Пилат [Александр Лернет-Холенья] (fb2) читать постранично, страница - 3

начальников, всю новозаветную драму, и один из ее актов касался предмета, который тебя так сильно занимает, а именно: существует Бог или нет.

Итак, — сказал он, протягивая руку к вазе с бисквитами, — мы провели эксперимент на земное существование Бога в образе Иисуса Христа; и мы старались по ходу драмы всеми средствами найти одно или несколько безукоризненных свидетельств его земной жизни.

С этими словами он предложил мне отведать домашних бисквитов.

Я был настолько увлечен его докладом, что машинально взял бисквит, однако теперь, казалось, речь шла совсем не о том, о чем она шла в безутешных дискуссиях, которые я сам вел с моей женой. Донати тоже выбрал бисквит с ярко-пурпурной, поджаристой корочкой, причем с явной разборчивостью, в действительности же он уже погрузился в свои воспоминания. Наконец, он продолжил:

«Свидетельства Священного писания мы намеренно исключили, так как если для одних они означали неопровержимую истины, то другие, те из нас, кто представлял неверующих, должны были воспринимать Священное писание всего лишь как разновидность позднеантичных романов. Таким образом, мы, скорее всего, искали персоналии, которые упоминались не только в Евангелиях, но и в светских источниках того времени, то есть в свидетельствах, в которых речь шла не о религии, но которые нельзя было рассматривать и в качестве легенд. Если историческое свидетельство, даже если оно неточное, всегда принимается во внимание, хотя и с ограничениями, то религиозное свидетельство обязательно отбрасывается, только потому, что оно религиозное».

И он съел бисквит и отпил глоток чаю.

«Ты видишь, — продолжал он, — к чему я веду, или более того: ты угадываешь, куда мы должны были прийти в нашем исследовании. Короче говоря: единственная персона, на которую мы, в конце концов, могли опереться как на действительного свидетеля и которую мы всеми средствами хотели побудить к тому, чтобы сообщить нам столько сведений о Спасителе, сколько только возможно, был Понтий Пилат. Апостолы, обе Марии, Лазарь, первосвященник и Иосиф из Аримафеи не принимались в расчет. Все их свидетельства мы самым подробным образом исследовали, но в конце концов вместе с тремя святыми царями, со всем их снаряжением и вооруженными всадниками, пастухами и ангелами, как чудесными образными фигурами при яслях младенца, известными нам с детства, отбросили и снова положили в ящик большой кукольной игры, пока они снова не будут извлечены для верующих других поколений; даже Крестителя, Ирода, Иродиаду и Саломею постигла та же участь. Все они, даже если бы одному или другому из этих персоналий удалось хотя бы мимолетно сверкнуть в истории, не заслуживали внимания. Единственная фигура, которая осталась и которая возникала не только в мистических сумерках Откровения, но, пусть и на коротком промежутке времени, при свете дня античного мира, был прокуратор Иудеи; и мне выпала честь играть его».

При этом он предложил мне сигареты, а сам протянул руку к книжной полке. Затем он продолжил свой рассказ.

«Понтии были в те времена известным самнитским родом, или, скорее, целым кланом, так называемым родовым союзом. Пилат, или собственно Пилеатус — это название рода прокуратора в узком смысле. Откуда это дополнительное имя исходит, теперь неизвестно, известно только, что оно обозначает: человек в шапке или человек в колпаке, так как «пилеус» — это шапка или чепец из войлока — обычный головной убор работающего. При продаже рабов на острие пики надевали пилеус, шапку. Если раба освобождали, то на его голову надевали шапку, пилеус; и наконец пилеус даже стал знаком свободы, так как фригийский колпак, который надевали французские революционеры, был не чем иным, как пилеусом. С другой стороны, шапочка, которую носят священники, тоже называется пилеусом, хотя мы, священники, не имеем ничего общего с идеями Великой французской революции.

Во всяком случае, Пилатус не означает «человек с пилумом», то есть — копьеметатель. Но при этом не перекрывается и обозначением только имени прокуратора. Пилат был римским всадником. Во время распятия Христа он был приблизительно такого же возраста, как Христос, — где-то между тридцатью и сорока годами. По службе он подчинялся наместнику Сирии Вителлию-старшему».

Он обрезал сигару и зажег ее. Между тем начало смеркаться. Все, даже комната, погрузилось в голубоватый свет. Тонкие хлопья снега закружились вокруг голых деревьев вдоль Рингштрассе. Донати пододвинул поближе к столу высокий торшер с вышитым абажуром, после чего продолжал:

«В так называемых «антиквитатах» иудейского автора Иосифа есть место, которое может быть привлечено в качестве доказательства не только управления Пилата Иудеей, но также и существования Господа и смерти на кресте, которую Он принял. Я попытаюсь процитировать «антиквитаты» по памяти; это звучит приблизительно так: в это время жил Иисус, человек высокой мудрости, если его вообще можно