Аделка Звончекова [Ян Уличански] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Ян Уличански Аделка Звончекова
Аделка Звончекова
С Барборкой я познакомился случайно. Я возвращался с работы и увидел маленькую девочку. Она что-то рисовала на дверях нашего подъезда. В нашем доме живут люди аккуратные, поэтому я сделал ей замечание: — Разве можно калякать мелом на дверях? Девочка укоризненно посмотрела на меня: — Это не каляки. Это лошадка! — Ладно, — говорю, — пусть будет лошадка. Но зачем ты рисуешь лошадку на дверях? — Чтобы знать, какие двери наши. Смотри ты какая смышлёная девочка! — Как тебя зовут? — спрашиваю. — Барборка Белая. — А сколько тебе лет? — Пять с половиной, — терпеливо отвечает она. — А шпинат ты любишь? — Обожаю. Я понял, что Барборка привыкла к таким расспросам, и отлично знает, как на них отвечать. Тогда я решил застать ее врасплох: — Барборка, чего тебе хочется больше всего? — Больше всего мне хочется иметь старшую сестру, — не задумываясь отвечала она. — А почему именно старшую сестру? — Со старшей сестрой интересно было бы играть. Да, занятная девочка появилась в нашем доме. Однажды, когда у нас опять сломался лифт, мне пришлось подыматься на четырнадцатый этаж пешком. На площадке шестого этажа стоял шкаф и два незнакомых мужчины. Я никак не мог протиснуться между ними. — Барборка, открой, мы принесли вам шкаф! — говорили мужчины, обращаясь к одной из дверей. — У нас уже есть шкаф, — отозвалась Барборка из-за двери. — Но это подарок от тети Эммы. Антикварная вещь. Понимаешь? Видно, она не очень хорошо понимала, что такое «антикварная вещь». Было слышно, как она подтаскивает к дверям стул, чтобы заглянуть в глазок. Похоже что незнакомцы ей не понравились. — А если у меня нет ключа? — Есть у тебя ключ! — Я знаю, что есть. Но если б его не было, я не могла бы вам открыть. — Конечно, не могла бы. — Тогда пусть его лучше не будет. — Послушай, Барборка, не выводи нас из себя! Я решил вмешаться в разговор: — Барборка, здравствуй! — Кто это? — недоверчиво спросила она. — Помнишь, мы разговаривали у подъезда, когда ты рисовала слона. — Не слона, а лошадку! А вы — тот самый человек с бородой, — сказала Барборка, но без особого восторга. Когда на следующее утро я уходил на работу, шкафа на лестничной клетке уже не было.Через несколько дней я увидел Барборку перед домом. Она делала вид, что играет в мячик, но я догадался, что она поджидает меня. — Здравствуйте, дядя, — поздоровалась она со мной. Я очень обрадовался. Я уже стал дядей, а не человеком с бородой. — Вы видели шкаф тети Эммы? — спросила Барборка. — Видел. — Он вам понравился? Я вспомнил, как он выглядел: старинный шкаф, с резьбой и с росписью… И я честно сказал: — Очень понравился. Барборка облегченно вздохнула. — Тогда напишите письмо моему папе! Я никак не мог понять, почему это я должен писать письмо ее отцу. Тогда она объяснила мне: Тетя Эмма, та самая, которая носит синие волоса, подарила им шкаф. Маме он нравится, а отцу — нет. — Папа говорит, что для шкафа у нас нет места. — Наверное, он прав. — Его можно поставить в моей комнате. — И он не будет тебе мешать? — Ни капельки. Пожалуйста, напишите, что шкаф очень красивый. Папа вам поверит, обязательно поверит. — А почему именно мне? — Потому что вы с бородой. Ну что ж, я присел на ступеньки, достал из портфеля лист бумаги и написал самым своим красивым почерком:
«Уважаемый пан Белый, Вам подарили замечательный шкаф. У мастера, который его изготовил, были золотые руки, а в сердце у него пел жаворонок».— Правда, правда, — обрадовалась Барборка, — на нем нарисованы сердечки и птички!
«Тетя Эмма хотела доставить Вам радость. Очевидно, она придерживается мудрого принципа: твоё лишь то, что ты даришь. Цените же этот подарок!»— Ну, а как же мне подписаться? — Просто напишите, что вы проходили мимо и увидели этот шкаф. И я разборчиво подписался: «Прохожий». Барборка была очень довольна. Я тоже. На другой день она снова ждала меня у подъезда. — Ну как, хорошее письмо я написал? — Наверное, не очень, — печально сказала она. — Папа прочитал его и сказал: «Раз шкаф такой замечательный, давайте подарим его музею». — Мне ужасно жаль… — А вы придите к нам как будто из музея и скажите: «В музее нет места для шкафа!» — Ничего не выйдет, Барборка. Твой отец узнает меня и сразу поймет, что я не из музея. — А если вы будете в шляпе и в черных очках? — Все равно ничего не выйдет. Люди в музее разбираются в старинных вещах, а я в этом ничего не соображаю. А почему ты так привязалась к этому шкафу? Ведь сперва ты его не хотела. — Понимаете… в нем живет Аделка Звончекова, — сказала Барборка. — Кто, кто в нем живет? — Аделка Звончекова, — повторила она. — Я играю с ней. Мы вошли в лифт. Барборка взяла меня за руку и начала рассказывать про Аделку Звончекову. И тогда я понял, что у Барборки появилась новая, самая лучшая приятельница — Аделка Звончекова, та, которая живет в шкафу. Но как объяснить отцу, что значит этот шкаф для Барборки и кто такая эта Аделка Звончекова? Ведь мы, взрослые, слишком легко забываем ту волшебную пору детства, когда вещи вокруг нас оживают, когда мы явственно слышим и понимаем их голоса.
Подкроватная страна
Под моей кроватью есть страна. Я ее обнаружил там как-то под Новый год и вспомнил, что она почти моя ровесница. Теперь, когда я стал взрослым, я вижу в ней всего лишь старую игрушечную железную дорогу, расположенную на большой доске. А были времена, когда я видел в ней волшебную живую страну. Огромную страну, ведь она протянулась от передних ножек кровати до задних. В ней есть холмы и равнина, лес и поле, дорога, речка, дома и люди. Но самое главное в стране — это железная дорога. Собственно говоря, холмы и долины, дома и люди существуют там лишь ради железной дороги — а не наоборот. Разве это не интересно? А еще интересно то, что в этой моей стране одновременно существуют четыре времени года. В саду у старой мельницы цветут черешни, в поле дозревают хлеба (кое-где видны васильки и красные маки), в садах ветки гнутся от яблок и груш, а еловый лесок над туннелем весь в сугробах. Мне казалось, что эта страна, в которой мирно уживаются весна, лето, осень и зима, не подвластна времени. С детства я совершенно точно помню, что дежурный на станции давал поездам зеленый семафор, а потом шел копаться в своем огороде. Женщина с чемоданом и собачкой ждала на скамейке, садилась в поезд, потом выходила из него, опять садилась, опять выходила. Официант разносил пиво; соседи стояли у забора и разговаривали о погоде. Мельник смотрел, как работает мельница, огни загорались и гасли, люди вставали и опять ложились спать. Поезд ходил по кругу, паровозик свистел. Да, не забыть бы про туннель. Я знал, что самое важное в туннеле — это тьма, а самое прекрасное — свет в обоих его концах. А потом что-то вдруг случилось — совсем как в сказке про заколдованную страну. С тех пор дежурный неподвижно дает зеленый, женщина с чемоданом и собачкой неподвижно сидит на скамейке, не садится в поезд, не выходит из него, официант неподвижно держит кружку пива, а соседи застыли у забора. Правда, мельничное колесо продолжает крутиться, но вхолостую, огни загораются и гаснут, но никто не ложится спать, только игрушечный поезд все еще бегает по кругу. Когда я понял, что люди в этой стране сделаны из пластмассы, дороги — из белого картона, а пшеничные поля — из опилок, я погрустнел. «Время не коснулось этой страны. Время коснулось меня», — подумал я. Ну что ж, я найду ей место под другой кроватью. На голубой перине будет лежать мальчик, он-то сможет полететь над этой страной как на облаке. Он увидит, как женщина с чемоданом и собачкой входит в вагон и машет на прощанье, увидит, куда ведет дорога, которая для меня заканчивается за шлагбаумом. Где и когда я повстречаю этого мальчика? — Пока не знаю. Но он обязательно где-то есть, и поэтому я не грущу.День рождения Мартушки
Все детские дни рождения празднуются одинаково. Во-первых, бабушка печет торт. (Если в доме нет бабушки, торт приносят из магазина.) Во-вторых, мама украшает торт свечками — чтобы каждый знал, сколько лет юбиляру. В-третьих, бабушка печет пирожки (если нет бабушки, делаются бутерброды). Ну, и в-четвертых, папа приносит много бутылок. С лимонадом. На день рождения Мартушки пригласили и меня. Возможно, я пришел рановато, но это даже к лучшему, потому что ее мама еще не успела накрасить губы. И когда она меня поцеловала, мне не пришлось лишний раз умываться. Я знал, что Мартушка — большая модница, и поэтому купил ей в подарок нарядные сапожки. Она красовалась в них до самого праздничного ужина, но потом все же переобулась — ведь на дворе было лето. После ужина был концерт. Главной исполнительницей была, конечно, Мартушка. Она стала на стул, поклонилась и прочла такое стихотворение:Стул
Старая печь
Каникулы я проводил у бабушки в деревне. Давно это было, но у меня осталось немало воспоминаний о том времени. Хотя, пожалуй, не так уж и много. Все стеклянные шарики я проиграл, рогатка потерялась, а у старого мяча спустила камера. Остался на память только шрам на лбу, да бабушкины житейские премудрости: «Не так страшен черт, как его малюют». «Пахта девять болезней лечит». «Своя ноша не тянет». «Добрый совет дороже золота». Однажды кто-то посоветовал бабушке установить в доме центральное отопление. Бабушка позвала меня помогать мастерам. Я с удовольствием согласился, хотя помощник из меня не ахти какой. Скоро центральное отопление было готово. Все говорили бабушке: — Пользуйтесь на здоровье! — Ну что уж, ладно уж… — кивала бабушка. Я видел что она чем-то недовольна. — Ты чем недовольна, бабушка? — спросил я вечером. — Всем я довольна. А только жалко мне. — Чего жалко? — Старую печь жалко. — Ее пора снести, — сказал я. — Я ведь привыкла зимой сидеть у печи. — А теперь будешь сидеть у радиатора. — Оно-то верно… А только печь, она никому не мешает. — Да ни к чему она! — твердил я своё. Бабушка не стала со мной спорить. Погладила печь по старой привычке, и мы пошли спать. Я лег в свою постель у печи, укрылся старой тяжелой периной. Чего-то мне недоставало. «Какой темный вечер! — подумал я. — И какая тишина! Чего-то мне недостает». — Спишь? — спросила меня вдруг печь. — Да, сплю… И я вспомнил, чего мне так недоставало: потрескивания огня и красных язычков пламени, которыми печь переговаривалась со мной, пока я не засыпал.Всё
Отправляясь в путешествие, люди берут с собой багаж. Когда им надоест таскаться с багажом, они сдают его в камеру хранения. Это очень удобно: всего за одну крону можно избавиться от тяжести. Я иду по вокзалу. Впереди меня шагает мужчина в черном костюме и девочка в белом. Мы останавливаемся перед окошком камеры хранения. Мужчина в черном сдает свой черный чемодан, приемщица наклеивает на него ярлык с черным номером. — Теперь ты, — говорит мужчина в черном и берется за игрушечный картонный чемоданчик девочки. — Нет! — мотает головой девочка. — Зачем он тебе? Он будет тебе только мешать, его место в камере хранения! — настаивает мужчина в черном. — Это мое, — девочка прижимает к себе чемоданчик. Я стою и жду. — Не хочу! За мной стоит женщина с тринадцатью сумками. — Не дам! За женщиной с тринадцатью сумками стоят семь туристов-альпинистов с семью рюкзаками. — Я не могу! За семью туристами-альпинистами стоит толстая дама с огромным чемоданом, с прической башней. И сама она тоже похожа на башню. — Нет! За женщиной-башней стоит мужчина с барабаном. — Отдаст или не отдаст? — любопытствует очередь. — Смотри, мы ведь тоже сдаем, — уговаривает очередь девочку в белом. — Он тебя подождет. Ничего с ним не случится. — Да ты не бойся. Ты знаешь, что у меня в чемодане? — говорит женщина-башня, но тут же спохватывается. — Да что вы с ней возитесь? — бубнит мужчина. Мужчина в черном отнимает у девочки чемоданчик, приемщица наклеивает на него ярлык. Мужчина в черном уходит с плачущей девочкой. — Ты будешь нести букет, — утешает он ее. «Что бы могло быть в таком чемоданчике?» — думаю я. Приемщица наклеивает ярлычок на мой багаж, и я ухожу. — Осторожно! Не надо толкаться! Этот малыш — картонный, — говорит толстая сумка. — Такой уж у меня объем, — бубнит барабан. — Каждый должен стоять за самого себя, — откликаются тринадцать сумок и начинают пересчитывать самих себя: первая, вторая, третья, четвертая, пятая… Один деликатный чемодан тоже хочет что-то сказать, но не может: у него рот на замке. — Мы, спортсмены, ко всему привычные! — заявляют рюкзаки. — Мы всё несем, всё вынесем. — А ты что несешь? — спрашивают они у чемоданчика. — Всё, — робко отвечает он. Рюкзаки — народ добродушный, хоть и выглядят грубовато. Зато они многое повидали на своем веку: и трудности, и упорство, и настоящую красоту — всё это есть в горах. В рюкзаках тоже есть всё, что нужно человеку, когда ему приходится рассчитывать на самого себя. Поэтому ответ чемоданчика их не удивляет. Втянув животы, они стоят прямо, чтобы не придавить его. А чемоданчик совсем оробел. Он ведь привык к нежному обращению. Девочка в белом всегда знает, как ему нужно стоять, на каком боку лежать. А здесь никого это не волнует, и всё в нем смешалось. Я прихожу на вокзал, и опять впереди меня шагает мужчина в черном с девочкой в белом. Мне некогда долго ждать, поэтому я их обгоняю. В камере хранения мне выдают картонный чемоданчик. — Извините, это ошибка, — говорю я. — У меня был большой чемодан. — Хорошенькое дело! — смеется приемщица. — Этак каждый может сказать: «Давайте мне чемодан побольше!» А я выдаю по номеру на квитанции. Я стою растерянный. Мужчина в черном получает свой черный чемодан и мой большой чемодан в придачу. — Это не наш. Наш чемоданчик маленький, картонный, — говорит девочка в белом и берет его у меня. Приемщица уже не смеется. — Можете мне сказать, что у вас в этом чемодане? — строго спрашивает она меня. Я начинаю вспоминать: — Серый костюм, белая рубашка, желтые туфли… За нами стоит женщина, которой нужны ее тринадцать сумок, за ней — семь больших бородатых гномов в шапках с помпонами, в полосатых шерстяных носках, с квитанциями на семь больших рюкзаков, за ними — женщина-башня, требующая свой огромный чемодан. И в самом конце очереди — владелец барабана. — А у тебя что в чемодане? Долго мы будем ждать? — ворчит мужчина в черном. — Всё, — говорит девочка в белом. Приемщица видит, что мы говорим правду, и отпускает нас. Девочка уходит, унося свой картонный чемоданчик. Каким прекрасным должно быть это «всё», которое умещается в картонный чемоданчик!Загадочный ковер
Я человек скромный, незаметный. Чем бы я ни занимался, никто на меня внимания не обращает. Словно я пустое место. «А может, я становлюсь невидимым?» — подумал я. И действительно. Поздоровался я на улице с бывшей одноклассницей, а она — ноль внимания. Попал я как-то в одну компанию. Хозяева подавали кому руку, кому — кофе, кому — бутерброды с колбасой. Но мне не досталось ничего. А когда я возвращался домой, сосед прищемил меня дверью и даже слова не сказал. Вот тогда-то, зажатый между дверями, я и понял окончательно, что стал невидимкой. Чтобы проверить это, я решил спрятаться под ковром у соседей: интересно, заметят ли они что-нибудь? И что же вы думаете? Я проторчал под ковром до самой весенней уборки квартиры, и никто меня там не заметил. Весной меня свернули в рулон вместе с ковром и вынесли на улицу. — Мальчики, с ковром будьте поаккуратнее! — предупредила мама, то есть соседка. «Золотые слова», — согласился я с ней в душе. Борис и Марек взвалили меня на плечо — и айда во двор! Я был не против, чтобы меня выносили из дому в ковре — всё-таки новое ощущение. Во дворе меня перекинули через штангу, на которой выбивают ковры. — Ты будешь держать, а я буду колотить, — сказал Марек. — Нет, это ты будешь держать, а я буду колотить, — возразил Борис. «Ребята, — подумал я, — мне все равно, кто из вас будет держать, а кто колотить — главное, держите меня как следует!» И тут они оба отпустили меня. Хорошо, что в детстве я немало нависелся на этих штангах, иначе я бы непременно упал. А потом во дворе только и было слышно: — Бух! — Ой! — Бух! — Ой! «Бух» делал Марек, «ой» делал я. Потом мальчики поменялись ролями: — Бух! Бух! Бух! — Слабак, бить не умеешь! — сказал Марек Борису. Он не знал, что у меня уже не было сил ойкать. Теперь, вспоминая об этом, я удивляюсь, почему я не выбрался из-под этого чертова ковра. Видно, тогда мне это не пришло в голову, потому что я висел вниз головой. Мальчики сняли ковер, а я так и остался висеть на штанге. — Вот видишь, ковер сразу полегчал, — сказал Борис. Когда дома ковер расстелили на вымытом паркете, мама вскрикнула! — Ой, что это? На старом персидском ковре виднелся отпечаток какого-то распяленного чучела. — Это что такое? — еще раз спросила мама. Но ребята сами ничего не понимали. Вскоре из их квартиры раздалось: — Бух! Ой! Бух! Ой! Бух! Ой! Это мама выколачивала пыль из мальчиков. До сих пор я огорчаюсь, что их колотили из-за меня. После взбучки мама тут же успокоилась, как всегда, и поспешила закончить уборку — вот-вот должны были прийти гости… — Посмотри, Фердинанд, какой оригинальный ковер! — сказала гостья своему мужу. — Да-да, он выглядит так загадочно! На другой день они обегали все магазины, но так и не нашли нигде ковер с таким загадочным рисунком. А теперь я расскажу вам, что было со мной. Когда руки и ноги у меня совсем занемели, я слез со штанги и отправился домой. Видно, я стал вдруг очень заметным, потому что по дороге меня то и дело останавливали: — Что с вами, пан сосед? — Кто это вас так обработал, пан сосед? — Ну и ну, пан сосед, да на вас просто лица нет! И мне снова страшно захотелось стать невидимым. По крайней мере, до тех пор, пока я не пришел домой и не запер дверь на ключ.Сумочка из оленьей кожи
Сказок на свете — миллион, но любимые сказки маленькой Вероники можно на пальцах пересчитать. Эти сказки ей рассказывал ее дедушка. Когда-то, очень давно, когда дедушка был еще молодой, многие его друзья уезжали за море на заработки. Дома они не могли найти себе работу. Вот почему дедушка в молодости семь раз переплывал море, хотя страшно боялся воды. Про эти свои путешествия, про то, что он узнал тогда и увидел, дедушка и рассказывал свои сказки-рассказки: сказку Про последнюю лепешку, Про морскую болезнь, Про скребонёбы (так Вероника называла небоскрёбы), Про дедушку-ковбоя. Но самая замечательная сказка была Про сумочку из оленьей кожи. Вероника всегда радовалась, когда мама наряжалась, собираясь в гости, в театр или на концерт. Это значило, что вечером придет дедушка, чтобы присмотреть за внучкой. — Ну, дедушка, какая сегодня будет сказка? — спрашивала Вероника. — Шама выбирай, какую хочешь шкашку, — шамкал дедушка. — Ах ты, мой дедуля, — смеялась Вероника, — это тебе нужно кашку, ты же у меня беззубенький, шепелявенький! Они съедали ужин, приготовленный мамой, и дедушка усаживался в глубокое кресло, закутывал ноги одеялом. Вероника знала, что у дедушки ревматизм. Эта болезнь бывает у людей, которые много плавали по морю. Потом Вероника укладывалась в свою кровать. — Ну, слушай, — начинал рассказывать дедушка. — Однажды, когда я был еще молодым, я потерял работу. Тогда многие теряли работу, мало кто находил ее опять. Искал ее дома, в огороде, на поле, на улице в городе — работы нет как нет! — А под кровать ты заглянул? — спрашивала Вероника. — Заглянул. — А в карман заглянул? — Ясное дело, заглянул. В кармане было пусто. Вот тут-то я и понял, что работы мне здесь не найти, и поехал искать ее за морем. — А почему за морем? — прервала его Вероника. — Ты же говорил, что потерял работу дома. — Да, значит, сел я на пароход и поехал за море, — продолжал дедушка как ни в чем не бывало. Но как только дедушка вспомнил про пароход, волны стали укачивать его, и он уснул. Вот так всегда. Только сказку Про морскую болезнь он рассказывал до самого конца, потому что морская болезнь не давала ему уснуть. Но Вероника не сердилась на него. — Спишь, дедуля? — тихонько окликнула она его. — Не бойся, я буду за тобой присматривать. И она начала рассказывать ему сказку, которую давно уже знала наизусть. — Значит, так: когда мой дедушка был еще не дедушка, он потерял работу. Поехал он искать ее за морем. А на море началась у него морская болезнь. А когда он сошел с парохода, то увидел скребонёбы. Потом дедушка нашел работу. Он чинил людям туфли. И ботинки. А когда погода была хорошая, он выносил свою табуретку прямо на тротуар и там чинил туфли. На улице он больше всего любил работать. Он работал и смотрел на прохожих. Однажды он ударил себя молотком по пальцам, потому что перед ним остановилась очень красивая барышня. Одна нога у нее была обутая, а вторая разутая. В одной руке она держала туфельку со сломанным каблуком, а в другой — сумочку из оленьей кожи. Дедушка с радостью починил ей туфельку. Красивая барышня сказала ему спасибо, обула туфельку и хотела ему заплатить. Барышня сунула руку в сумочку… и достала носовой платочек. Сунула руку еще раз… и не достала ничего. Понимаешь, у нее не было ни одной монетки! А дедушка улыбнулся ей и говорит по-словацки: — Платить не обязательно, душа моя. Мне довольно будет вашей улыбки. И эта красивая заморская барышня поняла его и улыбнулась ему. И подарила ему на память свою сумочку из оленьей кожи, украшенную разноцветным бисером. Она есть у дедушки до сих пор, только он забыл, где она. Сказок на свете — миллион, но любимые сказки Вероники можно на пальцах пересчитать. Больше всего мне понравилась сказка Про сумочку из оленьей кожи. Она затерялась где-то, ушла в прошлое, как всё то, о чем говорилось в дедушкиных сказках.Королевская мантия
Собираясь в дорогу, я упаковываю самые необходимые вещи. Нелегкое это дело: сообразить, что мне необходимо, что может пригодиться, а без чего можно будет и обойтись. Я открываю шкаф, открываю чемодан и задумываюсь. — И думать нечего, бери меня с собой! — кричит пижама. — И нас, и нас тоже! — шмыгают носом носовые платки. Галстук берет меня за горло: — Без меня ни шагу! Рубашки, носки, брюки и свитера сломя голову бросаются в чемодан. В шкафу остается только старый халат. — Куда ты собираешься? — спрашивает он меня. — В дорогу. — Далеко ли? — А почему это тебя интересует? — Просто хочу знать, куда мы едем. — Халат мне не нужен. — Как это не нужен? Халат всегда нужен. — Больно ты много о себе воображаешь. — Послушай, в чемодане всегда найдется для меня место. — Ну вот еще, стану я путешествовать со старым халатом. — А ты забыл, как мы проводили отпуск вместе? У меня в кармане до сих пор песок с пляжа. Каждая песчинка напоминает мне о нем. — Что было, то сплыло. Сам видишь, какой ты обшарпанный. И не заговаривай мне зубы, я опаздываю на поезд! Я захлопываю чемодан и мчусь без оглядки вниз по лестнице. В подъезде мне встречается соседка. Я сую ей ключ и прошу поливать цветы до моего приезда. — Счастливого пути! — кричит она мне вслед, но я ее уже не слышу. А того, что происходит тем временем в моей квартире, я и подавно не могу услышать. В распахнутом настежь шкафу висит оскорбленный халат. Красный халат с широкими плечами и большим капюшоном. — Я пан Жупан де Фроттé! — заявляет он. — Я оставлен здесь наблюдать за порядком в доме. — Скажите пожалуйста, пан Жупан де Фроттé! — хихикают шлепанцы. — Можно подумать, что ты сам это придумал! Мы тоже смотрели эту сказку по телевизору. — А вы, я вижу, тоже остались дома? — злорадно спрашивает халат. — Что поделаешь, мы давно уже не выходим из дому. Не тот возраст. Халат и шлепанцы недолюбливают друг друга, они по-разному смотрят на мир. Но только с ними халат может побеседовать обо мне и вообще о жизни.…Время летит, на вещи садится пыль, цветы вянут. И вот приходит с лейкой соседская девочка Виктория. Дома ее, конечно, зовут иначе, по-домашнему: Викинка. — Ой! — вскрикивает она и хочет выбежать из комнаты. Но тут же соображает, что этот человек в распахнутом шкафу — всего лишь халат. Она подходит к нему поближе. Халат ей нравится: он такой красный-распрекрасный, с большим капюшоном. — О, королевская мантия! — восторженно вздыхает она и снимает халат с вешалки. Одеть его не так-то просто. Рукава длинные, но их можно подвернуть. А длинные полы волочатся по полу, как настоящий шлейф. Королева величественно прохаживается по комнате. «Замечательно! — думает халат. — Из Виктории я сделал королеву, из комнаты — палату, из прихожей — дворцовые сени. И сам я уже не халат, а королевская мантия. Хорошо, что на свете есть дети!» Виктория старательно поливает цветы, проливая воду, путаясь в мантии — но все это пустяки. Одна беда: в этой королевской палате нет зеркала, чтобы разглядеть себя с головы до пят. Тут раздается звонок. — Раздается громкий звон, выходи из сказки вон! — вздыхает Виктория. Мама зовет ее: — Викинка, выходи, я запру дверь. Цветы полила? — Полила! Виктория сбрасывает с себя мантию и убегает. Вешалка слишком высока — халат падает на землю. Падения королей всегда неожиданны. — А мы-то думали, что у тебя широкие плечи. Мы восхищались тобой, — говорят шлепанцы. — А оказывается, всё дело в вешалке! Халат молчит. Печаль покинутых и забытых вещей ложится на него. Но он не подает виду. Он из настоящего фротте, которое все впитывает в себя.
А я ни о чем не догадываюсь. Приезжаю домой, распаковываю вещи, расхаживаю по квартире. И не догадываюсь, почему мне так уютно в старом красном халате. Он меня любит. Он так долго ждал меня.
Последние комментарии
1 день 12 часов назад
1 день 17 часов назад
1 день 19 часов назад
1 день 20 часов назад
1 день 21 часов назад
1 день 22 часов назад