«Да» и «нет» не говорить [Павел Луговой] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
«Да» и «нет» не говорить
Тяжёлый удар раскрытой расслабленной ладонью по губам. Он повторяет вопрос. Он повторяет его в тридцать девятый раз, и она опять отвечает «нет». Её губы превратились в огромные вареники с вишнями, но она стоит на своём. Нет, нет, нет, нет, нет… Сволочь! — Шлак, шлак нох, фердамт фашист! — кричит она, но разбитые губы делают неродную речь совершенно неразборчивой. О смысле сказанного он догадывается только по её взгляду, в котором ненависть и похоть. На подоконнике замерзает младенец. Он исходит визгом, взывая к её материнскому инстинкту, но инстинкт раздавлен каменной глыбой партбилета. — Ты же не мать! — кричит Рольф, приблизив своё холёное лицо к её багровой маске. — Ты не мать! Какая мать не продаст родину за своего ребёнка?! — Кайне дойче мутер… — пытается выговорить она, но он перебивает. — Да ладно ты, давай уже по–русски, не мучайся. К чертям формальности. — Кайне русише мутер… — хочет сказать она, но понимает, что говорит что–то не то и умолкает. Идиотка. Младенец уже не визжит — он хрипит и скоро захлебнётся рвотой. — Может, харэ? — предлагает Хельмут. — Пацана простудим. — Найн! — вмешивается Барбара. — Ещё! Пусть эта русская шлюшка узнает, почём фунт немецкого изюму! Истеричка. Рольф берётся за вибратор. — Сейчас она всех заложит, — одобрительно и плотоядно жмурится Барбара. — О найн, найн! — стонет эта русская проблядь. Вибрирующий утолитель входит в тело, раздвигая розовую плоть, исторгая из её груди долгий стон. — Понеслась пизда в рай! — довольно произносит Хельмут. — Да! О да! — стонет шлюха безакцентным русским шпрахом, когда её тело отзывается на вибрацию. — Ты вражеская радистка? — спрашивает Рольф, старательно нащупывая вибратором грёбаную точку «гэ». — Нет! О нет! — визжит она. — Чёрно с белым не носить, да и нет не говорить, — ухмыляется Барбара, наблюдая за судорожными подёргиваниями пальцев на ногах ебомой. Хельмут, который не сводит застывшего взгляда с мокрого лобка радистки, не выдерживает — расстегивает ширинку, достаёт то, что про себя гордо называет «папочкой» и яростно дрочит, навалясь на металлический медицинский столик. Младенец на подоконнике умолкает на минуту так, что кажется — всё, готов. Но когда минута истекает, он заходится в новом приступе визга и хрипов. — Да когда же она кончит–то? — бормочет Рольф. У него устала рука и хочется в туалет. Услышав это, радистка угодливо кончает. Она даже позволяет себе лёгкий сквирт, чтобы задобрить Мюллера и насолить этой фригидной потаскухе Барбаре. Рольф издаёт вздох облегчения: наконец–то! Барбара кусает губы и готова убить эту стерву, но не знает, к чему придраться. Хельмут тяжело дышит и чуть не роняет столик, на котором повис. Между действующими лицами образуется маленький сгусток выжидательного молчания, который быстро растёт, ширится и заполняет собой всю комнату. В образовавшейся плотной массе тишины Мюллер наконец произносит устало: — Перекур и ещё дубль. Рольф обречённо вздыхает. Барбара поправляет у русской радистки грим. Хельмут курит, выпаковывает разведчицу из многочисленных бандажей и думает о том, что напрасно подался в этот бизнес: не так уж хорошо тут и платят, а пахать приходится как папе Карло. Русская радистка облизывает разбитые губы, разминает онемевшие руки и хочет свекольного маринада, что остался в холодильнике с обеда. И только замёрзшему младенцу похуй всё это телевидение. Он мечтает о том, что станет космонавтом, когда вырастет, и улетит с этой ёбнутой планеты на альфу Центавра.
- 1
Последние комментарии
6 часов 14 минут назад
6 часов 16 минут назад
12 часов 58 минут назад
13 часов 6 минут назад
19 часов 19 минут назад
19 часов 22 минут назад