Волчица и пряности. Том 16. Солнечная монета. Книга 2 из 2. [Исуна Хасэкура] (fb2) читать онлайн

Глава 6

Котомка, брошенная на стол, привлекла их взгляды.

Потому что принадлежала она Коулу, который должен был находиться далеко отсюда, на пути к городу Киссен.

Разбойник, вор, грабитель – такие слова сразу промелькнули у Лоуренса в голове. Как бы силен ни был дух Коула, мальчик ничего не мог поделать с грубой силой.

Но все равно это было странно. Факты не стыковались друг с другом.

Подняв глаза, Лоуренс увидел стоящего возле стола худого мужчину в плаще с надвинутым на самые глаза капюшоном. Лоуренс принялся копаться в памяти, но силуэтом мужчина не походил ни на одного знакомого. Более того, Лоуренса смущало то, что от него совершенно не исходило чувство угрозы. Если и чувствовалось что-то, то скорее атмосфера утонченности.

Загадочный незнакомец двинулся прочь беззвучно, точно призрак. У Лоуренса даже в мыслях не было направиться следом.

В себя он пришел, когда Хоро схватила котомку и вскочила на ноги.

Кое-как ему удалось выдавить одно-единственное слово.

– …Погоди.

Глаза Хоро под капюшоном, жутковато немигающие, уставились на него.

В этих полных гнева глазах Лоуренс прочел: «Если ты меня остановишь, то станешь таким же врагом, как он».

– Он не может быть один. Где остальные? – сказала Хоро.

Она смотрела прямо на Лоуренса.

Гнев настолько переполнял ее глаза, что места для сочувствия в них не оставалось.

Лоуренс оставался на месте, принимая ее взгляд; дыхание Хоро становилось все тяжелее. Кровь ударила ей в голову; она явно не могла держать себя в руках. Ее хрупкие плечи поднимались и опускались, точно она была в жару – и все же каким-то чудом ей удалось сдержаться и не взорваться.

Она походила на кузнечные мехи, подающие воздух в горн.

Вскоре рассудок все же вернулся в ее глаза.

– Остальные? – переспросил Лоуренс. Хоро поднесла руку к глазам, точно у нее со сна кружилась голова, и, сделав глубокий вдох, огляделась.

– Не знаю. Скорее всего, ушли. Но, – из-под губы показался сверкающий клык, – сколько их там, не имеет значения.

Переубедить ее было невозможно. Мгновенно поняв это, Лоуренс кивнул.

Он положил на стол то, что они остались должны лавочнику, встал и подошел к Хоро.

– Давай сначала убедимся. Это точно Коула?

Вместо ответа Хоро пошуршала котомкой.

Она выглядела знакомо, и, когда Хоро ее потерла, она слабо запахла Коулом.

Нос Хоро, уж конечно, не спутал бы этот запах ни с каким другим.

И когда Лоуренс распустил завязку и заглянул внутрь, он узнал пожитки Коула: лоскутки ткани, фальшивые бумаги, за которые Коул отдал все свои деньги, и несколько монеток.

Явно это было не простое ограбление: забрав все это, прибыли не извлечь.

И те, в чьих руках был сейчас Коул, знали про Хоро.

– Ты можешь проследить за ними?

Вопрос Лоуренса породил улыбку на лице Хоро.

– Даже будь мир бескрайним, им от меня не уйти.

Хоро зашагала по оживленной улице – с такой уверенностью, будто видела дорожные указатели. Несмотря на то, что стояла глубокая ночь, суматоха в городе все не стихала.

Однако атмосфера изменилась с праздничной на какую-то липкую, неприятную. Люди, бродящие по улице, говорили неразборчиво, смеялись, с трудом держась на ногах, и пили спиртное, смахивающее с виду на конскую мочу.

Лоуренсу это напомнило одну книгу, написанную служителем Церкви, которого древний святой водил по преисподней. Люди на дороге в ад предавались семи смертным грехам, не уставая петь хвалу фальшивой весне этого мира. Вокруг были цветущие цветы из лавы. Тела шлюх, даже не осознающих, что они умерли, – спелые, точно плоды граната.

В городе Леско, управляемом компанией Дива, не было гильдий, сующих нос во все дела и устанавливающих разные запреты. В любом другом городе глупый смех и пение, доносящиеся изо всех уголков, несомненно, были бы сочтены противозаконными.

Даже звезды и луна в зимнем небе, прежде такие прекрасные, что дух захватывало, сейчас попрятались.

Если бы кто-то в эти минуты смотрел на город откуда-нибудь издалека и с высоты, ему показалось бы, что перед ним котел, в котором кипят багровые огни. Совсем недавно Лоуренсу казалось, что город полон надежды и предвкушения, но сейчас атмосфера словно бы изменилась разительно. Как будто котомка Коула, брошенная на стол, развеяла чары.

Сжав руку Хоро, Лоуренс пробирался мимо пьяниц, точно делая стежки иголкой.

Компания Дива создала этот город после тщательных приготовлений, проявив при этом безграничную смелость и несравненную мудрость. Великолепие этого наполняло Лоуренса гордостью как торговца. Однако Леско оставался созданным городом. Картины того, что могло происходить за сценой этого внушительного монолита, громадное количество денег и привилегий, работающих там, пугали Лоуренса.

Остановившись перед проулком, Хоро фыркнула.

Даже вглядевшись, Лоуренс ничего не видел: горящие на улице костры делали темноту проулка еще более глубокой, чем обычно. Здесь было идеальное место для ловушки.

– Что ж, если играть нечестно, то так даже удобнее, – заявила Хоро и, вытащив из-под балахона мешочек с пшеницей, который носила на шее, с хрустом потянулась. Сдерживаться она явно считала излишним.

Хоро смело шагнула вперед. Лоуренсу оставалось лишь последовать за ней, перекинув котомку Коула через плечо.

Проулок очень наглядно показывал нынешнее состояние города – то, что он непрерывно рос. Здесь не было еще даже дорожек для пешеходов, но по обе стороны уже высились полувозведенные здания, а рядом виднелись горы строительных материалов, которые явно совсем недавно использовались по назначению, а сейчас их оставили на милость ветра и дождя.

Увидев это при свете дня, Лоуренс, несомненно, подумал бы, что это воплощение надежды, охватившей весь город.

Но сейчас, посреди ночи, эта картина, еще и со снежными заплатками то тут, то там, заставила его почувствовать, что он видит истинную изнанку этого ослепительного мира.

Затаив дыхание, Лоуренс шел рядом с Хоро, для которой прогулка в темноте никакой проблемы не представляла. Проулок уткнулся в маленькую площадь. Она была окружена домами, а в центре располагался колодец. Если эти дома проданы и заняты, днем на этой площади, скорее всего, очень оживленно.

Однако прямо сейчас горы материалов и недостроенные дома выглядели как после войны.

А на крышке колодца обнаружилось нечто неожиданное: кролик.

Сперва Лоуренс подумал, что зверек сбежал из какой-нибудь лавки, однако тот совершенно не пытался удрать или спрятаться.

Наконец-то Лоуренс осознал, что глаза кролика светятся разумом – он явно был способен понимать человеческую речь.

Хоро сделала глубокий вдох, с трудом удерживая себя от того, чтобы в ярости наброситься на зверька.

– Приношу свои извинения за то, что вынужден был огорчить владельца этой котомки, – произнес кролик. Как и ожидал Лоуренс, речь его была изысканной и отчетливой. – Но я не причинил ему зла. Я предпочитаю избегать подобного развития событий.

Оценивать истинность или ложность этого заявления лучше всего было доверить Хоро. От Лоуренса же требовалось сохранять спокойствие и наблюдать за происходящим.

– Чего ты добиваешься? – спросил Лоуренс.

Не могло же это быть простое вымогательство.

Ведь противником был говорящий кролик, который, более того, знал про Хоро.

– Мои товарищи видели, как вы шныряли по Ренозу. Я приказал им разведать, каковы намерения столь странной пары – торговца и волчицы.

– И что же ты узнал?

При этом вежливом вопросе Лоуренса уши кролика встали торчком, и он ответил:

– Нам нужна запретная книга.

Лоуренс почти не удивился. Если этот кролик раскрылся перед ними, показав котомку Коула, да еще приказал наблюдать за ними в Ренозе, такое заявление было вполне ожидаемо.

– …С какой целью?

– Без цели как-либо навредить вам двоим, смею заверить.

Однако на вопрос Лоуренса кролик не ответил. Возможно, его слова были сказаны всего лишь для того, чтобы Хоро держала себя в руках.

Хоро явно была готова броситься на кролика при малейшем поводе. Ее ручка продолжала стискивать мешочек с пшеницей на груди.

Кролик, глядя на Лоуренса и Хоро, заявил:

– Над северными землями нависла неслыханная угроза.

Лоуренс резко втянул воздух.

На его взгляд, существование запретной книги могло послужить искрой, которая ввергнет северные земли в хаос; идея, что книга может спасти земли от опасности, казалась ему малореальной.

– Если мы получим книгу, то, возможно, предотвратим эту угрозу.

Кролик говорил очень правильно. Произношение его было идеально, и вообще манера речи соответствовало высокопоставленной особе.

Однако шнурок котомки Коула был перерезан. Лоуренс не считал, что речи кролика были просто беседой или, скажем, переговорами. Это была угроза: «В следующий раз на столе может оказаться его голова».

– Кто ты такой? – спросил Лоуренс.

Ответ кролика заставил Лоуренса невольно вскинуть голову.

– Хильде Шунау. Казначей компании Дива.

В любой торговой организации казначей – правая рука владельца. Это существо явно занимало очень высокое положение в компании Дива. Такую крупную организацию, способную даже чеканить собственные деньги, без особого преувеличения можно назвать настоящим королевством.

А значит, Лоуренс и Хоро сейчас разговаривали с правой рукой короля.

Или кролик им лгал?

Лоуренс покосился на Хоро – та стояла неподвижно.

Похоже, кролик, назвавшийся именем Хильде, говорил правду.

Лоуренс сглотнул слюну. Потом медленно сделал три вдоха-выдоха.

Раз, два, три.

Мысли в голове вернулись на торговую стезю.

– И для чего, господин Хильде, тебе нужна запретная книга?

– То, что это вызывает подозрения, вполне естественно. Мы же тоже отнюдь не в неведении о ваших целях.

Если они забросили свои сети в Ренозе, то вполне могли вызнать это. Особенно если учесть, что компания Дива вела дело с наемниками. Более чем разумно было предположить, что наемники, связанные с Дивой, выслеживали Лоуренса и Хоро.

– Однако, рассмотрев все возможности, мы пришли к выводу, что можем надеяться лишь на легенду о запретной книге.

Лоуренс понятия не имел, стоит ли больше доверять торговцу такого масштаба, как Хильде, да еще и казначею компании Дива, когда он говорит таким серьезным, тревожным голосом.

Однако он не думал, что слова кролика полностью лживы.

Ведь Хильде вовсе не просил Лоуренса одолжить ему свои навыки бродячего торговца, не просил Хоро одолжить ему свои клыки. Ему всего-навсего была нужна запретная книга.

Более того, то, что он положил котомку Коула перед Хоро, значило, что он был готов взглянуть в лицо смерти.

Жизнь казначея компании Дива слишком ценна, чтобы так ею рисковать.

Похоже, компания Дива и впрямь исчерпала все возможности, прежде чем дойти до такого.

Поэтому Лоуренс задал еще один вопрос:

– Что происходит?

На миг Хильде задержал дыхание, точно не хотел говорить горькую правду, но тут же ответил:

– Сейчас в компании Дива раскол. И моя сторона в худшем положении.

– …И? – спросил Лоуренс так быстро, как только сумел; однако скрыть потрясение ему не удалось.

Раскол в компании Дива.

Это плохая новость.

– Полагаю, вы знаете о нашем решении выпустить новые деньги?

– Да, и я считаю, что это великолепно. Конечно, под этим я подразумеваю в том числе прибыль от чеканки.

– Все так и есть.

Звуки суматохи главных улиц сюда, в глубину проулков, не доходили. Однако, подняв глаза, Лоуренс смог разглядеть на фоне черного неба красные искры от костров.

– Однако, если вкратце – наша прибыль оказалась слишком велика.

«Прибыль слишком велика». Это сказал казначей компании Дива.

Лоуренс повторил эти слова, как будто других не знал:

– Прибыль слишком велика?..

– Да. Как только мы решили чеканить деньги, прибыль оказалась слишком велика. Вдобавок к этому менялы уже начали задирать цены на новые монеты.

То есть они уже начали торговать деньгами, которые еще не существовали.

Большинство верило, что у этих монет вправду будет невероятно высокая чистота и что она будет поддерживаться и впредь.

Даже если цена подросла, несомненно, многие желают заиметь себе эти монеты; и многие менялы желают воспользоваться этим к своей выгоде.

– Сначала мы тоже были очень довольны тем, что цена новых денег растет. Однако, похоже, в мире мало что хорошо влияет на людей, будучи в избытке. Сейчас аристократы заранее делят деньги между собой. Это золотой дождь, какого еще не видывала история всех их родов. Когда они осознали это, то предложили очень простую вещь.

– Чеканить еще больше монет?

Кролик кивнул и издал нечто вроде раздраженного вздоха.

– Чем больше чеканится денег, тем больше прибыль.

– Но почему в этом угроза для северных земель?

Услышав этот вопрос Лоуренса, Хильде отвел глаза.

Может, он замышлял что-то? Пока Лоуренс лелеял в себе подозрения, взгляд кролика, обращенный в небо, стал тоскующим. Как будто кролик проклинал себя за то, что, хоть его уши и легки, точно перья, все равно он неспособен летать.

Взгляд Хильде вернулся к Лоуренсу. Если это все было лицедейством, то Лоуренс на него полностью купился.

– Для чеканки монет требуется металл. Менялы уже заказывают у нас столько, что наши запасы на грани истощения. Прямо сейчас мы больше отчеканить не можем. Однако в основе торговли лежит необходимость хвататься за любую представившуюся возможность заработать. Ты ведь понимаешь, каков самый простой способ решения этой проблемы?

Во рту Лоуренса расплылся гадкий вкус. Он уже видел, к чему клонится разговор.

– Нахватать металла или других монет, чтобы расплавить и пустить на чеканку новых.

– Правильно. Даже в северных землях, где торговля ничтожно слаба, есть богатые места. Те, чьи глаза застилает алчность, настаивают, чтобы мы напали на эти места. Многие правители и города уже закрыли свои ворота, готовясь противостоять нам. Аристократы на нашей стороне, желающие захватить те города, предлагают атаковать.

Тон Хильде звучал презрительно – несомненно, потому, что Хильде впрямь презирал тех людей.

Такие примитивные просьбы не вязались с образом компании Дива. Конечно, Хильде раздражало то, что землевладельцы вели себя как настоящие паразиты, пытающиеся высосать из Дивы соки прибыли себе на благо.

Однако Лоуренс не считал, что землевладельцам достаточно чего-то потребовать, и компания Дива, хоть и с неохотой, но все равно послушается. Ведь Дива достигла того, чего достигла, используя тех самых людей как подвластных себе кукол.

Ему пришла в голову лишь одна возможность.

– Значит, в самой компании Дива тоже есть люди, которым по душе столь варварские планы?

– Да. И чтобы унять их пыл, нам нужна запретная книга, в которой описаны способы горнодобычи.

Лоуренса охватило ощущение, очень похожее на тошноту.

История сама по себе была несложная. Однако добродетели и пороки были так перемешаны, что Лоуренсу все это казалось шуткой небес.

Тихо, точно наблюдая празднество демонов, Хильде промолвил:

– Те, кто побуждает к насилию, в каком-то смысле рассуждают здраво. Они не просто предлагают взять то, чего им недостает. Они защищаются от возможности того, что наши рудники истощатся.

Здравый смысл – лучший друг торговца.

– Иными словами, поскольку существует возможность того, что в недалеком будущем рудники иссякнут, они пытаются отдалить этот момент как можно больше – для чего следует либо копать медленнее, либо открывать новые рудники. А открыть рудник было непростой политической задачей даже в обычные времена. Но сейчас, когда на стороне компании воодушевление стольких людей, почему бы просто не захватить богатые рудами земли? Не разумно ли заполучить их именно сейчас, когда мы можем это сделать? И если при этом мы опустошим сокровищницы городов и аристократов, которые пытаются противостоять нам, не убьем ли мы тем самым двух птиц одной стрелой? Так они рассуждают.

Жгучая алчность, жажда наживы, преграды, которые надо устранить, чтобы эту наживу получить, – все это слилось воедино. Лоуренс был уверен, что сейчас компании Дива не может противостоять никто. Рувард тоже говорил, что она сможет вторгнуться куда угодно, если только пожелает.

В конце концов, у компании Дива есть деньги, а война – не более чем состязание денег.

Если компания Дива победит, она получит богатые рудами земли. Вдобавок к этому, отчеканив множество своих монет и ограничив хождение чужих, она увеличит свою прибыль многократно.

Чем больше врагов она пожрет, тем сильнее станет. Совсем как змеиное божество из древних мифов.

Исчезнет ли она в конце концов, как та змея?

Живот змеиного бога не мог наполняться беспредельно – однако монеты, по сути, можно чеканить без конца.

– Однако если у нас будет запретная книга, мы сумеем хотя бы разрушить довод об истощении рудников. Даже если мы не сможем начать новые раскопки, нам удастся возобновить работу тех рудников, что уже закрыты. Тогда у нас получится разослать монеты почти всем аристократам. Подумайте о том, что это значит. Я уверен, вы гнались за книгой потому, что не желали для севера разрушительной участи.

Применяя новые способы горнодобычи, можно заново открыть многие рудники, считавшиеся истощенными. Значит, нужда в новых землях спадет, пусть даже немного. Кроме того, если что-то можно заполучить с помощью денег, нет нужды тревожиться о войне.

Лоуренсу и Хоро даже не надо было спрашивать, каков смысл всего этого.

– Мы можем силой денег решить многие проблемы и верим, что сможем еще больше. Мы должны положить конец эпохе звона мечей и потоков крови. Медведь Лунобивец еще века назад показал нам, что эпоха размера и силы подходит к концу!

Говоря эту фразу, Хильде подался вперед всем телом, а потом, замолчав, перевел дыхание.

Хоро неотрывно смотрела на него.

Лоуренс задал за нее самый важный вопрос:

– Ты единственный, кто так считает?

Неужели этот кролик ведет свою войну внутри компании Дива в одиночку? Если так, то вверить ему запретную книгу будет все равно что лить масло в огонь. Будучи разумным торговцем, Лоуренс ни за что не согласился бы на такой риск.

Однако Хильде твердо ответил:

– Нет. Сам Хильберт фон Дива, владелец компании, считает так же, как и я.

Хильберт, конечно, владелец, однако, получается, его положение в собственной компании тоже под угрозой.

Это звучало нелепо, однако Лоуренс был не очень удивлен. Громадной организацией невозможно управлять в одиночку, приходится отдавать часть полномочий другим. Нередко бывает, что ставшие чересчур сильными подчиненные выгоняют своего начальника. А бывает и так, что, когда владелец крупной гильдии начинает вести себя слишком чванливо, его убирают с поста из необходимости.

Все это значило, что теперь, когда в компании Дива разгорается пламя алчности, она может переродиться в нечто иное.

– Я умоляю. Если мы не раздавим смутьянов быстро, компания Дива опустится до уровня разбойников. Если мощь денег и мощь мечей объединятся, даже Церковь предпочтет присоединиться. И тогда огонь войны разлетится с быстротой лесного пожара. Мы не хотим, чтобы компания Дива стала воротами ада. Неужели мечты и надежды этого города не манят вас? Это мечты нашего владельца. И эти мечты рухнут!

Полный боли выкрик Хильде утонул в испещренном красными искрами ночном небе.

Людей этого мира связывают бесчисленные нити, которые переплетаются в бесчисленные ткани. Лоуренс разглядывал чудесную ткань, сотканную компанией Дива, с гордостью, точно собственный стяг.

Главенство в мире перешло от древних созданий, таких как Хоро, к людям, а затем торговцы перехитрили королей и аристократов, покорителей мира людей, и сами взошли на вершину.

На миг глазам Лоуренса открылась мечта более невероятная, чем любая сказка.

Таков был масштаб достижений компании Дива.

– Как вы можете видеть, я кролик, однако я разделяю мечту господина Дивы. Он говорит, что хочет построить на этой земле свободную страну – страну, где люди ничем не связаны, где их судьба зависит лишь от собственного ума и усердия. Он хочет принести мир этим раздробленным, вечно ссорящимся землям. Я убежден, что эта мечта стоит того, чтобы ради нее пожертвовать жизнью. И потому я обращаюсь к волчице.

Глядя прямо на Хоро, он продолжил:

– И я уже не отступлю.

Несомненно, у него не было намерения убить Коула. Или, точнее, он не мог убивать вообще. Будь у него клыки и когти, ему проще было бы запугать Ле Руа, заставив того сказать, где запретная книга.

И все же он предпочел взять Коула в заложники, прекрасно сознавая, что Хоро может убить его за это.

Почему?

У каждого свои мотивы.

Уши Хильде вдруг дернулись. Он повертел головой по сторонам, потом снова вперил взгляд в Хоро.

– Если все пройдет хорошо, я, безусловно, вознагражу вас. Вы приобрели лавку и собираетесь осесть в Леско. А я казначей компании Дива, верный соратник господина Дивы.

Он намекал, что награда будет достойна оказанной услуги – что она будет больше, чем любая прибыль, которую Лоуренс держал в руках до сих пор.

– Положение очень серьезное. Все, кто входят в компанию Дива, провели изрядную часть своей жизни в рискованных играх. Они понимают, что ковать железо следует, пока оно горячо. Наши сторонники, включая самого господина Диву, заперты в стенах компании. Мне единственному удалось выбраться.

Хильде соскочил с крышки колодца и, как заяц из сказки, поднял передними лапами сверток с одеждой.

– Я не желаю оставаться взаперти, пока у меня еще есть ключ. Пожалуйста, обдумайте все как следует. Я убежден, что наши интересы идеально совпадают. Завтра вечером я нанесу визит на постоялый двор и выслушаю ваш ответ.

После чего Хильде поскакал прочь, протиснулся в узкую щель меж двух недостроенных домов и исчез. Как ни странно, на это раз Хоро удержала Лоуренса от попытки погнаться за ним. А миг спустя с противоположной стороны появились огни.

– Мм? Что, развлекаетесь в безлюдном месте?

Из темноты медленно появились трое мужчин с копьями на плечах.

Судя по их облачению, это был городской дозор.

– Нам с пьяными возни хватает. Убирайтесь на постоялый двор и развлекайтесь там.

Их прогоняли, точно кошку или собаку. Конечно, Лоуренс противиться не стал. Он обвил рукой плечи Хоро, точно поддерживая ее, и направился вместе с ней в тот же проулок, которым они сюда пришли. Стражники какое-то время смотрели им вслед, но вскоре тоже отправились по своим дозорным делам.

Тут же вокруг стало темно и тихо. Лоуренс, еще не привыкший к темноте после света фонарей, не мог толком видеть Хоро, хоть та и была совсем рядом. В глазах у него по-прежнему мелькали огоньки на фоне ночного неба.

– Что будем делать? – спросила Хоро.

Пока глаза Лоуренса не приспособились к темноте, они не могли вести его по проулку, заваленному строительными материалами и мусором. Он уже собирался сказать «давай подождем еще немного», когда Хоро сделала нечто неожиданное: прижалась к руке Лоуренса сильнее.

– В его словах я не почувствовала лжи, – сказала она. Лоуренс понял, что Хоро говорит о запретной книге. – Выгоды и риски ясны. Тот кролик – он назвался Хильде, кажется? Он говорил правду.

Люди из компании Дива, жаждущие еще больших прибылей для себя, задумали начать войну. Возможность истощения рудников давала им повод говорить о своей правоте.

Поэтому Хильде считал, что запретная книга, позволяющая извлекать из рудников больше металлов, разрушит их планы.

– Ты, что ты думаешь обо всем этом?

– Я… – начал было отвечать Лоуренс, но замялся.

Поразмыслив, он пришел вот к чему:

– Я считаю, что мы должны присоединится к плану Хильде. Мы действительно разделяем мечту Дивы, а война не будет приносить прибыль всегда. Прибыль будет, но очень недолго. Это все равно что разжечь лесной пожар, чтобы согреться. Тепло-то будет, но после этого ничего не останется.

Более того, еще Рувард говорил, что этот город не подходит для войны. И Лоуренс был с ним согласен.

Если компания Дива будет наступать, все нормально, но что если противник сам вторгнется сюда? У Леско нет стен.

Тем не менее Лоуренсу казалось, что люди и в этом случае останутся в городе – или, по крайней мере, не будут испытывать желания сбежать.

– Кроме того, передача книги сама по себе угрозы не несет.

– Если ты так говоришь, то ладно, – приглушенно произнесла Хоро.

Лоуренс, чуть растерявшись, сказал:

– Ээ… разве не тебе принимать решение? От него зависит судьба северных земель. Ты не согласна с планом Хильде?

Судя по тому, как говорила Хоро, она не могла решить, чью сторону принять. А может, она ждала предложения Лоуренса, чтобы сделать наоборот.

Однако Хоро не ответила на слова Лоуренса.

– …Если северные земли не окажутся во власти войны, это ведь и для тебя будет лучше, верно? У Хильде, конечно, свои цели, но я не вижу для нас никакой выгоды в том, чтобы противостоять ему. Заново открывать уже закрытые рудники – безусловно, хороший ход. Это прибыльно и в то же время не наносит урона новым землям. И в словах Хильде не было лжи, да?

Если все так, Лоуренс чувствовал, что отдать книгу Хильде – разумное решение. Во всяком случае, Лоуренс не видел, как они смогут перевернуть ситуацию в свою пользу, если не отдадут книгу.

Если «отдать книгу, но все равно не спасти положение» и «не отдать книгу» закончится одинаково, конечно, следует сделать выбор, дающий хотя бы шанс на лучший исход.

Несомненно, ум Хоро был более чем способен проделать такое рассуждение.

Из всех возможностей, пришедших Лоуренсу в голову, осталась единственная.

– Ты почему-то не хочешь отдавать ему книгу?

Хоро удивленно вздрогнула. Оставить столь важное решение на откуп Лоуренсу она никак не могла. Если уж она так поступила, значит, или она была в полном отчаянии, или было что-то, о чем она даже думать не хотела.

Но что тогда?

– …Может, ты сомневаешься в Хильде? Да, он выглядит как кролик и не очень надежен на вид, но… он, похоже, отлично разбирается в происходящем. Казначей такой организации, как компания Дива, просто обязан иметь острый ум. Не думаю, что нам стоит беспокоиться на этот счет.

Лоуренс высказал то, что думал, без околичностей и без прикрас.

Конечно, не было никаких доказательств, что Хильде сумеет переубедить своих противников, но Лоуренс чувствовал, что сейчас не самый подходящий момент, чтобы это говорить.

– Или ты не доверяешь самому Диве? Конечно, трудно доверять тому, кого даже не видел никогда… Кроме того, слухи о беспорядках, которые распускала компания Дива, по-прежнему ходят.

Однако Хоро по-прежнему ничего не отвечала.

Она просто стояла с опущенной головой, цепляясь за руку Лоуренса.

Лоуренс с трудом подавил вздох.

Есть что-то еще? Он чего-то не замечает? В первую очередь – почему Хоро не говорит с ним об этом?

Потихоньку эти сомнения перерастали в раздражение молчанием Хоро.

Была ли в действительности какая-то причина, почему она не желала отдавать запретную книгу?

Если все-таки была, вариантов оставалось не очень много.

– Или тебя тревожит, что они могут все-таки сделать что-то Коулу?

В конце концов, у них была при себе котомка Коула с его нищими пожитками – наглядное доказательство беспомощности мальчика.

Но Хильде сказал, что не намеревается причинять Коулу вред.

Хоро, очевидно, не почувствовала лжи в этих словах – иначе тельце Хильде уже тогда оказалось бы в ее громадных клыкастых челюстях.

Но Хоро отчаянными усилиями удержала себя в руках.

Несомненно, последовать плану Хильде было в интересах Хоро. Понять тут что-то неправильно Лоуренс просто не мог. Более того, если они так сделают, это откроет возможность получить громадную прибыль.

Успех принесет ему невероятное благорасположение в городе. То, что он смог задешево купить лавку, приобретет особое значение. Благорасположение тех людей, которые правят городом, – все равно что улыбка богини удачи. А если еще и Хоро будет в лавке рядом с ним… Лоуренс чувствовал, что даже Ив нагнать ему будет вполне по силам.

Лоуренс ровно смотрел на Хоро, словно на раскапризничавшегося ребенка в ожидании, когда он успокоится.

Хоро была не ребенком. Если ей было что сказать, у этих слов всегда была какая-то причина.

Вскоре губы Хоро несколько раз дернулись и наконец родили слова:

– Если мы отдадим запретную книгу, в далеком будущем это может погубить еще больше земель.

Лоуренс почувствовал, что его поле зрения разом стало вдвое шире.

Удивило его то, что он не ожидал. Не ожидал, что рассуждение Хоро окажется таким неглубоким.

– Да… такое возможно. Но новые методы позволят возродить некоторые из уже закрытых рудников. И тогда надобность расчищать новые земли станет куда меньше. Проще будет вкладываться в землю, которая уже подготовлена для рудников. И потом, как и сказал Хильде, будет много случаев, где все можно будет разрешить деньгами. Пока я путешествовал, я сам слышал, что есть люди, умеющие извлекать прибыль, возрождая истощенные рудники. Поэтому…

Тут Лоуренс сделал паузу.

Однако Хоро ничего не ответила.

– Поэтому я считаю, что сейчас просто необходимо избавиться от причины, которая побуждает сторонников войны в компании Дива атаковать северные земли. Точнее говоря – необходимо помочь воскресить мечту людей, которые создали этот город. Конечно, я понимаю твои тревоги. Думаю, запретная книга и вправду таит в себе невероятные методы работы. И если мы передадим ее компании Дива, она может разжечь в тех людях пламя новых устремлений. Однако…

Внезапно Лоуренс осознал, что незаметно для себя начал читать Хоро проповедь.

Он внес задаток за лавку в этом городе – это, конечно, тоже влияло на его рассуждения. Но главной движущей силой было то, что, увидев, чего пытается достичь компания Дива, Лоуренс был тронут и восторжен.

Если миром будут править торговцы, множеству глупых и неразумных вещей, творящихся в этом мире, будет положен конец. Именно усилиями торговцев города растут, и единственный способ для торговцев получать прибыль – это приносить людям счастье. В отличие от королей и аристократов, мало кто из торговцев делает глупости, чтобы ублажить свое честолюбие и алчность. Не зная торговцев, многие люди думают, что величайшие из них – деспоты, живущие в роскоши. На самом же деле любой такой торговец быстро потерял бы свое дело.

Еще важнее было то, что король или аристократ может властвовать над людьми даже с пустой казной, а вот безденежный торговец ни над кем властвовать не может. Поэтому им приходится трудиться изо всех сил. Для Лоуренса было совершенно очевидно, кто должен править, а кто – подчиняться.

Жизненный опыт бродячего торговца говорил Лоуренсу, что самые счастливые и оживленные места – те, где торговля процветает. Потому-то Лоуренс и хотел поддержать Диву.

Передача запретной книги и вправду могла привести к чрезмерному использованию земель, однако Лоуренс чувствовал, что из страха перед этой возможностью отбросить всякую надежду – глупо.

И он еще кое-что хотел сказать Хоро.

– Почему ты говоришь об этом только теперь? Ты ведь говорила, что тебя не волнует, что именно компания Дива собирается делать с северными землями, разве нет? Ты ведь поэтому и поддержала меня, когда я решил купить здесь лавку?

Но этот раз тело Хоро даже не вздрогнуло.

– И все же не отдавать книгу…

– Нет, – перебила Хоро. – Нет. Дело вовсе не в этом.

Хоро сжимала руку Лоуренса настолько сильно, что ему стало больно, и лишь повторяла снова и снова: «Нет, нет».

Она вела себя как избалованное дитя, которому не дают поступить по-своему. Быть может, так оно и было.

С каждым «нет» в ее голосе все сильнее чувствовались слезы. Ее хватка ослабла, вскоре обе руки бессильно повисли.

Плечи затряслись, точно у плачущего ребенка, выброшенного из дома под ливень.

– Почему нет? Урон, возможно, даже немного преувеличен. Пусть это запретная книга, но не волшебная же. Да, она может подстегнуть к созданию новых рудников, но… все равно мне не кажется, что это будет какая-то внезапная трагедия, которая разорит все северные земли разом.

Хоро подняла глаза на Лоуренса.

В этих глазах он увидел отчаяние торговца, на караван которого напали волки и который изо всех сил пытается найти выход.

– …Конечно, до этого момента могут пройти десятилетия, но сейчас об этом нет смысла думать, разве не так?

При этих словах Хоро глубоко вздохнула.

Она выглядела так, будто хотела закричать; а еще – как будто сдерживала слова, которые слишком пугали. Лоуренс понял, что, видимо, верно было и то, и другое, когда слезы потекли у нее из глаз.

– Есть… смысл…

– …А?

Лоуренс, выведенный из равновесия унынием Хоро, которое довело ее до слез, не мог заставить голову работать.

Но даже если он позже поймет, что Хоро имела в виду, едва ли от этого изменится то, что он должен сделать.

Потому что так устроен мир. И это вечная истина, лежащая между Лоуренсом и Хоро.

– Есть смысл… Я ведь живу очень долго. Ты не будешь рядом со мной всегда. Почему, почему я одна должна буду смотреть, как леса вырубают из-за моего решения? Почему я должна буду смотреть, как горы раздевают донага? Ну же… почему ты говоришь, что я должна решать? Ты хочешь, чтобы это была моя вина? Потому что сам ты скоро умрешь, и что будет после этого, для тебя неважно? Ты, ты…

Сжав кулаки, Хоро молотила Лоуренса по рукам.

Он принял на себя несколько ударов. Ясно было, что она полностью не вкладывалась; если бы он хотел, смог бы остановить ее в любой момент.

Но состояние Хоро сейчас было для него куда более болезненным ударом, чем удары ее самой.

Кулачки Хоро дрожали, и слезы заливали ее лицо, выдавая полное бессилие перед судьбой, которую она не в силах была изменить.

Она снова и снова колотила Лоуренса – теперь уже по груди – точно предвосхищая момент, когда он закроет глаза и уже никогда не откроет.

– Я могу выносить это, потому что ты рядом… Но я… я…

Она шмыгала носом, обратив свое залитое слезами лицо на Лоуренса.

– Я не настолько сильна.

И, словно руки, которыми она молотила Лоуренса, в конце концов потеряли всю силу, она ухватила его за рукава. Плача, она цеплялась за них, точно моля не покидать ее.

Когда Хоро рисовала лавку мечты Лоуренса, она спросила: «А для меня место в твоей лавке есть?» В том вопросе не было ни капли шутки.

Хоро действительно жаждала найти для себя место; ради этого она готова была закрыть глаза на многие неприятные вещи.

Однако если она решится отдать запретную книгу, ей придется нести бремя ответственности за развитие рудников на века вперед. Лоуренс не сомневался, что Хоро думает именно так и даже не задается вопросом, верно ли это.

И Лоуренса к тому времени уже не будет. При везении он проживет еще лет пятьдесят.

Если он сляжет с тяжелой хворью, то, вполне возможно, не протянет и недели.

Человеческая жизнь коротка. Один поэт сказал: «Коль что-то потерять страшишься сердцем, влюбленность не безумием ли будет?»

Хоро, должно быть, смирилась с этим с самого начала. Несомненно, она уже многократно испытывала нечто подобное. Честно говоря, при виде такой растерянной Хоро Лоуренс подумал, что ему стоит гордиться, что он достиг в этой жизни того, чего достиг.

Его взгляд упал на руку Хоро, потом медленно поднялся вновь на ее лицо. Хоро продолжала смотреть на Лоуренса, всхлипывая и шмыгая носом, отбросив всякую гордость самопровозглашенной Мудрой волчицы.

Лоуренс взял ее за руку.

Хоро по-прежнему плакала.

Мудрая волчица уже знала, что Лоуренс сейчас скажет.

– Тогда ты можешь не решать, – произнес он, заключая хрупкое тельце Хоро в объятия. – Ты ведь с самого начала знала, что нам придется отдать Хильде книгу, правда?

Лоуренс чувствовал примерно то же, что и Хоро.

Все «за» и «против» были ясны, условия тоже.

И тем не менее Лоуренс попытался как-нибудь одержать верх над Хоро. Он не умел сдаваться – обычное дело для торговца.

И Хоро не могла не предвидеть, что он скажет в конце концов.

Она хотела этого.

Должно быть, ей самой сейчас было стыдно, что она вот так всхлипывает, в силах лишь дожидаться слов, которые ей нужны.

Однако если самое дорогое для Лоуренса существо ждет, когда он сам скажет эти слова, он с гордостью даст их ей.

– Я поступлю так, как выгодно мне, и отдам запретную книгу Хильде. Ты возражала. Ты возражала мне по многим причинам. Но я возьму на себя ответственность. Пока не знаю, как именно, но я ее возьму. Обязательно возьму. Ты слышишь ложь в моих словах?

Хоро слабо покачала головой.

«Прости, прости», – молча извинялась она.

– Значит, решено. Я отдам книгу Хильде. А теперь подними голову и посмотри на меня.

Лоуренс сжал тонкие плечи Хоро и отвел ее от себя чуть подальше – резковато, почти грубо.

Хоро все еще плакала.

Глядя на нее, и не подумаешь, что она Мудрая волчица. Да она и не была.

Имя «Мудрая волчица» принадлежало бестелесной форме Хоро, которой поклонялись жители Йойтсу.

– Мы уже многое сумели преодолеть. Сумеем и на этот раз.

Даже подобные рассуждения были необходимы Хоро, чтобы терпеть кусающее ее за пятки одиночество.

– Поэтому не плачь больше.

Лоуренс провел пальцем по лицу Хоро, стирая слезы.

Там, где прошелся палец, снова показались слезы. Он стер и их.

– Если будешь плакать слишком много, у меня опять появятся странноватые мысли.

Он легонько похлопал ее по щеке и улыбнулся. Хоро засмеялась – точно закашлялась над плохой шуткой – и потом еще немного поплакала.

Однако Лоуренс сказал все, что хотел сказать.

Хоро вытерла лицо – сначала рукой, потом несколькими грубыми движениями рукава. Лоуренсу тут делать было уже нечего. В конце концов он просто протянул руку.

– Пойдем на постоялый двор.

Хоро взяла его за руку и решительно кивнула.

***

На следующий день Лоуренс проснулся раньше Хоро.

Даже сейчас лицо Хоро выглядело так, будто она заснула от плача. Дышала она тяжело. Обычно она спала, свернувшись калачиком, по-звериному, и то, что сейчас ее лицо высовывалось из-под одеяла, тоже показывало, что ситуация ненормальная.

Лоуренс с прошлой ночи был при ней постоянно.

С точки зрения Хоро, Лоуренсу суждено умереть очень скоро. Пусть даже накануне она была ошеломлена нахлынувшими чувствами – все равно то, что эти слова вырвались из ее собственного рта, напугало ее.

Не Лоуренсу суждено будет ее проводить.

При этой мысли он вспомнил, как провожали Коула в Ренозе.

Хоро глядела ему вслед с очень усталым видом. Она отчаянно пыталась улыбаться, но то, что всякий, кого она провожала, больше не возвращался, изматывало ее, лишало сил.

Хорошо было бы, если бы хоть один из них вернулся.

Она, похоже, была слишком утомлена даже для того, чтобы мечтать о столь абсурдном, невозможном исходе.

Даже если бы в мире существовало множество великих людей, способных воскрешать мертвых, – над рекой времени не властен никто.

Хоро всегда провожала других. Так всегда было, так всегда будет.

Лоуренс погладил Хоро по щеке и встал с кровати. Приоткрыл ставни: снаружи снова было холодно, но светло. На улице царило оживление, не чувствовалось ни намека на то, что в компании Дива был раскол или что надвигалась война.

Трагедии всегда приходят внезапно – тогда-то все и раскрывается.

Лоуренсу оставалось лишь упрямо передвигать ноги, даже посреди бури.

Двигаться вперед – вот все, что он мог делать ради Хоро.

Истории о проигранных битвах всегда приводят в уныние; а жизнь Хоро – это была одна сплошная проигранная битва с судьбой и провидением.

Лоуренс привел себя в порядок и вышел из комнаты.

Снаружи было холодно, но, чтобы показать, что скоро вернется, он оставил в комнате свой плащ.

***

– Дело к командиру, говоришь?

Заглянув в комнату Мойзи на третьем этаже, Лоуренс понял, что тот накануне тоже пил. Мойзи вышел из комнаты с довольно сонным видом, и от него жутко разило перегаром.

– Да. Хочу кое-что обсудить.

– Мм… Его у себя нет… так что не выйдет. Прошу прощения, одну минуту.

Открыв дверь, Мойзи пригласил Лоуренса войти, а вскоре зашел и сам, неся кувшин с водой.

И, хоть он и был прямо перед своим столом, он опрокинул содержимое кувшина себе на голову, а потом помотал ею, точно собака.

– Уфф! Ох уж. Не хочу стареть, если такая малость меня опьяняет наповал.

– Похоже, вчера было знатное празднование.

– Ха-ха. Просто стыдно. Но у меня есть оправдание: человек не знает, когда ему суждено исчезнуть, поэтому надо пить вдоволь.

«Наслаждайся каждым глотком, как будто он последний».

Да уж, этим оправданием во всех уголках мира отвечают любителям читать морали насчет обильных возлияний.

– Так, теперь насчет мальчика.

Мойзи провел рукой по голове, и его серебряные волосы встали торчком, точно иглы.

Такая бодрость духа в таком возрасте – несомненно, в молодости он был среди наемников настоящим волком или медведем.

– Да. Ты не знаешь, где он может быть?

– Думаю, у Ребонета… да, так зовут командира банды наемников Фуго. Думаю, он там, но… мальчик и другие командиры вращаются в других кругах, чем мы, простые парни. Я понятия не имею, на какое вино его пригласили и где он свалился пьяный.

На этом, как подобает прямолинейному наемнику, он и остановился. Кроме того, похоже, командиры наемников и вправду вращались в иных кругах.

– Ты, похоже, торопишься, так я могу послать гонца, но…

Слова Мойзи погрузили Лоуренса в раздумья на несколько секунд.

Почувствовав его нерешительность, Мойзи сменил слова воина на иные:

– Я могу помочь?

Это был старый, опытный человек, заправлявший целой наемнической бандой. Конечно, чтобы ему пришлось послать за командиром, нужен был очень веский повод.

– Да. Я всего лишь немного беспокоюсь, что, если заговорю об этом сначала с тобой, он будет чувствовать себя виноватым в том, что в такой важный момент позволил себе напиться и уснуть.

Возможно, это было слишком сурово по отношению к Мойзи, в котором явно еще оставался спирт.

Впрочем, миг спустя эта тревога рассеялась как дым.

– Я пошлю малыша. Это будет быстро.

Мойзи прошагал мимо Лоуренса в коридор.

Вопль «Гонец!» был настолько громок, что, казалось, все здание вот-вот обрушится.

***

Благословленные всеведущим и всемогущим Единым богом, короли правили своими землями, а рыцари клялись королям в верности. Именно от Единого бога зависело, чтО король, его земное воплощение, делал и чего желал для своей страны. Поэтому иногда даже дремучие леса и просторные степи, доселе остававшиеся нетронутыми, вдруг с криками муки превращались в выжженные пустыни.

Судьба города Леско была в руках компании Дива – безликого короля.

Если люди внутри компании, взгляды которых отличаются от взглядов самой компании, поднимут бунт и преуспеют, это серьезнейшим образом скажется на наемниках, вверивших компании свои жизни.

– Ого, – первое, что произнес Рувард, вернувшись на постоялый двор (точнее, его приволокли два юноши – точно младшие братья притащили своего любимого старшего брата). Омыв лицо, он вытер его полотенцем и поднял голову. – Ты уверен в том, что это правда?

Подобно шестерне, банда Руварда могла повернуться в ту или иную сторону – это зависело от того, какие сведения она получит. Сейчас эти люди сильнее всего опасались совершить ошибку из-за неверных сведений.

Лоуренс и Хоро возможно, отделались бы сравнительно небольшим уроном, но Рувард и его люди могли заплатить и жизнью.

– Тебе говорит что-нибудь имя Хильде Шунау? – спросил Лоуренс.

Рувард перевел взгляд на Мойзи.

– Казначей компании Дива, – мгновенно ответил тот. – Говорят, он правая рука владельца.

– Если уши Хоро не ошиблись, человек, сказавший нам это, и есть тот самый Хильде Шунау.

Никакая ложь не проскользнет мимо ушей Хоро – подобные легенды о древних созданиях, таких как она, ходят в изобилии. Рувард смотрел на полотенце, которым только что вытер лицо, и взгляд его был остер, как окровавленный меч.

– Один из моих товарищей слышал разговор о делах компании Дива – о том, что там будто бы какой-то разлад, – произнес Рувард.

Один из юношей пододвинулся, чтобы забрать полотенце, но Рувард вытер лицо снова и, склонив голову набок, продолжил:

– Выпуск новых денег – очень большое дело. И конечно, прибыль настолько велика, что голова может пойти кругом. Поэтому мы между собой шутили, что нас они кончили использовать, и мы им теперь неинтересны, но…

– Похоже, владелец и его сторонники уже заточены в стенах компании.

При этих словах Лоуренса выражения на лицах Руварда и Мойзи нисколько не изменились. Несомненно, куда сильнее они среагировали бы, если бы он сообщил им, что цена на хлеб упала.

– Их одолела жадность.

Рувард смотрел в корень.

– Глупцы. От того, что ты наденешь медвежью шкуру, медведем ты не станешь. Они думают, что могут вести себя как короли с юга, просто потому, что зарабатывают много денег? Здесь северные земли, на которые даже Церковь махнула рукой. Они не понимают, что спутали цели и средства. Наивно думать, что достаточно напасть, и война быстро кончится; именно за такие мысли люди смеются над здешними землевладельцами.

На висящей на стене карте виднелось множество узких дорог, прорезающих горы. Будь это карта Проании с ее лугами, такие узкие дороги на ней даже не появились бы.

Но здесь, на севере, это были главные проходы – жизненно важные, но такие непрочные ниточки, связывающие между собой горные долины и вырубки посреди лесов.

Отряды, наступающие по этим дорогам, очень легко задержать; да и торговцы все время опасаются, что связывающие их друг с другом нити могут оборваться в любой момент.

– И? Это все, что сказал тот казначей, господин Лоуренс?

Рувард явно думал о своих товарищах, которым должен был сообщить о происходящем, и о том, где вспыхнет пламя войны, если она начнется. Он молча смотрел на карту, и потому вопрос вместо него задал Мойзи.

– Нет. Он ищет помощи, чтобы восстановить порядок в компании Дива.

Рувард повернулся к Лоуренсу.

– Ищет помощи.

Когда идет война, кто твой друг, а кто враг – вопрос жизни и смерти.

– Вообще-то для этого нам нужно всего лишь передать ему один предмет, о котором мы узнали в Ренозе, но…

– Хмм.

Пожилой воин погладил бородку, Рувард сложил руки на груди и поднял голову.

– Господин Лоуренс, ты наткнулся на какое-то сокровище в своих странствиях?

– Это нечто связанное с торговлей – запретная книга, в которой описаны методы горнодобычи.

Эти слова тоже не заставили выражения лиц наемников измениться. Похоже, чем более важные сведения сообщались этим людям, тем меньше их лица выдавали.

Они были убеждены, что, каким бы неестественным это ни выглядело со стороны, но, как только человек теряет самоконтроль, его постигает неудача.

– Мы с Хоро хотели, чтобы эта книга навсегда поселилась на полке какого-нибудь книголюба на юге, и поэтому договорились с книготорговцем. Сейчас этот книготорговец вместе с нашим знакомым направляется на юг, в город Киссен.

– Киссен. Отсюда до него даже на быстрой лошади неделя пути, – сказал Рувард будто самому себе. Мойзи кивнул.

– Вчера ночью перед нами выложили вещи нашего знакомого – того самого, который должен был быть с книготорговцем далеко отсюда. Похоже, их забрали нарочно, чтобы поговорить с нами. Тогда господин Хильде и обратился с просьбой о сотрудничестве.

– Среди наших товарищей такой способ обращаться с просьбой о сотрудничестве почтительно именуют вымогательством, – заметил Рувард.

– Да. Однако господин Хильде, похоже, сделал так для того, чтобы показать нам свою решимость – готовность даже умереть, если потребуется.

Рувард, знающий истинный облик Хоро, кивнул, потом произнес:

– Значит, этот Хильде…

– Не человек.

Руварду Лоуренс мог доверять. Он коротко кивнул; выражение лица Руварда нисколько не поменялось. Все, что он вымолвил после короткой паузы, – «Понятно».

– И мы решили сотрудничать с господином Хильде.

При этом заявлении Лоуренса взгляд Руварда не сдвинулся с места. Командир наемников разглядывал пустой участок стола, словно составляя план у себя в голове.

– Точнее, мы решили только отдать ему книгу. Сегодня мы скажем ему об этом.

– Каковы его шансы победить? – прямо спросил Рувард.

Он был практичен.

– Шансы есть. Это все, что я сейчас могу ответить.

Чем больше предприятие, тем труднее погасить пламя алчности, когда оно уже разгорелось.

Сейчас, когда компания Дива стала чеканить собственные деньги и в одиночку противостоять местным землевладельцам, Лоуренс не знал, сколько смогут продержаться Хильде и его союзники, каким бы влиянием в компании они ни обладали.

В конце концов, все упиралось в доходы.

Когда человек говорит о мечтах, другие видят это как попытку испортить дело узколобыми рассуждениями.

Если он имеет дело с людьми, носящими меч на поясе, те ответят простым «молчать!» и прикажут верным подчиненным порубить его в лоскуты.

– Короче говоря, господин Лоуренс, ты советуешь нам бежать?

Если шестерня начала вращаться, то она вращается, а вскоре и молот неизбежно упадет.

Рувард, несомненно, и сам это обдумывал и пришел к какому-то подобному выводу.

Лоуренс кивнул.

– Да. Если господину Хильде не удастся их переубедить, думаю, мы все будем в опасности. Я проворен, и меня есть кому защитить. Но вам понадобится время, если вы решите… наступать другим путем.

Слово «отступление» среди наемников связывалось с бесчестьем.

– Хмм. Да уж, чтобы сменить путь наступления, нужно время. Но на отступление его нужно еще больше, – и Рувард ухмыльнулся. – Мы люди упрямые и твердолобые.

Лоуренс старался подбирать слова очень аккуратно, и Руварду они, похоже, понравились.

– Наступать другим путем, да?.. – повторил Рувард себе под нос с еле заметной улыбкой. – Мне доводилось видеть, что бывает, когда пытаешься загасить сильное пламя ледяной водой. Господин Лоуренс, ты когда-нибудь видел плавильню?

– Нет, – ответил Лоуренс.

Конечно, в разных городах он видел много мастерских с кузнечными горнами, однако Рувард говорил о громадных плавильных печах, для устройства которых вынимают землю из целых холмов.

– С мехами, которые качают воздух в горн, работают человек пять-шесть, а сам горн больше осадной машины. Когда уголь горит, рев стоит, как от дыхания демона. И если туда налить воды, огонь не погаснет – напротив, он поднимется яростнее прежнего.

Похоже, это общий закон: любая мера может дать противоположный результат, если ситуация достаточно серьезна.

– Уверен, они прекрасно сознают, чтО должны сделать, чтобы воплотить в жизнь свои желания. Сейчас они просто горят. Отдаю должное отваге того, кто осмелится вылить на них воду. Но цена неудачи высока.

Рувард поднял глаза к потолку, сказал «бум», потом продолжил:

– Я все понял. Господин Лоуренс, благодарю тебя. Тебе не придется трудиться, чтобы меня убедить. Я все равно собирался уйти из города. То, что случилось, просто немного ускорило события. В этом мире осталось еще много выпивки, которую я не попробовал. Некогда сидеть на месте.

Эти слова были в стиле Хоро. Возможно, на его любви к спиртному как-то отразилось то, что он был рожден близ Йойтсу.

Рувард крепко сжал руку Лоуренса.

– Я оставлю здесь несколько хороших ребят. Если понадобится бежать, обратись к ним. Мы будем ждать на дороге к Йойтсу. Оттуда есть много путей, ведущих на восток.

Значит, даже сейчас он намеревался отвести их в Йойтсу.

У наемников очень сильное чувство долга.

– Итак, нам лучше двигаться быстро и тихо. Мы соберем свои пожитки, пока они слишком заняты своими распрями, чтобы смотреть по сторонам. Мойзи, как у нас с провизией?

– На два дня, не больше.

– Немедленно докупи еще на пять дней, чтобы вышло на семь. Золото не трать, все покупай за серебро.

Поскольку новые деньги были привязаны к тренни, рост их стоимости должен будет привести к тому, что и тренни подорожают. Если так, то золотые монеты к серебряным подешевеют, а значит, покупать что бы то ни было за золото – глупая идея.

Рувард сумел провести это рассуждение мгновенно.

Да, он отнюдь не был простым воякой.

У Лоуренса даже мелькнула мысль, что, если когда-нибудь Рувард отойдет от наемничества, быть может, им доведется заниматься торговлей вместе.

– Завтра утром в рассветном тумане банда наемников Миюри начнет наступать другим путем.

При последних словах Руварда уголок его рта иронично изогнулся.

– Слушаюсь, – с улыбкой ответил Мойзи и выпрямился.

***

Безопасность банды наемников, носящей имя товарища Хоро с ее давней родины, теперь была обеспечена.

Если так случится, что Хильде не сможет убедить остальных, его связь с Хоро и Лоуренсом может выплыть на поверхность, и тогда весьма вероятно, что все закончится кровопролитием. Бывает, перед началом битвы на глазах у врагов умерщвляют совершенно здоровую свинью – запугивая их таким образом. Если компания Дива использует по назначению наемников, маленькие люди, конечно, будут трястись от страха.

– Ты, теперь твой черед, да?

Из-за долгого плача лицо Хоро припухло и выглядело очень несчастным.

Однако сейчас она, уютно пристроившись под боком у Лоуренса, жевала хлеб.

Конечно, держалась она по-прежнему вызывающе, но в ее недовольном выражении лица таилось и некоторое смущение.

Внезапно это лицо показалось Лоуренсу невыносимо очаровательным.

– Н, а, аа?..

Обнаружив, что Лоуренс видит ее насквозь, Хоро посмотрела на него вопросительно.

– Однако что мы будем делать с лавкой? – спросила она и после короткой паузы продолжила: – Не знаю, получится ли у кролика проделать то, что он хочет, но… ты сам говорил: ничего хорошего не выйдет, если оставить в опасном месте то, что тебе дорого.

Лоуренс вспомнил, как они с Хоро говорили, что тот, кому есть что защищать, может легко стать жертвой трагедии.

Действительно – если контратака Хильде провалится, открывать лавку в этом городе может оказаться рискованно. В любом случае, Хоро отлично знала, что лавка – вещь недешевая.

Она всерьез волновалась за Лоуренса.

– Однако ты заплатил за нее деньги, верно? Это лавка твоей мечты… а ты довольно скуп, когда речь идет о деньгах…

Ее слова были полны беспокойства, но и таили в себе легкую издевку.

Эта черточка Хоро вызвала у Лоуренса натянутую улыбку.

Однако он вовсе не был в обиде.

– Что касается денег – я ведь внес только задаток.

Сейчас они оба сидели на кровати, и разница в росте была меньше обычного.

Испытующим глазам Хоро Лоуренс дал прямой ответ.

– И, конечно, мне придется продать.

Если Лоуренс продаст лавку, а Хильде сумеет убедить своих противников, конечно, условия будут благоприятными, чтобы снова купить лавку или даже две. Если же Хильде постигнет неудача, Лоуренсу останется лишь спасаться бегством. Даже если Лоуренс и Хоро останутся в городе, едва ли он сохранит свое прежнее сияние – ведь неудача Хильде приведет к войне. И глупо будет держать дорогую собственность в городе без стен.

Говорят, в древности один легендарный король прошел через триста битв, не получив ни царапинки. Однако Лоуренс сильно сомневался, что город Леско повторит славный путь того короля.

Если землевладельцы, вложившие деньги в дома Леско, были не против войны, значит, они были полностью уверены в ее успешном завершении. Успех приносит с собой пьянящее чувство – человеку начинает казаться, что он сможет сделать все, за что ни возьмется.

Но иногда один успех и вправду тянет за собой другие, и Лоуренс не мог отмахнуться от такого как от глупой фантазии.

Важно было то, что провал здесь будет стоить Лоуренсу всего, и потому это была не та игра, в которую ему хотелось бы сыграть.

Когда Хоро решила, что Лоуренсу следует купить лавку в этом городе, она заявила, что ей будет уже не важно, что произойдет с северными землями. Раз так, Лоуренс должен найти в себе силы не плакать над одной-двумя лавками.

Так думал Лоуренс, так он должен был поступить.

– Хотя…

– Мм? – и Хоро взглянула на него.

– Продавать лавку, даже не открыв ее… странное чувство, – сказал он.

Лоуренс прежде был уверен, что здесь начнется его жизнь городского торговца. Будь это так, он очутился бы в водовороте событий, которым никак не смог бы противостоять.

Все, что он мог бы тогда сделать, – отдать свои товары, когда от него это потребуют, похватать свои пожитки и спастись бегством.

Но вместо уныния и подавленности Лоуренс испытывал нечто вроде разочарования.

– Мне тоже очень жаль того, что будет с лавкой. Но ты ведь хорошо знаешь, что бывает с теми, кто цепляется за прошлое, верно? – ответила Хоро. Нечасто в ней замечалось такое самоуничижение.

Хоро мотало по всему миру из-за ее прошлого. Лоуренс должен был бы выучить урок ее жизни и, немедленно отринув идею открыть лавку в столь опасном месте, отправиться искать счастье в другие места.

Даже он это понимал.

Тем не менее слова Хоро слегка ошарашили его – правда, по иной причине.

– Может, и так, но…

– …Но что?

Лоуренс положил руку на голову Хоро и медленно погладил.

Хоро с недовольным видом попыталась оттолкнуть его руку, но Лоуренс продолжил гладить.

Хвост Хоро шелестел по кровати, значит, ее раздражение не было искренним.

Следом Лоуренс обнял Хоро, словно для того, чтобы она никогда от него не ушла.

– Но иногда прошлое – это то, что держит двоих вместе.

Лоуренс припомнил ту ночь, когда Хоро проникла в его повозку, залитую лунным светом.

«Я хочу вернуться в Йойтсу», – сказала тогда волчица.

Но из-за одной этой фразы Лоуренс, конечно же, никогда не забрался бы в такую даль, как сейчас.

– Дурень. Одна и та же судьба не повторяется снова и снова, – ответила Хоро и наконец отпихнула руку Лоуренса.

Это было верно.

Но верно было и обратное.

– Уверен, трудные времена кончатся совсем скоро, – произнес Лоуренс. Хоро хихикнула.

Лоуренс положил подбородок на макушку Хоро, и хвост размашисто колыхнулся.

***

Вечером того дня, когда Лоуренс успешно продал свою лавку, Хильде, как и обещал, появился на постоялом дворе.

На этот раз он был в облике кролика с самого начала, так что узелка с одеждой при нем не было.

Когда город празднует и мясо улетает с полок со страшной быстротой, гулять по улицам в облике кролика опаснее, чем по лесу.

– Могу ли я узнать ваше решение?

Хильде выглядел более худым, чем прошлой ночью, и голос его звучал не столько хрипло, сколько иссушенно.

Легко было представить, что он весь день отчаянно, изо всех сил пытался уговорить своих противников в компании Дива.

Если когда-нибудь он будет рассказывать летописцу о своей жизни, это будет самая сильная часть рассказа.

Хильде сидел на стуле совершенно не по-кроличьи. Лоуренс ответил ему за себя и за Хоро:

– Мы передадим тебе запретную книгу.

Слова Лоуренса пронзили тельце Хильде, точно стрела.

– …

Хильде какое-то время молча сверлил Лоуренса своими красными глазами, точно не в силах сказать что-либо.

И его длинные уши не шевелились.

Лоуренс даже подивился, не лишился ли Хильде чувств.

Похоже, ситуация в компании Дива стала безнадежной. Лоуренс не знал, какие нити связывали Хильде и остальных. Но он подозревал, что компанию Дива составляли исключительные люди, каждый из которых был не менее отважен, чем Ив. Несомненно, там шла поистине устрашающая война речей вкупе с изощренными интригами.

Если решение Лоуренса и Хоро поможет им спастись посреди всего этого, Лоуренс уже будет рад; и тем более рад – потому что это будет в их же интересах. Хильде испустил очень глубокий вздох, совершенно не вяжущийся с его маленьким тельцем, и изобразил нечто напоминающее улыбку.

– Я вам чрезвычайно признателен.

Хильде произнес это таким тоном, будто нашел лучик света в глубинах преисподней.

Однако это не означало, что все разрешилось благополучно.

Даже прежде, чем дело дойдет до вопроса, сможет ли Хильде переубедить мятежников, предстояло решить практическую задачу: добраться до запретной книги.

– Мы не против того, чтобы отдать книгу. Однако торговец, который как раз сейчас собирается ее приобрести, не разделяет наших взглядов.

Скорее всего, книготорговцу Ле Руа безразлично, какая судьба ждет северные земли. Для него существование запретной книги и ее значение для северных земель было не более чем средством заручиться помощью Лоуренса и Хоро.

Иными словами, Ле Руа слезными мольбами не тронешь.

– У меня есть деньги, – без малейшей паузы ответил кролик – казначей компании Дива.

– Сколько?

– Я могу заплатить триста румионов. Я оставил их в тайнике здесь, в городе.

Лоуренсу даже не нужна была Хоро, чтобы понять, правдивы эти слова или нет.

Казначею торговой компании, которая заставляла плясать под свою дудку окрестных землевладельцев, собрать такую сумму, конечно, было нетрудно. Возможно, сам Дива дал Хильде эти деньги на случай особых обстоятельств.

Когда низвергнутая королевская фамилия вновь возвращается на престол, это всегда происходит при поддержке лояльных подданных, которые поддерживают изгнанного короля золотом. Те, кто заранее не принимает мер на случай падения, редко поднимаются вновь.

– Думаю, это намного больше, чем понадобится. Но меня кое-что беспокоит.

– Что именно?

Даже будучи кроликом, Хильде говорил со столь изысканным произношением, что у Лоуренса в животе все сжималось.

Лоуренс подумал, что, не будь Хильде в облике кролика, едва ли он, Лоуренс, смог бы говорить с ним как с равным.

Лица его как человека он под капюшоном не разглядел, но не сомневался, что это лицо исполнено уверенности.

– Если тебе не удастся переубедить мятежников или надобность в книге отпадет… – при последних словах тон Лоуренса изменился, подчеркивая более глубокое значение, таящееся в его словах.

Хильде неотрывно смотрел на Лоуренса, и Хоро посмотрела на него практически так же. Если так случится, что северные земли обратятся в безжизненную пустыню из-за методов, описанных в книге, Хоро будет чувствовать на себе часть вины. Поэтому сейчас им нужно было оставить себе как можно больше возможностей для дальнейших действий.

– Да. В случае если я не сумею их переубедить, то не буду возражать, если вы заберете запретную книгу обратно силой. Если же она утратит свою необходимость, я верну вам ее втайне.

– !..

При словах Хильде у Хоро перехватило дыхание.

– Благодарю тебя, – ответил Лоуренс.

Останется запретная книга в компании Дива или нет, имело огромное значение для Хоро с ее чувством вины.

Это обещание стоило тысячи золотых монет.

– Итак, осталось отправиться в Киссен и заполучить книгу.

– Книготорговец хитер и осторожен, а кроме того, обладает сильным чувством долга, – заметил Лоуренс. – Для тех, кто одалживает деньги, этот характер – хуже некуда.

Хильде решительно кивнул.

Его красные глаза отнюдь не были глазами глупца, который, попав в тяжелое положение, может лишь просить других о помощи.

– Обращаться к бумагам – слишком окольный путь. Мне нужно быстрое решение и быстрые действия. В любом случае у нас мало времени. Сейчас в компании Дива две противоборствующие стороны все еще спорят. Однако некоторые из землевладельцев, поставивших очень многое, буквально одержимы – они ведут себя так, как будто под угрозой все их состояние.

– Ты хочешь сказать, что они могут взять власть в свои руки мгновенно?

– Да. Каким бы абсурдным это ни казалось, но они великолепно умеют получать то, что им нужно.

Отцы убивают сыновей, сыновья убивают отцов. Родня разведенных жен и сыновья-бастарды захватывают троны. И как бы аморально ни вели себя эти люди, не боящиеся никаких богов, они горделиво заявляют о своей правоте.

Силой захватить власть в торговой компании для них все равно что утренняя пробежка.

– У меня есть товарищ-птица. Его крылья быстры, но… нести он может не больше, чем та котомка.

Значит, этот товарищ и выкрал котомку Коула. Нередко бывает, что, когда ешь в открытом поле, птицы налетают и крадут еду. Произошедшее с Коулом – практически то же самое.

– Поэтому я попросил бы отправиться туда достопочтенную госпожу Хоро.

При этих словах Хильде впервые за все время посмотрел Хоро в глаза.

Хоро, сидящая на кровати свесив ноги, тихонько вздохнула.

– Я нужна взамен птицы?

– В определенном смысле.

Даже если человеческий облик для существа неродной, это вовсе не значит, что на самом деле оно громадное и сильное. Это относилось к Хильде, сидящему сейчас перед Лоуренсом и Хоро; это относилось и к птице, старательно выполняющей поручения Хильде.

– Я не прочь. Кроме того, неплохо иногда пробежаться в своем истинном обличье, – сказала Хоро и встала с кровати.

Хильде опустил и поднял голову, словно принимая точку зрения надежного товарища.

– Сколько времени потребуется достопочтенной госпоже Хоро, чтобы добежать туда?

– Понятия не имею. Я ведь не знаю, насколько далеко тот город.

Мордочка Хильде нахмурилась. Сейчас самым драгоценным для него было не оружие и не деньги – а время.

Лоуренс поспешил вмешаться:

– Насколько дальше отсюда до Киссена, чем до Реноза?

Длинные уши Хильде тотчас вскочили, он поднял голову.

– Гонец на быстрой лошади управляется вдвое дольше, чем до Реноза.

– Дорога плохая?

– Более-менее.

Если дорога «более-менее» плохая, для Хоро это вряд ли создаст проблему.

Хильде одними глазами повторил прежний вопрос. Хоро ответила немного раздраженно:

– Если я буду бежать без сна – полтора дня. С обратной дорогой выйдет три или четыре.

Хильде глубоко кивнул.

Потом кивнул еще раз.

– Это заставит завидовать даже моего товарища с его крыльями.

– Но это, конечно, если бежать как от собственной смерти.

На ее носу появилась крохотная морщинка.

Для Хоро это было более чем скромная реакция.

Значит, ее слова были правдой в буквальном смысле.

– Если бы мои старые товарищи узнали, что волчица служит на побегушках у кролика, они смеялись бы до колик. Но таков сейчас мир. Сейчас самое большее, что я могу, – вломиться в компанию Дива, обнажив клыки. Но времена, когда проблемы можно было решать таким путем, миновали. Или я ошибаюсь?

Хоро не считала, что уничтожение группы, противостоящей Хильде, – выход из положения. Все в этом мире связано между собой сложным образом – и все держится в хрупком равновесии.

Чтобы управлять миром людей, требуются не большие когти, но тонкие пальцы.

Однако, подумал Лоуренс, если бы не события в Уинфилде, Хоро ни за что не согласилась бы помогать Хильде. То, что Хаскинс пошел на столько жертв во имя защиты своего дома, крепко запечатлелось в памяти и у Лоуренса.

Хоть он и был известен как Золотой баран, легенду о котором рассказывают исстари по сей день, но ему пришлось есть плоть себе подобных и стать в конце концов орудием людей.

Тем не менее Хаскинс ни разу не поколебался.

У Хоро было непонятное выражение лица – несомненно, она тоже сейчас вспоминала Хаскинса.

Сделав глубокий вдох и стерев им это выражение лица, Хоро расправила плечи и сказала:

– Я не знаю, сколько времени понадобится, чтобы забрать книгу у торговца. А ты?

Стало быть, она решила, какова будет ее роль во всем этом, и настроилась делать свое дело с полной отдачей. И теперь настала очередь Лоуренса.

– В Ренозе я предлагал способы, которые потребовали бы немедленного принятия решения…

– Ты думаешь, они принесут успех?

С уверенностью, конечно, нельзя было утверждать ничего.

И все же Лоуренс ответил:

– Некоторые люди, если им вручить триста золотых и шлепнуть по заду, побегут вперед так, что только пятки будут сверкать.

Представив, видимо, Ле Руа, бегущего со всех ног, точно у него горят штаны, Хоро хихикнула. Даже Хильде позволил себе улыбнуться над шуткой.

Как бы серьезна ни была ситуация, очень важно оставлять место для улыбок.

Лоуренс прокашлялся и подытожил:

– В общем, я думаю, будет пять – шесть дней.

Если положение ухудшается день ото дня, этот срок, конечно же, должен казаться вечностью. Но, увы, созданный Единым богом мир безжалостно велик.

– Я ничего не обещаю, – сказала Хоро.

– Полагаю, они уже добрались до Киссена. Могу только надеяться, что книга уже у них.

Хильде сказал это вовсе не для того, чтобы у Лоуренса или Хоро стало легче на душе.

Тем не менее, в отличие от предыдущего раза, они оба молча кивнули.

Люди говорят: даже если ты работаешь с врагом твоего отца, после рукопожатия успех приходит чаще.

Если решаешь сотрудничать с кем-то, необходимо забыть обо всем лишнем и сотрудничать от всей души.

Хильде с неожиданным для кролика напором сказал:

– Что ж, давайте поспешим.

Хоро зевнула и ответила:

– Ты ведь будешь хорошим мальчиком, правда?

Эти слова были обращены к Лоуренсу.

Нельзя сказать, что Хоро нагрузилась тяжелой поклажей, – она взяла всего лишь мешочек с золотом и немного пищи и воды, после чего покинула город.

Лоуренс увидел птицу, летящую высоко в лунном небе. Сделав несколько кругов вокруг Лоуренса и Хильде, она направилась на восток.

Хильде ушел.

Если его не будет в компании слишком долго, при появлении там его и убить могут. Несомненно, следующие несколько дней будут самыми долгими в его жизни.

Лоуренс как торговец был бы счастлив, если бы ему удалось помочь Хильде достичь своих целей. Но Хильде так и не попросил его о помощи напрямую.

Это было понятно. Лоуренс был всего лишь бродячим торговцем, и от одной мысли о том, чтобы сунуть голову в распри компании Дива, у него мурашки бежали по спине.

И тем не менее Лоуренсу стало немного тоскливо, когда он вновь остался при роли бродячего торговца. Он в одиночестве вернулся на постоялый двор – комната показалась ему непривычно большой – и лег на кровать.

Разлуке с Хоро предстояло длиться меньше недели, но все же он подумал: «Пожалуйста, возвращайся скорее».

Глава 7

На следующий день, едва проснувшись, Лоуренс принялся искать глазами Хоро.

Конечно, это было бессмысленно; он покраснел, едва осознав, что делает.

Он считал, что Хоро очаровательна, когда ищет его глазами, а она, вероятно, думала то же самое о нем. В комнате было тихо, если не считать шума улицы, доносящегося через закрытые ставни. Лоуренс поскреб бородку и вздохнул.

Он вышел во внутренний дворик, поздоровался с упражняющимися и болтающими между собой наемниками и начал подравнивать бородку. Он делал это сотни раз, однако и это привычное занятие не принесло успокоения.

Конечно, он прекрасно понимал, почему.

Хоро.

Даже несмотря на то, что он знал, что ее не будет лишь несколько дней, он чувствовал себя как человек, у которого взяли в починку любимый нож: чувство пустоты в руке. Пожалуй, ему следовало еще в Ренозе настоять на том, чтобы отправиться вместе с Хоро в Йойтсу. Возможность крутить в голове подобные мысли без стеснения – пожалуй, единственное хорошее в том, что Хоро не было.

Позволив себе роскошь печальной задумчивости, Лоуренс затем отправился в город и поменял все серебряные монеты, какие у него были, на золотые. При обычных обстоятельствах тот, кто желал приобрести золотые румионы, должен был бы отправиться к менялам компании Дива, но сейчас, когда вокруг новых монет поднялась такая суматоха, все желали заполучить серебро, да так отчаянно, что готовы были его с руками отрывать.

Менялы на рынке платили за серебро невероятно много по сравнению с золотом.

В нормальном городе, если цена на что-то растет слишком быстро и неоправданно, правители и главы гильдий успокаивают народ, и все утихомиривается.

Если священники не молятся, крестьяне не пашут, воины не сражаются, а все вместо этого поглощены азартными играми – легко догадаться, чем это закончится для города.

Однако здесь был город свободы и надежды. Лоуренс понимал, что никто не собирается препятствовать людям торговать серебряными монетами. Более того, те люди в компании Дива, которые сейчас брали верх, возможно, даже раздували это пламя.

Чем выше взберется цена серебряных монет, тем больший доход получат они сами. Хотя серебряная монета, как бы далеко она ни забралась, в конечном итоге остается всего лишь кусочком серебра с отпечатанным на нем символом, цена этого кусочка способна взлететь до небес.

Лоуренс с легкостью заполучил золотые монеты на улице, битком набитой менялами. В отличие от серебра, золото не чернеет и не ржавеет – оно всегда блестит. В холодной деревне, где он родился, Лоуренс, естественно, не видел золотой монеты ни разу, и даже когда он странствовал по городам и деревням со своим учителем, первую золотую монету увидел лишь через несколько лет.

И когда это произошло, Лоуренс понял, почему золото занимает особое место в истории человечества. Блестящие и тяжелые, золотые монеты словно были воплощением всего драгоценного в этом мире. Золото заставляло людей преклоняться перед собой, словно люди были не в силах даже представить себе, что с ним можно обращаться как-то по-иному.

Конечно, на золотом румионе тоже был отчеканен некий символ, но какой именно – особого значения не имело. Само золото уважали куда сильнее, чем давно умершего правителя.

Однако в отличие от золотых монет, редко появляющихся на рынке из-за дороговизны, с серебряными монетами, использующимися в каждодневной торговле, все было иначе.

Вот почему, когда Лоуренс наткнулся на нескольких наемников, убивающих время за азартной игрой, разговор вдруг зашел о том, что может быть на новых деньгах.

– Небось лик правителя, как обычно, – сказал мужчина с большим шрамом, идущим через угол глаза.

– Да ну? Какого же именно правителя? Или они напихают туда сразу кучу лиц?

– Ну… главу компании Дива?

Хоть наемники и казались людьми грубыми, однако их познания были куда обширнее, чем можно предположить. Причиной тому было множество городов, через которые они проходили, и множество событий, которые они наблюдали. Нужно быть выдающимся человеком, чтобы обрести мудрость, ничего не видя, однако расширить кругозор благодаря жизненному опыту способен и обычный человек.

Это было одно из немногочисленных общих наставлений, которые Лоуренс получил от своего учителя.

– Другие короли в жизни не простят компанию, если ее глава угодит на монеты. И потом, он вообще кто? Его физиономия никакой цены монете не придаст.

– …Ну а ты тогда как думаешь, чей будет лик?

– Кто знает…

Наемник пожал плечами и сделал ставку на лежащие на столе карты.

– Господин торговец, а ты как думаешь? – спросил он у Лоуренса, наблюдавшего за их игрой.

Конечно, они знали, что Лоуренс в хороших отношениях с Рувардом и Мойзи.

Но Лоуренс все равно был напряжен, точно стоял перед хищными зверями. Ответил он так:

– Раз они рудокопы, думаю, они могут отпечатать кирку или что-нибудь в том же духе.

– А, точно. Кирка. Может быть, да.

Существовали объединения, которые в качестве военных стягов поднимали не полотнища, а железные котлы.

Главное было, чтобы любой мог сразу понять, кто эти люди и какое место они занимают в мировой паутине. Чтобы чеканить собственные деньги, обычно требуется поддержка влиятельного человека – вот почему на монетах изображают лики правителей.

Если за деньгами с таким большим количеством отчеканенных монет стоит много аристократов, вполне возможно, что изображением на монетах окажется вовсе не человеческий лик.

– Но все ж-таки жалко будет, если это окажется кирка.

– Жалко?

– Ну а что, разве нет? Отличная же возможность дать всем узнать свое лицо.

– Болван. Уйма народу хочет, чтобы их лица узнали, на всех просто места не хватит!

– А, это точно.

И они оба весело рассмеялись.

– Но готов поспорить, кирка многим не понравится.

Наемник, приняв решение, сходил одной из своих карт.

Потом другой положил поверх нее свою карту, потом третий – свою, потом все остальные заорали «ублюдок!» и бросили карты.

– Зараза, вот зараза. Дерьмо.

Бурча эти и подобные выражения, они покидали на стол медяки.

Тот, кто положил последнюю карту, с ухмылкой собрал монеты и, пробормотав «это верно», сунул их в свой кошель.

– Из-за рудников вокруг моей родной деревни сейчас кругом все раскопано и вода грязная. Если на монетах будет кирка, народ волноваться начнет, а?

Те, кто проиграли, потянулись к своим кружкам, но при этих словах задумались.

– И вообще, вам не кажется, что все это дело малость пованивает?

– С чего бы это?

– Кто знает. Но скажу вам так, – и, видимо, приняв выражение лица, с каким он играл в карты, наемник оглядел остальных и перевернул лежащую на столе монетку. – Приятно держать в руке правителя, которого знаешь в лицо. Мне нравится герцог Риджи Лысый из герцогства Гольбеа. Поэтому мне жаль, что те серебряки уже не ходят.

Это имя носил правитель, достойный легенд, однако его сын был убит, а трон узурпирован. Конечно, монеты с ликом прежнего короля переплавили, а использование оставшихся объявили преступлением. Классический пример запрета на применение вражеских денег.

– Это, конечно, да. Но волноваться начнут в любом случае, чье бы лицо они ни отчеканили, – заметил еще один наемник, постарше.

Скорее всего, он был прав.

Деньги должны быть просто деньгами – не средством, позволяющим сильным мира сего распространять свою известность.

Да, нередко бывало, что это служило препятствием, мешающим деньгам широко ходить по миру.

Из-за того, что право чеканить деньги – почти то же самое, что власть правителя, сама чеканка стала больше символом власти, чем собственно способом создавать деньги.

– Но для нас даже лучше, если будут волнения, – заметил еще один из наемников.

– Это уж верно.

Снова поднялся смех. Затем беседа свернула на путь выяснения, кто у кого любимый правитель.

Некоторые из имен были Лоуренсу знакомы, другие нет. Уйти ему не давало одно: от этого разговора кровь бежала по его жилам быстрее, чем от любых разговоров с другими торговцами.

Торговцы между собой редко говорят о том, кто кому нравится или не нравится. Когда два торговца общаются, то лишь потому, что они рассчитывают получить прибыль, или хотят обсудить какие-то платежи, или еще что-нибудь в том же духе. Словом, главное – это деньги.

Но сейчас простота того, что он слышал, казалась ему очень важной. Он даже подумал, что, если бы такая простота была во всем, мир был бы гораздо лучшим местом.

Из-за того, что «эти люди» не в ладу с «теми людьми», нужны сотни разных видов монет.

Говоря откровенно, это неудобно.

Удобство лучше неудобства.

Лоуренс чувствовал, что то, что пыталась сделать компания Дива, – правильно.

А те, кто хочет применить силу, чтобы воспрепятствовать этой мечте или даже разрушить ее, живут в прошлой эпохе.

Он хотел, чтобы Хильде преуспел, а для этого Хоро должна была вернуться как можно скорее.

Об этом он думал, бродя по городу, после того как оставил играющих в карты наемников.

Он считал разумным и правильным, чтобы деньги служили мерилом прибылей и убытков, а не олицетворением власти тех или иных аристократов.

Именно аристократы были виновниками раздора в компании Дива.

Лоуренс подивился, почему же они такие глупцы.

Да, лучше всего было бы, если бы на монетах оказался отчеканен не лик какого-то влиятельного аристократа, а что-то другое.

Если догадки наемников неверны, то что же может оказаться подходящим?

Это была почти загадка, и Лоуренс никак не мог ухватиться за ответ.

Он поужинал с Рувардом и Мойзи; они говорили о признаках раскола в компании Дива, потом о предстоящем походе к Йойтсу, потом о других, менее важных материях – но все это время Лоуренс думал над той загадкой.

Конечно, дело было в том, что он просто не мог выкинуть ее из головы, но истинной причиной была пустота в его руке.

Вернувшись в одиночестве к себе в комнату, он хотел одного: как можно скорее отправиться в постель.

Он ничего не мог сделать, чтобы помочь Хильде, и у него было слишком мало времени, чтобы заработать здесь какие-нибудь деньги. Он понял, что, когда ему нечего делать, его сердце неспокойно. Его грызло одиночество.

Когда человек торгует, всегда есть кто-то, с кем он торгует. Все начинается с ожидания, что другие как-то будут реагировать на твои слова.

Лоуренс осознал, что нить, связывающая его с остальным миром, порвалась.

Хоро, должно быть, вот так же чувствовала себя все те века, что она прожила в пшеничных полях деревни Пасро. Когда Лоуренс об этом подумал, то решил, что его самого тишина и одиночество пшеничных полей просто свели бы с ума.

Хоро была поистине неординарным созданием.

Если все пойдет как задумано, Хоро вернется через две-три ночи, не раньше. А если не как задумано, то, по крайней мере, птица – партнер Хильде – вернется и сообщит о происходящем.

Лоуренс надеялся, что все пройдет как по маслу.

Такое случалось нечасто, и именно поэтому хорошо было бы, если бы для разнообразия случилось сейчас.

Споры иссякнут, проблемы решатся, и все без колебаний двинутся вперед. И он, Лоуренс, откроет свою лавку, и рядом с ним будет Хоро, а в его подчинении – надежные помощники. Если он захочет, то сможет воспитать наследника.

Но, тут же нахально подумал он, у этого наследника непременно будут волчьи уши и хвост. Он, Лоуренс, сделает вид, что той пощечины в Ренозе просто не было.

Он подивился, можно ли будет отрезать уши и хвост ножницами.

Тогда ему придется всего лишь попросить Нору заняться швами.

Нет, это рассердит Хоро; может быть, стоит попросить Ив? «О, Хоро в ярости, она стучит кулаком по столу все сильнее и сильнее. Не злись ты так. Если для тебя это так важно, сделай все сама. Хотя с твоим-то характером – вряд ли ты даже нитку в иголку сумеешь вдеть…»

Лоуренс собирался думать обо всем этом, но, по-видимому, где-то на середине мысли заснул.

Потом он вдруг проснулся посреди черноты.

Стук. Не Хоро по столу, нет – кто-то молотил в дверь.

– Да? – отозвался он, не вставая с кровати, и стук прекратился.

Кто бы это мог быть?

Едва он так подумал, дверь открылась сама.

– Господин Лоуренс.

Вместе с пламенем свечи в комнату вплыл голос ветерана.

В проеме стоял Мойзи, рядом с ним был один из юношей.

В свете свечи лицо Мойзи выглядело очень серьезным.

– Извини, я, кажется, заснул… Что случилось?

Встав с кровати, Лоуренс осознал, что спал в одежде.

Он принялся поправлять рукава и воротник, но еще до того, как он закончил, Мойзи сказал:

– Они поднимают войска.

– А? – переспросил Лоуренс. Мойзи, не отведя взгляда, без намека на колебание выложил тяжелый факт, натянутый, точно шнурки на ботинках.

– Компания Дива решила поднять войска.

Внезапно Лоуренсу показалось, что его тело утягивают обратно в черноту.

Значение сказанного было слишком очевидно.

Хильде проиграл еще до того, как прибыла запретная книга.

– Думаю, нам нужно поторопиться и выйти прямо сейчас.

Да, в здании постоялого двора было тихо, но чувствовалось некое шевеление. Вне всяких сомнений, подчиненные Мойзи спешно готовились к выходу.

– Господин Лоуренс, а ты что будешь делать?

Лоуренсом овладела нерешительность.

То, что банда наемников покидает город именно тогда, когда компания Дива поднимает войска, однозначно показывает нежелание сотрудничать. Это не означает, что банду тотчас заклеймят как врага, но если одинокий бродячий торговец, тесно связанный с нею, останется, то его запросто могут принять за лазутчика.

Если за Лоуренсом будут наблюдать, он не сможет спрятаться, как настоящий лазутчик.

Стоит ему попасть под подозрение… Здесь правит компания Дива, и некому будет жаловаться, если его схватят для допроса, а потом убьют. Уровень опасности был неописуемо высок.

Однако Лоуренс дал обещание Хильде.

Он не верил, что сейчас от запретной книги будет хоть какая-то польза; и он не думал, что хоть какая-то польза будет от того, что он останется. И тем не менее Хильде исчерпал все прочие возможности, раз ухватился как за соломинку за запретную книгу, даже несмотря на сомнения по поводу достоверности ее содержимого. А значит, сейчас у него не оставалось путей к спасению. Зная это, Лоуренс просто не мог бросить все и сбежать.

Лоуренс согласился помочь ему приобрести запретную книгу, потому что видел в этом для себя немалый доход.

Потому и решение, которое он примет сейчас, будет иметь немалый вес.

– Я хочукое с кем связаться.

– Связаться?

Лицо Мойзи осталось хмурым: связаться с Хильде явно будет задачей не из легких.

– Мы готовимся уходить, потому что город внезапно стал собирать войска. То, что это произошло ночью, означает, что в компании Дива есть кто-то знакомый с военным делом. Когда рассветет, выбора уже не останется – только сотрудничать с ними. Но те, кто не готов к дороге, просто не могут уйти ночью, даже если не хотят склоняться перед Дивой. Умный ход.

Похвала Мойзи в адрес людей, поднимающих войска, означала, что судьбу тех, кто решится им противостоять, он считает совершенно очевидной.

И, вне всяких сомнений, это так и было.

В голове у Лоуренса мелькнула мысль: а Хильде вообще жив еще?

– И все же… я должен с ним встретиться.

Мойзи неотрывно смотрел на Лоуренса.

После короткой паузы он кивнул. Этот кивок означал принятие данности: он наемник, а его собеседник – торговец.

– Оставить с тобой кого-нибудь?

Это было очень любезное предложение. Лоуренс покачал головой.

– Мы совсем скоро закончим приготовления и выступим. Двинемся мы на юго-восток, проулком за лавкой мясника. Возможно, найдутся старые товарищи, которые захотят бежать с нами, так что мы, когда выйдем из города, подождем немного. Если ты успеешь, то, конечно…

Должно быть, подобные слова он множество раз говорил тем, кого оставлял позади на полях сражений. В том, как Мойзи это произнес, сквозило: «Мы будем думать о тебе».

Лоуренс решительно кивнул и спросил:

– Опасности снаружи есть?

– Можешь не опасаться по поводу того, что называют спутниками войны. Не думаю, что есть опасность грабежей или убийств. Но я уверен, что компания Дива отрядила людей следить, кто где ходит. Поэтому разгуливать не советую.

Безусловно, Мойзи и его спутник были так спокойны благодаря тому, что многократно бывали в куда более отчаянных ситуациях – когда вокруг были еще и городские стены. У юноши было лицо ребенка, который только что под покровом тьмы поджег что-то на дальней улице.

– Спасибо за все, что ты для меня сделал, – произнес Лоуренс традиционные прощальные слова торговцев.

Все, что ответил Мойзи, было:

– Позволь еще помочь при случае.

– Буду только рад.

Мойзи и юноша с серьезными лицами хором произнесли:

– Да пребудет с тобой военная удача.

Вскоре наемники тихо покинули постоялый двор.

***

Глядя на город из окна своей комнаты, Лоуренс подумал, что атмосфера стала странной.

Последние несколько дней даже в этот час на улицах было много пьющих и танцующих людей, но было во всем этом что-то неприятное.

Ощущение было как от гноящейся ранки: как будто он вдыхал запах переспелого граната, и вдобавок ему казалось, что где-то поблизости крылась чья-то злая воля.

Компания Дива поднимала наемников – это означало с полной ясностью, что власть в компании сменилась.

В королевствах и прочих владениях считается вполне нормальным, когда новая власть истребляет приверженцев старой. Нет никаких причин оставлять в живых того, кто может прийти по твою душу, когда ты спишь. Обезглавливание – дело настолько обыденное, что, когда новый король всего лишь изгоняет сторонников предыдущего, в народе это считается невероятной снисходительностью.

Однако торговая компания – не такой примитивный зверь. Торговля требует особых познаний и множества знакомств, которые невозможно заполучить за один день. Едва ли существовало много людей, способных заменить Хильде, тем более самого Диву.

Поэтому Лоуренс не думал, что их просто убьют.

Тем не менее произойти это могло, и в любой момент. Один взмах меча – и голова человека слетает с плеч. Лоуренс посещал публичные казни в городах и знал, как удивительно легко такое делается.

Глядя из окна, Лоуренс не ощущал на себе чьих-либо взглядов, но, поскольку он не Хоро, особо полагаться на это он не собирался.

Идти ему было некуда, наемники покинули постоялый двор, и Лоуренс оставался в своей комнате.

Кроме того, если он будет неуклюже разгуливать по городу, это может сослужить ему плохую службу, если Хильде все-таки захочет с ним связаться.

Положение было плохое. Лучше бы ему покинуть город, пока он еще может. Он был разлучен с Хоро, но, если оставит для нее весточки в разных городах, они вскоре смогут встретиться вновь.

Но перед тем он хотел все же повидаться с Хильде, пусть хоть на короткое время. Лоуренсу не хотелось говорить о планах возмездия. Для такого он не обладал ни должным умом, ни смелостью. Он бы попробовал уговорить Хильде бежать, не предпринимая ничего необдуманного.

Хоть Хильде и был одним из компании Дива, в широком смысле он являлся товарищем Хоро. Лоуренсу казалось, что он хотел спасти Хильде еще и потому, что тот желал принести северным землям мир и спокойствие. Если Хильде, сражаясь за свои идеалы, потеряет все шансы на победу, но так и будет продолжать сражаться до самой смерти, едва ли эта история доставит радость чьим-либо ушам.

Поэтому Лоуренс считал, что для Хильде лучше всего будет спасти хотя бы свою жизнь и сохранить надежду вернуться позже.

Главное – если Хильде не погибнет, Хоро не придется быть свидетельницей того, как еще один уголек из костра ее эпохи гаснет бесследно.

Это для Лоуренса было важнее, чем что бы то ни было еще.

Внезапно он услышал какой-то звук, идущий снизу.

Поскольку банда наемников Миюри снимала весь постоялый двор, его владелец и прислуга жили не здесь же, а в соседнем доме. Сейчас, когда наемники ушли, внизу вообще никого не должно было оставаться.

Раз так, список возможных посетителей был короток.

Лоуренс поправил воротник, откашлялся, проверил, на месте ли кинжал, и вышел из комнаты.

Безлюдный постоялый двор казался холоднее обычного.

Белые облачка дыхания, вырывающиеся изо рта, заставили Лоуренса осознать, насколько же сильно здание согревают живущие в нем люди.

Дождавшись, когда глаза привыкнут к темноте, он пошел вниз, не помогая себе свечой.

До его ушей продолжали доноситься тихие звуки, и сердце его колотилось все громче.

Осторожно просунув голову в таверну на первом этаже, Лоуренс заметил слабый свет в коридоре, ведущем к черному ходу. Он направился туда, и точно – задняя дверь была чуть приоткрыта.

Трудно было поверить, что кто-то из наемников – людей еще более внимательных, чем даже торговцы, – мог забыть закрыть дверь на постоялом дворе. Стоя неподвижно, Лоуренс раздумывал об этом, когда вдруг заметил краем глаза что-то белое.

– Господин Хильде?

Сбоку от черного хода была кладовка без двери.

Как только Лоуренс тихо позвал, оттуда без колебаний выбрался кролик.

Однако теперь он не был весь белый. За правым плечом виднелся порез, и мех там был встопорщен. Правая лапа была вся красная, точно ее обмакнули в краску.

Лоуренсу не нужно было спрашивать, чтобы понять, что произошло.

– Господин Хильде, ты как?

– Ну… по крайней мере, меня не убили.

Лоуренс улыбнулся фальшиво-смелой улыбкой, мордочка кролика осталась непроницаемой.

– Каково положение дел? – спросил Лоуренс.

Длинные уши Хильде шевельнулись, и он ответил бодрым голосом, точно и не было раны:

– Нет времени. Скажу только самое важное.

Вне всяких сомнений, он был в бегах.

– Сторонники крайних мер захватили всю власть. Они заставили владельца подписать передачу полномочий. Я и мой господин потеряли все влияние. Однако они знают, что управлять компанией без нас будет трудно. Вряд ли они решат нас убить.

Эти слова укладывались в ожидания Лоуренса.

Как и следующие.

– Однако я сдаваться не намерен, – сказал Хильде, после чего развернулся и, подволакивая лапу, упрыгал в кладовку.

Тут же он вернулся, держа в пасти запечатанный свиток.

– С учетом того, что госпожа Хоро принесет книгу, я тем более не должен сдаваться.

– …Что ты собираешься делать? – спросил Лоуренс.

Компания Дива обладала громадным количеством меди и серебра – они точно из колодца лились. Это был не тот противник, какому Лоуренс мог бы напрямую противостоять, даже с помощью Хоро; тем более сейчас, когда компания полна смелости и рвения. Лоуренс подивился, как вообще можно сражаться с аристократами, которые поддерживают компанию Дива.

– Если выйти из города и направиться на северо-восток дорогами, ведущими через горы, придешь в город Сувернер.

Лоуренс вспомнил, что уже слышал это название – от Руварда.

– Сувернер – один из немногих городов, упорно противостоящих нам. Сейчас через него идут потоки дерева и янтаря, и там, несомненно, считают, что утратят это свое положение. Кроме того, Сувернер занимает очень важное положение географически, и потому именно там, вероятно, будут собираться те, кто видит в нас врагов. Поэтому, пожалуйста… – Хильде подпихнул носом лежащий перед ним свиток в сторону Лоуренса, – доставь вот это туда. Это письмо с просьбой помочь мне остановить сторонников крайних мер.

Он явно исходил из того, что «враг моего врага – мой друг».

Однако Лоуренс согласиться не решался.

– Мой товарищ, птица, знает, что Сувернер – мой запасной план. Вряд ли они с госпожой Хоро разделятся. Да, у меня есть еще одно письмо.

Договорив, Хильде посмотрел на Лоуренса.

Его колебания он, должно быть, принял за недоумение, почему писем два.

– Еще севернее Сувернера есть аристократы, настроенные к нам очень недружелюбно. В тех землях почти все аристократы против нас. Они говорят, что не могут сотрудничать с теми, кто оскверняет землю и приносит перемены. Когда они услышат об изменениях в компании Дива, то вполне могут подняться.

Именно потому, что эти аристократы не склонились перед невероятной мощью компании Дива прежде, это могло сделать их надежными союзниками в том, чтобы обуздать компанию Дива сейчас. Безусловно, такое рассуждение вполне могло оказаться верным; по крайней мере, подумал Лоуренс, оно давало надежду, за которую можно цепляться.

Однако несмотря на улыбку на морде Хильде, выглядел он на грани слез.

Сердце его было разбито, а сам он вымотан до такой степени, что невероятно было само то, что он все еще не сдался.

– Господин Лоуренс, я умоляю. Доставь эти письма в Сувернер. А потом вместе с госпожой Хоро останови тех людей.

Правая передняя лапа Хильде, похоже, полностью обессилела.

Поэтому его поведение выглядело для Лоуренса совершенно неестественным.

Вздрогнуть его заставило то, что Хильде производил впечатление человека, оставившего дело недоделанным и цепляющегося за этот мир даже после смерти. Исход, похоже, был уже решен. Если рассуждать как торговец – становится ясно, что перевернуть ситуацию в свою пользу невозможно.

Никаких иных слов говорить уже не приходилось.

Впрочем, слов не было произнесено вообще.

Переубедить кого-то – значит изменить его мышление.

Лоуренс не думал, что придуманные на ходу доводы могут повлиять на того, кто всерьез готов умереть.

И тем не менее, стоя перед существом, которое не боится смерти и готово умереть за свои убеждения, Лоуренс не мог принять письма.

Он не мог позволить себе оказаться втянутым в чужую историю.

Тем более – в историю, которая сама по себе была выше облаков.

Видя, что Лоуренс стоит неподвижно, Хильде окликнул его:

– Господин Лоуренс.

Внезапно придя в себя, Лоуренс перевел взгляд на Хильде.

Раненый Хильде смотрел на него снизу вверх. С бесстрастной мордочкой он произнес:

– Ты считаешь, что все уже решено?

Хильде прочитал Лоуренса, как открытую книгу, и тот не смог сохранить непроницаемое выражение лица.

Однако голос Хильде стал только тверже.

– Я до сего дня сталкивался с огромным множеством тяжелых ситуаций и вышел из них всех. Выйду и из этой. Хотя на этот раз, – он кинул взгляд за правое плечо, – шансы особенно плохие.

Во время своих путешествий с Хоро Лоуренс тоже повстречал немало ситуаций, в которых не было видно иного пути, кроме как сдаться. Тем не менее сейчас он был именно здесь, потому что ни разу не опустил руки. Если бы хоть раз его неумение сдаваться отказало, сейчас он был бы на галере, а может, и в земле.

Он подумал, что довольно высокомерно с его стороны пытаться доводами разума убедить другого прекратить упорствовать.

Хильде – конечно же, главный герой «истории Хильде». До сих пор он преодолевал все трудности и добивался грандиозных успехов. Поэтому вполне естественно для него было думать: «Я и сейчас не спасую перед трудностями».

Но впервые Лоуренс понял, как жестоко это выглядит со стороны.

Он знал, что для Хильде уже все кончено. Единственным, кто этого не знал, был сам Хильде – тот упрямо верил, что удача по-прежнему на его стороне.

Лоуренс отвел глаза – он не мог произнести слова, которые должен был.

– Я решил идти вперед вместе с Дивой, решил, что не сойду с этого пути, что бы ни случилось. Возможно, я просто глупец, но меня это не смущает.

Эта решимость буквально загоняла Лоуренса в угол. Он поднял руку в попытке остановить Хильде.

Но тот не отступал.

– Я хочу познать, насколько тяжело выживать только ради того, чтобы жить. Это то же самое, что быть одному в целом мире. Уверен, ты, господин Лоуренс, понимаешь смысл этих слов. Именно поэтому ты и госпожа Хоро в человеческом обличье –

– Пожалуйста, прекрати.

Хильде прервался, и Лоуренс повторил:

– Пожалуйста, прекрати. В чем-то сотрудничать можно, в чем-то нельзя. Это относится даже ко мне и Хоро.

Он понимал чувства Хильде, его абсолютное нежелание сдаваться, но прежде он хвалил Хоро за то, что она смогла отказаться от столь многого.

Умение отказываться от чего-либо очень важно, и оно вовсе не дает повода для презрения.

Есть вещи, от которых необходимо бывает отказаться, чтобы идти вперед.

Лоуренс подивился, так ли это в случае Хильде.

Он и Хильде твердо смотрели глаза в глаза.

– Пожалуйста, позаботься о письмах.

Оставив эту короткую фразу, Хильде поскакал прочь.

Даже сейчас Лоуренс не шелохнулся – лишь губы двинулись.

– Я не возьму их.

Эти слова на миг остановили Хильде, но тут же он снова заскакал, даже не обернувшись. Интересно, подумал Лоуренс, сколько осталось у Хильде союзников после этого жуткого, внезапного поворота судьбы. Возможно, не осталось вообще никого, кто мог бы доставить эти письма в Сувернер.

Пошатываясь всем своим маленьким тельцем, Хильде исчез в приоткрытой задней двери, сквозь которую снаружи вливался красноватый свет. Дверь мягко закрылась, и внутри остались лишь два письма и тишина. Лоуренс не думал, что, если доставит их по назначению, это что-то изменит; более того, если он будет неосторожен, компания Дива обезглавит его как смутьяна.

Однако сама по себе доставка писем не была чем-то невозможным.

Так Лоуренс подумал, но тут же покачал головой и велел себе мыслить ясно. Если он возьмется доставить письма, что это ему даст? И что он может из-за этого потерять? Смотреть с точки зрения прибылей и убытков можно на все, и именно так ему сейчас следует рассуждать.

Те, кто изначально не разделял взглядов компании Дива, вполне могут поднять флаг восстания, несмотря на свой страх. Безусловно, нынешняя компания Дива еще страшнее, чем прежняя.

Хильде явно считал, что, если наступление компании Дива на Сувернер удастся остановить хотя бы ненадолго, в ее планах появятся трещины, которыми можно будет воспользоваться. Когда сталь остывает, ей куда труднее придать желаемую форму. Хильде и ему подобные искуснее в общении на языке прибылей и убытков, чем в общении на языке мечей и щитов. Если так, компанию Дива, возможно, удастся заставить отступить.

Однако все это висело на словах вроде «возможно» и «следовательно». Сейчас было кристально ясно, что город Леско был мечтой. Но надеждам Хильде и Дивы предстояло рассыпаться пылью, созданному ими идеальному миру – погибнуть под ногами воинов. Конечно, Лоуренса это тоже огорчало. Он считал это большим несчастьем.

Увы, в этом мире всем мечтам всех людей осуществиться не суждено.

Хильде и Диву постигла неудача на самом последнем шаге.

Глупо так вот цепляться за собственные ожидания. Как бы величественна и великолепна ни была история, конечно, она не могла быть важнее, чем их жизни.

Лоуренс сжал кулаки и, оставив письма на месте, зашагал прочь. Переговоры провалились, и все, что оставалось Лоуренсу, – соединиться с бандой наемников Миюри, тем самым обеспечив себе хоть какую-то безопасность.

Это был правильный выбор – сомневаться не приходилось.

Он не считал, что следует загасить любой уголек, угрожающий пожаром, однако прыгать в адский котел резона не было. Возможность, что отдача запретной книги сыграет против него и Хоро, была велика. А главное – у них не было причин подвергать себя опасности. Если же он решится доставить письма в Сувернер, пользы от этого не будет, а вот прямую опасность это ему принесет.

Здравый смысл говорил, что все правильно. Хоро, конечно, тоже согласится.

Если здесь поделать уже ничего нельзя, конечно, это означает, что Лоуренсу надо сдаться, выбраться отсюда и жить ради будущего.

И тем не менее – чем больше шагов отделяло Лоуренса от кладовки, тем тяжелее эти шаги становились и тем сильнее болело сердце.

Конечно, он прекрасно понимал, в чем причина.

Даже упоминать не стоит, что, если ты никому не можешь довериться, это означает, что ты один в целом мире. Чувство, похожее на то, что бывает, когда ты просишь кого-то что-то сделать, а у него нет на это времени.

Бродячий торговец хочет заиметь собственную лавку, потому что ему нужно место, которое он может называть домом. Он хочет какое-то зримое воплощение своих успехов.

А главное – он хочет, чтобы эта лавка продолжила существовать, когда сам он покинет этот мир. Если у него есть кому доверить свое наследие, он сможет уйти с чистым сердцем.

Лоуренс знал, как невероятна подобная удача. И прекрасно знал, что, когда веришь в кого-то, а он верит в тебя, это мощно подстегивает жажду жизни у обоих.

А Хильде сейчас, скорее всего, лишился и того, и другого.

Вот что хотел сказать Лоуренсу беглый кролик: «Нечестно, что счастлив будешь ты один».

– Дерьмо, – выплюнул Лоуренс. Хильде словно проклятие на него наложил.

Если бы Лоуренс мог быть счастливым, глядя, как умирает счастье других, вполне возможно, сейчас у него было бы побольше денег.

Он вернулся в комнату и собрал вещи, однако чувствовал себя при этом так, будто его тело разрывается на части. И тем не менее он стиснул зубы, говоря себе, что отступить сейчас – самое верное решение.

Он не мог остановиться ради кого-то, кто сам поставил себя на грань смерти.

Хильде был готов умереть во имя мечты в своем сердце; можно даже сказать, таково было его желание.

Всего на миг Лоуренс оказался вовлечен в трагическую историю Хоро – и стал в результате помогать ей.

Его мотало из стороны в сторону как незначительного персонажа на сцене – его это устраивало.

Он был торговцем. Он прекрасно знал, что происходит рано или поздно с торговцами, которые не живут одними лишь расчетами прибылей и убытков.

Напомнив себе это, он закончил собирать пожитки и двинулся к двери комнаты.

Едва он коснулся дверной ручки, как услышал пьяный голос за окном.

– Хоо, это у нас что?

Что этот человек пьян, Лоуренс мгновенно понял по его бессмысленно, дурацки-громкому голосу. В этом не было ничего примечательного – с учетом царящего в городе воодушевления, – но вот то, что прозвучало дальше, привлекло внимание Лоуренса.

– О, это ж прекрасно. Смотри, дружище, что я тут нашел.

– Благословение Господне, а? Прекрасный гостинец выйдет.

– Кролик на вид вкусный, правда?

При этих словах каждый волосок на теле Лоуренса встал дыбом.

– Ау, да он подранен. Удрал небось с чьей-нибудь кухни?

– Да и плевать. Никого рядом нет, давай заберем его себе.

– Ага, давай… мм? О, да он еще жив.

Лоуренс отшвырнул вещи и вылетел из комнаты.

Пронесся по лестнице, потом через таверну и нырнул в узкий, темный коридор.

Распахнул заднюю дверь, через которую совсем недавно выбрался Хильде, вылетел на улицу и заозирался по сторонам.

На углу менее чем в квартале от него двое пьяных разглядывали что-то на земле.

Ошибиться было невозможно – они тыкали ногами в Хильде.

– Эй, не вздумай удрать.

– Да, плохо выйдет. Сломай ему шею.

– А? А, да, так и сделаю.

Мужчина поднял ногу.

В тот же миг Лоуренс выкрикнул:

– Погодите, пожалуйста!

Была уже глубокая ночь. Голос Лоуренса разнесся хорошо, и пьяные заметили его сразу же.

– Погодите, пожалуйста!

– Мм?

– Этот кролик.

Лоуренс показал рукой на бегу. Мужчины перевели взгляды вниз.

Они посмотрели на раненого, обмякшего кролика, потом снова на Лоуренса.

– Чтооо? Хочешь умыкнуть кроля прямо у нас из-под носа?

Столь грубо выплюнутую угрозу можно было объяснить только спиртным.

У Лоуренса не было времени спорить. Он не знал, придут ли на звуки перебранки дозорные. Если один из этих двоих тоже из городского дозора, это будет конец.

– Нет, он сбежал с кухни. И я его ищу все это время. Вот вам в благодарность.

Вместо кинжала Лоуренс достал кошель и выудил оттуда серебро.

Сейчас его никак нельзя было назвать прижимистым.

Один тренни на человека. Два тренни всего. Честно говоря, на эти деньги можно было купить большущую корзину, полную кроликов.

Увидев руку, протягивающую им монеты, пьяные потеряли дар речи.

Как только они осознали ценность того, что у них было, они чуть ли не отпрыгнули от кролика.

– А, э, извиняюсь. Не знали, что он удрал от аристократа.

– Мы ведь знаешь что? Мы решили, что он удрал и что надо бы его владельца поискать.

Ни один простой человек в здравом уме не будет расплачиваться серебряными тренни за одного-единственного кролика.

Двое переглянулись и побежали прочь, явно боясь последствий.

Лоуренс проводил их взглядом, потом посмотрел на Хильде.

Тот лежал неподвижно, раненый; мех являл собой жалкое зрелище.

Можно было усомниться, жив он вообще или нет.

Хильде было уже некого просить о помощи.

Быть может, все его союзники сбежали в страхе; как знать, может, они даже предали его.

Хильде не мог не понимать, что сейчас, когда он вот так лежит на дороге на глазах у всех, никто не придет ему на выручку. Только что он чудом избежал смерти от ноги пьяного горожанина.

Совсем недавно он был в самом центре грандиозного плана, который бы сделал его сродни покорителям мира. Вместо этого он оказался позорно предан и брошен, и сейчас он изо всех сил сражался, чтобы вернуть все на место. Он был в водовороте истории такой драматической, что не на что жаловаться, – истории падения на самом пороге осуществления своей мечты.

Для любого, кто преуспевает в этом мире, эти успехи достигаются ценой неудач многих, чьи истории обрываются, исчезают во тьме. Вскоре и Хильде к ним присоединится.

И тем не менее Хильде вместе с компанией Дива показал Лоуренсу и другим городским торговцам мечту, пусть и всего на миг. Лоуренс никогда не забудет этот душевный подъем, это состояние уверенности в том, что они способны покорить весь мир.

Но они проиграли аристократам, точнее – алчности аристократов и старой крови. Несомненно, и в прошлом многие пытались, но все они сгинули, и про них никто даже не узнал.

Лоуренс был по-прежнему не склонен присоединиться. На пути стояли серьезные практические вопросы, которые необходимо было решить, прежде чем делать решительный шаг.

Но теперь он был склонен помочь.

Если есть жизнь, есть и шанс все исправить. Что станет с самим Лоуренсом, если он перестанет различать, что важно, а что нет?

Истина была и в том, что великие свершения – отнюдь не единственный смысл жизни.

Лоуренс поднял тельце Хильде и вернулся на постоялый двор, чтобы подобрать два письма и взять пожитки.

Вскоре он без приключений присоединился к Руварду и его людям.

Тельце Хильде казалось трупом мечты.

Глава 8

– Итак, даже великий и блистательный торговец попался, – произнес Рувард, приподняв пальцами тельце Хильде, плечо которого только что зашили. Поскольку он не сказал своим людям, кто такой этот кролик, те, кому было приказано лечить зверька, были поражены. Сейчас, когда раны Хильде были обработаны, он спал как убитый в корзинке. Среди наемников, похоже, уже пошли грубые шуточки насчет того, что это их сегодняшний ужин.

Лоуренс и наемники находились неподалеку от окраины Леско.

В небе не было ни облачка. Сверху подмигивали звезды.

Зато мороз кусался яростно. Наемники грудились под одеялами возле костров, зажженных с помощью нарванной у дороги сухой травы, и изо всех сил пытались согреться. Они слали завистливые взгляды в сторону повозки Лоуренса, однако не спрашивали, что здесь делает человек, настолько не вписывающийся в их компанию. Однако в их глазах читалась жажда быстрого решения.

– У нас есть несколько путей, но, возможно, на юг – самый мудрый из них, – произнес Мойзи, разложив карту на дне повозки Лоуренса.

– В Реноз, да? Но если те ребята из компании Дива почему-то захотят нас уничтожить, на равнине их войско перережет нас вмиг, разве не так?

– Так. Однако если мы направимся на север, нас будут преследовать как мятежников, а если на юг, у них не будет формального повода нас атаковать.

Насилие часто бывает бессмысленным, но, похоже, даже его сторонникам нужен какой-то повод, пусть даже самый хлипкий.

– И, полагаю, в Ренозе нам будет проще воссоединиться с госпожой Хоро.

– Действительно. К востоку и западу отсюда нормальных городков и деревень нет. Хороший план – тихо отправиться вниз по реке, там переждать, пока все не успокоится, а потом вернуться в Торкин. Даже компания Дива не решится выдвинуть войско в сторону Реноза.

К югу от Реноза начиналась Проания. Несомненно, если туда выдвинуть армию, это вызовет ответную реакцию короля и аристократов. Едва ли компания Дива осмелится на такой безрассудный шаг.

– Как ты считаешь, господин Лоуренс? Это приемлемо?

Лоуренс до сих пор не мог уместить в своей голове то, что он участвует в совещании, куда следует направиться банде наемников. Вопросы типа «Где именно ты предпочитаешь, чтобы тебя ограбили?» или «Где тебя лучше убить?» выглядели в подобной ситуации намного более уместными.

– Думаю, это хороший план.

– Значит, решено.

Рувард встал, спрыгнул с повозки и широким шагом двинулся вперед.

Тотчас вокруг него стали собираться поеживающиеся наемники, точно дети вокруг появившегося на городской площади скомороха.

Стоя в развевающемся плаще, Рувард грандиозно взмахнул рукой и объявил о принятом решении. Он говорил ясно и решительно, не допуская никаких возражений.

Похоже, выступить предстояло сегодня же ночью. Поэтому в первую очередь Рувард приказал готовить еду, чтобы набить животы. Услышав это, наемники, точно малые дети, радостно вскинули руки и завопили.

Лоуренс глядел на это зрелище, а Мойзи, в свою очередь, глядел на него, проворно сворачивая карту. Внезапно он спросил:

– Господин Лоуренс, что-то не так?

– А?

Лоуренс подумал, что Мойзи говорит о пище, однако тот движением подбородка указал в сторону лошади, запряженной в повозку, и продолжил:

– Я могу приказать кому-нибудь вести твою лошадь. Нехорошо будет, если мы потеряем друг друга во время ночного марша.

Иными словами, немощному бродячему торговцу предлагалось спокойно спать в своей повозке.

Но даже если так – Лоуренсу недоставало уверенности в себе, чтобы единственному отдыхать, когда все наемники вокруг него будут идти.

Он понимал, что Мойзи желал ему добра, однако должен был идти.

– Нет, я пойду. Ведь… – последнюю часть ответа Лоуренс особенно подчеркнул. – Ведь Хоро, уверен, будет бежать всю ночь без сна и отдыха.

Рука Мойзи, сворачивающая карту, застыла, и он хлопнул себя по лбу.

– Мои извинения. Я сказал не подумавши.

Эти люди были такими серьезными. Если все наемники такие, Лоуренсу придется несколько изменить свое общее мнение о них.

– Однако ты уверен?

Закончив сворачивать карту, Мойзи связал ее шнурком из конского волоса и передал юноше, сидящему на бортике повозки.

Когда в ней сидела Хоро, повозка казалась просторной, а вот с Мойзи – довольно тесной.

– От запретной книги пользы, скорее всего, не будет.

– …Это верно, – ответил Лоуренс и перевел взгляд на Хильде, который спал мертвецким сном в своей корзинке. – Он должен понять, что пора отступить. Чем крупнее компания, тем меньше в ней может сделать один человек. Сейчас, когда он полностью потерял власть, сделать уже ничего не сможет.

– Ммм… Ты хочешь сказать, что он должен выжить, чтобы снова торговать.

– Таковы приземленные мысли бродячего торговца.

Перед ночной трапезой всем выдали по порции спиртного.

Мойзи принял свою кружку из рук юноши и поставил на дно повозки.

– Здесь ты, думаю, прав. Хотя… должен признать, такой взгляд немного утомителен.

Многие люди просто наслаждаются битвами. Для них, конечно же, Лоуренс со своим мышлением был просто мелким, трусливым торговцем.

Как-то среагировать на этот неявный намек Лоуренсу помешало то, что такая точка зрения была не очень-то далека от истины.

Однако Рувард, как раз успевший вернуться после того, как закончил раздавать приказы, произнес, стоя у Мойзи за спиной:

– Это не совсем то, что ты говорил мне, Мойзи.

– М-малыш…

– Не зови меня так. Так что, ты в меня вколачивал практичность, хотя сам – романтик сражений?

После этих ядовитых слов Руварда лицо Мойзи стало еще более суровым, чем обычно.

При виде этого Рувард рассмеялся и проворно запрыгнул в повозку.

– Так или иначе, я не согласен с суждением господина Лоуренса. Компания Дива мне не нравится – что сторонники старых путей, что новых.

Если Хильде и Дива прожгут путь в новую эпоху, многие другие, включая Руварда и его людей, останутся позади вместе с прежним миром.

Возможно, именно поэтому Рувард был дружественно настроен к нынешней компании Дива.

– Печально то, что нам приходится помогать компании, для которой мы просто куклы. Конечно, мы могли бы получить деньги. Возможно, неплохие, но… – тут Рувард прервался на глоток спиртного, поскольку юноша принес его порцию еды.

Она была проста – колбаска между двумя ломтями хлеба, – но посреди такого холода превосходила любой пир.

– …Но это только деньги. Выпьем, повеселимся – и их не станет.

После чего Рувард трижды подряд откусил от своей порции хлеба с колбаской.

Конечно, если человек зарабатывает деньги только на еду, то, когда он поест, от них не останется ничего.

– А ты, господин Лоуренс? Ты торговец. Ты когда-нибудь об этом думал?

Лоуренс как раз откусывал от своей порции; колбаска оставила мазок жира на его лице.

Вопрос Руварда тоже был в каком-то смысле горячим и маслянистым.

– В городе Реноз был один торговец – настолько жадный, что даже я удивился.

– Хоо.

Рувард и Мойзи смотрели на Лоуренса с большим интересом.

– Это был невероятный человек. Он зарабатывал и зарабатывал деньги, используя без зазрений совести не только жизни других, но и собственную жизнь. Я услышал о нем. А потом встретился с ним, нож против ножа, на безлюдном складе.

На миг оба наемника изумленно распахнули глаза, но тут же улыбнулись невинными, детскими улыбками.

– Я спросил его: почему ты так сильно жаждешь денег? Это ведь все равно что пытаться выпить море?

Лоуренс не помнил, какое лицо тогда сделала Ив. Это тогда было неважно. Однако голос, каким она ответила ему, он отлично помнил до сих пор.

Невинный, мощный и чуточку печальный голос.

– Он ответил: потому что я хочу увидеть.

– Увидеть… – повторил Рувард. Мойзи закусил губу, повернул голову на мощной шее и потянул за свою бородку.

– Увидеть, – снова повторил юный командир банды наемников, переведя взор куда-то в пространство.

Ответ застрял, точно полоска бумаги в птичьем гнезде, но взгляд с легкостью оторвался и улетел прочь.

– Из него вышел бы неплохой воин, – с улыбкой произнес Рувард и повернулся наконец к Лоуренсу. – Интересно, пришел бы он, если бы мы его пригласили. Как думаешь, Мойзи?

– Ммм… да, из него получился бы отменный воин. Однако я уверен, что у него не тот характер, чтобы выполнять приказы. Он может сотрудничать с другими даже в самом безумном плане, если это в его интересах. Но если его интересы потребуют предать, он предаст, каким бы дружелюбным ни был до того. Это типично для многих, от кого что-то ожидают, и в самых разных краях.

Описание Ив получилось таким точным, словно Мойзи видел ее собственными глазами.

Рувард недовольно поднял бровь, однако, увидев, что Лоуренс кивнул, он тяжело вздохнул, точно ребенок, которого прервали в самом разгаре игры.

– Значит, он предал и тебя, господин Лоуренс.

– Сначала в роли разменной монеты оказалась Хоро, а потом – я и глазом не успел моргнуть, как и моя жизнь оказалась на кону.

Мойзи сунул в рот остатки своего хлеба, Рувард присвистнул.

– Торговцы меня пугают. И от того, что выглядят они совсем не страшными, пугают вдвойне.

Он кинул взгляд на корзинку, где спал Хильде, и продолжил:

– Есть предел тому, каким длинным мечом человек способен махать. Но тому, что торговец способен написать на бумаге, предела нет. Здесь и сейчас они потерпели неудачу, но когда-нибудь, возможно, торговцы в самом деле будут править миром.

Левая рука Руварда уже какое-то время держалась за рукоять меча.

Он смотрел на Хильде, как король, раздумывающий, не зарубить ли младенца, пока тот не вырос и не отобрал у него трон.

– Может быть, и так, но случится это не сегодня. Значит, мы должны сражаться, пока этот день не настанет.

При этих словах Мойзи Рувард поднял бровь с легким раздражением.

Как ребенок, которому сказали, что жизнь нельзя отбирать просто так.

– Однако смута в северных землях меня немного беспокоит, – и Рувард выпустил рукоять меча. – Я не думаю, что сейчас, когда они набрали такой ход, кто-нибудь может их остановить. Я слышал, что их враги собираются в Сувернере, но это бесполезно.

Так опытный наемник оценил город, в который Хильде хотел послать письма с просьбой о помощи.

Значит, если Лоуренс решит доставить туда письма, он и вправду лишь зря подвергнет себя опасности. Это была себялюбивая мысль, но, как только Лоуренс нашел себе оправдание, на душе у него немного полегчало.

– Интересно, что собирается делать госпожа Хоро. Быть может, ей по силе хоть немного притормозить эту свару?

Хоро уже приняла решение. Конечно, вмешиваться она не станет. Она поступит как баран Хьюг, торговец картинами, – будет следить за тем, как течет время, и притворяться, что ничего не видит.

Лоуренс покачал головой. У Руварда лицо стало таким, точно у него заболело в груди. Он погладил подбородок и кивнул.

– Это трудное решение, но принять его было необходимо. Она поистине впечатляет.

– Мы тоже должны делать все, чтобы не опозорить свой флаг, – сказал Мойзи.

– Должны и будем. Но сначала мы начнем наступать другим путем, а там будет видно.

Он сказал «отступление», не произнеся этого слова. Похоже, ему вправду очень нравилось это выражение.

– Хотя неплохо и ночной марш устроить, давно у нас такого не было. Хорошо бы только погода осталась ясная, – и Рувард поднял глаза к небу, прикрыв их рукой, как козырьком, словно сейчас был ясный день.

В холодном ночном небе не было ни облачка, и лишь красивые звезды подмигивали с высоты.

– Снег еще ничего, но вот дождь создал бы проблемы.

Наемники справились бы со снегопадом. Но чтобы облака сгустились настолько, чтобы пошел дождь, должно было бы не по сезону потеплеть.

Эта мысль и заставила Лоуренса сказать то, что он сказал. Однако Рувард лишь рассмеялся и, склонив голову набок, ответил:

– Ни снег, ни дождь меня не волнуют. Волнует меня, увидим ли мы восход.

– Восход?

– Да. Люблю смотреть на восход, когда мы идем ночным маршем. Знаешь – даже если все вымотаны после боя, никто не жалуется. Люди идут всю ночь, у всех в головах мысли: «Что с нами будет?», «Есть ли впереди облегчение?», «Почему с нами это случилось?» и так далее – лучше всего, когда так.

Столь прочувствованная речь Руварда вызвала на лице Мойзи неловкую улыбку.

– Кровь и пот – как мухи, привлеченные к трупу запахом смерти: их невозможно отогнать. Когда тьма прилипает к твоим рукам, она остается, как кровь: ее невозможно стряхнуть. Но как только появляется солнце, все это оказывается смыто вмиг. Когда ты видишь восход… – Рувард прикрыл глаза, словно вспоминая этот самый момент, и сделал небольшую паузу в своей оде. – …Ты понимаешь, что не можешь оставить жизнь наемника.

Несомненно, они так думали в первую очередь потому, что их благосостояние зависело от бесконечных войн.

Им действительно просто необходимо было уметь отсекать от себя все плохое. И это, должно быть, очень приятное чувство.

Но Лоуренс как торговец предпочел бы действовать до того, как ситуация станет отчаянной, если это вообще возможно.

– Что ж, на этот раз, похоже, мы увидим особенно красивый восход.

Оставив город, они тем самым бросили вызов компании Дива, однако никаких признаков преследования видно не было. Вдобавок Рувард и Мойзи говорили, что на них не нападут без какого-либо повода.

Так они без особого труда придут в Реноз и там встретятся с Хоро, которая уже должна была быть недалеко.

Когда Хильде окажется в Ренозе вместе с ними, он, конечно, успокоится и сделает правильные выводы.

Тогда и настанет подходящее время подумать, что делать дальше.

Хорошо бы все-таки отвезти Хоро в Йойтсу; но, если она его простит, Лоуренс предпочел бы сперва закрыть свои дела. Это означало бы приличный крюк, однако есть много мест, куда бродячий торговец должен наведаться, прежде чем весна полностью вступит в свои права.

И если он и Хоро собираются начать новую жизнь вместе, ему нужно будет много с чем разобраться.

– Что ж, животы мы набили, пора двигаться, – заявил Рувард, и Мойзи медленно встал.

Путешествовать вместе с бандой наемников… Даже ночное путешествие в компании привидения казалось Лоуренсу более реалистичным. Ему хотелось смеяться над абсурдом ситуации. Однако в его повозке ехал правая рука владельца торгующей металлами компании невиданного размера. Более того, он, чьим истинным обликом был кролик, сражался за то, чтобы принести мир северным землям.

И все это стало возможным благодаря случайной встрече.

Однако в конечном счете мир – это ткань, нити в которой тянутся от человека к человеку; сила каждого отдельного человека невелика. Как заметил Рувард, даже этот «блистательный торговец попался».

Конечно, грандиозность его доходов словно рисовала у него над головой божественный нимб, как будто все, к чему он прикасался, обращалось в золото, – однако на самом-то деле ничего подобного не было.

Возможно, отчасти поэтому Хоро так быстро поняла, что не сможет решить все проблемы с помощью клыков.

Ее сила имела свои пределы.

Да и Хильде тоже. Он был с легкостью ранен мечом, потерял все свое влияние как торговец, чуть не погиб под ногой пьяного горожанина, а сейчас спал в корзинке. Он казался слабым и хрупким – кролик, ни больше ни меньше.

Быть может, осознание этого и заставляет людей смотреть на мир во все глаза.

– Никто ничего лишнего не оставил? – небрежно спросил Рувард.

Лоуренс невольно перевел взгляд в сторону Леско.

Какое-то время он всерьез хотел устроить там лавку. Он даже внес задаток. Но сейчас он от этой мечты полностью отказался. Много от чего приходится отказаться ради нового пути – поэтому-то путешественники и не задерживаются надолго в деревнях, где много добрых людей.

Совсем скоро то, что он мог бы сделать в Леско, станет забавной историей из тех, какие приятно рассказывать, сидя рядом с Хоро. Лоуренс поднял голову и повернулся к Руварду, чтобы ответить.

«Чем раньше выйдем, тем лучше. В конце концов, жизнь коротка».

Не вина Лоуренса, что голос так и не покинул его рта. А потому что на лице Руварда появилось выражение «о Господи». Лоуренс даже не успел подумать «что это вдруг?», как за его спиной раздался страдающий, запинающийся голос:

– Я… ос… тавил…

– Господин Хильде!

Лоуренс проследил за взглядом Руварда, и его собственный взгляд уперся в корзинку, где раненый кролик изо всех сил пытался поднять голову.

– Кое… что…

Он был словно на грани забытья – видимо, из-за жара от раны. Его головка покачивалась, один глаз был закрыт. И тем не менее он отчаянно силился сказать что-то.

Хильде по-прежнему что-то привязывало к Леско – какое-то сожаление.

Рувард подошел к нему.

– Ты, зайчатина, – и он ткнул в кролика пальцем. Хильде по-прежнему смотрел одним глазом – должно быть, рана отобрала у него все силы. – Ты свою войну проиграл. Умести эту мысль в своей голове. Мы идем на юг. Если не хочешь подохнуть, закрой пасть и лежи смирно. Понятно?

Кролик был настолько слаб, что даже голову держал с трудом, но поведение Руварда не казалось Лоуренсу неуместным. Банда наемников должна действовать как единое тело. Если у головы и рта нет согласия, руки и ноги тоже начнут двигаться вразнобой.

– Тебе понятно?

Рувард приподнял безвольную челюсть Хильде и пальцами повернул его мордочку вбок, как делают с закованными рабами. Глаза Хильде были приоткрыты лишь самую малость, точно тот был на грани потери сознания.

– Возможно, мне следует сказать – «как и ожидалось от торговца из компании Дива»? Отдаю должное твоему упрямству.

– Вам… хватило смелости… оставить у себя кролика…

Даже Мойзи зрелище говорящего кролика явно выводило из равновесия. Однако он был крепким, надежным наемником. Он выказывал уважение любому, кто его заслуживал, даже кролику.

Своими толстыми пальцами он придержал наклонившуюся корзинку, не давая ей опрокинуться.

Рувард уже собрался было отдать приказ своим подчиненным, когда –

– Я ос… тавил…

Дрожащий голос заставил его обернуться.

– …письма.

На лице Руварда тотчас отразилось нечто вроде потрясения.

– Письма, ты сказал?

Однако распахнутые глаза и обессилевший подбородок свидетельствовали о сдерживаемом гневе.

– Это правда?

Рувард отпихнул Мойзи в сторону и запустил руку в корзинку.

– Эй, очнись!

Словно пытаясь разбудить пьяного, Рувард взял кролика за шкирку и встряхнул с такой силой, что у того голова затрепыхалась.

Мойзи, конечно, его остановил. Хильде висел, полностью обмякнув, его длинные уши казались очень тяжелыми.

Он оставил письма.

Одной короткой фразой он вонзил ржавый лом в мыслительныешестерни Руварда.

– Дерьмо! Письма, он сказал письма?!

Рувард выпустил глотку Хильде и вернул измотанное тельце в корзину.

– Да, это возможно… Если он просил господина Лоуренса, то… это возможно. Даже очень…

Рувард раздраженно повторял одно и то же снова и снова, уткнувшись взглядом в дно повозки.

Потом вдруг поднял голову.

– Господин Лоуренс.

Взгляд его был такой могучий, что сам Рувард стал казаться выше.

Эти широко раскрытые глаза, совсем недавно с таким чувством глядевшие на мерцающие звезды, сейчас походили скорее на звериные, нежели на человеческие.

– Ты последний встречался с ним. Но я был неосторожен и забыл расспросить тебя. Я думал, все это уже закончилось.

Взгляд Руварда словно проникал внутрь Лоуренса.

– Я понимаю, что его последнее желание было, чтобы ты попросил о помощи. Но в чем именно это выражалось?

В тот же миг в памяти у Лоуренса всплыли те письма. Хильде уже был на грани смерти, когда из последних сил добрался до черного хода безмолвного постоялого двора и вверил Лоуренсу два письма – в Сувернер и к аристократам возле него – со словами «Помогите нам». Лишь теперь Лоуренс понял план Хильде.

Его письма показывали со всей очевидностью, кто враги компании Дива. Если Хильде пришел за помощью к Лоуренсу, так ли немыслимо, что он обратился и к кому-то еще? Например, к известной и отчаянной банде наемников, которая совсем недавно жила на том же постоялом дворе? Представить это было не так уж трудно.

Словно юноша, признающийся в непоправимой ошибке, Лоуренс втянул воздух и сказал:

– Он дал мне письма, в которых просил тех, кто склонен противостоять компании Дива, помочь притормозить ее.

Лоуренс извлек из-под плаща два письма. У него мелькнула мысль, что лучше всего сейчас их разорвать и сжечь.

По крайней мере – те, которые были вверены ему.

Естественная мысль, однако, увы, он ничего не мог поделать с другими письмами.

В том положении, в каком оказался Хильде, было бы неудивительно, если бы он оставил письма, которые написал, но не успел уничтожить. Более того, вполне вероятно было, что он оставил их нарочно.

Было нетрудно предвидеть, что там, на постоялом дворе, Лоуренс попытается убедить его сдаться. С учетом того, что силы Хильде были на исходе, он мог подумать, что с Лоуренса станется вытащить его из города независимо от его согласия.

Когда он оставит город, ему трудно будет убедить кого бы то ни было сражаться против компании Дива. Трудно, даже несмотря на все его отчаянные усилия. Что же ему тогда делать?

Заставить компанию Дива погнаться за собой. К примеру, он мог оставить в приметном месте письмо с просьбой о помощи в адрес банды Миюри, а может, письмо со словами благодарности за помощь.

Найдя такое письмо, компания Дива непременно пошлет убийц, дабы устранить возможные затруднения. Или просто дабы другим неповадно было. Так или иначе, у них есть все основания для преследования.

Будь Лоуренс на месте Хильде, он, возможно, и сам бы оставил в приметном месте какое-нибудь такое письмо:

«Господину Руварду Миюри из банды наемников Миюри. Благодарю тебя, что уважил мою просьбу. Давай вместе вернем себе компанию Дива».

– Хорошо ты нас поймал, зайчатина, – яростно процедил Рувард сквозь стиснутые зубы. Вернуться в Леско и проверить они сейчас не могли. Эти письма были как демоны – никто не мог убедиться, существуют они на самом деле или нет.

Но если Хильде планировал отправить банду наемников Миюри в Сувернер, то он написал эти письма наверное. Под тяжестью подозрений, что они заключили союз с Хильде, наемники Миюри уже не смогут идти на юг.

Потому что единственный путь в Реноз лежит через широкую равнину, где они будут идеальной мишенью для громадного войска компании Дива. Как бы сильна ни была банда Миюри, на открытом пространстве победа останется за тем, у кого больше людей. С другой стороны, узкие горные дорожки на пути в Сувернер облегчат оборону против превосходящих сил.

Впрочем, оставалась возможность, что все это было обманом со стороны Хильде.

Она оставалась, да, однако если Хильде не лгал, то дорога на юг будет для банды Миюри дорогой к концу своей истории.

Даже Лоуренсу с его жалкими познаниями по военной части было ясно, что единственный шанс банды Миюри выжить против войска компании Дива – это направиться узкими горными дорогами на север.

Тот, кто мал, должен спасаться в узких местах. Это была очевидная истина.

Например, кролик – в кроличьей норе.

– Сувернер… Сувернер, значит?..

Рувард прижал ладонь ко лбу, снова и снова повторяя это название, точно ища облегчения. Сам Лоуренс считал, что это безрассудство; Рувард и Мойзи эту идею с самого начала даже не рассматривали.

И никто, обладая нормальным рассудком, не рассматривал бы.

Однако упрямство Хильде нормальным не было, как и его мышление. Единственная короткая фраза, оброненная им, обладала такой невероятной силой. Будь сейчас рядом Хоро, она, возможно, признала бы это своей ослепительной клыкастой улыбкой.

Он предпочел истратить остатки своих невеликих сил на то, чтобы произнести несколько хорошо выбранных слов в самый нужный момент – и произвести самый большой эффект, какой только можно было. Всего несколькими словами он согнул стальную волю командира банды наемников.

Воистину правая рука владельца компании Дива.

Лоуренс вдруг осознал, что отчаянно завидует этому торговцу, которого от него отделяла настоящая пропасть.

– На юг идти уже нельзя. Мы рискуем полным истреблением, – произнес Мойзи. – Пойдя на восток или на запад, мы никак не очистимся от подозрений. И там тоже сплошь равнина. Что нам остается – мчаться к Ренозу со всех ног? Бесполезно. У них есть лодки. Они нас нагонят, и будет бой. Этого необходимо избежать во что бы то ни стало.

– Знаю, – коротко ответил Рувард.

Мойзи кивнул и продолжил:

– Значит, нам остается идти на север. Узкие горные дороги – единственное, что может нас спасти. А ближайшая к нам дорога, – Мойзи со своим умом и опытом по части военного планирования прямо говорил о провалившемся плане, – ведет в Сувернер. Это главная дорога, ее без внимания не оставят.

– Стало быть, нас загоняют, как кроликов в нору.

Опытный заместитель командира серьезно кивнул. Да, так оно и было.

Однако на лице его не было ни гнева, ни отчаяния.

Только уважение к уму Хильде.

– Он все равно что перевернул ход войны одной стрелой. Но добился этого, будучи торговцем и с помощью одной-единственной фразы, – сказал Рувард и, с шелестом откинув полу плаща, поднял голову. – Выбора нет, придется подчиниться. Будем плясать под его дудку.

После чего спрыгнул с повозки и приказал наемникам собраться.

Мойзи последовал за ним, отдавая разные мелкие приказы.

В повозке остались только Лоуренс и Хильде.

Но Хильде уже раскрыл свой план, заслуживши уважение и Руварда, и Мойзи.

Лоуренс же просто был в роли дурачка. Один из двоих – правая рука владельца грандиозной торговой организации. Другой – всего-навсего бродячий торговец. Можно сказать, что даже завидовать было нелепо.

Лоуренс посмотрел снизу вверх на бесчувственное кроличье тельце, потом отвел глаза.

«Великий торговец попался»?

Что за глупое суждение.

Лоуренс сам был бродячим торговцем.

Эта фраза пронзила его сердце.

***

В торговле некоторые убытки неотвратимы.

Но есть убытки, которые нужно предотвратить во что бы то ни стало.

Это не долговременные убытки, не крупные убытки – это убытки, от которых невозможно оправиться.

Несомненно, у наемников есть нечто похожее.

Когда ты зарабатываешь себе на жизнь таким ненадежным ремеслом, как война, тяжелый урон едва ли выпадает очень редко. Однако таких потерь, после которых уже некому унаследовать флаг, допускать категорически нельзя.

Чтобы избежать полного уничтожения, необходимо было принять кое-какие меры, пусть и очень рискованные.

Из-за плана Хильде поход на юг таил в себе возможность гибели всей банды. Поэтому наемники Миюри изменили курс и ступили на дорогу, ведущую в Сувернер.

Если к тому моменту, когда компания Дива придет к выводу, что банда Миюри – враг, и начнет преследование, наемники под покровом ночи не успеют удалиться на приличное расстояние, они не смогут воплощать какие-либо планы по собственному спасению. Но двигаться в ночи по заснеженной дороге, опасной и посреди дня, опаснее вдвойне. Есть риск соскользнуть с неожиданного обрыва, приняв за дорогу что-то, что дорогой не является. Чтобы этого избежать, наемники выслали вперед нескольких разведчиков-факелоносцев, которые должны были все время видеть друг друга. В нормальной обстановке Лоуренс непременно восхитился бы тем, с каким мастерством они это проделали.

Однако сейчас это было войско на марше, и над ними нависала угроза того, что могучий враг может в любой момент напасть сзади. Более того, сам Лоуренс был не более чем бесполезным грузом. В отличие от Хильде, который это все заварил и благодаря которому наемники сейчас и показывали свое мастерство. Вот почему, хоть он и спал сейчас в своей корзинке, эту корзинку перенесли из повозки Лоуренса в одну из повозок наемников, везущих снаряжение и припасы.

Не зная местности, Лоуренс, конечно, не мог служить проводником, и работать вместе с наемниками он тоже не мог. Более того, его повозка была не приспособлена к езде по горным дорогам, тем более по заснеженным; был немалый шанс, что ее колеса застрянут.

Вообще-то это относилось и к повозкам банды, но груз Лоуренса служил его собственному благу и к наемникам отношения не имел.

Ни Рувард, ни Мойзи до сих пор не выказывали неудовольствия, но про их подчиненных сказать того же было нельзя.

Найти кого-то, кто хотел бы помочь вытащить застрявшее в снегу колесо, не легче, чем иголку в стоге сена.

Была и другая причина, почему настроение Лоуренса никак не улучшалось. Рувард и Мойзи предвидели эту причину, еще когда рассматривали карту.

Даже если человек думает: «Если мне повезет, мои страхи вскоре закончатся», – он в то же время не может удержаться и от другой мысли: «Все уже, дальше некуда». Из-за единственной брошенной фразы наемники шли долгим маршем; перекус остался далеко позади, а спереди надвигался вожделенный час завтрака.

И тут уклон резко стал круче, а дорога уже – конные повозки дальше проехать не могли. Мойзи отдал приказ, и наемники проворно сгрузили поклажу со своих повозок, а потом перевернули их. Умелые руки быстро сняли колеса и закрепили на их место полозья. Для тех, кому привычна переправка войск посреди зимы, подобное снаряжение совершенно естественно. Увы, повозка Лоуренса была не настолько хорошо сделана, чтобы быть способной на такие трюки.

Хотя и она была недешева.

С самого начала Лоуренсу недоставало духа сидеть в повозке на этой зимней дороге, и он все это время шел впереди, ведя лошадь под уздцы. Из-за этого теперь, когда все остановились, пот быстро охлаждал его тело.

Однако мороз, который пробрал его сейчас, был вовсе не из-за этого. А из-за Мойзи, который в паузе между различными приказами подбежал к нему.

– Господин Лоуренс.

Лицо его было угрюмым – не так уж необычно для наемника на марше.

Однако глаз торговца, привыкшего читать людей по лицам, ясно видел, что Мойзи собирается сказать нечто очень неприятное.

– Повозка, да?

Когда Лоуренс произнес это первым, Мойзи посмотрел на него прямо и кивнул; лицо его не смягчилось.

– Я понимаю, для торговца это трудное решение.

В общем – «бросить повозку».

Для торговца-одиночки, готового ради прибыли продать все, кроме собственной жизни, приобрести повозку – заветное желание. Деньги, которые Лоуренс копил на нее в течение нескольких лет, служили доказательством того, что он – настоящий бродячий торговец.

Шансов потерять ее за время путешествий было немало. Случалось, колеса увязали в грязи, когда Лоуренс был один, и он даже начинал думать, что все кончено. Однако сейчас колеса не застряли в снегу, не сломались.

Но чтобы продвигаться вперед, бросить повозку было необходимо.

– Я знал, что к этому идет, – и Лоуренс сумел улыбнуться.

Это было намного тяжелее, чем уйти от лавки, за которую он уже внес задаток.

Его собеседником был наемник, побывавший, вне всяких сомнений, на куда более суровых переговорах, чем большинство торговцев. Конечно, он с легкостью прочел горечь за улыбкой Лоуренса. Однако бессмысленных слов сочувствия тратить не стал, а лишь сурово кивнул.

Потом поднял руку, подзывая кого-то, и приказал переложить часть груза на лошадь, а остальное – на сани банды.

– Ну, теперь отправляемся, – подытожил он.

Вот так все было кончено.

Замена колес на полозья прошла очень быстро. Время было дорого, дорога длинна.

Даже не переведя дух, наемники двинулись дальше.

Заснеженная дорога в свете факелов таинственно блестела.

Обернувшись, Лоуренс увидел свою повозку, безмолвно стоящую посреди белизны.

Не то чтобы ситуация становилась хуже.

Просто для бродячего торговца, такого как Лоуренс, эта утрата была сродни тому, что он оставил позади часть себя.

Возможно, ему было бы немного легче, будь рядом с ним Хоро.

Но, увы, когда они встретятся, он знать не мог.

Если все пойдет плохо, не исключено, что и Лоуренса оставят на обочине дороги, как его повозку сейчас. Особенно если дело дойдет до сражения.

Даже исчезнув в ночи, повозка оставалась в сознании Лоуренса, подобно гнетущему предчувствию.

После этого, пройдя немало дорог, они добрались наконец до безлюдной хибарки.

Они чуть отдохнули – и как раз тогда начало рассветать.

Это было не яркое утреннее солнце, о котором мечтал Рувард, а тусклый, затянутый облаками рассвет.

***

Дорога до Сувернера должна была занять три – четыре дня. Расстояние было не так уж велико, но большая группа людей по заснеженным горным дорогам просто не могла передвигаться быстро. Однако это относилось и к преследователям, поэтому, когда Рувард и Мойзи обсуждали свое положение, быстрота передвижения их не беспокоила.

Более того – поскольку план Хильде загнал Руварда и его людей на узкие горные дороги, не оставив им выбора, в первую очередь им следовало задуматься о том, что они будут делать, когда эти дороги останутся позади.

– В первую очередь обращает на себя внимание то, что Сувернер занимает в северных землях очень важное положение.

Это произошло, когда наемники закончили свою первую передышку и покинули хибарку, какие в холодных краях повсюду понатыканы для защиты торговцев от мороза.

В палатке, где шло совещание о планах на будущее, первым заговорил Мойзи.

– Однако я сомневаюсь, что там удастся поднять достойную военную силу.

– Это значит, что, даже когда мы туда придем, это мало что изменит.

Мойзи ничего не ответил, но не потому, что в сказанном можно было усомниться. А потому, что Рувард, глядя на разложенную карту, видел все своими глазами.

– Есть еще письма, которые получил господин Лоуренс, но…

Лоуренс кинул взгляд на письма, лежащие возле края карты. Они были написаны рукой Хильде и несли печать компании Дива. Текст был краток и точен, создавая у читателя стойкое впечатление о силе его автора.

Однако буквы, смазанные из-за того, что чернилам не дали толком высохнуть, показывали любому, что написаны эти письма были в спешке. Более того, несмотря на серьезность их содержания, они не были запечатаны воском.

– Может быть, отправиться к северу от Сувернера и попросить о помощи тамошнего правителя?

– Клауса фон Хабриша Третьего, говоришь? Да, он, конечно, с компанией Дива не сотрудничал вовсе, однако я бы не назвал его бунтовщиком.

– А каково его отношение к происходящему? – спросил Рувард.

Мойзи какое-то время молча думал, поглаживая бородку.

– Я не слышал о нем слухов, в которых было бы слово «храбрость». Его земли довольно обширны. Под его властью много дорог, идущих до северного края горного хребта. Если направляешься от Сувернера на север, одной из этих дорог воспользоваться придется. А значит, торговать с теми землями, которые лежат к северу от хребта, минуя земли Хабриша, невозможно. Это относится и к компании Дива, если она сунется туда в поисках новых мест для рудников.

– Значит, он из тех, кто предпочитает собирать пошлины и бродить вокруг своего замка, подсчитывая деньги.

– Похоже. То, что он столько прожил, – это просто благодаря расположению его земель. Его предки, похоже, были более великодушны, чем он.

– Значит, на него надеяться мы не можем, – проворчал Рувард.

Небо просветлело, но из-за сменившегося направления ветра теперь сыпал мелкий снежок.

С такими облаками светлого времени будет мало. В этом смысле сейчас наемникам было особо некогда глубоко размышлять.

– Значит, у нас и впрямь нет разумного выбора, кроме как войти в Сувернер, – вздохнул Рувард. – Но… дальше на север мы уйти не сможем. Так?

– Да. Нам не хватит еды. Если мы проскользнем мимо Сувернера, до следующего приличного городка будут только мелкие деревушки. Даже если они «согласятся» нам помочь, едва ли мы этим проживем.

Даже если они уничтожат все съестное в деревне подобно саранче, погреба нищих селян невелики.

А сейчас к тому же самый разгар зимы.

Запасы истощаются, а та еда, что осталась, либо тверда как камень, либо подточена мышами.

Все отчаянно стараются пережить зиму.

Самый первый покупатель Лоуренса как самостоятельного бродячего торговца был из подобной деревушки, забытой другими торговцами. Вот почему Лоуренс прекрасно знал, в каком состоянии такие села посреди зимы.

Если Рувард и его люди зайдут в такую деревню, это, несомненно, приведет к ее гибели.

– Идеальная ловушка. Из норы, в которую нас загнали, нет другого выхода, – выплюнул Рувард, словно терпя боль от свежей раны.

Впрочем, это отнюдь не была какая-то особая мудрость, присущая лишь преследуемым.

Имелась еще одна причина, почему план Хильде был столь примечателен.

И по этой же причине на совещании присутствовал Лоуренс, простой бродячий торговец.

– Как ты думаешь, когда госпожа Хоро нас нагонит? – спросил Рувард, не поднимая глаз от карты.

Хоро была сродни джокеру в карточной игре. Одинокий козырь, способный свалить даже императора.

– Она рассчитывала вернуться в Леско самое раннее сегодня или завтра.

Однако то, что абсолютно все пойдет по плану, едва ли было возможно.

– Добравшись до Леско, она сразу поймет, что в компании Дива переворот. Что она будет делать? Думаю, будет искать нас.

Лоуренс хотел восхвалить Хильде, который, готовя свой план, учел все.

– Он упомянул эту возможность, когда передавал мне письма на постоялом дворе. Похоже, он с самого начала планировал отправиться в Сувернер, если все пойдет наперекосяк. И, скорее всего, он заранее договорился со своим товарищем, отправившимся в Киссен с Хоро.

– Иными словами… – тут Рувард сделал глубокий вдох и распрямился, точно медведь. Как будто ему необходимо было остудить грудь холодным воздухом, прежде чем продолжить. – Он это все затеял, чтобы заполучить себе военную мощь.

Ни Рувард, ни его люди не видели Хоро в волчьем обличье.

Однако легенд о ней Лоуренс слышал в самых разных местах немало.

– Если тебя бросают в бой с пустыми руками, ты думаешь только о том, чтобы сбежать. Но если у тебя в руках оружие, пусть даже маленькое, ты даже в тяжелых ситуациях можешь вести себя храбро. Поэтому новобранцам и привязывают копья к рукам перед первым боем. Но… я и подумать не мог, что то же самое сделают с нами.

– Я прошу прощения, но можем ли мы на самом деле полагаться на госпожу Хоро?

Лесть не входила в обязанности заместителя командира банды.

В ответ на сомнение Мойзи Рувард поднял бровь, и его подбородок дернулся.

– Господин Лоуренс ведь именно поэтому так спокоен, не правда ли?

Это ни в коей мере не были слова похвалы.

Но это была правда.

– …Да. Если Хоро воссоединится с нами, это, конечно, даст нам большую военную мощь. Но…

Хоро не собиралась сражаться.

Рувард прервал Лоуренса взмахом руки.

– Дальше можешь ничего не говорить. Мне нужны только факты.

От него отмахнулись. Он бродячий торговец, а с ним все равно обращаются так, словно он вообще не человек. Это было обидно.

– Значит, нашей целью действительно должен быть Сувернер.

Город, который занимал важное положение в северных землях и в котором, как говорили, собирались враги компании Дива.

Изначально Рувард и Мойзи планировали в случае войны грабить тех, кто будет направляться в сторону Йойтсу. Заодно это не позволяло бы раненым и беженцам попадать в сам Йойтсу и угрожать благоденствию жителей окрестных деревушек.

Если мыслить в этом стиле, то, что сейчас банда Миюри направлялась в Сувернер, где, возможно, присоединилась бы к бунтовщикам, выглядело дурной шуткой.

Однако Рувард был не каким-нибудь побитым псом, которого мог загнать в угол кролик.

Глядя на карту, он беззаботным тоном, точно предлагал сходить выпить, продолжил:

– Все, что нам нужно, – награбить там побольше еды и сбежать.

Лоуренс как-то успел выпустить из головы, что эти люди – наемники.

– Ну что ж, вперед марш! – прокричал Рувард.

Это были надежные люди, но они жили в другом мире.

Сейчас рядом с Лоуренсом не было Мудрой волчицы. Хотел бы он услышать ее смешок по поводу глупости людей.

***

Хильде проснулся вскоре после того, как они позавтракали и выступили в путь.

Любой счел бы странным, если бы командир идущего маршем войска и его заместитель принялись ухаживать за кроликом – тем более те, кто не знал, кто такой на самом деле Хильде.

Так что эта задача вновь выпала на долю Лоуренса.

– Откорми его получше, – со смешком произнес наемник, вручая ему корзинку с Хильде.

Ни Рувард, ни Мойзи этого не говорили, но слухи, что наемники идут в Сувернер из-за хитрого плана торговца, уже разошлись. Так что догадаться, кто во всем виноват, было нетрудно.

Наемники не подходили к Лоуренсу близко, все оставляли пространство перед ним и за ним. При любом намеке на предательство его мгновенно нанижут на копья.

Это была горькая пилюля.

Хоть Хильде и проснулся, он предусмотрительно не стал подавать голос – лишь внимательно осматривался.

– Мы можем поговорить немного, – тихо произнес Лоуренс, поднеся влажную тряпицу к кроличьей мордочке. Хильде понюхал, потом взял тряпицу в пасть и принялся неуклюже сосать, посверкивая глазами.

– …В Сувернер?

Краткий вопрос.

И Лоуренс мгновенно понял, что предыдущие слова Хильде были ложью.

– Как ты и планировал, – ответил Лоуренс, подпустив в голос толику яда. Хильде на миг задержал дыхание, потом медленно выдохнул. Лоуренс снова поднес тряпицу; теперь Хильде пил увереннее.

– Где… мы сейчас?

Он шептал еле слышно, но отнюдь не потому, что сдерживался. Судя по виду его меха, ему действительно не хватало сил ни на что большее.

– Мы вошли в горы, утром оставили маленькую хижину. Сейчас я вижу две горы к востоку и одну к северу.

Если Хильде знает местность, ему этого должно хватить. Кролик кивнул.

– А достопочтенная госпожа Хоро?

Снова этот вопрос. Все полагались на Хоро. Каждый раз, когда Лоуренса спрашивали об этом, его грудь стягивало – быть может, от чувства, что он не в силах справиться с таким тяжким бременем, как Хоро, а может, просто от зависти.

Или и от того, и от другого.

– Ее еще нет. Но когда она вернется в Леско… Ты сказал там, что собираешься в Сувернер, верно?

– …Да. Между Леско и Сувернером… немного путей. Мой товарищ-птица, думаю, отыщет нас очень быстро…

Люди прикованы к земле и морю, небо же принадлежит лишь птицам. Лоуренс даже не утрудил себя кивком; вместо этого он достал кусок хлеба и протянул Хильде.

– Поешь?

– …Не уверен, что справлюсь.

– Добавим тогда воды.

За время своих странствий Лоуренсу нередко приходилось выхаживать ослабевших зверей. Ему даже приходилось размалывать зерна или бобы, добавлять горячую воду и эту пасту запихивать им в пасть – силой, если требовалось.

Впрочем, Хильде понимал человеческую речь, так что силой раскрывать его пасть было без надобности.

– Это невкусно, но…

Лоуренс потер смоченным в воде хлебом по губам Хильде, потом еще покапал водой с тряпицы. Глаза Хильде прищурились. Ему явно было трудно, но в конце концов он сглотнул. Повторив это еще несколько раз, Хильде безжизненно помотал головой.

– …Жалок.

– А?

– Я… в таком состоянии…

Слабый голос Хильде вызвал у Лоуренса натянутую улыбку.

Конечно, это была отнюдь не улыбка бессмысленного сочувствия к раненому.

Эта улыбка была обращена к нему самому.

– Одной-единственной фразой ты заставил господина Руварда думать так, как нужно тебе. Ты скопил громадное богатство и заставил всех недоумевать, что ты собираешься делать. И теперь ты хочешь еще большего?

Хильде смотрел на Лоуренса искоса. Взгляд его был полон рассудительности. Даже несмотря на слабость, в нем не было ни намека на чувства. Под слоем находчивости и ума чувствовалась громадная осторожность.

– Верно… Тот, кто желает слишком многого, терпит неудачу.

– Как твои враги.

При этих словах Лоуренса Хильде закрыл глаза и издал болезненный смешок.

– Погоня?

– Сейчас нет. Но если будет, мы узнаем о ней от дозорных сегодня или завтра.

Погоня должна быть. То, что к мятежникам добавится маленькая банда наемников, – эту малость могут не счесть достойной внимания. Однако сейчас, должно быть, в городе был переполох из-за исчезновения Хильде. А уметь сложить два и два, можно сказать, в природе человека.

Трудно поверить, что на такого человека, как Хильде, махнут рукой.

– Сейчас тебе нужно поспать. Я, возможно, и завидую, но ты потрясающий торговец. Думаю, когда придет время, твоя мудрость окажется куда ценнее, чем простого бродячего торговца вроде меня.

Он мог лишь восхищаться Хильде, применившего план, все великолепие которого Лоуренс даже ухватить полностью не мог. Более того, он заставил плясать под свою дудку Руварда, командира войска, а сам Лоуренс оказался в положении заложника, которого оставили в живых только из-за его отношений с Хоро.

Эти мысли и вызвали слова, которыми он себя отхлестал.

Даже если торговцу приходится лизать башмаки другому торговцу – он проиграет, если это перерастет в подобострастность. Но знать это и как-то предотвратить это – не одно и то же.

– …Я последую твоему совету, – произнес Хильде, после того как молча смотрел на Лоуренса какое-то время. Его глаза вовсе не смеялись над подобострастием Лоуренса. Хильде, великому торговцу, это было просто не нужно.

Хильде закрыл глаза, и Лоуренс укрыл его тельце платком. Если, когда вернется Хоро, у него будет такое же лицо, как сейчас, Хоро наградит его хорошим пинком – так ему подумалось.

Что-то в нем расклеилось. Вся эта ситуация – величие Хильде прямо перед его глазами, то, что Рувард и его люди видели в нем всего лишь бродячего торговца, и то, что все вокруг полагались только на Хоро, – все это вгоняло его в уныние и обиду.

Это было глупо. Возможно, проведя столько времени с Хоро, он и себя стал считать немножко волком. Лоуренс улыбнулся собственной глупости, шагая в центре кольца безмолвных наемников.

Вдруг он осознал, что идет молча впервые за долгое время. И поразился, поняв, что до встречи с Хоро всегда так путешествовал. Более того, он с трудом мог припомнить, на что это тогда было похоже. Он удивился себе – он стал принимать свое странствие с Хоро как само собой разумеющееся.

Они взошли на плато, пересекли замерзшее болото, время от времени натыкаясь на заячьи и оленьи следы. Полдень уже миновал, а они по-прежнему стремительно двигались к горизонту, словно спасаясь от мороза.

Лоуренс поднял голову, подумав, что именно сейчас Хоро должна спросить, что у них сегодня на ужин, и тут же наемники вокруг него тоже подняли головы, точно разом проснулись. Быть может, это было просто совпадение – Лоуренс ожидал увидеть Хоро, когда все наемники оглянулись.

Бегущий сзади человек, как ни погляди, был наемником. Но даже когда он промчался мимо Лоуренса, направляясь в переднюю часть колонны, Лоуренс еще не утратил надежду, что сейчас может появиться Хоро.

Когда он наконец вынужден был смириться с тем, что она не пришла, он осознал, что влюбился в Хоро до такой степени, что стал просто жалок.

Вскоре передовой отряд остановился, и наемники стали собираться вокруг Руварда. Судя по пришедшему донесению, из Леско за ними действительно отправили погоню. Всех сразу окутало легкое напряжение.

Рувард, оглядывая своих людей, заявил:

– Только что я узнал, что преследователи из Леско уже на подходе.

Никаких перешептываний среди наемников не началось. Они ждали следующих слов своего командира в таком молчании, что, казалось, капля воды упадет на землю – и то будет слышно.

Вполне удовлетворившись этим, Рувард величественно продолжил:

– Преследователи превосходят нас примерно втрое.

Неудивительно, что ответом ему послужил негромкий общий вдох.

Однако люди Миюри, считающие себя самыми доблестными из всех наемников, были далеки от нерешительности. На Руварда лились взгляды, полные огня в смеси с осторожностью.

– Кроме того, они не только хорошо оснащены, но и сами сильны – это не какая-нибудь шайка слабаков под командованием какого-нибудь третьего сына аристократа. С горами они знакомы не хуже нас, а то и лучше. Отличный противник, на котором можно испытать нашу храбрость.

«Отличный противник, на котором можно испытать свою храбрость». Это примерно то же, что говорить об отступлении как о «наступлении другим путем». Среди наемников распространились смешки, а заодно фразы вроде «интересно, кто наш враг».

Лоуренс слышал, что обычно человек принижает своего врага перед боем, чтобы уменьшить страх.

Причина, почему Рувард сказал прямо о том, насколько серьезна ситуация, – возможно, он хотел предупредить своих людей, чтобы они не теряли бдительности, но главное – он давал понять, что бежать некуда.

Даже если они сойдут с этих узких дорожек и углубятся в горы – сейчас была зима, и кругом лежал лишь снег и скалы. Наемники либо замерзнут, либо умрут от голода, и очень быстро.

Даже мышь, загнанная в угол котом, обнажает зубы и дерется – у нее нет иного выхода.

– Ну так кто же против нас? – спросил наконец один из наемников, не в силах более терпеть напряжение.

Ни один человек не повернул головы к спросившему. Все неотрывно смотрели на Руварда, своего командира, и все они думали об одном и том же.

Мир наемничества невелик.

Если знаешь, кто против тебя, – знаешь и его умения, и тактику.

Конечно, знание противника не всегда улучшает положение, но какую-то меру облегчения оно приносит.

– Вы вправду желаете знать?

Рувард это произнес с таким серьезным лицом, что по рядам наемников прошел шепоток. Даже Лоуренс затаил дыхание. Иногда знание приносит облегчение; иногда же, однако, лучше оставаться в неведении.

В любом случае, если преследователи их нагонят, будет бой.

Но все же это были тщеславные наемники. За них всех сказал один:

– Кто они?

И, как только вопрос был задан, перешептывания прекратились.

Улыбнувшись повисшей тишине, Рувард опустил голову. Потом снова поднял.

Все стояли не дыша.

И Рувард сказал:

– Банда наемников Фуго.

В Леско Лоуренс слышал это название. Командира этой банды звали Ребонет.

Компания Дива явно не полагалась на случай. Какова бы ни была цель банды Миюри, какой бы маленькой эта банда ни была, они выслали в погоню многократно превосходящую силу, отточенную сотнями сражений.

Лоуренс сжал кулаки.

Но в следующий миг вокруг поднялись крики.

– Да ладно! Не пугай нас так, командир!

– Если так и продолжишь, я же обмочусь!

Шум поднимало множество глоток, возгласы недовольства смешивались со смехом, руки потрясали в воздухе мечами и копьями.

Лоуренсу как будто фея пощекотала нос. Он не понимал, почему этих людей охватила такая радость.

– Ха-ха, не сердитесь, не сердитесь. Я и сам не знал, что думать, пока не услышал, кто именно за нами гонится. Но Ребонет славно постарался. Думаю, он взял у компании Дива немало золота.

После этих веселых слов Руварда наемники принялись громогласно выражать свое недовольство бандой Фуго и «толстым тупицей» Ребонетом, который ею командовал.

Но Лоуренс по-прежнему понятия не имел, каков смысл всего этого.

– Что ж, давайте подыграем им, чтобы хотя бы дать им хорошее оправдание.

На этом Рувард свою речь закончил, оставив прочее на Мойзи.

– Ну, значит, так! Марш вперед! И шагайте быстрее, если хотите спать под крышей хоть на день раньше!

На воодушевленную команду Мойзи наемники ответили вяло.

Потом они вернулись к прежнему построению; однако атмосфера по сравнению с тем, что было совсем недавно, изменилась разительно.

Неужели они и впрямь испытывают такое облегчение, узнав, что за ним гонится банда Фуго?

Быть может, появилась возможность для переговоров? Рувард и Ребонет вместе пили и, похоже, вполне ладили друг с другом. Однако наемников, которые не переметнулись бы на другую сторону, если бы им за это хорошо заплатили, просто не существует.

Когда Лоуренс вернулся к своей лошади, Хильде выглядывал из корзинки, закрепленной у нее на спине.

– Что происходит?

Должно быть, его разбудили возгласы.

Передовой отряд уже двинулся вперед. Лоуренс зашагал следом и на ходу ответил:

– Судя по всему, погоня уже близко.

Эти слова не вызвали у Хильде ни удивления, ни грусти. Глаза продолжали смотреть на Лоуренса совершенно бесстрастно.

– Хотя непохоже, чтобы их это беспокоило… – добавил Лоуренс, снимая корзинку со спины лошади.

Хильде поразмыслил немного и, судя по всему, аккуратно подбирая слова, ответил:

– Видимо, это отряд, который им хорошо знаком.

И он облегченно вздохнул. Хильде явно тоже понимал, что это значило.

– Что ты имеешь в виду?

Уши Хильде чуть приподнялись.

– Все просто. Наемники – не простые варвары, какими их видит мир и боится. Они не из тех, кто за деньги способен на все. Они редко поднимают меч на себе подобных.

Лоуренс за последние несколько дней и сам начал понимать, что наемники – отнюдь не безумные убийцы, какими их рисует молва.

Однако это отнюдь не успокаивало.

– Поэтому наниматели… сталкиваются с затруднениями, имея с ними дело.

И кролик в корзинке прищурился, пряча в глазах улыбку.

Лоуренс всегда смотрел на мир с позиции того, на кого наемники нападают.

А Хильде был тем, кто их нанимал.

– На поле боя убивать – работа рыцарей и разбойников, которых нанимают ненадолго. Работа настоящих наемников – захватывать противников в плен. Так они получают еще и выкуп. Они не грабят города и деревни больше, чем это необходимо. В Леско… ты и сам видел, как они живут. В том числе ты видел хорошие отношения между отрядами.

Ну да, Рувард беспробудно пил два дня и две ночи, светя своей физиономией на каждом углу. Он пил со всеми подряд под предлогом рассказа о том, что компания Дива собирается выпускать новые деньги.

Лоуренс кивнул. Хильде вздохнул чуть раздраженно.

– В бандах наемников есть люди с долгой общей историей. Их узы родились от множества встреч на поле боя. Они не будут плясать под чужую дудку.

– Значит…

– Да. Именно поэтому… их нанимают не ради атакующей мощи, а чтобы держать в узде других. Хотя, конечно, если требуют обстоятельства, их используют и для того, чтобы грабить деревни и города и разорять землю. Но даже по ошибке никто не требует от наемников охотиться на других наемников, особенно когда они хорошо знают друг друга. Тот, кто так сделает, просто… потратит деньги.

Произнося эти слова, Хильде спрятал голову под платок, которым была закрыта корзинка, и его красные глаза прищурились, словно в раздражении.

Возможно, он находил жалким, что компания, выстроенная человеком, которому он доверял, может проявить такую непостижимую глупость.

– …Должно быть, истинная власть сейчас принадлежит аристократам. Мои подчиненные никогда бы не стали так неуклюже тратить… – Хильде замолчал, не договорив. Потом издал немного смущенный смешок. – Я должен был сказать, мятежники не стали бы так делать.

Лоуренс не знал, как ему реагировать. Единственное, что он понимал совершенно точно, – что Хильде был поистине великим торговцем.

Вот, значит, почему Рувард сказал, что Ребонет славно постарался. Он взял хорошие деньги за то, чтобы гнаться за бандой Миюри, хотя сражаться по-настоящему вовсе не собирался. Понимая это, Рувард изобразит сопротивление ровно настолько, чтобы Ребонет мог оправдаться перед своим нанимателем. Честная сделка.

– Однако при таком развитии событий мы можем даже справиться, – внезапно произнес Хильде.

– А?

– С таким решением, возможно… даже без достопочтенной госпожи Хоро… или же…

Сидя в корзинке, с головой под платком, Хильде устремил взор куда-то вдаль.

Он явно углубился в размышления, обдумывая свой следующий ход.

Но Лоуренс уследить за его мыслями не мог. Они были для него слишком грандиозны.

Поистине существовал особый мир, открытый лишь тем, кто заставляет двигаться целые состояния.

Время, когда Лоуренсу хотелось хоть чуть-чуть заглянуть в этот мир, уже прошло.

Поэтому он спросил всего лишь:

– Не желаешь воды?

Хильде наконец снова посмотрел на Лоуренса и вежливо ответил:

– Не откажусь.

***

На следующее утро банда наемников Фуго, подряженная компанией Дива, нагнала банду наемников Миюри.

Их парламентер доставил требование сдаться и отдать Хильде. Что произошло с Хильде, в компании Дива поняли мгновенно. Хильде и наемники исчезли одновременно, и решить, что они связаны, было вполне естественно.

Но – разумное требование или неразумное, а никто никогда не слышал, чтобы наемники подчинялись требованию сдаться.

Никто не станет брать на службу наемников, которые когда-то сдались из-за того, что ситуация была тяжелая. Поэтому те, кто раз запятнал свой флаг сдачей, теряют работу и исчезают с поля боя.

Поэтому мир полон непобежденных банд наемников.

– Огонь!

Компания Дива, вероятно, все равно собиралась разогнать банду Миюри за то, что она снюхалась с Хильде. Так или иначе, начался бой.

Однако это было не прямое столкновение между наемниками, а перестрелка лучников.

Сразу обрушился ливень стрел. Наемники защищались деревянными щитами, собираясь контратаковать, когда противник начнет готовиться к следующему залпу.

Между залпами Лоуренс и остальные продвигались вперед; когда они отходили на какое-то расстояние, к ним подходили и лучники.

Пока что раненых было всего двое, да и в них, похоже, попали случайно, когда они собирали упавшие стрелы.

Стрел, которыми обменивались наемники, было просто невероятно много; такое количество требовало для своего создания усилий ремесленников нескольких городов. Стрелы, конечно, содержали должным образом, но все равно они притупились от того, что их выстреливали много раз. Вот почему один из двух раненых отделался всего лишь синяком. Если только такая стрела не попадет в неудачное место, она и ребенка вряд ли убьет.

Тем не менее, когда крупные мужчины, обмениваясь грозными воинственными криками, выпускают друг по другу тучи стрел, стороннему наблюдателю это кажется яростной битвой.

Время от времени Лоуренс различал среди войск противника торговца, которого послала компания Дива следить за событиями. Похоже, лишь он один робко наблюдал за боем, потея от страха.

– Могучие торговцы передвигают с места на место громадное количество людей и товаров, не вставая с кресла. Но почти никто из них не видит движения вещей и людей собственными глазами. Хитроумные могут их обманывать, но не потому, что они глупы. А потому что они беспечны.

– Больно слышать такие слова, – коротко ответил Хильде из корзинки в руках у Лоуренса. Тем временем передовой отряд, состоящий из разведчиков и саней с поклажей продвигался вперед, а Рувард и другие командиры ехали на конях следом.

Мойзи оставался сзади, отдавая приказы своим громовым голосом. Правда, время от времени он возвращался, чтобы промочить горло вином. Ему явно хватало времени и на то, чтобы это вино чем-то закусывать.

– Ребонет передал, что наблюдателя он дурачит знатно, а ты что думаешь?

– Все так и есть, – ответил Хильде. – Скорее всего, тот человек впервые в жизни попал на поле боя.

Похоже, Хильде был знаком с тем торговцем. То, что ситуация полностью в его руках, было настолько очевидно, что даже смешно.

– Значит, желторотик с заурядными мозгами, да? Небось гордится тем, что пишет свое имя церковными буквами. Однако тебя это устраивает?

Рувард сидел, положив одну ногу на спину коня и подперев щеку рукой. В этой позе он выглядел как наемник-ветеран. Это, вообще говоря, так и было, однако Хильде казался еще более спокойным. Он ответил:

– Мне кажется, тебе стоит посмотреть своими глазами и самому посудить.

Рувард молча уставился на Хильде, но тот, неспособный сейчас даже выбраться из корзинки, хранил спокойствие, точно спящий.

– Ну и ладно, – фыркнул наконец Рувард. – Если только Ребонет будет хорошо накормлен, мы сумеем добраться до Сувернера. Мы не пытаемся убивать твоих старых дружков.

– Конечно, решение выслать за нами наемников приняли аристократы. Я не хвалю компанию Дива из чувства сопричастности, но это не тот человек, которого они выбрали бы, если бы хотели атаковать нас всерьез. Вот почему наш наблюдатель так молод.

– Потому что они понимают, чем все закончится, даже не видя своими глазами?

– Да.

Каждый из них понимал, что он в руках у второго, и каждый, несмотря на это, хранил спокойствие.

Один льстил; второму льстили. Можно было бы подумать, что если у них есть время на такое, то лучше бы они его потратили на полезные размышления, однако эти двое непринужденно беседовали.

Два замечательных человека разговаривали, точно старые друзья.

– Что ж, если так пойдет и дальше, мы доберемся до Сувернера, как ты и планировал.

– Да.

– Ты считал, что у нас есть шанс на успех?

Поскольку глава банды наемников не должен быть замечен за беседой с кроликом, Лоуренс нес корзинку, шагая рядом с конем. Окружающие видели, как между собой беседуют Лоуренс и Рувард, но в действительности Лоуренс и слова не мог вставить. Хоть сверху смотри, хоть снизу – он был носильщиком, не более.

– …Да.

– Лжец. Шанс у нас появился тольковместе с Ребонетом.

Он говорил небрежным тоном, однако его проницательность не оставляла желать лучшего.

Даже самое острое орудие можно превратить в бесполезную железку, если неправильно использовать.

В том, как было применено орудие под названием «банда наемников Фуго», Рувард, как и Хильде, видел отражение внутреннего состояния компании Дива.

– Аристократы сейчас видят одни лишь прибыли, и это приводит их в возбуждение. Они считают, что сила решит все их проблемы. По сравнению с этим все, что ваша братия делала раньше, – это так, мелочь.

– Да. Судя по их численности и снаряжению, сумма была потрачена невероятная. Возможно, аристократы сами явились к Ребонету.

Лоуренс подумал было, что Хильде выразился фигурально, однако Рувард громко рассмеялся, а потом поднял взор к небу.

– Даже если вы можете заставить людей с мечами сесть за стол, это еще не значит, что вы можете с ними общаться. В этом смысле компания, которую возглавляли ты и Дива, была просто невероятна. Чтобы глава маленькой банды вроде меня встретился лицом к лицу с кем-то из вас – такое казалось почти невозможным.

Хоть он и говорил оскорбительным тоном, Лоуренс чувствовал в его словах высшую похвалу. Хильде, конечно, был не из тех, кто легко покупается на лесть, но вздох, который он издал, был не так уж далек от этого.

Почему-то это заставило Лоуренса вспомнить о своих сделках с Хоро.

– Похоже, мы разобрались, кто какую роль играет. Торговцы компании, поднявшие мятеж против нас, желают снова забрать власть у аристократов, причем как можно быстрее и любыми возможными способами.

– Это значит – если они узнают, что ты в Сувернере, то решат, что настал их черед действовать, и вступят в переговоры?

– Да, и вполне могут предложить различные уступки в обмен на то, чтобы я помог приструнить аристократов. Я уверен, что это более чем вероятно.

При таких обстоятельствах будет неудивительно, если и сам Хильберт фон Дива, ныне заточенный, вновь вернется на сцену. Во всяком случае, он вполне сможет проложить путь сквозь щели в стене власть имущих, посредничая, интригуя и вообще используя их как только возможно.

– Кроме того, если мы доберемся до Сувернера, для тех, кто не знает истинного положения дел здесь, это будет выглядеть так, словно мы ускользнули, как угорь, от войска вдесятеро сильнее нашего. Это поднимет дух невероятно.

– Согласен, – кивнул Рувард. – Значит, собрать там военную силу и, как ты и сказал, отвергнуть требования компании Дива и выжать из них уступки… да? Они ведь тоже действуют по ситуации. У тех аристократов просто не может быть каких-то глубоких планов. Если торговцы осознают, что они у аристократов в руках, то они решат проглотить свою гордость и вернутся в ножны, я прав? – спросил Рувард.

– Да. Вся жизнь и смерть торговцев – в расчетах прибылей и убытков.

Рувард засмеялся так, что даже плечи затряслись. Его явно поражала переменчивость торговцев.

– Значит, если все пройдет хорошо, будет приличное возмещение, я верно понимаю?

Наемники по части переменчивости торговцам никак не уступают. Они вечно ищут возмещения за все, что делают.

Но, хотя деньги необходимы, чтобы банда продолжала существовать под своим флагом, умение договариваться еще даже важнее, чем прибыль и выручка.

– Конечно. Признательность торговца всегда может быть выражена деньгами.

Руварда, похоже, эта шутка застала врасплох. Несколько секунд он беззвучно смеялся, потом наконец хохотнул вслух:

– Ха-ха… понял. Понял, да. И все же…

Впервые за все время своего разговора с Хильде Рувард ответил уклончиво.

Хильде явно тоже это заметил: его длинные уши встали торчком, почти как у Хоро, и он стал вглядываться в Руварда с нескрываемым интересом.

– Что?

– Мм? А, ну, понимаешь ли…

Рувард действительно держался уклончиво.

Вовсе непохоже было, чтобы он неуклюже пытался что-то скрыть или обмануть их.

Юный командир банды наемников казался веселым и в то же время сконфуженным.

Вернувшись вскоре к нормальному состоянию, он снова посмотрел на Хильде, словно показывая свою решимость.

– Сначала я подумал, что лучше всего будет, если компания Дива благополучно разорвет сама себя, – заявил он прямо. – Она просто кричала всем своим видом, что наша наемническая удача скоро закончится.

Хильде какое-то время молча глядел на Руварда. Быть может, это была его привычка торговца, но глаза его смотрели настороженно, точно в словах Руварда таилась какая-то ловушка.

Встретив его взгляд своим, Рувард пожал плечами и улыбнулся.

– Все просто. Я встретил кое-кого, кого предали и кто хочет вернуть все обратно. Положение плохое. Более того, враг громаден, даже слишком. Поэтому этот кое-кто должен собрать военную мощь. Он не может позволить пропасть даже малейшей возможности ударить. И, заварив сумятицу, он наконец заполучил возможность нанести ответный удар. Мы, банда наемников Миюри – один из немногих драгоценных лучиков надежды. Мы не делаем это ради денег. По правде сказать, в Леско я с трудом подавлял в себе желание нанести удар по вашей братии. Иными словами…

Едва ли то, что многие знаменитые полководцы – прекрасные ораторы, стоит считать совпадением.

Слова Руварда были сильны и находили отклик в тех, кто его слушал.

И дело было не только в том, что он хорошо говорил. Рувард искренне верил в свои слова. Скорее всего, как бы строго Мойзи ни вдалбливал в него практичность, Рувард, унаследовавший флаг с многовековой историей и заполучивший под свое командование столько храбрых людей, просто не мог делать свою работу, не будучи мечтателем.

Ибо мечта, в которую искренне веришь, непременно отзовется в сердцах других.

– …Иными словами, прямо сейчас мы в чистом виде наемники. Наемники от головы до пят. Великий военачальник Йохан Шлаузевиц говорил: чтобы наемник был наемником, ему необходима сила. А чтобы наемник мог жить как наемник, необходимы бессильные, которые нуждаются в этой силе, и необходимо знание, как этим пользоваться. Думать только о том, чтобы махать мечом, вдыхая воздух, точно это пища, мчаться по полю брани – вот что такое наемник. Идеальное орудие. А чем проще орудие, тем оно прекраснее.

Это, пожалуй, можно назвать красотой практичности.

Хоро бы, пожалуй, рассердилась от такой мысли, но то, как Ив зарабатывала на всем, чем угодно, в своем стремлении к золотому трону, тоже было красиво.

Но Хильде на пышную речь Руварда отреагировал прохладно:

– Договор должен содержать то, чего желают обе стороны, ни больше ни меньше. Это основа торговли.

Он явно не был тронут.

Хильде, безусловно, был ключевой фигурой в компании Дива. Великий торговец, который спланировал и преуспел в создании новых денег, который наемникам вроде Руварда показал кошмар, а городским торговцам вроде Лоуренса показал мечту.

Лоуренс ему уже не завидовал. Он испытывал чистое восхищение.

Большие дела должны делать вот такие люди, а не бродячие торговцы вроде него.

У Руварда от возбуждения глаза были широко открыты, зубы оскалены. Несомненно, он думал, что с таким нанимателем он и его люди смогут покорить весь мир.

Мечта, казалось, уже умершая, вновь расцвела благодаря уму Хильде и силе наемников. Если все так и пойдет, запретная книга, которую несла Хоро, может даже не пригодиться.

– Что ж, как следует постараемся быть хорошими куклами. И за это мы тоже хотим получить неплохую награду.

За ядовитым тоном Рувард прятал смущение. Хильде лишь прикрыл глаза, словно беззвучно смеясь.

– Ха-ха. Тебе лучше показать нам какие-нибудь хорошие мечты. Не вздумай угодить под шальную стрелу.

– А тебе лучше бы постараться, чтобы я не угодил кому-нибудь на обед.

– Несомненно.

И эти двое тихо засмеялись.

***

На следующий день, когда после ночного бивака банда снова выступила в путь, события развивались так же, как накануне.

Шуму было много, однако все это была сплошная комедия, в которой не должно было быть ни единой жертвы.

Однако иногда противник прижимался к ним почти вплотную, а иногда они отрывались, и выглядело это как странная битва, идущая волнами.

На самом же деле все было просто: передовой отряд с санями не мог позволить себе расслабиться, когда дорога шла вверх по склону, зато отдыхал, когда дорога шла вниз. Мойзи командовал просто великолепно.

Время от времени наемники брызгали на снег кровью из кровяных колбас, чтобы было похоже, что они несут раненых.

Пока они изо всех сил старались создавать хорошее зрелище, пришла новость, что на Сувернер наступает еще одно войско компании Дива – по большой дороге, вдали от банды Фуго и наблюдателя. Поскольку банда Фуго сотрудничала с бандой Миюри, Рувард, конечно, хотел передать Ребонету эту новость, чтобы не быть перед ним в долгу.

Как и говорили Рувард с Хильде, тот, кто не был здесь лично, просто не мог разобраться, что же происходит за занавесом. Компания на своем троне становилась все более и более надменной, отдавая лишь деньги и приказы, и оказывалась во все большей власти хитроумных людей.

Оставляя происходящее в своем тылу на Мойзи, Рувард посылал вперед разведчиков, чтобы узнать о положении дел в Сувернере. Если Рувард и его люди, изначально собравшиеся в Леско по призыву компании Дива, бездумно и без подготовки явятся в Сувернер, их вполне могут принять за врагов и атаковать.

И даже без учета этого – Лоуренс по-прежнему сомневался, что Сувернер захочет подняться против компании Дива.

Потому что ни сила, ни боевой дух компании Дива пока что и не думали снижаться.

– А, думаю, все будет хорошо, – произнес Рувард со своего коня и зевнул. – Люди, которые не столь хорошо умеют считать прибыли и убытки, не так уж легко меняют взгляды.

– К лучшему или к худшему, – добавил Хильде.

Рувард выпятил нижнюю губу и пожал плечами.

– Верно подмечено. Но это значит, что мы должны полагаться на Сувернер.

– Вот как? К сожалению, у меня лично с ними не было никаких сделок.

– И тем не менее. В конце концов, они нормальные – у них вокруг города стена, они собирают налоги, у них есть гильдии, они ограничивают торговцев, они устанавливают цены на хлеб, и их глаза сияют, когда они продают и покупают товары. Они куда более предсказуемы, чем ребята из города, в котором нет стен и налогов и который живет сам по себе, как будто им магия управляет.

Нос Хильде дернулся.

– Несомненно, таким людям доверять нельзя.

Рувард хлопнул своего коня по шее – его явно позабавила бесстрастно произнесенная шутка Хильде.

– Что ж, узнаем, когда доберемся туда. Мы уже довольно близко – придем завтра или, самое позднее, послезавтра утром. Пожалуй, пора уже подумать, как мы собираемся сбежать от Ребонета.

Слово «сбежать» несло в себе потаенный смысл. Поскольку на самом деле две банды не сражались, создать ситуацию, которая бы позволила банде Миюри сбежать, было непросто.

Тем более непросто, потому что при этом необходимо было еще и поднять боевой дух тех, кто находился за стенами Сувернера.

– Немного зависит от того, как они захотят это разыграть…

Рувард кинул рассеянный взгляд в сторону ближайшей горы. Другая банда, конечно, не желала, чтобы со стороны показалось, что добыча ускользнула из-за их неумения. Значит, наемникам Миюри требовался хороший план.

Однако Хильде не давал никаких мудрых советов из своей корзинки – его голова даже не высовывалась. Он спал, целиком забравшись под платок, точно спасаясь от холода.

Несомненно, он считал, что его выдающийся ум еще не означает, что он должен находить ответы на все вопросы.

Если лучший ответ могут знать те, кто в таких делах разбирается лучше всего, этого вполне достаточно.

В отличие от бродячих торговцев, крупные организации естественным образом устанавливают разделение труда. Вверить что-либо кому-то другому требует немалой смелости. Лоуренсу подумалось, что он, возможно, даже Хоро не сможет доверить принятие решений. А эти люди так поступают, даже когда на кону стоят их собственные жизни. Это совершенно другой мир.

Когда Лоуренс покинул Леско и направился сюда, у него возникло ощущение, как будто он москит, жужжащий совсем рядом с противомоскитной сеткой, однако сейчас оно уже исчезло. Он был просто рад заглянуть в этот прекрасно логичный мир.

Тем временем солнце постепенно поднималось все выше, и вот уже перевалило за полдень. Лоуренс и наемники пообедали – лениво перекусили на ходу, переговариваясь друг с другом. Те из них, кто совсем недавно изображал раненых, сделали то же самое, даже не стерев с лиц свиную кровь.

И в эту расслабленную компанию наведался нужный посетитель.

– Что? Мечами и копьями? – остановившись, переспросил Рувард с коня. Он смотрел сверху вниз на гонца от банды наемников Фуго.

– Да. Командир хочет, чтобы у того ублюдка-наблюдателя душа в пятки ушла. Поэтому нужно большое сражение.

– Ммм…

Рувард прикрыл глаза, поднял голову и принялся поглаживать подбородок рукой. Бородки у него по молодости не было, это придавало его лицу особое, немного детское очарование.

– Однако в этом случае нам придется передать друг другу пленных. Что он об этом сказал?

– Да. Командир предлагает передать тебе четверых наших, а с твоей стороны… человек пятнадцать, и –

– Что?

Голос Руварда изменился. И, как ворчание одного волка вызывает напряжение всей стаи, в тот же миг изменились взгляды всех окружающих наемников.

Эта реакция была более чем естественна. Даже Лоуренс счел такой обмен безрассудным. Если такая банда, как наемники Миюри, отдаст полтора десятка человек, ее сила заметно пострадает; и тем труднее было проглотить это условие, поскольку они считали себя сильнее противника.

– Ваши четверо против наших пятнадцати, это он серьезно?

Даже с учетом того, что их сражение будет всего лишь плодом тайной договоренности, есть вещи, которые делать нельзя.

– Это входит в идею командира.

Рувард фыркнул, потом надменно бросил:

– Поясни.

– Конечно. Командир сказал, что устроит переговоры по обмену пленными и на них выдвинет ультиматум.

– Переговоры? – и Рувард кинул взгляд на Мойзи.

– Да. Мы оба ослаблены схватками, так что переговоры уместны. Командир возьмет с собой наблюдателя. Мы хотели бы, чтобы господин Рувард Миюри тоже взял с собой одного человека.

Лоуренс представил себе, как это будет выглядеть.

Посреди заснеженной дороги друг напротив друга стоят два командира наемников и два торговца.

С одной стороны – банда, потерявшая пленными чуть ли не половину людей, отчаянно пытающаяся сбежать и выжить. С другой стороны – банда с колоссальным превосходством в численности и снаряжении, поддерживаемая компанией Дива.

Иными словами – «сдайтесь, не идите в Сувернер, и им сохранят жизнь».

Переговоры, несомненно, будут очень односторонними.

Кто же будет вести их, когда наступит решающий момент?

Додумав до этого места, Лоуренс понял, к чему все идет.

– То есть ваш надменный, наивный юный торговец потребует выкуп за пленников, а потом будет требовать нашей сдачи.

На миг на лице посланника, до сих пор бесстрастном, появилась ухмылка и тут же исчезла.

– Тебя ход переговоров очень сильно рассердит. И перед лицом невыносимых, неразумных требований тебе, конечно, не составит труда воспользоваться неосмотрительностью наивного юнца и взять его в заложники. Мы будем вынуждены отпустить пленных и позволить вам уйти. Мы доложим, что приложили все усилия, но кое-кто повел себя глупо.

– Думаешь, пройдет гладко? Он, конечно, юн и наивен, но все-таки он из компании Дива.

На вопрос Руварда посланник вздохнул.

– Он ужасен. Командир слишком уж хорошо с ним обращается. Стоило бы убить его в первый же день.

Посреди церемонных речей вдруг высунуло голову его истинное мнение.

Впрочем, посланник тут же исправился, сказав:

– Кхем, во всяком случае, так все наши говорят.

– Понятно. Мы и сами как раз ломали голову, как нам добраться до Сувернера. Мне кажется, это сработает. Чего еще ждать от плана, придуманного знаменитым командиром банды наемников Фуго.

– Командир будет горд услышать эти слова. Думаю, на этом у нас все.

– Ясно. Теперь нам нужны мелкие подробности… или вы их оставляете на наше усмотрение?

– Командир сказал, что да.

Рувард чуть улыбнулся. Он явно хотел сказать: «Я так и думал».

– Хорошо, мы дадим вам знать, где и когда мы это сделаем. Годится?

– Конечно.

Посланец опустился на колено и склонил голову, после чего тут же кинулся прочь по белому снегу.

Его быстрота заставила вспомнить выражение «бежит, как заяц». Миг – и он исчез меж придорожных деревьев.

– Вот такие дела, Мойзи. Выбери полтора десятка парней, которым не повезет. И возьми всю нашу свиную кровь. Что до деталей… может, сделаем, как тогда в долине Лессо?

– Ясно. Слушаюсь. Я найду подходящее место как можно быстрее.

– Да, пожалуйста.

Начались разнообразные приготовления – и вскоре все было готово.

Ни одна в мире труппа лицедеев, выступающая на площади, не использовала столь необычный реквизит.

Лоуренс, наблюдая за работой наемников, порой не верил своим глазам.

Наемники же своими приготовлениями наслаждались как дети.

***

Два войска стояли друг напротив друга на холмах, разделенных лощиной.

По лощине, судя по всему, текла речка, но зимой она замерзла и благодаря снежному покрову не отличалась на вид от твердой земли, так что на роль поля боя лощина подходила прекрасно.

Командиры, Рувард и Ребонет, стояли на вершинах холмов, а на спускающихся в лощину склонах выстроились войска. Поскольку с высоты была хорошо видна и своя сила, и вражеская, ход сражения можно было предсказать с одного взгляда.

Однако историй о том, как маленькая армия сокрушила большую, было не счесть. Возможно, именно благодаря этим историям боевой дух банды наемников Миюри был так высок, несмотря на численное превосходство противника.

Если бы на сражение взирал сторонний наблюдатель, он бы непременно так и подумал.

– У всех клинки смазаны жиром? – спросил Рувард. Когда меч смазан жиром, он мало чем отличается от палки. Сценарий был таков: банда Миюри поняла, что, если будет продолжать отступать, так и не сможет стряхнуть банду Фуго, и решила развернуться и ударить первой.

Лоуренс сомневался, что это удастся провернуть, однако Мойзи командовал выше всяких похвал. Скорее всего, банда Фуго тоже прекрасно понимала, как это должно исполняться.

Так или иначе, даже тому, кто знал, что все это притворство, бегство Лоуренса и банды Миюри через лощину на холм должно было бы показаться весьма волнующим.

– Да. Кроме того, у них, похоже, изношенное оружие. Полагаю, потом они заявят, что оно поломалось в бою, и потребуют возмещения.

– Хоо, завидую им… Быть может, и нам так сделать? – спросил Рувард, повернув голову назад.

Конечно, спрашивал он не Лоуренса – его вопрос был обращен к Хильде, которого Лоуренс держал в корзинке.

Хильде только ушами дернул, его голова даже не приподнялась над краем корзинки. Фактически он был нанимателем банды Миюри, но еще он был здравомыслящим торговцем, очень осторожно относящимся к своим обещаниям, данным как на бумаге, так и на словах.

Рувард не сдержал улыбки, однако Мойзи, похоже, этого не заметил.

– Самое трудное сейчас – действовать строго по плану. Мы ничего не упустили?

– Ничего. Они там тоже разумные люди. Конечно, они тоже подготовились, так что все должно пройти гладко.

– Да, – ответил Рувард и сделал глубокий вдох. То, как он затем поднял бровь и прищурил глаза, явственно выдавало понимание, как абсурдно предстоящее сражение.

Однако этим сражением предстояло достичь сразу трех целей: никаких бессмысленных жертв, как можно меньше враждебности между наемниками из двух банд и сохранение благожелательности со стороны обоих нанимателей. Конечно, это было абсурдно – но нельзя сказать, что неважно.

Так или иначе, Рувард ничего не мог достичь, раздумывая об этом. Выстраивая свою репутацию в течение многих лет, наемники должны многое принимать как само собой разумеющееся – например, то, что есть проблемы, которые нельзя разрешить ни деньгами, ни руганью, ни переговорами.

В этом была кристаллизованная воля многих людей, которая и давала возможность самого существования наемничества.

Бродячему торговцу доводится заглядывать мимоходом в мирки самых разных профессий. В немногих из этих мирков есть проблемы, которые можно разрешить одними лишь деньгами.

С точки зрения Лоуренса, было бы хорошо, если бы чуть больше проблем стало возможно разрешить деньгами. Хильде поддерживал компанию Дива с такой же мыслью. Однако иногда в этом маленьком мире все решается абсурдным, блистательным представлением.

Ребонет, глядя на Руварда, едва заметно кивнул. Рувард кинул взгляд на Мойзи, чтобы получить окончательное подтверждение, и кивнул в ответ.

Столько людей собралось в одном месте, однако не было слышно даже покашливания.

Налетел легкий порыв холодного ветра, и Ребонет начал:

– Значит, теперь, когда ты понял, что не сбежишь, ты решил драться! Мы, банда наемников Фуго, выкажем полное уважение флагу банды наемников Миюри и будем сражаться в полную силу!

Над заснеженными дорогами звук разносится плохо. Тем не менее громовой голос Ребонета словно перенесся напрямую с его холма на их.

Ответил ему Рувард.

Медленно вытянув из ножен на поясе меч, он поднял его высоко над головой и произнес:

– Мы идем вперед, и судьбу нашу решает лишь Господь! Те, кто живут мечом, иногда вынуждены отворачиваться от Господа и терпеть клеймо отступников! Но что они не могут стерпеть, так это клеймо людей, нанесших противнику подлый удар в спину! Мы готовы рисковать жизнью во имя чести прославленной банды наемников Фуго!

Лоуренс понятия не имел, написаны ли были эти речи заранее, но они едва не заставили его рассмеяться – тем более, потому что он знал, что предстоящее будет грандиозным лицедейством.

Даже с большого расстояния выражение гнева на лице Ребонета было видно прекрасно; он и раньше был разозлен, а теперь уже в полной ярости. Стоящий рядом с ним наблюдатель от компании Дива тоже явно был возмущен словами Руварда.

Поскольку наблюдатель был единственным здесь, кто играл свою роль всерьез, это было впечатляюще.

Впрочем, в каком-то смысле и Рувард с Ребонетом воспринимали происходящее очень серьезно.

Если происходящее было ритуалом, составляющим отчасти саму суть наемничества, то, конечно, оно должно было восприниматься всерьез.

Если бы Хоро видела все это, она была бы очень довольна.

– Вот и хорошо! Бог войны Раджитель да обнажит правду! – выкрикнул Ребонет и, достав с пояса секиру, поднял над головой. Наемники, выстроившиеся на склоне, тоже подняли оружие.

Больше ста человек разом изготавливают к бою мечи и копья – зрелище, которое доводится видеть нечасто.

Сердце Лоуренса – человека, которого трогали истории о победителях драконов, – затрепетало.

– Перед нами достойный враг! В атаку! – прокричал Рувард, тем самым подавая сигнал к началу битвы.

В следующее мгновение воины рванулись вниз по склонам холмов, точно две лавины.

Быть может, торговец-наблюдатель, ровесник Лоуренса или немного младше, тоже был захвачен общим воодушевлением – он кричал так возбужденно, что казалось – дай ему меч, и он сам побежит вперед и ринется в схватку.

Несомненно, перед таким зрелищем немногие молодые люди способны сохранить холодную голову.

Даже торговцы, высмеивающие тупость войны как недоходного мероприятия.

Лоуренсу показалось, что он понимает теперь, почему так много людей живет войной, даже несмотря на то, что это опасно, что их ненавидит весь мир и что война не приносит дохода. Такое возбуждение, как сейчас, трудно испытать в какой-то иной ситуации.

Вот сейчас кто-то мог бы спросить: «Чья сторона сильнее?» Однако ответ был слишком прост, его нашел бы и младенец, не научившийся еще говорить.

Будь здесь Хоро – Лоуренс не сомневался, что она была бы раздосадована и принялась бурно поддерживать «наших». Кто знает – может, она даже приняла бы волчье обличье и сама ринулась бы в схватку.

С легкостью представив эту картину, Лоуренс хихикнул себе под нос.

И тут.

Из корзинки, которую Лоуренс осторожно держал обеими руками, донесся тихий шорох.

Едва Лоуренс осознал, что это Хильде поднял голову, сзади раздалось:

– Что здесь такое интересное?

– В смысле, «что»? Это… – с улыбкой начал отвечать Лоуренс и повернулся. Лишь тут до него дошло, что именно видят его глаза.

Хоро.

– Хоро! – тут же вырвалось у него. Хоро с раздраженным видом закрыла глаза.

Его возглас заставил всех вокруг осознать, что у них гость.

Такая девушка, как Хоро, в таком месте, как это, должна выделяться очень сильно, однако ни одна душа ее не заметила. Вот что значит волчица, подумалось Лоуренсу.

– Когда… ты вернулась?

– В город – позавчера. Но там я немного задержалась.

По сравнению с тем, когда Лоуренс видел ее в прошлый раз, у Хоро был немного усталый вид. Ее капюшон и лицо под ним выглядели какими-то пыльными. Если подумать – Хоро проделала путь, на который у человека ушло бы семь дней в один конец. Никакая лошадь бы не выдержала, если бы ее так гнали.

Но главное – Лоуренс так сильно был рад видеть Хоро, как будто они были в разлуке не несколько дней, а несколько лет.

– Понятно… в смысле, я рад, что с тобой всё в –

Но тут Хоро перебила его, взмахнув рукой.

– Ну? И что здесь делает кролик?

Лоуренс так и остался стоять с раскрытым ртом, словно собираясь продолжить свою фразу. Ему вдруг вспомнилось, как он, еще будучи учеником торговца, разлучился со своим учителем в незнакомом городе, а когда ему показалось, что он наконец увидел учителя, это оказался другой человек.

Потом он смутно припомнил, что нечто подобное тому, что сейчас, тоже уже было один раз. В Паттио, когда Хоро схватили и Лоуренс ждал ее в подземном тоннеле.

– Все пошло совершенно не так, как мы ожидали.

Ответ ей дал Рувард. Хоро могла, опустив капюшон и спрятав хвост, выдавать себя за обычную девушку, но допустить, чтобы Хильде заговорил там, где его могли увидеть, было никак нельзя.

– Только не говори мне, что поддался на сладкие слова и посулы.

На саркастические слова Хоро Рувард лишь криво улыбнулся. Она попала точно в цель, и ответить ему было нечего.

– Пфф. Ну, почти всю историю мы услышали в городе. Об остальном я могу догадаться.

– «Мы»?

Хоро раздраженно махнула на Лоуренса рукой и показала пальцем вверх.

Лоуренс и Рувард задрали головы. В небе описывала круги одинокая птица.

– О подробностях я спрошу позже. Сначала – что вы тут делаете? Даже свиная кровь – у вас тут игрище какое-то?

То, что Хоро мгновенно поняла, что сражение ненастоящее, пожалуй, было ожидаемо.

– Видимо, проще всего сказать, что наемники изображают наемников.

Хоро на эти слова Руварда беззвучно рассмеялась. С учетом обстоятельств она, должно быть, многое поняла про то, на что эти слова намекали.

– Изображать – это очень важно. У каждого есть своя роль, которую ему приходится играть.

– Я рад, что ты поняла. Я опасался, что этим представлением запачкаю имя Миюри.

– Возможно, я бы разгневалась, если бы это было сделано плохо.

Рувард сжал губы – выражение лица получилось довольно забавным.

– Но сделано хорошо. Миюри тоже любил шутить над другими.

Рувард нарочно надел на лицо удивленное выражение, однако видно было, что слова Хоро его и впрямь удивили.

С прорвавшейся на лицо улыбкой он перевел взгляд на флаг своей банды, потом снова на Хоро.

– Правда?

– Правда. Однако ведь все самцы любят такие вещи, не так ли? Если, конечно, они не трусливые дурни.

И Хоро хлопнула Лоуренса по спине, предоставив ему гадать, его она имела в виду или нет.

Лоуренс хотел бы как-то возразить, но не смог, ибо сказанное ею было правдой.

– Думаю, это верно не только для наемников, но вообще для всех, кто живет на поле брани. Что ж, наблюдать, возможно, будет трудно, но наберись терпения. Занавес вскоре поднимется.

– Похоже на то. Вы именно поэтому тащите что-то в горы?

Мойзи, только что закончивший отдавать приказы, чтобы отряд спускался в лощину, не нарушая строя, потрясенно повернулся к Хоро. Истинная волчица, она подмечала каждую мелочь.

– Совершенно верно.

– И все потому, что вы хотите, чтобы те громадные сани продолжали двигаться вперед?

Плечи Руварда поникли, показывая, что Хоро права.

– Из-за этого мне было трудно найти укрытие.

– Укрытие?

– Ну да. Так, ладно, не тебе вечно заниматься этим кроликом.

После чего Хоро резко выхватила корзинку у Лоуренса из рук. Даже всегда спокойный Хильде высунул голову из-под платка, потрясенный таким обращением с собой.

– Хм. Вот почему я учуяла кровь. Дурень.

И Хоро с озорным лицом принялась качать корзинку из стороны в сторону и вверх-вниз.

Хильде оставалось лишь терпеть.

Он лежал под своим платком – кролик под взглядом не удава, но волчицы.

Когда Хоро поиздевалась немного над Хильде, ее настроение улучшилось, и она сунула корзинку в руки стоящему рядом юноше.

– Держи ее, понял?

Юноша, и так сбитый с толку внезапным появлением девушки, с которой к тому же командир по необъяснимой причине обращался почтительно, от этих слов был окончательно ошарашен и повернулся к Руварду в поисках спасения.

– Позаботься о нем. Это очень ценный кролик.

– Вот именно, рассчитываю на тебя. Теперь ты – давай-ка отойдем.

Юноше под тяжестью приказа командира и улыбки Хоро ничего не оставалось, кроме как взять корзинку на свое попечение; убедившись в этом, Хоро схватила Лоуренса за руку и зашагала прочь. Лоуренс был в полной растерянности, и явно не он один.

– Что ты делаешь? – задал Лоуренс невероятно уместный вопрос.

Хоро резко остановилась и развернулась.

– Я спрятала кое-что в горах. Теперь надо это забрать.

– В таком случае я могу послать одного из своих людей –

Едва Рувард сделал это предложение, должно быть, из уважения к Хоро, та выпустила руку Лоуренса и, глядя Руварду в глаза, ответила:

– Я признательна тебе за заботу, но тогда этот дурень стал бы дуться.

И она ткнула пальцем Лоуренса в живот.

Конечно, Лоуренс, когда просил Хоро помочь, говорил, что возьмет на себя ответственность за запретную книгу. Если сейчас этот том пройдет мимо рук Лоуренса прямо в руки Руварда и Хильде, это будет довольно-таки уныло.

Лоуренс собрался было запротестовать, сказать, что такое ребячество ему не свойственно, однако Хоро мгновенно развернулась обратно и снова схватила его за руку. Потом, оглянувшись на Руварда, произнесла:

– Подожди немного. Я скоро вернусь.

– А, ну… – туманно ответил Рувард, провожая их взглядом.

По-прежнему сжимая руку Лоуренса, Хоро шла дальше и дальше, пока наконец они не оказались там, где ничто не напоминало о стычке двух банд. Виднелись лишь следы саней и тех, кто их сопровождал.

Дорожка самых маленьких следов смешивалась с остальными, а потом отделялась и уходила в сторону горы.

– Значит, ты пришла отсюда?

– Да. Когда я услышала звуки боя, то подумала, что мне, возможно, придется присоединиться в волчьем обличье.

Иногда случалось, что Лоуренс готов был молиться о том, чтобы Хоро его спасла, поэтому просто посмеяться он сейчас не мог. Но, поскольку он знал, что было за занавесом этого грандиозного лицедейства, то выдавил горький смешок.

– Близкий звоночек был. Если бы такое случилось, все пошло бы насмарку.

– Если бы мне Луис не подсказал, звоночек был бы гораздо ближе.

– Луис? – переспросил Лоуренс; Хоро тем временем, закатав подол балахона, принялась карабкаться по склону, с которого до того спустилась.

– Не делай такое лицо. Вон там. Там.

Она указала на небо.

– Редко ты запоминаешь имена.

Хоро довольно улыбнулась, словно радуясь, что нашла новую игрушку.

– Что, ревнуешь?

Она была раздражающе точна.

– Ну, судя по твоему лицу, когда ты меня увидел, так и есть. Почему ты так разволновался сразу? У тебя был вид, как у пса, который увидел хозяина впервые за много лет.

И, озорно улыбаясь, Хоро продолжила взбираться по склону.

Лоуренс был в панике, но ответить ему было нечем. Он лишь покорно вздохнул и тоже полез по склону тем путем, которым Хоро прежде спустилась.

Он так ждал воссоединения с Хоро, однако оно обернулось ураганом колкостей.

В отличие от легконогой Хоро, Лоуренс увязал там, где слой снега был толст. Когда он вытаскивал ноги из снега, зловредная Хоро дразнила его еще больше.

То, что они были в разлуке какое-то время, не означало, что встреча принесла ей радость.

Когда он ждал Хоро в подземных тоннелях Паттио, сознавала ли она вообще, как сильно он за нее тревожился? Конечно, на этот раз особых поводов для тревоги не было. Но такова суть путешествия – никогда не знаешь, что оно принесет.

Для Лоуренса одна-единственная ошибка вполне могла закончиться гибелью. Было бы неплохо, если бы Хоро волновалась за него чуть-чуть больше.

Или он ошибался, ожидая подобного? Он понимал, что ведет себя неразумно, однако знание не спасало от непрошеных мыслей.

Он продолжал вытаскивать ноги из снега, когда они увязали, постоянно искал глазами надежную площадку для следующего шага и, хватаясь за ветви деревьев, подтаскивал себя вверх по внезапно ставшему довольно крутым склону. Не в силах поднять глаза, он не знал, как далеко ушла Хоро. Он даже не слышал больше ее шагов.

Если бы я знал, что так будет, подождал бы внизу.

Но едва он остановился, чтобы перевести дыхание…

– У, уаа!

На него обрушился тяжелый удар – земля и небо перед его глазами поменялись местами.

Ужас человека, который вскарабкался по склону, а потом по нему же падает, может постичь лишь тот, кто сам его испытал. Весь мир перевернулся.

Однако каким-то чудом Лоуренс застрял в снегу, не сделав и одного оборота.

– …Гх…

Несмотря на головокружение и ощущение тяжести на груди, он услышал шорох снега. Похоже, прямо на него с верхушки дерева рухнул снежный ком.

В голове у него мелькнула мысль, что Хоро опять будет смеяться, и Лоуренс попытался поднять свое перевернувшееся тело, но обнаружил, что практически не в состоянии пошевелить ни руками, ни ногами.

И тут он наконец осознал.

– …Хоро?

Она пришла не для того, чтобы выручить его. И не для того, чтобы посмеяться над ним.

Все это время Хоро неподвижно лежала на нем, зарывшись лицом ему в грудь.

Она прыгнула на него и сбила с ног.

– …

Хоро молча лежала, уткнувшись лицом в Лоуренса, обвив его плечи обеими руками и сжимая изо всех сил.

Как будто ее силы были совсем уже на исходе, она время от времени делала передышку – чуть меняла положение рук или тела, а потом обнимала Лоуренса с новой силой. Иногда сверху с шорохом падал снег, но Хоро ловко сшибала его в сторону своим проворным хвостом.

Как только Лоуренс окончательно впитал в себя происходящее, он прекратил попытки встать – просто расслабился и лежал на снегу. Поскольку упал он головой вниз, эта самая голова зарылась в снег довольно глубоко; белые стены закрывали ему обзор. Конечно, снег забился и в уши, так что он почти ничего не слышал. До него доносились лишь звуки, издаваемые им самим и Хоро.

Он не видел неба: сверху была листва, по бокам холодный снежный барьер. Только теперь Лоуренс понял истинную причину, почему Хоро спрятала запретную книгу в горах. Она хотела привести Лоуренса именно сюда, где их не видели не только Рувард, Мойзи и Хильде, но и парящий высоко в небе Луис.

Лоуренс положил руки на спину по-прежнему прижимающейся к его груди Хоро и легонько погладил. Он почувствовал, что она чуть похудела. Едва он принялся гладить Хоро, как та издала сиплый, какой-то болезненный звук, и ее тельце задрожало. Ногти на руках, сжимающих его собственную спину, впились в кожу, причинив боль.

Все-таки не только Лоуренс был счастлив снова воссоединиться. Не только ему последние несколько дней казались пыткой. Лоуренс негромко усмехнулся.

– Значит, это ты тут главная притворщица? – сказал он.

Подобные слова говорил и Рувард. Лоуренс рассмеялся, а ногти Хоро впились в его спину еще глубже – отчасти так она показывала ему свой протест.

– Ай, больно, больно. Но я уверен, ты была бы в ужасе, если бы узнала, что тут у меня происходило.

После этих слов Лоуренса Хоро застыла, словно сомневаясь в них, а потом чуть расслабила пальцы. Лоуренс облегченно улыбнулся, вспомнив, что нечто похожее происходило и в подземелье Паттио. «Хорошо, что я ничего не сказал», – подумал он.

Взамен, понимая, что нужно пользоваться своим счастьем, он произнес:

– С возвращением.

Лицо Хоро рывком поднялось от его груди.

И это лицо, глядящее на Лоуренса, было начисто лишено даже намека на самообладание.

Лоуренс уже не смущался. Видя, что Хоро вот-вот расплачется, он обнял ее снова и сменил позу, чтобы можно было встать. Хоро кинула на него протестующий взгляд, но Лоуренс с натянутой улыбкой произнес:

– Если мы слишком задержимся, кто-нибудь придет нас искать.

Безусловно, самолюбие Хоро этого бы не вынесло.

Надув губы, она прижалась лицом к груди Лоуренса, чтобы стереть выступившие на глазах слезы, и, напоследок снова обняв Лоуренса, вскочила на ноги.

– Почему-то у меня ощущение, будто на мне скакали верхом.

Однажды он уже был придавлен к земле громадной волчьей лапой.

Но на сей раз Хоро не скалила на него клыки. Напротив, она шагнула чуть в сторону и протянула руку, чтобы помочь Лоуренсу встать.

– …И почему же тот, кто держит поводья, оказывается внизу?

Лоуренс принял это как слова благодарности, однако не стал спрашивать в ответ: «Так у кого из нас веревка на шее?» Вместо этого, встав на ноги, он стер пальцем последнюю слезинку в уголке глаза Хоро. Та с кислой миной отвернула голову, но ее уши и хвост явно были довольны.

Более того, теперь, когда он вытер ее правый глаз, на него смотрел левый.

Лоуренс вздохнул и аккуратно вытер слезинку в уголке левого глаза.

Глава 9

– Вот, значит, какая она, запретная книга.

Книга оказалась среди прочих вещей, принесенных Хоро с собой.

Она была в прекрасном кожаном переплете – одно это придавало ей особую внушительность.

– И что в ней?

– Кто знает… Но если верить тому толстому книготорговцу… – ответила Хоро, переодеваясь. Высунув голову из ворота рубахи, она резко выдохнула и продолжила: – …Она настоящая.

– П-понятно…

Лоуренс открыл книгу. Даже чернила, казалось, пахли знаниями.

Но, конечно, прочесть ее он не мог. Похоже, текст был написан на языке пустынного королевства, чтобы читать было труднее. Это была какая-то странная тонкая вязь. Лоуренс даже не знал, буквы это или нет.

– Все же хорошо, что ты смогла ее достать.

Хоро, которая как раз вытягивала свои волосы из ворота рубахи, застыла и вдруг приняла кислый вид.

– …Были какие-то разногласия?

Поскольку книга была не из дешевых, вполне возможно, что между Хоро и Ле Руа что-то произошло.

Эта мысль и побудила Лоуренса спросить. Хоро откинула волосы за спину и с раздраженным видом ответила:

– Что-то вроде.

– П-правда?..

При этом осторожном выражении интереса Хоро придвинулась ближе к Лоуренсу, и на лице ее было явственно написано, что там произошло что-то действительно неприятное.

– Ты же догадываешься, как трудно было избавиться от Коула?

– А!

Лоуренс наконец-то понял.

– С самого начала это же мы отправили его своим путем. Конечно, он расплакался, как только меня увидел. Мне пришлось сбежать, пока та надменная церковная девчонка его держала!

Лоуренс догадывался, какая буря разразилась, когда Хоро явилась за запретной книгой.

Коул, должно быть, цеплялся за нее, умоляя позволить ему как-то помочь.

Если бы Эльза его не остановила, вполне возможно, весь обратный путь Хоро проделала бы с Коулом на спине.

– Ну, это… и вправду…

Поскольку своими глазами Лоуренс этого не видел, сейчас он мог лишь выразить сочувствие.

Хоро это прекрасно понимала, поэтому, когда отвернулась, вид у нее был не очень возмущенный.

– Вот именно! И после всего того, что я сделала для той надменной девчонки, ее отношение…

Хоро, явно вспоминая, как рассержена была тогда, распалялась на глазах.

Немногие девушки обладали таким бесстрашием, как Эльза, и она, должно быть, сказала Хоро что-то, что и вызвало у нее такой гнев.

Хвост Хоро раскачивался из стороны в сторону, однако в конце концов она покачала головой и спросила:

– Важнее другое: почему ты отправился в этот опасный город с этим кроликом?

Хоро все ее «приключение», должно быть, казалось сплошной чередой неприятных событий.

Она сдернула с плеча Лоуренса свой пояс, который всегда позволяла завязывать ему, и грубым движением обмотала вокруг себя. Если бы здесь очутился посторонний, он мог бы сделать немало предположений о том, что здесь происходило, однако все они были бы неверны. Просто Хоро вернулась в волчье обличье, чтобы выкопать книгу, которую она зарыла в снегу, как лиса.

Хоро, явно в дурном настроении, продолжила швырять в Лоуренса слова:

– Я слышала разговор, что вы собираетесь направиться прямо в Сувернер с кроликом в руках и там присоединиться к мятежникам. Мне просто интересно, сколько еще раз ты, мой драгоценный, собираешься совать нос в опасности вопреки всем моим предупреждениям?

Если бы они просто передали запретную книгу, опасность была бы невелика.

Но не тогда, когда они доставляют Хильде в Сувернер.

– Это… просто из-за того, что план господина Хильде оказался слишком хорош. По-другому и не скажешь.

После этого Лоуренс рассказал про свои переговоры с Хильде на постоялом дворе в Леско, про то, как Хильде одной фразой поставил наемников в безвыходное положение, и про то, как все это было связано с трудным решением, которое им пришлось принять.

Хоро, конечно же, в восторг не пришла.

– Это все понятно, но каким дурнем надо быть, чтобы нарочно лезть в логово врага? – спросила она, выслушав всю историю.

Лоуренс понимал, что Хоро имела в виду.

То, что контратака Хильде безрассудна, было ясно как синее, безоблачное небо. А значит, им просто не следовало поддерживать его.

И тем не менее Лоуренс и банда Миюри послушались его и очутились в результате на узких горных дорогах.

Поэтому Лоуренс мог лишь спросить:

– Так что, нам просто сбежать вдвоем?

Это было бы намного проще, чем участвовать в грандиозном лицедействе, а потом направитьсяв Сувернер, как и планировалось. Однако и недостатки тоже имелись.

– …Я сама хотела это сказать, – недовольно ответила Хоро.

Будь Хоро настолько бессердечна, чтобы с легкостью бросить Хильде и банду наемников Миюри, ей тоже, возможно, чуточку легче жилось бы в этом мире.

– Но из этого много чего может прорасти, верно?

Она имела в виду, что есть возможность как-то перевернуть тяжелую ситуацию.

Лоуренс легонько кивнул и закрыл книгу. Хоро сунула ее обратно в пеньковую суму, которую несла с собой, и завязала. Сума тоже была недешева: из пеньки высшего качества, какую используют для самых прочных канатов. Там было все золото, которое Хильде вверил Хоро.

Будь здесь книготорговец уровня Ле Руа, он бы мигом достал свои весы. Если план Хильде провалится и запретная книга окажется бесполезной, Хоро, несомненно, заберет ее обратно силой. Поэтому, учитывая, что в любой момент все может пойти наперекосяк, лучше всего сейчас заручиться благорасположением Хильде. Это в будущем может обернуться куда большей прибылью, чем если взять триста румионов сразу.

Что-то в этом роде.

– Ты же видела то представление? В компании Дива, похоже, изрядная сумятица. Средние чины в компании собирались использовать аристократов, чтобы взять власть в свои руки, но, похоже, на самом деле это аристократы используют их. Потому-то они и вынуждены принимать такие глупые решения.

Пока Лоуренс говорил, Хоро смотрела прямо на него, и он старался выбирать слова очень тщательно. Когда он закончил, Хоро подняла голову.

– …Так им и надо.

– Да. Но для нас это только на пользу.

Ответ Лоуренса, похоже, не вполне удовлетворил Хоро.

– Вот как? По-моему, это означает лишь то, что враг – не торговцы-предатели, а высокомерные ослы.

– Может, и так, но компания Дива с самого начала планировала использовать аристократов как кукол и забрать себе власть над их землями. А значит, вполне возможно, что предателям в компании Дива совершенно не нравится то, как события развиваются теперь.

– Значит – стоит зажечь факел восстания, и сочувствующие непременно появятся даже среди предателей… так?

Лицо Хоро было напряжено, словно она пыталась прожевать черствый ржаной хлеб.

Безусловно, так смотреть на вещи было бы очень удобно.

Впрочем, поскольку сведения принадлежали не кому-то, а самому Хильде из компании Дива, они имели немалый вес.

– По крайней мере, так считает Хильде. Мне тоже кажется, что это слишком оптимистично, однако некоторые из предателей и вправду могут обладать большим пылом, чем другие. Не удивлюсь, если кто-нибудь подумает что-то вроде такого: «Если все так и будет продолжаться, эти аристократы нас просто разорят».

– …

Хоро, конечно, видела в этом логику, но все равно ей явно было не по себе.

Прежде чем Лоуренс успел спросить, что она об этом думает, Хоро сказала:

– И что они сделают, призовут обратно владельца, на которого уже однажды оскалили клыки? И он их простит?

Да, это был разумный вопрос.

Однако торговцы – народ невероятно алчный и бессовестный. А уж выдающиеся торговцы – тем более. Обычно их представляют напыщенными и чванливыми, но Лоуренс слышал, что они вполне могут и пресмыкаться перед другими людьми, если нужно.

Впрочем, подобное обычно к каким-то результатам не приводило, и если средние чины компании не убили самого Диву, потому что он еще был им полезен, то обратное тоже было верно. Даже если Дива вернет себе пост главы компании, он и Хильде вдвоем не смогут вернуть компанию к прежнему состоянию.

– Думаю… они так и поступят. И Хильде с Миюри готовят контратаку именно потому, что считают так же.

Какое-то время Хоро смотрела на Лоуренса с таким видом, словно перед ней был зловещий колдун или кто-нибудь в этом роде, потом наконец вздохнула и отвела глаза. Возможно, созерцание леса успокаивало ее сердце.

– Вы, торговцы, поистине сплошь дурни…

Если не обращать внимания на тон, слова Хоро несли в себе осторожное согласие. И это была хорошая новость.

Даже Хоро желала бы избежать решения бросить Хильде и банду Миюри, если только это возможно.

Ведь передать Хильде запретную книгу они согласились, потому что намеревались таким образом отвести угрозу чудовищной катастрофы, нависшую над северными землями. Кроме того, если бы Лоуренс и Хоро не связались с бандой Миюри, этой банде сейчас не угрожала бы такая серьезная опасность.

Со всеми этими мыслями Лоуренс и Хоро просто не могли взять и сбежать.

Оставалось надеяться, что все будет хорошо. Счастливый конец был все еще возможен.

И Хоро это понимала.

Ей это не нравилось, но она смирилась. Быть может, она и тему эту подняла, чтобы окончательно вычеркнуть возможность их бегства, однако Лоуренс не стал пытаться вызнать, так это или нет.

На языке у него вертелся другой вопрос.

– А если бы ты была невероятно искусным торговцем, способным с легкостью проделывать такие потрясающие вещи, что бы ты сделала?

– Мм?

Хоро посмотрела на него вопросительно – похоже, ей нужно было время, чтобы понять значение его слов.

Уже то, что Хоро не водит его за нос, было для Лоуренса приятнее всего; но пристально смотреть на лицо Хоро, постепенно приобретающее озадаченное выражение, занимало, пожалуй, второе место.

У Хоро был такой вид, словно она не собиралась сдаваться, даже если на раздумья ей понадобится следующая сотня лет.

– …Ты собираешься свалить это все на меня? Должна сказать, это очень мелочно с твоей стороны.

– Думаю, мы, глупые самцы, очень хороши в этом.

Хоро не стала смеяться, а прильнула к Лоуренсу и ответила:

– Да, да. Так и есть.

Потом взяла его за руку, будто спрашивая: «Так можно?»

Лоуренс ответил улыбкой до ушей.

– Пфф, – и Хоро с раздраженным видом отвернулась.

Вскоре они спустились со склона и вышли на дорогу.

Путь направо вел туда, где сражалась банда Руварда; путь налево, извиваясь, шел в Сувернер.

Сейчас тяжелые сани, должно быть, уже уехали по этой дороге на немалое расстояние. Блистательный праздник меча и копья, по-видимому, подходил к концу, а те, кто в нем не участвовал, уходили вперед.

– Кстати… – спросил Лоуренс, когда они пошли по изгибающейся вправо дороге. – Если ты вернулась в Леско позавчера, что ты делала, прежде чем отправиться сюда?

По словам Хильде, птица по имени Луис знала, что, если в Леско что-нибудь произойдет, она должна сказать Хоро, что Хильде направился в Сувернер.

С учетом того, что острый глаз птицы должен был обнаружить Лоуренса и остальных очень быстро, времени прошло довольно-таки много.

Хоро слегка пожала плечами и ответила:

– Город был как моллюск, спрятавшийся в раковину. Даже зная наверное, что с кроликом что-то случилось, я плохо понимала, что именно. Кроме того, кое-кто ушел с постоялого двора, не оставив даже записки.

Хоро, конечно, подпустила в голос яду, однако Лоуренс в той ситуации ни за что не оставил бы записки.

Соверши он столь неосмотрительный поступок – кто знает, в чьи руки эта записка бы попала.

– Значит, ты выясняла, что именно случилось?

– Да. Товарищи Луиса тоже исчезли. Но этот Луис, хоть и не принимал человеческий облик, поистине храбр. Он сказал, что не сдастся и продолжит поиски. Да. Какая жалость, что он птица.

Из уст Хоро, редко запоминающей имена других, это была серьезная похвала.

За этой мыслью пришла другая: следует держать лицо бесстрастным. Она, впрочем, запоздала. Хоро заметила и насмешливо ухмыльнулась.

– …Значит, этот Луис такой потрясающий? – спросил Лоуренс, прежде чем это успела сказать Хоро.

– О да. Можно сказать, у нас с ним было небольшое приключение.

– Понятно, – спокойно ответил Лоуренс. Однако Хоро, явно проверяя его, продолжила:

– Мчаться вперед день и ночь, добраться наконец до города и начать поиски исчезнувших, а также сбор сведений – такое в одиночку не проделать. Иногда он подбадривал меня, иногда я подбадривала его. Иногда я вела его, иногда он вел меня. Поэтому… – тут Хоро сделала небольшую паузу, – быть может, я в него влюбилась, совсем чуть-чуть.

После чего она отвернулась.

На лице ее было нечто очень похожее на натянутую улыбку.

Мужчина и женщина, вместе преодолевающие невзгоды и тем самым скованные друг с другом, – основа множества старинных баллад.

Нет, не может быть. Или может?..

Если с человеком и волчицей такое возможно, то с птицей и волчицей – почему нет?

Однако если он выкажет хоть каплю подозрения на этот счет, это будет означать, что он не доверяет Хоро.

Лоуренс был абсолютно убежден, что сама мысль, что он ей не доверяет, ранит Хоро.

Пока он отчаянно пытался сохранить рассудительность и взять себя в руки, Хоро искоса смотрела на него. Потом ее лицо расплылось в довольной улыбке.

– А, ах ты!..

Прежде чем Лоуренс успел закончить, Хоро заключила его в объятие.

Сделав глубокий-преглубокий вдох, точно изо всех сил пытаясь втянуть в себя весь запах его одежды, она удерживала в себе воздух какое-то время и лишь потом медленно выдохнула.

Когда она выпустила Лоуренса и чуть отодвинулась, на лице ее было написано такое счастье, что даже слезы слегка выступили.

– Дурень, ты хоть догадываешься, как сильно я тебя люблю?

Безусловно, именно Хоро заманила Лоуренса туда, где никого и близко не было, и придавила его к снегу.

Лоуренсу нечего было ответить; он лишь почесывал лицо с очень глупым видом.

– Но на самом деле произошло много чего. Нам пришлось покинуть город очень спешно.

У Лоуренса возникли одновременно два ощущения: как будто что-то зачесалось и как будто в голове что-то занемело.

– Вот как?

– Да. Я не собираюсь оценивать решения, которые вы тут приняли… но враги сейчас куда яростнее, чем прежде. Быть может, как раз из-за внутренних склок их защита стала слишком твердой. И сейчас для них самый подходящий момент это проявить. Эта сума, можно сказать, наполнена храбростью Луиса.

Лоуренс оглянулся на пеньковую суму, перекинутую через его плечо. Хоро тут же предупредила:

– Кстати, даже не заглядывай. Луису его господин велел: если случится худшее, никому не позволяй видеть это – просто доставь кролику.

По лицу Хоро было предельно ясно, что она не шутила.

Лоуренс снова посмотрел на пеньковую суму.

– Но город был набит врагами. Ты даже не представляешь, каких трудов стоило нам заполучить эту штуку. Более того, ему достало храбрости вверить эту ценность мне, потому что я сильнее. Теперь ты понимаешь, почему я от него в таком восторге?

Последнее, конечно, было шуткой, однако то, что было ей вверено, несомненно, обладало громадной ценностью, и благодаря этому Хоро сочла Луиса достойным того, чтобы запомнить его имя и восхвалять его.

Но что именно это могло быть? Тем «господином», несомненно, был Хильберт фон Дива.

Все, что приходило Лоуренсу в голову, – деньги или письма, или, быть может, какие-то другие бумаги с печатью компании Дива. В таком случае это не просто бумаги, а такие, о которых никто не знает или же даже не допускает мысли, что их могут куда-то забрать.

В основе работы всякой торговой организации лежит доверие. Раскидывать повсюду бумаги, воплощающие в себе это доверие, – все равно что выбрасывать и само доверие.

Пусть предатели и сохранили прежнему владельцу жизнь, потому что он мог быть еще полезен, но за такое они бы его точно убили. Или, быть может, оставили бы в живых лишь ради того, чтобы что-то скрытое не всплыло на поверхность.

– А ты это видела?

Как только Лоуренс спросил, всякое выражение исчезло с лица Хоро, а миг спустя у Лоуренса все перевернулось перед глазами.

Не сразу он осознал, что это Хоро дернула его за ногу и опрокинула в снег.

– Поистине ты дурень.

Она стояла над ним, надменно глядя сверху вниз. Лоуренс остался лежать, лишь поднял голову и пробормотал:

– Это точно.

***

Когда Лоуренс и Хоро вернулись, представление было в самом разгаре.

В лагере Руварда человека четыре сидели, связанные веревками.

Лица их были покрыты шрамами, даже на руках виднелись большие черно-красные припухлости.

Кровь, окрасившая снег, вовсе не казалась поддельной.

Чуть выделялось из всего этого то, что лица их, несмотря на побитый вид, были очень жизнерадостными. Это нельзя было списать на осознание, что их жизнь вне опасности. Выглядели эти люди так, словно только что закончили конные скачки.

– Вот и мы.

Услышав голос Лоуренса, Рувард ничего не ответил – лишь кивнул и обменялся взглядами с Мойзи.

– Самое время.

На слова Мойзи Лоуренс кивнул и, ведя Хоро за руку, отошел к изгибу дороги.

Даже оттуда открывался прекрасный вид на фальшивое сражение.

В воздухе летали снежинки и воинственные крики. Непохоже было, чтобы хоть кто-то сдерживался. Несмотря на то, что эти копья и мечи не кололи и не резали, они и как тупое оружие были весьма сильны. Хороший удар по голове вполне мог отправить человека в беспамятство, а мог и убить. Даже за короткое время, что Лоуренс и Хоро наблюдали вместе, мимо них пронесли несколько человек со сломанными костями или без сознания.

Более того, хоть это все и было спланировано заранее, сейчас банда Миюри явно была в невыгодном положении. Можно сказать, их подавляли числом.

Однако и друзья, и враги старались изо всех сил. У всех был равный шанс погибнуть. Но даже зная это, они были так серьезны, что у Лоуренса в груди загорелся огонек. Теперь он понимал, почему людям нравятся сражения.

Какой бы глупой ни была цель, как бы Лоуренс ни понимал, что он лишь тешит свое «я», – все равно это зрелище его возбуждало. «Почему так происходит?» – думал он. У него даже мелькнула мысль: «Вот бы к ним присоединиться». Ибо перед ним был мир мечей и щитов, мир, лежащий за дорогой, которой он не пошел.

– Ты, похоже, завидуешь, – подметила Хоро.

Лоуренс изо всех сил старался сохранить бесстрастное выражение лица, но тут невольно погладил себя по щеке.

– Не пойму, что в этом такого хорошего, – неверящим тоном сказала Хоро и пожала плечами. Лоуренс и сам не мог этого объяснить; в конце концов, те, кто сражаются, сами себя не осознают в эти моменты. И все же было в этом что-то притягательное. Да, в битвах что-то такое было.

Лоуренсу не хотелось говорить «женщине не понять», но в этом определенно была доля правды.

– Ну, будь я наемником, мне не довелось бы путешествовать с тобой.

Вот почему, когда Лоуренс это произнес, Хоро издала сдавленный смешок, точно старшая сестра.

– Кто знает? Ну, во всяком случае, ты никогда бы не смог так хорошо с ними поладить. Возможно, ты умер бы еще до того, как повстречал меня?

Это была более чем реальная возможность. Более того, она звучала убедительно.

Однако у Лоуренса все равно перед глазами возникла картина: он, куда более сильный и крепкий, чем теперь, привычный к мечу или секире и, возможно, даже добывающий себе пропитание чем-то из этого.

И вот в один прекрасный день он встречается с Хоро, и они вместе отправляются в Йойтсу. Конечно, будучи наемником, он в этом путешествии сталкивается с самыми разными трудностями и пытается прорубать себе дорогу силой оружия и ума.

И Хоро всегда рядом с ним. Конечно, она Хоро, но, раз уж он наемник, оставляющий позади себя огненный след, ей даже не приходится делать что-то сверхчеловеческое. Когда ее волчий облик открывается людям, Лоуренс встает с ней бок о бок с мечом в руках.

Когда она видит врага, как сейчас в лощине, Хоро противостоит мечам своими клыками.

Лоуренс – возможно, получивший прозвище «волк поля брани» – бок о бок с Хоро, оскалившей клыки гигантской волчицей?

Ну какой молодой человек не задрожит перед таким зрелищем?

– Но, – обронила Хоро.

Лоуренс смутился из-за того, что она поймала его на такой глупой фантазии, однако взгляд прищуренных глаз Хоро был устремлен на поле боя, когда она продолжила:

– Если с тобой, то это в любом случае было бы забавно.

И она посмотрела на Лоуренса, застенчиво улыбаясь. Перед такой улыбкой Лоуренс просто не мог изображать элегантность. Будь он храбрецом, посвятившим себя работе наемника, способным не моргнувши глазом поставить свою жизнь на кон, это, конечно, имело бы свое очарование.

Но, увы, на самом деле он был всего лишь жалким торговцем.

Лоуренс просто не мог отогнать эту мысль, однако Хоро так, похоже, не думала. Она откинула голову, весело улыбнулась и снова оглядела поле боя. Вдохнула, выдохнула – и точно белая тень легла на ее губы.

– Судьба есть. В это я твердо верю.

Лоуренс не считал, что эти слова пришли Хоро в голову внезапно и прямо сейчас.

С Хоро он встретился по воле случая, и тем, что они добрались сюда, он был обязан множеству крупных случайностей. В любой момент все могло закончиться по-другому; так что, встреть он ее как наемник, вполне возможно, он бы распрощался с ней, погибнув в каком-нибудь сражении.

– Я устала горевать. Я устала тревожиться и колебаться. Я была голодна, у меня замерзли все четыре лапы от бега по заснеженным дорогам – и все равно я думала: еще совсем недавно я и помыслить не могла, что мне, Мудрой волчице из Йойтсу, придется делать такое, но все же – если это судьба, то не самая плохая.

Хоро и Лоуренс стояли не вплотную друг к другу.

Естественно, Хоро была не настолько глупа, чтобы прижиматься к нему здесь.

Однако для Лоуренса такое расстояние было ничем.

Стоя в нескольких шагах от Лоуренса, Хоро медленно повернула голову к нему и сказала:

– И поскольку у меня было много времени на размышления, пока я бежала, я подумала об этом.

– Об этом?

О чем?

Прежде чем Лоуренс успел спросить, Хоро продолжила, точно не могла сдержать себя.

– О названии твоей лавки.

– А?

Его глаза расширились, и он было шагнул к Хоро, чтобы взять ее за плечи, и тут…

Раздался невероятный рев, от которого, казалось, сама земля пошла ходуном.

Он звучал так, будто разом повалили множество деревьев. Такова была первая мысль Лоуренса, но тут же он понял, что ошибся – деревья на самом деле падали.

– Лавина! – прокричал кто-то.

Посмотрев на поле боя, Лоуренс увидел, что наемники с оружием в руках, только что пытавшиеся резать или колоть своих противников, застыли на месте, осознавая произошедшее. Все они повернули головы в одну сторону.

Как ни один наемник, даже самый сильный, не способен пересилить медведя, так и люди, сколько бы их ни собралось в одном месте, не могут противостоять природе. Снежная груда падала, казалось, медленно, но, когда она достигла группки деревьев, те согнулись, а потом с грохотом переломились. И тут же все это понеслось вниз по горному склону.

Снежная масса обрушилась на лощину.

– Назад! Все назааад! – завопил Рувард. Ребонет на другом холме тоже что-то орал, но его голос сюда уже не долетал.

Под рев, который, казалось, пробирал до костей, воины рассыпались во все стороны, точно муравьи от струи воды. Снег, сметая все на своем пути, безжалостно рухнул в лощину, и ее заволокло густым снежным туманом.

В мгновение ока все было кончено.

Но картина изменилась разительно.

Сражение прервалось.

– Собрать раненых! Отступить! Это деяние Господа!

На этот раз команды Руварда отчетливо разнеслись над погрузившимся в тишину полем боя.

По другую сторону лощины Ребонет как будто растерялся при виде перетрусившего наблюдателя от компании Дива, но банда Миюри не обращала на него внимания. Вытащив из снега всех товарищей, кого можно было, наемники взбежали по склону холма и продолжили бежать дальше. Лоуренс и Хоро тоже помчались, словно зайцы, и лишь тут Ребонет наконец пришел в себя.

– Сбегаете, трусы?!

И он в гневе метнул секиру. Описав невероятно длинную дугу, секира прилетела в лагерь банды Миюри – разумеется, никого не задев. Глядя на лагерь, пустой, как раковина из-под моллюска, Ребонет проревел «Провалиться вам в преисподнюю!» с такой яростью, что и не подумаешь, что она наигранная.

***

Когда Лоуренс и остальные добрались до того места, куда успели отъехать сани, их ждал горячий суп.

Представление завершилось подходящим образом, но Лоуренс, хоть и знал, что все было подстроено, не ожидал, что это будет настолько невероятно. Он подивился, здоровы ли те, кто угодил под лавину.

Об этом он думал, пока ел суп, и озабоченность, должно быть, отразилась на его лице.

После переклички, подтвердившей, что на поле боя, как и планировалось, остались пятнадцать наемников, Мойзи доложил Руварду, а потом подошел к Лоуренсу и сказал:

– Попавшие под лавину – все копейщики. Уверен, с ними все в порядке.

«Вот оно как», – подумал Лоуренс.

– Кроме того, это была просто снежная пыль, она куда безопаснее, чем настоящая лавина. От такого никто из наших людей не должен умереть, – тут он ухмыльнулся. – Когда все немного успокоится, уверен, они с нами свяжутся. Беспокоить нас должно то, что будет потом.

Лоуренс на слова Мойзи лишь покорно кивнул.

Мойзи, конечно, был прав. До сих пор все происходило лишь между наемниками, но так будет не всегда.

Когда они войдут в Сувернер, их противником станет сама компания Дива.

Рувард тем временем ходил между наемниками – узнавал, как дела у раненых, проверял состояние пленных и благодарил за работу тех, кто поднялся в горы и устроил блистательную лавину.

Несомненно, те, кто пользуется трудом других людей, могут делать это, лишь если проявляют искреннее участие в подобные времена, пусть даже обычно они выглядят надменно.

– Вы отлично потрудились, – заговорил Рувард, когда все вернулось в нормальное русло. – Ваша работа была столь же хороша, а может, даже лучше, чем у большой и достойной банды Фуго. К сожалению, бой мы не выиграли, но тем интереснее будет, когда мы сразимся с ними в следующий раз.

Прекрасно понимая, что ничего такого на самом деле не было и не будет, все весело засмеялись.

Хильде, истинный наниматель банды Миюри, возможно, тоже натянуто улыбнулся в своей корзинке.

– Что ж, мне хотелось бы позволить вам отдыхать до конца дня, но, увы, до ночлега под крышей нам еще нужно добраться. Кроме того, мы должны быть бандой наемников, с трудом сумевшей сбежать благодаря внезапной лавине. Поэтому я хочу, чтобы мы двигались вперед, и как можно быстрее. Есть возражения?

Рувард огляделся, но, конечно, возражений не было.

Все улыбались, довольные своей ролью.

– Отлично, быстро приготовьтесь, и мы выступаем!

По сценарию они должны отчаянно бежать к Сувернеру.

Но благодаря хвастливым историям и еще не угасшим воспоминаниям о битве в людях не было ни намека на напряжение.

Прямо сейчас, несомненно, банда наемников Фуго выкапывала из засыпанной снегом лощины своих людей и заодно людей из банды Миюри. Для той стороны все выглядело так: банда Миюри сбежала в такой спешке, что бросила пятнадцать своих людей.

Хоть вся битва и была лицедейством, она, конечно, повернулась в пользу банды наемников Фуго.

Ни о чем не подозревающий наблюдатель будет одурачен с легкостью.

– И что они собираются делать теперь? – спросила Хоро, как только они зашагали вновь.

Про то, что их пожитки навьючены на спину лошади, а повозки нигде не видно, она не сказала ни слова.

Она понимала, что это будет не лучшая тема для разговора.

– А как ты думаешь? Я, когда услышал их план, был просто потрясен.

Хоро чуть поразмыслила, но вскоре пожала плечами.

– Не знаю.

– Они собираются устроить переговоры. В конце концов, у них пятнадцать человек изранены и пленены. Те убеждены, что у них подавляющее преимущество, поэтому у наших нет выбора. И на переговорах мы захватим в заложники того юного торговца, уверенного в своей победе.

– …И после этого мы заставим их выпустить наших товарищей и убежим?

– А те ребята сделают козлом отпущения торговца, и их самих никто винить не будет.

Хоро с раздраженным видом фыркнула, потом вздохнула.

– Бесчестный трюк, да?

Ее суждение было точным.

– Но и великолепный, не так ли?

– Я думала, тебя больше беспокоит то, что тебе не приходится участвовать в этой глупой игре в войну.

Ее слова прозвучали довольно резко, но, поскольку Лоуренс и сам думал об этом, его это не очень обеспокоило.

– По крайней мере, у меня достаточно много неприятных историй, чтобы было чем его запугивать. У меня их точно больше, чем у него.

– О да. И, похоже, тебе все еще недостаточно.

Лоуренс был не в настроении возражать, Хоро же, похоже, удовлетворилась и его вздохом.

– Ладно, сейчас я о другом. Слишком много людей – неудобно.

– Мм?

Когда Хоро приблизилась к нему и прошептала эти слова, он подумал: «О!» – но Хоро тут же его раздраженно укорила:

– У тебя в голове только одно?

И смотрела она укоризненно.

– Вожак стаи очень бережет кролика. Я не могу найти момент, чтобы передать ему это, – и она подбородком указала на пеньковую суму на спине у лошади.

Там были вещи, которые не должны просто висеть в таком месте. Во-первых, триста золотых румионов; во-вторых, книга, запрещенная Церковью. И еще – там было нечто, вверенное им в Леско самим Дивой.

Еще совсем недавно, даже если бы Лоуренс сказал кому-нибудь такое, те просто отмахнулись бы от этого как от глупой выдумки. БОльшая часть произошедшего была не так уж удивительна, однако то, что на его лошади едет нечто вроде сокровищницы громадной торговой компании, Лоуренсу казалось сном.

– Да уж, отдать это как можно быстрее было бы хорошо, заодно у нас вещей меньше станет.

– Но мы должны подумать о том, что произойдет после того, как мы отдадим эту вещь, – особенно если это произойдет вдали от людских глаз.

– Да… но какого она размера? Там, в суме, много чего есть, но…

Хоро посмотрела на Лоуренса укоризненно, но тот, в общем, не пытался что-либо вынюхивать.

Словно подчеркивая это, Лоуренс чуть отодвинулся. Хоро еле слышно вздохнула.

– Примерно вот такого. Завернута в ткань.

Хоро показала размер пальцами обеих рук. Это походило на короткую палочку – Лоуренс тут же подумал про какой-нибудь кинжальчик. В очень важных торговых сделках партнеры обмениваются церемониальными кинжалами в знак того, что они оба ставят на кон свою жизнь. Если так, то Лоуренсу и Хоро поистине вверили жизнь компании Дива.

– Такое спрятать нелегко.

– Именно. Особенно кролику.

Безо всякого любопытства это был очень практичный вопрос.

Поразмыслив немного, Лоуренс с неизбежностью пришел к самому безопасному решению.

– Если мы отправимся в Сувернер, там у нас будет много возможностей, когда станет поспокойнее. Кроме того, если он собирается вести переговоры с компанией Дива, он не сможет вечно оставаться кроликом.

Хоро медленно кивнула.

Потом начала говорить что-то в ответ, но тут же замолчала.

Лоуренс тоже заметил какое-то движение поблизости.

Повернув голову, он увидел Мойзи.

– Вы не заняты?

– Нет.

– Надо обсудить, что будет дальше.

Лоуренс посмотрел на Хоро.

Они кивнули друг другу, и он ответил Мойзи:

– Хорошо.

***

Лоуренс и Хоро шагали с передовым отрядом, притягивая к себе взгляды, вопрошающие: «Кто они вообще такие?»

Рувард шел чуть в стороне от всех; юноша рядом с ним нес корзинку с Хильде.

– Я привел их, – сказал Мойзи. Рувард двинул рукой в сторону юноши. Лоуренс, догадываясь, что у Хоро в голове сейчас нехорошие мысли, тем не менее вежливо принял корзинку.

– Итак, дальше будет сражение, которое заранее не расписано, – тон Руварда чуть изменился по сравнению с тем, что было прежде. – Госпожа Хоро воссоединилась с нами. Более того, я слышал, что у нее с собой некая книга.

Хоро, похоже, бросила попытки избавиться от «госпожи». Она кивнула, не вкладывая в этот кивок какой-то особый смысл.

– Подробности расскажет он, – сказала Хоро, препоручив тем самым ведение разговора Лоуренсу.

– В этой книге описаны способы горнодобычи.

– Я слышал, ее называют «запретной книгой».

– Да. Я думаю, господин Хильде может рассказать о ней больше, но…

Хильде, все это время лежавший с закрытыми глазами, открыл их.

– …мы в нее уже заглянули. Тот, кто ее написал, уже казнен. Что касается содержания, разобраться смогут знатоки, не мы.

– Настоящая ли она? – задал Рувард вполне резонный вопрос.

– Если верить книготорговцу, она настоящая. Однако она написана на языке пустынного королевства, и я не могу прочесть ни слова.

– Понятно. А что думаешь ты как представитель компании Дива? Эта книга достаточно надежна, чтобы ее можно было принимать в расчет при переговорах?

Это был трудный вопрос, однако Хильде ответил без раздумий:

– Полагаю, все зависит от того, насколько нам удастся заставить их поверить в то, что она настоящая.

Лоуренсу показалось, что он слышит, как у Хоро распушается хвост.

– Ха-ха. Слова истинного мастера переговоров. Звучит многообещающе.

– Главные трудности будут в том, чтобы найти человека, который сможет эту книгу перевести, а когда найдем – насколько ему можно доверять. В торговых делах всегда есть неопределенности.

Это были веские слова. Мойзи, стоящий чуть поодаль и следящий, чтобы никто больше не услышал их разговор, согласно кивнул.

– Значит, сейчас всё на месте. Во-первых, мы, банда наемников Миюри; во-вторых, запретная книга; и в-третьих, госпожа Хоро, – произнес Рувард.

Это были три орудия, с помощью которых Хильде намеревался сражаться с компанией Дива. Какова бы ни была ситуация, в руках мастера даже тупой клинок одолеет шедевр. А в способностях Хильде и Руварда сомневаться не приходилось.

Хоро же, уловив, что ее тоже упомянули в числе орудий, явно была не в восторге.

– Кроме того, люди, которых мы послали в Сувернер, вернулись с хорошими новостями. По крайней мере городской совет Сувернера согласился нас принять.

Теперь им не грозили возможные перебранки возле стен Сувернера и риск оказаться обстрелянными при попытке войти в город.

– Но это не значит, что проблем вовсе не будет.

Рувард произнес это таким же тоном, как раньше, когда нагнетал напряжение, прежде чем объявить своим людям, кто их преследователи.

Подумав об этом, Лоуренс решил, что, скажи Рувард все прямо, лучше бы не вышло.

– Что в Сувернере собрались противники компании Дива – это верно. Но это еще не значит, что они будут нашими союзниками.

Беспорядочная толпа. Либо отдельные группы людей, каждая со своими интересами. И то, и другое было вполне возможно.

– Похоже, в целом-то они против компании Дива. Но подходы у всех разные. Одни хотят сопротивляться и победить, другие хотят сопротивляться и замедлить ее продвижение, о чем-то большем они не думают.

После этих слов Руварда Лоуренс опустил взгляд на Хильде в своих руках.

– Это значит, что они не будут сотрудничать с нами, пока я не раскрою свою личность?

– Да. Участие настоящего Хильде Шунау для нас – краеугольный камень; этим мы покажем, что не намерены слушаться приказов кого-либо другого. А значит, ты и переговоры должен взять в свои руки.

Намерения Хильде сомнений не вызывали: вернуть власть над компанией Дива и начать развивать рудники в северных землях.

Поэтому объединить всех собравшихся в Сувернере будет делом нелегким. Многие могут сказать, что трагедией обернется победа любой из сторон.

Однако Хильде, на котором белых бинтов было, казалось, больше, чем меха, высунул голову из корзинки и без тени страха ответил:

– В Писании сказано: того, кто действует скрытно, ждет неудача. Я должен открыться.

– Но сможешь ли ты объединить всех несогласных?

Острый взгляд Руварда, казалось, проникал в самую душу Хильде. Если они войдут в город вместе, это будет означать, что и судьба у них будет общая. Если Рувард не доверяет Хильде, несомненно, он предпочтет выбрать что-то другое.

Но у Хильде не было ничего, на чем он мог бы основать твердое обещание. В конце концов, в Сувернере собрались люди, которые видели компанию Дива на вершине могущества, однако все равно решились противостоять ей. Лоуренс был убежден, что они настроены очень твердо.

Однако Хильде ответил, вновь без колебаний:

– Это моя работа. Предоставьте ее мне.

Это была не просьба.

Рувард и Хильде какое-то время сверлили друг друга взглядами. Наконец Рувард отвел глаза.

Затем он отвел одну ногу назад, приложил правую руку к груди и чуть подогнул колени.

Этим он дал понять, кто чей господин.

– Мы твой щит и твой меч. Да искупается наш флаг в твоей крови; да укроет наш флаг твое тело.

– А при победе да развевается ваш флаг на ветру, – дополнил Хильде. Рувард опустил веки, точно вкушал лучшее вино.

Хильде знал до раздражения хорошо, какие слова на каких людей должны действовать сильнее всего.

– В детстве я хотел стать торговцем; но на самом деле, быть может, я хотел стать тобой, – и Рувард отошел.

Хильде в корзинке не шелохнулся.

***

Была уже поздняя ночь, когда прибыли посланцы банды наемников Фуго.

Они прибыли не тайно – как подобает послам, приехали на лошадях; один из них нес флаг.

Банда наемников Миюри зажгла сигнальные огни и ощетинилась мечами и копьями. Послов провели в лагерь под надежной охраной.

На устное заявление прибывших Рувард ответил одним словом:

– Хорошо.

Все держались с предельной серьезностью, словно торговец-наблюдатель смотрел на них из темноты.

Как говорится, «Господь всегда с нами».

А с бандой наемников Миюри – всегда ее флаг.

– Что ж, банда наемников Фуго будет ожидать вас в назначенном месте, – официальным тоном произнес один из послов, после чего они отбыли.

Повисла тишина. Все знали, что должно произойти в ближайшее время, и все равно в воздухе висело напряжение.

– Мойзи, займись приготовлениями.

– Слушаюсь, – и Мойзи обменялся взглядами со стоящим возле саней пареньком, отвечающим за вещи.

Тот привычным движением извлек из поклажи отороченный мехом плащ. Оторочка – это не просто символ влиятельности человека: она показывает его высокое положение в обществе.

Накинув на себя плащ – хоть и плотный, он совершенно не выглядел теплым, – Рувард затем повесил на пояс церемониальный меч.

– Даже не знаю, то ли это я нервничаю, то ли одежка слишком тяжела, – с безразличным видом пошутил он. Все-таки он, похоже, вправду нервничал. – Господин Лоуренс, ты готов?

Лоуренс кивнул.

Еще до последней трапезы они обговорили, что Лоуренс пойдет с Рувардом на переговоры. Хильде ведь был ранен, да и, раскрыв его местонахождение, они бы ничего не приобрели.

Впрочем, если все пройдет как задумано, все, что будет делать Лоуренс, – нести с собой несколько предметов; совершенно ничего сложного по сравнению со сделками, которые он заключал как бродячий торговец. Поэтому Лоуренс настойчиво твердил себе, что все будет хорошо, – однако избавиться от напряжения все равно не мог.

Должно быть, именно это состояние Лоуренса побудило Хоро без слов стукнуть его в бок.

– На всякий случай приготовьтесь к отправлению, – велел Рувард своим людям. Мойзи сделал суровое лицо, но остальные принялись выполнять приказ с улыбками. Лоуренсу захотелось сказать Хоро какую-нибудь шутку, но та зевала и пила вино, не удостаивая Лоуренса и взглядом.

Может, так вот дуясь, она хотела сказать Лоуренсу, чтобы он не нервничал.

Затем они двинулись вперед: Рувард впереди, следом Лоуренс, потом Мойзи и еще двое в качестве сопровождения. Они ехали по заснеженной ночной дороге. Луна то выглядывала из облаков, то снова пряталась. Было жутко холодно: казалось, любое произнесенное слово замерзнет тут же, на месте. Иногда Лоуренсу казалось, что идет снег, но то была вина кусачего ветра.

Слушая топот лошадиных копыт по снегу, они наконец добрались до того же места, куда днем сошла лавина. Банда Фуго уже была в лощине, всячески показывая уверенность победителей.

Однако Рувард и Мойзи смотрели на них с явным удивлением. Лоуренс вдруг заметил, что Ребонет, командир банды наемников Фуго, был в обычном толстом плаще. Плащ этот, конечно, был очень хороший, но никак не вязался с меховой оторочкой плаща Руварда и с его церемониальным мечом.

Быть может, это было продуманное неуважение, показывающее, что переговоры будут не между равными.

Так подумал Лоуренс, и, похоже, Рувард с Мойзи пришли к тому же выводу.

– Ну, двинулись.

И Рувард направил своего коня вперед по ведущей вниз дороге. Лоуренс тряхнул поводьями и тоже кое-как направился вниз по незнакомому склону. Снег на дне лощины был плотно утрамбован, лошадиные копыта в него вовсе не погружались. Глава банды наемников Фуго стоял рядом с молодым торговцем, наблюдателем от компании Дива, а позади виднелись двое сопровождающих, как и у банды Миюри.

Мойзи оглядывался вокруг, но скорее по привычке – конечно, никаких войск в засаде тут не было.

Наконец Мойзи кинул на Руварда быстрый взгляд, тот кивнул, и они приблизились к противникам.

– Прости, что заставил ждать, – таковы были первые слова Руварда, когда он сошел с коня. – Надеюсь, ты получил мое послание…

Ребонет из банды наемников Фуго вместо ответа заявил:

– Я повторю: это не переговоры. Это требование.

В отличие от одеяния Руварда, всячески подчеркивающего достоинство, тяжелый плащ Ребонета был практичен.

Когда Ребонет в таком одеянии говорил так прямо, любой должен был понять: это безжалостное последнее предупреждение.

– Я не против. Я обращаюсь с мечом гораздо лучше, чем со словами, – надменно ответил Рувард.

Молодой торговец рядом с Ребонетом нахмурил брови – он явно почувствовал себя неуютно. Лицо Ребонета, даже более суровое, чем у Мойзи, осталось бесстрастным, когда он продолжил:

– У нас пятнадцать пленных. Вы захватили всего четверых наших. Таково положение дел, это не тема для обсуждения. Однако нам прекрасно известна честь флага банды наемников Миюри. Поэтому мы не видим причин далее обращать на вас свои мечи.

Похоже, эти напыщенные слова ему очень понравились.

Однако если бы те пятнадцать человек попали в плен по-настоящему, они сейчас были бы на грани гибели.

Не приходилось сомневаться, что Ребонет сказал бы те же самые слова, если бы не лицедействовал сейчас.

– Мы не будем спрашивать, куда вы направляетесь. Однако мы сообщим вам о нашем решении.

Ребонет вовсе не просил диалога.

Его поведение вполне соответствовало этой черной, холодной лощине.

Услышав его последнюю фразу, стоящий рядом с Ребонетом хмурящийся – ему явно было не по себе – торговец наконец позволил проявиться на своем лице легкому выражению довольства, углядев возможность нанести решающий удар.

– Мое имя Раджи Глем. Я торговец из компании Дива. Я хочу, чтобы для вас мой голос и мои приказы были голосом и приказами компании Дива.

Договорив, он бросил на Руварда вызывающий взгляд.

Как будто он ожидал, что одно упоминание компании Дива поставит всех перед ним на колени.

Рувард, однако, вовсе не испугался этих слов; более того, он на Глема даже не посмотрел, и тот явственно разозлился.

Впрочем, холодный воздух, видимо, оказался очень кстати, ибо Глем, сделав глубокий вдох, утихомирил свой гнев. После чего достал из-под плаща две бумаги, с помощью которых намеревался прикончить упрямцев, отказывающихся подчиниться даже после полного поражения.

– У нас два требования. Первое – вы заплатите выкуп за пленных. Второе – вы остановитесь.

Именно те требования, о которых им сказали заранее.

А наблюдатель явно был даже более чванлив, чем о нем говорили.

– Что, ответа не будет? – надменно вопросил он.

Ребонет кинул на Глема взгляд искоса, однако тот продолжал смотреть вызывающе.

Рувард отвел глаза, точно имел дело с ребенком, и произнес:

– Выкуп? Ты хоть цены-то знаешь?

От этой очевидной насмешки лицо Глема разом побагровело.

Лоуренс был просто ошеломлен тем, каким ничтожеством оказался этот торговец. Быть может, это стало неизбежным следствием того, что он работал в преуспевающей компании, где у него не было нужды усердно трудиться.

Он был совсем как избалованный третий сын аристократа.

Продолжая сверлить Руварда гневным взглядом, Глем почти прокричал:

– Десять румионов за голову! И немедленно!

Если помножить на пятнадцать человек, выйдет больше пяти тысяч тренни.

Лоуренс не знал расценок на выкуп, но даже он сразу понял, что сумма невероятная.

Ребонет изобразил удивление и поспешно возразил кипящему от негодования Глему:

– П-почему ты сам решаешь такие –

– Ха! Это справедливая цена за кучку побитых псов!

Да, Ребонет сказал уже, что это не переговоры, но сейчас это стало походить просто на выкручивание рук.

Чем сильнее распалялся Глем, тем спокойнее держался Рувард.

– Так не пойдет, Ребонет. Это уже дело твоей репутации.

Ребонет, к которому обратился Рувард, словно язык проглотил.

Глем, не обращая на это никакого внимания, взмахнул бумагами в своей руке и гневно прокричал:

– Ты, пес бродячий! Это не переговоры! Это требование! Ты что, не понимаешь?!

Рувард наконец с утомленным видом вернул взгляд на Глема.

Тот тяжело дышал. Он настолько распалился, что, казалось, у него вот-вот дым из головы пойдет.

В обычных переговорах тот, кто позволяет себе такое, проигрывает.

Однако Рувард, глянув на лист в руке Глена, потрясенно вздрогнул.

– Что, что за…

– …Ха, ха-ха, ха-ха-ха! Как тебе это, пес? Да, это договор! Просьба к тебе заплатить указанную сумму в благодарность за то, что мы пощадили жизни твоих людей, которых ты бросил. Он даже подписан кровью! Ты понимаешь, что это значит! Если откажешься, мы в любой момент можем привлечь тебя к суду за нарушение договора!

Лоуренс не видел, что это за договор, однако если он подписан кровью, то такой закон действительно есть.

Такова сама суть договоров; таковыми они должны быть.

– Гх… но кто поверит, что он настоящий?..

– Присмотрись хорошенько! Этот договор связывает тебя по рукам и ногам!

Однако теперь Лоуренс испытывал к Глему лишь жалость.

Скорее всего, он в жизни общался только с людьми внутри компании Дива, которые боялись договоров, привязывающих их к этой компании.

И потому он допустил простейшую оплошность.

– Нет, такого не может быть…

– Как ты смеешь так говорить! Или ты не умеешь чи-…

– Пфф.

К какому бы демону ни привязывал человека договор, эта связь не была всемогущим волшебством.

В тот момент, когда Рувард шумно выдохнул, Глем все еще не осознавал, что его шея в петле.

– Шумный он слишком.

– Рувард! – выкрикнул Ребонет и схватился за секиру, однако все уже было кончено.

Рука Руварда притянула Глема, а потом перекинула его к стоящему позади Мойзи, точно мешок с поклажей.

Любая ситуация может перевернуться с ног на голову в одно мгновение. Это справедливо и для торговли, и длябитвы.

– Гхх… уу…

Ужасающе толстые руки Мойзи крепко сжимали тощую шею и руки Глема.

Дергающиеся ноги Глема не касались земли.

– Не двигайся, дерьмец. Если ты сломаешь шею, то и вправду обделаешься.

Глем резко прекратил дергаться.

– Рувард…

– Не делай такое лицо, Ребонет. Вот что случается, когда твой господин дурак.

Ребонет перевел взгляд на Глема.

Его суровое лицо стало еще суровее, он сделал глубокий вдох и подергал свою бородку.

– Отпусти господина Глема.

– Ха! Уже «господина»? Не позорь свой флаг. Сколько ты за него заплатишь? – и Рувард развернулся.

Глем снова задрыгал ногами, явно предчувствуя, что с ним сейчас будет.

– И кто здесь теперь пес?

Рувард с разворота вогнал правый кулак Глему в бок.

Даже Лоуренс услышал хруст ломающихся костей.

– Эй, Рувард! – вскричал Ребонет.

– Не ори, не ори… – и Рувард поднял руки на уровень плеч, точно сдаваясь.

Потом повернулся и взглянул на жалкого Ребонета, чей господин оказался в заложниках.

– Приведи сюда всех моих людей.

– Уу, угх!..

Глем явно пытался выкрикнуть что-то в спину Руварду, однако толстые руки Мойзи закрывали и его рот тоже. Впрочем, возможно, голос Глема был просто бессмысленным нытьем.

– Ты, кажется, говорил, что у нас тут не переговоры?

Вполне возможно было, что, даже если Ребонет будет вести себя разумно, никакой грубости по отношению к Глему он не потерпит.

Ребонет еще раз посмотрел на Глема, затем перевел взгляд на Руварда.

– …Ты отпустишь господина Глема?

– Клянусь именем банды наемников Миюри.

На этот раз Глем явно попытался что-то простонать.

Ребонет снова напряженно посмотрел мимо Руварда, на Глема.

Рувард кинул быстрый взгляд себе за спину и вздохнул.

– Слушай, Ребонет. Каковы бы ни были твои причины, не в слишком ли жалком ты положении?

– …Заткнись, щенок. Он же из компании Дива…

– Пф. Если ты так сильно хочешь быть на стороне своего нанимателя, тебе надо всего лишь спросить. Если этот Глем достойный торговец, он, конечно, разрешит тебе вести переговоры.

Ребонет едва заметно кивнул, и Рувард ухмыльнулся. Оба играли свои роли превосходно.

Рувард повернулся к Мойзи и слегка кивнул ему. Мойзи, преданный подчиненный, тут же разжал руки, и Глем рухнул на снег. Стоя на коленях, он стонал от боли и яростно кашлял. Рувард смотрел на него, как смотрят на червя. Он мог убить Глема в любой момент и каким угодно способом и никогда больше о нем не вспоминать. И вот жалкий Глем, с трудом дыша, поднял голову и произнес:

– …Ребонет…

«Спаси меня».

Такого продолжения ждал Лоуренс.

– Давай.

В следующее мгновение Рувард прыгнул в сторону. По крайней мере, так Лоуренсу показалось; однако движение было слишком внезапным, а сила – слишком невероятной. Понять, что произошло на самом деле, его заставил Ребонет, резко остановившийся и отведший кулак назад.

– …Не думаю, что Рувард от такого умрет, но… – произнес он и обернулся к двум своим подчиненным – те вдруг приставили острия своих мечей к горлу Руварда.

Ребонет медленно развернулся – сейчас он походил на медведя.

– Так, ну и кто тут утратил бдительность?

– ?.. Ребонет?..

– Что? – ответил на возглас Мойзи Ребонет, ковыряясь в ухе.

Игра? Лицедейство? Ошибка? Или?..

Нет. Предательство.

В тот же миг, когда Лоуренс это осознал, рука Ребонета слегка дернулась.

Лоуренс тут же ощутил острую боль в левом бедре; чувство было такое, словно кто-то проткнул его ногу длинной иглой.

– Что, настоящий торговец? – услышал он удрученный голос и обнаружил, что из бедра его торчит кинжал. Только тут Мойзи вновь потянулся к Глему.

– Эй, не разочаровывай меня…

Хриплый голос Ребонета точно приклеил Мойзи на месте.

Взгляд Мойзи с Ребонета перешел на Руварда, которого тот сбил с ног.

Рувард не был ни мертв, ни бессознателен.

Он пытался встать, несмотря на мечи у своего горла, – потому что отказывался принять произошедшее. Быть может, из-за полученного удара по голове он, даже пытаясь встать, трясся так, словно вот-вот развалится на части. Лоуренс был уверен, что стоять Рувард в таком состоянии не сможет, и сомневался, в полном ли он сознании.

Сейчас убить Руварда было бы не сложнее, чем вывернуть руку младенцу.

– Господин Глем, сюда.

При этих словах Ребонета Глем потащился вперед.

Мойзи оставалось лишь молча смотреть.

От Лоуренса, конечно, пользы было не больше, чем от придорожного дерева.

– Вот дерьмо, грубо они с тобой. Я не думал, что они так поступят.

Глем добрался наконец до Ребонета, и тот сразу подхватил его своей толстой рукой и поднял.

– Гхаа…

– Хмм… всего лишь одно-два сломанных ребра. Ты не кашляешь кровью, зато у тебя есть Рувард.

Должно быть, Рувард среагировал на звуки своего имени.

Встать ему не удалось – он просто поднял голову и простонал:

– Ребо… не… т…

– О, ты в сознании? Похоже, я слишком слабо ударил.

Ребонет передал Глема одному из своих починенных, а сам подошел к Руварду и, глядя на него сверху вниз, сказал:

– Эй, Рувард. Раз ты можешь слушать, я скажу. Сдайся. Не иди в Сувернер. И еще – ты должен знать, где Хильде Шунау. Скажи. Эй, ничего плохого не будет… Мы схватим его и вернем живым.

Однако глаза Руварда смотрели в никуда, и Лоуренс сомневался, что он вообще слушает.

Ребонет вздохнул, сел на корточки, схватил Руварда за ухо и поднял его голову.

– Ты слушаешь? Слушаешь, правда? Сейчас я сменю позу и встану.

Одновременно с этими словами Ребонет поставил свою громадную, как у быка, ногу на колено Руварда.

– Вот сейчас.

Ребонет распрямился, вложив в ногу весь свой вес. Нога Руварда сломалась с громким хрустом.

– Аа… гхаа!..

– Теперь ты точно в сознании. Итак, твой ответ?

И он снова сел на корточки.

Их предали, окончательно понял Лоуренс.

И ловушка, в которую они угодили, была абсурдно глубока.

– Гхх… почему?..

– Почему? Отвечаешь вопросом на вопрос, да?

С этими словами Ребонет снял с пояса Руварда церемониальный меч. Он имел немалую цену, однако на лице Ребонета было написано: «Что за мусор, я его просто выкину».

Достоинством этого меча был скорее красивый внешний вид, чем острота, однако, даже будучи тупым, он мог резать и колоть.

Острие меча вонзилось в правую ладонь Руварда.

– Что ж, тебя можно понять. Я тоже задавал себе этот вопрос.

Продолжая держать руку на мече, вонзенном в ладонь Руварда, Ребонет повернул его, потом еще раз. Он выглядел как ребенок, играющий с камушками.

– Но у меня не было выбора. Они выложили слишком большую кучу денег.

Даже несмотря на то, что у него было сломано колено, а ладонь пронзена мечом, самое большое потрясение Руварду принесли эти слова.

– Т-ты не…

– Ха-ха, от этого невинного взгляда я просто-таки страдаю. Потому что я ведь… я ведь предатель.

Ребонет выдернул меч и оглядел кровь на клинке.

– Доблестная, решительная, упорная банда наемников Фуго? Что ж, я поддерживал эту очаровательную репутацию двадцать лет. А если добавить и моих предков, это сложится в века, не так ли?

Рувард мучился от жестокой боли и к тому же был по-прежнему не в ясном сознании после удара по голове. Нетвердо глядя на Ребонета, он с громадным трудом выдавил:

– …Почему, почему… ответь!

– Да. Меня это тоже волновало. Почему я должен тебя предать? Мы, конечно, злобные варвары, но все же мы наемники, которые держатся своих путей. Но, видишь ли, они навалили слишком много денег.

Ребонет встал.

Глем продолжал смотреть злобно; он все еще шел, опираясь на руку наемника.

– Из-за денег, Рувард.

Ребонет передал тупой церемониальный меч Глему.

Глем устремил горящий взор на Руварда, однако Ребонет произнес:

– Если бы я дал тебе оружие получше, ты бы его убил.

Мойзи, конечно, при этих словах дернулся, однако Ребонет положил руку на секиру у себя на поясе, и Мойзи тут же застыл вновь.

Ребонет устрашал – он поистине походил на медведя.

Что-то было в том, как он держался, что заставляло людей замирать на месте.

– Не вынуждай меня убивать, Мойзи.

И тут же Глем за спиной Ребонета вонзил меч в левое бедро Руварда.

– Гуаа!..

– Оставь его. Если он умрет, это доставит нам неудобства.

Ребонет положил руку Глему на плечо, и тот встал, по-прежнему глядя на Руварда с ненавистью.

Напоследок Глем плюнул ему в лицо.

– Я много думал об этом. Жизнь дается лишь один раз. Поэтому я решил, что вполне разумно продать наш флаг компании Дива, если она дает за него столько денег, что голова идет кругом.

Эти слова Ребонет произнес, глядя в небо, точно объясняясь перед спрятавшейся за облаками луной, а потом тяжко вздохнул.

– Я хочу сказать – Рувард, подумай. Сколько банд наемников исчезло после мелких подозрительных сделок? Помнишь последний случай?

Рувард зажмурился.

Судя по его виду, то ли боль была невыносима, то ли он пытался сбежать от слов Ребонета.

– Слушай меня.

Видимо, он таки хотел сбежать. Ребонет наступил ему на раненое бедро и продолжил:

– Вдобавок еще все эти события в Леско. Наше время прошло. Вот почему я решил, что глупо волноваться о том, к чему мы привыкли. Разве не так, Рувард?

Несмотря на то, что сейчас Ребонет полностью владел положением, в голосе его была слышна печаль.

– В конце концов, все мы хотим жить в приятном месте, жить хорошо, а потом спокойно покинуть этот мир. Верно? И все, что нужно сделать, чтобы это сбылось, – склонить голову перед теми торговцами. Только и всего.

Глядя на эту картину, Лоуренс почувствовал, что его тошнит.

Ребонет молил о прощении. Он молил о прощении за то, что продал свою гордость.

Рувард, который, вогнав кулак в бок Глема, стал полным хозяином положения, оказался сам опрокинут на снег – в каком-то смысле силой денег. И можно даже не упоминать, что это была сила компании Дива.

Возможно, с точки зрения торговца, это повод для радости. Компания Дива – не что иное, как группа торговцев, и эта группа поставила старую силу на колени.

Но что это за горькое чувство? Лоуренса действительно мутило. Он ведь и сам мечтал о том, чтобы деньги могли решить любую проблему, однако то, что произошло у него на глазах, было слишком вызывающе, слишком грязно.

Достаточно грязно, чтобы Ребонет, отдавший за деньги душу, молил о прощении.

– В конечном счете я просто не мог рисковать жизнью ради того, что вскоре будет забыто. Деньги сверкают, а хорошее вино стоит дорого. Вот так, Рувард.

Вновь Ребонет посмотрел Руварду прямо в глаза.

– Ты ведь знаешь, где Хильде Шунау, не так ли? Ты ведь поэтому идешь в Сувернер? Где он? Большие шишки в компании Дива очень сильно хотят это знать. Поэтому скажи, Рувард. Пожалуйста, скажи.

– А если не скажешь, я тебя убью, – добавил Глем.

Его жажда отплатить ненавистному Руварду, возможно, была напускной, но неустойчивость характера – вряд ли.

Ребонет кинул на него быстрый взгляд, потом снова повернул голову к Руварду.

– Ребонет!.. – выкрикнул Мойзи, но его хриплый голос просто растворился в пустоте ночного неба.

В его голосе не было угрозы. Это был печальный, молящий голос.

– Мы были болванами, не ведающими всей мощи денег. Этого не стоит стыдиться. Поэтому, Рувард, скажи. Или, быть может… – тут выражение лица Ребонета стало ледяным, и он медленно достал секиру, – ты просто не знаешь?

Лоуренс понимал, что за наемник перед ним.

Наемник, который ради денег способен на все.

– …

Остановило руку Ребонета движение губ Руварда.

Взглядом удерживая на месте Глема и своих подчиненных, он опустился на колено.

– Рувард, скажи. Скажи, Рувард!

Он говорил, словно подбадривая умирающего товарища.

Грубый голос человека, продавшего душу за деньги.

«Иди со мной».

Вот что он говорил на самом деле.

– …Господин… Лоуренс…

Ребонет отодвинулся с озадаченным видом.

Лоуренс и сам был в полной растерянности.

Почему в такой момент Рувард позвал его, Лоуренса?

Не стал умолять пощадить его, не подчинился, даже не показал Мойзи свой характер в последний раз.

Вместо всего этого глава банды наемников Миюри произнес имя раненого бродячего торговца.

– …Позови.

«Вот оно что», – подумал Лоуренс, чувствуя, как в нем разваливается что-то. Впрочем, оплакивать собственное бессилие было некогда. Лоуренс смутно понял, что сейчас выход был только один.

Единственное, что Лоуренс мог сейчас сделать, чтобы избавиться от тошноты, – закричать.

Единственный способ противостоять грязным методам великих торговцев – положиться на древнюю силу.

Он сделал глубокий вдох и…

– ХОООРОООООО!.. – во всю мочь выкрикнул он в небеса. То, что при этом он закрыл глаза, – это было не потому, что он вложил в крик все силы. А потому, что он был жалок.

Миг спустя он мешком рухнул на снег, поскольку Ребонет с неожиданным для такого мощного тела проворством подскочил к нему и отправил в полет ударом кулака.

Лоуренс перекатился на живот, отчаянно глотая воздух. Ему оставалось лишь цепляться за надежду, что Хоро услышала. Собственное бессилие довело его почти до слез.

– Внимание! – прокричал Ребонет. Миг спустя на холме появились наемники с луками наготове.

Они учли все.

Однако время шло, а ничего не происходило.

– …Что?

Ребонет был настороже, однако в конце концов разочарованно поднял бровь.

– Какая-то молитва? Эй, Рува-… – с этими словами Ребонет потянулся, чтобы потрясти Руварда за плечо, и тут…

Застыли все. Даже у Лоуренса точно заледенел хребет.

Лоуренс слыхал, что птица под взглядом охотничьего пса замирает и сидит на ветке, пока охотник не подстрелит ее из лука. Лягушка под взглядом змеи замирает и сидит неподвижно, пока ее не проглотят целиком. Словом, под взглядом по-настоящему кошмарного противника добыча может лишь вести себя как добыча.

– Огнем, ог-…

На этом голос Ребонета оборвался. Возможно, на самом деле оборвались воспоминания Лоуренса. Впрочем, он не был уверен, что на самом деле Ребонет сказал что-либо еще, – мощное тело командира банды Фуго оказалось подброшено в воздух чем-то еще более громадным, а потом, прежде чем он приземлился естественным путем, его швырнуло оземь.

Хоро стояла безмолвно, вжав чудовищную лапу в заснеженную землю.

В темноте, где даже луна не светила, спрятавшись за облаками, виднелись белые облачка дыхания, вырывающиеся между зубов Хоро.

Здесь был не город с горящими повсюду фонарями.

Леса и горы, где царствуют темнота и тишина, – вотчина духов и зверей.

Хоро медленно качнула головой. Лоуренс не знал, что теперь будет с остальными. Знал он только одно: ему нужно вставать и бежать.

Но из-за раны в левой ноге и удара кулаком в живот его не держали колени. Попытавшись встать, он тут же рухнул обратно в снег, и тут один из сопровождающих их наемников Миюри схватил его за воротник и потащил. Когда они добрались до лошадей, оказалось, что при виде клыков и когтей гигантской волчицы не застыла в потрясении лишь лошадь Лоуренса, привычная уже к Хоро. С помощью наемника Лоуренсу удалось кое-как встать и уцепиться за поводья, после чего он, повернувшись к Мойзи, прокричал:

– …На мою… мою лошадь!

Мойзи, неся Руварда на спине, подбежал, даже не кивнув. Должно быть, он был сильно раздосадован текущими по его щекам слезами, но сейчас было не до того.

В первую очередь он взгромоздил Руварда на лошадиную спину; потом, заметив состояние Лоуренса, с легкостью поднял туда же и его.

– Займись малышом! – выкрикнул он, разворачиваясь. Двое сопровождающих, следуя его примеру, обнажили мечи.

Однако – то ли от гнева, то ли от стыда, то ли от страха перед Хоро, но их руки дрожали.

– В-вы будете только мешать!

От очевидной правды, высказанной Лоуренсом, все трое содрогнулись.

Это они и сами понимали. Усилиями Хоро наемники банды Фуго, укрывавшиеся на холме, уже валялись на снегу. Если Мойзи и остальные двое ринутся в бой, они вполне могут погибнуть.

– …Спасаться. Нам надо… спасаться, – проговорил Лоуренс без тени страха. – Мы проиграли!

Они угодили в западню по самые уши. Если бы не Хоро, они уже были бы убиты, в лучшем случае – угодили бы в плен, где могли бы погибнуть в любой момент. Мойзи от ярости так трясло, что это было почти слышно.

Однако Мойзи был прекрасным заместителем командира.

– Господин Мойзи…

– …Прошу прощения. Надо спешить. Ты и малыш в опасности.

Лоуренс сжал поводья и пустил лошадь вскачь.

Из ноги текла кровь, и перед глазами все темнело явно не только из-за ночной черноты.

Терпя мороз и потерю крови, Лоуренс скакал к лагерю.

Он считал силу торговцев поразительной и великолепной, однако они использовали мощь денег поистине грязно. Осознание этого ворочалось в голове Лоуренса, как ночной кошмар. Если деньгами можно решить все, это, естественно, подразумевало и такую возможность. Боль, казалось, была не от того, что левое бедро пронзили кинжалом, а от того, что наивную мечту пронзили реальностью.

Лошадь пошатывалась от напряжения, и бессознательный Рувард мог свалиться в любой момент. Силы покидали и самого Лоуренса, и Мойзи несколько раз приходилось ему помогать. Двое, едущие позади, постоянно оглядывались, ни на миг не теряя бдительности.

До лагеря было не так уж далеко, однако Лоуренс почти уверился, что никогда туда не доберется.

Ему вспомнились подземные тоннели в Паттио. Тогда, как и сейчас, Лоуренс был ранен; он тоже спасался бегством, спотыкаясь на ходу. С того времени он не сделал ни шагу вперед. С трудом цепляясь за свое сознание и за лошадиную спину, Лоуренс улыбнулся над собственной никчемностью.

– Вон лагерь! Еще чуть-чуть!

Лоуренс вдруг осознал, что едва не свалился с лошади.

Мойзи подбежал и удержал его; потом поспешно смотал поводья и усадил Лоуренса прямо. Рувард, каким-то образом оказавшийся в руках у Мойзи, был холоден, как покойник.

– Лекарства! Спирт и лекарства сюда! – во все горло прокричал Мойзи, и люди поблизости, внезапно осознав тяжесть ситуации, побежали прочь.

Не расспрашивая о подробностях, они тотчас начали действовать, причем все время поглядывали вдаль. Никому не требовалось ничего приказывать, даже говорить что-либо, но все действовали, причем каждый делал свое дело, предвидя, что будет делать другой. Лоуренс с легким интересом смотрел на это действо, напоминающее хорошо отрепетированную постановку.

Для наемников, воюющих с рассвета до заката, это была, должно быть, рутина. В том, как они мгновенно разобрались с тяжелой ситуацией, Лоуренс увидел некую красоту. Так действовать за короткое время не научишься. Такие навыки приобретаются месяцами и годами сражений бок о бок с товарищами.

И вот это банда наемников Фуго продала за деньги.

Никогда уже им не стать хорошими наемниками.

– Несите всю нашу горячую воду! Надо малышом заняться как можно скорее!

Наемники внезапно сгрудились вокруг лошади Лоуренса и спустили на землю и его, и Руварда. Судя по тому, как с Лоуренсом обращались, он из подозрительного торговца превратился в благородного человека, доблестно доставившего Руварда в лагерь.

Его уложили на расстеленном поверх снега покрывале; руки проверили – почти что простучали – все его тело сверху донизу, а потом внезапно кто-то сильно ударил его по щеке. Лоуренс захотел сказать: «Я в сознании, спасибо», – однако язык отказывался слушаться; даже голова поворачиваться не хотела.

Но тут его ударили опять, тем самым грубо вернув голову в прежнее положение, и перед глазами Лоуренса мелькнул наемник, держащий кинжал, который должен был находиться в его, Лоуренса, бедре. Похоже, те удары ему нанесли, чтобы заслонить боль от вытаскивания кинжала.

– Кровь остановлена! Где травы?!

– Заместитель, мы контратакуем, наступаем?!

– Оружие! Принесите оружие!

– Парень, быстрее! Открой второй мешок, быстро!

Суматоха была, казалось, где-то вдали. Возле самой головы Лоуренса проносилось множество ног; иногда раскидываемый ими снег попадал ему в лицо, но кто-то его тут же вытирал.

«Вот что такое поле боя», – рассеянно подумал Лоуренс.

В следующее мгновение кто-то сел рядом с ним и произнес:

– Господь на твоей стороне. Давай помолимся.

Это был священник – с растрепанными волосами, довольно мрачный на вид. Рясу он накинул явно впопыхах, меч открыто свисал с пояса. Тем не менее это, несомненно, был превосходный капеллан.

– Ты вовремя… – только и сумел ответить Лоуренс. Капеллан улыбнулся и, хлопнув его по щеке, встал.

– Он в сознании?!

Голос Мойзи. Едва эта мысль мелькнула у Лоуренса в голове, грубая рука повернула его голову.

– Господин Лоуренс! Это я!

Мысли в голове у Лоуренса были совершенно перепутаны, однако ему кое-как удалось кивнуть.

– Следует ли нам считать этого волка союзником?!

Судя по выражению лица Мойзи, он вовсе не шутил.

Лоуренс вполне понимал чувства, вынудившие его задать этот вопрос.

– Это… Хоро.

Услышав этот краткий ответ, Мойзи погладил бородку. Вид у него был такой, словно он проглотил камень.

– Ясно.

Теперь, когда банда Фуго их предала, любое ошибочное суждение могло означать гибель всей банды Миюри.

Вот почему лицо Мойзи было полно решимости.

– Лекарям – остаться. Остальным – к оружию!

К тому времени, как Мойзи это прокричал, большинство наемников уже вооружилось.

Одна рука держала меч, копье или секиру, вторая – факел. По кругу пошел котелок, доверху наполненный вином. Каждый принимал котелок, отпивал и передавал следующему.

– Банда наемников Фуго предала нас! Теперь мы идем выручать наших товарищей!

Все были уже готовы встретить слова Мойзи боевым кличем, но тут –

– С-смотрите!

Один из наемников указал на дорогу. Мойзи развернулся, и тут же Лоуренс услышал тихий звук, с которым люди пятились. А может, принимали боевую стойку.

Лоуренс понял, что они видели. Гигантское тело, ступающее невероятно тихо.

Эти шаги столько раз спасали Лоуренса.

От одного этого на него накатило нечто вроде сонливости.

– …Достопочтенная… госпожа Хоро? – с трудом сумел проговорить Мойзи. Вместо ответа Хоро бросила что-то на снег. Раздался стук, потом вскрики наемников.

– Глем. П-почему ты?..

На вопрос Мойзи Хоро ответила:

– Вы найдете ему хорошее применение.

По-прежнему лежа, Лоуренс беззвучно рассмеялся. Хильде, несомненно, тоже довольно улыбался в своей корзинке.

– Ваши товарищи идут сюда. Некоторые ранены. Вам стоит встретить их поскорее.

Коротко произнеся эти слова, Хоро, похоже, села.

Судя по молчанию, Мойзи и остальные наемники смотрели друг на друга. Но в следующий миг раздался боевой клич, и все побежали.

Когда звук их шагов стих вдали, Хоро встала и, скрипя снегом, подошла.

– Дурень.

И она лизнула его лицо.

– …Мы… спасены…

– Пфф. В каком-то смысле, – и Хоро повернула голову в ту сторону, куда побежали Мойзи и остальные. – Но, возможно, спасая вас, я ошиблась.

И, бросив эту фразу, она зашагала прочь.

Ошиблась?

Пытаясь понять смысл этого слова, Лоуренс потерял сознание.

Глава 10

Очнулся Лоуренс в комнате с очагом, где тихо горел огонь.

Сперва ему казалось, что он видел долгий сон. Но едва он попытался пошевелиться, как пронзившая бедро боль вымела туман из головы.

Он смутно вспомнил, что до Сувернера они добрались перед рассветом.

Лоуренс осторожно свесил ноги с кровати, придерживая раненую.

Свет, проникавший сквозь щели между ставнями, был очень слабый. Небо снаружи казалось свинцовым.

Но и в самом постоялом дворе, и вокруг него царила какая-то неестественная тишина. Возможно, просто было слишком рано.

Если так, Лоуренс должен был бы ощущать сонливость – однако спать совершенно не хотелось. Так бывало всегда, когда его жизнь оказывалась в опасности.

Сейчас, однако, существовала еще одна причина, почему он не мог уснуть, и эту причину он отчетливо сознавал.

«Непростительно!»

Не то, что банда наемников Фуго предала их. А то, что компания Дива создала это предательство, – это было непростительно.

Конечно, поскольку Ребонет решился предать, Лоуренс испытывал враждебность и к нему. Тем не менее Ребонет вылил на Руварда множество слов в поисках прощения. Лоуренс, который все это видел и слышал, вполне мог понять остальное. Ребонету пришлось согласиться, когда перед ним оказалось такое количество денег.

В Леско компания Дива заставила наемников осознать, что она начинает новую эпоху. Это должно было потрясти их. Но что если им предложили столько денег, что они могли бы жить в роскоши до конца своих дней?

Для торговца гладить человеческую жадность ради собственной пользы – совершенно естественно.

Но тогда у Ребонета было полное превосходство. У Руварда была сломана нога, пробиты ладонь и бедро, к тому же Ребонет так крепко ударил его по голове, что тот даже говорить толком не мог. И все же Ребонет его умолял.

«Приди к нам. Пусть не я один буду предателем».

При воспоминании об этом Лоуренса охватила тошнота.

Торговля не должна быть такой.

То, что произошло, Лоуренс отказывался считать «торговлей».

– …

Лоуренс встал, взял плащ со спинки стула возле кровати. При этом он заметил под стулом много русых волос. Очевидно, Хоро сидела здесь, присматривая за ним.

Волоча раненую ногу, Лоуренс вышел из комнаты. Коридор без всяких слов говорил: «Сейчас очень, очень раннее утро». Судя по размеру комнаты, она находилась на третьем или четвертом этаже постоялого двора. Если Хильде и Рувард тоже здесь, они должны быть на втором; поэтому Лоуренс, привалившись плечом к стене, медленно, по шажку, начал спускаться.

Как оптимистично ни смотри, а положение было очень серьезное. Хильде и банда Миюри пытались понять ситуацию исходя из того, что за ними послали банду Фуго. Они решили, что, после того как Диву и Хильде лишили власти, в компании Дива начались внутренние распри.

Однако на самом деле банду Фуго купили, а Лоуренс и все остальные оказались обмануты. План можно было назвать идеальным; если бы не Хоро, им пришел бы конец.

Раз так, то теперь, когда им удалось добраться до Сувернера, враг должен со всей силы атаковать город.

И единственное, что Лоуренс мог сказать наверное, – что контратаковать будет очень непросто.

С этой мыслью Лоуренс добрался до второго этажа и тут же увидел юношу, стоящего на страже в коридоре. Юноша сонно зевал, однако сразу заметил Лоуренса, поспешно постучал в дверь и заглянул туда. Тут же убрал голову и отодвинулся – из двери вышла Хоро. Явно удивленная и одновременно рассерженная при виде Лоуренса, она бросилась к нему.

– Что ты делаешь?

– Хочешь сказать, чтобы я возвращался и спокойно спал?

Хоро пододвинулась, подставляя плечо, однако Лоуренс шагнул вперед, точно собираясь оттолкнуть ее со своего пути.

– Ты, куда ты направляешься?

– Разве не очевидно? Они ведь там сейчас обсуждают, что делать дальше, верно?

Он ранен. И он торговец. Однако он не мог единственным из всех оставаться в стороне, особенно в такое время.

Он не мог попятиться, когда вокруг такая тяжелая ситуация.

Он намеревался дать Хильде и Руварду ту невеликую силу, которая у него все-таки была.

Нельзя было позволить нынешней компании Дива тянуть свои руки дальше.

Однако Хоро спокойно ответила:

– Ничего такого они не делают.

Лоуренса охватил жаркий гнев. Неужели она думает, что на это хоть кто-то может купиться?

– Это правда. Успокойся.

Юноша, охраняющий дверь, смотрел на перепалку Лоуренса и Хоро с ошеломленным видом. Должно быть, из-за того, что Лоуренс еще не поправился, тело юноши расплывалось у него перед глазами, отчетливо виднелось только лицо.

Лоуренс не мог сопротивляться, когда Хоро вжала его спиной в стену.

Выругавшись себе под нос, он попытался выпрямиться, но тут рука Хоро прикоснулась к его лбу, и Лоуренс изумился – так она была холодна.

– …Ты, это из-за жара ты такой возбужденный.

Жар?

«Глупости какие», – подумал Лоуренс, однако и верно: сил в его теле не было вовсе.

– Тебе проткнули ногу, а потом еще избили, да так сильно, что из тебя все выташнивает. Если твое тело ослабеет еще больше, ты можешь и умереть. Если бы ты был на моем месте, как бы поступил?

Победить рассудительность Хоро он не мог.

Отведя глаза, Лоуренс снова попытался шагнуть вперед, но безуспешно.

– Ты, ты ведь сам сказал, не так ли?

– …Что сказал?

Хоро, глядя на Лоуренса в упор, ответила:

– Что мы проиграли.

– П-…

Прежде чем Лоуренс успел договорить, силы покинули и здоровую ногу, которая его до сих пор поддерживала.

Однако Лоуренс был бродячим торговцем. По неумению сдаваться он едва ли уступал хоть кому-то.

– Господин Хильде вряд ли отступится.

Лоуренс повесил голову. Лицо Хоро напряглось.

Хильде тоже не сдался. Как же Хоро могла говорить, что они проиграли?

У них в этой комнате совещание – по-другому и быть не может. Хильде, раненый и измученный, всего несколькими словами заставил Лоуренса и банду Миюри направиться в Сувернер – таким невероятным умом он обладал. Хильде был готов умереть, он был готов к тому, что его убьют.

Конечно, тяжелые раны Руварда, полученные из-за предательства банды Фуго, – серьезный удар.

Но у них оставалась запретная книга, а кроме того – все три сотни золотых монет и банда Миюри.

И ведь здесь Сувернер, место, где собираются те, кто готов противостоять компании Дива. Если только удастся собрать всех под одним флагом, то, конечно, наступление врага удастся остановить.

Лоуренс с самого начала хотел поддержать мечту Хильде и Дивы, если только это вообще возможно.

Однако сейчас им владела прежде всего другая мысль: нынешняя компания Дива не должна расти и становиться сильнее, чем сейчас.

– Конечно, кролик не отступится.

– Значит –

– Однако это еще не означает, что то, что ты хочешь сказать, – правда.

– Что же тогда нам делать?

И, услышав этот вопрос Лоуренса, Хоро отвела взгляд.

Она явно была в затруднении: ее глаза сощурились настолько, что длинные ресницы их затеняли; и она упорно избегала взгляда Лоуренса.

Вдруг дверь приоткрылась, и юнца, стоящего перед ней, буквально всосало внутрь. Несомненно, кто-то его схватил и затащил.

Глядя на это и глядя на Хоро, Лоуренс более-менее понял ситуацию и пробормотал:

– Ты же не хочешь сказать… что мы должны сбежать вдвоем?

Хоро подняла наконец глаза на Лоуренса и кивнула:

– Да.

Ее холодные, красивые глаза смотрели на него.

Лоуренс ухватил Хоро за хрупкие плечи.

– Нет! Мы не можем так поступить!

Ни за что они не могут сбежать, оставив Хильде и банду Миюри в Сувернере.

– А чего мы достигнем, если останемся? Ты. Что ты будешь делать?

Хоро взяла его за ладони, по-прежнему сжимающие ее плечи. Ее ладони были вдвое меньше, чем у него.

И пугающе холодные – просто ледяные.

Печальный взгляд Хоро опустился на грудь Лоуренса.

– Так не только я думаю. Кролик и люди из банды Миюри тоже.

Вот почему Хоро была в той комнате. Она не убеждала их – наоборот, они убеждали ее.

С их точки зрения, это было разумное решение. От Лоуренса здесь никакой пользы не будет, а если он просто исчезнет, это оставит дурное послевкусие.

Несмотря на то, что Лоуренс это понимал, он сглотнул и спросил:

– А они, значит, сбежать не могут?

Чуть поколебавшись, Хоро кивнула.

– Кролик еще не сдался. А те, кто унаследовали имя Миюри, должны остаться в любом случае.

Рувард был тяжело ранен, да и помимо него, раненых в банде было немало. Если они сейчас покинут город, их нагонят еще до того, как они доберутся до безопасного места, и тогда будет просто бойня.

Сразиться с врагом лицом к лицу лучше, чем попытаться сбежать и в итоге погибнуть от удара в спину.

Конечно, это не всегда верно, но, безусловно, остаться в Сувернере сейчас было разумным решением.

– А тебя… устроит такое?

Он сам считал, что так говорить с его стороны нечестно. Однако Хильде ведь не только гнался за своей мечтой, но и заботился о безопасности северных земель. Банда наемников Миюри терпела многие века и вот наконец смогла передать Хоро послание, унаследованное от Миюри. Не могут же сейчас Лоуренс и Хоро просто так бросить мечту Хильде и банду наемников со столь долгой историей?

Если они останутся в городе… Лоуренс, даже не будучи пессимистом, вполне мог нарисовать в воображении неприглядную картину того, что будет, если они потерпят поражение.

– Не устроит. Конечно, не устроит, – ответила Хоро. Она явно тоже страдала. Лоуренс знал, каков будет ее ответ, но все равно заставил ее произнести эти слова.

Сам Лоуренс хотел остановиться, хотел попросить прощения, однако все равно изо всех сил продолжил атаку:

– Тогда почему бы нам не остаться с ними? Почему бы не постараться изо всех сил – а там видно будет? Наемники Миюри на нашем месте не бросили бы нас и не сбежали бы, как только положение стало тяжелым. Они ведь не зря унаследовали имя твоего товарища по стае.

Лицо Хоро исказилось, точно слова Лоуренса давили ей на сердце; от последних слов на глазах наконец выступили слезы.

Только это были не слезы печали. Это были слезы гнева.

– Но чего мы добьемся, если останемся? Будем торчать здесь до самого конца и сбежим, когда все будет потеряно окончательно? Я не всемогуща. Есть многое, чего нельзя исправить, если кого-то застать врасплох. Когда кролика в конце концов убьют, ты уверен, что нам удастся бросить остальных и сбежать? Я совершенно не уверена. Я в таком положении смогу что-то поделать, но не больше. И мы погибнем впустую. Мы не должны идти на это, раз уже знаем, чем все закончится.

Лоуренс мог бы саркастично назвать поток слов Хоро «мудростью», однако на самом деле это было бы вполне правильное описание.

В ее словах было разумное зерно. И второе зерно, и третье.

Чем поможет Лоуренс, если останется? Какую роль сможет сыграть раненый бродячий торговец, когда сюда вторгнется войско, направляемое великой торговой компанией?

– Ты – ты хотя бы понимаешь, что для тебя здесь нет роли?

Он не мог сражаться, когда у него ранена нога. Если будет осада, одно то, что он здесь, будет означать, что он ест драгоценную пищу. Разумеется, голоса при переговорах у него тоже не будет. Все, что ему оставалось, – подбадривать других.

Останется он или уйдет – разницы не будет. Однако, оставшись в городе, он мало того что не сможет как-то помочь своим союзникам – в случае поражения его, несомненно, причислят к врагам компании Дива.

Иногда случается, что предыдущий король, когда у него отбирают трон, всего-навсего изгоняется; однако если прежний король замышляет отобрать трон обратно, он обречен на смерть.

Хильде затеял мятеж. Сражаться в этом городе – значит оказаться причисленным к мятежникам.

Если это сражение замыслено компанией Дива как первый шаг к покорению северных земель, то уничтожение всех, кто ей противостоит, должно стать обязательным ритуалом во имя отдаленного будущего. Те, кто знают, что погибнут, часто яростно сопротивляются, однако иногда это приводит к тому, что всего жертв становится меньше.

Разумный вывод: лучше всего для Лоуренса будет не оставаться здесь.

Хоро, глядя Лоуренсу в глаза, сказала:

– Разве ты не мечтал открыть свою лавку? Разве не говорил мне подумать о названии для нее? Я решила. Не только название, но и то, что мы с тобой будем мирно жить в этой лавке… И ты нарушишь это обещание?

Лоуренс вовсе не считал, что это нечестные слова женщины, думающей только о себе.

Он прекрасно понимал, как страдала сама Хоро от того, что вынуждена была идти прочь.

То, что Хоро казалась ему такой холодной, – это было, скорее всего, из-за жара.

Но Лоуренсу казалось, что это что-то символизирует.

– Я вправду была бы очень рада… Жить с тобой мирной жизнью было бы по-настоящему прекрасно… Ты ведь и сам понимаешь, верно? После шума городских праздников – страх остаться одному, когда все вокруг возвращаются по домам… ты понимаешь, что это? Я хочу дом. Я уже не хочу знать, что происходит с Йойтсу. Я и так это знаю. Я знаю, что с ним происходит… Я и не хотела возвращаться в Йойтсу только ради того, чтобы быть там одной. Поэтому я была так счастлива, когда ты утешал меня в Леско. Я подумала, что наконец-то я не одна, и я была действительно счастлива…

Хоро смолкла и шмыгнула носом.

Игривость, с какой, вернувшись из Киссена с запретной книгой, она повалила Лоуренса и сама на него упала, была отнюдь не напускной.

Хоро действительно скучала по нему. Она действительно нуждалась в нем.

Они ссорились и мирились уже бессчетное число раз. И нельзя сказать, что Хоро брала Лоуренса за руку два-три раза, когда его жизнь оказывалась в опасности, – нет, они вместе сумели выбраться из многих ситуаций, когда Лоуренс был уже уверен, что все кончено.

Если бы кто-то спросил Хоро, что для нее самое драгоценное в жизни, она бы ответила без колебаний. Уже отвечала. И не один раз.

И все же Лоуренс не мог сейчас обнять Хоро за плечи.

– Н-но это не значит, что… – попытался было возразить Лоуренс, но его остановил холодный голос Хоро:

– Не заставляй меня это говорить.

Лоуренс проглотил остальные слова. Хоро подняла голову и продолжила:

– Ты. Разве ты сам до сих пор не понял, что есть вещи, от которых необходимо отказаться?

Эти слова ранили Лоуренса, как если бы Хоро вонзила их ему прямо в рану.

– И ты отказывался, чтобы обрести меня. И еще будешь отказываться, чтобы обрести то, что придет в будущем. Или ты так наивен?

– Наи… вен? – повторил Лоуренс, и Хоро заговорила с болью в голосе, как будто она делала что-то дурное:

– Разве ты не хотел, чтобы наше с тобой путешествие длилось вечно? Да, ты добряк. И я понимаю: увидев то, что ты увидел, ты просто не мог не рассердиться. Но что в тебе такое сидит, что не дает уступить хоть немного? Неужели именно это тебе обязательно надо защищать? Если так, то почему ты мою руку держал все это время? Ты…

Хоро, печальная и сердитая одновременно, с трудом успокоила свой трясущийся язык.

– Разве я не твоя принцесса?

Лоуренс был ошеломлен. Просто стоял и не сводил глаз с Хоро.

Насколько он мог себе представить, то, что Хоро назвала себя принцессой, могло быть лишь величайшим сарказмом в адрес Лоуренса.

Он не мог постичь собственную глупость. Почему он до сих пор не понимал? Сколько раз он пропускал мимо ушей слова Хоро «Давай завершим наше путешествие» и сжимал ее руку, нравилось ей это или нет? Были времена, когда Хоро отходила в сторону, не желая быть для Лоуренса камнем на шее. Были времена, когда она говорила: «Давай разойдемся сейчас, потому что позже это будет слишком тяжело». Почему же Лоуренс всякий раз сжимал ей руку и отмахивался от ее беспокойства?

Хоро боялась. Ей было страшно принимать руку Лоуренса. Она теряла все, что когда-либо обретала; она на собственном опыте почувствовала, что безжалостное время уносит, превращает в пыль все; она как никто другой знала, что сказки, где все «живут вместе в вечном счастье», не обращаются в реальность.

Главный вопрос в том, кому достает или не достает решимости взять на себя ответственность.

Обрести кого-то, кто тебе дорог, и защитить этого кого-то – далеко не одно и то же. Сейчас Лоуренс это прекрасно понимал.

Он смотрел на Хоро.

Даже в ночном кошмаре он не мог помыслить, что поймет что-либо настолько неправильно. Быть может, он себя принимал за героя сказки. Какой-нибудь из тех, в которых герои, не задумываясь о будущем, отбрасывают все и вся во имя того, чтобы заполучить любимую в объятия, – а потом конец.

Но действительность не такова. История продолжается и дальше.

Вместе с обретением любимой приходит ответственность.

Но он никогда этого не понимал. Он был совсем ребенком.

– Я хочу прожить с тобой мирную жизнь… – промолвила она.

Вспомнив то время, когда он решил открыть собственную маленькую лавку, Лоуренс ощутил боль в груди. Тем не менее он день за днем жил совершенно другой жизнью и не жаловался.

Возможно даже, он был счастлив. Очень счастлив.

Однако он никогда не переставал высмеивать торговца без высокой цели, человека, отдавшего многое ради тихой жизни, человека, который не мог взлететь, поскольку крепко держался за то, что должен был защищать.

Говорят, что в странствиях человек растет. Лоуренс самонадеянно считал, что вырос уже достаточно, что уже много знает о мире. Это было полнейшее заблуждение.

Остановить выбор на Хоро, понять этот выбор, пойти на уступку самому себе – вот что сделает его взрослым. И, конечно, это не будет плохо. Если у него перехватывает дыхание всего лишь при попытке представить себе жизнь вместе с Хоро – конечно, это не может быть плохо.

Лоуренс уже брал Хоро за руку. Он брал ее за руку много раз. Хоро всегда верила Лоуренсу. Она притворялась, что не видит свои тревоги и сомнения, только чтобы идти рука об руку с Лоуренсом.

Путешествуя с Хоро, Лоуренс по-настоящему понял, что значит быть с кем-то.

Лоуренс потянулся к Хоро. Та напряженно следила за его рукой. Когда эта рука прикоснулась к ее щеке, Хоро медленно закрыла глаза.

Лоуренс, обняв второй рукой Хоро за спину, притянул ее к себе.

Он был торговцем, и потому мечта Хильде зажгла огонь в его сердце. Праведное возмущение подлым планом компании Дива, вовлекшим в себя банду наемников Фуго, зажгло огонь в его теле.

Но это пламя уже не могло пожрать его и обратить в пепел.

Вот что значило иметь кого-то, кто тебе дорог.

Если, как сказала Хоро, это судьба – то неплохая судьба.

Вслушиваясь в собственные мысли, он снова сжал руку, обнимающую Хоро, и произнес ее имя.

– Хоро.

Уши Хоро тотчас дернулись, и она подняла глаза.

Это нельзя было назвать счастьем. Если уж подбирать слова, то это – принятие того, что их грех общий и что нести его им вдвоем. Такими узами часто оказываются связаны товарищи по заговору. Что касается Хоро, то она столетия прожила в пшеничных полях, не зная слов благодарности. Конечно, сбежать, оставив Хильде и банду Миюри, ей будет нелегко.

Лоуренс отодвинулся от Хоро и взял ее за руку.

Хоро посмотрела на свои и Лоуренса переплетшиеся пальцы и кивнула.

В этот самый момент путешествие Лоуренса закончилось.

– Гхх…

Возможно, не из-за этого, но у Лоуренса вдруг закружилась голова, и он снова привалился к стене.

Хоро поспешно пододвинулась, чтобы его удержать. Да, силы к нему вовсе не вернулись.

– Я, я в порядке…

– Дурень. На, держись.

И Хоро протянула Лоуренсу руку. Возможно, так они и будут теперь жить.

Как можно быть этимнедовольным?

Лоуренс ухватил Хоро за руку и шагнул вперед. И в этот самый момент –

Бум, бум, бум. Кто-то внизу колотил в дверь. Было по-прежнему тихое раннее утро, и такой громкий стук казался плохим предзнаменованием.

Раздался еще один удар, после чего наконец кто-то – очевидно, вытянувший короткую соломинку и несший бессонный дозор, – отворил дверь. Раздались звуки короткой перепалки, потом тяжелые шаги.

Дверь, ведущая из коридора в комнату, открылась, оттуда вышли Мойзи и мужчина средних лет.

В Леско Лоуренс видел этого мужчину лишь с надвинутым на глаза капюшоном, но, будучи бродячим торговцем, умел запоминать людей не только в лицо. По силуэту он тут же узнал Хильде. Без капюшона оказалось, что у Хильде длинные светлые волосы. А глаза были глазами отшельника.

В то же время они светились умом. А губы, прячущиеся за усами, были сжаты, выдавая железную волю.

Лоуренс был признателен судьбе за то, что все это время Хильде был в кроличьем обличье. Будь он в теле человека, Лоуренс был бы просто подавлен и не мог бы действовать рассудительно.

Одними глазами поприветствовав Лоуренса и Хоро, Мойзи вместе с юношей побежал вниз по лестнице.

Хильде медленно подошел к углу коридора, где были Лоуренс и Хоро, и встал прямо перед ними.

– Вы приняли решение?

Короткий вопрос.

Прежде чем Лоуренс дал ответ, Хильде уже понял его, кинув взгляд на их с Хоро сцепленные руки.

В уголках глаз его появились морщинки, сделав его похожим на доброго старца.

Он не стал произносить ни слова упрека в адрес двоих, собирающихся сбежать.

Положив свою морщинистую, костлявую руку на плечо Хоро, он затем прикоснулся к обеим рукам Лоуренса, точно благословляя его, и сказал:

– Счастья вам обоим.

Лоуренс почувствовал, что Хильде собирался добавить: «Несмотря на это все», – но, быть может, ему показалось.

Так или иначе, он не мог просто принять эти слова и вместо благодарности спросил:

– Что-то случилось?

Наполовину он ожидал, что Хильде отмахнется от него, сказав что-нибудь вроде «это уже не твое дело». Однако Хильде посмотрел ему прямо в лицо и, прикрыв глаза, ответил:

– Постоялый двор окружен войсками.

– Чт…

– Мы видели человека, управляющего городом от имени городского совета, и он был на коне. Уверен, он прискакал не на праздную беседу.

Эти слова он произнес без тени напряжения.

Непохоже, чтобы это было вызывающее поведение того, кто в душе уже сдался; нет, это было умение, приобретенное с громадным опытом.

– Но, вне всяких сомнений, они не будут держать плотное кольцо круглые сутки. Бегите, когда представится возможность. А теперь – прошу прощения.

И Хильде прошел мимо Лоуренса и Хоро с таким видом, будто его ждало какое-то мелкое поручение своей компании. Даже когда постоялый двор был окружен войсками, он был великолепен. Он явно был из другого теста, нежели те, кто отправляются на поиски приключений.

Провожая Хильде взглядом, Лоуренс и Хоро вдруг услышали снизу шаги и голос. Голос принадлежал Мойзи.

– Пожалуйста, остановись!

На них напали?

Миг спустя – Лоуренс даже не успел встать перед Хоро, чтобы закрыть ее собой…

– Хооо.

Не обращая внимания на стоящих вокруг него, по лестнице начал подниматься мужчина в плаще до щиколоток. Уже на лестнице он заметил Хильде. Если судить по внешности, он был моложе Хильде, но все равно немалых лет. Рыжие волосы опускались по вискам бакенбардами и далее переходили в аккуратно подстриженную бородку. Держался он так, что по одному взгляду было видно: этот человек облечен властью.

Плащ его был не роскошен, но и не потрепан. Выглядел этот человек очень суровым, однако не из тех, с кем невозможно иметь дело. Едва ли такой склонен покупать что-либо броское, однако с тем, кто заслужит его доверие, он будет вести дела долго, не ворча по поводу мелочей.

Посмотрев на Хильде, он бесстрастно произнес:

– Видно с первого взгляда.

Поднявшись достаточно, чтобы видеть площадку второго этажа, он взглянул на Лоуренса с Хоро.

– И ты тоже, – произнес он.

В первое мгновение Лоуренс не понял, о чем это он, но, увидев, как напряглась Хоро, прошептал:

– Не может быть.

– Чем скорее мы поговорим, тем лучше. Я воспользуюсь вон той комнатой.

– Господин Милике! – попытался остановить его Мойзи, однако человек по имени Милике остановил опытного наемника одним взглядом.

Хильде переспросил:

– Жан Милике?

– Собственной персоной. Глава совета торговцев Сувернера. Также известный как…

Милике поднялся по лестнице и остановился на одном уровне с Хильде.

Хильде был немаленького роста, однако Милике оказался выше. Телосложение его внушало почтение, хотя и не в такой степени, как у Мойзи или Ребонета.

– …Клаус фон Хабриш Третий.

– Что?!

Милике перевел серьезный взгляд на потрясенного Хильде.

– Перед рассветом я получил странное сообщение и подумал: неужели? Но чтобы ты и вправду не знал…

Милике – или Хабриш – прошел мимо остолбенелого Хильде и остановился перед Лоуренсом.

После чего уважительно опустил глаза на Хоро.

– Я слышал, у тебя более впечатляющее обличье.

В следующее мгновение Хоро отвесила ему пощечину. Все изумленно застыли, включая саму Хоро. Она неотрывно смотрела на щеку Милике, сжимая правую руку левой, словно ее рука ударила сама.

Вообще говоря, то, что Хоро дала кому-то пощечину, не было такой уж редкостью.

Удивило Лоуренса то, что у Хоро был испуганный вид.

– …Горячий прием. Однако я пришел не ради любезной беседы. Я воспользуюсь вот этой комнатой. Надеюсь, очаг разожжен?

Хильде пригладил волосы и подергал себя за подбородок, после чего, похоже, взял себя в руки.

– Сюда, – сказал он и повел Милике в комнату. Взгляд Хоро последовал за ними, ноги же – нет.

Лоуренс мог бы даже не спрашивать.

– Он не человек?

Здесь были северные земли, бОльшую часть которых занимали леса и горы.

– Наполовину.

Ответ Хоро удивил даже Лоуренса.

Лоуренс смотрел на Милике, а тот вдруг становился и, словно почувствовав на себе этот взгляд, развернулся.

– Идите сюда. Это обязанность вас обоих.

У Хоро был такой вид, словно она хочет пропустить слова Милике мимо ушей; ее рука крепко сжала воротник рубахи Лоуренса. Тот в ответ сжал ей руку и прошептал:

– Мы можем выслушать, что он скажет.

Ясно было, что сбегать именно сейчас – не лучшая идея. Он пришел сюда в компании кролика, волчицы и наемников, и ему не удастся уйти, делая вид, что он тут ни при чем. Вдобавок бегство Лоуренса и Хоро неблагоприятно скажется на положении Хильде, Мойзи и остальных.

Кроме того, Лоуренс из-за раны все еще не мог передвигаться быстро, а Хоро в таком тесном месте не могла перекинуться в волчицу. Если они сейчас будут действовать неуклюже и возбудят подозрение, то, вполне возможно, нечеловек Милике убьет всех.

Опираясь на плечо Хоро, Лоуренс заковылял вперед.

Милике проводил их взглядом, когда они заходили в комнату.

***

В самой роскошной комнате второго этажа было всего четверо.

Хильде, Милике, Хоро и Лоуренс.

Мойзи пытался присоединиться, однако Милике решительно отказал.

При нормальных обстоятельствах Мойзи уперся бы во имя чести банды, но, увидев, как входят Лоуренс и Хоро, похоже, сделал выводы. Без особых жалоб он подчинился Милике и остался снаружи комнаты караулить.

– Итак, – начал разговор Милике, – вы подняли в наших краях немалую суматоху.

Фраза получилась слишком грандиозной, чтобы ее можно было отнести к одному, пусть даже важному, перекрестку в северных землях, известному как Сувернер. Лоуренс слышал, что северные аристократы держатся с помпой, хоть и ничего не знают о мире, но относилось ли это к Милике?

Самого Милике выражение «в наших краях», похоже, нимало не смущало.

– Под именем Хабриш я обеспечил этому месту два века покоя. Сюда не отправляла экспедиции Церковь. Крутые горы и узкие лощины защищали нас от дураков, жадных до земли. Единственное слабое место – Сувернер. И вы привели врагов прямо сюда… Если вы хотите устроить хаос, устраивайте его у себя в доме. Разве не так, торговец из компании Дива?

Его манера речи вполне подходила для публичных выступлений.

Однако Хильде не стушевался.

– Я не буду оправдываться: мои поступки привели к тому, что сюда пришел мой враг. Однако именно поэтому я здесь – ради возмещения.

– Возмещение? – повторил Милике и тяжко вздохнул. – Ты шутишь? Насколько велика сила, подошедшая к нашему городу по торговому тракту с юга? Мне доложили, что заметили тысячника. Эти люди явились сюда не ради какой-то мелкой охоты в горах. Они пришли сровнять с землей сам этот город.

Компания Дива была настроена серьезно. Титул тысячника означал именно то, что его обладатель командует тысячей воинов. Не прибегая к услугам наемников вроде банды Миюри в горах, они пришли сюда с настроем на великую битву в чистом поле или на осаду. Компания Дива заплатила огромные деньги банде Фуго из-за всего лишь шанса, что Хильде – с бандой Миюри. Сейчас войском командовали аристократы, привлеченные надеждой, что их имена попадут в хроники великих сражений. Несомненно, компания Дива твердо вознамерилась сделать здесь первый шаг к полной власти над севером.

– И не говори мне, что ты не знаешь. Вчера я видел птицу, какие не водятся в этих краях. Твой друг, не так ли?

Хильде не признался, но и не стал отрицать; и это было все равно что признание.

Оставив Хильде в покое, Милике перевел взгляд на Хоро.

– Намеревается ли великая волчица участвовать в этом глупом хаосе?

Он смог понять, что Хоро волчица. Она сказала «наполовину» – значит, Милике и впрямь был получеловеком.

– Я слышал, что именно ты их спасла. Намереваешься ли ты и впредь оказывать им поддержку –

– Нет, – перебила его Хоро, и Милике смолк. Подняв бровь с удовлетворенным видом, он затем произнес:

– Как я и ожидал. Очень разумный подход.

Лоренсу показалось, что это сарказм, но, по-видимому, он ошибся.

Похоже, Милике считал так на полном серьезе.

Получив ответ Хоро, он вновь повернулся к Хильде.

– Бессильные всегда лелеют абсурдные мечты. Те, у кого сила есть, понимают, чего она может достичь. Они понимают: то, что ты можешь перенести большой камень, еще не означает, что ты можешь сдвинуть гору. Лишь те, кто играются с галькой, мечтают сдвигать горы. Поскольку моя работа – присматривать за торговлей в этом городе, я знаю, какими мечтателями могут быть торговцы. Именно поэтому ни Сувернер, ни мои земли не желают иметь ничего общего с вами, сильными и великими. Да, ваши послы то и дело приходили. Однако лично ты не явился ни разу. А если бы поработал ногами, то, по крайней мере, узнал бы, что тебя собираются предать собственные подчиненные.

Человек, присматривающий за торговлей в Сувернере, был тем самым аристократом, которого Хильде просил присоединиться. Это серьезно удивило Хильде. Вообще говоря, то, что в городе, которым правит аристократ, он же возглавляет и городской совет, – отнюдь не редкость.

Однако Хильде об этом не знал.

Судя по словам Милике, предательство готовилось давно, а Хильде ничего не замечал, потому что безвылазно сидел в Леско, командуя компанией Дива.

– Тот, кто торгует, чувствует, что способен видеть до края мира. По-моему, это замечательно. Однако именно поэтому ты не смог увидеть яму у собственных ног. Я унаследовал имя Жана Милике около пяти лет назад. Жан Милике был силен духом, но слаб телом. Он заболел, слег и в конце концов скончался. Я был в долгу перед ним: он разрешил торговый спор, когда этот город попросил меня управлять потоками мехов и янтаря. Здесь нет никаких секретов, эта история общеизвестна. Но тебе эту общеизвестную историю никто не рассказал. Ты был уверен, что Сувернером и землями к северу от него правят два разных человека. Из-за того, что ты так думал, ты и пришел в этот город. Разве нет?

Возможно, впрочем, для Хильде это просто не имело значения – он был готов пожертвовать собой ради своей мечты, если бы это потребовалось.

Однако источник проблем Хильде был указан верно.

Объединившись с множеством аристократов северных земель, его подчиненные подкопались под него снизу и оставили без власти. Можно, конечно, сказать, что снизу любой человек уязвим больше, однако это слабый аргумент.

– Тогда почему ты дал обнадеживающий ответ людям, которых мы прислали? – спросил Хильде, спокойно занимая более выгодную позицию для контратаки.

– Все просто. Если бы мы отказались, вы бы пошли куда-нибудь еще. В это время года во всех деревнях мало еды. Наемники сжирали бы деревни целиком, как саранча, а потом все равно сами бы издохли где-нибудь на обочине; чем допустить такое, лучше было принять вас, а потом захватить здесь, в городе.

Это было разумное суждение правителя, защищающего свои земли.

Хильде тихо спросил:

– Ты собираешься продать нас?

Хильде, Мойзи и Хоро, несомненно, о многом поговорили в этой самой комнате, пока Лоуренс спал этажом выше. И, должно быть, пришли к безрадостному выводу.

Потому ли, что надвигающееся войско было слишком велико? Или потому, что глава банды Миюри был ранен, а его люди прибыли в город как побежденные?

Скорее всего, ни то, ни другое.

Должно быть, Хильде и остальные поняли все еще тогда, когда вошли в город, а никто из местных властей не вышел их встречать.

– Нет… – тем не менее покачал головой Милике.

Хильде был не настолько наивен, чтобы так просто принять надежду.

– Значит, не нас, а только меня.

– Да, – ответил Милике. Ни тон, ни громкость его голоса совершенно не изменились, как будто он говорил нечто обыденное. – Да. Я продам тебя и только тебя. Уверен, ты готов к этому?

Прибыль идет рука об руку с риском. Когда в движение приходят целые армии и огромные деньги тратятся на то, чтобы человек предал человека, чья-то жизнь – просто мелочь.

Тот, кто рассчитывает на прибыль громадного размера, должен быть готов к громадному риску.

Это называется азартная игра.

– Я готов. Однако мое стремление продолжать свой путь – сильнее.

– Ммм. Уметь не сдаваться очень ценно. Но когда делаешь это на чужой территории, начинаются проблемы. Если ты хочешь что-то делать, делай это у себя.

Эти слова несли в себе такой обыденный здравый смысл, что Хильде лишился дара речи.

Лоуренс считал Хильде великим торговцем, однако он поддался огню идеализма, оставил себя уязвимым для удара снизу – из-за всего этого он выглядел просто юнцом.

Но тут Хильде отчаянно запротестовал:

– Это важно не только для тебя и меня. Если наш план сработает, все северные земли ждет долгая эра мира и покоя. Общие деньги позволят множеству землевладельцев быть, так сказать, в общем торговом пространстве. И тогда оставаться вне его станет просто невыгодно. Среди трудностей севера человек не выживет, если не сможет покупать еду в соседних землях. Общие деньги станут сильным оружием в торговле с другими странами. Наш глава гордо говорил, что эти аристократы, до сих пор не подвластные самому Господу, сами покорно наденут на себя золотое ярмо.

Как раз эту историю Лоуренс видел в Леско собственными глазами; она-то и зажгла огонь в его сердце торговца. И сейчас Хильде рассказывал ее Хабришу.

Лоуренс не знал, надеялся ли Хильде убедить этого человека своими доводами или же он просто собирался показать, насколько он сам убежден в своих словах. Единственное, что он понял точно, – что Милике впечатлен не был.

Ничего убедительного – трудно впечатлиться историей, в которой ярмо надевают на твою собственную шею.

Но, опустив взгляд на столешницу, Милике не выказал ни намека на недовольство.

Он походил на отца, выслушивающего глупые мечты сына.

– А какие у тебя есть доказательства, что мир, которым правят торговцы, будет лучше мира, которым правят аристократы?

У Хильде слова застряли в горле.

Кто бы ни держал бразды правления, неопределенности есть всегда. Не сосчитать случаев, когда короли, в начале своего правления известные добротой, позже становились деспотами.

Подобные сомнения можно разрешить лишь действиями. Конечно, это Хильде и собирался сказать.

Однако первым рот раскрыл не он, а Лоуренс, который был уже не в состоянии терпеть.

– Работа торговцев – торговля, а в основе торговли лежит прибыль. А прибыль ты получаешь, когда делаешь людей счастливыми.

Лоуренс не мог помочь мечте Хильде.

Однако ему было невыносимо видеть, как эту мечту высмеивают у него на глазах, и молчать.

– Хо, – коротко ответил Милике и улыбнулся. Это была улыбка человека, который хвалит ребенка: «Молодец, ты сделал все, что мог».

Он не подал вида, что сердит на Лоуренса за то, что тот счел его таким глупым. Такова природа любой мечты, и кивок Хильде подтвердил, что бояться тут нечего.

– Здесь я мог бы осадить тебя как ничего не знающего о мире мальчишку… но не буду.

С окровавленной повязки на бедре Лоуренса Милике перевел взгляд на Хоро.

– В этих словах, несомненно, есть зерно истины. Однако выдержат ли они проверку действительностью?

– То же я могу спросить у тебя, – ответил ему Хильде.

– Что ты имеешь в виду?

– Многие в этом городе поднимают голос против тирании компании Дива. Для них я крайне полезен.

Чем меньше город, тем с более невероятной быстротой разлетаются по нему слухи.

Большая группа людей, которая, едва сохранив свои жизни, вошла в город перед рассветом, просто не могла остаться незамеченной. В северных землях немало людей знали банду наемников Миюри; если добавить Хильде – даже дураку становилось ясно, что в Леско произошел переворот.

Пословица гласит: «Враг моего врага – мой друг». А человек, который всего несколько дней назад был в самой гуще вражеских сил, может стать поистине бесценным союзником.

– Ты хочешь сказать, что будешь мешать нам, городскому совету, следить за порядком в городе?

– Нет, я уверен, что в этом необходимости не будет. Если позволишь сказать – правда на нашей стороне, а воля народа следует за правдой. Компанию Дива, такую, какая она есть сейчас, необходимо остановить.

Хильде и Милике смотрели друг другу в глаза, не отводя взглядов.

Лоуренсу казалось, что молчание продлится вечно, однако в конце концов Милике его нарушил.

– Ясно. Что ж, хорошо. Попытайся.

– Ты меня уже не продаешь?

Укол Хильде вызвал у Милике натянутую улыбку.

– Это я смогу сделать когда угодно. Не будь ты кроликом… тогда я бы еще подумал.

Ясно было без слов, что он намекал на Хоро.

– Значит, ты обеспечишь нам свободу?

– Делай что считаешь нужным. Читай людям проповеди, наставляй их, как слуги Церкви наставляют. Поднимай свой флаг, вторгайся в чужие земли, как делают многие аристократы.

Милике поднялся со стула.

Непохоже было, чтобы разговор о покупках и продажах ему надоел.

Лоуренс подивился, что такого было в этом Милике, что позволяло ему с такой уверенностью от всего отмахиваться.

Что бы это ни было, слова его звучали очень веско – даже если забыть о его росте и манере держаться.

– Однако мне любопытно, будешь ли ты сам участвовать в сражении.

Если будет битва с войском, подошедшим к городу, то можно не сомневаться – город проиграет. Не поэтому ли Милике всячески искал способа избежать битвы – хоть переубедив Хильде и остальных, хоть заковав их в цепи?

Лоуренсу было трудно понять, о чем Милике думает.

Милике добавил:

– Будь ты глупее, дело было бы более сложным. Но раз ты так мудр, сейчас не моя очередь выходить на сцену.

Лоуренс сомневался, что слово «мудр» было комплиментом.

Впрочем, чистым сарказмом или ложью слова Милике тоже не выглядели.

Быть может, это был какой-то способ ведения переговоров, о котором Лоуренс и понятия не имел?

Лоуренс внимательно слушал разговор, и от следующих слов Хильде у него перехватило дух.

– Именно из-за таких аристократов, как ты, мир и не меняется.

Эта реплика заставила Милике впервые за все время рассмеяться.

– Ха-ха-ха. Но…

Смеясь, Милике вдруг заметил грязь под ногтем большого пальца и извлек ее ногтем мизинца.

Даже то, как он высмеивал других, было безупречно в своем изяществе.

– Мир и не изменится. Если бы он мог измениться, те, у кого есть сила, сделали бы это уже давно.

Он смотрел прямо на Хоро.

Та с бесстрастным выражением лица встретила этот взгляд, точно кошка, которой все безразлично.

Милике издал еще один смешок и повернулся к Хильде.

Тот смотрел на него угрюмо.

– И за какие деньги ты собираешься продать этот город?

Это была откровенная провокация. Впрочем, возможно, Хильде пытался таким образом выудить из Милике какие-нибудь сведения.

Неприступного противника не тронешь слезами и мольбами.

Нужно его рассердить и втянуть в спор.

– Деньги? Ха-ха, деньги, говоришь? Если бы они заплатили деньгами, было бы хорошо, но…

Милике улыбался.

Улыбка его была какая-то зловещая, и это явно не только Лоуренсу показалось.

Хоро рядом с ним заметно напряглась.

– Через этот город проходят только меха и янтарь. Все ремесленники ушли. Здесь никто не остается, все проходят мимо. И те болваны со своим оружием тоже пройдут через город и уйдут. Но там, дальше, их ждут лишь опасные заснеженные горы. И множество трудностей. Их следы будут тянуться и тянуться, но со временем снег заметет и их. Все, кто проходят, направляются к собственному концу. Никто не остается. Накапливается и наслаивается лишь время.

Голос Милике был полон нескрываемой обиды.

Лоуренс вдруг понял, что этот аристократ похож на Хоро.

Но, в отличие от Хоро, Милике был обижен на непостижимое провидение, властвующее над миром.

– Так ты поэт.

Этот ответ дал Хильде, который, в отличие от Хоро и Милике, был убежден, что изменить мир возможно.

– Пустая болтовня, – ответил Клаус фон Хабриш Третий. В этом городе – Жан Милике.

Хоро и Хильде с первого взгляда поняли, что он не человек. Хоро сказала, что он человек наполовину.

Несомненно, и он выстроил для себя надежный дом в этих землях, в то же время стараясь не выделяться.

Уметь не выдать себя – тоже искусство.

Чтобы не выдать себя, Хаскинс, он же Золотой баран, дошел до того, что поедал плоть себе подобных.

Думать о Милике как просто о пессимистично настроенном аристократе-получеловеке было бы громадной ошибкой.

– Не недооценивай силу денег.

Громадные прибыли от чеканки новых денег ослепили глаза подчиненных Хильде, заставили их предать его. Громадные прибыли позволили купить банду наемников Фуго.

Однако Милике в ответ на слова Хильде кинул на него взгляд, таящий в себе что-то вроде сочувствия.

– Ясно. Что ж, в таком случае позвольте откланяться.

Без намека на нерешительность Милике развернулся и вышел из комнаты, не произнеся больше ни слова.

Как только дверь за ним закрылась, Хильде опустил голову и глубоко вздохнул.

Градоправители не поприветствовали Хильде и его спутников. Это само по себе было почти равносильно поражению. Более того, поскольку Хильде был в неведении, что Милике и Хабриш – одно лицо, то вызнать, что представляет собой «Милике», и привлечь его на свою сторону за короткое время выглядело трудновыполнимым.

Лоуренс подумал о выходах, которые у них еще оставались.

Убийство. Бегство. Сдача.

Все варианты, приходящие ему в голову, были чрезвычайны и едва ли могли привести к успеху.

Именно потому, что Лоуренс так тревожился, он не удержался от вопроса:

– У тебя есть план?

Хильде, знавший, конечно, что он пообещал Хоро, поднял голову и безжизненно улыбнулся.

Несомненно, больше всего ему хотелось ответить: «Чего ты добиваешься? Хочешь, чтобы я сказал нет?»

Они знали, что Лоуренс не из тех, кто спасается бегством просто потому, что дела пошли плохо.

Однако Хильде ответил:

– Есть.

Великий торговец из великой компании не любит сдаваться еще сильнее, чем бродячий торговец.

– Несмотря ни на что, я все-таки бывший казначей компании Дива. Я понимаю, что компании нужно и чего ей не хватает. Если мы сумеем собрать и организовать людей в этом городе и закроем ворота, этого будет достаточно, чтобы компания села за стол переговоров.

Однако близ Сувернера уже были наемники, умеющие осаждать города.

Лоуренс сомневался, что стены удержатся против такой силы.

– У них сейчас нет денег на то, чтобы вести осаду.

У компании Дива, обладающей рудниками, из которых прибыль бьет, как вода из ключа, нет денег на войну?

Лоуренсу это казалось невероятным.

– Как и мы ранее, они сейчас пользуются прибылью от чеканки новых денег, чтобы связывать воедино аристократов, наемников и горожан. Однако им катастрофически не хватает металла, из которого делать монеты; чтобы заполучить его, нужно время. Им нужно расплавить низкокачественные серебряные монеты и получить более чистое серебро. Как ты думаешь, что произойдет, если им потребуется во имя войны постоянно платить аристократам и наемникам дорогими свежеотчеканенными монетами? Что будет, если эти деньги не попадут в руки путешественников и селян северных земель, которым они нужны?

Люди, оставившие мысль заполучить новые деньги, конечно, вернутся домой с серебряными тренни и другими, менее удачными монетами. Если это произойдет, горячка вокруг новых монет поутихнет, и аристократы придут в ярость, узнав, что обещанная им награда новыми деньгами стала терять в цене.

Лоуренс ошарашенно смотрел на спокойно рассуждающего Хильде.

– Из того, что я помню о состоянии казны компании, я пришел к выводу, что подкуп банды наемников Фуго и отправка тысячника поставили их в очень тяжелое положение, и их деньги сейчас на грани истощения.

Масштабы этих сделок были далеко за гранью воображения для любого бродячего торговца.

Лоуренс не мог даже пытаться постичь громадность денежных потоков, связанных с компанией Дива.

Но как Лоуренс помнил каждую сделку, которую он совершил на своих торговых путях, так и Хильде вполне мог помнить большинство своих сделок.

– Поэтому-то они и стремятся сделать так, чтобы мы немедленно сдались. Если мы сдадимся без боя, компания Дива не потратит громадные деньги на войну и сможет вести себя так, как будто ее казна бесконечна. Слишком большой план всего лишь ради того, чтобы избавиться от раненого казначея и маленькой, пусть и сильной, банды наемников. В каком-то смысле это тот же способ побеждать противников бумажным оружием, которым пользовались мы с Дивой.

В каком бы положении Хильде ни был, он учитывал все и пользовался любым оружием, которое имелось в его распоряжении.

Однако если все так, как он сказал, то проблема сводилась к одному вопросу.

– Все будет зависеть от того, сумеем мы закрыть городские ворота или нет. Если сумеем – заставим их сесть за стол переговоров. Если сдадимся без боя – они победят.

Уж конечно, Милике тоже это предвидел?

Вполне возможно, что, как раз чтобы избежать такой ситуации, в город уже прибыл посланник компании Дива с требованием не закрывать ворота ни при каких обстоятельствах.

В таком случае возникает следующий вопрос: что будет, если Хильде не удастся воплотить в жизнь свой план? Более того: если все действительно обстоит так, как сказал Милике (после чего Хильде саркастично назвал его поэтом), то сохранение независимости одного этого города от компании Дива вообще мало что изменит.

Однако Лоуренс не считал, что люди в компании Дива недооценивают Хильде. Конечно же, они понимали, что Хильде помнит состояние казны компании и знает, что оно угрожающее.

Иными словами, то, что происходило сейчас, – своего рода азартная игра, испытывающая ум и смелость Хильде, Милике и компании Дива.

Чей план самый наивный, самый слабый? Чья воля самая худая, самая слабая?

Лоуренс знал, что в таких буреподобных схватках ему места нет.

– От одного торговца я услышал выражение «торговая война», – сказал он Хильде с восхищением в голосе. – Я же бродячий торговец, и я торгую. Торговые войны – это не мое.

Хоро облегченно вздохнула, Хильде мягко улыбнулся. Такой улыбкой взрослый хвалит ребенка, понявшего, что человек не может сдвинуть гору.

Вскоре снаружи раздался шум, и голос Милике приказал тем, кто окружил постоялый двор, отступить.

Шаги воинов стали удаляться, и в то же время другие, тяжелые шаги донеслись из коридора.

В комнату вошел Мойзи.

– Похоже, вы с ним поговорили?

Хильде не сразу поднял голову. Возможно, то, что он хотел сказать, было трудно облечь в слова.

Конечно, такое одной фразой не выразишь.

– Он сказал: если сможешь это сделать – сделай.

Хильде никак не дал понять, что произошло что-то еще.

Повернувшись к Хоро, он спросил:

– Будешь смеяться?

Хоро, совершенно не в восторге от этого вопроса, ответила:

– Не буду. Мне немножко завидно.

Хоро уже утратила всякую уверенность в том, что мир можно изменить.

Закончив фразу, она положила руку Лоуренсу на лоб. Как будто говорила: «Есть лишь один человек, которому я могу доверить свои руки».

Потом она встала и жестом предложила Лоуренсу сделать то же самое.

– Господин Лоуренс, – обратился к нему Хильде.

Хоро явно была не в настроении задерживаться здесь, однако Лоуренс, опершись на ее плечо, повернулся.

– Да?

– Слова, которые ты сказал господину Милике, были великолепны. Мы никогда не должны их забывать. Поскольку ты это понял, я уверен, что твоя лавка будет процветать.

– …Большое спасибо.

Радоваться было нечему.

Тем не менее Лоуренс поблагодарил Хильде должным образом.

И вместе с Хоро вышел за дверь. Не худшее завершение мечты бродячего торговца.

Глава 11

Работой Лоуренса было ничего не делать – только спать и набираться сил.

В результате на следующее утро он ел на завтрак свежий хлеб бок о бок с Хоро.

Похоже, городской пекарь приготовил хлеб специально для Хильде и банды наемников Миюри, поселившихся на этом постоялом дворе.

Хильде отнюдь не недооценил ситуацию. Многие из горожан откровенно боялись тирании компании Дива. А самому Хильде явно удалось представить себя как великого торговца, который исправит компанию Дива и избавит город от этой тирании. Глядя из своей комнаты через лестничный пролет, Лоуренс видел, как внизу ходят туда-сюда разные хорошо одетые люди.

Вне всяких сомнений, все: охотники, селяне, торговцы, ремесленники – все боялись внезапных перемен в своей жизни, которые неизбежно произойдут, если компания Дива начнет войну. И, поскольку Хильде был на их стороне, этого было достаточно даже без его красноречия торговца.

Люди могут смеяться над идеалами других, но мечта, которую человек несет искренне, всегда отдается в сердцах окружающих.

Однако в то же время Лоуренс видел множество воинов в одинаковых доспехах и с одинаковыми копьями. Эти люди стояли у перекрестка на въезде в квартал, где был постоялый двор.

Милике с самого начала не стал требовать от совета торговцев как-либо противостоять компании Дива.

Во-первых, если дело дойдет до сражения, будет что-то ужасное. Во-вторых, даже если Милике расстелет перед компанией Дива ковровую дорожку, возможно, компания впоследствии уничтожит сама себя. Если вспомнить, что до сих пор никому еще не удавалось подчинить все северные земли, это нельзя было назвать слепым оптимизмом.

Вдобавок Милике был обижен на провидение, да так сильно, что это пугало даже Хоро. Несомненно, в его жизни было какое-то событие, внушившее ему столь твердую убежденность, что мир ни за что не изменится и не может быть изменен.

Но сейчас Хильде и банда Миюри справлялись неплохо. Потому что в глазах городской стражи, посланной советом торговцев, и простых горожан то, что им посылали хлеб прямо из печи, было не таким уж большим благодеянием.

Можно сказать, Хильде и банда Миюри сумели выставить себя этакими благородными разбойниками.

– Ты.

После завтрака Лоуренс сидел на стуле возле окна и смотрел на улицу, когда Хоро тихонько позвала его.

– Да?

– Возьмись, – и Хоро, закатав рукав балахона, протянула ему свою тонкую руку.

Лоуренс подумал было спросить зачем, но не стал, а просто ухватил предплечье Хоро.

– Теперь сожми со всей силы.

– Со всей силы?

Подивившись про себя, что у Хоро на уме, он тем не менее сжал руку, как было велено.

Казалось, он сжимал настолько сильно, что хрупкая ручка Хоро вот-вот сломается. Хотя на самом деле, конечно, для такого у него силы не было.

Он постепенно давил все сильнее, но был готов отпустить Хоро, как только та даст знать, что ей больно. Однако она не попыталась его остановить, даже когда он жал уже в полную силу.

Когда Лоуренс убрал руку, на белом предплечье Хоро остался отпечаток.

Хоро оглядела отпечаток с некоторым удовольствием, Лоуренс же чувствовал себя слегка виноватым.

– У тебя будет все в порядке.

– Ааа, что? – переспросил смутившийся Лоуренс, в голове которого крутились странные мысли о его отметине на Хоро и прочих вещах.

– Если ты можешь сжимать так сильно, значит, все хорошо. Достаточно как следует отдохнуть, и проблем не будет.

Лоуренс наконец-то понял, что Хоро проверяла, готов ли он к отправлению.

– Мы уходим?..

Он почти что добавил «уже», но Хоро была не из тех, кто упускают подразумеваемое.

Натянуто улыбнувшись уголком рта, она потянула Лоуренса за бородку.

– Да. Мы уходим.

Покинуть Хильде и банду Миюри, оставшихся в этом городе, – такое он, скорее всего, не забудет до конца своих дней. Все, чего ему оставалось желать, – чтобы когда-нибудь в каком-нибудь далеком городе он услышал, что, несмотря на все передряги, у них все хорошо.

Бросать других бродячих торговцев на полдороги Лоуренсу приходилось многократно; Хоро, без сомнения, видела, как множество людей и вещей поглощает время. По сравнению со всем этим, сейчас они были в гораздо лучшем положении. Они все еще могли стоять, у них было оружие.

И не было выхода, кроме как принять происходящее.

Поэтому Лоуренс произнес нарочито веселым тоном:

– Хорошо. Сначала вернемся в Реноз?

– Опять туда?.. Что, других людных городов нет?

– Если отправимся на юг – есть, и много. На торговом пути, которым я ехал, пока не встретил тебя, есть много городов таких же больших, как Рубинхейген. Погода будет становиться все лучше и лучше – у нас будет приятная поездка.

Когда зиму сменяют весна и лето, путешествовать становится просто чудесно.

Можно в теплый день наткнуться на родник. Можно лечь и уснуть на лугу, где трава так густа, что, кажется, вот-вот задохнешься.

И поскольку в каждом городе, через который они будут проезжать, они будут искать подходящую лавку, путешествие, конечно, будет приятным.

В отличие от всего, что было до сих пор, в их глазах не будет огня приключений.

Не потребуется идти на какой-то громадный риск, чтобы завести лавку; не потребуется Лоуренсу выжимать из себя все силы, чтобы удержать Хоро.

Он знал, что ему дорого, и он знал, что ему нужно делать.

Конечно, будут споры и ссоры.

Однако Лоуренс твердо знал, что более он и Хоро с пути не сойдут.

Он получил руку Хоро.

И должен принять эту ответственность.

– Что ж, мне лучше сейчас пойти заняться вещами и едой, – сказала Хоро и медленно подняла раскрытую правую ладонь.

Лоуренс, чуть растерявшись, взял эту ладонь.

– Мм? А, ну да, конечно, иди.

Хоро непонимающе посмотрела на него, потом раздался шорох ее хвоста, и она рассмеялась.

– Твоей руки мне уже достаточно. Деньги, деньги!

Лоуренс наконец-то понял.

Он отвязал кошель, который всегда носил на поясе, и протянул его Хоро.

За все время их совместных путешествий он ни разу не давал Хоро весь кошель.

Теперь отдал – и не потому, что его нога была ранена. А потому что мог это сделать без колебаний.

Хоро он мог вверить даже свою жизнь торговца.

– Хи-хи. Итак, что бы мне купить?

– Не трать слишком много.

Хоро, явно ждавшая от него этих слов, высунула язычок и отвернулась.

Лоуренса немного беспокоило радостное покачивание ее ушей и хвоста, однако он был уверен, что все будет в порядке.

Проводив взглядом выходящую из комнаты Хоро, он вновь повернулся к окну.

Он разглядывал город, как делал это всегда, в какой бы из северных городов его ни заносило. Сейчас он подумал, что может вскоре увидеть весело выбегающую на улицу Хоро, но тут же сообразил, что у постоялого двора есть черный ход.

Зная, что Лоуренс смотрит, Хоро вполне могла выйти через черный ход просто для того, чтобы его поддразнить.

Он посмеялся над собой за эту мысль, и тут перед окном комнаты Лоуренса вниз слетела птица, до того кружившая в небе. Это был Луис. Лоуренс уже много раз видел его в полете, но что-то казалось ему непривычным.

Посмотрев вниз, Лоуренс обнаружил Хоро, стоящую у ближайшего перекрестка. Увидев, как она рассмеялась, едва поняв, что Лоуренс на нее смотрит, он понял.

Она и вправду вышла через черный ход, а потом стояла там и гадала: видит он меня? А сейчас?

– Волчица Хоро Мудрая, – с улыбкой пробормотал Лоуренс.

***

Хоро и Лоуренс зашли напоследок к Руварду.

Его ударили по голове, пронзили ногу и руку и вдобавок еще сломали ногу.

Израненный с ног до головы – так вполне можно было бы сказать, – он крепко спал, однако лицо его создавало ощущение зверя, отдавшего все силы на то, чтобы исцелиться.

Не произнося ни слова, Хоро приложилась лбом ко лбу спящего Руварда.

– Так это делают волки.

Вот все, что она сказала, прежде чем выйти вместе с Лоуренсом из комнаты.

Ее лицо выглядело вполне обычно, но Лоуренс каким-то образом понял.

Если сейчас к ней прикоснуться, она лопнет, как мыльный пузырь.

Потом они отправились попрощаться с Хильде и Мойзи. Однако Мойзи не было – он где-то в городе набирал сторонников.

Быть может, он нарочно выбрал именно это время, чтобы уйти.

Но людей возле постоялого двора стало больше. Они явно ждали возможности нанести ответный удар.

Торговец, прекрасно умеющий использовать других людей, и заместитель командира банды, прекрасно умеющий приободрять тех, кто в опасности, оба трудились не покладая рук, и результат был вполне естествен.

Кто-кто, а эти двое вполне способны сплотить жителей Сувернера, сдержать совет торговцев и закрыть ворота города.

Если они это сделают, компания Дива вынуждена будет пойти на переговоры.

Тысячник – это сила, но, как сказал Хильде, на поддержание этой силы требуются очень большие деньги.

Каждый день войны траты таковы, что у любого голова кругом пойдет.

Более того, если компания Дива собирается после взятия Сувернера использовать его как точку, из которой она пойдет дальше завоевывать северные земли, то ей придется пытаться взять город по возможности неповрежденным, а если это ей не удастся, то и стоимость его восстановления будет громадной. Более того, причинив вред людям сейчас, компания Дива этим призовет на свою голову проблемы впоследствии.

На первый взгляд, Хильде и его сторонники вовсе не были в невыгодном положении.

Но, конечно, Лоуренс не мог выкинуть из головы то, что сказал Жан Милике, он же Хабриш Третий.

И тем не менее они должны преуспеть. Они не могут позволить себе отвлекаться на всякие «что, если».

Так почти на полном серьезе думал Лоуренс, пожимая руку Хильде.

– Вот золото, которое ты нам дал.

Лишь сейчас они нашли подходящее время для того, чтобы вернуть Хильде его монеты.

Вряд ли Лоуренсу суждено увидеть такое количество денег еще когда-либо в жизни.

При этой мысли его охватило легкое чувство потери – но, впрочем, и чувство облегчения тоже.

– И запретная книга.

Хильде, кивнув, достал из пеньковой сумы мешочек с золотом и книгу.

– Я очень вам благодарен. Что касается книги…

Последние слова Хильде обратил к Хоро, и та ответила, словно отмахиваясь:

– Делай что сочтешь нужным. А я буду делать то, что я сочту нужным.

Даже если Хильде потерпит поражение, Хоро не составит особого труда забрать книгу обратно.

– Понятно. Ну, тогда… хмм? – Хильде вдруг понял, что в суме, которую ему вернули Лоуренс и Хоро, было что-то еще. – Это от Хоро?

– От птицы. Я должна была передать это тебе так, чтобы никто не знал, но до сих пор не могла.

Лицо Хильде напряглось, и он достал этот предмет из сумы.

Он был слишком короток для церемониального кинжала и слишком велик для печати.

Лоуренс не понял, что это.

Зато Хильде понял в тот же миг, как взял в руку.

– Это же…

Хильде сжал этот предмет правой рукой – той, что со стороны раненого плеча, – как будто это был слишком короткий посох. Рука дрожала – должно быть, от все еще не зажившей раны.

Но, похоже, это и впрямь была невероятно ценная вещь.

Хильде опустил голову, у него задрожали даже плечи.

– Спасибо вам… Спасибо вам за то, что принесли это мне…

– По-видимому, благодарить надо храбрость господина Луиса.

При этих словах Лоуренса Хильде перевел взгляд на него, потом снова на предмет у себя в руке. Закрыв глаза, прикоснулся им ко лбу, точно надеясь спасти этим мир.

Говорить сейчас что-либо еще было бы невежливо. Лоуренс и Хоро переглянулись, кивнули друг другу и начали было разворачиваться, чтобы вежливо удалиться.

– Подождите, пожалуйста, – остановил их голос Хильде. – Каким бы путем ни развивались события, скорее всего, где-нибудь когда-нибудь вы узнаете. И я хотел бы, чтобы вы узнали это от меня.

Лоуренс даже не успел спросить, что он имеет в виду.

Со слезами на глазах, удивительными для его возраста, Хильде развернул тряпицу, в которой лежало то, что вверил ему Дива.

– !..

Лоуренс был потрясен.

На столе лежал молоток.

Однако это был не обычный молоток. Это был молот для чеканки монет – само сердце денег.

И уж конечно, это был не какой-то случайный молот. Вне всяких сомнений, он предназначался для чеканки новых монет компании Дива.

Иными словами, это был мост, соединяющий мечту Дивы и Хильде с реальностью.

Хильде глядел на молот, и глаза его сверкали, как у ребенка.

Молоты при чеканке портятся; одного такого должно хватать примерно на две тысячи монет.

Конечно же, у компании Дива молотов были десятки, и кража одного из них никоим образом не могла помешать ей чеканить новые деньги. Как только компания Дива закончит плавить старые монеты и очистит серебро хотя бы до уровня тренни, эти молоты тут же примутся за работу.

Но то, что Дива, рискуя жизнью, вверил этот молот Хильде, было невероятно символично.

«Не забывай нашу мечту».

Вот что Дива хотел передать Хильде.

– Господин Хильде, – окликнул Лоуренс торговца, по-прежнему глядящего на молот, точно ребенок. – Несогласишься ли ты показать, какой там символ?

Лицо Хильде озарила улыбка.

Еще в Леско Лоуренс гадал, что же будет на новых монетах. Наемники считали, что это будет не лик кого-то из сильных мира сего. Все просто: если взять чье-то лицо, это непременно вызовет гнев кого-нибудь другого, что будет слишком плохо для денег, призванных объединить весь север, – ведь здесь сходятся интересы стольких сил. Кто-то считал, что подходящим будет изображение кирки, однако этого стоило бы избегать в тех краях, которые пострадали от рудников в прошлом.

Еще до того, как узнать про Хильде и Диву, Лоуренс решил, что символ на монете непременно должен увязываться с силой и властью.

Сейчас он так уже не думал.

Весь прямо перед ним стоял Хильде, буквально лучащийся жизнью.

Если Хильде и Дива таковы, то едва ли, придумывая изображение на новой монете, они думали о том, чтобы править миром или чтобы заставить людей севера подчиняться им.

Они должны были сиять, точно юнцы, полные мечтаний и надежд, и в груди их жила убежденность в том, что они смогут изменить мир.

– Конечно. Именно это я и хотел показать вам.

Хильде поднял молот и повернул его к Лоуренсу и Хоро головкой. Лоуренс не ахнул, не удивился. И конечно, он не был разочарован.

Едва он увидел изображение, как его лицо само собой расплылось в улыбке.

В этих холодных северных землях под серым пасмурным небом если что и могло вселить счастье в сердца всех людей, то именно это.

Символ солнца.

С солнцем в руке Хильде собирался принести порядок северным землям.

– Пожалуйста, всегда помните торговцев севера, одержимых нелепой мечтой.

Лоуренс понимал: что бы он сейчас ни сказал, это будет неуместно.

Поэтому он лишь молча склонил голову, точно преданный поклонник.

– Что ж, простите, что я вас так задержал. Да пребудет с вами благословение солнца в вашем путешествии.

Хильде произнес обычные слова, не упомянув Единого бога.

Теперь Лоуренс мог привести чувства в порядок и двинуться вперед.

Он снова попытался махнуть на прощание рукой и уйти, когда…

– Достопочтенный господин Хильде!

Дверь распахнулась, и в комнату влетел юноша.

Увидев Лоуренса и Хоро, он поспешно остановился и выпрямился, но, не в силах унять возбуждение, тут же побежал к Хильде.

– Достопочтенный господин Хильде, сообщение от д-достопочтенного господина Мойзи. Он говорит, что в город приехал посланец от компании Дива.

– !..

В тот же миг лицо Хильде снова стало лицом торговца. Он быстро убрал молот в пеньковую суму.

Лоуренс и Хильде одновременно поняли, сколь противоестественной была эта новость.

– Посланец? Посланец, значит? – пробормотал Хильде, словно обращаясь к самому себе. – Почему… посланец?

Было, в общем-то, совсем не редкостью перед началом войны посылать к врагу человека на последние переговоры, после которых уже разгоралось пламя сражений. Если Милике рассуждал обычным путем, то он, несомненно, впустил посла в город и дал ему место за столом переговоров. Конечно, он не думал о том, чтобы закрыть городские ворота, – скорее о том, чтобы встретить компанию Дива с распростертыми объятиями.

Но, естественно, вести рассуждения можно и по-другому.

С точки зрения горожан, приход посланника – это, несомненно, первый шаг к объявлению войны. Если переговоры провалятся, они, конечно, сразу закроют ворота.

Более того, горожане уже признали Хильде и банду Миюри как «благородных разбойников». Если посланник и Милике договорятся между собой, не обращая внимания на волю горожан, и совет торговцев решит оставить ворота открытыми для компании Дива, это может привести даже к бунту. Пойдет ли Милике на такой риск?

В общем, если связать все воедино – посланника вообще не должны были пускать в город.

Быть может, у Милике был какой-то план?

Простое размышление позволило прийти лишь к одному выводу.

Он тоже был прост, однако Лоуренс не хотел в него верить.

Вот какой вывод: Милике был уверен, что волю горожан удастся успокоить.

Впрочем, независимо от того, чего ждали от переговоров посланник и Милике, Хильде обязан был вмешаться. Хуже всего будет, если те двое будут договариваться только между собой. Даже если войско компании Дива не войдет в город, бунт тоже ничего хорошего не принесет.

– Эээ, и еще, достопочтенный господин Хильде…

– Что еще?

Юноша, собрав всю смелость, какая у него была, ответил:

– Посланник желает вести переговоры с достопочтенным господином Хильде.

Вот это было полной неожиданностью.

Хильде высунулся в окно, тут же вернулся в комнату и перевел взгляд на Лоуренса.

– Если вы уйдете сейчас, будет плохо. Все городские стражи Милике уже идут сюда.

Лоуренса и Хоро могут поймать и допросить, а если они будут неосторожны – даже принять за лазутчиков.

И даже если не примут – стоит их как следует обыскать на оживленной улице средь бела дня, как всем окажутся видны уши и хвост Хоро.

– Ясно. Мы пока будем выжидать и уйдем, когда наступит подходящий момент.

– Да, пожалуйста. Я не думаю, что они будут настолько неразумны, чтобы заковать нас в цепи. Но если такое случится, то хотя бы вы двое должны спастись.

Если они из-за собственной неловкости останутся, а потом случится худшее, это принесет новые страдания Хильде, Мойзи и остальным, а сильнее всех страдать будет Хоро.

Лоуренс собрал всю свою решимость и кивнул.

– Но – но… нет, что если?..

Хильде спрашивал о чем-то самого себя. Даже такое умное существо, как Хильде… Нет, быть может, именно из-за того, что он был умнее людей вроде Лоуренса, он не мог понять действий посланника компании Дива.

Чего он хотел достичь, ведя переговоры с Хильде?

Ясно же, что они закончатся неудачей.

А может быть, компания Дива рассчитывала достичь какого-то соглашения с Хильде изначально? Но зачем тогда им тратить такие деньги на громадное войско? Или, возможно, посланник искренне верил, что сможет убедить Хильде сдаться?

– Если пойдешь и встретишься с ним, то все узнаешь, – произнес Лоуренс.

А Хоро сухо добавила:

– Есть много загадок, которые нельзя разгадать, просто глядя на них. У тебя один раз уже выбили почву из-под ног. Ты хочешь повторить эту ошибку?

Слова Хоро Мудрой явно приземлили летавшие мысли великого торговца Хильде.

– …Благодарю тебя.

– Пфф, – фыркнула Хоро вслед Хильде, покинувшему комнату вместе с юношей.

Хоро потянулась к молоту для чеканки монет, головка которого торчала из сумы.

Прижала к головке большой палец, принялась разглядывать ее.

– Дурень, – пробормотала она. – Все самцы дурни, – и раздраженно перевернула молот с символом солнца.

Снаружи раздался голос:

– Господин Хильде Шунау здесь?!

Выглянув в окно, Лоуренс и Хоро обнаружили, что окружающие улицы когда-то успели заполниться людьми.

В центре был Милике на красивом коне, по бокам от него – воины городской стражи.

Тоже на коне, но чуть сзади был мужчина в роскошном одеянии – должно быть, посланник компании Дива. Из окна второго этажа его шляпа из шкурок водяной крысы и длинный плащ с меховой оторочкой производили впечатление, что конь был без всякой меры разукрашен.

Слуга его тоже был весьма хорошо одет; он вел в поводу еще одну лошадь, на которую было что-то навьючено.

У обоих были торжественные лица, в которых не чувствовалось ни тени горечи, характерной для тех, кто понимает, что ситуация выходит из рук. Они дышали уверенностью людей, знающих, кто здесь победитель.

Однако собравшиеся вокруг них горожане пришли не представление смотреть.

Здесь был мясник, сжимающий в руке секач, и пекарь с каменной скалкой куда тяжелее и тверже любой деревянной. Здесь были люди, признавшие Хильде благородным разбойником и готовые идти на битву с любым, кто посмеет напасть на город.

Кроме того, они собрались посмотреть на поднявших оружие наемников, которые олицетворяли старый мир и для которых оказалось неприемлемо сдаться под натиском компании Дива.

Словом, положение было совершенно неоднозначным.

Кроме того, у входа на постоялый двор стояли крепкие парни из банды Миюри во главе с Мойзи; они обменивались сердитыми взглядами со стражами, потребовавшими Хильде. С одного взгляда было понятно, кто здесь друг, а кто враг.

Повисшее напряжение нарушил звук открывающейся двери постоялого двора.

Хильде, как подобает главе банды благородных разбойников, вышел вперед, и тут же началась толкотня – воины защищали от толпы Милике и посланника компании Дива.

– Мы сами желаем переговоров! Что за манеры, брать в руки оружие в присутствии посланника? – воскликнул Хильде.

Возбужденные горожане кое-как успокоились.

– Господин Хильде Шунау? – спросил один из воинов. Хильде кивнул и ответил:

– Да, это я.

– Мы приняли посланника компании Дива. Он желает провести переговоры с господином Шунау.

Воин передал послание, и толпа вокруг принялась насмехаться над мягкотелостью Милике и городской стражи.

Только стены позволяют городу защитить свою независимость.

Многие жаждут ворваться в город. Аристократы, для которых живущие на их земле люди – все равно что сорняки; разбойники, думающие только о грабеже; Церковь, у которой на уме лишь отправка на костер непокорных еретиков; алчные торговцы; и даже волки и медведи, спускающиеся с гор в поисках пищи. Страх того, что у тебя отгрызут ноги и будут пожирать до самых костей, отнюдь не беспочвен.

Но Милике на возгласы толпы обращал не больше внимания, чем на жужжание мух.

С совершенно бесстрастным лицом он повернулся к Хильде.

– Я тоже этого желаю, – ответил Хильде.

– Очень хорошо. Посланник компании Дива… – попытался сказать тот же воин, однако Хильде остановил его взмахом руки.

– Я хорошо знаю этого человека, – тихо проговорил он и двинулся вперед.

Мойзи и другие наемники шли рядом с Хильде – и, на взгляд Лоуренса, не только для того, чтобы расчистить ему дорогу.

Даже наблюдая со второго этажа, он чувствовал непоколебимую решимость Хильде.

– Эмануэль Янаркин!.. – выплюнул Хильде.

Человек на лошади, холодно улыбнувшись, ответил:

– Похоже, ты в добром здравии, господин Хильде Шунау.

Хильде чуть прижал свое правое плечо.

Возможно, именно Янаркин и нанес ему эту рану.

– Возможно, стоит для переговоров пройти в мой особняк? – вмешался Милике.

Это было вполне естественное предложение со стороны главы совета торговцев и самого влиятельного члена этого совета.

Однако горожане никак не могли согласиться на то, чтобы эта встреча ушла за закрытые двери.

Снова поднялся шум.

– Мне нечего стыдиться. Я не против вести переговоры прямо здесь.

Эти слова произнес Янаркин.

Человек, которому в подобном месте следовало бы скрывать больше, чем кому бы то ни было.

Более того – словно показывая, что это не просто прихоть, он слез с коня.

Толпа хором ахнула: теперь, когда посланник стоял на земле, у нее стало на один повод для недовольства меньше.

– …А ты, господин Шунау? – спросил Милике, глядя на Хильде с коня. Похоже, он взял на себя роль нейтрального посредника.

Похоже, такое развитие событий застало Хильде врасплох.

Вести переговоры, от которых будет зависеть судьба всего города, перед собравшейся толпой?

Торговыми делами положено заниматься за закрытыми дверями; и тем более верно это для дел политических, говорить о которых в присутствии других вовсе нет резона.

Люди обмениваются уступками, ловушками, похожими на уступки, иногда – угрозами и мольбами.

Такое мало кто захочет выставить на всеобщее обозрение.

И тем не менее Янаркин, сойдя с коня, стоял сейчас на дороге.

– …Я не возражаю, – после паузы ответил Хильде. Иначе он и не мог.

Как благородный разбойник, он должен постоянно выглядеть честным и открытым.

Мечта Дивы и Хильде была, вне всяких сомнений, достойна того, чтобы ею гордиться, однако можно ли открывать посторонним глазам путь, ведущий к этой мечте, – вопрос совершенно иной.

Лоуренс прекрасно знал, какие широкие взгляды могут быть у торговцев, когда речь идет о вопросах добра и зла.

Однако он был не уверен, что толпа это поймет.

– Что ж. Значит, здесь и сейчас, – сказал Милике, не сходя с коня, и отдал приказ. Стражи-копейщики опустили копья, отгородив площадку прямо посреди улицы. Тут же множество лиц высунулось из окон дома напротив, чтобы посмотреть, что происходит.

Даже наблюдая за тем, как толпу оттесняют, Лоуренс думал, что все идет не так уж плохо.

Пожалуй, ситуация склонялась в пользу Хильде.

В конце концов, ни у кого не было сомнений в том, что на город идет большое войско. Очевидно было и убеждение Хильде, что северные земли можно объединить, не прибегая к силе оружия. Более того, у него были не только слова, но и действенные методы.

Раз так, конечно, при переговорах на людях в невыгодном положении должен быть Янаркин.

Тот, однако, ничуть не выглядел устрашенным. Милике тоже не выказывал волнения.

Напряжен был только Хильде – тот, у кого, казалось, было превосходство.

– Они что-то замышляют? – ни с того ни с сего пробормотал Лоуренс.

– Не знаю. Рассудок подсказывает, что всё в пользу кролика.

Значит, Лоуренс был прав. Хоро считала так же, как он.

Но, пристально глядя в окно, Хоро тихо добавила:

– Однако тот унылый аристократ сказал кролику: «Раз ты так мудр, сейчас не моя очередь выходить на сцену». Если он имел в виду, что чувствует себя совершенно спокойно, то…

Лоуренс перевел взгляд с Хоро на улицу.

Первым заговорил Янаркин.

– Нас совершенно неправильно поняли! – его голос и жесты были слишком грандиозны для разговора один на один. – Мы вовсе не собираемся приносить зло на эту землю!

Ответом на это слишком прозрачное утверждение стала буря насмешек.

Невозможно завоевать доверие людей, если твои слова расходятся с делами.

Хильде, конечно, так и сказал.

– Как ты смеешь говорить такие слова? Куда, по-твоему, направляется армия, которой вы командуете?! В дальние края, тянущиеся в бесконечность? Вы сжираете все зерно до последнего колоска и ошибочно принимаете это за прибыль! С вами пришло войско – вот доказательство вашей алчности и себялюбия!

Кому-то может показаться, что казначей крупной торговой компании проводит дни напролет, запершись в комнате и разглядывая числа.

Однако Хильде держался сейчас поистине великолепно.

Если подумать – компания Дива ведь не была крупной, когда она образовалась.

Когда Хильде только объединился с Дивой, он, конечно, был так занят, что ему и присесть было некогда.

Безусловно, Хильде не относился к тем мудрецам, которые вовсе не ступают на бренную землю.

Он перенес множество тягот, при этом ни на миг не забывая о своей мечте.

– Здесь-то и кроется заблуждение, – совершенно спокойно ответил Янаркин.

«Заблуждение? Заблуждение?» – раздалось в толпе перешептывание, в котором, однако и близко не было того спокойствия.

– И в чем же может быть это заблуждение? Или ты хочешь сказать, что ты такой трус, что столь громадное войско необходимо тебе для собственной защиты?

Толпа горячо согласилась со словами Хильде. Подход к городу целой армии – это никак не «недоразумение». Это явное свидетельство того, что город противостоит компании Дива, а значит, никакие оправдания не помогут. Собственно говоря, сам приход посланника означал, что между городом и компанией Дива есть конфликт.

Однако Лоуренса вдруг охватило дурное предчувствие. Янаркин улыбался. Да, он улыбался. И эта улыбка говорила: «Ты попался в мою ловушку».

Недоразумение. Собственная защита. Трус.

Забыв про боль в ноге, Лоуренс подался вперед.

Все было очень плохо. Милике сказал чистую правду.

– Именно так! – провозгласил Янаркин.

Потрясена была не только толпа, но и Хильде.

Они не понимали. Он что, думает, что такое оправдание сработает?

Но оно сработает. Янаркин заставит его сработать.

Лоуренс перевел взгляд на груз, который Янаркин привез с собой.

На лошадь были навьючены деревянные ящики.

Почему он не заметил этого прежде? Теперь-то он понял.

Потому что в голове у него было вчерашнее объяснение Хильде.

Что у компании Дива нет лишних денег. Что ей не хватит денег на ведение войны.

Это сказал Хильде, казначей компании Дива, помнящий все ее торговые операции.

Но Лоуренс тоже кое-что вспомнил. Он вспомнил суматоху в монастыре в королевстве Уинфилд.

Казначеи не всевидящи и не всезнающи. То, что числа совпадают, ничего не говорит о том, верны эти числа или нет.

Хильде, конечно, принимал в расчет возможные махинации. Однако он явно был уверен, что очень уж много денег от него спрятать не удастся. Но что если в этом он ошибался? А ведь эта самая компания Дива уже потратила громадные деньги, чтобы заставить банду наемников Фуго предать банду Миюри.

Милике сказал верно. Хильде был мудр. Слишком мудр.

Именно поэтому на колени его мог поставить глупый прием.

– Мы не несем зло этой земле! Наоборот, войско необходимо нам для защиты! Узрите!

Слуга Янаркина снял один из ящиков и открыл.

– Оооо! – зашумела толпа.

Ящик был полон до краев. Серебряными монетами. Он был набит серебряными тренни.

Всего ящиков было восемь. Если каждый из них полон тренни, то здесь целое состояние.

– Я не мудрец, убеждающий людей одними лишь словами! Я торговец! Торговцы приносят людям счастье с помощью товаров и денег! Я не похож на человека, обманывающего словами! – выкрикнул Янаркин и, зачерпнув из ящика, швырнул деньги в толпу.

Серебряные монеты, крутясь в воздухе, точно снежинки, посыпались людям на головы. «Ооо, серебро… оно настоящее!», «Настоящие серебряки!» – стали раздаваться возбужденные возгласы. Ничего удивительного. Если тратить деньги мудро, то в некоторых местах можно на один тренни жить месяц.

Глаза толпы были прикованы к источнику серебряных монет.

Янаркин развернулся и швырнул еще одну пригоршню.

– Вот вам! Берите! Компания Дива раздает серебро людям!

Монетки вновь затанцевали, зазвенели в воздухе. Люди побросали оружие и кинулись за ними.

– Я торговец! Торговцы не причиняют вреда! Мы раздаем эти серебряные монеты ради нашей торговли! Мы знаем, что раздача денег ведет к процветанию, а процветание даст нам больше денег! Если думаете, что я вас обманываю, возьмите монету и присмотритесь! Они настоящие! Настоящее серебро!

Еще звон монет. Янаркин кидал горсть за горстью, а потом наконец бросил весь ящик с остатками содержимого.

Его слуга тоже открыл один из ящиков и принялся разбрасывать деньги горстями.

Ни один человек из всей толпы уже не держал оружия. Нужно же было собирать деньги. Им было не до оружия.

– Подождите. Постойте! – кричал Хильде, но его голос тонул в общем гаме.

Даже копейщики явно разрывались между стремлением держать толпу в узде и желанием самим собирать деньги. Поняв это, Янаркин подошел и принялся сыпать серебро прямо в их ладони.

Милике наблюдал за происходящим с бесстрастным лицом. Не то чтобы у него не было тяги к золоту и серебру. Нет, Милике знал, сколь недалёки люди и сколь велика мощь денег. И он знал, что идеалистические слова Хильде не действуют ни на то, ни на другое.

Хильде и Мойзи хватали подбирающих монеты людей за плечи и старались переубедить, но тщетно.

Лоуренсу хотелось плакать. Он не мог принять, что Янаркин – тоже торговец. Он не мог принять это как способ ведения дел.

Задавить Хильде и Диву таким образом – это совершенно то же самое, что прибегнуть к старой силе.

Тирания денег – тирания, доступная лишь сверхбогатым.

Перед ней слова, правота – все теряет смысл.

И вот таким грубым, уродливым способом давили мечту Хильде и Дивы. Торговцы мечтали об идеальном мире, другие торговцы обращали эту мечту в пыль.

Победа громадной силы, давящей без разбору все, что на ее пути.

Милике сказал, что мир не изменить. Не изменить. Мир не изменить. И это была правда, потому что большинство людей не изменить. Да, это была правда.

Хильде кричал, пока не осип, но без толку.

Лоуренс со всей силы стукнул по оконной раме и встал.

Потянулся к пеньковой суме, лежащей на столе.

Око за око. Меч за меч. Золото за серебро.

Лоуренс начал развязывать суму, но Хоро его остановила.

– Ты, не делай глупостей!

– Глупость! О да, это глупость! Но я не могу просто стоять и смотреть! Я не могу позволить им победить вот так!

Впрочем, он не думал, что, если будет разбрасывать золото, это что-то изменит.

Он знал, что не изменит.

Но все равно не смог удержаться от того, чтобы прокричать это. То, что он видел, было абсолютно непростительно.

Он и Хоро тянули суму каждый на себя, и золотые монеты высыпАлись на стол. Также на столе оказались записи Хильде, основанные на том, что он помнил как казначей компании Дива, и котомка Коула.

И молот тоже выпал. Лоуренс уставился на него.

Молот с символом солнца, призванным вести здешние земли, а может, и целый мир в прекрасное будущее.

– Это судьба, – промолвила Хоро дрожащим голосом. Ее голос был подобен сухому ветру – как будто она плакала столетиями. – Есть вещи, которые нельзя изменить. Да, в мире много таких вещей…

Милике тоже так говорил. Если бы мир можно было изменить, те, у кого есть сила, уже сделали бы это.

Хоро не изменилась. И не смогла изменить устройство мира, отобравшего у нее все.

Лоуренс выпустил суму, пошатнулся и упал на ягодицы. Хоро, продолжая держать суму, смотрела на него полным боли взглядом. С улицы доносился невероятный шум. Лоуренс уже не слышал голоса Хильде.

И никто бы уже не услышал.

– Страдая из-за этого, я проделала весь свой путь.

Она имела в виду, что и Лоуренс должен страдать?

Но он-то не был мудрым волком. Лоуренс смотрел на Хоро в отчаянии.

– Но, ты… – Хоро нагнулась к Лоуренсу и обняла его голову обеими руками. – Даже я не смогла бы это выдержать, если бы не ты. Я смогла идти вперед, потому что ты тянул меня за руку. Поэтому – идем.

Она так говорила, как будто это Лоуренс заставил Хоро проделать весь этот путь.

– Мир не изменить. Но мы оба обрели нечто драгоценное. Идем… мы должны удовлетвориться тем, что имеем.

Лоуренс мучительно искал слова.

Однако слова не приходили. Он сумел лишь вздохнуть – почти всхлипнуть – над собственной беспомощностью и неспособностью поделать хоть что-то, кроме как слушать звуки, с которыми давят мечту торговцев.

Неужели это правильно? Неужели это простительно? Неужели нет Единого бога? Почему те, кто правы, должны оставаться ни с чем?

Мир суров, холоден и бессмыслен.

Мало у кого мечты сбываются. Мало кто их даже видит.

Лоуренс плакал. Плакал без утайки.

Он глядел на плоды трудов Хильде, раскиданные по полу, и на котомку Коула, который сейчас в Киссене, вне всяких сомнений, по-прежнему цепляется за свою мечту.

Сейчас и то, и другое стоило одинаково.

Теперь, когда мечта Хильде разбита, драгоценные заметки казначея – просто осколки прошлого. Бумаги, выглядывающие из котомки Коула, – тоже пустые обертки. Мальчик потратил все свои деньги на то, чтобы купить их у мошенника, а они оказались никчемными. Скоро и записи казначея Хильде будет ждать та же судьба.

Жизнь подобна мешку. Сколько его ни латай, дорогие сердцу вещи все равно будут вываливаться.

Коул все еще цеплялся за свою мечту. Лоуренс подумал, что это очень жестоко.

Если уж такие, как Хильде и Дива, не могут преуспеть, то кто в этом мире может?

Лоуренс смотрел на разбросанные бумаги. На бесполезные, никчемные свитки.

В конечном счете деньги – это всё. Не мечту, не правоту – деньги можно видеть, к ним можно притрагиваться, они позволяют человеку есть.

Числа, написанные на этих бумагах, – сама жизнь Хильде. Из-за них он проглядел нечто очень важное и в итоге оказался там, где оказался. Лоуренс чувствовал, что вина лежит на них всех.

Он в ярости набросился на раскиданные бумаги. Он хотел утащить их куда-нибудь и там бить ногами, точно негодных мальчишек. Но, словно нарочно зля Лоуренса, бумаги, которые он вскидывал в воздух, выскальзывали из рук. Всё в этом мире насмехается над теми, кто бессилен.

– Дерьмо!

Он уже собрался было рвать танцующие в воздухе листки в клочья, но тут…

– ?..

Его руки остановились. Не по какой-то определенной причине. Просто сами остановились ни с того ни с сего.

У него возникло плохое ощущение, едва он взглянул на бумагу. Что-то было неправильно. Что-то было странно. Шестое чувство, выработанное за время его приключений и попыток удержать Хоро, говорило ему, что что-то не так.

В руку Лоуренса опустился дорожный чек – одна из бумажек, которые всучили Коулу. Их крадут подмастерья, которым чересчур тяжела их работа, а потом продают мошенникам и сбегают.

Обычный дорожный чек, уже погашенный и потому лишенный всякой ценности.

Но Лоуренса словно что-то ударило по голове – словно гвоздь в нее вонзили.

Чеки. Дорожные чеки.

Это способ. Способ, каким компания Дива могла спрятать деньги.

И сейчас еще может.

Но неужели Хильде об этом не подумал? Лоуренс выпутался из рук Хоро и пробежался глазами по раскиданным на полу бумагам.

Его глаза нашли тот лист, на котором Хильде выписал разные способы мошенничества.

Там был целый список. Изменение способа упаковки груза, фиктивные сделки, раздутые премии и так далее.

Но их там не было. Дорожных чеков там не было.

Существует чудодейственный способ, позволяющий путешественникам не возить с собой тяжелые кошели с деньгами. Человек отдает свои деньги в отделение торгового дома в одном городе, получает взамен дорожный чек, берет его в другой город и там обменивает на деньги в другом отделении того же торгового дома. Это была обычная практика, ничего преступного.

Однако важно то, что сами деньги так и остаются все время в торговом доме. Передвигаются только путешественник и дорожный чек, деньги же не движутся никуда.

Потому-то Хильде это и проглядел. Будь это сделка с реальными товарами, она бы от него, конечно, не укрылась.

Но здесь изначально не было ничего связанного с прибылью; Хильде не обращал внимания на дорожные чеки, потому что они нужны всего лишь для удобства. В гроссбухи они никаких изменений не вносят. Но это не значит, что они не влияют на действительность.

Тем более это относилось к организации столь крупной, как компания Дива. Конечно, ее дорожные чеки в сумме стоили невероятное количество денег. Лоуренс не сомневался, что компания этим средством пользовалась.

Если подумать – когда они впервые встретились с Коулом, среди лодочников ходили слухи о тысяче золотых монет. Лодочники были удивлены странным дорожным чеком. Его отвезли в Кербе, а потом отправили обратно в Леско, не превратив в деньги.

Скорее всего, это было потому, что сумма в чеке была такая крупная, что Кербе не мог расплатиться. Поскольку сами монеты не переправляются, то отделение, которое платит по чекам, должно рано или поздно остаться без денег. Это был тот же метод, которым Лоуренс в Ренозе помог Ле Руа заполучить запретную книгу.

Но чеки можно использовать и противоположным образом.

Тем более, если учесть, как аномальны цены на деньги в Леско по сравнению с другими городами. Дешевое золото, дорогое серебро.

Не приходилось сомневаться, что множество людей пользовалось этой разницей для извлечения прибыли. Купить в Леско золото, отнести его в компанию Дива и обменять на дорожный чек; этот чек отвезти в Кербе, получить снова золото и тут же обменять на серебро – вот простейший способ зарабатывать деньги. И конечно же, за эту возможность ухватилась целая толпа людей.

А значит, в Леско у компании Дива должно было храниться просто безумное количество денег.

Под удивленным взглядом Хоро Лоуренс, терпя боль в ноге, снова встал.

Янаркин продолжал разбрасывать монеты, Хильде продолжал отчаянно хватать людей за плечи в попытках переубедить.

Но Лоуренс не заговорил.

Пока что он не мог заговорить.

Он знал, что компания Дива, используя дорожные чеки, обеспечила себе запас монет, с помощью которых и создала дикую картину, разворачивающуюся сейчас перед его глазами. Однако этого было недостаточно. Лоуренс не мог придумать, как успокоить толпу и заткнуть Янаркина. Дорожные чеки ведь не несут зло изначально. Совершенно не несут.

Однако стук в груди Лоуренса говорил ему, что должно быть что-то.

Лоуренс чувствовал то же, что в прошлый раз, когда он раскусил план компании Дива в Леско; он знал, что ответ есть, что он на расстоянии вытянутой руки, – но не мог прикоснуться.

Должен быть способ атаковать Янаркина. Способ, связанный с дорожными чеками.

Но какой? Что же это за способ?

Дорожные чеки. Разница в ценах. Незаконное присвоение одолженных денег. Эти слова мелькали у Лоуренса в голове. Он нашел ответ, но слова не выходили.

В надежде на помощь Лоуренс посмотрел на Хоро.

Однако та глядела на Лоуренса печально.

Он ведь уже сказал, что ради того, чтобы принять ответственность за Хоро, он не будет больше лезть в приключения. Он понимал, что от печали до гнева один шаг.

Но такова была его суть. Суть, которую он не мог изменить.

И поэтому он сжал плечи Хоро. Сжал крепко, точно моля помочь ему выбраться из этого бессловесного страдания.

– Ты… – и Хоро опустила плечи, словно сдаваясь.

Она желала жить спокойно в тихой лавке и ловить крупицы счастья. Конечно, она не желала, чтобы Лоуренс рвался в опасные ситуации, рискуя жизнью во имя мечты, которая тянется куда-то в бесконечность.

Лоуренс уже настроился сдаться. На полном серьезе.

Однако – глупость неизлечима.

«Если бы я мог отшвырнуть все сейчас, было бы тоже хорошо». Лоуренс сам удивился от этой своей мысли.

И тогда Хоро промолвила:

– Ну ладно, давай. Я заставлю замолчать тех, кто сейчас воет.

– !..

Лоуренс резко втянул воздух, Хоро неловко улыбнулась.

– Какая же я великодушная волчица, – и она положила ладони поверх ладоней Лоуренса. – Но когда-нибудь ты вернешь мне этот долг.

Долг. Вот оно.

В этот самый миг какая-то помеха в груди Лоуренса растаяла.

– Тогда, будь добра, прямо сейчас.

Хоро довольно улыбнулась и положила руки на подоконник. Она выдохнула с такой силой, что перегнулась вперед, будто выкашливая из себя что-то, потом вдохнула так, что выгнулась назад.

И завыла, словно выговаривая целой стае глупых самцов.

– АУУУУУУУУУУУУУ!!!

Хоть горожане и жили за стеной, все же они боялись волков, обитающих в лесах и горах совсем рядом.

Все разом замерли, точно окаченные ледяной водой.

– Бесчестность компании Дива должна быть исправлена! – прозвенел голос Лоуренса.

Взгляды всей толпы тотчас сошлись на нем.

– Бесчестность компании Дива должна быть исправлена!

Хильде тоже смотрел на Лоуренса ошарашенно.

– Бесчестность компании Дива должна быть исправлена!

После третьего раза наконец-то сдвинулся с места Янаркин.

– К-как ты смеешь! Бесчестность?! Какие у тебя доказательства?!

Доказательства. Да, доказательства. Доказательств не было.

Даже если рассуждения сходятся, без доказательств от них никакого проку нет.

В мозгу Лоуренса воцарилась пустота. У него снова выбили почву из-под ног.

Он не мог найти ответа, и вновь нахлынула тошнота.

В этот момент Хоро шлепнула его по ягодице. Лоуренс повернулся к ней, она тут же отвернулась с раздраженным видом.

– Ты, где твоя уверенность в себе? Что говорит в твою пользу, то и доказательство.

Волчица Хоро Мудрая.

Лоуренс выглянул в окно и высоко поднял руку с листом бумаги.

– Вот доказательство! Дорожный чек компании Дива!

Полнейшая ложь. Более того, будь этот чек настоящим, он все равно ничего бы не доказывал.

Однако эта ложь принесла плоды. Мгновенно.

– Ч-что!.. Что вообще это доказывает?!

Янаркин явно разволновался. Значит, Лоуренс не ошибся. Он был на верном пути.

Вдохнув, Лоуренс прокричал:

– Что ты здесь говоришь – ты, разбрасывающий монеты, оставленные в Леско под дорожные чеки! Эти деньги вам вверили другие люди!

Хильде был прав. У компании Дива действительно не было денег на войну. У нее, безусловно, не было денег, чтобы вести осаду города, если его ворота закроют. И даже если она все-таки будет воевать, это помешает ей чеканить новые деньги, которые привязывали к ней аристократов и наемников.

Но сокровищница компании Дива хранила все деньги, переданные компании в обмен на дорожные чеки.

Рано или поздно эти чеки вновь станут деньгами, но какая-то задержка неизбежна. Все это время для компании Дива эти деньги все равно что заимствованные. Те монеты, которые Янаркин и его слуга сейчас разбрасывали, компании предстоит как-то возместить, чтобы баланс сошелся.

Если сбор денег замедлится, потому что ворота будут закрыты, замедлятся и обратные выплаты. Более того – если люди узнают, как за их спиной использовались деньги, которые они всего лишь отдали на хранение, мало кто захочет пользоваться чеками в будущем.

Если такое случится, этот денежный поток высохнет.

– Думаю, нам стоит отправить в Леско быструю лошадь и разузнать всю ситуацию! Это вопрос жизни и смерти для этого города, да и для всего севера! Так что торопиться с решением не следует! Или ты стремишься ослепить горожан крадеными деньгами?!

При этих словах многие втянули головы в плечи.

Глядя друг на друга, они, должно быть, вспоминали, как выглядели, когда собирали монеты, – убогими, жалкими, без капли достоинства.

Лоуренс приготовился прокричать последнюю фразу.

Однако у него сперло дыхание и закружилась голова. Его силы полностью истощились.

Перед глазами все плыло, ноги подкашивались. Там, на улице, по лицу Янаркина расплылась широкая улыбка.

Плохо. Если он не продолжит давить, то потеряет толпу.

– Это п-полный абсурд! Разумеется, это вовсе не заимствованные деньги! Если бы мы так поступили, то п-прогневили бы Церковь! Но мы, компания Дива, несем и печать Церкви тоже! Церковь и аристократы с нами, потому что то, что мы делаем, праведно!

Ну вот, он говорит про Церковь посреди северного города. Достаточное доказательство того, что он потерял самообладание.

Атака сработала.

– Тогда!..

Но едва Лоуренс добрался до этого слова, как его горло стянуло, точно кто-то положил туда крышку и прижимал. Картина по бокам начала затуманиваться.

Серьезная рана. Жар. Головокружение.

Он слишком много говорил.

От нехватки воздуха у него выгнулась спина. Перед глазами начало темнеть. В голове пульсировало, сознание стало уплывать. У него были слова, но не было сил, чтобы их произнести.

Лоуренс упал на колени.

Сила. В который раз ему недостало силы.

Лоуренс клял себя, когда внезапно ангел хлопнул его по щеке.

– Ты воистину дурень, не так ли?

Кое-как привалившись к оконной раме, он повернул голову.

– Но ты больше не один.

Даже если один не может двигаться вперед, двое могут.

Вот истинное значение его путешествия с Хоро.

– Слова.

Одного этого слова Хоро ему хватило, чтобы понять. Хоро выглядела как монахиня, а ее искусство речи было таково, что она и торговца могла заткнуть за пояс.

Лоуренс упер постыдно трясущиеся руки в колени и сумел удержать собственное тело, готовое, казалось, в любой момент развалиться на части.

И все же он мог твердо сказать: никогда в жизни его сердце не чувствовало такой поддержки.

– …Тогда я спрашиваю…

– Если так, то я спрашиваю!

Девичий голос Хоро прозвенел, точно колокол. Это придало ему еще большую силу.

Более того, Хоро ситуация явно искренне забавляла, и это как ничто другое вселило в Лоуренса уверенность.

– Вы, разбрасывая серебряные монеты…

– Вы, разбрасывая серебряные монеты!

– Говорите о… процветании, которое породит новые серебряные монеты…

– Говорите о процветании, которое породит новые серебряные монеты!

Лоуренс не мог больше цепляться за подоконник и сел на пол, привалившись к стене.

– Однако это не учение Церкви… ибо серебряные монеты суть серебряные монеты. Если они и дают что-то новое, то…

Хоро громко выкрикивала то, что шептал Лоуренс.

Как будто лавочная торговка, зазывающая посетителей в его лавку.

– То только лихву! А Церковь не одобряет лихву! Вы, воры, посмевшие поминать имя Церкви всуе! Какова ваша цель?! Быть может, вы намерены прогневить Церковь, вторгнуться в непорочную землю, посеять разрушение?!

Путешествие не прошло для Хоро бесследно. Она читала Священное писание вместе с Коулом, она многое повидала. Так Лоуренс подумал, потому что не был уверен, что вторую половину ее слов сам он произнес правильно.

Но речь Хоро была совершенна – она вполне могла бы проповеди читать.

– Хфф, хфф.

Когда Хоро смолкла, Лоуренс услышал тихое, прерывистое дыхание.

Потом она, похоже, сглотнула, чтобы привести дыхание в порядок, и повернулась к Лоуренсу.

Лоуренс посмотрел на Хоро снизу вверх и сказал:

– Молодец.

Толпа на улице была взбудоражена. Лоуренс этого не видел, но, скорее всего, Янаркин сейчас лихорадочно оглядывался со слезами на глазах.

– Мо… молчать, молчать! Мол-… нет, не так… Слушайте меня, я… я хочу всего лишь… Прибыль, прибыль – это радость…

Он развалился на части, его слова уже не стоили того, чтобы их произносить.

Когда при поддержке Хоро Лоуренсу удалось кое-как подняться на ноги, Янаркин продолжал отчаянно искать слова, крутя головой, словно моля кого-нибудь ему помочь. Но теперь толпа, которую он совсем недавно ослепил, разбрасывая серебро, недобро глядела на него с отдаления.

В конце концов Янаркин запустил дрожащую руку в ящик и достал горсть монет. Толпа смотрела на него, как голубь смотрит на брошенный камень, но ни один человек не протянул руку.

Это была победа. Полная победа.

Победа над теми, кто хотел заполучить сердца людей, разбрасывая деньги.

Хильде посмотрел на Лоуренса, и их взгляды встретились.

Лоуренс, ничего не сказав, закрыл глаза и поднял голову к небу.

– Вы, кто были свидетелями храбрости моих товарищей! Закройте ворота! Сюда идет войско!

Как только Хильде прокричал эти слова, толпа побежала. Стражники к ней присоединились: они тоже любили свой город, и они тоже были вправе решать, что справедливо, а что нет.

Почти все они убежали вместе с горожанами готовиться к отражению атаки великого войска.

Янаркин стоял столбом и смотрел на убегающих людей с выражением чистого ужаса на лице. Придя наконец в себя, он шатающейся походкой подошел к Хильде и вцепился в его одежду.

– Не д-делай ничего поспешного! Если ты закроешь ворота, они, они обвинят меня. Они убьют меня! Разорвут на куски!

Моля о пощаде, он был просто жалок. Лоуренс не мог найти в себе даже гнева на то, что этот человек поставил на кон свою жизнь, даже не задумываясь о риске.

Хильде даже не попытался отцепить хватающегося за его воротник Янаркина. Это сделал Мойзи. Молчание Хильде было для Янаркина все равно что смертным приговором. В конце концов посланник компании Дива перестал дергаться в руках Мойзи и побежденно повесил голову.

Хильде перевел взгляд на Милике. Даже когда все вокруг потеряли самообладание, глава городского совета продолжал смотреть на происходящее с коня.

Нельзя сказать, что его мысли были ошибочны.

Но люди все же не настолько глупы, хотя и не слишком мудры.

Милике почувствовал взгляд Хильде, но лишь молча посмотрел в ответ, а потом, пришпорив коня, отбыл вместе с оставшимися стражниками. Мойзи отпустил Янаркина, и тот потрусил следом.

Похоже, все было кончено.

Хильде и Мойзи подняли головы на Лоуренса и приветственно взмахнули руками.

Лоуренс легонько махнул в ответ, опираясь на плечо Хоро.

Тогда те двое отдали приказы своим подчиненным и вернулись на постоялый двор.

Лоуренс наконец-то облегченно выдохнул и повернул голову к Хоро.

Однако миг спустя перед глазами его все поплыло, и, прежде чем он осознал, что происходит, он уже лежал на полу, глядя в потолок.

Одновременно Лоуренс обнаружил, что его не только ударили по щеке, но также что на груди у него примостились ягодицы Хоро, а на голове лежит хвост.

– Поистине это была всего лишь мечта, что отныне ты будешь спокойно сидеть в своей лавке…

Хоро скосила глаза на Лоуренса, опершись локтями о его колени и положив подбородок на руки.

Чтобы заполучить Хоро, он должен был взять на себя ответственность и прекратить свои странствия. Лоуренс принял руку Хоро, серьезнейше намереваясь так и поступить, но с учетом того, какая сцена только что развернулась перед Хоро, вполне естественно было, что она в нем сомневалась.

И все-таки, даже если бы за это Хоро ушла от него, он все равно поступил бы так же.

В конце концов, она же Хоро; конечно, она поняла, как безумно он был целеустремлен.

Более того, с этим увлечением глупейшего из мужчин она вполне уживалась.

Но даже думая все это, он искал себе оправдания в духе «Просто так само получилось, ничего не поделаешь».

И ведь все прошло хорошо, не так ли?

Хвост Хоро мягко похлопывал Лоуренса по щеке. Возможно, потому что Хоро думала, что на его лице может быть хоть намек на неудовольствие.

– Похоже, я все время связываюсь с никчемными самцами.

На эти слова, которые Хоро говорила довольно часто, Лоуренс ответил:

– Но ты ведь все равно меня любишь, верно?

На миг Хоро, похоже, растерялась – во всяком случае, не отмахнулась от этого заявления, как обычно делала.

Глядя в пространство, словно впитывая последствия недавнего великого потрясения, и очень медленно водя из стороны в сторону кончиком хвоста, она сделала глубокий вдох и сказала:

– Да. В этом-то и проблема.

Потом обернулась, искоса посмотрела на Лоуренса и смущенно улыбнулась.

Глава 12

Двое мужчин, лихих даже по меркам банды наемников Миюри, вышли из города вместе с Янаркином (у того было лицо как у преступника, которого ведут на плаху) и письмом. Их местом назначения был лагерь, где стояло войско под командованием тысячника.

Еще до того, как пришел ответ, Хильде отправился в особняк Милике, чтобы вести переговоры.

«А о чем теперь переговариваться?» – поинтересовалась Хоро.

Но, поскольку Сувернер все же был ключевым перекрестком в здешних краях, Хильде еще много чего надо было сделать.

Хорошо, конечно, что замысел Янаркина лопнул и толпа закрыла городские ворота, как истинные благородные разбойники. Узнав об этом, войско тысячника, скорее всего, развернется и отправится восвояси.

Но это еще не значило, что все разрешилось.

Посколькугородом правил Жан Милике, он же Хабриш Третий, Хильде нужно было от него определенное доверие. В конце концов, Хильде был внутри городских стен; стоило Милике захотеть, постоялый двор был бы окружен войсками и предан огню.

И вообще, если между ними сохранятся недоброжелательные отношения, из Сувернера могут прийти проблемы в будущем.

С точки зрения Милике, даже если Хильде вернется в компанию Дива на вершине славы, он, Милике, останется в подвешенном состоянии, не зная, когда компания решит снова вторгнуться в город и отобрать у него власть.

И кроме того, при Милике была его угрюмая уверенность, помогавшая ему править городом.

Держа все это в голове и будучи представителем компании Дива, Хильде должен был установить хоть какое-то взаимное доверие с Милике.

Поэтому он направился в особняк Милике, никого больше с собой не взяв, – этим он хотел показать свою добрую волю.

Однако Лоуренс и остальные могли только гадать, как вообще он сумеет завоевать доверие Милике. Если бы, к примеру, он предложил договоренность от имени компании Дива, что та не будет связываться с Сувернером, эта договоренность не имела бы вовсе никакого веса.

У Хильде, похоже, был сильный план атаки, но Лоуренс даже представить себе не мог, какой именно.

Более того, если все пойдет плохо, Милике может просто убить Хильде на месте. Поэтому те, кто ждал его на постоялом дворе, не могли не тревожиться.

Но вскоре после захода солнца Хильде вернулся целым и невредимым. Все облегченно выдохнули. Однако переговоры, похоже, были не завершены – Хильде поужинал, а потом снова отправился в особняк Милике.

Удивительно, но на этот раз переговоры закончились очень быстро.

Лицо Хильде радостно сияло, но, когда он раскрыл подробности соглашения, Лоуренс и остальные были поражены.

Хильде предложил устроить в Сувернере второй монетный двор компании Дива.

Однако если часть прибылей от чеканки новых денег перейдет сюда, не вызовет ли это другую крупную проблему?

Так подумал Лоуренс (и, несомненно, не только он), но, как только он услышал план Хильде, его тревоги улетучились.

– Поэтому мы должны разжечь городскую плавильню, которая так давно стоит без дела.

Сейчас в городе не было нормальной работающей плавильни.

Пока компания Дива росла и процветала, по северу расходились злые слова о ее рудниках. Прежде Сувернер тоже плавил железистый песчаник, но Милике запретил это из страха перед последствиями в будущем; благодаря этому город, упрямо отказывающийся сотрудничать с компанией Дива, сохранил независимость до конца.

Хоть Милике и намеревался отрезать город от глупых тревог остальных северных земель, но он подготовился к тому, чтобы все изменить, если он передумает.

Благодаря этому Хильде мог осуществить свой план – нужно было только привести в рабочее состояние плавильню.

– Так! Вот это убрать! Подпорки вот сюда… эй, там! Крепче столб втыкай!

Это был Рувард. Опираясь на палку, он командовал, стоя перед старой плавильней, использовавшейся как временное хранилище мехов и янтаря, проходящих через город. Когда Рувард услышал рассказ, как Лоуренс и Хильде яростно сражались, пока он спал, он расплакался от презрения к себе.

Конечно, для него как для командира банды наемников это был кошмарный, недостойный провал.

Видя своего командира таким, Мойзи напрямик попросил Лоуренса и Хильде о помощи. Он спросил, нет ли какой-нибудь важной задачи, которая позволит Руварду восстановить свою честь.

И именно тогда Хильде приказал починить плавильню.

Кроме того, поскольку горожане были свидетелями событий возле постоялого двора, многие из них были озабочены в первую очередь защитой стен родного города. И по этой причине тоже самой подходящей рабочей силой для починки плавильни была банда Миюри.

– К рассвету они закончат?

Этот срок Лоуренс назвал из предположения, что гонцы, посланные в лагерь войска компании Дива под командованием тысячника, должны будут вернуться с ответом насчет переговоров сегодня глубокой ночью.

Хильде, наблюдающий за тем, как трудятся наемники Миюри, ответил:

– Думаю, все будет как надо.

– Однако это была очень нахальная идея, – произнес Лоуренс, стоя у входа на бывший склад и тоже наблюдая за работой. – Я даже стукнул себя по колену, когда понял, что ты действительно решаешь проблемы деньгами.

Они вдвоем смотрели, как прежнее содержимое склада выносят, как заделывают трещину в стене, как готовят мехи, как двигают оборудование, которое позволит мехам качать воздух. Хильде на слова Лоуренса лишь чуть улыбнулся.

Рядом с Лоуренсом стоял великий торговец, каких мало в целом мире.

Это чуть развязало ему язык. Лоуренс продолжил:

– Мне даже в бреду не пришло бы в голову, что ты решишь тем же молотом перечеканивать румионы.

Да, именно это и предложил Хильде.

Среди всех золотых монет румионы самые чистые, поэтому, даже если их перечеканить, они сохранят свою гигантскую ценность.

Но самое важное было то, что при чеканке будет использоваться тот же символ, который компания Дива ввела для своих новых денег.

Компания Дива объявила о выпуске медных и серебряных монет – но не золотых. Золотые монеты слишком драгоценны, чтобы отдавать их в народ. Кроме того, каждая такая монета – маленькое состояние, и даже компании Дива не по силам выпускать их много.

Вот почему выпускать золотые монеты мог Сувернер.

Поскольку много таких монет выпускать невозможно, это слабо повлияет на денежную политику компании Дива.

Однако как символ золотые монеты невероятно могучи – достаточно могучи, чтобы стоило в будущем чеканить их понемножку по особым случаям.

Поэтому Хильде предложил вверить городу один из молотов и заплатить сколько-то денег, чтобы город чеканил золотые монеты, когда в этом возникнет необходимость.

Если это будет сделано, то даже после того, как Хильде и Дива вернутся к власти в компании Дива, Сувернер будет защищен от любого вреда.

Если компания Дива, выказав Сувернеру такое доверие, впоследствии обойдется с ним грубо, она потеряет уважение во всех уголках северных земель.

То есть – Хильде дал Милике основание верить ему, верить в то, что Хильде обеспечит Сувернеру долгие годы мира.

Милике был не из тех, кто может не знать этому цену.

– Однако так распоряжаться я сейчас могу только благодаря тебе и достопочтенной госпоже Хоро.

Хильде, Рувард, Лоуренс, Хоро.

Не будь хоть одного из них, они не достигли бы того, чего достигли.

После паузы Хильде произнес:

– Господин Лоуренс.

– Да?

Лоуренс поднял взгляд на Хильде – тот наблюдал, как работают наемники Миюри и как Рувард ими командует. Похоже, за этой картиной он мог бы наблюдать вечно. Однако он продолжил:

– Ты не желал бы присоединиться к компании Дива?

Лоуренс повернулся к нему.

Горнодобывающая компания редкостных размеров; невероятная по силе компания, способная даже выпускать монеты для северных земель.

Собственная лавка в Леско – это даже не близко к приглашению вступить в саму компанию.

Повернув голову к Хильде, Лоуренс в то же время увидел Руварда и его людей.

Идея была завораживающая. Любой бы сказал, что такое для бродячего торговца просто немыслимо.

– Если я соглашусь, у меня каждый день будут приключения, верно?

– Да. Это я тебе обещаю.

И на эти твердые слова Хильде Лоуренс без тени колебаний ответил:

– Именно поэтому я не могу, – и он натянуто улыбнулся. – Если я соглашусь, никто больше не поверит ни одному моему слову. Со всем уважением я вынужден отказаться.

Даже без подробностей было ясно, что он имел в виду.

Хильде какое-то время смотрел на Лоуренса, Руварда и его людей, словно сияя.

– Скорее всего, ты прав.

И потом, будто жалуясь, добавил:

– Если бы только я мог принимать облик девушки…

Лоуренс не мог удержаться от смеха над этой кошмарной шуткой.

Отсмеявшись, он крепче сжал палку, на которую опирался, и выпрямился.

– Если бы ты принял облик девушки, думаю, Хоро тебя бы сожрала.

– …В конце концов, я ведь кролик, – улыбнулся Хильде. – Но жаль. Кстати, что ты сейчас собираешься делать?

– Пойду к себе. С моей ногой я даже на мехи не могу наступать, я буду здесь только мешаться.

Хильде эти слова, похоже, удивили до глубины души. Когда он ответил, в его голосе звучал гнев.

– Ничего подобного. Здесь все ранены. Кроме того, господин Лоуренс, это ведь ты утихомирил Янаркина. Если бы не ты, даже господин Рувард и его люди бы не –

Лоуренс натянуто улыбнулся и поднял руку, прерывая горячие возражения Хильде.

Он знал, что тот имел в виду: Хильде очень хотелось, чтобы Лоуренс присутствовал, когда начнется чеканка золотых монет.

Но Лоуренс не мог.

Он должен был окончательно покинуть этот праздник.

– Если я влезу слишком глубоко, то уже не смогу выбраться.

Хильде, похоже, хотел ответить еще что-то.

Однако он знал, что было между Лоуренсом и Хоро. Это ведь он убедил Хоро, что ее и Лоуренса жизни под угрозой и что им следует бежать из города.

По сравнению с той ситуацией, если Лоуренс сбежит сейчас – это просто ничто.

Лоуренс этого не сказал, но Хильде понял. Хоть ему и было очень жалко, но он кивнул.

– Ясно. Когда мы всё закончим, я тебя позову.

– Да, пожалуйста.

С этими словами Лоуренс крепче сжал палку и двинулся прочь от плавильни.

Внутри помещение было так хорошо освещено, что едва не ослепляло; а поскольку там бегало множество крепких мужчин, было еще и жарко.

Возможно, из-за этого снаружи Лоуренсу показалось безумно холодно, и там царила такая тишина, что Лоуренсу казалось – у него в ушах звенит.

Будь он внутри, он бы, конечно, сполна насладился пылом тех, кто сыграл в рискованную игру и победил.

Однако там было уже не его место.

Лоуренс ковылял, продвигаясь вперед шаг за шагом со своей палкой, а навстречу ему шел кто-то еще. Не успел он подивиться, кто это идет по улице в такой час, как выяснилось, что это Хоро с винным бочонком в руках.

– Мм? Ты, куда это ты идешь?

– Это я хотел спросить.

Хоро перехватила бочонок поудобнее и ответила:

– Мне прислали немножко вина. Я подумала, что можно его выпить вместе с тобой.

– А я решил, что буду там только мешать, поэтому лучше вернуться на постоялый двор.

– Мудрое решение по твоим меркам.

Сейчас у Хоро было выражение лица, как у опытной жены, говорящей напившемуся мужу: «Все, с завтрашнего дня никаких таверн».

Недавно нарушивший свое обещание Лоуренс в страхе перед глазами, которыми на него смотрела Хоро, резко и очень прозрачно сменил тему.

– …Ты сказала, тебе кто-то прислал это вино? Кто же?

– …Ох уж… Как там его зовут, ну, того дурня?

Хоро не помнила его имя. Как типично.

– Ты не Милике имеешь в виду?

– Его, его, – ответила Хоро.

– Но с чего Милике посылать тебе вино?

Едва Хоро услышала этот вопрос, на ее лице появилось немного загадочное выражение.

– А что такого? Или ты подозреваешь, что оно отравлено?

– Нет, ничего такого я не подозреваю, но…

Лоуренс был не в силах постичь мышление Милике.

Кроме того, Милике был полузверем-получеловеком, и Лоуренс гадал, что же такого хорошего могло произойти между ним и Хильде, а также между ним и Хоро.

Не то чтобы он подозревал что-то плохое, но неспособность найти ответ его слегка раздражала.

Видимо, мысли Лоуренса были написаны у него на лице, потому что Хоро, глядя на него искоса с некоторой досадой, сказала:

– Идем. Есть много историй и много причин, о которых ты ничего не знаешь.

Это было совершенно очевидно, но что с того?

– Когда господин Хильде отправился говорить с ним второй раз… слушай, а ты не там ли была? – спросил Лоуренс, оглянувшись.

Лоуренс тогда беседовал с Мойзи и Рувардом, но Хоро, не в силах усидеть на месте, сказала, что пойдет в другую комнату расчесать хвост.

Хоро сделала недовольное лицо.

Значит, тогда и вправду что-то было.

– А я-то по доброте своей ничего не стала рассказывать.

– По доброте? – недоуменно переспросил Лоуренс.

– Но, быть может, это послужит хорошим уроком, – пробормотала Хоро в ответ. – Оказывается, этот дурень берег могилу.

– Берег… могилу?

– Да. Я не знаю подробностей, но несколько десятков лет назад самка, с которой он был вместе, заболела и умерла. Она родилась в этом городе, поэтому в нем и упокоилась. Спасти ее было не в его силах, но он надеялся, что она хотя бы будет покоиться с миром. Ты, этот рассказ тебе ничего не напоминает?

Хоро говорила беспечным тоном, но в лице ее не было ни намека на веселье.

Потерять спутника жизни, а потом упрямо оберегать место его упокоения – это было слишком близко.

– Значит, ты тогда…

– Да. А я еще крепко держала тебя за руку прямо у него на глазах. Неудивительно, что он кидал на нас такие мрачные взгляды.

Гнев, раздражение или, возможно, зависть.

Что бы Милике ни чувствовал, сохранить спокойствие он не смог.

– Но потом этот дурень через другого дурня, кролика, передал мне, что хочет поговорить. И тогда я сказала, что отойду.

Как и жена Милике, Лоуренс умрет раньше, чем Хоро. От старости ли, от болезни ли – в любом случае его не станет.

Это была непоколебимая данность, и Хоро это понимала.

Она уже испытала подобное несколько раз, и она уже тревожилась об этом во время путешествия с Лоуренсом.

Они смогли проделать весь этот путь, потому что всякий раз, когда это происходило, да и не только тогда, Лоуренс уверенно брал Хоро за руку. И в конце концов Хоро, тронутая любовью Лоуренса, сама взяла его за руку.

Лоуренс подивился, что же Хоро сказала Милике.

Какие слова она нашла для Милике, защищающего город, где покоится его жена?

Без тени улыбки на лице Хоро коротко сказала:

– Я сказала ему… «Найди себе другую самку, дурень».

– …

Лоуренс застыл на месте, потрясенно глядя на Хоро.

Та сделала еще несколько шагов вперед, прежде чем обернуться. На губах у нее была насмешливая улыбка.

– Хи-хи. Какой же ты все-таки милый.

И пошла прочь, не переставая хихикать.

Конечно, даже если бы Хоро горевала из-за его собственной смерти, он бы желал, чтобы она улыбалась снова.

Но все равно, как бы ни глупа была эта мысль – Лоуренс в душе надеялся, что другого мужчины рядом с Хоро больше не будет.

Он снова зашагал за Хоро.

– Но… я ведь и сама так же таскалась по пшеничным полям, да? И ты, когда начнешь делать себе гнездо, тоже будешь бродить вокруг этого места.

С этими словами, произнесенными весьма недовольным тоном, Хоро подошла к постоялому двору и открыла входную дверь.

То, что она не придержала дверь за собой, было явно неслучайно.

Лоуренс, сунув палку подмышку, неуклюже открыл дверь и втащил свое уставшее тело внутрь.

– В общем, благодаря тому нашему разговору он утрудил себя, прислав сюда вино.

Хоро шла вперед быстрым шагом, пока Лоуренс неуклюже ковылял.

– Одно с другим не связано.

Как только Лоуренс ожидаемо запротестовал, Хоро остановилась посреди темноты. Лоуренс чувствовал, что она безмолвно смеется.

Потом она легкой припрыжкой побежала вверх.

Лоуренс, цепляясь за палку и напрягая остатки сил, полез за ней.

К тому времени, как он добрался до четвертого этажа, он уже едва дышал.

– Не связано, говоришь?

– Уаа!

От внезапно раздавшегося совсем рядом голоса он едва не потерял равновесие.

Хоро рассмеялась и взяла Лоуренса за руку.

Однако смех ее звучал странно пугающе.

– ?..

У Лоуренса возникло ощущение, будто Хоро в темноте сверлит его сердитым взглядом, но поскольку он видел лишь силуэт, то был не уверен.

Как и в самом разговоре.

– Эй, мы уже пришли.

В комнате оказалось немного светлее благодаря открытым ставням.

Полагаясь на лунный свет, Лоуренс сумел дотащиться до кровати и наконец сел.

Он поднял голову, чтобы попросить хотя бы немного воды, и – лицо у Хоро было такое рассерженное, что он непроизвольно выпрямил спину.

– Ты.

Ее голос был холоден, ее облик – безжалостен.

Лоуренс сидел спиной к луне, и потому глаза Хоро серебряно мерцали.

– Мне казалось, что ты не собирался больше прикасаться ни к чему опасному?

Она опять решила поднять эту тему?

Кроме того, тогда он просто ничего не мог поделать.

Так Лоуренс жаловался одними глазами. Хоро фыркнула и чуть отодвинулась.

– Что ж, конечно, тогда ничего нельзя было поделать.

«Вот именно», – хотел сказать Лоуренс, но пристальный взгляд Хоро его заткнул.

– Однако это все равно нарушение твоего обещания. Если ты во что-нибудь суешься, в тебе просыпается добряк, и ты просто не можешь не влипнуть туда по уши. Да, мне было весело помогать тебе у окна, но послушай, ты, это не всегда будет кончаться так хорошо. И если ты этого не осознаешь, то когда-нибудь будешь страдать.

Лоуренс не знал, Хоро имела в виду страдание как прямой результат того, что он влипнет куда-нибудь по уши, или же то, что Хоро устроит ему потом. Возможно, и то, и другое.

– И даже если ты сейчас кивнешь, я не могу этому доверять…

Лоуренс хотел сказать: «Но я отказал Хильде», – однако это ее бы не убедило.

Чтобы завоевать доверие, нужно, чтобы слова не расходились с делами.

Сколько уже раз он говорил что-то Хоро и не выполнял?

Подумав об этом, Лоуренс взглянул на Хоро глазами преступника, ожидающего приговора.

– Но, хоть я так и говорю, я понимаю, что ты честен до глупости. Поэтому я считаю, что проблема лежит в моих методах.

– ?..

Лоуренс тщетно пытался понять, что это означает, а Хоро заговорила напыщенным тоном:

– Ты, похоже, из тех, кто может не выполнить уговор, но выполняет договор.

– А? – вырвалось у Лоуренса, и Хоро тут же дала ему пощечину.

Потом та же рука, которая ударила его, защипнула его щеку и развернула Лоуренса лицом к Хоро.

– Я понятия не имею, о чем думала та мелкая упрямая девчонка, когда говорила такое, но… – раздраженно проговорила Хоро сквозь оскаленные зубы.

Лоуренс вспомнил, как они в заснеженных горах выкапывали запретную книгу.

Судя по всему, когда Хоро отправилась в Киссен, чтобы достать эту книгу, Эльза ей что-то сказала.

Что, интересно, это было, и какое отношение это имело к происходящему здесь и сейчас?

Лоуренс даже догадки строить не осмеливался. Ясно было одно: что бы ни сказала Эльза, Хоро она этим задела крепко.

Хоро убрала руку от щеки Лоуренса, но тотчас сжала его голову между ладонями.

У нее был такой вид, будто она собиралась проглотить этого жалкого бродячего торговца целиком, начиная с головы.

И, возможно, это было не так уж далеко от истины.

Глядя Лоуренсу прямо в лицо, Хоро заявила:

– Она сказала, что, когда нам придет время давать обет, она готова быть свидетельницей в любой момент. Вот ведь дуреха.

Было ясно как день: тему того, что Эльза, слуга Церкви (хоть и юная), имела в виду под словом «обет», Лоуренс сам едва ли смог бы поднять.

– Ну так что? – недовольно спросила Хоро.

Как будто была нужда спрашивать.

Если она хотела, чтобы он заключил с ней настоящий договор, Лоуренс не мог отказать.

Неотрывно глядя на Хоро, точно зачарованный, он кивнул.

И тут же Хоро, до сих пор глядевшая на Лоуренса с подозрением, наконец позволила напряжению уйти из своего тела и расслабилась, точно устала.

После опустошенного вздоха на лице ее появилась чуть смущенная улыбка, и Хоро придвинула свое лицо к его.

Луна, освещающая ее лицо, словно укутала его белой вуалью.

Люди дают обеты перед Единым богом; возможно, волки дают обеты перед луной.

Хоро едва заметно склонила голову набок и чуть нагнулась.

Ее волосы мягко упали Лоуренсу на плечо.

Лоуренс обвил дрожащими руками тонкие бедра Хоро, но, естественно, та не протестовала.

Хихикнув, Хоро придвинула лицо еще ближе.

В предчувствии момента нежности Лоуренс тоже приблизил голову и закрыл глаза.

И…

Сколько он ни ждал, предвкушаемое ощущение не приходило.

– Мм, я забыла кое-что важное.

– А?

Лоуренс открыл глаза и увидел, как Хоро выпрямилась и повернулась в сторону.

– Ээ, ааа…

Лоуренс потянулся к отодвинувшейся Хоро, но та выскользнула из его объятий, точно призрак.

Он попытался встать с кровати – и перегнулся пополам от резкой боли, пронзившей бедро.

Но, боясь откладывать все еще дальше, он снова устремил взор на Хоро.

– Хи-хи. Ты можешь не делать такое лицо?

Несмотря на эти слова, по выражению ее лица было ясно, что жалкий вид Лоуренса доставляет ей удовольствие.

Лоуренс хотел рассердиться и обозвать Хоро злодейкой, но, посмотрев ей в глаза, не смог заговорить.

Хоро была действительно рассержена тем, что Лоуренс поддался чарам ветреной мечты торговца.

Он столько раз ей обещал, но до сих пор не выучил свой урок.

Все, что он сейчас мог, – сидеть на кровати, точно нашкодивший щенок.

Хоро шлепнула себя по бедру и протяжно выдохнула через нос.

Возможно, эти роли им двоим суждено играть всегда.

– Ну, я и в самом деле забыла кое-что важное. Прежде чем дать новый обет, нужно исполнить старый.

– Старый? – пролепетал Лоуренс, словно в трансе, и тут же лицо Хоро расплылось в улыбке.

– Или ты не вел меня в Йойтсу?

– А, ну да…

Даже под пыткой Лоуренс бы не сознался, что начисто про это забыл.

Когда Лоуренс и Хоро впервые встретились под ночным небом, она была мудрой волчицей, дрожащей от одиночества и жаждущей оправиться на родину, а он – сидящим на слишком широких для одного человека козлах бродячим торговцем, на уме у которого были лишь деньги да жгучая мечта обзавестись когда-нибудь собственной лавкой.

«Странная из нас пара», – запоздало подумал он.

Не зная, что сказать, Лоуренс продолжал смотреть на Хоро. Ее выражение лица немного смягчилось, она глядела в окно, сквозь которое в комнату вливался лунный свет.

Если и было в этом какое-то значение, подумал Лоуренс, то, вероятно, оно в том, что Хоро хотела скрыть смущение.

– Кроме того, ты ведь говорил уже.

– Мм?

Хоро снова перевела взгляд на Лоуренса, ухмыльнулась и ответила:

– Что есть глубокий смысл в том, чтобы привести своего партнера домой.

Да, у Лоуренса было ощущение, что что-то подобное он действительно говорил, но точно вспомнить он не мог.

Но от того, что Хоро запомнила такие его слова, он почувствовал себя счастливым, хоть это было и странноватое счастье.

Быть может, как Лоуренс вечно торопился и суетился перед Хоро, так и Хоро металась между радостью и печалью с каждым новым словом, которое он произносил.

Омытая лунным светом Хоро вновь хихикнула, потом пожала плечами и улыбнулась.

Лоуренс тоже улыбнулся и вздохнул.

– Йойтсу. Йойтсу, значит.

– Да. Мы слишком долго откладывали.

– Ясно… но.

– Мм? – спросила Хоро.

Лоуренс перевел взгляд за спину Хоро и сказал:

– Мы можем хотя бы выпить вместе?

Он указал на стоящий позади Хоро винный бочонок, присланный Милике – присланный для празднования.

– Хмм… Ну, меня тебе все равно не перепить.

Пусть это замечание было и не абсолютной истиной, но не очень далеко от нее, поэтому Лоуренс не стал протестовать.

Хоро подняла бочонок и поставила на кровать, потом взяла единственную чашку.

Разве здесь нет второй чашки? Лоуренс принялся обшаривать глазами комнату, когда Хоро легонько ткнула его в лоб.

– Ты, поистине ты неспособен понимать тонкие намеки…

Хоть Хоро и укоряла Лоуренса, ее хвост радостно колыхался.

До безумия отчетливо Лоуренс осознал, что Хоро его любит.

– Не пей слишком много.

– Не думал, что придет день, когда ты будешь говорить это мне.

– Дурень.

И Хоро вытащила из бочонка пробку.

Потом заставила Лоуренса держать чашку, а сама налила в нее вино.

В этот самый момент Лоуренсу показалось, что в окно вместе с лунным светом ворвались далекие крики.

Скорее всего, там запустили плавильню, и сейчас все качали мехи. Здесь и сейчас, посреди долгой, суровой северной зимы, скоро будет отчеканена новая золотая монета с символом солнца, который озарит путь людям.

Рувард говорил, что любит смотреть на рассвет после ночного марша, ибо солнце смывает все.

Несомненно, солнечная золотая монета станет предвестником рассвета новой эпохи.

Однако Лоуренс не пошел в плавильню, предпочтя остаться в почти пустом постоялом дворе.

Он об этом ничуть не сожалел.

В руке его была чашка с вином, которую наполнила не кто иная, как Хоро.

Подняв глаза от отражения луны в поверхности вина, Лоуренс увидел улыбающееся лицо Хоро.

– Хи-хи.

Ярче любого солнца, любой золотой монеты сияла улыбка его любимой.

Послесловие автора

Давно не виделись. Меня зовут Хасэкура. 16-й том. Кажется, его рекламировали как последний том в серии. Прошло уже пятнадцать лет с тех пор, как я начал писать «Волчицу и пряности». Мой основной ноутбук оставался со мной до конца, ни разу не сломавшись, но его батарея уже слабая, вентилятор и все прочее старенькие, так что он часто перегревается, да и внешне выглядит уже не ахти.

Все шестнадцать томов я написал на этом ноутбуке, но совсем недавно купил новый и теперь работаю на нем. Старый ноут, ты отлично потрудился.

Теперь, когда серия приближается к концу, я подумал, что настало время написать в послесловии то, чего я не писал раньше.

Во всех томах я писал «все о волчице и пряностях», а сейчас хочу поговорить о чем-то более общем.

Название «Волчица и пряности» – это отсылка к работе французского историка-медиевиста Жана Фавье «Золото и пряности: развитие коммерции в Средние века» (перевод на японский Хидэми Утиды). Вспоминаю, что, прочтя эту книгу, я подумал, что неплохо бы использовать кое-что из нее; это и дало мне вдохновение для первого тома.

Мне часто говорят, что дебют в жанре ранобэ с экономической тематикой – такое случается редко. Более того, хоть это и фэнтези, но ни мечи, ни магия здесь не играют роли.

Меня за это называли белой вороной, однако таков уж мой стиль мышления.

С давних времен множество людей использовало сеттинги с дворянами и королями, рыцарями и чародеями, демонами и героями; в том числе так родилось немало великих классических произведений. Я сомневался, смогу ли я влезть на эту территорию и победить по их правилам. По этой причине я почти ничего не писал в школьные годы.

Даже когда я читал литературу, это в основном были научные журналы – определенно не то, что читают люди, стремящиеся писать фэнтези. Я не читал и научпоп по средневековой экономике, а читал в основном книги для специалистов, хоть и осознавал, что не все в них понимаю. Для создания мифологии я тоже не брал энциклопедию мировой мифологии, а ограничился книгами вроде Библии и «Золотой ветви»^[1]. Часть меня гордилась тем, что я читаю трудные книги, но в то же время я сознавал: я читаю то, что написали люди с талантом, в то время как сам я без таланта. И в первую очередь по этой причине я считал, что не смогу написать интереснее тех, у кого талант есть.

В результате родилась книга «Волчица и пряности», где ни мечи, ни магия роли не играют.

Хотя у меня было довольно твердое убеждение, вокруг чего все должно вращаться, по-моему, прочитанные мной книги серьезно повлияли на путь главных героев, так называемую тему романа.

Особенно выделяется Шопенгауэр. Когда я писал о торговых делах Лоуренса и Хоро, я все время думал: сможет ли эта история счастливо продолжаться и счастливо закончиться? Шопенгауэра считают воплощением пессимизма, но, с моей точки зрения, все наоборот: уже тот факт, что он был счастлив, несмотря на то, что задавал такие серьезные вопросы, говорит о том, что он очень оптимистичный человек. В конце концов, когда он написал свою первую книгу, он сказал своей матери, писательнице: «Твою книгу никто не будет читать десятилетиями, моя послужит основой для сотни других» (хотя его книга тогда совершенно не продавалась), – это означает, что он вовсе не был пессимистом.

Кроме того, по-моему, история, где возникает вопрос, сможет ли счастье длиться долго, подходит как нельзя лучше для невероятно долгоживущей Хоро и не умеющего сдаваться торговца Лоуренса.

Мне кажется, здесь, в шестнадцатом томе, все это подытоживается и показывается путь, которым они оба должны двигаться. Я убежден, что Хоро и Лоуренс продолжат вместе идти этим путем.

Возможно, кто-то будет недоуменно думать: «А? и это все? что?» – и тому подобное. Мой редактор-сама тоже так среагировал. Но это моя эстетическая… философия… и всякое такое. Если я о чем-то и жалею, то о том, что Ньоххира так и не появилась на страницах в какой-то материальной форме.

И поскольку у меня осталось это сожаление, я в качестве сиквела делаю большой эпилог.

Туда войдут еще истории, слишком короткие, чтобы быть отдельными томами, и я надеюсь, что все, кто хотят еще чуть-чуть заглянуть в мир «Волчицы и пряностей», с удовольствием их прочтут! Скорее всего, этот том выйдет в начале лета.

…Правда, поскольку мир «Волчицы и пряностей» рассчитан на то, чтобы смотреть не на мир, а на «волчицу» и «пряности» (Хоро и Лоуренса) в нем, то это скорее антоним той общей метафоры, то есть, иными словами… (далее я опущу)

Теперь я очень хочу поблагодарить тех, кто интересуется: что Исуна Хасэкура собирается писать дальше? Моя новая работа должна выйти ориентировочно летом 2011 года. Там тоже будут звериные ушки. Звериные ушки – моя философия. Однако это не будет ни средневековое фэнтези, ни научный труд, ни фантастика, ни мистика. Я хочу написать роман, прочитав который, люди будут спрашивать: «Почему такие вещи появляются так редко?»

Думаю, луна, сыгравшая определенную роль в моей дебютной работе, здесь будет играть еще более важную, даже ключевую роль.

У меня еще осталось немного работы для Аякуры-сэнсэя, который рисует для меня невероятно красивые иллюстрации; спасибо вам, Аякура-сэнсэй! Вместе с Кэйто Комэ-сэнсэем он делает также и замечательную мангу «Волчица и пряности». Спасибо всем, кто занимался аниме, всем, кто связан с «Медиа Микс». Особенно я благодарен работавшим со мной Т-сама и А-сама. Надеюсь на сотрудничество с вами и в будущем.

И спасибо вам, читателям, остававшимся со мной все это время!

Искреннее и огромное вам спасибо!

Исуна Хасэкура

1

«Золотая ветвь: исследование магии и религии» (англ. The Golden Bough: A Study in Magic and Religion) – книга британского ученого Дж.Фрэзера, содержащая масштабное исследование мифологии и религии разных времен и народов. Прим. Ushwood.

(обратно)

Оглавление

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Послесловие автора

*** Примечания ***