. Он все тут же вспомнил. Она и ее отец оказались в затруднительном положении, лошади понесли, и он вытащил ее из трясины.

В тот день она была одета в черное и казалась не по возрасту взрослой и опытной. Да… Он никогда не забудет ту мягкую роскошную грудь, скользившую вниз по его груди.

Он также никогда не забудет, как был поражен, узнав, что она слишком молода, чтобы ее касаться, хотя было что-то в ее глазах и чарующем звуке голоса, что возбудило его. Он вспомнил, как она морщила губы при разговоре с ним и как смотрела на него с откровенным девичьим любопытством.

И вот она была здесь, на другом конце бального зала. Теперь уже взрослая женщина. Уверенная, кокетливая, пробуждающая сексуальное влечение. Сколько ей может быть лет? Двадцать один? Почему она еще не замужем? Или англичане слепы? Возможно, она была слишком хороша для них. Эта мысль заставила его улыбнуться.

— Ее отец здесь? — поинтересовался он.

— Нет, только тетя, — ответила Шарлотта. — Отец ее, вероятнее всего, в Индии.

— Что очень удивительно, принимая во внимание репутацию графа, — добавила его мать. — Его описывают как затворника. Однажды я слышала, что он со сворой собак прогонял праздных зевак со своей земли, но это скорее всего лишь сплетни. Посмотрите на его дочь. Согласитесь, она очаровательна. Как она могла так расцвести в столь унылой и гнетущей обстановке?

— Однажды я встретился с ее отцом, — сообщил он матери. — Они застряли на дороге неподалеку отсюда, и я предложил им свою помощь. Граф очень серьезен по природе, но тем не менее проявил любезность и пригласил меня в свой дом, так что вы правы, мама, это, должно быть, пустыесплетни.

Девон отдавал себе отчет, что, разговаривая с Шарлоттой и матерью, непрерывно наблюдает за леди Ребеккой. Он не видел причины откладывать неизбежное.

— Мне бы хотелось, чтобы меня должным образом представили, — сказал он, что могло показаться излишним после их знакомства несколько лет назад. Но она могла не помнить его, а бал имеет свои правила. — Будьте так любезны, мама.

— Ну конечно, — ответила герцогиня, направляясь в ту сторону. — Она действительно благородная молодая леди. Несмотря на странную репутацию ее отца, его титул — очень старинный, и он передается по женской линии. Так что в один прекрасный день она сама станет обладательницей титула. Как-никак — единственный ребенок в семье.

— Рад за нее, — ответил он.

Его мать разочарованно вздохнула.

— А что ты думаешь о леди Летиции? Твой отец так старался, чтобы ты встретил ее сегодня вечером.

— Она очень мила.

— В прошлом году состоялся ее дебют, и у нее удивительный голос. Она старшая дочь герцога Суинберна и уже отказалась от двух брачных предложений. И учти, что эти предложения, насколько мне известно, исходили от джентльменов ниже ее по положению в обществе. Но ты, Девон… Твой отец будет несказанно рад, если…

Девон наклонился к уху матери и прошептал:

— Не будем ставить телегу впереди лошади, мама. Несмотря на требования отца, я еще не готов вступить в брак. Я приехал в Пембрук только сегодня утром. Дайте мне хотя бы перевести дух и осмотреться.

— Извини, Девон.

Мать вела его по краю бального зала, пока они не подошли к леди Ребекке и ее тете, а затем подобающим образом познакомила с двумя леди:

— Разреши мне представить леди Саксби и ее племянницу леди Ребекку Ньюленд, чей отец — граф Крейтон. Леди, представляю вам моего сына лорда Готорна.

Теперь, когда он очутился так близко от нее, он заметил глубокий зеленый цвет ее глаз под сверкающей маской и снова вспомнил, как они поразили его в ту ночь в лесу четыре года назад.

— Большая честь для меня, леди Саксби. — Он поклонился пожилой женщине, затем повернулся к Елене Троянской: — Но, леди Ребекка, мы встречались и раньше, правда, достаточно давно. Вы припоминаете?

Влажные вишневые губы сложились в соблазнительную улыбку.

— Конечно, я помню, лорд Готорн. Мы с отцом застряли в лесу неподалеку отсюда, и вы любезно предложили свою помощь. Как я могла забыть?

На какое-то мгновение все в комнате, казалось; исчезли, пока он и леди Ребекка откровенно рассматривали друг, друга, словно у них не было никаких секретов и никакого притворства. Между ними пробежала искра, воспламенившая их обоих. Она пульсировала между ними с того момента, как их глаза впервые встретились через зал в самом начале вечера.

Господи, как ему нравились ее прямота и общительность. Сегодня вечером ему хотелось чувственных удовольствий, и вот оно было здесь, рядом, без ненужной преамбулы.

— Была… была ли ваша поездка… — Его мать слегка запиналась. — Извините, леди Саксби, ваша поездка из Глостера была тяжелой из-за недавних дождей?

Девон сожалел, что мать испытывала смущение от его откровенного флирта прямо у нее под носом, но что ему оставалось делать? Вечер начался на волнующей ноте, и слава Богу.

Леди Саксби описывала состояние дорог, пока он и очаровательная леди Ребекка не отрываясь наблюдали друг за другом. О чем она думала в этот момент? Он бы многое отдал, чтобы узнать это. Она была прелестной кокеткой.

И ей — двадцать один. Столько времени прошло с момента их первой встречи!

Наконец настал подходящий момент. Возникла пауза в разговоре его матери с леди Саксби, и он смог попросить место в списке танцев ее племянницы. Случилось так, что она не была занята наследующий танец, вальс Штрауса, который как раз начинался.

Он протянул руку в перчатке леди Ребекке, чьи глаза соблазнительно блеснули, когда она приняла ее.

Глава 6

Ребекка была права относительно своих чувств, вновь встретившись с лордом Готорном после стольких лет. Все ее тело пульсировало от возбуждения и желания, поскольку сегодня вечером он был еще красивее и притягательнее, чем в их первую встречу в лесу четыре года назад.

И в нем тоже что-то изменилось. Возможно, это был взгляд, которым он окутывал ее. Ведь она больше не была семнадцатилетней девушкой. Теперь она превратилась во взрослую молодую женщину, чьи чувства пламенели от неудовлетворенного желания. Видел ли он это? Чувствовал ли? Распознал ли?

Любовник Лидии в лесу всегда знал, чего она хотела. Он чувствовал это инстинктивно. Именно так писала Лидия.

Мысль о том, что Готорн мог обладать такой же интуицией, взволновала Ребекку больше всех ее фантазий.

Они достигли центра зала, и Девон скользнул рукой по ее затянутой в корсет талии, не отрывая от нее взгляда. Ее кровь быстрее побежала по жилам, возбужденная его прикосновениями, которые она мечтала почувствовать на своем теле темными одинокими ночами. Можно ли было умереть от того, что она так болезненно сдерживала свою страсть? Она готова была лишиться сознания.

Затем он заговорил:

— Моя сестра Шарлотта упомянула, что вы впервые приняли одно из наших многочисленных предложений. Я рад, что вы выбрали время, когда я здесь. И я хочу выразить вам свое уважение.

Он держал ее крепко и в то же время грациозно кружил по залу. Ребекке нетрудно было двигаться в ногу с ним.

— Осмелюсь сказать, лорд Готорн, что я впервые на таком грандиозном балу. Я сожалею о нашем отсутствии на приемах все эти годы, но, уверена, вы слышали, что мой отец предпочитает уединение. Он тихий, замкнутый человек, и мы не принимаем участия в светских событиях.

Она с трудом нащупывала нить беседы. Но, помоги ей Господь, не собиралась выставить себя провинциалкой. Несомненно, лорд Готорн предпочитал более искушенных женщин, соответствующих его опыту и светскости. Перед этим она видела, как он танцевал с дочерью герцога.

— Вашего отца сейчас нет в Англии?

— Да, и должна признаться, что моя тетушка давно ждала этого, чтобы выкрасть меня.

— Напомните мне, чтобы я поблагодарил ее, потому что вы украсили этот вечер, леди Ребекка. Я вернулся в Пембрук только сегодня утром. Целый день в карете, устал и еще час назад был бы счастлив отправиться прямо в постель. Но судьба подарила мне эту встречу.

— Я очень рада. И мне польстило, что вы помните встречу с отцом и мной, которая произошла несколько лет назад. Я же никогда не забывала ее, особенно как вы пришли нам на помощь. Для меня это был очень… волнующий вечер. Не знаю, что бы мы делали, если бы вы не оказались рядом.

— Право, мне это было очень приятно.

— Но вы ведь куда-то очень спешили. Надеюсь, вы не опоздали из-за нас на встречу?

— Уверяю вас, не было ничего важного. Даже если бы это было так, все было бы оправдано неожиданным приключением и очень приятной прогулкой по болоту. Нашей с вами прогулкой.

Несмотря на испытываемое ею напряжение — ведь все ее будущее счастье зависело от этого единственного, жизненно важного танца, — она заставила себя улыбнуться.

— Приятной?..

Девон наклонился ближе — так близко, что она почувствовала его горячее дыхание около уха.

Ее пронзила восхитительная дрожь удивления. Она пришла сюда, чтобы соблазнить ею, а получается так, что именно он соблазняет ее. Могло ли это означать, что после всего, что она перенесла за последние годы, судьба наконец улыбнулась ей?

— Вы — единственный мужчина в мире, кто коснулся моего локтя, — призналась девушка.

Господи, помоги ей, она чувствовала себя так, словно открыла перед ним свою душу. Может быть, она перегнула палку, ведь тетушка наставляла ее быть уклончивой.

Девон засмеялся, словно счел ее ответ очень забавным, хотя с ее стороны это не было шуткой. Он снова склонился к ее уху:

— Буду ли я в ближайшие несколько дней иметь счастье снова коснуться его?

Ей хотелось сказать: «Даже если бы вы захотели сделать это вечером, это было бы недостаточно скоро», но, слава Богу, у нее хватило здравого смысла просто улыбнуться партнеру, который вел ее по самому краю бального пола, безупречно скользя в гармонии с музыкой.

— Извините меня за мое невежество, — сказал он, — но вы с вашей тетушкой на сегодняшнюю ночь остановились во дворце? Если это так, надеюсь, вы удовлетворены тем, как вас устроили.

— Нет, лорд Готорн, мы остановились не во дворце. — Разглядела ли она намек на разочарование в его глазах? Ей хотелось бы надеяться на это. — Мы решили пойти на бал в самую последнюю минуту, поэтому остановились в деревне.

— В гостинице «Пембрук-инн»?

— Да.

Мягкий и низкий голос Девона наполнил ее трепетным предчувствием.

— Как жаль, что я не увижу вас за завтраком. Мне кажется, что увидеть вас утром за чашечкой кофе означает, что день сложится как нельзя, лучше.

— Почему бы вам не вообразить меня? — предложила Ребекка с чувственной ноткой в голосе, той самой, о которой писала Лидия. — На мне будет розовое платье с белым кантом, когда я закажу тост с клубничным джемом и попрошу чай с молоком. Возможно, даже с небольшим количеством сахара, если буду в настроении выпить чай слаще, чем всегда.

Девон снова улыбнулся:

— Обещаю, что всю ночь не буду думать ни о чем другом, леди Ребекка.

Молодая девушка испытала момент триумфа, когда он повел ее мимо высокого растения возле оркестра к открытым застекленным дверям, выходящим на устланную плитками террасу. Она почувствовала дуновение прохладного ночного воздуха и глубоко вдохнула его, испытывая душевный подъем от их откровенного флирта и возродившихся надежд на счастливое будущее. Мистер Раштон, казалось, был за тысячи миль отсюда. Его попросту не существовало дога нее сейчас, когда ее кружили по залу сильные руки лорда Готорна. Она готова была танцевать с ним до самого утра. Однако, к сожалению, оркестр вскоре закончил мелодию, и Ребекка была вынуждена отступить от своего партнера.

Но этим не могло все кончиться. Просто не могло. Она молила, чтобы представилась еще одна возможность поговорить с ним, прежде чем они простятся на ночь. Он проводил ее к тетушке, затем поклонился им обеим:

— Благодарю вас, леди Ребекка. Могу ли я надеяться проводить вас к столу с угощением сегодня вечером?

Ее молитвы были услышаны, и сердце громко забилось от радости. Она с подчеркнутым достоинством приняла его предложение.

— Полагаю, все прошло хорошо, — тихо произнесла тетя Грейс, когда маркиз удалился.

— Кажется, да.

Они наблюдали, как молодой человек, обходя зал, остановился, чтобы поговорить с молодой леди, с которой танцевал раньше, — дочерью герцога, темноволосой, с резкими чертами лица, — и Ребекка вздохнула:

— Возможно, все это лишь сон, тетя Грейс. Взгляните на него. Несомненно, он должен предпочитать именно таких женщин — высоких, грациозных, с лебединой шеей, которые знают, как вести себя в обществе. Я чувствую себя полным новичком.

— Может быть, твой шарм именно в этом.

Лорд Готорн подошел к младшему брату, лорду Блейку. Они коротко поговорили о чем-то и покинули зал для танцев.

— Не волнуйся, — сказала тетя Грейс. — Он вернется, ведь он пообещал сопровождать тебя к ужину.

— Ну и что? Одно дело танцевать с мужчиной, и совсем другое — получить от него предложение. Сегодня здесь так много красивых девушек. Похоже, у меня достаточно соперниц.

— Ты должна проявить терпение, дорогая. Рим строился не один день.

В этот момент к ним снова приблизилась мать Девона, герцогиня, и Ребекка вдруг оказалась лицом к лицу с другим красивым джентльменом — высоким, как Девон, с такими же темными блестящими волосами. Однако его глаза были карие, а не голубые. Чертами лица он очень напоминал Девона, но выражение глаз было самоуверенным и жестким.

Герцогиня сделала легкое движение рукой.

— Леди Саксби и леди Ребекка, поскольку это ваш первый визит в Пембрук-Пэлас, я подумала, что вам захочется встретить моего другого сына, который только сегодня вечером приехал из Лондона. — Она повернулась к молодому человеку: — Позволь представить тебе леди Саксби из Глостера и ее племянницу леди Ребекку Ньюленд. Леди, мой сын лорд Винсент Синклер.

— Очень приятно, — сказал он, тут же повернувшись к Ребекке: — Могу я пригласить вас на танец?

Застигнутая врасплох, она неуверенно взглянула на тетю, которая одобрительно кивнула в ответ.

— С удовольствием, — ответила девушка, позволяя лорду Винсенту вести ее в сторону танцующих и загадывая, как это неожиданное событие повлияет на ее планы на этот вечер.

— Он прибыл только час назад, — объяснил перед этим Блейк Девону, когда они выходили из зала для танцев. — Мама тут же сообщила ему требования отца, чтобы мы нашли себе жен. Я подумал, что тебе следует это знать.

Они направились к галерее, чтобы поговорить наедине.

— Выходит, Винсенту известно о моем возвращении…

— Да, Шарлотта сообщила ему об этом прежде, чем он успел снять шляпу и перчатки, но, очевидно, ему нечего было сказать по этому поводу. Он сразу пошел в бильярдную с местным приятелем, чтобы выпить и сыграть партию, прежде чем одеться для бала.

— Значит, его враждебность в отношении меня не исчезла.

— Ты надеялся на это?

Девон задумался.

— Надеялся? Нет. Я редко надеюсь на что-то. Я слишком трезво смотрю на вещи и понимаю, что мое возвращение не будет приветствоваться и я не буду прощен, по крайней мере, им.

Но он понимал, что вина лежала целиком на нем. Ведь были времена, когда они были не просто братьями, а настоящими друзьями, встававшими на защиту друг друга, как только возникали проблемы. ОНИ вместе смеялись над одним и тем же, а позже вместе выпивали и играли в азартные игры, Винсент всегда был ровен с ним, несмотря на привилегированное положение Девона как наследника благодаря слепой судьбе. Даже когда их отец открыто благоволил к нему, Девону, и лишал Винсента уважения и любви, в которых тот так нуждался и которых заслуживал, Девон ни в чем не выказывал своего превосходства.

Ему никогда не хотелось, чтобы с ним обращались лучше за счет Винсента.

А потом Мэри Энн написала ему письмо. В нем она называла его самым необычным мужчиной, которого она когда-либо знала. Почему он не сжег его тогда?

Девон вздрогнул, когда Блейк тронул его за плечо и вернул в сегодняшний день.

— Не позволяй ему цепляться к тебе, — сказал брат. — Винсент пестует свой гнев, готов излить его. Тебе лучше всего помнить об этом и не пытаться латать забор, во всяком случае, сейчас. Ты только расстроишься, потому что он всегда найдет повод вновь бросить тебе прежние обвинения. Я думаю, что именно для этого он и ждал твоего возвращения. Поэтому хочу предупредить тебя. Он в боевом настроении в последнее время и готов сцепиться с каждым, кто только покажет кулак.

— Жаль. — В словах Девона, обращенных к брату, чувствовалась горечь. — Я понимаю. — Он глубоко вздохнул. — Если Винсент получает удовольствие от драк, то ты, Блейк, крайняя противоположность. Ты поддерживаешь гармонию.

— Полагаю, у каждого из нас свое предназначение. — Блейк пожал плечами.

— И каково же мое? — спросил Девон. — Быть герцогом в Пембруке и заботиться об имении и всех этих людях, проживающих здесь, когда на меня нельзя положиться? Я доказал это и своим поведением в прошлом, и продолжительным отсутствием. Ты же настоящий дипломат. Пока я дезертировал и пренебрегал своим долгом, ты оставался здесь вместо меня и все шло как положено.

— Не совсем, Девон. Все, что я делал, — это время от времени смазывал колеса, хотя нужны были новые оси.

Девон подумал о некогда прекрасных итальянских садах и грусти во взгляде матери и понял, что брат был прав. Что-то сломалось здесь. Произошло слишком много предательств и трагедий. В комнатах замка не обитала надежда на счастливое будущее, и он не чувствовал надежды в себе самом.

— Нам не пора вернуться? — спросил Блейк, и Девон снова не мог не заметить, что брат казался утомленным и грустным. Однако он понимал, что поддерживать мир в этой семье было непростым делом.

— Да. Я хочу увидеться с Винсентом, — сказал он, — Несмотря на случившуюся с нами ужасную историю и то, что он презирает меня, и вполне справедливо, он все же мой брат. Мы должны по крайней мере посмотреть друг другу в глаза, прежде чем вступить в новое десятилетие открытой враждебности.

Как и его старший брат, лорд Винсент был широкоплеч и высок и отличался той же уверенностью и искусством танцора. Он был красив и обладал известной долей очарования, но Ребекка ничего не знала о нем, кроме того, что он был вторым сыном герцога, лишь на год младше Девона, и что большую часть времени он проводил в Лондоне, вдали от Пембрук-Пэлас.

Да еще однажды она прочитала в светской хронике, что он был неисправимым кутилой и скандалистом.

— Вы, должно быть, рады, что ваш брат вернулся в Англию, — сказала Ребекка, пытаясь завязать вежливый разговор во время танца.

— Мы все бесконечно рады, — ответил партнер. — Особенно отец. Хотя временами мне приходит в голову мысль, а можно ли вообще простить моего брата за столь длительное отсутствие? Мы чувствовали себя такими беспомощными без него.

Ребекка сжалась от откровенного сарказма лорда Винсента и чуть не сбилась с ритма. Она не знача, что сказать в ответ.

Он улыбнулся:

— Я шокировал вас, Елена Троянская. Пожалуйста, примите мои извинения. Должен признаться вам, что в прошлом мы с братом разошлись во мнениях. Хотя я и брат, имеющий скандальную репутацию, каюсь, что еще не поздравил его с возвращением. Правда, я видел его через зал танцующим с вами. Тогда я и решил, что тоже должен попросить у вас танец.

Ребекка нахмурилась:

— Ваше признание далеко нелестно, милорд. Если вы в конфликте с братом, то какова моя роль? Каната для перетягивания?

Неожиданно сказочный дворец ее прекрасного принца показался не таким уж совершенным миром. Похоже, в доме происходили нешуточные битвы. Но реальная жизнь всегда была более сложной, чем мечты, что она недавно обнаружила.

Лорд Винсент улыбнулся ей.

— Почему мы не встречались раньше? — спросил он. — Вы очаровательны и очень умны.

— Я редко посещаю Лондон, — ответила девушка. — Мой отец всегда предпочитал сельскую местность.

— Большая потеря для лондонцев, — кокетливо произнес ее партнер. — Но могу я проявить смелость и спросить, ваша рука обещана кому-то, вы помолвлены, влюблены?

Она с трудом могла сдержать шок.

— Вы действительно очень смелы, лорд Винсент.

— Так да или нет?

Ребекка почувствовала себя довольно рассерженной его откровенной наглостью.

— Нет — на все три вопроса.

— Счастлив услышать это.

Не понимая толком, что случилось, она как-то сумела вести легкую беседу все оставшееся время танца, и когда он закончился, они отступили друг от друга, и он предложил ей руку, чтобы отвести с пространства для танцев.

Когда толпа расступилась перед ними, Ребекка заметила тетушку на том самом месте, где покинула ее, но та стояла не одна. Рядом с ней, внимательно наблюдая с края зала, находился лорд Готорн.

Его сила и энергия, казалось, наполняли всю комнату — и Ребекка с радостью поняла, что он наблюдал за ней. Ее интуиция подсказала ей, что он пытался убедиться, что его младший брат не переступал линию фронта, какова бы она ни была и где бы ни находилась в их сражении.

Лорд Винсент остановился, заставив остановиться и Ребекку. Она подняла на него глаза. Его лицо побледнело. Теперь он уже не казался таким уверенным. Скорее, выглядел потрясенным.

Лорд Готорн же стоял с рукой, лежащей за спиной, другая была опущена вдоль туловища, и его глаза под черной маской были устремлены на Ребекку. Казалось, что оба они были единственными людьми в бальном зале. Она и лорд Винсент вновь направились вперед.

— Леди Ребекка, — сказал Готорн, когда они подошли к нему, и хотя слова не были произнесены, в глазах стоял вопрос: «Все в порядке?»

Никогда прежде она ни с кем не разговаривала без слов, но поверила, что сумела убедить его в том, что, все прошло хорошо.

Девон поклонился ей, затем перевел взгляд на брата:

— Рад видеть тебя. Винсент.

— А я тебя.

Между ними повисло долгое тяжелое молчание. Ребекка посмотрела на тетю, которая наблюдала за этим обменом репликами в некотором смущении.

— Как Лондон в эти дни? — спросил лорд Готорн.

— Тот же, что и когда ты покинул его, — ответил Винсент. — Только еще дождливее.

Братья продолжали испепелять друг друга взглядами, пока лорд Готорн не повернулся к Ребекке и ее тетушке:

— Извините меня, леди. Если не ошибаюсь, я обещал проводить вас к столу, не так ли? Давайте посмотрим, какие деликатесы нас ожидают.

Напряжение, ощутимое ранее в воздухе, исчезло от его приятного голоса, и Ребекка облегченно вздохнула.

— Чудесно, — откликнулась тетушка Грейс, принимая его руку с кокетливой улыбкой. Кажется, и тетя Грейс не осталась равнодушной к обаянию Девона.

Ребекка приняла его другую руку, подавляя желание оглянуться через плечо на лорда Винсента, чувствуя на себе жар от его раскаленного взгляда.

Они вышли из бального зала и направились к столу десертом, накрытому кружевной скатертью и уставленному блестящими серебряными блюдами с тортами и пирожными с кремом и засахаренными фруктами всех цветов радуги.

Ребекка обошла вокруг стола, оглядывая угощение, затем сняла перчатки и попробовала пирожное с малиной, затем шоколадное, со взбитыми сливками сверху. Она слизывала крем с изящного пальчика, когда заметила, что лорд Готорн так и не попробовал соблазнительные сладости. Он просто наблюдал за ней с противоположного конца стола.

Она почувствовала тревогу и забыла о пирожных, интуитивно почувствовав, что эти мгновения у стола с десертом были невероятно важными. Она знала, что должна сделать что-то, чтобы целиком овладеть его вниманием, занять его, заинтересовать, даже соблазнить, но она не представляла, как именно.

Он отвернулся, беседуя с ее тетушкой. Вскоре тетя отошла, чтобы поговорить со своей знакомой, которая потягивала шампанское в другом конце комнаты.

Ребекка взглянула на Девона, приглашая его приблизиться. Мужественный и поразительно красивый в своем черном костюме, он обошел вокруг стола и встал рядом с ней.

— Итак, вы познакомились с моим братом, — деловым тоном констатировал он.

К ним приблизился лакей с шампанским на подносе, и каждый из них взял по бокалу. Ребекка сделала первый глоток.

— Да, милорд, и он очень отличается от вас.

— Чем же?

Она минуту обдумывала вопрос, не зная, как выразить словами то, что имела в виду.

— С вами чувствуешь себя в безопасности. С ним все наоборот.

Голубые глаза лорда Готорна лишились выражения и словно превратились в камень, затем он слегка наклонился к ней и проговорил шепотом, от которого у нее по спине побежали мурашки:

— Что заставляет вас думать, что со мной вы в безопасности?

Она задрожала всем телом и сама удивилась неожиданной панике, охватившей ее. А Девон повернулся и обошел вокруг стола с угощением, осматривая все, но ни к чему не притрагиваясь. Ребекка шла вслед за ним и попробовала пирожное с лимонным желе, а потом со сладким красным виноградом.

Когда он во второй раз обошел стол и подошел к ней со сложенными за спиной руками, он выглядел таким расслабленным, словно только что грелся на солнце.

— Так расскажите мне, о чем вы говорили с братом?

— Он спросил, помолвлена ли я.

— Правда? И каков же был ваш ответ?

— Что я не помолвлена. — Она помолчала, наблюдая за его реакцией, затем продолжила: — Он также спросил, влюблена ли я.

Лорд Готорн осуждающе покачал головой:

— Так-так, Винсент. Такие дерзкие вопросы. И каков же был ваш ответ?

— Снова нет. Хотя ночь такая длинная.

Ребекка сама не понимала, откуда пришел этот умный, но рискованный ответ. Им она была обязана, как догадалась, опасному чтению, которому предавалась в последнее время.

Его смеющиеся глаза пробежали по ее фигуре сверху вниз.

— Вам было приятно танцевать с ним?

— Он отличный танцор.

— Это не то, о чем я спрашиваю.

Она различила огонь в его глазах — зависть? — и решила не отвечать на его вопрос. Она сделала еще один глоток шампанского и направилась к другому концу стола.

— И именно поэтому вы ждали меня после танца с ним? — поинтересовалась девушка. — И поэтому сопровождали к столу с угощением? Чтобы защитить меня от вашего брата, предполагаемого повесы?

— Да.

На короткий момент его заслонила от нее башня лимонного торта. Девушка склонила голову набок:

— Похоже, вы всегда приходите мне на помощь, лорд Готорн. Сначала когда меня мчал неуправляемый экипаж, теперь спасаете меня от сомнительного брата. А что же дальше?

Уголок его рта приподнялся в улыбке, и когда Девон вновь заговорил, шепот, который она услышала, зазвенел у нее в теле, словно он щекотал ее перышком:

— Подозреваю, что-то последует и дальше, леди Ребекка. Может случиться, что под вашей кроватью сегодня ночью окажется чудовище, от которого я смогу вас спасти… Кто знает…

Подтекст этого вопроса глубоко шокировал ее, она почувствовала себя явно незащищенной.

Девон наблюдал, как девушка повернулась и пошла к другому концу стола. Она взяла еще одну виноградину, но не съела ее.

— Что за ночь, — задумчиво произнесла она. — Я танцевала с двумя повесами, а теперь меня шокировало и возмутило замечание о чудовище под моей кроватью. Вы очень, очень нехороший человек, лорд Готорн.

Но он взволновал ее до глубины души.

Ребекка положила виноградину в рот, и что-то в его глазах изменилось. Обжигающий взгляд Девона снова пробежал по ее фигуре сверху вниз.

— Вы должны остановиться во дворце вместе с другими гостями, прибывшими издалека, — сказал он. — Все они остаются здесь до пятницы.

Воздух вокруг них, казалось, был наэлектризован, и девушка наконец поняла: что бы она ни сказала в эти ответственные минуты у стола, все попадет в цель.

— Но мы с тетушкой уже устроились в гостинице и распаковали вещи, — объяснила она.

— Тогда переезжайте завтра; Моя мать поговорит с вашей тетушкой сегодня вечером до вашего ухода.

Ребекка не могла погасить огонь триумфа, горящий у нее в душе.

— Вижу, вы уже все продумали.

Вскоре тетушка появилась рядом с ними, и Готорн перевел на нее взгляд:

— Вы вернулись, леди Саксби. Не беспокойтесь, ваша подопечная находилась в хороших руках. Я спас ее от шоколадных поцелуев. Ей не достался ни один.

— Милорд, — ответила тетя Грейс, — я глубоко вам признательна, потому что всем известно — одного поцелуя всегда недостаточно, а они так опасно сладки. Леди должна быть настороже.

Девон изумленно выслушал тетушку, улыбнулся, затем поклонился им обеим:

— Приятного вечера, леди.

Тетушка Грейс посмотрела вслед их собеседнику:

— Какой необыкновенный мужчина! Неудивительно, что ты не смогла забыть его.

— А вы были ужасны, тетя! То, что вы сказали о шоколадных поцелуях! Я была готова провалиться сквозь землю.

Тетя пропустила мимо ушей ее замечание.

— Подозреваю, он никогда не забывал тебя, дорогая. Уверена, ты вскоре вновь увидишь его.

Ребекка склонилась к ней:

— Похоже, раньше, чем вы думаете, потому что он пригласил нас остановиться в замке на неделю.

Грей сбросила на племянницу быстрый взгляд.

— Что ты говоришь! В таком случае, полагаю, ты больше не нуждаешься в моих советах, девочка. У тебя природный талант. — Она любовно похлопала Ребекку по руке: — Ты молодец! Мы перешагнули первый порог. И теперь на шаг ближе к твоему будущему счастью.

Однако Ребекка не торопилась радоваться своему счастью.

После лишений, испытанных ее в жизни, все, казалось, свершилось слишком легко, и она испытывала неожиданное сомнение. Ей пришла на ум поговорка — «Слишком хорошо, чтобы быть правдой», иона только надеялась, что это не относится к ее сказочной, мечте об этом человеке — к огромной, страстной, совершённой любви, к которой она так стремилась.

Той ночью, после того как хозяева и гости во дворце уснули, герцог, в одной ночной рубашке и колпаке, тихо выскользнул из постели и зажег фонарь. Осторожно подняв его за скрипящую ручку, он протопал босыми ногами по темной комнате к тапочкам у двери, надел их и тревожно оглядел комнату. Поднял фонарь и сквозь его слабый золотистый свет пробежал глазами по покрытым деревянными панелями стенам. Он наморщил лоб, рот приоткрылся. Его дыхание участилось в прохладном ночном воздухе.

Герцог вышел из спальни и тихо направился по темному коридору, оглядываясь но сторонам. Затем, ускорив шаги и быстро оглянувшись через плечо, повернул направо. Неся фонарь, он достиг конца коридора, потом высоко поднял его, направив свет на портрет второго герцога Пембрука в массивной позолоченной раме.

Его светлость смотрел на него несколько мгновений, затем покачал головой, прежде чем отправиться в южное крыло. Он миновал несколько комнат для гостей, быстро взглянув на медные ручки на дверях.

— Да, сейчас хорошее время, — вслух произнес он.

Герцог продолжил свой путь. Достигнув главной лестницы, он заторопился вниз на первый этаж, его тонкая ночная рубашка колыхалась вокруг его ног, когда он двигался.

Он вновь поднял фонарь и оглядел просторный зал.

— Нет, брат Сальвадор, не сюда. Сюда. — Герцог замедлил шаги и, шаркая, прошел в галерею. — Теперь позволь мне рассказать тебе о молодом Руперте, — сказал он. — Он был очень хорошим юношей, но, похоже, никто не помнит его. Никто, кроме меня.

Герцог шел вдоль длинной галереи, и портреты, казалось, оживали в свете фонаря в темноте.

Глава 7

— По крайней мере, у нас есть время до зимы, — сказал Блейк Винсенту на следующее утро за завтраком, прежде чем гости присоединились к ним в столовой.

Винсент горько усмехнулся:

— Господи. Только ты способен увидеть в дурном что-то хорошее.

Девон вошел в комнату и встретился с мрачным взглядом Винсента. Его брат сидел за покрытым белоснежной скатертью столом. Перед ним стояла тарелка с яйцами и ветчиной. Он остановил вилку в воздухе, затем с громким звоном уронил ее на тонкий фарфор:

— Похоже, я потерял аппетит.

Уставший и опустошенный, потому что прободрствовал всю ночь, так как его мысли прыгали от безумного требования отца к соблазнительному шарму леди Ребекки, Девон сразу направился к буфету с кофе.

— Не останься из-за меня без горячего завтрака, Вин. Ты же знаешь, что я этого не стою.

Он спиной чувствовал взгляд брата, пока наливал себе кофе, потом сел за стол напротив него. Они пристально смотрели друг на друга. Винсент снова взялся за вилку и принялся за еду.

— Мы только что обсуждали намерение отца увидеть нас всех четверых женатыми до Рождества, — сообщил Блейк.

Девон обхватил чашку с горячим кофе.

— У меня есть новости на этот счет. Сегодня на рассвете отец пришел в мою комнату и сказал, что каждого из нас ждет вознаграждение, если мы женимся к концу лондонского сезона. Пять тысяч фунтов наличными в день свадьбы.

Блейк присвистнул:

— Это хорошая сумма. Он определенно теряет рассудок.

— Пять тысяч, ты говоришь? — Винсент откинулся на спинку стула.

— Нужно как можно скорее сообщить обо всем Гаррету, — сказал Девон.

— Последний раз мы получили от него известия, когда он находился где-то на Греческих островах, попивая средиземноморское вино, — ответил Блейк. — Вряд ли он обрадуется, услышав это.

— Думаю, ему это будет безразлично, — предположил Винсент. — Он уже заявил, что ничего не хочет от отца. Он счастлив, оставаясь в Греции, пока мы все будем тонуть хоть в кровавом потопе.

Девон положил ладонь на стол:

— Не будет никакого потопа.

— Ну, не скажи, — ответил Винсент с язвительным сарказмом. — Ведь именно из-за тебя старик начал терять рассудок. Тебя здесь не было, и ты не был свидетелем его гнева после твоего отъезда. У него, возможно, лопнули какие-то сосуды в голове, так он разорялся.

Девон смотрел в окно на дождь, поливающий опустошенную садовую террасу и наполняющий водой глубокие ямы, на деревья, гнувшиеся под порывами ветра.

Да, частично, в безумии их отца был виноват именно он. В тот последний день он разочаровал его больше, чем когда-либо, оставив их и вскоре покинув страну, не произнеся ни единого слова, Он бросил семью.

«Ты больше мне не сын».

Девон не радовался своему продолжительному отсутствию в Англии, он никогда ни о чем не сожалел, но твердо знал, что его изгнание было необходимо. Он должен был побыть какое-то время один и выстрадать в одиночестве свой стыд, освободить свою память от происшедших тогда событий. Он должен был сделать это, прежде чем вернуться домой и выполнить свой долг перед семьей.

Девон взглянул на брата, которого когда-то предал.

— В этом ты прав, — признался он. — Именно меня надо винить за печальное положение дел здесь, в Пембруке.

Винсент снова отложил вилку и откинулся на спинку стула.

— Ты чертовски прав.

— Нет, Девон, — вмешался Блейк, — сумасшествие нашего отца не твоя вина.

Девок покачал головой:

— Полагаю, мы никогда не узнаем это. Но в конце концов, не это главное.

— А что же главное?

Девон побарабанил пальцем по столу, задумавшись на минуту.

— Сумасшедший ли наш отец, или же в полном рассудке, он предпринял законные действия, чтобы изменить свое завещание, и, похоже, мы все связаны воедино.

— Блестящее заключение, — сказал Винсент. Девон встретил горящий взгляд брата через стол.

— Я не спал всю ночь, обдумывая это, и что следует предпринять. Я отсутствовал последние три года и пренебрегал своей ответственностью. — Он замолчал на мгновение, глядя на портрет их матери над камином, который был написан накануне ее свадьбы. — Но теперь я дома и сделаю все, что в моих силах. Я останусь здесь, в Пембруке, женюсь и произведу наследника.

Оба брата удивленно уставились на него.

— Что решите вы, двое, — это ваше дело. Я не стану навязывать вам ваше будущее из-за нелепой веры отца в семейное проклятие. — Он сделал еще один глоток кофе и заговорил спокойно и задумчиво: — Возможно, со временем моего обещания подарить ему наследника будет достаточно, чтобы успокоить его. Попробую убедить его в нелепости какого-то проклятия и уговорю вернуться к первоначальному варианту завещания. Может быть, мы сможем найти правильный подход к отцу. Это необходимо прежде всего ему.

Блейк поднялся со своего места:

— Не позволяй отцу сделать это с тобой, Девон. Не давай ему взвалить вину на твои плечи и заставить делать все, что он захочет.

Винсент рукой указал на Девона:

— Все это чепуха!

— А в чем же тогда суть? — спросил Блейк, пока Девон молчаливо ждал, когда, брат закончит свою мысль.

— Суть в том, что брат манипулирует нами, чтобы все забыли, что он совершил три года назад. И все мы должны рассыпаться в благодарности перед ним, потому что он вернулся, чтобы спасти нас от верной гибели. Может быть, нам обоим следует упасть перед тобой на колени и вознести тебе хвалу? Ты ведь считаешь себя мучеником — хороший сын, который столь многим пожертвовал ради своих младших братьев. Кто-нибудь, принесите ведро, меня сейчас стошнит.

— Винсент, побойся Бога, неужели сейчас надо выяснять отношения? — сказал Блейк.

— Все в порядке, Блейк, — сказал Девон, успокаивающим движением поднимая руку. — Пусть он выговорится.

Винсент ткнул пальцем в стол:

— Отец выразил все предельно ясно. Мы все названы в приложении к его завещанию, и я не намерен терять наследство. Так что я тоже женюсь.

— Ты никогда не перестанешь удивлять меня, — откликнулся Девон.

Винсент холодным взглядом окинул старшего брата:

— Полагаю, что если нас даже за уши поволокут под венец, мы по крайней мере должны сделать это интересным. Что вы на это скажете? Я, во всяком случае, почувствую себя гораздо лучше, если назову это гонками.

Блейк потер переносицу.

— Господи, помоги нам всем.

— Я не собираюсь играть в эту игру, — сообщил ему Девон.

— Почему бы и нет?

— Потому что я не намерен соревноваться с тобой, Винсент, чтобы утолить твое горячее желание поколотить меня. К тому же такое соревнование не оставляет места для романтики, не так ли?

— Тогда это должно быть молниеносное соблазнение любой мало-мальски привлекательной девушки, которая первой встретится мне на пути, — сообщил Винсент. — Да, кстати… — Он встал и подошел к окну. — Не Елену Троянскую я видел подъезжающей в экипаже, полном чемоданов и коробок?

Девон услышал собственные слова:

— Держись от нее подальше, Винсент. Она — моя.

Винсент пристально посмотрел на него:

— Не думал, что ты соблюдаешь границы там, где замешаны женщины.

Девон словно заледенел при внезапном воспоминании о письме, полученном им три года назад.

— У тебя уже есть договоренность с леди Ребеккой? — спросил Винсент.

— Нет, — ответил Девон. Однажды ранее он уже солгал брату и дорого заплатил за это. Он не повторит этого. Винсент рассмеялся:

— Тогда не понимаю, почему тебе принадлежит первое право выбора?

— Я еще не сделал своего выбора.

— Звучит так, словно это уже случилось. Ты только что сказал, что она — твоя.

Девон на минуту замолчал, обдумывая свои намерения. Действительно ли он выбрал в невесты леди Ребекку, не рассмотрев как следует кандидатуру леди Летиции и даже не взглянув на других молодых леди, которые соберутся на свой первый бал в лондонский сезон? Ведь он почти не знал ее. Сколько времени она провела в свете, один день?

«А леди Летиция?» — подумал он. Уж эта определенно придется по вкусу его отцу.

— Я давно знаю леди Ребекку, — тем не менее, объяснил он, — и я встречался с ее отцом. Поэтому между нами существует определенная связь.

Господи, помоги ему, даже сейчас глубокое чувство вины перед братом толкало его на то, чтобы отойти в сторону и позволить Винсенту, первому сделать свой выбор, потому что он был в долгу перед ним. Не так ли? Он определенно был ему должен. Но мог ли он отступить? Одна мысль об этом привела его в состояние все возрастающего напряжения.

Брат пристально посмотрел на него:

— Тебя не интересует леди Летиция? Она дочь герцога, и, как я понял, именно ее отец выбрал для тебя.

Девон ничего не сказал в ответ.

Винсент отвернулся, махнув рукой, словно отпуская Девона:

— Ну ладно, ладно, пусть Елена Троянская будет твоей. Может быть, я рассмотрю кандидатуру леди Летиции, чтобы порадовать отца, потому что я так обожаю его. — Он оглядел обоих братьев и широко развел руки: — Вот какой я благородный сын!

Винсент вышел из столовой, и Блейк с облегчением вздохнул, а Девон расправил плечи и пошел еще раз наполнить чашку кофе и приготовиться к предстоящим событиям. Похоже, он неожиданно очутился на ярмарке невест и уже высказал свои предпочтения относительно одной девушки.

Кто бы мог подумать, что он подвергнется давлению найти жену так быстро и с расчетом?

Но какое это имеет значение, подумал он, стоя рядом с буфетом и потягивая горячий кофе, когда все уже сказано и сделано? Он всегда знал, что когда-нибудь женится, и вернулся домой, чтобы исправить когда-то совершенное им зло и выполнить свой долг наследника. Девон никогда раньше не удосуживался подумать, совместимы ли брак и любовь. Любовь приносила кратковременную радость, затем она неизбежно на всю жизнь превращалась в ад. Он был свидетелем этого несчетное количество раз.

Его собственные родители не были исключением, и он сам испытал это на себе.

Что ему было нужно и что он должен был искать, так это незамысловатую девушку, которая могла бы стать достойной герцогиней, обеспечить наследника и управлять этим домом. Леди Ребекка в течение многих лет вела хозяйство в имении своего отца, и Девона явно тянуло к ней, что сделает его долг по продолжению рода весьма приятным занятием. В отличие от леди Летиции она не вращалась долго в свете и была чистым листом; ее легко будет смоделировать, так чтобы она гармонично вошла в его жизнь во дворце и стала такой, какую он желал. Она не была замешана ни в каких скандалах, и никакой другой джентльмен не крутился возле нее. Не принимая во внимание Винсента, конечно.

И она была здесь, рядом, что было крайне удобно. Легкость и удобство — это все, о чем он только мог мечтать. Кому нынче нужны сказки о неумирающей любви? Он давно уже не верит в эти романтические бредни.

Максимилиан Раштон только что прижал свою печать к горошине клейкого красного воска, чтобы запечатать письмо, когда раздался стук в дверь. Раздраженный посторонним вмешательством тогда, когда ему предстояло написать еще несколько писем, он опустил печать и закричал через комнату:

— В чем там дело, черт побери?

— Вы просили показать вам комнату, когда она будет готова, сэр, — неуверенно ответила горничная по другую сторону двери.

Какой-то момент он смотрел на дверь, затем отодвинулся на стуле назад и встал. Спустя несколько секунд он уже входил в спальню, которая будет принадлежать его жене. Он остановился возле камина и оценивающим взглядом оглядел все вокруг — новое покрывало на постели, пышные подушки, очень дорогой ковер возле кровати, цвет и рисунок обоев, портьеры и обивку стульев, которые он сам выбрал. Белая детская кроватка с позолоченной отделкой в углу была особенно хороша. Она послужит эффектным напоминанием об обязанностях жены в этой комнате и скорее всего, усилит приятные мечты о собственном ребенке.

Она будет счастлива здесь, решил Раштон. По крайней мере, до того, когда умрет ее отец, и она, несомненно, будет рада вернуться в дом ее детства в качестве герцогини Крейтон с наследником Крейтоном. Его собственным сыном. Максимилиан также будет рад переехать туда. Он давно ждал этого.

Повернувшись лицом к камину, он осмотрел миленькие безделушки, которые выбрал для каминной полки. Он приобретал украшения, которые одобрила бы его мать, — маленькую керамическую статуэтку собаки и очаровательную шкатулку, покрытую ракушками. У нее, как он помнил, их была целая коллекция.

Он также нашел небольшую гравюру плывущего корабля в рамке. Мать всегда мечтала о далеких путешествиях. Особенно он гордился своим приобретением в виде кувшинчика из черного дерева для шляпных булавок — у его матери таких была целая дюжина — и серебряной пудреницей.

Да, это была милая комната для леди, его жены. Будущей матери. Он повернулся, чтобы взглянуть на кроватку, и у него внутри все перевернулось от нетерпения. Завтра. Она приедет завтра.

Его брюки натянулись от внезапной эрекции. Он раздраженно заскрипел зубами, когдаего взгляд упал на пухленькую служанку, которая как раз вошла в комнату с вазой свежих цветов, которые поставила на столик возле окна.

Максимилиан пересек комнату и приблизился к ней. Девушка показалась ему вялой, впереди был долгий день, от нее пахло кислой капустой, но она знала, что ему нужно, и была отвратительно податлива. Именно поэтому он и держал ее в своем доме.

Переехав в предназначенные для них комнаты во дворце и распаковав вещи, Ребекка и ее тетя приятно провели завтрак в обществе дам, пока джентльмены предавались политическим дебатам в библиотеке.

Позже они сидели в гостиной, потягивая чай и лакомясь шоколадом, когда леди Летиция грациозно поднялась со стула и присоединилась к Ребекке, которая стояла у окна.

— Ваш костюм выделялся среди остальных прошлой ночью, — сказала она, держа чашку с блюдцем в руках с длинными изящными пальцами. Она возвышалась над Ребеккой, которая должна была вытянуть шею, чтобы смотреть на нее. Блестящие темные волосы Летиции, заплетенные в косы и причудливо уложенные сзади, подчеркивали тонкие черты ее женственного лица. Оно выглядело так, словно его только что умыли росой, но в глазах проглядывало что-то агрессивное, что насторожило Ребекку.

— Ваш костюм тоже был великолепен, леди Летиция. Он очень шел вам.

Они обе посмотрели в окно. Наступило продолжительное молчание.

— Не знала, что вы остановились во дворце, — сказала Летиция. — Насколько я помню, вы приехали в последний момент, лишь затем, чтобы побывать на балу.

Ребекка кивнула:

— Так и есть. Мы заказали комнаты в гостинице «Пембрук-инн», но вчера вечером лорд Готорн был так любезен, что пригласил нас присоединиться к семье на все время праздника.

Летиция прищурилась:

— Как это по-рыцарски. Он очень щедрый человек, не правда ли?

— Да, очень.

Обе сделали по глотку чая, некоторое время храня молчание, затем Летиция указала на платье своей собеседницы:

— Должна сказать, что у вас собственное чувство стиля, да? Ваше платье очень… О, как мне выразить это, чтобы не задеть вас? Оно слишком открытое, слишком откровенное для завтрака в обществе дам.

Ребекка, коснулась выреза на платье. Оно вовсе не было чересчур открытым. Не более чем любой другой туалет присутствующих в комнате гостей.

Тем не менее она огляделась вокруг, чтобы удостовериться.

— Но все равно вы очаровательны в нем, — быстро добавила Петиция. — Очень приятный цвет. Не того оттенка, который бы выбрала я, но… Все равно оно прелестно смотрится на вас. — Ее глаза пристально оглядели Ребекку с ног до головы, затем она улыбнулась с едва заметной ехидцей.

Ребекка решила, что ей следует остерегаться этой девушки.

Позже, после полудня, все собрались на поэтические чтения в оранжерее, где стулья были поставлены в ряд напротив маленького каменного помоста. Вокруг цвели розы и гортензии, и запах весенних цветов был достаточно сильным, чтобы отвлечь всех от монотонного дождя, падающего на стеклянную крышу у них над головами.

Первой выступила леди Шарлотта с поэмой Роберта Браунинга «Двое в Кампанье». Ребекка внимательно вслушивалась в трогательное изящество слов и была убаюкана музыкальным тоном голоса Шарлотты во время декламации. Однако вскоре она почувствовала на себе чей-то взгляд. Девушка посмотрела влево и обнаружила, что голова леди Летиции повернута в ее сторону.

Ребекка кивнула ей, Летиция кивнула в ответ, затем снова посмотрела прямо перед собой, вздернула подбородок и подняла руки, чтобы поаплодировать выступавшей.

Шарлотта опустила книгу и выглядела настолько тронутой поэмой, которую декламировала, что оказалась на грани слез. Она тихо заняла свое место в первом ряду.

Затем поднялся лорд Фолкнер и прочитал «Летний восход» Уильяма Морриса. Его глубокий мужественный голос шумно отзывался по всей оранжерее. Ребекка внимала каждому слову поэмы, только сейчас понимая, сколько она пропустила в жизни, живя в доме с отцом и не зная радостей жизни в обществе, среди других людей, за пределами ее собственного маленького мирка. Она чувствовала себя так, словно впервые увидела восход солнца.

Когда лорд Фолкнер закончил чтение, девушка с воодушевлением присоединилась к аплодирующим, затем краем глаза взглянула в направлении рощицы, где стоял герцог, и заметила, что он не аплодировал, а отрывал, листочки, пробовал их на вкус, а затем выплевывал.

Ребекка осторожно оглянулась через, плечо на лорда Блейка, сидящего в ряду позади нее, который уже заметил странное поведение герцога. Когда Блейк тронул отца за плечо, тот повернулся спиной к деревьям, листья которых пробовал, и стал аплодировать, как и сын.

Ребекка взглянула в другую сторону оранжереи, где, облокотившись на низкую каменную стену вокруг куртины роз, в одиночестве стоял лорд Готорн. Оказалось, он наблюдал за ней. Выражение его лица не изменилось, когда их взгляды встретились. Он не улыбнулся ей, а просто наблюдал за ней глазами с приспущенными веками, и ей стало трудно не только шевелиться, думать, но и дышать.

Неожиданно она вспомнила, почему пришла сюда. Пришла потому, что ее силой хотят выдать замуж за мистера Раштона. А спасет ее лорд Готорн. Она уже давно верила, что этот мужчина мог победить любого врага, выйти из любого сложного положения, и эта вера жила в ней и сейчас.

Он продолжал держать ее в плену своим холодным взглядом, и горячая дрожь появилась у нее внизу живота. Она понимала, что ей следует отвернуться, так как поднялся с места и вышел в центр еще один гость с поэмой, но она была не в состоянии сделать это, особенно после того, как Готорн оттолкнулся от каменной стены и подошел, чтобы сесть на стул рядом с ней.

Он хранил молчание, скрестив ноги и слушая чтение.

Девон наклонился ближе к Ребекке и спросил:

— Вы удобно устроились?

— Да, благодарю, — прошептала она в ответ.

Декламация стихов закончилась, и гости поднялись со своих стульев, тихо переговариваясь.

— У вас нет поэмы, которую вам хотелось бы прочитать? — спросила девушка.

— Я предпочитаю более интимное окружение для чтения стихов. — Его голубые глаза осветила улыбка.

— Понятно. — Ее щеки вспыхнули, когда она поняла, что говорила так, словно у нее перехватило дух.

В этот момент у них за спиной произошло какое-то движение, и Ребекка, оглянувшись, увидела, как леди Летиция вздохнула и покачнулась, а затем начала оседать на мраморный пол вздымающейся кипой шелка и атласа.

Но Девон уже оказался рядом и поймал девушку прежде, чем она упала. Он опустился на колени и бережно положил ее на пол.

— О Господи! — воскликнула мать Летиции, роясь в своем ридикюле в поисках нюхательной соли.

— Благодарю. — Он открыл золотой флакончик и поводил им под тонким, совершенным, аристократическим носом Летиции.

Та вздохнула и заморгала, с изумлением глядя на своего спасителя снизу вверх.

— Боже мой, что случилось?

— Должно быть, вы слишком быстро встали со стула, — ответил Девон. — С вами все в порядке?

— О! — произнесла она со вздохом, положив руку на лоб. — Прошу извинить меня, лорд Готорн. Это так унизительно.

— Не беспокойтесь, — сказал он. — Полежите спокойно, пока не почувствуете себя способной встать на ноги. — Слуга приблизился со стаканом воды на подносе, который Девон взял и протянул леди Летиции.

Другие гости столпились вокруг них, глядя на лежащую девушку, и когда стало ясно, что она пришла в себя, начали расходиться.

Тетя Грейс подошла и встала рядом с Ребеккой.

— Это было всего-навсего представление, — прошептала она.

Ребекка взглянула на тетушку:

— Вы действительно так думаете?

Грейс приподняла одну бровь и пожала плечами.

— Вы так добры, лорд Готорн, — проговорила Летиция, взяв его за руку и продолжая смотреть на него. — Как мне отблагодарить вас?

— Чепуха. — Он помог ей встать на ноги и повел к выходу из оранжереи, миновав Ребекку и ее тетю и даже не бросив на них взгляда. — Все, что мне хотелось бы узнать, это сможете ли вы присутствовать на сегодняшнем обеде?

— О да, — быстро ответила девушка. — Уверена, что к тому времени мне будет гораздо легче благодаря вашей джентльменской помощи. Я буду считать минуты.

— Я тоже. — Он вышел из оранжереи, ведя Летицию под руку, пока ее довольная мать семенила следом за ними.

Когда Девон вышел к гостям перед обедом, он с ужасом понял, что леди Летиция и ее мать бесстыдно и хитро пытались привлечь его внимание и лишить малейшей возможности поговорить с другими молодыми леди в зале, среди которых особенно выделялась огненно-рыжая Елена Троянская.

От отца Девону тоже, нечего было ждать помощи, так как он подтолкнул Блейка сопровождать Ребекку в столовую, не оставив Девону другого выхода, кроме как предложить руку Летиции. Как будто им и так уже недостаточно манипулировали в отношении его будущего.

Тем не менее он не хотел действовать слишком опрометчиво. Приходилось считаться с отцом и его завещанием. Он должен хоть чем-то обрадовать старика.

Все заняли свои места за столом, затем подали еду. Все это время Летиция продолжала свою дерзкую тактику в попытке завоевать его благосклонность. Она сумела похвастаться всеми своими достоинствами — от прекрасного голоса до превосходной стрельбы из лука, пока ее мать открыто поддерживала каждое слово, исходившее из хорошенького ротика ее самовлюбленной дочери.

— Надеюсь, что вы согласитесь со мной, лорд Готорн, — сказала она, когда перед ней поставили десерт, — что каждая хорошо воспитанная леди должна уметь вести светскую беседу? Что у нее должен быть опыт в светской жизни? Хорошая хозяйка не должна прятаться в деревне.

Господи, помоги ему, ее болтовня была как кошмарный сон, от которого он никак не мог избавиться.

— Вы совершенно правы, — согласился он. — Достойная леди должна обладать известной долей обаяния.

— О, да! Именно так леди может наилучшим способом отвечать запросам своего мужа. — Она посмотрела на него со значением, словно они поделились чем-то очень интимным.

После обеда леди удалились в Зеленую гостиную, чтобы выпить кофе, пока мужчины наслаждались сигарами в курительной комнате. Позже все собрались в голубом салоне, где одна из дам села за рояль и начала играть сельский танец.

Девон был не в настроении слушать музыку. Не было у него и желания шутить и смеяться с джентльменами или проводить время с леди Летицией, слушая, как она распространяется по поводу своего первоклассного образования и захватывающих путешествий в Париж и Рим. Он устал от событий последних двух дней — напряжения, в котором вернулся, безумия отца, враждебности Винсента и обещания жениться первым. И самое главное, он испытывал настойчивое до боли желание побыть с другой женщиной сегодня ночью. Только он подумал, эта женщина и вошла в салон в желтом шелковом платье и жемчужном ожерелье. Ее ярко-рыжие волосы были искусно уложены и украшены сверкающими гребешками. Она выглядела как желанный луч солнца в комнате, полной грозовых облаков.

Их глаза встретились. Она улыбнулась с искренней теплотой и подошла к окну неподалеку от того места, где стоял он. Девон позволил себе приблизиться к ней.

— Добрый вечер, — поздоровался он. Ребекка обернулась и снова улыбнулась, будто ждала именно его. — Позвольте мне сказать, что вы выглядите ослепительно.

— Бесстыдный льстец. — Ее зеленые глаза определенно поддразнивали его.

Рядом с ними прошел слуга с подносом шерри. Девон взял два бокала и протянул один ей. Он прислонился плечом, к стене и принялся медленно потягивать напиток, наслаждаясь его ароматом и приятным видом леди Ребекки во всей ее женской роскоши.

— Вам понравилось чтение стихов сегодня днем? — поинтересовался он.

— Да, это было очень трогательно.

— Но это не относится к комедии, — прошептал Девон, — которая произошла не на сцене?

— Милорд?

Он наклонил голову ближе к ней.

— Надеюсь, вы понимаете, что мой отец не всегда испытывал склонность к листьям папоротника. Боюсь, это недавно появившееся пристрастие.

Она сделала глоток шерри, обдумывая ответ, затем спокойно улыбнулась ему:

— Я думала, что только я одна заметила это.

— Надеюсь, так и было.

Оба отклонили предложенные другим лакеем шоколадное печенье и прочие сладости.

— Могу я предположить, что ваш отец испытывает старческие симптомы? — спросила она, как только слуга отошел от них.

— Пожалуй…

— Это не редкость, — уверила его Ребекка, — но тем не менее создает проблемы для семьи.

Сделав еще один глоток шерри, она посмотрела на герцога, греющего руки перед камином. Девон заметил сочувствие в ее глазах. Или это была меланхолия? Последнее время он внимательно наблюдал за ней.

— Если я могу чем-то помочь, пока я здесь, — сказала она, — буду только рада. Мне нравятся увлечения вашего отца. Он так страстно относится к своему саду, а мне это близко.

— Очень любезно с вашей стороны, леди Ребекка.

— Да… Мой отец тоже чувствует себя неважно, — объяснила девушка. — Хотя его страдания больше физические. Его мучает ревматизм, что очень усложнило жизнь для нас обоих. Мне тяжело наблюдать, какой переносит боль. — Она замолчала и опустила глаза, затем сделала глоток шерри и заговорила вновь низким, словно виноватым голосом: — Боюсь, он не в себе в последнее время.

Означало ли это, что Ребекка понимала его переживания? Неожиданно Девон почувствовал, что связан с ней и ему хочется поближе узнать ее. Он хотел знать о ней все.

— Грустно слышать это.

Она подняла глаза и заговорила более оживленно:

— Уверена, для вашего отца большое счастье, что вы вернулись домой, лорд Готорн. Это очень хорошо с вашей стороны.

После наложенного на самого себя наказания в последние несколько дней — зато, что он не нес ответственности в прошлом — ее простое заверение было словно целительный бальзам на рану.

— Это очень щедрые слова.

— Они не щедрые, — ответила девушка. — Это правда. Вашим родным повезло, что вы вновь рядом с ними.

Прежде чем Девон успел ответить, к ним присоединилась его сестра Шарлотта, и лицо Ребекки осветилось.

— Леди Шарлотта, — сказала она с теплой улыбкой, — не могу передать, как я была растрогана вашим чтением сегодня. Ваш голос так проникновенно звучал, и вы читали уверенно и эмоционально. Ваша поэма понравилась мне больше всех других.

Он внимательно посмотрел на выражение лица сестры. Девон не видел у нее такой улыбки с тех пор, как уехал в Америку. Даже его жемчужный браслет не вызвал такой радости в ее глазах.

— О, леди Ребекка, как я рада услышать это, — ответила Шарлотта. — Я боялась, что чтение выглядело слишком трагичным.

— Нет, вовсе нет. То есть действительно слова порой звучали трагично, но именно это и сделало поэму такой особенной. В вашем голосе было столько искренности!

Это тронуло всех и напомнило о красоте в мире, даже когда жизнь кажется очень мрачной.

Шарлотта взяла обе руки собеседницы в свои:

— Благодарю вас, леди Ребекка. Вы буквально осчастливили меня.

Девон наблюдал за двумя девушками, почти ровесницами, когда они обсуждали декламацию других гостей, и понял, что между ними тоже существует тесная связь, настоящая близость. Ему приятно было видеть это, так как Шарлотта была единственной девочкой среди четырех сыновей в их семье, и у нее не часто появлялась подруга, с которой можно было откровенно поболтать. А в последние годы она особенно нуждалась в этом.

Девон взглянул на леди Летицию в другом конце зала, которая наблюдала за ним с ледяным выражением на лице, но улыбнулась, как только они встретились глазами.

Сын лорда Фолкнера подошел к ним и пригласил Шарлотту на следующий танец, так что Девон снова остался наедине с Ребеккой.

— Ваша сестра очень красива, — сказала она, наблюдая за Шарлоттой, которую молодой человек вел к центру зала. В ее глазах светилось искреннее восхищение. — Она очень похожа на мать.

Шарлотта и впрямь не походила на отца.

— Я передам ей ваши слова, — ответил Девон. — Но прежде чем я сделаю это, вы окажете мне честь? — Он предложил ей руку.

— С удовольствием. — Ее зеленые глаза, с которыми не могли соперничать никакие другие, осветились надеждой, по-особому засверкали.

Действительно, она производила на всех неотразимое впечатление, включая и его. В отличие от леди Летиции, думал Девон, она выглядит приятным сочетанием чистого воздуха и теплого солнечного сияния, цельной и лишенной эгоизма, а главное, без груза проблем за ней. Она не только физически притягивала его, он испытывал к ней и духовное влечение. С любой точки зрения она будет хорошей женой.

Он снова быстро взглянул на леди Летицию, когда проходил мимо нее. Вряд ли она когда-нибудь завоюет его расположение или разожжет страсть так, как это сумела сделать Ребекка. Но именно это заставило его помедлить, так что он почти споткнулся. Надо взглянуть на это дело с разных сторон. Если принимать во внимание его пресыщенный взгляд на любовь и брак, леди Легация также будет хорошим выбором, правда, совсем по-иному. С ней легко будет исполнять роль мужа, и мало что изменится в его образе жизни. Он мог оставаться самим собой.

С этой мыслью он решил, что ему не следует так спешить с выбором. Следует хорошенько все обдумать.

Глава 8

На следующий вечер Ребекка, одетая в строгое, хотя и декольтированное платье из синего атласа, с сапфировыми украшениями и в длинных белых перчатках, сидела с тетей Грейс в музыкальной комнате, ожидая начала выступления классического квартета. Она спокойно оглядела комнату — музыкантов с их инструментами и пюпитрами передними, блестящий паркет под ногами и наконец ослепительную бронзовую люстру над головой. В комнате царила тишина, за исключением приглушенного шепота за спиной.

— Мне нужно кое в чем признаться вам, тетя Грейс, — сказала девушка. — Мне кажется, что я веду себя нечестно. Я приехала сюда, потому что хотела получить лорда Готорна в качестве мужа. Хотела избежать предложения от другого мужчины, за которого не хочу выходить замуж. Именно это прежде всего и вызвало мою поспешность. Мне хочется рассказать ему всю правду.

Тетя Грейс сжала ее руку:

— Ты не можешь просить мужчину жениться на тебе в виде одолжения. Он должен захотеть взять тебя в жены, полюбив тебя. И если это случится, его самым большим желанием будет защищать тебя от всего неприятного в мире, будь это мистер Раштон или оса, летающая вокруг твоей шляпки. Именно тогда ты сможешь все рассказать ему, дорогая, и он всегда вступится за тебя.

— Будем надеяться, что так и случится.

Она осторожно оглянулась назад и увидела, как лорд Готорн входил в музыкальную комнату с сестрой, леди Шарлоттой.

— Вот и он, — сказала ее тетушка, — и должна признать, что он очень красив.

Сегодня на нем был вечерний фрак из тонкого сукна и белый жилет с галстуком. Его темные вьющиеся волосы были зачесаны назад и блестели при свете ламп. Стиль одежды подчеркивал строгие, точеные черты его лица.

Девон встретился взглядом с Ребеккой и приветствовал ее учтивым поклоном. Она улыбнулась в ответ, затем снова стала смотреть перед собой, стараясь усмирить бьющееся сердце, хотя концерт еще не начинался.

— О, тетя Грейс, кого я пытаюсь обмануть? — тихо воскликнула она. — Я хочу выйти за него замуж из-за любви и огромной страсти, и больше ничего. Я хочу оказаться в сказке с моим очаровательным прекрасным героем. Теперь, когда я здесь, мистер Раштон просто перестал существовать для меня.

Ее тетя наклонилась ближе к ней и прошептала:

— Уверяю тебя, моя дорогая, что мистер Раштон все-таки существует и может разыскивать тебя как раз в этот момент. Именно поэтому необходимо сделать то, что ты должна, чтобы завоевать человека, которого ты хочешь в мужья. Мужчину, который сможет защитить тебя. Да, — продолжила ее тетушка, раскрыв веер и обмахиваясь им. — Ты видела, к чему прибегла леди Летиция вчера в оранжерее.

— Вы предлагаете, чтобы я тоже упала в обморок? Только не это, тетя Грейс. Я буду чувствовать себя полной дурой.

— Я говорю вовсе не об этом. Ты же знаешь, что я имею в виду, не так ли? — Она вопросительно подняла бровь.

Благодаря весьма откровенному дневнику Лидии у Ребекки сложилось впечатление, что она точно знала, о чем говорила ее тетя.

— Тебе нужно один раз коснуться его руки сложенным веером, когда будешь разговаривать с ним, — прошептала тетя Грейс.

«Коснуться его руки веером».

— И это все?

— Что ты имеешь в виду, говоря, что это все? Это очень смелый жест.

Если это было тем, что большинство женщин считали смелым, Ребекка определенно была несведуща в том, что происходило в обществе. Правда, она слишком много читала в последнее время о грехе, распущенности и удовольствиях плоти. Это было греховное времяпрепровождение. Ей следует остановиться, она должна прекратить это опасное чтение.

Она вновь взглянула через плечо на лорда Готорна и почувствовала знакомый трепет желания, теплого и опьяняющего, полного безрассудства и греховного томления.

Раскрыв веер, она вздохнула, потому что знала, что, вернувшись в свою комнату, тут же бросится к своей постели и быстро достанет тот чудесный бесстыдный дневник ради дальнейших советов по поводу того, как вести себя. И если в ближайшем будущем она должна будет упасть в обморок, это будет целиком и полностью законно.

Девон сразу увидел в первом ряду Ребекку и ее тетю. Девушка повернулась, держа в руке раскрытый веер, встретила его взгляд и улыбнулась поверх него.

Помоги ему, Боже, эти рыжие волосы и зеленые глаза немедленно привели в движение его потайные импульсы, и он тут же испытал неловкость от того, что вопреки своему желанию оставаться отрешенным и практичным все больше и больше склонялся к тому, чтобы, закрыв глаза, сломя голову броситься вперед, завоевать ее. Уж не влюбился ли он?

Нет, этого не могло случиться. У него просто есть долг, который нужно выполнить, и обещания, которые он должен сдержать. Но при этом он пытался получить лучшее для себя, сконцентрировавшись на физической тяге к женщине, которая в один прекрасный день станет его герцогиней и продолжит их род, подарив ему наследника.

Он определенно не возражал против того, чтобы предаться этой части своего долга.

Заняв места впереди по другую сторону комнаты, они с Шарлоттой принялись беседовать о квартете и ожидаемом ими вечере. Его сестра слегка наклонилась вперед:

— Вижу, что леди Ребекка здесь. Должна сказать, что она очаровательна, такая приятная, искренняя, легкая в общении. И чего бы я только не отдала за такие волосы, как у нее. Она так отличается от остальных девушек в этой комнате. Жаль, что я не мужчина. И во всем в ней чувствуется хороший вкус. Что ты думаешь о ней?

Девон тоже наклонился вперед, с восхищением глядя на выбившийся из прически Ребекки локон на ее изящной шее и грациозную линию нежных плеч цвета сливок.

— Твои собственные волосы изумительны, Шарлотта. Они достались тебе от нашей матери, которую всегда считали подлинной красавицей.

Они оба посмотрели в конец комнаты, где их мать приветствовала гостей. Их отец, герцог, вошел в этот момент и пожал руку каждому джентльмену, стоящему поблизости, затем подошел к Летиции и ее матери и заговорил с ними.

— Да, я определенно не в него, — сдержанно согласилась Шарлотта.

— Ни ты, ни Гаррет не похожи на него, — сказал Девон. — Но взгляни с другой стороны. Вы, во всяком случае, не унаследовали его веру в проклятия. Я же однажды смогу поверить, что дворец захватили эльфы с монетками в кошельках.

Он не удивился, когда леди Летиция и герцогиня Суинберн приблизились к ним и заняли места рядом. Молодая леди тут же начала рассказывать о квартете, о том, что она слышала его выступления раньше. Как только зазвучала музыка, она не преминула высказать десяток едких замечаний, подразумевая, что у нее все получилось бы гораздо лучше.

— Жаль, что в квартете нет солиста, чтобы спеть для ваших гостей, — сказала она слишком громко во время паузы, когда артисты переворачивали листы нот и притворились, что не слышали ее критики. — Вы не хотели бы услышать пение, лорд Готорн? Ведь так приятно слушать хорошо поставленные голоса.

— Слушать исполнение хорошего вокалиста — всегда большое удовольствие, — ответил молодой человек. — Может быть, вы споете для нас в конце вечера, леди Летиция?

Ее глаза сверкнули от удовольствия.

— С удовольствием, лорд Готорн. — Она снова послала ему тот многозначительный взгляд, словно они были тайными любовниками.

После концерта гости перешли в Красную гостиную, где подавали шампанское и закуски. Девон упомянул при матери, что леди Летиция позже проявит свой вокальный талант, затем направился через толпу к тому месту, где стояла Ребекка с тетей, лакомясь пирожками.

— Добрый вечер, леди. — Он поклонился каждой из них. — Надеюсь, вы получили удовольствие от сегодняшней музыки.

Леди Саксби быстро проглотила угощение.

— Да, огромное, лорд Готорн. И позвольте мне от себя лично поблагодарить вас за то, что вы пригласили нас остановиться во дворце, хотя мы приехали так поздно.

— Мне это очень приятно. — Он повернулся к ее племяннице: — У вас есть все, что вам требуется, леди Ребекка?

— Да, спасибо. Ваша семья очень гостеприимна. А сам дворец… — Она оглядела гостиную. — Невозможно описать его красоту, лорд Готорн. У меня просто захватывает дух.

Неожиданно он тоже ощутил, что ему стало трудно дышать, и он заговорил, не думая о последствиях:

— В таком случае могу я осмелиться проводить вас в художественную галерею и показать вам семейную коллекцию?

Это было очень смело. Он вел себя так, словно готов был сделать предложение прямо здесь. Как ни странно, его не заботило, что он подошел к черте, откуда не было возврата. Как Цезарь к Рубикону. Девон очень хотел остаться с ней наедине.

— Мне это будет очень интересно, лорд Готорн. — Ее голос был мягким и бархатистым и возбуждал его мужские инстинкты, как хорошее вино.

Он повел ее из гостиной по длинному сводчатому коридору к галерее, где минут за пятнадцать можно было проследить историю его предков.

— Начнем с портрета первого герцога Пембрука.

Она посмотрела на портрет мужчины, выполненный в полный рост. Герцог стоял, широко расставив ноги, упираясь руками в бедра.

— Поза очень напоминает известный портрет короля Генриха VIII, — заметила Ребекка.

— Да, но этот был написан другим художником.

Девон любовался ее профилем при слабом свете стенных канделябров, когда она с очаровательным любопытством рассматривала портрет.

— В палитре художника чувствуется некоторая дерзость, — сказала она, склонив голову набок. — Я несколько введена в заблуждение разнообразием мазков. Очень похоже на бунт против классического равновесия искусства Ренессанса. Видимо, мастер сделал это намеренно и весьма успешно.

Девон продолжал наблюдать за ней, тоже чувствуя себя немного введенным в заблуждение.

— Я правильно поняла, — сказала она, — насколько я знакома с вашей семейной историей, — титул герцога был дарован этому человеку самим королем Генрихом?

— Это именно так. Мой предок выбрал это место для дворца по личным причинам. Правда, они в то время считались весьма скандальными.

— Вы разбудили мое любопытство, лорд Готорн. Так из-за чего был скандал?

— Это весьма интригующая история, — начал Девон, когда они направились дальше, — потому что сам дворец до сегодняшнего дня стоит на руинах древнего аббатства. Внутренний дворик с восточной стороны — старый монастырь.

— Понятно, — ответила она. — Я гуляла там сегодня днем.

— Так вот, в 1522 году, — продолжил он, — настоятель монастыря был убит двумя собственными канониками, которым стала известна его связь с местной девушкой. — Он наклонился немного ближе к ней. — Это и есть скандальная часть истории.

— Вот как.

— После смерти настоятеля у молодой женщины родился сын, затем, годы спустя, аббатство разобрали во время ликвидации монастырей королем Генрихом, а все монахи были распущены. Мальчик вырос и стал одним из верных союзников короля, а позже был удостоен титула герцога.

— Что означает, ваш предок был сыном убитого настоятеля, — удовлетворенно подытожила Ребекка. — Вы правы, лорд Готорн, это очень интригующая история. Хотя больно узнать, что прошлое вашей семьи связано с трагедией.

— Не беспокойтесь, раны зажили, — последовал его ответ. Он остановился и указал на небольшой овальный портрет перед ними: — Это все, что мы имеем от его матери, которая умерла, когда он был ребенком.

— Она была очаровательна.

— Да. К сожалению, она так и не узнала, чего достиг ее сын. Пойдемте дальше?

Они шли по длинной галерее, осматривая другие семейные портреты и обсуждая дворцовую коллекцию работ французских и итальянских художников.

— Я потрясен вашим знанием искусства, — признался Девон, когда они возвращались обратно в гостиную. — У вас весьма утонченный вкус.

— Должна признаться, лорд Готорн, что в большинстве своем моими знаниями я обязана книгам, так как редко выезжала за пределы имения отца. — Она взглянула на него своими потрясающими зелеными глазами, и он почувствовал слабость в коленях, в ожидании ее следующего признания. — Поэтому мне так хотелось самой испытать настоящую жизнь, — продолжила Ребекка. — Я хочу познать все ее многочисленные удовольствия — удовольствия, которых никогда не знала. Иногда я боюсь, что могу не справиться со всеми моими так долго сдерживаемыми желаниями. Боюсь, я с вами слишком откровенна…

Девон внимательно вглядывался в обращенное к нему лицо, пытаясь решить, была ли она законченной кокеткой, пренебрегающей всеми запретами — в чем он, впрочем, сомневался, — или же была так бесхитростно невинна, что не Представляла, о чем говорили ее вкрадчивые слова и чувственные взгляды. Откуда ей было известно, как говорятся подобные вещи?

Однако решил он, это ничего не значило. Результат был тот же. Он находил ее неотразимой, обольстительной. Его даже искушала мысль обнять ее прямо здесь, в галерее, попробовать вкус ее губ и утолить те самые ее желания, в которых она ему призналась. Это стремление чуть не сбило его с ног. Он никогда не встречал столь чувственной, столь притягательной женщины и в то же время такой чистой. Какое волнующее противоречие! Какое счастье, что он нашел такую женщину. Именно с такой хорошо пройти ту длинную, порой устрашающую дорогу к алтарю.

Она была невинной, и тем острее хотелось ему уложить ее в постель.

Девон остановился на мягком ковре и взял обе ее руки в перчатках, держа их перед собой.

— Я рад, что вы приняли приглашение присоединиться к нам на неделю, леди Ребекка.

Ее глаза засветились, как утреннее солнце, и она страстно заговорила:

— Я тоже очень рада. Больше, чем вы можете предположить. Я никогда не забывала ту ночь в лесу четыре года назад и с тех пор часто думала о вас. А когда вы уехали в Америку, все, о чем я мечтала, — это чтобы вы поскорее вернулись.

Девон удивленно откинул голову. Кажется, он впервые поддался романтическому чувству. Не то чтобы он рассердился или разочаровался. В действительности все было наоборот. Он почувствовал, как его уносит неизведанный изгиб судьбы, которая во второй раз свела их — непостижимым образом — после той напряженной первой встречи. И вот он слушал ее откровенные заявления о сильных желаниях, неожиданно поддавшись романтическому настроению, хотя считал себя самым неромантичным мужчиной в мире.

— Чего именно вы хотели? — низким голосом спросил он, чувствуя позорное импульсивное желание лишить ее невинности, несмотря на то, что не сделал официального предложения.

Она провела языком по губам.

— Я мечтала вновь увидеть вас, — призналась девушка.

— И вот вы увидели меня, — напомнил он, приближаясь к ней на шаг, так близко, что это выходило за рамки приличия. — Хотите ли вы еще чего-нибудь?

Ее глаза ожидающе заблестели.

— Да. Еще много-много всего.

Он был достаточно искушен, чтобы понять горячий тон ее голоса, и ей не пришлось вдаваться в подробности. Достаточно было того, что он почувствовал силу ее желаний, равную его собственной.

Поверх ее головы Девон взглянул вдоль всей длины коридора. Убедившись, что они были одни, он взял ее за руку и повел к краю комнаты. Потом, словно в танце, развернул Ребекку, и в следующий момент она оказалась прижатой к стене. Девушка смотрела на него глазами, полными готовности, приоткрыв губы, и он почувствовал тонкий цветочный аромат ее духов.

— Вы об этом страстно мечтали? — спросил он.

— Да.

Он посмотрел на ее влажные, соблазнительные губы.

— Вас когда-нибудь целовали, леди Ребекка?

— Ни разу в жизни.

— Тогда вам надо подготовить себя, — тихо прошептал он, — потому что я намерен стать первым.

Он опустил голову и наконец не торопясь испробовал вкус ее теплого, сладкого рта.

У Ребекки вырвался короткий вздох, она положила руки ему на плечи, потом обняла за шею, заставляя его теснее прижаться к ее упругой груди и буквально пригвоздить ее к стене. Она была до удивления податлива, во всяком случае, у него не было повода жаловаться.

Большим пальцем она гладила линию его подбородка, на что его тело быстро отреагировало. Девон углубил поцелуй и проник языком в ее рот. В ответ она поцеловала его как опытная любовница, каковой, он знал, она не была. Ее сексуальность проявляется очень естественно, подумал он. Именно это и привлекло его с самого начала.

Ребекка откинула голову, и он поцеловал ее в нежную шею.

— Что, если кто-то войдет? — спросила она.

— Здесь никого нет, — уверил он ее, опускаясь на колени и поднимая ее быстрым движением, почти отрывая от пола.

— О, лорд Готорн, вы даже не представляете, сколько раз я мечтала об этом.

— О чем еще вы мечтали? Скажите мне, и я сделаю это для вас.

— Не знаю, смогу ли я сказать.

Он снова прижался к ее рту, пробуя ее губы и язык, затем провел ладонью по шее и поцеловал кожу поверх низкого выреза платья, где округлость ее груди пробудила в нем такую страсть, что могла свести с ума. Он был не о состоянии устоять перед ней.

— Я бы так хотел, чтобы вы сказали. Мне хочется услышать грешные слова из ваших уст.

Ребекка моргнула, затем вновь откинула голову, касаясь ею стены, словно у нее не было сил самой держать ее прямо. В ее глазах застыла томная поволока.

— Я мечтала о том, как это будет, когда вы ляжете поверх меня, и мне нравилось представлять, каким вы будете тяжелым. Каждый раз, как я представляла это, я чувствовала вас в себе. Я выросла в ожидании этих ощущений.

Эти слова вряд ли могли принадлежать девственнице. Но она сказала, что ее никто еще не целовал. Она что, обманывала?

Но кем бы она ни была, уже не имело значения. Честно говоря, он бы даже предпочел, чтобы она не была девственницей, чтобы он мог взять ее в свою постель уже сегодня ночью — с обручальным кольцом или без него.

— Какое совпадение, — с улыбкой ответил Девон, осторожно придвигая свои бедра к ее. — Прямо сейчас я страстно желаю того же.

— Я все еще опасаюсь, что кто-то может войти, — прошептала девушка с захватывающим дух предвкушением.

Он коснулся губами ее уха.

— Не бойтесь, никто не увидит.

— Как это вам удается держать все под контролем?

— Ну, это не так, — откровенно заметил Девон, опускаясь на одно колено и глядя на нее, когда она легко опустила руки ему на плечи.

— Что мы делаем?

Он ничего не ответил. Он просто не сводил с нее глаз, когда его ладони заскользили вниз по ее талии, ощущая форму бедер, которые были спрятаны за слоями ее блестящего атласного платья. Его ладони трогали ее бедра и колени и двигались дальше вниз, пока не нащупали кружевной подол нижней юбки. Девон продолжал смотреть на нее снизу вверх, заметив по ее поднимающейся и опускающейся груди, как учащенно она дышала.

Под платьем он заключил в ладони ее маленькие стопы, его сердце напряженно пульсировало.

У нее вырвался другом вздох, свидетельствующий о целой гамме изумления, страха и удовольствии.

— Это очень грешно, — произнесла девушка.

— Да. — Девон скользнул руками вверх по се изящным икрам, чувствуя тонкую ткань ее чулок, ласкал большими пальцами внутреннюю сторону ног. Но он не отрывал от нее взгляда, потому что ему доставляло удовольствие видеть, как у нее слегка закатывались глаза, когда она судорожно вдыхала воздух.

Теперь она наклонилась вперед, перенеся большую часть своего веса ему на плечи. Он скользнул руками вверх по ее ногам, прочертил по восьмерке на каждой, что заставило ее задрожать, затем пробежал пальцами, словно перышком, вниз по ее икрам и лодыжкам. Он мгновение помедлил там, затем снова вернулся к коленям, рисуя большими пальцами кружки на ее мягкой плоти.

— Выше? — спросил он хриплым голосом.

— Да.

Девон легко стал подниматься по передней части ее бедер, пока кончики его больших пальцев не скользнули в панталоны, касаясь ее легких, мягких завитков. Жар и влага там опьянили его, и на мгновение он остановился перед выбором. Осмелится ли он идти дальше? Была ли в этом необходимость? Он уже сделал больше чем достаточно, чтобы можно было потребовать от него сделать предложение, а ей — принять его.

Но в этот момент ничто не имело значения, кроме свирепой страсти, овладевшей его телом. Он хотел касаться ее и чувствовать густой жар ее женского начала. С предложением о браке или без оного он хотел ощутить ее солоноватый запах на своих пальцах. Подушечкой одного пальца он проник в ее разгоряченные складки и вздрогнул от взрыва собственного удовольствия от ее приглашающей влажности.

— Встаньте свободнее, — попросил Девон, и она раздвинула ноги.

Он продолжал смотреть в ее прекрасное лицо, пока ласкал ее скользкое отверстие, испытывая невероятное чувство. Затем он нашел ее плеву. Она действительно была девственницей. Но это вовсе не имело значения в данный момент, потому что он желал ее, несмотря, ни на что.

И она будет принадлежать ему.

Ее глаза закрылись, а руки заключили его плечи в замок, пока ее нежное пульсирующее тело раскачивалось вперед и назад.

— О, это чудесно, — вырвался у нее глубокий вздох, и девушка все сильнее и сильнее сжимала его плечи, пока не зажала ткань его фрака в ладонях. — У меня сейчас будет оргазм.

Он невольно нахмурился.

Девственница — да. Невинна — скорее всего, нет.

Пытаясь скрыть свое смущение, по крайней мере, на данный момент, Девон продолжал ласкать ее, и она вздрогнула, задрожала и вскрикнула от удовольствия — никогда ему не удавалось довести женщину до высшей точки наслаждения так быстро. Затем верхняя часть ее тела качнулась вперед, и она положила голову ему на плечо.

— Это было замечательно, — призналась Ребекка, — вы знаете именно то, что нужно делать.

Очевидно, как и она.

Девон снова огляделся, чтобы удостовериться, что вокруг никого не было, затем дал ей время, чтобы прийти в себя.

Чуть позже он убрал руки у нее из-под юбки, расправил ее и поднялся с колен. Девушка открыла глаза и лениво улыбнулась ему.

— Вы говорили, что вас никогда не целовали, — заметил Девон.

Она казалась несколько озадаченной его замечанием.

— Никогда.

— Тогда могу я спросить?.. — Он остановился, не зная, как сказать, чтобы это прозвучало уважительно. — Откуда вам известно то, что вы делаете?

— Что вы имеете в виду?

— У вас, несомненно, был некоторый опыт, — продолжил Девон. — Вы без всякого затруднения употребили слово «оргазм». Я не порицаю вас. Я просто немного, сбит с толку.

— Разве это не то, что говорят все женщины — удивленно спросила Ребекка.

— Ну, может быть, некоторые, — ответил он, смущенно усмехнувшись. — Но только после того, как они побывали во всех четырех углах кровати джентльмена, если вы понимаете смысл того, что я сказал.

— О! — Ее лицо побледнело. — Я понимаю, но уверяю вас, я не была еще ни в одном из этих четырех углов.

Он не мог не улыбнуться. Неожиданно она стала строгой и чопорной.

— Думаю, я верю вам. — Он положил руки ей на бедра.

— Но вы должны верить, — настаивала Ребекка. — Все объясняется очень просто. Видите ли, я… Очень странно говорить об этом, но несколько лет назад, вскоре после нашей встречи в лесу, я нашла дневник одной девушки, и каждый абзац в нем был о… — Она заколебалась.

— О том, что мы сейчас делали.

— Да, и о других вещах.

Девон кивнул:

— Что же, загадка разгадана.

— Вы верите мне?

— Похоже, что верю. Но где, скажите ради Бога, вы отыскали такой дневник?

— Под расшатанной половицей в конюшне моего отца, — сообщила девушка. — Он относится к 1828 году и был весь в пыли — видно, пролежал там долгое время.

— Вам известно, кому он принадлежал?

— Нет, знаю только, что девушку звали Лидия. Она описывает свой любовный роман с молодым человеком по имени Джесс. Думаю, он был слугой моего дедушки.

Он легко пробежал пальцем по ее щеке.

— Должен заметить, что от него, наверное, невозможно оторваться. Он с вами?

— В моей комнате.

В ее комнате, надо же.

— Я мог бы одолжить его? — спросил Девон.

— Конечно, нет. Он ужасно грешный. Вы будете шокированы. Придете в ужас.

Он вновь улыбнулся ее очаровательной наивности.

— Думаю, я переживу это.

Ребекка поджала губы с притворным сожалением:

— Мы очень дурно ведем себя, милорд.

— Не могу не согласиться с вами, и пожалуйста, называйте меня Девон, — предложил он, зная, что побудить ее употреблять их имена было еще одним ясным указанием на его намерения.

— Но тогда надеюсь, что и вы будете называть меня Ребекка, — ответила девушка, тоже ясно обнаруживая свои намерения. Она медленно подняла глаза и моргнула, что было чистой воды обольщением.

— Но как мне передать вам дневник? Я не хочу, чтобы его увидел кто-то еще.

— Я приду к вам в комнату сегодня ночью и получу его от вас.

Она подняла одну бровь:

— Я, конечно, неопытна, но, мне кажется, это будет в высшей степени непристойно.

— А это — не было? — напомнил он ей с усмешкой. — Поверьте мне, дорогая, это будет нашей маленькой тайной. Никто ничего не узнает.

Она огляделась вокруг, словно желая лишний раз убедиться, что никто не наблюдает за ними.

— Хорошо, — прошептала девушка. — Но подождите хотя бы час после того, как я уйду из гостиной.

— Как прикажете. — Он снова прижался губами к ее очаровательному ротику, стараясь утихомирить волнение плоти. — Мне хочется получить от вас гораздо больше, — оказал молодой человек.

— А мне — от вас, — призналасьРебекка, положив руки ему на предплечья. — Но надеюсь, вы верите, что я никогда не делала ничего подобного прежде. Я не хочу, чтобы у вас сложилось неверное представление обо мне.

— У меня именно то представление, какое мне хочется иметь, — заверил девушку Девон, поднеся ее кисть к своим губам и поцеловав ее тыльную сторону. Неожиданно он понял, что она притягивает его не только сексуально. Он чувствовал себя влюбленным, что вовсе не было у него на уме, когда он воображал, как будет выбирать невесту в такой спешке, так как отнюдь не отличался романтизмом. Он был реалистом и, конечно, никогда не представлял себе, что будет желать женщину, которая помнит, как он несколько лет назад спасал ее, и будет так идеализировать его, словно он был настоящим героем. Девон уже испытал нечто подобное прежде с самыми разрушительными последствиями, и это превратило его в человека, каким он был сейчас, — чрезмерно осторожного с женщинами и их чувствами. Человека, который не искал романтической» всепоглощающей любви.

Нет, правда, он никогда не хотел быть солнцем, луной, звездами для своей жены, но по какой-то причине он, похоже, не мог освободиться от подхватившей его и несущей в будущее волны. Все случилось так стремительно быстро, и после того, что только что произошло, после его вольностей с ней, после того, что он говорил и лишь подозревал, что могло случиться, когда он придет в ее комнату позже ночью, — все это требовало решения, и немедленного. Пути назад уже не было. Теперь он не мог отступать. Рубикон перейден!

Глава 9

В тот момент, когда Ребекка в сопровождении Девона вошла в гостиную, леди Летиция устремила на них жгуче-язвительный взгляд и поджала губы.

Девон проводил Ребекку к ее тете, которая поинтересовалась, какие произведения искусства они увидели, но когда он повернулся, чтобы смешаться с другими гостями, то буквально наступил на ногу леди Летиции, которая приблизилась к нему сзади.

— Лорд Готорн, я с радостью развлеку сейчас ваших гостей. Я уже выбрала романс, который, надеюсь, вам понравится, а моя мама предложила аккомпанировать мне на рояле.

Через плечо Девона она бросила высокомерный взгляд на Ребекку.

— Великолепно! — ответил молодой человек. — Пожалуйста, начинайте, как только будете готовы.

Летиция направилась к роялю, где к ней присоединилась ее мать. Гости расселись, а Девон подошел к камину и облокотился о каминную полку. Леди Летиция взглянула на него в ожидании сигнала начинать, и он кивнул.

Она пела бессмертную классику «Дом, милый дом», демонстрируя непрерывную вибрацию в голосе и хмуря брови от обилия драматических эмоций.

Закончив пение, Летиция присела в глубоком поклоне, и раздались вежливые аплодисменты.

— Благодарю вас. Вы очень любезны. — Она сложила руки перед собой и указала на Девона, стоявшего возле камина, как бы говоря, что он тоже заслуживает аплодисменты за то, что устроил ее выступление.

Молодой человек покачал головой на щедрое выражение благодарности и привлек всеобщее внимание к леди Легации, которая снова поблагодарила всех собравшихся.

Вскоре после этого девушка присоединилась к Ребекке, которая одна сидела на софе. Она присела на край подушки так жестко и прямо, словно проглотила кочергу.

— А у вас есть таланты, которые вы могли бы продемонстрировать? — спросила она, пристально глядя на Ребекку поверх бокала с вином.

— Как можно выступать после вашего прекрасного пения, леди Летиция?

Некоторое время они сидели молча, глядя на остальных гостей, потом леди Летиция заговорила тихим голосом:

— Если вам это интересно, я видела, как вы ушли с лордом Готорном, и я была бы плохим другом, если бы не предупредила вас, что вы действуете слишком открыто.

Сердце Ребекки забилось быстрее.

— Как это?

— Вы ведете себя слишком свободно. Не знаю, как воспитываются молодые леди там, откуда вы пришли, леди Ребекка, но здесь, в светском обществе — о котором вы, очевидно, очень мало знаете, — подобное поведение может привести леди к беде.

Ребекка нахмурилась.

— Я вовсе не вела себя вольно. Лорд Готорн пригласил меня посмотреть галерею семейных портретов. Впрочем, я не собираюсь вдаваться в объяснения с вами.

Летиция облизнула губы и наконец встретилась с Ребеккой взглядом.

— Я хочу, чтобы вы поскорее уехали отсюда.

— Извините?

— Я сказала, что хочу, чтобы вы уехали. Вас не приглашали остаться, вы — явная помеха здесь.

— Помеха чему?

Петиция вздернула подбородок и снова тихо заговорила:

— Моему будущему.

Ребекка открыто фыркнула:

— И весь мир вращается вокруг ваших пожеланий?

— Именно меня герцог Пембрук выбрал как следующую герцогиню. Именно поэтому мы проделали весь этот путь под проливным дождем и по этой ужасной грязи. Это пустые мечты, если вы думаете, что можете появиться здесь и вскружить голову лорду Готорну. Вы никто, просто обычная сельская девчонка. — Она встала. — Лорд Готорн может позабавиться с вами в полутемной галерее, — добавила она сердитым шепотом, — но он понимает, чего хочет его отец. Он никогда не сделает вам предложение.

С этими словами она повернулась и направилась к роялю, чтобы занять гостей еще одной песней.

Ребекка осталась сидеть на своем месте с болью в душе, с грустью оглядывая комнату.

— Все хорошо? — спросила тетя Грейс, осторожно пытаясь узнать, что произошло между Ребеккой и Девоном в галерее и почему племянница неожиданно потеряла интерес к вечеру и захотела уйти в свою комнату.

— Все нормально, — ответила она.

Ее тетя, казалось, не была удовлетворена таким пустым ответом.

— Как нормально, дорогая? Ты не должна оставлять меня в неведении, иначе я не засну сегодня ночью. Что произошло, пока вы находились в галерее?

Ребекка заколебалась, решая, как ей удовлетворить любопытство тетушки, не признаваясь в неприличных деталях. Она вела себя непростительно в галерее, потому что не могла сдержать свои неконтролируемые желания. К тому же ее задели за живое предупреждения леди Летиции.

Она наклонилась ближе к тете и прошептала:

— Он попросил меня называть его Девон.

Тетя Грейс прижала обе руки к груди:

— Боже! Это почти что предложение.

— Давайте не будем слишком оптимистичны, тетя.

— Но, он — джентльмен и не станет играть твоей любовью. Уверена, он чувствует себя уже помолвленным с тобой.

— Буду засыпать с этой надеждой, — сказала Ребекка.

Грейс улыбнулась и обняла ее:

— Ты настоящий алмаз, моя дорогая. Все произойдет так, как ты хочешь. Я уверена в этом.

На этом они простились на ночь, но Ребекка какое-то время оставалась в коридоре, наблюдая, как ее тетя вошла в комнату, соседнюю с ее.

Она надеялась, что не совершила ошибку, поддавшись так открыто своей страсти в отношениях с лордом Роторном и ответив на все его эротические предложения. Теперь он хотел прийти в ее спальню лично и забрать ее скандальный дневник, который она никогда никому не показывала. Он теперь прочтет его и узнает все, о чем она фантазировала последние четыре года. Это было сверхскандально — гораздо хуже, чем просто вести себя вольно.

От этих мыслей в ней все дрожало и пульсировало, и Ребекка понимала, что, даже если ее попросят отдать за шиллинг всю свою усадьбу и стадо овец в придачу Девону, она уже не сможет повернуть назад. Она готова отвечать согласием на каждую его просьбу, и через час он постучит в ее дверь. Ей только остается надеяться, что за этим последует предложение. Но девушка все больше понимала, что ведет опасную игру. Предупреждения Летиции не были пустыми словами.

Вздохнув, она повернула дверную ручку, обдумывая свое дальнейшее поведение. Должна ли она надеть ночную сорочку или оставаться в вечернем платье, когда он придет? Она не могла представить, как открывает дверь в халате. Это лишь добавит к возмутительному списку грешных поступков, совершенных ею этим вечером, еще один. Она решила, что если хочет исправиться, то должна просто протянуть ему дневник в дверную щель и тут же захлопнуть ее. Тихо переступив порог, Ребекка вошла в темную спальню, но оставила дверь приоткрытой, пока шла зажечь лампу на тумбочке возле кровати. Она нашла спички и зажгла одну, потом сняла стеклянный колпак и поднесла пламя к фитилю. Комната осветилась, она вернула колпак на место и посмотрела в направлении большого ящика, где находился чемодан, в котором она прятала свой дневник.

— Вы забыли, куда положили его? — спросил мужской голос, заставив ее охнуть и быстро обернуться к кровати.

Он лежал там, непринужденно вытянувшись, заложив ногу за ногу, с руками, положенными сзади под голову. Он снял свой смокинг и бросил его на спинку кровати.

Она положила руку на бешено бьющееся сердце:

— Господи! Почему вы так напугали меня? И как вы попали сюда?

— Я знаю каждый секретный проход в этом доме как свои пять, пальцев.

— Здесь есть секретные проходы?

Он указал на портрет своего предка в натуральную величину на стене. Он был слегка отворен.

— Я вошел через него.

Она с любопытством оглядела его, затем поторопилась закрыть дверь спальни, прежде чем кто-то пройдет мимо и обнаружит его лежащим на ее кровати как бог удовольствий.

— Говорите тише, — попросила девушка. — И вы обещали подождать час.

— Мне стало скучно.

— Вы были назойливы и даже больше, желая увидеть тот дневник.

Она закрыла дверь и посмотрела на него. Он приподнялся, опираясь на локоть.

— Вы заклеймили меня. Но позвольте мне еще раз услышать из ваших уст «назойливый».

Его дразнящий тон вызвал у нее возбужденную дрожь. Господи, она была обречена.

— Назойливый. Теперь, пожалуйста, уходите из моей кровати.

Он с сожалением вздохнул, затем свесил ноги на пол, но продолжал сидеть, сжимая руками края матраса.

— Известно ли вам, что вы самая возбуждающая женщина из всех, кого я когда-либо встречал?

— Более возбуждающая, чем леди Летиция? — смело спросила Ребекка.

Его глаза потемнели от желания.

— Гораздо больше.

Именно это ей и хотелось услышать, но сейчас было не время говорить о другой женщине.

— Я вежливо попросила вас встать, — напомнила она ему, пытаясь вести себя прилично, хотя уже сожгла все мосты за собой.

Девон улыбнулся, затем встал и широко развел руки:

— Вот. Ну и как?

— Лучше. Теперь идите туда. — Девушка указала на камин на другой стороне комнаты.

— Вы не доверяете мне?

— Откровенно говоря, нет.

Девон тихо рассмеялся и лениво двинулся к камину, а девушка пошла к комоду.

— Здесь довольно сыро, — заметил он. — Вы позволите мне разжечь камин для вас?

— Благодарю.

Она встала на колени и проникла за подкладку своего чемодана за дневником, затем поднялась на ноги и обернулась, наблюдая, как он разложил дрова и зажег спичку. Он наклонился, широкоплечий, с узкой талией, мускулистыми, ягодицами под туго натянутыми официальными черными брюками.

Прижимая к боку дневник, она неожиданно поняла, почему Лидия так нуждалась в том, чтобы писать о своем возлюбленном и своей страсти на каждой странице этого дневника. Ребекка не хотела забыть о том, что чувствовала в каждый момент чтения.

Девушку соблазняла мысль начать вести собственный дневник. С таким человеком, как ее герой, это будет настоящий шедевр. Конечно, только для ее глаз.

Девон поднял кочергу и пошевелил дрова в камине, раздувая пламя, искры от которого с треском устремлялись в черную трубу, затем выпрямился и потер руки. Он повернулся к ней лицом и указал на тетрадь, которую она держала прижатой к боку:

— Это тот самый дневник?

Только теперь она поняла, что он собирается читать его здесь.

— Да.

— Могу я взглянуть на него?

Ее сердце бешено забилось, когда она протянула тетрадь ночному гостю. Почему-то, когда они договаривались об этом раньше, она вообразила, что он возьмет дневник с собой в свою комнату и там прочитает его в одиночестве, потому что это было глубоко личное произведение.

Он прошел по толстому овальному ковру и взял дневник у нее из рук, не отрывая глаз от ее лица, затем повернулся и направился к камину, где было светлее.

Он открыл тетрадь и прочитал первую страницу.

Ребекка не сходила со своего места у комода, лишенная дара речи и словно парализованная. Как будто делилась содержимым своего собственного дневника, так как никто до сих пор не читал это сокровище, которое она прятала с первого дня, как обнаружила его.

Несколько минут Девон стоял перед камином, затем медленно опустился в плетеное кресло и продолжил чтение.

Ребекка сняла серьги и ожерелье и положила их на тумбочку, затем тихо присела на кровать, пытаясь сохранять спокойствие, пока наблюдала Девона за чтением.

Некоторое время спустя он закрыл тетрадь и взглянул на нее:

— Это и в самом деле познавательное чтение, Ребекка. Думаю, пора остановиться.

— Вы не чувствовали вины за то, что читали чьи-то чужие мысли? — спросила девушка. — Поначалу я испытывала именно эти чувства.

— Нет, не то. — Девон поднялся и подошел к ней. — Могу я спросить вас кое о чем?

— Пожалуйста.

— Когда вы читаете этот дневник, вы воображаете, что делаете все то, что и Лидия?

Господи, помоги и спаси, ей хотелось, чтобы он знал. Она всегда хотела, чтобы он знал.

— Да.

— Вы когда-нибудь представляли это со мной?

— Всегда с вами.

Его голубые глаза потеплели, затем он протянул ей дневник:

— Почитайте что-нибудь для меня.

Она медленно взяла тетрадь у него из рук.

— Не уверена, что смогу.

— Но почему?

— Потому что боюсь, что не смогу произнести некоторые из слов, которые использует Лидия.

— Вы произнесли весьма выразительные слова в галерее, помните?

— Да, но это случилось, когда я была… — Она колебалась.

— Физически возбуждены?

— Да. — Она ощутила страстный трепет низко в животе.

Полено упало на решетку камина, и она повернулась на шум, странным образом зачарованная танцующим пламенем.

— Почему бы вам не обратиться к вашей любимой записи? — спросил он.

Сидя на краю постели, она взглянула на Девона. «Я не должна позволить этому продолжаться, — подумала Ребекка. — Мне нужно попросить его уйти». Но несмотря на все страхи, она ничего не могла поделать, кроме как поддаться его воле, потому что хотела его. Ей отчаянно хотелось, чтобы все произошло.

Она открыла дневник, пролистала его страницы с самого начала и начала громко читать:

— «Дорогой дневник, сегодня был мой день рождения, и Джесс подарил мне прекрасный белый камень, который мальчиком нашел на побережье. Он сказал, что хранил его все эти годы только для меня, хотя мы встретились полгода назад. Пока я живу, я никогда, никогда не расстанусь с ним, мой дневник.

Но это не все, что случилось сегодня, я была очень, очень безнравственна, и если бы мама и отец узнали, что я делала, они определенно выгнали бы меня из дома.

Сегодня вечером, когда они улеглись спать, я заперла дверь моей спальни и стала ждать, когда Джесс взберется ко мне. Мы не могли произнести ни слова, опасаясь, что нас могут услышать, но нам не нужны были слова, так глубоко мы были связаны друг с другом».

Ребекка замолчала и посмотрела на Девона, который внимательно слушал. Она откашлялась и продолжила:

— «Никогда я не испытывала такого дикого желания и страстного томления в моем теле. Моя кровь бешено застучала в висках от непреодолимой потребности, когда я взглянула на его огромную эрекцию. Как мне хотелось коснуться его и почувствовать шелковистое тепло в моей руке. Я села на постель, и он сел рядом».

Ребекка вновь прервала чтение, когда Девон медленно сел с ней рядом.

— Продолжайте, — попросил он.

Почувствовав жар его мускулистого бедра, касающегося ее, она должна была побороть собственные головокружительные желания и нервно сглотнула.

— «Он поцеловал меня в шею и бережно положил на спину».

Девон наклонился и прижался раскрытыми губами к ее шее ниже линии подбородка. От его теплого влажного языка, когда тот опустился ниже и когда Девон поцеловал ее в ключицу, у нее все тело покрылось мурашками.

Она почувствовала слабость и бессилие противостоять соблазну эротического возбуждения, когда он уложил ее на мягкий матрас. Она понимала, что не должна так легко сдаться. Она намеревалась завоевать его сердце совсем по-другому, но не могла остановить себя, просто не могла.

— Продолжайте читать, — прошептал он между поцелуями, наслаждаясь ямочкой на ее шее. Ребекке едва удавалось держать книгу открытой перед собой.

— «Он расстегнул верх моей ночной сорочки и принялся целовать и ласкать мои груди, беря в рот мои твердые, чувствительные соски и жадно их посасывая, пока мной не овладел такой сексуальный голод, что я с трудом могла удержаться от того, чтобы не закричать».

Девон уже начал расстегивать ее платье, и, дрожа от желания, она не могла продолжать держать в руках дневник, Он упал на кровать, а она потянулась, чтобы коснуться его лица. Он поцеловал ее рот, проникая в него языком, и, расстегнув лиф ее платья, приник языком к ложбинке между грудями поверх корсажа. Это было уже слишком. Она отчаянно хотела его и не могла больше сдерживать себя.

— Сядьте, — попросил ее Девон. — Мне нужно снять это с вас. — Он начал снимать с плеч бретельки лифа ее платья.

Ребекка не возражала, потому что плыла в экзотическом тумане своих сексуальных фантазий, даже когда понимала, что должна думать о более практичных вещах — вроде того, ведет ли она себя мудро, ведь она хотела, чтобы он сделал ей предложение.

Но она так давно хотела этого, так ждала. Он жил в ее сердце около четырех долгих одиноких лет. Она страстно, до боли желала, чтобы это случилось.

Вскоре она была обнажена сверху до талии, не испытывая ни малейшего стыда, когда снова опустилась на кровать и откинулась на подушки.

С завораживающим блеском в глазах Девон распростер себя над ней, затем попробовал ее сосок, лаская его языком и нежно сжимая зубами. Он принялся водить носом по ее груди, щекоча ее волосами, осыпая поцелуями дрожащий живот, пока она не задохнулась от наслаждения.

— Что происходит дальше?

Ей не нужно было открывать дневник, потому что этот отрывок она знала наизусть.

— Он снимает с нее одежду, затем раздевается сам и ложится на нее, его тело было скользким от пота в эту летнюю жару. Ее сердце бешено билось от страха и возбуждения, потому что никогда раньше она не чувствовала его копье между ног. Она только держала его в руках.

К тому времени как она закончила описание этой сцены, Девон уже расстегивал пуговицы на ее юбке и развязывал тесьму на белых панталонах. Она приподняла бедра, когда он стягивал их.

Теперь Ребекка была полностью обнажена. Ее тело таяло в сокрушительном удовольствии от того, что осуществляются ее самые немыслимые эротические фантазии. Он соскользнул с кровати и встал, чтобы снять и с себя всю одежду, и, когда он предстал обнаженным в теплом, золотистом свете каминного огня, Ребекка позволила взгляду опуститься вниз к его огромной мужской принадлежности, стоящей прямо, толстой, длинной и шокирующей для ее невинного глаза. Она была ошеломлена и завоевана.

Он наблюдал за ней с некоторым любопытством, затем понимающе улыбнулся, словно прощая ей ее изумление. Это была сексуальная улыбка, спокойная и полная уверенности.

— Может быть, вам сначала хочется подержать его в руке, чтобы узнать, что почувствовала Лидия?

— Да, хочется.

Девон лег рядом с девушкой, вытянувшись на спине, обнаженный и великолепный, словно изваянный из мрамора. Казалось, он лежит здесь только для нее, чтобы дать ей возможность удовлетворить свое любопытство и исследовать секреты мужского тела. Он показывал ей себя без всякого стеснения.

Стремясь поскорее начать свое исследование, Ребекки встала рядом с ним на колени и взяла в ладонь его пенис, который оказался гораздо горячее, чем она могла вообразить.

Она гладила и массировала его при свете огня в камине, затем скользнула рукой ниже между его ног, чтобы поиграть с остальной частью его мужской анатомии — так, как это не раз делала Лидия, что и описывала на многих страницах.

— А теперь вы должны лечь поверх меня, — прошептала девушка, легко касаясь губами его губ. — Взберитесь на меня, как это делал Джесс с Лидией в дневнике.

— Право, дорогая, то, что вы произносите своим прелестным ротиком… — начал он, приподнимаясь, чтобы выполнить ее просьбу.

Ребекка легла, откинув голову на пуховую подушку. Он перекатился на нее, массивный и тяжелый, вмяв ее в мягкий матрас. Она широко раздвинула ноги и почувствовала прикосновение его пениса к своему ожидающему горячему, сокровенному центру. Воздух наполнился ошеломляющим напряжением.

— Сердце Лидии забилось еще быстрее, — сказала девушка. — Она испугана, но в то же время горит от страсти.

Ребекка пробежала руками по густым темным волосам Девона и вздрогнула от удовольствия, когда он нежно подул в ее ухо.

— Но ее молодой любовник не лишил Лидию невинности в ту ночь и не проник в глубину ее тела.

Девон застыл, потом поднял голову:

— Не проник?

— Нет, — ответила она. — Он просто лежал сверху, обнимая ее и глядя на нее с любовью и трепетом в глазах.

— Как долго? — озадаченно спросил молодой человек.

— Пока не скатился с нее, а она положила голову ему на плечо.

Он приподнялся на локте:

— Вы уверены, что там написано именно это?

— Да. Хотите, я прочитаю…

Ребекка чувствовала, как вздымается его грудь, словно ему не хватало воздуха.

— Когда же он лишил ее девственности?

— Неделями позже, когда поклялся сделать ее своей женой.

— Вы говорите — неделями?

Она кивнула.

Он держал свой вес на обоих локтях, возвышаясь над ней. Казалось, его горячий живот пульсирует над ней. Он ничего не сказал, просто посмотрел в сторону.

— Но вам хочется любить меня сейчас, — сказала Ребекка низким сексуальным голосом, потому что не была дурой. Она понимала, что происходило. Молодой человек ждет большего. Но понимает ли он, что с этой минуты получает ее навсегда?

Их взгляды встретились. Она выгнулась и нежно потерлась ягодицами о его затвердевшее естество. Девон заговорил рычащим шепотом:

— Меня это убивает. Мои бедра живут собственной жизнью. Они хотят толкнуться…

— Тогда толкайтесь, — согласилась Ребекка, понимая, чем грозит такое разрешение, зная, что, возможно, она разрушает и губит все — включая самое себя, — потому что он не давал никаких обещаний.

Она хотела принадлежать этому человеку, и только ему, не заботясь о последствиях. Девон не пошевелился.

— Если я сделаю это, Ребекка, если я овладею вами сейчас, вы будете принадлежать мне. Ни один мужчина никогда не получит вас и даже не взглянет на вас так, как гляжу я. Вы понимаете?

Он что, читал ее мысли? Это было именно то, чего она хотела. Именно то.

— Я не хочу никакого другого мужчину, — сказала девушка. — Я никогда не хотела никого, кроме вас.

Все было правдой, каждое слово, и сейчас ее уже не заботило, женится он на ней или нет, Главное, она была в его объятиях. Ничто не имело значения, кроме слепой, обжигающей страсти в ее сердце и любви, — была ли это на самом деле любовь? — в самых сокровенных уголках ее души.

Девон тяжело дышал. Ребекка чувствовала биение его сердца напротив ее груди.

Не отрывая ни на секунду от нее взгляда, он начал медленно оказывать давление, но казалось, она не пустит его в себя. Он был слишком большим, Она, возможно, не могла вместить его, хотя и хотела. Господи, как она хотела!

— Расслабьтесь и толкайтесь мне навстречу, — подсказал он, — мускулами внутри вас.

Ребекка попыталась сосредоточиться на работе своего тела, а его сила и власть над ней заставляли ее желать его все больше. Девон был герой, воин. Он мог совершить абсолютно все, и она стремилась дать ему все, что могла, как женщина.

Она закрыла глаза и сделала, как он предложил, толкаясь навстречу, пока он не начал вытягиваться и заполнять ее. В какой-то момент она почувствовала боль и застонала. Но вдруг ее наполнила новая, неизведанная доселе радость. Девон начал входить в нее и выходить, и боль постепенно уменьшилась. Он двигался взад и вперед, ворча от удовольствия, так, как она всегда и воображала.

Он положил руки на ее ягодицы, поднимая ее так, чтобы проникнуть еще глубже, и Ребекка начала круговые движения бедрами, все больше и больше желая, чтобы в нее вошло, его торжествующее мужское естество.

Девон снова опустился на нее, его тело было скользким от пота, в ее глубине вожделенно играли пульсирующие ощущения удовольствия. Ощущения были лихорадочными и возбуждающими. Голова у нее шла кругом. Все происходило так, как она воображала.

Ребекка услышала его шепот и вздрогнула от прикосновения его нежных губ к чувствительной мочке ее уха, от ощущения его горячего влажного дыхания.

— Я собираюсь пролиться в вас, и тогда вы будете принадлежать мне. Обратного пути нет.

— Да.

Девон вошел жестко и быстро, вздрогнул и застонал, потом она почувствовала горячую волну оргазма в себе. Она обняла его за плечи, горя желанием сказать ему о своей любви, но проглотила слова, которые сейчас показались глупыми даже ей самой. Они едва знали друг друга. Она была влюблена в романтические фантазии, которые пестовала все эти годы.

Но теперь все произошло на самом деле…

Или нет.

Он оставался поверх нее какое-то время, затем перекатился на спину.

— Я уже говорил, что вы — очень возбуждающая женщина? — спросил он.

— Да. — Она обратила взор к потолку — удивленная, озадаченная и испуганная. С ней только что занимались любовью. Ее герой, Девон Синклер. Ее тело уже никогда не будет прежним. Так же как и ее сердце, разум и вся ее жизнь.

Девон тяжело вздохнул:

— Я полностью истощен. — Он спокойно лежал какое-то время, затем повернул голову на подушке и взглянул на Ребекку: — С вами все в порядке?

Все, что она смогла сделать, это кивнуть.

— В первый раз всегда больно, — пояснил Девон.

— Вы не сделали мне больно. Это было прекрасно. У меня все хорошо.

Но было ли так на самом деле? Он перевел взгляд на потолок.

— Как вы думаете, сколько времени я провел здесь?

Она попыталась угадать, но время казалось безмерным.

— Может быть, час?

— Ваша тетя придет проведать вас?

— Нет, — ответила Ребекка. — Но даже если она решит прийти, дверь заперта, а она всегда стучится.

— Полагаю, тогда мне придется спрятаться под кроватью.

Она сумела засмеяться, в то же время пытаясь осмыслить этот легкий тон их разговора. Все это было чуждо ей.

— Если хотите избежать трепки, то — да.

Девон повернулся к ней лицом, упираясь щекой в согнутую в локте руку.

— Я собираюсь поговорить с ней утром. Вы согласны?

Сердце перевернулось у нее в груди.

— Поговорить с ней?

— Да, Ребекка. Я хочу, чтобы вы стали моей женой и герцогиней.

В ее душе началась странная паника, потому что — вот оно! Он сказал это. Он вложил в слова то, о чем она мечтала с тех пор, как впервые встретила его в лесу. Одного звучания этого слова у него на губах — «жена» — было достаточно, чтобы высушить весь дождь за окном и осветить солнечным светом всю комнату, хотя было уже за полночь. Он предлагает ей выйти за него замуж.

Ну конечно, он сделал ей предложение. Он был джентльменом, а она — дочерью джентльмена. Он не мог заниматься с ней любовью, не отвечая за последствия, ему хорошо были известны законы света.

Как могло все произойти так легко?

— Вы уверены, что хотите именно этого? — спросила она, чувствуя, что это был глупый вопрос. — Здесь есть другие женщины, которые…

— Мне нет до них дела. Вы покорили меня, Ребекка, и многое в этом похоже на перст судьбы, не думаете? Но уверены ли вы, что хотите меня как мужа? Мне следовало спросить об этом, прежде чем соблазнять вас.

— Ну конечно же, уверена, — воскликнула Ребекка. Разве мог быть иной ответ? — Признаюсь, что мне хотелось этого с того самого момента, когда я увидела вас скачущим ко мне на своей лошади. Не могу начать описывать, как я желала вас той ночью, и как потом каждый день мне хотелось почувствовать ваши руки на моем теле. Я очень хотела того, что только что произошло, и я буду хотеть этого снова и снова.

Девон улыбнулся:

— Как это случилось, что я нашел превосходную жену уже через несколько дней после того, как вернулся в Англию? — Он легко пробежал пальцем от ложбинки на ее горле до пупка.

Она затрепетала от удовольствия, хотя голова кружилась от недоумения. Она не ожидала, что все произойдет так быстро.

— Может быть, это и вправду судьба, — согласилась Ребекка.

Может быть, в конце концов, ей суждено стать счастливой.

Девон провел пальцем вниз до треугольника ее вьющихся волос, затем поднял глаза.

— Если бы это было с вами не в первый раз, мне доставило бы огромное удовольствие удовлетворять ваши желания «снова и снова». Но прежде всего мне нужно все подготовить к свадьбе и дать вам время оправиться. У нас будет достойная свадьба, Ребекка, и поберегите свои вычитанные штучки для брачной ночи.

Он скатился с кровати и нагнулся, чтобы поднять брюки, которые кучей лежали на полу.

Она приподнялась, опираясь на оба локтя:

— Вы уходите?

— Да, — ответил он, натягивая брюки. — Не хочу рисковать, чтобы не вызвать пересуды, если начнут меня искать.

Неожиданно Ребекка почувствовала неуверенность, ей захотелось, чтобы он остался.

Девон не терял времени, натягивая рубашку и застегивая жилет. Она предположила, что для мужчины это была легкая процедура. Несомненно, он поступал так и прежде. Возможно, десятки раз, а может быть, и сотни.

Он влез в ботинки и надел фрак, затем наклонился и поцеловал ее в лоб.

— Спокойной ночи. Мы поговорим обо всем завтра утром.

Он оставил ее одну в пустой комнате при догорающем камине с воспоминаниями о ее мечтах о счастливом будущем. Мгновение спустя огонь в камине догорел, оставив лишь несколько тлеющих угольков. В комнате стало прохладно, она укрылась покрывалом до плеч и поджала колен и к груди, чтобы согреться.

Девон вышел из спальни Ребекки. Он осторожно закрыл за собой дверь и быстро пошел по коридору, не желая никого случайно встретить в этом крыле, где у него не было никакой причины находиться, Кроме как лишить девственности невинную девушку и в невероятной спешке соблазнить ее.

Как только он вошел в коридор, где располагались его покои, он остановился и приложил руку к животу. Он проглотил слюну и прислонился спиной к стене, затем коснулся головой деревянной панели и закрыл глаза.

Он страстно хотел обладать Ребеккой сегодня, это был не вопрос, и он все еще хотел ее — каждой клеточкой своего тела. Но его беспокоило то, что он забыл себя. Он позволил романтике и желанию затмить интеллект.

Брак. Он знал, что когда-нибудь это случится, но не ожидал, что его унесет эмоциональным потоком так быстро и неожиданно, что он даже не попытается плыть против течения. Он находился дома всего несколько дней и уже оказался в семейном седле, делая то, что ожидал от него отец. И это при том, что тот явно выжил из ума.

Девон подумал, как бы он справился с этой ситуацией, если бы Ребекка не появилась на балу. Определенно он ни за что не лишил бы невинности леди Летицию сегодня или любую другую девушку, приглашенную на бал Он наверняка тщательно все обдумал бы, даже, возможно, поплыл в обратном направлении. Он не был бы так наполнен страстью и желанием, чтобы опрометчиво броситься головой в прорубь, откуда уже не было пути назад.

А теперь он оказался именно в таком положении.

Итак, это была ее вина, сказал он себе с горьким смешком и цинично покачал головой. Да, ее вина, целиком и полностью, в том, что она такая невыразимо соблазнительная, словно прекрасная сказочная нимфа, присланная сюда, чтобы поставить его на колени.

Может быть, это было своего рода испытанием, чтобы убедиться, что он сделал надлежащие выводы из прошлого и укрепил свою волю. Если так, то он потерпел поражение. Позорное. Ему следовало попытаться вести себя умнее.

Девон оттолкнулся от стены и направился к своей комнате. Сегодня он сосредоточится на практических вопросах. Он спланирует быструю, но продуманную свадьбу с женщиной, которую он только что лишил невинности.

В ту самую ночь вдалеке от Пембрук-Палас, за Котсуолдскими холмами, отец Ребекки, граф Крейтон, поднялся от письменного стола в спальне и сел перед, горящим камином.

В руках он держал письмо, на котором едва успели высохнуть чернила. Он только что подписал его.

Раштон будет недоволен, получив его. Как он поступит? Примчится ли сразу сюда или просто откажется от плана жениться на Ребекке и отступит?

К сожалению, граф знал, что Раштон не сдастся так просто. Он потратил всю жизнь для достижения этой цели, карабкаясь и цепляясь, чтобы опять вернуться в маленький замкнутый уголок в этом мире. Он не собирался сдаваться и не хотел быть счастлив по-иному.

Граф сделал глоток бренди и устремил взгляд в жаркое танцующее пламя. Его дочь сбежала.

Черт бы побрал ее за эту независимость. Она слишком напоминает свою мать.

Но возможно, именно та самая строптивая натура и привлекла его к жене двадцать лет назад, а позже — к той молодой женщине, которую привел Раштон…

Серена.

На мгновение ему показалось, что в пламени камина возникло хорошенькое лицо Серены с развевающимися на ветру золотистыми волосами. Затем видение исчезло, и он был уверен, что заглянул в самые врата ада.

Глава 10

Девон помедлил возле двери в столовую, увидев леди Саксби, стоящую у буфета с чашкой чаю в руках. Она смеялась и беседовала с еще одной гостьей. Леди Легация находилась в другом конце комнаты с матерью.

Ребекка сидела за столом рядом с Шарлоттой. Он взглянул на ее милое лицо и вспомнил соблазнительную теплоту ее голоса, когда она прошлой ночью читала отрывки из дневника, и нахлынувшую страсть, что заставила его заняться с ней любовью и сделать предложение. Что-то шевельнулось у него в груди, и на мгновение он словно прирос к полу.

Неожиданно он подумал, не была ли леди Летиция более безопасным выбором, потому что ни при каких обстоятельствах он не потеряет с ней голову и не отдаст ей свое сердце.

Но нет, теперь не было смысла думать о том, как все могло бы сложиться. У него остались обязательства перед каждым членом семьи, которые он должен выполнить Прошлой ночью он сделал свой выбор и пойдет дальше.

Он постоял некоторое время в дверях, затем вошел и приблизился к леди Саксби.

— Извините меня, но я должен переговорить с вами наедине, — сказал он.

Ее улыбка исчезла и сменилась удивлением.

Девон поклонился остальным гостям и повел леди Саксби из столовой через широкие двери в Голубую гостиную, которая славилась своими гобеленами. Он указал на два стула, стоящих друг против друга в уголке комнаты:

— Пожалуйста.

Она села. Он тоже сел лицом к ней.

— Могу я без обиняков спросить вас о вашей племяннице?

— Ну конечно.

Он помедлил мгновение, давая своей собеседнице время, чтобы догадаться, о чем он хотел спросить, затем заговорил просто и недвусмысленно, стараясь не открыть того, что уже безвозвратно обеспечил руку Ребекки самым бесчестным путем, какой только можно придумать:

— Она делилась с вами мыслями о будущем? Она хочет выйти замуж?

Женщина долго смотрела на него, потом убежденно заговорила:

— Да, конечно, лорд Готорн. Какая юная леди хорошего происхождения не желает такого будущего?

— В таком случае могу я спросить об ее отце? С ним можно обсудить этот вопрос? Есть ли возможность связаться с ним во время его путешествия?

Ее губы слегка приоткрылись, и она заколебалась, прежде чем ответить. Он предположил, что это был непростой разговор для любой женщины, отвечающей за будущее более молодой родственницы.

— Связаться можно, — ответила тетушка Грейс, — но пройдет много времени, прежде чем письмо дойдет до него. — Она переместилась на стуле и, склонив голову, добавила: — Но будет ли вам интересно узнать, лорд Готорн, что всего через пару дней моя племянница достигнет совершеннолетия? В субботу ей исполнится двадцать один.

— А, это значительно упрощает дело, — сказал Девон, сознавая, что теперь Ребекке не потребуется согласие родителей, чтобы выйти замуж. — Но все равно я хотел бы связаться с ее отцом, чтобы обсудить такое, важное решение в отношении будущего его дочери.

— Я понимаю, — ровным голосом ответила она, затем снова склонила голову набок. — Но позвольте мне уведомить вас, что лорд Крейтон оставил свою дочь в моих руках с той целью, чтобы мы участвовали в светском сезоне в Лондоне, и чтобы я помогла устроить ее будущее. Вам хорошо известно, что он не светский человек, но он желает счастья своей дочери. Так что мне вверено, так сказать, его благословение.

Девон внимательно изучал выражение лица леди Саксби, Она страстно хотела брака для своей племянницы, в этом не было сомнения. Любая женщина в ее положении сочтет огромным личным достижением отдать замуж племянницу за человека его положения — наследника герцогского титула.

Он слегка склонился к ней.

— В таком случае я хочу обратиться к вам за благословением, леди Саксби, и прошу у вас разрешения на частную беседу с вашей племянницей сегодня утром, чтобы поговорить с ней о совместном будущем, — Ему показалось, что ей трудно говорить. — Если вы не возражаете, конечно, — добавил Девон.

Быстро вздохнув, тетушка Грейс сказала:

— Ну разумеется, я не возражаю, милорд. И конечно, я даю вам свое благословение и уверяю вас, что моя племянница Ребекка — очень способная, зрелая и сердечная девушка. Я со спокойной душой оставлю вас двоих наедине, чтобы вы обсудили все важные вопросы, так как целиком доверяю вашему благоразумию. Вы увидите, что с ней очень приятно побеседовать, она очень честная, открытая и общительная.

— Вам не нужно убеждать меня в этом, леди Саксби Я уже сам обнаружил ее прекрасные качества. Она удивительная девушка.

Ее лицо понимающе потеплело, а у Девона сложилось впечатление, что эта женщина весьма проницательна.

— И позвольте мне сказать, лорд Готорн, что вы тоже удивительный человек. Я рада, что мы достигли понимания в это утро.

Девон склонил голову:

— Благодарю вас, мадам.

Вернувшись в столовую, он перевел все внимание на Ребекку, которая по-прежнему сидела рядом с его сестрой, Шарлотта взглянула на него широко раскрытыми глазами, словно точно знала, что должно сейчас случиться, и была поражена скоростью происходящего.

Он обошел стол.

— Леди Ребекка, могу ли я поговорить с вами наедине?

В комнате наступила тишина, и глаза всех присутствующих повернулись к нему. Винсент как раз входил в комнату и остановился в дверях.

— Конечно, лорд Готорн. — Ребекка поднялась со своего места.

Девон взглянул на брата, выражение его лица невозможно было прочитать, затем повел ее вокруг стола, стараясь не встретиться с Винсентом взглядами, когда проходил мимо.

Минуту спустя в Голубой гостиной, среди прекрасных гобеленов, Девон, встав на одно колено, сделал предложение, и Ребекка приняла его.

— Ваша тетушка сообщила мне, что в субботу вы отмечаете день рождения, — сказал он, поднявшись, но все еще держа ее руку в своей. — Вам хотелось бы, чтобы мы отметили нашу помолвку в тот же день?

В субботу? Голова Ребекки пошла кругом. Хотя именно этого она хотела, когда в отчаянии убежала из дома, она все же чувствовала себя неловко от того, как быстро все разворачивалось. Как в той неуправляемой карете четыре года назад, когда ее бросило назад на сиденье.

— Так скоро?

— Не вижу смысла в отсрочке, — ответил Девон. — Особенно после прошедшей ночи.

После прошлой ночи… Да, воспоминание об этом не покидало ее ум и тело и не давало уснуть до рассвета.

— Пожалуй, вы правы, — сказала она. — Но все случилось так быстро, я едва могу перевести дух. Хочу спросить… — Ребекка заколебалась, не совсем уверенная в том, зачем ей надо это знать, когда она приехала сюда в Пембрук-Пэлас с ясной целью — сделать его своим мужем. — Вы намеревались найти невесту именно тем вечером на балу?

Минуту он обдумывал свой ответ.

— Найти невесту входило в мои намерения всю мою жизнь, — сказал он. — Я всегда знал, что однажды непременно женюсь.

Ребекка посмотрела в его сверкающие голубые глаза, ища в них понимания, испытывая потребность услышать что-то еще. Она не знала, что именно, но ей хотелось знать, что у него на сердце.

Она ожидала, что он скажет ей о своей любви. Ей этого, конечно, очень хотелось, но она понимала, что не следует торопить события. Она только хотела правды и честности в их отношениях.

Однако казалось, он понял ход ее мыслей и поцеловал ее руку.

— Да, Ребекка, я намеревался начать поиски жены в тот вечер.

Она обдумывала его слова.

— Потому вы и вернулись домой, в Англию? Осесть и жениться? Я не так наивна, Девон. Я понимаю, что на вас, как на будущем герцоге Пембруке, лежит большая ответственность. Вы можете быть вполне откровенным со мной.

Он снова подумал, прежде чем ответить. Казалось, он тщательно подбирал слова:

— На мне действительно лежит ответственность, и мне приятно, что вы думаете об этом. Если хотите знать, мой отец оказал некоторое давление на меня, и, принимая во внимание его возраст и состояние рассудка, я чувствовал, что мой долг — пойти ему навстречу.

— Понятно.

Была ли она разочарована? Вообразила ли она, что именно внезапно вспыхнувшая любовь заставила его сделать предложение? Что он был захвачен и унесен своей страстью, как она?

— Уверяю вас, — сказал он, словно читая ее мысли, — что не женился бы на первой встречной леди. Именно вы, и никто другая, привлекли меня в тот вечер. Я хотел вас самым прозаичным образом, как мужчина хочет женщину, что вы сами увидели прошедшей ночью в вашей спальне, — Он улыбнулся ей, — В вас есть теплота и очарование, моя семья уже обожает вас. И что немаловажно — вы много лет управляли хозяйством вашего отца, так что, уверен, из вас получится хорошая герцогиня. Я очень доволен тем, как все сложилось, Ребекка.

Доволен тем, как все сложилось.

Итак, она была не единственной со своими амбициями эти прошедшие несколько дней. Он тоже держал в руках вожжи, контролировал скорость и направление к браку.

Но это не важно, решила девушка. Она получила то, чего хотела. Она должна быть благодарна, что судьба простила ее позорное, пожалуй, даже легкомысленное поведение с мужчиной и была так щедра к ней. Ей очень повезло.

— Похоже, я выбрала удачное время, чтобы наконец посетить праздник водворце, — неуверенно сказала она, — Вы искали невесту, а именно ею мне и хотелось быть.

— Да, Разве мы не говорили, что это — судьба? — Девон снова поцеловал руку своей невесты.

Возможно, так и было, сказала себе девушка. Возможно, ей следует быть благодарной за то, что отец предал ее и обещал мистеру Раштону, что и побудило ее к бегству. Может быть, ей нужен был именно этот жестокий, но твердый толчок, чтобы заставить ее взять на себя ответственность за свою жизнь раз и навсегда. Иначе она могла бы по-прежнему сидеть дома, читая дневник Лидии и живя чужими страстями, вместо того чтобы испытывать свои собственные. Ведь сегодня утром Девон мог сделать предложение леди Летиции.

— Это очень романтично, — сказала она. — Я всегда буду благодарна судьбе.

И не надо пугаться нового поворота в своей жизни, хотя все случилось так быстро, что она буквально была сбита с толку. Пусть все идет как идет.

Он получил пощечину без предупреждения, и она была чертовски болезненна.

— Вы, сэр, не джентльмен.

Девон стоял в центре своего кабинета, позволив леди Летиции этот приступ гнева, потому что, очевидно, та чувствовала, что имеет на это полное право.

— Вы использовали меня и ввели в заблуждение, — заявила она.

— Как именно я использовал вас? — спросил Девон, прикладывая холодную руку к горящей щеке.

Летиция взглянула на него с огнем в глазах:

— Вы заставили меня поверить, что между нами существует понимание.

Он мог простить ей ее ревнивый гнев, но ложь и обвинения — никогда.

— Извините, леди Летиция, но я не делал ничего подобного.

— Нет, вы делали! Вы флиртовали со мной и очаровывали меня и пригласили спеть для ваших гостей.

— Приглашение спеть не означает ухаживания, тем более предложения о браке.

Она снова ударила его по щеке, на этот раз еще сильнее.

— Похоже, мое поведение настоящей леди вам не по вкусу. Вы предпочли откровенное обольщение.

Девон вздохнул:

— Я никого не соблазнял.

— Не вы, лорд Готорн. Она. Та женщина использовала аморальную тактику, чтобы завлечь вас в свои сети, не так ли? Я говорю это, судя по тому, как она на вас смотрела. Это было вызывающе.

Он поморщился от безобразного, раздражительного тона их разговора.

— Никто никого не ловил в сети, и вы говорите о будущей герцогине Пембрук, так что советую вам придержать язык. Полагаю, мы все выяснили.

Она начала теребить свой ридикюль, словно собиралась разорвать его.

— Мы, несомненно, все прояснили, лорд Готорн. Я и моя мать немедленно покидаем дворец.

— Весьма огорчен.

Летиция повернулась, чтобы уйти, но задержалась на пороге и проговорила через плечо:

— Позвольте мне сказать, сэр, что вы выбрали в жены не ту женщину. И я готова поспорить на бриллиантовую тиару моей бабушки, что в один прекрасный день вы пожалеете об этом.

— Я слышал, что тебя можно поздравить, — сказал Винсент брату, когда въехал в конюшню на крупном сером в яблоках жеребце и спрыгнул с седла. Насквозь мокрый после утренней прогулки под проливным дождем, он протянул поводья конюху. — Говорят, свадьба состоится в субботу. И подумать только, что ты переживал, что не получится романтической влюбленности и подобающего ухаживания. — Он прошелся по устланному сеном полу конюшни, снял перчатки и несколько раз ударил ими по бедру, затем прислонился к столбу в углу. — Ты всегда умел стряхнуть с себя всякую шелуху.

Девон был не в настроении для подобных разговоров. Он зашел в конюшню на несколько минут, чтобы побыть наедине со своими мыслями и проведать Марлоу, которого оставил годовалым жеребцом три года назад, когда уехал в Америку.

Пепел уже, конечно, умер. Винсент позаботился об этом. Именно он взял с собой ружье в тот день, когда отправился в горы.

— У меня обязанности перед семьей, — сказал Девон, — и леди Ребекка — практичный выбор. — Он пробежал скребком по жесткой шерсти и твердым мускулам на шее у Марлоу. — Нет смысла ходить вокруг да около.

— Но готов поклясться, что именно так ты и поступил, — заметил Винсент. — Ты, вероятно, ходил вокруг нее по крайней мере однажды, чтобы убедиться, что у нее не будет возможности выбора, кроме как…

— Замолчи! — Девон вышел из стойла и выразительно поднял палец: — Я предупреждаю тебя, Винс.

Винсент не пошевелился.

— Почему? Потому что она твоя невеста? Твоя будущая жена?

— Да, черт побери. Она — будущая герцогиня Пембрук, и я не потерплю твою клевету.

Глаза брата сузились, и ненависть, которую Девон увидел в них, была вполне откровенной.

— Она станет твоей невестой лишь в субботу, а в эти последние дни до помолвки еще многое может случиться. Тебе это хорошо известно.

У Девона опустились руки.

— Если только ты прикоснешься к ней…

— И что? Заставишь меня пожалеть об этом?

Девон повернулся и направился обратно в стойло, затем вновь принялся чистить Марлоу жесткими, сердитыми движениями.

— О, ради Бога, — нетерпеливо и раздраженно заговорил Винсент, снимая с головы шляпу. — Тебе хорошо известно, что я никогда не разрушу свадьбу и тем более не причиню неприятности женщине.

Девон знал это. Это именно он однажды навредил Винсенту, теперь тот рад возможности напомнить ему об этом.

— То, что случилось три года назад, был несчастный случай. Винс. Ты знаешь, как я сожалею об этом.

— Я готов признать, что смерть Мэри Энн была несчастным случаем, Девон, но твое предательство… Это тоже «несчастный случай»?

Девон прекратил свое занятие и посмотрел в лицо брата:

— Я. извинился, и ты, чёрт побери, знаешь, как я страдал. Зачем ты продолжаешь обвинять меня?

Мускул дрогнул на щеке Винсента.

— Потому что ты собираешься начать новую жизнь с прекрасной женщиной, твоей будущей герцогиней. Твои страдания, похоже, подошли к концу, и ты собираешься быть бесконечно счастливым, тогда как я продолжаю страдать.

Винсент повернулся и направился к выходу из конюшни, за которым дождь падал настоящими потоками.

— У меня хранится то письмо. Ты же знаешь. То, которое я нашел у нее в кармане. То, которое она написала тебе. Я не могу удержаться, чтобы не перечитывать его иногда. Не знаю почему, хотя оно убивает меня. Я хотел бы сжечь его, но не могу. Это все, что у меня осталось от нее. Так что и ты, подозреваю, будешь жить с этим.

Девон вспомнил тяжкие страдания того дня на горе и выражение лица Винсента, когда он узнал о том, что случилось.

Девон действительно будет продолжать жить с этим.

Каждый день всю оставшуюся жизнь.

Глава 11

«Дорогой дневник, иногда я думаю, намерена ли судьба наказать меня за все мои безнравственные мысли и поступки, потому что сегодня случилось самое прекрасное, за чем последовало самое плохое.

Джесс подарил мне кольцо, которое сделал из маргаритки на опушке леса, и сказал, что хочет на мне жениться. Затем взял мое лицо в ладони, притянул меня к себе и поцеловал, проникнув своим горячим, сладким языком в мой рот, так что я была уверена, что растаю в экстазе прямо у него в руках. Он взял с меня обещание, что я приду завтра утром на опушку, и я сказала, что приду, что сделаю все для него.

Но сегодня вечером отец сообщил, что собирается послать меня жить к тете Беатрис, потому что в ее деревне есть мужчина, которому нужна жена. Он преуспевающий купец, и это будет лучшим вариантом для меня. Я думаю, отец знает о Джессе.

Я ненавижу мой дневник. Я ненавижу своего отца. И утром пойду на опушку, чтобы увидеть мужчину, которого боготворю. Меня не заставят выйти замуж ни за кого другого».

Ребекка закрыла дневник, положила его на тумбочку рядом с кроватью и приложила палец к губам. Она точно знала, что готовило для Лидии ее будущее, так как читала эти страницы десятки раз в последние годы и знала все наизусть.

Знание судьбы Лидии убедило ее, что она поступила правильно, убежав из отцовского дома в Пембрук-Пэлас. Она также была благодарна судьбе за то, что Девон вовремя вернулся, в Англию. Теперь у нее появилась надежда на будущее счастье.

Однако Ребекка не могла не думать о том, следует ли ей рассказать Девону о планах отца выдать ее замуж за мистера Раштона. Лидия откровенно рассказала все Джессу. Тот делал все, что мог, чтобы удержать Лидию рядом с собой. Ведь молодые люди горячо любили друг друга.

Если бы она рассказала все Девону, не предпочел бы он ей леди Летицию и зашел бы так далеко, чтобы сделать ей предложение? Возможно, не сделал бы, потому что остерегся быть вовлеченным в сложные семейные дела, по крайней мере, до тех пор, пока все не уладится и он будет уверен, что она не принадлежит другому мужчине.

Но она и не принадлежала. Никогда не принадлежала мистеру Раштону, что бы ее отец ни обещал тому. Ее сердце навсегда отдано Девону, будущему мужу.

Она сообщит жениху о мистере Раштоне в подходящий момент. Она обещала себе сделать это и надеялась, что он встретит это известие с пониманием.

Тем же вечером черная блестящая карета подъехала к Крейтон-Мэнору. Зловещие облака неслись куда-то, подгоняемые ветром, вдалеке прогремел гром. Поднялся вихрь, с шумом раскачивая ветви деревьев и кустарников.

Карета остановилась, дверь ее распахнулась, и два тяжелых черных сапога ступили на дорожку, где между трещинами в плитах росла трава.

Максимилиан Раштон, оказавшийся высоким и худощавым, когда вылез из кареты, с отвращением посмотрел на траву в щелях и с неприязнью на сад, заросший дикими цветами. Он поднял глаза на фронтон средневековой усадьбы, увитой плющом, и почувствовал отвратительную смесь неудовлетворенности и презрения.

Сегодня Раштон намеревался праздновать победу и с великим удовольствием предвкушал свою месть. И вместо этого он находился здесь, в Крейтон-Мэноре, всего лишь с запиской с извинениями. Его планы были разрушены, а в душе пылал гнев.

Он подошел к парадной двери и громко постучал медным дверным молотком.

— Вытащите графа из постели, — сказал он молоденькой служанке, которая открыла дверь на стук. Он широко распахнул дверь и прошел мимо девушки в гостиную. — И скажите ему, что я крайне недоволен.

— Да, мистер Раштон. — Она сделала реверанс и заспешила вверх по ступенькам. Гость наблюдал за соблазнительным изгибом ее округлых ягодиц, пока она не скрылась из виду.

Он снял перчатки и медленно прошел по мраморному полу к камину в комнате, рассматривая витражи на окне в конце огромного зала и глядя на деревянный островерхий потолок.

Старая комната для пиров выглядит как церковь, подумал он, глядя на три арки, которые вели в кладовую и буфетную, и неодобрительно покачивая головой при виде простой средневековой меблировки.

Раштон стоял перед камином, где на решетке тлело несколько угольков, хотя в основном там лежала зола. Он ненавидел этот дом. Во всяком случае, он будет ненавидеть его, пока не станет здесь хозяином. Тогда это будет его величайшим достижением.

Он подошел к окну, откуда открывался вид на южное крыло, где размещался зал для танцев. Обладать им всегда было его главной мечтой.

Несколько минут спустя он услышал стук палки графа, спускающегося по каменным ступеням лестницы. Затем появился он сам, тяжело дыша и сжимая на груди шерстяную шаль, которой были покрыты его узкие плечи и сгорбленная спина.

— Как вы смеете заставлять меня ждать? — сказал Раштон.

Крейтон пересек комнату. Лицо его было бледным и осунувшимся.

— Могу я предложить вам выпить?

— Нет.

Граф неуверенно приблизился к гостю:

— Полагаю, вы прочитали мою записку?

Раштон полез в нагрудный карман и извлек ее. Он держал ее двумя длинными пальцами, махал ею в воздухе, затем бросил в камин.

— Как это возможно, что вы не знаете о месте пребывания вашей собственной дочери?

— Она тайком ушла четыре дня назад. Я думал, что к этому времени она вернется.

— Вы обещали доставить ее сегодня ко мне. И вместо этого я получаю это письменное извинение. Вы должны были уведомить меня раньше.

Граф ничего не ответил.

Раштон приблизился к нему. Он был на фут выше старого графа и мог видеть лысеющую макушку старика, взгляд которого был прикован к полу.

— Может быть, вы совершили ошибку, сообщив ей, что она станет моей женой?

Граф кивнул. Он по-прежнему не смотрел на гостя. Раштон заговорил низким, хорошо контролируемым голосом, хотя в нем кипел гнев:

— Но зачем? Вам следовало засунуть ее в карету и доставить мне.

— Я вынужден был сказать ей, — ответил он. — Она понимала, что что-то было не так.

— Это сейчас все не так, — возразил Раштон. — Моя невеста сбежала, и вас могут разоблачить как обманщика. Если вы хотите избежать этого, верните свою дочь.

— Я не знаю, куда она отправилась.

— Вам лучше разузнать об этом, Крейтон, иначе вы пожалеете. Даю вам неделю.

Не поднимая глаз, старый граф тяжело опустился в кресло возле стены. Он опустил голову и зарыдал.

Раштон не испытывал жалости к старику. Этот Крейтон сам во всем виноват, поступив с Сереной так, как поступил в тот день в ротонде. Он заслуживает того, чтобы отправиться в ад.

Кроме того, уже много лет и его собственные страдания связаны с этим домом. Именно поэтому он в свое время и привел сюда Серену, чтобы соблазнить графа и заманить его в ловушку. Если бы старый дурак не потерял тогда голову в ротонде, Ребекка не стала бы частью этого замысла. Серена выполнила бы задуманное за нее. Она родила бы наследника Крейтону, и тогда в дело включился бы Раштон.

Однако в тот день план не сработал, поэтому теперь ему нужна была Ребекка. Его губы искривились в отвращении при виде плачущего графа, он повернулся и вышел из комнаты.

Глава 12

Когда раздался стук в дверь и в кабинет вошла его мать, Девон оторвался от бумаг на письменном столе, за которым работал. На ней было шелковое облегающее платье цвета лаванды, она выглядела, как всегда, очаровательно, однако он с первого же взгляда понял, что она чем-то обеспокоена.

— Доброе утро. Девон. У тебя найдется свободная минута?

— Конечно. — Сын пригласил ее присесть, в кресло возле окна напротив него. — Вы ведь не пришли сказать мне, что я совершаю величайшую ошибку в моей жизни?

— Нет-нет, ничего подобного, — с улыбкой успокоила она его. — Наоборот, я очень рада за тебя и отношусь к леди Ребекке с большим уважением. Мы с Шарлоттой имели счастливую возможность познакомиться с ней поближе в последние несколько дней и обе восхищаемся ею. Она очаровательна, и я сама не смогла бы выбрать лучшую невесту для тебя.

— Даже леди Летицию?

Его мать бросила на него понимающий взгляд:

— Она — выбор твоего отца, а не мой.

— В таком случае рад, что вы одобрили выбор, который сделал я сам.

Мать сложила руки на коленях.

— Может быть, тебя это удивит, но, несмотря на отъезд леди Летиции, твой отец не мог быть более счастливым. Конечно, он ничего не сказал мне, но я знаю, он горд за тебя и рад, что ты занял во дворце позицию, соответствующую твоему положению. Причем сразу же после своего возвращения.

Девон не говорил с отцом накануне о своей помолвке. Он предпочел сообщить об этом во всеуслышание за обедом прошлым вечером. Его объявление было встречено аплодисментами, и отец, который сидел во главе стола, встал, поднял бокал и произнес изящный, остроумный тост. Никто ни за что не догадался бы, что старик сходит с ума.

Девон испытал огромное облегчение, что отец не устроил скандала по поводу Летиции.

— Но должна признаться, я чувствую — ты не полностью удовлетворен своим решением. У тебя есть сомнения?

Девон откинулся на своем стуле и посмотрел на мать:

— Не беспокойтесь, мама. Я — человек, ничем не отличающийся от любого другого, и как таковой заработал право немного струхнуть перед свадьбой, которая, должен добавить, была спланирована с необыкновенной поспешностью. При таких обстоятельствах любой человек почувствует некоторую тревогу.

— Но ты не любой человек, — ответила она. — И я слишком хорошо знаю тебя. Дело вовсе не в трусости.

Девон предпочел продолжать разговор в шутливом тоне:

— Вы всегда знали, что сомнения будут одолевать меня до последнего. Вам ведь известно мое отношение к любви и браку.

— Я знаю твое отношение к своей роли в трагической попытке Винсента жениться.

Он помолчал, затем заговорил тихим, мягким голосом:

— Ваше несчастье всегда глубоко ранило мое сердце, мама.

Для него не было секретом, что брак его родителей был специально устроен, и позже понял, что она любила другого. Хотя никогда не говорила об этом.

Она медленно поднялась:

— Пожалуйста, никогда не говори подобных вещей. Мое сердце будет разбито, если я буду думать, что именно я — причина твоего нежелания найти радость в браке. Не бери меня или Винсента в пример. Нам не повезло. Особенно мне.

— Потому что вы вышли замуж из чувства долга перед семьей? Разве не так мы все должны поступить?

— Не обязательно.

Девон долго и пристально смотрел на мать.

— Вам известно, что я в безвыходном положении, мама. Отец уже изменил завещание, и у него железный кулак. Он лучше знает, что нужно каждому из нас. Я выполнил свой долг и сделал предложение. Теперь пути назад уже нет.

— Я не хочу, чтобы ты повернул назад, как и не хочу, чтобы ты «отдался долгу». Ты вправе получить от жизни гораздо больше. И не надо думать, что счастье остальных — важнее твоего собственного. Никакой ошибки ты не совершил.

— Разве вы не говорите, что ошиблись, выйдя замуж за отца?

Он хотел услышать это из ее уст.

Мгновение она молчала, но оставалась, как всегда, настоящей герцогиней.

— Нет, я никогда не буду сожалеть о решениях, которые приняла сама. Мне суждено было выйти замуж за вашего отца, чтобы у меня появились ты, Винсент и Блейк.

— И близнецы, — добавил он за нее. — Шарлотта и Гаррет.

Она опустила глаза:

— Конечно, мне суждено было иметь и их.

Но они были свидетельством того, что она считала своим величайшим грехом, — ее единственное короткое заигрывание со счастьем, ее дети от другого мужчины.

Никто никогда не говорил об этом. Это была одна из тех семейных тайн, похороненных в саду прошлого, где цветы росли от корней, которых никто никогда не видел.

Герцогиня некоторое время молчала. А когда заговорила вновь, голос ее звучал сдержанно и был исполнен вины:

— Не надо об этом, Девон. Я пришла сюда обсудить твое будущее, а не мое прошлое.

Он наклонился вперед и взял ее руки в свои, намереваясь хотя бы единственный раз коснуться тайны, которую она скрывала ото всех, и нежно предложить утешение, изо всех сил желая, чтобы это было в его власти.

— Не наказывайте себя, мама, — мягко заговорил он. — Вы — святая. Вы поймали момент счастья, которое заслужили. Вы заслужили его, потому что пожертвовали своей жизнью, чтобы обеспечить лучшее будущее для семьи и сестер. Вы никогда не думали о себе, как и сейчас, и мы все восхищаемся вами и обожаем вас за это. Вы — наилучший пример для всех нас, так что не говорите мне, что я должен поступить иначе, чем вы сами.

Она предостерегающе взглянула на него:

— Я не святая. Я изменила своему мужу.

Вот — слова были произнесены, скандальное признание ее греха. Девону было горько и больно услышать нотку презрения к себе в ее голосе, может быть, потому, что он слишком хорошо понимал ее. Лучше, чем кто-либо другой.

Она поднялась с кресла.

— Но, как я уже сказала, я пришла не затем, чтобы обсуждать мою жизнь. Нужно обсудить твои проблемы. У тебя тоже есть о чем сожалеть, Девон, ты переживаешь свою вину. Именно поэтому я и постучалась в твою дверь.

Он откинулся в кресле.

— Ты не веришь, что тоже заслуживаешь счастья, — сказала она, — и сомневаешься, не отказаться ли от него, хотя оно так близко.

— Но действительно ли оно так близко? — спросил Девон, внезапно рассердившись. — Я никогда не смогу забыть, что случилось в тот день, три года назад. Никогда. Я всегда буду сожалеть о своей слабости и импульсивной страсти. И вот теперь я бросаюсь в брак с женщиной, которую едва знаю…

Она присела, перед ним, положила руки ему на колени и заговорила с глубоким убеждением:

— Я испытываю к ней очень теплые чувства, Девон. Ты можешь быть счастлив, если сам захочешь этого. То, что случилось с Мэри Энн, было, безусловно, трагедией, но ты никогда не думал, что может произойти нечто подобное. Ты сделал все от тебя зависящее. Ее смерть была случайностью.

— Но ее чувства ко мне не были случайностью… — Он замолчал.

— То, что было в ее душе, тоже не твоя вина. Ты сделал все, что мог, чтобы отговорить ее и быть порядочным по отношению к брату. Ты должен простить себя.

Он посмотрел в исполненные заботы глаза матери. Она отличалась умом и интеллектом, но не знала всю историю с Мэри Энн. Никто не знал.

— Винсент не простил меня, — сказал он.

— Со временем он простит. Теперь, когда ты дома.

— Я вовсе не уверен в этом.

Она встала.

— Пожалуйста, Девон. Я понимаю, что ты бросаешься в брак во многом по воле своего отца. Но зачем же исключать возможность любви и счастья с женщиной, которую выбрал в жены? Учись на моих ошибках. Не повторяй их. Беги навстречу любви, а не от нее. Не восставай против того, что ты чувствуешь к ней. Ты можешь вернуть надежду и радость в дом. Господь знает, как мы все нуждаемся в этом.

— Ты права, мама, — ответил сын, еще сильнее чувствуя груз ответственности. — Надежду надо вернуть.

В тот вечер после театрального представления в большом салоне леди пожелали друг другу спокойной ночи, а джентльмены решили отправиться в библиотеку, чтобы выпить по бокалу бренди и сыграть партию-другую в карты. К этому их подстрекнул Девон, который приказал принести побольше бренди, затем тихо и незаметно проскользнул за бордовую штору в салоне к спрятанной в стене двери. Он щелкнул щеколдой и вошел в темный коридор, освещаемый только свечой в подсвечнике.

Мальчиком Девон исследовал эти узкие коридоры сотни раз, он и его братья часто избегали наказаний, когда их запирали в комнате, — по крайней мере, до тех пор, пока новые няни не узнавали о переходах, спрятанных позади книжных полок или за встроенными шкафами.

Любимым местом для исследований всегда были подземные переходы, потому что они были темными, сырыми и каменными и некогда использовались монахами в аббатстве, пока король не разрушил монастырь и не изгнал их.

Именно этот кусочек истории дворца, вместе с рассказом о том, как был убит настоятель, давал Девону и его братьям неограниченные возможности для сочинения историй о привидениях и всякого рода проделок. Вот почему у них постоянно сменялись няни. Они не задерживались в их доме после того, как их заманивали в подвалы дворца, где в темных кавернах было вдоволь мышей и паутины, вместе с производимым детьми дьявольским уханьем.

Но это было так давно. В эти дни он использовал переходы совсем для других игр.

Девон достиг потайного входа в комнату Ребекки и остановился со свечой в руке, прислушиваясь. Горничная его матери выполняла сейчас двойную роль, прислуживая и Ребекке, пока та не найдет собственную камеристку. Поэтому он должен был убедиться, что Алисы не было поблизости. Дверь открыли и закрыли, но разговора не было слышно, поэтому он осторожно вошел.

Из-за портрета от пола до потолка одного из своих предков он вошел в хорошо освещенную комнату и некоторое время постоял возле кровати, наблюдая, как его невеста расчесывает перед зеркалом свои густые вьющиеся волосы. Она стояла спиной к нему в белом халатике и мурлыкала незнакомую ему мелодию.

Девон наблюдал за ней и вдруг в недоумении подумал: а зачем он пришел в ее спальню? Он напряженно работал, чтобы успеть решить все практические вопросы, сопряженные со столь поспешной женитьбой. И действовал весьма успешно в этом направлении, во всяком случае, до того момента, как его мать постучалась в дверь утром и они долго беседовали. Ему подумалось тогда, что мать была его зеркальным отражением. Он пытался убедить ее забыть о своей вине и позволить себе лучшее будущее. То же самое она сказала ему.

После ее ухода он долго размышлял об этом разговоре и тех советах, которые они дали друг другу.

Ночной гость посмотрел направо, увидел злополучный дневник на тумбочке близ кровати и подумал, читала ли она его, или же собиралась сделать это после того, как ляжет в постель.

Простая мысль о содержании дневника возбудила его, и, вместо того чтобы побороть свою тяжелую страсть, он задул свечу, которую держал в руке, поставил подсвечник на стол и медленно направился к невесте.

Ребекка заметила его движение в зеркале и шумно вздохнула, пораженная его неожиданным появлением, Повернувшись к нему лицом, она горячо зашептала:

— Не пугайте меня так больше! Я думала, что вы — привидение.

— В этом доме нет привидений, дорогая, только неуправляемые, сексуально возбужденные женихи, единственное желание которых — увидеть предмет их вожделения.

Ребекка фыркнула.

— Вы снова пришли через один из тайных проходов?

— Должен признаться, так оно и есть.

Девон приблизился к невесте и оглядел ее с головы до босых ног и снова снизу вверх.

Внезапно долг и ответственность потеряли всякий смысл. Он хотел секса с ней, и прямо сейчас.

Ребекка прищурилась, их взгляды встретились.

— Прошу прощения, — сказала она, — но я думала, что после предыдущего пренебрежения приличиями мы собираемся сделать нашу помолвку респектабельной и подождать первой брачной ночи. Чем же тогда мы отметим нашу свадьбу?

— Но до этого еще целых два дня.

— Вы не можете подождать всего двух дней? — недоверчиво спросила Ребекка.

— Определенно нет.

Она сделала героическое усилие, чтобы спрятать улыбку, и прошла мимо него к кровати, затем возле тумбочки повернулась. Девон поднял бровь и прислонился к стене, глядя мимо нее. Она перехватила его взгляд.

— Хотите почитать из этого дневника, не так ли? — спросила Ребекка дразнящим тоном.

— А вы?

— Я же знаю, как все закончится.

Девон приблизился к невесте.

— А я, со своей стороны, не знаю, и это подвешенное состояние убивает меня.

— Не думаю, что вас убивает именно это.

Как же она была права!

Он остановился в нескольких дюймах от нее. Ребекка положила руку ему на грудь, затем медленно начала скользить внутрь его брюк, положив ладонь на возбужденную плоть, которая застыла в ожидании.

— Вы просто хотите услышать волнующие подробности, — сказала Ребекка.

— И не откладывая, если вы не возражаете.

Он плотоядно усмехнулся, осознавая, что с каждой секундой начинает все больше и больше обожать эту женщину, и что ему очень повезло найти ее раньше, чем это удалось сделать кому-то другому.

В конце концов, возможно, надежда на счастье все-таки существовала — хотя бы ночью, после захода солнца, когда на время он мог позабыть о настоящей жизни. Может быть, ей суждено стать его оазисом.

Она посмотрела ему прямо в глаза, пока ласкала его теплой умелой рукой, и удовольствие, поднимающееся в его чреслах, заставило его опереться о кровать, чтобы не покачнуться в сторону.

— Где мы остановились в прошлый раз? — спросил ночной гость, желая поскорее перейти к делу.

— Джесс пока еще не лишил Лидию невинности.

— Тогда, может быть, нам забежать немного вперед, — предложил Девон, обнимая ее. Ребекка положила ему руки на плечи, он поднял ее и положил на кровать.

Он стоял над ней, пытаясь ослабить галстук, потом взял в руки дневник и внимательно посмотрел на его кожаный переплет.

— Как насчет того, чтобы немного почитать?

— Всецело поддерживаю.

Он протянул ей тетрадь, и она принялась пролистывать ее в поисках нужной записи, пока Девон шагал в ногах кровати, снимая обеденный фрак и жилет, затем бросил их на обитую шелком скамейку.

Он взобрался на кровать и лег на бок, к ней лицом. Мужчина упирался локтем в подушку — голова отдыхала на согнутой руке — и любовался ее прелестным профилем при свете лампы. Ее кожа отличалась удивительной белизной, губы были полными и влажными. Когда она начала читать, ее голос звучал мягко и возбуждающе, как вино…

— «Дорогой дневник, сегодня ночью это случилось, и это было необыкновенно, самый невероятный день в моей жизни. Это был роскошно жаркий и влажный вечер без единого дуновения ветерка, и после обеда я не могла сдержать своих порывов. Мое тело трепетало от невероятных желаний, я выбежала из дома и побежала к лесу.

Моя грудь вздымалась от возбуждения, и в теплых влажных сумерках моя кожа стала влажной. Никогда раньше я не испытывала такого предчувствия. Когда я достигла поляны, я увидела его, мою любовь, Джесса. Он сидел среди бордовых диких цветов, но моментально поднялся на ноги, когда услышал мое приближение, и побежал встретить меня. Я бросилась в его сильные, умелые руки, и мы вместе упали на траву, наши изголодавшиеся тела переплелись, сжимая друг друга и вздыхая от восторга. И мечтая об эротических удовольствиях.

Сегодня вечером он желал меня особенно страстно, и я поняла, что не смогу продолжать отказывать ему. Я раздвинула ноги и отважно принялась расстегивать его бриджи. Он не отрывал жадных губ от моего рта, пока я спускала его бриджи вниз с бедер нетерпеливыми руками, крепко притягивая его к моему влажному женскому началу.

Если во мне жили давние сомнения относительно того, что мы собирались делать, они исчезли в тот же момент, когда он взглянул на меня сверху вниз глазами, в которых, как свет от костра, отражался розовый закат.

— Я люблю вас, Лидия, — нежно сказал он мне, и я поняла, что все мои последующие дни я буду любить его всей душой и всем сердцем, и что он будет моей радостью, моим возлюбленным, моей жизнью до моего последнего вздоха в этом мире…»

— Стоп, — сказал Девон, потому что неожиданно почувствовал незнакомое сильное желание внутри, что, откровенно говоря, удивило его. Много лет он сторонился всепоглощающей романтической любви, о которой писала Лидия, считая, что она гасит здравый смысл и неизбежно кончается полным крушением. Он всегда думал, что женится исключительно ради долга и сделает выбор разумно, головой, именно так он и старался поступить, встретив на балу Ребекку. Но каким-то образом их отношения стали превращаться во что-то гораздо большее, и, слушая сегодня, как она читает страстные слова из чужого дневника, он почувствовал, что открывает нечто новое в себе самом. В ее голосе звучали искренность, честность и уязвимость — те чувства, которых он раньше не знал.

Движимый импульсами, которым он не поддавался уже долгое время, он дотянулся до открытого дневника и взял его из рук Ребекки.

Она изумленно наблюдала, как он перекатился на спину и положил тетрадь на тумбочку рядом с собой.

— Вы не хотите продолжить? — спросила девушка. Он снова перекатился к ней и положил руку на ее плоский живот.

— Я хочу, но предпочел бы заняться этим сегодня ночью нашим способом, а не их.

— Хорошо, — сказала она, лежа очень тихо.

Он продолжал восхищаться красотой ее глаз, очаровательной формы носом и нежной кожей. Он пробежал рукой сверху вниз по изящным изгибам ее фигуры, лотом перевел взгляд на ее длинные ноги, вытянутые на постели, со скрещенными щиколотками под кружевным подолом белоснежной сорочки.

— Вы прекрасны.

— Рада, что вы так думаете. Я хочу быть красивой для вас, Девон. Я хочу дать вам все и сделать вас счастливым.

Девон вспомнил ее признание — что она пришла сюда, романтически мечтая о нем, — и неожиданно почувствовал, что впервые хочет стать для нее тем преданным любовником, другом, мужем, которого она и хотела иметь в одном лице.

Может быть, он сможет стать именно таким. Это вовсе не казалось таким уж невозможным здесь, в кровати рядом с ней, в спокойном уединении этой комнаты, где его не могло коснуться ни одно из сумасшествий дворца.

И может быть, эта женщина, лежащая рядом с ним, предназначена стать передышкой во всех его невзгодах и лишениях. Его оазисом. Когда все вокруг ожидали, что он решит их проблемы, спасет дворец и титул, она хотела только дл ставить ему удовольствие и подарить свою любовь. Ребекки ничего не хотела от него, кроме любви. Идея, несомненно, была почерпнута из романов, Но ему вовсе не хотелось теперь остерегаться романтического начала.

С осторожной нежностью он поцеловал ее в губы, встречая мягкий теплый язык и чувствуя огонь, разгорающийся у него в паху.

Он хотел ее сейчас, ему не терпелось погрузиться в ее глубину и почувствовать жар ее кожи, но не просто утолить свои сексуальные потребности. В этот вечер в нем жило еще одно чувство, желание чего-то большего, чем просто удовольствий плоти, — желание, которое он и сам не до конца понимал.

Девон не знал, было ли это результатом того, что сказала ему сегодня мать, или же сама Ребекка медленно, шаг за шагом, покоряла его сердце. Он знал одно: ему страстно хочется избавиться хотя бы раз от сковывающей его осторожности — сегодня ночью — и не быть каким-то «чудотворцем», от которого все зависели и чего-то ждали. Ему хотелось забыть обо всех проблемах и очутиться в объятиях Ребекки, расслабиться и просто позволить ей любить его.

Могли он так поступить? Было ли это возможно? Девушка села и нежно подтолкнула его: так, чтобы он перевернулся на спину, подняла его рубашку и начала осыпать влажными поцелуями его живот и дальше, ниже пупка.

— Я рад, что мы нашли друг друга, — прошептал Девон, наслаждаясь ощущением от ее длинных волос, касавшихся его кожи.

— Я тоже, — ответила Ребекка, глядя на жениха сверху вниз. — Я понимаю, что, может быть, слишком рано говорить об этом, но я люблю вас, Девон, и не могу дождаться, когда стану вашей женой. Я буду счастливейшей женщиной в мире.

Она любила его.

Господи, она сказала это, и он не испытал потребности ретироваться и не рассыпался в прах. Чудо! Все это — настоящее чудо!

— Надеюсь, это твои слова, а не Лидии, — сказал Девон с улыбкой.

Она взяла его лицо в ладони.

— Они были сказаны от всего сердца. Я хочу принадлежать только тебе.

— Тогда так и будет, — сказал он, притягивая ее вниз для очередного поцелуя, а она перебросила ногу через него и села ему на бедра.

Собрав ее ночную сорочку обеими руками, Девон приподнял ее выше талии, так что смог взять в ладони ее теплые упругие ягодицы. Он застонал от непреодолимого желания и поднял бедра вверх.

— Может, мы попробуем вот так? — спросила Ребекка. — Когда я — сверху?

— Мы можем любить друг друга любым способом, каким ты только захочешь.

Легкими энергичными руками она расстегнула его брюки, а он поднял бедра, позволяя ей стянуть их с себя и отбросить в сторону.

— И твою рубашку тоже, — сказала девушка.

Она сняла с себя ночную сорочку и легко села на него, вращая бедра медленными, аккуратными, стимулирующими кругами, затем взяла его пенис в руки. Опускаясь вниз, она накрыла его, словно горячие изумительные ножны.

— Ты не хочешь немного поиграть сначала? — спросил Девон, и его голос дрожал от желания.

Ее глаза затуманились от страсти.

— Нет.

Ребекка медленно опускалась, принимая в себя всю его твердую длину, пока он не ощутил полное наслаждение. Ее глаза закрылись, когда она начала медленно двигаться вверх и вниз.

Девон держал ее за бедра, помогая ей, пока она получала удовольствие, находясь сверху. Все, чего ему хотелось в данный момент, — это наблюдать за ней при свете лампы и любоваться выражением ее лица, ее неторопливыми движениями. Но вскоре его целиком поглотило невыразимое блаженство, и он закрыл глаза. Тогда они задвигались быстрее, любя друг друга с полной силой чувств и желаний.

Он повернул голову в сторону, переполненный экстазом, и вошел в нее со свирепой энергией, пока она не вскрикнула и не содрогнулась от восторга. Когда ее дрожь наконец утихла и вздохи стали тихими и слабыми, он перевернул Ребекку на спину, снова войдя в ее сладкое влажное убежище, чтобы довести интимную близость до завершения.

Он вошел в нее так глубоко, как только смог, целуя ее, обнимая и любя, пока не воспламенился до такой степени, что больше не мог сдерживать себя. Наконец он сдался волнам потрясающего блаженства и вздрогнул от богатого, могучего оргазма, потрясшего его сознание.

Слабый и выбившийся из сил, почти потеряв голову от экстаза, он опустил весь свой вес на теплое, мягкое тело Ребекки и некоторое время молча лежал на кровати, тихо и легко дыша. Девон искренне удивлялся, как эта женщина смогла смести его оборону, заставила забыть о том, что преследовало его как чума. Сегодня ночью он, возможно, впервые не испытывал тяжелого чувства обязанности и ответственности. Ни разу не пришло ему в голову, что он должен выполнять свой долг и решать чьи-то проблемы.

Скатившись в сторону, Девон лежал рядом с невестой, положив руку ей на бедро.

— Я хотел бы ненадолго задержаться здесь, — сказал он. — Здесь, в твоей постели. Мне хотелось бы уснуть рядом с тобой.

— Для меня ничего не будет приятнее, — ответила девушка.

И впервые в лизни он начал верить, что в конце концов подлинное счастье для будущего герцога Пембрука вполне возможно.

И возможно, проклятие будет снято.

Под проливным дождем, где-то между Котсуолдсом и Пембрук-Виллидж, лорд Крейтон крепко держался за бок кареты, пока та неслась вниз по холму, опасно подпрыгивая и раскачиваясь. Его кучер только что сменил лошадей после того, как они обыскали все деревенские постоялые дворы, и Крейтон дал ему указания погонять изо всех сил. Он не мог терять ни минуты, если собирался разыскать Ребекку и вернуть ее домой. Раштон ждал, а он не отличался терпением. Он сказал, что не будет ждать больше недели, и если Крейтон не доставит ее к этому сроку, его собственная жизнь и ее будут разрушены. Ему придется вынести последствия угроз Раштона, которые не были праздными, и будущее Ребекки коренным образом изменится.

Копыта лошадей шумно стучали по земле, и Крейтон потер виски, стараясь унять головную боль. У него были надежды, на следующую остановку. Он знал свою дочь, знал о ее романтических мечтаниях, и у него в душе было чувство, что там его ждет большая удача. Деревня называлась Пембрук-Виллидж.

Глава 13

— Готов поспорить, что, сходя с парохода из Америки, ты не мог даже представить себе, что женишься через неделю после своего возвращения, — сказал Блейк Девону, который вскоре после завтрака примерял брачный костюм.

Девон взглянул на свое отражение в зеркале, пока пи камердинер поправлял рукава фрака, и почувствовал себя так, словно смотрел не на себя, а на кого-то другого. Из зеркала на него смотрел уверенный в себе мужчина, наследник герцогского титула, спокойный и невозмутимый. Этот мужчина контролировал всю свою жизнь, собирался жениться на своей будущей герцогине и обеспечить продолжение линии древнего рода.

В душе, однако, он был менее спокоен, даже испытывал страх от сознания того, что безнадежно влюбился в свою невесту и, возможно, утратил чувство реальности.

В последние несколько дней бывали моменты, когда он чувствовал себя абсолютно счастливым и не испытывал страха, что ноги могут поскользнуться и подломиться под ним и он без предупреждения начнет мучительно катиться вниз по холму.

Тем не менее, он деловито заговорил с братом, не желая обнаруживать свои подлинные чувства:

— Что ж, я всегда знал, что когда-нибудь женюсь.

— И ты поступаешь так, потому что нашел великолепную женщину, свою будущую жену, Ребекку. Счастливец!

Девон посмотрел на своего проницательного брата:

— Спасибо, Блейк. Как только мы станем мужем и женой, я намерен поговорить с отцом о том, чтобы он изменил свое завещание на первоначальный вариант. Ведь я выполнил свой долг, и скоро у меня появится наследник. Нет необходимости настаивать на женитьбе твоей, Винсента или Гаррета. Вы трое сможете выбрать женщин, каких захотите, когда придет время.

Блейк осторожно взглянул на брата:

— И ты абсолютно уверен, что получил то, что хотел? И готов жениться сегодня? Я надеюсь, что это именно так.

Девон вспомнил, как неожиданно спокойно он спал рядом с Ребеккой в ее постели этой ночью, не говоря уже об ослепительной интенсивности его сексуального влечения.

— Я никогда не желал женщину так сильно, как ее. — И это была правда.

Плечи Блейка немного расслабились, когда он кивнул:

— Она — само совершенство. Девон. Ни малейшего изъяна в характере. Это мнение всех, кто познакомился с ней. Ты сделал хороший выбор.

— Как ни странно, несмотря на безумие, охватившее наш дом в последнее время, верю, что это так. Кстати, не перестаю удивляться тому чуду, которое произошло. — Он вновь повернулся лицом к зеркалу и поправил галстук.

— Какому чуду?

— Тому, что никакой другой мужчина не увлек ее до меня. Именно мне повезло, что я натолкнулся на нее и на ее отца той ночью в лесу несколько лет назад. — Он осторожно улыбнулся Блейку: — Мне трудно поверить в это но, возможно, впереди не только скользкая грязь. Иногда дорога бывает ясной и прямой.

За четыре долгих года Ребекка никогда не осмеливалась по-настоящему поверить, что она однажды будет стоять внутри церкви Пембрук-Пэлас с букетом белых роз в руках рядом с Девоном Синклером, своим женихом.

Конечно, она мечтала об этом и в мечтах всегда воображала, что это будет самый счастливый момент в ее жизни — что она будет смотреть в его глаза и удивляться миру и спокойствию, царящим в ее душе.

Однако мир не присутствовал сейчас в ее эмоциональном состоянии, когда она стояла, слушая проповедь священника, потому что, как только она открыла глаза сегодня утром, единственным чувством был страх. В это, казалось, невозможно было поверить, и она была уверена, что пузырь лопнет в любую секунду — что ее отец мог с шумом войти сквозь двери, размахивая тростью и требуя сообщить ему, что здесь происходит. Или, что еще хуже, мистер Раштон мог подняться со своего места на церковной лавке в конце церкви и выставить возражении против этой свадьбы, потому что он считал себя законным женихом.

Но он не был им. Он никогда не делал ей официального предложения, и, даже если бы сделал, она отказала бы ему. Все дело было в обещании, данном Раштону ее отцом. Но она лично ничего ему не обещала. Тогда какие могут быть к ней претензии?

Она честно не знала, можно ли принимать во внимание обещание отца. Все, в чем она была уверена, это что сегодня ей исполнился двадцать один год и она выходит замуж за человека, которого всегда хотела.

Священник посмотрел ей прямо в глаза.

— Я спрашиваю вас обоих и предупреждаю, — сказал он глубоким голосом, — что в Судный день будут раскрыты все тайны ваших сердец, поэтому если каждый из вас знает какие-то препятствия, из-закоторых вы не можете законно сочетаться браком, вы должны признаться в них сейчас.

У Ребекки в руках задрожали цветы, и она слегка их опустила.

— И если кто-то может назвать сейчас какую-либо причину, — продолжил он, глядя на небольшую группу прихожан, — почему они не могут законно соединиться, пусть он скажет сейчас, чтобы в душе его всегда царил мир.

Мускулы в животе у Ребекки непроизвольно сжались. Она закрыла глаза, прислушиваясь к тишине в церкви и моля Бога, чтобы никто не заговорил. Секунды казались минутами и часами. Кто-то кашлянул, и ее сердце сковал ужас. Ребекка слышала, как кровь шумным потоком струилась в ее жилах.

Наконец священник заговорил, положив коней невыносимому для Ребекки молчанию.

— Девон Джеффри Фицджеральд Синклер, — сказал он, обращаясь к ее жениху, — готов ли ты взять в жены эту женщину, жить с ней по законам Божьим в святой обители брака? Будешь ли ты любить ее, утешать ее, чтить и поддерживать ее в болезни и здравии и быть верным ей, пока вы оба живы?

— Я готов…

Ребекка недоверчиво взмахнула ресницами, потом сосредоточилась на обращенном к ней вопросе священника. Ее ответ был тот же:

— Я готова.

Затем священник прочистил горло и попросил их обменяться кольцами. Ребекка глубоко вздохнула, желая, чтобы ее сердце перестало так бешено биться в груди, иначе она может потерять сознание и рухнуть на пол прямо здесь, и все будут удивляться, что же было не так.

Священник дал им свое последнее благословение и объявил их мужем и женой. Все произошло, как она мечтала. Она принадлежала Девону. Ребекка с трудом могла поверить в это.

Новобрачная смотрела на священника с приоткрытым ртом, пока он пожимал руку Девона. «Господи, не позволяй мне неожиданно оказаться в Крейтон-Мэноре, одной и фантазирующей перед камином, с шалью, обернутой вокруг плеч, чтобы не замерзнуть», — молила она.

Но нет, она не собиралась проснуться. Сейчас все было наяву. Церковь была реальной, священник был реальным, и ее вполне реальный муж только что взял ее руку и поднес к губам.

— Теперь ты — моя, — сказал он с соблазнительной улыбкой, которая растопила все ее кошмарные опасения.

Они повернулись лицом к гостям, задержавшимся во дворце на день, чтобы принять участие в свадебных торжествах.

Ее муж наклонился к ней и поцеловал в висок, и это сладкое, простое проявление его расположения — хотя оно было чистым и целомудренным здесь, в церкви, перед священником — принесло огромное облегчение ее дрожащему телу Сердце Ребекки затрепетало от предвкушения их совместного будущего и особенно ночи впереди, когда Девон придет в ее комнату и подтвердит их брак. Снова. Она с трудом могла этого дождаться.

И она была так счастлива, что опасность наконец миновала.

Девон сидел рядом с Ребеккой в праздничной столовой, где стол был изящно накрыт и украшен цветами для импровизированного брачного завтрака. В комнате царил аромат свежих цветов и шампанского, в окна сияло солнце, создавая крошечные радуги в каплях дождя на деревьях, гости были оживлены и весело болтали друг с другом.

Стояло великолепное утро, особенно потому, что неожиданно выглянуло солнце, улучшив всем настроение, — но особенно был счастлив отец Девона, с его лица не сходила улыбка.

Вскоре после того, как подали пирожные с малиной, герцог поднялся со своего места во главе стола и поднял свой бокал:

— Внимание! Тихо! Тихо!

Девон заметил случайный кусочек красного желе на его подбородке, отсутствующий взгляд в глазах и тревожно взглянул на Блейка.

— Пользуюсь возможностью, — начал герцог, — поблагодарить всех за приезд во дворец на пятидесятилетие герцогини. Трудно представить, что время бежит так быстро и она уже достигла этого возраста. — Он замолчал на минуту и обратил взор на люстры у них над головой, как бы озадаченный этой мыслью. Затем его глаза загорелись, и он продолжил: — И насколько своевременным было это торжество, потому что теперь вы — мои дорогие гости — явились свидетелями неожиданной свадьбы моего старшего сына и наследника титула. — Он обвел пальцем собравшихся, обращаясь особенно к нескольким леди: — И в случае если кто-то там захочет посплетничать — сообщаю, что ребенка нет и в проекте, во всяком случае, насколько мне известно. Все произошло слишком скоропалительно для такого рода номеров.

Гости были явно шокированы, и за столом раздался неодобрительный ропот, чего герцог явно не заметил.

— В этом отношении, — продолжил он, — я чрезвычайно рад выбору моего сына, потому что у невесты — прекрасные формы для того, чтобы выносить младенца, не так ли? — Вопрос был встречен недоуменным молчанием. — Итак, поднимем наши бокалы! За бедра невесты!

Герцог чокнулся с воздухом и одним глотком опорожнил бокал. Молчание в комнате медленно перерастало в сдержанный и несколько смущенный шепот.

Блейк немедленно встал и поднял свой бокал:

— Спасибо, отец. И позвольте мне также принести самые искренние поздравления моему брату, лорду Готорну, поскольку он нашел себе одну из самых очаровательных невест — Ребекку Ньюленд, теперь леди Готорн — благородную леди, которую он по воле судьбы встретил четыре года назад. Вот сколько они ждали своего счастья. За леди Готорн!

Более утонченный тост, казалось, успокоил гостей. Все дружно закивали и согласно подняли свои бокалы в честь Ребекки, которая с улыбкой восприняла услышанное. Она даже задорно подмигнула Девону.

Позже, после того как подали свадебный торт, гости стали перемещаться по позолоченной гостиной, принося свои поздравления и потягивая шампанское.

Винсент подошел к Девону и Ребекке.

— Мои поздравления, — сказал он. — Надеюсь, вы будете счастливы.

— Спасибо, Винсент, — ответила Ребекка.

Он снова поклонился и повернулся, чтобы уйти. Девон последовал за ним к двери:

— Винсент, подожди. Куда ты собираешься?

— В Лондон, куда еще?

— Не уезжай пока.

Его брат остановился в дверях и посмотрел на него:

— Что может задержать меня здесь, за исключением ваших тостов и вашего шумного веселья? Нет, у меня другие планы. Я отправляюсь на поиски невесты.

Девон подошел к нему ближе:

— Я намерен поговорить с отцом об этом. Я подойду к нему сегодня же, пока он так оптимистически настроен, и постараюсь убедить его вернуться к прежнему завещанию, так чтобы у тебя, Блейка и Гаррета была возможность не спешить с этим. Нет необходимости надевать брачные узы по его требованию.

Винсент указал рукой на гостиную и рассмеялся.

— Итак, теперь тебя заковали, ты говоришь? И заковало это прелестное создание? Извини, но ты не дождешься от меня сочувствия.

— Это не то, что я имел в виду.

Винсент проницательно посмотрел на брата.

— Нет, думаю, именно это. Мы все знаем твое отношение к браку. Если бы не завещание отца, угрожающее лишить тебя наследства, ты никогда в жизни не женился бы. Удивляюсь, как ты пошел на это.

— Ребекка изменила мой взгляд на брак, — сообщил Девон, — так что не упоминай больше об этом. Я собираюсь сделать мой брак счастливым. И не тебе указывать на меня пальцем. При твоей репутации в последнее время многие могут сказать, что это именно ты наслаждаешься своим положением холостяка.

— Только сейчас, — начал Винсент. — Было время, когда больше всего я хотел обрести брачные узы. — Он окинул взглядом огромный зал. — Однако ничего не вышло, ты помнишь? Так что, полагаю, мне надо попытаться снова. Хочется надеяться, что на этот разя не буду разочарован.

Девон наблюдал, как брат поднимался по лестнице.

— Я поговорю с отцом, — повторил он. — И сообщу тебе, если он изменит свое решение.

— В этом нет необходимости, — ответил Винсент. — Мне не нужна твоя помощь. Я просто хочу свою долю наследства, так чтобы жить собственной жизнью, вдали отсюда. — Девон наблюдал за братом, пока тот не исчез из виду, затем повернулся, увидев, что Блейк наблюдает за ним из дверей комнаты для приемов.

— Полагаю, ты все слышал, — сказал Девон. — Он не нуждается в моей помощи.

Блейк приблизился и похлопал брата по спине:

— Может быть, он и не нуждается, но, думаю, я могу попросить за Гаррета и, конечно, за себя. Если ты по-прежнему хочешь помочь и поговорить с отцом, мы все целиком и полностью «за».

— Нет пока желания надеть на себя кандалы? — спросил Девон.

— Ни малейшего, — ответил Блейк. — Но я здесь не для этого. В библиотеке находится джентльмен, который, кажется, хочет поговорить с тобой.

— Ты сказал ему, что у нас свадебное торжество?

— Да. Я пригласил его присоединиться к нам, но он не захотел вторгаться. Однако он настаивает на разговоре с тобой. Наедине.

— Кто это?

Блейк остановился и глубоко вздохнул:

— Боюсь, это не кто иной, как твой новый тесть, лорд Крейтон. И я должен предупредить тебя, Девон. Он выглядит слишком бледным для человека, только что вернувшегося из Индии.

Глава 14

Девон вошел в библиотеку и застал лорда Крейтона, который шагал взад и вперед по комнате, стуча тростью об пол. Увидев Девона, он остановился и посмотрел вверх, хотя его плечи остались сгорбленными. Его седые брови озабоченно сошлись, и он закусил нижнюю губу.

Девон тепло приветствовал гостя:

— Лорд Крейтон, добро пожаловать в Пембрук.

Мужчина был ниже ростом и более хрупкого телосложения, чем он помнил. Какое-то мгновение тот смотрел на Девона, не произнося ни слова, словно не знал, как начать.

Некоторое время Девон изучал его, затем сделал еще одну попытку поприветствовать нового родственника.

— Какое удачное совпадение. Могу я предположить, что вы здесь, чтобы пожелать нам всего хорошего?

По крайней мере, он надеялся, что его тесть прибыл именно за этим. Но то, что тот не захотел вторгаться в праздничное торжество, свидетельствовало о том, что не все было в порядке.

Крейтон откашлялся и заговорил дрожащим голосом.

— Я прав, предполагая, что брачная церемония уже свершилась?

— Да, — ответил Девон. — Час назад. Я полагаю, что письмо леди Саксби о нашей грядущей свадьбе дошло до вас вовремя?

Но, произнося эти слова, он знал, что это не так. Тетя Ребекки отправила письмо графу сразу же вслед за объявлением их помолвки, что произошло неделю назад, и она отправила его в Индию.

Крейтон снова откашлялся.

— Нет, я не получал никакого письма. Я даже не знал, что моя дочь здесь.

Девон обдумывал заявление графа.

— Честно говоря, сэр, я и не ожидал, что вы в курсе, и удивлен, увидев вас здесь. Я предполагал, что вы за границей, путешествуете по Индии и с вами нелегко связаться.

Граф недоуменно нахмурился. Казалось, он готов был лишиться чувств.

— Индия? Вам так сказали?

— Да.

Хрупкий и слабый мужчина попятился и упал в кресло, пока Девон пытался сохранять спокойствие, хотя здесь явно происходило что-то, чего он не мог полностью осознать. А он не любил пребывать в неведении.

Ему потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями.

— Вы, очевидно, удивлены тем, что произошло, сэр, так же как я удивлен вашим неожиданным появлением, не говоря уже о вашей реакции на все это. Могу я спросить, что происходит?

Граф взял себя в руки и посмотрел в глаза Девону:

— Ничего. Абсолютно ничего. Я просто поражен, вот и все. Моя дочь покинула дом, не сказав, куда уходит, и я не ожидал, что она так скоро станет замужней женщиной.

Не уверенный в том, что граф откровенен с ним, Девон тем не менее продолжил разговор с должным пониманием:

— Я верю, что это всегда неожиданно для любого отца — увидеть свою дочь чьей-то женой.

— Да, вы правы.

Девон медленно приблизился к софе и сел.

— Прошу извинения, сэр, за неожиданность этого события, но хочу сообщить вам, что я глубоко и серьезно обсудил этот вопрос с леди Саксби, которая сказала мне, что вы доверили Ребекку ее заботе. Она уверила меня, что вы хотите видеть свою дочь счастливо вышедшей замуж. Я выразил желание поговорить непосредственно с вами о моих намерениях, но мне сообщили, что это не обязательно. Ребекке сегодня исполнился двадцать один год, как вам известно.

— Да, я знаю. — Гость помолчал мгновение. — Но выйти замуж так поспешно… У вас была предварительная договоренность? Вы оба планировали это? Вы вели тайную переписку?

Девон нахмурился:

— Нет, я не видел вашу дочь и ничего не слышал о ней с той ночной встречи на старой проезжей дороге четыре года назад. И вообще я находился в Америке до недавнего времени.

— Так что ничего не было оговорено заранее? — снова спросил граф, словно не мог поверить услышанному и нуждался в дальнейших разъяснениях.

— Нет, — ответил Девон. — Мы просто… — Он не знал, как точнее выразить это. — Я полагаю, мы составили хорошую пару.

Плечи мужчины слегка расслабились, хотя он все еще выглядел крайне расстроенным.

— Думаю, мне не следует удивляться тому, что она пришла сюда. Она часто говорила о вас все эти годы с той ночи. Мне казалось, что в ее глазах вы — настоящий герой. Она буквально боготворила вас.

Граф продолжал сидеть, опираясь обеими руками о трость, наклонившись вперед с несчастным выражением лица, так что Девон почувствовал острую необходимость немедленно поговорить с новобрачной.

— Позвольте мне, лорд Крейтон, привести сюда Ребекку. Уверен, она будет рада видеть вас. В конце концов, это ее свадьба.

Граф обдумал слова зятя.

— Нет, нет, я не хочу вторгаться.

— Это не будет вторжением.

— Нет, право… — Он заколебался. — Извините, но я уверен, что она не захочет меня видеть.

Девон, прищурившись, взглянул на графа:

— Из-за ваших… несогласий?

— Вам все известно… — сказал он. — Я подозревал это. Этим и объясняется поспешность вашего брака.

Девон ничего не ответил. Он сидел молча, ожидая, когда гость выскажется до конца.

— Полагаю, что в таком случае, — дрожащим голосом заговорил граф, оглядывая комнату и выглядя все более удрученным с каждой последующей секундой, — она была права, придя сюда. Вы — ее герой, призванный быть ее спасителем и защитником. — Крейтон встал и подошел к окну. Он с трудом мог дышать. — Возможно, мне не следует так расстраиваться. И может быть, мне следует благодарить вас. Ведь вам удалось то, в чем я потерпел фиаско. Во всяком случае, с вами она будет в безопасности.

«В безопасности».

Девон слушал тестя со все возрастающим недоумением. Он должен быть ее героем? Ее защитником?

Что происходило? Что Ребекка скрыла от него?

Он должен опровергнуть всеобщее заблуждение, будто он мог позаботиться обо всех окружающих и решить все их проблемы. Он вернулся домой к семье, которая думала, что он сможет справиться не только с безумием отца, но и способен остановить семейное проклятие и предотвратить наводнение, которое может снести все к чертовой матери. И теперь узнать, что единственная женщина, которая дарила ему передышку от этих неотступных ожиданий, тоже чего-то ждала от него… Выходит, она появилась здесь, чтобы поймать его в силки по какой-то причине, чтобы он защитил ее от чего-то. Одному Богу известно, от чего.

— Лорд Крейтон, я предлагаю вам начать с самого начала и рассказать, от чего я должен защитить вашу дочь, потому что вопреки вашему предположению я не знаю ничего.

Граф мгновенно повернулся к Девону.

— Извините. Вы сказали, что, ничего не знаете?

— Похоже, ваша дочь очень хорошо умеет хранить секреты.

Крейтон закрыл лицо рукой, потом сжал виски.

— Будь проклята моя жизнь, — раздраженно прошептал он, идя, прихрамывая, к софе и садясь на нее.

— Сэр, я требую разъяснений, — повторил Девон.

— Да, я понимаю, и я дам вам одно. Моя дочь прибыла сюда, чтобы избежать будущего, которого не желала для себя, точнее — чтобы избежать предстоящей помолвки.

Девон вернулся в гостиную и остановился в дверях. Он оглядел всех собравшихся, пока не нашел жену, которая беседовала с Шарлоттой и несколькими другими гостями. Они стояли возле букета нарциссов. Ребекка держала в руках чашку с чаем и беззаботно улыбалась.

Он не хотел, не мог верить тому, что услышал. Определенно это была ошибка. Это не может быть правдой. Его жена, его Ребекка, не могла использовать его ради своих собственных целей — убежать от человека, с которым была помолвлена. И кто был этот человек? Был ли он реальной причиной того, что она не была такой уж невинной? Из-за него ли — его рук, его прикосновений — она знала, что делать в постели? И как произошла помолвка? Граф ничего не рассказал про это. Он был очень взволнован и почувствовав себя больным, отказался отвечать на любые вопросы Девона.

Как раз в этот момент Ребекка откинула голову и засмеялась какому-то замечанию. Девон направился прямо к пей через комнату, чтобы получить ответы на интересующие его вопросы и готовясь к самому худшему.

— Моя дорогая жена, — сказал он, — могу я перекинуться с тобой словечком наедине?

Разговор в гостиной тут же прекратился, улыбка исчезла из глаз Ребекки, а взгляды всех гостей обратились к нему. Он понял, что тон его был слишком жестким, но так уж получилось.

— Конечно, — ответила она, стараясь, чтобы голос звучал легко и непринужденно, когда было ясно — во всяком случае, ему, — что она сильно нервничала. Догадывается ли она, что ее отец здесь?

Предложив ей руку, он проводил ее из гостиной, через центр дома к задним дверям на террасу, откуда были видны бывшие итальянские сады. Все пространство по-прежнему состояло из грязи и перевернутых камней. Небо, однако, было ярко-голубым, и в нем сияло солнце.

— Что случилось, Девон?

У него не было настроения ни ходить вокруг да около волнующей его темы, ни высказать ее деликатно. Он только хотел знать правду и хотел услышать ее именно от нее.

— Здесь был твой отец, — сообщил Девон, заметив, как она вздрогнула. — Мы побеседовали в библиотеке, прежде чем он уехал, очень взволнованный и в спешке.

Ее губы приоткрылись.

— Только мой отец? И больше никого?

Девон попытался держать дыхание под контролем, борясь в то же время со странной смесью охвативших его эмоций. Несомненно, он был сердит. И какой мужчина не испытал бы этого чувства? Его жена была помолвлена с другим человеком и скрыла это от него, в то же время окрутив его вокруг своего изящного мизинчика менее чем за неделю. Он чувствовал и что-то еще, что, однако, не было гневом. В груди у него все горело оттого, что существовал другой мужчина в мире, который имел на нее все права раньше его. Человек, который в данный момент все еще верил, что она принадлежит ему и станет его женой. Возможно, он уже повсюду ищет ее, потому что не знает, что Девон сегодня утром надел ей на палец обручальное кольцо.

Неожиданно он вспомнил о дневнике и подумал, не читала ли она его этому человеку тоже. У него на щеках заиграли желваки.

— Ты ожидала своего суженого, — наконец произнес он. — Почему ты ничего не сказала мне об этом, Ребекка?

— Потому что нечего было рассказывать, — настойчиво заявила она. — И он не был моим женихом. Во всяком случае, в моем уме. Он никогда не делал мне предложения, и если бы даже сделал, я тотчас решительно отказала бы ему.

Ее откровенный гнев несколько смягчил его собственный, так что он по крайней мере попытался выслушать ее, прежде чем растоптать все чувства к ней, что ему так хотелось сделать. Он хотел уйти от реальности — от нежной привязанности, которую никогда не хотел испытать, потому что, помоги ему Господь, это была ловушка, в которую он так боялся попасть раньше.

Но на этот раз он постарается устоять, черт побери. Он не вернется к прошлому и не будет скользить вниз по длинному скользкому холму.

— Твой отец видит это совсем в другом свете. Он сказал мне, что этот джентльмен считает, что ты должна была стать его женой. Кто он? Как его имя?

— Какое это имеет значение?

— Его имя, Ребекка.

Ее глаза негодующе затуманились, когда она с большим трудом выговорила:

— Раштон. Максимилиан Раштон. И мой отец устроил это, даже не посоветовавшись со мной. Но я не могла позволить, чтобы со мной обращались как с беспомощным ягненком. У меня есть ум и собственная воля, как тебе известно.

— Это очевидно, — согласился Девон. — Итак, ты взяла все в свои руки, ослушалась отца и пришла сюда. Со своими собственными условиями.

— Совершенно верно.

— Представляю, что меня ожидает — упрямая, своевольная жена, которая будет вести себя так, как пожелает. Женщина, которая прибегнет к любой тактике, чтобы получить то, чего она хочет?

— Что ты имеешь в виду?

— Дневник, Ребекка. Ты использовала его, чтобы завлечь меня в свою постель, не так ли? Поймать меня в ловушку.

Она запротестовала, подавляя крик:

— Нет, это неправда.

Девон довернулся и зашагал к балюстраде, где постоял некоторое время, глядя на статую Венеры, пытаясь сдержать свой гнев.

— Не могу отрицать, — сказал он с ноткой горького сарказма в голосе, — что, во всяком случае, восторгаюсь твоим характером. Это в первую очередь и привлекло меня к тебе — огонь в твоих глазах. Возможно, что именно это привлекло и его. — Он повернулся к ней лицом. — Меня особенно беспокоит то, что ты пришла сюда, чтобы тайком использовать меня для защиты от намерений другого мужчины, ничего не сказав мне. Мне не нравится, когда меня используют и манипулируют мной.

— Я не манипулировала тобой.

— Нет? — В его жилах закипел гнев. — Тогда как ты это назовешь? Ты пришла на бал и была неотразима, флиртовала напропалую, а на третий день визита начала цитировать эротический дневник. Этого было достаточно, чтобы любой мужчина потерял контроль над своими чувствами и перешел все границы. И все это время ты руководствовалась мотивом, который скрыла от меня.

— Хочу напомнить, — горячо сказала она, — что у тебя также был скрытый мотив. Твой отец настаивал на том, чтобы ты нашел себе жену.

— Но видишь ли, здесь существует большая разница. Я ведь сообщил тебе об этом. И тот момент открывал тебе прекрасную возможность признаться в своих истинных мотивах. Мне приятнее было бы знать, что я защищаю свои действия перед человеком, который, несомненно, считает, что я в свое время действовал бесчестно и что-то украл у него.

Девон вдруг осознал, что уже второй раз в жизни крадет невесту другого человека, и ни в том, ни в другом случае это не входило в его намерения. В обоих случаях он был объектом желаний вздорных женщин и страсть перевешивала его рассудок.

Но в этот раз он по крайней мере не знал, что существует другой мужчина. Он не знал, что поступает бесчестно.

Но что было хуже — бесчестье или глупость?

Ребекка побледнела — ее гнев не смог скрыть внутреннего волнения. «По поводу чего?» — подумал он. Что он отправит ее домой? Но вряд ли он теперь мог это сделать. Разумеется, не мог после только что произнесенной перед Богом клятвы. Не говоря уже о том, что она могла носить в чреве его ребенка.

— Я хотела сказать тебе, — умоляющим тоном проговорила она. — Правда хотела. Я думала об этом много раз, но боялась, что ты возьмешь свое предложение назад, если узнаешь. Но когда брак был так близок, я просто не могла сделать что-то, чтобы подвергнуть его опасности. Я не хотела потерять тебя.

Он усмехнулся:

— Потерять безопасную гавань, ты хочешь сказать, где сможешь укрыться от него.

— Дело вовсе не в этом, — сказала Ребекка. — Все, что я говорила тебе в последнюю неделю, было правдой. Я хотела тебя, Девон, каждой клеточкой души и тела. Я мечтала о тебе с той самой ночи, когда мы встретились в лесу четыре года назад. Я влюбилась в тебя уже тогда.

Он готов был рассмеяться.

— Ты влюбилась в собственные фантазии и с тех пор жила в них, одиноко обитая в доме отца и читая дневник другой женщины. Ты ничего не знаешь обо мне, если считаешь меня героем. Я вовсе не гожусь быть чьим-то защитником. Мне не нужен дополнительный груз ответственности, особенно когда он сопряжен с защитой женщины. Я просто нуждался в будущей герцогине.

— Но ты поистине герой, — сказала она, казавшаяся удивленной тем, что может существовать иное мнение на этот счет. — Ты — будущий герцог Пембрук. Ты — сильный и честный. Для меня это яснее ясного.

— Ты думаешь, что я честный? Ты совсем не знаешь меня.

Ребекка ощетинилась.

— Я знаю достаточно.

— Нет, не знаешь. То, что ты знаешь, это одна ночь четырехлетней давности, когда я вывел нескольких лошадей из болота, и совсем недавно одна неделя отличного секса. Поверь мне, ничего из этого не представляло больших трудностей, особенно когда ты вертела этим дневником у меня перед носом. Однако ты не знаешь, что в действительности я человек, предавший собственного брата, и, самое главное, человек, который может заставить женщину поверить, что в состоянии обеспечить ее безопасность, а затем оказаться виновником ее гибели. Может быть, тебе будет лучше с тем Раштоном.

Она словно окаменела и некоторое время не могла произнести ни слова.

— О ком ты говоришь? О какой женщине?

Его почти обрадовал ее удивленный взгляд — осознание того, что, возможно, она вовсе не права в своем мнении о нем, что на самом деле она вышла замуж за незнакомца. Потому что именно посторонними они и были. Посторонними. Она точно была посторонней для него.

— Вот видишь? — сказал Девон. — Ты не имеешь ни малейшего представления, о чем я говорю, и поскольку мы теперь муж и жена и раскрыты все секреты и обнаружилась вся ложь, настало время, чтобы ты услышала всю историю целиком.

Глава 15

Ребекка постаралась избавиться от тягостного чувства в душе. Она все сломала, испортила. Девон разочаровался в ней, сейчас она потеряла для него все свое очарование. И это была целиком ее вина. Ей давно следовало рассказать все ему. Она не должна была появляться здесь с планами завлечь его в брачные сети, словно сбившаяся с праведного пути беженка. Она не должна была заниматься с ним любовью прежде, чем были даны обещания. Поступив так, она действительно вынудила его предложить ей руку.

Она подошла к скамейке и присела на нее, сложив руки на коленях. Она предположила, что в одном Девон прав — они не знали друг друга как следует. Может быть, она была влюблена в героя своих фантазий — потому что во всех ее романтических грезах они всегда были только двое, словно внешнего мира не существовало вовсе.

Его действительно не существовало, пока она уединенно жила в доме отца, огражденная от опасностей, уютно закутанная в свои девичьи грезы. Единственный раз возникла угроза ее мечтам, когда она узнала от отца, что должна выйти замуж за мистера Раштона.

И с того момента, как она приехала сюда, она всегда ощущала себя единственной женщиной в жизни Девона.

Он заставил ее почувствовать это своей внимательностью и постоянным флиртом. Они никогда не обсуждали его личную жизнь до ее появления здесь, как и то, что он делал в Америке целых три года. Они словно жили под стеклянным колпаком. Все, что она знала — это что он тоже мог быть помолвлен или даже женат. Возможно, что он до сих пор любит эту женщину, о которой упомянул и которая теперь была мертва. И может быть, это была величайшая любовь в его жизни, и он всегда будет любить ее. Ей едва не сделалось дурно от этой мысли, Девон сел рядом с ней на скамейку, затем заговорил со странной ноткой удовольствия в голосе, словно ему доставляло радость доказать, насколько она ошибалась в нем.

— Женщина, о которой я говорю, была невестой Винсента, — начал он.

Невеста Винсента. Тягостное ощущение в душе нарастало.

— И она умерла, — сказала Ребекка.

Девон кивнул.

— Именно поэтому вы не ладите?

— Это слишком мягко сказано, Мой брат презирает меня, и у него есть на то основания. Вот почему я не могу ненавидеть его в ответ, несмотря на все его попытки вызвать во мне это чувство.

— Какие у него причины презирать тебя? Что случилось?

Девон взглянул прямо на нее и заговорил голосом, полностью лишенным эмоций:

— Его невеста Мэри Энн была влюблена в меня. Ребекка судорожно сглотнула и сжала руки так сильно, что почувствовала, как ногти, впились в ладони.

— Это случилось до его помолвки или позже?

На какой-то момент он задумался.

— Я узнал об этом только после помолвки. Полагаю, это довольно запутанная история, потому что в нее были замешаны мы трое. Отец Мэри Энн был давним другом нашего отца, и мы знали ее с детства, часто играли вместе в замке! Винсенту она всегда нравилась, и мне это было известно. Она любила постоянно докучать мне и мучить меня, но до последнего времени я не задумывался над тем, что это значило.

Он замолчал и посмотрел в сторону, словно вспоминая какие-то моменты из прошлого, из детства, которые прояснились лишь годы спустя.

— Как она умерла? — спросила Ребекка, пытаясь вернуть мужа назад к трагическому эпизоду.

— Это случилось за неделю до их свадьбы, — ответил он. — Она прислала мне письмо.

— Раскрывая свои чувства?

— Она писала, что не может выйти замуж за Винсента, потому что искренне любит именно меня, любила всегда. Она намеревалась отменить их свадьбу и просила меня встретиться с ней в шалаше за озером, где мы играли в прятки, когда были детьми. Я поскакал туда, чтобы убедить ее, что она совершает огромную ошибку — что ей будет лучше с Винсентом, который любит ее, а я нет. Но это было ложью. Когда я приехал к шалашу и оказался с ней наедине, я почувствовал, что меня тянет к ней, что меня захватила чудовищная страсть.

— И что там произошло?

Девон глубоко вздохнул.

— Я вернул ей письмо и сказал, что вместе мы никогда не будем. Она рыдала и молила ответить ей взаимностью. Я проявил слабость и обнял ее.

Он опустил голову, и Ребекка почувствовала, что дело обстояло еще хуже, чем он уже рассказал.

— Вы занимались любовью?

Долгое время он хранил молчание.

— Произошло то, что не делает мне чести. Но когда я осознал, что происходит, я тут же положил этому конец. Она буквально потеряла рассудок и была крайне смущена, когда я предпринял попытку вернуть ее брату.

— Предпринял попытку? — Ребекка нахмурилась.

Он встал и отошел от нее, но она не поднялась со скамейки. Она терпеливо ждала, когда он вернется.

Мгновение спустя Девон вернулся и снова сел рядом с Ребеккой.

— Шалаш был оборудован на дереве, она стала спускаться вниз по лестнице, наступила на юбку, упала на землю и повредила лодыжку.

— Но это ведь не твоя вина, — сказала ему молодая жена, ожидая услышать суть происшедшего.

— Я понимаю, — ответил Девон. — Я сделал все, что мог. Помог ей подняться, снес вниз по тропинке и усадил ее перед собой на лошадь. Мы направились ко дворцу. Она испытывала сильную боль и торопила меня. И все это время обнимала меня за шею, плакала и говорила, что любит меня, что я самый замечательный человек из всех, кого она знала, и что она уверена — я буду заботиться о ней лучше, чем кто бы то ни было, включая Винсента. — Он замолчал. — Эти слова будут преследовать меня всю жизнь.

— Почему?

— В тот момент я хотел освободиться от нее. Самым большим моим желанием было поскорее вернуться во дворец и передать ее брату, затем повернуться и исчезнуть из их жизни. Мне важно было, чтобы она простила меня и поняла, что Винсент лучше. Он любил ее, был предан ей и не хотел ничего другого, кроме как сделать ее счастливой каждый день до конца своей жизни, в то время как я никогда не помышлял жениться на ней. Почему она предпочла меня? Зачем я, пусть невольно, поощрил ее чувства ко мне? Поэтому я выбрал самый короткий путь к дому. Пришпорил Пепла, направил его в сторону от дороги через лес и через хребет. Но прежде мне следовало хорошенько подумать.

— Почему?

— Холм был скользким из-за грязи после весенних дождей. Как можно было забыть об этом? Я понимал, что рискую, и все же двигался вперед. Даже когда Пепел начал сопротивляться моим командам, я приказал ему идти вперед. Все, что я чувствовал в тот момент, было нетерпение, сознание вины и желание поскорее доставить Мэри Энн брату. Но мой конь споткнулся, после чего и он, и я потеряли контроль над ситуацией. Мы трое начали скользить вниз по холму по грязи и наносам, потом Пепел резко затормозил и в тот же момент мы по инерции кувырком полетели вниз. Моя нога запуталась в стремени. Мэри Энн цеплялась за меня, и я стал свидетелем того, как Пепел перекатился через нее, подмяв под себя ее тело. Потом он съехал на мою ногу, и сломал ее.

Ребекка почувствовала, как у нее сдавило горло.

— Ужасно!

— Это был самый кошмарный день в моей жизни. Но этим все не кончилось. Я потерял сознание, а когда очнулся, Пепел извивался на земле рядом со мной, с переломанными конечностями. Он жалобно ржал от боли в скользкой грязи, а Мэри Энн лежала ничком, бездыханная. Я должен был едва ли не ползком преодолеть весь путь обратно ко дворцу со сломанной ногой, чтобы предстать перед отцом и братом. С огромным трудом мне это удалось. Я рассказал им, где найти девушку, и потерял сознание.

— Ты объяснил Винсенту, почему был с ней?

— Нет. Достаточно было того, что я находился с ней наедине в лесу.

— Но ты сказал брату, что пытался разубедить ее? Что просил ее забыть тебя и выйти замуж за него?

— После того как он вернулся, выполнив мучительную миссию — принести ее тело, да, пытался, но он слишком хорошо знал меня. Он увидел вину в моих глазах.

— А твоя лошадь?

— Винсент пристрелил ее, после того как прочитал письмо, которое я вернул ей. Оно было в кармане платья Мэри Энн.

Ребекка слушала эту жуткую историю с непрерывной, настойчивой барабанной дробью в ушах. Теперь она понимала, почему Винсент с такой горечью воспринял возвращение брата и почему был таким тихим и угрюмым во время их свадебной церемонии. Ей также стало понятно, почему Девон покинул Англию три года назад и оставался за границей так долго. Он винил себя за то, что случилось, и не мог смотреть в лицо своим близким.

— Все это очень трагично, — сказала она мужу. — Так жаль, что это случилось с тобой.

— Это случилось не со мной, — ответил он. — По крайней мере я жив и рассказываю тебе об этом.

— Но ты не можешь винить себя за смерть Мэри Энн. Это был несчастный случай. Не твоя вина в том, что она упала с лестницы и повредила лодыжку или что Пепел поскользнулся в грязи.

— Но именно я принял решение сократить путь, хотя знал, что это опасно. Все, о чем я думал, — это о своем собственном эгоистическом желании поскорее снять ее со своей лошади. — Он снова посмотрел на жену: — Во время пути она твердила, что я — ее герой. И как же она была неправа.

Ребекка поерзала на жесткой скамейке.

— Теперь я понимаю, почему ты почувствовал необходимость рассказать мне сегодня об этом и почему так рассердился, узнав о моем положении. Ты считаешь, что это единственная причина, почему я здесь? Да, я нуждаюсь в твоей защите. А после всего, что ты мне рассказал, ты не хочешь отвечать за другого человека, брать на себя обузу.

Голос Девона был сухим и хриплым.

— От меня ожидали этого всю жизнь, и нелегко было нести этот груз. Груз, о котором я никого не просил. Этого родные, казалось, не понимали. Не понимали, что я не хотел быть главой семьи. Я не просил, чтобы меня родили первым.

— Но ты и правда глава семьи. Пусть пока не формально, а на деле. И это не имеет ничего общего с тем, что ты родился первым, — проникновенно сказала ему Ребекка. — В тебе что-то есть такое, что вызывает доверие и надежду у окружающих.

— Ошибочные.

— Нет. Мэри Энн была права. Ты — необыкновенный. И в то же время очень человечный. К тебе невольно тянутся люди.

Девон смотрел на нее какое-то мгновение, затем заговорил решительным голосом, лишенным нежности и теплоты:

— Твой отец выглядел очень расстроенным, узнав о нашем браке, — сказал он. — Это странно, принимая во внимание мое положение в обществе, Следовало бы ожидать, что он обрадуется. Разве удивительно, что мне хочется узнать о человеке, который считал себя твоим будущим мужем? Твой отец как-то зависит от него?

— Нет, насколько мне известно, но это очень злобный человек. У него устрашающая манера вести себя. Полагаю, именно поэтому мой отец всегда побаивался его. Настолько, что даже не мог отказать ему в абсурдном требовании сделать меня его женой. Отец специально приехал сюда, чтобы найти меня и увезти домой. Готова поспорить, он был обескуражен, узнав, что не может сделать этого. Он боится.

Девон прищурился.

— Теперь ты моя жена, Ребекка. — Он встал. — И этот человек, который запугал твоего отца, не запугает меня.

Ребекка взглянула на мужа, такого высокого и мужественного, снизу вверх. «Ну вот, видишь, — хотелось ей сказать. — И ты еще удивляешься, почему люди чувствуют себя и безопасности рядом с тобой?»

— Предлагаю тебе прямо сейчас написать отцу и спросить, нужна ли ему помощь в общении с этим трудным соседом. Если этот человек имеет какую-то власть над ним, мне хотелось бы узнать об этом.

— И мне тоже. — Ребекка поднялась. — Мне жаль, Девон, что я не рассказала тебе всего раньше. Я вовсе не собиралась испортить наши отношения. Надеюсь, ты простишь меня.

В голубых глазах Девона не было теплоты.

— Что сделано, то сделано. Теперь мы женаты.

— Но ты простишь меня? — настойчиво спросила Ребекка.

Он предложил ей руку.

— Полагаю, у меня нет иного выхода. Мы связаны навеки, пока смерть не разлучит нас. Так что будем держаться вместе.

Эти слова были произнесены, чтобы забыть неприятный разговор. Но Ребекка с отчаянием поняла, что их брак не являет собой союз радости, страсти и любви. Эти добрые чувства разбились, и теперь для него их отношения стали просто еще одной тягостной обязанностью.

И возможно, он уже пожалел, что не выбрал леди Петицию вместо нее. Она наверняка не разочаровывала бы его так сильно.

Глава 16

Девон молча проводил Ребекку в зал для приемов, хотя опасался продолжения свадебных торжеств. Сегодня он наговорился вдоволь и не верил, что способен надеть на лицо улыбку ради гостей. Ему это удавалось до прибытия отца Ребекки, но теперь вряд ли он сможет изображать радость и счастье. Особенно после того, как узнал, что Ребекка прибыла сюда, потому что считала его своим героем, и что; она была помолвлена с другим человеком и скрыла это 6 т него. Не говоря уже о том, что он вернулся к мучительным воспоминаниям о Мэри Энн и снова пережил тот проклятый день в лесу.

Он начал думать, что отец прав. Возможно, этот дворец был проклят. Казалось, никому не суждено было испытать здесь счастье. Быть раздразненным счастьем — да, но только очень ненадолго, пока оно не было торопливо украдено каким-то злым гением.

Неожиданно Девон вспомнил горькое предупреждение леди Летиции: «Вы выбрали в жены не ту женщину. И я готова поспорить на бриллиантовую тиару моей бабушки, что в один прекрасный день вы пожалеете об этом».

Ему было невыносимо думать, что она оказалась права, что он совершил серьезную ошибку, не выбрав ее. Однако, несмотря ни на что, верить этому не хотелось.

Вскоре они вернулись к гостям. К Девону немедленно направился отец, рядом с которым вышагивал мистер Бисли, толстый деревенский банкир. Они оглушительно хохотали, радостные, как пара довольных собой бездельников. Однако прежде чем они приблизились, к нему подошла мать, спрашивая, может ли она на несколько минут забрать Ребекку и других леди в оранжерею, чтобы показать им орхидеи.

Естественно, Девон согласился, затем повернулся к отцу и мистеру Бисли, который раскачивался взад и вперед, явно не совсем трезвый, хотя еще не наступил полдень.

— Сын мой! — воскликнул отец. — Наконец-то ты женился. Пойдем с нами, у нас для тебя кое-что есть.

С озорным старческим смехом эти двое вывели Девона из гостиной и повели через огромный холл по южному коридору и по ступеням вверх в кабинет отца. Всю дорогу они посмеивались и подшучивали, поздравляя Девона с выбором невесты и его розовым будущим, слегка подталкивая его под ребра и напоминая о долге мужа, который он должен выполнить в первую брачную ночь. Он делал все возможное, проявлял максимум терпения, чтобы ублажить их и не раскрыть своего мрачного настроения.

Они вошли в кабинет, закрыли за собой дверь, и мистер Бисли проковылял, словно широкая наполненная водой бочка, через комнату к книжной полке позади письменного стола.

— Я кое-что принес для тебя, — сказал он, достав оттуда маленькую коробочку. — Это мой свадебный подарок.

Девон кинул быстрый взгляд на отца, который с интересом смотрел на коробочку.

Бисли поставил ее на стол и поднял крышку, достав из коробочки плоский камень с каким-то изображением. Девон посмотрел более внимательно и обнаружил малопристойное изображение сексуального акта — мужчины, балансирующего позади женщины, стоящей на руках и коленях, его непомерно огромная эрекция была размером со ствол дерева. На них падали острые солнечные лучи.

— Это камень плодородия, — пояснил Бисли, пьяно покачиваясь. — Если ты положишь его под подушку сегодня ночью, это принесет тебе удачу и зародит ребенка в чреве твоей невесты в ту же ночь, как ты лишишь ее девственности.

«Для этого уже слишком поздно», — подумал Девон. Бисли захихикал и снова толкнул Девона под ребро:

— Ты смекалистый малый, не так ли? Думаю, ты оценишь эту штуку.

Девон поднял брови, взял плоский камень и повертел его в руках.

Бисли, который явно получал удовольствие, уверенно помахал пальцем:

— Это могущественная вещь, мой мальчик.

Девон вновь посмотрел на отца, который потянулся за камнем и теперь держал его в руках, словно драгоценную семейную реликвию.

— Бисли, ты молодец, что принес сюда эту вещь, — сказал он, — Она пойдет на пользу дворцу.

Бисли взорвался от смеха.

— Думаю, что молодой человек будет единственным, кто пожнет его плоды, — проговорил он. — Ведь его ждет брачная ночь и все такое прочее.

Девон глубоко вздохнул, не желая замечать игривого поддразнивания гостя, потому что знал — у того и в мыслях не было обидеть его.

— Спасибо, Бисли, — поблагодарил он. — Я ценю ваше остроумие. — Он повернулся к отцу и проговорил со значением в голосе: — Хотя никогда не верил в предрассудки.

Герцог взглянул на сына, разочарованно сдвинув брови.

Мистер Бисли в своем подпитии не заметил неудовольствия друга. А тот, слегка насупившись, проговорил:

— Я тоже лишен суеверия, когда дело касается разных амулетов. Это просто чтобы позабавить тебя, сынок. Обещай мне хотя бы раз испробовать его, и, может быть, это позабавит твою невесту. Покажи ей его, и она по крайней мере будет знать, чего следует ожидать, — Он взял в руки камень и принялся внимательно изучать совокупляющуюся пару, указывая на чудовищный инструмент удовольствия мужчины. — С другой стороны, этоможет заставить ее с криком выбежать из спальни. — Он похлопал Девона по спине и снова засмеялся. — А не вернуться ли нам в гостиную? Помню, что оставил мой бокал с бренди на подоконнике.

— Идите вперед, — попросил Девон мистера Бисли. — Мне нужно поговорить с отцом наедине.

— Да, понимаю, отец и сын должны вместе заглянуть к будущее и все такое прочее. Я оставляю вас вдвоем, чтобы вы вместе выпили. — Бисли направился к двери. — Еще раз поздравляю тебя, мой мальчик. Семья гордится тобой. Как только за ним захлопнулась дверь, Девон положил камень обратно в коробочку и закрыл крышку.

— Я пошлю его сегодня в твою спальню, — сказал его отец. — И ты должен воспользоваться им сегодня же ночью. Беру с тебя слово.

— Не могу обещать тебе ничего подобного, отец. Какая-то суеверная чепуха. Эта безделушка не имеет магической силы. Я снова прошу вас забыть о глупой вере в семейное проклятие.

Герцог расправил плечи:

— Я думал, ты тоже веришь в это.

Девон покачал головой:

— Нет. Я очень ясно выразил свое мнение на сей счет.

— Но ты сделал так, как я просил, и выбрал невесту. — Он помахал рукой в сторону окна: — Посмотри. Сегодня выглянуло солнце. Думаю, этого достаточно, чтобы убедить тебя.

— Это лишь совпадение, и ничего больше. Солнце должно было засверкать рано или поздно. Дождь не мог продолжаться бесконечно.

— Прекрасно мог, — возразил отец, — и он продолжался бы, если бы ты не внял моим предупреждениям. Но слава Богу, ты прислушался к ним. Ты поступил хорошо, женившись на этой девушке именно сегодня. Солнечный свет — наша награда. Ты, право, осчастливил меня.

— Осчастливил достаточно для того, чтобы вы вернулись к первоначальному варианту завещания? — подчеркнуто многозначительно спросил Девон.

Отец нахмурился:

— Нет.

— Но если вы хотите внука, я обещаю вам его. Я уже доказал мое желание остаться здесь и выполнить мой долг перед семьей, женившись. Нет необходимости остальным жениться против их желания. Дайте им хотя бы время.

— Я уже говорил тебе, времени нет. Потоп вот-вот наступит.

Девон постарался скрыть свое разочарование.

— Единственный исход — это несчастье для всех ваших детей, если вы заставите их подчиниться вашим смехотворным требованиям.

Девон понимал, что сейчас последует. И не ошибся. Герцог ударил ладонью по столу:

— Они не смехотворны! И я не изменю свое завещание!

Девон потер рукой лоб. Господи, помоги ему в разговоре с отцом. Говорить с ним было все равно что беседовать с каменной стеной.

Девон глубоко вздохнул и сосчитал до десяти, затем попытался обратиться к милосердию отца, если только тот обладал им. Он не проявил сострадания к нему, Девону, три года назад, когда хирург вправлял ему ногу.

— Семья пережила трудные времена, отец. Особенно Винсент и Шарлотта. Они заслужили право быть счастливыми.

— Шарлотта здесь ни при чем. Она может выскочить замуж хоть завтра, хоть никогда. Меня это не волнует.

«Потому что она не одной с вами крови».

— Тогда вас не волнует и судьба Гаррета, — указал Девон, впервые открыто говоря с отцом о подлинном отцовстве близнецов.

Лицо герцога побагровело от неожиданности, но Девону это было безразлично. Время хранить скелеты в шкафах прошло. Если оставалась возможность освободить от безумного отцовского требования хотя бы одного брата, он непременно воспользуется ею.

— Нет, — ровным голосом ответил его отец. — Мальчику нужно научиться ответственности. Он — мой позор. Делает все, что хочет, якшается с сомнительными людьми.

— Они — поэты, отец. Свободные мыслители.

— Я не выношу неповиновения. Особенно от него после того как я столько дал ему.

— Вы дали ему ваше имя и крышу над головой. Вот и все.

— Черт побери. Мое имя дорогого стоит! — закричал герцог. — Также как и твое, когда станешь герцогом.

Все еще не желая сдаваться, Девон приблизился к отцу и положил ему руку на плечо:

— Умоляю вас, отец. Пожалуйста. Измените свое завещание. Не толкайте ваших сыновей в поспешные, опрометчивые браки. Я подарю вам внука, если вы этого желаете. Целую детскую. Можете даже считать это своим свадебным подарком мне.

Герцог смахнул руку сына.

— Нет, нет и еще раз нет. Я уже сделал тебе подарок.

— Серебряный чайный сервиз.

— Новехонький. А ты заметил рисунок узора? Маленькие дубки. Их сотни на чайнике, молочнике и сахарнице.

Его глаза прояснились, и голос звенел от удовольствия. У Девона упало сердце, потому что он понял, что разум отца скачет и уходит от темы. С обсуждением наследства было покончено.

— Я никогда не видел подобного сервиза, — продолжил отец. — А ты? Правда, джентльмен не обращает внимания на подобные вещи, — сказал он со смешком. — Это, несомненно, сфера женщин. Но я люблю выпить чашку хорошего, крепкого чаю. — Он оглядел комнату, словно неожиданно сконфузившись. — Который сейчас час? Еще не время для чая?

Девон в очередной раз постарался тщательно скрыть свое разочарование.

— Нет, отец. Мы только что позавтракали. Свадебный завтрак. Вы помните?

— О да, да. Осмелюсь заметить, что невеста очаровательна. — Он провел пальцем у себя под носом, глаза рассеянно бегали по комнате, — Но кто подстригает мой куст розы? Я не хочу, чтобы его оболванили.

Девон понял, что начинает привыкать к мыслительному процессу отца.

— Никто не подстригает его, отец.

— Но он уменьшается.

Девон наблюдал, как отец устремил сосредоточенный взгляд в залитое солнцем окно. Он заговорил мягким, убедительным голосом:

— Ваш куст роз прекрасно себя чувствует. Он выглядит меньше, потому что вы пересадили его на большее пространство.

— Я пересадил его?

— Да. Неделю назад. В тот день, когда я вернулся домой. Помните?

Выражение лица герцога стало напряженным, выдавая степень его сосредоточенности, затем он вздернул подбородок:

— О да!

Девона накрыла волна печали и сожаления, отвлекая его от мыслей о Ребекке. Он взял отца под руку.

— Теперь пойдемте, — сказал он. — Пора вернуться в гостиную, и там я прикажу подать вам чашку чаю. Хорошего, крепкого чаю, какой вы любите.

Они вместе вышли из кабинета.

— Ты хороший сын, Девон. Не знаю, что бы мы делали без тебя. Мы никогда бы не справились со всеми проблемами.

— Вы прекрасно справитесь со всем, — заверил он отца, впервые задумываясь, действительно ли это им удастся.

* * *

Ребекка шла по оранжерее вместе с герцогиней и другими леди, всячески пытаясь спрятать свое беспокойство, пока они осматривали редкие орхидеи и другие необычные цветы и растения. Было хорошо известно, что герцог имел страсть к оранжерейным растениям, и его увлечение нашло воплощение в этой огромной, роскошной, зеленой и насыщенной ароматами оранжерее.

— А как насчет итальянских садов? — спросила тетя Грейс, когда они медленно прогуливались вокруг бьющего фонтана.

— Да, что герцог намерен делать с садом? — спросила миссис Квинлэн. — Думаю, это будет что-то необыкновенное. Полное преобразование, я полагаю.

Герцогиня шла впереди гостей.

— Боюсь, это самый большой секрет мужа. Но верю, что… — Она замолчала, словно ей нужно было время, чтобы осторожно подобрать нужные слова. — Верю, что он собирается покорить Англию.

Леди выразили свое удовольствие яркими улыбками и лестными замечаниями.

— Если это кому-то и удастся сделать, так только вашему супругу, герцогу. Он настоящий гений, когда речь идет о красоте цветов и обо всем, что растет на земле.

— Его ум — поистине загадка для меня, — ответила супруга.

Пока гости двигались вслед за герцогиней, Ребекка замыкала процессию, выбрав собственный темп и любуясь цветами и другими растениями, потому что ей нужно было обдумать все случившееся утром.

Ее убивало не только то, что муж был недоволен ею, что она потеряла его доверие, но и то, что девушка не могла перестать думать об отце. Он не пожелал увидеть ее сегодня утром. Неужели так сильно рассержен на нее за неповиновение? Они что, стали теперь совершенно чужими?

Ребекка остановилась и потрогала листья имбирного деревца. Неожиданно на нее нахлынул приступ тоски, она вспомнила множество темных ночей, когда ребенком пугалась ветра, стучавшегося в ее ставни. В такие минуты она звала отца, и тот всегда приходил. Он подтыкал вокруг нее одеяло и сидел в кресле рядом с окном, пока она снова не засыпала. Иногда она просыпалась утром, а он продолжал дремать в кресле, свернувшись и похрапывая. Ребекка рано потеряла мать, но никогда не чувствовала себя брошенной и одинокой. Она горячо любила отца, и теперь у нее болело сердце от того, во что превратились их отношения. Он так изменился в последние годы! Его болезни, испытываемые им недомогания заставили его замкнуться в себе, стать ей чужим.

Ребекка неожиданно заволновалась, когда представила, как отец встретится с мистером Раштоном и сообщит ему, что она стала женой другого человека. Мистер Раштон не обрадуется этой новости, это она знала наверняка. Но возможно, узнав, что она вышла замуж за маркиза Готорна, он отступит и оставит ее отца в покое, потому что поймет — он не чета ее нынешнему мужу.

Или все произойдет по другому сценарию. Осознав, что теперь он родственник могущественной семьи, ее отец найдет в себе смелость проявить характер и восстанет против мистера Раштона. Как она мечтала, чтобы он стал сильным и целостным человеком — ради него самого и ее счастья тоже, потому что он вынужден до сих пор жить неподалеку от того ужасного человека.

— Ребекка! — окликнула ее герцогиня, останавливаясь, чтобы невестка догнала их.

Ребекка поняла, что отстала от других гостей, которые уже миновали джунгли из средиземноморских пальм и поднимались по каменным ступеням, которые вели из оранжереи в главную часть дома.

— С вами все в порядке? — спросила герцогиня. — Вы, кажется, задумались.

Первая мысль Ребекки была радостно улыбнуться и сказать, что все в порядке, но, взглянув в глаза свекрови, она поняла, что не может солгать.

Герцогиня взяла ее под руку.

— Пойдемте со мной, — сказала она. — Думаю, пришло время нам получше узнать друг друга.

Они направились к двери в противоположной части оранжереи, которая вела к южному саду и дендрариуму позади него.

— Посмотрим лабиринт, — предложила герцогиня. — Из-за этих дождей у вас не было возможности увидеть его.

— Я видела очень немногое здесь, ваша светлость. Но с нетерпением жду, когда смогу все обследовать. Люблю бывать на воздухе.

— Так же как и Девон. Вы составите хорошую пару.

Ребекка ответила не сразу.

— Надеюсь.

— У вас есть сомнения? — спросила герцогиня, хотя, казалось, она уже знала ответ и даже предвидела его.

— Признаюсь, есть.

Они шли по каменной дорожке к розарию.

— Это из-за того, что мой сын сказал или сделал? — спросила герцогиня. — Или это просто чувство в вашем сердце, которое вы не можете объяснить?

Ребекка вздохнула:

— И то и другое. Но полагаю, причина и в том, что мы так быстро поженились. Возможно, нам следовало подождать, чтобы лучше узнать друг друга.

Свекровь сжала ее руку:

— Могу я спросить, оказывал ли он на вас давление чтобы поскорее жениться?

— Нет-нет. Если уж говорить об этом, то спешила именно я.

Они остановились на дорожке и повернулись друг к другу лицом.

— Меня это удивляет, — заметила герцогини.

— Я даже не знала, что Девон искал жену, — объяснила Ребекка, — потому что была поглощена собственным и мечтами. И теперь стыжусь себя.

Ее свекровь наклонила голову.

— Что вы имеете в виду?

Они возобновили прогулку, двигаясь медленно, бок о бок.

— Я не собиралась рассказывать вам, потому что не хочу, чтобы вы плохо думали обо мне. Я глубоко вас уважаю, ваша светлость.

Герцогиня тепло улыбнулась ей.

— Во-первых, вам не следует больше называть меня «ваша светлость». Теперь мы одна семья, так что зовите меня Аделаидой. Во-вторых, я никогда бы не могла подумать дурно о вас. Вы просто женщина, влюбленная в моего сына. Не удивляйтесь. Это легко читается в ваших глазах. Я ни за что не поддержала бы этот брак, если бы не верила в ваши чувства.

Испытывая некоторое облегчение, Ребекка кивнула.

— Я обожаю его. Я влюбилась в вашего сына при первой же встрече, когда он помог моему отцу и мне на дороге четыре года назад.

— Мы все слышали историю о его подвиге, так что, уверяю вас, я аплодирую вашей находчивости в завоевании его сердца. Должно быть, вы говорили и делали как раз то, что было необходимо.

Ребекка подумала о дневнике, который она читала ему вслух, слегка поморщилась от своей скандальной тактики, и, конечно, предпочла не упоминать об этом в разговоре со свекровью.

— Есть кое-что еще, о чем вы не знаете, — призналась она Аделаиде, — и отчего я рассеяна сейчас. Боюсь, Девон недоволен мною сегодня.

— Почему?

— Я уже сказала, что очень хотела стать его женой — но не только потому, что боготворила его. Я влюбилась в него давно, но ни разу не покинула дом отца, чтобы что-то предпринять в связи с этим. До последнего момента, когда я была вынуждена принять решение.

— Были вынуждены?

— Да. Мой отец обещал меня в жены другому человеку.

Герцогиня остановилась:

— Полагаю, вы не любили этого человека.

— Да, не любила.

— Это был выгодный брак?

— Только для человека, о котором я говорю, — ответила Ребекка. — Он богат и владеет собственностью, но не принадлежит к сословию аристократов. Его отец некогда был преуспевающим купцом в западном Лондоне, но, как я поняла, он все проиграл. Его сын работал всю жизнь, чтобы не просто восстановить свой статус, но и превзойти его. Вот почему он хотел меня в жены.

Они подошли к лабиринту.

— Так именно поэтому вы оказались здесь, надеясь выйти замуж за моего сына, и вот почему пребывали в такой спешке?

— Да. — Ребекка последовала за свекровью по посыпанной гравием тропинке между кустарниками. — Проблема в том, что я не призналась в этом Девону, и он узнал об этом сегодня, когда отец приехал сюда в поисках меня.

Аделаида остановилась у развилки.

— Ваш отец был здесь? Когда? Мне не сообщили об этом, и я не встретила его как полагается. Он все еще здесь? — Она указала на замок, казалось, она хотела вернуться.

— Извините, он уехал. — Ребекка постаралась дать объяснения поведению отца: — Он не очень… светский человек, Аделаида, о чем, уверена, вы слышали. Он никогда бы не пришел сюда, если бы не был в отчаянии от моего исчезновения. И то, что он так быстро уехал, узнав о моем браке, даже не поговорив со мной… Могу только заключить, что он очень рассержен.

— Рассержен? Легко предположить, что любой отец был бы преисполнен радости, что его дочь вышла замуж за наследника герцога. Не мог же он предпочесть, чтобы вы вышли замуж за вашего соседа, вы согласны?

— Думаю, он предпочел бы именно это, Аделаида, поэтому я и убежала из дома и до сих пор сердита на него за го, что он согласился на подобный шаг.

— Но почему он согласился? Ваш отец зависит от этого человека?

Ребекка заколебалась.

— Девон предположил то же самое. Признаюсь, до недавнего времени я верила, что отец согласился на этот брак, потому что долгие годы провел в одиночестве, наедине со своей болью, утратив связь с жизнью. Казалось, он и не предполагал, что за пределами его имения существует целый мир возможностей. Все, что он знал, — это его собственный маленький мир с устрашающим соседом, который получает удовольствие, когда бьет тех, кто слабее его. Но после сегодняшнего визита отца я начала думать, что за этим стоит что-то еще. Я собираюсь написать ему и получить от него ответ.

Голос Ребекки слегка дрожал, и она с горечью поняла, что ни разу не плакала по поводу предательства отца. Она была только взбешена и сосредоточилась на своем бегстве. И на том, чтобы завоевать любовь Девона.

— Нелегко, когда мы не можем понять тех, кого любим, — сказала герцогиня — Особенно если этот человек — мужчина, не говоря уже о том, что он английский пэр. И от нас ожидается уважение и почитание. Пойдемте.

Аделаида взяла невестку за руку и повела через лабиринт к деревянному мостику в центре. Они бок о бок поднялись по ступеням. Отсюда открывался прекрасный вид на окрестности.

Аделаида взяла обе руки Ребекки в свои.

— Я понимаю, как смело вы поступили, потому что меня тоже вынудили выйти замуж за одного человека, когда я любила другого.

Ребекка готова была набраться храбрости и попросить свекровь рассказать об этом, но Аделаида остановила ее, подняв руку:

— Нет, дорогая! Эта история для другого дня. Сейчас мы должны сосредоточиться на вашем замужестве. Я знаю, вы любите моего сына. Это бесспорно. Я также знаю, что вынужденные браки между совершенно посторонними людьми оканчиваются плачевно и несут несчастье обоим супругам на всю жизнь. В этом отношении верьте, что вы поступили правильно, отказав другому человеку и восстав против отца. Что же касается Девона… — Она замолчала. — В его жизни произошло такое, что заставило его опасаться счастья в любой форме. Наша семья словно несет на себе проклятие.

— Он рассказал мне о Мэри Энн, — сказала Ребекка.

Аделаида подняла брови:

— Рассказал? Значит, он любит вас, если поделился такой болью.

— Он поделился не потому, что хотел открыть свое сердце, — призналась Ребекка. — Он рассказал мне это как предупреждение, после того как узнал, что я приехала сюда в поисках защиты от другого мужчины.

— Понятно. Именно из-за этого случая Девон не хочет нести ответственность за других людей. Он боится подвести их.

— Это как раз то, что он пытался сказать мне. Очевидно, он вступил в брак, веря, что тот основывался на… — Она заколебалась на минуту. — Основывался на долге и на наших поверхностных симпатиях друг к другу. Он чувствует, что его обманули, Аделаида, и я не могу винить его за это. Я никогда не прощу себе это.

— Он открыто обвинил вас в том, что вы обманули его?

— Он употребил слово «манипулировала» и рассердился, узнав, что у меня был скрытый мотив.

Аделаида опустила глаза на свои сжатые руки и, казалось, погрузилась в раздумья, затем вздохнула.

— Возможно, не мое дело вмешиваться, — сказала она, — и я, может быть, пожалею об этом, но рано или поздно вы сами узнаете… Так что я могу сказать вам это сейчас.

— Сказать что?

— Что Девону нужна была жена, Ребекка, — и очень скоро, — потому что его отец угрожал лишить его наследства, если он не женится в ближайшее время.

Ребекка оперлась на деревянные перила, чтобы устоять на ногах. Она была так удивлена, что на минуту потеряла дар речи.

— Именно поэтому, — продолжила Аделаида, — мой сын должен быть более снисходительным к вашему так называемому «скрытому мотиву». И возможно, вам следует понять, что если у вас возникнут проблемы, они лежат не только на ваших плечах.

Ребекка недоуменно покачала головой:

— Почему вы говорите мне это? Чтобы я рассердилась на него?

— Нет, я говорю это потому, что знаю своего сына. Он будет использовать любой предлог, чтобы перестать любить вас или кого-то другого. Но кто-то должен бороться за ваше общее счастье. Кто-то должен сказать ему, что он упрямый и глупый.

Ребекка хихикнула:

— И этот кто-то — я сама.

— Да. Не сердитесь на него, дорогая. Просто любите его, сколько бы ни ушло у вас на это времени. Докажите ему, что можно быть счастливым не только одно мгновение.

Ребекка посмотрела на причудливую сеть кустарников внизу.

— Не думаю, что любить его будет тяжело, — сказала она. — Конечно, я удержусь, но он заслуживает пинка за секрет, который скрыл от меня — насчет наследства. Честно, ему это пошло бы на пользу.

Аделаида улыбнулась:

— Дорогая, дайте ему хорошего пинка. И чем скорее, тем лучше.

Глава 17

Вскоре после трех часов дня свадебный завтрак и прием закончились, гости дворца принялись упаковывать свои вещи и стали прощаться с женихом и невестой, а также с хозяевами — герцогом и герцогиней. На какое-то время в доме поднялась суматоха, когда лакеи спешили вниз и вверх по ступеням дворца с сундуками и саквояжами. За воротами дворца выстроились кареты, отправляясь в обратный путь одна за другой в положенном протокольном порядке.

Ко времени дневного чая обитатели дворца вздохнули с облегчением. Комнаты погрузились в спокойную, сонную атмосферу, камины потухли, шампанское было унесено.

Попрощавшись с тетей Грейс и убедив ее, что все обстояло благополучно теперь, когда отец узнал правду о ее браке. Ребекка удалилась в свою комнату, чтобы упаковать свои вещи, гак как она должна была перебраться в другие покои в семейном крыле, неподалеку от мужа. Горничная герцогини, Алиса, продолжала прислуживать ей.

Алиса складывала платье Ребекки и аккуратно убирала его в сундук, когда раздался стук в дверь. Ребекка пересекла комнату и открыла дверь.

В коридоре стоял ее муж, все еще одетый в свадебный костюм, и, невзирая ни на что, она мысленно отметила его совершенную красоту, которая по-прежнему гипнотизировала ее.

Ребекку раздосадовало, что он имел такое влияние на нее после всего, что произошло между ними в тот день. Но она подумала, что он на всю жизнь останется для нее тем благородным мужчиной, каким она впервые увидела его на громадном вороном коне в лесу. Мужчиной, который пробудил бушующие в ней теперь страсти.

Она отступила в сторону и пригласила его войти. Девон взглянул на Алису и сообщил:

— Вы нужны герцогине.

— Да, милорд. — Горничная торопливо покинула комнату, захлопнув за собой дверь.

Ребекка подошла к обтянутой бархатом скамеечке возле кровати и присела на нее.

— Мне кажется, нам есть что обсудить, — сказала она, не пытаясь скрыть негодование по поводу того, как он обращался с ней раньше, хотя у него тоже был свой секрет.

Он небрежно расстегнул фрак, когда приблизился к ней.

— Думаю, мы достаточно наговорились сегодня утром.

— Ты так считаешь? Тогда что ты тут делаешь? — Однако она уже поняла, чего он хочет, и ее возмутил предательский прилив возбуждения, пробежавший по ее жилам, когда он стоял перед ней, такой высокий и сильный.

— Если ты еще не забыла, мы поженились сегодня утром, — сообщил он, снимая фрак и бросая его через комнату на стул возле окна. — так что, считаю, нам необходимо заняться тем, чем обычно занимаются муж и жена. Мы должны выполнить свой долг, а он требует наследника.

— Ты уже свой долг выполнил, — начала она с резкой ноткой в голосе, — женился на мне. Так что можешь по крайней мере вычеркнуть это из своего списка неотложных дел.

Он по-волчьи усмехнулся:

— Мне помнится, что ты упоминала о своем желании испытывать удовольствия, которые предоставляет брак, снова и снова.

Она взглянула на мужа горящими глазами, в которых таился упрек.

— Это было до того, как я узнала о твоем лицемерии.

Пальцы Девона застыли на пуговицах жилета, который он расстегивал, и его лицо подозрительно потемнело.

— Что ты имеешь в виду?

— Так кто же, сэр, кого использовал? — спросила Ребекка ледяным обвиняющим тоном. — Ты рассказал мне, что тебя принуждают жениться, но не сообщил почему. Не пытайся изображать невинность. Мне все известно о завещании твоего отца.

Долгое время он смотрел на нее, затем рванул на себе галстук, снял его и бросил на скамеечку рядом с ней.

— Ну что ж, теперь между нами полная ясность, не так ли? Ты хотела, чтобы я спас тебя от брака с соседом, а я хотел, чтобы ты спасла меня от потери моего наследства. Мы заманили друг друга в ловушку, это ясно как день. Так что теперь мы можем жить в этом взаимно удобном брачном союзе без претензии или романтических ожиданий. Теперь между нами нет секретов. По крайней мере, я надеюсь на это.

— В этом ты прав.

— Ты уверена? — спросил Девон, стягивая с себя рубашку, так что она была вынуждена посмотреть на его гладкий мускулистый живот, который оказался у нее прямо перед глазами. — Дело в том, что у меня все еще есть сомнения. — Он бросил рубашку на стул рядом с фраком.

— Тебе нечего сомневаться, — ответила она, ощущая, что снова защищается. — Я рассказала тебе все.

Он нагнулся и оперся костяшками пальцев о скамеечку по обе стороны от нее, так что его лицо находилось в дюйме от ее.

— Но верю ли я всему, вот в чем вопрос.

Она дышала часто и была близка к тому, чтобы потерять самообладание. В такой позе он пребывал достаточно долго, касаясь ее носика кончиком своего носа и облизывая губы…

— Как он выглядит? — спросил он.

— Кто?

— Твой жених.

Она раздраженно фыркнула:

— Он никогда не был моим женихом.

— Уверен, он будет оспаривать это. Я непременно ввязался бы в драку, если бы ты была обещана мне, а потом тобой завладел другой мужчина.

— Я не принадлежу никому.

— Теперь принадлежишь. Ты — моя.

Ей следовало бы оскорбиться, дать пощечину этому высокомерному человеку, но все, на что она оказалась способна, это тихо сидеть на скамеечке и собрать всю свою волю, чтобы скрыть трепет, испытываемый ею в присутствии такого неотразимого мужчины. Своей мужественностью он покорил ее сердце.

— Ты по-прежнему считаешь меня безупречным джентльменом, героем? — спросил он, похоже, очень забавляясь.

— Нисколько, — ответила она. — Разве я не сказала тебе в ту первую ночь на балу, что ты — негодник?

— Да, помню. — Он казался несколько удивленным, когда выпрямился и возвышался над ней, глядя на нее сверху вниз. — Похоже, ты знаешь, как точно охарактеризовать мужчину одним словом.

Ребекка долго сдерживала дыхание и наконец выдохнула, испытав огромное облегчение, когда он отошел от нее и направился к кровати. Она не оглянулась, но услышала, как кровать скрипнула, и поняла, что он взобрался туда.

— Между прочим, — сказал он, — я женился на тебе вовсе не ради продолжения рода. Я женился, чтобы ублажить отца, чтобы он не толкнул моих братьев в опрометчивые браки.

Она встала и повернулась к нему лицом. Он лежал, заложив ногу за ногу, голова его покоилась на согнутых в локтях мускулистых руках на мягкой, пуховой, только что взбитой подушке.

Глядя на его крепкие бицепсы и сильное тело, она почувствовала, как ее охватывает трепет.

— Итак, ты — мученик, — констатировала она. — Жертвенный ягненок, вынужденный отказаться от своей независимости и сковать себя узами брака, которого вовсе не желал. Нет, подожди. Ты — герой для своих братьев, — добавила Ребекка с сарказмом в голосе. — Ведь теперь они считают именно так?

Голубые глаза Девона затуманились.

— Нет, не все.

— Разумеется, не все. — Она грациозно обошла вокруг кровати, касаясь рукой резных украшений на столбиках, пробегая ладонью по гладким узорам из красного дерева. — Винсент никогда бы не поблагодарил тебя, ты согласен? А он единственный здравомыслящий человек здесь, не правда ли?

Она стояла над ним и, заметив его возбуждение, вспомнила слова свекрови: «Просто люби его…»

Ребекка вытащила шпильки из прически и распустила волосы по спине, затем вскарабкалась на постель.

— Знаешь, а ведь я, пожалуй, тебя раскусила. — Она встала на колени и потерлась бедрами о восставшую плоть мужа. — Ты пытаешься заставить меня ненавидеть тебя, стараясь доказать, что ты прав, а я — нет. Что я ошибалась, поверив, что ты хороший и надежный, а на самом деле наш брак обречен так же, как и любой другой.

Он взял ее руками за бедра и приник к ней, умело встречая ее плавные, волнообразные движения.

— Возможно, ты права, — сказал Девон, — но даже если я признаю это, что изменится? Мы обманывали друг друга, и у нас обоих есть веские причины не очень-то доверять этому браку. И вот мы здесь. Обреченные.

— Ты всегда такой пессимист?

— Пессимист меньше разочаровывается в жизни.

Ребекка продолжала двигаться и извиваться под его возбужденной плотью.

— И испытывает меньше радостей. — Наклонившись, она пригвоздила к подушке его руки, закинутые за голову. — Могу сообщить тебе, что не собираюсь позволить тебе сделать то, чего ты так упорно добиваешься.

— О чем ты? — Он поднял голову с подушки и попытался поцеловать супругу.

Ребекка откинулась назад, оказавшись в недосягаемости.

— Испортить наш брак, пытаясь оттолкнуть меня.

— Я не отталкиваю тебя, дорогая. И даже предпочел бы, чтобы ты приблизилась ко мне.

Она сделала то, о чем он попросил: нагнулась и поцеловала его, отпустив его руки, так что он смог обнять рукой ее голову и проникнуть языком в ее рот.

— А как именно ты намереваешься удержать меня от того, чтобы я не испортил наш брак? — поинтересовался он, когда супруга оторвалась от его губ.

— Я собираюсь позволить тебе любить меня.

Девон рассмеялся:

— Позволишь мне любить тебя? Выходит, я — не глава семьи?

Затем он прищурился, перевернул ее на спину и принялся расстегивать брюки.

— А кто же тогда глава? — спросила она, вращая бедрами и поднимая юбки к талии.

Он спустил брюки вниз.

— Я, и только я, и не забывай об этом. Теперь ты моя, Ребекка. Никакой другой мужчина никогда не коснется тебя. Расстегивай корсаж.

Она поняла, чего он хотел и чего добивался. Он хотел доказать, что она принадлежит ему, что он способен контролировать свои эмоции, свою жизнь и будущее этого брака.

Возможно, она могла бы проявить большую нежность к нему или же оказать большее сопротивление, но все, чего ей хотелось, — это отдаться ему душой и телом, потому что это была правда. Она действительно принадлежала ему, и ей хотелось, чтобы он знал об этом.

— Позволь мне сначала избавиться от моих юбок, — сказала она, слегка задыхаясь. — Мог бы и помочь…

Тяжело дыша от нетерпения, Девон, опираясь на локоть, принялся расстегивать низ лифа, продвигаясь вверх.

Как только платье было расстегнуто, она спустила его с плеч. В то же время он расстегивал ее юбки и спускал их вместе с панталонами с ее бедер.

Наконец никакая одежда не мешала им. Он проворно устроился между ее ногами и двигался, пока не нащупал нужный уголок, затем вошел, легко и гладко, потому что она была влажной и скользкой и готовой к пылкому соитию.

Она не сдержала страстный вскрик, жаждая еще большего, когда он погружался в нее снова и снова. Он яростно вторгался в нее и отступал, охваченный ненасытной страстью.

— Это наваждение, — сказал Девон, закрывая глаза» удивляя жену откровенным признанием. — Это безумие. Я ничего не могу с собой поделать. Хочу обладать тобой постоянно. Ребекка. Целиком и полностью.

Ничего не понимала и она, так как чувственность победила рассудок. Она даже не могла представить, какие волшебные чары действовали в этой комнате. Она была так сердита на него. За его высокомерие, за то, что он, казалось, утратил пылкие чувства к ней, и за его нежелание простить ее, хотя он и был виноват не меньше ее.

И все же она хотела его и была готова пойти на все ради него. Все, о чем она могла думать в этот момент, это о всепоглощающей власти своего неизбежного оргазма, пробегающего через нервные окончания к самому центру ее существа. Безмерный экстаз охватил ее, а из груди вырвался истошный крик в тот момент, когда горячая струя его мужского семени пролилась в нее.

Он тяжело упал на нее, и они лежали в постели в ослепительных лучах полуденного солнца, влажные от пота, расслабленные, без сил, но чудесным образом удовлетворенные.

— Я — твоя, — прошептала она ему в ухо, пробегая пальцем вниз и вверх по его гладкой, скользкой спине. — Я никогда даже в мыслях не принадлежала Раштону.

— Никогда больше не произноси его имя, — мягко сказал он. — Никогда. Один звук его приводит меня в бешенство.

Ребекка едва могла дышать под его могучим телом.

— Оно и мне ненавистно. Но ты тоже должен мне кое-что обещать.

Он повернулся на бок и взглянул на жену, молчаливо ожидая услышать ее просьбу.

— Ты должен обещать простить, по крайней мере, попытаться простить меня за неудачное начало нашей супружеской жизни. А я прощаю тебя. Я хочу, чтобы ты полюбил меня, ответил любовью на мою любовь, — сказала Ребекка.

Он опустил голову на согнутую в локте руку.

— Нам еще предстоит стать по-настоящему близкими людьми.

— Надеюсь… С каждым прожитым днем мы будем становиться ближе. Ведь ты позволишь мне любить тебя? Боюсь, тебе придется пойти на это. И пусть какая-то кошка пробежала между нами, теперь я не могу жить без тебя.

Девон перекатился на спину и устремил взгляд в потолок.

— Не слишком-то полагайся на меня, Ребекка. Ты должна найти, чем занять себя, кроме меня, потому что я не могу отвечать в этой жизни за все.

Она села в постели:

— Я и не прошу тебя отвечать за мое счастье.

— Но ты только что сказала, что не можешь жить без меня.

— Потому что люблю тебя, — объяснила она. — И готова произносить подобные слова в будущем. Я хочу, чтобы мы были всем друг для друга.

— Это не та любовь, какую я когда-либо хотел обрести. — Он говорил спокойно и твердо.

— А какая еще бывает любовь? — спросила его молодая жена, не в состоянии понять, как он мог думать или чувствовать иначе, чем она.

Он долго и пристально смотрел на нее.

— Честно сказать, не знаю и не уверен, что хочу узнать.

Глава 18

Целую неделю каждое утро Девон просыпался под звуки ветра, гремящего ставнями, и дождя, стучащего в стекло. Вода в реке поднялась выше, чем когда-либо за последние пятьдесят лет. Он также услышал от слуги, который накануне ходил в деревню, что в соседнем графстве снесло мост, и фермер, пересекавший его пешком, был унесен бурными водами.

Герцог был расстроен этой новостью. Он постоянно шагал взад и вперед то в уединении своей спальни, то прилюдно в гостиных. Бродил по коридорам, слонялся по галерее и даже появлялся в крыле для слуг. Временами он смотрел на портрет предка и извинялся перед ним в туманных, вызывающих беспокойство семьи выражениях.

— Как ты думаешь, не пригласить ли нам снова доктора? — спросил однажды днем Блейк, когда они с Девоном занимались делами имения в кабинете.

Девон сидел за письменным столом, просматривая бухгалтерские книги, над которыми в последние дни он проводил много времени, чтобы отвлечь свой ум от двух мучающих его тем — сумасшествия отца и ревности, которую он все еще испытывал к прежней помолвке жены. Он хотел бы поскорее забыть об этом, но ему это не удавалось. Каждый раз, глядя на жену, он думал о другом мужчине, который верил, что она будет принадлежать ему. Ему хотелось знать, о чем они разговаривали в прошлом, что этот человек знал о ней и как он отреагировал на новость о том, что она вышла замуж за другого.

— Девон?

Он встрепенулся, затем отложил перо и взглянул на брата:

— Извини. Да?

— Не пригласить ли нам снова доктора? — произнес Блейк, повторяя свой вопрос.

Девон постарался сосредоточиться на насущной проблеме:

— В последнее время от доктора Ламберта не было пользы. Он все также будет утверждать, что подобное поведение — нормально, естественно для старческого возраста.

— Но может быть, он пропишет отцу успокаивающее средство или что-то, что хотя бы поможет крепко спать ночью.

Девон откинулся в кресле:

— Я считаю, что сейчас самое время пригласить другого врача, у которого имеется опыт работы со случаями подобного рода. Кого-то, кто не ожидает, что его упомянут в завещании.

— Врача из Лондона?

— Именно об этом я и думал. — Он наклонился вперед и снова взялся за ручку. — Помнится, мама занималась благотворительностью в пользу какой-то больницы в прошлое Рождество. Возможно, она знакома с кем-то из врачей.

— Да, стоит попытаться.

В-этот момент дверь с шумом распахнулась, и в комнату вошел мистер Джейкобс, управляющий, в сопровождении отца, который пересек комнату в состоянии дикого возбуждения.

— Девон! — кричал он. — Девон…

Озадаченный внезапным вторжением и паникой в голосе отца, Девон поднялся с кресла:

— В чем дело, отец? Что случилось?

Мистер Джейкобс склонил голову и спокойно заговорил:

— Добрый день, лорд Готорн. Пришли новости о состоянии полей на востоке.

— Новости! — вскричал герцог. — Это не новости, это конец!

Управляющий неуверенно взглянул на герцога.

— Я подумал, вы должны узнать об этом, милорд, — обратился он к Девону. — Дело в том, что отдельные поля требуют внимания. Дренажные канавы не работают, это создает проблемы.

Девон взглянул на отца, который дышал с трудом и начал тянуть на себе галстук.

— Вы хотите сказать, что поля затопляются?

— Да, милорд.

— Ты слышал? — сказал отец, указывая на управляющего. Затем он скептически посмотрел на Блейка: — Какого черта ты тут делаешь? Почему не в Лондоне вместе с Винсентом, не в поисках невест? И где Гаррет? Вы сумели связаться с ним? Он уже знает? Почему он еще не вернулся?

— Я отправил ему письмо. — заверил отца Девон, — но потребуется время, чтобы оно дошло до него, и дополнительное время на то, чтобы получить от него ответ.

— И что же мы будем тем временем делать?

Девон вышел из-за стола, налил бокал бренди и протянул отцу.

— Не стоит беспокоиться, отец. Мы с Блейком немедленно отправимся вместе с мистером Джейкобсом на восточные поля, чтобы оценить ущерб. Решим, что делать. Если понадобится, выроем новые дренажные канавы. Все уладится, отец.

— Но этим мы лишь выиграем какое-то время, — ответил тот, сделав большой глоток бренди.

Девон ободряюще положил руку на плечо отца:

— Может быть, время как раз то, что нам необходимо.

Герцог безучастно посмотрел ему в глаза, его дыхание успокоилось.

— Думаю, ты прав.

Мистер Джейкобс наблюдал за герцогом со все возрастающей неловкостью, затем кашлянул и обратился к Девону:

— Милорд? Вы хотите отправиться на поля сейчас же?

— Да. Мы с Блейком будем сопровождать вас. Прикажите конюху запрячь лошадей.

Блейк вышел вслед за управляющим, но, уходя, взглянул на отца, который прикончил свое бренди слишком быстро.

— Может быть, нам отказаться от лошадей, Девон, и взять вместо них лодку?

Девон бросил на брата предупреждающий взгляд:

— Блейк, клянусь, если ты скажешь, что начинаешь верить в это нависшее над нами проклятие, я подумаю, что ты приложил руку к разрушению дамб.

— Я тебя понял, — ответил младший брат. — Согласен на лошадей.

Когда Девон и Блейк вернулись в замок с полей, наступили сумерки. Оба брата промокли до нитки, их ноги онемели от холода, руки дрожали от усталости, а ладони были покрыты мозолями после работы наравне с фермерами-арендаторами, когда они вырывали дополнительные дренажные канавы там, где это было необходимо.

Дворецкий встретил их у двери, принял промокшие пальто и шляпы, после чего каждый заказал горячую ванну и бренди в свою комнату. В ожидании ванн они выпили по бокалу вина, затем устало поднялись по ступеням в личные покои с единственным желанием — смыв с тела грязь, забраться в постель.

Девон попрощался на ночь с братом и пошел по длинному коридору. Настенное бра вспыхнуло, когда он проходил мимо, и погасло.

Он замер на месте, затем снова двинулся вперед. Достигнув следующего бра, он пристально посмотрел на него. К счастью, лампа продолжала гореть, освещая один из многочисленных портретов его предков — первого герцога Пембрука.

Девон остановился в коридоре и внимательно посмотрел на него. Предок выглядел на портрете как живой. Как и на всех остальных портретах. Неудивительно, что отец разговаривает с ними по ночам.

Наконец Девон дошел до двери в свою комнату, открыл ее и очень обрадовался, обнаружив огонь в камине и ванну, полную горячей воды. Он запер дверь, снял мокрую одежду и ступил в дымящуюся ванну. Однако когда его руки погрузились в воду, волдыри на них заболели так, словно он схватил раскаленную кочергу, поэтому он положил руки на край ванны ладонями вверх.

Все тело болело от усталости, разум плыл, словно в тумане. Поля действительно оказались под водой, и если бы отец увидел это своими глазами, с ним бы случился истерический припадок. Что-то надо было предпринять, но что, он, хоть убей, не мог придумать.

Облокотившись головой о край ванны, Девон закрыл глаза и постарался расслабиться. Вскоре его начал обуревать сон и охватило восхитительное ощущение, что он уплывает куда-то. Но звук капающей воды вывел его из этого блаженного состояния и заставил открыть глаза.

— Это, должно быть, мне снится, — сказал он, видя жену, склонившуюся над ванной, окунавшую губку в воду и выжимавшую ее над его коленями. — Потому что я вижу ангела.

Действительно, она выглядела словно ангел в струящейся белой ночной сорочке, с огненно-рыжими волосами, рассыпанными по плечам и спине.

В последнюю неделю они занимались любовью каждую ночь, читая отрывки из дневника Лидии, но чаще оставляя его в ящике, делая собственные открытия с любопытством и энтузиазмом и удовлетворяя свои вкусы и желания собственным путем. Их чувственные аппетиты всегда находились в гармонии, и страсть казалась неистощимой. Девон уже осознал, что Ребекка была натурой, склонной к приключениям, и он был благодарен ей за это, Это придавало их отношениям живость и остроту, они оба отлично понимали, что хотят в постели, и не сдерживались, когда дело доходило до приятно возбуждающих и чувственных слов. Каждый из них был намерен удовлетворить партнера и получить собственное удовлетворение, и было еще одно, что сближало их, — дневное предвкушение чувственной любви и вопрос о том, где и когда они будут обладать друг другом в следующий раз.

Девон понимал, что занятие любовью отвлекает их обоих от секретов, которые они скрыли друг от друга перед свадьбой. Ему трудно было предаться романтической любви, какую она хотела заставить его почувствовать.

Каждую ночь она говорила ему: «Я люблю тебя» — и каждую ночь он отвечал на это поцелуем. Он был не в состоянии раскрепоститься, освободить свои эмоции, но в то же время не мог и лгать ей и говорить высокие слова, только чтобы доставить ей удовольствие.

Все это было естественно для него. Его вполне устраивало продолжать жить так, как он жил, наслаждаясь физической любовью, но не смешивая ее с сердечным влечением. Однако Девон подозревал, что это лишь вопрос времени, и Ребекка непременно заставит его полюбить ее по-настоящему, всей душой.

— Как ты попала сюда? — спросил он, намереваясь получать удовольствие от происходящего так долго, как только будет возможно.

— Ты не единственный, кто знает о потайных коридорах в этом доме, — объяснила Ребекка. — Шарлотта показала мне их все.

Девон взглянул на высокий гардероб рядом с кроватью с приоткрытыми двойными дверями.

— Итак, мой секрет больше не секрет. Так куда она тебя водила? Тыуже видела мышей в старом южном переходе?

— В подвалах аббатства? Нет, твоя сестра отказалась отвести меня туда. Она сказала, что в детстве ее преследовали кошмары, потому что она думала, что там жили души монахов.

Девон поджал губы.

— Думаю, причиной кошмаров были ее бессовестные братья, которые рассказывали ей ужасные истории с привидениями этих монахов. — Он насупил брови, когда вспомнил некоторые особенно яркие детали из своего детства. — Возможно, говорилось и о паре-другой пауков.

Ребекка неодобрительно покачала головой, затем заговорила о другом:

— Я слышала, вы много работали сегодня.

— Да, и завтра моим рукам придется потрудиться, и послезавтра тоже, если продолжится эта погода.

— Далеко не все землевладельцы поступили бы так, как ты, — задумчиво и уважительно произнесла она. — Ты взял в руки лопату и работал наравне с арендаторами. Уверена, что сегодня ты проявил настоящую преданность своей семье, заслужил уважение.

Он соскользнул в ванну и окунулся с головой, оставаясь мгновение под водой, затем поднялся на поверхность и вытер лицо тыльной стороной руки.

Она заметила волдыри и мозоли на его ладонях.

— О Девон. — Она взяла его ладонь и поцеловала ее.

— Я выживу, — успокоил ее муж. — Хотя у меня нет такой же уверенности относительно полей.

— Дождь прекратится, — заверила его Ребекка. — Это просто ненастная весна, и ничего более. Скоро придет лето, и все мы будем жариться на солнце, моля о прохладе.

Девон положил голову на гладкий край ванны.

— Надеюсь, ты права. Ради моего отца.

— Я уверена, что права.

Ребекка взяла кусок мыла и намылила руки, затем встала, подошла к мужу со спины и начала мыть ему голову. Он закрыл глаза и расслабился, пока она массировала его череп и терла виски большими пальцами. Он наслаждался движениями жены и ощущением, что его плоть под водой начинает пробуждаться.

— Ты — богиня, — признался он.

— Нет, я — твоя жена. Теперь смывай мыло. — Она поцеловала его в лоб, затем обошла ванну и взяла в руки губку.

Он опустился в ванну с головой, затем вынырнул и протер глаза. Потом лег на спину, пока Ребекка терла его шею, грудь и плечи, вниз до пупка и еще ниже.

Ей достаточно было взглянуть в его глаза, чтобы понять остроту физического желания, пробежавшего по его телу, и грешные мысли в голове.

— Ты хочешь, чтобы я тоже влезла в ванну, или предпочтешь присоединиться ко мне здесь?

— Я хочу, чтобы ты дала мне полотенце.

Улыбаясь, она взяла полотенце и протянула ему. Он поднялся из горячей ванны, вода стекала вниз по его обнаженному телу и шумно падала в ванну, а кожа блестела в свете огня в камине.

— Я должен заранее извиниться, — предупредил он. — После дня такой работы вряд ли у меня будет достаточно сил…

— У меня хватит сил для нас обоих.

Она держала полотенце, пока он вылезал из ванны, но Девон не воспользовался им. Он взял его у нее из рук и небрежно бросил на коврик. Вода капала с него, он оставлял мокрые следы за собой, когда, обнаженный, шел за ней к кровати.

— Ты собираешься намочить и меня? — спросила Ребекка, отступая назад.

— Разумеется, так что тебе лучше раздеться. — Он указал на ее ночную сорочку.

С озорным блеском в глазах она стянула ее через голову и предстала перед ним обнаженной.

Он замер на месте, любуясь грациозной округлостью ее грудей, изгибом бедер и соблазнительным треугольником вьющихся волос между ними.

Девон вспомнил их острый разговор в день свадьбы, горькое чувство, которое он испытал в тот момент, когда ее отец сообщил, что она, оказывается, была помолвлена с другим.

Он все рассказал ей о Мэри Энн в тот день. Ну, почти все. Он просто опустил некоторые детали. И с некоторой тревогой подумал о том, что какие-то детали из ее прошлой жизни он, возможно, не знал.

Девон приблизился к жене и положил руки ей на бедра.

— Признайся. Он когда-нибудь касался тебя?

Ее изящные бровки нахмурились.

— Кто?

— Раштон.

Она выглядела разочарованной — он прервал то, чем они собирались заняться, вновь подняв эту дурацкую тему.

— Какое это имеет значение?

— Просто скажи мне.

— Зачем? Что хорошего выйдет из того, что ты узнаешь что-то новое? И почему ты хочешь знать?

Девон неожиданно понял, что зачем-то выуживает из нее интимную информацию, не касающуюся их любовных отношений, и эта мысль была отвратительна ему.

Но больше всего его тревожило, что она не ответила на его вопрос.

Его молодая жена вздохнула и легла в кровать, не заботясь, как всегда, о собственной наготе. Она похлопала рукой, предлагая занять место рядом с ней:

— Иди сюда и ложись рядом со мной.

Он присоединился к ней в постели.

— Скажи мне, Ребекка. Я хочу знать.

Она задумалась, потом начала объяснять:

— Мистер Раштон имел обыкновение приходить к нам на чай, что было очень странно. Мы почти не разговаривали с ним. А на меня он глядел так, что я чувствовала себя крайне неловко.

Ощутив внезапное волнение, Девон приблизился к ней.

— Он когда-нибудь касался тебя? — спросил он на этот раз весьма решительно.

Ее нежное горло шевельнулось, когда она сглотнула.

— Один раз.

Девон собрался достойно встретить все, что она ему скажет, и заранее начал подавлять гнев, который, он знал, овладеет им.

— И что же случилось?

Ребекка снова заколебалась.

— Это произошло год назад. Я не знала, что он приехал к нам. Была в конюшне, вернувшись с прогулки верхом. Он подошел сзади и схватил меня за юбки, разорвав их, когда притянул меня к себе. Он попытался поцеловать меня, но я сопротивлялась, поцарапала ему лицо и убежала в дом. Я ничего не рассказала отцу.

— Тебе следовало это сделать.

— Не думаю, что это что-либо изменило. Отец боялся отказать принимать его, а мне не хотелось взваливать на него бремя вины.

Девон искренне удивился, что его реакцией на ее рассказ был не гнев, а потребность уверить жену, что теперь она была здесь, в Пембрук-Лэлас, в безопасности, что с ней никогда больше не случится ничего подобного. Он коснулся губами ее губ.

— Ни он, ни кто-то другой никогда не коснутся тебя таким образом снова, Ребекка. Если мужчина позволит себе какую-то вольность, я, не колеблясь, проучу его. Я буду без устали преследовать его, пока не накажу.

Она легко укусила его за губу.

— Я думала, ты не хочешь выступать моим защитником. Ведь ответственность за других тяготит тебя…

Она бросала ему вызов, стремясь доказать, что он ошибался, думая, что он — не ее герой.

— Мой долг как мужа защищать тебя.

— Только долг? — спросила она, пристально глядя на Девона. — Это не относится к страсти, ревности, любви?

Сердце громко забилось у него в груди.

— Иногда нам не приходится выбирать между тем, что должно делать, как поступить.

— Ты сожалеешь о своем выборе? — спросила Ребекка, имея в виду, разумеется, их брак.

Испытывая все большую неловкость оттого, какое направление принял их разговор, он перекатился поверх жены.

— Я ни о чем не жалею. Но скажи, ты думаешь, что Раштон попытается снова увидеться с тобой?

— Почему мы обсуждаем это сейчас? — спросила Ребекка. — Ведь ты избегал этой темы всю неделю?

— Право, не знаю. Я всегда удивляюсь своим чувствам, находясь рядом с тобой.

Она приглашающе повела бедрами, маня его, прижимаясь к его возбужденной плоти.

— Сомневаюсь, что он придет сюда. Ведь это Пембрук-Пэлас, а ты — будущий герцог.

Он нежно вошел в ее жаркие складочки, затем остановился.

— На его месте я бы пожелал, чтобы все было решено раз и навсегда. Возможно, даже извинение с твоей стороны за то, что ушла, не сказав ему ни слова. Мне бы, например, захотелось встретиться с человеком, который похитил мою невесту.

Ребекка обняла ладонями его ягодицы, притягивая его к себе ближе и крепче.

— Я тебе уже говорила, что никогда бы не согласилась стать его невестой. И это ему хорошо известно. Он попросту оставит все так, как есть.

Девон толкнулся и проник в нее единственным глубоким толчком. Она восторженно вздохнула, а он начал терять ощущение жизни за пределами этой кровати, его неистовое возбуждение, казалось, не знало границ. Ребекка двигалась словно по спирали, и он ускорил свое движение.

Вскоре страсть затмила все остальное. Они занимались любовью с увлечением, часто меняя позиции, делясь ощущениями друг с другом. Когда оба достигли высшей точки наслаждения, каждый лежал, стараясь обрести дыхание. Огонь в камине затухал.

— Это было изумительно, — сказала Ребекка, вздохнув с глубоким облегчением.

— Как и все предыдущие ночи, — ответил он.

Они тихо лежали, измученные и удовлетворенные. На него наплывал сон, когда Ребекка заговорила:

— Почему ты хочешь узнать все о мистере Раштоне? Неужели ты думаешь, что я что-то скрываю от тебя? И что между нами было нечто большее?

— Признаюсь, какая-то часть меня все еще сомневается.

— Между нами ничего не было, Девон. Абсолютно ничего.

Он повернул голову, чтобы взглянуть на нее.

— И все же меня охватывает гнев каждый раз, когда я представляю, что ты читала ему вслух тот дневник.

— Этого никогда не было. Поверь мне.

Он взглянул на потолок.

— Я верю, И дай Бог, никогда не встречусь с ним. Ради него самого.

Глава 19

Максимилиан Раштон прибыл в Пембрук-Виллидж в экипаже в половине пятого во вторник. Он вошел в гостиницу, сделал комплимент хозяйке по поводу ее платья и снял лучшую комнату. Потом заказал бутылку самого дорогого бренди и удалился к себе.

Утомленный, но непоколебимый в своих намерениях, он наполнил стакан, даже не потрудившись снять пальто. Он поднес его к губам, сделал глоток, потом поставил на стол и принялся размышлять над сложившейся ситуацией.

Теперь, когда он очутился здесь, ему необходимо было осуществить задуманный план, и нужно было продумать все очень тщательно, до мельчайших деталей. Нельзя было сосредоточиться на своем гневе. Сейчас следовало позабыть о своем недовольстве и неудовлетворенности или о том, как ему осточертела эта борьба, когда постоянно рушились все его надежды.

Нельзя было забывать о прошлом, в результате чего он оказался здесь. Он так много трудился в жизни, зарабатывая состояние, совершенствуя навыки делового человека, свои манеры и речь. И был удивлен, столкнувшись в последние годы с возникающим перед ним сопротивлением обстоятельств. С тех же пор, как он приобрел дом, соседствующий с Крейтон-Мэнором, препятствия достигли небывалой высоты. Он сносил одну стену за другой, что становилось все труднее, по мере того как он продвигался в жизни.

Он, Раштон, не мог допустить, чтобы это продолжалось. Вчера в маленькой деревенской гостинице он достал миниатюру своей матери, которую всегда носил с собой, и испытал такой гнев, что в приступе ярости разнес все в пух и прах в своей комнате. При одном воспоминании об этом у него вскипело внутри. Все, чего он желал, — это отомстить за ее смерть.

Все, чего он хотел сейчас и что принадлежало ему по праву, — это окончательная победа, которую он заслужил. И которую заслужили его родители.

Неожиданно он подумал о бальном зале Крейтона. Теперешний граф не использовал его. Зал пустовал весь год — с хрустальными люстрами, покрытыми пылью… и несколькими предметами мебели, спрятанными под белыми простынями, словно, привидения.

Предыдущий граф, конечно, устраивал здесь балы — тот презренный, отвратительный подлец. Именно он построил этот зал на средства от продажи дома Раштонов и семейного дела. Тот человек с дьявольским везением выиграл все это в карты и на следующий же день пришел за своим выигрышем. Он выбросил семью на грязные улицы западного Лондона, нисколько не заботясь о том, как они выживут. Его не остановило даже то, что этим домом владело четыре поколения семьи, а мать Максимилиана ожидала ребенка.

Раштон заскрипел зубами от ненависти. Его мать умерла через три недели после рождения мальчика, который должен был стать братом Максимилиана. В тот же день граф продал их дом, на что и построил этот бальный зал.

Максимилиан давно решил, что этот зал будет принадлежать ему. Он откроет его и повесит на центральной стене портреты отца и матери, Он собирался сделать это, когда станет владельцем имения, и был близок к этому всего две недели назад.

Но, как всегда, перед ним выросла очередная стена. Последовало новое разочарование, потому что Крейтон, этот бесхребетный старый граф, не смог удержать дочь под контролем.

Максимилиан снова взглянул на стакан бренди. Решив про себя, что ни за что не лишится во второй раз того, что принадлежит ему по праву, он поднес стакан ко рту и опустошил его одним глотком. Он взял в руку бутылку бренди и стал наливать второй стакан, наблюдая, как выливается янтарная жидкость, затем взял стакан с собой в постель.

Да, он позволил Ребекке убежать, потому что был слишком терпелив и мягок с графом, не ожидая никакого сопротивления, По крайней мере со стороны старика, принимая во внимание то, что их связывало. Раштон предположил, что дочь графа сама прибудет к порогу его дома, как всегда, исполненная долга и в подвенечном платье.

Очевидно, он недооценил ее, что, как он теперь понимал, было большой ошибкой. Ему следовало ожидать чего-то подобного, особенно после инцидента с собаками.

Он был слишком самоуверен, понял Раштон, лежа на кровати в пальто и сапогах. Он был убежден, что сможет сломать ее дух, словно сухой прутик, когда она станет жить под его крышей. Но девчонка оказалась гораздо более смелой и решительной, чем он предполагал. Неподходящие качества для жены, решил он, опустив голову на толстую подушку. Но по крайней мере, и в этом уверен, их сын — будущий наследник титула Крейтона — не будет слабовольной медузой, как нынешний граф. Своего сына Максимилиан будет воспитывать твердой рукой, чтобы тот вырос не нытиком, а сильным и влиятельным и со временем занял бы место в палате лордов. Тогда Максимилиан обретет новое положение в обществе.

Да, после всего, через что ему пришлось пройти, настало время пожинать плоды. Если существовала справедливость в мире — а он не мог доказать, что она отсутствует, — семейство Крейтон заплатит свой долг, как финансовый, так и любой другой.

Максимилиана не заботило, что Ребекка вышла замуж за маркиза, поскольку у него все еще были власть и средства, чтобы увести ее от мужа. Она обнаружит это очень скоро.

Прохладный туман висел в воздухе в тот день, когда Ребекка и Шарлотта отправились к модистке. Их карета остановилась перед магазином, слуга спрыгнул с облучка и опустил подножку. Он помог обеим дамам выйти из экипажа, и Шарлотта первой вошла внутрь.

Их встретила сама модистка — пожилая женщина с ямочками на пухлых щеках и в очках. На ней было темно-зеленое платье из фуляра с плиссированной юбкой, когда она с улыбкой появилась из-за прилавка с элегантными шляпками.

— Леди Шарлотта, — сказала она, — как приятно вас видеть. Вы пришли взглянуть на новую коллекцию? На этой неделе у меня много модных фасонов. Или вы пришли посмотреть на ткани?..

Шарлотта просияла:

— Да, миссис Сиск, я хочу увидеть все. Но прежде всего я должна представить вам мою невестку леди Готорн. Ребекка, это миссис Сиск, лучшая модистка во всей Англии.

Женщина приложила руку к сердцу, затем присела в реверансе:

— Большая честь для меня, миледи. Надеюсь быть вам полезной в будущем.

— Благодарю вас, миссис Сиск, — ответила Ребекка. — Видя ваши товары, могу сказать, что буду часто посещать ваш магазин. Что за прелесть. — Она указала на элегантную шляпку из вышитого батиста, отделанную, брабантским кружевом и украшенную сиреневой лентой.

Миссис Сиск повернулась к шляпке, о которой говорила Ребекка.

— У вас великолепный вкус, леди Готорн. Вы можете примерить ее, если хотите, и если она не подойдет вам, я могу сделать точно такую же.

Итак, они приятно провели целый час, экспериментируя с различными цветами и стилями, и миссис Сиск проявляла к ним внимание, не видя своего времени, будь то демонстрация шляпок и капоров или угощение, поданное на подносе вместе с чаем с молоком и сахаром.

Они сидели на софе, лакомясь сладостями, когда Шарлотта взглянула в сторону окна:

— Посмотри на того мужчину там, на улице, Ребекка. Он уже давно вышагивает здесь взад и вперед. Как ты думаешь, он не замышляет что-нибудь дурное?

Ребекка поставила на столик чашку и повернулась к окну.

Сердце бешено застучало у нее в груди, и она переменилась в лице.

— В чем дело, Ребекка? Ты его знаешь?

Медленно поднявшись, она подошла к окну и заговорила медленно, словно не верила своим глазам:

— Это человек, за которого отец хотел выдать меня замуж.

Шарлотта также поставила чашку и присоединилась к Ребекке.

— Мистер Раштон? — Они продолжали наблюдать за ним, а он заглядывал в окна магазина, где они находились. — Что в нем такого ужасного? — спросила Шарлотта. — Обычный джентльмен.

Ребекка нервно сглотнула.

— Он жестокий человек. Он бьет своих собак и лошадей и беспощаден в своих амбициях. Он мучит и угнетает тех, кто слабее его, — тех, кто, как он считает, позволят ему господствовать над ними.

Шарлотта взяла Ребекку под руку.

— В таком случае я очень рада, что ты вовремя приехала к нам.

В этот момент мистер Раштон обернулся и посмотрел в их сторону.

— Господи! — воскликнула Шарлотта. — Он увидел нас. Нам не следовало выглядывать в окно.

Ребекка постаралась сохранять спокойствие, когда ее бывший сосед направился к ним через улицу.

— Похоже, он заметил нас задолго до того, как мы стали смотреть в его сторону, — сказала она. — Думаю, он уже добрый час наблюдает за нами.

— Это весьма неприятно. — Они обе оставались возле окна, наблюдая, как он приближается к ним. — Что нам делать?

— Делать нечего, — ответила Ребекка, всячески стараясь успокоить нервы, — кроме как ждать, когда он войдет в дверь. Тогда и узнаем наверняка, чего он хочет.

Глава 20

Не успел Девон устроиться в кабинете, чтобы ответить на письма, касающиеся имения, как раздался стук в дверь, и в комнату вошел дворецкий.

— Вас хочет видеть доктор Томас, милорд.

— Приглашай, — ответил Девон, испытывая облегчение от того, что врач наконец прибыл. Он отложил письма в сторону.

Спустя минуту дворецкий вернулся, представил доктора и удалился, прикрыв за собой дверь. Девон внимательно рассматривал вошедшего. Тот был светловолос, высок и строен, по виду — за пятьдесят. В глазах проглядывал интеллект.

— Доктор Томас, рад познакомиться с вами, — сказал он, поднимаясь и выходя из-за стола. — Очень любезно с вашей стороны откликнуться на наше приглашение.

— Большая честь для меня быть вам полезным, лорд Готорн.

Они обменялись рукопожатием. Девон пригласил доктора присесть.

— Полагаю, моя мать описала в письме состояние отца?

Доктор поерзал на софе.

— Ее светлость сообщила, что герцог нездоров. Она упомянула о его бессоннице, возбужденном состоянии и проявлениях бреда.

Девон кивнул:

— Все правильно, и, надеюсь, это строго конфиденциально.

— Разумеется, милорд.

Девон помолчал, наблюдая за выражением лица доктора, затем сел на стул напротив него.

— Ночами отец бродит по коридорам дворца, разговаривая сам с собой. Точнее, он разговаривает с портретами своих предков, особенно с первым герцогом. Перестал заботиться о своей внешности — его камердинеру приходится нелегко в последнее время. Отец часто бывает нервным, возбужденным, испуганным.

— Чего он боится?

Девон помолчал.

— Буду откровенен с вами, доктор. Он верит, что над замком нависло проклятие. Убежден, что если четверо его сыновей не женятся до Рождества, потоп смоет всех нас. Он зашел так далеко, что изменил свое завещание, чтобы заставить нас исполнить его волю. Получается, что, если кто-то из нас не выполнит его волю, все мы лишимся нашей части наследства после его смерти.

Доктор поднял брови:

— И все уверены, что он не просто пытается запугать каждого из вас, чтобы вы поскорее оказались под венцом? Иные упрямые отцы далеко заходят в своих угрозах. Вы уверены, что он действительно бредит этим проклятием?

— Уверен.

— А вы сами не верите в это?

Девон кашлянул.

— Нет, я не верю ни в привидения, ни в волшебство.

Доктор оглядел комнату, задержав взгляд на картинах на стенах.

— И остальные члены семьи чувствуют то же самое?

— Разумеется.

— А ваша младшая сестра? Она тоже должна выйти замуж?

— Нет.

— Итак, ваши братья… Они планируют последовать вашему примеру и сделать то, о чем просит герцог?

Девон пустился в объяснения:

— Мой брат Винсент сейчас в Лондоне, в поисках будущей жены. Он не хочет потерять наследство. Блейк, однако, не торопится, но он из тех, кто никогда не поддается панике. Нет человека спокойнее его.

— А как насчет вашего третьего брата? — спросил доктор, слегка наклонившись вперед. — Близнеца вашей сестры. Он ведь за границей?

Девон пристально посмотрел на собеседника и отметил, что тот весьма импозантен, держится с большим достоинством, мельком взглянул на портрет матери на стене. И ответил:

— Это так, сэр. Гаррет путешествует по Средиземноморью. Он — артистическая натура, наслаждается своей свободой.

Доктор откинулся на спинку софы.

— Он знает о болезни отца?

— Я отправил ему письмо неделю назад. Сомневаюсь, что он уже получил его.

— Ну что ж, полагаю, это не мое дело. Я здесь, чтобы обследовать вашего отца. Он ожидает меня, или это будет сюрприз?

— Мы ничего не говорили ему о вашем визите, доктор, так как он отказывается видеть кого-либо, кроме своего личного врача. А тот всегда называет ему тот диагноз, какой он пожелает.

— Это не столь редкое явление, — ответил доктор Томас, — особенно когда у врача нет точного диагноза. Болезнь ума — иногда самое сложное из всех заболеваний.

— Вероятно, это так.

Доктор встал.

— Если вы представите меня герцогу, лорд Готорн, и оставите нас ненадолго одних, я смогу понаблюдать и попытаюсь определить, что происходит у него в голове.

Девон на минуту заколебался:

— Извините, доктор, но вы должны дать мне слово, что не причините ему никакого вреда и не унизите его.

Выражение лица доктора понимающе смягчилось.

— Обещаю, лорд Готорн. Я намерен лишь поговорить с ним.

Девон поднялся:

— Тогда я немедленно отведу вас к нему.

Шарлотта и Ребекка стояли внутри магазина возле окна, наблюдая, как мистер Раштон приближался к ним. Он вошел в магазин, разъяренный как бык, остановился посередине, вызывающе глядя на них, и произнес только одно слово: «Ребекка».

Ребекка никогда не давала ему разрешений называть ее по имени, и один звук его на губах Раштона покрыл ее кожу мурашками от отвращения к нему.

Шарлотта вопросительно посмотрела на свою невестку.

— Мистер Раштон, — проговорила молодая женщина вежливо, но холодно, — как вы здесь оказались?

— Не случайно, — заметил он. — Вы должны были знать, что я приеду в Пембрук в поисках вас.

Ребекка ощетинилась, услышав знакомый тон его голоса, и расправила плечи.

— Вам следует нанести нам визит во дворец. Мой муж и я будем рады принять вас.

Пока она говорила, Раштон не отрываясь смотрел на Шарлотту.

— Ваш муж. Да, ваш отец сообщил мне о вашем замужестве. И как вы понимаете, я был удивлен, когда услышал это.

Было ясно, что он хотел что-то сообщить ей — что он сердит или что чувствует, что его предает? Этого она точно не знала. Оставалось только ждать. Удовлетворит ли его весть о замужестве Ребекки, или он начнет предъявлять претензии?

Шарлотта кашлянула.

Ребекка постаралась вести себя вежливо:

— Извини меня, Шарлотта. Разреши представить мистера Максимилиана Раштона, соседа моего отца. Мистер Раштон, это леди Шарлотта Синклер, моя невестка.

Он поклонился ей:

— Счастлив познакомиться с вами.

— Добрый день, — сдержанно ответила она.

Он снова повернулся к Ребекке:

— Но наверняка ваша, невестка знает, что я для вас больше чем просто сосед вашего отца?

Ребекка даже вздрогнула от такого дерзкого заявления.

— Она знает ровно столько, сколько я рассказала, — что вы сосед моего отца; и ничего более, потому что какие бы планы вы ни намечали с ним, меня это не касается. Теперь я замужняя женщина.

— Но это должно вас касаться, — сказал он. — Вы были обещаны мне и вдруг исчезли, не объяснившись и даже не попрощавшись.

Ребекка не могла поверить, что у него хватило наглости выложить ей все это, не говоря уже о том, что это происходило в присутствии Шарлотты. Как ей хотелось, чтобы здесь оказался Девон!

— Я не обязана давать вам какие-либо объяснения. Лично я ничего вам не обещала.

Шарлотта осторожно вмешалась:

— Пожалуй, пойду посмотреть, нашла ли миссис Сиск нужную ткань для шляпки, которую мы обсуждали. — Она указала в направлении задней комнаты. — Уверена, она не будет возражать, если я приду взглянуть на…

— Тебе не нужно никуда уходить, — прервала ее Ребекка. — Мистер Раштон уже прощается.

— Пожалуйста, дорогая, — сказал тот неожиданно мягким тоном, которого она никогда не слышала у него прежде. Что происходит? Он из хозяина положения, каким привык себя ощущать, превратился в просителя? — Уделите мне минутку. Я попытаюсь понять, что произошло между нами, и постараюсь позабыть происшедшее…

Ребекка интуитивно чувствовала сочувствие со стороны нежного сердца Шарлотты, стоящей рядом, пока ее собственное сжималось от отвращения.

— А ничего у нас и не происходило, мистер Раштон. Никогда. Так что, может быть, довольно объяснений?

— Пожалуйста, скажите мне, что тут какое-то недоразумение, — настаивал он. — Я многие годы наносил визиты вам и вашему отцу. Наверняка вы подозревали, что здесь замешаны мои чувства. И в тот день, когда мы встретились в конюшне…

Шарлотта снова кашлянула.

— Боже, здесь слишком душно. Думаю, мне не повредит прогулка на свежем воздухе. Если вы извините меня.

— Нет, Шарлотта, в этом нет необходимости! — Ребекка сделала шаг вперед, но, прежде чем она смогла что-то сделать, чтобы задержать невестку, та уже вышла на улицу, и Ребекка осталась в шляпном магазине наедине с мистером Раштоном.

Она взглянула на дверь задней комнаты и могла слышать, как там двигалась хозяйка магазина. Она подумала, не прислушивалась ли так их разговору?

— Леди Шарлотта очень точно чувствует ситуацию, — усмехнулся он, и прозвучавшая ранее в его голосе уязвимость исчезла, как капля воды на раскаленной плите. — Как мило с ее стороны дать нам возможность остаться наедине!

— Я не хочу оставаться наедине с вами, сэр, потому что нам не о чем говорить. Вам уже известно, что я вышла замуж, за маркиза Готорна, будущего герцога Пембрука.

Она надеялась, что это сможет устрашить его.

— Да, и вы вышли замуж слишком поспешно, не понимая толком ситуацию.

— Я поняла достаточно, — сказала Ребекка. — Я отлично знаю, что вы собой представляете, как заставляете моего отца подчиниться вашим желаниям. Да, он слаб и болен, он дал вам обещание относительно меня. Но моего-то согласия никто не спрашивал.

Он усмехнулся:

— Слаб и болен? Именно об этом я и говорю. Как же вы до сих пор ничего не поняли, Ребекка?

Она возмутилась в ответ:

— Нет, это вы ничего не поняли. Я теперь замужем, и мне нечего больше вам сказать.

Молодая женщина миновала его и вышла из магазина, чтобы найти Шарлотту.

Мистер Раштон последовал за ней на улицу. Дверь за ними захлопнулась.

— Отличная идея, — констатировал он. — Мы прогуляемся вместе в тумане и все проясним.

— Я никуда не пойду с вами. — Она тревожно оглядывала улицу, но Шарлотта исчезла, вероятно, зайдя в другой магазин, а их кучер еще не вернулся, чтобы забрать их.

— А почему? — поинтересовался Раштон. — Полагаю, вы думаете, что я собираюсь похитить вас или ударить тростью по голове и засунуть в мою карету? Это было бы слишком драматично. Но и глупо. Ваш муж, несомненно, будет преследовать нас.

Ребекка остановилась и повернулась к нему лицом:

— Всего хорошего, мистер Раштон.

— Вам еще рано прощаться со мной, — ответил ее бывший сосед, продолжая следовать за ней, когда она снова зашагала по улице. — Вы еще не выслушали меня.

Едва сдерживая гнев, Ребекка остановилась, ожидая, что он объяснит, чего от нее хочет.

Он лениво подошел к углу улицы и прислонился к фонарному столбу.

— Я не собираюсь ударять вас по голове или похищать вас. В этом нет необходимости. Уверен, вы поймете ошибку, которую совершили, и придете в мой дом по собственной воле.

Она приблизилась к нему, насмешливо хмыкнув в ответ на его нелепое заявление.

— Вы шутите. Я люблю своего мужа.

— Именно поэтому вы и покинете его.

И тут же в ее сердце возник страх.

— Покинуть его? Я никогда и ни за что не сделаю этого.

Его карие глаза потемнели от решимости.

— Я долго ждал, чтобы вы стали моей женой, Ребекка, и это должно случиться. Вы покинете своего мужа сегодня же вечером и попросите аннулировать ваш брак.

— Аннулировать! Вы сошли с ума, как вы могли предложить такое!

Он оторвался от столба и медленно приблизился к ней:

— Тогда развод. Мне это безразлично. И я не сумасшедший. Вы должны будете сделать все, о чем я вас попрошу. Причем безо всяких сцен. Иначе ваш муж окажется вовлеченным в скандал века вместе с вами — и, что хуже всего, с вашим отцом.

— О каком скандале вы говорите?

Ребекка тут же подумала о письме, которое написала отцу, где спрашивала, почему он боится мистера Раштона, но пока не получила ответа.

Он придвинулся ближе и провел холодным пальцем вниз по щеке.

— Так где же ваша проницательность, дорогая? Ваш отец — не слабый больной человек, каковым вы его считаете. На деле он хладнокровный убийца. Если вы не оставите своего мужа и не вернетесь в Крейтон-Мэнор, чтобы стать моей женой, я разоблачу вашего отца. Вы можете услышать о несчастном случае со смертельным исходом, в котором будет замешан ваш муж. Или другие члены его семьи…

Все ее существо буквально содрогнулось от ужаса.

— Вы угрожаете, что убьете моего мужа, наследника герцога Пембрука, или членов этого уважаемого семейства? Я немедленно сообщу обо всем в магистрат.

— У вас нет никаких доказательств, — сказал он, нисколько не обеспокоенный. — Я буду все отрицать, а через день-другой свидетельство об отвратительном преступлении вашего отца появится на столе судьи в том же самом магистрате. Тогда на семейство Пембрук поглядят совсем другими глазами. И все из-за их связей с вами.

Ребекка покачала головой:

— Никакого преступления не было. Его просто не могло быть.

Она предпочла бы получить ответ на свое письмо к отцу, чтобы лучше ориентироваться в обстановке.

Раштон протянул ей листок с фамильным гербом Крейтона, отпечатанным наверху страницы. Это была бумага с письменного стола ее отца, датированная пятью годами раньше. В записке содержалась просьба к ювелиру починить браслет. Она была подписана: мисс Серена Фуллартон…

— Что это такое?

— Это документ, позволяющий установить жертву, — небрежно сообщил он. — Ваш отец подарил ей тот браслет, и она похоронена с ним в его имении. Я точно знаю, где именно.

В животе у Ребекки все сжалось.

— Это ваш почерк? — Она знала, что это не рука ее отца.

— Нет, ее.

Болезненный комок собрался у нее внутри, когда он взял записку у нее из рук и засунул обратно в карман.

— Примите это к сведению, Ребекка. Вы знаете далеко не все о вашем отце.

На это у нее не нашлось ответа.

— Если вы хотите защитить вашего мужа, оставьте его, — сказал Раштон. — Убегите из дворца ночью, как вы сделали, когда покинули дом отца, и оставьте ему записку, что совершили ошибку и любите меня.

— И вы думаете, он позволит мне уйти? Вам не приходило в голову, что я ношу его дитя — наследного герцога?

Мистер Раштон повернулся и зашагал к своему экипажу, припаркованному по другую сторону улицы. Он оглянулся на Ребекку и произнес:

— Ради вас самих и ради вашего отца вам лучше молиться, чтобы этого не случилось. А если это даже и так, то лучше, чтобы родилась девочка. Но не беспокойтесь. У вас будет другой наследник. Я позабочусь об этом. Теперь отправляйтесь домой и соберите свои вещи.

Он сел в экипаж, и кучер захлопнул за ним дверь. Как только кучер залез на свое место, дверь открылась, и мистер Раштон пристально посмотрел на нее из кареты.

— Между прочим, — сказал он, — мне понравилась та шляпка с желтыми перьями. Купите ее, когда вернетесь в магазин, и привезите с собой. Ожидаю увидеть вас завтра в полночь у своих дверей с улыбкой на лице и в этой шляпке.

С этими словами он закрыл дверь, и черная блестящая карета покатила по улице.

Глава 21

В тот вечер после обеда Девон через слабо освещенные коридоры дворца отправился в спальню жены. Ребекка была очень тихой за обедом и без своей обычной улыбки, а потом сообщила, что ей необходимо поговорить с ним наедине. Девон понимал, что что-то случилось, и хотел поскорее узнать, в чем дело.

Подойдя к двери ее комнаты, он тихо постучался. Ответа не последовало. Он постучал второй раз. Подождал и уже собрался постучать в третий, когда дверь наконец распахнулась и на пороге возникла красавица-жена, уже одетая ко сну. Он испытал большое облегчение, увидев ее, хотя и сам не понимал почему.

— Я решил впредь пользоваться секретными коридорами, — пошутил он. — Когда я прихожу через них, мне не приходится так долго ждать у твоей двери.

С явной осторожностью она отступила назад и пригласила его войти.

Девон вошел в спальню. В камине ярко горел огонь. Мгновение он стоял, глядя на пламя, затем повернулся к ней:

— Ребекка, сегодня за обедом ты была сама не своя.

Она закрыла за ним дверь, подошла к кровати и взобралась на нее.

— Я знаю.

Он заметил ее неуверенную позу; ее пальцы, теребящие покрывало, и то, что в ее глазах не было привычного света.

— Скажи мне, что случилось. Я же вижу, что тебя что-то беспокоит. Что бы это ни было, я все устрою.

Она нахмурилась:

— Я думала, ты не хочешь быть моим героем. И вот ты здесь и снова предлагаешь спасти меня.

У него в уме завертелся десяток дурных предчувствий.

— Тебя надо от чего-то спасать? Или от кого-то? — добавил он, чувствуя в душе знакомую искру ревности, которой сам был не рад. Она заставляла его чувствовать себя так, словно он не был хозяином положения.

Ребекка соскользнула с постели, закрыла лицо руками и отошла к противоположной стене комнаты.

— Трудно сказать. Боюсь, ты можешь все неправильно истолковать, Девон, но лучше, если ты будешь все знать. — Она открыла лицо и посмотрела прямо на мужа: — Я попала в ужасную историю и не знаю, как из нее выбраться.

— В какую историю? — спросил он, не понимая, что могло ее так огорчить.

— Сегодня я… я встретила мистера Раштона в деревне.

У него на щеках заиграли желваки.

— Он разговаривал с тобой?

— Да.

— Чего он хочет?

Ребекка с тревогой посмотрела на мужа, и у нее опустились руки.

— Меня. Он все еще хочет меня.

Девон постарался держать себя под контролем.

— Но ты — моя жена.

— Ему это не кажется препятствием. Я думаю, он сумасшедший.

Девон помолчал, с усилием сглотнув.

— Почему ты не сказала мне об этом раньше?

— Я говорю тебе это сейчас.

— Но почему ты не сообщила мне об этой встрече до сего момента? — Он услышал взрыв раздражения в своем голосе и понял, что это не ускользнуло и от нее.

— Когда я вернулась, ты уже уехал на северные поля, — объяснила Ребекка, — и я не могла заговорить об этом за обедом.

— Тебе следовало отправить ко мне конюха с запиской, как только ты вернулась из деревни! Я немедленно догнал бы этого человека и запретил бы ему когда-либо приближаться к тебе в радиусе десяти миль. Я бы научил его, как уважительно обращаться с моей женой, будущей герцогиней Пембрук.

Ребекка стояла молча, неуверенно глядя на него, ее лицо было бледным, как стеариновая свеча.

— Я не знала, как ты воспримешь все это.

— Именно таковыми и были бы мои действия, если бы я узнан: обо всем раньше. А сейчас мне не остается ничего другого, кроме как стоять здесь и допрашивать мою жену.

Неожиданно ему пришла в голову мысль, что случилось бы, если бы ее отец не пришел во дворец в день их свадьбы и не открыл ему тайну ее предыдущей помолвки. Узнал бы он об этом? Призналась бы ему Ребекка к этому времени, а если нет, рассказала бы о сегодняшней встрече со своим бывшим женихом в деревне? Или же это осталось бы неизвестным ему?

Девон вспомнил, как жена ответила на вопрос, заданный им ранее, и внутри у него все сжалось от неясного страха.

— Что вас связывает?

Сомневалась ли она в своих чувствах? Ее раздирали противоречия?

«Помоги мне Господь, — думал Девон, — чтобы наш брак был честным». Ведь Ребекка, казалось, была влюблена в него и хотела стать его женой. Как он понимал, она прожила всю свою жизнь в заточении в отцовском доме. Девон предполагал, что не будет никаких осложнений и что он женится на невинной девушке без прошлого. Он даже позволил себе увлечься, несмотря на то, что знал, какую боль и разочарование может принести любовь, и дал себе зарок больше никогда не поддаваться этому опасному чувству.

Неожиданно он подумал о матери, которая так страдала в своем замужестве, потому что вынуждена была выйти замуж за герцога, а тот, кого она горячо любила, был потерян для нее. Не это ли испытывала и Ребекка, или же он полностью потерял рассудок?

Ребекка поднесла к губам дрожащий палец.

— Он обвиняет моего отца в чем-то ужасном и сказал мне, что, если я не оставлю тебя, он раскроет преступление отца перед всем миром.

Девон сжал руку в кулак, в то же время направив мысли и чувства на реальные вопросы.

— Он обвиняет моего отца в чем-то ужасном и сказал мне, что, если я не оставлю тебя, он раскроет преступление отца перед всем миром.

Девон сжал руку в кулак, в то же время направив мысли и чувства на реальные вопросы.

— В чем он его обвиняет?

Она заколебалась, затем произнесла почти шепотом:

— В убийстве.

Он недоверчиво посмотрел на нее.

— Но это неправда, — убежденно заявила Ребекка. — Моего отца можно назвать кем угодно, но не убийцей.

— Ты полагаешь, Раштон лжет?

Она слегка запнулась.

— Скорее всего… По крайней мере насколько мне известно.

— Но у тебя нет полной уверенности.

Ребекка закусила губу и отвернулась. Потом сказала с горечью:

— Я думала, что знаю отца. В детстве он был всем для меня, но с годами сильно изменился. А когда поддался давлению и обещал меня мистеру Раштону, я поняла, что он совершенно чужой мне человек. — Она снова встретилась с мужем взглядом. — Какой отец заставит дочь выйти замуж за человека, которого она презирает, за настоящего тирана?

— Отец, которого шантажируют убийством, — заметил Девон.

Ребекка бросила на мужа быстрый взгляд:

— Ты думаешь, он виновен?

Девой приблизился к жене и долго смотрел в ее блестящие зеленые глаза, на ее влажные вишневые губы и белую кожу. Он видел ее уязвимость, ее страдание, но в свете открывшихся событий решил забыть на время о чувствах, а сосредоточиться на сложившейся ситуации.

— Что мне хочется узнать, так это почему Раштон заострил внимание на тебе? Почему не откажется от идеи получить тебя в качестве жены и из-за этого шантажирует графа, несмотря на то, что ты уже вышла замуж за другого человека и делишь с ним супружеское ложе? Признайся, Ребекка, ты уверена, что никогда не поощряла его чувства к тебе?

Девон подумал о дневнике. Ока удивила его тем, что была не по возрасту сведуща в интимных отношениях. Откуда она могла почерпнуть так много и не сознавать собственной сексуальной притягательности, оставаться невинной?

Он даже задумался о том, где на самом деле она раскопала этот дневник, источник своего сексуального образования?

— Ты готов допустить, что между нами что-то было? Что я лгала? Не веришь в мою преданность? Если бы было иначе, я избрала бы наиболее легкий путь. Сделала бы то, о чем он попросил меня. Просьба эта, к твоему сведению, состоит в том, чтобы сегодня ночью я убежала из дворца. Если бы я не хотела остаться с тобой, сейчас ты читал бы мое прощальное письмо. А вместо этого я смертельно рискую. Я сделала именно то, чего он велел мне ни в коем случае не делать. Я рассказала тебе все, Девон, все до донышка. И теперь должна ожидать, что Раштон разоблачит моего отца в преступлении, которого он скорее всего не совершал.

Ее эмоциональный взрыв мог пробить брешь в твердой стене решимости Девона, но он обнаружил, что силы его лишь окрепли.

— Чего конкретно и когда он ожидает от тебя?

— Он хочет, чтобы я оставила тебя этой ночью и в полночь приехала в его дом.

Девон попытался представить себе подобную ситуацию и не смог.

— Сегодня ты не должна покидать свою спальню, — резко приказал он. — И ни на шаг из дворца завтра утром. Поняла?

Она отвернула лицо в сторону, словно он дал ей пощечину, и ответила с ледяной насмешкой в голосе:

— Конечно.

— Я поставлю слугу у твоей двери. На тот случай, если твой бывший суженый проявит нетерпение и придет сюда сам, чтобы похитить тебя.

Ребекка внимательно посмотрела на мужа:

— Ты уверен, что это делается ради моей безопасности? Заточение — более подходящее слово для подобных мер.

Он молча стоял, глядя на нее. Было ли это действительно более подходящее слово? Гнев, ревность, помутнение сознания, рассудка вызвали его бесчувственные указания? Он что, хотел наказать Ребекку за то, что боится потерять ее? Или же собрался на деле защитить ее?

— Теперь отдохни, Ребекка. Мы обсудим, как нам действовать, завтра утром. — Он повернулся, чтобы уйти.

— Я никогда не хотела быть тебе в тягость, — проговорила она.

Девон почувствовал укол сожаления, но рука его уже лежала на ручке двери.

— Я знаю, — произнес он не поворачиваясь, так как не хотел поддаться, своим: чувствам. — Ты думала, что меня обрадует роль рыцаря в сверкающих доспехах. Но на самом деле ты не знала меня. Так же как и я — тебя.

С этими словами он покинул комнату и пошел по коридору. Лишь достигнув его конца, он резко остановился, крепко зажмурился и прижался лбом к стене.

Помоги ему Господь! Он снова повел себя недостойно. Держался с ней холодно и бесчувственно — как и в день их свадьбы, а ему следовало проявить сочувствие и облегчить ее страхи.

Ее отца только что обвинили в убийстве, и она доверила ему свой секрет. Она доверяла ему! Даже когда понимала, что он можетотвернуться от нее или передать ее отца властям.

Его ответ был таким черствым и жестоким. Он даже предположил, что в прошлом она дала Раштону какую-то надежду. И намеренно погасил теплые чувства к ней и не позволил страху завладеть им. А разве, не этого он боялся больше всего? Одна только мысль, что Ребекка может покинуть его и уйти к другому мужчине, вызвала у него горячее желание проломить кулаком стену.

Приложив руку ко лбу, он постарался прийти в себя. Дошел до своей спальни и только тогда осознал, что это будет первая ночь в их семейной жизни, когда они не будут любить друг друга.

Глава 22

«Дорогой дневник, как я всегда знала, однажды это должно было случиться. Я обречена. Возможно, это наказание, которое, как: я боялась, непременно настигнет меня за мои грешные мысли и желания. За греховные удовольствия, которых я искала, а также потому, что я отдала свое девичье тело человеку, который не был моим мужем.

Но разве не имело значения то, что я любила его всем сердцем — что я была готова умереть за него, как готова и сейчас?

Но что сейчас значит любовь, когда меня тащат к алтарю и насильно выдают замуж за другого человека? Через час отец придет за мной, и из грязной лондонской гостиницы меня поведут в церковь.

А что с Джессом? Жив ли он? Два дня назад мои братья избили его у меня на глазах и увели куда-то. Куда, Господи, куда они могли увести его?

Пожалуйста, Господи, я сделаю все, если ты только сохранишь ему жизнь. Я выйду замуж за этого человека и раскаюсь в моих грешных желаниях, только чтобы мой дорогой Джесс остался жив».

Ребекка захлопнула дневник и подумала, не дать ли его Девону, предварительно отметив следующую страницу из-за сходства с ее собственным положением. Если бы только муж смог поверить, что подобная любовь действительно существует в мире. Если бы только…

Но она не отнесет ему эту тетрадь, хотя бы потому, что ей не разрешили покидать спальню. И что самое важное, она не хотела видеть мужа. Она была слишком рассержена. Муж обращался с ней как с преступницей, хотя именно ей угрожали и именно с ней дурно обращались.

Если кто и заслуживал гнев ее мужа, так это мистер Раштон. Ведь он старался разрушить их брак ради собственных эгоистических амбиций, а Ребекке ничего не оставалось, кроме как беспокоиться за отца и жить с мыслями о том, что вся ее предыдущая жизнь была ложью — что все эти годы она жертвовала своим счастьем ради убийцы.

Но нет, этого не может быть. В это невозможно было поверить. Одна мысль об этом была невыносима.

Неужели ее муж полностью лишен чувства жалости? Неужели не сознает опасности, которая ей угрожает, не понимает, в каком смятении она пребывает сейчас?

Наверное, он не любит ее по-настоящему, предположила Ребекка, и сегодня вечером он доказал, что не слишком отличается от мистера Раштона. Она была его собственностью, вещью, он подавлял ее и контролировал, потому что возникла опасность его непререкаемой власти над ней. Он приказал ей не покидать дворец, сделал ее в конце концов своей пленницей.

Когда Девон проснулся на следующее утро, в голове его царил сумбур. Он так и не решил, что и как надо делать. Время шло, а он лежал в постели, глядя в потолок. Положим, он не станет ничего предпринимать и позволит разоблачить отца Ребекки. Ребекка могла не согласиться с этим планом, но если ее отец виновен в каком-то гнусном преступлении, то только справедливо, что он предстанет перед судом.

С другой стороны, если он невиновен, правда в конце концов все равно восторжествует. Разразится скандал, это неприятно, но по крайней мере у Раштона не будет больше власти над ними, а Ребекка будет в безопасности здесь, в Пембрук-Пэлас.

Девон посмотрел в окно. Небо прояснилось. На рамах висели капли дождя, свидетельство семейного проклятия, что его отец, несомненно, примет близко к сердцу. Приехавший накануне доктор Томас в какой-то степени помог им. Он провел около часа с отцом Девона, после чего поговорил с матерью, высказав свое мнение по поводу психического состояния герцога.

Доктор отметил глубокую сосредоточенность своего пациента на прошлом, включая далекое детство, его своеобразный взгляд на историю, уходящую в глубь зеков вплоть до периода роспуска монастырей. Насколько смог установить доктор Томас, герцог верил, что проклятие исходит от одного из монахов аббатства Пембрук и что призрак того монаха до сих пор бродит по коридорам дворца.

Доктор пообещал приехать еще раз через несколько дней, чтобы продолжить обследование. Он сказал герцогине, что, если семья пожелает, он сможет дать рекомендации, чтобы новое завещание было признано недействительным по причине умопомешательства отца. Для этого, однако, необходимо официальное освидетельствование его безумия.

Девону и остальным членам семьи потребуется время, чтобы рассмотреть более широкие последствия подобных действий, к тому же они ждали ответа от Гаррета.

Но нынче не это волновало Девона. Его первой мыслью было поговорить с Ребеккой и вместе решить, что делать.

Он встал с постели, оделся без помощи камердинера, вышел из спальни и пошел по тихому дворцу. Прошел мимо горничной с метелкой из перьев, которая, казалось, очень удивилась, увидев его в такой ранний час, и быстро прижалась к стене.

Девон завернул за угол и увидел слугу, шагавшего взад и вперед перед дверью спальни жены. Завидев Девона, молодой человек остановился.

— Доброе утро, — поздоровался Девон.

— Доброе утро, милорд.

Девон постучался в дверь. Ответа не последовало. Он постучался снова, на этот раз громче. Опять никакого ответа.

— Никто не приходил и не уходил после моего ухода?

— Меня поставили здесь только час назад, милорд, но, как я понял, ночью все было спокойно.

Девон повернул ручку, но дверь оказалась заперта. Он стал стучать изо всех сил, сердце его вырывалось из груди, паника охватила все его существо. Неужели она сделала глупость и воспользовалась секретными проходами, чтобы покинуть дворец?

Он повернулся к слуге:

— Возьми ключи у миссис Каллаган. Быстро!

— Да, милорд. — Молодой человек побежал к лестнице, пока Девон в нетерпении остался ожидать его. Минуту спустя домоправительница вместе с лакеем появилась у двери.

Миссис Каллаган перебирала ключи.

— Доброе утро, лорд Готорн, — сказала она, словно ничего не случилось. Быстро вставила нужный ключ в замочную скважину и открыла дверь.

Девон вошел в спальню Ребекки. Комната оказалась пуста, хотя постель была смята. Он подошел к гардеробной и заглянул внутрь, но там тоже никого не было. Посмотрел на портрет на стене. Он был слегка отодвинут.

Куда она ушла? Если она покинула дворец, как он отыщет ее? И помоги Господь, чтобы она не встретилась с Раштоном наедине и не поддалась его требованиям. Если это случилось, так это только его вина. Ведь он не предложил ей ни помощи, ни поддержки, больше того, заставил почувствовать себя пленницей.

Девон вышел в коридор, где в ожидании стояли лакей и домоправительница.

— Помогите мне разыскать жену, — попросил он. — Если вы найдете ее раньше меня, скажите, что я хочу поговорить с ней в моем кабинете.

— Конечно, лорд Готорн.

Девон обходил одну комнату за другой. Заглянул в библиотеку, галерею, столовую, салон и в каждую из гостиных, но ее нище не было.

С возрастающим ужасом он направился вверх по лестнице к кабинету в надежде, что домоправительница привела ее туда, но комната была пуста, как и все остальные. Неужели ушла? Конечно, он был чересчур груб с ней вчера вечером, черт его дернул. Но ведь не может же она быть такой глупой и опрометчивой, чтобы уйти, ничего никому не сказав…

А если ушла? Если он потерял ее?

Девон бросился вниз по ступеням, чтобы найти домоправительницу, но встретил лакея с кофейником на подносе.

— Кто-то уже встал в этот час?

— Да…

Девон повернулся, побежал в обратном направлении и ворвался в комнату. Боже, она была там — его драгоценная, очаровательная, непутевая жена, ради которой он готов на все. Она сидела с книгой за покрытым белой скатертью столом, уже одетая в дневное платье солнечного желтого цвета с отороченным кружевом вырезом, и выглядела совершенно невозмутимой.

Никогда еще не испытывал он такого облегчения, как сейчас. Если бы с ней что-то случилось… Если бы он потерял ее…

И что? — спросил он себя, нахмурившись. Что бы он сделал?

Бесполезно было отрицать, что, несмотря на все его усилия не влюбиться отчаянно и безнадежно в жену, несмотря на попытки сосредоточиться на своих обязанностях, а не на сердечных делах, — его сердце было разбито и брошено к ее ногам.

— Где ты была? — спросил он, пытаясь справиться с паникой, пронизывающей все его существо. — Я искал тебя повсюду.

Ребекка нахмурилась и опустила книгу.

— Ты плохо объяснил, Девон, зачем поставил слугу у моей двери. Чтобы не впустить нежеланных гостей или удержать меня? Согласись, сама идея не позволить мне покидать комнату была во всех отношениях оскорбительной. Неужели ты мог хотя бы на минуту подумать, что я убегу ночью и подчинюсь попыткам мистера Раштона шантажировать меня? — Она стукнула кулачком по столу. — Ты, должно быть, забыл, что у меня есть собственная воля, Девон. Меня не заставишь делать то, чего я не желаю.

В этот момент вошел слуга с подносом. Увидев огонь, полыхающий в глазах Ребекки, и ее сжатый кулак на столе, он немедленно ретировался.

Девон почувствовал, что у него перехватило дыхание от беготни вверх и вниз по лестницам. Все утро он пребывал в замешательстве, не обнаружив ее в спальне и почувствовав, что сердце его отнюдь не так неуязвимо и глухо, как он предполагал.

И вот теперь он выслушал впечатляющую тираду Ребекки… И понял, что побежден, покорен, обезоружен. Это было ясно, как дважды два.

— Извини, если непонятно объяснил, — сказал он. — Слуга был нужен для того, чтобы не впускать непрошеных гостей. А ты, разумеется, можешь свободно перемещаться по всему дворцу.

Она откинулась на спинку стула и выглядела удовлетворенной, услышав его заявление, хотя это и была откровенная ложь с его стороны. На самом деле он хотел держать ее взаперти, потому что опасался, что она захочет спасти отца и уйдет, не сказав ни слова. Уйдет одна, без него. А если бы он оказался рядом, то какова была бы его роль? Защитить ее? Быть ее героем? Придушить Раштона? Девой приблизился к столу:

— Пора обсудить, что делась в сложившейся ситуации.

— Ты действительно хочешь обсудить это со мной? — спросила она с насмешкой в голосе. — Не собираешься один принять решение и потом лишь сообщить мне о нем? Если вообще планируешь предпринять что-то…

Он понимал, что заслужил столь открытую враждебность. До сегодняшнего дня он не сочувствовал ее проблемам. Был целиком поглощен собственными страхами и опасениями. И все еще продолжал думать о них.

Девон также понимал, что не в состоянии управлять своими чувствами. Он мог держать под контролем только свои слова и действия. Но ведь и его жена имела право ждать от него не только сочувствия, но и реальной помощи, поддержки.

— У меня есть предложение, — сообщил он, — как нам следует действовать.

Он взял стул и сел напротив нее. Слуга вернулся, поставил кофейник на буфет, затем вошли другие слуги, расставив на столе тарелки с утренним завтраком.

Как только они вышли, Ребекка наклонилась к мужу.

— Я вся внимание.

Девон тоже наклонился вперед:

— Ты сказала, что Раштон хочет видеть тебя на пороге своего дома сегодня в полночь.

— Да, это его условие.

— Ты там и будешь, — сказал он. — Я сам доставлю тебя туда и буду рядом, когда ты постучишь в дверь.

Она нахмурилась:

— А потом?

— Этот человек думает, что власть в его руках, потому что мы не знаем его карты. Мы должны действовать решительно и выбить их у него из рук.

— Каким образом?

— Пользуясь информацией. Мы должны узнать, что сделал или не сделал твой отец. Лжет Раштон или нет.

Какое-то мгновение Ребекка сидела неподвижно, затем встала, подошла к буфету и молча налила себе чашку кофе. Потом она повернулась к мужу:

— А если не лжет? Если это правда? Если отец виновен в чем-то?

— Ты подозреваешь его?

Ребекка ответила не сразу.

— Все, что мне известно, это что у Раштона есть записка о браслете. Этот браслет каким-то образом связан с отцом. И еще записка. Раштон заявляет, что она была написана жертвой, Сереной Фуллартон.

— Ты видела эту записку?

— Да. Раштон также сказал, что эта женщина похоронена в имении отца — с браслетом на руке.

Девон откинулся назад и глубоко вздохнул.

— Я кое-что тебе не рассказала, — призналась Ребекка. — Но если мы встретимся с мистером Раштоном сегодня ночью, ты должен, знать все.

— О чем ты?

— Вчера он предупредил меня, что, если я не исполню то, что он требует, он не только разоблачит отца, но и устроит так, что с тобой или другими членами твоей семьи произойдет несчастный случай… со смертельным исходом.

— Так что, он угрожал не только тебе, но и моей семье?

— Да.

Девон почувствовал, как в сердце его закипает гнев. Он скомкал салфетку и встал:

— Собирайся. Мы немедленно, уезжаем из дворца, и пусть Господь поможет Раштону, когда мы наконец встретимся.

Глава 23

Их ничуть не удивило, что во время десятичасового путешествия в Крейтон-Мэнор дождь не прекращался ни на минуту. Они теснились в карете весь путь — Ребекка, Девон и Блейк, который настоял на том, чтобы сопровождать их, после того как Девон обрисовал ему картину происходящего.

Погода стояла холодная и промозглая, поездка казалась бесконечной. Вода стекала по окнам кареты, и лошади шли через мили луж и грязи. Ребекка сидела рядом с мужем, они молчали. Она хотела, но не могла спросить Девона, простил ли он ее за все беспокойство, которое она ему причинила, поскольку рядом находился Блейк.

Но даже если бы Блейка не было, что-то удержало бы ее от откровенного разговора с мужем. Тем более что тот был занят своими мыслями и хранил молчание. Девон, судя по всему, вознамерился кардинально решить проблему с попытками мистера Раштона шантажировать ее и ее отца.

Когда они подъехали к Крейтон-Мэнору, уже стемнело. Кучер открыл дверцу кареты и, хотя Ребекка утомилась после продолжительного пути, она с трудом могла удержаться, чтобы не выскочить из кареты и не помчаться в дом повидать отца. Ведь она не попрощалась с ним, когда покидала имение почти месяц назад, и хотя все еще сердилась на него и оставалась в неведении относительно его прошлого, все равно он оставался ее отцом. Когда-то он занимал главное место в ее жизни. Вот почему все обвинения против отца казались ей чудовищными. Если бы они подтвердились, мир обрушился бы вокруг нее.

Наконец дверь кареты открылась. Ребекка терпеливо ждала, когда ее муж спустится на землю и протянет ей руку. Он проводил ее до двери, и она стукнула молоточком.

На стук откликнулась горничная.

— Леди Ребекка! — Мэри бросилась вперед и обняла хозяйку, только потом увидев Девона и Блейка позади нее.

— Простите, теперь вы — леди Готорн, не так ли? Господи, один из этих джентльменов ваш муж? — Она отступила на шаг назад.

— Да, Мэри. Это лорд Девон Синклер, маркиз Готорн, а рядом — его брат, лорд Блейк. Мы приехали повидать папу.

Мэри сделала реверанс перед каждым из гостей и приняла от них пальто и плащи.

— Добро пожаловать в Крейтон-Мэнор, — сказала она.

— Пожалуйста, иди и поскорее приведи сюда отца, — попросила ее Ребекка. — Мы подождем здесь, у камина.

Мэри подобрала юбки и побежала вверх по лестнице, а Ребекка направилась к каменному очагу в огромном холле. Она протянула замерзшие пальцы к огню.

Девон и Блейк медленно пересекли холл, глядя на высокий деревянный потолок, каменные стены и немногочисленную мебель.

— Какой великолепный дом, — заметил Блейк.

— Спасибо. — Ребекка сумела улыбнуться. — Отец ни за что не хотел что-либо менять здесь. Ему нравилось средневековое происхождение дома, хотя южное крыло — новое. Мой дед пристроил к дому зал для танцев и повесил там хрустальные люстры. К сожалению, зал еще ни разу не использовали по назначению. Во всяком случае, при моей жизни здесь.

Девон и Блейк приблизились к очагу и тоже принялись греть руки у огня.

— Здесь очень приятно, — заметил ее муж, поднимая на нее усталый взгляд, и впервые за весь день ободряюще кивнул ей. Это было немного, но все же зародило в ней робкую надежду.

Девон с интересом осматривал огромный зал, в котором некогда устраивались пиры и банкеты.

— Все это, конечно, отличается от Пембрук-Пэлас, — отметил он. — Понимаю, почему ты чувствовала себя здесь так одиноко.

В этот момент она услышала знакомый стук трости отца на витой лестнице. Все обернулись.

Отец одолел последнюю ступеньку и приблизился к ним. Его седые волосы были спутаны, одежда потрепана и измята, было заметно, что он давно уже не менял сорочку. Каким он показался ей старым, когда, прихрамывая, подошел.

Неожиданно ею овладело отчаяние. Ребекка порывисто обняла отца:

— Простите меня, простите…

Но за что она извиняется? Ведь она только попыталась спасти себя от страданий, которые ей готовила судьба. И как ни странно, ее собственный отец.

А как быть с обвинением? Было невыносимо думать, что это могло быть правдой.

— Нет, моя дорогая, — ответил он, обнимая ее слабыми руками. — Это я должен просить прощения Я проявил слабость и так подвел тебя.

Она откинула голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Больше всего на свете ей хотелось понять, что он подразумевал под этим. Имел ли он в виду, что совершил ужасный грех? Или же это просто, было извинение за то, что ей собирался устроить брак, которого она не хотела?

Ребекка повернулась и взглянула на мужа, который наблюдал за ней.

— Если хочешь, мы с Блейком пойдем посмотреть за лошадьми.

— Нет, Девон, пожалуйста, останься. — Она снова повернулась к отцу: — Мы проделали весь этот длинный путь, чтобы поговорить с вами.

Его брови понимающе сдвинулись, и он пошел, прихрамывая, к камину.

— Лорд Крейтон, — заговорил Девон, — разрешите мне представить вам своего брата лорда Блейка Синклера.

Мужчины обменялись рукопожатием. Отец Ребекки оглядел обоих молодых людей:

— Достаточно посмотреть на вас, чтобы понять, что вы, без сомнения, братья. Те же черты лица, та же уверенность в себе.

Ребекка поспешила перебить его:

— Отец, мы должны поговорить с вами о мистере Раштоне. Он приезжал в Пембрук-Виллидж. Этот негодяй не собирается отказаться от своих намерений, сделать меня своей женой.

Пламя от огня в камине отразилось в глазах лорда Крейтона, когда он неуверенно посмотрел на каждого из присутствующих.

— Ты говорила с ним?

— Да, — ответила Ребекка. — Он выдвинул серьезные обвинения.

Отец замолчал, потом тихо спросил:

— Что он сказал тебе?

Ребекка, не могла заставить себя повторить слова Раштона. Она была благодарна Девону, который ответил за нее.

— Он грозил разоблачить вас как убийцу, сэр.

Лорд Крейтон попятился, и упал в кресло. Он положил руку на лоб, его пальцы дрожали.

— Помоги мне, Господи.

Дочь подошла к нему и присела перед ним, положив руки на его худые колени.

— Это правда, отец? Скажите мне, что это не так.

Наконец он уронил руку со лба, и она увидела его лицо.

— Он использовал это, чтобы заставить тебя уйти от мужа?

Она кивнула:

— Раштон ожидал, что я подчинюсь ему, чтобы защитить вас. Но вы должны сказать мне, нуждаетесь ли на самом деле в защите? Я не могу принять за чистую монету то, что он сказал. Подтвердите же, что все это — ложь.

Она пристально смотрела в глаза отца, ища правду.

— Конечно, это ложь, — сказал он, обращаясь только к ней. — Ты же знаешь, я не способен на убийство.

Долгое время Ребекка сидела молча, не отрывая глаз от отца. Она хотела поверить этому, искренне хотела. Но в глубине души ее терзал червячок сомнения. Она вспомнила записку о браслете.

— Мистер Раштон сказал, что вы подарили браслет женщине по имени Серена Фуллартон. Точнее, это была записка, которую она якобы написала перед смертью и в которой сообщала, что она — ваша жертва и будет похоронена в нашем имении.

Когда лорд Крейтон взглянул на Девона и Блейка. У него дрожали руки.

— Я не знаю такой женщины. И тем более мне ничего не известно о ее пребывании здесь. Возможно, Раштон украл какое-то письмо, чтобы обвинить меня, для того чтобы заполучить тебя.

— Но ты знал о письме?

Он заколебался.

— Нет, клянусь, нет.

Ребекка была в смятении. Почему отец говорит как-то нерешительно? Ей хотелось в буквальном смысле слова встряхнуть этого человека. Пока что трудно было поверить в искренность его слов.

— Если на вас нет вины, почему вы поддались ему? Почему не восстали, чтобы защитить вашу честь и мое счастье? Почему не отвергли его требования? Или не послали за полицией?

Когда отец заговорил, в его голосе слышались умоляющие нотки:

— В последнее время я был нездоров, Ребекка. Ты это знаешь. Я не так молод и крепок, как твой муж. Силы покинули меня. — У него на глазах выступили слезы, и он закрыл лицо ладонью. — Я трус. Я боюсь всего, боюсь даже покинуть этот дом.

— Не говорите так, отец.

Ребекка слышала стыд и унижение в его голосе.

— Ты всегда была так добра ко мне, — сказал он — Так преданна. Мне следовало сражаться зато, чтобы удержать тебя здесь, рядом.

— Но я не могла оставаться здесь навеки, — возразила дочь. — Я выросла, стала женщиной, и мне нужно жить собственной жизнью.

Ребекка почувствовала руку на своем плече — руку мужа, мягко сжавшую ее плечо.

— Скоро полночь, — напомнил он. — Мы должны идти.

— Куда? — спросил отец, взяв ее за запястье, когда она хотела подняться. — Что вы собираетесь делать?

— Раштон ожидает вашу дочь у своих дверей сегодня в полночь, — объяснил Девон. — Он угрожает разоблачить вас как убийцу, если она ослушается. Я собираюсь встретиться с ним, сэр, и сообщить, что Ребекка никогда не будет принадлежать ему. Теперь она моя жена. Нужно остановить этот шантаж.

Ее отец, не отрываясь, смотрел на Девона. Наконец он заговорил:

— Вы уже второй раз предлагаете нам свою помощь. Готорн, когда я оказываюсь в безвыходном положении. Спасибо…

— Это более чем безвыходное положение, отец, — вставила Ребекка. — Этот человек обвиняет вас в убийстве.

Адамово яблоко на горле у ее отца подпрыгнуло.

— Раштон — настоящий злодей. Он всегда был таким, ты сама это знаешь. Он одержим тобой, и сделает все, чтобы заполучить тебя. Я не так силен, чтобы противостоять ему, но твой муж — совершенно другое дело. — Он поднялся, заковылял к Девону и взял дряхлой рукой его за запястье: — Я достаточно натерпелся, и мое сердце изболелось. Сделайте все, что в ваших силах, чтобы защитить мою дочь. Она заслуживает быть счастливой, а Раштон разрушит все надежды на это. Пожалуйста, сделайте то, что вы должны…

Ребекка увидела решимость в глазах мужа, когда он взял ее за руку и повел к двери. Она хорошо поняла и чувства отца.

Он хотел, чтобы Раштон получил по заслугам.

Глава 24

Карета Пембрука остановилась перед сельским домом мистера Раштона за несколько минут до полуночи. Это был большой дом в голландском стиле, с двумя павильонами, которые придавали ему широту и пропорциональность, Хотя дождь прекратился, густой, тяжелый туман окутывал землю, и воздух был сырым и промозглым. Девой вышел из кареты, помог спуститься Ребекке и пошел с ней к центральному входу. Блейк следовал за ними по пятам с пистолетом в руке.

Прежде чем постучать в дверь, Девон посмотрел в лицо Ребекки и прочел на нем душевные страдания. Она все еще колебалась, верить отцу или нет. Откровенно говоря, и он испытывал похожие чувства.

Нагнувшись, он поцеловал ее в щеку.

— Мы доберемся до сути. Даю слово.

Она кивнула.

Девон постучал тяжелым бронзовым молотком в дверь. Блейк отступил в сторону и прижался к стене, так что его не было видно.

Дверь тут же отворилась, и перед Девоном предстал, хорошо одетый мужчина, явно не слуга. Ему было за сорок, на нем был темный фрак, черты лица отличались строгостью. Нос был прямой, длинный, аристократический, волосы — золотисто-каштановые. Он был высок и строен, и улыбка излучала уверенность. Вне всякого сомнения, перед ним стоял Раштон.

Его довольная улыбка исчезла, как только он встретился взглядом с Девоном.

— Я думал, вы собирались оставить его, — обратился он к Ребекке. Его откровенная наглость заставила Девона сжать руку в кулак, — Он не хотел отпускать вас?

Во время короткой поездки из Крейтон-Мэнора они детально обсудили, что нужно было сказать, но неожиданно Девону потребовались немалые усилия, чтобы действовать по плану, потому что единственное, что ему хотелось сделать сию же минуту; — это войти, схватить мерзавца за горло и выбросить из окна.

— Я не покину моего мужа ни ради вас, ни ради кого-то еще, — твердо заявила Ребекка. — Идите и разоблачайте моего отца. Но думаю, вам будет нелегко доказать что-нибудь, Я первая выступлю свидетельницей и расскажу суду, что вы угрожали маркизу Готорну и его семье, чтобы заставить меня стать вашей женой. Если за кем-то и тянется шлейф злодеяний, сэр, и есть мотив для столь неблаговидного поведения, так это у вас.

Лицо Раштона презрительно нахмурилось. Он поочередно посмотрел на них обоих, словно обдумывая дальнейшие шаги, затем бросил взгляд поверх их голов на карету.

— Думаю, вы не понимаете, что поставлено на карету, — сказал он, — Почему бы вам обоим не войти в дом, я сейчас прикажу подать чай. Мы подробно обсудим это дело.

— Нет, — категорически заявила Ребекка. — Нам нечего обсуждать. Я пришла сюда, только чтобы сказать вам…

Но теперь, когда Девон очутился здесь и впервые увидел человека, который однажды порвал юбки его жены и пытался подчинить ее себе, он не мог уйти просто так. Он сделал шаг вперед и распахнул дверь, заставляя Раштона отступить на черно-белый пол холла.

— Извини, дорогая, — сказал Девон, пропуская Ребекку вперед. — Я решил, что мне в конце концов следует выслушать его.

Он увидел гримасу Блейка, стоявшего за дверью, потому что они не намеревались входить в дом, и теперь его брат будет вынужден ждать в промозглой темноте, если незаметно не проскользнет внутрь.

Стоя лицом к лицу с Раштоном, Девон не отрывал взгляда от его карих глаз. Ребекка спокойно вошла в холл вслед за ним и молча ожидала, когда они двое отойдут друг от друга.

Раштон отступил первым, затем обратился к слуге в другом конце холла:

— Подай, чаю.

Молодой человек тут же исчез, и Раштон проводил гостей в гостиную с желто-голубыми шторами и с точно такой же обивкой мебели. Очутившись в комнате, Девон поднял глаза на большой семейный портрет в позолоченной раме над камином — мать, отец и сын. Они были изображены в парадной одежде. На матери было голубое атласное платье, жемчуг и алмазы вокруг шеи и старинная тиара на голове.

— Мои родители и я, — пояснил Раштон. — Портрет написан год назад. Художник неплохо передал сходство. Пользуясь портретами родителей, создал шедевр.

Ребекка как-то упоминала, что отец Раштона был купец.

— А где сейчас ваша семья? — спросил Девон.

— Все умерли четверть века назад.

— Мои соболезнования. — Девон обошел комнату, внимательно рассматривая мебель и другие картины на стенах. — Вы собирались просветить нас относительно сложившейся ситуации, — подсказал он.

— Полагаю, вы не понимаете значения всего случившегося. — Раштон сел, положив ногу на ногу. — Пожалуйста, присаживайтесь. Не хотите ли печенья? — Он небрежно указал на тарелку с печеньем на маленьком столике.

Ребекка казалась явно расстроенной.

— Прекратите, сэр, эту нелепую попытку продолжать запугивать нас, держа в полном неведении. Пожалуйста, расскажите все, или же я немедленно ухожу отсюда.

Раштон усмехнулся.

— Вы получили ее, — сказал он Девону. — А я вот остался в полном одиночестве…

У Девона заледенела кровь при одной мысли, что между ними могло что-то быть в прошлом.

— Вы слышали, что сказала моя жена, — резко произнес он, — рассказывайте вашу историю.

— Хорошо, — ответил Раштон, поднимаясь со стула. — Пять лет назад на одной из сельских вечеринок я познакомился с молодой женщиной по имени Серена Фуллартон. И узнал, что у нее тайные отношения с вашим отцом.

— Мне трудно в это поверить, — сказала Ребекка. — Мой отец всегда жил очень уединенно. Я бы узнала о таком случае.

Он посмотрел на нее:

— Спросите у него сами.

— Я спрашивала. И он все отрицает.

— Значит, он лжет.

Это заявление ее шокировало. Девон, казалось, бесстрастно наблюдал за происходящим, внимательно слушал.

— Я много раз видел их вместе в ротонде около озера, — продолжил Раштон, — когда гулял теплыми вечерами. Однажды после полудня я услышал, как они спорили. Молодая леди была расстроена, и я не мог не подойти ближе, чтобы услышать их разговор, решая, стоит ли мне вмешаться. То, что вскоре последовало, будет преследовать меня до конца моей жизни. Видите ли, я находился достаточно далеко от них, и мне не оставалось ничего другого, кроме как наблюдать, как ваш отец бросил молодую леди на землю и принялся душить ее, Я, конечно, поспешил к ним, однако было слишком поздно. Когда я оттащил вашего отца, она уже испустила дух.

Ребекка побледнела.

— Я не верю вам.

Девон встал рядом с женой.

— Ваш отец признался мне, — продолжил Раштон, — что мисс Фуллартон носила его ребенка и потребовала, чтобы он женился на ней. Но граф не хотел взять ее в жены, предпочитая иметь только в качестве любовницы, и он потерял терпение. Когда этот отвратительный поступок был совершен и он пришел в себя, то похоронил ее рядом с ротондой, где она лежит и по сей день, без надгробного камня. Я могу даже утверждать, что она похоронена с браслетом на руке, подарком вашего отца. Уверен, судья сочтет это прелюбопытным делом — проследить, кем была приобретена эта безделушка.

Девон посмотрел на жену, которая недоверчиво сдвинула брови, и попытался сосредоточиться на деталях.

— Откуда вам известно, что этот браслет был подарен графом? Возможно, ее убили именно вы.

Раштон покачал головой.

— Как я уже объяснил, я познакомился с ней в деревне, и она открыла мне свои секреты. — Он приблизился к Ребекке, которая дышала тяжело и неровно. — Может быть, вам следует снова порасспросить вашего отца и понаблюдать, как он побледнеет, если ему напомнят об ужасных подробностях случившегося. Тогда вы узнаете правду, согласны?

В этот момент их отвлек шум из холла, и все повернулись в том направлении, В комнату, прихрамывая, вошел лорд Крейтон с палкой в одной руке и шпагой, уже вынутой из ножен, в другой.

Раштон мгновенно выхватил пистолет из кармана фрака. Девон схватил Ребекку за руку и оттащил в сторону. В комнату вбежал Блейк, нацелив на Раштона свой пистолет.

— Сейчас она услышит правду, — воскликнул Крейтон. — Вы, сэр, злодей и шантажист, и я не позволю вам причинять моей дочери новые неприятности. Она выбрала себе достойного мужа, и вам ее не запугать.

— Жаль, что вы пропустили это, — ответил Раштон, — но я уже сообщил ей правду. Так что вы с вашей попыткой геройства опоздали. Она знает, что вы совершили.

Ггаф поднял шпагу, но его не сгибающиеся пальцы и изуродованная болезнью рука не могли твердо удержать ее. Клинок нырнул вниз. Раштон нацелил пистолет на Крейтона, затем на Блейка, потом опять перевел его на Крейтона.

— Скажите ей всю правду, — потребовал граф. Ребекка попыталась приблизиться к отцу, но Девон удержал ее на месте.

— Отец, скажите мне, что это неправда, — умоляюще попросила она. — Скажите мне, что вы никого не убивали.

Граф мельком взглянул на нее. На какое-то время в комнате повисло тяжелое молчание, никто не пошевелился и не произнес ни слова. Наконец старый граф заговорил прерывистым голосом, и все его тело дрожало от волнения:

— Я был влюблен в Серену, и я был с ней в тот день в ротонде.

— Но что же случилось? — спросила Ребекка. — Ты убил ее?

Граф, казалось, с трудом мог произнести слова.

— Случайно.

— Отец…

Девон попытался взять жену за руку, но она словно обезумела.

— Признаюсь, у нас была незаконная связь, и мы поспорили в тот день.

— Потому что она носила в чреве незаконного ребенка, — вставил Раштон.

— Нет, сэр. Она носила вашего незаконного ребенка. Я всегда знал это и именно потому не хотел жениться на ней.

Граф, словно набравшись сил, поднял шпагу и пошел на мистера Раштона, целясь клинком ему в сердце.

— Отец, нет!

Девон бросился вперед, но Раштон успел выстрелить. Выстрел раздался прежде, чем кто-то мог остановить напрасную атаку графа.

Крейтон уронил тяжелую шпагу и рухнул на пол.

— Отец! — Ребекка подбежала и упала на колени рядом с ним.

Раштон попытался перезарядить пистолет, но Девон прыгнул на него и выбил оружие у него из рук. Пистолет покатился по блестящему полу, а Блейк стоял с пистолетом, нацеленным на хозяина, готовый выпустить обойму.

Девон пригвоздил Раштона к полу, но тот изловчившись, ударил Девона кулаком в скулу. Девон почувствовал острую, пронзительную боль.

— Вы не имели права жениться на ней, — процедил Раштон сквозь зубы. — Она была предназначена мне.

— Ей не дали возможность высказать свое мнение, — прорычал в ответ Девон, в свою очередь, нанося удар Раштону.

Катаясь по полу, они наткнулись на стол и перевернули его, затем Раштон оседлал Девона, сжал руками его горло и начал душить.

Задыхаясь и ловя ртом воздух, Девон размахнулся и одним ударим кулака сшиб с себя Раштона. Тот откатился в сторону, схватил шпагу и, встав позади Ребекки на колени, приставил острие к ее спине. Ребекка замерла на месте рядом с отцом.

— Нет… — умоляюще произнес граф, его рука закрывала кровоточащую рану на животе.

Девон медленно, осторожно поднялся на ноги.

— Не пораньте ее. — Ему следовало отбросить шпагу подальше от них. Почему он этого не сделал?

Неожиданно он почувствовал, будто снова скользит с того размытого холма, беспомощный, не в силах противостоять катастрофе, и сожалеющий о тех обстоятельствах, которые привели его к этому ужасному моменту в его жизни.

Он должен был догадаться сбить Раштона в противоположном направлении. Ему нужно было захватить с собой свой пистолет. И прежде всего, ему не следовало брать сюда с собой Ребекку. Но он сделал это и теперь столкнулся с возможностью потерять ее навсегда. Если Раштон вонзит шпагу ей в сердце и она умрет, умрет и его душа.

Ребекка смотрела на отца, который стонал от боли.

— Позвольте мне помочь ему, — молила она Раштона. — Он так страдает.

Раштон указал на Блейка:

— Велите вашему брату бросить пистолет на пол и подтолкнуть его ко мне.

Когда Блейк не подчинился, Раштон прижал клинок шпаги к спине Ребекки, и она качнулась вперед с громким стоном.

— Блейк, положи пистолет, — приказал Девон, не сводя глаз с Раштона.

Блейк опустил пистолет на пол и толкнул его ногой в сторону.

Раштон нахмурился:

— Всю мою жизнь я боролся зато, чтобы вернуть отобранное у меня — мой дом, мою семью. Семья Крейтон должна мне все это, и эта женщина обязана была see мне вернуть.

— Почему мы должны вам что-то?

Граф попытался заговорить:

— Ребекка, твой дед… — Но он не смог продолжить.

— Лежите тихо, отец. Пожалуйста.

Раштон продолжил объяснения за него:

— Ваш дед выиграл мой фамильный дом в карты двадцать пять лет назад и уже на следующий день пришел востребовать долг, выгнав нас всех на улицу. Моя мать умерла через две недели, родив моего младшего брата в меблированных комнатах. От горя отец покончил жизнь самоубийством.

Ребекка посмотрела на отца:

— Это правда?

Тот закрыл глаза и кивнул.

Она повернула голову в сторону Раштона.

— Мне очень горько слышать это, — сказала она слабым голосом. — Может быть, вы согласитесь принять компенсацию?

Девон слушал все это со все возрастающей яростью при виде шпаги, нацеленной в спину жены, и ее отца, лежащего раненным на полу.

Она пришла сюда с ним, веря, что он — ее герой, способный защитить ее.

Гнев — такой могучий, что вмиг сделал ничтожными все совершенные им ранее поступки, о которых он сожалел, — ударил ему и голову. Он не мог подавить яростное желание отомстить. Оно жгло и терзало его изнутри. Он чувствовал себя, словно дикий зверь в клетке — пойманный, но грозный и злой.

— Если вы хотите компенсацию, — резко сказал он, — идите и поговорите со своим покойным отцом. Ведь именно он проиграл ваш дом.

Раштон в шоке повернулся к нему, и Девон бросился вперед. Он врезался своим телом в Раштона, и от силы удара они оба перелетели в другой конец комнаты. Шпага со звоном упала. Они приземлились с сокрушительным грохотом, и Девон упал. Но сумел подняться на колено и нанес сокрушительный удар кулаком в лицо Раштона. Затем сел на него и схватил его голову обеими руками. Он с силой ударил его головой об пол.

Получив столь мощный удар, тот несколько раз моргнул, открыл рот, словно собираясь что-то сказать, но потерял сознание.

Тем временем Ребекка разорвала свой плащ и попыталась остановить кровь из раны отца.

Блейк схватил пистолет и заторопился к Девону.

— С тобой все в порядке?

— Да, — ответил Девон, с трудом сознавая, что только что произошло. Он принял руку брата, и тог помог ему подняться на ноги.

Блейк нацелил пистолет в сердце Раштона на случай, если тот очнется и захочет двигаться. Встретившись взглядом с Ребеккой, Девон встал на колени рядом с ней. Она нежно гладила отца по голове. Дыхание графа было прерывистым.

— Нам необходимо что-то сделать, — воскликнула она.

— Извини, — прошептал граф. — Я никогда не хотел причинить тебе боль, но ты должна знать — ребенок был Раштона. Серена собиралась выдать его за моего. Не знаю, что нашло на меня в тот день. Я не смог справиться со своим гневом. Оттолкнул ее, она упала и ударилась головой. Ее смерть — моя вина. Это несчастье преследует меня всю жизнь.

— Постарайся не волноваться, — попросила Ребекка. — У тебя все еще идет кровь.

— Серена очень нравилась мне, и я заботился о ней, — попытался объяснить граф, — но она была его любовницей. Он хотел, чтобы его сын получил мой титул. — Каждое слово давалось Крейтону с трудом, он задыхался. — Я понял, что он намеревался убить меня после рождения ребенка, затем жениться на Серене. Но когда она умерла, все его амбиции были связаны с тобой.

— Почему же вы не рассказали мне обо всем? Я встала бы на вашу сторону. Вы не должны были дать ему власть над нами.

— Меня преследовали стыд и чувство вины. И скандал… Я не смог бы выдержать унижения суда, потери доброго имени нашей семьи. — Граф сжал руку дочери. — Я был не прав. Думал, что со мной ты будешь в безопасности. От страха я потерял рассудок. Но теперь ты свободна. Нет необходимости защищать тебя. Сегодня я сделал то, что должен был сделать давно. Был смелым ради тебя.

Мгновение он смотрел на нее, затем по его глазам пробежала тень, и они закрылись.

Ребекка склонила голову и зарыдала.

Девон положил руку ей на плечо, пытаясь успокоить ее как мог, затем повернулся и увидел молодого слугу, который с широко раскрытыми глазами наблюдал из дверей, держа серебряный поднос с чаем.

— Иди и скажи кучеру, чтобы привез полицию.

Молодой человек кивнул, поставил поднос, повернулся и выскочил из комнаты.

Ребекка уткнулась лицом в плечо Девона. Он крепко прижал ее к себе.

Глава 25

Около двух часов ночи чиновник магистратуры и местная полиция вывели Раштона из его дома и запихнули в экипаж, направляющийся в Ньюгейт. Там же присутствовал и следователь; он взял на себя заботу о теле графа, которое должно было быть доставлено в Крейтон-Мэнор на следующий день. Ребекка также попросила чиновника магистратуры и следователя отыскать останки Серены Фуллартон и предпринять необходимые шаги, чтобы найти ее семью.

После этого Ребекка, Девон и Блейк вернулись в Крейтон-Мэнор. Они объяснили Мэри и другим слугам, что случилось, и все домочадцы были убиты горем, узнав о смерти графа.

Блейка проводили в комнату для гостей, а Ребекка и Девон удалились в ее бывшую комнату. Постель была застелена свежим бельем, и Мэри согрела простыни медной постельной грелкой. Ребекка осмотрела комнату, чувствуя себя совсем обессиленной. Она находилась здесь со своим мужем — человеком, о котором мечтала множество раз, лежа в этой самой постели, — но теперь все было по-иному. Она узнала факты из жизни отца, о которых никогда не подозревала, узнала ужасную вещь, а теперь его уже не было в живых.

И сегодня она стала графиней Крейтон, леди по праву наследства.

— Спасибо, Мэри, — сказала она горничной.

— Вам больше ничего не надо, миледи?

Ребекка отрицательно покачала головой. Все, чего ей хотелось, — это остаться наедине с мужем.

— Мне так жаль, — сказал он, закрывая дверь за Мэри. Он обнял Ребекку и долго держал ее в объятиях. Она закрыла глаза и прижалась щекой к его груди.

Потом он помог ей расстегнуть лиф платья и, аккуратно сложив его вместе с юбками, положил на стул. Пока она стояла в скорбном молчании, он вынул шпильки у нее из прически, распустил волосы и расчесал их, прилаживая рукой и отводя пряди с лица.

Она подошла к шкафу, открыла дверцы и увидела все свои платья, которые висели так, как она их оставила. Ящики комода тоже не открывались без нее, и она легко нашла свою любимую ночную сорочку. Она облачилась в нее, пока Девон раздевался, и несколько минут спустя они оба легли в теплую постель. На столике горела свеча.

— Тебе хорошо? — спросил он, лежа на боку и глядя в лицо жены в призрачном золотистом свете. — Я могу что-то для тебя сделать?

Ребекка коснулась его щеки:

— Ты уже столько сделал для меня. Я просто не могу больше ни о чем просить тебя.

— Но твой отец погиб. Возможно, если бы я действовал, быстрее… Или если бы встретился с Раштоном один на один…

— Нет, ты не должен так думать, Девон, Никто из нас не знает, как может повернуться жизнь. Также как мы не можем оглядываться назад в надежде что-то изменить в прошлом. Просто нужно стараться сделать все возможное в данный момент и рисковать, не боясь совершить ошибки. Потому как альтернатива — это расслабиться, постоянно бояться и ничего не делать.

— Но уж очень я старался избежать роли твоего героя, — мягко заговорил он в тишине. — И не занимался делами, которые требовали внимания. Я был не прав, сохраняя дистанцию междунами.

Ребекка посмотрела ему в глаза:

— Могу я задать тебе вопрос?

— Конечно.

— В день свадьбы ты сказал мне, что не хочешь быть моим героем, потому что не оправдал надежд Мэри Энн в тот день в лесу. Пожалуйста, скажи мне правду, Девон, ты любил ее?

По его лицу пробежала тень сожаления.

— Она была невестой моего брата… Но, по правде говоря, любил…

Ребекка восприняла его слова с внешним спокойствием, хотя в душе она отчаянно желала, чтобы ответ был иным. Но теперь, во всяком случае, она понимала чувства мужа, связанные с тем тяжелым испытанием. Ей стало ясно, почему он всегда демонстрировал сдержанность, когда дело доходило до эмоций в их браке.

В прошлом любовь не помогла ему. Она причинила только душевную боль и вызвала чувство стыда. К тому же разрушила отношения с братом.

— Что произошло между вами?

— Все дело было в письме, которое она написала, — ответил Девон. — До того момента я держал в узде свои чувства к ней, всячески скрывал их. Но именно письмо заставило меня отправиться на эту роковую встречу с ней. Я намеревался просить ее забыть меня, убедить, что она должна принадлежать Винсенту. И вовсе не собирался раскрывать свои чувства. Но она проявила настойчивость, а я — слабость. Я желал ее, и мы сделали то, о чем я сейчас сожалею.

— Вы занимались любовью?

Он на минуту замолчал.

— Я зашел так далеко, как может зайти мужчина, но в последний момент остановился. Но никогда не испытывал такого стыда. — Он закрыл глаза. — Я помню, как резко велел ей одеться, пока застегивал брюки дрожащими руками. Это был настоящий кошмар, и вот из-за чего я так спешил вернуть ее во дворец Винсенту. Я хотел исправить то, что совершил, и в спешке проявил крайнюю неосмотрительность.

Ребекка вздохнула:

— У тебя было много поводов для волнений после возвращения в Пембрук — ты встретился с братом, потом узнал о болезни отца. Затем ты неожиданно нашел невесту, которая добивалась твоей любви, — невесту, которая скрыла от тебя свою тайну. Мне не следовало думать, что ты решишь все мои проблемы, Девон. Я была не права — примчаться в Пембрук в надежде, что одним махом все улажу…

— Но слава Богу, ты решилась на это, — сказал он, привлекая ее к себе. — Я так нуждался в тебе. Ты не поверишь, но я отчаянно хотел сегодня быть твоим героем. Поклялся защитить тебя. И не только от Раштона, но и от всего неприятного в мире.

Ребекка теснее прижалась к мужу:

— Ты и был моим героем.

— Пожалуй, скорее союзником. Ты вела себя очень храбро сегодня. Впрочем, ты всегда была храброй.

Она сумела улыбнуться:

— У меня появились силы и смелость противостоять Раштону, потому что ты был рядом. И если бы не случившееся, отец по-прежнему жил бы в страхе и позоре. И твоя семья тоже могла оказаться в опасности.

— Мне очень жать, что так произошло с твоим отцом.

— Мне тоже очень больно. Но это был его выбор — встретиться лицом к лицу со своим врагом. Думаю, это было необходимо ему, и теперь я понимаю, что именно вина и страх так изменили его в последнее время. Он больше не был отцом, каким я помнила его с детства.

Девон поцеловал ее в кончик носа.

— Но сегодня ночью он проявил настоящую храбрость.

Она кивнула.

— Что же касается тебя и меня, — заговорил Девон, — мы разделим судьбу на двоих. Потому что когда мы вместе, Ребекка, ты освобождаешь меня от всех тревог и неурядиц. Я чувствую, что ты будешь утешением мне и в грядущие времена — когда, вне всякого сомнения, понадобится твоя поддержка в отношениях с отцом и, возможно, когда мы столкнемся со скоропалительными браками моих братьев.

— Я сделаю все, что смогу, чтобы облегчить твою ношу.

Он теснее прижался к ней.

— А ты позволишь теперь уже мне представить тебя скачущей верхом на великолепной белой лошади, чтобы спасти меня?

Она удивленно подняла брови:

— Зачем тебе мое разрешение, чтобы вообразить это?

— Потому что на лошади ты обнаженная, — смеясь сказал он, затем легко и нежно поцеловал ее в губы.

— В таком случае даю тебе разрешение.

Девон продолжал смотреть на жену при свете свечи, затем снова посерьезнел.

— Ты сможешь простить своего отца, — спросил он, — теперь, когда знаешь, что случилось на самом деле?

— Я потрясена, теперь, когда знаю, что он сделал, но постараюсь простить его. Мне просто надо было узнать всю эту историю пораньше. Возможно, я помогла бы ему поступить правильно, и у Раштона не было бы повода запугивать его столько лет.

— В конце концов, твой отец обрел смелость. Но твоей вины в этой истории нет. Ведь ты ничего не знала.

Ребекка почувствовала болезненный комок в горле.

— Все, что ты говоришь, Девон, очень помогает мне. Твои добрые слова — как бальзам на мои раны. Я — счастливая женщина.

Он погладил ее по щеке, поцеловал.

— Это я счастливец. Самая возбуждающая и красивая женщина в мире оказалась моей. Я всегда буду благодарить судьбу за то, что путешествовал по лесу той ночью четыре года назад и что смог стать твоим героем. Я люблю, тебя, моя женушка.

Он нежно прижался к ее губами держал ее в объятиях всю ночь, пока солнечный луч не заглянул в окно утром. Ясный новый день манил их, и когда они встали с постели и отдернули шторы, на небе не было ни облачка и не падало ни единой капли дождя.

Ребекка, Девон и Блейк оставались в Крейтон-Мэноре несколько дней, достаточных для того, чтобы похоронить графа, что было чисто семейным делом. Он был захоронен в мавзолее на холме, где стояла усыпальница всех графов Крейтонов.

Что же до Крейтон-Мэнора, он принадлежал теперь Ребекке, и они с Девоном решили, что будут проводить здесь лето после окончания лондонского сезона, а также наслаждаться осенней охотой. И когда, дай Бог, у них появятся дети, они вернут жизнь и смех в эти тихие пустые комнаты.

Обещая скоро вернуться, Ребекка и Девон попрощались со слугами и вместе с Блейком заняли места в карете Пембруков.

Путешествие обратно в замок показалось коротким. Солнце светило в оконца экипажами оба брата пребывали в отличном настроении. Небо было безоблачным три дня подряд, и погода, они надеялись, успокоит их отца насчет семейного проклятия. Возможно, со временем он поймет, что опасность быть унесенным бушующим потопом им не угрожала и можно отложить поспешные свадьбы.

Может быть, появление внуков утешит и успокоит его, с надеждой думал Девон, глядя на свою очаровательную жену, сидящую рядом с ним в карете. Он подумывал, как скоро они смогут назвать себя семейной парой, ожидающей ребенка. Никогда раньше Девон и представить не мог, что будет с радостью ожидать это событие. И это простое чувство поднимало его настроение по мере того, как они приближались к дворцу. Проезжая мимо полей, он приветствовал фермеров, которые все, казалось, были в отличном настроений. Солнечный свет, думал он, бодрит и веселит людей.

К тому времени как солнце начало садиться, они подъехали к дворцу, который казался розовым на фоне предзакатного неба.

— Как хорошо очутиться дома, — сказал Девон, испытывая чувство теплоты домашнего очага, которое никогда не посещало его раньше. Рядом с ним были жена и брат, а скоро он увидит сестру Шарлотту и мать.

Он также ждал встречи с отцом. Хотел услышать, что тот больше не боится потопа и семейного проклятия, потому что в небе опять сияет солнце.

И неожиданное страстное желание увидеть человека, который однажды жестоко оттолкнул его, что-то разбудило в сердце Девона. Он вспомнил свое недавнее возвращение во дворец. Не верил, что осколки его жизни когда-нибудь сложатся вместе. Но оказалось, что каким-то образом они склеились, потому что он чувствовал глубокое душевное сострадание к своему отцу, искреннее желание обеспечить хороший уход за ним, что бы ни готовило им будущее.

Карета плавно остановилась, лакей опустил ступеньки и открыл дверь. Шарлотта и мать спускались по лестнице, чтобы встретить прибывших.

Девон вышел на свежий воздух из кареты и сразу попал в объятия матери.

— Добро пожаловать домой, — приветствовала она сына.

Он обнял Шарлотту, затем повернулся, чтобы помочь Ребекке выйти из кареты. Герцогиня обняла невестку и прижала к груди.

— Дорогая, я так огорчена, услышав о вашем отце.

— Я тоже, — грустно ответила Ребекка. — Но теперь он покоится с миром.

Как раз в этот момент в открытой двери дворца появился граф, размахивающий письмом над головой.

— В чем дело? — спросил Блейк, подозрительно глядя на отца.

Аделаида тяжело вздохнула:

— Это письмо от Винсента. Мы получили его вчера.

— А как насчет Гаррета? — спросил Девон. — От него что-нибудь пришло?

— Нет, ничего, но на днях твой отец послал человека в Грецию, чтобы найти его и привезти домой.

— Гаррету это вряд ли понравится, — предположил Блейк. — Скорее он сбросит этого посла в Средиземное море.

Герцог спускался, подпрыгивая, вниз по ступеням в домашних шлепанцах.

— Доктор Томас еще не приезжал? — тихо спросил Девон у матери.

— Нет, — ответила та. — Но слава Богу, он приедет завтра.

— Девон! — позвал граф сына. — Как хорошо, что ты вернулся! И твоя прекрасная жена. Вы — произведение искусства, моя дорогая девочка.

— Благодарю вас, ваша светлость, — с улыбкой ответила Ребекка.

— Я вижу, у тебя письмо от Винсента, — сказал Девон.

— Да-да. — Герцог протянул письмо старшему сыну. — И взгляни на закат! Похоже, дела налаживаются.

Девон бросил любопытный взгляд на Блейка, затем прочитал письмо. В животе у него все сжалось, и он пробежал рукой по лицу.

— Не может быть, — произнес он, протягивая письмо Блейку.

Блейк тоже прочитан его.

— Господи! Нет, он шутит. Он помолвлен?

— Да! — радостно воскликнул герцог, пританцовывая на ступенях. — О, Винсент, я так горд. Я подарю ему свое лучшее охотничье ружье. Или лучше мои сапоги, которые он иногда надевает без спроса. И пожалуйста, взгляните еще раз на закат!

Все повернулись посмотреть на многокрасочный закат солнца на горизонте.

— И кто же эта леди? — спросила Ребекка, потому что Девон все еще был не в состоянии произнести ни слова, находился в шоке.

Блейк протянул ей письмо Винсента.

— Боже мой! — воскликнула она. — Это леди Летиция, дочь герцога Суинберна. — Она взглянула на Шарлотту, которая закусила губу: — Она будет нашей невесткой.

— Винсент действовал слишком импульсивно. Не подумав хорошенько, — промолвил Девон.

— Разве разумная мысль когда-нибудь приводила мужчину к алтарю? — спросил отец. — Разве молодому здоровому мужчине нужно прислушиваться к мнению своего ливрейного лакея? Ха, ха!

Блейк вздохнул:

— Она — красивая девушка. Возможно, в нынешних обстоятельствах это как раз то, что нужно Винсенту.

— Она очень молодая девушка, — радостно воскликнул герцог. — Я буду обожать ее. Он привезет ее домой завтра!

Девон глубоко вздохнул и посмотрел на закат. Ребекка положила руку в перчатке ему на плечо, выражая тем самым понимание и поддержку.

— Итак, проклятию, похоже, снова что-то помешает, — сказал он с заметным чувством сожаления, когда смотрел в очаровательные понимающие глаза жены.

— Да, правда, снова помешает! — торжествующе вскричал их отец, — Теперь скажите, в котором часу ужин? Очень хочется говядины.

— Сегодня будем читать дневник? — спросил Девон; проходя сквозь проем в большом портрете на стеке в спальне Ребекки и закрывая его за собой, Он остановился и повернулся назад, снова открыв и закрыв дверь-портрет несколько раз. — Нужно смазать петли.

Неожиданно жена вскочила ему на спину и ногами обхватила его за талию. Он засмеялся, потом она спрыгнула на пол, повернула его лицом к себе и крепко поцеловала в губы.

— Где ты был? — спросила она после долгого волнующего поцелуя. — Я думала, ты никогда не придешь.

Девон как-то умудрился принести извинения в промежутках между смехом и поцелуями:

— Извини, Блейк задержал меня в библиотеке.

Ребекка вытащила его рубашку из брюк и подняла ее до груди, затем опустилась на колени, целуя его обнаженный живот, проникая горячим влажным языком в его пупок. Это немедленно вызвало в нем всепоглощающее желание.

Ребекка взглянула на мужа с хитрой улыбкой, когда принялась расстегивать его брюки.

— Я почитаю тебе сегодня из дневника, — пообещала она. — Но в последний раз.

— Почему в последний?

— Потому что после сегодняшней ночи мы будем осуществлять наши, собственные фантазии и напишем о нашем будущем. — Она спустила его брюки до щиколоток и встала на ноги, пока он срывал рубашку через голову.

— Но прежде чем мы спрячем его, — добавила она, — думаю, ты захочешь узнать, что случилось с Лидией и Джессом: — Она сняла ночную сорочку, бросила ее на пол и забралась в постель.

— Признаюсь, мне это было любопытно.

Ребекка оперлась щекой на согнутую в локте руку и с улыбкой поманила его к себе:

— Ну, иди же сюда. — Она похлопала ладонью рядом с собой и вытащила из-под подушки дневник.

— Так, где же мы остановились?

Он нырнул под одеяло обнаженный и повернулся к ней лицом:

— Буду счастлив услышать все, что ты захочешь прочитать.

Она перелистала страницы, затем отыскала место ближе к концу.

— В таком случае лежи и слушай.

Он повиновался, превратившись в слух, когда она начала читать:

— «Дорогой дневник, сегодня я получила важный урок, пожалуй, самый важный в моей жизни.

Он пришел, как я надеялась и мечтала. Я только что кончила писать последние слова, обращенные к тебе, когда услышала шум внизу в гостинице. Это была моя любовь, Джесс, который последовал за каретой моего отца и отыскал нас в Лондоне. Он ворвался в мою комнату, словно рыцарь на белом коне, встретился лицом к лицу с моим отцом, со шпагой в руке, и потребовал моей руки. Отцу ничего не оставалось делать, как благословить нас. Он отпустил меня, и Джесс увел меня прочь. Мой храбрый герой, мой Джесс, который сделал это потому, что любит меня».

Девон любовно положил руку на руку Ребекки. Она продолжила чтение:

— «Это случилось неделю назад, а сегодня мы поженились. Я люблю его больше жизни и уверена, что мы будем счастливы. У нас появятся дети, и мы будем растить их вместе в счастливом доме, и я навеки буду благодарна за то, что мы однажды встретились.

Итак, мой урок, дневник, таков: каждый должен верить в то, что знает и чувствует его сердце, и никогда не сдаваться. Джесс для меня — целый мир, так же как и я для него. Мы живем друг для друга. Это такое счастье».

Ребекка закрыла дневник и положила его на тумбочку, затем без слов посмотрела на Девона.

Долгое время он не сводил с нее глаз, затем придвинулся ближе и обнял за талию.

— Я рад, что они обрели счастье, — сказал он. — А я нашел свое.

— О Девон! — Она взяла его лицо в ладони и поцеловала в губы. — Я люблю тебя!

— Месяц назад я не понял бы этих слов, — признался он, — потому что не знал, что такое любовь, счастье, пока ты не вошла в мою жизнь. Но теперь знаю. И это замечательно.

— А как та боль, которую ты некогда испытал, Девон? Ты не простил себя за то, что случилось между тобой и Винсентом четыре года назад. Это твоя вина установила дистанцию между нами. А как сейчас? Дистанция пройдена?

Он коснулся ее нежного лица и пробежал ладонью по волосам.

— Я всегда буду сожалеть о том, что случилось. И всегда буду испытывать боль при воспоминании об этом. Но больше не стану ощущать себя недостойным счастья, как было три последние года. Я вернулся домой, и мое сердце тоже вернулось к жизни. Благодаря тебе я обрел свое счастье. И возможно, когда-нибудь заслужу прощение Винсента, хотя это будет и нелегко с такой женой, как Летиция. Эта девушка презирает меня за то, что я отверг ее и выбрал тебя. Но что поделаешь? Видно, такова уж моя судьба.

Ребекка поцеловала мужа при свете лампы, потом задула ее. Он перекатил ее на спину, долго и страстно целуя, а она вся выгибалась навстречу его порывам, извиваясь под могучими толчками его плоти. Девона возбуждали страстные восклицания жены, он как бы со стороны слышал свой собственный животный стон наслаждения. И горячая волна всепоглощающей любви наполнила все его существо.

На какое-то время они заснули, когда он находился внутри ее, затем проснулись и снова любили друг друга, когда плоть его вновь стала твердой, как кремень.

Они уснули окончательно лишь на рассвете, изможденные и удовлетворенные, и если бы не стук в дверь, проспали бы до полудня. Когда Девон открыл дверь, за ней стояла его мать со спящим младенцем на руках.

— Что это значит? — прошептал он, не уверенный в том, что все происходит не во сне, а наяву.

— У нас проблема, — сказала герцогиня ровным и тихим голосом, чтобы не разбудить Ребекку. — Какая-то женщина оставила младенца у порога. Сейчас несколько наших слуг обыскивают территорию дворца, пытаясь найти ее.

— И неизвестно, что это за женщина?

— У нас есть вот это. — Мать протянула ему записку, и Девон сонно моргнул, пытаясь сосредоточиться на изящном почерке, В коридоре было, слишком темно, чтобы разобрать что-то, поэтому он понес записку к кровати, зажег лампу и прочитал написанное.

Он повернулся к матери, которая продолжала стоять в дверях.

Ребекка села в постели, натянув покрывало до шеи.

— Что происходит?

— Мы пока еще не знаем, — ответила герцогиня, — Этого младенца только что оставили здесь, и не думаю, что леди Летиция будет обрадована, когда приедет на свое обручение, которое назначено на сегодня.

Ребекка сонно взглянула на младенца:

— Это ребенок Винсента?

— Так сказано в записке, — сообщила Аделаида.

Девон упал в кресло.

— Если это правда, то в этом доме его пристанище, Он отец этого ребенка. И ребенок будет жить с нами.

В этот момент младенец начал лепетать самым сладким и восхитительным образом. Ребекка выскочила из постели, завернувшись в простыню, и присоединилась к герцогине, все еще стоящей в дверях, чтобы по-матерински ворковать над подкидышем.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25