Воссоединение [Мэг Кэбот] (fb2) читать онлайн

Мэг Кэбот Воссоединение

Глава 1

— Вот это я понимаю — житуха, — протянула Джина.

Я была вынуждена с ней согласиться. Натянув купальники, мы принимали солнечные ванны на пляже Кармела. Стояла приятная теплая погода, градусник показывал двадцать пять градусов. Лежа под припекающим солнышком, трудно было поверить, что сейчас март месяц.

Ну, в конце концов, это ведь Калифорния.

— Я серьезно, — продолжила Джина. — Не представляю, как у тебя это получается каждый день.

Я лежала с закрытыми глазами. Все мои мысли были о высокой охлажденной бутылке диетической колы. Ну почему у них по пляжу не ходят официанты? Это единственное, чего здесь не хватало, правда. Мы уже прикончили всю содовую из переносного мини-холодильника, а подниматься с пляжа к магазину надо было по о-о-очень длинной лестнице.

— Что получается? — пробормотала я.

— Ходить в школу, — пояснила Джина. — При том, что всего в километре от тебя такой шикарный пляж.

— Это крайне тяжело, — призналась я, не открывая глаз. — Но получение аттестата по-прежнему считается одним из важнейших достижений в жизни. Ну то есть я слышала, что без этого не стоит и мечтать получить один из тех важных постов в «Старбаксе», на которые я определенно нацелюсь, когда закончу школу.

— Серьезно, Сьюз, — не унималась Джина. Я почувствовала, как она пошевелилась, и открыла глаза. Джина приподнялась, опершись на локти, и рассматривала пляж из-под солнцезащитных очков «Рэй Бэн». — Как ты это выдерживаешь?

И правда, как? Тут действительно было здорово. Тихий океан простирался насколько хватало глаз, бирюзовая у берегов вода, приближаясь к горизонту, постепенно темнела. Огромные волны разбивались о желтый песок, подбрасывая серферов и бодибордеров в воздух, словно дрейфующие коряги. Вдалеке справа от нас вздымались зеленые скалы Пеббл-Бич, а слева — огромные, пестреющие морскими котиками валуны, в конечном счете переходящие в Биг-Сюр, ужасно каменистый участок побережья.

Вовсю припекало солнце, уничтожая остатки тумана, который с утра угрожал разрушить наши планы. Все было идеально. Просто рай на земле.

Если бы я еще нашла того, кто принесет мне попить…

— О боже! — Джина уставилась куда-то поверх очков. — Зацени, какой типаж.

Я проследила за ее взглядом сквозь коричневые стекла очков от Донны Каран. Спасатель, сидевший в нескольких метрах от наших полотенец в своей белой башенке, неожиданно спрыгнул с кресла, сжав в одной руке оранжевый поплавок. Он приземлился на песок с кошачьей грацией и вихрем рванул к накатывающим на берег волнам. Длинные светлые волосы развевались на ветру, под смуглой загорелой кожей перекатывались мускулы.

Туристы завозились с фотоаппаратами, загорающие поднялись и уселись поудобнее, чтобы лучше видеть происходящее. В воздух испуганно взмывали чайки, люди поспешно убирались с пути спасателя. И вот он прыгнул в океан, на секунду выгнув поджарое мускулистое тело идеальной аркой, вынырнул в нескольких метрах от берега и быстрыми мощными гребками поплыл к парню, захваченному глубинным течением.

Представьте мое удивление, когда оказалось, что это не кто иной, как Балбес, один из моих сводных братьев, который сегодня пришел на пляж вместе с нами. Я тотчас узнала его голос — как только Балбеса вытащили на поверхность, — когда он начал крыть своего спасителя последними словами за то, что тот пытался не дать ему утонуть, позоря при этом перед сверстниками.

Спасатель порадовал меня, обругав Балбеса в ответ.

Джина, с неослабным вниманием наблюдавшая за разворачивающейся на ее глазах драмой, лениво протянула:

— Вот придурок.

Она явно не узнала жертву. По приезде подруга, к моему глубокому изумлению, сообщила, что мне жутко повезло, потому что все мои сводные братья ужасно «клевые». По всей видимости, даже Балбес.

У Джины всегда был не очень хороший вкус в том, что касалось парней.

Сейчас же она вздохнула и снова растянулась на полотенце.

— Чрезвычайно неприятный инцидент, — сказала она, вернув очки на место. — Кроме той части, когда мимо нас пробежал сексуальный спасатель. Это мне понравилось.

Несколько минут спустя красавчик тяжело прошагал в обратном направлении. С мокрыми волосами он выглядел ничуть не хуже, чем с сухими. Парень взобрался обратно в свою башенку, коротко сказав что-то по рации — вероятно, передав ориентировку на Балбеса: мол, будьте начеку, потому что ужасно глупый борец в гидрокостюме рисуется перед лучшей подругой его сводной сестры, приехавшей из другого города, — и вернулся к наблюдению за волнами в поисках других потенциальных утопленников.

— Ну все, — неожиданно провозгласила Джина. — Я влюблена. И собираюсь за него замуж.

Понимаете, о чем я? Полное отсутствие вкуса.

— Да ты пойдешь замуж за любого парня в плавках, — с отвращением ответила я.

— Неправда, — возразила подруга. Она указала на туриста с очень волосатой спиной, сидевшего вместе со своей загорелой женой в паре метров от нас. — Например, вот за этого замуж я совсем не хочу.

— Конечно, не хочешь. Он же занят.

Джина закатила глаза.

— Ты такая странная. Пойдем, купим чего-нибудь попить.

Мы поднялись, натянули шорты и сандалии. Оставив полотенца валяться, как есть, мы побрели по горячему песку к крутым ступенькам, ведущим к парковке, на которой Соня оставил машину.

— Хочу шоколадный шейк, — заявила Джина, когда мы добрались до тротуара. — Только не один из тех навороченных деликатесов для гурманов, которыми торгуют в округе. Мне хочется совершенно ненатуральный, напичканный химикатами, из тех, что продают в «Микки Ди».

— Ну-у, — протянула я, пытаясь отдышаться. Вскарабкаться по всем этим ступенькам — это вам не шутка. А ведь я в очень хорошей форме, практически каждый вечер занимаюсь кикбоксингом. — Придется тебе ехать за ним в соседний город, потому что поблизости ты не найдешь ни одного фаст-фуда.

Джина закатила глаза.

— Ну что у вас за провинциальный городишко? — воскликнула она в притворном гневе. — Ни фаст-фуда, ни светофоров, ни преступлений, ни общественного транспорта.

Но это она несерьезно. Прилетев вчера из Нью-Йорка, Джина все это время жадно впитывала нюансы моей новой жизни: обзавидовалась роскошному океанскому виду из окна моей спальни, пришла в восторг от кулинарных способностей моего отчима и не выказала ни капли пренебрежения к попыткам моих сводных братцев произвести на нее впечатление. А ведь я ожидала, что она тут же велит Соне и Балбесу, которые, похоже, сражались друг с другом за ее внимание, проваливать.

— Божечки, Саймон, — заявила она, когда я спросила ее об этом, — да они же просто красавчики. Что ты от меня хочешь?

Прошу прощения? Мои сводные братья — красавчики?

Как по мне, нет.

По-моему, если уж хочется увидеть красавчика, то зачем далеко ходить — достаточно посмотреть на парня, который стоит за прилавком в маленьком магазинчике «У Джимми», что прямо напротив лестницы, ведущей на пляж. Тупой как пробка, Курт — его так и звали, богом клянусь — тем не менее был сногсшибателен. Вытащив из холодильника и поставив на стойку запотевшую бутылку диетической колы, я одарила парня восторженным взглядом. Он был настолько поглощен чтением «Дайджеста серфинга», что даже не заметил мой плотоядный взгляд. Наверное, я перегрелась на солнце или типа того, потому что я стояла там и пялилась на Курта, хотя на самом деле думала кое о ком другом.

Кое о ком, о ком мне, по правде, вообще не стоило бы думать.

Вероятно, именно поэтому я не услышала, когда со мной поздоровалась Келли Прескотт, словно ее тут и не было.

До тех пор пока она не помахала у меня перед лицом рукой со словами:

— Эй, Земля вызывает Сьюз. Сьюз, выйди на связь.

Я оторвала взгляд от Курта и уставилась на Келли, президента десятого класса, ослепительную блондинку, словно сошедшую с обложки модного журнала. Келли красовалась в одной из папиных белых рубашек, которая была расстегнута, чтобы показать то, что под ней — связанное крючком оливковое бикини с подкладкой телесного цвета, чтобы не проглядывала голая кожа.

Рядом с Келли стояла Дебби Манкузо, время от времени девушка моего сводного брата Балбеса.

— Боже мой! — воскликнула Келли. — Я понятия не имела, что ты сегодня на пляже, Сьюз. Где ты бросила свое полотенце?

— У башни спасателя.

— Ух ты, отличное местечко. А мы во-о-он там, под лестницей.

Тут в разговор встряла Дебби, которая чересчур беззаботно прощебетала:

— Я смотрю, на парковке стоит «рамблер». Брэд со своей доской тоже здесь?

Брэдом все, кроме меня, зовут моего сводного братца Балбеса.

— Да, — подхватила Келли. — И Джейк?

Джейк — другой мой сводный брат, которого я называю Соней. По непонятным мне причинам Соня, ученик выпускного класса академии при миссии, и Балбес, который учился вместе со мной в десятом классе, считались завидной партией. Эти девчонки явно ни разу не видели их за едой. Совершенно омерзительное зрелище.

— Ага, — ответила я. И поскольку понимала, к чему они клонят, добавила: — Почему бы вам к нам не присоединиться?

— Круто, — откликнулась Келли. — Было бы просто су…

Тут появилась Джина, и Келли умолкла на полуслове.

Ну, Джина именно из тех девушек, которые заставляют людей умолкнуть на полуслове. В ней почти метр восемьдесят роста, а оттого, что в последнее время ее прическа представляет собой копну торчащих во все стороны, словно иголки, завитков медного цвета, которые образовывают вокруг головы ауру радиусом не меньше четырех или пяти дюймов, моя подружка кажется еще выше. Кроме того она красовалась в черном виниловом бикини и шортах, которые, по-видимому, были сделаны из кучи язычков, сорванных с банок с содовой.

О, и еще Джина провела на солнце целый день, так что ее кожа, обычно цвета кофе с молоком, достигла насыщенного оттенка эспрессо, поразительно смотрящегося в сочетании с колечком в носу и оранжевыми волосами.

— Вот свезло-то, — восторженно заявила Джина, с грохотом опустив на стойку рядом с моей диетической колой пак из шести бутылок. — «Ю-ху», чувиха. Идеальное сочетание химикатов.

— М-м, Джина, — начала я, надеясь, что она не ожидает, будто я выпью с ней хоть одну бутылочку. — Это мои подруги из школы, Келли Прескотт и Дебби Манкузо. Келли, Дебби, это Джина Августин, моя подруга из Нью-Йорка.

Глаза Джины расширились за стеклами очков. Наверное, ее поразило, что за время, прошедшее с моего переезда сюда, я и правда завела друзей, которых у меня в Нью-Йорке было не то чтобы много, ну кроме нее. Тем не менее, она смогла сдержать свое удивление и очень вежливо поздоровалась.

В ответ Дебби пробормотала короткое приветствие, а Келли перешла прямиком к делу:

— Где ты взяла эти потрясающие шорты?

Пока Джина рассказывала Келли, что да как, я впервые заметила четырех ребят в вечерних нарядах, которые ошивались у полки с солнцезащитными лосьонами.

Должно быть, вам интересно, почему я не разглядела их раньше. Ну, все дело в том, что буквально до последней минуты их там не было.

А потом они вдруг появились.

Живя в Бруклине, я сталкивалась с гораздо более странными вещами, чем появление четверых парадно одетых подростков в воскресный день в магазине на пляже. Но поскольку мы были не в Нью-Йорке, а в Калифорнии, зрелище было нерядовым. Еще более нерядовым был тот факт, что эта четверка как раз пыталась спереть пак с двенадцатью банками пива.

Я не шучу. Большущую упаковку пива, прямо среди бела дня, и разряжены они были, как на бал, у девушек даже цветочные браслеты на запястьях имелись. Курт, конечно, не Эйнштейн, но не думала же эта четверка, что он позволит им вот так просто взять и выйти отсюда со всем этим пивом — тем более, в таком виде?

Я приподняла очки, чтобы получше их рассмотреть.

И тут до меня дошло.

Курт и не подумал бы проверять, исполнился ли ребятам двадцать один год. Исключено.

Курт не мог их видеть.

Потому что они были мертвы.

Глава 2

Ну да, хорошо. Я вижу мертвых и разговариваю с ними. Это мой «особый» талант. Ну знаете, тот «дар», с которым мы, типа, рождаемся и который делает нас единственными в своем роде и непохожими ни на кого на этой планете, хотя на самом деле мало кто из нас вообще его обнаруживает.

О своем я узнала где-то в два года — именно тогда я встретила первого призрака.

Понимаете, мой особый дар состоит в том, что я медиатор. Я помогаю измученным душам недавно умерших людей отправляться к их потустороннему месту назначения — где бы оно ни находилось — в основном, приводя в порядок дела, которые остаются незавершенными после их смерти.

Кое-кто может подумать, что это очень круто — ну знаете, уметь разговаривать с мертвыми. Позвольте мне заверить вас, что это совсем не так. Во-первых, за редким исключением, мертвые обычно не рассказывают ничего интересного. А во-вторых, этим необыкновенным талантом не похвастаешься перед друзьями. Кто мне поверит?

Ну ладно, неважно. Короче, в данную минуту в магазинчике «У Джимми» нас было много: я, Курт, Джина, Келли, Дебби и призраки.

Круто!

Должно быть, вас удивляет, почему Курт, Джина, Дебби и Келли к этому моменту не выбежали из магазина с криками ужаса? В смысле, учитывая, что при ближайшем рассмотрении призрачная четверка конкретно смахивала на вампиров. Они излучали то особое «Гляньте-ка на меня! Я мертв!» сияние, которое есть только у привидений.

Но разумеется, Курт, Джина, Дебби и Келли не могли видеть этих призраков. А я могла.

Потому что я медиатор.

Отстойная работенка, но кому-то нужно ее делать.

Вот только, должна вам сказать, сейчас мне не очень-то хотелось этим заниматься.

Все потому, что призраки вели себя, мягко говоря, нехорошо. Насколько я могла судить, они пытались спереть пиво. Не самый благородный поступок в любое время, но, если вдуматься, особенно глупый, если так уж вышло, что вы мертвы. Не поймите меня превратно: призраки могут выпивать. На Ямайке люди по традиции ставят стаканы с кокосовым ромом для Шанго Мачо, espiritu de la buena suerte. А в Японии рыбаки оставляют саке для призраков своих утонувших собратьев. И поверьте моему слову, уровень жидкости в этих стаканах понижается не только из-за испарения. Большинство призраков любят хорошенько выпить, если выпадает такая возможность.

Нет, сглупила эта четверка в том, что они были явно новичками во всей этой ерунде, связанной с жизнью после смерти, поэтому с координацией у них пока было не очень. Призракам далеко не просто поднимать вещи, даже сравнительно легкие. Для этого требуется долгая практика. Знавала я привидения, которые были чудо как хороши в грохотании цепями и швырянии книгами и даже более тяжелыми вещами — в основном, в мою голову, но это уже совсем другая история.

Но в большинстве случаев упаковка с двенадцатью бутылками пива намного превышает средние способности новичка в мире призраков, и у этих клоунов ничего бы не вышло. Я бы их предупредила, но поскольку никто, кроме меня, их не замечал, — а парящая за полкой с солнцезащитными лосьонами упаковка находилась вне поля зрения девочек и Курта, и видела ее только я, — это могло показаться несколько странным.

Однако четверка поняла намек без слов. Одна из девушек — блондинка в ярко-синем облегающем платье — прошипела:

— Вон та, в черном, пялится на нас!

Один из парней — оба были в смокингах, оба мускулистые, оба блондины; такие, знаете, типичные спортсмены — отмахнулся:

— Ничего подобного. Она смотрит на «Бэн де солей».

Подняв очки наверх, я дала им понять, что на самом деле уставилась прямо на них.

— Черт, — синхронно выругались парни.

Они выпустили пак с пивом из рук, будто он внезапно загорелся. Внезапный взрыв стекла и пива заставил всех, кто находился в магазине, — ну, кроме меня, конечно, — подпрыгнуть.

Курт выглянул из-за своего журнала и спросил:

— Какого черта?

А потом он сделал очень неожиданную вещь: потянулся под стойку и вытащил оттуда бейсбольную биту.

— А ты молоток, кореш! — выдала Джина, с огромным интересом взглянув на Курта.

Тот, похоже, не услышал одобрительных слов. Проигнорировав нас, он зашагал туда, где за стойкой с лосьонами растеклось пиво, посмотрел на месиво из разбитого стекла и картона на полу и снова, теперь жалобно, спросил:

— Какого черта?

Только на этот раз он сказал не «черт», если вы понимаете, о чем я.

Джина подошла к Курту, чтобы оценить масштабы разрушений.

— Надо же, жалость какая, — сказала она, пнув один из крупных осколков носком сандалии на платформе. — Как думаешь, что произошло? Землетрясение?

Когда мой отчим по дороге из аэропорта домой спросил, что Джине больше всего хочется испытать, пока она будет в Калифорнии, та без колебаний ответила: «Большой звездец». В Нью-Йорке землетрясений случалось не то чтобы очень много.

— Не было никакого землетрясения, — возразил Курт. — И это пиво стояло в холодильнике вон у той стены. Как оно оказалось здесь? — поинтересовался он.

Келли и Дебби присоединились к Джине с Куртом, оценивая ущерб и недоумевая, что же стряслось. Я же топталась на месте. Наверное, я бы могла пролить свет на случившееся, но сомневалась, что мне кто-то поверит — во всяком случае, если я расскажу все как есть. Ладно, Джина, вероятно, поверила бы. Кое-что о медиаторстве ей было известно — чуть больше, чем всем, кого я знала, за исключением, возможно, моего младшего сводного брата Дока и отца Дома.

И все же этого было недостаточно. Я всегда, так сказать, держала свои дела при себе. Так гораздо проще, знаете ли.

В общем, я прикинула, что с моей стороны самым мудрым решением будет не лезть в это дело, открыла баночку с содовой и сделала большой глоток. Ах! Бензоат калия. Как раз то, что нужно.

И вот только тогда, оглядевшись по сторонам, я заметила заголовок на первой странице местной газеты, который гласил: «Четверо погибших в полночном падении в пучину».

— Может, кто-то вытащил пиво и собирался его купить, — предположила Келли, — а в последнюю минуту передумал и оставил его вот тут на полке…

— Ага, — с энтузиазмом перебила ее Джина. — А потом его столкнуло вниз землетрясение!

— Не было никакого землетрясения, — повторил Курт. Только на сей раз его голос звучал не так уверенно. — Или было?

— Я вроде что-то почувствовала, — заявила Дебби.

— Да, я, кажется, тоже, — подхватила Келли.

— Всего минуту, — добавила Дебби.

— Ага, — согласилась Келли.

— Черт! — Джина уперла руки в бедра. — Вы хотите сказать, только что действительно произошло землетрясение, и я его пропустила?

Я взяла из стопки верхнюю газету и развернула.

«Вчера ночью четверо учеников выпускного класса школы имени Роберта Льюиса Стивенсона трагически погибли в автомобильной катастрофе, возвращаясь с весеннего бала. Семнадцатилетняя Фелисия Брюс и восемнадцатилетние Марк Палсфорд, Джош Сондерс и Кэрри Уитмэн скончались на месте в результате лобового столкновения на коварном участке прибрежной автодороги штата Калифорния, которое привело к тому, что их машина, сломав заграждение, вылетела с дороги и упала в океан».

— На что это похоже? — допытывалась Джина. — Чтобы я поняла, если случится еще одно.

— Ну, оно было не очень сильным, — ответила Келли. — Просто… ну, если ты пережил достаточно землетрясений, то вроде как просто это ощущаешь, понимаешь? Словно затылком чувствуешь. Будто там волоски встают дыбом.

— Ага, — поддакнула Дебби. — Именно такое чувство. Не столько ощущаешь, как земля шатается под тобой, сколько как порыв холодного воздуха проносится сквозь тебя.

— Точно, — согласилась Келли.

«Сообщается, что пришедший с моря после полуночи густой туман привел к ухудшению видимости и сложным дорожным условиям вдоль всей части береговой линии, известной под названием Биг-Сюр, и поспособствовал аварии».

— Как-то это не похоже ни на одно из тех землетрясений, о которых я слышала, — заявила Джина. В ее голосе звучал откровенный скепсис. — Больше напоминает истории о привидениях.

— Но это правда, — возразила Келли. — Иногда толчки настолько легкие, что их нельзя почувствовать по-настоящему. И они очень точечные. Например, два месяца назад землетрясение обрушило в нашей школе порядочный кусок крытого перехода. И все. Ни о каких повреждениях в других местах не сообщалось.

Судя по ее лицу, Джину это не впечатлило. Она же не знала, что я сделала. Что тот кусок перекрытия рухнул не из-за землетрясения, а из-за сверхъестественного происшествия, которое случилось во время ссоры между мной и упрямым призраком.

— Моя собака всегда знает, когда будет землетрясение, — сказала Дебби. — Она носа не показывает из-под бильярдного стола.

— А сегодня она сидела под бильярдным столом? — поинтересовалась Джина.

— Ну… — заколебалась Дебби. — Нет…

«Водитель второго автомобиля, несовершеннолетний, чье имя не было названо полицией, пострадал при аварии, однако после оказания медицинской помощи был выписан из больницы Кармела. На данный момент неизвестно, находился ли кто-то из водителей в состоянии алкогольного опьянения, но полиция заявила, что причины аварии будут расследоваться».

— Гляньте-ка. — Джина наклонилась и вытащила что-то из кучи осколков. — Одна уцелела.

В руке у нее была бутылка «Бада».

— Ну, уже кое-что, — произнес Курт, забрав у Джины бутылку.

Над входной дверью звякнул колокольчик, и в магазин вдруг вошли два моих сводных брата и их друзья-серферы. Они сменили свои гидрокостюмы на повседневную одежду и где-то оставили свои доски. Очевидно, парни решили прерваться и перекусить вяленой говядиной, поскольку именно к стойке с ней они и направились.

— Привет, Брэд, — откровенно кокетничая, поздоровалась Дебби.

Балбес отвлекся от вяленой говядины на достаточно долгий срок, чтобы крайне неловко поздороваться в ответ — неловко, потому что несмотря на то, что именно с Дебби Балбес как бы встречался, на самом-то деле ему нравилась Келли.

И что еще хуже, с Джиной он тоже безбожно флиртовал с самого ее приезда.

— Привет, Брэд, — сказала Джина. В ее голосе не было ни капли кокетства. Джина никогда не кокетничала. С парнями она была очень прямолинейной. Именно поэтому с седьмого класса она ни одного субботнего вечера не сидела дома — каждую неделю бегала на свидания. — Привет, Джейк.

Соня обернулся с набитым ртом и, моргая, уставился на Джину. Когда-то я думала, что у него проблемы с наркотиками, но потом поняла, что это его обычное состояние.

— Привет, — отозвался Соня.

Он сглотнул и вдруг сделал нечто исключительное — ну, по крайней мере, для Сони.

Он улыбнулся.

Это было уже чересчур. Я прожила с этими парнями два месяца — с тех пор как мама вышла замуж за их отца и перевезла меня через всю страну, чтобы мы могли жить все вместе Одной Большой Счастливой Семьей — и за все это время я видела улыбку Сони от силы пару раз. А теперь он пускал слюни при виде моей лучшей подруги.

Это было круто, скажу я вам. Круто!

— Так что, девчонки, вы возвращаетесь? — поинтересовался Соня. — В смысле, к воде?

— Ну, — медленно начала Келли, — наверное, это зависит…

Джина сразу же перешла к сути.

— А вы чем займетесь, ребята? — спросила она.

— Спустимся вниз еще на часик, — ответил Соня. — А потом пойдем есть ццу. Вы с нами?

— Можно обсудить, — откликнулась Джина. Она вопросительно посмотрела на меня: — Саймон?

Проследив за направлением ее взгляда, я поняла, что подруга заметила газету в моих руках, и поспешно положила ее обратно.

— Конечно, — согласилась я. — Как скажешь.

Я решила, что лучше поесть, пока есть возможность. Во мне крепло ощущение, что скоро я буду очень занята.

Глава 3

— А, ангелы РЛС, — сказал отец Доминик.

Я даже не подняла головы. Шлепнувшись на один из стоящих перед его столом стульев, я играла на «Геймбое», который был конфискован каким-то преподавателем у ученика и в конечном счете очутился в верхнем ящике директорского стола. Я собиралась иметь этот ящик в виду, когда придет Рождество. Мне пришла в голову отличная мысль, где взять подарки для Сони и Балбеса.

— Ангелы? — проворчала я, и не только потому что жутко проигрывала в «Тетрис». — По-моему, в них нет ничего ангельского.

— Насколько я понимаю, они были очень привлекательными молодыми людьми. — Отец Дом подвигал туда-сюда пачки бумаги, которыми был завален его стол. — Заводилы класса. Золотая молодежь. Кажется, ангелами РЛС их окрестил директор школы в своем заявлении для прессы относительно трагедии.

— Ха! — Я попробовала повернуть фигуру причудливой формы, чтобы та вошла в маленький предназначенный для нее промежуток. — Ангелы, которые пытались свистнуть упаковку «Бада».

— Вот. — Отец Дом нашел газету, которую я видела днем раньше, только, в отличие от меня, потрудился ее развернуть. Он долистал до некрологов, где были размещены фотографии погибших. — Посмотри, этих ли молодых людей ты встретила?

Я передала ему «Геймбой».

— Закончите за меня игру, — предложила я, взяв у него газету.

Отец Доминик в ужасе опустил взгляд на экран.

— Вот тебе на. Боюсь, я не…

— Просто поворачивайте фигуры, чтобы вписать их в промежутки внизу. Чем больше рядов вы заполните до конца, тем лучше.

— О! — произнес отец Дом. «Геймбой» попискивал и издавал резкие звуки, в то время как падре яростно давил на кнопки. — Ой-ой-ой! Любая игра сложнее пасьянса на компьютере — и, боюсь, я…

Он умолк, с головой погрузившись в игру. Я же, вместо того чтобы читать газету, уставилась на него.

Отец Доминик — такой милый старикан. Он, конечно, частенько на меня злится, но это не означает, что я его не люблю. На самом деле я, как ни удивительно, все крепче привязываюсь к падре. Например, сейчас я поняла, что с нетерпением ждала, когда смогу прибежать к нему и поделиться рассказом о тех ребятах, которых увидела в магазине. Вероятно, все дело в том, что после шестнадцати лет, проведенных в вынужденном молчании о своих «особых» способностях, я наконец-то могла хоть с кем-то поговорить, ведь у отца Дома был тот же дар — о чем я узнала в первый же день пребывания в стенах Академии при миссии Хуниперо Серра.

Отец Доминик, кстати, гораздо лучший медиатор, чем я. Ну, может, не лучший. Но другой точно. Понимаете, ему действительно кажется, что с призраками лучше всего действовать, мягко наставляя и убеждая — как и с живыми людьми. Мне же больше импонирует подход «ближе к делу», который довольно часто включает в себя махание кулаками.

Что ж, иногда эти мертвые ребята просто не хотят слушать.

Не все, конечно. Некоторые из них очень хорошие слушатели. Как тот, что живет в моей спальне, например.

Однако в последнее время я изо всех сил стараюсь не думать о нем больше, чем нужно.

Я переключила внимание на газету, которую мне дал отец Дом. Точно, это оказались они, ангелы РЛС. Те самые ребята, которых я встретила вчера в магазинчике «У Джимми», только на школьных фотографиях на них не было вечерних нарядов.

Падре не лукавил. Они были привлекательными. И яркими. И заводилами. Фелисия, самая младшая, возглавляла школьную команду поддержки, Марк Палсфорд был капитаном футбольной команды, а Джош Сондерс — президентом выпускного класса. Кэрри Уитмэн стала королевой последнего школьного бала — не совсем лидерская позиция, но голосование за королеву проходит достаточно демократично. Четверо ярких, привлекательных девушек и юношей, а ныне — бездыханные призраки.

От которых, как мне довелось узнать, добра не жди.

Некрологи были полны печали, но я не знала этих людей. Они ходили в школу имени Роберта Льюиса Стивенсона, которая была злейшим врагом Академии при миссии Хуниперо Серра, где отец Дом был директором, и учились мы со сводными братьями. РЛС всегда надирала нам зад в академических и спортивных состязаниях. И хотя школьный дух во мне не очень силен, я всегда питала слабость к аутсайдерам — а академия при миссии, по сравнению с РЛС, явно пасла задних.

Так что я не собиралась рыдать взахлеб из-за потери нескольких учеников РЛС. Особенно обладая той информацией, которой владела я.

Не то чтобы мне было известно достаточно много. На самом деле я вообще почти ничего не знала. Но вчера ночью, вернувшись домой после похода «на пиццу» с Соней и Балбесом, Джина поддалась синдрому смены часовых поясов — мы на три часа отстаем от Нью-Йорка, так что было около девяти вечера, когда она буквально вырубилась на тахте, которую мама купила и поставила в моей комнате, чтобы Джина спала рядом со мной, пока будет у нас гостить.

Я в общем-то не возражала. Пребывание на солнце изрядно меня вымотало, так что я вполне удовлетворилась бы тихим вечером, проведенным на своей кровати над домашней работой по геометрии, которая, как я заверила маму, была сделана задолго до прилета Джины.

Именно тогда рядом с моей кроватью неожиданно материализовался Джесс.

— Ш-ш-ш, — шепнула я ему, когда он начал говорить, и указала на Джину.

Я заблаговременно объяснила Джессу, что Джина прилетит из Нью-Йорка и останется здесь на неделю, и что я буду признательна, если на время ее визита он куда-нибудь свалит.

Необходимость делить комнату с ее предыдущим обитателем — точнее, призраком ее предыдущего обитателя, поскольку Джесс уже лет сто пятьдесят как умер, — это вам не шутки.

С одной стороны, я прекрасно понимала Джесса. Не его вина, что кто-то его убил — во всяком случае, я предполагала, что именно так он и умер. Сам Джесс — оно и понятно, наверное, — не горел желанием об этом говорить.

И вроде как его вины нет было и в том, что вместо того, чтобы отправиться в рай, в ад, в другую жизнь или куда там люди отправляются после смерти, он оказался привязанным к комнате, в которой его убили. Ибо, что бы вы там себе не думали, большинство людей не становятся привидениями. Боже упаси! Если бы это было так, моя общественная жизнь свелась бы к нулю… не то чтобы она била ключом. Призраками становятся только те люди, у которых остаются какие-то незаконченные дела.

Понятия не имею, что за дела оставил незавершенными Джесс — и, по правде говоря, совсем не уверена, что он сам в курсе. Но если уж мне суждено было делить спальню с привидением мертвого парня, по-моему, просто несправедливо, что тот должен был оказаться таким красавчиком.

Серьезно. Джесс настолько хорошо выглядит, что это совершенно не способствует моему душевному спокойствию. Я, может, и медиатор, но я же все-таки человек, черт возьми!

И все же он пришел, после того как я очень вежливо попросила его некоторое время не появляться, и стоял передо мной, весь такой мужественный и сексуальный, в своем обычном наряде девятнадцатого века, который просто обязан быть объявлен вне закона. Ну знаете, тот, который состоит из обтягивающих черных брюк и белой рубашки с вырезом вот дотуда…

— Когда она уезжает? — требовательно спросил Джесс, чем отвлек мое внимание от распахнутого ворота своей рубашки, открывающего мускулистый живот с ярко выраженными кубиками пресса, и заставил поднять взгляд к лицу — вероятно, не стоит упоминать, что лицо у него просто идеальное, за исключением маленького белого шрама на одной из темных бровей.

Джесс и не думал понижать голос. Джина его не слышала.

— Я же говорила, в следующее воскресенье, — ответила я. Мне как раз-таки, чтобы не быть услышанной, приходилось шептать.

— Так нескоро?

На лице у него читалось раздражение. Хотела бы я сказать, что он был раздражен, поскольку считал каждый миг, проведенный с Джиной, похищенным у него, Джесса, и в глубине души обижался на нее за это.

Но, честно говоря, я сильно сомневалась, что дело обстояло именно так. Я, конечно, уверена, что нравлюсь Джессу и все такое…

Но только как подруга. И никак иначе. Да и с чего бы он питал ко мне другие чувства? Ему сто пятьдесят лет — сто семьдесят, если учитывать, что на момент смерти Джессу было около двадцати. Что может найти мужчина, повидавший немало за свои сто семьдесят лет, в шестнадцатилетней десятикласснице, у которой никогда не было парня и которая даже экзамен на права сдать не может?

Чертовски мало.

Давайте смотреть правде в глаза: я отлично знала, почему Джесс хотел, чтобы Джина уехала.

Из-за Гвоздика.

Гвоздик — наш кот. Я говорю «наш», поскольку несмотря на то, что обычно животные терпеть не могут привидений, Гвоздик проявлял странную симпатию к Джессу. Его привязанность к призраку в некотором роде компенсировала полное отсутствие расположенности ко мне, хотя именно я кормила Гвоздика и чистила его туалет, а еще — о, точно! — спасла его от прозябания в трущобах Кармела.

Проявило ли это глупое создание хоть толику благодарности ко мне? Как бы не так. А вот Джесса он обожает. На самом деле Гвоздик почти все время проводит на улице и соизволяет прийти, только когда чувствует, что должен появиться Джесс.

Вот как сейчас, например. Я услышала знакомый топот над крыльцом — Гвоздик всегда взбирался на сосну и спрыгивал с нее на крышу, — а в следующую минуту огромный рыжий кошмар протиснулся в окно, которое я оставила открытым для него, жалобно мяукая, словно его годами морили голодом.

Увидев Гвоздика, Джесс тут же направился к нему и начал чесать кота за ушами, заставив того так громко заурчать, что я испугалась, не разбудит ли он Джину.

— Слушай, это же всего на неделю, — сказала я. — Гвоздик переживет.

Джесс посмотрел на меня с выражением, которое как бы намекало, что, по его мнению, мой уровень IQ упал на пару пунктов.

— Я беспокоюсь не о Гвоздике, — произнес он.

Эти слова меня только запутали. Я знала, что Джесс не мог переживать обо мне. То есть с момента знакомства с ним я, конечно, попадала в парочку передряг — передряг, из которых Джессу частенько приходилось меня вытаскивать, — но сейчас ведь ничего такого не случилось. Ну, не считая встречи с четверкой умерших ребят, которых я увидела днем в магазине «У Джимми».

— Да? — Я посмотрела на Гвоздика, который откинул голову, явно кайфуя от того, как Джесс чешет его под подбородком. — А о чем тогда? Джина вообще-то очень крутая. Даже если она о тебе узнает, сомневаюсь, что она выбежит из комнаты, вопя во всю глотку, или сделает еще что-нибудь в том же духе. Она, наверное, просто захочет время от времени брать у тебя взаймы рубашку или типа того.

Джесс оглянулся на мою гостью. Джину почти не было видно: только парочка бугорков под одеялом да множество ярко-медных кудряшек, рассыпавшихся по подушке.

— Не сомневаюсь, что она очень… крутая, — немного поколебавшись, сказал Джесс. Иногда мои словечки из двадцать первого века его озадачивают. Ну и ладно. Он частенько говорит что-то на испанском, на котором я не знаю ни словечка, и это озадачивает меня. — Просто кое-что произошло…

Я тут же оживилась. У него было очень серьезное выражение лица. На мгновение у меня мелькнула шальная мысль, что, возможно, говоря «кое-что произошло», Джесс подразумевал следующее: я наконец-то осознал, что ты идеально мне подходишь и что все это время я боролся с непреодолимым притяжением к тебе, а теперь все же проиграл схватку с самим собой ввиду твоей потрясающей неотразимости.

Но тут Джесс добавил:

— Я кое-что слышал.

Я разочарованно откинулась на подушки.

— О, так ты почувствовал возмущения в Силе, Люк?

Джесс недоуменно нахмурил брови. Само собой, он понятия не имел, о чем я. Редкие проблески моего юмора, по большей части, как ни печально, растрачивались на Джесса впустую. Совершенно неудивительно, что он не был в меня влюблен ни на вот столечко.

Вздохнув, я пояснила:

— Так ты что-то услышал по призрачному сарафанному радио. Что?

Джесс частенько узнавал о событиях, происходящих на, как это я называю, призрачном уровне. Непосредственного отношения к этим происшествиям он сам почти никогда не имел, но обычно все заканчивалось тем, что в них оказывалась вовлечена я, причем самым ужасным, угрожающим жизни — ну или по крайней мере страшно неприятным — образом. В последний раз, когда он «что-то услышал», меня в итоге чуть не убил сумасшедший застройщик.

Так что, думаю, вы понимаете, почему мое сердечко вовсе не заходится в восторге каждый раз, как Джесс упоминает, что что-то услышал.

— У нас появились новички, — сказал Джесс, продолжая гладить Гвоздика. — Совсем юные.

Я подняла брови, припомнив ребят в вечерних нарядах в магазине.

— Да?

— Они кое-что ищут, — продолжил Джесс.

— Ага, я в курсе. Пиво.

Джесс покачал головой. У него был немного отсутствующий взгляд, он смотрел куда-то мимо меня, словно видел что-то далеко-далеко за моим правым плечом.

— Нет, не пиво, — ответил он. — Они ищут человека. И злятся. — Джесс резко сфокусировал взгляд своих темных глаз на моем лице. — Очень злятся, Сюзанна.

Он глядел на меня с таким пылом, что я не выдержала и отвернулась. Во взгляде темно-карих глаз Джесса столько глубины, что я довольно часто не могу сказать, где заканчиваются его зрачки и начинается радужка. Это немного нервирует. Почти так же, как то, что он всегда зовет меня полным именем — Сюзанна. Никто никогда не называл меня так, кроме отца Доминика.

— Злятся?

Я посмотрела на учебник по геометрии. Ребята, которых я видела, не выглядели злыми ни на йоту. Возможно, напуганными, когда они поняли, что я могу их видеть. Но не злыми. Он точно говорит о ком-то другом, подумала я.

— Ну ладно, — согласилась я. — Буду держать ушки на макушке. Спасибо.

Кажется, Джесс хотел что-то добавить, но Джина вдруг повернулась, подняла голову и, прищурившись, посмотрела на меня.

— Сьюз, с кем ты разговариваешь? — сонно спросила она.

— Ни с кем, — ответила я, понадеявшись, что подруга не сможет увидеть виноватое выражение на моем лице. Ненавижу ей врать. В конце концов, она же моя лучшая подруга. — А что?

Джина приподнялась на локтях и изумленно уставилась на Гвоздика.

— Так это и есть знаменитый Гвоздик, о котором я столько слышала от твоих братьев? Черт, он и правда урод.

Джесс напрягся. Гвоздик был его «малышом», нельзя просто взять и назвать малыша Джесса уродом.

— Не так уж он и плох, — сказала я, надеясь, что Джина поймет посыл и заткнется.

— Ты что, на крэке? — поинтересовалась Джина. — Саймон, у этой твари только одно ухо.

Над туалетным столиком неожиданно задрожало большое зеркало в позолоченной раме. Оно часто так делает, когда Джесс раздражен — очень-очень раздражен.

Не знавшая об этом Джина уставилась на зеркало с растущим воодушевлением.

— Ух ты! — воскликнула она. — Здорово! Еще одно!

Она, конечно же, имела в виду землетрясение, но это было не землетрясение, как и в предыдущий раз. Это просто Джесс выпускал пар.

А в следующее мгновение бутылочка лака, которую Джина оставила на туалетном столике, взлетела и вопреки всем законам гравитации приземлилась прямо в чемодан, стоявший на полу возле кушетки на расстоянии двух-трех метров от столика.

Думаю, не стоит уточнять, что лак — а он был изумрудно-зеленым — был не закручен. И что приземлился он прямехонько на стопку одежды, которую Джина еще не распаковала.

Она издала крик ужаса и, пулей вылетев из-под одеяла, бросилась на пол, пытаясь хоть что-нибудь спасти. Я же в это время послала Джессу очень неодобрительный взгляд.

Но все, что он ответил, так это:

— Не надо на меня так смотреть, Сюзанна. Ты слышала, что она о нем сказала, — оскорбленно заявил Джесс. — Она назвала его уродом.

— Я называю его уродом постоянно, — прорычала я, — но со мной ты никогда так не поступал.

Он поднял бровь, на которой виднелся шрам, и бросил:

— Ну, когда ты так говоришь, это другое.

А потом, словно не мог нас больше выносить, вдруг взял и исчез, оставив после себя очень недовольно выглядящего Гвоздика и растерянную Джину.

— Не понимаю, — выдохнула она, разглядывая цельный купальник с леопардовым принтом, который был безнадежно испорчен. — Не понимаю, как это произошло. Сначала пиво в том магазине, а теперь это. Говорю тебе, Калифорния странная.

Размышляя обо всем этом на следующее утро в кабинете отца Дома, я вроде бы понимала, как должна была чувствовать себя Джина. Я имею в виду, ей, наверное, казалось, что в последнее время вещи летают туда-сюда до ужаса часто. Общим же знаменателем, которого Джина пока не заметила, было то, что летали они только тогда, когда я оказывалась поблизости.

У меня складывалось ощущение, что если она пробудет тут всю неделю, то просечет фишку. И быстро.

Падре был поглощен «Геймбоем», который я ему всучила. Я опустила газету с некрологом и позвала:

— Отец Дом.

Его пальцы лихорадочно порхали над кнопками, которые управляли фигурами.

— Минуточку, Сюзанна, пожалуйста, — ответил он.

— Э-э, отец Дом? — Я помахала газетой в его сторону. — Это они. Ребята, которых я вчера видела.

— Эм-хм-м… — ответил падре.

Пискнул «Геймбой».

— Так что нам, наверное, стоит за ними присматривать. Джесс сказал…

Отец Доминик знал о Джессе, хотя их отношения были, скажем так, не особо теплыми: отец Ди здорово возражал против того, что, по сути, в моей спальне жил парень. У него с Джессом состоялась приватная беседа, и хотя падре вышел с нее до некоторой степени успокоенным — несомненно, тем фактом, что Джесс, разумеется, не питал ко мне ни малейшего любовного интереса, — он по-прежнему заметно напрягался каждый раз, как всплывало имя Джесса, так что я старалась упоминать его только при крайней необходимости. Я решила, что сейчас как раз один из таких моментов.

— Джесс сказал, что почувствовал сильное, м-м, возмущение по ту сторону. — Я отложила газету и указала наверх за неимением лучшего направления. — Злое. Очевидно, где-то бродят некие расстроенные туристы. Он сказал, они кого-то ищут. Сначала я решила, что Джесс не мог говорить об этих ребятах, — я постучала по газете, — потому что, казалось, все, что они ищут — это пиво. Но существует вероятность, что у них есть и другие намерения. — Более убийственные, подумала я, но вслух этого не произнесла.

Но отец Дом, похоже, как он частенько это делал, прочел мои мысли.

— Святые небеса, Сюзанна! — воскликнул он, оторвав взгляд от экрана «Геймбоя». — Не считаешь же ты, что эти молодые люди, которых ты видела, и возмущение, которое почувствовал Джесс, как-то связаны между собой? Поскольку, должен сказать, я в этом глубоко сомневаюсь. Насколько я понял, ангелы были просто… истинными светочами в их кругу.

Господи. Светочами. Интересно, назовет ли хоть одна живая душа светочем меня, когдая умру? Глубоко сомневаюсь. Даже мама не зайдет настолько далеко.

Однако я оставила свои мысли при себе. По моему личному опыту, отцу Ди не понравится, что я об этом думаю, и уж тем более он мне не поверит. Так что вместо этого я сказала:

— Ну, просто посматривайте по сторонам, ладно? Дайте знать, если увидите их поблизости. Ну, я имею в виду, э-э, ангелов.

— Разумеется. — Отец Дом покачал головой. — Какая трагедия. Бедные души. Такие невинные. Такие юные. Ой. О, боже. — Он смущенно показал мне «Геймбой». — Рекорд.

В этот момент я и решила, что сегодня слишком засиделась в директорском кабинете. Весенние каникулы в академии при миссии отличались по срокам от моей старой школы в Бруклине, где по-прежнему училась Джина, так что приехав ко мне на каникулы в Калифорнию, она была вынуждена несколько дней таскаться за мной из класса в класс — по крайней мере, до тех пор, пока я не придумаю, как прогулять уроки и при этом не попасться. Сейчас Джина сидела на уроке мировой истории у мистера Уолдена, и я не сомневалась, что пока меня не было, она успела влипнуть во все неприятности, какие только можно.

— Ну ладненько, — выпалила я, поднявшись со стула. — Дайте знать, если услышите что-нибудь о тех ребятах.

— Да-да. — Отец Доминик снова переключил все свое внимание на «Геймбой». — Пока.

Готова поклясться, что, закрывая дверь его кабинета, я услышала, как он произнес нехорошее слово, после того как «Геймбой» издал предупреждающий писк. Но это так на него не похоже, что, должно быть, мне послышалось.

Ага. Конечно.

Глава 4

Когда я вернулась на урок всемирной истории, Келли Прескотт, мой друг Адам, Роб Келледжер — один из клоунов класса и приятель Балбеса — и тихий паренек, имя которого я никак не могла запомнить, как раз заканчивали доклад на тему «Гонка ядерного вооружения: кто победит?»

Как по мне, это было задание «для галочки». В смысле, после падения коммунизма в России не все ли теперь равно?

Наверное, в этом и была вся суть. Нам должно быть не все равно. Потому что на диаграммах, которые показывала группа Келли, оказалось несколько стран, у которых оружия и прочей ерунды гораздо больше, чем у нас.

— Ну ладно, — сказала Келли, когда я вошла в класс, положила пропуск на стол мистера Уолдена и отправилась на свое место. — В общем, как вы видите, США неплохо обеспечены ракетами и тому подобным, но вот что касается танков, китайцы наращивают военную мощь гораздо сильнее… — Келли указала на множество маленьких красных бомбочек на плакате. — И если им взбредет в голову, они запросто могут стереть нас с лица земли.

— Вот только в Америке, — заметил Адам, — оружия в частной собственности больше, чем во всей китайской армии, поэтому…

— Поэтому что? — спросила Келли. Я поняла, что в рядах группы докладчиков наметился раскол. — Что сделают пистолеты и ружья против танков? Я прямо вижу, как мы все становимся в ряд и палим изо всех стволов по танкам, на которых китайцы нас попросту давят.

Адам закатил глаза. Он был далеко не в восторге, когда его записали в одну группу с Келли.

— Ага, — поддакнул Роб.

Оценка за групповые проекты складывалась из нескольких составляющих, тридцать процентов ставили сразу за участие каждого в докладе. Вероятно, это «ага» и было вкладом Роба.

Парень, имени которого я не знала, не сказал ни слова. Он был высок, худощав и носил очки. Нездоровая бледность кожи явно указывала на то, то он редко ходил на пляж. А КПК в кармане его рубашки объяснял, почему.

Сидевшая сзади Джина передала мне записку на страничке, выдернутой из блокнота, в котором она рисовала.

«Где ты шлялась, черт возьми?» — желала знать подруга.

«Я же тебе говорила, со мной хотел встретиться директор», — дописала я.

«Зачем? — не сдавалась Джина. — Ты снова взялась за старое???»

Я не винила ее за этот вопрос. Скажем так, в нашей школе в Бруклине мне частенько приходилось прогуливать уроки. Ну а чего вы ожидали? Я была единственным медиатором на все пять районов Нью-Йорка. Это до фига привидений! Здесь мне, по крайней мере, время от времени помогал отец Ди.

«Ничего подобного, — написала я в ответ. — Отец Дом курирует наш ученический совет. Мне нужно было согласовать с ним кое-какие наши последние расходы».

Мне казалось, эта тема окажется настолько скучной, что Джина от меня отстанет. Фигушки!

«И? Кое-какие — это какие? — спросила она. — Я имею в виду, ваши расходы».

Неожиданно у меня вырвали блокнот из рук. Я подняла голову и увидела Ки-Ки, которая стала моей лучшей подругой, когда я переехала в Калифорнию. На уроках истории Ки-Ки сидела передо мной, и сейчас она что-то лихорадочно царапала в блокноте. Не прошло и минуты, как Ки-Ки сунула мне его обратно.

«Ты слышала? — написала она своим размашистым почерком. — В смысле, о Майкле Медуччи?»

«Наверное, нет, — ответила я. — А кто это — Майкл Медуччи?»

Прочитав мой вопрос, Ки-Ки скорчила рожицу и указала на стоящего перед классом парня, того самого, с нездоровой бледностью лица и КПК.

«О!» — одними губами протянула я. Эй, я пришла в академию при миссии всего два месяца назад, в январе. Ну подайте на меня в суд за то, что я еще не всех знаю по именам.

Ки-Ки склонилась над блокнотом и строчила там что-то так долго, будто роман писала. Мы с Джиной обменялись взглядами. У Джины в глазах плясали смешинки. Кажется, она находила мою жизнь на Западном побережье крайне забавной.

Наконец я получила блокнот обратно. Ки-Ки явно торопилась, когда писала: «Майк — тот самый парень, который вел второй попавший в субботу ночью в аварию автомобиль. Ну помнишь, ту, на шоссе, на побережье, где погибли четыре ученика РЛС».

Ого, подумала я. А в дружбе с редактором школьной газеты однозначно есть свои выгоды. Ки-Ки каким-то образом удавалось разведывать все обо всех.

«Я слышала, он возвращался от друзей, — писала она. — Опустился туман, и, наверное, они до последнего не видели друг друга, после чего попытались разминуться. Его машина врезалась в насыпь, а их — сломала дорожное ограждение и упала в море с высоты шестидесяти метров. В той машине никто не выжил, но Майкл отделался парой треснувших ребер из-за сработавшей подушки безопасности».

Я уставилась на Майка Медуччи. По парню не скажешь, что он буквально на выходных попал в аварию, в которой погибло четыре человека. Он выглядел как мальчишка, который, возможно, слишком засиделся вечером за видео-играми или в чате «Звездных войн». Я находилась слишком далеко, чтобы разглядеть, не дрожат ли его пальцы, держащие диаграмму, но что-то в вымученном выражении его лица подсказывало мне, что так оно и есть.

«А если учесть, что буквально месяц назад его младшая сестра — ты ее не знаешь, она учится в восьмом классе — чуть не утонула на какой-то вечеринке у бассейна и с тех пор лежит в коме, то ситуация становится особенно трагичной. Вот тебе и пример семейного проклятия…»

— В заключение хочется добавить, — произнесла Келли, даже не попытавшись сделать вид, что не читает с карточки с тезисами, и выпалив слова так быстро, что они слились в сплошной речитатив, который невозможно было разобрать, — что-Америке-надо-тратить-гораздо-больше-средств-на-наращивание-военной-мощи-поскольку-мы-сильно-отстаем-от-китайцев-и-те-могут-напасть-на-нас-в-любой-момент-спасибо.

Мистер Уолден сидел, закинув ноги на стол и пристально глядя поверх наших голов на океан, который достаточно хорошо виден из большинства окон кабинетов академии при миссии. Осознав, что в классе неожиданно воцарилась полная тишина, он вздрогнул и опустил ноги на пол.

— Очень хорошо, Келли, — сказал мистер Уолден, хотя было очевидно, что он ни слова не слышал из ее доклада. — У кого-нибудь есть к Келли вопросы? Ладно, отлично, следующая группа…

Тут мистер Уолден удивленно уставился на меня.

— Э-э, — как-то странно запнулся он. — Да?

Поскольку я руки не поднимала и не подавала никаких других знаков, что мне есть что сказать, он немного застал меня врасплох. А потом позади меня раздался голос:

— М-м, прошу прощения, но это заключение — что мы, то есть страна, должны начать наращивать наш военный арсенал, чтобы конкурировать с китайцами — звучит, как по мне, крайне непродуманно.

Медленно обернувшись, я пристально поглядела на Джину и встретила ее открытый и честный взгляд. И все же я ее знала.

Джина заскучала. Именно подобные вещи она и вытворяла, когда ей было скучно.

Мистер Уолден с заинтересованным лицом выпрямился на стуле и сказал:

— Похоже, гостья мисс Саймон не согласна с вашим выводом, группа номер семь. Что вы можете возразить?

— В чем именно непродуманно? — потребовала разъяснений Келли, не потрудившись посовещаться с членами своей группы.

— Ну, мне просто кажется, что деньги, о которых вы говорили, лучше было бы потратить на что-нибудь другое, — развила свою мысль Джина, — вместо того, чтобы стремиться сравняться с китайцами по количеству танков. Ну то есть какая разница, что у них больше танков? Вряд ли они смогут подогнать их к Белому дому и заявить: «Ну все, сдавайтесь, капиталистические свиньи!» Я к тому, что нас ведь разделяет немаленький такой океан, так же?

Мистер Уолден чуть ли не в ладоши захлопал от радости.

— И какое же лучшее применение вы предлагаете этим деньгам, мисс Августин?

Джина пожала плечами.

— Ну разумеется, на образование.

— Какой толк в образовании, — спросила Келли, — если тебя атакует танк?

Стоящий рядом с Келли Адам выразительно закатил глаза и отважился вставить свои пять копеек:

— Возможно, если мы будем получше учить будущие поколения, они смогут все вместе избежать войны при помощи конструктивной дипломатии и разумного диалога со своими собратьями.

— Ага, в яблочко, — согласилась Джина.

— Простите, вы что, все на крэке? — поинтересовалась Келли.

Мистер Уолден бросил в сторону седьмой группы мел, который с грохотом врезался в их плакат, отскочил и упал на пол. В этом не было ничего удивительного. Он частенько швырялся мелом, если ему казалось, что мы не уделяем предмету должного внимания, особенно после ланча, когда мы сидели немного осоловелые, переев корн-догов.

А вот реакция Майка Медуччи, когда мел стукнулся о плакат, который Майкл держал в руках, была далека от обычной. Он с криком выронил плакат и присел — реально присел, закрыв лицо руками, — словно на него несся китайский танк.

Мистер Уолден ничего не заметил. Он все еще был вне себя.

— Вам полагалось, — рявкнул он на Келли, — подготовить серьезные доводы. Требование, чтобы оппоненты ответили, принимают ли они крэк, не похоже на убедительную аргументацию.

— Ну серьезно, мистер Уолден, — возразила Келли, — если бы они только посмотрели на диаграмму, то увидели бы, что у китайцев гораздо больше танков, чем у нас, и этого не изменит никакое образование в мире…

В этот момент мистер Уолден заметил, как Майк Медуччи встает из своей защитной позы.

— Медуччи, — резко спросил он, — что с вами?

И я поняла, что мистер Уолден не в курсе, как Майк провел уикенд. Возможно, он и о коматозной сестре ничего не знал. Для меня всегда оставалось тайной, как Ки-Ки умудрялась выведать все эти вещи, о которых не имели представления даже наши учителя.

— Н-ничего, — заикаясь, пробормотал Майк, побледнев сильнее обычного. Он как-то странно выглядел. Я не могла точно сказать, что с ним не так, но это было нечто большее, чем просто обычное смущение ботаника. — И-извините, мистер У-уолден.

Скотт Тернер, один из дружков Балбеса, сидящий через несколько парт от меня, пробормотал:

— И-извините, мистер У-уолден.

Скотт говорил тихим фальцетом, но все равно достаточно громко, чтобы его услышал каждый человек в классе — особенно Майкл, на бледном лице которого наконец-то появилось немного румянца, как только его ушей достигло хихиканье одноклассников.

Одной из функций вице-президента десятого класса является необходимость поддерживать дисциплину среди одноклассников во время заседаний ученического совета. Но я принимаю свои обязанности близко к сердцу, поэтому стремлюсь обращать внимание непослушных сверстников на их поведение каждый раз, как посчитаю нужным, а не только во время собраний совета.

Поэтому я наклонилась вперед и прошипела:

— Эй, Скотт.

Все еще смеясь над своей шуткой, Скотт обернулся ко мне. И вдруг замолк.

Не уверена, что именно я хотела сказать — кажется, что-то о последнем свидании Скотта с Келли Прескотт и пинцете, — но, к сожалению, мистер Уолден меня опередил.

— Тернер, — прорычал он, — утром я хочу увидеть на своем столе ваше эссе о битве при Геттисберге на тысячу слов. Восьмая группа, будьте готовы к своему докладу завтра. Все свободны.

В академии при миссии нет звонков с урока и на урок. Мы переходим из кабинета в кабинет каждый час и должны делать это тихо. Двери всех классных комнат открываются прямо в крытые переходы, которые выходят на прекрасный внутренний двор. Здесь растут высоченные пальмы, шумит фонтан, а еще тут стоит статуя основателя миссии, Хуниперо Серра. Миссии не меньше трехсот лет, так что она привлекает множество туристов, и гвоздем программы в их туре после базилики является как раз внутренний двор.

На самом деле я очень люблю посидеть тут и помедитировать о том о сем, например… О, ну я не знаю: почему же мне так не повезло родиться медиатором, а не нормальной девушкой, и почему мне, похоже, никак не удается завоевать особую симпатию Джесса, ну вы понимаете, о чем я. Журчание воды в фонтане, щебет воробьев под крышей перехода, гудение крылышек колибри около цветов гибискуса размером с тарелку, приглушенная болтовня туристов — которые ощущают величие этого места и соответственно понижают голос — все вместе делает внутренний двор миссии тихим местечком, располагающим к тому, чтобы посидеть и поразмышлять о собственной судьбе.

Однако двор облюбовали еще и монахини, которые поджидали наивных учеников, совершивших ошибку и слишком громко заговоривших по дороге на следующий урок.

Тем не менее не родилась еще та монашка, которая заставит молчать Джину.

— Чувиха, это было так притянуто за уши, — громко пожаловалась она по дороге к моему шкафчику. — Что это вообще за вывод? Охотно верю, что китайцы собираются прикатить сюда на танках и напасть на нас. Но как они собираются сюда добраться? Через Канаду?

Я постаралась не рассмеяться, хотя это было нелегко. А Джина все бушевала.

— Я знаю, что это девчонка — президент твоего класса, но ох уж эти тупые блондинки…

— Осторожнее, — буркнула идущая следом за нами Ки-Ки.

Поначалу я подумала, что ей не понравилась последняя ремарка, поскольку, будучи альбиноской, Ки-Ки была самой блондинистой из блондинок, но оказалось, что она предупреждала о монахине, которая зыркала на нас из внутреннего двора.

— О, здорово, это ты, — обрадовалась Джина, заметив Ки-Ки. Она совершенно не обратила внимания на предупреждающий взгляд в сторону монашки и ни на йоту не понизила голос. — Саймон, Ки-Ки говорит, что собирается после школы в торговый центр.

— У мамы день рождения, — оправдываясь, пояснила Ки-Ки. Она знала, как я отношусь к торговым центрам. Джина, память которой всегда была немного избирательной, очевидно, об этом забыла. — Надо купить ей какие-нибудь духи, или книгу, или еще что-нибудь.

— Что скажешь? — спросила Джина. — Хочешь пойти с ней? Я никогда не была в настоящем калифорнийском торговом центре. Хочу посмотреть, что там и как.

— Видишь ли, — ответила я, набирая комбинацию на замке и открывая шкафчик, — «Гэп» продает одно и то же старье по всей стране.

— Эй, при чем тут «Гэп»? Я говорю о красавчиках.

— Ой, извини. — Я избавилась от учебника по истории и выудила учебник по биологии, которая шла следующим уроком. — Я забыла.

— В этом твоя проблема, Саймон, — заявила Джина, прислонившись к соседнему шкафчику. — Ты недостаточно часто думаешь о парнях.

Я с грохотом захлопнула дверцу шкафчика.

— Я часто о них думаю.

— А вот и нет. — Джина посмотрела на Ки-Ки. — Она хоть с одним ходила на свидание, с тех пор как сюда приехала?

— Конечно, — кивнула Ки-Ки. — С Брайсом Мартинсоном.

— Нет, — сказала я.

Ки-Ки подняла на меня глаза. Она была ниже меня ростом.

— Что значит — нет?

— Мы с Брайсом на самом деле никогда не ходили на свидание, — немного неловко пояснила я. — Помнишь, он сломал ключицу…

— Ах да, — вспомнила Ки-Ки. — Когда произошел тот нелепый случай с распятием. А потом он перевелся в другую школу.

Ага, потому что тот нелепый случай вообще-то не был случайным: призрак его мертвой подружки уронил на Брайса это распятие в совершенно несправедливой попытке удержать меня от свидания с ним.

К сожалению, ей это удалось.

Внезапно Ки-Ки радостно выпалила:

— Но ты точно встречалась с Тэдом Бомонтом. Я видела вас двоих в «Кофе Клатч».

— Серьезно? — восторженно спросила Джина. — Саймон встречалась с парнем? Расскажи.

Ки-Ки нахмурилась.

— Черт! Все продлилось совсем недолго, так ведь, Сьюз? Что-то случилось с его дядей или вроде того, и Тэду пришлось уехать к родственникам в Сан-Франциско.

Перевожу: после того как я предотвратила наше с ним убийство дядей Тэда, сумасшедшим серийным убийцей, Тэд и его отец уехали из города.

Вот вам и благодарность, да?

— Боже, а с парнями, с которыми ты встречаешься, похоже, вечно случается что-то нехорошее, а, Сьюз? — задумчиво протянула Ки-Ки.

— Не со всеми. — Я подумала о Джессе и неожиданно почувствовала себя подавленно.

И тут я припомнила, что Джесс:

а) мертв, так что видеть его могу только я — вряд ли хорошая черта для бойфренда;

б) никогда в действительности не приглашал меня на свидание, так что нельзя было утверждать, что мы встречались.

Именно в этот момент что-то промчалось мимо меня так быстро, что я только краем глаза заметила пятно цвета хаки, которое тут же исчезло, оставив после себя лишь легкий аромат знакомого мужского одеколона. Я оглянулась и увидела, что этим пятном был Балбес. Он взял Майкла Медуччи в борцовский захват, а в это время Скотт Тернер сунул палец Майклу под нос и рыкнул:

— Ты напишешь это эссе за меня, Медуччи. Усек? Тысяча слов о Геттисберге к завтрашнему утру. И не забудь сделать двойной интервал.

Не знаю, что на меня нашло. Иногда меня просто охватывают внезапные порывы, над которыми я абсолютно не властна.

Но я вдруг сунула свои учебники Джине и промаршировала туда, где стоял мой сводный братец. А через мгновение уже сжимала между пальцами короткие волоски на его затылке.

— Отпусти его, — приказала я, с силой потянув и прокрутив волоски против часовой стрелки.

Этот метод пыток, как я недавно выяснила, был гораздо более эффективным, чем предыдущий способ — ну, когда я звезданула Балбеса в живот. За последние несколько недель он конкретно накачал мышцы брюшного пресса, несомненно подумав о защите как раз на такой вот случай.

Однако не позволить мне хватать его за волоски на шее он мог, лишь обрив голову, а этот вариант, судя по всему, не пришел ему на ум.

Балбес тут же освободил Майкла, издав дикий вопль. Майкл отшатнулся прочь и начал суетливо подбирать учебники, которые перед этим уронил.

— Сьюз, — крикнул Балбес, — отпусти!

— Да, тебя это не касается, Саймон, — добавил Скотт.

— Еще как касается, — возразила я. — Все, что происходит в этой школе, касается меня. Хочешь знать, почему?

Балбес уже знал ответ. Я вдолбила его в сводного братца во время нескольких предыдущих стычек.

— Потому что ты вице-президент, — ответил он. — А теперь отпусти, блин, меня, или, клянусь, я расскажу папе…

Я отпустила его, но лишь потому, что появилась сестра Эрнестина. Очевидно, за ней сбегала монахиня. Посылать за подкреплением каждый раз, как между нами с Балбесом начинаются драки, стало официальной стратегией академии при миссии.

— Какие-то проблемы, мисс Саймон?

Сестра Эрнестина, заместитель директора, — это очень высокая и полная женщина, которая носит гигантское распятие на груди такого же размера. Она обладает сверхъестественной силой вызывать ужас везде, где появляется, всего лишь нахмурив брови. Я восхищаюсь этим ее талантом и надеюсь когда-нибудь его перенять.

— Нет, сестра, — отозвалась я.

Сестра Эрнестина перевела взгляд на Балбеса.

— Мистер Аккерман? Проблемы?

Тот угрюмо массировал затылок.

— Нет, сестра, — повторил он за мной.

— Вот и хорошо, — сказала сестра Эрнестина. — Я рада, что вы наконец-то поладили. Такая привязанность между родственниками вдохновляет всех нас. А теперь, пожалуйста, поторопитесь в класс.

Я развернулась и присоединилась к Ки-Ки и Джине, которые стояли и наблюдали за разворачивающейся перед ними сценой.

— Божечки, Саймон, — с отвращением заявила Джина, пока мы шли в био-лабораторию. — Неудивительно, что здешние парни тебя не любят.

Глава 5

— Милая, это то, что тебе нужно, — заявила Джина.

Ки-Ки оглядела наряд, который та уговорила ее купить, а потом еще и заставила надеть, чтобы мы смогли на нее полюбоваться.

— Ну не знаю, — с сомнением протянула Ки-Ки.

— То, что нужно, — снова повторила Джина. — Говорю тебе, это твое. Скажи ей, Сьюз.

— Довольно эффектно, — подтвердила я. Джина знала свое дело. Она превратила Ки-Ки из простушки в модницу.

— Но в школу ты в этом пойти не сможешь, — не удержалась я от замечания. — Юбка слишком короткая.

Я на собственном горьком опыте усвоила, что дресс-код академии при миссии, несмотря на довольно мягкие правила, не приемлет мини-юбок ни при каких обстоятельствах. И я сильно сомневалась, что новый свитер Ки-Ки, не прикрывающий пупок и украшенный искусственным мехом, получит одобрение сестры Эрнестины.

— И куда же мне тогда все это надевать? — поинтересовалась Ки-Ки.

— В церковь, — ответила я, пожав плечами.

Ки-Ки бросила на меня саркастический взгляд.

— Ой, ну ладно. Ты точно сможешь пойти в этом в «Кофе Клатч». И на вечеринки.

Ки-Ки терпеливо смотрела на меня сквозь фиолетовые линзы очков.

— Меня не приглашают на вечеринки, Сьюз, — напомнила она.

— Ты всегда можешь натянуть все это, когда будешь идти ко мне, — любезно предложил Адам.

Вздрогнув, Ки-Ки глянула на него, и мне стало очевидно, что сколько бы она не потратила на этот наряд — а за него, должно быть, пришлось выложить карманные деньги как минимум за несколько месяцев, — это того стоило: Ки-Ки тайком сходила с ума по Адаму Мактавишу, сколько я ее знала, и даже, вероятно, гораздо дольше.

— Ну ладушки, Саймон, — заявила Джина, опустившись на один из пластиковых стульев, расставленных на фуд-корте. — А ты чем занималась, пока я улаживала проблемы с весенним гардеробом мисс Уэбб?

Я приподняла пакет из «Музыкального городка» и, запинаясь, промямлила:

— Я купила диск.

— Чего? — потрясенно спросила Джина.

— Диск.

У меня не было никакого желания ничего приобретать, но отправленная в дебри торгового центра с четкими инструкциями вернуться с обновкой, я запаниковала и заскочила в первый попавшийся магазин.

— Ты же знаешь, в торговых центрах у меня начинается сенсорная перегрузка, — пояснила я.

Джина покачала головой, ее медные кудряшки подпрыгивали и колебались.

— На нее даже разозлиться не получается, — обратилась подруга к Адаму. — Она ведь такая милая.

Адам переключил внимание с нового дерзкого наряда Ки-Ки на меня.

— Ага, — согласился он. — Она такая. — И тут его взгляд переместился за мое плечо, и у него расширились глаза. — Но вот идет парочка, которая, по-моему, может с этим не согласиться.

Обернувшись, я увидела неторопливо бредущих к нам Соню и Балбеса. Для Балбеса торговый центр был вторым домом, но что здесь делал Соня, я не представляла. Все свое свободное время между уроками и доставкой пиццы — он копил на «камаро» — он обычно проводил в океане на доске для серфинга. Ну или спал.

Он шлепнулся на стул рядом с Джиной и с интонациями, которых я раньше никогда от него не слышала, сказал:

— Привет. Слыхал, ты будешь здесь.

И вдруг все стало ясно.

— Эй, — позвала я, привлекая внимание Ки-Ки.

Она все еще восторженно пялилась на Адама, пытаясь понять — я точно это знала — что именно он имел в виду, предложив, чтобы она приходила в новом наряде к нему домой. Делал ли он ей сексуальные намеки — как она явно надеялась — или просто поддерживал беседу?

— А? — спросила Ки-Ки, даже не потрудившись повернуть ко мне голову.

Я скорчила гримасу. Судя по всему, мои чувства никто не разделял.

— Ты уже купила подарок маме? — спросила я.

— Еще нет, — еле слышно ответила Ки-Ки.

— Отлично. — Я положила диск ей на колени. — Подержи-ка. Пойду куплю ей выбор месяца от книжного клуба Опры. Как насчет такого варианта?

— Звучит здорово, — отозвалась Ки-Ки, по-прежнему не глядя на меня, хотя и сунула двадцатку.

Закатив глаза, я схватила деньги и пулей выскочила из-за стола, пока не слетела с катушек и не заорала во весь голос. Вы бы тоже заорали, если бы увидели эту картину — а именно, как Балбес отчаянно пытается втиснуть стул между Соней и Джиной.

Не понимаю. Правда не понимаю. То есть я знаю, что, вероятно, произвожу впечатление сухаря и, может, даже кажусь слегка ненормальной из-за всей этой медиаторской ерунды, но в глубине души я очень заботливый человек. Я справедлива и не глупа, а иногда даже бываю забавной. И знаю, что не такая уж я и страшная. В смысле, я каждое утро делаю укладку феном, и мне не раз и не два говорили (ну да, это была мама, но ведь все равно же считается), что мои глаза — как изумруды. Так почему же так происходит? Как Джина оказалась в окружении двух парней, которые наперебой пытаются завладеть ее вниманием, а мне даже одного не удается заполучить? В том смысле, что я, судя по всему, даже мертвым парням недостаточно нравлюсь, а у них, как мне кажется, не так уж много вариантов.

Стоя в очереди в кассу с книгой для мамы Ки-Ки, я никак не могла успокоиться и все думала и думала… Как вдруг меня кто-то похлопал по плечу. Обернувшись, я обнаружила, что смотрю на Майкла Медуччи.

— М-м, — начал он. Майкл держал в руках какой-то справочник по программированию и в свете флуоресцентных ламп книжного магазина выглядел еще бледнее, чем обычно. — Привет. — Он нервно коснулся очков, словно проверяя, что те по-прежнему на месте. — Так и думал, что это ты.

— Привет, Майкл, — ответила я и продвинулась немного вперед вместе с очередью.

Он последовал за мной.

— О, ты знаешь, как меня зовут. — Ему явно было приятно.

Я не стала уточнять, что до сегодняшнего дня понятия об этом не имела, а просто улыбнулась и сказала:

— Ага.

Возможно, улыбка была ошибкой. Потому что Майкл шагнул поближе, и его прорвало.

— Я просто хотел поблагодарить. Ну знаешь. За то, что ты сегодня сделала со своим, м-м, сводным братом. Ну знаешь. Чтобы заставить его меня отпустить.

— Ага, — снова сказала я. — Да ладно, делов-то.

— Нет, я серьезно. Никто никогда ничего подобного для меня не делал — я имею в виду, до того как ты пришла в академию при миссии, никто ни разу не давал отпор Брэду Аккерману. Ему все сходило с рук. Практически даже убийство.

— Ну, с этим покончено.

— Да. — Майкл нервно рассмеялся. — Да, с этим покончено.

Женщина, стоящая впереди меня, подошла к кассиру, и я встала на ее место. Майкл тоже двинулся вперед, только шагнул немного дальше, чем следовало, и в итоге уткнулся в меня.

— Ой, извини, — стушевался он и отступил назад.

— Да ничего, — ответила я, начиная жалеть, что не осталась с Джиной, пусть даже это означало риск заработать кровоизлияние в мозг.

— Твои волосы очень вкусно пахнут, — тихо произнес Майкл.

О господи. Меня сейчас, кажется, хватит удар, прямо здесь, в очереди. Твои волосы очень вкусно пахнут? Твои волосы очень вкусно пахнут?! Кем он себя возомнил? Джеймсом Бондом? Нельзя говорить человеку, что его волосы вкусно пахнут. Не в торговом центре.

К счастью, кассир крикнул: «Следующий», — и я поспешила расплатиться за покупку, полагая, что к тому времени, как обернусь, Майкла уже не будет.

Я ошиблась. Ужасно ошиблась.

Майкл не просто остался рядом, но, как оказалось, вовсе не собирался покупать тот справочник по программированию — это была его книга, и он просто таскал ее с собой, — так что ему даже не надо было останавливаться возле кассы… где я как раз и собиралась от него избавиться.

Нет. О нет. Вместо этого он последовал за мной, когда я вышла из магазина.

Ладно, сказала я себе. У парня сестра в коме. Она пошла на вечеринку у бассейна, а в итоге оказалась подключенной к аппарату жизнеобеспечения. Это кого угодно доконает. А как насчет автокатастрофы? Парень только что побывал в ужасной аварии. Вполне возможно, что он убил четырех людей. Четырех людей! Не нарочно, конечно. Но четверо погибших, в то время как ты чудом остался цел и невредим… Это и сестра в коме… у кого хочешь крыша слегка поедет, так ведь? Так что не суди его слишком строго. Будь с ним слегка поласковей.

Проблема заключалась в том, что я уже повела себя с ним слегка поласковей, и посмотрите, что из этого вышло: он практически меня преследовал.

Майкл направился за мной прямиком в «Victoria's Secret», куда я инстинктивно подалась, полагая, что ни один парень не пойдет за девушкой в место, где так откровенно и напоказ выставляются бюстгальтеры. Боже, как же я ошибалась.

— Так что ты думаешь о нашем групповом докладе? — спросил он, пока я копалась в куче белья из вискозы с леопардовым узором. — Ты согласна со своей, э-э, подругой, что аргументы Келли были бессмысленными?

Бессмысленными? Что это вообще за слово?

Прежде чем я успела ответить, к нам подошла продавщица.

— Здравствуйте, — сказала она с широкой улыбкой. — Вы обратили внимание на нашу распродажу? Купите три пары трусиков и получите четвертую бесплатно.

Я поверить не могла, что она произнесла слово «трусики» перед Майклом. И что Майкл просто стоял там и улыбался. Я даже перед мамой не могу произнести это слово! Я развернулась и вышла из магазина.

— Обычно я в торговый центр не хожу, — продолжал болтать Майкл. Он приклеился ко мне, как пиявка. — Но когда услышал, что ты будешь здесь… Ну, я подумал: зайду-ка и погляжу, что тут и как. Ты часто здесь прогуливаешься?

Я старалась держаться направления фуд-корта в слабой надежде, что смогу отделаться от Майкла в толпе перед «Чик Филл-Эй». Хотя идти было совсем не просто. Во-первых, складывалось ощущение, будто каждый ребенок на этом полуострове решил после школы отправиться в торговый центр. А во-вторых, тут как раз проводили одно из тех мероприятий, ну знаете, которые вечно проводят в торговых центрах. Это было что-то вроде сумасшедшего карнавала с платформами на колесах, золотыми масками, ожерельями и тому подобным. Наверное, праздник имел успех, поскольку после него осталась целая куча всякой ерунды вроде большущих сверкающих фиолетово-золотистых кукол. Огромные, они покачивались над атриумом торгового центра, подвешенные к стеклянному потолку. Некоторые из них достигали пяти-шести метров в длину. Конечности кукол болтались во все стороны — вероятно, предполагалось, что они должны выглядеть как-то причудливо, но иногда это усложняло маневрирование в толпе.

— Нет, — ответила я Майклу. — Я стараюсь никогда сюда не приходить. Ненавижу такие места.

Майкл просиял.

— Правда? Я тоже! — выпалил он, в то время как на него нахлынула волна младшеклассников. — Ух ты, вот это совпадение. Знаешь, не так уж много людей нашего возраста не любят комплексы вроде этого. Видишь ли, человек — стадное животное, и, будучи таковым, тянется к местам скопления себе подобных. На самом деле то, что нам с тобой здесь не нравится, — это показатель некой биологической дисфункции.

Мне пришло в голову, что у Майкла Медуччи и моего младшего сводного брата Дока много общего.

А еще я невольно подумала, что когда парень предполагает, будто бы девушка может страдать биологической дисфункцией, это не очень-то способствует тому, чтобы завоевать ее сердце.

— Может, мы с тобой могли бы поехать куда-нибудь, где не так шумно? — предложил Майкл, когда мы увернулись от большой руки, которая болталась под висящей в пятнадцати футах над нами кукольной головой с безумной улыбкой. — Я на маминой машине. Можно выпить кофе или еще что-нибудь, в городе, если хочешь…

Вот тут-то я его и услышала. Знакомое хихиканье.

Не спрашивайте, как я смогла его расслышать сквозь гомон окружающей толпы, звучащую на заднем плане музыку и вопли какого-то ребенка, которому мама не хотела покупать мороженое. Просто услышала и все.

Смех. Вчера этот смех донесся до меня в магазинчике «У Джимми» как раз перед тем, как я заметила призраков той четверки умерших ребят.

А в следующую секунду раздался громкий треск, очень похожий на звук рвущейся резинки, когда ее натягивают чересчур сильно. Крикнув: «Берегись!» — я сбила Майкла Медуччи с ног, уложив его на землю.

И хорошо, что я это сделала. Потому что через секунду на том месте, где он стоял, с грохотом разбилась гигантская улыбающаяся кукольная голова.

Когда осела пыль, я оторвалась от рубашки Майкла Медуччи и посмотрела на то, что осталось от кукольной головы. Та была сделана не из папье-маше, как я думала, а из гипса, который теперь валялся вокруг целыми кусками. В воздухе стояло облако пыли, от которого я закашлялась. С кукольного лица частично отвалилась штукатурка, так что кукла по-прежнему искоса на меня пялилась, но только одним глазом, скалясь при этом беззубой улыбкой.

Секунду стояла тишина, нарушаемая лишь моим кашлем и неровным дыханием Майкла.

Потом раздался женский крик.

А после этого разверзся ад. Люди, спотыкаясь, бросились врассыпную, пытаясь убраться подальше от висящих над головами кукол, словно те должны были сорваться вниз все сразу и прямо сейчас.

Наверное, сложно их винить. Эта штука, должно быть, весила не меньше ста килограммов. Если бы она приземлилась на Майкла, то убила бы на месте, ну или как минимум серьезно покалечила бы. Я в этом даже не сомневалась.

Как и в том, кому принадлежал язвительный голос, — мне даже не понадобилось смотреть в ту сторону, — который спустя мгновение насмешливо протянул:

— Ну надо же, гляньте-ка, что у нас тут. Какие у вас теплые отношения.

Я все же повернула голову и увидела, что сюда уже прибежал Балбес — вместе с запыхавшимися Джиной, Ки-Ки, Адамом и Соней.

Мне даже в голову не приходило, что я до сих пор лежу на Майкле, пока Соня не стащил меня с него.

— Ну почему стоит только отвернуться на пять минут, как на тебя что-то падает? — спросил меня сводный брат, словно ему это уже надоело.

Поднимаясь, я послала ему сердитый взгляд. Должна сказать, я не могла дождаться, когда Соня наконец свалит в колледж.

— Эй! — Он наклонился к Майклу и пару раз похлопал того по щекам, вероятно, в какой-то бессмысленной попытке привести парня в чувство, хотя сомневаюсь, что скорая помощь пользуется подобными методами. У Майкла были закрыты глаза, и хотя я видела, что он дышит, выглядел он так себе.

Однако похлопывания по щекам помогли. Веки Майкла задрожали и поднялись.

— Ты в порядке? — озабоченно поинтересовалась я и протянула Майклу руку, но он ее не увидел.

— М-мои очки, — начал он вслепую шарить среди кусков штукатурки.

Их нашла Ки-Ки и, попытавшись как можно лучше отчистить стекла, подала Майклу.

— Спасибо.

Майкл надел очки, и его глаза за линзами стали огромными, когда он увидел царившую кругом разруху. По нему кукла не попала, но без особого труда уничтожила скамейку и металлическую урну.

— О боже, — выдохнул Майкл.

— И не говори, — поддакнул Адам. — Если бы не Сьюз, тебя бы раздавила гигантская гипсовая кукольная голова. Паршивенький способ умереть, а?

Майкл продолжал пялиться на обломки.

— О боже, — повторил он.

— Ты в норме, Сьюз? — спросил Джина, положив ладонь мне на плечо.

Я кивнула.

— Кажется, да. Во всяком случае, переломов нет. Майкл? А ты как? Цел?

— Откуда он знает? — фыркнул Балбес, но я зыркнула на братца, и тот, наверное, припомнил, как сильно я умею тянуть за волосы, поскольку тут же заткнулся.

— Я в порядке, — отозвался Майкл. Он оттолкнул протянутые Соней руки. — Оставьте меня в покое. Я же сказал, все в порядке.

— Ого! — попятился Соня. — Ну извини. Просто пытался помочь. Пошли, Джи. У нас шейки осядут.

Минуточку. Я испуганно глянула на лучшую подругу и старшего сводного брата. Джи? Кто такая Джи?

Ки-Ки выудила из-под вороха сверкающей фиолетово-золотистой ткани подарочный пакет.

— О! — радостно воскликнула она. — Это книжка, которую ты купила моей маме?

Я смотрела вслед Соне, который шел к фуд-корту в обнимку с Джиной. С Джиной. Моей лучшей подругой! Судя по всему, моя лучшая подруга позволяла моему сводному брату покупать ей коктейли и обнимать себя. И называть ее Джи!

Майкл с трудом поднялся на ноги. Тут к нему подбежали охранники.

— Эй, паренек, потише. Скорая уже едет.

Но Майкл яростно их растолкал и, бросив последний непонятный взгляд на кукольную голову, поковылял к выходу. Охранники пристроились за ним следом, очевидно, переживая о возможном сотрясении… или судебном иске.

— Блеск! — покачала головой Ки-Ки. — Ни капли благодарности. Ты спасла парню жизнь, а он свалил, даже «спасибо» не сказав.

— Ага, — согласился Адам. — И как у тебя получается быть в курсе, когда что-то собирается свалиться на голову какому-нибудь парню и отталкивать его в сторону, Сьюз? И как бы сделать так, чтобы мне на голову что-нибудь рухнуло, чтобы тебе пришлось сшибить с ног меня?

Ки-Ки ткнула его в живот. Адам сделал вид, будто ему больно, и пару секунд забавно пошатывался туда-сюда, пока чуть не споткнулся о куклу, после чего уткнулся в нее взглядом и замер.

— Интересно, что же случилось? — протянул он.

Несколько работников торгового центра уже находились тут, задаваясь тем же вопросом и нервно косясь в мою сторону. Если бы они узнали, что моя мама работает в службе новостей на телевидении, то уже, наверное, из кожи вон лезли бы в попытках всучить мне бесплатные подарочные сертификаты в магазины одежды и всякого барахла.

— Я имею в виду, если подумать, это все же немного странно, — продолжал Адам. — Эта штука провисела там несколько недель, а потом вдруг под ней оказывается Майкл Медуччи, и…

— Бах! — закончила Ки-Ки. — Ну или типа того… Не знаю. Кто-то там наверху явно за ним присматривает.

Кстати говоря. Я огляделась, надеясь хотя бы мельком увидеть того, кто хихикал как раз перед тем, как кукла свалилась нам на голову.

В поле зрения ничего подозрительного не оказалось, но это не имело значения. Я знала, кто за этим стоял.

И это точно был не ангел.

Глава 6

— Что ж, — сказал Джесс, когда я поздним вечером поведала ему обо всем. — Ты знаешь, что надо делать.

— Ага, — мрачно ответила я, уткнувшись подбородком в колени. — Нужно рассказать ей, как я нашла эротический журнал под передним сиденьем «рамблера». Это заставит ее быстренько изменить мнение.

Разрезанная шрамом бровь поползла вверх.

— Сюзанна, о чем ты говоришь?

— О Джине, — пояснила я, удивившись, что он не понял. — И Соне.

— Нет, — возразил Джесс. — Я имел в виду мальчика, Сюзанна.

— Какого мальчика? — И тут я вспомнила. — А, ты о Майкле?

— Да. Если то, что ты рассказала, правда, он в большой опасности, Сюзанна.

— Знаю.

Я откинулась назад, опершись на локти. Мы сидели на крыше над крыльцом, на которую выходили окна моей спальни. Вообще-то здесь, под звездами, было очень даже мило. Мы расположились достаточно высоко, чтобы нас никто не разглядел — не то чтобы кто-то, кроме меня или отца Дома, все равно мог увидеть Джесса, — а в воздухе витал приятный аромат хвои высоченной сосны, растущей у крыльца. На этой неделе крыша была единственным местом, где мы могли посидеть и поговорить, не опасаясь, что нас кто-нибудь прервет. Ну, вернее, кто-кто конкретный: моя гостья Джина.

— Ну и что же ты собираешься с этим делать?

Белая рубашка Джесса в лунном свете казалась голубоватой. Как и блики в его черных волосах.

— Понятия не имею, — ответила я.

— Действительно?

Джесс не сводил с меня глаз. Я терпеть не могла, когда он так делал. Это заставляло меня чувствовать… не знаю. Словно он мысленно сравнивает меня с кем-то другим. А единственным кем-то другим, приходящим на ум, была Мария де Сильва, девушка, на которой Джесс собирался жениться, перед тем как умер. Я однажды видела ее портрет. Для середины девятнадцатого века она была горячей штучкой. Мало приятного, скажу я вам, когда вас сравнивают с цыпочкой, которая умерла еще до того, как вы родились.

И всегда могла воспользоваться юбкой с огромными фижмами, чтобы прикрыть свою немаленькую задницу.

— Тебе придется их отыскать, — подсказал Джесс. — Ангелов. Потому что если я прав, этот мальчик будет в опасности до тех пор, пока их не убедят уйти.

Я вздохнула. Джесс был прав. Он всегда был прав. Вот только мне вовсе не улыбалось выслеживать кучку веселящихся призраков, пока в городе будет Джина.

С другой стороны, Джине, как оказалось, не очень-то хотелось тусоваться со мной.

Я встала, осторожно поднялась по черепице и нагнулась, чтобы заглянуть через эркер в свою спальню. Тахта пустовала. Я снова спустилась к сидящему Джессу и плюхнулась рядом с ним.

— Господи, она до сих пор там.

Джесс посмотрел на меня, лунный свет высветил легкую улыбку на его губах.

— Ты не можешь винить ее за интерес к твоему брату, — заметил он.

— Сводному брату, — напомнила я. — И да, могу. Он хищник. И он затащил ее в свое логово.

Джесс улыбнулся шире. Даже зубы у него казались голубоватыми в свете луны.

— Они просто играют в компьютерные игры, Сюзанна.

— Откуда ты знаешь? — Тут я вспомнила. Он же призрак. Он мог ходить где угодно. — Ну да, хорошо. Может быть, когда ты смотрел в последний раз. Но кто знает, чем они занимаются сейчас?

Джесс вздохнул.

— Ты хочешь, чтобы я снова туда заглянул?

— Нет! — Я пришла в ужас. — Мне нет дела до того, чем она там занимается. Если ей хочется торчать с таким неудачником, как Соня, я не могу ей помешать.

— Брэд тоже был там, — напомнил Джесс. — Когда я смотрел в последний раз.

— О, супер. То есть она торчит там с двумя неудачниками.

— Не понимаю, почему это настолько тебя огорчает, — сказал Джесс. Он растянулся на крыше, как никогда довольный жизнью. — Мне так гораздо больше нравится.

— Как — так? — проворчала я.

У меня никак не получалось найти удобное положение. Я все время ощущала задницей сосновые иголки.

— Когда мы только вдвоем, — пояснил он, пожав плечами. — Как всегда.

Прежде чем я успела ответить на это признание, показавшееся — по крайней мере, мне — невероятно искренним и, возможно, даже романтическим, на подъездной дорожке мелькнули фары, и Джесс перевел взгляд вниз.

— Кто это?

Я даже не глянула туда. Мне было все равно.

— Должно быть, один из дружков Сони. Что ты только что имел в виду? Когда сказал, как тебе нравится, когда мы остаемся только вдвоем?

Но Джесс продолжал вглядываться в темноту.

— Это не друг Джейка, — возразил он. — Слишком много… страха. Это не может быть тот мальчик, Майкл?

— Что?

Я повернулась и, вцепившись в край крыши, проследила взглядом, как приехавший минивэн притормаживает и паркуется позади маминой машины.

Через мгновение с водительского места выбрался Майкл Медуччи и, бросив на входную дверь нервный взгляд, с решительным видом направился к дому.

— О боже! — воскликнула я, отшатнувшись от края крыши. — Ты прав! Это он! И что мне делать?

Джесс молча покачал головой.

— То есть как это — что тебе делать? Ты знаешь, что делать. Ты проделывала это сотни раз.

Я продолжала таращиться на Джесса без единого слова, и тогда он наклонился так, что его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от моего.

Но вместо того, чтобы поцеловать меня, как я надеялась целую потрясающую волнительную секунду, он четко, по словам произнес:

— Ты медиатор, Сюзанна. Иди и делай свое дело.

Я открыла рот, собираясь высказать глубокие сомнения в том, что Майкл появился у моего дома, чтобы попросить помощи в решении своих проблем с полтергейстом, учитывая его неосведомленность о моей подработке охотницей за привидениями. Более вероятно, что он приехал с намерением пригласить меня пойти с ним куда-нибудь. На свидание. Уверена, Джессу такой вариант даже в голову не пришел, поскольку, скорее всего, в его время не было никаких свиданий, хотя в двадцать первом веке они случались с девушками с пугающей регулярностью. Ну, не обязательно со мной, но все равно с очень многими девушками.

Я уже собиралась напомнить Джессу, что это испортит замечательную возможность побыть вдвоем, когда раздался звонок в дверь, и я услышала, как где-то в доме Док прокричал:

— Я открою!

— О господи, — ахнула я и закрыла лицо ладонями.

— Сюзанна, с тобой все хорошо? — взволнованно спросил Джесс.

Я мысленно встряхнулась. О чем я думала? Майкл Медуччи приехал вовсе не за тем, чтобы куда-нибудь меня пригласить. Если бы он хотел позвать меня погулять, то позвонил бы, как любой нормальный человек. Нет, он появился здесь по какой-то другой причине. Мне не о чем волноваться. Совершенно не о чем.

— Я в порядке, — отозвалась я и медленно поднялась.

— Не похоже, — возразил Джесс.

— Я в порядке, — повторила я и полезла в спальню через открытое окно, которым обычно пользовался Гвоздик.

Я почти протиснулась внутрь, когда раздался неминуемый стук в дверь.

— Войдите, — крикнула я, свалившись на стоящую под окном банкетку.

Док открыл дверь и просунул голову в комнату.

— Эй, Сьюз, — прошептал он. — Там какой-то парень хочет тебя увидеть. По-моему, это тот, о ком вы все разговаривали за ужином. Ну знаешь, парень из торгового центра.

— Знаю, — ответила я в потолок.

— Ну и? — немного нетерпеливо спросил Док. — Что мне делать? Я имею в виду, твоя мама послала меня передать тебе, что он пришел. Сказать ему, что ты в душе, или как? — Он вдруг как-то приуныл. — Именно это девчонки заставляют отвечать своих братьев, когда я или мои друзья пытаемся им позвонить.

Я повернула голову и глянула на Дока. Если бы мне пришлось застрять на необитаемом острове с кем-то из братьев Аккерманов и у меня был выбор, я бы точно остановилась на Доке. Рыжеволосый и веснушчатый, он пока недостаточно вырос, чтобы уши перестали казаться такими большими, но в свои двенадцать лет Док был гораздо умнее братцев.

Мысль о том, что какая-то девушка изобретает отговорки, чтобы только с ним не общаться, приводила меня в бешенство.

Я почувствовала укол совести. Разумеется, я не собиралась ничего выдумывать. Может, Майкл Медуччи и ботаник, и, может, его поведение в торговом центре оказалось далеким от идеала, но он все-таки человек.

Наверное.

Так что я ответила:

— Скажи ему, я сейчас спущусь.

Док явно почувствовал облегчение. Он широко улыбнулся, сверкнув скобками на зубах, выпалил:

— Ладно, — и исчез.

Я медленно поднялась и подошла к зеркалу над туалетным столиком. Калифорния благотворно сказалась на моих волосах и фигуре. Кожа — благодаря солнцезащитному крему покрытая легкая загаром — прекрасно выглядела безо всякого макияжа. А еще я оставила попытки выпрямить свои длинные каштановые волосы и просто дала им виться. Легкое касание губ блеском — и можно идти вниз. Я не стала заморачиваться на то, чтобы переодеть штаны карго или футболку. В конце концов, мне вовсе не хотелось поразить этого парня.

Майкл дожидался меня в гостиной. Засунув руки в карманы, он рассматривал развешанные на стене многочисленные школьные фотографии меня и сводных братьев. Отчим сидел на стуле, которым прежде никогда не пользовался, и разговаривал с Майклом. Когда я вошла в комнату, Энди замолчал и поднялся.

— Ну что ж, тогда я оставлю вас вдвоем, — сказал он после короткой паузы и покинул гостиную, хотя я видела, что ему совсем не хотелось уходить.

Вообще-то выглядело это немного странно, так как обычно Энди проявлял к моим делам исключительно формальный интерес, за исключением тех случаев, когда на пороге вдруг возникала полиция.

— Сьюз… — начал Майкл, когда Энди вышел из комнаты.

Я ободряюще улыбнулась гостю — у него был такой вид, словно он вот-вот умрет от волнения.

— Привет, Майкл, — прощебетала я. — Ты как? Никаких повреждений?

— Никаких, — улыбнулся Майкл в ответ. Наверное, он думал, что его улыбка соответствует моей, но на самом деле она получилась довольно блеклой. — Пострадала разве что моя гордость.

Я плюхнулась в одно из маминых кресел — то, на котором чехол от «Поттери Барн», мама еще постоянно кричит на пса, когда тот на нем спит, — в попытке слегка рассеять избыток нервной энергии в комнате и сказала:

— Эй, это не твоя вина, что персонал торгового центра схалтурил, когда подвешивал те карнавальные декорации.

Я внимательно смотрела, как он отреагирует. В курсе ли он? Что-то я сомневалась.

Майкл опустился в кресло напротив меня.

— Я не это хотел сказать. Я имел в виду, что мне стыдно за свое сегодняшнее поведение. Вместо того, чтобы поблагодарить тебя, я… ну, я повел себя невоспитанно и просто пришел, чтобы извиниться. Надеюсь, ты меня простишь.

Он не знал. Майкл понятия не имел, почему та кукла на него свалилась, ну или он был дьявольски хорошим актером, лучшим из всех, кого я видела.

— М-м, конечно. Я тебя прощаю. Нет проблем, — откликнулась я.

Вот только проблема была. И Майклу она явно казалась огромной.

— Просто…

Он подскочил и начал расхаживать по гостиной. Наш дом самый старый в округе — в одной из стен есть даже дырка от пули, оставшаяся с тех времен, когда Джесс еще был жив, а наш дом был раем для картежников, золотоискателей и женихов, едущих на встречу с невестой. Энди буквально с нуля восстановил все здание — кроме дырки в стене, которую он заключил в рамку, — но доски под ногами Майкла все равно поскрипывали.

— Просто со мной кое-что случилось на этих выходных, — пояснил он камину, — и с тех пор… ну, творятся странные вещи.

Так он все же знал. Во всяком случае, о чем-то догадывался. Уже легче. Значит, мне не придется все ему объяснять.

— Вещи вроде той свалившейся на тебя куклы? — уточнила я, хотя уже знала ответ.

— Ну да. И еще кое-что другое. — Майкл потряс головой. — Но я не хочу грузить тебя своими проблемами. Мне и так не по себе от того, что произошло.

— Да ладно, — пожала я плечами. — Ты перепугался. Я все понимаю и не обижаюсь. Слушай, насчет того, что случилось… Ты не хочешь…

— Нет! — горячо выпалил Майкл, хотя обычно был само спокойствие. — Этого нельзя понять, — с надрывом заявил он. — Ни понять, ни простить. Сьюз, ты уже… я имею в виду, то, что ты сделала сегодня с Брэдом…

Я тупо смотрела на Майкла, не понимая, о чем он говорит. Хотя, оглядываясь назад, мне следовало бы догадаться. Действительно следовало бы.

— А потом, когда ты спасла меня в торговом центре… Просто я так старался, ну знаешь, показать тебе, что я не такой — что мне не нужна девушка, которая будет лезть вместо меня в драку. И тут ты снова это сделала…

У меня отвисла челюсть. Все шло совсем не так, как я себе представляла.

— Майкл… — начала я, но он остановил меня, подняв руку.

— Нет, дай мне закончить, — попросил он. — Не то чтобы я не был благодарен, Сьюз. Не то чтобы я не ценил все, что ты пытаешься для меня делать. Просто… Ты мне очень нравишься, и если ты согласишься встретиться со мной в пятницу вечером, я докажу, что вовсе не тот сопливый трус, каким показывал себя до сих пор в наших отношениях.

Я молча уставилась на Майкла. У меня было такое чувство, будто крутящиеся в мозгах шестеренки вдруг замедлили ход и остановились. В голове не осталось ни одной мысли. Я не могла придумать, что мне делать. На языке крутилось лишь: «Отношениях? Каких отношениях?»

— Я уже спросил разрешения у твоего отца, — сообщил Майкл, остановившись посреди комнаты. — И он сказал, что не против, если ты вернешься домой к одиннадцати.

Моего отца? Он спросил разрешения у моего отца? Я внезапно представила, как Майкл разговаривает с папой, который умер больше десяти лет назад, но частенько появлялся в призрачной форме, чтобы поиздеваться над моим неумением водить машину и тому подобным. Зуб даю, папа бы пришел от Майкла в восторг и, вероятно, никогда не дал бы мне забыть об этой встрече.

— То есть у твоего отчима, — поправился Майкл, словно знал, о чем я думаю.

Но как он мог прочитать мои мысли, если они совершенно перепутались? Потому что это было неправильно. Все было неправильно. Сценарий нашей встречи представлялся мне совсем по-иному. Майкл должен был рассказать мне об автомобильной аварии, после чего я бы мягко пояснила, что уже знаю об этом. Потом я бы предупредила его о привидениях, а он или не поверил бы мне, или выразил бы вечную благодарность, и на этом все и закончилось бы — разве что, конечно, мне все равно предстояло бы найти ангелов РЛС и успокоить их убийственную ярость, прежде чем те снова успели бы добраться до Майкла.

Вот как должен был проходить наш разговор. Майкл не должен был приглашать меня на свидание. Это не входило в программу. По крайней мере, раньше такого никогда не было.

Я снова открыла рот — на этот раз не от удивления, а чтобы сказать: «Боже, нет, Майкл, извини, но в эту пятницу я занята… и между прочим, каждую пятницу до конца жизни», — когда знакомый голос позади меня торопливо произнес:

— Подумай, прежде чем ответить «нет», Сюзанна.

Я повернула голову и увидела Джесса, сидящего в кресле, с которого встал Майкл.

— Ему нужна твоя помощь, Сюзанна, — поспешно продолжил Джесс своим глубоким низким голосом. — Мальчику угрожает смертельная опасность со стороны призраков, которых он убил — хотя и случайно. И ты не сможешь защитить этого несчастного на расстоянии. Если откажешь мальчику сейчас, то потом, когда ему действительно понадобится помощь, он ни за что не подпустит тебя достаточно близко.

Я сердито сощурилась на Джесса. Разумеется, я не могла ему ответить, поскольку Майкл бы меня услышал и решил, что я разговариваю сама с собой, или еще что похуже. Но мне очень хотелось сказать Джессу: «Эй, а тебе не кажется, что это заходит слишком далеко?»

Однако я не смогла, потому что понимала, что Джесс прав. Держать ангелов под наблюдением можно было, лишь присматривая за Майклом.

Я тяжело вздохнула и выдавила:

— Ладно, хорошо. В пятницу так в пятницу.

Не буду описывать поведение Майкла после моих слов. Рассказывать об этом было бы слишком мучительно. Я пыталась напомнить себе, что Билл Гейтс, должно быть, выглядел в школе точно так же — и посмотрите на него сейчас. Бьюсь об заклад, все знавшие его тогда девушки теперь проклинают себя за то, что отвергали его приглашения на школьные балы или куда там.

Но, сказать по правде, это мало помогало. Даже будь у Майкла Медуччи триллион долларов, как у Билла Гейтса, я все равно не позволила бы ему засунуть язык мне в рот.

В конце концов Майкл ушел, и я угрюмо потопала наверх — ну, после того как выдержала учиненный мамой допрос, которая прибежала, как только услышала, что дверь закрылась, и начала выпытывать, чем занимаются родители Майкла, где он живет, куда мы собираемся в пятницу и почему я совсем не взволнована. Ведь меня же пригласил на свидание мальчик!

Оказавшись наконец в своей спальне, я увидела, что Джина вернулась. Она лежала на тахте, делая вид, что читает журнал и понятия не имеет, где я только что была. Подойдя к подруге, я выхватила журнал и постучала ее по голове.

— Хорошо, хорошо, — захихикала Джина, вскинув руки, чтобы защититься. — Я уже обо всем знаю. Ты согласилась?

— А что мне оставалось? — спросила я, упав на кровать — Он чуть не плакал.

Сказав так, я почувствовала себя предательницей. Глаза Майкла за линзами очков действительно ярко блестели, но я была совершенно уверена, что плакать он не собирался.

— Божечки, — сказала Джина в потолок. — Поверить не могу, что ты собираешься встречаться с ботаником.

— Ага, — согласилась я. — Ну, в последнее время ты тоже не очень-то разборчива, Джи.

Джина перекатилась на живот и серьезно на меня посмотрела.

— Джейк не так плох, как ты думаешь, Сьюз. На самом деле он очень милый.

Я выразила свое мнение по поводу ситуации одним словом:

— Фу!

Рассмеявшись, Джина снова легла на спину.

— Ну и что? Я на каникулах. Да и вряд ли из этого может получиться что-то большее.

— Просто пообещай мне, что ты не собираешься… Ну не знаю. Раздеваться перед кем-то из них или еще что-нибудь.

Джина усмехнулась еще шире.

— А как насчет вас с ботаником? Ты собираешься с ним целоваться?

Я схватила подушку и швырнула ее в подругу. Джина села и со смехом ее поймала.

— В чем дело? — поинтересовалась она. — Разве он не твой Единственный?

Я откинулась на оставшиеся подушки. Снаружи донесся знакомый топот Гвоздика, крадущегося по крыше над крыльцом.

— Какой единственный?

— Ну знаешь, Единственный. Тот, о котором говорила медиум, — пояснила Джина.

Я бросила на нее удивленный взгляд.

— Что еще за медиум? О чем ты?

— Ну как же. Мадам Зара. Помнишь? Мы ходили к ней на той школьной ярмарке в шестом, кажется, классе. Она еще сказала, что ты медиатор.

— О!

Я застыла, боясь, что если пошевелюсь или что-нибудь скажу, то открою больше, чем мне бы хотелось. Джина знала… но совсем чуть-чуть. Недостаточно, чтобы действительно что-нибудь понять.

По крайней мере, так я тогда думала.

— Ты не помнишь, что еще она сказала? — продолжила Джина. — Ну, о тебе? О том, что у тебя в жизни будет одна-единственная любовь, которая продлится до скончания времен?

Не отрывая взгляда от кружевной отделки балдахина над моей кроватью, я почувствовала, как у меня непостижимым образом вдруг пересохло в горле, но ответила:

— Не помню.

— Ну, ты, наверное, почти ничего не слышала после того, как она заявила, что ты медиатор. Ты впала в ступор. О, смотри. А вот и… кот.

Гвоздик залез через открытое окно, гордо подошел к своей миске и начал орать, требуя, чтобы его покормили. Я отметила, что Джина избегает добавления каких-либо прилагательных. В ее памяти явно были еще очень свежи воспоминания о том, что произошло, когда она обозвала Гвоздика в последний раз — ну, тот случай с лаком для ногтей. Очевидно, так же, как и слова медиума, сказанные много лет назад.

Одна-единственная любовь, которая продлится до скончания времен.

Потянувшись за пакетом корма для Гвоздика, я вдруг поняла, что у меня вспотели ладони.

— А что, если выяснится, что твоя истинная любовь — Майкл Медуччи? — спросила Джина. — Ты умрешь?

— Сто процентов, — автоматически отозвалась я.

Но этого просто не могло быть. Если это правда — а у меня не было причин сомневаться, поскольку мадам Зара оказалась совершенно права по поводу медиаторства, и единственная на всем белом свете, за исключением отца Доминика, догадалась о моих способностях, — то я абсолютно точно знала, кто этот человек.

И это был не Майкл Медуччи.

Глава 7

Не то чтобы Майкл не пытался.

На следующее утро он поджидал меня на парковке, когда мы с Джиной, Соней, Балбесом и Доком вывалились из «рамблера» и направились в разные стороны к нашим шеренгам на линейке. Майкл предложил понести мои учебники. Повторяя про себя, что в любую минуту могут появиться ангелы РЛС, чтобы снова попытаться его убить, я согласилась. Лучше за ним приглядывать, решила я, чем позволить бродить бог знает где.

И все же веселого было мало. Позади нас Балбес беспрестанно очень правдоподобно изображал, будто его тошнит.

Позже, во время ланча, который я обычно проводила в компании Адама и Ки-Ки (хотя сегодня к нам присоединились фанаты Джины: Соня, Балбес и еще с полдюжины ребят, каждый из которых отчаянно сражался за ее внимание, при том что я лично их знать не знала), Майкл спросил, может ли он сеть с нами. И снова у меня не оставалось другого выбора, кроме как сказать «да».

А потом, когда мы шли к «рамблеру» после занятий, и кто-то предложил использовать оставшиеся четыре-пять часов солнечного света с пользой и отправиться делать домашние задания на пляж, Майкл, должно быть, снова оказался неподалеку. Откуда еще ему могла прийти в голову мысль появиться час спустя на пляже Кармела, таща за собой шезлонг?

— Божечки, — подала голос Джина с полотенца. — Ты только не оглядывайся, но приближается твоя истинная любовь.

Я оглянулась. И сдавленно застонала. И откатилась, чтобы освободить ему место.

— Ты ненормальная? — поинтересовалась Ки-Ки.

Слышать от Ки-Ки подобный вопрос было ну очень забавно, учитывая, что она сидела в тени пляжного зонтика. Казалось бы, ничего страшного и вполне объяснимо, если вспомнить, сколько раз она попадала в больницу с солнечными ожогами. Но на ней ведь еще были прорезиненная панама, которую Ки-Ки натянула чуть ли не на нос, брюки и футболка с длинными рукавами. Растянувшаяся рядом с ней на солнце Джина, похожая на нубийскую принцессу, подняла бровь и осведомилась:

— А ты тогда кто? Гиллиган?

— Я серьезно, Сьюз, — гнула свою линию Ки-Ки. — Тебе лучше покончить с этим, пока не поздно, и побыстрее.

— Не могу, — проворчала я, отодвигая учебники, чтобы Майклу было куда поставить свой шезлонг.

— Что значит — не можешь? — не поняла Ки-Ки. — Адама ты почему-то последние два месяца обламываешь без проблем. Не то чтобы я это не ценила, — добавила она, устремив взгляд к волнам, на которых катались все парни, включая Адама.

— Это долгая история, — вздохнула я.

— Надеюсь, ты поступаешь так не потому, что жалеешь его из-за всей этой истории с сестрой, — сердито произнесла Ки-Ки. — Не говоря уже о тех погибших ребятах.

— Ты не заткнешься, а? — буркнула я. — Он уже близко.

И вот появился он, рассыпав повсюду свои вещи, пролив на спину Джины холодную содовую и потратив чересчур много времени на то, чтобы разобраться, как работает шезлонг. Я терпела, как могла, уговаривая себя: «Ты единственная, кто не дает ему превратиться в ботанистый блинчик».

Но, честно говоря, под ярким калифорнийским солнцем было как-то тяжеловато поверить, что в мире вообще существует что-то плохое — вроде жаждущих мести привидений. Все было так… правильно.

По крайней мере, до тех пор, пока Адам не заявил, что ему нужен перерыв — на самом деле, насколько я поняла, он хотел воспользоваться возможностью зарыться в песок рядом с нами и продемонстрировать свои то ли четыре, то ли пять волосков на груди, — и не отбросил в сторону свою доску. Тут Майкл поднял взгляд от учебника по матанализу — он изучал высшую математику и естествознание, которые преподавали в выпускном классе, — и спросил:

— Ты не против, если я это одолжу?

Адам, который совершенно не заморачивался по поводу своих вещей, пожал плечами и ответил:

— Да пожалуйста. Волны слегка низковаты, но, может, тебе и удастся поймать парочку повыше. Только вода холодная. Лучше надень мой костюм.

С этими словами Адам до конца расстегнул молнию — мы с Джиной и Ки-Ки наблюдали за этим процессом со слабым интересом, — выбрался из черного гидрокостюма и, оставшись в одних плавках, протянул его Майклу, который быстро снял очки и стянул рубашку.

Джина ни с того ни с сего ухватила и стиснула мое запястье, впившись ногтями в кожу.

— Божечки! — выдохнула она.

Бросив в сторону Ки-Ки быстрый взгляд, я убедилась, что даже она остолбенело пялилась на Майкла Медуччи, пока тот надевал и застегивал гидрокостюм.

— Ты не подержишь? — спросил Майкл, опустившись возле меня на одно колено.

Он вложил очки мне в ладонь. Мне представился случай заглянуть Майклу в глаза, и я впервые заметила, что они очень насыщенного и яркого голубого цвета.

— Нет проблем, — услышала я собственный лепет.

Он улыбнулся. А потом снова поднялся на ноги, подхватил доску Адама и, вежливо поклонившись девочкам, отправился к океану.

— Божечки, — повторила Джина.

Растянувшийся на песке возле Ки-Ки Адам приподнялся, опершись на локоть, и спросил:

— Что?

Когда Майкл присоединился к покорявшим волны Соне, Балбесу и их друзьям, Джина медленно повернулась ко мне

— Ты это видела?

Я молча кивнула.

— Но это… это… Это же противоречит всякой логике, — заикаясь, произнесла Ки-Ки.

Адам приподнялся и сел.

— Девчонки, вы о чем? — попытался выпытать он.

Но мы смогли только покачать головой, лишившись дара речи.

Потому что оказалось, что под рубашкой Майкла Медуччи с защитной вставкой для перьевой ручки в кармашке скрывалось идеальное мускулистое тело.

— Должно быть, он занимается по три часа в день, — предположила Ки-Ки.

— Скорее, по пять, — пробормотала Джина.

— Он мог бы поднимать вместо штанги меня, — сказала я, и Ки-Ки с Джиной согласно кивнули.

— Девчонки, вы же говорите о Майкле Медуччи?

Мы не обратили на него внимания. А как иначе? Ведь мы только что увидели бога — с бледной кожей, это правда, но идеального во всех остальных отношениях.

— Ему всего лишь надо изредка выбираться из-за компьютера и немного подзагореть, — выдохнула Джина.

— Нет, — запротестовала я. Мне невыносима была мысль, что это идеально вылепленное тело будет испорчено раком кожи. — Он и так прекрасен.

— Совсем чуть-чуть загара, — настаивала Джина. — В смысле, ему достаточно часа на солнце, и он уже немного посмуглеет. Больше и не нужно.

— Нет, — опять возразила я.

— Сьюз права, — поддержала меня Ки-Ки. — Он и так прекрасен.

— Господи, — с отвращением простонал Адам, снова плюхнувшись на песок. — Майкл Медуччи. Поверить не могу, что вы говорите такое о Майкле Медуччи.

Но что мы могли с собой поделать? Он был самим совершенством.

Ну да, Майкл был не лучшим серфингистом. Увидев, как довольно маленькая волна сбросила его с доски Адама, в то время как Соня с Балбесом без труда эту волну оседлали, мы поняли, что хотели слишком многого.

Но во всем остальном Майкл был самым настоящим красавчиком.

Во всяком случае, до тех пор, пока его не накрыло большой волной, после чего он так и не появился на поверхности.

Сначала нас это не испугало. Серфинг меня никогда особо не прельщал — пляж я обожаю, а вот к океану не питаю ни капли любви. И даже наоборот: вода меня пугает, потому что трудно сказать, кто еще наворачивает вокруг тебя круги в этой мрачной темноте. Но я довольно часто видела, как Соня с Балбесом катаются на своих досках, поэтому знала, что частенько серфингисты надолго скрываются под волнами, чтобы в итоге всплыть в нескольких метрах от места погружения. При этом они обычно широко улыбались и делали знак «ОК» большим и указательным пальцем, показывая, что все хорошо.

Но ожидание, когда же всплывет Майкл, как-то затягивалось. Мы увидели, как доска Адама выскочила из-под особенно большой волны и, никем не управляемая, поплыла к берегу. Майкла по-прежнему не было видно.

Именно тогда спасатель, тот самый мощный блондин, который пытался не дать утонуть Балбесу (мы по традиции расположились неподалеку от его башенки), выпрямился и резко поднес к глазам бинокль.

Мне же и бинокля не понадобилось, чтобы увидеть то, что произошло дальше. А именно то, как Майкл наконец-то всплыл на поверхность, после того как почти минуту пробыл под водой. Вот только едва лишь он появился, как тут же снова исчез, и причиной тому не были ни откат прибоя, ни быстрина.

Нет, я четко все рассмотрела: Майкла утянули вниз морские водоросли, которые каким-то образом обернулись вокруг его шеи…

А потом я поняла, что нет никакого «каким-то образом». Кто-то держал водоросли в руках.

Кто-то, плавающий в воде под Майклом.

Кто-то, кому не требовалось подниматься на поверхность, чтобы глотнуть воздуха. Потому что этот кто-то был уже мертв.

Не буду утверждать, что в тот момент я осознавала, что делаю. Если бы я хоть на секунду задумалась, то осталась бы на месте и понадеялась на лучшее. В свою защиту могу только сказать, что после многих лет общения с немертвыми я действовала инстинктивно, не успев обмозговать план во всех деталях.

Вот почему, когда спасатель бросился в океан и рванул навстречу Майклу со своим оранжевым поплавком в руке, я вскочила и побежала за ним.

Так вот, может, я в свое время пересмотрела фильм «Челюсти», но у меня всегда было правило: заходить в океан — любой океан — не глубже, чем по пояс. Поэтому когда я обнаружила, что вбежала в воду, не сводя глаз с того места, где в последний раз видела Майкла, и почувствовала, что песчаное дно уходит из-под ног, я постаралась убедить себя, что сердце заколотилось сильнее исключительно из-за всплеска адреналина, а не из-за нахлынувшего страха.

Я, конечно, пыталась себя убедить. Но у меня ничего не вышло. Осознав, что придется плыть, я запаниковала. Ну да, я умею плаваю — ну, по крайней мере, знаю, как это делается. Но в голове все время билась одна-единственная мысль: «Господи, пожалуйста, не дай какой-нибудь гадости вроде угря ко мне прикоснуться. Пожалуйста, не дай медузе меня ужалить. Пожалуйста, не допусти, чтобы невесть откуда взявшаяся акула перекусила меня пополам».

Но, как оказалось, мне надо было беспокоиться о гораздо худших созданиях, чем угри, медузы и акулы.

С берега доносились неясные крики. Джина, Ки-Ки и Адам, поняла я той частью разума, который не был парализован страхом. Кричат, чтобы я вылазила из воды. О чем я вообще думала? У спасателя все было под контролем.

Вот только он не мог разжать — или даже увидеть — руки, которые тянули Майкла вниз.

Я заметила, как спасатель — который понятия не имел, что какая-то сумасшедшая плывет вслед за ним — позволил огромной приближающейся к нам волне осторожно поднять его тело и подтолкнуть к тому месту, где исчез Майкл. Я попробовала воспользоваться его способом, но в итоге захлебнулась и закашлялась с полным ртом соленой воды. Глаза пекло, зубы начали клацать от холода — без гидрокостюма вода оказалась просто ледяной.

И тут в нескольких метрах от меня над поверхностью океана внезапно появилась голова Майкла. Он хватал воздух ртом и пытался разорвать водоросли, обернувшиеся вокруг его шеи. Два легких гребка — и спасатель оказался возле Майкла, сунув ему оранжевый поплавок и уговаривая, что все будет хорошо, только надо расслабиться.

Вот только ничего хорошего тут не было. Пока спасатель успокаивал Майкла, я увидела, как возле них неожиданно показалась голова. И хотя его лицо облепили мокрые волосы, я все же опознала Джоша, заводилу ангелов РЛС — призрачной группки, одержимой желанием поозорничать… и, очевидно, сотворить кое-что похуже.

Разумеется, говорить я не могла — мои губы, без сомнений, уже посинели. Но я все еще могла драться. Так что отвела руку назад и врезала со всей силы, вложив в удар всю свою панику от того, что под ногами не было ничего, кроме воды.

Джош то ли не вспомнил о наших встречах в магазинчике «У Джимми» и в торговом центре, то ли не узнал меня из-за мокрых волос. В любом случае, он вообще на меня даже не взглянул.

До тех пор, пока мой кулак не встретился с его носом.

Я не без удовольствия услышала, как под костяшками пальцев что-то хрустнуло, и Джош издал полный боли визг, который никто, кроме меня, не мог оценить.

Ну, во всяком случае, я так думала. У меня вылетело из головы, что есть еще и другие ангелы.

По крайней мере, пока меня вдруг, схватив за щиколотки, не утащили под воду две пары рук.

И позвольте мне кое-что вам напомнить. Хотя человечество не придает привидениям особого значения — большинство из вас просто проходят сквозь них и даже не подозревают об этом, ну разве что чувствуют похолодание или мурашки по коже, как Келли и Дебби в том магазинчике, — для медиатора они самые настоящие, словно сделаны из плоти и крови. Что и продемонстрировал мой кулак, врезавшийся в лицо Джоша.

Однако поскольку в обычном мире призраки мало что могут, то чтобы причинить вред намеченным жертвам, им приходится прибегать к более изобретательным методам, чем, например, простому удушению голыми руками. Именно поэтому Джош воспользовался водорослями. Приложив определенные усилия, он смог их ухватить — как тогда пиво в магазине. И вот ими очень даже можно было удушить Майкла. Миссия выполнена.

С другой стороны, я, будучи медиатором, не подчинялась законам, которые управляли контактами между людьми и привидениями, и, поняв это, они быстренько воспользовались своим неожиданным преимуществом.

Вот тут-то я и осознала, что совершила грубую ошибку. Одно дело — сражаться со всякими головорезами на земле, где, должна признать, я довольно находчива и — думаю, могу сказать это без ложной скромности — весьма проворна.

Но пытаться драться с кем-то под водой — совершенно другое дело. Особенно если этому кому-то не нужно дышать так же часто, как тебе. Призраки тоже дышат — от некоторых привычек сложновато избавиться, — но они не нуждаются в кислороде, и иногда, если привидения остаются мертвыми достаточно долго, они это понимают. Ангелы РЛС умерли не так давно, но погибли они именно в океане, так что, можно сказать, имели преимущество на старте по сравнению со своими собратьями в потустороннем мире.

Учитывая обстоятельства, мне виделось два варианта развития ситуации: либо я сдамся, наглотаюсь воды и утону, либо слечу с катушек, начну колошматить всех, кто попадется под руку, и заставлю этих призраков пожалеть, что они решили не отправляться на тот свет.

Думаю, ни для кого не станет сюрпризом — за исключением меня самой, может быть, — что я остановилась на втором варианте.

До меня дошло — хотя не так уж и быстро; я была слегка дезориентирована, — что стиснувшие мои лодыжки руки где-то присоединяются к телам, в дополнение к которым предположительно должны иметься в наличии головы. По собственному опыту знаю, что нет ничего неприятнее, чем нога, прилетевшая в лицо. Поэтому я очень быстро и со всей силы нанесла удар в направлении, где, как мне казалось, должны оказаться эти самые лица, и была вознаграждена ощущением, как под моими каблуками прогибаются хрупкие лицевые кости.

Направив в ту же сторону мощный удар обеими руками, которые все еще были свободны, я вынырнула на поверхность, жадно хватая ртом воздух — и оглядываясь, чтобы убедиться, что Майкл отплыл подальше. Так оно и оказалось — спасатель буксировал его к берегу. Убедившись, что все в порядке, я снова нырнула в поисках моих противников.

Найти их было достаточно легко. На них по-прежнему были бальные наряды, и подолы девичьих платьев развевались вокруг них, словно клубок водорослей. Я сгребла тот, что был поближе, потянула на себя и разглядела в мутной воде очень испуганное лицо Фелисии Брюс. Прежде чем Фелисия успела отреагировать, я ткнула большим пальцем ей в глаз. Она завизжала, но поскольку мы были под водой, до меня не донеслось ни звука. Из ее губ просто вырвалась вереница пузырьков, которые тут же устремились к поверхности.

Тут кто-то схватил меня сзади. Я изо всех сил откинула голову назад и порадовалась, почувствовав, как основательно приложила противника по лбу. Меня тут же отпустили, и, обернувшись, я увидела поспешно уплывающего Марка Палсфорда. Футболистом он был так себе, если не выдержал простенького бодания.

Я начала задыхаться, так что последовала за последним из пузырьков вопля Фелисии и всплыла одновременно с привидениями. Мы с Джошем, Фелисией, Марком и очень бледной Кэрри закачались на волнах.

— О боже! — воскликнула Кэрри. В отличие от меня, она при этом не клацала зубами. — Это та девчонка. Та, что была «У Джимми». Говорила же я вам, она нас видит.

Нос Джоша уже вернул нормальную форму, выпрямившись, словно на пружинках, прямо как в мультике, но парень все равно смотрел на меня с опаской. Даже если ты мертв, сломанный нос безумно болит.

— Эй! Это не твоя битва, понятно? Не вмешивайся, — крикнул он.

Я попыталась ответить:

— Да ладно? Вот что я вам скажу. Я медиатор, и у вас, ребятки, есть выбор. Вы можете отправиться к следующей жизни с зубами или без. Что выбираете?

Вот только я так стучала зубами, что смогла выпалить лишь какую-то нечленораздельную околесицу, прозвучавшую как: «Длдно? Ояамжу. Ямеатор иуа…»

Ну вы поняли.

Поскольку метод отца Доминика — убеждение — в данную конкретную минуту, судя по всему, не работал, я потянулась, схватила ветку водорослей, которой они пытались удавить Майкла, и набросила петлю на шеи двух девчонок, покачивавшихся на волнах неподалеку. Они очень удивились, когда я заарканила их, словно парочку ламантинов.

Сложно объяснить, о чем я думала, но можно с уверенностью сказать, что мой план — хотя и слегка топорный — включал в себя буксировку этих двоих на берег, где я намеревалась отметелить их по полной программе.

Пока девчонки цеплялись за удавку и пытались выбраться, парни устремились ко мне. Но мне уже было все равно. Я вдруг жутко разозлилась. Они испортили такой замечательный вечер на пляже и попытались утопить парня, который пригласил меня на свидание. Допустим, Майкл мне не особо нравился, но мне точно не хотелось наблюдать за тем, как он тонет у меня на глазах — тем более сейчас, когда я узнала, какой он красавчик под этой своей рубашкой.

Удерживая девушек одной рукой, я вытянула другую и умудрилась ухватить Джоша за — что бы вы думали? — короткие волоски на затылке.

Хотя высокая эффективность этого захвата моментально подтвердилась — потому что Джош тут же начал метаться от боли, — я упустила две вещи. Во-первых, я забыла о Марке, который все еще спокойно плавал рядышком. А во-вторых, не учла, что океан по-прежнему посылал на меня волну за волной. Любой здравомыслящий человек, учитывая все это, оставался бы начеку, но я в своем гневе обо всем позабыла.

Вот почему в следующее мгновение меня утянуло под воду.

Вот что я вам скажу: вероятно, есть и более приятные способы умереть, чем захлебнуться соленой водой. Она печет, знаете ли. В смысле, это все-таки соль.

И благодаря накрывшей меня волне я выкашляла кучу этой гадости. А потом наглоталась еще больше, когда Марк схватил меня за лодыжку, не давая выбраться на поверхность.

Не могу не признать за океаном одного достоинства: здесь, внизу, очень тихо. Правда, я серьезно. Никаких тебе орущих чаек, грохота волн, криков серфингистов. Нет, под водой есть только ты, вода и призраки, которые пытаются тебя убить.

Потому что я, само собой, одной рукой сжимала концы петли из водорослей и тянула за собой девчонок, а из второй не выпускала волоски на шее Джоша.

Я поняла, что под водой мне вроде как даже нравится. Там было не так уж и плохо, правда. Если не считать того, что я замерзла, наглоталась соленой воды и с ужасом осознала, что в любой момент из глубины может вынырнуть семиметровая акула-убийца и откусить мне ногу, было… ну, почти приятно.

Наверное, я отключилась на пару секунд. Я имею в виду, как иначе объяснить, что я так крепко сжимала этих идиотских призраков и размышляла о приятности плавания под многотонной массой воды?

В следующее мгновение кто-то вцепился в меня, и это были не привидения. Меня тянули вверх, и я увидела последние лучи заходящего солнца, которые мерцали, преломляясь в воде. Я подняла голову и удивилась, увидев оранжевую вспышку и облако светлых волос. «Надо же, — озадаченно подумала я, — это тот красивый спасатель. А что он тут делает?»

А потом я жутко за него перепугалась, потому что кругом по-прежнему было полно жаждущих крови призраков, и один из них, вполне вероятно, мог причинить ему вред.

Но оглянувшись по сторонам, я, к своему глубокому удивлению, обнаружила, что мои противники исчезли. Я по-прежнему сжимала водоросли в одной руке, а пальцы второй стискивала, словно вцепившись в чьи-то волосы. Но никого вокруг не было. Только вода.

«Трусы! — подумала я. — Жалкие трусы! Столкнулись с медиатором и поняли, что не можете с ним справиться, а? Ну так пусть это будет для вас уроком! Не связывайтесь с нами!»

А потом я сделала то, что, вероятно, покроет медиаторов позором на всю оставшуюся жизнь.

Я отключилась.

Глава 8

Ладно, не знаю, теряли ли вы когда-нибудь сознание, так что позвольте вам кое-что быстренько посоветовать.

Не делайте этого. Серьезно. Если получится, избегайте, пожалуйста, ситуаций, в которых вы можете отключиться. Что бы ни делали — не падайте в обморок. Поверьте мне. Ничего веселого в этом нет. Абсолютно ничего.

Это, конечно, если вы не придете в себя от искусственного дыхания рот в рот, которое вам делает безумно сексуальный калифорнийский спасатель. Тогда вперед!

Вот что я поняла, когда открыла глаза в тот день на пляже Кармела. Кажется, только что я захлебывалась соленой водой, а в следующую секунду на моих губах оказались губы Брэда Питта. Ну или по крайней мере кого-то очень на него похожего.

«Не это ли моя истинная любовь?» — спросила я себя, почувствовав, как екнуло сердце.

Потом наши губы разомкнулись, и я увидела, что это вовсе не моя истинная любовь, а спасатель. Длинные светлые волосы облепили мокрыми прядями его загорелое лицо. От тревоги вокруг голубых глаз красавца залегли морщины — вот оно, разрушительное влияние солнца, ему следовало бы пользоваться солнцезащитным кремом, — когда он спросил:

— Мисс? Мисс, вы меня слышите?

— Сьюз, — донесся до меня знакомый голос. Джина? Но что Джина делает в Калифорнии? — Ее зовут Сьюз.

— Сьюз, моргните, если вы меня понимаете, — попросил спасатель, отвесив мне пару довольно болезненных хлопков по щекам.

Нет, это не может быть моя истинная любовь, поняла я. Кажется, он думает, что я идиотка. Иначе почему он продолжает меня бить?

— О боже! — Голос Ки-Ки был гораздо тоньше, чем обычно. — Она парализована?

Чтобы доказать, что Ки-Ки ошибается, я начала подниматься.

И тут же поняла, что это плохая мысль.

По-моему, меня стошнило всего разок. Балбес сильно преувеличивает, говоря, что я уподобилась горе Сент-Хеленс. Да, как только я села, из меня вылилась бездна морской воды, это правда. Но, к счастью, я умудрилась не испачкать ни себя, ни спасателя, наклонившись в сторону над песком.

А как только меня вырвало, я сразу почувствовала себя гораздо лучше.

— Сьюз! — Джина упала на колени рядом со мной, а я вдруг вспомнила, что она приехала ко мне в гости. — Ты в порядке? Я так волновалась! Просто ты лежала тут вся такая неподвижная…

Соня проявил гораздо меньше сочувствия.

— О чем ты, черт возьми, думала? — заорал он. — Что Памела Андерсон умерла и кому-то надо заменить ее в «Спасателях Малибу», или как?

Я посмотрела на склоненные ко мне взволнованные лица. Надо же. Я понятия не имела, что переполошу столько народу. Но тут были Джина, и Ки-Ки, и Адам, и Балбес с Соней, и несколько их друзей-серфингистов, и парочка туристов, которые беспрерывно щелкали самую настоящую утонувшую девушку, и Майкл, и…

Майкл. Мой взгляд снова метнулся к нему. Майкл только что был в смертельной опасности и вряд ли об этом догадывался. Он стоял у моих ног, и с него все еще капала вода. Казалось, он не осознает того, что у него на горле, в том месте, где петля из водорослей врезалась в кожу, остался красный рубец, который выглядел болезненно воспаленным.

— Со мной все хорошо, — сказала я и начала подниматься.

— Нет, — возразил спасатель. — Скорая уже едет. Оставайтесь на месте, пока они вас не осмотрят.

— М-м. Нет, спасибо.

Я встала и пошла к своему полотенцу, которое по-прежнему лежало неподалеку, рядом с полотенцем Джины.

— Мисс, — поспешил за мной спасатель. — Вы были без сознания. Вы чуть не утонули. Скорая должна вас осмотреть. Таков порядок.

— Дай им себя обследовать, Сьюз, серьезно, — не отставала от меня Ки-Ки. — Рик говорит, что, возможно, вы с Майклом стали жертвами португальского кораблика.

Я удивленно посмотрела на нее.

— Рик? Кто такой Рик?

— Спасатель, — раздраженно пояснила Ки-Ки. Очевидно, пока я была в отключке, все со всеми перезнакомились. — Он потому и приказал повесить желтый флаг.

Я скосила взгляд на флаг, развевающийся над креслом спасателя. Обычно он был зеленого цвета, за исключением случаев, когда приходило предупреждение о медузах или мощных подводных течениях. Сейчас его место занял ярко-желтый флажок, который советовал посетителям пляжа быть осторожными в воде.

— В смысле, ты только посмотри на шею Майкла, — продолжила Ки-Ки.

Я послушно перевела взгляд на его шею.

— Рик говорит, когда он ко мне подплыл, у меня на шее что-то было, — сказал Майкл. Я заметила, что он избегает моего взгляда. — Сначала он подумал, что это огромный кальмар. Но, разумеется, это не мог быть кальмар. Они раньше никогда не заплывали так далеко на север. Поэтому он решил, что это, должно быть, кораблик.

Я промолчала. У меня не было сомнений, что Рик действительно верил, будто Майкл стал жертвой португальского кораблика. Человеческий мозг готов на все, лишь бы обманом заставить себя поверить в любую чушь, кроме правды — что где-то там можетсуществовать что-то еще, что-то необъяснимое… что-то не совсем нормальное.

Что-то паранормальное.

Так что водоросли, обернувшиеся вокруг шеи Майкла, превратились в щупальца гигантского кальмара, а потом в жалящие щупальца медузы. Разумеется, это не могло оказаться тем, чем, по-видимому, было: водорослями, которые парочка невидимых рук использовала с намерением убить.

— И взгляни на свои щиколотки, — указала Ки-Ки.

Я опустила глаза. На обеих ногах у меня пылали яркие красные отметины, словно ожоги от веревок. Только следы эти оставили не веревки, а Фелисия и Кэрри, когда схватили меня и утянули на океанское дно навстречу неминуемой гибели.

Этим идиоткам не помешал бы маникюр. И чем быстрее, тем лучше.

— Повезло тебе, — заявил Адам. — Меня когда-то жалил кораблик, и боль была…

Он замолчал, заметив, как внимательно прислушивается Джина. Она выросла с четырьмя братьями, так что, само собой, слышала все возможные варианты ругательств, но Адам был слишком джентльменом, чтобы произнести в ее присутствии хотя бы одно.

— Сильная, — закончил он. — Но вы, ребята, похоже, не сильно пострадали. Ну, не считая всей этой фигни с утоплением.

Я наклонилась за полотенцем и постаралась по максимуму стряхнуть с себя песок, в котором я была, кажется, с головы до ног. Что вообще делал этот спасатель? Тащил меня волоком всю дорогу по берегу?

— Ну, теперь со мной все хорошо. Никто не пострадал.

— Ничего хорошего, Сьюз, — раздраженно возразил Соня, который шел за мной вместе со всеми остальными. — Делай, что тебе говорит спасатель. Не заставляй меня звонить маме с папой.

Я удивленно на него посмотрела. Не из-за того, что разозлилась на его угрозу настучать на меня, а потому что он назвал мою мамулю «мамой». Раньше он никогда так не делал. Мама моих сводных братьев умерла много лет назад.

Ну, подумала я про себя, у меня лучшая мама на свете.

— Да пожалуйста, звони, — отозвалась я. — Мне все равно.

Соня и спасатель обменялись многозначительными взглядами. Я поспешно нашла свои тряпки и начала одеваться, натягивая их прямо на влажный купальник. У меня вовсе не было намерений капризничать. Правда не было. Просто я не могла отправиться в больницу и провести там три часа в очереди. Я ни капли не сомневалась, что за эти три часа ангелы РЛС снова нападут на Майкла… и, разумеется, не могла оставить его им на растерзание.

— Я не повезу тебя домой, пока ты не дашь себя осмотреть парням из скорой, — заявил Соня, скрестив руки на груди, из-за чего его гидрокостюм громко скрипнул.

Я повернулась к Майклу, который, судя по его лицу, очень удивился, когда я вежливо попросила:

— Майкл, не мог бы ты подбросить меня домой?

Теперь он, похоже, без проблем мог встретить мой взгляд. Его глаза расширились за линзами очков — очевидно, Майкл нашел их на моем полотенце, там, куда я их бросила, — и, заикаясь, промямлил:

— К-конечно!

Это заставило спасателя раздраженно покачать головой и утопать прочь. Остальные просто стояли и глядели на меня, как на чокнутую. И только Джина подошла, пока я собирала свои учебники, чтобы последовать за Майклом к его машине.

— Нам с тобой предстоит небольшой разговор, когда мы окажемся дома, — прошептала она.

Я ответила ей невинным, как мне хотелось надеяться, взглядом. Последние косые лучи солнца заставили светиться копну ее рыжих кудряшек, словно пылающий нимб.

— Ты о чем? — поинтересовалась я.

— Ты знаешь, о чем я, — многозначительно отозвалась она.

А потом развернулась и отправилась к смотрящему на меня с тревогой Соне.

По правде сказать, я действительно знала, что она имела в виду. Она намекала на Майкла. Зачем я тусуюсь с таким парнем, как Майкл Медуччи, если он, совершенно очевидно, не может быть моей истинной любовью?

Проблема в том, что я не могла ей все объяснить. Я не могла рассказать, что Майкла преследовала четверка призраков, которые хотели его убить, и что его защита была моим священным долгом, раз уж так вышло, что я медиатор.

Хотя, учитывая, что произошло тем же вечером, мне, вероятно, следовало бы с ней поделиться.

— Короче, нам надо поговорить, — заявила я, как только мы сели в машину. Это снова был мамин минивэн; по словам Майкла, его собственный автомобиль все еще стоял на СТО.

Теперь, снова надев очки и рубашку с жилетом, Майкл даже близко не был похож на тот потрясающий образчик накачанного парня, которым предстал без них. Словно Супермен, когда тот надевал личину Кларка Кента, Майкл снова стал заикающимся ботаником.

Только даже когда Майкл заикался, я не могла не думать о том, как красиво он сложен под этим жилетом.

— П-поговорить? — Он крепко стиснул руль, вглядываясь в образовавшуюся впереди очередь из одинокого экскурсионного автобуса и забитого досками для серфинга «фольксвагена» — именно так в Кармеле выглядело движение в час пик. — О ч-чем?

— О том, что с тобой произошло на выходных.

Майкл резко повернулся и посмотрел на меня, потом так же быстро отвернулся и снова уставился на дорогу.

— Ч-что ты имеешь в в-виду? — спросил он.

— Да ладно тебе, Майкл. — Я решила, что нет смысла быть с ним доброй. Это как снимать пластырь: либо ты отклеиваешь его мучительно медленно, либо сдираешь одним резким движением. — Я знаю об аварии.

Экскурсионный автобус наконец-то тронулся. Майкл надавил на газ.

— Что ж, — сказал он через минуту, криво усмехнувшись, но по-прежнему не отрывая взгляда от дороги, — должно быть, ты не сильно меня винишь, иначе не попросила бы тебя подвезти.

— За что тебя винить? — не поняла я.

— В той аварии погибли четыре человека. — Майкл достал из держателя для чашек между нашими сидениями полупустую банку колы. — А я все еще жив. — Он сделал быстрый глоток и вернул банку обратно. — Суди сама.

Мне не понравился его тон. И не тем, что Майкл был полон жалости к себе. Проблема была в том, что она полностью отсутствовала. В голосе Майкла звучала враждебность. И он больше не заикался, вдруг дошло до меня.

— Ладно, — осторожно сказала я. Как я уже упоминала, убеждать хорошо получались у отца Доминика. Я же в нашей маленькой медиаторской семье скорее отвечала за мускулы. Так что я понимала, что рискую, продолжая — уж извините за каламбур — мутить воду. — Я сегодня прочитала в газете, что тест не показал наличие алкоголя у тебя в крови.

— И? — вспыхнул Майкл, немного меня напугав. — Что это доказывает?

Я удивленно на него посмотрела.

— Ну, то, что ты, по крайней мере, не сел за руль пьяным.

— О! — Кажется, он немного расслабился и, немного подумав, неуверенно спросил: — Хочешь?..

Я не сводила с него взгляда. Мы ехали вдоль побережья, и погружающееся в воду солнце окрасило все в ярко-оранжевый цвет, оставив кое-где глубокие тени. Отражающийся в стеклах очков Майкла свет не давал рассмотреть выражение его глаз.

— Хочешь посмотреть, где это произошло? — поспешно выпалил он, словно хотел успеть сказать это, прежде чем передумает.

— Э-э, конечно. Если тебе действительно хочется мне показать.

— Хочется. — Он повернулся и глянул на меня, но я по-прежнему ничего не могла рассмотреть в его глазах за стеклами очков. — Если ты не против. Странно, но… мне правда кажется, что ты сможешь понять.

Ха! Съели, отец Дом? Вы вечно ворчите, что я сначала бью, а потом разговариваю. Ну так посмотрите на меня сейчас!

— Зачем ты это сделала? — неожиданно спросил Майкл, прервав мое внутреннее ликование.

Я испуганно скосила на него глаза.

— Что сделала?

Я понятия не имела, о чем он говорил.

— Поплыла за мной, — тихо пояснил он.

— А, это. — Я откашлялась. — Ну, видишь ли, Майкл…

— Ладно, неважно.

Бросив на него еще один взгляд, я увидела, что он улыбается.

— Не волнуйся, — успокоил он меня. — Можешь ничего не говорить. Я знаю. — Его голос понизился на октаву. — Я знаю.

Я испуганно покосилась на Майкла.

И тут он потянулся над банкой колы, стоящей между нашими сиденьями, и накрыл своей правой рукой мою левую.

О боже! Я почувствовала, как у меня опять что-то перевернулось в желудке, как тогда, на пляже.

Потому что до меня неожиданно дошло. Майкл Медуччи не просто на меня запал. О нет. Все было гораздо, гораздо хуже.

Майкл Медуччи считал, что я запала на него.

Майкл Медуччи думал, что я не просто запала на него. Он думал, что я в него влюблена.

В голове крутилось только одно, и поскольку произнести это вслух я не могла, то сказала про себя: «ФУ-У-У-У!»

Я имею в виду, он, конечно, неплохо выглядит в плавках и все такое, но Майкл Медуччи все равно не был…

Ну, Джессом.

То есть примерно так, спросила я себя со вздохом, отныне и будет протекать моя личная жизнь?

Глава 9

Я попыталась осторожно вытащить свою ладонь из-под руки Майкла.

— О, мы подъезжаем, — сказал он и взялся двумя руками за руль. — В смысле, к тому месту, где произошла авария.

Почувствовав невероятное облегчение, я посмотрела направо. Мы двигались по прибрежной автодороге штата Калифорния на очень маленькой скорости. Пески пляжа Кармела сменились величественными скалами Биг-Сюра. Еще несколько миль — и мы доберемся до маяка на Пойнт-Сюр и лесов секвой. Биг-Сюр просто рай для туристов с палатками и фургонами-прицепами да и для любого, кто питает симпатию к великолепным видам и захватывающей природной красоте. Виды мне нравились, а вот природа оставляла равнодушной… особенно после небольшого инцидента с ядовитым дубом, который произошел через пару недель после моего приезда в Калифорнию.

Я уж не говорю о клещах.

А еще на Биг-Сюре — ну или, по крайней мере, на однополосном шоссе, которое тянется вдоль него — есть несколько разворотов на сто восемьдесят градусов. Майкл осторожно вписался в один из таких абсолютно слепых поворотов, как раз когда с другой стороны огромной скалы с громким ревом выехал большой дом на колесах. Места для нас обоих было маловато, и, учитывая, что от падения в океан нас отделяло всего лишь металлическое ограждение, мне стало немного не по себе. Майкл же сдал назад — мы ехали не так уж и быстро, — а потом свернул на обочину, разминувшись с фургоном буквально на тридцать сантиметров.

— Боже, а тут довольно опасно, да? — спросила я, обернувшись вслед уезжающему кемперу.

Майкл пожал плечами.

— Надо сигналить, когда поворачиваешь за угол. Чтобы дать знать о себе тем, кто едет с той стороны скалы. Парень просто не в курсе. Очевидно, он турист. — Майкл откашлялся. — А то получится, как… м-м… в субботу ночью.

Я выпрямилась на сиденье.

— Это произошло… — Я сглотнула. — Здесь?

— Ага. — Интонация в голосе Майкла ни капли не изменилась. — Вот тут.

Да, это было то самое место. Теперь, зная, что искать, я легко увидела черный тормозной след, который оставили покрышки автомобиля Джоша, когда он пытался избежать падения. Сломанный участок ограждения уже восстановили, и теперь он сиял, весь такой новенький и блестящий, как раз там, где заканчивался тормозной след.

— Мы можем остановиться? — тихо спросила я.

— Конечно, — откликнулся Майкл.

В ста метрах от того места, где мы еле разминулись с другой машиной, за углом оказалось место для парковки, откуда открывался живописный вид. Майкл свернул туда и затормозил.

— Смотровая площадка, — сказал он, указав на деревянную табличку перед нами, гласившую «Смотровая площадка. Не мусорить!» — В субботу вечером сюда приезжают многие ребята. — Кашлянув, Майкл многозначительно посмотрел на меня. — И паркуются.

По правде говоря, до этого момента я понятия не имела, что могу двигаться с такой скоростью, с какой выскользнула из его машины. Но я отстегнула ремень безопасности и вылетела наружу быстрее, чем кто-то успел бы произнести «эктоплазма».

Солнце уже почти закатилось за горизонт, и воздух стал прохладнее. Обхватив себя за плечи, я подошла к обрыву и, встав на цыпочки, посмотрела вниз. Волосы, подхваченные ветром с океана, который был здесь гораздо сильнее и холоднее, чем на пляже, тут же начали хлестать меня по щекам. Доносившийся с берега громкий грохот ритмичного пульса моря заглушал рев проезжающих мимо машин.

Я заметила, что вокруг совсем нет чаек. Вообще ни одной птицы.

Разумеется, это должно было послужить для меня первой подсказкой. Но я, как обычно, не обратила на нее внимания.

Вместо этого у меня перед глазами беспрерывно прокручивалась картинка несущейся вниз машины. Несколько сот метров — и падение в море, бурлящее вокруг гигантских валунов, которые откололись от скалы во время очередного землетрясения. Вряд ли найдутся желающие понырять с такой скалы — даже Элвис на пике славы после своего прыжка в Акапулько вряд ли решился бы на такое.

Удивительно, но прямо под тем местом, где машина Джоша слетела с дороги, я разглядела маленький песчаный пляж. Не самое лучшее место, чтобы принимать солнечные ванны, но тут вполне можно было устроить пикник, если не смущала угроза свернуть шею при спуске вниз.

Должно быть, Майкл заметил, куда я смотрю, потому что вдруг сказал:

— Да, как раз туда машина и рухнула. Они не упали в воду. Ну, во всяком случае, не сразу. Но потом наступил прилив, и…

Я вздрогнула и отвела глаза, а потом громко поинтересовалась:

— Туда можно как-нибудь спуститься?

— Само собой, — кивнул Майкл и указал на секцию ограждения, которая оставалась открытой. — Вон там есть тропинка. В основном ею пользуются только путешественники со стажем, но иногда пробуют спускаться и обычные туристы. Пляж внизу изумительный. Ты в жизни не видела таких огромных волн. Только заниматься серфингом там очень опасно. Слишком много быстрин.

— Ты там бывал? — с любопытством посмотрела я на него в багряных сумерках. Должно быть, удивление в моем голосе было очевидным.

— Я прожил здесь всю жизнь, Сьюз, — с улыбкой ответил Майкл. — На побережье очень мало пляжей, до которых я не добрался хотя бы раз.

Я кивнула и вытащила изо рта прядь волос, которую швырнуло туда ветром.

— Так что все-таки произошло той ночью? — поинтересовалась я.

Он бросил быстрый взгляд на дорогу. Было уже достаточно темно, так что проезжающие мимо машины включили фары. Их свет изредка выхватывал из сумерек лицо Майкла. И я опять не могла разглядеть выражение его глаз из-за бликов в стеклах очков.

— Я возвращался с семинара в Эсалене…

— Эсалене?

— Ну да. «Институт Эсален». Ты никогда о нем не слышала? — Майкл покачал головой. — Господи, я думал, его знают во всем мире. — Наверное, на моем лице отразилась крайняя озадаченность, поскольку он оставил эту тему и продолжил: — Ну, неважно, в общем, я ездил туда на лекцию. «Колонизация других планет и что это дает внеземному разуму здесь, на Земле».

Я попыталась не расхохотаться. В конце концов, сама я видела призраков и могла с ними разговаривать. Кто я такая, чтобы утверждать, что на других планетах нет жизни?

— Короче, я ехал домой — по-моему, уже было довольно поздно, — а они вылетели из-за поворота на полной скорости, не посигналив и вообще никак не дав о себе знать.

Я кивнула.

— И что же ты сделал?

— Ну, я, само собой, свернул, попытавшись избежать столкновения, и в итоге врезался в скалу, вон там. Сейчас темно, и тебе не видно, но мой бампер оставил в холме изрядную вмятину. А они… Ну, они выкрутили руль в другую сторону, а дорога из-за тумана была немного скользкой, и они действительно ехали очень быстро и… И вылетели с шоссе, — пожав плечами, невыразительно закончил он.

Я снова вздрогнула. Ничего не могла с собой поделать. Не забывайте, я знала этих ребят. При наших встречах они были не на высоте — собственно, они пытались меня убить, — но мне все равно было их жаль. Путь вниз был очень-очень длинным.

— И что ты сделал?

— Я? — Кажется, он странным образом удивился, услышав этот вопрос. — Ну ты же знаешь, я стукнулся головой и отключился. И не приходил в сознание, пока кто-то не остановился и не подошел ко мне. Я тут же поинтересовался, что случилось со второй машиной. А они спросили: «С какой второй машиной?» И я подумал, ну знаешь, что они сбежали, и, должен признаться, сильно разозлился. Я имею в виду, из-за того, что они даже не подумали вызвать для меня скорую или сделать хоть что-нибудь. Но тут мы увидели снесенное дорожное ограждение…

К этому моменту я окончательно замерзла. Солнце полностью село, хотя небо на западе еще было раскрашено в фиолетовые и красные тона. Задрожав, я попросила:

— Давай вернемся в машину.

Так мы и сделали.

Мы сидели в машине и наблюдали, как разноцветные краски на горизонте постепенно тускнели, сменяясь вечерней синевой. Время от времени фары проезжающих мимо автомобилей освещали салон минивэна. Внутри было гораздо тише, так как до нас не доносились ни шум ветра, ни грохот разбивающихся внизу о скалы волн. На меня снова накатила дикая усталость. Часы на приборной доске показывали, что скоро время ужина. По поводу которого у моего отчима Энди были очень строгие правила. Ты должна присутствовать. Точка.

— Слушай, — сказала я, нарушив затянувшееся молчание. — То, что случилось, ужасно. Но это не твоя вина.

Майкл посмотрел на меня. Я увидела его грустную улыбку в тускло-зеленом свете приборной доски.

— Ты уверена? — спросил он.

— Уверена, — решительно ответила я. — Это был несчастный случай, вот и все. Проблема в том, что… ну, не все это так воспринимают.

Улыбка на губах Майкла потухла.

— Кто это не все? — спросил он. — Копы? Я дал им показания. Они вроде бы были удовлетворены. У меня взяли анализ крови. Результат отрицательный, в крови нет ни алкоголя, ни каких-либо наркотиков. Не могут они…

— Да нет же, не копы, — перебила я его. И как, интересно, мне ему об этом сказать? То есть парень, конечно, один из этих чудиков, верящих в НЛО, так что, казалось бы, проблем с верой в существование привидений тоже не должно возникнуть, но кто его знает. — Дело вот в чем, — осторожно продолжила я. — Я вроде как обратила внимания, что в последние дни с тобой частенько что-то случается… Немного чаще обычного.

— Да, — согласился Майкл. И неожиданно снова накрыл своей ладонью мою. — Если бы не ты, я даже мог бы погибнуть. Ты уже дважды спасла мне жизнь.

— Ха-ха! — нервно засмеялась я, забрав свою руку и сделав вид, что мне в рот снова попали волосы, так что мне понадобилась именно эта рука, чтобы, ну вы понимаете, их вытащить. — М-м, но если серьезно, ты никогда не задумывался, ну в смысле, о том, что происходит? Например, почему с тобой вдруг стали происходить все эти… вещи?

Майкл снова мне улыбнулся. В свете спидометра его зубы казались зелеными.

— Должно быть, это судьба.

— Ладно. — Ну почему я? — Но я не об этих вещах. Я имею в виду плохие вещи. Ну как в торговом центре. Или только что на пляже…

— А! — протянул он. Потом пожал своими невероятно накачанными плечами и добавил: — Нет.

— Ладно, — повторила я. — Но если бы ты об этом задумался, не кажется ли тебе, что одним из вроде как логических объяснений были бы… злые духи?

Его улыбка стала чуть натянутой.

— В смысле?

Я тяжело вздохнула.

— Не было там никакой медузы, и ты об этом знаешь. Тебя тянули под воду, Майкл. Тянул кто-то или что-то.

Он кивнул.

— Знаю. Я не очень… Я и раньше попадал в откат прибоя, но этот был…

— Это был не откат прибоя. И не медуза. И я просто… ну, мне кажется, тебе следует быть осторожнее.

— О чем ты? — не понял Майкл. В его взгляде мелькнуло любопытство. — Такое ощущение, будто ты предполагаешь, что я стал жертвой какой-то… демонической силы. — Он рассмеялся. В царившей в салоне тишине смех прозвучал очень громко. — Порожденной смертями тех ребят, которые чуть не столкнули меня с дороги? Это ты имеешь в виду?

Я отвернулась и посмотрела в окно. Кроме огромных фиолетовых теней окружающих нас высоченных скал ничего не было видно, но я все равно не отводила взгляд.

— Да. Именно это.

— Сьюз. — Майкл снова потянулся к моей руке и на этот раз сжал ее в своей ладони. — Ты пытаешься мне сказать, что веришь в привидений?

Я повернулась к нему. Встретилась с ним глазами. И сказала:

— Да, Майкл. Верю.

Он снова рассмеялся.

— Ой, да ладно тебе. Ты всерьез предполагаешь, что Джош Сондерс и его друзья могут общаться с нами с того света?

Что-то в тоне Майкла, когда он произнес имя Джоша, заставило меня… Не знаю. Но мне это не понравилось. Совсем не понравилось.

— Я хочу сказать… — Майкл отпустил мою руку и включил зажигание. — Давай смотреть правде в глаза. Парень был тупым кретином. Самым незаурядным событием в его жизни стало то, что он свалился со скалы с еще одним тупым кретином и их не менее тупоголовыми подружками. Знаешь, не факт, что их гибель так уж ужасна. Они просто занимали место в этом мире.

У меня отвисла челюсть. Буквально. Но, похоже, я сделала все, что смогла.

— А по поводу вероятности того, что кто-либо из них мог воспользоваться хоть какими-то темными силами, чтобы отомстить за свои жалкие нелепые смерти… — продолжил Майкл, насмешливо выделив голосом «темные силы», — ну, спасибо за предупреждение, но, по-моему, вся эта фигня с «Я знаю, что вы сделали прошлым летом» уже довольно сильно попахивает нафталином. Тебе так не кажется?

Я обалдело уставилась на Майкла. Серьезно. Я просто не могла в это поверить. Как-то это слишком для Мистера Ранимость. Судя по всему, он заикался и краснел, только если речь шла об угрозе его собственной жизни. На всех остальных ему, похоже, было наплевать.

Не считая тех, с кем он собирался на свидание в пятницу вечером, что стало ясно из его слов, когда мы снова вырулили на шоссе.

— Эй, — подмигнул он мне. — Пристегнись.

Глава 10

Я скользнула на свое место как раз в тот момент, когда все взялись за вилки.

Ха! Не опоздала! Ну, технически, ведь есть еще никто не начинал.

— И где же ты была, Сьюз? — поинтересовалась мама, передавая Джине корзинку с булочками. Это она правильно. В противном случае, учитывая аппетиты моих братцев, корзинка бы опустела, даже не добравшись до моей подруги.

— Каталась, — ответила я.

В этот момент мне на колени плюхнулась голова Макса, очень большого и ужасно слюнявого пса моих сводных братьев. Это было его обычное место во время наших обедов и ужинов. Макс устроился поудобнее и уставился на меня своими карими добрыми глазами.

— С кем? — спокойно уточнила мама таким тоном, что я сразу поняла: если не буду отвечать очень осторожно, то могу нарваться на серьезные неприятности.

Прежде чем я успела произнести хотя бы слово, Балбес выпалил:

— С Майклом Медуччи, — и сделал вид, что его тошнит.

Энди удивленно поднял брови.

— Этот тот мальчик, что приезжал вчера вечером?

— Он самый, — кивнула я, бросив на Балбеса сердитый взгляд, который тот благополучно проигнорировал.

Джина и Соня сели рядышком и вели себя на удивление тихо. Интересно, если я уроню салфетку и наклонюсь за ней, что я увижу под столом? Вероятно, то, что мне не очень-то хотелось бы видеть. Я покрепче сжала салфетку коленями.

— Медуччи, — пробормотала мамуля. — Почему мне так знакома эта фамилия?

— Ты явно подумала о Медичи, знатной итальянской семье, из которой вышли три папы и две королевы Франции, — вставил Док. — Козимо Старый первым стал править во Флоренции, а Лоренцо Великолепный был покровителем служителей искусств, в том числе Микеланджело и Боттичелли.

Мама странно на него посмотрела.

— Вообще-то я подумала не о них.

Я знала, что будет дальше. Память у мамули словно стальной капкан. Само собой, это нужно, при ее-то работе. Но я понимала, что это просто вопрос времени, когда она вспомнит, где же слышала фамилию Майкла.

— Это он попал в аварию на выходных, — сказала я, решив ускорить неминуемую развязку. — Ту, в которой погибли четыре ученика школы имени Стивенсона.

Балбес уронил вилку. Та громко зазвенела, упав на тарелку.

— Майкл Медуччи? — Он покачал головой. — Не может быть. Это был Майкл Медуччи? Полная хренотень.

— Брэд, следи за языком, пожалуйста, — резко осадил его Энди.

— Извини, — промямлил Балбес, но глаза его по-прежнему ярко сверкали. — Майкл Медуччи, — снова повторил он. — Майкл Медуччи убил Марка Палсфорда?

— Никого он не убивал, — рявкнула я. Надо было держать рот закрытым. Теперь эта новость разнесется по всей школе. — Это был несчастный случай.

— В самом деле, Брэд, — сказал Энди. — Уверен, бедняга не хотел никого убивать.

— Ну извините, — возразил Балбес. — Но Марк Палсфорд вообще-то был одним из лучших куортербеков штата. Серьезно. Ему обещали стипендию в университете, все дела. Парень был реально крут.

— Да что ты! Что же он тогда с тобой компанию водил?

Соня в редком проблеске разума ухмыльнулся, глянув на брата.

— Заткнись! — крикнул Балбес. — Мы вместе на вечеринку ходили.

— Ну да, — насмешливо хмыкнул Соня.

— Ходили, — настаивал Балбес. — В прошлом месяце, в Долине. Марк был бомбезный. — Он схватил булочку, запихнул ее почти целиком в рот и прошамкал с набитым ртом: — Пока не появился Майкл Медуччи и не укокошил его.

Я заметила, как Джина уставилась на меня, приподняв одну — только одну — бровь, но решила проигнорировать подругу.

— Авария случилась не по вине Майкла, — настаивала я. — Во всяком случае, ему не предъявили никаких обвинений.

Мама положила вилку.

— Расследование все еще продолжается.

— Учитывая, сколько аварий случается на том участке дороги, могли бы уже что-то придумать, чтобы улучшить дорожные условия, — заметил мой отчим, положив несколько стручков спаржи на мамину тарелку и передав блюдо Джине.

— Небольшой участок прибрежного шоссе длиной в сто двадцать километров, известный как Биг-Сюр, традиционно считается вероломным — и даже весьма опасным, — решил вступить в диалог Док. — Это извилистое и узкое шоссе, которое часто затягивает прибрежным туманом, вряд ли когда-либо будет перестраиваться из-за защитников памятников старины. Полная изоляция этого района — вот что привлекает многих поэтов и художников, которые купили здесь себе дома, включая Робинсона Джефферса, который счел великолепие этой мрачной пустыни крайне привлекательным.

Я уставилась на младшего сводного брата. Временами его фотографическая память немного раздражала, но по большей части она была очень полезной, когда приближался срок сдачи какой-нибудь курсовой работы.

— Спасибо тебе, — сказала я.

Док улыбнулся, явив миру облепленные едой скобки на зубах.

— Не стоит благодарности.

— Хуже всего, — продолжил Энди свою тираду об условиях безопасности на этом шоссе, — что юных водителей, кажется, неудержимо тянет именно к этому конкретному участку дороги.

Балбес ожесточенно запихнул в рот полную ложку риса, словно до этого неделями не видел еды, заржал и сказал:

— Еще бы, пап!

Энди посмотрел на среднего сына.

— Знаешь, Брэд, — спокойно сказал он, — в Америке — и в большинстве стран Европы, как мне говорили, — считается хорошим тоном периодически откладывать вилку и тратить какое-то время на пережевывание.

— Там же самый драйв, — продолжил Балбес, положив вилку, как намекнул ему отец, но компенсировав это болтанием с набитым ртом.

— Какой драйв? — с любопытством спросил мой отчим.

Соня, который обычно раскрывал рот, только если уж очень надо было, после приезда Джины стал чересчур словоохотлив.

— Брэд имеет в виду Площадку, — пояснил он.

— Площадку? — с озадаченным видом переспросила мама.

— Не просто площадку. Смотровую площадку, — уточнил Соня. — Туда по субботам съезжается народ, чтобы пообжиматься. Ну, во всяком случае, — хохотнул он, — Брэд и его друзья.

Балбес и не подумал обижаться на это оскорбительное замечание. Он взмахнул стручком спаржи, словно та была сигарой, и заявил:

— Площадка — просто бомба!

— Это туда ты возишь Дебби Манкузо? — заинтересованно спросил Док и тут же скривился от боли, получив под столом жестокий удар по ноге. — Ай!

— Я не встречаюсь с Дебби Манкузо! — завопил Балбес.

— Брэд, не смей бить брата, — приказал Энди. — Дэвид, а ты не упоминай имени мисс Манкузо за обеденным столом. Мы уже об этом говорили. И, Сьюз…

Я удивленно посмотрела на отчима.

— Я не в восторге от того, что ты садишься в машину с мальчиком, который был участником смертельного ДТП, по его ли вине оно случилось или нет. — Энди посмотрел на маму. — Ты со мной согласна?

— Боюсь, придется согласиться, — кивнула мамуля. — Хотя мне это и не нравится. Семья Медуччи в последнее время переживает трудные времена…

Когда Энди вопросительно на нее посмотрел, она пояснила:

— Их младшая дочь чуть не утонула несколько недель назад. Помнишь?

— О! На той вечеринке у бассейна, — кивнул он. — Которая проходила без присмотра родителей…

— Зато алкоголя там было в избытке. Бедняжка, очевидно, слишком сильно напилась и упала в бассейн. Никто этого не заметил — а если и заметил, то ничего не сделал, пока не стало слишком поздно. С тех пор она в коме. Если и очнется, то неизвестно, с какими повреждениями мозга. Сьюз. — Мама отложила вилку. — Не думаю, что встречаться с этим мальчиком — хорошая идея.

В обычной ситуации меня бы это очень даже устроило. В том смысле, что я не очень-то жаждала ездить на свидания с этим парнем.

Но мне вроде как нужно было. Ну то есть если я хотела сохранить хоть какую-то надежду не дать ему сыграть в ботанистый ящик.

— Почему? — Я осторожно проглотила все, что было во рту. — В том, что сестра Майкла — алкоголичка, которая не умеет плавать, нет его вины. И вообще, о чем думали ее родители, отпустив восьмиклассницу на подобную вечеринку?

— Вопрос не в том, и ты это знаешь, — строго ответила мама. — Ты просто позвонишь этому молодому человеку и скажешь ему, что твоя мать запретила тебе садиться с ним в машину. Если он захочет приехать сюда и провести вечер за видеоиграми или другими развлечениями, я не против. Но в машину ты с ним не сядешь.

У меня глаза на лоб полезли. Здесь? Провести вечер здесь? Под неусыпным оком Джесса? О боже, только этого не хватало. Картина, навеянная этими словами, наполнила меня таким ужасом, что лосось, который я как раз поднесла на вилке к губам, шлепнулся мне на колено, откуда его в ту же секунду слизал собачий язык.

Мамуля накрыла мою ладонь своей и мягко сказала:

— Сьюз, я говорю совершенно серьезно. Мне не хочется, чтобы ты садилась в машину с этим мальчиком.

Я бросила на нее полный любопытства взгляд. Да, в прошлом мне приходилось нарушать мамины запреты, в основном из-за обстоятельств, на которые я никак не могла повлиять. Но она-то об этом не знала. В смысле, что я нарушала ее запреты. Мне почти всегда удавалось сохранять мое неповиновение в тайне — кроме тех случаев, когда меня привозила домой полиция, но это случалось так редко, что вряд ли достойно упоминания.

Однако в данной ситуации все было совсем по-другому, и я не понимала, почему она считает необходимым повторять свой запрет относительно Майкла Медуччи.

— Ладно, мам. Я все поняла с первого раза.

— Просто меня это очень волнует, — ответила она.

Я не сводила с нее глаз. Не то чтобы она выглядела… ну, виноватой. Но мамуля явно что-то знала. Что-то, о чем не хотела говорить.

В этом не было ничего особо удивительного. Работая телевизионным журналистом, мама частенько была осведомлена о фактах, не обязательно предназначавшихся для широкой огласки. Но она была не из тех журналюг, которые готовы на все, лишь бы заполучить горячий сюжет. Если коп что-нибудь рассказывал маме — а они частенько рассказывали; мамуля, хотя ей уже за сорок, все еще красотка, и ей достаточно облизнуть губы, чтобы кто угодно выболтал ей все, что она захочет узнать — то он мог не сомневаться, что мама не упомянет о нем в эфире, если он об этом попросит. Такой уж она человек.

Интересно, что же ей было известно о Майкле Медуччи и аварии, в которой погибли четыре ангела РЛС?

Явно достаточно, чтобы отбить у нее всякое желание видеть меня рядом с Майклом.

Не то чтобы я считала, что она была к нему абсолютно несправедлива. У меня из головы не шло то, что Майкл сказал в машине как раз перед тем, как мы выехали на шоссе. «Они просто занимали место».

Я вдруг перестала так уж сильно винить этих ребят за то, что они пытались его утопить.

— Хорошо, мамуль. Я поняла, — сказала я.

Очевидно, маму удовлетворил мой ответ, поскольку она вернулась к своему лососю, которого Энди идеально запек на гриле и подал с изысканным соусом тартар.

— Ну и как ты собираешься сообщить ему об этом? — поинтересовалась Джина полчаса спустя, помогая мне загрузить посудомойку после ужина — несмотря на все мамины уверения, что ей, как гостье, не нужно этого делать.

— Без понятия, — нерешительно ответила я. — Знаешь, хоть он и напоминает Кларка Кента…

— Ботаник снаружи, красавчик внутри?

— Ага. Несмотря на все это — хотя сопротивляться этому сложно, поверь мне, — у него все равно вроде как есть одно качество, которое кажется мне…

— Навязчивость? — перебила меня Джина, ополоснув миску из-под салата и передав мне, чтобы я положила ее в посудомойку.

— Может быть. Я не знаю.

— Его визит вчера вечером был очень навязчивым, — заявила Джина. — Он же даже не позвонил перед приездом. Если бы какой-нибудь парень попытался провернуть такое со мной, — она помахала рукой, а потом щелкнула пальцами, — он бы развернулся и уехал несолоно хлебавши.

Я пожала плечами. На Востоке все, конечно, было по-другому. В Нью-Йорке ты не приезжаешь к кому-то просто так, предварительно не созвонившись. В Калифорнии же, насколько я поняла, фраза «я просто проезжал мимо» была вполне приемлемым предлогом для визита.

— И даже не пытайся делать вид, будто тебе не все равно, Саймон, — продолжала ворчать Джина. — Тебе этот парень не нравится. Не знаю, какие именно у тебя с ним взаимоотношения, но тут и речи не идет о влечении.

Я мимоходом вспомнила, как все мы были приятно удивлены, когда Майкл снял рубашку.

— А могла бы идти, — со вздохом сказала я.

— Ой, я тебя прошу. — Джина сунула мне пригоршню столовых приборов. — Ты и Суперботан? Нет. Ну а теперь колись. Что происходит между тобой и этим парнем?

Я опустила глаза на столовое серебро и сосредоточилась на запихивании его в машину.

— Не знаю. — Само собой, я не могла сказать ей правду. — Просто… У меня такое чувство, что в этом деле с аварией есть что-то еще, что-то помимо той версии, которую он излагает. Маме, кажется, кое-что об этом известно. Ты не заметила?

— Заметила, — ответила Джина не то чтобы мрачно, но и не очень весело.

— Ну и вот… Я все время думаю, что же там случилось на самом деле. В ночь аварии. Потому что… ну, знаешь, там, на пляже, была не медуза.

Джина кивнула.

— Я так и думала. Все это, наверное, как-то связано с той медиаторской ерундой, а?

— Типа того, — неловко ответила я.

— Ясно. А может, этим объясняется и тот маленький несчастный случай с лаком для ногтей прошлой ночью?

Я промолчала, продолжая рассортировывать приборы по пластиковым отсекам на дверце посудомойки. Вилки, ложки, ножи.

— Ну ладно. — Джина выключила воду в мойке и вытерла руки. — Что мне нужно сделать?

Я удивленно посмотрела на нее.

— Сделать? Тебе? Ничего.

— Да брось. Я же тебя знаю, Саймон. Ты пропустила классный час семьдесят девять раз за прошлый год не потому, что наслаждалась неторопливым завтраком в «Микки Ди». Мне прекрасно известно, что ты где-то сражалась с немертвыми, делая этот мир более безопасным для детей, и все в таком же духе. Так что мне надо сделать? Прикрыть тебя?

Я прикусила губу.

— Ну… — заколебалась я.

— Слушай, обо мне не переживай. Джейк сказал, что возьмет меня с собой развозить пиццу — и в этом предложении даже есть некая привлекательность, если ты не против того, чтобы пускаться во все тяжкие в машине, набитой пиццами с пепперони и ананасами. Но если хочешь, я могу остаться здесь и потусоваться с Брэдом. Он пригласил меня на просмотр его самого любимого фильма всех времен.

Я ахнула.

— Только не «Восставший из ада 3»…

— Он самый.

Меня захлестнула такая волна благодарности, что я почувствовала, будто вновь оказалась в океане.

— Ты готова на это ради меня?

— Для тебя, Саймон, на что угодно. Так что это будет?

— Ладно. — Я отшвырнула полотенце, которое держала в руках. — Если ты останешься здесь и сделаешь вид, будто я лежу наверху со спазмами, я буду обожать тебя всю жизнь. О спазмах вопросов не задают. Скажи, что я в ванной, а потом, может, чуть позже, скажи, что я легла спать пораньше. Если кто-нибудь позвонит, ответишь за меня?

— Как скажете, королева Но-шпа.

— О, Джина! — Я схватила ее за плечи и слегка встряхнула. — Ты лучшая. Ты это понимаешь? Лучшая! Не растрачивай себя на моих сводных братцев, ты можешь найти себе кого-то гораздо интереснее.

— Ты просто не видишь, — удивленно покачала головой Джина. — Твои сводные братья — красавчики. Ну, кроме рыжего малыша. И кстати… — добавила она, когда я направилась к телефону, чтобы позвонить отцу Доминику. — Я жду компенсации, ты же понимаешь.

Я удивленно оглянулась.

— Знаешь, мне на неделю выдают только двадцать баксов, но можешь взять их себе…

Джина скорчила рожицу.

— Да не нужны мне твои деньги. А вот получить исчерпывающие пояснения было бы неплохо. Ты никогда ничего мне не объясняла. Просто уклонялась от темы. Но на этот раз ты моя должница. — Она сощурилась. — Я имею в виду, из-за тебя мне придется сидеть и смотреть «Восставшего из ада 3». Твой долг просто огромен. И нет, — добавила она, прежде чем я успела раскрыть рот, — я никому не проболтаюсь. Обещаю не звонить ни в таблоиды, ни на телевидение.

Со всем возможным достоинством я ответила:

— Я и не думала, что ты так сделаешь.

А потом подняла трубку и набрала падре.

Глава 11

— Так что именно я должна искать? — спросила я, водя фонариком туда-сюда по песчаной тропинке.

— Не уверен, — ответил отец Доминик, идущий в нескольких шагах впереди. — Думаю, ты поймешь, когда увидишь.

— Супер, — пробормотала я.

В темноте мы с трудом спускались по горному склону. Если бы я знала, что, когда позвоню, отец Дом предложит именно это, то, вероятно, не стала бы набирать его номер. Возможно, вместо этого я бы осталась дома и посмотрела «Восставшего из ада 3». Ну или хотя бы попыталась закончить домашнюю работу по геометрии. Ну а что? Я сегодня уже чуть не умерла. По сравнению с этим теорема Пифагора не казалась такой уж страшной.

— Не волнуйся, — с легкой ноткой юмора сказал парень за моей спиной. — Ядовитого дуба тут нет.

Я обернулась и подарила Джессу весьма саркастический взгляд, хотя и сомневалась, что он его увидит. Луна — если она и была на небе — пряталась за плотной стеной облаков. Струйки тумана ползли по скале, по которой мы спускались, собираясь плотными клубами на тропинке и начиная виться вокруг, как только моя нога ступала в них, словно испытывая отвращение от перспективы прикосновения ко мне. Я пыталась не думать о фильмах, в которых с людьми, бредущими в таком густом тумане, случались ужасные вещи. Ну, вы знаете такие фильмы.

В то же время я пыталась не вспоминать о всех тех зарослях ядовитого дуба, которые могли скрываться вокруг. Джесс, конечно же, шутил, но как обычно прочел мои мысли: у меня настоящий бзик на почве уродливой кожной сыпи.

И даже не заикайтесь о змеях, которые, как я резонно полагала, могли лежать, свернувшись, в любом месте этой горе-тропинки, только и ожидая момента, чтобы отгрызть кусочек нежной плоти с моей икры, как раз над голенищем ботинок.

— Да, — услышала я голос отца Дома. Туман усилился и поглотил падре. Все, что я видела, — это размытый желтый луч фонарика впереди. — Да, вижу, что полиция здесь уже побывала. Вот тут, должно быть, упала секция дорожного ограждения. Видишь, путь, где она падала, отмечен сломанными кустами.

Я шла, как слепая, пошатываясь и спотыкаясь, используя луч фонарика, в основном, чтобы отгонять змей, а также чтобы не сойти с тропинки и не сверзиться с высоты нескольких сот метров прямиком в пенящийся прибой. Джесс уже дважды аккуратно направлял меня обратно на тропу, когда я отклонялась с дороги, обходя подозрительную ветку.

А вот сейчас я чуть не упала, налетев на отца Дома, который остановился посреди тропинки и присел на корточки. Я его просто не заметила, и им с Джессом пришлось хватать меня за разные части одежды, чтобы удержать и поставить на ноги. Это было ни капельки не унизительно.

— Извините, — пробормотала я, расстроенная собственной неуклюжестью. — М-м, а что вы делаете, отец Ди?

Падре улыбнулся своей бесящей безмятежной улыбкой и ответил:

— Изучаю кое-какие свидетельства аварии. Ты упоминала, что твоей матери вроде бы что-то об этом известно, и мне кажется, я знаю, что именно.

Я застегнула ветровку повыше, чтобы прикрыть шею от холодного ночного воздуха. Может, в Калифорнии и наступила весна, но на этой скале было не больше пяти градусов. К счастью, я натянула перчатки. В основном, чего греха таить, они должны были защитить меня от возможного контакта с ядовитым дубом, но сейчас выполняли двойную функцию, оберегая мои пальцы от обморожения.

— Что вы имеете в виду?

Шапку я взять не додумалась, так что вместо ушей у меня теперь были две ледышки, а холодный ветер с моря беспрестанно трепал волосы и швырял мне их в лицо.

— Посмотри-ка сюда. — Отец Доминик осветил фонариком полоску земли около двух метров в длину с перепаханным грунтом и примятой травой. — Думаю, именно здесь остановилась та секция дорожного ограждения. Но ты не замечаешь ничего странного?

Я вытащила прядь волос изо рта и огляделась, нет ли поблизости змей.

— Нет.

— Эта секция, судя по всему, упала вниз целиком. Автомобиль должен был двигаться на большой скорости, чтобы пробить такую мощную металлическую преграду, но то, что поддалась вся секция, наводит на мысль, что удерживающие ее на месте заклепки, должно быть, сломались.

— Или каким-то образом ослабли, — тихо предположил Джесс.

Я удивленно уставилась на него. Будучи мертвым, Джесс не испытывал и половины тех мучений, что выпали на мою долю. Холод на него не влиял, хотя ветер изрядно поиграл с вырезом его рубашки, распахнув ее еще сильнее и позволив мне мельком увидеть его грудь (наверное, не стоит упоминать, что она была в точности такой же мускулистой, как и у Майкла, только менее бледной).

— Ослабли? — Второй раз за день у меня начали стучать зубы. —Но из-за чего? Ржавчина?

— Вообще-то я думал о чем-то более похожем на человеческое вмешательство, — спокойно ответил Джесс.

Я переводила взгляд со священника на призрака и обратно. Отец Доминик выглядел таким же озадаченным, как и я. Вообще-то Джесса в эту маленькую экспедицию никто не приглашал, но он появился рядом, когда я шла по подъездной дорожке к шоссе, где отец Ди обещал меня подобрать. Реакция падре на мои новости — о попытке покушения на жизнь Майкла на пляже и его странных высказываниях позже, в машине, — была быстрой и незамедлительной. Он заявил, что нам нужно найти ангелов РЛС, и как можно скорее.

И, разумеется, легче всего это было сделать, посетив то место, где они погибли. На что Джесс тут же заметил, что шестидесятилетнему священнику и шестнадцатилетней девушке лучше не ходить туда одним.

Понятия не имею, от кого Джесс собирался нас защищать. От медведей? Но он все равно пошел с нами и, очевидно, лучше меня понимал, что вообще происходит.

— Что значит «похожем на человеческое вмешательство»? — спросила я. — О чем ты?

— Мне просто кажется странным, что целая секция так легко поддалась, в то время как остальные — как мы увидели совсем недавно — в момент удара даже не прогнулись.

Отец Доминик моргнул.

— Ты предполагаешь, что кто-то ослабил заклепки, ожидая, что в ограждение врежется машина? Ты об этом говоришь, Джесс?

Джесс кивнул. До меня дошло, к чему он клонит, но только через пару минут.

— Погоди-ка, — сказала я. — Ты намекаешь, что Майкл умышленно ослабил ту секцию ограждения, чтобы сбросить Джоша и остальных со скалы?

— Кто-то точно это сделал. Это вполне мог быть твой Майкл.

Я обиделась. Не на предположение о том, что Майкл мог совершить нечто ужасное, а на то, что Джесс назвал его моим Майклом.

— Минуточку… — начала я.

Но отец Доминик довольно неожиданно меня перебил:

— Должен согласиться с Сюзанной, Джесс. Разумеется, очевидно, что ограждение не выполнило предназначенную ему функцию. На самом деле, кажется, при его производстве был допущен серьезный просчет. Но предполагать, что кто-то намеренно его испортил…

— Сюзанна, — обратился ко мне Джесс, — разве ты не говорила, что Майкл, судя по всему, недолюбливает тех, кто умер в аварии?

— Ну, он действительно сказал, что считает, будто они напрасно занимали место на земле. Но честно, Джесс, для того, чтобы все случилось так, как ты обрисовал, Майкл должен был знать, что Джош с теми ребятами туда приедут. Откуда он мог это узнать? И ему пришлось бы ждать их там, а потом, когда они показались бы из-за поворота, он должен был специально нажать на газ…

— Ну да, — пожав плечами, кивнул Джесс.

— Исключено. — Отец Доминик выпрямился и отряхнул брюки на коленях. — Я отказываюсь даже допускать нечто подобное. Этот мальчик — хладнокровный убийца? Ты не знаешь, что говоришь, Джесс. Да у него же самый высокий средний балл в школе. Он член шахматного клуба.

Я похлопала падре по плечу.

— Не хотелось бы вас расстраивать, отец Ди, но шахматисты могут убивать людей, точно так же, как все остальные. — Я опустила взгляд на вмятины, оставленные ограждением на земле. — Вопрос в том, зачем? Я хочу сказать, зачем ему совершать нечто подобное?

— Думаю, если мы поторопимся, то, возможно, все узнаем, — ответил Джесс.

Он указал куда-то вниз, и мы перевели туда взгляды. Облака над головой разошлись достаточно, чтобы мы смогли разглядеть узкую полосу пляжа у подножия скалы. Лунный свет высветил четыре призрачные фигуры, сгрудившиеся вокруг небольшого костерка.

— О господи, — вздохнула я, когда небо снова заволокло облаками, быстро скрыв от нас происходящее на пляже. — В самый низ? Меня точно укусят!

Отец Доминик уже поспешно спускался по тропинке.

— Кто укусит? — с любопытством поинтересовался Джесс за моей спиной.

— Змея, конечно, — пояснила я, обойдя корень, который под лучом фонарика немного напомнил мне рептилию.

— Змеи ночью не появляются, — сообщил Джесс, который, судя по голосу, еле удерживался от смеха.

Вот это новость.

— Не появляются?

— Обычно нет. И особенно в холодные влажные ночи наподобие этой. Они любят солнце.

Ну, это было большим облегчением. И все же я не могла перестать думать о клещах. Они тоже по ночам не появляются?

Мне показалось, на то, чтобы добраться до подножия, ушла целая вечность — я не сомневалась, что завтра проснусь с дикой болью в ногах, — но мы наконец-то достигли конца тропинки, хотя последние пятнадцать метров спуск был такой крутой, что я практически сбежала вниз, и, поверьте мне, не специально.

Шум волн на пляже был гораздо-гораздо сильнее — достаточно громкий, чтобы полностью заглушить звуки нашего приближения. В воздухе стоял запах соли. Как только наши ноги увязли в мокром песке — ну, кроме Джесса, — до меня дошло, почему я вечером не увидела здесь ни одной чайки: все животные, включая птиц, не любят привидений.

А на этом конкретном пляже привидений было многовато.

Они пели. Я не шучу. Они сидели вокруг своего маленького костерка и пели. Не поверите, какую песню. «Девяносто девять бутылок пива на стене». Серьезно. Они как раз дошли до пятидесяти семи.

Говорю вам, если я в итоге именно так буду проводить вечность, когда умру, то надеюсь, придет какой-нибудь медиатор и положит конец моим мучениям. Очень надеюсь.

— Ладно, — сказала я, стянув перчатки и засунув их в карманы. — Джесс, ты бери на себя парней. Я возьму девчонок. Отец Ди, вы просто следите, чтобы они не побежали к морю, хорошо? Я сегодня уже разок поплавала, и, поверьте мне, вода холодная. Я не собираюсь лезть туда за ними.

Только я направилась к освещаемой огнем компании, как отец Доминик схватил меня за руку.

— Сюзанна! — воскликнул он с выражением искреннего удивления на лице. — Ты, конечно же, не… ты же это несерьезно говорила, когда предложила нам…

Я вытаращилась на падре.

— Отец Ди, вон те уроды сегодня днем пытались меня утопить. Вы уж меня извините, но мне кажется, что подойти к ним и предложить хряпнуть вместе с нами по стаканчику коктейля с рутбиром — не самая лучшая идея. Давайте просто надерем эти сверхъестественные задницы.

Отец Доминик лишь крепче сжал мою руку.

— Сюзанна, сколько раз тебе повторять? Мы медиаторы. Наша работа — помогать беспокойным душам, а не причинять им еще больше боли и горя, совершая над ними акты насилия…

— Вот что я вам скажу, — отозвалась я. — Лучше мы с Джессом их подержим, пока вы с ними пообщаетесь. Потому что, поверьте мне, это единственный путь заставить их слушать. Они не очень-то коммуникабельны.

— Сюзанна… — снова начал отец Дом.

Но на этот раз он не успел договорить. Все потому, что Джесс внезапно заявил:

— Стойте здесь оба, пока я не скажу, что можно идти.

А потом направился по пляжу к привидениям.

Ха! Похоже, ему надоело слушать наши споры. Что ж, тяжело его в этом винить.

Отец Доминик озабоченно посмотрел вслед Джессу.

— О боже, Сюзанна, ты же не думаешь, что он собирается совершить нечто… необдуманное?

Я вздохнула. Джесс никогда не совершал ничего необдуманного.

— Нет, — успокоила я падре. — Вероятно, он просто хочет попытаться с ними поговорить. Так даже лучше, наверное. Я имею в виду, он призрак, они призраки… у них много общего.

— А! Да, понимаю, — кивнул он. — Очень мудро. В самом деле, очень мудро.

К тому времени, как ангелы заметили Джесса, они успели добраться до семнадцати бутылок пива.

Один из парней весьма цветисто выругался, но, прежде чем кто-то из них успел исчезнуть, Джесс заговорил — настолько тихо, что мы с отцом Ди не слышали его за шумом волн. Мы могли только наблюдать, как Джесс — немного светясь в темноте, как это обычно делают призраки, — начал говорить, а потом, немного погодя, медленно опустился на песок и продолжил беседу.

Не сводя с компании призраков глаз, отец Доминик пробормотал:

— Замечательная идея — послать Джесса первым.

Я пожала плечами.

— Думаю, да.

Наверное, на моем лице проступило разочарование, что я упустила случай затеять первоклассную драку, поскольку отец Ди отвернулся от призраков, расположившихся вокруг костра, и широко мне улыбнулся.

— С небольшой помощью Джесса мы все-таки сможем сделать тебя медиатором.

Будто он имеет представление, с каким множеством призраков я разобралась, прежде чем вообще кого-либо из них встретила, подумалось мне. Но вслух я этого не произнесла.

— А чем занимается сегодня вечером твоя подруга Джина, пока ты гуляешь? — спокойно поинтересовался отец Доминик.

— О, она меня прикрывает, — ответила я.

Падре вскинул брови и повысил голос, полный удивления и неодобрения.

— Прикрывает тебя? Твои родители не знают, что ты здесь?

— О нет, отец Ди, я предупредила маму, что поеду на Биг-Сюр, чтобы разобраться с призраками кучки мертвых тинейджеров, — саркастично сказала я. — Я вас умоляю!

У падре был обеспокоенный вид. Как священник, он осуждал ложь, особенно по отношению к родителям, с которыми его коллеги всегда призывали нас быть честными и послушными. Но я для себя решила, что если бы Господь действительно хотел, чтобы я следовала этой конкретной заповеди, то Он не сделал бы меня медиатором. Эти две вещи просто несовместимы, понимаете?

— Но с тем, чтобы рассказать обо всем Джине, у тебя, очевидно, проблем не возникло, — нахмурился отец Доминик.

— Вообще-то я ей не говорила. В смысле, ничего конкретного. Она вроде как просто… знает. Я хочу сказать, мы с ней как-то ходили к одному медиуму, и… — Я замолчала. Рассказ о мадам Заре напомнил мне о том, что поведала Джина, ну, о всей этой ерунде с одной-единственной любовью на всю жизнь. Было ли это правдой? Сомневаюсь. Существовала ли вероятность того, что это может стать правдой? Я вздрогнула, но на этот раз холодный воздух был ни при чем.

— Понимаю, — кивнул отец Дом. — Интересно. Ты спокойно делишься с друзьями тем, что обладаешь удивительными способностями, а вот родной матери рассказать не можешь.

Мы уже спорили об этом — на самом деле, буквально на днях, — так что я просто закатила глаза.

— С подругой, — поправила я его. — Не с друзьями. Джина знает. Больше никто. И ей не все известно. Например, она не подозревает о существовании Джесса.

Отец Доминик снова бросил взгляд в сторону костра. Джесс, судя по всему, был поглощен беседой с Джошем и остальными. Их лица, оранжевые в отсветах пламени, были повернуты к Джессу и взгляды прикованы к нему. Странно, что они зажгли этот костер. Они не чувствовали жара от пламени, точно так же, как не могли напиться тем пивом, что пытались украсть, или захлебнуться в воде. Интересно, зачем было так напрягаться? Вероятно, потребовалось немало кинетической энергии, чтобы зажечь огонь.

Вся четверка светилась тем же еле различимым светом, что и Джесс — маловато, чтобы разглядеть что-то вокруг в такую темную ночь, как эта, но достаточно, чтобы дать понять, что они были не совсем… ну, слово «людьми» здесь не подходило, потому что, разумеется, они были людьми. Ну, во всяком случае, когда-то.

Наверное, правильнее было бы сказать «живыми».

— Отец Ди, а вы верите в медиумов? — вдруг спросила я. — Я имею в виду, они настоящие? Как медиаторы?

— Уверен, некоторые настоящие.

— Ну, эта медиум, к которой однажды попали мы с Джиной, она знала, что я медиатор, — выпалила я, прежде чем успела передумать. — Я ей ничего такого не говорила. Она просто знала. И она сказала кое-что странное. Ну, во всяком случае, Джина говорит, что сказала. Я этого не помню. Но, по словам Джины, она заявила, что у меня будет лишь одна истинная любовь.

Отец Доминик перевел взгляд на меня. Мне показалось, или ему вдруг стало весело?

— А ты что, планировала, что их будет великое множество?

— Ну, не совсем, — слегка смутившись, ответила я. А кто бы не смутился? В смысле, да ладно вам. Это же был священник. — Но это вроде как странно. Эта медиум — мадам Зара — наговорила всякой ерунды, о том, что у меня будет только одна любовь, но она продлится типа до конца жизни. — Я сглотнула. — Или, может, там было «до скончания времен». Я забыла.

— О боже, — выдавил отец Доминик, которому уже было совсем не смешно.

— Вот и я о том же. В смысле… ну, она, наверное, понятия не имела, о чем говорит. Потому что все это как-то притянуто за уши, правда же? — с надеждой спросила я.

Но, к моему великому сожалению, отец Ди ответил:

— Нет, Сюзанна. Как по мне, это не звучит притянутым за уши.

Он так это произнес… Не знаю. Что-то в его интонации заставило меня с любопытством поинтересоваться:

— А вы когда-нибудь были влюблены, отец Ди?

Он начал копаться в карманах куртки.

— Э-э…

Я знала, что падре так сосредоточенно ищет: пачку сигарет. А еще я знала, что он ее не найдет — отец Дом бросил курить несколько лет назад и хранил только одну пачку на самый крайний случай. И так уж вышло, что мне было известно, где она лежит — в его кабинете, в школе.

А еще мне было известно, что раз отец Ди начал искать сигареты, то он занервничал. Желание закурить он испытывал, только когда все шло не так, как он планировал.

Отец Доминик был влюблен. Я ни капельки в этом не сомневалась, учитывая, как он избегал моего взгляда.

Я не сильно удивилась. Отцу Дому было немало лет, и он был священником, но все равно оставался красавчиком типа Шона Коннери.

— Полагаю, была одна девушка, — наконец признался он, когда его поиски закончились безрезультатно. — Когда-то.

Ага. Я почему-то представила себе Одри Хепберн. Ну знаете, в том фильме, о котором много говорят, там, где она сыграла монашку. Может, отец Дом и его истинная любовь встретились в школе для священников и монашек! Может, их любовь была под запретом, как в том фильме!

— Вы познакомились до того, как приняли свой, м-м, сан или как там это у вас называется? — спросила я, пытаясь говорить небрежно. — Или после?

— До, разумеется! — возмущенно ответил падре. — Ради всего святого, Сюзанна!

— Я просто спросила. — Я не сводила глаз с сидевшего у костра Джесса, чтобы не пялиться на отца Ди и не слишком его смущать. — В смысле, нам не обязательно об этом разговаривать, если вам не хочется. — Вот только удержаться я не могла. — Она была…

— Мне было столько же, сколько тебе, — произнес отец Доминик, словно хотел побыстрее с этим покончить. — Я учился в школе, как и ты. Она была немного моложе.

Я с трудом представляла себе падре в школе. Я даже не знала, какого цвета у него были волосы, до того как они стали белоснежными, как сейчас.

— Это было… — продолжил отец Ди, глядя вдаль отсутствующим взглядом. — Это… ну, из этого никогда ничего бы не вышло.

— Понимаю, — ответила я. Потому что я внезапно все поняла. Не знаю, как я догадалась, но, наверное, было что-то такое в его словах о том, что из этого никогда ничего не вышло бы. — Она была призраком, да?

Отец Доминик так резко втянул воздух, что на секунду мне показалось, будто у него случился сердечный приступ или типа того.

Но прежде чем я успела начать быстро и энергично делать ему искусственное дыхание и непрямой массаж сердца, Джесс поднялся и направился к нам.

— О, гляди-ка, а вот и Джесс, — с видимым облегчением сказал отец Доминик.

Я уже больше не испытывала того раздражения, что раньше, при неожиданных визитах Джесса, которые чаще всего случались, когда я меньше всего ждала — или хотела — его появления. Теперь я почти всегда была рада его видеть.

Кроме этого конкретного момента. Сейчас мне хотелось, чтобы Джесс оказался далеко-далеко отсюда. Потому что у меня было ощущение, что я больше никогда не заставлю отца Ди откровенничать со мной на эту тему.

— Ладно, — сказал Джесс, когда он подошел достаточно близко, чтобы мы его услышали. — Думаю, теперь они не сбегут и выслушают вас, отец. Они сильно напуганы.

— Они совсем не выглядели напуганными, когда пытались убить меня сегодня днем, — пробормотала я.

Джесс посмотрел на меня, и я увидела смешинки в его темных глазах — хотя что такого смешного в том, что я чуть не утонула, мне было непонятно.

— Мне кажется, если ты выслушаешь их, то поймешь, почему они так себя вели.

— Посмотрим, — фыркнула я.

Глава 12

Наверное, я была не в очень хорошем расположении духа из-за того, что Джесс прервал наш маленький тет-а-тет с отцом Домиником. Но у него не было оснований подходить ко мне сзади, пока мы шли к компании, сидевшей вокруг костра, и шептать мне на ухо:

— Веди себя хорошо.

Я бросила на него раздраженный взгляд.

— Я всегда веду себя хорошо.

И знаете, что он сделал? Расхохотался! И вовсе не по-доброму. Поверить не могу!

Приблизившись к четверке на достаточное расстояние, чтобы разглядеть выражения на их лицах, я не увидела ничего, что бы убедило меня, будто это не те же призраки, которые пытались — дважды за последние два дня — меня убить.

— Минуточку! — воскликнул Джош. Он вскочил на ноги и обвиняюще указал на меня. — Это же та сучка, которая…

Джесс быстро вошел в круг, освещаемый костром.

— Я же вам говорил, кто эти люди…

— Ты обещал, что они нам помогут! — завопила Фелисия. Юбка ее вечернего платья пышными складками лежала на песке. — Но эта девчонка сегодня дала мне в глаз!

— О, можно подумать, ты в это время не пыталась меня утопить, — огрызнулась я.

Отец Доминик поспешно встал между мной и привидениями и попытался их увещевать:

— Дети мои, не пугайтесь. Мы здесь, чтобы вам помочь, если сможем.

— Вы нас видите? — потрясенно спросил Джош Сондерс.

— Да, — серьезно ответил отец Дом. — Мы с Сюзанной, как вам уже наверняка объяснил Джесс, медиаторы. Мы можем вас видеть и хотим вам помочь. В действительности помочь вам — наша обязанность. Вот только вы должны понять, что мы также обязаны убедиться, что вы никому не причините вреда. Вот почему Сюзанна пыталась остановить вас сегодня и, если я правильно понял, вчера.

Слова падре заставили Марка Палсфорда выругаться. Фелисия Брюс ткнула его локтем в бок и шикнула:

— Заткнись. Этот мужик — священник.

— А вот и нет, — воинственно возразил Марк.

— А вот и да. Разве ты не видишь маленькую белую штучку вокруг его шеи?

— Я действительно священник, — поспешил оборвать споры падре. — И я вам не вру. Можете называть меня отец Доминик. А это Сюзанна Саймон. Насколько мы поняли, вы четверо обижены на мистера Медуччи…

— Обижены? — Так и не присевший Джош бросил на отца Доминика яростный взгляд. — Обижены? Да ведь из-за этого дурака мы все мертвы!

Только он сказал не «дурака».

Седые брови отца Доминика взлетели вверх, но Джесс успокаивающе предложил:

— Почему бы вам не рассказать святому отцу то, что вы рассказали мне, Джош, чтобы они с Сюзанной вас поняли.

Джош раздосадованно провел рукой по волосам. Несколько верхних пуговиц на его рубашке было расстегнуто, а концы развязанного галстука-бабочки свободно болтались на груди. При жизни он явно был очень привлекательным. Джошу Сондерсу посчастливилось родиться красивым, умным и богатым (у его родителей явно водились деньжата, если они могли себе позволить отправить сына в школу имени Р.Л.Стивенсона, которая была настолько же дорогостоящей, насколько первоклассной), и он с трудом приспосабливался к единственной беде в своей короткой счастливой жизни.

Преждевременной смерти.

— Ну, слушайте, — сказал он.

Низкий голос Джоша легко перекрыл шум волн и потрескивание костерка. Останься он жив, подумала я, Джош смог бы стать кем угодно — от профессионального спортсмена до президента. Была в нем какая-то особая уверенность в себе.

— В субботу мы поехали на танцы, — начал Джош свой рассказ. — На танцы, понятно? А потом решили покататься и заехать…

— Мы всегда заезжаем на Площадку по субботам, — вставила Кэрри.

— На смотровую площадку, — пояснила Фелисия.

— Там так красиво, — добавила Кэрри.

— Очень красиво, — поддакнула Фелисия, бросив быстрый взгляд на отца Доминика.

Я уставилась на девчонок. Кого они обманывают? Все мы знали, что они делали, заехав на смотровую площадку.

Уж точно не любовались видом.

— Ага. К тому же там никогда не показываются копы и не выгоняют нас. Ну, понимаете?

Ах, какая удивительная честность!

— Ну ладно. — Джош вытащил руки из карманов брюк и поднял их ладонями вперед. — Короче, мы ехали на ту стоянку. Все было замечательно, правда! Как в любой другой субботний вечер. Так, да не так. Потому что на этот раз, когда мы выехали из-за поворота — ну, знаете, там такой крутой поворот, — что-то в нас врезалось…

— Ага, — встряла Кэрри. — Ни огней, ни гудков, ничего. Просто бум!

— Мы ударились о дорожное заграждение, — продолжил Джош. — Ничего серьезного. Мы не очень быстро ехали. Я подумал: «Черт, крыло погнул». А потом начал сдавать назад. Но тут он снова нас ударил…

— О, но, разумеется… — начал отец Дом.

Однако Джош продолжал говорить, словно не слышал.

— И когда он ударил нас во второй раз, мы не остановились.

— Словно ограждения вообще не было, — вставила Фелисия.

— Мы упали вниз. — Джош снова засунул руки в карманы. — И очнулись здесь. Мертвые.

Воцарилась тишина. Во всяком случае, все замолчали. Хотя волны, само собой, продолжали с грохотом биться о берег, а костер тихонько потрескивал. Подхваченные ветром брызги долетали до меня и оседали на волосах, превращаясь в маленькие кристаллики льда. Я подвинулась ближе к костру, благодарная за его тепло…

И вдруг поняла, зачем ангелы РЛС взяли на себя труд его зажечь. Потому что сделали бы то же самое, будь они живы. Зажгли бы костер, чтобы согреться. Ну и что, что они больше не чувствовали его тепла? Это ничего не меняло. Так бы поступили живые люди.

А единственное, чего им хотелось, — снова жить.

— Удручающе, — сказал отец Доминик. — Крайне удручающе. Но, разумеется, дети мои, вы понимаете, что это был просто несчастный случай…

— Несчастный случай? — зло поглядел Джош на отца Ди. — В этом не было ничего случайного, падре. Тот парень — Майкл — наехал на нас специально.

— Но это же нелепо, — возразил отец Доминик. — Совершенно нелепо. С какой стати ему это делать?

— Элементарно, — пожал плечами Джош. — Он завидовал.

— Завидовал? — Отец Доминик выглядел шокированным. — Возможно, вы не в курсе, молодой человек, но Майкл Медуччи, которого я знаю с первого класса, очень одаренный ученик. Его любят в классе. Зачем, ради всего святого, он бы стал… Нет. Нет, извини. Ты ошибаешься, мой мальчик.

Не знаю, в каком мире жил отец Дом — если в нем Майкла Медуччи любили одноклассники, — но он явно ошибался. Насколько мне было известно, никто в академии при миссии не любил Майкла Медуччи — его вообще мало кто знал за пределами шахматного клуба. С другой стороны, я училась здесь всего несколько месяцев, так что, может, и ошибалась.

— Может, он и одаренный, — заявил Джош, — но все равно ботаник.

— Ботаник? — удивленно переспросил отец Дом.

— Вы меня слышали. — Джош покачал головой. — Слушайте, падре, посмотрите правде в глаза. Ваш мальчик Медуччи ничтожество. Ничтожество. А вот мы были всем. Самыми популярными в нашей школе. В школе имени Стивенсона без нашего одобрения ничего не происходило. Вечеринка не начиналась, пока мы там не появлялись. Танцы не были танцами, если туда не приезжали Джош, Кэрри, Марк и Фелисия — ангелы РЛС. Понятно? Теперь вы улавливаете?

— Э-э, не очень, — смущенно признался отец Доминик.

Джош закатил глаза.

— Этот мужик настоящий? — спросил он меня и Джесса.

Джесс даже не улыбнулся.

— Безусловно.

— Ну ладно, — вздохнул Джош. — Тогда попробую объяснить по-другому. Этот парень, Медуччи… Может, у него и блестящий средний балл. Ну и что? Это ерунда. У меня вот четыре балла. Но при этом мне принадлежит школьный рекорд по прыжкам в высоту. Я состою в Национальном обществе почета США. Играю в нападении в баскетбольной команде. Три года подряд меня выбирали президентом школьного совета, а еще я шутки ради попробовался — и получил главную роль в постановке «Ромео и Джульетты» школьного драмкружка. О, и знаете, что? Меня приняли в Гарвард. Досрочно.

Джош замолчал, чтобы перевести дыхание. Отец Доминик открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Джоша было не остановить.

— Как думаете, сколько субботних вечеров Майкл Медуччи провел в своей комнате за видеоиграми? А? Попробую зайти с другого конца: вы представляете, как часто я по субботам держал в руках джойстик? Ни разу. Хотите знать, почему? Да потому что не было ни одной субботы, когда у меня не нашлось бы каких-нибудь планов: вечеринки или свидания. И свидания были не с какими-то там обычными девчонками, а с самыми красивыми и популярными девушками в школе. Вот Кэрри, например, — указал он на Кэрри Уитмэн, сидевшую на песке в своем ярко-синем вечернем платье, — работает неполный рабочий день в Сан-Франциско моделью. Она снимается в рекламе. И была королевой бала.

— Два года подряд, — заметила Кэрри визгливым голосом.

Джош кивнул.

— Два года подряд. Теперь до вас дошло, отец? Майкл Медуччи встречается с моделью? Не думаю. Лучший друг Майкла Медуччи — капитан футбольной команды, как мой друг Марк? Майклу Медуччи предлагают полную спортивную стипендию в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе?

Тут Марк, который в этой компании явно был не самым умным, от всей души заорал:

— Медведи, вперед!

— А как же я? — спросила Фелисия.

— Да, как насчет девушки Марка, Фелисии? — кивнул Джош. — Капитан группы поддержки и танцевальной команды и, ах да, обладательница национальной стипендии за заслуги благодаря своим превосходным оценкам. Так вот, имея все это в виду, давайте еще раз зададимся вопросом. Зачем такому парню, как Майкл Медуччи, желать смерти таким, как мы? Ответ прост: он завидовал.

Воцарившаяся после этого заявления тишина была почти такой же пронзительной, как запах морской соли в воздухе. Никто не произнес ни слова. Ангелы выглядели слишком самодовольными, а отец Дом казался ошеломленным их откровениями. Как ко всему этому относился Джесс, было непонятно, у него был слегка скучающий вид. Наверное, для парня, родившегося больше ста пятидесяти лет назад, слова «национальная стипендия за заслуги» мало о чем говорили.

Я с трудом отодрала язык, прилипший к небу. После долгого спуска очень хотелось пить, и я вовсе не горела желанием карабкаться наверх, к машине отца Дома. Но, несмотря на все неудобства, я не могла не сказать:

— Или, может быть, все дело в его сестре.

Глава 13

Все, кто был на пляже — от отца Дома до Кэрри Уитмэн, — удивленно уставились на меня.

— Прошу прощения? — спросил Джош. Только его тон был скорее раздраженным, чем вежливым.

— В сестре Майкла, — пояснила я. — Той, что в коме.

Не спрашивайте, как мне это пришло в голову. Может, из-за тирады Джоша о вечеринках — ну, что ни одна тусовка не начинается, пока там не появятся ангелы РЛС. Это навело меня на мысль о последней вечеринке, про которую мне рассказывали — той, где сестра Майкла упала в бассейн и чуть не утонула. Отрывались все, должно быть, по полной. Интересно, полиция их разогнала, когда приехала скорая?

Густые седые брови отца Доминика поползли вверх.

— Ты имеешь в виду Лайлу Медуччи? Ну да, конечно. Как же я мог о ней забыть! Это ужасно — просто ужасно — то, что с ней произошло.

Впервые за последние несколько минут в разговор вступил Джесс. До этого момента он молча сидел на большом валуне, поджав колени и опершись на них подбородком, но тут встрепенулся и спросил:

— А что с ней произошло?

— Несчастный случай, — покачал головой отец Дом. — Ужасный несчастный случай. Она споткнулась, упала в бассейн и чуть не захлебнулась. Ее родители уже потеряли всякую надежду на то, что Лайла когда-нибудь очнется.

— Во всяком случае, это одна из версий случившегося, — проворчала я.

Родители Майкла явно подкорректировали рассказ о произошедшем, прежде чем поделиться с директором школы их дочери.

— Вы упустили ту часть, где говорится, что она была на вечеринке в Долине, когда все это случилось. И что она напилась в стельку, прежде чем упасть в воду. — Сощурившись, я посмотрела на четырех призраков, сидевших с другой стороны костра. — Как, очевидно, и все остальные на той вечеринке, потому что никто не заметил, что с ней стряслось, пока она не пробыла на дне достаточно долго, чтобы работа мозга была нарушена. — Я перевела взгляд на Джесса. — А я упомянула, что ей всего четырнадцать?

Джесс, по-прежнему сидящий на валуне, обхватив руками согнутое колено, посмотрел на ангелов РЛС.

— Полагаю, никто из вас ничего об этом не знает?

Марк недовольно нахмурился.

— С чего бы нам что-то знать о сестре какого-то ботана, которая напилась на вечеринке?

— Возможно, потому что один из вас — или все вы — тоже случайно оказались на той же вечеринке? — мило предположила я.

— Это правда? — изумленно посмотрел на ангелов РЛС отец Доминик. — Кому-то из вас что-то известно?

— Разумеется, нет, — слишком быстро, как по мне, ответил Джош.

«Как будто» Фелисии тоже прозвучало не очень убедительно.

А вот Кэрри раскололась.

— Даже если и так, какое это имеет значение? — заявила она с искренним возмущением. — Ну напилась какая-то косящая под популярную девчонку идиотка до комы на одной из наших вечеринок. Почему мы должны за это отвечать?

Я уставилась на нее. Фелисия, насколько мне помнилось, была обладательницей национальной стипендии за заслуги. Кэрри Уитмэн же всего лишь становилась королевой бала. Дважды.

— Ну, для начала, как насчет того, что вы позволили восьмикласснице напиться?

— Откуда нам было знать, сколько ей лет? — не очень-то любезно поинтересовалась Фелисия. — Ну то есть она же была так наштукатурена, что я поклясться могла, будто ей все сорок.

— Ага, — поддакнула Кэрри. — И вход на ту вечеринку был только по приглашениям. Я уж точно не дала бы билет ни одной восьмикласснице.

— Если уж хотите повесить все на кого-то, — снова вступила Фелисия, — то как насчет того идиота, который вообще притащил ее туда?

— Да, — сердито согласилась Кэрри.

— Не думаю, что Сюзанна возлагает на вас ответственность за то, что произошло с сестрой Майкла. — После визгливых возгласов девчонок голос Джесса звучал как отдаленный раскат грома. Он очень эффективно заткнул рот всем остальным. — Полагаю, это делает сам Майкл, поэтому он вас и убил.

Отец Доминик тихо охнул, словно слова Джесса, как кулак, врезались ему в живот.

— О нет. Нет, конечно, ты же не думаешь…

— В этом гораздо больше смысла, чем в аргументе вот его — коротко кивнул Джесс в сторону Джоша, — что Майкл сделал это из зависти, поскольку у него не было… как там он сказал? Ах да. Свиданий по субботам.

Джош явно занервничал.

— Ну, я не знал, что страхолюдина, которую вытащили из бассейна Кэрри, была сестрой Медуччи, — пробормотал он, неловко оттянув лацканы пиджака.

— Это уже слишком. Просто слишком, — выдохнул отец Доминик. — Я… я просто потрясен.

Я глянула на падре, удивленная интонациями в его голосе. Мне послышалась — если только я не ошиблась — неприкрытая боль. Его действительно ранило то, что он услышал.

— Юная девушка в коме, — сверкнув в сторону Джоша горящим взглядом, напомнил отец Дом, — а вы ее обзываете?

У Джоша хватило такта пристыженно опустить голову.

— Ну, это просто образное выражение.

— А вы двое! — указал отец Ди на Фелисию и Кэрри. — Вы нарушили закон, наливая алкогольные напитки несовершеннолетним и смеете заявлять, что в том, что девушка пострадала, виновата лишь она сама?

Кэрри с Фелисией обменялись взглядами.

— Но никто же больше не пострадал, а они тоже пили, — сказала Фелисия.

— Ага, — поддакнула Кэрри. — Там все пили.

— Это не имеет значения! — Голос падре звенел от эмоций. — Если все прыгнут с «Золотых ворот», разве от этого их поступок станет правильным?

Ого, подумала я. Если отец Ди полагал, что этот старый прием еще производит хоть какое-то впечатление, ему явно не помешали бы небольшие курсы повышения квалификации.

И тут я распахнула глаза, потому что вдруг заметила, что отец Доминик теперь указывает на меня. На меня? Я-то что сделала?

Ответ не заставил себя ждать.

— А ты, — заявил падре, — по-прежнему настаиваешь, будто то, что произошло с этими молодыми людьми, не несчастный случай, а преднамеренное убийство!

У меня отвисла челюсть.

— Извините, отец Ди, — умудрилась я выдавить, как только вернула ее на место, — но это же совершенно очевидно…

— Ничего подобного. — Отец Доминик опустил руку. — Мне это совсем не очевидно. Предположим, у мальчика был мотив, и что? Это не делает его убийцей.

Я взглянула на Джесса в поисках помощи, но, увидев испуг на его лице, поняла, что взрыв падре озадачил его точно так же, как и меня.

— Но дорожное ограждение, — попыталась я объяснить. — Ослабленные заклепки…

— Да, да, — довольно раздраженно перебил меня отец Доминик, что было на него непохоже. — Но ты упускаешь из виду самое главное, Сюзанна. Предположим, Майкл действительно затаился в засаде и ожидал их. Возможно, он и в самом деле намеревался столкнуть автомобиль, когда тот покажется из-за поворота. Но как он умудрился понять в темноте, что это тот самый автомобиль? Ответь мне, Сюзанна. Из-за угла мог выехать кто угодно. Откуда Майклу было знать, что это та самая машина? Откуда?

Тут он меня уел. И знал это. Я не представляла, что сказать, и перевела взгляд на Джесса. Дувший с моря ветер трепал мои волосы, швыряя пряди в лицо. Джесс посмотрел на меня и легонько пожал плечами. Он оказался в таком же затруднении, как и я. Отец Дом был прав. Это не имело никакого смысла.

Во всяком случае, пока Джош не произнес:

— «Макарена».

Мы все уставились на него.

— Прошу прощения? — сказал отец Доминик. Даже в ярости он был безукоризненно вежлив.

— Ну конечно! — Фелисия с трудом поднялась, спотыкаясь о длинную юбку вечернего платья. — Конечно!

Мы с Джессом снова обменялись озадаченными взглядами.

— Что-что? — переспросила я Джоша.

— «Макарена», — повторил он и улыбнулся.

Когда Джош улыбался, он и близко не походил на парня, который пытался утопить меня днем. С улыбкой на лице он выглядел тем, кем и был — умным спортивным восемнадцатилетним парнем в расцвете сил.

Не считая того, что был мертв.

— Мы ехали на машине моего брата, — пояснил Джош, по-прежнему улыбаясь. — Он учится в колледже. Сказал, что я могу ею пользоваться, пока его нет. Она больше, чем моя. Вот только он присобачил туда одну тупую штуковину, и когда нажимаешь на клаксон, тот играет «Макарену».

— Такой отстой, — сообщила Кэрри.

— И в ту ночь, когда нас убили, — продолжил Джош, — я посигналил, когда мы поворачивали за угол — тот самый, за которым нас поджидал Майкл.

— Когда проезжаешь такие вот крутые повороты, надо погудеть, — взволнованно добавила Фелисия.

— Клаксон сыграл «Макарену». — Улыбка Джоша исчезла, словно унесенная ветром. — И вот тут-то он нас и ударил.

— Ни один другой гудок на полуострове не играет «Макарену», — сказала Фелисия. Теперь она не выглядела взволнованной. — Больше не играет. «Макарена» казалась крутой только первые пару недель после выхода. Потом она стала совершенно отстойной. Сейчас ее ставят только на свадьбах и прочих сборищах.

— Вот как он узнал. — Джош больше не кипел от негодования. Теперь в его голосе просто сквозила печаль. Джош не отрывал взгляд от моря — которое было таким темным, что его невозможно было отличить от покрытого облаками ночного неба. — Вот как он узнал, что это были мы.

Я лихорадочно попыталась припомнить, что поведал мне Майкл несколько часов назад в минивэне его мамы. «Они вылетели из-за поворота на полной скорости». Так он сказал. «Не посигналив и вообще никак не дав о себе знать».

Вот только сейчас Джош говорил, что они все же сигналили. И не просто сигналили, а по-особенному, так, что машину Джоша можно было отличить от любой другой…

— О боже, — произнес отец Доминик таким голосом, словно ему стало нехорошо.

Я была с ним совершенно согласна. Вот только…

— Это все равно ничего не доказывает, — вздохнула я.

— Издеваешься? — Джош посмотрел на меня, будто я сумасшедшая — это парень-то, который стоял на пляже в смокинге. — Разумеется, доказывает.

— Нет, она права. — Джесс встал с валуна и подошел к Джошу. — Этот Майкл поступил очень умно. Нет никакой возможности доказать — во всяком случае, в суде, — что он совершил преступление.

У Джоша отвисла челюсть.

— Как это? Он нас убил! Я же стою и говорю вам, что так оно и было! Мы посигналили, и он намеренно врезался в нас и столкнул нас со скалы.

— Да, — согласился Джесс. — Но твои показания, мой друг, в суде не примут.

Джош чуть не плакал.

— Почему это?

— Потому что это показания мертвеца, — невозмутимо ответил Джесс.

Обманутый в своих ожиданиях, Джош ткнул пальцем в мою сторону.

— Она-то не мертва. Она может им рассказать.

— Не может, — покачал головой Джесс. — Что она должна говорить? Что знает правду о случившемся тем вечером, потому что призраки жертв все ей рассказали? Думаешь, присяжные в это поверят?

Джош зло посмотрел на Джесса. А потом, опустив глаза, пробормотал:

— Ну и ладно. Тогда мы вернемся к первоначальному плану. Возьмем все в свои руки, да, ребята?

— Еще чего, — возразила я. — Ни за что. Злом зла не поправишь — и третьим злом делу уж точно не поможешь.

Кэрри перевела взгляд с меня на Джоша и обратно и поинтересовалась:

— О чем это она?

— Вы не отомстите за свою смерть, убив Майкла Медуччи. Извините. Но этого просто не будет.

Марк поднялся с песка впервые за вечер. Он поглядел на меня, потом на Джесса, а после на отца Дома.

— Так нечестно, чувак, — заявил Марк и, развернувшись, пошел с пляжа.

— То есть этот ботан просто останется безнаказанным? — Джош стиснул челюсти и угрожающе посмотрел на меня. — Он убил четверых людей и выйдет сухим из воды?

— Никто этого не говорит. — В отсветах костра Джесс выглядел как никогда неумолимо. — Но то, что случится с этим мальчиком, вас не касается.

— Да что ты? — Джош снова вернул насмешливый тон. — И кто же тогда им займется?

Джесс кивнул на нас с отцом Домиником и спокойно произнес:

— Они.

— Они? — Фелисия сорвалась на отвратительный визг. — А почему они?

— Потому что они медиаторы, — пояснил Джесс. В оранжевых бликах костра его глаза казались черными. — Это их работа.

Глава 14

Вот только была одна проблема: медиаторы не могли определиться, как именно разобраться с ситуацией.

— Слушайте, — прошептала я, когда отец Доминик бросил белую свечу в коробку, которую я держала, и выудил фиолетовую. — Давайте я просто анонимно позвоню в полицию. Скажу, что в ту ночь ехала вдоль Биг-Сюра, и что все видела, и что это был не несчастный случай.

Отец Дом вставил фиолетовую свечу на место, которое прежде занимала белая.

— И ты думаешь, в полиции проверяют все анонимные наводки, которые получают? — Он не потрудился понизить голос, потому что подслушивать нас было некому. Я шептала только потому, что базилика, со всеми ее золотыми листьями и величественными витражами, заставляла меня сильно нервничать.

— Ну, по крайней мере, они, может быть, что-то заподозрят. — Отец Доминик слез со стремянки, сложил ее и направился к следующей кальварии. Я последовала за ним. — В смысле, возможно, они займутся этим делом более серьезно, вызовут Майкла на допрос или еще что-нибудь. Клянусь, он расколется, если только они зададут правильные вопросы.

Отец Доминик приподнял подол черной сутаны и снова полез на лестницу.

— И какими же будут эти правильные вопросы? — спросил он, заменив еще одну белую свечу на фиолетовую из коробки.

— Не знаю.

У меня уже начали уставать руки. Коробка, которую я носила за падре, была в самом деле тяжелой. Как правило, свечи меняли послушницы. Однако отец Доминик не мог усидеть на месте после нашей вчерашней маленькой ночной экскурсии и предложил монсеньору свои услуги. Вернее сказать, наши услуги, потому что он вытащил меня с урока религии, чтобы я ему помогла. Не то чтобы я возражала. Будучи ярым агностиком, я все равно мало что выносила с этих уроков — сестра Эрнестина все еще надеялась исправить это до того, как я закончу школу.

— Мне кажется, полиция отлично может справиться и без нашей помощи, — заметил отец Дом, решительно сжав и скрутив свечу, которая, похоже, не хотела входить в подсвечник. — Если то, что сказала твоя мать, правда, то у них, похоже, уже достаточно подозрений по поводу Майкла, так что вряд ли пройдет много времени, прежде чем его вызовут на допрос.

— Но что если мама просто приняла все это слишком близко к сердцу? — Я заметила неподалеку туриста в свободной рубашке и клетчатых шортах, который восхищался витражными окнами, и еще больше понизила голос. — Я имею в виду, она же мама. Она так делает. Что если полиция на самом деле ничего не подозревает?

— Сюзанна.

Свеча успешно встала на место, отец Доминик слез со стремянки и посмотрел на меня со смесью раздражения и теплоты во взгляде. Под глазами отца Дома я разглядела фиолетовые тени. Мы оба сильно вымотались после долгого спуска на пляж и обратного подъема — не говоря уж об эмоциональной встряске, которую мы испытали внизу.

Тем не менее отец Доминик, судя по всему, восстановился гораздо лучше, чем можно было ожидать от шестидесятилетнего мужчины. Я еле могла ходить, икры дико болели, и я была не в состоянии сдержать зевоту, поскольку наш маленький тет-а-тет с ангелами закончился далеко за полночь. Отец Дом же, не считая синяков под глазами, казался почти бодрячком, брызжа энергией.

— Сюзанна, — повторил он, на этот раз менее раздраженно и более ласково, — пообещай, что ты ничего подобного не сделаешь. Ты не будешь звонить в полицию с анонимными наводками.

Я поудобнее перехватила коробку со свечами. Идея точно казалась хорошей, когда пришла мне на ум в четыре утра. Я почти всю ночь не спала, размышляя, что нам все-таки делать с ангелами РЛС и Майклом Медуччи.

— Но…

Отец Доминик, очевидно, заметив мои проблемы с ящиком, с легкостью забрал его и поставил на верхнюю перекладину стремянки.

— И ты ни при каких обстоятельствах не попытаешься сама поговорить с Майклом обо всем этом.

Это, разумеется, был план Б. Если затея с анонимным звонком в полицию не выгорит, я собиралась загнать Майкла вугол и побеседовать с ним по душам, выудив — или выбив, смотря какой метод окажется более эффективным, — из него признание.

— Позволь мне с этим разобраться, — сказал отец Доминик достаточно громко, чтобы турист, который как раз хотел сделать фотографию алтаря, поспешно опустил камеру и поспешил к выходу. — Я намереваюсь пообщаться с молодым человеком и уверяю тебя, что если он действительно виновен в этом ужасном преступлении…

Я раскрыла рот, но отец Дом предупреждающе поднял палец.

— Ты меня слышала.

Он чуть понизил голос, но лишь потому, что заметил, как одна из послушниц зашла в церковь с черной тканью, чтобы задрапировать множество статуй Девы Марии, расположенных в базилике. Мне объяснили, что они останутся прикрытыми таким образом до Пасхи. Религия. В ней полно всякой идиотской ерунды, вот что я вам скажу.

— Если Майкл виновен в том, в чем его обвинили молодые люди, я смогу убедить его сознаться.

Отец Доминик говорил совершенно серьезно. На самом деле мне самой, хотя я ничего и не сделала, каким-то образом, посмотрев на его строгое лицо, захотелось сознаться. Как-то раз я взяла из маминого кошелька пять баксов, чтобы купить огромный пакет «Скитлз». Возможно, я могу признаться в этом.

— Ладно. — Отец Доминик оттянул рукав черной сутаны и опустил взгляд на запястье. М-да, священникам платят недостаточно, чтобы они смогли купить себе крутые часы. — Я ожидаю, что Майкл Медуччи присоединится ко мне с минуты на минуту, так что тебе лучше уйти. Думаю, лучше ему не видеть нас вместе.

— Почему нет? Он понятия не имеет, что мы провели полночи, беседуя с его жертвами.

Отец Доминик подтолкнул меня в спину.

— Беги, Сюзанна, — по-отечески приказал он.

Я ушла, но недалеко. Как только отец Ди развернулся ко мне спиной, я, согнувшись, нырнула в ряд между скамьями и затаилась. Не знаю, чего я ожидала. Ну ладно, хорошо, знаю: я ждала Майкла. Мне хотелось понимать, действительно ли отец Ди сможет заставить его сознаться.

Долго мне ждать не пришлось. Прошло не больше пяти минут, и я услышала, как неподалеку от места, где я спряталась, Майкл произнес:

— Отец Доминик? Сестра Эрнестина сказала, вы хотели поговорить со мной.

— А, Майкл. — В голосе отца Доминика не было слышно ни капли того ужаса, который, как я знала, он испытывал перед перспективой того, что один из его учеников окажется потенциальным убийцей. Он казался спокойным и даже веселым.

До меня донеслось тарахтение коробки со свечами.

— Вот, подержи, хорошо? — попросил отец Дом.

Я поняла, что он передал Майклу коробку, которую держала я.

— А! Конечно, отец Доминик, — ответил Майкл.

Раздался скрежет складываемой стремянки. Отец Дом поднял и понес ее к очередной кальварии. Я все еще его слышала, вот только… с трудом.

— Я беспокоился о тебе, Майкл, — начал отец Доминик. — Насколько я понимаю, у твоей сестры нет особых улучшений.

— Нет, святой отец, — ответил Майкл. Он говорил так тихо, что я еле его расслышала.

— Ужасно жаль это слышать. Лайла весьма милая девушка. Думаю, ты очень ее любишь.

— Да, святой отец.

— Понимаешь, Майкл, когда с людьми, которых мы любим, происходит что-то плохое, мы часто… ну, иногда мы отворачиваемся от Господа.

Вот блин, подумала я. Так ничего не получится. Только не с Майклом.

— Иногда мы так возмущены, что ужасные вещи случились с кем-то, кто этого не заслуживает, что мы не только отворачиваемся от Господа, но начинаем думать… ну, о вещах, о которых зачастую никогда и не помыслили бы, если бы не трагедия. Ну например, о мести.

Отлично, обрадовалась я. Уже гораздо лучше, отец Ди.

— Мисс Саймон.

Я испуганно оглянулась. Послушница, которая пришла прикрывать статуи, уставилась на меня с другой стороны ряда.

— О! — Я поднялась с колен и села на скамью. Отец Доминик с Майклом, насколько я видела, стояли ко мне спиной. Они были слишком далеко, чтобы нас услышать. — Привет. Я просто, м-м, искала сережку.

Судя по всему, послушница мне не поверила.

— Разве у вас сейчас не идет урок религии с сестрой Эрнестиной? — поинтересовалась она.

— Да, сестра, — кивнула я. — Идет.

— Так может, вам стоит отправиться в класс?

Я медленно поднялась на ноги. Даже если бы меня не поймали, все равно толку не было. Отец Доминик и Майкл ушли слишком далеко, чтобы я могла что-нибудь расслышать.

Со всем возможным достоинством я направилась к противоположному краю ряда, остановившись около послушницы, прежде чем уйти.

— Извините, сестра, — сказала я. И чтобы нарушить затянувшуюся неловкую паузу, во время которой послушница пялилась на меня с немым неодобрением, добавила: — Мне нравится ваша, э-э…

Но поскольку я не смогла вспомнить, как называется их одежда, комплимент вышел немного скомканным, хотя мне казалось, что я вроде как спасла положение, указав на нее и продолжив:

— Ну знаете, ваша штука. Она очень хорошо подчеркивает достоинства фигуры.

Но наверное, этого не стоило говорить женщине, которая готовилась стать монахиней, поскольку послушница вдруг сильно покраснела и произнесла:

— Не заставляйте меня снова о вас докладывать, мисс Саймон.

По-моему, это было слегка грубовато, учитывая, что я, как бы то ни было, пыталась быть милой. Ну, неважно. Я вышла из церкви и отправилась в класс, выбрав длинный путь через залитый ярким солнцем внутренний двор, чтобы успокоить расшалившиеся нервы журчанием фонтана.

Однако через пару шагов я снова заволновалась, обнаружив еще одну послушницу, рассказывающую небольшой группе туристов, стоящих у статуи отца Серра, о благочестивых делах миссии. Побоявшись, что меня поймают и решат, что я прогуливаю уроки без пропуска (ну почему я не подумала о том, чтобы взять его у отца Ди? Вся эта ерунда со свечами выбила меня из колеи), я нырнула в туалет, где меня тут же окутало облако серого дыма.

Разумеется, это означало лишь одно.

— Джина, ты с ума сошла? — спросила я, согнувшись и начав заглядывать под дверцы, чтобы определить, в какой она кабинке.

Голос подруги раздался из кабинки в конце ряда, около окна, которое Джина стратегически открыла.

— По-моему, нет, — заявила она, толкнув дверцу, и, опершись на нее, выпустила струю дыма.

— Я думала, ты бросила курить.

— Я и бросила.

Я забралась на подоконник, Джина пристроилась рядышком. Миссию построили где-то в тысяча шестисотом году или около того и использовали при этом очень толстый саман, так что все окна вдавались в стену на пятьдесят сантиметров. И хотя подоконники располагались немного высоковато, они, по крайней мере, были очень прохладными и удобными.

— Теперь я курю только в крайних случаях, — пояснила Джина. — Например, во время урока религии. Ты же знаешь, что, с философской точки зрения, я противница организованной религии. А ты?

Я подняла брови.

— Не знаю. Буддизм всегда казался мне вроде как крутым. Вся эта ерунда с реинкарнациями весьма привлекательна.

— Это индуизм, дурочка. И я имела в виду курение.

— О. Ладно. Нет, у меня никогда особо не получалось. А что? — Я усмехнулась подруге. — Разве Соня не рассказал тебе о том, как поймал меня с сигаретой?

Джина мило нахмурилась.

— Не рассказывал он. И мне не хотелось бы, чтобы ты его так называла.

Я скорчила рожицу.

— Ну Джейк. Он тогда довольно сильно разозлился. Лучше бы тебе ему не попадаться, а то он сбежит от тебя, как от чумы.

— Глубоко в этом сомневаюсь, — с загадочной улыбкой ответила Джина.

Вероятно, она была права. Я задумалась, каково это — быть Джиной, когда каждый встречный парень от тебя без ума. В меня безумно влюблялись только такие парни, как Майкл Медуччи. А ведь он технически даже не был влюблен в меня. Он влюбился в идею, что я влюбилась в него. О чем я, кстати, до сих пор не могла думать без содрогания.

Я удрученно вздохнула и посмотрела в окно. В паре километров вниз по склону, поросшему кипарисами, открывался вид на лазурный океан, сверкающий под ярким полуденным солнцем.

— Не представляю, как ты это выдерживаешь. — Джина выдохнула облако серого дыма. По ее тону я поняла, что она вернулась к обсуждению уроков религии. — В смысле, тебе все это должно казаться полной ерундой, учитывая твое медиаторство.

Я пожала плечами. Прошлой ночью я вернулась домой слишком поздно, чтобы «поговорить» с Джиной. Когда я прокралась в дом, она крепко спала. И слава богу, потому что я вымоталась до предела.

Однако не настолько, чтобы заснуть.

— Не знаю, — отозвалась я. — То есть я же понятия не имею, куда эти привидения отправляются, когда я от них избавляюсь. Они просто… уходят. Может, на небеса. Может, в следующую жизнь. Сомневаюсь, что я когда-нибудь узнаю, прежде чем умру сама.

Следующее облако дыма Джина выпустила в окно.

— Ты так говоришь, будто это путешествие. Словно, когда мы умираем, то просто переезжаем по другому адресу.

— Ну, лично я считаю, что так все и работает. Только не проси меня назвать точный адрес. Потому что этого я не знаю.

— Ну так… — Джина докурила, затушила окурок о стену под нами и мастерски послала его через закрытую дверцу ближайшей кабинки прямиком в унитаз. До меня донесся всплеск, а потом шипение. — Так в чем там вообще было дело вчера вечером?

Я ей рассказала. Об ангелах РЛС и о том, что они думали, будто Майкл их убил. О сестре Майкла и аварии на прибрежном шоссе. О том, как Джош и его друзья хотели отомстить за свою смерть и как мы с отцом Домиником всю ночь с ними спорили, пока наконец не убедили их дать нам возможность предать Майкла в руки правосудия по старинке — ну знаете, с помощью правоохранительных органов, а не паранормального заказного убийства.

Я не рассказала ей только об одном — о Джессе. По какой-то причине я просто не могла заставить себя упомянуть о нем. Может, из-за того, что сказала та медиум. Может, потому что боялась, что мадам Зара была права, и я действительно супернеудачница, которой было суждено полюбить на всю жизнь одного-единственного человека, который:

а) не любил меня;

б) даже маме моей не мог быть представлен, так как вообще-то был мертв.

Или, может, просто потому что… ну, может, потому что Джесс был тайной, которую я хотела сохранить только для себя, как какая-нибудь дурочка, повернутая на Карсоне Дэйли или ком-то подобном. Возможно, однажды я встану под окном моей спальни с большим плакатом с надписью: «Джесс, ты пойдешь со мной на выпускной?», как все те девчонки, которые стоят вокруг телестудий MTV, хотя я искренне надеялась, что, прежде чем до этого дойдет, кто-нибудь меня пристрелит.

Когда я закончила, Джина вздохнула и сказала:

— Ну, это доказывает то, что я тебе говорила. Милашки всегда оказываются убийцами-психопатами.

Это она о Майкле.

— Ага, — согласилась я. — Но он даже не такой уж и милашка. Разве что когда снимает рубашку.

— Ты поняла, о чем я. — Джина покачала головой. — Что ты собираешься делать, если он не признается отцу Доминику?

— Не знаю. — Именно это и вызвало у меня вчера бессонницу. — Наверное, нам потребуется добыть какие-то доказательства.

— Да ну? И где же вы их раздобудете? В универмаге доказательств? — Джина зевнула, посмотрела на часы и спрыгнула с окна. — Две минуты до ланча. Как думаешь, что сегодня будет? Снова корн-доги?

— Всегда корн-доги.

Академия при миссии особо не отличалась разнообразием меню кафетерия. Потому что его попросту не было. Мы ели ланч на улице, покупая еду в торговых автоматах. Это казалось странным даже для парочки цыпочек из Бруклина, которые многое успели повидать… что и продемонстрировала Джина, не выказав ни капли удивления по поводу всего, рассказанного мной.

— Что мне действительно интересно, — заметила Джина, когда мы вышли из туалета в крытый переход, который скоро должен был заполниться детьми, — так это почему ты раньше ничего такого мне не рассказывала. Ну понимаешь, обо всей этой медиаторской ерунде. Не то чтобы я ничего не знала.

Ты и не знаешь, подумала я. Во всяком случае, не знаешь худшего.

— Я боялась, что ты проболтаешься своей маме, — вслух произнесла я. — А она доложит моей. И мама упрячет меня в психушку. Само собой, для моего собственного блага.

— Само собой, — кивнула Джина. Она удивленно посмотрела на меня. — Ты идиотка. Ты это понимаешь? Я бы никогда не проболталась маме. Я никогда ни о чем ей не говорю, если могу этого избежать. И уж точно я бы никогда не рассказала ей — или, если уж на то пошло, кому-нибудь другому — об этом медиаторстве.

Я смущенно пожала плечами.

— Знаю. Наверное… ну, я тогда довольно сильно нервничала. Думаю, с тех пор я слегка успокоилась.

— Говорят, Калифорния делает подобное с людьми, — заметила Джина.

Тут часы миссии пробили двенадцать. Все двери открылись, и на нас хлынули толпы людей.

Майклу хватило тридцати секунд, чтобы найти меня и пристроиться рядом.

— Привет. — Он совершенно не походил на того, кто только что признался в убийстве четырех человек. — А я тебя искал. Что ты сегодня делаешь после школы?

— Ничего, — быстро ответила я, прежде чем Джина успела раскрыть рот.

— Ну, страховая компания наконец выдала мне машину на замену, и я подумал, ну знаешь, может, ты захочешь поехать на пляж или еще чем-нибудь заняться…

Поехать на пляж? У этого парня амнезия, что ли? Казалось бы, после того, что с ним там произошло в прошлый раз, он должен был предлагать ехать куда угодно, только не на пляж.

И все же, хотя он об этом и не знал, Майкл был там в абсолютной безопасности. Все благодаря Джессу. Он присматривал за ангелами, пока мы с отцом Домом пробовали предать их предполагаемого убийцу правосудию.

Обдумывая, что ответить на предложение Майкла, я краем глаза заметила отца Доминика, направляющегося к нам по крытому переходу. Прежде чем энергично жестикулирующий мистер Уолден затащил его в учительскую, падре покачал головой. Майкл стоял к нему спиной, так что ничего не видел. Но послание отца Ди было недвусмысленным.

Майкл не признался.

А это означало лишь одно: пришло время передать дело профессионалам.

То есть мне.

— Конечно, — ответила я, переводя взгляд со спины отца Дома на Майкла. — Возможно, ты поможешь мне с домашкой по геометрии. Мне кажется, я никогда не врублюсь в эту дурацкую теорему Пифагора. Клянусь, после следующей контрольной меня исключат из школы.

— Теорема Пифагора совсем не сложная, — уверил меня Майкл. Его явно повеселило мое отчаяние. — Сумма квадратов длин катетов прямоугольного треугольника равна квадрату гипотенузы.

— А? — беспомощно спросила я.

— Слушай, я в геометрии дока. Почему бы мне с тобой не позаниматься?

Я посмотрела на него, надеясь, что он ошибочно примет мои чувства за обожание.

— Ты это сделаешь?

— Конечно.

— А можем мы начать сегодня же? — спросила я. — После школы? — Я заслужила Оскар. Серьезно. Я гениально сыграла всю эту женскую беспомощность. — У тебя дома?

Майкл был захвачен врасплох совсем ненадолго.

— Э-э, конечно, — ответил он. И, немного придя в себя, лукаво добавил: — Правда моих родителей не будет дома. Папа на работе, а мама большую часть времени проводит в больнице. С моей сестрой. Ну ты понимаешь. Надеюсь, это не проблема.

Я изо всех сил захлопала ресницами.

— О нет. Все в порядке.

Майкл выглядел довольным — и в то же время по его лицу было видно, что он ощущает легкую неловкость.

— М-м, слушай, насчет ланча, — сказал он, в то время как мимо нас шли толпы учеников. — Я сегодня не смогу с тобой посидеть. Надо кое-что сделать. Но я встречу тебя здесь сразу же после последнего урока. Ладно?

— Ладно, — откликнулась я, скопировав интонации Келли Прескотт, когда она задвигала всякие речи о приверженности школьному духу. Видимо, все сработало, Майкл ушел с немного изумленным, но польщенным видом.

Джина тут же схватила меня за руку, затащила в какой-то кабинет и прошипела:

— Ты что, под кайфом? Ты хочешь пойти к этому парню домой? Одна?

Я попыталась от нее отделаться.

— Остынь, Джи. — Прозвище Сони оказалось довольно привлекательным, как бы я не хотела признавать, что моему сводному брату могла прийти в голову достойная мысль. — Это моя работа.

— Тусоваться с потенциальными убийцами? — скептически уточнила Джина. — Не думаю, Сьюз. Отец Доминик это одобрил?

— Джи, я большая девочка. И могу сама о себе позаботиться.

Она прищурилась.

— Ты с ним не посоветовалась, да? Ты что, собралась действовать на свой страх и риск? И не называй меня Джи.

— Слушай, — сказала я, понадеявшись, что мой тон был успокаивающим, — вряд ли Майкл мне что-нибудь расскажет. Но он же ботан, так? Который обожает компьютеры. А что делают обожающие компьютеры ботаны, когда что-то планируют?

Джина все еще выглядела сердитой.

— Не знаю. И знать не хочу. Говорю тебе…

— Они все расписывают, — спокойно пояснила я. — На своем компьютере. Так? Они ведут дневник, или хвастаются людям в чатах, или вытягивают откуда-нибудь схему здания, которое хотят подорвать, или еще что-нибудь. Так что даже если я не заставлю Майкла ни в чем признаться, то, оставшись там одна и получив доступ к его компьютеру, зуб даю, я смогу…

— Джи! — К нам подошел Соня. — Вот ты где. Ты сейчас на ланч?

Джина раздраженно поджала губы, глядя на меня, но Соня, похоже, ничего не заметил. Как и Балбес, который подбежал к нам через мгновение.

— Привет, — запыхавшись, сказал он. — Вы чего здесь стоите, народ? Пошли есть.

Тут он увидел меня и насмешливо ухмыльнулся.

— Сьюз, а где твоя тень?

— Сегодня Майкл не сможет присоединиться к нам за ланчем, — фыркнув, ответила я. — У него неотложные дела.

— Ну да, — хмыкнул Балбес и отпустил грубую шутку, что Майкла задержала неспособность засунуть определенные части тела в штаны. Очевидно, это был намек на отсутствие у Майкла координации, а не на то, что он был более одарен природой, чем среднестатистический шестнадцатилетний парень.

Я решила проигнорировать высказывание Балбеса, как и Джина, хотя мне кажется, это потому, что она просто его не услышала.

— Очень надеюсь, что ты понимаешь, что делаешь, — вот и все, что она сказала, и было очевидно, что она обращалась не к моим сводным братцам, чем сильно их озадачила. С чего бы девушке вообще разговаривать со мной, когда она может пообщаться с ними?

— Джи, ты за кого меня принимаешь, — с легким удивлением спросила я. — За дилетанта?

— Нет, за идиотку, — ответила Джина.

Я рассмеялась. Мне правда казалось, что она сказала что-то смешное. И лишь гораздо позже я осознала, что в этом нет совершенно ничего смешного.

Потому что, как выяснилось, Джина была на сто процентов права.

Глава 15

У всех убийц есть кое-что общее. Если вы знакомы с кем-то из них, уверена, вы со мной согласитесь.

Они не могут удержаться от хвастовства своими подвигами.

Серьезно. Они такие тщеславные. Это их обычно и губит.

Взгляните на ситуацию с их точки зрения. Я имею в виду, вот же они, безнаказанно совершившие страшное преступление. Ну знаете, что-нибудь ужасно хитроумное, что-нибудь такое, что никто бы на них и не подумал.

А они никому не могут об этом рассказать. Ни единой душе.

Вот это их почти всегда и доканывает. Невозможность ни с кем поделиться — то, что нельзя никого посвятить в их блестящую тайну — ну, это их просто убивает.

Не поймите меня неправильно. Они не хотят, чтобы их поймали. Им просто хочется, чтобы кто-то оценил гениальность того, что они сделали. Да, они совершили ужасное — иногда даже немыслимое — преступление. Но послушайте. Послушайте. Они сделали это, и их не поймали. Они обманули полицию. Всех обвели вокруг пальца. Им нужно с кем-нибудь поделиться. Нужно. Иначе в чем смысл?

Само собой, это только личное наблюдение. По роду деятельности я встречала немало убийц, и это желание у всех было общим. Не попадались только те, кто смог удержать рот на замке. Все остальные? Прямиком в кутузку.

Поэтому мне казалось, что Майкл — который уже поверил, что я в него влюблена — просто может решить похвастаться передо мной тем, что он сделал. Он уже начинал хвалиться, немножко, когда заявил мне, что Джош и ему подобные просто «зря занимают место». Казалось вполне вероятным, что, стоит мне слегка его подтолкнуть, как Майкл разовьет свою мысль… и может, даже признается, а я потом отнесу запись в полицию.

Что вы говорите? Вина? Не чувствовала ли я себя виноватой за то, что собиралась донести на парня, который, в конце концов, всего лишь пытался отомстить ребятам, чуть не позволившим его сестре умереть?

Ага. Сейчас. Я никогда не испытываю вины. По моему мнению, есть два вида людей. Хорошие и плохие. Как по мне, в данном конкретном случае не было ни одного хорошего человека. Каждый совершил что-нибудь предосудительное: от Лайлы Медуччи, явившейся на ту вечеринку без приглашения и напившейся вдрызг, до ангелов РЛС, свободно раздававших всем гостям алкогольные напитки. Возможно, одни совершили более ужасные проступки, чем другие — например, Майкл, убивший четырех людей, — но, откровенно говоря, как по мне… все они вызывали отвращение.

Так что, отвечая на ваш вопрос — нет, я не чувствовала вины за то, что собиралась сделать. Как мне казалось, чем скорее Майкл получит то, что заслужил, тем скорее я смогу вернуться к тому, что действительно для меня важно: валянию на пляже и загоранию с лучшей подругой.

Стоя в женском туалете после последнего урока и глядя в зеркало над раковинами, я подводила глаза карандашом (я обнаружила, что легче выуживаю признания у потенциальных убийц, если выгляжу наилучшим образом), когда получила первый намек, что остаток дня пройдет не совсем так, как я планировала.

Открылась дверь, и вошла Келли Прескотт в сопровождении своей тени, Дебби Манкузо. Они явно не собирались ни идти в туалет, ни причесываться, поскольку просто остановились за моей спиной и враждебно уставились на меня.

Я посмотрела на их отражения в зеркале и сказала:

— Если это по поводу денег на поездку класса на виноградники, можете об этом забыть. Я уже говорила об этом с мистером Уолденом, и он заявил, что это самая нелепая вещь, которую он слышал. Луна-парк «Шесть флагов» еще куда ни шло, но не долина Напа. На винодельнях все равно проверяют возраст посетителей, знаете ли.

Келли скривила верхнюю губу.

— Дело не в этом, — раздраженно отозвалась она.

— Ага, — поддакнула Дебби. — Дело в твоих друзьях.

— Моих друзьях? — Я вытащила из рюкзака гребень и с беззаботным видом принялась расчесываться. Я и не была озабочена. В самом деле, нет. Я могла выдержать любую критику от Келли Прескотт и Дебби Манкузо. Вот только мне не очень-то хотелось обсуждать это с учетом всего остального, что случилось в последнее время. — Вы о Майкле Медуччи?

Келли закатила глаза.

— Если бы. Не представляю, как можно хотеть, чтобы тебя видели рядом с этим. Но мы вообще-то говорили об этой твоей Джине.

— Да, — выдохнула Дебби, сузив глаза до злых маленьких щелочек.

Джине? Ах, Джине. Джине, которая украла обоих возлюбленных Келли и Дебби. Все вдруг стало на свои места.

— Когда она возвращается в Нью-Йорк? — потребовала ответа Келли.

— Да. И где она спит? — добавила Дебби. — В твоей комнате, правильно?

Келли толкнула ее локтем в бок, но Дебби заявила:

— Ой, не делай вид, что тебе не хочется знать, Кел.

Келли послала подруге раздраженный взгляд и снова повернулась ко мне:

— У вас там не происходит ничего… ну, распутного?

Распутного?

— Насколько мне известно, нет.

У меня мелькнула мысль, не поиздеваться ли над ними, но дело все в том, что мне действительно было их жаль. Я понимала, что если появится какой-нибудь мегасексуальный призрак роковой женщины и украдет у меня Джесса, меня это жутко взбесит. Не то чтобы Джесс вообще когда-либо был моим.

— Ничегошеньки распутного, — сказала я. — Возможно, заигрывание под обеденным столом, но никакого разврата, о котором бы я знала.

Дебби и Келли обменялись взглядами. Я видела, что они испытали облегчение.

— Так когда она уезжает? — спросила Келли.

— В воскресенье, — ответила я, и обе девчонки облегченно вздохнули.

— Хорошо, — кивнула Дебби.

Теперь, когда она знала, что ей не придется долго терпеть Джину, Келли охотно готова была проявить любезность.

— Не то чтобы Джина нам не нравилась, — заметила она.

— Ага, — согласилась Дебби. — Просто дело в том, что она… ну ты понимаешь.

— Понимаю, — произнесла я, как понадеялась, успокаивающе.

— Просто Джина новенькая, — заявила Келли. Теперь она защищалась. — Она им нравится только поэтому. Потому что она другая.

— Конечно. — Я засунула расческу обратно.

— Я имею в виду, ну да, она из Нью-Йорка, и что? — Этот вопрос явно был больным для Келли. — Большое дело! В смысле, я была в Нью-Йорке. Ничего особенного. Там ужасно грязно, и повсюду эти отвратительные голуби и бомжи.

— Ага. И знаешь, что я слышала? — спросила Дебби. — В Нью-Йорке даже нет тако с рыбой.

Тут мне стало почти ее жаль.

— Ну, приятно было поболтать, — сказала я, повесив рюкзак за спину. — Но мне уже пора, леди.

Я посмотрела, как они достали маленькие коробочки с блеском для губ, погрузили туда мизинцы и наклонились к зеркалу, и ушла.

Майкл ждал меня именно там, где и обещал. Видно, подводка для глаз сделала свое дело, поскольку он вдруг засуетился и промямлил:

— Привет, э-э, хочешь, э-э, я возьму твой рюкзак?

— О, как мило, — проворковала я и передала его Майклу.

С двумя рюкзаками, свисающими с плеч, Майкл выглядел немного странно, с другой стороны, он всегда так выглядел — во всяком случае, когда был одет, — так что ничего удивительного. Мы пересекли прохладный тенистый крытый переход — сейчас пустой, поскольку почти все уже ушли, — и вышли на парковку под теплое солнышко. За ней виднелся подмигивающий нам океан. На небе над головой не было ни облачка.

— Моя машина вон там, — махнул Майкл в сторону изумрудного седана. — Ну, не совсем моя машина. Мне ее дали напрокат. Вообще-то она не так уж и плоха. У нее под капотом немало лошадок.

Я улыбнулась Майклу, и он споткнулся о плохо пригнанную бетонную плиту, еле удержавшись, чтобы не грохнуться лицом о землю. Судя по всему, моя губная помада действовала не хуже подводки.

— Сейчас, я только, э-э, найду ключи, — пробормотал Майкл и начал рыться в карманах.

Я сказала, чтобы он не торопился. Потом надела солнцезащитные очки и подставила лицо солнцу, опершись на капот автомобиля. Как же его разговорить? Может, стоит предложить ему остановиться у больницы, чтобы повидать его младшую сестру? Нет, мне хотелось как можно быстрее попасть к нему домой, чтобы начать копаться в его электронной почте. Вот только пойму ли я, как получить доступ? Вероятно, нет. Но я могу позвонить Ки-Ки. Она-то разберется. Можно ли одновременно говорить по телефону и взламывать чью-то почту? О боже, ну почему мама не позволила мне купить мобильный телефон? Я была чуть ли не единственной в десятом классе, у кого не было мобильника, — за исключением Балбеса, само собой.

Пока я размышляла, на мое лицо вдруг упала тень, и я перестала чувствовать солнечное тепло. Открыв глаза, я обнаружила, что пялюсь прямо на Соню.

— И что ты, по-твоему, делаешь? — спросил он в своей обычной сомнамбулической манере.

Я почувствовала, как у меня горят щеки. И не из-за солнца.

— Еду домой с Майклом, — кротко ответила я.

Краем глаза я заметила Майкла, который наконец нашел ключи и замер с ними в руках, открыв водительскую дверцу.

— Ничего подобного, — возразил Соня.

Я не могла в это поверить. Не могла поверить, что он так со мной поступает. Мне стало так стыдно, что я готова была умереть.

— Со… — начала я, но вовремя замолчала. — Джейк, — прошептала я, — прекрати!

— Нет, — ответил Джейк. — Это ты прекрати. Ты же помнишь, что сказала мама.

Мама. Он назвал мою мамулю «мамой». Что здесь вообще происходит?

Я опустила очки и посмотрела за спину Джейка. Джина, Балбес и Док стояли на дальней стороне парковки, прислонившись к «рамблеру» и глядя в нашу сторону.

Джина. Она меня выдала. Накапала на меня Соне. Я поверить не могла.

— Со… В смысле, Джейк, спасибо за заботу. Правда. Но я сама могу о себе позаботиться…

— Нет. — И, к моему удивлению, он схватил меня за руку и потянул за собой. Для человека, который все время казался таким утомленным, Соня оказался на удивление сильным. — Ты едешь с нами. Прости, парень. — Последние слова были обращены к Майклу. — Сегодня домой ее должен подвозить я.

Однако Майкла это извинение, кажется, не удовлетворило. Сняв наши рюкзаки с плеч и засунув ключи от машины обратно в карман, он шагнул к Соне.

— По-моему, леди не хочет с тобой идти, — заявил Майкл решительным тоном, которого я никогда прежде от него не слышала.

Леди? Какая леди? Тут до меня внезапно дошло, что Майкл имеет в виду. Я была этой леди.

— Мне все равно, чего она хочет, — откликнулся Соня. В его голосе не было ни капли решительности. Соня говорил сухо и прозаично. — Она с тобой в машину не сядет, и точка.

— Я так не думаю. — Майкл сделал еще один шаг к Соне, и тут я увидела, что его ладони сжаты в кулаки.

Кулаки! Майкл собирался драться с Соней! Из-за меня!

Это было так захватывающе. Из-за меня раньше никогда не бились парни. Вот только то, что одним из парней был мой сводный брат, который испытывал ко мне не больше сексуального интереса, чем наш пес Макс, немного приглушало мой энтузиазм.

Да и Майкл, если вдуматься, был не очень-то выгодной партией, учитывая предполагаемое убийство, которое он совершил, и все остальное.

Ну почему за меня должна была драться подобная парочка неудачников? Почему за меня не могли сразиться Мэтт Дэймон и Бен Аффлек? Вот это было бы действительно захватывающе.

— Слушай, приятель, ты же не хочешь со мной связываться, правда? — сказал Соня, заметив кулаки Майкла. — Я просто заберу свою сестру и уйду. — Он стащил меня с капота. — Понятно?

Сестру? Сводную сестру! Сводную! Господи, ну почему все об этом постоянно забывают?

— Сьюз, садись в машину, ладно? — велел Майкл, не отводя взгляда от Сони.

Так, решила я, это зашло уже слишком далеко. Мало того, что я была совершенно унижена, так мне еще и стало жарко. Солнце припекало не на шутку. Из меня вдруг улетучилась вся энергия охотника за привидениями.

К тому же, наверное, мне не хотелось видеть, как кто-то пострадает из-за подобной глупости.

— Слушай, — повернулась я к Майклу. — Лучше мне поехать с ним. Как-нибудь в другой раз, хорошо?

Майкл наконец отвел глаза от Сони и посмотрел на меня. Его взгляд был каким-то странным. Словно он на самом деле меня даже не видел.

— Прекрасно, — ответил он.

Не сказав больше ни слова, он сел в автомобиль и завел двигатель.

Боже, подумала я. Как маленький ребенок.

— Я позвоню, когда приеду домой, — крикнула я Майклу, хотя сомневалась, что он меня услышал из-за закрытых окон. Тяжеловато будет, поняла я, выудить у него признание по телефону. Но не невозможно.

Взвизгнув покрышками на горячем асфальте, автомобиль Майкла вылетел с парковки.

— Что за долбаный чудак, — пробормотал Соня, таща меня к машине. Только он сказал не «долбаный». И не «чудак». — И ты хочешь встречаться с этим парнем?

— Мы просто друзья, — угрюмо отозвалась я.

— Ну да, конечно.

— Ну ты и попала, — заявил Балбес, как только мы с Соней подошли к «рамблеру».

Он любил мне это говорить. Собственно говоря, он повторял это при малейшей возможности.

— Технически нет, Брэд, — задумчиво возразил Док. — Понимаешь, она же в действительности не села к нему в автомобиль. А ей запретили именно это. Садиться в автомобиль Майкла Медуччи.

— Заткнитесь, — процедил Соня, направляясь к водительскому месту. — И полезайте в машину.

Джина автоматически, как я заметила, уселась на переднее сидение. Очевидно, она решила, что когда Соня велел всем заткнуться, то не имел в виду ее, поскольку тут же выпалила:

— Как насчет того, чтобы по дороге домой заехать куда-нибудь и поесть мороженого?

Я понимала, что она пыталась меня задобрить. Будто шоколадный коктейль мог исправить ситуацию. Хотя, если подумать, то, может, отчасти и исправит.

— Звучит неплохо, — ответил Соня.

Балбес, сидящий справа от меня — я, как обычно, в итоге оказалось посреди заднего сидения, — пробормотал:

— Все равно не представляю, что ты нашла в этом психе Медуччи.

— О, все очень просто, — заметил Док. — Всякая женская особь склонна выбирать себе партнера, способного лучше всего обеспечить ее и отпрысков, которые могут стать результатом их союза. Майкл Медуччи гораздо умнее своих одноклассников и в полной мере подходит на подобную роль. В дополнение к этому у него, согласно стандартов красоты Западного побережья, выдающиеся физические данные — если подслушанные мною разговоры Джины и Сьюз хоть что-то значат. Поскольку он, вероятнее всего, передаст эти благоприятные генетические компоненты своим детям, половозрелые женские особи никак не могут ему сопротивляться — во всяком случае, такие проницательные, как Сьюз.

В машине воцарилась тишина… Как и всегда после одной из речей Дока.

Потом Джина уважительно произнесла:

— Тебя правда должны перевести в более старший класс, Дэвид.

— О, мне предлагали, — весело отозвался Док, — но, хотя мой интеллект и сильно развит для мальчика моего возраста, однако физическое развитие несколько отстает. Я посчитал неразумным соваться в компанию мужских особей, которые могут оказаться напуганными моими превосходящими умственными способностями, учитывая, что они значительно больше меня.

— Другими словами, мы не хотели, чтобы старшие ребята надрали ему задницу, — перевел Соня.

Он завел двигатель, и мы с ревом вылетели с парковки, как обычно, на высокой скорости, которую Соня любил, несмотря на то, как я его прозвала.

Я пыталась сообразить, как дать всем ясно понять, что я не столько хотела продолжить род с Майклом Медуччи, сколько заставить его сознаться в убийстве ангелов РЛС, когда Джина вдруг спросила:

— Господи, Джейк, ты что, водить не умеешь?

Это было довольно смешно слышать, учитывая, что Джина, чьи родители весьма мудро не позволяли ей приближаться к их машине, ни разу в жизни не садилась за руль. Но потом я огляделась и поняла, что она имеет в виду. Мы приближались к главным воротам школы, стоящим у основания покатого холма и выходившим на оживленный перекресток, и мчались гораздо быстрее, чем обычно, даже учитывая пристрастия Сони.

— Да, Джейк, — поддержал Джину Балбес с заднего сидения. — Притормози, ты, маньяк.

Я понимала, что Балбес просто хотел хорошо перед ней выглядеть, но он был прав: Соня слишком быстро ехал.

— Это не гонки, — заметила я, и Док начал рассуждать, что, вероятно, из-за ссоры со мной и почти-драки с Майклом у Джейка подскочил уровень эндорфинов, что и повлекло за собой его внезапную тягу к бешеной скорости…

Пока Джейк вдруг не произнес голосом, в котором не осталось ни капли сонливости:

— Я не могу остановиться. Тормоза… Тормоза не работают.

А вот это уже интересно. Я наклонилась вперед. Наверное, посчитала, что Джейк хочет нас напугать.

Тут я увидела на спидометре скорость, с которой мы неслись к воротам. Джейк не шутил. Еще немного — и мы вылетим на четырехполосный перекресток с интенсивным движением.

— Прыгайте! — гаркнул он нам.

Сначала я не поняла, что он имеет в виду. Но тут увидела, как Джина пытается расстегнуть ремень безопасности, и до меня дошло.

Однако было слишком поздно. Мы уже ехали по пандусу, который вел к воротам и выходил прямо на шоссе. Если мы сейчас выпрыгнем, то умрем точно так же, как если вылетим на перекресток. По крайней мере, если мы останемся в машине, то окажемся под сомнительной защитой стального корпуса «рамблера»…

Джейк нажал на гудок, громко ругаясь. Джина закрыла глаза. Док обхватил меня руками и уткнулся в мое колено, а Балбес, к моему великому удивлению, начал вопить, как девчонка, прямо у меня над ухом.

Мы устремились с холма вниз, промчавшись мимо очень удивленной женщины в универсале «вольво» и ошеломленной японской пары в «мерседесе», которые умудрились ударить по тормозам, прежде чем врезались в нас на полной скорости.

Однако на следующих двух полосах нам уже не так повезло. Мы вылетели наперерез движению, и я увидела, что на нас, вовсю сигналя, несется фура с огромной надписью «Кот Том» на решетке радиатора. Надпись все приближалась и разрасталась, пока я вдруг не потеряла ее из виду, поскольку она оказалась над крышей автомобиля…

Тут я закрыла глаза, поэтому не была до конца уверена, произошел ли толчок, который я ощутила, лишь в моей голове, или «рамблер» действительно стукнули. Но тряхнуло нас так, что я услышала, как что-то щелкнуло в шее, как бывает, когда вагончик на американских горках неожиданно делает резкий поворот на девяносто градусов.

Однако, открыв глаза, я начала подозревать, что столкновение все-таки было настоящим, поскольку все вокруг кружилось, как в аттракционе «Чашки». Только мы были не на карусели. Мы все еще сидели в «рамблере», который волчком крутился поперек шоссе.

Пока вдруг не раздались тошнотворный скрежет и громкий треск разбитого стекла, и мы не замерли после еще одного сильнейшего удара.

Когда рассеялись дым и пыль, мы обнаружили, что наполовину въехали в информационное туристическое бюро Кармела. На лобовом стекле у нас повисла вывеска «Добро пожаловать в Кармел!»

Глава 16

— Они убили мою машину.

Кажется, это все, что Соня был способен произнести. Он повторял это с того момента, как мы выбрались из развалины, которая когда-то была «рамблером».

— Моя машина. Они убили мою машину.

Неважно, что вообще-то она была не его. Машина принадлежала семье — ну или по крайней мере всем детям.

И неважно, что Соня, судя по всему, не мог нам внятно объяснить, кем были эти таинственные «они», которых он подозревал в убийстве своего автомобиля.

Он просто повторял это снова и снова. И чем дольше об этом говорил, тем больше до меня доходил весь ужас произошедшего.

Потому что убить пытались, разумеется, не машину. О нет. Жертвами должны были стать пассажиры, сидевшие в машине.

Или, если быть более точной, пассажирка. Я.

Я, правда, совсем не считаю, что у меня завышено самомнение. Честно, я действительно подумала, что это из-за меня подрезали тормоза «рамблера». Да, их подрезали, чтобы тормозная жидкость в конце концов полностью вытекла. «Рамблер» был даже старше моей мамы — хотя не настолько стар, как отец Ди, — и у него была только одна тормозная трубка, что делало его уязвимым как раз для такого рода атак.

Дайте-ка подумать, и кому же из знакомых мне людей захотелось бы увидеть, как я погибаю в ярком огне? О, подождите, знаю. Как насчет Джоша Сондерса, Кэрри Уитмэн, Марка Палсфорда и Фелисии Брюс?

Дайте этой девушке приз.

Разумеется, я не могла никому рассказать о своих подозрениях. Ни полиции, которая подъехала и составила рапорт об аварии. Ни парням из скорой, которые поверить не могли, что, за исключением пары синяков, никто из нас серьезно не пострадал. Ни ребятам из автосервиса, приехавшим, чтобы увезти останки «рамблера». Ни Майклу, который вырулил с парковки буквально перед нами и, услышав шум, повернул обратно и оказался одним из первых, кто попытался помочь нам выбраться из машины.

И уж точно не маме с отчимом, появившимся в больнице со стиснутыми губами и бледными лицами и постоянно повторяющим: «Просто чудо, что никто из вас не пострадал» и «Теперь вы будете ездить только на «лендровере».

Последнее заставило Балбеса повеселеть. «Лендровер» был куда вместительнее «рамблера». Наверное, Балбес решил, что там будет гораздо проще принять горизонтальное положение с Дебби Манкузо.

— Я просто не понимаю, — сказала мамуля гораздо позже, когда больничный персонал закончил делать нам рентген, проверять зрение, тыкать и совать в нас всякие штуки и, наконец, отпустил домой. Мы сидели в обеденном зале «Пенинсьюла Пицца». Именно здесь работал Соня, а еще оказалось, что это одно из немногих мест в Кармеле, где можно получить столик на шестерых — семерых, если учитывать Джину, — без предварительного заказа. Для посторонних мы, должно быть, выглядели как одна большая счастливая семья (ну, кроме Джины, которая вроде как выделялась, хотя и не так сильно, как можно было бы подумать), которая праздновала что-то вроде победы в футбольном матче.

И только мы знали, что празднуем то, что все мы до сих пор живы.

— То есть это же чудо какое-то, — продолжала мама. — Доктора именно так и думают. Я имею в виду, что никто из вас серьезно не пострадал.

Док продемонстрировал ей свой локоть, который поцарапал об осколки стекла, когда вылезал из машины.

— Если в рану попадет инфекция, она может оказаться крайне серьезной, — сказал он голосом маленького травмированного мальчика.

— О, дорогой. — Мама потрепала его по голове. — Я знаю. Ты вел себя так храбро, когда доктора накладывали швы.

Все остальные молча закатили глаза. Весь вечер Док старательно изображал из себя раненого бедняжку. Но это делало счастливыми его и мамулю. Она попыталась провернуть эту штуку с трепанием по голове и со мной, и я чуть не сломала руку, стараясь увернуться.

— Это не чудо, — покачав головой, возразил Энди, — а просто слепая удача. Повезло, что вы не погибли.

— Слепая удача тут ни при чем, — заявил Соня. — Нас спасли мои превосходные водительские способности.

Как бы мне не хотелось это признавать, но Соня был прав. (И где он выучил слово «превосходные»? Он что, за моей спиной готовился ко вступительным экзаменам в университет?) За исключением той части, где мы влетели в витрину, он вел эту тачку — без тормозов — словно профессиональный гонщик «Инди-Пятьсот». Я вроде как понимала Джину, которая вцепилась в его руку и не сводила с него преклоняющегося взгляда.

Из уважения к Соне, которое я теперь испытывала, я даже не смотрела, чем они с Джиной занимались на заднем сидении «лендровера» по дороге домой.

А вот Балбес, разумеется, смотрел. И то, что он увидел, повергло его в прескверное расположение духа.

Однако когда Балбес врубил у себя в комнате Мэрилина Мэнсона и начал громко топать в такт, то этим лишь допек отца, который быстро перешел от благодарности судьбе, что все обошлось, хотя он был близок к тому, чтобы потерять своих «мальчиков… и тебя, Сьюз. О, и Джину тоже» к ярости от того, что приходится слушать музыку, которую он охарактеризовалкак «тлетворную и отравляющую разум».

Я в одиночестве поднялась к себе в комнату (Джина исчезла в неизвестном направлении; ну ладно, хорошо, я знала, где она, просто не хотела об этом думать) и решила, что шум в коридоре мне только на руку. Так никто не сможет подслушать очень неприятную беседу, которая мне предстояла.

— Джесс! — позвала я, включив свет, и поискала его взглядом. Но ни его, ни Гвоздика не было видно. — Джесс, ты где? Ты мне нужен.

Призраки не собаки. Они не прибегают по первому зову. По крайней мере, раньше не прибегали. Во всяком случае, по моему зову. Только в последнее время — и этого я с отцом Домом пока не обсуждала. Если на то пошло, это было слишком странно: стоило мне вспомнить о ком-нибудь из знакомых призраков — и они тут как тут. Серьезно. Только я на мгновение подумаю о папе — и хоп, он уже передо мной.

Не стоит и говорить, что получалось ужасно неловко, когда я вспоминала о нем под душем, пока мыла голову, или еще где-нибудь в том же роде.

Я иногда задумывалась, не связано ли это как-то с ростом моих медиаторских сил с возрастом. Но если бы дело обстояло именно так, отец Дом, по логике, должен был бы оказаться гораздо лучшим медиатором, чем я.

Вот только он не был лучше. Он отличался от меня, но не был лучше. И уж точно не был сильнее. Он не мог вызвать духа одной силой мысли.

По крайней мере, я так думала.

В любом случае, хотя призраки и не являются по первому зову, Джесс, кажется, в последнее время всегда ко мне приходил. Он возник в комнате, немного померцав, и уставился на меня, будто я только что вышла со съемочной площадки «Восставшего из ада 3» прямо в гриме и костюме. Но позвольте заметить, выглядела я и вполовину не так растрепанно, как себя чувствовала.

— Nombre de Dios, Сюзанна, что с тобой стряслось? — спросил он, заметно побледнев (ну, во всяком случае, заметно для парня, который уже был мертв).

Я осмотрела себя. Ну да, хорошо, моя блузка была порвана и в грязи, а гольфы сползли и обвисли. Но хотя бы волосы имели исключительно важный для меня вид, словно их растрепал ветер.

— А то ты не знаешь, — кисло отозвалась я, сев на кровать и разувшись. — По-моему, ты обещал нянчиться с ними весь день, пока у нас с отцом Ди не появится шанс разобраться с Майклом.

— Нянчиться? — Джесс нахмурился, показав, что это слово ему не знакомо. — Я был с ангелами весь день, если ты об этом.

— О, ну конечно. Что ты имеешь в виду? Что ты вместе с ними отправился на экскурсию на школьную парковку, чтобы подрезать тормоза «рамблера»?

Джесс сел на кровать рядом со мной и устремил на меня взгляд своих темных глаз.

— Сюзанна, сегодня что-то случилось?

— Это как пить дать!

Я поведала ему, как все было, хотя мои пояснения о том, что именно произошло с машиной, оказались слегка обрывочными, учитывая, что я ничего не смыслила в технике, а Джессу явно не хватало знаний об устройстве автомобиля. Разумеется, единственными средствами передвижения в его время были лишь лошади да экипажи.

Когда я закончила свой рассказ, Джесс покачал головой.

— Но, Сюзанна, это не могли быть Джош и его друзья. Как я уже сказал, я оставался с ними целый день. И покинул их лишь сейчас, потому что ты меня позвала. У них не было возможности сделать то, что ты описываешь. Я бы увидел и остановил их.

Я удивленно на него посмотрела.

— Но если в этом не виноваты ни Джош, ни его товарищи, то кто это мог быть? Я имею в виду, больше ведь никто не желает мне смерти. Во всяком случае, в данный момент.

Джесс не сводил с меня взгляда.

— А ты уверена, что в жертвы предназначалась именно ты, Сюзанна?

— Ну конечно.

Знаю, звучит странно, но меня почти оскорбила мысль, что кто-то другой на этой планете заслуживал быть убитым больше, чем я. Должна сказать, я действительно гордилась количеством приобретенных врагов. Я всегда считала, что в медиаторских делах чем больше людей хочет твоей смерти, тем лучше.

— То есть кто еще, если не я? — Я рассмеялась. — Ты что, считаешь, кто-то поклялся убить Дока?

Однако Джесс не засмеялся.

— Подумай, Сюзанна, — настаивал он. — Не было ли в той машине еще кого-нибудь, кого хотели видеть серьезно травмированным или даже убитым?

Прищурившись, я посмотрела на него и прямо заявила:

— Ты что-то знаешь.

— Нет. — Джесс покачал головой. — Однако…

— Однако что? Боже, как же я ненавижу, когда ты начинаешь бросаться этими таинственными предупреждениями. Просто скажи мне!

— Нет. — Он снова качнул головой. — Думай, Сюзанна.

Я вздохнула. Когда он становился таким, с ним невозможно было спорить. Наверное, нельзя было винить Джесса, за то, что ему хотелось играть мистера Мияги для моего Каратэ-пацана. Не то чтобы у него была масса других дел.

Я снова вздохнула так сильно, что у меня взметнулась челка.

— Ладно. Люди, которые, возможно, не сильно довольны кем-то — помимо меня — в этом автомобиле. Давай-ка посмотрим. — Я оживилась. — Дебби и Келли не слишком довольны Джиной. Они сыграли передо мной отвратительную маленькую интерлюдию в женском туалете как раз перед тем, как это произошло. В смысле, авария.

Тут я нахмурилась.

— Но я глубоко сомневаюсь, что эти двое перерезали бы тормозную трубку, чтобы избавиться от Джины. Во-первых, не уверена, что они в принципе знают, что такое тормозная трубка и где ее найти. А во-вторых, они могли бы испачкаться, лазая под машиной. Ну знаешь, сломать ноготь, или измазать волосы машинным маслом, или еще что-нибудь. Дебби, вероятно, на это не обратила бы внимания, но Келли? Да брось. Плюс они бы понимали, что все может кончиться смертью Балбеса или Сони, а этого они бы не хотели.

— Разумеется, — спокойно согласился Джесс.

Он совершенно невозмутимо продолжал подталкивать меня к правильным выводам.

— Балбес? — Я бросила на Джесса недоверчивый взгляд. — Да кому нужна его смерть? Или Сони, если уж на то пошло? Я хочу сказать, они же такие… тупицы.

— А не совершил ли кто-нибудь из них поступок, который мог кого-то разозлить? — поинтересовался Джесс тем же равнодушным голосом.

— Ну конечно, — кивнула я. — Соня вряд ли, а вот Балбес? Он постоянно творит всякие глупости вроде хватания людей в борцовский захват и разбрасывания их учебников…

Я замолчала. Потом покачала головой.

— Нет. Это невозможно.

Джесс не сводил с меня взгляда.

— Действительно?

— Нет, ты не понимаешь. — Я встала и принялась расхаживать по комнате. Где-то посреди нашей беседы в окно проскользнул Гвоздик. Теперь он восседал у ног Джесса и энергично вылизывался. — То есть он же был там, — пояснила я. — Майкл был там, сразу же после того, как это случилось. Он помогал нам вылезать из машины. Он…

Последний раз я видела Майкла, когда дверцы скорой закрылись за мной, Джиной, Соней, Балбесом и Доком. Майкл выглядел побледневшим — даже больше, чем обычно, — и сосредоточенным.

Нет.

— Это просто… — Я дошла до кушетки Джины и снова повернулась лицом к Джессу. — Этого просто не может быть. Майкл никогда бы ничего подобного не сделал.

Джесс рассмеялся. Однако веселья в этом смехе слышно не было.

— Разве? — спросил он. — Я припоминаю четырех людей, у которых по этому поводу совершенно другая точка зрения.

— Но зачем ему это? — Я снова покачала головой, настолько энергично, что мои волосы взметнулись вверх. — Я имею в виду, Балбес, конечно, придурок, но достать кого-то настолько, чтобы его захотели убить? Не говоря уж о куче невинных людей вместе с ним? Включая меня? — Я оторвалась от созерцания Гвоздика, грызущего собственную лапу в попытке вытащить застрявшую между пальцами грязь, и подняла на Джесса негодующий взгляд. — Майкл никак не мог хотеть моей смерти. Я — лучшая спутница, с которой он может отправиться на выпускной бал!

Джесс ничего не сказал. И в наступившей тишине я кое-что припомнила. И от этих воспоминаний у меня перехватило дух.

— О боже, — ахнула я и, схватившись за сердце, упала на кушетку.

Безразличное выражение лица Джесса сменилось обеспокоенностью.

— Что такое, Сюзанна. Тебе плохо?

— О да, — кивнула я, уставившись в стену невидящим взглядом. — По-моему, меня сейчас стошнит. Джесс… он предложил меня подвезти. Как раз перед тем, как все это случилось. Он настаивал на том, чтобы меня подвезти. На самом деле, когда Соня заявил, что я должна поехать с ним, иначе он расскажет маме, я думала, что эти двое затеют драку.

— Разумеется. — Тон, которым это было сказано, казался сухим даже для Джесса. — Ведь его — как ты там сказала? Ах да — лучшая спутница, с которой он может отправиться на выпускной бал, была близка к смерти.

— О господи! — Я вскочила и снова начала расхаживать туда-сюда. — О боже, почему? Почему Балбес? Я имею в виду, он козел и все такое, но почему Майкл хотел его убить?

— Возможно, по той же причине, по которой он убил Джоша и остальных, — тихо произнес Джесс.

Я замерла на месте. Потом медленно повернула голову и посмотрела на Джесса. Но я его не видела. На самом деле нет. Я вспоминала кое-что, сказанное Балбесом — казалось, с того вечера прошло уже несколько недель, хотя в действительности все это было лишь вчера или позавчера. Мы обсуждали аварию, в которой погибли ангелы РЛС, и Балбес сказал кое-что о Марке Палсфорде. «Мы вместе на вечеринку ходили, — заявил он. — В прошлом месяце, в Долине».

На ту самую вечеринку в Долине, подумала я, почувствовав, как моя кровь неожиданно заледенела, где Лайла Медуччи свалилась в бассейн?

В следующую секунду, ничего не ответив Джессу, я рывком распахнула дверь комнаты, в три широких шага преодолела коридор и со всей силы забарабанила в дверь Балбеса.

— Остынь! — рявкнул Балбес изнутри. — Я уже убавил звук!

— Дело не в музыке, а кое в чем другом. Можно мне войти?

Я услышала стук поставленной в стойку штанги. Потом Балбес проворчал:

— Да. Наверное.

Я повернула дверную ручку.

Тут мне хотелось бы кое-что прояснить. Я бывала в комнате у Дока. На самом деле множество раз, так как именно к этому сводному брату я отправлялась, когда не могла справиться с каким-нибудь домашним заданием, хотя он и учился на три класса младше меня. Я даже бывала в спальне Сони, так как обычно по утрам его приходилось хорошенько потрясти, чтобы вовремя разбудить, иначе нас некому было бы везти в школу.

Но в комнате Балбеса я ни разу до этого не была. По правде сказать, я всегда надеялась, что у меня никогда не возникнет причины переступать этот конкретный порог.

Однако сейчас причина была. Я глубоко вздохнула и вошла.

В комнате было темно. Все из-за того, что Балбес решил покрасить три стены комнаты в фиолетовый и одну в белый — цвета борцовской команды академии при миссии. Он выбрал настолько темный оттенок фиолетового, что тот казался почти черным. Единственным светлым пятном среди этих трех стен был одинокий плакат Майкла Джордана, который призывал наблюдателя «Просто сделать это».

Пол был устлан грязными носками и нижним бельем. В воздухе стоял сильный резкий душок — помесь запахов пота и детской присыпки. Не то чтобы неприятно, но лично мне не хотелось бы, чтобы подобный аромат въелся в одежду. Однако Балбесу, похоже, было все равно.

— Ну?

Он растянулся на обитой кожей скамье. Над грудью у него висел целый набор штанг. Я никогда бы не рискнула предположить, какой вес Балбес выжимает, но позвольте вас уверить, при достаточно частых занятиях он, без сомнения, смог бы без проблем вышвырнуть Дебби Манкузо в окно в случае пожара. А это все, что девушке требуется от бойфренда, если хотите знать мое мнение.

— Балб… — Я сделала еще один глубокий вдох. Что за дела вообще с этой детской присыпкой? Стойте. Не говорите. Мне не хочется этого знать. — Брэд, ты был на той вечеринке в Долине, когда Лайла Медуччи упала в бассейн?

Балбес потянулся и снял штангу, а потом выжал ее на вытянутых руках, позволив мне насладиться видением его чересчур волосатых подмышек. Я постаралась сдержать приступ тошноты.

— О чем ты вообще? — проворчал он.

— О Лайле Медуччи.

Балбес опускал штангу, пока она чуть не легла ему на грудь. Его бицепсы напряглись и стали похожи на две дыни. Хочу отметить, что обычно при виде мужских бицепсов такого размера у меня подкашивались колени. Но эти бицепсы принадлежали Балбесу, так что я с трудом сглотнула и понадеялась, что пицца с пепперони, которую я умяла на обед, останется на своем месте.

— Младшая сестра Майкла, — пояснила я. — Она чуть не утонула на вечеринке где-то в Долине в прошлом месяце. Я тут подумала, не та ли это вечеринка, о которой ты упоминал, ну, на которой ты столкнулся с Марком Палсфордом.

Штанга взмыла вверх.

— Все может быть. Не знаю. А тебе какая разница?

— Брэд, это важно. Я имею в виду, если бы ты там был, то, вероятно, знал бы. Туда должна была приехать скорая.

— Наверное, — ответил он между жимами. — В смысле, я же был бухой.

— То есть ты говоришь, что девушка, наверное, чуть не утонула у тебя на глазах?

Даже в самые лучшие времена мне не хватало терпения на Балбеса. В данном конкретном случае моя терпимость к его идиотизму понизилась до рекордно критической отметки.

Балбес с грохотом положил штангу обратно на стойку, сел и окинул меня раздраженным взглядом.

— Слушай. Ну скажу я тебе, что был там, и что ты сделаешь? Побежишь к маме и папе, верно? Так с какой стати мне признаваться? Ну серьезно, Сьюз. С какой радости?

За исключением дикого удивления от того, что Балбес тоже все перепутал и назвал мою мать «мамой», я была готова к этому вопросу.

— Я никому не скажу, — пообещала я. — Клянусь, я не проболтаюсь, Брэд. Это надо знать только мне.

Судя по его виду, Балбес мне не поверил.

— Зачем? Чтобы рассказать обо всем своей жуткой подружке-альбиноске, которая потом напишет об этом в школьной газете? «Брэд Аккерман стоял там как придурок, пока перед ним умирала девушка». Так что ли?

— Клянусь, это не так.

Он пожал своими мощными плечами.

— Отлично. Знаешь, что? Мне в общем-то все равно. Не то чтобы моя жизнь уже не превратилась в полный отстой. В смысле, у меня нет абсолютно никакой надежды похудеть к отборочным до семидесяти шести, а теперь вполне очевидно, что Джейк нравится твоей подруге Джине больше, чем я. — Он бросил на меня быстрый взгляд. — Так ведь?

Я неловко переступила с ноги на ногу.

— Не знаю. Мне кажется, вы оба ей нравитесь.

— Ну да, — саркастично отозвался Балбес. — Именно поэтому она сейчас здесь, со мной, а не заперлась с Джейком и не занимается там незнамо чем.

— Уверена, они просто разговаривают.

— Точно. — Балбес покачал головой. Я слегка ошеломленно посмотрела на него. Никогда раньше не видела его таким… человечным. Как и не знала, что у него есть определенные цели. Что это вообще за семьдесят шесть? И неужели Джина ему настолько небезразлична, что он считает свою жизнь отстойной только потому, что думает, будто он ей не нравится?

Странно. Очень странно.

— Хочешь знать о той вечеринке в Долине? — спросил Балбес. — Я там был. Понятно? Теперь ты счастлива? Я там был. И, как уже сказал, был бухой. Я не видел, как она упала. Заметил, только когда кто-то ее вытягивал. — Он снова покачал головой. — Знаешь, это было совсем не круто. То есть ее там вообще не должно было быть. Ее никто не приглашал. Не знаешь свою норму, нечего тогда пить, понятно? Но некоторые из этих девиц просто из трусов выпрыгивают, лишь бы втереться в наш круг.

Я нахмурилась

— В ваш круг?

Он посмотрел на меня, словно на идиотку.

— Ну, ты понимаешь. Спортсменов. Популярных людей. Сестра Медуччи — я не знал, что это она, пока твоя мама не упомянула ее вчера вечером за столом — была из таких девиц. Все время ошивалась рядом, пытаясь напроситься, чтобы кто-нибудь из команды пригласил ее на свидание. Чтобы она тоже стала популярной, понимаешь?

Я поняла. Я вдруг прекрасно все поняла.

Именно поэтому покинула комнату Балбеса без единого слова. О чем тут было говорить? Я знала, что мне следует делать. Наверное, я все время это знала. Просто не хотела этого признавать.

Но теперь я все понимала. Как и у Майкла Медуччи, у меня, кажется, не осталось другого выбора.

И, как и Майкла Медуччи, меня нужно было остановить. Вот только я об этом не думала. Не в тот момент.

В точности, как Майкл.

Глава 17

Когда я вернулась от Балбеса, Джина уже была в моей комнате. А вот Джесс и Гвоздик исчезли. Меня это в общем-то устраивало.

— Эй, ты где была? — спросила Джина, подняв взгляд от ногтя, который она покрывала лаком.

Я промаршировала мимо нее и начала выпутываться из школьной одежды.

— У Балбеса, — отозвалась я. — Слушай, прикрой меня, ладно? — Я натянула джинсы и начала зашнуровывать ботинки. — Я выскочу на какое-то время. Просто скажи им, что я в ванной. И хорошо бы открыть воду, пусть бежит. Скажи, что у меня опять спазмы.

— Они подумают, что у тебя эндометриоз или что-то в этом роде, — заметила Джина, наблюдая, как я натягиваю черную водолазку. — Куда ты отправишься на самом деле?

— Прогуляться, — ответила я. Я надела ветровку, в которой ездила вчера на пляж. На этот раз вместе с перчатками я засунула в один из карманов и шапку.

— О, разумеется. Прогуляться. — Джина озабоченно покачала головой. — Сьюз, ты в порядке?

— Конечно, я в порядке. А что?

— У тебя какой-то… ну, сумасшедший взгляд.

— Со мной все хорошо. Я просто разберусь кое с чем, вот и все.

— С чем разберешься? — Джина закрыла лак и встала. — Сьюз, о чем ты говоришь?

— То, что случилось сегодня. — Я взобралась на банкетку у окна. — С тормозами. Это сделал Майкл.

— Майкл Медуччи? — Джина посмотрела на меня, как на умалишенную. — Сьюз, ты уверена?

— Так же, как в том, что стою здесь и разговариваю с тобой.

— Но почему? Зачем ему это делать? Я думала, он в тебя влюблен.

— В меня — может быть, — пожала я плечами, пошире открыв окно. — А вот на Брэда у него большой зуб.

— На Брэда? Да что такого Брэд сделал Майклу Медуччи?

— Стоял и смотрел, как его сестренка умирает. Ну, почти. Я пошла, ладно, Джина? Объясню все, когда вернусь.

С этими словами я выскользнула из окна на крышу крыльца. На улице было темно, холодно и тихо, только сверчки стрекотали да издалека доносился грохот волн, ударяющихся о берег. Или это шумели машины на шоссе? Трудно сказать. Подождав с минуту и убедившись, что никто в доме меня не услышал, я спустилась по скату крыши до водосточного желоба и присела, приготовившись к прыжку, зная, что сосновые иголки внизу смягчат мое приземление.

— Сьюз! — Свет, лившийся из окон эркера в моей спальне, закрыла чья-то тень.

Я обернулась. Высунувшись из окна, на меня взволнованно смотрела Джина.

— Разве нам не стоит… — Я отстраненно подумала, что в ее голосе слышится страх. — Я хочу сказать, разве нам не стоит позвонить в полицию? Если вся эта фигня с Майклом — правда…

Я уставилась на нее так, словно она предложила, чтобы я… ну не знаю, прыгнула с моста «Золотые ворота».

— В полицию? — переспросила я. — Ни за что. Это между Майклом и мной.

— Сьюз… — Джина энергично замотала головой, так что кудряшки на ее голове заплясали, словно пружинки. — Это уже серьезно. Я имею в виду, этот парень — убийца. Мне действительно кажется, что нам надо позвонить профессионалам…

— Я и есть профессионал, — оскорбилась я. — Я медиатор, помнишь?

Судя по ее виду, Джину мое заявление не успокоило.

— Но… Ну хорошо, что ты собираешься делать, Сьюз?

Я ободряюще ей улыбнулась.

— О, все просто. Я собираюсь показать ему, что случается, когда кто-то пытается убить людей, которые мне не безразличны.

Сказав это, я спрыгнула с крыши в темноту.

Я не решилась взять «лендровер». Нет, я готова была совершить то, что можно было счесть убийством, но вести машину без прав? Ни за что! Вместо этого я вывела один из велосипедов, которые Энди прятал под навесом у стены гаража. Через пару секунд я уже неслась с холма прочь от дома. По лицу потекли слезы. И не потому что я плакала, а из-за бившего в лицо, пока я спускалась в Долину, холодного ветра.

Я позвонила Майклу из таксофона возле супермаркета «Сэйфуэй». Трубку взяла какая-то женщина — видимо, его мама. Я спросила, можно ли поговорить с Майклом.

— Да, конечно, — ответила она тем самым радостным голосом, которым говорят матери, когда их ребенку в первый раз звонит представитель — или представительница — противоположного пола. Мне ли не знать. Моя мама говорила таким голосом всякий раз, когда мне звонил мальчик, а она снимала трубку. Трудно ее винить. Это так редко случалось.

Должно быть, миссис Медуччи намекнула Майклу, что звонит девочка, поскольку его голос звучал гораздо ниже, когда он поздоровался.

— Майкл? — спросила я, просто чтобы убедиться, что это точно он, а не его отец.

— Сьюз? — ответил он нормальным голосом. — О боже, Сьюз, я так рад тебя слышать. Ты получила мое сообщение? Я звонил раз десять, не меньше. Я ехал за скорой до больницы, но мне не разрешили зайти в отделение, чтобы тебя увидеть. Сказали, можно будет, только если тебя госпитализируют. Но это же не так, правда?

— Не-а, — отозвалась я. — Я совершенно здорова.

— Слава богу. О, Сьюз, ты не представляешь, как я испугался, когда услышал грохот столкновения и понял, что это была ты…

— Да, — коротко ответила я. — Это было страшно. Слушай, Майкл, я тут снова попала в переплет и подумала, может, ты мне поможешь?

— Ты же знаешь, я сделаю для тебя все, что угодно, Сьюз.

Ага. Например, попытаешься убить моих сводных братьев и лучшую подругу.

— Я без машины и без денег. У «Сэйфуэя». Долгая история. Я подумала, может, есть какая-то возможность…

— Буду там через три минуты, — пообещал Майкл и повесил трубку.

Он появился через две. Я еле успела припрятать велосипед между мусорными баками за супермаркетом, прежде чем увидела, как он подъехал в своем арендованном зеленом седане и начал вглядываться в яркие витрины, словно ожидая увидеть меня внутри на каком-нибудь идиотском заводном коне-качалке или еще чем-то подобном. Я подошла к автомобилю со стороны парковки и постучала в пассажирское окно.

Испуганно вздрогнув, Майкл заозирался. Когда он увидел меня, его лицо, кажущееся в свете флуоресцентных ламп бледнее обычного, расслабилось. Он наклонился и открыл для меня дверь.

— Заскакивай, — радостно предложил он. — Боже, ты не представляешь, как я рад видеть тебя целой и невредимой.

— Да? — Я скользнула на переднее сидение, втянула ноги и захлопнула дверь. — Ну, я тоже. В смысле, рада быть целой и невредимой. Ха-ха.

— Ха-ха. — Смех Майкла казался не саркастичным, как мой, а скорее нервным. Ну или, во всяком случае, я решила считать его таковым.

Мы сидели перед супермаркетом с включенным мотором.

— Ну так что, хочешь, чтобы я отвез тебя, э-э, домой? — спросил Майкл.

— Нет. — Я повернулась и посмотрела на него.

Должно быть, вам интересно, о чем я думала в то мгновение. В смысле, что творится в мозгах у человека, который понимает, что вот-вот сделает нечто такое, что может привести к смерти другого человека?

Ну так я вам скажу. Мыслей в голове было чертовски мало. Я подумала, что во взятой напрокат машине Майкла забавный запах. И мне стало интересно, не разлил ли предыдущий водитель в салоне одеколон или что-то вроде того.

Потом до меня дошло, что аромат одеколона доносится от Майкла. Очевидно, он брызнул на себя немного мужского дезодоранта от Каролины Эррера, прежде чем отправиться за мной. Как лестно.

— У меня есть идея, — сказала я, будто мне только сейчас это пришло в голову. — Поехали на Площадку.

Руки Майкла упали с рулевого колеса. Он поторопился поднять их обратно, расположив по направлению на два часа и на десять часов, как хороший водитель, каким он и был.

— Что, прости? — спросил он.

— На Площадку.

Может, я была недостаточно соблазнительна? Я потянулась и положила ладонь ему на руку. На нем была замшевая куртка. Замша под моими пальцами казалась очень мягкой, а бицепс Майкла под ней ощущался таким же твердым и круглым, каким выглядел у Балбеса.

— Ну знаешь, чтобы полюбоваться видом. Такая чудесная ночь.

Майкл не стал терять время. Он ударил по газам и вырулил с парковки так быстро, что я даже не успела убрать руку.

— Супер, — сказал Майкл. Голос его прозвучал немного неуверенно, так что он откашлялся и произнес с несколько большим достоинством: — В смысле, звучит здорово.

Через пару секунд мы уже мчались по прибрежному шоссе. Было всего лишь десять вечера, но других машин на дороге было не так уж много. В конце концов, это был вечер выходного дня. Мне стало интересно, потребовала ли мать Майкла перед его отъездом, чтобы он вернулся домой к определенному времени? И если он не приедет обратно к комендантскому часу, станет ли она волноваться? И как долго она будет ждать, прежде чем позвонит в полицию? В скорую?

— Так никто серьезно не пострадал, да? В аварии? — поинтересовался Майкл.

— Нет. Никто не пострадал.

— Это хорошо.

— Да? — Я сделала вид, будто смотрю в окно. Но на самом деле я наблюдала за отражением Майкла.

— Что ты имеешь в виду? — быстро спросил он.

Я пожала плечами.

— Не знаю. Просто… ну, ты же знаешь. Брэд.

— О! — Он легко рассмеялся. Вот только веселья в его голосе я не услышала. — Ну да, Брэд.

— Я хочу сказать, я пытаюсь с ним поладить. Но это так тяжело. Он иногда бывает таким козлом.

— Могу себе представить, — отозвался Майкл. Довольно спокойно, как мне показалось.

Я повернулась и оказалась почти лицом к нему.

— Например, знаешь, что он мне сказал сегодня вечером? — спросила я. И, не дожидаясь ответа, продолжила: — Он выложил, что был на той вечеринке. На которой упала твоя сестра. Ну, ты понимаешь. В бассейн.

Думаю, мне не показалось, что Майкл крепче стиснул рулевое колесо.

— В самом деле?

— Ага. Слышал бы ты, что еще он сказал.

Лицо Майкла, расположенное в профиль ко мне, помрачнело.

— И что же он сказал?

Я поиграла с ремнем безопасности.

— Нет, мне не стоит тебе говорить.

— Нет, правда. Мне бы хотелось знать.

— Просто это такие злые слова…

— Расскажи мне, что он сказал. — Голос Майкла был очень спокойным.

— Ну ладно. В общем и целом он заявил — и он был не таким лаконичным, потому что, ты же знаешь, ему плоховато удается формулирование полных предложений, — но, в основном, он заявил, что твоя сестра получила то, что заслужила, потому что ей вообще не стоило появляться на той вечеринке. Он сказал, что ее туда не приглашали. Там должны были тусить только популярные люди. Можешь в это поверить?

Майкл осторожно обогнал пикап.

— Да, — тихо отозвался он. — Вообще-то могу.

— Я имею в виду, популярные люди! Он действительно так и сказал. Популярные люди. — Я покачала головой. — И чем определяется эта популярность? Вот что мне хотелось бы знать. В смысле, почему твоя сестра не была популярной? Потому что не была спортсменкой? Не была чирлидершей? Не одевалась так, как надо? Почему?

— Из-за всего вместе, — все так же тихо ответил Майкл.

— Будто что-то из этого вообще важно. Будто то, что ты умный, и сострадательный, и добрый, ничего уже не значит. Нет, важно лишь, дружишь ли ты с правильными людьми.

— К сожалению, — заметил Майкл, — чаще всего так и оказывается.

— Ну а по-моему, это бред. Я так Брэду и сказала. Я ему: «То есть вы просто стояли там, пока девушка чуть не погибла, потому что ее вообще-то никто туда не приглашал?» Он, конечно, все отрицал. Но ты же знаешь, что это правда.

— Да, — кивнул Майкл. Теперь мы ехали вдоль Биг-Сюра, дорога стала уже, а тьма вокруг становилась все непрогляднее. — Как ни странно, знаю. Если бы моя сестра была… ну, например, Келли Прескотт, кто-нибудь вытащил бы ее в мгновение ока, вместо того чтобы стоять там и прикалываться, пока она тонула.

Без луны на небе было трудно рассмотреть выражение его лица. Единственным источником света была приборная доска. Лицо Майкла выглядело болезненным, и не только из-за зеленоватого оттенка подсветки.

— Так все и произошло? — спросила я. — Они так и делали? Смеялись над ней, пока она тонула?

Майкл кивнул.

— Так сказал полиции один из фельдшеров скорой. Все решили, что она придуривается. — Он горько рассмеялся. — Моя сестра… знаешь, это все, чего она хотела. Стать популярной. Быть такой, как они. А они просто стояли там. Стояли и веселились, пока она захлебывалась водой.

— Ну, я слышала, там все конкретно напились. — Включая твою сестру, подумала я, но вслух этого не сказала.

— Это не оправдание, — возразил Майкл. — Но само собой, никто ничего не предпринял по этому поводу. Девушка, которая устраивала вечеринку… ее родителям выписали штраф. И все. Моя сестра может никогда не очнуться, а они отделались штрафом.

Я увидела, что мы добрались до поворота перед обзорной площадкой. Майкл посигналил, прежде чем повернуть за угол. С другой стороны никого не было. Он лихо зарулил на парковку, но зажигание не выключил, а просто сидел, не отводя взгляд от чернильного мрака, в котором не было видно ни моря, ни неба.

Я потянулась и заглушила мотор. Спустя мгновение погасла приборная панель, и мы погрузились в абсолютную темноту.

— Ну что… — сказала я.

Тишина в машине просто оглушала. Позади, на дороге, не было ни одной машины. Я понимала, что если открою окно, в салон ворвутся шум ветра и волн, но ничего не делала.

Постепенно темнота, окружавшая автомобиль, перестала быть такой непроглядной. Когда глаза привыкли, я даже смогла разглядеть горизонт, где черное небо встречалось с еще более черным морем.

Майкл повернул ко мне голову.

— Это была Кэрри Уитмэн. Девушка, которая организовала вечеринку.

Я кивнула, не сводя глаз с горизонта.

— Знаю.

— Кэрри Уитмэн, — повторил он. — Кэрри Уитмэн была в той машине. В той, которая в прошлую субботу упала со скалы.

— Ты хочешь сказать, в той, которую ты в прошлую субботу столкнул со скалы.

Майкл не пошевелился. Я посмотрела на него, но понять, что написано у него на лице, так и не сумела.

А вот расслышать смирение в голосе смогла.

— Ты знаешь, — сказал он. Это было утверждение, а не вопрос. — Я подозревал, что ты могла догадаться.

— Ты имеешь в виду, после сегодняшнего? — Я отстегнула ремень безопасности. — Когда ты чуть меня не убил?

— Мне очень жаль. — Майкл опустил подбородок, и я наконец увидела его глаза, в которых стояли слезы. — Сьюз, не представляю, смогу ли я когда-нибудь…

— Не было никакого семинара о внеземной жизни в том институте, так ведь? — сердито глянула я на него. — В смысле, в прошлую субботу. Ты приехал сюда и ослабил заклепки на том ограждении. А потом сидел и ждал их. Ты знал, что они появятся здесь после танцев. Знал, что они приедут, и ждал. А когда услышал тот дурацкий гудок, ты их протаранил. И столкнул их с обрыва. Хладнокровно.

Тут Майкл сделал нечто удивительное. Он наклонился и коснулся пряди моих волос, которая выбилась из-под вязаной шапочки.

— Я не сомневался, что ты поймешь, — произнес он. — С момента, как тебя увидел, я понял, что только ты одна все поймешь.

Меня чуть не стошнило. Серьезно. Он не понял. Ничегошеньки не понял. Я хочу сказать, неужели он совсем не думал о матери? О несчастной матери, которая так радовалась, что ему позвонила девушка. О матери, у которой и так уже один ребенок лежал в больнице. Неужели он не задумывался, как себя будет чувствовать его мама, когда выяснится, что ее единственный сын — убийца? Неужели ему это вообще в голову не приходило?

А может, и приходило. Может, он решил, что она обрадуется. Потому что он отомстил за то, что случилось с его сестрой. Ну почти, во всяком случае. Остались еще кое-какие мелочи вроде Брэда… и, по-видимому, всех остальных, кто присутствовал на той вечеринке. То есть к чему останавливаться на Брэде? Мне стало интересно, как он умудрился раздобыть список гостей, и собирался ли покончить со всеми, кто в нем был, или только с избранными.

— Откуда ты вообще узнала? — спросил Майкл голосом, который он, наверное, считал нежным. Но меня лишь затошнило еще сильнее. — В смысле, об ограждении? И об их гудке. Этого не было в газетах.

— Откуда я узнала? — Я отодвинулась, чтобы быть от него подальше. — Они мне рассказали.

Похоже, мое поведение его слегка обидело.

— Они тебе рассказали? Кого ты имеешь в виду?

— Кэрри, — ответила я. — И Джоша, и Фелисию, и Марка. Ребят, которых ты убил.

Обида в глазах Майкла сменилась удивлением, потом испугом, а после во взгляде появилось циничное выражение — и все это за доли секунды.

— О, — рассмеялся он. — Точно. Привидения. Ты уже пыталась предупредить меня о них, да? Собственно говоря, именно здесь.

Я лишь посмотрела на него.

— Смейся, сколько хочешь. Но дело в том, Майкл, что они уже давненько хотят тебя прикончить. И после фокуса, который ты сотворил с «рамблером», я серьезно подумываю им это позволить.

Он перестал смеяться.

— Сьюз, давай на минуту забудем твою странную одержимость потусторонним миром. Я же тебе уже говорил: то, что случилось сегодня, — это случайность. Тебя не должно было быть в той машине. Отвезти тебя домой должен был я. Мне нужен был только Брэд. Я хотел, чтобы умер Брэд, а не ты.

— А как насчет Дэвида? — потребовала я ответа. — Моего младшего брата? Ему двенадцать, Майкл. Он сидел в том автомобиле. Ты хотел, чтобы он тоже умер? И Джейк? Он, наверное, доставлял пиццу в тот вечер, когда пострадала твоя сестра. Он тоже должен был умереть за то, что с ней произошло? Или моя подруга Джина? По-видимому, она тоже заслуживала смерти, хотя в жизни не ходила ни на одну вечеринку в Долине.

На фоне черного неба, которое виднелось за его головой, лицо Майкла казалось просто белым.

— Я не хотел, чтобы кто-то пострадал, — сказал он странным невыразительным голосом. — То есть никто, кроме виновных.

— Ну, у тебя не очень-то хорошо получилось, — заметила я. — На самом деле получилось просто отстойно. Ты облажался по полной. И знаешь, почему?

Я увидела, как Майкл прищурился.

— Кажется, начинаю догадываться.

— Потому что ты попытался убить людей, которые мне не безразличны. — Я сглотнула. В горле застрял какой-то горький комок. — И именно поэтому, Майкл, это должно прекратиться. Прямо здесь. Прямо сейчас.

Он по-прежнему не отводил от меня прищуренного взгляда.

— О, — произнес он все тем же голосом, не выражающим никаких эмоций. — Хорошо, это прекратится. Поверь мне.

Я поняла, к чему он клонит. И чуть не рассмеялась. Если бы не этот болезненный комок в горле, я бы так и сделала.

— Даже не пытайся, Майкл, — предупредила я. — Ты даже не представляешь, с кем связываешься.

— Нет, похоже, не представляю, — тихо согласился он. — Я думал, ты другая. Думал, ты отличаешься от всех остальных в школе и сумеешь взглянуть на все с моей точки зрения. Но теперь понимаю, что ты такая же, как все.

— Ты понятия не имеешь, как бы мне хотелось, чтобы так оно и было, — заметила я.

— Извини, Сьюз. — Майкл отстегнул ремень безопасности. — Я правда думал, что мы с тобой сможем быть… ну, во всяком случае, друзьями. Но у меня отчетливое впечатление, что ты не одобряешь моих действий. Даже несмотря на то, что ни одна душа — ни одна — не будет скучать по тем людям. Они в самом деле только зря занимали место, Сьюз. Они не сделали ничего значительного. Я хочу сказать, посмотри на Брэда. Будет ли это такой уж трагедией, если он просто прекратит свое существование?

— Будет, для его отца.

Майкл пожал плечами.

— Наверное. И все же, по-моему, мир станет лучшим местом безо всяких там Джошей Сондерсов и Брэдов Аккерманов. — Он улыбнулся мне. Однако тепла в этой улыбке я не увидела. — Но ты, как я понимаю, не согласна. Мне кажется, ты даже подумываешь о том, чтобы меня остановить. А этого я никак не могу допустить.

— И что же ты сделаешь? — послала я ему саркастический взгляд. — Убьешь меня?

— Мне этого не хочется, — ответил он. — Поверь мне.

Тут он сцепил ладони в замок и захрустел костяшками пальцев. Вот что я вам скажу, у меня от этого звука аж мурашки побежали. Я хочу сказать, помимо того факта, что в хрусте костяшками пальцев другого человека и так мало приятного, поступок Майкла меня довольно сильно взволновал, учитывая, что он привлек мое внимание к совсем даже не маленьким ладоням Майкла, вдобавок к которым прилагались руки, которые, насколько я помнила по пляжу, были удивительно мускулистыми и накачанными. Я, конечно, не неженка, но ладони, идущие в паре с подобными руками, могут причинить девушке серьезный вред.

— Но, наверное, ты не оставила мне особого выбора? — добавил Майкл.

О, ну конечно. Почему бы не обвинить во всем жертву.

Не знаю, произнесла ли я эти слова вслух или только подумала. Знаю только, что сказала:

— А вот сейчас самое время показаться Джошу и его друзьям, — а секунду спустя Джош Сондерс, Кэрри Уитмэн, Марк Палсфорд и Фелисия Брюс вдруг появились прямо у дверцы пассажирского сидения арендованной машины Майкла.

Они поморгали, словно не понимая, что происходит, посмотрели на меня, а потом перевели взгляды на парня, сидящего за рулем.

И тут разверзся кромешный ад.

Глава 18

Хотела ли я с самого начала, чтобы случилось именно это?

Не знаю. Безусловно, в комнате Балбеса меня на мгновение накрыло волной чего-то вроде ярости. Именно ярость, а не велосипедные педали гнала меня вниз, в Долину, и это ярость побудила меня бросить четвертак в телефон-автомат и позвонить Майклу.

Однако она немного поутихла, когда я поговорила с его матерью. Да, он был убийцей. Да, он пытался погубить меня и множество людей, которые мне небезразличны.

Но у него была мама. Мама, которая достаточно любила сына, чтобы приходить в восторг из-за того, что ему — возможно, впервые в жизни — звонит девушка.

И все же я села к нему в машину. И предложила отправиться на Площадку, хоть и знала, что его там ждет. И заставила сознаться. Во всем. Вслух.

А потом я позвала их. Не испытывая ни капли сомнений. Я призвала ангелов РЛС. А когда они появились, я просто спокойно вышла из машины.

Все верно. Я ушла с их дороги. И позволила им сделать то, чего они так долго ждали… собственно, с ночи, когда они погибли.

Слушайте, я собой не горжусь. И не могу сказать, что получала хоть какое-то удовольствие, пока стояла там и наблюдала за происходящим. Когда ремень безопасности, который Майкл только что отстегнул, вдруг обернулся вокруг его шеи, а сиденье начало неумолимо ползти вперед, к рулевому колесу, ломая ему ноги, я не испытывала ни капли радости.

А вот ангелы, похоже, были просто счастливы.

Вероятно, так все и должно было быть. Насколько я видела, их телекинетические силы заметно выросли. На этот раз они не заморачивались ни с морскими водорослями, ни с карнавальными декорациями. Их объединенных сил было достаточно, чтобы включить автомобильные фары и дворники. Сквозь поднятые стекла я услышала, как вдруг заорало радио. Бритни Спирс оплакивала очередные душевные муки, в то время как Майкл Медуччи, вцепившись в ремень безопасности, пытался его ослабить. Автомобиль начал раскачиваться, и салон осветился каким-то потусторонним сиянием, как если бы лампочки на приборной доске были галогеновыми и кто-то врубил их на полную мощность.

И все это время ангелы РЛС стояли там в жутковатой тишине, вытянув руки к машине и устремив взгляды на Майкла. Я хочу сказать, они выглядели страшновато даже для привидений, эти девушки в длинных платьях с цветочными браслетами на запястьях и парни в смокингах, светящиеся неземным сиянием. Я смотрела на них, и меня трясло. И дрожала я не только из-за холодного бриза.

Как ни прискорбно это признавать, вывела меня из ступора именно Бритни. В смысле, она довольно привлекательна, но умирать, слушая, как она поет? Не знаю. Почему-то это показалось мне немного чересчур.

И к тому же я вспомнила о бедной миссис Медуччи. Она уже потеряла одного ребенка — ну, до некоторой степени. Разве могла я спокойно стоять и наблюдать, как она лишается еще одного?

Несколько минут — и даже, может быть, секунд — назад ответ на этот вопрос, вероятнее всего, был бы положительным. Но когда дошло до дела, я просто не смогла. Не сумела, несмотря на все, что натворил Майкл. Слишком много лет медиаторства было у меня за спиной. Слишком много лет и слишком много смертей. Не могла я взять и позволить произойти еще одной прямо на моих глазах.

Очки Майкла съехали набок, а лицо исказилось в муках и побагровело, когда я наконец закричала:

— Стойте!

Машина тотчас же прекратила раскачиваться. Дворники застыли. Голос Бритни оборвался посреди слова, а сиденье Майкла стало медленно двигаться назад. Ремень безопасности, затянутый вокруг его шеи, ослаб настолько, что он смог вдохнуть. Тяжело дыша, Майкл в изнеможении откинулся на спинку, напуганный и сбитый с толку.

Джош удивленно посмотрел на меня, словно только что вышел из транса.

— Что? — раздраженно спросил он.

— Извините, но я не могу вам этого позволить, — ответила я.

Джош обменялся взглядами с остальными. Марк заговорил первым. Он коротко рассмеялся и заявил:

— О, ну конечно.

Радио вновь ожило, и автомобиль вдруг закачался на рессорах.

Я отреагировала решительно и без промедления, впечатав кулак в живот Марка Палсфорда. Это сбило концентрацию ангелов РЛС достаточно, чтобы Майкл сумел нащупать ручку, открыть дверь и вывалиться из машины, прежде чем что-нибудь еще примется его душить. Он лежал на асфальте и стонал.

А вот Марк пришел в себя после моего удара чересчур быстро.

— Слушай, сучка, в чем проблема-то? — обиженно крикнул он.

— Да! — Джош явно был в ярости. Его голубые глаза походили на осколки льда. — Сначала ты заявляешь, что мы не можем его убить. После говоришь, что можем. Потом опять, что не можем. Ну так знаешь что? Нас достало это медиаторское дерьмо. Мы его убьем — и дело с концом.

В этот момент машина закачалась так сильно, что мне показалось, будто она сейчас перевернется и рухнет прямо на Майкла.

— Нет! — крикнула я. — Слушайте, я ошиблась, ладно? В смысле, он тоже попытался меня убить и, признаюсь, я слегка слетела с катушек. Но поверьте мне, это не выход…

— Говори за себя, — возразил Джош.

И через мгновение меня смело с места такой сильной ударной волной, что я не сомневалась — это взорвался автомобиль Майкла.

И лишь жестко приземлившись на спину в грязь на дальней стороне парковки, я осознала, что дело вовсе не во взрыве машины. Это просто была объединенная сила сверхъестественных способностей ангелов РЛС, случайно направленная в мою сторону.Меня отбросили в сторону так же легко, как муравья, сбитого щелчком со стола для пикника.

Наверное, именно тогда мне и пришло в голову, что у меня реальные неприятности. Я осознала, что спустила с привязи монстра. Или точнее, четырех монстров.

Я силилась подняться на ноги, когда рядом со мной появился Джесс, и выглядел он почти таким же разозленным, как Джош.

— Nombre de Dios, — выдохнул он при виде развернувшейся перед ним картины и опустил взгляд на меня. — Что здесь происходит? — потребовал Джесс ответа, протянув руку, чтобы помочь мне встать. — Стоило мне отвернуться на секунду, как они исчезли. Ты их позвала?

Вздрогнув — и не от боли, — я ухватилась за его ладонь и позволила ему вздернуть меня на ноги.

— Да, — признала я, отряхиваясь. — Но я не… ну, я не хотела, чтобы случилось вот это.

Джесс перевел взгляд на Майкла, который полз через парковку, пытаясь удрать от своей крутящейся машины.

— Nombre de Dios, Сюзанна, — недоверчиво повторил Джесс. — А чего ты ожидала? Ты притащила этого мальчика сюда? В самом деле? А теперь просишь их его не убивать?

Покачав головой, Джесс направился к ангелам.

— Ты не понимаешь, — запротестовала я, торопливо зашагав вслед за ним. — Он пытался меня убить. И Дока, и Джину, и Балбеса, и…

— Поэтому ты решила сделать вот это? Сюзанна, неужели ты до сих пор не поняла, что ты не убийца? — Джесс сверлил меня своими черными глазами. — Будь добра, не пытайся вести себя, как одна из них. Единственной пострадавшей в конце концов окажешься именно ты.

Меня настолько ошеломил упрек в его голосе, что слезы выступили на глазах. Серьезно. Самые настоящие слезы. Ярости. Так я себя уговаривала. Я плакала, потому что он меня разозлил. А не потому, что ранил мои чувства. Вовсе не поэтому.

Однако Джесс моей ярости не заметил. Он развернулся ко мне спиной и пошел к ангелам. Через секунду машина перестала раскачиваться, дворники замерли, радио стихло, и огни погасли. Ангелы, конечно, были сильны, это правда. Но Джесс был мертв гораздо дольше, чем они.

— Вернитесь на пляж, — сказал он.

Джош громко рассмеялся.

— Ты шутишь, да?

— Не шучу, — покачал головой Джесс.

— Ни за что! — возмутился Марк Палсфорд.

— Ага! — Кэрри ткнула в меня пальцем. — Я имею в виду, она нас позвала. И сказала, что не против.

Джесс даже головы не повернул. Было совершенно очевидно, что он мной недоволен.

— А теперь она говорит, что против, — сообщил он ангелам. — И вы сделаете, как она хочет.

— Ты что, не понимаешь? — Глаза Джоша снова вспыхнули переполнявшей его паранормальной силой. — Он нас убил. Он убил нас.

— И будет за это наказан, — спокойно ответил Джесс. — Но не вами.

— А кем тогда? — поинтересовался Джош.

— Законом.

— Чушь собачья! — взорвался Джош. — Это полная чушь, чувак! Мы целый день ждали свершения закона! Старик сказал, что именно это и случится, но что-то я не вижу ребят в синем, забирающих этого парня. А ты? По-моему, этого просто не будет. Так что дай нам проучить его по-нашему.

Джесс покачал головой. Это был рискованный поступок, учитывая четырех злющих и неконтролируемых юных призраков, готовых на него наброситься. Но он все равно это сделал.

Увидев, что ангелы РЛС аж светятся от ярости, я шагнула поближе к Джессу, встала на цыпочки и прошептала:

— Я возьму на себя девчонок. Ты бери парней.

— Нет. — Джесс нахмурился. — Уходи, Сюзанна. Пока они заняты мной, беги на шоссе и тормози первый попавшийся автомобиль. И уезжай в безопасное место.

Ну да. Конечно.

— И оставить тебя одного разбираться с ними? — Я сверкнула на него сердитым взглядом. — Ты что, сбрендил?

— Сюзанна, — прошипел он, — ты не понимаешь. Они же тебя убьют…

Я рассмеялась. Мне правда стало смешно, и весь гнев на Джесса испарился.

Он был прав. Я не понимала.

— Пусть попробуют, — ответила я.

В то же мгновение ангелы РЛС бросились на нас.

Наверное, они согласовали действия между собой, подобно тому, как я пыталась договориться с Джессом, поскольку девчонки подбежали ко мне, а оба парня напали на Джесса. Я не особо испугалась. То есть двое на одного вроде как нечестно, но, за исключением всякой паранормальной фигни, мы были, как по мне, вполне равны по силам. Кэрри и Фелисия при жизни драчуньями не были — это стало очевидно с первой же секунды, как они на меня накинулись, — так что не очень хорошо представляли, куда лучше ударить кулаком, чтобы причинить боль посильнее.

Во всяком случае, я так считала до тех пор, пока они не начали меня бить. Я как-то не учла, что эти девушки — и их бойфренды — были очень-очень злы.

Если вдуматься, они имели на это право. Ладно, может, при жизни они и были придурками — они как-то не произвели впечатления людей, с которыми мне бы захотелось общаться, с этой их одержимостью вечеринками и принадлежностью к элите, — но они ведь были еще детьми. Вероятно, они выросли бы и стали если не чуткими и внимательными, то хотя бы полезными членами общества.

Однако Майкл Медуччи положил этому конец. И они буквально исходили злобой.

Вероятно, вы можете возразить, что их собственное поведение было далеко не безупречным. Я к тому, что именно они устроили ту вечеринку, где Лайла Медуччи так серьезно пострадала, и не только по собственной глупости, но и из-за халатности — как их, так и их родителей.

Но до них это, похоже, не доходило. Нет, ангелы РЛС считали, что их надули. Надули, украв их жизни. И кто-то должен был за это заплатить.

Этим кем-то являлся Майкл Медуччи. И любой, кто попытается встать на пути к их цели.

Их гнев был ужасен. По-настоящему. Мне кажется, я никогда так безумно, на сто процентов не злилась, как эти привидения. О, само собой, на меня накатывала злость. Но никогда она не была столь сильной и столь долгой.

Ангелы РЛС были в бешенстве. И они направили свою бешеную злобу на нас с Джессом.

Первого удара я даже не заметила. Он был таким сильным, что закрутил меня, как та фура, раскрутившая наш «рамблер». Я почувствовала боль и увидела, как из разбитой губы фонтаном хлынула кровь. Несколько капель оказались на вечерних платьях Кэрри и Фелисии.

Они этого даже не заметили. Лишь снова мне врезали.

Не думайте, что я не наносила ответных ударов. Я дралась. Хорошо дралась. Действительно хорошо.

Но недостаточно хорошо. Мне пришлось пересмотреть всю мою теорию по поводу нечестности боя двое на одного. Это было нечестно. Фелисия Брюс и Кэрри Уитмэн меня убивали.

И я ни черта не могла с этим поделать!

Я не могла даже оглянуться, чтобы проверить, справляется ли Джесс лучше, чем я. Казалось, стоило мне повернуть голову, как в нее впечатывался чей-то кулак. Вскоре я уже вообще ничего не видела. Мои глаза заливала кровь, которая, судя по всему, стекала из пореза на лбу. Или это, или от одного из особенно сильных ударов у меня в глазах лопнули капилляры. Я понадеялась, что хотя бы с Джессом все будет в порядке. В конце концов, не то чтобы он мог умереть. В отличие от меня. В голове у меня билась одна-единственная мысль: ну, если они меня укокошат, то я наконец-то узнаю, куда все уходят. Я имею в виду, когда медиатор отправляет их восвояси.

В какой-то момент атаки Фелисии и Кэрри я обо что-то споткнулась — что-то теплое и довольно мягкое. Я не понимала, что это — само собой, рассмотреть я его не могла, — пока оно не простонало мое имя.

— Сьюз, — сказало оно.

Сначала я не узнала его голос. А потом поняла, что горло Майкла, должно быть, передавило ремнем безопасности. Он мог лишь хрипеть.

— Сьюз, — просипел Майкл. — Что происходит?

Ужас в его голосе подсказал мне, что сейчас он, вероятно, напуган так же, как Джош, Кэрри, Марк и Фелисия, когда он врезался в их машину и сбросил их с обрыва навстречу смерти. Так ему и надо, отстраненно подумала я тем краешком сознания, которое не было сосредоточено на попытках избежать града ударов.

— Сьюз, — простонал Майкл у моих ног, — останови их.

Как будто я могла. Как будто я хоть что-то здесь контролировала. Я понимала только, что если выживу — хотя сейчас это представлялось маловероятным, — грядут кое-какие большие перемены. Прежде всего я стану заниматься кик-боксингом гораздо добросовестнее.

И тут кое-что произошло. Не могу описать, что именно, поскольку, как я уже говорила, я ничего не видела.

Но я могла слышать. И то, что я услышала, показалось мне, возможно, самым приятным звуком в моей жизни.

Это была сирена. Полицейская или пожарная, скорой машины или спасателей — я не поняла. Но она все приближалась и приближалась, пока вдруг прямо передо мной не раздался визг тормозов. Сыпавшиеся на меня удары внезапно прекратились, и я повисла на Майкле, который начал слабо от меня отбиваться со словами:

— Копы. Отцепись от меня. Это копы. Мне надо идти.

Через секунду меня коснулись чьи-то руки. Теплые руки. Не призрачные. Человеческие.

Потом мужской голос произнес:

— Не волнуйтесь, мисс. Мы с вами. Мы рядом. Вы можете встать?

Я смогла, но на меня тут же начала волнами накатывать боль. Я ее узнала. Это была та самая разновидность, когда болело так сильно, что это казалось смешным… настолько смешным, что я начала хихикать. В самом деле. Потому что было просто смешно, что что-то может так сильно болеть. Такая боль означала, что что-то где-то сломано.

Потом что-то мягкое прижалось сзади к моим ногам, и мне велели лечь. Опять боль — обжигающая, нестерпимая, от которой я могла лишь слабо смеяться. Меня снова ощупали чьи-то руки.

А потом я услышала знакомый голос, зовущий меня по имени, который доносился до меня очень издалека.

— Сюзанна, Сюзанна, это я, отец Доминик. Ты меня слышишь, Сюзанна?

Я открыла глаза. Кто-то стер с них кровь, и я снова могла видеть.

Я лежала на каталке. Вокруг вспыхивали и гасли красные и белые огни. Два фельдшера занимались раной на моей голове.

Но болела не она. Моя грудь. Ребра. Несколько было сломано. Сто процентов.

Передо мной замаячило лицо отца Доминика. Я попыталась улыбнуться — и заговорить, — но не смогла. Мешала разбитая губа.

— Мне позвонила Джина, — сообщил отец Доминик, наверное, увидев вопрос в моем взгляде. — Сказала, что ты собираешься встретиться с Майклом. Я предположил — услышав о твоем заявлении по поводу сегодняшней аварии, — что ты привезешь его сюда. О, Сюзанна, как бы мне хотелось, чтобы ты этого не делала.

— Да, — согласился один из фельдшеров. — Похоже, он неплохо ее обработал.

— Эй, ты шутишь, что ли? — Его напарник широко улыбнулся. — Она отплатила ему тем же. Сделала из пацана котлету.

Майкл. Они имели в виду Майкла. О ком еще они могли говорить? Никто из них — кроме отца Дома — не мог видеть ни Джесса, ни ангелов РЛС. Перед ними были только мы с Майклом, оба побитые, очевидно, чуть ли не до смерти. Разумеется, они посчитали, что мы сделали это друг с другом. Кого еще им было винить?

Джесс. При воспоминании о нем сердце в израненной груди бешено заколотилось. Где он? Я вскинула голову и лихорадочно заозиралась, пытаясь отыскать Джесса в, казалось, безбрежном море полицейских в форме. Все ли с ним в порядке?

Отец Доминик ошибочно истолковал причины моей паники и успокаивающе сказал:

— С Майклом все будет хорошо. Сильный ушиб гортани и несколько порезов и синяков. Только и всего.

— Эй! — Фельдшер выпрямился. Они были готовы погрузить меня в скорую. — Не недооценивай себя, детка. — Он обращался ко мне. — Ты отлично его отделала. Поверь мне, он не скоро забудет эту небольшую эскападу.

— Это точно, учитывая, сколько времени он за это проведет за решеткой, — подмигнул мне его напарник.

И действительно, когда меня поднимали в скорую, я разглядела, что Майкл сидит не в другой скорой, как я ожидала, а на заднем сиденье патрульной машины. Его руки, похоже, были скованы за спиной. И хотя горло его, наверное, беспокоило, но он говорил. Майкл тараторил, не закрывая рот, что-то настойчиво, если я правильно поняла его выражение лица, объясняя мужчине в костюме, который, как я предположила, был полицейским детективом. Время от времени мужчина в костюме делал какие-то пометки в своем блокноте.

— Видишь? — широко улыбнулся мне первый фельдшер. — Поет как канарейка. Можешь не беспокоиться, что наткнешься на него в школе в понедельник утром. Это еще не скоро произойдет.

Мне стало интересно, сознался ли Майкл. И если да, то в чем? В убийстве ангелов РЛС? Или в том, что сделал с «рамблером»?

А может, он просто объяснял детективу, что с ним произошло? Что его атаковала какая-то невидимая неуправляемая сила — та самая, что сломала мне ребра, рассекла лоб и порвала губу?

По виду детектива нельзя было понять, рассказывает ли ему Майкл о чем-то удивительном. Но мне довелось узнать на личном опыте, что детективы всегда так выглядят.

Прежде чем за мной закрылись двери скорой, я услышала, как отец Доминик крикнул:

— Не волнуйся, Сюзанна, я сообщу твоей маме, где тебя найти.

Я вам вот что скажу: если он думал, что это должно меня успокоить, то он сильно ошибался.

Но спустя несколько мгновений подействовал морфин. И я обнаружила, что мне, к счастью, уже все равно.

Глава 19

— Я вовсе не так представляла себе весенние каникулы, — заметила Джина.

— Эй! — Я подняла взгляд от «Космо», который она мне притащила. — Я же извинилась. Что тебе еще надо?

Джина, похоже, удивилась моему запальчивому тону.

— Я же не утверждаю, что было скучно, — пошла она на попятный. — Просто говорю, что не так это себе представляла.

— О, само собой. — Я отшвырнула журнал в сторону. — Было безумно весело навещать меня в больнице.

Из-за швов на губе я говорила довольно медленно. Да и с четкостью речи наблюдались проблемы. Я понятия не имела, как выгляжу — мамуля проинструктировала всех, включая больничный персонал, не давать мне никаких зеркал, что, конечно же, навело меня на мысль, что вид у меня ужасный. Однако, вероятно, это был мудрый поступок, учитывая, как я себя вела, когда у меня вскакивал самый обыкновенный прыщ. Но одно мне было известно наверняка: звучал мой голос точно по-идиотски.

— Осталась всего пара часов, — успокоила меня Джина. — Пока они не получат результаты твоей второй МРТ. Если все будет хорошо, тебя отпустят. И мы снова сможем отправиться на пляж. — Она бросила быстрый взгляд на дверь моей одиночной палаты, чтобы убедиться, что та закрыта и никто нас не услышит. — И на этот раз там не будет никаких надоедливых призраков, которые все испортят.

Ну, по крайней мере, это было правдой. Арест Майкла хотя и разочаровал ангелов РЛС, но все же их удовлетворил. Вероятно, они бы предпочли увидеть его мертвым, но как только отец Доминик убедил их, как ужасно будет себя ощущать такой чувствительный мальчик, как Майкл, в калифорнийской пенитенциарной системе, они тут же позабыли о своей убийственной ярости. И даже попросили отца Дома передать Джессу и мне, мол, им очень жаль, что они превратили меня в кровавое месиво.

Лично я как-то не готова была простить ангелов РЛС, даже после того как отец Ди заверил меня, что они отправились к своему загробному пункту назначения — где бы он ни был — и больше нас не побеспокоят.

Что по этому поводу думал Джесс, я не знала. Он ни разу с той ночи, когда на нас напали ангелы, не удостоил своим присутствием ни отца Дома, ни меня. Я боялась, что он чрезвычайно огорчен моим поведением. Поскольку я сама была во всем виновата, я, в общем-то, его не осуждала. И все же мне хотелось, чтобы он заглянул хоть на минутку, даже если просто затем, чтобы еще немного на меня покричать. Я скучала по нему. Хотя и понимала, что это, вероятно, не слишком разумно.

Как бы то ни было, будь проклята мадам Зара за то, что оказалась права.

— Слышала бы ты, о чем судачат в школе, — сказала Джина.

Она сидела на краю моей больничной койки, уже одетая в бикини, поверх которого набросила коротенькое платьице с леопардовым принтом. Джина не хотела терять ни секунды, когда мы наконец доберемся до пляжа.

— Да ну? — Я попыталась отвлечься от мыслей о Джессе. Это было нелегко. — И что же они говорят?

— Ну, твоя подруга Ки-Ки написала статью о тебе в школьной газете… ну знаешь, вся эта ерунда о сыщике-любителе, как ты поняла, что это Майкл совершил все эти ужасные преступления и собиралась заманить его в ловушку…

— Уверена, она услышала это от тебя, — сухо предположила я.

Джина послала мне невинный взгляд.

— Не понимаю, о чем ты говоришь. Адам прислал тебе вон те… — Джина указала на огромный букет розовых роз на подоконнике, — а мистер Уолден, со слов Джейка, собирает пожертвования, чтобы купить тебе всю серию книг о Нэнси Дрю. Очевидно, он полагает, что ты одержима расследованиями преступлений.

Мистер Уолден не ошибался. Вот только одержима я была вовсе не этим.

— О, а твой отчим подумывает о покупке «мустанга» вместо «рамблера», — сообщила Джина.

Я скорчила рожицу, но тут же об этом пожалела. С моей рассеченной губой, не говоря уже о швах на лбу, гримасничать было тяжело.

— «Мустанг»? — Я покачала головой. — Как мы все поместимся в «мустанге»?

— А это не для вас. Для него. Вам он отдает «лендровер».

Ну, это, по крайней мере, имело смысл.

— А как там…

Я хотела спросить ее о Джессе. В конце концов, она делила с ним комнату — одна, благодаря тому, что меня оставили на ночь в больнице для обследования. Вот только Джина об этом не знала. В смысле, о Джессе. Я все еще не рассказала ей о нем.

А теперь… Ну, похоже для этого не было никаких причин. Сейчас, когда он со мной больше не разговаривал.

— А как там Майкл? — вместо этого спросила я.

Никто из моих посетителей — ни мама с отчимом, ни Соня, Балбес и Док, ни Ки-Ки с Адамом, ни даже отец Дом — ничего мне о нем не рассказывал. Доктора сказали, что обсуждение этой темы может оказаться для меня «слишком болезненным».

Если бы. Хотите знать, что было болезненным? Так я вам скажу. Иметь два сломанных ребра и понимать, что несколько недель мне придется надевать на пляж закрытый купальник, чтобы спрятать все черные и синие отметины.

— Майкл? — Джина пожала плечами. — Ты оказалась права. Ну, когда предположила, что он все хранит на компьютере. Полиция получила ордер и конфисковала его комп, а там оказалась куча всего — дневники, электронные письма, схемы тормозной системы «рамблера». К тому же они нашли гаечный ключ, которым он воспользовался. Ну знаешь, когда ослаблял болты, которыми крепилось дорожное ограждение. Сказали, что совпали частички металла. И еще кусачки, которыми он разрезал тормозную трубку «рамблера». Они обнаружили на лезвиях следы тормозной жидкости. Оказалось, парень не очень хорошо за собой прибирал.

Еще как.

Майкл был арестован по обвинению в четырех убийствах первой степени — ангелов РЛС — и в шести покушениях на убийство: пять из них касались нас, оказавшихся в «рамблере» с испорченными тормозами, и одно — того, что, как считала полиция, Майкл сделал со мной на Площадке.

Я не стала их поправлять. Хочу сказать, не то чтобы я могла сесть там и заявить: «Ах да, по поводу моих ран и ушибов. Майкл тут ни при чем. Нет, все это сделали призраки его жертв, потому что я не давала им его убить».

Я решила, что лучше позволить им продолжать думать, будто это Майкл в ответе за мои сломанные ребра и четырнадцать швов на голове… не говоря уже о двух стежках на губе. В конце концов, он же собирался меня убить. Ангелы просто помешали ему. Если подумать, на самом деле они спасли мне жизнь.

Ага. Чтобы иметь возможность убить меня самим.

— Короче, слушай, — снова привлекла мое внимание Джина. — Твой домашний арест — ну знаешь, за то, что ты сбежала из дома и села в машину к Майклу, хотя мама ясно и четко приказала тебе этого не делать, — не начнется, пока я не уеду. Я сказала, что следующие четыре дня мы проведем на пляже. То есть ты ведь все равно не пойдешь в школу. Не со сломанными ребрами. Ты же не сможешь сидеть. Но точно будешь способна лежать, ну ты понимаешь, на полотенце. Мне удалось уговорить твою маму, чтобы она позволила тебе по крайней мере это.

— Звучит как хороший план.

— Отл, — отозвалась Джина.

По-видимому, она имела в виду «отлично», только сократила его — очень похоже на то, как Соня частенько сокращал слова, потому что слишком ленился произносить все звуки. Так пицца стала «ццой», а Джина — «Джи». Я вдруг поняла, что у нее с Соней гораздо больше общего, чем я думала.

— Пойду схожу за диетической кокой, — сказала Джина, сползая с моей кровати — осторожно, чтобы не толкнуть матрац, поскольку медсестра уже дважды приходила и предупреждала, чтобы она этого не делала. Будто во мне было не достаточно тайленола с кодеином, чтобы блокировать любую боль. Мне на голову могли уронить сейф, а я, наверное, и не заметила бы. Джина остановилась у двери и повернулась ко мне. — Хочешь?

— Конечно. Только убедись…

— Да, да, — бросила она через плечо, в то время как за ней медленно закрывалась дверь — Я достану где-нибудь соломинку.

Оставшись одна, я осторожно поправила подушки и, опершись на них, уставилась в пустоту. Люди, которым дают столько болеутоляющих, сколько мне, частенько так делают.

Но я не сидела бездумно. На самом деле я размышляла о том, что сообщил мне отец Доминик, когда навестил меня несколько часов назад. По какой-то жестокой иронии на следующее утро после ареста Майкла его сестра Лайла Медуччи вышла из комы.

О, не то чтобы она вдруг села и попросила миску хлопьев или типа того. Она все еще мало что соображала. По словам отца Ди, на ее реабилитацию, чтобы она стала такой, какой была до несчастного случая, уйдут месяцы, а то и годы — если это вообще когда-либо случится. Пройдет куча времени, прежде чем она снова сможет ходить, разговаривать или даже кушать самостоятельно.

Но она была жива. Жива и в сознании. Это мало утешало бедную миссис Медуччи, но хоть что-то.

Я как раз размышляла о превратностях судьбы, когда услышала какой-то шорох. И повернула голову как раз вовремя, чтобы заметить Джесса, который пытался исчезнуть.

— О нет, не смей! — приказала я, сев ровнее — и довольно болезненно надавив на ребра, должна вам сказать. — Вернись немедленно!

Он снова появился со смущенным выражением на лице.

— Я подумал, ты спишь. Поэтому решил зайти попозже.

— Чепуха! Ты увидел, что я не сплю, так что решил зайти попозже, когда будешь уверен, что я уснула. — Я поверить не могла. Просто не верилось, что я поймала его за попыткой смыться. Боль от этого, как я обнаружила, была гораздо сильнее, нежели от сломанных ребер. — Что, теперь ты собираешься навещать меня, только когда я в бессознательном состоянии? Так?

— Ты пережила серьезнейшее испытание, — пояснил Джесс. Никогда не видела, чтобы он испытывал такую неловкость. — Я слышал, как твоя мама дома просила всех не делать ничего, что бы могло тебя расстроить.

— Встреча с тобой не может меня расстроить.

Я была обижена. По-настоящему. То есть я понимала, что Джесс злится на меня за то, что я натворила — ну знаете, вся эта ерунда с заманиванием Майкла на Площадку, чтобы ангелы РЛС смогли его убить, — но не хотеть больше со мной даже разговаривать…

Ну, это было жестоко.

Должно быть, обида, которую я почувствовала, отразилась на моем лице, так как голос Джесса, когда он заговорил, был таким нежным, как никогда прежде.

— Сюзанна, я…

— Нет, — перебила я его. — Давай сначала скажу я. Джесс, извини меня. Извини за все, что случилось вчера вечером. Это моя вина. Поверить не могу, что я это сделала. Никогда в жизни не прощу себя за то, что втянула тебя во все это.

— Сюзанна…

— Я ужасный медиатор. — Начав, я уже не могла остановиться. — Худший на всем белом свете. Меня следовало бы выкинуть из медиаторской организации. Серьезно. Не могу поверить, что я действительно поступила так по-идиотски. И я не винила бы тебя, если бы ты никогда со мной больше не заговорил. Вот только… — Я подняла на него взгляд, осознавая, что в глазах у меня стоят слезы. Но на этот раз мне не было стыдно, что Джесс их увидит. — Просто ты должен понять: он пытался убить мою семью. И я не могла позволить ему остаться безнаказанным. Ты можешь это понять?

Джесс сделал кое-что, чего никогда раньше не делал. И сомневаюсь, что еще когда-нибудь сделает.

И случилось это так быстро, что после я даже засомневалась, произошло ли все на самом деле или я все вообразила в моем одурманенном сознании.

Но я совершенно уверена, что Джесс протянул руку и коснулся моей щеки.

Вот и все. Извините, если вы ожидали чего-то большего. Он просто коснулся моей щеки — насколько я понимаю, единственной части моего тела, на которой не было царапин, синяков и порезов.

Но мне было все равно. Джесс коснулся моей щеки. На самом деле лишь слегка скользнул по ней костяшками пальцев. А потом опустил руку.

— Да, querida, — произнес он. — Я понимаю. — Мое сердце забилось так быстро, что я не сомневалась — Джесс услышит его стук. Думаю, не надо упоминать, что мои ребра при этом очень-очень сильно заболели. Казалось, каждый удар сердца попадал прямо по ним. — И гневался так лишь потому, что не хотел видеть, как с тобой случится вот это.

Сказав «вот это», Джесс указал на мое лицо. Я поняла, что, должно быть, выгляжу просто ужасно.

Но мне было наплевать. Он коснулся моей щеки. Его прикосновение было нежным и, как для призрака, теплым.

Я, наверное, жалкое существо, если простой жест сделал меня такой безумно счастливой?

— Со мной все будет в порядке, — глупо ответила я. — Сказали, что мне даже не понадобится никакой пластической хирургии.

Будто бы парень, родившийся в тысяча восемьсот тридцатом году, вообще представлял себе, что такое пластическая хирургия. Господи, это же надо так испортить все настроение.

Тем не менее Джесс не отодвинулся. Он стоял там и смотрел на меня, словно хотел сказать что-то еще. И я была готова его выслушать. Особенно если он снова назовет меня «querida».

Вот только оказалось, что он никак меня не назвал. Потому что в этот момент в палату влетела Джина с двумя банками колы в руках.

— Знаешь что?! — воскликнула она, в то время как Джесс замерцал, а потом, улыбнувшись мне, исчез. — Я наткнулась внизу на твою маму, и она сказала, что твоя вторая МРТ оказалась нормальной, и ты можешь собираться домой. Она сейчас внизу, заполняет все бумаги. Разве это не здорово?

Я послала ей широкую улыбку, хотя от этого моя рассеченная губа ужасно разболелась.

— Супер!

Джина с любопытством посмотрела на меня и поинтересовалась:

— А чему ты так радуешься?

Я продолжала улыбаться.

— Ты только что сообщила, что я могу отправиться домой.

— Да, но ты выглядела счастливой еще до того, как я это сказала. — Джина прищурилась. — Сьюз. В чем дело? Что происходит?

— О, ничего, — ответила я, все еще улыбаясь.

Рассказ «Мечта каждой девушки»

Вступительное слово от Мэг Кэбот:

Много лет назад первоначальный издатель серии «Медиатор» (тогда я еще писала под псевдонимом Дженни Кэрролл) попросил меня сочинить для их подросткового журнала «Пульс» короткий рассказ о Сьюз Саймон, героине серии. И вот наконец тот давно потерянный рассказ, который по хронологии идет между «Воссоединением» и «Самым темным часом». Наслаждайтесь!

И вот она я, стою в длинном белом платье от Джессики Макклинток с браслетом из орхидеи на запястье. В моих волосах играет лунный свет, вокруг талии обвиваются сильные руки, а мужественный голос нежно шепчет мое имя:

— Сюзанна…

Дыхание моего партнера по танцам нежно овевает мою щеку.

— Сюзанна…

Ага. В моих фантазиях.

В реальной жизни зовущий меня голос ни капельки не был мужественным. Все потому, что принадлежал он двенадцатилетнему мальчику.

— Э-э, Сьюз? Вот, с этими канноли что-то серьезно не так.

Я оторвала взгляд от кружащихся пар и опустила глаза. Вместо горячего красавчика в смокинге, которого я себе представляла, передо мной стоял рыжеволосый сводный брат, державший поднос с итальянскими пирожными.

— Келли жутко злится, — сообщил Док, который всем, кроме меня, был известен под именем Дэвид. — Она говорит, что они вроде как деформированы или что-то в этом роде.

Келли была права. Канноли были деформированы. Как вице-президент десятого класса и не желающий этого председатель комитета выпускного бала десятых и одиннадцатых классов (меня назначили на этот пост, когда никто другой из десятиклассников не вызвался добровольцем), я попыталась сэкономить, используя семиклассников из класса Дока по домоводству в качестве официантов. И вот что я получила за свои усилия: деформированные канноли.

Не то чтобы меня это волновало. То есть если учесть, что я была практически единственной десятиклассницей во всей школе, которую не пригласили на эти конкретные танцы. На танцы, где я была председателем организационного комитета. Какое мне было дело до дурацких закусок?

Ой, ну хватит в самом деле. Мне было до этого дело.

— Сьюз, ты с ума сошла? — Ко мне подошла Келли Прескотт, юбка ее вечернего платья от Николь Миллер сверкала в лунном свете, который заливал внутренний двор миссии с фонтаном. — Ты в самом деле ожидаешь, что люди будут есть вот это?

Я посмотрела на пирожные, которые должны были выглядеть как похожие на трубочки ракушки, но сейчас скорее напоминали крендельки.

— А есть еще канноли, или это последняя партия? — спросила я Дока.

— М-м, — сказал он, нервно поглядывая на Келли, которая, будучи самой красивой девушкой в Кармеле, штат Калифорния, считала нас двоих, простых смертных, совершенными чудиками. По поводу одного из нас она была права. И это был не Док. — Должны быть еще.

— Прекрасно. — Я забрала у него поднос с канноли и обратилась к Келли: — Не беспокойся. Я обо всем позабочусь. Возвращайся к своему кавалеру.

Спутник Келли, президент выпускного класса Грэг Сандерсон, стоял неподалеку под пальмой, высокий и обалденно красивый в своем смокинге. Он был одним из самых привлекательных парней в школе, так что было совершенно логично, что он пригласил Келли на свой выпускной, хотя та и была всего лишь скромной десятиклассницей…

Правда, сделал он это лишь после того, как его изначальная спутница, Черил Маккенна, неожиданно, ну…

Умерла.

Но эй, это же был Грэг. Какая идиотка отказалась бы от предложения пойти на выпускной с Грэгом?

Я скажу вам какая: я. Не то чтобы он меня об этом просил, само собой. Но если бы попросил, мне пришлось бы отказаться. Потому что мое сердце принадлежит другому. Хотя и без толку.

Подарив Келли улыбку, которой она не заслуживала, я быстро унесла негодные пирожные на кухню академии при миссии. В построенной францисканцами где-то лет четыреста назад, во времена, когда стены метровой толщины и огромные дубовые балки над головой не считались элементами декора, миссии, где теперь размещалась школа, обновили всю утварь — и провели электропроводку — так что, войдя на кухню, я увидела свое отражение в гигантском холодильнике «Сабзироу» в дальнем конце комнаты. И увиденное, скажем так, меня не порадовало.

О, с длинным белым платьем все было в порядке. С темными волосами до плеч и браслетом из цветов — который мне купил отчим — я была похожа на девушку из другого времени.

Проблема была в отражении, которое я заметила рядом со своим. И это было отражение кое-кого, кто действительно был из другого времени.

Я быстро обернулась и оказалась с ним лицом к лицу.

— Что ты здесь делаешь?

Я чуть не уронила канноли. Джесс забрал у меня поднос и осторожно поставил его на ближайший кухонный стол.

— Привет, querida, — с улыбкой сказал он. — Я тоже рад тебя видеть.

Улыбка сделала свое черное дело. Улыбка, которая каждый раз, как я ее видела, заставляла что-то внутри меня трепетать.

Потому что хотя Джесс и был мертв вот уже сто пятьдесят лет, он по-прежнему оставался самым красивым парнем, которого я когда-либо видела.

А видела я их много. В смысле, парней. Потому что, как тот мальчик в фильме, я могла видеть мертвых людей.

Только, в отличие от того мальчика, я привидений не боюсь. Некоторых, как мне иногда кажется, я даже, может быть, люблю.

Ну хорошо, я почти уверена, что точно люблю.

Не то чтобы я собиралась сообщать ему об этом. Потому что какому парню — даже мертвому — может взбрести в голову полюбить такую чудачку, как я?

Но это не значит, что я не могу помечтать.

— Так уж вышло, что я сейчас очень занята, — заявила я, отводя взгляд от проницательных черных, как ночь, глаз — не говоря уже о том месте, где его старомодная рубашка распахивалась, являя миру такой пресс, которому позавидовал бы Грэг Сандерсон.

— О, я вижу, Сюзанна, — ответил Джесс.

— Серьезно. Мне некогда тут болтать. Я отвечаю за то, чтобы сделать выпускной вечер для этих людей незабываемым.

Джесс оперся на один из столов, сложив руки на груди.

— Для этих людей? — повторил он, снова послав мне ту самую улыбку. — Но не для тебя?

— Это не мой выпускной, — пожала я плечами, стараясь не замечать, какими темными казались его смуглые руки на белом фоне рубашки. Для призрака Джесс был необыкновенно загорелым.

— То есть для тебя танцы не предусматриваются? — спросил он.

Я застыла на месте с подносом свеженьких — не деформированных — канноли, который только что достала из холодильника, в руках.

— Танцы?

Я почувствовала, как к щекам приливает краска. Он вовсе не приглашает тебя на танец, решительно сказала себе я. Он просто спрашивает вообще. Не обольщайся.

Слишком поздно. Мысленно я уже видела, как мы с Джессом присоединяемся к другим парам на залитом лунным светом внутреннем дворе, его сильные руки обхватывают мою талию, тихое дыхание щекочет щеку…

— Да, танцы, — подтвердил Джесс. — Уверен, даже в двадцать первом веке люди все еще танцуют.

Я вздохнула, пытаясь сообразить, как мне на это ответить.

Возможности решить мне так и не представилось. Потому что, прежде чем я смогла сказать хоть слово, я увидела ее.

— Грэг? — позвала она. — Грэг? Ты где?

У меня отвисла челюсть. Я бы и так узнала эти блестящие светлые волосы где угодно, но больничная рубашка стала неопровержимой уликой.

— О нет, — ахнула я.

Услышав мой голос, Черил неуверенно остановилась в дверях в кухню и с надеждой посмотрела своими милыми голубыми глазами на нас с Джессом.

— Привет, — сказала она в той смущенной, но вежливой манере, которая проявлялась у недавно умерших. — Вы не видели моего бойфренда Грэга? Он должен был заехать за мной, но так и не появился. Наверное, забыл.

Мы с Джессом обменялись взглядами. Понять, о чем он думает, было невозможно. У меня же в глазах, как я прекрасно видела в отражении в холодильнике, застыла печаль.

А почему бы и нет? То, что я увидела Черил такой, стало лишь еще одним подтверждением моей чудаковатости.

— Черил, — начала я, отставив поднос с канноли. — Слушай. Грэг не забыл за тобой заехать.

Она удивленно заморгала, словно только что проснулась. Возможно, смерть такая и есть. Кто знает? Ну, Джесс знает, вот только мне не рассказывает.

— Нет, он точно забыл, — возразила Черил. — Сегодня же выпускной.

— Я знаю, Черил, — мягко сказала я. — Сегодня выпускной. И Грэг здесь.

Милое личико Черил засияло от радости.

— Он здесь? Где? О, я должна его найти.

Она повернулась и поспешила покинуть кухню. Я ее остановила. Вообще души мертвых бестелесны — для всех, кроме чудаков вроде меня, само собой. Для нас они состоят из плоти и крови — или, как в случае с Джессом, из мускулов и загадочных улыбок.

— Грэг здесь, Черил, — повторила я. — Но… он пришел с другой девушкой.

Глаза Черил мгновенно наполнились слезами.

— Но этого не может быть, — тонким голоском сказала она. — Он пригласил меня. Несколько месяцев назад.

— Знаю, Черил. Но Грэгу пришлось пригласить другую, потому что ты… ну, ты умерла, Черил.

Она замотала головой.

— Неправда. Это же нелепо. Я не умерла. Посмотри на меня. Я же стою здесь. Я не умерла.

— Ты стоишь здесь в больничной рубашке, — заметила я. — Черил, извини, но ты умерла от перитонита два месяца назад. Если ты сейчас туда пойдешь — если попытаешься заговорить с Грэгом, — он тебя не увидит. Не сможет. Я вижу тебя только потому что… ну, потому что это то, что я делаю. Но правда в том, Черил, что ты мертва.

Я увидела, как ужас от осознания моих слов исказил ее милые черты.

И тут она сошла с ума.

Можно ли ее винить? Ей было восемнадцать, и она была влюблена. Ей было ради чего жить… колледж, карьера, брак, дети… А теперь…

Что ж, теперь все это кануло в небытие.

— НЕТ! — завопила Черил. Ее симпатичное личико превратилось в маску ярости и отчаяния. — НЕТ! Я тебе не верю! Ты врешь!

Она вырвала свою руку из моей.

— Ты просто завидуешь, вот и все! — орала Черил. — Завидуешь мне!

С этими словами она стукнула двумя кулаками по подносу с канноли, послав их в полет.

И это были не деформированные канноли.

— Остановись! — крикнула я, шагнув вперед и схватив ее за оба запястья.

Как она ни извивалась и ни пиналась, пытаясь освободиться, я ее не отпускала. Не в этот раз.

— Ты мертва, Черил, — повторила я. — Слышишь меня? Мертва. Это несправедливо, но так уж устроен мир. Я бы очень хотела, чтобы ты могла пойти на свой выпускной. Я знаю, что каждая девушка мечтает пойти на выпускной с парнем, которого она любит. Но, Черил, Грэг оставил прошлое позади. Это было нелегко, но он это сделал. Пора и тебе поступить так же.

Что-то в моих словах — вероятно, уверенность, что Грэгу было непросто смириться с ее смертью, как бы Келли Прескотт не хотелось думать по-другому, — охладило весь пыл Черил. Она повисла на мне.

Через мгновение я услышала, как Черил пробормотала:

— Я все-таки действительно мертва, да?

А затем она исчезла.

Раз — и все.

Джесс, который все это время даже не шевелился, уверенный, что я сама смогу справиться с Черил, широко улыбался.

— Каждая девушка мечтает пойти на выпускной с парнем, которого она любит? — повторил он, вздернув даже не одну, а обе черные брови разом.

— Не начинай, — буркнула я и попыталась скрыть внезапный румянец, сосредоточившись на том, чтобы соскрести все, что осталось от канноли, и заменить их печеньем с шоколадной крошкой. — Мне надо заниматься делами.

— О да, — произнес Джесс, отступив с моего пути, когда я пулей промчалась мимо него. — Я вижу.

Если я надеялась, что ночной воздух остудит мое горящее лицо, то меня ждало разочарование. Я все еще ощущала странный румянец, когда нашла во дворе Дока и сунула ему поднос с печеньем.

— Сьюз, это же не канноли, — сказал он.

— Я знаю. Канноли больше не осталось.

— Я думал, в холодильнике стоит целый…

— Уже не стоит, — коротко ответила я и повернулась, чтобы уйти, потому что увидела Келли, сердито зыркающую на меня через плечо Грэга.

Что бы сейчас ни происходило, мне не хотелось об этом знать. Потому что происходящее не могло оказаться хуже, чем то, что случилось с бедной Черил Маккенной, умершей в восемнадцать лет.

Или со мной, родившейся чудачкой, которая видит призраков.

Но, нырнув в тень крытого перехода миссии в надежде на минутку сбежать от музыки и веселья, я обнаружила, что на самом деле вовсе не одна. Джесс последовал за мной.

— Ты так и не ответила на мой вопрос, — произнес он голосом нежным, словно лунный свет. — Люди в двадцать первом веке все еще танцуют?

Я услышала грохот своего сердца, который заглушил звуки медленной музыки.

— М-м, иногда, — ответила я, с трудом сглотнув, так как горло вдруг резко пересохло.

— Как насчет сейчас? — спросил он.

А потом его сильные руки обхватили меня за талию, а его дыхание нежно защекотало мою щеку, когда он тихо прошептал мое имя:

— Сюзанна… Сюзанна…

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Рассказ «Мечта каждой девушки»