Грибы [Борис Васильевич Зубков] (fb2) читать постранично, страница - 2

шлем неумолчный хруст рассыпающейся под ногами каменной пены.

И хотя трезубец молчал и ровно тикали радиоактивные счетчики, он уже знал — цель близка.

Он взобрался на пологую скалу, змеившуюся паутиной иссиня-черных трещин, огляделся вокруг и увидел… Ошибки быть не могло, пурпурный сверкающий круг, как яркое пламя, алел на фоне бесцветных лунных камней. Он смотрел и смотрел, наслаждаясь сочными переливами красок, что радужными чешуйками облепили мертвенно-серую пену. И вместе с ним глядели земляне. Пять миллиардов людей, прильнувших к жемчужно-светлым экранам. Он слышал их голоса, чувствовал их дыхание, видел, как малиновый лазерный луч, вырываясь из опалового яйца иконоскопа, укрепленного на его голове, уходит к Земле, чтобы разбиться на миллиарды осколков, зажечь на каждом телевизионном экране алый пылающий мак…

Он подбежал к пятну и опустился на колени. Сантиметр за сантиметром ощупывая почву, нашел, наконец, что искал: маленькое углубление, крошечную оспинку в каменном кружеве. Снял притороченный к ранцу небольшой ломик и стал долбить твердую пену. Ага, вот и капсулки — стальные цилиндрики с решетчатым дном. Блестящей никелированной ложечкой аккуратно наскреб из углубления горсточку серых крупинок. У него дрожали руки… Нехорошо… «Как ныне сбирается вещий Олег…» Стихи помогли успокоиться. Он открыл ранец и достал из него микроскоп в прозрачном пластиковом мешочке. Поставил на уступ, загородил камнем от прямых лучей солнца, повернул зеркальце, чтобы установить нужное освещение. Теперь руки двигались спокойно, уверенно. Вот они взяли крохотную золотую ступку, не больше наперстка, растерли серую каменную крупинку в тончайшую пудру. Белой молнией вспыхнула и погасла платиновая петелька, прожженная очищающим электрическим током. Хрустальные покровные стеклышки прижаты зажимами к предметному столику. Как янтарь, сверкает, переливается капелька кедрового масла на линзе конденсора. Медленно-медленно ползет тубус. Сейчас он узнает… Узнают и пять миллиардов землян, следящих за его руками…

Что-то мало воздуха. Не заело ли клапан? Он дышал так, что весь взмок, запотели незапотевающие очки… На серебрящемся фоне предметного стеклышка показалось крохотное темное пятно. Теперь осторожнее! Он стал уточнять фокус микрометрическим винтом. Пятнышко становилось четче. Показались иголочки, обломки каменных снежинок. Мертвая кристаллографическая структура. И все. Все, черт побери! И для этого он прилетел сюда. Двенадцать дней шагал по коварно однообразному бездорожью, где каждый шаг непредсказуемо опасен. Тысячи раз, затаив дыхание, погружал в каменистые осыпи трезубец искателя. А сколько трудов, уговоров и просьб стоила эта маленькая экспедиция! От обиды хотелось плакать. Опустив голову, он прилег на хрустящий ковер обсидиановых обломков. Статуя Печали, облаченная в космический скафандр…

Быть может, еще не все потеряно? Он встрепенулся, бросился к своим крупинкам, растер еще одну, снова настроил микроскоп… Неистово колотилось сердце. Опять показались иголки, кристаллики… Ничего… Нет, что-то есть… Вот здесь, на краешке кристаллика. Наконец-то! Струной натянулся розовый лазерный луч, спешащий к Земле с доброй вестью. Он поморгал слезящимися глазами и снова прильнул к микроскопу. Крохотные кристаллики опутывала тончайшая желтоватая паутинка. Вот он — долгожданный мицелий, ветвящаяся по лунному субстрату коричневая сеточка микроскопических грибов. Десятки раз биологи забрасывали стальные пробирки со опорами на Луну. Но ни один штамм микробов, ни одна бактерия или водоросль так и не прижились здесь, не выдержали метеоритных ливней, космических лучей, яростной смены жары и холода. Он с нежностью глядел на первого посланника земной жизни, на слабенькие ростки, сумевшие без скафандра и кислорода, без всякой помощи укрепиться на инопланетном плацдарме. Название этой анаэробной разновидности грибов, входящей в класс фикомицетов, подкласс зигомицетов, скоро будет у всех на устах. Он видел, как от мицелия уже поднимаются плодоносящие гифы, на их концах появляются шарики спорангий, набитые спорами, которые дадут жизнь следующему поколению, а те — в свою очередь — следующему, и жизнь, как пожар, охватывает мертвое небесное тело…

Голод возвратил его к действительности. Чувствуя страшную усталость, медленно побрел к ракете. Измученное тело предвкушало отдых. Он приготовит себе обед. Терпкий запах укропа, свежего ржаного хлеба, антоновских яблок будет щекотать ноздри. Белоснежный нейлоновый гамак раскроет свои объятия… Тревожная мысль заставила его остановиться. Солнце стояло совсем низко, почти касаясь пилообразной стены цирка. Еще несколько часов, и чернильный ночной мрак зальет кратер. А он улетит, так и не зная, прочна ли победа. Только одна проба оказалась удачной. Только одна…

Он бегом возвратился к месту находки. Снова поставлен на камень микроскоп, расколота новая каменная крупинка. На этот раз неудачно.