Волшебная страна [Джуд Деверо] (fb2) читать онлайн

Джуд Деверо ВОЛШЕБНАЯ СТРАНА

Когда они были в разлуке,

Жизнь была пустыней.

История женщины,

которую нельзя было покорить,

История любви,

которую нельзя было предать.

История земли,

которую нельзя было позабыть.

Глава первая

Морган долго смотрела на безобразное коричневое платье, разложенное на постели, думая о том, что должна сделать сегодня вечером. Затем она медленно повернулась, задумчиво, без всякого интереса взглянула в зеркало на свои светлые волосы, голубые глаза. Она попыталась задорно вздернуть голову и улыбнуться. Но нет… хорошенькой ее назвать нельзя, и, конечно, красавицей она не будет никогда.

Раздался стук в дверь, она быстро оглянулась и увидела дядю, входившего в комнату. Это был невысокий, осанистый мужчина, склонный к излишествам за обеденным столом. Он улыбнулся и протянул руку, желая взять ее за подбородок, но она отстранилась.

— Что вам угодно? — холодно спросила она.

— У тебя все в порядке? Как идет упаковка?

— Прекрасно.

Он быстро окинул комнату взглядом, задержав его на готовых дорожных сундуках и коричневом шелковом платье, лежавшем на постели.

— Почему бы тебе не прилечь отдохнуть перед балом? У нас еще есть несколько часов в запасе.

Она промолчала, он повернулся и вышел, тихо притворив за собой дверь.

Морган сняла платье, надела простой халат и прилегла, но ей не спалось. И снова она стала думать все о том же.

Сложности возникли еще до ее рождения. Отец и мать родились в богатых плантаторских семьях в Кентукки и унаследовали земельные владения. Но отец желал рисковать, он желал жизни пионера, полной трудностей и приключений на американской границе.

После свадьбы новобрачные уехали в Нью-Мехико. И там родилась Морхан. Мать едва не умерла при родах. Схватки начались раньше времени, и прошло целых восемнадцать часов, прежде чем отец сумел отыскать и привезти повивальную бабку. И мать часто рассказывала Морган, какой ужас и муки ей пришлось пережить совсем одной. Будучи истинной леди, она не могла допустить к себе в спальню никого постороннего.

Когда Морган исполнился год, мать вернулась с ней в Кентукки. Она наотрез отказалась воспитывать дочь в диком краю. Родители много спорили и ссорились из-за этого, и отец объявил, что, если жена уедет с дочерью и оставит его одного, он больше знать их не хочет и не увидит никогда в жизни. Так оно и получилось: за все прошедшие с отъезда семнадцать лет Морган ни разу не видела отца.

Она сжала губы — вот теперь он им отплатил. Умирая, он отомстил жене, наказав дочь.

И она постаралась не думать больше об его завещании, с которым ее ознакомили две недели назад, об этом ужасном завещании, которое заставило ее принять решение. Сегодня вечером она его осуществит.

Тут она приподняла голову и улыбнулась, услышав голос тети, легко постучавшей в дверь.

Вошла тетя Лейси, и Морган невольно подумала, как подходит этой пожилой женщине ее имя «Кружево (англ)». Лейси была маленькая, изящная, хрупкая, казалось, что она вот-вот переломится в талии. Она напоминала Морган накрахмаленную салфетку с вышивкой «ришелье».

— Здравствуй, милая. Ты хорошо себя чувствуешь? Наверное, очень волнуешься перед балом?

Тетушка Лейси так мила. Она считает, что если Морган молода, значит, ей положено обязательно волноваться перед поездкой на танцы. Морган взглянула на противное коричневое платье, которое небрежно сдвинула в сторону, когда ложилась. Лейси проследила за ее взглядом, обошла постель, потрогала шелк и тихо сказала:

— Коричневый цвет не очень тебе к лицу, правда, дорогая?

Морган нервически рассмеялась:

— Все в порядке, тетя Лейси. Мне это безразлично. Я могла бы выписать платье из Парижа, но это все напрасно. От этого я не стану хорошенькой, как говорит дядя Горэс.

Глаза Лейси погрустнели. Она подошла и села на кровать рядом с Морган. Внимательно оглядела племянницу.

— Да, знаю, Горэс так говорит.

— И моя мать говорила то же самое.

— Но мне все равно кажется, что если бы ты одевалась поярче и не прятала волосы… ведь ты знаешь, волосы у тебя чудесные, — она провела пальцем по щеке Морган, — и кожа прекрасная. — Немного помолчав, она добавила: — Если бы ты почаще улыбалась, то была бы гораздо привлекательнее.

Морган сделала гримасу. Тетушка часто ей говорила, что, будь она повеселее и поживее, она казалась бы хорошенькой. И слегка улыбнулась, подумав, как бы отнеслась мать к тетушкиным советам — сделать себя более «привлекательной». Вот уж действительно — словно она цветок, на который должны слетаться пчелы.

Увидев, что Морган улыбается, Лейси потрепала ее по руке:

— Вот так-то лучше, милочка, — и поднялась, чтобы уйти, но у двери помедлила: — Помочь тебе с платьем? Или с прической?

— Нет, спасибо, тетя Лейси. Наверное, я немного подремлю.

— Ну и хорошо. Через часок я разбужу тебя.

Дверь закрылась, и Морган осталась одна. Она легла и заснула. Через час Лейси вернулась, разбудила ее и опять ушла к себе.

Морган подняла с постели платье из коричневого шелка, с минуту оглядывала его и опять бросила на кровать. У нее возникло сильное искушение разорвать его на клочки. И опять она подумала об отце. Все это по его вине. За все восемнадцать лет ей еще ни разу не приходилось беспокоиться о том, как она будет выглядеть.

Пятнадцать лет они с матерью прожили в усадьбе Трагерн-Хауз. Само название вызвало у нее тоску по дому. Они владели ста семнадцатью акрами зеленой, холмистой земли, где были пруд с утками, тропинки для верховой езды и леса. Мать исполняла каждое желание Морган. Она с грустью вспомнила свою хорошенькую кобылку Кассандру.

Как— то мать сказала, что Морган некрасива. Она знала, что матери хочется, чтобы так было. Мать никогда не допускала в дом мужчин. Она говорила Морган, что мужчин интересуют только хорошенькие женщины и что Морган просто повезло — родиться некрасивой. Потому что по этой причине она спокойно сможет прожить свою жизнь в Трагерн-Хаузе. А Морган хотела жить только там.

Два года назад безвременная внезапная смерть матери привела Морган в дом дяди. Это был настоящий удар. Вторым ужасным ударом было завещание отца. Почему же мать никогда не говорила, что настоящим владельцем всего ее состояния был отец? Ей было хорошо известно, что Трагерн-Хауз раньше принадлежал Моргану Трагерну, ее дедушке по материнской линии, и поэтому она полагала, что мать унаследовала имение. Но почему же и дом, и земли принадлежали зятю Моргана Трагерна, а не его собственной дочери?

Морган опять посмотрелась в зеркало. Глаза глядели холодно, а вслух она сказала:

— Вы, Чарльз Уэйкфилд, надо полагать, мой отец, но вы никогда Не относились ко мне как к дочери. Вы отняли у меня единственное мое достояние — Трагерн-Хауз и поставили отвратительное условие для того, чтобы я его вернула себе. — Она подошла к зеркалу поближе и прошептала: — Но вы так никогда и не узнали, какая она, ваша дочь. У нее сильный характер. Клянусь здесь и сейчас, что ни вы, ни какой-нибудь другой мужчина, — и тут она на мгновение вспомнила дядю Горэса, — не сумеете помешать мне получить то, что я хочу.

Она все еще глядела на себя в зеркало и очень удивилась, увидав, что ее голубые глаза вдруг потемнели и стали зелеными. Подумаешь, важность, что она не обладает внешней красотой. Мать много раз говорила, что ей присуща красота внутренняя, духовная. Вот это и важно. Физическая красота — удел неумных женщин, у которых лишь одна цель в жизни — поймать мужчину, выйти замуж. А Морган муж нужен меньше всего на свете.

Она снова подошла к постели и к платью. И подумала, что вот только на этот предстоящий вечер ей хотелось бы стать хорошенькой. Потому что именно сегодня вечером Морган собиралась сделать то самое, что презирала. Она собиралась поймать себе мужа.

Вздохнув, она зачесала волосы со лба и надела широкое, некрасивое платье.

— Ты прекрасно выглядишь, дорогая, — сказал дядя Горэс, входя и подавая ей руку.

Морган видела, что он смотрит на нее с удовлетворением. «Конечно, он доволен, — подумала она, — если бы я была красива и одета в красное шелковое платье с декольте, кто-нибудь из мужчин увез бы меня в Нью-Мехико, и он бы потерял деньги. Но сегодня у него нет оснований беспокоиться на этот счет».

Они приехали рано. Гостей было еще немного, и Морган обрадовалась. Будет возможность внимательно приглядеться к другим по мере их появления. Но она должна быть очень осторожна: ей нельзя ошибиться. И Морган почувствовала, как цепенеет от напряжения.

Они вошли в блистающий огнями танцевальный зал, и Горэс подвел Лейси и Морган к хозяину и хозяйке — Мэтью и Кэролайн Фергюсон. Морган уже встречалась с ними раньше.

— Морган, рада тебя видеть. Ты так редко выезжаешь, улыбнулась Кэролайн.

— Ну, знаете, — отвечал Горэс, — наша крошка Морган предпочитает уединенную жизнь, с книгами и одинокими прогулками в саду.

При этом он коснулся ее плеча, и Морган отпрянула, но заставила себя улыбнуться Фергюсонам.

Вечер был в разгаре, когда появилась Синтия Фергюсон. Синтия была красива. Она знала это и умела заставить всех оценить свою красоту.

— Вот как, Морган, — протянула она, — милочка, я так рада, что ты посетила наш маленький праздник. Ой, какое… очаровательное платьице!

Морган с удовольствием бы ударила ее за эти слова.

А на самой Синтии было сиреневое платье из муара, с глубоким вырезом, украшенное по корсажу и подолу крошечными жемчужинками.

Морган сдержанно и с чувством собственного достоинства ответила:

— Спасибо, Синтия, я рада, что приехала.

— Пожалуйста, чувствуй себя как дома. Уверена, что тебя станут приглашать на танцы все молодые люди, так что и поболтать будет некогда.

Морган отошла, но, уходя, слышала, как Синтия прошептала матери:

— Вот уж не думала, что шелк может выглядеть так…

Ответ миссис Фергюсон Морган не услышала.

Горэс усадил Лейси и Морган и направился в другой уголок зала поговорить с приятелями. Потом Лейси увидела знакомых дам и ушла к ним, а Морган заверила ее, что все в порядке она скучать не будет.

И сидела тихо, одна, немного отодвинувшись назад, наслаждаясь спокойствием и возможностью наблюдать за гостями.

Входили мужчины, и она внимательно рассматривала каждого. Недавно с удивлением она узнала, что за стенами Трагерн-Хауза существует совершенно иной мир, в котором обитало множество мужчин. И в этом новом мире Морган чувствовала себя неуютно, совсем чужой. Просто невероятно. что ценность и достоинство ее личности могут измеряться такими вещами, как одежда, внешняя красота, и тем, способна ли она составить выгодную партию.

Вот вошел Брайан Фергюсон, и она прикинула его достоинства. Высокий, стройный, красивый, лет двадцати. Но он, наверное, не захочет покинуть свой уютный, удобный дом и пуститься в путешествие к диким пустыням Нью-Мехико. Он единственный сын и наследник отцовской плантации. Нет, ее избранник должен быть вторым или третьим сыном, которому нужны деньги и который мало что потеряет, переехав в Нью-Мехико.

Зазвучала музыка, и начались танцы. Морган сидела в тени драпировок и очень бы хотела не сидеть здесь, а очутиться в Трагерн-Хаузе. Женщины постарше стали усаживаться возле нее. Они почти не обращали на нее внимания. Лишь иногда кто-нибудь из них бросал на нее сочувственный взгляд.

Морган внимательно прислушивалась к их болтовне и пересудам.

— Эта Синтия Фергюсон! Ну о чем думает ее матушка, что позволяет дочери носить платье с таким глубоким вырезом? — произнесла седая женщина в черном.

— О, ее мама продумала все очень тщательно, она хочет заполучить в зятья вон того красавца, Сета Колтера, — объяснила другая.

Морган проследила за их взглядами. Сет Колтер стоял невдалеке от них и действительно был хорош собой, но не обычной примелькавшейся красотой. Во-первых, он был огромен, наверное, шести футов с лишком, и у нег о были такие широкие плечи и такая могучая грудь, что он казался просто великаном. Бедра узкие, ноги длинные и очень мускулистые. Мышцы просто распирали его модные брюки. Морган покраснела и отвела взгляд. Что это она делает, зачем так откровенно рассматривает мужчину? И улыбнулась, подумав, как бы к этому занятию отнеслась ее мама.

Женщины продолжали болтать, и Морган, устремив нарочито заинтересованный взгляд в зал, прислушивалась к их разговору. Они все еще обсуждали того, на кого она старалась не смотреть.

— Нет, я его тоже не понимаю, — сказала дама в черном. — У него же все есть. Нора и Уильям Колтеры жизнь положили на свою плантацию, и со временем она будет принадлежать ему одному.

— И я не осуждаю Уильяма за то, что тот отказался дать ему деньги для устройства его собственного имения. А где оно?

— По-моему, в местности, которая называется Нью-Мехико.

Морган чуть не подпрыгнула на месте. Она лихорадочно думала: Сету Колтеру нужны деньги, и у него самого есть владение в Нью-Мехико.

Сет в этот момент говорил с Синтией, и Морган почувствовала, что сердится. Он смотрел на Синтию сверху вниз с каким-то насмешливым выражением, словно она его забавляла.

Морган внимательно присматривалась к нему, но в это время Синтия обернулась и пристально на нее взглянула. Сет тоже обернулся и тоже взглянул на Морган очень пристально, очень проницательно. Он слегка улыбнулся, но, видно, она не вызвала у него особого интереса.

— Морган, милочка, ты сидишь одна, впотьмах. Никто тебя даже не видит. Тебя уже приглашали танцевать?

Очевидно, Синтия старалась таким образом подчеркнуть в глазах Сета разницу между собою, пользовавшейся всеобщим вниманием, и некрасивой девушкой в плохо сшитом платье.

— Нет, — ответила Морган застенчиво — Я ни с кем не танцевала. Но ведь вечер начался недавно.

Она чувствовала, что надо проявить хоть какое-то самолюбие. И почему этот человек все глазеет на нее? И почему ей стало так тепло под его взглядом?

Синтия посмотрела на Сета. Она, по-видимому, наслаждалась явным замешательством Морган.

— Сет, дорогой мой, почему бы вам не потанцевать с нашей крошкой Морган?

— Нет, — начала Морган, бросив взгляд на Сета, который тоже явно забавлялся смущением девушки.

— Сет, я обещала следующий танец Полу Дэвису, и если бы вы составили Морган компанию на это время, то потом я сразу бы вас нашла — Ее ресницы затрепетали, и она многообещающе взглянула на молодого человека.

Морган сжала губы — Синтия уверена, что она не представляет совершенно никакой опасности для нее!

Сет Колтер взглянул сверху вниз на молодую особу, которую ему навязала Синтия. «Бедняжка Синтия! — подумал он. — Ну совсем как мои сестры. Полагает, что если дважды протанцевала с одним и тем же молодым человеком и немного пококетничала с ним, то он уже в ее власти и готов обручиться. А между прочим, в этой Морган что-то есть». Она сидела, глядя вниз, и он видел лучше всего маковку головы, ее волосы, светлые, вперемешку с каштановыми прядями. Пестрая головка. О фигуре сказать ничего нельзя, она скрыта под ужасным мешковатым платьем, но явно она маленькая. Да в ней, наверное, и пяти футов нет.

Сет понимал, что Синтия считает Морган неопасной, и девушка это понимает тоже. Ее нельзя назвать хорошенькой. А впрочем? Интересно, если она распустит свои светлые, странные волосы, и они каскадом упадут по плечам и спине, и на ней не будет больше ничего…

Сет заверил Синтию, что он с большим удовольствием потанцует с Морган. И на мгновение Синтия усомнилась, правильно ли она поступает, однако только на мгновение.

— Но, может быть, для начала вы нас познакомите? — спросил он.

Морган протянула руку, и она совершенно утонула в его ладони. Ладонь была теплая, но жесткая и мозолистая.

— Приятно с вами познакомиться, мисс Уэйкфилд. — Его глаза улыбались. Морган явно ему была сейчас интереснее, чем несколько минут назад. Он обернулся к Синтии: — Извините нас, пожалуйста, начался вальс, и мне хотелось бы узнать, как это мисс Уэйкфилд угораздило получить такое странное имя.

И он повел Морган на середину зала. Она почувствовала тепло его тела. Он обнял ее, и они начали вальсировать. Она теперь была счастлива, что тетушка Лейси нанимала ей учителя танцев. И ей захотелось скользить и забыться в танце, и наслаждаться, но тут она вспомнила о решении, которое надо осуществить.

— Мистер Колтер, я слышала, что у вас есть владение в Нью-Мехико.

Он ответил не сразу. Что это она затевает?

— Да, у меня там маленькое ранчо.

А что же дальше? И как сказать совершенно незнакомому человеку, чтобы он женился на тебе?

— Мой отец жил много лет в Нью-Мехико. И я там родилась. Он молчал. И она прибавила:

— Его звали Чарльз Уэйкфилд. Он кивнул:

— Я слышал о вашем отце. Очень богатый человек, с большим поместьем к югу от Албукерка.

Она взглянула прямо ему в глаза и повторила:

— Да, очень богатый.

Он громко рассмеялся. Теперь, казалось, он понял, к чему девушка клонит. Он знал, что ее отец недавно умер. И она, очевидно, наследница. А так как Морган не может увлекать мужчин своей внешностью, подобно Синтии, то собирается как приманку использовать деньги. Это просто невероятно, на что способны женщины, лишь бы подцепить мужа.

Морган глубоко вздохнула и сказала:

— Я буду с вами откровенна, мисгер Колтер. Я хотела бы заключить с вами сделку. Как вы сказали, мой отец был очень богат. И оставил мне свои деньги, но при одном условии. В соответствии с этим условием, — продолжала она, — я и хочу предложить вам сделку. Это будет только деловое соглашение, и ничего больше, — подчеркнула она. — Сделка продлится только один год. Вы должны будете прожить его на вашем ранчо в Нью-Мехико, а я заплачу вам двадцать пять тысяч долларов за те услуги, которые вы мне будете оказывать в течение этого года.

Он хотел было ответить, но музыка утихла Они взглянули и увидели, что к ним поспешно направляется Синтия. «Времени не теряет», — подумала Морган.

— Мисс Уэйкфилд, — сказал он, дотронувшись до ее руки. — Ваше деловое предложение меня заинтересовало. Может быть, мы где-нибудь уединимся и поговорим?

И, к большому разочарованию Синтии, Сет увел Морган с собой. «Он, конечно, не видел, что я иду, иначе бы не посмел повернуться ко мне спиной», — подумала Синтия. И все же зерно сомнения запало ей в душу.

— Синтия! Какое чудесное платье! — воскликнул кто-то за ее спиной.

Она оглянулась, чтобы поблагодарить за комплимент, и поэтому не видела, как Сет увел Морган в сад.

Морган и Сет сидели рядом на каменной скамье под густым сплетением ветвей.

— Ну, мисс Уэйкфилд, что же это за такое важное дело, за которое вы готовы заплатить двадцать пять тысяч долларов? — Он откинулся назад, прислонился к стволу дерева и слегка улыбнулся.

Морган лихорадочно размышляла. Если она выложит сразу, что ему надо на ней жениться и прожить с ней год, он откажется. Нет, она должна постепенно дать ему понять, какую роль предназначено ему сыграть в ее жизни.

Она взглянула на свои сложенные на коленях руки и опять сделала глубокий вздох:

— Мистер Колтер, рассказ мой будет необычен, и прежде чем я объясню, в чем состоит сделка, я должна кое-что объяснить в моем прошлом.

Я уже сказала, что родилась в Нью-Мехико. Мои родители прожили там вместе два года. Через год после их совместного существования родилась я. Моя мать никак не могла выносить жару, засуху и отсутствие удобств. В доме своего отца в Кентукки она привыкла к гораздо более благоприятной жизни.

Поэтому она оставила мужа, моего отца, и вернулась к себе домой. И я жила с матерью в сельской местности до шестнадцати лет. А потом она умерла. И вот уже два года я живу здесь, в Луисвилле, вместе с моей тетушкой и ее мужем.

Дойдя до этого места повествования, Морган почувствовала, как в ней волной поднимается гнев. Она остановилась.

Не глядя на Сета, она продолжала:

— Я жила спокойно, но все изменилось полгода назад. Я решила, что буду жить с тетей и дядей, пока дядя не согласится, чтобы я вернулась в Трагерн-Хауз, в дом, где я жила с детства. Я должна признаться вам, мистер Колтер, — сказала она, поглядев ему прямо в глаза, — что я не очень хорошо чувствую себя в толпе людей. И моя цель жить уединенно в Трагерн-Хаузе. Вы должны меня понять.

Сет вспомнил свой дом и горы Нью-Мехико, отъединенность от мира и покой.

— Да, я понимаю, — ответил он.

И Морган почувствовала, что он ее понимает.

— Пожалуйста, продолжайте, мисс Уэйкфилд. Вы сказали, что полгода назад все изменилось?

— Шесть месяцев назад мой отец умер Он оставил свои деньги мне, но с условием, и именно это условие заставляет меня теперь быть здесь и вести этот разговор.

— Продолжайте же, мисс Уэйкфилд, но должен заметить, ваши слова не очень-то лестны. Уверен, что нашему другу Синтии общение со мной не кажется столь обременительным.

— Но я вовсе не похожа на Синтию Фергюсон. И если бы могла, то была бы сейчас в моем доме, в Трагерн-Хаузе.

— Извините. Я вовсе не хотел возбуждать в вас враждебные чувства. И все еще хочу знать, какую роль во всем этом вы предназначаете мне.

— Отец всегда хотел, чтобы мать отослала меня обратно в Нью-Мехико, но она не соглашалась. Так что отец решил заставить меня возвратиться туда после его смерти — Она помедлила, вновь глубоко вздохнула и прямо посмотрела на Сета: — Если я хочу получить наследство, я должна выйти замуж и прожить с мужем один год в Нью-Мехико.

Она внимательно следила за выражением его лица. Но в сумерках не могла уловить никакой перемены.

— И мне надо сделать это до того, как мне исполнится двадцать пять лет, или все мое наследство перейдет к дяде. — Голос ее изменился: — И конечно, дядя делает все возможное, чтобы помешать мне выйти замуж. Вы видите, как меня заставляют одеваться. А через два дня он планирует увезти нас с тетей в долгое путешествие по Европе. Мои сундуки уже упакованы.

Она в изнеможении опустилась на скамью. Ей не очень-то нравилось признаваться в своих несчастьях незнакомому человеку. И она не смела взглянуть на него.

Наступило долгое молчание У Морган появилось ощущение, что все пропало.

Наконец он заговорил:

— Э, значит… именно мне предстоит выполнить волю вашего отца?

Она подняла голову:

— Я предлагаю вам сделку, сэр. Я уплачу вам двадцать пять тысяч долларов за использование вашего имени и за стол и кров в вашем доме в Нью-Мехико в течение года.

Он тихо спросил:

— А что вы намерены делать по прошествии года? Каким образом вы думаете расторгнуть брак?

Однажды Морган слышала, как тетушка Лейси и ее знакомые дамы сплетничали о браке, заключенном после бегства жениха с невестой, и как этот брак был потом аннулирован.

— Он будет признан недействительным.

— Недействительным?

В его голосе послышалось удивление, он как будто не понял ее.

— Да, признан недействительным, как в случае Кевина и Элис Фултон прошлой весной.

Он громко рассмеялся, но скорее это было фырканье, чем смех:

— О, понял, понял. Но ведь этот непродолжительный брак был аннулирован по причине его неосуществленности. Именно на этом основании вы собираетесь его аннулировать?

Морган не знала точно, что подразумевалось под словом «неосуществленность», хотя слышала кое-что на этот счет. Близости ей не надо ни с этим мужчиной, ни с кем-либо другим. Она просто хочет получить свободу и вернуться в конце года в Тра-герн-Хауз.

— Да, — ответила она, встретив его взгляд, — это будет номинальный брак.

Сет поглядел на ее очаровательное, чистое личико, залитое лунным светом, и улыбнулся. И вспомнил, как одинок его дом в горах Нью-Мехико и как холодны там зимы. И подумал: неужели после того, как они вдвоем проживут вместе всю долгую зиму, им захочется аннулировать свой брак? Ему показалось, что они этого не захотят.

Глава вторая

Она взглянула на Сета вопрошающе. Ей не хотелось уходить без твердой договоренности. Он ответил:

— Я принимаю ваше предложение. Вы сказали, что должны уезжать послезавтра?

— Да.

— Мне надо сделать кое-какие приготовления. Завтра я заеду за вами, но это может быть уже к вечеру.

Он взял Морган за руку, и когда они возвращались в дом, Морган умоляюще попросила хранить их договор в тайне. Она боялась, что дядя Горэс, узнав о нем, увезет ее раньше.

Они вернулись, и Морган отметила, что несколько человек взглянули на них с любопытством. К ним быстро подошла Синтия.

— Ну, Сет, вы просто прелесть, что были так любезны с Морган. — Ее слова звучали весело и доверительно, но взгляд выдавал истинные чувства. Опять ее ресницы затрепетали, и она сказала: — Сет, дорогой, сейчас, кажется, наш танец.

И тут Морган увидела, что Сет нахмурился, и поняла, что ему не по нраву собственнические намерения Синтии. Морган громко сказала:

— А вот моя тетя Лейси. Отведите меня к ней. Я бы хотела посидеть.

Сет повернулся к Синтии:

— Если позволите, я отведу мисс Уэйкфилд к ее тете.

И они ушли, рука в руке, а Синтия глядела им вслед.

Когда они приблизились к тете Лейси и другим женщинам, все внезапно замолчали. Морган села, и Сет тихо сказал:

— Завтра увидимся. — И улыбка ею была опять несколько насмешливой.

— Дорогая, — спросила дама, сидевшая рядом с тетушкой Лейси, как только Сет отошел, — вы знаете, кто это?

— Его зовут Сет Колтер.

Морган хотелось послушать, что о нем могут порассказать женщины.

— Вы знаете, что у него есть плантация недалеко от Луисвилла?

Морган не ответила, и женщина продолжала.

— Это одна из самых больших и богатых плантаций в штате, и однажды он станет ее хозяином. И тем не менее он все это бросит, чтобы жить в каком-то языческом месте на Диком Западе.

Да, Морган об этом знала. Но она хотела знать побольше о человеке, за которого завтра выйдет замуж. И улыбнулась, представив, какова будет реакция этой толстой женщины в тускло-зеленом шелковом платье на такую новость. Наверное, она воскликнет: «Как, эта неказистая, старомодно одетая малютка, племянница Лейси, вышла замуж за богатого, красивого Сета Колтера?» Морган едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться вслух.

Она взглянула на даму в зеленом и простодушно, широко раскрыв глаза, сказала:

— А я думала, что он уже почти обручен с Синтией Фергюсон. Но ведь Синтия ни за что не поедет на Запад, правда?

— Нет, — ответила другая, дама в черном, которая раньше говорила с тетей. — Кэролайн Фергюсон очень бы хотелось этого брака, но Синтия еще не поймала его в свои сети.

— Но она уже, как и остальные, думает, что все в порядке, — сказала дама в зеленом.

Тут Морган увидела, что к ним приближается дядя Горэс, и поднялась, зная, что тетушка Лейси, очевидно, уже хочет домой. Они попрощались с мистером и миссис Фергюсон, и Морган оглянулась, отыскивая взглядом Сета. Ей необходимо было какое-нибудь подтверждение задуманного. Она увидела его широкую спину в дальнем конце зала Он стоял рядом с хорошенькой молодой женщиной, и Морган почувствовала, что сердится. Но потом сказала себе, что это просто глупо — так воспринимать его поведение.

Всю дорогу домой Морган раздумывала над случившимся и строила планы. Потихоньку она переложит нужные вещи из багажа, чтобы все было готово, когда он приедет за ней завтра вечером.

Вдруг она испуганно вспомнила, что не сказала ему, где ее окно. Но она оставит свет, и он, надо надеяться, сообразит.

Вскоре они были уже дома. Пожелав всем покойной ночи, Морган наконец осталась одна.

Она сняла безобразное коричневое платье и бросила его на кушетку, распустила волосы и вздохнула. И вдруг, повинуясь неожиданному порыву, сняла нижнее белье и оглядела в зеркале свое обнаженное тело. Она смотрела на крепкую, округлую грудь, тонкую талию, плоский живот и полные бедра. Она пробежала рукой по гладкой коже от талии до бедра и вздрогнула, потрясенная тем, чем эго она занимается. Никогда ни одна порядочная женщина не рассматривает свое тело, тем более — его отражение в зеркале.

Она быстро отвернулась и скользнула в ночную рубашку. Однако мысленно все еще видела себя голую и подумала, что вот такая и с распущенными локонами она, может быть, и не очень некрасивая.

Морган свернулась калачиком под теплыми одеялами и вскоре уже спала.

Наутро она проснулась, когда в доме еще все спали. Она всегда любила раннее утро, это было для нее лучшее время дня. Если бы она сейчас была в Трагерн-Хаузе, то пошла бы в конюшню, оседлала — Кассандру и помчалась бы вскачь по росистым лугам.

Вместо этого она тихонько пробралась в кухню и приготовила себе завтрак. Среди немногих послаблений, на которые шла мать, были кулинарные уроки, которые она позволила ей брать у повара-француза. Они с Морган долго об этом спорили, но в конце концов мать сдалась. И через месяц приехал Жан-Поль. Он предполагал пробыть у них полтора месяца, а вместо этого стал своим человеком и оставался чуть больше года, пока ему не потребовалось вернуться в Марсель.

Она припомнила многие счастливые часы, проведенные с Жан-Полем в солнечной, просторной кухне Трагерн-Хауза, и радовалась теперь, что он столь многому научил ее в своем поварском деле. Прежде всего она научилась делать соленья, маринады и желе и сбивать домашнее масло, затем получила кое-какие навыки по части выпекания хлеба и печений.

— Морган, милая, — послышался тетушкин голос, — это ты встала так рано?

— Входи, тетя Лейси, сейчас я приготовлю тебе завтрак.

Морган подумала, что, возможно, они последний раз завтракают вместе. Ей будет не хватать кроткой тетушки Лейси.

Над пышным омлетом с горячим растопленным сыром Морган и Лейси обсуждали вчерашний бал. Правда, говорила больше Лейси, а Морган слушала.

После завтрака каждая ушла к себе в комнату, чтобы окончательно уложиться перед предстоящей завтра дорогой — началом их долгого путешествия в Европу.

В тишине и безопасности своей комнаты Морган начала перекладывать вещи для Нью-Мехико. Она упаковала небольшой сундучок и сумку, которые можно было бы нести в руках.

У нее были только простые, мешковатые платья, шить которые дядя Горэс специально подрядил портниху. А то, что она привезла из Трагерн-Хауза, у нее отобрали. Последнее, что она уложила, была записная книжка с кулинарными рецептами.

В семь вечера, когда они сидели за обедом, старый слуга Уэйкфилдов возвестил:

— Сэр, вас желает видеть мистер Колтер. Морган ойкнула, и на нее одновременно взглянули Горэс и Лейси, но она промолчала.

— Пожалуйста, проведите его в библиотеку, Рой. С вашего позволения, дамы. — Он метнул еще один удивленный взгляд на Морган и вышел.

— Это тот приятный мистер Колтер, с которым ты вчера танцевала?

Морган опять промолчала, и Лейси продолжила:

— Я еще подумала, что он тобой увлекся. Не сомневаюсь, он появился, чтобы честно испросить позволения стать твоим поклонником.

— В Европе?

Лейси опустила глаза и замолчала. Она присутствовала, когда читали завещание. И знала, почему Горэс увозит их в Европу.

Морган уже пожалела о своем едком замечании, подошла к тете и погладила ее по плечу.

— Извини, тетя Лейси. Но ты, наверное, права. И он приехал сюда именно с этим намерением.

Лейси улыбнулась и опять начала болтать о том о сем, а Морган молча ходила по комнате, посматривая на часы и вряд ли понимая смысл ее слов.

Через сорок пять минут дверь отворилась, вошли Горэс и Сет. Сет слегка улыбался, Горэс, напротив, был мрачен. Он холодно сказал:

— Забирай свои вещи и отправляйся.

Тут настала очередь удивляться тете Лейси.

— Горэс, — сказала она едва слышно.

При звуке ее голоса Горэс обернулся. Лицо уже утратило первоначальное выражение ненависти, и голос стал мягче.

— Выходит так, что мистер Колтер собирается увезти нашу Морган — Он помолчал. — Они должны сегодня пожениться. Брак заключит судья Стивенсон.

Морган широко распахнула глаза. Что же такое сделал Сет, что дядя Горэс согласился на их брак?

Лейси подтолкнула в бок оцепеневшую от волнения племянницу:

— О, Морган, это прямо-таки бегство под венец. Как романтично! А что же ты наденешь? Нам надо поскорее упаковать все твои вещи. У нас так много дел.

Но тут выступил вперед Сет и взял Морган за руку.

— Нам надо спешить, дорогая.

И повел ее в холл. А затем отпустил руку, и его обращение переменилось. Он отступил назад и насмешливо оглядел ее с ног до головы.

— Если одеяние, что на вас, не отличается от других предметов вашего гардероба, то ничего не берите. Я куплю вам более подходящую одежду, во всяком случае, она будет вашего размера.

Морган едва не вспылила и не выложила ему все, что думает относительно его манер, но в это время в коридоре показались Горэс и Лейси. Морган резко повернулась на каблуках и побежала к себе наверх.

Через несколько минут она уже спустилась с одной лишь небольшой сумкой. Там были драгоценности, кулинарная книга, ночная рубашка и немного белья. А свой тщательно упакованный сундучок она оставила наверху.

После прощания со слезами на глазах с тетей Лейси и холодного поклона Горэсу она вышла из дому вместе с Сетом и села в ожидающий их экипаж.

Некоторое время они ехали молча. Затем Морган сказала:

— Как это вам все удалось?

— Удалось — что? — повернулся он к ней.

— Что вы такое сделали с дядей Горэсом, что: он согласился отпустить меня? Сет улыбнулся:

— Я просто упомянул в разговоре несколько имен и спросил, как, вполне ли этично, по его мнению, увезти вас, тем самым не дав вам возможности найти мужа и исполнить волю отца.

Она подождала, не скажет ли он еще чего-нибудь, но он опять отвернулся и, казалось, глубоко задумался о чем-то своем. Так они и ехали в молчании, и Морган начала ощущать неловкость Она еще никогда не была наедине с мужчиной, по крайней мере, с мужчиной примерно ее возраста.

— Это все случилось совсем иначе, нежели я представляла себе.

Он опять повернулся к ней, вздрогнув от неожиданности, словно только сейчас осознав, что она с ним рядом.

— А как вы себе это представляли? — спросил он снисходительно.

И она почувствовала себя ребенком, которого сейчас отругают.

— Я… оставила свет в своем окне… Его лицо повеселело, и в глазах заплясали огоньки:

— Так вы воображали, что я приду в полночь и украду вас?

Она не ответила, но поджала губы и этим выдала себя. Сет громко рассмеялся, и ей захотелось дать ему пощечину.

Увидев, что она обиделась, он посерьезнел. Он коснулся ее руки и спокойно сказал:

— Неужели вы думали, что я, как школьник, буду карабкаться по лестнице?

И так выразительно посмотрел на нее, что до нее дошел весь комизм такого предположения. Нет, конечно, невозможно представить, как этот великан глубокой ночью корячится на лестнице, чтобы украсть невесту. И она улыбнулась.

И опять они ехали молча, занятые собственными мыслями, но между ними уже не было настороженности и отчуждения. Морган больше не волновалась. Наконец экипаж остановился, и Сет сказал:

— Вы уверены, что решение ваше неизменно?

Она тихонько кивнула:

— Да, уверена.

— Хорошо. — Глаза у него смеялись. — И это, наверное, означает, что вы согласны целый год терпеть мое присутствие.

Он вышел из экипажа, помог выйти Морган и повел ее к подъезду большого, красивого, белого дома. Морган оглянулась. Она знала, что они, выехав, направились на юг, в сторону Лексингтона, но не знала, где они сейчас.

Слуга открыл дверь, и Морган в сопровождении Сета вошла в холл.

— Судья вас ожидает, мистер Колтер, — сказал слуга.

— Благодарю, Элайджа.

Слуга повел их в уютную гостиную. Полный мужчина быстро встал и направился к ним, протягивая на ходу руку.

— Ну-ну, вот уж не думал, что настанет день, вернее, ночь, и я буду иметь эту честь. Хорошо, что вы, Сет, наконец решили жениться.

Сет улыбнулся:

— Позвольте представить вам мисс Морган Уэйкфилд.

— Очень рад познакомиться с леди, на которую пал выбор этого молодого человека. Ведь я давно знаком с его отцом.

— И его матерью тоже. — В комнату вошла маленькая женщина. — Нора Колтер — мой самый близкий друг.

— Это моя жена Сара, и я, если этот молодой человек вам еще не сообщил, я судья Сэмюел Стивенсон.

Морган подала ему руку, которую он крепко потряс:

— Я очень рада познакомиться с вами.

— Ну что ж, начнем? — спросил судья Стивенсон.

Церемония окончилась так быстро, что Морган едва успела ее осознать. Наконец судья Стивенсон засмеялся и сказал:

— Ну что ж, Сет, давай целуй новобрачную.

Сет повернулся к Морган с обаятельной улыбкой и нагнулся, чтобы поцеловать, нежно притянув ее за плечи.

Сначала она удивилась. А затем, когда его губы приблизились к ее, она быстро отвернулась, и его поцелуй пришелся ей в ухо, прямо над мочкой. Дыхание у него было мягкое и теплое, поцелуй нежный, и ее пронизал холодок, хотя он и обнял ее.

Морган не смотрела на него, опустив глаза. Она приняла поздравления судьи и миссис Стивенсон, которые умоляли их остаться, но молодые сразу же после бракосочетания распрощались и вскоре опять уже катили по дороге в своем экипаже.

Морган только что уютно устроилась в своем уголке и стала дремать, когда экипаж внезапно остановился. Она открыла глаза и увидела, что широкие плечи Сета заслоняют оконце.

— Ну, моя крошка женушка, мы приехали.

Он вышел из экипажа и помог Морган спуститься по двум ступенькам.

Впереди в лунном свете сиял огромный белый особняк. Что та женщина сказала вчера вечером? А! То, что колтеровская плантация — одна из самых больших и богатых в штате.

Дом был двухэтажный, с массивными белыми, во всю его высоту, колоннами. Его окружала веранда с дубовыми стульями и качалками. Слева и справа от дома росли две огромные старые ветлы, легко шумевшие листвой под ночным ветерком. На втором этаже располагался балкон с изящной решеткой.

Сет, с сумкой Морган в руках, ввел ее в дом, и они стали подниматься на второй этаж по массивной лестнице. Она молча шла за ним по коридору, устланному толстым ковром, в спальню.

Сет зажег лампу, и Морган увидела очень большую комнату. Вся мебель была орехового дерева: темная, богатая, тяжелая. И прежде всего бросалась в глаза огромная кровать с балдахином на четырех столбиках. Морган остановилась и стала разглядывать ее. Она подумала, что у такого человека, как Сет, и кровать должна быть именно такая.

Подошел тихо Сет и остановился позади Морган.

— Она удобная не только на вид, — прошептал он, нагнувшись.

Морган вздрогнула от неожиданности и повернулась к нему, при этом едва не коснувшись щекой его лица.

— Пойдем, mi querida «Моя желанная (исп.)», и я покажу тебе, что значит быть настоящей женой.

Он говорил тихо, мягко, убедительно. Но Морган, не привыкшая к мужскому обществу, испугалась того, какое у него большое тело, и отступила на шаг. Лицо у нее стало испуганным, и Сет засмеялся:

— Не бойся, крольчонок, я не причиню тебе вреда. Где же яростные взгляды, которые ты метала на Синтию Фергюсон? Женщина, умеющая так смотреть, не должна пугаться какого-то мужчины.

Морган улыбнулась.

— Вот так-то лучше. Можешь постелить себе на кровати, я лягу на кушетке. Ну что, теперь ты меньше меня боишься?

Морган поспешно взяла сумку и удалилась в смежную со спальней туалетную. Она нервничала, снимая платье и надевая простую, белую ночную рубашку. Затем вынула шпильки из волос и стала расчесывать пышную волну, ниспадающею до талии, и старалась не думать о Сете.

Вернувшись в комнату и осторожно пробираясь к кровати, она увидела, что Сет постелил ей постель. Сам он уже лежал на кушетке, закутавшись в одеяло, отвернув голову в сторону. По-видимому, уже спал. И она немного рассердилась на него, почему это он не обращает на нее совсем уж никакого внимания!

Она задула лампу и уютно устроилась под одеялами, и тогда Сет сказал сонным голосом:

— Покойной ночи, mi querida.

Морган улыбнулась и ответила:

— Покойной ночи.

* * *

На следующее утро ее разбудили стук в дверь и голос:

— Мистер Сет, вы еще не встали?

Морган села в постели как раз вовремя, чтобы увидеть, как Сет спешит к ней через всю комнату. От удивления она широко раскрыла глаза Он был совершенно голый. Морган нечасто приходилось видеть мужчин даже одетых, и она еще никогда в жизни не видела мужчины без рубашки. У него были широкая грудь, заросшая густыми, курчавыми волосами, большие руки и плечи, плоский живот. Он вскочил на кровать и влез под одеяло, прежде чем она успела что-либо сообразить.

— Помолчи, крошка. Ведь ты же не хочешь, чтобы Бесси решила, будто новобрачные провели первую ночь врозь, правда? — Он близко придвинулся к Морган, так что их бедра соприкоснулись, и громко сказал: — Входи, Бесси.

В комнату вошла огромная толстая женщина с подносом, на котором дымился кофе. Увидев, что рядом с Сетом в огромной кровати сидит Морган, она уставилась на нее во все глаза. Сет подвинулся к Морган еще ближе и обнял ее за плечи:

— Бесси, рад познакомить тебя с моей женой Морган.

Но Бесси уже обрела дар речи:

— Мистер Сет, вы никогошеньки даже не предупредили, что приедете с женой. Клянусь, даже ваша мама еще об этом не знает.

Сет ухмыльнулся, прижал к себе Морган, лениво взял один из ее локонов и стал наматывать его на палец.

— Нет, мать не знает, но мы поженились срочно. А познакомились мы с Морган позавчера.

— Так, значит, вы ее увезли! Вашим сестрам это очень понравится. — Бесси лукаво подмигнула: — Только что же это я такая невежливая. Очень приятно с вами познакомиться, сказала она все еще молчавшей новобрачной.

Морган едва слышно промямлила:

— Спасибо.

Бесси широко улыбнулась и сказала:

— Ну и ладно, мистер Сет, я вас теперь оставлю. Когда будете готовы, тогда спускайтесь к завтраку, — в глазах заметались смешинки, и она подмигнула Сету. Он подмигнул в ответ. Морган же покраснела.

Бесси поставила поднос на столик возле кровати и замешкалась на секунду, потому что увидела кушетку с подушкой и отброшенным в сторону пледом. Бесси нахмурилась на мгновение и ушла, тихонько притворив за собой дверь.

В комнате стало тихо-тихо. Морган очень остро почувствовала близость Сета и то, что у него нет ни малейшего намерения перестать ее обнимать.

Рукой Сет коснулся ее подбородка, повернув к себе лицо. Молча он откинул ее голову назад и нежно коснулся губами рта. Морган решила, что еще никогда не чувствовала прикосновения нежнее и приятнее.

Сет прервал поцелуй и взглянул на нее. Сквозь опущенные занавеси пробивался солнечный свет и бросал яркий отблеск на ее длинные золотистые волосы. Сет подумал, что ему очень бы хотелось узнать, что скрывается подночной рубашкой, ровно вздымающейся на двух круглых холмиках. Он улыбнулся, и Морган, открыв глаза, поймала эту улыбку.

— Я кажусь вам смешной? — холодно осведомилась она, и тело ее одеревенело под его рукой. Сет убрал руку.

— Да, и довольно часто Но я удивляюсь, как это тебе удается завязывать такие прекрасные волосы в такой тугой маленький узел. И он поднял руку, чтобы опять поиграть пышным локоном.

Голос Морган был по-прежнему холоден:

— Могу я напомнить вам. мистер Колтер, что наше соглашение носит строго деловой характер? И то, как я причесываюсь, вас не касается.

Морган увидела, как челюсти его твердо сжались.

— Вы правы, мэм. и мне нет дела до вашей красоты или до отсутствия оной.

Морган моргнула. И почему эго всегда ей напоминают, что она некрасива?

— А теперь, если не хотите быть шокированы, вам лучше отвернуться.

Морган сначала его не поняла. Но он сбросил одеяло, и она хотя и отвернулась было, но не смогла не смотреть. Она увидела широкую спину с глубокой ложбинкой хребта, круглые ягодицы и крепкие бедра. На бедрах росли золотистые волоски. Она услышала смех, взглянула вверх и увидела в зеркале над туалетным столиком его глаза.

— Значит, моя застенчивая женушка не так уж застенчива, когда я поворачиваюсь к ней спиной.

Морган не отвела взгляд, стараясь говорить спокойно и холодно:

— Мне любопытно.

Сет расхохотался. И все смеялся, одеваясь. Морган старательно глядела в сторону.

Он ушел, скачав, чтобы она спустилась вниз, когда будет готова, и чго его семья будет с нетерпением ее ожидать.

Одеваясь, Морган задумалась. Ей не нравилось, как развиваются события. Вот они с Сетом уже один раз поссорились, а женаты они всего несколько часов. Но им нужно прожить вместе целый год, значит, надо обо всем договориться. Нельзя продолжать в том же духе, с вынужденными поцелуями и сердитыми упреками.

Ею три сестры ожидали ее внизу, у лестницы.

— Здравствуйте, вы, должно быть, жена Сета, — сказала самая высокая. — Это Дженнифер, наша младшая, Элинор — средняя и я, Остина, старшая.

— Остина и Элинор уже обручены, — прочирикала Дженнифер. — Бесси сказала, что вы познакомились только позавчера. — Тут Остина вопросительно взглянула на Морган.

— Да, это правда.

— Любовь с первого взгляда Вот уж не думала, что Сет такой романтик, — прибавила Элинор. Дженнифер улыбнулась:

— Мы так рады, что он выбрал вас, а не Синтию Фергюсон.

— Дженнифер! — Остина сделала вид, что сердится: — Дженнифер хотела сказать…

— То, что она сказала, — добавила Элинор. — Вы теперь наша сестра, и мы можем говорить с вами откровенно.

Внезапно Остина обратила внимание на то, какое мешковатое и старомодное платье на Морган.

— У вас нет с собою багажа? Морган покраснела:

— Нет, я… Сет хотел купить мне новые платья перед отъездом в Нъю-Мехико.

— Нью-Мехико! — воскликнула Элинор. — А я думала, что теперь, когда он женился, он останется дома. — Она чуть не расплакалась.

— Тише, Элли. Сет и Мортан сами решат, что им делать. Но надо найти время подумать о ваших туалетах. Папа отвезет нас в Луисвилт. и мы сможем накупить всяких материй.

— И ленты, и кружева.

— Просто замечательно1 Ну, Морган, ты у нас будешь самой модной молодой дамой на всем Западе.

— Девочки! Пожалуйста, позвольте вашей матушке познакомиться с ее новой дочерью.

Морган взглянула на дверь и увидела высокую, тонкую даму, чьи густые темно-русые волосы были зачесаны в пучок на затылке Она была совсем не похожа на своих пухленьких бело-розовых дочек. Что-то в ней было такое, что очень живо напомнило Морган о Сете.

— О, мама, Сет сказал, что до отъезда ей нужно купить новые платья. Они уезжают в Нью-Мехико, — сказала Элинор, и в голосе ее послышалось сомнение.

Матушка Сета улыбнулась Морган, и та почувствовала облегчение. Значит, тут есть человек, с которым можно поговорить, а этих болтушек просто трудно понять.

— Морган, меня зовут Нора. Давайте перейдем в утреннюю комнату и там поговорим.

Она вывела Морган из гостиной, они миновали длинный вестибюль и вышли в маленькую бело-зеленую комнату. Большое окно выходило на восток, и солнце заливало ее ярким светом.

Нора пригласила Морган сесть.

— Я несколько минут наблюдала за тобой, пока ты разговаривала с моими дочерьми. Но ты как будто не очень словоохотлива.

Морган сразу прониклась к этой женщине симпатией. Она почувствовала, что с нею можно говорить честно:

— Да, я не привыкла обсуждать наряды, кружева и романтическую любовь с первого взгляда.

Выражение лица Норы не изменилось. Она все так же, не отрываясь, смотрела на Морган.

— Почему ты вышла за моего сына? — спросила Нора и, немного поколебавшись, добавила: — Мне известно, что прошлой ночью кто-то из вас спал на кушетке. И я знаю своего сына. Он с первого взгляда не влюбляется. — И она внимательно посмотрела на Морган.

И Морган решила рассказать ей всю правду.

— Я скажу вам. в чем дело. Единственная моя цель — жить в доме моего детства — Трагерн-Хаузе. Я человек тихий. И мне становится не по себе, когда вокруг много людей. Я хочу жить одна. Два года назад умерла моя мать. Так как я была несовершеннолетняя, меня взяли к себе тетя и дядя. Мои родители разъехались, когда мне был всего год, и отец остался в Нью-Мехико.

Нора подняла брови при упоминании о Нью-Мехико.

— Месяц назад дядя сообщил мне, что мой отец умер. Я его никогда не знала, поэтому не особенно опечалилась. А две недели назад огласили его завещание. И оно меня потрясло до глубины души. Оказывается, все — деловые конторы и земля в Кентукки, большое ранчо в Нью-Мехико и даже Тра-герн-Хауз, — все принадлежало ему. И он все это оставил мне, но при условии, что я выйду замуж и один год проживу с мужем в Нью-Мехико. А если не выполню это условие, то все унаследует дядя. И, как видите, — тут ее рука скользнула по платью, — мой дядя сделал все, чтобы мужчины на меня внимания не обращали.

Морган замолчала и внимательно взглянула на Нору.

— И вот я поехала на бал за два дня до того, как мой дядя собирался увезти меня в Европу. Я слышала, как женщины обсуждали, что у вашего сына есть ранчо в Нью-Мехико, и предложила ему двадцать пять тысяч долларов, если он на мне женится и увезет меня в Нью-Мехико. И он согласился.

Нора просто ответила:

— Хорошо.

Но это было уж слишком.

— Хорошо? Хорошо, что отец заставил собственную дочь унизиться до покупки себе имени мужа? До того, чтобы жить с совершенно чужим ей человеком?

Нора помолчала минуту, прежде чем ответить. и ее спокойствие смягчило Морган.

— Я хотела просто похвалить тебя за твой здравый смысл. Тебя поставили в невозможную ситуацию, и ты решила бороться за свое достояние.

Нора встала и подошла к освещенному солнцем окну, мгновение смотрела на него и затем повернулась к Морган.

— А теперь разреши рассказать тебе о моем сыне. Он уверен, что все женщины похожи на его сестер. Пойми меня правильно. Я своих дочерей люблю, но. как ты уже заметила, они еще очень молоды, и в голове у них одни только мечтания. Но это нравится их отцу, и он им потакает. А сын мой не видит в женщинах таких же людей, как он сам.

И Нора опять села:

— Поэтому я и сказала «хорошо», узнав твою историю: моему сыну необходима умная жена, которую он не только бы любил, но которая ему еще бы и нравилась. Сет — очень сильный человек, и когда вы полюбите друг друга, из вас выйдет превосходная пара.

Морган так и уставилась на Нору. Неужели она ничего не поняла?

— Миссис Колтер. Нора, вы не совсем меня поняли. Наш брак — просто сделка. И у меня нет намерения полюбить вашего сына.

Нора посмотрела на Морган с едва уловимой лукавой усмешкой — не такую ли она видела на лице Сета?

— Неужели ты действительно думаешь, что можно прожить рядом с мужчиной целых двенадцать месяцев и ничего к нему не почувствовать? Неужели ты думаешь, что сможешь как ни в чем не бывало покинуть его и вернуться к своей уединенной жизни?

— Я очень любила свою тетю, я прожила с ней целых два года, и тем не менее ее оставила. Нора откинулась назад и засмеялась:

— Тебе сколько лет, Морган? Морган вздернула голову:

— Восемнадцать.

— Любовь женщины к женщине очень отличается от ее любви к мужчине.

Наступило неловкое молчание, и Нора увидела, что Морган начинает сердиться.

— Извини, все как-то нескладно получается, а ведь я пригласила тебя, главным образом, чтобы сказать, что ты мне нравишься. Ты разумный человек, и я уверена, что ты станешь Сету хорошей женой.

Морган открыла было рот, чтобы возразить, но вместо этого устало вздохнула.

Нора подошла к ней, потрепала ее по плечу и сказала:

— Позволь, пожалуйста, матери надеяться, что ее сын нашел себе добрую спутницу.

Морган улыбнулась, и они пошли к выходу вместе.

— Насчет одежды, — сказала Нора, — у тебя хватит времени только, чтобы сделать несколько вещей, но дочери с радостью упакуют для тебя целые рулоны тканей.

Морган чувствовала дружеское отношение Норы и осталась довольна разговором.

Весь день она провела в обществе сестер Сета. Ей было не очень трудно сойтись с ними. Их болтовня почти не требовала ответа и какой-либо сосредоточенности. Остина и Элинор рассказали ей о своих женихах. Морган уяснила, что поклонник Остины — человек в возрасте и очень благоразумный, а жених Элинор — прямая ему противоположность. Жених Элинор — Джексон Бреннер — был старшим сыном в очень почтенном и очень богатом семействе. Нареченный Остины — Джеймс Эмерсон — был вдовцом с малолетним ребенком.

Перед самым обедом Морган поднялась наверх, чтобы помыться, и как раз в тот момент, когда она опять хотела спуститься вниз, до нее донеслись мужские голоса, и она остановилась наверху, чтобы взглянуть на своего свекра.

Сет в чем-то был похож на мать, но увидеть Уильяма Колтера означало встретиться с Сетом двадцать лет спустя. Это был высокий, полный мужчина. Казалось, оба они целиком заполняют все пространство. У свекра сохранилась еще копна волос. И у обоих был снисходительный вид, потому что в данный момент они смотрели на трех девушек.

Сет взглянул наверх и увидел ее. На секунду ей захотелось, чтобы он посмотрел на нее так, как некоторые мужчины смотрят на своих жен. но она подавила это желание.

— Ну-ну, вот у меня и еще одна дочка появилась, и притом такая хорошенькая, — сказал Уильям Колтер и протянул ей обе руки сразу.

Она взяла их в свои и сказала:

— И я действительно ваша дочка, но вы, наверное, плохо меня рассмотрели, — и сказала это с улыбкой.

Уильям продел ее руку под свою, похлопал по кисти и тоже улыбнулся:

— А по мне так все женщины хорошенькие. Так мы будем обедать? Я просто с голоду умираю.

Они вошли в столовую и уселись за большой стол красного дерева. Морган усадили между Уильямом и Сетом, Нора села напротив. По обе ее стороны сели Остина и Элинор, а Дженнифер разместилась рядом с Сетом. Сразу было видно, что она его просто обожает.

— Папа, — начала Элинор, — Морган надо сшить несколько новых платьев, и их надо сшить до ее отъезда. Не мог бы ты завтра отвезти нас в Луисвилл, чтобы мы могли купить ткани?

Уильям повернулся к Морган и только тут заметил, как она одета.

— Можно, папа?

— Да, конечно. Мне тоже нужно сделать кое-какие покупки.

Нора взглянула на взволновавшуюся Морган. Она уже достаточно узнала свою невестку, чтобы понять, как ей не хочется целый день ездить по магазинам с этими хохотушками.

— Девочки, вы забываете, что Морган — новобрачная. И я уверена, что она предпочитает провести целый день с мужем.

Морган благодарно взглянула на Нору.

— Ты ездишь верхом, Морган? — спросила свекровь.

— Да, но я не садилась в седло целых два года.

— Тогда все в порядке. Сет, ты должен взять жену на экскурсию и показать ей нашу плантацию. Сет ответил:

— Ну конечно. — А потом взял руку Морган и поднес к губам. Глаза у него были лукавые. — Мне будет очень приятно показать моей женушке окрестности. Правда.

— О Ceт, — выдохнула Дженнифер. — как же ты романтичен!

Морган обвела взглядом все семейство, которое наблюдало эту сцену. У Элинор и Остины выражение лица было самое мечтательное. А Нора и Уильям смотрели на них удовлетворенно, словно старые клушки. Они были довольны, что сын наконец-то женился.

Опять заговорила Дженнифер:

— Но как же мы узнаем, что надо купить для Морган? Нет, она должна ехать с нами. Морган ровным голосом заметила:

— Вы же понимаете, я очень плохо разбираюсь в фасонах и модах. Все, что вам придется по вкусу, понравится и мне.

Но тут вмешалась Нора:

— Нет. Моим дочерям нравятся оборки и кружева. А ты слишком миниатюрная, чтобы их носить. И кроме того, — изучающе взглянула она ей в лицо, — моим розовым, пухлым, хорошеньким дочкам идут пастельные тона. A тe6e нужны чистые, яркие краски — красный, зеленый, черный и ярко-синий. — Тут она увидела, что сын уже заскучал, и засмеялась: — Да, дорогой, больше о платьях ни слова.

— Главное, смотрите, чтобы материя была плотная, — сказал Сет.

После обеда Морган поднялась в свою комнату. За последние два дня она просто обессилела.

Войдя, она увидела, что Бесси наливает воду в большую белую ванну.

— Я знаю, что вы очень сегодня устали и рано ляжете спать, поэтому приготовила ванну пораньше.

— О, я тебе так благодарна. Бесси. Ты даже не знаешь, какое это блаженство принять сегодня ванну.

И Морган стала вынимать шпильки из волос.

— Молодая леди, вы садитесь, а старая Бесси поможет вам. Я уже на своем веку это делала столько раз, что и не сосчитать, ведь трех девушек вырастила.

Волосы упали на шею тяжелым узлом, и Бесси выдохнула:

— Господи, дитя! И почему же ты прячешь такую красоту?

Она подняла несколько прядей волос и заколола их на макушке.

— Вот я их сейчас заколю, вот так, — сказала она и так закрепила, что локоны оказались как бы уложенными в высокую прическу.

Морган засмеялась и встала со стула, а Бесси расстегнула крошечные пуговички на платье. Платье упало к ногам, потом и белье, и Бесси опять воскликнула:

— Ой, а я думала, что у вас талия толстая, а груди совсем нет. Но вы только взгляните на нее!

Морган захотелось прикрыть наготу. Никогда и никто, кроме матери и няни, не видели ее обнаженной, да и то лишь в детстве. Она ступила в ванну, села, откинулась назад и закрыла глаза. Так она лежала, подремывала и не слышала, как затворилась дверь за Бесси и потом открылась снова.

Сет несколько минут стоял молча, глядя на свою женушку. Светлые волосы заколоты узлом на макушке, и лишь несколько локонов упали на спину или прилипли к влажному разгоряченному лицу. Кожа безупречна, так и блестит на гладких плечах цвета сливок, а под ними угадываются в мыльной воде два полушария. Тонкие руки лежат на краях ванны. Он все смотрел и смотрел, пока до него не дошло, что она тоже глядит на него. Так они и смотрели друг на друга, а потом он усмехнулся:

— Сестры послали меня спросить, какой стиль в одежде ты предпочитаешь. Это, кажется, имеет некоторое отношение к качествам и фактуре материи.

Морган, все еще смотря ему прямо в глаза, ровно сказала:

— Ничего не предпочитаю и ничего об этом не знаю.

Сет уже повернулся, чтобы уйти, но остановился. В глазах плясал насмешливый огонек:

— А можно мне сказать, какой фасон предпочитаю я? Вот тот, который у тебя теперь. Эта ванна идет тебе больше всего.

— Ах ты! — И Морган огляделась вокруг, чем бы в него запустить. Сет засмеялся:

— Поосторожнее, или я увижу кое-что, кроме ванны, — и ухмыльнувшись, вышел.

Она вновь попыталась вздремнуть, но Сет слишком ее взбудоражил. Она кончила мыться, поднялась из ванны и вытерлась. А затем влезла на широченную кровать. Засыпая, она снова увидела взгляд Сета. Почему ей тепло становится, когда он на нее смотрит?

Она уже спала, когда в спальню вошел Сет. Он тихо разделся и устроился на кушетке.

— Проснись же. Ты ведь хотела осмотреть плантацию, — тихонько разбудил ее Сет.

Она потянулась, улыбнувшись ему.

«О Господи! — подумал он. — Ну точь-в-точь котенок, грациозно пробуждающийся ранним утром». Он смотрел и чувствовал, как в нем нарастает желание.

— Или ты встанешь, или я лягу с тобой.

Морган испугалась, глаза широко раскрылись. Она перекатилась через постель и, соскользнув с противоположной стороны, бегом пустилась в туалетную, а он пробормотал, что по утрам силен, как бык на пастбище. И надевая все то же платье, она громко хихикнула.

Когда она опять вошла в спальню, Сет при виде ее платья нахмурился, но Морган сразу же на это возразила:

— Если помнишь, именно ты не велел мне брать мой багаж, и поэтому из вещей у меня только это платье и ночная рубашка.

Он вышел и вернулся через несколько минут с амазонкой.

— Вот. Это Дженнифер дала. Примерь.

Через несколько минут она опять вошла в спальню в светло-зеленом шерстяном платье для верховой езды. Но Дженнифер была выше Морган и гораздо увесистее. И костюм сидел на Морган так же скверно, как и платья, купленные дядей.

Сет сделал гримасу:

— А я думал, оно подойдет.

Еще никто не вставал, даже на конюшне. Сет подал ей толстый ломоть хлеба с маслом и оседлал двух лошадей. Кобыла, предназначенная для Морган, оказалась смирной, чему девушка обрадовалась, потому что ей было бы трудно справляться с норовистой.

Они ехали молча, наслаждаясь прохладным мартовским утром. Прошел час, и они выехали на берег речушки.

— Этот ручей — граница колтеровской плантации. Давай спешимся. Я покажу тебе место, где играл в детстве.

Он помог Морган спуститься, словно ненароком обняв ее за талию.

— Давай руку, нам надо перейти через ручей по камням. — Рука была большая, теплая и сухая. Они пересекли поток и пошли по лугу, а он все не отпускал ее руки.

— Я сюда часто прибегал. Это было целое приключение, потому что это уже не наша земля.

— А сестры твои здесь бывали?

— Нет, они боялись намочить ноги.

— В нашей усадьбе Трагерн-Хауз у меня тоже было свое особое место. Там росла огромная, старая шелковица на широком лугу. Я вытоптала вокруг нее траву, но с большого расстояния меня никто там увидеть не мог, такая высокая трава росла на лугу, выше головы.

Глаза у нее сияли.

— Мне бы, наверное, там тоже понравилось. Она засмеялась:

— У меня не было ни братьев, ни сестер, так что некому было это место показать. Но тебе я, наверное бы, его показала, — тут она внезапно запнулась и даже зажала рот рукой.

— Что такое? — спросил он обеспокоенно.

— Да я только что сообразила: когда я была ребенком, ты ведь уже стал взрослым и таким же большим, как сейчас.

Он тоже рассмеялся:

— Да, так оно и есть. Я на четырнадцать лет старше тебя. Я тоже забыл, что ты того же возраста, что и моя инфантильная младшая сестра.

Морган взглянула на нею, улыбаясь, и пожала ему руку:

— Я принимаю твои слова как комплимент.

Сету ужасно захотелось тут же ее поцеловать, но момент был упущен, так как она увидела большую черно-оранжевую бабочку и бросилась за ней, дернув Сета за руку.

Вот проклятье! Нет, что ни говори, женщины созданы, чтобы их целовать и наряжать, а вовсе не для того, чтобы бродить с ними по лесам и болтать о детстве. Но он обо всем забыл, увидев дерево. Когда-то оно стояло несколько вдалеке от ручья, но с годами вода подмыла кромку берега, и теперь оно свешивало ветви над самой водой, словно над прозрачным потоком образовалась крыша.

— Вот оно.

Морган увидела дерево, и он и слова не успел сказать, а она уже вскарабкалась на берег и уселась под деревом. И весело поглядывала на Сета.

А он стал смотреть на нее. Непомерно широкая юбка была в грязи, и на щеке красовалось какое-то пятно.

И она поняла, на что он смотрит.

— Да, ты правильно подумал. Я не леди и никогда не хотела и не хочу ею быть. И мне здесь гораздо лучше, чем на балу у Синтии Фергюсон.

Сет засмеялся:

— И мне здесь больше нравится. Он поднялся на берег и сел рядом с ней. И тут она решила использовать момент, чтобы уладить окончательно их отношения.

— Сет, я хочу поговорить с тобой. Вчера утром мы поссорились из-за того, как я причесываюсь. А вечером я на тебя рассердилась, когда принимала ванну. — Она сделала паузу, но он молчал, хотя она чувствовала на себе его взгляд. — Я хочу, чтобы между нами установились дружеские отношения. Я не хочу, чтобы мы ссорились. Я хочу, чтобы стало совсем ясно: наш брак — это сделка, деловое соглашение.

— Понимаю. Ты не желаешь со мной спать. — Глаза его смотрели холодно. — Хорошо. — Он взглянул на гладко зачесанные волосы, на мешковатое платье. — Думаю, что смогу удержаться и не изнасиловать тебя. Ты ведь этого опасаешься? Она чувствовала себя задетой:

— Да, именно этого.

— Тогда я даю тебе честное слово, что ни в какое время дня и ночи не стану навязывать тебе свое внимание. Ты довольна?

Она вздохнула:

— Да.

Прекрасное настроение, с которым для Сета начался этот день, было бесповоротно испорчено. Однако Морган день показался еще ярче и яснее. Она почувствовала большое облегчение. Наверное, теперь между ними ссор больше не будет.

Ворчливый голос Сета нарушил молчание:

— Едем обратно, — и он направился к стреноженным лошадям.

— Сет, подожди.

Он нетерпеливо остановился.

— Сет, — и она коснулась его руки. — Я не хотела тебя рассердить. Я просто хотела сказать, что хочу стать твоим другом. Я больше не хочу с тобой ссориться. Но я каким-то образом все испортила.

Его гнев растаял, и он улыбнулся:

— Ты права, женушка. Я очень раздражителен. Прошу извинить, мою грубость. — Он снял шляпу и поклонился.

Морит засмеялась.

— Я прощаю вас, сэр.

— И чтобы доказать, как я раскаиваюсь, я попрошу повара приготовить нам назавтра корзинку с провиантом для пикника, и мы отправимся в мою лесную хижину — такое хорошенькое уединенное местечко, довольно далеко вверх по ручью. Надеюсь, вам это предложение нравится, миледи:

— Да, дорогой сэр, за исключением одного пункта.

Сет слегка нахмурился.

— Что же это такое?

Но улыбка Морган была просто обезоруживающей.

— А то, что вы мне самой позволите приготовить еду для пикника.

— Тебе? Да разве ты умеешь стряпать?

— Завтра вы сможете судить об этом сами.

Сет тоже улыбнулся:

— Я, кажется, приобрел больше, чем рассчитывал. Жену, которая умеет готовить! Ну, надеюсь, Люпита не станет ревновать.

— Люпита?

— Это кухарка на моем ранчо в Нью-Мехико.

— Завтра ты мне о нем расскажешь.

И они улыбнулись друг другу, сели на лошадей и отправились в обратный путь к большому дому в дружеском, хотя и молчаливом согласии.

Перед самым обедом Морган услышала голоса золовок.

— Морган, иди смотреть, — и пухлое личико Дженнифер расплылось в очень широкой улыбке. Она подтолкнула Морган к столу, заваленному тканями и отделкой. Несмотря на совет Норы, все ткани были кремовые, розовые и бледно-голубые. Нора их внимательно оглядела:

— Но, девочки, я же говорила вам, что надо выбирать яркие, чистые тона. Морган сама слишком светла и белокожа, чтобы носить то, что вы выбрали.

Три молодых особы расстроились, и Элинор робко ответила:

— Но, мама, это такие красивые цвета. Морган пощупала шелка и сатины. Для Нью-Мехико они были совсем неподходящие.

— Ну что ж, сестренки выбрали как раз то, что носят в юрах Нью-Мехико.

И все повернулись к Сету. Дженнифер вздернула нос:

— Если леди должна путешествовать, это не значит, что она не должна быть леди.

— Дженнифер права, — добавил Остина. — Когда леди носит шелковое платье, она всегда помнит, что она леди.

— Если женщина — истинная леди, она ею останется даже в мужских брюках, — заявил Сет.

— Брюках! — не веря своим ушам, воскликнула Элинор. В глубине души она сомневалась, что сможет втиснуть свои полные бедра в мужские панталоны. Сама мысль об этом ужасала ее.

Сет перестал шутить:

— Хорошо, сестрицы, раз вы выбрали совершенно неподходящие для Морган ткани, вы можете оставить их себе, но выделите ей из своею гардероба что-нибудь более подходящее. Ей нужен самый плотный и грубый материал.

Морган заметила, что мысль о нескольких новых платьях девушкам понравилась.

Остина заговорила первая:

— Морган, пойдем наверх и пороемся в нашем шкафу.

И три сестры подтолкнули Морган к лестнице. Мортан оглянулась и увидела, что Сет смотрит на груду шелков и прошивок с непередаваемым отвращением. Ничего удивительного, подумала она, что он всех женщин считает дурочками.

Через пару часов Морган вырвалась из апартаментов золовок в совершенном изнеможении. Она примеряла платье за платьем, но все они были велики. Сестры сразу же решили, что их надо ушить ей по фигуре. Морган испытывала сомнения. Сет смотрел на нее тем особенным взглядом, который появлялся у него, когда она распускала волосы. Если еще и платья будут ее обтягивать, то ему труднее будет сдержать свое обещание. И она под разными предлогами стала отказываться от переделок, убеждая сестер, что менять ничего не надо.

За обедом Остина решила заручиться помощью Сета, чтобы заставить Морган переменить мнение. Но, увы, Сет принял сторону Морган:

— Думаю, что женушка права. Узкие платья с тугозашнурованными корсетами, — девушки раскрыли при этих словах глаза, — не очень-то удобны, когда сидишь в тряском фургоне несколько часов под солнцем.

Вопрос, таким образом, был улажен, и разговор перешел на другие темы.

После обеда все вернулись в гостиную. Каждый занялся своим делом, но в это время вошел грум и сказал Сету и Уильяму, что кобыла Сьюзен вот-вот ожеребится.

Сет моментально вскочил:

— Нет, па, это мое дело. Оставайся, смакуй свой бренди.

Он взглянул на Морган и поколебался, но всего мгновение:

— Пошли.

Она радостно улыбнулась, взяла его за руку, и они направились в конюшню.

Сьюзен лежала на сладкопахнущей соломе, дыша тяжело и нервно. Сет помогал появиться на свет уже показавшемуся жеребенку, а Морган держала голову лошади, гладила ее и успокаивала.

Роды были легкие, но они все равно очень волновались. Морган уже знала, что Сет очень любит эту хорошенькую небольшую кобылку и что хозяином жеребенка будет он. Сет привел жеребенка в порядок, и уже через несколько минут крошка попытался встать на ножки.

Морган и Сет стояли рядом, наблюдая за его неловкими усилиями, и дружно улыбались. Когда он начал сосать, они решили, что можно уходить.

Выйдя из теплой конюшни на свежий прохладный воздух, Морган вздрогнула. Не раздумывая, Сет обнял ее за плечи и привлек к себе, так что теперь они тесно прижимались друг к другу. Морган хотела было отстраниться, но что-то в этом обьятии Сета было такое само собой разумеющееся и успокаивающее…

— Ты хорошо вела себя с кобылой.

— Спасибо.

— Наверное, ты и в Нью-Мехико справишься. Там таких дел немало.

— А я не люблю сидеть в четырех стенах. Может быть, немного пройдемся?

Не говоря ни слова, он повел ее вокруг конюшни к густой рощице.

— Сегодня был длинный день, правда?

— Да.

— Как тебе сегодня мои сестры? Наверное, надоели своей болтовней?

Морган засмеялась:

— Да, но они, кажется, очень огорчены тем, что я не питаю пристрастия к одежде.

Сет остановился и развернул к себе Морган, гак что она оказалась в кольце его рук. И тихо спросил:

— Ответь, пожалуйста, Морган, а каково твое всепоглощающее пристрастие?

Ни минуту не колеблясь и не лицемеря, она сказала:

— Моя страсть — Трагерн-Хауз.

Сет улыбнулся:

— Мне нравится твоя честность. Это так несвойственно женщинам.

— Несвойственно женщинам, которых ты знаешь, может быть, но уверяю тебя, для некоторых из нас есть кое-что важное и помимо мужчин.

Тут Сет громко рассмеялся, его огромное тело просто ходуном заходило от веселья. Морган освободилась из его объятий и подавила желание дать ему хорошую затрещину. Да, мать была права! Невозможно вести серьезный разговор с мужчиной. Все они уверены, что женщина — существо низшее. Она повернулась и побежала к дому.

Но прежде чем она достигла крыльца. Сет схватил ее за руку.

— Подожди же минутку. Морган! — сурово проговорил он. — Ты подумай вот над чем и ответь на такой вопрос: за последние два года много ли ты видела незамужних женщин, которые мечтали еще о чем-нибудь, кроме замужества? И сколько матерей с дочерьми на выданье думают только о том, чтобы дочка подцепила себе мужа?

Он немного помолчал и добавил потише:

— Вот когда женщина переменит свое отношение к мужчине, перестанет смотреть на него, как на приз, который надо выиграть в жизненной гонке, тогда, но не раньше, и мужчины переменят свое отношение к женщине!

Морган опустила глаза. Да, он прав. Большинство женщин ведут себя, как Синтия Фергюсон и его сестры. Она взглянула на него и улыбнулась:

— Да, ты прав, но я-то другая!

Теперь глаза его смотрели насмешливо. Голос был все так же тих. Он сказал почти шепотом, наклонившись к ней так, что почти коснулся лицом ее лица:

— Да, я вижу, ты нелегкомысленна… но все же… что ты знаешь о мужчинах? Может быть, у тебя просто не было возможности их у знать? — его губы шевелились совсем близко около ее уха, дыхание было теплое, мягкое. — Когда бы ты ни захотела узнать о них побольше, сообщи мне. Я буду просто счастлив помочь тебе в твоих… исследованиях.

Прикосновение его огромного тела волновало. Она быстро отстранилась и вбежала в дом.

Глава третья

— Морган, — раздался голос Сета над ее ухом. — Одевайся и едем. Солнце почти взошло. — Он замолчал, глядя на ее сонное лицо. — Хотя подожди, не одевайся. Так ты мне больше нравишься.

Морган открыла глаза и улыбнулась. Она уже очень привыкла к его голосу, поддразнивающей манере разговора и открытой доброй улыбке. Они были женаты еще только четыре дня, а знакомы лишь пять, и все равно его вид был для нее уже привычен. Она удивлялась, как это раньше боялась мужчин. Сет был разумен, добр и внимателен. И предстоящий им год они проведут очень приятно, если их дружба укрепится.

— Ну так как же?

— Я встаю.

Она побежала в туалетную комнату и поспешно облачилась в зеленое платье для верховой езды, когда-то принадлежавшее Дженнифер. Волосы были еще распушены и спускались вдоль спины, когда она подбежала к зеркалу и начала их расчесывать, чтобы потом свернуть в тугой маленький узел на шее.

— Не надо. — Голос Сета заставил ее вздрогнуть, как и прикосновение его большой ладони к запястью. — Пусть падают вниз. Мне приятно на них смотреть.

Она хотела было запротестовать, но он приложил теплые пальцы к ее губам:

— Ну, пожалуйста, не читай мне лекций насчет того, что это все не имеет значения. Оставь их в покое. Пожалуйста.

Морган не хотелось начинать день с пререканий, и она позволила локонам свободно упасть ниже талии. Когда они на цыпочках пробирались в кухню, на губах ее все еще сохранялось ощущение его пальцев.

— Наверное, сейчас еще меньше времени, чем я думал, если кухарка, эта старая тигрица, еще не встала, — прошептал Сет, когда они вошли в большую, неосвещенную кухню.

— Но она вчера была такая добрая, когда я готовила припасы для пикника.

— Добрая? Добрая по отношению к леди? Да она считает, что любая леди не стоит щепотки соли.

— Но, может быть, она меня за леди не считает. Ведь я, в конце концов, сама все готовила. А приготовление пищи, наверное, не занятие для леди.

— Да, да! Я и забыл, что моя маленькая женушка умеет готовить. Уверен, что во всех пяти штатах вокруг еще одной такой леди не сыскать. Жена!

Морган даже вздрогнула при таком обращении.

— А где мой завтрак?

Морган ощетинилась. Его тон ей не понравился.

— Но я готовлю еду только тогда, когда хочу сама. И ни один мужчина не смеет мной командовать.

Сет застонал и поднял глаза к небу:

— О Господи! И такое проклятье я должен терпеть целый год? Жить рядом с женщиной, лишенной чувства юмора? Если я говорю, что у нее красивые волосы, она отвечает, что это меня не касается. Если я говорю, что хочу есть, она отвечает, что никому не подчиняется. Господи, ну что же мне. бедняге, делать?

И Сет немного наклонил голову, но так. что краешком глаза смог видеть Морган. Она закрыла рот рукой, стараясь не рассмеяться.

Подбодренный увиденным. Сет взмолился снова:

— Что же это? Почему? Может быть, мою девицу надо чем-то убедить? А чем? Поцеловать? А эго вразумит ее? Спасибо тебе, Господи.

Сет наклонился к Морган, которая смотрела на него во все глаза:

— Сет!

— Ты слышала — такова Его Воля. И я ничего не могу с этим поделать.

И он собрался осуществить свое намерение.

Морган быстро отбежала к другому краю большого дубового стола.

— Не надо, Сет.

Но он последовал за ней, и оба рассмеялись.

— Мне приказано расцеловать кухарку, тогда она смягчится и приготовит мне завтрак. Его смех был заразителен.

— Я и так его приготовлю. Меня не надо убеждать, — возразила Морган, смеясь.

— Ну, хватит, порезвились, девушка. Сет перепрыгнул через стол и оказался рядом с Морган. А она буквально приросла к месту, пораженная, с какой лет костью он управляет своим массивным телом.

Не успела она опомниться, а он уже обнял ее.

— А теперь, — сказал он и потянулся к ней, но в следующее мгновение они оба стали очень серьезны.

— Это что же здесь такое творится? Словно бык вломился в мою кухню. Что вы здесь делаете, что вы скачете здесь, ведь еще даже солнце не встало?

— Доброе утро, кухарка. Затем мы и шумим, чтобы ты проснулась. Потому что как только встанешь ты, так и солнышко взойдет.

— Да будет вам, — кухарка пыталась не показать виду, что льстивые слова Сета очень ей понравились.

— Но поглядите, — Морган показала на пол, на первый крошечный солнечный луч, легший к ногам кухарки. — Сет правду говорит, Кэролайн. Ты принесла с собою солнце.

* * *

Молодые провели день в седле, осматривая все любимые с детства места Сета. Это был день дружеского легкого общения и веселья.

Когда они вечером вернулись в особняк Колтеров, Сет и Морган были уже добрыми друзьями.

— Морган, какой у меня сегодня чудесный день. Спасибо тебе.

— И у меня тоже прекрасный. И тебе спасибо.

Он подошел ближе, но она крикнула, чтобы он ее ловил, и побежала к дому.

Нора услышала смех, прежде чем увидела их самих. Она с восторгом наблюдала в окно, как они промчались мимо гостиной, и оба при этом хохотали. Нора обернулась к Синтии Фергюсон и удовлетворенно сказала:

— По-видимому, мой сын и новообретенная дочка совершили приятную прогулку.

Она поставила чашку на стол, встала и пошла к двери, чтобы поздороваться с Сетом и Морган. Но Остина ее опередила.

Нора обернулась, улыбаясь, к Синтии, которая спокойно восседала вместе со своими двумя обожающими ее поклонницами, Элинор и Дженнифер. Девушки просто с ума сходили по холодной красавице Синтии.

Закрывая за собой дверь, Нора услышала, как Остина, задыхаясь от волнения, предупредила Сета и Морган:

— У нас Синтия Фергюсон. С визитом вежливости. По-моему, она не верит, что вы поженились. Она говорит, что просто не может представить вас двоих вместе.

— Успокойся, Остина, — сказала Нора и внимательно взглянула на Морган. Ее лицо покрылось мягким загаром, отчего глаза казались лучезарными. А волосы! Нора и не подозревала, что их так много. Да, ее невестку вполне можно сейчас назвать красивой. У нее такой вид, словно только сейчас ее обнимал возлюбленный. И Нора очень надеялась, что это так и есть на самом деле.

Сет тоже сиял, что было ему несвойственно. Он улыбался, но то была не прежняя ужасная покровительственная ухмылка. Он улыбался искренне и радостно.

— Мне надо переодеться. Не могу же я встречать Синтию в костюме для верховой езды и с распущенными волосами.

— Я помогу тебе, но пойдем скорее. Синтия ждет уже полчаса, — и Остина взяла Морган за руку.

— Нет, пусть Морган входит как есть.

— Однако, Нора, я должна, по крайней мере, причесаться.

— Нет, дорогая Я, напротив, думаю, что тебе этого делать не следует. Если мисс Синтия Фергюсон может явиться с визитом неожиданно, она должна быть готова увидеть хозяев, — тут Нора взглянула на Сета. — в той одежде, в какой их застанет.

И направилась к двери тетиной вместе с Морган, но Сег взял ее за руку и прошептал:

— Ты что-то задумала?

Нора удивленно взглянула на сына:

— Я и понятия не имею, о чем ты.

— Морган, тебя приехала навестить Синтия, — воскликнула Элинор, и голос ее звучал почтительно. — Разве Синтия Фергюсон не общепризнанная красавица? И вот она здесь, собственной персоной, приехала в такую даль, только чтобы нанести Морган визиг вежливости.

— Здравствуй, Синтия.

Ее присутствие несколько подавляло Морган.

— О, дорогая моя малютка, какое… интересное платье. — И Синтия томно протянула руку.

Не ожидает ли она, подумала неприязненно Морган, что она сейчас поцелует ей руку?

— Сядь со мной, — и Синтия похлопала рядом по софе «для влюбленных», вмещающей только двоих, а затем повернулась к Сету.

— Здравствуйте, Сет. Ваша мама сказала, что вы отправились на верховую прогулку. Мне кажется, сейчас еще несколько холодно для таких прогулок.

Сет приятно улыбнулся Синтии.

— Ну, знаете, на свете существуют вещи, которые не дают мужчине замерзнуть, — и многозначительно взглянул на Морган.

Морган подавила смешок. В комнате повисло неловкое молчание.

— Ваши сестры мне рассказали о том, что вы увезли Морган из дома ее дяди внезапно. Но мне в это трудно поверить, ведь я вас только познакомила накануне во время танцевального вечера. Вы, наверное, притворялись, что незнакомы? И знали друг друга раньше?

Она спрашивала только Сета, словно в комнате больше никого не было.

— Нет, Синтия, — он принял чашку чаю, которую передала ему Осгина. — Правильнее было бы сказать, что это любовь с первого взгляда. На вашем вечере мы встретились впервые, и я увидел мою крошку только на следующий день, когда разговаривал с ее дядей. А спустя несколько часов мы поженились.

Дженнифер не могла удержаться от возгласа:

— Надеюсь, я тоже влюблюсь и выйду замуж вот так.

Морган сидела молча. Сет подал их историю романтически. Ей не хотелось вспоминать о вечере у Синтии, когда она сама сделала Сету предложение.

Красота черноволосой Синтии, ее изящнейшее платье, сложная и при этом такая простая и естественная на вид, очень идущая ей прическа — все произвело на Морган большое впечатление. А что, если через год, когда их брак будет аннулирован, Сет женится на Синтии?

Молчание нарушила Нора:

— Сет, вы с Морган, по-видимому, славно проехались. А где вы были сегодня?

— Немного дальше Джексонова луга.

Нора подошла к софе и остановилась около Морган:

— Ну, я рада, что вы хорошо провели время.

Она заботливо сняла листок, запутавшийся в волосах Морган, несколько секунд разглядывала его и затем положила на стол.

— Верховые прогулки в лесу — нет, мне такое времяпрепровождение не кажется приятным, — заявила Синтия и с откровенным неодобрением посмотрела на растрепавшиеся волосы Морган:

— И можно очень испачкаться.

Сет и Морган мгновенно переглянулись и громко рассмеялись. Как раз вчера Сет говорил о некоторых леди, которые не любят прогулок из боязни испачкаться. И тогда Морган ответила, что она не леди. Этот общий смех по причине, известной только им, вызвал опять смущенное молчание.

Нора, теперь уверенная, что Морган сама в состоянии справиться с Синтией, позвала дочерей и удалилась.

Сет заговорил первый:

— Синтия, разрешите сказать, что вы, как всегда, прекрасны.

Синтия защебетала:

— О, Сет, дорогой, вы можете мне это повторять сколько захотите. Вы же знаете… хотя вы мне так часто это говорили, мне очень приятно это слышать.

Она слегка повернулась к Морган так, чтобы та услышала каждое ее слово:

— Морган, дорогая, Сет рассказывал тебе, какие мы с ним старые друзья?

В голосе ее звучал яд, хотя она мило улыбалась.

Морган тоже мило улыбнулась и похлопала Синтию по руке:

— Дорогая Синтия, ты еще не очень старый друг.

Синтия нахмурилась, глаза ее сверкнули. Но тут обе обернулись на кашель — это Сет подавился печеньем.

— Извините, леди. — Он изо всех сил пытался выглядеть серьезно. — Вы останетесь с нами отобедать, Синтия?

И в голосе его как будто звучал смех. Или ей так показалось? Синтия не была в том уверена.

— Нет, мне надо уезжать.

Синтия поднялась, Сет и Морган тоже. Внезапно лицо Синтии прояснилось, и она замурлыкала:

— А ведь я приехала для того, чтобы поцеловать жениха.

Она очень плотно прижалась к Сету и положила руку в кружевной перчатке ему на грудь. А потом взглянула на Морган:

— Ты ведь не против… нет, дорогая? И, не ожидая ответа, подняла руки и привычным жестом обняла Сета за шею. Морган сразу поняла, что это она проделывала много раз. Синтия нагнула голову Сета и прижалась губами к его рту, а ее тело словно растворилось в его крепких объятиях. Морган отвернулась.

— Ну что ж, Сет, вы, должна признаться, нисколько не переменились. — Тут Синтия повернулась к Морган и нарочито вздрогнула, словно удивившись, что та тоже, оказывается, в комнате. — А теперь я действительно должна уйти. Но вы вскоре посетите меня, правда? — Она адресовала свой вопрос Сету, но затем медленно повернулась к Морган: — И ты, конечно, тоже должна приехать.

Сет подошел к Морган и обнял ее за плечи:

— Моя жена с удовольствием нанесет вам визит в один из наших приездов из Нью-Мехико.

— Нью-Мехико! А я думала… что жена заставит вас переменить намерение насчет этой пустыни…

— Нет, моя женушка так же хочет поехать туда, как и я.

Морган улыбнулась и протянула Синтии руку, остро ощущая объятие Сета.

— Приезжайте к нам опять. Вас проводить? Но вы, конечно, знаете, где выход? — Теперь уже Морган говорила с ехидцей.

Синтия повернулась и вышла, почти что хлопнув дверью. Морган же стояла, глядя на дверь, и вся кипела от ярости. Как она смеет, эта Синтия! И совсем не заметила, когда Сет снял руку и теперь, глядя на нее, улыбался во весь рот.

— Осторожнее. Ведь дверь деревянная. От твоего взгляда она может воспламениться. Тут Морган на него напустилась:

— А ты чему улыбаешься? Тебе, конечно, очень по вкусу пришелся этот визит.

И Морган, гримасничая, схватила со стола чашку и, отставив мизинец, тоненьким голоском пропищала:

— Разве Сет не говорил тебе, что мы очень старые и очень нежные друзья? — Морган сердилась все больше. — И потом эго: «Можно я поцелую жениха?» Мне кажется, что она это делала не один раз.

Сет громко рассмеялся:

— Успокойся, малютка. А то я подумаю, что ты меняревнуешь.

— Ревную! — Ее голос стал поспокойнее. — Нет, я не ревную, но мне не нравится, когда меня оскорбляют. Оскорблять меня она не имела права.

Сет подошел и привлек ее к себе:

— А ты почувствовала себя оскорбленной? И ты заметила, что она целуется привычно? Тебя это задело?

— Нет. — Она все еще была очень сердита. — Но мне показалось, что она привычно целуется с тобой.

— А, значит, тебе это не безразлично?

— Нет… я…

— Но я тебе уже говорил: как только тебе самой захочется целоваться или еще чего-нибудь в этом духе — як твоим услугам.

— Сет, ты обещал!

— Я обещал, что не стану тебя ни к чему принуждать, но я не обещал, что не буду тебя склонять к этому.

Ее гнев постепенно утихал. Но как же неприятно было видеть, как он целует Синтию!

Неожиданно Сет откинул ее голову назад, тесно прижал к себе и начал целовать.

— О, извините.

Нора тихо вошла в комнату, и Морган захотела освободиться из объятий Сета. Но Сет не размыкал рук, тесно прижимая ее к себе.

Он сказал Норе:

— Синтия уехала. Она увидела то, что хотела видеть, и удалилась.

Нора так и сияла. Она знала, что природа в конце концов возьмет свое.

От смущения, что ее застали в объятиях Сета, Морган толкнула его локтем в живот. Он даже и глазом не моргнул. Она яростно сверкнула глазами, прошептав сквозь стиснутые зубы:

— Отпусти меня.

Сет хохотнул и, смилостивившись, разжал руки.

— Обед еще через — час. Может, хотите немного отдохнуть?

Сет сразу же подхватил Морган и повел к двери:

— Какая удачная мысль, мать.

И быстро поднялся вместе с Морган в спальню.

— Давай продолжим с того места, на котором нас прервали.

И опять обнял ее, но она вырвалась.

— Нет, Сет. Я очень расстроилась тогда, — она говорила умоляющим тоном, — но я хочу только дружбы с тобой — ничего больше.

Сет улыбнулся:

— Хорошо. У меня много времени. Я подожду. Но почему бы тебе действительно не отдохнуть? Бесси может устроить тебе ванну.

— О, это чудесно!

И когда Сет уже уходил, она тихо сказала:

— Спасибо, что ты меня понимаешь, Сет.

Морган долго сидела в горячей воде. И старалась не думать об этом длинном дне. о долгой прогулке верхом и о своих чувствах, когда Синтия целовалась с Сетом. Все так быстро меняется! Она откинулась назад и стала думать о Трагерн-Хаузе.

Как просто, тихо и приятно ей там жилось. Она всегда делала, что хотела, и желания ее всегда исполнялись. Дни были заполнены верховой ездой, кулинарией, вышиванием, уходом за цветами. И она была очень счастлива. Тогда в ее жизнь входило так мало людей. Она жила спокойно.

Она подумала о семье Сета. Нора очень добрая и часто смеется. С Уильямом тоже отношения складываются легко и просто. А сестры — между прочим, забавно, что о них думают сразу о всех трех, словно это один человек. Они тоже все время улыбаются. И все, по-видимому, очень довольны жизнью.

Морган глубже погрузилась в ванну и подумала, что, если когда-нибудь пришлось бы оставить Трагерн-Хауз, она бы вполне ужилась с семейством Колтеров. Но она, разумеется, никогда не бросит свой дом. Как только такая мысль могла прийти ей в голову!

Она почти оделась, когда вошел Сет. Он должен был переодеться к обеду. Сет кивнул в сторону ванны и сказал:

— А, надо бы мне прийти пораньше. Морган улыбнулась, зачесывая волосы в тугой узел на шее. Сет подошел, потрогал его и сказал:

— Мне больше нравится, когда волосы распущены, но так, по крайней мере, ты меня не искушаешь.

Морган повернулась, чтобы заглянуть ему в глаза:

— Хорошо. И может быть, ты не будешь приводить меня в смущение на глазах у всей семьи.

После обеда Сет скрылся в библиотеке, а все остальные вернулись в большую гостиную. Уильям читал и курил большую сигару. Три сестры осведомились, не хочет ли Морган помочь вышивать белье Остины для приданого.

— Платье у Элинор будет из бледно-голубого шелка, а у Остины — из розового шелкового сатина, — тараторила Дженнифер. — И они обе выйдут замуж одновременно, этим летом. Хорошо бы ты осталась до свадьбы.

— Да, Морган, это было бы замечательно. Ты была бы почетной гостьей. О. если бы ты осталась. Может быть, останешься? — и Остина выжидательно взглянула на Морган. Та сидела молча, словно не слыша ее, всецело занятая рукоделием.

— Морган! — громко прозвучал в тишине голос Норы.

Морган очнулась от раздумий:

— Извините, я думала совсем о другом. Нора обратилась к мужу:

— Уильям, а где Сет?

— Да он в библиотеке, читает свои любимые старые журналы. — А затем, словно поняв намек жены, сказал Морган: — А ты почему не пошла с ним, дочка? Я уверен, он с удовольствием полистает эти записи с тобой. В детстве, мальчиком, он читал их запоем. И сейчас читает всем, кому интересно.

— Но я обещала Остине и Элинор, что помогу им вышивать приданое.

— Не глупи, Морган. Ведь это твой медовый месяц. Ступай к мужу и будь с ним этот вечер. — Глаза у Норы смеялись. Она знала, что Морган вряд ли отвергнет ее предложение.

— Если бы я была новобрачная, то не покидала бы мужа ни на минуту. — Дженнифер была романтической особой.

Морган прошла по большому коридору и тихонько отворила дверь библиотеки.

Сет сидел в большом кожаном кресле около массивного резного письменного стола. Он курил сигару и. казалось, был совершенно поглощен чтением какой-то огромной книги.

Думая, что он не слышал, как она вошла, Морган беззвучно приблизилась и невольно вздрогнула, когда он вдруг сказал:

— Взгляни-ка, — и указал на пожелтевшую страницу, где чьим-то острым почерком, выцветшими от времени чернилами было написано: «Мы ждали целую неделю, пока не схлынет вода. Солнце жжет немилосердно. Нет деревьев, чтобы укрыться в тени. Впереди плоская, поросшая травой равнина. Наши люди очень встревожены, так как видели индейцев».

— Кто это написал?

— Не знаю. Когда я был еще совсем маленьким, дедушка купил этот дневник у француза, которого встретил в Луисвилле. Но от дневника оставалась лишь середина. Насколько можно догадаться, это написал кто-то из американских первопроходцев, пытавшихся добраться до Санта-Фе.

— А что с ними случилось?

— Тоже не знаю. Но, насколько я понимаю, прежде чем Санта-Фе освободилась от испанского владычества, все тамошние американцы были или убиты, или брошены в тюрьму.

Морган затихла.

— Морган, нам тоже предстоит не очень приятное путешествие. Оно продлится почти три месяца и придется преодолевать еще дикие, неосвоенные пространства. Вот давай сядем рядом, и я тебе почитаю.

Они пересели на маленькую кожаную кушетку около закрытого ставнями окна. Слева в камине горел неяркий огонь. Морган свернулась калачиком в конце кушетки и стала слушать. Его глубокий, низкий голос действовал успокаивающе, хотя он читал об ужасах долгого странствования в фургонах переселенцев в Санта-Фе. Он читал об их радости при виде Симаррон-Спринг, о нехватке воды в одних местах, о наводнении в других. Морган пыталась представить себя на месте людей, но не могла.

Она лениво следила за пламенем в камине и прислушивалась к звучному, бархатному голосу.

Сет остановился и взглянул на свою жену. Она мирно спала, поджав ноги под пышную юбку. На вид ей можно было дать лет десять. Конечно, подумал Сет. она и на самом деле еще очень молода.

Он задул лампу и подвинулся к ней. Во сне она инстинктивно прижалась к его теплому телу. Он обнял ее за плечи и придвинул к себе еще ближе. Голова ее лежала теперь у него на груди.

Вот в таком положении и застала их Нора, которая вошла, чтобы пожелать им доброй ночи. Минуты две она молча смотрела на них и чувствовала себя слегка виноватой, затем тихо вышла.

Морган проснулась при звуке затворившейся двери.

— Ну что, девчурка, не хочешь ли ты лечь спать?

Морган смутилась, увидев, как она лежит, соскочила с кушетки и поспешила в спальню. Быстро раздевшись в туалетной, она нырнула в постель.

Сет поднялся по лестнице, когда она уже лежала, и разделся в спальне, залитой лунным светом.

Морган заставила себя не смотреть в его сторону. Дрожь пробежала по ее телу, и девушка укрылась с головой одеялами. «Но ведь я смотрю только из любопытства», — твердила она себе.

Наконец она уснула.

* * *

Когда Морган проснулась на следующее утро, солнце стояло уже высоко. Она лениво потянулась. Хорошо вот так поспать допоздна. Последние несколько дней были очень утомительны. Да и вообще недели еще не прошло с того вечера, когда она одевалась, чтобы ехать на бал к Синтии.

Она посмотрела в сторону кушетки — Сет уже ушел. Она сразу же выпрыгнула из постели, отбросила назад волосы и побежала вниз, в кухню.

— Доброе утро, кухарка.

— Утро? Я уже четыре часа на ногах!

— А я сегодня ленюсь. Где все?

— Да кто ж знает? Девочки цветы рвут, наверное, а миссис в своей комнате. Хозяин и мистер Сет уехали верхом уже давно. Будете завтракать?

— Я сама все сделаю. — Она помолчала. — Так, значит, Сет уехал верхом? А не знаете куда? — Она старалась говорить беззаботно.

— Я знала, что вы спросите. За ним же все девчонки в нашей стороне бегали, так почему и жене то же не делать?

Морган решила, что лучше больше не говорить о Сете, поэтому позавтракала как можно скорее и ушла.

В прихожей она встретила Нору.

— Сет хочет взять с собой в Санта-Фе какую-нибудь хорошую мебель. И сказал сегодня утром, чтобы ты сама выбрала, что понравится.

Морган было очень приятно это услышать и они с Норой для начала поднялись в верхние комнаты. Хозяйская кровать из дуба была просто громадна, даже больше, чем та, что стояла в их спальне. Изголовье было украшено искусной резьбой.

— Нет, в этих комнатах я выбрать ничего не могу.

— Морган, ты можешь выбирать что захочешь, за исключением кровати Уильяма. Хочу, чтобы у вас с Сетом было в Нью-Мехико все и хорошего качества.

— Нора… вы же знаете о нашем договоре. Через год я вернусь.

Из спальни хозяина они спустились в холл, и Нора беспечно сказала:

— Кто может знать заранее? Тебе может понравиться в Нью-Мехико. Морган улыбнулась:

— Возможно, и понравится, но вы не знаете, как я привязана к Кентукки… и Трагерн-Хаузу.

— Но дом и кусок земли любви не заменят.

— А при чем здесь любовь?

— Я понаблюдала за вами, послушала, как вы шутите и как вместе смеетесь. А дружба — очень хорошее основание для доброй любви.

Морган несколько минут обдумывала услышанное:

— Да, вы, наверное, правы. И я уверена, что к концу года полюблю Сета.

Нора резко остановилась и с торжеством взглянула на Морган.

— Так, как сестра любит. брата. — поспешно добавила Морган, чувствуя себя победительницей в споре.

Сет и Уильям вернулись к ленчу. Сестер пригласили соседи, и они должны были пробыть в гостях до обеда.

— Ну что, моя женушка, наверное, забрала уже всю мебель из дома?

Морган совсем не нравился этот его покровительственный тон.

— Единственное, что мне понравилось, так это резная кровать в большой спальне наверху, — и она внимательно посмотрела на Сета и его отца, которые даже глаза вытаращили.

Сет чуть не поперхнулся:

— Но ведь для нее одной нужен целый фургон. А кроме того, кровать всегда стояла в этом доме.

Нора не могла не рассмеяться.

— Но ведь Морган тебя дразнит, Сет, — сказала она, и напряженность исчезла из глаз мужчин. — И так тебе и надо, раз ты разговариваешь с женой в таком тоне, словно она Дженнифер.

Сет смиренно взглянул на Морган и мать и опять стал есть. А Уильям спросил Морган, что же она все-таки выбрала. Запинаясь. Морган стала объяснять, как она себе представляет Нью-Мехико и что, конечно, здешняя прекрасная мебель там не подойдет.

Сет слушал ее уважительно и потом сказал:

— Вот то же самое я говорил матери, когда вернулся сюда в первый раз. Я хотел взять с собой кое-что из мебели, но «чиппендейл» для хижин не подходит.

— Нора, а ты показала им ту мебель, что на чердаке? — спросил Уильям.

— Нет, я о ней совершенно забыла. Морган она понравится.

Ленч окончился, Сет с отцом снова поехали на поля, а Нора и Морган продолжили свои изыскания.

Большая часть мебели, которой был обставлен дом до появления здесь Норы, теперь стояла на чердаке. Она была сделана здесь, в Америке, и была гораздо проще и скромнее чиппендейловских изделий. Здесь были еще те вещи, что когда-то были привезены другими людьми в Кентукки, в бытность его еще неосвоенной территорией.

Поиски женщин увенчались успехом: они обнаружили увесистый несессер в форме сердца, явно из приданого новобрачной, расписанный птицами. На нем был также нарисован год изготовления — 1784-й. Они нашли еще несколько прочных дубовых столов с подходящими стульями. Эта мебель, сработанная с любовью, хотя и была уже старая, но все еще крепкая. Ее один раз уже везли через всю страну, и она должна была вынести столь же длительное путешествие.

Глава четвертая

До отъезда оставался еще день. Морган с сожалением покидала семью Сета. Это были приятные люди, а кроме того, она опасалась длительного путешествия через всю страну, которое предстояло совершить вместе с Сетом. Весь день они были заняты последними приготовлениями.

После полдника приехал Джейк. Он был невысокою роста и крепкий. Морган решила, что ему на вид около шестидесяти. Здороваясь, Джейк и Сет обняли друг друга.

— Ты мой маленький хорек! Я вижу, ты плохо питаешься. Ты похудел еще больше, и скоро тебя увидеть нельзя будет, — шутил Джейк, хотя массивная фигура Сета едва не поглотила его. И он улыбнулся Сету почти беззубой улыбкой.

— Да, Джейк, я соскучился по твоей стряпне. Но несколько бифштексов, и я стану таким же огромным, как прежде.

И туг они увидели Морган. Сет смутился и промямлил:

— Джейк, познакомься! Это Морган…моя…э…жена.

Джейк удивленно взглянул на Сета, выпустил его руку и разразился заливистым смехом. Сет упорно смотрел себе под ноги. Морган тоже не могла сдержать улыбки. Со слезами на глазах, задыхаясь от неудержимого смеха, Джейк сказал:

— Я же говорил, я заранее знал. — Затем, успокоившись, объяснил: — Не обижайтесь мэм, мы в свое время побились об заклад, и, кажется, я выиграл. — Он протянул ей руку: — Рад познакомиться.

Джейк оказался прирожденным рассказчиком. За обедом он непрерывно всех развлекал. А потом, когда женщины отправились в гостиную, Джейк с Уильямом пошли в библиотеку.

Сет воспользовался этим и отнес последнюю поклажу в загруженный фургон. Это была маленькая музыкальная шкатулка, рождественский подарок для Морган. Некоторое время он постоял в лунном сиянии, размышляя о том, что будет между ними в Рождество. Затем вернулся в дом.

Джейк отправился спать, Уильям и Сет остались вдвоем. Между ними была душевная близость, на многое у них был одинаковый взгляд. К десяти часам они выпили довольно много бренди. Вошли Нора, девушки и Морган. Оба встали и пожелали им покойной ночи.

Женщины уже уходили, когда Сет с улыбкой сказал:

— Морган, побудь немного с нами. На его щеках показались ямочки, и он протянул ей полную рюмку.

— Это тост в честь моей новообретенной дочери, — сказал Уильям с той же озорной улыбкой, что и у сына.

Бренди разгорячил ее, и Морган почувствовала себя совсем свободно.

— Сет, сын мой, я хочу поздравить тебя с выбором жены, — Уильям уже говорил не совсем внятно.

Сет наклонился к креслу Морган и начал поглаживать пальцами ее шею, ощущая шелковистость волос и тепло кожи. Сет и Уильям говорили о чем-то, но она ничего не слышала, чувствуя только разогревающее действие бренди и прикосновение Сета. Она откинулась назад и закрыла глаза.

В мир действительности ее вернула внезапная тишина. Открыв глаза она увидела, что мужчины внимательно на нее смотрят. Сет улыбнулся:

— Наверное, ты устала. Может быть, пойдешь спать? — Глаза его ярко блестели, он казался Морган очень красивым.

Она молча встала и направилась к двери. И еще услышала, как Уильям, вздыхая, сказал:

— Я бы не позволил, чтобы моя молодая жена отправилась спать одна. — И добавил: — По крайней мере, поцелуй ее.

Возможно, из-за необычного напитка, но сердце Морган сильно колотилось. Она коснулась дверной ручки и тут почувствовала руку Сета на своей. Его тепло, близость, запах повергли ее в трепет. Он повернул ручку, и они вместе вышли в пустой холл, залитый лунным светом.

Он коснулся ее руки, и она повернулась к нему. Очень нежно он обнял ее за талию, а другой рукой обратил ее лицо к себе. В лунном свете волосы у нее стали серебряными, рядом с ним, высоким могучим, она казалась маленькой и хрупкой. Морган прижалась к нему, не думая ни о чем, испытывая только потребность коснуться его теплого тела. Ее руки обхватили его шею, и она прижала его к себе. У нее закружилась голова, и она не могла понять, дышит она еще или нет.

Он коснулся ее губ, и они раскрылись, а он целовал ее все настойчивее Они еще теснее прижались друг к другу, и Сет наклонился вперед так, что спина Морган выгнулась дугой. Она услышала собственный стон и ощутила, как он, не говоря ни слова, взял ее на руки и понес в спальню. Лицом Морган касалась его шеи, ощущая тепло его плоти. Она чувствовала себя такой защищенной, такой неуязвимой. На свете не существовало ничего, кроме Сета. Она еще плотнее прижалась к его шее, касаясь губами той нежной ложбинки, где шея переходит в плечо. Дыхание Сета участилось, он открыл дверь в спальню.

Прикрыв дверь ногой, он вновь склонился к Морган и поцеловал ее. Его поцелуй был вопрошающим, и она прижалась к нему, когда он осторожно положил ее на постель, а сам лег рядом. Он гладил ее волосы, шею и, наконец, коснулся пуговиц платья. Он осыпал поцелуями ее горло и грудь, все более обнажавшуюся после каждой расстегнутой пуговки. Потом она ощутила ногу Сета на своей.

Сет приподнялся, опираясь на локоть, и взглянул на нее в свете камина. В глазах была нежность. Медленно он расстегнул и снял рубашку. Грудь с необычно тонкой золотистой кожей была покрыта плотным покровом курчавых волос. Поддавшись соблазну, она пальцем коснулась его плеча. Боже, но как же он красив! его руки были сильны и гладки, словно мускулатура у лошади.

— Сет… — Сама только мысль остановить эти поцелуи и погасить нежность казалась ей жестокостью.

— Любимая моя, молчи, наслаждайся, — прошептал он.

— Сет, остановись… пожалуйста. Пожалуйста… — прошептала она.

Минуло еще несколько минут, прежде чем Сет услышал ее, так тихо она говорила. По мере того как он осознавал, о чем она, в его груди нарастала ярость. Он ничего не понимал. Неожиданно он убрал руки, и она упала на постель.

Челюсти его отвердели.

— Нет, мэм, я вас не принуждаю. Мне не нужна женщина, которая говорит «нет». — Он резко поднялся, схватил рубашку и сердито стал надевать ее. — Женщины, как вы, которые целуют мужчину, как вы целовали меня в холле, которые возбуждают мужчину, а потом отказывают ему, называются определенным образом. — Его глаза гневно сверкнули. — Вы неоднократно говорили «нет», но это в последний раз. Больше я ни о чем просить вас не стану.

Теперь рассердилась Морган:

— Я сделала вам деловое предложение, не более того. Я говорила об этом с самого начала. И я не желала ваших ухаживаний, так по какому праву теперь вы сердитесь на меня? Я честно соблюдаю условия нашей сделки.

Выражение его лица смягчилось, хотя глаза еще сердились и говорил он хриплым шепотом:

— Ты права, ты верна договору. — Теперь лицо его стало печальным. — Сколько живу на свете, а все еще не понял, что существует два типа женщин: глупые, как мои сестры, и расчетливые, как Синтия. Я почему-то думал, что ты другая, но теперь точно знаю, к какой категории ты относишься. — Его голос стал тише: — Я позабочусь, чтобы ты получила обратно свой любимый Трагерн-Хауз, и больше не буду беспокоить тебя.

Волосы ее были в беспорядке, платье расстегнуто, так что виднелась грудь. Он резко повернулся и быстро вышел из комнаты.

Морган неподвижно смотрела на дверь, а из глаз все сильнее текли слезы.

На следующее утро, увидев, что Сет и Морган холодны друг с другом, Нора расстроилась. Джейк тоже заметил это, но промолчал.

Прощание не обошлось без слез, и Нора с Уильямом все-таки вручили Морган деньги, хотя она и возражала.

Наконец Морган села на фургон рядом с Джейком, а Сет на лошади поехал впереди. Джейк все время рассказывал о Нью-Мехико, Канзас-Сити, обо всем, что только приходило ему в голову. Слушая, Морган покачивалась на сиденье и глядела на широкую спину Сета. Несмотря на то что лошадь была крупная, рядом с Сетом она выглядела как пони.

— Ох, для него нужно бы сделать специальную лошадь, — пробормотала она.

— Вы о чем? — спросил Джейк и взглянул на нее.

— Я на Сета смотрела, — ответила она, покраснев от смущения.

Джейк улыбнулся, обнажив три зуба, и начал говорить о Сете:

— Так рад, что парень женился. Я устал делать всю работу на ферме, пока парень мотался в город к женщине. — И сам смутился. — О, извините, миссис Морган.

Морган не подозревала, что в Нью-Мехико Сета может ждать другая Синтия.

— Джейк, а что, у Сета есть девушка в Нью-Мехико?

— Да, есть одна, расставила на него капкан Ее отец владеет почти всем Санта-Фе. — Джейк взглянул на Морган и улыбнулся: — Ей впору только ваше самое большое платье и еще половина. По сравнению с ней вы просто малютка.

Джейк говорит так естественно, что Морган не обиделась:

— Кажется, Сету нравятся такие женщины, я имею в виду — большие. Улыбка исчезла с его лица.

— Я не могу сказать, какие женщины ему нравятся. Он ими пользуется не больше, чем другими. Нет, он с ними мил, и он им нравится, но, мне кажется, после расставания он совсем не думает ни о ком из них. — Он помолчал.

— А я, — и он снова улыбнулся, — я часто бывал влюблен. — Джейк засмеялся и хлопнул себя по ноге. — Помню девушку из Луисвилла, с черными глазами и волосами. Я был так влюблен в нее. что три недели не ел ничего. Думал, умру без нее.

— Ну и что случилось потом? — спросила Морган.

— Она ушла от меня к богатому парню, но я знаю, что до сих пор она помнит меня. Морган помолчала.

— А ты не думаешь, что Сет был когда-нибудь влюблен?

— Ну, я долго работал на его отца, и примерно с семи лет Сет был рядом со мной. И насколько мне известно, он никогда не влюблялся. И это тоже очень плохо. Слишком много теряешь в жизни, если хоть раз в год не влюбляешься.

После этого Морган замолчала, подолгу слушая Джейка и наблюдая, как ритмично покачивается Сет в седле.

Первые дни были легкими. На ночь они останавливались в местных гостиницах, где их ожидали горячая еда и теплые, чистые постели. Сет всегда так устраивал, что у Морган была отдельная комната, а у них с Джейком — своя.

Сет и Морган держались отчужденно и разговаривали только в случае необходимости.

За несколько дней до прибытия в Канзас-Сити Джейк начал рассказывать Морган о некоем Фрэнке. Казалось, Джейк очень уважает Фрэнка и обрадовался, что Фрэнк будет путешествовать вместе с ними.

— А кто-нибудь еще поедет с нами? Прошла минута, пока она разобрала ответ.

— Джоакин. Какое красивое имя! Джейк что-то неразборчиво пробормотал.

Канзас— Сити, еще более провинциальный город, чем Луисвилл, понравился Морган. Народ был одет отнюдь не модно.

— Сет! — сказал такой же здоровяк, как и сам Сет, подойдя к нему сзади, когда тот привязывал лошадь у юстиницы. Они крепко пожали друг другу руки, очевидно радуясь встрече. — Ну, Джейк, старая жаба, ты все такой же страшный, как и раньше. — Его глаза остановились на Морган.

Сет наблюдал за ним.

— Это моя жена Морган, — сказал он сухо.

Реакция Фрэнка была незамедлительной, но он понял, что не все в порядке. Фрэнк опасливо протянул руку и помог Морган выйти из фургона.

— Рад познакомиться, миссис Колтер.

Лицо Морган просветлело:

— Джейк много рассказывал о вас, но не назвал вашей фамилии. Он улыбнулся:

— Грейсон, но все зовут меня просто Фрэнк.

— В таком случае зовите меня Морган. Все еще улыбаясь, они направились в гостиницу. Заполняя карточку, Сет сказал Морган:

— Иногда моя робкая женушка теряет застенчивость. Наверное, она хранит ее только для своего мужа?

Морган удивилась. В его голосе звучала враждебность, но она не успела ему ответить, потому что он отвернулся к хозяину гостиницы.

Джейк слышал, что сказал Сет, и прошептал Морган:

— Он ревнивый, — и пошел наверх за Фрэнком. Сет вновь обернулся к Морган, взял ее за руку и отвел в сторону:

— У них нет смежных комнат. В гостинице осталась только одна свободная. Я могу спать вместе с Фрэнком и Джейком.

Их глаза встретились. Ей не хотелось, чтобы все знали правду. Пусть лучше думают, что между ними обычные супружеские отношения.

Опять заговорил Сет:

— Джейк уже знает. А если ты хочешь, чтобы Фрэнк не знал, то скажи, и я что-нибудь придумаю. Морган опустила глаза:

— Мне не хотелось бы, чтобы он знал.

Может быть, это было только ее воображение, но ей показалось, что на лице Сета промелькнуло облегчение.

Он проводил ее в маленькую, но чистую комнату с одной узкой кроватью, занимавшей большую часть пространства.

Морган села на кровать, так как больше сидеть было негде. Она смотрела на Сета. Не обращая на нее внимания, он начал раздеваться.

— Сет, что ты делаешь?

— Хочу смыть с себя дорожную пыль перед обедом. — Он повернулся к ней. — Ты ведь можешь не смотреть, если не хочешь.

Она пересела на другую сторону кровати к окну и стала разглядывать оживленную улицу, но сосредоточиться на этом было трудно.

Он почти не говорил с ней со вчерашнего вечера в родительском доме. Она пыталась представить себе Трагерн-Хауз, но видела только сердитые глаза Сета. Она слышала, как Нора сказала, что Морган полюбит Сета.

— Морган?

Она обернулась. Сет стоял очень близко. Ей хотелось плакать. Невольные слезы навернулись на глаза.

Сет опустился на колени. Она была еще таким ребенком!

— Что с тобой, малютка? Если ты не хочешь, чтобы я остался, то я уйду куда-нибудь.

Его голос звучал так нежно… Она не должна любить его. Она знакома с ним меньше месяца. Почему же его образ так ярок, а воспоминание о Трагерн-Хаузе потускнело?

Полились слезы, и она отвернулась и спрятала лицо в подушку, чтобы как следует выплакаться — ведь она так долго не давала им воли.

Сет стоял у кровати на коленях. Взглянув озадаченно на Морган, он встал и взял ее на руки, затем сел на кровать, откинувшись на изголовье. Так он держал ее и гладил по голове, а она все плакала. Когда рыдания стихли, Морган услышала его голос.

— Успокойся, mi querida. Тебе ничто не грозит. Никто тебя не обидит Я больше не буду беспокоить тебя. Тебе нечего бояться.

Морган приподнялась, чтобы взглянуть на него, но он снова нежно опустил ее голову к себе на грудь и начал что-то напевать. Было так тепло и приятно слушать его, чувствовать себя защищенной. Может быть, если она полюбит его, он тоже смог бы полюбить ее когда-нибудь?

Когда Морган проснулась, наступил уже день. Она лежала в постели, одетая, но укрытая простыней. Последнее, что она помнила, перед тем как уснуть, что она лежала на руках у Сета и слушала, как он поет.

Умывшись и причесавшись, она почувствовала волчий аппетит.

В дверь постучал Джейк, и вместе они спустились вниз позавтракать. Ей хотелось знать, где Сет, и где он спал, и что делает сейчас.

Внизу у лестницы стоял один из самых красивых мужчин, которых она когда-либо видела. Его иссиня-черные волосы были тщательно причесаны, одежда безупречна и самого тонкого вкуса. Он был похож на того мужчину, которого она видела в журнале тетушки Лейси и ради которого молодая женщина бросила мужа и детей. Конечно, тот мужчина в журнале оказался плохим человеком. А этот улыбнулся и протянул ей руку:

— Да, это, должно быть, прекрасная новобрачная.

Морган почувствовала, как напряглась рука Джейка.

Не обращая на него внимания, красавец взял ее руку в свою, как если бы они были знакомы много лет.

— Разрешите мне, Морган. Я могу вас так называть, поскольку мы с вами такие близкие соседи.

— Э… — пробормотала Морган. Действительно, мужчина был неотразим. Морган показалось, что она как бы подтянулась.

Он слегка улыбнулся, показав идеально белые зубы.

— Антонио Джоакин Сантьяго де Монтойя-и-Гарсия к вашим услугам. Можете звать меня Джоакин. — В тот момент, когда они входили в столовую, он поднес ее ладонь к губам, глядя ей прямо в глаза.

Морган еще и слова не успела сказать. Его глаза оказывали на нее гипнотическое воздействие. Она услышала громкий смех, это смеялся Фрэнк, и быстро повернулась к нему. Сет злобно глядел на нее. Почему он так смотрит? Она подошла к столу и села.

Фрэнк снова засмеялся:

— Ну, Джоакин, кажется, ты одержал еще одну победу. Но я считаю, что тебе лучше держаться подальше от этой леди. В противном случае тебе придется иметь дело со стариной Сетом.

Сет смотрел в пустую тарелку. Они еще ничего не заказали, ожидая Морган.

— Я свою жену в цепях не держу.

Джоакин был очень спокоен, он как будто не замечал, что за столом возникла напряженность. Он посмотрел на четыре лица за столом. У Сета и Джейка они были сердитые, Фрэнк смеялся, а Морган глядела на понурившеюся Сета с недоумением и беспомощно. Джоакин подумал: «Очевидно, перед нами очень любящая жена, и почему-то не очень желающий ее муж».

Тонкий наблюдатель, Джоакин любил собирать информацию по крохам для использования в будущем. Сейчас ему необходимо побольше узнать от Сета.

— Сет, расскажи, где ты повстречал такую хорошенькую молодую женщину. Хотя — ты ведь всегда был невероятно удачлив.

Сет, казалось, успокоился, но лицо у него по-прежнему было напряженное. Морган не понимала, против кого направлен его гнев — против нее или Джоакина.

— Отец Морган много лет прожил в Нью-Мехико. — Сет намеренно направил разговор в более безопасное русло.

Трое других мужчин с интересом посмотрели на Морган.

— Я не видела своего отца с младенческих лет. И только недавно узнала, что он умер.

— Плохо, что он ушел из жизни, так и не увидев опять свою прекрасную дочь. — Джоакин снова поднес руку Морган к губам: — Разрешите мне выразить мою искреннюю симпатию?

Джейк, который сохранял спокойствие во время всей этой сцены, чуть не накинулся на Сета:

— Что с тобой происходит, парень?

Сет откинулся на спинку стула и улыбнулся Морган. Но это была холодная улыбка, глаза его не потеплели.

— Моя женушка способна сказать мужчине «нет», когда сочтет это нужным.

Морган поднялась очень тихо и медленно, избегая взгляда Сета.

— Извините меня. Мне как-то совсем не хочется есть. — Она повернулась и ушла, предварительно заверив Джоакина, что в сопровождении не нуждается.

Идя к себе, она все больше сердилась и когда вернулась в свою комнату, то была вне себя от злости. Она села на кровать. Надо было о многом подумать. События развивались вопреки ее плану.

Весь день Морган провела в лавках, пока мужчины загружали фургоны. Она остановилась перед витриной, привлеченная видом сверкавшего в солнечных лучах платья, и вошла в магазин будто под гипнозом, не отрывая от него глаз.

— Могу я вам чем-либо помочь? — послышался мягкий голос.

Морган вздрогнула, смущенная тем, что ее застали глазеющей. Платье алого цвета, с глубоким вырезом на груди, украшенное по лифу и подолу нешироким, всего в дюйм прекрасным бургундским кружевом. То, что не совсем открывал глубокий вырез, должен был едва прикрывать кружевной ажур. Выше пояса, как раз под лифом, находилась шелковая лента, завязанная на спине в стиле ампир. Тонкая ткань плотно обхватывала талию, переходила в длинную, пышную, как колокол, юбку. Рукава с буфами доходили только до середины предплечья.

Продавщица проследила за взглядом Морган и представила себе, как молодая блондинка будет выглядеть в этом элегантном красном платье. Оно отлично бы ей подошло.

— Меня зовут мисс Саттерфилд. Это платье словно предназначено для вас.

Ее голос показался Морган искренним.

— Да, — прошептала она.

Оторвавшись от созерцания, мисс Саттерфилд сказала:

— У этого платья очень странная история. В прошлом году ко мне пришла молодая женщина и попросила дать ей работу. Конечно, не зная, как она шьет, я не могла ее нанять, о чем и сказала. Она очень разволновалась и ушла, но через два часа вернулась с этим платьем. Я убедилась, что качество работы высокое, хотя фасон был в моде сорок лет назад. Она сказала, что этот фасон увидела в книге. Я так и не узнала, где она раздобыла такую ткань, но точно знаю, что кружева она сделала собственноручно.

Какое— то время женщины смотрели на платье.

— Хотите примерить? — Глаза продавщицы заблестели.

Морган, никогда не придававшая большого значения одежде, вспомнила, как, собираясь на бал к Синтии Фергюсон, она пыталась представить себя в платье из красного шелка. Она знала, что это платье ей бы пошло.

— Нет, сейчас я не буду его примерять, но вы заверните его и попроще, пожалуйста. Завтра я уезжаю с фургоном, и пакет не должен быть слишком большим.

— Хорошо.

Уходя, Морган недоумевала, что заставило ее поступить таким образом. Она ведь никогда не сможет носить такое платье. Всю дорогу до гостиницы она твердила себе, что должна немедленно вернуть платье.

За ленчем их было трое: Морган, Фрэнк и Джейк. Сет и Джоакин отправились по делам в город. И она была рада, потому что не хотела видеть ни того, ни другого.

За обедом Сет избегал ее взгляда, а она старалась не смотреть на Джоакина. Он был очень обаятелен и казался очень участливым.

В ту ночь Сет не пришел в их комнату. Она не спала, смотрела на звезды в окне и думала, где он лег в эту ночь.

Глава пятая

Все говорили Морган, что первая часть путешествия будет самой легкой, но для нее она оказалась невообразимо тяжела. Дни были бесконечны и жарки, а ночи очень коротки. Первую неделю она так уставала, что едва могла говорить. Кто-то всегда готовил для нее постель под фургоном. Кто это делал, она так и не узнала. Обычно она настолько уставала, что не могла есть и даже умыться. Единственным ее желанием было лежать спокойно, чтобы тело отдохнуло после тряски в фургоне. Однако твердая, холодная земля облегчения не приносила.

К восьмому дню она начала воспринимать окружающее, привыкать к нескончаемым дням и жесткой постели. Впервые за все это время она села у костра и выпила чашку кофе, приготовленную Джейком.

— Как хорошо видеть тебя снова среди нас, — сказал Фрэнк, улыбнувшись. Морган тоже улыбнулась.

— Всегда приятно, когда с тобой рядом красивая женщина, где бы ни находиться.

Морган становилось не по себе от любезностей Джоакина. Хотя это и было приятно, но всегда казалось, что Сет при этом хмурится. Подбрасывая ветки в костер он и на этот раз буркнул:

— Может быть, моя жена уже в состоянии потрудиться и помочь мужчинам, а не ждать, когда ее обслужат.

В ответ Морган, как она думала, очень мило улыбнулась и сказала:

— Конечно, Сет, я очень хотела бы помогать вам. — Она не желала расстраиваться из-за его ворчливого настроения.

Сет бросил ей одеяла:

— Тогда приготовь сегодня постели.

Озадаченная, она посмотрела на него, но он жестом позвал ее к фургону. Он показал, как постелить одеяла, чтобы получилось более или менее удобно. Это было ее место, потому что именно сюда несколько последних ночей она вползала, под фургон. Молча она наблюдала, как Сет постелил вторую постель недалеко от ее.

— Зачем? — удивилась она. Он ответил, усмехнувшись:

— Это постель твоего мужа. Каждую ночь, когда я ложился, ты уже спала, и каждый раз рядом со мной. — Неожиданно улыбка исчезла, и он внезапно ушел.

В эту ночь Морган ощущала рядом тепло Сета. Она слышала его ровное, глубокое дыхание и чувствовала себя в безопасности.

Со временем дни стали привычны и приятны. Сет все еще был холоден с Морган, но его неприязнь ослабла. Джоакин, казалось, был всегда рядом с ней. Когда она в чем-нибудь нуждалась, он мгновенно оказывался тут как тут.

Однажды перед вечером они остановились в местечке Каунсил-Гроув.

— Морган, ты умеешь стрелять из ружья? — спросил ее Сет.

— Нет.

— Тебе это может понадобиться. Я научу тебя.

Лесом они вышли на маленькую поляну. Сет сделал отметку на дереве и отошел назад.

— А теперь прижми ружье к плечу вот так, — показал он.

— Не думала, что оно такое тяжелое.

— Сейчас я тебе покажу, — Сет стоял за ней, а его сильные руки обхватили ее.

Ей была приятна эта близость. Они не стояли так близко друг к другу со времени отъезда из Кентукки. Почувствовав его тепло, она прижалась к нему.

Сет наклонил голову к ней, показывая, как целиться. Ее волосы хорошо пахли, а шея слегка увлажнилась от дневной жары. Он взглянул на нее, почувствовав ее движение, и невольно задышал чаще. Ее маленький круглый зад прижался к его чреслам, и его пронзило желание.

— Черт возьми, — сказал он, опустив руки и отвернувшись от нее.

— Сет? — Она не поняла, почему он рассердился, подошла и дотронулась до его руки. Он резко отдернул свою.

Она вспыхнула и отвернулась.

— Моя мать была права. Мужчины действительно непонятные существа. То ты ведешь себя по-дружески, то ругаешь меня — Она пошла в лагерь, ускоряя шаг и все более сердясь.

Успокоившись, Сет догнал ее в несколько больших шагов. Но взгляд и голос у него были все такие же злые. Резким движением, причинившим ей боль, он повернул ее к себе. Ей в лицо брызнуло солнце.

— Твоя мать! Если бы твоя мать вообще была хоть сколько-нибудь матерью, она бы научила тебя уму-разуму. Если бы она о тебе заботилась по-настоящему, она бы рассказала тебе об отношениях мужчины и женщины и не заточала тебя в доме, как монахиню.

Она вырвала руку и крикнула в ярости.

— Как ты смеешь! Твое поведение только подтверждает то, что она была права. Я не могу говорить с тобой, даже находиться рядом, чтобы ты не разозлился без всякого повода.

И быстро пошла по тропинке к фургону. И вновь Сет нагнал ее, еще более разъярясь. Он перегородил ей дорогу и, стиснув зубы, процедил:

— Ты чертовски права, я не могу быть рядом с тобой. Чего ты ожидаешь, если трешься о меня?

— Я трусь? О чем ты говоришь? — Она взглянула на него с ненавистью.

Он порывисто обхватил руками ее голову и прижался губами к ее губам. Его поцелуй был нежным, и в нем таился вопрос. Морган опять почувствовала, будто земля под ней проваливается. Тело обмякло, но одновременно каждая жилка встрепенулась. Она коснулась его пояса, ощутив твердые мускулы живота.

Он осторожно освободился и взглянул: глаза у нее были закрыты. Тонкие прожилки просвечивали сквозь веки. Ресницы были длинные и густые. И он прошептал:

— Твоя мать должна была объяснить, как легко возбудимы мужчины. Вот почему я не могу быть близко и не сердиться, не имея возможности любить тебя.

Она успокоилась, но в ушах звучали слова матери, столько раз слышанные и заученные наизусть. Она уже не сердилась, но была настроена решительно и ответила свысока:

— Моя мать была права, когда говорила, что мужчины не могут любить, что они заботятся только о лошадях и делах, а женщинами только пользуются. С тех пор как мы познакомились, мистер Колтер, вы были со мной не так внимательны и заботливы, как с вашими лошадьми. А сейчас, извините, у меня кое-какие дела в фургоне.

Она ушла, и он остался один.

— Что случилось, моя прелестная голубка? — спросил Джоакин тихо и очень задушевно.

Морган прислонилась к дереву, стараясь сдержать подступающие слезы.

Она шмыгнула носом и бросила на него тревожный взгляд.

— Я, кажется, не понимаю мужчин.

— Ах, но мужчин понять очень легко. А вот женщины — это загадка. Они управляют мужчинами.

— Управляют мужчинами! Мне кажется, я даже не умею разговаривать с ними.

— Просто у вас любовная размолвка. Скоро помиритесь и опять будете счастливы.

Она взяла Джоакина под руку, и он проводил ее к фургону.

На следующий день Фрэнк учил Морган стрелять. Сет ее избегал.

Однажды, когда Джоакин и Морган, смеясь, возвращались с ручья, им дорогу загородил Сет. Взгляд у него был удивленно-насмешливый.

— Джоакин, кажется, моей женушке нравится твое общество. Обычно она не слишком дружелюбна с мужчинами.

Джоакин перевел взгляд с Сета на его жену.

— Морган приятный человек. Я завидую мужчине, у которого такая жена. Извините, я должен еще кое-что сделать перед завтрашним переездом.

Молча Морган пошла по тропинке. Сет шел рядом.

— Смотри! — сказал Сет, указывая на дерево.

— Ничего не вижу.

Он встал за ее спиной, взял за плечи и повернул так, что она увидела сидящего на ветке ярко-красного кардинала. Они улыбнулись.

— Я вышел прогуляться. Когда весь день на лошади, неплохо размять ноги. Хочешь, пойдем вместе?

Она улыбнулась. Он протянул руку, и она взяла ее.

— Тогда пошли.

И они побежали, и Морган, спотыкаясь, едва поспевала за ним.

— Эта зелень напоминает мне Кентукки, но скоро она останется позади.

— Расскажи мне еще о Нью-Мехико. Это действительно бесплодная равнина?

— Но это совсем не равнина. Некоторым она кажется бесплодной, но я так не думаю. Мне пустыни и горы всегда казались волшебной страной.

По изгибу речушки они подошли к уединенному месту, где деревья нависали над водой.

— После пыльной дороги неплохо смыть дорожную пыль. Пожалуй, я поплаваю. Хочешь со мной? — В его глазах мелькнул огонек.

Она еще не успела ответить, а Сет уж сбросил сапоги и рубашку. У него были огромные выпуклые мышцы. Морган смотрела как зачарованная.

Когда он начал снимать брюки, она охнула:

— Сет…

Он улыбнулся:

— Разве ты забыла, mi querida, что мы женаты. И ничего в том нет дурного, если я разденусь на глазах у жены. В конце концов, можешь отвернуться.

Она отвернулась и стала рассматривать ствол дерева, пока не услышала громкий всплеск воды.

— Вода такая теплая. Хочешь присоединиться?

Ей этого хотелось, она жаждала смыть грязь и пыль. Мытье с губкой в фургоне никогда не давало настоящей чистоты.

— Нет, я просто посижу, опустив ноги в воду. — Она смотрела, как Сет поплыл вниз. Какие сильные у него спина и руки. Она ясно видела в воде руки, спину, ягодицы и бедра. Морган вздрогнула. Она так и не стала купаться. Потом Сет вернулся, и она ушла до того, как он стал одеваться.

— Ладно. Можешь вернуться. Больше не буду тебя смущать. — Он не надел рубашку, а стал, как полотенцем, вытирать ею мокрые волосы.

Она села и прислонилась к дереву. Сет опустился рядом, потом повернулся, положил ей голову на колени и закрыл глаза.

— Сет, расскажи о себе. Обо мне ты уже много знаешь. Джейк о тебе рассказывал, но хотелось бы, чтобы тырассказал сам.

Он сложил руки крестом. Она потянулась, сняла листик у него с живота и опять опустила руку. Кожа у него была такая теплая. Другой рукой она поправила завиток его волос, выглядевший на солнце совсем светлым.

— А что тебе рассказал обо мне Джейк? — Он остро чувствовал ее прикосновение.

— Он думает, что ты вряд ли когда влюблялся и что ты только использовал женщин. — Она запнулась. — И еще он говорил, что многие женщины хотели бы выйти за тебя замуж.

Сет рассмеялся:

— Наверное, это так. Но, по-моему, большинство женщин хочет выйти замуж. Просто случайность, что я не женат.

Его голова еще глубже ушла ей в колени, он взял ее руки в свои, и теперь уже две пары рук лежали у него на груди.

— Ну а ты сам, ты когда-нибудь был влюблен?

Он с минуту молчал.

— Нет. Во всяком случае, я никогда не встречал женщину, с которой хотел бы прожить всю жизнь. Обычно я очень быстро устаю от них.

Он поднял ее руку, чтобы поцеловать в ладонь. Глаза его все еще были закрыты. Он почувствовал. как Морган слегка вздрогнула, когда его губы коснулись ее руки.

— А твоя девушка в Нью-Мехико?

Он взглянул на нее, затем снова закрыл глаза. На щеках появились глубокие ямочки. Было видно, что он пытается подавить смех.

— Джейк много чего тебе рассказал, правда? Мэрилин очень хороша и очень… э… услужлива, но я в нее не влюблен.

Морган коснулась головой ствола и улыбнулась. Она была счастлива.

— Сет, ты сказал, что моя мать ошибалась, что она должна была рассказать мне об отношениях мужчины и женщины. — Она запнулась. Сет молчал, он был весь внимание. — Я не понимаю мужчин. И я совсем не понимаю тебя. Иногда ты такой добрый, а потом так взглянешь, словно меня ненавидишь. А потом опять, вот как сейчас, у меня появляется такое чувство, будто я знаю тебя всю жизнь. Глаза Сета посерьезнели.

— Да, малышка, иногда я сам себя не понимаю. Порой я ненавижу тебя, а порой мне хочется схватить тебя на руки и подбросить вверх. Но сейчас я хочу только спокойствия. — И он опять закрыл глаза.

Морган опять прислонилась к дереву, а потом прошептала:

— А тебе когда-нибудь хотелось подбросить вверх Мэрилин?

Сет громко захохотал:

— Чтобы подбросить Мэрилин Уилсон, нужен мужчина побольше меня. Я вижу, ты не дашь мне отдохнуть. Пойдем посмотрим, что Джейк приготовил на ужин.

Он повернулся и с минуту внимательно разглядывал ее.

— Боже, как мне не нравится, что ты прячешь волосы. — Он протянул руку ей за голову, распустил пучок и разбросал волосы по плечам. — Так лучше.

Потом он встал, взял Морган за руку и притянул ее к себе. Взгляд ее выражал полное доверие.

— О, Морган, — простонала он, — смогу ли я не касаться тебя целый год? Морган улыбнулась.

— Это просто: если не догонишь, то и не коснешься! — крикнула она через плечо, припустившись бегом по тропинке.

Сет помедлил, схватил рубашку, заткнул ее за пояс и бросился вдогонку.

Уже перед самыми фургонами Сет сумел догнать Морган и схватить ее за талию. Неудержимо смеясь, изо всех сил колотя и сопротивляясь, она оттолкнула его.

— Не догоню? Но ведь ты не больше комара, — передразнил он.

Он поднял ее над головой и несколько раз покрутил в воздухе.

— Нет, нет, — кричала Морган, задыхаясь от смеха.

Сет перекинул ее через плечо, шлепнул по заду за то, что она брыкалась, и внес ее в лагерь.

Джейк и Фрэнк подняли головы от костра.

— А я думал, на нас напали индейцы, — произнес Джейк хмуро. Сет только улыбнулся.

Морган в смущении прошептала у него за спиной:

— Сет, отпусти меня.

Когда Сет пронес Морган перед ними в фургон, она услышала, как Джейк сказал Фрэнку:

— По крайней мере, этот парень знает, как надо обращаться с женщинами.

Никто не заметил, что в тени дерева с очень мрачным видом стоял Джоакин.

Сет опустил Морган на землю у задней стенки фургона подальше от костра. Она прислонилась спиной к фургону, а он оперся о него обеими руками и словно взял ее в кольцо.

— Сет, это ужасно. Что подумают обо мне Джейк и Фрэнк? — пристыдила она его, но голос звучал неискренне, потому что ее душил смех.

Он наклонился к ней:

— Продолжай так смотреть на меня, и я, возможно, не только возьму тебя на плечо.

Она не понимала, каким взглядом смотрит на его обнаженную грудь и мягкие курчавые волосы на бронзовой коже. Она покраснела и отвела взгляд, и в этот момент он наклонился и поцеловал ее в ухо. Его губы были влажные и нежные.

— Морган, дорогая, — прошептал он. Его руки обняли ее плечи, а она обхватила его пояс. Так они простояли молча несколько минут.

Морган чувствовала его кожу на своей щеке, его руку, нежно поглаживающую ее по голове, играющую ее волосами. Она ни о чем не могла думать, она только чувствовала безопасность и умиротворение от близости к этому человеку. Он отодвинулся первым.

— Ты — колдунья, ты знаешь это? — произнес он хрипло. — Поди и принеси мне что-нибудь поесть, как послушная маленькая жена.

— А ты сам не пойдешь? — Ей не хотелось его оставлять.

— Морган, тебе нужно еще много узнать о мужчинах. Я побуду здесь еще несколько минут, пока не смогу предстать перед обществом в приличном виде. — И посмотрел вниз.

Морган тоже перевела взгляд на большое уплотнение в брюках.

— О, — пробормотала она, повернулась и быстро пошла к костру.

В этот вечер Джоакин был очень молчалив. Обычно ему удавалось сесть поближе к Морган и осыпать ее комплиментами. Но в этот раз она бы его не услышала. Джоакин видел, что каждый ее взгляд и жест были предназначены Сету.

Был момент, когда Сет вдруг встретился взглядом с Джоакином и прочел в нем неприкрытую ненависть. Через секунду на лице Джоакина появилось обычное выражение. Несколько секунд Сет недоумевал, что такое мелькнуло в глазах Джоакина, но вскоре забыл об этом. Он многое не понимал в испанцах.

Джоакин Монтойя владел очень крупным ранчо к югу от более скромного ранчо Сета. Сет редко думал о Джоакине, кроме случаев, когда его чересчур слащавые манеры вызывали у него отвращение. Другое дело — его красивая сестра Лена. Когда Сет впервые поцеловал ее, она почти прокусила ему губу, а затем откинула голову назад и рассмеялась. Любить ее было все равно что дикую кошку. Целую неделю у него болела от ее ногтей спина, а ранка на плече от ее укуса заживала две недели. Сет редко думал о семействе Монтойя.

Он все еще сидел у костра, обсуждая планы дальнейшего путешествия, когда Морган отправилась спать под фургон. Она лежала на спине, держа руки под головой, и рассматривала утыканный гвоздями низ фургона. Она вспоминала прошедший день, и от воспоминаний о Сете, его смехе, его касаниях, близости в течение всего дня кожа ее горела, а дыхание становилось все глубже и неровней.

Когда Сет лег рядом, так близко к ней, она протянула руку, чтобы коснуться его.

— О, нет, mi quenda, — прошептал он. Поцеловав кончики ее пальцев, он отвел ее руки. — Сегодня я больше не вынесу поцелуев и прикосновений. Я же только человек. Спи и сегодня меня больше не испытывай.

Он перевернулся на живот, и вскоре Морган услышала его спокойное, ровное дыхание.

* * *

На следующую ночь разбили лагерь у Даймонд-Спрингс. Сет взял Морган за руку и повел посмотреть источник, бьющий из большой полой скалы. Вода была чистая и прохладная. Они приволокли в лагерь полные бочонки, всю дорогу посмеиваясь друг над другом.

В лагере Морган вымыла голову в ведерке с чистой, прохладной водой. Когда, сидя перед костром, она поворачивалась к огню, чтобы высушить волосы, все четверо мужчин смотрели на нее как зачарованные.

— В жизни никогда не видел таких волос, — пробормотал Джейк.

— У моей дочки волосы почти такого же цвета, но не такие густые, — добавил Фрэнк.

Сет захватил в горсть прядь волос и заставил ее повернуться.

— Кажется, надо тебе отсюда уходить, а то придется драться за тебя. — Он с силой потянул ее вверх за волосы, и она встала.

— Сет, мне больно.

— Если бы я не знал тебя так хорошо, я бы решил, что ты ведешь себя не как леди. Ты здорово это придумала, сидеть у костра, распустив локоны.

Его ладони утонули в ее волосах, и он повел ее в темноту леса, прочь от костра.

— Сет, — сказала она, сердясь, — я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Я тоже. Наверное, с каждым днем ты нравишься мне все больше. И я все больше думаю о тебе. Каждый раз, когда я удаляюсь в кусты, мне хочется, чтобы ты была со мной.

Морган почувствовала, как у нее учащенно забилось сердце.

— Сет…

Она подняла руки, и губы их встретились. У нее словно пламя вспыхнуло внутри. Она чувствовала движение его губ Вот он коснулся ее языка. Она все теснее прижимала его к себе. Ногой он раздвинул ее ноги, и она чувствовала его твердое бедро, и это ее взволновало.

Он целовал ее шею, слегка прикусывая. По спине к бедрам побежали мурашки.

Издалека донесся голос Фрэнка, он звал Сета. Но им не хотелось слышать его.

— Черт его побери, — прошептал Сет ей на ухо. — Милая, мне надо идти. Может, Фрэнк — твой ангел-хранитель?

— А может, дьявол, — еле слышно прошептала Морган.

Сет отступил, удивляясь, затем усмехнулся.

— Мне кажется, провести год с тобой будет очень приятно. — Он поцеловал ее в лоб и ушел.

Морган тоже пошла в лагерь и издали смотрела, как Сет разговаривает с Фрэнком. Она не хотела ни о чем думать, единственным ее желанием было, чтобы он вернулся с ней в прохладный лес. «Может, я действительно люблю его, — подумала она. — Интересно, можно ли так быстро влюбиться?»

Прождав несколько минут, она стала мерзнуть и вернулась в лагерь.

В лагерь прибыл местный житель, и Сет должен был уехать этой ночью с ним, чтобы обследовать путь впереди и выбрать лучшее место для переправы через Тополиный ручей.

Упаковывая снаряжение, он сказал Морган, что они увидятся через два дня на переправе.

Перед тем как расстаться, он ее обнял и так простоял немного, а потом нежно поцеловал:

— Будешь думать обо мне, пока меня не будет? — Глаза его смеялись.

— Может быть. — Они радостно улыбнулись друг Другу, и он уехал.

В тот вечер за ужином Джоакин был особенно внимателен.

— Может быть, после ужина вы погуляете со мной? Я уверен, мой старый друг Сет хотел бы, чтобы кто-то развлекал его жену.

— Морган должна помочь мне убраться в лагере, — тут же выпалил Джейк.

Джоакин холодно взглянул на него.

— Не думаю, что Морган обычно этим занимается, и не вижу в этом необходимости сегодня. Можно мне сопровождать вас? — И он предложил Морган опереться на его руку.

Некоторое время они шли молча. Светила луна.

— Морган, как получилось, что вы вышли замуж за Сета?

Морган вздрогнула. Она надеялась, что никто, кроме Джейка, не знал о брачном соглашении.

Джоакин продолжал:

— Я спрашиваю это потому, что изучаю людей и вижу, между вами что-то не так. Я знаю, что каждую ночь Сет спит отдельно от своей маленькой супруги. — Он коснулся щеки Морган. — Если бы у меня была такая прекрасная жена, я бы никогда не уехал от нее, пусть хоть все ручьи на свете грозят наводнением.

Она порывисто отстранилась от него.

— Не говорите ничего о Сете! Я ему многим обязана, и он добр со мной.

— Извините меня. Я только хотел быть вашим другом, сказать вам, что если у вас есть потребность с кем-нибудь поговорить, то я готов выслушать.

Она пристально посмотрела на него. Его утонченная, выхоленная красота резко отличалась от грубоватой мужественности Сета.

— Джоакин, извините, что я вспылила. Спасибо за предложение. Я буду помнить о нем.

Всю ночь, пока Сет ехал, он думал о том, как нежна Морган, о том, как она жадно отвечала на его поцелуи. Он тряхнул головой, чтобы вернуться к действительности, и пришпорил лошадь. Ему хотелось вернуться к жене.

Эти два дня Джоакин почти не оставлял Морган одну. Он больше не спрашивал ее о взаимоотношениях с Сетом. Вместо этого он старался быть приятным попутчиком и заставить ее забыть о муже.

Вместе Джоакин и Морган пошли за водой. Морган пристально смотрела в воду и вспоминала, как два дня назад они сидела у ручья, а голова Сета лежала у нее на коленях.

Джоакин тихо засмеялся.

— Вы как нимфа у воды, которая ждет своего возлюбленною Маленькая Морган, скажите, что у вас на уме?

— Я думала только о воде и о том, какая она прохладная. — Она улыбнулась и, отведя взгляд, спросила: — Джоакин, а вы были когда-нибудь влюблены?

Он внимательно посмотрел на нее, прежде чем ответить.

— Да, однажды, когда я был очень молод.

— Это очень переменило вас? Я хочу сказать, вам… казалось, что никто и ничто, кроме любимой, для вас не существует?

— Да, так оно и было.

Его глаза затуманились, и он отвел взгляд в сторону. Какое-то время они молчали.

— Но Джейк говорил, что вы не были женаты.

— Нет, — ответил он тихо. — Она погибла во время верховой прогулки, за несколько дней до нашей свадьбы. — Его голос посуровел, а затем он прошептал: — Я умер вместе с ней.

Морган, смущенная тем, как странно зазвучал голос Джоакина, замолчала.

— Морган, мы стали слишком серьезны. Такой красивый закат, я наедине с прекрасной женщиной, но говорю о серьезном.

— Джоакин, я совсем не прекрасна. И вы, конечно, знаете это.

Она заговорила весело и беспечно.

— Я видел много женщин и знаю, что вы можете быть прекрасной. В последние дни я замечал у вас такое выражение глаз, что совершенно вас преображало. Вы слишком печальны и пытаетесь это скрывать.

* * *

Обратно к Морган он ехал даже ночью. Ему было непривычно чувство, владевшее им. Он жаждал видеть ее, обнять ее, смотреть, как она бежит ему навстречу.

Он шумно въехал в лагерь, соскочил с лошади, бросив поводья Джейку:

— Где она?

— У ручья.

Джейк глядел, как Сет бежит вниз по тропинке. Никогда еще он не видел такого выражения на его лице.

— Наконец, малыш… влюбился, — пробормотал он и улыбнулся. Но затем вдруг нахмурился. — Боже, надеюсь, этот Монтойя не позволит себе своих штучек с нашей малюткой.

Когда Джоакин сказал Морган, что она может быть прекрасной, он кончиками пальцев поднял ее подбородок так, что ее губы оказались на уровне ее губ, и наклонил к ней голову.

Сет подбежал как раз в тот момент, когда Джоакин поцеловал Морган. Мгновение Сет наблюдал за этой сценой, а затем повернулся и скрылся.

И тут Морган увидела широкую спину Сета, скрывавшуюся в лесу. Она сразу забыла о Джоакине.

— Сет!

Она удивилась, что он не ответил. Подобрав длинные юбки, она бросилась вслед. И опять он не ответил, когда она его позвала. Подбежав, она схватила его за руку и — встала перед ним.

Сет едва не прижал ее к себе. Потом вырвал руку и гневно пошел по тропе.

Морган не видела довольную улыбку наблюдавшего за всем этим Джоакина.

— Сет, что с тобой?

Он взглянул на нее с ненавистью. Низким голосом, как бы сдерживая ярость, он сказал:

— Что со мной? Я две ночи ехал, чтобы поскорее увидеть тебя, и что же я вижу? — Он кивнул головой в сторону ручья. Помолчав, он глубоко вздохнул. Ей казалось, что гнев его прошел, но глаза все еще сверкали.

— Извини меня. Это я виноват. Не надо было ждать от тебя чего-то другого. Ты ничем не отличаешься от других женщин.

Он дотронулся до ее груди под грубой тканью. И удивился, какая она полная. Она ойкнула и отстранилась.

— Но ты этого хотела, моя дорогая, если не со мной, так со своим другом-красавцем там, у ручья? Это такое было зрелище! Ты ведь настоящая актриса. Я почти поверил в твою невинность.

Он повернулся и ушел. Морган почти обезумела.

Актриса? Она вспомнила, как бежала к нему, как его ждала. А потом вспомнила поцелуй Джоакина. Так вот что так рассердило его? Нет, она должна найти Сета и убедить его, что Джоакин ничего для нее не значит.

Сет расседлывал лошадь.

— Сет, — сказала она тихо, — разреши мне поговорить с тобой.

— Нам не о чем говорить.

— Нет, Сет. Я понимаю, почему ты так рассердился. Ты видел меня с Джоакином, да? — Ее голос зазвучал умоляюще: — Сет, это ничего не значит. Это не то, когда ты целовал меня.

Он повернулся к ней, плотно сжав губы, в глазах стоял холод.

— Как я уже сказал, я не заковываю тебя в цепи. А что касается твоего сравнения, то это развлечение проституток. — И он отвратительно засмеялся. — Уходи от меня, я больше не хочу участвовать в твоих играх.

Глава шестая

— Джейк, что такое проститутка? Джейк чуть не уронил кусок бекона.

— Что?… — произнес он, запинаясь.

— Я как-то слышала такое слово, и мне интересно, что оно означает.

Прошло два дня, как Сет назвал ее так. Живя в уединении с матерью, а затем со столь же малообщительными людьми, как тетя Лейси и дядя Горэс, она никогда не слышала подобных слов.

— Ну… это такая женщина, которая оказывает… одолжения многим мужчинам, — ответил смущенно Джейк. — Но почему ты спрашиваешь об этом?

Морган не могла ему признаться, что так ее назвал Сет.

— Просто я где-то слышала это и мне стало любопытно.

Она сидела у костра, зашивая порванную рубаху Сета. За последние два дня они очень мало виделись. Вместе с Фрэнком он много рыбачил, стараясь поймать сома, а Морган собирала сухой навоз буйвола для костра Деревьев больше не было, началась прерия. Морган не нравился некрасивый пейзаж, она надеялась, что в Нью-Мехико местность не такая плоская и бесплодная.

На следующий день они переправились через Индюшачий ручей. Морган видела, как Сет снял рубашку и пытался вытащить лошадей на крутой топкий берег реки. Она была зачарована видом его великолепного торса. Она вспомнила, как он обнимал ее, как легко поднял и покрутил в воздухе, и затрепетала.

Под вечер начался дождь, такой сильный, что Джейк едва мог править лошадьми. Морган, сидевшая на фургоне, насквозь промокла.

— Иди внутрь, дурочка! — Крик Сета был едва слышен. Вода капала с его шляпы на пончо.

— Нет!

Он замахнулся на нее, и она быстро спустилась в фургон. Там было сухо, но на внутренней стороне обшивки повисли капли воды.

Теперь, в фургоне, она была рада, что он заставил ее влезть внутрь. Она сняла верхнее платье и вытерлась. Было приятно растереться до красноты. Она поискала что-нибудь теплое и нашла на дне ящика робу Сета — огромную, но мягкую и теплую. Она вытянулась на узкой койке и скоро заснула.

Проснулась она от голосов снаружи. Была ночь, фургон стоял, но дождь лил с прежней силой Она слышала, как Сет что-то крикнул у входа в фургон. Поднялся конец брезента, и Сет влез внутрь.

— Вставай, жена, и займись домашними делами, — сказал он насмешливо.

Она поспешно подчинилась, но споткнулась в длинной робе и едва не упала.

— Что на тебе?

— Твоя роба. Надеюсь, ты не против, было так холодно.

Он взглянул на нее, ярко-голубые глаза блеснули в свете фонаря.

— Помоги мне снять мокрое. Я так устал, что, кажется, не смогу раздеться.

Она обрадовалась, что он рядом и опять разговаривает с ней. Снимая с него сапоги и мокрые носки, она удивилась про себя, куда подевалась ее гордость.

Она быстро вытерла ему ноги, энергично массируя пальцы, пока они не согрелись. Затем расстегнула рубашку.

Сет откинулся на локти и подчинился ее заботим, как ребенок. Ворот робы на ней распахнулся, и он увидел ложбинку на груди Волосы падали водопадом на плечи и спину, тускло поблескивая в слабом свете фонаря.

Расстегнув на нем рубашку, она обняла его, чтобы вытащить ее из брюк. Он смотрел на ее макушку.

Сняв рубашку, она принялась растирать его полотенцем.

Морган старалась не думать о том, что делает, пыталась не смотреть на его большие руки и грудь, покрытую темно-золотистыми курчавыми волосами. Она растерла полотенцем мощные, плоские мускулы живота и потом спины.

Но вот она закончила его растирать, и Сет начал расстегивать ремень, чтобы снять брюки.

— Сет, — сказала она нерешительно. Он улыбнулся, поняв, что ее смущает.

— Хорошо, — сказал он и взял полотенце у нее из рук.

Морган села на постель, а Сет снял брюки и начал вытираться. Он сидел к ней спиной, и она старалась не смотреть, но тело его было прекрасным, как у греческих статуй, которые она видела в луисвиллском музее.

Внезапно он повернулся к ней, и она впервые в жизни увидела не музейную, а живую мужскую плоть. Девушка быстро отвела взгляд.

— Моя целомудренная молодая супруга быстро теряет невинность. Раз уж ты сказала, что мои поцелуи лучше, то реши, чье тело тебе нравится больше?

Она хотела быть его другом. Несколько дней назад она подумала, что может влюбиться в него. А сейчас из-за одного случайного глупого поцелуя он издевается над ней Хорошо, она тоже может обидеться.

— Мне нравится больше джентльмен, чем животное, которое не умеет вести себя цивилизованно, — выкрикнула она.

— Ну что ж, невинная девочка сбрасывает покровы стыдливости. Скажи мне, мисс, я должен получить двадцать пять тысяч за номинальный брак, или же это просто еще одна твоя придумка? А может быть — уловка и ты хочешь дать мое имя ублюдку, зачатому не со мной?

— Не понимаю, о чем ты говоришь!

— Теперь мне кажется, что с нашей первой встречи ты ведешь со мной игру, завлекая медленно, но верно к себе в постель. Ты демонстрируешь невинность, но в твоих поцелуях таится страсть, эту невинность отрицающая. И я только что подумал, а может быть, ты уже беременна и ведешь себя со мной как шлюха, чтобы потом отцом ребенка считался я?

Морган ничего не поняла, но тихо ответила:

— Ты слишком долго общался с такими женщинами. Я могу сказать тебе только то, что уже говорила, и если ты мне не веришь, я ничем не могу этому помочь. Я просила тебя жениться на мне, чтобы получить наследство, которое мое по праву. А целовала я тебя со страстью, так как мне показалось, что я могу тебя полюбить. Грустно думать, что я настолько глупа. В конце года ты получишь свои двадцать пять тысяч долларов и мы расстанемся навсегда. И я никогда не захочу больше видеть тебя. Все это время я тебе предлагала быть подальше друг от друга.

И она отвернулась.

— Да, ты права. Я тебе не верю. И думаю, что есть какая-то другая причина, почему ты меня заманила в эту ловушку, заставила жениться на себе. — И он сделал шаг в ее сторону с полотенцем на бедрах, схватил ее за волосы и дернул так, что голова откинулась назад. — Но с этой минуты ты будешь исполнять обязанности жены.

Она глядела на него и с ненавистью, и с изрядным страхом.

— Не смей ко мне прикасаться! Он засмеялся и отпустил ее.

— Я не притронусь к тебе, хотя бы ты была последней женщиной на земле, но ты — моя собственность, и через год ты будешь исполнять мою волю. А теперь ложись.

Он снова рассмеялся, но уже беззлобно, увидев, что она по-прежнему его боится.

— Ты что же думаешь, я буду спать под дождем?

Она легла подальше, насколько позволяла постель. Он снял полотенце и растянулся нагишом рядом, потом натянул на них обоих одеяло, и они заснули под звуки дождя.

* * *

Утром первым проснулся Сет. Увидев ее спящей, он улыбнулся и вспомнил все. что наговорил ей прошлой ночью. Ему хотелось поцеловать ее, обнять, любить. Потом он вспомнил ее вместе с Джоакином. Почувствовав, как во сне Морган теснее прижалась к нему, он тихо встал и быстро оделся.

Снаружи воздух был влажный, а земля превратилась в сплошную грязь от проливного дождя. После холодного завтрака они вновь пустились в трудную, скучную дорогу.

Вечером, когда путники остановились на ночевку, Морган отправилась собирать лепешки навоза. Уже в сумерках на краю лагеря она столкнулась с Джоакином.

— Морган, я заметил, что сегодня вы были грустнее обычного. Что-нибудь случилось?

С Джоакином она чувствовала себя хорошо. Он был внимателен, ему небезразлично было ее настроение.

— Разрешите помочь вам, — он взял у нее корзину. — Помните, что я ваш друг.

Она взглянула на него и улыбнулась.

— Спасибо, все такие добрые: вы, и Джейк, и Фрэнк, и… — Она нерешительно прервала себя.

— Ваш муж — человек очень неуравновешенный. Не думаю, что он умеет любить.

— Монтойя! — они повернулись и увидели, что в нескольких шагах от них стоит Сет. — Если ты хочешь, чтобы твоя тощая особа осталась в целости и сохранности, держись подальше от моей жены.

На мгновение в глазах Джоакина вспыхнула ненависть, но потом она уступила место удивлению.

— Покойной ночи, сеньор и сеньора. — Он улыбнулся Морган и ушел. Сет сверкнул взлядом:

— Тебя, кажется, нельзя оставлять одну даже на несколько секунд, — а потом протянул руку и погладил ее шею.

От его прикосновения ее кожа, казалось, ожила. Морган закрыла глаза и отдалась ощущению. Сет тихо застонал и отнял руку.

— А теперь давай поедим. Завтра мы будем у реки Арканзас, а перед переправой надо хорошо отдохнуть.

Сет сказал, что стали появляться следы присутствия индейцев и ей будет безопаснее не покидать фургон. Скоро они должны будут по очереди дежурить ночами.

Морган быстро разделась и нырнула в огромную ночную рубашку. Вошел Сет и увидел жену, стоявшую перед фонарем, свет которого делал рубашку почти прозрачной. Он разглядел ее стройные ноги и тонкую талию, а потом она шмыгнула под одеяло. Он нахмурился и отвел взляд:

— Когда-нибудь я сорву эту проклятую одежду и увижу, какая ты нагишом, — тихо пробормотал он.

— Ты что-то сказал? — спросила Морган из-под пледа.

— Надо спать, — ответил он сердито.

* * *

Река Арканзас была широкой и мелкой, с голыми берегами. Посреди нее был остров, поросший лиственными деревьями.

В этот вечер они остановились раньше обычного, чтобы утром переправиться через реку. Морган начала подумывать о том, чтобы выкупаться и вымыть голову. Она представила, как хорошо очутиться в воде и хоть раз как следует вымыться.

Сет и Фрэнк уехали вперед в поисках следов пребывания индейцев. С фургонами остались только Джейк и Джоакин. Если поспешить, то можно успеть вымыться до возвращения Сета.

Прихватив мыло и полотенце и сказав Джейку, куда едет, она отправилась к реке.

Через некоторое время Сет и Фрэнк вернулись в лагерь.

— Пока никаких признаков, ответил Фрэнк Джейку, — но много следов буйволов. Готовь сковородку для бифштексов из буйволятины.

— А где Морган? — спросил Сет из-за своего фургона.

Джейк оторвал взгляд от чашки с кофе.

— Она отправилась на тот островок, чтобы вымыться, — ответил он и опять повернулся к Фрэнку.

Сет быстро проверил, в лагере ли Джоакин. Тог сидел недалеко от костра и чистил серебряные украшения на седле. Джоакин ответил ему многозначительным взглядом.

Быстро оседлав лошадь. Сет отравился на остров. В воде он двигался медленно. Он знал, что сейчас не было никакой опасности, но сама мысль, что его жена находится так далеко от лагеря, была неприятна.

Он повел лошадь по песчаному острову в его дальний конец и привязал ее рядом с порослью сочной травы. Лошадь Морган стояла ближе к берегу. Он улыбнулся, увидев на берегу сложенную в стопку одежду. Сама она стояла по пояс в воде, повернувшись к нему спиной, всего в нескольких шагах. Голова была в мыльной пене. Он отступил под крону деревьев, где солнечный свет был не так ярок.

Лучи заходящего солнца мягко ложились на ее светло-золотую кожу. Он слышал, как она что-то напевала себе под нос, намыливая голову. Затем быстро повернулась, протянула руки и нырнула. Сет, прислонившись к дереву, резко выпрямился, дух его захватило — он впервые увидел ее обнаженной.

Никакая одежда не могла скрыть такое тело. Должно быть, это был какой-то оптический фокус или игра заходящего солнца. Морган говорила, что у нее фигура юноши. Именно так она иногда выглядела — как юноша в женской одежде. Как это очаровательное существо могло быть его некрасивой Морган?

Сет очнулся от этих размышлений, когда вдруг осознал, что Морган все еще не вынырнула. Он быстро вбежал в воду и устремился туда, где видел ее в последний раз. Нырнув, он нащупал маленькое тело. Ее нога застряла между двух коряг. Он раздвинул их и освободил ногу.

Сет вынес жену на берег и положил на песок. Откашливая воду, которой наглоталась, Морган лежала в объятиях Сета почти без сознания. Она прерывисто и трудно дышала.

Очнувшись, она поняла, что лежит на руках у Сета, и подумала, что каждый раз, когда ей нужна помощь, он оказывается рядом. Она улыбнулась и еще плотнее прижалась головой к его груди. Сету, напротив, было не до улыбок.

Постепенно осознавая происходящее, она села, закрывая грудь руками.

— Что случилось? Сет, уходи! — сказала она.

— Моя маленькая, тебе не надо что-либо скрывать. Нет ничего, чего бы я уже не видел. Тебе лучше сейчас одеться: не ровен час, ты можешь потерять уже не жизнь, а кое-что другое.

В ту ночь они опять спали в фургоне.

Морган вспоминала о своих ощущениях, когда очнулась на руках у Сета. На мгновение она снова почувствовала себя уютно, тепло. Интересно, что он подумал, увидев ее голой. «Наверное, что я выгляжу как мальчик, особенно по сравнению с Синтией Фергюсон», — подумала она, засыпая.

Во сне он обнял ее и тесно прижал к себе. Морган уже привыкла к близости его тела, к его дыханию рядом.

Джоакин первым заметил что-то новое в отношениях Сета и Морган. Иногда они смотрели друг на друга почти как влюбленные, хотя Джоакин подметил, какой грустный вид порой бывает у Сета.

Впервые увидев Морган на лестнице в гостинице в Канзас-Сити, Джоакин сразу понял, что она красива, и его поразило, что так думают не все. Его удивляло, что из-за нескладной одежды и грустного вида мужчины не замечают этой красоты. Временами печальное выражение исчезало с ее лица, она поднимала голову, распрямляла плечи, и в эти моменты была действительно хороша собой.

«Колтер, — думал Джоакин, — ты всегда все имел в жизни, но скоро это изменится. Да, скоро Нью-Мехико вновь будет нашим», — и его губы искривила злая усмешка.

* * *

После штата Арканзас трудности пути возросли, появилось напряжение, которого не было прежде. Сет или Фрэнк постоянно ехали впереди, проверяя, нет ли поблизости индейцев. С каждой ночью костер становился все меньше, а разговоры все реже. От случайного хруста веток кто-нибудь вскакивал и направлял ружье или пистолет в сторону звука.

Они уже проделали половину пути, и Морган хотела, чтобы эти беспокойные дни поскорее кончились.

— Морган, я рад, что ты так хорошо держишься, — сказал Фрэнк однажды вечером. Она с усилием улыбнулась.

— Мой отец, по-видимому, полагал, что Нью-Мехико стоит такого беспокойства, — сказала она, поведя рукой в сторону темноты, обступившей маленький лагерь.

— Да, Сет как-то упомянул о твоем отце. А как его звали? Может, я знал его?

— Чарльз Уэйкфилд. У него было ранчо где-то около Албукера.

Джоакин внимательно слушал их разговор. Сет был в дозоре, а Джейк копошился за фургоном.

— Чарли Уэйкфилд! — почти завопил Фрэнк и, понизив голос продолжал: — Я знал твоего отца. Не удивительно, что ты мне сразу понравилась. Твой отец был замечательным человеком. И мне действительно было грустно, когда я услышал, что он умер. Сдается, большинство хороших людей умирают молодыми. — Он вопросительно посмотрел на Морган и добавил: — Я всегда удивлялся, почему Чарли не женат.

Морган никогда раньше не слышала, чтобы о ее отце говорили что-либо положительное, и поэтому ей захотелось услышать что-нибудь еще.

— Скажите, а как он выглядел?

— Он был хорошим человеком, настоящим тружеником. Я слышал, что он создавал ранчо практически из ничего. Неделю нужно, чтобы объехать все его земли. — Фрэнк улыбнулся. — Я работал у него несколько лет назад. Чарли был не похож на большинство богатых людей, он часто присоединялся к нам и работал со всеми наравне. Он мог связать молодого вола не хуже, чем работники. — Фрэнк молча посмотрел на костер, потом добавил: — Хотя я никогда не слышал, чтобы он говорил о жене или маленькой девочке. Это точно.

— Мама увезла меня в Кентукки, когда я была очень маленькой, — пояснила Морган холодно. Ей было трудно чувствовать родным человека, который заставил ее выйти замуж и покинуть дом против воли.

Фрэнк ощутил неприязнь и удивился:

— Ты наверняка много потеряла, живя далеко отсюда. Здесь за один день получаешь больше радости и волнений, чем на Востоке за весь год.

Позже той же ночью она уселась на обломке скалы на окраине лагеря, чтобы поглядеть на звезды. Она вздрогнула, когда рядом неожиданно раздался голос Джоакина:

— На Востоке нет таких звезд, как здесь. Правда?

— Да, наверное, нет. Но. кажется, цену за эти звезды приходится платить слишком высокую.

Джоакин улыбнулся, и в лунном свете сверкнули его белые зубы.

— Я вырос здесь, и Восток для меня слишком скучное место: ни неожиданностей, ни приключений. — А у вас тоже ранчо, как у Сета? Джоакин усмехнулся и презрительно ответил:

— Да, у меня есть ранчо, но не такое, как у Кол-тера. Ранчо семьи Монгойя в несколько раз больше колтеровского, и наша семья владеет им несколько поколений.

— Вы живете там один?

— Нет, — ответил Джоакин. — вместе с сестрой Леной. — Когда кто-то из ковбоев рассказал ему о Лене и Колтере, он хотел убить ее, но она только рассмеялась ему в лицо. И тогда он поклялся когда-нибудь отомстить Колтеру.

— Морган, скажите, вы действительно так сильно ненавидите Запад? — спросил он с хитрецой, которую Морган не заметила.

— Да! — стремительно ответила она. — Я ненавижу эту пыль, и постоянную опасность, и… и… — Она невольно перевела взляд в ту сторону, где, как она знала, стоит дозором Сет.

— И своего мужа? — очень тихо спросил Джоакин.

— Да, — покорно прошептала она, и Джоакин понял, что она вот-вот расплачется.

— Морган, я вам уже говорил однажды, что я ваш друг. Если вы мне хотите что-то поведать, если вам нужно плечо, чтобы выплакаться, то я здесь.

По щеке Морган скатилась слеза, за ней другая. Она зарыдала, закрыв лицо руками. Джоакин терпеливо ждал. Сначала ее слова были едва слышны.

— Я не знаю, почему он ненавидит меня. Я хотела быть ему другом. Я хотела, чтобы все было, как в Кентукки. Мы вместе ездили верхом, разговаривали и смеялись. Потом он меня поцеловал. — Она вздрогнула, вспомнив поцелуи Сета.

— Милая Морган, я ваш друг. — Джоакин нежно поглаживал рукой ее затылок, но опустить руку ниже не пытался. — Почему он сделал вам предложение?

Рыдания еще сильнее сотрясли ее тело:

— Не он, но мне пришлось просить его жениться на мне. Мой отец завещал все деньги моему дяде, если я не выйду замуж и не проживу год в Нью-Мехико. Я предложила, чтобы Сет женился на мне за деньги.

Она продолжала плакать, а Джоакин откинулся назад, чтобы осмыслить услышанное.

«Это многое объясняет», — подумал он. В то же время он знал, что, как только они перестанут друг на друга сердиться, они снова почувствуют, как сильно друг друга любят. Джоакин видел, как Сет берег и защищал Морган, как она не отрывала от него взгляда, куда бы он ни пошел. Он улыбался в темноте, радуясь, что так много узнал.

— Не все мужчины понимают нежные чувства женщин. Некоторые только пользуются ими. Боюсь, что ваш муж именно таков, — вкрадчиво сказал он. — Как бы я хотел, чтобы вы мне предложили жениться на вас. Я бы с радостью сделал это без всякой платы. Было бы приятно находиться в постоянном обществе красивой женщины. — Он поднес ее руку к своим губам и взглянул в ее полные слез глаза.

— Джоакин, я не красива, — прошептала она. Улыбка его была нежна и многозначительна.

— Вы красивы и когда-нибудь в этом убедитесь. Я бы с большим удовольствием доказал вам, как вы красивы. Я хотел бы нарядить вас в шелка и муслин.

Морган почувствовала, что краснеет.

— Маленькая Морган, когда вы поверите, что красивы, вы такой и станете.

Какое— то время они сидели молча, думая о разном. Потом Джоакин сказал:

— Теперь вернемся, пока люди не заметили нашего отсутствия. — Он взял ее под руку и повел к фургону. — Спокойной ночи, моя прекрасная принцесса, — он снова поцеловал ее руку, — спите хорошо.

Джоакин оставил Морган у ее фургона и, повернувшись, тут же встретил враждебные взгляды Фрэнка и Джейка. Он улыбнулся, поклонился им и пошел к себе.

— Кто-то должен что-то сделать с этим щегольком, — пробормотал Джейк.

— Да, и я знаю, кто это должен сделать, — ответил Фрэнк, посмотрев в сторону, где стоял Сет.

* * *

Переправа через реку Симаррон стала для Морган кошмаром. Берега кишели гремучими змеями. Мужчины непрерывно стреляли в воду, чтобы отпугнуть змей от лошадей. К концу дня все были раздражены и вымотаны.

Несколько дней после переправы были такими же тяжелыми, как и первые дни путешествия. В Мидл-Спрингс Морган впервые увидела тарантула. Даже змеи ее так не пугали, как эти огромные волосатые пауки. Уиллоу-Бар со своим песком и ивами стал приятным место отдыха.

Было еще одно облегчение: Морган почти привыкла раздеваться в присутствии Сета. Их отношения смягчались. Несколько раз она поймала его на том, что он улыбается ей, и она тоже отвечала ему радостной улыбкой.

Однажды утром Сет уехал вперед.

— Увидимся через два дня у ручья Рок, я привезу свежую дичь, — сказал он Морган, увязывая седельные сумки.

Оба они вспомнили тот день, когда он тоже уезжал. При этом воспоминании у нее в глазах навернулись слезы, и чтобы он не увидел их, она опустила голову.

— Что это, моя крошка? — спросил он насмешливо. — Значит ли это, что ты действительно будешь скучать по мужу?

Она продолжала смотреть вниз.

Он тихо сказал:

— Кажется, мы всегда говорим друг другу что-то не то, что надо, правда? Давай начнем все сначала, когда я вернусь, хорошо? — Он улыбнулся, и она ответила ему тем же. Одари поцелуем одинокого рыцаря?

Не успела она опомниться, как оказалась в его объятиях.

— Сет… — прошептала она. Вначале его поцелуй был только нежен, но потом они почувствовали страстное желание, подавляемое несколько последних недель. Морган прижимала его к себе все крепче, поглаживая его широкую мускулистую спину и бока.

— Нет, прелесть моя, в этот раз мы будем двигаться медленно. Нам нужно время, чтобы научиться доверять друг другу. Скоро увидимся и начнем все сначала.

Он коснулся ее щеки, вскочил в седло и ускакал.

Глава седьмая

В ту ночь воспоминания о Сете проносились в голове полусонной Морган.

— Бен, смотри, что я нашел. — В ее фургон влезал незнакомец! Она подтянула одеяло ближе к подбородку. — Блондинка с очень густыми волосами.

Около входа в фургон показался еще один.

— Джо, тащи ее сюда. — У него был странный, грубый голос.

— Дай я займусь ей. Она нам без надобности. Уступи ее мне, — взмолился первый.

— Вылезай оттуда, дай мне посмотреть, стоит ли она чего-нибудь или нет. — Первый вылез из фургона, а второй влез.

— Что вы делаете здесь? Что вам нужно? — Голос Морган дрожал от страха.

— Никто не сделает тебе ничего плохого. Просто встань, дай я посмотрю. — Морган похолодела от его слов. Его голос был одновременно грубым и хитрым, голосом человека, которому нельзя доверять.

— Давай вставай.

Морган подчинилась.

— Я буду стоять здесь, а ты найди фонарь и немного посвети.

Дрожа от страха, Морган нашла фонарь и трутницу. Если бы змея могла говорить, подумала она, ее голос звучал бы вот так же.

— Кот! — раздался голос снаружи. — Что будем делать с этими двумя?

Морган подскочила. Кот! Да, именно такой у него был голос.

— Я приду через минуту. Подожди и не беспокой меня.

Морган слышала низкий, нутряной мужской хохот снаружи. Но ей казалось, что в фургоне, кроме Кота, еще двое.

Кот уселся на постель.

— Ну, сказал он, когда она зажгла фонарь, дай мне посмотреть на тебя. Подойди поближе.

Взглянув впервые на Кота, она невольно охнула. Лицо у него соответствовало голосу: миндалевидные, длинные и узкие глаза, приплюснутый плоский нос. Практически несуществующий рот был маленький и узкогубый. Она даже ожидала увидеть длинные усы над верхней губой.

На его лице появилась многозначительная улыбка, отчего глаза стали еще больше похожи на кошачьи.

— Подойди сюда, — повторил он.

Морган чуточку подвинулась. Казалось, он наслаждался ее страхом. Когда она приблизилась, неотрывно глядя ему в глаза, он протянул длинную, тонкую руку и сорвал с нее ночную рубашку.

Морган закрылась руками.

— Нет, — было ясно, что он имеет в виду, и она опустила руки, глядя в сторону.

— О да, ты подойдешь. Хорошо. Одевайся и выходи, — сказал он и вылез из фургона.

Не раздумывая, она выполнила приказание. Она чувствовала, что Кот не такой человек, чтобы ему не подчиняться.

— Что случилось с ее пышными волосами? Что, она их срезала?

— Да нет. Вы двое свяжите тех, и поедем.

— А что с этой? Возьмем ее? — спросил другой.

— Да, занимайтесь!

Морган увидела двоих других, довольно высоких и худых, которые вытолкнули Джейка и Джоакина из фургона.

— Что вы делаете? — сердито сказал Джейк. — Ее муж отыщет вас. Не берите ее, она еще очень молода. — Один из двух ударил Джейка пистолетом по голове.

— Нет! — охнула Морган и бросилась к упавшему Джейку, но Кот схватил ее за плечо. Его тонкие, жесткие пальцы впились, как сталь, и удержали ее.

— Старый дурак! Посмотри на другого своего приятеля. Он понятливее. — Вслед за Котом она взглянула на Джоакина, на лице которого, по обыкновению, играла легкая улыбка. Он слегка кивнул Коту. Кажется, они понимали друг друга.

На мгновение Морган прозрела сущность натуры Джоакина. Она поняла, что его единственный друг — он сам, а что касается ее, то теперь она заботит его не больше, чем грязь под ногами. Должно быть, это понимание отразилось у нее на лице, поэтому он широко улыбнулся и притронулся в знак приветствия к шляпе. Она опять вздрогнула, надежда спастись из рук разбойников исчезла.

— Ты прошел по всем фургонам?

— Да, — ответил один из них, — там нет ничего. Только немного старой мебели, ни денег, ничего.

— Хорошо, но мы уходим не совсем с пустыми руками. — Кот погладил Морган по шее. Она отпрянула, и он что-то гортанно проворчал.

— Бен, седлай лошадей, пока не вернулся муж этой.

Более всего на свете Морган мечтала сейчас. чтобы появился Сет и освободил ее из рук этого ужасного Кота и его высоких, худых товарищей.

— Давай на лошадь.

Усаживаясь в седле, Морган прижала ногой юбку, обнажив щиколотку.

— Ух, нам это нравится! — произнес Джо и толкнул Бена вбок, уставившись на гладкую ногу Морган. Компания тронулась в путь.

— Что случилось? — Джейк держался за голову и видел, как освещенные лунным светом уезжали четыре всадника. — Мне нужно ехать за ними, — начал он.

— Сначала развяжи меня, — услышал Джейк голос Джоакина. Спотыкаясь, он направился кДжоакину и стал медленно развязывать веревки у него на руках. Джейк все еще не опомнился от удара по голове.

— Поосторожнее, старина, ты очень возбудился, и так мы никого не поймаем. — Джоакин подхватил Джейка под руку.

Джейк вырвал руку и выпрямился, хотя тело у него болело.

— Еще не скоро я попрошу у тебя помощи.

Джоакин, забавляясь, смотрел, как Джейк с трудом двинулся к телу Фрэнка.

— Ну, ты еще жив, тебя ведь не так-то легко убить. — В голосе Джейка, приподнявшего голову Фрэнка, послышалось облегчение.

— Ты! — презрительно обратился он к Джоакину. — Помоги мне перенести его в фургон.

Пока Джейк промывал рану на голове Фрэнка и свою, Джоакин собирал лошадей, которых вспугнули бандиты.

— Джейк, что случилось? — простонал Фрэнк.

— Они захватили девчурку.

Фрэнк вскочил с постели.

— Я должен спасти ее. Ты понимаешь, что они сделают с ней? — с трудом произнес он. Джейк толкнул его назад на постель.

— Сейчас ты не можешь прихлопнуть муху, а я плохо вижу, чтобы искать их по следу. И от этого язычника мало помощи. Так что остается только мальчик. — Для Джейка Сет всегда оставался мальчиком, почти что сыном.

— Сейчас я поеду искать его.

— Джейк, ты не можешь ехать. Пошли Джоакина.

Джейк сплюнул на пол фургона:

— Я не доверил бы ему даже наблюдать за звездами. Нет, это занятие для мужчины, и поедет человек, которому я доверяю — это я сам. Увидимся при первой возможности.

Он повернулся и вышел из фургона, оседлал лошадь и покинул лагерь в неизвестном направлении.

Всю эту ночь и часть следующей Джейк провел в пути и наконец увидел костер Сета. Перед тем как въехать в лагерь, он крикнул:

— Сет, это я, Джейк. Ты здесь, Сет? Сет помог почти обессилевшему Джейку слезть с лошади.

— Что случилось? — крикнул он.

— Морган, — выдохнул Джейк. — Они увезли ее.

— Морган! Что ты говоришь, старина? Кто увез ее? — Он схватил Джейка за плечи.

— Трое, одного зовут Кот… выглядит и говорит как настоящая кошка. Они приехали пограбить. Фрэнк дежурил, но они оглушили ею. Он тяжело ранен. Потом схватили меня и Джоакина. Они забрали девочку с собой и уехали на Запад.

— Когда? Когда они уехали?

— Прошлой ночью в это время. С тех пор я искал тебя. Фрэнк слишком слаб, чтобы догонять их, да и мои старые кости не вынесут этого. Поэтому я прямо поехал сюда.

Сет начал седлать лошадь и увязывать сумки.

— Под тем деревом лежит связанная дичь. Возьми ее. Когда Фрэнку станет лучше, возьмите фургоны и отправляйтесь на ранчо. Я найду Морган, и мы туда приедем, — сказал он мрачно. Вскочив в седло, он посмотрел на горизонт, а потом опять на Джейка. — Джейк, я найду ее, и лучше бы им ее не обижать. — Взгляд его был холоден и тверд.

— Он поехал на Запад и вскоре скрылся из виду.

— Ради их благополучия, я надеюсь, они ее не тронут, — пробормотал Джейк и вернулся к костру. Он не спал тридцать шесть часов и тут же рухнул на землю.

* * *

Два дня и две ночи Морган провела в седле, прежде чем они остановились и разбили лагерь. До этого они останавливались только ненадолго, чтобы дать отдохнуть лошадям. В пути питались сушеной говядиной. Она уже привыкла спать сидя на лошади. Когда она спала, поводья держал Кот.

В первый момент Морган даже не поняла, что они остановились. Она все сидела в седле, а трое мужчин стали разводить костер.

— Повеселимся этой ночью, Джо указал в сторону Морган. — Да, неплохо я сегодня проведу времечко.

Морган была все еще на лошади, в изнеможении склонив голову на грудь, когда почувствовала, что кто-то стоит рядом.

— Слезай, — услышала она тихий голос Кота. Послушно перекинула ногу через седло и соскользнула на землю. Он увидела постель, разостланную около костра. Тонкий длинный палец Кота указал на одеяло. Спотыкаясь, Морган направилась к грязной груде, опустилась на колени, легла, с наслаждением вытянувшись, и мгновенно заснула.

Ее разбудили голоса, но слышала она их как в тумане, как будто они находились очень далеко.

— Я первый увидел ее! Она моя.

— Не имеет значения, кто первый ее увидел. Она моя, и вот мой пистолет. — Морган услышала щелчок.

— Ты не убьешь меня, я первый выстрелю.

— Ты, а кто еще?

— Кончайте! — раздался голос Кота, который она уже ненавидела. — Она не достанется никому. Приготовьте что-нибудь поесть, — спокойно и уверенно сказал он. Глаза Морган были закрыты, но по шороху веток и по тому, как заскрипели камни, она поняла, что Кот, очевидно, ушел из лагеря.

Снова наступила тишина, и она стала засыпать. Потом она услышала шепот, который ей показался громче предшествующего спора.

— Я его задержу в лесу. Мы быстро управимся оба до того, как он вернется, и он даже не узнает.

— А если она ему расскажет?

— Нет, мы пригрозим ей что, мол, ей лучше об этом молчать.

— Я согласен. Кто первый?

— Давай бросим жребий.

Морган слышала легкий бросок, и потом:

— Черт возьми!

— Держи ее, а я того… — голоса слышались совсем близко.

Морган быстро перевернулась и увидела два осклабившихся лица. Она едва успела крикнуть, как рука закрыла ей рот, а другая зажала ей руки. Она стала отбрыкиваться, чувствуя, как две другие руки легли на ее лодыжки и стали сгибать ей ноги к бедрам.

— Такая худая, одна кожа и кости. — хихикали они похотливо.

Но в тот момент, когда ей набросили юбку на голову, хватка на ногах вдруг ослабла и она почувствовала, как что-то тяжелое опустилось ей на правую ногу ниже колен.

— Не надо обижать Бена, — проскулил один из них, — мы хотели только немного позабавиться. Мы еще никого не обидели.

— Отпусти ее.

Морган почувствовала себя бесконечно униженной. Почему же она лежит здесь, прижатая к земле, а ее тело видят люди, которых она ненавидит?

Когда Джо отпустил ее, она сразу же сняла юбку с лица и закрыла ноги.

Затем Джо схватил Бена в охапку и стащил с нее. Когда Бен опомнился, Кот толкнул их обоих к костру. Он был очень худ, но обладал большой силой.

— Послушайте, вы. Это подарок Боссу, а ему не нужны объедки. Я хочу, чтобы вы ее не трогали и относились к ней с уважением. Если я оставил вас охранять ее, то и занимайтесь этим. Вам, тупоголовым, это ясно?

— Да, Кот, — произнесли они подобострастно. — Мы не знали, что она подарок. Ты же не сказал нам.

Кот расслабился и улыбнулся своей странной и зловещей улыбкой.

— Ладно, парни, теперь вы все знаете и не забывайте, что я сказал. Дайте мне что-нибудь поесть.

— Да, Кот, сейчас. — И они, спотыкаясь, бросились исполнять его приказание. Кот подошел к Морган:

— Больше они тебя не побеспокоят.

Морган была в ярости.

— Кто дал вам право дарить меня кому-то? Я не вещь, чтобы владеть мною. — Она сжала зубы, пытаясь сдержаться.

Несколько секунд Кот смотрел на нее озадаченно, а потом рассмеялся своим особым смехом. Она вдруг подумала, что он намеренно так делает, чтобы вид и голос его напоминали кошку.

Он ответил тихо:

— Ты женщина, а значит, тобой можно владеть, тебя можно купить и использовать. Ты немного скрасишь жизнь Босса. — Он повернулся и быстро отошел, так что она не успела ответить.

— Джо, дай ей бобов. — Джо принес ей тарелку бобов, но она почти не могла есть, так как от гнева и ярости в горле стоял ком. Она забралась под одеяло и снова заснула.

Она проснулась, потому что чья-то рука трясла ее за плечо Она улыбнулась, подумав о Сете, и снова спряталась под одеяло. Еще не светало, так почему Сет будит ее? От прикосновения чьей-то руки к груди глаза у нее широко раскрылись, и она увидела ухмыляющегося Бена. Взгляд у него был отсутствующий, глаза мерцали. Она вздрогнула и отшвырнула его руку.

Сев на постели, она увидела, что одежда на плече разорвана по шву, и вспомнила события прошедшей ночи. Джо и Бен наблюдали, как она свернула одеяла — так учил ее Сет — и прикрепила их к седлу.

«Я должна сохранять рассудок, несмотря ни на что, — подумала она. — Я должна помнить Трагерн-Хауз и Кентукки и… о Сете» Она с любовью мысленно представила себе ею образ.

Они ехали и ехали, остановившись только раз, чтобы напоить лошадей и дать им отдых. Морган вымыла руки и лицо. Вода показалась такой прохладной и приятной после длинных, жарких дней. Она не чувствовала такой боли, как вчера, но внутренняя поверхность бедер была стерта.

— Поехали.

— Кот, почему мы должны все время спешить? Нас ведь никто не преследует.

— Я устал. Давай я или Бен вернемся и посмотрим, есть ли кто там. Если мы кого увидим, то убивать их?

Морган охнула и прикрыла рот тыльной стороной руки.

— Женщина, наверное, думает, что за нами гонятся. — Они оглянулись и увидели ее у воды. — Кто, по-твоему, едет за нами? Наверное, тот старик, а молодому, кажется, было все равно — увезли мы тебя или нет. Бен чуть не прикончил того, кто сторожил. Или ты его все-таки прикончил. Бен?

— Не знаю, я не проверял, и Бен угодливо улыбнулся.

— Тогда остается только твой муж. Он был в отъезде, и, наверное, был один, ведь караван очень маленький. Если бы кто-то захватил мою женщину, я бы не стал возвращаться на много миль назад за помощью Думаю, что сам бы за ней поехал. А вы как, парни?

На лицах Бена и Джо появилась идиотская улыбка.

— Так что, маленькая леди, я полагаю, только один человек преследует нас и мы сумеем о нем позаботиться. Парни, вы согласны? Сегодня мы остановимся пораньше, и один из вас вернется, чтобы поискать его.

Пустившись снова в путь, Морган теперь беспокоилась не только о себе. Она молила Бога, чтобы они не нашли Сета. Она даже не сомневалась, что Сет догоняет их.

Вечером, поднявшись к горному хребту, они увидели маленький дом, приютившийся на склоне горы. Это был первый глинобитный дом, который видела Морган, и ее удивила его плоская крыша. В Кентукки дождь и снег разрушили бы ее за несколько лет. А этот дом выглядел, как будто он стоит уже десятилетия.

Пока они смотрели на дом, из боковой двери вышла женщина, взяла охапку дров и унесла ее внутрь.

— Кот, можно, мы немного позабавимся с этой?

Кот улыбнулся Джо:

— Давай поглядим, может, они и накормят нас.

Бен улыбнулся:

— Да… а женщину на закуску.

Пустив лошадей вниз по склону, Кот повернулся к Морган и зловеще взглянул на нее, как бы предупреждая.

— Добрый вечер, мэм, — вежливо сказал Кот, обращаясь к женщине. Морган с удивлением смотрела на нее, так как та не испугалась при виде четырех незнакомцев.

Она обычно незнакомцев боялась, но с этими была женщина, и она не взволновалась.

— Вечер, — робко улыбнулась она.

— Мег, кто там? — В двери показался мужчина. Сначала взгляд у него был испуганный, пока он не увидел Морган, и тогда он улыбнулся. — У нас здесь редки посетители, поэтому мы должны быть настороже. — В руках у него Морган увидела ружье.

Она посмотрела на Бена, который держал руку на боку.

— Зайдете отдохнуть на минуту? Мег что-нибудь соберет поесть, а вы расскажете новости. Мы редко выезжаем отсюда.

— Хорошо, это по-добрососедски. Мы ценим это, — Кот говорил очень искренне. Соскочив с лошади, он помог Морган спешиться и опять бросил на нее предупреждающий взгляд.

Все четверо вымылись в неглубоком ручье, уселись за большой стол, на котором стояла самая странная еда, которую Морган когда-либо видела. Она удивлялась, как можно быстро приготовить всего так много, пока не поняла, что кушанья имели в себе одну основу — красный соус и бобы.

Несмотря на свое несчастное положение, она ела с наслаждением. Ей очень понравился рулет из кукурузной муки, очень плоский и тонкий, с бобовой начинкой. Сверху он был покрыт приправой из лука, густого, острого соуса из красного перца и белого сыра.

— Очень хорошо, — пробормотала она.

Кот рассмеялся.

— Моя жена, — он пристально взглянул на нее, чтобы она не вздумала возразить, — новичок в этих краях, и эта пища ей незнакома.

Ей хотелось крикнуть этим людям, проявившим такое гостеприимство: «Не верьте ему!»

— Вы очень хорошо готовите, мэм, — сказал Бен. После третьей добавки он отодвинул тарелку.

Морган помогла хозяйке убрать со стола, и когда они пошли в конец комнаты, где была раковина, она пыталась найти способ предупредить ее. Но она постоянно чувствовала на себе взгляд Кота. Может быть, они просто уйдут, не причинив вреда, молча молилась она.

Когда посуда была вымыта, она вернулась в комнату, где сидели мужчины и курили самокрутки.

Кот пододвинул стул поближе к себе, улыбнулся.

Морган и похлопал по сиденью. Для всех это должно было выглядеть как проявление любовной заботы мужа о жене. Сидя спиной ко всем, она постаралась выразить на лице все отвращение, которое чувствовала к нему. Но ею многозначительная, кошачья улыбка осталась неизменной.

— Куда, вы сказали, направляетесь? — спросил хозяин Кота.

Еще до того, как тот ответил, Морган увидела вопросительный взгляд Бена. Кот слегка ему кивнул, и Морган сжала ручки стула так, что побелели костяшки пальцев. Если это должно случиться, то это произойдет сейчас.

Бен немедленно обхватил полную талию Мег. Она была крупной, сильной женщиной и стала успешно сопротивляться.

Реакция мужа была мгновенной. Он бросился через всю комнату к ружью. Но в тот момент, когда он коснулся ствола, рядом с Морган раздался выстрел, и она увидела, как его тело содрогнулось. Бен и Джо отвели свои глаза от хозяина, лежащего в углу. Мег вывернулась и бросилась к нему.

— Джон, Джон, — простонала она.

— Со мной все в порядке, Мег, — его глаза встретили ее взгляд, и он перевел их на ружье, лежащее рядом.

— Возьмешь ружье, и он умрет. Кот уже не притворялся, и голос его стал низким и вкрадчивым, так хорошо известным Морган.

— Я не собирался его убивать, ему, наверное, захочется посмотреть, как действуют парни.

Джон и Мег смотрели на Кота с ужасом. Морган прошептала:

— Нет, нет.

Кот повернулся к ней.

— Сиди! — приказал он. — Если не хочешь их смерти.

Дрожа от страха, она села, отвернувшись к стене.

— Парни, она в вашем распоряжении, — произнес Кот с ухмылкой.

Когда Джо и Бен приблизились к Мег, она закричала. Джон поднялся, держа руку на ране, и вновь потянулся к ружью.

Бен отшвырнул ногой ружье и начал пинать Джона.

— Не надо! — приказал Кот. — Свяжи его и вставь кляп, пусть смотрит.

При звуке рвущейся одежды Морган резко повернула голову и увидела обнаженное тело Мег. Бен держал ее за руки, а Джо гладил крупные, отвисшие груди и улыбался, глядя на Ко га.

Связанный и с кляпом во рту, Джон корчился, но не отводил взгляда от жены. Мег перестала сопротивляться и стояла неподвижно, словно каменная, глядя в потолок.

Морган больше не могла выносить этого.

— Нет, — закричала она, — вы не сделаете этого! Вы звери! Прекратите!

Кот изо всей силы ударил ее по лицу.

— Заткнись, или я разрешу им и тобой заняться, — зарычал он.

Он сел и посадил Морган к себе на колени, тонкой рукой зажав ей лоб и повернув лицом к Бену и Джо, облапившим хозяйку.

— Смотри, — тихо сказал он, — от чего я тебя спас.

Бен грубо уронил Мег на лоскутный коврик. Морган старалась не смотреть, но это было трудно, так как голова ее оказалась словно в железных тисках — такая сильная у Кота была хватка.

Джо спустил брюки и лег. Морган закрыла глаза и уши. Она пыталась ни о чем не думать, но частое дыхание Кота над ухом не позволяло отвлечься от происходящего.

— А теперь я, — нетерпеливо, словно пятилетний ребенок, прокричал Бен.

Когда Джо поднялся, а Бен спустил брюки, Морган посмотрела на Мег. Та отвернулась от мужа и глядела в с гену у ног Кота. Глаза у нее остекленели, как у мертвой.

Когда Бен лег, Кот украдкой протянул руку к правой груди Морган и начал гладить ее и пощипывать. Она пыталась вырваться, но хватка у него была стальная.

— Ты кролик! Справился быстрее кролика, — засмеялся Джо, глядя на Бена.

Услышав гаденький смешок, Кот опустил руку и задышал ровнее. Морган рванулась от него, но он снова схватил ее за юбку, и она разорвалась в поясе. Он засмеялся и прищурился.

— Бен, поищи деньги и возьми еды. Думаю, пора в путь.

Он посмотрел на обнаженную женщину на полу. Она ни разу не пошевелилась. Что-то промычал Джон, и Морган увидела его умоляющий взгляд. Она понимала, что такой взгляд только распалит их жестокость еще больше.

Морган схватила плед, висевший на спинке стула, закрыла им Мег, а потом просунула руки ей под плечи, чтобы приподнять с пола. Тело женщины было вялое, как у тряпичной куклы. Глаза Морган наполнились слезами.

— Простите, простите, — прошептала она безучастной женщине.

— Оставь ее. Нам нужно ехать, Бен, посмотри, не найдется ли подходящей одежды для… — Он взглянул на Морган и улыбнулся: — Я даже не знаю, как тебя звать.

Она хотела, чтобы эти люди знали их имена, в том числе его, а не только ее. И она холодно ответила:

— Меня зовут Морган, Кот. — Может быть, это поможет Сету напасть на ее след.

Кот посмотрел на мужчину, лежавшего на полу у его ног. Он понял, зачем Морган назвала его имя. Но это его не тревожило. Ему нравилось, когда люди узнавали, кто он такой, нравилось видеть страх в их глазах.

— Найди одежду для Морган, — сказал он, не сводя с нее глаз.

— Как насчет этого? — Бен держал пару мальчишеских штанов и клетчатую рубашку. — Джо — сапоги.

— Хорошо, думаю, они действительно подойдут. А теперь выходите и седлайте лошадей. Я буду через минуту.

— Можно посмотреть, как девочка будет одеваться? — проскулил Бен.

— Нет! Делайте как я приказал. — И двое пособников поспешили выполнить приказ. Когда они вышли, Кот опять повернулся к Морган и скомандовал: — Одевайся.

Поняв, что она этого не желает, Кот выхватил пистолет и выстрелил поверх головы мужчины в стену. Он почти не смотрел, куда стреляет. Мег повернула голову, чтобы посмотреть на мужа, и опять замерла.

Морган стала раздеваться. Совсем голая, она встала очень прямо и глядела на Кота, который держал в руках то, во что теперь ей надо было одеться.

Кот уже видел ее нагой, но сейчас при дневном свете он пожалел, что решил отдать ее Боссу Мартину. У нее были безупречная кожа, очень тонкая талия, а линия бедер вызвала почти болезненное желание прикоснуться к ее телу.

Кот швырнул одежду Морган:

— Надевай и побыстрей.

Джинсы и рубашка были для подростка и слишком малы Морган. Джинсы обтягивали бедра и ноги, как кожа, а рубашка — грудь, и это создавало еще одну причину для беспокойства. Сколько еще она сможет выносить все это?

* * *

Сет шел по их следу три дня. Он видел, что они двигались очень быстро, так как нашел только одно кострище. В какой-то момент ему показалось, что он потерял их след. А теперь он смотрел вниз на хижину, примостившуюся на склоне горы. В загонах вокруг стоял скот, но людей не было видно. Сет осторожно спустился по склону к домику.

Раздался ружейный выстрел, и Сет услышал свист около левого уха. Он повернул лошадь и быстро отъехал.

Но он пришел по следу Кота и Морган к хижине и хотел расспросить о своей жене. Он решил подождать темноты и тогда опять подойти к дому. Около маленьких сосен, которые могли служить оградой и защитой, он улегся на душистый игольчатый покров, чтобы хоть немного поспать.

Когда он проснулся, луна стояла высоко, а от деревьев и кустов падали зловещие тени. Тихо и незаметно он спустился по хребту к домику. Метрах в пятидесяти от поленницы он привязал лошадь, потом приблизился. Ему было неизвестно, сколько людей находилось внутри, и он не хотел нарваться на врагов.

Подходя к поленнице, он услышал шорох и увидел, как высокий, худой мужчина приоткрыл дверь и выглянул наружу. Держа перед собой ружье, хромая, он медленно двигался к поленнице, все время озираясь вокруг.

Убедившись, что никого нет, он прислонил ружье к дровам и начал набирать их в охапку.

В одно мгновение Сет оказался на поленнице, и мужчина не успел повернуться, как пистолет Сета уже упирался ему в ребра, а сильная рука схватила его о за шею.

— Не обижайте нас, мистер. Нас уже и так сильно обидели, — взмолился мужчина.

— Мне незачем обижать вас. Я только хочу кое-что узнать. Здесь были недавно трое мужчин с женщиной?

Дверь хижины открылась еще до того, как человек успел ответить. Мужчины повернули головы на звук.

— Джон… Джон, ты в порядке? — прозвучал испуганный женский голос.

Когда она разглядела в лунном свете мужа, а радом с ним Сета, удерживающего его, она вскрикнула и истерически зарыдала.

— Разрешите мне подойти к ней. Я отвечу вам, только разрешите мне к ней подойти.

Сет отпустил мужчину, и тот стал успокаивать жену. Обняв ее, он грустно посмотрел на Сета.

— Я не причиню вам никакого вреда, — тихо сказал Сет. — Я только хочу найти жену. Джон наклонил голову:

— Маленькую блондинку?

— Вы ее видели? — радостно воскликнул Сет.

— Мег, все в порядке. — Джон погладил волосы жены. — Он нас не обидит. Может быть, войдешь в дом, а я вернусь через минуту?

Рыдающая Мег вошла внутрь, и Джон закрыл за ней дверь.

— Вчера на закате приехали трое мужчин. С ними была женщина. — Он сжал кулаки.

— Они что-нибудь сказали, куда направляются?

— Нет. — Сет удивился ненависти, которая звучала в голосе мужчины.

Джон вспомнил, как Морган разделась донага, но он также помнил, что Кот не тронул ее и запретил это другим.

— Нет, они ее не обижали, но этот Кот — сущий дьявол.

— Это они? — Сет указал на рану в ноге, которая еще кровоточила.

— Это лишь малость того, что они сделали с нами. — Сет видел, как глаза Джона обратились к хижине, и мужчины поняли друг друга.

— Надеюсь, если вы их догоните, мистер, вы их убьете.

— Да, я это и собираюсь сделать. Сет подошел к лошади и оседлал ее.

— Они одели ее в мальчиковую одежду, — сказал Джон, — но ее легко найти, если знать, что она едет с Котом. — Он быстро рассказал, как выглядят мужчины и лошади.

Когда Сет был уже готов, они пожали друг другу руки и обменялись именами.

— Надеюсь, вы их найдете, — крикнул Джон отъезжающему Сету.

— Я чертовски надеюсь на то же самое, — прошептал Сет в темноту.

* * *

Через несколько дней, когда они перевалили через хребет и посмотрели вниз на маленький городок, Морган подумала, что ею и городком-то назвать нельзя. В нем было только пять или шесть зданий, готовых рухнуть в любое время. Вдалеке от всех стоял большой белый дом. Но она не успела все разглядеть как следует, как они начали спускаться вниз.

— Кот! Рада видеть тебя вновь.

— Джо, дорогой, где ты был?

Морган оглянулась. В дверях убогою, выцветшего строения стояла женщина, окликнувшая Джо. У нее были спутанные и грязные рыжие волосы. Одежда почти не скрывала отвисшей груди. Морган поняла, что когда-то ее платье было красновато-золотистого цвета, но сейчас оно было все в пятнах и прорехах. Женщина вызывающе оглядела Морган.

— Кот, что это там у тебя? Хорошенькая штучка. Можно мне поиметь ее после тебя?

Морган почувствовала на ноге ладонь, словно сделанную из резины, и, посмотрев вниз, увидела маленького, толстого человека с большим носом и жирными губами. Его грязная рука гладила ее бедро. Она быстро отдернула ногу и пнула его в грудь около шеи.

Не ожидая удара, он упал в уличную грязь, и затем она услышала хихиканье Кота.

— Поделом тебе, Льюк. Держи руки подальше. Эта женщина для Босса.

Морган слышала, как смеются другие при виде толстяка, поднимающегося из грязи, и вздрогнула от его взгляда, исполненного ненависти.

Появилось еще несколько человек, чтобы поглазеть на происходящее. Казалось, все они знали троих мужчин. К Морган был проявлен живой интерес.

— Говоришь, для Босса? Бьюсь об заклад, что Нэнси это не понравится.

Проехав через городишко, четверо наездников направились к белому дому, который Морган успела увидеть сверху. Горожане за ними не последовали.

Это был двухэтажный дом в хорошем состоянии. С двух сторон шла веранда, а на втором этаже с одной стороны высилась круглая башенка на углу. Крыша была коническая, ярко-зеленого цвета, что резко контрастировало с белыми стенами дома.

Кот кивнул, Морган перебросила ногу через седло и соскользнула на землю. Она так устала, что ей казалось, будто все это происходит не с ней. Она двигалась автоматически и все чувства словно онемели.

Входная дверь была не заперта, и Кот повел Морган в просторную прихожую и дальше по широкой, устланной ковром лестнице. Она увидела резную мебель и роскошные красные занавеси.

Наверху справа от лестницы была дверь, и Кот ввел ее в большую светлую комнату. Около одной стены стояла огромная кровать с пологом на четырех столбиках, покрытая белым шелковым покрывалом с тканым узором из зеленоватых цветов. Ковер, стены и все остальное убранство были светло-зеленого или белого цвета. Комната выглядела чистой и привлекательной.

Кот держал ее за руку, и она напряглась. Она услышала его мяукающий смех, и он подтолкнул ее к зеркалу на туалетном столике с шелковой обивкой. Она вздрогнула, увидев свое отражение в зеркале. Она была такая же грязная и неухоженная, как та женщина, которую видела в городе. Лицо было испачкано, веки набрякли. Но что заставило ее ужаснуться, так это то, как выглядело ее собственное тело в узких брюках и рубашке. Грудь, обтянутая тканью, выступала бугром, проглядывая между двумя пуговицами рубашки. Штаны плотно облегали ноги и бедра, а пояс подчеркивал их округлую форму.

— Нравишься себе? — произнес Кот. как бы читая ее мысли. Он погладил ее по ноге. — Жаль, что приходится отдавать тебя Боссу, — пробормотал он. — Но он не очень доволен мной сейчас, и я хочу его задобрить. — Он мягко коснулся ее груди и провел пальцем по упругой верхушке. — Думаю, он будет мне очень благодарен.

Кот нагнулся, словно хотел ее поцеловать, но она отвернулась. Он грозно заворчал.

— Ладно, принцессочка. Ты думаешь, что уж больно хороша. Но несколько месяцев с Боссом Мартином изменят твое мнение о себе.

Он отстранился.

— Мы пробудем здесь два дня, а затем уедем. Я хочу, чтобы ты выспалась. Завтра примешь ванну. Если я покажу тебя Боссу сейчас, он подумает, что ты хорек.

Она оглянулась: что бы такое запустить в него.

— Не стоит, — сказал он угрожающе. Но это был последний взрыв энергии: она поняла, как устала, и к тому же ее слишком много оскорбляли, чтобы последнее язвительное замечание могло ее задеть.

— Сейчас ложись спать и ничего не пытайся предпринимать, — Он перевел глаза на открытое окно. — Если попытаешься выскочить, то тебя встретит Льюк, и не думаю, что он обойдется с тобой уважительно.

Кот ушел, и Морган перестала думать о побеге. В комнате было прохладно, а зелено-белая кровать манила к себе. Она сняла сапоги, брюки и тесную рубашку. Укладываясь в постель, она удивлялась отличию мужской и женской одежды. Женщинам приходится носить много больше.

Простыни были прохладны и чисты, и ее тело в синяках и ссадинах отдыхало. Она так устала, что даже грязь на теле ее не беспокоила. Кот прав — она выглядела ужасно. Перед тем как заснуть, она увидела улыбающееся лицо Сета. Он протягивал к ней руки.

Проснувшись от голосов Бена и Джо за дверью. она подумала, что проспала всего несколько минут. Солнце опустилось низко, и его лучи освещали толстый зеленый ковер.

— Смотри, куда идешь! Ты ударил меня по ноге этой штукой.

— Не понимаю, почему мы должны тащить ее наверх. Кто там, черт возьми, будет принимать ванну?

Морган еще не совсем проснулась, когда дверь комнаты широко распахнулась. Бен и Джо внесли большую медную ванну. Морган повернулась на бок и натянула простыню до подбородка.

Они поставили ванну в середине комнаты и повернулись к ней. При виде тела Морган, прикрытого только простыней, их лица просветлели.

— Я с удовольствием залез бы в постель с этой девочкой. — Джо сделал шаг к кровати, но Бен схватил его за руку:

— Пойдем за водой.

Через несколько минут они вернулись с четырьмя большими ведрами горячей воды и вылили ее в ванну. Когда мужчины ушли, Морган почти побежала к воде. Несколько минут она, не помня себя от блаженства, спокойно лежала. Постепенно вновь осознала происходящее и начала мыться. Потом увидела, что на краю кровати лежали чистые пушистые полотенца, чистая рубашка и брюки.

Только сейчас она поняла, что проспала, должно быть, целые сутки — ночь и день! В голове прояснилось, и она задумалась.

Ей нужно каким-то образом убежать. Но что бы ей посоветовал Сет? Наверное, он сказал бы, что надо оставаться и ждать, пока он не придет ей на помощь. Но она не была уверена, что он найдет ее. Дверь отворилась, и Морган быстро повернула голову в сторону звука. Вошла пожилая женщина и, наклонив голову, встала у ванны.

— Что вы хотите?

Женщина продолжала стоять, опустив голову. Ее темные волосы были грязны, одежда порвана и запачкана.

— Что вы хотите? — вновь спросила Морган. Ответа не последовало. Тогда Морган вышла из ванны и завернулась в большое белое полотенце. Молча пожилая женщина стала наполнять ведра водой из ванны и уносила их вниз. Через некоторое время ванна опустела.

Морган сидела перед зеркалом около туалетного столика и расчесывала волосы.

— Сет, приди, пожалуйста, — прошептала она своему отражению.

Она быстро надела чистую рубашку и брюки. Мягкая хлопчатая ткань ласкала кожу. Взглянув в большое зеркало, она подумала, что бы сказал Сет, увидев ее в такой тесной одежде, провела руками по телу и почувствовала, как затрепетали соски.

Звук открывающейся двери вновь спугнул ее.

— Дорогуша, послушай, что скажет тебе Бен.

Морган открыла дверь еще шире и прошла в коридор мимо Бена. Чья-то грязная рука погладила ее по бедру.

— Ты выглядишь намного лучше, крошка Морган. — сказал Кот, улыбнувшись. — Теперь мой подарок будет оценен по достоинству. — Он пожирал ее глазами, и Морган чувствовала, как неудержимо краснеет. Он провел тонкими пальцами по ее щеке. Она отвернулась.

— Почему ты мне не позволяешь? Я никогда не обижал тебя. Позволь мне, — произнес он умоляюще.

Кот был одет во все черное, и цвет подчеркивал желтизну его глаз. Он взял ее за руку и повел в столовую, где стол ломился от множества блюд. Он отодвинул стул для Морган и, когда она села, опустился рядом с ней.

— Морган, ты еще узнаешь, что жизнь красивых женщин больше зависит от красоты их лица или тела, чем от их ума. Ты женщина, созданная для обладания, женщина для любви, женщина, за которую надо сражаться, а возможно, и умереть.

— Ты говоришь глупости. Я не красива и никогда не буду такой. Всю жизнь мне твердили, как я не красива. Почему ты так говоришь?

Глаза Кота на секунду раскрылись:

— Трудно представить, что можно быть такими слепыми. — Его рука потянулась за булочкой. — Но ты выглядишь очень печальной. Наверное, это выражение, одежда и прическа скрывают твою красоту. Но даже при этом трудно поверить, что ты некрасивая.

Кот продолжал жевать:

— Еда прекрасная.

— Немного вина? — спросил он, наливая ей. Она поняла, что умирает от голода. Не говоря ни слова, она принялась за обильное угощение.

* * *

С гребня горы Сет рассматривал город. Он преследовал похитителей Морган семь дней и, зная, что их настиг, решил, прежде чем попытаться освободить ее, немного отдохнуть. Он понимал, что помощи ждать неоткуда.

К городу никто из всадников не приближался, и Сет знал, что его появление не останется незамеченным. Он следовал за похитителями до самого рассвета и был уверен, что они не могли приехать в город раньше предыдущего вечера. Когда он, надвинув на глаза шляпу, улегся, Морган тоже спала. Пройдет еще несколько часов, прежде чем она проснется, примет горячую ванну и пообедает с Котом.

Сет проснулся, когда солнце уже садилось, и быстро поскакал вниз с горы в город. Как он и ожидал, его появление заметили. Он спокойно привязал лошадь около салуна. В грязной комнате спросил пива и прошел к еще более грязному столику. Несколько минут посетители разглядывали его, а потом возобновили разговор. Откинувшись к стене, Сет потягивал пиво и наблюдал.

Он внимательно прислушивался к разговору сидевших в углу около него. Несколько раз упомянули «Босса» и его женщину и громко расхохотались.

— Могу я присесть или вы кого-то ждете?

На Сета смотрела рыжеволосая женщина. Крепкий аромат духов не мог пересилить запах немытого тела, глаза и губы были сильно накрашены. Ей могло быть как тридцать, так и за пятьдесят. Она смотрела на Сета настороженно: интересно — почему, полюбопытствовал он про себя.

— Вы доставите мне удовольствие.

Его вежливость испугала ее еще больше.

— Заказать вам пива? Она молча кивнула.

— Бармен! Пива для леди.

Все сидевшие в баре посмотрели на Сета и захохотали.

— Вы, мистер, видать, приезжий. О Дженни много чего можно сказать, да только она уж никак не леди.

— Ты, Льюк, и понятия не имеешь о настоящей леди. Та, вчерашняя, наверняка оставила тебя в дураках, — ответила женщина.

— Эй, ты! — Из-за стола встал толстяк и двинулся к ней. Женщина тоже встала, руки и ногти ее были уже наготове.

— Не хотелось бы мне защищать честь леди, но придется, — жестко, прищурившись, сказал Сет.

Толстяк остановился, оценивая силу незнакомца.

— Брось, Льюк. Не стоит из-за нее мараться.

Льюк расслабил плечи и улыбнулся.

— Ваша правда, ребята. Сожалею, что побеспокоил вас, мистер.

Ему не улыбалась драка с громадным незнакомцем. Он повернулся к Сету спиной и пошел к своим.

— Да, конечно, эта девка того не стоит, — Льюк передернул плечами, как ребенок, которому велели сидеть тихо.

— Большое спасибо, мистер, — женщина посмотрела на Сета с обожанием.

— Я не позволю при себе чернить репутацию леди, — Сет подчеркнул слово «леди».

Бармен принес Дженни пиво, и она, громко хлебнув, залпом выпила полстакана, вытерла рот тыльной стороной ладони и посмотрела на Сета.

— Вы сюда надолго?

— Зависит не от меня.

— А от кого? — В ее глазах и голосе сквозило любопытство.

— Я слыхал, здесь есть большая ярмарка, может, и мне там что подвернется.

— Вы юрист?

Сет саркастически рассмеялся и коснулся ее груди.

— А что, похож?

Дженни познала первого мужчину в двенадцать лет и давно уже не чувствовала того, что они делали с ее телом. В шестнадцать лет ей встретился большой, чистый и сильный парень из фермеров, и он был к ней добр. Он даже хотел на ней жениться. И женился бы, но ег о мать разузнала, чем она зарабатывала себе на хлеб четыре предыдущих года.

Дженни вспоминала о том парне с нежностью, и доброта Сета пробудила в ней чувство, которое, она думала, давно уже умерло.

Она взглянула на него, и холодный огонек зажегся в ее глазах.

— На юриста вы, по-моему, не похожи, — Она помолчала. — А мне нравятся рослые.

Наклонившись к ней, Сет увидел, как сквозь румяна проступают морщины.

— А я питаю слабость к женщинам — ко всем.

Дженни открыла рот, чтобы ответить, и Сет почувствовал ее несвежее дыхание.

— Вы, мистер, от меня можете получить все, что хотите, с моим удовольствием. — Она затрепетала редкими ресницами.

Сет понимающе улыбнулся.

— Что это за Босс, о котором все тут говорят? — Он слегка повернул голову в сторону Льюка и его компании.

Дженни оглянулась по сторонам, не подслушивает ли кто.

— Босс Мартин — главарь. В город он приезжает редко и всегда останавливается в большом белом доме, что в конце дороги.

— Хорошо, Дженни. — Он тронул ее за плечо. — А как мне связаться с этим Боссом Мартином? Дженни положила ладонь на его мощную руку:

— Вчера приехал Кот и остановился в доме Босса.

— Кот?

Дженни вздрогнула:

— Ну да, он как есть кот — глазищами своими раскосыми все видит, да и походка у него кошачья. Ни одна из наших не любит уходить с ним наверх. Однажды я думала, что он меня убьет. — Дженни улыбнулась. — Но в этот раз он привез свою женщину. Одел ее мальчиком и отвез в дом Босса. Она самая настоящая высокомерная дрянь, но никто не заслуживает того, что Кот делает с женщинами.

У Сета на лице заходили желваки.

— А эта женщина, что он привез, как она выглядит?

Дженни нахмурилась и посмотрела на Сета, но он, не заметив, уставился на стойку бара.

— Волосы у нее светлые… сама маленькая, как ребенок. А вам зачем это знать? Она вас интересует? — Ее голос зазвучал враждебно.

Сет повернулся к женщине и улыбнулся, показав ровные, белые зубы и ямочки на щеках.

— Просто мне удивительно, что кто-то привозит женщин с собой в этот город, где их и так полно.

Дженни улыбнулась в ответ — с левой стороны у нее зуб был сломан.

Сет допил пиво.

— А теперь мне пора.

— Ну, не уходите, мистер. Я даже не знаю, как вас звать. — Она пошла за Сетом к выходу, повиснув у него на руке. — Говорю вам, получите все, что хотите. — Она кокетливо улыбнулась. — А у вас и все остальное такое большое, как руки?

— Конечно, золотце. — Сет ущипнул ее за мочку уха и вышел.

Покидая город, Сет проехал мимо большого белого дома. На крыльце двое мужчин выпивали и громко спорили. Ни один из них не походил на Кота.

Сет привязал коня неподалеку от дома, полускрытого глубокой лощиной. Когда совсем стемнело, он пробрался к дому.

— Не пойму, черт подери, чего Кот так долго не едет и почему мы плохи для этой крошки. Чего ты смеешься?

— Да вспомнил эту женщину в хижине по дороге сюда.

— Да, она была ничего. Совсем не плоха.

Сет ловил каждое слово. Видимо, в доме только эти двое. Он еще послушал их хвастливую болтовню и понял, что оба сильно пьяны. Сет беззвучно шагнул в распахнутое окно. В открытую входную дверь из коридора он увидел при свете фонаря двоих мужчин.

Вспомнив обещание, данное мужу изнасилованной женщины, Сет подосадовал, что не может убить этих двух прямо сейчас, но постарался получше их запомнить. От судьбы им не уйти.

Сет решил, что Морган держат наверху. Он осторожно пересек коридор и стал подниматься по лестнице на второй этаж.

— Что это?

Сет замер на лестнице.

— Я ничего не слышал. Давай бутылку и не беспокойся. Покушаться на собственность Босса Мартина дураков нет.

Джо захохотал.

— Гони бутылку обратно.

Наверху была заперта только одна дверь. Но если он взломает ее, будет шум, и Сет вошел в смежную с комнатой спальню. Как он и предвидел, в ней была дверь в соседнюю комнату, и тоже запертая, но, быстро пошарив на ночном столике, он нашел ключ.

Он осторожно вошел в комнату Морган и увидел ее, сжавшуюся в комочек под простыней; длинные золотистые волосы осеняли голову, как нимб. Сет с облегчением улыбнулся.

Чтобы она не вскрикнула, он зажал ей рот рукой. Глаза Морган медленно, в ужасе, открылись. Увидев, что она его узнала, Сет убрал руку. Она обвила его шею руками, и простыня упала с ее обнаженного тела.

Он крепко обнял Морган, зарывшись лицом в ее чистые, мягкие волосы.

— Я знала, Сет, что ты придешь, — прошептала она, силясь не заплакать. — Я знала. Они говорили, что нас никто не сможет найти, но я знала, что это не так. — Морган еще крепче прижалась к Сету. — Я жалею обо всем плохом, что наговорила тебе. — И поцеловала его в шею.

— Морган, милая, мы должны отсюда выбираться. Одевайся, но тихо-тихо.

— Они, Сет, ужасны. Ты даже представить не можешь. Они делали кошмарные вещи. Я не хочу вспоминать. — На глаза у нее навернулись слезы.

— Об этом потом. Поскорей одевайся.

Она быстро натянула узкие брюки и рубашку.

— Пошли, — торопил он ее. — За мной, и ни звука.

Они легко и беззвучно миновали пьяных и вышли из дома. Вскоре они уже были рядом с лошадью. Сет прыгнул в седло, поднял Морган и усадил перед собой. Он поцеловал ее в макушку и шепотом быстро вознес благодарственную молитву за спасение, потом направил лошадь к горе.

Глава восьмая

Они ехали всю ночь. Морган уютно спала в безопасности — в кольце обнимавших ее больших рук.

На рассвете она проснулась и увидела вокруг окрестности, совсем отличные от тех, где стоял белый дом Босса Мартина. Деревья были высокие, прямые, с белой корой. Смотреть на них было неприятно — темные прочерки на стволах казались глазами. Листья были почти круглые и от легкого ветерка шелестели.

Было тихо, прохладно, и где-то поблизости журчала вода.

— Сет, где мы?

— Мы в горах Нью-Мехико. Я проезжал здесь много лет назад и нашел место, где смогу тебя оставить.

— Меня оставить? — Морган обернулась и посмотрела на Сета. В волосах у него сквозил солнечный свет, и они казались почти белыми. Лицо загорело, и в уголках глаз появились мелкие черточки.

— Неужели ты хочешь оставить меня одну?

— На некоторое время придется. Кот и те два шута будут преследовать нас. — Лицо его исказила гримаса. — Не думаю, чтобы он дал тебе исчезнуть и не попытался найти. Я должен вернуться н сам найти их.

— Нет. Они могут ранить тебя. Пожалуйста, не оставляй меня. Давай поедем дальше и попытаемся скрыться от них.

— Как долго, по-твоему, моя малютка, мы сможем ехать на одной лошади? Нельзя их упустить.

Она грустно посмотрела на Сета, и он в ответ поцеловал ее в лоб.

— Не беспокойся. Я скоро вернусь и отвезу тебя на мое ранчо.

Она улыбнулась:

— Мне не терпится его увидеть. Там так же красиво, как здесь?

— Нет, там не так высоко и совсем нет осин.

Перед густой стеной зелени они спешились. Сет привязал лошадь и повел Морган меж деревьями. Она могла разглядеть заросшую тропу, петлявшую среди кустарника. Они стали подниматься в гору, он держал ее за руку и вел за собой.

Через несколько минут они добрались до ровного места перед отвесной скалой. Тут было несколько ступенек и, поднявшись, они увидели покинутую индейскую деревню. В скале было отверстие футов сто в длину и сорок в высоту. Под прикрытием нависшей скалы виднелись старые глинобитные хижины. Некоторые обвалились, другие были еще целы.

— Что это, Сет? — прошептала Морган, с почтением взирая на этот призрачный город.

— Древнее поселение индейцев. Много лет назад я спустился сюда с Фрэнком и Джейком, и старый ковбой показал нам это место. Здесь ты будешь в безопасности.

Морган отпустила руку Сета, чтобы заглянуть в ближайший дом. Он был крошечный. Даже она вряд ли могла выпрямиться во весь рост. Выступ скалы перед домами был залит солнечным светом, но в домах было прохладно и темно. Ей казалось, что они с Сетом здесь не одни. Чудилось, будто души давно умерших людей незримо присутствуют. Морган улыбнулась. Она почувствовала, что они ей покровительствуют.

— Мне здесь нравится. Люди здесь добрые.

Сет удивленно взглянул на нее, потом улыбнулся:

— Ты права. Пока меня не будет, они о тебе позаботятся.

Морган бросилась к Сету, обхватила руками его за талию и прижалась головой кгруди.

— Сет, давай останемся здесь. Они не смогут нас здесь найти. Переждем с неделю, а когда они уедут, отправимся дальше.

Он приподнял ее подбородок:

— Я больше не хочу слез. Я поеду туда. Вот так.

Она улыбнулась и перестала плакать.

— У тебя еще остались поцелуи? — спросил он.

Она встала на цыпочки и обвила его шею руками. Его первый поцелуй был нежным, а потом они оба поддались страсти. Он поцеловал ее в щеку, потом в шею.

— Сладкая моя, маленькая Морган. Как мне не хочется уезжать!

Он резко отстранил ее:

— Надо наполнить фляги водой. Вернусь через несколько минут.

Ее испугало такое стремительное исчезновение Сета, но через минуту она улыбнулась и обхватила плечи руками. Ей хотелось одновременно танцевать, смеяться и плакать. Напевая, она закружилась по тенистому дворику в вальсе. Она накупит красивых платьев, волосы будет носить распущенными. Или как понравится Сету. Она все отдаст своему красивому, любимому Сету, чего бы он ни захотел.

— Могу ли я присоединиться? — Сет обнял ее, и они легко закружились под музыку, звучавшую в их сердцах. Потом упали со смехом на пол; Сет обнял ее и положил ее голову к себе на грудь.

Глядя друг другу в глаза, они перестали улыбаться, а губы тихо слились в поцелуе.

Сет бережно опустил Морган на пол и стал ласкать ее. Он умело расстегнул ей рубашку и высвободил теплую полную грудь. Морган пылко отвечала на поцелуи. Она трогала языком и покусывала его шею и часть обнаженной груди, тело стало непроизвольно изгибаться. Так делали женщины с древнейших времен. Морган потирала его мускулистые бедра и, найдя меж ног утолщение, стала нежно его поглаживать.

Нечленораздельный вопль вырвался у него из горла. Он скатился с нее — сердце стучало, как молот. Он тяжело дышал. Быстро сев, он отвел ее руки. Глаза его сверкали, волосы были в беспорядке. Он молча застегнул на Морган рубашку.

— Не сейчас, малютка, — сказал он осипшим, низким голосом. — Я буду любить мою молодую жену не в спешке, а когда у нас будет много времени. — Он глубоко вздохнул. — Вставай и слушай меня. Прежде чем уйти, я должен тебе кое-что сказать.

Она слушала. Он приказал ни в коем случае не выходить из развалин и даже не греться на солнце перед домом. Он оставил ей еду, воду и одеяла.

— Если через три дня я не вернусь, попытайся пробраться на восток. В четырех днях пути отсюда в хижине живут Мег и Джон. — На ее вопросительный взгляд он утвердительно ответил: — Да, я их встретил. Они тебе помогут.

Она обвила руками его шею и в отчаянии прижалась к груди Сета головой.

— Пожалуйста, Сет, останься. Я не хочу потерять тебя снова.

— У тебя будет время подумать. Я хочу, чтобы ты была уверена насчет нас с тобой. Морган посмотрела на него.

— О чем ты? Ты хочешь меня, Сет? — В голове у Морган мелькнула очень неприятная мысль, и взгляд ее посуровел. — Быть может, ты меня не хочешь? Ты просто желаешь провести год в удовольствии как мой муж, прежде чем получишь обещанные деньги?

Она сказала это, не подумав, и испугалась. Реакция Ceia ее изумила. Он откинулся назад и расхохотался, а потом, подхватив Морган, закружил ее вокруг себя.

— Сладкая моя, малютка Морган. Неужели ты так плохо меня знаешь и решила, что я женился ради денег? По-моему, я влюбился в тебя, когда ты бросила на Синтию Фергюсон полный ненависти взгляд. В этом уродливом коричневом платье ты была такая печальная. Твоя поникшая головка пробудила во мне жалость. А потом, всею на секунду, твои глаза сверкнули. И я попался. — Он, смеясь, поцеловал ее.

— Ты говоришь правду. Сет? Ты меня любишь?

— Я всегда тебя любил.

Морган слегка нахмурилась:

— А что же ты мне раньше не сказал? Он снова засмеялся:

— Чтобы ты меня отвергла? Ведь ты бы мне не поверила. — Он крепко поцеловал ее. — А теперь, моя любовь, я должен ехать. Ты сделаешь так, как я сказал, и останешься здесь?

Морган кивнула, и Сет продолжил:

— Я скоро вернусь. Ты все еще будешь меня любить или… снова передумаешь?

— О нет! Я не передумаю, Сет. Но ты опять надо мной смеешься? — Глаза ее сузились.

Он улыбнулся, прижал ее к себе, схватив в охапку, и поставил на землю.

— Буду думать о тебе, моя любовь, каждую минуту. — Он повернулся и ушел.

Морган внимательно вслушивалась в замиравшее цоканье копыт Когда снова стало тихо, она повернулась к стене, та была уже не такой теплой, как когда тут был Сет. Морган почувствовала себя очень маленькой и очень одинокой.

По ее щекам катились слезы.

— Нет! — громко сказала она. — Я не буду плакать, для этого нет никаких причин: ведь Сет скоро вернется.

Морган решила обследовать развалины и этим заполнить долгое ожидание. На задворках деревни находилась свалка, и она нашла там много черепков и костей.

* * *

Через два дня деревня с ее черепками и обрывками старинных тканей надоела Морган. Одежда ее испачкалась, и она легкомысленно выпила почти всю воду, оставленную Сетом. Морган стала осторожно спускаться по каменным ступеням на дно каньона. Она старалась идти так, чтобы ее скрывали деревья и кусты и никто не смог бы увидеть ее ни из каньона, ни с вершины горы.

Спустившись вниз по ручью, Морган нашла небольшую заводь, окруженную валунами и зеленой в сережках травой. Она разделась и вошла в чистую, прохладную воду. Вымывшись, Морган выстирала хлопчатобумажные брюки и рубашку и разложила их на камнях сушиться, а сама легла на скале и задремала под лучами уже заходящего солнца. Наслаждаясь прикосновением нагревшегося песчаника к обнаженному телу, она вспомнила Сета.

Хлоп! Сильная боль от шлепка по голым ягодицам заставила ее широко открыть глаза. Быстро перевернувшись, она увидела над собой Сета — глаза его яростно сверкали.

— Я наказал тебе никуда не показываться. Что ты тут делаешь, растянувшись на виду у всего света?

Морган нахмурилась, начиная злиться сама, и хотела было ответить.

— Не желаю слышать ни одного слова в оправдание, черт возьми! Я слыхал, как ты спускалась по тропе, словно буйвол. — В его глазах плескалось бешенство. — И тебя каждый мог бы увидеть с хребта, как ты купалась. А теперь вот растянулась, накликая беду.

Злость Морган прошла, и она с трудом подавила смешок.

— Чему, черт подери, ты смеешься? Я рискую жизнью, чтобы ты была в безопасности, а ты разлеглась тут и смеешься!

Морган улыбнулась Сету, напустив на себя невинный вид:

— Если ты слышал, как я спускалась по тропе, отчего же не поспешил ко мне? Почему дожидался, когда я закончу купаться? — Решив подразнить его, она повернулась на бок: — Ты сказал, я накликаю беду. Какую же?

Он уже успокоился и сгреб ее в охапку.

— Черт подери, Морган! Ты не должна была выходить из развалин. Спускаясь, ты подвергла себя опасности. — Сет говорил серьезно.

— Да что же могло со мной случиться, когда ты был уже здесь?

Он рассмеялся.

— Надо бы мне тебя хорошенько отшлепать, да боюсь, тебе это понравится. — Он уже говорил спокойнее. — Я так о тебе беспокоился. Пожалуйста, больше не подвергай себя случайностям.

Теперь Морган огорчилась, что заставила Сета волноваться.

— Больше никогда не буду. Скажи, Сет… все кончилось?

Прижав голову Морган к плечу, он погладил ее волосы.

— Да. Дело сделано, и больше мы не будем об этом говорить. Я послал на ранчо сообщить, что с нами все в порядке.

Сет откинул голову Морган и сказал, поддразнивая:

— В салуне я встретил женщину, и она очень по-дружески ко мне отнеслась. Я подумал, что если когда-нибудь захочу вернуться, то встречу самый радушный прием.

— Что значит вернуться? И кто эта шлюха?

— Шлюха! Ну и ну! Ясно, что за последние два месяца ты многому научилась. Я ведь могу подумать, что ты ревнуешь.

Морган холодно ответила:

— Не думаю, чтобы она так уж тобой заинтересовалась, если б знала, что твоя жена уже с тобой четыре месяца и все еще не потеряла девственности. — И стала смотреть на воду, перебирая пальцами мокрые волосы. — Выходит, у нас на ранчо есть один холощеный. Может, она это и поняла.

Сет так и ахнул:

— Черт побери! По-твоему, мне уже и пошутить нельзя? Иди ко мне, злючка. — Он поцеловал Морган и погладил ее нагое тело. — Сегодня ты станешь моей женой.

— Сет… — начала Морган.

— Что? Боишься? А ведь сама только что обозвала меня холощеным.

Он засмеялся и крепко притиснул ее к гранитной мощи своей груди.

— Не бойся, моя маленькая, — зашептал он. — Я слишком люблю тебя, чтобы сделать тебе больно. Он молча держал ее в объятиях, потом сказал:

— Эта вода так и тянет искупаться. Жена! Помоги мне раздеться.

Через мгновение они уже оба стали нагими: два золотистых тела, испещренных солнечными бликами. Одно было большим, и все дышало силой, другое — маленьким и нежным.

Морган испытующе протянула руку и попробовала на ощупь стальные мускулы его груди.

— Вот такой ты мне нравишься. — прошептала она.

Сет улыбнулся ей с высоты своего роста и бросился в чистую заводь.

Теперь Морган смотрела на Сета совсем без смущения, восхищаясь, как блестит вода на его великолепной груди. Она сидела на краю заводи и удивлялась: сколько же перемен произошло в ней самой всего за несколько месяцев.

Сет вышел из воды и выпрямился. Вода стекала по его блистающему телу. Морган сказала себе: «Я ведь полюбила, а любовь все меняет!» Она побежала к Сегу, и он поймал ее в объятия. Потом отвел на зеленую траву, у заводи, сел рядом и прижал ее к себе. От близости Морган, при виде ее прекрасною тела, его плоть восстала и налилась железной силой. Он привлек ее к себе, и она почувствовала бедром пульсирующую мощь. Рукой она дотронулась до мужской плоти и крепко сжала ее. Сет глухо застонал — так же, как в прошлый раз. Величина копья Соломона изумила Морган, и она испугалась.

Сет это почувствовал и стал очень нежно целовать ее в шею, грудь, дразня языком розовые соски. Язык его продвигался все ниже, а руками он гладил внутреннюю поверхность ее бедер. Сет добрался языком до самого потаенного места, и ноги ее невольно раскинулись.

Ртом Сет опять нашел ее губы, и Морган почувствовала, как он нежно касается ее там, внизу. Потом он осторожно вошел, и ей показалось, что она вся полна им. Сет был недвижим, пока не затихла первая острая боль, и Морган шевельнулась под ним. Повинуясь ей и стараясь никак не причинить новой боли, Сет стал очень медленно вторить ее движениям. Потом, не в силах себя сдерживать, задвигался быстрее, а потом вдруг затих и лежал, держась на локтях, чтобы не давить ее тяжестью тела.

Морган чувствовала теплое дыхание Сета, но произошло совсем не похожее на то, чего она ожидала. Она была рада доставить наслаждение Сету, мужчине, которого любила. Он был с ней бережен, и она не испытывала боли, но она не испытала, как Сет, все нараставшего возбуждения и быстрого успокоения.

— Я сделал тебе больно, mi querida, — прошептал он.

Она крепко обняла его.

— Нет. — Она не хотела говорить ему, что ожидала от любовного слияния большей радости.

Сет скатился с нее и оперся головой на согнутую руку. Он улыбнулся Морган:

— Не беспокойся, моя маленькая женушка, потом будет лучше.

Она удивилась, что он все понимает.

— А чем нам можно подкрепиться? Когда мужчина за один день превращается из холощеного лошака в жеребца, его обуревает голод.

Морган покраснела, и он рассмеялся.

Морган быстро вскочила и стала искать одежду.

— Вот! — Сет бросил ей свою рубаху. — Мне еще не хочется одеваться.

Морган быстро вернулась, притащив со скалы седельные сумки с едой. Он развел огонь в небольшом углублении скалы под прикрытием купы невысоких деревьев. Они разогрели бобы, и Морган испекла лепешки.

— Видел бы меня сейчас Жан-Поль, — засмеялась она. — Мы целую неделю изучали искусство приготовления белых соусов, а сейчас я на костре пеку пресные лепешки.

После еды Сет расстелил на земле одеяла. Он прижал к себе Морган, и она чувствовала, как возрастает его желание. Когда он начал целовать и гладить ее, она взволновалась и почувствовала еще неиспытанную потребность. Он долго вел любовную игру, пока не услышал ее стона и не ощутил, как слитно движутся их тела.

Во второй раз она уже совсем не почувствовала боли. Ей было хорошо. И хотелось, чтобы это продолжалось. Она удивилась, что его желание все возрастало, а потом почувствовала разочарование, когда он, опустошенный, упал рядом с ней.

Он прижал ее к себе и заснул.

Морган заснула не сразу. Ей казалось, что она бежит по длинной дороге и сейчас упадет в изнеможении. Но мягкое уханье совы в конце концов убаюкало и ее…

На рассвете они проснулись вместе.

— Сет, — прошептала она.

Сет улыбался. Она протянула к нему руки, и он стремительно отозвался на ее призыв. Потом Сет отстранился, она же вцепилась ему в спину и старалась притиснуть его к себе как можно ближе. Их желания встретились, они достигли вершины вместе и, насытившись, лежали, крепко обняв друг друга. Морган припоминала, как несколько минут назад совершенно забыла обо всем на свете, как безумствовала. Смутившись, она инстинктивно отвернулась.

— Что ты, Морган? Что с тобой? — Он увидел, что ее глаза полны слез. — Моя маленькая, дикая кошечка плачет?

Морган горько заплакала.

— Я не дикая кошка. Я — женщина, — всхлипывая, проговорила она. Он засмеялся.

— Да, это так. А все твоя мать! Хотелось бы мне с ней в свое время встретиться. Да только я наговорил бы ей такого, что потом стыдился бы. — Он поцеловал мокрые щеки Морган. — У твоей матери было ложное представление о том, что такое леди. Я люблю тебя, а ты — меня. И в том, что мы делаем, нет ничего плохого. — Его глаза блеснули. — Ведь сегодня утром тебе понравилось?

— Да…

— Но только это и важно. — Он встал, протянул Морган руку и привлек к себе. — Пошли.

— Куда?

— Искупаемся. От вола пахнет лучше, чем от нас.

Морган посмотрела на его волосы и увидела, что он вспотел. И она тоже. Сет прав. Любовная игра ей очень нравилась. Больше чем нравилась. Она стала ей необходима. И вмешиваться в свою жизнь она никому не позволит.

— Давай наперегонки, — и Морган бросилась к водоему.

Глава девятая

Четыре дня прожили они в каньоне среди руин древнего поселения. Сет приобщал Морган к любовным радостям, и когда ее первоначальный страх исчез, она стала отвечать ему с пылкостью, удивившей обоих.

— Морган, милая, нам пора ехать, — прошептал в рассветной тишине Сет.

— Куда ехать? — Она поуютнее устроилась около него, еще не совсем проснувшись.

— Сегодня мы должны отправиться домой. Мы пробыли здесь достаточно долго. Мне хочется отвезти мою маленькую женушку к себе на ранчо.

Морган отозвалась не сразу, потом села и сбросила одеяло. Тело Сета не могло оставаться безучастным, когда он видел ее золотистую кожу, округлые линии груди и бедер. Он протянул руку, чтобы приласкать ее и привлечь к себе, но она молниеносно отскочила, так что оказалась вне досягаемости.

— Эй! — нежно позвал он. — Почему ты не хочешь вернуться ко мне на минутку?

Морган подбежала к Сету и спрятала его голову у себя на груди:

— Потому что я хочу ехать, хочу увидеть твое ранчо, встретиться с Люпитой и хочу быть твоей женой.

— Моей женой? Я хочу того же и прямо сейчас. — Его рука забралась под ее хлопчатую рубашку.

Она, засмеявшись, отодвинулась:

— Ну уж нет, Сет Колтер, я тебя знаю. Мы займемся любовью, потом заснем, потом снова любовные игры, а там и день кончится. Ты не увезешь меня домой, пока я не стану некрасивой старухой, и ты меня больше не захочешь.

Она рассуждала убедительно.

— Ты, наверное, права. Почему бы нам не остаться и не пожить тут еще годик-другой? — Он попытался поймать Морган. — Обещаю, когда я от тебя устану, то сразу же отвезу домой.

Но, заглянув ей в глаза, Сет сдался:

— Ладно. Встаю.

Он одевался, и Морган услыхала, как он бормотал что-то насчет того, как быстро очутился под каблуком.

* * *

Путешествие на северо-восток, к ранчо, заняло недели три. Они часто останавливались, чтобы дать отдохнуть лошади, перегруженной двумя седоками. По дороге они могли купить лошадь, но Морган возражала. Это был ее медовый месяц, и ей нравилось быть к Сету как можно ближе.

Сет сказал, что через два дня они уже будут дома. Морган повернулась и расстегнула Сету рубашку, чтобы поцеловать его загорелую грудь.

— Все не можешь отстать от меня, а, девушка?

Прижимаясь грудью к его прохладной коже, Морган хихикнула, вздохнула и спросила:

— По-твоему, Сет, я придусь вам ко двору? Понравлюсь твоим людям на ранчо?

Он поцеловал ее в макушку, нагретую солнцем:

— Для них важно только то, что я тебя люблю. Да и людей на ранчо немного. Джейка ты уже знаешь, а Люпита станет тебя обожать. Много лет она старалась женить меня на ком-нибудь из своей родни, все предлагала женщин от четырнадцати до пятидесяти лет. Когда я в отъезде, меня замещает Пол.

— Про Пола ты еще не говорил.

— Он со мной уже больше двух лег. Мы втроем — Джейк, Пол и я — управляемся на ранчо. Весной нанимаем несколько человек, до осени. Надеюсь, любимая, ты не будешь разочарована, что вышла замуж за небогатого.

— Сет, — Морган прижалась к мужу спиной, наслаждаясь прикосновением к его мощной груди. — А что будет с отцовской плантацией? Он не рассердился на тебя за то, что ты уехал сюда, не пожелав ею управлять? Ведь ты его единственный сын.

— Сначала рассердился, а потом, по-моему, позавидовал моей свободе. Он был еще очень молод, когда женился, и вскоре родился я. Ему пришлось кормить семью, и он не мог уехать на новые земли, где жизнь полна случайностей и небезопасна. Плантация отойдет моим сестрам и их мужьям.

— Как-то странно, что сын богатых родителей все бросает и все начинает снова и бедняком.

— Но это ранчо в Нью-Мехико мое, а не чей-то подарок. И мой сын тоже будет решать сам, где ему жить.

— Сын! — прошептала Морган и тронула свой живот. Как радостно ехать к себе домой, в эту волшебную страну, где будут жить она, Сет и их дети.

К вечеру следующего дня они увидели дом. Даже издалека он показался Морган очень большим:

— Да, из необожженного кирпича можно позволить себе построить большой дом.

Строение было низким и длинным и окружено невысокой стеной. Позади стояли еще четыре строения — дома Люпиты, Джейка, Пола и конюшня с коровником, в котором помещалась дойная корова. Вокруг дома росло несколько тополей, в пыли копошились цыплята, и это был единственный признак жизни и деятельности.

В сотне ярдов от дома Сет соскочил на землю, три раза негромко свистнул, и его сразу окружили собаки. Они обрадовались хозяину и визжа прыгали вокруг.

Улыбнувшись Морган, все еще сидевшей на лошади, Сет сказал:

— Самые скверные в мире из сторожевых собак, но избавиться от них я не могу.

— Сеньор Колтер! Вы приехали! — Толстая, невысокая женщина бросилась к Сету и обняла его. Сет подхватил ее на руки, закружил вокруг себя и крепко поцеловал в щеку.

— Вы так похудели! — сказала она со смехом, утирая слезы. — Там у них, значит, нет ни fujoles «Бобов (исп.)», ни totfillas «Лепешек (исп.)» — и запнулась, увидав Морган.

— А это, Люпита, моя жена, — гордо сказал Сет. Он снял Морган с лошади и теперь держал на руках, как ребенка.

— Отпусти меня, — прошептала Морган, смутившись.

Люпита радостно засмеялась:

— Джейк говорил мне про вас. Я так счастлива с вами познакомиться. Я давно твердила этому буйволу, что жить одному не годится.

— Ну, Люпита, Морган — не самая лучшая женщина на свете. — Сет чувствовал, что Морган на него смотрит. — Ты же знаешь, я хотел жениться на тебе, да ты мне отказала. — Морган хотела вырваться, но Сет еще крепче прижал ее к себе. — Помнится, у древних римлян существовал обычай вносить новобрачную в дом на руках.

Видя, как они влюблены друг в друга, Люпита расплылась в улыбке. Она никак не ожидала такого, ведь Джейк рассказывал ей, что всю дорогу молодые ссорились. Люпита любила Сета, как сына, которого у нее никогда не было, и знала, что эта маленькая женщина, которую Сет нес так легко, станет ей дочерью, и, может, скоро в доме появится много ребятишек, и она будет их нянчить. Люпита громко рассмеялась.

— Видишь, Люпите понравилось, что я тебя несу. — Сет пошел к дому, и Морган умиротворенно затихла у него на руках.

— Сет!

Морган повернула голову и увидела бегущего к ним Джейка.

— Какого черта ты так долго ехал? Фрэнк уже два раза наведывался узнать, не приехал ли ты. — Он улыбнулся своей беззубой улыбкой и обеими руками потряс протянутую ему руку. — Вижу, ты привез с собой обратно и девчушку.

Сет крепче прижал к себе Морган и сказал:

— Я бы приехал раньше, но эта дикая кошка продержала меня неделю в каньоне. Она не отпускала меня.

— Сет! — Морган, зардевшись, спрятала лицо на плече Сета и шепотом стала грозить, что расправится с ним по-свойски. Переполненный счастьем, не обращая внимания на ее угрозы, он нес ее дальше. На пороге Сет остановился и нашел ее губы, и поцеловал свою Морган, когда вносил в дом.

Понимая, что молодым хочется побыть вдвоем, Люпита и Джейк вышли во двор и оставили новобрачных наедине.

Сет радостно показывал Морган дом, и он ей сразу понравился. Комнат в доме было мало, но каждая — очень большая. Кухня была расположена посередине: с одной стороны ее было крыльцо, а с другой — узкая длинная комната со многими окнами. Жилая часть дома имела форму буквы «Г», и Морган увидела, что Джейк уже расставил мебель, которую дала им Нора. Последней была спальня. Кровать стояла у стены в деревянной нише, украшенной грубой, но затейливой резьбой. На полу лежало несколько ярких ковриков с четким, броским рисунком. В каждой комнате, кроме кухни, был очаг в виде улья.

Морган села на кровать.

— Мне нравится! Это прекрасный дом, а ты его описывал совсем не таким.

— Да. Я не хотел, чтобы ты разочаровалась. Он совсем не похож на Трагерн-Хауз. — Сет искоса взглянул на Морган — как она воспримет его слова?

Она даже не обернулась, но небрежно спросила:

— Трагерн-Хауз? Я, кажется, никогда и не слышала о таком. — Повернувшись к Сету, Морган призывно улыбнулась. Попробовала кровать руками и тихо сказала: — Хорошая и удобная.

Сет обнял Морган:

— Я хочу, чтобы он стал твоим, этот дом. И чтобы ты была здесь счастлива.

— Счастливее, чем сейчас, я быть не могу. Я так люблю тебя!

Сет запустил руки в волосы Морган и повалился вместе с ней на кровать.

— А знаешь, я еще ни разу не занимался с тобой любовью в постели! — Он поцеловал ее в губы, в шею, а она тесно прижалась к нему бедром.

* * *

Они блаженствовали целую неделю. С утра Сет уезжал на пастбище, а Морган с удовольствием занималась многочисленными и разнообразными домашними делами. В полдень она частенько ездила к Сету, привозила ему ленч. И почти каждый раз они любили друг друга под молодыми сосенками.

Люпита одолжила Морган несколько своих вышитых кофт и широких цветастых юбок. Они так же плохо сидели на Морган, как и ее собственные платья, привезенные из Кентукки, и Люпита твердила, что Морган надо съездить в Санта-Фе и купить себе что нужно, но Морган не хотела даже на один день покидать ранчо.

Все изменила Лена.

Однажды утром она прискакала на прекрасном черном жеребце. Морган, одетая в особенно поношенное платье, повязав старый фартук Люпиты, бросала из подола корм цыплятам.

При виде Лены Морган остолбенела — такой красавицы она в жизни не видела. На ней была черная амазонка, только у шеи виднелась белая кружевная вставка. На ногах — высокие сапоги из черной мягкой кожи. Иссиня-черные волосы Лены были затейливо причесаны: высоко поднятые узлом на макушке мягкие, блестящие локоны изящной волной ниспадали до самой талии. На голове, сдвинутая набок, была надета шляпка с красным пером. обвивавшим тулью.

— Синьорита Монтойя! — радостно воскликнула Люпита за спиной застывшей в изумлении Морган. — Давненько вы у нас не были. Как поживаете? Спускайтесь и познакомьтесь с женой сеньора Колтера. Вы друг другу понравитесь.

Лена улыбнулась Люпите и неторопливо, грациозно спешилась. Она поцеловала пухлую щеку пожилой женщины, и Морган увидела, что ростом Лена не выше ее.

— Да, я слышала о маленькой красавице Сета. Где же она? — Лена огляделась и почти рядом с собой увидела Морган. С минуту она ее внимательно рассматривала, а потом без стеснения обошла крутом. — Да… Теперь мне понятно, что имел в виду Джоакин. Вы очень ловко прячете свою красоту. — Она быстро повернулась к Люпите. — Почему ты позволяешь леди делать домашнюю работу, словно она жена пеона?

Люпита всплеснула руками:

— Да она делает что хочет, и муж ей во всем потакает. Она готовит и даже моет полы и не слушает, что я говорю. Может быть, вы ей скажете?

— Да, это надо сделать, — и Лена по-хозяйски обняла Морган за плечи.

— Брось это, — презрительно улыбнувшись, она кивнула на цыплячий корм в фартуке. — Пойдем в дом. Между прочим, меня зовут Лена.

Лену всегда баловали, и девушка выросла в твердой уверенности, что она — центр мироздания, и ей еще ни разу не пришлось в этом усомниться.

Морган робела перед красавицей, которая чувствовала себя так уверенно. Лена стала расспрашивать Морган, как они возвращались на ранчо. Морган в немногих словах рассказала о Коте.

— По-моему, ты проявила большую смелость и находчивость, когда спокойно дожидалась Сета. Я бы… я бы сама убила этого человека.

Вспомнив глаза Кота, Морган вздрогнула.

Лена почувствовала, что Морган не хочется вспоминать о страшных днях, и переменила тему:

— Так вот, Морган, нам еще надо многое сделать, чтобы подготовиться.

— Подготовиться?

— Да. Я еще не сказала, что приехала пригласить вас с Сетом? Через три дня на ранчо Монтойя будет вечеринка. Джоакин сказал, что с гардеробом у тебя по каким-то причинам сложности, твоей одежды тут нет и ты носишь платья золовок.

— Да, это так…

Лена внимательно разглядывала Морган.

— Неважно. Мы сейчас поедем в Санта-Фе, и за два дня миссис Санчес сошьет тебе несколько платьев.

— Поедем? Сейчас я, Лена, не могу. У меня еще много дел. Вечером надо подоить корову. И я поставила тесто, надо его вымесить и… — Морган была невыносима даже мысль провести целых три дня без Сета.

— Какая проза! Хлеб и коровы!

— Сет! Я не хочу покидать Сета! — тихо сказала Морган.

Лена громко рассмеялась:

— Ах! Вот это мне как раз понятно! Сет ведь такой красавец! Был бы он мой, я бы тоже не захотела от него уезжать.

Морган стиснула зубы и сверкнула глазами на Лену.

— Морган, будем друзьями. И будем друг с другом откровенны. Я много лет была почти влюблена в твоего красавца мужа, но он отверг меня. — Лена не сказала, что, отклонив ее намеки на брак, Сет не прочь был исполнять другие ее желания.

— Но об этом не беспокойся, — продолжала Лена. — Мы с тобой подружимся. Однако скажи честно: неужели тебе хотелось бы появиться у меня на вечеринке в таком виде?

Морган сравнила свое поношенное платье с Лениной элегантной амазонкой.

— Вряд ли… А теперь я поеду и сама скажу об этом Сету. Ему пойдет только на пользу побыть три дня без своей малютки жены. — Она критически оглядела Морган. — Когда мы с тобой все сделаем, Сет влюбится в тебя еще больше.

Наконец она уехала, и, услыхав удаляющийся стук копыт, Морган бессильно упала на стул. За спиной засмеялась Люпита:

— Уж она такая! Огонь, да и только. Не беспокойтесь, сеньора Колтер, Лена всегда добивается своего. Если уж она чего захочет, ей никто не помешает.

— А Сет? Ведь она его хотела. Он, Люпита, такой красивый. Увидев меня рядом с Леной, что он скажет?

— Да кроме своей жены он в комнате никою и не заметит. Вы лучше соберитесь в дорогу — если я знаю сеньориту Монтойю, скоро вы отправитесь в Санта-Фе.

Понимая, что Люпита права, Морган пошла в спальню взять необходимые вещи. Ее почему-то пугала даже мысль покинуть ранчо. Она огляделась вокруг: очаг, коврики, большая кровать, где она и Сет провели несколько ночей.

— Это глупо, — вслух сказала она. — Ведь через несколько дней я вернусь, и Сет мне обрадуется и… — Морган вздрогнула. Повинуясь внезапному порыву, она вытащила из угла комнаты сундук и, глубоко засунув руки, вытащила со дна его красное платье. Она поднесла его к свету и стала рассматривать его, и снова восхитилась тканью и великолепным кружевом ручной работы, украшавшим корсаж. Сету она это платье еще не показывала, приберегая для совершенно особого случая. Вот когда она вернется, тогда она это платье наденет. Ее взор затуманился, и Морган быстро спрятала шелковое платье под другие, повседневные.

— Морган!

Радость пронзила ее. Она бросилась к мужу и повисла у него на шее. Ей казалось, что прошло гораздо больше, чем три часа, как они расстались.

— Я, малютка, тоже скучал без тебя. — Он поцеловал ее в волосы, погладил плечи и прижал к себе. — Почему же ты меня покидаешь?

— Сет, я не хочу ехать. Мне не надо никаких новых платьев — Почему ей так страшно уезжать?

Сет немного отстранил от себя и посмотрен на жену.

— Лена меня убедила. Я понял, что, в сущности, веду себя, как последний эгоист, держа тебя на ранчо для самого себя. — Он улыбнулся, а Морган замерла от любви к нему. — Не смотри так на меня, ведь это всего на несколько дней. Через три дня я приеду на вечеринку и заберу тебя домой. Дольше прожить без тебя я не смету.

* * *

Лена глядела на любящую чету. Столько волнений, когда они расстаются всего на три дня! Потом, посмотрев на громадную спину и плечи Сета, вспомнила, что чувствовала, когда сама обнимала его. «Да, наверное, я бы тоже плакала, разлучаясь на три дня», — подумала она.

— Все уложила? — спросил Сет, увидев у дверей спальни небольшой саквояж. Морган кивнула.

— Ты меня не забудешь? — поддразнил он ее. Морган умоляюще взглянула на него:

— Я люблю тебя. Сет. Люблю больше жизни. Он прижал ее к себе.

— И я люблю тебя. Никогда не думал, что смогу так любить. — Он поцеловал ее, и она быстро вернула ему поцелуй. — Если мы сейчас не расстанемся, Лене придется ждать еще два часа.

Сет быстро вывел Морган из дома, и Джейк подвел ее лошадь к прекрасному черному жеребцу Лены.

Они проскакали уже несколько миль, а Морган все оборачивалась — нельзя ли еще разглядеть ее дом или он уже скрылся из виду.

— Санта-Фе не то, к чему ты привыкла в Кентукки, но это прелестный городишко, а у миссис Санчес игла просто волшебная. Мне достаточно показать ей картинку, и она делает мне копию выбранного платья. — Лена, казалось, не замечала молчания Морган. — Конечно, теперь, когда в Калифорнии нашли золото, все переменится. Говорят, что во всех городках и поселениях от Сент-Луиса до Сан-Франциско откроются театры. Торговцы по дороге через Санта-Фе к побережью повезут все больше товаров.

Они ехали, а Лена все говорила и говорила.

Уже смеркалось, когда они достигли города. Дома в городе были сложены из необожженного кирпича, как на ранчо Сета, по краям крыш выступали длинные балки. Лавок было немного, но город занимался делом — люди быстро сновали по широким улицам.

Лена и Морган направились в гостиницу. Комната была большая и удобная. Лена приказала приготовить для Морган ванну, а сама поехала к миссис Санчес взять у нее свои платья для города, которые она всегда держала в доме портнихи. Когда они пришли, Морган наслаждалась горячей ванной. Миссис Санчес была плотная женщина, одетая в черное.

— Она снимет с тебя мерку и начнет шить сразу несколько платьев. На полотенце и вытрись, чтобы мы могли приступить к делу.

Морган с улыбкой взяла из рук Лены полотенце. Она начала привыкать к тому, что Лена всеми командует.

— Брат говорил мне, что твои ужасные платья скрывают, наверное, прекрасное тело, но он и понятия не имел, насколько он прав.

Миссис Санчес быстро записала размеры. Затем Лена с Морган стала обсуждать свои новые наряды. После ухода портнихи слуга подал обед. Лена ушла в свою комнату, и Морган утонула в уже приготовленной постели. Впервые за последнее время она спала не в объятиях Сета, и ей пришлось усилием воли сдерживать себя, чтобы не заснуть в слезах.

На другой день в полдень миссис Санчес принесла готовое платье. Морган заметила, что у нее покраснели веки, и поняла, что та шила всю ночь. Морган скользнула в платье и, посмотрев на себя в большое зеркало, сразу повеселела. Платье было великолепно: ослепительно-голубое, под цвет ее глаз и подчеркивающее каждую линию фигуры.

Лена смотрела на отражение Морган в зеркале.

— Как странно меняет женщину красивое платье.

— Оно, Лена, изумительно. У меня никогда не было такого. Думаешь, оно понравится Сету?

— Влюбленные женщины! Порой они просто невыносимы. Сету платье, конечно, понравится, а другие дамы изойдут завистью.

Морган улыбнулась своему отражению.

— Теперь займемся прической и скоро будем готовы явить Санта-Фе его новую жительницу во всем блеске.

Через час Морган снова стояла перед зеркалом и едва себя узнавала. Оно свидетельствовало, что она прекрасна, и Морган высоко подняла голову. И рассмеялась.

— Я вспомнила о прежней пассии Сета. Синтия рассчитывала выйти за него замуж. Хотелось бы мне ее сегодня увидеть.

Лена тоже засмеялась:

— Ты разбрасывала корм цыплятам, когда я тебя увидела в первый раз, но я сразу поняла, что ты красивая. Тебе хотелось бы покрасоваться перед той, которая обожала твоего мужа?

Глаза Лены недобро блеснули:

— По-моему, до обеда мы успеем посетить в Санта-Фе одну лавку. Может быть, тебе там что-нибудь понравится.

Они вышли из гостиницы и направились к лавке, и люди оборачивались им вслед. На Лене было коричневое платье, отделанное ярко-красной тесьмой. Морган уже стало нравиться, как смотрели на них встречные, и когда они пришли в лавку, она была рада, что приехала в Санта-Фе.

— Добрый день, Мэрилин. Мы пришли посмотреть ткани. Моя подруга хочет сшить несколько рубашек своему мужу.

Услыхав имя Мэрилин, Морган уже знала, кто это. Женщина была хорошенькая, фигура — пышная, но угадывалось, что уже через несколько лет она располнеет. То была Мэрилин Уилсон, и некоторые думали, что Сет на ней женится.

— Да, — сказала Морган. — Мне бы хотелось купить самую хорошую ткань из хлопка или шелк, если у вас есть. — Она взглянула на Лену и сделала вид, будто подавляет смех. — Каждой ткани мне надо по нескольку ярдов. Видите ли, я в этом новичок, а мой муж… он очень большой. — Она, словно смутившись, рассмеялась. — Но вы, я уверена, меня поняли, миссис…

— Мисс Уилсон.

— Да, уверена, что вскоре вы все поймете. — Морган потрепала Мэрилин по руке. — Позвольте представиться. Я миссис Сет Колтер. Мы с мужем только что приехали из Кентукки, и его гардероб пришел в негодность.

Морган отошла к прилавку, заваленному рулонами тканей, и сделала вид, что не заметила, как изумилась женщина.

— Миссис Сет Колтер! — вскрикнула Мэрилин. Морган повернулась к ней: голубые глаза ее смотрели безмятежно.

— А вы знаете моего мужа? Разумеется, знаете. Ведь мой дорогой Сет был настоящим волокитой, правда? Да что там, даже еще дома мне приходилось разбираться с несколькими женщинами. Мы с Сетом были обручены еще почти детьми.

— Обручены? Значит, все время, что Сет жил здесь, он был обручен?

— Конечно. Разве он обо мне не говорил? — Морган сочувственно посмотрела на Мэрилин. — Мне очень жаль, дорогая. Он всегда любил розыгрыши. Надеюсь, вам он не доставил никаких неприятностей? Лена, мы, наверное, сделаем покупки в другой раз. — Она еще раз легонько похлопала Мэрилин по руке. — Почему бы вам не приехать к нам на ранчо? Нам было бы приятно.

Выйдя на улицу, Морган и Лена некоторое время шли молча.

— Я рада, Морган, что мы с тобой друзья, потому что мне не хотелось бы иметь тебя своим врагом.

Морган только улыбнулась. Ведь она защищала свое.

Глава десятая

Ранчо Монтойя было громадным. В господском доме вполне бы поместилась небольшая армия. Гладя на дом, можно было предположить, что строили его, чтобы отразить возможную атаку неприятеля. Дом окружали большой парк и хозяйственный двор. Повсюду сновали слуги. В саду все время работали мужчины, а в каждой комнате две женщины наводили чистоту. Лена представила Морган двум девушкам, которые должны были ей прислуживать. И Морган скоро поняла, что ей нравится, когда ее балуют.

Вечеринка должна была скоро начаться. Лена уже спустилась вниз, чтобы вместе с братом встречать гостей. Джоакина Морган еще не видела, да и почти совсем о нем не думала.

— Сет еще не приехал?

— Он скоро будет, сеньора Колтер. Вы так прекрасны. Он, конечно, пожалеет, что задержался так надолго!

— Спасибо, Маргарита.

Нарядное платье было сшито из блестящего красного шелка. Глубокий вырез обнажал ее чудесные плечи. Она не привыкла носить стесняющий движения корсет, но ей нравилось, как он поддерживал над вырезом платья грудь. Золотистые волосы были собраны на самой макушке, и целый водопад локонов падал на плечи и спину.

В дверь постучали, и Морган, надеялась, что это Сет, бросилась к двери, которую распахнула Маргарита.

Увидев Джоакина, Морган остановилась как вкопанная.

— Неужели ваш старый друг, моя красавица, маленькая Морган, вам так неприятен после того, что мы вместе пережили?

Она улыбнулась и пожала ему протянутые руки.

— Нет, Джоакин. Я вам рада Просто я жду Сета.

— Ему всегда везло с красивыми женщинами. Морган не обратила внимания на резкость тона и промелькнувшую ненависть.

— Но дайте же мне на вас взглянуть.

Не выпуская ее рук, он оценивающе осматривал ее с головы до ног, пока она не почувствовала, что вся кровь бросилась ей в лицо.

— Я знал, что вы красивы, но не настолько же. — Он отпустил ее руки и что-то достал из внутреннего кармана сюртука. — Лена сказала, в каком вы будете туалете, и сказала, чтобы я одолжил вам кое-что из наших фамильных драгоценностей. — Он открыл коробочки из кожи и вынул сверкающую цепочку сапфиров в окружении бриллиантовых розочек К ней были и серьги.

— Они прекрасны, Джоакин. Но я не могу это надеть.

— Отчего же? Эго не подарок. Я одалживаю вам украшение на один вечер. Уж от друзей-то вы можете принять одолжение? Если угодно, думайте, что их прислала моя сестра, а я всего лишь посыльный.

Морган рассмеялась:

— Я думаю, Джоакин, что своим красноречием вы можете растопить масло, и оно снова станет сливками.

Джоакин улыбнулся, пожирая Морган глазами:

— Если так хорошо, ведь мне тоже хочется кое-что получить в награду. Сет — счастливчик.

Наступило неловкое молчание, потом Морган попросила служанку помочь ей надеть украшения. Однако Джоакин сам взял их из рук Морган, и, когда застегивал на ее прекрасной шее колье, она отчетливо почувствовала, что ему хочется ее поцеловать. Всегда общение с Джоакином вызывало у нее какую-то неловкость. Хоть бы скорее приехал Сет.

— Вот! Они почти так же прекрасны, как вы.

— Ах, сеньора! Украшения вам так идут! Ваш муж сразу поймет, что во всем Нью-Мехико вы — самая красивая женщина.

— Ты правда так думаешь, Маргарита? Но он. по-моему, меня любит.

— Любит? — улыбнулся Джоакин.

Лена рассказала ему, как при расставании они не могли оторваться друг от друга. Сам он видел их только по дороге в Нью-Мехико. Он посмотрел на Морган, затянутую в шелковое платье, и поклонился, подавив желание ее обнять.

— Маленькая Морган, сегодня ни один мужчина не устоит при виде вас. Если ваш муж не упадет перед вами на колени, я собственноручно застрелю его. — Джоакин громко засмеялся, и Морган удивленно на него посмотрела.

— Раз ваш муж, кажется, до сих пор еще не прибыл, окажите мне чест и позвольте сопроводить вас вниз.

Морган хотелось бы подождать Сета, но раз Джоакин повел себя так любезно, предложил украшения, она приняла его протянутую руку, и они спустились к гостям.

— Морган! Очень многие хотят с тобой познакомиться, — и Лена потише добавила: — Женщины тебя возненавидят. — Испуганное лицо Морган ее рассмешило. — Много лет Сет был здесь самым завидным холостяком. На расстоянии двухсот миль от Санта-Фе каждая женщина, имевшая дочь на выданье, преследовала Сета и Джоакина. — Она коснулась шелкового платья Морган: — А носить шелк все же приятнее, чем кормить цыплят, правда? — И обе рассмеялись.

Лена была права, сказав, что некоторые из женщин ее возненавидят. Морган поняла, что многие приехали лишь за тем, чтобы увидеть ее и оценить достоинства молодой жены Сета. Она пожимала руки, казалось, бесконечному потоку людей и слышала со всех сторон реплики:

— Не удивительно, что Колтер ждал так долго. Он дожидался самой красивой.

— Конечно, если б я позволила своей Кэтрин так одеваться, вокруг нее тоже толпились бы мужчины, но я предпочитаю скромность и респектабельность.

Это было сказано специально для Морган, и она обернулась. На нее смотрела грузная матрона. Рядом с ней стояла высокая худая остроносая девушка с торчащими вперед зубами. Морган улыбнулась девушке, вспомнив, как меньше года назад она была на балу такой же застенчивой. Но то был самый счастливый вечер в ее жизни. На том балу она встретила Сета. Она снова, уже в сотый раз, посмотрела на входную дверь.

— Про вас не скажешь, что вы приятно проводите время.

Она улыбнулась Джоакину.

— Просто мне хочется, чтобы Сет был уже здесь. Боюсь, не случилось ли чего на ранчо.

— Сегодня все только о вас и говорят. Сегодня в моем доме каждая женщина готова душу продать дьяволу, только бы сравняться с вами красотой. А вы тут стоите и беспокоитесь о делах на ранчо. Улыбнитесь, прелестная Морган, смейтесь и наслаждайтесь. Потанцуйте же со мной, и пусть они злословят еще пуще.

— Вы, Джоакин, правы. Не буду больше беспокоиться.

Джоакин повел ее туда, где танцевали, и Морган снова порадовалась, что в свое время тетя Лейси наняла для нее учителя танцев.

— Ну кто бы мог подумать, что вы способны стать такой красавицей? Вот к нам направляется женщина, и взгляд ее, наполненный ненавистью, устремлен на вас.

Морган повернулась и увидела, что на нее смотрит Мэрилин Уилсон. Ее сопровождал мужчина с усами, тонкими, как карандаш. Он был в возрасте Морган.

— Ах, миссис Колтер! Какой приятный сюрприз.

— Здравствуйте, мисс Уилсон. Вам нравится вечеринка, устроенная Леной и Джоакином?

— О да. — Она посмотрела на своего партнера, а потом на Джоакина. — Но, по-моему, новобрачной следует танцевать только с мужем. — Она улыбнулась. — По крайней мере, первые недели после свадьбы.

Морган сладко улыбнулась Мэрилин:

— Сегодня вечером мой муж несколько задержался, но быть новобрачной очень приятно. Вы согласны сомной, мисс Уилсон? Ах, простите меня. Вам это еще неизвестно, правда? Джоакин, быть может, выпьем шампанского? Я вдруг почувствовала жажду.

Вдоль стены стоял длинный с гол, и Джоакин подал Морган бокал охлажденного шампанского.

— А вы беспощадны к своим врагам, не так ли?

— По-моему, да. — Морган снова рассеянно посмотрела на дверь.

— Очнитесь, моя крошка, я не привык иметь дело с женщинами, которые скучают в моем обществе.

— Ах, Джоакин! Да вы тут ни при чем. Я просто волнуюсь о Сете.

— Пройдемся по саду. В лунном свете фонтан так красив.

Она нерешительно посмотрела на него.

— Я не буду приставать к вам. тем более целовать в уста.

Морган улыбнулась, оперлась на его руку, и через открытую дверь они вышли в залитый лунным — светом сад.

* * *

Войдя в зал, Сет увидел, что его жена, одетая в красный шелк, улыбнулась Джоакину. Она взяла его под руку, и они, выйдя в сад, словно окунулись в лунный свет.

Сет чуть не бросился за ней и не прибил на месте маленького испанца. Как хотелось ему увидеть Джоакина поверженным и чтобы кровь у него текла из носу! Будь она проклята! Всего несколько дней без него, и она уже сбегает с другим.

— Сет! Рада тебя видеть, — Мэрилин проследила за его взглядом, устремленным к двери. Она тоже видела, как Джоакин и Морган вышли вместе. — Ну, неужели ты не пригласишь свою прежнюю возлюбленную на танец?

— Мэрилин! — Он только теперь увидел ее.

— Милый Сет, может, хочешь подкрепиться? Похоже, ты испытал какое-то потрясение.

Сет позволил отвести себя к столу. Выпив залпом три стакана виски двенадцатилетней выдержки из запасов Джоакина, он почувствовал себя спокойней.

— Теперь тебе лучше, дорогой?

Он взглянул на Мэрилин. Ее полная грудь почти вываливалась из платья. В последние месяцы он ни на одну женщину, кроме Морган, даже не взглянул. Сет выпил еще виски, и Мэрилин показалась ему уже привлекательной.

— Вы не прочь потанцевать со мной, мисс Уилсон? — быстро спросил он.

Мэрилин снова блаженствовала в объятиях Сета. Никто из ее других мужчин не доставлял ей того, что Сет. Большинство из них думали только о себе, но когда с ней бывал Сет, он старался, чтобы и она тоже наслаждалась.

— Несколько дней назад я познакомилась с твоей женой.

Он внимательно слушал.

— Мне показалось странным, что она, едва выйдя замуж, носится по всей округе с этой Леной. Ты знаешь, что она собой представляет. Я еще тогда удивилась, а сегодня вечером она флиртует, как… как… Ладно, думаю, ты понимаешь, как мне все это больно. — Она искоса взглянула на Сета, хотела убедиться, что он слушает. — И главное, с этим Джоакином Монтойя! — Она почувствовала, как у Сета напряглись мускулы, и улыбнулась. — Ну да, все замечают, что они постоянно уединяются в темных уголках, смеются и чокаются шампанским. Был бы у меня муж, уж я бы…

Сет, обнимавший Мэрилин за талию, отпустил ее и быстро вышел из зала в ту самую дверь, через которую минут пять назад спустились в сад Морган и Джоакин.

Несколько пар перестало танцевать и уставилось ему вслед а Мэрилин едва не расхохоталась от радости. «Маленькая сука, — подумала она, — смеешься надо мной, так я же тебя проучу».

Сет сразу услышал смех Морган.

— Так! Похоже, моя женушка во всю развлекается.

— Сет! — И Морган кинулась к мужу и обхватила его за талию. — Я так беспокоилась. Ты сильно опоздал.

Он расцепил ее руки и отодвинул от себя Морган:

— Да, я вижу, как ты беспокоилась!

— Сет! Ради всего святого, ты же не станешь ревновать? Мы с Джоакином лишь на несколько минут вышли в сад. Только и всего. Ты же не будешь всю нашу жизнь ревновать меня ко всякому, с кем я заговорю?

Сет взглянул на Джоакина.

— Нет, — ответил он спокойно. — Я не собираюсь всю нашу общую жизнь сердиться, потому что вся наша жизнь как мужа и жены, по-моему, в прошлом. А теперь, если не возражаешь, у меня найдется занятие получше, чем отваживать свою жену от любовника — или любовников? До свидания.

И Сет исчез, прежде чем Морган сумела ему ответить. Она пошла за ним в дом, но Джоакин схватил ее за руку:

— Морган, после нанесенных вам Сетом оскорблений нечего и думать бежать за ним. Вы должны выждать, когда он к вам вернется и попросит прощения.

Морган пристально глядела на Джоакина:

— Не понимаю, как он может ревновать. Он — единственный, кто для меня значит все на свете, о ком я думаю, кто меня интересует. Как мог он бросить мне такие обвинения?

Джоакин, утешая Морган, обнял ее за плечи:

— Он не прав и скоро это поймет. Он вернется к вам, и все уладится. А теперь — выше голову. Размолвка между влюбленными — это еще не конец света… Вернемся в дом, станем танцевать и покажем всем, что нам безразличны пересуды гостей.

Она увернулась от него, не заметив, что он нахмурился.

— Но мне они не безразличны. Для меня все гораздо важнее, чем вы думаете. Я люблю его больше жизни, и он должен это знать. Мне надо его найти.

Джоакин спокойно согласился:

— Я помогу вам. Сейчас пойдем ко мне в конюшню, и мы найдем вашего сбитого с толку супруга, и тогда вы, если угодно, сможете объясняться с ним всю ночь.

— А как же, Джоакин, ваши гости?

— Пустое! Вечеринки любит Лена. Она даже не узнает, что я уехал, и будет рада, когда ваша красота не станет затмевать ее собственную.

Казалось, они ехали уже много часов, когда Джоакин остановился у домика, который Морган прежде не видела. Он слез с лошади.

— Что вы делаете, Джоакин? Ведь Сета здесь нет.

— Мы должны дать отдохнуть лошадям, да и мне очень хочется пить.

Было очень темно, но она все-таки разглядела на красивом лице Джоакина выражение твердой решимости.

Внутреннее убранство дома удивило Морган. Повсюду сверкали зеркала, а стены были покрыты малиновым шелком. Столовая оказалась маленькой, а спальня — огромной. Мебель была позолоченная, с белой обивкой, кровать задрапирована прозрачной малиновой тканью.

— Что это, Джоакин?

— А вы не догадываетесь?

Что— то особенное в его голосе заставило Морган быстро оглянуться. Глаза его стали беспощадны. Он раздевал ее взглядом. Морган непроизвольно прикрыла грудь рукой.

— Почему вы на меня так смотрите, Джоакин?

Он приблизился к Морган, взял ее руку и поцеловал.

— Я захотел вас с первой же встречи. Этот ваш муж даже не заметил, как вы красивы. Я был рад, что вы с ним все время ссорились, я радовался, когда он не ночевал с вами в фургоне.

Морган отстранилась от Джоакина — ею начал овладевать страх.

— Но, Джоакин, я же люблю Сета.

— Сет! Сет! Сет! Я слышу это имя слишком уж часто и от многих женщин: и от собственной сестры, и от этой коровищи Мэрилин. Неужели, по-вашему, чтобы быть настоящим мужчиной, надо быть таким верзилой, как Колтер? Уверяю вас, это не так. Иди ко мне, моя маленькая Морган, и ты узнаешь, что такое нежность. Я продемонстрирую тебе настоящее искусство любви, не грубые ухватки этих неотесанных янки.

— Джоакин, я желаю уехать! И она решительно направилась к двери.

— Ну уж нет! — Он схватил Морган за руку, притянул к себе и прижался к ней всем телом. — Я долго ждал этой минуты.

Прикосновение его губ заставило ее отпрянуть. Они были слишком мягки и влажны. Они не дали ей того, что дарили губы Сета.

— Нет! — почти выкрикнула она, оттолкнув его изо всех сил, чего он не ожидал. Он едва не упал. Морган взглянула ему в глаза — теперь они были полны ненависти — и поняла, в какой она опасности.

— Значит, ты мне отказываешь? Выходит, ты дразнила меня. Ты не уйдешь, насмеявшись над Монтойя. Теперь ты будешь наказана.

Она закричала. Он подошел и стал затыкать ей рот кляпом. Морган сопротивлялась, но Джоакин оказался неожиданно силен и без труда справился с ней.

— Запомни, малютка, ты сама выбрала свою участь. Мы могли бы стать такими великолепными любовниками, но теперь… — Он связал ей руки, потом ноги и бросил на кровать. — Из-за того, что ты меня понапрасну искушала, твой муж умрет.

Увидев ужас в расширившихся глазах Морган, Джоакин рассмеялся и пошел к двери:

— Я вернусь через несколько часов. Насчет тебя у меня есть планы.

Бросив на Морган злорадный взгляд, он быстро повернулся и исчез.

Глава одиннадцатая

Покинув вечеринку в доме Монтойя, Сет гнал коня целый час, пока не спохватился — что же он делает с лошадью. Он остановился отдохнуть. Первый слепой гнев прошел, а ночной воздух помог выветриться бешенству и винным парам.

Постепенно он стал вспоминать, какое лицо стало у Морган, когда она его увидела, как она бросилась к нему. Будь он проклят, этот Монтойя! Сет подыграл ему на руку, и тот этим воспользовался.

Морган, милая, сладкая моя крошка Морган. Она так еще неопытна и вряд ли понимает, что такое Монтойя. Какого же он свалял дурака, оставив ее там одну. Он вскочил на лошадь и поскакал обратно к ранчо Монтойя. Он так задумался, что не услышал приближающегося всадника. Прогремел выстрел, и пуля ударила в плечо.

Он не успел даже схватиться за ружье — всадник отнял его и взял поводья лошади. Всадник молча повез Сета назад к ранчо Монтойя. Кровь капала из раны на плече, и с каждым шагом боль становилась сильней.

Когда через несколько часов Джоакин вернулся к Морган и вынул кляп, она попыталась его уговорить. Он только улыбался, и она удивилась, почему же она раньше не замечала, как холодна его улыбка.

— Теперь вам уже бесполезно пытаться спасти себя или вашего мужа.

— Что вы сделали с Сетом? Где он?

— Ах, прелестная, благородная малютка Морган, вы хотите спасти жизнь мужа? Если вы хотите, то что я получу взамен?

Она посмотрела ему прямо в глаза и прошептала:

— Все что угодно.

— Да, верю. Как скверно, что Сет, обладая такой женщиной, этого не понимал. Но вы можете спасти ему жизнь, и очень просто — напишите только записку.

— Записку? — И снова она почувствовала, как в груди разрастается страх.

— Да. Видите ли, я долго пытался убедить Сета продать мне его ранчо. Я уже думал, что добился своего, но тут он привез жену. А жена заставляет человека осесть.

— Зачем вам маленькое ранчо Сета, когда у вас такое огромное?

— Хороший вопрос, моя прекрасная крошка, но на ранчо вашего мужа источники воды, питающие мое поместье. В любой момент он может перекрыть воду и оставить без нее мой дом и скот.

— Но Сет этого никогда не сделает.

— Кто знает. Я не люблю, чтобы моя судьба зависела от чужой воли.

— Значит, если я исчезну, Сет продаст вам ранчо?

— Да. Именно так. Но сперва мне надо, чтобы ему никогда не захотелось гуда вернуться. Это очень важно, и тут-то поможет ваша записка.

Ее страх все нарастал.

— Мне нужна коротенькая записка о том, что мы с вами уехали вместе, но сговорились об этом, когда еще ехали в фургонах.

От ужаса глаза Морган расширились.

— Нет, — прошептала она. Этого она сделать не могла. Если она когда-нибудь встретит Сета, он ее возненавидит. Даже исчезни она навсегда, он о ней не пожалеет. Он поверит записке. И Джоакин это знает.

— Нет? А минуту назад вы сказали, что для спасения его жизни готовы на все. Да, надо приказать моим людям убить его. — Он повернулся к двери.

— Нет! Я сделаю, что вы просите. Не причиняйте ему вреда. Пожалуйста.

— Вот так-то лучше. Сейчас принесу перо и бумагу.

Дрожащей рукой Морган написала записку. Она знала, что подписывает приговор своему браку. Сет никогда больше не захочет ее видеть.

Джоакин быстро взял записку, снова связал ей руки и вдвинул кляп. Снимая с Морган сапфировое колье и серьги, он поцеловал ее в шею, и она вздрогнула от ужаса. Взгляд его стал жестким, он поднял было руку, чтобы ее ударить.

— Нет. Я не испорчу твоей нежной кожи. У меня другие планы. Я уверен, что найдется немало мужчин, которые пожелают употребить это прекрасное тело для других нужд. Не следует распускать руки.

Ее взгляд помертвел. Она смотрела не на него, а на записку, которую он уносил. Он ушел. И Морган почувствовала, как с ним ушла и ее жизнь.

Два человека Джоакина увозили Сета на запад. Плечо болело все сильнее, и от потери крови он ослабел. Наконец они подъехали к разрушенным стенам глинобитной хижины. Здесь оба всадника спешились, и Сет, морщась от боли, тоже. Близился рассвет, и небо уже светлело. Сет попытался остановить кровотечение носовым платком.

Незнакомцы ничего не сказали. Они просто не сводили с него глаз, все время держа под прицелом.

Увидав в тусклом свете зари подскакавшего Монтойя, Сет, теряя силы, бросился к нему:

— Где она? Что вы с ней сделали?

Стражи грубо швырнули Сета на землю. Один из них ударил его сапогом по ребрам. Он уже занес ногу для второго удара, но Джоакин его остановил.

Сет глубоко вздохнул и, подтянувшись, привалился к грязной стене.

— Как же вы беспокоитесь о своей женушке. Очень жаль, что она не отвечает вам взаимностью. Видишь ли, мы с ней договорились о… встрече… очень давно.

— Я вам не верю. — прохрипел Сет. Дышать ему было трудно, он знал, что у него сломаны ребра.

— Я предвидел, что вы не поверите мне, поэтому привез вам от моей возлюбленной записку. Читайте.

Сет содрогнулся. Он прочитал записку дважды. В ней очень просто сообщалось, что она давно любит Джоакина и уезжает вместе с ним.

Сет вспомнил, как Морган поцеловала испанца еще тогда, по дороге в Нью-Мехико. Но ему вспомнились и те четыре дня в каньоне, и последующие недели. Как можно быть такой лицемерной? Он ведь поверил, что она любит его.

Сет скомкал записку.

— Вижу, вы поняли, что здесь написана правда, — усмехнулся Джоакин. А про себя подумал, какие же дураки эти гринго. Колтер напрочь не способен понять, что эта женщина живет только им и для него. Она его обожает, а этот болван не понимает, как она ему предана.

— А теперь я заберу вашу лошадь и покину вас.

Сет зажал кровоточащую рану на плече ладонью, и Джоакин заметил у него на мизинце кольцо. Наверняка это было женское кольцо.

Джоакин и двое его сопровождающих сели на лошадей и поехали. Через несколько ярдов Джоакин обернулся, прицелился в голову Сета и выстрелил. Сет упал.

Джоакин повернулся к тому, кто ехал от него слева.

— У него на мизинце левой руки кольцо. Привези его мне.

Получив кольцо, Джоакин и его попутчики повернули на восток. Потом, дав своим людям подробные распоряжения, Джоакин свернул к домику, где оставил Морган.

* * *

Много часов она старалась развязать веревки, пока кожа не покраснела и не показалась кровь. При звуке открывающейся двери сердце у нее забилось.

— Хорошо, крошка, вижу, ты все еще тут. — Он вытащил кляп из ее рта. — Уж очень нехорошо затыкать такой красивый ротик кляпом. — Джоакин склонился и хотел поцеловать Морган, но она отвернулась, и он нахмурился, а потом бросился в кресло, оставив без внимания, что девушка остается связанной. — Все кончено, — вздохнул он.

Она обратила на него полные страха глаза, пытаясь угадать, о чем это он.

— Ах да. У меня для вас кое-что есть. — Он встал и развязал ей руки. Продолжая сидеть, она растирала онемевшие запястья, когда он протянул ей кольцо. Морган мгновенно поняла, что произошло, и метнула на Джоакина обезумевший взгляд.

— Думаю, вы узнали кольцо? Припоминаю, что видел его у вас на руке, когда мы ехали в фургонах. — Он снова сел.

Она со страхом разглядывала кольцо.

Перед самой смертью его отдала ей мать. Когда они с Сетом были на ранчо, Джейк съездил в Санта-Фе и там кольцо растянули — пальцы у Сета были гораздо толще. Она надела кольцо Сету, и с тех пор он его не снимал. Раз кольцо у Джоакина, значит, Сет поверил ее записке.

— Он поверил, — прошептала Мор: ан едва слышно.

— Более того, прелестная моя Морган, похоже, с вашим мужем произошел несчастный случай и он уже никому не сможет помешать.

— Несчастный случай? — только и смогла вымолвить Морган. — Несчастный случай! Что вы хотите сказать? Вы обещали мне, что если я напишу записку, вы не сделаете ему ничего плохого и не убьете его.

— Вы, Морган, должны научиться не доверять людям. — Тон у него стал саркастический. — Мог ли я оставить его в живых, когда ему известно, что я увез его жену? Раз владелец ранчо умер, а его молодую жену не могут нигде найти, завладеть его ранчо будет очень легко. Но даже если бы ранчо было мне совсем ненужно, я бы все равно убил Сета Колтера. — Глаза его пылали ненавистью. — Я бы убил всех Сетов Колтеров на свете.

Морган закричала и бросилась на Джоакина, ее ногти были острые, как когти зверя. Она бы убила его собственными руками. Но ноги у нее были связаны, и она беспомощно упала на пол, проклиная убийцу своего мужа.

— Какие слова я слышу от красивой маленькой птички. — Он заломил ей руки за спину. Она повернула голову и впилась зубами в его руку. Джоакин взвыл и ударил ее по лицу. Голова Морган от удара закружилась. Он снова связал ей руки, вставил в рот кляп и посадил ее на кровать. И процедил сквозь зубы:

— Мои люди заняты сейчас необходимыми приготовлениями. Через несколько часов я вернусь в последний раз. — И он ушел.

Сет мертв. Несмотря ни на что, Джоакин убил его. Мир полон Котов и Джоакинов. Даже те почти пять недель, что она провела с Сетом, были омрачены его ревностью. А теперь он мертв, он умер, думая, что она его предала.

* * *

— Эта? — Голос был низкий, с сильным акцентом.

Морган лежала уже несколько часов, слезы пропитали повязку на рту. Больше слез не было. Она уже даже не чувствовала, что ноги занемели, а запястья — в крови.

Когда Джоакин вернулся, она не обратила внимания ни на него, ни на вошедших вместе с ним. Выражение ее лица его испугало, словно она тоже была мертва, как и ее муж.

Он развязал Морган, но она не пошевельнулась.

— Мне больше нравится, моя любовь, когда ты яростно кидаешься на меня.

Она не отвечала и даже не прикоснулась к натертым запястьям и щиколоткам.

— Prop petite «Слишком маленькая (фр.).». — В голосе заговорившего человека ясно сквозило пренебрежение. Это был небольшой, коренастый человек, одетый в грубую холщовую одежду и шкуры животных. Тусклые волосы спускались до плеч. В одном ухе блестела золотая серьга.

— Не люблю, когда они такие маленькие. Они не выдерживают пути до побережья. А уж с этими блондинками совсем хлопот не оберешься — трудно сдерживать индейцев. Они любят светловолосых. — Он схватил Морган за волосы и наклонился к ее лицу. — Эту что-то потрясло до глубины души. И будет трудно уследить, чтобы она чего-нибудь над собой не сделала.

— Хорошо, чего ты, Жак, хочешь? Еще денег?

— С ней хлопот не оберешься.

— Держи! — Джоакин всунул несколько купюр в мозолистую руку француза.

Жак снова схватил Морган за волосы и поставил ее на ноги.

— Она должна надеть что-нибудь другое. — Резким движением он разорвал красное шелковое платье сверху донизу. У Джоакина перехватило дыхание. Он шагнул вперед. Потом остановился.

— Кожа и кости! Возни с ней будет много, но если она выдержит переход через горы, мадам Николь даст за нее хорошую цену.

Затем гортанно сказал что-то высокому мускулистому человеку, стоявшему в дверях.

Морган впервые увидела индейца. На нем были длинный, некогда белый мундир, кожаные краги и высокие мокасины. Она смотрела на все безучастно и даже не попыталась прикрыться. Индеец исчез и быстро вернулся с узлом, который бросил на кровать.

— Надевай! — скомандовал Жак.

Она не шевельнулась. Жак ударил ее и бросил в нее узел. Она молча встала. Платье упало к ее ногам. Француз ловко перерезал ножом шнуровку корсета и разрезал на спине белье.

Морган была словно мертвая. Джоакин жадно разглядывал ее наготу, но ей было все равно. Спокойно и неторопливо Морган оделась в кожаную рубаху и штаны. Она натянула мокасины — они оказались ей до колеи. Одежда была ей велика и скрыла очертания фигуры.

Все вышли во двор, один из индейцев подсадил Морган в седло на старого пони. Француз взял лошадку под уздцы и повел ее. Морган совсем не думала о том, куда ее везут.

Много часов они ехали под палящим солнцем Нью-Мехико. Лицо Морган обгорело, от долгой езды заболела спина. Только однажды француз передал ей флягу с водой.

Индейцы и француз ехали молча, и Морган могла неотступно думать о смерти Сета.

Когда они достигли большого лагеря, солнце уже стояло низко. Морган смутно различала вокруг себя людей и лаявших собак. Ее стащили с лошади и поволокли к хижине — неказистому сооружению из палок и пучков травы.

Она упала, привалившись к задней с гене хижины. Усталость во всем теле прижала ее к острым сучьям, коловшим спину. Глаза постепенно привыкли к темноте, и она увидела в хижине еще трех женщин. Две смотрели на нее, а третья лежала в углу, скорчившись и отвернувшись от всех. Самая старшая вышла и вернулась с ковшом воды. Она медленно поднесла его к губам Морган и посоветовала пить не торопясь. Потом расстелила на полу толстое одеяло и предложила Морган лечь. Она накрыла ее другим грязным одеялом.

— Теперь поспи немного, дорогая. Завтра они отправятся дальше, и тебе надо отдохнуть. — Она погладила лоб Морган и та скоро заснула.

Наутро у Морган все тело онемело, так что она едва могла двигаться. Женщина, помогавшая ей накануне, сказала, что она должна быть покладистой, а не то Жак отыграется на них всех. В ее глазах Морган прочла мольбу.

Морган молча, подчиняясь указаниям женщины, помогла разобрать хижину и укрепить шесты на повозке, в которую впрягли лошадь. Индеец рукой показал ей на одного из покрытых пылью пони, на которого Морган безропотно взобралась.

Они двигались длинной колонной два дня, только ночью останавливались на несколько часов. Женщина, продолжавшая опекать Морган, ехала с ней рядом, давала ей длинные узкие полоски сушеного мяса и фляги с водой.

На исходе второго дня они снова сделали привал, построив грубые укрытия. Когда Морган укладывала пучки травы на крышу хижины, около нее остановился Жак.

— Мои разведчики говорят, что никто за нами не гонится. Маленький испанец сказал, что убил твоего мужа, но я бы такому, как он, не верил.

Морган смотрела на француза, словно видела его в первый раз. Он был невысок, плотен, над одной бровью — шрам, а над ремнем нависал живот. Он казался очень старым, будто каждое событие в жизни проводило морщину на его загорелом лице. Он вытянул грязную руку и погладил грудь Морган. Она непроизвольно отстранилась.

— Ах, значит, ma petite «Моя крошка (фр.).» оживает. Они все так. Тебе везет. Во время других переездов я позволял своим amis «Друзьям (фр.).» получать от белых женщин удовольствие. Но они грубы, и одна из женщин умерла. А когда умирает одна из моих женщин, я теряю деньги. Другие женщины появлялись перед мадам Николь уже с индейскими младенцами в животе. Моя старая подруга этого не любит. Она говорит, что белые мужчины очень разборчивы и не любят входить туда, где уже побывали краснокожие. — Он вцепился пальцами в подбородок Морган и стал пристально рассматривать ее лицо. — Да, мадам Николь ты понравишься.

Морган попыталась вырваться из его железной хватки, и француз рассмеялся.

— Такая маленькая и такая гордая! Будь осторожней, златоволосая, а не то я сам обращу на тебя внимание. — Он повернулся и ушел. Несколько секунд Морган с ненавистью смотрела ему в спину.

В эту ночь во сне она увидела Сета и побежала к нему, раскрыв объятия. Когда она подбежала и могла уже видеть его глаза, она прочла в них печаль, он повернулся к ней спиной и стал уходить.

Она звала его. умоляя вернуться, и крики становились все отчаяннее.

Она проснулась вся мокрая, в поту, чувствуя, что чья-то рука крепко зажимает ей рот.

— Все хорошо. Я о тебе позабочусь. Веди себя спокойно, а не то они услышат.

Морган почувствовала, как ее баюкают. Было так приятно чувствовать успокаивающее объятие старшей из женщин. Все три дня, что Морган была пленницей, она почти не обращала внимания на окружающее и на трех других пленниц — подруг по несчастью.

Женщина рассказывала:

— Мы с мужем и маленьким сыном жили на склоне горы в трех днях пути на восток от того места, где они подобрали тебя. Жизнь была нелегкой. Зимы там суровые, и Бобби всегда кочевал со стадом овец. — Голос ее звучал бесстрастно. — Едва мы все трое сели за стол, как дверь распахнулась и француз с двумя своими индейцами вошел в дом. Не говоря ни слова, они убили Бобби и маленького Джимми. Ему было всего три года. Они смотрели на меня, как на животное. Я прыгнула за ружьем Бобби, чтобы убить себя, не их. После того, что они сделали с моим ребенком, мне не хотелось жить. Они схватили меня. И вот я здесь.

— За что все это? — обливаясь слезами, спросила Морган. — Кто эта мадам Николь? Для чего мы ей нужны? Почему он просто не убьет нас? Если бы он нас убил, я была бы уже там, где Сет.

— Сет — твой муж? Морган кивнула.

— Я не уверена, но, по-моему, она занимается продажей с аукциона белых рабынь. Француз оставляет в живых не всех женщин. Только тех, кто ему нужен.

— Рабынь? — переспросила Морган. — Я не понимаю. Нельзя продать белую женщину.

— Да, но, похоже, француз может и собирается это сделать. Я слышала, они говорили о Сан-Франциско.

— Радуйся, что ты маленькая и красивая.

Морган повернулась к другой женщине. В хижине было темно, но Морган знала, что та молода, волосы у нее были ярко-рыжие — красивого цвета. Но слишком большой рот портил лицо.

— Ее матери повезло меньше. — Рыжая кивнула на тихо плакавшую в углу девушку, которой было всего шестнадцать.

— Они изнасиловали ее мать, а потом убили. А девушке пришлось смотреть.

— Меня зовут Джессика, — сказала рыжеволосая женщина, — но все зовут меня Джесси.

— А я Мери, — сказала та, что все еще успокаивала Морган.

Фамилию никто по молчаливому согласию не называл.

Морган пробормотала свое имя.

— Морган? Странное имя для девушки, — сказала Джесси.

Морган не ответила, и Джесси продолжала:

— А ту, в углу, зовут Элис. — Она снова повернулась к Морган. — Как они поймали тебя? Но Мери перебила ее:

— Не приставай к ней сейчас, Джесси, ей надо отдохнуть. Она еще не может рассказывать о себе.

Однако Джесси не унималась:

— Я тебя понимаю, но для меня все лучше, чем мой старик. Они его тоже убили, но мне его не жалко. Да я вообще-то рада, что еду в Сан-Франциско. С тех пор как я услыхала про золото, мне прямо-таки неймется.

— Давайте спать, — прервала рассказ Джессики Мери. — Они рано разбудят нас. Но не забывайте, что мы должны держаться друг друга.

В конце дня они опять соорудили лагерь Морган постепенно училась разбирать и возводить хижины. Три женщины уже сблизились и работали вместе. Элис по-прежнему ни с кем не говорила, все валилось у нее из рук. Как и другие женщины, Морган старалась отвлечь внимание от ее медлительности и промахов.

Морган положила около хижины охапку травы. Выпрямившись, она почувствовала на волосах руку. Она знала, что это один из индейцев. Она видела, как жадно смотрят они каждое утро, когда она торопливо заплетает косы. Ей непроизвольно захотелось кричать. Но едва она открыла рот, как его зажала рука, пахнувшая дымом и лошадьми.

Морган затряслась от страха. Она не любила индейцев. Они были так невозмутимы и бесчувственны.

Индеец— апач спокойно расплел косу и расправил светлый шелк ее волос так, чтобы и в нем заблестел луч солнца. Он произнес несколько гортанных слов и с удовольствием погладил рукой мягкие волосы.

Прогремел выстрел. Индеец отдернул руки от Морган и схватился за нож. Она обернулась и увидела Жака, целившегося в индейца. Мужчины обменялись гортанными восклицаниями, апач сердито отвернулся и ушел.

Жак приблизился к Морган. Она еще дрожала от страха. Француз схватил распущенную прядь и дважды намотал ее себе на пальцы. Не отрываясь, глядя ему в глаза, она спросила:

— Куда вы нас везете? Зачем вы меня похитили?

Француз рассмеялся:

— Не люблю худых, но твои глаза и волосы могут ввести в искушение. — Он приблизился к ней. — Ты спрашиваешь меня. И я отвечу, та petite. Какое-то время я торговал мехами, но это трудная работа. Я встретил мадам Николь, и мы с ней заключили сделку. Я привожу ей молодых красивых женщин, и она мне платит.

Видя ее потрясение, Жак улыбнулся.

— Но вы не можете продавать людей!

— Нет, крошка, могу. Мадам Николь считает, что некоторым посетителям больше нравятся строптивые девушки, чем те, которые покорно выполняют их прихоти. И еще одно… Не заставляй меня сердиться, красотка. За такую, как ты, мадам Николь мне хорошо заплатит. Я не хочу терять свои денежки.

Он ушел, а она стояла и смотрела ему вслед.

— Я много об этом думала. — Рядом с Морган стояла Джессика. — Я слышала, что такие дома есть в Сан-Франциско. Девушки там могут жить в роскоши.

Морган повернулась и уставилась на Джесси. То, что случилось с ней за последние несколько дней, вдруг стало для Морган просто невыносимо, и она стремительно кинулась прочь, спотыкаясь о собак. Они бросались на нее, оскалив зубы, но Морган их едва замечала. Ее обуревало одно желание — сбежать, исчезнуть, спрятаться от похитителей. Разум покинул Морган.

Ее схватила Мери, больно дернувшая беглянку за руку.

— Морган! Остановись! Посмотри вокруг. Ты не можешь убежать — тебя сразу убьют! — Пальцы Мери больно впились ей в предплечье. — Посмотри на меня и выслушай. Таким образом бежать нельзя. Как долго, по-твоему, сможешь ты выжить в этих краях?

— Мне все равно. Я просто хочу убежать. Пусть я даже умру, но я не могу жить без Сета. Я не вынесу того, что они нам готовят. Не вынесу.

Взгляд Мери стал жестким.

— Вынесешь. Что бы они ни сделали, мы ведь еще живы, и нам надо выстоять. Слезы текли по щекам Морган.

— Ты знаешь, что они хотят с нами сделать? Продать в дом терпимости, сделать проститутками. Проститутками! Да знаешь ли ты, что всего несколько месяцев назад я и не подозревала, что означает это слово? А теперь мне предстоит стать одной из них! Забавно, не правда ли? — Голос ее окреп. — Еще пять недель назад я была девственницей. Теперь… — И она громко рассмеялась.

Мери оглянулась и увидела, что вокруг них собираются индейцы и показывают на Морган. За ними она увидела Жака. Он приближался к ним со злобным лицом. Мери встряхнула Морган:

— Перестань! Перестань сейчас же! Привлекаешь к себе внимание на свою же голову. Идем в хижину.

Морган пошла за Мери, и та с облегчением увидела, что Жак повернулся и пошел прочь.

В хижине Мери сказала:

— Почему бы тебе не помочь ей? — Она кивнула на Элис. — Ни Джесси, ни я не можем утешить ее. Может, если ты немного поможешь другим, ты перестанешь думать только о себе.

Морган тихо подсела к девушке, ничего не замечавшей вокруг. Мери была права. Она не одна тут. Морган положила вялую руку Элис к себе на колени.

— Иногда мне кажется, что если я буду долго-долго плакать или очень захочу, то все это исчезнет и я снова буду дома… и увижу Сета. — Произнеся имя мужа, Морган снова заплакала. — Знаешь, как я сюда попала? — продолжала Морган. — Один сосед, друг моего мужа, захотел, чтобы я ему отдалась. Я отказалась, и тогда он убил моего мужа и заплатил Жаку, чтобы тот взял меня с собой. Всю мою жизнь мама твердила мне, что мужчины — дурные, жестокие люди, для которых женщины низшие существа. Потом я встретила Сета. Долгое время я боролась со своим чувством к нему, но потом поняла, что я его очень люблю. Сет самый… он был… самый красивый мужчина, такой нежный. На ранчо его все любили. У него было несколько старых собак, таких ленивых, что они начинали лаять, только когда незнакомец входил уже в дом. А у Сета было такое доброе сердце, что он не мог от них избавиться.

Морган замолчала. Элис смотрела на нее, и в кротких карих глазах девушки стояли слезы. Морган обняла ее за плечи и положила ее голову себе на плечо.

Морган была только на два года старше Элис, но чувствовала себя такой старой, словно годилась ей в матери.

Они посидели молча, а потом Элис тихо заговорила:

— Мой отец отправился на золотые прииски и сказал, что когда он найдет богатую жилу, то пришлет за нами. Он уехал, а мама сказала, что не может без него жить, и мы отправились на Запад. Мы хотели присоединиться в Санта-Фе к другим фургонам, но мы туда не добрались. Всего с нами было четыре фургона. Они… убили всех, всех мужчин. Маму и меня они взяли с собой. Когда мы приехали в лагерь, Жак сорвал с нас платья. Он приказал индейцу держать меня, пока они… пока они… — Элис не могла продолжать и уткнулась лицом в мягкое плечо Морган. Через несколько минут она сказала: — Они заставили меня смотреть. Перед самой смертью мама сказала, как она любит меня.

Морган погладила каштановые волосы девушки:

— Мы должны остаться в живых.

— Зачем? Чтобы они сделали с нами то, что сделали с мамой?

— Не знаю, Элис. Я тоже хотела умереть, но ведь должна моя жизнь чего-то стоить. Я знаю. Сет не захотел бы, чтобы я умерла. Если бы он был здесь, он велел быть мне выжить любой ценой.

Из дней складывались недели. И каждый день они были в пути. Путешествие из Кентукки в Санта-Фе было приятной прогулкой по сравнению с мучительным странствием с индейцами. Морган узнала больше о разбойниках-апачах, которые следовали с французом. В пути женщины сооружали из пучков травы хижины и готовили пищу. У одной из индианок — ее звали Маленький Цветок — был грудной ребенок: его колыбель была привязана к шесту за спиной матери. После одной попытки завладеть Морган индейцы оставили четырех белых женщин в покое. Пленным давали сушеное мясо и коренья, которые индианки собирали во время долгого изнурительного пути.

Морган стала готовить для своей четверки. Маленький Цветок, которая была почти ровесницей Морган, научила ее размалывать зерно и варить его вместе с тушеным мясом или дичью, добытой мужчинами. Мало-помалу они стали понимать друг друга, обмениваясь жестами и несколькими словами, позаимствованными из двух языков.

На ночных привалах Маленький Цветок вынимала сына из колыбели, и он играл на расстеленном одеяле, пока сама она занималась приготовлением пищи.

Однажды Морган спросила жестами у Маленького Цветка, можно ли ей взять на руки ребенка.

— Зачем ты возишься с ребенком язычников? — Морган обернулась и увидела рассерженную Мери. — Неужели ты не понимаешь, что, возможно, именно папаша этого малыша убил твоего драгоценного Сета?

Морган спокойно наблюдала, как младенец тянулся круглой ладошкой к ее золотистой косе. Когда он радостно загукал, потому что Морган дала ему ухватиться пальчиками за мягкие волосы, она улыбнулась.

— Моего мужа убили белые, и какая мне разница, если он убит, кто убийцы. Дети не виноваты, кем бы ни были их родители.

— Но только не индейцы! Взбешенная Мери повернулась и ушла.

— Не обращай на нее внимания, — сказала Джесси. — С тех пор как убили ее ребенка, она просто не может смотреть на детей. Что до меня, то, надеюсь, их никогда у меня не будет. — Она посмотрела на ребенка на руках у Морган с пренебрежением, а он радостно уже запихнул кончик косы в свой жадный ротик. — Они всегда или пищат, или мочатся. — Она вздернула голову и посмотрела на Морган. — Думаю, однако, что тебе это понравилось бы. А может, ты уже беременна?

Морган вздрогнула. При мысли о ребенке от Сета ее охватил жар. Лицо прояснилось.

— Да, — тихо сказала она. — Я была бы рада. Мне бы очень хотелось иметь ребенка… ребенка Сета.

Джесси ушла в хижину, и Морган осталась с малышом. Теперь у нее появилась надежда. Шли дни, и она стала горячо молиться, чтобы в ее чреве действительно был ребенок.

Глава двенадцатая

Три дня ехал верхом Джейк, прежде чем увидел кружащих в небе стервятников. Он снял шляпу, вытер пот со лба и увидел на берегу ручья темное и неподвижное тело. Он выстрелил в парящих птиц и рассеял стаю. Он не сомневался, что это лежит Сет под беспощадным солнцем. Джейк не чувствовал слез, катившихся по щекам.

Сет лежал ничком, вокруг головы образовалось кровавое пятно, кровь запеклась и на плечах. Джейк осторожно перевернул его большое тело и обнял окровавленную голову. Рыдания стали громче, и он вытер рукавом нос.

— Сет, мальчик мой! Ты меня слышишь? Это Джейк, я приехал, чтобы забрать тебя домой.

Немного успокоившись, Джейк приложил ухо к груди Сета. Услышав слабое биение, он поднял вверх полные слез глаза и возблагодарил небо.

Он опустил голову раненого на землю и пошел к лошади, чтобы взять фляжку. Очень медленно он влил несколько капель воды в потрескавшиеся от жары, пересохшие губы. Сет повернул голову набок и застонал.

— Тише, немного потерпи, мальчик. Все будет хорошо. Пей медленно, пей же.

— Морган, — хрипло прошептал Сет, прерывисто дыша.

— Сейчас помолчи. Дай старому Джейку о тебе позаботиться, как тогда, когда ты был еще малышом.

Джейк намочил в воде носовой платок и стал вытирать лицо Сета. Сначала нельзя было судить, сколько у него ран — он весь о г. головы до пояса, был покрыт пятнами засохшей крови. Джейк использовал почти всю воду из двух фляжек, чтобы омыть тяжелую рану на голове.

— Теперь я должен довезти тебя домой, и там мы о тебе как следует позаботимся. — Старик улыбнулся, глядя на огромное тело. — Ты всегда был чересчур большой, и это тебе только во вред. Теперь небось ты бы хотел заиметь обыкновенный рост, чтобы старик Джейк смог получше управиться с тобой.

Джейк вытер рукавом слезы.

— Вот видишь, реву, словно ребенок. Потому, как всегда, уж больно люблю тебя. — Джейк посмотрел на густой кустарник и деревья возле ручья, прикинув их высоту. Затем погладил лоб Сета. Тот пылал, очевидно, у него была и лихорадка. — Мы тебя отсюда вывезем на индейский манер.

То, что Сет был жив, придало Джейку сил, хотя три последних дня он провел в седле. Тщательно, не торопясь, он смастерил из двух молодых деревьев и разорванного на полосы одеяла нечто вроде носилок на полозьях На это ушло несколько часов — ведь ему нужно было сделать крепкое устройство, которое вынесло бы тяжесть огромного тела.

Его конь устал и только заржал, выражая протест, когда Джейк прикрепил полозья к седлу. Солнце уже садилось, и горизонт был красно-оранжевый. Джейк знал, что они с лошадью нуждаются в отдыхе, но если он подождет до утра, потом придется идти под палящим солнцем.

Неимоверным усилием ему удалось перетащить Сета на полозья. Сет не издал ни звука, он вряд ли даже приоткрыл глаза, но по лицу было видно, что ему очень больно от малейшего движения. Он все еще находился в полубессознательном состоянии, и Джейк знал, что Сет сейчас напряг всю свою волю, чтобы не стонать. У него снова начало кровоточить плечо. Сквозная рана на голове набухла, и впечатление было такое, что она воспалилась.

— Вот и хорошо, мальчик. Самое трудное позади. И теперь мы побредем тихо-тихо и доберемся домой.

Они двигались всю ночь. Большую часть пути Джейк вел коня в поводу, чтобы не отягощать его еще и своим весом. Но таким образом он мог также лучше видеть дорогу и обходить с усталой лошадью ухабы и густой кустарник. Джейк часто останавливался и протирал лицо Сета прохладной водой. Сет, по-видимому, начал понимать, что ему пришли на помощь. Он несколько расслабился и уже не пытался преодолевать боль.

А затем усилилась лихорадка, и он начал терять сознание. И все время звал Морган.

— Мы найдем девчушку. Как только доберемся до ранчо, мы будем ее искать и отыщем. А может быть, она уже на ранчо и с ума сходит по тебе от беспокойства.

Уже всходило солнце, и Джейк стал озираться вокруг, ища место, где можно было бы провести самую жаркую часть дня. Джейк не решался путешествовать в палящий зной. Он нашел болотистый ручей и, выкопав ямку в два фута глубиной, собрал достаточно воды, чтобы омывать раны Сета. Сидя в тени старого дерева, он разрезал на Сете рубашку и начал осматривать рану Отверстие было сквозное.

Теперь его радость, что нашел Сета живым, уступила место злобе.

— За что они так тяжело ранили моего мальчика? — все спрашивал он себя, прислушиваясь к свистящему дыханию Сета. — Я убью того, кто это сделал, кто бы он ни был. Выстрелить в человека и оставить его умирать, истекая кровью. Они даже не удосужились проверить, мертвый он или еще дышит, и бросили гнить на солнце. Даже с собакой люди так не поступают.

Чтобы срезать рубашку с другой стороны, он перевалил Сета набок. Лицо раненого побелело, и Джейк понял, что тот испытывает сильнейшую боль. Он осторожно ощупал бок и понял, что у Сета сломаны ребра. Он снял с себя рубашку и туго завязал ее вокруг тела, забинтовывая таким образом ребра.

Джейк укрыл Сета от сквозняков, и великан уснул. Теперь ему нечем было прикрыть свое худое, костлявое тело, защититься от острых песчинок и мелких камешков, но он лег около Сета и тоже уснул.

Проснулся он уже к вечеру. Дыхание Сета было поверхностным и частым. Джейк потрогал его лоб и пальцы. Они были холодные. Он то сбрасывал одеяло, то делал попытку снова натянуть его на себя.

— Осторожнее, мальчик. Лежи тихо.

— Морган…

— Мы к ней едем. Мы ее найдем. Только успокойся, и ты скоро ее увидишь.

Они опять отправились в долгий, многочасовой путь, и Джейк все больше и больше беспокоился. Шагая рядом с уставшим конем, он пытался соединить в целое отрывочные сведения о нескольких днях, предшествовавших ранению Сета. И когда он добрался до колтеровского ранчо, он знал, что виноват во всем Джоакин Монтойя.

Люпита почти не спала с того самого дня, когда Морган отправилась с Леной в Санта-Фе. Интуитивно она уже знала, что из этой поездки ничего хорошего не выйдет. Когда же ни Морган, ни Сет не вернулись на следующий день после вечеринки, она была уже уверена, что случилось какое-то несчастье. Пол, конечно, смеялся над ее страхами, но Джейк волновался за Сета не меньше, чем она. Они ждали весь день и ночь, и на второй день рано утром Джейк отправился на поиски Сета.

— Тебе же станет стыдно, когда увидишь, что они уютно устроились вдвоем в какой-нибудь хижине. Если они ведут себя так, как здесь, они сюда доберутся через несколько недель, — поддразнивал Пол Джейка.

Но почти беззубый рот Джейка был плотно сжат.

— Лучше бы мне вот так напороться на них, чем быть здесь, когда мальчик во мне, может быть, нуждается.

Пол чуть пополам не согнулся о г. смеха:

— Ничего себе мальчик! Вряд ли ему потребуется помощь, чтобы управиться с его крошкой женой. Джейк молча оседлал коня.

Все дни, пока отсутствовал Джейк, Люпита была настороже. Как только увидела при лунном свете силуэт падающего от усталости Джейка, она побежала навстречу. При виде полозьев она остановилась и кинулась к хижине Пола. Тот быстро оделся и побежал впереди Люпиты к Джейку.

Втроем молча они перенесли Сета в дом и положили на широкую двуспальную кровать, которую совсем недавно он делилс Морган. Люпита сноровисто и ловко сняла с него остаток одежды и начала его мыть. Он весь горел и застонал, когда тряпка, смоченная холодной водой, коснулась его разгоряченного лихорадкой тела. Постепенно Люпита стала вникать в громкий разговор, доносившийся из смежной комнаты.

— Никуда тебе нельзя, старик. Ты не доедешь даже до коралля.

— Кого это, черт возьми, ты назвал стариком? Этот старик довез его сюда. — И Джейк гневно сжал кулаки, явно угрожая Полу.

— Что происходит? — вторглась в разговор Люпита. — Неужели у нас мало неприятностей, что вы еще драку затеваете? И почему вы оба здесь? Один должен пойти…

Джейк разжал кулаки и осмотрел ружье:

— Вот я пойду и убью этого Монтойя.

— Джейк, этим делом должен заняться шериф. Ты не можешь просто так явиться на ранчо Монтойя и застрелить Джоакина.

— Шериф! Застрелить Джоакина! — закричала Люпита. — Один здесь уже лежит полумертвый, а вы хотите еще убивать! Но прежде чем убьете, доставьте мне врача!

Пол и Джейк тупо взглянули на Люпиту.

— Джейк, мне понадобится твоя помощь здесь. — Она понимала, как смертельно устал этот маленький человек. — Пол, а ты отправляйся в город и привези доктора, а потом — шерифа, но доктор нам нужнее.

Она пошла было опять в спальню, но затем вернулась:

— Неужели же человеку надо умереть, чтобы заставить вас пошевеливаться?

Пол немедля отправился в город.

Несколько часов спустя Сет начал бредить, все время зовя Морган. Люпита, которая обтирала его водой, заметила, что левая рука у него сжата в кулак и не разжимается.

— Джейк, а что это у него в кулаке? Вдвоем они с трудом разжали его. Джейк прочел записку Морган сначала про себя, потом вслух.

— Как же она могла такое сделать? Как могла бросить Сета ради такого, как Монтойя? — Опять он глядел на Сета сквозь слезы. — Она так и сделала, но это же все равно что самой его застрелить.

— Нет, — прошептала Люпита. — Не верю я этому. Нет. — Она посмотрела на Джейка. — Это какая-то ошибка. Она Сета любила. Она бы не смогла так хорошо притворяться.

— Но ведь у нас есть доказательство, что она хотела бежать, и Монтойя имел к этому отношение.

Люпита поглядела на него с вызовом.

— Ты можешь верить этой маленькой бумажке, коли хочешь, но я знаю, что права. Сеньора Колтер была очень влюблена в Сета и по своей доброй воле его бы не бросила.

Джейк отвернулся.

— Посмотрим, что скажет шериф, — пробормотал он.

Уже почти совсем рассвело, когда Пол вернулся с шерифом Джейк к этому времени задремал, сидя в большом кресле у кровати, на которой лежал Сет, но быстро встрепенулся и прямо на пороге протянул шерифу записку.

— Крепись, Джейк. Я знаю, что ты чувствуешь, но я же не могу взять и застрелить человека. Мы уже были на ранчо Монтойя, и сеньор представил свидетелей, что ту ночь он провел дома. Да, Джоакин в записке упоминается, но мы же не знаем точно, когда она была написана.

— Меня не касается, сколько свидетелей представил этот коротконогий ублюдок. Он едва не убил моего мальчика!

— Ладно. Мы туда поедем снова и покажем ему записку. А доктор придет с минуты на минуту. Он был в Пекосе, когда мы заехали за ним, оттуда надо еще добраться. Пол, ты готов?

Джейк беспомощно стоял и смотрел им вслед.

Через час приехал доктор. Он осмотрел раненого и похвалил Джейка за ту неотложную помощь, которую тот оказал Сету, и крепко перетянул бинтом грудь больного, чтобы тот не мог слишком глубоко дышать.

Несколько дней Сет горел в лихорадке. Люпита и Джейк по очереди обтирали его потное тело и насильно вливали ему в горло бульон. Сет много бредил и в бреду все время говорил о Морган. И с каждым упоминанием ее имени Джейк все больше ее ненавидел.

Пол и шериф вернулись на ранчо Колтера почти через неделю. Все это время они разыскивали Джоакина и Лену Монгойя, которые сразу же после первого посещения шерифа скрылись неизвестно куда.

— Они не рассчитывали, что Сет останется в живых, — прорычал в беспомощной ярости Джейк.

— Но надо искать и сеньору Колтер, — сказала Люпита.

Трое мужчин удивленно посмотрели на нее.

— Но ведь она во всем виновата. Они с Монтойя заранее составили план бегства.

— Джейк правду говорит, — спокойно и устало добавил Пол. — Наверное, пусть лучше этим занимается Сет. Когда поправится, он сам решит, верить этой записке или нет. — Выражение его лица ясно говорило, какие чувства он сейчас испытывает к Морган.

Люпита вздохнула и снова занялась Сетом.

* * *

Прошло еще две недели, прежде чем лихорадка унялась.

— Люпита?

Люпита отвернулась от окна и мгновенно оказалась у кровати.

— Сеньор Колтер. Вы, значит, в порядке. — В голосе ее слышались радость и чувство облегчения. Сет слабо ей улыбнулся:

— Ну, не думаю, что я на что-либо сейчас способен. Все болит. Как долго я болею?

— Вот уже три недели.

— Три недели1 А где все? Где Морган и Джейк, и Пол, и… еда! Скажи Морган, что я хочу горячих пончиков и сыр, запеченный в тесте с беконом. — Он усмехнулся, увидев, как Люпита бросилась из комнаты. — Но прежде всего я хочу, чтобы Морган сама пришла ко мне, — крикнул он ей вслед, потом провел рукой по голове и нащупал углубление под волосами и глубокий рубец.

— Три недели! — пробормотал Сет. — У Морган, наверное, дел по горло, но я наверстаю упущенное время.

Он улыбнулся про себя. Из кухни тянулись приятные запахи, но Морган не приходила. Почему же она так задерживается?

Сет протянул перед собой руки, расправляя мускулы, и онемение, вызванное долгим пребыванием в постели, стало понемногу проходить. «Три недели в кровати, — засмеялся он. — Клянусь, следующие три я тоже проведу здесь, но уже по другой причине. Да где же она?»

И только тогда обратил внимание на белую полоску на мизинце, на котором носил обручальное кольцо. Кольцо Морган! А оно где? И тут он мгновенно вспомнил все отвратительные подробности происшедшего.

Сет сильно нажал пальцами на глаза, словно хотел выдавить эти образы из зрительной памяти… Джоакин и Морган в саду… Джоакин передает ему записку… Джоакин прицеливается и стреляет.

— Нет, — прошептал он, — пожалуйста. Господи нет.

— Вот и еда. Сейчас придут Джейк и Пол. Они счастливы, что вам лучше. — Люпита внесла в комнату поднос с едой, но взглянув на Сета, перестала улыбаться. Она поняла, что вылечить его раненый дух будет гораздо труднее, чем телесные раны.

— Это все так и было…

Люпита продала бы душу дьяволу, лишь бы иметь возможность разуверить его и сказать, что его прекрасная жена сейчас, сию минуту, прибежит.

— Нет, я этому не верю. Маленькая сеньора на такое бы не пошла. И наверное, ее надо искать.

— Ну я-то не поеду, — Сет и Люпита увидели, что в дверях стоит Джейк. — Мы прочли записку. Если она не хочет здесь жить, зачем же ее искать.

В глазах Сета отразилась такая сердечная боль, что Люпита не выдержала:

— Она вас любит. Она очень вас любит. Она бы не могла так вести себя с вами, если бы не любила. Когда Лена за ней приехала, ей не хотелось уезжать. Она хотела остаться дома. Она была здесь так счастлива.

— Перестань. — И Сет упал в подушки. — Для меня она… мертва. Я больше не хочу слышать ее имени, и мы больше никогда не будем о ней говорить. — Глаза его глядели холодно, но и Джейк, и Люпита знали, как ему больно. — А теперь я посплю.

— Но ваша еда! Вам же надо поесть!

— Нет, Люпита, я не хочу есть.

Джейк сурово взглянул на Люпиту, и она перестала возражать.

— И правильно, мальчик, отдохни, наберись сил. А еда подождет. Поешь, когда проснешься!

* * *

Сет выздоравливал медленно. Он, казалось, не возражал, чтобы подольше оставаться лежачим больным, и ничто его не интересовало. Джейк пытался спрашивать его советов и распоряжений по ранчо, однако Сет едва отвечал. Постепенно он стал подниматься и немного прохаживаться по комнате, но его хватало всего на несколько шагов — от кресла до кровати. Он сразу садился и уставлял взгляд на стены. Люпита хотела, чтобы он побольше сидел в маленьком внутреннем дворике при спальне, но ему было безразлично, где находиться.

По мере того как боль уходила из тела, боль в сердце все усиливалась. Все ему напоминало здесь о Морган. Казалось, она тут, повсюду. Он начал спать на кушетке в гостиной — он не мог ложиться в кровать, где они спали вместе. Как-то он выехал верхом вместе с Джейком, но она, казалось, присутствует повсюду. Группа деревьев напоминала ему, как однажды она принесла сюда ему завтрак и затем, смеясь, убегала от него, на ходу расстегивая одежды. Даже солнечный свет заставлял вспоминать о ее волосах и коже.

Когда пошел снег, он вспомнит, как мечтал о длинной зиме, наполненной постоянной любовной близостью.

На Рождество Люпита украсила дом стручками Красного перца и кукурузными початками. Ссг равнодушно взирал на то, как Люпита, Джейк и Пол наряжают маленькую сосенку.

В сочельник Сет вспомнил о музыкальной шкатулке, которую украдкой упаковал в багаж, когда они уезжали из Кентукки. Она предназначалась Морган как рождественский подарок.

Вот уже несколько недель он не входил в спальню. Сейчас он вошел и отыскал шкатулку. Он завел механизм и послушал мелодию. Как бы ей понравилась изящная резьба на ящичке!

— За что, Морган, почему? Ведь он не мог тебя любить больше, чем я. Ведь это просто невозможно! — Он изо всей силы ударил кулаком по шкатулке и разбил ее вдребезги.

Глядя на обломки, он поклялся:

— Если я когда-нибудь тебя найду, Морган, Я тебя убью. — И одним махом смел обломки на пол.

Он вышел и объявил всем присутствующим, что весной уедет в Калифорнию на золотые прииски.

В марте 1850-го, когда только-только сошел снег, Сет уехал. Вот уже год в Калифорнию стекались золотоискатели. Отъехав несколько миль от Санта-Фе, он присоединился к семейству Чэндлеров, фургоны которою направлялись в ту же сторону.

Глава тринадцатая

Маленькая кучка людей — индейцы, француз и четыре женщины-пленницы — пять недель добиралась до подножия гор. После первой же недели утомительного путешествия у женщин с или сдавать нервы. Ночи становились все прохладнее В воздухе запахло осенью Морган решила, что сейчас идет, наверное, первая неделя октября 1849 года и ребенка от Сета у нее не будет.

— Не понимаю, почему это я должна работать больше других! — Чем ближе они подходили к Сан-Франциско, тем Мери раздражалась все больше и больше и вымещала свой страх и ненависть на окружающих.

— Но если учесть, что всю еду варит Морган, я просто не понимаю, как можешь ты так говорить, — ответила Джесси. Всем в глаза бросалось ее радостное оживление.

— Ну, пожалуйста, не ссорьтесь, а? — едва не плача, протянула Элис.

— Но я уже просто выносить не могу этих индейцев. Они все время рядом. Нельзя в кусты зайти, чтобы они не глазели. Я готова выть от злости.

Джесси взглянула через кострище на одного из апачей, который тоже на нее пристально смотрел.

— Ну, индейцы не так уж плохи. Вот тот, Желтая Рука, совсем недурен.

— Ты, грязная потаскушка! Вот я сейчас повыдергаю твои лохмы! — закричала Мери и протянула к Джесси руку с длинными ногтями.

Морган поспешно встала между ними:

— Прекратите, вы! Иначе они решат, что с нами не стоит возиться, и всех убьют.

— А может быть, лучше смерть, чем та жизнь, которую они нам готовят, — и лицо Мери исказила насмешливая гримаса.

Снова послышались всхлипывания Элис. Мери подошла к ней, чтобы утешить:

— Бедное дитя.

— Дитя, черт возьми! Наверное, вам будет интересно узнать, что это дитя и я одних лет.

Морган и Мери удивленно воззрились на Джесси. Ей можно было дать и четырнадцать, и пятьдесят. Они никогда не задумывались над тем, сколько ей лет на самом деле.

— Вот так-то, — засмеялась Джесси. — Мне только шестнадцать в июне исполнилось. — Она повернулась и ушла.

— Значит, я старше ее, — прошептала Элис.

Перейдя через Джим-ривер, путники оказались в лесистой местности. Жак распорядился сделать большой запас воды, так как следующие два дня им предстояло идти по пустыне.

— Но, может быть, тогда нам сначала искупаться? — спросила Морган.

Жак дотронулся огрубевшими пальцами до ее щеки. Морган смело встретила его взгляд.

— Ты просто искушаешь меня, ma petite. Конечно, вы можете искупаться, можете плавать и плескаться хоть целую ночь.

Он улыбнулся и оглядел ее тело в одежде из шкур. Его рука опустилась к ней на плечо, затем он игриво скользнул большим пальцем по ее округлой груди. Она смотрела на него, с трудом подавляя отвращение, которое он в ней вызывал.

Внезапно он повернулся и пошел прочь, и она услышала, как он рассмеялся своим гортанным смехом.

— Я бы с удовольствием приставила ему нож к горлу, — прошептала Мери.

— Не обращай внимания. Позови Джесси и Элис. Мы должны вымыться. Морган поспешила к вигваму.

— Да это же настоящее счастье! Можно вымыться с ног до головы. Вот неожиданная удача. Я даже не припомню, чего бы еще я так страстно желала когда-нибудь! За исключением тебя, Сет, — прошептала она. — Только ты мог доставить мне истинное счастье. А теперь я радуюсь таким ничтожным вещам. О, Сет! Зачем все так повернулось? Зачем я живу? Почему не могу умереть и опять с тобой соединиться? — Она опустилась на грязный пол и заплакала.

— Морган, это правда, что… — Джесси замолчала при виде Морган. Она встала возле нее на колени и обняла ее. — Ах, Морган, ты же самая сильная среди нас. Не поддавайся. Если и ты падешь духом, нам не на кого будет опереться.

— Я все время, каждую секунду думаю о Сете. Куда бы я ни В31лянула, мне все напоминает о нем. Даже деревья, Джесси! Даже деревья мне напоминают Сета. Он был такой огромный, я не встречала людей больше, чем он. Не такой уж чрезмерно высокий, но большой. И он был красивый. — Морган улыбнулась сквозь слезы. — Я постоянно должна была отваживать от нею женщин.

— Что с вами там стряслось? — раздраженно спросила снаружи Мери. Морган вытерла глаза.

— Все в порядке, — и обернулась к Джесси. — Спасибо, что выслушала меня.

— Морган, а я думала, что твой Сет — только выдумка. — Ее лицо посерьезнело. — Разве бывает так, что мужчина одновременно и добрый, и красивый?

Морган ослепительно улыбнулась:

— А мой Се г. особенный.

И она, счастливо улыбаясь, побежала к воде, а Джесси заметила про себя, что она говорит о муже так, словно он живой.

Джесси подошла к воде последняя и удивилась, увидев здесь всех индейцев, Жака и нескольких индианок. Они стояли на берегу с тремя белыми пленницами.

Джесси услышала смех и гортанный голос Жака:

— Мои индейцы никогда не купаются, но им очень интересно посмотреть на тех, кто это делает.

— Ну, я не буду раздеваться ни перед какими индейцами, — и Мери повернулась, чтобы уйти обратно в лагерь.

Джесси засмеялась.

— А ты как, Морган? У меня такое ощущение, что блохи уже у меня под кожей, так давно я не мылась. Пусть индейцы глазеют, мне это не помешает как следует искупаться. — Она села на землю и начала стаскивать мокасины. Через несколько секунд, совершенно голая, она вбежала в прохладную воду.

Остальные женщины только молча смотрели, а Джесси радостно нырнула, и ее голый зад мелькнул в воде. Индейцы и Жак рассмеялись.

— Просто замечательно! — кричала Джесси.

— Она не только потаскушка, но еще и дура, — проворчала Мери. — Ведь эти животные в поощрении не нуждаются. Я не удивлюсь, если кто-нибудь из них на нее набросится.

Элис прижалась к Морган. Лицо у нее было испуганное.

— Неужели ты ко мне не присоединишься, Морган? Я уже смыла всю грязь и блох, накопившихся за два месяца. Брось мне одежду, а, чтобы я ее тоже отмыла.

Морган схватила меховые штаны и куртку и бросила их Джесси.

— Знаешь, если они захотят, они в любой момент могут нас раздеть. Так что какая разница?

— Ты права, Джесси. — Морган быстро разделась и вошла в воду.

— Господи, Морган! Я думала, из-за тебя сейчас драка начнется. — Джесси показала на Жака, с улыбкой что-то говорившего одному из индейцев. Индеец сделал непристойный жест, который даже Морган поняла. Она молча отвернулась Жак засмеялся и крикнул ей.

— Слышишь, а. Золотистая? Бегущий Медведь предлагает мне за тебя шесть лошадей и четыре одеяла, он хочет сделать тебя своей третьей женой. Как твое мнение, а? Цена хорошая, а сам он — храбрый воин.

Морган взглянула па индейца, на его волосы, изобильно смазанные жиром, на лицо с остатками краски и пищи. И невольно содрогнулась. Взяв себя в руки, она посмотрела прямо Жаку в глаза:

— Ты думаешь, мадам Николь предложит тебе не больше шести лошадей и четырех одеял?

Жак взглянул на ее полные груди, круглившиеся под водой, маленький подбородок, сверкающие глаза и тяжелую массу золотистых волос, разметавшихся в воде, откинул голову и захохотал:

— Да, мадам Николь заплатит много больше, я просто уверен в этом.

— Морган, у тебя ума не троих хватит.

— Нет, Джесси, вряд ли. Мне просто как-то все равно сейчас Но если я доберусь до Сан-Франциско, я, возможно, смогу оттуда убежать и добраться опять до ранчо Сета. По крайней мере, там я буду недалеко от него.

— И как бы ни сложилось все в будущем, Морган, ты счастливая. У тебя была любовь, путь даже недолго И я хотела бы так полюбить мужчину и быть им любимой. Я имею в виду настоящую любовь, а не то, за что мужчины, имевшие со мной дело, платили моему отцу.

— Платили отцу!

— Не рассказывай Элис и Мери, но когда мне исполнилось тринадцать, отец велел мне заняться проституцией. Вот почему я нисколько не жалела, когда этот ублюдок помер.

Морган была так потрясена, что только молча глядела на Джесси.

— Наверное, не надо было и тебе об этом рассказывать, — сказала Джесси и поплыла было прочь.

— Нет, — схватила ее за руку Морган. — Я просто вспомнила, как я всегда ненавидела своего отца, а я ведь никогда его не видела. Наверное, нам не дано знать, за что благодарить или проклинать судьбу. Если бы не завещание отца, я никогда бы не узнала Сета — Она оборвала себя и взглянула на Джесси, широко раскрыв глаза. — А если бы мы не встретились с Сетом, то он был бы сейчас жив.

Джесси прямо-таки вцепилась в ее руку:

— Морган! Перестань упрекать себя Ты можешь терзать себя еще пятьдесят лет, но не сможешь изменить прошлое. Помни только, как ты любила Сета, но себя при этом не надо ненавидеть.

Морган взглянула на Джесси очень серьезно:

— А ты уверена, что тебе только шестнадцать? Ты говоришь так, словно тебе уже девяносто.

Они вымыли волосы и одежду. А потом надели ее, еще мокрую, на тело, чтобы высушить. Солнце уже было на горизонте, и мир вокруг сиял чудными красками.

Когда Морган сидела у костра и пыталась пальцами расчесывать густые пряди волос, к ней подошла Маленький Цветок с прекрасным черепаховым гребнем. Она показала его Морган, и та кивнула. Маленький Цветок села сзади белой женщины и стала расчесывать ее длинные волосы, а Морган держала на руках младенца.

— Что это ты вздумала, как ты можешь позволять этой грязной скотине дотрагиваться до себя?

Морган не обратила внимания на злобное замечание Мери, решив, что лучше молчать, и Мери сердито отвернулась.

Когда Маленький Цветок кончила расчесывать волосы, Морган попросила на минуту ее нож. Индианка подала ей его, заколебавшись лишь на секунду. Морган срезала золотой локон, перевязала длинным стеблем травы и прикрепила к верху шеста, на котором висела колыбель младенца.

Маленький Цветок схватила шест и помчалась, чтобы показать его другим индейским женщинам и — мужу.

— Что происходит? Из-за чего шум? — спросила Джесси.

Морган засмеялась, глядя на ребенка, который — дергал шнуровку на ее меховой рубашке, и рассказала Джесси, что подарила свой локон.

— Ну это что-то значит, потому что сюда идет сам хозяин.

Жак объяснил Морган, что прядь волос расценивается как большой подарок и что она должна выбрать себе что-то взамен.

— Я бы предпочла свободу.

— Но Маленький Цветок не может тебе ее подарить. Эго не в ее власти. Выбирай что-нибудь другое.

— Мне не надо ничего, кроме ее дружбы.

— Но она будет оскорблена, если ты отвергнешь ее дар.

Морган удивилась, а Жак повернулся к хорошенькой маленькой индианке и что-то ей сказал. Лицо ее прояснилось, и она побежала в свой вигвам.

Очень быстро она вернулась обратно и подала Морган черепаховый браслет с серебром. Внутри металлической оправы по кругу были вделаны сотни крошечных черепаховых овальчиков, похожих на маргаритки. Изящный браслет был настоящим произведением искусства.

— Он был снят с руки воина племени Зуни. Прекрасные они умеют делать вещи, а?

— Скажите Маленькому Цветку, что браслет очень красив и что я очень ей благодарна.

Когда Жак перевел ее слова, Морган потянулась вперед и поцеловала индианку в щеку. Маленький Цветок что-то сказала.

— Она говорит, что вы теперь сестры.

— Сестры! Ба! Сестра этой грязной бестии! Да я бы скорее умерла!

Жак, нахмурившись, взглянул на Мери:

— Что касается тебя, мы это можем устроить, и очень скоро.

Позднее Морган не любила вспоминать путешествие через пустыню. Она никогда и не подозревала, что может существовать на свете такое ужасающее место. Они снимались с лагеря на рассвете и опять останавливались перед наступлением жары. Костров больше не жгли. Вкусные мясные супы стали воспоминанием. Они ели высушенное мясо и муку. Воды давали так мало, что сухая пища не лезла в горло.

Морган затыкала уши, чтобы не слышать, как хнычет младенец Маленького Цветка. От недостатка воды у матери было мало молока, и ребенок голодал. Морган отдавала часть своего рациона Маленькому Цветку, пока об этом не узнал Жак.

— Ты что думаешь, я с таким трудом переваливаю через горы, чтобы ты заболела? Если ты хоть еще один раз отдашь свою воду, я убью скво «Скво — индейская женщина.», и тогда ребенок останется совсем без молока.

Но путешествие в пустыне имело одно хорошее последствие. Джесси и Мери перестали на некоторое время ссориться: на это у них просто не было сил. Во время жары они лежали в редкой, скудной тени на земле, едва в состоянии дышать, так сух был знойный воздух. Лошадей держали под холщовым навесом, который ставили каждый день.

Но постепенно, сначала очень редко, стали встречаться покрытые зеленью деревья. Сан-Франциско был уже недалеко.

Однажды рано утром Жак и двое индейцев оседлали лошадей для четырех пленниц и, оставив остальных людей в лагере, ступили на последний отрезок пути, ведущий в Сан-Франциско.

Глава четырнадцатая

После трех дней тяжелого перехода верхом глубокой ночью они прибыли в Сан-Франциско, Жак привел их к трехэтажному дому. Женщины были вконец изнурены.

Невысокая хорошенькая девушка-мулатка открыла дверь.

— Зови скорее мадам Николь и скажи, что приехал Жак.

Девушка поспешила выполнить приказ, и вскоре в дверях показалась полногрудая женщина с густыми угольно-черными волосами и безупречно гладкой кожей И вообще, она была бы красива, если бы не вес — почти двести фунтов. Однако она двигалась легко, как молоденькая девушка, походка была грациозна, а жесты изящны.

— Жак! Какая приятная встреча! — Голос у нее был молодой и красивый, легкий французский акцент ласкал слух.

Жак обнял мадам Николь и оторвал ее огромное тело от пола. Женщина покраснела, как школьница.

— Жак, ты просто дьявол! Но как же я соскучилась по тебе! — Она опустилась на ноги, запечатлев на его губах поцелуй. Объятия разжались.

— Настоящих женщин на свете почти не осталось, — сказал он, глядя на толстуху с видом знатока, — поэтому я привез тебе несколько худышек, которые нравятся твоим хилым клиентам. Мне кажется, одна тебе тоже очень понравится.

Она поглядела на него вопросительно:

— Жак, не угрожает ли мне опасность тебя потерять?

Он улыбнулся, одобрительно оглядев ее с ног до головы.

— Их четырех только-только хватит, чтобы получилась половина тебя.

Она улыбнулась ему, очень обрадованная.

— Ну, попозднее мы проверим искренность твоих слов. А сначала — дело. — И сразу же из любовницы превратилась в деловую женщину и оглядела усталых, грязных пленниц.

— Блондинка? Qui «Да[фр.»]?

Жак кивнул в знак согласия.

— С трудом удерживал своих апачей, чтобы они на нее не набросились. Просто загляденье, когда чистая.

— Хорошо! Они поспели как раз вовремя, к Рождеству. И на это Рождество мы осчастливим сразу четверых мужчин.

Мадам Николь дважды хлопнула в ладоши, и на руках сверкнуло множество браслетов. Немедленно появились четыре прислужницы. Она отдала приказания, и Морган повели по узким винтовым лестницам в спальню. При виде кровати Морган испытала восторг и направилась к ней словно загипнотизированная.

— Нет, нет! — Служанка схватила ее за руку — Мадам Николь не позволит вам лечь в чистую постель. Кэрри сейчас принесет воды, и вы сначала вымоетесь. — Служанка усадила Морган на стул, а сама откинула занавес, и Морган увидела большую красную фарфоровую ванну на золотых ножках, похожих на лапы.

Пришла Кэрри, и скоро ванна наполнилась горячей водой, от которой шел пар. Морган позволила себя раздеть и опустилась в ванну.

Вода, казалось, проникала в поры тела чуть не до костей. Она с наслаждением отдалась энергичным усилиям, с которыми девушки скребли ее тело и голову. Потом она поднялась из ванны, и на нее сразу набросили теплое полотенце. В этот момент вошла мадам Николь.

Толстуха похвалила ее, словно она предмет обстановки.

— О-ля-ля! Ты гораздо лучше остальных. У меня вообще никого лучше не было. За тебя можно выручить большие деньги.

Морган, с презрением смотрела на нее:

— А по какому праву вы торгуете людьми? Я человек, а не объект купли-продажи. Толстуха засмеялась.

— А, так ты, наверное, еще и защитница бесправных. Иногда я забываю, что такие, как ты, еще существуют на свете. Как часто женщины, которых привозит Жак, ничего не знали, кроме бедности. И то, что они видят здесь, — она обвела рукой комнату, — просто мечта. Им нравятся роскошь и опрятность.

Морган даже оскалилась от ярости:

— Но ваши люди убивают их родных. Моею мужа тоже убили.

— Да, по необходимости, — сказала мадам равнодушно. — Зачем нам обозленные родственники, которые будут разыскивать своих женщин? Так я растеряю всех клиентов. А кроме того, мужчины легко заменяемы.

— Не все мужчины!

— Ну. значит, ты недолго прожила со своим возлюбленным и цветок любви просто не успел отцвести. Когда руки потрескаются от щелочного мыла, а тело износится от родов, жизнь здесь покажется просто раем.

— Что бы вы ни говорили, ваш дом — обыкновенный дом терпимости. И я не желаю, чтобы меня здесь использовали.

— Но пленницы, которых мне привозит Жак, в этом доме не работают. Я продаю их очень богатым людям, и некоторые на них потом женятся. А если они становятся не нужны, бывший любовник кладет на их счет в банке большие деньги и оставленные женщины живут припеваючи до конца своих дней. — Она помолчала и внимательно оглядела Морган. — Да, тебе очень повезло. Когда ты в ярости, то кажешься еще красивее.

Николь подошла к зеркалу и смотрела, как девушки облачали Мортан в розовую рубашку.

— Понимаешь, я узнаю вкусы моих девушек и пытаюсь найти мужчин им под пару. Вашей Джессике здесь уже понравилось. И ей легко будет подыскать возлюбленною. А для Элис… мы найдем мужчину постарше, который станет ее защищать и баловать, и она будет очень счастлива. А Мери нужен мужчина, который время от времени задавал бы ей трепку. А тебе, Морган? Какие мужчины тебе по вкусу? И сама ты относишься к какому типу?

Морган опять яростно вскинулась:

— Я ни к какому типу не отношусь. Я сама по себе и не позволю числить себя по какой-то категории.

— Но ведь этим ты и рассказала все о себе. Тебе нужен мужчина, который делился бы с тобой своими трудностями. Такой, который мог бы выслушивать, тебя и которого выслушала бы ты. А что касается возлюбленного, то тебе нужен человек, который не стеснял бы время от времени твоей свободы и которым ты могла бы иногда, но не слишком часто, руководить.

Морган с удивлением взглянула на мадам Николь. Все, что она говорила, так соответствовало действительности. Она смущенно отвернулась. Слишком уж мадам проницательна.

Николь засмеялась:

— Вот видишь, я права. Каждая женщина и каждый мужчина подпадает под определенную категорию. Ничто не ново под луной. Ну а теперь ложись в постель. Надо, чтобы завтра ты была хорошенькая и свеженькая. И нам надо много сделать, чтобы хорошо подготовиться для праздничного рождественского показа.

Несмотря на гнев и ярость, Морган уснула мгновенно.

Три дня Морган была окружена пристальным вниманием портных. Довольно быстро она привыкла стоять совершенно голая перед несколькими женщинами или мужчинами-портными. Они суетливо разворачивали рулоны тканей и, действуя булавками, макетировали будущие роскошные платья. Морган не позволяли выходить из комнаты и видеться с другими пленницами. Она скучала по Джесси, ей хотелось бы с ней поговорить.

* * *

Через три дня ее оставили в одиночестве, но по-прежнему не разрешали покидать свою комнату. Дверь не запирали, но когда она захотела однажды выйти на улицу, дорогу ей преградил огромный негр с кнутом в руке. Мадам Николь позднее уведомила Морган, что Самсон всегда на посту. Он, казалось, не знал, что такое сон.

Ей дали для чтения последний по времени сентиментальный роман миссис Уэстон, но, прочитав несколько глав, она сердито отшвырнула его. Морган не в состоянии была читать о цветах и романтических чувствах, когда ее собственная жизнь складывалась так тяжело и безотрадно.

Когда были готовы первые платья, мадам Николь сообщила Морган, что в честь ее и остальных женщин будет устроено чаепитие, на которое пригласят наиболее состоятельных молодых людей и пожилых мужчин из Сан-Франциско.

Морган поражалась поведению мадам Николь. Казалось, что четыре женщины — ее любимые дочери, а вовсе не рабыни.

Морган ввели в белую с золотом комнату. Кресла и кушетки были обиты белым бархатом, на полу лежал белый ковер. Вся деревянная мебель, включая рамы зеркал, была украшена искусной резьбой и позолотой.

— Морган!

Они с Джесси бросились навстречу друг другу с распростертыми объятиями.

— О, как ты хороша!

— Да, не правда ли!

Рыжие волосы Джесси были выкрашены в более мягкий тон, на длинном гибком теле прекрасно сидело, оттеняя кожу и волосы, светло-лиловое платье.

— Но больше всех переменилась Элис, — прошептала Джесси на ухо Морган.

Действительно, кроткую малютку Элис было просто не узнать. Морган была поражена произошедшей переменой.

Элис, вздернув подбородок, едва кивнула своим бывшим подругам. Она все вертелась на каблуках, чтобы хорошенько рассмотреть себя со всех сторон. Мери готова была расплакаться и умоляла Элис сесть рядом с ней.

Джесси и Морган переглянулись и изо всех сил старались не рассмеяться и даже зажали рты.

— Они хорошо с тобой обходятся, Морган? Это самое замечательное место в мире, лучше я не видела. В такой оснастке я выгляжу как настоящая леди. Мадам сказала, что к ней в дом пускают только джентльменов. И я обязательно подцеплю себе одного из них, настоящего.

— А мне, в общем, безразлично, Джесси.

Джесси печально взглянула на подругу:

— Никогда не думала, что так долго можно по кому-нибудь убиваться.

Отворилась дверь, и вошла мадам Николь с двумя очень красивыми молодыми людьми.

— Дамы, вы разрешите вам представить господ Леона Томаса и Джоэла Уэстербрука?

Морган подмывало рассмеяться ей в лицо. Это что же, обычная для этих мест чайная церемония? Но тут услышала, как Мери сказала:

— Нас здесь держат пленницами против нашей воли. Вы не поможете нам? Вызовите сюда шерифа.

Молодые люди отвернулись, сильно покраснев. Немедленно, словно из-под земли, появился Самсон и увел Мери из комнаты.

Позднее Морган мало что могла вспомнить из разговора. Элис и Джесси оживленно болтали с молодыми людьми. Морган прислушивалась, но без особого интереса, и обрадовалась, когда чаепитие кончилось.

Когда Морган обедала у себя в комнате, вошла Николь.

— Ты вела себя умно сегодня. Мужчины мечтают о спокойных, красивых женщинах. Ты хорошо играешь в эту игру.

Морган изо всех сил пыталась сдержаться:

— Я ни во что не играю.

Николь по-матерински погладила ее плечо:

— Уже весь Сан-Франциско знает, что у мадам Николь будет небольшой вечер и на нем обществу представят потрясающую красавицу. Думаю, что могу тебя развеселить. На аукционе будут только приглашенные, и у всех этих мужчин — безупречный вкус и большие деньги.

— Не думаю, чтобы вы вот так же улыбались, если бы это вас готовили на продажу, как животное. Николь громко, звучно рассмеялась:

— Как ты думаешь, почему я занялась этим делом? Продажа — дело рискованное, но волнующее. Я бы многое отдала, чтобы быть такой молодой и прекрасной, как ты. Быть приманкой на аукционе — да, это очень волнует. И случается это только однажды. Тебе это понравится.

И она опять внимательно посмотрела на разгневанную Морган. «Молодые! Сколько в них благородных идей и намерений. Вот этой не нравится предоставляемая ей возможность выставить напоказ мужчинам свое прекрасное тело. Она скорее отдала бы его одному-единственному, но этот единственный привыкнет к нему и оно ему наскучит. Нет, Морган, тебе повезло, и ты даже не понимаешь, насколько молодость проходит быстро. Так пользуйся же ей! Наслаждайся!»

Но она понимала, что ее соображения для Морган ничего не значат.

Она потрясла Морган за плечи, но та продолжала испуганно, не отрываясь глядеть в зеркало. Николь тоже взглянула туда, но ничего не увидела. Она встала между Морган и зеркалом. — Скажи, что произошло?

— Я видела… видела, — хрипло прошептала Морган.

— Что ты видела в зеркале? Девушки! Принесите очень горячей воды.

Три женщины раздели Морган и окунули ее в ванну.

Постепенно взгляд Морган прояснился, и Николь вздохнула с облегчением.

— Что ты увидела в зеркале? — тихо спросила она.

Голос Морган был тускл и невыразителен:

— Моего мужа.

— Но Жак мне сказал, что он мертв. Ты просто вообразила, что его видишь. — И она пристально посмотрела Морган в глаза.

— Mon Dieux «Боже мои! (фр.).»! — воскликнула она, перекрестилась и быстро вышла из комнаты.

В тот вечер, когда мадам Николь вскрыла запечатанные конверты с предполагаемыми цифрами ставок на аукционе, она знала заранее, кому достанется Морган. Только бы он захотел играть. Засыпая, она молилась усерднее обычного.

* * *

За день до Рождества Морган оставили в одиночестве. Уже перед самым вечером она услышала мелодию, словно играл музыкальный ящичек. Она повернулась на звук к туалетному столику и увидела в зеркале изображение Сета. Он смотрел на нее с ненавистью, а черты лица его были искажены. Она в ужасе замерла. А затем послышался неясный шум. Музыка оборвалась, Сет исчез.

Комната была заперта. Когда мадам Николь и две служанки вошли к ней, толстуха сразу поняла, что произошло неладное.

— Морган! Что случилось? Ты вся дрожишь. — Молодые прислужницы одевали Морган. Туалет был самый изысканный. Кружево, украшавшее нижнее белье, — ручной работы. Корсет шелковый, расшитый крошечными розовыми бутонами Платье было тоже шелковое, насыщенного изумрудного цвета. Оно было простого покроя и без вышивки, но с очень глубоким вырезом впереди, позволявшим видеть ее прекрасные плечи и грудь.

Девушки долго трудились над высокой прической, оставив, однако, свободно ниспадающие густые локоны и завитки. При этом они вели строгий учет шпилькам, стараясь, чтобы их совсем не было видно. Дважды они распускали волосы, разрушая очередное произведение искусства, и тогда волосы рассыпались по плечам и спине Морган в роскошном беспорядке. И только после третьей попытки они были, по-видимому, удовлетворены результатом. Все более увлекаясь своей работой, они повеселели и стали пересмеиваться и болтать.

— Мадам Николь очень вами довольна. Она говорит, что лучшей девушки ей еще не приходилось предлагать. И мужчины будут просто в восторге.

— Мы вас подадим как следует, будьте спокойны. Мы с Кэрри часто занимались этим, но никогда еще не работали с такой хорошенькой. Мы всегда кладем тон на тело, но вам этого совершенно не требуется.

Морган промолчала, и они тоже притихли.

— А теперь вы просто спокойно сидите, и пусть ничто вас не беспокоит, и не отвлекайтесь. И ничего не меняйте, а мы сейчас тоже переоденемся.

Через несколько минут обе девушки появились снова. Увидев их, Морган только ахнула. На них были черные платья с длинными рукавами и очень глубоким квадратным вырезом. Платья были чрезвычайно узки в талии, а юбки необычайно широки, но кончались эти юбки у середины бедра. На ногах у девушек были туго натянутые прозрачные черные шелковые чулки и черные туфли-лодочки на высоком каблуке.

Морган еще никогда не приходилось видеть, что женщина оголяет ноги. В ее кругу считалось неприличным, если платье не закрывало щиколотку. Но то, что она видела сейчас, было просто невообразимо.

— Это наши особые платья для распродаж. Правда, хорошенькие?

— Но ведь у вас так много обнажено! Как вы только появитесь в таком виде перед мужчинами?

— В таком виде? Дорогая, но тебе сегодня придется обнажиться гораздо больше.

Морган в недоумении уставилась на девиц:

— Что это значит?

— Да ничего особенного. Кэрри просто так сболтнула. А теперь на выход, — и говорившая метнула в сторону Кэрри суровый взгляд.

В холле Морган встретила остальных пленниц, каждая шла в сопровождении двух прислужниц, одетых точь-в-точь, как ее спутницы. Пленницы едва кивнули друг другу, они сильно волновались в ожидании предстоящего.

Их провели в узкое помещение за кулисы. По другую сторону занавеса сидело, очевидно, немало мужчин. Пленницы слышали приглушенный кашель в голоса.

К девушкам быстро подошла мадам Николь:

— Девушки, смотрите, чтобы они не помяли свои платья. Сначала выйдет Мери, потом Джесси, Элис и последней, — она с восторгом взглянула на нее, — наша Морган.

Она удалилась, и вскоре послышались вежливые аплодисменты.

Голос Николь напоминал мурлыканье, когда она обратилась к собравшимся:

— Уважаемые джентльмены! Первым номером будет леди по имени Мери. Мери требуется смягчить некоторые неприятные стороны ее личности. Но, как заметил всем нам известный господин Шекспир, есть способы укротить строптивую. — Раздался вежливый смех. — Я прошу прощения за необходимость использовать могущество Самсона, но, надеюсь, вы согласитесь, что Мери вполне стоит некоторых лишних усилий.

Тихо заиграл оркестр.

Они услышали, как Мери, уже находясь на сцене, сказала:

— Нет!

Тут же последовал щелчок кнута.

Элис с тревогой взглянула на Морган и Джесси, почти утратив свою недавно обретенную смелость. Они услышали, как Мери зарыдала, музыка остановилась, раздался стук — мадам Николь разорвала запечатанный конверт, — сделку совершил мистер Томас Миллисент.

Послышался какой-то шорох, и три женщины теперь могли видеть на сцене Мери, которая стояла, закрыв лицо руками.

— О Господи, да она же голая! — воскликнула в ужасе Элис.

Прежде чем Джессика успела что-либо сказать, сопровождавшие вывели ее на авансцену. Морган успела увидеть ее испуганное лицо.

Опять Морган услышала, как Николь кратко характеризует личность одной из «своих» женщин. Она превозносила приятный нрав Джесси и ее покладистость. Опять заиграла музыка, но протестующих возгласов не последовало. Когда музыка стихла, раздались хлопки, вежливые и признательные.

Морган не смотрела на другой конец сцены, откуда спускалась Джесси. Она старалась ни о чем не думать или хотя бы перенестись мыслями далеко отсюда. Она знала уже, что с ней будет то же. Мимо прошла Элис. И Морган краем уха слышала, как мадам Николь восхваляет добродетели Элис и ее девственность.

Прошло, казалось, всего несколько секунд, и послышались аплодисменты гораздо более громкие, чем прежде. Мадам Николь возвестила имя победителя.

Прислужницы помогли Морган встать. Они пригладили ей волосы, оправили платье. И Морган услышала мадам Николь:

— А теперь, джентльмены, появится та, о которой наслышан весь Сан-Франциско. Я должна предупредить вас, что если ставки будут недостаточно высоки, я отвергну их все. Теперь мы вам продемонстрируем наш алмаз.

Зазвучала музыка, и Морган вывели на сцену. Она была рада яркому свету, из-за него она не видела мужчин, сидевших в зале. Она хотела думать чем-нибудь приятном, но ничего не приходило в голову.

Прислужницы продефилировали взад и вперед по сцене, а затем, как она и предполагала, начали ее раздевать. Снимая с нее ту или другую принадлежность туалета, они поворачивали Морган кругом, чтобы были видны все части обнажаемого тела.

Морган слышала, как тихо переговариваются между собой мужчины.

Тело купалось в розовом свете, исходившем от сотен свечей. Прислужницы раздевали ее уже почти полчаса.

И вот наконец она осталась стоять только в лодочках на высоких каблуках и черных шелковых; — чулках, которые удерживались на месте, чуть повыше колена, кружевными подвязками. Девушки повернули ее кругом и вынули шпильки из волос. Золотой водопад упал на плечи и спину Морган.

И тогда тишину взорвал гром аплодисментов, словно здесь, в зале, были сотни людей! Она слышала, как они вскакивают с места, опрокидывая стулья. Ей хотелось бежать и спрятаться, но девушки держали ее за руки, а двери загораживал Самсон.

Ее медленно провели вдоль сцены и обратно, при этом распущенные волосы едва прикрывали ее наготу. Наконец, — ей показалось, что прошло несколько часов, — ее увели.

Девушки облекли ее в халат, и она упала, рыдая, на кровать.

Вскоре к ней в комнату вошла мадам Николы.

— Ты произвела сенсацию! Этот аукцион войдет в историю. Они устроили овацию стоя.

— Вы получили, что хотели. Для вас дело кончено, а для меня все только сейчас начинается. Я продана. Один Господь ведает — кому Возможно, такому человеку, который будет делать со мной что захочет.

Николь по-своему любила своих девушек, и ей был неприятен этот едкий тон. Она обняла Морган, и та зарыдала еще сильней на ее обширной груди.

— Нет, cheri, я не совсем бесчувственна. Много лет я вела такие аукционы в Нью-Орлеане. Только второй раз я устраиваю распродажу в Сан-Франциско, но благодаря тебе я добилась блестящего успеха. Ты мне сделала громкое имя, и я тебе за это благодарна.

Она крепко обняла Морган заплечи, дрожавшие от рыдания. И, глядя в залитые слезами глаза, объяснила:

— Я тоже была когда-то молода. И я знаю, что это такое — любить, любить истинно и верно. Я дала тебе шанс начать новую жизнь Я не взяла самую высокую ставку и молю Бога, чтобы об этом никто не узнал. Твой благодетель из тех, кто тебе нравится, и твое израненное сердце заживет. А когда ты придешь в себя и твой дух будет столь же прекрасен, как и тело, ты сможешь все начать заново и надеяться на новую любовь.

Морган вытерла глаза.

— Я не понимаю, о чем вы, что вы имеете в виду?

Николь встала:

— Ты поймешь и, может быть, когда-нибудь перестанешь ненавидеть меня. Знаешь, не очень-то легко пожертвовать большой прибылью. Девушки! Принесите Морган дорожное платье. Мистер Шоу ждет ее в своем экипаже.

Она кивнула Морган на прощание и ушла.

— Мистер Шоу! Этот красавчик — И Кэрри выкатила глаза от изумления.

— Мадам Николь задаст тебе, если узнает, что ты сказала, — и девушки снова захихикали.

— Почему вы так странно ведете себя: сначала мадам Николь, теперь вы? Что в нем не так, какому чудовищу она меня продала?

Девушки снова взглянули друг на друга, просто умирая от смеха. Даже пальцы у них дрожали, так что они едва справлялись с застежками на капюшоне шоколадного цвета.

— Убирайтесь отсюда, слышите? — потребовала Морган. Она сорвалась на крик — ее охватил все возрастающий панический страх.

Девушки моментально исчезли, и дверь щелкнула, затворившись за ними. И сразу же отворилась опять. Морган продолжала возиться с застежками.

— Я же велела вам убираться, с меня достаточно…

Она подняла глаза — перед ней стоял изумительно красивый человек. Наверное, ему было за сорок, но кожа у него была гладкая и молодая. Светлые волнистые волосы были зачесаны со лба. Глаза голубые, плечи широкие, грудь выпуклая, ноги стройные.

Морган, онемев, воззрилась на него. Он был слишком хорош, чтобы оказаться реальным живым человеком. Он знаком предложил ей взглянуть в зеркало. То, что она увидела, изумило ее. Их отражения были почти идентичны. Волосы и глаза поразительно похожи.

— Словно мы брат и сестра, правда? Когда я вас увидел в зале, я был поражен нашим сходством. Повернитесь и позвольте мне взглянуть на вас. — Он дотронулся до ее подбородка. — М-м-м, да я боялся, что Николь положила тон, чтобы скрыть какие-нибудь дефекты кожи, но теперь я убедился, что их нет и в помине.

Морган резко откинула голову назад и заставила его опустить руку.

— Полагаю, что вы и есть мистер Шоу.

— Нет необходимости вам говорить это с таким видом, словно я какое-то насекомое. Да, я Терон Шоу. Вы можете называть меня по имени.

— Хорошо, мистер Шоу, — она подчеркнула официальность обращения. — Что вы собираетесь делать со своей рабыней?

— Рабыней? Да, конечно, вы должны испытывать по отношению ко мне некоторую враждебность из-за этого довольно вульгарного представления, которое устроила Николь. Но у меня действительно есть в отношении вас кое-какие планы. Однако сейчас уже довольно поздно и я устал. А завтра Рожество, и мы целый день можем обсуждать ваше будущее. Давайте поедем?

— Ваше желание — для меня закон.

— Ну когда же, наконец, вы оставите этот противный саркастический тон? Но вы его оставите, правда? Я хочу сказать, что цинизм не свойствен вашей натуре, верно?

Она промолчала, но он ее начинал удивлять.

— Позвольте мне попрощаться с подругой, — сказала Морган, услышав за спиной голос Джесси:

— Мне достался красавчик. Мои прислужницы сказали, что он очень, очень богат, а кроме того, хороший любовник.

Джесси счастливо улыбалась.

— Но они же мне сказали, что мадам Николь сыграла с тобой скверную шутку. Мне тебя очень жалко, Морган, ты заслуживаешь лучшего.

— Ты идешь, Джессика?

— Слышишь? Он зовет меня «Джессика». Развеселись, и, может быть, мы скоро увидимся. До свидания.

Они расцеловали друг друга в щеку и расстались.

Терон подсадил Морган в элегантный экипаж. Они ехали молча. И наконец остановились перед простым белым двухэтажным домом. Он был недавней постройки, но в отличие от многих новых зданий его фасад не имел никаких архитектурных украшений.

Однако интерьер дома ошеломил Морган. Такого ей еще не приходилось видеть. Терон внимательно наблюдал за ее реакцией, и ее удивленное восклицание его обрадовало.

— Значит, тебе дом нравится?

— Он прекрасен. Я ничего никогда не видела, что могло бы с ним сравниться.

— Ну, знаешь, ведь этим я как раз и занимаюсь. Я собиратель и коллекционер. Большинство людей украшают свои дома в соответствии с современной модой, но я отбираю только то, что мне нравится. Вот почему китайский фарфор у меня соседствует с марокканскими коврами. Вот этот голубой стул из Италии относится к концу семнадцатого столетия. Мне сказали, что его изготовили специально для короля, но посредник не мог точно сказать, какого. — Глаза его смеялись.

Терон подвел ее к великолепной витой лестнице, поручни которой поддерживали перила, выполненные из дерева в виде гирлянд цветов и виноградных лоз.

— А эту лестницу я привез с вашего родного Юга. Тот дом сгорел, но лестница, в числе немногих предметов, уцелела и совершенно не пострадала. Тебе известно что-нибудь о живописи эпохи Возрождения? Вот Брейгель, вот Рембрандт, а вот новый художник, Энгр. Мне нравится изгиб этой женской спины, а тебе? Конечно, физически он невозможен, но какая чудесная линия!

Морган с трудом усваивала то, о чем он говорил.

— Морган, ты устала. Пожалуйста, прости. Вот твоя комната. Боюсь, что сегодня вечером тебе придется самой о себе позаботиться. Я не рассчитывал, что вечером буду принимать у себя гостью… Но утром тебе во всем будет уже помогать Жанетта. Что я могу для тебя еще сделать? Хочешь есть?

Она молча покачала головой. Он пожелал ей покойной ночи и ушел. Она осталась у закрытой двери, а ее маленькая дорожная сумка с ночными принадлежностями стояла на полу.

Если утонченность и элегантность внутренних покоев дома восхитили ее, то при виде спальни у нее захватило дух. Стены были обтянуты бледно-голубым шелком с легким тканым узором. Потолок был белый. Пол выложен отполированным, как зеркало, паркетом, с разбросанными там и сям белыми ковриками. Огромная постель была застлана той же тканью, что на стенах. Здесь были еще низенький туалетный столик, высокий комод на ножках и застекленный шкаф — все из того же дерева медового цвета, что и паркет. В шкафу стояло несколько искусно изваянных статуэток из жадеита Здесь не было ни одной мелочи, которая казалась бы чужеродной, не предназначенной специально для этой комнаты.

Через несколько секунд она обрела способность размышлять трезво, ведь вскоре должен был вернуться Терон, чтобы осуществить свое право владения ею. Она быстро сняла коричневое дорожное платье и натянула розовый халат, который ей подарила мадам Николь. В этой прекрасной комнате халат выглядел неказисто.

Она взяла щетку с туалетного столика и расчесала волосы. Здесь же стоял зеленый мраморный косметический набор — почти из двадцати предметов — для приведения в порядок ногтей и волос. Она легла в постель, задула лампу и несколько минут ждала прихода Терона. Но день был слишком утомительный, и она скоро заснула.

Когда Морган проснулась, солнце уже заливало комнату ярким светом. У кровати стояла молодая женщина в черно-белой униформе горничной и, улыбаясь, смотрела на Морган. Улыбка обнажала ее белые и совершенно ровные зубы.

— Доброе утро. Мистер Шоу сказал, чтобы я вас не будила, но так как вы проснулись, он с удовольствием позавтракает в вашем обществе.

— Полагаю, что у меня нет выбора, — пробормотала Морган.

Горничная удивленно взглянула на нее, А потом сказала:

— Меня зовут Жаннетта. Мистер Шоу говорил, что вы будете его новой помощницей.

Теперь уже чувство удивления испытала Морган.

— Помощницей? — И заметила, что Жаннетта слегка нахмурилась при виде ее дешевого коричневого платья, лежавшего на стуле.

— Извините, мэм. Я сейчас же найду вам другое.

И через несколько секунд Жаннетта вернулась с платьем из блестящего голубого шелка, украшенного опушкой из перьев марабу у шеи и на подоле.

— Прекрасное, правда? У мистера Шоу такой изысканный вкус.

Терон завтракал и читал газету. Увидев Морган, он встал и подвел ее за руку к стулу рядом и усадил.

— Надеюсь, вы хорошо выспались?

Морган не знала, что и думать об этом человеке. Когда из комнаты ушел дворецкий, Терон повернулся к ней:

— Правда же, Морган, нет никакой причины смотреть на меня взглядом запуганного кролика и. отодвигаться подальше. Сейчас все слуги в квартале станут сплетничать, будто я вас побил.

Прежде чем она нашлась что ответить, вернулся дворецкий с блюдом, покрытым куполообразной фарфоровой крышкой в том же стиле, что и блюдо. Он поставил его перед ней и снял крышку.

— Oeufs demi-devil «Яичница по-дьявольски — с перцем (фр.).»! — воскликнула Морган. — Вот уже год как я последний раз ее готовила. — Она подцепила вилкой изрядный кусок и посмотрела на удивленного Терона. — Замечательно! Вкусно! Ваш шеф-повар достоин похвалы.

— Так вы знакомы с французской кухней? — спросил Терон недоверчиво, словно и надеяться на положительный ответ было невозможно.

— Да, одно время я изучала ее тонкости под руководством повара-француза.

Он улыбнулся и стал похож на греческого бога.

— Так мы с вами прекрасно поладим. Во время завтрака они говорили только о еде и поварском искусстве. Морган успела заметить и сверкающую белизной скатерть, и голубой с белым лиможский сервиз, и серебряные приборы, и бело-голубые гвоздики в серебряной вазе.

— Джарвис, кофе мы будем пить в зимнем саду.

Морган оперлась на руку Терона, и он повел ее через арку в дальний конец гостиной, которая заканчивалась полукруглой стеклянной и решетчатой стеной. Решетка была сделана из темного дерева. Этот стеклянный полукруг был полон зелени и цветущих орхидей всевозможных цветов и оттенков. В середине стояла беломраморная древнегреческая статуя мужчины, удивительно пропорционально сложенного. Казалось, что моделью для статуи послужил сам Терон, таково было сходство, и Морган вопросительно взглянула на него.

— Я вижу, вы заметили сходство. Но я нашел эту статую в Греции, — отвернувшись, он стал пристально разглядывать цветок орхидеи «Каттелия».

Морган поняла, что он тщеславится подобным сходством, но стесняется этого.

— Вы намерены объявить сегодня, что меня ожидает в будущем?

— Да. — Он явно почувствовал облегчение оттого, что разговор перешел на другую тему. — Я вам уже говорил, что собираю по миру произведения искусства и привожу их сюда. Большую часть жизни я провел и работал в Нью-Йорке, но узнав, что в Калифорнии нашли золото, сразу понял, что есть возможность упрочить дело. Когда мужья находят золото, женам хочется его потратить каким-нибудь дельным образом. Сначала они заставляют мужей строить для них огромные дома, а затем наполняют его стены разными разностями. Вот тут появляюсь я. Я поставляю им то. что они хотят купить, — а это прекрасные, чудесные, дорогие вещи. Я также советую им, что покупать. Дело в том, что, к сожалению, деньгам не часто сопутствует хороший вкус.

Морган отпивала кофе маленькими глотками.

— А я тут при чем?

— В Европе или в Нью-Йорке для меня проблемы не возникает. Там люди меня понимают. Но здесь! Добытое золото в одну ночь превращает фермера или рабочего в миллионера. Но со своим внезапно обретенным богатством он остается прежним невеждой. Он одевает свою толстую, потеющую супругу в пурпурный шелк и полагает, что она от этого стала леди, и думает, что теперь каждый мужчина только о том и помышляет, чтобы завладеть сим жирным куском. — Он помолчал. — Боюсь, я чересчур эмоционально отношусь ко всему этому. И я понял, что мне нужен компаньон — женщина, чтобы помогать в переговорах с этими невежественными людьми. А кроме того, мужья охотнее идут навстречу экстравагантным просьбам жен в присутствии другой, молодой и прекрасной женщины.

— И вы хотите предложить мне эту должность? Быть вашей помощницей?

— Да, — ответил он лаконично.

— Но я не понимаю, зачем вам надо было для этого выкупать женщину из борделя? Вы же могли нанять кого-нибудь.

— Да, звучит просто, но на самом деле это не так. Вы сами не заражены золотой лихорадкой и не знаете, что она делает с людьми. Женщины сюда приезжают с мужьями или отцами, и им не надо работать — они хотят только загорать на пляже. Сейчас очень трудно нанять кого-нибудь для постоянной ежедневной работы. А кроме того, как вы, наверное, успели заметить, я не терплю около себя ничего некрасивого. А фермерские дочки редко удовлетворяют мой эстетический вкус.

Некоторое время назад у меня была помощница, но она бросила работу из-за одного из тех вечно пьяных горлопанов, у которых накопилось немного золотой пыли в грязном кармане. — В голосе Терона звучало презрение. — Я, как правило, не посещаю таких представлений, как аукцион мадам Николь. Но мой приятель, мистер Леон Томас, заметил сходство между нами, и это меня заинтересовало.

Мадам Николь прислала мне предложение. Средства к существованию я получаю тем, что продаю вещи… красивые вещи. И когда я вас увидел, то сделала ставку.

— Но нельзя же продавать и покупать людей!

— Ну, пожалуйста, — он протестующе поднял руку, — не будем опять касаться этой темы. Мадам Николь сказала, что ваш муж умер и вы одиноки. Мне нужна помощница, а вам дом. Неужели мы не можем заключить с вами цивилизованный деловой договор?

— Деловой договор? — прошептала Морган. И на глазах у нее навернулись слезы — она вспомнила, как то же и в тех же словах она меньше года назад предложила Сету.

— Извините, наверное, я опять что-то не так сказал.

— Нет, это не из-за вас. Просто это воспоминание о прежнем. Но оно еще свежо в моей памяти. Я еще никак не могу пережить смерть мужа. Иногда я думаю, что никогда с этим не смирюсь.

Наступило тягостное молчание.

— Я хочу сказать, что вы можете работать на меня и жить у меня в доме, пользуясь всеми удобствами, пока не возместите сумму, которая уплачена мной мадам Николь.

Она с минуту обдумывала его предложение. Конечно, она может вернуться в Нью-Мехико на ранчо отца. Конечно, учитывая все случившееся, она может быть признана его наследницей на законном основании. Но что ей делать одной на ранчо? Наверное, лучше жить, самой зарабатывая себе на жизнь.

— А какие еще есть условия в этом деловом соглашении? Что я должна исполнять помимо обязанностей декоратора?

Он улыбнулся и стал особенно похож на своего мраморного двойника.

— Если вы думаете, что я собираюсь стать вашим любовником, то ошибаетесь. Хоть вы и прекрасны, но не вызываете у меня того интереса.

Она вдруг вспомнила о Жан-Поле, поваре, которою наняла когда-то мать, все поняла и улыбнулась ему в ответ. Мадам Николь действительно облагодетельствовала ее.

— Да, я принимаю ваше предложение.

— Хорошо, тогда приступим сразу к делу. Жаннетта сказала, что платья, которые вы привезли с собой, просто уродливы. Я представляю себе, каков вкус у мадам Николь. — И он слегка вздрогнул — А так как у нас с вами одни краски, то, наверное, я могу судить, что вам к лицу насыщенные, яркие, вибрирующие цвета.

— То же самое говорила моя свекровь. «Ничего розового или бежевого для Морган, только оттенки красного, голубого и черный цвет».

Терон похлопал ее по руке.

— Мы создадим свое собственное дело, ты и я, и о нас заговорят повсюду. Только взгляни. — он помедлил перед большим зеркалом, и она опять поразилась сходству между Тероном и собой. Светлые волнистые волосы, пестреющие каштановыми прядями… блестящие голубые глаза… одинаково полные губы. — Разумеется, по возрасту я гожусь тебе в отцы, но вряд ли им являюсь. — Он подмигнул ей, и она рассмеялась. — Думаю, наше сотрудничество доставит удовольствие нам обоим.

* * *

Следующие недели были похожи на волшебную сказку. Терон был приятным собеседником и очень проницательно судил о людях. Вместе они не раз смеялись над претензиями нуворишей. Безупречный вкус Терона, в частности, во всем, что касается ее одежды, подчеркивал красоту Морган. Скоро она стала в Сан-Франциско знаменитостью. Где бы они не появлялись, они привлекали все взгляды. Приглашения и предложения сыпались дождем.

Мужья поощряли жен вступать с Тероном в деловые соглашения и тратить деньги, заработанные на золотых приисках. И много раз Терону приходилось спасать Морган от слишком пылких поклонников ее красоты.

Джесси пригласила Морган на ленч в модном чайном ресторанчике. И то был редкий случай, когда Морган показалась в городе одна, без Терона.

Джесси и Морган обнялись, радуясь встрече. Морган заметила, что дешевое тафтяное платье девушки было помято и в пятнах, но глаза сияли счастьем, которые не могли омрачить денежные затруднения.

— Моему последнее время не везет на приисках. А кроме того, он неудачно вкладывал деньги.

— Но ты же счастлива, Джесси? Это главное.

— О, конечно. Мы с Томом все еще отлично ладим. Но я завела себе любовника. Ну-ну, не смотри на меня так укоризненно, Морган. Я не ты. Я не могу любить только одного. А теперь расскажи о себе. Я расстроилась, когда девушки мне сказали, какого типа мужчине тебя продала мадам Николь. Но, может быть, ты тоже за это время приобрела любовника?

Морган засмеялась:

— Думаю, хорошо бы нам быть вместе почаще. Иногда я просто обо всем забываю, кроме французских эмалей и мебели в стиле Людовика XIV. Ты всегда знаешь, чего хочешь?

— Да, я уже точно знаю, что самая красивая мебель любви мужчины не заменит. Но ты мне не ответила на вопрос: у тебя уже есть любовник?

Морган стала серьезной.

— Но в моей жизни был только один мужчина, и только он мне нужен. Никто и никогда не заменит мне Сета. И не смотри на меня, Джесси, так, словно я сумасшедшая. Я счастлива, насколько возможно быть счастливой без Сета. Мы друзья с Тероном. Он хорошо ко мне относится, и мне очень нравится декораторское дело.

— Да, ты действительно сумасшедшая. Но раз ты счастлива, это не имеет значения. А теперь мне надо идти, или Томми решит, что я от него сбежала, и выбросит из дома мои вещи. А если бы он узнал, что я знакома со знаменитой, великолепной Морган, он бы просто загрыз меня до смерти, настаивая, чтобы я тебя с ним познакомила.

Смеясь, они расстались.

В мае, когда Морган жила у Терона уже почти пять месяцев, с востока стали все чаще прибывать фургоны с новыми переселенцами, жаждущими поискать счастья на злотоносных реках. Среди вновь прибывших были и Чэндлеры.

Глава пятнадцатая

Чэндлеры проехали долгий и тяжелый путь из Вермонта. У них было два фургона: один — заполненный сельскохозяйственным инвентарем и кое-какими необходимыми инструментами для поисковых работ, другой — домашней утварью и припасами. Эд Чэндлер был рад знакомству с таким мощным мужчиной, как Сет Колтер. Лучшего нельзя было и желать, чтобы обеспечить безопасность жены и двух довольно деятельных и очень самостоятельных дочек. Дочери были хорошенькие, и, казалось, все до единого молодые люди из длинного, в двадцать шесть фургонов переселенческого «поезда» были к ним неравнодушны.

Мистер Колтер о себе рассказал мало, только то, что направляется на Запад. Эд сразу же предложил ему работу: заниматься пополнением продовольствия и лошадьми, а за это столоваться с ними, и женщины станут держать в порядке его одежду.

Эд рассмеялся, когда они ударила по рукам. Сет недоуменно взглянул на него.

— Я не уверен, что делаю вам слишком уж большое одолжение, мистер Колтер.

— Почему же, мистер Чэндлер?

— Да мои дочки большие мастерицы по разбиванию сердец. Боюсь, что у вас с ними возникнут проблемы.

Сет ответил серьезно:

— Не думаю, что мне потребуется заботиться о невредимости своего сердца.

Эд Чэндлер нахмурился. Уж чересчур серьезен этот молодой человек.

На следующее утро Сет присоединился к фургонам и познакомился с женщинами семейства Чэндлер. У Айви Чэндлер были беспокойные глаза, постоянно выглядывающие дочерей. Девушки, Глэдис и Сьюди, были хорошенькие, высокие, сильные, с прекрасными каштановыми волосами. Глэдис было семнадцать, Сьюди — восемнадцать. Когда отец представил им Сета, они уставились на него и молча кивнули. Сет притронулся в знак почтения к шляпе и ушел.

Прошла целая минута, прежде чем девицы опомнились. Первой заговорила Глэдис:

— Папа, а почему вы прежде ничего не говорили о мистере Колтере?

— Но я говорил, вчера, — он улыбнулся, поняв, что стоит за этим вопросом.

— А он откуда?

— Он женат?

— Девочки! Ну, помилосердствуйте. Я почти ничего о нем не знаю. Я только вчера познакомился с ним и предложил ему работу.

— Ты думаешь, что правильно поступил, Эд? Я хочу сказать только, что мы его совсем не знаем, а придется жить вместе три месяца.

— Три месяца! — вздохнула Глэдис.

— С незнакомцем. Высоким и красивым! — присоединилась к ней Сьюди.

— Хватит, девочки! Мистер Колтер папин наемный работник. Хотя мы и в дикой чащобе, эго не значит, что вы должны вести себя не так, как подобает приличным девушкам.

Девицы как бы застыдились, напустив на себя кротости и смирения. Но как только мать повернулась к ним спиной, с улыбкой переглянулись. И отец наблюдавший за ними, не мог удержаться от смеха.

— Эд, не поощряй их, — прошептала Айви мужу.

В течение дня Сет не раз опережал фургоны в поисках добычи — пропитание добывали охотой и рыбной ловлей. По ночам переселенцы ставили фургоны в круг, образуя таким образом крепость, чтобы отразить неожиданное нападение.

— Хотите тушеного мяса, мистер Колтер? Я приготовила его собственноручно.

Сет улыбнулся девушке и впервые внимательно ее рассмотрел.

— Да, хотел бы, тем более что вы сами его приготовили.

Глэдис засияла, услышав комплимент, и улыбнулась, увидев, что Сьюди нахмурилась.

— А кофе хотите, мистер Колтер? — спросила Сьюди.

Айви Чэндлер с беспокойством наблюдала за дочерьми. Ночью в постели она сказала мужу:

— Эд, поговори с дочками. Они слишком нескромно себя ведут. С тех пор как появился мистер Колтер, они даже не разговаривают с другими юношами. И так пристают к бедняге, что ему просто некогда заниматься делами.

— Айви, но ведь они не делают ничего дурного. Ты вспомни, когда я за тобой ухаживал, куда я ни пойду, ты тут как туг.

— Эдвард Чэндлер! Ты хочешь сказать, что я за тобой охотилась?

Эд рассмеялся:

— Нет, дорогая. Я уверен, что это было просто совпадение. Но мистер Колтер все время грустит. Он кажется очень одиноким.

— Да, я тоже эго заметила.

— И, наверное, две хорошенькие девчонки, соперничающие из-за него, улучшат ему настроение.

Глэдис и Сьюди очень старались завладеть вниманием Сета, но должны были признать, что им это пока не удается.

Однажды Глэдис обрадовалась, увидев, как Сет один идет куда-то из лагеря. Она позволила ему отойти на некоторое расстояние и затем пустилась за ним бежать, окликая по имени.

Он оглянулся и увидел ее, а она, ловко подвернув под себя ногу, в тот же момент упала.

Сет быстро подбежал и, опустившись рядом на колени, взял ее лодыжку в свои огромные ладони. Разминая и поглаживая ее, он взглянул на девушку, ожидая увидеть на лице гримасу боли. Ничего подобного он не увидел, и происшедшее стало ему безразлично. Только одна женщина на свете не пускалась на хитрости, чтобы завладеть им. Другую такую же он встретить не надеялся.

— Болит?

— О да! — вскрикнула Глэдис, пытаясь выжать слезинку из глаз.

— Позвольте, я помогу вам встать. Он ее обнял, и она прижалась к нему, однако, сделав один шаг, опять упала.

— Мне очень жаль, мистер Колтер, но, кажется, я совсем не в состоянии идти. Может быть, вы сходите за папой? Он отнесет меня в фургон. — И Глэдис застенчиво взглянула на него из-за полуопушенных ресниц.

Он, усмехнувшись про себя, наклонился и поднял на руки увесистую девицу.

— Мистер Колтер! Вы не должны этого делать. Я слишком тяжелая, чтобы нести меня на руках.

— Да вы немного потяжелее птички, мисс Чэндлер, — солгал Сет.

Сначала Эд Чэндлер огорчился, услышав о вывихе, но, заметив, что Сет улыбнулся при этом сообщении, догадался о проделке Глэдис.

Сьюди очень разозлилась на сестру. Ночью она с силой ухватила ее за лодыжку:

— Ты ее не повредила! Ты не имела права так себя вести!

— А кто это сказал, что я не имею права?

— Он мой. Я с первого же взгляда ею захотела.

— Но я тоже. — И Глэдис проворно повернулась к сестре. — Ты и представить не можешь, как это хорошо — быть у него на руках. Он такой сильный.

Тут Сьюди вцепилась Глэдис в волосы и даже вырвала клок.

На их крики и вопли поспешила мать.

Айви Чэндлер прочитала дочерям нотацию на тему, как им следует вести себя с мистером Колтером. Она им напомнила, что они знают об этом человеке очень мало и что, возможно, он женат и у него несколько детей.

С неделю девушки сторонились Сета. Но однажды ночью Сьюди выглянула из окошка фургона и увидела, как Сет сидит один около угасающего костра. Она украдкой вышла из фургона и присоединилась к нему.

— Не спится, — объяснила она.

— Хотите кофе? — И он налил ей чашку. Она зябко потерла верхнюю часть рук:

— Ночи в горах становятся ужасно холодные, правда?

Сет подошел к лошади, достал одеяло из тюка. Сьюди встала, а когда он накидывал одеяло ей на плечи, подставила лицо, ожидая поцелуя.

Инстинктивно он ее поцеловал. Она прижалась к нему. Губы у нее были очень мягкие, но Сет ничего к ней не чувствовал. Она ею не волновала.

— Сьюди, полагаю, вам лучше бы вернуться в фургон.

Но она счастливо улыбнулась, словно в забытьи.

Сет смотрел, как она уходит, крепко прижав руки к бокам.

«Будь ты проклята! Будь ты проклята, Морган!» Он подошел к своему спальному месту и вытянулся на нем, пытаясь вновь ощутить на губах поцелуй Сьюди, но видел в воображении только Морган. Сьюди готова была ему отдаться, но он мог думать только о Морган и о ее близости. И прошло много времени, прежде чем он заснул.

* * *

После ночного поцелуя Сьюди стала все время заявляв права на отцовскою помощника. Она заботливо чистила его рубашки и следила, чтобы его тарелка была всегда полна. Но чем дальше они ехали, тем больше Сет старался уединяться.

Когда Айви Чэндлер решила узнать причину такого поведения дочери, Сьюди созналась, что Сет ее поцеловал.

И когда их фургоны подошли к границе, за которой начиналась пустыня, на пути к Сан-Франциско Айви Чэндлер приступила с допросом к Сету, вооруженная признанием дочери.

— Я бы хотела узнать о ваших намерениях, мистер Колтер. Моя дочь очень молода и держит себя довольно свободно, мне известно это… но я бы хотела знать, каковы сейчас ваши отношения?

— Я сожалею, миссис Чэндлер. Я не хочу воспользоваться неопытностью вашей дочери. Сожалею о том, что произошло. Но что касается моих намерений, то у меня их нет.

— Сет, вы женаты? У вас есть жена? — Ее голос был мягок. Она заметила, что этот вопрос причинил ему боль.

— Да, у меня есть жена. Только я не знаю, где она сейчас.

Она положила руку ему на плечо:

— Вижу, что у вас сейчас очень тяжело на сердце. И надеюсь, что со временем вы утешитесь.

Айви сообщила дочерям, что Сет женат. Они обе расстроились, но в конце концов решили обратить свои симпатии к другим молодым людям.

Переход через пустыню был гораздо тяжелее, чем они себе представляли. Все обитатели фургонного поезда мечтали только о воде. Все они были изнуренные и грязные, когда в мае 1850 года прибыли наконец в Сан-Франциско.

Глава шестнадцатая

— И запомни, если что тебе понадобится, обращайся к нам, — сказал мистер Чэндлер Сету.

Девушки задумчиво смотрели ему вслед. Он уходил, ведя коня за повод.

— Кто бы ни была его жена, она очень счастливая женщина.

— Я хотела бы выйти замуж точь-в-точь за такого, как он, большого и спокойного, и чтобы походка была такая же.

Обе девушки все смотрели и смотрели, а потом захихикали.

— Вот бы мама сейчас слышала, она бы тебе показала…

— Знаю, но маме этого не понять. Она никогда не была знакома с таким человеком, как Сет Колтер. Надо быть сумасшедшей, чтобы его бросить.

Сет привязал лошадь и вошел в салун. Его встретил взрыв смеха — это смеялись трое упитанных мужчин в деловых костюмах, сидевших за ближайшим столиком.

— О! Чарли заплатил фи тысячи долларов за какие-то китайские обои только потому, что эта малютка собиралась сама проследить, как ими обивали стены. Три тысячи долларов за то, чтобы три дня пробыть в ее обществе. Кругленькая сумма, а?

Краснощекий мужчина засмеялся:

— Он, конечно, держал в руках рулоны.

— Ну это и все. за что он подержался. Ему уж точно ничего другого не обломилось. И опять послышался взрыв смеха.

— Да, умно поступил тот красавчик, который выкупил крошку у мадам Николь. Моей жене этот парень нравится, но я его не переношу. Слишком уж он хорошенький. Ему нужно на каминной полке стоять, а не жить обычной жизнью. Но в компании с этой крошкой Морган пусть сидит в моем доме сколько влезет. Хотя, конечно, мне приходится дорогонько платить за возможность на нее посмотреть.

— Эй, мистер, вас что, заинтересовал наш разговор? — В голосе мужчины зазвучали воинственные нотки.

Сет легко и беспечно улыбнулся:

— Да я так, прислушался, когда вы упомянули имя «Морган». Я был знаком с девушкой, которую тоже так звали.

— Тогда садись и расскажи нам про свою Морган. Не верю, что на свете есть еще одна Морган Колтер.

Сет сделал большое усилие, чтобы не выдать своих чувств. «Так это о ней так говорили! И эта маленькая шлюха имеет смелость еще носить мое имя. Можно было все-таки рассчитывать, что она его сменит».

— Меня зовут Сет… Блейк. Трое мужчин тоже представились:

— Чарли Фаррел, Джо Бил и Артур Джонсон. Краснолицего звали Джо.

— Наша Морган — настоящая красавица. Маленькая блондиночка с большими голубыми глазами и, ух ты, с каким телом! — Он ухмыльнулся и поглядел на двух других, как бы ожидая от них подтверждения своих слов.

— Нет, это не та Морган, которую я знал. Моя знакомая была не такая хорошенькая, как ваша кобылка. — Он усмехнулся и отпил глоток пива. — Эта ваша Морган, наверное, действительно штучка. А есть шанс, ну, как бы это сказать, получить с ней свидание?

Все трое заговорили было разом, но Чарли всех утихомирил. Он откинулся на спинку стула.

— Да, мистер Блейк, но эта девчонка чересчур дорога. Она, я вам доложу, действительно очень дорого стоит. — И он свирепо взглянул на двух других, желавших возразить. — Понимаете, она работала в заведении мадам Николь, а это самый настоящий классный бордель. И чтобы попасть на эти шоу у мадам Николь, надо характер показать и иметь воз золота в придачу, только чтобы поглазеть на представление. Ну так эта крошка Морган была там настоящей звездой — она вышла на сцену, и две девушки ее раздели догола у всех на глазах. Но, конечно, надо было иметь еще и специальное приглашение. — И опять он предостерегающе взглянул на своих двоих приятелей, которые разинув рты, не отрываясь, смотрели на него, дивясь этой фантастической истории.

— А теперь она уехала от Николь и работает на этого блондина. Он очень хорошенький и здорово похож на Морган. Любо-дорого посмотреть, как эта подходящая парочка порхает по городу и в опере бывает. Да уж, надо сказать, маленькая эта дамочка дорогого стоит. Они с этим парнем продают всякие вещи для дома. Если у тебя водятся деньжата и ты покупаешь уйму всякого барахла для дома, то можно и пошалить немного на стороне. Ты понял, о чем я говорю?

Сет насильно улыбнулся, но глаза у него не смеялись.

— Да, наверное, понимаю. А Чарли продолжал:

— Наш Арт только что кончил отделывать целый дом, и это было настоящее удовольствие, правда?

Артур молча кивнул.

— Понимаете, мы с Джо еще не кончили меблировку. И я еще пока истратил только три тысячи. А этого недостаточно, чтобы получить полное удовольствие.

Арт нервно засмеялся и спросил:

— А вы приехали, чтобы попытать счастья на золотых приисках, мистер Блейк?

Сет докончил пиво.

— Да, наверное, попытаюсь. — И повернулся к Чарли. — А где же проживает эта Морган?

Чарли едва удержался, чтобы не рассмеяться:

— Парень, у тебя в такой одежде шансов нет. Дажее мадам Николь она старателей не обслуживала. Нет, надо быть настоящим щеголем.

Он объяснил, где находится дом Терона, и Сет ушел.

Чарли дал волю смеху только тогда, когда великан скрылся из виду.

— Да, этот парень на все пойдет, чтобы до нее добраться. Он увидит ее и решит, что она продается, и… тут он, однако, обратил внимание на то, что его приятели не смеются. — Ладно, ребята. Вы что, не понимаете, что я пошутил? Только представьте себе физиономию старика Терона, когда этот тупой ковбой запросит у него для развлечения его драгоценную крошку?

— Чарли, мисс Колтер — настоящая леди, и тебе все известно об аукционах у Николь. И ты прекрасно знаешь, что Морган Колтер в борделе никого не обслуживала. Мне наплевать на ковбоя, но если об этом разговоре узнали бы Морган или Терон, нам несдобровать.

— А мне, между прочим, эта крошка нравится. Она — настоящая леди и хорошо себя ведет. И никто никогда даже не был в ее комнате, хотя, я думаю, все пытались туда проникнуть.

— Да черт возьми! Нельзя, что ли, немного позабавиться? Я его просто разыграл. — Чарли допил пиво. — Ну, давайте выбираться отсюда. Шарлотта пригласила Морган и ее красавчика на чай и хочет, чтобы я тоже там был.

И он укоризненно поглядел на остальных:

— Что ж, выходит, и помечтать нельзя?

* * *

Сет был в смятении. Она здесь! Она в Сан-Франциско. И работала в самом настоящем борделе, тот человек прямо сказал. Что же, она бросила Монгойя, или это она ему надоела?

Не сознавая вполне, что делает. Сет, следуя указаниям Чарли, направился к дому Терона. Он долго стоял и смотрел на него и потом увидел, что дверь открыта.

— Терон, а не взять ли несколько образчиков обивочной ткани? Может быть, Шарлотта все-таки откажется от мысли об этом ужасном золотом шитье?

— Морган, ну когда ты поймешь? Это женщина ни за что не передумает, даже под дулом пистолета. А хорошо бы попытаться! «Почтенная дама, или вы согласитесь на то, что мы предлагаем, или вы умрете», — сказал он насмешливо. — Как тебе это понравится?

— О Терон, иногда и мне хочется такое предложить. И почему эти люди все так обожают пурпур.

Улыбнувшись, она повернулась к двери и мельком увидела Сета, прежде чем тот успел спрятаться за угол.

Ноги у нее подкосились, и она ухватилась за Терона, чтобы не упасть.

— Что с тобой, Морган? Джарвис, ступайте к Фаррелам и известите их, что Морган заболела и мы не сможем с ними встретиться.

Терон подхватил Морган и понес ее наверх в спальню.

— Сет! Это был Сет, Терон. Я видела Сета.

— Но, Морган, Сета же нет в живых. Это был, наверное, кто-нибудь похожий на него.

— Терон! — И глаза у нее сверкнули. — Это был Сет. Он жив. И я должна его найти. И она соскочила с постели.

— Но не сейчас. Мне не нравится цвет твоего лица. Жаннетта, принесите Морган чашку чаю.

Он многозначительно посмотрел на Жаннетту, и она понимающе кивнула.

— Терон, да поймите же вы. В том и смысл, чтобы начать поиски сразу, без задержки. Он же может сейчас меня возненавидеть. Он может подумать, что я его бросила ради другого мужчины. Ему так сказали.

— Но как он мог этому поверить? Морган, ты так много о нем все время говоришь! Я уж и вправду хотел бы увидеть его, потому что у него, наверное, золотой нимб вокруг головы и он парит в облаках. Ведь если что-то действительно хорошо — живопись, еда, обивка, — ты все готова сравнивать с Сетом. А если что плохо, так это на Сета непохоже.

— Терон, ну пожалуйста! — Она была в отчаянии.

— А вот и чай. — Он и Жаннетта опять обменялись взглядами. — Выпей, и мы потом поговорим, как найти твоего Сета.

Морган пригубила чай, но Терон настоял, чтобы она выпила всю чашку.

— А теперь идем.

Она опять опустила ноги с кровати и тут же поднесла руку ко лбу:

— Терон! Вы что-то положили в чай. Как же мне теперь идти искать его? Как я?… Он меня возненавидит…

— Она спит, ну и хорошо.

— Мистер Шоу! Что с ней случилось? Я никогда еще не видела ее такой расстроенной. Как вы думаете, она действительно видела мужа?

— Не знаю. Но пока она спит, надо навести справки. Человека в сандалиях и белом одеянии легко найти, как вы полагаете?

— Сандалиях? — Жаннета удивилась, но затем улыбнулась. — Мистер Шоу, не надо говорить такие странные чеши.

— Если она проснется, попытайтесь ее успокоить. Я скоро вернусь.

Вторую половину дня и часть вечера Терон провел в поисках Сета. Он знал о нем очень мало — только то, что он большого роста. Бармен в одном из салунов вроде бы припомнил человека, похожего на Сета, но не был вполне уверен. В тот день в Сан-Франциско прибыли два переселенческих «поезда», и бармен был очень занят.

Уже было очень поздно, когда Терон вернулся домой. Морган встретила его на пороге и по выражению его лица сразу догадалась, что поиски прошли безуспешно. Она опустилась на пол и горько зарыдала:

— Сет! Сет!

Ее крики были уже почти истерическими.

Терон поднял ее на руки и крепко держал, слегка покачивая.

За эти пять месяцев, прожитых в одном доме, они очень сблизились. Терон относился к ней как к младшей сестре. Он любил ее иногда поддразнивать, но чувствовал себя ее защитником.

— Морган, милая, не плачь. Мы его найдем. Даже если нам придется перевернуть весь город кверху дном, мы ею найдем. Я пошлю человека искать его на золотых приисках, и чего бы это ни стоило, мы ею найдем. А теперь, пожалуйста, успокойся. Я не могу видеть, как ты плачешь.

Но Морган никак не могла совладать с собой. Она выплакивала все слезы, накопившиеся за месяцы одиночества и неутоленной любви. И Терон опять отнес ее в спальню.

— Морган, пожалуйста, успокойся. Я ведь не так уж молод, чтобы снова и снова карабкаться по лестнице, — пошутил он. Но Морган все еще ни внимала уговорам, и он посерьезнел: — Если ты ляжешь отдохнуть, я опять пойду его искать. Прямо сейчас.

И Терон вышел, обеспокоенный ее безумным взглядом.

* * *

Потребовалось несколько секунд, а также золотых монет, чтобы маленький портной взялся переделать сюртук и брюки.

Был уже вечер, когда Сет вышел из мастерской. Он уже ничем не напоминал усталых, грязных пришельцев с Востока. Темно-серый костюм и белая рубашка подчеркивали светлый тон волос и темный загар.

После долгих поисков он остановился перед довольно неказистым домом на Первой улице. В доме было тихо. Подъехал экипаж, вышли двое мужчин и направились к двери. Ее открыл высокий швейцар. Он улыбнулся джентльменам и впустил их внутрь.

Сет тоже постучал. Швейцар оглядел его с ног до головы:

— Да?

— Я никого не знаю в Сан-Франциско, только сегодня приехал, но я слышал, что в доме мадам Николь можно поразвлечься.

— Минутку, сэр, я узнаю.

Он закрыл дверь. Но она почти сразу же отворилась, и Сет увидел толстенную женщину с прекрасными черными волосами.

— Разумеется, вы мадам Николь, — и Сет поклонился. И внимательно оглядел ее прелести.

Она почувствовала себя польщенной ею вниманием и даже красивой.

— Сет Блэйк, мэм, к вашим услугам.

— Хорошо, мистер Блейк. Эдвард сказал, что вы хотели бы посетить мое скромное заведение.

Он улыбнулся, и на его щеках появились глубокие ямочки.

— Мистер Блейк, должна вам сказать, что вы сможете увлечь любую мою девушку. — И ее глаза обшарили его мощную грудь. — Да я и сама с удовольствием бы вами занялась.

Движением собственницы она взяла его под руку и повела в большую гостиную.

— Вы долго пробудете в городе, мистер Блейк?

— Еще не знаю. У меня ранчо в Нью-Мехико. Но я решил поработать старателем на здешних золотых приисках.

Она подвела его к столу, уставленному разнообразными закусками и винами. Но он отклонил приглашение подкрепиться, и она продолжила расспросы.

А скажите, мистер Блейк, каковы ваши вкусы? У меня много красивых девушек.

— Знаете, я сегодня видел одну и она меня заинтересовала. Кажется, она у вас работала — маленькая блондинка с голубыми глазами. Сейчас она будто бы работает на какою-то коллекционера?

— Ах, вы о Морган. — улыбнулась Николь — Да, она здесь была некоторое время назад. Но ее сразу же купили.

— Купили?

— Да Дважды в год я устраиваю аукционы по продаже красивых молодых женщин Приобретает даму тот, кто больше заплатит. А Морган была самой красивой из всех, что я продала в Сан-Франциско.

Николь не заметила, как на щеках его заходили желваки. До этою разговора он еще надеялся, что те мужчины в салуне солгали.

— Так, значит, она у вас работала? Николь не захотела признаваться красивому и, возможно, богатому молодому человеку, что такая красивая девушка никогда не обслуживала посетителей. Как бы не пострадала ее репутация от излишней откровенности, и она ответила:

— Да, и на меня работают многие красивые молодые женщины. Позвольте представить вам некоторых.

Она хлопнула в пухлые ладошки, и вошли три женщины, все в легких, почти прозрачных платьях.

Николь общалась с мужчинами и понимала их потребности. Но этого молодого человека волновало нечто другое, что-то более глубокое, чем желание женской близости.

На вошедших он едва взглянул. Николь знаком их удалила.

— Сет, я вас не знаю, но мне кажется, я догадываюсь, что вас беспокоит. Вы влюблены.

Сет насмешливо вздернул бровь.

— Идите к ней и расскажите о своей любви. Возьмите ее силой, если на то пошло, но пусть она узнает, что вы к ней чувствуете.

Да, пусть Морган узнает, что он к ней чувствует! Да, он ей все расскажет. Он расскажет ей, как сильно он ее ненавидит.

Сет улыбнулся:

— Да, вы, наверное, правы. Покойной ночи, мадам Николь.

Когда он ушел, Николь рассмеялась. Хотела бы она быть той молодой женщиной. Как, наверное, чудесно оказаться в его объятиях.

* * *

Жаннетта задула лампу в комнате Морган, радуясь, что та наконец-то уснула. Она тихонько притворила дверь и сошла вниз к себе.

Сет бесшумно отворил высокие двустворчатые окна и вошел в спальню. Даже при лунном свете можно было заметить, как прекрасно ее убранство. Он подошел к туалетному столику, потрогал щетку и гребень, медля на пути к кровати.

Волосы ее рассыпались на постели. Она лежала, зажав одну прядь в кулаке, и тихонько всхлипывала во сне, словно плакала.

Он протянул руку и коснулся золотистых волос одним пальцем. Какие мягкие! Он забыл, какие мягкие у нее волосы. Она пошевельнулась, скинув одеяло ниже талии. На ней был шелковый халат густого абрикосового цвета. Завязки впереди распустились, и он увидел мягкий абрис груди.

И в одно мгновение в памяти промелькнуло множество воспоминаний: вот Морган загорает на скале в каньоне, Морган готовит ему завтрак, а потом, сидя у него на коленях, кормит его с ложечки.

А потом была ее записка. Всего несколько слов, в которой сообщалось, что она любит Джоакина.

Взгляд его стал жестким. Он протянул руки, чтобы стиснуть ее горло, но остановился. Он ее любил, он полюбил ее с первого взгляда. Он обуздывал себя, пока она решала, быть ей женщиной или нет. Он ждал, он следил за ней, и это продолжалось долгое время. Он убил из-за нее трех человек. Кота и двух его дружков, когда они спокойно сидели у костра. Он даже не дал им шанс защитить себя. Он их убил и уехал прочь. Из-за нее!

И он начал снимать сюртук. Раздевшись, Сет поднял край одеяла и лег в постель рядом с Морган.

Он начал нежно ласкать ее мягкую грудь. Он коснулся губами ее губ, едва-едва, только чтобы почувствовать их сладость, а затем слегка стал посасывать нижнюю губку. Во сне Морган ощутила это долгожданное, желанное прикосновение. Она прижалась к нему, и губы ее раскрылись. Он кончиком языка обвел их контур.

Затем его чувственные поцелуи проделали дорожку к мочке уха. И он тихонько прикусил ее.

— Морган, — прошептал он. Она прижалась еще теснее.

— Mi querida.

Она медленно, томно открыла глаза и подняла руки, чтобы обнять его огромные плечи Но тут ее глаза округлились, и она едва не закричала. Сет. поцелуем зажал ей рот. В глазах у нее появился страх, и она стала вырываться.

Он быстро положил ей пальцы на губы.

— Ты что, не узнала своего мужа? Морган долгим взглядом окинула его, и затем слезы хлынули у нее из глаз.

— Сет, я же знала, что это ты. Я знала. О Сет! Что с тобой случилось? — И она привлекла его к себе. — Сет, я тебя люблю. Я так тебя люблю. — Она не могла видеть, как у него сжались челюсти и как похолодел взгляд. — Сет, значит, Джоакин все-таки признался, что он…

Но он опять зажал ей рот поцелуем. Глаза у него потемнели от страсти.

— Это потом, милая, потом ты мне все-все расскажешь.

У нее возникло внезапное подозрение. Но он был так настойчив.

— Ты скучала по мне? Ты обо мне думала?

Его руки ласкали все ее тело, наполняя его нестерпимым, болезненным желанием. Она прижала его к себе тесно-тесно, изогнувшись дугой.

— Да, о да, — прошептала она ему на ухо, одновременно целуя его, и зажала губами мочку.

— Ты меня хочешь, да, Морган?

Опять у нее возникло какое-то ужасное предчувствие, какое-то сомнение. Что-то в нем казалось ей странным.

Он снял с нее халат. Ее тело неистово желало его близости. О, пусть он ее возьмет. Его ласки все больше распаляли ее. Она вся была сейчас только тело, и тело ощущало только желание.

Его губы скользили по ее шее Она почувствовала на себе его тяжесть и притиснула к себе еще ближе. Он чувствовал, как она его хочет, но целовал все медленнее.

— Сет, Сет, — стонала она.

А его губы странствовали по ее телу: вот он поцеловал обе ее груди, крепко сжимая рукой ее ищущие пальцы, а другой поглаживал внутреннюю часть бедер. А губы спускались все ниже и ниже и всю ее покрывали поцелуями.

Но вот он достиг ее ног и расцеловал большие пальцы, слегка покусывая их.

— О Сет, пожалуйста, сейчас, сейчас.

Он резко повернул нее вниз лицом и зубами, языком и губами прошелся по гладкой, совершенной коже. Сверху вниз и снизу вверх, дойдя опять до шеи, он снова повернул ее навзничь и соединился с ней, не отрывая губ от ее рта, чтобы приглушить ее громкие стоны. Их тела слились в одно, и они вместе достигли вершины.

С минуту они лежали тихо, в упоении.

Сет опять стал целовать ее шею, ее веки.

Тело Морган пылало как в огне. Все чувства теперь перешли в кончики пальцев, все нервы чудесно напряглись. Она ощупывала тело Сета, его длинную спину, лаская каждый мускул, наслаждаясь теплотой его кожи. Она поцеловала его в шею, провела языком по каждой жилочке. Ее пальцы ненадолго застряли в густых волосах на груди, губы следовали за пальцами. Они коснулись его мужской плоти и помедлили там, и нежно поглаживали ее, пока не раздались глухие постанывания.

Она легла на него, и на этот раз тихо и медленно они вместе достигли новых высот желания, и наконец иссякли оба в объятиях друг друга, насытившись вполне.

Счастливая Морган спала, прижавшись щекой к его груди, а его волосы щекотали ей нос. От этого первого за многие месяцы блаженного сна ее пробудил негромкий голос Сета:

— А с мужчинами у мадам Николь ты то же самое делала?

— М-м-м? — Она уютно прижалась к нему. Сет рядом с ней, он жив, он в ее объятиях. И она поцеловала его грудь.

— А Джоакин хороший любовник? Ты также ерзала под ним и впивалась в него? Она широко раскрыла глаза:

— Сет, неужели я должна говорить тебе…

Он резко оттолкнул ее:

— Нет, это я тебе должен кое-что сказать. Я все о них знаю. Я знаю о мадам Николь.

Она прижала руку ко рту, глаза еще расширились:

— Нет…

Он встал с кровати и протянул руку, ища одежду.

— А ну-ка расскажи, как ты вела себя с ними? Так же, как со мной? Да? Неудивительно, что ты такая дорогая шлюха. Расскажи, как тебе нравились твои партнеры? И тебя выбирали они или ты сама подыскивала себе подходящих?

— Нет, — прошептала она со слезами на глазах. Она встала на колени в кровати, и влажные, спутанные волосы окутали ее всю.

— Нет, Сет. Это все не так.

— Ладно уж, мэм. Вы, конечно, соблазнительны. И не думаю, чтобы вы вот так умоляли очень многих. Интересно, это очень уязвит ваше самолюбие, если я сейчас вас покину? Ведь раньше, как мне известно, уходили прочь всегда вы.

Она захлебывалась от рыданий, все тело ее сотрясалось.

Сет почти заколебался, но в следующую минуту схватил шляпу и подошел к французскому окну:

— Помните, некоторое время назад вы оставили свет в окошке, чтобы я знал, как влезть к вам на балкон? Ирония судьбы, да?

Он помедлил, пошарил в кармане сюртука и вынул несколько золотых. И швырнул их на пол у кровати:

— Можешь поделиться со своим дружком-декоратором. Прощай, жена.

Он вымолвил это слово, отвратительно улыбнувшись. И через мгновение уже перелез через балкон.

Спустя час, когда в спальню вошел Терон, больная его была спокойна и тихо сидела, откинувшись на спинку кровати. Но он сразу почувствовал что-то неладное. Пусть бы лучше она билась в истерике, а не сидела вот так, в ледяном спокойствии. Он сел рядом, взял ее холодную маленькую руку в свои.

— В чем дело?

Она взглянула на него и улыбнулась. Такой улыбки у нее Терон прежде не видел, и холодок пробежал у него по спине.

— Мне только что нанес визит мой муж, человек, которого я так любила, человек, о котором я думала и мечтала день и ночь. — Голос у нее был ровный и невыразительный. — Он использовал меня, он вызвал ответное желание, а после оскорбил и обвинил в сношениях со многими другими мужчинами.

— Морган, я что-то не понимаю. Зачем ему понадобилось так тебя оскорблять? Неужели он не понял характер наших отношений?

Она рассмеялась:

— Не думаю, чтобы мой муж хоть что-нибудь понимал. Он не позволил мне ничего объяснить. Он все видит в искаженном свете.

И Морган стала рассказывать Терону о перипетиях своего брака, о том, как Сет ее ревновал, и о предательстве Джоакина.

— И он даже не спросил тебя, не подложная ли это записка? И ему не пришло в голову, что тебя могли заставить ее написать?

— Нет, он меня поймал и осудил — а я не виновна. И я ни о чем больше не хочу говорить.

Он испугался, увидев ее взгляд. У нее всегда находилось для всех доброе слово. Всегда она улыбалась. Сейчас ее губы искажала презрительная, злая усмешка.

— Может быть, мы найдем его. Найдем и расскажем все, что с тобой произошло на самом деле и что ты ни в чем случившемся не виновата.

Она повернулась, и глаза ее сверкнули:

— То есть это я должна буду к нему пойти и доказывать, что я невиновна? А что еще я должна буду сделать: умолять его, просить, чтобы он меня простил — за что? За то, чего не было? Я любила его, и он вполне это мог усвоить сегодня ночью. Я повторила ему, что люблю его и сейчас, но он не обратил на это внимания. Он поверил, что я была проституткой в борделе Николь. А что, если бы я была ею? Что, если бы его чистую малютку Морган насильно бы запачкали другие мужчины? Я что, должна была бы в этом случае покончить самоубийством? Он настолько мной не дорожит, что даже не захотел выслушать меня и узнать, что случилось за все это время.

Она перевела дыхание и откинулась на подушки.

— Нет, он не тот человек, за которого я его принимала. И больше я не хочу даже имени его слышать.

— Морган, пожалуйста, выслушай…

— А сейчас я хочу спать. Наверное, завтра миссис Фаррел пожелает все-таки обсудить с нами убранство ее столовой. И я хочу набраться сил, чтобы противостоять ее вкусам. Покойной ночи.

Терон поцеловал ее в лоб, задул лампу и вышел.

Морган заснула. Засыпая, она видела спину Сета в тот момент, как он перелезал через балкон.

* * *

Морган все больше времени и сил отдавала работе с Тероном. Следующие несколько месяцев она старалась не думать о Сете, теперь, будучи уверенной в том, что он жив. Как он живет? Есть ли у него любовница? Заботится ли о нем какая-нибудь другая женщина?

Ей надо было только найти его, рассказать, что Джоакин силой заставил ее написать записку и что у нее не было никаких других мужчин… Нет! Как это она даже думать смеет о том, чтобы его умолять! Он тщеславный, грубый человек, и она перед ним не будет унижаться.

Постепенно клиенты Терона заметили перемену, происходившую в ней. Раньше мужские заигрывания она встречала смехом и шутками. Теперь она почти издевалась над ними. Она больше не отвечала на их похвалы дружескими увещеваниями.

Вечера, которые она проводила с Тероном, проходили теперь в грустном молчании. Раньше они почти все время были вместе, теперь Терон иногда коротал вечера в одиночестве.

— Убери это, Жаннетта. Меня тошнит от одного только вида еды.

Жаннетта поставила поднос на туалетный столик и потрогала лоб Морган.

— Перестань. Со мной все в порядке. Я просто не хочу есть.

Жаннетта была спокойна, от Терона она узнала о вторжении Сета к жене.

— Да, мэм, с вами все в порядке. А еще через несколько месяцев, смею сказать, все будет в еще большем порядке.

— Месяцев! Не глупи! Просто мне как-то не по себе. Несколько дней отдохну и поправлюсь.

— Да, месяцев этак через шесть вы совершенно поправитесь.

— Шесть месяцев! Жаннетта, перестань болтать всякие нелепости и лучше убери еду. Меня выворачивает от одного ее запаха.

И тут она побледнела. И молча встретила пристальный взгляд Жаннетты.

Улыбаясь, горничная взяла поднос и пошла к двери:

— Мистер Шоу, разумеется, попросит доктора осмотреть вас и определить точный срок. Но я уверена, что он подтвердит мои слова.

Оставшись одна, Морган прилегла на постель.

— Нет, не может быть, — прошептала она. И потрогала живот. Он был, как всегда, тугой, но слегка округлился: — Ребенок… А что я буду делать с ребенком? С ребенком, чей отец ненавидит его мать? — Она вспомнила собственное безотцовское детство. Это было не очень приятно — расти в доме, где не было отца.

Визит доктора подтвердил предположение Жаннетты.

Терон пришел в восторг от этой новости:

— Ребенок в доме! Восхитительно! Чудесно! Мы сделаем детскую в комнате для гостей. Китайский интерьер, а? Что ты скажешь? Ну я, конечно, очень люблю все китайское. Но можно и в итальянском стиле чистые, струящиеся линии! А цвет! Ну можно в оранжевых тонах или желтых. А можно и в холодных.

— Терон, ну пожалуйста, угомонись. Ведь я только сейчас обо всем узнала и еще не придумала, что теперь делать.

— Что делать? Ну разумеется, ты останешься здесь. И мы с Жаннеттой будем о тебе заботиться. Пойдем, Жаннетта, пусть Морган отдохнет. Утром увидимся. Я тоже, надо сказать, устал. Столько волнующих событий за один день.

Оставшись в одиночестве, Морган стала лихорадочно обдумывать положение. Ребенок, ее собственное дитя. Она улыбнулась. Да, она хочет, она очень хочет, чтобы он был. Ей нужно о ком-то заботиться, для кого-то жить.

Но как же ее или его вырастить и воспитать?

Жить с Тероном приятно, однако ребенку нужна не только мать, меблирующая лучшие дома, мать, которую исподтишка стараются ущипнуть местные богатей. А вдруг ребенок узнает, что ее продавали с аукциона в борделе? И как обстоит сейчас дело с наследством отца? Долгое время она совсем об этом не думала, но если родится ребенок, надо, чтобы он рос, ни в чем не нуждаясь.

Она поедет в Албукерк и встретится с отцовскими поверенными. А потом с ребенком уедет обратно в Кентукки, в Трагерн-Хауз. У нее навернулись слезы при воспоминании о Трагерн-Хаузе. Много раз, когда она бывала так счастлива с Сетом, она смеялась при мысли о Трагерн-Хаузе и думала, каким одиноким и заброшенным он бы показался ей, живи она там одна. Ах, но теперь ведь она не будет одна. С ней будет ее ребенок.

Целую неделю Морган убеждала Терона в разумности своего плана. Она вернется в Нью-Мехико, а потом — в Кентукки.

— Морган, но как же ты можешь уехать? Ты для меня как младшая сестра. Что за жизнь будет без тебя? Пожалуйста, останься.

И ей не так-то легко было оставить Терона и отказаться от роскошного образа жизни, который он ей обеспечивал. Ведь уехав, она должна сама себя содержать, сама заботиться о себе и принять ответственность за новую жизнь.

Между золотыми приисками Калифорнии и Санта-Фе недавно стал ходить дилижанс, и Терон оплатил ее проезд.

Расставались со слезами.

— Если тебе что-нибудь понадобится, ты знаешь, где живет твой друг, — сказал Терон, когда она поднималась в дилижанс по высоким ступенькам.

Путь до Санта-Фе показался ей ужасным. Дилижанс трясло, он подпрыгивал и раскачивался на камнях, а на дороге их были тысячи.

Длительные остановки были только тогда, когда меняли лошадей, и пассажиры вынуждены были хватать все, что попадется, чтобы запастись едой в дорогу. На окнах были только холщовые занавески, но в дилижансе было невыносимо душно от скученных, немытых и потеющих людей. Сначала пассажиры разговаривали между собой, а один мужчина усиленно пытался завладеть вниманием Морган, но через несколько дней все уже были слишком усталы, чтобы говорить. Сначала Морган старалась держать лицо и руки в чистоте, но когда грязь ручьями потекла.

Когда они приехали в Санта-Фе, она так устала.

— Позвольте вам помочь.

— Морган! — И Фрэнк подхватил ее на руки.

Ее глаза затуманились.

— С тех пор случилось так много всего…

— Эй девчушка! — Он снова схватил ее в объятия. — Не смотри на меня зверем Я все знаю.

— Уверен?

— Конечно. Достаточно было понаблюдать за вами обоими, как вы ходили вокруг да около.

— Нет, на ранчо Колтера я не поеду.

— Теперь помолчи, а я о тебе позабочусь. Твое ослиное упрямство со мной не пройдет. Завтра ты отправишься на ранчо. Там твое место, тем более — того, которого ты носишь.

Она широко раскрыла глаза.

Фрэнк засмеялся:

— Я за дамами всегда это примечаю. Ты такая как прежде, только животик округлился. Но я знаю отчего это бывает — сам смастерил шестерых ребятишек.

Морган испытала чувство огромной благодарности к нему. Она с удовольствием подчинилась его воле, а он попросил приготовить для нее горячую ванну и подать обед прямо в комнату. Оставшись одна, она вымылась, а потом с жадностью съела все, что принесли. Было всего шесть вечера когда она без сил упала на мягкую кровать.

Поздним вечером Фрэнк приехал за ней в фургоне. Она отдохнула, чувствовала себя решительной и сильной и сказала, что не поедет на ранчо Сета но Фрэнк и слышать об этом не желал:

— Это твой дом. И ты, конечно, поедешь.

— Но, Фрэнк, мне надо в Албукерк, повидаться с поверенными отца.

— Прекрасно, ты поедешь туда потом, но сначала ты отправишься домой. Люпита тебя встретит с распростертыми объятиями и жарким из черепахи А большего и ожидать нельзя.

Морган помрачнела:

— А как насчет Джейка? И Пола? Они тоже встретят меня распростертыми объятиями? Женщину, которая сбежала с другим мужчиной? Ведь ты даже не знаешь наверняка, что ребенок этот от Сета.

Фрэнк ухмыльнулся:

— Да, ты еще упрямее, чем прежде. Для меня достаточно знать, что это твой малыш. А если вы какое-то время жили в одном городе и не Сет отец ребенка, значит, он сам в том и виноват, а вовсе не ты. А теперь, если ты покончила с ленчем, нам надо двигаться.

Во время долгого пути на колтеровское ранчо Морган старалась не думать, как ее там встретят. Они говорили о семье Фрэнка, которую Морган не знала, о жизни в Нью-Мехико. Морган рассказывала, как каждую неделю в Сан-Франциско приезжают сотни людей. Она рассказывала ему о Тероне, об их совместной работе.

Фрэнк смеялся, слушая забавные истории о богачах, которые не знают, как распорядиться своими деньгами.

Люпита услышала, что приближается фургон, еще прежде, чем увидела его, и медленно пошла навстречу.

С тех пор как уехали Сет и Морган, здесь многое переменилось. Здесь больше не смеялись. Джейк и она молча ели в большой кухне, а Пол уносил еду с собой. Ему не по нраву была их постоянная мрачность.

Люпита сразу же узнала Фрэнка и подумала, что он привез с собой свою старшую дочь. Но что-то в маленькой фигурке показалось ей знакомо, и она вздрогнула.

— Не может быть, — прошептала она. И в следующую минуту уже бежала к фургону. — Сеньора Колтер! Вы приехали!

И высокая женщина просто-напросто сняла Морган с фургона. Они крепко обнялись.

— Люпита, ты бы поосторожнее обращалась с нашей будущей мамашей.

Люпита раскрыла рот и отстранила Морган на расстояние руки, чтобы получше ее разглядеть. И опять бросилась обнимать.

Глава семнадцатая

— Фрэнк, оставайся с нами, вместе отпразднуем возвращение сеньоры Колтер.

— Пожалуйста, Фрэнк. Мне так нужна твоя помощь. Мне необходимо, чтобы кто-то верил мне.

И обе женщины умоляюще посмотрели на Фрэнка.

— Нет, Морган, я тебе не понадоблюсь. Теперь у тебя есть Люпита, она в обиду тебя не даст. А мне нужно ехать домой. Жена захочет узнать, почему это я остался на ночь в Санта-Фе. Это ты бы мне понадобилась для защиты. Джейк просто птичка певчая по сравнению с моей Луизой.

Люпита и Морган молча смотрели, как он уезжает. Когда он исчез из виду, они взглянули друг другу в глаза.

— Люпита… я…

— Вам нет необходимости что-либо мне объяснять. Я никогда не верила ни одному слову из того, что говорят. А теперь уйдите с солнца. Если у нас будет ребенок, значит, надо как следует подготовиться к его встрече.

— Но, Люпита, я не могу просто так явиться сюда и жить, особенно после всего, что случилось. Фрэнк почти силой меня сюда привез.

— И правильно сделал. Здесь ваш дом. И здесь должен родиться ребенок Сета. Морган запнулась.

— Сета… А откуда ты знаешь? Почему ты так уверена, что это его ребенок? Я ведь долго отсутствовала.

— Сеньора Колтер, — засмеялась Люпита, — вы ничего не обязаны мне объяснять. Это Джейк и Пол нуждаются в объяснениях, но не я. А теперь пойдемте в дом, иначе у ребенка будет лихорадка.

Морган с изумлением взглянула на свой с каждым днем округляющийся живот. И погладила его. Она еще так недавно узнала, что у нее будет ребенок, и почти совсем не думала о нем и еще не успела привыкнуть к его постоянному присутствию.

— Да, — улыбнулась она Люпите. — Мы должны о ней позаботиться.

— О ней? Вы уже знаете, кто это будет? Смеясь и обнявшись, они пошли к дому, сложенному из необоженного кирпича. Стены были толстые, и в доме стояла прохлада. Знакомый вид комнат убедил Морган, что она наконец дома. Здесь было так хорошо. На нее нахлынули воспоминания о счастливых днях.

Морган обернулась к Люпите:

— Это так замечательно — вновь оказаться дома. Да, ты права. Это мой дом. И здесь родится дочь Сета.

Люпита широко улыбнулась:

— Да, это ребенок Сета.

Люпита подошла к ней и крепко обняла:

— Я знала, что вы встретитесь. Я знала. А когда вернется сеньор? И почему он отпустил вас одну в такое трудное путешествие? Я ему кое-что выскажу на этот счет, когда он приедет.

— Нет, Люпита. Сет ничего не знает о ребенке. И он не приедет. — Она помолчала. — И я теперь должна тебе все объяснить.

— Нет! Это не имеет значения. То, что между вами двоими, — это ваше личное дело Пойдемте на кухню, я покормлю двух своих девочек.

— Двух девочек? — И Морган засмеялась, когда до нее дошел смысл слов Люпиты. — Люпита, как ты думаешь, можно испечь немного слоеных пирожков сегодня?

Остаток дня прошел в благодатном настроении. Как хорошо было освободиться от корсета на китовом усе, который она все время носила в Сан-Франциско. Тело отдыхало в просторной ситцевой блузе и юбке, которые ей дала Люпита. Морган расчесала волосы, радуясь, что над душой не стоит горничная с горячими щипцами для завивки.

— Вот теперь ты такая, как прежде.

— Да! — засмеялась Морган. — Я и чувствую себя прежней. Как будто я действительно вернулась домой. И что бы со мной ни приключилось за это время, я ведь имею право быть здесь, да, Люпита? Я хочу, чтобы мой ребенок родился здесь. — Она заплакала. — Здесь, где прошли мои самые счастливые дни. Где мы с Сетом были счастливы.

— Да, Морган, и никто вас отсюда не выгонит. И ребенок Сета вырастет здесь.

— Ты посмотри на меня. Иногда мне кажется, что весь этот год я провела в слезах. Но сейчас, наверное, надо заняться едой. Пол по-прежнему много ест? Конечно, Сет съедал столько же, сколько мы все остальные, вместе взятые. — И она засмеялась и вытерла слезы тыльной стороной руки. — Но все не так-то легко наладить, да, Люпита? Ведь Джейк поверил Джоакину.

Люпита с жалостью посмотрела на нее:

— Да, вам придется нелегко. Но это все окупится, Морган.

Смешивая муку и масло, она тихо ответила:

— Мне нравится, что ты зовешь меня «Морган».

Вечером, придя домой и увидев Морган, Джейк впал в настоящую ярость. Он просто убить ее хотел. И в то же время — бежать из дома, чтобы никогда больше ее не видеть. Но он стоял как вкопанный и, не отрываясь, злобно глядел на молодую женщину, которая всем им принесла такое несчастье.

Люпита заговорила первой:

— Пол, ты тоже входи и поздоровайся с Морган.

— С ней! Да ведь из-за нее Сет уехал из дома. А это нехорошо, когда человеку приходится покидать свой собственный дом. Сейчас надо шерифа сюда вызвать — за все ее проделки. Тебе что, дорогуша, уже надоели твои любовники?

Совершенно подавленная такой встречей, Морган повернулась, чтобы уйти.

— Бесполезно, Люпита. Я ухожу. — И увидела пистолет в руке служанки, которая целилась в мужчин. — Люпита! Не надо! Не имеет значения. Лучше мне уйти, чтобы не причинять беспокойство. Пожалуйста.

— И правильно сделаешь. Убирайся отсюда! Тебя нам здесь не надо, — и с этими словами Джейк шагнул вперед, невзирая на револьвер. — Он из-за тебя едва не помер. И даже когда раны затянулись, он долго еще мучился из-за твоего предательства.

Люпита встала между Джейком и Морган.

— Джейк, мы с тобой давно знаем друг друга, и мне ужас как не хочется пускать в дело эту штуку, но еще один шаг, и я тебе прострелю ногу. — Глаза ее смотрели твердо и грозно. — Она имеет право быть выслушанной, право рассказать, что с ней было, как она это понимает.

— У нее нет никаких прав. Она едва его не убила!

— Джейк, я не шучу. Ни шагу вперед. А теперь садитесь оба и слушайте. — И она указала пистолетом на кушетку.

— Люпита, ничего не выйдет. Ты же видишь, как они меня ненавидят. Что бы я ни говорила, они все равно не поверят.

— А записка! Мы прочли записку, что ты написала Сету. Как ты только могла бежать с Монтойя, раз у тебя был Сет?

Морган повернулась, чтобы уйти в спальню за сумкой с вещами. Она хотела только одного — выбраться из этого дома, быть подальше от этих двоих мужчин, которые так несправедливо ненавидели ее.

Упреки Джейка вернули ее к действительности. Это было как в ту ночь, когда Сет пришел к ней. Она умоляла его выслушать ее, но он был для этого слишком большим эгоистом. И опять она вспомнила ту ночь… во всех подробностях. И выплеснула свой гнев на этих двоих мужчин:

— С меня достаточно Колтеров, хватит на всю жизнь! Это вы меня обвиняете в предательстве? Вы когда-нибудь задумывались над тем, что ваш драгоценный Сет, может быть, не прав? Да, я написала Сету записку, которая, как я думала, спасет его жизнь. Да-да, смотрите на меня недоверчиво, давайте. Я вообще не знаю, зачем вам все это рассказывать. Да, я ее написала. Но меня уже тошнит от обвинений в том, чего я не делала. В тот вечер я все ждала и ждала, когда приедет Сет. Я даже разговаривать не могла ни с кем. Я хотела только одного, чтобы он пришел, — и Морган замолчала. — А когда он таки пришел, то разозлился на меня, зачем я вышла в сад с Джоакином. Да, Джейк, ты прав, невозможно Джоакина предпочесть Сету. Я никогда даже и не думала об этом. Никогда. Я любила Сета, только его одного. Сет устроил скандал и ускакал, а я последовала за ним. И Джоакин поехал со мной, чтобы помочь его найти, как он говорил. Мы несколько часов ехали верхом, а потом Джоакин сказал, что я его пленница, и заточил в чужом доме. Он связал меня веревками и заткнул мне кляпом рот.

Первый порыв гнева угас, и Морган почувствовала слабость. Она села, глядя на холодный очаг. Когда она снова заговорила, голос у нее уже был спокойный:

— Джоакин сказал, что убьет Сета, если я не напишу ему записку. Он сказал, что, если Сет поверит, будто я сбежала от него, ему опротивеет его ранчо и он продаст его семейству Монтойя.

— Но почему, зачем Монтойя понадобилось такое маленькое ранчо?

Морган по-прежнему смотрела на погасший очаг.

— Из-за каких-то прав на воду. Он сказал, что Сет в любой момент может лишить его ранчо воды. — Она не заметила, как Джейк и Пол обменялись понимающими взглядами. — А когда я написала записку, он опять пришел и сказал, что убил Сет. И я все думала тогда, что Сет умер, ненавидя меня.

Она некоторое время молчала.

— А что было потом? — мягко спросил Джейк. Морган посмотрела на него, иронически улыбаясь:

— О, почти ничего, правда же. Джоакин заплатил французу, чтобы тот куда-нибудь меня сбыл. Француз повез меня и еще трех женщин через всю страну и продал нас хозяйке публичного дома в Сан-Франциско. Она выставила нас на аукцион, чтобы продать за самую большую ставку после небольшой, так сказать, церемонии раздевания на глазах у публики.

Морган засмеялась. Она говорила все быстрее, голос звучал все пронзительнее:

— Но мне повезло. Меня купил хороший человек, он относился ко мне по-доброму. И не тронул меня. И после всего того ужаса, что пришлось пережить, я была просто счастлива.

А затем появился Сет. Он остался в живых. Он проник в мою комнату. Он любил меня. И я была с ним счастлива, как никогда в жизни. И я сказала, как сильно я его люблю. А затем он начал меня обвинять. Он поверил Джоакину, а не мне. Он даже выслушать меня не пожелал. И хотел только знать, почему Джоакин меня бросил. Он узнал также о публичном доме и решил, что я там была проституткой. Он… он…

Люпита опустилась перед Морган на колени и привлекла в свои теплые объятия.

— Это вы убирайтесь отсюда, — сказала она мужчинам. — Оставьте ее в покое. Ей и так уже досталось. И я надеюсь, вы прочувствуете то, что надо.

Они покорно направились к двери. Но вдруг Джейк остановился, а потом опять подошел к Морган. Он легонько отстранил Люпиту и обнял Морган своими тощими руками. И хрипло сказал:

— Мы все нехорошо с тобой обошлись, Морган. Я знаю Сета, знаю его отца. Они только внешне спокойные, а на самом деле очень ревнивые. Они всегда сначала орут, а потом задают вопросы. И я очень сокрушаюсь, что мы с Полом поступили так же. — Он немного отстранился, держа ее за плечи. — Ты нас сможешь простить? Ты останешься с нами?

Морган улыбнулась старику:

— Не знаю, Джейк. Я ведь не собиралась возвращаться на ранчо. Это Фрэнк настоял, чтобы я…

— Конечно, она останется. У нас ребенок будет. Маленький мальчик, похожий на Сета, — и Люпита улыбнулась во весь рот.

— Но это будет девочка, — ответила Морган. — Хорошая, приветливая маленькая девочка.

— Ребенок? — удивился Пол.

А Джейк уже оправился от удивления:

— Да, будет малыш, простофиля ты этакий. У Морган будет ребенок. Мы научим его ездить верхом, клеймить скот…

Морган рассмеялась:

— Но это будет девочка, и я надеюсь произвести ее на свет раньше, чем ты начнешь ее учить верховой езде.

— И он научится управляться с лассо так же хорошо, как его папаша.

— Она выучится печь печенье не хуже матери. Люпита, я просто умираю от голода. И все дружно засмеялись.

— Да, младенцам надо много еды даже в утробе матери. И надо бы теперь покормить нашего.

Счастливые, они сели за стол. Люпита успокоенно положила револьвер в ящик буфета. Он всегда там лежал, на всякий случай. А как хорошо было опять услышать в доме смех. Ах, если бы и Сет вернулся! И Люпита молча вознесла молитву своему любимому святому за его скорейшее счастливое возвращение. «Хорошо бы он вернулся до рождения ребенка», — прошептала она.

— Но, Джейк, я не могу здесь оставаться. Что, если вернется Сет? Я не хочу его видеть. Никогда в жизни. После того, что он сделал. Я умоляла его, Джейк, умоляла выслушать меня.

— Ладно, девочка, не волнуйся. Отложим этот разговор до других времен. Главное сейчас — иметь кого-то, кто бы помог тебе с ребенком. У тебя есть такие родные?

Таких у нее не было. Не может же она вернуться к дяде Горэсу и тетушке Лейси. Конечно, родные Сета ее примут, но это все равно как остаться здесь, на его ранчо.

— Вот видишь, ты теперь сама понимаешь, что другого выхода нет. Так что перестань беспокоиться и накорми чем-нибудь нашего мальчика.

— Девочку, — рассеянно поправила его Морган.

* * *

Через несколько дней пребывания на ранчо она начала успокаиваться. Дом был знакомый, свой, и о ней заботились. Ей казалось, что живот с каждым днем у нее увеличивается. И она часто его поглаживала, радуясь тому, кто внутри.

— Сесилия. Люпита, как тебе это имя? Я хочу, чтобы оно было очень женственное. Мне так надоело, что люди вечно судачат из-за моего имени.

— «Сесилия» — это хорошо. Еще лепешку? Пока горячие?

— Не знаю, почему я такая прожорливая. И сколько бы я ни ела, только становлюсь голоднее.

И Люпита, улыбаясь, смотрела, как Морган уплетает лепешку с только что сбитым свежим маслом. И налила ей полный стакан молока.

— Ты теперь ешь за двоих.

— Да, конечно, — ответила Морган с набитым ртом. — Наверное, мне надо быть поосторожней, иначе растолстею, но мне это совсем безразлично. Я чувствую себя, словно я большой мешок, который набивают съестным, а он только увеличивается в размерах. Меня даже не волнует, что может приехать Сет. Мне это как-то безразлично. Я хочу одного: чтобы у меня была Сесилия.

Морган оторвала взгляд от тарелки, потому что в кухню вошел Джейк.

— А ты, девочка, все ешь? Сейчас уже за ленчем надо сидеть, а ты все еще не кончила с завтраком. — И повернулся к Люпите: — У нее скоро кожа треснет. Почему ты позволяешь ей столько есть?

Морган вытянула перед собой руку и осмотрела ее. Джейк прав. Кожа у нее туго натянулась и почти блестела. То же самое на щиколотках и выше. Но ей все равно. И она улыбнулась Джейку:

— Я рада, что уже время ленча, а то я есть хочу.

Джейк наблюдал, как она, ни на минуту не отрываясь, жадно ест, и все больше беспокоился. После ленча Морган объявила, что теперь надо прогуляться. И Джейк с облегчением вздохнул: и то хорошо, что она оторвется от печки, в которой у Люпиты все время варится что-нибудь съестное.

Попозже, когда Джейк был уже в амбаре, он увидел, как Морган медленно прошествовала мимо раскрытой двери.

— Морган, — услышал он Люпиту. И глазам не поверил, потому что Люпита надела на плечи Морган холщовую сумку. — На случай, если вам захочется поесть.

Джейк опять начал было высказывать свое мнение относительно аппетита Морган, но потом передумал. Когда бы он ни высказывался на сей счет, Люпита делала вид, что ничего не слышит, а Морган только мило улыбалась и продолжала жевать. Она уже ела больше, чем остальные трое.

По мере того как росли ее объемы, увеличивалась и ее умиротворенность. Она еще никогда не была такой спокойной с тех пор, как оставила Трагерн-Хауз. Ничто ее не волновало. Страсти, некогда бушевавшие в душе, улеглись. Она помышляла только о еде и о том, как назвать ребенка. Все имена были женские.

Утро она проводила с Люпитой. Когда она порой забывала, что надо делать, и устремляла задумчивый взор в пространство, Люпита спокойно доделывала за нее начатое дело. После ленча Морган гуляла. Она ходила пешком часами, очень медленно и неуклюже. Она никогда не знала заранее, куда пойдет, и, казалось, позднее не могла припомнить, где была. Люпита каждый раз наполняла едой ее рюкзак, но когда Морган возвращалась, он всегда был пустой.

С каждым днем становилось холоднее, и Джейк уговаривал ее не ходить далеко, но она как будто даже не слышала его. Он никак не мог взять в толк, почему у нее такой отсутствующий вид.

А тело Морган сильно раздалось, словно распухло. Через несколько месяцев после начала беременности она уже не могла носить свою обувь, и Люпита дала ей пару старых огромных домашних туфель. И одежду она носила не свою, а Люпиты. Ситцевая мексиканская блуза, в которой раньше крошечное тело Морган совершенно терялось, теперь почти лопалось по швам. Пухлые плечи и грудь так и распирали вышитую ткань блузы.

Однажды Джейк и Пол смотрели, как она шла к роще на свою обычную дневную прогулку, и Пол сказал:

— Ну просто утка. Утка и есть. И оба засмеялись меткости сравнения. Морган услышала их смех и помахала им рукой.

— Да она еще и странная. — Джейк внимательно за ней наблюдал. — Ты в глаза ее можешь назвать «уткой», а ей хоть бы что. Иногда вот говоришь ей что-нибудь, а она даже не слышит тебя.

— Женщины! Никогда их не понимал, особенно когда они так переменчивы, как Морган. Когда Сет здесь был, она то вся милашка, а то искры сыпятся. А теперь она, как курица, сидящая на яйцах.

Джейк почти беззубо улыбнулся:

— А она и есть курица, высиживающая своего… цыпленка.

* * *

Январь 1851 года стоял очень холодный и случались такие дни, когда Люпита не выпускала Морган из дома на прогулку. Но Морган с таким же удовольствием оставалась дома и сидела у огня, непрестанно жуя.

Ребенок все чаще шевелился. Морган поглаживала огромный живот, радуясь каждому толчку. Она никогда не задумывалась о самих родах и как все сойдет, только представляла себе, как будет держать на руках свою девочку.

На девятом месяце Морган отказалась от прогулок. Она уже не могла шить, так распухли руки, а ноги не влезали в старые, растоптанные туфли.

С каждым днем Джейк все больше нервничал и допрашивал женщин:

— Когда же родится ребенок? Но ни Морган, ни Люпита не обращали на него никакого внимания.

— Вам, женщины, словно невдомек, что этот ребенок мне как бы внук. И я беспокоюсь. Я много видел беременных и на сносях, но таких толстых никогда.

А Морган только улыбалась в ответ:

— Знаешь, Люпита, чего бы мне сейчас хотелось? Клубники. Я даже вкус ее чувствую, такая она красная, сочная. У нас в Кентукки была самая сладкая клубника. И персиков! Таких сочных, чтобы сок бежал по рукам. Я бы, наверное, съела сейчас целую корзину.

— Вот об этом я и думаю. Это не здорово для женщины столько есть, даже мужчине это не годится. Она же такая теперь толстая, что без посторонней помощи не может ни сесть, ни встать. Ребенок в ней просто задохнется. О Господи! Если ребенок родится еще не скоро, я просто рехнусь.

Джейк схватил куртку и выскочил на холод.

Пол с трубкой в руке смотрел, как он уходит, а Морган сказала:

— И черной смородины хочется. Я вся согласна исцарапаться, но только чтобы прямо сейчас и не меньше двух стаканов.

И он засмеялся.

Люпита теперь спала в большом доме. Услышав какой-то шелест, доносившийся из спальни, она быстро туда вошла. Морган пыталась переменить простыни.

При виде Люпиты она стала объяснять:

— Наверное, Джейк прав, я очень много ела. У меня живот болел, и когда я наконец заснула, то скоро проснулась, потому что намочила постель. Надеюсь, ты ему об этом не расскажешь, а то он будет беспокоиться еще больше.

Люпита подвела Морган к стулу:

— Сядь, а я переменю белье. А живот все болит?

— Да, это… о Люпита! Это же ребенок. Да, ребенок!

— Да. И очень скоро у тебя будет малыш.

— Очень хорошо. Виктория. Тебе нравится имя «Виктория»?

— Что тут происходит? Наверное, она поднялась, чтобы опять поесть!

— Вон! Мы собираемся рожать.

— О! — И Джейк посерьезнел. — Я еду за доктором.

— Не надо никакого доктора. Он только мешать будет. Я ее прощупала. Младенец лежит правильно. Я достаточно помогала роженицам, чтобы слушать какого-то мужчину, что делать, а чего не делать. А теперь вы оба убирайтесь, — сказала она, потому что Пол тоже пришел. — Я вас позову, когда родится маленький Колтер.

Роды были легкие. Люпита, казалось, только успела сказать:

— Появилась головка. Опять тужься. Хорошо. Потише… ах!

Морган упала на подушки, волосы взмокли от пота:

— Виктория. Дай мне взглянуть на мою девочку.

— Морган, милая моя, да ведь твоя девочка оказалась мальчиком. Очень большим и здоровеньким.

Она быстро вымыла младенца и завернула в чистую ситцевую пеленку. Морган протянула руки. Люпита привела ее в порядок, чтобы потом не было никаких осложнений после родов.

В смежной комнате слышались голоса Джейка и Пола.

— Они хотят увидеть тебя прямо сейчас. Можно?

— Да. А он красивый, Люпита, правда? Смотри, какие густые волосы. А какие у него маленькие ручки.

Тихо вошли Джейк и Пол — взглянуть на Морган и ее новорожденного сына.

— Ну, он вырастет большой, весь в папашу.

— А как его зовут? Сесилия? — И Пол засмеялся.

Морган улыбнулась.

— Адам. Мой милый маленький Адам. Услышав свое имя, Адам скривил личико и испустил голодный вопль.

— Ребенок хочет покушать. Вы теперь оба уходите, а мы его успокоим.

— Покушать! — негодующе возразил Джейк. — Он ел, как поросенок, все девять месяцев, а сейчас, когда ему всего десять минут, он, оказывается, опять голоден!

И все засмеялись, пока Люпита выпроваживала мужчин из комнаты. Женщины остались одни с ребенком. И прошло некоторое время, прежде чем молоко пошло в достаточном количестве, потому что аппетит у Адама был отменный.

* * *

Утром за завтраком Джейк с облегчением отметил, что Морган ест не больше обычного.

Люпита рассмеялась:

— А ты думал, что она всегда будет такая толстая, как я, и столько же есть? Нет, это ребенок был такой ненасытный, а она снова будет тоненькая, как прежде. Вот увидишь. С Адамом надо только успевать поворачиваться Он здоровый ребенок.

С самою дня рождения Адам никогда не испытывал недостатка во внимании. Иногда Морган казалось, что за право держать его на руках нужно побороться. Сначала, правда, она почти боялась к нему прикоснуться, но вскоре поняла, какой он сильный. Он любил воду и радостно плескался, забрызгивая мать с ног до головы, когда она его купала.

Первые три месяца после родов Морган была вполне довольна, что надо все время быть дома и постоянно что-то делать для младенца-сына. Но через некоторое время она почувствовала беспокойство. Куда подевались умиротворенность и спокойствие беременности! Каждый день она теперь выезжала на верховую прогулку, и вскоре избыточный вес растаял, и она стала такой же стройной и худенькой, как раньше.

Рассматривая свое тело по ночам, она большой перемены в нем не находила. Правда, грудь стала полнее, потому что она все еще кормила, но живот снова плоский, а ноги худые. Теперь беременность представлялась ей долгим сном, и она содрогалась, вспоминая, какой же она была толстой и неуклюжей.

— Ну ладно, — пробормотала она вслух, — по крайней мере, хорошо то, что больше детей у меня не будет.

Она опять вспомнила о Сете и впервые за много месяцев почувствовала гнев и негодование. Нет, он вел себя непростительно.

Одежда Люпиты снова висела на ней. Поэтому однажды из поездки в Санта-Фе за припасами Пол вернулся вместе с миссис Санчес и несколькими рулонами разных тканей.

Миссис Санчес прожила на ранчо три недели, и все это время три женщины усердно занимались новым гардеробом Морган. Они сшили два костюма для верховой езды, несколько новых дневных платьев, еще несколько для выходов в магазины и для визитов. Вечерние платья Морган привезла из Сан-Франциско.

Она часто писала Терону, и он пришел в восторг, узнав о рождении Адама. Терон и Жаннетта были здоровы. Новую помощницу он не нанял. Его клиенты все еще осведомлялись о Морган. И, как всегда, Терон умолял ее вернуться.

От его писем ей становилось немного грустно. Хотя ее окружали любимые ею и любящие люди, она чувствовала себя иногда одинокой.

* * *

В августе 1851 года Адаму исполнилось уже шесть месяцев. Он был веселым ребенком и всех любил. Приехал навестить их Фрэнк, и Адам сразу же к нему потянулся. Фрэнк сажал его с собой на седло, и Адам заливался счастливым смехом.

Иногда Морган упрекала Джейка и Пола в том, что они так носятся с мальчиком и во всем ему потакают.

В сентябре Морган исполнился двадцать один год. Люпита готовилась устроить вечеринку. Морган решила надеть темно-синее шелковое платье, которое ей подарил Терон. Она его примерила и удивилась, что оно стало свободно.

— Ты слишком похудела. Ты мало ешь. Я за тобой наблюдаю и вижу, что ты о чем-то или о ком-то горюешь.

Морган покачала головой, в то время как Люпита закалывала на ней платье в талии.

— Ну, это глупости, Люпита. Я совершенно счастлива. И у меня здесь есть все, что надо.

— Только нет мужчины.

— У меня есть Адам.

— Да, сеньора.

— Люпита, оставь эти штучки. Я счастлива, серьезно тебе говорю, и перестань разыгрывать роль покорной служанки.

— Как будет сеньоре угодно.

— Люпита!

Но женщина уже вышла.

Морган улыбнулась. «Люпита ошибается, — подумала она, — я похудела потому, что за Адамом надо все время поспевать. Все похудеют, если побегают за Адамом».

Она поцеловала спящего сына. Его личико обрамляли светлые кудрявые волосы. Он пошевелился и сделал несколько сосательных движений губами. Глубокая ямочка на мгновениепоявилась у него на щеке. Как у Сета, подумалось ей. Совершенно как у Сета. Она постаралась выкинуть эту мысль из головы и вышла из дома навстречу гостям.

Многие из тех, кто был на вечеринке, был ей даже не знаком, и она обрадовалась, когда все кончилось. Сняв шелковое платье, она надела ситцевую ночную рубашку, взглянула на постель и расплакалась.

— Что со мной? — спросила она. — У меня ведь все есть. Но мне надо больше.

От звука ее голоса проснулся Адам, и она обрадовалась, что придется его успокаивать. Сама она заснула очень нескоро.

* * *

В тот год снег выпал рано, и зима тянулась бесконечно. Адам рос буквально по часам, и Морган с Люпитой постоянно его обшивали. Джейк и Пол вырезали для него деревянных лошадок и коров, и постепенно у него образовалось целое игрушечное ранчо с домом, хлевом, заборами, фургонами и людьми. Люпита сделала для дома крошечную мебель и наполнила кладовку провиантом. Она даже сделала маленькую фигурку, изображавшую самого Адама. И каждый новый подарок он встречал взрывами смеха и награждал дарителя довольно липким поцелуем.

А Морган все чаще вспоминала Сета и буквально места себе не находила. Ей хотелось на некоторое время куда-нибудь уехать. Она боялась возвращения Сета.

В феврале Адаму исполнился год. Люпита и Морган испекли огромный пирог. Приехали Фрэнк и Луиза со своими шестью детьми, чтобы отпраздновать годовщину.

Несколько минут Адам стеснялся чужих ребятишек, но быстро освоился. Фрэнк подбросил его в воздух:

— А ты собираешься вырасти таким же большим, как твой папаша, а?

Джейк усмехнулся:

— Он с каждым днем становится все больше на него похожим. Но, кажется, не такой упрямый, как папаша, по крайней мере сейчас.

Люпита увидела, что Морган побледнела при упоминании о Сете. Люпита знала, что ее мучат воспоминания, и живо сочувствовала той боли, которую испытывала маленькая хозяйка.

Вскоре после дня рождения Адама Морган написала поверенному отца в Албукерк. Она коротко известила его, что выполнила условия завещания и хотела бы узнать, когда можно вступить в права наследования. Она надеялась, что теперь сможет уехать вместе с Адамом, может быть, даже в Европу.

Она нетерпеливо ожидала несколько недель ответа, но его все не было. Наверное, надо опять написать, думала она, но Люпита посоветовала подождать еще немного. Почта до Нью-Мехико шла долго.

Теперь, отправляясь на верховые прогулки, Морган брала с собой Адама. Часто они прихватывали и корзину с едой и устраивали себе пикник.

И не подозревали, что каждый день чьи-то глаза внимательно следят за ними.

На заходе солнца Джейк, Пол и Адам гуляли вокруг дома, не подозревая о присутствии затаившегося наблюдателя.

Однажды оса ужалила лошадь, подле которой играл Адам, и она взбрыкнула. И только Адам успел разглядеть пару сильных смуглых рук, которые выхватили его из-под железных подков.

Прошло уже два месяца с тех пор, как Морган написала письмо. Она сидела под деревом на некотором расстоянии от дома. Она не раз приводила сюда Адама играть и резвиться. Здесь протекала речушка, откуда брали воду для нужд ранчо, и здесь росла зеленая трава, и было прохладно. Вдруг их лошадь, которая паслась невдалеке, заржала. Но Морган задумалась. Она решила, что пошлет поверенному еще одно письмо. Почему он ничего не отвечает?

— Есть! — И Адам улыбнулся, глядя на мать, которая снимала его с седла.

— Нет, сейчас есть не будем. Это мама говорит, понимаешь, Адам?

— Ма-ма-ма.

— Да, правильно. Смотри, Адам, вон бабочка полетела.

Она показала ему на бабочку, но Адам продолжал смотреть на мать. Он пытался что-то сказать, но у него ничего не выходило. А потом он взглянул на что-то поверх ее головы и засмеялся этому чему-то.

Морган тоже засмеялась. Его улыбка с ямочками на щеках была очень заразительна. Все еще улыбаясь, она обернулась посмотреть, что он там видит. И зажала рот рукой, чтобы не закричать. Она быстро встала и заслонила собой Адама. А он силился смотреть туда же из-за ее юбок.

На черно— белом пони величественно восседал индеец. Он был гонок и строен. Волосы, прямые и черные, закрывали уши и очень блестели на утреннем солнечном свете. Индеец был обнажен до пояса. На шее висел кожаный шнурок, а на нем — небольшой мешочек, расшитый черными и красными бусинками.

На ногах были мокасины с бахромой по бокам. Он как две капли воды походил на тех апачей, которые везли ее в Сан-Франциско.

Она спросила дрогнувшим голосом:

— Что тебе надо?

Индеец быстро спешился. Пристально разглядывая Морган и Адама, он шагнул вперед. Морган обернулась и, схватив на руки Адама, прижала его к груди. Он стал отбрыкиваться. Ему хотелось ходить, он вовсе не желал, чтобы его носили на руках. Морган прижала его к себе еще крепче.

— Уходи. Оставь нас.

Адам, насупившись, смотрел на мать, как будто хотел спросить: в чем дело?

— Я очень сожалею, что напугал вас. Позвольте представиться. Меня зовут Гордон Мэтьюз.

Морган вытаращила глаза. Голос у индейца был низкий и довольно мелодичный. Речь изысканная. Он тщательно произносил слова, особо подчеркивая окончания, что, как знала Морган, было несвойственно, например, жителям Кентукки.

Он внимательно за ней наблюдал, словно чего-то ожидал. Когда она еще крепче притиснула к себе Адама, Гордон пожал плечами и сел на берегу речушки.

— Да, — сказал он, — вы очень похожи на свои портреты. — При этом он улыбнулся, и она увидела ровные белые зубы. — Да, не надо мне было этого делать. Дядя Чарли всегда говорил, зачем я разыгрываю из себя индейца. Это можно рассматривать как хвастовство, правда?

— Хваст… — И Морган ослабила объятия, потому что Адам серьезно занялся отделкой ее костюма для верховой езды. И сконфузилась.

— Да, мне очень нравится эта роль, но я позволяю себе это очень редко. На ранчо люди не желают вспоминать, что я наполовину индеец. Поэтому я устраиваю маскарад изредка. Правда, очень много беспокойства доставляют волосы. Понимаете, у них есть склонность виться, поэтому приходиться их приглаживать с помощью лярда. Уверен, что мои предки отказались бы от меня за то, что я не употребляю жир буффало, но ведь мы — люди современные, не так ли?

Он помолчал.

— Морган, пожалуйста, сядьте рядом со мной. А то я вывихну себе шею, глядя на вас снизу вверх.

Морган отступила на шаг:

— Кто вы? И откуда знаете, как меня зовут?

Гордон вздохнул и встал.

— Нет, чтобы разыгрывать из себя индейца, надо быть в лучшей форме. — И он потер шею. А имя Гордона Мэтьюза ничего вам не говорит?

— Нет.

— Ваш отец никогда не упоминал обо мне в письмах?

— Мой отец? В письмах?

— Морган, ну пожалуйста. Ну не бойтесь вы меня. Я не причиню вам ни малейшего вреда. Позвольте мне взять Адама на руки, и мы спокойно погорим.

Морган вся изогнулась, только бы Адам был от него подальше.

— Вы не считаете этого нужным? Но смотрите, он испортит вам весь ваш костюм. Адам, смотри! — И он показал ему расшитый мешочек, и Адам потянулся к нему. Тогда Гордон, в свою очередь, протянул руки, и Адам шмыгнул к нему. Гордон подхватил решительного мальчишку.

— Еще год, и он вас перерастет, Морган. Ну давайте же сядем!

Гордон сел опять, снял с шеи мешочек и отдал его Адаму, который радостно заковылял прочь с долгожданным призом.

— Очень красивый молодой человек. Наверняка будет похож на своего отца. Сет — большой мужчина, не правда ли?

И Гордон обернулся, чтобы взглянуть на Морган.

— Знаете, а вы, когда хмуритесь, тоже очень похожи на отца. Ну хорошо, раз вы ничего не знаете, я вам расскажу. Дядя Чарли всегда говорил, что я часами хожу вокруг да около, прежде чем доберусь до сути дела. А мой отец все время повторял, что мое образование не в ладу с моим умом. И наверное, был прав. — Он грустно рассмеялся. — Я серьезно говорю, Морган. Пока вы не сядете, я не смогу вам объяснить, в чем дело. У меня действительно шея заболела.

Морган лихорадочно размышляла. Это все просто чушь какая-то. Выглядит, как индеец, один из тех грязных индейцев, что сопровождали Жака. Но говорит он, как образованный белый американец. И она села на берегу в нескольких шагах от него.

— Я — управляющий в «Трех коронах».

— «Трех коронах»?

— Значит, вы действительно ничего не знаете? Наши отцы были совладельцами ранчо к югу от Албукерка. Ранчо называлось «Три короны». Три года назад мой отец погиб, несчастный случай.

Морган увидела, что по лицу его скользнула печаль. К ним подошел Адам и схватился за серебряный браслет, украшавший предплечье Гордона. Гордон улыбнулся, снял браслет и подал его мальчику. Тот сразу же засунул его в рот попробовать, каков он на вкус, и опять заковылял прочь, в каждой руке держа украшения Гордона.

— Он очень энергичный мальчик. Уверен, что вы с ним не знаете ни минуты покоя.

— Продолжайте ваш рассказ, мистер Мэтьюз.

— Гордон. И не понимаю, как это вы ничего не знаете о своем отце, когда он знал о вас абсолютно все. У него есть ваши дагеротипы, ваши рисованные портреты, где вы изображены в различных уголках дома. Вы там представлены во всех возрастах. Много снимков, где вы на лошади, и есть такие, где вы смотрите на экипажи.

— Но никто меня никогда не рисовал. Откуда им быть? Я больше никогда не видела отца, после того как мы уехали из Нью-Мехико. И мать никогда не отвечала на мои расспросы об отце.

— Гм-м-м. Это настоящая загадка! Ведь вы, наверное, вряд лично помните о Нью-Мехико. В конце концов, вы были примерно в том же возрасте, как Адам, когда уехали.

— Нет, я помню, как мы ехали в фургоне и что очень хотелось пить.

— Наверное, на пути в Кентукки. Ваша мать была очень упрямой женщиной. Раз она решила уехать, значит, она должна была это сделать. Она даже отказалась подождать проводника, которого нанял вам отец.

Конечно, ранчо в те дни практически не существовало. Просто небольшой домишко, сложенный из необожженного кирпича. И ваша матушка должна была варить для двоих мужчин и мальчика и обстирывать их. Она ожидала вас и была такая неловкая. Она ненавидела грязь и сушь. Мы с па слышали, как она каждую ночь целыми часами жаловалась вашему отцу, что у нее загрубела кожа и как она устала, и как все ей здесь ненавистно.

Гордон потянулся и взял руку Морган:

— Гладкая, но у вас, как я знаю, много работы здесь на ранчо.

Она отняла руку:

— Откуда вам это знать?

— А я за вами слежу.

И Гордон рассмеялся — такое удивленное у нее стало лицо.

— Я уже сказал, что разыгрывать из себя индейца теперь мне приходится редко. Так что, когда появляется такая возможность, я ею пользуюсь. И мне эта роль идет, как, по-вашему?

Он показал на мокасины, в которые были обуты его стройные, мускулистые ноги.

Адам опять приковылял к Гордону и матери. Ему было трудно одновременно держать в руках оба свои сокровища, так что Гордон повесил ему на шею кожаный мешочек, а к нему прикрепил браслет. Адам тут же схватил цветок, но сорвал только венчик. Он уронил его матери на колени и тяжело шлепнулся на задок, однако быстро встал и убежал, спотыкаясь чуть не на каждом шагу.

— Вы так были похожи на Адама в его возрасте, но, конечно, были поменьше и у вас были такие смешные, даже тогда разноперые, светлые волосы, и они вились вокруг лица. Вы все время улыбались, и, как для Адама, для вас не было чужих и незнакомых. Мне кажется, я удочерил вас сразу же, как увидел, вам тогда было примерно минут двадцать. А в тот день, когда я пришел домой, а вас уже увезли, я так плакал, что едва не заболел. И почти неделю ничего не мог есть.

— Гордон… я… все это новость для меня. Мои впечатления о жизни в Нью-Мехико были совсем другие. Моя мать если и говорила о здешней жизни, то лишь затем, чтобы рассказать о трудностях и лишениях, которые ей приходилось терпеть.

— Я и о вашей матери много знаю. Нет, не надо, — и он удержал Морган за руку. — Адаму надо упасть сотни раз, прежде чем он научится ходить. Не мешайте ему… А мы всегда считали, что эти письма были от вас. Те, что приходили после смерти дяди Чарли, были от какого-то человека, посредника. Наверное, и остальные тоже.

— Какие письма?

— Через год после вашего отъезда стали приходить письма, очень регулярно, раз в месяц. Я их сам не читал, но дядя Чарли рассказывал их содержание очень подробно. Да, это забавно. Вы о нас ничего не знали, а мы так знали очень много о вашей жизни. Я вырос, слыша о маленькой Морган, каждый день. Помните, вы как-то упали с лошади, когда вам было восемь лет, и поранили ногу? И когда доктор зашивал рану, вы так громко кричали, что грум с трудом удерживал лошадей в стойлах.

— Да, помню, — тихо сказала Морган. В голове у нее все никак не укладывалось, что этот незнакомый человек так много о ней знает.

— Па, дядя Чарли и я всегда с нетерпением ожидали этих писем, и рисунков, и снимков. Мой любимый тот, где вы впервые берете барьер. Вам еще семи нет, и шляпа набок съехала и совсем почти закрыла вам лицо.

— Нет, это просто невероятно. Мать никогда не говорила со мной об отце, во всяком случае ничего хорошего. И я росла, почти не вспоминая о нем. Трагерн-Хауз и мать составляли для меня весь мир. А потом это завещание. Я просто возненавидела отца, прочитав его!

— Да, — и Гордон, отвел в сторону смущенный взгляд, — я пытался отговорить дядю Чарли, но он ответил: «Эта проклятая женщина внушила ей ненависть ко всем мужчинам. Если я чего-то не предприму, она просто сгниет в том большом доме и станет такой же сухой и жестокосердной, как ее мать». Тогда я предложил оставить условие насчет возвращения сюда, но не заставлять вас выходить замуж. Но он сказал, что как только узнают об этом условии завещания, так вас станут осаждать толпы молодых людей. Вот чего он хотел для своей хорошенькой юной дочери. Он знал, что ваша мать вселила в вас страх перед людьми, особенно перед мужчинами. Он просто хотел, чтобы мужчин было около вас много, а вы могли бы выбирать. Он вовсе не хотел причинять вам боль.

Глубоко задумавшись, Морган глядела на бегущие воды речушки. Она предполагала, что отец своим завещанием хотел ее почему-то наказать. А он лишь хотел помочь ей.

Да, она действительно боялась мужчин, всего боялась, и он об этом знал. Он помешал ей вести отшельническую жизнь. Он заботился о ней, он очень хотел ей помочь.

Вскочив, Гордон вовремя схватил Адама, который едва не упал в ледяную воду.

— Ну почему ты не можешь сидеть спокойно? Адам продолжал невозмутимо скакать по берегу, собирая цветы.

— И я очень, очень удивился, когда вы предложили Сету Колтеру жениться на себе. Морган вздернула голову:

— А как вы об этом узнали?

— Я пришел к этому выводу путем логических умозаключений. После смерти дяди Чарли некоторое время письма еще приходили. Я прямо-таки взбесился, прочитав, что замыслил ваш дядя Горэс. Я уже собирался ехать в Кентукки, когда пришло последнее письмо, извещавшее, что вы вышли за Колтера. Тогда я сам написал в Кентукки одному из старых друзей дяди Чарли и получил полнейшее изложение всех слухов и пересудов насчет того, какой завидный жених был Колтер и как он увез вас из дому буквально после первой же встречи. Я понимал, что девушка, получившая воспитание, подобное вашему, вряд ли может так увлечь за один вечер столь завидного жениха. А кроме того, мой корреспондент не скрывал, как и во что вас одевал дядя Горэс. Оставалось сложить два и два. Я в своих подозрениях оказался прав.

— Да, вы были правы. И некоторое время все шло удачно… Адам! — Морган быстро вскочила, но Гордон изловчился быстрее. Он ринулся за Адамом и вновь схватил его, едва не упавшего в воду. Гордон подбросил его в воздухе, и Адам громко рассмеялся.

— Меня зовут Гордон. Скажи «Гордон».

— Ор…

— Ну и хорошо. Пусть будет «Ор».

— Есть, есть, — захныкал Адам.

— Прекрасная мысль.

— Гордон, у меня просто в голове не укладывается то, что вы рассказывали. Вы опрокинули все мои прежние представления об отце и даже о матери.

Гордон улыбнулся:

— Тогда давайте последуем совету Адама и поедим. Хотелось бы отведать тех печений, которые вы научились делать под эгидой Жан-Поля. Он обошелся дяде Чарли в целое состояние.

— Мой отец платил Жан-Полю?

— Конечно. Неужели вы думаете, что ваша мать иначе позволила бы находиться мужчине у вас в доме? Ее и так потребовалось долго уговаривать.

Морган расстелила скатерть и поставила еду — все для ленча на лоне природы.

— Но есть одна вещь, которую я никак не пойму. Почему мой дед, отец матери, завещал Трагерн-Хауз зятю, а не дочери?

Гордон положил в рот крохотное печенье, другое протянул Адаму и засмеялся.

— Старик Морган Трагерн был человек сообразительный. Он знал, как ваша мать избалована, и поэтому оставил все зятю. Она была упряма и несговорчива, и он знал, что она не сможет разумно управлять таким большим имением. Он хотел также помешать ей бросить вашего отца. Но дядя Чарли был слишком мягкосердечен. Он мог заставить ее остаться в Нью-Мехико. Он пытался уговорить ее, чтобы она вас оставила, но… — Гордон опять набил рот печеньем и пожал плечами. — Дядя Чарли никогда никого ничего не заставлял делать. Глаза Морган сверкнули.

— За исключением меня. Он использовал завещание как средство, чтобы заставить меня исполнить его желание.

Гордон улыбнулся. В глазах сверкнули искорки.

— Все еще сердитесь, а? А на взгляд со стороны все в конечном счете оказалось к лучшему, — и он потерся щекой о головку Адама.

Они быстро покончили с ленчем.

— Отлично, Морган. Жан-Поль стоил затраченных на него денег.

— Mersi beaucoup, monsieur «Большое спасибо, сударь (фр.)».

— Ну а теперь домой.

— Гордон, подождите.

— Да, да. Я знаю, что вы собираетесь сказать. Или, например, что скажет Джейк: «Я и ломаного гроша не дам за дюжину этих раскрашенных индейцев».

Морган рассмеялась, потому что Гордон почти в точности воспроизвел интонацию Джейка и его способ изъясняться.

— Так смотрите.

Гордон быстро подошел к лошади и вынул из седельного мешка кусок мыла. В несколько минут он вымыл голову в речушке и затем вернулся за одеждой. Затем скрылся за деревьями и вскоре вышел оттуда в светло-синей рубашке и темно-синих брюках для верховой езды. От облика индейца не осталось и следа.

Он улыбнулся в ответ на изумленный взгляд Морган:

— Небесные Глаза, храбрый воин из племени команчей, превратился в Гордона Мэтьюза, обычного, но довольно привлекательного белого человека.

— Небесные глаза?

Гордон свирепо взглянул на нее:

— Да, глаза синие, как сапфиры. Они покоряют женщин в четырех штатах, а вы их даже не заметили.

Морган рассмеялась от души, и это был первый громкий и веселый смех за долгое время.

— Вот это лучше. Так вы больше похожи на маленькую девочку, которую я катал на своем пони.

— Op, Op, — это Адам дергал Гордона за брюки, просясь на руки.

Они втроем медленно поехали к дому. Адам сидел впереди Гордона.

Морган была слишком занята своими мыслями, чтобы болтать, так что разговор был исключительно мужской.

Джейк ждал их у дома с ружьем. Морган почувствовала сразу, как не нравится ему присутствие рядом с Адамом другого мужчины.

— Это Гордон Мэтьюз. Мы с ним вместе владеем ранчо «Три короны». Это…

— «Три короны»! Рад познакомиться, мистер Мэтьюз. Я услышал о вашем ранчо в первый же день, как только приехал в Нью-Мехико. Вы, значит, компаньон Морган?

И Джейк тепло пожал ему руку. Когда они пошли с Джейком к дому, Гордон обернулся и поймал взгляд Морган. Он приставил два пальца к голове, помахал ими, словно перьями, и подмигнул, прежде чем опять заговорил с Джейком.

Морган рассмеялась. У нее давно не было такого хорошего настроения. И она поспешила за Адамом, который пытался нагнать мужчин.

Ужин в тот день был очень веселым. Адам потребовал, чтобы его посадили рядом с Гордоном. Он уже научился говорить «Гор».

Морган опять задумалась, прислушиваясь к разговору мужчин.

— Сколько же у вас голов скота на таком большом ранчо? — спрашивал Джейк. — А как насчет индейцев? Не беспокоят вас?

Морган чувствовала, что Гордону почти смешно отвечать на такие вопросы.

После ужина Морган и Гордон вышли из дому, а за ними потопал Адам.

— Да, есть разница между местоположением Санта-Фе и Албукерка.

Адам пошел медленнее, и Гордон взял его на руки, а малыш прижался к его плечу.

— Поедем со мной, Морган, вы будете жить у себя на ранчо!

Она остановилась, смотря вдаль.

— Я чувствую, что здесь у вас что-то не так. Никто не упоминает о Сете, но ведь он жив, не так ли?

— Да, жив, — прошептала Морган.

— Что с вами было прежде, меня не касается. Мне этого не нужно знать, но я твердо знаю, чего хотел ваш отец: он желал, чтобы вы вернулись на ранчо. И знаю про себя, я очень бы хотел вашего возвращения. Я холостяк. Родные отца живут на востоке. Родственники матери — индейцы-команчи, и хотя я в них иногда играю, я мало с ними знаком. А здесь у вас слишком много воспоминаний, Морган. Поедем со мной. Я создам домашний очаг для вас и Адама.

И он погладил по головке спящего ребенка.

— Гордон, я ведь вас совершенно не знаю. Но все ваши воспоминания — это правда. Дайте мне подумать. Я скоро вам дам ответ. А сейчас мне надо уложить сына спать.

И она повернула к дому, а за ней шел Гордон со спящим Адамом.

— Малыш, ты знаешь, что я влюбился в твою маму, когда ей было всего двадцать минут от роду? Мне все равно, где твой отец, потому что я намерен своротить небо и землю, чтобы стать твоим новым папой. Ты одобряешь, сынок? — И он поцеловал мальчика в его щечку с ямочкой. — Мы уедем к себе на ранчо. И еще в этом году я стану твоим отцом.

* * *

Два дня Гордон убеждал Морган поехать с ним на ранчо «Три короны». Особенно возражал Джейк. Он не мог примириться с мыслью, что расстанется с Адамом.

— Но я должна ехать, Джейк. Что, если Сет вернется? Я тогда не смогу здесь оставаться. Я не хочу его видеть.

Гордон едва сдерживался, чтобы открыто не ликовать, когда грузил в фургон одежду Морган и Адама.

— Я пришлю фургон обратно с поденщиком и дам, таким образом, знать, что мы благополучно добрались до места.

Прощались со слезами.

— Пишите нам. И все-все описывайте, как живете и как мальчик. Без вас в доме будет пусто, — говорила, плача, Люпита.

Пол подарил Адаму новых деревянных лошадок для его игрушечного ранчо. А Джейк так расстроился, что чуть не отказался их провожать.

Адам долго им махал, наслаждаясь еще неизведанным удовольствием — путешествием в фургоне. Но когда они прибыли в Санта-Фе, он уже хныкал от усталости и капризничал, и Морган была рада остановке. Она захотела купить ткани, чтобы сшить новую одежду. Дни становились длиннее, а время после полудня жарче. Гордон сказал, что по мере того, как они будут спускаться все ниже из гористой местности к Албукерку, станет еще теплее.

Гордон взял с собой Адама и обещал через час встретиться с Морган у фургона.

Морган уже закончила покупки, когда увидела новый магазин, где прежде не бывала. В нем продавались иностранные шелка и бархат, ручное кружево, а также прочные ткани из хлопка, которые ей нужны были для Адама. Она не слышала шагов за спиной.

— О, миссис Колтер, какой сюрприз — вы опять здесь.

— Мисс Уилсон…

Если Морган кого не хотела встретить, то это Мэрилин Уилсон.

— Как поживаете? Это ваш магазин?

— Я поживаю очень хорошо. Да, мой папа полгода назад купил этот магазин для меня. А я слышала, что вы возвратились из Сан-Франциско одна.

Морган сжала кулаки.

— Скажите, а как поживает Джоакин Монтойя? Не правда ли, это очень странно, что они с сестрой быстро собрались и уехали в Испанию всего через несколько дней после того званого вечера?

Но прежде чем Морган успела ответить, Мэрилин добавила:

— Мы в Санта-Фе очень удивлялись, как вы в разгаре вечеринки отправились с Джоакином на верховую прогулку. Конечно, я уже тогда говорила Сету, что вы так много времени проводили вместе.

— Вы…

Женщины не слышали, как дверь магазина отворилась.

— И тогда все уже, конечно, знали и понимали, почему Сет провел всю зиму на ранчо в одиночестве.

— Гм…

Женщины обернулись и увидела Гордона с Адамом. Адам отпустил руку Гордона и подбежал к матери, чтобы показать маленькие деревянные деревца, которые ему купил Гордон.

Морган подняла сына на руки.

— Правда, хорошенькие. Они очень подойдут для твоего игрушечного ранчо. О! Мисс Уилсон, — Морган сказала это так, словно совсем позабыла о присутствии женщины. — Позвольте мне представить вам моего сына. Адам, это мисс Уилсон.

Адам без интереса взглянул на мисс Уилсон и начал что-то лепетать насчет деревьев. Он улыбался, и на щечках у него играли ямочки, точь-в-точь как у Сета.

Гордон взял Адама.

— Наверное, нам уже пора ехать. — Ему не нравилась эта встреча в магазине.

Они подошли к двери, и тут Морган обернулась:

— Наверное, в Санта-Фе никто не знает, что у меня есть сын. Полагаю, вы согласитесь, что не может быть никаких сомнений насчет того, кто его отец. Прощайте, мисс Уилсон.

В фургоне Морган сначала сдерживалась. Но когда они отъехали от Санта-Фе уже на несколько миль, слезы полились рекой.

Гордон остановил фургон около купы больших тополей. Не говоря ни слова, он поставил Адама на землю и вынес Морган на руках из фургона. Он обнимал ее и не мешал плакать, а сидя под деревом, слегка покачивал, как ребенка. Адам услышал, что мать плачет, и подошел узнать, что происходит. А Гордон одной рукой обнимал одну, другой — другого, но чем громче рыдала Морган, тем пуще заливался Адам.

Прошло несколько минут, прежде чем Гордон понял, что Морган уже смеется, а не плачет.

— А что такого, черт возьми смешного? — спросил он.

— Да ты смешной. Выражение твоего лица. Двое плачут в твоих объятиях, и ты сразу двоих хочешь утешить. Еще ни разу я не видела, чтобы человек так отчаянно старался.

Гордон усмехнулся:

— Надо вообразить себе это выражение, чтобы в следующий раз, когда ты заплачешь, я бы тебя рассмешил. Но все равно это стоит того, чтобы подержать тебя на руках.

Гордон говорил серьезно, и Морган осознала свое положение. Она быстро сошла с его колен и взяла на руки Адама. Он уже развеселился, увидев, что мать улыбается, и побежал узнать, что это за звук раздался неподалеку.

— Ты не хочешь рассказать, что случилось? Морган покачала головой.

— А кто, кстати, эта женщина? Вы как будто хорошо знакомы.

— Знакомы! Я видела эту змею всего несколько раз в жизни. И каждый раз она мне причиняла какую-нибудь неприятность. Своим ядовитым злоречием она помогла разрушить мой брак!

— Нет. Трещина между вами образовалась из-за ревности Сета, его неумения сдерживать себя. Морган удивленно на него взглянула.

— Мне обо всем рассказал Джейк.

— Рассказал Джейк! Но он не имел права так поступать. Неужели он рассказывает это каждому встречному, всем, кто останется заночевать на ранчо?

— Успокойся, Морган. Он считал, что я об этом должен знать. И он был прав. Он сказал, что виноват во всем Сет и ты имеешь все основания сердиться.

— Сердиться! Нет, как мне кажется, я чувствую нечто посильнее! Я больше не хочу его видеть после того, как он так обошелся со мной. Как только мы приедем на ранчо, я попрошу адвоката отца начать дело о разводе.

Гордону при этом сообщении захотелось издать свой самый воинственный индейский клич.

— Морган, — он взял ее за подбородок и улыбнулся, но она по-прежнему очень хмурилась. — Нет, ты подумай только!

— В чем дело?

— Я улыбнулся тебе самой обворожительной улыбкой, а ты все так же хмуришься. Нет, я, наверное, теряю свое умение растоплять женские сердца.

— Гордон, — улыбнулась и Морган, — ну что бы я без тебя делала?

— Надеюсь, тебе не придется узнать это на практике.

Опять он говорил очень серьезно, и Морган в смущении отвернулась.

Они ночевали под открытым небом. Для Морган это было впервые после того, как Жак доставил ее в Сан-Франциско.

— Тебе тепло, Морган?

— Да, Гордон, и спасибо тебе, что увез нас с Адамом обратно на ранчо. Мне была необходима перемена в жизни, и ты явился как раз вовремя.

Гордон устроился поудобнее в своем спальном мешке.

— Исключительно из эгоистических соображений, Морган, — прошептал он.

Глава восемнадцатая

— Эй, мистер, смотри куда идешь, — человек искоса взглянул на Сета. Глаз у человека нервно подергивался. — Ты что, больной или не в себе?

Сет уставился на него невидящим взглядом:

— Что?

— Слышал, что нашли золото в Кипарисовой долине? Вроде бы такой богатой жилы еще не было. Ты едешь? — Он оглядел Сета с ног до головы. — Ты правда не болен?

— Нет, я здоров. А где эта Кипарисовая долина?

— Да чего спрашивать, вали следом вон за теми людьми, — грязным пальцем он ткнул в сторону уличной толпы.

Сет оглянулся. Он только сейчас заметил народ на улице. Работа. Вот что ему сейчас нужно, работать.

— Все эти люди отправляются рыть золото?

— Парень, или мистер, ты где был-то все это время? Конечно, они едут туда. Вся страна знает про это золото, а ты, можно сказать, стоишь на нем и… Слушай, приятель, иди прямо вон в тот большой магазин и покупай снаряжение. Продавец знает, что надо. Эти твои модные дудочки не для золотых приисков.

Сет направился в магазин. «Морган, Морган, — стучало у него в висках. — Я вернусь к ней. Я не смогу все это вынести». Его словно лихорадило, он снова и снова слышал ее слова: «Я люблю тебя, Сет». Но после того что он сделал, она никогда не примет его обратно. А что же Монтойя? И как быть с этим Шоу, с которым она сейчас живет?

Он остановился. Нет, все кончено. У него с Морган все в прошлом. Она сама выбрала свою судьбу. Для него в ее жизни места нет. А он ей отомстил за все и теперь тоже пойдет своей дорогой. Он горевал всю прошлую зиму. Достаточно. Он вспомнил ее сладостное маленькое тело, ее спутанные золотистые волосы, ее жадные губы. «Я люблю тебя, Сет», — снова и снова звучало в его ушах.

— Нет! — и он зажал их пальцами. — Нет!

С этим покончено.

Он снова направился к магазину. «Да, — думал он, — я ей отомстил. Но почему же эта месть совсем не сладка?»

Продавец поначалу едва взглянул на вошедшего из-за прилавка. Однако огромная фигура Сета и его дорогой костюм привлекли его внимание.

— Что вам угодно, мистер?

— Мне нужно оборудование для промывки золотоносного песка.

Продавец вздохнул. Все они одинаковые: молодые и старые. Всех заразила золотая лихорадка.

Он нагнулся, поднял мешок и швырнул его на прилавок, перед собой. В мешке что-то стукнуло и звякнуло.

— Пятьдесят долларов, чистоганом.

Сет отсчитал деньги.

— А можно узнать, как всем этим пользоваться?

Продавец уставился на прилавок.

— Спросите любого в лагере. Всякий старше трех лет вам сможет показать.

— Благодарю.

Продавец посмотрел вслед уходящему великану, покачал головой и опять стал созерцать прилавок. Он считал всех золотоискателей дураками. Он сам, своим трудом, создал свою собственную золотую жилу, и ему не приходилось гнуть спину под жгучим солнцем месяцы напролет.

Сет зашел в городскую конюшню за лошадью. Там в стойле он снял свой дорогой костюм и надел прочную рабочую одежду. А затем презрительно швырнул в угол костюм. С ним было связано много плохих воспоминаний.

Ярко светила луна, и дорогу к новой стоянке искателей было найти нетрудно. Когда он подъезжал к Кипарисовой долине, солнце только-только появилось на горизонте. Сет нашел себе удобное место у реки и быстро научился пользоваться лотком.

Через несколько часов работы в согбенном положении поясницу и шею сильно заломило, в висках стучало. Но физическая боль кстати. Может быть, она затуманит память и он не будет так живо и неотступно воображать перед собой Морган. И снова с усиленной энергией он взялся за промывку. То, что село солнце, он заметил только потому, что уже неясно мог видеть лоток. Он оглянулся и увидел человека, который шел к палаткам, держа в руке фонарь. Он окликнул мужчину:

— Даю двадцать долларов за фонарь.

— Идет.

Сет вернулся к реке. Золотые песчинки блеснули в свете фонаря. Когда взошло солнце, он все еще мыл песок. Другие золотоискатели почти не обращали никакого внимания на новичка. Все знали, что с человеком бывает при первом приступе золотой лихорадки.

К полудню Сет начал выдыхаться. В глазах у него стоял туман, голова кружилась, и он с трудом держал лоток. Он едва почувствовал прикосновение к своей руке, кто-то вынул лоток у него из рук. Что-то шепнуло в глубине сознания: «Морган». Но он знал, что этого не может быть.

— Вот, поешьте.

Он тяжело сел. Запах тушеного мяса защекотал нервы, и он понял, что не ел уже очень давно. Он взял тарелку и стал жадно есть. Тарелку дважды наполняли, прежде чем он насытился.

В маленьком убогом лагере совсем не было деревьев. Он растянулся на спальном мешке в тени какой-то палатки и мгновенно заснул. А девушка долго смотрела на спящего великана и улыбалась. Хотя он был в два раза крупнее ее, он вызывал у нее желание покровительствовать, словно был маленьким мальчиком.

Она опустилась около него на колени и погладила волосы у виска. Затем с опаской огляделась, не увидел ли ее кто-нибудь. Никто не видел. И она вошла в палатку, где жила с родителями.

Солнце уже садилось, когда Сет проснулся. Горизонт стал розовым. Проснувшись, он сразу же подумал о Морган.

— Я тебе еще принесла поесть.

Он увидел перед собой девушку. Волосы потемнее, чем у Морган. И совсем не такая хорошенькая, и… Черт возьми, нечего сравнивать с Морган каждую новую знакомую.

Сет кивнул в знак благодарности и принялся за еду, на этот раз медленно.

— Это ты уже приносила мне еду сегодня?

Она застенчиво кивнула, опустив глаза.

— Спасибо тебе. Боюсь, я потерял за работой счет времени. Еще бы несколько часов, и меня не стоило бы спасать.

Она взглянула ему в глаза. Нет, она так не думала. И опять опустила ресницы под его пристальным взглядом.

— Мы здесь стоим лагерем, — сказала она. — Здесь ма и па, и мы с Беном. Бен — мой старший брат. — В ее голосе зазвучала гордость. — Мы с ма варим пищу для тех старателей, которые здесь без жен. — И она вопросительно взглянула на Сета.

— Ну что ж, — улыбнулся он, — наверное, вам придется готовить и на меня.

Слова о женах больно отдались в сердце Сета. Она улыбнулась:

— Меня зовут Ли Энн Колмэн.

— Сет… Сет Блейк.

Она уже не была так застенчива, как вначале.

— У вас нет своей палатки, мистер Блейк?

— Зови меня Сет. Нет, палатки не имеется. Она молчала и, казалось, тихо что-то обдумывала.

— Я видела, как вы работали. Вы, наверное, страх как хотите разбогатеть, а может быть, просто покончить свою жизнь.

— Возможно, и то и другое. — Говоря это, он был очень серьезен.

— Сейчас мне надо идти, мистер… Сет. Завтра утром я принесу завтрак. А сейчас вам лучше лечь спать.

Сет посмотрел ей вслед. Старое, чисто выстиранное платье выцвело, в нескольких местах его виднелись заплатки. Оно тесно облегало коренастую маленькую фигурку. Он вспомнил соблазнительные контуры Морган.

«Проклятье! — подумал он. — Неужели я никогда не смогу ее забыть?»

* * *

На следующее утро Ли Энн встала рано. Она доверху наполнила тарелку яичницей с жареным хлебом. Она уже хотела взять кружку с дымящимся кофе, но в это время мать сказала:

— А почему он сам не может приходить сюда, как другие? Что в нем такого особенного?

— О ма, он…

Коринна посмотрел на дочь и улыбнулась. Вот оно что. Ей было примерно столько же, когда она познакомилась с Ларри.

— Ну иди, неси ему завтрак. Но не задерживайся, мне нужна твоя помощь.

Коринна смотрела дочери вслед. Она знала, что Ли Энн никогда не станет красавицей — личико у нее слишком простоватое и в коренастой фигуре совсем нет изящества, но у нее доброе сердце. Иногда, когда она смотрит на тебя влажными карими глазами, невольно думаешь, что этим взглядом она растопит любое сердце. Коринна не сомневалась, что у нового старателя какие-то неприятности. Не с законом, нет. Скорее всего — разбитое сердце. Ли Энн всегда влюбляется в несчастных и беспомощных.

Коринна вздохнула. Каждый раз, когда с помощью Ли Энн эти люди становятся на ноги, они сбегают от нее. Господи, взмолилась она, пусть на этот раз будет по-другому.

Сет уже работал, когда пришла Ли Энн. Увидев ее, он встал:

— Рад тебя видеть. Готов был съесть свои крупицы золота, такой я голодный.

Поджав ноги, Ли Энн села около этого великана и смотрела, как он ест.

— Мне нравится смотреть, как мужчины едят. Я не считаю полноценными тех, кто съедает на завтрак всего три яйца и считает, что этого достаточно.

Сет вспомнил, как Морган и Люпита прямо-таки впихивали в него еду и требовали, чтобы он ел как можно больше. Он взглянул на то, что принесла Ли Энн: яичница и жареный хлеб буквально плавали в растопленном жире. Да, блюдо это ничем не походило на бриоши и омлет с сыром, которые готовила на завтрак Морган.

— Ты местный?

— Нет, я приехал из Нью-Мехико.

— Мы проезжали мимо. Очень уж засушливое место. Здесь мне больше нравится.

Сет оглядел грязный, убогий лагерь. Много палаток и несколько хижин-времянок. Деревья давно вырублены — пошли на топливо. Даже река в воде мутная оттого, что в ней мыли грязную, жирную посуду, сливали туда мыльные помои и выбрасывали объедки. Он вспомнил чистые, аккуратные холмы и быстрые ручьи на ранчо.

Сет быстро покончил с едой и опять принялся за работу. Чем больше он трудился, чем больше уставал, тем меньше был способен думать. Однако по ночам он часто лежал без сна, глядя на звезды и вспоминая Морган.

Прошел месяц. Другие стратели пытались подружиться с Сетом, но его угрюмость удерживала их на расстоянии. Ли Энн три раза в день приносила ему еду.

Ли Энн достала ему палатку. Один из старателей решил вернуться на восток и распродавал теперь снаряжение. Она все купила, даже не спросив у Сета. Тот разрешил ей брать золотой песок из своих все увеличивающихся запасов. Она так и делала, хотя ей все время хотелось его бранить, что он не прячет золото, как ее па. Сет привык к постоянному присутствию Ли Энн и принимал как должное горячую еду, выстиранную и заштопанную одежду. Однажды утром Ли Энн увидела, что он увязывает свое имущество. Палатку он уже сложил и теперь сворачивал одеяла.

— Куда ты уезжаешь?

Он не заметил волнения в ее голосе.

— Здесь стало слишком людно. Говорят, есть хорошие места вверх по реке. Хочу помыть песок там. Здесь золота уже маловато.

Ли Энн резко повернулась и побежала к палатке родителей. Сет посмотрел ей вслед. Он ведь хотел попрощаться с ней по-хорошему, но раз она убежала, что ж, пусть так, и он пожал плечами. Какая разница, если он все равно уезжает. Да ему все и вся были почти безразличны.

Ли Энн влетела, задыхаясь, к себе в палатку:

— Он уезжает, ма, и я еду с ним.

Объяснять, кто такой «он», необходимости не было. Коринна знала, что последние два месяца дочь думала только о Сете Блейке. Она хотела было запротестовать, но, взглянув в глаза Ли Энн, передумала. Она то же самое чувствовала к Ларри. Что пользы убеждать Ли Энн подождать и заставить этого человека жениться на ней как бы по его собственному желанию. Ведь Коринна и Ларри поженились только после рождения Бена.

— Я должна ехать, ма, — прошептала дочь. На глаза матери навернулись слезы:

— Я понимаю. — Она обняла дочь порывисто и крепко, изо всех сил. — Ладно, тогда потарапливайся, собирайся. Тебе надо будет взять мула.

— О ма, но ведь он нужен па.

— Правильно. Но ему и дочь нужна. И если он сможет обойтись без нее, то сможет и без мула. Вот, забирай-ка все.

Они торопливо затолкали два платья Ли Энн в дорожную сумку.

— Ты им скажешь, ма?

— Скажу. А ты будь осторожней. Если что случится, возвращайся обратно, ты слышишь? — крикнула она дочери, которая уже садилась на мула.

Ли Энн кивнула и поехала прочь.

«Какая она еще молодая, — подумала Коринна, — и такая счастливая. Спаси и сохрани, Господи, и пусть у нее все будет так же хорошо, как у меня».

Ли Энн догнала Сета уже в миле от лагеря. Он улыбнулся:

— Едешь в город?

— Нет, я еду с тобой. Он круто осадил лошадь:

— Ты что? Ты не можешь ехать со мной! Она улыбнулась:

— Нет, я, конечно, могу. Потому что я тебе нужна, чтобы заботиться о тебе.

— А как твои родители? Да и не нужен мне никто.

А Ли Энн все улыбалась.

— Ма меня понимает. Она сама бежала с па, вот как я с тобой.

Сет прищурился, и голос его посуровел:

— Ты не понимаешь. Я же сказал, что мне никто не нужен и у нас не получится, как у твоих ма и па.

Но Ли Энн все так же доверчиво ему улыбалась.

— Ты должна вернуться. Понятно? Я женат. Лишь на секунду ее карие глаза затуманились.

— Но если у тебя есть жена, тогда почему она не с тобой? Ведь кто-то должен о тебе заботиться, вот я это и буду делать.

— Моя жена… — начал было Сет, но понял, что объяснять бесполезно. За мягким взглядом карих глаз скрывалась стальная воля. — Ли Энн, ты не рассчитывай на меня, потому что я ничего не могу тебе дать. Ничего не осталось, — сказал он тихо, тронул лошадь и поехал дальше.

Ли Энн взбодрила пятками мула и последовала за Сетом, решив, что все же легче бороться с бесплотным призраком, нежели с женой из плоти и крови. «Я заставлю его позабыть о ней». И, глядя в широкую спину Сета, смотря, как сильные мускулы напрягаются под грубой ситцевой рубашкой, она улыбалась от счастья.

* * *

Несколько месяцев Сет и Ли Энн переезжали с одной старательской стоянки на другую. По прошествии двух-трех недель Ли Энн стала терять природную веселость. Сет не обращал никакого внимания на ее попытки сбилизиться.

Однажды ночью она забралась к нему на койку, но он попросту отвернулся. Утром, однако, еще не совсем проснувшись, он крепко прижал ее к себе, и она от переполнявшей ее радости громко засмеялась. Сет открыл глаза, взглянул на нее, сон его мгновенно испарился. Он резко ее оттолкнул.

Ли Энн думала, что чем дольше она будет жить рядом с ним, тем разговорчивее он станет. Но получилось наоборот. Он стал еще молчаливее.

Сет это заметил, и его мучила совесть из-за того, что она несчастна. Он пытался уговорить ее возвратиться к родителям, но каждый раз, как он об этом заговаривал, она плакала. И наконец пришлось отказаться от мысли расстаться с ней.

В одну из поездок в город за провизией они встретили Джонни.

— Вы долго здесь пробудете, мистер Дэниелс? — Девушка была очень светлой блондинкой, и от этого казалось, что у нее нет ни бровей, ни ресниц.

— Это зависит, мисс Эмори, от того, будете ли поблизости вы, — и он улыбнулся. Зубы у него были ровные и белые.

Ли Эннрассеянно посматривала на них, прислушиваясь к разговору. Молодому человеку, наверное, никак не больше двадцати. Не то что ее Сету, подумала она. Она посмотрела туда, где Сет копошился с уздечками. Ее Сет! Да он почти и не замечает ее присутствия. Она опять взглянула на молодого человека. Он был очень красив, и три девушки, стоявшие рядом с ним, были того же мнения.

— Стоянка моего па недалеко отсюда. Может быть, как-нибудь поужинаете с нами?

— Я бы с удовольствием, мисс Куксон, но уверен, что рядом с такой хорошенькой особой, как вы, у меня пропадет всякий аппетит.

Ли Энн оглядела мисс Куксон. Нет, положительно у нее нос крючком, и Ли Энн с негодованием отвернулась.

— Девочки!

Девушек позвала какая-то пожилая женщина. Они неохотно ушли, распрощавшись с молодым человеком самым восторженным образом.

— Итак, молодой человек, чем могу служить? — обратился продавец к мистеру Дэниелсу.

— Не знаю. Я еще никогда сам себе не готовил, что мне надо купить?

Ли Энн почувствовала, как ее сердце встрепенулось от сочувствия.

— Прежде всего бобы, — и продавец всучил юноше мешочек с сухими бобами.

— Но они, пожалуй, немного жестковаты, чтобы их есть?

Ли Энн не сдержалась и прыснула. И все еще смеялась, когда он дотронулся до ее руки:

— Позвольте представиться, Джонни Дэниеле. Мисс?…

— Ли Энн.

Имя Сета она называть не смела, а родители были далеко.

— Хорошо, мисс Ли Энн.

— Нет, просто Ли Энн.

— Хорошо, просто Ли Энн. Может, объясните, как эти, — он показал на мешочек с бобами, — сделать съедобными? — Глаза Джонни сверкали весельем, и Ли Энн в ответ улыбнулась.

Сет обернулся и увидел, как она улыбается юноше. Он уже несколько месяцев не видел у нее такого выражения лица. Вот так же иногда, с обожанием, на него смотрела Морган. Он встряхнул головой, пытаясь отогнать непрошеные мысли.

Он подошел к Ли Энн, и она познакомила мужчин. Сет заметил, как вдруг засветилось радостью лицо Ли Энн, и понял, сколь многим он обязан этой девушке за ее неустанные заботы и в течение такого долгого времени. А ему ведь с самим собой было неуютно, что уж говорить о молодой девушке. Ей наверное, скучно с ним.

— Почему бы тебе не пригласить мистера Дэниелса поужинать с нами?

Оба, Ли Энн и Джонни, просияли от радостной перспективы. Когда они выходили из магазина, Сет услышал, как Джонни прошептал:

— Это твой отец?

Сет оглядел себя. Да, он ощущал себя постаревшим. Ему самому он, теперешний, не нравился. И вспомнил, как он был счастлив с Морган в те немногие недели, что они провели вместе.

Этим вечером, когда они втроем сидели за ужином в своей неказистой палатке, Сет наблюдал за Ли Энн и Джонни. Они все больше радовались, обнаруживая общие интересы и рассказывая о себе друг другу. Сет вышел из палатки — ему не хватало свежего ночного воздуха.

— Мы что-нибудь сделали не так? — спросил Джонни.

— Нет, он просто такой человек. Все время не в настроении. Расскажи еще что-нибудь о своей семье.

Джонни на мгновение нахмурился. Ему хотелось расспросить Ли Энн, какие такие у нее отношения с Сетом, но он не решался. Однако ему было ясно, что Сет странный человек.

* * *

Сет долго бродил в одиночестве. «Будь ты проклята, Морган! Куда ни посмотрю, все о тебе напоминает. Вот уже почти год с тех пор, как я увидел тебя впервые, но все равно не могу выбросить тебя из головы даже на несколько часов».

«Я хочу тебя! — Он остановился и пристально посмотрел на луну, Да, это открытие. — Что бы ты ни сделала, я все еще тебя хочу, Морган».

Но как быть? Ведь нельзя же просто прийти в тот затейливый дом в Сан-Франциско, где она сейчас живет, и объявить, что он желает ее видеть. И что он может предложить ей такого, чего бы она уже не имела? С какой стати она бросит богатство и роскошь, которыми наслаждается в Калифорнии, и вернется на маленькое, грязное, бедное ранчо в Нью-Мехико? Он не может этого требовать от нее. Тем более что она имеет теперь возможность выбирать мужчин. Все обитатели Сан-Франциско преклоняются перед ее красотой.

Деньги! Вот и ответ. Он придет к ней тогда, когда сможет положить к ее ногам бриллианты. Он прищурился. Или — сапфиры, как те, что Морган надела на вечер у Монтойя. Он даст ей все, что она захочет. Он ее любит. На этот раз он признался себе в этом. И почувствовал, словно камень свалился с души.

И решительно направился к палатке. Он должен увидеть Ли Энн. Он очень многим ей обязан.

— Ли Энн! — Он быстро вошел, почти ворвался в палатку.

Ли Энн и Джонни поспешно отстранились друг от друга. Они только что жадно поцеловались. И Сет понял, что теперь с помощью Джонни он сможет отплатить Ли Энн за все то хорошее, что она для него сделала.

— Джонни, а ты не хотел бы поселиться с нами вместе? Ли Энн будет тебе очень рада, а мы вдвоем с тобой подзаработаем немного.

— Да, сэр.

Ли Энн удивленно взглянула на Сета. Она еще никогда не видела его таким оживленным. «Может быть, он ревнует, — подумала она, — но если так, то она выберет Сета, а не Джонни. И почему это он сейчас улыбается?»

* * *

Ли Энн считала, что Сет работает не покладая рук, но то, как он работал сейчас, не шло ни в какое сравнение с прежним.

Теперь все трое работали на прииске. Ли Энн уже занималась не только готовкой и обихаживанием Сета. Иногда они втроем ездили верхом в Сан-Франциско. Ли Энн и Джонни целыми днями бродили по улицам, глазея на новые магазины и дома, которые в быстрорастущем городе, казалось, возникали, как грибы, за одну ночь. Сет с ними никогда не ходил.

Сет быстро понял, что Сан-Франциско станет большим городом. Сотни людей приезжали сюда ежедневно. Золотая лихорадка была прилипчива, как болезнь. И многие, конечно, здесь и останутся, размышлял Сет. Он начал покупать землю на свое золото. А купленную землю отдавать в аренду золотоискателям. Он также отдавал, ее в наем под строительство новых зданий. Но никогда не продавал. За свою собственность он держался крепко.

Джонни и Ли Энн были довольны тем, как Сет распоряжается их деньгами. Но прошло восемь месяцев, и им надоело жить в палатке. Они хотели пожениться и купить себе маленький домик. Сет попытался уговорить их не продавать их долю земли, но они хотели выйти из дела. Сет выкупил у них земельные акции.

Свадьба была тихой, и Сет с завистью смотрел на их радостные лица. Как бы ему хотелось, чтобы его первая встреча с Морган была бы такой же обычной и такими же простыми любовные отношения. Возможно, они и сейчас были бы вместе.

«Мы скоро увидимся, Морган», — поклялся он себе.

Сету не хватало Ли Энн и Джонни. Теперь, когда некому было следить, чтобы он как следует и вовремя ел, Сет стал худеть. Он работал, как никогда раньше, посвятив всего себя мытью золота, собиранию арендной платы и приобретению земельных участков. Остальное для него не существовало.

— Привет!

Сет выпрямился и взглянул на рыжую женщину с очень полными губами. На ней было грязное платье, стоившее когда-то больших денег.

— Привет! — И он тоже улыбнулся.

— Хорошо. Очень даже хорошо. Теперь мне, наверное, все женщины в лагере смогут позавидовать. Ведь сам мистер Красавец говорит со мной.

Сет удивился. А женщина громко расхохоталась.

— Ты, медовенький, должен бы знать, что по тебе сохнут все до одной. И дело не только в том, что ты самый красивый. Просто все остальные по сравнению с тобой кажутся лентяями.

Сету понравилась ее непринужденная откровенность.

— Ну это дело поправимое. Как насчет того, чтобы немножко отдохнуть в тени?

— Ух ты! Конечно, я бы с удовольствием, мистер…

— Блейк. Сет Блейк.

— Сет?

— А в чем дело?

— Да так, ни в чем. Имя «Сет» мне кое о чем напомнило. А меня зовут Джесси.

— Ладно, Джесси, рад с тобой познакомиться. И Сет подал Джесси жестяную кружку с водой, щедро разбавленной виски.

— Ох, какая вкусная вода, — улыбнулась Джесси. — А твоя женщина тоже здесь?

— У меня такой нет. Здесь, во всяком случае.

Джесси оперлась на локоть и стала внимательно разглядывать Сета, севшего на деревянный ящик и прислонившегося к палаточному шесту. Он вытянул вперед громадные ноги. Она представила его себе раздетым, и то, что она вообразила, ей очень понравилось.

— А как насчет того, чтобы впустить к себе жилицу?

Сет взглянул на ее давно немытые волосы и грязную шею. И улыбнулся. На щеках появились ямочки.

— Это самое лучшее из всех предложений, что я получил за день, но боюсь, должен отказаться.

— М-м-м. Жаль. Но, может быть, я смогу готовить тебе еду?

— О, это было бы очень кстати.

— Ну что ж, тогда… спасибо за выпивку и до встречи. Может быть, у нас с тобой что-нибудь и получится, Сет. Ты слишком привлекательный мужчина, чтобы отступиться от тебя после первой же попытки.

Сет снова пошел работать. Приход Джесси поднял его настроение. Верная обещанию, она принесла полную, с верхом, тарелку неописуемого мясного кушанья. То, что готовила Ли Энн, было королевским угощением по сравнению со стряпней Джесси.

— А еще чего-нибудь хочешь? — спросила она, когда Сет кончил с едой. — Может быть, составить тебе вечерком компанию?

Сет засмеялся и поблагодарил и за еду, и за предложение, которое опять отклонил.

Еще никто Джесси так сильно не нравился со времени аукциона у Николь. Пребывание у мадам Джесси считала высочайшим пиком жизни. Она любила мужчин, а мужчинам нравились ее искренность, покладистость и неизменно хорошее настроение.

Джесси стряпала для Сета уже месяц, когда впервые она упомянула о Морган.

— Знаешь, мне, наверное, всегда будут нравиться мужчины по имени Сет. Я когда-то знала одну девушку, настоящую красавицу, которая была замужем за каким-то Сетом. Никогда не видела женщину, которая бы так любила — по-настоящему любила, понимаешь, что я хочу сказать? Да, но ее Сета убили, и можно было подумать, что для нее это конец света. Сосед, понимаешь ли, их сосед его убил, потому что она не захотела лечь с ним в постель. И он ее за это продал французу и его апачам. Вот я ее тогда и встретила, и всю дорогу, когда мы шли через страну, она оплакивала своего Сета. Первые недели она, правда, надеялась, что беременна. А когда узнала, что нет, чуть с ума не сошла. Ой, тебе, наверное, скучно, я тогда пойду.

— Нет!

Джесси быстро повернулась. Глаза у него налились кровью, он почти напугал ее.

— Рассказывай, что было дальше, — сказал он хрипло.

Джесси удивилась. Но, может быть, он тоже приходил на тот аукцион у мадам Николь. Джесси выпрямилась и пригладила волосы. Может быть, он и ее припоминает.

— О Господи! Чего только мы не вытерпели. Француз продал нас в публичный дом мадам Николь. Шикарное место! Не приходилось бывать?

Сет кивнул.

— Но мы в борделе не работали. Нас сразу же запродали с аукциона. За Морган дали самую высокую цену.

Джесси не заметила, как у Сета побелело лицо.

— А что потом случилось с этой Морган?

— Ну, мадам Николь продала ее красавчику. Понимаешь, что я хочу сказать? Я-то думала, что она сыграла с ней скверную штуку, но Морган все было безразлично. Она говорила только о своем Сете. По мне, так все же живой мужчина лучше мертвого, неважно, какой он был замечательный. Эй, ты в порядке? Ты что-то плохо выглядишь. Это из-за того, что я рассказала, или, может быть, от моей стряпни?

— Это солнце. Я просто перегрелся.

— Да, ты совсем плох, словно заболел. Лучше не выходи больше на солнце и отдохни. А теперь мне надо уходить. Если что понадобится, то крикнешь, и я приду. — Она потрогала его лоб. — Да, есть жар, небольшой. Я еще зайду, проведаю, как ты тут.

— О Господи! Морган, что же я сделал с тобой? — Он сел на складной стул и схватил себя за голову. — Что же я натворил?

Он встал и пошел к вершине горы. Он все шел и не мог остановиться, как всегда, когда был расстроен. Мысленно он опять видел все, что было, и, как никогда, ярко.

Он опять видел вечер у Монтойя. Мэрилин ему сказала, что Джоакин и Морган часто шепчутся в уголке. Но теперь он все это увидел в новом свете. Он достаточно хорошо знал Мэрилин — она была способна лгать и пускаться в интриги, лишь бы добиться своего. Мэрилин злилась из-за того, что он женился на другой, и хотела заставить его поверить, что у его жены есть любовник.

А записка! Почему она ее написала? Джесси говорила, что Джоакин хотел насильно заставить Морган спать с ним. Он мог заставить ее и записку написать. Но зачем? Ведь она уже могла понимать, что он ее не отпустит, раз она узнала, какой он человек на самом деле. Но ведь Морган могла и не понять. Ведь она так доверчива.

О Господи! Через что ей пришлось пройти! Монтойя ее продал для аукциона белых рабынь. Сет слышал об аукционах мадам Николь. Они были в Сан-Франциско знамениты.

А те мужчины в салуне, которых он увидел, только что приехав в Сан-Франциско! Теперь очевидно, что они все налгали ему, незнакомцу, просто чтобы посмеяться над дураком, который захочет полакомиться недозволенным, потому что завладеть Морган невозможно. Вот в чем суть. В этом смысл их розыгрыша.

Через что же она прошла! Сет вспомнил ночь, когда он тайно проник в ее спальню и отверг ее заверения в любви. Он сел на обломок скалы и снова схватился за голову. Что же он наделал?

«Морган, сможешь ли ты когда-нибудь меня простить? Смогу ли я хоть когда-нибудь загладить свою вину?»

Он встал и посмотрел на солнце.

— Морган, я искуплю свою вину. Я клянусь здесь и сейчас, что я тебя найду и заглажу свою вину. И я никогда больше не буду в тебе сомневаться, где бы ты ни была и что бы с тобой ни случилось. Я сумею убедить тебя в том, что люблю тебя.

Сет пошел обратно сначала медленно, затем все убыстряя шаг. Ладно, Колтер, ты уже достаточно времени сокрушаешься о своей горькой доле. Уже больше двух лет прошло с той ночи, как ты пробрался к Морган в комнату. Он улыбнулся, жестоко презирая себя. Два года жизни он потратил на жалость к себе.

Но теперь с этим покончено. Теперь он отправится к Морган. Он будет бороться за нее. Если даже она его ненавидит, он все равно будет бороться и заставит снова его полюбить.

— Сет! Где ты был? Я искала тебя. Я даже испугалась, что, может быть, ты отравился моей стряпней. — Джесси взглянула на Сета. Он, казалось, помолодел лет на десять. — Что с тобой? У тебя такой вид, словно ты получил в наследство золотую жилу.

Сет опустил свои большие ладони ей на плечи, и, к ее удивлению, звонко поцеловал прямо в губы. Конечно, поцелуй нельзя было назвать страстным, но для начала сойдет. Глаза у него сверкали. Она улыбнулась и вдруг заметила, что в них прибавилось голубизны.

— Не знаю, что это на тебя нашло, но мне такая перемена нравится. Эй! Что ты делаешь? А Сет седлал лошадь.

— Джесси, я твой должник до гробовой доски. И я никогда не смогу полностью отплатить за все, что ты сделала. Вот, — и он отстегнул пухлый мешочек от седла и подал ей.

Джесси взяла мешочек. Она знала, что там золотой песок.

— За что? Не понимаю, что я такое сделала, хотя знаю, что бы я могла сделать. Юмор Сета был заразителен. Сет вскочил на лошадь:

— Джесси, мне приятно было с тобой познакомиться.

— Подожди! — Она побежала за ним, и он остановился. — Что я сделала? Ты должен же объяснить.

— Моя фамилия не Блейк, а Колтер. Сет Колтер.

— Колтер! Ты, значит, Сет, муж Морган? Но говорили, что тебя нет в живых.

— Морган действительно думала, что меня убили. Но меня не так-то легко отправить на тот свет. — Он засмеялся. — Сет — муж Морган. Господи, надеюсь, ты попала в точку. До свидания, Джесси, и если потребуется помощь, приезжай в Санта-Фе, на ранчо Колтера. — Он подобрал поводья и направил лошадь в сторону Сан-Франциско.

— Но твое снаряжение? Твоя палатка? — крикнула она.

— Это все твое.

Джесси стояла и смотрела ему вслед, пока его широкая спина не скрылась из виду.

— Черт возьми, это тот Сет, муж Морган. Кто бы мог подумать, что он живой. — И она вспомнила его взгляд. — Ничего удивительного, что она так долго по нему страдала. Господи! Чего бы я ни дала, только бы он меня сейчас отправился разыскивать.

Джесси не относилась к числу мечтательниц и никогда не вздыхала о недостижимом. Сет отдал ей золото, палатку, старательское снаряжение и тем самым более чем вознаградил за ее заботы.

— Нет, только подумать, этот Сет — муж Морган, — бормотала она, входя в палатку. — А хорошо иметь свое жилье.

* * *

Первым побуждением Сета, когда он приехал в Сан-Франциско, было вломиться в дом Терона. Но ему стало смешно при мысли, что он хочет действовать как разбойник и похититель. Нет, на этот раз он поступит осмотрительно, все будет делать не спеша. Он не станет ее ни к чему принуждать. Он будет ухаживать за ней, поклоняться ей, завоевывать ее расположение.

И прежде всего он нанес визит маленькому портному, который два года назад сшил ему сюртук и брюки.

Сет улыбнулся ему во весь рот.

— А на этот раз вид у вас полюбезнее, — сказал портной. — А в прошлый я с вами и разговаривать боялся. Все думал, что вы мне сейчас голову оторвете с плеч долой.

— Да, это было вполне возможно. Скажите, вы можете подогнать по мне еще один костюм?

— Дайте подумать. Опять за три часа?

— Ну, я полагаю, мы с вами договоримся. Может быть, вот это возместит вам срочность работы? — И Сет уронил несколько золотых на стол.

Портной улыбнулся:

— Мистер…

— Колтер.

— Мистер Колтер, с вами очень приятно иметь дело. Давайте я сниму с вас мерку.

Когда Сет снова надевал грубую рабочую робу, портной сказал:

— Мистер Колтер, мне бы очень хотелось кое о чем вас спросить. Когда вы приходили в прошлый раз — полтора, нет, два года назад, да? — вам нужен был выходной костюм. И он снова вам нужен. И все это из-за женщины, как я понимаю. Интересно знать, это какая-то другая женщина или та же самая?

Сет громко рассмеялся.

— Та же самая. — Он взял шляпу и уже у самой двери обернулся и сказал: — И эта женщина — моя жена.

Портной рассмеялся. Не так-то часто встречаются мужчины, столь заботящиеся о том, чтобы нравиться собственной жене.

Сет пошел в гостиницу, заказал горячую ванну и рьяно стал соскребать с себя грязь, копившуюся несколько недель. И сильно удивлялся самому себе. Впервые за эти два года он вдруг ощутил, что он живой, полнокровный человек. Он уже давно признался перед самим собой, что любит, очень любит Морган, но ничто так не способствовало радостному его возбуждению, как известие, что она всегда по-настоящему любила его.

Затем Сет провел час у парикмахера, потом зашел к портному за новым костюмом.

— Желаю удачи, — сказал ему портной.

Но когда он подошел к дому Терона, его била нервная дрожь. «Черт возьми! — подумал он, — Я словно жених в первую брачную ночь. Что, если Морган захлопнет дверь перед моим носом?»

Дверь открыл дворецкий.

— Я хотел бы видеть мистера Шоу, если позволите.

Дворецкий окинул его одобрительным, но испытующим взглядом, и Сет с достоинством выдержал этот взгляд.

— Если подождете, сэр, я узнаю, дома ли мистер Шоу.

Сет ожидал ответа в просторном холле. Какая разница по сравнению с его домом из необоженного кирпича на ранчо! Хорошо, что теперь у него тоже есть деньги и он может покупать для нее такие же красивые вещи.

— Пожалуйста, сюда, сэр.

Сет последовал за дворецким в комнату оранжево-золотистых тонов. Он внимательно оглядел человека, идущего ему навстречу. Однажды он уже видел Терона, но тогда почти не обратил на него внимания. Теперь он разглядел, как Терон невероятно красив, какое у него гладкое лицо, какие светлые волосы. Черты лица, подтянутая фигура были почти совершенны.

— Мистер Колтер, полагаю.

Сет удивился, что Терону знакомо его имя.

— О да, мистер Колтер, я знаю, кто вы. Я, откровенно говоря, следил за всеми вашими приключениями на золотых приисках. Должен одобрить ваши действия: это мудро — покупать здесь землю. Я уверен, что вы скоро станете очень богаты.

— Вы имеете преимущество передо мною, мистер Шоу. Я о вас не знаю ничего.

— Пожалуйста, садитесь. Все, кто был или жил рядом с Морган, разумеется, наслышаны о чудесном великане по имени Сет Колтер. — Голос его звучал слегка саркастически.

Терон подошел к дубовому, очень старинному секретеру с глубокой красивой резьбой. Он нажал ручку, дверца опустилась и стала полкой, поддерживаемой двумя цепочками тонкой работы.

— Не хотите ли чего-нибудь выпить, мистер Колтер? Может быть, коньяку?

Сет кивнул, и Терон вручил ему наполненный хрустальный бокал. Оба помолчали, смакуя напиток.

— А теперь скажите, чем я могу быть вам полезен в столь приятный день?

Глаза Терона смотрели холодно: вот из-за этого человека так рыдала Морган, из-за него была готова умереть. Сет Колтер не оценил ее преданности, швырнул обратно ей в лицо, использовал эту преданность против нее.

— Я хотел бы увидеться с моей женой.

Терон поставил свой бокал на стол и подошел к окну, сцепив руки за спиной. Он должен сдерживать себя. Этот… кентуккийский прощелыга, ничуть не смущаясь, вошел в его дом и потребовал встречи с женой. А где, черт возьми, он был, когда она так нуждалась в нем? Он не был с ней даже во время родов. Малыш Адам! Сет, наверное, даже не подозревает, что у него есть сын. Он, конечно, недостоин иметь такого сына, как Адам.

Терон сделал глубокий вдох и обернулся к Сету:

— Мистер Колтер, по моему мнению, вы потеряли все права на вашу жену.

Сет повертел в пальцах бокал с коньяком, затем холодно улыбнулся и ответил:

— То, что вы сказали, ваше мнение. А то, что происходит между мной и моей женой, касается только нас.

Сет был совершенно спокоен.

— Морган была некоторое время моим близким другом, и то, что касается ее, касается и меня. Полагаю, вы потеряли право на главное место в ее жизни.

Сет, нахмурившись, смотрел в бокал:

— Вы правы, мистер Шоу. Я очень перед ней виноват. Я поступил с ней скверно, отвратительно. Поэтому я хочу начать все с начала. Я хочу сказать ей что-то такое, что должен был сказать давно. Наши неприятности — результат, главным образом, самого обычного недоразумения.

— О, так, значит, вы наконец опомнились и устремились в объятия своей жены. Что ж, Колтер, вы опоздали. Почти на два года. Морган уехала.

Сет вскочил с места:

— Уехала? Где она?

— А вы думали, что она по-прежнему живет здесь и терпеливо ждет, пока вы решите, нужна она вам или нет?

Сет тяжело, неуклюже сел и поставил бокал на стол. Потом тихо сказал:

— Во всем виноват я один. У меня всегда был такой несдержанный характер. Мне уже тридцать пять, а я еще не научился владеть собой. Я никогда не любил женщину так, как сразу полюбил Морган, только встретившись с нею. И я не мог вынести мысль, что она меня не любит. Я просто-напросто впал в дикую ярость.

Вы упомянули о моих вкладах. Но я делал их для Морган. Некоторое время назад я понял, что люблю ее несмотря ни на что. Даже если она работала в… борделе. Даже если она ваша любовница. Я решил, что если она продается, то я куплю ее. И я стал делать деньги.

Сегодня я узнал, каким был дураком и какое зло причинил Морган. Она должна бы меня возненавидеть, я знаю, что должна, и я это заслужил. Но я все еще люблю ее. — И он взглянул на Терона, который продолжал стоять у окна. — Я хочу загладить свою вину. Как бы долго ни пришлось ждать. Я хочу ей доказать, что я действительно ее люблю. — Он опустил взгляд. В комнате стало тихо.

Терон сел напротив Сета:

— Морган уехала вскоре после вашего… э… визита.

Сет передернулся от неловкости и отвел глаза.

— Она сказала, что ненавидит вас. Но мне кажется, вы ей нужны. Теперь она живет на ранчо «Три короны», принадлежавшем ее отцу.

Сет взглянул на Терона.

— Да, мне это ранчо известно:

— Она живет там с неким кузеном-опекуном, сыном отцовского компаньона, очень приятным молодым человеком, который, по-моему, с каждым днем ей нравится все больше.

Сет внимательно посмотрел на Терона.

— И если вы хотите ее вернуть, вам, полагаю, надо спешить.

Оба встали лицом к лицу.

— Знаю, что я не заслуживаю вашего расположения, но я вас благодарю и благодарен так за то, что вы о ней заботились.

— Я после того ночного прихода долго вас разыскивал, хотя Морган не хотела и слышать вашего имени. Но когда я узнал, где вы, она была уже в Нью-Мехико.

— Мне надо многое успеть сделать, прежде чем я смогу уехать из Сан-Франциско. — Он взял руку Терона: — Вы не пожалеете, что доверились мне. Я знаю, вы ее настоящий друг.

Сет вышел, а Терон проводил его взглядом. Он не был уверен, что поступил правильно. Морган жила счастливо на ранчо с Гордоном и Адамом. Он не знал, надо ли нарушать это безмятежное существование. Но он знал, как велика была ее любовь к Сету. А кроме того, теперь есть Адам. И что бы там ни было, но Адам — сын Сета, и Сет вполне достоин того, чтобы хотя бы увидеть мальчика.

Он улыбнулся. Хотелось бы ему тоже увидеть лицо Сета, когда тот узнает, что у него есть сын. А также — лицо Морган, когда она встретится с Сетом! И он громко рассмеялся. Ради этого, наверное, стоило бы совершить путешествие в Нью-Мехико. Но он тут же содрогнулся. О Нью-Мехико даже думать страшно, не то что туда ехать. И как только люди могут и желают жить в таких условиях?

Однако надо приниматься за работу. Миссис Осборн нужны новые драпри. Да Морган бы просто с ума сошла — они были нескольких оттенков ненавистного ей пурпурного цвета, и фигуры, вытканные на них, напоминали скорее химер, чем молодых дам. Да, ему все еще не хватало едких, острых замечаний, которые в таких случаях отпускала Морган, а также того всеобщего воодушевления и внимания, которые возникали при одном их появлении.

* * *

Потребовалась неделя, чтобы Сет привел свои дела в порядок. Он нашел молодого юриста Тима Брэдбери, который, попробовав себя в качестве золотоискателя, заполучил устойчивое отвращение к приискам. Сет стал его первым клиентом. С помощью Сетевых вкладов он смог начать свою частную практику. Тим был очень благодарен Сету, а чтобы упрочить эту благодарность, Сет подарил ему право на часть арендной платы и некоторый процент с продажи всех своих земельных участков. Прибыль Тим должен был перечислять в банк в Санта-Фе.

Теперь душа его была свободна от деловых забот. Все свое внимание он мог отдать жене.

Глава девятнадцатая

Морган была приятно удивлена, увидев жилой дом на ранчо «Три короны». Это был окруженный карликовыми соснами огромный особняк, построенный в испанском стиле.

— Ну, что ты о нем думаешь? — спросил ее Гордон, когда они смотрели на дом с холма.

— Ведь это же настоящий особняк. Сколько в нем комнат?

— Я их никогда не считал, но у тебя здесь вся жизнь впереди, успеешь сосчитать.

Внутреннее убранство дома показалось Морган еще прекраснее, чем внешний вид. Комнаты первого этажа были большие и полны воздуха. Они выходили окнами в обширный двор, в середине которого располагался выложенный черепицей бассейн.

Среди деревьев и цветущих кустов виднелись каменные скамейки и статуи.

— Он спит, — сообщил Гордон, уложивший Адама спать. — А теперь пойдем, ты познакомишься со слугами, и мы будем обедать.

— Слугами? — рассмеялась Морган. — Но я же привыкла большую часть домашней работы делать сама.

— Но это твой дом, и здесь, если захочешь, ты можешь целый день сидеть сложа руки и угощаться шоколадками.

— Шоколадками! Ах, где ты был, когда я вынашивала Адама.

Гордон удивился было, а потом улыбнулся:

— О да, Джейк рассказывал о твоих причудах по части еды.

Слуги выстроились в коридоре внизу у лестницы.

— Это Розелль, наша повариха. Мартин — наш дворецкий и управляющий всеми делами. Вот Кэрол. В ее ведении комнаты наверху. Доначьяно — наш грум. Магда — сестра Кэрол, она приходит помогать в уборке комнат первого этажа.

Морган всем пожала руку. Розелль и Мартин были супругами и работали в доме с тех пор, как он был построен. Кэрол оказалась молодой девушкой, ей еще не было двадцати, очень некрасивой и довольно застенчивой. Доначьяно был просто еще мальчик лет двенадцати-тринадцати. Позднее Морган узнала, что Гордон стал его опекуном, после того как родители мальчика утонули два года назад.

Гордон проводил ее в смежную с холлом комнату. Это была столовая. Здесь стояли огромный сосновый стол и, по крайней мере, двенадцать массивных стульев из того же дерева. Стол был накрыт белой как снег льняной скатертью и уставлен прекрасным французским фарфором и хрусталем. Тяжелое столовое серебро было украшено затейливой резьбой.

— Гордон! Но это же великолепно! Гордон улыбнулся: он и сам любил жизнь с удобствами.

— Розелль — отличная повариха, и, думаю, ты оценишь ее искусство, — он поднял бокал охлажденного шампанского: — За твой новый дом, Морган. Надеюсь, ты найдешь здесь покой и счастье и останешься здесь… навсегда.

Она улыбнулась:

— Надеюсь, ты окажешься прав.

К концу обеда Морган почувствовала, что силы ее на исходе. Гордон обнял ее и повел наверх, в ее комнату. Это была настоящая дамская спальня, с кружевным покрывалом на постели. Одеяла были откинуты, и можно было видеть подушки с кружевными прошивками. На постели лежала приготовленная ночная рубашка. Гордон ушел. Она быстро разделась и заснула.

Гордон помедлил за дверью.

— Я люблю тебя, Морган, — прошептал он.

Морган проснулась от звонкого смеха. За дверью спальни смеялся Адам. Она быстро набросила халат и пошла узнать, в чем дело. Адам сидел у Мартина на плечах, весело колотил его игрушечной деревянной лошадкой по голове и кричал:

— Есть, есть!

За Мартином стоял Гордон.

— Морган, мы разбудили тебя. Очень сожалею, но Адам проснулся и очень забеспокоился, увидев себя в незнакомой обстановке.

Морган улыбнулась своему брызжущему энергией сыну.

— Спасибо, Мартин, за то, что позаботились об Адаме, — она протянула руки, и Адам кувыркнулся в объятия матери, едва не опрокинув ее своей тяжестью.

Мартин пошел вниз, потирая голову.

— А где комната этого маленького чудовища? — Морган любовно улыбнулась сыну, любуясь двумя глубокими ямочками на щеках. — Чувствую я, что здесь его будут еще больше баловать, чем на колтеровском ранчо.

Гордон улыбнулся и повел ее в комнату Адама.

Одевая мальчика, она огляделась. Комната была заполнена игрушками и детскими портретами. Когда мальчик был одет, Гордон помог ему сесть на большую игрушечную лошадь-качалку.

Морган стала рассматривать портреты — на всех была изображена маленькая девочка. Морган вопросительно взглянула на Гордона.

— Ты не узнаешь ее?

— Но… это я, да?

— Да, это все ты. А игрушки тоже были когда-то твоими. Когда отец и дядя Чарли построили дом, он развесил в комнате твои портреты. Она стала чем-то вроде святилища. Твой отец часами просиживал здесь. Иногда, получив письмо, он здесь запирался на целый день. Я рад, что теперь комната вновь ожила.

Морган засмеялась.

— Ну, когда рядом Адам, уже не приходится скучать или страдать от тишины. Адам! — Она попыталась перекричать его восторженные вопли, так он радовался лошадке. — Пойдем есть.

Адам моментально стих и послушно слез с лошади. Гордон очень удивился, а Морган объяснила:

— «Есть» для Адама волшебное слово. Гордон взял на руки Адама и понес з столовую. Морган надела плотное платье из простой хлопковой ткани, подчеркивавшее достоинства ее фигуры, и тоже вышла в столовую.

После завтрака Розелль попросила разрешения взять Адама к себе на кухню. Морган согласилась, и пока Гордон занимался делами ранчо, осмотрела дом и сад.

Мартин смотрел за Адамом, предвосхищая каждую его просьбу. Когда мальчик стал тереть глаза, Морган отнесла его в детскую.

Вернулся Гордон и предложил Морган отправиться на верховую прогулку, чтобы осмотреть ранчо. Они поехали вдоль берега небольшой реки, и Морган нашла идеальное место для пикников под сенью тополей. Спешиваясь с гнедой кобылы, она зацепилась платьем за седло и едва не упала. Гордон подхватил ее на руки и крепко обнял.

— Уверен, что этот момент — самый лучший за весь нынешний день.

— О Гордон, — засмеялась она, отступив на шаг. — Вечно ты меня вот так поддразниваешь… — и оборвала себя, не закончив фразы.

Гордон смотрел на нее, не улыбаясь:

— Поверь, Морган, я говорю серьезно.

Она отвернулась, чтобы он не заметил ее недоумения и замешательства. Нет, она к этому еще не готова. Слишком еще много значит для нее Сет. Когда воспоминание о нем потускнеет, тогда, может быть, для нее начнет существовать другой мужчина.

Они обедали с Гордоном одни, при свечах, и Морган чувствовала себя с ним легко и свободно.

— За мою маленькую прекрасную названую кузину, которая превратилась в еще более прекрасную женщину, — и он чокнулся с ее бокалом.

Рано утром Морган услышала голос Адама в коридоре. Она открыла ему дверь, и опять легла в постель, глядя, как сын топает по комнате, рассматривая коврики, трогает склянки и баночки на туалетном столике и барабанит в дверь комнаты, смежной со спальней.

— Там никого нет, Адам.

Однако дверь приоткрылась, и Морган увидела Гордона.

— Это был кабинет твоего дедушки, но теперь здесь никто не бывает, — сказал Гордон Адаму. Морган подтянула простыню к плечам.

— Ты не против, если я возьму Адама сегодня с собой? Я хочу показать ему ранчо, а рабочим — мальчика.

Морган села в постели. Простыня упала с плеч. Гордон воспринимался ею как старший брат.

— Гордон, ты же его не знаешь. Иногда мне самой не под силу с ним справиться. Взяв его, ты не сможешь заняться делами.

— Предоставь это мне. Если ты не возражаешь, я возьму его.

Гордон вышел, но вскоре вернулся с маленьким сомбреро в руке. На шляпе была расшитая бусами лента.

— Я ее купил в Санта-Фе. Надеюсь, подойдет.

Адаму очень понравилась новая шляпа, он запрыгал от радости, глядя на себя в большое туалетное зеркало, а ночная рубашка составляла со шляпой неописуемо смешной контраст.

— И ты думаешь, что сможешь выдержать его проделки целый день? — засмеялась Морган.

Вместо ответа Гордон поднял смеющегося мальчишку на руки:

— С удовольствием. А теперь, мой маленький ковбой, надо надеть другие штанишки.

Морган слышала радостные крики мальчика, пока его несли по коридору в детскую. Она откинулась на подушки. Да, подумала она, все это очень приятно. И здесь так спокойно. Здесь никакие воспоминания не терзают ей душу. Да и Гордон — чудесный человек, и было бы очень кстати в него влюбиться. Да, очень хорошо бы.

В отсутствие Адама Морган нечем было заняться. И, как всегда, ее потянуло на кухню. Розелль удивилась, когда Морган, засучив рукава, стала месить тесто для хлеба. И вскоре они забыли о том, что одна — хозяйка, а другая — служанка. Они были просто женщины, которые вместе готовили еду и болтали.

— Гордон всегда был такой одинокий, с самого детства. Сердце за него иногда кровью обливалось.

— Одинокий? Но он совсем не кажется печальным.

— Да, он скрывает это, все смеется и шутит, но нелегко было ему расти без матери.

— А его мать когда-нибудь была при нем?

— Нет, она вскоре после его рождения ушла к своему племени. И, несмотря на шутки, Гордон очень серьезно относился к своим родичам — команчам. Но он никогда не жил с ними подолгу. Однажды, он еще совсем маленький был, пришел его дядя навестить Гордона, и мальчик был с ним две недели. Этот дядя-индеец научил его одеваться, как команчи, и сказал, что надо гордиться своей индейской кровью. Гордон очень расстроился, когда однажды утром дядя ушел. А теперь он очень расстраивается, когда думает, как белые плохо обращаются с индейцами. — Розелль искоса взглянула на Морган. — А люди на ранчо стараются не думать, что он наполовину индеец. Им не нравится быть под началом индейца.

Морган понимающе кивнула.

Так как Гордона и Адама не было дома, ей предстоял ленч в одиночестве. Поэтому она села за стол в кухне вместе с Розелль и Мартином, хотя те еще стеснялись ее.

Потом она поднялась к себе, чтобы вздремнуть. Почему-то она неотступно сегодня думала о Сете. Сняв платье, она вдруг словно почувствовала его руки на своем теле. Воспоминание причинило боль.

Гордон вернулся домой с уставшим, загоревшим Адамом. Радуясь, что теперь ей есть чем заняться, Морган искупала ребенка и стала надевать на него чистую ночную рубашку, но она даже застегнуть ее не успела, а он уже спал. Целуя сына в щеку, она опять подумала, как же Адам похож на отца. И стала бранить себя за то, что все время думает о Сете.

За обедом Гордон был особенно весел и оживлен:

— Ты бы посмотрела на них! Никогда не видел, чтобы взрослые мужчины так глупели при виде ребенка и так с ним носились. Весь день напролет сюсюкали. Особенно Колхаун: «Не хочешь ли немножечко покататься на лошадке?» Но Адам только смотрел и молчал. И ни к кому не пошел на руки. Все время был со мной. — И глаза Гордона горделиво блеснули.

Гордон взял руку Морган в свою.

— Даже высказать тебе не в состоянии, как я рад, что ты здесь. Я годами слонялся в одиночестве по этим громадным пустым комнатам. Иногда я спал в амбаре, только бы не быть здесь одному. Здесь настоящими хозяевами были Розелль и Мартин.

Гордон поцеловал ее в щеку. Он был красив, почти всегда улыбался, и Адам его обожал. «Чего же мне еще?» — спросила она себя. Его поцелуй не заставил ее вздрогнуть от желания, как бывало, когда ее целовал Сет. «Да не сравнивай ты их!» — крикнула она себе. Она легла в постель и снова подумала о том, как было бы хорошо и спокойно, полюби она Гордона.

* * *

Она стала привыкать к жизни и распорядку в этом доме, и если и не была безумно счастлива, то во всяком случае довольна. Часто днем Гордон увозил Адама с собой, а вечером развлекал ее, рассказывая, как работники на ранчо пытались переманить у него Адама. И, судя по его рассказам, это им никогда не удавалось.

Когда Адама не было долго, Морган проводила все утро на кухне, а после ленча ездила верхом, совершенствуя свое мастерство. Часто она брала Адама с собой на прогулку, и они съедали свой ленч на берегу речушки. Все здесь напоминало ей то местечко на колтеровском ранчо, куда она часто отправлялась с сыном. Здесь было только больше зелени.

Она прожила на ранчо «Три короны» уже три месяца, когда Гордон впервые заговорил о ее разводе. Каждый день видеть Морган и не сметь обнять ее стало для него мучением. Он стремился узнать, как она относится к Сету, хотел, чтобы никакие призраки прошлого не омрачали ясную перспективу их будущего союза.

Однажды во время обеда он спросил:

— Морган, ты что-нибудь решила относительно Сета?

Морган испуганно взглянула на него. Даже при упоминании этого имени у нее начинались спазмы в желудке.

— Я не хочу о нем говорить. — Coq au vin «Петух в вине (фр.)», приготовленный Розелль, уже не вызывал у нее аппетита.

Гордон внимательно наблюдал за ней:

— Ты подумаешь о разводе? Развод. Это означает разлуку с Сетом, отцом Адама, навсегда. Надо, однако, быть разумной.

— Да, наверное, следует развестись. Но я же не знаю, где сейчас Сет. И уверена, прежде чем начинать… дело о разводе («какое противное слово»), надо его найти.

— Тогда я обращусь к Джону Брэдли, и посмотрим, что можно будет предпринять.

Обед завершился в молчании. Кофе им подали во внутренний дворик. Морган погрузилась в собственные мысли. Почему мысль о разводе кажется ей такой неприятной? Потому что заставляет признать себя неудачницей? Она пыталась сама себя убедить, что подобная мысль просто нелепа, но в глубине души знала, что это правда. Она потерпела поражение. Хотя, конечно, не по своей вине. Во всем виноват Сет. Сет и его характер.

— Еще кофе, Морган? — прервал ее раздумья Гордон.

Он понял, что предстоит нелегкая борьба. Морган сказала, что ненавидит мужа, но он видел по ее глазам, что это неправда. Что-то нужно делать.

Когда Морган и Адам прожили на ранчо «Три короны» полгода, Гордон решил устроить большой прием и пригласить соседей для более близкого знакомства.

Морган видела очень немногих, да и мало их было в этих слабонаселенных местах. Она обрадовалась новым хлопотам, с удовольствием варила, пекла и украшала дом. А Гордон каждый вечер возвращался домой, к ней и Адаму, чувствуя себя очень счастливым. Впервые в жизни он не был одинок. И счастье его было бы полным, если бы иногда он не замечал во взгляде Морган тоску.

Глава двадцатая

Именно в этот день, на который был назначен большой прием. Гордон увидел, как по дороге к ранчо едет всадник. Он легко и прямо держался в седле, и весь его вид внушал необыкновенное доверие. Гордон с интересом наблюдал за приближавшимся незнакомцем. Эго был явно не какой-нибудь бродяга. Он оказался старше, чем представлялось на расстоянии.

— Мне сказали, что вы здесь хозяин, — голос у незнакомца был низкий, бархатистый и очень приятный.

— Да, так оно и есть. Меня зовут Гордон Мэтьюз. — Рука Гордона, протянутая для пожатия, утонула в ладони незнакомца. Ладонь была загрубевшей и мозолистой.

— Дэйв Блейк.

Незнакомец улыбнулся, и Гордону показалось, что он увидел в этом человеке что-то знакомое.

— Я ищу работу.

— А что вы умеете? — Гордон уже знал, что наймет этого человека, даже до того, как услышал ответ.

— Я управлял отцовской плантацией на Востоке и работал почти шесть лет в здешних местах. Гордон улыбнулся:

— Я всегда найду работу для хороших рук. Считайте, что вы наняты. Вон там Бойд, мой управляющий. Он вас приставит к делу. — И посмотрел, как незнакомец повернул лошадь и поехал в указанном направлении. Нет, что-то очень знакомое есть в том, как он взмахивает руками, перебирая поводья. Но нет, он не может вспомнить, где уже видел этого человека.

Весь день Гордон наблюдал, как Дэйв работает. Тот был не похож на большинство новичков. Ему не надо было указывать что следует делать Впечатление было такое, что он уже несколько лет работает на ранчо. Другие работники сразу же отнеслись к нему доброжелательно, им понравилось, как спокойно и деловито он присоединился к ним. Но они все же держали его на расстоянии и не забрасывали вопросами о прежнем житье-бытье.

В конце дня Гордон нашел нового работника:

— Дэйв, я наблюдал сегодня за тем, как ты работаешь, и хочу сказать: добро пожаловать в «Три короны».

Дэйв улыбнулся своему нанимателю, и снова Гордон увидел что-то очень знакомое.

— У нас сегодня в доме небольшая вечеринка. Приглашаются все. Много будет пива, и закусок, и всякой еды.

Дэйв рассмеялся, смех у него был низкий, грудной:

— Боюсь, что еды у вас не хватит. После такого рабочего дня я могу лошадь съесть и даже с подковами. А по какому случаю вечеринка?

— Вот уже полгода со мной живут Морган и Адам, и для меня эти шестьмесяцев очень счастливые.

— Вечеринка по случаю того, что в вашем доме поселились двое мужчин?

Гордон как будто его не понял, но потом широко улыбнулся:

— Приходи, познакомишься с моими гостями. Думаю, что ты будешь приятно удивлен.

И повернул лошадь к дому. «Вот удивится Дэйв, что Морган — не „мужчина“», — подумал он.

Адам как раз спускался по лестнице, когда увидел Гордона. Морган следовала по пятам за малышом. Мальчик спрыгнул со ступеньки, зная, что Гордон успеет его подхватить. Гордон прижал Адама к себе и оглядел Морган.

Она была прекрасна. Она только что вымыла волосы, и, еще влажные, они ниспадали на плечи и спину.

— Как-нибудь он вот так спрыгнет и промахнется. Как прошел день, Гордон?

— Теперь, когда я дома, можно сказать, что день прекрасен.

Он поцеловал Морган в щеку, спустил на пол Адама, и все трое вышли во двор, чтобы посмотреть на приготовления к вечеру.

— А я сегодня нанял нового работника.

— Да?

— И знаешь, очень странно. Гордон проговорил это с набитым ртом и Морган строго на него взглянула:

— Гордон, перестань есть печенье. Я их разложила в определенном порядке. А ты его нарушаешь. А что странного?

— Я уверен, что никогда не встречался с ним, но у меня такое чувство, словно я его знаю. Его походка и то, как он движется, мне кого-то напоминают.

— Ну, это воображение.

— Да, наверное, ты права. Пойду переоденусь. А ты останешься в этом? — И он взглянул на повседневное платье.

— Не глупи. У меня есть платье, которое ты еще ни разу не видел. Оно из итальянского шелка и просто великолепно.

— На тебе все выглядит великолепно.

Морган с улыбкой посмотрела ему вслед. Гордон такой приятный человек. Удивительно, как это она до сих пор в него не влюбилась.

Дэйв вошел в амбар и прислушался к разговору мужчин.

— А у нее есть на что посмотреть, правда?

— У меня бриджи сами соскакивают, когда она проезжает верхом на своей кобылке.

— Если бы добрая фея исполнила мои три желания, я бы три раза пожелал стать ее седлом.

— Да нет, я бы с удовольствием стал ее лошадкой. И чтобы она ездила на мне кверху спинкой.

Раздался взрыв смеха. Никто не заметил, что тихо вошел новый работник. И никто не заметил его отсутствия, когда все отправились на вечеринку.

Дэйв вернулся в амбар, не спеша вымылся с ног до головы и переоделся. Сюртук и брюки сидели на нем плотно, подчеркивая пружинистые мышцы. Шелковая рубашка оттеняла темный, крупного плетения жилет. Он не спешил. И когда наконец направился к дому, вечеринка была в самом разгаре.

Когда Морган спустилась по лестнице, Гордон едва не задохнулся от восторга. Еще никогда в жизни не видел он такой прекрасной женщины. Шелковое, изумрудного цвета платье бросало отблеск в глаза, и они казались того же оттенка. Пышные, густые локоны были высоко зачесаны кверху, лишь некоторые свободно ниспадали на плечи и струились по спине до талии. Высокая прическа открывала маленькие, изящные уши, в которых при каждом ее движении сверкали крошечные бриллиантово-изумрудные сережки. Платье открывало плечи и имело низкий вырез на груди.

— Морган, ты еще красивее, чем я считал. Я даже не знаю, что тебе сказать.

— А тебе нравится моя прическа? — Она повернулась, и он потрогал мягкий локон.

— Замечательная прическа! Я никогда в жизни не видел таких густых волос. — И он взглянул недоверчиво. — Это все действительно твои собственные?

Морган хихикнула:

— Сэр, это невежливо спрашивать даму, что у нее свое, а что поддельное.

Гордон так и ел глазами ее соблазнительные формы.

— Ну, во всяком случае, в подлинности кое-чего можно не сомневаться.

Морган рассмешил его комплимент.

— Так мы пойдем?

Гордон взял ее за руку и склонился над ней.

— И пахнет от тебя хорошо. — Он дотронулся губами до ее щеки и затем ожидающих поцелуя губ. Поцелуй был нежен, тих и очень приятен. Морган улыбнулась ему в ответ. Поцелуй очень-очень приятен, и, может быть, она полюбит Гордона в конце концов.

Все глаза устремились на них, когда они вышли во двор. И Гордон в тысячный раз пожалел, что, составляя завещание, ее отец не повелел дочери выйти замуж именно за него, Гордона. Он ясно на это намекнул, но дядя Чарли рассмеялся и сказал, что времена феодальных браков давно прошли и что и так его завещание ставит дочь в сложное положение. Он, кроме того, хотел, чтобы Морган могла выбирать жениха из нескольких претендентов.

Морган эта вечеринка чересчур напоминала ту, в доме Монтойя. Пары, все незнакомые, мямлили неразборчиво вежливые замечания, когда Гордон представлял Морган. Его просто-напросто распирало от гордости.

Ей было хорошо с ним, ей было удобно и приятно опираться на его руку.

Морган мало кого знала из работников на ранчо, она видела их только на расстоянии. И кроме пожеланий «доброго вечера» ни Гордон, ни она, увлеченные друг другом, ничего не слышали и не замечали.

Морган уже выстояла в полном параде несколько часов. И наверное, уже в тысячный раз сказала «благодарю вас». Лица присутствующих как бы сливались в одно, и она уже давно не пыталась запомнить имена. Она подумывала, не подняться ли в спальню, проверить, как там Адам, хотя уже дважды использовала этот предлог, чтобы на время ускользнуть.

Она улыбнулась толстой женщине в пурпурном шелковом платье. «Господи, как же я ненавижу этот цвет!», — подумала она. Тут она увидела, что к ней идет Гордон. Может быть, он позволит ей уйти совсем.

— Дэйв! — позвал Гордон. — А я думал, что вы не пришли. Я хочу, чтобы вы познакомились с одним из тех «мужчин», в честь которых я устроил вечеринку. Помните, я сказал, что удивлю вас. — Морган, рад тебе представить нашего нового работника, которого я нанял сегодня. Это Дэйв Блейк. — Гордон посмотрел выжидательно на Дэйва:

— Дэйв, это Морган Колтер.

И резко обернулся, услышав звон разбитого бокала. Лицо Морган побелело. Она не сводила с Дэйва глаз.

— Морган, что такое? Ты знаешь Дэйва? — В его голосе звучал страх.

— Нет, не думаю, что мы имели удовольствие быть знакомы раньше.

— Может быть, я напоминаю миссис… Колтер кого-то, кого она знала прежде.

— Это так, Морган? Тебе Дэйв кого-нибудь напоминает?

Морган стояла молча, не отводя от него взгляда.

— Полагаю, мне надо отвести Морган наверх. Что-то, связанное с вами, взволновало ее.

— Пожалуйста, конечно. Я очень сожалею, что доставил вам беспокойство, миссис Колтер. Может быть, вы простите меня, когда убедитесь, что я совсем не тот, за кого вы меня приняли. Покойной ночи.

И он смотрел, как Гордон уводит Морган. Гордон поднял ее на руки и положил на постель. Волосы рассыпались у нее на подушке.

— Морган, что случилось? Ты знаешь этого человека? Или он тебе кого-то напоминает?

— Да, — ответила она хриплым шепотом.

— Кого?

— Сета.

От волнения он едва услышал ответ. Сета! Господи Боже! Он опасался, что она все еще любит мужа, но если она вот так восприняла встречу с человеком, всего лишь похожим на него!

— Я пришлю Кэрол, чтобы она помогла тебе раздеться. Больше тебе не нужно спускаться вниз. Когда все уйдут, я поднимусь к тебе.

Пришла и ушла Кэрол. Морган в ночной рубашке лежала в постели. Прошло немало времени, прежде чем к ней вернулась способность думать. Потрясение, которое почти лишило ее дара речи, начало ослабевать.

Здесь Сет! Она не видела его с той самой ночи, когда он пробрался в дом Терона. Ужасная ночь. Он обвинил ее в… Но она не хотела думать, в чем он ее обвинил. Не хотела вспоминать. Что ему понадобилось здесь?

Испытанное ею потрясение было болезненнее, чем можно было ожидать. Она надеялась, что, живя с Гордоном, сумеет забыть Сета. Но она не успела. Ей нужно было больше времени, чтобы узнать Гордона и забыть Сета.

«Он не должен был так со мной поступать!» Слезы, навернувшиеся на глазах, увлажнили щеки. Она заплакала.

«Мы с Адамом здесь счастливы. У меня теперь есть дом. Почему он не может оставить нас в покое?»

Она вытерла слезы. Мысль пришла ей в голову: она не позволит ему сделать ее несчастной! Нет, она его больше не любит. Она узнала, что он за человек. Теперь он не сможет обольстить, увлечь ее, потому что теперь она знает цену его улыбке с ямочками на щеках. Она сумеет со всем этим справиться. Она не станет обращать на него никакого внимания!

Она села в постели и улыбнулась. Он назвал ее «миссис Колтер». Ладно, мистер Блейк, а для меня вы будете просто еще одним наемным рабочим, вроде Бойда. Никакой любезности, послаблений, тем более — узнавания. Если он приехал по злобе, чтобы наказать ее за прегрешения, которые она, как он считает, совершила, его ждет большой сюрприз. Она больше не позволит ему расстраивать ее. Он потерял над ней власть.

Она ответила на стук в дверь. Беспокойство Гордона исчезло при виде ее улыбки.

— Ты лучше себя чувствуешь?

— Да, гораздо лучше.

— Морган, я просто хотел сказать, что Дэйв Блейк — совершенно незнакомый тебе человек. Помни, это не Сет, а другой. И физическое сходство — только случайность.

— Ты совершенно прав. Мистер Блейк — совсем другой человек. Это было просто большое потрясение, вот и все. Я даже не знаю, как это ему теперь объяснить. Бедняга! Он подумал, наверное, что я сошла с ума.

Гордон похлопал ее по руке. Он все еще не мог прийти в себя от открытия, что Морган так сильно любит Сета.

— Сомневаюсь. Ты слишком красива, чтобы твое поведение и любые поступки могли обидеть хоть одного мужчину.

Морган рассмеялась:

— А знаешь, было время, когда меня считали очень некрасивой!

Гордон пренебрег ее замечанием. Сама мысль об этом была слишком нелепа, чтобы ее обсуждать. Он поцеловал ее в лоб, задул свечи и ушел.

Прежде чем уснуть, Морган ясно увидела лицо Сета. Он совсем не изменился. Он был все еще очень красив.

* * *

Долго сидел Сет под звездным небом после того, как вечеринка окончилась и экипажи отбыли.

Едва не убежав в первую минуту, он в течение всего вечера скрытно наблюдал за ней. Он понял, что ей скучно. Она несколько оживлялась, когда оказывалась рядом с Гордоном, который постоянно опекал ее и следил за каждым ее движением. Очевидно, Гордон любит ее, но без взаимности. Сет не знал, опечалил его этот вывод или обрадовал. Он желал ей счастья, даже в ущерб себе, и жаждал, чтобы Морган принадлежала только ему.

А где же тот самый Адам, о котором упомянул Гордон? Он ведь сказал, что устраивает вечеринку в честь Морган и Адама. Может, она этого Адама любит? Интересно, какой он?

Сет потер затекшие ноги. Первый раунд в борьбе за Морган он явно выиграл. Чем же закончится раунд второй? Ведь это борьба не на жизнь, а на смерть.

* * *

Ранним утром Морган услышала, как Адам барабанит в дверь спальни:

— Мама, есть. Мама, есть. Лошадку.

Еще полусонная, она открыла дверь. Очень хотелось спать, и Морган побрела к постели. Но Адам ее опередил и стал прыгать на матрасе.

— Лошадку! Лошадку! — кричал он. — Гор, лошадку.

Морган не могла не улыбнуться.

— Ладно, мой разговорчивый. Это значит, что ты хотел бы покататься с Гордоном на его лошади? Адам улыбнулся: мама поняла его правильно.

— Ах ты маленький плутишка, тебе достаточно одно слово сказать, чтобы всех на ноги поставить, но только не меня.

И она схватила его за подол ночной рубашки и потянула к себе. Адам повалился на постель и засмеялся.

Услышав шум, пришел Гордон и заглянул в отворенную дверь спальни. Он засмеялся, увидев, как Морган и Адам копошатся на кровати. Но его взгляд тотчас остановился на оказавшихся обнаженными смуглых и стройных ногах Морган. На верхней губе у него выступили бисеринки пота.

Почувствовав, что в комнате есть кто-то еще, Морган обернулась. Увидев Гордона, не сводившего глаз с ее ног, она поспешно закрылась простыней.

— Гор! Лошадку! Есть!

Гордон пришел в себя как раз вовремя, чтобы подхватить на руки прыгнувшего с кровати мальчика.

— Доброе утро, — пробормотала она. Гордон широко улыбнулся:

— Доброе утро. Ты счастливый человек, Адам. Хотел бы я как-нибудь утром забраться в постель к твоей мамочке.

Морган, разинув рот, уставилась на Гордона. Никогда раньше он ничего подобного ей не говорил.

Гордон с Адамом на руках остановился в дверях и, улыбаясь, сказал:

— Тебе все-таки лучше закрыть рот, Морган, хотя он у тебя и красивый.

Когда она спустилась вниз, Гордон уже одел Адама, взял с собой хлеба и сыра и уехал с мальчиком на ранчо. Она завтракала в одиночестве и старалась не помнить, что где-то поблизости находится Сет.

— Эй! Гордон Адама привез! — услышал Сет крики в амбаре.

«Ну что ж, она выбрала на этот раз весьма популярного в обществе поклонника», — подумал он.

Все бросились к выходу. Сет хотел как можно более отдалить встречу с новым поклонником Морган. Лошадь взбрыкнула, когда он сердито бросил ей на спину тяжелое седло. Конечно, Морган имеет полное право взять себе любовника, после того как он так жестоко с ней обошелся. Но ведь она ему все-таки жена!

И кто бы ни был этот Адам, ему придется побороться с Сетом за право любить Морган.

— Дэйв, вы здесь?

Сету не хотелось разговаривать с Гордоном. Наверное, хочет, чтобы я пожал этому ублюдку руку. Если это какой-нибудь красавчик, я ему раздавлю ладонь.

— Дэйв! Я хочу вас кое с кем познакомить. Это настоящий хозяин ранчо «Три короны». И его слово здесь закон.

«Вот сейчас он и получит», — подумал Сет. Он медленно повернулся, стиснув зубы, но увидел только Гордона.

— Адам! — Гордон взглянул вниз и затем себе за спину. Он засмеялся и извлек из-за спины мальчугана. — Это Адам Колтер. Как я уже сказал, он и есть истинный хозяин этого ранчо. Адам, это Дэйв Блейк.

Гордон перевел взгляд с одного на другого. Оба молчали. Мужчина и ребенок очень напряженно вглядывались друг в друга.

Гордону еще не приходилось наблюдать, чтобы мальчик был так тих и серьезен. И тут Гордон заметил сходство. Ничего удивительного, что Морган тоже уловила его.

У обоих один и тот же цвет глаз, одинаковые волнистые волосы, только у Адама они светло-золотистые. С годами они потемнеют, как у Дэйва. И когда-нибудь Адам станет таким же великаном, как Дэйв Блейк.

— Морган права.

Не отводя глаз от пронзительною детского взгляда, Сет спросил:

— В чем права?

— Морган сказала, что вы похожи на отца мальчика. Вас легко принять за отца и сына.

Сет взглянул на Гордона, усмехнулся, и на его щеках появились ямочки, точь-в-точь как у Адама.

— Неужели так? Ну что ж, у меня возникла настоящая симпатия к мальчику. Вы не возражаете? — и он протянул руки Адаму.

— Не возражаю, но он обычно ни к кому от меня не идет. Мы довольно близкие с ним приятели.

Но Адам не раздумывая плюхнулся в объятия отца. Сет держал мальчика, поглаживая его ручки, ножки и головку. Он улыбнулся ему, и Адам ответил такой же, словно зеркально отраженной улыбкой.

— Да, сэр, мне очень нравится этот мальчик.

Гордон выпрямился в седле.

— Ну что ж, надо работать, — холодно сказал он. «Не будь таким глупцом, — твердил он себе. — Возможно, Адам бессознательно почувствовал тягу к человеку, на которого так похож. Это еще ничего не значит». Он попытался успокоиться.

Сет с Адамом стояли в ярком солнечном свете.

«Да, сын, ты меня действительно удивил. И ты — еще один довод к тому, чтобы вернуть твою маму. Это, правда, будет нелегко», — подумал Сет.

Адам улыбнулся отцу и коснулся ручкой его щеки:

— Лошадка.

Сет тоже улыбнулся и поцеловал маленькую ручку. Затем наклонился к уху ребенка и тихо прошептал:

— Ты можешь сказать «папа»?

— Пэ… пэ… — И Адам залился восторженным смехом: он всегда радовался, когда ему удавалось произнести новое слово.

— Ну вот, довольно похоже. Гордон спешился и подошел к ним:

— Адам, пойдем на лошадку?

Адам улыбнулся своему другу, но с него было довольно и Сета. Он даже не шевельнулся, чтобы перебраться на руки к Гордону.

— Пэ… пэ…

Гордон очень удивился:

— Морган все время жалуется, что, кроме нее, никто его не учит новым словам. Она обрадуется, что он теперь знает еще одно.

— Надеюсь.

Гордон взял Адама и посадил ею на седло и затем прыгнул сам, сев сзади Адама. Они подождали, пока Сет садился на лошадь. Адам посмотрел на него и вдрут протянул к нему руки. Сет подхватил его и посадил впереди на свое седло, которое было маловато для них двоих.

Гордон с усилием рассмеялся:

— Знаете, мне не так уж легко удержаться от ревности. Последние полгода Адам был мне как сын. Иногда он даже предпочитает меня матери.

Сет постарался отвечать ему беззаботно, и Гордон не заметил, как сильно тот натянул поводья.

— Не удивительно. Ведь эти полгода она была вам вроде как бы женой.

Гордон громко расхохотался:

— Хотел бы я, чтобы вы оказались правы. Так все работники думают, однако Морган сама все решает… у нее кое-какие затруднения… Это касается отца мальчика. Но со временем, как знать? Я ее не тороплю.

— Ну, я подумал, что жить в одном доме с красивой молодой вдовой, да об этом можно только мечтать!

— Да, мечтать, но и только. О!.. А Морган, кстати, не вдова. Она все еще состоит в законном браке. — И он повернул лошадь в сторону дома, но оглянулся. — Наверное, я так же глуп, как Адам. Обычно я не обсуждаю свои личные дела с работниками.

— Благодарю за доверие.

— Ну что ж, здесь мы расстанемся. Вы работаете сегодня с Бойдом, а я с другой группой. — Адам, ты поедешь со мной?

Но Адам крепче прижался к груди Сета.

— Пэ… пэ…

Гордон пожал плечами:

— Ну что ж, он прямо-таки прилип к вам.

— Да я с удовольствием. — Рука Сета лежала на колене мальчика. — И даже не могу придумать, с кем бы мне было приятнее провести день.

— Но вы просто не знаете, что вас ожидает. Когда он устанет, он действительно может быть надоедлив. Сейчас-то он веселый, но…

Сет взъерошил волосы мальчика:

— Вам незачем беспокоиться. Я позабочусь о нем, как если бы это был мой собственный сын. — И Сет, натянув поводья, направил лошадь в сторону Бойда. Маленькое тело сына, прильнувшее к его собственному, было таким знакомым, словно они знали друг друга всегда.

Работники поразились, увидев Адама в седле Дэйва, но потом решили, что это не их дело.

Весь день Сет провел с сыном. Конечно, без Адама ему было бы легче работать, но Сет слишком долго был один. Он чувствовал такое умиротворение, которое уже давно не испытывал, и решил, что в отношении Морган будет действовать не спеша, постепенно завоевывая ее доверие. Потому что теперь у него был Адам.

* * *

У Морган разыгрались нервы. Она пошла на кухню, но сразу же порезалась. Она уставилась на палец невидящими глазами, и Розелль забинтовала его. Позже, когда она вынимала горячий противень с булочками из духовки, то забыла взять ухватку и обожгла руку. Розелль мазала ей ладонь холодным маслом и велела уйти:

— Миссис Колтер, сегодня у вас здесь что-то не ладится. Гуляйте, поезжайте верхом, читайте, но, пожалуйста, держитесь подальше от кухни.

Морган сняла передник и пошла в гостиную. Розелль была права, день не заладился. Сет Колтер снова вторгся в ее жизнь. Она знала, что в это время он уже должен увидеть Адама. Что он думает о своем сыне? Может быть, он даже не понял, что Адам родился от него. Может быть, он считает, что Адам — сын Джоакина или Терона.

Она взяла с книжной полки «Джейн Эйр», быстро пробежала взглядом страницы, ей не терпелось, чтобы Джейн и Рочестер поскорее встретились опять. Читая, она вдруг поняла, что видит себя на месте Джейн, а Сета — в роли Рочестера. Она отложила книгу в сторону и стала бродить из комнаты в комнату в поисках беспорядка.

За ленчем она была одна, и это заставило ее нервничать еще больше. Она велела Доначьяно оседлать лошадь и поехала на свое любимое место у реки. Она расстелила одеяло и пожалела, что с ней нет Адама: он бы не позволил ей сидеть без дела. Подумав об Адаме, она представила их вместе — Адама и Сета. Интересно, что почувствовал Сет, видя, как его сын отдает предпочтение Гордону?

Было жарко, в воздухе носились стрекозы и множество каких-то насекомых. Морган сняла сапоги для верховой езды, чулки и пошевелила большими пальцами ног, чтобы они отдохнули. Вскоре она уснула.

Она проснулась, когда солнце уже садилось. Ей уже давно надо было вернуться. Она торопливо попыталась заколоть волосы в прежнюю аккуратную прическу, но вскоре отказалась от намерения, вынув из волос шпильки и ленту, сунула их в карман.

Подъехав к дому, она бросила поводья Доначьяно и побежала к дому.

Морган была уже почти на крыльце, когда чья-то рука схватила ее сзади за волосы. Она обернулась и увидела блестящие голубые глаза. Это был Сет. По ее спине побежали мурашки. Их взгляды встретились, они видели только друг друга, забыв обо всем на свете. Сет гладил ее по шее. Его пальцы нежно касались кожи. У Морган невольно закрылись глаза.

Прошло какое-то время… Она очнулась. Сет глядел на нее с хитрой, лукавой улыбкой. Она отпрянула, но он легко ее удержал.

— А, вот вы где, Дэйв. А я недоумевал… Гордон замолчал, увидев Морган. Сет опустил гладившую ее волосы руку.

— Миссис Колтер наткнулась на нас, когда бежала из конюшни.

И только тогда она увидела Адама на руках у отца. Мальчик спал, доверчиво положив голову на плечо Сета. Морган бросила удивленный взгляд на Гордона.

— Да, понимаю, что тебя удивляет. Все это очень странно. Никогда не видел, чтобы Адам так к кому-нибудь тянулся, как к Дэйву. Он провел весь день с Дэйвом. хотя я много раз звал малыша к себе. Они так смотрели друг на друга, словно очень близко знакомы.

— Боюсь, что мальчик устал. Если вы покажете, где его комната, я отнесу его в постель.

Улыбка Сета привела Морган в ярость, и только потому, что тот понравился Адаму. Ну, Адам — всего-навсего маленький мальчик. Он не знает, как много на свете неправды и лжи. И она улыбнулась в ответ ледяной улыбкой.

— Мистер Блейк, вас ведь так зовут? Я вполне способна уложить собственного сына в кроватку. — Она взяла спящего ребенка на руки, стараясь при этом не касаться Сета, и понесла его в дом.

Гордон не ожидал от нее столь нелюбезного обращения с кем-либо.

— Дэйв, я должен перед вами извиниться за Морган. Никогда не думал, что она может быть груба. На самом деле она очень доброжелательна.

— Все в порядке. Просто я, наверное, ей не понравился.

— Я у вас в долгу за вашу заботу об Адаме. Я знаю по себе, как трудно одновременно работать целый день и в то же самое время присматривать за малышом. Приглашаю вас на обед. Между прочим, управляющий говорит, что работаете вы как зверь и что понимаете толк в работе.

— Ну, значит, я лажу с животными и детьми намного лучше, чем с женщинами.

И они дружно рассмеялись.

— А я к тому же верю Адаму. Если ему кто-нибудь нравится, значит, все в порядке. Ну что ж, пойдемте мыться.

* * *

Морган начала раздевать мальчика. Он был грязный, его надо было бы выкупать, но она не хотела его будить. Она вымыла ему лицо и руки и начала надевать на него ночную рубашку. Он нахмурился, и ресницы затрепетали, когда она нечаянно дернула его за руку.

«Черт возьми Сета! Почему он вернулся? А теперь, когда он увидел Адама, он, очевидно, никогда не даст мне развода. И никогда я не смогу жить своей собственной жизнью.

Может быть, ему нужны деньги, те самые, что она обещала заплатить, если он женится на ней?»

Но ей как-то не верилось, что он вернулся по этой причине. Она уложила Адама, подоткнула одеяло и поцеловала ребенка.

Она пошла к себе, чтобы переодеться к обеду, и выбрала прозрачное платье цвета морской воды, подарок Терона. Он его выбрал в тон старинным выцветшим гобеленам в ее спальне. Она стала укладывать волосы, закалывая их шпильками, но потом передумала и оставила их распущенными, только подвязала лентой под цвет платья. Как раз так, как любит Розелль, подумала она, рассматривая себя в зеркало. И Сет тоже. Нет! Нельзя об этом думать.

Сегодняшний вечер принадлежит Гордону. Она будет с ним особенно мила. Она забудет Сета, забудет его смеющиеся глаза, его прикосновение. Да, сегодня вечером она начнет новые отношения с Гордоном, и Сет Колтер уйдет из ее жизни навсегда.

Она стала спускаться вниз. Сегодня, во всяком случае, Сет не будет ее беспокоить. И она сможет отдохнуть душой в обществе Гордона.

— Извините, что задержалась, Гордон. Адам так устал в обществе этого отвратительного Блейка.

— Морган! — поспешно сказал Гордон. — У нас гость, мистер Блейк.

Сет лукаво смотрел на нее и слегка улыбался. На щеках появились глубокие ямки. Происходящее его явно забавляло. И прежде всего ее смущение!

— Сожалею, миссис Колтер, если общение со мной так утомило вашего сына.

— Да, я уверен, что Морган совсем не то хотела сказать, Дэйв. — И Гордон взглянул на Морган, ожидая поддержки. — Это просто…

— А вы не возражаете, если мы сядем за стол? Я просто умираю от голода. — Морган произнесла это медовым голоском и любовно взглянула на Гордона.

Гордон нахмурился. Все это было так непохоже на Морган. Что с ней происходит?

Она вошла в столовую, опираясь на руку Гордона, несколько отвернувшись о Сета.

Они ели молча то, что подавал Мартин. Сет потягивал вино и, улыбаясь, посматривал на Морган.

— Расскажите о себе, Дэйв. Вы говорили, что уже довольно долго живете на Западе?

— Да, мистер Блейк, поведайте нам, пожалуйста, о вашей жизни. С вами случалось, наверное, много очень интересного, — почти издевательски произнесла Морган.

Гордону стало неловко. Она чересчур дает понять, что Дэйв ей не понравился. Он поговорит с ней после обеда. Нельзя так обращаться с гостями.

Но Морган не обращала никакого внимания на его озадаченный вид.

— Особенно рассказывать не о чем. Последние два года я мыл золото в Калифорнии.

— На приисках! От меня ушло несколько работников. Заразились золотой лихорадкой. Одно время я даже сам хотел туда уехать.

— Но в тамошнем образе жизни нет ничего приятного. Грязный быт, а работа иногда просто невыносимо тяжелая.

— Но вам, по-видимому, она нравилась. Вы там провели целых два года. А за два года многое что может случиться, — и она бросила любящий взгляд на Гордона.

— Да, за этот срок можно создать новую жизнь.

Она знала, что он имеет в виду Адама. Он не понял, что она хотела сказать.

— Да, люди начинают новую жизнь, если со старой покончено.

Сет только улыбнулся в ответ.

— Ну, хватит, разговор приобретает слишком философский характер для моих бедных индейских мозгов.

— Индейских?

— Да, я обнародовал семейную тайну. Моя мать принадлежит к племени команчей. Но мне мало что известно о жизни индейцев. Мать оставила меня, когда я был младенцем, и вернулась к своему народу.

Морган нежно взглянула на Гордона:

— Но иногда, Небесные Глаза, ты выглядишь как настоящий индеец. — Голос у нее был низкий и ласковый.

Гордон был крайней удивлен. Со стороны, глядя на них, можно подумать, что двое влюбленных ведут понятный только им шутливый разговор. Он сдержанно засмеялся, хотя ничего не понимал.

Морган обернулась к Сету, который безмятежно улыбался. Он внимательно слушал Гордона, и Морган могла за ним незаметно понаблюдать.

Широкие плечи и мощная грудь чувствовались и под широкой рабочей одеждой. Он совсем не казался неуклюжим, хотя сидел за столом, уставленным серебром и фарфором. Он подносил к губам хрустальный бокал с удивительной легкостью, и она удивлялась его умению контролировать огромную силу, таящуюся в его большой ладони, — бокал оставался невредимым. Через ворот расстегнутой рубашки были видны светлые курчавые волосы у него на груди. Она вспомнила медово-золотистый цвет его кожи, мускулистые бедра, причудливую форму больших пальцев его ног… и вздрогнула.

— Морган, тебе холодно?

— Нет-нет, тепло. — Она старалась говорить беспечно, изо всех сил избегая смотреть Сету в глаза.

— Как называется этот десерт? — спросил Сет. Гордон вопросительно взглянул на Морган.

— Babas au rhum «Ромовые бабы (фр.)», — прошептала она.

— А да, теперь я вспомнил.

— А вы знакомы с французской кухней, Дэйв?

— Да, немного. Одно время я имел недолгую возможность наслаждаться ею и очень ее полюбил.

— Морган составляет меню на каждый день и многое сама готовит. Вы бы попробовали ее завтраки. Они просто восхитительны.

— Да, мне хотелось бы отведать завтрака, приготовленного самой миссис Колтер. — И он взглянул на нее поверх хрупкой фарфоровой чашки, которую держал в руке. Затем его взгляд опустился ниже, к ее груди.

Морган хотела было прикрыть грудь рукой, но остановила ее на полпути. Как он смеет так смотреть на нее! Она чувствует себя под его взглядом просто голой. И она посмотрела на Гордона, словно прося защитить ее от этого бесцеремонного животного. Но тот увлекся десертом и ничего не замечал.

Наконец обед подошел к концу. У Морган тело заныло от напряжения. Надо бы отдохнуть, остаться одной.

— Как насчет бренди и сигары, Дэйв?

— С удовольствием.

— Морган, ты присоединишься к нам?

— Нет. Я выпью чаю во дворе. Там, наверное, прохладнее. Подадите туда, Мартин?

— Морган права, вечер прекрасный.

— Но тогда, может быть, миссис Колтер позволит нам присоединиться к ней, — спросил Сет.

— Морган, ты не возражаешь?

У нее не было предлога, чтобы отказаться. И молча они вышли во двор. Луны не было, они едва могли видеть друг друга.

Гордон нарушил молчание:

— Небо здесь такое чистое, а звезды яркие. Если бы мне совсем не нравилось Нью-Мехико, его ночное небо я все равно бы любил.

— Вы говорите со знанием дела.

Морган вздрогнула, потому что голос Сета звучал близко, даже чересчур близко. Она почти чувствовала его дыхание.

— Вы долго пробыли на Востоке?

— Нет, к сожалению, немного. Мой отец послал меня в Гарвард.

— Неужели? Тогда вы, наверное, первый индеец, окончивший Гарвардский университет.

— Я уверен, что не только первый, но единственный. Но ведь там не знали, кто моя мать. Я этого не афишировал.

Сет засмеялся. Этот смех, низкий, грудной, Морган помнила хорошо.

— Уверен, что на Востоке люди к индейцам питают те же чувства, что и здесь.

— Да, каждому рядовому обывателю надо кого-то ненавидеть. Дэйв, вы составите Морган компанию на несколько минут? Я хотел бы пойти посмотреть, как там Адам.

— Но, Гордон, я пойду. Тебе нет необходимости.

— Но я хочу. В конце концов, я не имел возможности его видеть целый день. Дэйв его просто украл у меня.

Она смотрела, как уходит Гордон, как расплывается в темноте его силуэт. Она лихорадочно искала слова:

— Когда я увидела Гордона в первый раз, он нарядился индейцем. Я перепугалась до смерти, но Адам не почувствовал ни малейшего страха. Гордон сразу же ему понравился. Иногда он охотнее идет к Гордону, чем ко мне.

Она говорила быстро, на высоких тонах. Потом остановилась, чтобы сделать глоток чая. «Почему же он ничего не говорит? Он прискакал сюда, чтобы меня наказать за прошлое. Так почему же он медлит?»

— Адам — прекрасный мальчик, миссис Колтер.

«Миссис Колтер! Почему он продолжает притворяться, что он не Сет, даже наедине?»

— Наверное, Гордон сейчас вернется, а мне нужно завтра рано вставать. Так что, если позволите… Обед был восхитительный, и общество очень приятное. Покойной ночи, миссис Колтер.

И Морган осталась одна, онемев от удивления. Она глядела, как он уходит. «Покойной ночи, миссис Колтер».

«Что ему здесь понадобилось? Зачем он вернулся? Почему ведет себя как трус. Почему не скажет ей, чего от нее хочет? Никогда еще не встречала такого бесчувственного человека».

Она поставила на стол чашку и пошла в спальню. Начала раздеваться. «Я буду бороться изо всех сил», — поклялась она себе, скользнув под одеяло.

Тишину нарушил стук в дверь, и сердце ее забилось сильнее.

— Войдите. — Голос при этом немного дрогнул. Увидев Гордона, она успокоилась.

— С тобой все в порядке, Морган? Когда я вернулся во двор, вас уже не было.

— Все чудесно, Гордон, — она отвела взгляд. Но почему же сердце у нее не бьется так громко при виде Гордона? Почему?

— Он тебя расстроил, да? — В голосе у него зазвучали сердитые нотки. — Он что-нибудь не так сказал, когда меня не было?

— Нет. Он был образцовым джентльменом.

Гордон внимательно взглянул ей в глаза и успокоился.

— Это хорошо. Потому что Дэйв мне нравится. Он опытный работник, и людям он пришелся по нраву. Сегодня двое подрались. Тим сообщил об этом мне и Бойду, но еще прежде чем мы вмешались, Дэйв не только прекратил драку, но и сумел разрядить обстановку. Там все смеялись, когда мы пришли. Люди никогда так не уважали Бойда, как сейчас уважают Дэйва. И Адам его просто обожает.

— Гордон, пожалуйста, я уже устала слушать о достоинствах этого человека.

Гордон уставился на нее. Он бы, наверное, кое о чем догадался, если бы она не соблюдала осторожность.

— Впрочем, извини. Я рада, что он нравится тебе и Адаму. Но мне требуется больше времени, чтобы кому-то поверить безоговорочно.

Гордон улыбнулся.

— Ну, времени у тебя предостаточно, — и поцеловал ее в лоб. — Но мне, наверное, надо бы радоваться, что он тебе не нравится. Мне приятно, что один вид человека, похожего на Сета, вызывает у тебя неприязнь. Покойной ночи.

* * *

Сету не спалось. То была адская мука — несколько минут рядом с Морган, наедине с ней, в темном саду. Он должен был, он вынужден был уйти. Останься он еще на минуту, и он бы ее обнял.

Она была все такой же беззащитной, маленькой Морган, как несколько лет назад, когда он увидел ее впервые, и в то же время в ней теперь появилось что-то новое. Она смотрела прямо в глаза, не отводя взгляд. Она теперь не стеснялась своего тела и не прятала его под нелепой одеждой. Теперь она стала женщиной еще более пленительной, чем раньше.

Но, засыпая, он увидел вовсе не прекрасный облик Морган. Перед ним предстало круглое личико с ямочками на щеках.

* * *

Морган никак не могла проснуться, хотя стучали в дверь. Она даже глаза была не в силах открыть, да и не хотела этого. Она слышала, как Адам пищит в коридоре, и наконец дверь отворилась.

— Лошадку!

«Ну конечно, чего еще мог требовать мой сын!» Она перевернулась набок и с трудом разглядела Гордона и Адама.

— Через минуту будет лошадка. — Морган нахмурилась. — Он никогда не научится говорить, если его не будут поправлять.

— Ты явно сегодня не в настроении.

— Да, я плохо спала, — и она приподнялась, чтобы встать.

— Нет, оставайся в постели. Я позабочусь об Адаме и попрошу Кэрол подать тебе завтрак сюда.

— Но Адама надо выкупать и…

— Но около лошадей он опять вымажется. Морган, ложись немедленно в постель, или я пущу к тебе Адама.

Морган улыбнулась:

— Твоя взяла. Не хочу такого мучения.

— Ладно. А теперь засни опять, а Кэрол поднимется к тебе через пару часов.

Морган попыталась заснуть снова, но через несколько минут поняла, что ничего не получится. Она встала и быстро надела платье для верховой езды. Гордон и Адам как раз выходили из столовой, когда она спустилась вниз.

— Собираешься проехаться верхом, Морган?

— Ну а зачем я таким образом оделась? — Она хотела войти в столовую, но передумала. — Извини, я ответила раздраженно, чего совсем не хотела. Да, хочу взять с собой ленч, книгу и поехать к ручью.

— Что ж, мысль хорошая. Может быть, ты почувствуешь себя лучше на свежем воздухе.

— Но я чувствую себя вовсе не плохо. Я просто… — она осеклась и больше не сказала ни слова.

— Я хочу взять Адама на целый день, если он, конечно, останется со мной, а не предпочтет Дэйва.

Ей хотелось закричать. Вся ее жизнь, кажется, заполнена сообщениями и разговорами о Дэйве-Сете. Он уже подчинил своему влиянию Адама, и так понравился Гордону и всем остальным.

Она обратилась к Мартину:

— Попросите Розелль приготовить мне корзинку с ленчем.

Она поцеловала на прощанье Адама, пообещала как следует его отскрести, когда он вернется, и посмотрела, как они выходят. Затем быстро позавтракала, взяла книгу, плед и корзинку с едой. Как обычно, Розелль уложила столько всего, что хватило бы на несколько людей.

На воздухе она почувствовала себя лучше. У ручья, расстелив плед, она уселась под осокорем дочитывать «Джейн Эйр». Вокруг стояла тишь, нарушаемая только щебетом птиц, стрекотанием кузнечиков и шумом бегущей воды. Она не заметила, как заснула.

Гордон увидел, что к нему едет Дэйв. Адам прижался к великану, опустив головку. Гордон вздохнул и подумал, сможет ли он когда-нибудь привыкнуть к тому, что мальчик явно отдает предпочтение Дэйву.

— Гордон, лучше вам отвезти Адама к матери. Два дня подряд в седле для него чересчур утомительны.

— Подтяните веревку, которой привязали его к себе, а то потеряете его. Но я сейчас уехать не могу, мне надо быть на работах. Не думаю, что Морган сейчас дома, хотя Кэрол сумеет позаботиться о мальчике. Вспомнил! Морган должна быть у ручья. Почему бы вам не отвезти туда и Адама? Это близко.

И Гордон рассказал, как ее найти. Он надеялся, что, если Морган лучше узнает Дэйва, он ей понравится.

Сет смотрел на жену. Она лежала на животе, опустив голову на руку. Легкий ветерок перебирал страницы книги.

Он осторожно спешился и взял на руки Адама, привязал лошадь и тихо пошел к Морган. Посадив Адама на плед с одной стороны, сам сел с другой. Адам бухнулся на живот.

Сету тоже захотелось вытянуться рядом с ней, привлечь к себе. Но он утратил право на это. Сет улыбнулся Адаму. Хоть у сына по отношению к нему нет никаких дурных чувств.

Сет тихонько дотронулся до золотистого локона и вдруг замер, поняв, что глаза у нее открыты и она пристально смотрит на него. Глаза смотрели враждебно и устало. Сердце его сжалось.

— Я привез Адама, — и Сет кивнул на ребенка, — он вчера чересчур устал, чтобы и сегодня ездить верхом. Гордон сказал, что вы здесь. Надеюсь, вы не сердитесь, что я нарушил ваш покой.

Адам приоткрыл глаза, потер их и подполз к матери. Она уже села и не отрываясь смотрела на Сета. Адам плюхнулся ей на колени, взглянул на Сета и улыбнулся:

— Пэ… пэ…

Морган вздрогнула:

— Наверное, он хочет сказать «Дэйв». Спасибо, что привезли его, — и она отвернулась в сторону. Сердце у нее сильно забилось.

— Есть, — сказал Адам, увидев корзинку. — Цып-енк.

Морган засмеялась.

— Наверное, это должно означать «цыпленок». Он каждый день говорит несколько новых слов, но его не всегда легко понять.

Она смотрела, как Адам роется в корзине. Он радостно пискнул, найдя, что искал, и с большой гордостью предъявил им свой трофей — крылышко цыпленка.

Морган старалась не смотреть Сету в глаза.

— Как правило, первые слова у детей «мама» и «нет», но у Адама первое слово было «есть».

Наконец она повернулась к Сету. Он ласково смотрел на нее. У Морган перехватило горло. Он повернулся к Адаму:

— Нет на свете лучше слова, чем «есть».

Адам посмотрел на Сета. Ему нравились все разговоры, в которых звучало ею любимое слово. Он подал Сету крылышко, сияя улыбкой.

— Вы, кажется, выдержали экзамен, если Адам хочет разделить с вами трапезу.

Сет улыбнулся. Так же радостно всегда улыбался ей Адам.

— Ну что ж, я рад, что выдержал его экзамен. — Он слетка подчеркнул интонацией слово «его».

Она отвернулась. Нет, это еще больно — быть с ним рядом. Она будет рада, когда сможет смотреть на него и не вспоминать, как целовала его шею и глаза.

— Наверное, вам надо остаться и поесть с нами. Адам этого, по-видимому, хочет, а вообще-то он становится избалованным. И устраивает скандал, если не получает, чего хочет.

Глаза у Сета стали печальными. Адам, наверное, прибегает к тем же уловкам, что и он когда-то, чтобы добиться желаемого. Она тоже всегда таяла, когда он смотрел на нее вот так.

— Я рад, что Адам этого хочет.

Ей хотелось закричать: «К чему эта игра в учтивость?» Почему он не скажет, что ему от нее надо и, наконец, не оставит ее в покое?

Сет открыл корзинку, и Адам потянулся к металлической фляжке в руках отца.

— Скажи, чего ты хочешь, Адам?

Глазенки Адама блеснули:

— Молоко.

Морган невольно рассмеялась:

— Так я и думала. Он, наверное, знает больше слов, чем я предполагаю. Он просто ленится их говорить.

Глаза Сета горделиво сверкнули:

— Ну, у меня к этому мальчику особое отношение.

Морган молча ела, слушая, как Сет учит своего сына новым словам.

Но вот он внезапно поднялся:

— Мне надо ехать работать. Благодарю за ленч.

Он пошел было к лошади, а потом повернулся опять к Адаму. Мальчик жадно следил за ним. Сет опустился перед ним на колени и протянул к мальчику руки:

— Обнимешь «пэ-пэ»?

Адам бросился в его объятия, и Сет поцеловал его в щечку.

— Береги маму, а мы с тобой увидимся попозже.

Сет слегка поклонился ей. Он, казалось, раздевал ее взглядом. Она почувствовала себя просто голой Сет, видимо, понял, о чем она думает, и тихо засмеялся. Морган и Адам смотрели, как он подходит к лошади и садится на нее. Вся эта сцена усилила напряжение, в котором находилась Морган. Казалось, все и вся сговорились, чтобы напомнить ей о минувших днях. Она взглянула на Адама. Он все еще не отрывал взгляда от Сета и лошади. Вот Сет ему помахал. Она все больше сердилась. Сет хочет завоевать любовь мальчика и таким образом добраться до нее Он думает, что, когда приручит ребенка, она опять станет его. Он ошибается Адам был доволен, что остался с матерью. Он лег рядом с ней, и она стала читать вслух «Джейн Эйр» Мальчик быстро заснул.

Когда он проснулся, они поехали домой. Но, очутившись дома, Адам решил, что пора опять покататься на «лошадке», и Морган пришлось очень долго убеждать его, что сначала надо искупаться. Выкупав сына, она стала его щекотать, и его восторженный крик разносился по всему дому.

Розелль попросила разрешения уложить его спать. К этому времени Морган была уже рада поручить своего резвого сына чьим-то заботам.

За обедом Гордон только и говорил, что о Дэйве. Ей ужасно захотелось закричать и выложить всю правду о Сете Колтере. Она была рада, что он с ними сегодня не обедает, но невольно посматривала туда, где он сидел вчера вечером. Морган откусила кусочек boeuf bourguignon «Мясо по-бургундски (фр.)», приготовленного Розелль, и вдруг подумала: а хорошо ли питается Сет? А ей-то что? Пусть хоть умирает с голода. Это будет заслуженно.

Она рано легла спать и быстро заснула. Но перед этим вспомнила, как Сет опустился на колени и раскрыл объятия Адаму.

* * *

Три дня Морган не виделась с Сетом. Она убеждала себя, что слишком мало спит и поэтому вздрагивает каждый раз, как отрывается дверь. Ее лицо скучнело, когда появлялись Мартин или Розелль и даже, если вбегал Адам, но онауверяла себя, что надеялась увидеть Гордона. Она понемногу влюбляется в него. Правда, приходилось игнорировать тот факт, что она чувствовала разочарование и тогда, когда появлялся Гордон.

Она старалась не думать о Сете. Но временами она сидела, глядя в пространство, и вспоминала, как он помахал рукой, сев на лошадь. Она читала допоздна в постели и стала плохо спать.

Однажды рано утром она делала пирожное «Мадлен» для Гордона и Адама. В эту ночь она спала очень плохо, и под глазами появились голубоватые тени. В кухне было жарко, и к шее и лбу уже прилипли влажные от пота локоны.

— Почему бы вам немного не прогуляться? Садитесь на лошадь и езжайте к ручью.

— Не могу я, Розелль, еще слишком многое надо сделать и за Адамом нужно присматривать.

— С Адамом у меня никаких трудностей не бывает. Ведь у меня было пятеро собственных малышей, и уж конечно я справлюсь с одним маленьким мальчиком. А вы поезжайте. Вы неважно выглядите.

— Да, прогулка меня освежит. Пойду переоденусь.

Розелль засмеялась и положила руки на плечи Морган, выпроваживая ее из кухни.

— Да не нужно вам никакого затейливого костюма, чтобы сесть на лошадь. Седлайте и поезжайте. У нас здесь Нью-Мехико, а не Кентукки. У женщин не всегда даже по два платья есть, не то что костюм для верховой езды.

Морган благодарно улыбнулась:

— Ты права. Спасибо.

Когда она вошла в конюшню, Доначьяно спал. Тихо, стараясь не разбудить его, она вывела во двор свою кобылу, взяв со стены уздечку. Затем встала на бочонок, чтобы вскочить в седло. Внимательно оглядевшись, не видит ли кто, она заткнула за пояс юбку. Как же хорошо чувствуешь себя на свободе, когда не мешает длинный подол. Неожиданно для самой себя она вытащила одну за другой все шпильки из прически, и волосы рассыпались по спине и плечам.

Она направила лошадь к ручью. Она не была здесь четыре дня, с тех пор как Сет привез ей Адама. Она соскользнула с лошади и быстро сняла туфли и чулки, обрызгала ледяной водой ноги и бедра, лицо и руки и расстегнула кофту, обнажив верхнюю часть груди. Ей вдруг очень захотелось раздеться догола и лечь в воду. Вместо этого она опять взобралась на берег и села, прислонясь к дереву и заложив сцепленные руки за голову.

Правильно сделала Розелль, что выгнала ее из дому на ее любимое местечко. И она улыбнулась солнечным лучам, проникавшим сквозь листву тополей.

— Надо привязать лошадь.

Морган вскочила с места. В нескольких шагах от нее стоял Сет и привязывал ее кобылу к дереву.

— Если бы ее что-нибудь испугало и она убежала, тебе пришлось бы идти пешком.

— Что ты здесь делаешь?

— Мне здесь понравилось, и теперь я прихожу сюда при первой возможности. — Он посмотрел на ее расстегнутую кофточку. — Пейзаж здесь просто прекрасный.

Кровь бросилась ей в лицо.

— Что тебе надо? Что ты от меня хочешь? — Она едва сдерживала долго копившийся гнев. Сет спокойно ответил:

— Мне не надо от тебя ничего, кроме того, что ты сама захотела бы мне дать.

— Дать? Я тебе отдала все, что имела.

Глаза Сета стали печальными.

— Извини. Я уйду. Я вовсе не хотел тебя потревожить.

Несколько больших шагов — и он ушел.

Морган тяжело опустилась на землю, почувствовав себя побежденной. Почему он не разбушевался, почему не схватил ее в объятия? Все лучше, чем эта его неизменная вежливость, его смиренная манера обращения. Она сердито вытерла слезы. Что же с ней происходит? Она хотела не обращать на него внимания, но ведь это ее игнорируют. Она села на лошадь и бесцельно кружила по окрестностям целый час, прежде чем вернулась домой.

Подъезжая к дому, она услышала доносившийся из кабинета сердитый голос Гордона. Морган еще никогда не видела его раздраженным.

— Проклятье! Почему, черт возьми, вы не предупредили меня, когда подписывали договор?

— Это он с Сетом, — прошептала она. Затем расслабилась, стараясь успокоиться. «Хорошо, — подумала она. — Он уходит. И я этому рада. Теперь мы с Адамом снова заживем, как прежде, и никто не нарушит наш покой». Она пошла уже наверх, когда дверь кабинета отворилась.

Из него стремительно вышел Бойд, засовывая в карман рубашки пачку банкнот.

— И я не хочу вас больше видеть, — крикнул ему вслед Гордон.

— Гордон, в чем дело? — воскликнула Морган. вбегая в кабинет.

— Золотая лихорадка! Мой управляющий и трое лучших работников сегодня уезжают. И пришли получить деньги за месяц. — Он воздел руки вверх. — Иногда я сомневаюсь, а стоит ли вообще держать ранчо. Никогда нельзя надеяться на помощь.

Морган дотронулась до его руки:

— Ну ведь это не конец света. Найдешь еще кого-нибудь.

— Конечно, найду, но эти новые тоже заболеют золотом в свой черед и тоже уедут. Постой-ка!

— Что такое?

— У меня идея. Вернусь к обеду.

И он выбежал из дому.

Морган уже собиралась укладывать Адама спать, когда в комнату вбежал Гордон:

— Я только что определил управляющим Дэйва.

— Дэйва?

— Ну ты же помнишь, кто такой Дэйв?

— Да, помню, конечно. Просто сомневаюсь, осмотрительно ли это — нанимать человека, которого едва знаешь. В конце концов, он еще и недели здесь не пробыл.

— Я пристально за ним все это время наблюдал. Работает он за двоих. И Адаму он нравится, правда, мальчик?

Ребенок потянулся к Гордону, и тот отнес его в постель и накрыл легким одеяльцем. Потом задул лампу, и они вышли из детской.

— Я сегодня пригласил Дэйва поужинать с нами. Надо очень многое обсудить. Если ты, конечно, не возражаешь.

— Какое мне дело до мистера Блейка и всего, что с ним связано? Меня это совершено не касается.

Гордон остановился и внимательно поглядел на Морган В мягком свете холла она показалась ему особенно красивой. Он поцеловал ее в щеку. Потом обнял и легким поцелуем дотронулся до ее iy6.

Морган хотелось почувствовать то же волнение, которое она ощущала, когда ее целовал Сет. Но такого ощущения не было, и сердце совсем не стучало. Внезапно Гордон отстранился:

— Дэйв, я не слышал, как вы вошли.

Морган увидела стоявшего внизу у лестницы Сета, очень мрачного. Она пригладила волосы и поправила платье.

— Добрый вечер, миссис Колтер. Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете?

— Очень хорошо, мистер Блейк. — И она бросила на Гордона любящий взгляд. — Очень хорошо, очень.

Гордон свел их вниз, и они уселись за накрытый к ужину стол. Мужчины стали обсуждать дела на ранчо. Морган пыталась вникнуть в разговор, но она мало понимала в этих делах.

Неожиданно Гордон оборвал себя на полуслове и посмотрел на Морган. Она с полным безразличием ковыряла вилкой в тарелке.

— Морган? — Интонация Гордона заставила ее вздрогнуть. Она подняла голову и увидела, что Сет улыбается. — Боюсь, мы невежливы по отношению к тебе. Давайте пить кофе во дворе?

— А что ваши дела?

— Они могут и подождать. У нас с Дэйвом будет достаточно времени, чтобы обсудить все потом. А сейчас надо наслаждаться обществом красивой женщины. Вы со мной согласны, Дэйв?

— Боюсь, я желаю этого больше, чем могу в том признаться.

— Мартин, — обратился Гордон к дворецкому, — мы хотели бы выпить кофе во дворе.

— Позвольте, миссис Колтер?

Морган боязливо взглянула на предложенную ей руку и мысленно отругала себя за глупое поведение.

— Конечно.

Его рука была даже больше и тверже, чем ей запомнилось. А тело такое невероятно теплое! Она вспомнила минувшее время, когда прижималась к нему, чтобы согреться. Она задышала глубже и ровнее, пытаясь успокоить безумно забившееся сердце.

— Вы идите вперед, а я возьму пару сигар.

Во дворе было тихо, все дышало спокойствием, если не считать стрекотанья сверчков. Она сняла руку с его руки.

— Ты счастлива здесь, Морган? — Голос его был нежен. Он впервые за все это время назвал ее по имени.

— Да, я счастлива, — сказала она неуверенно. Она больше не сердилась на него. — Зачем ты приехал сюда, Сет? Почему не можешь оставить меня в покое?

Лунный свет посеребрил его волосы. Они не отрываясь глядели в глаза друг друга. И не услышали шагов Гордона.

— Я хочу тебя. Вот и все. Я понял, что не могу жить без тебя, что бы ты ни сделала. Или, вернее, чтобы я не думал, что ты сделала.

— Что я сделала! Ничего дурного!

— Я знаю это, но только теперь. Я познакомился с твоей приятельницей Джесси и она мне все рассказала. У меня же было обо всем совсем другое мнение.

Морган изо всех сил пыталась сдержать закипающий гнев.

— Значит, если я правильно тебя поняла, ты, как только узнал, что я не была… той, кем ты меня считал, ты решил, что можешь взять меня к себе обратно?

— Нет, Морган. Я не это хотел сказать. Я понял еще прежде, чем встретил Джесси, что не могу без тебя, что ты мне нужна, даже если мне придется уплатить тебе за это.

— Платить мне! Ну, ты же просто совершенно невозможный… — Она оборвала себя на полуслове, услышав громкие шаги Гордона.

— Извините, я задержался дольше, чем предполагал. — Он сразу же заметил ярость в глазах. Морган и беспомощность и смятение Сета.

— Я сегодня сильно устала, — резко сказала она. — Покойной ночи, Гордон. Покойной ночи. — Не взглянув на Сета, она кивнула ему.

Мужчины смотрели, как она уходит.

— Что же, Дэйв, пойдем ко мне в кабинет и займемся делом?

* * *

Морган сдернула с себя платье и белье и упала на постель. «Изо всех презренных, беспардонных… — она не могла даже подобрать слова. — Он желает меня взять к себе опять! Это после всего, что я перестрадала. После всей той печали, и скорби, и боли, что он мне причинил, он решил, что надо вернуться и все забыть. Как великодушно!

И все это случилось потому, что я пыталась спасти ему жизнь! Мне надо было с восторгом принять предложение Джоакина и все ему позволить. Как только я могла любить этого Колтера?»

Она схватила вазу, стоявшую на столике у кровати, и швырнула ее в закрытую дверь. Звон разбитого стекла немного успокоил Морган.

— Да будет проклят весь мужской род на земле, за исключением моего сына. Только моего сына. Да сгинут все остальные мужчины!

Внизу, в кабинете, Сет и Гордон услышали звон разбитого стекла, но никто ничего не сказал.

Только за полночь они кончили обсуждать дела.

Проходя мимо спальни Морган, Гордон увидел, что из-под двери не пробивается свет. Все было тихо. Он пошел к себе, снял сюртук, жилет и галстук. Выпустил поверх брюк рубашку и зажег сигару.

Ему надо было подумать. Он теперь знал, что Сет Колтер и Дэйв Блейк — один и тот же человек. Удивительно, что он не догадался об этом раньше. Ведь все, как он теперь вспоминает, указывало на это: то, как Морган отнеслась к появлению «Дэйва» на вечеринке, ее нервозность в последнее время и то, что она начинала флиртовать с ним, с Гордоном, но только в присутствии Сета.

Сейчас она поссорилась с ним и гневно его отвергла, но Гордон знал, что все это вопрос времени и вскоре она уступит своей страсти.

А как же его собственная любовь к Морган? Временами кровь бунтовала в висках только при виде ее. Но он постепенно начинал успокаиваться. Последний раз, когда он ездил в Албукерк, его заинтересовал кое-кто из молодых женщин, встреченных там. Может ли он влюбиться в другую? Сможет ли он преодолеть свою любовь к Морган? Гордон подумал, что это возможно.

А сейчас он должен чем-то немедленно помочь своей маленькой кузине. Сет ужасно с ней поступил, он совершил большую ошибку, что не доверял ей. Но все же его можно простить.

Им надо сейчас быть побольше вместе, постоянно видеть друг друга. И тогда их тела восторжествуют над их упрямством. И он сможет стать орудием их сближения. Завтра он предпримет первые шаги.

Засыпая, он вздохнул и пожалел, что не воспитывался в материнской среде, в обществе, где господствуют более простые нравы и обычаи. Да и Сет, будь он индейцем да пожелай Морган, просто подарил бы ее отцу побольше лошадей, чем кто-либо другой. И никаких разговоров о нечестности, о прощении — только простая сделка. Завтра он переселит Сета в дом. Между спальней Морган и смежной комнатой есть дверь.

* * *

Сет тоже трудно засыпал. Он целый час бранил и проклинал себя за неуклюжесть. «Все, что я ей сказал, вызвало у нее только раздражение. Но теперь, — думал он, — я не дам ей повода накидываться на меня. Я не буду больше объяснять, почему вернулся. Я буду говорить только о том, что чувствую сейчас. Снова и снова я буду говорить, что люблю ее, что хочу ее. Но объяснять прежние поступки больше не стану». Приняв решение, Сет уснул.

Глава двадцать первая

Гордон уже сидел за столом, когда в столовую вошла Морган.

— Я бы хотела сегодня взять Адама с собой, если ты не возражаешь, — сказал он. — Просто удивительно, как они похожи друг на друга. Когда Адам увидел Дэйва первый раз, он сразу же пошел к нему. Так мальчик мог бы относиться только к родному отцу. А как Дэйв заботится о мальчике, как его оберегает! Иногда кажется, он просто жизнь за него отдать готов.

— Ну и ладно! И мне уже все уши прожужжали о великом Дэйве Блейке. Неужели нельзя поговорить о чем-нибудь другом для разнообразия?

— Ну почему же, конечно, можно.

Морган не заметила, как Гордон подавил улыбку.

— Ты помнишь, что писала отцовскому поверенному в Албукерк?

— Да.

— Ну, мы в последнее время переписывались с мистером Брэдли, и я начал с ним переговоры о разводе.

Морган резко вскинула голову.

— О разводе?

— Да. Помнишь, мы с тобой это обсудили. И мистер Брэдли уведомил меня, что для того чтобы развестись, тебе надо сначала найти своего мужа.

Морган вскочила из-за стола:

— Но ведь это он меня бросил! Он даже ничего не знает об Адаме. Полагаю, только это одно — достаточное основание для развода.

— Ах да… Но появление Адама все усложнило. До его рождения развестись было бы гораздо проще. А теперь, конечно, возникла возможность присудить Адама отцу.

Голова у нее пошла кругом. Она села.

— Что ты хочешь сказать? — спросила она резко.

— Ну, я рассказал мистеру Брэдли о том, что произошло с тобой в Сан-Франциско. Я заверил его в твоей совершенной невиновности, но он сказал, что в любом случае твое пребывание в доме мадам Николь — очень опасный аргумент против тебя в суде. А позже ты жила с неженатым мужчиной в его доме. Это тоже скверно.

— Но не по моей же вине!

— Это не будет приниматься во внимание… Адвокат Сета сумеет использовать эти факты, чтобы запятнать твою репутацию.

Морган сидела, опустив руки на колени. Она даже вообразить не могла жизнь без Адама.

— Но есть выход.

— Какой?

— Если мы найдем Сета и убедим его отказаться от всех прав на сына.

Морган чувствовала себя разбитой по всем статьям и совершенно беспомощной.

— Он никогда этого не сделает.

— Откуда ты знаешь? Мы его найдем и постараемся убедить.

Она встала:

— Извини, Гордон, мне что-то не очень хочется есть.

«Откуда я знаю? Я знаю это потому, что Сет очень любит своего сына и никогда от него не откажется. Никогда».

Гордон улыбнулся. Не надо было бы ему лгать. Ну, не то, чтобы лгать… но искажать истину. Да, мистер Брэдли обо всем этом говорил, но он также сказал, что можно использовать в данной ситуации некоторый обходной маневр. Но Гордон не счел нужным сказать об этом Морган. Это послужит ее благу. Кто-то же должен вмешаться и не позволить ей испортить себе жизнь.

— Ну, Адам, мы поедем с тобой на лошадке?

Адам улыбнулся:

— Поедем на лошадке!

— Очень хорошо. Скоро ты уже сможешь спорить со своей мамочкой и отстаивать свои права и желания.

Морган все утро помогала Розелль на кухне. После ленча она пошла в кабинет Гордона — подсчитать расходы по домашнему хозяйству. И много, много раз пыталась подсчитать сумму, но каждый раз итоговая цифра не сходилась с предыдущей.

— Мама!

Она увидела, что к ней с распростертыми объятиями бежит Адам. Она обрадовалась предлогу отвлечься от противных цифр.

— Что это сделалось с моим бело-розовым ангелочком? Он был таким чистеньким сегодня утром! А сейчас у него такой вид, словно он живет в пещере с койотами. Поцелуешь свою мамочку?

Морган взглянула на Сета, который показался в дверях. Он широко улыбался, глядя на них.

— Я его привез обратно. Ему нужно поспать днем. Слишком утомительно ездить верхом под солнцем целый день.

Она собиралась было сообщить ему, что способна сама позаботиться о своем сыне, но сказала только:

— Вы очень заботливы. — И посмотрела на сына, сидевшего у нее на коленях. Он привалился к ней спиной и сидел очень тихо — верный признак того, что очень устал. Она уже хотела встать, чтобы унести мальчика.

Казалось, одним движением Сет преодолел несколько шагов, их разделявших. Он взял Адама на руки и при этом задел ее грудь. Его прикосновение обожгло ее. Сет посмотрел ей в глаза, но она быстро отвернулась, ничем не выдав своей реакции.

— Покажите, где его комната, и я сам его уложу.

— Я… — но по его взгляду она поняла, что он настроен решительно. — Идите за мной.

— С удовольствием. — Он неотрывно смотрел, как колеблются складки ее юбки, когда она поднималась по лестнице. Она почувствовала, что сильно краснеет.

— Положите его вот тут, на кушетку. Надо его раздеть.

Сет осторожно положил мальчика на кушетку и начал расстегивать рубашечку.

Морган хотела было вмешаться, но он ее отстранил:

— Я сам хочу это сделать.

Морган отошла и смотрела, как Сет неловко, но очень старательно раздевает ребенка. Было смешно видеть, что он так бережно обращается с крепким, загорелым тельцем, словно оно из тончайшего фарфора.

Адам, неизвестно почему, никак не соглашался согнуть руку Сет пытался снять рубашку, но безрезультатно. Глаза мальчика были закрыты, но она-то знала, что он не спит, и неловкие усилия отца и его замешательство доставляют ребенку огромное удовольствие.

Она хихикнула.

Сет набросился на нее:

— Что тут смешного?

— Да ты смешон. Ты с ним обращаешься так, словно он хрустальный. Уверяю тебя, он очень сильный мальчик. Могу тебе показать синяки от его кулачков.

Она осеклась, потому что Сет подмигнул ей:

— Хотелось бы взглянуть.

Она отвела взгляд и подошла к Адаму, чтобы самой заняться им. Адам вытаращил глазенки.

— Да, бесенок, меня ты не проведешь. Ну-ка, давай раздеваться.

Она стала быстро раздевать мальчика, очень явственно ощущая, что Сет стоит у нее за спиной. Она даже почувствовала его дыхание у себя на шее, когда он наклонился.

— Вот, значит, как это делается? — Голос у него был низкий и звучал совсем рядом.

Она повернулась. Его лицо было всего в нескольких дюймах от ее собственного, глаза полуприкрыты веками, губы разомкнулись, вожделея. Она часто задышала, увидев его сильную шею и светлые курчавые волосы в расстегнутом вороте рубашки. О. как все это ей знакомо. Когда раньше он смотрел на нее таким взглядом, она бросалась ему в объятия.

— Помню время, когда ты раздевала мужчину побольше.

Огромным усилием воли она заставила себя повернуться к сыну. Она словно не замечала, как Сет прижался к ней бедром. Она отвернулась и наклонилась, чтобы взять Адама на руки. Быстро ее опередив, Сет легко поднял его, перенес в кроватку, накрыл одеялом и поцеловал в лоб. С минуту он пристально смотрел на Адама.

— Красивый мальчик, правда? — И гордо выпятил грудь.

Это показалось ей отвратительным. И она отрезала:

— Да. Все Трагерны были красивы. Глаза его засмеялись:

— А я знаю одну их внучку, она тоже красавица.

Морган отвела взгляд.

Сет оглядел детскую, в которой был первый раз, подошел к рисункам на стене и удивленно обернулся к Морган:

— Ведь это ты, да?

— Да.

— Но как они сюда попали? Я думал, что тебя увезли отсюда младенцем.

Морган коротко рассказала, что отец нанял для этого специального человека, который был к тому же прекрасным поваром. И объяснила, почему отец написал это свое ужасное завещание.

Сет захохотал. Адам повернулся на другой бок, но не проснулся. Морган открыла дверь, и они вышли в коридор.

— Не объяснишь ли ты, что уж такого забавного в том, что я рассказала? — спросила она неприязненно.

— Потому что я считал завещание твоего отца самой подлой уловкой. Но он, оказывается, был хитрец. Он знал, какая у тебя сумасшедшая мать и как она тебя воспитывает.

— Моя мать была не сумасшедшая!

— Я не так выразился. Извини.

— Я потом убедилась, что многое, о чем предупреждала меня мать, соответствует действительности.

— Что же, например?

— То, что она говорила о мужчинах. О том, что им нельзя доверять, что они просто используют женщин для своих нужд. И что женщинам лучше без них.

Неожиданно Сет крепко обнял ее И прежде чем успела опомниться, она почувствовала его губы. Поцелуй, нежный вначале, становился все более настойчивым Она обняла его и прижала к себе Вспыхнула долго подавляемая страсть, и ей показалось, что она падает.

Тело жило своей, отдельной от сознания жизнью, ее мягкая плоть ощущала твердость и мускулистость его бедер. Рот ее полураскрылся, и она жадно прижалась к его губам. Теперь их губы слились. Потом он поцеловал ее шею, и мурашки побежали у нее по спине и ногам.

— Я люблю тебя, Морган. И всегда любил.

Эти слова пронзили ее мозг, она вспомнила, как то же самое она сказала ему тогда. Она вспомнила его издевательский смех. Нет, больше ничего такого она не допустит. Больше она не станет его любить, она не хочет опять так страдать, как тогда. Ему нельзя доверять. Он опять ее бросит.

— Нет, — прошептала она, — нет.

Сет не сразу понял, что она его отвергает. Но он ее любил. И не хотел доставлять ей боль. Она еще не готова простить его. Он слишком торопится. Он должен сейчас отступить, держаться подальше. Настанет другое время, время, когда она будет рада ему.

Он отстранил ее на расстояние вытянутой руки. В ее глазах пылали страсть и гнев. Он улыбнулся и нежно поцеловал ее в лоб. Дыхание у нее было мягкое, теплое, но еще неровное.

Он повернулся и легко сбежал по лестнице. Внизу он остановился и оглянулся, усмехнувшись:

— А я рад, что ты еще помнишь меня.

Морган еще долго стояла, глядя на захлопнувшуюся дверь. Помнит его! Ей хотелось бежать за ним и крикнуть ему, какой он эгоистичный болван, да к тому же хвастун. Как будто поцелуй для нее хоть что-нибудь значит!

Нетвердо ступая, она спустилась вниз, в кабинет, чтобы опять заняться счетами. Она села за массивный сосновый стол и начала подсчитывать цифры. Но через несколько минут подняла голову и стала смотреть в окно ничего не видящим взглядом.

* * *

Морган взглянула на часы. Прошел день. Скоро время обеда. Услышав вопли Адама с кухни, она пошла узнать, в чем дело.

Адам сидел на стуле у большого рабочего стола посередине кухни и лепил из сдобного теста и патоки какие-то диковинные фигурки.

— Никогда еще не видела ничего безобразнее. Почему у некоторых по четыре глаза?

— Наверное, это не глаза, а уши. Морган легонько шлепнула Адама.

— Уши около носа не растут. Адам засмеялся и оттолкнул ее руку.

— Уши, — сказал он и отправил в рот пригоршню муки.

Из кухни Морган поднялась к себе, надо было переодеться к обеду. Так как Адам долго спал днем, пусть он тоже пообедает с ней и Гордоном.

Первое, что увидела Морган, войдя в столовую, была широкая Сетова спина. На нем был безукоризненно сшитый сюртук, как тогда, на вечеринке.

Морган начала сердиться. Надо сказать Гордону, чтобы он не приглашал его обедать так часто.

— О, Морган! Надеюсь, ты не против, что я пригласил сегодня Дэйва к обеду. Понимаешь, от него можно узнать, как лучше вести дела на ранчо.

Она ничего не успела ответить, потому что вошел Мартин, ведя Адама за руку. Тот сразу бросился к Сету, протянув к нему ручонки.

— Как поживаешь, Адам7 Я уже не видел тебя несколько часов. Ты выспался?

Адам улыбнулся отцу и указал пальцем на стол:

— Есть.

— Малец явно знает, чего хочет, — и Сет усадил мальчика рядом со стулом, на который сам теперь часто садился. Они вдвоем оказались напротив Морган.

— Можно сказать, миссис Колтер? Сегодня вечером вы удивительно хороши. Красный цвет вам очень к лицу.

— Спасибо, — ответила она сухо и невыразительно Она просто видеть его не могла. Она вспомнила вдруг то чудесное красное платье, которое надела на вечеринку у Джоакина специально для Сета. Оно пропало в тот ужасный вечер, и все ее надежды и мечты вместе с ним.

Морган не отрывала взгляда от тарелки, пока Сет и Гордон толковали о делах. При этом Сет умудрялся умело заботиться о мальчике. Он смотрел, чтобы тарелка его не пустовала, и так ухаживал за ним, словно делал это годами. Ее сердило то, как охотно Адам принимает отцовские заботы. Ее предает существо, которое она любит больше всего на свете.

Морган вздрогнула, когда Сет встал, отодвинув стул:

— Если позволите, я бы уложил моего… соседа в постель.

Он невинно улыбнулся, но Морган знала, почему он запнулся и что хотел сказать.

Когда они ушли, Гордон сказал:

— Хочу кое-что обсудить с тобой. Я знаю, ты не станешь возражать, но все же надо сначала спросить твое мнение. В интересах ранчо я хотел бы поселить Дэйва в нашем доме.

— Что?

— Ты знаешь, что скоро я поеду в Нью-Йорк. И я не хочу, чтобы вы с Адамом оставались в доме одни. Надо, чтобы рядом был мужчина, надо, чтобы кто-нибудь мог тебя защитить.

— Защитить меня? А тебе никогда не приходило в голову, может быть, меня надо защищать от мистера Блейка?

Гордон сразу же забеспокоился.

— Разве он когда-нибудь был с тобой невежлив?

— Нет, этого не было…

— Ну и хорошо. Я думаю, Дэйв на это не способен. И Адам, конечно, его просто обожает. Ребенок так сильно к нему привязался, словно…

— Я все это уже слышала. Но почему же мистеру Блейку обязательно сюда переселяться?

— Морган, я не могу сам здесь во все вникать и один за все отвечать. Я всегда боюсь отлучиться, даже съездить в Албукерк. Как только я решу, что можно немного отдохнуть и расслабиться, обязательно что-то случится, вот как, например, история с увольнением Бойда и других работников.

— Но почему ты думаешь, что мистер Блейк тоже не сбежит?

— Во-первых, он их старше, он степеннее, чем прочие. Я ему больше плачу и вот теперь предложу переехать в дом — все это также повод к тому, чтобы остаться. Дэйв — другой человек. И к нему нельзя относиться как к обычному наемному рабочему.

— Значит, ты собираешься позволить ему жить в нашем доме!

— Он этого заслуживает. Посмотри, как он заботится об Адаме. Я бы никому другому не доверил мальчика. Остальные просто забыли бы о нем во время работы и бросили его где-нибудь без присмотра. Но не Дэйв.

— Я уверена, если бы мы узнали о мистере Блейке всю подноготную, ему нечем было бы особенно гордиться.

— Ну, конечно, и за ним водятся грешки. Никто из нас не совершенен. Так, значит, у тебя нет никаких особых причин возражать насчет его переселения в дом? Хорошие стороны тут явно перевешивают дурные.

Вернулся Сет.

— Дэйв, я только что поговорил с Морган относительно вашего переезда, и она будет этому очень рада.

Так они уже это обсудили! И ее мнение ничего не значит. Гордон не заметил взгляда, который она метнула в него.

— Я вам очень благодарен за приглашение, миссис Колтер. Надеюсь, что смогу быть полезным вам и вашему сыну.

Гордон предварил ее ответ:

— Я уже попросил Кэрол приготовить вам комнату. — Гордон опять проигнорировал ее яростный взгляд. — Пойдем наверх, я покажу. Это была когда-то комната отца Морган.

Морган с ними не пошла. Она была в ярости: почему Гордон все сделал без ее на то согласия? Не так-то легко будет держать Сета на расстоянии, встречаясь с ним каждый день за завтраком.

Комната ее отца? Так Гордон сказал? Морган едва не опрокинула стул, стремительно ринувшись наверх. Но ведь эта комната, смежная с ее спальней, между ними есть дверь…

Мужчины были уже в комнате, и Морган пыталась перехватить взгляд Гордона, но безуспешно.

— Извините, миссис Колтер, пойду перенесу свои пожитки из амбара.

Она прикусила язык и слова не промолвила, пока внизу не хлопнула дверь.

— Ему нельзя отдавать эту комнату! Она ведь смежная с моей спальней!

— Морган, а есть другие, подходящие спальни в доме? Когда дом только построили, экономка, твой отец и я, кроме тех, которые сейчас занимаем мы с Адамом, и этой, убрали остальные на женский вкус. И я не могу себе представить Дэйва в комнате с розовым покрывалом и шелковыми занавесками.

— Мы переменим убранство, мы…

— Ну не глупи, Морган. Дверь запирается с обеих сторон. — Он подошел к двери и продемонстрировал надежность замков. — Это все равно, как если бы двери здесь не было.

— Нет, это не все равно, — пробормотала она.

— Морган, я знаю, ты была потрясена, увидев Дэйва в первый раз. Но он не виноват в том, что кого-то тебе напоминает. Ты несправедлива к нему и дурно с ним обращаешься. Он очень хороший, добрый человек, только его надо поближе узнать. Да, но день сегодня такой длинный, — и Гордон старательно зевнул. — Наверное, спать лягу Дэйв сам найдет дорогу к себе.

— Да, уверена, что найдет.

Но Гордон вроде бы и не заметил ее саркастического тона.

Запершись в комнате, она сняла платье и осторожно его сложила. Потом надела любимую ночную рубашку и села к зеркалу, чтобы расчесать волосы на ночь. Рука у нее застыла в воздухе, когда она услышала, что Сет вошел к себе. Она прислушалась. Вот он опустил занавески. Вот щелкнула дверь шкафа. Она услышала стук сапог, брошенных на пол.

Все слышно, как если бы они были в одной комнате. Она посмотрела на дверь. В комнате рядом стало тихо. Потом под дверью исчезла полоска света.

Она легла, задула лампу и укрылась одеялами. Она уже почувствовала спокойное расслабление, которое наступает перед тем как заснуть, как вдруг через дверь донеслись слова:

— Покойной ночи, mi quenda.

Голос у него был нежный. Знакомое ласковое название не только не взволновало ее, но как будто еще больше умиротворило, и она быстро заснула.

* * *

Сет оглядел комнату. Он был рад, что спит не в амбаре. Теперь их разделяет только тонкая дверь. Впервые за несколько недель он чувствовал себя спокойно. Ему не нравилось, что она живет в доме одна одна с Гордоном. Даже если между ними и нет романтической любви, Морган его жена. И он не собирается ее никому отдавать.

Он рассмеялся: вот это, Колтер, и есть корень всех твоих бед — твоя собственническая ревность. Но теперь он постарается вести себя осторожно. После того долгою поцелуя сегодня утром он убедился, что она все еще неравнодушна к нему Пройдет немного времени, и дверь, ведущая в ее комнату, откроется. И он, уверенный в будущем, постепенно стал засыпать.

* * *

Адам проснулся на следующее утро особенно рано. Он вывалился из кровати, открыл дверь и, полусонный, заковылял к спальне матери, как он это делал всегда.

Сет услышал его спотыкающиеся шаги, быстро надел брюки и перехватил сына прежде, чем он забарабанил в дверь спальни.

Адам очень удивился, когда Сет взял его на руки, но отец приложил палец к губам, и Адам все понял. Малыш прижался к его сильной груди и закрыл глаза. Сет положил его на большую кровать, мальчик немедленно перекатился на живот и стал засыпать.

Сет снова разделся и тоже лег, оставив дверь в коридор открытой. Вскоре отец и сын уже спали.

Проснувшись, Морган почувствовала неладное. Она открыла широко глаза и наморщила лоб. Солнце уже встало, и сквозь занавески просвечивал длинный луч. Проснулась она позднее обычного. Она так привыкла, что по утрам приходит сынишка, влезает в постель и засыпает рядом с ней, что научилась не просыпаться, даже несмотря на это беспокойство. Она повернулась, чтобы взглянуть на Адама. Но его рядом не было!

Как была, в ночной рубашке, она выбежала из спальни. Дверь в комнату Адама была открыта, но его и там не оказалось. Дверь в комнату Гордона была закрыта. Она встревожилась. Но он ведь не мог никуда исчезнуть, ее маленький Адам. Глаза ей застлали слезы. Она взглянула вниз на лестницу. Он мог упасть со ступенек, запутавшись в длинной ночной рубашке. Нет, надо успокоиться. Может быть, Розелль или Мартин взяли его на кухню? Она прислушалась, но снизу не доносилось ни звука. Она зажала рот рукой. А затем увидела, что дверь комнаты, смежной с ее спальней, слегка приоткрыта.

Она распахнула ее и с облегчением смахнула слезы, увидев маленькую кудрявую головку, почти скрытую одеялом. Она молча возблагодарила небо. Ну и глупа же она. Можно было заранее предположить, что вторжение Сета внесет сумятицу в жизнь, и не только ее. И в изнеможении она закрыла глаза.

Сет проснулся и увидел, что рядом стоит Морган. Очень близко. Можно протянуть руку и обнять ее за талию. Но он лежал, не двигаясь. У нее были закрыты глаза, она глубоко дышала, и грудь ее вздымалась под тонкой тканью ночного одеяния. Оно прекрасно сидело на ней, плотно обхватывая в талии и мягко расширяясь колоколом к бедрам. Вырез, прикрывая ключицы, глубоко устремился вниз, почти до талии. Волосы в беспорядке спадали до пояса.

Никогда еще она не казалась ему такой желанной. Он взял ее за руку, и она открыла глаза.

— Я… — начала она.

— Тебе не надо никак объяснять причину своего присутствия.

Она хотела отдернуть руку, но он ее не выпускал и нежно поглаживал кончики пальцев.

— Я искала своего сына. Обычно по утрам он приходит ко мне. И я заволновалась, когда он сегодня не пришел.

Сет нежно смотрел на нее. Потом поднес к губам ее руку. Он целовал кончики ее пальцев, слегка покусывая их.

Но руку не отпускал.

— Ведь я ограничиваюсь только кончиками пальцев. Мне нравится вот это, голубое, что на тебе, особенно кружева.

Она прикрыла рукой кружево, сквозь которое проглядывала грудь, и с вызовом взглянула ему прямо в лицо, выгнув дугой бровь.

— Мне купил его Терон. Он много мне покупал красивых вещей.

— Терон, — промурлыкал в ответ Сет. — Приятный мужчина, хотя и не в твоем вкусе. И дом у него прекрасный. — Он все продолжал свое приятное занятие. Теперь он слегка покусывал ее ладонь.

— Сет, ты прекратишь или нет?

— У меня нет такого намерения. Я могу весь день так вот лежать в постели и ласкать твою руку. Тебе это когда-то нравилось.

— Когда ты познакомился с Тероном? — Надо отвлечь его внимание, перевести разговор на другую тему, иначе ее сейчас забьет дрожь.

— А когда пришел узнавать, где ты находишься. Ах, какие у тебя милые жилки на запястье, — и он стал их посасывать.

— Сет! Неужели это Терон сказал тебе, где я? Зачем он это сделал? — Сделав над собой одно невероятное усилие, она вырвала руку и несколько раз Глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.

Сет тоже вздохнул, довольно разочарованно, и сел в постели. Одеяло упало и обнажило его мощную грудь. Движение Сета разбудило Адама. Он тоже сел и стал тереть кулачками глаза.

— Морган, сядь, пожалуйста, и я все расскажу тебе про Терона. — Он кивнул на Адама, спокойно взглядывавшего то на одного родителя, то на другого.

Она осторожно присела на краешек кровати.

— Я повинился перед Тероном в своей глупости. Он был согласен, что я дурак. Я сказал ему, что очень тебя люблю и не теряю надежды вновь тебя завоевать.

— О да, ты меня снова полюбил, когда узнал, что я себя ничем не запятнала.

Адам внимательно смотрел на мать. Ему не нравилось, как она говорила, и он насупился.

— Нет, любовь моя, это не совсем так. — Сет говорил спокойно. — Наедине с самим собой я давно признал, еще до встречи с Джесси, что люблю тебя, — и быстро продолжил, не давая ей вставить слово. — И я очень тогда хотел к тебе вернуться и умолять тебя опять быть со мной. Но я решил, что ты на захочешь жить с таким бедняком, как я, после всей той роскоши, к которой ты привыкла в доме Терона. Я тебе уже говорил, что стал богачом?

Взгляд ее был непреклонен как сталь.

— Да, конечно, на двадцать пять тысяч долларов ты сможешь жить с большим комфортом. Сет удивился:

— Двадцать пять?… О, это те самые деньги, которые ты мне предлагала, чтобы я на тебе женился. Но я тебе давно сказал, что никогда не принимал этого всерьез…

— Как я могу тебе верить? Вот теперь ты объявляешь, что всегда меня любил. Но ты мне говорил и кое-что другое, например, обвинял в том, что я торгую своим телом. Тогда ты, по-видимому, не испытывал ко мне любви. Скажи, пожалуйста, когда тебе можно верить, а когда нет?

Сет по— прежнему невозмутимо улыбался.

— Да, я заслужил это оскорбление. Я все заслужил, что бы ты обо мне ни сказала. Я был дурак дураком. Я злился и ревновал и выместил зло на тебе. Но, Морган, я хочу помириться с тобой. Я тебя люблю и хочу, чтобы ты снова смогла меня полюбить, даже если на это потребуются годы.

— Ты так уверен, что задуманное тобой обязательно сбудется. А что ты скажешь, если узнаешь, что я люблю другого и полюбить тебя не смогу? — И она взглянула на дверь, ведущую в спальню.

Сет улыбнулся шире:

— Я видел, как Гордон целовал тебя. Я тоже тебя поцеловал. Если ты его любишь, а меня ненавидишь, то я все же предпочитаю твою ненависть. В ней больше огня.

— Ты! — И она ударила его кулаком в грудь, которая, пожалуй, не уступала по прочности кирпичной стене.

Сет поймал кулак и обхватил ее запястье пальцами, как наручником. Он привлек Морган к себе, и ее руки оказались бессильно зажаты между их телами. Он запустил руку в ее волосы, и затылок ее утонул в его ладони, как в колыбели. Он прижался губами к ее губам, сначала нежно, а потом требовательно и настойчиво и заставил ее губы раскрыться. И Морган ответила на его поцелуй всем своим существом.

Адам никогда не видел, чтобы его мать целовали. Он не знал, что означает ее стон, может быть, Сет делает ей больно. И он замолотил кулачками в плечо Сета:

— Мама, мама!

Морган услышала его и вырвалась из рук Сета.

Сет обнял сына, чтобы успокоить его:

— Не знаю точно, кого он хотел защитить: тебя от меня или меня от тебя.

— Тебя?

— Извергающая пламя богиня легко может испепелить простого смертного.

Она сердито схватила Адама на руки.

— Если ты рассчитываешь, что я в тебя хоть когда-нибудь влюблюсь, тебе придется долго ждать. Все мои ошибки уже в прошлом.

Выйдя из комнаты, она услышала смех Сета.

За завтраком Сет не обращал на Морган никакого внимания. Хотя она тоже собиралась его игнорировать, ее очень задело его поведение: он вел себя так, словно ее не было в комнате.

После завтрака Гордон и Сет ушли из дома. Адам же забавлялся во дворе своим деревянным ранчо. Морган надо было закончить денежные подсчеты, и она пообещала себе, что даже думать о Сете больше не станет. Но она каждый раз вскидывала голову, когда кто-нибудь проходил мимо двери кабинета.

За ленчем Адам гордо продемонстрировал матери своих уродцев из теста, пытаясь объяснить, что это такое. Перед сном он опять вышел немного погулять.

Морган поднялась наверх проверить, хорошо ли Кэрол убралась в комнатах. Она помедлила у двери в комнату Сета, затем вошла и открыла комод. Рубашек у него было очень мало, и некоторые нуждались в починке. Она сердито вдвинула ящик на место. Что она делает? Она вовсе не должна о нем заботиться! Пусть сам думает о своих рубашках.

В дверях она столкнулась с Кэрол, державшей большую, едва не падавшую из рук стопку чистого белья.

— Что-нибудь не в порядке, миссис Колтер?

— Нет! — Она почти что закричала на девушку и немедленно пожалела об этом, но та уже исчезла.

— А теперь я из-за него кричу на слуг, — пробубнила она себе под нос и ушла в спальню, где быстро переоделась в платье для верховой езды.

В кухне она попросила Розелль уложить Адама спать, оседлала кобылу и направилась было к своему любимому месту у ручья, но тут же вспомнила, что там теперь бывает Сет, а ей не хотелось встречаться с ним. Она направила лошадь к пруду.

День был знойный, солнце жгло немилосердно. Она расстегнула высокий воротник платья.

Пруд был речной заводью, окруженной со всех сторон тополями. Гордон сказал, что осенью там будут камыши Она спешилась, подвела кобылу к деревьям и увидела около пруда несколько лошадей. Зная, что в пустынных местах Нью-Мехико нужна осторожность, она привязала лошадь и спряталась за дерево. Вскоре она увидела, что это Сет привел коней на водопой.

Неужели она никуда не может от него деться!

Она стояла тихо-тихо, зная, что при малейшем шорохе он обернется и увидит ее.

Сет снял сомбреро и вытер со лба пот. Затем осмотрелся по сторонам. Морган затаила дыхание. Как хорошо, что на ней темно-зеленая амазонка.

Сет быстро скинул одежду, вошел в воду и стал плескаться, наслаждаясь прохладой. Морган как зачарованная смотрела на великолепное тело, на мощные руки и плечи, на мускулистые бедра своего мужа.

Сет замер. Он был уверен, что кто-то за ним подсматривает. Резко повернувшись назад, он увидел Морган, которая от неожиданности ойкнула. Их глаза встретились.

— Не хочешь ли присоединиться ко мне?

Не ответив, она решительно пошла к своей лошади.

Глава двадцать вторая

Прошло немногим больше двух недель с того дня, как Сет появился на ранчо «Три короны». После встречи у пруда Морган его избегала. Он очень добросовестно относился к своим обязанностям управляющего и часто даже не обедал, когда дела задерживали его на ранчо.

Спускаясь к завтраку, она его уже не заставала, так как к тому времени он уже несколько часов работал на пастбище. Если же он ухитрялся урвать свободный часок, то проводил его с Адамом. Иногда Морган казалось, что он уделяет больше внимания Розелль, чем ей. И она этому радовалась.

Но однажды утром, когда они завтракали все втроем, что стало большой редкостью, Гордон объявил:

— Ну вот, я наконец получил долгожданное письмо. И уезжаю в Нью-Йорк.

— Что? — Она уронила ложку.

— Морган, я уже несколько месяцев твержу тебе об этой поездке, так что не понимаю твоего удивления.

— Мы с Адамом поедем с тобой.

— Сядь. Ты со мной не поедешь. Я должен буду торопиться, и Адам слишком мал, чтобы несколько дней ехать дилижансом, а потом поездом. Я даже и слышать об этом не хочу. Это слишком опасно.

Сет повернулся к Гордону:

— Вы едете в Нью-Йорк по делам ранчо?

— Да. Отец Морган как-то услышал об особой породе овец, выведенной в Шотландии. Он считал, что они смогут прижиться в Нью-Мехико. Полагаю, что, если я сам не встречу корабль, когда он прибудет в гавань, они продадут моих овец еще кому-нибудь.

— А когда ты уезжаешь? — тихо спросила Морган.

— Сразу после завтрака.

— Сегодня! Ты уезжаешь сегодня? Гордон с минуту пристально глядел на нее:

— Да. Письмо задержалось в пути, и теперь я только-только успеваю к прибытию корабля. Мартин уже упаковывает мои вещи.

После завтракаМорган опять пыталась уговорить его взять с собой Адама и ее.

— Не беспокойся. Я скоро вернусь. А пока Дэйв позаботится о вас с Адамом.

— Об Адаме — да, но не обо мне. Гордон устало вздохнул:

— Если бы я так не доверял Дэйву, я бы тебя одну с ним не оставил. Когда ты преодолеешь свою враждебность к нему, ты тоже будешь ему доверять. А теперь нужно ехать, иначе я опоздаю к дилижансу. Поцелуешь меня на прощание?

— С радостью. — Она охотно скользнула в его объятия и подставила губы. Она хотела бы полюбить Гордона.

С большим трудом он удержался от поцелуя в губы и целомудренно приложился к ее лбу.

— А теперь подними Адама, чтобы я мог с ним попрощаться.

Морган взяла сынишку на руки, и они долго махали ему вслед. Когда она вернулась в дом, он показался ей опустевшим. Адам вырвался из ее рук и помчался в кухню, а она за ним. Сегодня вечером она останется с Сетом наедине.

В отсутствие Гордона он сможет заговорить с ней о чем угодно. Она стала составлять меню обеда, безотчетно припоминая все его любимые блюда.

Весь день она готовила еду, довольная, что не надо думать ни о чем другом. Розелль уложила Адама спать после ленча. Морган тоже отдохнула, пока в доме было тихо. И опять хлопотала в кухне до тех пор, пока не пришло время мыться и переодеваться к обеду. Розелль нянчилась с Адамом.

Из дальнего угла шкафа она достала платье, которое очень редко надевала раньше. Оно было простого покроя, темно-желтое, с золотистым отливом, с бежевой вышивкой — крошечные розочки — у выреза платья. Именно из-за этого выреза она редко его надевала. Он открывал грудь чуть не до самых розовых сосков. Морган сказала себе, что соскучилась по этому платью. Потом она надушила запястья, за ушами и глубокую ложбинку на груди.

Пришла Кэрол, чтобы навести порядок в комнате.

— Ох, какая вы сегодня красивая, миссис Колтер, — робко сказала девушка. — Вы очень понравитесь мистеру Блейку.

— Мистер Блейк… — и Морган оборвала себя на полуслове.

— Какие-нибудь еще дела будут сегодня, мэм?

— Нет, Кэрол. Можешь идти домой. Передай привет от меня родителям и захвати им сдобного хлеба.

— Спасибо, мэм, — она уже повернулась, чтобы уйти, но в открытую дверь увидела Сета. Он заговорщицки приложил палец к губам. Кэрол очень нравился мистер Блейк, который всегда находил для нее шутку. Она вышла и прикрыла за собой дверь.

Стоя у зеркала, Морган услышала за спиной шаги.

— Да нет, мне больше ничего не нужно, — и осеклась, почувствовав на шее его губы. Она закрыла глаза, но снова их быстро открыла.

— Что здесь тебе надо?

Сет лениво улыбнулся и вытянулся на ее постели. Покрытая кружевным покрывалом, она казалась такой маленькой под его огромным, красивым телом.

— Я тоже живу в этом доме, ты забыла?

— Я надеюсь, ты понимаешь, что это не твоя комната. Хочу тебе напомнить, что и ранчо принадлежит мне.

— Mi querida, не спорь со мной. Я с нетерпением жду обеда. Розелль сказала, что ты целый день стряпала и приготовила что-то очень вкусное. — Глаза его смеялись.

— Вовсе нет! Я люблю готовить, поэтому кое-что и приготовила сегодня. — Она отвернулась, глубоко вздохнула и снова повернулась к нему. — И будь так добр, убирайся с моей постели и из моей комнаты.

Он слегка пошевелился, словно испытывал мягкость постели.

— Тебе здесь хорошо спится или кровать слишком широка для одного человека?

— Сет Колтер! Убирайся отсюда! — И она двинулась к нему, но Сет раскрыл объятия, и она отступила.

Он сел на кровати, перекинув ноги через спинку.

— А это платье тебе тоже Терон купил?

Морган увидела, что он слегка нахмурился, и сразу же возликовала.

— Да. Тебе нравится? — И она слегка наклонилась так, что грудь почти совсем выскользнула из выреза. — Как странно, что ты только сейчас заметил мое платье. Мужчины, как правило, обращают на него внимание сразу же.

«Бесенок пытается возбудить мою ревность», — подумал Сет. И улыбнулся. Его глаза впивались в ее тело.

— Дело в том, что, когда я на тебя смотрю, женушка, я тебя вижу обычно безо всего, только с лентой в волосах. Поэтому я и не сразу замечаю, что на тебе надето.

— Ах ты…

— Если ты чем-нибудь бросишь в меня, придется тебя приструнить. А сейчас пойдем обедать.

Сет сидел напротив Морган. Она не желала с ним разговаривать. Они уже съели суп, и Мартин вышел, чтобы подать второе блюдо.

— Мартин заподозрит что-нибудь неладное, если ты вот так будешь молчать. Он решит, что у нас любовная размолвка. — И громко проговорил: — Расскажите, миссис Колтер, о вашем путешествии в Сан-Франциско.

Она улыбнулась:

— По дороге я познакомилась с интересными людьми. Среди них были и джентльмены. — Она с нажимом произнесла последнее слово.

Сет остался серьезен:

— А вы помните Чарли Фаррела?

— Вот забавно! Как раз сегодня вечером я вспоминала о Чарли. Но мистер Фаррел не относится к числу мужчин, о которых вспоминаешь слишком часто. Мы с Тероном много потрудились для его жены. Приятная женщина, но с таким ужасным вкусом, что представить себе трудно.

— Ну а что сам Фаррел? Вы его знали?

— Больше, чем хотелось бы. Терону несколько раз приходилось спасать меня от его жадных объятий. Наконец он вынужден был ему заявить, что, если он не прекратит уделять мне такое внимание, мы больше не переступим порога его дома. По-моему, Терон также пригрозил обо всем рассказать ею жене. А Чарли ее смертельно боялся. — Морган отпила глоток вина. — А вы где с ним встречались?

Сет устремил взгляд в тарелку.

— Да за кружкой пива. Я, в сущности, с ним не знаком.

Морган не понимала, почему он вдруг стал так серьезен. Ведь если кого нельзя принимать всерьез, так это Чарли Фаррела.

Мартин унес тарелки после последней перемены.

— Это был настоящий пир, — сказал Сет. — Мне все казалось, что я никак не смогу наесться.

— Ну уж кто может, так это вы. В жизни не видела, чтобы столько ели. Он ухмыльнулся:

— Я ведь расту, и мне нужны силы.

— Мартин, мы будем пить кофе в саду, если вы не возражаете, мистер Блейк.

Они вышли в сад и стояли молча, слушая ночные голоса Нью-Мехико. Где-то неподалеку завывали койоты. Сет подошел к небольшому бассейну.

— Как приятно мне быть здесь с тобой, Морган. Можно подумать, что Гордон намеренно уехал и оставил нас вдвоем.

Морган, как ни странно, подумала о том же.

— А ты помнишь те дни, что мы провели в каньоне, среди развалин индейской деревни?

— Нет.

Он испуганно обернулся, но потом рассмеялся:

— Ну почему бы тебе не подойти ко мне и не позволить себя поцеловать?

— Прекрати это, Сет, или я уйду в дом. С прошлым покончено, и мы теперь только… знакомые.

— Хорошо. Но знакомые могут стать друзьями. А друзья — любовниками.

— Сет, ты невозможный человек!

— Полагаю, ты хочешь этим сказать, что нам невозможно не любить друг друга. Ты когда-нибудь задавала себе вопрос, почему попросила жениться на тебе именно меня, а не других молодых людей, приглашенных к Синтии Фергюсон?

— Я услышала, что у тебя есть ранчо в Нью-Мехико.

Не могла ведь она признаться, что ей сразу и очень понравился его мускулистый торс! Она даже засмеялась при этой мысли.

Сет наклонил голову набок и как-то странно на нее посмотрел.

— Ладно, малютка, — и подошел к ней. — Наверное, пора спать.

Он положил ей руки на плечи, но она отшатнулась. Он привлек ее к себе, затем слегка поцеловал в щеку.

— Покойной ночи, жена моя.

Он разжал объятия и ушел. А она стояла и смотрела на то место, где он только что был. Какие у него дурные манеры! Он должен был проводить ее до дверей спальни, а не бросать одну в темном саду. Она сердито поднялась по лестнице. Дверь в его комнату была закрыта, в большом доме стояла тишина.

Она вынула шпильки из волос, быстро сняла платье и небрежно бросила его на спинку стула. Затем вытащила из комода ночную рубашку из тонкого, почти прозрачного муслина. Она долго ворочалась в постели с боку на бок.

Сет улыбался, зная, что она не спит. О да, милая… Ты, конечно, помнишь и каньон, и все, что там было.

Морган заснула, и ей приснился сон. Она была с Жаком. Одной рукой он держал ее за волосы, другой приставил нож к горлу. А индейцы стояли вокруг и смотрели. Потом она увидела Сета и услышала, как он тихо и терпеливо ей говорит:

— Я здесь, любимая, не надо бояться.

Она проснулась в ужасе. Сет держал ее на коленях. Она обняла его за шею и крепко прижала к себе. Он говорил мягко, выбирая нежные слова и поглаживая ее по голове. Она тихо плакала.

— Ты не хочешь рассказать мне обо всем, что было, малютка?

Рассказ изливался бурным потоком. Она рассказала про Жака и про сон. Про то, как ее предал Джоакин, как тогда она искала Сета и… о записке. Она рассказала о мадам Николь, о том, как вечером перед аукционом увидела Сета в зеркале и слышала, как играет музыкальная шкатулка. Она не видела, как Сет побелел, потому что мгновенно вспомнил, как он раздавил маленькую шкатулку.

Морган, рыдая, рассказала о своем унижении в вечер аукциона, о том, как полюбила Терона за его доброту. Она вспомнила о той ночи, когда увидела Сета, и как молилась, чтобы он выжил, хотя совсем не надеялась на это. Слезы стояли в его глазах.

— Прости, любимая. Но теперь я с тобой и не покину тебя никогда.

Она была его ребенком, его дорогим дитя. Он ее качал на руках и баюкал. Ей так нужна была его нежность! Ей отчаянно надо было выплакаться. Постепенно ее дыхание выровнялось, и он понял, что она спит. Он бережно положил ее в постель и укрыл одеялом. Во сне она причмокивала губами, совсем как Адам. Он поцеловал ее в щеку, в мокрые от слез ресницы.

Неохотно он подошел к двери, разделявшей их комнаты, и обнаружил, что она заперта. Он вышел через дверь, ведущую в коридор. Из любопытства он попытался войти в ее комнату из своей: дверь открылась беспрепятственно.

«Гордон, подумал он. — Каким-то образом Гордон все узнал и устроил так, чтобы мы могли остаться одни в доме». Для Сета это был бальзам для души. И если он понимал положение правильно, Гордон не вернется до тех пор, пока не узнает, что Морган и Сет опять вместе.

Адам только-только поднял кулачок, чтобы забарабанить в дверь материнской спальни, когда большая рука повернула недостижимую для него ручку двери. Он поднял голову и увидел отца, приложившего палец к губам.

Сет подошел к Морган и тихо поцеловал ее в жилку, которая билась около уха. Во сне она улыбнулась. Адам тоже улыбнулся и решил последовать примеру отца. Но мальчик громко чмокнул мать, да и поцелуй его пришелся в самое ухо, так что Морган открыла глаза и схватила сына.

Адам и Сет засмеялись, как два заговорщика.

— Ах вы! Почему не даете мне выспаться? — Но тут же рассмеялась: до чего же они похожи. — А ты должен вести себя получше, чем твой сын, у тебя ведь нет смягчающего обстоятельства молодости.

Сет улыбнулся, и Морган могла поклясться, что от гордости его грудь увеличилась в объеме, по крайней мере, на пару дюймов.

— Что это ты напыжился?

— Но ведь ты в первый раз признала, что он мой сын.

Она нахмурилась:

— Конечно, твой. Достаточно на него взглянуть. Наверное, нет двух других людей, похожих так, как вы с ним.

Сет с обожанием взглянул на сына:

— Знаю, но мне нравится слышать это от тебя.

— Ты словно петух в курятнике у Люпиты: такой же важный. Ну чей он еще может быть! Ведь ты единственный, с кем я…

Сет тяжело опустился на постель рядом с ней.

— Ты хочешь сказать, что я единственный, кто обладал тобой?

Она отвернулась, рассеянно наблюдая, как Адам отрывает кружево от подушки.

— Да, — прошептала она.

Он схватил ее за плечи, прижал к себе и крепко, от всего сердца поцеловал в губы:

— Я знаю, это не должно иметь никакого значения, и я все равно бы тебя любил, что бы ни случилось, но я счастлив слышать это.

— Сынок, брось портить материнское постельное белье, давай лучше я тебя прокачу на закорках по лестнице вниз, а?

Адам вскарабкался ему на плечи, и Сет пошел к выходу, но в дверях остановился:

— Почему бы тебе еще не полежать? Я отдам Адама Розелль и вернусь к тебе? Морган потерла губы, потом ухо.

— Я уже получила два очень чувствительных поцелуя сегодня утром. И больше мне не требуется.

— Но, может быть, я просто выставлю Адама за дверь? Пусть вопит, если хочет, мы его даже не услышим, — и поспешно закрыл дверь, потому что в дверь полетела подушка.

Адам пришпорил отца и громко расхохотался. Ему нравился этот человек, с ним было очень весело, все время происходило что-то интересное. Вот, например, мама сейчас бросила в него подушку. Но она никогда не швыряла подушки в других взрослых.

— Лошадка! Лошадка! — крикнул он.

Во время завтрака Сет предложил, чтобы Морган привезла Адама к реке, захватив с собой корзинку с ленчем, а он пообещал к ним присоединиться.

«Уж очень он самонадеян».

— Боюсь, я не успею. Дома много дел.

— А что такого у тебя срочного? — Он говорил так, словно она целый день валяется в постели. В ее голосе зазвучали враждебные нотки:

— На дворе сентябрь, надо делать заготовки на зиму. И кроме того, надо проверить счета и… Сет умильно взглянул вниз.

— Я уверен, что Адаму полезно было бы сегодня прогуляться.

Морган отвернулась.

— Ну, если смогу урвать время, то, может быть, мы и приедем.

— Хорошо!

Она знала, как трудно ему притворяться. Он поцеловал ее в щеку.

— Желаю удачи, жена.

— Не называй меня так. Кто-нибудь услышит. Он улыбнулся:

— Надеюсь, что услышит, жена.

— Жена, — повторил Адам.

— Нет уж, пожалуйста! Когда Гордон вернется, у тебя будет очень странный запас слов.

— Горд? — спросил Адам.

И они дружно рассмеялись над своим сообразительным сыном.

Адам все утро играл со своим ранчо. Работники время от времени вырезали для него новые предметы: и животных, и загоны, и ковбоев. Ранчо стало слишком громоздким, чтобы каждый вечер вносить его в дом, так что Сет соорудил навес для защиты его от дождя.

Морган особенно тщательно убралась в комнате Сета и затем потратила два часа на кухне, помогая Розелль приготовить чудесный ленч.

Когда все было упаковано, они с Адамом поехали на свое любимое место к реке. Сета еще не было, так что она расстелила плед и стала читать Адаму наизусть детские стишки, иллюстрируя их рисунками на грифельной доске, которую часто брала для этой цели.

— Как поживают мои жена и сын? — безмятежно спросил незаметно появившийся Сет.

«Пожалуй, он становится чересчур большим собственником».

Морган быстро открыла корзинку.

— Бриоши! Морган, ты не представляешь, как часто я вспоминал об этих маленьких булочках. В Калифорнии мне пришлось есть самую скверную в жизни еду. Какое-то время мне готовила Джесси. Не знаю, как я выжил. Она брала сковородку, разбивала яйца, но почему-то туда попадало очень много скорлупы. — Он продемонстрировал кулинарный процесс жестами. — Когда она подавала завтрак, часть яиц была совсем сырая, а часть — жесткая, как сама сковородка. Но, пожалуйста, не пытайся узнать, как ей это удавалось — это тайна за семью печатями. И я, конечно, был достаточно умен, чтобы не спрашивать.

Морган от непрерывного смеха ослабела.

— Но я еще не рассказывал тебе о ее печенье. Оно было такое тягучее, что вязло в зубах, но его можно было тянуть на расстояние вытянутой руки. Вот, пожалуйста, объясни, как такое возможно. Никто не осмеливался ее спрашивать об этом. Ведь это восьмое чудо света.

Морган так хохотала, что у нее заболел живот. Да, она могла представить себе, как Джесси готовит свое печенье. Раз или два ей приходилось пробовать ее стряпню. Ах, хорошо бы послать Жан-Полю рецепт такого замечательного печенья.

Адам протянул грифельную доску отцу и сказал:

— Лошадку.

Но Сет написал: «Сет любит Морган всем сердцем». И подал ей доску. Она взглянула ему прямо в глаза и поняла, что это правда. Она вытерла слезы, навернувшиеся от смеха, стерла то, что он написал, и нарисовала для Адама лошадку.

— А теперь надо опять идти работать. Поцелуешь меня на прощание? В щеку.

Она засмеялась: он поступал так же, как и Адам, когда хотел чего-нибудь добиться от нее.

— Хорошо, я поцелую тебя в щеку. — Она встала и прижалась к нему, а он к ней. Когда их губы встретились, Морган их не отвела.

— Ты не забудешь меня? — И он улыбнулся, глядя в ее полузакрытые глаза. Потом он повернулся к Адаму: — Обнимешь папу, сынок?

Адам так и впрыгнул в раскрытые объятия. Сет подбросил мальчика в воздух и затем потерся щетинистыми усами о его шейку. Ребенок зашелся от восторга. И Сет ушел, приветственно махнув им рукой.

Когда они вернулись домой, Адама уложили спать. Морган тоже разделась и легла в постель. Когда же она поняла, что все еще любит Сета? Может быть, тогда, когда прочла слова, написанные на грифельной доске? Да, на этот раз ему можно верить, на него можно положиться.

А как насчет той ужасной ночи в Сан-Франциско, когда он ее оскорбил? Но воспоминание о той ночи уже не было таким ярким и болезненным. Теперь перед ее мысленным взором стояли другие картины: вот Сет играет с Адамом, вот он утешает ее после того кошмарного сна. Она не знала, изменился ли Сет, возможно, какая-нибудь ничтожная мелочь по-прежнему вызовет у него приступ необузданной ревности. Но ей теперь как-то все равно.

Пусть будет что будет. Он опять рядом с ней, и пусть с ней останется. Если он ее хочет, значит, она будет его.

Теперь в новой психологической обстановке, когда она призналась себе, что любит его и принимает его любовь, обед проходил очень приятно.

После обеда они пили в саду кофе с молоком. Сет сидел на каменной скамье, положив руку за спинку. Морган пристально за ним наблюдала и надеялась, что вот сейчас он позовет ее. Кажется, несколько недель она оборонялась против его атак, а сейчас он вроде бы отдал ей инициативу. Наконец он похлопал по сиденью рядом и вопросительно взглянул на Морган. Она попыталась, сохраняя спокойствие, солидно и неспешно подойти, укрощая желание кинуться ему на шею.

Они немного посидели вместе. Морган чувствовала себя с ним спокойно и надежно, словно наконец обрела дом. Такого чувства у нее никогда не было в Сан-Франциско, ни даже на колтеровском ранчо. Почему-то она вспомнила, как сердился на нее Джейк за то, что она так много ела во время беременности, и засмеялась.

— Не расскажешь ли и мне, почему смеешься?

— Что?

— Ну, почему ты сейчас рассмеялась?

— Я вспомнила, как Джейк злился на меня.

— Да за что же он мог на тебя злиться? Я, между прочим, написал им, когда приехал сюда, и они знают, что я жив-здоров. К сожалению, из Калифорнии я им знать о себе не давал; так за что на тебя злился Джейк? Может быть, за то, что ты снизошла до меня после моего глупого поведения на вечеринке у Монтойя? Думаю, он знает, что мы… так сказать… поговорили, — и он подмигнул ей.

— Нет, это еще не все. Дело в том, что когда я носила Адама, я много ела.

— Не понимаю. Почему же он расстраивался из-за этого?

— Но я ела непрестанно и постоянно, шесть месяцев подряд. Я съедала все, что готовила Люпита.

Сет негромко засмеялся:

— Но я все время так ел.

— Вот это я и имею в виду. Я ела столько же, сколько ты обычно, и стала такой же огромной, как ты.

Сет недоверчиво улыбнулся:

— Ты помнишь, как на мне всегда висели юбки и кофты Люпиты? Ко времени родов они на мне не сходились.

— Но Люпита в два раза толще тебя! Вот бы посмотреть! Клянусь, ты, наверное, была как бочонок. — И он улыбнулся, взглянув на нее. — Но где теперь все это?

Сердце Морган забилось сильнее, когда она встретила этот взгляд. «Теперь он меня поцелует», — подумала она и ждала этого поцелуя, очень ждала.

— Ну что ж, пора спать.

Она взяла его под руку, снова ощутив крепость его мышц. Сердце у нее стучало, в ушах стоял звон. Он остановился около двери в ее спальню и наклонился к ее губам. Она закрыла глаза и сразу же их открыла, потому что он поцеловал ее в щеку.

— Покойной ночи.

И ушел к себе, в свою собственную спальню, и закрыл за собой дверь.

Она разделась и немного походила по комнате, прежде чем наконец легла.

Сет явно ее не понял. И решил поспешать к ней медленно. Нет, ей еще нужно время, чтобы привыкнуть к нему окончательно.

Глава двадцать третья

Когда Морган проснулась, в доме было очень тихо. Она протянула руку поперек кровати и взглянула в тревоге на место рядом. Затем облегченно вздохнула: ну, конечно, Адам опять пошел в комнату к отцу. Она повернулась на спину, зевнула и роскошно потянулась. Хорошо, что она уже не скрывает от самой себя свою любовь к Сету. Впервые за долгое время в ее душе воцарился мир. Кто знает, как события станут развиваться дальше?

Она сбросила одеяло и выпрыгнула из постели. Критически взглянула на себя в зеркало. Слегка пригладила волосы, расправив локоны у лица. Еще раз всмотрелась в свое отражение и тихонько засмеялась:

— Да, Морган Колтер, ты явно становишься суетной.

Выйдя в коридор, она увидела, что двери и в комнату Сета и в комнату Адама закрыты. Она вздрогнула и сделала глубокий вздох, чтобы успокоить вдруг забившееся сердце. Что, если она ему больше не нужна? Теперь он мог решить, что она не стоила всех предпринятых им усилий. Она подняла руку, чтобы постучать в дверь, и вдруг вспомнила, как Сет всегда упрекал ее за недостаточную уверенность в себе.

Нет, она отправится верхом на прогулку, а потом что-нибудь приготовит поесть. Да, это она сделает хорошо.

Она постучала, но никто не ответил, так что она тихонько отворила дверь и подошла к постели Сета. Он спал, откинув до пояса простыню. Мощная широкая грудь обнажилась. Она легонько коснулась волос у него на виске. Он открыл глаза, она заглянула в них и погрузилась в их глубину. Он протянул к ней руки, и она пошла к нему.

С минуту они просто держали друг друга в объятиях. Морган достигла дома, она была в безопасности. Сет начал ее целовать — волосы, глаза, мочки ушей.

— Я люблю тебя.

От его дыхания по ногам и спине у нее побежали мурашки.

— Я пытался быть терпеливым, но это так трудно. Я хочу тебя. Ты мне нужна. А ты хоть что-нибудь чувствуешь ко мне? Да, я поступил с тобой ужасно, но, может быть, ты сумеешь меня простить?

Столько вопросов. Трудно ответить на все сразу. Рассудок ее отступал. Тело становилось все смелей и настойчивей. Она чувствовала губы Сета. Он прижимался к ней. Ей хотелось сорвать с себя платье. Ей хотелось, чтобы между ними не было никаких преград.

— Да, — пробормотала она.

— Да — что? — Он поцеловал ее в шею и не просто поцеловал, но ласкал так, словно это была самая любимая им часть ее тела.

— Да, я тебя прощаю.

Он отстранил ее от себя на расстояние вытянутой руки:

— Ты прощаешь меня?

— Да, прощаю. Может быть, я когда-нибудь пожалею об этом, но, наверное, я могу простить тебе все твои ужасные поступки.

— Ужасные! Вот сейчас я тебе покажу, кто из нас по-настоящему ужасен.

Он притянул ее к себе и стад щекотать и тереться небритой утренней щетиной о ее шею и щеку. Она радостно засмеялась, вновь наслаждаясь знакомой любовной игрой. Но ее почему-то не оставляло ощущение, что что-то не так. Инстинкт говорил ей, что есть причина для беспокойства. И этот предупреждающий голос звучал все громче и громче, заглушая ее звонкий смех и пересиливая радость от того, что Сет снова в ее объятиях. Адам! Где же Адам?

— Сет, — она сделала попытку вырваться у него из рук. — Сет! А где Адам?

— Ну, наверное, он еще спит, — прошептал он ей на ухо, нежно поглаживая ее бедро.

— Нет. Адам всегда встает рано, по крайней мере, у себя в комнате. Я должна пойти посмотреть. Что-то не так.

Сет отступил на шаг и заглянул ей в лицо. Он увидел тревогу и страх. Он начал убеждать ее, как это глупо так беспокоиться, и осекся. Он бы с наслаждением всю свою жизнь говорил бы об Адаме. Но сейчас надо успокоить ее.

— Ну пойди и посмотри. Но потом опять приходи сюда. Хотя нет, я пойду с тобой, чтобы ты уж наверняка вернулась.

И, тесно обнявшись, они пошли к Адаму в комнату.

— Я тебя не отпущу от себя целых две недели И пусть Адам целые дни барабанит в дверь, ты мне сейчас нужнее, чем ему. Ну посмотри! — Они вошли в детскую.

Морган нахмурилась. Адам лежал чересчур тихо. Что-то не в порядке. Каждое утро Кэрол заново перестилает всю его постель — так скомканы или разбросаны простыни и одеяла. А сегодня утром легкий укрывающий его плед все так же аккуратно подоткнут под матрас, а не сброшен, как обычно, на пол. Она быстро подошла к мальчику и откинула волосы со лба. Лоб и все лицо были горячие, очень горячие.

Она побелела как мел и повернулась к Сету. В одно мгновение он был уже около кроватки сына и положил большую ладонь ему на лоб. Шея мальчика распухла, кожа воспалилась, горела огнем. Когда Сет дотронулся до него, мальчик захныкал. Лицо Сета побледнело.

— Я еду за доктором. — Голос у него сразу охрип. Сет чувствовал такой страх, которого не испытывал еще никогда в жизни.

Через несколько минут Морган услышала стук копыт удаляющейся лошади. Она опустилась на колени и взяла в руки сухую и горячую ручку сына. Адам еще никогда не болел. Он не должен болеть. Он еще слишком мал, чтобы терпеть боль.

— Адам, миленький мой, — шептала она, приложив безучастную ручонку к своей щеке. Ресницы мальчика затрепетали.

— Мама, — хрипло и едва слышно сказал он. Адам сделал глоток, и его лицо исказила гримаса.

— Я здесь, дитя мое. Мама с тобой, а папа поехал за доктором. Приедет доктор, и тебе станет лучше. Доктор полечит, и ты перестанешь болеть.

— Миссис Колтер! — Ив комнату вошла Розелль. — Я слышала, как мистер Блейк сбежал по лестнице. Все в порядке? — и осеклась, увидев, какое лицо у Морган. Розелль взглянула на Адама, коснулась пылающего лба ребенка и закрыла глаза.

Такое прежде уже один раз случалось. И она вновь мысленно переживала то страшное время. У нее была маленькая дочка, в том же возрасте, что и Адам, и такая же веселая и живая. Однажды она подошла к ее постельке и увидела, что девочка лежит вот так же тихо и от нее пышет жаром. Не прошло и недели, как девочка умерла. Розелль так и не перестала грустить о девочке, она живо помнила ту муку, с какой в последний раз омывала и одевала дорогое маленькое тельце. О, пожалуйста, Господи, смилуйся и не позволь такому случиться еще раз!

— Что мне делать? — умоляюще спросила Морган.

Розелль изо всех сил сдерживалась, чтобы истерически не зарыдать.

— Мистер Блейк поехал за доктором?

— Его зовут Сет. Он не мистер Блейк, он Сет Колтер. Он отец Адама.

— Да, я так и думала. — Розелль попыталась успокоиться и успокоить хозяйку. Она вышла и вскоре вернулась с платьем и бельем. Она подняла Морган с колен и стала одевать ее, словно ребенка. И все время говорила и говорила, буквально не закрывая рта:

— Да это, наверное, какая-нибудь обычная детская болезнь, которыми дети так часто болеют. Я уверена, что он скоро-скоро выздоровеет.

— Но Адам никогда не болел. У него никогда не бывало даже простуды.

— Ну а вот теперь заболел. — Розелль старалась говорить беспечно и ничем не выдать своего страха.

— Но он лежит так тихо. Почему он не кричит, как обычно, «есть». Адам, — она снова упала на колени, — мама даст тебе сейчас цыпленка. Хочешь кусочек? Или печенье? Чего хочется маминому мальчику?

Адам с большим усилием открыл глаза. Морган охнула — такая боль отразилась в его взгляде. Розелль обняла ее за плечи и заставила встать.

— Пожалуйста, миссис Колтер, сядьте. — И она пододвинула к постели стул. — Подождите, вот приедет доктор. Он скажет, что делать. — И пошла к двери. — Я пришлю Кэрол с завтраком для вас.

Оставшись одна, Морган почувствовала неудержимо нарастающий ужас. В горле встал комок, который она никак не могла проглотить. Ее почему-то очень напугало то, что Адам не хочет есть. Это было даже страшнее, чем то, что он лежал так тихо и что тело его пылало в лихорадке. Адам всегда ел. Он родился голодным, и все в его маленькой жизни было подчинено еде. Его первое слово было «есть». И это была не попытка произнести незнакомое слово. Просто однажды оно сорвалось с его губ, как требование. И она вспомнила, как все — она, Джейк, Люпита и Пол — при этом рассмеялись. А Адам даже внимания не обратил на них. Он требовал еды, и ее немедленно следовало подать.

И вот Адам не хотел есть. Она думала и думала об этом. Лицо у него распухло, щеки стали пунцовыми.

Нет, это не Адам. Адам ни минуты не мог оставаться в покое, он настоящий волчок.

Она погладила его лобик. Какой сухой! Вообще-то кожа у него всегда влажная. Он все время потеет, совсем как отец, потому что постоянно двигается.

— Когда ты выздоровеешь, Адам, мамочка испечет тебе вкусное печенье и сделает кексы с глазурью, глазури будет много. Мы на ней напишем «Адам» и «лошадка» и «есть»… и нарисуем разные картинки.

Адам открыл глаза и уставился на мать ничего не понимающим взглядом. Он никак не мог уразуметь, что же с ним случилось. У него никогда ничего не болело, кроме ободранных коленок и локтей. Но когда это случалось, он шел к маме. Она целовала больное место, и все проходило. А теперь мама рядом, а боль не проходит. И он ничего не понимал, совсем ничего.

Морган не знала, сколько времени она так просидела. Она смутно помнила, что входили и выходили Розелль и Кэрол. Несколько раз кто-то говорил ей, что она должна поесть. Но у нее по-прежнему стоял комок в горле, и она знала, что ничего не сможет проглотить. Неужели они не понимают, что если ее ребенок не может есть, то и она тоже не может?

Но вот она услышала шум за дверью и различила голос Сета. «Он привез доктора», — она почувствовала огромное облегчение.

— Доктор приехал, дитя мое. Он тебе поможет. Он сделает так, что больно больше не будет, — и бросилась навстречу Сету.

— Где доктор?

— Сейчас идет. Ему лучше?

— Нет, Сет. Он такой горячий и такой маленький.

Сет взял жену за руку. Она была холодная. Они вместе подошли к кроватке мальчика. Сет испугался больше прежнего. За те несколько часов, что его не было, Адам, казалось, съежился. Его лицо стало ярко-красным и покрылось белыми пятнышками.

— Знакомься, это доктор Ларсон, Морган. Миссис Колтер.

— А это наш сын, доктор. Он такой маленький и так болен. Но он никогда прежде не болел.

Сет взял ее за руку, успокаивая. Он заметил, что она сказала «наш сын», и обрадовался, так как в спешке, представляясь доктору, назвал свое настоящее имя.

— Я сделаю все, что смогу, миссис Колтер.

Доктор, пожилой, полный человек, откинул одеяло и начал осматривать Адама. Когда он приподнял ночную рубашонку, Морган охнула при виде красного тельца. Сет крепче сжал ее руку.

— Думаю, что произошел несчастный случай. — И он поднял ножку Адама и показал им воспалившуюся опухоль на щиколотке. — Это похоже на укус насекомого.

— Укус? Какой укус? И какое насекомое могло его укусить?

— Этого, миссис Колтер, я не знаю. Мне в моей практике встречались такие случаи раза два. Многие считают, что это результат укуса клеща, но никто наверняка не знает.

Морган вздохнула. «Бог с ней, с причиной болезни. Важно теперь от нее избавиться».

— Что нам делать? Как его вылечить?

— Я мало что могу посоветовать в данном случае. Если мальчик здоров, он переборет болезнь. Но если не очень, тогда вы должны приготовиться.

Она улыбнулась доктору. Она совсем ничего не слышала от волнения. Как в тумане, прозвучал голос Сета:

— И что же, мы ничего не можем сделать?

— Попытайтесь заставить его пить. И молитесь. Это все, что можно посоветовать. Скоро у него, очевидно, начнется понос, и ему надо пить много воды, чтобы компенсировать потерю жидкости.

Туман начал рассеиваться. Что он хочет этим сказать: «Вы должны приготовиться»?

Доктор собрался уходить. Она вырвала руку у Сэта.

— Вы не можете так уехать! Мой ребенок болен. Он нуждается в вашей помощи! И вы обязаны ему помочь!

Глаза у доктора были печальные. Он поглядел на Сета, тот обнял жену за плечи и молча кивнул.

Доктор ушел.

«Господи! — подумал он. — Есть такие дни, когда я ненавижу свою профессию».

А за его спиной все громче и пронзительней кричала Морган:

— Он ничего не может сделать! Мой ребенок болен, а он ничем не может ему помочь! И он говорит, что мы должны приготовиться!

Сет вцепился ей в плечи:

— Послушай меня, Адам болен, очень болен. Он нуждается в тебе. И ты не можешь сейчас устраивать истерики. Ты слышишь? Ты нужна Адаму.

— Да. — И она подняла голову. — Я нужна Адаму.

— Вот доктор сказал, что ему надо все время давать пить. Это мы и будем делать. Адам привык к тебе больше, чем к другим. Он тебе верит. Ты будешь его поить и кормить.

— Да, кормить.

— Я иду на кухню и скажу об этом Розелль, а когда вернусь, ты должна сидеть вот здесь, на стуле, и успокоиться. Адаму нужна сейчас мать, а не сумасшедшая, которая рвет на себе волосы. Ты меня понимаешь?

— Да, Адаму нужна мать. Морган послушно опустилась на стул рядом с кроваткой. Вошла Кэрол:

— Уверена, что все наладится, миссис Колтер. У моего братишки все время лихорадки, но он всегда выздоравливает.

Морган попыталась улыбнуться девушке. Вернулся Сет с чашкой дымящегося мясного бульона.

— Я его подержу, а ты покорми.

Адам едва приоткрыл глаза, когда Сет его поднял с постели. Сет ужаснулся тому, какой жар пышет от мальчика. В его руках он казался таким маленьким, таким хрупким. Адам открыл глаза, когда теплая ложка коснулась его губ, глотнул, а затем личико у него исказила гримаса боли. Он застонал и отвернулся от ложки, которую протянула мать. А потом с удивлением опять посмотрел на нее. Зачем она хочет, чтобы ему было больно?

— Ему больно глотать, Сет. Он не может есть.

— Попытайся еще.

Но Адам сжал губы и ни за что больше не хотел глотать. Сет положил его.

— Ладно, попытаемся потом.

Вошла Кэрол с чистыми полотенцами и тазом теплой воды. Она несла также пеленки. Сет недоуменно посмотрел на них. Адам уже давно вырос из пеленок.

Мать и отец вымыли горящего в жару ребенка и сменили ему рубашку. Потом сели и стали ждать. Больше делать было нечего.

В доме стояла тишина. Все разговаривали шепотом. Морган часто обтирала водой лицо мальчика. Розелль принесла еду, но ни Сет, ни Морган есть не стали. Они смотрели на сына, объединенные общим страхом и целью.

— Я чувствую себя такой беспомощной, Сет. Я просто не знаю, что делать. Адам всегда был таким чудесным ребенком. Все всегда его так любили и любят. Он думает о себе только тогда, когда кто-то покушается на его еду. А теперь, — она смахнула слезу со щеки, — он не может есть.

— Морган! — В голосе Сета послышалось нетерпение. — Я тоже не знаю, что делать. Если бы что-то… или кто-то…

Он опустил голову на руки, упираясь локтями о колени.

— И никогда не знал. Когда Монтойя едва меня не убил и я умирал, Люпита говорила, что лихорадка меня трепала две недели. Она говорила… — Он осекся и поглядел на Морган. — Люпита, — прошептал он и встал. — Люпита! — крикнул он. — Я еду за ней. Люпита спасет моего мальчика. Я знаю, она сможет. Еду за ней.

Морган бросилась к мужу. Вот наконец проблеск надежды.

— Ты сделаешь это, Сэт? Ты ее скоро привезешь, да? Мы два дня ехали сюда с нашего ранчо.

— Да, еду. И ад меня не остановит. Люпита его спасет, я знаю. Она сумеет. — И он посмотрел на жену. А затем поцеловал, крепко и быстро. — Береги его. Пусть Розелль его держит, когда ты станешь его кормить. Я вернусь так скоро, насколько это возможно. И с Люпитой. — Он прижал ее к себе на несколько секунд. — Господь спасет нашего мальчика, он сбережет нашего малыша.

Сет разжал объятия и скрылся. Через несколько минут она услышала стук копыт.

— Миссис Колтер, вы просто обязаны поесть. Вам нужны силы.

— Ты можешь принести мне молока для Адама? Может быть, ему легче будет глотать молоко?

Но Адам проглотил очень немного и захныкал от боли. Наконец она сдалась на его жалобный плач и оставила стакан.

Всю ночь она просидела у его кроватки, глядя в тревоге, нет ли каких изменений. Их не было. Но утром он начал стонать и метаться. Он стал потеть, и у него начался понос.

— Розелль, ты должна мне помочь. Мы просто обязаны влить в него жидкость, иначе будет обезвоживание.

Они пытались заставить его пить, но безуспешно. Он почти все выплюнул.

Розелль смотрела на хозяйку, менявшую мальчику ночную рубашку. Волосы растрепались, платье в пятнах, под глазами синяки.

Но вот послышался стук копыт, и Морган выбежала посмотреть, кто это. Плечи у нее опустились. Увы, это был Мартин. Сет еще не мог вернуться.

— Мартин был в амбаре. Он рассказал работникам об Адаме и что Сет уехал на несколько дней.

Амбар? О да, у них ведь ранчо… но какое ей дело до всего этого?

— Мама, мама, — Адам повернул головку. Он спал или, казалось, что спит.

— Я здесь, дитя. Мама с тобой.

Его ладошка была влажной, хотя она только что вымыла и вытерла его насухо.

Через несколько часов Розелль принесла чай. Адам опять пылал в жару и делал слабые попытки сбросить одеяльце, но у него совсем не было сил. Морган опять и опять пыталась напоить его.

Розелль подала чашку с блюдцем, и она механически взяла их. Она с трудом отпила глоток чая. Дрожь сотрясала все ее тело.

— Нет, вам надо отдохнуть. Лягте здесь и немного поспите, а с Адамом побуду я.

— Да.

Она очень устала, но когда прилегла на кушетку, сна не было, и напряжение не проходило.

— Мама!

Она в мгновение ока оказалась у кроватки. Теперь у него даже зубы стучали от холода. Розелль побежала за одеялами, а Морган крепко обняла малыша и грела его теплом своего тела. С каждым моментом, казалось, он становится все худее и меньше. Она упрашивала его глотнуть хоть немножко горячего молока.

Перед вечером Розелль заставила Морган выпить горячего бульона и опять убеждала прилечь на кушетку и немного поспать. Она попросила Мартина принести снизу маленький диванчик «для влюбленных», предназначенный для двух сидящих рядом человек. Морган села и прижалась в уголке. Адам затих и, по-видимому, спокойно спал.

Морган не знала, когда она заснула, но когда проснулась, то была накрыта пледом, а Розелль, улыбаясь, смотрела на ее, сидя у кроватки. Морган поблагодарила кухарку. Сон освежил Морган, и она снова неусыпно стала следить за каждым движением ребенка, время от времени пытаясь уговорить его выпить немного яблочного сока.

* * *

Сет стремглав мчался в Албукерк. В городской конюшне он хрипло выкрикнул, почему спешит, и вскоре ему подвели свежую, уже оседланную лошадь. К полуночи он прискакал на небольшую ферму между Албукерком и Санта-Фе. Хозяин глинобитного дома понимал, почему иногда так спешат. Он одолжил Сету лошадь и отказался от денег:

— Ваша лошадь будет здесь ожидать, когда вы вернетесь с той женщиной, что должна вылечить вашего маленького сына. Я и для нее приготовлю лошадь. Нет, уберите ваши деньги. Хуану Рамону тоже может понадобиться друг, и тогда вы придете ему на помощь.

Сет гнал лошадь быстрее, чем когда-либо в жизни. Перед вечером он прискакал на свое ранчо.

Люпита стояла на дворе, окруженная цыплятами, когда увидела одинокого всадника. И прежде всего подумала о лошади. Никто не имеет права так обращаться с животными. И тут она узнала Сета. Что-то ужасное должно было случиться, если он так жестоко гнал лошадь.

Она уронила корзинку с кормом, подхватила юбки и побежала. Джейк, возившийся с сеном в амбаре, уронил охапку, увидя, как бежит что есть духу такая грузная женщина. Он позвал Пола и побежал за Люпитой. Он знал, что только Сет может вывести ее из равновесия.

Сет осадил во дворе лошадь и упал рядом с ней около Люпиты. Выглядел он страшно, его глаза горели лихорадочным огнем, как у сумасшедшего.

— Адам. Лихорадка. Наверное, клещ, — выдохнул он. Больше ей не надо было ничего объяснять.

— Сейчас возьму снадобье, — и она припустилась бегом обратно в свой маленький домик, стоявший позади большого, хозяйского.

— Что у мальчика? — спросил Джейк.

— У него жар, лихорадка и опухоль на ноге, вся красная. Доктор сказал, что это укус насекомого. Наверное, клеща.

— Адам! Я же знал, что не надо девчушке его увозить. И вот теперь он заболел. — Он посмотрел на Сета. На его лице застыло выражение ужаса. — Сет, приятно видеть тебя!

Сет напряженно пожал руку Пола. Он с нетерпение ожидал, когда Люпита покажется в дверях домика.

— Адам заболел, — прошептал Джейк. — И Сет прискакал за Люпитой.

Пол сразу же понял, что надо делать.

— Джейк, приготовь немного еды, — и в ответ на изумленный взгляд Джейка пояснил: — Намажь фасолевый соус на лепешки, которые испекла Люпита, и принеси. А я пойду оседлаю двух лошадей.

— Подойди-ка, — отозвал Джейк Сета в сторонку. — Ты и девчушка помирились?

— Да, наверное. Точно не знаю. У меня голова кругом идет. Я ни о чем думать не могу. Почему Люпита так долго собирается? — Потом он осознал присутствие Джейка и положил ему руку на плечо: — Я сейчас очень беспокоюсь. Я приеду обратно, когда… когда Адам выздоровеет. И тогда я приеду навестить тебя. Я скучал по тебе.

— Понимаю. Вот твои лепешки. Конечно, Люпита все сделала бы получше, но тебе будет чем подкрепиться. — Он завернул лепешки в тряпочку, и Сет сунул сверток в карман жилета.

Люпита вышла из дома. В руке у нее была большая холщовая сумка:

— Я готова.

Пол отдал им поводья. Сет помог Люпите сесть на лошадь. Она уже давно не ездила верхом, и мускулы ног у нее сразу же заболели.

— Ты позаботишься о наших мальчиках, слышишь, Люпита? А потом привезешь их всех сюда, — кивнул им вслед Джейк.

Люпита напрягала все силы, чтобы не свалиться с лошади, Сет попросил у нее прощения за то, что ей приходится так трудно. Но она отвергла его извинения.

— Я делаю это ради Адама. — И попыталась как-то смягчить его страшную тревогу: — Я видела раньше такие случаи, когда клещ кусал. Это не так уж страшно и опасно, как ты думаешь. И у меня с собой много лекарств, которые помогают.

Она стала молиться про себя, чтобы ее утешения и надежды оправдались.

Сет, однако, и так свято верил в нее и в ее умение лечить.

На маленькой ферме Хуана Рамона они поменяли лошадей. Сет пообещал сразу же вернуть третью лошадь, оставшуюся на его ранчо, и поклялся себе, что вознаградит бедного фермера, как только сын выздоровеет.

В небе уже высоко стояла луна, когда ночью второго дня они прибыли на ранчо «Три короны». Сет снял Люпиту с лошади и бросил поводья Доначьяно. Усталая женщина шла, спотыкаясь, за Сетом, а он вел ее в большой дом.

— Они приехали! — В голосе Морган звучало недоверие. Она бросилась в объятия пожилой женщины так стремительно, что едва не сбила толстуху с ног. — Я знала, что ты приедешь. Пожалуйста, Люпита,спаси мое дитя! Он такой маленький…

Люпита твердой рукой ее отстранила и подошла к кроватке Адама. Ребенок лежал в жару, его румяные полные щечки ввалились, глазки запали.

— Он долго вот так лежит?

— Не знаю, наверное, уже дня четыре. Я потеряла представление о времени. Что будем делать сначала?

Люпита зорко посмотрела на Морган:

— Принеси горячей воды. Мне надо заварить чай.

— Чай! Какой чай, когда ребенок так болен! — В голосе Морган послышались визгливые нотки.

— Сет! — Люпита повернулась к усталому мужчине, ссутулившемуся у кроватки сына. — Я могу позаботиться об Адаме, но не могу одновременно нянчиться и с ней. — И она кивнула на Морган, которая смотрела на Люпиту каким-то потусторонним взглядом. — Есть здесь кто-нибудь, кто сумел бы мне помочь?

— Я помогу. — И Морган выступила вперед. — Я сделаю все, что ты велишь, Люпита.

— Ты! Да ты взгляни на себя в зеркало. Еще несколько минут — и мне придется заботиться и о тебе.

— А я не смогу? — Это спросила Розелль, показавшаяся в дверях в ночном халате. Люпите она понравилась.

— Да, ты мне поможешь.

— Но я не могу оставить своего ребенка. Он во мне нуждается.

— Он даже не осознает, что ты здесь, в комнате. Сет, веди свою жену на кухню и как следует ее накорми. И поешь сам, конечно. А затем умой ее, вымой всю как следует и надень на нее чистую ночную рубашку. А затем уложи спать. И сам ложись, поспи.

— Нет, я не могу.

Но Люпита была тверда, как алмаз.

— Нет, ты все сделаешь, как я сказала, или я уеду.

И Морган позволила Сету увести себя из комнаты.

Розелль смотрела, как они уходят:

— Вы не уедете, нет?

— Ну конечно нет, — отрезала Люпита.

— Я пыталась заставить ее поесть, но она не хотела.

— Я ухаживаю за больными и помогаю родительницам с молодости, и я давно поняла, что усталых матерей ни о чем не надо просить, им надо приказывать. А если они не подчиняются, надо им пригрозить. А теперь за работу. Мне нужна вода, чтобы заварить чай.

— Но он отказывается пить.

Люпита вздернула бровь. Она не терпела возражений и от помощников. И Розелль пошла за водой.

Сет подвел Морган к большому кухонному столу и поставил перед ней хлеб, сыр, холодного цыпленка и молоко.

— Нет, Сет, я не могу есть, действительно не могу.

— Люпита права. Мы сейчас Адаму не нужны. Мы будем только мешать.

Вошла Розелль, чтобы взять горячей воды. Морган встала, желая следовать за ней. Сет бесцеремонно усадил ее на место.

— Ешь!

Морган начала есть, сначала едва прикасаясь к пище, а потом стала все больше входить во вкус. Она только сейчас поняла, как голодна.

— Да, я, наверное, проголодалась, — промямлила она с набитым ртом, жуя хлеб с сыром. — Он поправится, да?

Сет взял ее за руку и сжал пальцы.

— Теперь, когда здесь Люпита, я надеюсь. Поела?

— Да.

Она чувствовала себя тяжелее и неуклюжее, чем когда была беременна. Но она должна встать, ей немедленно нужно вернуться к Адаму. Она и так уже задержалась слишком долго. Морган поплелась к двери, глядя перед собой почти ничего не видящим от усталости взглядом.

Сет схватил ее за юбку.

— Но Адам, наверное, зовет меня.

Ее целью была кухонная дверь — до нее надо добраться, пустяк, конечно, но сейчас эта цель оказалась недостижимой.

Сет поднял ее на руки.

— Я очень тяжелая. Ты…

— Тяжелая! Ты пушинка! Ты почти такая ж легкая, как Адам. И теперь, когда я здесь, я о тебе позабочусь. Я прямо сейчас уложу тебя спать.

Она прислонилась головой к его плечу. Никому на свете она теперь не доверяла больше, чем своему Сету. И вздохнула: да, он снова ее Сет.

В спальне он поставил ее на ноги:

— Раздевайся и скажи, где у тебя ночные рубашки?

— В третьем ящике.

Дрожащими руками она стала расстегивать пуговицы. Сет отвел ее руки и сам справился с целым рядом крошечных пуговичек. Она видела, что он тоже очень устал. И погладила его по голове. Сейчас он кажется просто стариком.

Она переступила через платье, упавшее на пол, и Сет начал расшнуровывать корсет. Она с облегчением вздохнула, когда корсет тоже упал, и подумала, что, наверное, никогда не привыкнет к этой жесткой штуке, стискивающей талию и ребра, словно железными прутьями.

Сет снял ее нижнюю рубашку, и она стояла теперь совсем голая.

— Зачем ты носишь это? У тебя от него на теле красные пятна. — И большими ладонями стал растирать ей бока.

Она почувствовала какую-то неловкость:

— Дай мне ночную рубашку.

— Сначала помойся.

Он подтащил ее к тазу с водой и стал мыть ей руки и умывать. Она стояла тихо, ей было приятно его прикосновение.

Он вытер Морган и затем надел ей через голову чистую, мягкую ночную рубашку.

— Меня повесить надо, что я закрываю такую красоту. — Ласковым движением он легко коснулся ее груди и улыбнулся, посмотрев в донельзя утомленные глаза. — Прости, маленькая. — Он взял ее на руки, отнес в постель и направился было к двери.

— Куда ты уходишь? — пробормотала она.

— К себе в комнату. Люпита считает, что мне тоже надо немного поспать.

— Не уходи. Ты мне нужен.

И он возрадовался:

— Да, mi querida, я, конечно, буду с тобой… и так долго, как ты пожелаешь.

Морган сразу же перевернулась на живот и крепко уснула.

Сет не спеша вымылся, разделся и лег рядом с женой.

— Проклятая ночная рубашка, — прошептал он, привлекая Морган к себе. Их тела сразу же прижались одно к другому. Дыхание Сета стало равномерным, тихим, и он тоже заснул.

* * *

Адам не понимал, кто брал его на руки и заставлял глотать горький, невкусный чай, но он слушался, он не мог не слушаться этого странного голоса. Несмотря на его стоны и жалобы, чашку все время подносили к губам, и он глотал. У него болело все тело, и так хотелось, чтобы его оставили в покое, но кто-то все время брал его на руки, поворачивал и закутывал в горячие влажные простыни. Ему все это очень не нравилось. Ему очень хотелось уйти.

— Лошадка… — прошептал он беззвучно.

Люпита вливала в него травяные отвары один за другим. И в каждом плавали сухие лепестки роз. С помощью Розелль она закутывала его маленькое, горящее в лихорадке тело в горячие полотенца, от которых шел пар.

К рассвету жар стал ослабевать, лихорадка унялась, и Люпита рухнула на маленький диванчик. Она не спала уже почти две ночи, и теперь, когда надо было ждать, а делать уже было нечего, она мгновенно уснула.

— Есть, — он сказал это не так громко, как ему хотелось бы. Он опять попытался сказать это, но язык и губы ему не повиновались. Он посмотрел на большую толстую женщину, что спала рядом. Кто это? Он был весь в поту, ему хотелось есть и пить. Где мама? Он сейчас пойдет к ней в спальню, и она ему даст что-нибудь поесть.

Он хотел встать, но тело его не слушалось. Оно все болело, и голова тоже очень болела.

— Мама, — прошептал он, и у него потекли слезы из глаз.

Ему так плохо, а рядом только эта женщина, которую он совсем не знает.

Люпита открыла глаза и увидела искаженное плачем лицо Адама. И она заплакала тоже, потому что знала: опасность позади.

— Ах ты мой миленький! Теперь ты поправишься, — и она сразу же сменила ему белье и простыни, все время ласково с ним разговаривая.

Адам решил, что женщина ему нравится. И смутно вспомнил, что этот голос он уже когда-то слышал. Но он хотел есть и ему нужна была мать.

— Мама, — прошептал он снова.

— Да, сейчас приведу твою маму.

Люпита не сразу нашла спальню Морган. Она помедлила на пороге, глядя на Морган и Сета, свернувшихся рядышком в постели. Будить обоих не было необходимости.

— Морган, — тихонько позвала она. Сет пошевелился и перевернулся на бок. Морган спала.

Люпита коснулась ее плеча:

— Морган, тебя зовет Адам.

— Адам? — сонно пробормотала она еще с закрытыми глазами. И тут же широко распахнула их.

— Лихорадка унялась. Он выздоровеет. Я иду обратно. А ты приходи сразу как сможешь.

Морган спрыгнула с кровати и побежала к шкафу. Схватив халат, она сунула руки в рукава и поспешно завязала пояс.

Адам тихонько захныкал, увидев мать. Она крепко его обняла и стала утешать. Он выглядел очень усталым и похудевшим, но впервые за долгие часы взгляд у него был ясный и осмысленный.

В комнату быстро вошел Сет и сразу же устремил взгляд на сына. Он взял мальчика за руку и взъерошил ему волосы:

— Ну, сынок, я рад, что тебе лучше.

И Морган увидела, что на глазах у него навернулись слезы. Она могла сомневаться в его любви к ней, но его любовь к малышу была несомненна.

Сет подошел к Морган и обнял ее.

— Теперь мне надо на ранчо. Я четыре дня не был там и, наверное, почти разорился. Попытаюсь вернуться к обеду. — Он поцеловал ее в кончик носа. — Люблю тебя, — разжал объятия и ушел.

Весь день Морган пробыла с Адамом. Она кормила его с ложечки, читала ему, рисовала картинки на грифельной доске.

Люпита отсыпалась, а Розелль была внизу на кухне и поднималась только затем, чтобы принести еду.

— Миссис Колтер, а почему бы вам не прогуляться верхом? — спросила она на следующий день. — Адам спит, и я присмотрю за ним, когда он проснется. Вам нужно подышать свежим воздухом.

— Да, Розелль, наверное, надо. Но вдруг он проснется и будет звать меня. Я, конечно, преодолею это чувство, но сейчас я боюсь даже лечь спать, не то что гулять.

Розелль согласилась. Если бы ее маленькая дочка выжила, она тоже не смогла бы ее оставить.

Когда в детскую вошла Люпита, Морган подбежала и обняла ее:

— Мне кажется, я всегда только и благодарила тебя за то, что ты для меня делаешь.

— Если бы с ним что-нибудь случилось, мой Сет перестал бы меня уважать. И этого я бы не пережила. — Она усмехнулась, глядя на Морган. — И помни также, что я помогла Адаму появиться на свет.

Адам приветливо улыбнулся, услышав, что эта женщина назвала его по имени. Она с каждой минутой становилась ему все больше своей.

Люпита пригладила завиток у его виска:

— Ну, теперь ты будешь расти большой и сильный, как твой папа. А сейчас мне надо наведаться на кухню и посмотреть, чем эта Розелль кормит моих детей.

— Ну, ее стряпня очень отличается от твоей.

— Гм, вот почему ребенок и заболел. Ему надо давать побольше кетчупа. Посмотрим, что можно приготовить на ужин.

— Кетчуп! Вот замечательно! Как насчет тушеного мяса с картошкой и подливкой из зеленого перца? Мы трое могли бы здесь и поесть. Люпита улыбнулась:

— Да, все трое, и вместе. Это будет славно.

Спустя немного времени они уже ели зеленый соус из перца со свежеиспеченными лепешками. Морган дала Адаму мясной бульон, сдобренный тем же соусом. Он съел все, что ему дали, и выпил немного молока. За едой он один раз даже улыбнулся, и Морган впервые за несколько долгих дней увидела ямочки на его щеках. На верхней губе у него были молочные усики, и он сказал:

— Есть.

И женщины дружно рассмеялись.

— Ну, я теперь уверена, что он выздоровеет, — заявила Морган.

Адам протянул руку к материнской лепешке, и она отломила ему кусочек.

Вошел Мартин.

— Мистер Колтер просил передать своей жене, — в глазах его блеснула смешинка, — что ранчо просто разваливается на куски и он вернется очень поздно.

Морган рассмеялась:

— Спасибо, Мартин. Кто привез это сообщение?

— Молодой работник по имени Тим.

— Ладно, веди его на кухню и угости соусом из перцев и лепешками. Там на всех хватит, Люпита?

— А ты что же думаешь, я приготовила только на троих?

— И вы трое — ты, Мартин и Розелль, — тоже как следует угоститесь.

— О, мы уже попробовали. Нельзя было устоять перед запахом этой еды.

— О Люпита! — рассмеялась Морган, когда Мартин ушел. — Я целый год училась у французского кулинара, мастера своего дела, но никогда ни одно мое блюдо не пользовалось таким бешеным успехом.

И Морган опять занялась Адамом.

— Тебе пора ложиться спать, — заявила Люпита.

— Я лягу здесь, вдруг он ночью проснется и ему что-нибудь понадобится.

— Нет, ты сейчас пойдешь к себе и будешь спать там. А я останусь с Адамом. Если ты ему понадобишься, я тебя позову.

Морган знала, что спорить бесполезно, и отправилась в спальню.

* * *

Было уже поздно, когда Сет вернулся домой. Он подошел к двери в комнату Морган и взялся за ручку. Он улыбнулся, предвкушая встречу, потому что знал: они не смогут провести вторую ночь подряд в одной постели и не любить друг друга.

А потом оглядел себя. Он устал и был грязен. Вздохнув, Сет повернулся и ушел к себе.

Морган проснулась рано утром. Она еще не привыкла к тому, что Адам не барабанит спозаранку в ее дверь. Набросив халат, она пошла в детскую и сразу почувствовала неладное. В комнате был хаос. На полу валялись полотенца, около кровати стоял чайник. Люпита и Адам спали. Она тяжело опустилась на стул и с новой силой почувствовала, что едва не потеряла мальчика. Люпита открыла глаза.

— Что случилось? — В голосе Морган звучало отчаяние.

— Да ничего. Он спал беспокойно, поэтому я поила его чаем.

— А почему на полу полотенца?

— Я приготовила их на тот случай, если опять его будет лихорадить. Но лихорадки не было.

— Болезнь вернулась, да?

— Морган, да нет же! Я просто поосторожничала, но лечить его больше не нужно.

— Но почему же ты не позвала меня?

— Да потому что ты мне была не нужна. Ничего не случилось. Я…

В комнату вошел Сет и с удивлением взглянул сначала на одну, потом на другую:

— Что-нибудь произошло?

— Адаму ночью было опять плохо, — ответила Морган — Он ведь еще не выздоровел. Он все еще очень болен.

Люпита воздела руки вверх и что-то пробормотала по-испански, а потом повернулась к Сету.

— С Адамом все в порядке. Да, ночью он спал беспокойно, и я боялась, как бы эта болезнь опять не вернулась. Но это не так. Ваш сын быстро выздоравливает, и опасности больше нет.

Но Морган посмотрела на нее недоверчиво:

— Я очень волнуюсь.

— Ну а я верю Люпите. — И Сет поцеловал Люпиту в лоб. — Пойдем вниз, давайте завтракать. Пришла Кэрол, она побудет здесь с Адамом.

— Нет, я бы хотела сама с ним остаться.

— Ну конечно, если хочешь.

Когда он целовал жену в щеку, ему показалось немного странным, что она даже не смотрит на него. Сет слегка нахмурился, когда она быстро от него отвернулась.

Сет и Люпита сели завтракать.

— Правда, нет ничего опасного?

— Да ничего, в самом деле. Я просто старая клушка и всегда начеку. Жалко, что я не успела прибрать в комнате до того, как пришла Морган. Но как хорошо опять быть около тебя.

— Люпита, я не знаю, как тебя благодарить за то, что ты для нас сделала — для Морган, Адама и меня. Я знал, что, если позову, ты всегда придешь и поможешь.

— Ну конечно приду. Теперь все уладилось между тобой и сеньорой?

— Постепенно налаживается. Ей нелегко простить то, как я с ней поступил.

— Но она ведь должна понять, как ты ее любишь.

— Нет, она, наверное, еще не понимает. Правда, иногда я думаю иначе. Может быть, она мне не доверяет. Но я наберусь терпения и буду ждать.

— Ждать? Тебе не нужно ждать. Ты не должен ждать. Она твоя жена. Возьми ее! Сет снисходительно улыбнулся:

— Но все это не так просто. Я потерял свои права.

— Причем тут права! Она женщина, ты мужчина, и вы любите друг друга.

— Но я хочу, чтобы Морган сама решила, хочет ли она, чтобы я совсем вернулся.

— Но она вряд ли сможет решить это сама. Я очень хорошо знаю Морган. Всю жизнь разные люди указывали, что ей делать. Она никогда не имела возможности решать сама. Сначала жила умом матери. Потом ей приказывал дядя, а затем появился ты. И в Калифорнии она делала то, что хотели другие.

Сет почувствовал необходимость защитить жену:

— Но она сама же приняла решение, когда просила меня жениться на ней. А это требует смелости.

— Да знаю я об этом! Она покупала себе человека, который говорил бы ей, что надо делать. И уверена, что она просто почувствовала, какой ты сильный. Другая женщина на ее месте любому бы рассказала о своем затруднении, каждому знакомому мужчине, а затем сидела бы и выбирала. Но Морган очень плохо знала жизнь и потянулась к самому сильному.

Сет потихоньку пил кофе. Люпита была права.

— И теперь ей кто-то должен помочь. — И Люпита кивнула в сторону лестницы. — Она любит малыша. Но если сейчас ей не помочь, она совсем подчинится ему. Она сама как маленькая девочка.

Сет помолчал. Он всегда слишком любил Морган, чтобы ясно понимать, что она за человек, и не видел того, что видела Люпита. Он всегда бранил мать Морган, но не понимал, что просто занял в жизни Морган то место, которое прежде принадлежало миссис Уэйкфилд.

— Завтра я хочу ехать домой.

— Так скоро?

— Да. Мальчик чувствует себя хорошо. Он больше во мне не нуждается, а Джейку и Полу я нужна.

— Люпита, как бы я хотел, чтобы ты осталась. Я так давно не видел тебя, а ты знаешь, как много ты всегда для меня значила.

— Я должна ехать домой. Но, надеюсь, скоро вы все трое тоже вернетесь.

— Да, — улыбнулся Сет. — Мне бы очень хотелось. Хорошо бы снова зажить у себя дома. Я надеюсь, что мы уедем. Может быть, когда Гордон вернется, я заберу жену и сына и отправлюсь восвояси. Но, понимаешь, Морган еще… не принимает меня как мужа.

— Не принимает! Ох уж эти современные мужчины! В мое время женщины не выбирали мужей. Им говорили родители, за кого выходить. И у тебя должно было так быть.

— Ладно, мы и так слишком засиделись. Надо работать. Пойдем.

Сет поцеловал ее в щеку и уехал на целый день по делам ранчо.

А Люпита опять весь день провела с Адамом и Морган. Они разговаривали и тихонько посмеивались над разными разностями, вспоминая то и это. Люпите не нравилось только, что Морган каждый раз с тревогой глядит на своего малыша. Пожилая женщина никак не могла ее убедить, что Адам быстро поправляется.

Сет и Люпита опять обедали вдвоем, потому что Морган наотрез отказалась оставить сына. Сет видел страх в ее глазах и не настаивал. Он тоже еще не совсем убедился, что мальчик вне опасности.

Сет и Люпита с удовольствием обсуждали дела на колтеровском ранчо. Она смешила его, рассказывая разные забавные случаи из того времени, когда Морган была беременна.

Сет пошел проводить Люпиту до ее комнаты, и они заглянули в детскую. Морган лежала, скорчившись, на диванчике и спала.

— Нет, не буди ее. — и Сет положил руку на плечо Люпите. — Пусть она спит.

— Она должна спать в своей собственной постели. Ей совершенно незачем оставаться здесь на всю ночь. Ее сынок прекрасно себя чувствует.

— Нет, пусть останется. Ей нужно подтверждение, что он в порядке. И нужно все время видеть его. Тогда она перестанет волноваться.

— Но скоро ты попомнишь мои слова.

— Люпита, я тебе говорил, какая ты красивая, когда вот так сверкаешь глазами?

— Ах ты плут!

Но она не могла не рассмеяться — как легко этот здоровяк и красавец снова заставлял ее чувствовать себя восемнадцатилетней сеньоритой.

Скоро Люпита заснула, а Сет долго ворочался с боку на бок в своей огромной пустой постели.

Он проснулся, когда солнце только всходило. Он натянул штаны и пошлепал в детскую.

Морган спала. Одна рука свесилась с кушетки. Он поцеловал ее в губы. Она открыла глаза. Увидев Сета так близко, она протянула руки и обняла его. Он прижался еще сильнее к ее губам, но в это время раздался плаксивый голос Адама:

— Мама, мама!

Она сразу же проснулась окончательно, быстро скатилась с кушетки и стала ласково успокаивать сына.

Сет засмеялся:

— Вот уж не думал, что мой собственный сын станет моим соперником.

Но Морган была настроена серьезно:

— Он все еще очень болен и нуждается во мне. Сет отвернулся.

— Но я в тебе тоже нуждаюсь, — прошептал он и мысленно отругал себя за эгоизм. — Хочу сегодня везти Люпиту домой. На этот раз мы поедем медленнее, так что буду отсутствовать, по крайней мере, неделю.

Но Морган почти не слышала его:

— Адам, ты не хочешь чего-нибудь поесть? Люпита приготовила тебе яблочный сок.

— Морган, ты меня слышишь?

— Ты что-то сказал насчет недели?

— Я уезжаю на неделю, увожу Люпиту обратно на ранчо.

— Да. Хорошо, но не уезжай, прежде чем я с ней не попрощаюсь. Я ей очень обязана.

Сет сердито вышел из комнаты. Как раз тогда, когда он думал, что у них все налаживается, она словно перестает его замечать. Нет, пожалуй, когда его присутствие приводило ее в ярость, дела шли лучше.

* * *

Долго Сет и Люпита ехали в безрессорном фургоне по разбитой дороге. Только на закате второго дня они приехали наконец на колтеровское ранчо.

Джейк и Пол выбежали навстречу. Сет поднял Джейка в воздух и покрутил вокруг и почти что смял хрупкое тело старика в своих мощных объятиях.

— Как всегда, худой, как скелет. Когда же ты потолстеешь?

Пол пожал великану руку:

— Ну, я так понимаю, что мальчик выздоровел. Сет сиял.

— А все благодаря Люпите, — и обнял ее за полные плечи.

Люпита в смущении оттолкнула его руку:

— Поосторожнее, а то случайно руки зашибешь.

— Зашибу? Ну. Люпита, да ведь ты же у нас легче перышка.

Сет подмигнул Джейку, подхватил Люпиту на руки и побежал с ней к дому.

Джейк выпятил от гордости грудь.

— Вот он какой, мой малец! — заявил он.

Им было о чем поговорить за обедом. Люпита, не рассказывая всех подробностей, дала понять, что Сет и Морган опять вместе. А Джейк опять позабавил их, рассказывая разные смешные эпизоды из того времени, когда Морган была беременна.

— Мы до смерти боялись, что она упадет в какую-нибудь канаву, такая она была толстая и неповоротливая.

Сет покачал головой:

— Ну, просто не могу себе представить Морган толстой. Ты уверен, что ничего не привираешь?

— Ну, после седьмого месяца она просто в боковую дверь не могла пройти.

Сет нахмурился, ничего не понимая.

— Да, дверь стала слишком узкой для нее, и она входила в дом только через парадный вход.

Все дружно рассмеялись.

Сет провел на своем ранчо два дня. Джейк и Пол управляли хозяйством умело, и он остался доволен. И стал рассказывать, насколько труднее вести хозяйство на «Трех коронах».

— Девчурке, конечно, не захочется бросить все ее богатство, да? И дом, и слуг, и все прочее?

Сету не хотелось это обсуждать, он и сам старался не думать о том, что Морган может не захотеть возвращаться. Тогда и ему придется остаться. Он должен быть рядом с ней и своим сыном.

На утро третьего дня он нагрузил фургон и приготовился в обратный путь. Люпита дала ему плетенку с едой и упаковала несколько ящиков всякой всячины для Хуана Рамона. Сет привязал к фургону дойную корову — подарок бедняку-фермеру.

Они распрощались, и трое оставшихся долго смотрели Сету вслед.

Сет сделал остановку в Санта-Фе и купил Адаму игрушечный поезд у одного из путников, направляющихся в Калифорнию. Поток золотоискателей все не ослабевал.

Потом он решил купить каких-нибудь тканей для Морган и как только вошел в лавку, сразу же увидел Мэрилин Уилсон.

— Сет! Как поживаешь? — промурлыкала она. — Как давно мы не виделись, — и с видом собственницы взяла его большую руку и прижала к своей явно перезревшей груди.

— Здравствуй, Мэрилин.

Голос его звучал сдержанно, но она этого не замечала.

— А ты все такой же красивый. Я слышала, ты был в Калифорнии. Воображаю, как там интересно.

Он оглядел ее с головы до ног. Платье на ней было замысловатого фасона, из тафты в красно-зеленую полоску.

— Тебе бы, наверное, понравилось на золотых приисках.

И опять она не обратила внимания на его тон. Подбодренная тем, что он внимательно оглядел ее прелести, она продолжала:

— Ты, наверное, слышал, что у меня теперь собственный магазин? Это мой папа купил его мне в подарок.

— Нет, не слышал.

Он вспомнил все то, что она ему наговорила тогда, на вечере у Монтойя. Да знай он, что это ее лавка, он ни за что бы сюда не вошел.

— А твоя… миссис Колтер, — она словно выплюнула это имя, — она ведь тоже сюда приходила.

— Да? Она мне не рассказывала.

— О! Тогда она, конечно, не рассказала и о том, что ее сопровождал мужчина. Очень красивый. И у него был маленький мальчик на руках, довольно похожий на этого мужчину. Но, возможно, она просто была вроде няньки при нем, хотя говорила, что это ее сын.

И Сет мысленно рассмеялся. Ну как он мог раньше верить лживым словам этой женщины?

— Гордон — наш друг, Адам же — мой сын.

— Ну хорошо, Сет, миленький, — и она ухватилась за него обеими руками. — Если ты так думаешь, значит, это так. Хотя Джоакин уехал из здешних краев одновременно с твоей женой, и я все удивлялась…

— До свидания, Мэрилин.

И он вышел. У него было такое ощущение, словно он испачкался в грязи.

* * *

После отъезда Сета Морган почти переселилась в детскую. Она кормила Адама с ложечки, никому больше не доверяя этой священной обязанности. По ночам она в страхе просыпалась и спешила убедиться, что с Адамом все в порядке. А днем она целыми часами сидела около него и глядела, как он спит, держа его за руку.

Розелль все время уговаривала ее выйти на воздух. Морган сильно побледнела и похудела. Через несколько дней своего непрерывного дежурства она не позволила Кэрол убираться в детской — она хотела все делать сама. Она больше не спускалась в кухню, чтобы приготовить какую-нибудь вкусную еду, а только отдавала приказания Розелль. Адам потерял аппетит, и Морган каждый раз надо было его уговаривать и задабривать, чтобы он ел.

Сет удивился, увидев, что парадная дверь заперта днем. Когда Мартин отпер ее, Сет заметил, что он кажется постаревшим и грустным.

— Как хорошо, что вы вернулись, мистер Колтер.

— Да, хорошо к вам вернуться опять. Не может Доначьяно принести складную ванну ко мне в комнату? А Морган где? Уехала прокатиться?

— Нет, сэр, она с мастером Адамом.

Сет поднял брови: «хозяин» Адам? И взбежал наверх, перескакивая сразу через три ступеньки.

Он остановился в дверях как вкопанный. В комнате было душно и нехорошо пахло. Морган, зачесав, как прежде, свои роскошные волосы в один тугой маленький узелок, уговаривала Адама поесть:

— Ну, пожалуйста, миленький, съешь хоть что-нибудь. За мамочку.

— Нет! — выкрикнул ей в лицо Адам и оттолкнул чашку так резко, что расплескал содержимое.

— Морган! — прошептал Сет.

Она обернулась. И он чуть не вскрикнул: на ней было то же самое платье, в котором он ее оставил, когда уезжал, все в жирных пятнах. Но больше всего он испугался, увидев ее лицо: веки набрякли, синяки под глазами приобрели бурый оттенок, на лице застыло выражение крайней усталости.

— Когда ты вернулся? — хрипло спросила она.

— Только что. Что происходит?

— Пытаюсь поставить Адама на ноги.

— Пытаешься!.. — Он сдержался, чтобы не рассердиться, подошел к окну и раздвинул занавески. При солнечном свете комната показалась еще грязнее, чем сначала.

Морган встала, подошла к окну и задернула занавески:

— Нет, не надо открывать, у него от яркого света болят глаза.

Сет схватил ее за плечи:

— Морган, сколько ты спала все это время? Она отвернулась.

— Достаточно.

Он поднял ее подбородок, и она взглянула ему в глаза.

— Отвечай правду.

— Но я все время нужна Адаму, иногда и ночью. Ты не хочешь поздороваться с сыном? — Она отвернулась и, улыбаясь, посмотрела на мальчика.

И Сет взглянул на него. Он побледнел, но вид у него был вполне здоровый. Сет улыбнулся ему. Адам отвернулся, схватил ложку и стал барабанить по маленькому металлическому подносу.

— Мама! — требовательно крикнул он. Морган объяснила:

— Это значит, что ему кое-что понадобилось.

— Но почему он больше не пытается это выговорить?

— Но он только-только научился говорить. Сейчас ему надо прийти в себя после болезни.

— Морган, не надо держать его в комнате. Ему нужны солнечный свет и тепло.

— Нет, я уже сказала тебе, что солнечный свет вреден для его глаз.

— Но этого прежде никогда не было. И он подошел поближе к мальчику:

— Не хочешь ли покататься со мной на лошадке?

Адам грустно взглянул на отца, повернулся к матери и захныкал:

— Мамочка!

Морган подняла одеяло и запустила руки ему в постель.

— Что ты делаешь?

— Проверяю, сухая ли пеленка.

— Но он уже вырос из пеленок, и давно, ведь он болел всего несколько дней.

— Но он все еще слаб, Сет, очень слаб.

Адам враждебно взглянул на Сета, продолжая хныкать.

— Тебе, наверное, лучше сейчас уйти. Адаму нужно отдохнуть.

Итак, ему дали отставку.

Он повернулся и выбежал из комнаты, чтобы в ярости не наговорить лишнего. Он ворвался в кухню, где Розелль и Мартин пили кофе.

— Что, черт возьми, здесь происходит? Меня не было только неделю, и что же я нахожу? Высохшую жену и в грязном платье, которая, наверное, всю неделю не спала, и сына, который все время скулит и чего-нибудь требует. Что случилось с мальчиком, который постоянно смеялся и резвился? Вы знаете, чем она занималась, когда я вошел? Она умоляла его есть. Моего сынишку, для которого в жизни главное — еда. И он, наконец, выучил слово «нет» и пускает его в ход, наверное, очень часто. И тарабанит этой чертовой ложкой о поднос.

— Мистер Колтер, мы знаем. Мы все это сами наблюдаем каждый день.

— Ну, значит, надо что-то предпринять. Может быть, я уговорю ее за обедом?

— Значит, вы хотите обедать внизу?

— Конечно, а где же еще?

— Но миссис Колтер больше не пользуется столовой. Она ест вместе с мастером Адамом наверху, в детской.

— Ас чего вы стали величать его «мастером» Адамом?

— Миссис Колтер считает, что так надо обращаться к молодому господину.

Молодому!..

Он повернулся и вышел. Наверное, никогда в жизни он так не злился. Нет. надо успокоиться. Сейчас он примет ванну и побреется и, может быть, сумеет переубедить ее.

Но, вымывшись и побрившись, он все еще сердился, хотя и понимал, что и сам отчасти виноват. Люпита была права. Надо проявить волю.

Она читала Адаму вслух. Адам сидел, нахмурившись, смешливых ямочек на щеках не было и в помине.

— Морган, ты готова? Надо идти вниз, обедать.

— Я останусь здесь, я нужна Адаму. Он взял ее за подмышки и поднял. Платье под мышками было влажное.

— Ты сколько дней не мылась?

— Не знаю. Я очень все это время была занята. Он привлек ее к себе и крепко обнял:

— Ну да ладно, я все равно тебя люблю. Пойдем, пообедаешь со мной, а потом я сам лично тебя вымою.

Сзади тихонько и плаксиво захныкал Адам.

Морган хотела было вырваться, но он все еще крепко держал ее. Морган яростно взглянула на мужа.

— Отпусти! — прорычала она. Он удивился и отпустил. Она подошла к кроватке, потрогала лоб мальчика и облегченно вздохнула.

— Морган, но ведь он уже не болен. Он совершенно здоров. Все, что ему надо — это встать с постели, бегать, прыгать и, может быть, даже покататься верхом.

Морган вызывающе смотрела на него, уперев руки в бока, и насмешливо улыбалась.

— Покататься верхом! Доктор сказал, что он заболел от укуса насекомого. И наверное, это случилось, когда он катался верхом. Так вот, если ты хочешь здесь оставаться, веди себя спокойно. А у меня на руках больной ребенок, и он требует всего моего внимания.

Сет мог поклясться, что в глазах Адама мелькнуло торжество. Он вышел и закрыл за собой дверь.

За обедом Сет не отрываясь глядел в тарелку. Он поклялся себе, что будет ждать ее, даже если потребуются годы, но он не может стоять в стороне и наблюдать, как она губит свою жизнь, а заодно губит и сына. Что же делать?

Особенно ему не понравилось, как она ведет себя с мальчиком. Малыш, которого он так полюбил, и хнычущий деспот там, в детской, — два совершенно разных существа.

«Колтер, — подумал он, — ты слишком долго держался в стороне. Больше так нельзя, надо утвердиться в правах».

Поднявшись наверх, он решил больше не заглядывать в детскую. На сегодня он уже видел достаточно и больше не испытывал желания это видеть. Он долго лежал в постели и думал. Ему нелегко было принять решение, но он его принял.

Утром он снова пошел в детскую. Морган спала. Никогда еще она не выглядела так плохо. Он поцеловал ее в щеку, и она мгновенно вскочила.

— Хорошо ли ты спала?

— У Адама была очень беспокойная ночь.

— Бедняжка! А как он чувствует себя сегодня утром?

— Наверное, получше, но никогда нельзя быть в этом уверенной. Так трудно теперь уговорить его поесть. Розелль делает сегодня пончики, и, надеюсь, я уговорю его съесть хоть один.

Сет улыбнулся:

— Не хочешь ли вместе со мной позавтракать?

— Нет, я должна быть с Адамом. Вдруг ему что-нибудь понадобится.

— Да, дорогая, ты права, ему что-нибудь может понадобиться.

Морган тоже улыбнулась. Она была благодарна ему за понимание.

Он опять поцеловал ее в щеку.

— Я сегодня вернусь поздно. На ранчо, наверное, уйма дел.

Он посмотрел, как Морган вытерла Адаму лоб. Отец с шутливой угрозой взглянул на сына и мог поклясться, что мальчик слегка улыбнулся. В коридоре он хохотнул. Сын, по крайней мере, тоже все понимает и просто подыгрывает матери изо всех сил. Значит, все дело в Морган.

Весь день он был поглощен хозяйством, расписывал, кому и что делать. Когда он вернулся домой, всюду было темно. Все уже спали. Розелль поднялась, услышав, как Сет вошел в кухню.

— Мистер Колтер, еда еще горячая, я ее завернула хорошенько, чтобы не остыла.

— Розелль, мне очень неудобно вас просить об этом, но вы можете разбудить сейчас Мартина? Мне нужно обсудить с вами кое-что очень важное.

Они легли спать очень поздно. Сет, опускаясь на мягкий матрас, улыбался. Впервые за многие дни он чувствовал себя спокойнее. Все готово. Он не думал, что придется к этому прибегнуть. Он ненавидел свой план, но план должен быть осуществлен.

Глава двадцать четвертая

Когда Морган проснулась на своем диванчике, Адам еще спал.

Она устала, но ее легкие недомогания — пустяк, если Адам снова будет здоров. Она никак не могла позабыть те ужасные дни, когда он был так болен и едва не умер. Она бы с радостью отдала полжизни, только бы ему было хорошо, только бы защитить его от всех болезней. Это она виновата, что Адам так серьезно болел. Она предоставила ему слишком много свободы.

Но что происходит в доме? Почему так тихо? Обычно в это время уже все суетятся. Розелль что-нибудь делает на кухне, и Кэрол приносит завтрак для них с Адамом.

Адам открыл глаза и застонал. Она мгновенно оказалась рядом. И, как всегда, в эти первые секунды ощутила панический страх.

— Ты хочешь есть, дитя? — И она жестами изобразила действие.

Адам капризно кивнул, надув нижнюю губу.

— Кэрол запаздывает.

Она подошла к двери и выглянула в коридор. Он был пуст.

— Понятия не имею, где они все. Она окликнула Розелль и Кэрол, но никто не отвечал.

— Адам, миленький, мамочка оставит тебя всего на несколько секундочек. Ты пока отдохни, а я сразу же вернусь.

Она открыла дверь в смежную комнату. Там тоже никого. Она подошла к лестнице и опять позвала слуг. Никакого ответа. Она опять побежала к Адаму.

— Мамочка должна спуститься вниз, но она вернется очень быстро, — и поцеловала его в лобик.

Где же все? Как могли они бросить ее и очень больного малыша? Но она почувствовала и страх — он пробежал холодком по спине.

В столовой никого. Она знала, что Сет всегда завтракает внизу. В кухне тоже никого, печь холодная и никакой еды на кухонном столе.

Страх разрастался. Что-то должно было случиться нехорошее, раз все они куда-то исчезли.

Она попыталась успокоиться. Наверное, всему этому найдется простое объяснение. И в то же время ей хотелось взбежать наверх и защитить Адама от неведомой опасности.

Дверь из кухни была открыта, и она вышла на крыльцо. Солнечный свет ее ослепил. Она уже две недели не выходила из детской. И сощурилась. Потом она увидела, что открыта дверь в амбар, и поспешила к нему. В амбаре было темно и прохладно. И ни души. Но в это время в пустом стойле кто-то пошевелился, и она вздохнула с облегчением. Это, конечно, Доначьяно. Она как-то застала его там спящим.

Она ступила два шага к стойлу — и затем наступила внезапная темнота! Она задыхалась! На нее набросили что-то очень тяжелое и завернули в это что-то. Она не могла дышать. Она почувствовала на своем теле руки, много рук, которые ее вертели и заворачивали. Она попыталась отбиваться, но это было бесполезно. У нее перехватило дыхание, она закричала, но еле услышала свой крик. Где же все? Неужели ее некому защитить? Ее обхватили чьи-то грубые жесткие руки, она почувствовала их у себя на запястьях и еще что-то — это была веревка! О, если бы она могла вдохнуть воздуха! Она отбивалась от невидимого врага, задыхаясь.

То, что ей набросили на голову, покрывало всю ее и было тяжелым. Ей казалось, что шея вот-вот переломится. Она постаралась дышать поглубже. Сопротивление было бессмысленно. Она опять попыталась закричать.

Она также пыталась устоять на ногах, но не удержалась и упала ничком. С нее сняли то невыносимо тяжелое, чем она была закутана. Она глубоко вдохнула свежий прохладный воздух, радуясь, что может свободно дышать.

Но видеть она ничего не могла из-за повязки на глазах. Чьи-то руки поставили ее на ноги. Затем грубо бросили, и что-то ударило ее в живот. Ее понесли вниз головой. Она пыталась оттолкнуться связанными руками, но ткнулась в стену. Что-то железной хваткой стиснуло ее лодыжки.

Вдруг ее опять поставили на ноги. Сквозь повязку на глазах можно было различать свет, она почувствовала солнечное тепло и повернулась на звук голоса. Кто-то был рядом!

— Пожалуйста, помогите! — закричала она беззвучно. — Пожалуйста! Я нужна своему малышу.

Все это очень напоминало тот случай, когда ее похитил Кот, но тогда она была уверена, что Сет ее спасет. На это: раз она не очень была в этом уверена, учитывая, как она с ним обходилась в последние дни. Ее перебросили через седло, и она инстинктивно ухватилась за поводья. Ее обидчик сел позади, и она изо всей силы ударила его правым каблуком. Она слышала, как он втянул воздух, словно от сильной боли, и начала бить снова, но его рука обхватила ее за талию и так стиснула, что она не могла вздохнуть. Она опустила ногу, и рука ослабила давление.

Ехали они долго. Видеть дорогу она не могла. Она старалась дышать тише и глубже и как-то уравновесить себя на седле. Иногда под копытами лошади плескалась вода. Похоже было, что они несколько раз пересекали речные потоки. Иногда она чувствовала, как похититель понукает лошадь взбираться на гору. Она очень ослабла за эти две недели, когда почти ничего не ела и еще меньше спала.

Она постаралась осмыслить создавшееся положение. Может быть, эти люди уже убили Розелль, и Мартина, и Сета! Но, может быть, Сет спасся? Последнее время она почти не думала о нем, но сейчас все больше начинала беспокоиться. Как она могла относиться к нему так небрежно?

Ее внезапно сняли с лошади. Она стояла недвижимо, пытаясь сохранять равновесие. Потом за спиной послышались шаги и звук отворяемой двери. Ее ввели в дом, ступенька за ступенькой.

Она прислушалась. Понюхала, чем пахнет. Это был запах горящих дров. Человек обошел ее кругом. Шаги у него были медленные и легкие. Его руки легли ей на плечи. Затем на голову. Он распустил ей волосы. Руки расправляли их, нежно расчесывая пальцами.

Она отступила назад, но он крепче сжал ее плечи.

Теперь руки были на талии, они обнимали ее, большие пальцы скользнули вверх и коснулись места под грудью. Она стояла не шелохнувшись, только вся напряглась. Он дотронулся до ее лица, ладони охватили ее щеки.

Теперь он расстегивал маленькие пуговички на лифе ее грязного домашнего платья.

— Нет! — Она отрицательно мотнула головой.

В горле у нее хрипело. А он продолжал медленно заниматься тем же делом. Вот он расстегнул лиф. Теперь, очевидно, на очереди корсет и нижняя рубашка.

Она почувствовала, как что-то холодное коснулось ее плеча.

Она отпрянула и упала на колени. И откинулась назад, готовая наброситься на насильника. Плечо болело, на нем было что-то теплое и влажное. Кровь! Он нанес ей рану.

Она встала и стояла очень тихо. На плечо положили что-то холодное, и оно перестало болеть. Она почувствовала, как человек рванул платье на другом плече и обнажил бок. Опять рванули с другой стороны, и платье упало на пол. Она услышала шаги, и потом ей стало теплее от разгоревшегося огня. Он сжег платье!

Затем она почувствовала, как быстрыми, порывистыми движениями человек срывает с корсета кружево. Затем с нее сняли корсет. Она глубоко и свободно вздохнула, избавившись от его давящей хватки. Человек сорвал с нее рубашку, и все это вместе с корсетом тоже бросил в огонь.

Наконец руки коснулись ее затылка, и повязка спала с глаз.

Сначала все расплылось перед ее взглядом, наконец глаза стали различать предметы…

— Здравствуй, женушка! О нет, кляп пока останется на месте. Мне нужно многое тебе сказать, и я не хочу, чтобы ты меня прерывала.

Она нагнулась, пытаясь прикрыть наготу, глаза ее смотрели умоляюще.

— Как видишь, я сжег твою одежду. И хочу, чтобы ты некоторое время оставалась в таком натуральном виде, — и он опустился на стул у очага. — Подойди поближе, я хочу полюбоваться тобой.

Он взял ее руку, она попыталась вырваться, но он держал ее крепко.

— Ты на меня сердишься, да?

Она выразительно кивнула головой, пристально глядя на него.

— Я хочу объяснить тебе свой поступок. Я очень терпелив. Но я не святой мученик. Я собирался ждать годы, пока ты не сменишь гнев на милость, но то, как стали развиваться события на ранчо «Три короны», истощило бы терпение и святого. Многие ли женщины могут сказать, что их мужья погрешили против них только однажды? Я совершил большой проступок и нехорошо себя вел потом. И все это принесло нам обоим много страданий.

Морган, если ты не прекратишь так хмуриться, то через два дня у тебя весь лоб будет в морщинах. Я знаю, что разрубил узел довольно простым и грубым способом. Но я почти месяц наблюдал за тем, как ты живешь. И уверен, что ты портишь свою жизнь.

Она стала вырываться, но он посадил ее на колени, положил ее голову себе на плечо и обнял за ноги.

— Вот так сидеть с тобой мне очень нравится. И я даже не знаю, могу ли я вести разговор дальше. — Голос у него охрип, он поглаживал ее бедро. — Как я удивился, впервые увидев тебя обнаженной! И каждый раз, видя твое тело, я восхищался его совершенством.

— Морган, я так сильно тебя люблю. — Он не обратил внимания на громкое протестующее мычанье. — Я уже думал, что все в порядке, когда Гордон уехал, но потом заболел Адам, и я должен был ехать за Люпитой. А когда вернулся, то убедился, что надо что-то делать и делать срочно. Кто-то должен всегда о тебе заботиться и помогать. Я оставил тебя на одну лишь неделю и посмотри, что с тобой стало? Ты перестала есть,мыться, от тебя пахнет просто ужасно, и ты превратила моего доброго, веселого сынишку в какое-то хныкающее чудовище.

Каждый раз, когда я уезжал, случалось что-нибудь ужасное. По дороге в Нью-Мехико я оставил фургоны и поехал вперед, и тебя похитил Кот. Я опоздал на вечер к Монтойя, и… ну ты знаешь, чем это кончилось.

Она отвернулась.

— Но больше я так не могу, — внезапно он переменил тему.

Она взглянула вопросительно.

— Не могу стоять в стороне и видеть, как ты ломаешь дурочку. Ведь я тоже нужен тебе. Она рванулась прочь, вздернув подбородок.

— В искусстве пантомимы ты просто неподражаема. Да, я тебе нужен, и последние дни этому доказательство.

Он заговорил тише:

— Может быть, тебе интересно узнать, что я собираюсь делать дальше? Я хочу держать тебя здесь до тех пор, пока ты не придешь в себя. Пусть для этого потребуется год. Я буду ждать до тех пор, пока ты, наконец, не сознаешься, что любишь меня.

Ты, конечно, думаешь, что это невозможно, но уверяю тебя в обратном. А пока ты станешь осознавать характер своих чувств ко мне, я тебя просто сведу с ума от страсти.

Глаза у нее расширились, и тело напряглось.

— Нет, не прямо сейчас. Сначала я тебя вымою, накормлю и дам тебе отдохнуть. Надеюсь, тебе здесь понравится, потому что Розелль, да Розелль, и не смотри на меня так, словно она предательница, — упаковала со мной столько еды, что нам хватит на месяц. Она, между прочим, едва не выдала меня там, в амбаре. Если месяца не хватит, я запру тебя здесь и опять поеду за припасами. Да, я запру тебя здесь, ты будешь пленницей любви, моя любимая, моя бесценная, — и он поцеловал ее в кончик носа.

А затем потерся отросшей щетиной о ее живот, и она невольно рассмеялась.

— А, ты понемногу смягчаешься, да? Я выну кляп, если ты обещаешь не кричать. Не то, чтобы тебя кто-нибудь здесь услышал, но я жалею собственные уши.

И он снял повязку с ее рта.

— Сет Колтер! Ты самый ужасный… Но он закрыл ей рот поцелуем, и это был сладкий поцелуй.

— Ты не сможешь отсюда убежать, так что успокойся.

Он опять ее поцеловал, на этот раз в поцелуе было больше страсти. И все еще касался ее губ своими губами, когда заговорил:

— Морган, милая, тебе… кто-нибудь… когда-нибудь говорил, что от тебя… ужасно пахнет?

— Ах ты! — И она изо всей силы запустила ему в плечо ногти.

Он удивленно посмотрел туда, где показалась капелька крови, и засмеялся.

— Значит, ты отплатила за порез на своем собственном плече. Но я бы тебя не поранил, если бы ты не металась, как обезумевший кролик.

— Сет, я нужна Адаму.

— Нет, любимая, ты ошибаешься. Адаму ты не нужна. По крайней мере, некоторое время. Представляю, как при твоем к нему отношении он и в тридцать два года будет мочиться в пеленки, в которые ею будет заворачивать его старушка мама, а она так никогда и не удосужится помыться.

Морган запротестовала было, но не смогла сдержать смешок. «Господи, какую смешную картину он нарисовал. Неужели я произвожу такое впечатление?»

— Еще неделя, и он разучится ходить. Ведь он уже разучился говорить.

— Но зачем ты меня привез сюда? — И она обвела взглядом стены домика.

— А что бы ты ответила, если бы я сказал: «Морган, давай проведем вместе две недели в горах?»

— Ну, я бы…

— Да ты бы нашла двести причин, почему мы не можем уехать.

— Но зачем ты мне заткнул рот, и завязал руки, и сорвал платье?

— Рот завязать было необходимо, иначе бы ты кричала всю дорогу, а мне не хотелось, чтобы ты сорвала голос, — и он улыбнулся, и на щеках у него показались глубокие ямочки. — А снял я с тебя платье потому, что очень хочу тебя. Я ведь в душе пират, похититель и развратитель юных девиц вроде тебя. — И он снова пощекотал ее своей бородой.

— Сет, — она смеялась, — но теперь ты развяжешь мне руки?

— Нет.

— Нет?

— Нет, пока тебя не вымою. От тебя пахнет хуже, чем от работников в амбаре.

— Сет!

— Я действительно так думаю. Если бы сюда заявился медведь, он принял бы тебя за медведицу.

— Эй ты! — И она попыталась связанными руками ударить его. — Ну почему ты не романтический влюбленный, какие описываются в литературе?

— А какого бы ты предпочла? С бурным темпераментом, который бы швырнул тебя на землю и немедленно взял, или коленопреклонного, целующего ручки?

— Ну, не знаю…

— Ну, признайся, моя Джиневра, ведь я твой Ланселот.

И она опять хихикнула:

— Но, сэр, правила благородного, романтического поведения запрещают рыцарю говорить прекрасной даме, что от нее скверно пахнет.

— Милая моя, но, может быть, «милая» не то слово… Любовь моя, хочешь верь, хочешь нет, но я все еще тебя люблю… хотя от прекрасных, царственных дам так не пахнет, они регулярно моются.

— Ну что ж, мой прекрасный рыцарь, может быть, вы отведете меня в туалетную комнату с ванной, где я могла бы помыться?

Сет бесцеремонно столкнул ее с колен, подошел к двери и распахнул ее настежь.

— Ванна вас ожидает.

— Но снаружи холодно. Давай нагреем здесь воды.

— Я захватил большой кусок душистого мыла и весь его истрачу на твое прекрасное тело.

— Это замечательно! Но я взрослый человек и сама сумею вымыться.

Его глаза просто пожирали ее.

— Да, я вижу, что ты взрослая, и именно поэтому сам хочу тебя помыть. И если ты не хочешь, чтобы я сию минуту набросился на тебя, быстро выбирайся наружу, чтобы я немного поостыл.

Она заколебалась.

— Хотя нет, нет, не беспокойся. Если ты не вымоешься, то будешь в совершенной безопасности.

И она поспешила выйти на холодный горный воздух, бросив на него сокрушительный взгляд.

У края горного потока она взглянула на него.

— Как насчет этого? — и протянула связанные руки.

Он достал было нож.

— Нет, — сказал он, подумав, и опять его спрятал.

— Сет, руки болят.

Взгляд его смягчился, но только на секунду.

— Нет, я тебе не верю. Вспомни, что ты моя пленница. А многие мужья и кляп бы оставили во рту.

— Сет!

— Если ты не поторопишься в ванну, ты замерзнешь насмерть. Вот только не знаю, как мне-то быть? Не хочется портить такие замечательные сапоги. Ага! Прекрасная мысль!

Он молниеносно скинул одежду и сапоги, и она успела лишь мельком взглянуть на его великолепное тело, потому что он схватился за веревку, которой были связаны руки, и потащил ее в воду.

— Пойдем, пленница.

У нее дух захватило, такая студеная была вода.

— Ой как холодно!

— Ничего, все будет хорошо, скоро согреешься.

И он начал растирать ее мылом и мелким песком, предусмотрительно захваченным с собой. Он тер изо всех сил, всю сверху донизу, и ей казалось, что сейчас он сдерет с нее кожу. Она умоляла тереть потише, но он не слушал. Потом он омыл ее водой и снова стал намыливать, на этот раз бережнее и нежнее. Но вдруг перестал и начал намыливаться сам.

— Ты не смоешь с меня мыло?

Ни слова не говоря, он привлек ее к себе. Мыло не мешало и даже доставляло приятное ощущение Они потерлись друг о друга, губы их сомкнулись Морган связанными руками дотронулась до него там, внизу, и у него перехватило дыхание. Поцелуи становились все жарче.

Сет быстро отстранился, подбежал к одежде, вынул нож и перерезал веревку, стягивавшую ей руки. Он нежно опустил ее на зеленую траву у потока.

Неистовство овладело обоими, так долго они сдерживали свои желания. Когда первый порыв был утолен, они прильнули друг к другу. Их сердца стучали вместе, громкое дыхание заглушило все остальные звуки.

Морган вдруг почувствовала себя свободно и легко, она даже не подозревала, какое напряжение тяготило и сковывало ее все это время.

Они лежали бок о бок, не дотрагиваясь друг до друга, и молчали. Сгущались сумерки, и в небе загорались звезды.

— Знаешь, когда нас через много веков найдут здесь замерзшими, ученые будут недоумевать, что это за белая штука покрывает наши тела. Давай смоем пену. И я умираю с голода. А когда поем, хочу все начать сначала.

— То есть опять завязать мне глаза и заткнуть рот? — поддразнила она его. — А что это было такое тяжелое, что ты тогда на меня набросил? Я думала, что у меня шея переломится.

— Тяжелое? — удивился он и рассмеялся. — Да это был просто-напросто плед.

— Нет, это был не плед. Мне показалось, что я сейчас задохнусь до смерти.

— А сейчас тебе угрожает другая смерть — ты замерзнешь, если мы сейчас не бросимся в воду.

И они быстро смыли с себя мыльную пену. И потом вместе вытерли ее роскошные волосы.

Потом Сет схватил ее в охапку и потащил в дом.

— То тебя не заставишь мыться, а то не вытащишь из воды.

Они вошли в дом, и он прижал ее к себе:

— Я тебе когда-нибудь признавался в любви?

— Никогда.

— Ни разу?

— Ни одного-единственного раза.

— Ну и хорошо, потому что я тебя не люблю. Я тебя боготворю. Ты… моя… жена… Да, моя жена, Морган, — сказал он серьезно. — А ты ко мне что-нибудь чувствуешь?

— Так, преходящее влечение. — И увидела, что ее слова его уязвили. — Сет, я полюбила тебя с самой первой минуты, когда увидела на балу у Синтии Фергюсон. И думаю, все время любила, несмотря ни на что.

Она смотрела, как он подошел к двери. Его обнаженное тело блестело в свете огня, пылающего в очаге, и казалось бронзовым. Широкая спина постепенно переходила в тонкую талию и стройные бедра. Морган смотрела на этот мускулистый торс, который когда-то сразу привлек ее внимание.

— Куда ты?

— За одеждой и дровами. В шкафу есть провизия.

— Провизия?

— Ну конечно. Ты не разучилась готовить?

Она вздернула подбородок.

— Я очень ценная пленница и не должна заниматься ручным трудом. Он сощурился.

— Если, когда я вернусь, ты не займешься готовкой, будут большие неприятности. — Его взгляд обласкал ее. — Сегодня ночью мне предстоит большая работа, и, если я хорошо знаю моего «трудового партнера», мне понадобится очень много сил.

Он вышел и закрыл дверь.

Морган оперлась на спинку стула и глубоко вдохнула вечерний прохладный воздух.

Как многое изменилось за столь короткое время. Ее старая мечта об одинокой жизни в Трагерн-Хаузе теперь совсем потеряла смысл и привлекательность. И больше она не нуждается в грезах. Ей больше не о чем мечтать. У нее есть все, что она могла бы хотеть: дом, сын и ее Сет.

И она подошла к шкафу. Пора готовить еду. И сколько еще раз в жизни ей придется этим заниматься!

Оглавление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Глава семнадцатая

Глава восемнадцатая

Глава девятнадцатая

Глава двадцатая

Глава двадцать первая

Глава двадцать вторая

Глава двадцать третья

Глава двадцать четвертая