Коктейль "ёрш" от фантастики. Первые две трети - космофантастика о девственнике 34-х лет отроду, что нашёл артефакт Древних и звездолёт, на котором и отправился в одиночное путешествие по галактикам. Последняя треть - фэнтези/литРПГ, где главный герой на магической планете вместе с кошкодевочкой снимает уровни защиты у драконов. Получается неудобоваримое блюдо: те, кому надо фэнтези, не проберутся через первые две трети, те же, кому надо
подробнее ...
космофантастику, останутся в недоумении от последней.
Выше оценки неплохо 3 том не тянет. Читать далее эту книгу стало скучно. Автор ударился в псевдо экономику и т.д. И выглядит она наивно. Бумага на основе магической костной муки? Где взять такое количество и кто позволит? Эта бумага от магии меняет цвет. То есть кто нибудь стал магичеть около такой ксерокопии и весь документ стал черным. Вспомните чеки кассовых аппаратов на термобумаге. Раз есть враги подобного бизнеса, то они довольно
подробнее ...
быстро найдут уязвимую точку этой бумаге. Игра на бирже - это вообще рассказ для лохов. Маклеры играют, что бы грабить своих клиентов, а не зарабатывать им деньги. Свободный рынок был, когда деньгами считалось золото или серебро. После второй мировой войны для спекуляций за фантики создали МВФ. Экономические законы свободного рынка больше не работают. Удачно на таком рынке могут работать только те, кто работает на хозяев МВФ и может сам создавать "инсайдерскую информацию". Фантики МВФ для них вообще не имеют никакого значения. Могут создать любую цифровую сумму, могут стереть. Для них товар - это ресурсы и производства, а не фантики. Ну вод сами подумайте для чего классному специалисту биржи нужны клиенты? Получить от них самые доходные спекуляции, а все менее удачное и особенно провальное оставить им. Основной массе клиентов дают чуть заработать на средних ставках, а несколько в минус. Все риски клиентам, себе только сливки. Вот и весь секрет их успеха. Ну и разумеется данный специалист - лох и основная добыча маклеров хозяев МВФ. Им тоже не дают особо жиреть. Поднакопил жира и вот против вас играет вся система биржи. Вроде всегда "Надежные" инсайдеры сливаю замануху и пипец жирному брокеру. Не надо путать свободный рынок со спекулятивным. И этому сейчас вас нигде не научат, особенно в нашей стране. А у писателя биржа вообще выдаёт кредиты для начала спекуляции на бирже. Смешно. Ну да ведь такому гениальному писателю надо придумать миллионы из нуля. Вот спрашивается зачем ГГ играть на бирже, если ему нужны деньги для расширения производства и он сам должен выкинуть на рынок свои акции для привлечения капитала.
Начал читать. Очень хорошо. Слог, юмор, сюжет вменяемый.
Четыре с плюсом.
Заканчиваю читать. Очень хорошо. И чем-то на Славу Сэ похоже.
Из недочётов - редкие!!! очепятки, и кое-где тся-ться, но некритично абсолютно.
Зачёт.
«хулиганом». Усвоил? Вот что, серость, просветись, сделай милость, изучи гражданский кодекс. Ведь не под богом живешь-под законом.
Они пошли дальше, и Лабоданов принялся негромко напевать, сильнее пришаркивая в такт подошвами:
— Па-звольте, Чарли Чаплин, па-беспокоить вас…
— Та-та, та-та, та-там! — подхватил Лешка.
Они вышли на проспект как раз на самом людном его участке, который прозван «топталовкой».
— А Клеопатра в курсе? — спросил Лабоданов.
— Она-то? Да нет, откуда же.
— Это я скумекал, что она не в курсе.
— Угу, — сказал Лешка, расцветая в душе товарищеской признательностью.
Лабоданов напевал, а он подсвистывал, и легкий, небрежный ритм песенки уводил его от обременяющих мыслей, от всякой тягомотины, и ему становилось легко и приятно.
На проспекте было много народу. Люди вышли гулять, дышать воздухом, пить воду и болтать со знакомыми. Тут же были Лешкины соседи по двору Игнат Трофимович с женой. В тот момент, когда Лешка с Лабодановым проходили мимо них, Игнат Трофимович покупал жене пломбир в вафельном стаканчике. Он окликнул Лешку и настойчиво поманил его. Лешка вразвалочку подошел к нему.
— Все ходишь? Слоняешься?
Мороженщица, дожидаясь денег, нетерпеливо постучала по ящику.
— Не отвлекайтесь! — сказал ему Лешка и склонил набок голову. Па-азвольте, Чарли Чаплин, па-беспокоить вас… — протянул он.
— Не связывайся с ним, — быстро сказала жена. — Он на ногах-то едва стоит. Набрался.
— Сопляк! — сердито сказал Игнат Трофимович. — Кто тебя только воспитал такого.
Лешка вразвалочку вернулся к стоявшему поодаль Лабоданову, и на его лице было написано, что он чихал на них на всех.
Его в самом деле трудно было сейчас задеть. От него все отскакивало, когда он бывал с Лабодановым.
Они шли по «топталовке», напевая, и Лешка казался себе независимым, небрежным, совсем не тем, каким он был еще час или два тому назад. Пошли они все к такой-то маме. До чего же нудные люди, вечно у них одно и то же: почему школу бросил да почему с кроватной фабрики ушел? Почему то да почему се? Ну и ушел. Не понравилось, и ушел.
Сунулись бы они к Лабоданову, отскочили бы, как пешки.
Он-то не даст себя по линеечке водить.
— А ты чего Клеопатру не приведешь? — спросил вдруг Лабоданов.
Лешка вспыхнул.
— Это я могу. Запросто. Хоть сегодня.
Он предупредил Жужелку, наскоро, не разогревая обед, поел на кухне и теперь поджидал ее во дворе. Он курил и наблюдал издали, что делалось у дверей их квартиры. Уже был вынесен во двор стол, и мать с отчимом и Игнат Трофимович с женой приступили к домино. Они сидели вокруг стола под лампой, протянутой в окно на длинном шнуре, и Лешке с его темной половины двора хорошо была видна мать, близоруко подносившая к глазам на ладонях костяшки. Свет лампы освещал надо лбом у нее пышные волосы. Слышались возгласы: «Дуплюсь!» _ с плаксивыми интонациями, предназначавшимися Матюше. И его отзывчивый, верный баритон:
— Ну что ж. Ну что ж. Все к лучшему.
Они каждый вечер усаживались играть в домино, и вихри дня огибали их стол, как незыблемый утес. Лешка не чувствовал снисхождения к их слабости. Скучные люди. Он курил, не выпуская из пальцев сигарету, то и дело длинно сплевывая.
Наконец появилась Жужелка в чем-то белом, пахнущая духами. Они туг же пошли со двора, но не к воротам, выходящим на Пролетарскую улицу, потому что для этого надо было идти мимо играющих в домино. Они перевалили через горку, и теперь у них под ногами гремели обрезки железа, которые свозят по чему-то сюда, в этот угол двора, с кроватной фабрики, и старуха Кечеджи, наверное, пугалась у себя за белыми ставнями. Всякий раз, когда за горкой гремели железные обрезки, ей чудились воры. Они вышли на улицу. Жужелка старалась держаться немного в стороне от Лешки, потому что она первый раз в жизни надушилась, и теперь ничего уже нельзя было поделать с этим странным и едким запахом, шедшим за ней по пятам и ужасно ее смущавшим.
У фонаря она вдруг остановилась.
— Тебе что, холодно? — спросил Лешка.
— Наплевать, — сказала она, поеживаясь. Она расправила платье под поясом, предлагая Лешке оглядеть ее, и призналась: — Мать, если узнает, что я надела платье, ох и заругается.
Платье-то это к выпускному вечеру.
— Ну и дела! — хмыкнул Лешка.
Он терпеть не мог на девчонках белые платья, которые им непременно заготовлялись родителями к выпускному вечеру. Ни капли веселого в них просто последняя дань школьным порядкам. И вид в них у девчонок был неуклюжий и поддельный, точно им предстояло, выйдя за порог школы, воспарить в безоблачные дали.
С Жужелкой обстояло не так скверно, но и ее тоже уродовало это белое платье в широких оборках.
Она сейчас что есть мочи форсила. И, поняв это, Лешка небрежно и покровительственно сказал:
— Сойдет! — И пошел вразвалочку, важничая, точно он одаривал чем-то Жужелку. — Вот увидишь, что за парень Виктор.
Ты такого парня еще никогда не видела и не увидишь!
У ворот он
Последние комментарии
6 часов 3 минут назад
22 часов 7 минут назад
1 день 6 часов назад
1 день 7 часов назад
3 дней 13 часов назад
3 дней 17 часов назад