Знание-сила, 2008 № 05 (971) [Журнал «Знание-сила»] (fb2) читать постранично, страница - 62

открыло двери проекта для вырученного Капицей теоретика. Сам Ландау туда, в Спецпроект, вряд ли стремился. Занимались там, по существу, спецтехникой, а не новой физикой, да и делать спецбомбу для Сталина?! Оба эти резона не следует, правда, преувеличивать.

Во-первых, хотя у Ландау не было инженерно-физической склонности — стремления воплотить «в железе» научную идею, не было у него и высоконаучного чистоплюйства. Не важно, где — в чистой-пречистой науке или в промасленной технике — возник вопрос, главное, чтобы он был существенным для понимания, как устроена природа. В атомном спецделе до инженерно-физической стадии вполне могли обнаружиться интересные вопросы физики, а то и астрофизики, о чем писал Курчатов в 1943 году. И была соблазнительная возможность проверить понимание звезднофизических материй на опыте. Один из популярных афоризмов Ландау гласит: «Астрофизики часто ошибаются, но никогда не сомневаются». Он сам дважды — «на кончике пера» — совершал глубоко рискованные вылазки в недра звезд (которые подразумевал Курчатов): в 1931 году Ландау обнаружил «патологические» области в центрах звезд, фактически предсказав черные дыры, а в 1937-м — нейтронные сердцевины звезд, фактически предсказав нейтронные звезды. Так что физические вопросы «ярче тысячи солнц» вполне могли его соблазнить. Да и в целом приобщение человечества к атомной энергии, вовсе не сводимой к бомбе, задевало его не меньше, чем других тогдашних физиков. Это видно из его научно-популярной статьи 1946 года «Атомная энергия» — статьи широкой, эмоциональной и даже азартной.

Тут пора спросить о его тогдашнем общем настрое. Что Ландау в 1945-м году думал о стране, в которой жил, и о советской системе? То же самое, что в 1938-м и 1957-м? Когда он считал, что «сталинская клика совершила фашистский переворот» и что «наша система... совершенно определенно есть фашистская». Очевидно! Но маловероятно. Для настоящего физика, даже если он физик-теоретик, реальные факты, наблюдаемые на опыте, имеют первостепенную важность. А наблюдаемые факты первого послевоенного года, как ни странно, подавали надежды на новую, лучшую, жизнь, и надежды гораздо более осязаемые, чем грезы о «земшарной Республике Советов» в годы сталинско-гитлеровской дружбы.

В 1945-м вернулись миллионы фронтовиков и принесли с собой опыт свободной, как ни парадоксально, фронтовой жизни и уверенность, что они — молодцы. Чувствуя себя освободителями мира и повидав этот мир своими глазами, они верили, что тоже заслужили свободу и уважение мира. Начавшаяся в годы войны союзническая дружба с Америкой и Англией переросла в создание Организации Объединенных Наций. Одним из основных ее учредителей стал Советский Союз (в 1939-м исключенный из Лиги Наций за дружбу с нацистской Германией и за войну с Финляндией). Английское посольство в Москве выпускало газету «Британский союзник» на русском языке — без всякой советской цензуры. Именно в этой газете аспирант Андрей Сахаров читал — из номера в номер — «Отчет Смита» об американском атомном проекте. И атомный взрыв над Хиросимой тогда воспринимался не как наглый вызов американского империализма советскому народу, а как мощное оружие, примененное союзником против общего врага и положившее конец войне. Советские солдаты, не погибшие при освобождении Японии, могли так же благодарить за это американских физиков, как и солдаты американские.

Оптимистических признаков хватало и в советской науке. Летом 1945-го на юбилей советской Академии наук приехали видные западные физики, в том числе Макс Борн и Ф. Жолио-Кюри. С 1942 года в СССР издавался физический журнал на английском языке Journal of Physics — издавался прямо на глазах Ландау, в ИФП. Капица был главным редактором журнала, его заместителем — Евгений Лифшиц, ближайший сотрудник Ландау.

В этом журнале можно найти и прямое проявление тогдашнего оптимизма — большую статью Лифшица «О гравитационной устойчивости расширяющегося мира», в которой речь шла о космологии. Притом что расширение Вселенной «остановили» в конце тридцатых блюстители советского порядка, заодно придушив и космологию в целом. Ведь если Вселенная расширяется, значит, когда-то она была меньше, а вполне определенное количество миллиардов лет назад и вовсе была точкой. Говорили о начале расширения, о рождении Вселенной, но ничего такого диамат не предусмотрел, а значит, такого быть не может, потому что не может быть никогда. И значит, «расширяющийся мир» — это в лучшем случае поповщина, а в худшем — вредительство. Кроме рискованной темы, Лифшиц в своей статье еще и процитировал Гамова — невозвращенца-предателя, исключенного из Академии наук вместе с прочими врагами народа в 1938-м. Если осторожный Лифшиц счел и это возможным в советской статье, значит, они с Ландау думали, что время и правда пришло другое, что, может, хоть десять лет спустя оправдаются сталинские слова — жить стало лучше, жить стало веселее?

Все это надо иметь в виду, представляя себе чувства Ландау, когда 22