Норвежская новелла XIX–XX веков [Юхан Борген] (fb2) читать постранично, страница - 2

в связи с подъемом национального самосознания вопросы норвежского литературного языка начинают привлекать к себе внимание многих патриотически настроенных норвежцев. В 1841 году П. К. Асбьёрнсен и Ё. Му издали сборник норвежских народных сказок, где при датской орфографии и морфологии были норвежские лексика и синтаксис. В 1850-е годы разгорелась борьба за норвежское произношение на сцене: до этого в театре господствовало датское произношение. Бьёрнсон лично сыграл в этой борьбе важную роль. Наконец, язык крестьянских повестей и рассказов Бьёрнсона был значительным явлением в создании нормы норвежского литературного языка.

В начале 1850-х годов в Норвегии произошло событие, которому суждено было наложить отпечаток на всю дальнейшую историю норвежского языка. В 1853 году филолог Ивар Осен издал свои «Образчики норвежской народной речи». В этой книге он приводил образцы различных норвежских диалектов, а в приложении дал несколько текстов на языковой норме, созданной им самим из разных диалектов. Таким образом, Ивар Осен, синтезировав различные диалекты, сконструировал письменную норму, на которой реально никто в Норвегии не говорил, но которая основывалась на народной речи. Осен, романтик и в литературе и в лингвистике, считал, что его «народная речь» (ланнсмол) отражает истинный народный дух, проявляющийся в народных говорах, не испорченных датским языком. Сам он написал ряд стихотворений на ланнсмоле; они стали хрестоматийными.

Опыт Осена, возможно, так и остался бы лингвистическим курьезом, если бы сама цель его поисков, сама их направленность — создать для Норвегии литературный язык «из своего материала», дать стихии народных говоров выход в литературу — не отвечала бы настроениям известной части норвежского общества. Вскоре на ланнсмоле начинает писать ряд поэтов и писателей — и из национальных побуждений и потому, что ланнсмол был близок их родному диалекту. В 60-е годы это Осмунн Улавссон Винье, в 70–80-е — Арне Гарборг, в 80-е — Пер Сивле, в 90-е — Аннерс Ховден.

Разумеется, здесь нет возможности детально рассказать о том удивительном положении с языком, которое сложилось в стране в середине XIX века и существует до сих пор. Ограничимся поэтому самыми основными моментами.

К концу XIX века в стране были две литературные нормы: риксмол — результат развития датского языка в Норвегии, и ланнсмол. В результате так называемых орфографических реформ в начале XX века датское правописание риксмола (получившего впоследствии официальное название букмола — книжного языка) было максимально приближено к норвежскому произношению. Ланнсмол, или новонорвежский, также претерпел ряд изменений. Сейчас обе языковые нормы официально равноправны, но фактически доминирует риксмол: на нем выходит девяносто процентов печатной продукции, на нем ведется преподавание в восьмидесяти процентах школ.

Последняя четверть XIX века — период небывалого расцвета в норвежской литературе. В 1890 году Энгельс писал в письме к Паулю Эрнсту: «…за последние 20 лет Норвегия пережила такой подъем в области литературы, каким не может похвалиться за этот период ни одна страна, кроме России»^[1]. Расцвет этот прежде всего связан с именами «великой четверки» норвежской литературы — Ибсена, Бьёрнсона, Хьелланна и Ли. Достаточно взять для примера один какой-нибудь год, скажем 1879-й. В этот год выходят в свет «Кукольный дом» Ибсена, драма «Новая система» Бьёрнсона, сборник «Новеллетты» Хьелланна, роман «Адам Шрадер» Ю. Ли. Из этих великих писателей крупнейшим новеллистом был, вне сомнения, Александер Хьелланн.

Представитель богатого патрицианского рода, сам весьма состоятельный человек, А. Хьелланн был вместе с тем наиболее радикальным в XIX веке критиком норвежского и — шире — буржуазного общества. Если для Бьёрнсона существовало лишь противоречие между хорошими и плохими людьми, то Хьелланн с поразительной для его эпохи и среды остротой увидел, что буржуазное общество «танцует на вулкане». Не случайно новелла «Бальное настроение» увидела свет в 1879 году, через восемь лет после Парижской коммуны, значение которой Хьелланн понял лучше, чем какой-либо другой норвежский писатель XIX века.

Но Хьелланн не только самый острый в то время критик современного ему общества. Хьелланн с его артистизмом и элегантностью обладал безукоризненным чувством стиля. Он был глубок и в то же время легок, лиричен и тут же язвителен, серьезен и одновременно весел. Хьелланн — первый в Норвегии новеллист в современном смысле этого слова.

С Хьелланна начинается период критического реализма в норвежской новеллистике. Резкая критика современного общества все чаще звучит в произведениях норвежских писателей. Последняя четверть XIX — начало XX века вообще характеризуются в норвежской литературе и искусстве все большим вниманием к общественным проблемам. Тяжелая, порой невыносимо тяжелая жизнь значительной части общества, противоречие бедности и